В объятиях безумца

Карлос(1)

Я человек, сотканный из бунтарства, чуждый любым правилам. Контроль – слово, давно забытое моим разумом, а сдерживать демонов внутри? Это как пытаться удержать шторм в ладонях. Именно поэтому меня страшатся, обходят стороной, ведь я – воплощенный хаос, квинтэссенция безумия.

В отличие от Люциана, чей самоконтроль граничит с совершенством, я – его полная противоположность. Но именно это качество – умение обуздать себя – необходимо Дону мафии. Потому всю грязную, безумную работу всегда выполнял я. Мне доставляет извращенное удовольствие ощущать себя в клетке, зная, что в любой момент я могу вырваться и обрушить всю свою ярость на окружающих. В такие моменты я чувствую истинную свободу. Лишь боль, ярость и мимолетные связи с женщинами дают мне ощущение жизни. Женщины – всего лишь развлечение, не более.

Так должно было быть и для моего брата, но нет. Вопреки всему здравому смыслу, он начал испытывать чувства к девушке, которая работает на нас. Да, она красивая, молодая, но не должна была стать чем-то большим в его жизни, но уже позволил этому случится. Усложняет тот факт, что он должен жениться на другой. Я видел, что Люциану трудно и не мог оставаться в стороне.

Безумные идеи рождаются в моей голове мгновенно, и я никогда о них не жалею. Поэтому я уверенно переступил порог кабинета Федерико Грассо. Мужчина насторожился, увидев меня. Он прекрасно знал, что от меня не стоит ждать ничего хорошего.

– Неожиданный визит от тебя, Карлос. С чем пожаловал? Надеюсь, что с миром? – усмехнулся мужчина, его взгляд скользил по мне, словно оценивая угрозу.

– Если приду с войной, ты сразу почувствуешь, Федерико. Давай присядем. Я к тебе по делу, – Я ухмыльнулся, присаживаясь в кресло напротив его массивного стола.

Федерико нахмурился и все же сел.

– В чем дело, Карлос? Говори уже.

– Я пришёл, чтобы сообщить, что свадьба состоится через месяц, но будут некоторые изменения.

Грассо барабанил пальцами по столу, его глаза сузились.

– Какие ещё изменения? Люциан меня не предупредил.

– Не волнуйся. Всё в силе, изменится только то, что вместо Люциана женюсь я. Алиссия станет моей женой, – спокойно заявил я, откинувшись на спинку кресла.

Мужчина пару секунд застыл в недоумении, а потом вскочил, как ужаленный.

— Что? Вы с братом решили в игры со мной играть? Что это ещё за дела?! – прорычал он в ярости.

Я смотрел на него скучаюшим выражением лица.

– Сядь, Федерико. Я ещё не закончил, – мягко сказал я, с дьявольской улыбкой.

Ему пришлось подчиниться и сесть обратно. Федерико не глупый мужчина и понимает, что не стоит идти против меня.

– Понимаешь ли... Мой брат может в любой момент отменить свадьбу и разорвать сделку. Что тогда будет с твоей дочерью? Ты ведь знаешь, что случается с девушками в нашем мире, когда от них отказываются? – Я мрачно улыбнулся.

Девушка должна быть невинной и чистой. Одно пятно и можно опозорить весь клан. Годы идут, а в мире мафии продолжают держаться за традиции кровавых простыней. Если от девушки отказываются, то считается она испачканной. Ведь бросить могут только, если она имела связь с другим.

– Люциан дал мне слово, – напряженно пробормотал Федерико.

– Люциан дал слово, что Алиссия станет Моретти и станет ею. Только.... Выйдет она замуж или будет жить в позоре... Решать тебе, – невозмутимо протянул я, словно предлагая яд вместо вина.

Я видел, как ярость клокочет в нем, обжигая изнутри, но он изо всех сил держит себя в руках.

— Люциан должен был жениться на моей дочери. Что изменилось? Я требую объяснений! – в его голосе слышалась неприкрытая угроза.

– Скажем так, у него появилась другая и хочет жениться на ней.

— Он...

– Федерико, я не люблю зря тратить время на пустые разговоры, – грубо отрезал я. – Просто скажи мне своё решение. Что ты выбираешь?

Федерико молчал, его лицо исказилось в гримасе ярости и отчаяния. Он метался взглядом по кабинету, словно ища выход из западни, в которую его загнали. Я ждал, наблюдая за его борьбой, зная, что он выберет.

– Алиссия выйдет за тебя замуж и все условия в силе, – наконец выдохнул он, сломленный,

– Ты сделал правильный выбор, – ухмыльнулся я, игнорируя его хмурый взгляд.

Обсудив последние детали, я покинул кабинет, оставив его наедине с тишиной и ворохом собственных дум. Не успел я пройти и половины коридора, как передо мной, словно призрак из тумана, возникла она.

— Мы не успели пожениться, а ты уже набрасываешься на меня, – промурлыкал я нарочито низким голосом, вглядываясь в лицо Алисии.

Она держала голову высоко, словно королева, несмотря на свой скромный рост. Волна огненно-рыжих волос ниспадала на хрупкие плечи,а ледяные голубые глаза прожигали меня взглядом, полным презрения. Казалось, я был не более чем досадной пылинкой в ее безупречном мире.

Интересно...

До этого я видел ее лишь однажды, и тогда она молчаливо сидела за столом, словно изящная статуэтка.

– Отмени свадьбу. Я не хочу выходить за тебя замуж, – выплюнула она слова, словно отравленные дротики.

Ее запах ударил в нос – цитрусовый взрыв, смешанный с нежной цветочной сладостью. Рыжие волосы, рассыпанные по плечам, и россыпь веснушек...она напоминала спелый апельсин, согретый солнцем.

Апельсинка...

– Апельсинка, ты нас подслушивала? Тебе надо поработать над манерами, – проговорил я, лениво касаясь кончиком пальца ее щеки, спускаясь к шее.

Она резко отшатнулась, словно от прикосновения змеи. Сухой смешок сорвался с моих губ. Обычно я вызывал у женщин совсем иные чувства.

– Отмени свадьбу.

Ярость бурлила в её глазах, как лава в жерле вулкана. Она сжала кулаки, и я заметил, как побелели костяшки пальцев. Её ненависть забавляла меня, упиваясь непривычным вкусом.. Я привык к обожанию, к томным взглядам и заискивающим улыбкам.

– С чего это я должен отменить нашу свадьбу?

– Потому что я не хочу, –надменно сказала она. – Я не буду твоей женой, Карлос Моретти.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Никто и никогда не выплевывал мое имя с таким презрением, и этот вызов обжег меня странным, тревожным восторгом.

– Мы с тобой обязательно поженимся, так что начинай готовиться к свадьбе. Ты теперь принадлежишь мне.

Я наклонился ближе, почти касаясь её своим телом. Она не отступила, но предательская дрожь пробежала по ее плечам.

– Никогда, – прорычала она, словно дикая кошка, загнанная в угол.

Я окинул её тело оценивающим взглядом. Тонкое платье из струящегося шелка цвета морской волны подчеркивало изящество фигуры. Посмотрим, как быстро она сломается.

Дорогие друзья, добро пожаловать в новую историю! Поддержите новинку звёздочкой! Буду рада вашим комментариям!

Алиссия (2)

Я прожигала спину Карлоса Моретти ненавидящим взглядом, сжимая кулаки до побелевших костяшек. В голове бушевал хаос, рождая один вопрос за другим. Почему

он

решил взять меня в жены?

Мой отец согласился выдать меня за Люциана Моретти, а теперь хочет отдать его младшему брату. Если Люциан казался воплощением спокойствия и рассудительности, то Карлос – ходячим воплощением хаоса и безумия. Все, что я слышала о нем, не содержало ни единого доброго слова. Я не смогу вынести даже совместного пребывания под одной крышей с этим психом, не говоря уже о браке.

Опустошенная и взбешенная, я поплелась в свою комнату, надеясь обрести хоть толику покоя, но путь преградил отец. Его недовольный взгляд скользнул по мне, словно плеть. Да, сегодня я выглядела неидеально.

Алиссия Грассо должна быть безупречной. Эталоном чистоты, грации и воспитанности. Всегда элегантной и сдержанной. Мне запрещено появляться дома даже в футболке – это недостойно «хорошей девушки».

– Алиссия, подойди сюда, – грубый отцовский голос заставил меня съежиться.

Я медленно сделала шаг к нему.

– Я слушаю, отец, – тихо прошептала я, чувствуя, как ледяной страх ползет по спине.

– Ты видела, что приходил Карлос Моретти?

– Да.

Я сглотнула ком, подступивший к горлу.

– Этот ублюдок станет твоим мужем. Выйдешь замуж за Карлоса, а не за Люциана. Выбора нет, – слова отца обжигали, словно плети. В них клокотала ярость.

– Я не хочу, – прошептала я, сжимая кулаки.

Тень отца нависла надо мной, подавляя.

– Что ты сказала? Повтори.

– Я...не хочу выходить за Карлоса Моретти, – голос дрожал, как осенний лист на ветру. В нем звучала мольба, которую он не желал слышать.

– Люциан жениться не хочет, поэтому есть только он. Люциан тебе уже не достанется.

Мои чувства… разве они когда-нибудь имели значение? Я всегда была лишь жалкой пешкой в их жестокой игре. Моей судьбой распоряжались, не спрашивая моего согласия.

– Я не хочу ни за кого из выходить... Я не хочу, – повторила я, надеясь, что он услышит боль, кричащую в каждом слове.

Внезапно его пальцы впились в мои волосы, причиняя невыносимую боль.

– Ты решила испытать моё терпение?! Ты хочешь, чтобы на весь город опозорились?! Ты забыла, кто ты такая?! Мне напомнить? Напомнить!?– рявкнул он, с яростью глядя на меня.

Я привыкла к этому. Любая моя ошибка могла спровоцировать его гнев, обернуться болью.

– Мне больно..., – я сдержала рвущиеся наружу слезы. Я не покажу ему свою слабость, не дам ему этой власти.

– Алиссия, не смей никогда так говорить. Я сегодня итак в бешенстве. Ты уйдёшь из этого дома в свадебном платье или тебя вынесут отсюда в гробу, – прошипел он, словно змея.

– Федерико, отпусти её. Она все поняла и сделает всё, что скажешь, – вмешалась мама, в ее голосе слышалась мольба, адресованная ему.

– Уведи её отсюда, пока шею ей не свернул.

Отец оттолкнул меня, словно сломанную куклу, и я рухнула на пол, ощущая, как осколки боли пронзают все тело. Как только он ушел, мама ринулась ко мне.

Я поднялась, опираясь на стену, стараясь вдохнуть хоть немного воздуха.

– Алиссия, не зли отца. Он тебя выдаёт замуж, а не на смертную казнь.

Смотреть на мать, вечно дрожащую тень отца, было невыносимо. Она, как и я, жила в клетке, сотканной из страха и повиновения.

– Для меня этот брак и есть смертная казнь.

– Дочка... Такова наша женская доля. Нам надо просто принять и смириться со своей судьбой, – тихо произнесла мама.

Она хотела защитить меня, но была так же бессильна, как и я. Мы обе были жертвами этого жестокого мира, где чувства женщин не имели значения. Внутри все кричало о свободе, о праве на собственную жизнь, на любовь, но снаружи я оставалась лишь тенью, послушной марионеткой.

Я не стала спорить с ней или просить помощи, ведь она ничего не сможешь сделать. Она боялась отца...

Лишь кивнув, я побрела в свою комнату, унося с собой клубок отчаяния. В голове пульсировала одна мысль: как избавиться от Карлоса? Я ждала ночь с мучительным нетерпением, считая минуты до того, как дом погрузится в сон.

Крадучись, словно вор, я выскользнула через черный ход и направилась к домику охраны, туда, где меня ждал Альберт.

Он служил моему отцу, долгие годы был моей тенью, моим телохранителем. Сначала я ловила его украдкой брошенные взгляды, потом ощутила его растущий интерес, и мое сердце не устояло. Альберт… он стал моей надеждой, мечтой о будущем, несмотря на запреты нашего клана.

– Альберт! – выдохнула я, бросаясь в его объятия, словно тонущий хватается за спасательный круг. Сейчас мне так нужна была его поддержка, его тепло.

Парень прижал меня себе и спросил:

– Что случилось?

— Отец сообщил мне, что замуж я выхожу за Карлоса Моретти. За этого психа..., – яростно процедила я, поднимая взгляд на него.

Парень напрягся, услышав про Карлоса.

– Почему не за Люциана? Из-за чего такие изменения?

– Не знаю и не желаю знать. Альберт, я не хочу замуж за Карлоса... Не хочу расставаться с тобой, – прошептала я, прижавшись к нему.

Я ощущала сковывающее его напряжение, и молчание казалось вечностью.

– У тебя нет другого выбора, Алиссия, – неожиданно выпалил парень.

Словно получив удар в живот, я отшатнулась от него.

– Ты так спокоен, зная, что я буду с другим? Тебя не волнует, что мы больше не увидимся? – в груди кольнуло от этих мыслей.

– Пойми меня... Если твой отец узнает, то он убьёт меня. Ты смерти моей хочешь? – прохрипел он, в отчаянии запуская пальцы в волосы.

– Нет. Не говори так.

Я смотрела на Альберта, и сердце разрывалось от противоречивых чувств. Я понимала его страх, но принять его капитуляцию было выше моих сил.

– Тогда просто дай мне время. Я обязательно что-нибудь придумаю. Иди ко мне, – прошептал он, притягивая меня к себе и обвивая руками талию.

– Обещаешь? – с надеждой, дрожащей в голосе, спросила я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Конечно. Сейчас поцелуй меня, – Альберт коснулся моих губ.

Я робко ответила на поцелуй. Мне было просто приятно. Без фейерверка эмоций, которые описывали в романах, что я зачитывалась ночами. Но разве в книгах бывает правда? В жизни все по-другому, приземленнее.

Альберт углубил поцелуй, его руки скользнули ниже, к бедрам. Легкий дискомфорт кольнул меня, как укол тонкой иглы.

– Нет, – тихо остановила я его, не желая продолжения.

Мы встречались всего два месяца, и дальше невинных поцелуев наши отношения не заходили. В нашей семье свято чтили традиции, и девушки хранили себя до свадьбы. Но не только это меня останавливает.

Альберт отстранился, в его глазах читалось раздражение. Он явно ожидал другого развития событий, более раскрепощенного и страстного.

– Хватит бояться. Я не лишаю тебя девственности. Можно и другим путем сделать приятное своему любимому, – с этими словами он грубо взял мою руку и положил на свой пах.

Я, словно ужаленная, отдернула руку. Возмущение вскипело внутри, обжигая изнутри.

– Альберт, у меня сейчас нет настроения.

– Как всегда, – пробурчал он, надувшись, словно обиженный ребенок.

– Мне плохо, а ты думаешь только об этом!

– Нормально хотеть свою женщину. Я зрелый мужчина, в конце концов, – огрызнулся Альберт.

Я замерла, словно ледяная статуя, от его слов.

– Понятно.

В горле пересохло, и слова застряли, как ком. Внезапно нахлынула усталость, будто меня выжали до последней капли. Альберт, казалось, не заметил моего состояния. Он продолжал стоять, скрестив руки на груди, и хмуро смотрел на меня. В его глазах не было ни капли сочувствия, лишь раздражение и недовольство.

Я развернулась и вышла. Мне необходимо было подышать свежим воздухом. Альберт сможет помочь мне? Если же нет... Мне придётся стать женой Карлоса... Лучше смерть.

Карлос(3)

— Она пыталась убить тебя. Считает врагом, а ты решил держать её в нашем доме. Под одной крышей с нами, – мой голос, пропитанный негодованием, дрожит в воздухе, словно натянутая струна.

Я решил изначально жениться на Алиссии, чтобы Люциан мог быть с любимой женщиной. А потом я заподозрил неладное в поведении Виолетты. Девушка проникла в наш дом, чтобы отработать долг, но что-то в ней меня всегда настораживало и не зря, как оказалось.

Однажды утром, когда она тайком проскользнула из дома, я ворвался в её комнату, перевернул все вверх дном и нашел оружие, спрятанное под матрасом. Маска сброшена. Девушка оказалась совсем не той, кем себя выдавала.

Как только узнал, что дрянь позвала моего брата в кафе, чтобы убить, я немедленно отправился туда. Я не мог даже допустить мысль, что потеряю Люциана. Брат и сестра являются самыми дорогими мне людьми. Лишь к ним мое черное сердце способно испытывать хоть какие-то чувства…

Я успел. Спас брата, вернул его домой. Оставалось найти Виолетту и заставить её заплатить за предательство. Но брат… Он привел её обратно в дом и теперь намерен заботиться о ней.

– Виолетта ждёт моего ребёнка, Карлос, – раздраженно пророкотал Люциан.

– Да знаю я. Именно из-за этого она всё еще дышит, – ядовитая усмешка исказила мое лицо.

Только из-за ребёнка, она осталась жива. Я не стал больше обсуждать эту тему с братом, так как видел, что ему не всё равно на девицу.

Люциан устало выдохнул и сел в кресло, не сводя с меня глаз.

– Лучше скажи, как дела с твоей невестой?

Я не любил никогда делиться своими мыслями или планами. Особенно сейчас, когда речь идёт о моей невесте. Да, я изначально решил жениться из-за Люциана. Что мешает ему жениться на ней теперь? Ничего. Только этого не случится.

Тьма внутри меня хочет подчинить себе Алиссию. Сломать её, разобрать и посмотреть, что она из себя представляет. Все эти дни я засыпал её сообщениями, но она не удостоила меня ни единым ответом. Это сводило с ума, разжигало ярость.

– Всё супер. Никаких проблем нет, – сухо отмахнулся я.

Люциан приподнял бровь, скептически усмехнувшись. Он знал меня слишком хорошо, чтобы поверить в эту натянутую браваду. В его глазах читалось невысказанное: "Неужели ты думаешь, что я поверю в эту ложь?". Но он ничего не сказал, лишь откинулся на спинку кресла.

Закончив с делами, я решил навестить Алиссию. Раз уж она игнорирует мои сообщения, ей придется встретиться со мной лично.

Какого чёрта я писал ей? Не знаю. Объяснения этому нет. Бессмысленное наваждение.

Я ворвался в дом Грассо без лишних церемоний и, поздоровавшись с Федерико, сразу же перешел в наступление.

– Я намерен прогуляться со своей невестой. Скоро свадьба, и я хочу узнать ее немного лучше.

Мое внезапное предложение явно удивило мужчину, но мне было плевать с высокой колокольни.

– нахмурился Федерико.– У нас не принято, Карлос, чтобы до свадьбы гуляли, – Федерико нахмурился, словно я покусился на святое. – Ты знаешь наши традиции.

Он думает, что я накинусь на ее дочь и лишу девственности до свадьбы?

Одна лишь мысль о том, что это произойдет совсем скоро, уже будоражит кровь.

– Не все традиции мне по душе. А если так беспокоишься за Алиссию, мы прогуляемся по вашему саду, – ухмыльнулся я.

Федерико замялся на пару долгих минут, взвешивая мое предложение. Он прекрасно понимал, что я не уйду, пока не увижу его дочь.

– Хорошо. Я её отправлю в сад. Жди там, – пробормотал мужчина.

Один из слуг проводил меня в сад, где я остался томиться в ожидании Алиссии. Лишь спустя томительные минуты она соизволила появиться.

Двигалась она неспешно, но во взгляде клокотала неприкрытая ярость. Я невольно скользнул взглядом по плавным изгибам ее фигуры, отмечая, как ей к лицу любой наряд.

– Что ты здесь делаешь? – прошипела она, когда подошла ближе.

– Как грубо, апельсинка. Я ведь приехал, чтобы встретиться со своей невестой, – промурлыкал я в ответ, одарив ее хищной, волчьей ухмылкой.

– Я ясно дала понять, что против этой свадьбы.

Алиссия сжала кулаки, но старалась держать себя в руках. Видно было, что она на грани. Я усмехнулся, наслаждаясь ее гневом. Этот огонь в ее глазах был куда интереснее, чем холодная покорность.

– Мне плевать. Нравится или нет, всё решено. Давай немного прогуляемся.

– Ты приехал, чтобы прогуляться?

– Нет. Я приехал, чтобы увидеть тебя, – проговорил я, понизив голос.

Я шагнул ближе, сокращая разделяющее нас пространство. От нее исходил тонкий аромат роз, дурманящий разум сильнее самого выдержанного виски.

– А я тебя видеть не хочу..., – она осеклась, взгляд ее скользнул куда-то за мое плечо.

Я проследил за ее взглядом. Устремленный на коротко стриженного парня, который наблюдал за нами.

Внутри вскипела темная, первобытная ярость от осознания, что ее внимание принадлежит кому-то еще. Это чувство мне было не знакомо.

– Это кто?

Алиссия поджала губы, в глазах ни тени раскаяния. Лишь вызов.

– Я задал тебе вопрос, Алиссия, – повторил я чуть громче.

– Мой телохранитель, – выдохнула она, словно признаваясь в преступлении.

–

Твой телохранитель..., –

медленно проговорил я, склонив голову набок.

Она молчала, а я навис над ней, словно тень.

– Я очень не люблю делиться тем, что принадлежит мне. А ты уже моя. Если другой мужчина даже пальцем тебя тронет, то я его убью, апельсинка. Играй с умом и без глупостей. Ты станешь моей женой. И чем раньше ты это осознаешь, тем лучше для тебя.

В ее глазах мелькнул испуг, но он тут же был подавлен гордостью и упрямством. Она отвернулась, словно я был надоедливой мухой, но я не позволил ей уйти. Резким движением я схватил ее за подбородок, заставляя смотреть мне в глаза. В них плескалось отчаяние, перемешанное с вызовом.

– Ты реально безумец.

– Ошибаешься. Я намного хуже.

– В этом я не сомневаюсь. Уверена, что ты всех девушек заставлял проводить с тобой время, – Алиссия презрительно фыркнула.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Обычно женщины льстили мне и искали моей благосклонности. Алиссия была исключением, и это только разжигало мой интерес.

— Девушки обожают проводить со мной время. Им нравится, как я довожу их до удовольствия...

– Замолчи. Мне противно это слушать, – прошипела она, ощетинившись, как дикая кошка.

– Неужели ревнуешь? Уже начинаешь терять хладнокровие?

– Никогда. Ты вызываешь у меня лишь отвращение.

Ее слова прозвучали как пощечина, как вызов на дуэль. Ухмылка, до этого игравшая на моих губах, мгновенно погасла.

– Отвечай на мои сообщения, когда я пишу, – приказал я ледяным тоном и отпустил ее подбородок.

Она молчала, прожигая меня взглядом, полным ненависти. Несколько долгих минут мы стояли в тишине сада, окруженные лишь шепотом ветра и ароматом цветов.

Я чувствовал, как внутри меня закипает гнев, – смесь раздражения от ее непокорности и необъяснимого влечения, которое она во мне пробуждала. Эта девчонка была как заноза, засевшая глубоко под кожей, и я не собирался ее вытаскивать.

Алиссия (4)

– Ты сегодня станешь частью другой семьи, дочка, – мама покачала головой, слезы застилали ей глаза.

– Не надо плакать, мама, – прошептала я, чувствуя, как сама вот-вот заплачу.

Сегодня был день мой свадьбы. День, когда я должна решиться на самый безумный и важный шаг в своей жизни – побег. Я не хочу жить такой жизнью, поэтому приняла решение сбежать вместе с Альбертом.

Он обещал мне, что найдет выход, но так и не сказал мне ничего. Пришлось действовать самой, пока меня не увезли отсюда в качестве жены Карлоса Моретти.

Мама поправила мою фату, её голос был полон надежды:

– Я очень надеюсь, что этот брак будет удачным для тебя...

– И что мой будущий муж не будет как отец? – резко добавила я, ощутив нарастающее чувство тошноты.

Мне хотелось вырвать прямо на белоснежное платье с драгоценными камнями. Я чувствовала себя в нем, словно в клетке.

Мои слова ранили маму, но она лишь грустно вздохнула и обняла меня крепко.

– Всё будет хорошо, – шептала она. – Всё будет хорошо.

Я крепче обняла её, слёзы катились по щекам. Неизвестно, когда еще мне удастся увидеть её.

Собравшись с силами, я сделала шаг назад и посмотрела на свою мать, запечатленную в этот момент — её заботливое лицо, полное горечи и любви.

Мама вышла, оставив меня наедине с моими страхами. Не успела я опомниться, как в комнату ворвалась перепуганная женщина, служившая нашей семье много лет. Я не раз выручала ее деньгами, и вот теперь настал момент, когда она должна была ответить услугой.

Она протянула мне таблетку снотворного, быстро сунула ее в потайной кармашек ремня и исчезла. Риск был огромен, но иного выхода не оставалось.

Дверь распахнулась, и на пороге возник Карлос. Элегантный смокинг, безупречная укладка – словно сошедший со страниц модного журнала. Я вздрогнула от внезапного появления.

Мы смотрели друг на друга, и воздух между нами, казалось, искрил от невысказанного напряжения. Его взгляд, наглый и оценивающий, скользнул по моему телу.

– Ты такая невинная в этом платье, что хочется ее сорвать и увидеть твою истинную сущность, – прохрипел он с хищной усмешкой, и в его глазах опасно сверкнул огонек.

Несмотря на дрожь, сковавшую тело, я старалась сохранить самообладание. Эмоции сейчас – мой злейший враг.

– Этому не бывать, – фыркнула я, чувствуя, как щеки вспыхивают от его грубых слов.

Он медленно двинулся ко мне, как хищник, выслеживающий добычу. Я не отступила, решив не давать ему власти надо мной.

Он подошел вплотную, обхватив мой подбородок рукой и заставив посмотреть ему в глаза. Его запах, густой и терпкий, словно темное вино, опьянял и душил одновременно. Я встретила его взгляд, вложив в него всю ненависть и отвращение, на которые была способна.

– Посмотрим, Апельсинка, — прохрипел он низким, бархатным голосом.

Ярость клокотала внутри, словно лава в жерле вулкана, подпитывая упрямую решимость. Нет, я не позволю ему сломить меня, не дам увидеть ни капли страха, что таился глубоко внутри.

Он сжал мою руку в своей, словно в стальном капкане, и потащил из комнаты. Словно зачарованная, брела я за ним, окутанная пеленой отчаяния. Крики гостей, ликующие аплодисменты – все доносилось словно сквозь толщу воды, приглушенно и нереально. Я ничего не видела, ничего не слышала, погруженная в бездну собственного ужаса.

После венчания Карлос дернул меня на себя, но я резко вырвала руку, словно от прикосновения змеи.

– Надо поцеловать своего мужа.

– Обойдёшься, – гневно выплевываю я.

Глаза Карлоса ожесточились, стали суровыми, грубыми, а потом, он прижал меня и впился в мои губы жёстким поцелуем, словно клеймя.

Его губы терзали мои, выпивая остатки воли, а я стояла, оцепенев, словно парализованная. Поцелуй длился только пару секунд.

Когда он отстранился, в его глазах промелькнуло что-то мрачное и напряженное. Я молча смотрела на него, не в силах произнести ни слова. Внутри меня зрела буря, но снаружи я оставалась непроницаемой, словно ледяная статуя.

Я всю свадьбу ждала подходящего момента и, наконец, он наступил. Как только Карлос отвлёкся на своего брата, я моментально достала таблетку и бросила в его стакан.

Сердце бешено колотилось, отбивая чечетку в груди, а руки дрожали, как осенние листья на ветру. К счастью, он ничего не заметил. Я старалась не смотреть в его сторону, притворно увлеченная гостями. Но краем глаза я видела: стакан пуст.

Он всё выпил... Выпил!

Полчаса томительного ожидания – и вот нас, наконец, отправляют в комнату. Сейчас, сейчас должно подействовать…

Когда дверь за нами закрылась, тревога сдавила горло мертвой хваткой.

– Наконец-то мы остались наедине. Весь день ждал этого момента, – ухмыльнулся дьявольски мужчина.

– Не смей ко мне приближаться, – мой голос дрожал, как тонкий лед под тяжестью.

Он лишь усмехнулся, зловеще растянув губы, и картинно развалился на кровати. Вдруг он зевнул, сладко потянувшись.

– А тут очень хорошая кровать... Большая такая, – его его веки начали медленно опускаться, застилая взгляд пеленой сна.

– Карлос? – позвала я, но в ответ лишь тишина.

Я замерла, наблюдая за его спящим лицом.

Неужели сработало? Неужели всё получилось?

Осторожно приблизившись, я убедилась, что он крепко спит. Дыхание ровное, глубокое, как у младенца. Теперь нужно действовать быстро, пока он не проснулся.

У меня не было времени переодеться, поэтому я просто сняла фату и осторожно вышла из комнаты. Торжество поглотило гостей, и в наше крыло никто не заглядывал. Через черный ход я проскользнула прямо к домику охраны. Альберт должен был следить за периметром по камерам, пока остальные, словно стражи, стояли вокруг дома.

– Алиссия, ты что здесь делаешь? – изумление прорезало его лицо, когда он заметил меня.

– Альберт, у нас мало времени. Мы должны сейчас сбежать. Я заранее всё приготовила.

Да, машина ждала неподалеку, набитая моими вещами и кое-какими ценностями. Оставалось лишь добраться до нее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ты с ума сошла?

– Это единственный способ нам быть вместе.

Он отмахнулся, словно от назойливой мухи.

– Я должен рисковать жизнью ради тебя? Ты хоть что-то для меня? Мы столько времени вместе и тебе было трудно даже удовлетворить мои потребности... Просто пользуешься мной, чтобы сбежать, – яд сочился из его слов, обжигая кожу.

Меня будто окатили ледяным душем.

– Это не так. Ты знаешь, как важен для меня, – прошептала я, не веря своим ушам. Как он может так говорить?

Альберт грубо схватил меня за руку.

– Тогда докажи, а я подумаю о твоём предложении, – его лыбка не сулила ничего хорошего.

– Доказать? – призрачный шепот сорвался с моих губ.

– Да. Прямо сейчас в этом белоснежном платье встань на колени и используй свой красивый рот.

– Что? У нас нет времени! Нам нужно бежать! – я отчаянно попыталась вырваться.

Его лицо исказила злоба.

– Я достаточно терпел. Делай, что я сказал, – прошипел он, прижимая меня к себе.

Я попыталась вырваться, но резко замерла, заметив, как темная фигура медленно приближается к нам.

Карлос(5)

Я нутром чуял, Алиссия что-то затевает. Иначе это была бы не она. Поэтому внимательно следил за каждым человеком, который заходил в ее комнату. Мое внимание привлекла женщина, которая быстрыми шагами направилась туда, но не успела, так как я ее схватил.

Пару угроз, и она любезно выложила всю правду. Я мог бы раскрыть все и ворваться к своей невесте, но тогда бы не узнал, что же задумала девушка.

Сначала решил, что Алиссия просто хочет меня усыпить, чтобы избежать близости со мной. Но я бы ее не тронул.

Я мог бы взять ее силой до рассвета, покончить с этим фарсом. Но это было бы поражением.Горьким, унизительным. Я жаждал другого. Я хотел, чтобы она сама пришла ко мне, добровольно, с горящими глазами, готовая отдать душу и тело без остатка.

Но она смогла меня удивить, когда вышла из комнаты, убедившись, что я заснул.

Я отправился за ней, так чертовски разъяренно, что с трудом удержался, чтобы не убить всех до единого на пути, когда девушка направилась к охране.

Я подошёл ближе, не издавая ни звука. Мой рот скривился в рычании, но я сдержал свой гнев, услышав, что она хотела сбежать с другим.

А затем ублюдок посмел тронуть мою жену. Я вышел из тени, и она заметила меня.

Мои губы искривились в презрительной усмешке. Я выхватил нож из кобуры, пальцы привычно легли на рукоять, наслаждаясь холодом металла.

Алиссия, словно парализованная, смотрела, как я приближаюсь к ее любовнику. В одно мгновение я стиснул его горло, приставив лезвие к животу.

В его расширенных от ужаса глазах плескался животный страх, когда его лицо начало багроветь от моего захвата.

Я заговорил, тихо, но каждое слово звенело сталью

— Теперь повтори, что ты сказал моей жене?

Я ослабил хватку, чтобы он мог говорить.

– Это она пришла... Я хотел прогнать! Я не виноват! Он отчаянно замотал головой. Я поднял взгляд на Алиссию, которая смотрела на меня с застывшим выражением ужаса на лице.

– Тише...Тише. Ты виноват в том, что посмел тронуть то, что принадлежит мне, – объяснил я приятным голосом.

– Я..., – он хотел возразить, но было поздно. Одна мысль, что Алиссия предпочла этого урода, заставляет всю мою тьму вырваться наружу.

Я всадил нож ему в живот. Его крик разорвал тишину, руки беспорядочно заметались в воздухе, пытаясь ухватиться за жизнь.

– Хотел, чтобы она наколени перед тобой встала? Хотел мою жену? Я не оставлю в живых никого, кто даже взглянет на неё, – прорычал я.

Я держал его крепко, как охотник добычу, не отрывая взгляда от Алиссии. Багровая кровь, липкая и горячая, струилась по моей руке. В её глазах плескался не просто ужас – ледяной страх. Я провернул нож ещё раз, и крик перешёл в хрип. Глаза вылезли из орбит, словно собирались выпрыгнуть, дыхание стало судорожным и прерывистым. Ноги подкосились, и я отпустил его в объятия смерти. Он рухнул на пол, как сломанная марионетка.

Девушка видела не просто убийство, она видела крах своих надежд, своих планов.

– Нет! Нет! Нет! – истошный крик, полный отчаяния, вырвался из её груди. Взгляд прикован к мёртвому любовнику.

Я сделал шаг в ее сторону, но она быстро схватила пистолет этого урода и направила на меня трясущейся рукой.

– Ты убил его! УБИЛ! Чудовище! – выплюнула она слова, словно яд, и выстрелила, но пуля просвистела мимо. Я вырвал пистолет из её ослабевших пальцев.

– И убью любого, кто тронет тебя, – прорычал я, подхватывая ее, когда она рухнула на бездыханное тело.

Она – моя. И никто не смеет на неё посягать. Я бросил пистолет на пол, он глухо стукнулся о паркет, сливаясь с тишиной, которую то и дело разрывали её рыдания. Я знал, что она права. Я чудовище. Но я её чудовище. И никогда не отпущу.

Алиссия билась в моих объятиях, захлебываясь в дикой истерике, но я лишь крепче прижимал ее к себе. Звук выстрела привлек внимание людей Грассо, и они ворвались к нам.

Я убил одного из людей Грассо. Мне было плевать, но я мог подставить брата, поэтому пришлось пойти к нему вместе с Алиссией.

Федерико кипел от ярости, его глаза метали молнии, а Люциан лишь молча наблюдал за нами своим тяжелым, мрачным взглядом. Девушка, сломленная страхом, тихо рыдала, опустив голову. Её беслоснежное платье теперь было залито кровью, а волосы растрепаны

– Что произошло? Какого черта ты убил моего человека, Карлос? – взревел Грассо, его голос расколол тишину, словно удар грома.

Я сделал шаг в его сторону.

– Этот ублюдок прямо под твоим носом встречался с твоей дочерью. Так еще пытался сбежать вместе с ней. Теперь понял, почему я его убил? – прорычал я, глядя прямо в его глаза.

Лицо мужчины вытянулось в гримасе немого шока, казалось, вот-вот его хватит удар.

– Что? Этого не может быть. Я бы знал... Это какая-то ошибка, – покачал он головой, отказываясь верить, что его обманывала родная дочь.

В этот момент воздух пронзил стальной голос брата:

– Федерико, мой брат говорит правду. В его словах не стоит сомневаться.

Грассо перевел взгляд на Алиссию, которая не поднимала голову. В его глазах вспыхнула ярость, смешанная с отвращением.

– Как ты могла так опозорить меня? Как?! Надо было убить и тебя, дрянь!

Он бросился на нее, словно хищник на жертву, но я молниеносно встал между ними, заслоняя Алиссию собой. Каждая клетка моего тела взвыла от ярости, готовая разорвать его на куски за одну лишь мысль о том, чтобы поднять руку на мою жену.

– Не смей, Федерико. Алиссия ‐ моя жена, и я сам решу, как с ней поступить и как наказать. У тебя нет никаких прав трогать её. Теперь она Моретти, – в моем голосе сталь звенела угрозой, холодная и смертельная.

Недоумение скользнуло по лицу Грассо, а затем ярость схлынула, оставив после себя лишь бессильную злобу, вырвавшуюся злобным рыком.

– Да. Да. Безусловно ты прав. Ты в праве лично с ней разобраться. Для меня умерла после такого позора. Делай с ней, что хочешь, – выплюнул он слова, словно яд.

Периферийным зрением я уловил, как дрожит Алиссия, и острая, неистовая волна желания защитить ее сдавила горло железным обручем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Никто не должен знать, что сегодня ночью произошло. Никто, Федерико. Думаю, ты сможешь всем закрыть рот. Я не желаю, чтобы кто-либо марал грязными сплетнями имя моей жены, иначе мне придется вырвать язык каждому, кто посмеет.

– Никто не узнает, – выдохнул он, судорожно хватаясь за горлышко бутылки, словно утопающий за соломинку.

Я посмотрел на Люциана, и он молча кивнул, давая своё согласие, как Дон.

– Мы уезжаем. Оставаться здесь не намерены, – сообщил я, хватая Алиссию за руку.

Девушка пыталась вырваться, но тщетно. У неё больше не будет возможности избавиться от меня.

Карлос(6)

Алиссия не сопротивлялась, когда я тащил её в комнату. Теперь уже в

нашу комнату.

Всю дорогу она молча смотрела в окно безжизненным взглядом. Мне хотелось растормошить эту апатию, вырвать из неё воспоминания об этом ублюдке, но я сдержался, стиснув зубы.

Меня удивляет, что я стараюсь не навредить кому-то, кроме моей семьи. Что она со мной делает?

Девушка повернулась ко мне, когда я запер дверь, отрезая нас от остального мира.

– Вперёд... Сделай, что ты хотел... Изнасиловать? Убить? Или сначала изнасиловать, а потом убить, – голос её дрожал, словно осенний лист на ветру, а в глазах плескалось отчаяние, смешанное с ненавистью.

Я сжал челюсть до боли, вспомнив, как поступили с моей сестрой. Я никогда не брал девушку силой и без ее согласия. В список моего дерьма никогда не входило насилие над женщинами.

Мне плевать, что обо мне думают люди, но сейчас ловлю себя на мысль, что неприятно от того, что Алиссия считает меня насильником.

– Снимай платье, иди в душ и смой все с себя, – приказал я, стараясь не замечать её взгляд, полный отвращения.

Она замахала руками, забрызганными кровью, словно пытаясь отогнать призраков.

– Тебе не нравится вид крови? Ты же убил его... Убил близкого мне... Альберт мёртв... Из-за меня! – ее голос сорвался.

Я схватил ее за плечи, встряхивая, словно пытаясь выбить из нее дурь.

– Довольно. Этот ублюдок просто задурил тебе голову, чтобы залезть к тебе под юбку.

– Замолчи, – прошипела она, пытаясь оттолкнуть меня.

Пульс бешено колотился в венах. Я наклонился ближе, обхватив ее подбородок.

– Если бы ты ему правда была бы нужна, то не позволил бы свадьбе случится. Не будь такой наивной, апельсинка.

Ярость жгла нутро, но я силой проглотил ее, несмотря на горький привкус желчи во рту. Я бы снова и снова убивал урода. Я мог бы наказать Алиссию, но за что?

Девчонка выросла в клетке, где за нее решали все. И вот, чтобы почувствовать хоть глоток свободы, она придумала себе любовь и слепо в нее поверила. Другие девушки на её месте просто бы смирилась, а она боролась...

Алиссия судорожно вздохнула, словно выпустила на волю всю боль, скопившуюся внутри.

– Тебе не понять, что такое чувства... У тебя нет сердца.

Я не стал ничего отвечать, а лишь ухмыльнулся.

– Ты ждёшь, чтобы я сам снял с тебя платье?

Она упрямо сжала губы в тонкую линию, не произнося ни слова, и, наконец, сделала шаг в сторону ванной комнаты.

Я знал – ей нужно было укрыться, убежать, спрятаться. Но эта иллюзорная дверь, ведущая в жалкое подобие убежища, не имела замков. Я намеренно их не ставил.

Когда за Алиссией захлопнулась дверь, я набрал номер Дино и велел собрать всю информацию про этого Альберта. Прежде чем говорить с Алиссией, я должен развеять ее розовые грезы, разбить вдребезги этот хрупкий мир, в котором она живет. Меня сжигает изнутри сама мысль о том, что она думает о другом.

Закончив разговор с Дино, я стянул с себя окровавленную одежду, оставшись в одних трусах. Ждали простыни с кровью, а получили убийство.

Подойдя к двери ванной, я прислушался. Тишина. Ни звука льющейся воды.

Я постучал, сначала легонько, потом настойчивее.

– Ты ещё долго там будешь находиться?

Ответа не последовало.

Меня охватила необъяснимая тревога. Неужели она…Толкнув дверь, я ворвался внутрь.

Алиссия съежилась на полу, обхватив колени руками, и это зрелище вызвало неприятный укол в груди. Я опустился перед ней, коснувшись коленями холодного кафеля. В ее зеленых глазах плескалась мутная смесь боли и вины. Я заставил ее поднять лицо.

— Тебе надо помыться. Не нужно тут сидеть, – спокойно сказал я.

В глазах Алиссии вспыхнула ярость. Девушка встала, а затем бросилась на меня с кулаками.

– Ненавижу тебя! Ненавижу! — кричала она, нанося бессильные удары, пока ее не покинули силы.

Я перехватил ее за талию, развернул и прижал к стене. Ее запястья оказались зажаты над головой, мое тело стальной клеткой держало в плену.

– Успокойся. Я не собираюсь тебя насиловать... Более того, я не трону тебя, пока ты сама этого захочешь... А ты, поверь, будешь сгорать от желания, –прохрипел я ей в самое ухо. Мой голос дрожал от сдерживаемого напряжения.

Свободной рукой я расстегнул её платье. Оно упало к ее ногам, образуя белый цветок на черном кафеле. Под ним обнаружилось тонкое кружевное белье. Волна возбуждения окатила меня с головы до ног. Я жаждал ее до безумия. Больше всего на свете.

– Лучше смерть, чем твои прикосновения, – прошептала она тихо.

– Ты будешь умолять меня, апельсинка, – прошептал я в ответ и провел губами по ее шее, вдыхая пьянящий аромат ее кожи.

Я отпустил ее запястья, но не позволил ей упасть. Мои руки скользнули по ее спине, притягивая ее ближе. Ее тело обмякло в моих объятиях, словно вся воля покинула ее. Я почувствовал, как участилось ее дыхание, как ее сердце забилось в бешеном ритме, вторя моему собственному.

Мое тело требовало большего, всего, до последней капли.

Девушка молчала, словно смирившись со своей участью, или слишком измотанная, чтобы сопротивляться. Она позволила мне омыть ее, стоя неподвижно, как статуя.

Я не мог отвести взгляда от совершенства ее тела, от линий, что сводили меня с ума. Желание целовать ее, касаться ее, было таким новым, таким всепоглощающим, что удивляло своей силой. Член болезненно пульсировал, требуя выхода, и я чувствовал, как рушится мое и без того хрупкое терпение. Схватив полотенце, я быстро вытер нас. Девушка не смотрела на меня и это жутко злило, но пришлось держать себя в руках.

Я поднял ее на руки, и у нее не осталось сил сопротивляться.

Девушка закрыла глаза, слишком вымотанная и уставшая.

Я донес ее до кровати и бережно опустил, словно хрупкую фарфоровую куклу. Прижался к ее спине, и она не отстранилась. Молчала.

– Тебе надо отдохнуть. Просто засыпай, – прошептал я, уткнувшись в её шею, а после поцеловал. Сам не понял, как вышло. Просто захотелось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В ответ – лишь тишина. И вскоре ее дыхание стало ровным, спокойным. Она заснула. Я не понимал, что интересного в том, чтобы с кем-то делить постель. Считал это скучным делом, но я очень сильно ошибался. Я лежал рядом с ней, боясь пошевелиться, чтобы не нарушить её сон.

Осторожно, стараясь не разбудить, я второй рукой коснулся её волос. Мягкие, шелковистые, они скользили между пальцами, вызывая странное, незнакомое чувство. Неожиданно она повернулась, уткнувшись лицом мне в грудь. Я замер, скованный неожиданным ощущением. Черт возьми, пусть Алиссия спит так до самого рассвета. Да черта с два я пошевелюсь!

Алиссия (7)

Слабость разлилась по телу, когда я медленно открыла глаза. Полная дезориентация и растерянность сковали меня. Воспоминания обрушились лавиной, порождая острое желание исчезнуть, раствориться в небытии.

Карлос… Он раздел меня, омыл мое тело, а потом уложил спать… Это был не кошмар, а жестокая реальность. Истощенная до предела, я позволила ему касаться себя. Заснула рядом с ним, после того, что он сотворил с Альбертом.

Альберт...

Я резко села на кровати, ловя ртом воздух. Его убили… И в этом была моя вина. Взгляд невольно упал на платье, аккуратно сложенное на кровати. Карлоса, к моему облегчению, в комнате не было. Я потянулась к ткани, стремясь укрыться от ощущения собственной наготы, не желая больше представать обнаженной перед ним.

Рядом с платьем лежали и другие женские вещи. Неужели он принес их, пока я спала?

Накинув платье, я принялась приводить в порядок спутанные волосы, когда тихий стук заставил меня вздрогнуть. Мгновенно напрягшись, я уставилась на дверь.

– Кто там?

Медленно, с опаской, я открыла дверь. На пороге стояла девушка, юная и светлая, ростом ниже меня. Она переминалась с ноги на ногу и робко улыбнулась.

— Доброе утро... Извини, что так рано пришла. Меня зовут Аврора... Сестра Карлоса, – голос её был тихим, словно дуновение ветерка.

Сестра Карлоса? Это казалось невероятным. Как этот ангел мог быть связан с Моретти?

– Доброе, – ответила я, выдавив подобие улыбки.

Я жестом пригласила её войти. Аврора ступила внутрь комнаты с неуверенностью в каждом движении. Её застенчивость была почти осязаемой.

– Хотела с тобой познакомиться и убедиться, что моя одежда тебе подошла. Карлос сказал, что вы не успели забрать одежду.

Так вот чья одежда на мне.

— Все подошло. Спасибо большое, – искренне поблагодарила я.

Аврора вызывала симпатию. В ней чувствовалась какая-то нежность, доброта, словно она соткана из солнечного света.

— Ты первый день в нашем доме, но поверь, привыкнешь к нам... Мы все рады, что ты стала частью нашей семьи. Карлос тебе всё обязательно покажет и расскажет, – в её голосе звучала неподдельная радость.

Карлос мне уже показал. Ещё как показал.

Я сдержала рвущийся наружу поток ругательств. Не стоит выливать грязь на Карлоса его же сестре. Сама разберусь с этим психопатом.

– Не сомневаюсь, – сухо усмехнулась я.

Аврора несколько раз удивленно моргнула, словно не поняла скрытого смысла, а затем прошептала:

– Брат может казаться на первый взгляд не таким хорошим... Но он готов на всё ради семьи. Просто он не умеет показывать чувства, – в её голосе промелькнула грусть.

– Или просто не может их испытывать, – невольно вырвалось у меня. Я отказывалась верить, что у такого монстра есть хоть что-то человеческое внутри.

Аврора опустила взгляд, словно мои слова задели ее за живое. В комнате повисла неловкая тишина, нарушаемая лишь тихим тиканьем часов.Я почувствовала укол совести. Незачем было так резко. Все же она пришла с добрыми намерениями.

– Я рада, что ты зашла, – бросила я, нарушая тишину.

Аврора заметно расслабилась. Мы пару минут поговорили с ней.

– Я еще зайду, если не против. Прогуляемся по саду. Виолетта тоже будет рада пообщаться... Чисто женская компания.

– Хорошо, – кивнула я.

Она еще раз тепло улыбнулась и, пожелав мне удачного дня, вышла из комнаты, оставив меня наедине со своими мыслями и растущим чувством растерянности.

Устало выдохнув, подошла к окну. Моя жизнь изменилась и мне необходимо как-то с этим справиться. Жалеть себя и плакать я больше не буду. Он не увидит мои слезы.

В животе урчит, но не хотела выходить из комнаты. Я легла на кровать. Но тут же, словно ужаленная, вскочила, когда в дверях появился Карлос.

Одарила его ледяным взглядом, в ответ лишь скользнула самодовольная усмешка. Он приближался, как хищник, выслеживающий добычу.

– Ты уже отдохнула, апельсинка? Выспалась? — в голосе звенела неприкрытая издевка.

– Я заснула только из-за усталости, но больше не смей меня трогать, – огрызнулась я, поднимаясь с кровати.

Поправила платье, стараясь скрыть дрожь в руках, и подошла к окну, но ощущала его присутствие каждой клеткой, будто он сам стал воздухом в комнате. Карлос навис надо мной сзади, обжигая кожу шеи горячим дыханием.

– Ты сама начнёшь умолять меня, чтобы прикоснулся к тебе. Но сейчас не об этом. Угадай, где я был, – прохрипел он, и его слова опалили, словно клеймо.

Он был слишком близко, и эта близость пугала до дрожи.

– Развлекался, терроризируя бедных горожан? – фыркнула я, с показным безразличием закатив глаза.

Вместо ответа последовал приглушенный смех, от которого по спине пробежали мурашки. Я замерла, стараясь не выдать ни единой эмоции, но сердце бешено колотилось в груди, готовое вырваться наружу.

– Навещал Альберта, – заявил мужчина.

Я резко развернулась, отстраняясь от него.

– Что?

– Я забрал его телефон, взломал и очень многое узнал... Ты в курсе, что у него была беременная девушка, которую он так сильно избил, что та потеряла ребёнка? –слова Карлоса обрушились на меня, словно грозовая лавина.

– Чего? Когда? – выдохнула я, отказываясь верить своим ушам.

– Месяц назад. Ещё в его телефоне множество девиц, которым он признавался в чувствах, потом спал с ними и снимал на камеру... Некоторые замужние и их он шантажировал.

– Не может быть..., – прошептала я, раздавленная открывшейся правдой.

Мужчина протянул мне телефон Альберта.

– Смотри сама. Если бы у вас что-то было, то там было бы и твоё видео.

Я выхватила телефон, словно змею, и погрузилась в пучину видео и переписок. С каждой секундой воздух становился все более разреженным, дышать было все труднее. Альберт, которого я знала, или думала, что знала, оказался чудовищем, скрывавшимся под маской обаяния.

– У вас же ничего не было? – спросил Карлос.

– Нет... Дальше поцелуя никогда не доходило, – тихо ответила я, читая переписки парня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он писал всем одно и то же. Те же слащавые слова, те же обещания. Снимал на видео… шантажировал… Сердце болезненно дернулось, увидев переписку с девушкой… беременной от него.

Какой подонок...

– Ты всё ещё грустишь из-за смерти такого урода? – Карлос буравил меня взглядом, ловя каждое движение, каждую тень эмоций на моем лице.

В голове вспыхнули все моменты с парнем. Его настойчивые попытки затащить меня в постель, мои отказы, его ярость...

Я чувствовала себя последней дурой, но вместе с тем и облегчение пронзило меня острой иглой. Я не стала его жертвой. Кто знает, что он мог бы со мной сделать…

– Зачем ты мне об этом рассказал? Хотел посмеяться? – прохрипела я, чувствуя, как внутри нарастает истерика.

– Я хочу, чтобы ты забыла о нем. Теперь ты моя жена. Принадлежишь мне. Твои мысли, твоя душа, твоё тело – всё моё. Каждая. Чёртова. Частичка, – прорычал он, глядя на меня с нескрываемым, дьявольским блеском в глазах.

В его взгляде плескалось что-то темное, волнующее. Жажда обладания, граничащая с безумием.

Алиссия (8)

Весь день меня терзала правда об Альберте, словно ядовитый змей.К вечеру, обессилев от душевной борьбы, я ощутила, как чувство вины, словно пелена, сползает с глаз. Я больше не казнила себя за его смерть. В холодной ясности я увидела, что он просто хотел воспользоваться мной.

Злость на собственную наивность жгла изнутри, но я взяла себя в руки. Хватит копаться в прошлом. Сейчас мне нужно думать о себе. Никто не протянет руку помощи, значит, действовать придется самой.

Карлос исчез, словно растворился в ночи, оставив меня наедине с гнетущими мыслями. Этот безумец не дал мне сомкнуть глаз. С одной стороны, я должна была радоваться его отсутствию, но с другой – душу терзало смутное, неприятное предчувствие. Мысль о том, что он проводит эту ночь не один, отравляла меня.

Пусть гуляет, где хочет, но и я не собираюсь гнить в этой клетке. Мне нет до него дела.

Он объявился лишь под утро. Я окинула его ледяным взглядом, пытаясь уловить хоть что-то в его усталом, помятом облике. Казалось, он не спал всю ночь.

– Кто-то проснулся не с той ноги? – ухмыльнулся он, приближаясь.

Я сжала кулаки до побелевших костяшек, сдерживая рвущийся наружу гнев. Он держит меня взаперти, а потом смеет возвращаться с ухмылкой, как ни в чем не бывало.

– Я хочу поговорить со своей мамой. Я хочу забрать свои вещи и свой телефон. Я не могу сидеть в четырёх стенах, пока ты там развлекаешься всю ночь, – прошипела я, прожигая его взглядом.

Его ухмылка стала еще шире, словно мои слова потешили его самолюбие. Он продолжал приближаться, пока между нами не осталось почти никакого расстояния.

– Вошла уже в роль жены и ревнуешь, апельсинка? – промурлыкал он, играя прядью моих волос.

Я оттолкнула его рука и отстранилась. Не хочу думать о том, с кем он проводит время.

– Мне всё равно, где ты и

с кем ты.

Я просто хочу забрать свои вещи и поговорить с мамой, – потребовала я, скрестив руки на груди.

– Хорошо. Мы сегодня поедем по магазинам. Купим тебе одежду, телефон и всё необходимое, женушка. Сможешь потом сразу позвонить маме, – спокойно ответил Карлос.

Я почувствовала облегчение от мысли, что услышу скоро голос матери. Мне необходимо узнать, как она там и главное... Не навредил ли ей отец.

Спешно накинув на себя одежду, я выскользнула из комнаты и поспешила вниз, где меня ждал Карлос. Его пальцы крепко обхватили мою руку, когда мы направились к машине.

– Я сама могу идти. Необязательно держать меня за руку, – проворчала я раздраженно, пытаясь вырваться.

– Отпущу и ты сбежишь, – усмехнулся мужчина.

– Как будто от тебя можно легко сбежать, – пробормотала я, поймав себя на мысли, что его прикосновения, вопреки моей воле, вызывают странное волнение.

– Я рад, что ты это понимаешь, – ответил он, распахивая дверцу роскошного автомобиля.

– Мы поедем вдвоём? Охраны не будет? – удивилась я, оглядываясь по сторонам. Обычно отец не выезжал без охраны.

– Тебя буду возить только я. А если меня не будет рядом и очень необходимо куда-то поехать, то отвезёт Дино. Больше никто из наших солдат не смеет даже взглянуть на тебя, – в его голосе звучала скрытая угроза.

Его слова больно кольнули. Неужели после случая с Альбертом он считает меня настолько легкомысленной?

– Если ты думаешь, что я...

– Не думаю, – резко отрезал мужчина, уловив ход моих мыслей. – Мне просто не нравится, когда даже взглядом касаются тебя, – заявил Карлос.

Я села в машину, стараясь не смотреть на Карлоса. Его собственнический тон, его ревность – все это меня пугало и притягивало одновременно. Я не понимала, что он на самом деле чувствует ко мне, и от этого становилось не по себе.

Машина плавно тронулась с места, и мы погрузились в молчание. Я чувствовала его взгляд на себе, ощущала его присутствие каждой клеточкой своего тела.

Я изо всех сил пыталась не замечать его, но с каждой минутой это становилось невыносимо. Особенно сейчас, в магазине, где он, словно тень, преследовал меня между рядами одежды.

Выбирать вещи самой было в новинку. Раньше этим занималась мама, а отец утверждал каждый предмет гардероба.

Я машинально схватила пару платьев приглушенного бежевого оттенка, несколько строгих рубашек и длинные, ниспадающие юбки. Все в этой унылой, однообразной палитре.

– Зачем ты берёшь эту одежду, если она тебе не нравится, – прозвучал его глубокий голос. Карлос, как всегда, внимательно изучал каждое мое движение, каждое мимолетное выражение лица.

– Алиссия Грассо должна одеваться скромно, элегантно и… незаметно, – холодно парировала я, отворачиваясь.

Он сделал шаг ко мне, сокращая расстояние.

– Ты уже не Грассо, а Моретти. Выбирай то, что нравится именно

тебе.

– А если кто-то решит, что жена Моретти одета… неподобающе? – слова сорвались с губ, против моей воли, и я встретилась с его пронзительным взглядом.

В ответ он одарил меня дьявольской, завораживающей ухмылкой.

– Если хоть кто-то скажет о тебе плохо, то я просто вырву ему язык, – прозвучал его низкий, уверенный голос. И я ни секунды не сомневалась, что он именно так и поступит.

И, наверное, я сумасшедшая, раз его угроза вызвала у меня не страх, а… странное, щекочущее чувство удовлетворения.

— Убери это унылое недоразумение и выбирай то, что ты хочешь.

Сердце действительно забилось чаще, но не от страха, а от странного предвкушения. Впервые за долгое время я почувствовала, что имею право на выбор, право на ошибку, право быть собой. Отбросив одежду в сторону, я огляделась вокруг.

Мои глаза выхватили яркое пятно в глубине зала – платье цвета фуксии, расшитое блестками. Раньше я бы даже не посмотрела в его сторону, посчитав его вульгарным и кричащим. Но сейчас… Сейчас оно казалось мне глотком свежего воздуха, вызовом, возможностью заявить о себе.

Схватив платье с вешалки, я прижала его к себе. Карлос стоял рядом, наблюдая за мной с нескрываемым интересом. В его глазах я видела одобрение и… что-то еще, что заставляло меня краснеть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я, повинуясь какому-то внутреннему порыву, направилась в примерочную. Когда я вышла, Карлос, прислонившись к стене, ждал меня. Его взгляд, обжигающий и медленный, прошелся по каждому изгибу фигуры, заключенной в дерзкую ткань.

– Ты выглядишь чертовски сексуальна, – прошептал он хрипло, словно слова застряли в горле.

– Любуйся издалека, Карлос. На большее можешь не рассчитывать, – фыркнула я, закатив глаза. Изобразила равнодушие, хотя внутри все трепетало от его взгляда.

В ответ он лишь тихо рассмеялся, уверенный в своей власти. Желая вывести его из равновесия, я обратилась к продавщице:

– Принесите мне самые дорогие платья в вашем магазине.

Девушка с графичным каре кивнула и умчалась в глубину зала. Я бросила на Карлоса торжествующий взгляд, но он продолжал смотреть на меня,

– И ты ничего не скажешь? Я собираюсь разорить твой кошелек, – усмехнулась я, пытаясь задеть его.

– Моя жена получит все, что пожелает, – прозвучал низкий, бархатный голос, обволакивая меня, как темная ночь. – Мы владеем этим городом, апельсинка. Скажи только слово, и я куплю этот магазин вместе со всеми платьями. Для тебя.

"Жена" звучало так… интимно, так собственнически.

Пока я переваривала его слова, продавщица вернулась с целой стопкой платьев. Я примерила почти всё.

– На тебе идеально всё, апельсинка. Но больше всего мне нравится то, что под платьем.

Его слова обожгли кожу, словно раскалённое клеймо. Я почувствовала, как кровь прилила к щекам. Стараясь не выдать себя, я отвернулась к зеркалу, якобы поправляя шлейф.

– Выбирай любое, – повторил Карлос, подходя ближе.

Он коснулся пряди моих волос, невесомо, словно случайным движением. Я сделала глубокий вдох, стараясь успокоить участившееся сердцебиение. Нужно было сохранять хладнокровие. Но его присутствие, его взгляд, его слова… все это делало игру опасной.

Вместо триумфа я чувствовала лишь смятение и… странное, необъяснимое волнение. Казалось, я тону в этом темном, бархатном голосе, в этом обжигающем взгляде. Я не могу поддаваться его чарам.

Расплатившись за покупки, мы поехали мне за телефоном. Я умирала от желания поговорить с мамой. Как только телефон оказался в руках, я набрала её номер. Сердце забилось радостным трепетом, но вместо маминого голоса я услышала резкий окрик отца, и связь оборвалась.

– Что случилось? – спросил Карлос, заметив моё изменившееся лицо.

– Похоже, отец запретил маме со мной общаться, – прошептала я с горечью. Впрочем, стоило этого ожидать.

– В таком случае, мы сами поедем к твоим родителям, – решительно заявил он, повергнув меня в изумление.

Мои чувства смешались: надежда на встречу с мамой и страх перед отцовским гневом.

Алиссия (9)

– Ты отвезёшь меня к родителям? – с сомнением я впилась взглядом в лицо Карлоса.

От этого человека можно ожидать чего угодно, рядом с ним сердце всегда пляшет тревожную румбу. И с какой стати ему вдруг понадобилось везти меня к моей семье?

– Да. Ты же хочешь увидеть маму? – в его голосе не было ни грамма привычной насмешки, только спокойствие, настораживающее куда больше.

– Очень хочу, – кивнула я, и тут же насторожилась.– Но с чего вдруг такая неслыханная щедрость? Не ждёшь ли чего-то взамен?

Уголки его губ тронула мрачная усмешка, а взгляд опалил, словно раскалённый металл.

– Я всего лишь пытаюсь стать тем самым идеальным мужем, которого ты заслуживаешь. И будь уверена, ты отблагодаришь меня за все мои старания. Вот только… долго ждать я не умею.

– Не трать время на фальшивую заботу, Карлос Моретти. Я вижу тебя насквозь, – фыркнула я, не отводя взгляда, словно бросая вызов.

Он видит во мне лишь трофей, очередное доказательство своей власти. И я должна сыграть по его правилам, пока не найду способ вырваться из этой золотой клетки. Не верю я ему.

– Апельсинка, для лучшего эффекта рекомендую видеть друг друга чаще без одежды, – подмигнул он, заводя двигатель. В голосе сквозила неприкрытая похоть.

– Пожалуй, я воздержусь, – закатила глаза и отвернулась к окну, пытаясь скрыть предательский румянец, заливший щеки. Одна мысль о Карлосе Моретти без одежды вызывала дрожь волнения.

Он привык получать все, что захочет, и я, к сожалению, оказалась в списке его желаний

– Из-за тебя и мне приходится, – проворчал он себе под нос, но я прекрасно его услышала.

О чём он? Опять играет в свои игры?

Машина, словно тень, бесшумно скользила по сонным улицам города, но в салоне царила такая густая тишина, что казалось, ее можно резать ножом. Напряжение вибрировало в воздухе, как натянутая струна скрипки, грозящая лопнуть от малейшего прикосновения. Всю дорогу мы провели в тягостном молчании, каждый погребенный под грузом собственных мыслей.

Вернувшись домой, я поспешила в свою комнату, жадно распаковывая пакеты. В каждом из них таилось маленькое сокровище, выбранное мной, по велению сердца, а не под диктовку чужих желаний. Эта свобода выбора наполняла меня тихой радостью.

Аврора присоединилась ко мне и помогла всё убрать в шкаф. Она – единственная из Моретти, кто вызывал во мне искреннюю симпатию. Мы с ней легко нашли общий язык. Мне бы хотелось иметь такую младшую сестру, но мама… мама больше не могла иметь детей.

Мама... Как она там?

Я знаю, что придётся столкнуться с гневом отца, но готова выдежать ради матери. Не смогу успокоиться, пока не узнаю, что с ней всё хорошо.

Надеюсь, Карлос не передумает, и мы сможем выехать уже сегодня. Оставив Аврору в комнате, я отправилась на поиски этого неуловимого мужчины. Лучше найти его сейчас, пока он снова не растворился в ночи до самого утра.

Я спустилась и столкнулась с Патрицией, которая сидела на кресле и читала журнал. В ее облике сквозила неприступность, однако ко мне она была на удивление приветлива. Кажется, я пришлась ей по душе.

– Вы случайно не видели Карлоса? – робко поинтересовалась я.

– Он в кабинете, беседует со своим братом, – ответила она, не отрывая взгляда от глянцевой страницы.

– Спасибо.

Я двинулась по коридору в направлении кабинета. Но прежде чем постучать, замерла, оглушенная обрывками мужского разговора, доносящимися из-за приоткрытой двери.

– Карлос, я беспокоюсь о тебе, – хриплый голос Люциана прозвучал с надрывом. – Если это снова случится…

– Я прекрасно себя контролирую. Не нужно обращаться со мной, как с душевнобольным, Люциан,– прорычал в ответ мужчина, в голосе которого клокотали гнев и раздражение.

Я насторожилась, прислушиваясь. О чём они говорят? Что скрывают?

– А если Алиссия увидит? – вопрос Люциана вонзился в самое сердце ледяной иглой.

Что я увижу? Что происходит?

– Не увидит. Я позабочусь об этом, – напряженно, но неуверенно отозвался Карлос.

Этот разговор был пропитан секретами, касался чего-то, что от меня тщательно скрывали. Услышав приближающиеся шаги, я бесшумной тенью скользнула прочь. Лучше притвориться неведением. Не давать им понять, что подслушивала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Алиссия (10)

Подслушав обрывки чужого разговора, я, стараясь не выдать волнения, неслышно проскользнула в комнату. Пусть Карлос и пытается что-то скрыть, я все равно доберусь до правды, но не сейчас.

Сейчас мои мысли целиком были заняты мамой. К счастью, Карлос сдержал обещание и привез меня к родителям. Ночь уже окутала город, когда мы подъехали к дому, и мужчина, как и обещал, заранее предупредил отца о нашем визите.

– Федерико уже с нетерпением ждёт дочь с любимым зятем, – с насмешливой ухмылкой произнес Карлос, открывая дверцу машины.

– Он терпеть тебя не может, ровно как и я, – фыркнула я, одергивая бежевое платье. Да, я снова надела на себя маску Грассо. Отцу и так хватит причин для гнева, не хватало еще усугублять его своим видом.

Лицо Карлоса омрачилось, но уголки губ предательски дрогнули в едва заметной улыбке.

– Апельсинка, продолжай и дальше убеждать себя в том, что ненавидишь меня. Мне будет ещё интереснее ломать все твои стены, – прошептал он хрипло, подавшись ко мне.

– Прежде чем ты успеешь это сделать, я обрушу твои, Карлос Моретти, – выпалила я, глядя ему прямо в глаза и радуясь, что он не слышит бешеной скачки моего пульса.

Он долго и внимательно изучал меня, прежде чем его рука легла на мою поясницу, заставив меня невольно податься вперед. Жестом велев мне идти, он приподнял уголки губ в едва заметной усмешке, темные глаза оценивающе скользнули по моей фигуре. От его прикосновения по коже побежали мурашки, сердце бешено колотилось в груди. Я старалась держаться от него на расстоянии, но Карлос неотступно следовал за мной, испепеляя взглядом мою шею.

Эта внезапная и странная безмятежность Карлоса настораживала. Она означала, что в глубине его темных, жестоких глаз назревает что-то опасное. Это спокойствие пугало больше всего.

Дверь распахнулась, и мы вошли внутрь.

Нас встретил отец, который даже не взглянул на меня. Мама стояла чуть позади, ее глаза светились настоящей любовью и печалью, глядя на меня. Мне хотелось подбежать к ней и обнять, но не могла.

– Я тебе говорил, Карлос, что не желаю видеть её в моём доме, – голос отца, грубый и непримиримый, расколол тишину.

– Моя жена приехала, чтобы увидеть

родителей

. Я очень советую проявить гостеприимство, Федерико. Мы с тобой всё уже обсудили, поэтому не будем ничего усложнять, – в голосе Карлоса прозвучали бархатные нотки, скрывающие стальную угрозу.

Что они обсудили?

Отец прожигал Карлоса испепеляющим взглядом, но тот лишь невозмутимо ухмылялся в ответ, словно играл с огнем.

Я жаждала поговорить с мамой, но отец, не дав нам даже обняться, властно отправил ее в комнату. Сердце болезненно сжалось в груди, но я изо всех сил старалась сохранить видимость спокойствия.

– Мы задержимся здесь на ночь. Надеюсь, ты не против? – Карлос словно испытывал терпение моего отца.

– Нет, Карлос, – процедил он сквозь зубы, каждое слово сочилось ядом.

Нам здесь явно не ждали.Напряжение в воздухе сгустилось до предела. Казалось, еще немного, и искры начнут сыпаться из глаз отца.

Он велел проводить нас до комнаты для гостей и отправился к маме.

Как только мы оказались в комнате, Карлос приблизился ко мне.

– Ты такая дерзкая со мной, но сразу становишься тихой, когда видишь отца. Он тебе что-то сделал? – его брови сошлись в хмурой складке.

Я отбросила оцепенение и огрызнулась:

– Тебя это не касается.

Карлос навис надо мной, отбрасывая зловещую тень.

— Ты – моя жена и меня касается все, что связано с тобой. Ты – мой главный приоритет. Запомни это.

— Я не в настроении играть в твои игры, – выдохнула я, отворачиваясь к окну, словно ища там спасения.

– Это из-за матери?

– Я хочу поговорить с ней... Побыть вдвоём... А отец не позволяет мне даже приблизиться к ней, – слова сорвались с губ, полные горечи.

Тишина повисла в воздухе, а затем прозвучал его голос:

– Хочешь весь день завтра провести с ней? Я могу легко это устроить.

Я резко обернулась, вглядываясь в его лицо с недоверием.

– Правда?

Сердце забилось быстрее, пропуская удар за ударом. Неужели он действительно готов помочь? Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– А ты во мне сомневаешься? – ухмыльнулся дьявольски мужчина.

Я прекрасно знала, что он не бросает слов на ветер. Я молчала, не зная, что ответить. Он был непредсказуем, как шторм в океане. Одна минута – спокойствие и безмятежность, другая – буря и разрушение.

Мужчина медленно подошёл ко мне.

– Ты поговоришь с мамой. Проведёшь с ней время... Но я кое-что хочу взамен, – голос был низким и хриплым.

— А как же стать идеальным мужем? – парирую я, чувствуя, как поднимается температура тела.

– Ты же уверена, что у меня фальшивая забота, так что буду играть грязно, – его взгляд, темный и пронизывающий, коснулся моего лица, задержавшись на мгновение на губах.

– Что ты хочешь, Карлос? – выдохнула я, зная,что нет возможности отступить. Такой человек не будет ничего делать просто так.

Он встал вплотную, возвышаясь надо мной, и в его темных глазах вспыхнул нескрываемый триумф. Резким движением он обхватил мой затылок, лишая возможности отстраниться, и сократил между нами расстояние. Я позволила ему это, приняла его вторжение с мнимой покорностью, зная, что это не то, чего он ждал. Его взгляд, словно два уголька, прожигал меня насквозь, и мне стоило неимоверных усилий выдержать это пристальное внимание.

– Всего лишь поцелуй. Я хочу, чтобы ты меня поцеловала, – прошептал он, понизив голос до хриплого шепота.

– Использовать отчаяние, чтобы получить желаемое… Какая низость, – выплюнула я слова, сквозь зубы, чувствуя, как гнев закипает внутри.

Его губы скривились в жесткой, лишенной тепла усмешке.

— Согласен. Так что? Подаришь мне поцелуй? – спросил он с оттенком мрачного веселья.

Дыхание застряло костью в горле, и я могла лишь беспомощно смотреть в лицо человеку, стоявшему напротив.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ненавижу тебя, – процедила я, словно яд.

Пульс бешено колотился в висках, отбивая ритм осознания риска, на который я шла. Но я была вынуждена согласиться ради матери. К тому же, я его уже целовала в день свадьбы.

Я приподнялась на цыпочки, вцепилась пальцами в его шею, притягивая ближе, и на мгновение – лишь мимолетное касание – прижалась губами к его губам, тут же отстраняясь.

– Поцеловала, – бросила я, пытаясь вырваться из этого плена.

Карлос покачал головой, его лицо оставалось опасно близко к моему. В глубине его темных глаз мелькнуло что-то хищное, голодное и смертельно опасное.

– Нет. Это не поцелуй. Это лишь тень поцелуя.

Его пальцы, словно стальные тиски, сжали мои запястья, не позволяя сдвинуться с места. Я попыталась вырваться, но его хватка была непреклонной. Он наклонился ближе, и я почувствовала его горячее дыхание на своей коже.

– Я покажу, что такое настоящий поцелуй.

И мир взорвался. Его губы накрыли мои, властные и требовательные. Его язык, дерзкий завоеватель, исследовал каждый изгиб моего рта, неистово посасывая нежную плоть нижней губы, вымаливая вход.

По телу разлилась волна обжигающего жара, и мои губы, невольно, дрогнули, приоткрываясь в робком приглашении. Лишь мимолетная искра покорности – и Карлос, торжествуя, ворвался в мой рот, пробуя меня на вкус, словно изысканный нектар, поглощая без остатка. Мысли метались в голове, сталкиваясь, словно осколки разбитого зеркала, но тело жило своей, неведомой мне, жизнью, откликаясь на его прикосновения с безумной, почти животной жаждой.

Я не понимала, как этот человек, которого я презирала, мог пробудить во мне столь яростный ураган чувств. Его вкус – пьянящий дурман, жар его тела – всепоглощающее пламя. Его запах испепелял, заставляя тело пробуждаться к жизни самым мучительным и восхитительным образом.

Маленькие, дерзкие молнии плясали на коже, следуя за каждым его касанием. Голова кружилась, земля уходила из-под ног. Я была парализована, не в силах пошевелиться, полностью отдавшаяся во власть этой стихии.

Я боролась, отчаянно пытаясь вырваться из его плена, но каждая моя попытка лишь подстегивала его напор. Он углублял поцелуй, будто стремясь выжечь меня дотла, стереть все границы между нами.

Я чувствовала, как его руки скользят по моей спине, обжигая сквозь ткань платья, притягивая меня все ближе и ближе. Воздух вокруг нас словно загустел, наполнившись электрическим напряжением, предвкушением чего-то неизбежного. Мои руки, до этого беспомощно сжатые в кулаки, вдруг подались вперед, и мои пальцы зарылись в его волосы. Желая оттолкнуть или неосознанное желание притянуть его еще ближе? Я не знала.

Карлос оторвался от моих губ, тяжело дыша, и посмотрел на меня взглядом, полным нескрываемого триумфа. Я отчаянно втянула воздух, голова кружилась, тело покалывало с головы до ног. Я отшатнулась от него, стараясь сохранить самообладание.

Алиссия (11)

– Ты получил, что хотел, так что жду завтра встречу с моей мамой, – произнесла я, вскинув подбородок и скрестив руки на груди, чтобы скрыть дрожь в руках.

Ни за что на свете я не признаюсь, что этот поцелуй обрушил на меня целый ураган ощущений. Такого я не испытывала, когда меня целовал Альберт.

Карлос сделал шаг ко мне, и я невольно отступила назад, пока моя спина не уперлась в прохладную стену.

– Не делай вид, что тебе не понравился поцелуй. Это был лучший поцелуй в твоей жизни, – промурлыкал он, и в темных глазах мелькнула хищная усмешка, когда его взгляд скользнул по моим губам.

— У тебя явно мания величия, — фыркнула я, стараясь скрыть волнение.

Он склонил голову набок, изучая меня с каким-то опасным, почти маниакальным интересом. Затем наклонился, и его горячее дыхание опалило мое ухо, посылая волну мурашек по всему телу.

— Если я задеру твою юбку и запущу руку, то найду тебя мокрой, апельсинка, – прошептал он, и от этих грубых слов по телу разлилось странное, ошеломляющее тепло.

Одна мысль, что его рука будет между моих ног, заставляет низ живота болезненно сжаться.

С трудом подавляя нахлынувшие чувства, я оттолкнула его.

— Отойди, извращенец. Это был последний поцелуй в твоей жалкой жизни, – прошипела я, игнорируя настойчивое, почти невыносимое желание прикоснуться к нему.

Карлос тихо рассмеялся. Он наслаждался моей растерянностью, моим смятением, тем, что сумел выбить почву из-под ног.

– С меня хватит, – холодно процедила я, обходя его и направляясь в ванную. Нужно было как можно скорее покинуть его, пока я не наделала глупостей.

В ванной я закрыла дверь на замок, зачем-то проверяя его дважды, будто это могло защитить меня от него самого. Зеркало отражало мое взволнованное лицо, румянец на щеках, губы, слегка припухшие от его поцелуя. Я сжала пальцы в кулаки, стараясь привести мысли в порядок, но они упрямо возвращались к нему, к его словам, к его прикосновениям. Тело будто предательски горело, а сердце билось так, словно я только что пробежала марафон.

«Нельзя, нельзя, нельзя», – твердила я себе, открывая кран и смывая с лица остатки косметики. Холодная вода на мгновение притупила ощущения, но не смогла унять внутренний огонь. Я знала, что Карлос – опасный человек, что он играет со мной, как с куклой, что это всего лишь его игра.

Вытерла лицо полотенцем, глубоко вдохнув. «Соберись, – прошептала я себе. – Не дай ему победить».

В ванной была пижама, которую заранее принесли из моей комнаты. Странно ощущать себя чужой в доме, где выросла.

Переодевшись, я вышла и на мгновение застыла в дверях. Карлос полулежал на кровати в одних лишь трусах, совершенно не стесняясь своего обнаженного торса. Впрочем, чего еще можно было ожидать? Он никогда и ничего не стеснялся.

Я изо всех сил старалась не смотреть на совершенство его тела.

– Тебе обязательно каждый раз раздеваться? – пробормотала я, проходя в комнату.

Волчья ухмылка расцвела на его до смешного красивом лице.

– Мое тело принадлежит тебе, а значит, я хочу, чтобы ты любовалась им как можно чаще.

Он продолжал прожигать меня взглядом с головы до ног, словно чего-то выжидая.

– Там не на что смотреть, – с вызовом произнесла я, вздернув подбородок и принимаясь взбивать подушку.

– Ты не будешь спать на диване? – удивился мужчина. – Я думал, что ты не захочешь делить кровать с

извращенцем

, ‐ парировал мужчина.

Его манера передразнивать меня выводила из себя, заставляя сжать кулаки от желания влепить ему пощечину. Я подавила этот импульс, понимая, что это всего лишь его способ вывести меня из равновесия.

Он был уверен, что я выберу диван, но просчитался.

– Я не собираюсь жертвовать своим комфортом и сном ради тебя, – фыркнула я.

В его глазах промелькнул какой-то странный огонек… Восхищение?

– Ты ранишь меня прямо в сердце, апельсинка.

– У тебя нет сердца. Единственный орган, который у тебя работает, находится между ног. И думаешь ты, видимо, им же, – выпалила я и легла в кровать.

Уголки его губ дрогнули в садистской улыбке. Воздух в комнате мгновенно стал душным и плотным от его присутствия.

– Ауч! Ты сегодня беспощадна, женушка.

Я отвернулась к стене, чтобы не смотреть на него, но внезапно почувствовала, как его пальцы касаются моей спины. Я вздрогнула и резко повернулась к нему лицом. Наши взгляды встретились, и я утонула в глубине его темных глаз. В них играли искры вызова и какой-то темной похоти.

– Спи на своей половине и меня не трогай, – прошептала и отвернулась.

Низкий смех, словно удар хлыста, пронзил меня дрожью. Я ждала ответа, но в ответ – лишь давящая тишина. Я не видела его, но чувствовала кожей каждое его движение, каждое колебание воздуха.

Не заметила, как уснула. Но сквозь сон прорвались странные, сдавленные звуки. Открыв глаза, я поняла, что это Карлос говорит во сне. Его лицо искажала гримаса мучительной боли, губы шептали что-то неразборчивое.

– Беги, – единственное, что я разобрала.

Ему снится кошмар. Но кому он говорит бежать?

Осторожно, стараясь не разбудить, я коснулась его лба. Он был обжигающе горячим.Лицо исказилось еще сильнее, и он начал метаться.Слова вырывались из его груди обрывками, словно осколки разбитого зеркала: "Она… не смей… убью…"

Внезапно он затих, и его дыхание стало ровным и глубоким. Я долго смотрела на его спящее лицо, пытаясь понять, что произошло.

Кто она? Кого он хотел защитить? И почему он так отчаянно приказывает бежать?

Навязчивые мысли не давали покоя и заснула только под утро. Выспаться не получилось и с утра разбудил Карлос. Выглядел он лучше, чем ночью. Мне хотелось поговорить с ним, но потом поняла, что мы с ним не настолько близки, чтобы обсуждать личное. К тому же, меня ждала встреча с мамой.

Карлос сдержал слово и уговорил отца отпустить маму вместе с нами позавтракать в кафе и немного прогуляться. Я была безумно рада, когда мама вышла ко мне и обняла.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мы сели в машину Карлоса и поехали ближайшее кафе. Когда мужчина отошёл к бару, давая нам возможность поговорить, мама обратилась ко мне, сжав слегка руку.

– Дочка, что он тебе сделал? Расскажи мне правду... Я так боялась, что Моретти убьют тебя... В нашем мире такое не прощают женщинам, – ее голос дрожал.

– Карлос не причинил мне боль. Он ничего мне не сделал, мама, – призналась я тихо, словно это было великое откровение.

В голове вспыхнули обрывки воспоминаний: как Карлос меня успокаивал, как укладывал спать… Он действительно ничего мне не сделал, хотя мог.

– Он не наказал тебя? – искренне удивилась мама, ведь в нашем мире не прощались такие действия.

– Нет. И не собирается наказывать. Будь в этом уверена, – я слегка улыбнулась, чувствуя себя одновременно странно и спокойно.

Мама выдохнула с облегчением, словно камень упал с души.

– Слава Богу. Ты меня немного успокоила... Но... в целом хорошо с тобой обращаются?

– Со мной всё хорошо, мама. Меня волнует, как ты сама... Отец не навредил тебе? – я пристально следила за её выражением лица.

Она всегда была для него козлом отпущения, виноватой во всех его бедах и неудачах.

– Отец очень сильно зол на тебя. Кричал на меня, что это всё моё воспитание..., – она осеклась и тише добавила: — Обошлось только криками, поэтому не волнуйся, дочка. Никаких проблем нет.

Мне было важно знать, что с ней всё будет хорошо.

Мама задумчиво посмотрела на Карлоса и тихо проговорила:

– Он привёз тебя… Целой и невредимой… Не тронул, когда ты пыталась сбежать с другим… Он защищает тебя,– она перевела взгляд на меня. – Я места себе не находила от волнения, но теперь вижу, что Карлос не причинит тебе зла.

Защищает? Он заточил меня в золотую клетку, лишил свободы выбора, сломал мою жизнь!

Карлос (12)

Сдерживаться становилось невыносимо. Вкус Алиссии, терпкий и сладкий, еще жил на губах, дразня и распаляя. Я жаждал обладать ею, отринув всякие сомнения и угрызения, но понимал – один неверный шаг, и я потеряю все.

Её тоже тянет ко мне, хоть и не осознает, пока ещё. Её тело принадлежит мне, осталось это донести до её мозга. И сделать это нужно как можно скорее, пока я окончательно не потерял контроль. Нужно взять себя в руки, поэтому я избегал Алиссию после возвращения от ее родителей, держался на расстоянии, словно хищник, готовящийся к прыжку.

Раздражение, словно рой взбесившихся пчел, зудело под кожей, требуя выхода. Единственным спасением была тренировка с Дино. Наши кулачные бои стали ритуалом, необходимостью выпустить на волю своих внутренних демонов. Дино понимал меня, ведь в его собственной душе бушевала тьма. Он не осуждал, не смотрел с опаской, как на безумца.

После изнурительной схватки я направился в душ, надеясь смыть с себя остатки ярости.

– Ты выглядишь всё еще чертовски разъяренным, – с Дино с любопытством изучал мое напряженное тело.

– Дерьмовый год выдался, – прорычал я, вытираясь полотенцем.

Ледяная вода, яростный бой – ничто не приносило облегчения. Это было мучительно.

— Обычно ты в такие моменты пьёшь и развлекаешься с разными женщинами, – он одарил меня многозначительным взглядом.

– Раньше, – отрезал я, бросая полотенце в корзину. – Сейчас все иначе.

– Алиссия? – в его голосе звучала неприкрытая ирония. – Не думал, что ты способен на такие чувства.

Я промолчал, натягивая спортивные штаны. Дино не поймет. Никто не поймет. Эта одержимость, эта болезненная потребность в ней – это что-то новое, неизведанное.

Я привык играть с огнём, ходить на лезвии бритвы. Но Алиссия – это не просто огонь. Это пламя, способное испепелить все вокруг. И я готов сгореть в нем дотла, лишь бы обладать ею.

– Мне сейчас ничего не интересно, если это не касается моей семьи, – холодно произнес я.

– Кстати, о семье, – Дино повернулся ко мне. – Люциан отпустил Виолетту с Ванессой по магазинам и вручил ей новый телефон.

Услышав эти слова, я ощутил, как мышцы мгновенно окаменели. В голове, словно вспышки молний, пронеслись обрывки воспоминаний: ловушка, его тело в крови.

– Когда?

– Утром.

– Отправь за ними людей. За ней нужно внимательно следить, – прорычал я, чувствуя, как в венах закипает ярость, смешанная с ледяной тревогой.

Дино ушёл выполнять моё поручение, а я направился сразу к Люциану. Я ворвался в его кабинет.

– Как ты мог позволить Виолетте покинуть дом? Да ещё дать ей телефон... Зачем? Чтобы она сразу позвонила своему дядюшке?

Я готов был собственными руками задушить эту змею, посмевшую поднять руку на моего брата. Но она носит его ребенка, поэтому Люциан и приютил ее под нашей крышей.

– Я хочу посмотреть, что она сделает. Мне нужно знать, какой выбор она сделает, если я дам ей немного свободы, – вздохнул устало брат.

Я прищурился, прожигая его взглядом.

– Ты хочешь ей доверять, поэтому устроил такую проверку в надежде, что она тебя не разочарует.

– Когда полюбишь, тогда поймёшь меня, – с горечью усмехнулся Люциан, в его голосе звучала неприкрытая боль.

Я сжал кулаки до побелевших костяшек, нутром ощущая, что брат совершил роковую ошибку.

– Ты её любишь?

Любовь – это слабость. А в нашем мире слабость равносильна смерти. Он любил ее, эту предательницу, всем сердцем, и эта любовь ослепляла его, делала уязвимым.

– Да. Люблю, – с непоколебимой уверенностью ответил брат.

Я нахмурился, чувствуя, как внутри поднимается волна дурного предчувствия.

– Если она снова предаст?

– У нас будет ребёнок, Карлос... Я очень надеюсь, что девушка сделает выбор в мою пользу, ведь...

Он не успел договорить. В кабинет, словно штормовой ветер, ворвался Дино. Его лицо было темнее самой глубокой ночи.

– Что такое?

– Мне только что сообщили… машина, в которой ехала Виолетта… взорвана, – прохрипел Дино. – Не выжил никто.

В комнате повисла звенящая тишина, казалось, даже воздух застыл в ожидании. Я видел, как рушится мир моего брата. Лицо, только что пылающее уверенностью, вмиг посерело, глаза расширились от шока. Он молчал, не в силах вымолвить ни слова, словно удар пришелся не по машине, а прямо в его сердце.

Взгляд брата, наполненный бездонной болью, медленно скользнул ко мне. В нем плескалось столько отчаяния, что я испугался за него больше, чем когда-либо.

Люциан судорожно покачал головой, отрицая реальность, и сорвался с места, словно безумец

– Она не могла умереть! Нет!

Я попытался остановить его, но он был неудержим. Не теряя ни секунды, я последовал за ним. Знал, что в обычных обстоятельствах он всегда держал себя в руках, но сейчас это был совершенно другой человек.

С визгом шин он вскочил в машину и сорвался с места, оставляя за собой лишь облако пыли и отчаяния. Я последовал за ним, стараясь не отставать. Через несколько минут мы уже были на месте взрыва. Люциан, казалось, отказывался верить в немыслимое – в то, что Виолетта могла погибнуть. Он метался среди обломков, словно ища подтверждения своей надежде. Осмотрев все вокруг, мы с облегчением убедились, что тела девушки в машине не было.

Пока наши люди разбирались с хаосом, оставшимся после взрыва, Люциану позвонили. Он отошел в сторону, и я не слышал его разговора, но выражение его лица заставило меня похолодеть. Напряжение, словно натянутая струна, пронзило воздух.

– Виолетта у Майка и надо ехать за ней. Один. Таковы его условия, иначе он убьёт её, – сообщил Люциан. В его голосе сквозила неприкрытая тревога, смешанная с ледяной решимостью.

– Ты не поедешь никуда один, –попытался я образумить его, но взгляд Люциана был устремлен в одну точку, словно он уже принял решение. – Мы возьмём людей, нападём на них и уничтожим каждого.

Я не могу допустить, чтобы мой брат пострадал. Я готов отдать свою жизнь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Если там будет хоть кто-то кроме меня, он ее убьёт. Поэтому иду я один.

Уши закладывает, и я борюсь с волной тошноты, подкатывающей к горлу.

– Ты с ума сошел? Тебя убьют. Нет, Люциан. Лучше я, чем ты.

– Ты останешься здесь и обо всём позаботишься, — отрезал брат, словно вынося смертный приговор.

— Нет!

Люциан вцепился в мои плечи и прорычал, прожигая взглядом:

– Это приказ, Карлос! Я приказываю тебе как твой Дон!

Кровь отлила от лица, оставив лишь пепельную бледность.

Приказ... Он воспользовался своим положением, чтобы обречь себя на смерть, а меня – на мучительное ожидание. Ярость, бессилие и страх сплелись в тугой узел, сдавливая горло.

Я знал, что его решение окончательно. Люциан никогда не отступал, особенно когда дело касалось тех, кого он любил.

Люциан велел мне вернуться домой, а сам уехал. Я застыл, не в силах переступить порог дома, провожая взглядом удаляющиеся машину. Тьма обволакивала меня, сковывая ледяными объятиями. Его убьют! Убьют!

"

Беги... Беги... Он уже близко... Беги"

Удар кулаком об металл машины – лишь жалкая попытка унять бушующее внутри. Рваный вдох, судорожный выдох… Бесполезно. Сердце колотится, словно пойманная в клетку птица. Мир окрасился в багровый, злой цвет, застилая разум пеленой ярости. Меня трясет, как в лихорадке.

Таблетки… Я должен был их принять. Выбросил, наивно полагая, что справлюсь сам. Еще один удар, уже сильнее.

– Карлос? Ты в порядке? – тихий голос Алиссии прорезает густую пелену моего безумия.

Не сейчас. Только не она. Впервые я не рад ее видеть, не ищу встречи с ее взглядом. Я потерял контроль. Совсем. Она не должна видеть меня таким.

Я на краю. Разрушение пульсирует под кожей, клокочет в венах. Я могу причинить ей боль.

– Уходи, Алиссия. Я сейчас не могу контролировать себя, – слова с трудом пробиваются сквозь стиснутые зубы. Движения становятся рваными, хаотичными.

Я слышу, как она подходит ко мне. Нет. Только не это.

– УБИРАЙСЯ! – рык, сорвавшийся с губ, был звериным, первобытным, заставившим ее вздрогнуть и отшатнуться. В мгновение ока она исчезла в доме. Ей лучше держаться от меня подальше. Ради нее самой.

Я задыхался, каждый вдох обжигал легкие тем же гребаным красным туманом, который слепил глаза. Каждую секунду, каждую мучительную минуту я сгорал в агонии желания избавиться от него. Освободиться.

Нет. Я не могу. Сидеть и ждать, пока моего брата будут пытать... Ни за что!

Схватив телефон, дрожащими пальцами набрал номер Дино.

– Дино, собери людей. Мы едем за Люцианом. Я вырву кишки каждому ублюдку, – прорычал я в трубку, сквозь пелену ярости. – Я сожгу этот город и их!

Дорогие друзья, поддержите книгу звёздочкой, если она вам нравится. Рейтинг книги сильно упал...((

Алиссия (13)

Я влетела в комнату, задыхаясь, руки била мелкая дрожь. Меня швырнуло в прошлое, в ад отцовских криков и ругани. Ненавижу, когда на меня повышают голос. Он высасывает из меня всю силу, оставляя лишь парализующий страх.

Всего-то хотела убедиться, что с Карлосом все в порядке. Но сегодня в его глазах плескалось безумие, даже больше, чем обычно. Я не смогла промолчать… И вот, я снова бегу, спасаясь от собственного испуга.

А ведь на мгновение промелькнула надежда, что он может быть другим. Какая же я дура.

Дыхание немного выровнялось, и я оглядела комнату Карлоса. Царство темных и красных тонов, словно здесь обитает не человек, а порождение ночи, вампир, тоскующий по крови. Хотя он именно такой.

Нужно будет добавить сюда немного света, вдохнуть жизнь яркими красками.

Поддавшись внезапному порыву, я подошла к шкафу. Что-то манило меня узнать Карлоса глубже. В его гардеробе, как и во всем остальном, не было ни намека на яркость, но запах… божественный, терпкий, обволакивающий. Я не удержалась и прижалась лицом к одной из рубашек, вдыхая этот аромат.

Что ты делаешь, Алиссия? Нюхаешь уже его вещи.

С усилием повесив черную рубашку на место, я наклонилась и заметила в углу маленькую коробку. Любопытство, словно голодный зверь, вырвалось на свободу. Я открыла ее. Внутри лежали шприцы и баночки с таблетками.

Странно... Почему нет никаких надписей на баночках. Даже названия.

Сердце пропустило удар. Что это? Зачем Карлосу шприцы и таблетки без опознавательных знаков? Он болен? Или...

Резкий стук в дверь полоснул тишину, как трещина на хрупком стекле. Я, словно пойманная воришка, торопливо задвинула коробку обратно в шкаф, захлопнув дверцу.

– Алиссия? Ты тут? – встревоженный голос Авроры пробился сквозь дерево.

Я распахнула дверь, отчаянно пытаясь придать лицу невозмутимое выражение. Но одного взгляда на Аврору хватило, чтобы понять – мои усилия тщетны. Ее лицо, тронутое мертвенной бледностью, исказила гримаса неподдельной тревоги.

– Что случилось? – спросила я, чувствуя, как липкий страх начинает оплетать и меня.

– Карлос тебе ничего не говорил?

– Нет... А что? – осторожно прозвучал мой вопрос, словно я ступала по тонкому льду.

– Виолетта пропала и Люциана тоже нет. Я чувствую, что случилось что-то плохое... Но нам не говорят, – голос ее дрожал, как осенний лист на ветру, а в глазах плескались слезы.

Вот почему Карлос так себя вел... Что-то действительно произошло ужасное.

Я не могла обрушить эту правду на и без того перепуганную Аврору. Сейчас ей нужна была поддержка, а не паника.

– Может, вышли прогуляться. Ты зря переживаешь, – мой голос был мягок, как шепот ветра, и спокоен, как гладь озера в безветренный день.

Аврора недоверчиво посмотрела на меня, словно видела насквозь.

– Нет, Алиссия... Я хорошо знаю своих братьев. Что-то произошло.

– Давай сейчас успокоимся и позвоним им, – предложила я.

– Никто не отвечает.

– Тогда остаётся только ждать. Все будет хорошо, поверь мне. Мы же не знаем какие у них дела. Не будем раньше времени волноваться, – я старалась говорить как можно более уверенно, хотя внутри меня нарастает тревога.

– Я очень надеюсь, – всхлипнула Аврора.

Я обняла её, и мне удалось немного унять дрожь в её плечах. Затем мы спустились на кухню, в надежде найти утешение в горьком вкусе кофе. Патриция тоже присоединилась к попыткам успокоить Аврору, и на какое-то время это сработало, словно хрупкий щит от надвигающейся тьмы. Но время шло и никто не возвращался домой, а телефоны у всех были выключены. Каждый из нас понимал, что значит мир мафии...

Напряжение росло с каждой минутой, пока не стало почти осязаемым. Я поймала себя на том, что сердце бешено колотится от одной мысли о Карлосе. Где он сейчас? Жив ли? Неужели с ним что-то случилось?Сколько раз я мысленно убивала его! Но сейчас… сейчас я отчаянно молила о его спасении. Нет. Я не хотела его смерти… Не хотела.

Ожидание превратилось в пытку. Из дома не выпускала охрана и не отвечала на наши вопросы. Мы сидели в гостиной до ночи, как вдруг двери распахнулись. Двое мужчин втащили бесчувственного Люциана, его лицо и одежда были залиты кровью. За ними, бледная как полотно, шла Виолетта.

Мы вскочили на ноги, как ужаленные, и Аврора, не помня себя, бросилась к брату.

– Брат! Что случилось? Почему он в крови? — в голосе Авроры звучал неподдельный ужас.

– Я потом все объясню. А сейчас срочно звоните врачу, –велела Виолетта. – Люциан отказывается ехать в больницу.

– Уже набираю, – пролепетала Патриция, лихорадочно набирая номер, а я стояла, словно парализованная, не в силах вымолвить ни слова.

Врач приехал быстро. Пока он осматривал Люциана, комната застыла в напряжённом ожидании, тишина звенела в ушах. Моё сердце бешено колотилось, в животе всё скрутило в тугой узел.Люциан ранен, в крови… Его привезли одного… А Карлос? Почему его нет рядом?

Лишь только врач закончил осмотр и Люциан приоткрыл глаза, я вошла в комнату. Аврора и Виолетта, словно преданные стражи, не отходили от его постели.

– Где… Где Карлос? – осторожно спросила я Виолетту, боясь услышать худшее.

– Скоро будет. Не волнуйся, он немного задержался, – уклончиво ответила Виолетта, избегая моего взгляда.

Волна вселенского облегчения окатила меня, узнав, что он жив.

– С ним всё в порядке? – спросила я, пытаясь развеять последние сомнения.

Виолетта открыла рот, чтобы ответить, но замолчала, и в тот же миг я спиной ощутила

его

присутствие.

– Ты переживала за меня, Апельсинка? – его ласковый голос, словно бархатное прикосновение, прошелся по моей коже, вызвав дрожь.

Я резко обернулась и утонула в глубине его взгляда. Его челюсть дергается, а мышцы напрягаются. Моя грудь расширяется от сдавливающего выдоха, и я выталкиваю его из легких, но оно застревает в горле.

С ним всё хорошо...

В памяти вновь всплыла картина того, как сильно он меня напугал, поэтому я не смогла вымолвить ни слова, лишь перевела взгляд на Люциана. Карлосу мое молчание явно не понравилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мне тоже не понравилось, как ты на меня наорал.

Он бросил на меня странный взгляд и подошёл к брату. Виолетта рассказала обо всем, что произошло и поблагодарила Карлоса. Да... Он готов рисковать своей жизнью ради семьи.

Какой же ты на самом деле, Карлос Моретти? И что же ты скрываешь?

Убедившись, что всё хорошо, я вышла из спальни Люциана, желая уединиться, побыть одна... Слишком много всего произошло за короткое время... Но Карлос последовал за мной, не давая ускользнуть.

Дорогие друзья, в книге "В объятиях врага" вы узнаете захватывающие подробности спасения Люциана! И спасибо большое вам за поддержку! ❤️

Карлос (14)

— Рассказывай, чего ты такая раздраженная, моя апельсинка, – сразу поинтересовался я, как только вошёл в спальню.

Изящная темная бровь взлетела вверх, словно вопросительный знак, нарисованный углем по фарфору

– У тебя проблемы с памятью? Забыл, что случилось?

Алиссия искрила раздражением, и я, черт возьми, знал, что я – эпицентр этого взрыва.

– С тобой я забываю обо всем, кроме того, как сильно ты меня бесишь… и привлекаешь, – ухмыльнулся я, играя с огнем.

Она устало выдохнула, словно выпустила джина из бутылки. Рыжие волосы, водопадом ниспадающие по плечам, так и манили...

Так, не отвлекаемся.

– Ты наорал на меня и прогнал. Это было неприятно. Я впервые сама к тебе подошла, а ты..., – она запнулась, махнула рукой и отрезала: – Да плевать! Больше не повторится. Я усвоила урок.

Удар ниже пояса. Вина расползлась по мне ядовитым плющом, скребясь когтями в поисках выхода. Я не хотел причинять ей боль. Не хотел отпугивать. Но больше всего боялся, что она увидит ту бездну, что таится внутри меня.

И все же, вопреки всему, странная, почти болезненная радость пронзила меня. Алиссия переживала! Обижена – значит, не все равно! Моя маленькая амазонка не осталась равнодушной к моему внутреннему хаосу.

– У меня был очень дерьмовый день и не хотел, чтобы ты видела меня таким. Но мне очень приятно, что ты волновалась обо мне.

Улыбка коснулась моего рта. Наконец, когда брат дома, а враг убит, я могу немного расслабиться и побыть со своей дерзкой женой.

– Мне всё равно на тебя. Я уже сделала выводы, – она надменно посмотрела на меня, скрестив руки на груди. – Мы чужие люди.

В моей груди вспыхнуло раздражение, внезапное и непонятное.

Ты принадлежишь мне и надо бы это напомнить.

– Ты на меня обижена, понимаю. Каюсь, виноват, – ухмыльнулся я, решив обойтись без этих скучных "извините".

Алиссия застыла, когда я, оттолкнувшись от двери, двинулся к ней. Каждый мой шаг, медленный и выверенный, отдавался гулким эхом в тишине. Ее спина ударилась об стену. Я остановился в дюйме от нее, достаточно близко, чтобы уловить сладостный аромат ее кожи и волос.

Легким, почти нежным касанием я заправил выбившуюся прядь за ее ухо, прежде чем моя рука, словно змея, скользнула по шее и обвилась вокруг спины.

– Что ты делаешь? – ядовито прошипела девушка.

– Буду искупать свою вину. Ты же этого хотела? – Под мягкими вопросами скрывалась опасная грань.

Алиссия судорожно сглотнула.

Застывшая в комнате тишина напружинилась до предела. Наэлектризованный воздух искрился и потрескивал, разряды пробегали по моему позвоночнику, опаляя кровь.

Пальцы впились в ее затылок, заставляя поднять взгляд. В ее глазах бушевала буря: гнев, смятение, и… что-то еще, смутное и почти неуловимое, что заставляло меня жаждать большего.

— Не смей. Мне не нравится, когда ты прикасаешься, – фыркнула девушка. Она держалась за свою маску равнодушия.

Но это сильнее подталкивает меня к действиям. Я понял, что Алисси нравится, когда я всё беру в свои руки.

Я обхватил ее нежную шею рукой, но не как тиран, а как любящий собственник, не желающий ни с кем делить её.

– Тогда докажи это. Будь более убедительней,

женушка, – я

наклонил голову, мои губы касались ее губ с каждым словом.

Ее дыхание участилось, но в глазах я увидел не страх, а отблеск пламени, готового вспыхнуть. Мои пальцы, медленно и чувственно, скользнули по ее обнаженному бедру, словно лаская мрамор статуи, пока не приподняли край ее платья.

Мой член упирался в молнию, желая проникнуть в неё.

– Ты вызываешь у меня только отвращение, – прошипела она, но голос дрожал от нескрываемого возбуждения

Ее зубы впились в нежную плоть нижней губы, словно пытаясь удержать рвущийся наружу стон. В ее глазах разгорелась борьба: вызов против желания, отторжение против капитуляции. Мои пальцы коснулись влажной ткани ее белья. Ее тело содрогнулось от удовольствия, мелкая дрожь пробежала по каждой клеточке, когда я сдвинул ее нижнее белье в сторону и провел большим пальцем по ее набухшему клитору. Зубы вонзились в губу еще сильнее.

– Тебе не кажется, что очень странно такое заявлять, когда ты становишься такой мокрой от моих прикосновений, – промурлыкал я, слегка прикусив ее нижнюю губу, наслаждаясь ее слабостью и силой одновременно.

Я не хотел сломить её, я хотел пробудить её, раскрыть все грани её сущности.

— Прекрати, – выдохнула она слабым шепотом.

Не ослабляя хватки на ее шее, я проник пальцем внутрь, заполняя ее податливую плоть. Раздвигая, растягивая, словно лепя из глины новый сосуд. Я ласкал, изгибал, пока не коснулся сокровенной точки. Трепет пробежал по телу, перерастая в судорожную дрожь. На лбу заблестели капельки пота, но она упрямо хранила молчание.

– Хочешь, чтобы я остановился? Но, увы, сейчас ты ничего не решаешь, – мой голос превратился в сталь.

Я медленно вынул палец, затем начал ласкать ее чувствительную плоть. Всё сильнее и напористее, а затем ввёл в нее два пальца.

– Карлос… – прошептала она, задыхаясь, веки ее дрогнули и вцепилась в мои плечи.

– Ты чувствуешь, как капаешь на мои пальцы? Ты сильно возбуждаешься от мужчины, который тебе так противен, – парировал я, проводя языком по ее губам.

Прижимая основание ладони к ее клитору, я довел ее до исступленного стона. Она подалась навстречу моей руке, жадно принимая мое вторжение.

— Заткнись, – бросила на меня гневный взгляд.

Тихий смех сорвался с моих губ. Я упивался ее слабостью, ее зависимостью от меня в этот момент. Мои пальцы двигались внутри нее с неумолимой точностью.

— Ты уже не грани падения, апельсинка. Скажи мне "да". Дай мне почувствовать, как ты изливаешься на мою руку, – мой шепот, обволакивающий и темный, как бархат ночи, проскользнул между нами.

– Нет... нет...

Алиссия сопротивлялась, но ее "нет" звучало все слабее, словно угасающий огонек. Она вцепилась в мои плечи, бесстыдно подаваясь навстречу моей руке, пока я наращивал темп. Ее прерывистые вздохи и стоны сливались с сочными звуками, рождаемыми моими пальцами в ней. Идеальная симфония.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мой член пульсировал, твердый и требовательный, причиняя сладостную боль. Черт, я мог бы кончить от одного вида возбужденной Алиссии.

Ее щеки пылали румянцем, губы были приоткрыты в немом крике, глаза плотно сомкнуты. В этот момент она была воплощением красоты, неземным видением, которое я жадно впитывал.

Ритм нарастал, подобно прибою. Я проникал глубже и быстрее, пока ее не сорвало волной оргазма, вырвавшейся из горла резким, надтреснутым криком. Не ослабляя хватки, я продолжал ласкать ее клитор, позволяя ей утонуть в накатывающих волнах наслаждения, пока ее тело не перестало содрогаться. Лишь тогда я отнял руку, и отпустил её, она, обессиленная, прислонилась к стене, ее грудь тяжело вздымалась в такт сбитому дыханию.

Я наблюдал за ней, наслаждаясь каждым мгновением ее уязвимости.Влажные пряди волос прилипли к ее щекам, подчеркивая бледность кожи. В глазах плескалось блаженство, смешанное с остатками стыда и злости.

– Это самое красивое зрелище, что я когда-либо видел, – прошептал я.

Я задумчиво посмотрел на свои пальцы, затем медленно облизнул их, не отрывая взгляда от ее распахнутых, полных шока глаз.

— Ты на вкус еще вкуснее, чем я фантазировал. Мне не терпится, когда смогу съесть тебя всю, – прохрипел я, ощущая, как похоть обжигает горло.

Она судорожно сглотнула, и румянец на щеках вспыхнул ярче.

– Остановись… – вырвалось из ее груди хриплым шепотом.

Я вновь прильнул к ней, обжигая кожу горячим дыханием, и прорычал, словно дикий зверь, жаждущий добычи:

– Ты даже не представляешь, сколько всего я хочу с тобой сделать. Брать тебя снова и снова, до полного изнеможения, пока мы оба не потеряем сознание. Раздвинуть твои ноги… – но она, словно очнувшись от наваждения, оттолкнула меня с неожиданной силой.

– Мечтай! – бросила она, прежде чем скрыться за дверью ванной, словно испуганная лань.

Улыбка коснулась моего рта. Ей все понравилось, но понадобится время, чтобы она призналась в этом.

Я подошёл к двери, но не стал вторгаться, давая ей возможность переварить произошедшее.

– Ну что? Думаю, я заслужил прощение после такого оргазма.Тем более, ты ни разу не снизошла до того, чтобы доставить мне удовольствие, даже пальцами. А я, между прочим, тоже в обиде, – парировал я, скрывая свое напряжение. – Подумай, как будешь искупать свою вину, а я пока навещу брата.

Моя кровь стучала в ушах и ещё в одном месте. Мне нужно было уйти, пока я не сорвался и не ворвался к ней в ванную, как обезумевший.

Алиссия (15)

Дни текли, и меня все больше тревожило наше с Карлосом сближение. Вернее, даже пугало. Прошло всего пару дней с той ночи, когда он прикасался ко мне.

Волна жара накрывала с головой от воспоминаний о том, как он касался меня, а я, обезумев, отвечала на эти ласки. Легкое разочарование кольнуло сердце оттого, что это больше не повторялось. Мы общались… Редко, но все же это были нормальные разговоры. Только вот он больше не ночевал в своей спальне, и это не давало мне покоя. Появлялся лишь под утро. И сегодня не стало исключением.

– Надень спортивную форму. Сегодня у нас тренировка, – неожиданно прозвучал его властный голос.

Я едва успела выйти из душа и собиралась позавтракать.

– Какая еще тренировка? – недоуменно уставилась я на него.

– Я научу тебя владеть оружием и защищаться в случае нападения, – напряженно произнес Карлос, прожигая меня взглядом.

Как бы я ни пыталась игнорировать его присутствие, это было невозможно. Он словно заполнял собой все вокруг, не оставляя ни единого свободного уголка.

– Чтобы я могла защититься от тебя? – фыркнула я, нервно сминая в руках ткань юбки, словно пытаясь удержать ускользающую нить спокойствия.

В ответ лишь ленивая усмешка тронула его губы.

– От меня никто не сможет тебя защитить... Но ты можешь попытаться.

Его слова прозвучали как угроза, и по спине пробежал холодок. Я знала, что он прав. От него действительно не было защиты, если он сам не захочет меня защитить.

Но почему он вообще об этом заговорил?

Зачем ему учить меня драться?

Я закатила глаза, с трудом подавив раздраженный вздох.

– Я ничего не хочу. Мне не нравится насилие, – отвернулась, чтобы взять свой телефон.

– Тебе придётся пойти со мной, иначе я насильно заставлю. Выбирай, – сказал он тоном не терпящим возражения.

Я молча прошла в гардеробную, ощущая, как внутри разгорается пламя гнева и бессилия. Он все равно не даст мне покоя. Натянув шорты и майку, вышла к нему, словно на эшафот.

Мы направились на площадку, где находилось оружие. Я чувствовала себя вареной креветкой, медленно краснеющей под его пристальным взглядом.

Он принялся обучать меня стрельбе, но оружие в моих руках казалось чужим. Я выросла в мире мафии, но никогда не держала пистолет, поэтому промахнулась, когда стреляла в Карлоса.

Вскоре Карлос перешел к рукопашному бою, провоцируя меня на атаку.

– Покажи себя. Выпусти наружу свою дикость, – усмехнулся он, и в его глазах вспыхнул странный, хищный огонь.

– Мудак.

Я толкнула его, и волна ярости, ненависти и жажды победы пронеслась по венам. От его довольного, почти болезненного блеска в глазах становилось только хуже.

– Мне нравится, когда ты такая дикая. Дай мне еще,

апельсинка

...

Тяжело дыша, я смотрела на него, тщетно пытаясь унять дрожь, пробиравшую до костей. Ярость, бушевавшая во мне ураганом, теперь смешалась с ледяным страхом и каким-то странным, необъяснимым возбуждением. Его взгляд, одновременно оценивающий и провоцирующий, словно раздевал меня донага, обнажая все мои тайные желания и уязвимости.

Минуты или часы – время потеряло счет в этой яростной схватке. Легкие горели огнем, тело пылало жаром. Собрав остатки сил, я снова бросилась на него, и мы, сплетясь в клубок ярости и отчаяния, рухнули на землю. Я отчаянно пыталась вырваться, но он, словно змея, молниеносно схватил меня за лодыжку и дернул назад. Я упала на живот, мой топ задрался, открывая взгляду бледную полоску спины .

Карлос пополз по мне, его скользкое от пота, словно выточенное из камня тело накрыло мою спину, и он, перехватив мои запястья, зафиксировал их над головой. Его горячее, сбивающееся дыхание опалило мое ухо, заставляя глаза невольно закрыться.

– Ты эту тренировку затеял лишь для того, чтобы меня облапать, – прошипела я, сквозь бешеный стук сердца, готового вырваться из груди.

– Уверен, что тебе тоже нравится, – шепчет он мне на ухо, его голос понижается до леденящего холода. – Но, я правда хочу, чтобы ты научилась стрелять и носила с собой оружие.

– Мне оно не нужно, если нет возможности выстрелить в тебя, – шепчу я, чувствуя, как горит моё тело.

Он подался вперед, и твердая выпуклость его тела коснулась моих ягодиц, обжигая сквозь ткань. Горячее дыхание щекотало мочку уха, когда он слегка прикусил ее. Натиск его слов смешался с ощущением его языка, скользнувшего по коже в безумном, сводящем с ума темпе.

– Тебя заводят наши перепалки? – прозвучал его тихий вопрос, от которого по коже побежали мурашки. – Меня – безумно.

Он снова прикусил мочку уха, посылая по спине волну мелких, острых разрядов. Нервы звенели, дыхание сбилось, лишая возможности думать или говорить.

Не смей поддаваться! Не смей! Скажи! Скажи!

– Когда ты уже поймёшь, что мне ты не интересен? Я хочу просто держаться от тебя подальше, – выпалила я на одном дыхании.

Усмешка скользнула по его губам, и я почувствовала, как его дыхание обжигает мою шею.

– Ты этого хочешь? – спросил меня низким голосом.

– Да, – говорю я сквозь зубы. Внутри меня все протестует, но пусть не думает, что у него есть власть надо мной.

Напряжённую тишину, словно натянутую струну, безжалостно разорвал телефонный звонок. Карлос выпустил мои запястья, словно обронил раскалённые угли, и поднялся. Я жадно глотнула воздух, словно тонущий, и, дрожа, приняла сидячее положение, не отрывая взгляда от мужчины.

– Слушаю, Дебора, – промурлыкал он, одаривая собеседницу улыбкой.

Я смерила его испепеляющим взглядом, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева и разочарования.

С кем он разговаривает? Какая еще Дебора?

– Раз ты так скучала по мне, не могу отказаться, поэтому приеду. Жди, – проворковал он, ни разу не взглянув в мою сторону. – Я не сомневаюсь, что ты меня порадуешь.

В груди болезненно сжалось, словно сердце стиснули ледяные пальцы. С трудом поднявшись на ноги, я почувствовала, как закружилась голова.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он отключился и бросил на меня взгляд, холодный как арктический ветер.

– Тренировка окончена, ты свободна.

– А ты куда собрался? – резко вырвалось у меня, вопреки желанию.

– У меня есть некоторые потребности, которые я жажду утолить. Тебя это не касается. Отдыхай, меня не будет сегодня, – ухмыльнулся он и стремительно направился в дом, оставив меня наедине со своим смятением и гневом, который поднимался внутри.

Дорогие друзья, посмотрим, что же сделает Алиссия;) Не знаю, читает ли еще меня симпапусичка)

Алиссия (16)

Мир застыл, словно сломанная карусель. Что-то болезненно треснуло внутри, когда я увидела, как Карлос уходит. Просто уходит, оставляя меня одну. К другой…

Один телефонный звонок какой-то девицы – и он сорвался с места, как будто его ждали всю жизнь. Что это, черт возьми, такое?

Он, который не позволял мне даже взглянуть на мужчину, ревновал к каждому столбу, а сам… Хуже всего, что он ко мне прикасался, целовал, а потом шёл к другим девушкам.

Он прикасается так к другим... Вот где пропадает.

Голос в голове скрежещет, как демон, терзая меня ядовитыми упреками. Все тело пронзает колючий холод. Меня охватывает дикое, безумное желание отмыться, смыть его запах, словно я наркоман, умирающий без дозы.

Брак был вынужденный, но это не значит, что я позволю вытирать об себя ноги. Мой отец изменял матери, а она терпеливо глотала слезы и делала вид, что ничего не происходит.

Я не хочу такой судьбы. Не могу и не буду молча сидеть в четырех стенах, пока мой муж погрязает в чужих постелях, а потом возвращается ко мне. Если хочет гулять и изменять, то пусть даст мне сначала развод.

Нет уж, Карлос Моретти, я не буду терпеть и молчать.

Я рванула с места, бросившись вдогонку Карлосу, но он уже захлопнул дверцу машины. Взглянув на меня, словно на пустое место, он вдавил педаль газа и исчез.

Стиснув кулаки до побелевших костяшек, я направилась к Дино. Он, не обращая на меня никакого внимания, с маниакальным спокойствием убирал оружие. Этот человек был близок к Карлосу, и я чувствовала, что он знает о нем гораздо больше, чем говорит.

— Куда он поехал? Ты ведь все знаешь о нем, скажи мне правду! — мой голос прозвучал резко, почти угрожающе.

Его челюсть напряглась, выдавая сдерживаемое раздражение. Он поднял на меня тяжелый взгляд карих глаз, и по спине пробежал холодок. Дино – не просто имя, это клеймо головореза, от которого веяло первобытным ужасом.

— Только из-за того, что ты жена Карлоса, я спущу тебе это с рук. Но не смей больше разговаривать со мной в таком тоне, – прозвучало ровное, ледяное предупреждение.

Я сглотнула ком, стараясь взять себя в руки.

— Извини… — прошептала я и добавила, собравшись с духом: — Ты знаешь девушку по имени Дебора?

— Одна из девиц в клубе, — бросил он, вновь сосредоточившись на оружии.

Сердце болезненно сжалось в груди.

— Обслуживает мужчин… за деньги? — вопрос застрял в горле, хотя я уже знала ответ.

– И это тоже, – хмыкнул мужчина.

– Карлос часто к ней ходит?

Я почувствовала, как внутри поднимается волна отвращения и ревности.

Да... Он часто ходит туда.

Дино медленно поднял голову, его взгляд стал оценивающим, словно он решал, стоит ли ему вообще отвечать.

– Это не моё дело. Если хочешь что-то узнать, то спрашивай своего мужа, а не меня, – холодно отрезал он, давая понять, что не собирается со мной разговаривать.

Я понимала, что больше ничего от него не добьюсь. Дино был предан Карлосу, и никогда не скажет ничего о нём.

Остатки надежды рассыпались в прах, осколки собирались в темных углах моей души, словно предвестники неминуемой бури. Ноги налились свинцом, и я побрела к дому, словно приговоренная.

Как я могла быть такой наивной, поверить в его верность? Мы жили вместе, но разве это была семья? Разве мы были мужем и женой? Но... Но мы же могли бы...

Резкий, судорожный вдох – и я закрыла лицо ладонями, чувствуя себя грязной, обманутой, преданной.

Внезапная волна ярости окатила меня с головы до ног, сжигая все на своем пути. Мне нужно выплеснуть этот адский огонь, иначе он сожрет меня изнутри. И тут меня осенило. В гараже стоит его новая машина, та, о которой он так долго мечтал, которой хвастался за каждым ужином.

Почему бы и нет? Он оставил меня, будто я пустое место.

С решимостью обреченного я направилась в гараж. Это был единственный способ хоть немного унять эту дикую боль.

Схватив первую попавшуюся сковородку на кухне, – надеюсь, Патриция меня простит, – я вошла в гараж. Сейчас я слишком зла, чтобы думать о последствиях.

Сковородка предательски дрожала в руке, но я упрямо стиснула ее покрепче. Сердце колотилось, как бешеное, в ушах стоял гул, а перед глазами – образ его самодовольной ухмылки.

«Получай!» – прошипела я сквозь зубы и обрушила сковородку на капот его драгоценной машины.

Урод! Прямо на моих глазах посмел разговаривать со своими любовницами! Я тебе не игрушка, чтобы со мной играть!

Звук удара отозвался во мне болезненным уколом, но я не остановилась. Снова и снова обрушивала я сковородку на капот, фары, стекла, с остервенением вымещая на бездушном металле свою боль и обиду. С каждым ударом я как будто сбрасывала с себя часть груза, давящего на сердце.

Когда я остановилась, обессиленная и задыхающаяся, машина представляла собой жалкое зрелище.

– Что, черт возьми, ты творишь? – внезапный голос Люциана пронзил тишину.

Я молча повернулась, крепко сжимая в руке искореженную сковороду.

– Алиссия, я спросил, что ты делаешь? Ты меня не слышишь? – прорычал он, глядя на меня, как на безумную.

– Карлос… Он поехал к другой… Он изменяет мне с этой… с одной из этих клубных девиц, – выпалила я, задыхаясь.

На его лице мелькнула тень – мимолетное отражение удивления, тут же сменившееся маской непроницаемости. Ровным, словно высеченным из камня, голосом он произнес:

– Ладно. Продолжай.

Развернулся и, не сказав больше ни слова, вышел из гаража...

Пошел рассказывать Карлосу… Что ж, этого я и добивалась. Я сорву им эту чертову встречу. Сегодня ему точно хорошо не будет.

С глухим стуком бросив сковороду на бетонный пол, я, не отвечая на взволнованные вопросы Патриции, ворвалась в дом.

Схватив со стола кухонный нож, я рванула в комнату, одержимая одной лишь мыслью.

Распахнула шкаф и вытащила одежду мужчины. С остервенением дикого зверя я набросилась на них, полосуя ткань лезвием, словно вымещая всю свою боль. Я не имела права это делать, не имела… Но разве он имел право так поступать со мной? Имел право целовать меня, прикасаться ко мне и говорить, что буду с ним, а потом бросать меня ради подстилок?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он держит меня в роли своей жены. Требует от меня уважения к себе. А как же уважение в мою сторону? Если ему так хочется бегать к этой Деборе, пусть с ней будет, а меня отпустит...

Внезапно чьи-то руки обвили меня сзади стальным кольцом, вырывая нож. Горячее, обжигающее дыхание опалило щеку, когда прозвучал ледяной шепот:

– Это ты зря, апельсинка. Очень зря.

В его глазах не гнев… там бездна. Смертельная, всепоглощающая опасность. Мое тело замерло, скованное не только его хваткой, но и внезапным осознанием содеянного. Он развернул меня к себе, и я увидела, как уголки его губ тронула зловещая усмешка.

Алиссия (17)

Бешеный ритм пульса отдавался в висках набатом. Мой взгляд скрестился с его, и я, процедив сквозь зубы, словно выплюнула яд, спросила:

— Закончил развлекаться со своими девицами?

Руки горели желанием влепить ему пощечину, стереть эту самодовольную усмешку с его лица.

– Пришлось вернуться, пока ты весь дом не разгромила, дикарка, – в его голосе звучали веселые нотки, которые только подливали масла в огонь моей ярости.

Он прижал меня к себе еще сильнее, словно наслаждаясь разгорающейся бурей.

— Отпусти. Не смей касаться меня своими грязными руками после этих… подстилок, — прошипела я, отталкивая его, но он и не подумал отступить.

— Что за злость, Алиссия? Что случилось? — промурлыкал он, словно довольный кот, играющий с мышкой.

Он наклонился ближе, и я кожей ощутила его обжигающее дыхание. Внутри меня клокотала ярость, смешанная с обидой и унижением. Каждое его слово, каждое прикосновение казались предательством, грязью, которая оставалась на моей коже.

— Ты издеваешься надо мной? Ты бежишь к другим девицам и еще спрашиваешь? – выпалила я, стараясь вырваться из его хватки. Но он лишь крепче прижимал меня к себе, словно я была хрупкой вазой, которую он боялся разбить.

— А тебе какое дело, что я делаю?

– Я. Твоя. Жена, – отчеканила я каждое слово.

Ухмылка Карлоса расползлась по его лицу, став почти хищной.

– Как удобно ты устроилась. Сама брак наш в грош не ставишь, шарахаешься от меня, словно от чумного. Прикосновения мои тебе противны, а то, что я к другой хожу – бесит?

Я замерла, словно пораженная громом, и медленно подняла взгляд на него. Он просто смотрел, торжествуя, и ухмылялся, словно кот, играющий с мышкой. Я не знала, что ответить, ведь он был прав, чертовски прав. Но мысль о том, что я должна делить его с кем-то еще, обжигала хуже кислоты.

— Мне тогда ходить к другому мужчине? – огрызаюсь я, а затем прикусываю губу с такой силой, что удивляюсь, как из нее не вытекает кровь.

Он обхватил мою шею пальцами, нежно, но властно.

– Рискни и ты увидишь очередное убийство, – его голос глубокий, но властный.

Я пыталась игнорировать предательскую дрожь, пробежавшую по телу, и крамольную мысль о том, как же мне нравится его злить. Он смотрел в упор, и в глубине его темных глаз плясали опасные огоньки.

— Можно только тебе? Ну и как? Нравится спать с ней? Все ночи проводил в чужих постелях? – я не могу успокоиться, пока мы все не выясню.

– Я никогда не засыпаю рядом с женщинами, ‐ бормочет он, мое горло дергается под его пальцами.

Пользуется ими, а потом уходит...

– Ты отвратителен, – выдыхаю я, и он, словно поддавшись внезапному порыву, обрушивает меня на кровать.

Воздух с хрипом покидает мои легкие, когда его вес наваливается сверху. Он – несокрушимая скала, которую невозможно сдвинуть.

– Это говорит в тебе ревность. Именно такую реакцию я хотел увидеть, – произносит он, слегка прикусывая мою нижнюю губу между словами, и по спине пробегает предательская дрожь.

Его грубые пальцы очерчивают линию челюсти, и я с ужасом осознаю, что эта ласка, несмотря на всю ее жесткость, заставляет меня дрожать. Или, может быть, дело в его взгляде – затуманенном, опаляющем.

– Что? – растерянно шепчу я, моргая.

– Ни с кем. Я не спал ни с кем. Более того, я не прикоснулся ни к одной женщине после того, как поклялся взять тебя в жены, – его слова падают на меня, как ледяные осколки.

Мои щеки вспыхивают неконтролируемым румянцем. Я отворачиваю лицо, стараясь скрыть замешательство, но его пальцы крепче сжимают мой подбородок, заставляя смотреть прямо в глаза. В них плещется что-то темное, голодное, и от этого взгляда по телу разливается жаркая волна.

– Не лги, – хриплю я, пытаясь вырваться из его хватки. – Я слышала разговор, Карлос. Не считай меня за дуру.

Моя голова кружится, дрожь распространяется по коже. Неужели это правда?

– Мне звонила девушка, но поехал я по делам. Могу легко доказать.

Я смотрела в его глаза и осознала, что мужчина просто смеялся надо мной.

– Ты соврал мне! Издевался, когда я тут... Мудак, – ударила я кулаком в его грудь.

Мне было так плохо, а он издевался. Я бросила на него гневный взгляд, но в глубине души чувствовала вселенское облегчение.

– Всего лишь хотел посмотреть, как ты отреагируешь. Сама меня к этому подтолкнула. Я не знал, что ты такая ревнивая и разнесешь машину.

Кровь бешено стучала в висках, когда он коленом грубо раздвинул мои ноги.

– Я не ревную тебя, – прошептала я, чувствуя, как на смену гневу приходит другое чувство… опасное, обжигающее.

Он наклонился и прошептал мне на ухо, обжигая кожу своим дыханием:

– Тогда я могу идти к другой?

Мои пальцы судорожно вцепились в его волосы, когда я, глядя ему прямо в глаза, прошипела:

– Попробуй, и ты собственными глазами увидишь убийство, Карлос Моретти.

Откуда во мне эта жестокость?

– Убийство? Какая бурная фантазия, – прошептал он, прикусив мочку моего уха. – Мне это нравится.

– Ненавижу тебя, – прошептала я, но в голосе не было и намека на злость. Скорее, это было признание, горькая правда о том, как сильно я к нему привязалась.

К чёрту всё!

Глаза Карлоса опасно темнеют, зрачки пылают безумным, собственническим огнем. Я запрокидываю голову и обрушиваю на его губы карающий поцелуй, вкладывая в него всю свою ярость. Мой язык проникает в его рот, и я чувствую терпкий привкус крови, вкус отчаяния и ноющей похоти, пульсирующей между нами. Пальцы судорожно впиваются в его густые волосы.

– Другие не существуют. Только ты… ты не даешь мне дышать, – рычит он, прикусывая мою нижнюю губу.

Уголок моих губ невольно дергается в усмешке. Мне нравится эта власть над ним, нравится, что я лишаю его покоя.

Карлос отстраняется, прожигая меня взглядом, и подхватывает нож, которым я только что терзала его вещи. Я сглатываю, не в силах отвести глаз от острого лезвия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Не двигайся, – приказывает он хриплым, звериным голосом, и я замираю, повинуясь.

– Мои вещи испортила, так что моя очередь.

Он ведет лезвием от шеи к груди, рассекая ткань, словно кожу. Воздух выбивает из легких, по телу разливается обжигающая волна возбуждения, и я перестаю дышать, ожидая следующего движения. Его прикосновения обжигают, вызывают дрожь во всем теле. Что-то внутри меня тянется к нему, и я бессильна сопротивляться.

Дорогие друзья, сейчас на меня многое навалилось, поэтому прода выходит не по графику. Но я буду очень стараться выкладывать 3-4 раза в неделю.

Карлос (18)

Алиссия смотрела с настороженным любопытством, но не противилась, когда лезвие скользнуло по ткани. Я выждал пару мгновений, напиваясь ее безмолвной покорностью, прежде чем острие коснулось кружевной кромки трусиков.

Мой взгляд жадно блуждал по изгибам ее совершенного тела. С тихим шелестом ткань трусиков распалась под ножом, затем и тонкие бретельки лифчика.

Я отбросил нож в сторону и невесомо коснулся кончиками пальцев ее бедра, медленно поднимаясь к талии.

— Ты злишься на меня из-за машины? – неожиданно спросила она, оставаясь неподвижной на смятых простынях.

Уголок моих губ дернулся в усмешке, когда я изучал каждое движение ее лица.

– Нет. Мне даже понравилось.

Когда Люциан сообщил, что вытворяла моя жена, меня переполнила гребаная гордость. Мне пришлось соврать, чтобы вытащить её из своего пузыря. Алиссия очень сильная, смелая. Она – огонь, и я не хочу её тушить. Я хочу гореть вместе с ней.

— Понравилось? — переспросила она, словно не веря своим ушам.

– Именно. Я даже восхищен, Апельсинка.

Я окинул ее мрачной улыбкой, проводя ладонью по ее животу.

— Почему? — она сглотнула, ее дыхание стало тяжелым и прерывистым.

Я склонился ближе, убирая непослушную рыжую прядь с ее лба.

— Потому что я хочу видеть, как ты проявляешь себя. Не хочу, чтобы ты боялась и превратилась в послушную жену… В тебе живет безумие, и я жажду увидеть каждое его проявление. Пойми, со мной ты свободна, – мой голос звучал приглушенно и хрипло от нахлынувшего возбуждения.

Ее глаза расширились, в глубине зрачков мелькнуло удивление, сменяющееся смущением. Я всегда видел ее истинную сущность, и это притягивало меня с неумолимой силой.

Она ничего не ответила, но тело говорило само за себя. Я провел губами по её щеке, пока пальцы лениво гладили её тело.

— Ты красивая.

Я никогда не расточал комплименты о красоте. Но Алиссия… Она была совершенством, словно сошедшим с полотна гениального художника.

Девушка дрожала, ее веки трепещут, пока я нежно касаюсь её кожи. Я дразнил её, подталкивал, зная, что долго не выдержит.

— Я не буду ничего делать, пока ты не попросишь сама, – произнес я спокойно, глядя на неё.

– Я еще должна просить?

Шок и негодование отразились на её лице. Ей придётся признаться о своих желаниях вслух.

– Я даю тебе выбор. Ты можешь меня остановить и я сразу уйду, а можешь попросить продолжить, – я приблизился, почти касаясь её губ и прошептал: – Но учти, если попросишь продолжить, то я сделаю с тобой всё, о чем так долго фантазировал.

Ее затрясло, в глазах разгорелась нешуточная битва между сомнениями и желанием.

— Продолжай, — выдохнула она, капитулируя перед нахлынувшими эмоциями.

— Не так, апельсинка, – провел костяшками пальцев по ее шее, вызывая мурашки по ее коже.

Алиссия бросила на меня испепеляющий взгляд. Секунду наши глаза были сцеплены в безмолвном поединке. Мы будем падать только вместе.

— Я хочу тебя. Хочу, чтобы ты сделал со мной всё, что хотел, – произнесла она с вызовом, гордо вскинув голову.

Я хочу тебя...

Эти слова обрушились лавиной ощущений. Кровь прилила к паху, член болезненно пульсировал, требуя выхода. Всё дело в ней, в ауре невинности, что дразнила и сводила с ума.

Я склонился, вдыхая ее дурманящий аромат – смесь цветочного нектара и возбуждения – и провел загрубевшими ладонями по шелку ее бедер. Под пальцами пробежала дрожь – трепет возбуждения и томительного предвкушения.

Время застыло, но ждать я не мог. Губами скользнул по плоскому животу, оставляя влажный след, и спустился ниже.

Мои большие пальцы погладили ее мягкие складки и раздвинули их, открывая для меня. Она судорожно вздохнула, лицо ее выражало одновременно смятение и ожидание.

— Я буду первым, кто попробует тебя. Я буду очень нежным.

Первое касание – легкое, словно взмах крыла бабочки. Кончик языка едва коснулся клитора. Она прикусила губу, подавляя звук.

Она зажмурилась, пытаясь унять дрожь, охватившую каждую клеточку. Медленно, с дразнящей нежностью, я продолжал ласкать ее, исследуя каждый изгиб, каждую складочку.

– Смотри на меня. Смотри, кто владеет тобой, – прорычал я, вкладывая в каждое слово власть.

Ее глаза распахнулись, в них бушевал огонь непокорности, но она смотрела, неотрывно, прямо в мои. Ее дыхание участилось, превратившись в прерывистые стоны, услаждающие слух. Разум уступил место животным инстинктам, требующим все больше и больше.

Я нырнул с маленькими, нежными облизываниями, проверяя, как она отреагирует. Я никогда не был с девственницей или с кем-то неопытным. Тем более, никогда не ласкал ртом. Это был новый опыт, но мне очень нравится.

Мой член пульсировал каждый раз, когда мой язык погружался между ее губ, от ее входа до клитора. Я пробовал на вкус каждую часть. Легкий укус за клитор вызвал судорогу наслаждения, заставив ее выгнуться в спине. Я торжествовал, чувствуя, как ее тело вздрагивает.

Затем ее губы разомкнулись в безмолвном крике, брови в смятении сошлись над переносицей, и она напряглась до предела. Мой взгляд жадно ловил игру эмоций на ее лице: дикую, обжигающую страсть, смешанную с удивлением, покорностью и восторгом.

Внутри что-то темное просыпается от осознания, что я первый и единственный, кто видит её такой. Я, не чертов ублюдок, с которым она хотела сбежать.

Ухмылка тронула мои губы, когда она медленно открыла глаза, затуманенные негой. Она молчала, лишь часто дышала, словно вынырнув из глубокого омута. Ее руки, до этого сжимавшие мои плечи, ослабли, но не отпустили. В глазах, некогда полных вызова, теперь плескалось смятение и какое-то новое, неведомое ей самой чувство.

Мое тело горело, требуя большего, но я намеренно сдерживал себя, наслаждаясь ею. Я хотел, чтобы она запомнила этот момент навсегда, чтобы каждое прикосновение отпечаталось в её памяти.

Я поднялся, сбрасывая с себя одежду, словно оковы, под пристальным, изучающим взглядом девушки. Ей точно нравится все, что видит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Не давая ей времени на раздумья, я накрыл её губы своими. Обычно я не любил целоваться, но с ней это казалось естественным, необходимым…

Её тело вздрогнуло, когда я вошёл в неё, нежно и медленно, дюйм за дюймом. Она дрожала подо мной, мрамор её щёк вспыхнул румянцем, губы приоткрылись. Я чувствовал, как её мышцы сжимаются вокруг меня, принимая меня всё глубже и глубже. Каждое прикосновение, каждый вздох, каждый стон казался электрическим зарядом, пробегающим по нашим телам.

Я держал себя неподвижно, удовлетворенный ощущением ее крепких стенок, безжалостно сжимающих мой член. Я чувствовал, как её руки крепче обхватывают мою спину, как её ногти слегка царапают кожу.

– Тебе нравится делать мне больно? – прошептала она сдавленно.

— Я очень стараюсь не делать больно. В наш первый раз я буду очень нежен с тобой, – поцеловал ее в губы.

Я тонул в блаженном экстазе, чувствуя, как она тает в моих объятиях, отвечая на поцелуй с робкой жадностью.

Мой взгляд блуждал по безупречным линиям лица Алиссы, пока ее изумрудные глаза не встретились с моими, полные ищущего удивления. Я медленно вышел из нее, затем толкнулся еще медленнее. Я медленно покачивал бедрами, стараясь держать движения под контролем. Я очень старался не причинять ей боль. Я поддерживал медленный ритм.

Она ждала грубости, но жестоко ошиблась. Я покажу ей, что такое истинное удовольствие.

Она застонала, ее щеки вспыхнули. Я наклонился к ее губам, скользнул языком внутрь, пробуя эту безупречную сладость. Ее тело затрепетало в ответ, посылая волну жара сквозь меня. Мои пальцы скользнули по ее боку, по тонким ребрам к выпуклости груди.

Я нежно провел большим пальцем по ее соску, едва касаясь, зная, как ей нравится эта ласка. Потом я оставлю следы по всему телу. Сегодня только ее удовольствие.

Я оторвался от ее губ, чтобы оставить след поцелуев на ее шее, спускаясь все ниже, к линии ключиц.

Я просунул руку между нами и провел пальцами по ее клитору, чувствуя, что она почти готова кончить. Девушка вздрогнула, и я стал двигать бедрами быстрее, заставляя её дрожать и стонать.

Закинув ее ногу себе на плечо, я изменил угол нашего слияния, проникая глубже, чем прежде. Крик сорвался с ее губ, и голова откинулась назад, обнажая изящную линию шеи.В этот момент я не мог отвести взгляд от ее лица, от той бури эмоций, что проносилась по нему – она задыхалась, всхлипывала и стонала в унисон нашим движениям.

И вновь наши взгляды встретились. Мои пальцы, словно зачарованные, продолжали ласкать ее клитор, пока погружался в нее снова и снова. Она цеплялась за мои плечи, словно боялась упасть в пропасть, и я чувствовал, как ее ногти впиваются в мою кожу. Дыхание стало прерывистым и тяжелым, и я услышал, как она шепчет мое имя.

Ее плотные стенки сомкнулись вокруг моего члена. Ее тело содрогнулось в мощном оргазме, и она издала долгий, протяжный стон.

Я сделал последний толчок и излился в нее, заявляя все права на свою жену.

Я прижался лбом к ее лбу, оставаясь внутри на несколько мгновений. Ее теплое дыхание овевало мои губы, и, наконец, я вышел из нее. Она все еще тяжело дышала, и я чувствовал, как ее сердце колотится о мое.

– Я был очень нежен, апельсинка... В следующий раз, я возьму всё.

Алиссия (19)

— Ты моя. Телом, душой, каждой частичкой, – прохрипел Карлос, впиваясь поцелуем в мой висок. И дьявол, он был прав. Чёрт возьми, он был прав.

Внутри меня еще бушевал ураган недавних ощущений. Никогда прежде я не чувствовала себя настолько свободной, настолько живой, как в его объятиях. Невольная мысль пронзила сознание: хочу его снова… Хочу увидеть, ощутить, узнать, чего еще он желает со мной сделать.

Карлос поднялся, и я похолодела. Неужели хочет уйти после того как мы занялись любовью? Стараясь скрыть накатившее разочарование, я наблюдала, как он направляется в ванную.

Мгновение спустя он вернулся, держа в руках мягкое полотенце. Мои глаза встретились с его взглядом, полным обжигающим голодом. Оторвав глаз от моего лица, он бережно, словно касаясь крыльев бабочки, провел полотенцем по моей коже. Собственничество... Вот что он чувствовал, вытирая кровь с бедер.

Я закусила губу, сгорая от смущения, но и ошеломлённая этой неожиданной нежностью. Я не была готова к тому, что в Карлосе может таиться такая глубина чувств.

Он обтирал меня с такой заботой, будто я была драгоценным сокровищем, которое он только что обрел.

Закончив, он отбросил полотенце и снова опустился рядом, притянув меня к себе. Его губы коснулись моих, нежно, почти благоговейно.

– Ты не жалеешь, что женился на мне? Ведь тебе пришлось идти на это ради брата, — я ненавидела горький привкус этой правды.

Карлос мрачно усмехнулся, и в уголках его глаз залегли тени.

– Я женился на тебе, потому что хотел. Знаешь, апельсинка..., – его голос обволакивал, словно бархат. Он провел кончиками пальцев по моим ключицам, склоняясь ближе.

Потому что хотел... Почему мне так нравится это слышать?

– Что? – прошептала я, зачарованно глядя в его темные глаза.

– Жениться на тебе было самым лучшим решением в моей жизни. Я ни на секунду не пожалел и никогда не пожалею. И хочу, чтобы ты тоже ни о чем не жалела, – его голос стал серьезным и требовательным.

Я вздохнула и отвела взгляд.

— Ты знаешь прекрасно, что я была против этого брака. Мне было тяжело и...страшно..., – прошептала я. – Я была уверена, что ты будешь плохо относиться ко мне. Сделаешь больно.

Как мой отец...

Гнетущая тишина нависла над нами, и я украдкой взглянула на него. Он смотрел на меня как-то странно, челюсти напряжены, словно он боролся с какими-то мыслями. Но это странное выражение лица тут же сменилось привычной дерзкой ухмылкой.

– Больно могу сделать, но тебе это очень понравится, как сегодня, – прошептал он, наклоняясь для поцелуя.

Я остановила его, приложив ладонь к его груди. Мужчина нахмурился, и в его взгляде мелькнуло недовольство.

– Сначала мы должны выяснить, что между нами происходит. И обсудить будущее.

Мы переспали, я его жена. Но что потом?

– И что же ты хочешь?

– Я хочу, чтобы мы доверяли друг другу. Хочу, чтобы проводили время вместе. Хочу, чтобы спали в одной кровати. Хочу...хочу, чтобы мы были семьёй. Хочу попробовать..., – выпалила я, словно сорвавшись с цепи.

Я действительно хочу попробовать стать семьёй. За все это время Карлос ни разу не навредил мне. Он старается ради меня, помогает, защищает. Я чувствую себя в безопасности рядом с ним.

Но он так и не научился открываться. Я знала, что за этой стеной скрывается что-то глубокое и настоящее, но как до него добраться? Начну с маленьких шагов.

Я смотрела на него, чувствуя себя до неприличия уязвимой. Но его ответ меня обезоружил. Заставил сердце бешено колотиться в груди.

– Я тебя услышал. Завтра уже поедем на свидание. Только ты и я, – прошептал он, и в уголках его губ мелькнула хищная усмешка. – А пока начнём с кровати.

Он перевернул меня на спину и накрыл своим телом. Мужчина целовал меня жадно, требовательно, словно хотел выпить до дна. Я отвечала на его поцелуи с такой же страстью, с такой же голодной тоской.

Мои пальцы блуждали по его спине, чувствуя напряжение мышц. Он был сильным, уверенным, властным. И в этот момент я хотела, чтобы он полностью принадлежал мне.

Но больше хотела, чтобы между нами не было секретов. Я чувствовала: Карлос скрывает нечто важное, воздвиг вокруг себя неприступную крепость. Он рядом, но за непробиваемой стеной.

Смогу ли я когда-нибудь достучаться до его сердца? Если оно есть...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Алиссия (20)

Сначала мы скользили по лазурным волнам на его яхте, где я упивалась видами и его пьянящей близостью. Затем нас ждал роскошный ресторан, где каждый жест, каждый взгляд казался пропитан надеждой.

Впервые я ощущала себя женой. Женой Карлоса Моретти. Это было странное, почти нереальное, и оттого еще более волнующее чувство. Мы вели себя как настоящая пара, и я ловила себя на том, что утопаю в его заботе, в его галантных ухаживаниях, словно в шелковых простынях.

После ужина Карлос повез меня в место, от которого захватывало дух - на смотровую площадку, откуда весь город лежал у наших ног, словно усыпанный бриллиантами. Ветер играл с моими волосами, а он, стоя рядом, приобнял меня за плечи, притягивая ближе. Его прикосновение обжигало, заставляя сердце биться чаще. В этот момент я забыла обо всем на свете, кроме его близости.

Он говорил комплименты, шептал такие непристойности, что мурашки по телу. Я смотрела в его глаза, и видела в них отражение себя, преображенной, счастливой, желанной. Он видел меня такой, какой я всегда мечтала быть. Между нами есть много вопросов, но пока не хочу об этом думать.

Вечером нам пришлось поехать в казино, так как Люциану срочно понадобился Карлос. Я не питала любви к подобным местам, но в тени моего мужа, ощущала безопасность.

Он держал меня за руку, когда заходили внутрь, давая понять, что принадлежу ему. Приглушенная музыка обволакивала зал, а воздух был пропитан терпким ароматом дорогих сигар и выдержанного алкоголя. Я поморщилась, окидывая взглядом это царство порока и азарта.

– Подожди меня здесь и никуда не уходи, – властно произнес Карлос, оставив меня возле стойки бара.

– Ты надолго?

– Нет. Я быстро, – бросил он, одарив мимолетным поцелуем и бросив ледяной взгляд на бармена.

В этом взгляде читалась невысказанная угроза – смерть за малейшее проявление интереса ко мне. Я ненормальная, потому что мне нравится такая его сторона. Ловлю себя чаще на том, что мне нравится всё в муже.

Муж...

Я присела на высокий стул, ощущая себя чужой на этом празднике жизни. Я понимала, что являюсь частью его мира, пусть и не по своей воле. Мира, где деньги решают все, а жизнь ничего не стоит.

Я то и дело поглядывала на часы, ощущая, как нарастает тревога. Внезапно я почувствовала на себе чей-то взгляд.

Подняв глаза, я увидела высокую, вызывающе одетую блондинку, словно сошедшую со сцены стрип-клуба. Она окинула меня презрительным, оценивающим взглядом хищницы.

– Значит вот как выглядит жена Карлоса. Ты похожа на куколку, – промурлыкала она, и фальшь в её улыбке резанула, как стекло.

Я вопросительно вскинула бровь.

– Ты еще кто такая?

– Меня зовут Дебора. Я

очень хорошая знакомая твоего мужа, –

она многозначительно подмигнула, словно делилась грязным секретом.

На мгновение я застыла, словно ледяная статуя, ощущая, как внутри поднимается волна тошнотворной ревности. Но быстро взяла себя в руки.

– Если я о вас не знаю, значит, не настолько уж и близкая, – небрежно пожала я плечами.

Мой ответ вызвал у неё приступ хохота, от которого у меня зачесались кулаки. Изо всех сил стараясь сохранить невозмутимость, я ждала продолжения.

– О таком не говорят жене, — ухмыльнулась она, сверкнув злым блеском в глазах.

Я одарила её надменным взглядом.

– И правильно. Зачем мне знать, с кем он спал до встречи со мной и сколько девиц вешались на нём. Мне это всё не интересно, – усмехнулась я, чувствуя, как внутри закипает раздражение.

— А зря... Я знаю очень хорошо Карлоса. Ему быстро станет скучно с такой...женой. И придёт ко мне, ведь только я знаю, чего он хочет, – она ехидно растянула губы в притворной улыбке.

Ярость заклокотала в крови, затмевая разум желанием влепить ей пощёчину. Но нельзя поддаваться на эту дешевую провокацию.

– Успокойся, «опытная». Ты всего лишь девица, продающая своё тело за деньги, а я – его жена. Знай своё место, – высокомерно бросила я, гордо вскинув подбородок. – Он больше в твоих услугах не нуждается.

Дебора презрительно фыркнула, словно я высказала несусветную глупость. Уверенность вмиг схлынула с ее лица, как приливная волна, стоило Карлосу появиться в поле зрения. Его ярость ощущалась физически, словно вокруг него клубился зловещий жар.

– Чего тебе нужно? – его голос, стальной и звенящий, рассек воздух, словно хлыст.

От ехидной улыбки не осталось и следа. Дебора побледнела, как полотно, и судорожно сглотнула.

– Просто… поздороваться, – пролепетала она едва слышно.

Карлос навис надо мной, не сводя ледяного взгляда с блондинки.

– Чтобы я больше никогда не видел тебя рядом с ней, – в его голосе клокотала неприкрытая угроза. – Займись клиентами.

Девушка, словно подгоняемая невидимой рукой, моментально развернулась и исчезла. Карлос перевел взгляд на меня.

– Она тебе что-то сказала?

Я понимала, что девушка хотела просто меня спровоцировать, но ничего не получилось. Если бы Карлос к ней ходил, то она так бы себя не вела.

– Нет. Ничего важного. А вот с тобой что? – осторожно спросила я, уловив безумный блеск в его глазах. Он был взвинчен до предела.

– Неважно. Мы уходим, – приказал он, хватая меня за руку.

Его лицо оставалось непроницаемым, лишь челюсти выдавали внутреннее напряжение. Что-то произошло в кабинете? Почему он в ярости?

Лишь в машине я решилась нарушить тишину.

– Ты был в порядке днем, а сейчас выглядишь очень напряженным. Что-то произошло?

— Я же сказал, что это неважно. Не бери в голову, – отрезал он ледяным тоном, вцепившись в руль побелевшими пальцами. Казалось, он вел отчаянную борьбу с самим собой.

Адреналин обжигал кровь, разжигая безумное желание доказать – себе и ему – что он принадлежит мне. Это было безрассудно, и оттого возбуждение становилось еще острее.

Я провела рукой по его бедру, скользнула выше, ощущая напряжение мышц под тонкой тканью.

– Апельсинка, – прорычал Карлос, в его голосе звучало предостережение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Следи за дорогой, дорогой, а я… я просто помогу тебе немного расслабиться, как и полагается хорошей жене, – промурлыкала я, одарив его лукавой улыбкой и принимаясь за молнию его брюк.

Его грудь тяжело вздымалась, глаза потемнели, превращаясь в бездонные омуты. Я видела пляшущих в них демонов, но отступать не собиралась. Я запустила руку в трусы, чувствуя, как он уже тверд.

Освободив его эрекцию, я принялась робко ласкать головку языком. Я ласкала его член языком, играя с головкой. Он застонал, запрокинув голову, и крепче сжал руль.

Карлос стал дышать чаще, прерывисто, и я знала, что ему нравится. Я чувствовала, как его тело напряжено до предела, как каждая мышца кричит о желании. Его рука потянулась к моей голове, зарылась в волосы, крепко сжимая их, давая молча понять, чего он хочет.

Я пыталась брать в рот максимально глубже, чтобы ему было хорошо.

Вдруг он резко затормозил. Скрежет шин оглушил, как выстрел. Подняв мою голову, он схватил мое лицо ладонями, жестко, до боли сжимая скулы. В глазах бушевала буря.

После его губы обрушились на мои с жадностью, с голодом, будто он тонул и я была его единственным спасением. Он целовал яростно, грубо, кусая, царапая, и я отвечала ему тем же, растворяясь в этом безумии.

— Выйди из машины, – прорычал он.

Я непонимающе уставилась на него, пытаясь отдышаться. Его глаза, все еще полные возбуждения, теперь горели каким-то новым, незнакомым мне огнем и опасным безумием.

Не дожидаясь ответа, он рывком вытащил меня из машины, и я почувствовала, как дрожь пробегает по всему телу. Но не от холода. От предвкушения. От острого, почти болезненного желания, которое разгоралось внутри меня с каждой секундой.

Алиссия (21)

Карлос развернул меня спиной к себе и прижал животом к холодному металлу капота. Я замерла, распростертая под его нависшей тенью.

Сердце отбивало безумный ритм, глухо ударяясь о капот машины. Зрение расплывалось, но я чувствовала его всем своим существом. Его запах – терпкий, безошибочно узнаваемый, смешанный с моим собственным – пьянил и завораживал.

Внизу живота вспыхнула знакомая, болезненная искра. Это проклятое осознание, словно неизлечимая болезнь, отравляло кровь, отказываясь отступать.

– Тебе не стоило меня провоцировать сейчас, – прорычал Карлос, обжигая мочку моего уха горячим дыханием

Я попыталась приподнять голову, взглянуть ему в лицо, но он прижал мою щеку к шершавой поверхности капота.

Голова закружилась, по коже побежали мурашки, а внизу живота разлилась тягучая, изматывающая дрожь. Он был воплощением силы и ярости, темной, завораживающей опасности, к которой меня неудержимо тянет. В его глазах плескалась неприкрытая, первобытная борьба.Он казался потерянным, словно раздираемый внутренним конфликтом.

Его зубы кусали грубее, чем обычно, обжигая кожу короткими, резкими вспышками боли. Но мне нравилось это. Его рука скользнула вниз, к моей талии, сжала ее с такой силой, что я невольно вздрогнула. Внутри все сжалось от сладкого предчувствия.

Я ждала, затаив дыхание, боясь и желая одновременно того, что должно произойти.

– Возьми меня, Карлос, – прошептала я, чувствуя, как напряжение достигло своего предела.

Я слегка приподняла голову и увидела, как в его прежде ледяных глазах вспыхнул огонь, и услышала низкий, утробный рык:

– Проклятье. Я проникну так глубоко под твою кожу, что ты никогда от меня не избавишься.

По какой-то безумной причине это заставило меня улыбнуться, разжигая пламя желания с новой силой.

Его слова были грубыми, властными, но в них сквозила такая отчаянная потребность, такое невысказанное желание обладать, что они звучали слаще самой нежной клятвы.

Я чувствовала, как его пальцы, все еще стискивающие мою талию, слегка дрожат. Он боролся сам с собой, с тем зверем, что рвался наружу, готовый поглотить меня целиком. И я хотела, чтобы он отпустил его. Чтобы позволил себе эту ярость, эту первобытную жажду.

– Возьми меня,– повторила я, на этот раз более уверенно, более настойчиво.

Его губы накрыли мои с такой силой, что я почувствовала привкус крови. Это был не нежный поцелуй, не ласка. Это был взрыв. Яростный, безудержный, всепоглощающий. Он кусал, царапал, терзал мои губы, словно пытаясь вырвать из меня душу. И я отвечала ему тем же.

Я хотела его. Здесь. Сейчас. На этом проклятом капоте машины, под холодным светом луны. Все остальное не имело значения. Только он. Только мы.

Я всегда была образцом добродетели. Безупречные оценки. Отточенные манеры. Неприкосновенный имидж. Меня никогда не тянуло к опасности. Я жила в хрустальном коконе, не смея выглянуть за его пределы. Никогда не переступала черту, всегда оставаясь прилежной девочкой…пока в моей жизни не возник Карлос, словно темный вихрь, вырвавший на свободу мою потаенную сущность.

Он задирает мое платье, и дерзкий шлепок по обнаженным бедрам пронзает меня электрическим разрядом. Я задыхаюсь, когда он срывает кружевное белье, оставляя меня обнажённой перед его хищным взором.

Я чувствую, как предательская влага обжигает меня, и он это видит. Щеки пылают стыдом и необузданным желанием.

— Тебе это нравится, апельсинка. Ты чертовски мокрая, когда принадлежишь мне, – рычит он, обжигая каждое слово. И в следующее мгновение он грубо вторгается в меня.

Мои глаза закатываются, и я зажимаю рот рукой, чтобы не издать громкий стон. Он берет меня грубо, властно, так, словно я – его собственность, добыча, которую он наконец-то заполучил. И, к моему стыду и восторгу, мне это нравится. Боль смешивается с удовольствием.

Каждый толчок – удар по моей прежней жизни, по той девочке, которая жила по правилам и боялась высунуть нос из своего кокона. Сейчас же я готова разрушить все, лишь бы продлить это мгновение, лишь бы еще раз испытать этот головокружительный микс из боли, стыда и необузданного наслаждения.

Я выгибаюсь дугой над капотом с каждым безжалостным толчком.

Он наваливается сильнее, проникаю глубже, толкаюсь быстрее и рычит мне в ухо какие-то грязные слова, и они обжигают меня сильнее, чем его прикосновения.

– Ты должна была бежать, словно от чумы, а я – забыть о тебе, как о страшном сне. Но, черт возьми, нет! Ты – мой самый сладкий, самый губительный наркотик, – хрипит он, сжимая мою шею. У меня точно будут синяки, но мне плевать.

Я задыхаюсь и стону, прижатая животом и грудью к холодному капоту. Я не могу контролировать. Я не думаю, что смогла бы контролировать это, даже если бы захотела. Черт, от этого мне становится еще жарче.

Он подчиняет меня себе, вытаскивая на свет эту чужую, пугающую сущность. Что-то дикое и разрушительное, словно лава, клокочет внизу живота, взрываясь жаром и рассыпаясь искрами в такт его яростным движениям.

– Тебе нравится? Как я владею тобой, как ты горишь в моих руках? Нравится?

Я смотрю в его потемневшие от первобытной страсти глаза, и мои губы сами собой приоткрываются.

– Да!

Волна уже близко. Я чувствую ее приближение. Крик, сорвавшийся с губ, невозможно удержать. Его пальцы сжимают шею сильнее, движения становятся неистовыми, звериными. Он врывается в меня, заставляя звезды взорваться фейерверком за сомкнутыми веками.

– Ты безумна. Отдаешься мне так безрассудно, так жадно…

Он держит меня одной рукой за шею, приковывая к холодному капоту, а другая обжигает мою талию стальным кольцом, периодически шлепая меня по ягодицам.

– А ты… ты отдаешься мне… – слова тонут в хриплом шепоте.

– Черт! – выдыхает он сквозь зубы, и его толчки превращаются в опасную, звериную пляску, все грубее, все быстрее, пока я не теряю связь с реальностью, задыхаясь в этом безумном ритме.

— Да! — я кричу, когда острая сила ударяет меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Взрыв. Ослепительный, всепоглощающий.Он пронзает меня насквозь, выжигая все остатки здравого смысла.

Он вколачивается в меня неглубокими толчками, пока его член не истощается, затем выходит. Отпускает, и я, обессиленная, распластываюсь на холодном металле капота, словно выброшенная на берег морская звезда.

Его дыхание обжигает щеку, капли пота стекают по виску, падая на мое лицо. Он тяжело дышит, опираясь руками о капот машины, словно зверь, загнанный на охоте. Тишина давит на уши, оглушая после безумного шторма. Я чувствую каждый удар своего сердца, каждый вдох, каждый мускул, дрожащий от пережитого.

Карлос разворачивает меня к себе и целует. Долго, исступленно, до тех пор, пока я не перестаю чувствовать собственные губы, пока по влажной коже не побегут мурашки.

Затем он прижимается лбом ко лбу, обхватывая мое лицо ладонями, словно заключая в кокон тепла. Его глаза все еще темные, но проясняются, в них больше нет демонов, когда он произносит:

– Спасибо, – шепчет он так тихо, что я едва слышу.

– За что?

Его пальцы скользят по моей щеке, нежно, почти благоговейно. Он - мой палач и мой спаситель, и я не знаю, кто он на самом деле. Или, может быть, он - и то, и другое одновременно.

Он отстраняется, но руки по-прежнему держат мое лицо, словно боясь отпустить. Его дыхание выравнивается, становится спокойнее, и я чувствую, как напряжение постепенно покидает его тело. Он смотрит на меня так, словно видит впервые, словно изучает каждую черточку моего лица.

– За то, что была рядом и вернула меня, – шепчет он, и его голос звучит хрипло и надломленно.

Я чувствую, как его слова проникают глубоко внутрь, как будто он открывает мне часть себя, которую тщательно скрывает. Мне хотелось спросить, что произошло, но сейчас не время. Карлос потихоньку пускает меня в свой мир, я это чувствую.

В следующее мгновение Карлос совершает нечто, повергающее меня в трепет и в шок. Он опускается на колени и припадает губами к внутренней стороне моего бедра. Дыхание замирает в груди, я завороженно наблюдаю за ним.

Тихий стон срывается с моих губ, когда его влажный язык обводит контур моего клитора, вызывая дрожь, пронизывающую все тело. Я раздвигаю ноги, отдаваясь ему на съедение. Даже стоя на коленях, он излучает власть и доминирование.

Вспышка, короткая и ослепительная, пронзает меня от кончиков пальцев ног до самой макушки. Каждый нерв вибрирует, словно натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть от переизбытка чувств. Он усиливает напор, углубляет проникновение, и я взрываюсь тысячей звезд.

– Сейчас уже можем ехать, – ухмыльнулся он, а после облизал губы, будто после десерта.

Алиссия (22)

После горячего свидания, мы устроили продолжение в нашей спальне. Удивительно, как без остатка можно раствориться в человеке, ощущая неутолимую жажду близости. Наверное, это и есть любовь. Да, я влюбилась в своего мужа.

Признаться в этом вслух пока не хватает смелости, да и он молчит. Слишком рано обнажать душу, мы только начали свой путь как семья. Карлос обмолвился, что никогда ни с кем не делил постель, но причину так и не назвал. Я догадываюсь – ночные кошмары, терзающие его, о которых он не готов говорить даже со мной. Но то, что он позволил себе уснуть рядом, говорит о многом. Это вселяет надежду на взаимность.

Ночь прошла тихо, в переплетении тел и объятий, а на рассвете Карлосу пришлось срочно уехать по делам. Он уехал, а я уже скучаю.

Ощущая себя влюбленной дурочкой, с глупой улыбкой на лице, я приняла душ, оделась и уже собиралась спуститься на завтрак, когда телефон оглушительно зазвонил.

На экране высветилось незнакомый номер. Сердце предательски екнуло, предчувствуя неладное. Сглотнув ком в горле, я приняла вызов.

– Кто это? – осторожно поинтересовалась я.

– Это Миранда. Мне нужно сообщить тебе кое-что важное, – произнес встревоженный женский голос, и я сразу узнала ее. Она занимается садом вместе с мужем, они близкие друзья моей мамы.

– Что ты хочешь сообщить? Что-то дома случилось? – тревога с каждой секундой нарастала, словно змея, обвивающая сердце.

– Федерико сильно избил твою маму. Она находится в тяжелом состоянии, но всем запретил к ней заходить.

Мир вокруг поглотила тьма. Слова Миранды доносились словно издалека, сквозь пелену ужаса.

– Чего? Когда это произошло?

– Вчера. Все, я не могу больше говорить, – прошептала она торопливо и отключилась, оставив меня один на один с разверзнувшейся бездной.

Телефон выпал из рук, глухо ударившись об пол. В ушах звенело, в глазах плясали черные точки. Страх за маму, ледяной и всепоглощающий, захлестнул меня с головой.

Не раздумывая ни секунды, я схватила телефон и выбежала из дома. В голове пульсировала только одна мысль: добраться до мамы.

Отец был жесток к тем, кого должен защищать. Раньше я боялась его очень сильно, но сейчас чувствую только ярость. Жизнь с Карлосом придаёт мне смелости и силы противостоять отцу-тирану.

Я помчалась прямиком к Дино, зная, что без сопровождения мне не выбраться.

– Мне нужно срочно поехать в Сан-Марино. Ты сможешь меня отвезти, пожалуйста. Моя мама заболела и нужно увидеть меня, – голос дрожал, как осенний лист на ветру.

Я не хочу рассказывать правду. Тогда бы всем пришлось признаться, что меня тоже бил родной отец. Не готова открывать Моретти эту сторону моей жизни...

– Для этого надо взять разрешение у Карлоса. Без его ведома нельзя покидать территорию, – отрезал Дино, словно лезвием.

Пришлось звонить Карлосу и плести нелепую ложь о внезапной болезни матери. Лишь услышав его сухое распоряжение, Дино соизволил открыть дверцу машины.

Дорога тянулась невыносимо долго, словно ее вымощали моими слезами. Мама… Уже больше суток она заперта, избитая, без сил и еды. Ей нужна помощь, срочно.

Казалось, время застыло, но вот, спустя мучительно долгие часы, мы на месте. Я вырвалась из машины, словно пуля из обоймы, и ринулась к кованым воротам, где застыла непроницаемая стена охраны.

– Вашего отца нет, – отрезал один из них, преграждая мне путь. – Что вам угодно?

Дино шагнул вперед, нависая над ними угрожающей тенью. Краем глаза я заметила, как его рука скользнула к пистолету, спрятанному под пиджаком.

– Пропустите меня. Сейчас же. – Мой голос звенел сталью. – Или вы горько пожалеете. Не забывайте, чья я дочь и чья жена.

Охрана переглянулась и после минутного колебания, они открыли ворота, не желая иметь неприятности с Моретти.

Я влетела в дом, как вихрь, игнорируя растерянные взгляды слуг.

– Где моя мама? – голос дрожал от напряжения.

– Она… наверху, – пробормотал один из них, провожая меня изумленным взглядом.

Я взлетела по лестнице, перепрыгивая через несколько ступеней сразу. Сердце колотилось в груди, словно пойманная птица, рвущаяся на свободу.

Дверь в комнату матери не была заперта – отец был уверен в непоколебимости своего приказа.

Я нашла ее, свернувшуюся калачиком на кровати. Ее лицо было опухшим и в синяках, а в глазах застыл ужас и шок, заметив меня.

– Мама..., – я медленно подошла к ней.

– Алиссия, как ты здесь оказалась? – Она с трудом села, опираясь на подушки.

Я обняла ее, чувствуя, как дрожит ее хрупкое тело.

– Это неважно, мама. Как ты? Поедем в больницу, прошу тебя… – Сердце разрывалось от боли, глядя на нее.

Она молчала, лишь крепче прижималась ко мне, словно боялась, что я исчезну. Потом отстранилась, с ужасом глядя на меня.

– Алиссия, пожалуйста, уходи, – взмолилась она, хватая меня за руку. – Если он узнает, что ты здесь…

Мы обе застыли, услышав мужские шаги. Шаги приближались, звучали все громче и угрожающе. Взгляд матери метался между дверью и мной, в нем читалась паника. Дверь распахнулась. В проеме стоял отец, его лицо исказилось от гнева. Он окинул нас тяжелым взглядом, в котором плескалась ярость. Я встала между ним и мамой, готовая защищать ее любой ценой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Алиссия (23)

– Ты что тут делаешь? – прорычал он, его голос был полон угрозы. – Позвонила своей доченьке, на помощь позвала? — презрительный взгляд скользнул по матери, словно плевок.

Я выпрямилась, собирая всю волю в кулак, чтобы страх не прорвался наружу.

— Мама меня не звала. Я сама приехала, — мой голос звучал ровно и спокойно, словно гладь застывшего озера.

Отец недоверчиво фыркнул, надвигаясь на меня, как грозовая туча. Я стояла неподвижно, словно вросшая в землю. Нет, ему больше не удастся меня запугать, этот кошмар закончился.

— Как приехала, так и уедешь. И чтобы духу твоего здесь не было без моего дозволения! — прошипел он раздраженно, готовый броситься в атаку.

— Не злись, пожалуйста… Алиссия сейчас уедет, — тихо пролепетала мама, в ее голосе слышались слезы.

Я чувствовала, как ее взгляд умоляет меня отступить, сбежать, исчезнуть, но я не могла. Я знала, насколько он может быть опасен, знала по многолетнему опыту, но не могла просто бросить маму на растерзание.

— Я никуда не уйду, пока не буду уверена, что с мамой все в порядке. Сейчас же вызываю врача, – объявила я, доставая телефон. Пальцы дрожали, но я старалась не показывать этого.

Лицо отца побагровело от ярости, в глазах вспыхнули злые огни. Он грубо перехватил мою руку, сжимая запястье до боли.

— Ты не слышала, что я сказал? — он был на грани взрыва.

Я попыталась вырвать руку, но хватка оказалась мертвой. Боль пронзила все тело, но я не издала ни звука. Смотрела ему прямо в глаза, стараясь не выдать страха.

– Алиссия, прошу тебя, уезжай, – прошептала мама, и в ее голосе звенела мольба. – Со мной все будет хорошо.

Сердце болезненно сжалось, услышав ее тихий, надломленный голос. Она часто принимала удары на себя, отчаянно пытаясь оградить меня от зла. Но так больше продолжаться не могло.

– Нет. Хватит, мама! Сколько ещё ты будешь терпеть его издевательства? Я никуда не уеду, – мой голос прозвучал твердо, несмотря на дрожь, сковавшую все тело.

Отец сжал мое запястье еще сильнее, до хруста в костях.

– Смотрю, после свадьбы ты совсем осмелела, – процедил он сквозь зубы. – Забыла, кто тебя воспитал? Все забыла?

Презрительная усмешка искривила мои губы. Взгляд, полный отвращения, прожигал его насквозь.

– Я прекрасно помню. Помню все до мельчайших деталей.Ты должен был быть нашей защитой, нашей опорой, но ты лишь запугивал нас, обращался с нами хуже, чем с последними рабами. Мы терпели все твои выходки, молча исполняли каждый твой приказ, особенно мама. Она твоя жена, а не боксерская груша. Нельзя так обращаться со своей семьей.

Отец дернул меня на себя, и я едва удержалась на ногах. Его глаза метали молнии, в них плескалась ярость, готовая вырваться наружу. Я знала, что сейчас он может сделать что угодно, но страх отступил перед волной жгучей ненависти и обиды.

– Ты смеешь мне указывать, как жить? – прорычал он, встряхивая меня за руку. – Я твой отец, и ты должна меня слушаться!

– Ты не отец, а тиран, – выплюнула я в ответ, не отводя взгляда.

С яростным рыком он толкнул меня, и я, куклой, отлетела к стене, остро ощутив удар плечом. Мама ахнула, бросилась преградить ему путь, но отец, не разбирая, отшвырнул и ее, как ненужную вещь.

Я поднялась, готовая к бою, несмотря на дрожь в коленях и пульсирующую боль. Отступать больше не собираюсь.

– Это все, на что ты способен? Поднимать руку на слабых, угрожать? – мой голос звенел презрением, словно сталь.

Взбешенный, отец вцепился мне в волосы, оттягивая их с нечеловеческой силой.

— Ах ты, дрянь! Забыла, кто тебя породил? Я научу тебя уважению! Выскочила замуж и думаешь, я тебя не трону? — рычал он, захлебываясь злобой.

Я знала, он готов растерзать меня на куски, но в памяти всплыло: Дино в доме. Я не хотела, чтобы знали правду, но рисковать здоровьем мамы не могла. Больше мне никто не поможет.

Собрав всю волю в кулак, набрав полную грудь воздуха, я пронзительно закричала:

– Дино! – И снова, отчаянно, надрывая голос: – Дино!

Мгновение спустя дверь распахнулась, и в комнату вихрем ворвался не Дино… Карлос. Секунду он смотрел на меня, застыв в дверях, на отца, сжимающего в руке клок моих волос. И в это мгновение, словно треснуло стекло, что-то безвозвратно изменилось в его лице. Жестокое, свирепое, тёмное, от которого кровь застыла в жилах.

Отец от неожиданности отпустил мои волосы, обернувшись к незваному гостю.

– Карлос?

Муж не ответил ни слова, словно не слышал ничего. Лишь стремительно бросился на отца, с яростью хищника, и повалил его на землю.

Отец не успел опомниться. Карлос обрушил на него град ударов, яростно, беспощадно. Он не был похож сам на себя.

Я стояла, парализованная ужасом, наблюдая за этой кошмарной сценой. Он будто переродился, превратившись в дикого зверя, в котором не осталось ничего человеческого. В его стеклянных, безумных глазах не было ни капли осознания, будто он покинул этот мир, оставив лишь оболочку себя.

Крик застрял у меня в горле, сковывая все тело. Я попыталась двинуться, но ноги словно приросли к полу.

Вдруг, словно очнувшись, я осознала: если я не вмешаюсь, отец умрет. Превозмогая страх, я бросилась к ним, пытаясь оттащить Карлоса от отца.

– Карлос, ты убьёшь его! Остановись!

Он словно не чувствовал меня и не слышал, его руки продолжали обрушивать удары, словно одержимые неведомой силой. Я видела отца в гневе и других людей, но Карлос... Это не похоже на гнев, на ярость. Я никогда не видела, чтобы человек буквально терял себя.

– Карлос! Карлос! Умоляю! Ты меня пугаешь! Прошу!

Я попыталась схватить его руку, остановить безумие, но он отшвырнул меня, словно ненужную куклу. Удар пришелся в висок, и я, потеряв равновесие, рухнула на пол. В ушах раздался оглушительный звон, и время словно замерло в мучительном ожидании.

– Карлос, что ты наделал! Ты ударил Алиссию! – прогремел голос Дино, словно раскат грома, и только тогда Карлос замер, будто вынырнул из кошмарного наваждения. Я не знаю, как мне дышать, когда в горле встал ком.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он медленно повернулся ко мне, в глазах еще плясали отблески безумия, но сквозь них уже пробивалось проблески узнавания.

— Ты…тоже... Ты....— мой голос звучит как будто из-под воды, а зрение затуманивается влагой.

Я смотрела на Карлоса, словно видела его впервые. Мир вокруг закружился, поплыл, краски смешались в хаотичном, невыносимом вихре. Нет, этого не может быть. Это жуткий, нереальный сон, от которого я должна вот-вот проснуться.

Он ударил меня...

Алиссия (24)

– Ты в порядке? – в который раз прозвучал напряженный голос Карлоса, словно натянутая струна.

Я буравила взглядом убегающий пейзаж за окном машины, лишь бы не видеть его лица. Всего несколько часов назад он едва не лишил жизни моего отца… и ударил меня.

Врач успел вовремя, и кровотечение удалось остановить. Но теперь отцу предстоит месяц постельного режима. Наши отношения всегда были сложными, но вид отца, беспомощно лежащего в луже собственной крови, стал невыносимым испытанием. Мама, побледневшая от ужаса, осталась ухаживать за ним.

Я хотела остаться рядом, но отец, собрав последние силы, приказал своим людям выпроводить нас. Спорить было бессмысленно, да и небезопасно – только новая кровь могла стать ценой упрямства.

Все это время Карлос, казалось, потерял себя. В его глазах плескалась неприкрытая вина и мольба о прощении. Но его сожаления не меняет ничего.

– Сам как думаешь? Как, по-твоему, я должна себя чувствовать? – прошипела я, не отрывая взгляда от мелькающих деревьев.

– Ты должна была рассказать мне, как Федерико с тобой обращается, – в его голосе чувствовалась сдерживаемая ярость, готовая вновь вырваться наружу.

– И ты бы его убил? Если бы Дино тебя не остановил, то ты бы убил моего отца...

Или бы избил меня.

– Что с тобой творится, Карлос?

В моем взгляде плескалось недоумение, смешанное с горькой печалью. Он, не отрываясь, смотрел на дорогу, вцепившись в руль побелевшими пальцами.

– Я увидел, что он причиняет тебе боль и разозлился. Это нормально, что я защищал свою жену, – пробормотал он, словно оправдываясь, избегая моего взгляда, скрывая истинную причину своей ярости.

Я разочарованно выдохнула.

– Нет, это ненормально… Защищаешь? А кто защитит меня от тебя… – прошептала я, и горечь обожгла горло.

В салоне повисла гнетущая тишина, давящая своей тяжестью. Лишь завывание ветра за окном вторгалось в это молчаливое противостояние. Глаза наполнились слезами, но я упрямо боролась с ними, не позволяя им вырваться наружу.

Больше мы не обронили ни слова. В звенящей тишине добрались до дома, и никто не решился нарушить тягостное молчание. Между нами пролегла трещина, стремительно разрастаясь в зияющую пропасть.

Я лелеяла надежду, что с ним смогу начать новую жизнь, обрести счастье. А теперь… теперь во мне поселились сомнения, разъедающие душу.

Всю жизнь меня преследовал страх перед отцовской жестокостью, перед его взрывным нравом и грубой силой. Я мечтала о муже, не похожем на него. Да, Карлос не отец. Но в его жестокости нет границ, она всепоглощающа. Он отключается и не может контролировать себя. Это и пугает меня больше всего.

Я ждала, что он подойдёт, попытается поговорить, но тщетно. Он избегал меня, и я отвечала ему тем же.

Не в силах больше держать всё в себе, я выплакалась Виолетте, излив ей душу.

– Вы с Карлосом так и не поговорили? – с тревогой спросила она.

Мы сидели у бассейна, неспешно потягивая прохладные коктейли.

Я отрицательно покачала головой, чувствуя, как новые слезы подступают к горлу.

– Мы с ним не разговариваем друг с другом. Ему пора научиться говорить с женой, а не убегать.

Виолетта обняла меня за плечи, стараясь утешить. Ее молчаливая поддержка была сейчас как никогда кстати.

– Я вижу, как глубоко ты обижена. Он заслужил твой гнев, но молчание лишь разъедает душу, – тихо произнесла она.

– Дело не в обиде, Ви.

– А в чем же? – мягко спросила она, слегка отстранившись и заглядывая мне в глаза.

– Я перестала чувствовать себя в безопасности рядом с ним. Я не знаю, что он сделает в следующий раз, – обреченно выдохнула я, словно выпустила из груди последний воздух.

Перед глазами вновь встала кошмарная картина произошедшего, пронзая меня неприятной дрожью.

– Карлос всегда был… непредсказуем, но чтобы он причинил боль близким… Это на него не похоже, – недоверчиво проговорила Виолетта, вглядываясь в мое лицо.

– Ты не видела его в таком состоянии, Виолетта. Его глаза были пустыми, будто он смотрел сквозь меня, в какую-то иную реальность… Это был не Карлос, а лишь оболочка, лишенная души. Я никогда не забуду этот удар, – прошептала я, и усталый вздох сорвался с губ, унося последние силы.

Виолетта нахмурилась, ее взгляд стал серьезным и тревожным.

– Это немыслимая случайность, Алиссия. Может, он был в ярости и не заметил тебя? – осторожно предположила она, словно плела тонкую нить надежды, пытаясь найти хоть какое-то оправдание случившемуся. Или же просто утешить меня.

Я вновь закрыла глаза, пытаясь отогнать от себя воспоминания о том дне. Но они, словно стая голодных воронов, терзали мой разум, не давая ни минуты покоя. Страх обволакивал меня липкой паутиной, обида жгла нутро, а разочарование отравляло каждый вдох. Все смешалось в один тугой клубок боли, сжимающий мое сердце.

Открыв глаза, я взглянула на слегка округлившийся живот Виолетты. И горькая мысль, словно ледяной кинжал, пронзила меня.

– А если бы я была беременна? Что тогда? – спросила я, не отрывая взгляда от ее живота, в котором зарождалась новая жизнь.

Виолетта побледнела, ее рука инстинктивно легла на живот.

– Я нахожусь в опасности рядом с ним. Я сейчас в ожидании, что в какой-то момент у него будет снова такая вспышка и никто не сможет его остановить. Хуже всего, что он отказывается рассказывать правду.

– Я знаю одно: Карлос никогда бы не посмел поднять на тебя руку. Ты слишком дорога ему, чтобы причинить боль.

Я усмехнулась, не веря в ее слова.

– Я тоже так раньше думала... А сейчас есть сомнения.

Я не знаю, когда рванет в следующий раз, и что будет потом. Он не хочет говорить со мной. Не признает свою проблему. Держит меня за стеной, будто чужую.

– Послушай, тебе нужно время. Время, чтобы все обдумать, чтобы успокоиться. Ему тоже, – посоветовала Виолетта, крепко сжимая мою руку. – Не принимай сейчас никаких поспешных решений. Просто дай себе возможность прийти в себя. И помни, я всегда рядом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Виолетта вздохнула и обняла меня. Я почувствовала тепло ее тела и попыталась унять дрожь.

Наступила ночь, а Карлоса всё еще не было дома. Сердце сжалось от дурного предчувствия. Я распахнула дверцу шкафа и, словно во сне, потянулась к странным лекарствам. Холод пробежал по венам: почти половина исчезла.

Он всё это принял сегодня?

Внезапный, оглушительный звонок телефона разорвал вязкую тишину, вырвав из пучины мрачных раздумий. Я поспешно ответила, увидев на экране имя Люциана.

– Алиссия, приезжай срочно в клуб. Карлосу плохо и ты единственная, кто сможет его забрать, – прозвучал взволнованный голос.

Карлос (25)

Последняя неделя прошла словно в кромешном аду. Нет, не в красном тумане, а в густой, непроглядной тьме. Я снова погрузился в бездну и не могу выбраться.

Всему виной тот чертов вечер в доме Федерико. Когда я увидел, как он схватил Алиссию за волосы, замахнувшись для удара, во мне словно перегорел предохранитель. Мир заволокло багряной пеленой, а в венах закипела жажда крови. Эта отвратительная сцена словно вырвала меня из настоящего, швырнув в кошмар прошлого, где я теряю контроль над собой.

Я презираю себя за это. Больше всего на свете я ненавижу то, что посмел поднять руку на Алиссию…

Ее взгляд, полный разочарования и боли, преследует меня. Он словно каленым железом выжигает мою душу. В ее глазах я увидел страх. И нет ничего страшнее, чем знать, что она меня боится.

Демоны внутри меня беснуются, не дают ни секунды покоя. Я выплеснул всю свою ярость в клетке, дрался жестоко, беспощадно, но эта бойня лишь на миг притупила внутреннюю бурю.

— Тебе уже хватит, Карлос, – брат навис надо мной, когда после кровавой бойни я, дрожащими руками, схватил бутылку и жадно припал к ней.

— Не хватит, — прорычал я в ответ.

– Я и так позволил тебе выпустить пар в клетке, думал, хоть немного утихнешь. Но всему есть предел. Пора домой, Карлос, со мной.

Домой... Алиссия...

Я глотал таблетки горстями, больше, чем за всю свою жалкую жизнь, лишь бы прийти в подобие нормы. Чтобы я мог не бояться, что могу причинить ей боль. Но выходит ли? Контроль ускользает сквозь пальцы, как песок.

Я – ходячая катастрофа, чудовище в человечьей шкуре. Все, к чему я прикасаюсь, превращается в прах. Она заслуживает света, счастья, спокойствия – всего того, что я не в силах ей подарить. Но оставить ее – равносильно собственноручному смертному приговору.

– Оставь меня, Люциан, – прохрипел я, с отчаянием протягивая руку к ускользающей бутылке.

– Нет. Ты пойдешь со мной, – пророкотал Люциан, безжалостно лишая меня последней надежды на забытье.

Я вскочил, вцепившись в него, как утопающий за соломинку

– Уйди! Оставь меня в покое! – прорычал я, задыхаясь от ярости и боли, но тут же, словно ошпаренный, отпустил его.

Люциан смотрел на меня с состраданием. Слишком хорошо знал меня. Ненавижу этот взгляд. Я отшатнулся, словно прикоснувшись к раскаленному углю.

Его сочувствие – это как соль на открытую рану. Оно прожигает меня насквозь, напоминая о том, кем я стал, о той бездне, в которую я погружаюсь с каждым днем все глубже. Лучше бы он кричал, злился, ненавидел – хоть что-то, кроме этого всепрощающего взгляда.

Сбросив его руку, я ринулся по коридору к своему кабинету, к спасительному убежищу таблеток и обжигающего алкоголя. Но не успел я коснуться дверной ручки, как меня перехватила Дебора.

– Устал, котик? Я могу помочь тебе расслабиться, – проворковала она, облизывая губы. В ее голосе сквозила неприкрытая похоть.

– Только тронь меня, и я сломаю тебе шею, – прошипел я, сквозь стиснутые зубы. В глазах плескалось безумие.

Она отшатнулась, увидев этот взгляд – взгляд зверя, загнанного в угол. Сейчас меня лучше было не трогать никому. Сейчас во мне клокотал лишь темный хаос.

Волна тошноты подкатила к горлу, и я с трудом сдержал рвотный позыв. Дебора, с ее навязчивым желанием утешить, была последней, кого я хотел видеть. Я захлопнул дверь кабинета, словно отрезая себя от реальности.

Горсть таблеток, запитых виски, – вот мой рецепт избавления от мук сейчас. Только сознание оставалось мучительно ясным, словно насмехаясь над моей попыткой заглушить боль. Я рухнул в кресло, обессиленный и опустошенный.

И вдруг, сквозь красную пелену, проступил до боли знакомый силуэт с рыжей копной волос.

– Апельсинка… Ты уже мерещишься, – прошептал я с горькой усмешкой, жадно вглядываясь в любимые черты, как в последний луч солнца.

Без нее я задыхаюсь, словно рыба, выброшенная на берег. Больная, мучительная зависимость.

– Я настоящая и приехала за тобой, – произнесла она с нетерпеливой ноткой в голосе, скрестив руки на груди.

Словно очнувшись от дурного сна, я осознал, что она действительно здесь. Не трудно догадаться, что её вызвал Люциан.

– Уходи. Не нуждаюсь в сиделке, – прохрипел я, отворачиваясь, не желая, чтобы она видела мое падение.

В её глазах плескалась боль, но еще сильнее горело упрямство.

– А в ком ты тогда нуждаешься?– выпалила она, шагнув вперед. – Ты видишь, вот что себя превратил? Мне терпеть всё это? Ты сгораешь изнутри, а я должна стоять и смотреть, как ты себя уничтожаешь?

Её слова обжигали, словно удары хлыста, сдирая кожу с души.

– Я хочу, чтобы ты ушла. Сейчас же, – с трудом выдавил я, словно выталкивая слова из груды обломков.

– А давай я уйду навсегда? Дай мне развод, и я навсегда исчезну из твоей жизни. Можешь тогда захлебываться в своем одиночестве, делай, что хочешь, – яростно выплюнула она, полная обиды и горечи. Её голос звенел, как разбитое стекло.

Её слова рвали меня на части, выворачивая наизнанку все чувства. Превозмогая боль, я с трудом поднялся, не отрывая взгляда от её полных слёз глаз.

– Нет. Я предпочту любые пытки, вечные муки ада, но не дам тебе развод, – отчеканил я, словно выбивая слова на камне.

Алиссия покачала головой и рассмеялась, но в этом смехе не было ни капли радости.

– Разводиться ты со мной не хочешь. Впускать в свою жизнь – тоже. Зачем такой брак нужен? Сколько еще я должна терпеть? Я не хочу жить в загадках и страхах! – голос её сорвался, превращаясь в отчаянный крик.

Я знал её правоту, и от этого осознания становилось только невыносимее. Я пытался её защитить, укрыть от тьмы, что внутри меня.

– Апельсинка… – прошептал я, протягивая руку, но она шарахнулась от меня, словно от огня.

– Хватит! Я больше не хочу ждать и надеяться, что ты будешь честен и начнёшь доверять мне! Если не хочешь терять меня, то скажи мне всю правду! Что за таблетки ты прячешь в нашей спальне? Что за демоны мучают тебя по ночам? К кому ты взываешь, умоляя бежать? Что ты скрываешь, скажи мне? Что, черт возьми, с тобой происходит? Я имею право знать! – взревела она, и этот крик словно вырвал весь воздух из моих лёгких, оставив лишь пустоту.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мы тяжело дышали, взгляды наши скрестились в безмолвном поединке. Она вцепилась в мою рубашку, яростно тряся меня.

– Говори! Говори же! Ответь на все мои вопросы, или мы попрощаемся навсегда! Клянусь, я больше не вынесу этой лжи!

Грудь обожгло болью, я схватил её за плечи и прорычал, словно зверь, загнанный в угол:

— Я убил своих родителей! Слышишь? Убил!

Алиссия (26)

Слова сорвались с губ свинцовыми гирями, обрушивая на меня ледяную правду. Я выпустила его рубашку, отшатнувшись, будто от удара током. Тишина повисла в воздухе, густая и давящая.

Я убил своих родителей... Убил...

Я сглатываю комок в горле, когда этот голос молотком отдается в моей голове. Карлос опустил взгляд и обмяк в кресле, превратившись в безвольную марионетку, оборванную кукловодом.

— Как? Как...это произошло? – спрашиваю я незнакомым голосом.

Лицо его становится мертвенно-бледным, как полотно. Он замирает, грудь судорожно вздымается и опадает, словно птица в клетке, прежде чем дыхание, наконец, выравнивается.

– Я был самым нежеланным ребёнком для отца, – его слова негромкие, но они так оглушительно звучат в тишине. – Я и Аврора. Он сомневался, что мы его дети, и признавал только Люциана. Если Аврора и могла с ним не общаться и прятаться в комнате, то я не мог. Как сын Дона, я должен был соответствать и выполнять все его приказы. Он никогда не называл меня по имени, считал ошибкой, но несмотря на это... Я в детстве очень старался угодить ему. Мечтал хоть раз увидеть в его глазах гордость, ту самую, которой он щедро одаривал Люциана. И сколько бы я ни старался, в ответ получал лишь презрение и наказание.

Весь мой гнев испарился без следа. Вместо него во мне зародилось и расцвело мерзкое, липкое чувство шока… и жалости.

— Я перестал стараться и стал еще безумнее и не послушным. Его злило одно мое существование... И он наказывал меня. Резал мою кожу и заставлял стоять несколько часов, истекая кровью.

Он смотрит на свои ноги, склонив голову и поникнув плечами. Я смотрела на него, забыв даже дышать.

Его шрамы на теле, покрытые татуировками... Их оставил родной отец! Это ужасно!

Карлос продолжил:

– Со временем наши отношения стали ещё хуже... Я ненавидел его каждой клеточкой своего существа и тьма во мне заполнила всё. Я стал неуправляемым, непредсказуемым и безумным. Лишь мама… лишь она искренне верила, что где-то глубоко внутри я все еще тот добрый мальчик, которого она когда-то обнимала. Она любила меня… даже когда я сам себя презирал, – он с трудом сглотнул, кадык заметно дернулся.

Его слова повисли в воздухе, тяжелые и отравленные. Мне казалось, я физически ощущала боль, пропитывавшую каждое его предложение.

– Отцу не нравилось, что мама и Люциан на моей стороне и делал всё, чтобы держать меня подальше от них. Бросал в жерло самых опасных дел, но я, назло ему, всегда возвращался. Он ненавидел, когда вещи шли не по его сценарию, а я был воплощением хаоса. Не раз он приказывал своим псам избить меня до полусмерти за неповиновение. Но с каждым ударом, с каждой каплею крови, во мне разгоралась неутолимая жажда мести, и я все чаще терял над собой контроль. Я жаждал причинить ему боль. И я нашел способ, который разорвал его изнутри. Я посягнул на то, что принадлежало ему, – неожиданно он улыбнулся, но это была горькая, ироничная улыбка, лишенная тепла.

Хотелось закричать, выплеснуть этот ужас, но я не могла. Боялась, что он замкнется и уже не сможет выпустить из себя этот груз. Я молчала, давая ему возможность высказаться.

– У него была молодая любовница, которая ему очень нравилась и никому не разрешалось к ней прикасаться. А я с ней переспал..., – прошептал он, и этот шепот резанул острее любого крика. – И когда он узнал об этом, ворвался в мою комнату и начал драться со мной. Я дал отпор и высказал ему, какое он ничтожество. После достал пистолет и сказал, что такого выродка надо было пристрелить еще в детстве..., – его голос звучит как колыбельная смерти, мучительно и надтреснуто.

Он замолчал, устремив взгляд в никуда. Я почувствовала, как по моим венам побежал лед. Слова складывались в чудовищную картину, и я с ужасом понимала, что пришлось ему пережить.

– Он хотел выстрелить в меня, но вмешалась мама..., – голос Карлоса дрогнул. – Она кинулась на него и получила пулю, которая предназначалась мне. В тот миг я отключился и кинулся на отца... Я видел только красный туман и жажду крови, больше ничего... Я немного пришёл в себя, когда Люциан оттащил меня и несколько раз ударил... Я был весь в крови, а передо мной лежал мёртвый отец, а рядом мама..., – он говорит тоном, которого я никогда раньше не слышал, весь разбитый и сломанный.

Я зажала рот рукой, чувствуя, как горячие слезы безудержно льются из глаз, обжигая щеки.

— Какой ужас..., – сдавленный шепот вырвался из моей груди.

– Люциан и Дино решили все за мной подчистить. Тело отца перенесли в подвал и несколько дней держали там, убедив всех, что он сильно болен, а потом сообщили о его смерти. Отец умер от болезни, а мама разбилась на машине... Все так и считают, – он криво усмехнулся, и в этой усмешке было столько обжигающей горечи, словно ледяной кинжал пронзил меня насквозь.

— Годы идут, но эта рана не затягивается. Каждую ночь я вижу один и тот же сон. Каждую ночь я кричу и умоляю маму бежать, но она все равно не уходит... И я переживаю этот кошмар снова и снова... Поэтому я ненавижу спать. Ненавижу сны... Ненавижу себя. Ненавижу, что из-за меня умерла мама... Каждый раз, когда я смотрю в зеркало, я вижу лишь чудовище. Он превратил меня в чудовище...

Я задыхалась, пытаясь вместить в себя весь этот выплеск муки. Карлос поднял на меня взгляд, полный какой-то дикой, загнанной тоски.

– Когда ты появилась в моей жизни, я боялся, что ты увидишь всю эту тьму, что живет во мне.Боялся, что сломаю тебя. Я ненавидел эти чёртовы таблетки, но пил их горстями, лишь бы хоть на миг отдалиться от безумия… Но когда увидел, как Федерико посмел тебя обидеть… Всё рухнуло. Я снова провалился в тот кошмар. Я никогда не смогу себе простить, что поднял на тебя руку… Потребность разрушить все до основания, сжечь дотла этот мир, бурлит во мне каждую секунду этого проклятого дня…, – прошипел он сквозь стиснутые зубы.

Карлос тяжело дышал, словно после долгого забега. Он вздохнул, закрыл глаза на мгновение, словно собираясь с силами. Потом снова посмотрел на меня, и в его взгляде появилась какая-то странная эмоция.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я молчала, оглушенная его словами. Я видела перед собой сломленного, измученного человека, борющегося с демонами, которые терзали его изнутри.

– Вот такой я… Теперь ты знаешь правду. И, наверное, хочешь бежать… Но вся трагедия в том, что, если ты попытаешься сбежать, я побегу за тобой. Не смогу отпустить тебя, даже если ты возненавидишь меня за это, – его слова прозвучали как неминуемый приговор моей судьбе.

Алиссия (27)

Я не знала, что сказать. Слова застряли комком в горле, не в силах вырваться наружу. Его боль, его отчаяние, казалось, сдавили мне грудь, не давая дышать. Я видела не монстра, каким он себя считал, а израненную душу, отчаянно нуждающуюся в спасении. Он был сломлен, но в этой сломленности было столько честности, что это обезоруживало.

Бежать… да, я могла бы. Но разве этого я хотела?Сама вытащила из него все эти исповеди, заставила вновь пережить кошмарные воспоминания… И он сделал это. Сделал ради меня.

Я сделала шаг вперед, осторожно коснулась его руки.

– Никуда не собираюсь бежать. Я рядом.

На измученном лице Карлоса промелькнула тень изумления, словно он увидел мираж в пустыне.

Я чувствовала, как его тьма переплетается с моей собственной, создавая странное, неразрывное единство. Не смогу оставить его одного сражаться с демонами, которые преследовали его. Я буду рядом. Даже если это будет означать, что и мне придется вступить в эту битву.

– Неужели ты не видишь? Я – чудовище… Ты права, что боишься меня, – произнес он хрипло, и взгляд, затуманенный алкоголем, впился в меня.

Мужчина считал себя виноватым в смерти матери, поэтому мучает сам себя.

– Я не считаю тебя чудовищем… Ты любишь свою семью, готов был отдать жизнь за брата, защищаешь меня… помогаешь даже тогда, когда сам нуждаешься в помощи.

Мои слова, казалось, застали его врасплох.Он молчал, словно оглушенный, переваривая услышанное. Я видела, как в глубине его глаз борются сомнения и надежда, тьма и проблеск света. Он отвернулся, провел рукой по лицу, пытаясь скрыть вновь подступающие эмоции.

– Ты не знаешь меня настоящего, – прошептал он, взгляд устремился в пол, избегая встречи с моими глазами. – Ты видишь лишь то, что хочешь видеть.

– Возможно, – согласилась я. – Но даже то немногое, что я вижу, говорит мне о том, что ты гораздо лучше, чем сам о себе думаешь. У каждого из нас есть свои демоны, Карлос. Важно не то, что они есть, а то, как мы с ними боремся.

Я крепче сжала его руку, пытаясь передать ему частичку своей уверенности

— Я боюсь разочаровать тебя, — прошелестел он, будто исповедовался в самом страшном грехе.– Больше всего, я боюсь этого. Я привык для всех быть разочарованием, но только не с тобой... С тобой мне просто хочется быть лучше... Быть частью того света, что есть в тебе.

Его признание заставило сердце бешено заколотиться в груди. Дыхание перехватило, и я, слегка наклонившись, коснулась ладонью его щеки, поросшей едва заметной щетиной.

– Я уверена, что ты меня не разочаруешь, – ласково проговорила я и нежно коснулась его губ.

Он замер от неожиданности, словно громом пораженный. Мои руки обвили его шею, продолжая невесомый поцелуй, и спустя мгновение он робко ответил, приоткрывая свои губы навстречу моим.

Искры пробежали по венам, раскаляя кровь до предела. В его поцелуе чувствовались неуверенность, словно он впервые познавал эту нежность. Но в то же мгновение я ощущала и волну неподдельной жажды, словно он томился по этому прикосновению целую вечность.

Постепенно робкие касания переросли в более уверенные, требовательные. Его руки обвили мою талию, притягивая ближе, лишая последних крох расстояния. Мои пальцы зарылись в его густые волосы, углубляя поцелуй. Его губы стали более настойчивыми, требовательными, и я с удовольствием уступила.

Я оторвалась от его губ и, затаив дыхание, заглянула в глаза. В их глубине плескалась тихая благодарность, но сейчас именно я тонула в чувстве необъятной признательности к нему.

– Спасибо тебе, – прошептала я, невесомо прижавшись ко лбу. Его кожа обжигала.

– За что? – Его голос, хриплый от невысказанных чувств, коснулся моего слуха словно бархатное прикосновение

– За то, что впустил. За эту возможность быть рядом… это бесценно. Я не боюсь тебя… больше не боюсь, – выдохнула я, жадно вдыхая пьянящий коктейль из его естественного запаха и терпких ноток алкоголя.

– А ты еще безумнее, чем я, – пробормотал он, тронув уголок губ тенью усталой, но мрачной усмешки.

Я усмехнулась в ответ, зная, что в его словах есть доля правды. Безумная, раз все еще здесь, рядом с ним, веря в то, что смогу вырвать его из этой тьмы. Будущее окутано туманом, но я знаю одно – бежать от него я не хочу. Быть вдали от него – выше моих сил.

Он не сводил с меня глаз, словно боясь, что я исчезну. Обычно Карлос излучал ауру неприкрытой опасности и жесткой власти, но сейчас передо мной стоял человек, сломленный, уязвимый. И эту хрупкость, эту слабость он позволил мне увидеть… От осознания этого факта по венам разливался обжигающий трепет.

Я слабо улыбнулась, чувствуя, как предательски дрожат губы.

– Поехали домой, Карлос.

– Поехали, – кивнул он, медленно опуская веки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Карлос(28)

— Как ты себя чувствуешь? Голова не болит? – прозвучал тихий, полный беспокойства голос Алиссии, стоило мне разомкнуть веки и принять сидячее положение.

Мир ощущался так, будто меня перепахали катком, но худшим был обвал воспоминаний, хлынувший внезапной лавиной.

Черт. Я обо всем рассказал Алиссии.

— Всё нормально. Я привык, — я холодно, отводя взгляд.

Впервые в жизни меня обдало волной жгучего стыда и неловкости. Я предстал перед ней жалким зрелищем, словно сломленный щенок.

Оглядевшись, нашарил свои брюки. Она раздела меня этой ночью и уложила в постель, словно беспомощного ребенка.

– Ты что-нибудь помнишь? – спросила она, приближаясь. Я скользнул по ней взглядом, отметив смятую одежду – она даже не переоделась.

– Обрывками, – сухо процедил я, натягивая брюки.

Каждое движение отдавалось гулкой болью в висках. Я чувствовал себя обнаженным не только физически, но и морально. Алиссия видела меня в самом уязвимом состоянии, и это выворачивало наизнанку. Мне хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть, лишь бы не видеть ее сочувствующего взгляда.

– Тогда мы бы могли нормально поговорить, когда ты трезв. Я хочу помочь, – забота в ее словах резанула еще сильнее. Я не заслуживал этого.

– Нет, – отрезал я. – Я выложил тебе всю правду, до последней мерзкой детали, потому что ты жаждала ее знать. Теперь ты знаешь все. И на этом ставим точку. Жирную, чертову точку.

Я молча поднялся с постели, стараясь не смотреть на нее. Каждый шаг давался с трудом, словно я нес на плечах неподъемный груз.

– Не поставим, Карлос Моретти, – ее голос, стальной и непреклонный, преградил мне путь. Мы должны разобраться с призраками твоего прошлого, чтобы вымостить дорогу в будущее. Я хочу идти вперед, рука об руку со своим мужем… – в глазах ее горело упрямое пламя, бросающее вызов моей тьме.

С кривой усмешкой, полной горечи и… восхищения, я смотрел на свою жену. Никто в этом мире не будоражит меня так, не высекает искры из самой души. Безумная храбрость. Она не должна тонуть в болоте моих ошибок.

– Тогда слушай своего мужа и не спорь с ним, – бросил я, поцеловав её в щеку. Хотелось впиться в ее губы, но от меня несло, а во рту словно испражнился выводок крыс.

– Долго убегать не получится. Так нельзя. Я не хочу, чтобы наши дети в будущем...

– Какие дети? – резко оборвал я ее, ощущая, как пульс отбивает чечетку в висках.

Она беременна?

Девушка устало вздохнула, положив ладонь на мою грудь.

– Наши с тобой дети, Карлос. Разве мы не планируем их? – Она улыбнулась, робко и нежно, и в моем нутре все рухнуло в бездонную пропасть.

Тяжелая, звенящая тишина нависла над нами.

– Я не хочу детей. На этом, пожалуй, и закончим, – ледяным тоном произнес я, оттеснил ее и пошел в душ, словно убегал. Хотя, это так и есть.

Вода обжигала кожу, словно пытаясь смыть грязь, въевшуюся в меня годами. Но очистить можно тело, а не душу. В голове стучало одно лишь слово: дети. Недопустимо. Я – сломанный, прогнивший изнутри. Что я могу дать детям?

Приняв душ, я долго смотрел в зеркало, собирая мысли в кучу, прежде чем выйти из ванной. Подготовился поговорить с Алиссией, но девушки уже не было в спальне.

Проклятье!

Раздраженный, я направился прямо в кабинет к Люциану, зная, что он в это время сидит там и пьёт кофе. Он не изменяет своим привычкам.

– Как ты? – бросил он, едва я переступил порог, его взгляд скользил по мне, словно рентген.

– А ты как думаешь? Почему ты позвал Алиссию? Ты должен был спросить меня, — мой недовольный голос звучал резко.

Люциан поднял на меня тяжелый взгляд, в котором читалась смесь усталости и стальной решимости.

– Потому что она – единственная, кто могла до тебя достучаться. И, кажется, я не ошибся.

— Я рассказал ей всё, – выпалил я, сжимая кулаки. Комната казалась тесной, воздух – спертым.

Брат нахмурился, тяжело откинулся в кресле, словно устал нести бремя собственных решений.

– Рано или поздно Алиссия должна была узнать обо всём.

– Узнала. Теперь она вообразила себя моим личным спасителем. Я не хочу втягивать её в это дерьмо.

– Карлос, она увидела тебя в самой бездне и не отвернулась, – хмыкнул он. – Не каждой дано принять тьму, а она не только приняла, но и горит желанием осветить ее. Тебе нужна её помощь, как воздух. Продолжишь бежать – потеряешь её навсегда, утонешь в своей тьме в одиночку.

Слова Люциана полоснули по сердцу, как лезвие бритвы.

– Выбор за тобой, Карлос.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Алиссия (29)

Обида и ярость бурлили во мне, как раскаленная лава, после разговора с Карлосом. Я, наивная, верила, что между нами больше не останется ни клочка секретов, ни тени недопонимания. Его недавняя искренность зажгла во мне робкий огонек надежды. Но рассвело, и он одним словом развеял все мои мечты в прах.

Я не хочу детей...

Эта фраза, словно ледяной кинжал, вонзилась в мое сердце, отравляя душу липким ядом разочарования.

Неужели он не мечтает о семье со мной? Не желает разделить радость родительства? Неужели этот страх никогда его не отпустит?

Его страхи, сомнения, вечная скрытность – все это медленно, но верно разрушает наши отношения. Я приняла его тьму, протянула руку навстречу, а он лишь отшатнулся, сделав шаг назад. Неужели мы обречены вечно блуждать в этом порочном кругу? Ему, может, и комфортно в этой зыбкой неопределенности, но я задыхаюсь.

Чтобы хоть немного унять боль, я позвонила маме. Узнала, что у нее все хорошо, а отец постепенно идет на поправку. К сожалению, пока не могу их навестить, но надеюсь, что через пару дней вырвусь. Мне необходимо поговорить с отцом и все обсудить.

Я думала с Карлосом поехать, но сейчас уже не хочу. Пусть будет один, раз так хочет.

Разъяренная и разочарованная, я направилась в бассейн, чтобы с головой уйти в прохладную воду. Аврора не выходила из своей комнаты, погруженная в себя, а Виолетта с Люцианом уехали на прием к врачу.

Я рассекала водную гладь, словно пытаясь убежать от горькой реальности.

– Вот ты где, апельсинка? – спокойный голос Карлоса застал меня совершенно врасплох.

Я продолжила плескаться в бассейне, не обращая внимания на него. Он не захотел со мной говорить и теперь сам пришёл. Для чего? Не он ли закрыл вчера все двери, дав понять, что откровенности со мной больше не будет, списав ночной разговор на алкоголь и таблетки?

– Я хочу поплавать одна, потому что не желаю тебя видеть, – процедила я сквозь зубы. – Я очень сильно зла на тебя.

Периферийным зрением уловила, как он сбрасывает одежду.

– Я тоже зол, но мы можем злиться вместе, – невозмутимо бросил мужчина.

Раздражение зудит под кожей после его заявления. Какого черта он злится на меня? Это у меня есть повод, а не у него.

– Ты не хотел со мной говорить, вот и займись своими делами, – фыркнула я, поднимая на него испепеляющий взгляд, но осеклась, словно пораженная электрическим током.

Что он задумал?

На губах скользнула дьявольская ухмылка, когда он погрузился в воду, полностью обнаженным. Я отчаянно пыталась отвести взгляд, но он притягивал, как магнит. Во рту пересохло, а внизу живота разлилась обжигающая лава.

Он надвигался, вынуждая меня отступать к самому краю бассейна. Его жадный взгляд скользнул по моей груди.

– Такая сексуальная в этом крошечном купальнике, – прохрипел мне, прижимая меня к бортику.

– Не надо меня трогать. Лучше оставь меня, – выдохнула я, пытаясь сохранить остатки самообладания, но голос предательски дрогнул. Тело не слушалось, реагируя на его близость неконтролируемым трепетом.

Он наклонился, обжигая кожу своим дыханием.

– Я никогда не оставлю тебя. Мы с ссоре и надо мириться. Цветы? Комплименты? Или..., – он не закончил фразу, вместо этого оставив многозначительный пробел, заполненный его жарким взглядом.

Я попыталась высвободиться, но он крепко держал меня. Его прикосновения были одновременно грубыми и нежными, обжигающими и волнующими.

– Карлос...

Каждая капля воды, стекающая по его мышцам, вызывала во мне дрожь. Я чувствовала, как мое сердце бьется так громко, что, казалось, он мог его услышать. Я была уже мокрая и дело не в воде.

Его пальцы легли на мой бок, и я вздрогнула от неожиданности и жара, исходящего от его прикосновения.

— Я знаю, что не прав. И мы обо всем поговорим, но сначала сильно хочу тебя. Я несколько дней к тебе не прикасался и это сводит с ума, – его низкий голос вибрирует под кожей.

Мы тяжело дышали, глядя друг на друга. Его эрекция прижалась к моему бедру. Жар разливается по телу, что не спасает даже вода в бассейне.

– Ты думаешь об

этом сейчас? –

шепнула я, пытаясь сохранить контроль над собой, но мои ноги уже подкашивались.

Его дыхание обожгло мою кожу, а пальцы скользнули вдоль моей талии, медленно опускаясь вниз. Я закусила губу, пытаясь сдержать стон, который рвался наружу. Карлос улыбнулся, как будто читал мои мысли, и притянул меня ближе, его тело плотно прижалось к моему.

– О тебе я думаю всегда.

– Ты обещаешь, что больше не будешь убегать от меня? – в надежде спросила я.

– Да. Я больше не буду убегать, – тихо отозвался он, вызвав прилив радости во мне, прежде чем с остервенением впиться в мои губы.

Поцелуй был грубым, почти болезненным, но я отвечала с той же яростью, ногти впиваясь в его спину. Он подхватил меня, и я обвила его ногами, чувствуя, как его эрекция давит.

— Карлос… — его имя сорвалось с моих губ, когда его пальцы скользнули под купальник.

– Ты принадлежишь мне. Только мне, – его голос был как раскалённый металл, обжигающий моё сознание.

Я не успела ответить. Его рука уже рванула ткань в сторону. Вода вокруг нас кипела, будто восстала против нашего накала. Карлос не давал мне ни секунды передышки, его губы, как клеймо, отмечали каждую частицу моей кожи.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — его голос был как приказ, и я знала, что сопротивляться бесполезно.

— Тебя, — прошептала я, и он, не дав мне закончить, ворвался в меня, заставляя мир взорваться в миллион осколков.

Взрыв наслаждения пронзил меня насквозь, заставив задохнуться. Я вцепилась в его плечи, пытаясь удержаться на краю пропасти, в которую он меня столкнул. Каждое его движение было властным и требовательным, но вместе с тем полным обожания. Я чувствовала, как он наполняет меня.

Он прижимал меня, продолжая двигаться быстрее и вырывая из меня стоны и вхлипы. Карлос осыпал меня поцелуями, покусывал нежно, словно не мог насытиться, как и я им.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я чувствовала, как каждая клеточка моего тела отзывается на его прикосновения, как разум покидает меня, уступая место первобытным инстинктам. Карлос целовал мои губы, шею, плечи, оставляя на коже багровые следы.

Его руки сжимали мое тело, притягивая все ближе, пока между нами не осталось ни единого просвета. Он поднял меня выше, обвив мои ноги вокруг своей талии, и возобновил натиск с новой силой.

Я чувствовала, как приближается разрядка, как напряжение нарастает с каждой секундой. Карлос был на грани, его дыхание стало прерывистым и хриплым. Наши взгляды встретились – в них было все, слова оказались лишними.

С последним судорожным вздохом я вцепилась в его плечи, чувствуя, как он изливается в меня. Сладостная дрожь пробегала по всему телу, оставляя за собой лишь приятное тепло и невесомость.

– Ты обещал мне, что больше не будешь убегать, так что мы отправимся снова в твое прошлое, –пробормотала я, целуя его в губы.

Алиссия (30)

Карлос сдержал слово — более того, он решился показать мне могилу своей матери. Этот жест, предпринятый ради меня, был для него целой пропастью, через которую он перекинул хрупкий мост. От осознания этого в душе распускался пышный сад, и с каждым днем я понимала, что влюбляюсь в него без остатка.

Мы шли навстречу друг другу, осторожно ступая по еще не изведанной земле наших отношений. Карлосу предстояло поговорить с мамой, поэтому ранним утром мы приехали на кладбище, окутанное тишиной и утренней дымкой.

– Я давно здесь не был… Просто не мог, – голос его был напряженным, словно натянутая струна.

Могила утопала в ярких цветах, заботливо принесенных Авророй и Патрицией – словно живая память о той, кто покоилась в этой земле.

— Ты долгие годы терзал себя чувством вины, Карлос. Пора освободиться от этой ноши… Выпусти все, что держишь в себе. Поговори с ней, – прошептала я, нежно коснувшись его руки, чувствуя, как под моей ладонью бьется его взволнованное сердце.

– Она мертва. Какой смысл в словах, обращенных к камню? – сухо обронил он, возводя ледяную стену между собой и своими чувствами.

Желваки заходили на его скулах, выдавая бурю, бушующую внутри, но он отчаянно пытался сохранить маску невозмутимости.

– Это необходимо… Просто поверь мне. Незавершенные слова, невысказанные признания отравляют душу сильнее яда. Когда человек уходит, а ты остаешься с невысказанным, терзаясь сожалениями, можно написать письмо и сжечь, словно отправляя послание в вечность. Или прийти сюда и излить душу земле, в которой она покоится. Так мы освобождаемся от боли, позволяем ей уйти.

Он шумно выдохнул, сквозь зубы.

– Ненавижу все эти эмоциональные сопли, – процедил он, выдавая свою нервозность. Карлос явно чувствовал себя загнанным в угол.

– Потому что тебе сложно выражать свои чувства и от этого ты сильнее злишься. Но ты здесь и нельзя отступать. Просто скажи то, что должен был сказать ей при жизни.

– Ты еще та манипуляторша.

– Это ради тебя. Ради нас, – тихо произнесла я, заглядывая в его глаза.

– И что мне говорить? Спросить, как она там, в лучшем мире? – горькая усмешка тронула его губы.

– Ты знаешь, что сказать… Я оставлю тебя наедине с ней, – мягко улыбнулась я, делая шаг назад.

Карлос резко схватил меня за руку, его пальцы впились в запястье.

– Нет. Останься, – его голос был тихим. Я кивнула, чувствуя, как дрожит его ладонь.

Карлос долго молчал, глядя на могилу невидящим взглядом. Казалось, он заглядывал внутрь себя, сражаясь с демонами прошлого. Наконец, плечи его поникли, и маска невозмутимости медленно сползла, обнажив уязвимость.

– Привет, мама… Прости, что так долго… не приходил.

Карлос опустился на колени перед могилой, его взгляд был полон боли и раскаяния. Тишина обволакивала все вокруг, тяжелая и давящая, словно слова застряли комком в горле, не находя в себе силы вырваться на свободу.

– Я не мог простить себя… за то, что ты здесь лежишь. Не мог простить, что отнял мать у Авроры. Она твердит, что это не моя вина, но… нет. Люциан и Аврора простили, а я… я сам себя не могу. Ты всегда видела во мне хорошее, а я… я тебя предал.Я был ослеплен ненавистью к отцу, что совсем забыл о тебе… Если бы я не поддался гневу, не разозлил его, он бы не выстрелил. Ты бы осталась жива.Это я… я должен был быть там, а не ты. Прости меня, мама… Я был ужасным сыном, – его голос сорвался на хриплый шепот, слова падали на холодный камень, словно запоздалые покаяния.

Он говорил долго и искренне, изливая душу, рассказывая о своих страхах, сомнениях и о той огромной пустоте, которую он чувствовал после ее ухода.

Я слушала его, не перебивая, позволяя ему выговориться. Я чувствовала его боль, словно она была моей собственной, и мое сердце разрывалось от сочувствия.

Когда он закончил, на кладбище воцарилась тишина, нарушаемая лишь пением птиц и тихим шелестом листьев на деревьях.

Я опустилась на колени рядом, кладя свою руку на его плечо.

— Карлос… – прошептала я, стараясь вложить в свой голос всю нежность и поддержку, на которую была способна. – Твоя мама сделала так, чтобы спасти тебя. Твоей вины нет. Виноват во всем только твой отец... Что бы ты ни сделал, как бы ни поступил, он все равно нашел бы повод, чтобы уничтожить тебя… И твоей маме точно не хотелось бы видеть, как ты страдаешь. Она любила тебя. Очень любила. И она бы не хотела, чтобы ты так себя винил.

Мужчина молчал, уставившись невидящим взглядом на надгробие, словно пытаясь пробиться сквозь толщу камня и времени, чтобы увидеть её лицо, услышать ее голос.

Я обняла его крепко, прижимая к себе, словно пытаясь впитать, разделить с ним его боль. Через пару минут Карлос захотел покинуть кладбище.

– Спасибо, – хрипло выдохнул он, когда мы уселись в машину.

– Карлос, я всегда буду рядом, ты знаешь это. Всё началось между нами не самым лучшим образом, – с тихим вздохом произнесла я. – Но теперь всё по-другому. Я хочу семью с тобой, хочу, чтобы у нас всё было хорошо. По-настоящему хорошо.

Карлос взял мою Карлос перехватил мою руку и бережно поцеловал костяшки пальцев.

– Обязательно будет, апельсинка, – ухмыльнулся мужчина, возвращаясь в свое обычное состояние.

– И дети тоже будут? – не выдержав, спросила я.

Мужчина промолчал, крепче сжал мою руку и тронулся с места.

– Карлос, ты не ответил на мой вопрос.

– Давай не будем снова поднимать эту тему. На сегодня хватит откровений...

Его молчание было хуже любого отказа. Значит, дети – это та черта, за которую он не готов переступить.

– Дело не в том, что я не хочу… Я бы очень хотел… Но есть кое-что, что ты должна знать, – выдохнул он, словно признаваясь в тяжком грехе.

Дорогие друзья, вышла моя новинка из цикла "Громовы"

– Ненавидь меня.

Книга про Веру Громову и Даниила Ветрова????

Я поклялась, что никогда не прощу Даниила Ветрова. Его надменность и бесстыдство скребут меня изнутри, словно когти голодного зверя. Он смотрит на мир свысока, будто восседая на недосягаемом пьедестале. Я ликовала, когда наши пути разошлись, но этот миг блаженства оказался преступно коротким. Судьба не только сталкивает нас лицом к лицу спустя долгих два года, но и вынуждает работать вместе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Чувствую, пахнет порохом! Это уже не просто битва между нами, это Третья Мировая на отдельно взятой территории. Держитесь, Даниил Ветров, сейчас мы будем танцевать танго на граблях! Я решила превратить его жизнь в подобие американских горок, где каждый вираж будет вызывать у него нервный тик.

Карлос (31)

– Ты обещаешь, что пойдёшь к врачу, как вернёмся? – с надеждой в голосе спросила моя жена.

Когда я открыл ей свою душу и признался, что из-за таблеток и проблем с психическим состоянием наш ребёнок рискует родиться нездоровым, её лицо потемнело от тревоги. Я не могу позволить себе такой риск. Чтобы стать родителем, мне нужно пройти курс лечения, отказаться от таблеток и алкоголя. Но я боюсь, что в любой момент могу сорваться и снова начать разрушать всё вокруг.

Алиссия уверена, что я справлюсь и поэтому согласился посетить врача. Но только, когда вернёмся с отдыха.

Мне нужно было немного отдохнуть вместе со своей женой, поэтому приехали на один из наших островов. Столько всего произошло, и мы с Алиссией даже не успели насладиться обществом друг друга.

– Несколько раз уже спрашивала об этом. Мы приехали сюда, чтобы от всего отдохнуть, — прошептал я, целуя её в макушку.

Мы лежали на кровати после бурного секса в объятиях друг друга. Мысли о необходимости справиться с собой и реальностью давили, как тяжелый груз.

– Я просто хочу семью, Карлос. Хочу, чтобы у нас был ребёнок... Твоя маленькая копия или моя... Сначала во мне жила тень сомнения, но теперь я уверена – мы сможем стать хорошими родителями.

Я вернул свое внимание к лицу Алиссии, ее глаз, наполненных теплом и доверием. Её ответ, та искренняя уверенность, была для меня как свет в темном тоннеле. Я хотел охватить эту надежду, даже если она казалась хрупкой и эфемерной. Хотел подарить ей ребёнка.

– А когда увидела меня впервые, смотрела, как на злейшего врага. А сейчас уже детей от меня хочешь, апельсинка, – самодовольно усмехнулся я, стараясь скрыть свои сомнения.

Алиссия игриво провела пальцем по моей щеке, заставляя меня снова стать твердым. Обожаю, когда она вот так играет со мной, дразнит и манит.

– Я не смогла устоять перед твоим обоянием, Карлос Моретти. Ты меня свёл с ума, – промурлыкала она, прижимаясь обнаженным телом ко мне и слегка прикусывая мою нижнюю губу.

– Это еще кто кого сводит с ума, – выдохнул я, ощущая, как её бедра прижались к моему возбужденному члену.

Моя рука нежно скользнула по ее спине, останавливаясь на изгибе бедра. Кожа Алиссии была бархатистой и горячей, словно нагретый солнцем песок. Я чувствовал, как ее тело дрожит в предвкушении, как учащается её дыхание.

В следующее мгновение тишину разорвал оглушительный треск. Алиссия вскрикнула, когда в дом ворвался звук выстрела и звон разбивающегося стекла. На наш тихий приют напали, обрушив шквал огня.

– Алиссия! – инстинктивно прикрыв девушку собой, я рывком потянулся к оружию.

– Карлос! – в голосе Алиссии застыл неподдельный ужас. Воздух содрогнулся от визга пролетевшей пули.

Я оттащил Алиссию в ванную – единственное место в доме, где не было окон.

– Оставайся здесь! Никуда не выходи!

– А ты? Как же ты? Я тебя не оставлю, – голос Алиссии дрожал, сотрясаясь от ужаса.

Я никогда не боялся смерти. Всегда находился в центре опасности. Но впервые я испугался. Испугался, что больше не смогу увидеть Алиссию.

– Делай, что говорю!

Алиссия кивнула, ее глаза были полны слез. Я поцеловал ее в лоб. И вышел из ванной.

Времени было в обрез. Звуки выстрелов становились все ближе, яростнее. Они явно собирались брать дом штурмом. Нужно было действовать быстро.

Я проскользнул в гостиную, сжимая в руках пистолет. Пули свистели, попадая во все, что попадётся.

Пригнувшись, я выглянул из-за дивана. Пятеро. Четверо с автоматами яростно палили по дому, третий, в черном маске, координировал их действия, отдавая короткие команды.

Я хладнокровно взвесил свои шансы. С одним лишь пистолетом против пятерых отморозков – шансов немного. Если они прикончат меня, до Алиссии доберутся в два счета. Одна мысль, что эти уроды прикоснутся к ней, обжигала нутро невыносимым пламенем. За нее я готов был убивать и умереть.

Черт! Я не могу подохнуть так! Не сейчас!

Не тогда, когда я только начал чувствовать себя живым!

Не тогда, когда нашёл девушку, способная пробраться мне под кожу!

Надо их отвлечь на себя, чтобы Алиссия смогла сбежать. Так есть хоть какие-то шансы спасти хотя бы её.

Вдруг тишина обрушилась, как каменная плита. Тяжелая, давящая, густая. Я насторожился, вслушиваясь в каждый шорох. Если эти ублюдки ворвутся внутрь, придется встретить их огнем.

Минута тянулась невыносимо долго, но ничего не происходило. Я выглянул наружу и замер в изумлении. Двор был пуст.

Что за чертовщина?

Я поднялся и, стараясь не наступить на осколки стекла, осторожно направился к окну.С недоумением я разглядывал опустевший двор.

Осторожно выглянув из окна, я внимательно осмотрел каждый уголок двора. Никого.

Нас выследили, открыли огонь, но никого не убили и ушли. Это означало только одно: нас так предупредили или хотели запугать. Да черта с два! Эти ублюдки явно не знали, с кем связались.

Убедившись, что ублюдки ушли, я ринулся к Алиссия.

Девушка сидела, съежившись, в углу ванной, и вскочила, увидев меня. Я бросился к ней, прижал к себе так отчаянно, так крепко, словно боялся, что она развеется в прах, исчезнет навсегда.

– Как ты? Сильно испугалась? – шептал я, целуя ее волосы, чувствуя, как содрогается в моих руках ее хрупкое, испуганное тело.

В ответ Алисия лишь сильнее впилась в меня руками, ища защиты в объятьях.

– Нет… А ты? Ты цел? Я боялась, что с тобой что-то случилось.

А я боялся, что никогда не увижу тебя... И это было самое ужасное, что могло со мной случится.

А ведь я мог не увидеть её больше. Мог потерять навсегда.

– Всё хорошо. Всё закончилось. Не бойся, я рядом, – – прошептал я, стараясь своим спокойствием унять ее дрожь.

Я прижал ее к себе еще крепче, стараясь впитать в себя весь ее страх. Эти отморозки, посмевшие так напугать её, напасть на нас… они заплатят. Клянусь, я не оставлю это безнаказанным.

Она подняла на меня глаза полные беспокойства.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Кто это был? Кто в нас стрелял? Где они сейчас?

Челюсти свело от ярости. Она поднималась во мне, как цунами, грозя поглотить все остатки разума. Но сейчас главное – она, её безопасность.

– Ты знаешь, кто это был? Скажи мне.

– Я думаю, этих людей послал твой отец, – произнес я, с трудом выговаривая слова. Только Федерико мог на такое решиться. Хотел запугать меня.

Алиссия вздрогнула, словно я ударил её. В её глазах плескались изумление, неверие и страх.

– Это один из вариантов. Пока точно не знаю, но узнаю. Если твой отец отправил людей, то его ничто и никто не спасёт.

Карлос(32)

Убедившись в отсутствии непосредственной угрозы, мы торопливо натянули одежду и покинули дом. Нам нельзя тут оставаться. Неизвестно, что ещё может произойти.

Алиссия, белая как полотно, дрожала всем телом, будто осенний лист на ветру. Каждый мой инстинкт вопил о защите, призывая укрыть ее от жестокого мира, спрятать в неприступной крепости моих объятий. Но мои слова, казалось, лишь слегка смягчали ее страх.

Хотя я сам тоже был на грани разрушения. Если действительно напали люди Федерико, то я точно начну разрушать все, что он строил годами. Алиссия, слишком хорошо знавшая меня, понимала это и боялась за своего отца, несмотря на всю его чудовищность.

Проклятье! Я не хочу, чтобы она расстраивалась!

Едва появилось соединение, я тут же перезвонил Люциану, увидев пропущенные.

– Карлос, черт побери, где ты пропадал?! – встревоженный голос брата обрушился на меня шквалом.

– На нас напали...

– Я знаю, – перебил он, не давая договорить. – Поэтому и пытался дозвониться. Вы еще на острове?

Я нахмурился, пытаясь понять, как он мог узнать о нападении.

– Нет. Мы с Алиссией возвращаемся. Мне нужно выяснить, кто посмел на нас напасть, – процедил я сквозь зубы, бросив взгляд на съежившуюся от страха Алиссию.

Она сжалась в комок, внимательно ловя каждое мое слово, но я не стал озвучивать свои подозрения насчет Федерико. Сначала нужны доказательства.

– Это были люди пахана, – сообщил Люциан, отрезвляя меня.

– Русская мафия?

Уроды! Я их точно уничтожу!

– Да. Встретимся и я обо всём расскажу.

Алиссия с облегчением выдохнула, словно с ее плеч свалился непосильный груз.

– Это был не мой отец… – прошептала она, закрыв глаза и, казалось, проваливаясь в небытие.

Всю обратную дорогу я провел в напряженном молчании, обдумывая услышанное от Люциана. Алиссия дремала на заднем сиденье, измученная страхом и пережитым потрясением. Я не стал ее будить, позволяя хоть немного отдохнуть.

Как только мы вернулись, я отправил жену отдохнуть и проследовал за Люцианом.

– Пахан расширяет свое влияние, – начал Люциан, как только дверь за нами закрылась. – Пахан очень недоволен тем, что мы убили Майка и присвоили себе его территорию. Он отправил своих людей к тебе, чтобы предупредить меня, поэтому вас не убили.

Я знал, что после смерти Майка, другие кланы захотят присвоить его территорию. Но все торговые пути и земли принадлежат Коза Ностра.

– И эта была их самая большая ошибка – напасть и оставить в живых. И ты уверен, что это только предупреждение? – скептически спросил я, чувствуя, как гнев снова закипает внутри.

– Пока да. Либо мы гнем спину перед ним, либо даем понять, какой ценой обходятся угрозы в наш адрес.

– Я выбираю второе, – мои губы искривила хищная усмешка, кулаки сжались, предвкушая охоту.

Я могу хотя бы так выплеснуть свои эмоции, пока не превратили в спокойного супруга.

Люциан одобрительно кивнул и позвал Дино, чтобы обсудить дальнейшие действия.

Мои мысли то и дело возвращаются к Алиссии, поэтому пошел к ней. Хотел с ней отдохнуть от проблем. Побыть немного нормальной семейной парой. Но у нас так не будет никогда. Это уже не наша жизнь.

Я осторожно вошёл в комнату и нашёл Алиссию. Она стоит у окна, хрупкая и беззащитная, словно фарфоровая кукла.Сердце сжимается от ужасающей мысли: а что, если бы меня убили? Что, если бы я потерял её навсегда?

– Апельсинка, как ты себя чувствуешь? Ты что-нибудь успела поесть? — я не узнавал свой собственный голос.

Она повернулась ко мне и слабо улыбнулась.

– Да...

ближе, протягиваю руку, касаюсь её щеки. Она льнёт к моей ладони, закрывает глаза.

– Я хотел, чтобы мы отдохнули от проблем, но вышло всё только хуже. Уверен, ты мечтала о другой жизни. Быть со мной – значит жить на острие ножа. Иначе не будет. Таков наш мир, – мрачно усмехнулся я, не сводя с нее глаз.

Алиссия улыбнулась, оставив невесомый, как дуновение ветерка, поцелуй в уголке моих губ. Моя жена всегда любила тактильность, хотя раньше я этого не понимал и не принимал. Но с ней… с ней каждое прикосновение – словно исцеление.

– Да, я мечтала о спокойной жизни, пока не встретила тебя. И теперь, в любой опасности, я чувствую себя в безопасности только рядом с тобой. Неважно, что творится вокруг, главное – быть вместе. Когда в нас стреляли, я больше всего боялась потерять тебя… тогда я поняла, что не могу без тебя, Карлос. И я знаю, что ты можешь не ответить взаимностью… – она замолчала, глядя на меня с такой нежностью и надеждой, что в груди болезненно сжалось.

Орган, который она часто дразнила, провоцировала и в который вдыхала жизнь постепенно, теперь, казалось, бьётся только в ее присутствии и для неё. Когда она успела?

Я притянул её ближе, чувствуя, как её сердце бьется в унисон с моим. Зарылся лицом в её волосы, вдыхая сладкий аромат, который стал для меня самым родным в мире.

Я никогда не умел говорить о своих чувствах, всегда предпочитал действие словам. Но сейчас, глядя в ее глаза, полные такой безграничной любви и преданности, я не мог больше молчать. Я должен был сказать ей, что она значит для меня, даже если это значило обнажить свою душу, показать все свои слабости и страхи.

– Всё, что есть во мне, принадлежит тебе. Каждая клетка, каждый вздох, даже та часть меня, что давно умерла. Всё принадлежит тебе. Только тебе, моя апельсинка. Моя законная жена.

Дорогие друзья, скоро финал. Потом нас ждет история Дино и Авроры.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Алиссия (33)

Две недели спустя...

Утро у меня началось в объятиях Карлоса. Последние дни словно сотканы из тихой идиллии, мирно струящейся между нами. Мужчина даже спит спокойно без кошмаров. Сеансы психотерапии ему идут на пользу.

Карлос ходит к психотерапевту три раза в неделю, а иногда вместе со мной. Я вижу, как день за днем он усердно трудится над собой ради нас обоих. А я стараюсь во всем его поддерживать, ведь брак – это работа двоих людей, идущих навстречу

Карлос начал потихоньку открываться мне, а недавно даже смог признаться, что мои чувства взаимны. Во мне расцвел целый сад, услышав его признание. После нападения, он стал больше уделять мне внимания. Страх потерять меня, заставила его больше ценить наши отношения.

Я мечтала о романтическом ужине сегодня вечером, хотела создать для нас островок любви и уюта, но наши планы рухнули, как карточный домик, с неожиданным появлением отца.

Мама звонила на днях и рассказала, что отец стал вести себя с ней не так грубо, как раньше. Даже извинился. Хочется верить, что он, наконец, понял, как это – быть беззащитным перед лицом грубой силы.

– Выглядишь намного лучше, Федерико, – ухмыльнулся мой муж, взяв меня за руку, словно хотел защитить от него.

Отец выглядел окрепшим, следы побоев почти исчезли с его лица.

– Я приехал, чтобы сообщить о моём решении, – произнес спокойно отец, игнорируя слова Карлоса.

Я почувствовала, как рука Карлоса напряглась. В его глазах мелькнула тень беспокойства, но он оставался невозмутимым. Я же, напротив, ощутила внезапный прилив тревоги. В гостиной повисла тяжелая тишина, нарушаемая лишь тихим тиканьем часов.

– О каком решении идёт речь? – нахмурился мой муж.

– Я забираю Алиссию домой. Развод – вопрос ближайшего времени, – слова отца обрушились на нас подобно грому среди безоблачного неба.

Волна тошноты подкатила к горлу, и я судорожно взглянула на Карлоса. Он прожигал отца взглядом, полным неприкрытой ярости.

Неожиданно Карлос отпустил мою руку и стремительно шагнул к отцу. Ледяная дрожь пронзила меня.

– Этого не случится, – прорычал Карлос, его голос был полон смертельной угрозы. – Никто не заберёт мою жену. А если попытаются, то их ждет мучительная смерть. Тебе лучше хорошенько подумать над тем, что ты говоришь.

Каждая мышца его тела напряглась до предела. Отец лишь презрительно усмехнулся.

– Снова пустишь в ход кулаки? Учти, я могу разорвать наше соглашение с твоим братом. И тогда расплачиваться придется только вам.

Он сделал шаг вперед, приближаясь к Карлосу. В воздухе повисла напряженная тишина, казалось, даже время замерло в ожидании взрыва. Я чувствовала, как сердце бешено колотится в груди, готовое вырваться наружу.

Поверить не могу, что отец приехал сюда, чтобы забрать меня. Он угрозами вынудил меня выйти замуж, а сейчас решил забрать.

Возмущение взметнулось в груди, обжигая, как лава вулкана. Решительно шагнув к Карлосу, положила руку на его плечо и бросила на отца гневный взгляд.

– Я никуда не уйду, – отчеканила я. – Ты выдал меня замуж без моего согласия, а сейчас уже решил забрать... Думаешь, я кукла, которой можно играть? Я – живой человек! Это мой дом. Мой муж, моя семья, – голос звучал ровно, но в каждом слове звенела сталь.

Отец нахмурился, словно отказываясь верить своим ушам. А Карлос… Карлос смотрел на меня долгим, пронзительным взглядом, в глубине которого плескалось восхищение, оттенок гордости. Я одарила его самой теплой, самой нежной улыбкой, на какую была способна.

Да, он – мой дом. Здесь – мое место.

– Пойми, Алиссия, я здесь ради твоего блага. Я не самый лучший отец, но ты моя единственная дочь. Ты мне дорога, – он вздохнул, словно каждое слово вырывалось из самой глубины души. – Когда давал согласие на твой брак с ним... Не знал о его проблемах с гневом. Да он же в любой момент может тебя убить.

Было приятно услышать, что впервые отец проявил беспокойство и заботу обо мне, но сейчас в этом нет необходимости.

Отец сделал шаг вперед, протягивая руку, словно желая коснуться меня. Карлос тут же встал между нами, преграждая ему путь.

– Я скорее убью себя, чем трону Алиссию. Да, у меня были некоторые трудности с контролем, но я никогда не вредил ей. Она помогает мне, и я теперь в состоянии себя контролировать... Иначе бы ты уже летел из окна, – процедил Карлос, с трудом сохраняя подобие спокойствия. В каждом его слове звучала угроза, сдерживаемая лишь силой воли.

– Сейчас увидим, какой ты у нас «контролирующий», – прорычал отец и в следующее мгновение обрушил удар на челюсть Карлоса.

Я вскрикнула, словно от удара ножом. Карлос остался стоять недвижно, как изваяние, высеченное из гранита. Напряжение пульсировало в моих венах, отравляя кровь, а сердце билось так оглушительно, что казалось, барабаны ужаса, осаждающие меня, способны обрушить стены.

Тяжелая грудь Карлоса ходила ходуном, руки, стиснутые в кулаки, побелели от напряжения, словно кость. Он отказался от таблеток, и эта нарастающая волна гнева грозила стать той искрой, что подорвет его с таким трудом достигнутое хрупкое равновесие. Я отчаянно хотела вытолкнуть отца за дверь, пока Карлос не перешел точку невозврата.

– Карлос, умоляю… Не надо, – взмолилась я, вцепившись в его руку и чувствуя, как под моей ладонью напряглись стальные мускулы.

Карлос шумно втянул воздух и криво усмехнулся, накрыв мою руку своей, словно уверяя, что держит себя в руках.

Отец жаждал увидеть его реакцию, но наткнулся на каменную стену.

– Ты ударил меня, в моём же доме. Выплеснул свою обиду. Теперь можно считать мы квиты. Я не убил тебя только из-за Алиссии. Даже несмотря на все твоё насилие, она не хотела твоей смерти. Ты жив только благодаря ей... Твои угрозы меня бы не остановили... Алиссия – для меня всё. Попытаешься ее забрать, сразу узнаешь, на что я готов ради неё, – прорычал он, обнажив в усмешке хищный оскал.

Отец молчал, переводя взгляд с меня на Карлоса, и в глубине его глаз я заметила проблеск сожаления, искру сомнения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Надеюсь, ты никогда не причинишь ей боль. Пусть будет счастлива, – выдавил он наконец, с трудом сглотнув.

Он смотрел на меня, и я впервые видела в его взгляде что-то похожее на раскаяние. Больше не стал ничего говорить. Я знала, что не стоит ждать от него извинений. Возможно, через время...

Проводив отца до двери, я вернулась в гостиную. Карлос сидел в кресле, устало массируя переносицу. Я опустилась на колени перед ним и обняла его. Его тело все еще было напряжено, но я чувствовала, как постепенно он расслабляется в моих объятиях.

– Ты такой молодец! Я так горжусь тобой!

Он не сорвался и смог сдержать гнев. Смог!

– Я живой только, когда рядом ты. Без тебя, я не справился бы.

*********

Неделя пролетела, словно миг, и вот мы с Карлосом уже собираемся на праздник, который Виолетта устроила в честь дня рождения Люциана.

Я застыла в ванной, словно зачарованная, неотрывно глядя на тест в руках. Несколько дней назад, поддавшись порыву, я купила целую пачку тестов, с тех пор как мы с Карлосом перестали предохраняться. Врач предупреждал, что беременность может наступить не сразу, но мое нетерпение оказалось сильнее.

И вот мир замер, растворившись в тишине, когда на тесте проявились две заветные полоски. Мое сердце бешено колотилось. Две полоски. Это означало, что я беременна. Ребенок. Наш с Карлосом ребенок.

Я прижала руку к животу. Слезы радости покатились по щекам. Это было невероятно. Я стояла в оцепенении, не слыша голоса Карлоса, тонущего в нахлынувших чувствах.

Не дождавшись ответа, он вошел в ванную, его взгляд был полон тревоги.

– Апельсинка, ты в порядке? – его глаза сужаются, когда он внимательно оглядывает меня с головы до пят.

Я показала тест дрожащими руками.

– Две полоски... Полоски две, Карлос, – прошептала я, задыхаясь от переполнявших меня эмоций.

Несколько долгих секунд он смотрел на тест, словно пытаясь поверить в увиденное.

– Я беременна! Беременна! – закричала я, бросаясь ему на шею.

Хотелось смеяться и плакать одновременно, захлебываясь от счастья. Я так долго мечтала об этом. Новая глава в нашей жизни. Новое начало.

– У нас будет ребёнок! Ребёнок! – крепко обнимала его, но Карлос застыл в моих объятиях.

Я отстранилась и заглянула в его глаза, пытаясь прочитать его чувства.

– Ты рад?

В ванной повисла тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием.

Он обхватил мои щеки теплыми ладонями, осыпал лицо нежными поцелуями, а затем его рука легла на живот, словно оберегая самое ценное сокровище. В его глазах я увидела отражение собственного счастья, смешанное с легкой растерянностью.

– Ребенок, – повторил он тихо, словно пробуя это слово на вкус. – У нас будет ребенок... Я буду его любить так же сильно, как тебя.

Дорогие друзья, остался эпилог, а потом книга про Аврору и Дино. Поддержите звёздочкой, если нравится книга❤️

Эпилог

Одиннадцать месяцев спустя...

– Она сегодня очень неспокойная. Вся в папу, – шепчет Алиссия, глядя на нашу дочь.

Я коснулся рыжих, шелковистых локонов жены, затем нежно погладил головку дочери. Моя маленькая копия.

– Моя кровиночка. Папина мандаринка, – прошептал я, растягивая губы в улыбке.

Алиссия сидит прямо, закрыв глаза, пока наша крошка Кира жадно припадает к груди, утоляя голод нежными причмокиваниями.

Кирюше почти три месяца – восхитительный возраст, когда сон становится забытой роскошью. Мы словно разучились спать после появления этого маленького чуда.

Да, Патриция иногда помогает нам. А раз в месяц приезжает и мама Алиссии, чтобы увидеть внучку. Федерико приезжал пару раз. Хоть я терпеть его не могу, но с внучкой он старается быть добрее, поэтому разрешил приезжать. Ради дочери и Алиссии.

Жена никому не доверяет ребёнка, только мне. Она хочет всегда быть рядом с малышкой. Мне уже сказали, что так бывает и со временем пройдёт.

И это после кошмарных родов, когда схватки терзали её целую ночь. В ту ночь во мне кипела ярость и тревога, и я готов был убить врача, если не поможет ей.

Я умирал от страха, видя её измученное лицо, слыша истошные крики. Инстинкты первобытного воина бушевали во мне, требуя защитить её, но я мог лишь сжимать её ладонь в своей руке.

Алиссия была истощена, её губы искусаны до крови, лицо бледное, как полотно. Но в тот миг, когда медсестра положила нашу девочку ей на грудь, её лицо озарила улыбка, а по щекам покатились слезы счастья. В тот самый миг я осознал, что отныне на моих плечах лежит ответственность за целую вселенную – мою семью.

А когда впервые взял на руки свою дочь, я ощутил калейдоскоп чувств: трепет, нежность, благоговейный восторг, легкий шок. Я стал отцом.

Я помню, как боялся отцовства. Меня пугала мысль, что стану плохим отцом... У меня не было хорошего примера. Мой отец обращался со мной жестоко и никогда не видел отцовской любви.

Но, увидев Алиссию с нашей девочкой на руках, я понял, что все мои страхи – лишь иллюзии. Я понял, что смогу стать лучшим отцом. Каждый день я учусь у Алиссии терпению, мудрости, умению видеть прекрасное в мелочах.

Бывают дни, когда гнев пытается захлестнуть меня, увлекая в пучину, но теперь это происходит все реже. Долгий путь пройден, и я больше не страшусь своих вспышек, не боюсь причинить вред. Таблетки остались в прошлом.

Теперь, когда мгла сгущается вокруг меня, я ищу спасения в Алиссии. Я больше не прячусь от нее, позволяя ей стать моим маяком. Только она способна рассеять мою тьму.

Физическая разлука с ней, даже на один-единственный день, становится невыносимой пыткой, вызывая мучительную, нестерпимую ломку. Моя зависимость от неё сильнее, чем от любых таблеток, от любого алкоголя, от любого наркотика. И от этой зависимости я не желаю избавляться. Не хочу, не могу, не буду.

С теплой, нежной улыбкой я наблюдаю за ней долгие минуты, пока она тихонько, безмятежно похрапывает, бережно прижимая к себе нашу маленькую дочь. В этом моменте – вся моя вселенная, вся моя жизнь.

Я осторожно, боясь нарушить её сон, забираю у неё Киру и кладу в кроватку. Этот маленький комочек – наше все.

Люциан и Виолетта щедро делились с нами опытом, готовя к родительству. Когда же появился их собственный сын, я использовал каждую возможность укачать малыша, словно впитывая в себя науку отцовства.

Алиссия моргает сонными, но полными любви глазами, наблюдая, как я укладываю нашу драгоценную девочку. Искренняя улыбка трогает её губы, когда она поднимается с кровати.

– Она заснула... Ты такой молодец, – тихо шепчет она, обнимая меня за плечи. В её голосе столько заботы, столько нежности, что моё сердце готово выпрыгнуть из груди.

Я крепко прижимаю её к себе, вдыхая пьянящий аромат её волос.

– Тебе нужен отдых, моя апельсинка. Ты не сомкнула глаз этой ночью, – шепчу я, стараясь не разбудить спящую кроху.

Жена тихонько вздыхает и прижимается щекой к моему плечу.

– Это и значит быть родителями. Ты ведь тоже не спал. Был рядом со мной, – она обвивает мои руки вокруг талии и прижимается еще сильнее.

– Я всегда буду рядом. С тобой. С нашей дочерью. Всегда.

Я ощущаю ее усталость, пропитавшую каждую клеточку, но еще сильнее – безграничную, всепоглощающую любовь, которая делает ее не просто сильной, а несокрушимой. Осторожно целую ее в макушку, вдыхая аромат ее волос, такой родной и успокаивающий.

– Ты стал не просто хорошим отцом, Карлос. Ты – замечательный отец, – ее голос приглушен, она трется головой о мою грудь, словно котенок, ищущий ласки.

Я замер, услышав её слова, которые разливаются теплом внутри.

– Спасибо тебе, моя апельсинка, – я нежно поглаживаю ее по щеке, чувствуя под пальцами шелковистую кожу.

– За что? – ее взгляд полон нежности и непонимания одновременно.

– За все, моя любовь. За то, что выбрала меня, безумного, запутавшегося в себе. Нас. Спасибо, что подарила мне чудо – нашу дочь, нашу семью. Спасибо за то, что любишь меня таким, какой я есть, видишь во мне хорошее, даже когда моя тьма пытается поглотить нас обоих. Спасибо за то, что верила в меня, даже когда я сам потерял всякую надежду. Я тонул в болоте отчаяния, беспомощно барахтаясь на самом дне, а ты не побоялась протянуть руку и вытащила меня. Моя сильная, моя любящая, моя невероятная жена, – улыбаюсь я, и в этой улыбке вся моя благодарность, вся моя любовь к этой женщине.

Алиссия замирает, ловит каждое моё слово, и потом, тихо, словно боясь нарушить хрупкую тишину, произносит:

— Ты ворвался в мою жизнь. Сметая все преграды. Забрал меня… и сделал своей. Каждый раз ты разрушал мои стены, слой за слоем… проникая всё глубже…

– Тебе нравится, когда я глубоко в тебе, – ухмыльнулся я.

Она хихикает, и этот звук, как колокольчик, звенящий счастьем, наполняет всё вокруг.

– Безумец... Но мой безумец. Я ни о чем не жалею и счастлива, что стала твоей женой. Ты мой наркотик, моя зависимость, моя самая сладкая погибель. Я не представляю своей жизни без тебя, без наших споров, без твоих прикосновений, без твоего запаха. Мне кажется, что я всегда была твоей, с нашей первой встречи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я притягиваю ее ближе, касаясь губами ее лба.

– А я твоим, моя апельсинка.

– Я тебя очень люблю.

– А я тебя и буду любить до последнего вздоха. Навсегда. Никто нас не разлучит.

Если попытаются, то встретятся с моей тьмой и с демонами, которых я держу в клетке.

Дорогие мои, спасибо всем, кто был рядом со мной и моими героями. Мне очень тяжело это говорить, но я всерьез задумалась о том, чтобы завязать с писательством. Вся эта волна негатива, оскорбления, что обрушились на меня и мое творчество… Это выбивает почву из-под ног и заставляет усомниться в собственных силах. Руки просто опускаются. Раньше рядом был человек, который верил в меня, который и вдохновил меня начать писать, но его больше нет рядом(Симпапусичка). И теперь, совсем одна, я просто не вывожу. Но книгу про Веру я постараюсь завершить. Спасибо вам всем ❤️

Конец