Фут-фетиш встреча с подписчиком. Из сборника Фетиш анал

(Голос Алины, низкий, с лёгкой хрипотцой, звучит прямо в микрофон, пока камера крупным планом снимает, как её пальцы медленно натягивают чёрный шёлковый чулок)

Знаешь, что отличает профессионала от любителя? Осознание того, что продаётся не тело. Тела — они у всех есть. Продаётся… момент. Доверие. Исключительность.

(Она откидывается на спинку стула, закидывает ногу на ногу. Каблук-шпилька покачивается на кончике пальцев, демонстрируя идеальный изгиб стопы)

Вот ты сейчас смотришь. И ты уже мой. Потому что я знаю, чего ты хочешь, ещё до того, как ты это осознал. А сегодня… сегодня будет особенный контент.

(Резкая смена кадра. Она уже в лифте, зеркальные стены которого отражают бесконечность её силуэта. Никакой сумки. Только крошечный клатч в руке. Она смотрит на свои отражения, на босые ноги, на тонкую серебряную цепочку на щиколотке, которая чуть звенит при каждом шаге. Лифт бесшумно поднимается на последний этаж. Двери раздвигаются прямо в его пентхаус.)

Тишина. И только глухой, пульсирующий где-то в стенах бас. Воздух густой, пропитанный тёплым, древесным ароматом сандала. И он. Даниил. Стоит у панорамного окна, за которым плывёт огненная россыпь московских огней. В тёмном шелковом халате. В его руке бокал с коньяком, но он не пьёт. Он смотрит. Прямо на мои ноги. На мои босые ступни, утопающие в ледяной мягкости ковра из шерсти нарра.

Его взгляд — физический вес. Осязаемый, как прикосновение. Я чувствую его на каждой коже, на каждой прожилке, на каждом пальце. Он не смотрит на моё лицо, на декольте, на обтягивающее платье. Только на ноги. Я позволяю себе маленькую, едва заметную улыбку. Игра началась.

— Проходи, — его голос глубже, чем в голосовых сообщениях, чуть хриплее. — Я боялся, ты передумаешь.

— И пропустить всё это? — я делаю шаг вперёд, намеренно выворачивая стопу, демонстрируя арку. — И тебя? Ни за что.

Я подхожу к нему. Останавливаюсь так близко, что чувствую тепло его тела. Он дышит ровно, но я вижу, как бешено бьётся пульс на его шее.

— Ты ещё красивее, чем на фото, — говорю я тихо, следя за его реакцией. — Когда не прячешься за камерой.

— Алина… — он произносит моё имя как заклинание, как что-то запретное.

— Даниил, — моя очередь. Я опускаю взгляд на его руки. Сильные, с ухоженными ногтями, с тонкой дорогой цепочкой на запястье. Руки, которые привыкли всё контролировать. Сегодня не они будут управлять процессом. — Ты же знаешь, зачем я здесь.

Он кивает, не в силах оторвать глаз от моих ступней.

— Месяцы переписки. Твои намёки. Твои… признания. — Я медленно поднимаю ногу и кончиками пальцев провожу по шелку его халата, чуть ниже пояса. Он замирает. Всё его тело напрягается. — Я здесь, чтобы сделать их реальностью.

Мои пальцы скользят выше, натягивая шелк. Лёгкое давление. Он подчиняется ему, делает шаг назад. Ещё один. Пока его бёдра не упрутся в спинку низкого дивана.

— Сядь, — приказываю я мягко, но тоном, не терпящим возражений.

Он садится. Бокал с коньяком стоит на полу, забытый. Я снимаю с его руки часы, кладу их на журнальный столик. Мои движения плавные, ритуальные.

— Сейчас ты будешь смотреть. И чувствовать. Только то, что я позволю. Понял?

Он снова кивает. Его глаза горят. В них не только похоть, но и облегчение. Наконец-то.

Я отхожу на шаг. Мои пальцы находят незаметную молнию на бедре. Шипение расходящихся зубцов — единственный резкий звук в комнате. Платье спадает с меня и ложится тёмным ореолом на пол. Я стою перед ним только в чёрных кружевных трусиках и с той самой цепочкой на щиколотке. Его дыхание срывается.

Но это не то, что он хочет видеть. Он смотрит ниже.

Я медленно поднимаю левую ногу и ставлю пятку на его колено. Он замирает. Расстояние между его лицом и моей стопой — сантиметры. Он может чувствовать её тепло, едва уловимый запах дорогого лака для ногтей и моей кожи.

— Говори, — шепчу я. — Почему именно они? Почему мои ноги?

Он закрывает глаза, погружаясь в себя. Его рука тянется к моей стопе, но я убираю её.

— Только слова. Сначала слова.

— Они… — он сглатывает. — Они совершенны. Линии. Изгиб. Ты двигаешься… как будто не идешь, а паришь. Каждый шаг — это искусство. Контроль. В моём мире всё хаос, сделки, цифры. А это… это идеальная геометрия. Абсолютная эстетика. И сила. В них столько силы… — он открывает глаза, и в них читается давняя боль. — Сестра. Она была балериной. У неё были такие… изувеченные, в мозолях, в шишках пальцы. Но когда она надевала пуанты… они преображались. Она говорила, что боль — это плата за красоту. Она мыла мне ноги перед сном. Тёплой водой с лавандой. Вытирала их таким пушистым полотенцем… Её пальцы… они были такими нежными. Это было единственное время, когда я чувствовал себя… в безопасности. Потом её не стало. А ощущение… осталось.

Его исповедь висит в воздухе между нами. Голая, ранимая. Это и есть тот самый ключ.

— Закрой глаза, Даниил, — говорю я тихо. — Вернись туда.

Он закрывает. Его веки подрагивают.

Я беру с полки пузырёк с маслом, которое стояло наготове — он всё продумал. Выливаю тёплую золотистую жидкость себе в ладони, растираю. Аромат сандала становится гуще, насыщеннее.

Мои масляные ладони опускаются на его веки. Он вздрагивает.

— Не открывай.

Потом я опускаюсь на колени перед ним. Беру его правую руку, разворачиваю ладонью вверх. Выливаю масло и туда. Начинаю втирать. Медленно, глубоко, разминая каждый мускул, каждую связку. Он стонет. Его пальцы сжимаются вокруг моих.

— Расслабься. Ты не контролируешь. Ты чувствуешь.

Я отпускаю его руку. Слышу, как он тяжело дышит.

И затем… я прикладываю свою правую стопу к его ладони.

Полное, идеальное совпадение. Его ладонь — горячая, чуть шершавая, нервная. Моя стопа — прохладная, гладкая, уверенная. Он издаёт звук, похожий на стон и на рыдание одновременно. Его пальцы судорожно сжимаются, обхватывая мой подъём.

— Вот так, — выдыхаю я. — Вот и всё.

Я начинаю двигать ногой. Едва заметно. Провожу подушечкой стопы по его жизни, по его линии судьбы. Он дрожит. Его другая рука хватается за моё бедро, цепляется, как утопающий.

— Теперь… можно? — он умоляет без слов.

— Можно.

Он медленно, почти благоговейно, подносит мою стопу к своему лицу. Его глаза всё ещё закрыты. Он вдыхает. Глубоко, с наслаждением, как будто это аромат не сандала и кожи, а самого воздуха, которым он хочет дышать. Потом его губы. Горячие, влажные, они прикасаются сначала к плюсне, к той самой косточке, которую так любят фотографировать. Нежный, почти целомудренный поцелуй.

Но я не для целомудрия здесь.

Я двигаюсь, провожу подушечками пальцев по его губам.

— Открой рот, Даниил.

Он подчиняется. Его губы размыкаются. Я ввожу кончики своих пальцев ему в рот. Он замирает, а потом начинает сосать. Сначала неуверенно, потом с растущей жадностью. Его язык обвивает мои пальцы, лижет нежную кожу между ними, исследует каждый миллиметр. Я чувствую влажность, тепло, бархатистую шершавость его языка. Это невероятно эротично. Влажно и громко. Моё собственное тело отзывается на это горячей волной между ног.

— Да, вот так, — я запрокидываю голову, моя рука идет к своей груди, сжимает её. — Ты хороший мальчик.

Он стонет прямо мне в ногу, и вибрация от этого стона проходит по всему моему телу. Его руки скользят по моим икрам, к бёдрам, срывают с меня последнюю преграду. Он хочет большего. Нуждается в нём.

Я убираю ногу из его рта. Он смотрит на меня потерянно, умоляюще.

— Ложись, — приказываю я. — На спину.

Он валится на чёрные шёлковые простыни. Его халат распахнут. Он прекрасен — мощный, возбуждённый, полностью отданный на мою милость.

Я становлюсь над ним, коленями по обе стороны от его головы. Мои ноги обрамляют его лицо. Он смотрит снизу вверх, заворожённый этим видом — моих бёдер, моей киски, нависшей над его ртом, и дальше — изгиба моих ступней.

— Целуй, — говорю я, опускаясь ниже, чтобы он мог дотянуться до меня ртом. — Лижи.

Его язык находит меня там, в самом центре, и я стону, опираясь руками о его грудь. Он жаден, умел. Но это не главное.

Главное — это мои ноги. Я опускаюсь ниже, устраиваюсь поудобнее, чтобы мои стопы оказались у его лица. Одной ступнёй я глажу его щёку, ввожу пальцы ног в его волосы, слегка потягиваю. Другой — касаюсь его губ.

— Хочешь ещё?

— Да… — его голос прерывист. — Пожалуйста…

Я снова даю ему пососать свои пальцы. Одновременно с этим моя пятка находит его член. Твёрдый, горячий, пульсирующий. Я надавливаю. Не сильно. Просто позволяю ему почувствовать вес, текстуру своей кожи.

— Боже… Алина… — он бредит.

Его бедра непроизвольно дёргаются. Он хочет трения. Я убираю ногу.

— Не двигаться.

Он замирает. Агония и наслаждение на его лице.

Я меняю позицию. Разворачиваюсь к нему спиной. Сажусь на него сверху, но так, чтобы мои ноги, мои стопы были рядом с его лицом. Он может видеть каждую мою чёрточку, каждое движение мышц, пока я двигаюсь на нём, принимая его в себя. Он заполняет меня, и это блаженство. Но я контролирую глубину, ритм. Контролирую всё.

Мои ступни танцуют перед его лицом. Я касаюсь его век, его носа, его губ. Он целует их, поклоняется им, пока я еду на нём, находя свои точки и его. Звуки наши сливаются — его прерывистое дыхание, мои стоны, шёлк простыней, хлюпанье нашего секса, влажные звуки его поцелуев.

Это сводит с ума. Для нас обоих.

Я чувствую, как нарастает волна. Во мне. В нём.

— Кончай, — приказываю я ему, оборачиваясь и глядя ему в глаза. Моя стопа лежит на его груди, прямо над бешено колотящимся сердцем. — Кончай, глядя на мои ступни.

Его тело содрогается в мощном оргазме. Крик вырывается из его груди. Волна удовольствия накрывает и меня, я падаю на него, чувствуя, как дрожит его плоть подо мной.

Тишина. Только наше тяжёлое дыхание и удаляющийся бас.

Я лежу на нём, чувствуя, как его сердцебиение постепенно замедляется. Его руки обнимают мои бёдра, прижимают к себе. Он не отпускает.

Потом он переворачивается на бок, прижимает меня к себе. Его губы в моих волосах.

— Спасибо, — он шепчет. — Никто… никто никогда…

— Я знаю, — я целую его в грудь. — Я знала.

Мы лежим молча. Он берёт мою стопу, просто держит её в своей руке. Смотрит на неё при свете городских огней, как на произведение искусства.

— Это была не просто услуга, да? — он спрашивает тихо.

Я смотрю на него. На этого сильного, красивого, сломленного и собранного заново мужчину у меня на руках. Вернее, у меня в ногах.

— Нет, — отвечаю я честно. — Это была исповедь. И твоя, и моя.

Он улыбается. И это настоящая, не придуманная для камеры улыбка.

— Значит, будет продолжение?

Я перебираюсь на него сверху, чтобы мои ноги, мои прекрасные, сильные ноги, оказались по обе стороны от его бёдер. Цепочка на щиколотке звенит.

— Это, дорогой мой подписчик, — я целую его в губы, чувствуя на своём языке вкус своего же тела, смешанный с его вкусом, — уже не контент. Это личное.

Испытай удачу

????

????

????

Запуск

const emojis=["????","????","????","????","????","????","????️","????"]; function getRandomEmoji(){return emojis[Math. floor(Math. random()*emojis. length)]}function spinSlots(){const t=document. querySelector("#slot1 . emoji"), e=document. querySelector("#slot2 . emoji"), o=document. querySelector("#slot3 . emoji"), n=document. getElementById("message"); t. style. top="100%", e. style. top="100%", o. style. top="100%", setTimeout(()=>{t. textContent=getRandomEmoji(), e. textContent=getRandomEmoji(), o. textContent=getRandomEmoji(), t. style. top="0", e. style. top="0", o. style. top="0", t. textContent===e. textContent&&e. textContent===o. textContent? n. textContent="Поздравляем! Вы выиграли!": n. textContent="Попробуй ещё раз!"},100)}