Проданная девочка. Из сборника Заставил девочку отсосать

Глава 1

— Где девчонка?

Я просыпаюсь от незнакомого мужского голоса.

— Она еще спит, — нервно шикает мать. — Тише.

— Не встревай, Лидка, когда мужики общаются, — басит отчим.

Настороженно сажусь, втискиваю ступни в простые резиновые шлепки и сдвигаю старую выцветшую простыню, которая разделяет нашу комнату в коммуналке на две части — мою и родительскую.

Вижу высокого блондина в идеально черном костюме и рубашке.

На фоне наших пожелтевших обоев и подкопченного сигаретным дымом потолка незнакомец кажется инородным пятном, попавшим к нам по странной случайности.

— Садитесь, пожалуйста, — суетится мать, застилая гостю кособокую табуретку газетой.

Мужчина лишь брезгливо дергает бровью на этот ее заботливый жест.

— Лидка! — стучит кулаком по столу отчим, от чего пустая бутылка из-под водки со звоном подпрыгивает. — Что ты такая гусыня, млядь?

Ненавижу его. Из-за него моя мама тоже начала пить.

— Сколько? — спрашивает мужчина.

— Миллион! — вмиг позабыв о склоке с матерью, алчно рявкает отчим.

Незнакомец ухмыляется. Достает из внутреннего кармана пачку красных купюр и швыряет несколько на стол.

— Ты даже понятия не имеешь, сколько это. Тридцатки хватит.

— Дай хотя бы полтинник! — таращит отчим глаза и заискивающе добавляет: — Она все-таки целка…

Я не понимаю, что происходит. Или… отказываюсь в это верить! Но мое сердце уже бешено колотится в груди.

— Мам?.. — отодвинув шире тряпку, я выглядываю из укрытия.

— Ой, Риточка, дочечка! — спохватывается мать. — Проснулась уже?

Отчим мерзко хохочет:

— Ты стала совершеннолетней, Ритка. Пора выпорхнуть из родительского гнезда. С днем рождения! А-ха-ха-ха!

— Стасик, — мнется мать, — ну зачем же ты сразу? — а потом смотрит на меня виновато.

— А что с ней церемониться? Вон кобыла какая вымахала!

Мать, охнув, спешит ко мне и, взяв за руку, ведет в центр комнаты.

— Риточка, ты только не бойся и не обижайся. Когда-нибудь ты все поймешь…

Отчим кивает мужчине, трясущимися от жадности руками сгребая деньги, раскиданные по столу.

Незнакомец крепко берет меня за руку и насильно вытягивает из комнаты, а я успеваю заметить на его руке между большим и указательным пальцем странную татуировку в виде паутины.

На улице меня до костей пробирает промозглый осенний ветер.

Отчаянно сопротивляюсь, но запинаюсь о выбоину на асфальте, промочив ноги в луже.

Мать наблюдает за мной из окна первого этажа не видевшей ремонта девятиэтажки и машет на прощание рукой.

А мне так страшно — до дрожи.

— Что вам нужно? — сорванным от криков голосом хриплю, когда мы выходим со двора на оживленную улицу.

— Мне от тебя ничего не нужно, — бесстрастно отвечает он. — Ты нужна ему.

Мужчина кивает на черный «Мерседес Майбах», переливающийся хищным глянцем даже в пасмурную погоду и олицетворяющий собой роскошь и комфорт. Он такой солидный и монументальный, подчеркивающий характер и статус своего владельца.

Пытаюсь разглядеть, кто в салоне, но идеально чистое стекло тонировано. Я вижу только свое отражение, и слезы текут по щекам от ужаса, что сейчас я попаду в лапы старого извращенца, которому продали меня родные.

Человек с татуировкой плавно открывает шикарную дверь. Надавив мне на поясницу, вынуждает сесть в салон.

— Здравствуй, Рита, — слышу я низкий, проникающий мягкой вибрацией в самую душу голос.

Сердце пропускает удар, когда я сцепляюсь взглядом с владельцем автомобиля.

Его глаза с легким прищуром цвета чистого янтаря. Он совсем не старик. Взрослый, опытный — да, но ему около тридцати пяти лет.

Он очень красив. Невероятно. Прекрасный мужчина с темно-русыми волосами и золотистой от загара кожей. Один его брендовый костюм стоит гораздо больше той суммы, которую отдал за меня отчиму.

Пока я собираюсь с мыслями, владелец премиального авто переводит взгляд на забравшего меня из дома мужчину.

— Почему так долго? — его резко изменившийся тон заставляет меня вздрогнуть.

С подручным он разговаривает совсем не так, как со мной. В голосе будто сталь появляется и холод, от которого кровь стынет.

— Простите. Там такой контингент… — оправдывается мужчина, сев за руль.

Хозяин положения нажимает на какую-то кнопку, и нас от водителя разделяет автоматическая ширма. Тяжело сглотнув сухим горлом, я прижимаюсь к двери, украдкой тяну ручку и втайне молюсь, чтобы она поддалась.

— Дверь не откроется, Рита, — считывает красавчик мое намерение.

— Откуда вы знаете, как меня зовут? — шепчу онемевшими губами.

— Ты не помнишь меня?

— Н-нет… — мотаю головой и сильнее вжимаюсь в мягкую спинку сиденья.

— Я Мирон. — Он подается ближе ко мне, и я чувствую его запах. Свежий, с нотами кедра и абсолютного превосходства. — И я знаю о тебе все.

— Кто вы? — еле слышно бормочу, потрясенная происходящим.

Он осторожно, но уверенно кладет руку на мою и слегка поглаживает ее большим пальцем, оставляя на коже горячий след.

Его глаза блестят, на губах застыла полуулыбка — такой ласкают и наказывают одновременно.

Меня будоражат его прикосновения, рождают очень странные и непривычные ощущения, и я пугаюсь их, дергаюсь от Мирона в сторону, отворачиваюсь к окну и вижу, что мы уже едем.

— Куда вы меня везете?! — вскрикиваю.

— Мы едем домой, Рита, — спокойно отвечает Мирон.

Он скользит взглядом по моему лицу, губам, груди и ног. Его глаза темнеют.

— Но у меня уже есть дом…

Я складываю руки на колени, чтобы хоть как-то прикрыть голые ноги от изучающего, будто закрадывающегося под одежду взгляда богатого мужчины.

Коротенькие шорты из легкой ткани и майка играют против меня. Еще и соски затвердели и выпирают от прохлады… или взволновавшего меня знакомства с Мироном?

— Ты до сих пор считаешь место, где продали твою девственность, домом?

Вопрос задевает за живое. Напоминает о предательстве матери, о том, что я немногим отличаюсь от товара на полке магазина. Меня тоже выбрали, купили и забрали. Вот так просто. Неужели в современном мире такое возможно?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Меня затрясло.

Я жмусь к автомобильной двери и со всей силы стучу по ней:

— Выпустите! Выпустите меня, пожалуйста! — кричу. — Я не хочу никуда ехать! Я вас не знаю!

Из-за слез, от которых щиплет в глазах, лицо Мирона размывается.

— Успокойся, малышка. — Он тянется ко мне и осторожно берет за руку, переплетая наши пальцы. — Все будет хорошо.

— Очень странно слышать такие слова от человека, который только что купил мою девственность! — вырываюсь я.— Вам-то конечно будет хорошо! Чего не могу сказать про себя!

— Мы познакомимся с тобой получше, ты не пожалеешь. Поверь мне.

Наверное, первый опыт с таким мужчиной был бы не забываемый, но при других обстоятельствах. Пусть даже один мимолетный взгляд Мирона заставляет все внутри меня трепетать.

— Вам я вообще верить не собираюсь!

Глава 2

Автомобиль проезжает оживленные многоэтажки и быстро движется к охраняемой территории частного сектора.

Особняк, перед которым останавливается автомобиль, пугает меня. Он самый большой, огорожен высоким кирпичным забором, словно его владельцу есть что скрывать.

— Рита, теперь это твой новый дом, — будничным тоном говорит Мирон.

А я чуть ли не задыхаюсь от переизбытка чувств. Меня пугает и в то же время будоражит неизвестность. А еще хочется сбежать.

Только куда?

Путь домой в коммуналку теперь закрыт, крестная переехала в другой город, друзей у меня нет — в классе я была изгоем и девочкой для битья, потому что мои родители бедные, у меня не было красивых нарядов и модных гаджетов.

Со мной даже за одной партой сидеть брезговали, хотя я не замарашка, пусть и одевалась скромно. А в вуз я поступила совсем недавно и еще ни с кем не успела так близко познакомиться, чтобы напроситься на постой, хоть на временный.

Мне некуда идти совсем. Этот особняк передо мной — единственное место, где меня ждут.

От безысходности на глаза наворачиваются слезы, скатываются по щекам.

— Тебе здесь понравится, малышка, — ласково говорит Мирон и нежно пальцем стирает слезинку с моей щеки.

— Не мне объяснять вам, куда благими намерениями вымощена дорога, — шепчу.

Высокие стальные ворота плавно и бесшумно открываются.

Въезжаем во двор.

Водитель первым выходит из «Мерседеса», открывает дверцу хозяину. Потом распахивает мою.

Сижу как приклеенная, не шелохнувшись.

— Рита, не бойся, — подходит Мирон и, облокотившись на крышу, заглядывает ко мне. — Здесь лучше, чем в коммуналке с алкашами.

— Было бы лучше, — возражаю, — если бы вы не купили меня, чтобы изнасиловать.

— Я разве похож на насильника? — недоумевающе вздергивает бровь.

— А как это называется? Вы же купили мою девственность не для того, чтобы сберечь ее для моего будущего мужа! А спать с вами добровольно я не стану!

Мужчина только тяжело выдыхает в ответ и подает мне руку:

— Ты все равно не можешь бесконечно сидеть в машине.

Разумеется, ведь премиальное авто принадлежит ему, как и каждая травинка на этой территории.

Я все-таки выхожу из машины, но сама — на любезный жест не отвечаю.

Двор огромный. Есть сад, летом, наверное, цветущий.

Мирон на правах владельца идет впереди. Немного отстав, трусливо семеню за ним. За мной идет водитель. Похоже, он еще и исполнитель разных противозаконных поручений Мирона.

— Дом новый, здесь еще многое нужно разобрать, — поясняет Мирон, открывая парадную дверь.

Оглядываю просторный этаж — тут можно смело в футбол играть.

Потолки очень высокие, с переливающимися хрустальным светом дворцовыми люстрами. Есть камин, диваны и кресла закрыты от пыли чехлами. Немного пахнет краской.

— То есть я должна с вами переспать и еще по хозяйству похлопотать? — ахаю.

— Почему бы и нет? У нас взаимовыгодные отношения. Ты получишь крышу над головой, забудешь о нужде, а я буду иногда тебя навещать.

Я перевариваю услышанное.

— Вы хотите платить мне за мое тело?

Душу я этому мерзавцу не продам.

— Это слишком грубо, — цокает языком досадливо Мирон, подходит сзади и кладет ладони мне на плечи.

В эту же секунду по моему телу будто пробегают заряды тока, а в солнечном сплетении закручивается жаркая воронка, и сердце учащает ритм. Когда он стоит так близко, меня словно парализует. Даже пальцем пошевелить трудно.

— Зато честно...

— Ты девочка не искушенная и многого в жизни не видела, — медленно скользит рукой к моей шее и обнимает крепче. — Я помогу исполнить твои мечты, но взамен буду тебя трахать.

Его теплая сухая ладонь удавкой ложится на мое горло.

Я открываю рот, как выброшенная на берег рыбка, когда Мирон слегка сжимает пальцы. Меня никто и никогда в жизни еще так не хватал. Стук сердца пульсирует где-то в ушах, равно дышу.

Владелец роскошного особняка ведет носом по моему виску.

— Как же ты вкусно пахнешь, Рита… Невинностью, чистотой…

Он отпускает мое горло, и лишь тогда я могу свободно глотнуть воздух.

Мелко дрожу в его сильных руках, особенно когда прикосновения медленно стекают по изгибам тела к бедрам. Мирон обнимает, а у меня колени едва не подгибаются от волнения и странности ощущений.

— Вы так сказали, будто спать с мужчиной за деньги — предел мечтаний каждой женщины, — шепотом пытаюсь возразить.

— А разве нет? Те женщины, кого я знаю, согласились бы без раздумий.

— Я не они.

— Ты просто еще до конца не понимаешь смысл моего предложения.

— А если я хочу отдаться своему первому мужчине по любви?

Мирон крепче стискивает мои бедра, впаивая пальцы в кожу. Мои легкие шортики почти не ощущаются и, кажется, что он трогает меня голую...

Резким движением заставляет повернуться к нему лицом.

— Я не запрещаю меня любить.

Оказавшись так близко лицом к лицу с ним, я снова пугаюсь.

Ни с одним мужчиной я еще не обнималась вот так, чтобы его руки были на моих ягодицах, чтобы его глаза неотрывно смотрели в мои. Эта сумасшедшая близость сжигает душу заживо.

Он позволил себя любить. Ах, как благородно! Мне даже ответить нечего. Да и нужно ли это? Ведь Мирон уже все для себя решил.

— Хочешь, покажу тебе дом?

— Да, — я тут же соглашаюсь, понимая, что это отличный предлог, чтобы он меня отпустил.

Парадоксальнее всего, что его прикосновения, запах и голос не вызывают у меня отвращения. Наоборот, он весь — воплощение мужественности: крупный, спортивный, уверенный в себе и успешный. Просто тестостероновая бомба.

Наверное, о таком мужчине можно мечтать. Но рамки, в которые он меня загнал, и его развратное предложение спать за деньги ввергают меня в ужас и тоску.

По широкой мраморной лестнице с золотистыми перилами он ведет меня на второй этаж особняка.

— Сюда, — Мирон толкает одну из дверей. — Я попадаю в светлую спальню, поражающую помпезным интерьером. — Смелее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Интерьер в дворцовом стиле, в теплых песчаных тонах, и его задает большая кровать на пузатых ножках, с красивым резным изголовьем.

— Тебе нравится? — спрашивает Мирон.

— Очень красиво, — бесцветно говорю правду.

Такое я могла видеть только на фото в интернете, а сейчас осторожно провожу кончиками пальцев по шероховатой стене, словно хочу убедиться, что все это происходит со мной в реальности.

— Не хочешь посмотреть, что там? — Мирон кивает на шкаф.

Я послушно открываю дверцы.

Взгляд зацепляется за вешалки, на которых изящные комплекты нижнего белья разных оттенков и фасонов. Есть кружевные и экстремально-открытые. Чулки и подвязки к ним.

— Мне это все нужно будет надевать? — растерянно спрашиваю.

— Да, ты будешь надевать это для меня, — голос звучит так близко, что я беззвучно охаю и спешу закрыть шкаф.

Мирон поднимает руку, чтобы снова потрогать меня, но трель смартфона его останавливает. Он отвлекается на звонок, а я с облегчением выдыхаю.

— Да! — раздраженно и даже нервно отвечает мужчина. — Как приехала? Я же сказал тебе быть за границей до конца недели, — из динамика кто-то жужжит, но слов не разобрать. — К черту такие сюрпризы! — рявкает он.

Я и не заметила, как вся вытянулась перед Мироном по стойке смирно, слыша, как он ругается.

— Напугал тебя? — замечает он мой ступор, закончив разговор.

— Кажется, кто-то сильно вас разозлил…

— Да, — цедит он. — Я должен уехать ненадолго. Справишься здесь без меня?

— Конечно, — пожимаю плечами.

Он выходит из комнаты.

Еще какое-то время я продолжаю стоять, прислушиваясь к звуку его отдаляющихся шагов.

Когда становится совсем тихо, подхожу к окну и наблюдаю за вышедшим из особняка Мироном, которого снова сопровождает блондин.

Сегодня я услышала достаточно, чтобы понять, что мной хотят воспользоваться как безвольной куклой. Это не сон и не чья-то злая шутка.

Мирон думает, что если у него есть деньги, он может распоряжаться моей жизнью, как ему заблагорассудиться.

Но я не хочу спать с ним за деньги. Это просто дикость — отдаваться за деньги. Я не смогу так, даже лишенная крыши над головой.

Я много натерпелась, живя с пьющими родственниками, меня даже били, но я боялась кому-либо рассказать, чтобы меня не забрали в детский дом.

Но теперь я совершеннолетняя, и сейчас так кстати вспоминаю про реабилитационный центр для женщин, попавших в трудную ситуацию. Он бесплатный, существует на деньги неравнодушных благотворителей.

Когда-то слезно умоляла мать обратиться туда, чтобы избавиться от отчима, но она не согласилась.

А теперь можно мне пойти туда? Мне ведь сегодня исполнилось восемнадцать. Могу ли я считать себя уже взрослой женщиной, попавшей в трудную ситуацию?

Не знаю, осмелюсь ли я рассказать о Мироне правду, но, по крайней мере, там я найду защиту.

Когда мужчины скрываются за воротами, я со всех ног бегу на первый этаж. Парадная дверь не заперта, и я почти ликую.

Какая удача!

Не может же быть всегда плохо.

Из-за подскочившего в крови адреналина я даже осеннего холода на улице не чувствую. Лихорадочно осматриваю высоченные ворота, соображая, как их открыть. Слева замечаю кнопку, на свой риск жму ее и тут же пячусь — створки плавно разъезжаются.

— Рита! — громкий голос окрикивает меня.

С ужасом оборачиваюсь и вижу блондина, бегущего ко мне из беседки.

Он остался в особняке?! Только не это!

Но уже слишком поздно, чтобы сдавать назад. Не дождавшись, пока ворота полностью распахнутся, протискиваюсь в образовавшуюся щель.

Бегу по красивой улице с идеальными вымощенными тротуарами и газонами, заборами и коттеджами.

— Помогите! — кричу в надежде, что кто-то услышит.

Но прохожие мне не встречаются.

— Рита, остановись!

— Сам остановись! — выпаливаю я.

Стараюсь бежать изо всех сил, но шаги это прихвостня слышатся все ближе и ближе.

Отчаянно сворачиваю к первому попавшемуся коттеджу и стучу кулаками по воротам.

— Прошу, впустите! Меня украли! — кричу, а в ответ получаю только оглушающий собачий лай.

— Идиотка, — шипит прямо за моей спиной блондин и резко отдергивает от чужих ворот. — Что ты творишь?

— Я просто не согласна!

— А я думал, что ты умная девка!

Затащив меня обратно в особняк, он вынимает из кармана такой же ключ, как был у Мирона, и запирает дверь.

Отбегаю в гостиную. Забираюсь с ногами на диван и, притаившись, обнимаю колени.

— Я поражен твоим слабоумием и отвагой, Рита, — блондин входит ко мне. — И на что ты рассчитывала?

— Я бы обратилась в реабилитационный центр для женщин. Мне бы там помогли! — обиженно выплевываю гаду.

— А ты у нас уже женщина, да? — усмехается он. Мое лицо вспыхивает. Заметив румянец, блондин терпеливо выдыхает и поджимает губы. — Если ты имеешь в виду центр «Надежда», то окстись. Мирон Олегович давно сотрудничает с организацией и жертвует приличные суммы. Тебе бы там не помогли.

Я обреченно прикрываю глаза и утыкаюсь лбом в колени.

Очень сильно захотелось завыть, но я сдерживаюсь.

Единственное место, где я хотела найти убежище, и то под контролем Мирона.

Глава 3

Мирон

Впервые я увидел ее на дне рождения племянницы. Едва мой взгляд зацепился за длинные ноги и словно игрушечное блестящее короткое платье, я понял, что пропал. И захотел во что бы ни стало забрать Риту себе.

Она была похожа на прекрасную куклу с милым лицом, длинными шелковистыми волосами и идеальной фарфоровой кожей. Я не мог оторвать от нее взгляда, потерял интерес абсолютно ко всем, кроме нее.

Рита меня не замечала и потому не запомнила. Я был ей совершенно не интересен.

А я сгорал по ней. Пока не узнал, что Рита еще совсем девчонка.

Оказывается, она подрабатывала нянькой в семье моего брата, поэтому была приглашена на день рождения.

И тогда я заставил себя перестать смотреть на нее. Старался не думать, переключиться на кого-то другого. Поспешно уехал из кафе и пытался жить привычной жизнью без мыслей о ней.

Я запретил себе искать встреч с Ритой.

Но интерес к ней не пропал ни через день, ни через неделю.

Находясь на расстоянии, я приказал своим людям выяснить всю информацию о девушке: где живет, чем дышит, как проводит свободное время. И терпеливо ждал дня, когда Рите исполнится восемнадцать.

Сейчас я даже не знаю, как описать чувства, которые я к ней испытываю.

Любовь с первого взгляда?

Конечно, нет. Глупости.

Это не любовь, а что-то большее, глобальнее. Что-то, что заставляет меня полыхать изнутри от одной только мысли о ней.

Я хочу ее. Безумно, неистово.

У меня сносит крышу и срывает тормоза, как только представляю нас в постели голыми. Как она стонет и извивается подо мной, когда затягиваю губами ее нежные соски и опаляю поцелуями груди. Мне кажется, Рита сладкая. И между ее стройных ног тоже наверняка сладко. Ее кожу хочется облизывать и гладить.

Меня прямо сейчас бросает в лютый жар, как только я представляю ее подрагивающую на моем члене, как ее влажная теплая плоть скользит по нему.

Проклятье! Мм…

Она же до сих пор девственница.

По крайней мере, так обещал ее отчим, когда дешево продавал свою падчерицу. А больше бы я этому уроду не дал. Да и вообще ни копейки платить не хотел. Но было нужно как-то заткнуть уродской семейке рот, чтобы не было проблем. Чтобы они ее не искали.

Ведь то, что я сделал, не вписывается ни в какие законы и моральные нормы. Но я настолько безумен в своем желании, что впервые в жизни совершаю такой поступок.

Я до трясучки захотел себе эту живую куклу, и я ее получил. Купил для нее дом, тряпки на первое время. За свою отзывчивость Рита получит многое бонусом.

Она прочувствует вкус денег, и ее мнение на ситуацию поменяется, потому что женщины все такие. Скольких бы я ни встречал, все продажные. Когда у мужика толстый бумажник и хорошая тачка, они готовы на все.

Подъезжая в аэропорт, еще издали я замечаю белую макушку Виталины.

Вита моя… девушка? Любовница?

Черт ее знает. Мы спим вместе уже пять лет.

Она довольно покладистая женщина и доставляет мало проблем. Ей тридцать.

Покойный отец Виталины был адмиралом, мать — владелица частной косметологической клиники. В общем, Виталина та женщина, кто может подчеркнуть статус мужчины. Вроде «Ролекса» на запястье — незаменимый атрибут роскоши.

Периодически Вита заикается о свадьбе, но я всегда ухожу от этой темы.

Не хочу жениться. Вообще.

Меня все устраивает в жизни так, как есть.

А спокойные семейные вечера у камина в компании любимой жены и кучи детей — прерогатива моего старшего брата. Это он тащится от заскоков одной женщины и после работы едет домой, зажав в зубах пакет с продуктами.

Хлопнув дверью авто, иду навстречу Виталине, еле скрывая раздражение.

Она должна была еще неделю отдыхать на Кипре. Специально отправил ее подальше, чтобы освободить время для знакомства с Ритой.

Подойдя ближе к стройной блондинке с внушительной силиконовой троечкой, встречаюсь с рассерженным взглядом. Замедляю шаг, на секунду подумав, что Вита каким-то образом узнала мой грязный секрет.

— Мирон, это просто какое-то наказание! — вопит она недовольно. — Никогда бы не подумала, что меня может затошнить от парфюма «Dolce»! Вот вроде бы бизнесом летела, должны быть приличные люди рядом, а эта клуша набрызгалась так, что я чуть не задохнулась! Это кошмар! Полный декаданс!..

Я облегченно выдыхаю. Показалось. О Рите никто не должен знать.

Высказав претензию, Виталина меняется в лице и растекается в радостной улыбке. Подходит ко мне, обнимает за шею и жмется щекой к моей груди.

— …Я так соскучилась.

Я же не разделяю ее чувств. Ненавижу, когда что-то идет вразрез моим планам. Сегодня я хотел объятий, но с другой.

— Пошли в машину, — говорю сдержанно.

Беру большой розовый чемодан и качу на парковку.

— Мирон! — кричит мне в спину Вита и стучит каблуками по асфальту. — Ты зол на меня?

— Мы договаривались, что ты прилетишь неделей позже.

— Но я соскучилась. Хотела сделать сюрприз!

— Я ненавижу сюрпризы. Ты это знаешь.

Открываю багажник и кладу в него тяжелый чемодан. Вита топчется возле пассажирской двери спереди.

— Я привезла подарки, — уже тише бормочет она.

— И в подарках я тоже не нуждаюсь, Вита. Предпочитаю дарить сам.

Едем в мою квартиру в центре города. Здесь мы живем, и исключительно сюда я приглашаю знакомых, если имеются поводы. А особняк был куплен тайно.

— Я быстренько в душ, не скучай! — с порога заявляет Виталина и, торопливо скинув босоножки, скрывается за дверью ванной.

Я иду в гостиную, снимаю пиджак и бросаю в кресло.

Вита сейчас вызывает во мне неприязнь и какую-то тяжесть, ведь мыслями я рвусь в особняк.

Приземляюсь на диван. Беру пульт и включаю телевизор, невидящим взглядом уставившись в экран.

Через минут десять Виталина входит ко мне обернутая полотенцем.

— Милый…

Только поворачиваю к ней лицо, Вита скидывает полотенце, показывая всю себя как есть. Потемневшую от загара кожу с белыми полосками от стрингов на заднице и торчащие большие сиськи сочной формы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я загорала топлес, — говорит она и демонстративно облизывает губы.

Когда-то у Виты были вполне нормальные губы, но, поддавшись веянием моды, она решила их увеличить. Тем более мать работает в этой сфере. Сам бог велел!

— Я вижу.

— Ты всегда такой холодный, Мирон, — крадется ближе, — эмоций от тебя не дождешься. Но я так старательно отдыхала на пляже за нас двоих и впитывала тепло солнца, что сегодня смогу тебя отогреть…

Садится на пол между моих широко расставленных ног. Юркими пальцами расстегивает ремень и тянет замок на ширинке книзу. Пробирается в трусы, поглаживает пальцами член. Снова облизывает губы. Так уж ей хочется у меня отсосать.

Но я сегодня совсем не настроен даже дать за щеку Виталине, я не ждал ее и не хотел. Все мысли снова и снова возвращаются к Рите. Как там она в новом доме? Чем сейчас занимается?

— Я должен уехать, — обхватываю запястье Виты, отстраняю от себя и поправляю одежду.

— Куда? — расстроенно надувает губы.

— Ты выдернула меня из офиса своим звонком. Нужно закончить работу.

— Разве работа не подождет до завтра? Мы ведь неделю не виделись.

— Нет.

Встаю и заправляю рубашку в брюки. Забрав пиджак, шагаю в прихожую.

— А когда ты вернешься? — бежит голышом за мной.

— Не знаю.

***

По призванию я ментор. Провожу личные консультации и помогаю в решении текущих задач крупным бизнесменам. В основном, в сфере недвижимости и природных ресурсов. Иногда, чтобы заколачивать огромные бабки, необязательно стирать руки в кровь, достаточно работать головой, что у меня отлично получается.

При необходимости разруливаю проблемы, связанные с законом. По первому высшему образованию я юрист и потому прекрасно отдаю себе отчет в том, сколько статей я нарушил по отношению к Рите.

Мое дело полностью легально, а доходы прозрачны. Но бывают исключительные ситуации, которые нельзя решить по закону. Для таких целей вот уже семь лет я держу при себе Антона Власова. Этот человек — моя тень.

— Как Рита? — мой первый вопрос, который я задаю Антону, войдя в особняк.

— Наверху, — кивает на лестницу. — Она очень подавлена.

Неудивительно в ее случае.

— Что-нибудь ела?

— Отказалась от всего. И еще… — отводит взгляд.

— Что? — я напрягаюсь.

— Она сегодня пыталась сбежать. Успел поймать, когда колошматила в ворота соседей.

— Не ожидал от нее.

Она представлялась тихой, застенчивой девушкой. Трусишкой. Наверное, экстремальная ситуация так на нее повлияла.

— Я тоже. Думаю, нужно нанять человека, который будет круглосуточно за ней приглядывать.

Глава 4

Рита

В спальне обстановка, как у царицы. Только мне здесь совсем не по себе.

Я вынужденно поднялась на второй этаж, лишь бы не видеть физиономию этого блондина. Ненавижу гада. Он не дал мне сбежать, разрушил последнюю ниточку надежды на спасение.

Никогда раньше я не принимала душ за пятьдесят секунд, но сегодня это у меня получилось. Нужно было смыть с тела грязь, потому кожа уже зудела.

Неловко раздеваться в чужом доме, тем более когда я поняла, что не только спальня не замыкается, но и ванная тоже.

Была мысль попробовать снова сбежать, но блондин демонстративно выкрутил на окошках ручки. Теперь даже на балкон не выйти. А если разбивать стекло, то прихвостень обязательно услышит и снова примчится меня возвращать.

Из шкафа я прихватила длинный махровый халат. Он мне почти до самых щиколоток. Трусики свои постирала в раковине и спрятала за батареей подсушиться. К развратным комплектам, приготовленным для меня Мироном, даже не прикасалась.

Еще и объявила голодовку всем им назло! Не буду есть и пить тоже.

Правда, все же попила воды прямо из крана. Но они пусть думают, что я и не пью.

Сколько человек может прожить без воды? Три дня или чуть больше?

Надеюсь, этого времени хватит, чтобы достучаться до совести Мирона, если конечно, она у него вообще есть. Может, он не захочет моей смерти и отпустит.

За окнами вечереет.

Черный автомобиль Мирона уже сорок минут стоит во дворе, но он сам ко мне не поднимается.

Забыл обо мне? А вдруг? Даже не знаю, что предпринять в таком случае.

В комнате на стене висит большая плазма, но я не включаю ее, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимания. И свет тоже не включаю.

Когда в спальне становится совсем темно с лестницы, раздается стук шагов. Вздрогнув, я отбегаю от окна, плюхаюсь на кровать и укрываюсь по самую шею одеялом. Прикрываю глаза, делаю вид, что сплю.

Дверь в комнату почти бесшумно открывается. Внутрь кто-то заходит и останавливается возле той половины кровати, где я лежу. Сквозь ресницы осторожно подглядываю.

По белым манжетам рубашки я узнаю Мирона — у блондина рубашка была черная.

И присутствие в комнате моего похитителя лишь сильнее разжигает волнение. В нос закрадывается запах свежей выпечки, когда мужчина ставит на прикроватную тумбу серебристый поднос.

— Рита, ты спишь?

Но я упорно молчу. Пусть думает, что я сплю или уже в голодной коме!

Мирон спокойно отходит, я думаю, что он ушел из спальни, однако за спиной слышится шорох его одежды.

Он раздевается?!

Мое сердце подпрыгивает до самого горла.

Впиваюсь ногтями в краешек подушки, все органы чувств обостряются, и кажется, что я начинаю видеть кожей — что бы ни делал там Мирон, я живо представляю это. Вот он снимает рубашку, бросает ее на софу. Я вижу его обнаженную широкую спину, как перекатываются на ней мускулы от каждого движения…

Матрас на другой половине кровати проминается — Мирон садится на нее, чтобы снять обувь и брюки.

Я закусываю губу. Боже… Неужели он лишит меня девственности уже сегодня?

Пока я сгораю от неизвестности, Мирон скрывается за дверью в ванную.

Слышу, как зашумела вода. Резко отбрасываю одеяло и судорожно соображаю, что делать.

Еще и голод на фоне стресса усиливается. Настолько, что болит желудок.

Отрываю несколько ягод от кисточки винограда и запускаю в рот.

— Приятного аппетита, — раздается голос Мирона.

Вздрагиваю.

— Он пропал. Опять, — проглотив, тихо говорю.

И обернувшись, застываю, видя Мирона только в полотенце, намотанным на бедра.

Мирон, не сводя с меня взгляда, подходит близко. Я опускаю глаза. Впервые в жизни я стою рядом с почти обнаженным мужчиной. И подними я глаза, уткнусь в его широкую грудь, под которой бьется львиное сердце. Его тело источает тепло и пахнет свежестью геля для душа, его аромат я чувствую при каждом своем рваном вдохе.

— Я тебя разбудил? — спрашивает Мирон.

А вот он на меня смотрит. Я это даже макушкой чувствую!

— Я не спала… — бормочу и, все же набравшись смелости, заявляю тверже: — я была в голодном обмороке!

— Мм… — он обхватывает мое запястье, и по коже тут же бегут мурашки. — А я вот чертовски устал, Рита. Идем, будешь охранять мой сон.

— Вы серьезно?

Что за вопрос? Мирон совсем не похож на шутника.

Он в самом деле увлекает меня за собой на кровать.

Успеваю закрыть глаза, когда Мирон скидывает с себя полотенце и ложится со мной абсолютно голым. Я поворачиваюсь к нему спиной и, стиснув зубы, смотрю стеклянным взглядом в окно. Вижу в нем полумесяц и сухие ветки верхушек деревьев.

Маленькие волоски на руках встают дыбом, а волосы на голове шевелятся, когда Мирон подвигается ближе и закидывает на меня тяжелую руку. Никогда прежде я не лежала в постели с мужчиной, тем более таким… еще и голым.

Дышу через раз. Не шевелюсь.

А дыхание Мирона совершенно другое — глубокое, частое и настолько горячее, что почти обжигает меня.

— Ты уже ласкала себя? — неожиданно спрашивает он.

Застает врасплох.

Где ласкала? Там? У меня в жизни было много и других интересов, кроме подобного самопознания. Да и настроения заниматься таким не было и места. Койка за тряпкой в коммуналке и грязный общий душ, в который можно входить только в тапках, как-то не располагал.

Но это первые мысли, что пришли в голову, и потому на свой риск решаю уточнить:

— Как… ласкала?

Мирон тяжело выдыхает, раздувая мои волосы у виска. Я напрягаюсь до последней клетки в теле, когда его рука медленно опускается по моему животу, раздвигает полы халата и соскальзывает между моих ног.

— Ты без трусов.

Я только вспоминаю о досадном недоразумении, не найдясь с ответом.

Его рука накрывает мой лобок, пальцы опускаются ниже. По телу проносится неконтролируемая дрожь, когда Мирон, слегка надавив подушечками, выводит круги по моему клитору. Низ живота тут же опаляет жаром, а во рту почему-то пересыхает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мирон трогает неторопливо, но внутри меня все трепещет, становится слишком жарко. На мгновение мужчина убирает от меня руку, и лишь тогда я могу нормально выдохнуть. Только он не думал прекращать — он облизывает свои пальцы и возвращает руку мне между ног.

Движения становятся влажными. Его пальцы опускаются ниже клитора, задевают складки. Глубже Мирон не заходит, но и это достаточно, чтобы я почти сошла с ума от новизны ощущений.

Во мне появляется томящее, горячившее кровь сладкое желание. Оно очень приятное. Усиливающееся с каждой секундой.

Мирон кладет ладонь на мою промежность и гладит сверху вниз, лишь слегка надавливая на вход. Закусываю губу, невольно приподнимая одну ногу, и откидываю голову на грудь мужчины. Мне хочется застонать — разум затмевают непривычные, какие-то первобытные инстинкты. Мои бедра будто сами двигаются в такт его пальцам.

— Поцелуй меня, — хрипло шепчет Мирон и, взяв другой рукой меня за горло, заставляет повернуть к нему лицо.

— Нет… — шиплю я и, снова закусив губу, не сдерживаюсь от тихого стона.

Услышав отказ, движения его пальцев по клитору становятся быстрее и жестче. Возбуждение закручивается все сильнее. Безвольно вытягиваюсь на постели, кажется, что все мои мышцы в этот момент превращаются в камень.

Я вроде видела темноту в комнате, но теперь перед глазами вспыхивают миллиарды маленьких искр.

— Ах… ах… да… — само слетает с моих с губ.

Больше терпеть невозможно. То, что заставил меня испытать Мирон, сложно описать словами. Эта была сумасшедшая разрядка, настоящий пик блаженства. Такого приятного ощущения я не испытывала никогда.

Еще немного Мирон продолжает поглаживать уже медленно, как будто успокаивая, мою пульсирующую промежность. Теперь между ног стало больше влаги.

Я глубоко дышу ртом, сердце настолько бешено колотится, что я слышу его биение.

Когда Мирон прекращает меня трогать, со мной происходит какой-то откат. На смену напряжению и жару приходит дикая слабость. Я становлюсь ленивой, и сильно клонит в сон.

Глава 5

Мирон обхватывает меня под грудью и крепче прижимает спиной к себе.

— Тебе понравилось? — шепчет мне в волосы.

Даже если и понравилось, он будет последним человеком, кто об этом узнает. Это было чем-то феерическим, настолько, что меня до сих пор будоражит, хотя тело сейчас больше напоминает вату.

Но душу гложет смущение и раскаяние, словно я страшно согрешила. Я не должна была получать удовольствие от рук этого мужчины.

— Нет.

— Да что ты…

— Совсем не понравилось, — собравшись с силами, перекатываюсь от него на самый край постели.

— В этом нет ничего ужасного. Все взрослые люди занимаются сексом и ублажают друг друга.

Меня снова бросает в жар от его слов.

— Ну и пусть. А я не буду…

Больше Мирон меня не трогал.

Утром я слышу, как он встает, но снова прикидываюсь спящей. Дожидаюсь, когда он уходит из комнаты, и открываю глаза.

Сон был прерывистый, толком не отдохнула. Удивительно, что вообще смогла уснуть, когда в метре лежал голый мужчина с черт знает какими намерениями. Я боялась, что Мирон может передумать и взять меня уже по-другому.

Пить очень хочется. Откупориваю бутылку минеральной воды и жадно пью, запоздало вспоминая, что объявила голодовку.

В ванной умываюсь и чищу зубы новой щеткой. Под «тропическим» душем торопливо освежаю тело.

Когда смываю пену между ног, вспоминаю, что делал со мной Мирон. Трогаю себя примерно так же, двигаю пальцами по кругу, но ничего возбуждающего не испытываю.

Нет вот этого оголяющего нервы чувства запретности и палящей дотла сумасшедшей энергетики, которая искрила между нами той ночью.

Уф, глупости какие! О чем я вообще думаю?

Надев халат, доливаю в бутылку из-под минералки воду из крана.

В комнате сдергиваю с батареи свои трусы и надеваю их. Так мне морально стало чуточку легче. Есть очень хочется. Просто до невозможности.

Не выдержав, отщипываю половину булки и быстро ее съедаю, прикрыв второй, чтобы не было заметно, что я не сдержала пост.

Час бесцельно брожу по комнате, рассматривая богатый интерьер, и вдруг внимание привлекает странный шум, доносящийся с первого этажа.

Открываю дверь, слышу женский голос, и он почему-то кажется мне знакомым. Крадусь по коридору к лестнице, аккуратно выглянув, замечаю внизу Лилию — в ее семье я когда-то работала няней.

Миниатюрная блондинка с лицом ангела расхаживает по гостиной. Здесь же стоит ее супруг — Захар Олегович.

Рядом с ними Мирон. Вид у него хмурый. Он вроде бы старается казаться невозмутимым, руки сложил за спину, но мне видно, как Мирон то и сжимает, то разжимает кулак за спиной — нервничает.

— Я, конечно, всегда рад вам, но лучше предупреждать о визите, — цедит Мирон.

— Ой, да ладно тебе! — восклицает Лиля. — Мы проезжали мимо, видим тебя возле машины, вот и решили зайти. Дом чудесный, Мирон! Почему ты нам не сказал о покупке? Как всегда, все втайне, все втихушку?

— Дом еще не готов для встречи гостей. Позже приглашу на новоселье.

— А для нас необязательно устраивать светский раут! Все свои же, — Лиля в восторге. — А что Виталина сказала про дом? Он ей понравился?

Услышав женское имя, я стопорюсь. В голове тут же появляется вопрос: кто такая Виталина?

Впрочем, вопрос как появляется, так и исчезает. Потому что шанс дать о себе знать слишком редкий, чтобы им разбрасываться.

Я резко дергаюсь к лестнице и взмахиваю рукой. Набираю воздух в легкие и хочу закричать, но на мой рот ложится тяжелая ладонь.

Прихвостень Мирона появляется будто из воздуха. Схватив меня, быстро тащит обратно в комнату. Отчаянно мычу, но этого недостаточно, чтобы Лиля услышала.

— Сколько с тобой проблем, — шипит блондин, затолкав меня в комнату.

— А вы в курсе вообще, что я тоже знаю тех людей! — выпаливаю. — У твоего босса будут неприятности! Я найду способ рассказать Лилии Павловне, что я здесь!

Вот вроде бы не старый этот блондин — не больше тридцати, — но характер противный, как у вредного старикашки!

Только на мои угрозы блондин лишь самодовольно ухмыляется.

— А ты в курсе, что муж Лили — родной брат Мирона Олеговича?

Едва не падаю на пол от шока. Пошатываясь, осторожно плетусь к софе и плюхаюсь на нее.

— Мирона Олеговича? — тихо вторю.

Блондин кивает.

— Суворова Мирона Олеговича. И ты будешь полной дурой, если надеешься, что Захар позволит скомпрометировать брата ради тебя. Так что на твоем месте я бы успокоился и принял предложение Мирона, как подарок судьбы.

— Но ты не на моем месте! Ты даже не представляешь, каково мне! — кричу, но тут же замолкаю, когда блондин предупредительно подносит палец к своим губам.

— Сиди тут, Рита, и не беси меня.

И выходит за дверь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 6

На следующий день

Этой ночью Мирон ко мне не пришел.

И утром его в особняке не было.

Я вынуждена терпеть компанию его прихвостня, который раздражает меня одним своим присутствием. Сидит в гостиной, но стоит мне куда-то пойти, сразу, как сыч, вертит головой и наблюдает.

— Отменила голодовку? — слышу вопрос с нотами издевки.

Проскрипев зубами, все-таки достаю из холодильника контейнер с клубникой и малиной. Не удержалась, хотела поесть тайно, а этот заметил!

— Я решила не умирать так рано, — огрызнувшись, пересыпаю ягоду в тарелку. — Мне нужны силы, чтобы жить всем назло!

— Сначала умереть назло собиралась, теперь жить. Одним словом — женщина!

Отвернувшись от него, торопливо ем.

— Мне завтра в вуз нужно будет. Я столько сил потратила, чтобы поступить на бюджет. Надеюсь, хоть это мне можно?

— Чтобы ты при первой же возможности сбежала?

— Я не сбегу. Обещаю.

Я с детства мечтала стать врачом, чтобы вылечить мать от алкоголизма. Но поступить бесплатно не получилось. Я пошла в другой вуз на факультет ветеринарии. Тоже благородная профессия. Да и со временем я поняла, что получу больше благодарности во взгляде от спасенного кота, чем от родной матери.

— А если не отпустите, я точно перестану есть!

— Условия будешь ставить не мне, а Суворову, — оттолкнувшись плечом от косяка, блондин снова уходит в гостиную.

Понуро опускаю голову. Такому мужчине, как Мирон, не получится ставить условия. Хозяин жизни не терпит возражений, и манипулировать им все равно что дергать тигра за усы…

Горько вздохнув, отодвигаю тарелку с недоеденной ягодой.

— Да! — слышу голос блондина, кажется, он разговаривает по телефону. — Понял, выхожу!

Прихвостень бренчит связкой ключей и открывает входную дверь.

Осторожно крадусь следом. Укутавшись потуже в халат, выхожу на крыльцо и жадно вдыхаю. Воздух очень свежий, с приятным ароматом свободы. Только улизнуть я не пытаюсь. Пока блондин поблизости, все равно не получится.

Через распахнутые ворота вижу, как мужчина достает из багажника такси две челночные сумки и мой старый рюкзак, оставшийся еще со школы.

Прихвостень недоволен, что я вышла на улицу, и быстро загоняет меня обратно в дом.

Я разбираю свою одежду, привезенную из коммуналки, и тихо плачу. Мать собирала ее. Хладнокровно складывала вещи и документы, таким образом дав мне понять, что я как дочь ей абсолютно не нужна. Это ужасно, грустно и больно.

— Осваиваешь новую комнату? — неожиданно слышу голос, от которого мелкая дрожь прокатывается по всему телу.

Погрузившись в мысли, я и не заметила, как пролетело время, и Мирон вернулся в особняк.

— Да… — отвечаю, не поднимая головы.

Мирон проходит в спальню и садится на кровать.

— Я приказал твоей матери отдать документы и пару тряпок на вечер, а она всю ветошь решила собрать.

— Наверное, не видя моих вещей, ей будет легче меня забыть? — сморгнув слезинки, торопливо стираю их со щек.

— Не расстраивайся, малышка, — вдруг ласково говорит Мирон. — Я знаю, как тебя отвлечь.

Его слова настораживают.

— Как… отвлечь?

Хлопнув себя по коленям, Мирон встает.

— Надень что-нибудь и спускайся. Жду тебя в гостиной.

Он выходит из комнаты, но я еще несколько минут продолжаю чувствовать аромат его парфюма. Свежий, приятный, запоминающийся.

Послушно натягиваю на себя джинсы скинни и мешковатый серый свитер. Надеваю кроссовки, волосы собираю резинкой.

Почему-то, когда вхожу в гостиную, блондин насмешливо корчится, но это замечаю не только я, но и Мирон. Суворов приподнимает бровь и стреляет в помощника таким убийственным взглядом, что блондин в ту же секунду теряет унижающую мое достоинство гримасу.

— Вышел разогревать машину, — Мирон говорит спокойно, но в его голосе сквозит напоминание помощнику о его месте.

— Да, Мирон Олегович, — пробормотав, блондин кивает и беспрекословно спешит выполнять приказ.

— Мы куда-то поедем? — обняв себя руками, робко интересуюсь.

— Да.

Мирон берет меня за руку и переплетает наши пальцы. Я снова волнуюсь. Кажется, моя ладошка стала немного влажной, а сердце снова срывается в галоп. Мне до одури непривычно находиться в одной реальности с ним — властным, уверенным в себе и в своих целях мужчиной.

***

Мы приезжаем к люксовому бутику женской одежды, занимающему весь первый этаж высотки в самом центре города.

— Сейчас многие бренды перетекли за границу, но кое-что приличное осталось, — объясняет Мирон, лениво откинувшись на спинку сиденья. — Когда-нибудь мы полетим на шопинг, но для этого нам нужно познакомиться поближе.

Знаю я это его «поближе»…

И потому во мне снова поднимается бунт, который я проглатываю, когда Мирон поворачивает лицо ко мне.

— Что скажешь?

— Мне все равно на бренды.

— Да ну? — приподнимает бровь. — Пусть ты молодая, но женщина. У вас в подкорке прошита любовь к тряпкам.

— Значит, я неправильная женщина. И мне без разницы, какая бирка на одежде, главное, чтобы было удобно.

Мой ответ искренний. Я не стремлюсь знакомиться с Мироном близко и я действительно не мечтаю о брендах. А смысл? Я бы все равно никогда в жизни не позволила себе купить даже шарфик из такого бутика. Зачем тешить себя напрасными мечтами?

Мирон ведет в бутик и открывает для меня дверь. Попадаю в светлый, сияющий глянцем витрин зал. Вроде бы магазин с одеждой, но шмотками не завален. Здесь каждая модель будто уникальна.

— Добрый вечер, Мирон Олегович, — улыбается сотрудница в черном брючном костюме.

Похоже он тут не в первый раз.

Краем глаза замечаю вторую женщину, встречающую нас с подносом.

— Шампанского? — предлагает она.

Я, задумавшись, стою рядом с Мироном. Мне неловко среди всего это великолепия, чувствую себя скованно, неуютно. Поддаюсь дурацкой привычке растягивать рукава на одежде, когда волнуюсь. Мать часто ругала за это.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Выпьешь? — спрашивает меня Мирон.

— Нет, спасибо, я не пью…

— Девушка немного застенчива, — с какой-то искусственной доброжелательностью объясняет он сотрудницам мое поведение. — А мне принесите кофе.

Глава 7

Он по-хозяйски садится на диван в центре зала.

Меня же сотрудница приглашает в примерочную.

Представление о топтании в тесной кабинке исчезает, когда меня заводят в комнату, похожую на великолепно обставленную гостиную с диванами, столиками и зеркалами.

Понимая, что Мирон сейчас достаточно далеко, я пристально смотрю миловидной женщине прямо в глаза. А если попробовать ей рассказать о своем положении? Медлю несколько секунд.

— Сейчас предложу вам несколько вариантов, — говорит ни о чем не подозревающая сотрудница.

— Спасибо.

Я не решаюсь рассказать. Был бы сейчас на месте Суворова тот блондин, храбрости бы во мне было больше. А рисковать так при Мироне страшно. Он же и замять может «недоразумение». И что тогда со мной будет?

Через несколько минут сотрудница приносит изысканные платья, костюмы, блузки и юбки разных цветов и фасонов.

— Маргарита, — уже и ко мне она обращается по имени, — Мирон Олегович велел выбирать вам все, что понравится, в неограниченном количестве.

— Чудно… — отыгрываю роль восторженной любовницы, правда, не ручаюсь за убедительность.

Однако когда примеряю первый костюм с брюками палаццо и модным пиджаком нежно-молочного цвета, мое грустное настроение немного меняет вектор.

Как же все-таки одежда может менять облик человека и его самоощущение. На время перестаю чувствовать себя вчерашней забитой школьницей. Я будто становлюсь красивее и взрослее. Не девчонкой, а молодой уверенной в себе женщиной. Такой деловой и статусной.

Конечно, это кривляние перед зеркалом — просто игра. Но ведь иногда прикинуться можно?

Тем более без навязчивых свидетелей. В чем-то Суворов был прав — я отвлекаюсь от мыслей о предательнице-матери и становлюсь чуточку веселее.

— Маргарита, а это платье выбрал для вас Мирон Олегович, — снова заходит сотрудница.

В ее руках безупречное черное мини, расшитое темными кристаллами, переливающими искрами на свету. — И лодочки.

— Я не умею ходить на каблуках.

— У них очень удобная колодка!

Я примеряю это платье, выгодно подчеркивающее мои ноги, а в туфлях на высоком каблуке они кажутся еще длиннее. Платье без рукавов и бретелек, с корсетным верхом. В нем моя грудь приподнимается и принимает пикантную округлую форму.

В таком платье я даже не леди, а какая-то светская львица или амбассадорша стерв, которая ест на завтрак мужские сердца. Стягиваю резинку и распускаю волосы, взбиваю их у корней, кручусь возле зеркала.

Но моя игра тут же прекращается,когда вижу открывающуюся дверь.

Ко мне входит Мирон, и я опять опускаю голову. Мужчина останавливается у меня за спиной, и почему-то в примерочной становится так тихо, что я слышу его дыхание.

— Взгляда не оторвать от тебя, Рита.

Он убирает мои длинные волосы на одно плечо, обнажая второе.

Затаив дыхание, украдкой наблюдаю в зеркальном отражении, как Мирон наклоняется к шее.

Когда его теплые губы сливаются с моей кожей, по телу будто прокатывается ток. А от места, куда целует Мирон, пульсирует жар. Потом он скользит поцелуями к моему плечу, щекоча и покалывая кожу отросшей щетиной. Его руки ложатся на мои предплечья и нежно поглаживают.

Сбивчиво хватаю ртом воздух, не отрывая взгляда от мужчины.

***

Из бутика я выхожу в новом брючном костюме насыщенного изумрудного цвета, перламутровой блузе и черных лодочках.

Мой рост сто семьдесят, а в туфлях и того выше, но я все равно остаюсь низкой по сравнению с Мироном. Вернувшись в авто, дожидаемся, пока прихвостень поставит пакеты с купленными вещами в багажник.

— Что с настроением, Рита? — интересуется Суворов, положив ладонь мне на коленку. — Понравилась поездка?

— Все замечательно. Спасибо за одежду, — сухо благодарю.

Мирон кивает и вальяжно откидывается на спинку, не убирая от меня руку. Мужчина устал. Или ему мало доставляет удовольствия таскаться по магазинам, но ради меня он будто готов потерпеть.

Потом он везет меня ужинать в ресторан. Наверное, в своих джинсах и свитере я бы чувствовала себя здесь нелепо. Осматриваюсь по сторонам и оцениваю других гостей, заостряя внимание на разодетых девушках.

Конечно, я не вливаюсь в их среду, мне легче представлять себя специальным агентом под прикрытием, надевший костюм богача, словно я на секретном задании должна разоблачить бандита Суворова.

Не воспринимая все происходящее всерьез, я прошу у официанта воды и лишь потом, выпив ее, пролистывая меню узнаю, что «0,33» стоит девятьсот рублей. Ужас! Она ведь даже не газированная! Но для Мирона это копейки, и похоже, что он очень щедрый мужчина. После таких трат в бутике заказывает нам салаты и горячее.

От вина я отказываюсь, никогда не пила и не стремлюсь.

Суворов выбирает себе бокал сухого красного к мясу, а я прошу безалкогольный мохито и муссовое пирожное на десерт.

В особняк возвращаемся поздним вечером.

Выждав полчаса в одиночестве, решаю, что и сегодня Мирон ко мне не придет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 8

Я никогда не считала себя красоткой, да и мать говорила, что я родилась обычной, потому что на папашу похожа.

Встаю под теплый душ и подставляю лицо под струи.

Вытягиваю язык, собирая капли.

В доме Суворова даже проточная вода вкусная, мягкая, не отдает хлоркой. Наверное, в системе водоснабжения установлены мощные фильтры.

Вздрагиваю, когда стеклянные стенки плавно разъезжаются, и возле душа появляется Мирон. На нем снова только белое полотенце, прикрывающее бедра.

— Сегодня я хочу принять с тобой душ, Рита.

— Нет-нет!

Завизжав, я теряюсь, прикрываю руками грудь и между ног.

Прижимаюсь спиной к мокрой теплой кафельной стене, лихорадочно наблюдая, как мужчина скидывает с себя полотенце и, перешагнув низкий бортик, входит ко мне. Невольно опускаю взгляд ниже его словно высеченного из камня рельефного пресса.

Невероятно!

Я вижу вживую мужской член. Огромную стоящую колом пушку с крупной блестящей головкой и внушительным стволом. Пах у Мирона не волосатый, что, наверное, плюс.

Ах, какая я оптимистка! Я даже стараюсь искать позитив в этой чудовищной, но волнующей меня ситуации! И как Мирон вообще ходит с таким большим членом? Неужели он ему не мешает?

Господи, о чем я думаю?!

Это же физиологическая реакция, показывающая, что интерес Мирона ко мне не пропал. Наоборот, он очень возбужден.

Не знаю, куда себя деть и на что перевести взгляд.

— Хочешь потрогать? — спрашивает Мирон, понимая, что я слишком долго рассматриваю его член.

— Нет! — пискнув, я даже подпрыгиваю.

Мирону нравится эта игра. Он словно хищник забавляется со своей добычей перед тем, как ее съесть.

Обняв меня одной рукой за талию, прижимает крепко к себе.

Я застываю, ощущая, как низ моего живота соприкасается с его членом, зажатым между нашими телами. Забываю дышать, колени подгибаются, но Мирон уверенно держит меня, не давая упасть или отстраниться.

Он выключает «тропический» душ, но из своих рук не выпускает. Снова целует меня в шею, только его поцелуи уже не такие легкие, как были в примерочной бутика. Он засасывает мою кожу, облизывает. Поднявшись к мочке уха, прихватывает ее зубами, отчего я шиплю. Мне не больно, а очень-очень… странно.

— Закинь на меня ногу, — хрипит в висок Мирон.

— Не понимаю… — оторопев, бормочу.

Голова идет кругом.

Суворов, взяв меня за бедро, приподнимает ногу.

Отчаянно упираюсь в его твердую грудь ладошками, а она словно огонь — настолько горячая. Сердце Мирона бешено бьется. Другой рукой он соскальзывает по моему животу вниз, задерживается между моих ног. Медленно гладит меня там, вызывая целую лавину ощущений.

Закусываю губу, когда он давит пальцем на вход во влагалище, массирует его и туго проталкивается внутрь.

Я ощущаю в себе что-то лишнее, инородное и взвинчиваюсь. Боли нет, но мне до одури непривычно. Привстаю на носочек, будто собираюсь ползти по кафелю вверх, но тут же соскальзываю из-за воды и насаживаюсь на Мирона.

Он аккуратно трахает меня пальцем, распаляя тело и будоража сознание. Вонзаюсь в него ногтями и жмурюсь. Но от ощущений никуда не деться. Теснота в промежности исчезает, и я испытываю какой-то порочный кайф. Уже знакомое предчувствие оргазма сводит ноги легкой судорогой.

— Кончай, малышка моя, — рычит Мирон и надавливает большим пальцем на клитор.

Я сдаюсь и с криком позволяю себе снова отдаться этому порочному наслаждению, пульсирую на его пальце, громко постанывая. Полное облегчение наступает, когда Мирон вынимает из меня палец. Он довел меня до оргазма, но темнота и похоть из его глаз и не исчезают.

— Сделаешь мне приятно? — хрипло стонет он.

Прижимаюсь к стене и мотаю головой. Мужчина тяжело, но терпеливо выдыхает. Отступает в сторону, освободив мне выход. Я сразу же улавливаю намек и выскакиваю из кабины на трясущихся ногах, хватаю халат и вылетаю из ванной.

Мирона нет долго. За это время я переодеваюсь в пижаму, успеваю выпить воды и лечь на кровать.

Постепенно мое дыхание выравнивается, но физически я не перестаю ощущать себя так, будто Мирон все еще находится внутри меня. Как будто до сих пор трогает и гладит.

Уф… проклятье!

Когда я слышу, что за дверью ванной стихает вода, подумываю снова притвориться спящей, однако вспоминаю о важном не решенном вопросе, который меня тревожит.

Опершись спиной на изголовье кровати, решаю дождаться Мирона.

Он выходит еще через пару минут с таким будничным видом, словно мы давние супруги, прожившие вместе десяток лет. Он как ни в чем не бывало заваливается на кровать, включает телевизор, и его не волнует, что я опять вот-вот буду страдать от тахикардии.

— Мирон, — твердо, насколько это возможно, называю его по имени, — вы говорили, что знаете обо мне все.

— Да.

— Тогда вы должны быть в курсе и моей учебы. Несмотря ни на что, я бы хотела ее продолжить…

Суворов ловит пальцами мой подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза.

— Рита-Рита… — сощуривается он, — украла мое сердце.

Чувствую, как вспыхивают щеки. На светлой коже, такой как у меня, любое проявление смущения очень заметно.

— Не переводите тему, пожалуйста, — дергаю головой, освобождаясь от его захвата.

— Я только за, — устало отвечает и отворачивается.

— Значит, я завтра поеду в вуз?

— Если не дашь мне поводов огорчиться, то да, поедешь.

Поводов? Каких, мне интересно? До этой минуты я думала, что такие поводы может давать мне только Мирон. Ему-то с чего переживать? У него все в шоколаде. Вообще!

Но потом на ум приходит ситуация с побегом, и как блондин вернул меня в особняк. Конечно! Прихвостень все рассказал хозяину, лишь бы выслужиться перед ним, и заставил Суворова во мне усомниться.

— Я ни сделаю ничего такого, что могло бы испортить ваш имидж перед общественностью…

— Рад, что ты сообразительная девочка. Тетради, учебники какие-нибудь нужны?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет, — вздыхаю, — мать положила в сумки все… кроме телефона. Почему-то.

— Я куплю тебе новый.

Получив ответ насчет учебы, который меня устраивает, я поворачиваюсь к мужчине спиной. Засыпаю раньше него.

***

Утром мы встречаемся в столовой. Он пьет крепкий кофе, уткнувшись в свой навороченный смартфон последней модели.

— Здравствуйте, — говорю, намекаю на свое присутствие.

— Здравствуй, Рита, — Мирон поднимает голову и внимательно осматривает меня с ног до головы. — Ты надела старые джинсы и свитер?

— Не хочу лишних вопросов, — тяну по привычке края свитера.

— Ладно, — кивает. — Я вызову тебе такси. Деньги на карманные расходы возьмешь у Антона.

— Антона? А кто это?

— Вы разве не познакомились? — хмурит брови Мирон.

— А-а-а… вы про того блондина? Никакого желания знакомиться с ним нет!

Очень интересно. Суворов собирается бесконтрольно выпустить меня из дома одну? Это более чем странно, даже просто нереально сказала бы.

Но машина, обклеенная рекламой такси, действительно подъезжает к положенному времени, и водитель за рулем — вроде бы обычный мужчина. Он не похож на человека из окружения Суворова.

Сажусь к нему в салон, и во мне пробуждается дух авантюризма.

А что, если вместо вуза попросить отвезти меня на вокзал? Тем более немного денег у меня есть, и документы я тайно положила в рюкзак. Мне хватит на билет куда-нибудь, а там гори все синем пламенем.

Вот только такой хитрый стратег, как Мирон, просто не может поступать так опрометчиво! Эта ситуация в такси может оказаться проверкой. Чувствую себя той самой кошкой из эксперимента Шредингера.

Нет, пожалуй, я не поведусь на провокацию и не стану поступать безрассудно.

С этими мыслями подъезжаю к вузу. Поездка уже была оплачена, и я просто выхожу из такси. Когда машина отъезжает, я оглядываюсь, ища кого-то, кто мог меня контролировать, но ничего подозрительного не наблюдаю.

— Ритка, привет! — с радостным визгом кидается меня обнимать Арина — единственная девочка из группы, с которой я более-менее общаюсь.

— Ты меня напугала!

— Да? Ну извини, — отлипнув от меня и не прекращая улыбаться, отвечает Арина.

Из-за разницы в росте некоторые идиоты на курсе обзывают нас Штепселем и Тарапунькой.

Арина очень миниатюрная девушка — ее рост метр пятьдесят пять. Всегда улыбчивая, смеющаяся девчонка с копной рыжих волос. Не без причуд, конечно, но, по крайней мере, не подлая и не высокомерная, как некоторые особо одаренные индивиды.

Поступая в вуз, я знала, что найти друзей для меня будет проблемой. Никогда не была душой компании и не рвалась на тусовки. Впрочем, меня на них никто и не звал. Арина сама подсела ко мне в первый день и была инициатором знакомства.

— Идем, — тянет она меня за руку, — ветеринарная генетика сама себя в конспект не запишет!

Сколько же в ней огня и энергии!

— Да, идем, — бормочу.

Из-за того, что со мной случилось, думать о парах сложно. Мысли снова и снова возвращаются к Мирону.

— Выглядишь уставшей, — замечает приятельница. — Опять все выходные зубрила?

— Ты видишь меня насквозь, Арин, — вздохнув, поправляю на плече рюкзак.

— Ой, а теперь стой! — резко останавливает меня на дорожке перед вузом. — Видишь, Спиридониха в столовую с пустым ведром чешет? — говорит о полноватой работнице с косынкой на голове. — Надо подождать, иначе нас век будет преследовать неудача.

— Я и так неудачница. — Вот и нашелся повод посмеяться. — Так что не пугай меня своими приметами.

— Я не пугаю, а всего лишь хочу предупредить. Ну и дождаться, пока кто-нибудь другой пройдет перед нами по испорченному Спиридонихой пути. Ходит тут, энергетику студентам очерняет.

— Тебе не кажется, что настолько загоняться приметами странно?

Арина таращит на меня большие зеленые глаза.

— Мне как человеку, глубоко занимающемуся эзотерикой, это просто необходимо! Я, может быть, пойду на шоу «Битва экстрасенсов», когда откроют новый сезон.

— Чудо ты чудо, Аринка…

Дождавшись прохожего, который взял на себя «порчу» Спиридоновой, я приобнимаю приятельницу за плечо.

Глава 9

Мирон

Контролировать свою страсть к Рите становится все сложнее.

Я говорил ей, глядя в глаза, что не насильник, но… черт… Эмоции, которые бушуют во мне, и тяга к ее телу почти взяли верх. У меня никогда не было склонности к мазохизму, но, ложась ночью в одну постель с Ритой и зная, что спать со мной она не хочет, я подвергаю себя моральному и физическому истязанию.

Наверное, сейчас в глазах Риты я предстаю сущим дьяволом, мерзавцем, который против воли заставил ее быть со мной. А я именно такой и есть, раз присвоил себе ее жизнь. К чему искать оправдания?

В кабинете вот уже второй час веду последнюю на сегодня консультацию, только сконцентрироваться на работе совершенно не получается.

На столе перед глазами лежит бумажный лист, на котором я наспех расчерчивал план действий, но схема опять будто размывается, и я вижу на бумаге Ритин портрет. Ее наивные бездонные карие глаза в обрамлении длинных ресниц. Фарфоровое лицо с тонким носом и нежные чувственно приоткрытые губы, за которыми виднеется влажный язычок.

Жесть… как бы я хотел ощутить его на себе. До невозможности. До разрыва всех шаблонов и поведенческих норм. Да, Суворов, это уже точно не норма…

Едва клиент выходит из кабинета, откидываюсь в кресле и интенсивно растираю ладонями лицо, чтобы взбодриться и поймать связь с объективной реальностью.

Рита, Рита, Рита… Моя маленькая трепетная лань. Такая же грациозная и своенравная. Я просто поражаюсь ей.

В моем круге знакомых гуляет шутка, что мужику на дорогой тачке девушки дают бесплатно. И это действительно так, не нужно ухищряться и прилагать особые усилия.

Девы сами летят, как мотыльки на огонь, искушаясь возможности прокатиться в премиальном салоне и стать избранницей богатого человека. А уж он, если ему понравится, купит ее любовь.

Но в моем случае одна очень симпатичная девственница уничтожает все мои представления о мире. Ей не нужны мои деньги. Да и я не особо нужен.

Захлопнув крышку ноутбука, встаю из-за стола.

Что там у нас с личной помощницей для Риты?

Мне важно, чтобы ею была взрослая умная женщина, которой нет интереса до чужих бед. Так мне будет гораздо спокойнее оставлять с ней девчонку. Я не могу быть всегда рядом.

И такая женщина на примете есть — бывшая домработница в родительском доме Виталины.

При жизни ее отца Тамара была там почти членом семьи, но после кончины адмирала его жена уволила Тамару, а Виталина за женщину не заступилась. Домработница страшно на обеих обиделась, что мне только на руку.

Звоню Власову.

— Ты встретился с Тамарой? Все ей объяснил?

— Да, Мирон Олегович. Мы вместе подъезжаем к особняку.

— Отлично. Пусть Тамара осваивается, а ты жди меня снаружи.

— Мне нельзя заходить? — в его голосе слышится удивление.

— Нет, Антон. Больше нельзя. Тома знает свое дело и будет приглядывать за Ритой. Ты мне нужен для других дел.

— Понял.

Я отключаю звонок, но смартфон гудит в ладони входящим сообщением.

Вита, легка на помине.

«Любимый, но хотя бы сегодня тебя ждать?»

Сколько времени за целый день я думал о своей официальной девушке? Примерно три секунды, когда получил от нее это смс. Неужели я и правда могу быть настолько ужасным мужчиной?

Оказывается, могу.

Если сейчас отвечу согласием, придется ехать за вином и сыром, потом натянуть улыбку добряка и выслушивать об отдыхе Виты.

Через часа полтора муторной болтовни она начнет ластиться. И я ее трахну. Да, я кончу, заправлю Виталинкин бак до отказа. Без особого удовольствия буду долбить ее раком. Я захочу ее нагнуть, чтобы во время секса не смотреть ей в глаза, потому что мысленно буду с другой девушкой — моей нежной и недосягаемой, как далекая звезда, ланью.

После секса Вита захочет обниматься и снова станет болтать ни о чем. Я не смогу этого вытерпеть и снова сорвусь в особняк. Кажется, сейчас только толстая цепь, прикованная к батарее, сможет меня удержать.

«Нет»

— коротко отвечаю Виталине.

«Опять?! Мирон, что-то случилось? И не смей говорить, что у тебя завал на работе!!!»

«Все так, Вита».

Ставлю телефон на беззвучный режим.

Вежливо кивнув секретарю в приемной, выхожу на парковку и сажусь машину.

В особняк приезжаю поздним вечером.

Бросаю авто за воротами — Власов загонит в гараж.

Иду по темному двору — в ближайших планах отладить освещение.

А вот свет на втором этаже в спальне горит — через панорамные окна видно, что Рита сидит на софе и читает книгу. Опустив взгляд, замечаю тлеющий огонек сигареты. Власов стоит под окнами, курит и тоже наблюдает за Ритой. Он настолько погряз в своих мыслях, что не сразу замечает меня.

— Что интересного ты увидел в комнате Риты? — остановившись за его спиной, спрашиваю.

Власов, поперхнувшись дымом, вздрагивает и ошарашенно оглядывается.

— Я рассматривал не Риту, а фасад, Мирон Олегович. Мне показалось, что на камне появились трещины…

— Рассматривал. Трещины. В темноте. — Сильно хлопаю его по плечу, так что тот прогибается, и предупреждаю: — Не дери судьбу за хуй, Антон.

— Мирон Олегович… я… не… — мотает головой.

— Ты меня услышал, — разворачиваюсь и шагаю в дом. — Загонишь тачку в гараж, и на сегодня свободен.

Поднимаюсь к Рите.

— Как ты, малышка? — спрашиваю, войдя к ней без стука.

Подхожу к окнам и опускаю шторы. В следующий раз это будет одна из основных обязанностей Тамары — задергивать шторы, когда на улице темнеет, потому что Риту может видеть не только Власов.

— Что-то вы зачастили, Мирон, — захлопывает она книгу и откладывает ее в сторону.

— Странный вопрос человеку, владеющему особняком.

— Но вы же сказали, что этот дом для меня?

Вмиг потеряв интерес к шторам, я оборачиваюсь к Рите.

— Мне нравится твое настроение.

— Стало чуточку веселее от возможности пообщаться хотя бы с одним адекватным человеком.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Значит, ждала меня?

Сажусь на свободный край софы и снова любуюсь Ритой.

Сегодня на ней новая шелковая пижама нежно-розового цвета, которую купил я. Этот цвет и шелк очень идут моей девочке. Моей личной игрушке. Подхватив Риту за талию, увлекаю к себе на колени. Она садится, но держится неуверенно.

— Ты не ответила на вопрос, — внимательно рассматриваю ее прекрасное лицо, убираю за ушко прядь длинных волос. — Ждала меня?

— Простите, пожалуйста… — дрожащим шепотом отвечает, — но когда я говорила об адекватном человеке, то имела в виду Тамару. Она показалась мне хорошей, насколько это возможно для женщины, работающей на вас…

Какой острый язычок у Риты. Девочка боится меня разозлить и в то же время страстно желает сказать хоть что-нибудь поперек.

— Я рад, что Тамара вызвала у тебя симпатию, — соскальзываю рукой на ее мягкую ягодицу. Мм… какая же она приятная на ощупь. — Как дела на учебе? Ты хорошо себя вела?

— Как будто вы не знаете, — вздыхает Рита и, придержавшись за мое плечо, встает с моих коленей. — Как будто не подослали человека меня контролировать…

— Знаю. Отправил. Я привык учитывать все возможные риски.

— Сначала я сомневалась, но когда увидела, что мужчина, который вез меня утром, подметает двор вуза, то окончательно убедилась. А после пар этот же человек приехал за мной якобы таксистом, но уже на другой тачке. Меняли бы вы почаще своих марионеток, Мирон Олегович…

Не думал, что Рита окажется настолько внимательной, что запомнит таксистов.

— А вообще я устал, — тоже встаю. — Хочу расслабиться. — Снимаю пиджак и кидаю его на софу. — Примешь со мной душ?

Рита замирает, так и не дойдя до шкафа, чтобы вернуть на место книгу.

— Я уже мылась сегодня.

— Мы в душе будем не только мыться.

— Откажусь, пожалуй.

— Странно, — хмыкаю. — Я думал, в прошлый раз тебе понравилось.

Рита хмуро оглядывается. Ее лицо покраснело. Какая же она искренняя в своих эмоциях.

В ванную ухожу один, настраиваю воду похолоднее, но потушить огонь, который разгорается во мне, едва остаюсь с малышкой наедине, не получается.

Я снова возбудился, трогая ее хрупкое нежное тело. Хочу ее до безумия, как будто она единственный в моей жизни кайф. Меня потряхивает, но не от холодной воды, а как зависимого человека от абстинентного синдрома.

Стиснув зубы, обхватываю стоящий колом член и резкими движениями провожу по нему. К низу живота приливает жар. Дрочу, лишь бы получить физическую разрядку, но удовлетворения от нее не испытываю. Дискомфорт пропадает, а удовольствия я так и не получаю. Оно будет только когда я качественно чпокну Риту.

Малышка сидит в кровати. Рита, не делая совершенно ничего, дико заводит меня. Ни к одной девушке я не испытывал ничего подобного. В глотке моментально становится сухо.

Обойдя постель, беру с прикроватной тумбы Ритину бутылку воды и жадно пью, прикрывая глаза.

Но под сомкнутыми веками воображение ярко рисует, как чувственный ротик малышки тоже касался этого горлышка, когда Рита пила воду.

Мозг в ту же секунду дает непоколебимую команду к действию, которой я противостоять не в силах.

Со стуком возвращаю бутылку на тумбочку, но не двигаюсь с места.

— Что-то не так? — настороженно спрашивает Рита и смотрит на меня своими красивыми глазами.

— Прости… — хриплю, даже голос пропадает, — но ты слишком охуенная…

Она лишь успевает вжать голову в плечи, когда я резко откидываю одеяло. Рита взвизгивает, а я за щиколотки тяну ее на край постели.

— Мирон! Что вы делаете?!

Я тоже не этого не понимаю, детка.

Встаю на колени и стягиваю с ее попки пижамные штаны и трусики. Вклиниваюсь между широко разведенных ног и, опьяненный похотью, рассматриваю девчонку, как поехавший рассудком маньяк.

Я даже не сомневался, что у Риты и там все по красоте. Чистенькая гладкая киска с аккуратными розовыми губками.

Обняв девчонку обеими руками за бедра, крепко фиксирую на кровати. Во рту скапливается слюна от безудержного желания попробовать Риту на вкус. Наклонившись, провожу языком от входа до лобка.

Мм… запретная моя девочка… мой главный секрет… какая же ты…

Одержимый безумным голодом по этой девчонке, я жадно всасываю ее складочки в рот.

Перемещаю одну руку на ее живот, поглаживаю. Рита дрожит и хочет свести ноги, но упирается ими в мои плечи.

— Расслабься, милая, и доверься мне, — севшим голосом прошу, плавно спускаясь кончиками пальцев к ее клитору.

Осторожно массирую ту саму чувствительную точку. Рита прогибается в пояснице, ее подкидывает на кровати, но я снова вжимаю ее в матрас ладонью.

— Довериться… вам? — стонет.

— Да.

Я размашисто вылизываю свою малышку. Раздвигаю ее пальцами и вхожу языком. Какая же она сочная и вкусная внутри, как сладкий персик. А от мысли, что ее пока никто не драл, в моей отравленной пороком голове будто стреляют праздничные салюты. Я чувствую языком, что Рита еще совсем узенькая

там

, и я стану тем, кто заберет ее девственность.

Толчками вонзаю в нее язык.

Стянув боксеры, толкаюсь членом в свой кулак, синхронизируя движения с языком.

Рита ёрзает и тихонько постанывает. Да, я умею доставлять женщинам удовольствие, и эта прекрасная девственница не исключение.

Я бы мог грубо трахнуть Риту на заднем сиденье машины еще в первый день, но мне захотелось познакомить малышку с миром секса постепенно. Хоть и в ущерб себе.

Но сейчас, облизывая ее, как самую сладкую конфету, я получаю такой сокрушительный заряд захватывающих дух эмоций, что понимаю всю прелесть и правильность своего решения.

Я наслаждаюсь слишком интимным моментом, беспорядочно целую бедра Риты. В моем паху снова бушует пламя. Веду губами к клитору и играю с ним кончиком языка. Мне становится нестерпимо жарко.

Какая же эта девчонка сексуальная в своей непорочности!

Все мышцы на моем теле будто каменеют, не сдерживаюсь и с рыком кончаю, заливая спермой край съехавшей на пол простыни.

Перед глазами мутится от мощного оргазма. При том, что я пихал член в собственный кулак, а не во влажную, теплую вагину. Ахренеть просто.

Я даже не знаю, что испытаю от нормального секса с Ритой. Меня от нее реально штырит. Я дурею от одного ее запаха, вкуса, возможности трогать ее везде.

Не потеряв интерес даже после того, как кончил, я снова толкаюсь языком в ее маленькую дырочку, стимулирую влажный от моей слюны клитор.

— Ах… ах! Да-а-а… — стонет Рита, пульсируя на моем языке и непроизвольно двигая попкой, насаживаясь на него.

Я позволил ей кончить, запоздало понимая, что надо было придержать. Возможно, тогда она, распаленная и не получившая разрядку, сама бы захотела, чтобы я трахнул ее по-настоящему.

Глава 10

Рита

Утром я открываю глаза и обнаруживаю рядом Мирона. Это кажется странным, потому что мужчина обычно просыпался раньше меня.

Осторожно встаю на четвереньки и подкрадываюсь к мужчине. Прислушиваюсь — дышит.

Одеяло поднялось вместе со мной, и я невольно опускаю взгляд от лица мужчины на его грудь, живот и… ниже. Мне видно, что под боксерами стоит колом член. Надеюсь, Мирон не настолько извращенец, чтобы хотеть секса даже во сне? Скорее всего, это утренняя эрекция.

Окунаюсь в облако горячих воспоминаний о том, как Мирон ласкал меня языком. Сейчас те редкие минуты, когда мужчина спит и не контролирует ситуацию.

Поддавшись, определенно, научному любопытству, от напряжения закусываю нижнюю губу и осторожно кончиком указательного пальца трогаю член. Один разочек. Да. Я же будущий ветеринар, а этот мужчина с замашками царя зверей сойдет за подопытного пациента. Простой интерес!

Член твердый и теплый. Похож на кожаную дубину.

Мирон выдыхает слишком шумно для человека, видящего сны. Перевожу внимание на его лицо, и мы встречаемся взглядами. Меня с ног до головы захлестывает обжигающей волной стыда. Кажется, я вспыхиваю от корней волос до самых пяток.

Мирон все видел… Вот зачем?! Зачем я к нему полезла? Я даже себе этого объяснить не могу, а уж тем более оправдаться перед Суворовым! Любопытной Варваре вообще-то… И что это за научный интерес такой?!

— Доброе утро, малышка, — еще хриплым после сна голосом говорит Мирон.

Спасибо ему за то, что ни о чем не спросил.

— Доброе утро и до свидания!

Выпалив это, я неловко ползу задом вперед. Не рассчитав, падаю на пол. Удар о твердую поверхность немного приводит меня в чувства. Я тут же вскакиваю, а Мирон, приподнявшись на локте, недоуменно наблюдает за мной.

Господи, какой же стыд! Фееричный позор! Мало того, что его член потрогала, так еще и грохнулась! Это самый ужасный конфуз, который только мог со мной случиться. Я себе этого никогда не прощу. День с самого утра не заладился.

Я подлетаю к шкафу и, без разбора похватав одежду, ретируюсь в ванную. Бросив шмотки на пол, включаю воду в раковине. Умываюсь ледяной водой и шлепаю себя ладошками по щекам, чтобы запомнить, как нельзя больше делать.

Дура, дура! Та самая девушка с красным флагом, возглавляющая колонию дур!

Сдался мне вообще Мирон с его дубинкой? К чему мне разглядывать его?

Неужели я стала к нему привыкать? Нет. Только не это! Давай еще оправдывать его начни.

Ищи плюсы! Ты же всегда хотела научиться смотреть на мир через радужную призму. Откопай усопшее благородство в его душе и сделай ему искусственное дыхание!

Тряхнув головой, чтобы избавиться от мыслей, я надеваю старые черные брюки и темно-серую кофту оверсайз. Но выходить из ванной не спешу. Не представляю, как буду смотреть в глаза Мирону. Если бы не учеба, так бы и просидела на кафеле до самого вечера…

Выждав время, которое уже поджимало, я все-таки насмеливаюсь приоткрыть дверь. Суворова в комнате нет. Выдохнув, я забираю рюкзак и спускаюсь на первый этаж. Внизу улавливаю аппетитный запах. Поддавшись ему, заглядываю в кухню.

Тамара — полноватая женщина лет пятидесяти, в коричневом закрытом платье и темными волосами с редкой проседью, собранными в гладкую шишку — стоит у плиты, орудуя деревянной лопаткой по скворчащей сковороде.

— Доброе утро, Тамара! — я прохожу в кухню. — А где?..

Не успеваю договорить — женщина будто угадывает мои мысли.

— Мирон Олегович только что уехал, — положив лопатку, Тамара берет тарелку, на которой красуются пышные сырники. — Позавтракай, Рита, — мягко улыбнувшись, ставит тарелку на стол. — Ты будешь кофе или чай?

— Вы приготовили завтрак мне? — уточняю. Даже не верится, если честно.

— Да. А что в этом такого удивительного?

— Просто я уже забыла, когда последний кто-то готовил для меня завтрак, — замявшись, растягиваю рукав кофты.

— А мама твоя разве не готовила?

— Ей… было не до этого…

Времени до пар остается в обрез, но я настолько поражена заботливому жесту Тамары, что послушно отодвигаю стул и сажусь. «Много ли для счастья надо?» — думаю, откусив сырник, который оказывается нежным и божественным. Сладкий, сливочный и пахнет ванилью.

— Возьми еще сметанки, деточка, — ставит пиалку Тамара и наливает мне кофе с молоком.

— Спасибо вам за заботу.

— Что ты, Рита, не нужно благодарить, я просто выполняю свою работу. Мирон Олегович предложил хорошие условия.

Когда я слышу о Суворове, удовольствие от сырников уходит на второй план.

— Тамара, а вы давно знаете Мирона Олеговича?

А в курсе ли вообще женщина, в качестве кого я нахожусь в этом роскошном особняке, ставшим для меня золотой клеткой?

— Мы познакомились четыре года назад в доме семьи, на которую я когда-то работала, — коротко отвечает женщина и замолкает.

— А вот я Мирона почти не знаю, — выдергиваю из подставки салфетку и сминаю в пальцах. — Вы могли бы мне помочь?

Женщина, стоя ко мне спиной, замирает.

— Я в курсе о твоем положении деточка. Но если ты ищешь во мне союзника, то не трудись. Я подчиняюсь только приказам Мирона Олеговича, — не оборачиваясь, говорит она. — Могу дать тебе совет. Мирон Олегович — гениальный человек, но очень сложный. Если тебе удастся найти к нему подход, то твое положение изменится.

Что-то у меня резко пропадает аппетит.

— Спасибо за совет, который я, наверное, никогда не пойму, — отодвинув тарелку, встаю из-за стола. — Мне пора бежать на учебу.

Жаль, что Тамара оказалась такой же марионеткой, как и все из окружения Суворова.

Настроение испортилось.

А выйдя на улицу, оно окончательно падает на самое дно, когда я замечаю прихвостня, разгуливающего по двору.

— Доброе утро, Антон! — не оставляю его без внимания. — Почему ты стоишь здесь? Тамара приготовила чудесный завтрак, который я не осилила. Может быть, доешь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Антон стискивает челюсть. Сощурившись, пронзает меня колючим взглядом.

— Держи, — цедит сквозь зубы.

Он подает мне коробку с айфоном последней модели. Удивленно вскидываю брови:

— Флиртуешь, что ли? — скрещиваю руки на груди. — А Мирон в курсе таких подарков?

— Смартфон был куплен для тебя по приказу Суворова, — стоит с вытянутой рукой.

— Если бы Мирон захотел купить мне айфон, то почему не отдал лично?

Напряжение между нами возрастает. Прихвостню некомфортно стоять тут с коробкой и разговаривать, а может, он спешит, а я задерживаю его болтовней.

— Да кто ты такая, чтобы Мирон Олегович мотался ради тебя по всяким пустякам? Знай свое место, Рита.

— А ты, видимо, свое отлично знаешь, — качаю головой, глядя в холодные голубые глаза. Они такие светлые, как будто стеклянные и бездушные. — За деньги ты как пёс готов выполнять любые команды Суворова. Где твоя гордость, Антон?

Наверное, прихвостню есть что ответить, но почему-то он сдерживает свои эмоции. Только желваками дергает.

— Забирай ебучую трубку и проваливай, — резко всучивает мне коробку и раздраженно шагает к воротам.

Ох, еще немного, и из него точно посыплются молнии. Не перегнула ли я палку?

Глава 11

В такси распаковываю коробку и включаю новый гаджет. В смартфон уже вставлена сим-карта.

Открываю список контактов. Там единственный номер, подписанный «Мирон».

***

На паре по анатомии животных мы с Ариной обе не можем сосредоточиться. Я по объяснимым причинам, а вот подруга удивляет. Это ее любимый предмет.

— Ритка, — пихнув локтем меня под бок, шепчет и пододвигает свой телефон, — смотри, я нашла отличный способ быстро подзаработать приличную сумму. Репробанк приглашает стать донором яйцеклеток. До ста тыщ обещают. Круть же?

Морщусь и как будто ощущаю неприятные покалывания в животе, представляя, как из меня добывают яйцеклетки.

— Ты просто генератор безумных идей…

— А что такого? — округляет глаза. — Это же не только прибыльное, но и благородное дело…

Подруга снова утыкается в телефон, изучая информацию. Я украдкой достаю из рюкзака телефон, проверяя, сколько осталось до окончания пары.

— Ого! У тебя новый айфон? Откуда?

— Мне… подарили, — растерявшись, выпаливаю я и, быстро застегнув рюкзак, бросаю его на пол.

— И кто же делает такие дорогущие подарки? Успешного парня подцепила или щедрого папика?

Уф… даже не знаю, как описать Суворова.

У него такой возраст, что подойдет и под успешного парня, и под щедрого папика. Только я его не подцепляла. Он сам напролом вломился в мою жизнь и присвоил ее себе. Дал понять, что действовать против него не стоит и пытаться.

Глупо отрицать его связи и положение в обществе. Я по сравнению с ним лишь песчинка. Я никому не нужна и некому за меня заступиться.

И потому мне страшно пойти наперекор и кому-то рассказать о его выходке. Иногда кажется, что даже преподаватели в курсе, хотя, наверное, это бред. Но мало ли?

— Ну же колись, Бельская! — нетерпеливо напирает, хихикает. — Я должна знать все!

Но меня неожиданно выручает преподаватель, заметив наше перешептывание:

— Маргарита, Арина! — строго осекает нас. — И о чем это вы там смеетесь? Расскажите всем. Мы тоже посмеемся.

Арина вынуждена отстать. Не надеюсь, что навсегда, потому как едва заканчивается пара, она вновь прилипает ко мне, взяв под руку.

— А я все думаю, что это Ритка уже какой день подряд в облаках витает! Еще и на такси разъезжает. Парень оплачивает, да?

— Ага, — вздыхаю.

— Ну и как у вас с ним? Все серьезно?

— У нас… сложные отношения.

— Почему?

— Я ему совсем не доверяю.

Затормозив на лестнице, Арина утягивает меня к окну с широким подоконником.

— Давай разбираться! — бойко заявив, берет меня за запястье и переворачивает руку ладонью вверх.

Мне хочется закатить глаза в потолок, но из уважения к единственной, кто со мной нормально общается, я сдерживаюсь.

Хотя место для демонстрации эзотерических навыков Арины, в которые верит только она, неподходящее — проходная лестница с снующими туда-сюда студентами, и из нашей группы в том числе. Но Арину это мало волнует. Она уже «в потоке», ведет ногтем по моей ладошке.

— Линия жизни у тебя длинная.

— Спасибо, успокоила, — спешно говорю я. — На этом и закончим?

— Нет, Бельская, я только начала! — нахмурившись, опять приглядывается. — А вот линия ума прямая, как палка. Но! Главное — она есть, что уже хорошо. Хотя… можно было бы поплавнее…

— Типа я прямолинейная?

Она пожимает плечами.

— Хитрости тебе недостает. Изворотливости, что ли. А вот линия сердца…

— А что с ней?

— Вся такая сложная! Видишь пересекающие ее крестом полоски?

— Ну…

Арина горделиво задирает нос и чеканит:

— Раз мужик, два мужик, три мужик!

— Ты издеваешься?!

— Я тут ни при чем. Твои же линии.

Мне и одного по самую крышку достаточно, а приятельница говорит еще о каких-то. Я все-таки думаю, что Арина ошибается.

Она переворачивает мою ладонь ребром.

— Детишек у тебя будет двое.

— И от кого же? Мужчин трое, а детей двое?

— А фиг его знает, — ведет плечом. — Главное, что двое.

Меня уже начинает потряхивать от ее прогнозов. Ничего утешительного я не услышала.

— Ой, Штепсель и Тарапунька опять сатанизмом занимаются! — раздается с лестницы противный голос одногруппника Ковылина.

Его шайка поддерживает вожака громким гоготом. Спустившись к нам, Ковылин грубо отпихивает меня в сторону и тянет свою клешню Арине.

— А мне погадаешь своей х

е

романтией?! От слова «херо».

Арина только фыркает:

— У тебя через слово вылетает «херо» Матвей. Больная тема?! Отвали от нас!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 12

Мирон

Будничное чаепитие в гостях у брата перестает быть томным, когда Лиля поднимает тему, которую я предпочел бы не трогать.

— С ней точно что-то случилось! — сокрушается жена брата. — Рита не могла просто так исчезнуть. Мы ведь договаривались встретиться еще на ее день рождения. Я приготовила подарок, звонила ей, но телефон до сих пор отключен!

Захар удобнее откидывается в кресле.

— Что ты панику раньше времени поднимаешь? Девчонка молодая, дорвалась до взрослой жизни. Сама знаешь ведь, эмм… «увози за сто морей, восемнадцать мне уже».

Лиля ошарашенно хлопает ресницами.

— Ты издеваешься, что ли, Захар?! Думаешь, Рита загуляла?

— А почему нет? С такой-то родней. Вдруг встретила парня, и у них любовь?

При слове «парень» — вернее, от мыслей, что Рита может быть с кем-то, кроме меня — кулак невольно сжимается.

С каждым новым днем мои чувства к девушке только усиливаются.

Если сначала мной руководила похоть, то сейчас я готов перегрызть глотку любому, кто позарится на мою девочку. Мне становится все сложнее жить обычной жизнью. Даже на работе я тоскую, не видя Риту, не чувствуя ее сладкого аромата.

При первой же возможности лечу к ней в особняк, совершенно забывая о своей другой девушке. И удивительно, что совесть меня не гложет.

Как сейчас, например, когда Виталина сидит на диване рядом с Лилей и уплетает пирожное со взбитыми сливками.

Я смотрю на Виту, идеальную блондинку с хорошей смуглой кожей, симпатичным лицом, длинными ногами и нормальной силиконовой грудью, которая делалась для того, чтобы я хотел ее мять, но у меня не возникает никакого желания. Совсем. Я перестал заниматься сексом с Виталиной, общаемся по телефону, встречаемся редко, когда я вынужденно заезжаю в квартиру.

— Если бы у нее появился парень, Рита бы мне обязательно рассказала! — спорит с мужем Лиля. — Я больше чем уверена, что с девочкой случилась беда.

— И ты, конечно, сложа ручки не сидела, — хмыкает Захар.

На что Лиля опускает голову.

— Ездила вчера к ее родителям, а как будто в аду побывала. Вонючие, немытые алкаши! Двух слов связать не могли. Мать только вякнула, что ее дочь — шалава… Я глубоко сомневаюсь, что мамаша соизволила написать заявление в полицию. Ужасно. Знала бы я раньше, что Рита живет в настолько чудовищных условиях, сама бы лишила этих пьяниц родительских прав и взяла девочку под опеку. Но ведь Рита постоянно отнекивалась.

Виталина, молчавшая до этой минуты, театрально цокает.

— Ой, и кто вообще такая Рита, что ты за нее так переживаешь?

Лиля не медлит с ответом:

— Она раньше подрабатывала у нас няней.

— И зачем нервничать из-за какой-то няньки? — брезгливо морщит нос Вита.

Чувства Лили Виталине понять сложно. Любимая дочь адмирала никогда не обращала внимания на людей ниже ее по социальному статусу и дружила лишь с полезными.

— А ты почему молчишь, Мирон? — не успокаивается Лиля. — Тебе тоже все равно?

— А что я должен тебе ответить?

Жена брата злится на всех нас.

— Если никому нет дела, то я сама пойду в полицию, — резко встает с дивана. — А потом в вуз обращусь. Вдруг там что-то узнаю?

Расстроившись, Лиля шагает из гостиной.

— Задержись, — останавливаю ее. — Я сам этим займусь.

— Правда поможешь? — оглядывается женщина.

— Да. Если Рита внезапно пропала, то могла быть похищена. В этом случае надо действовать осторожно.

— Думаешь, ее мог схватить маньяк? — ахает Лиля.

— Почему нет?

— Бедная девочка, — прикладывает пальцы к вискам. — Чем же я могу ей помочь, Мирон?

— Обзвони больницы и морги.

— Да, хорошо. Этим, пожалуй, и займусь.

Взвинченная Лиля уходит.

Я не мог поступить иначе, зная жену брата. Она не из тех, кто просто так успокоится.

— Заебись чайку попили, — подытоживает Захар и тоже встает. — Пойдем хоть покурим. — Выходим на балкон. — Лилька что-то сама не своя. Перенервничала очень, — сжав зубами сигарету, протягивает пачку мне. — Ты уж подсуетись насчет няньки, раз обещал.

— Сделаю все возможное, — подкуриваю. — А ты что думаешь насчет Риты?

— Да хер ее знает, — выдувает струю дыма. — Может, и правда нахуй всех послала и свалила в закат. По крайней мере, мне хочется думать так. Жаль, если с ней действительно случилась беда. Она ведь жизни еще не видела.

Возвращаемся к заскучавшей в одиночестве Виталине.

Захар пытается разрядить обстановку:

— Ну как новый дом, Виталинка? Понравился?

Я как взял кружку с чаем так с ней и застыл. Блять, Захар, нашел о чем поговорить…

— Какой еще дом? — удивленно вскидывает брови.

Брат хмурится.

— Особняк в конце нашей улицы, — и с заминкой добавляет. — Мирон купил недавно…

— Да?! — пораженно и радостно восклицает Вита. — Мирош, а почему мне не сказал?

Я даже не акцентирую на том, что меня бесит, когда Вита коверкает мое имя, а я тысячу раз ей об этом говорил.

— Хотел сделать сюрприз, но Захар его испортил. Дом еще не готов для проживания.

— Странно, — ухмыляется брат. — Помню, когда я купил себе дом, то днями и ночами пахал, лишь бы поскорее переехать.

— А я не спешу.

— У-и-и-и! — Вита восторженно хлопает в ладошки. — Я хочу посмотреть новый дом! Покажешь?

Краем глаза замечаю, как Захар слишком пристально на меня смотрит. Он может заподозрить, если я откажусь.

— Да, Вита, покажу…

***

— Надо бы кофточку себе купить как у Лили. Розовый цвет ведь мне тоже подойдет, да? — спрашивает Виталина, садясь ко мне в машину.

— Куплю. Спросишь только, в каком магазине она ее брала, — отъезжаю от коттеджа брата.

— А почему мы едем в центр? — недоумевает Виталина.

— Мы едем в квартиру, — нервно сжимаю руль.

— Но как же дом?

— Он еще не готов.

Вита скрещивает руки на груди.

— Ты изменился, Мирон. Очень. Ты стал скрытный и совсем не проводишь со мной время. Скажи, у тебя кто-то появился?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Прибавляю скорость. Побыстрее бы уже отвезти Виту.

— Никого у меня нет.

— Это ложь, — шепчет, потом увереннее повторяет: — это ложь! Ты перестал со мной спать, не целуешь меня и почти не общаешься. Я не идиотка, Мирон.

— Я же говорил, что у меня работа.

— Бред! — выкрикивает она. — Ты всегда был занятым человеком, но не до такой степени! — Она шумно дышит, ее злость растет. — Кто эта мразь? А? Кто эта девка, с которой ты тайно трахаешься?!

Стараюсь сохранять хладнокровие.

— Не выдумывай.

— Ах, не выдумать?! Тогда почему ты не повез меня в новый дом? Может, потому что в нем ты уже поселил ту прошмандовку?!

Глава 13

Рита

Субботнее утро начинается с взволнованно-приказного тона Тамары:

— Детонька, просыпайся скорее!

— М… который час? — бормочу я и приоткрываю глаза.

В комнате еще серо. Я жутко хочу спать. Не каждый раз выпадает возможность расслабиться, развалившись одной на большой постели — вчера в особняке Мирон не появился.

— Очень поздно. Уже половина шестого! — сдергивает с меня одеяло, и я тут же съеживаюсь, как креветка. Холодно. — Мирон Олегович ждет тебя в загородном доме, так что собирайся.

— За городом? А почему? — отлипнув от подушки, сажусь.

— Проведете выходные на природе. Возьми с собой немного вещей. Позавтракаешь с Мироном Олеговичем. Мы слишком торопимся.

— Вы выглядите взволнованной, Тамара. У Суворова какие-то проблемы из-за меня?

Предполагаю и будто попадаю прямо в яблочко, судя по тому, как зарумянись щеки на сдобном лице помощницы. Но Тамара предпочитает скрывать от меня правду, натягивая фальшивую улыбку.

— Все в порядке. У Мирона Олеговича не бывает проблем. — Убедившись, что я окончательно проснулась, шагает к двери. — Тоже пойду собираться. Поторопись, Рита, встретимся во дворе.

— Ладно… — пожимаю плечами.

Поездка за город может означать активный отдых на природе. По крайней мере, в моем представлении, а что уж задумал Суворов, я понятия не имею.

Выбираю утепленный спортивный костюм, сверху натягиваю курточку. Вытряхнув из рюкзака тетради, складываю немного одежды.

На улице погода постепенно разъяснивается.

Задержавшись на крыльце, глубоко вдыхаю, мечтая насладиться утренней свежестью, но улавливаю ноздрями горькие нотки табачного дыма и морщусь.

Спустившись по ступенькам, оглядываюсь по сторонам. Сбоку от дома на скамье сидит Антон, задумчиво зажав сигарету в зубах.

— Будешь много курить, не вырастешь!

— И тебе доброе утро, Рита, — тушит сигарету пальцами. Встает со скамьи и несет окурок в урну. — Только упрек и все? Что-то ты сегодня неразговорчивая…

— Так и ты без айфона, — наблюдаю за мужчиной. — Нет у меня стимула болтать с тобой.

— Да ну? — выбросив окурок, идет ко мне.

— Вы же с Суворовым убеждены, что любовь можно купить за деньги. Вот я и пытаюсь соответствовать, чтобы не дай бой не испортить ваше представление о продажности женщин.

— Какой же я опрометчивый, — ухмыляется. — Встретил такую богиню и без подарка. — Я прищуриваюсь. — Что?

— В глаза тебе посмотреть хочу, Антон.

— Понравились?

Не сдерживаюсь от смешка.

— Может быть, увижу в них хотя бы чуточку добра?

— Любишь добрых мужчин, которые спасают бездомных котиков и девочек, попавших в беду?

— Да. И еще мне нравятся мужчины, не боящиеся говорить то, что думают. Честные и искренние.

Синхронно оборачиваемся к особняку, когда слышим хлопок двери — Тамара выходит во двор.

— Антон, вы разогрели машину? — заполошно интересуется.

— Да, все готово.

— Тогда поторопимся, впереди еще столько дел.

Тамара подгоняет нас.

Теперь я окончательно убедилась, что от меня скрывают какую-то информацию. Но марионетки Суворова мне вряд ли расскажут правду.

Вторая волна удивления накрывает меня, когда, выйдя за ворота, я вижу огромный серебристый внедорожник с дочерна тонированными стеклами.

— Тачка ведь не Мирона, — обращаюсь к Антону.

— Его, — хмыкает в ответ и открывает мне пассажирскую дверь сзади. — У Суворова несколько машин.

— М… — поджимаю губы. — Ты тоже хочешь много машин, раз так усердно служишь Мирону? Наверное, он тебе прилично платит за грязную работенку.

— У меня есть машина. Новая. Только что из салона.

Оставляю без комментариев его хвастовство! Сажусь. Рядом со мной плюхается Тамара. Стекла сзади настолько темные, что улицу видно плохо.

— А долго нам ехать? — спустя время нарушаю звенящую тишину.

— Еще около часа, — не отрывая взгляда от дороги, отвечает Антон.

Придержавшись за переднее кресло, смотрю через лобовое стекло на серую ленту асфальта. Хотя бы так можно немного контролировать обстановку. Подъезжая к КПП, Антон заметно напрягается.

— Вот бы сейчас открыть окно и закричать, что меня похитили, — шиплю я.

Мужчина так сильно сжимает руль, что костяшки на его руках белеют.

— Окно не откроется.

Антон специально перестраивается в левую полосу.

Наверное, все черти сейчас на его стороне, потому что сотрудники контрольно-постовой службы заняты проверкой фур и нас не останавливают.

— У тебя лоб вспотел, — не оставляю без внимания и это.

— Вытри его своей благочестивой рукой.

— Нетушки.

На миг оторвавшись от дороги, Антон поворачивается ко мне:

— Ты все собираешься комментировать?

— А чем мне еще заняться? Эта тишина убивает. Мало того, что я не знаю, куда меня везут, так еще и молчать?

— Хочешь, включу музыку?

— Да, мне бы стало немного легче.

— Какую ты любишь, Рит?

— Что-нибудь…

— Вы слишком много болтаете, Антон! — громкий голос Тамары прерывает наш разговор. — Не забывайте о субординации.

Мужчина тут же мрачнеет, но включает для меня первую попавшуюся радиоволну. Вздохнув, снова откидываюсь на спинку и отворачиваюсь к окну, пытаясь разглядеть в нем макушки деревьев.

Загородный дом Суворова стоит в лесном массиве и окружен со всех сторон высокими соснами. Другие дома здесь тоже имеются, но на очень приличном расстоянии.

— Смелее, — взмахивает рукой Антон на ворота.

— А ты? — трусливо спрашиваю, но, подумав, что не следует показывать перед прихвостнем свою слабость, тверже добавляю: — Иди-ка ты первый!

Он лишь слегка мотает головой и, подперев собой бок внедорожника, достает из кармана брюк пачку сигарет.

— Не топчись тут без толку, девочка, — причитает Тамара и, настигнув меня, берет под руку. — Пошли в дом.

— Я заметила небольшую странность, Тамара, — говорю, пока мы с женщиной шагаем по отсыпанной галькой дорожке. — Раньше Антон чувствовал себя вольготно в особняке Суворова, а теперь даже на порог не заходит. И сюда не заглянул. Почему?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты чересчур много думаешь о помощнике Мирона Олеговича. Не забивай голову такой ерундой.

— Но…

Скрипнув, массивная дубовая дверь в дом открывается, и нам навстречу выходит Мирон.

Вау… То есть я не узнаю этого мужчину «без грима»!

На Суворове спортивная черная толстовка с капюшоном и темно-синие джинсы. Когда-то идеально уложенная модная стрижка сейчас слегка взъерошена. На ногах вместо дорогущих туфель кроссовки. Оказывается, Мирон может выглядеть не только как матерый бизнесмен, идущий по головам конкурентов, но и как вполне земной человек.

— Доставила девочку в целости и сохранности, — с одышкой отчитывается Тамара. — Немного задержались из-за пробок.

— Не говорите обо мне как о посылке, — шикаю.

Глава 14

На мои слова никто не реагирует. Мирон отходит в сторону, пропуская нас в дом.

Поднимаюсь по деревянным степеням. Просторный первый этаж состоит из одной комнаты, которая совмещает гостиную, столовую и кухню. Внутри стены и потолок тоже деревянные. Приятно пахнет смолой. Винтовая лестница ведет на второй этаж — там, наверное, спальни.

— Особняк в городе подготовила? — временно забыв обо мне, интересуется Мирон у Тамары.

— Еще не успела. Первым делом привезла Риту.

— Тогда возвращайся. Приедешь сюда, как закончишь там.

— Хорошо, Мирон Олегович.

Тамара ставит свою сумку в прихожей и снова шагает во двор.

Что-то намечается, и это явно тревожит Суворова. Хе-хе-хе…

— Позавтракаем? — закрыв за Тамарой дверь, предлагает он.

— Совместный завтрак на природе… как это романтично, — бухчу я отнюдь не с влюбленной интонацией.

— Я не расслышал, что ты сказала.

— Да, я бы перекусила!

Следую за Мироном в кухонную зону, нашпигованную навороченной бытовой техникой. Вижу на столе большую тарелку, на ней стопка румяных блинчиков. Свеженькие, еще теплые. Поддеваю один, а он словно кружево — настолько тонкий и нежный.

— Вы умеете печь блины?

— Хотел бы ответить, что да, — ловко справляется с кофемашиной, — но повар из меня отвратительный. Разве что готовое могу разогреть.

Эх, не получилось грандиозного открытия кулинарных талантов Мирона. А впрочем, я особо и не надеялась. Суворов и кухня — два совершенно не совместимых понятия.

Сев за стол, я согреваюсь капучино с молочной пенкой и ем блины.

Мирон тоже пьет кофе, но на завтрак предпочитает пожирать меня взглядом. От того, как он внимательно наблюдает за мной, становится немного неловко, но не так, как в первые дни знакомства с ним.

Я почти смирилась с его повышенным интересом.

Суворов приезжал в особняк и постоянно наблюдал, что я делаю, будто ему доставляло огромное удовольствие видеть, как я даже просто хожу по дому, расчесываю волосы перед зеркалом или пью чай.

Я тоже за ним наблюдала. За его манерой держаться при любых обстоятельствах как хозяин положения. За горящими огнем глазами, которыми он смотрел на меня.

Я много думала о том, как бы повела себя, если бы Мирон стал добиваться меня другим способом. Не увез в особняк, а стал просто ухаживать .

Наверное, я бы струсила.

У нас ведь разница в возрасте и совсем не совпадают интересы. Я не путешествую, не занимаюсь активным отдыхом, совершенно не понимаю в финансах и атрибутах роскоши.

Мы с Суворовым как будто жители разных полюсов.

Для серьезных отношений я бы выбрала своего ровесника. Мы бы вместе всего добивались, упорно трудились, копили деньги на мечту. Я бы очень хотела открыть свою ветеринарную клинику. А приходить на все готовое к богатому дяденьке считаю неправильным. Я не лентяйка, чтобы жить за счет другого человека.

Вот только Мирон, похоже, не разделяет моего мнения.

Он будто уже знал наперед, что по-другому у нас бы не получилось отношений, и действовал вероломно. Он оказался братом Захара Олеговича, но до разговора с Антоном я и помыслить об этом не могла.

Лишь потом стала понимать, что лицо Мирона кажется мне отдаленно знакомым. Возможно, я могла его где-то видеть, но пристального внимания не обратила — не посчитала нужным. Не было у меня привычки заглядываться на взрослых мужиков, а вот Суворов меня отлично запомнил…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 15

— Спасибо за блинчики и кофе, — отодвигаю кружку.

Загородный дом Суворова очень уютный, но стены словно давят на меня, как и в прошлом особняке. Положение невольницы крайне удручает.

— Может быть, прогуляемся? — предлагаю Мирону.

— Я думал, ты первым делом захочешь осмотреть дом.

— Дом никуда не денется, а вот погода осенью переменчива. Вдруг это последний теплый денек?

— Будет лучше, если мы найдем занятие внутри дома.

— Ну, пожалуйста, Мирон.

— Не строй такие жалобные глаза, — хмурится он и демонстративно отворачивается к окну.

— Пожалуйста…

Суворов шумно выдыхает.

— Ладно, — нехотя соглашается. — Тебе невозможно отказать.

Радуюсь про себя, чтобы Мирон этого не заметил, а то подумает, что я манипулирую, и упрется, как баран рогами в ворота. Кстати, о воротах.

Выйдя на улицу, я бодро шагаю к ним, но Суворов, запоздав, потому что накидывал теплую жилетку, меня окликает:

— Не туда, Рита!

И кивает за дом.

Крутанувшись вокруг своей оси, меняю маршрут.

На территорию ведут два входа: главные ворота и калитка на заднем дворе. Из нее мы сразу выходим в лес. Прогулочным шагом бредем по засыпанной рыжей хвоей и шишками дорожке.

Я поднимаю лицо к небу, и от высоты сосен у меня кружится голова. Они кажутся такими большими и могучими по сравнению со мной, закрывают кронами солнце. Слух ласкает щебетание птиц.

Уже забыла, когда последний раз гуляла на природе.

И еще мне смешно от того, как мы сейчас идем с Мироном — как старая семейная пара, выбравшаяся на выходные в лес. Только термоса с чаем не хватает и собаки на шлейке.

Ах! Я медленно, но верно учусь оптимизму даже в самых дерьмовых ситуациях. Еще немного, и ни один одногруппник не сможет упрекнуть, что я вечно унылая размазня.

— Довольна? — спрашивает Мирон, вторгаясь голосом в мое почти слившееся в гармонии с природой сознание.

— Очень.

— А могла бы «Ауди» новую попросить.

— Не умею водить машину.

— Я бы записал тебя в автошколу.

— Вы так старательно пытаетесь заманить меня в порочные сети своими «коврижками».

— Куда? — усмехается.

— На мероприятие под названием «знакомство поближе».

Мои слова его веселят.

— Ох уж эти женские метафоры.

Прячу руки в карманы курточки и невольно подстраиваюсь под шаг Мирона.

— Можем поговорить и начистоту. Если вы готовы, — предлагаю я.

— Ладно, но у меня два условия: не лезь мне под кожу каверзными вопросами и давай уже перейдем на «ты». Чувствую себя стариком, когда выкаешь.

— Хорошо. — Хотя называть на «ты» такого мужчину мне неловко. — Ты заплатил за меня родителям, потому что я девственница, держишь в особняке, соблазняешь деньгами ради близости. Ты хочешь переспать со мной и испытать кайф.

— Ты очень проницательная девушка.

— Но у меня нет опыта в постели. Не логичнее было выбрать более умелую претендентку? Уверена, желающих нашлось бы немало.

— За секс не переживай. Я все сделаю сам, — многообещающе отвечает Мирон.

— Значит, корень проблемы в девственности? У тебя их никогда не было?

— Не доводилось, да.

— Но если ты захотел девственницу, то должен знать, что есть нетронутые девушки, которые готовы отдаться за вознаграждение. Можно было выбрать любую из них, и тогда бы все произошло без проблем.

— Не знал, насколько глубоки твои познания.

Он снова смеется, а поджимаю губы.

— Это я к тому, что ты сам наживаешь себе трудности. Я не слепая и способна к анализу. То, как Тамара в спешке подгоняла меня с утра, означает, что у тебя что-то случилось. Ты приказал привезти меня за город, чтобы спрятать. И я не понимаю, зачем все эти сложности? У тебя достаточно ресурсов, чтобы иметь девственниц всех мастей хоть каждый день. А если ты предпочел меня, получается, что этому еще какая-то причина есть?

— Получается так.

— И какая же? — поворачиваю к нему лицо.

Но Мирон смотрит себе под ноги.

— Ты обещала не лезть под кожу.

— Но я должна знать, что ты ко мне чувствуешь, чтобы понять тебя! — не отдавая отчет, я повышаю голос, и его тут же подхватывает эхо.

Мирон вдруг останавливается посреди дорожки и хватает меня за плечи, разворачивая к себе.

— Ты моя маленькая лань. Я в первый раз увидел тебя, когда мы отмечали день рождения Аленки в кафе, и больше не смог выкинуть из головы. Порой мне кажется, что я свихнулся. Реально. Мало того, что я пошел на преступление, так еще и самовольно все глубже вязну в этом болоте. Сначала я хотел трахать тебя за деньги. Эта была первая мысль, и я считал, что ты на нее поведешься. Но ты не согласилась. Насиловать я тебя не стану, но и отпустить уже не могу.

— Почему?

— Да потому что я ревную тебя, как сумасшедший, а жажда обладать тобой настолько велика, что затмевает все разумные доводы. Я жрать без тебя не могу, мне тяжело дышать, когда я нахожусь вдали от тебя. Девяносто процентов времени я думаю о тебе. Закрываю глаза — и снова ты. В ушах постоянно звучит твой голос. Лишь когда я возвращаюсь в особняк и вижу тебя, имею возможность прикоснуться к тебе, эта безумная тяга ослабевает, и я хотя бы немного могу успокоиться.

Меня от его слов пробирает крупная дрожь.

— С тобой явно что-то не так, Мирон…

— Вот именно! И чтобы ты знала, я не испытываю от этого удовольствия. Конечно, я понимаю, что поступаю неправильно, думал отпустить тебя, но мне кажется, в этом случае я просто сдохну, Рит. — Его и самого затрясло. — Если бы ты позволила попробовать с тобой отношения, возможно, эта тяга притупилась бы, возможно, тебе бы и самой понравилось быть моей женщиной…

— Женщиной за деньги?

— Но ты же меня не любишь.

— Сложно полюбить при таких обстоятельствах.

— Я создам тебе другие. Какие скажешь. Но я не откажусь от тебя. Никогда.

— Для начала отпустите, — осторожно сбрасываю с себя его руки и опять шагаю вперед по дорожке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 16

Сердце бешено колотится в груди, ноги словно ватные, а спина горит от пристального взгляда Мирона. После его признаний такая путаница в голове…

Лихорадочно раздумывая, как поступить, изображаю активность — наклоняюсь и зачем-то собираю сосновые шишки.

Суворов молчит, терпеливо наблюдая за мной.

Через пару минут возвращаю разлетевшиеся в хаосе мысли.

— Мирон, мы можем попробовать стать парой, но я хочу, чтобы наши отношения строились не на деньгах, а на доверии.

Услышав то, что, наверное, и хотел услышать, Мирон смягчается. Его межбровка разглаживается, глаза перестают гореть адским пламенем. Он снова позволяет себе улыбнуться.

— Девочка моя хорошая, — ласково говорит.

И, подойдя ко мне ближе, кладет свою тяжелую руку на мои плечи, обнимает, прижимает к себе.

Мы меняем маршрут — идем к дому.

Я держу в руках маленькие сосновые шишки, как будто они мне чем-то помогут.

Уф…

А что еще я могла сказать здоровенному, пышущему тестостероном мужчине, стоя один на один посреди леса? Мой инстинкт самосохранения нашептал вот такую идею…

Боже… Попробовать отношения с Мироном…

Меня бросает в жар и холод одновременно!

Мы вроде бы все так же идем, но теперь мое самоощущение совершенно другое, чем пять минут назад. Я наступаю на твердую землю, а кажется, будто проваливаюсь в воздушную яму, и адреналин зашкаливает.

Пока что я даже представить не могу себя в роли девушки Суворова.

Как он будет со мной обращаться? Как вообще произойдет наше сближение?

Если бы у меня был опыт отношений с мужчинами…

Сейчас есть просто я и он. Который обнимает меня как родную, будто мы давно вместе.

Что я чувствую?

Неизвестность, интерес и волнение.

Мирон статный, выделяющийся из толпы мужчина, успешный, и пахнет приятно. У меня до сих пор в голове не укладывается, как такой человек может испытывать страсть ко мне. Настолько сильную, что, говорит, умрет без меня.

Вот уж точно у богатых свои причуды… Имел бы проблемы с финансами, голову мной забивать было бы некогда. Думал бы как ипотеку закрыть и где взять деньги на бензин, и о многих других вещах, наверное, тоже…

— А ты давно без отношений? — я первая прерываю молчание, когда на горизонте уже появляется наш дом.

Мирон отвечает не сразу.

— Таких отношений, как с тобой, у меня ни с кем не было.

— А поклонницы? Знаешь, как-то не верится, что ты имеешь проблемы с женщинами.

Мирон поднимает руку, чтобы открыть калитку, но стопорится. Еще немного помедлив, он снова поворачивается ко мне.

— Ты затмеваешь всех.

Я успеваю только вдохнуть, как Суворов неожиданно берет двумя ладонями меня за щеки, поглаживает их большими пальцами и приподнимает лицо. Зажмуриваюсь, застываю, кажется, у меня даже сердце перестает биться, когда Мирон склоняется к моим губам.

Сначала чувствую свежий аромат мужского парфюма и его неповторимый запах тела. А потом мятное дыхание теплым порывом окутывает лицо, сухие и горячие губы задевают мои легко, прерывисто, на самых краешках.

Но и этого достаточно, чтобы мое сознание взорвалось хаотичным, совершенно безумным салютом. И этот залп не праздничный, а будто пожар на складе пиротехники. Под сомкнутыми веками искрит, руки безвольно опускаются, роняю шишки, и только сердце бешено колотится в груди. Не чувствую под собой опоры, наполняясь новизной ощущений..

Постепенно поцелуй становится все жарче. Мирон проталкивает язык в мой рот, и я пугаюсь, но быстро понимаю, что это может доставлять ни с чем несравнимое удовольствие. Ладонями Мирон ведет от моего лица по шее, плечам, рукам и берет меня за талию, крепко стягивая в кулаках мою курточку. Мне страшно от такой грубости и я тихонько мычу Мирону в рот, и тогда он ослабляет хватку, просто держа меня за талию.

Мирон стал первым мужчиной, сорвавшим поцелуй с моих губ. Я робко отвечаю и дрожу, до конца не веря в происходящее. В то, с каким мастерством и изяществом он целует меня, как наши губы плавно скользят, погружая нас в полное отчуждение от окружающего мира.

Он подчиняет меня, уничтожает и застенчивость, и страх, и стыдливость.

Мои руки будто сами собой поднимаются, и я кладу их на грудь Мирона, но не отталкиваю. Его вкус опьянеет, дыхание пропитывает каждую клетку моего тела.

Суворов целуется божественно, властно увлекая меня в водоворот наслаждения. У меня подгибаются коленки, когда Мирон с жаром и по-мужски страстно обводит языком мои губы по контору. Внутри меня все трепещет, как будто в животе появляется стайка бабочек. Я теряю счет времени и перестаю замечать солнце, ветер, щебетание птиц.

Ощущаю только, как гуляют руки Суворова, будто он хочет погладить меня всю разом, задеть каждый участочек тела.

— Как же я хочу… тебя… Р-рита… — рычит Мирон мне в рот и жарко выдыхает.

Мое дыхание тоже учащается, и уже знакомое вожделение скапливается внизу живота.

Но раньше оно появлялось, когда Мирон ласкал меня пальцами между ног, а сегодня от поцелуя. Суворов умеет возбуждать.

И в эту секунду я постыдно думаю, о том, как хорош он будет в постели.

Никогда прежде я не представляла себе, но сейчас словно сама Вселенная подкидывает откровенные картинки, как Мирон на шелковых простынях лишает меня девственности.

Я лежу на спине с широко раздвинутыми ногами, а на мне сверху Мирон. Я прогибаюсь в пояснице и сладко постанываю, царапаю его спину, когда он входит в меня членом. Он двигается во мне плавно и медленно, позволяя прочувствовать весь размер, и да, я ощущаю внутри себя каждый сантиметр его горячей плоти, и меня это заводит.

А потом воображение перемещается выше, и я вижу нас на постели как бы сверху. Бесстыдно рассматриваю Мирона, занимающегося со мной сексом, его широкую мускулистую спину и офигенную задницу. Как он двигается, снова и снова проникая в меня…

И это так дико, страстно и пошло, и меня почему-то охватывает паника, что прямо сейчас Мирон закинет меня на плечо и утащит в свою берлогу, чтобы трахать. Долго. Потому что этот мужчина кажется мне ненасытным.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Давай не будем торопить события, — сбивчиво шепчу.

— М… мне это сложно, — снова ласкает мои губы.

Согнув колени, чтобы подстроиться под мой рост, Мирон склоняется и мнет мои ягодицы руками. Оторвавшись от губ, соскальзывает поцелуями к шее.

— Но ты же мужчина, значит, должен иметь силу воли.

— У меня она есть, — рывком припечатывает к себе. — Только с тобой не работает. Ты мое самое уязвимое место.

— Нет, Мирон, я — человек. Свободная личность. Индивид, если на то пошло, — сквозь сорванное дыхание возражаю.

— Свободная личность и самая желанная прелесть.

— Прости, но я не готова.

Я мысленно уже это сделала. Хорошо, что Мирон не телепат, иначе гореть мне от стыда.

Позже я осматриваю дом. Как и предполагала, на втором этаже есть две спальни, кабинет и просторный санузел.

К этому времени возвращается Тамара. Спешно разобрав вещи в спальне с одноместной кроватью, женщина по дому хлопочет дальше.

Мирон занимается своим излюбленным делом — наблюдает за мной. Он признался, что это доставляет ему удовольствие, так что я почти не удивляюсь. Ему интересно смотреть, даже когда я достаю из рюкзака футболку, сменный костюм и пижаму. Складываю их ровной стопочкой на полку в шкаф.

Мой телефон, оставленный на кровати, вспыхивает и тренькает оповещением о входящем сообщении. Под пристальным взглядом Суворова я подхожу к нему.

— Мобильный оператор? — спрашивает Мирон, сидя в кресле у противоположной от кровати стены.

— Арина спрашивает, как у меня дела, — хмыкаю.

— Кто такая Арина?

— С чего такой удивленный тон? Однокурсница. — Я разворачиваю телефон экраном к Суворову. — Видишь? А-ри-на.

— Ты дала ей свой номер?

— Ну да, — хмурюсь. — Это запрещено? Мы же вроде договорились сегодня.

Он напрягается.

— Верно, мы договорились, но ничего не изменилось. Все будет как раньше, пока я не решу некоторые проблемы.

— Значит, я по-прежнему пленница?

— Не называй себя так.

— А как мне еще себя называть? Ты так испепеляюще посмотрел на меня, когда узнал, что я дала номер подружке. Мне, кроме тебя, общаться ни с кем нельзя, что ли? Тебе не кажется, что это ненормально?

Суворов берет паузу.

— Можно. Общайся с подругой, но при одном условии.

— И каком же?

— Она будет думать, что ты по собственному желанию со мной.

— Так она знает, что у меня появился мужчина, — хмыкаю.

— И?

— Я и без твоих подсказок солгала ей о наших отношениях. Не стала связываться с тобой.

Глава 17

На следующее утро

Мирон

— Все готово? — спрашиваю Тамару, на ходу застегивая пиджак.

Помощница встречает меня на первом этаже дома и уже держит наготове кружку со свежезаваренным кофе.

— Если вы про особняк, Мирон Олегович, то да. Вещи Риты я сложила в сумки и спустила в подвал. Посуду прибрала в шкафы, мебель прикрыла чехлами, спальни тоже не выглядят обжитыми.

Покупка особняка перестала быть тайной, еще когда я случайно столкнулся на улице с братом и его женой. Теперь скрывать это событие не представляется возможным.

К тому же на фоне пропажи Риты.

Нападки Виталины по поводу моей возможной любовницы тоже не играют мне на руку.

Пришлось временно перевезти Риту, чтобы устроить экскурсию по особняку заинтересованным людям. Слишком заинтересованным, потому что мне уже не хочется выводить свой телефон из беззвучного режима.

Виталина то и дело названивает, а когда я нахожусь с Ритой, отвечать на ее звонки крайне проблематично…

Выгоняю авто с территории и, не теряя времени, мчу в город.

В голове со вчерашнего дня крутятся слова Риты о том, что она не против попробовать со мной отношения, но ослабь я контроль — и Рита может меня подставить, например, пойти в полицию и написать заявление о противоправности моих действий.

Впрочем, проблемы с полицией еще можно замять, чего не скажешь о газетных крысах.

Новость о том, что Мирон Суворов — благотворитель, мудрый наставник и верный жених — променял Виталину Лактионову — женщину, которую в народе сравнивают едва ли не с принцессой Уэльской — на какую-то малолетку, может полностью разрушить мою карьеру, выстроенную с большим трудом.

Это с нами Вита гнет пальцы и предстает без маски благочестия, а для общественности она на камеры обнимает бездомных, искусно изображая сочувствие, спонсирует хосписы, наведывается туда с репортерами.

Вита — та женщина, которая поднимает рейтинги телешоу своим участием, сердобольно рассказывая о проблемах граждан, ее любит народ.

Она очень популярный блогер.

И именно союз с ней нам обоим был выгоден в свое время.

Мы как кастрюля и крышечка — идеально дополнили друг друга и поднялись на такой уровень, с которого уже без последствий не упасть.

Не завись моя профессия от мнения людей, как, например, у Захара, то решить проблемы, которые я сам себе устроил, было бы в разы легче.

Мне тяжело. Я живу как с раздвоением личности.

Трезвая часть думает о перспективах, а вторая, шальная и безрассудная, опьяняется красотой Риты. Моей прекрасной нежной девочки.

У ворот особняка паркую черный «Мерседес» нос к носу с ярко-красным «Ягуаром» Виталины.

— Привет, Мирон… — ее голос звучит тихо и грустно.

За эти дни мы очень отдалились с Витой, и она по-женски это чувствует.

Сегодня не устраивает истерики. Тот скандальный выпад после чаепития у Захара я быстро пресек, высадив Виту у ближайшей станции метро. Больше она не орала.

Да, я поступаю по-скотски, имея отношения сразу с двумя девушками.

Нужно определиться, чего я хочу. А хочу я быть с Ритой и сохранить свою карьеру, что невозможно.

По крайней мере, я еще не нашел решения ситуации.

Пылких чувств к Виталине у меня никогда не было. Она приятная внешне и характером вроде бы ничего. А что еще нужно мужчине?

И на вопрос, люблю ли я ее, не моргнув отвечал Вите «да». Потому что на тот момент искреннее считал, что то, что я испытываю к Виталине, и есть предел чувств, на которые я способен.

Но как же я заблуждался…

— Здравствуй, Вита. Войдем? Или Суворовых подождем? Тебе же не терпится проверить, есть ли у меня любовница.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 18

— Мирон, — вздыхает и спешит подойти ближе, — а что еще я должна думать? Ты очень изменился после моего прилета. Я не узнаю тебя, словно с чужим человеком разговариваю.

Рычание внедорожника брата прерывает нас.

Виталина тут же притворно улыбается, изображая бесконечное счастье.

— Уф, ну и погодка сегодня, — говорит Захар, выпрыгивая из высокой машины. — Жарища!

— Не каркай! — смеется Лиля, поправляя на себе соломенную шляпу с большими полями.

Вита прищуривается, бормоча себе под нос:

— Носить пляжные шляпы в городе, тем более осенью, полная нелепица. — И, впившись в рукав моего пиджака, добавляет: — Купи мне такую же.

Не заостряю внимание на Вите. Шагаю навстречу брату и на ходу тяну ему руку.

— Готовы к экскурсии?

— А то! Лилька все мозги выклевала, — жмет мою руку и на автомате разглядывает меня с ног до головы, задерживаясь на моих туфлях. — Извини, что пришлось выдернуть тебя из офиса.

— Ерунда, на час-другой отвлекусь.

Понимая, что брат уж слишком долго рассматривает мою обувь, я тоже опускаю глаза и замечаю, что к подошве правой ноги пристали пара рыжих сосновых хвоинок.

Блять…

Когда брат вновь смотрит мне в глаза, его взгляд меняется. Становится сверлящим. Но вида Захар не подает, только больнее сжимает мою ладонь, а потом резко отпускает.

— Идемте в дом, — быстро переключаю внимание на тему нашей сегодняшней встречи и незаметно вытираю подошву об асфальт.

Прогуливаясь по первому этажу, женщины восхищаются интерьерами.

— Как тебе, Виталина? — спрашивает Лиля.

— Особняк чудесный! — Вита, видя роскошества, будто забывает о наших разногласиях.

— Я тоже в приятном шоке, здесь все так стильно подобрано. Видно, что Мирон покупал его с любовью, каждую вещичку выбирал, чтобы тебе угодить. А сколько тут места! Теперь точно можно жениться и рожать детишек. Да, Мирон?

От ее вопроса у меня невольно сжимается челюсть.

Когда я думаю о женитьбе и детях, во мне каким-то ледяным вихрем закручивается протест.

Мне не нужны все эти семейные ценности.

Может быть, позже я бы захотел иметь наследника, но предпочел бы, чтобы родила мне их суррогатная мать. Держать обязательства перед женой для меня пытка.

Есть перед глазами пример Захара с его работа-дом и выходные с деточками и женой. Еще пару лет — и они на участке вместо газона огород посадят.

— Да, возможно, в скором будущем погуляем и на нашей свадьбе! — отвечает за меня Виталина и, хихикнув, липнет ко мне. Вытягивает руку, в который раз показывая кольцо на безымянном пальце. — Помолвочное колечко Мироша мне уже давно купил, все с датой росписи определиться не можем!

— Обещать не значит жениться, — ухмыляется Захар и, присвистывая, шагает к лестнице, тоже разглядывая дом.

Лучезарная улыбка Виты исчезает. Но при нас «невеста» ничего скверного о Захаре не говорит.

Возможно, в чате со своими подругами обосрет его по полной. Как она обычно делает с людьми, чем-то ей не угодившими.

Через минут десять мы поднимаемся вслед за Захаром. Находим брата в спальне. Он стоит у панорамного окна с выходом на балкон.

— Хотел покурить, но ручки почему-то выкручены, — не оборачиваясь, сообщает.

— Недосмотрел, когда принимал дом, — тут же придумываю ответ.

— Нехорошо… — оглянувшись, снова стреляет в меня взглядом. — Давай тогда на улицу выйдем, а девчонки пусть осматриваются.

Во дворе Захара садится на скамью, но вместо сигарет неожиданно достает из кармана спортивных штанов женскую резиночку для волос.

— Возле кровати валялась, — показывает мне ее на ладони.

— Наверное, от прежних жильцов осталась.

— В доме никто до тебя не жил.

— Ты пробивал, что ли? — вздергиваю бровь.

— Конечно.

— Ладно, ты меня поймал. Резинку, должно быть, одна из моих подруг уронила. Не говори Виталине.

Тянусь, чтобы забрать вещицу, но брат резко зажимает ее в кулак.

— Это Лилина резинка.

Вот сука… Я не имею в виду жену брата. Это риторическое…

— Да брось, Захар! Мало ли бабских цацок бывает? На каждом углу одинаковые продаются. Ты же не думаешь, что мы с Лилей…

— Нет, — перебивает он. — Но эту резинку не могла купить ни одна из твоих шлюшек, Мирон, потому что она самодельная. Видишь, пуговицы нанизаны? — снова разжимает ладонь. — Их дочь состригла с моей рубашки, когда не хватило бусин. Аленка смастерила и отдала резинку Лиле, а жена потом передарила ее Рите. Это было при мне. Кого ты сейчас пытаешься наебать?..

Внешне я сохраняю невозмутимый вид, однако в башке лихорадочно прокручиваются мысли. Пока я подыскиваю вариант для ответа, Захар продолжает:

— …Я еще специально спросил тебя про офис, и ты сказал, что был с утра там. Но на твоих ботинках были хвойные иголки. Ты держал здесь Риту, а потом увез ее в лес? Скажи, Мирон, что ты сделал с девочкой?

Проклятье. Отпираться бессмысленно. Очень много фактов известны брату, особенно чертова резинка.

Я сейчас так зол на Тамару, словами не описать. Хочется схватиться за телефон и высказать в грубой форме все, что я думаю о ее работе.

— С девчонкой все нормально, — сквозь зубы признаюсь.

— Вы встречаетесь или что? Почему она не выходит на связь?

— У нас все сложно.

— Да ну? — хмыкает. — У вас или у нее? Ты на свеженькое тельце повелся? Послушай, Мирон, если ты херню какую-то наворотил, то…

— Ты не поступишь, как Павлик Морозов, — теперь перебиваю я брата. — Это только мое дело и Риты. И, к твоему сведению, она здорова, как и прежде ходит на учебу. Но пока ты будешь о ней молчать. Хотя бы потому, что я в прошлом молчал о твоих косяках. И чтобы ты был спокойным, против воли я ее не трахаю и на цепи ночами не держу.

— Но ты ставишь меня в трудное положение, вынуждая молчать.

— Железный аргумент твоему молчанию — с Ритой полный порядок. Не вмешивайся, Захар. Меньше всего на свете мне хочется быть врагом родному брату.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Мужики! — кричит с крыльца Лиля и, прищурив глаз, машет нам. — Хватит уже табаком травиться! Мы с Витой посмотрели дом, может, в кафешку поедем пообедать?

Глава 19

Рита

— Как ты могла допустить такую оплошность, Тома?! — Ор Суворова слышен даже в доме.

Я вздрагиваю и, вернув кружку на кухонную столешницу, осторожно крадусь к окну, отодвигаю штору и выглядываю во двор.

Мирон пышет злостью, он очень взвинчен. Его волосы на голове всклокочены, пиджак расстегнут, узел галстука ослаблен, будто мужчине трудно дышать от ярости. Он не может найти себе места, ходит взад-вперед.

А возле него, осунувшись, трясется Тамара.

Аккуратно открываю форточку.

— Мирон Олегович, я не понимаю, как это случилось, — сбивчиво оправдывается женщина. — Я точно помню, что убрала все вещи Риты. Еще перед уходом комнаты проверила — ничего не было. Закрыла дом, села к Антону и приехала сюда…

— Ты не представляешь, чего мне стоила твоя ошибка!

Похоже, в идеальном плане Суворова что-то пошло не так.

Жаль, их разговор я подслушала не сначала. Не зря же Мирон, прежде чем отчитать помощницу, вывел ее во двор.

Я жду, что ответит Тамара, но Суворов, заметив меня в окне, жестом намекает ей замолчать. Тут же задергиваю штору обратно и торопливо семеню в мягкую зону с диванами.

Входная дверь хлопает, и появляется Мирон.

— Я напугал тебя, малышка? — участливо спрашивает, направляясь ко мне.

— Нет, — мотнув головой, отворачиваю от него лицо.

Когда Мирон садится рядом на диван, я сгибаю колени и обнимаю их.

— А я вижу в твоих глазах страх. Не бойся меня. Ситуация с Тамарой тебя никак не касается.

— Я просто хочу вернуться в город… — утыкаюсь лбом в колени.

— Мы поедем сегодня вечером.

***

Вечер — понятие растяжимое, потому что из домика я выхожу только в сумерках.

Поправив на плече рюкзак, шагаю через распахнутые ворота за территорию.

Там у дороги припаркованы две машины Суворова. Возле серебристой, на которой меня сюда привезли, стоит Антон.

— Ну привет, пленница, — ухмыляется он. — Да на тебе лица нет… Неужели уик-энд вдали от городской суеты тебя не впечатлил?

Я не испытывала грусти или какой-то душевной муки. Просто задумалась о стычке между Мироном и Тамарой.

— Тебя увидела, поэтому настроение и испортилось. Нашел, как называть меня — пленница! И вообще, какая тебе разница, что с моим лицом?

— А вдруг я переживаю?

— Переживал бы — не волок меня насильно от родителей. Придумал бы способ отговорить Мирона от этой авантюры.

Белоснежный оскал Антона исчезает, и сначала я даже подумала, что смогла достучаться до его совести. Однако это не так.

Просто Мирон выходит к нам, потому Антон снова становится серьезным и будто немым. Он больше на меня не смотрит.

Кивком поприветствовав хозяина, шагает к черному седану и открывает водительскую дверь. Суворов садится за руль. Следом Антон распахивает дверцу мне. Сажусь рядом с Мироном. Тамара плюхается в машину к Антону.

Мне нравится, как уверенно Суворов управляет автомобилем. Он едет быстро, но маневры совершает плавно, а то, как его широкая ладонь скользит по рулю, приковывает мое внимание. С таким водителем я забываю пристегнуться, откинувшись поудобнее на спинку.

Притормозив на светофоре на въезде в город, Мирон кладет руку мне на бедро, то поглаживая его, то чуть сжимая.

У меня учащается дыхание, когда его ладонь скатывается по внутренней стороне бедра и задевает меня между ног.

— Я как будто твоя личная игрушка-антистресс, — шепчу в попытке переключиться с телесных ощущений, которые подогревают мою кровь.

— Интересное сравнение, — трогает мой лобок.

Я перехватываю его руку и возвращаю на бедро. Не хватало еще распалиться в машине.

Загорается зеленый свет, и мы продолжаем движение.

— Зато такое точное.

— Но я предпочел бы избавиться от стресса другим способом.

— И каким же?

— Любить тебя всю ночь.

Ох. Мне почему-то становится очень жарко, как будто воздух в машине внезапно накалился. Нащупав кнопочку на двери, приоткрываю окно.

— Физические упражнения отлично понижают гормон стресса.

— Я занимаюсь спортом, но тягать железо все равно не то, чего хотелось бы.

Кажется, я еще больше раскраснелась.

— А вдруг мое сердце уже занято? Ты купил меня, но не поинтересовался о моих чувствах. Что, если мне уже нравится кто-то? Например, ровесник из вуза?

— Кто он?

— Так я тебе и сказала. Никогда не признаюсь.

— Значит, разонравится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 20

В особняке я не удивилась, увидев, как Тамара затаскивает все мои вещи в сумках, потому что примерно догадывалась, что здесь было, пока я отсиживалась за городом. Даже комментировать не стала.

Единственное, все раскладывать и развешивать заново не хотелось. Поэтому отложила это до завтра.

Приняв расслабляющий душ, я заваливаюсь на кровать и, взяв конспекты, готовлюсь к занятиям.

Суворов долго решает какие-то вопросы по телефону, кажется, консультирует кого-то по налогам. Возвращается в комнату спустя минут сорок. Раздевается.

Я напрягаюсь и, специально уставившись в тетрадь, не шелохнусь. Правда, строчки теперь размываются. Выдыхаю, только когда Мирон уходит мыться.

Не слишком отзывчивая из меня получается девушка, но Суворова это как будто не тяготит.

Еще влажный от воды и вкусно пахнущий гелем, он пристраивается ко мне на постели. Протянув руку, захлопывает тетрадь.

— Я же читала…

— Хочешь, я поговорю с ректором, и тебе не придется корпеть над заданиями? Нужные оценки будут выставлены автоматом.

— Я хожу в вуз не за диплом, а за знаниями. Как я смогу лечить животных, если в голове будет пусто?

— Ты так фанатеешь по учебе? Тебе действительно хочется стать ветеринаром?

— Очень. Это мое призвание.

— М…

Мирон берет меня за руку и подносит ее к губам. Целует, вызывая россыпь мурашек. Дыхание сбивается, когда Мирон наваливается на меня и, раздвинув края халата, обнажает мою грудь. Сминает ее.

У меня небольшая грудь. Она помещается в его ладонях. Такую не выпятишь, чтобы произвести впечатление, однако Суворова она как будто пленит. Он не сводит с нее взгляда, большим и указательным пальцем берет за соски, слегка сжимает их.

Я тихо шиплю, по телу проносится импульс, как от удара током — настолько чувствительны соски.

Мирон затягивает губами один, а вторую грудь продолжает ласкать рукой. У меня картинка перед глазами пляшет от прикосновений его губ и от того, как он расчерчивает круги кончиком языка по затвердевшей вершинке.

Не выдержав эту сладкую пытку, я запускаю руку в его волосы и ногтями царапаю кожу. В трусиках становится предательски влажно. Кусаю губы, лишь бы не застонать, когда Мирон посасывает мою грудь.

Это несравнимое ни с чем ощущение, приятное и нереальное, особенно от осознания того, что меня так откровенно ласкает сейчас мужчина с многомиллионным состоянием. Мужчина, у которого в принципе нет проблем с женщинами, но он почему-то выбрал меня.

Мы уже несколько дней вместе, но я все еще не могу поверить в происходящее. Мне все еще непривычно и дико от того, насколько сильно Мирон может меня хотеть и в каких местах целовать.

Он снова отстраняется и ложится рядом со мной. Резким движением взяв меня за запястье, прижимает мою руку к своему каменному прессу и ведет ею ниже и ниже, пока моя ладонь полностью не ложится на его затвердевший пах, обтянутый боксерами.

— Расслабь меня, малышка. — Прорычав это, Мирон откидывается на подушку.

А я теряюсь, опять оказавшись так близко с его стоящим колом членом.

Нужно пересилить этот страх. Ничего ужасного в этом нет.

Тысячи женщин ведь трогают члены, и никто еще не умер. Это просто мужской половой орган, и я не должна от него шарахаться. Я же будущий врач…

Нетерпеливо Мирон сам стягивает с себя боксеры.

Округляю глаза, видя его стоящий кожаный болт, и паника снова охватывает меня. Мирон говорил, что хочет «любить» меня им всю ночь, но я не представляю, как он может в меня поместиться. Нет, впускать его в себя я не готова. Я просто не выдержу. Он такой крупный.

Робко беру член ладошкой и медленно веду вверх и вниз. Он гладкий и горячий.

— Да, вот так, продолжай.

Но удивительнее всего, как Мирон реагирует, как тяжело дышит, как весь напрягается. В эти минуты он как будто становится беззащитным передо мной, потому что как сумасшедший хочет кончить.

Видя, как Суворов заводится, меня тоже охватывает легкой судорогой, и между ног требовательно печет. Убыстряю движения ладони, наблюдая, как краснеет крупная головка на члене и как Мирон сам слегка толкается в мою руку.

А потом под ладонью становится липко и влажно. Я вижу, как из члена толчками выливается сперма.

Еще немного я продолжаю ублажать Мирона, пока он сам не убирает от себя мою руку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 21

Два дня спустя

Рита

— Ты чемоданчик взяла? — первым делом спрашиваю Арину, подсев к ней перед парой.

— Разумеется, — с гордостью отвечает и кивает под стол, но потом вдруг подозрительно прищуривается. — Только я не пойму, Бельская, с чего вдруг тебе понадобились мои услуги? Ты ведь раньше относилась скептически к моим способностям.

Это так. Я не верю ни в магию, ни в волшебство. Все что научно недоказуемое считаю бредом.

Последнее вера в чудо умерла во мне еще лет в семь, когда отчим решил надо мной поглумиться.

Как сейчас помню его с засаленными от поедания жареной картошки губами, которыми он давил издевательскую лыбу и махал передо мной моим же письмом, адресованным Деду Морозу.

Отчим тогда сказал, что Деда не существует, а письма на самом деле забирает моя мать. И что в этом году хрен мне, а не лего.

Не знаю, к чему была такая необходимость портить мне праздник. Но тогда я еще надеялась, что Дед Мороз пусть не увидит мое письмо, но как-то услышит меня. Он же волшебник и может все.

Однако утром первого января, увидев под елкой вместо подарка целлофановый пакет с подгнившей сырой свеклой, я окончательно поняла, что сказки нет.

От обиды я громко заплакала.

Отчим хохотал надо мной, аж похрюкивал.

Мать стояла рядом с ним и зажимала ладонью губы.

Будучи маленькой, я не догадалась, почему она так делала, только позже стало ясно, что мать закрывала рот, чтобы тоже не рассмеяться.

Сколько бы лет ни прошло с того момента, но я до сих пор не могу взять в толк, какой нормальный родитель будет дарить своему ребенку на праздник гнилую, заплесневевшую свеклу?

К слову после такого жестокого розыгрыша утешительного приза мне не дали. Ни конфетки. Была только вонючая свекла.

И вот спустя одиннадцать лет я опять задалась вопросом об объективности мира, потому что никак не могу выкинуть признания Мирона в чувствах ко мне из головы.

Из миллиона женщин он выбрал именно меня, хотя мы даже не общались раньше. Что это, если не магия?

Разобраться в этой проблеме мне как никто другой может помочь Арина.

— Да, я не верила в мистику, Ариш, — заискивающе отвечаю. — И сейчас не фанат, но мне нужно чтобы посмотрела моего «парня». Помнишь, я рассказывала? Вдруг на нем какая-то порча или приворот?

Подруга становится очень серьезной.

— А что, он налево пошел или его поведение изменилось?

Я вздыхаю.

— Наоборот, он сворачивает только направо… Вдруг его кто-то ко мне приворожил?

Я просто не знаю, что еще думать. Честное слово, прогоняла уже разные варианты в голове, и остался только этот.

После занятий мы с подружкой вместе выходим из вуза.

Молчаливый водитель, прикидывающийся работником такси, напрягается, когда в салон машины садится Арина. Он ничего не говорит, и я тоже лишь называю адрес, как будто он без меня его не знает.

Арина болтает об учебе и не придает значения тому, как мужчина за рулем хватается за телефон и спешно набирает сообщение. А вот я убеждена, что он сейчас предупреждает Суворова или Антона, что в особняк я сегодня приеду не одна.

Но мой смартфон молчит и через пять минут пути, и когда такси притормаживает у ворот.

— Ну ничего себе… — присвистывает Арина, войдя во двор. — Бельская, это даже не мистика, а божья благодать! Это ж надо зацепить парня, который может себе позволить жить в таком дворце! А дом его или снимаете?

— Его.

— Круто! А кто его родители? Чем они занимаются, раз у сыночка в собственности хоромы?

— Не знаю…

Когда я рассказывала подруге о «парне», то не уточнила его возраст. Арина не в курсе, что Мирон — уже состоявшийся взрослый мужчина. Она думает, что он молодой мажор.

— С предками, значит, живете? — шепчет, войдя в особняк и увидев Тамару. И тут же, засияв в улыбке, спешит показать всю свою доброжелательность, зашагав к женщине. — Здравствуйте! Вы мама Мирона? Рита столько о вас говорила! Как же я рада с вами познакомиться.

Тамара реагирует спокойно. Должно быть, ее тоже успели предупредить.

— Добрый день, — сухо отвечает на слишком эмоциональный выпад Арины. — Я помощница.

— А-а-а… ой! — стопорится подруга. — Помощница?

— Да, я занимаюсь особняком.

— А Ритка тогда что здесь делает? — замявшись, растерянно оглядывается на меня.

— Маргарита здесь живет, — все так же скупо поясняет Тамара.

А глаза подруги становятся как два блюдца.

Немного постояв перед Тамарой с вытянутой рукой и поняв, что приветливого рукопожатия не дождется, Арина играючи выходит из неловкого положения, изобразив перед женщиной реверанс, а затем снова шагает ко мне и берет за локоть свободной от чемоданчика рукой.

— Обалдеть, за тебя тут еще и батрачат, — тихонько шепчет мне на ухо.

Поднявшись в спальню, я опять проверяю телефон, но ничего от Мирона в нем нет.

Тем временем Арина, поохав восхищенно на королевский интерьер, принимается за работу. Открывает чемоданчик со всеми своими изотерическими штучками.

Сначала повязывает черную косынку себе на голову, а потом, выставив руки ладонями вперед, начинает снова расхаживать по спальне, трогать стены и мебель.

— Что скажешь? — через минут десять нетерпеливо спрашиваю подругу.

— Я вот прям чувствую потоки энергетического напряжения! Такие, знаешь, темные сгустки.

— Уф… не зря тебя позвала! Давай ты ауру Мирона посмотришь?

— Да, есть его фото?

— Нет.

Арина хмурится.

— А личная вещь?

Я подрываюсь к шкафу.

— Сменная рубашка подойдет?

Арина кивает. Сдернув с вешалки белую рубашку, передаю подруге.

— «Армани»? — выгибает она бровь, глядя на бирку. — Проблем с деньгами у него точно нет. — Потом принюхивается. — Настоящим самцом пахнет. Из чего напрашивается вопрос: как часто вы занимаетесь сексом?

Чувствую, что мои уши вспыхивают.

— А это обязательный вопрос?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Конечно, мне же надо выяснить, почему в спальне напряженная энергетика. Вдруг ты даешь раз в день, а ему, скажем, надо три?

— Да у нас вообще еще ничего серьезного не было, — пожимаю плечами.

— В смысле? Вы просто спите на одной кровати? Это вообще возможно? — хихикает.

Я же начинаю раздражаться.

— Мы никуда не торопимся! Я тебя порчу снимать вызвала, а ты что за вопросики задаешь?

— Ладно-ладно, не кипятись. Просто от рубашки, кроме дороговизны и мужской силы, ничем не веет. Еще и размер приличный, видно, не щупленький твой Мирон.

— Нет, он крупный мужчина.

— Вот! А я же сразу и сказала, что настоящий самец, — не упускает возможности похвалиться. — Давай попробуем через тебя посмотреть. Неси белый таз с водой! — бойко командует.

Пока я спускаюсь к Тамаре, чтобы попросить тазик подруга, снова роется в своем чемоданчике. А когда я возвращаюсь в спальню, морщусь от вони жженой полыни — Арина окуривает комнату.

— Фу-у, — не сдерживаюсь, но не спорю со специалистом. — Белого таза не было, принесла оранжевый.

— Оранжевый — жизнерадостный цвет, — выгибает бровь. — Тоже сгодится. Ставь таз на пол и садись рядом. — Выполняю все, что она говорит. — Так что ты хочешь от меня в итоге? — уточняет подруга.

— Как ты думаешь, кто-то мог приворожить Мирона ко мне?

— Я не чувствую таких вибраций. Да и какой идиот будет привораживать богатого мужчину к другой девушке? Если берутся, то к себе привораживают.

Глава 22

— А ты можешь сделать отворот? Чтобы Мирон перестал испытывать ко мне симпатию?

— Зачем это тебе? Ты что, ку-ку? — крутит у виска пальцем.

— Я не уверена, нужны ли мне отношения с ним… А он… он как будто слишком сильно привязан ко мне.

— Я-то могу, но ты точно этого хочешь?

— Да, — киваю, прежде чем хорошо подумать.

Из материальной выгоды, наверное, стоило бы вцепиться в мужчину мертвой хваткой, но я так не могу. Наши отношения начались неправильно. Я чувствую его власть надо мной. Мне сложно принять, что Мирон полностью контролирует мою жизнь, он слишком влиятельный.

Суворов может быть лучшим мужчиной, но для другой женщины, той, которая согласится на его условия.

Взяв стеклянный стакан с прикроватной тумбы, Арина зачерпывает воду и что-то нашептывает.

— Дашь ему это выпить, — строго наказывает.

— И все?

— Можешь перед этим еще макарену станцевать, — улыбается подруга.

— Мне сейчас не до шуточек! — фыркаю и ставлю стакан обратно на тумбочку.

— Комнату от негатива я почистила, — подытоживает Арина. — Воду заговорила. Кушать хочется.

— Мы поужинаем, — обещаю я, — но мне кажется, твоей магии недостаточно.

— Ну давай еще что-нибудь сделаем, — вздыхает, достает из чемоданчика восковую свечу и зажигалку. — Воск отольем, что ли?

— Давай.

Арина поджигает фитиль, водит пламенем вокруг моей головы, а затем наклоняет свечу к тазу так, чтобы капал воск.

— На что похоже? — спрашивает подруга.

— Я вижу ракету, — вглядываюсь в застывшую на водной глади лужицу. — Ракета — это же хорошо? Подъем, наверное.

— А те две окружности внизу ракеты не отвалившиеся ступени?

— Может быть…

— А я вижу не ракету, а жезл. Большой, крупный, с двумя яйцами.

— Жезл? — непонимающе смотрю на Арину.

— Нефритовый буй! Готовый к атаке, ты сама-то лучше приглядись, какая, к черту, ракета?

— Теперь мне кажется, похоже на член… И что это означает? Мои дела настолько плохи?

— В зависимости от того, как натирать его будешь, — хохочет Арина.

Смотря на нее, меня тоже пробирает смех.

Вот почему даже воск не может нормально для меня отлиться? Все как будто через одно место. Что за жизнь у меня такая?

— Нефритовый буй Мирона в миниатюре, — добавляет подруга.

— И что мне теперь с ним делать?

— Можно под кровать положить, чтобы реальный буй всегда стоял.

Снова захохотав, я вытираю выступившие слезы и, отвернувшись от Арины, бросаю взгляд на дверь, в проеме которой стоит Суворов.

— Тамара сказала, у нас гостья, — бесстрастно говорит Мирон. Он не проходит к нам, а застывает, спрятав кулаки в карманы брюк. Только обводит комнату взглядом. — Чем занимаетесь?

Наш с Аринкой смех застревает в глотках.

— Мы… мы… — бормочу я.

Бессмысленно лгать Суворову о девичьих секретиках или подготовке к учебе. Он прекрасно видит и свечи, и магические амулеты, которые доставала подруга для лучшей связи со своим астральным миром.

Я надеялась закончить раньше, чем Суворов приедет в особняк. Он ведь не позвонил, и я посчитала, что появление Арины его не тревожит. Обычно Мирон возвращается не раньше семи вечера.

Из нас двоих Арина отмирает первой, сдернув черную косынку с головы.

— Рита позвала меня посмотреть дом, — неестественно писклявым тоном говорит подруга и встает с пола.

— И как? — Мирон приподнимает бровь.

— Дом просто замечательный!

Немного отойдя от ступора, я тоже встаю.

— Мирон, это моя подружка Арина. Помнишь, я о ней рассказывала? Я пригласила ее на ужин.

— Что-то ваши ответы не совпадают.

— Одно другому не мешает! — бойко подхватывает подруга.

— Хорошо, — кивает Суворов. — Прикажу Тамаре накрывать на стол.

И Мирон невозмутимо удаляется из комнаты.

Удивительная черта Суворова, к которой я, наверное, никогда не привыкну — сохранять невозмутимость при любых щекотливых ситуациях. Его лицо в такие моменты ни выражает никаких эмоций, и невозможно догадаться, что мужчина испытывает на самом деле. Разозлился он или рад?

— Это твой парень?! — шепотом кричит Арина.

Да-да, в отличие от Суворова, эмоции подруги на пределе, но по понятным причинам она не орет.

— Ага… — вздыхаю.

— Ахренеть! Я вся вспотела, как грешница на исповеди!

Скрещиваю руки на груди.

— И почему же?

— Я представляла Мирона несколько моложе. Знаешь, смазливым плейбоем с пушком на подбородке. А тут такой мужчина! У-у-ух! Если бы не Славик, то я бы взяла у тебя благословение приворожить его к себе.

Арина говорит о своем парне. У них полная гармония в отношениях. Свадьбу планируют.

— Выражаясь на твоем языке, тебя сейчас попутали бесы, Аринка, — отмахиваюсь я. — Не ведись на его красоту и кошелек. Все не так радужно, как ты можешь подумать.

— Помню-помню, ты говорила, что Мирон слишком привязан, но тебя это не устраивает. Да, наверное, у такого идеального мужчины должен быть хоть один изъян. Он извращенец?

— Он живет только своими желаниями, а с моим мнением не считается. Это хуже всего.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 23

На первом этаже подан ужин из нескольких блюд.

Мирон сидит во главе стола и ждет нас. Рассаживаемся с подругой по разные стороны от Суворова.

— Как будто праздник, — комментирует Арина, разглядывая утку, зажаренную до румяной корочки, форель под сливочным соусом, два вида гарниров — рис и томленые овощи. Фирменный салат с вялеными томатами, закуски и много чего еще.

Мирон редко ужинает дома, но если подворачивается такая возможность, то стол накрывается по высшему уровню. Тамара хлопотала ради хозяина, а не Арины, как подруга может подумать.

Ее удивление Суворов игнорирует, но разговор поддерживает, внимательно наблюдая за девушкой.

— Значит, вы тоже будущий ветеринар? — спрашивает Арину, безупречно разрезая ножом кусок утки.

А вот я не похвастаюсь владением столовыми приборами. Предназначение некоторых вилок вообще не знаю. Конечно, суп из тарелки руками не загребаю, не до такой степени я невежда, но мне проще объесть утиную ножку, взяв ее пальцами.

Впрочем, и Арина не берет нож, а просто ковыряет рыбу вилкой.

— Ветеринария — мое хобби, — деловито заявляет. — А вообще я парапсихолог, кандидат эзотерических наук. Пока что известна только в местных кругах, но планирую выйти на мировой уровень!

— И когда планируете?

Тут Арина тушуется. Набивать себе цену перед Мироном легко, ведь из ее россказней правды ноль. К уточняющему вопросу, заданному Суворовым будничным тоном, подруга была не готова.

— В следующем году… наверное… Кх-кх. — Театрально закашливаясь, чтобы выкроить время подумать, Арина хватается за стакан с водой и медленно пьет.

— А в каком заведении у нас преподают эзотерические науки?

— Это сакральная тайна, Мирон. Магия все-таки…

Я, как сторонний наблюдатель, смотрю сценку «хитрец и еще хитрее». На кого делать ставку?

— А в моей спальне, полагаю, вы блистали своим эзотерическими талантами?

Подруга, уже вжившись в роль и возомнив себя едва ли не Джуной, горделиво расправляет плечи.

— Мы проверяли наличие темных сущностей. Дом все-таки большой, Рита волновалась.

— И как? — Мирон переводит взгляд на меня.

Я тоже смотрю на Мирона в этот момент и словно вижу в его янтарных глазах вспыхнувший огонь. На мгновение они становятся ярче, а потом вдруг чернеют…

— Все в полном порядке! — громче, чем предполагает беседа, заявляет Арина. — А чем вы занимаетесь? — Но ответа не удостаивается. — Мирон, вы меня слышите? — настойчивее перетягивает внимание.

Лишь тогда Суворов, будто опомнившись, поворачивается к Арине и слегка дергает уголки своих губ кверху.

После ужина я провожаю подругу до ворот и сую ей часть денег, которые выделял мне Мирон на карманные расходы.

— Вода не поможет, — обреченно говорит Арина.

— О чем ты?

— Я про заговоренную воду в стакане. Сегодня за столом Мирон так смотрел на тебя. Его взгляд…

— Ты тоже это заметила? Глаза как будто стали черными.

— Да, потому что зрачки расширились. Сильно. Такая реакция у людей бывает на то, чего они очень вожделеют. Прямо до невозможности, Ритка. Ты не просто нравишься Мирону, он как будто тобой одержим.

Меня пробирает холодом от ее слов. Умеет она все-таки нагнетать.

— И что мне теперь делать?

— Тебе надо написать Мирону письмо. Настолько гадкое, насколько способна твоя фантазия.

— А дальше? Дать ему прочитать? Ты рехнулась?

— Ни в коем случае. Мирон не должен увидеть письмо. Мы же работаем на тонком плане. Напишешь и сожжешь его. Развеешь по ветру на улице и дождешься, пока пепел осядет на землю. Так мы задействуем все четыре стихии, потому что одной водой тут не обойтись. Все запомнила?

— Да. Большое спасибо, — обнимаю Арину на прощание.

— Если что — звони.

— Ты тоже позвони, как доберешься до дома.

Посадив подругу в такси, я вся на нервах плетусь обратно в особняк.

Вот это она меня накрутила!

Я иду по твердой дорожке, а такое ощущение, что вязну в болоте… или у меня ноги стали ватными?

Ничего в жизни не давалось мне легко, и даже сейчас я не могу просто расстаться с мужчиной, хлопнуть дверью и уйти. Почему кому-то дозволена эта привилегия, а мне нет? Все уловками, через какие-то дебри.

Или это я сама выдумываю сложности?

Но тогда бы Арина мне так и ответила, но нет. Нужны особые ритуалы.

У Суворова тоже настроение не сахар. Я понимаю это когда возвращаюсь в комнату.

Ручки на окнах непостижимым образом появились, ведь Мирон Олегович изволил проветривать комнату после того, как мы жгли траву, хотя дым, по наставлению Арины, должен очищать негативную энергетику целые сутки.

— Иди в уборную, — рявкает Мирон. — Тамара приготовила баночку для анализов. Помочись.

— Зачем? — ахаю я.

— Вонь в спальне жуткая! — продолжает ругаться. — Что вы здесь курили? Твоя подруга балуется косячками и тебя подсаживает?!

— Оу, нет! Конечно, нет! Мы ничего не курили, — растерявшись от такого обвинения, объясняю. — Это пахнет полынью. Мы ее жгли, чтобы очистить энергетику! — Торопливо шагаю к постели и, нагнувшись, достаю пакет, в который сложили использованный после ритуалов мусор. — Посмотри же.

— Ты невменяемая? — хмурится, заглянув в пакет. — Для чего вообще нужно было тащить эту девицу к нам в дом?

— К нам? К тебе в дом! Это же ты и только ты устанавливаешь порядки. Кому можно приходить, а кому нет. И, судя по твоему настроению, мне в принципе запрещено приглашать друзей. И будь твоя воля, посадил бы меня на цепь, как собачонку. Когда захотел — погладил и бросил кость, а когда надоела — забыл. Но я человек, — на эмоциях ударяю себя кулаком в грудь. — Девушка. Мне всего восемнадцать лет. Я хочу общаться с людьми, хочу гулять, учиться. Я хочу просто жить, а не служить хозяину!

— Замолчи, — его голос становится ледяным.

— Я устала молчать! Тебе лишь бы я ноги перед тобой раздвинула. Только об этом и мечтаешь. Кислород мне перекрываешь, прячешь от всех. Сильно надо? Тогда давай! — взвизгнув, стягиваю через голову футболку и бросаю ее пол. — Трахни уже меня и успокойся. Я как-нибудь перетерплю!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мирон опускает взгляд на мою грудь и отворачивается к окну.

— Мне так не надо. Чтобы ты терпела.

— А что тебе надо?!

Меня прорвало. Я долго молчала. И да — долго терпела. Боялась что-либо сказать, но поддержка подруги придала мне уверенности.

— Мне не понравилось увлечение твоей подруги. И что ты притащила ее, не поставив меня в известность. Если у подружки окажется длинный язык, то я его укорочу. Даже не сомневайся в этом.

Он что, угрожает мне?

Я в непередаваемом шоке застываю на несколько секунд, кажется, даже не дышу.

— Ты чудовище, — выплевываю ему с обидой.

— Какой есть. Другим не стану.

— Будь проклят тот день, когда ты меня впервые увидел! — в сердцах кричу.

— Это был день рождения Аленки.

— Ладно, тогда не проклят! Я проклинаю твой день рождения. Ясно тебе?

— От подруги нахваталась искусством клясть все подряд?

Он просто непрошибаемый. Бесчувственный эгоистичный сухарь. До встречи с ним я и не подозревала, что существуют такие люди.

— Я не хочу быть твоей личной игрушкой. Ты же стыдишься меня, раз прячешь! И отношений с тобой не хочу!

— Раз так — уходи, — хмыкает он.

Сначала мне кажется, что я ослышалась. Ошарашенно пячусь к двери — Мирон никак не реагирует.

— Тогда прощай!

Прокручиваюсь на пятках и бегом кидаюсь к двери, но Суворов настигает меня словно тайфун.

— Нет, я не могу от тебя отказаться.

Он крепко обнимает меня и рывком дергает к себе, припечатывая спиной к своей груди. Утыкается носом в макушку и жадно дышит.

— Не отпустишь? — пытаюсь вырваться, но Мирон гораздо сильнее, держит меня руками как железными обручами. — Тогда ответь на один вопрос: кто я для тебя? Любимая девушка или игрушка, интересная до тех пор, пока не сломаешь?

— Уже не игрушка…

Мелкая дрожь проносится по всему телу.

Жарко поцеловав в волосы, Мирон разворачивает меня к себе лицом, и его глаза снова будто затягивает черным туманом…

Мужчина успокаивающе гладит меня по плечам, но от его прикосновений сердце лишь быстрее колотится. Мне слишком волнительно, в горле пересыхает, когда Мирон наклоняется к моему лицу и сливает наши губы в поцелуе.

На этот раз он совершенно другой — более откровенный, глубокий, чувственный.

Мирон сразу проталкивается в рот языком, проводит по кромке зубов так алчно и страстно, что меня моментально бросает в жар от возбуждения, но одновременно я злюсь, что Мирон в любых ситуациях выбирает только свои интересы, что прячет меня в доме и еще и ругает.

И на себя злюсь, потому что сейчас хочу этого жестокого мужчину. Рядом с ним меняется химия моего тела.

Взвившись в его сильных руках, я прикусываю его нижнюю губу, но Мирон будто не чувствует боли. Ему все равно. Он продолжает меня целовать до тех пор, пока сам не насытится.

— Нам обоим нужно успокоиться, — сквозь рваное дыхание рычит и нехотя отпускает меня.

Глава 24

Он отходит подальше и развязывает галстук, швыряет его в кресло. Расстегивает верхние пуговицы на рубашке.

А мне теперь настолько жарко, что кажется, не кровь течет по венам, а кипяток. Руки и ноги все еще дрожат, во рту пересыхает.

Забывшись, на эмоциях хватаю стакан с прикроватной тумбы и пью из него воду, а когда по стеклу стекают последние капельки мне в рот, вспоминаю, что это была заговоренная для Суворова вода…

Мне становится дурно. Паника захлестывает сокрушительной волной настолько, что темнеет в глазах. Роняю стакан на пол и хватаюсь за горло.

Всё… у меня теперь как будто жжет горло, пытаюсь вдохнуть. Как же душно в комнате.

— Ты в порядке? — встревоженно спрашивает Мирон.

— Да… нет… не знаю, — пробормотав, плетусь из комнаты. Перед глазами плывет. Сердце грохочет и пульсирует в висках. — Мне нужно выйти.

— Куда?

Спокойно, спокойно, Рита. Это была просто вода, не ведись на свои же бурные фантазии. Ну пошептала там что-то подруга, но ты как скептик не должна так переживать.

Но не переживать не получается. И сейчас я уже жалею, что вообще решилась на какие-то заговоры.

На лестнице мне встречается Тамара. Женщина что-то мне говорит, но я ее не слышу.

Толкаю парадную дверь и выхожу на крыльцо. Глубоко дышу.

Все нормально. Я не умерла. Уже хорошо!

Шатко спускаюсь с крыльца.

— Малышка? — следом выходит Мирон.

— Оставь, — отмахиваюсь. — Я хочу пройтись без тебя.

На улице вечереет. Осенняя прохлада чуточку меня отрезвляет.

Бреду по дорожке. Хлопаю себя по карманам — телефон со мной. Суворов не останавливает меня, но и не уходит. Он продолжает стоять на крыльце и наблюдать за мной.

Я делаю вид, что просто хожу, в какой-то момент скрываюсь за беседкой и спешно звоню Арине.

— Ты уже добралась домой? — спрашиваю.

— Почти. Уже подъезжаю.

— У меня катастрофа, — сокрушаюсь. — Я случайно выпила твою воду вместо Мирона, — когда признаюсь подруге, слезы невольно щиплют глаза. — Что теперь со мной будет?

— Ты плачешь, что ли? — участливо спрашивает Арина. — Успокойся, пожалуйста. Не расстраивайся так. В конце концов, это была просто вода. Если бы я туда мышьяк подсыпала, то был бы смысл реветь.

— То есть?

— Останешься живой точно. Заговор же я делала, а я твоя подруга и люблю тебя. Но вообще в моей практике такое впервые, чтобы девушка выпивала воду, предназначенную мужчине. Поэтому будем наблюдать!

Я сбрасываю звонок и снова показываюсь на глаза Мирону. Не хватало еще, чтобы проверять меня пошел.

Аринино «наблюдать» меня не слишком успокоило. Чувствую себя подопытной мышкой.

Но, с другой стороны, магия магией, а здравый смысл терять не стоит. Насколько это возможно в моей ситуации.

И что сейчас, по логике, я должна испытывать к Суворову после этой магической воды?

Еще большую неприязнь? Она же вроде как на отворот была сделанная. Наверное, он мне будет мерещиться некрасивым, старым тридцатипятилетним пердуном! Еще и вредным, как злая свекровь.

Но я украдкой смотрю на мужчину, освещенного алыми лучами уходящего за горизонт солнца, и не чувствую ничего подобного.

Наоборот. Он кажется мне весьма очаровательным, да еще и заботливым, раз заволновался обо мне. Не бросил одну на улице, а терпеливо ждет. Молчком, между прочим. И не загоняет в дом.

Тьфу ты! Что это за мыслишки?

Так зелье подруги подействовало или мое самовнушение? Придумало наконец-то оправдание Мирону. Я не специалист в магии, но с научной точки зрения знаю, что когда женщина некоторое время общается с одним мужчиной, то невольно к нему привыкает. И со мной это случилось? Или все-таки магия?

— Эй… — слышу я женский шепот.

Нахмурившись, верчусь по сторонам, но никого не вижу. А вот и слуховые галлюцинации с пылу с жару!

И я почему-то начинаю сомневаться, а только ли полынь жгла в комнате подруга? Может, действительно мне пописать в баночку?

— Эй, — повторяется настойчивее. — Ты меня слышишь?

Голос реалистичный. И вроде бы доносится от высокого кирпичного забора.

Вечером в частном секторе очень тихо, как в деревне, и почти не ездят машины, потому что дорога не сквозная. Но я стою к забору близко, а Суворов на крыльце. Голоса он не слышит.

— Да, — тоже тихонько отвечаю.

— Кто ты? — интересуется незнакомка. — Как тебя зовут?

Я крадусь ближе к ней.

— А ты кто? — спрашиваю настороженно.

— Неважно. Что ты делаешь в особняке Мирона?

Хм… она знает владельца? Но почему-то не называет свое имя.

— Сначала скажи кто ты.

— Нет уж, отвечай на мои вопросы.

— Малышка! — громко зовет Суворов — кажется, его напрягло, что я долго стою около забора. — Идем в дом!

Вздрагиваю. Чтобы не вызывать подозрений, разворачиваюсь и шагаю к мужчине.

Появление странной незнакомки за территорией не вызвало у меня радости, а взволновало. Я не видела девушку, но предчувствие ощутила нехорошее.

— Тебе легче? — Мирон берет мое лицо в ладони.

— Уже да.

— Я погорячился насчет подруги. Все-таки мои проблемы не должны касаться тебя. Раз уж так хочешь, пусть она приходит. Только прошу, не жгите больше ничего в доме, — впервые признает свою неправоту.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 25

Неделю спустя

Рита

Частная взлетно-посадочная полоса пустынна. Меня трусило всю дорогу, а теперь вообще трясет. Я никогда не летала на самолетах, и при виде большого бизнес-джета на меня лавиной обрушивается страх.

— Ты замерзла? — спрашивает Мирон. — Руки у тебя ледяные.

— Я волнуюсь. Первый раз лечу.

Он крепче сжимает мою ладонь, пытаясь ее согреть. То и дело озирается по сторонам, как будто следит, чтобы за нами не было хвоста.

Последние дни Мирон был мрачным и крайне задумчивым.

Я никогда не видела его в таком настроении.

Он редко появлялся в особняке, а когда приезжал, то не домогался меня и не приставал с поучениями. Суворов запирался в кабинете и подолгу решал какие-то серьезные вопросы, еще больше нагнетая обстановку.

Я спрашивала у него, что случилось, но в суть он меня не посвящал.

Но я догадываюсь: это из-за меня.

А позавчера он кинул на кровать два билета в Эмираты. На его и мое имя.

Я сначала отнекивалась, ведь мне нужно ходить на учебу, но Суворов заверил, что обо всем уже договорился. Он не дал мне возможности отказаться.

Пока Антон выгружает наши чемоданы из багажника, мы поднимаемся на борт.

Ух ты… Здесь комфортабельные кресла, в которых можно с удовольствием развалиться, и столики. Чуть ли не как в элитном ресторане. Кроме нас пассажиров больше не будет.

Я занимаю приглянувшееся местечко.

Мирон садится рядом. Он все еще выглядит напряженным. К тому же его телефон уже в который раз вибрирует.

Мирон раздраженно сопит, достает смартфон из брючного кармана.

Краем глаза успеваю прочесть «Вита».

Странное имя. Кто такой этот Вита? Фин, что ли?

Мирону часто звонят разные люди, но сегодня он не отвечает.

Сбросив звонок, переводит телефон в режим полета.

Лишь когда капитан по громкой связи приветствует нас, и борт, разгоняясь по полосе, постепенно набирает высоту, Суворов облегченно откидывается на спинку и расслабленно прикрывает глаза.

А вот мне не до отдыха. Сердце подпрыгивает до самого горла от одного только взгляда на землю. Боже мой… как высоко… Еще и… Морщусь.

— Что с тобой малышка?

— Уши заложило. Просто жесть как.

— Скоро пройдет. Это нормально.

— Ох, мне кажется, в них стреляет, — трясу головой.

Впервые за несколько дней я вижу улыбку на лице мужчины.

Разворачивается ко мне вполоборота, погружает руку мне в волосы, берет за затылок и… целует меня. Медленно, взасос, играя с моим языком, лаская губы. Мое дыхание учащается, и, странным образом, заложенность в ушах пропадает.

— Легче? — спрашивает, оторвавшись от моих губ.

— Да, гораздо, — киваю, но снова морщусь. Пока мы целуемся, заложенность пропадает, но когда перестаем, она возвращается. — Опять.

Суворов вновь своими губами увлекает меня в поток блаженства. И целует до момента, пока самолет не набирает нужную высоту.

Я минут тридцать еще бодрюсь, но потом глаза слипаются, и меня клонит в сон. А просыпаюсь снова от того, что уши заложило. Ой, прильнула к плечу Мирона как к родному.

— Мы снижаемся, — поясняет Суворов. — Целоваться будем? — ослепляет белоснежной улыбкой.

— Я уже поняла, что с моими ушами ничего не случится, — деликатно отказываю.

— Жаль.

Я очень удивляюсь перемене его настроения и поведения. Даже лицо Мирона будто стало милее. Суворову чертовски идет улыбка и доброе расположение духа.

На мгновение мне мерещится, что мы и правда влюбленная пара, отправившаяся в романтический отпуск.

Будто Суворов не покупал меня, чтобы потрахаться, а действительно в меня влюбился и теперь его интересует не только моя девственная вагина, а как минимум тонкая душевная организация.

А все потому, что он перестал быть подозрительным, повеселел. Такими темпами еще шутить начнет. Я тогда, наверное, вообще от удивления выпаду в осадок…

Новая страна встречает жаркой волной ветра прямо в лицо.

Вот это пекло! И фантастика! Каких-то несколько часов, и я из промозглой осени снова возвратилась в лето. Хорошо, когда есть деньги. Можно хоть каждый квартал летать греться.

В джинсах и футболке душновато, но нас встречает приветливый араб, услужливо открывает дверь в премиальное авто, а затем идет забирать наши чемоданы — вспотеть не успеваю, салоне работает кондиционер.

— И куда мы теперь? — сгорая от любопытства, спрашиваю Мирона.

Новая страна, другая культура очень будоражат. Раньше в соседний город поехать было мечтой, а тут целые Эмираты…

— На берегу залива у меня вилла. Остановимся там.

Я по пути мало обращаю внимание на Суворова. Прилипнув к окну, внимательно разглядываю город, стараясь реже моргать, чтобы не пропустить ни кусочка восхитительного пейзажа.

Я словно попадаю в сказку наяву — настолько тут красиво.

Первый раз в жизни вижу такие высокие пальмы и причудливые ярко-розовые цветы на кустарниках — они здесь повсюду. Дух захватывает от сияющих на солнце небоскребов. Это самое первое путешествие в моей жизни!

Вилла Мирона в шаговой доступности от пляжа, она выделяется светлым пятном, окруженным зеленью. Она такая роскошная, словно из фильма. Даже из автомобиля я могу рассмотреть ее.

В отличие от особняка в городе, Суворов не пытается спрятать ее за высоким забором. Вся территория как на ладони, лишь витиеватый кованый забор разграничивает владения Мирона от общедоступной улицы.

Я выхожу из машины и жду, пока Суворов на английском языке говорит с человеком, привезшим нас сюда, но ничего не понимаю.

— Будь как дома, душа моя, — радостным тоном заявляет Мирон и обнимает меня за плечи. Я шокировано смотрю на него. — Что? — уточняет он и трунькает пальцем меня по кончику носа.

— Я не понимаю такой резкой смены твоего настроения и поведения.

Он поднимает лицо к небу и, прикрыв глаза, глубоко вдыхает.

— Чувствуешь запах?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тоже принюхиваюсь.

— Пахнет морем.

— Нет, милая, так пахнет свобода. Let's go, — и, зашагав, увлекает меня на территорию.

Вилла очень просторная и светлая. Преимущественно в белых, бежевых и морских тонах. Здесь еще немного душно, но Мирон первым делом включает кондиционер.

— Как давно я тут не был.

Он приземляется на диван, стаскивает с себя туфли и расслабленно разваливается полулежа. Я кружусь по первому этажу.

Меня не покидает ощущение, что скоро должен зазвонить будильник, и я проснусь все в той же спальне. Потом под ворчание Тамары спешно позавтракаю, выйду во двор, и мы с Антоном, как обычно, перекинемся парой язвительных фразочек. Я сяду в такси к намозолившему глаза водителю и поеду в вуз. А Мирон…

Его в той реальности не будет.

Суворов встает раньше меня и не отчитывается, куда уезжает. Возвращается только вечером. Или вообще не приезжает. Он свободен в своих желаниях и действиях.

— Ты сильно устала? — спрашивает Мирон, возвращая меня из потока мыслей.

Все же не сон…

— Нет.

— Хочешь искупаться? Пляж, который ты видела, частный. Толпы туристов не будут докучать.

— Да, — пожимаю плечами. — Но у меня нет купальника.

— Давай купим? А потом отдыхать.

— Давай…

— Тогда я быстро в душ, — расстегивает рубашку.

— А я пока найду, во что переодеться.

Качу свой чемодан в спальню. Выгрузив вещи на кровать, напряженно расстегиваю потайной кармашек. Да, тетрадный листок здесь. Достаю его, бегло читаю строчки.

«…и вообще, пошел ты на хуй!»

— это вместо слова «прощай».

Брр…

Еще пару месяцев назад я и не представляла, на какие мерзости способна моя фантазия.

Я такой оскорбительный, унизительный опус не написала бы даже отчиму. Я долго осмысливала каждую фразу, стараясь сделать ее более изощренной.

Нужно было завершить начатый Ариной ритуал, только обстоятельства его исполнения изменились. Ведь я выпила эту гребаную воду. Подруга сказала, для обнуления ее магии нужно написать письмо, а потом сжечь его на растущую луну.

Так что теперь надо отслеживать фазы… Ох!

Я просто хотела с помощью магии легко избавиться от проблем, а получилось как всегда. Я неудачница.

Кроме того, Арина добавила, что этот ритуал на Мирона никак не повлияет, поскольку я сама его испортила.

Мои старые шмотки остались в особняке.

По просьбе Суворова я взяла то, что он успел мне надарить. Легкое платье молочного цвета ложится на мое тело как нежная вуаль. Ткань тонкая, невесомая — как раз для жаркого климата, — но при этом не просвечивает. Расчесываюсь и собираю волосы в высокий хвост.

— Красотка, — о своем возвращении Мирон сообщает комплиментом.

— Да я особо и не старалась нарядиться.

— Тебе необязательно стараться. Ты прекрасна как есть.

Из виллы мы выходим, держась за руки.

На Мироне белая футболка и цветные пляжные шорты. Глаза он скрыл под солнцезащитными очками.

В дивной теплой стране у Суворова тоже имеется гараж, из которого мы выезжаем на ярком спортивном «Порше».

— Не боишься, что украдут такую крутую тачку? — интересуюсь.

— За виллой приглядывают.

По идеально ровному асфальту Мирон разгоняется до предела. Я визжу от сумасшедшей скорости и адреналина, но негатива не испытываю, а только кураж.

Оказывается, Мирон может быть безбашенным, легким на подъем. Сегодня он впервые открывает мне другие стороны своей личности.

Глава 26

Мирон

«Я хочу, чтобы ты называл меня малышкой».

Фраза снова звучит у меня в голове голосом Виталины. Когда она мне это сказала, я сразу все понял…

Она каким-то пока что неизвестным мне образом догадалась, что у меня есть другая девушка. Ведь раньше Виталина не просила ничего подобного, считая выше своего достоинства быть «зайкой», «крошкой» или кем-то еще в уменьшительно-ласкательном значении.

А здесь именно «малышка».

Так я называю мою Риту. То, каким твердым, сквозящим желчью тоном Вита мне это говорила, не наталкивает на мысли, что это только ее прихоть. Она знает.

Но скандал с пощечинами, оскорблениями и битьем посуды не устраивает. Не захотела расстаться, не ушла от меня. Сделала вид, что ничего не случилось.

Только «малышка». У меня язык не поворачивается называть так Виталину.

Скрывать Риту от окружающего мира и при этом не делать из нее узницу оказалось невозможно. Слишком много людей уже в курсе: Антон, Тамара, Вазген, изображающий таксиста, Захар и чокнутая Арина. Теперь и Вита.

Это преступление давит на меня со всех сторон.

Нужно уже определяться, пока не стало слишком поздно.

Я решил уехать, стать для всех «вне зоны действия сети» на несколько дней и хорошо подумать, понять, что на самом деле чувствую к Рите. Побыть наедине со своей девочкой.

Я хочу ее до безумия. Но что-то останавливает меня от того, чтобы просто взять свое, поддавшись животным инстинктам.

Я могу нагнуть Риту раком или распластать на кровати, на заднем сиденье авто и трахнуть. Кончить в нее и закрыть этот ебучий гештальт. Только посмотрю в ее наивные глаза, и все эти грязные мысли стопорятся.

Да, я хочу ее трахать, и мне нужно, чтобы Рита тоже испытывала удовольствие, а не терпела меня, не ждала, когда процесс поскорее закончится.

Я постепенно приручаю ее, ввожу в жаркий мир секса, но слова, выпаленные ею во время нашей ссоры…

Я человек. Девушка. Мне всего восемнадцать лет. Я хочу общаться с людьми, хочу гулять, учиться. Я хочу просто жить, а не служить хозяину!

Я привык, что мне служат, и щедро за это вознаграждаю, но, услышав такое от Риты, меня пробрало. Разумеется, было бы в тысячу раз легче, если бы Рита тоже считала меня хозяином, как и остальные.

Но девочка не подчиняется ради красивой жизни. Хотя сначала казалось, что как раз тут проблем не будет. Рита из неблагополучной семьи, а перед ее красивым носиком замаячил шанс вырваться из нищеты, наряжаться в брендовые шмотки, кататься на дорогих тачках, есть в ресторанах и посещать лучшие курорты планеты. Другая бы на ее месте зубами вгрызлась в эту возможность. А Рите надо любви.

И теперь, развалившись на шезлонге и потягивая коктейль, я рассматриваю свою девочку в новом красном купальнике и думаю, как бы ее желание не стало пророческим.

Я буду полным кретином, если влюблюсь в нее по-настоящему. Для меня любовь — непозволительное чувство. Оно плавит мозги и делает уязвимым. За любимую можно без особого сожаления отдать все, а я этого не хочу. Мне дорога моя карьера и статус.

Слишком тяжело я добивался всего этого. У меня, как и у Риты, не было богатых родителей. Все, что имею теперь, я заработал сам, исключительно своим умом.

— Мирон, пошли купаться! — Рита машет мне рукой.

Мотаю головой. Не хочу. Я растекаюсь от жары. Мне сейчас пиздец как спокойно и хорошо.

Я сливаюсь в гармонии с бесконечным вечным и умиротворенно созерцаю свою девочку.

У меня такое безмятежное состояние, будто я познал суть мироздания до того, как появилось солнце. Задолго до начала гравитационного коллапса и образования звезды… и последующего формирования планет… спутников и прочей космической херни…

А самое лучшее на сегодня — мы прилетели на клочок необъятной планеты, где нас никто не знает. Можно не шифроваться, а просто быть собой. Жить и наслаждаться каждой минутой, проведенной вместе.

— Ну что же ты как старичок ленивый?!

— Я в самом рассвете сил. Не наговаривай.

Смена обстановки благотворно повлияла и на Риту. Она тоже стала чаще улыбаться, интересоваться новой страной и… мной.

Тут мы как будто другие люди.

Малышка так искренне смеется, плескаясь в волнах. Она уверенно держится на воде, только нырять как следует не умеет — попка всплывает. Когда вижу ее в ярком бикини, у меня пересыхает во рту.

Не дождавшись меня, Рита выходит из воды и направляется ко мне.

Она могла бы стать моделью. Все данные для этого есть: длинные стройные ноги, тонкая талия, восхитительное лицо. И волосы у Риты шикарные: натуральные, густые, длинные до самой поясницы. Остановившись возле моего шезлонга, берет себя за грудь — я тяжело сглатываю.

— Помни их… чтобы я посмотрел.

Девчонка хитро прищуривается и, наклонившись надо мной, сжимает свои груди так, что из купальника на меня брызжет морская вода.

— Кажется, ты перегрелся на солнце. Тебе надо остыть.

— Ты как раз еще холодная, — обхватив ее ногу, рывком увлекаю девушку на себя.

Рита, взвизгнув, приземляется на мои колени. Глажу ее по спине, но головой снова проваливаюсь в мысли.

— О чем задумался? — спрашивает Рита.

— Я где-то читал о существовании альтернативных вселенных. То есть мы с тобой сейчас здесь, на пляже, а в это же время в параллельном мире проживаем другую жизнь.

— И какую же? — приподнимает бровь.

— Вариантов бесконечное множество.

— Тогда я бы выбрала вариант, где я, богатая и властная, вламываюсь к тебе домой и покупаю твою девственность.

Смеюсь:

— Ты серьезно?!

— А что ты так удивляешься? И ходила бы потом кругами возле тебя, ждала, когда ты осмелишься со мной переспать. Тебе это кажется смешным?

— Чтобы заняться сексом с тобой, я бы сам заплатил. Пусть я и бедный в твоей вселенной, но все равно нашел бы способ заработать и трахнуть тебя.

— Уф… — Обмахивается ладошкой, как веером. — Мирон, ты во всех вселенных одинаковый! — Бросает взгляд на столик возле шезлонга и на свой пустой стакан после сока. — Можно? — немного робко кивает на мой коктейль. — Глоточек.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Давай схожу в бар и куплю тебе сок.

— Да я чуть-чуть и опять купаться пойду.

Отдаю ей стакан. Рита тянет через трубочку коктейль и морщится.

— Что за гадость? Жуть как горько.

— Пина колада с ромом.

— Нет, это ром с ароматом пины колада! Теперь понятно, с чего вдруг тебя накрыло философией о каких-то вселенных. Напиваешься тут как тихий алкоголик, — встает с моих колен.

— А ты ворчишь, как старая супруга, — шлепаю ее по заднице.

Глава 27

Рита

В туристическом городке, куда мы отправились отдохнуть, даже ночью многолюдно. Толпы народа гуляют, в глазах рябит от сияющих вывесок ресторанов и магазинов. Уличные музыканты подогревают праздничное настроение.

Держась за руки, идем с Мироном мимо парковки со спортивными тачками баснословной стоимости. И среди них гармонично вписался автомобиль Мирона. Я жду, когда устану, и удивляюсь, что едва прилетела и сразу с головой окунулась в новую реальность.

После разговора на пляже насчет вселенных мне казалось, что мы с Мироном на самом деле каким-то непостижимым образом попали в альтернативную реальность. Мирон тут добрый и обходительный мужчина, а я больше не его пленница.

Это ощущение возникло, потому что Суворов ни от кого меня не прячет, не запирает на вилле, не контролирует звонки. Я могу пообщаться с любым человеком, хоть и ни черта не понимаю, что мне говорят. Такого Мирона мне и самой хочется держать за руку.

А еще у нас появилось время разговаривать друг с другом.

Суворов оказался не только экспертом в философии, он отлично эрудирован во многих темах. Конечно, у такого мужчины очень широкий кругозор. Я ловлю себя на мысли, что мне интересно его слушать, особенно когда темы не касаются моей девственности.

— Beautiful girl! welcome! — зазывает меня улыбчивый араб на пороге заведения и приветливо машет рукой.

Кажется, его привлек мой яркий сарафан цвета фуксии. Еще и волосы распустила, хотя в повседневности предпочитаю делать хвост или заплетать в косу, но сегодня настроение особенное.

— Он хочет, чтобы мы вошли? — поворачиваюсь к Мирону.

— Да.

— И мы пойдем?

— А ты хочешь?

Хм… точно параллельная реальность! Господин Суворов спрашивает о моем желании, а не принимает сам неоспоримое решение.

— Я бы где-нибудь посидела. Хоть и надела сандалии, но все равно гудят.

Приняв приглашение, попадаем в уютное тихое заведение, оформленное в восточном стиле. Стены завешаны коврами, горят лампадки. Свободных столиков уйма, а за теми, что заняты, гости пьют чай.

— Speakeasy bar? — вкрадчиво спрашивает у Мирона уже другой араб, встречающий нас у порога.

Недолго подумав, Суворов кивает.

— Yes.

Араб быстрым шагом двигается куда-то вглубь заведения. Мирон, взяв меня за руку, ведет следом.

— Куда мы? — уточняю.

— Все, что ты увидела здесь — бутафория. Суть этого места — подпольный бар, где можно отдохнуть на полную катушку.

Обогнув несколько столов, араб толкает неприметную дверь. Все вместе выходим на серую лестницу.

— Подпольный? — ахаю я. — То есть незаконный?

— Конечно, если будет полицейская облава, нас арестуют и увезут в участок.

— Тогда я не пойду! — резко останавливаюсь, вцепившись в перила.

— Да шучу я, — смеется Мирон. — Неудачно получилось. Ты знаешь, я не юморист. Тайные бары и клубы просто тренд, но чтобы создать атмосферу конфиденциальности, перед нами разыгрывают небольшой спектакль.

Я бы даже не подумала, что в подвале спрятан настоящий бар, который очень контрастирует со светлой мирной бутафорией, как выразился Мирон.

Помещение не огромное, но довольно просторное. Свет приглушен, играет популярная попсовая музыка. В интерьере преобладает темно-синий цвет. Я поднимаю голову и открываю рот от изумления — потолок украшен сотнями маленьких огоньков, которые в точности повторяют созвездия ночного неба. Невероятно красиво. Тут, в отличие от этажа наверху, гостей гораздо больше.

Араб провожает нас до свободного стола. Сажусь на бархатный сапфировый диван и все разглядываю обстановку, замечая поодаль танцпол. Дико, пьяно, безудержно не танцуют, но культурно подвигаться желающих предостаточно.

Меню, к сожалению, на английском языке, который всегда давался мне с трудом. Но я могу ориентироваться по снимкам блюд.

Мирон, как истинный хищник, заказывает сочное мясо, а мне приглянулся овощной салат. Не нужно быть полиглотом, чтобы понять, что именно выбирает Суворов на аперитив — «whiskey» и «ice» понимаю даже я.

— А мне, пожалуйста, вот это, — тычу пальцем на картинку, показывая официанту.

Розовый коктейль «Бабл Гам» под шапкой из взбитых сливок не имеет ничего общего с виски. Отдых может быть чудесным, но я предпочитаю переживать его на трезвую голову, в отличие от Мирона.

Хотя он и не пьяный, даже не поддатый. Но мало ли?

— Почему нельзя заказать воду или лимонад? — спрашиваю Суворова, когда уходит официант. — Зачем именно виски?

— А у тебя есть какие-то возражения на этот счет?

— Вдруг ты напьешься и не сможешь себя контролировать, начнешь тут все крушить… — отвечаю Мирону, невольно вспоминаю отчима.

— Ты хоть раз видела меня в таком состоянии?

— Нет, — опускаю глаза на стол, — но все же…

— Поверь, малышка, если я захочу разнести здесь все, то мне не нужно искать смелости в алкоголе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 28

Мой коктейль в изящном фужере на тонкой ножке выглядит симпатичнее, чем на фото.

Обхватываю губами соломинку и невольно встречаюсь взглядом с Мироном. Он, облокотившись на стол, так внимательно смотрит на мои губы, будто думает, способны ли они на что-то большее, чем посасывать коктейль через соломинку.

Жар опаляет мои щеки.

Делаю глубокий глоток и быстро отлипаю от трубочки. На вкус коктейль приторно-сладкий, с легкой горчинкой. Должно быть, дело в сиропе. Надо было заказывать клубнику, а не эту жвачку.

— И как? — интересуется Суворов моим напитком.

— Необычно.

— Точно не хочешь выпить? Здесь есть шампанское.

— Вообще нет никакого желания. Алкоголь — твой способ расслабиться.

— А что делать, если другого ты мне не даешь, а спорт не помогает, как мы уже выяснили. Сопьюсь с тобой.

— Лучше не шути. У тебя действительно получается скверно…

— Как скажешь, — хмыкает.

Через минут пятнадцать нам приносят еду.

Суворов отвлекается на мясо, как будто забыв обо мне. И вроде бы наш ужин проходит обычно, только тот жар, что вспыхнул на моей коже, не проходит. Я выпила коктейль, но он такой сладкий, что пить захотелось еще больше.

Решаю заказать подобный, но голубого цвета. Он оказывается мятным на вкус и не таким приторным. Отпив несколько глотков, теперь я смотрю на Мирона. Красивый, зараза. И пальцы у него красивые, длинные.

Я замечаю это, когда Мирон берет бокал с виски и подносит к губам. В эту минуту мне почему-то захотелось достать из бокала кубик льда и провести им по горячей груди Суворова, наблюдать, как плавится лед на коже, а потом слизать эту влажную дорожку…

Ой… Слегка трясу головой. Что это вообще за мысли? Откуда они у меня появились?

— Все нормально? — сдвинув брови к переносице, спрашивает Мирон.

— Да… — заставляю себя выпрямиться.

Что-то со мной не так.

Я ощущаю душевный подъем.

Если сначала я чувствовала себя скованно в новом заведении, то сейчас будто своя в доску, и на фоне этого возникает желание пошалить, появляется смелость, которой мне так не хватало. А еще мир вокруг будто изменился, краски стали ярче.

— … Хотела спросить: а сколько у тебя было женщин?.. В плане секса.

Мирон дергает бровью.

— Неожиданно слышать такой вопрос от тебя. В планах было много кого я хотел бы трахнуть, но когда я увидел тебя, эти планы с треском провалились.

Да, я тоже не ожидала, что заинтересуюсь постельной жизнью Мирона. Даже предпосылок к этому не было.

Хотя кого я обманываю? Конечно, были, только раньше я бы ни за что этот вопрос не подняла, а сегодня…

Мне становится душно и очень-очень странно. До такой степени, что я уже подумываю подсесть к Суворову и поцеловать его. Вот так прилюдно, позабыв о приличии. Это точно не нормально.

— Что еще ты хочешь спросить? — прищуривается Суворов.

— Эм… Я лучше потанцую немножко.

Во рту снова пересыхает. Хватаю коктейль и залпом выпиваю его. Придерживаясь за столешницу, резко встаю, и картинка перед глазами раздваивается.

— Рит? — напряженно реагирует Суворов.

— Правда, все хорошо.

Пробормотав, направляюсь к танцполу.

Я никогда не танцевала ни на школьных дискотеках, ни на студенческих. И в ночные клубы не ходила. И на вписки меня не приглашали.

Я бы в жизни не осмелилась танцевать, тем более здесь, но страха и смущения нет. Другие гости кажутся мне приветливыми, они как будто только и ждали меня. Я ловко вливаюсь в компанию, не особо парясь над движениями, тело само извивается в такт музыке.

Замечаю, как Суворов хватает со стола меню и раздраженно пролистывает страницы, а затем подзывает официанта и что-то у него выясняет.

Я видела во многих фильмах, что крутые веселые девчонки танцуют на баре, накаляя вечеринку до предела.

Остальные участники всегда поддерживают, свистят и аплодируют. За такие танцы даже можно получить бесплатный коктейль, в качестве комплимента. Сегодня я чувствую себя именно такой умопомрачительной, зажигательной девушкой.

Протискиваюсь через гостей к барной стойке. Сначала взбираюсь на стул, а потом и на стойку. Голова кружится, меня штормит.

— No! No! — кажется, это вопит бармен и пытается схватить меня за ногу.

— Нет, не трогай. Я хочу сделать шоу, — дергаюсь от него.

Напоследок успеваю заметить, как ошарашенно посмотрел на меня Суворов, до этого момента отвлеченный беседой с официантом.

Плавно двигаю бедрами, но меня снова штормит. Не удержав равновесие, подаю вниз. На мгновенье теряю ориентир, а потом чьи-то сильные руки ловят меня. С размаха утыкаюсь лицом в широченную грудь. Вдохнув, узнаю запах Мирона.

— Ёп твою мать, Рита, что ты делаешь? — рычит он.

Отлипнув от его груди, сначала вижу отпечатки черной туши на его белой футболке, которые остались после моих ресниц, а уже после вроде бы подбородок. Поднять голову выше у меня нет сил и желания. Так сойдет. Он же не глухой, все слышит.

— Хотела стать звездой вечеринки… Не понимаю, почему не вышло, — бормочу я.

Суворов крепко берет меня за плечи, немного встряхнув, внимательно заглядывает в глаза и хмурится.

— Мы едем домой, — безапелляционным тоном заявляет.

— Нет… Нет-нет-нет, — мотаю головой. — Я хочу танцевать.

— Потанцуешь дома. Я включу тебе музыку. — Сгребает своей могучей ручищей и ведет к выходу. — Ты боялась, что я все здесь разнесу, но походу это сделаешь ты, если мы сейчас же отсюда не уедем.

— Вот почему ты вечно такой вредный! — эмоционально реагирую. — Вечно все должно быть только по-твоему! Рита туда не ходи, Рита молчи, Рита слушай, что я тебе говорю!

— Ты не знаешь меня вечно, чтобы делать такие выводы.

— А мне этого месяца достаточно!

Несмотря на глубокую ночь, на улице все так же многолюдно. Вырвавшись из лап Мирона, я уверенно направляюсь к парковке.

— И куда ты собралась? — строго кричит в спину.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— В машину! Мы же домой едем?!

— Я после виски за руль не сяду. Вызовем такси.

— Ты же отличный водитель. Или сдрейфил? — подкалываю и оглядываюсь. — А если боишься, поведу я! — показываю ему язык.

— Да что ты…

Стиснув зубы, он догоняет меня и берет за руку уже намертво. Я пытаюсь вырваться и вернуться в бар, чтобы продолжить веселиться, пока Мирон, уткнувшись в телефон, вызывает такси, но у меня не получается.

В горле снова пересыхает.

— Отпусти, — дергаюсь. — Я хочу танцевать и пить.

— Пить или напиваться вдрызг?

— Из нас двоих напиваешься только ты!

— Конечно.

Подъехавший желтый седан мигает фарами. Мирон насильно сначала проталкивает меня в салон, затем садится сам. Откинувшись на спинку, шумно вздыхаю, чтобы обозначить свое отношение к ситуации. Мне совсем не хочется спать, наоборот, жажда куража будоражит сознание.

Но Суворов никак не реагирует. Он выглядит рассерженным. Молчит. А когда у Мирона такое настроение, обычно плохо становится всем. Я это еще по жизни в особняке помню.

— Не кипятись, пожалуйста, — первой иду на контакт, задевая кончиками пальцев его колючую от щетины скулу.

— Все нормально, — спокойно отвечает, но сквозь зубы.

— Я же вижу, что ты зол.

— Тебе так кажется.

— Обманывай кого угодно, только не меня.

Соскальзываю рукой по его щеке, а потом первая тянусь к нему и задеваю губами его губы. Не страшно. Мы целовались уже много раз.

Мирон охотно отвечает. Но сегодня я первая проталкиваю язык в его рот, забирая себе роль ведущей. Суворов на секунду замедляется, а после сплетает свой язык с моим, и с еще с большим жаром, часто дыша и распаляясь, властно отнимает эту привилегию себе.

Он не уступает. Никому и ни в чем. Сладкое возбуждение закручивается внизу живота огненной воронкой, сильной и требовательной как никогда прежде. Целуюсь с Мироном, ощущая, как стало влажно у меня в трусиках.

— Подожди, пока приедем домой, — он первым прерывается.

Все еще дыша, словно загнанный зверь, берет меня за руку и подносит к своим губам. Я приоткрываю окно, впуская в салон свежий воздух. Мне слишком жарко и странно. Полное ощущение нереальности. Как будто все, что происходит между нами сейчас, не взаправду.

Глава 29

— Я в душ. Ночка сегодня была — огонь, — хрипит Суворов, стягивая через голову футболку, и, бросив ее кровать, оборачивается ко мне. — Тебе тоже полезно освежиться. Настрой воду похолоднее.

На автомате киваю, придерживаясь за стену — тело подводит.

Я не понимаю, что со мной творится. В голову лезут несвойственные мне мысли. Они такие разные, пошлые, и все о Мироне. О том, что я хочу его как мужчину. Неистово, дико окунуться в водоворот страсти.

Это желание возникло у меня еще в такси, и я думала, что отпустит, но этого не случилось.

Вторая ванная располагается на втором этаже виллы.

Я раздеваюсь догола и направляюсь к лестнице, однако на полпути передумываю и иду к Суворову. Открываю деверь, вхожу.

За стеклянными перегородками душевой шумит вода.

Закусив губу от волнения, я сдвигаю дверцу вбок и перешагиваю низкий бортик. Вода, под которой моется Суворов, очень прохладная, но из-за моего странного состояния все ощущения притупленные. Все, кроме возбуждения. Оно только усиливается, когда я вижу широкую спину Суворова и классную задницу под струями воды.

Мирон замирает, заметив меня.

Подойдя к нему вплотную, прижимаюсь щекой к спине и тянусь к его животу. Медленно поглаживаю, прощупывая пальцами твердые кубики на прессе.

— Что… ты… делаешь? — заминается Суворов.

— Тш-ш… — отвечаю я. — Тише.

Опускаю руки ниже, нащупывая его член.

Трогаю, ощущая, как с каждой секундой он становится тверже и больше. Ладонью плавно скольжу по всей его длине. Удивительно: на нас сверху течет прохладная вода, а Суворов не остывает, он все равно горячий. Везде.

— Рита, — кладет ладонь поверх моей руки. — Не надо.

— Почему? Ты же расслабляешься, когда кончаешь.

— Я сегодня много выпил. Мне будет сложно себя сдерживать. Выйди из кабины, — упирается кулаком в кафель.

— Нет, — упрямо мотаю головой, быстрыми движениями дрочу Суворову.

— Я тебя выебу, если ты не уйдешь.

— Не страшно…

— Да что же ты творишь! — рычит он. — Блядь… Ты правда этого хочешь?

— А ты?

— Безумно. Я давно тебя хочу, но…

— Так возьми.

Он обхватывает мое запястье, убирая от себя руку.

Вырубает душ.

— Лучше не шути так, Рита. Не сегодня.

— А я и не шучу.

Он поворачивается ко мне, его взгляд растерян. Приподнявшись на цыпочки, обвиваю руками его шею, тяну его на себя в подтверждение своим словам.

— Не здесь, — хрипит.

Он с такой легкостью подхватывает меня под бедра, словно я ничего не вешу. Поднимает на руки. Мое сердце ускоряет ритм. Обхватываю ногами торс Мирона, прижимаясь к нему влажной промежностью. Мирон несет в комнату. Боже… боже, боже! Что я делаю? На чем настаиваю?

Суворов опускает меня на кровать и, часто дыша, коленом разводит мои бедра шире. Вклинивается между них и накрывает меня собой. Упирается локтями по обе стороны от меня, чтобы не придавить всем весом.

— Нужно тебя подготовить, чтобы было не больно, — жарко шепчет мне в висок.

Я закусываю губу, замираю, подчиняясь жажде неизведанного. Он скользит рукой по моему лобку вниз, раздвигает складочки и медленно вводит в меня палец, массируя, растягивая изнутри. У меня поджимаются пальцы на ногах, и я, стиснув зубы, рвано втягиваю ноздрями воздух. Внизу живота печет от того, что Мирон со мной делает. Ощущения становятся теснее, когда Суворов осторожно добавляет еще один палец. Я слегка прогибаюсь в пояснице, стягиваю кулаками покрывало.

— Все будет хорошо, — успокаивающе шепчет Мирон. — Расслабься, малышка.

Беспорядочно осыпает поцелуями мое лицо, спускается ниже к шее, груди. Обводит языком сосок, захватывает его губами и втягивает в рот так влажно горячо и порочно, что я тихо постанываю. Пальцами продолжает медленно трахать и трется о меня набухшим от возбуждения членом.

Я словно горю изнутри, но страха нет, есть лишь волнение, ведь пока еще не представляю каково это — занимать сексом с мужчиной.

Оторвавшись от моей груди, Мирон отстраняется, убирает из меня пальцы.

На рефлексах хочу свести бедра, но лишь упираюсь ими в Суворова и, задержав дыхание, наблюдаю за ним.

Он обхватывает рукой член, проводит головкой по моей промежности, скользя по складкам. Ощущения совершенно отличаются от тех, что были, когда Мирон ласкал меня пальцами. Они новые, запретные и должны быть постыдными, но мне до одури приятно. Мирон поднимает на меня горящие огнем глаза, а потом снова опускает их, рассматривая меня между ног.

— Ты можешь не смотреть? — меня снова бросает в жар от его пристального интереса.

— Не могу. Твоя киска, Рита, слишком прекрасная, чтобы на нее не смотреть.

Простонав, откидываюсь головой на подушку. Ах, я вся пульсирую и сочусь только оттого, что Мирон меня разглядывает…

А потом…

Потом мое выпрыгивающее из груди сердце словно перестает биться, и я забываю дышать, когда Мирон, пальцами раздвинув мои складки, пристраивает головку члена ко входу во влагалище и осторожно толкается в него. Если пальцы почти свободно трахали меня, то размер его члена будто не помещается. Я что-то мычу, взгляд застилает дымкой.

— Расслабься, тебе понравится, — говорит Мирон.

И опять толкается в меня. Но это слишком туго. Внутри меня так узко, а у Мирона слишком большой член. И Суворова сейчас слишком много. Слишком, слишком… Он кладет свои сухие теплые ладони на мои колени и еще шире разводит мои согнутые ноги. Трахает меня короткими быстрыми толчками.

— Мне… мне… очень странно… — стону я.

И тогда Суворов, облизнув свои пальцы, дотрагивается ими до моего клитора и нежно растирает. Когда он так делает, я испытываю уже знакомые приятные ощущения. Они медленным жаром растекаются от клитора по всему телу, как подогретая на огне карамель. Мне становится сладко.

На несколько секунд я дезориентируюсь, пока Мирон продолжает растягивать меня членом. Кажется, по моим бедрам потекло что-то теплое. Или это иллюзия? Все словно в тумане. Через несколько минут ощущение тугой наполненности проходит, и я слышу порочные шлепки паха о мои ягодицы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мирон запрокидывает голову и что-то бессвязно рычит, а потом, убрав руки с моих коленок, опускается надо мной на локти.

— Закинь на меня ноги, так будет удобней, — севшим голосом подсказывает мне.

Теперь он трахает меня уже на всю длину — его пах и яйца ударяются о мою промежность. Но боли я не чувствую. Мне просто странно ощущать другого человека внутри себя.

Мы занимаемся сексом.

Настоящим.

И я… Я больше не девственница. Я отдалась Мирону сама, расплавилась в его руках, как льдинка. И теперь вся дрожу под ним от волнения. И это внезапное прояснившее мозги понимание запускает дрожь по телу, и я почему-то острее и ярче начинаю ощущать, что со мной происходит.

И это в сто раз лучше, чем когда Мирон делал это пальцами. Это какая-то высшая степень сближения, доверия, сплетение эмоций. У меня от осознания этого выступают на глаза слезы. И Мирон сразу реагирует на них:

— Тебе больно? — замирает, встревоженно глядя на меня.

И у самого в глазах боль от того, что причинил ее мне.

— Нет, — мотаю головой и обнимаю его за шею.

Потом провожу ладошками по плечам, а когда Мирон снова начинает неторопливо двигаться во мне, скольжу ниже к… его ягодицам. Мужчина надо мной стонет, утыкается губами мне в изгиб шеи и плеча и целует, а я, осмелев, крепче вцеплюсь пальцами в его половинки.

Мирон подсовывает руку под мою попку и толкает меня навстречу его движениям, которые становятся ритмичнее, сильнее, глубже, быстрее.

Во мне от груди в низ живота стекается жар, а следом за ним по коже ползут мурашки, и внутри все рвано вздрагивает.

Между ног тесно, горячо, и так приятно скручивается узлом все, что я ощущаю, что тело натягивается изнутри и выгибается, я стону от предвестников оргазма. И не сразу до меня доходит, что тяну на себя Мирона, заставляя двигаться еще резче и мощнее. Он не выходит из меня, не лупит членом, а лишь двигается бедрами, вжимаясь в меня плотнее — я чувствую, как под моими пальцами сокращаются его нижние ягодичные мышцы.

— А-а-ах… — вырывается из горла и обрывается, когда накатывает первая волна наслаждения.

И мой полустон-полувскрик будто срывает стоп-кран — Мирон почти полностью их меня выскальзывает, а потом засаживает член на всю длину, резко дернув меня себе навстречу.

Я вскрикиваю от второй, более сильной волны накатывающего горячего наслаждения, меня выкручивает в руках Мирона, я рвано дрожу, между ног пульсирует, я чувствую в себе член еще отчетливее — его будто распирает, он словно каменеет и высекает из меня искры.

Мирон отстраняется, опирается на вытянутые руки надо мной, давая свободу моему телу. Я смотрю в глаза Мирону, как будто цепляюсь за его взгляд как за якорь, потому что передо мной взрываются звезды, их осколки разлетаются и обжигают меня огнем, и я от каждого их фантомного прикосновения вздрагиваю и пульсирую, как их свет.

— Моя девочка, — слышу хриплый стон Мирона.

Он обнимает меня, целует мое лицо и двигается во мне медленно, неглубоко, будто покачивает, баюкает, окутывая невероятной нежностью. Она сквозит в каждом его движении, вздохе, прикосновении. Он целует меня в губы, но уже без языка, без жадности и пошлости. Этот поцелуй такой, что у меня щемит у груди от ответной нежности. И я обнимаю Мирона.

Мы лежим так какое-то время. Я осознаю, что только что произошло между нами.

Это было волшебно. И мне сейчас страшно. Страшно, потому что я не знаю, что надо делать после секса.

— Одновременный оргазм, — шепчет Мирон. — С первого раза. Это просто охренительно…

Глава 30

Еще какое-то время мы просто молчим. Я, не шелохнувшись, смотрю в потолок, пытаясь свыкнуться с произошедшим между нами.

— Все нормально? — Мирон первым прерывает тишину, воцарившуюся в комнате.

— Да, я в порядке, — шепотом отвечаю я. — А ты?

— Словами не описать…

Суворов встает. Натягивает боксеры, достает из прикроватной тумбочки сигареты, зажигалку и выходит из комнаты.

Едва дверь за ним закрывается, я тоже заставляю себя подняться. Сдергиваю с кровати светлое покрывало, на котором вижу две капельки крови.

Ноги еще дрожат и не слушаются. Кое-как достаю из шкафа полотенце. В ванной смываю с себя остатки нашей с Мироном похоти. Струйки розоватой воды хорошо видно на белом кафеле под ногами.

— Дура… какая же я дура, — корю себя.

Только…

Эмоционального подкрепления словам не получаю. Не чувствую сожаления. Как будто в глубине души знала, что первым моим мужчиной все-таки станет Мирон.

Я удивлена своей решимости переспать с ним, но не огорчена тем, что сделала это. За свою девственность никогда не тряслась, но и в койку прыгать к мужчинам не спешила. Мне хотелось, чтобы когда-нибудь все случилось само собой…

***

Утром просыпаюсь одна в постели, хотя засыпали мы с Мироном вместе. Снова вспоминаю горячую ночь, и низ живота схватывает легкой дрожью. Осторожно прикасаюсь к нему. Теперь я женщина. Уф… Между ног не саднит, но почему-то побаливает голова и пить хочется. Просто до смерти.

Интересно, а где Мирон? На отдыхе он позволял себе спать дольше, чем обычно. Жил в кайф и ни в чем себе не отказывал… Может быть, он, получив то, за что заплатил, уже собрал мои чемоданы и выставил за дверь?

Умывшись и почистив зубы, я уговариваю себя выйти из комнаты. Из кухни доносится звон посуды, и я крадусь туда. Вижу Мирона возле тумбы. На нем лишь спортивные шорты. Мужчина стоит ко мне спиной и…

— Ты что… готовишь? — удивленно спрашиваю.

Легче было поверить, что Мирон действительно собрал мои тряпки и выкинет меня как использованную игрушку.

— Ты проснулась раньше, чем я думал.

— Решил сразить меня наповал сюрпризом?

— Настроение сегодня располагает.

Я подхожу к Мирону и вижу на тумбе большую плоскую тарелку с брускетами из поджаренного на сковороде хлеба, на котором аккуратно разложены ломтики авокадо, красная рыбка, листовая зелень и безупречные яйца-пашот.

— Как ты умудрился приготовить яйца-пашот? Ты ведь простую глазунью жарить не умел.

— Главное — себя замотивировать и найти толковый видеоролик с рецептом, — слегка улыбнувшись, отвечает он. — Садись за стол, будем завтракать. Сейчас сварю кофе.

Все, за что бы ни брался Мирон, получается идеально. Будь то ведение крупного бизнеса или же приготовление завтрака. И подача очень красивая — Суворов не просто навалил продукты на хлеб, а разложил, как шеф-повар в ресторане.

А если посмотреть на кухню после готовки, то не найти и упавшей крошки, не говоря уже о тотальном сраче. Я делаю вывод, что Мирон привык все доводить до идеала, а еще он очень аккуратный и чистоплотный мужчина.

— В турке? — послушно следую просьбе.

— Что? — непонимающе приподнимает бровь.

— Ты будешь кропотливо варить для меня кофе в турке?

— У меня, конечно, настроение располагающее, но не до такой степени, — ставит передо мной тарелку с брускетами.

— Ты меня ослепляешь, — облокотившись на стол, подпираю ладонью щеку.

— Каким же образом?

— Улыбкой. Прекрати улыбаться.

— Разве это плохо? Мне заебись, вот я и улыбаюсь.

— Я это заметила. Ты светишься от счастья и даже как будто помолодел.

— Подкол засчитан, — поставив кружку к кофемашине, нажимает кнопки. — Но да, сегодня я счастлив.

— А много ли для счастья надо? Просто кончить в меня?

— Я этого хотел. Долго, — не оборачиваясь, говорит он.

— После всего того, что между нами было, ты просто обязан на мне жениться! — в шутку выпаливаю я.

На нее Мирон не отвечает — вероятно, отвлекся на кофе. Приносит нам кружки с бодрящим напитком и тоже садится за стол.

— Как ты себя чувствуешь? Живот не болит?

От его заботливых вопросов мои щеки вспыхивают. Опускаю взгляд на кружку.

— Нет, живот не болит. Только голова почему-то. Немного.

— Такое бывает, когда пьешь ликер, — хмыкает Суворов.

— Ничего подобного! — ахнув, снова смотрю на мужчину, позабыв о смятении. — Я бы к алкоголю даже не притронулась! Коктейли были молочные, с сиропом.

— Нет, там был алкоголь.

Растрескавшаяся картинка вчерашнего ужина снова собирается. Я сопоставляю свое странное поведение с тем, что сказал сейчас Мирон.

— Как же так… — сокрушаюсь я. — Почему ты мне не сказал? Значит, я напилась?

— Не стал под лупой изучать то, что ты заказала, чтобы опять не быть обвиненным в излишнем контроле над тобой. Дал тебе свободу выбора. И да, я тоже вначале думал, что коктейли безобидные. Я даже не сразу понял, что ты крепко поддала, наверное, потому, что сам пил виски. Пока не увидел, как ты танцуешь.

— Это было сильно ужасно? — прячу лицо в ладонях.

— Это было забавно.

— Ах, как же мне стыдно! Боже! Никогда больше не буду пить.

— Успокойся. Ничего вопиющего не произошло. Мы вовремя уехали домой.

— Ничего? — Чуть-чуть раздвинув пальцы, которыми прикрываю глаза, подглядываю за Мироном. — А как насчет секса? Получается, мы оба были не в себе.

— Секс был восхитительным.

— Если честно, я всегда считала, что ты привередливый в сексе, заевшийся. А ведь я ночью ничего не делала, чтобы тебя удивить…

— Тебе и не нужно ничего делать, — прожигает меня взглядом. — Секс с тобой все равно для меня особенно сладкий.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 31

Румянец, от которого горели щеки, расползается по всему лицу и вспыхивает на кончиках ушей от смущения.

Да, Мирон меня смущает. Тем, как он на меня смотрит, и тем, о чем говорит. Это все ново для меня, непривычно. И одновременно я морально будто взрослею. Самоощущение себя как девочки, которая не так давно окончила школу, постепенно меркнет.

Не до конца, но я все чаще ловлю себя на мысли, что начинаю чувствовать себя женщиной. Красивой и сексуальной — потому что так говорит Мирон.

Отвлекаюсь на божественно-вкусный завтрак.

— Раз ты готовил, я уберу со стола, — заявляю и встаю.

— Это необязательно.

— Я за семейное равноправие! — хихикнув, забираю тарелку.

— Семейное?

— Это я в шутку.

Он тоже встает.

— Рит, не надо тебе суетиться по дому. Я собирался вызвать помощницу по хозяйству.

Но я все равно делаю. Уже из принципа.

— Мне правда несложно! — отмахиваюсь я. — Просто поставить тарелки и кружки в посудомойку. Загрузив машину, открываю холодильник и достаю бутылочку воды. После вчерашнего ликера жажда никак не проходит. — Какие планы на сегодня?

— В моих планах только ты… — отвечает Мирон и жарко выдыхает в мои волосы, подойдя близко и обняв со спины.

Я вздрагиваю от неожиданности и от того, как бесшумно подкрался Мирон. Он собирает мои пряди и откидывает на одно плечо, оголяя шею. Наклонившись, скользит дорожкой из поцелуев по коже, развязывая узел на пояске халатика.

— Мирон… — шепчу я, борясь с волнением и мурашками, рассыпавшимися по коже от его губ. — Еще утро.

— И что? — прихватывает зубами мочку моего ушка.

— Я не знаю, уместно ли сейчас…

— Нежели ты не хочешь прочувствовать друг друга уже на трезвую голову? — мурлычет он.

Закусываю губу. Вчера я была гораздо смелее в своих желаниях. Напряженно впиваюсь руками за край кухонной тумбы.

Развязав мой халат, Мирон берет в ладони мои груди и осторожно сминает их. Захватывает большими и указательными пальцами соски и массирует их подушечками. Мое дыхание срывается.

— Мы будем делать это здесь?

— Да, — сжимает соски и пахом ударяется мне в ягодицы.

У него опять член колом. Этот мужчина точно ненасытный. Или я так на него действую?

Отпустив мои груди, Мирон гладит меня по рукам, на плечах подцепляет халатик. Легкая ткань безвольно скользит по телу и невесомо падает на пол под ноги.

Мирон давит ладонью мне на поясницу. Поддавшись, я наклоняюсь и ложусь грудью на холодную столешницу. В таком положении я не вижу лица Мирона, его глаз, его эмоций и от того чувствую себя уязвимой.

— Какая у тебя аккуратная нежная попка, — сжимает мои половинки, впаивая пальцы в кожу.

— Пожалуйста, Мирон, — стону я, — не говори так, ты меня смущаешь.

— Но это правда.

Плавно стягивает мои трусики вниз. Стиснув зубы, я вся сжимаюсь от волнения. Но зажатость бесследно улетучивается, когда Мирон с наслаждением целует мои половинки, засасывает их губами и увлажняет языком так, словно я самая вкусная и сладкая из всего того, что он пробовал когда-либо.

И в этот момент у меня в голове громом звучат слова отчима, которыми он часто пугал меня в прошлом: «

Еще рот тут смеешь открывать, овца неблагодарная. Скорее бы ты выросла и поняла, как тяжело жить взрослую жизнь! Тебя там в задницу никто целовать не будет!»

А оказалось… целуют…

Подсматриваю за Мироном и не могу отвести взгляда от того, что вижу. Это настолько порочно и интимно…

Он стоит за мной на коленях, придерживает мои бедра руками и водит губами по попе, и каждое прикосновение жаром отпечатывается на моей коже. Перестаю на несколько секунд дышать, когда его ладонь перемещается с бедра между ног.

— Поставь их шире, — шепчет Мирон.

Встретившись с ним взглядом, чувствую, как по телу проносится волна, словно от удара током, задевает все нервные окончания и будоражит. Я отворачиваюсь. Сжимаю руки в кулачки и делаю, как просит Мирон. Он трогает мою промежность, растирая складочки и клитор. Разогревает как следует. Не выдержав, я снова оглядываюсь и вижу, как в этот момент другой рукой Мирон приспускает свои шорты и достает член.

Проводит несколько раз по ладонью по его длине и, взявшись у основания, направляет к моему влагалищу. Головка проникает внутрь туго, но сегодня мое тело быстрее привыкает к большому размеру.

Тихо что-то прорычав сквозь зубы, Суворов снова двигается во мне размеренно, неспешно, а я снова ловлю себя на том, что сегодня у меня голова ясная, а чувства те же, что и вчера. И я распаляюсь, расслабляюсь, позволяя Мирону брать меня, и получаю от этого удовольствие. От того, как его член вбивается в меня глубоко, вызывая дрожь в коленях с приятную негу.

Не знаю, какой был бы секс с другими мужчинами, но с Мироном я едва ли не забываю свое имя. Он присваивает меня, полностью подчиняет, доводит до умопомрачения. Не прекращая трахать, наклоняется, обжигая поцелуями мою обнаженную спину. Пальцами правой руки накрывает клитор, размазывает по нему сочащуюся из меня влагу.

Перед глазами темнеет, я скулю и стону одновременно. Невольно еще сильнее прогибаюсь в пояснице, ловлю ритм Суворова и тоже двигаюсь.

Он замирает, а я инстинктивно продолжаю нанизываться на его член, мне хочется снова ощутить кайф, до исступления. И я словно взрываюсь, распадаюсь до атомов от прожегшего меня оргазма, влагалище пульсирует.

После того, как я бурно кончаю, Мирон ускоряет ритм, до сладкой боли сжимает пальцами мои бедра.

— Да… моя малышка… как же мне с тобой хорошо… — стонет и заполняет меня спермой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 32

Мирон

Последний день отпуска мы начинаем с постели. Обожаю заниматься сексом по утрам, особенно с Ритой. У нее такая узенькая киска. Ощущения — нереальные!

Их подкрепляет поза, в которой малышка трахает меня, сидя на мне сверху. Ее аккуратные сиськи подпрыгивают, а стоны наслаждения льются в уши музыкой.

Кончаю и ссаживаю с себя Риту. Стягиваю использованный презерватив, завязываю его узлом и бросаю на пол. Первые два раза я потерял голову, забыв о защите, но потом растекшиеся в желе мозги встали на место.

Переводя дыхание, сгребаю к себе поближе Риту. Она ластится, как кошка, ласковая и податливая. Я глажу ее по волосам, ощущая себя в этот момент самым счастливым человеком на свете. Давно такого не испытывал…

— А ты бы хотела остаться здесь навсегда? — спрашиваю, когда уже пьем кофе.

— Как это? — Рита непонимающе смотрит мне в глаза.

— Жить в вилле и не возвращаться в город.

— А ты?

— Я не могу остаться на пмж из-за работы. Но часто бы прилетал, не успевала бы соскучиться.

— Страна и вилла сказочные, — вздыхает Рита. — Но я тоже не могу остаться. У меня учеба и… Арина.

— Я бы тебе все устроил тут. И учебу, и подругу.

Такой вариант был бы для меня самым простым. Я не мог не предложить его Рите…

— Нет, Мирон, — уверенно отказывается. — Не хочу. И еще я обещала Арине привезти сувенирчик.

— Тогда поедем в торговый центр, времени полно.

До вылета остается шесть часов. Чемоданы собраны еще вчера.

Наше уединение прерывают Анвар и Азиза — семейная пара, приглядывающая за виллой в мое отсутствие. Азиза по совместительству заменяет горничную, а ее муж работает за дворника и охранника.

Поприветствовав их, допиваю последний глоток кофе.

— Ты сегодня на удивление задумчив, — считывает мое состояние Рита.

Проницательная девочка. Я не жалею, что бросил все и улетел сюда с ней вдвоем. Это время дало мне возможность определиться с чувствами. Я убедился, что Рита — единственная девушка, с кем бы я хотел быть. О Виталине даже не вспоминал. Разве что сегодня и то потому что возвращаюсь в родной город.

— Я сейчас.

Встаю из-за стола и уверенно иду в кабинет.

Там из сейфа достаю алую бархатную коробочку. Раскрыв ее, смотрю на кольцо из белого золота с крупным бриллиантом в огранке «сердце».

Я посчитал эту огранку уместной, ведь мое сердце, кажется, забрала Рита. Конечно, впереди меня ждет отнюдь не радостные события — они не касаются наших с малышкой отношений. Но когда в жизни бывает легко?

Буду решать проблемы по мере их поступления.

Тем более черновой стратегический план действий я успел наметить. Чтобы не опуститься на дно в глазах клиентов, придется создать Рите новый образ. Выставить ее перед общественностью ангелом с крыльями раза в три больше, чем у Виталины.

Правда, в отличие от Виты, Рите даже играть не придется. Она сама по себе такая — чистая, наивная и очень добрая. Мои PR-специалисты выполнят эту задачу, а я проспонсирую.

Спрятав коробочку в брючный карман, забираю документы.

— Я думала, пока тебя жду, врасту в землю, — прищурив от яркого солнца глаз, улыбается Рита.

— Прежде чем поехать за покупками, я бы хотел сделать тебе предложение. Прости, что без фейерверков, но… — достаю из кармана коробку.

— П-предложение? — ошарашенно вторит.

Улыбка исчезает с ее лица, а глаза становятся большими от удивления, и даже слепящее солнце этому не помеха.

— Помнишь ты как-то сказала, что после того, что между нами было, я обязан на тебе жениться? В общем, ты согласна стать моей женой?

— Ты серьезно?

— Да… Наверное, да. Рит, я осознаю, насколько жестоко поступил с тобой, предложив за девственность деньги. Но этого уже не изменить. Мне жаль, что тогда я поступил так. Это время, проведенное здесь, лишь подтвердило желание быть только с тобой.

— Ты меня застал врасплох, — выдувает ртом воздух. — Но как ты видишь меня в роли жены?

— Сексуальной и чертовски милой.

— Я не об этом. Я о том, что если ты просишь выйти за тебя замуж, должен забыть о диктатуре в доме. И всегда помнить, что я не твоя игрушка, а человек, свободная личность. Ты можешь мне гарантировать, что в городе будешь вести себя так же, как здесь?

— Да, — киваю я и достаю кольцо.

— И любить меня будешь? Искренне… по-настоящему?

— Буду.

— Оберегать, уважать и от всех защищать?

— Конечно.

— Я не верю…

Рита, все еще находясь под впечатлением, протягивает мне дрожащую руку. Надеваю на ее тонкий безымянный пальчик кольцо.

— Это точно не розыгрыш, Мирон? Просто я совсем не ожидала от тебя такого.

— На этот раз я не шучу. Теперь ты моя невеста, малышка, и я тоже хотел бы попросить тебя об услуге.

— Какой?

— Не рассказывай никому настоящую историю нашего знакомства.

— Я и без статуса невесты молчала, чтобы тебя не злить…

В дороге к торговому центру Рита свыкается с мыслью. И я тоже.

Другого финала наших отношений я не вижу.

Тяга к малышке слишком велика.

Я думал, что она притупится после того, как я порвал ее целку. До встречи с Ритой азарт к женщинам у меня исчезал после секса, но на этот раз этого не случилось. Я зависим от ее тела, голоса, запаха до такой степени, что иного выхода нет. А прятать ее ото всех бесконечно не получится. Мне легко с Ритой, с ней я чувствую себя лучше, чем я есть на самом деле.

— Может быть, тебе что-то нужно из косметики или одежды? — выйдя из сувенирного отдела, спрашиваю ее.

— Даже не знаю… В моей косметичке только тушь, румяна и блеск. Я не очень-то умею краситься.

— Купи себе что-нибудь на память, а то подруге набрала, а себя обделила. — Мое внимание привлекает золотистая маниста на манекене одного из магазинов. — Давай купим наряд для танца живота? Ты умеешь его танцевать?

— Боюсь, если я его начну танцевать, ты пожалеешь, что сделал мне предложение, — смеется она впервые после того, как приняла кольцо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Не беда. Я налью тебе вина. Ты после алкоголя такая пластичная…

— Ой, не шути, Мирон!

— Девушкам же нравятся мужчины с чувством юмора.

— Но не с твоим…

Эффектную загорелую даму в шелковых шароварах и топе голубого цвета, обвешанную золотом с головы до щиколоток, я замечаю сразу, едва она выходит из-за угла центра.

Походкой от бедра, громко цокая каблуками, она озирается по сторонам, горделиво задрав голову. Обмахивается веером, как будто кондиционеры работают недостаточно хорошо для такой царицы. В другой руке держит бумажный пакет из брендового бутика.

Мое настроение портится молниеносно.

Обнимаю Риту за плечи и разворачиваю к магазину с нарядами для танца живота.

— Давай все же заглянем.

Но увести малышку не успеваю.

— Мирон? — Теща старшего брата ускоряет шаг.

Блядь. Похоже, этот отдых был слишком хорош для меня, и чаша равновесия бытия пошатнулась. Подойдя ближе, Римма бегает взглядом от моего лица к Ритиному и обратно.

— Здравствуй, Римма, — нехотя отвечаю я.

— Вот так встреча! — ахает. — Лиля прилетела в Эмираты и ничего мне сказала?

— Нет. Ее здесь нет.

— А… негодный зять? Я бы хотела увидеться с внуками.

— Его тоже нет.

— Но ведь… нянька? — вновь смотрит на Риту, а потом и на мою руку на ее плечах, которую я сначала хотел убрать, но передумал и лишь сильнее прижал к себе девушку. И тогда Римма подозрительно сощуривает глаза. — А Ви…

— Вы собираетесь перечислять всех своих знакомых?! — перебиваю бестактную женщину раздраженно, повысив голос. — Мы с Маргаритой здесь одни. Другие уточняющие вопросы неуместны, — жестко отрезаю.

— Ладно, Мирон, — пятится Римма. — Я поняла…Тогда заезжай в гости.

— Не получится. Мы уже улетаем.

Расходимся в разные стороны.

— Ой, — шепчет Рита. — Что теперь будет?

— Ничего, — цежу я, все еще на взводе. — Я и так не собирался скрываться.

А уже через пять минут мне по видеосвязи в мессенджере звонит Лиля, но звонок я не принимаю.

Глава 33

— Ты бессовестный эгоистичный говнюк, Мирон! — Ранним утром стены первого этажа в особняке вибрируют от крика Лили. — Как знала, что с этим чертовым домом не все ладно! Не живешь ты здесь, а то как же! Ты самый настоящий нарцисс и лжец!

Я бы не впустил ее даже во двор, не то что в дом, но эта фурия как-то проникла на мою территорию и настойчиво звонила в дверь. Пришлось открыть, чтобы не переполошила соседей.

Вчера мы с Ритой прилетели поздно, очень вымотались и, вероятно, забыли запереть ворота. Хотя я запирал, но, может быть, стоило перепроверить?

Я не говорил жене брата, что особняк уже жилой, но она как-то догадалась явиться именно сюда. У Лили всегда была хорошо развита интуиция, только в этом случае не на пользу мне.

— Фильтруй слова, — сквозь зубы отвечаю. — Упражняться в красноречивых оскорблениях будешь на другом Суворове.

— Да что ты?! — таращит голубые глазища. — А как мне еще реагировать? Я просто в шоке, у меня до сих пор волосы на голове дыбом! — показывает пальцем на свою всклокоченную прическу. — Объясни, как я должна относиться ко всему, что рассказала мне мама?

— Как минимум спокойнее. Это тебя не касается.

— Спокойно? Серьезно? Ты-ы, — шипит, тычет указательным пальцем в мою грудь, — прекрасно знал, как я переживала из-за пропажи Риты. С замиранием сердца отвечала на твои звонки, боясь услышать страшное. Но, как выяснилось, твои ответы о поисках девочки — ложь! Вы все это время были вместе?!

— Даже если и так, это не повод закатывать истерику, — скрещиваю руки на груди, чтобы больше не тыкала своим острым пальцем. — Рита тебе совершенно посторонний человек. Не надо за нее так сильно переживать.

— Я очень тепло относилась к девочке! — снова взрывается. — Вчера после разговора с матерью я как рухнула в кресло, так час не вставала!

— Это уже твои эмоциональные трудности. Все здесь взрослые люди. Остынь.

Дернувшись, она прищуривается и смотрит на меня так пристально, будто хочет прожечь на моем лице сквозную дыру.

— Ты и я — да, но Рита… Она еще ребенок! Как ты вообще посмел?

— Рита — взрослая девушка! — теперь я повышаю голос.

Лиля теряется от моего тона, инстинктивно вжимает голову в плечи, но через мгновение снова приосанивается.

— Мой подарок, который я приготовила на ее восемнадцатилетние, еще не успел запылиться, Мирон.

Крепко смыкаю челюсть. Как бы Лиля ни пыталась навязать мне вину, ее я не чувствую. Я терпеливо дождался совершеннолетия Риты, времени, когда она самостоятельно будет вправе решать свою судьбу.

— С Ритой все хорошо. Можешь успокоиться и возвращаться к себе. Мы сами разберемся в своих отношениях.

— Да ладно? — ахает женщина. — Ты, может быть, уже все для себя решил, но как Рита будет разбираться? Откуда ей знать, какие могут быть отношения, если она сразу попала в лапы к такому матерому гаду, как ты? Мне просто интересно: а как же Виталина? Вы вроде как пожениться собирались, ты ей даже предложение сделал.

— Мы с Витой расстались.

— Странно, — хмыкает Лиля. — А почему я не в курсе?

— Вы никогда не были близкими подругами, чтобы Вита делилась с тобой своими душевными переживаниями.

— Допустим! С Виталиной мы даже не приятельницы, но почему Рита столько времени не выходила со мной на связь? Неужели и у нее нет совести? Где она вообще?

— Рита еще спит.

— Придется потревожить эту королевишну! — толкнув меня плечом, бежит к лестнице. — Нет, я не верю! Я отказываюсь верить в этот кошмар!

Пытаюсь ее задержать, но ловлю рукой лишь воздух. Мчусь за Лилей.

— Ты перегибаешь палку даже для жены родного брата!

Не успеваю остановить, Лиля безошибочно находит спальню и вваливается в нее. Я тоже через пару секунд стою на пороге. Рита спала, лежа на животе. Вчера, прежде чем уснуть, мы занимались сексом. Малышка все еще голая. Ее попа и ноги под одеялом, а спина обнажена.

— Ах… ах… — давится Лиля воздухом, увидев эту картину, — ахренеть просто!

Рита, вздрогнув, просыпается. Испугавшись, судорожно натягивает на себя одеяло.

— Лиля? — растерянно бормочет.

— Представляешь, да! — рявкает. — Что ты делаешь в койке голая? Ты умом тронулась? Я тебя искала, но ты, вместо того чтобы позвонить хотя бы один разочек, трахаешься с мужиком, вдвое тебя старше, и разъезжаешь по курортам? Когда ты успела так испортиться? Я не понимаю! — хватается за голову.

Рита боится. Укутавшись по самую шею, садится в кровати и стыдливо опускает глаза.

— Ты много себе позволяешь, — беру Лилю за локоть и насильно вытягиваю в коридор. — Вон из моего дома!

— Как ты смеешь меня хватать?! — пытается вырваться.

— Можешь пожаловаться Захару.

— Я так и сделаю. Не сомневайся.

Выставив Лилю за ворота, спешу к Рите. Ее всхлипы слышатся даже за дверью, и я чувствую себя ужасно.

— Малышка, — ласково говорю, подсев на кровать, — не плачь, пожалуйста. Не надо так расстраиваться из-за этой скандалистки.

Но Рита, уткнувшись лбом в колени, плакать не перестает.

— Ты не представляешь, Мирон, как мне плохо. Чувствую себя бесстыжей шлюхой.

— Это не так, детка, — заверяю и дотрагиваюсь до ее щеки, приподнимая лицо. Рита смотрит на меня покрасневшими от слез глазами. — Она бы все равно узнала.

— Но не при таких обстоятельствах, — грустно вздыхает.

— Лиля бывает вспыльчивой. Наверное, это у нее от Захара… Но она быстро отходит. Вот увидишь, еще явится с извинениями.

Выждав небольшую паузу, Рита говорит:

— Лиля правда искала меня?

— Да.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 34

Рита

Даже спустя три часа меня не отпускает гадское ощущение.

Мирон заверял, что все наладится, Лиля обязательно успокоится и сама придет с извинениями, но легче от его слов не становится.

Мне так стыдно перед женой Захара Олеговича за то, что она увидела меня в непотребном виде… Ведь в прошлом, когда я работала в их семье няней, мы очень хорошо общались. Лиля была для меня кем-то вроде наставницы и доброй феи. Я приглядывала за их чудесной доченькой Аленой. Очень привязалась к девочке.

Мы с Лилей и после того, как я перестала у них работать, поддерживали связь, пока меня не забрал Суворов.

Я искренне думала, что меня искать никто не будет, а Лиля, оказывается, волновалась. Ей было не все равно. Но я не могла ей позвонить, ведь лишилась своего старого телефона и сим-карты, а наизусть ее номер, к сожалению, не помню.

Слова в оправдания можно было найти и все объяснить, но тогда бы я нарушила данное Мирону обещание. Он же обещал меня уважать и оберегать, что и сделал, выгнав рассерженную женщину из особняка. Наверное, это было жестко. Не церемонясь, он схватил ее и выволок из комнаты. Лиля кричала. Но Суворов не позволил ей оскорблять меня.

Ах, как же все сложно.

Натянув теплый кашемировый костюм, бесцельно брожу по дому. Мирон уехал по делам, а Тамару я с самого утра не видела. Это кажется мне странным. Обычно помощница раньше всех хлопочет по хозяйству.

Остановившись у ее комнаты, стучу в дверь.

— Тамара, вы здесь? — спрашиваю, прежде чем войти.

— Да, Риточка.

Приоткрываю дверь и вижу помощницу лежащей на постели.

— С вами все в порядке? — взволнованно спрашиваю.

— Желудок разболелся. У меня такое бывает периодически. Скоро отпустит.

Слова Тамары разнятся с тем, что я вижу. Ее кожа бледная и с желтушным оттенком.

— Может быть, скорую вызвать?

— Не нужно, деточка, — со стоном отвечает она. — Я уже выпила таблетку. Нет поводов для волнения. Со мной правда все хорошо, просто с возрастом организм изнашивается, так что разные болячки неизбежны.

— А Мирон в курсе о вашем нездоровье?

— Конечно. Не переживай.

Чтобы не докучать женщине, закрываю дверь и спускаюсь на первый этаж. Накинув курточку, выхожу во двор. Небо сегодня такое тяжелое из-за туч. Картинка вокруг серая. Сажусь на скамью и снова думаю о Лиле. В голове грохочут ее слова:

«Что ты делаешь в койке голая? Ты умом тронулась? Я тебя искала, но ты, вместо того чтобы позвонить хотя бы один разочек, трахаешься с мужиком, вдвое тебя старше, и разъезжаешь по курортам? Когда ты успела так испортиться?»

Эти слова такие жестокие…

Или правдивые?

Когда мы были с Мироном на отдыхе, он не давал повода задумываться о разнице в возрасте и социальном статусе. Мы были на равных.

А заниматься с ним сексом… Ох, это ни с чем не сравнимое удовольствие. Когда Мирон ласкает, я словно улетаю в небеса, чувствую себя самой желанной. Я доверилась мужчине, и он еще ни разу меня не подвел.

Но после слов Лили у меня возникает ощущение, что, ложась с Мироном в постель, я занимаюсь чем-то грязным и недопустимым. Что я проститутка какая-то…

Боже, у меня сейчас такой раздрай в душе. Я как будто разрываюсь на две половики: одна хочет быть с Мироном, а вторая осуждает за это желание вместе с Лилей, напоминая и о покупке девственности, и о том, что Суворов далеко не рыцарь из сказки.

Быть наедине с собственными мыслями — настоящая пытка. Еще пару дней назад мне некогда было думать, рядом всегда находился Мирон, а теперь, когда его нет, столько всего неприятного опять лезет в голову.

Стальные дверцы ворот плавно ползут в стороны. Вздрагиваю от неожиданности и замечаю Антона.

Он оглядывается по сторонам, а потом быстрым шагом направляется ко мне. Вздыхаю. Я рада и не рада встрече с ним. Не соскучилась уж точно, но хотя бы его появление отвлекает меня от безрадостных мыслей.

— Столько красивых смышленых девчонок по городу бродит, — деловито говорит он, — но у Суворова спросом пользуется только одна. С перманентно-кислым выражением лица…

— Как остроумно, — бухчу я.

Антон останавливается напротив. Достает из кармана куртки сигареты.

— На улице холодно. Почему здесь сидишь?

— А что, нельзя? — поднимаю на него взгляд. — Ты Мироном себя возомнил, чтобы что-то мне запрещать?

— На месте Мирона я бы поступал совсем по-другому.

— М… — отворачиваюсь.

— А если серьезно, у тебя все нормально?

— Как будто ты не в курсе.

— Нет, — хмыкает. — Я две минуты назад подъехал. Суворов забыл в доме документы, надо забрать. Скажи Тамаре, пусть вынесет, а то я спешу.

— Ей нездоровится.

— Да? А что случилось?

— Желудок болит. Говорит не беспокоиться, но вид у нее неважный. — Встаю со скамьи. — Какие документы тебе нужны? Я принесу.

Шагаю от Антона, но он внезапно задерживает меня, взяв за локоть. Его лицо, переливающееся во всех оттенках сарказма, вдруг мрачнеет.

— Ты поэтому грустишь? — крепче сжимает руку. — Или?..

— Или что? — ахаю.

— В Эмиратах… — наклонившись ближе ко мне, внимательно заглядывает в глаза, — Суворов не сделал с тобой ничего такого, о чем ты могла бы жалеть?

Осенняя прохлада вмиг перестает ощущаться, я словно горю изнутри, догадавшись о смысле его вопроса.

— Какая тебе разница, что между мной Мироном?

— Огромная, Рит, — он опускает взгляд на мои губы.

Изо всех сил выдергиваю руку от захвата Антона.

— Заливай эти сказочки тем красивым девочкам, которые бродят по городу! Ты всего лишь прихвостень Суворова, — пячусь. — Какие документы нужны? — повторяю строже.

Антон невозмутимо выправляет стать.

— Не утруждайся. Сам схожу. Ты все равно не знаешь, где они.

— Вот и иди!

Отдалившись, Антон демонстративно сплевывает на асфальт.

Что это вообще было? Он печется обо мне?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Этот Антон нагло торговался с отчимом за меня, как бы заплатить дешевле, а потом силой волок из родного дома почти раздетую. Я плакала, умоляла меня отпустить, но он не послушал. Ах, да он всего лишь выполнял приказ хозяина

. А если Суворов скажет Антону меня убить? Уверена, он и в этом случае не осмелится возразить. Тогда к чему все эти переживания и огненные взгляды?

Мой смартфон вибрирует в кармане. Арина звонит. Вот уж точно ведьма — как чувствует, насколько сейчас я нуждаюсь теплом в общении.

— Привет, Ритка-маргаритка, — радостно говорит подруга. — С возвращением тебя, дорогая! Как я по тебе соскучилась!

— Я тоже соскучилась, Ариш… — не с таким энтузиазмом отвечаю ей.

— Может быть, тогда встретимся? В кафешке посидим. Как тебе идея? Мне срочно нужно кое-что тебе рассказать.

Я стопорюсь с ответом, привычно думая, что мне нельзя, но потом вспоминаю о договоренности с Мироном.

— Хорошо, давай встретимся.

— Я тогда быстренько определюсь, в какую именно кафешку поедем, и скину адрес через минутку. У тебя варианты есть?

— Мне без разницы.

— Тогда жди сообщение.

— Окей, — сбрасываю звонок.

Пока я переодевалась в комнате, Антон успел уехать. Я тоже хотела пойти на встречу с подругой молчком, но в последний момент все же решаю набрать Мирону.

— Да, малышка, — мягко отвечает он.

— Мы с Ариной договорились поболтать в кафе, — сообщаю я.

— К чему такая необходимость? — напрягается он. — Пусть приезжает к нам.

— Нет, — тихо, но настойчиво возражаю. — Мы посидим в кафе. Надеюсь, это не проблема?

Суворов несколько минут молчит, тяжело дыша в трубку.

— Ладно, — нехотя соглашается. — Вызову тебе такси.

Глава 35

— Я тебя даже сразу не узнала! — восхищается Арина, привставая из-за стола. — Какая же ты красивая.

Первая за много дней свободная вылазка в город без Мирона была для меня едва ли не праздником, поэтому я решила не надевать старые вещи, а выбрала кремовую кофточку с перламутровыми пуговицами и твидовый пиджачок с юбкой цвета пыльной розы, которые купил Суворов.

— Это ты красотка, — улыбаюсь я, подсаживаясь к подруге.

Арине не нужны тяжелые бренды, чтобы выделяться из толпы.

Она вообще не гонится за модой, предпочитая свой уникальный стиль, как, например, сегодня: яркий оранжевый свитер грубой вязки, светло-голубые джинсы-мом с декоративными дырами на коленках, вместо ремня подруга повязала пестрый шелковый шарф, а сапожки заменила грубыми берцами. Огненные рыжие волосы собрала наверх. В ушах крупные пластиковые серьги.

— Ты так загорела и похорошела, — продолжает осыпать комплиментами. — Отдых явно пошел тебе на пользу, даже взгляд изменился, — а потом хитро прищуривается. — Что-то в тебе, Бельская, не так… О чем-то ты слишком громко молчишь.

Закусываю губу.

Мнение об экстрасенсорных способностях подруги меняется у меня так же быстро, как флюгер с направлением ветра. Иногда мне кажется, что ее магия — сущая ерунда, а бывают моменты, когда Арина непостижимым образом угадывает некоторые события, и я начинаю верить в ее волшебный дар.

Я ведь действительно молчу, но в душе у меня бушует настоящий ураган!

— Это тебе, — передаю пакет с сувенирами и приятными мелочами.

— Ой, спасибо! Дома посмотрю, а сейчас меня интересует другое. Как оно? Я сталкерила за твоими страничками каждый день, но ты почему-то не публиковала снимки, не заходишь в соцсети.

Не поощрялось это Мироном… Хотя теперь, думаю, все изменится.

— Мне столько нужно тебе рассказать, Аринка, — облокотившись на стол, подтягиваюсь ближе к подруге, — не знаю с чего и начать.

— С главного!

Набираю воздух в легкие, словно пловчиха, собиравшаяся прыгнуть с вышки, и на выдохе шепчу:

— У нас с Мироном все было…

И тут же чувствую жар, поползший по лицу.

— В смысле?.. — тоже шепчет Аринка, вопросительно выгибая бровь. — Было то, о чем я думаю?

— Да…

— Ах ты ж моя маленькая проказница! — эмоционально взрывается и поднимает руку вверх. — Официант, два кофе с коньяком для меня и моей подруги!

— Тише, Аринка, — укоризненно шикаю я. — Не надо орать.

— Извини, я просто так обрадовалась, как будто сама второй раз лишилась девственности, — сбавляет тон. — И… как оно? Лучше душевой лейки?

Прикладываю ладони к горящим щекам.

— Давай только без шуточек, хорошо?

— Я серьезно. Ведь можно спать с мужчиной, удовлетворять его, но самой не испытывать удовольствия. Хотя… о чем это я говорю? Помню-помню ту вибрирующую энергетику настоящего самца. Я ее хорошо уловила в вашем доме.

— Было больно совсем чуть-чуть, — взволнованно выдергиваю салфетку из подставки и начинаю складывать ее гармошкой. Воспоминания о нашей первой ночи снова вызывают во мне трепет. — А потом… так приятно, Аринка… словами не передать. Этот его голос, тело, запах… Все было для меня ново и вначале страшно. Я… я царапала его спину ногтями… — еле слышно добавляю, — и стонала… Прикинь?

— А оргазм? — играет бровями.

— Все внутри меня сжималось, возбуждение нарастало, и казалось, что я не выдержу его, но после я как будто взрывалась. Это было слишком хорошо и захватывающе, как в свободном полете…

— И?

— Теперь мы занимаемся этим каждый день. Мирон говорит, все взрослые люди занимаются сексом.

— Да, — поддакивает подруга. — Если ты еще и кончаешь, то почему бы и нет? Кажется, моя заговоренная вода сблизила вас.

Первые пару дней после неудачного ритуала я сильно боялась. Ждала бед. Но со временем магия подруги стала забываться, и страх пропал. Сегодня я бы, наверное, и не вспомнила о ней. Подруга напомнила.

Официант приносит два кофе. Зная, что там коньяк, обхватываю ладонями кружку, но не пью. А вот Арина пригубить не прочь.

Немного молчания, и я опять ярко вспоминаю сегодняшний инцидент с Лилей. Я не хочу делиться им с подругой в деталях, но кое-то хочу спросить:

— А я не выгляжу проституткой после всего этого?

Арина как пила кофе, так и застыла с кружкой у лица.

— Почему ты считаешь себя проституткой? Что за глупости?

— Не знаю, — ёжусь. — Мирон все-таки взрослый, богатый, а у меня ничего нет. Он покупает мне подарки за секс.

— А ты предпочитаешь трахаться за «спасибо»? Наоборот, хорошо, что дарит. Он же мужчина и вправе баловать свою женщину. Ты же теперь его женщина. И почему вообще ты завела тему про каких-то проституток? Мирон тебя как-то оскорбил?

— Нет, конечно, нет! — мотаю головой. — Наоборот.

Тянусь к сумке, которую повесила на спинку креслица, и достаю из внутреннего кармашка то самое кольцо. Осторожно кладу его на стол, но прикрываю от лишних глаз, поставив ладонь ребром.

— Ого… — таращится подруга.

— Мирон сделал мне предложение. Получается, он мой жених?

— Получается так, — сияет улыбкой. — Вдвойне поздравляю! Обалдеть, скоро буду на вашей свадьбе отжигать, да? Когда запланировали?

— Мы еще не определились с датой…

— Но ты же сообщишь?

— Ты узнаешь об этом первая.

— А родители как отреагировали?

Стискиваю зубы. Они меня продали. И если отчим по натуре дерьмо, то мать, протрезвев, могла бы осознать чудовищную ошибку. Она прекрасно знает, где я учусь. Ей ничего не мешало попытаться отыскать меня в вузе и поговорить. Но она ни разу не пришла.

— Обрадовались, разумеется, — вымученно улыбаюсь.

— Дай-ка его сюда. — Подруга хватает кольцо и, поднеся к лицу, пристально разглядывает. — Горный хрусталь, что ли?

— Бриллиант, — трусливо шепчу. — Не маши им у всех на виду. Я его боюсь надевать. Вдруг заберут?

— Кто?

— Мало ли воров. — Дотянувшись через небольшой столик, забираю украшение и торопливо прячу его обратно в сумку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вот ты чудачка, — хихикает.

— Это называется осторожность. У меня нет шкатулки, полной бриллиантов, чтобы я ими тут разбрасывалась, — фыркаю. — Ты, кажется, тоже что-то хотела мне рассказать?

Теперь улыбка исчезает с лица подруги. Она хмурится.

— Ой, если честно, после твоих новостей мне совсем не хочется поднимать ту тему…

— Нет уж валяй. Никаких секретов. Я тебе вон какую тайну раскрыла.

Подруга поджимает губы и, разблокировав свой телефон, что-то в нем ищет.

— После знакомства с твоим… эм… парнем на меня насели астральные сущности. Они буквально облепили меня со всех сторон и нашептывали найти его страницу! Ты же меня знаешь, я бы сама ни-ни!

Ох уж эти сущности. Какие пронырливые. Даже мне не нашептывали рыскать по сети. Должно быть, потому что виртуальность меня мало интересовала — хватало реального общения с Мироном.

— Ясно, — вздыхаю. — Сманили любопытством, и что?

— Его страницу я не нашла — слишком много Миронов поисковик выдал, я не стала долго листать. Зато в рекомендованном вылезло… — жалобно посмотрев мне в глаза, разворачивает телефон экраном, — вот…

Я вижу страницу лощеной Виталины Лактионовой почти с двумя миллионами подписчиков. Красивая, модная, вся такая из себя лакшери. Сначала я не очень понимаю, к чему мне эта блонди, пока по скромной подсказке подруги не листаю посты вниз…

Там я вижу совместные снимки. Ее и… Мирона. Я словно глохну, перестаю слышать посторонние звуки, только сердце грохочет где-то в ушах. Приятный жар от откровенных разговорчиков с подругой улетучивается мгновенно. Колючий холод ползет по позвоночнику, пробирает дрожью, хотя в кафе комфортная температура.

Как же так? Не понимаю. Мужчина, который обещал меня любить, обнимает другую женщину. И, похоже, он делает это часто… Постов, где они вдвоем, так много…

Трясущимся пальцем нажимаю на коротенькое видео. Вижу счастливую владелицу аккаунта, целующую Суворова в щеку… И Мирон тоже смотрит в камеру, обнимает ее за талию. Кажется, видео с какого-то мероприятия.

Как мерзко и больно… Просто до невозможности! Фото смотреть неприятно, а почти живую картинку.

— Убери, — шепчу и отворачиваюсь.

Глаза щиплет от слез. Всхлипнув, выуживаю еще салфетку, промачиваю глаза.

— Оу, дорогая, — сочувствующе стонет Арина, — ты плакать собралась? — А потом наваливается на стол и снова радостно заявляет: — Хорошая новость в том, что последняя публикация Мирона с этой Лактионихой была аж три месяца назад! Понимаешь? Вы же тогда не познакомились еще, верно?

— Верно, — отмираю я. — Дай-ка еще раз посмотреть.

Забираю телефон подруги. Виталина, Виталина… Где-то я уже слышала это редкое имя, вспомнить бы еще где.

Я отрываю самый свежий пост, на котором Лактионова горделиво позирует в кроваво-алом платье. На этом снимке она особенно хороша и особенно тщательно отретуширована. Читаю надпись под постом:

«Высшая глупость, которую может сделать мужчина — променять породистую тигрицу на блохастую дворнягу»

.

Показываю это Арине.

— Точно расстались, — кивает она. — Эта змеюка, брызжущая ядом, возомнила себя тигрицей! Смешно!

— А я, получается, дворняга? Конечно, у меня нет столько денег на всякие бьюти, как у нее. И на машине красной я не езжу…

— Нет, это ты тигрица. По натуре победительница. Королева! А она пусть и дальше от злости пухнет.

Глава 36

— Вам уже лучше? — вернувшись в особняк, спрашиваю женщину, застав ее за нарезкой салата.

— Да, — кивает она, обернувшись.

— Вы еще бледная. Может быть, к врачу запишитесь?

— За меня не беспокойся, деточка. Лучше расскажи, как с подружкой своей встретилась? Удачно?

— А вы в курсе?

— Звонила Мирону Олеговичу, когда не нашла тебя.

— Удачно. Очень удачно.

Кто бы сомневался, что верная прислужница Тома при любой непонятной ситуации тут же побежит докладывать хозяину. Но не в этот раз, Тамарочка. Кончились те деньки, когда вы всем квартетом, включая самого Суворова, Антона и этого фанерного таксиста, сплотились против меня.

Взяв из холодильника бутылочку воды, я поднимаюсь в комнату. Переодевшись в майку и фланелевые штанишки, сажусь на софу.

Сжимая в руке телефон, вбиваю в поисковую строку «Мирон Суворов». Подруге я не говорила его фамилию, да она и не спрашивала.

Я быстро вычисляю его профиль по аватарке. Какой же Мирон здесь статусный, деловой. В костюме сидит за рулем «Майбаха» и как будто снисходительно улыбается.

Профиль открыт. Я захожу в него и волнуюсь, словно подглядываю в замочную скважину за чужой личной жизнью. Даже ладошки потеют.

Влажным пальцем листаю ленту вниз. Снимки в основном с презентаций, офиса и деловых встреч. Я никогда не была на работе у Суворова. Не приглашал он меня. Хотя бы в интернете посмотрю…

Публикации подкреплены заумными постами об инвестициях, бизнесе и финансовой грамотности, что для меня скучно и непонятно…

Я уже было хотела выйти из профиля, однако мой взгляд намертво цепляется за одно фото, отличавшееся от всех остальных. Оно яркое и неформальное. Вокруг зелень, будто снимок сделан на чьей-то даче.

Мирон сидит в плетеном подвесном кресле, а на его коленях Виталина.

Мое сердце больно покалывает, когда я сморю на их счастливые лица. Суворов на снимке одет в футболку и шорты. Так по-домашнему, прямо как на отдыхе со мной… Держит руку на бедре холеной блондинки, а она вся из себя льнет к Мирону…

Скрипя зубами от ревности, я замечаю, что единственная публикация на страничке Суворова, где они вместе, была сделана три года назад. Это обстоятельство меня совсем не радует, а навеивает грустные мысли, что Лактионова не просто мимо проходящая прихоть. Они встречались давно и, возможно, за это время у них наладилась тесная связь.

От себя Мирон ничего не написал под снимком, зато здесь столько комментариев от подписчиков… несколько тысяч. Боже. Пост давний, а обсуждения не утихают и по сей день: «какая красивая пара», «ми-ми-ми зайки», «вам очень повезло найти друг друга».

Чем дольше читаю, тем хуже мне становится, и снова хочется заплакать…

— Малышка? — голос Мирона звучит как гром среди ясного неба.

Я не ждала его так рано. Охнув, подскакиваю с софы. Взмахиваю руками и роняю телефон. Суворов опускает взгляд, замечая на экране тот самый проклятый пост. Шмыгнув носом, я наклоняюсь и подбираю телефон.

— Привет… — шепнув, отворачиваюсь и иду к кровати.

Суворов, шумно выдохнув, проходит за мной.

— Проверяешь мою страницу? Зачем?

— Захотелось. Страница общедоступна. Особенно мне понравился ваш снимок с Виталиной. Вы там «такие милые зайки». Почему ты сделал мне предложение, но до сих пор не удалил пост с той женщиной?

Мирон подсаживается ко мне на кровать и делает попытку обнять, а я отдаляюсь.

— Рит, это бизнес-аккаунт. Я не сижу в нем постоянно. У меня есть целая команда, которая подготавливает посты и публикует их за меня.

— Так скажи им, пусть снесут этот пост. Если я твоя невеста, не логичнее ли делать снимки со мной?

— Я не против совместных фото, но чтобы познакомить тебя со своей аудиторией, ты должна собой хотя бы что-то представлять. Интернет отличается от реальной жизни, малышка. Тем более с учетом моей сферы деятельности.

Воздух застревает в легких. Ошарашенно оглядываюсь на Мирона.

— То есть?

— Виталина — публичный человек, занимается благотворительностью, пусть и не от чистого сердца. Она многого добилась своим умом, знает, как себя подать людям. Поэтому ее любят.

Сейчас, наверное, прозвучит грубо, но я в таком шоке от ответа Суворова. Из-за того, что он восхваляет девицу, бесстыдно глядя мне прямо в глаза.

— Значит, твоя Виталиночка умница, а я что насрано?! — не сдерживаюсь. — У меня нет достоинств, и тебе стыдно? Что во мне не так?

Мирон хочет погладить меня по щеке, но я отстраняюсь еще дальше к изголовью кровати.

— Не принимай близко к сердцу, малышка. Ничего личного, просто бизнес. Я обязательно опубликую с тобой снимки, если ты этого так хочешь, но сначала нам нужно заявить о тебе обществу. Пойми меня правильно, я не простой человек, и отношения со мной подразумевают некоторые нюансы.

— И как заявить? — смахиваю слезинку, скатившуюся по щеке.

— Найдем твои лучшие стороны, создадим PR-проект. Нужно время, чтобы это воплотить.

— Знаменитостью хочешь меня сделать?

— В узких кругах.

— А если я не соглашусь? Может быть, мне будет некомфортно выворачивать всю свою жизнь на публику.

— Тогда и не требуй, — хмурится Суворов.

Затем встает и, стянув себя пиджак, бросает его на софу.

Я корчу рожи ему в спину, не найдя другой возможности выплеснуть недовольство.

— Удали, пожалуйста, этот пост, — говорю, когда Мирон расстегивает рубашку.

— Позже. Я хочу принять душ.

— Нет, сейчас. Удали его при мне!

Суворов бросает такой рассерженный взгляд, что я невольно съёживаюсь.

— Еще одно слово, и я разозлюсь. Даже не пытайся мной командовать. Я тебе сделал предложение, но жена, которая будет мной помыкать, мне не нужна. Чувствуй меру.

— Я чувствую только обиду!

— За пост многолетней давности? Как глупо.

— Может быть, для тебя он ничего не значит, но мне больно.

— Я же сказал удалю, — цедит Суворов и скрывается за дверью ванной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

***

Перед сном Мирон, как обычно, гладит меня по волосам. Перебирать мои длинные пряди, пропускать их между пальцев для Суворова что-то вроде медитации. Еще ему нравится трогать мои плечи и выводить на них кончиками пальцев невидимые узоры. Но сегодня я не отвечаю на его ласки. Лежу к нему спиной.

— Повернись ко мне… — жаром шепчет мне на ухо.

— Я уже собираюсь спать.

— Ты все еще обижена? За что? Неужели ты ревнуешь меня к Виталине?

Да, я ревную. Мне очень неприятно. Как будто я делю мужчину с ней. Мы ведь с Мироном не так долго, и железного доверия у меня к нему нет. Странно, что они расстались, а посты не удалили.

— Мне все это неприятно.

— Рита, — целует меня в плечо, — ложась со мной в постель, ты была девственницей, но я-то нет. Конечно, у меня были отношения до тебя.

В груди снова болезненно покалывает. Сердце будто сжимается в острый камешек.

Приподнявшись на локте, все же оглядываюсь на Суворова.

— Мирон, ты меня любишь?

Он сводит брови к переносице.

— Я поселил тебя в хорошем доме, кормлю, одеваю. Сплю с тобой. Если это не любовь, тогда что же?

— За любимого человека можно без раздумий жизнь отдать. Когда любишь, несложно даже звезду с неба достать.

— Такая любовь только в романтических фильмах.

Он отстраняется и выдвигает ящик в прикроватной тумбе. Слышу знакомый шелест — Мирон открывает презерватив. Лежа в той же позе, сжимаю краешек подушки, не шелохнувшись. Через минуту Суворов вновь возвращается, сбрасывает с меня одеяло.

— Хватит дуться, как маленькая девочка, — гладит по бедру, просовывает пальцы в пижамные шорты и стягивает их вместе с трусиками. — Я так соскучился по тебе за день. Поверь, все мои мысли занимаешь только ты.

Я напрягаю ягодицы, когда его твердый от возбуждения член упирается между моих половинок.

— Устала… — бормочу.

— Я тебя сейчас расслаблю.

Облизнув пальцы, увлажняет мою промежность. Подминает меня под себя и, приглушенно прорычав, толкается в меня членом. Прикусываю губу от тугого заполнения. Мирон присваивает меня медленно, входит на всю длину. Дышит учащенно мне в затылок, снова и снова нанизывая на себя. Я чувствую его власть надо мной и силу, настолько подавляющую, что все возражения застревают в горле. Перекинув через меня руку, нащупывает грудь и сжимает ее через тоненькую маечку. Между ног становится так мокро от сочащегося из меня порочного возбуждения.

— Трахни меня сверху, малышка, как вчера…

— Хорошо.

Откидывается на спину. Я сажусь на Мирона сверху, беру его член и направляю к входу во влагалище. Охнув, сама насаживаюсь, пока Суворов пожирает меня глазами. У него опять расширились зрачки, и взгляд кажется черным.

— Разденься полностью.

Послушно стягиваю через голову майку, бросаю ее в сторону и продолжаю удовлетворять его похоть.

— Сожми груди вместе, — просит Мирон, и я и это делаю, — а теперь поиграй большими пальцами с сосками.

— Нет… — мотаю головой.

— Да, сделай это для меня.

Мне немного неловко, ведь раньше Мирон ласкал мою грудь, а теперь хочет смотреть, как я трогаю себя. Это кажется мне слишком откровенным, но я пробую и замечаю на дне темных глаз вспыхнувший огонь.

— О да, девочка моя… какая же ты у меня горячая.

— Тебе настолько нравится смотреть?

— Безумно. Оближи свои пальчики.

Я трусливо подношу пальцы правой руки к губам и запускаю их в рот.

Суворов перехватывает мое запястье и опускает влажную от слюны ладонь на мой лобок.

— Ласкай себя для меня, — говорит сквозь сбившееся дыхание. И это звучит уже не как просьба — приказ. — Я хочу, чтобы ты кончила на мне. Давай же, девочка, порадуй меня.

Обвожу пальцами клитор по кругу.

Ох… это что-то новенькое.

Я чувствую себя очень плохой девочкой. Это настолько порочно и откровенно, что я бы никому в жизни не рассказала.

Я занимаюсь сексом и одновременно мастурбирую, сгорая под внимательным взглядом Суворова. Он получает огромное наслаждение, наблюдая, как я себя ублажаю. И как пульсирую на его члене от подступившего оргазма. Убираю от клитора руку и упираюсь ей в живот Мирона. Запрокидываю голову, стону и задыхаюсь от сладких ощущений.

Мирон кладет ладони на мои ягодицы и, приподняв, уже сам быстро, резко, яростно вколачивается в меня членом. Картинка перед глазами пляшет, дыхание снова сбивается, и я, уже не сдерживаясь, кричу.

Глава 37

Мирон

На следующий день

— Мирон Олегович, к вам посетительница, — сообщает секретарь, едва я захожу в офис.

Бросаю взгляд на пустой диван для ожидания в конце длинного коридора и вопросительно выгибаю бровь.

— Кто?

— Виталина Викторовна, — вздыхает. — Она сразу же пожелала войти в ваш кабинет. Я не смогла ее задержать.

— Хорошо.

Прохожу по коридору и толкаю дверь кабинета. Озадаченно встаю на пороге, увидев Виталину сидящей в моем кресле. Вита — любительница шелков и мехов, яркая блондинка с пышными локонами — изменилась почти до неузнаваемости. На ней простая футболка, а волосы… Теперь они темные и выпрямленные.

— Ну привет, любимый, — ее голос ехидный, но в глазах застыли слезы. — Почему стоишь у двери, как не родной? Это же твой кабинет, проходи! — встает с кресла.

Отмираю.

— Что за цирк? — шиплю сквозь зубы.

— Тебе разве не нравится? — трогает свои волосы. — А по-моему, я даже помолодела и теперь уж точно вправе называться твоей малышкой.

Закрываю плотно дверь.

— Нет. Тебе не идет, Виталина. Зачем ты приехала?

— Поговорить. Надеюсь, ты найдешь минутку времени в своем загруженном графике?..

Да, этот разговор был неизбежен. Но я хотел сам его организовать. Появление Виты стало для меня неожиданностью.

— …С твоей гостьей я уже пообщалась, — продолжает Вита. — Она оказалась трусливой. Не смогла внятно ответить ни на один мой вопрос. Впрочем, чего другого ожигать от девицы, спящей с чужим мужчиной?

— И когда же? — подозрительно прищуриваюсь.

Мне об этом неизвестно. Рита ничего не сказала.

— А неважно! — отмахивается Вита. Ее трясет от переизбытка эмоций, которые она упорно сдерживает. — Кроме того я видела вас.

— Ты следишь за мной?

— А что мне остается делать, Мирон?! — обиженно выпаливает. — Ты совсем перестал появляться в квартире, купил особняк, и я даже поверила, что он для меня. Но нет! Он уже занят какой-то малолеткой. Помнишь день, когда ты сказал, что улетаешь за границу, чтобы проконсультировать шейха? Я не поверила и решила проследить. Со двора особняка вы выходили вместе с «малышкой». Никакой консультации не было… Ты ведь ее отдыхать повез, да?

Она сморит на меня, не моргая. Из глаз скатывают две крупные слезинки.

— Да, — признаюсь и опускаю голову.

Мне сложно выяснять отношения и очень жаль Виту. Чувствую себя предателем. Это ужасно. Но еще ужаснее жить с человеком из жалости.

— Нет, соври! — кричит она и, подбежав ко мне, впивается в края расстегнутого пиджака. — Скажи, что все не так, как я подумала!

— Я не могу…

— Почему?! Дай подумать?.. Это все кризис. У тебя и раньше бывали вспышки симпатии ко всяким девкам, но это пройдет. Быстро. День, может, два — и все наладится…

— Не в этот раз, — мягко обхватываю ее запястья. — Я почти год ее ждал. Не виделся с ней и не общался. Не прошло. А когда я заполучил ее, желание только усилилось. Нам с тобой нужно расстаться.

— Замолчи! Я не хочу слышать этот бред! Ты не в себе, Мирон!

— У меня было достаточно времени все взвесить. Мы не можем больше продолжать отношения.

Виталина вскипает. Ее красивое лицо искажается от ярости и разочарования. Отпустив пиджак, ударяет кулаками меня в грудь.

— Я твоя невеста! Только я! Нельзя разрушить наши совместные годы и планы на будущее! А ты все уничтожаешь, Мирон! Что за ребячество?

Беру Виталину за плечи и встряхиваю:

— Успокойся.

— Я успокоюсь, когда ты скажешь, что жалеешь о связи на стороне!

— Я не могу этого сказать. Прости. Да, наши отношения заканчиваются, но ты тоже не уйдешь в пустоту. Ты самодостаточна и умна. Кроме того никогда не имела дефицита поклонников. Ты же всегда хотела настоящей любви, а я не умею любить так, как мечтаешь ты. Но, возможно, другой человек сделает тебя по-настоящему счастливой и…

— К черту его! — перебивает, крича. — К черту всех! Я отказываюсь в это верить! Как после всех этих слов нам дальше взаимодействовать? У нас столько совместных дел запланировано! Взять хотя бы открытие нового отеля в сети у Баринова. Оно состоится уже на следующей неделе! Мы приглашены как пара! И как теперь быть? Ты малолетку с собой приведешь, а меня опозоришь прилюдно? Ты в своем уме?

— Прости еще раз. Мне правда жаль, но мы не можем больше быть вместе.

— Ахренеть! Я ради тебя даже в брюнетку превратилась. Привела аргументы, а тебе жаль?! Какой же ты подонок, Суворов!

Я вздрагиваю от того, что мне сначала показалось, что Вита сдирает с себя скальп. Но через секунду становится ясно, что на ней был парик, которым теперь Виталина хлещет меня. Бьет, не раздумывая, по плечам, рукам, животу. В другой ситуации я бы сразу ее пресек. Но не сейчас. Я заслужил. И стойко терплю.

А потом, рыдая, Виталина кидается к двери. Однако я задерживаю ее, взяв за руку.

— Ты не сядешь за руль в таком состоянии.

— Сяду и разобьюсь! Все равно теперь моя жизнь кончена!

— Не дури. На парковке тебя встретит водитель и отвезет куда нужно. Потом пригонит твою машину, — разжимаю пальцы, и Вита сразу же выбегает из кабинета.

Я звоню Власову.

Виталина в курсе, что на меня работает Антон. Только для нее Власов простой водитель, а не мой самый ближайший помощник в некоторых скрытых делах.

Не перестаю чувствовать себя гадко. Хорошо, что сегодня только одна встреча.

После которой я все еще взвинчен. В таком настроении не хочется появляться в особняке. Рита может испугаться. А у нас с ней тоже случились некоторые разногласия.

Принимаю решение навестить брата. Человека ближе, чем он, у меня нет.

***

— Ой, а кто это явился собственной персоной?! — делано ахает его жена, открыв мне дверь.

— Уймись, — захожу в коттедж.

— А как там Рита поживает? — Лиля шагает в сторону, освобождая для меня побольше пространства. — Я ждала ее звонка, но она снова меня игнорит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты такое шоу устроила, что напугала ее, — цежу я. — Ты должна извиняться, а не она. Так что засунь свое высокомерие подальше и не забывай, что мы с тобой сделали в прошлом. Каким способом избавились от любовницы Захара. Помни об этом, Лиля. Ангелов в нашей семейке нет.

Она вздыхает. Жене брата больно вспоминать прошлое и наш общий секрет.

— На самом деле я признаю, что перегнула палку. Но меня тоже можно понять. Вы совсем не задумывались о моих чувствах, пока развлекались. И еще я недовольна вашим союзом. Ты это должен знать.

— И почему же?

— Ее мать — пропащая алкоголичка. Чему она может научить дочь? У Риты с детства не было достойного примера. Ее просто некому научить быть женщиной. Поэтому я за нее волнуюсь. И еще я отлично знаю тебя, Мирон. Если бы через много лет твоя восемнадцатилетняя дочка легла под такого взрослого мужчину, как ты, да еще и с твоим характером, тебе бы это понравилось?

— Я бы убил его в тот же день.

— Вот и я о том же… Если что Захар наверху, — взмахивает рукой в сторону лестницы.

Поднимаюсь на второй этаж и нахожу брата в кабинете. Он сидит за столом, перебирая кипу бумаг.

— Здравствуй, Мирон, — доброжелательно приветствует. — Проходи, садись.

Приземляюсь на стул с противоположной части стола.

— Я сегодня с Виталиной порвал, — признаюсь без лишних сантиментов.

— Хм… — хмурится брат, вновь опустив взгляд на документы.

— И предложение сделал. Рите.

— Угу.

— Да что с тобой?! Ты вообще слушаешь, о чем я говорю?

— Да…

— И что за похуизм?

Отодвинув лист в сторону, Захар откидывается на спинку, наконец, удостаивая чести нормально его лицезреть.

— Когда ты впервые сказал, что сделал девушке предложение, я пиздец какой счастливый был. Еще неделю ходил улыбался. Свадьбу ждал. Во второй раз очень за тебя порадовался. В третий и четвертый раз пожелал удачи. Когда ты заявил, что женишься на Виталине, я принял это уже как традицию. Сегодня ты говоришь о Рите. Какую реакцию ты ждешь от меня в шестой раз?

— С ней все иначе.

— Ахаха… блядь, — хохочет Захар. — Да у тебя даже ответы не меняются. Ты постоянно так говоришь.

— Я докажу.

— Не надо мне ничего доказывать, Мирон. Просто живи, как считаешь нужным. А я, конечно, всегда тебя поддержу и буду на твоей стороне. Мы же братья.

Глава 38

Рита

Спустя три дня

Вчера Тамару все-таки госпитализировали. У нее действительно проблемы с желудком. Чтобы не усугубить состояние, женщина должна была каждый день принимать лекарства, но таблетки почему-то не помогли, и открылась обширная язва. Как объяснил врач, Тамара еще долго не сможет вернуться к работе.

Сегодня с самого утра Мирон очень занят.

Сначала уехал в офис проводить консультации. В обед позвонил мне и сообщил, что вынужден посетить вечером открытие нового отеля одного из своих постоянных клиентов.

Суворову не хочется убивать время на мероприятии, но эта формальность обязательна для поддержания полезных связей. В мире, где крутятся большие деньги, без этого никуда. Вернуться Мирон обещал к полуночи.

Чтобы не оставаться одной, я решила пригласить Арину с ночевкой. Дом очень большой, есть две гостевые комнаты — место подруге найдется точно.

Мирон согласился. После телефонного разговора мы с ним еще не виделись.

К вечеру Арина приехала ко мне.

— Смотри, Бельская, что я взяла, — шуршит пакетом. — Будем сегодня заниматься процедурой по увеличению ягодиц.

Обняв Арину, забираю у нее пакет и заглядываю в него. Там чипсы, сухарики, мармеладные черви, конфеты, куча шоколадных батончиков. И двухлитровая бутылка газировки. Круть!

— Наконец-то нашелся повод поесть вкуснях, — уже в предвкушении отвечаю я. — А то Мирон запрещает покупать чипсы. Говорит, если не хочешь загибаться, как Тамара, ешь нормальные продукты, а не пищевой мусор.

— Да ну его! — восклицает Арина. Но тут же осекается и шепотом уточняет: — Мирон же уже уехал?.. — Киваю. И тогда Аринка снова веселеет. — Что я там говорила? Да ну его! Нужно хотя бы изредка позволять себе есть вредное, чтобы самой не вредничать. Ну и конфеты для сочной попы не помешают.

Уходим в гостевую комнату. Беру у Арины флешку и подключаю к телевизору.

— Ой… нет… — стону я, видя какой фильм она выбрала. — Только не ужастик.

— Нормально-нормально, не дрейфь! Еще и свет сейчас вырублю.

— Ненавижу ужасы.

Подруга смеется:

— Мы ведь на кровати будем. Если что — укутайся под одеяло, чтобы уж точно никакой волчок не куснул за бочок!

Ладно бы тема была про маньяков. Мне бы это казалось не таким страшным, а даже каким-то родным.

В первые дни нашего общения с Мироном я думала, что он маньяк и извращенец. Но со временем мужчина стал раскрывать мне свои положительные стороны. Особенно после совместной поездки за границу.

На сегодняшний день наши отношения ничем не отличаются от тех, которые, например, у Арины со Славиком. Мы с Мироном договариваемся, выдумываем общие занятия, гуляем по городу. Как обычные люди.

И пост на страничке с Виталиной он удалил.

А еще я могу свободно общаться с теми людьми, с какими пожелаю. Но так уж случилось, что таких людей у меня практически нет. С Лилей после того инцидента в спальне я встречаться боюсь. Мать отказалась от меня. Осталась только Арина. За эти дни мы очень сблизились.

Фильм она выбрала на тему астрала.

Картинка мрачная и неприятная.

Во все напряженные моменты я жмурюсь и затыкаю уши.

В момент, когда герой попадает в этот самый потусторонний мир, я уже на грани. И конфеты есть перехотелось.

Зато Арина как будто документалку, основанную на реальных событиях, смотрит и взгляда не отрывает.

Я хватаюсь за телефон, потому что очень жутко, пролистываю ленту. Но потом необъяснимое чувство заставляет меня снова зайти на страницу Виталины. Я проверяла ее утром и пообещала себе больше этого не делать, и вот опять…

Эх… Эта женщина меня очень раздражает. Просто потому что дышит одним воздухом со мной!

Напрягаюсь, видя ее новый опубликованный пост. Еще с утра его не было.

На снимке Виталина в экстремальном платье-мини, расшитым золотистыми пайетками. Женщина безупречна с пышной укладкой и ярким макияжем. Она держит наполненный фужер, стоя на фоне красивого ресторана. А к посту подпись:

«На открытии нового отеля “Сити”. Наш дорогой Димочка, поздравляю тебя!»

И смайлики улыбающиеся добавила. Еще и геолокацию указала.

До боли смыкаю зубы. На открытии отеля… Мирон ведь тоже уехал на открытие какого-то там отеля. Совпадение?

И новые истории Лактионова добавила. Я просматриваю их.

Вот Виталина сидит в салоне красоты и, надув губы, снимает себя в отражении зеркала, пока мастер завивает ее волосы.

В следующей истории женщина развалилась на заднем сиденье авто.

Потом она снимает модный интерьер отеля и обнимает какого-то мужчину. Что-то мне подсказывает, что это и есть Димочка.

А когда просматриваю следующую историю, мое сердце учащает ритм. Виталина показывает ресторан, и на заднем плане я замечаю Суворова.

Картинка сменяется, и вот я вижу, как Лактионова уже стоит в обнимку с Мироном. Суворов не улыбается, выглядит хмурым, зато Виталина светится от улыбки.

Она посылает воздушные поцелуи в камеру, а такое чувство, что мне. Специально. А затем так же демонстративно целует Мирона, оставляя на его щеке красный след помады…

Я в таком шоке, что не знаю, как реагировать. Просто закрываю истории и, застынув, смотрю в одну точку. У меня даже мыслей в этот момент нет. Такое чувство, что на голову надели большую железную кастрюлю и со всей силы ударили по ней кувалдой.

— Эй, ты чего? — замечает мое состояние Арина.

— Посмотри истории Лактионовой… — кое-как передаю ей телефон, а сама поднимаю взгляд на экран телевизора.

После довольной физиономии Виталины астральные сущности кажутся безобидными чудиками…

— У-у-у-у, — протягивает Арина. — Вот сучка! И Мирон с ней.

— Он говорил, что поехал на открытие, но о том, что там будет и его бывшая, промолчал. Меня не взял, значит, ее позвал?

Арина кладет телефон на кровать.

— Я думаю, что нет. Мы же выяснили, что они встречались несколько лет. Возможно, владелец отеля — их общий знакомый. Лучше всего будет дождаться Мирона. Пусть все объяснит. Когда он обещал вернуться?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— В двенадцать.

Подруга опять берется за телефон.

— Уже половина.

Разумеется, мне теперь не до фильма. Настроение испорчено. Я включаю в комнате свет и понуро вздыхаю. Плакать хочется.

— Солнышко, — утешает меня Арина, — не расстраивайся, пожалуйста. Все не так плохо, я уверена.

— Мне обидно. Я ведь ничего собой не представляю, чтобы сам господин Суворов показывал меня своим достопочтенным друзьям. Нет у меня ни талантов, ни денег, ни раскрученной странички. Живу здесь паразиткой за его счет. Конечно, у Мирона нет причин мной гордиться!

Не выдержав, я всхлипываю.

— Не говори так, — обнимает меня подруга. — Ты очень добрая и искренняя. И не подлая. Не забывай: тебе восемнадцать, а Лактионихе сколько уже? Тридцатка или задрапированный сорокет? Еще неизвестно, что в твои годы она собой представляла. У тебя все впереди.

Время переваливает за полночь, но Мирона все нет.

Вот стрелки ползут уже к часу, и мы по-прежнему с Ариной вдвоем.

— Надо проверить, как там обстановка, — нервничаю я, хватая телефон.

— Нет, — мотает головой подруга. — Когда ты просматриваешь историю, Лактиониха это видит. В следующий раз потрудись и создай фейковую страничку для таких целей.

— Да мне плевать!

— Остынь… — настаивает Арина.

И в половине второго Мирон не приезжает. Я уже думаю, что случилось что-то плохое. Однако не выдерживаю и, все же заглянув к Лактионовой, понимаю, что там гуляние продолжается. Правда, совместных видео с Мироном больше нет.

— А поезжай-ка туда сама, — вдруг предлагает Арина. — Зайди в отель гордо, походи там, присмотрись. Если Суворов тебя не позвал, то сделаешь вид, будто не знакома с ним. Вот он обалдеет…

— Мне страшно ехать в отель без приглашения.

— А сгорать тут от неизвестности не страшно? Пошли, — тянет меня из гостевой комнаты. В нашей с Мироном спальне подруга открывает шкаф. — Какие там у тебя достоинства?

— Не знаю, — пожимаю плечами.

— А я скажу: ты не только добрая, но и красивая. Молодая, свежая. Что еще надо? — раздвигает вешалки с одеждой. — Во-о-от! Наденешь это.

Она достает белое платье с нежным принтом розовых бутонов. Рукава у него фонариками, воротничок кружевной.

— Ты уверена? — сомневаюсь я.

— На тысячу процентов, — трясет вешалкой. — Какое миленькое платье. Ты будешь в нем выглядеть как непорочная прелестница для старого олигарха! То, что надо. Толстосумы там все челюсти свои потеряют. Волосы свои расчешешь и распустишь, — меряет меня взглядом. — И еще ты высокая, поэтому надевай туфли не на слишком высоком каблуке, чтобы не вгонять мужиков в комплексы.

— Как будто они там все гномы, — хмыкаю.

— Мирон-то, конечно, жеребец, но мы же не знаем остальных. А! — поднимает палец вверх. — Чуть не забыла. Возьми с собой самую дорогую сумку. Выпятишь ее вперед. Чтобы уж точно не подумали, что ты ошиблась адресом.

Без четверти два я, ёжась от холода, уже бегу в такси. Пальто не надела, чтобы не таскаться с ним по отелю. Арина осталась в особняке на случай, если мы с Суворовым разминемся — тогда подруга сразу же позвонит, и я вернусь.

Отель огромный. На крыльце замечаю небольшую компанию выходящих людей.

Где здесь ресторан, я не знаю, поэтому направляюсь к главному входу. В роскошном холле тоже немного людей и как-то тихо для вечеринки, какая она казалась по историям Виталины.

Немного помявшись, я направляюсь на ресепшн. Импровизация — не мой конек. Но я должна попасть в ресторан и посмотреть на все лично. Выставляю сумочку логотипом вперед, как говорила подруга.

— Извините, — обращаюсь к администратору, — я пришла поздравить Дмитрия, только в отеле впервые, и еще не ориентируюсь. Где можно найти ресторан? — вежливо улыбаюсь.

— Торжественный банкет недавно закончился, — поясняет администратор. — Но Дмитрий Александрович еще здесь. На втором этаже его кабинет. Вас проводить?

— Нет не нужно. Сама найду.

Ну вот… Проклятье. Я опоздала.

Шагаю от стойки наугад. Озираюсь по сторонам.

Из-за угла показывается высокий блондин, я сразу узнаю в нем Антона.

Чудесно! Получается, меня Мирон с собой не взял, а помощника так с радостью!

Хотя… возможно, я несправедлива. Суворов мог выпивать на банкете, а Антон тут в роли трезвого водителя. И еще я совсем не опоздала, а как раз вовремя: раз Антон здесь, то и Суворов должен быть неподалеку.

— Рита? — приподнимает бровь Антон, осматривая меня с ног до головы. — Вау… м… то есть что ты здесь делаешь?

От волнения крепче сжимаю ремешок сумки.

— Мне нужно срочно кое-что сказать Мирону.

— Он сейчас занят.

Антон подходит ко мне близко как никогда раньше. Почти вплотную. Настолько, что слышу терпкий, горьковатый аромат его парфюма.

Мне неловко стоять на такой мизерной дистанции, даже хочется попятиться. Но я решаю не отступать.

— Почему занят? Банкет же закончился. А все эти люди, полагаю, гости. Они же расходятся.

— Кто-то расходится, кто-то остается. Мирон Олегович сейчас на третьем этаже в 475 номере. Освободится только под утро, в лучшем случае.

Непонимающе хмурюсь.

— Чем он может быть занят в номере отеля? И как вообще найти этот номер?

— Можно подняться по той лестнице, — взмахивает рукой. — Но ты не ходи. Суворов занят, зато я свободен. Прокатишься со мной по ночному городу?

— Еще чего! — фыркаю. — Мне сейчас не до твоих шуток.

— А я и не шучу…

Торопливо разворачиваюсь и шагаю к лестнице. Антон меня не задерживает.

Поднявшись на третий этаж, я попадаю в длинный коридор с темными стенами и бордовым ковролином.

Сбавляю скорость, внимательно вглядываясь в золотистые таблички на дверях. Чем дальше я иду по коридору, тем громче слышу женские стоны…

Тяжело сглотнув, я беззвучно прошу судьбу, чтобы они доносились не из нужного мне номера. Замираю возле «475».

Стоны слышатся оттуда.

Меня трясет.

Обхватываю поледеневшей рукой ручку двери и тяну ее вниз — она поддается. Затаив дыхание, осторожно вхожу в номер.

От автора

: дорогие читатели, мы подошли к финалу первого тома. Продолжение истории о Мироне и Рите будет во второй отдельной книге.

Роман называется «Предатель. Вернуть любимую». Книгу можно найти на странице автора или перейти по ссылке, указанной под главой в читалке. Благодарю за внимание.

ВЛАСТНЫЙ ПАЦИЕНТ

Дорогие друзья, у меня вышла огненная новинка:

"ВЛАСТНЫЙ ПАЦИЕНТ"

ПРИГЛАШАЮ ВАС К ПРОЧТЕНИЮ ИСТОРИИ!

— Майя? Простите за поздний звонок.

— Что-то случилось?

— Случилось. Наша сессия была… незабываемой. Я не могу перестать о ней думать.

— Это хорошо, значит, терапевтический процесс запущен. Но сейчас три часа ночи.

— У меня экстренная ситуация, — перебивает нетерпеливо. — Я вас хочу. Прямо сейчас. Я в отеле «Гранд Рояль», номер семьсот семь. Приезжайте.

— Вы пьяны, что ли?

— Возможно. Но это не отменяет мое предложение.

— Вы в своем уме?! Я ваш психолог! Это грубейшее нарушение этики!

— К черту этику.

— Это просто… дикость какая-то! — задыхаюсь от возмущения.

Он думал, что я — элитный психолог. А у меня диплом, которому нет и года, объявление на «Авито» и тотальное безденежье. Но я решила рискнуть и взять этого порочного наглеца на терапию, не сказав ему о том, что он спутал меня с другой. И я представить не могла, какие будут последствия этого моего обмана.

Читать роман:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец