Каникулы в окрестностях Монпелье. Серия: Секс каникулы Часть 1

=11pt=12.0ptКаникулы в окрестностях Монпелье

=11pt=12.0ptРодилась я в Монпелье, поэтому темперамент у меня южный. И пусть я выгляжу изнеженной белоручкой и белоножкой, но поверьте, я на многое способна. Помню мне было 16, когда я приехала погостить в поместье к дорогому кузену Себастьяну, вот в этот романтический и немного пугающий замок, - Сесиль мечтательно улыбнулась, поправив золотистые кудри и продолжила, - Ему тогда едва исполнилось 18, но он казался мне опытным в делах любви. Я же была юной девственницей, почти ребенком, - она лукаво улыбнулась. - И вот, однажды, дорогой кузен целовал и обнимал меня, и хотел положить на стол попкой кверху. Тут я взбрыкнула ножкой и уронила стул, который зацепил любимую и очень дорогую вазу его матушки. Казалось, что все разбилось вдребезги, мои надежды потерять девственность в объятиях пылкого кузена и планы весело провести лето. Теперь, за подобные проказы, меня отошлют обратно в Монпелье. И тут Себастьян пообещал взять всю вину на себя и помог мне вылезти в окошко. Однако, вечером он заявил, что я должна быть наказана. Я сразу согласилась. А когда кузен приказал мне прийти в полночь на конюшню в одном ночном белье, я даже обрадовалась. Я приняла ванну, причесалась и надушилась. Это было даже романтично – встреча на сеновале. Благо то была теплая летняя ночь, Я, не испытывая неудобства, легко добралась до конюшни в одной шелковой ночной сорочке. Себастьян встретил меня, пряча правую руку за спиной. Я совсем забыла, что меня ждет наказание, и очень удивилась, когда увидела стек для верховой езды в его руке Он приказал мне раздеться и встать на колени.

=11pt=12.0ptЯ была послушна. Кузен несколько раз со свистом взмахнул стеком, а потом приподнял кончиком мой подбородок и строго сказал: «Моя матушка безутешна, а ты, негодница, заслужила хорошую порку! » Я вспомнила, что на конюшне порют только слуг, а для дворянки подошла бы Бастилия, или хотя бы подвал в замке, и мне стало обидно. Вдруг я осознала, что стою голая, на коленях перед этим заносчивым и жестоким кузеном. И, покраснев от стыда, я заплакала. Помню, я умоляла его простить меня, мою неловкость и малодушие, обещала во всем признаться. Но Себастьян был непреклонен. Он поднял меня с колен, подвел к массивной деревянной балке, через которую сноровисто перебросил заранее заготовленную веревку с петлей. Туго стянув мне руки, он поднял их вверх и закрепил веревку на кольце, торчавшем из стены. Веревка так натянулась, что я с трудом стояла на носочках, чтобы окончательно не повиснуть над полом. От страха по телу пошел озноб, да и ночная прохлада постепенно давала о себе знать. Ах, я помню все будто это было вчера! В детстве меня никогда не пороли. Мой первый раз был первым во всех отношениях. У меня за спиной раздался резкий свист , но боли не было . Видимо, Себастьян желал чтобы я томилась ожиданием, или хотел, чтобы я лучше разобрала и запомнила этот звук, который так щекочет нам нервы. Потом последовал первый удар. Острая боль пронзила меня, обожгла и медленно отхлынула. Я вскрикнула и завертела задом. Он ударил вновь, еще и еще. Я не решалась кричать во весь голос, ведь нас могли услышать, но, поверьте, я очень страдала. Самое ужасное и волнующее, что я была полностью во власти моего мучителя, который стал и судьей и палачом, и я оказалась в положение худшем, чем любая преступница, не зная сколько ударов мне полагается. А Себастьян только вошел во вкус и бил все сильнее. Я плакала, повизгивала и выгибалась, повисая на скрученных кистях рук. Умаляла его о пощаде. Иногда он нарочно промахивался, тогда стек со свистом рассекал воздух возле моего зада, и это было даже страшнее ударов. Тело мое теперь покрылось испариной. Мне было жарко от напряжения и боли, каждый удар вызывал горячую волну, которая заканчивалась между ног. Я умоляла и плакала, но получала только новые удары и растущее напряжение на моем нежном еще нетронутом розовом бутончике. Я невольно выпячивала зад, устав выгибаться, повисала на руках, что было неправильно истолковано, и получала еще и еще. Неожиданно пришло спасение, по причине от меня никак не зависящей. Себастьян прекратил порку и прижался ко мне сзади так, что я почувствовала его восставшую плоть. Одной рукой он принялся ласкать мои набухшие соски, а другая скользнула мне между ног. О, это были сладостные прикосновения. Попка ныла, касаясь его одежды, и теперь уже воспоминание о боли причудливо смешалась с наслаждением. Вскоре=8.0pt[U1] =12.0pt Себастьян освободил меня и отнес на сеновал. Теперь он был нежен и терпелив. Все прошло отлично, с пряным привкусом боли в руках, которые его обнимали, в попке, которую он ласкал, и конечно в моем девственном нежном лоне.

=11pt=12.0pt Я получила в подарок эластичные матерчатые браслеты черного цвета с узором из серебряных колечек, чтобы скрыть следы на запястьях, которые все отчетливее проступали, как результат наших последующих встреч.

=11pt=12.0pt Однажды, мы договорились, как обычно, встретиться на конюшне. Я предвкушала наслаждения, которые с каждой встречей становились все острее. Я была счастлива в те дни. Щеки мои горели, тело охватывала сладкая истома. Но Себастьян не пришел на свидание. Я немного подождала и уже собралась уходить, как вдруг заметила, что в дверях стоит мужчина. Это был конюх Пьер. Едва одетая, смущенно потупившись, я попыталась проскочить мимо. Пьер крепко ухватил меня за руку своей грубой лапищей и сказал, что ему все известно, что он наблюдал за нашими «утехами», и обязательно все расскажет мадам. Ах, я даже не могла представить, что потеряю в одночасье мою радость, мою любовь! Я спросила, какова же плата за его молчание. В ответ, он показал мне веревку. Это было так унизительно, оказаться во власти слуги. Как всегда, в решительные моменты меня охватила предательская слабость, я заплакала и опустилась на колени. Я умоляла его отпустить меня, обещала отплатить ему другим способом, но этот коренастый мужлан только похабно улыбался. «Напрасно Вы тянете время сударыня, молодой хозяин уехал к доктору. Хозяйка лежит в постели. У нас есть свободный часок», - довольно пояснил он.

=11pt=12.0ptВ отчаянии я протянула ему руки. Он управился с веревкой еще быстрее и увереннее Себастьяна, будто делал это много раз. А потом я увидела в его руке длинный хлыст. Я попыталась протестовать, но задохнулась от боли после первого же удара. Мой мучитель не собирался терять время зря, свист и удары были столь часты, что я не успевала набрать воздух, чтобы закричать. Казалось они сыплются на меня со всех сторон. Конюх хлестал меня по всему телу; бедрам, животу и груди, заду и спине. Хлыст вился вокруг меня и жалил подобно змее. Изнемогая под ударами, после долгих минут боли и отчаяния, собрав последние силы, я стала кричать, и это, казалось, привело моего мучителя в чувство. Он неожиданно достал нож из-за голенища сапога и перерезал веревку, которая удерживала мое тело растянутым в струнку. Я упала на колени, но запястья мои все еще были крепко стянуты, и я не могла освободиться самостоятельно. Конюх подошел ко мне и расстегнул штаны. Его восставший член показался мне огромным. «Я знаю, чем заткнуть твой ротик, малышка. Ты ведь не хочешь, чтобы госпожа маркиза обо всем узнала и померла от огорчения? » - он ухмыльнулся.

=11pt=12.0ptЭто был мой первый минет. Лицо мое горело от унижения, рот был растянут, глаза полны слез. Тихо всхлипывая, иногда вращая языком, я медленно посасывала огромную головку мужского члена. Видимо, конюху это нравилось. Он принялся кряхтеть и гладить меня по голове. Иногда я посматривала на него снизу вверх, надеясь, что ему наскучат эти удовольствия, но казалось Пьер был счастлив, и хотел только продлить свое блаженство. Я же, немного успокоившись, начала помогать себе руками, причмокивать, ускорять и замедлять свои движения, изучая реакцию мужчины. Теперь я уже видела двоих. Набиралась жизненного опыта.

=11pt=12.0ptНеожиданно со двора послышался шум подъезжавшей машины. Пьер рванулся с места и пропал в темноте. Я осталась сидеть на соломе голой со связанными руками, вяло покусывая веревку. Где моя одежда? Нужно было развязать руки, одеться, но силы опять оставили меня. В таком виде меня и застал мой кузен – голую, опустившуюся на колени, всю в красных полосах от хлыста, со связанными руками.

=11pt=12.0ptСебастьян, моя любовь, с минуту смотрел на меня, а потом резко повернулся и вышел.

=11pt=12.0ptДва дня он избегал меня, не появлялся к обеду, будто бы все время находился подле своей матушки. Наконец я набралась смелости, без стука вошла в его комнату и со слезами бросилась на колени. В ответ на все мои оправдания он только хмуро молчал. Я умоляла, рассказывала о боли и муках, которые претерпела ради нашей любви, целовала ему руки, плакала, униженно глядя на него снизу вверх. И хотя Себастьян по-прежнему молчал, я заметила, что его плоть не осталась равнодушной к моим мольбам. Теперь я уже знала, что нравится мужчинам. Я попробовала освободить его напряженный член, расстегивая ширинку, но получила пощечину. «Вы подлая изменщица и шлюха, Сесилия! » - сказал мой любимый. Его слова были хуже пощечины. Я до сих пор не могу забыть унижение и стыд, которые охватили меня тогда. Я легла на пол у его ног и начала целовать ему туфли. «Вы будете наказаны. Сегодня в полночь приходите в винный погреб! » - приказал Себастьян и оставил меня на полу распростертую и заплаканную. Я чувствовала, что наказание на этот раз будет более суровым, чем все, что мне приходилось испытывать до сих пор, но это был путь к искуплению, к прощению, к любви.

=11pt=12.0ptСо страхом и трепетом, собрав остатки душевных сил, я спускалась в подвал. Моя ночная рубашка газовым шлейфом скользила по истертым веками ступеням винтовой лестницы. Молодая упругая грудь часто вздымалась и опускалась. Соски от холода и возбуждения встали торчком. Сердечко мое трепетало как птичка в силках.

=11pt=12.0ptСебастьян ждал меня у выдвинутой на середину погреба винной бочки, видимо пустой. Обжигая меня долгим взглядом своих темных горящих глаз, он, казалось, решал мою судьбу. Наконец он приказал: «Раздевайтесь! » Едва удостоив мои юные прелести беглым взглядом, он положил на бочонок, который доходил мне почти до пупка, небольшую подушку, покрыв ее овечьей шкурой, и скомандовал: «Ложитесь сюда, задом кверху, изменница! » Я была послушна и улеглась на живот в надлежащей позе. Мои руки и ноги повисли по сторонам бочонка. Себастьян стянул мне запястья двумя петлями веревки и закрепил ее на пивном кране, который торчал из бочки. Я поудобнее устроилась, поерзав на источавшей тепло овечьей шкурке, ощущая, как моя попка выпирает наружу и вверх. Вдруг, Себастьян схватил меня за волосы и потянул мою голову вверх. Я хотела что-то сказать, но жестокий кузен сунул мне в рот резиновый мячик, с каким играют собаки. Затем он снял со своей шеи черный платок и завязал мне рот. «Я читал, дорогая кузина, что некоторые узники во время пыток откусывают себе язык», - многозначительно пояснил он.

=11pt=12.0ptВскоре я услышала свист и Себастьян показал мне орудие сегодняшней пытки. Это была гибкая деревянная трость. Теперь мне оставалось только надеяться на милость палача. Ведь если он будет бить не слишком сильно… Ах, боль после первого же удара дала почувствовать, как легкомысленно я заблуждалась. Свист и удар. Свист и удар. Я мычала, как животное, вгрызаясь в кляп. Напрягала мышцы, сгибала ноги в коленях, прижималась коленями и внутренней частью бедер к дереву, а мой несчастный зад выпячивался еще сильнее. Удары становились еще более мучительными, будто мою нежную кожу прижигали раскаленным железом. Я вертела задом и терлась своими губками и клитором о шкурку молодого ягненка, вдыхая знакомый и милый запах тела Себастьяна, исходивший от платка, которым он завязал мне рот. Но слезы застилали мне глаза, сдавленные крики душили меня, руки были крепко стянуты, ноги напряжены, и казалась боль будет вечной. Казалось, я лишусь чувств или рассудка. Свист и удар. Я превращалась в животное. С протяжным воем, подстегиваемая ударами, я все быстрей чесалась о нежный мех, неистово вращая бедрами.

=11pt=12.0ptВсе же, я была очень молода и не опытна в то время, и вероятно не смогла бы испытать вершин блаженства в подобных обстоятельствах. Вскоре кузен , мой мучитель и любовник, отбросил свою ужасную трость и привлек мою пунцовую горящую огнем попку , средоточие моей боли к себе, проникая своим готовым к бою мужским оружием в нежную, горячую и влажную глубину моего лона. Та ночь была необычайной, мучительной и сладкой, ночь искупления и любви.

=11pt=10.5ptUne =10.5ptvie =10.5ptd=10.5pt'=10.5ptamour=10.5pt! – =12.0ptСесилия мечтательно посмотрела на Себастьяна, ее взгляд затуманился.

=11pt=12.0pt- Прекрасный рассказ! – моя любимица, Сеси, хозяин замка граф Себастьян де Сен Поль тепло улыбнулся.

=11pt=12.0pt- А что стало с этим негодяем Пьером? Куда он делся? Теперь у нас нет конюха, – поинтересовалась молодая супруга графа Жанна, прищурившись. Ей , как и всем остальным женщинам не понравилось, что хозяин замка слишком долго разглядывает аппетитную грудь своей податливой кузины.

=11pt=12.0pt- Ничего особенного, несчастный случай на охоте, - пренебрежительно махнул рукой Себастьян.

=11pt=12.0pt- Вы убили его!? – Жанна всплеснула руками.

=11pt=12.0pt- О, таковы женщины! Всего минуту назад мысленно желали расправы над этим негодяем, а теперь жалеете его? Ничего ужасного с ним не случилось. Я стрелял мимо, заставил его немного побегать. Этот прохвост скатился в канаву и сломал ногу. Мы потом даже навестили его в больнице. Я переоделся доктором и прикрыл лицо марлевой маской. Зашел в палату и спрашиваю: « Где месье Пьер Савадж, который решил сделать обрезание? » Бедняга пытался сбежать и чуть не сломал вторую ногу. Тут Сеси заходит, одетая сестричкой, а в руках у нее шприц. Было очень весело. Таковы мы – французы, немного легкомысленны и немного жестоки=10pt=8.0pt [U1]