В Объятиях Хаоса

Глава 1

Сердце заколотилось, едва я толкнула дверь лавки мастера-артефактора Борана. Мне было неловко. Мне было просто до ужаса неловко находиться здесь, хотя бывала я тут довольно часто. Каждый раз одно и то же — это странное замирание сердца и всепоглощающая нерешительность, заставляющая лихорадочно придумывать предлог, чтобы оттянуть момент, когда придётся переступить порог и ощутить на себе любопытные взгляды самого Форго Борана, его посетителей, и, если не повезёт и придётся идти в рабочую зону, то и целого десятка его подмастерьев.

Старика Форга Борана я знала хорошо, и его я, конечно, не боялась. Я приходила сюда с отцовскими поручениями с тех самых пор, как мы переехали в имение моего дядюшки. Отдать на настройку сложные линзы для отцовского визиора, зарядить артефактную шкатулку для хранения дядиных сигар — да мало ли что ещё. Каждый раз, когда возникала необходимость отправиться в Доукерст за покупками, отец произносил свою неизменную фразу:

— Едешь в Доукерст? У меня найдется кое-что для Борана, захвати.

Форг Боран был лучшим мастером-артефактором на весь Доукерст и его окрестности, и у него всегда было полно посетителей. Его мастерская казалась мне центром и средоточием всех сплетен, бродивших по округе. Там неизменно можно было увидеть группу мужчин, стоящих перед гудящим очагом во всю стену, сделанным Борном собственноручно, в котором постоянно горел магический огонь без всяких углей и поленьев.

Мне всегда казалось, что стоит мне войти, как их смех тут же резко обрывается. Наступает эта ужасная, звенящая тишина, во время которой мужчины, собравшиеся у очага, внимательно меня разглядывают. А потом, когда я ухожу, они снова принимаются что-то обсуждать и смеяться, и их смех ещё долго звенит у меня в ушах, как будто насмешка надо мной.

Я постоянно задавалась вопросом — что произносит Форг Боран в ответ на тот вопрос, который я слишком часто успеваю услышать перед тем, как за мной захлопывается дверь:

— Кто она?

Что он отвечает? Наверное, односложно, что-то вроде:

— Она дочь чудаковатого дэйла Улиссона Санрена, — и это было бы простым объяснением. Или, быть может, он пускается в подробности:

— Того самого, который просадил всё своё состояние на бесполезные наблюдения за звёздами, а теперь живёт вместе с дочерью в доме своего брата.

— Да ладно, а что же его дочь? Такая же чудачка?

И снова этот взрыв хохота, от которого я, вздрагивая, ускоряю шаги по булыжной мостовой, стремясь быстрее скрыться из виду.

А может быть, я всё преувеличиваю? Может быть, как бывало в детстве, я снова даю волю своему воображению? Может быть, незнакомцев у огня вовсе не интересует, кто я такая? И в самом деле, чем бы я могла их заинтересовать? Вид у меня совершенно убогий и ничтожный — в старом тёмном платье, заштопанном и залатанном где только можно. Унылая шляпка, давно уже вышедшая из моды. С чего бы им смотреть, как я украдкой, боязливо захожу в мастерскую по очередному пустяковому поручению, с каким легко справился бы и слуга, если бы отец мог распоряжаться слугами в доме своего брата, где нас приютили из жалости.

Ну почему я такая трусиха? Я спрашивала себя об этом много раз, но ответа так и не нашла.

Вот и сегодня, поборов свою стеснительность, я зашла в мастерскую Борана. Он был на месте и беседовал с двумя богато одетыми посетителями.

— Доброе утро, дэя Санрен! Чем могу быть вам полезен на этот раз? — приветствовал меня мастер.

— Доброе утро, дэйл Боран! Отец попросил меня отдать вам этот увеличитель. Говорит, он стал барахлить, — ответила я, протягивая артефакт.

Он взял увеличитель, посмотрел через свои специальные очки и поцокал языком, очевидно обнаружив неисправность.

— Передайте дэйлу Санрену, что я могу здесь всё наладить. Увеличитель ему еще послужит. Завтра можете его забрать.

— А еще он просил сказать вам… — начала я, но в это время дверь мастерской широко распахнулась.

— Мастер Боран! — раздался громкий голос. В дверях стоял слуга, высокомерный и ослепительный. Его форменная куртка из дорогого сукна, сапоги, начищенные до зеркального блеска, шапочка с черным лаковым козырьком и блестящим гербом над ним, и белоснежные перчатки буквально кричали о богатстве его хозяина.

— Эй там! Позовите сюда мастера Борана! — вновь закричал этот человек невероятного вида, и его крик эхом разнесся по всему залу мастерской.

— Вы меня зовете? — спросил мастер Боран, медленно делая шаг вперед.

— Должно быть вас, если именно вы мастер-артефактор Форг Боран, — последовал высокомерный ответ. — Его милость хочет поговорить с вами. Пойдёмте со мной, мой господин ждёт в эрхмобиле. Нам недосуг весь день околачиваться в этой дыре.

Мгновенно наступила тишина. Я не могла отвести глаз от этого надменного лакея. Форг Боран явно колебался. Он привык, что местная знать обращается к нему если не с почтением, то хотя бы вежливо. Я увидела в его глазах мимолётное негодование и даже желание возмутиться. Но осознание, что перед ним слуга явно неместного и, похоже, очень влиятельного господина, заставило его всё же молча выйти за ним на улицу.

Я стояла и гадала, кто же это мог быть, и в очередной раз чувствовала горечь несправедливости, разливающуюся внутри меня. Ведь мастер Боран действительно хороший человек и отличный мастер. Но то, что он не маг и не аристократ, позволяет некоторым обращаться с ним так неуважительно. Как это больно для меня осознавать.

В этот момент распахнулась дверь.

— Сюда, пожалуйста, лорд Ранстар, я покажу вам то, что сейчас у меня есть из готового.

Форг Боран вошёл в мастерскую, а за ним незнакомец.

Я быстро отошла в сторону, чтобы не помешать, и, будто пытаясь стать невидимой, прижалась к стене с часовыми механизмами, куда падала густая тень от камина. Хотя вряд ли этот мужчина обратил бы на меня хоть малейшее внимание. Он двигался не спеша, с надменным, гордым видом, возвышаясь над всеми и будто затмевая своим присутствием всё вокруг.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он был очень высоким, с непокрытой головой, в его тёмных, модно подстриженных волосах отражались отблески огня. Синий, идеально сидящий сюртук из дорогого сукна подчёркивал широкий разворот плеч. А завязанный на модный сложный узел белый шёлковый платок выгодно оттенял его смуглое волевое лицо.

Внезапно он резко повернулся в мою сторону, и я совсем вжалась в тёмный закуток. Сердце бешено заколотилось — он смотрит на меня? Незнакомец несколько мгновений всматривался в мою сторону, но либо так и не заметил, либо счёл неинтересной, и, слегка тряхнув головой, будто сбрасывая наваждение, отвернулся.

Длинными, тонкими пальцами, которые, несмотря на изящество, казались сильными, он принялся перебирать мелкие артефакты, которые Форг Боран с готовностью выложил на прилавок.

— Слишком массивные, — решительно заявил незнакомец.

— Но я уверяю вас, лорд…

— Слишком массивные, — повторил он. — Покажите мне другие.

В его голосе появилась какая-то резкость. Я сразу почувствовала, что этот человек из тех, с кем не спорят и кто всегда поступает по-своему. Такая властность и уверенность меня и восхищала, и пугала одновременно.

— Вот, лорд Ранстар, последняя модель. Точно такой определитель я делал для лорда Крагора. Но этот еще лучше, если позволите мне заметить, — сказал мастер Боран. Лорд молча осмотрел артефакт.

— Подойдет. Сколько вы за него хотите?

Форг назвал сумму, которая мне показалась огромной. Но у незнакомца не дрогнул ни один мускул на лице. Он молча достал банковский кристалл и поднёс его к считывателю, который протянул мастер Боран.

Расплатившись и забрав купленный артефакт, лорд Ранстар повернулся и, не говоря ни слова, двинулся к выходу. Он был таким высоким, что его голова, казалось, вот-вот коснется потолка. Он заполнил всю лавку — своей статью, мощью, ощущением силы и важности. Когда он дошел до двери, я подумала, что теперь ему придется наклонить голову, чтобы переступить через порог — он слишком высок. И либо он забудет на секунду о своей высокомерной осанке, либо ударится о деревянную перекладину.

Я замерла в ожидании. Он прошел через дверь, которую его слуга услужливо распахнул, не достав до притолоки совсем чуть-чуть. Сама не зная почему, я облегченно вздохнула.

Мужчины, стоявшие до этого молча, начали обсуждать знатного посетителя, мастер Боран собирал с прилавка непонравившиеся лорду изделия. На меня никто не обращал внимания, словно забыв о моем присутствии.

И все же, что-то в этом человеке вызвало во мне смятение чувств, до сих пор мне неведомых. Впервые я спросила себя, по какому праву меня игнорируют при появлении “важной птицы”? Я ведь не просто женщина, я тоже принадлежу к аристократии, к “правящему классу”, как любит говорить мой дядя.

“Правящий класс!” — я чуть не рассмеялась от такой иронии. Я, которая была не кем иным, как бесплатной служанкой в собственном доме, которая должна прислуживать своей тёте и дяде и молча выносить оскорбления. И всё же, что касается моего происхождения, во мне течёт такая же благородная кровь, как в любом из тех, кому воздаются почести. По крайней мере, наполовину. Но мне казалось, что все вокруг, даже Форг Боран, знают, как мало я из себя представляю.

Не видя ничего перед собой, поддавшись внезапному порыву, я выскочила на улицу, на холодный, пронзительный ветер как раз в тот момент, когда отъезжал эрхмобиль лорда. Я не могла не заметить, насколько роскошно выглядел его большой чёрный эрх. Такие мобили очень редко можно увидеть в нашем провинциальном Доукерсте. Здесь тоже быстро оценили новое изобретение магов-артефакторов, сумевших подселить в механический экипаж огненного элементаля, но в отличие от столицы, в провинции пользовались мобилями попроще, а класс эрхмобиля зависел от уровня силы элементаля.

Я бросила ещё один взгляд на смуглое, высокомерное лицо с тонким точёным носом, плотно сжатыми губами и непреклонным подбородком, пока мобиль не набрал скорость и не унёс незнакомого лорда прочь.

Я решила не возвращаться в лавку мастера и свернула в переулок. Я так и не выполнила все поручения отца, но сейчас мне было всё равно. Хотя это обстоятельство ещё больше настроило меня против незнакомца в эрхмобиле и подчеркнуло мою собственную незавидную долю.

А меня домой никто не вёз. В город я приехала в стареньком мобиле, который в доме моего дяди использовали для поездок экономки за покупками, и редко для других случаев. Шофёру нужно было ехать на другой конец города, а я сказала, что лучше пойду домой пешком, как только справлюсь со всеми делами.

Сейчас, когда я брела по дороге, то и дело поскальзываясь на грязи, стараясь не запачкать подол юбки и придерживая на голове шляпку, я могла только мечтать о том, что когда-нибудь у меня тоже будет свой личный эрхмобиль. Глупые мечты, которые никогда не сбудутся.

Аллея, ведущая от ворот имения к дому моих родственников, была длинной и широкой. Массивные дубы роняли капли дождя на усыпанную гравием дорогу с лужами, которые множились из-за дождливой весны.

Когда вдали показался дом, я заметила, что почти во всех окнах первого этажа горит свет. Это было непривычно, так как мои родственники отличались большой скупостью и экономили на всём, хотя в средствах недостатка не было. Отец говорил, что его брат раньше таким не был, а изменился под влиянием жены. Я ничего не могла ответить, так как с дядей никогда не общалась до того момента, как три года назад нам с отцом пришлось переехать к ним.

Мой отец всегда был чудаком с очень слабым магическим даром. Любил наблюдать за звёздами, за движениями небесных тел. Даже написал научную работу о влиянии небесных явлений на магию. Но его теории научное сообщество не поддержало, денежные гранты на исследования ему не выделили. А поскольку бросить свои изыскания он никак не хотел, то на них стали уходить практически все наши деньги.

Свою маму я почти не помню. Она умерла, когда мне было четыре года, от желтой лихорадки. Отец жениться второй раз не захотел, хотя многие убеждали его, что мне нужна мать, а дому хозяйка. Но он решил воспитывать меня сам и смириться, что рядом с ним будет другая женщина, а не его любимая Тиль, не смог.

Мы нормально жили с отцом в нашем небольшом коттедже в предместьях столицы Лайде. До тех пор, пока 5 лет назад, деньги не закончились, лавочники отказались давать продукты в долг, а судебные приставы не пришли описывать дом за долги.

Тогда отец написал своему старшему брату лорду Санрену, с которым не общался с тех пор, как женился на моей матери, которую не одобряла его семья — она была обычным человеком без магического дара, да ещё и дочь простого мастера-аптекаря.

На удивление, брат отца откликнулся и предложил нам переехать к нему в имение, поселиться в свободном флигеле.

Тогда я так обрадовалась этому предложению, потому что на съём приличного жилья средств у нас не осталось. Я и представить не могла, что жизнь с родственниками может оказаться настолько несладкой.

Дядя действительно отдал нам маленький флигель с двумя спальнями, гостиной и кухней и мансардой. И даже выделил отцу небольшое содержание. Но ко мне ни он, ни его жена не относились как к члену семьи. Всё из-за низкого происхождения моей матери.

Ко мне относились как к бесплатной прислуге, которая, тем не менее, носила фамилию Санрен. Я принимала участие в семейных торжествах и сидела со всеми за обеденным столом во время еженедельных ужинов. Скорее всего — я так думала — это потому, что у меня не проявилось никакого магического дара. Я оказалась обычным человеком, как и мама, в то время как род Санрен был славен сильными магами. Моя кузина Белинда, например, уже сейчас была сильным природным магом.

Да я бы никогда не смирилась с таким положением, если бы могла что-то изменить. Но мне пришлось привыкнуть к этой жизни за последние годы, и я уже почти не обращала на это внимания. Только иногда, в особенно противные дни, как этот, задумывалась о несправедливости жизни и о том, что меня ждёт впереди.

Глава 2

Не доходя до большого дома, я свернула с широкой аллеи на боковую дорожку и направилась к нашему с отцом небольшому флигелю. В отличие от хозяйского дома, у нас горело только одно окно – в небольшой мансарде, где отец устроил себе рабочий кабинет, как он это называл. В этой комнатке под крышей он установил свой визион для наблюдений за звёздами и рабочий стол, а всё свободное пространство было занято книгами и тетрадями с его записями. Там он проводил большую часть времени, не обращая внимания на окружающую его реальность.

Когда я зашла в прихожую, меня встретил холод. Огонь не разожгли, хотя кто-то швырнул охапку дров в камин. Я тяжело вздохнула. Стоит мне уйти – всегда одно и то же. Отец всё чаще уходил в свою реальность, забывая о комфорте и бытовых мелочах.

Я сняла пальто, бросила его на стул и присела перед камином, чтобы разжечь огонь. Тут же с лестницы донесся голос:

— Это ты, Ариана? — крикнул сверху отец. — Тебя искала леди Санрен, тебе стоит пойти в большой дом и узнать, что она хотела.

Я замерла, не зная, что делать. Мне так хотелось притвориться, что я не слышала, что меня нет дома. Так инстинктивно поступил бы любой человек, который надеется вопреки всему, что его не заметят.

— Не могу понять, почему бы тебе не постараться угодить своей тёте, — не раз упрекал меня отец.

Но как объяснить ему, что, как бы я ни старалась, леди Санрен никогда не будет довольна? Отец представить себе не мог, как жестоко она обращалась со мной, без конца награждая пинками и упреками. С самого первого дня нашего приезда в имение она находила малейший повод, чтобы наругать меня. Разбитая чашка, невыполненное поручение, случайная реплика, которую расценивала как дерзость – всё это приводило к тому, что она срывалась на мне.

Иногда она брала в руки кнутик, который обычно использовали при дрессировке небольших домашних ящеров, и могла ударить им меня. Следов такой кнутик не оставлял, как не мог причинить и большого вреда, ведь ящеры были дорогими питомцами, но небольшой разряд магии при ударе был очень болезненным, особенно для моей тонкой человеческой кожи.

Сначала я пыталась протестовать, говорила, что не заслуживаю такого отношения. Но как могла я, хрупкая и щуплая девушка, противостоять гораздо более сильной тётке? Я узнала на собственном горьком опыте, что протесты и крики только больше злили леди Санрен, и она принималась стегать меня ещё сильнее и яростнее. В такие минуты в её глазах появлялся зловещий огонек, а губы кривились в жестокой усмешке. Я никак не могла понять, отчего это происходит, и до смерти пугалась такого неестественного и злобного проявления чувств.

Раздавленная и униженная бранью и побоями тётки за эти годы, я всё же сохранила гордость, которую она так и не сумела сломить. Эта гордость, как я по-детски считала, появлялась во мне от снов, которые приходили по ночам. Эти удивительные сны начали сниться несколько лет назад и были невероятно живыми и подробными. Во сне я становилась совершенно другим человеком – не раболепной служанкой, как тень передвигающейся по дому, не перепуганной девочкой, смиренно сносящей каждодневные побои и проклятия, которые, несмотря на все мои усилия угодить, становились день ото дня всё яростнее. А видеть разные события и уголки мира, словно глазами других людей.

— Ну почему я неспособна сделать хоть что-нибудь как следует? — раньше я часто задавала себе этот вопрос, жалуясь как ребенок. Сейчас я понимала, что, как бы ни старалась, мне ни за что не умилостивить свою тётку.

Как бы мне сейчас ни хотелось превратиться в невидимку и притвориться, что отец ошибся, что меня всё еще нет дома, я отозвалась:

— Да, папа, это я. Сейчас пойду и узнаю, что хотела тётушка. Не волнуйся.

Сверху донеслись удаляющиеся шаги. Отец возвращался в свой мир звёзд и расчётов, а я, тяжело вздохнув, опять потянулась за пальто, чтобы идти в большой дом.

Важный дворецкий, который за все годы, что я провела в доме родственников, не взглянул на меня иначе, как на пустое место, проводил меня в гостиную, из которой доносился оживлённый разговор и смех.

Еще не войдя туда, я поняла, почему сегодня так много света в доме и почему меня искали. Приехала моя кузина Белинда из столичного пансиона. Как же я могла об этом забыть, ведь тётя говорила мне об этом позавчера! Предупреждала, что мне придётся выступить в роли компаньонки для моей двоюродной сестры, которая должна выйти в свет в этом сезоне. Такой себе серой незаметной тенью, которая всегда будет рядом, не даст запятнать репутацию благородной дэи, но сама не будет привлекать к себе внимание.

Обычно для этих целей нанимали девушек, но зачем моим родственникам тратиться, если есть я?

Сама я должна была бы выйти в свет еще в прошлом году. Но в честь моего восемнадцатилетия никто не стал делать торжественный приём. Да я и не ожидала ничего такого на самом деле. Но в мечтах часто представляла, как выглядела бы в роскошном вечернем платье с высокой красивой прической. Как бы за мной начал ухаживать какой-то благородный дэйл. Я понимала, что эти мечты, скорее всего, так и останутся мечтами.

Войдя в ярко освещённую и хорошо протопленную гостиную, я увидела свою кузину – симпатичную девушку в модном платье, которая что-то оживлённо рассказывала своей матери, устроившейся на диване возле камина.

— Ах, Ариана, наконец ты явилась, — недовольно проговорила моя тётя, заметив меня, замершую у входа. — Где только тебя носило, вечно тебя нет, когда ты нужна.

Я уже приготовилась выслушивать долгие нравоучения, но в этот раз их не последовало.

Вместо этого и тётя, и кузина как-то слишком пристально стали меня рассматривать.

— Знаешь, дорогая, а это действительно может сработать, — обратилась леди Санрен к дочери. — Вы практически одинаковой комплекции, да и внешне немного похожи. Всё-таки твоя мать, Ариана, не смогла сильно разбавить нашу кровь, — пренебрежительно заявила тётя.

Я смолчала, но внутри поднялась волна негодования, как и всякий раз, когда родственники нелестно отзывались о моей матери. Да и особого сходства с кузиной я не замечала. Мы были одного роста и обе светловолосые, но на этом сходство и заканчивалось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Внешне я действительно больше походила на отца, но вот фигурой пошла в мать. И ещё я унаследовала роскошные мамины волосы – густые, волнистые, удивительного золотистого цвета. Отец за это в детстве часто называл меня солнечным лучиком.

Роста с кузиной мы действительно были одного, но кузина Белинда была намного менее изящной. Но, разумеется, вслух бы сейчас это никто не сказал.

— Да мама, она вполне может поехать туда вместо меня, а этот старый глухой ворчун всё равно не заметит никакой разницы, — надменно заметила кузина Белинда.

Я пока не понимала, что задумали тётя с дочкой, но чувствовала – у них на меня какие-то планы.

— Ариана, тебе нужно будет отправиться в замок лорда Ангрона. Он пожелал непременно видеть Белинду по случаю её совершеннолетия, как единственную девушкуу в нашем роду. А поскольку сам он приезжать к нам не хочет, то вызывает её к себе.

Слова про то, что кузина является единственной девушкой в роду, больно задели меня. А как же я? Во мне ведь тоже течёт их кровь, почему все так упорно вычеркивают меня из семьи? Не могла я окончательно свыкнуться с этой мыслью.

А то, что мы с кузиной были первыми девочками, родившимися в роду Санрен за несколько поколений, было чистой правдой.

Лорд Ангрон Санрен был патриархом нашего рода, пра-пра-прадедушкой моего отца, высшим гиастором. Поэтому и прожил так долго. Гиасторы всегда жили на порядок дольше обычных магов, не говоря уже о простых людях. Свою силу они черпали у своего покровителя – бога Хаоса Кейлана, поэтому их резерв был практически неограниченным.

Лорд Ангрон был уже достаточно старым даже для гиасторов и действительно в последнее время стал хуже видеть и слышать. Не помогала даже магия, возраст брал своё. Сама я его ни разу не видела, но по рассказам отца знала, что нрав старый лорд имел крутой и неуживчивый, последние лет семьдесят вообще не выезжал никуда из своего замка и не любил принимать там гостей. С семьей не поддерживал практически никаких отношений. Ещё мой дед сильно рассорился с ним, после чего никто из семьи с ним не виделся.

А сейчас выходило, что мне придётся с ним познакомиться лично. Что же из этого выйдет?

— Мы уже распланировали приём и бал в честь совершеннолетия Белинды, и отменить или перенести его никак не можем. Столько важных гостей должно приехать, — важно проговорила леди Санрен. — Нет, переносить никак нельзя.

— Поэтому, Ариана, ты поедешь в замок Савард и сделаешь всё возможное, чтобы старый лорд не догадался, что ты не Белинда. Ты поняла меня? — грозно проговорила моя тётя.

— Хорошо, тётушка, я сделаю, как вы хотите, — покорно согласилась я.

— Тебя будет сопровождать дэлла Бремт, моя старшая сестра. Я уже написала об этом дорогой Вандоле, она должна быть здесь завтра, — потому что не может благородная дэя путешествовать одна, а я уж придумаю причину, по которой не смогла сопровождать её сама.

Леди Санрен встала с дивана и подошла вплотную ко мне.

— У нас есть полтора дня для того, чтобы привести тебя в порядок, — тётя брезгливо ухватилась за край рукава моего платья. — И сделать тебя похожей на благородную дэю.

Почти вся ночь и весь следующий день прошли для меня в каком-то мареве. Горничная моей тёти делала мне маски, чтобы напитать кожу и придать ей более здоровый цветущий вид. Руки чем-то оборачивали, чтоб убрать мозоли с ладоней – ведь я часто занималась работой по дому и никогда не ухаживала за своими руками, как тётя и кузина.

Потом настал черед нарядов. Кузина Белинда отдавала мне для этой поездки целый сундук своих нарядов. Правда, нельзя сказать, что она чем-то жертвовала. По случаю совершеннолетия ей всё равно заказали в столице новый гардероб, и эти старые платья она бы всё равно уже не носила.

И все эти наряды нужно было немного подогнать под мою фигуру, в частности, ушить в талии. Так что бессонная ночь была и у приглашенных из Доукерста портних.

Спустя полтора дня, стоя перед зеркалом, я с трудом узнавала незнакомку в отражении. В бархатном дорожном костюме темно-зеленого цвета, отороченном мягким бежевым мехом, я не могла поверить, что передо мной собственное отражение. На голове была маленькая шляпка, украшенная перьями, а в руках – муфта из бежевого меха.

Какой бы вещи я ни коснулась – у меня возникало ощущение, что это происходит впервые в жизни. И в самом деле, ничего удивительного в том не было – раньше мне никогда не доводилось носить платья из таких дорогих тканей: воздушного, легкого шелка, тонкой шерсти.

Моя сопровождающая, дэлла Вандола Бремт, прибыла с опозданием и чувствовала себя скверно. Вызванный лекарь сказал, что не видит у неё никаких хворей, и выписал ей обычное укрепляющее зелье, которое ей, понятное дело, совершенно не помогло, и дэлла Вандола продолжала демонстративно страдать.

Позже я поняла, что таким образом эта женщина просто привлекает к себе внимание. Она просто выбрала для себя такой образ.

— Клянусь, у меня лихорадка, — заявила она, когда мы вышли из поезда, который привёз нас в провинцию Гронвард, и пересаживались в роскошный эрхмобиль, который должен был доставить к замку Савард.

— Скоро мы приедем, там можно будет вызвать лекаря, — немного неуверенно предложила я.

— Нет, нет! Мне нужно только поскорей добраться до постели, — ответила дэлла Бремт. — Голова у меня просто раскалывается, и горло воспалено, даже глотка воды не смогу сделать.

— Мне очень жаль, — посочувствовала я. — Как бы я хотела хоть чем-нибудь помочь вам.

— Я быстро поправлюсь, — сказала дэлла Бремт, но в её голосе не было уверенности.

Я выглянула в окно мобиля. Смеркалось, под деревьями росли тёмные тени.

— Мы скоро приедем, — сказала я. — Я попрошу дать вам возможность отдохнуть перед ужином.

— Ну что ж, это будет очень кстати, — согласилась дэлла Бремт. — Но от одной мысли о еде мне становится не по себе. Я уверена, абсолютно уверена, у меня высокая температура.

Я произнесла несколько невнятных успокоительных слов. В то же время я не могла не поразиться, сколько суеты эта женщина создаёт вокруг своей персоны.

Эрхмобиль завернул на подъездную аллею.

— Вот мы и приехали! — воскликнула я почему-то в полной панике.

— Слава господу! — произнесла дэлла Бремт. — Если мне только прилечь ненадолго, возможно, голова перестанет болеть.

— Я очень надеюсь, что не совершу никакого промаха, — пробормотала я.

Дэлла Бремт не ответила, и я поняла, что помощи от нее ждать не придётся. И тогда, как бы для того, чтобы придать мне смелость, память вернула образ человека в лавке мастера-артефактора, который прошел в дверь, не склонив головы. Вот такая гордость мне сейчас понадобится. Вот такую смелость я должна вызвать в своем сердце, если не хочу оплошать.

Я подняла голову, расправила плечи и выпрямилась.

Вскоре я увидела впереди смутный силуэт замка. Он был огромный и очень внушительный; моё сердце бешено заколотилось, как будто старалось выскочить из груди.

Я боюсь! Эта мысль пронзила меня, заставив сердце учащенно забиться. Но тут же я одернула себя: «Глупо дрожать. Мне всего-навсего нужно познакомиться со стариком, глухим и полуслепым. Никого больше не будет, никаких гостей, он так сказал. Мне только и нужно будет, что слушать его путаные рассказы о том, что произошло задолго до моего рождения. Поэтому его не удивит, если я буду чего-то не знать. Все очень просто, нужно только не терять самообладания и выдержки. По сути я даже никого не обманываю, он хотел видеть свою внучку, так я и есть его внучка. Пусть даже та, о которой он не хотел знать».

Эрхмобиль, мягко урча, сделал широкий полукруг и плавно подкатил прямо к замку. Я затаила дыхание: замок Савард оказался ещё прекраснее, чем я могла себе представить. Перед ним раскинулось большое серебряное озеро, в котором, словно в зеркале, отражались высокие башни. Окна по всему фасаду светились теплым, приглашающим светом, создавая впечатление, будто сам замок был живым существом, ожидающим гостей. У массивной парадной двери с изысканным портиком выстроились лакеи в парадных ливреях.

Я сложила ладони и, закрыв глаза, мысленно пожелала себе удачи. Я буду храброй, — твердо решила я. В памяти вновь всплыл образ незнакомца из лавки мастера Борана, его гордая осанка и уверенный взгляд. Невольно мой подбородок поднялся ещё выше, плечи расправились. В этот момент дверца эрхмобиля с тихим шипением распахнулась.

Собрав всю свою решимость, я неторопливо вышла из мобиля. Яркий свет фонарей, которые держали лакеи по обе стороны, на мгновение ослепил меня. Чья-то услужливая рука поддержала меня под локоть. Я сделала глубокий вдох и начала подниматься по ступенькам. Фонари всё еще слепили глаза, их свет отражался в серебряных пуговицах на ливреях лакеев, шагавших рядом по обе стороны. Только ступив на последнюю ступеньку, я наконец смогла поднять взгляд.

Передо мной стоял старик с невероятно горделивой осанкой – несомненно, сам лорд Ангрон. Его пронзительные глаза, казалось, смотрели прямо в мою душу, и я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Он совсем не был похож на теряющего разум дряхлого старика.

— Добро пожаловать в замок Савард. Я рад наконец с тобой познакомиться, внучка, — проговорил пожилой лорд. Его голос, глубокий и властный, эхом разнесся по всему пространству.

Я машинально присела в реверансе, стараясь, чтобы движение выглядело как можно более изящным и естественным. Пожилой лорд предложил мне свой локоть, и я с благодарностью приняла его, чувствуя, как дрожат мои колени. Мы направились в замок, а бледная и постоянно вздыхающая дэлла Бремт следовала за нами, словно тень.

Мы вошли в просторный, но довольно мрачный холл, отделанный темным дубом. Тяжелые гобелены на стенах, казалось, поглощали свет, создавая атмосферу таинственности и древности. Я на секунду ощутила не только изумление, но и настоящий страх. Мне показалось, что я попала в какую-то ловушку, из которой нет выхода.

— Твоя мать написала мне, что не смогла поехать с тобой, так как её подвело здоровье, — лорд Ангрон смерил пронзительным взглядом бледную и вздыхающую дэллу Бремт. — Я смотрю, что и её сестра не может похвастаться хорошим здоровьем. Надеюсь, что ты пошла в нашу породу и будешь покрепче.

Я почувствовала, как краска приливает к моим щекам. Я молча кивнула, боясь, что голос может меня выдать.

Мы миновали холл, прошли по длинному коридору, украшенному портретами предков, и вошли в большую и довольно чопорно обставленную гостиную. Здесь царила атмосфера официальности и строгости. Массивная мебель, тяжелые шторы и огромный камин создавали впечатление незыблемости и вековых традиций. Я невольно выпрямила спину, чувствуя, что каждое моё движение здесь будет оцениваться с особой тщательностью.

В одном из массивных кресел, обитых темно-бордовым бархатом, сидел мужчина, который плавно поднялся при нашем появлении. Его присутствие здесь стало для меня полной неожиданностью, словно удар грома среди ясного неба. Тётя ведь ясно дала мне понять, что лорд Ангрон - крайне нелюдимый старик, и специально пригласил только Белинду с матерью, потому что и два гостя – это уже слишком много для его затворнического образа жизни.

Мужчина был настолько высокого роста, что мне пришлось запрокинуть голову, чтобы взглянуть ему в лицо. Я уже собиралась произнести заранее заготовленные слова приветствия, но то, что я увидела, заставило меня замереть от неожиданности, словно громом пораженную. Моё сердце пропустило удар, а затем забилось с удвоенной силой, отдаваясь гулким эхом в ушах.

Передо мной стоял молодой мужчина — высокий, внушительного вида, широкоплечий. Его темные волосы были аккуратно зачесаны назад, подчеркивая благородные черты лица. Глубокие карие глаза смотрели на меня с интересом и легким удивлением. Но самое главное — это была та же гордая осанка, тот же уверенный взгляд, которые я не могла забыть с того самого дня. Я тут же узнала его, и это осознание пронзило меня, словно молния. Это был тот самый незнакомец из лавки Форга Борана!

Ошеломленная этой неожиданной встречей, я на мгновение потеряла дар речи. Все заготовленные фразы вылетели из головы, оставив лишь пустоту и растерянность. Я почувствовала, как краска заливает мои щеки, и мысленно поблагодарила полумрак гостиной за то, что он скрывал моё смущение и замешательство.

Глава 3

С минуту я едва могла поверить своим глазам, словно реальность и фантазия переплелись в причудливом танце. Постепенно, как будто сквозь мягкий, ватный туман, до меня донесся голос лорда Ангрона, возвращая в действительность.

— Позвольте представить вам моего ученика и друга лорда Ранстара, — произнес старик с нотками гордости в голосе.

— Добрый день, дэя, дэлла, — мужчина учтиво склонил голову, его глубокий взгляд на мгновение задержался на мне. — Как прошло ваше путешествие? — поинтересовался он, и его бархатный голос, казалось, заполнил всё пространство гостиной.

Я стояла как во сне, мои мысли путались, словно нити в неумелых руках. Я смутно уловила, что мужчина обратился со словами приветствия, но ответить не смогла, будто язык прилип к нёбу. Боже, как же мне было страшно! Почему именно он, почему здесь? И как же я глупо, наверное, выгляжу сейчас!

— Путешествие было приятным, благодарю вас, — вместо меня ответила дэлла Вандола, и я мысленно поблагодарила её за это. — Но у меня от местного климата началась сильнейшая простуда. Я уже очень давно живу на южном побережье Империи и совершенно отвыкла от сурового северного климата, — проговорила она несколько манерно, прикладывая к виску надушенный платочек.

— Нам остается только попросить прощения за его неприветливость, — последовал ответ. Голос у лорда Ранстара был низким с лёгкой хрипотцой, и, как почудилось мне, в нём отчетливо прозвучали циничные нотки, от которых по моей спине пробежал холодок.

Пытаясь скрыть своё смятение, я подошла к камину, протянув руки в перчатках к яркому пламени. Тепло огня немного успокоило меня, и я наконец смогла рассмотреть мужчину, которого совершенно не ожидала здесь увидеть. Он был в точности таким, каким я помнила его — высокомерный, надменный, даже дерзкий, если судить по тому, как он рассматривал меня: слегка прищурив свои темные глаза, чуть-чуть улыбаясь уголками губ. Я почувствовала, что краснею под его пытливым взглядом, и мысленно поблагодарила игру теней от камина, скрывавшую моё смущение.

— Лорд Ранстар, мой ученик, я помогал ему освоить силу гиастора, когда она пробудилась, — вдруг начал говорить лорд Ангрон, его глаза заблестели от воспоминаний. — Он решил навестить меня по некоему профессиональному делу, — лорд лукаво улыбнулся, морщинки вокруг его глаз стали глубже. — Надо сказать, я очень рад, что талантливому молодому человеку еще нужны советы такой старой развалины, как я, — лорд Ангрон хрипло рассмеялся, и его смех эхом разнесся по комнате.

— Так что у меня дом просто ломится от гостей, прямо как в старые добрые времена, — со смехом проговорил старик.

— А сейчас, быть может, вы захотите осмотреть свои апартаменты и отдохнуть перед ужином? — предложил он, возвращаясь к роли гостеприимного хозяина.

— Охотно, — согласилась я, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает меня. — И дэлле Бремт, у которой сильная головная боль, возможно, станет легче, если она приляжет.

— Я пошлю дэлле, если она позволит, специальный порошок, который сделал мой лекарь как раз от головной боли, — предложил лорд Ангрон, и в его голосе прозвучала искренняя забота.

— Благодарю вас! — тут же откликнулась дэлла, её глаза загорелись надеждой. — Я буду рада любому лекарству.

— Порошок немедленно принесут в вашу комнату, — пообещал лорд Ангрон. — Разрешите мне, дорогие гостьи, вверить вас заботам моей экономки.

Он повел меня обратно в холл, где нас ожидала женщина, одетая в строгое черное платье с белоснежным фартучком, на котором позвякивала тяжелая связка ключей. Экономка присела в глубоком реверансе при нашем приближении, и я почувствовала, как от неё веет уютом и надежностью.

— Дэлла Мангрен исполнит любую вашу просьбу, — сказал лорд Ангрон. — Я приказал подавать ужин в семь, если вы не возражаете.

— Очень хорошо, — одобрила я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно и по-светски.

Дэлла Бремт также сказала, что не против, и сможет как раз прийти в себя после долгого пути.

Я стала медленно подниматься по лестнице, каждую секунду наслаждаясь шуршанием шелка, приглушенным бархатной юбкой, чудесными духами, аромат которых исходил из всех складок моей одежды. Я почувствовала, как по всему моему телу пробежал трепет восторга. Всё оказалось еще более захватывающим, чем я могла себе представить. Каждый шаг по мягкому ковру, каждый взгляд на изысканные гобелены и картины на стенах, каждый вдох, наполненный ароматом старинного дерева, – всё это было словно шаг в новую, волшебную жизнь, о которой я могла только мечтать.

Дойдя до конца лестницы, я не удержалась и обернулась. Лорд Ранстар стоял внизу в холле, его высокая фигура казалась вырезанной из темного дерева на фоне светлых стен. Он наблюдал за мной, и на его лице блуждала та же самая странная улыбка — надменный излом в уголках губ, от которого у меня перехватило дыхание. Я поспешно отвернулась, чувствуя, как щеки заливает румянец.

Экономка привела меня в покои, состоящие из двух комнат и купальни. Небольшая уютная гостиная с камином и балконом встретила меня теплом и мягким светом. Просторная спальня с большим окном, в которой стояла кровать с пологом, большой платяной шкаф с зеркалом в полный рост и изящный туалетный столик, казалась воплощением роскоши и комфорта. В гостиной мебель была с отделкой в виде диковинных зверей; длинную низкую кушетку придвинули поближе к огню, на ней лежали маленькие мягкие подушечки и меховое покрывало, которое так и манило прикоснуться к нему. Комната была такой прелестной, что у меня невольно вырвался восхищенный возглас.

— Эти покои лорд Ангрон приказал приготовить именно для вас, дэя, — пояснила экономка, в ее голосе слышалась гордость. — Когда-то они принадлежали сестре лорда, но уже очень много лет стояли закрытыми.

— Значит, мне оказана честь, — улыбнувшись, отметила я, чувствуя, как меня переполняет благодарность.

— Лорд очень рад, что в роду Санрен опять появилась девочка, — отвечала экономка, и ее глаза потеплели.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я тоже рада быть здесь, — улыбнулась я, и, сказав это, почувствовала горечь в душе. Ведь я, Ариана, тоже Санрен, а все говорят о Белинде, как о единственной девочке в роду. Эта мысль острой иглой кольнула сердце. Хотелось крикнуть: “А как же я? Разве я не часть этой семьи?” Но я лишь крепче сжала губы и промолчала.

Дэлла Бремт, все еще жалуясь на недомогание, поспешила в отведенную ей комнату, рядом с моими покоями.

Вскоре пришла горничная, которую экономка представила как Линару, чтобы помочь мне раздеться и распаковать вещи.

Горничная была немолода, средних лет. Она служила в этом замке уже долгие годы. Это была пухленькая толстушка с ярким румянцем на лице и добрыми, лучистыми глазами.

— Своим приездом вы всполошили весь дом, дэя, — сообщила она, разбирая вещи, ее руки двигались ловко и уверенно. — Но, скажу я вам, этот замок давно пора было взбодрить. А сейчас, сразу трое гостей, на моей памяти это впервые, дэя.

Я улыбнулась. Горничная обладала удивительной способностью вести беседу так, что невозможно было удержаться от улыбки. Ее голос, мягкий и мелодичный, словно обволакивал, создавая атмосферу уюта и спокойствия.

Линара помогла мне снять дорожный костюм и проводила в купальню с парующей ванной, чтоб я могла расслабиться и смыть усталость после путешествия. Аромат лавандового масла, добавленного в воду, наполнил комнату, унося прочь тревоги и сомнения.

Пока я принимала ванну и отдыхала, горничная успела разобрать дорожный сундук с нарядами и развесить их в шкафу. Каждое платье было аккуратно расправлено и повешено так, чтобы не помялось.

— Вам помочь сделать прическу, дэя Белинда? — спросила горничная, когда пришло время готовиться к ужину.

Меня неприятно царапнуло, когда она назвала меня чужим именем. Будто я сама стала невидимкой, а моё настоящее “я” растворилось, уступив место выдуманному образу. Но с этим приходилось смириться, потому что ближайшие пять дней иначе меня никто называть не будет. А именно столько должен продлиться мой визит в Савард. Я глубоко вздохнула, напоминая себе о важности своей миссии.

— Я хотела собрать волосы в простой низкий пучок, и могу это сделать сама. Но если вы можете мне помочь, то буду благодарна, — я привыкла управляться со своими волосами сама, так как у меня никогда не было персональной горничной. Эта мысль вновь напомнила мне о разнице между моей настоящей жизнью и той ролью, которую я сейчас играла.

— У вас такие красивые волосы, в них будто солнышко запуталось, — с искренним восторгом проговорила горничная, когда я села перед зеркалом и расплела свободную косу, в которую собирала волосы во время купания и отдыха. Золотистые пряди рассыпались по плечам, словно жидкое золото.

Линара стала аккуратно расчесывать мои длинные пряди, ее движения были нежными и уверенными.

— Я умею делать много причесок, вы не сомневайтесь, дэя. Хотя здесь это моё умение и не нужно было никому до вашего приезда, а навык я не потеряла. У меня есть племянница, живёт в городке недалеко от замка, она как раз заневестилась сейчас, так я ей всегда делаю прически на воскресные гуляния. Хотя у неё не такие роскошные волосы как у вас, конечно, — в голосе Линары слышалась гордость за свое мастерство и нежность при упоминании племянницы.

Я слушала горничную, чувствуя, как меня охватывает странное спокойствие. Несмотря на все сложности и опасности моего положения, в этот момент, сидя перед зеркалом и слушая мягкий голос Линары, я почувствовала себя почти счастливой. Как будто на короткое мгновение я действительно стала той, за кого себя выдавала – юной дэей из знатного рода, у которой вся жизнь впереди. Это было странное, сладкое чувство – будто я была актрисой в удивительном спектакле, где граница между вымыслом и реальностью стала почти неразличимой.

— Что вы сегодня наденете? — спросила Линара, когда закончила с прической, её ловкие пальцы закрепили последнюю шпильку, придавая завершенность элегантной укладке.

— Синее платье, расшитое серебром, — не задумываясь, ответила я. Ещё дома, когда это платье подгоняли под мою фигуру, я решила, что непременно надену его первым. Сердце моё затрепетало от предвкушения, словно крылья бабочки.

Линара тут же вынула платье из шкафа и бережно, почти благоговейно, положила на кровать. Такого прелестного наряда мне еще не приходилось видеть. Глубокого синего цвета, из плотного гизейского шелка, оно словно мерцало в свете свечей, напоминая звездное небо. По краю неглубокого лифа, подола и коротких рукавов-фонариков оно было украшено изысканной серебряной вышивкой с растительным узором, напоминающим тонкие лозы и листья, будто покрытые утренней росой. Фасон платья был скромным, но синий цвет удивительно подходил к моим голубым глазам и золотистым волосам, делая их ярче и выразительнее, словно драгоценные камни в изящной оправе. А за счет того, что платье ушили для меня в талии, юбка смотрелась более пышной, подчеркивая изящество моей фигуры, словно распустившийся цветок. На сероглазой и русоволосой Белинде это платье смотрелось просто мило, а на мне – изыскано и роскошно, словно созданное специально для меня.

— Вам удивительно идёт это платье, дэя Белинда, — сказала Линара с искренним восхищением, когда помогла мне его надеть. Её руки ловко застегнули мелкие пуговицы на спине, каждое движение было наполнено заботой и вниманием. — Вы будете настоящим украшением сегодняшнего вечера. — Она понизила голос до заговорщического шепота, глаза её заблестели. — Хорошо, что к нашему лорду приехал его ученик. Было бы жаль тратить такое платье на старика.

Я почувствовала, что краснею, жар разлился по моим щекам и шее. Мне было страшно, сердце билось как пойманная птица, готовая вырваться из клетки, и в то же время очень хотелось произвести на лорда Ранстара впечатление. Я посмотрела на своё отражение в зеркале, едва узнавая себя в этой прекрасной девушке с сияющими, словно звезды, глазами и легким румянцем на щеках.

И в этом чудесном мгновении я почувствовала странное, пьянящее чувство свободы – свободы от своего прежнего положения, от тех оков, что сковывали меня в доме тёти. Пусть ненадолго, пусть это была лишь иллюзия – но я могла прожить эти дни как кто-то другой, как та, кем, возможно, я должна была быть по праву рождения. Эта мысль одновременно будоражила и пугала, заставляя сердце биться сильнее.

Глава 4

Когда приготовления были закончены, в дверь постучали. Это оказался лакей в безупречной ливрее, которого лорд Ангрон послал за мной и дэллой Бремт, чтобы проводить нас в библиотеку, где лорд предпочитал проводить время перед ужином.

Я сделала глубокий вдох, и последний раз взглянула на своё отражение в зеркале. Мои глаза сияли смесью волнения и решимости. Сердце колотилось так сильно, что, казалось, его стук был слышен в тишине комнаты. Собравшись с духом, я решительно вышла и мягко постучала в дверь соседних покоев, где разместили дэллу Бремт. Услышав слабое “Войдите”, я осторожно открыла дверь.

Вандола Бремт лежала в постели, укутанная в пышные одеяла, совершенно не готовая к предстоящему ужину.

— Девочка моя, — начала она слабым, дрожащим голосом, картинно приложив тыльную сторону ладони ко лбу, — я чувствую себя совершенно разбитой, силы покинули меня, — она тяжело вздохнула, и этот вздох, казалось, отнял у неё последние силы.

— Ты пойдёшь на ужин сама и передашь лордам, что я совершенно больна, — продолжила дэлла Бремт, её голос становился всё тише. — А порошок лорда Ангрона, должно быть, не может подействовать так быстро, но думаю, что завтра мне непременно станет лучше, — закончив говорить, она прикрыла глаза, словно даже эта короткая речь истощила её.

Я прекрасно понимала, что это очередное представление в выбранной дэллой Бремт роли вечно болезненной дамы. Но сделать я ничего не могла, кроме как согласиться с этой странной женщиной и пойти на ужин самой. Часть меня даже испытала облегчение от мысли, что не придется делить внимание дедушки с капризной спутницей. Хотя страх от предстоящего одиночного выступления перед лордами вызвал дрожь в коленях.

Я спускалась за лакеем по лестнице медленно, наслаждаясь каждой секундой своего нового существования. Шелест роскошного платья, мягкий стук каблучков по мраморным ступеням – всё это было для меня ново и волнующе. Никогда раньше мне не доводилось испытывать ничего подобного. Только сейчас, в чужом платье и под чужим именем, я осознала, что красива, и это осознание наполнило меня неведомой ранее уверенностью.

Мы прошли по длинному коридору, стены которого были увешаны портретами предков, чьи глаза, казалось, следили за каждым моим шагом. Мне даже почудилось, что они знают о моём обмане и осуждают меня. Лакей поспешил распахнуть передо мной тяжелые дубовые двери библиотеки.

Библиотека и в самом деле оказалась гораздо уютнее большой строгой гостиной. Глубокие кресла и диваны, обтянутые насыщенным красным бархатом, шторы из того же материала красиво сочетались с разноцветными переплетами множества книг, закрывающих все стены от пола до потолка. Мягкий свет многочисленных свечей создавал атмосферу тепла и уюта. Мой взгляд на несколько мгновений остановился на стеллажах с книгами, и я почувствовала, как в груди разливается тепло. Я так любила читать, но в доме дяди библиотека была намного меньше, да и у меня редко выпадала возможность спокойно почитать.

Мужчины уже были в комнате. Лорд Ангрон сидел в глубоком кресле у камина, его проницательные глаза внимательно наблюдали за мной. От него не укрылось, с каким восторгом я смотрела на книги.

— Моя внучка любит книги? — спросил он, и в его голосе прозвучали нотки приятного удивления и одобрения.

— Да, очень, — с искренней улыбкой ответила я, чувствуя, как загораются мои глаза энтузиазмом. — Каждая книга, словно новый мир, в который можно погрузиться с головой и совершенно забыть о реальности, — бесхитростно проговорила я, на мгновение забыв о своей роли и позволив настоящей себе проявиться.

Лорд Ангрон, казалось, был приятно удивлен моим ответом. — Что ж, ты можешь в любое время брать здесь любую интересующую тебя книгу, — благосклонно проговорил он, и морщинки вокруг его глаз смягчились.

— Благодарю, я непременно воспользуюсь этим разрешением, — поблагодарила я старого лорда и, собрав всю свою храбрость, перевела взгляд на лорда Ранстара.

Он стоял, положив руку на каминную полку, его фигура, высокая и широкоплечая, казалось, заполняла собой всё пространство. Я неторопливо прошла вперёд, моё сердце трепетало от ожидания увидеть восхищение на его лице и насладиться восторженной оценкой, которая, как я надеялась, отразится в его глазах.

Но когда я подошла достаточно близко, чтобы разглядеть выражение его лица, меня словно поразило молнией. Черты его лица приобрели суровое, почти мрачное выражение, губы были плотно сжаты, а в глазах… Я едва сдержала вздох удивления и страха. Радужку и белки его глаз заполнила непроницаемая чернота — одно из самых явных и пугающих проявлений силы гиасторов.

Сердце моё замерло на мгновение, а затем забилось с удвоенной силой. Он видит меня насквозь? Он знает, кто я на самом деле? Ужас охватил меня, сковывая движения, лишая воли.

Лорд Ангрон, тоже заметивший необычную реакцию своего ученика на моё приближение, хитро улыбнулся, хмыкнул, и что-то тихо пробормотал себе под нос, словно разгадав какую-то загадку.

Я застыла в растерянности, чувствуя, как волна неуверенности накрывает меня. Собравшись с духом и пытаясь скрыть дрожь в голосе, я произнесла:

— У меня… плохие новости. Дэлла Бремт совсем разболелась. Она сказала, что спуститься совсем не может, но завтра непременно поправится.

— Я очень сожалею, что чудодейственный порошок моего лекаря не смог помочь уважаемой дэлле, — с едва уловимой иронией в голосе произнёс лорд Ангрон. — Но раз она не может присоединиться к нам, то так тому и быть, — и уже совсем тихо добавил загадочное, — возможно это и к лучшему…, — после чего поднялся из кресла и предложил всем пройти в столовую.

— Позвольте проводить вас, — вдруг произнёс лорд Ранстар своим глубоким, бархатным голосом, который, казалось, проникал в самое моё сердце. Он предложил мне свой локоть, и его глаза вновь приобрели нормальный вид, хотя в них всё ещё таилась какая-то тревога.

— Конечно, лорд, — просто ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно, хотя внутри всё дрожало от волнения и страха. Моя рука, словно пушинка, опустилась на сгиб его руки, и я почувствовала исходящее от него тепло и силу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Пока мы шли по длинному коридору к столовой, я не могла отделаться от мысли, как не похоже все происходящее на то, что я ожидала. Тревожное предчувствие, которое на мгновение отступило, снова овладело моим сердцем, словно тёмное облако, нависшее над моим хрупким обманом. Я понимала, что оказалась втянута в игру, правил которой не знаю, и это пугало меня больше, чем я могла себе признаться.

Теперь я поняла, что всё будет намного сложнее. Старик оказался не настолько немощным и выживающим из ума, как его описывали мои родственники. И в дополнение ко всему этому, рядом оказался еще и молодой, красивый и, если я не ошибалась, очень проницательный человек, против которого нужно использовать всю свою выдержку и сообразительность, чтобы он не догадался, что я вовсе не та, за кого себя выдаю.

Я почувствовала, как по спине пробежал холодок от одной только мысли о возможном разоблачении. Я боялась даже представить, какие последствия может иметь эта рискованная затея.

Я должна быть осторожной! Я должна быть осторожной! — не переставала повторять я сама себе, когда мы с лордом Ранстаром молча шествовали в столовую, каждый шаг отдавался гулким эхом в моём сознании.

Огромное помещение столовой с высоким сводчатым потолком поразило меня своим великолепием. Галерея для музыкантов, превосходные гобелены на стенах и прекрасные картины

создавали атмосферу величия и истории. Стол, накрытый к ужину, занимал почти всю длину зала. Освещенный множеством магических светильников, он являл собой оазис света посреди огромного темного зала, погруженного в таинственные тени.

За столом прислуживал дворецкий и шестеро лакеев в безупречных ливреях, но, расставив золотые блюда, они бесшумно исчезли в темноте, словно призраки. В незнакомых, изысканно приготовленных кушаньях я смогла распознать только несколько составляющих, каждое блюдо было произведением кулинарного искусства. За ужином я осмелилась выпить бокал вина, хотя никогда ранее мне не приходилось пробовать крепкие напитки. Но я почувствовала необходимость поддержать свои силы чем-то, что придало бы мне смелости, которой сейчас так не хватало.

Вместе с десертом подали спелые оранжерейные фрукты, при виде которых я не сумела скрыть своего искреннего восхищения и слишком поздно поняла, что для Белинды фрукты в начале весны — обычное дело. Я мысленно отругала себя за эту оплошность, сжавшись внутренне от страха, что эта мелкая деталь может меня выдать.

Ужин длился чрезвычайно долго, словно время замедлило свой ход. Одно блюдо сменяло другое, всё нужно было попробовать, хотя я, не привыкшая к такому изобилию, каждый раз ограничивалась небольшим кусочком. Ещё и постоянный пристальный взгляд лорда Ранстара, который я ощущала всем телом, не давал мне расслабиться и получать удовольствие от деликатесов. Когда трапеза подходила к концу, я спросила немного неуверенно, стараясь, чтобы мой голос звучал естественно:

— Не следует ли мне удалиться? Ведь по традиции мужчины после ужина пьют крепкий рикер и беседуют на важные темы.

— Давайте нарушим обычай, — предложил лорд Ангрон, его глаза хитро блеснули. — Я порядком устал за сегодняшний день, уже поздно и моим старым костям нужен отдых, — проговорил он, хотя совершенно не выглядел уставшим, — так что все разговоры пожалуй оставим на завтра. Да и дорогая внучка, — он взглянул прямо на меня, и мне показалось, что его взгляд проникает в самую душу, — после длинного путешествия, возможно, захочет отправиться отдыхать пораньше.

Сказав это, он встал из-за стола. Я и лорд Ранстар тоже поднялись, никто не решился оспорить предложение лорда Ангрона. Воздух в комнате, казалось, сгустился от невысказанных вопросов и тайн, которые, я была уверена, ещё предстоит раскрыть.

Я не знала, что по этому поводу думает лорд Ранстар, но была рада, что мне так скоро удастся уйти от его пронизывающего, странного взгляда. А уж завтра я и вовсе решила попытаться пересекаться с ним как можно реже. Этот человек вызывал у меня необъяснимое чувство тревоги и ожидание чего-то непонятного мне самой, словно предчувствие надвигающейся бури.

Лорд Ангрон тем временем уже покинул столовую, оставив нас наедине. Мы тоже встали из-за стола. Воздух между нами, казалось, сгустился от невысказанных слов и невидимого напряжения. Мне было трудно дышать.

— Доброй ночи, лорд Ранстар, — постаралась я как можно спокойнее произнести, хотя сердце моё билось, как пойманная птица, а колени дрожали так, что я боялась, как бы не упасть.

Он распахнул передо мной двери, и мы вместе вышли в просторный холл, обитый дубом. Наши шаги отражались гулким эхом, когда мы шли по мраморному полу в той части, где не было ковров. Лорд Ранстар молчал, а меня вдруг охватило такое сильное смущение, что я не смела поднять на него глаза, боясь выдать свои истинные чувства и мысли.

Мы дошли до лестницы. Я стала медленно подниматься по покрытым мягким ковром ступеням, кожей ощущая его взгляд на своей спине. Рукой я опиралась на перила, чувствуя, что без этой поддержки могу потерять равновесие. От волнения ноги еле держали меня, но, несмотря ни на что, в глубине души я осталась довольна тем, как хорошо я держалась. Я и представить себе не могла, что может произойти нечто подобное, но я с честью выдержала это испытание, словно актриса, сыгравшая свою лучшую роль.

Я дошла до самого верха, и тут, как и в любой женщине, во мне победило любопытство. Я должна была оглянуться, должна была посмотреть, не ушел ли он. Затаив дыхание, я медленно повернула голову.

Он стоял на том самом месте, где мы расстались, его фигура, казалось, вросла в мраморный пол. Его взгляд все так же был прикован ко мне, а лицо было хорошо освещено лампами на лестнице, создавая игру света и тени на его точеных чертах. В его глазах я заметила что-то совершенно новое, какое-то выражение, которое я не могла расшифровать. Было ли это восхищение? Подозрение? Или нечто более глубокое и опасное? Я не могла понять, но это неизвестное заставило моё сердце забиться еще сильнее, смешивая страх и волнение в одно неразрывное чувство.

С трудом оторвав взгляд, я поспешила к своим покоям, чувствуя, как меня накрывает волна противоречивых эмоций. Страх разоблачения боролся с каким-то странным, почти болезненным восторгом. И среди всего этого водоворота чувств я вдруг поняла — эти дни в замке Савард изменят меня навсегда, независимо от того, чем закончится эта опасная игра.

Глава 5

Сорен Ранстар смотрел вслед поднимающейся по лестнице девушке, и понимал, что пропал. Её силуэт, окутанный мягким светом ламп, словно магнитом притягивал его взгляд. Каждое её движение, каждый шорох платья отзывался в нём странным, давно забытым трепетом.

Кто бы мог подумать, что приехав к своему старому учителю, который славился своей нелюдимостью, по делу, он встретит здесь свою даару. Эта мысль ударила его, словно молния, пробуждая в душе бурю эмоций, которых он не испытывал уже много лет.

Найти свою даару — заветная мечта любого гиастора. Их магический дар, о котором многие говорят со страхом и восхищением, на самом деле то еще проклятие. Он даёт своему владельцу небывалую силу, но в отместку практически лишает своего владельца эмоций и чувств. Слишком сложно держать в себе первобытную мощь Хаоса. Если не научиться подавлять все свои чувства, то эта сила слишком быстро выходит из-под контроля, грозя уничтожить всё вокруг.

Именно поэтому ходит столько слухов о якобы бездушии гиасторов. На самом деле, холодная бесчувственность — это суровая необходимость. И молодых гиасторов с самых первых мгновений пробуждения дара учат отсекать любые свои эмоции, словно отрезая часть своей души.

И лишь найдя свою даару или даара, человека, в котором тёмная сила хаоса находит свою светлую половину, свой якорь, который уравновешивает и успокаивает её, гиастор может вновь начать чувствовать. Это подобно тому, как после долгой зимы приходит весна, пробуждая всё живое.

Как весь их мир держится на балансе сил божественных супругов — богини Света Вирреи и бога Хаоса Кейлана — так и магия, которой они покровительствуют, тянется к противоположной в поисках гармонии. Это извечный танец света и тьмы, порядка и хаоса.

Если сила гиастора признала свою даару, то она становится для него маяком, на свет которого он всегда будет стремиться. Везде сможет её найти и почувствовать. Поэтому для гиасторов, нашедших свою пару, ничего не значат ни сословное неравенство, ни мнение общества, ни социальные традиции. Они всегда в своём праве, и никто не смеет им препятствовать. Ведь, потерявший контроль над силой гиастор, может уничтожить всё вокруг, подобно неукротимой стихии.

Недавно ему показалось, что он почувствовал нечто странное в лавке у провинциального артефактора, буд-то легкий шепот зова дары, но это ощущение пропало так быстро, словно кто-то задернул плотную штору. И тогда он решил, что ему просто показалось.

И вот, Сорен Ранстар, один из сильнейших гиасторов, нашел свою даару в замке у старого учителя. Кто бы мог такое представить. Он даже не слышал от него ни разу, что у того есть внучка. Хотя, чему удивляться, с таким характером, как у старого лорда, неудивительно, что никто из семьи не поддерживал с ним связь.

И почему он захотел вызвать к себе внучку именно сейчас? Нужно непременно завтра поговорить с учителем, поставить того в известность, что судьба Белинды Санрен предрешена. Хотя, судя по всему, старый хитрец уже сам обо всём догадался. Но официально объявить ему о своих намерениях всё же стоит.

С этими мыслями, Сорен Ранстар развернулся и пошел в сторону библиотеки. Его шаги гулко отдавались в пустых коридорах замка, словно эхо его бурлящих эмоций. Ему хотелось в тишине и покое обдумать сложившуюся ситуацию, и свои предстоящие шаги по завоеванию даары. И что-то сделать с тем, что он практически терял ясность сознания в присутствии этой хрупкой девушки, а всё, что он хотел с ней сделать, и вовсе выходило за всякие рамки приличий и здравого смысла. Впервые за долгие годы Сорен чувствовал себя живым, и это пьянящее ощущение одновременно пугало и восхищало его.

Оказавшись у себя в комнате, я с помощью горничной распустила прическу, позволив золотистым локонам свободно рассыпаться по плечам. Переоделась в тонкую ночную сорочку из нежнейшего шелка и накинула изящный бархатный халат цвета темного вина, с длинными рукавами и слегка расклешенным подолом. Оставшись одна, я долго сидела на мягком ковре возле камина, завороженно глядя на танцующие языки пламени и размышляя о событиях сегодняшнего дня.

Из головы не шел лорд Ранстар, и то, как он на меня смотрел. Его пронзительный взгляд, казалось, все еще преследовал меня, заставляя сердце биться чаще. Я пыталась убедить себя, что просто боюсь разоблачения, что его подозрительные взгляды пугают меня возможностью раскрытия обмана. Но глубоко внутри я знала — дело не только в этом. Что-то еще, что-то неизведанное и пугающее заставляло меня снова и снова возвращаться мыслями к этому человеку.

Поняв, что сон не идет ко мне, я вспомнила о невероятном количестве книг, которые видела в библиотеке замка. Я решила спуститься вниз и взять что-нибудь почитать перед сном, надеясь, что это поможет мне отвлечься от тревожных мыслей.

Спустившись по лестнице, я, словно призрачная тень, бесшумно скользнула по коридору. Дом затих на пороге ночи, погрузившись в таинственную тишину. Большинство ламп в коридорах было притушено, создавая атмосферу загадочности и уюта. Но я хорошо запомнила дорогу, каждый поворот и каждую дверь.

Зайдя в библиотеку, освещённую лишь мерцающим пламенем в камине и серебристым светом луны, проникающим сквозь высокие стрельчатые окна, я зажгла лампу и сделала свет поярче. Теплое сияние заиграло на красном дереве шкафов и полок, мягко озарило стены, покрытые гобеленами. Я с наслаждением вдохнула знакомый запах книг и кожи, к которому примешивался тонкий аромат табачного дыма. Библиотека была прибежищем мужчин, здесь они обсуждали дела, политические проблемы и разные мужские вопросы. Этот запах напомнил мне об отце и его кабинете.

Я переходила от полки к полке в поисках чего-то усыпляющего, мои пальцы нежно скользили по корешкам книг. Наконец я отобрала несколько томов и стала перебирать их, чтобы выбрать что-то самое скучное.

— «Аспекты магии», – прочла я вслух одно заглавие и сморщила носик. – «Революция и реформы в современной Империи Лайде». Что ж, подойдет любая…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Насмешливый голос, неожиданно прозвучавший в полумраке, заставил меня вздрогнуть всем телом:

— Решили почитать на ночь?

Книги выпали у меня из рук на пол с глухим стуком. Я охнула и резко обернулась на голос, моё сердце подскочило к горлу.

Из огромного кресла у камина медленно поднялся лорд Ранстар. Он сидел в темноте, держа в руке хрустальную рюмку и задумчиво глядя на пламя. Поставив рюмку с недопитым рикером на небольшой столик красного дерева, он направился ко мне, его шаги были неслышными на толстом ковре.

Моё сердце забилось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.

— Почему вы не дали мне знать, что вы здесь? — спросила я дрожащим голосом, — если я вам помешала, то я сейчас же уйду.

— Я только что сделал это, — ответил он с легкой усмешкой, — дал вам знать. И, нет, вы мне совершенно не помешали.

Лорд Ранстар был в той же одежде, что и за ужином, но сейчас его вечерний фрак и шейный платок были небрежно брошены в соседнее кресло, а верхние пуговицы белоснежной рубашки были расстёгнуты, открывая загорелую кожу пониже ключицы. Несколько тёмных прядей упали на лоб, смягчая суровые черты его худощавого, но привлекательного лица.

В его темных грозовых глазах начала клубиться мгла, медленно заполняя радужку, от чего у меня мурашки побежали по спине. Сама не желая, я вспомнила то, что весь вечер пыталась выбросить из головы – то, как он смотрел на меня за ужином. И сейчас я со страхом и трепетом почувствовала, что задыхаюсь, вспоминая этот взгляд. Я постаралась сосредоточить своё внимание на упавших книгах, надеясь, что он не заметит, как я покраснела, чувствуя, как жар разливается по моим щекам.

Я только пискнула от удивления, когда он резко наклонился ко мне, его лицо оказалось так близко, что я могла почувствовать тепло его дыхания с легкими нотками крепкого рикера.

— Мне надо идти, — отчаянно проговорила я, пытаясь проскользнуть мимо Ранстара. Но он молниеносно поймал меня, прижав к своему крепкому телу. Его пальцы нежно, но властно обвили мою золотистую косу, отклоняя голову назад. Тёмное лицо нависло надо мной, глаза полностью почернели, придавая ему одновременно пугающий и завораживающий вид.

Меня охватил незнакомый трепет, но странным образом страха я не испытывала. Напротив, меня наполнило ощущение правильности происходящего. Закрыв глаза, я ощутила лёгкое прикосновение его губ к уголку рта, и это заставило меня задохнуться от нахлынувших чувств.

Я хотела верить ему, хотела отдаться этому моменту, но мои застенчивость и неуверенность всё ещё держали меня в плену.

Его хватка стала крепче, но странно — не причиняла мне боли. Он снова и снова целовал мои сомкнутые губы, нежно и в то же время обжигающе. Я не ожидала такой мягкости от него, такой трепетной настойчивости. Его губы скользнули по моей щеке к уху, затем по шее, а кончик языка коснулся трепещущей жилки на горле, вызывая во мне волну мурашек. Дрожь пробежала по всему моему телу, смешивая ужас и неведомое доселе удовольствие в такой пьянящий коктейль, что у меня закружилась голова.

Я чувствовала, как его большое тело дрожало от напряжения, будто внутри него бушевал ураган, который он с трудом сдерживал. Мои мягкие, неопытные губы, моя кожа под его пальцами… боже мой, мне казалось, что весь мир вокруг исчез, растворился в тумане, оставив только это яростное пламя между нами, которое грозило сжечь нас обоих дотла.

Мои руки взметнулись к его груди, то ли отталкивая, то ли притягивая ближе — я сама не понимала, чего хочу, мои желания раздирали меня на части. Его язык исследовал шелковистые глубины моего рта, даря невероятные ощущения, от которых по телу разливался жидкий огонь. Желание раствориться в нём, слиться воедино становилось таким невыносимым, что мне хотелось плакать.

Это был мой первый поцелуй, и я не знала, как реагировать, что делать с этой лавиной чувств, обрушившейся на меня. Но его ласки были такими нежными и властными одновременно, что страх отступал, сменяясь чем-то новым, неизведанным, пугающе-прекрасным. Его губы двигались медленно, но настойчиво, как будто он хотел запечатлеть этот момент навсегда, вырезать его на скрижалях вечности. Я почувствовала, как моё тело откликнулось на его прикосновение, словно инструмент в руках виртуозного музыканта, как сердце забилось в ритме его дыхания — единым безумным пульсом.

Поцелуй становился всё более чувственным, его язык нежно скользил между моими губами, исследуя, пробуя, даря наслаждение. Мои руки инстинктивно обняли его шею, пальцы вцепились в его волосы, как будто я боялась, что он исчезнет, растает в воздухе, если отпущу его хоть на мгновение.

Руки лорда Ранстара скользнули по моему телу, лаская кожу через ткань тонкого халата, оставляя за собой дорожки огня. Я почувствовала, как его пальцы нежно сжали мою грудь, и моё дыхание стало прерывистым от волнения и желания, которое я никогда раньше не испытывала. Его прикосновения были такими нежными, но в то же время такими властными, что моё тело полностью подчинилось ему, покорилось его воле. Мои соски напряглись под его пальцами, и я ощутила горячую пульсацию где-то глубоко внутри.

Лорд Ранстар оторвался от моих губ, но только для того, чтобы начать целовать шею, его дыхание обжигало кожу, оставляя огненные следы. Его губы двигались вниз, оставляя след из поцелуев и легких укусов, которые заставляли меня дрожать от удовольствия и вырывали из груди тихие стоны, которых я стыдилась и не могла сдержать. Моя голова закружилась сильнее, тело стало легким и невесомым, как будто я парила высоко в облаках, где нет ни прошлого, ни будущего — только этот бесконечный, восхитительный миг.

— Ты такая красивая, — прошептал он, и его голос был хриплым от страсти, низким, вибрирующим, проникающим в самое сердце.

Я не знала, что сказать, в голове не осталось ни одной связной мысли, все они сгорели в пламени первой страсти. Я никогда не испытывала ничего подобного, и не знала, что будет дальше, но где-то в глубине души понимала, что этот момент изменит всё. Изменит меня саму, безвозвратно и навсегда.

Его руки продолжили своё путешествие, скользя по моему телу, лаская бока, талию, бедра, словно он был скульптором, вытачивающим из мрамора свой идеал. Я почувствовала, как мой халат скользит с плеч, обнажая кожу, и дрожала от волнения и страха. Но его взгляд был таким теплым и обещающим, что страх растворился, замененный жгучим желанием, которое затопило все мое существо.

Я никогда раньше не испытывала ничего подобного. Меня трясло, как в лихорадке, но это была сладкая дрожь, пьянящая и манящая. Я знала, что не должна этого делать, что это неправильно, запретно, опасно, что я играю с огнём, но не могла остановиться. Да и не хотела останавливаться. В этот миг мне казалось, что весь мир создан лишь для того, чтобы я испытала эти невероятные ощущения в его объятиях.

Его руки бережно держали меня, когда он оторвался от моих губ, тяжело дыша и пытаясь восстановить дыхание. С горькой усмешкой он смотрел на меня, и я видела, что он потрясен не меньше моего. В его глазах плескалось такое желание, что я чуть не задохнулась от его силы.

— Белинда, я должен… — начал он, и это имя словно ледяной водой окатило меня с головы до ног. Это было имя не моё, а моей кузины, которую я так неосмотрительно согласилась изображать.

Дурман страсти мгновенно рассеялся, оставив после себя горький привкус стыда и отчаяния. Я отчаянно попыталась вырваться из его объятий, которые еще мгновение назад казались мне раем.

Боже, что я наделала! Осознание происшедшего обрушилось на меня тяжелой плитой, грозя раздавить под своим весом. Такое поведение было недопустимо для благородной дэи, а учитывая мой обман, мою ложь, последствия могли быть катастрофическими. Единственной мыслью было бежать, как можно скорее покинуть эту комнату, скрыться, исчезнуть.

Лорд Ранстар, наконец, ослабил хватку, позволив мне отступить на несколько шагов. Но его пронзительный взгляд не отпускал меня, удерживая на месте крепче любых оков. Моё сердце бешено колотилось о рёбра, я упорно избегала смотреть ему в глаза, боясь снова оказаться во власти его чар, его притяжения, которому я не могла противостоять.

— Простите… я не могу… вы не должны… — слова никак не хотели связываться в предложения, рассыпались, как бусины с порванной нити. Я сама не знала, что хочу сказать, мысли путались в голове, а сердце разрывалось от боли и стыда.

Всхлипнув, я выбежала из библиотеки, чувствуя, как горят мои щёки от стыда и смущения. В голове билась только одна мысль: “Что же я натворила? Что же теперь будет?” А сердце всё ещё трепетало от воспоминания о его губах на моих губах, о его руках на моей коже.

Я не узнавала сама себя в той девушке, что только что отвечала на поцелуй незнакомого мужчины. Неужели маскарад зашел так далеко, что я и сама начала забывать кто я? Или это просто я наконец узнала, что значит быть желанной?

В любом случае, одно я знала точно – мой мир уже никогда не будет прежним после этой ночи.

Глава 6

Я стояла у окна, задумчиво вглядываясь в ночную тьму. При воспоминании о теплоте его ищущих губ, о ласковой силе, которую он жестко держал в узде, по моему телу пробежала дрожь. Никогда в жизни я не испытывала ничего подобного. Долгие годы одиночества, когда отец, погруженный в свои исследования, уделял мне так мало внимания, сделали объятия гиастора пронзительно сладостными и одновременно пугающими. В них я впервые почувствовала себя защищенной и необходимой.

Медленно, словно во сне, я дотронулась пальцами до своих губ. “Наверное, Ранстара позабавила моя неуклюжесть,” — подумала я с горечью. До этой ночи я ни разу не целовалась. И вдруг такая страсть, такой огонь. А я даже не знала, как ответить, что делать со своими руками, как правильно дышать. Неопытная, неуклюжая девочка, которая так отчаянно хотела быть женщиной.

Утром я проснулась совершенно разбитой. Вчерашняя ночь, наполненная воспоминаниями о первом поцелуе, лишила меня сна. Лорд Ранстар разбередил мою душу, пробудив сильные и совершенно незнакомые эмоции. Теперь я не представляла, как смогу даже просто взглянуть на него, не то что заговорить. А старый лорд Ангрон? Мне казалось, что он сразу же поймёт, что происходило вчера в библиотеке, стоит ему только увидеть меня.

Ночью меня преследовали сны — беспокойные, тёмные. Я не могла с точностью сказать, что именно видела, но чувство чужой нужды и тоски до сих пор скребло в груди. Как будто меня всё время кто-то звал, а я не могла откликнуться, не в силах разглядеть зовущего в окружающей мгле. Мне казалось, что вот ещё чуть-чуть, и я пойму, кто же меня так зовёт во сне, но, так и не разгадав эту загадку, я проснулась.

Сейчас, наблюдая, как горничная распахивает тяжелые шторы, впуская в комнату утренний свет, я мысленно готовилась к очередному непростому дню. Какие сюрпризы и неожиданности он мне принесёт?

Завтрак принесли мне в покои. Горничная пояснила, что лорд Ангрон всегда завтракает у себя, поэтому и всем гостям предлагалось поступить так же. Лорина также рассказала, что дэлла Бремт совсем расхворалась и отказывается вставать с постели. Об этом уже доложили лорду Ангрону, и тот обещал прислать к ней своего лекаря, который непременно поставит её на ноги уже к завтрашнему утру. Я даже предположила, что возможно в этот раз она и не претворяется.

Когда я заканчивала наслаждаться вкуснейшим десертом, в мои покои постучались. Лакей передал, что лорд Ангрон ожидает меня в библиотеке, как только я буду готова.

Надев прелестное бледно-зелёное утреннее платье и в который раз поразившись, насколько хорошенькой я могу быть, я собралась с духом и вышла из своих покоев. Моё сердце трепетало от волнения и предвкушения, когда я направилась на встречу с лордом Ангроном, не зная, чего мне ждать от этого разговора.

Лакей, который всё это время терпеливо ожидал меня, чтобы проводить к лорду Ангрону, пошел впереди, его шаги были почти неслышны на толстом ковре.

По иронии судьбы, лорд ожидал меня в той самой библиотеке, где вчера произошло так много. Переступив порог этой комнаты, я почувствовала, как жар неумолимо приливает к моим щекам, и ничего поделать с этим я не могла. Воспоминания о прошлой ночи нахлынули с новой силой. Мне казалось, что сама комната еще хранит эхо нашего поцелуя, отпечатки наших тел, его запах.

Лорд Ангрон сидел в том самом кресле, что и лорд Ранстар вчера. Его проницательные глаза так хитро блеснули при взгляде на “внучку”, что у меня появилось стойкое ощущение: он знает обо всём, что вчера здесь произошло. Это чувство заставило моё сердце забиться чаще.

— Доброе утро, Белинда, — лорд приветливо мне улыбнулся, и жестом предложил присесть в кресло напротив своего. Его голос был мягким, но в нём чувствовалась скрытая сила. — Я надеюсь, что первая ночь в Саварде прошла спокойно, и ничто не тревожило твой сон.

“Ох, знал бы он, насколько неспокойно прошла для меня эта ночь, и насколько тревожным был мой сон…” — подумала я, но вслух, конечно, произнесла совсем другое:

— Благодарю, лорд Ангрон, я прекрасно спала, — мой голос звучал спокойно, хотя внутри всё трепетало.

— Дорогая, давай отбросим эти ненужные формальности, — лорд слегка подался вперёд, его взгляд потеплел. — Всё ж таки я твой пра-пра… не важно, сколько раз “пра”, но дедушка. Вот и зови меня так, — он светло улыбнулся, морщинки вокруг глаз стали глубже. — Я ведь так давно хотел с тобой познакомиться.

— Хорошо, дедушка, — с ответной улыбкой проговорила я, чувствуя, как напряжение немного отпускает меня. Странно было произносить это слово, обращаясь к совершенно чужому человеку. Но еще страннее было то, что в этот момент я почти забыла об обмане — как будто я действительно именно та внучка, которую он хотел видеть.

— Вот и славно, — кивнул лорд Ангрон, откидываясь обратно в кресло.

На некоторое время в библиотеке повисло молчание, нарушаемое лишь тиканьем старинных часов на каминной полке. Лорд Ангрон, казалось, погрузился в свои мысли, обдумывая, что сказать дальше. Я же не решалась нарушить тишину, боясь сказать что-то не то. Я сидела, сложив руки на коленях, и украдкой разглядывала своего “прадеда”, пытаясь угадать, что у него на уме.

— Белинда, — начал лорд, его голос был полон значимости, — что тебе известно о нашей семейной женской магии?

Я растерялась от такого неожиданного вопроса. Насколько мне было известно, у рода Санрен не было какой-то особой семейной магии. Да, многие представители рода были гиасторами, но далеко не все. Были и такие, как мой отец, со слабым магическим даром. О женском даре я слышала впервые. Последней женщиной в роду была сестра лорда Ангрона, и, насколько я знала, она не была гиастором. Какой именно дар был у неё, я не имела ни малейшего представления.

— А разве у нас есть родовая магия? — решила не притворяться я, мой голос дрожал от волнения.

— Да, девочка, есть, — подтвердил лорд, его глаза заблестели. — Ты ведь знаешь, что наш род очень древний. В далёкие времена, когда Божественная Пара гораздо чаще лично вмешивалась в судьбы людей, богиня Виррея одарила представительницу нашего рода.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Лорд Ангрон рассказал о длинной истории, записанной в хронике рода, хранящейся в замке. Он с сожалением признался, что давно не поддерживает связь с семьёй и не передаёт эти знания.

— Если раньше это было не так страшно, ведь не рождались девочки, то сейчас тянуть больше нельзя, — продолжил он. — И сейчас ты поймёшь почему. Дар богини заключался в том, что все женщины, рождённые в нашем роду, будут иметь дар сновидцев.

— Сновидцев? — удивилась я, моё сердце забилось чаще. — Я никогда о таком не слышала.

Лорд объяснил редкость и секретность этого дара, способного заглядывать в прошлое и будущее. А так же видеть все тайны и секреты людей. Он строго предупредил о необходимости хранить эту информацию в тайне. Ведь мой дар мог оказаться слишком желанным для людей, замышляющих самое плохое.

— Ты понимаешь, Белинда? — его взгляд пронзил меня насквозь.

— Да, конечно, я понимаю, — ответила я, хотя в голове царил полный хаос. Сновидцы? Тайные дары? Я чувствовала себя героиней какой-то фантастической истории. Мне было страшно и восхитительно одновременно.

Лорд Ангрон продолжил рассказывать о пробуждении дара и важности правильного спутника жизни, который бы точно мог меня защитить. Я слушала, чувствуя, как внутри нарастает паника. Каждый раз, когда меня называли “Белиндой”, я ощущала укол вины. Меня мучила совесть за обман, но в то же время я жадно впитывала каждое слово о семейной истории.

— А кроме этого дара, какая может быть магия у женщин нашего рода? — спросила я, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

— У женщин — никакой. Дар сновидца не может делить резерв ни с одним другим даром. Такая особенность, — ответил лорд, не задумываясь.

Эти слова ударили меня, словно молния. Я точно знала, что у Белинды уже несколько лет назад проснулся дар природника, причём достаточно сильный. Осознание обрушилось на меня: Белинда не могла быть дочерью лорда Санрена!

Я почувствовала, как земля уходит из-под ног. Если об этом узнает хоть кто-нибудь, разразится невероятный скандал. Как мне теперь рассказать об этом тёте? Ведь та наверняка поинтересуется, почему лорд Ангрон так настойчиво хотел познакомиться с внучкой. Мои мысли путались, голова кружилась от осознания масштаба этой тайны. Я словно стояла на краю пропасти, не зная, куда шагнуть.

Мысли вихрем кружились в моей голове. Я оказалась в ловушке между долгом перед семьёй и неожиданно открывшейся правдой. Мне нужно было время, чтобы всё обдумать и найти выход из этой сложнейшей ситуации.

— А теперь, Белинда, скажи-ка мне, тебе уже начали сниться странные сны? — спросил лорд Ангрон, его пронзительный взгляд, казалось, проникал в самую мою душу.

Я на мгновение задумалась, моё сердце забилось чаще. Действительно, последние пару лет мои сны изменились, став более реальными и чёткими. Когда я думала о своей маме, представляя, какой могла бы быть наша жизнь, мне снились удивительно яркие сны. В них я видела свою маму и отца молодыми, влюблёнными и безмерно счастливыми. Раньше я считала эти видения плодом своих фантазий, но теперь… Могли ли это быть реальные события прошлого?

— Да, мои сны действительно изменились в последнее время, — наконец ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно.

Лорд Ангрон удовлетворённо хмыкнул и прихлопнул ладонями по коленям, его глаза заблестели.

— Всё верно, всё так и должно быть.

Он поднялся из кресла, движения его были неожиданно легкими для человека его возраста. Взяв небольшую шкатулку, стоявшую на столике, он открыл её и достал изящное колечко с небольшим синим камнем, сверкавшим, словно кусочек ночного неба.

— Возьми его, Белинда, — он протянул кольцо мне. — Это кольцо принадлежало моей сестре. Его создал её муж, талантливый маг-артефактор. Пока ты будешь его носить, никто не сможет определить твой дар. Все будут думать, что ты обычный человек. Это должно защитить тебя от охотников за твоим даром. Носи его и не вздумай снимать.

Я, затаив дыхание, надела колечко на палец. Внезапно почувствовала лёгкий укол, словно крошечная искра пробежала по моей коже. Камень на мгновение вспыхнул ярко-красным, цветом свежей крови, но тут же вернулся к своему первоначальному глубокому синему оттенку. Я не смогла сдержать удивленного вскрика и подняла глаза на лорда Ангрона, ища объяснения.

— Всё в порядке, так и должно быть, — сразу же успокоил меня лорд, понимая причину моего удивления. — Артефакт настроен на кровь рода Санрен. Никто другой не сможет им воспользоваться. Для всех он просто обычное колечко. Сейчас артефакт всего лишь настроился на тебя.

Он помолчал секунду, а затем добавил с загадочной улыбкой:

— Хотя, мне кажется, что твой защитник сможет уберечь тебя практически от любой опасности, но и оно лишним не будет.

— Какой защитник? — машинально спросила я, всё ещё рассматривая кольцо на своём пальце. У меня не было никаких защитников, и ничего не предвещало их появление в ближайшем будущем.

— Должен тебя заранее предупредить, Белинда, что сегодня за ужином не смогу составить компанию тебе и Сорену, — сказал он, меняя тему. — Я должен провести один важный ритуал, и отложить его никак не могу, — он с сожалением вздохнул. — Так что я распорядился, чтобы вечером для вас накрыли ужин в малой столовой, там вам должно быть удобно. А вот за обедом будет отсутствовать Сорен. Он просил извиниться перед тобой, но к ужину он обещал вернуться.

— И, думаю, что он захочет тебе кое-что рассказать, — совсем загадочно закончил лорд.

От известия, что встреча с лордом Ранстаром откладывается до самого вечера, я испытала настоящее облегчение. Хоть немного времени, чтобы собраться с мыслями и подготовиться к новой встрече. Однако мысль о том, что ужинать мы будем вдвоём, немного напугала меня. Впрочем, я тут же напомнила себе, что мы не будем совсем одни – наверняка нам будут прислуживать, как и вчера, дворецкий и лакеи. Так что, возможно, ничего выходящего за рамки обыденного и не произойдёт. Но почему-то эта мысль не принесла мне ожидаемого успокоения.

— А теперь, дорогая внучка, расскажи-ка мне о своей семье, как дела у твоего отца? — попросил лорд, и я почувствовала, как сжимается моё сердце от этого невинного вопроса.

Я глубоко вздохнула, собираясь с силами для очередной лжи. Стыд и вина разъедали меня изнутри, но отступать было некуда. Я должна была играть свою роль до конца, хотя теперь эта игра стала еще сложнее и опаснее.

Глава 7

Время до вечера пролетело как одно мгновение. Почти весь день я провела с лордом Ангроном, отвечая на его многочисленные вопросы о моей семье. Я искусно переплетала правду и ложь в своих ответах, удивляясь собственной способности так ловко балансировать на грани обмана. Никогда бы не подумала, что способна на такую изворотливость.

О жизни дяди я рассказала всё, что знала, благо моя осведомленность о его делах была такой же, как у настоящей Белинды. О себе я говорила действительно как о себе, а не о кузине. С воодушевлением поделилась своей любовью к чтению, и мы с лордом Ангроном долго обсуждали различные книги, уже прочитанные мной. Глаза старого лорда загорались, когда он слушал мои рассуждения о литературе. В эти моменты я почти забывала о своем обмане, настолько естественной была наша беседа.

Охотно рассказывала о своём “дядюшке”, то есть о моём настоящем отце, описывая его как чудака, живущего сейчас у них во флигеле. Но ни словом не обмолвилась о том, что у того есть дочь. Каждый раз, когда приходилось умалчивать об этом, я чувствовала укол вины, словно предавала саму себя, вычеркивая из существования.

Лорд Ангрон, в свою очередь, провёл меня по замку, раскрывая передо мной страницы семейной истории. Каждый портрет, каждая реликвия имели свою историю, и я жадно впитывала эти знания, чувствуя, как прошлое оживает вокруг меня. Впервые я ощущала связь с родом Санрен – настоящую, глубокую связь, которая была мне недоступна в доме дяди.

К ужину я готовилась с трепетом, которого никогда прежде не испытывала. Предстоящая встреча наедине с лордом Ранстаром заставляла моё сердце биться чаще. Мысли о том, что я снова увижу его, рождали во мне странное чувство – смесь страха и предвкушения. Я тщательно выбирала наряд, стараясь выглядеть безупречно. Моё отражение в зеркале казалось мне незнакомым – неужели эта красивая девушка с сияющими глазами действительно я?

Когда я была почти готова, раздался стук в дверь. Линара, помогавшая мне одеться, поспешила узнать, в чём дело. Она вернулась в комнату с подносом, на котором лежал стебелёк ории с цветами в виде мелких синих звездочек и записка.

На маленькой карточке было написано всего пять слов. Подписи не было, но сомнений в том, кто мог прислать этот подарок, у меня не возникло.

“Этот цветок похож на тебя”

Я нежно прикоснулась кончиками пальцев к хрупким лепесткам. Комнату постепенно наполнял тонкий, свежий аромат, напоминающий о горных вершинах и чистом небе. Сердце моё сжалось от этого нежного жеста. Никто и никогда не дарил мне цветов.

Ории – удивительные цветы, растущие только в северных горах на неприступных каменистых склонах. Их нежная красота, расцветающая среди суровой природы, поражала воображение. Они распускались весной, когда в горах ещё лежал снег, за что их называли снежными звёздами. Сорванные, эти цветы долго сохраняли свежесть, а их аромат считался целебным.

— Ох, дэя Белинда, какая же красота! — восхищенно воскликнула Линара, её глаза сияли. — Впервые в жизни вижу орию не на картинке!

У меня было одно предположение, как именно лорд Ранстар смог достать орию. Я читала, что особенно сильные гиасторы могли разрывать пространство сами, без помощи портальных артефактов. Но в таком случае, мне даже страшно было представить, насколько велика его сила.

Определённо, мне лучше его избегать, но как это сделать, если мы оба гости лорда Ангрона? А что произойдет сегодня, когда мы будем ужинать вдвоем? Моё сердце сильно забилось, и я не могла понять, от страха или радостного ожидания. Эти противоречивые чувства смешивались во мне, создавая головокружительный коктейль эмоций, с которым я никогда раньше не сталкивалась.

Я никогда прежде не чувствовала себя такой красивой и утонченной. Голубое кружевное платье, струющееся по моей фигуре, придавало мне вид эфирного создания, а ория, приколотая к корсажу, словно подчеркивала мою хрупкость и нежность. Я чувствовала себя героиней романтической истории, вступающей в новый, неизведанный мир. На мгновение мне показалось, что все мои мечты о лучшей жизни начинают сбываться.

Малая столовая, куда меня привел лакей, казалась воплощением уюта и интимности. Мягкий свет настенных светильников создавал атмосферу таинственности, а цветы в вазах наполняли воздух тонким ароматом. Когда лакеи удалились, оставив нас наедине с лордом Ранстаром, я почувствовала, как весь остальной мир словно растворился, оставив только нас двоих в этом замкнутом пространстве.

Глаза Сорена Ранстара, вновь заполненные тьмой, неотрывно следили за каждым моим движением. Я ощущала, как моё сердце бьется всё быстрее, а дыхание становится прерывистым. Я не могла отвести взгляд от его лица, чувствуя, как между нами нарастает невидимое напряжение.

Мои мысли путались. Я гадала, что такого важного может рассказать мне гиастор, о чём намекал лорд Ангрон. Но главное, что тревожило меня – как всё это может повлиять на моё будущее? Ведь я не та, за кого себя выдаю.

Теперь, после знакомства с лордом Ранстаром и открытия тайны родовой магии, всё стало намного сложнее. Если раньше я не сомневалась, что после возвращения в Доукерст просто вернусь к прежней жизни, то теперь будущее казалось туманным и неопределенным.

Машинально покручивая на пальце колечко, подаренное лордом Ангроном, я чувствовала, как меня захлестывают противоречивые эмоции. Страх перед разоблачением смешивался с волнующим предвкушением чего-то нового и неизведанного. Я понимала, что стою на пороге важных изменений в своей жизни, но не знала, готова ли я к ним.

В этот момент, сидя напротив загадочного и притягательного лорда Ранстара, я осознала, что уже не смогу вернуться к той простой и понятной жизни, которую вела раньше. Что-то изменилось во мне самой, и теперь мне предстояло узнать, куда приведет меня этот новый путь.

Как я смогу рассказать об этом своим родственникам? Ведь даже я, со своей наивностью, теперь понимаю, что моя кузина не является дочерью своего отца. Леди Санрен просто не простит мне этого знания.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ещё и лорд Ранстар, что так потревожил моё сердце и сознание… Что же со всем этим делать?

Я попыталась сосредоточиться на еде, но всё казалось мне безвкусным. Я сделала глоток вина, но это было всё равно, что глотнуть воды. Моя рука дрожала, и я боялась, что он заметит моё волнение.

— Я предполагал, что вы сегодня будете выглядеть прекрасно, — сказал лорд Ранстар, — но вы оказались ещё красивее, чем я думал.

— Вам не следует мне этого говорить, — произнесла я с заметным волнением. Внутри меня всё сжалось от его слов, настолько они были искренними и теплыми.

Я ничего не могла с собой поделать. Мне хотелось слушать. Я никогда не предполагала, что голос мужчины может звучать так волнующе. Я никогда не думала, что меня может охватить дрожь при звуке чьего-то голоса. Теперь же, вопреки всем здравым решениям, созревшим во мне, я жаждала продолжения этого разговора.

Лорд Ранстар поднялся со своего места и, обойдя стол, заставил подняться и меня. Поднявшись, я оглянулась и с удивлением отметила, что в комнате мы одни, все слуги успели удалиться. Сердце моё заколотилось от внезапного осознания, что мы совсем одни.

— Посмотрите на меня, — властно произнёс он.

Я подчинилась ему, вскинув тёмные ресницы и взглянув ему прямо в глаза, которые были в нескольких сантиметрах от моих собственных. В них загадочно волновалась тьма, будто затягивая меня внутрь. Я была настолько ошеломлена, что не могла пошевелиться, не могла ни о чём думать, скованная каким-то непреодолимым магнетизмом. Но я ощущала каждой клеточкой, что дрожу и трепещу от его близости.

Внезапно он отпустил меня.

— Что ты со мной делаешь? — хрипло произнёс он.

Он встал и прошёлся по комнате, остановившись перед камином.

— Наверное, я схожу с ума, — сказал он наконец. — С моей стороны безумие так говорить, безумие надеяться, что ты выслушаешь меня сейчас. И всё же я теперь знаю, что не смогу жить без тебя.

Я была шокирована его словами, мой разум отказывался понимать, что он говорит. Как такой человек мог испытывать подобные чувства ко мне? Мне, скромной и незаметной девушке, о которой никто никогда не задумывался всерьёз.

Я молчала, и он повернулся, пожирая меня взглядом. Внезапно он снова оказался рядом со мной и с силой привлёк к себе. Моё тело будто само тянулось к нему, вопреки всему разуму.

Я понимала, что должна отойти от него. Но лёгкое поглаживание его пальцев завораживало. Дрожь удовольствия прошла по моему телу. Я чувствовала себя беспомощной и потерянной в водовороте незнакомых ощущений.

— Отпустите меня, — тихо проговорила я.

— А если не отпущу?

— Я закричу...

Он улыбнулся.

— Это вопрос или утверждение? Милая девочка, ты совсем не понимаешь, что сейчас происходит, — он ласково провёл костяшками пальцев по моей щеке.

Я не могла устоять, когда он склонился надо мной, заслонив свет ламп. Я вся напряглась, но не от страха, а в ожидании. Мои глаза закрылись. Его губы приблизились к моим губам. От сладостного, тяжкого давления дрожь пробежала по моей спине. Внезапное головокружение заставило меня прижаться к нему. Мои ладони легли на его мускулистые плечи. Крепко обняв меня, он стал целовать мои нежные губы, пока все мысли не покинули мою голову. Я ответила на поцелуй, мои губы раскрылись, впуская его внутрь.

Это было похоже на падение в бездну – головокружительное, пугающее и одновременно притягательное. Я никогда не испытывала такого всепоглощающего чувства, когда каждая частичка тела живёт своей, отдельной жизнью, наполняясь восторгом и трепетом.

Не разрывая объятий и не прерывая поцелуй, Сорен сделал пару шагов назад, к дивану у камина, и перенёс моё хрупкое тело к себе на колени. Я всхлипнула, когда наши губы разъединились. Его пальцы запутались в моих волосах, и на пол посыпались шпильки. Я чувствовала себя прекрасной под его взглядом – впервые в жизни по-настоящему желанной.

Его рука скользнула выше, к скромному вырезу моего платья, и когда пальцы коснулись моей нежной кожи, я тихо застонала. Никогда раньше меня не касался мужчина, и эти прикосновения отзывались во мне неведомым доселе огнём.

Продолжая удерживать меня на коленях, он снова завладел моим ртом в долгом, страстном поцелуе, сменившемся мириадами мелких, манящих. Он ласкал мои груди через тонкий шелк, пока соски не затвердели. Я завозилась в его объятиях, стремясь ещё крепче прижаться. Ничто в моей жизни не шло ни в какое сравнение с тем, что я испытывала сейчас.

Он был такой сильный, такой ласковый. Именно такой, о ком я мечтала в своих самых тайных, самых смелых фантазиях. Мужчина, рядом с которым я могла быть слабой и хрупкой, зная, что он защитит меня от всего мира.

Но всё это было погублено ещё до нашей встречи. Моя вынужденная ложь все погубила.

Ахнув, я отшатнулась от Сорена. Я хотела немедленно уйти, чтобы избежать разговоров, вопросов, объяснений, которые я не могла дать. Но руки Сорена сжались железной хваткой, не позволяя мне сдвинуться с места.

— Я не могу, вы не понимаете, — прошептала я. Горло сжалось от подступающих слёз, отчаяние накрывало меня волной.

Он провёл рукой по моим волосам, пропуская шелковые пряди между пальцами. Резкий выдох прозвучал как смешок, но голос Сорена был совсем не весёлым.

— Если бы у кого-нибудь из нас был выбор, мы бы не зашли так далеко. Почему ты считаешь, что теперь это можно остановить?

Я подняла голову и взглянула на него. Я знала, что выгляжу жалко, но ничего не могла с собой поделать. Мир, который я так старательно строила последние дни, рушился на моих глазах.

— Я могу это остановить очень просто — уеду. И вы многое обо мне не знаете.

— Тебе от меня теперь не скрыться, я найду тебя везде, куда бы ты ни отправилась.

Я, разумеется, не восприняла его слова всерьёз. Что за нелепость! Будто у такого человека, как он, не найдётся более достойного объекта для внимания, чем безродная девушка.

— Что такого ты скрываешь? Почему ты думаешь, меня это испугает? Неужели ты действительно считаешь, что твои тайны страшнее и хуже моих?

— Я не думаю, я знаю, что это так, — горько отозвалась я. Если бы он только знал, кто я на самом деле! Весь мой страх и стыд вырвался бы наружу в виде слёз, если бы я не сдерживалась изо всех сил.

— Ты самонадеянная глупышка! — ласково сказал он.

— Самонадеянная?! — эти слова ударили меня, словно пощёчина.

— Не считаешься ни с чьими чувствами, кроме своих, думаешь, что никого это не касается, кроме тебя! Так вот, ты ошибаешься. Ты больше не одна. Теперь я часть твоей жизни… Хочешь ты того или нет, но этого уже не изменить.

— Вы самый высокомерный и надменный из всех, кого я встречала! Так рассуждаете о том, о чём не имеете понятия! — меня затрясло от желания закричать. От невозможности сказать правду. — Мне всё равно, что вы чувствуете. Я ничего от вас не хочу. Отпустите меня! Завтра я уеду отсюда. После случившегося я не могу здесь оставаться.

Он бережно взял мою руку.

— Расскажи мне, что так мучает тебя, — он перевернул мою руку ладонью вверх, и его большой палец медленно и нежно провёл по ней, — поверь, я смогу решить любую твою проблему, нет ничего, что может остановить меня в желании заполучить тебя.

Соблазн довериться был невероятно велик. Я ужаснулась, как быстро я потеряла способность здраво мыслить. Несколько поцелуев, и вот я уже раздумываю о доверии человеку, которого едва знаю. И всё же какая-то часть меня отчаянно хотела рассказать ему всю правду, сбросить груз этого обмана. Но я не могла. Не могла подвести свою семью.

— Я не могу! — отчаянно простонала я.

Он наклонился и поцеловал меня. Его поцелуй пробудил такое волнение, что я потеряла возможность сопротивляться. Как завороженная я беспомощно раскрыла губы. До этой минуты я не знала, что такое порыв страсти, когда тело говорит с телом. Я ощутила, как его рука скользнула мне в волосы, пальцы охватили голову и повернули её к нему. Это состояние нежного насилия было таким возбуждающим, что меня начало трясти.

Он привлёк меня крепче, запрокинул мне голову. Его тяжёлое дыхание веяло на моё лицо.

— Проклятие! — прошептал он. — С тобой всё непросто!

Жадно завладев моим ртом, Сорен долго продолжал это нападение, слишком долго, и я чувствовала, как его тело напрягается. Каким-то образом он сумел взять себя в руки и остановиться.

— Уходи к себе, — хрипло простонал он, отталкивая меня. — Уходи сейчас же, пока я ещё могу тебя отпустить. А завтра мы с тобой поговорим. Обязательно поговорим.

Не сводя с него глаз, я осторожно встала и быстро вышла из комнаты. Каждый шаг давался мне с трудом, словно я шла против сильнейшего ветра, который пытался вернуть меня обратно в его объятия.

Мгновенно взлетев по лестнице, я укрылась в спальне, захлопнув за собой дверь и заперев её на замок. Хотя я прекрасно знала, что он не станет меня преследовать.

Минуту я могла только стоять, прислонившись к двери, стараясь отдышаться и побороть бурные рыдания, рвущиеся из груди. Затем я прошла к камину и опустилась на ковёр перед ним, склонив голову на колени. Я долго плакала, пока не обессилела и не заснула здесь же у огня.

Во сне меня опять кто-то звал в непроглядной мгле. Я тянулась к этому голосу, но никак не могла до него добраться. Утром горничная, пришедшая раздвинуть шторы в моей комнате, разбудила меня.

Я открыла глаза, и на мгновение мне показалось, что вся моя жизнь до встречи с лордом Ранстаром была лишь долгим сном, от которого я наконец-то проснулась. Но реальность быстро напомнила о себе – я всё ещё Ариана, скрывающаяся под чужим именем, и ничего не изменилось. Кроме меня самой.

Глава 8

Я приняла решение, что должна сегодня непременно уехать. Нужно только сообщить об этом лорду Ангрону. Хотя, что ему сказать, я совершенно не представляла. Внутри всё сжималось от одной мысли о предстоящем разговоре.

Позавтракав у себя в покоях, я отправилась на поиски деда. Он, как и вчера, оказался в библиотеке. Сердце моё колотилось так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

— Доброе утро, дорогая, — поздоровался со мной лорд, как только я зашла в комнату, — как прошёл вчерашний ужин?

Я почувствовала, как мои щёки заливаются густым румянцем, и ничего не могла с этим поделать. Воспоминания о вчерашнем вечере нахлынули с новой силой, заставляя меня мучительно краснеть.

— Даже так… — отметив моё горящее лицо, с улыбкой сказал лорд.

— Лорд Ангрон… дедушка… — я пыталась подобрать слова, язык словно прилип к нёбу от волнения, — мне нужно… я бы хотела сегодня уехать, — наконец выговорила я, чувствуя себя невероятно виноватой.

— Хм, — лорд Ангрон внимательно всматривался в меня, — не самое лучшее решение, но если ты так хочешь, то конечно, поезжай, — он загадочно улыбнулся, — думается мне, что мы скоро опять увидимся.

Я была так взволнована, что не стала заострять внимание на словах деда. Просто была благодарна, что он не стал задавать лишних вопросов. Уже готова была выбежать из комнаты, лишь бы закончить этот мучительный разговор.

— Да, кстати, Белинда, Сорену пришлось сегодня рано утром порталом отбыть в столицу, так что ты не сможешь проститься с ним лично, — он лукаво посмотрел на меня, — ничего не хочешь ему передать на словах?

Я напряглась всем телом. То, что лорд Ранстар отсутствует, меня и огорчило, и обрадовало. Огорчило, потому что я не смогу увидеть его напоследок. А обрадовало… потому что увидеть его я боялась, боялась тех чувств, что вспыхивали во мне от одного взгляда на него. Эти противоречивые эмоции разрывали меня изнутри.

— Я оставлю ему записку, где извинюсь за поспешный отъезд, — проговорила я, опустив глаза, не в силах выдержать проницательный взгляд деда.

— Ну что ж, так тому и быть. Тогда, беги собираться, внучка, — с улыбкой ответил лорд Ангрон.

Реакция деда была мне непонятна. Неужели он рад, что я уезжаю? Но сосредоточиться на этих мыслях я не могла. В голове я уже лихорадочно обдумывала, что написать лорду Ранстару. Мне нужно, чтобы он забыл обо всём, что происходило здесь. Что он мне безразличен, и видеть его больше я не желаю. Да, именно так я ему и напишу. Пусть даже каждое слово будет словно нож, вонзающийся в моё собственное сердце.

Позже, когда письмо было написано и передано дворецкому, с просьбой отдать его лорду Ранстару, когда он вернётся в замок, на меня нахлынули мысли о том, что случилось прошлой ночью. Сейчас, при свете дня, в подавленном настроении, вчерашние события казались мне сном, далёким от реальности.

Неужели я действительно позволила лорду Ранстару держать меня в крепких объятиях, целовать? С трудом верилось, что такое возможно, но даже сейчас я чувствовала, как от одной лишь мысли о нём моё сердце пылает, будто охваченное дикими языками пламени.

Я любила его! Любила безудержно, всепоглощающе, как никогда прежде. Мне снова захотелось горько заплакать, но я подавила в себе этот порыв, лишь горестно уставившись в пустоту прекрасной комнаты. Раньше я часто мечтала об этом чувстве, как все девушки. Я молила судьбу, чтобы моя любовь оказалась счастливой и безоблачной, чистой и ясной.

Но любовь, когда пришла, оказалась совсем иной. Это было дикое, всепоглощающее пламя, буря, которая унесла с собой все мои мысли и чувства, оставив меня дрожащей, ранимой, полной терзаний. Никогда я не предполагала, что любовь может быть такой всепоглощающей, но всё же я буду стремиться к нему, как мотылёк к обжигающему пламени.

И вот теперь всему конец. Сегодня я уезжаю и больше никогда его не увижу. Я ещё не решила, куда именно отправлюсь, чтобы затеряться, но сначала должна вернуться в Доукерст, чтобы повидаться напоследок с отцом. Для него я придумаю какую-нибудь красивую историю, объясняющую мой поспешный отъезд, а затем мне останется лишь уехать, навсегда исчезнуть во мраке, в безвестности. Ведь теперь всё так запуталось, в любой момент может вскрыться, что я не Белинда, и что Белинда не дочь лорда Санрена.

Я не сомневалась, что тётушка не простит мне, что именно из-за меня всплывёт на поверхность незаконнорожденность Белинды. И не даст мне после этого жизни, будет преследовать, пока не растопчет окончательно.

Мой взгляд остановился на собственном отражении. Моё лицо было очень бледным, под глазами залегли тёмные тени. И всё же, одетая в милое дневное платье, я выглядела прелестно. С трудом верилось, что я снова могу превратиться в несчастную, подавленную простушку, которую вознесли на пьедестал, какого она никогда не заслуживала…

Но я слишком хорошо понимала, что моя красота — это лишь часть той роли, которую я играла. Мои волосы вновь потускнеют, когда у меня не будет возможности хорошо питаться, потому что я не питала иллюзий, что у меня сразу получится найти хорошую работу, скорее всего придётся устраиваться горничной или служанкой. Кожа на руках покраснеет, а фигуру скроет бесформенная, плохо сшитая одежда. Ничего, ничего не останется, только воспоминания об этих днях в замке, словно яркие картинки из чужой, не моей жизни.

Я коснулась дрожащими пальцами своих губ. Мне казалось, что они всё ещё горят от его неистовых поцелуев. И только от одной мысли об этом я невольно разомкнула губы, а моё сердце вновь забилось часто-часто, как вчера, когда он целовал меня, лишая воли, разума, способности сопротивляться.

Пришла Линара, чтобы упаковать мои вещи в дорожный сундук.

Я смотрела, как платье, в котором я была вчера, укладывают в сундук, и вспоминала, как ощущались руки лорда Ранстара через его ткань. Воскрешать эти воспоминания — всё равно что вращать рукоятку ножа в сердце. Каждое движение приносило невыносимую боль.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я так глубоко погрузилась в свои мысли, что не заметила, как горничная закончила укладывать мои вещи и ушла.

— Дэлла Бремт уже почти готова, — отчиталась вновь вошедшая в комнату горничная, — чувствует она себя далеко не лучшим образом и ворчит, что приходится уезжать раньше запланированного.

— Когда подадут мобиль, Линара? — спросила я, чувствуя, как каждая минута приближает меня к неизбежному прощанию со всем, что стало мне дорого.

— Через полчаса, дэя, — ответила горничная.

Я глубоко вздохнула. Вот и всё, через несколько часов я опять стану никем. Словно прекрасная сказка, которая закончилась слишком быстро.

Когда всё было готово, раздался стук в дверь, и лакеи стали выносить мои вещи на улицу.

Внизу около лестницы меня уже ждал лорд Ангрон.

— И всё же ты совершаешь ошибку, девочка, уезжая, не поговорив с Сореном.

Я опустила глаза и уставилась себе под ноги. Мне нечего было сказать своему деду. На глаза наворачивались слёзы, горло сдавило от невыплаканных рыданий.

— Ну, полно, — лорд Ангрон привлёк меня к себе и ласково погладил по голове, — ты еще сама не понимаешь, но всё будет хорошо, поверь старику, — он похлопал меня по спине. — А теперь езжай, раз решила убегать. Сорену это будет даже полезно, — загадочно добавил лорд.

Мы подошли к входной двери. Ноги у меня стали как свинцовые. Эрхмобиль уже сыто урчал мотором, словно зверь, готовый унести меня прочь от счастья.

Когда мобиль выехал за ворота замка и покатил в сторону станции, к моим глазам опять подступили слёзы. Во мне словно что-то умерло. Всё вокруг не имело больше никакого значения, перестало меня волновать. Я с отчаянием думала, что теперь всегда буду вспоминать лорда Ранстара, и думать, что могло бы у нас получиться, если бы не моя ложь. Я сжала пальцы, скрытые муфтой, с такой силой, что они почти впились в ладонь. Я не должна позволить дэлле Бремт заметить, что переживаю, не должна дать волю слезам, уже подступившим к глазам. Я на секунду представила, что произойдет, если попрошу повернуть мобиль назад, если снова подъеду к замку и скажу лорду Ангрону, что передумала и останусь ещё на несколько дней.

Но это бы, к сожалению, всё равно ничего не изменило, ведь я всё равно не смогу признаться в своём обмане, а значит и у моих отношений с лордом Ранстаром нет будущего. Нет, и быть не может.

Эрхмобиль свернул на главную дорогу. Я обернулась, чтобы бросить последний взгляд на замок. Он возвышался удивительно красивым, ясным силуэтом на фоне неяркого неба.

Дорога обратно в Доукерст прошла словно в тумане. Дэлла Бремт ворчала всю дорогу о том, что никого не волнует её здоровье, и что ей не дали отлежаться и прийти в себя. Я её практически не слушала, так привыкла к вечным причитаниям этой женщины, что уже не обращала на них внимания. Мои мысли были далеко, там, в замке, с ним.

На вокзале Доукерста нас встретил шофёр дэллы Санрен, и я поняла, что совсем скоро мне придётся отчитываться о поездке перед тётей. Я в дороге уже продумала, как поведу разговор, о чём стоит рассказать, а что я сохраню в тайне. Одна мысль о предстоящем разговоре наполнила меня новой волной отчаяния.

Глава 9

— Итак, Ариана, я жду.

Её холодный голос пронзил меня, словно ледяная игла. Я стояла перед тётушкой, чувствуя себя крошечной и беззащитной.

— Вы… хотите услышать о визите, тётушка? — мой голос предательски дрогнул.

— Я уже сказала это, — отрезала она, и каждое слово падало, как камень.

Я замялась на мгновение, собираясь с мыслями, а затем заговорила, стараясь, чтобы голос звучал ровно:

— Всё было не так, как вы предполагали, леди Санрен. Лорд Ангрон был не один, к нему с визитом приехал лорд Ранстар.

При одном лишь упоминании его имени моё сердце болезненно сжалось.

— Я уже знаю об этом, — сказала леди Санрен с нескрываемым раздражением. — Хорошо, что ты додумалась уехать раньше.

— Я не знала, что делать, — сказала я, опустив глаза. На самом деле мне хотелось кричать, что я не хотела уезжать, что моё сердце осталось там, в замке Савард.

— Главное, что никто не заподозрил, что ты не Белинда. — Тётушка сверлила меня взглядом. — Чего хотел этот старик?

— Просто познакомиться, ведь последняя женщина в роду Санренов была его сестра, тётушка. Просто ностальгия старого человека, — не моргнув и глазом солгала я, хотя каждое лживое слово обжигало мне язык.

Признаваться в наличии семейного дара сновидцев, и в том, что я догадалась, что моя кузина не имеет к роду Санренов никакого отношения, я не собиралась. Ели я всё сделаю так как решила, то меня не должен коснуться её гнев.

— Хорошо. Я надеюсь, ты не мелькала перед этим лордом Ранстаром, — подозрительно уставилась на меня тётя, и у меня по спине пробежал холодок.

— Нет, тётушка, — опять солгала я, чувствуя, как каждое слово словно высекает на моей душе новую рану, — мы почти не пересекались с ним за эти два дня, он видел меня только в момент моего приезда.

О Боже, если бы она только знала! Если бы знала, как его руки обнимали меня, как его губы касались моих, как мы были близки к тому, чтобы…

— Надеюсь, ты не лжешь мне, — ответила леди Санрен, и её глаза, холодные как сталь, будто видели меня насквозь. — Как всё-таки не вовремя разболелась эта клуша. Так и знала, что на неё нельзя положиться, — с досадой выговорила моя тётя о своей сестре.

— Сейчас ты должна пообещать мне, что выкинешь из памяти любые мысли о том, что произошло с тобой за последние два дня!

Я чуть не рассмеялась от абсурдности этого требования. Выкинуть из памяти? Легче вырвать собственное сердце из груди.

— Конечно, тётушка, — сказала я, зная, что это невозможно. Эти воспоминания теперь будут со мной всегда, до последнего вздоха.

— Можешь идти к себе, Ариана, и помни, что ты только что мне пообещала. Если всё-таки надумаешь кому-то проболтаться, вспомни о своём отце, и благодаря чьей милости он имеет крышу над головой, и средства на свои причуды.

В том, что леди Санрен скатится до угроз, я даже не сомневалась, но я не думала, что моему отцу действительно что-то угрожает. Ведь я собиралась исчезнуть для этой семьи навсегда, а если каким-то образом всплывёт правда о незаконнорожденности Белинды, леди Санрен уже будет не до мести моему отцу. В том, что лорд Санрен не простит ей измены, я не сомневалась. А в гневе мой дядюшка был страшен.

Зайдя во флигель, я сразу поднялась в мансарду к своему отцу. Он что-то увлечённо записывал в свою рабочую тетрадь и даже не заметил моего появления. Мой дорогой, рассеянный папа, вечно витающий в облаках своих научных грёз.

— Здравствуй, папа, — тихо проговорила я, и мой голос дрогнул от нежности и боли.

Отец поднял взгляд от своих записей и рассеянно улыбнулся, словно не сразу узнал меня.

— Ты уже вернулась, дорогая? Выполнила поручение своей тётушки?

— Да, папа, но я ненадолго. — Моё горло сжалось от боли. — Мне предложили работу в столице, компаньонкой у милой пожилой дэллы. Я согласилась.

Ложь срывалась с моих губ так легко, что я сама себя ненавидела в этот момент.

— Как же так, дорогая, зачем тебе уезжать, мы тут так замечательно устроились, ты можешь быть компаньонкой у своей кузины, мы же одна семья… — отец явно был растерян. Он так не любил, когда в его привычном мире что-то менялось.

— Хотя, там всё же столица, много приличных молодых дэйлов, а тебе всё же нужно устраивать свою жизнь…

На мои глаза навернулись слёзы. Мой бедный, добрый отец. Как больно мне обманывать его. Как мучительно осознавать, что, возможно, я вижу его в последний раз.

— Да, папа, эта милая дэлла, у которой я буду компаньонкой, обещала непременно познакомить меня с хорошими кавалерами.

Я перевела дыхание, чувствуя, как ком в горле становится всё больше и больше.

— Но, к сожалению, мне нужно ехать к ней прямо сейчас. Я ещё успеваю на вечерний поезд. Я заезжала домой, чтоб рассказать тебе об этом, и сказать, что непременно напишу тебе, как устроюсь, — я наклонилась к отцу и крепко его обняла, вдыхая родной запах книжной пыли и чернил, — Я приеду навестить тебя при первой же возможности.

“Если такая возможность когда-нибудь представится”, — горько добавила я про себя.

— Так ты уезжаешь прямо сейчас? — он смотрел на меня, словно не понимая.

— Да, папа.

— Как жаль, а я так хотел рассказать тебе о своих последних наблюдениях… — отец суетливо зашарил в ворохе бумаг, наваленных у него на столе.

— Ты непременно расскажешь мне о них в мой следующий приезд, папа, — я из последних сил сдерживала слёзы, комок в горле душил меня, — а я должна идти собираться.

— Конечно, иди, дорогая, а я пока закончу один интересный расчет, ты не поверишь, что я обнаружил, — отец опять уткнулся в свои записи, бормоча что-то под нос.

Я в последний раз взглянула на него, запоминая каждую морщинку на его лице, каждый седой волосок в его растрёпанных волосах, и вышла из комнаты, едва сдерживая рыдания.

Спустившись вниз, я зашла в свою спальню. На стуле была аккуратно сложена одежда, в которой я ходила до поездки в Савард. Я с горькой усмешкой взглянула на неё. Неужели это ветхое тряпьё в самом деле моя одежда? Как я могла носить такое бесформенное и убогое платье? Оно казалось мне теперь одеждой совершенно чужого человека.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я в последний раз взглянула на себя в зеркало туалетного столика; мягкий бархат подчеркивал белизну кожи; шляпка с перьями кокетливо сидела на блестящих волосах, уложенных в сложную прическу; плотно облегающий жакет на пуговицах подчеркивал все линии и изгибы фигуры; талия казалась совсем миниатюрной над широкой юбкой с мягкими складками. Я на секунду закрыла глаза, а потом снова открыла, чтобы бросить на своё отражение последний взгляд.

Начала раздеваться я почти машинально, сняла дорогое платье сложного фасона, шелковые нижние юбки и бельё из тончайшего батиста, отделанное натуральными кружевами. Каждое прикосновение ткани к коже напоминало мне о том мире, который я теперь навсегда оставляла позади.

Сундук с перешитыми на меня нарядами лакеи занесли в большой хозяйский дом. Видимо, тётя не планировала отдавать мне те прекрасные платья. “Может, оставить себе хотя бы этот дорожный костюм?”, подумала я вдруг, но тут же признала, что это было бы бесполезно. В таком наряде я привлекала бы к себе ненужное внимание. А вот в своих старых платьях я превращусь в невидимку, которой была всё то время, что жила здесь. Снова стану тенью, бесплотным призраком, которого никто не замечает.

Я достала из кладовки свой старый дорожный саквояж и стала складывать в него свои вещи. Руки механически делали свою работу, а в голове по кругу вертелись невесёлые мысли, как узники в тюремной камере.

Нужно было заглянуть правде в глаза: меня ничему не научили. Несмотря на все мои достоинства, к жизни я была приспособлена мало. Отец не позаботился нанять мне хороших учителей, да и денег на хороших специалистов у него не было. В детстве у меня был учитель, который обучил меня грамоте и азам наук, как любую благородную дэю. Еще я много читала, к счастью, в отцовской библиотеке было много книг, но с таким домашним образованием рассчитывать на хорошее место было бессмысленно.

Я также старалась уберечь газеты от горничной, которая уносила их и разводила ими огонь. Газеты были для меня единственной возможностью заглянуть в другую жизнь, и обычно я ощущала собственную непросвещенность, потому что имела небольшой кругозор или вообще не понимала, почему тому или иному вопросу придавали такое большое значение.

Вот и все мои достижения, и ни одним из них, я была вполне уверена, нельзя было кого-нибудь заинтересовать. Ну кто возьмет такую гувернантку? Я очень в этом сомневалась. Даже маловероятно, что меня наймут в служанки, так как у меня не было самого главного — хорошей рекомендации.

Я вновь и вновь обдумывала то одну, то другую возможность, но так и не пришла ни к какому выводу. Хорошо хоть, что я всегда понемногу откладывала деньги, которые мне давал отец на булавки, как он это называл, и те, что мне удавалось сэкономить, выполняя поручения родственников. Сумма была небольшая, но, возможно, этого хватит, пока я не подыщу себе какую-нибудь работу. Хотя бы на первое время, а что потом… страшно даже подумать.

Когда всё было сложено, я посмотрела на часы. Я как раз успевала на вечерний дилижанс, который к завтрашнему утру довезёт меня до Колдбера, достаточно крупного города, где я остановлюсь в какой-нибудь недорогой гостинице переночевать. А дальше… а что делать дальше, я подумаю в дороге. Если вообще смогу думать о чём-то.

Следующим утром я добралась до Колдбера. Я так устала и измучилась в дороге, что реальность была словно в тумане. Дилижанс – транспорт для тех, кому не хватает средств на новые комфортабельные поезда и мобили. Передвигается медленно, заезжая во все маленькие городки и деревни. Попутчики меняются часто, запах внутри вагончика стоит просто удушающий, так что несколько долгих часов такого передвижения забрали у меня все силы. А учитывая, что хоть немного расслабиться мне не давали ещё и невесёлые мысли, моё состояние было просто удручающим. Словно я стала пустой оболочкой самой себя.

Дилижанс останавливался на северной окраине города, как раз там, где можно было найти дешёвую гостиницу. Я не стала долго выбирать и отправилась в ближайшую к остановке. Один день и ночь переночую, хоть немного отдохну, а там решу, как поступить дальше.

Я сидела у камина в маленькой гостиничной комнатке, где было всё необходимое: кровать, стол, стул, умывальник. За окном было сумрачно, такое впечатление, что солнце сегодня решило вовсе не выглядывать из-за плотных чёрных туч. Пошёл сильный дождь, порывистый ветер клонил ветки деревьев к земле. Я была рада, что успела найти убежище до того, как начался ливень.

Я старалась не думать, не чувствовать. Мне не хотелось, чтобы хоть что-то пробилось сквозь ледяную скорлупу, которой я окружила себя. Будто я сама себя заковала в броню из льда, чтобы не ощущать этой обжигающей боли потери.

Я верила, что лорд Ранстар не захочет меня видеть после того, как прочтёт записку. Но одновременно я понимала, что поступить иначе не могла. Я сбежала от него, не попрощавшись, не объяснившись, но представить, что говорю ему всё, что написала, я не могла. Я не выдержала бы его взгляда, его осуждения, его презрения. Лучше уж терзаться неизвестностью, чем умереть от разбитого сердца, увидев отвращение в его глазах.

Горькие мысли были прерваны стуком в дверь. Подумав, что это горничная, я встала и, подойдя к двери, спросила кто там.

Глава 10

– Открой дверь, Ариана.

Это был его голос. Голос лорда Ранстара. И он назвал моё настоящее имя! Меня словно молния поразила на месте. Я застыла, не в силах пошевелиться, ошеломлённая тем, как быстро он сумел найти меня. Как вообще смог?

С ужасным грохотом дверь распахнулась. Я едва успела отскочить к стене и замерла, как испуганная мышь перед котом. На пороге стоял Сорен Ранстар, пряди его мокрых волос прилипли ко лбу, с одежды ручьями стекала дождевая вода. Его глаза пылали тьмой и гневом, лицо было искажено такой яростью, что у меня перехватило дыхание. Я не узнавала в этом грозном гиасторе того страстного мужчину, что обнимал и целовал меня в замке Савард. Он казался мне совершенно чужим и незнакомым, словно тёмный бог спустился с небес, чтобы вершить суд.

Ранстар оказался в моей комнате, его взгляд задержался на моих босых ногах, голых руках и открытой шее. Я почувствовала, как краска стыда и волнения заливает мои щёки.

Он сделал пасс рукой, и по полотну двери и стенам пробежалась тёмная волна. Я поняла, что теперь в эту комнату никто не сможет войти, и никто не сможет из неё выйти, пока гиастор не разрешит. Мы были заперты наедине, как в клетке.

Отчаянный крик подкатил к моему горлу и заглох: что я могла сказать ему, чего он уже не знал? Я понимала, что если он назвал меня по имени, то теперь, скорее всего, знает обо мне всё. Но как он смог так быстро всё выяснить, и как нашёл меня?

Он приблизился ко мне, его широкие плечи заслонили пламя светильника, погрузив меня в полумрак его тени.

В это мгновение я вдруг поняла, что приму от него всё, что он готов мне сейчас дать. Слишком измучилась я мыслями и воспоминаниями о нём. Слишком мучительным было осознание, что я больше никогда его не увижу. И сейчас, когда я вновь вижу в его глазах эту жаркую тьму, я готова забыть о голосе разума, обо всех правилах приличия, которым следовала всю свою жизнь. Пусть это будет хоть одна ночь, хоть час. Я сохраню это воспоминание, как последнюю драгоценность, до конца своих дней.

Он молча подошел ко мне и обнял. Я замерла в его объятиях, едва дыша, и напряженно ждала, вся обратившись в ожидание. Моё сердце билось мучительно быстро, словно пойманная птица. Склонив голову, он накрыл мои дрожащие губы своими. И я всем телом почувствовала, как из его груди вырвался рык победителя. Он не думал о пощаде, не стремился сохранить мою невинность. Его язык яростно ворвался в мой рот, и я ощутила его вкус — терпкий, пьянящий, сводящий с ума.

Сорен притянул меня за бедра к себе, его широко расставленные пальцы плотно обхватили мою плоть. Я шокировано ахнула и обвила руками его шею, прижимаясь к нему всем телом. От его прикосновения моя кожа сразу загорелась, словно сухая трава от искры. Помертвевшая душа моя ожила, когда он стал покрывать жаркими поцелуями моё лицо, словно пытаясь запомнить каждую его черточку. Непослушными руками я пыталась стянуть с него пальто, но у меня ничего не получалось — пальцы дрожали и не слушались меня. Он отреагировал на мои прикосновения стоном, полным страстного томления, и сам скинул с плеч пальто, рванул, рассыпая по полу пуговицы, рубашку, скомкал ее и бросил на пол.

Сорен подхватил меня на руки и увлек на узкую постель. Его темноволосая голова склонилась над моим хрупким телом. Я ощутила, как его губы коснулись моей шеи, почувствовала нежные укусы, дразнящие касания языка, а затем, когда я задохнулась от сладкой муки, губы его спустились к моей груди, и бархатный язык мягко стал ласкать меня там, где я ещё никогда не знала мужских прикосновений.

Я почувствовала мучительную дрожь где-то глубоко внутри, которая побежала дальше, пронзая всё моё тело, словно сладкий яд. Он целовал меня везде, а я выгибалась ему навстречу, задыхаясь в смятении. Сладкая боль внутри усиливалась, сводя меня с ума. Я сама не понимала, чего просит моё тело, но оно знало лучше меня. Сцепив руки на его спине, я старалась притянуть его еще ближе к себе, хотя ближе, казалось, было уже невозможно.

Он исследовал меня всю, находя такие места и точки, о которых я даже не подозревала. Каждое его прикосновение вызывало новую волну наслаждения, и когда он коснулся самой сокровенной части моего тела, я приглушенно вскрикнула, не в силах сдержать себя.

Он целовал мои губы, повторял моё имя, шептал слова на незнакомом мне языке, не отрывая рта от моей разгорячённой кожи. Я как в забытьи принимала все его ласки, погружалась в удовольствие, не задумываясь о том, что будет дальше. Ведь сейчас было только это — его руки, его губы, его дыхание.

Я ощутила, как он раздвигает своим коленом мои ноги. Его тяжесть опустилась на меня, предвещая жесткое давление на самую уязвимую часть моего тела. Я пристально смотрела в его глаза и почувствовала, что тону в их бездонной темноте. Еще давление, мощное, жгучее…

Его сила разрывала, пронзала меня. Я вскрикнула от внезапной боли. Он входил всё глубже, полностью овладевая мной, соединяя нас в единое целое. Затем он замер, и только его тяжелое дыхание колыхало наши тела, сплетённые в одно.

Потрясённая, я протянула тонкие руки к его лицу, стремясь безмолвно передать своё восхищение мрачной красотой его тела, слившегося с моим. Он повернул голову и прижался ртом к моей ладони, прихватывая нежную кожу целующими укусами.

Его бедра мощно толкнулись во мне, и я подалась вперед в инстинктивном отклике. Наши тела сплавляла воедино самая древняя и самая сильная магия — любовь. Я уже не чувствовала ни боли, ни дискомфорта, которые были в первые мгновения. Только всепоглощающее наслаждение всё туже и туже закручивало спираль внутри меня. Виток за витком, пока я не стала метаться под ним, изгибаясь в безумном наслаждении.

Наши тела сплетались, сливались воедино, как две половинки одной души, наконец нашедшие друг друга. Глубочайшее наслаждение перешло за грань чисто физического, достигая поразительного слияния тел и душ. Помимо физического удовольствия, я почувствовала, как в солнечном сплетении разрастается огненный шар. И когда все ощущения достигли своего пика, а я растворилась в этом ярком приливе чувственных ощущений, этот огонь прокатился по каждой венке моего тела, и губы мои раскрылись в беззвучном крике.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В следующее мгновение и Сорен достиг своего пика. Дрожь прошла по его телу, и он замер в истоме. Каждая клеточка его существа была насыщена любовью, это чувствовалось во всём — в том, как он смотрел на меня, как его руки ласково гладили мои волосы.

Магический светильник, освещавший комнату, в какой-то момент погас, но мы, занятые друг другом, этого даже не заметили. Сейчас же глаза наши постепенно освоились с темнотой, и я могла различить его точёный профиль, сильную линию челюсти, выразительные брови.

Я лежала, положив голову на изгиб его руки, приникнув к нему, ощущая каждой клеточкой его тепло. Золотые пряди моих волос струились по нашим телам, по подушке, сбегали на матрас. Он бережно собрал шелковые локоны в одну светлую реку и завел их мне за спину.

Сорен улыбнулся, и когда я захотела отодвинуться от него, стыдливо осознав вдруг свою наготу, удержал меня около себя.

— Похоже, кто-то стал инициированным магом, — он ласково провёл пальцами от моего виска к подбородку, заставляя меня вздрогнуть от нового прилива чувств, — ничего не хочешь мне сказать?

— Сорен… — прошептала я, не зная, с чего начать. — Простите меня… простите, если можете. — Вы прочли мою записку?

— Да, прочел. Очень содержательная. Я чуть не лишил твоего деда западного крыла замка. — В его голосе слышалась и насмешка, и нежность одновременно.

— Я должна была исчезнуть, я думала, что вы возненавидите меня, если узнаете, что я выдавала себя за другого человека, — быстро зашептала я, боясь, что он перебьёт меня и не даст высказать всё, что копилось в душе. — Я совершенно не подхожу вам! Вы лорд, а я никто!

На мои губы ласково легли его пальцы, прерывая поток моих признаний.

— Тш-ш, я теперь всё про тебя знаю. Ты ведь не дождалась меня и не дала мне рассказать очень важные вещи. Если бы ты их услышала, то всего этого, — он неопределённо покрутил в воздухе кистью, — можно было бы избежать.

— Лорд Ангрон… — начала я снова, но он опять меня перебил.

— Он тоже уже всё знает, что ты его внучка, Ариана.

— Наверное, он сильно на меня разгневался, — прошептала я, представляя, как дед проклинает меня за обман.

— Разгневался, это точно, но сомневаюсь, что на тебя, — Сорен подпер голову рукой и стал внимательно смотреть на меня сверху вниз, изучая каждую черточку моего лица.

— Мы непременно съездим к нему, но немного позже, сначала у нас будут дела поважнее, — загадочно проговорил гиастор.

— А мой отец, тётушка… — начала спрашивать я, волнуясь о своих близких.

— С твоим отцом всё в порядке, он сейчас у лорда Ангрона, а вот у леди Санрен большие проблемы, — опять не дал мне договорить гиастор.

— Что теперь со мной будет? — прошептала я, ощущая, как страх снова закрадывается в душу. — Что вы собираетесь делать?

— Теперь, Ариана, ты никуда больше от меня не денешься, — с наигранной суровостью проговорил гиастор, и в его глазах блеснули озорные искорки. — Мы встанем перед богами в самое ближайшее время, я привяжу тебя к себе всеми мыслимыми и немыслимыми обрядами, чтоб в твою прекрасную головку больше никогда не закрались сомнения, кому ты принадлежишь.

— Лорд Ранстар, вы…, — начала я, но Сорен опять меня перебил, приложив палец к моим губам.

— Сорен, Ариана, меня зовут Сорен, и перестань мне выкать.

— Сорен, ты уверен, что я нужна тебе? — нерешительно проговорила я, всё ещё не веря в своё счастье.

Я, привыкшая, что я крайне незначительна, никак не могла поверить, что по отношению ко мне можно испытывать подобные чувства, что я могу быть необходимой кому-то. Особенно ему — могущественному лорду, перед которым открыт весь мир.

— Мне нужна женщина, которая создана для меня, — возразил лорд Ранстар, и его голос звучал как клятва. — Женщина, которая разбудила во мне способность чувствовать, женщина, без которой мне безразличен весь мир. Ты мой свет, Ариана, без тебя весь мир — мгла.

— Сорен…, — по моим щекам заструились слёзы, которые гиастор тут же начал нежно собирать своими губами, словно драгоценные жемчужины.

— Теперь ты вся моя, моя навсегда. Ты слышишь, Ариана? — в его голосе звучала такая уверенность, что я не могла не поверить. — Однажды ты попыталась убежать от меня, но во второй раз тебе это не удастся.

Его губы были совсем близко от моих, руки всё крепче обнимали меня, словно боясь, что я исчезну, растворюсь в воздухе.

— Мы очень скоро поженимся, — говорил он, и каждое его слово отзывалось в моём сердце счастьем. — Потому что я боюсь потерять тебя. Я искал тебя всю жизнь и стал даже думать, что тебя не существует.

— Никогда больше не убегай от меня, – произнес он, и это звучало не как просьба, а как приказ.

— Никогда. Клянусь, — ответила я, и это была самая искренняя клятва в моей жизни.

— В следующий раз расплата будет тяжелой, — в его голосе слышалась улыбка, но я знала, что он не шутит.

— Следующего раза не будет, — пообещала я, глядя ему прямо в глаза.

Он поцеловал меня, от прикосновения его губ я что-то неразборчиво прошептала и отдалась на милость восторженного трепета, охватившего всё моё тело. Я чувствовала его поцелуи — долгие, страстные, сильные, и понимала, что ничего не нужно говорить, объяснять, всё и так понятно нам без слов. Мы созданы друг для друга. Мы — одно целое. Мужчина и женщина, которых нельзя разлучить, потому что у них одна любовь на двоих, одно сердце на двоих, одна душа на двоих.

— Я люблю тебя! — прошептал он низким, глубоким голосом, который проникал в самые потаённые уголки моего сердца.

— Я… люблю тебя! — прозвучал мой ответ, слабый и взволнованный, но полный самой искренней правды, какую я когда-либо говорила.

Эпилог

Год спустя…

Лучи ласкового солнца проникали сквозь переплетение стеблей и листьев азаи, которая оплела собой всю беседку. Яркие желтые блики скользили по моим волосам, играя в них золотыми искрами. Я то и дело заправляла за ухо непослушную прядку, которую лёгкий ветер упрямо сдувал мне на щеку. На коленях у меня лежала раскрытая книга, полностью поглотившая моё внимание, а на скамейке рядом стояла вазочка с ягодами ирики.

Странно, но в последнее время я не могла жить без этой кислой ягоды, хотя раньше была к ней совершенно равнодушна. Сорен, смеясь, говорил, что это прихоти маленького гиастора, растущего во мне. Может, он и.

Неожиданно на меня упала тень, заставившая оторваться от книги и повернуться ко входу в беседку. Облокотившись на столбик, там стоял Сорен и с ласковой улыбкой смотрел на меня. Моё сердце, как и прежде, забилось чаще от одного его вида. Невероятно, но с каждым днём я люблю его всё сильнее.

— Я не сомневался, что найду вас здесь, леди Ранстар, — проговорил он и, оттолкнувшись от своей опоры, подошел и опустился рядом со мной на скамейку. Его рука тут же обхватила мои плечи, прижав меня к своему боку.

— Должно быть я слишком предсказуема, и как я ещё вам не наскучила, лорд Ранстар? — с лукавой улыбкой я ещё теснее прижалась к мужу и слегка потёрлась щекой о его плечо, вдыхая его родной запах, который всегда пьянил меня.

— О, можешь не переживать об этом, любимая, этого не произойдёт никогда, — он ласково поцеловал меня в макушку, и по телу разлилось приятное тепло. — Рядом с тобой я испытываю очень много разных чувств и эмоций, но скуки там нет и в помине.

Сорен потянулся рукой через меня, чтобы достать из вазочки крупную красную ирику и поднести её к моим губам. Я сразу же взяла ягоду, при этом мягко коснувшись языком кончиков его пальцев. Он втянул в себя воздух сквозь зубы, и я ощутила, как между нами тут же вспыхнула та самая искра, что соединяла нас с первой встречи. Прошел уже год, как мы женаты, но сила страсти, которую мы испытываем друг к другу, ничуть не угасла. Наоборот, с каждым днём она становится только глубже, насыщеннее, как хорошее вино.

Не в силах сдержаться, Сорен наклонил голову, вдыхая мой аромат. Его губы накрыли мой рот, а язык властно ворвался внутрь, заставляя меня таять от его настойчивости. Из моей груди вырвался сладкий стон — я не могла, да и не хотела сдерживаться. Я чувствовала, как напряглось его тело, как участилось его дыхание. По его глазам я видела, что ему хотелось большего, гораздо большего, но он сдерживал себя.

— Пожалуйста, Сорен, — прошептала я. Дрожь в моём голосе выдавала силу моего желания.

Он неимоверным усилием воли оторвался от меня и прижал мою голову к своей груди. Я слышала, как бешено колотится его сердце.

Его рот был у самого моего уха, зубы легонько покусывали крохотную мочку. Низкий тихий голос теплым вздохом произнес:

— Не здесь и не сейчас, леди Ранстар.

— Но, Сорен… — начала было возмущаться я, но замолчала, когда его рука мягко накрыла мой живот, едва заметно округлившийся за последние недели.

— Ты ведь знаешь, что просто сводишь меня с ума, и я готов набрасываться на тебя словно голодный зверь, — тихо проговорил он, — но сейчас нам стоит быть более осторожными, я всё время боюсь, что могу навредить маленькому.

Моя ладошка накрыла руку мужа на моём животе. Эта его забота о нас обоих трогала меня до глубины души.

— Милый, я беременна, а не больна, — я ласково поцеловала его в подбородок и погладила по щеке другой ладонью, чувствуя под пальцами лёгкую щетину. — Мне не может навредить твоя любовь. В твоих руках я знала только нежность и ласку. Всегда.

Сорен снова поцеловал меня в губы, но на этот раз это был поцелуй-обещание, который быстро прервался.

— И всё же, любимая, сейчас не время. Я искал тебя, чтобы сказать, что вместе со мной приехал Ксандор, и он сейчас ожидает нас в гостиной.

— О, боги, Сорен, почему же ты не сказал об этом сразу? — я начала суетливо поправлять слегка съехавший лиф платья и порядком растрепавшиеся волосы. Как же неловко — заставлять гостя ждать!

— Тихо, Ариана, успокойся, — Сорен сделал замысловатый пасс рукой, меня на мгновение окутала мгла и сразу же схлынула, оставив после себя идеально опрятное платье и лежащие волосок к волоску волосы.

— Всё-таки, магия – это удивительно удобно, особенно, когда дар не такой как у меня, — вздохнула я. За эти месяцы мой собственный дар сновидицы начал развиваться, но способности моего мужа казались мне намного более практичными.

Сорен уже помог мне подняться и повёл из беседки через живописный сад к дому. Я любила эти прогулки с ним, когда мы просто молча наслаждались близостью друг друга, соприкасаясь плечами, изредка обмениваясь взглядами, которые говорили больше любых слов.

— У меня так же есть хорошие новости для твоего отца, — сказал Сорен, нарушив уютное молчание. — Я планировал рассказать их ему за ужином, но тебе скажу сейчас. В Ордене гиасторов всерьёз заинтересовались наблюдениями твоего отца над влиянием движения звёзд на магию.

Я слушала, затаив дыхание. Отец всегда был для меня самым близким человеком в этом мире, и его счастье значило для меня бесконечно много.

— Ты же уже знаешь, что наш дар отличается от всех остальных видов магии, и маленьким детям бывает порой очень сложно контролировать просыпающуюся силу. А исследования твоего отца натолкнули наших магистров на одну идею, которая должна значительно облегчить состояние маленьких гиасторов. В общем, Орден решил сотрудничать с твоим отцом, и ещё ему будут выделены средства на все его дальнейшие исследования.

— Ох, Сорен… — у меня просто не было слов, чтобы выразить всю благодарность за своего отца. Глаза мои наполнились слезами радости, и я крепко сжала руку мужа.

Как много изменилось в нашей с отцом жизни благодаря тому, что я согласилась однажды претвориться своей кузиной! Иногда я думаю — а что, если бы я тогда отказалась? Никогда бы не встретила Сорена, не узнала бы своего деда, не почувствовала бы этой всепоглощающей любви…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Наш с Сореном свадебный обряд состоялся на следующий же день после того, как он догнал меня в Колдбере. В этом же городе, в небольшом храме Божественной Пары, без гостей и свидетелей. Но гиастору они и не были нужны для того, чтоб соединиться со своей даарой.

После этого Сорен перенёс нас порталом в свой замок, расположенный недалеко от столицы. Где сейчас мы и живём. Я до сих пор помню своё изумление, когда впервые увидела это величественное строение, которое теперь называю домом.

Он сам предложил забрать моего отца к нам и выделил для него целую башню, на верхнем этаже которой оборудовал прекрасную лабораторию с визионом для исследований. Отец был счастлив, как никогда раньше — наконец-то у него появилась возможность полностью отдаться своей страсти к науке, не беспокоясь о хлебе насущном.

Я была мужу просто безмерно благодарна. Я бы тогда ни за что не решилась просить у него такое. Это сейчас я уже понемногу начала привыкать, что могу пожелать что угодно, и любая моя прихоть будет непременно выполнена. Но мне и не нужно было ничего просить, ведь Сорен и так делал для меня всё, будто предугадывая мои потребности и желания. А единственное, что мне действительно было необходимо – это его любовь, которая и так вся принадлежала мне, без остатка.

Тогда, год назад, раскрылась и правда о незаконнорожденности кузины Белинды. Совершенно случайно, и даже до того, как я успела доехать до Колдбера.

А дело было так. В тот день, когда я спешно бежала из замка лорда Ангрона, Сорен был по срочным делам Ордена в столице Империи. И, пользуясь случаем, зашел в лавку мастера-ювелира, одного из лучших в столице, чтобы выбрать для меня подарок. Потому что хотел непременно со мной объясниться по возвращении.

Когда же он обмолвился мастеру, что выбирает подарок невесте, и тот поинтересовался, кто же эта счастливица, он без тени сомнения сказал, что она Белинда Санрен. На что мастер сказал, что хорошо знает эту благородную дэю, так как и её матушка, леди Санрен, и она сама давно являются его почётными клиентками. И у него даже есть визиослепок дэи Санрен, на который можно наложить такой же слепок любого его изделия.

Такая услуга не так давно вошла в обиход, но очень полюбилась посетительницам элитных лавок и салонов столицы, ведь позволяла им избегать утомительные примерки, и с комфортом наблюдать, как на их объёмные копии примеряют те или иные изделия.

И каково же было изумление лорда Ранстара, когда вместо своей Белинды он увидел визиослепок совершенно другой девушки! Хотя мастер-ювелир продолжал клясться, что это именно дэя Белинда Санрен, и ошибки быть не может.

Конечно же, Сорен сию же минуту порталом вернулся в замок Савард, но я к тому моменту уже успела уехать. Он тут же рассказал об этом лорду Ангрону, но тот уверил его, что девушка, гостившая в замке, однозначно его внучка, ведь её признал семейный артефакт, настроенный на кровь рода Санрен. Но теперь возникал вопрос, кто же я, если единственной внучкой, о существовании которой знал лорд Ангрон, была Белинда?

Гиасторы решили не терять время зря и порталом отправились прямиком в дом лорда Санрена. Ох, что там был за скандал…!

Когда лорд Ангрон узнал, что от него скрывали моё рождение, так как моя мать была не из их круга, он просто рассвирепел.

А когда до лорда Санрена дошла мысль, что Белинда не его дочь, окружающие думали, что от дома ничего не останется, так как два гиастора в гневе, хоть лорд Санрен и довольно слабый гиастор, но всё же, – это страшная сила.

Позже лорд Санрен решил не предавать этот скандал огласке, всё-таки он воспитывал Белинду столько лет как свою родную дочь. Так как не испытывал никаких пылких чувств к жене, так как она не была его даарой, а просто выгодной магической партией,он просто отправил свою жену и её дочь в очень отдалённое поместье, в достаточно глухом углу Империи, и даже назначил им неплохое денежное содержание, в обмен на запрет когда бы то ни было возвращаться в центральную часть Империи, и тем более в столицу.

Моего отца лорд Ангрон в тот же вечер забрал с собой в Савард, чтобы попытаться наверстать всё то, что он пропустил в жизни своего второго внука.

А вот Сорен Ранстар, не став дожидаться, чем закончится драма, разыгравшаяся в доме Санренов, отправился туда, где его сила сейчас, словно путеводную звезду, видела его даару. Так он оказался в Колдбере как раз в тот момент, когда я выходила из дилижанса.

Удивительно, как сплетаются нити судьбы. Как мои попытки скрыться от него привели прямиком в его объятия…

— Любимая, это не мои заслуги, это заслуги исключительно твоего отца. Просто его исследования до этого попадали не к тем, кому они действительно необходимы, — с мягкой улыбкой ответил Сорен на мой восторженный взгляд.

— А по какому поводу нас решил навестить Ксандор? — решила уточнить я, пытаясь отвлечься от нахлынувших воспоминаний.

Ксандор Крагор, тоже гиастор, был давним другом Сорена. В последнее время его сила сделала неожиданный скачок, видимо их покровитель бог Кейлан решил зачем-то испытать своего подопечного. И у Ксандора из-за этого возникла масса проблем с контролем.

— Ему сейчас нужна наша поддержка, — ответил Сорен, помагая мне подняться по ступеням из сада в дом, заботливо поддерживая под локоть, хотя моя беременность была ещё едва заметна. — Его отец придумал, как помочь сыну справиться с неуправляемым резервом. Он предложил ему взять в жены дарийку.

Я невольно поморщилась, зная жестокие традиции этого народа.

— Ты же знаешь, что там особое отношение к магически одарённым женщинам – их дар блокируют в раннем детстве и превращают девочку в живой накопитель. Так вот отец Ксандора придумал, как с помощью ритуала и такой вот накопленной живой магии помочь обуздать резерв сына. А Ксандор, мягко говоря, не очень рад перспективе использовать таким образом живого человека. Хотя жизни его потенциальной жены совершенно ничего не угрожает. В процессе ритуала она вовсе не должна пострадать. Но всё же, сама понимаешь…

— Ну, да, как-то это бесчеловечно, использовать так девушку, ещё и женившись на ней, — согласилась я с мужем, чувствуя глубокое сочувствие к неизвестной мне дарийке.

— По сути, с точки зрения дарийцев, ничего особенного и не произойдёт. Они же и так выкачивают всю магию из своих жен после брачного обряда, но для того, чтобы, как они верят, получить магически одарённого наследника. Так что для самой девушки не произойдёт ничего неожиданного. Это только для нас такие традиции – дикость.

— А если Ксандор встретит свою даару, уже будучи женатым? — задала я вопрос, который сразу же пришёл мне в голову. Я не могла представить, как бы я жила, если бы Сорен был связан с кем-то другим.

— Такие случаи в истории уже были, тоже ничего страшного. Гиасторам в этом случае разрешен развод, с условием что жена будет обеспечена до конца своих дней, или же до того момента, как решит снова выйти замуж. А возможные дети будут такими же равноправными наследниками, как и дети от даары, — ответил Сорен как раз, когда мы входили в двери гостиной, где нас ожидал Ксандор Крагор.

А ночью мне приснился сон. Вещий сон, я была в этом уверена, чувствовала всеми фибрами души. И в нём был Ксандор вместе с удивительно красивой девушкой. Они были счастливы, и на их запястьях были такие же татуировки, что появились и на запястьях у нас с Сореном после свадебного обряда.

Та девушка была даарой Ксандора! Проснувшись, я улыбнулась в темноту. У меня есть для нашего гостя прекрасные новости…

Но это уже совсем другая история)

Конец