Ритуальный блуд

Глава 1. Дамир.

Меня вызвали в главный штаб, подняв с койки посреди ночи, а если быть точным, с аппетитной девчонки. Ласковой, на все согласной, лишь бы заслужить милость новых хозяев города. И вот я чешу вместе со всеми братьями по оружию в главный штаб. Полагаю, и остальным тоже пришлось оставить по зазнобе, а Катану еще и бутылку, судя по его неровной походке.

– Эй, парни, кто-нибудь знает, что за спешка? – обращаюсь ко всем сразу. – Кто нас хоть вызвал-то? Старшина или сам Наместник?

– Дождешься, ага, чтобы в три часа ночи Его Святейшество с нами лясы точил, –ухмыляются парни, хотя в действительности все не до смеху.

– Мы вообще-то элитный отряд. Единственный в своем роде, – оскорбляется Леам – самый юный член команды.

– Ты сильно-то не зазнавайся, элитный хрен, – советует ему друг и правая рука старшины. – Без мага и кузнеца был бы ты обычным солдатом.

Парнишка сникает, а я смотрю на Имана с осуждением. Умеет он крылья подрубить, хотя у самого за спиной именно они. Не такие, как у нашего главаря, помельче, но тем не менее, они сильно выделяют его даже в нашем отряде, не то, что среди остальных воинов ордена.

– Не можешь ты не поддеть, да? – качаю я головой. – Это ты – силач, каких мало, а остальным-то непросто было артефакты эти принять. Сколько наших подохло или инвалидами стало после знакомства с игрушками колдуна?

Иман ничего не отвечает, только плечами пожимает, мол, а ты как хотел, за магию всегда надо платить.

Мы заплатили тремя дюжинами парней, которые теперь землю удобрят. Их жизни послужили уроком, объяснили, что «подарочки», которые выковал для нашего специального отряда кузнец и зачаровал потом маг, имеют обратную сторону.

Но о том позже. Так или иначе, а эти боевые артефакты действительно сделали нас подобными богам. Силу дали и власть. Но тем ни менее, мы бежим в ночи на зов, как верные слуги Небесного ордена.

Заходим в штаб, который обосновался во дворце бывшего правителя. Нас встречает старшина Святого братства (это так пафосно наш элитный отряд именуется).

– Вы долго, – хмуро бросает старшина и приглашает всех на мягкие диваны.

– Только не говори, Тайвил, что позвал нас поболтать о высоком, – давя зевок, говорит Иман и плюхается рядом со старшиной.

– Нет, – бросает тот, глядя, как рассаживаются все остальные.

– А о чем тогда? – заметно расстраивается Леам. Он у нас немного странненький, не то, чтобы юродивый, но восторженный, как ребенок. И во всем сказкам проповедников верит.

– Не знаю, – честно признается Тайвил. – Меня подорвали так же, как и вас. Сказали, что в штаб прибыл сам Наместник и требует к себе все Святое братство. Немедленно.

– Если он прибыл, то почему я его не вижу? – вскидываю бровь и уже хочу пошутить, мол, он что, возвысился до статуса истинного святого и теперь может являться чистым духом? Но, слава богу, не успеваю отвесить подобной шуточки, за дверью раздаются шаги. А еще через пару мгновений тяжелые створки распахиваются, и на пороге возникает высокая фигура Его Святейшества божьего наместника.

Так близко я вижу его впервые. Впечатлен. Фигурой статен, лицом… М-м-м… нет, не светел, как, казалось бы, должен светиться божий человек. Но грозен. Я бы даже сказал, свиреп. Хотя, дело может быть в том, что наши успехи по захвату самого распутного и бесстыдного королевства на континенте не так ощутимы, как того хотелось бы.

– Все в сборе? – вопрошает он сухо, окидывая взглядом восемнадцать воинов в полном магическом обмундировании.

– Все, – так же лаконично и в тон отвечает Тайвил.

– Хорошо. Надеюсь, вы успели отдохнуть, – начинает Его Святейшество издалека, и это начало мне очень не нравится, потому что отдохнуть мы, естественно, не успели.

Неделя ожесточенных боев за столицу королевства. И только вчера мы начали зализывать раны. Я, так точно еще не отдохнул. Но кто спрашивает меня или других солдат? Старшина молча кивает, и довольный этим Наместник продолжает.

– Выдвигаетесь немедленно. Цель – самый порочный город королевства Глоз. Можно сказать, краеугольный камень зла. В нем живут одни женщины. Даже храмовая охрана набрана из числа воительниц.

На лицах парней появляются скабрезные ухмылочки, кто-то даже руки потирает, кто-то хмыкает, мол, справимся, не проблема. Но предводитель нашего великого ордена осаждает их.

– Это город не простых женщин. В нем по большей части обитают жрицы. Под прикрытием религиозных убеждений эти, с позволения сказать, существа, практикуют ритуальный блуд – разврат, одним словом. Да такой, какой не снился и людям с самой больной фантазией. Они позволяют себе использовать магию, утверждая, будто это не запрещенное колдовство, а непосредственный контакт с их богиней Лавией, – наш главный праведник кривится и разве что не сплевывает.

Никогда не мог понять, почему мужчинам позволено использовать магию, а женщинам – нет. Старшина говорит, что я воспринимаю все слишком плоско и не различаю магии во благо и во вред. Но по мне так, колдовать, чтобы сотворить оружие – это такое себе благо. Хотя, не спорю, меня оно сделало выдающимся воином.

Но, опять же, кого интересует мое мнение? Все внемлют Наместнику, хотя, если честно, его неуемное стремление привить нам пуританские морали, уже порядком поднадоело. Он хоть и величает наше воинство Святым, но таково оно лишь на словах. Воины (путь даже господни), и воздержание от блуда – это вещи плохо совместимые. Мало кому удается держать плоть в узде. Особенно во время войны.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Город этот не велик, – вещает Наместник дальше. – Но считается у похабников священным. Туда ежегодно являются толпы паломников. Большая часть из которых, естественно, мужчины. В нем самый большой храм Лавии – рассадник греха, что б его, – все же сплевывает наш защитник высоких убеждений. – Но, – поднимает он палец к потолку, – разрушать храм до самого основания не спешите. Просто захватите. Снесем, когда исследуем на предмет магических артефактов. А вот город… – он на миг задумывается. – Убогие постройки можно сравнять с землей. Но если там будут достойные палаты, то не мародерствуйте слишком люто. Оставим дома под казармы.

– Что с женщинами? – лаконично осведомляется старшина.

Его Святейшество снова уходит в свои мысли, оглаживает холеную бородку клинышком и морщится.

– Особо спесивых – убейте. Верховную жрицу доставьте ко мне. Тех, которых еще можно обратить в нашу веру, плените. Нам понадобятся женские руки, чтобы потом отмыть город. Да и кормить солдат кто-то должен.

«Ублажать», – думает каждый из членов Святого воинства, но исключительно про себя. Как уже говорил, такие скабрезные мысли неугодны нашему богу. Но очень даже угодны лично мне и большинству моих братьев по оружию. Разве что старшина у нас больно набожный, ну и упомянутый Леам. Но и те были замечены с блудливыми девками. После долгих боев нет ничего лучше женского тепла. Я ребят понимаю, как никто. Тем более, что устоять перед местными красотками очень трудно. Таких баб во всем континенте больше не сыщется. Королевство Глоз славится своими нимфами. По всему континенту даже шутки ходят, мол, как бы не были роскошны дворцы этого королевства и помпезны храмы древних богов, а самой выдающейся достопримечательностью являются жрицы. И лучшие из них именно в Тизе, городе, куда нас засылают.

Ох, не знаю, сумеем ли мы завоевать его. Или это он завоюет наши сердца? Хотя, это я романтик и любопытный, не все братья такие. Опять же, Тайвил весьма суров, он законы святого писания почитает и за нами следит. А то, что воспользовался одной из местных служанок, так пьян был. Все мы знатно надрались, когда взяли город и укрепились в нем.

Друзья, поддержите новинку сердечком и комментарием). Вам не трудно, а нам с Музом очень приятно).

Глава 2. Нанна.

Они ворвались в нашу святыню, как чума, когда мы проводили обряд возложения даров на алтарь. Мы пели священный гимн, уже зажгли свечи и запалили благовония. Сто двадцать четыре жрицы во главе с верховной.

Сегодняшний день для нас особенный – чистый день. Мы не принимаем мужчин. Постимся, чтобы облегчить тело и сознание и посвятить все свои мысли богине. Чтобы соединиться с ней в ритуальном песнопении. Напитаться ее эманациями, освободиться от скверных мыслей и напряжения.

Жрицы Лавии должны быть совершенными сосудами чистой силы. Мы не можем позволить себе неугодных богине настроений. Мы ее верные прислужницы в мире людей. Проводницы, соединяющие человека и богиню. С нашей помощью и мужчины, у которых не такая сильная связь с женскими божествами, могут познать силу великой Лавии. И с нашей же помощью они отдают ей дань уважения.

Так было всегда, испокон веков. И я, наивная, полагала, что так и будет дальше. Ведь кто осмелится бросить вызов древним богам? Разве что новый миссия, именующий себя Наместником Небесного Владыки. Но где он – и где мы?

Нет, я слышала, что он идет по всему континенту, как смерч. Что его воины, будто саранча, уничтожают побеги старой веры. Что его новоявленные окультисты практикуют убийственную магию разрушения. То, что было даровано богами, как сила, колдуны нового времени обратили против своих же создателей. Но я надеялась, что их остановят раньше, чем они дойдут до нас.

Не знаю, к чему приведет эта война. Еще месяц назад мы с сестрами смеялись и говорили, что этот Наместник глупец, каких мало. Ведь разве же можно, уничтожив побеги, надеяться на то, что корни тоже погибнут? У нашей веры история, опыт поколений, сила, а у них спесь и только жажда подмять под себя все, что можно.

Но, оказалось, что мы недооценили эти качества. Жажда экспансии – могучий двигатель. Особенно, если он оказывается в руках такого безжалостного идеолога, как этот загадочный Наместник. И особенно, если у него в помощниках маги нового времени, создающие такие артефакты, которые нам и не снились.

Да, может быть, наша вера и выживет, но… адепты ее станут изгоями. Нам придется скрываться по лесам, если воинам Небесного Владыки удастся победить. А им удастся, как я теперь понимаю.

Чтобы захватить наш храм, им даже не пришлось ровнять его с землей. Они просто ворвались малым числом – всего семь молодых совсем мужчин, парней, если быть точной. Ворвались в сиянии магических доспехов и склонили жриц на колени. Верховная Эрия попыталась оказать сопротивление, но была атакована высоченным молодым парнем с огромными белоснежными крыльями. Он схватил ее за горло и поставил на колени.

– Я убью ее, если все вы не подчинитесь, – проговорил он холодным, безразличным голосом.

«Действительно, убьет, не дрогнет», – поняли все жрицы. Кто-то опустился на колени, кто-то попытался отбить Эрию. Последние были убиты на месте. Других пощадили. Я же, воспользовавшись суматохой, юркнула за статую Лавии. Одежды мои так же белы, как и мрамор, да и волосы светлы, так что я слилась с холодным камнем. И вот стою, не дыша. Ниша темная, в ней меня заметить трудно, если только подойти и заглянуть за изваяние.

Впрочем, я не удивлюсь, если его решать разбить. Вот тогда меня обнаружат.

О, богиня, да что же это за напасть?! За что нам такое испытание? Неужто мы были плохими проводницами твоей силы? Или пришло время новых богов? А с нами что же теперь будет? С тобой, Лавия?! Что будет с тобой?

М-м, несвоевременные вопросы, сейчас неплохо бы подумать, что будет со мной, если найдут. Убьют ли воины или надругаются? Если они рискнут осквернить мое тело… Ох, Лавия, они же рискнут. Им невдомек, что соитие – это священнодействие. И оно должно происходить лишь с твоего позволения.

– Парни, пройдитесь по периметру. Обследуйте каждый закуток и проверьте, не спрятался ли где кто-то, – слышу голос все того же крылатого воина. Он у них, похоже, главный.

– А ты куда? – вопрошает другой.

– Я отнесу верховную в наш лагерь. Пусть за ней присмотрят. Наместник велел отправить ее лично к нему. Но сейчас мне не с руки. Займусь этим, когда город будет взят. А пока, – он тихо ругается, и я слышу какую-то возню. Видимо, Эрия попыталась сбежать.

– Ау! – слышу ее короткий крик, после которого меня будто наотмашь бьет тишина.

Неужели убил?! Нет! Только не верховную! Только не Эрию!!!

Уже решаюсь выглянуть из-за статуи, но слышу удаляющиеся шаги. А после хлесткий удар крыльев о воздух. Захватчик улетел. Значит, Эрия все еще жива. Есть шанс на ее спасение.

Хотя, о каком шансе я толкую? У нас в городе живут одни женщины и дети. Среди последних есть мальчишки, но совсем маленькие. После четырнадцати все они уезжают на постоянное проживание в другие города. Таков наш уклад. Чтобы поддерживать эманации Лавии и нужные для ритуалов частоты, необходимо соблюдать энергетическую гигиену. Именно поэтому мужчины приглашаются в город исключительно как паломники, и лишь в определенные дни.

И, похоже, Наместник знал об этом правиле, а еще знал о наших праздниках. Кто-то проболтался, что сегодня мы беззащитны, как никогда.

О, Лавия, одна только надежда на тебя. Дай нам силы справиться с врагом. Дай нам мудрость. Научи, как побороть этих неверующих. Как заставить почитать тебя. Как выгнать с нашей земли!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я молюсь отчаянно. Взываю к богине, подняв к потолку ниши глаза. Я даже руки к груди прикладываю.

Слышишь, как стучит сердце, Лавия? О тебе стучит. Больно мне осознавать, что это закат твоей славы. Не могу я смириться с поражением. Да, я слабая женщина, но ты… Ты-то богиня! Дай знак…

– Что там, Дамир? – раздается голос одного из солдат прямо около ниши.

– Пока не знаю, – отвечает тот самый Дамир и… чтоб меня гром поразил, заглядывает за статую.

Отшатываюсь к стене. Смотрю в упор на крепкого воина.

Странное у них обмундирование. Натренированные, загорелые торсы обнажены, но по рукам, а у некоторых и голове, идут витиеватые мудреные пластины из неведомого мне металла. Они инкрустированы драгоценными камнями и выглядят скорее, как изощренные украшения. Но я видела эти безделушки в деле. Никакие это не красивости, а оружие. У каждой такой игрушки свое назначение. Этот самый Дамир носит на плече маску чудища. Она светится, переливается колдовским огнем и активирует в теле воина немыслимую силу. Он дотрагивается до статуи и одной рукой смещает ее вбок, полностью открывая меня.

Я непроизвольно сдвигаюсь в угол, где еще могу спрятаться в тени богини. Гляжу на воина, как на погибель моей веры. Но не дрожу. Я смерти не боюсь, только того, что ничего не успею сделать для спасения культа.

Парень тоже глядит на меня в упор. Странный у него взгляд. Я думала, адепты антагонистического культа должны ненавидеть нас, презирать, брезговать… Но этот представитель не выглядит злобно. Он, скорее, любопытен, и он… о боги, он улыбается.

Мне что ли?!

Совсем страха перед богами нет?! Хотя, о чем я, перед своим может он еще и трясется, а на моих идет войной. Так чего же ему страшиться хрупкой девчонки, которая жмется в темном углу и даже не скалит зубы, понимая, что это бессмысленно.

– Ты что там завис, Дамир? – окликает парня брат по оружию. – Там кто-то есть?

Забываю о дыхании и не сдерживаю одинокой слезинки. Пристально гляжу на воина, будто надеюсь, дурочка, что он сжалится.

Тот хмурится, осматривая меня с головы до ног. Задерживает взгляд на груди. Облизывает губы и снова растягивает их в улыбке.

– Эй, Дамир, что там? – нетерпеливо окликает его уже другой голос.

– Ничего, – неожиданно бросает он и незаметно сдвигает статую на прежнее место.

Поворачивается ко мне широкой спиной и… удаляется.

Глава 3. Дамир

Мы обосновались в лесу Мелмори, это близ города Тизе. Разбили лагерь и, оставив часть солдат из числа обычных людей, отправились на разведку. Правда, сразу всем составом Священного воинства. Ну и еще сотню бойцов с собой взяли,. последние ждали на границе того же леса. Мы обещали дать им сигнал, если наступление начнем именно сейчас. И мы дали его, как только поняли, что доносчик не соврал – в городе действительно отсутствовали мужчины.

На улицах по случаю раннего времени вообще никого толком не было. Лишь в храм тянулась процессия жриц в белых одеждах. Они несли благовония, цветы и фрукты. Шли степенно и что-то напевали.

Если честно, зрелище меня тронуло. Я так-то не лирический герой, но, как уже говорил, любопытный. Меня манит все загадочное, а в культах жриц много таинственного. Зачем благовония? Почему они поют так тихо? Отчего у каких-то жриц тела украшены татуировками, а у других нет? Почему не все заплели волосы в прическу? Некоторые идут с распущенными локонами. Преимущественно те, что несут цветы. Почему платья такие прозрачные? А у воительниц еще и короткие. Они идут с шагом в метр, с короткими мечами и в кожаных доспехах, которые больше на корсеты похожи.

Проклятье, эти платья можно считать секретным оружием. Точнее, то, что скрывается под ними. Все девы молоды и, как нарочно, красивы. Я таких сочных баб в жизни не встречал.

Неужели богиня требует себе в жрицы самых-самых? Не удивлюсь. Будь я богом, тоже хотел бы, чтоб мне прислуживали лучшие представительницы слабого пола.

– Слюни приберите, – скомандовал жестко наш крылатый пуританин и разбил отряд на две части. Один отправил за подкреплением и велел громить город. Ну, точнее, те сооружения, что не несли особой художественной ценности. А сам вместе со мной, шестеркой других братьев, и дюжиной опытных парней из числа людей, отправился штурмовать храм Лавии.

И вот мы здесь.

Врываемся, как орангутанги в посудную лавку, если быть честным. Женщины впадают в ступор, видимо, не сразу осознав, что мы вовсе не паломники. А потом поднимают визг. Часть бросается врассыпную, другая пытается оказать сопротивление. Они хватают факелы и, размахивая ими, пытаются заклясть нас с помощью огня, не иначе. Признаться, одной из них это удается, самой высокой и статной. На ней особый наряд, он обильно расшит серебром, да и тело ее украшено наиболее витиеватыми татуировками.

Высшая жрица, понимаю я, и пытаюсь защитить от нападок фурии наших человеческих солдат. Но не успеваю, парочку она все же придает огню. Те вопят, и в попытке унять пламя, катаются по полу. Картина для меня привычная, а вот девы, видимо, не часто сталкиваются с подобным. Пара особенно нежных созданий падает в обморок. Их наши парни тут же оттаскивают к выходу и быстро связывают. Остальных усмиряем в течении десяти минут. Даже агрессивно настроенную высшую жрицу. Ее скручивает сам Тайвил. Заламывает ей руки и роняет на колени.

Казалось бы, голова змеи отсечена, тело должно замереть. Но нет, как только предводительницу пленяют, ее сестры впадают в священную ярость. Кидаются на нашего крылатого старшину и, естественно, тут же прощаются с жизнью.

Я много раз видел смерть. В свои двадцать два убил уже стольких, скольких никогда не порожу. Но впервые я впадаю в оцепенение от вида крови. Она не красная, а ярко алая и… светится. В ней будто колдовской порошок замешан. Сотни крошечных звездочек. И они мерцают, подавая сигналы бедствия.

Но ошарашивает меня даже не это. Я… испытываю боль и, как ни странно, скорбь. Будто я родни только что лишился, которой у меня, к слову, не было никогда. Меня орден сиротой подобрал и воспитал. Как и всех моих братьев по оружию. Но вот сейчас я как будто вижу своих сестер по духу. Не вере, но именно духу.

Они хрупкие, нежные, слабы, но воинственны. За свою веру, за свою жрицу, за сестру по жизни они готовы умереть. Они прекрасны и молоды, казалось бы, созданы для того, чтобы радовать глаз мужчин и ублажать. Но девушки проявляют себя, как воительницы, даже те, у которых нет доспехов и мечей. Не страшась смерти, они кладут на алтарь чести свои жизни.

Так поступает даже не каждый воин нашей армии. В Небесном ордене больше трусов, нежели среди этих женщин. И я всерьез опасаюсь, что все они сейчас падут, только потому, что Тайвилу был отдан приказ убить строптивых. А он у нас не склонен обсуждать поручения Наместника.

– Я убью ее, если вы все не подчинитесь, – предупреждает он, зажимая горло верховной жрицы рукой. С виду не так и сильно, но я-то знаю, что он сейчас ее долбит неслабым разрядом, будто скат свою жертву. Вон как трясет бедняжку, аж глаза из орбит лезут.

Но об этом знаю я, не жрицы храма. Пара девушек бросаются на старшину и падают убитые тем самым магическим импульсом. Вижу, как рука, разившая строптивец, дергается. Понимаю, что Тайвил не рассчитал заряд и себя тоже долбанул. Это та самая оборотная сторона наших артефактов. Мы учимся применять их, калечась, ведь рассчитать силу удара не просто, иногда она бьет рикошетом и обладателя оружия. Вот почему нас в воинстве всего восемнадцать, а не шестьдесят, как планировалось. Выжили не самые могучие, а те, кто умеет контролировать силу мыслей, потому что именно мыслью и активируются наши игрушки.

– Я ее убью, – тихо, но злобно рычит Тайвил, и все жрицы понимают, не лжет.

То ли страх за себя берет верх, то ли за жрицу, они все же падают на колени. Но голов не склоняют, смотрят не как поверженные, что несомненно бесит старшину. Вот только стращать пленниц ему некогда. Он сумел взять живой главную распутницу, по мнению ордена. И сейчас озадачен тем, чтобы выполнить наказ Наместника, который пожелал эту самую распутницу наказать лично. Догадываюсь, как он будет ее наказывать и обращать в нашу веру. Глядя на такую красоту, признаться, не много способов в голову лезет. Но наш святоша большой выдумщик, возможно, он сначала отхлещет девушку плеткой, а уж потом применит свое основное оружие.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тайвил удаляется, оставляя поручение проверить закутки и повязать всех пленных жриц. Приступаем. Парни идут вглубь храма, забрав с собой уцелевших людей. Хотят проверить другие помещения. Я же остаюсь с Катаном вдвоем, таким же боевиком, как я. У нас самая распространенная боевая особенность, мы можем усиливать физическую мощь и скорость. На этом наши способности заканчивается. Но, поверьте, этого вполне хватает, чтобы заменить дюжину солдат. А в некоторых случаях вообще оказаться незаменимым.

Но моя невероятная сила - не единственная в нашем мире. В противовес есть еще одна, та, которая кажется слабостью, вот только является таковой лишь внешне. И я сталкиваюсь с этой силой, когда заглядываю за статую богини, красующуюся в глубокой нише.

Ноги Лавии увиты цветами. Их так много, что я не сразу замечаю, что в глубине ниши в самом темном углу кто-то прячется. А когда замечаю, столбенею.

Девчонку выдают глаза. Она увидела меня первой и, вжавшись в стену, вперила прямой настороженный взгляд. Но из-за того, что я отодвинул статую, в нишу проникает лучик света и отражается в глазах девушки. Они так ярко сверкают, что я столбенею.

Я таких глаз никогда в жизни не видел. Большие, выразительные. Не глаза даже, целые планеты. И на каждой своя, неведомая жизнь. Один глаз красавицы зеленый, другой синий. Эта колористика покоряет меня с первого мгновения.

Я слышал, что люди с разными глазами поцелованы темной силой. Зловещей и опасной. Но, глядя на жрицу Любви в полупрозрачном белом платье, с распущенными волосами, я понимаю, что сила эта не может быть зловещей. Не способно зло поселиться в столь чистом и прекрасном сосуде. Оно очернило бы его.

– Что ты там завис, Дамир? – окликает меня брат по оружию. – Там кто-то есть?

Проклятье, что ему ответить?! Не выдавать же девушку?

Странная мысль для воина, пришедшего захватить город и искоренить культ старых богов, не находите? Я нахожу, но… вопреки здравому смыслу не могу выдать жрицу. Я тупо пялюсь на нее, растягивая губы в глуповатой улыбке. Я цепенею, поддаюсь волшебству. Похоже, кровь этих созданий обогащена чем-то, что нашим колдунам и не снилась, и эта кровь делает жриц Любви не просто особенными – она делает каждую из них уникальной. Все они поразили меня, но эта завораживает. Хочется смотреть в ее разномастные глаза и постигать, постигать, постигать тайны других культур просто через этот ее прямой и смелый взгляд. Но делать мне этого не позволяет все тот же брат.

– Эй, Дамир, ну что там? – торопит он.

– Ничего, – бросаю отстраненно, а сам осторожно двигаю статую на место, чтобы прикрыть сокровище, за которым собираюсь вернуться.

Глава 4. Нанна.

Не знаю, что за игру затеял этот молодой воин, но играть в нее желания нет. Поэтому я решаюсь бежать, как только захватчики обшаривают все смежные с основным залом комнаты и убираются восвояси. Осторожно вылезаю из ниши, благодарю богиню за то, что избавила от унижения, даже поджигаю одно из благовоний.

Скажете, проволочка? Вы просто не жрица, не понимаете, что за все нужно платить. Если богиня помогла мне, откликнувшись на просьбу, я не могу остаться не благодарной.

Едва травы занимаются жаром и начинают тлеть, срываюсь к дверям. Бегу, стараясь не смотреть на окровавленные тела своих сестер, которые захватчики бросили в храме. Оказавшись у дверей, замираю. Прислушиваюсь, упираясь ухом в полотно.

Понять, дежурит ли кто-то у входа, невозможно, потому что в городе уже стоит гвалт и ругань. Судя по звукам, людей Наместника здесь много, и еще до того, как солнце войдет в зенит, мы будем захвачены. Они не станут убивать нас, а возьмут в заложницы, чтобы предъявить потом тем, кто явится отбивать своих жриц.

Хотя, может, и не явится никто, может, враг сейчас не только наши святыни разграбляет, но и занимает основные города.

О, боги, неужели это конец!

Нет, нет, я должна вырваться и уйти в лес. Там у нас есть тайная святыня только для своих. О ней даже паломники не ведают. В укромном гроте Любви уже наверняка спряталось какое-то количество жриц и наших местных женщин. Если нам удастся спастись, то мы уйдем дальше в леса. Земля – это важно, но главное носители веры. Уцелеет хоть кто-то – сохранится и культ.

Уверенно протягиваю пальцы к ручке и уже хочу схватиться за нее, как та опускается вниз сама.

Резко разворачиваюсь и несусь через весь зал, рискуя оттяпать себе язык стучащими зубами,

– Стой! – слышу знакомый голос и вздрагиваю, замирая.

Дамир! Вернулся-таки за мной. Оборачиваюсь и встречаю ошалелый взгляд воина. Его доспех пульсирует разноцветными огнями. Парень явно активирует оружие. Уж не знаю, зачем, я не статуя, которую можно сдвинуть лишь магией. Я слабая девчонка, завалит простой парень – не вырвусь, а уж если этот решит опорочить…

Как только воображаю, что он осквернит саму богиню тем, что снасильничает ее жрицу прямо в храме, захожусь от ужаса. Кара будет мгновенной и меня заденет.

Не то, чтобы я боюсь смерти – нет. Я опасаюсь гнева Лавии. Он может быть страшнее вечной тьмы.

Снова срываюсь с места, рвусь к окну, в надежде вывалиться не в руки солдат. Но меня настигают почти мгновенно. У этого воина много сюрпризов в рукаве. Даже боюсь представить, какие еще штуки, помимо силы и скорости, он способен продемонстрировать.

Парень не хватает меня в охапку, хотя мог бы. Он огибает и загораживает собой окно.

Я делаю шаг назад. Еще один, и еще. Он усмехается. Нет, не то чтобы глумливо, скорее… как над малым ребенком. Безобидно даже.

Нет, нет, Нанна, это обманчивое чувство. Просто этот воин красив, вот ты и хочешь верить в его благородство. Но он расхититель. Убийца и…

– Не бойся, – выставляет он вперед руки, а когда видит, что я с опаской смотрю на его плечо с жуткой металлической маской, то снова улыбается, но на это раз горько.

Уж не знаю, что он такое делает, не замечаю, чтобы нажимал на кнопку или рычажок какой дергал, но его доспех гаснет. Совсем. Мерцают теперь только драгоценные камни.

– Я не обижу, – обещает парень.

– Я тебе не верю, – говорю, как есть.

– Что мне сделать, чтобы поверила?

– Сними это, – дергаю подбородком в сторону его мускулистого плеча.

Парень мрачнеет, поджимает губы и мотает головой. Его вьющиеся русые волосы до плечей взлетают, развеивая незнакомый мне прежде запах. Он чисто мужской, с примесью пота, но не отталкивающий. Воин молод и, судя по тому, как пушатся его волосы, чистоплотен. И, гром меня порази, непростительно хорош собой. Идеальные черты лица и глаза с хитроватым прищуром. Любопытные, но, как ни странно, добрые.

Разве у убийцы могут быть добрые глаза?

Нонсенс. Но… у этого они именно такие.

– Сними это, и я тебе поверю.

– Я бы снял, но… он впаян в мое тело. Его можно убрать только вместе с рукой.

Вряд ли я когда-то узнаю, правду он говорит или нет. Но… я могу проверить, насколько он готов быть покладистым.

– Тогда зажги свечу для моей богини, – требую я.

Он вскидывает в удивлении бровь.

– Давай, – подначиваю, прекрасно понимая, что этого он точно не сделает, ведь иначе его бог будет гневаться и покарает. Да и вообще, как можно, будучи воином одного культа, оказывать почести другому? Это не то же, что подносить дары разным богам одного пантеона. Тут идеологическое противостояние на высшем уровне, но… Парень подходит к статуе, той самой, за которой я пряталась и, кланяясь Лавии, берет одну из свечей, что затушили его братья.

Я стою, затаив дыхание. Нервно мну ткань платья. Неужели выполнит мою просьбу? Он точно из религиозного воинства?

Парень достает огниво и зажигает свечу. Ставит к ногам богини и поворачивается ко мне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Как тебя зовут, жрица?

– Нанна, – открываю я ему имя, только по причине того, что нахожусь в состоянии потрясения. Но как только я осознаю, что натворила, зажимаю ладошкой рот. Увы, поздно. Слово не бабочка, вылетело, не поймаешь.

– А я Дамир, – улыбается он.

– Тебе весело, Дамир? – спрашиваю, глядя на него с осуждением. – Это такое развлечение – заявляться в храм и… пленять жриц?

Он мрачнеет. Доспех снова вспыхивает. Воин тихо стонет, сжав челюсти. Отворачивает голову.

Я, пользуясь моментом, хочу удрать. Срываюсь с места и несусь к другому окну. Но Дамир снова настигает и на этот раз уже не церемонится. Он обхватывает меня со спины и прижимает к своему обнаженному торсу. Мое платье очень открытое, спина до поясницы обнажена, поэтому контакт кожей оказывается обжигающим. Парень пылает, и я не знаю, что это за агония, у него жар или это очередной магический трюк.

– Не двигайся, – хрипит он. – Прошу. Я не хочу вредить тебе. Я хочу… – он сглатывает и замолкает. Только сердце колотится в мою спину, будто войти просится.

– Чего? – шепчу несмело.

Глупая, зачем?!

– Ласкать тебя и… – он снова сглатывает, обнимает меня плотнее, будто я вырываюсь. Упирается носом в мою шею и выдыхает запах. Тихо стонет. Стон хрипловатый, но не грубый. Возбуждающий даже.

Остановись, Нанна! Не смей и думать в подобном ключе!

– Я хочу увидеть ее лик, – решается он озвучить главное желание и резко разворачивает меня лицом к статуи.

– Любви?! – вопрошаю потрясенно.

– Да, ее. Ты же можешь его показать? Я слышал, что ее жрицы особенные, но думал, что все это сказки. А теперь…

Гляжу на своих убиенных сестер и понимаю, о чем он. Их кровь уже потухла. Искорка не живет долго, если ее нечему питать. Но когда девушки только умерли, эти изверги увидели их тайну – увидели, что в их крови есть магия богини.

– Ты… ты… ты… – заклинивает меня от бешенства.

– Я враг для тебя, но… – пытается он успокоить, разворачивая к себе лицом и склоняясь так близко, что прядь его распущенных волос касается моего лица.

– Ты в своем уме такое просить?! – прорывает меня наконец. – Ты ворвался в мой дом. Убил сестер, а теперь хочешь посмотреть, кому они служили?!

– Я не убил ни одной из твоих сестер. Я только…

– Помог захватить храм! – обрываю его.

– Не покажешь, значит? – меняясь в лице, уточняет парень.

По тону чувствую, что вопрос будет задан лишь раз, а дальше… он обратится в того самого погромщика, которого призвали уничтожить старых богов и всех их прислужников.

– Ты не достоин, – гордо вскидывая подбородок, озвучиваю я приговор как ему, так и себе.

Он стискивает челюсти, скрипит зубами. Но, что меня удивляет, разжимает объятья и делает шаг назад.

– А если твоя богиня посчитает иначе? – спрашивает он, прищурив свои лукавые глаза.

– Если бы она так решила, то подала бы знак, – говорю с усмешкой, как вдруг…

Глава 5. Дамир.

За стенами храма идет работа. Боем это назвать трудно. Наше вторжение больше походит на забег волков в стойло к козочкам. Город наводняет бабский визг и мужланский гогот.

Если честно, стыдно. Еще ни разу мне не доводилось принимать участие в настолько позорном захвате. Ощущение такое, будто я обтрухал свою честь. Но, что самое поганое, мне горько от осознания, что я являюсь приверженцем культуры, в которой считается нормой унижать женщин. Покорением этот набег назвать трудно – наши солдаты настолько обурели от безнаказанности, что ведут себя как скоты. Если кто-то из жриц выживет и захочет отомстить, я даже препятствовать не стану.

Мерзко быть причастным к тому, что творится в этом священном городе. Но правда в том, что именно так и выглядит уничтожение порока, так неугодного нашему богу. Вот только встретив настоящих жриц другой веры, я вдруг осознал, что в ней нет ничего скверного. Не может быть греха в существе с волшебной кровью. Не способно опорочить душу настолько прекрасное создание, как Нанна. Только обогатить.

Но… обогащать она не стремится, что естественно. Более того, она называет меня недостойным. Спасибо, что хоть в лицо не плюет. Но плюнет, несомненно плюнет, если я решусь применить силу.

А решусь. Может не физическую, но… Проклятье, какую?! Силу убеждения что ли?

О, мой безжалостный бог, да какую угодно! Я уже на все готов, лишь бы получить свое.

Я хочу эту нежную девочку с пшеничными волосами и крохотными, но торчащими, будто пики, грудями. Хочу, как женщину. Ароматную, мягкотелую, беззащитную. И я жажду ее, как собственность чужого мне божества. Это во мне сейчас дух захватчика говорит. Нет, вопит даже.

Во мне столько противоречивых чувств и стремлений, что я сам в них теряюсь. Кони моей похоти гонят. Гонят неистово, опрокидывая повозку желаний. Ощущаю себя застрявшим в колеснице, которая терпит крушение, летя кувырком с горы.

Но не одна ведь похоть звенит во мне набатом. Неуемное любопытство. То самое, что движет мной по извечному пути и то, что однажды погубит.

Я не могу уйти из этого города, не узнав, правду ли вещает на своих проповедях наш предводитель. Действительно ли наш бог истинный, а все прочие ложные? И что значит, ложные? Их что, нет? Они миф? Мираж? Химера?

Если так, то почему кровь жриц, которые поклоняются иной силе, с примесью серебра? Моя вот обычная пурпурная жижа, которая пульсирует сейчас как в башке, так и в чреслах. А ведь я воин Святого братства. Я пропитан магией. Помазан и благословлен самим Наместником господним!

Может, меня и Лавия примет?

– А если твоя богиня посчитает иначе? – спрашиваю у Нанны, отчаянно надеясь на чудо. Больше ведь не на что.

– Если бы она так решила, то подала знак, – говорит девушка с усмешкой.

Я сникаю. Крошу зубы в пыль и впиваюсь ногтями в ладони, сдерживая естественный порыв наброситься на жрицу и завалить прямо тут, рядом с ее убиенными сестрами.

Хочу сбежать из места своего позора. От женщины, которой проиграл.

Больно осознавать, что ты – весь такой со всех сторон молодец, оказался недостоин пленной девчонки. Очень больно, поэтому я отступаю, чтобы не стать еще большим отбросом в глазах Нанны. Хотя, казалось бы, какое мне дело?

Отступаю и даже разворачиваюсь, чтобы уйти, как вдруг… свечи у ног статуи вспыхивают. Все разом, а та, что зажег именно я, начинает полыхать, как факел. Она прогорает в несколько мгновений, но остальные мерцают ровно.

Это ли не знак?! Тот самый, о котором говорила Нанна.

Надежда окатывает меня, словно ливень в знойный день. Я оборачиваюсь к жрице и гляжу на нее с мольбой.

Вы вдумайтесь, воин, захватчик, тот, кто с легкостью может применить силу и взять желаемое – молит. Я разве что на колени не падаю перед Нанной, но и взгляда оказывается достаточно. Девушка теряется.

Я не давлю, понимаю, что мое требование за гранью прелюбодеяния. Я прошу у Нанны открыть двери в ее истинный храм. То, что мы захватили это сооружение – подвиг лишь для Наместника. Мне не то, что мало присвоенных стен и территорий, я сейчас осознаю абсурдность этого завоевания.

Что толку в пустых палатах, из которых уйдет дух, питавший их прежде? Нет, Наместнику того и надо. Он жаждет искоренить все, что не соответствует его парадигме. Он хочет власти над умами и душами. Я же… я стремлюсь к пониманию. И что-то подсказывает, что вот эта хрупкая девочка с разноцветными глазами и раскрытым от удивления ротиком, может раскрыть мне тайну тайн.

– Открой врата, Нанна, – медленно приближаясь к ней, прошу о главном. – Покажи истинный храм своей веры. Если ты не позволишь, я не буду входить, только с порога погляжу.

– Зачем? – спрашивает она пугливо и пятится.

– Я должен быть уверен, что во всем мире существует только мой бог, как настаивает проповедник, но…

– Ты не уверен, – понимает она.

Киваю.

– А ты не боишься, что этот опыт сведет тебя с ума?

– Я не из пугливых, – храбрюсь, подтверждая слова уверенной улыбкой, хотя на деле у меня кровь в жила стынет.

Встреча с древним божеством – это не аудиенция у Наместника. Тут действительно можно поехать головой от нуменознго экстаза. Но я готов рискнуть. Если не ради богини, то ради обладания Нанной. Уж она-то не эфемерна, она откроется и впустит, позволив насладиться собой. Но при одном лишь условии, если будет уверенной в том, что так хочет ее богиня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Эти свечи что-то, да значат, – киваю на горящий алтарь. – Лавия выбрала меня.

– Хм, – усмехается жрица, но смотрит уже как-то иначе.

Понимаю, что демонстрация уверенности играет в мою пользу и, стараясь не перегибать, пру на жрицу. Вальяжно притягиваю ее к себе, кладя руку на поясницу, хотя дико хочется спустить пятерню значительно ниже.

– Отдайся, Нанна. Отдайся сама.

– А то заставишь? – без тени боязни, скорее с издевкой, спрашивает она.

– Нет, – мотаю головой. – Не буду давить. Но… я хочу тебя. Не только потому, что ты жрица, просто…

М-м-м… не уверен, что признаваться в откровенной симпатии к ней – правильный ход, но… удержаться трудно, особенно, видя блеск заинтересованности в глазах девушки.

– Ты очень красивая. Я таких, как ты, никогда не встречал. Я хотел бы лечь с тобой, даже не будь ты жрицей, – выдаю все, как есть, ощущая себя ныряльщиком с высоченный скалы.

Глава 6. Нанна.

О, Лавия, ты проверяешь меня, или… действительно расположена к Дамиру?

Как разобраться в чувствах и знаках? Хотя знак моей покровительницы был очевиден настолько, что глупо сомневаться в ее желании открыться этому воину. Но… я все еще сомневаюсь.

Будь он сорокалетний бывалый вояка, весь в шрамах и нехорош собой, я не размышляла бы над посланием свыше. Я отдалась бы на волю Лавии и легла с чужестранцем, отворив перед ним врата в мой мир. Но Дамир молод, сокрушительно красив и уверен в себе. Он покоряет своей харизмой и открытостью.

Уж не знаю, действительно ли он сомневается в своем боге, или лжет ради обладания мной…

Ха, глупости, Нанна. Ради обладания тобой, ему всего и надо активировать свой доспех. Хотя, даже этого не понадобится, учитывая его внушительный рельеф. Он не громила, все мышцы выступают в меру. Но я знаю, что его природной силы будет достаточно, чтобы овладеть мной и без моего желания.

Так почему он молит о том, чтобы я отдалась добровольно? Это такая игра? Любит побеждать во всем?

Ох, какая разница, если он приглянулся Лавии?! И мне… Он приглянулся мне, и из-за своего слабого женского сердца я чувствую себя предательницей. Подозреваю, что Лавия не над ним сжалилась, а надо мной. Она, вездесущая, знает, что я так или иначе стану воинской добычей и решила сгладить мою участь.

– Отдайся, Нанна. Отдайся сама, – продолжает настаивать Дамир, нависая надо мной скалой.

– А то заставишь? – спрашиваю, не без горечи.

– Нет! Не буду давить. Но… я хочу тебя, – признается он неожиданно. – Не только потому, что ты жрица, просто…

О боги, это уже выше моих сил! Если он сейчас в любви начнет признаваться, я поплыву. И хитрец делает именно это.

– Ты очень красивая. Я таких, как ты, никогда не встречал, – травит он мою волю сладким ядом признания. – Я хотел бы лечь с тобой, даже не будь ты жрицей.

О боги, он настоящий захватчик. Коварный искуситель!

Мать моя, я ведь жрица! Я стольких мужчин на своем недолгом веку повидала. Я столиких водила на свидание с Лавией. Но… я ни разу сама не была ни с кем на свидании. У жриц богини нет своих чувств. У них нет своей судьбы. Только та, которую смилостивится дать служение. Мы призваны играть роль проводников между мирами людей и богов. Мы тонкие мостики. Порталы. Мы даже не воспринимаем себя женщинами.

Но этот молодой мужчина… этот несказанный красавец увидел во мне все сразу: и мое предназначение и земную природу. Он первый узрел во мне простую девушку. Он увидел мою красоту. Мою, а не ту, что открывает Лавия в момент ритуала.

И как же это оказалось сладко и приятно. Это точно испытание. И я его не пройду. Я уже сдалась, а Дамир продолжает напирать, круша последний бастион мой воли.

– Я буду ласков, Нанна, – обещает он. – Я доставлю тебе удовольствие. И не оскорблю твою богиню.

Мне! Он доставит мне удовольствие! Когда паломники думали о таком? Нет, они все были уважительны и щедры. Оставляли дары и с почтением принимали меня. Не пытались осквернить храм моего тела непотребством. Не выходили за рамки ритуала. Но… никому не приходило в голову, что удовольствие должна получить не только богиня, но и я. Хотя бы как ее служанка.

Дамир же хочет подарить мне наслаждение, как обычной женщине.

Это искушение, которое сложно побороть. Как бы я не была верна Лавии, как бы не стремилась служить ей, а вспомнив раз о себе, уже не могу отделаться от мысли: – а каково это, хоть несколько мгновений побыть простой девушкой?

Именно поэтому я не дергаюсь и не пытаюсь противиться стремлению Дамира поцеловать меня. Он склоняется медленно, давая мне возможность оттолкнуть, но вместо этого я послушно распахиваю губы.

О Боги… боги… это нега. Его поцелуй – это все та же просьба. Он не играет в завоевателя. Он не кичиться победой. Он сдерживает обещание – ласкает меня, его рука медленно опускается с поясницы на выступающие полушария, осторожно сжимает их, проверяя упругость, но не давит. А губы… губы осторожно разводят мои и томно нежат то верхнюю, то нижнюю.

В движениях Дамира нет места подчинению. Ощущение такое, будто он служит мне. Не Лавии, а именно мне, и это окончательно рушит последнюю стену моих баррикад.

Я отвечаю на его поцелуй с протяжным стоном наслаждения. Парень же заходится дрожью, когда понимает, что я отдаюсь. Он притягивает меня к себе, вдавливая в свой упругий торс и начинает целовать с иступленной страстью.

О Лавия, я такого восторга со стороны мужчины еще не встречала. Такой открытой демонстрации возбуждения и желания обладать именно мной.

– Нанна… – шепчет Дамир, отрываясь от моих губ, чтобы взглянуть в глаза. – Нанна, ты… совершенство. Ты… волшебное существо…

Да, воин, да… говори мне, говори все это, и я паду к твоим ногам. Хотя, я уже пала. То, что еще не валяюсь в прямом смысле, так это потому, что Дамир крепко держит, упираясь в мой живот внушительным таким доказательством своей одержимости.

– Хочу тебя, – подтверждает он ее на словах и даже спускает рукав моего платья.

– Не здесь, – умоляю его, вспомнив о телах сестер. – Прошу, не здесь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 7. Дамир.

Никогда в жизни меня так не заводила ни одна женщина. Я не просто горю желанием. Я в агонии. Готов на любые риски, и ведь рискую. Вывожу Нанну из храма и, чтобы не вызывать недоумения у своих сослуживцев, закидываю ее на плечо.

– О, Дамир, поймал добычу? – усмехаются солдаты из числа обычных людей.

– Угу, – изображаю скабрезную ухмылочку, хотя у самого нутро в узел завязывается от омерзения.

Не трудно догадаться, что они себе думают. Сами наверняка попортили только что немало женщин. А теперь вот вновь взялись за штурм очередного дома. По сути, это и штурмом-то не назвать. Основной задачей воинов сейчас является задержание пленниц. А те разбегаются. По городу носятся взъерошенные бабы. Визжат, отбиваются от похабников и плачут. Кто-то сыплет проклятьями, кто-то просит пощадить. Но это, естественно, бесполезно. Когда воинство «святых» щадило безнравственных девок? Нет, оно их перевоспитывало. Но прежде, наказывало. Вот сейчас первая стадия обучения. Смотреть на нее нет никакого желания. Принимать участия, тем более.

Должен бы предотвратить, но… Наших братьев только могила исправит. К тому же, я обещал жрице Любви удовольствие. А обещания, данные таким женщинам, нужно исполнять незамедлительно.

– Куда? – спрашиваю, проносясь по одной из оживленных улиц и теряясь в ориентации.

– Сейчас направо. Выходи на площадь, потом вдоль глинобитных домов и прочь из города.

– Как прочь из города?! – столбенею я.

– Прочь! – настаивает Нанна, и я… что б меня, подчиняюсь.

Продираюсь через толпу солдат, пролетаю сквозь дым (они все же подожги что-то из построек) и выметаюсь к окраине. Оглядываюсь, окидываю взглядом месиво из тел, тонущее в пыли и смоге. Проклинаю себя, Наместника и даже нашего старшину, который допустил подобное. Впрочем, он сейчас, наверное, тоже не здесь. Он же полетел прятать главный трофей – тот самый, что потребовал в личное пользование наш предводитель.

Уж не знаю, вернется ли он до того, как люди здесь все разгромят, или тоже станет жертвой жреческих чар. Но мне, признаться, в эту минуту плевать. Мне вообще на все сейчас плевать, кроме Нанны.

Отворачиваюсь от города и спешу укрыться в чаще. Пролетаю несколько метров, и только когда гул из осаждаемого города становится почти не слышным, останавливаюсь.

Опускаю Нанну на землю и оглаживаю спутанные волосы. Она уже не так расслаблена и податлива, как была в храме. Ужасы войны отрезвили ее.

– Прости, – выталкиваю хрипло.

– За что?

– За то, что тебе пришлось увидеть моих братьев.

– Можно подумать, не увидь я их, не поняла бы, что творится в городе, – горько усмехается она.

– Мы такие, – соглашаюсь, хватая ее за предплечья. – Не все, но большинство. Дикие, грубые, недалекие. Святое братство чуть благороднее, но… только внешне. Мы осуждаем повадки солдатни, но позволяем им взять свое на поле брани. Только во время атаки. Позже твоих сестер не станут неволить. Обычно находится достаточное количество женщин, которые добровольно переходят на сторону завоевателя, и… Солдатам нет нужды применять насилие.

– Ты хоть слышишь себя? – качает она головой и, не сдерживая слез, увлажняет щеки.

Проклятье, я слышу. Слышу, но как объяснить ей, что мир жесток, убог и кровав. Она юная жрица, выросшая в храме. Кроме паломников, никого ведь, наверное, и не встречала. Знает лишь один вид обращения. Уверен, окажись она в столице своего же королевства, удивилась бы тому, как там живут «свободные» женщины.

– Нанна, мы звери. Алчные, голодные звери, – признаюсь честно. – Но ты можешь укротить одного из них.

Притягиваю ее к себе, и собираю губами влагу с нежного личика.

М-м-м… даже слезы жрицы – божественная роса. Я хмелею от контакта с ней.

– Нанна, – шепчу, зарываясь в пух ее волос. – Пьянящая… какая же ты пьянящая и ароматная. Я хочу тебя… хочу, Нанна.

Держать себя в узде уже нет никаких сил. Изображать рыцаря чести тоже. И так слишком долго играл в порядочность. Я так-то не настолько чист душой, как пытаюсь казаться Нанне. Я ведь пользовался теми самыми женщинами, которые переходят на сторону врага. С удовольствием пользовался, не далее, как вчера. Хотя отлично понимал, что они отдаются из страха. Но мне этого хватало. А сейчас… сейчас мало покорности, я жажду заразить Нанну своим помешательством. Хочу, чтобы ее так же трясло от возбуждения, как и меня.

– Позволь ублажить тебя, – выдаю хрипло и задираю юбку девушки.

– М-м-м, – стонет она, когда я нахожу ее складочки и прохожусь между ними дрожащими пальцами.

Будем считать этот ответ согласием.

Атакую губы жрицы и сам, урча от удовольствия, утопаю в них. Целую осторожно, боясь спугнуть, но глубоко. Позволяю себе проникнуть в ее рот языком и требую отдачи.

Нанна откликается, и я решаюсь на основной штурм, снова тянусь к заветным складочками между ее ног. Нахожу в их влажной тесноте крохотную горошину и сжимаю, перекатываю между пальцев.

Нанна протяжно мычит, дрожа всем телом, и я понимаю, что пора. Резко сдергиваю с себя шаровары, которые Святое братство носит вместо нормальных штанов. Это широкая и довольно длинная ткань, при желании ею можно замотаться и с головой. Вот такое вот странное обмундирование. Долго привыкал сражаться в нем, но сейчас понимаю, что в этой одежде есть плюсы. Я вмиг оказываюсь обнаженным и, бросив ткань на землю, еще и ложе организую. Придерживая Нанну за поясницу, укладываю ее на него. Она не сопротивляется. Уже поплыла. Я понял это, когда по моим пальцам засочился мед ее страсти.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ну, держись, девочка. Это было только начало. Накрываю ее собой и медленно, изводя не только себя, но и Нанну, расстегиваю лиф платья. Как только последний крючок оказывается разжат, корсет распадается, и предо мной открываются те самые маленькие, но до умопомрачения соблазнительные груди с розовыми ореолами. Тут же приникаю к одному из них губами и с наслаждением втягиваю его. Посасываю, вызывая у девушки бурю эмоций.

То ли еще будет, жрица. То ли еще будет. Накрываю вторую грудь рукой и мну ее, играюсь с навершием пальцами, а затем целую.

– Да, – выдыхает Нанна, поражая меня томностью и отзывчивостью.

Такая невинная, казалось бы, ласка, а она уже на седьмом небе. Неужели паломники не балуют своих жриц? Они, что же, совокупляются с ними исключительно в ритуальных целях?

– Нанна, ты медовая девочка. Хмельная, – шепчу ей на ухо, и она заливается краской.

Смутить жрицу – это, я вам скажу, дорогого стоит и подвигает на новые свершения.

Целую ее шею, медленно спускаюсь к ключицам и снова обдаю дыханием соски. Но на этом не останавливаюсь. Я целенаправленно стремлюсь к центру греха. Щекочу губами живот и лобок девушки, вызывая ее искрений смех и смущение.

– Нанна, тебе будет очень хорошо. Я об этом позабочусь, – обещаю ей, когда она зажимается, поняв, куда я нацелился. – Только расслабься.

Поглаживаю ее по бедру, дыша на пушистый треугольник меж стройных ножек.

– Хорошо, – сдается она, медленно разводя передо мной ноги.

Ныряю в святая святых – в ее нежную розу, влажный и ароматный бутон страсти. Ныряю, и тут же дурею от восторга. Она гладкая, сочная и возбуждающая.

Глава 8. Нанна.

О, Лавия, это сказка, волшебство, восторг!

Мне казалось, я знаю о соитии все. Я жрица, практикующая магию любви. Я девушка, познавшая с десяток мужчин, но… Ни разу не испытавшая на себе силу поклонения.

Казалось бы, я в положении царицы, а мой завоеватель – раб. Но его неподдельное желание угодить и раскрыть меня как женщину обезоруживает. Я млею, отдаюсь ему, проигрываю.

Он воин во всем. Но не бездумный крушитель, а истинный завоеватель. Лаская меня в таком интимной месте, Дамир покоряет не только тело, поющее на все лады для него. Он душу мою завоевывает. Я начинаю понимать, почему он приглянулся Лавии.

– М-м-м, Дамир… Да-а-ами-и-ир-р… – стону особенно громко, когда его горячий язык проходится во всей поверхности моего увлажнившегося цветка, а потом… о боги, погружается внутрь. – О, да! Да… Да-а-а-а… – окончательно капитулирую перед его мастерством и пылкостью.

Дамир не просто умелый любовник, он чувственный и нежный одновременно. Он усердно нализывает мои складочки и посасывает чувствительный бугорок. А когда я захожусь от стонов и отчаянно конвульсирую в агонии экстаза, он резко подрывается и, накрывая меня собой, вонзается с такой прытью, что я, округляя глаза, вскрикиваю.

– Оу! О-о-о-ох-х-х… – перехожу я на выдох, а потом снова стону, стону, стону на все лады, продолжая дрожать в его сильных руках.

– Не стесняйся, Нанна. Я с ума схожу от твоего голоса, – подначивает искуситель.

Да я и захотела бы замолчать, не вышло б. Ведь овладевая мною, Дамир не просто продлевает удовольствие от разрядки, он провоцирует новый всплеск экстаза.

Он плавно двигает бедрами, распирая меня своим естеством. Давит к земле, но тяжесть его тела приятна. Под ним я готова стонать и растекаться соками. В эту минуту он становится подобен богу.

О, херувимы. О, проказники, вы совершенно точно пролетали где-то в зелени дубов, когда Дамир укладывал меня на лопатки. Разве можно так скоро покориться мужчине? Разве можно оказаться влюбленной так сразу? Это ваша золотая стрела пронизала нас обоих, не иначе. Соединила, и теперь мы сгораем в огне страсти.

– Нанна, Нанна, ты моя… Ты правда моя, я не брежу? – спрашивает он, прочесывая пальцами от моего виска к затылку. – Нанна, скажи, что моя, иначе я… Я свихнусь, правда!

– Твоя, – выстанываю, распахивая губы для поцелуя.

Парень тут же удовлетворяет мое желание и на этот раз больше не любезничает. Он понял, что я не сбегу и, осмелев, набрасывается и с бешеной страстью засасывает мои губы, проникает в рот языком. Все изучает там по-хозяйски, порыкивает и даже прикусывает.

Это безудержная и грубоватая выходка возбуждает еще больше. Я овиваю его торс ногами, прижимаясь еще плотней. Хочется срастись, хочется раствориться и принять в себя его всего.

Это магия. Это благословение богини, не иначе, ведь так просто не бывает в обычной жизни, если только… Если мы не были предназначены друг другу изначально.

– Дамир, – выстанываю его имя, как дарованное судьбой.

– Нанна, – отзывается он. – Покажи мне. Покажи… – напоминает он о главном, и я сникаю.

Дамир возвращает меня в действительность, где я сама по себе не так ценна, как моя функция. Где важна лишь возможность увидеть Лавию, а я… я просто проводник.

Но разве я могу не показать? Она выбрала его. Приняла свечу, что он зажег, и я раскрываюсь полностью, впуская его так глубоко, как сам он и не посмел проникнуть.

– Нанна?! – восклицает Дамир, когда понимает, что я позволяю ему пройти чуть ли не насквозь.

Нет, физически мы срослись плотнее некуда, я овиваю его руками и даже ногами, но мы не проникаем друг в друга глубже возможного. А вот на тонком плане я снимаю все барьеры, и он оказывается в пространстве моей души, которая является крохотной частичкой Лавии. Ее мыслью, ее крупицей сознания. Всего лишь крупицей, но этого вполне достаточно, чтобы простой человек смог увидеть ее лик. И Дамир видит его. Но зовет почему-то меня.

– Нанна! – выдыхает он, замирая. – Нанна, это… Это все правда?

– Да, – говорю тихо и печально.

– Так это… это же… – задыхается он от восторга и осознания прежде неведомых ему истин. – Это же не она, а ты! Точнее, ты – это она! Вы - одно целое! Ты и есть богиня, Нанна!

– Нет, я ее жрица. Воплощенная на земле мысль.

– Нет, Нанна, для меня ты богиня, – настаивает Дамир. – Моя богиня, – блестя неожиданными слезами восторга, восклицает он и начинает зацеловывать мое лицо.

Он покрывает меня летящими поцелуями, бормочет что-то восторженно и возбужденно. Но при этом не забывает плавно скользить во мне. Его бедра словно оторваны от головы. Они живут совей жизнью. Руки же гладят мое лицо и волосы.

– Моя богиня. Моя… Нанна, – шепчет он, оставляя тепло поцелуев на шее и ключицах. – Моя… м-м-м-м… – сипло стонет Дамир, запрокидывая голову и замирая. – А-а-а… – выдыхает он, изливаясь в меня.

Обычно перед ритуалом мы, жрицы, принимаем травяной сбор, если у нас не стоит задачи зачать дитя. Но сегодня я конечно не пила никаких трав. И самое поразительное, что я даже не помышляю о том, чтобы раздобыть флакон нужного эликсира. В эту минуту я неожиданно для себя соединяюсь с Лавией так, как никогда прежде, и она говорит мне, что я понесу от этого воина, потому что она так хочет. А она хочет этого лишь по причине моего искреннего желания принадлежать моему завоевателю. Вот такое взаимопроникновение. Вот такое прозрение и для меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Может, Дамир прав, может, ему со стороны видней, и я действительно не что-то отдельное, я и есть продолжение Лавии? Один из многочисленных ликов богини. У нее их множество и все подвижны, я же застывший образ. Как те статуи, что ваяют наши мастера. Но они ведь из живого камня. Он - часть природы. Просто все процессы в нем настолько замедленны, что нам и не узреть их. Вот так и я, только с обратным эффектом. Живу свою маленькую, быструю жизнь. Такую же стремительную, как одна мысль богини. Но какой будет эта мысль, зависит от меня. И теперь еще от Дамира.

– М-м-м, – выдыхаю натужно и протяжно, когда он погружается в меня последний раз, задевая особенно чувствительную точку и провоцируя взрыв удовольствия.

Глава 9. Дамир.

Я не знаю, сколько в моей жизни было женщин. После нескольких десятков перестал считать. Я, признаться, даже как живых существ воспринимать их не всегда утруждался. Нет, некоторые вызывали больше желания, некоторое меньше, были и такие, которые интриговали. Но ни разу у меня не было девушки, перед которой хотелось бы преклоняться.

И, главное, так вот сразу. С разбегу. Мы с Нанной будто с крыши ее храма прыгнули в любовь. Сделали всего один шаг и уже летим. Разобьемся ли мы, не знаю, но полет волшебный.

Я брежу, не иначе. Сгораю в патетическом восторге, но, между тем, не забываю о теле. Оно словно отдельно от меня существует. Двигаюсь по инерции. Просто чресла горят, пульсируют и требуют сброса балласта. Но эта животная потребность, почему-то не умаляет моего восторга от прозрений.

Я видел лик высшего существа. Даже если это не Лавия. Даже если все эти боги выдуманы, как внушает нам проповедник, я узрел тайну, сокрытую от обычных смертных. Я увидел нечто такое, что словами не опишешь. Улыбку, согревшую мое сердце. Глаза, посмотревшие в душу и принявшие меня таким, каков есть. И это были глаза и улыбка Нанны, и в то же время ее богини.

Не спрашивайте, откуда я это знаю. Просто знаю. Когда с вами случается катарсис от встречи с потусторонним и сильным, вы не можете сомневаться. Вы верите. Вы ощущаете это каждой клеткой.

Прежде такого со мной не было. Наш жестокий бог, который требовал поклонов, воздержаний и жертв, ни разу не показывал своей пастве лик. Бывали избранные, такие как Наместник. Но к простым смертным он не являлся.

Не берусь судить о Лавии по одному мигу. Древние боги тоже бывают суровы. Но они близки к людям. Они открыты им. Их можно узреть. А еще ощутить.

Не знаю, сочтет ли Нанна кощунством мое желание ублажить богиню в ее лице, или сама Лавия посчитает это недопустимым, но я попробую. Главное, не шалеть от нуменозного экстаза и продолжать двигать бедрами, ведь подо мной лежит прекрасная девушка. Влажная, горячая, трепетная и до одури чувственная. Она томно стонет, возбуждая во мне противоречивые чувства. Хочется быть завоевателем и грубо присвоить себе ее тело и душу, и в то же время я жажду служить ей сам.

Вот только тело мое, увы, предает, я слишком рано увлажняю священное лоно жрицы своим семенем. Но продолжаю двигаться, пока еще могу. Я целую ее и глажу, шепчу какой-то восторженный бред, и в итоге моя любовница награждает протяжным стоном. Он глубок и тягуч. Нанна испытывает со мной не просто удовольствие, она вся содрогается и увлажняется настолько, что мне уже с трудом удается удержаться в ней. Но я сливаюсь с ее телом, прижимаю к земле и растираю наши общие соки между разгоряченными телами.

– Да, – выдыхает Нанна, – Да…

И это лучшее признание в чувствах, которое я когда-либо слышал. Простое да, но я ведь уже распространил его на всю нашу жизнь. Пусть она будет коротка. Но она станет нашей. Только нашей.

– Нанна, позволь служить тебе, – шепчу, отжимаясь на руках и заглядывая в ее поведенные от неги глаза.

– Мне? – трепещет она ресницами.

– Тебе, моя жрица. Тебе, мое божество. Тебе, солнце моей жизни.

Склоняюсь и целую ее, прежде чем она успеет ответить. Я опасаюсь слов. Они бывают лживы. Но я верю телу этой девушки. Ее тело волшебное и оно не лжет.

Нанна отвечает на поцелуй, она с чувством и страстью прижимает меня к своей груди, и я позволяю себе выдохнуть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 10. Дамир.

Не знаю, как долго мы лежим на земле. Я ласкаю ее груди и перебираю между пальцев длинные волосы. Мягкие, как шелк. Пушистые, слегка вьющиеся. Она водит пальчиками по моей груди, по знакам ордена, которые были нанесены еще в детстве. Она тиха и нежна. Улыбается и с очаровательным стеснением поглядывает на меня. Я же вообще с нее глаз не свожу. Страшно. Все боюсь, что исчезнет, если я отвернусь.

Но вот нашему сладкому мигу единения приходит конец. Слышу, как по лесу движется наш отряд. Тот самый, что отсиживался в ожидании пленных, и на тот случай, если мы проиграем. Отряд этот не большой, всего человека четыре. Но с ними может быть наш старшина. Уж не знаю, какой был смысл тащить верховную жрицу в лес, чтобы потом возвращаться с ней обратно, но выяснять это сейчас желания нет. Причем, не только у меня. Нанна тоже не хочет встречаться с моими братьями. Она вскакивает, наскоро накидывает платье и, застегнув его на пару крючков, тянет меня за собой.

– Бежим! – говорит она.

– Куда?

– В место, которое только для своих.

– У вас есть тайное убежище? – спрашиваю, залезая в свои шаровары.

– Да. И о нем знают лишь жрицы.

– Не боишься показывать его мне?

– Я боюсь всего, но… Тебе хочу верить, Дамир, – с особой нежностью произносит она мое имя и берет за руку.

Я сцепляю наши пальцы и позволяю ей вести. К ночи мы добираемся до водопада, за которым прячется огромный грот. Место настолько живописное, что мне кажется, я в сказку попадаю. Нанна заводит меня в грот, мы проходим вглубь, а после попадаем в пещеру. Но привычного запаха плесени я тут не обнаруживаю, а все потому, что в самом теле горы оборудовано убежище. Тут настоящий дворец без окон и дверей. Огромный зал, способный вместить в себя до тысячи человек. И в этом зале нас встречают перепуганные женщины.

– Нанна! – восклицает одна из них. – Ты привела сюда мужчину?!

По реплике понимаю, что это не просто тайное место, а еще и исключительно для женщин. То есть, даже паломники здесь вряд ли бывали.

Что ж, приятно оказаться здесь первым человеком с чреслами, но как бы не лишиться их.

– Он защитник. Он на нашей стороне, – отвечает на возмущенный возглас Нанна.

– С чего ты взяла?

– Его выбрала Лавия. И… – она смущенно опускает голову и покрывается румянцем. – И она показала ему свой лик.

– В самом деле?!

– Чужестранцу?!

– Захватчику?!

– Разрушителю?!

– Воину, – поправляет их Нанна. – Моему воину. Если вы нас не примете, мы уйдем, но знайте, что отталкивая его, вы оскорбляете своим недоверием богиню. Я просила ее помочь мне, защитить. И она помогла – послала защитника. Если эти захватчики сильны телом, то мы связью с Лавией. Так почему не использовать это, как оружие в войне? Почему не обороняться тем, чем можем?

– Она права!

– Я верю Нанне.

– Оставайтесь, – слышу я со всех концов убежища и понимаю, нет такой силы, против которой не возникла или не отыскалась бы другая, более действенная. И на каждую магию есть контрзаклятье. Меня победила хрупкая девочка с разномастными глазами и крохотной, но очень соблазнительной грудью. Меня победила ее сила нежности и доверия. Раньше я ее недооценивал. Теперь, уважаю. Хочу и буду служить, ведь Нанна права, я воин. А миссия воина – защищать. Так уж лучше оберегать нечто чистое и светлое, нежели то, чего в глаза не видел.

Друзья, спасибо за ваши отклики. История на знакомстве наших героев не заканчивается. Их ждет счастье, а вот что будет с другими жрицами и воинами, вы узнаете в следующих книгах. Удастся ли женщинам отвоевать свой город и сохранить верность богине? Или священный оплот королевства падет? Сможет ли любовь растопить сердца, или боги войны окажутся сильней?

Читайте серию коротких историй и узнаете, как сложилась судьба города, храма жриц и воинов Святого братства.

А вот и следующая пара

«Спасти жрицу любви»

Я готовилась стать настоящей жрицей Любви. Распрощаться с невинностью и познать первого паломника в нашем славном храме. Но вместо этого распрощалась с беззаботной юностью, когда на священный город напали воины в магических доспехах. Они сокрушили нас в считанные часы и захватили храм, а их подручные солдаты стали мародерствовать и бесчинствовать. Многие женщины были жестоко унижены. Я и сама оказалась захвачена двумя похотливыми кобелями.

Постигнет ли меня участь сестер или богиня ниспошлет мне защитника?

Мы сражаемся с распутством и старыми богами. Самой порочной из них моему ордену видится богиня Любви. Ее жрицы практикуют ритуальный блуд. Я глубоко верующий человек и считаю, что связь мужчины и женщины может быть инициирована лишь высокими чувствами, а не каким-то там ритуалом. И уж конечно она не может быть наказанием. Вот только как объяснить это сорвавшейся с цепи солдатне? Эти несдержанные свиньи порочат мое братство. Но я не позволю измываться над женщинами, будь они хоть тысячу раз грешницы!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец