Горячие игры холодных сердец. Глава 49. Тематика: Ролевые игры лесби

Глава сорок девятая

Когда он проснулся, её в номере уже не было. Он решил, что это был всего лишь сон, но, ощущая оставшийся после неё запах, которым были пропитаны: подушки и одеяло, и витавший в воздухе пряный аромат её дезодоранта, а так же влажные простыни, он понял, что всё «случившееся» этой ночью – было наяву. Он вспомнил её упругое тело – трепетавшее желанием. Оно требовало его силы, ласки и нежности, словно ей никогда ещё не доводилось испытывать  т о  г о,   что он дал ей этой ночью. Откинув одеяло, он заметил, что его уставший за ночь ствол, до сих пор пребывал в боевой готовности, что отнюдь не являлось сексуальным желанием – а просто хотелось писать.

Приняв душ, побрившись и одевшись, Данилов включил ноутбук; от Веры ничего не было. Выкурив сигарету, любуясь морозным зимним днём, что «раскинулся» за окном, он решил спуститься вниз и немного перекусить. Часы на каминной полке показывали половину второго.

В столовой в этот час было полно народу. Когда он вошёл в двери его встретил несмолкаемый гул голосов, тонувших в сигаретном дыму, мешавшимся с приторным запахом жаркого и винными парами. Создавалось впечатление, что он попал на пир во время чумы; а на самом деле – это праздновали день рождения одного из постояльцев: первую часть банкета он решил отметить в отеле, а вторую – в одном из ресторанов, который он «снял» на вечер. Данилова тоже пригласили, но он отказался; не хотелось надолго оставлять номер – он всё ещё надеялся, что Вера позвонит и они помирятся. Хотя, он так и не мог понять: почему она молчит. «Тусуется с генералом? » – эта мысль выводила его из себя и снова хотелось напиться, чтобы под воздействием спиртного успокоиться, и не думать о ней. Но вместо этого, он прошёл к барной стойке, что высилась сбоку от гуляющих, и заказал чашечку крепкого кофе и пару булочек, решив устроить себе разгрузочный день.

Закурив сигарету (к тому времени уже подали кофе), он снова переключил мысли на Веру. Потягивая крепкую, вяжущую рот жидкость, время от времени затягиваясь сигаретой, он вспоминал их недавний разговор, но доносившиеся из зала голоса сбивали с мысли, не давая сосредоточиться. Внезапно рядом с ним выросла тоненькая фигурка жены генерала. Она появилась так неожиданно и была так взволнована, словно генерал обо всём узнал, и теперь она спешила предупредить его. На ней было серое кашемировое платье, подчёркивавшее маленькую грудь с острыми сосками.

– Я забыла у вас тру… своё бельё, – произнесла она вполголоса, и было заметно, как эта фраза сильно смутила её.

– Мы снова на «вы»? – игриво произнёс Данилов, окидывая её оценивающим взглядом, делая вывод, что сегодня она выглядит куда более презентабельно, нежели всегда. Зачёсанные назад чуть влажные волосы, делали её миниатюрное личико ещё более милым, отчего он снова испытал желание, а слова, с которыми она обратилась к нему – добавили жару в его разгорячённый мозг.

– Найдите их, – проговорила она, как заклинание.

– Я куплю вам другие, – улыбнулся он, выпуская в потолок струйку сизоватого дыма. – Хотите кофе? – добавил он, поднося к губам чашечку.

– Их необходимо найти! – ответила она строго.

– Они вам так дороги? – произнёс Данилов всё тем же шутливым тоном.

– На них стоят мои инициалы, – прежде чем сказать это – она оглянулась. – У мужа мания на всё ставить клеймо.

– Хорошо, я поищу ваши трусики, Золушка.

Обдав его уничижительным взглядом, она резко развернулась и, повиливая бёдрами, направилась к выходу.

Когда спустя двадцать минут, он вошёл в свой номер – в спешке забыв прикрыть дверь – первое, что сделал, – это подошёл к кровати и, отодвинув матрац – просунул руку в образовавшееся под ним узкое отверстие, которое тщательно прощупал. Ничего не нащупав, он заглянул под подушки, потряс одеяло – но искомого предмета так и не удалось обнаружить. Тогда, опустившись на четвереньки, он заглянул под кровать, окидывая взглядом широкое пространство, но и там ничего кроме пыли обнаружить не удалось. Уже собираясь подняться, он заметил… склонившегося над ним человека, чьи до блеска начищенные ботинки дразнили дорогой кожей и щекотали нос въедливым запахом гуталина. Подняв голову, он увидел ухмыляющуюся физиономию доктора, стоявшего всё с тем же саквояжем под мышкой с которым он, казалось, никогда не расставался.

– Вы что-то потеряли? – спросил он, не меняя выражения лица.

– Вы давно здесь? – отозвался Данилов, изменив позу и, теперь сидел на корточках.

– Только что пришёл, – ответил доктор, махнув головой в сторону двери. – Вы забыли прикрыть дверь.

Проследив за движением головы доктора, он посмотрел на раскрытую дверь, на мгновение задержав на ней взгляд.

– У вас была женщина? – спросил доктор, поводя в воздухе носом, как кот – почуявший запах мяса.

– С чего вы взяли? – вздрогнул Данилов, поднимаясь на ноги.

– Этот запах, – говорил доктор, продолжая шевелить носом – теперь он походил на кролика. – Мне он кажется знаком…

– Не выдумывайте доктор, – разозлился Данилов – Говорите, что вам нужно и проваливайте.

– Я пришёл сделать вам укол, – ответил эскулап, обратив глаза на саквояж.

– Сегодня обойдёмся без укола. Уходите. Я очень спешу.

– Это невозможно! – настаивал доктор. – Вы ещё очень слабы, а если учесть вашу бурную ночь… – эти слова доктор произнёс не без иронии, при этом поглядывая на собеседника хитрыми, чуть прищуренными глазами.

– Ночь? – прокричал Данилов, и по его внезапно изменившемуся лицу можно было подумать, что он вот-вот ударит собеседника – лезущего не в свои дела и на что-то намекающего.

– У вас была женщина. Ведь так? Замужняя?

– Это не ваше дело, проваливайте, – Данилов схватил упирающегося доктора за руку и, подталкивая к двери, вытолкнул вон, а после с силой захлопнул дверь, так, что задрожали рамы.

Какое-то время он стоял у двери, тяжело дышал и оглядывал помещение, пытаясь увидеть следы постороннего. Но всё, казалось, было по старому, только в воздухе витал запах лекарств, оставленный доктором; сейчас он мешался с дорогим парфюмом жены генерала. Потом он услышал донёсшийся с коридора знакомый скрип; торопливые шаги, сменившиеся нервным стуком. Он резко распахнул дверь. На пороге снова стояла она, всё в том же платье и с тем же выражением лица, что было у неё полчаса назад. Казалось, с тех пор не изменились и её мысли. И он не ошибся.

– Вы нашли? – бросила она с порога, и он увидел, как искра надежды вспыхнула в её глазах и тут же угасла, когда он ответил:

– Нет, – мотнув головой и поведя плечами.

– Неправда. Вы нашли их. И решили оставить себе, – говорила она, тоном, не терпящим возражений.

– Не плохая мысль, – усмехнулся Данилов, схватил её за талию и втолкнул в номер. Это произошло так неожиданно, что она не успела дать отпор и теперь стояла, прижавшись спиной к захлопнувшейся за ней двери, глядя на Данилова затравленным взглядом дикого зверька, что страшно возбуждало его. Подойдя к ней вплотную, он склонился над её внезапно побледневшим лицом и впился губами в её чуть приоткрытый рот. Она не сопротивлялась, вновь отдавшись его желанию обладать ею, ибо и сама испытывала то же желание, которое долгие годы было сокрыто в ней и не давало выхода. И вот теперь – бушевавшая в Данилове страсть – обжигавшая его изнутри – вытолкнула всё  э т о  наружу и, она, как тряпичная кукла, обмякнув в его объятиях – сдалась; закрыв глаза, она почувствовала, как его крепкие руки развернули её; потом платье поползло вверх, замерев на талии. Прижавшись щекой к двери, она выпрямила спину и выгнула попку; теперь он спускал с неё шёлковые трусики; она сомкнула колени, не дав им скатиться на пол; затем услышала, как он расстегнул молнию на брюках. И вот его руки раздвигают её застывшие в ожидании упругие ягодицы и, что-то твёрдое уже проникает между ними, вновь заставляя почувствовать тугую боль. Из горла вырывается крик; в то же мгновение она чувствует горячие струи, обжигающие её нутро. Он хрипит, дышит ей в ухо, покусывая мочку, продолжая делать резкие движения тазом и шептать какие-то слова, которых она не слышит, пребывая в агонии наслаждения и боли.

– Вы опять сделали… это… быстро, – выдохнула она, сжимая ягодицы, отчего он испытал ещё большее наслаждение.

– В следующий раз я продлю удовольствие, – пообещал Данилов, целуя её губы, шею, при этом продолжая оставаться в ней.

– Вы думаете, я приду ещё? – бросила она с вызовом.

– Когда я найду ваши трусики, Золушка, – пошутил он, медленно выходя из неё.

– Верните мне их, – произнесла она умоляюще. – Если Алексей узнает…

– На этих тоже ваши инициалы? – спросил он, разглядывая её стройные ножки. – Сейчас посмотрим, как твоё имя, прекрасная незнакомка.

Он уже коснулся рукой шёлковой ткани, что она удерживала на коленях, когда громкий звонок вернул его с неба на землю. Запихивая всё ещё торчавший член в штаны, он молнией бросился к телефону.

– Да, – прокричал он, когда трубка была уже в его горячей ладони.

Оправляя платье, она смотрела, как его лицо внезапно меняет очертания, а сияющая улыбка сходит с влажных от её слюны губ.

– Нет, я не смогу сегодня, – говорил он в трубку. – У меня уже назначена встреча на вечер… Да… Извинитесь за меня… Чао.

– И с кем же у вас назначена встреча? – спросила она, когда он положил трубку.

– С тобой! – ответил он, чмокнув губами. – Звонил дежурный – приглашают в ресторан, – там этот чувак отмечает сегодня день рождения. Иди сюда, – проговорил он, снова вынимая член – Вставай на колени – хочу кончить тебе в рот.

– Придурок, – выпалила она злобно и выбежала в коридор, хлопнув дверью.

– Охуеть, какие мы нервные, – усмехнулся Данилов, плюхаясь в кресло. Закурив сигарету, он  откинулся на спинку кресла, и какое-то время сидел, пуская дым в потолок, да стряхивая пепел на пол. Потом включил ноутбук. Вышел на свою страницу. Личка «горела» новым сообщением. Оно пришло от Валентины Браневицкой. Он открыл его. Прочитал: «Привет, Любимый. Как день проходит? Уже нашёл мне замену? Смотрю, к Кисмановой зачастил. И в личке общаетесь. Или я ошибаюсь насчёт лички? Показалось мне?.. » Исходя из текста, он понял, что это писала Вера, только, почему-то используя страницу сестры. А может – это Фрося прикалывается? Он посмотрел на время, когда оно было написано: 15:19. Перевёл взгляд на часы, что стояли на камине. Они показывали: 15:40. Спустя четыре минуты, он отправил такой текст: «Да, Вероничка классно пишет. У нас с тобой хороший вкус. Ты её и в избранные взяла. А насчёт лички, спроси у неё, что я там ей пишу. Лички меня лишила, да опять трусом обозвала. Но я тебе прощаю это, Любимая». Ожидая ответ, он открыл новую бутылку, наполнил бокал; потягивая из него, ждал, когда в правом верхнем углу «засветится» входящее сообщение. Спустя девять минут она написала: «То-то она вдруг Бусулиса полюбила. Хотя, попсу ненавидит. Именно наша песня ей, и нравится. Твоё дело. Не моё. Как продвигаются «Лазурные паруса? » Ни спорить, ни ругаться с ней ему не хотелось, но её тон вывел его из себя и он написал: «Да, Бусулиса она любит, – соврал он, чтобы немного позлить её. – От этой песни просто с ума сходит. Фотка, какая классная. Она похожа на Ольгу. Такие же волосы. Только у той не такие длинные, и секущиеся на концах. А какой видок надменный. Уничтожает одним только взглядом. Корабль с Лазурными парусами встал в гавани... Но её нет на берегу... Она не пришла встретиться с ним... Почему? » Спустя четыре минуты, Вера ответила так: «Ты про чью фотку? Про Кисскину? Влюбился в неё? » Выждав двенадцать минут, чтобы немного помучить её, он написал: «Ну что ты, лапочка – я же тебя люблю! » Через шесть минут она ответила: «Это не её фото, не её. И можешь не исходить слюной, кобель драный. Она их берёт из интернета, потому что сама страшная и долговязая, как жердь». На этот раз он не стал её томить ожиданием. «Ладно, не будем о ней. Приди ко мне, Любовь моя. Я так скучаю по тебе» – написал он. Она же ответила не сразу: только через шестнадцать минут он получил такое сообщение: «Я же здесь, Любимый, с тобой. Просто с того телефона неудобно общаться, когда поток читателей. Да, я и забила на них. Пусть сами заходят. Надоели до чёртиков. Я тебе открою свою дверь, но, попозже. Мне стыдно, что я вот так набрасываюсь на тебя. Но и ты хорош. Ладно. Снова вместе? Даааааа? » Это понравилось ему, но что написать в ответ он не знал – принятые за это время три порции – вышибли из него последние мозги и он написал что-то вроде стихов: «Здесь говорят без слов – глазами. Всё скрыто под покровом тайны. Здесь мир охотится за вами, не дай вам бог уснуть случайно. Здесь храм обманутой надежды – никто и ни во что не верит. И хорошо подумай прежде, чем ты откроешь эти двери... » Через три минуты она дала ответ: «К чему эти загадки? Что ты хочешь ими сказать? Что за угрозы? » – «Загадки? Угрозы? – писал он. – Что хочу сказать? Одни вопросы... Вопросы... Без ответа... А где искать ответ на эти вопросы? Вера – где? Чего ты хочешь? Любви? Тишины? Покоя? Скандала? Страстей сумасшедшего? Смерти? или... «Когда? » – спросил однажды Джонатан Свифт... «Где? » – спрашиваю я... » Чтобы «переварить» эту белиберду ей понадобилось двадцать минут, во время которых он «гулял» по порталу в поисках симпатичной киски, чтобы отметиться у неё на странице и снова досадить Вере. Потом появился её ответ: «А ты переменился ко мне, переменился. Я не чувствую от тебя теплоты, холод окатывает меня. Разлюбил, так и скажи. Я приму и это. Мне здесь нечего делать без тебя. Нечего и незачем. Даже называешь казённо. Вера. Теплоты и нежности не заслужила от тебя. Я же не шлюха, чтобы со мной церемониться. А некоторые так и думают. И не церемонятся, пишут гадости в личку. Но с ними, я могу постоять за себя. А против тебя я бессильна». Её «казённый» тон снова взбесил его. Он отставил бокал, закурил сигарету и бросился на кровать, словно нырнул в реку. Заложив руку за голову – курил, тупым взглядом взирал на потолок и думал. Мысли принимали всё более мрачный оборот; набросившись на него, как дикие звери, они рвали и терзали. Комната вдруг показалась неуютной, время тянулось медленно и однообразно; он чувствовал себя усталым и разбитым; всё вызывало отвращение; в мыслях царил беспорядок, в голове было пусто или думалось о каких-то мрачных вещах. Наконец он вскочил с кровати и вывел такой ответ: «Сегодня генерал снова меня посетил. Прямо зачитывается мной. И Салбина зачастила. К чему бы это? А вечером, и ВерОника заглянет на огонёк. И тебя жду в гости» – «Да, нет, уж. Не появлюсь. Наслаждайся с Вероникой, – написала она, спустя шесть минут. – Я лишняя в вашей уютной компашке. Гарем не для меня. Общайся с шалавой, она тебе нужнее, чем – я. Пусть вдохновляет тебя на пошлости, на них ты падок. Вот и ползи к ней. Ползи. Мразь. А меня забудь. Ты мне больше не нужен. И без тебя хватает воздыхателей. Хватает! » – «Ладно, вечером поговорим. Занят я. Дела неотложные имеются», – написал он, и на этом решил прервать переписку – вырубив ноутбук. Чтобы отвлечься от нахлынувших мыслей – оделся и вышел на улицу.  

Окунувшись в сумрак вечерней прохлады, он какое-то время бродил по городу – просто, без какой-либо цели; заглядывал в витрины готовившихся к закрытию магазинов, всматривался в лица прохожих – в надежде увидеть молоденькую мордашку и малость пофлиртовать – назло той, которая сейчас, возможно, ждала его сообщений, но он, как капризный ребёнок не желал этого.

Наконец, чувствуя, что начинает замерзать, зашёл в ближайшее кафе; устроившись за столиком у окна – выпил горячего кофе, который согрел его, и съел лёгкий ужин, а после – купив пару бутылок спиртного – вернулся в отель. В холле, когда он вошёл, никого не оказалось, даже дежурного не было на его привычном месте. «Не отправился ли он в ресторан? » – думал Данилов, поднимаясь по лестнице.

В номере, когда он вошёл, по-прежнему горел свет. Он специально его оставил, на случай – если кто-то задумает проникнуть к нему. Ведь как ему казалось: в его отсутствие кто-то бывает в номере. Это подтверждают появляющиеся в рамке фотографии и… исчезновение трусиков жены генерала. Впрочем – последнее может быть ложью; женщина могла выдумать это, чтобы снова встретиться с ним и получить  т о,   что уже не в состоянии дать ей её муженёк. А то, что она хочет именно секса – в этом он не сомневался. Она лишь строит из себя этакую недотрогу, а сама так и пылает желанием снова оказаться в его объятиях. Усмехнувшись этим мыслям, Данилов разделся, принял душ и собрался уже прыгнуть в кровать, когда в номере опять прогремел телефонный звонок.

– Стыдишься моей любви??! Стыдишься? – кричала она в трубку. – Убрал то, что посвящено мне? Давай, давай, бей в моё сердце. Оно выдержит, выдержит. Лишаю тебя лички! Лишаю, ибо ты – трус. Не способен любить и жертвовать ради Любви. Моей Любви. И слова твои – обман. И сам ты предатель. Пьёшь мою кровь. Смотри, не подавись, Любимый. Не подавись ею ... Не подавись!!!! – Она помолчала, потом снова заговорила, но уже другим голосом – более приподнятым: – Сегодня у меня праздник. Муж оставил на мелкие расходы 10.000 евро, и я решила их потратить на себя, любимую. Он не жадный, даст ещё – сколько попрошу, не откажет. Съезжаются гости, в гостиной накрыт большой стол. Прикатили рояль из зала – буду развлекать гостей – состряпаю бравурное шопеновское, спою несколько романсов. А потом будут танцы с диджеем. Я ослепительна! Рафаэль сделал мне корону из кос на голове, надел на неё бриллиантовую диадему, на шейку – колье. Кстати, будет высшее руководство нашего управления. Все генералы. Приглашу и Топорова! Тебе назло. Ведь ты ревнуешь меня к нему! Ревнуешь? Будут и девочки по вызову, да и я перепихнусь по пьяни с более молодым. Через полгода получу подполковника, майорство меня не устраивает. И ты развлекись с Киссской. Я репепрофилировала свой организм на счастье, и это сработало. Чаоооо…

– Рад за тебя, – ответил он, выслушав её тираду. – Развлекайся!

– И ты развлекись, мой бывший, – в её голосе прозвучала плохо скрываемая истерика. – Предателей не выношу. Открылся этой шлюхе. Иди к ней, идиии. Переживууу. Выдал наши тайны. Зачееееем? Зачем? Ты променял меня на шлюшку. Променял. Она тебя презирает. «И что я в тебе нашла? » – её слова. Слабак, прогнулся перед ней. Ты убил меня, убиллл. Но я возродилась! возродилась… Такой смешной. Радуешься, что к тебе заходит Салбина? Да ты без меня ничто, и звать тебя никак! Я, здесь правлю бал, а не твоя шлюшка. Я отвечу, мой бывший, отвечу! Могу и сюжет подкинуть под названием «Бал Дьяволицы». Без меня ты мёртв. И никому не нужен. Никому. Сволочь! Мразь! Ублюдок! Ненавижууууу… тварь… – последние слова она прокричала, разбрасывая вещи (он слышал шум бьющегося стекла и глухой треск, словно она свалила что-то тяжёлое), а после бросила трубку.

Свою он опустил осторожно, стараясь держать себя в руках. Так же медленно он прикурил сигарету, встал к окну и какое-то время смотрел на покрытый мраком ночи город. Часы пробили два. Раздавив в пепельнице окурок, он погасил свет и лёг в кровать, натянув одеяло до самого подбородка. И уже через три минуты он провалился в сон.

Разбудил его всё тот же телефонный звонок, ворвавшийся в тишину помещения в половине первого дня. Вздрогнув и открыв глаза, он, как ужаленный бросился к столу; упал в кресло и схватил трубку.

– А у меня теперь есть любовник! – поделилась Вера своей радостной вестью. – Да, поздравь меня. Я свечусь от счастья! У меня была ночь любви с ним. Он очень страстный в постели. Я называю его Сандро. Он генерал-майор в Генштабе и будет продвигать меня по службе. Я ночевала у него, сейчас приехала его дочь, он в разводе, и мы поедем развлекаться. Пройдемся по магазинам, я её одену как принцессу. Она чем-то похожа на меня в детстве. Потом заглянем в детский клуб, пусть девочка развеется. Всё, недосуг. Чао.

– Поздравляю, – сказал Данилов, позёвывая, слушая монотонные гудки. Опустив трубку, он вернулся в кровать, проспав ещё два часа.

Снова приняв душ и побрившись, словно ожидал кого-то в гости, в три часа он спустился вниз пообедать, на этот раз, с удовольствием съев и первое и второе, плюс ко всему прочему выпил две чашки кофе и, с азартом ребёнка уплёл два шоколадных пирожных. Наконец отвалившись от стола, он закурил и, пуская в потолок кольца дыма, сидел с видом человека, обдумывавшего какой-то дерзкий план, который всенепременно решил воплотить в жизнь, а так как в столовой почти никого не было (не считая трёх-четырёх постояльцев, уткнувшихся в свои тарелки), то думалось легко и свободно, что было очень кстати, ибо думал он сейчас, не о каком-то грандиозном открытии, которое в ближайшее время должно было перевернуть умы человечества – нет, в данную минуту Данилов был полностью поглощён идеей новой новеллы, сюжет которой как стая диких ос вертелся в его голове. Он решил… «написать письмо баронессе». Почему-то главной героиней он видел именно баронессу. Он даже придумал ей имя – Вера Петровна Саврасава – именно о ней он и решил написать цикл рассказов, дав им общее название: «Похождение графа Д. »

Вернувшись в номер, он переоделся – надев халат и тапочки – после чего встал возле стола, включил ноутбук и принялся доставать из потаённых уголков памяти всё, что узнал о Вере за прошедшие два с половиной месяца – а этого было немало. Однако снедавшая его душевная тревога, всё время заставляла совершать какие-то действия: он то ходил взад-вперёд по комнате, то вставал у окна и, спрятавшись за штору, глядел на занесённую снегом улицу; на сновавшую по шоссе вереницу автомобилей; на прохожих; время от времени вслушиваясь в щебетание птиц и протяжный лай собак доносившийся с нижней части города. Потом он подошёл к камину, снял с полки рамку и принялся внимательно изучать снимок. Этому занятию он уделил довольно много времени, будто пытался сохранить в памяти этот Образ. Услышав шаги в коридоре, он торопливо поставил рамку на место и вернулся к столу – сев в кресло спиной к двери. Схватив лист он, словно его могли видеть – пытался делать вид, что пишет. В этот момент в дверь постучали.

– Кто там? – выкрикнул Данилов с раздражением.

– Это я доктор, – послышалось с коридора, – пришёл сделать вам укол.

– Убирайтесь, мне некогда. Я занят, – прокричал Данилов, продолжая выводить каракули на листе.

– Мне надо поговорить с вами, – не отставал доктор. – Вы можете уделить мне некоторое время?

– Нет, – коротко бросил Данилов, теперь открывая свою страницу на портале. Ни сообщений, ни рецензий от Веры не было. «Гуляя» по просторам портала, Данилов прислушивался к звукам, доносившимся с коридора, но там было тихо – так и не дождавшись приглашения войти – доктор ушёл, а Данилов продолжил своё занятие. Постепенно свет в номере начал медленно меркнуть. Вокруг было тихо – будто дремало в тиши клонившегося к закату дня. Так прошло пять часов. Потом прозвенел звонок. Он схватил трубку – делая это машинально, словно сработал рефлекс. Она говорила:

– Привет, Карлос. Как с вдохновением? Пишешь что-нибудь?

– Твою историю пишу, конфетка моя сладенькая, – съязвил Данилов, глядя на испещрённый каракулями лист.

– Какую именно? – спросила она. – У меня их много. Сегодня почитаю твоё шоссе, только с другой

страницы. А то у меня перерасход по рецензиям.

– Чего это вдруг? У тебя же там бал, – ответил он тем же тоном.

– Ну, не только. И «Лазурные паруса», к примеру, – напомнила она, не поняв, что именно он имел в виду. – Может, помощь нужна? В описании бала.

– Расскажи о вчерашнем бале, Дьяволица.

– Что именно ты хочешь узнать? Задавай вопросы, я буду отвечать.

– Ладно. Не хочешь, не говори.

– Я же попросила: спрашивай, откуда мне знать, что ты хочешь узнать, – раздражалась Вера.

– Нашла новую любовь? Поздравляю! – усмехнулся Данилов, выходя на страницу Кисмановой.

– Нашла. И не искала – сам пришёл, я его не звала, даже и не знала о нём. Давно, оказывается, был влюблён в меня и не знал, как со мной познакомиться. А тут друг ему помог, привёл на мою вечеринку. Я, как увидела его глаза, сразу пропала. И уже не отводила их от него. Он разведён. Я тоже развожусь, мужу позвонила. Ему пришлось уступить мне… Хочу от Сандро ребёнка, и, знаю: у нас с ним всё получится!

– Поздравляю!

– Почему ты так скупо говоришь, как будто выдавливаешь из себя слова? – спросила она, но уже более мягко – видимо ей тоже надоел этот бессмысленный спор.

Он молчал.

– Скажи, Андрей. Только честно скажи. Без фальши. Ты всё ещё любишь меня или перегорел? Сердцем ответь, а не холодным рассудком. Мне это важно знать. Очень важно.

– «Сердца холодный рассудок» – хорошее название ты мне подала! – он снова усмехнулся.

– Ты увиливаешь от ответа. Ответь: да или нет.

– Ну, что за мысли конфетка моя сладенькая. Кабы не любил, не отвечал бы. Что-то генерал зачастил ко мне. Никак хочет вопрос задать, да не решается.

– Он, наверное, ревнует меня к тебе и ищет наших откровений, – ответила она устало.

– «Никогда не читай чужих писем, в них можно найти то, чего ты не захочешь знать» – вот, как бы я ему ответил.  

– Я у сестры прочитала, что ты закрыл мою дверь и открыл другую. Уж не к Кисмановой ли? – помолчав, она прибавила: – Тогда тебя ждёт от неё бомба.

И в этот момент он снова услышал гудки.