Запретная. Враг отца

Пролог

Федеральная тюрьма

- Смотри, какая сучка… молоденькая…

- Да там и сисек ещё нет, - ржёт Щербатый.

- Какая разница тебе ты что на сиськи будешь смотреть, главное – дырочки и язык.

- А прощупать?

Грохнулась об пол штанга, ударилась о стойку, я обернулся.

- Заткнитесь, уроды, ничего не шарите в искусстве, дайте послушать, - рыкнул Бес.

Его шестёрки сразу заткнулись.

Не смотрю на экран.

Бес нащелкал на телеке какой-то фестиваль или конкурс молодых дарований. Просвещается. Старый пердун. Ему на девок только по телеку смотреть, у него вышка. Пожизненное. Любит про искусство послушать. А так как он тут бугор, то и всем приходится треньканье слушать.

Да, мне, собственно, похер. Я свои последние тюремные деньки усиленно занимаюсь. Чтобы кулак у меня был твёрдый, когда маленькому, старому гадёнышу Оравину буду ебальник чистить.

Очень хочется. Коплю злость и силу.

Обернулся, глянул на главного, тот залип на экране. Ну, и я повернул голову, что там такого, отчего эти недоделанные ржут.

Девчонка эмоционально играет на рояле. Волосами трясёт, грудью, руками… красиво, да. Но это не моё.

Люблю порно и шлюх, а это для какого-то сосунка прыщавого, ну и бля Беса, старого импотента.

Отвернулся, снова оценил свою мышцу и предплечье, сильнее сжал гантель. Хорошо хоть в тюрьме прокачался, на воле не до того. Там я богатый, уважаемый человек… был.

Сгибаю, разгибаю. Раз-два. Туда-сюда. Хоть какое-то занятие. Блять. Это тебе не финансами ворочать. Тут много ума не надо.

Да конца срока меньше года. Пока занимаюсь своим физическим здоровьем, духовным, потом займусь, когда откинусь. Вот тогда я так навдохновляюсь, выебу всех, кто хоть сколько-то будет подходящим.

- Гля чо делает, ёп твою мать… и кто такую захочет, у неё же с головой не в порядке, одни ноты на уме, - снова ржёт Скунс.

- Заткнись, сука, я слушаю, не видишь, - рычит Бес.

- Прости, прости, не выдержал…

Последние аккорды даже меня заставили обернуться. Глянул на экран. Девица встала, мило так кланяется. Довольная, раскраснелась… ещё бы. Всё равно не моё. Молодая. Невинная. Я люблю опытных.

Зал взорвался аплодисментами.

- Да, девчонка огонь, - осклабился главный.

Из телека ведущий вещает:

- Перед вами выступала лауреат конкурса молодых дарований имени Ростроповича, Софья Оравина.

И тут мне словно по коже огнем провели. Раскаленным железом к груди припечатали.

Оравина?

Софья Оравина?

Дочь его!

Софья Оравина - дочь человека, который меня сюда упрятал!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

1

Софья

Закрыв глаза, повторяю Патетическая сонату. Третью часть. Мою любимую. Играю её в перерывах между разбором нового материала. Просто для отдыха. И для того чтобы ещё раз услышать эти звуки, от которых я вхожу в стояние странного любовного транса.

Почему любовного, потому что любви у меня никогда не было, и с такими темпами никогда не будет.

Я говорю о той другой любви, которая снаружи. За окнами, за стенами. Которая кипит в свободном от нот мире. Но только пока без меня.

Сейчас моя единственная любовь – музыка.

Всю жизнь я пробираюсь сквозь эту любовь, иногда ненавижу, иногда снова люблю. Пылаю страстью. Горю и потухаю. А потом снова загораюсь. Я точно знаю, это со мной навсегда, кто бы, когда не появлялся в моей жизни и не исчезал, музыка будет со мной всегда.

На уровне импульсов витающих в воздухе, едва ощутимых вибраций, ощущаю бесшумные шаги папы. Приближается на носочках. Думает, я не слышу.

Он любит подслушивать, подойдя поближе к двери моей комнаты.

Странно, я совершенно не волнуюсь в зале, где полно разных звуков, где сотни глаз смотрят, и сотни ушей слушают, как я играю, но здесь, дома мне все мешает, даже присутствия папы не могу выносить. Когда занимаюсь, требую, чтобы он не входил.

- Пап, я тебя слышу, - говорю, не открывая глаз, перебирая пальцами по клавишам дореволюционного отреставрированного Беккера.

Ни один другой рояль я не люблю так сильно. Но всё равно когда-нибудь мечтаю изменить моему старичку. Это потом, когда я стану известной пианисткой и у меня будут деньги на самый лучший Стенвей.

Сейчас даже мой папа, довольно небедный человек не может себе этого позволить. Я знаю, у него достаточно денег, но в силу разных неизвестных мне причин, он не может совершить подобную покупку.

- Всё, всё, не мешаю, - папа уходит так же, на цыпочках.

Я улыбнулась, не открывая глаз.

Природа наделила меня исключительным слухом. Я слышу фальшь и гармонию не только в нотах, но и в окружающих звуках.

Последний аккорд. Грациозно изгибаю кисти руки, кладу ладони на колени.

Это папа говорит – грациозно, сама я бы такого о себе не сказала.

По утрам, перед тем как уехать на работу в министерство, папа приходит поцеловать меня.

- Тук-тук, уже можно к тебе входить? – папа заглянул в комнату.

- Можно, - оборачиваюсь.

- Сонечка моя, жаль твоя мама не видит, какая ты стала, - сейчас, как обычно, потоки умиления и любования мной.

- Она видит, - киваю на портрет моей мамочки.

- Да, она делает все, чтобы тебе было ещё лучше, - соглашается папа.

- Куда уж лучше, пап? - я посмотрела в его глаза, показалось, сегодня он какой-то грустный. - Что-то случилось? Это на работе?

- Нет-нет, - поспешно отвечает, подошел, поцеловал меня в лоб, - ладно, мне пора. Дела государственные не ждут.

Я встала со стула, обняла его, а он меня как-то странно обнял, не как обычно.

Возможно, показалось, но я почувствовала какую-то тревогу.

- Будешь заниматься?

- Да. Одно место туго идёт, - кивнула снова садясь.

- У тебя туго? – потрепал по плечу.

- И такое бывает, - перелистнула ноты.

- Эти пальчики не могут играть туго, - взял мою ладонь, поднёс к губам.

- Ещё как могут.

- Ну, все, я ушел, машина ждёт, - он направился к двери.

- Давай, - я махнула, не оборачиваясь, и сразу тронула клавиши подушечками пальцев.

Давид

Лимузин остановился у здания. Охранник вышел из машины, просканировав территорию, открыл мне дверь.

Я неторопливо поправил манжету рубашки, затянувшуюся на сантиметр дальше под рукав пиджака.

Не люблю когда что-то неидеально.

Прошел в холл. Мимо металлоискателей и сотрудников ЧОПа.

Небрежно, сунув руки в карманы, подождал, пока охрана проверит лифт.

Поднялись на этаж. Прямо по коридору меня уже ждут в самом дальнем кабинете.

Дверь распахнулась.

- Добрый день, прошу вас, - секретарь в строгом черном платье и элегантных туфлях мило улыбнулась, приглашая меня.

- Давид, какие люди и без охраны, - приветствует, расставив в сторону руки Алексей Павлович Оравин.

- Вообще-то, с охраной, - я вошел, осмотрел кабинет.

Его теперешний владелец явно ни в чём себе не отказывает. Берёт всё, что можно взять.

- А, да, точно, прости, запамятовал. Ты же теперь не ходишь без своих голово... Ой, извини. Ну, присаживайся, рассказывай, - натянул улыбку, словно и правда рад меня видеть.

Я-то знаю, как он сейчас трясётся от страха.

Старая крыса. Как выстилается. А на суде геройствовал, сука. Не стесняясь, вешал на меня всех собак.

Ненавижу старого лживого козла. Дать бы ему по раскормленной роже... как же я мечтал об этом… семь долгих лет.

Но, собственно, я здесь не за тем, чтобы размозжить его старую башку, об полированный стол. Не люблю грязь, кровь... глянул на рукав светлого пиджака… снова манжета скрылась. Мать твою, просил же купить нормальные рубашки. Уволю к чёрту управляющего.

- Да что рассказывать, вот на свободе уже месяц как, - глянул в прищуренные хитрые глазки.

- Месяц? - делает вид, что не знал, старая падла, - а что же не зашёл? - щёлкнул пальцами заглянувшей секретарше, та поняла только по жесту, кивнула и скрылась, прикрыв дверь.

- Занят был. Дел много накопилась. За семь лет-то, - я сжал губы в улыбке, показывая, чьи это были семь лет.

Не только мои, но его страшных снов и кошмаров по ночам. Я уверен они были.

- Ага, понимаю, понимаю, - проговорил синюшными губами.

- Вот и к вам заехать пришёл черед. Так сказать, за старыми договорённостями.

- Так я и не против, всегда рад, - суетится, конечно, он рад, расплатится со мной и, наконец, закончатся его тахикардия и аритмия.

- Ты возмужал, Давид. Повзрослел.

- Спортом занялся на старости лет, - показываю накачанную руку. Бицепс даже сквозь пиджак проступает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ну-ну, какие твои годы, Давид. Это меня уже скоро на пенсию выпрут, а тебе-то ещё сколько всего предстоит.

- Скоро сорок пять, а лучшие годы уже потрачены, - дернул я бровями.

- И ничего не потрачены, женишься ещё, детей заведешь, - ухмыляется.

Я натянуто улыбнулся, посмотрел на него взглядом коршуна готовящегося к затяжному падению и единственной возможной попытке цепко схватить добычу.

- И о детях поговорим, не возражаю.

- Ну, так я это, все приготовил, как договаривались, - смотрит заискивающе. - Сегодня приходи к нам на ужин. Я о тебе не забыл, не думай.

Ещё бы ты обо мне забыл.

Я улыбнулся, оголив зубы. Кивнул довольно.

- Приду, - встал, секретарша вошла с подносом с двумя чашками кофе, подошла, поставила поднос на стол, - Спасибо за прием , - я взял одну из чашек, отхлебнул, - отличный кофе.

- Бразильский, - Оравин внимательно за мной наблюдает.

- Пойду, на сегодня несколько важных визитов, - я поставил чашку.

- Ну, так я жду на ужин?

- Приеду обязательно.

Он пошёл ко мне за рукопожатием, но я отвернулся и вышел из кабинета.

Спустился в холл, где оставил охрану, чтобы этот раньше времени в штаны не наложил. Будет момент, ещё обделает портки.

2

Софья

Папа вернулся с работы, я радостно бегу его встречать. Ещё только спускаюсь по лестнице, как он уже торопливо входит в холл и протягивает ко мне руки.

- Сонечка, у нас сегодня важный гость к ужину, оденься прилично.

- Пап, ты что пригласил кого-то на ужин? – недовольно моргаю.

Не люблю, когда он начинает устраивать посиделки, они с гостями, или гостем начинают выпивать и я опять должна развлекать какого-нибудь высокопоставленного дяденьку, который осматривает меня слюнявым взглядом.

- Да. Сегодня будет мой давний знакомый. Очень давний, ты его не помнишь, - уговаривающе улыбается папа.

- А я обязательно должна присутствовать? Может, вы сами как-то, без меня?

- Ну как же, дочь, ты хозяйка этого дома и его украшение, как без тебя?

- Понятно, опять заставишь играть, - тяжко вздыхаю.

- Ну а как, звёздочка моя, ты у меня одна надежда и отрада. Ты - моя гордость, дочь.

- Ну ладно, ладно, считай уговорил. Пойду тогда гляну, что надеть, а то я в магазине уже сто лет не была.

- Ты же только вернулась из Милана, - удивлённо моргает.

- Я ведь там не по магазинам ходила, пап. Ты представляешь, что такое конкурс…

- Ясно-ясно, я понял, - перекрыл мой ожидаемый словесный поток, насчёт того, что я езжу на конкурсы, а не на шопинг, - давай, малышка, иди, готовься, а я пойду, посмотрю, что там повар, - папа махнул на меня рукой и пошел вниз на кухню.

Я поднялась к себе, в гардеробную поискать, что надеть к ужину, чтобы не особо пафосно как на концерт, но и не совсем по домашнему. Главное, чтобы было удобно музицировать для неизвестного гостя.

Около восьми вечера я услышала, папа уже разговаривает с кем-то в гостиной.

Сама не выхожу, жду приглашения.

Не особо я люблю этих его высокопоставленных гостей, но понимаю это нужно для папы по работе. Он всегда хвалится мной и просит играть. Никуда не денешься. Приходится играть эту роль, выполнять просьбу папы. Нести не тяжелое бремя славы. Пока ещё не мировой.

За такими ужинами я не столько нужна для беседы, сколько для того чтобы он лишний раз полюбовался мной. Показал кому-то. Потешил своё отцовское самолюбие.

Вот, мол, смотрите, у меня дочь лауреат бесчисленных конкурсов. Обладательница кучи премий. Гениальный талант.

Забывает, что я совсем не гений, я просто много и упорно работаю.

Папа любит эти моменты отцовской гордости, когда ему удаётся потешить своё тщеславие, показывая меня и перечисляя все мои регалии.

Сегодня не будет исключением. Я выйду, посижу, полюбуюсь. На меня посмотрят. Потом сыграю. Мы поужинаем. Папа с гостем начнут беседовать и спорить. Я отпрошусь свою комнату, а они засядут за тайные беседы, в которые меня не посвящают.

Должность папы не позволяет раскрывать секреты деятельности. А меня это не особо интересует.

Я ещё раз просмотрела партитуру. Сегодня лирическое настроение, сыграю им что-нибудь из Шопена. Сонатину, или Маленькую пьесу, решу по настроению.

В дверь постучали.

- Войдите, - повернула голову.

- Вас просят в гостиную, - сказала горничная.

- Спасибо, Марта, - я положила ноты на рояль, ещё раз глянула в Пьесе на аккорд си-бемоль в третьей октаве. Там есть одно место, которое я всё время играю на автомате и пару раз не попадала в аккорд.

Иногда из головы выветриваются ноты, но пальцы помнят всё.

Перед выходом ещё раз посмотрела на себя в зеркало. Сегодня надела светлое платье, сплетённое из золотистых нитей. Поправила прядь волос. Она всё равно выбьется, когда я буду играть. Пока пусть лежит, где положено, на своём месте, за ухом. Ещё раз пригладила волосы, улыбнулась и пошла вниз.

Спускаюсь по лестнице и сразу замечаю у камина мужчину стоящего ко мне спиной. Он разглядывает Моне, папину любимую картину.

- А вот и наша дорогая дочь, - папа встал с кресла, заулыбался и пошёл мне навстречу, протянул руку, я подала свою.

- Прошу знакомиться, Софья - моя дочь, а это - Давид Нечаев, мой давний знакомый.

- Очень приятно, - я улыбнулась мужчине лет сорока, может быть сорока двух.

Вообще, я плохо разбираюсь в мужчинах. А в таком возрасте они кажутся мне все немного старыми.

Нечаев внимательно посмотрел на меня, кивнул и улыбнулся. Его улыбка оказалась довольно приятной. Даже обаятельной. В глазах странный блеск, какой-то тёмный и опасный. Но светлый костюм мужчины сразу расположил и расслабил, подсказывая, что его хозяин человек из интеллигентного общества, образованный, немного аристократичный. Впечатление неоднозначное, но это все, что есть на данный момент. Возможно, когда Нечаев заговорит, я буду знать о нём немного больше.

Почему-то внутри вместо равнодушной вежливости проснулось странное неосознанное любопытство.

- Добрый вечер, - сказала я, и второй раз слегка улыбнулась, чисто чтобы быть вежливой.

- Добрый, - голос его низкий, грудной, с басовыми нотами вначале слова и баритональными в конце.

Всего одно слово и ноты его голоса тут же запечатались в памяти как тревожно приятные. Заставляющие хотеть услышать их вновь.

- Ваш отец много рассказывает о вас, - проговорил Давид, внимательно рассматривая моё лицо.

- Я уже привыкла.

- Прошу вас к столу, ужин уже накрыт. Мы можем пройти в столовую, - позвал папа.

- Позвольте вашу руку, - негромко сказал Нечаев.

Мне стало немного неловко, посмотрела на папу, он едва заметно кивнул.

Подала руку Давиду, он легко стиснул мои пальцы. Я вздрогнула, почувствовав тепло его ладони. Показалось, что в этом движении было что-то чуть большее, чем обычное касание. Непривычное ощущение от незнакомого мужчины. Я не привыкла, чтобы меня касались, тем более вот так. Смущает так же его заинтересованный взгляд.

Лучше не обращать на это внимания.

В консерватории у меня была пара поклонников, которые также смотрели. Издержки известности, пусть и в узких кругах. Но одно дело когда смотрят парни, и совсем другое взрослый мужчина. Тут есть некоторая разница.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мы сели за стол, Марта подала ужин.

Я не слишком голодна. Обычно перед такими ужинами немного кушаю, чтобы не выглядеть голодной. Под осторожным, ненавязчивым взглядом Давида беру приборы, отрезаю небольшой кусочек утки, кладу в рот.

Папа поднял бокал.

- За что пьём?

- Давайте выпьем за нашу тёплую, дружескую встречу, - сказал Давид, протянул руку к своему бокалу, я взяла свой с водой.

- Я рад, что мы договорились, - довольно произнёс папа.

- Да, кстати, вот насчёт договора, - Давид не стал пить, а поставил на стол свой бокал, - я хотел бы уточнить кое-какие детали…

- Да? И какие же? - папа удивлённо на него посмотрел.

- Я хочу пересмотреть наш договор в сторону более выгодную для вас, - выражение лица Нечаева стало вдруг непроницаемо-жестким.

- Очень интересно, - папа прищурился, и тоже поставил бокал.

Атмосфера явно накалилась. Между моим отцом и этим человеком есть какие-то невысказанные тайны и мне ни к чему их знать.

Я положила салфетку, собираюсь встать и уйти.

- Прошу вас, Софья, останьтесь, - проговорил Давид, пристально глянув мне в глаза.

От этого взгляда легкие мурашки пробежали по моему телу, как-будто предупреждая об опасности, которую он в себе таит.

Я посмотрела на папу, тот осторожно кивнул и ещё сильнее сощурил глаза, что внутренне тоже несколько напугало меня. Что-то происходит.

- Прежде, чем я озвучу своё решение, прошу вас, сыграйте что-нибудь, - сказал Нечаев, повернул голову и посмотрел на пианино у стены. Оно тут как раз для таких вот случаев.

- Чтобы вы хотели услышать? - спрашиваю вежливо, может пока я буду играть они как раз и договорятся, совсем не буду против.

Я встала.

- На ваш вкус, - Давид провёл взглядом по моей фигуре, задержал на груди, отчего румянец вспыхнул на моих щеках.

Кто он такой этот Нечаев?

Стало напряженно и неприятно внутри.

Я подошла к роялю, села на стул, удобно умастилась. Коснулась ладонями крышки, провела по ней пальцами и наконец подняла, тихо стукнув о переднюю стенку корпуса. Несколько движений пальцами. Ладони зависли над клавишами. Касаюсь ля бемоль, си бемоль и на несколько минут я забываю обо всём.

Давид

Она заиграла, я закрыл глаза. Чтобы не смотреть как она будет двигаться. Этим я хочу насладиться потом.

На несколько минут погружаюсь в транс от звуков, которые она извлекает из этого невзрачного на вид инструмента.

Но больше всего думаю не о звуках, а о том, что уже скоро это малышка будет выполнять совершенно другие обязанности.

Мелодия закончилась. Я повернулся к Оравину, кивнул с лёгкой тенью понимания и восхищения игрой его дочери. Она встала, подошла к столу.

- Не хочу вам больше мешать. Я пойду, - словно спрашивает у отца разрешение.

Послушная девочка. Это хорошо.

- Прошу вас остаться. Я бы хотел, чтобы вы присутствовали, - я мягко улыбнулся, прежде чем испугать нужно сначала расположить, Софья ответила улыбкой и села за стол, - Так вот, - я повернулся к Оравину, что-то явно почуствовавшему, он с тревогой посмотрел на меня, потом на дочь, - я оставляю вам Алексей Павлович, все, что вы для меня приготовили.

- Как… а как же? - глазки его испуганно забегали.

- Я хочу её, - я указал на пианистку. - Я забираю её с собой, и тогда мы с вами в расчёте. Больше никаких претензий к вам у меня не будет.

- Подожди, Давид, мы так не договаривались, - он недовольно сжал челюсть и помотал головой.

Малышка повернулась, с тревогой и недоумением посмотрела на отца.

- О чём он говорит, папа?

- Подожди, не вмешивайся, я сам поговорю. Давай-ка, поднимайся в свою комнату, - строго осёк он её вопрос.

- Нет, пусть она останется, - говорю мягко, но требовательно.

- Так нельзя, Давид? Ты играешь грязно.

- Не заставляйте меня напоминать о том, как играли вы. Если предмет нашего разговора она, то так можно, - кивнул я в сторону Софьи.

Она растерянно моргает, глядя то на меня, то на отца.

- Но почему ты пересмотрел решение? Я же готов был заплатить.

- Я не хочу от вас ни денег, ни недвижимости. У меня всего этого полно. Я хочу её. Или есть какая-то проблема? Вы уверяли меня, что я могу попросить всё что захочу.

- Давид, но это же немного другое…

- Я хочу её, - указал я пальцем на Софью, отчего она испуганно прижала руки к груди.

3

Давид

- Папа? – её испуганный вид, эти расширенные от непонимания глаза, чуть приоткрытый рот, сжатые тонкие пальцы.

- Малыш, послушай меня, - он вскочил с места подошёл к ней, положил ладони ей на плечи.

Трепетная сцена прощания отца с дочерью.

- Говори ей, что сейчас она пойдёт со мной, - тон моего голоса поменялся до угрожающего.

В тюрьме я многому научился, в том числе уметь влиять на людей посредством интонации в голосе. Она может быть мягкой, уговаривающей, твёрдой, упрямой, угрожающей, воинственной и даже убийственной. Без единого движения, только голосом, можно решать разные задачи. Главное - уметь этим пользоваться в нужные моменты. В числе других я овладел и этой наукой.

- Папа, что происходит? - Софья сильно забеспокоилась, взволнованно моргает, а мне безумно нравится этот её страх, который только-только ещё зарождается.

А у Оравина выхода нет. Он в ловушке. Он должен отдать мне дочь и ещё чемодан ей собрать в дорогу.

- Послушай, доченька этот человек Давид, он очень пострадал из-за меня и я пообещал ему заплатить за всё, за то, что он из-за меня выдержал, - гладит её плечи.

Старая крыса, я знал, что его ничего не остановит. Он, наверное, даже доволен - дешевле отделаться. Знает, что я не причиню ей какого-то вреда, ну, трахну, ну, с кем не бывает.

Сучонок. Обрадовался, что я указал на неё.

Трагедии не выйдет. Не с его стороны. Несчастна будет только она.

Я-то рассчитывал, что он кинется на колени и будет умолять, чтобы я не забирал дочь. А он даже рад, падла. Продажная сволочь продажна во всём.

Можно было бы снова переиграть, я шел сюда попрыгать на его нервах. Девчонку пару раз видел на видео. Ничего особенного, эмоциональная, смазливая. Не в моём вкусе. Но когда она показалась в проёме двери, подошла, и когда я дотронулся до её пальцев, что- то произошло.

Пока не знаю что именно. Не уверен. Не могу сказать.

Сейчас я хочу в этом разобраться и поэтому пойду до конца.

Девчонка однозначно стоит того, чтобы обменять её на те бабки, которые Оравин должен был мне выплатить. Дальше посмотрю, что с этим делать, но сейчас я действительно захотел – её.

- Папа, а причём здесь я? – она повернулась, смотрит на своего папашу, ещё не верит в то, что прямо сейчас он её продаёт.

- Понимаешь, малышка, он хочет, чтобы ты пошла с ним, - уговаривает тот.

- Я не понимаю, - она встала со стула я снова залюбовался.

Да, в жизни она совсем другая. Тёплая я бы сказал. И этот её голос, мягкий, грудной.

- Доченька, прошу тебя, может быть это ненадолго, не навсегда.

- Да что ты такое говоришь? Вызови полицию и прогони его отсюда, - она быстро глянула на меня, я усмехнулся.

- Не могу, дочь. Не говори так. Мне нельзя, я многим ему обязан…

- Но почему я должна отдавать твои долги?

А она умная. Умнее, чем я мог предположить. Приятная. Требует, но мягко, не агрессивно. Терпеливая, и любит своего отца.

Она-то его любит. И он её должен, но не так, чтобы кинуться на меня, набить мне морду. Тюрьмы он боится больше, чем возможности расплатиться со мной своей дочерью.

- У тебя есть деньги, заплати ему, - мотнула головой в мою сторону, волосы выбились из-за уха.

Непослушная прядь. Она уже несколько раз выбивалась, но Софья упрямо возвращает её на место, за ухо. Маленькое аккуратное ушко с жемчужной серьгой.

- Я хотел заплатить, но он не хочет денег, он хочет… - Оравин осёкся.

- Нет, я никуда с ним не пойду, - она повернулась, собралась уходить из гостиной.

- Ну что ж, ладно, я понял. Значит, мы не договоримся, - я встал со стула, - тогда ждите гостей, - повернулся, чтобы уходить.

- Подожди, Давид, не торопись, - вытянул руку Оравин, я остановился.

Софья остановилась у лестницы и обернулась.

- Каких гостей, папа?

С жалким видом Оравин стоит, опустив плечи. Играет горем убитого отца. Но я-то знаю, какая хитровыдуманная эта мразь.

- Он имеет в виду, что сдаст меня полиции. Меня посадят дочь, до конца жизни. Я слишком стар для тюрьмы, я не хочу… - закрыл лицо руками, делает вид что плачет.

Как ловко он ей манипулирует.

- Почему? Что ты сделал такого? – она подошла к отцу, обняла его.

- Ох, не спрашивай, не спрашивай, - вздыхает, как всхлипывает.

- Ваш отец делал очень плохие вещи, - если надо, я помогу ей открыть глаза на не совсем законные деяния её папаши.

- Замолчи, Давид, не смей, - он быстро зыркнул на меня, вот он настоящий, вот он гад.

Такого она его ещё не знает.

- Папа, о чём он говорит?

- Тебе лучше в это не лезть.

- Почему? Почему тюрьма? – Софья жалостливо смотрит на отца.

- Малышка, прости меня Сонечка, прости. Я не должен был, я не думал, что расплата будет такой, - он обнял её.

Надоело наблюдать за его кривляниями.

- Так вы идёте? - я подошёл к двери, обернулся и посмотрел на них обоих.

Он, выдавливая слёзы и подрагивая всем телом, жалкое зрелище, и она почему-то в этот момент кажется особенно притягательной и совершенно недоступной.

Даже не знаю…

Если я сейчас повернусь и уйду, а она не пойдёт за мной… я буду разочарован.

Тогда придётся сдать Оравина со всеми его потрохами.

Надеюсь, что она всё-таки пойдёт.

- Как хотите, - я подошел к двери.

- Ладно, я пойду с вами, - сказала Софья.

Я обернулся. Кивнул.

Она отпустила руку отца, секунду постояла рядом с ним, повернулась и пошла к выходу. Я открыл перед ней дверь, она вышла и остановилась на крыльце, ожидая меня.

Да, теперь я доволен…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

4

Софья

Не понимаю, что происходит.

На негнущихся ногах иду к выходу из дома. Разум мой словно затуманен словами отца, про тюрьму и серьёзные проблемы.

Ощущение, что сейчас все посмеются, я обернусь и папа скажет, это была такая шутка. И мне не нужно идти с этим человеком, и всё это просто розыгрыш. И сегодня какой-то день, когда все разыгрывают своих любимых людей, что-то типа первого апреля.

Но я уже подошла к двери, а этот человек Давид Нечаев открыл её передо мной, глянув мне в глаза, в самую их глубину.

Я прошла мимо него и остановилась на крыльце.

Жду, когда же весь этот розыгрыш закончится.

Но Давид спускается к черному лимузину, стоящему у крыльца и открывает заднюю дверь, потом поворачивается и произносит слова, от которых мне стало дурно:

- Прошу, Софья, поторопись, мне некогда.

Несколько неловких шагов, я кажется, пошатнулась. Он подошел, подал мне руку, я обернулась, может быть, в окне гостиной увижу папу. Но там никого нет. Только Нечаев рядом, и его крепкая рука.

- Я сама, - я отстранилась, от мужчины, как от заразного.

- Сама, так сама, - он снова встал у двери машины, - не испытывай моё терпение.

Словно зомбированная, не понимаю, почему я подчиняюсь и выслушиваю грубости, подхожу к машине, сажусь на заднее сидение. Нечаев обходит с другой стороны, садится назад, рядом со мной.

- Поехали, - сказал он водителю, машина тут же тронулась с места.

Не поворачивая головы, краем глаза вижу, как мы выезжаем со двора нашего дома.

Никто не бежит, не пытается догнать или остановить машину, не перекрывает проезд. Нет никого вокруг, кто бы мог меня защитить от этого человека. Я в его машине и ещё не слишком хорошо понимаю, чем мне это грозит. Не вижу и не догадываюсь о последствиях.

Не знаю, что будет дальше, куда мы приедем, где я буду сегодня ночевать.

Не совсем понимаю, что значили его слова - Я хочу её.

Что это значит?

Что значит – он хочет меня?

Чем дальше мы отъезжаем от дома, тем сильнее колотятся друг об друга мои зубы. Меня бьёт мелкая дрожь. Позади остался мой дом, мой отец. Мои ноты и мой рояль. Там моя жизнь. А что впереди - я не знаю.

- Куда вы меня везёте? - наконец сумела заговорить.

- Скоро увидишь.

- Когда я вернусь домой? – спрашиваю, не глядя на него, а только лишь улавливая его дыхание.

- Никогда, - его спокойный голос пугает больше, чем даже если бы он сказал это сурово.

- Вы не имеете права, - подбородок мой начинает дрожать, - я не ваша вещь, чтобы распоряжаться…

- Ты – моя вещь. И я могу распоряжаться тобой, как хочу.

Сцепила зубы, повернулась и гневно посмотрела ему в лицо. Нечаев даже не повернулся.

- Не имеете права, я заявлю в полицию, что вы меня похитили, - цежу сердито.

- Тогда и я заявлю в полицию, - он повернул голову и посмотрел на меня, - давай вместе заявим, ты и я. И посмотрим, что будет.

- Ладно, хорошо, я поняла, вы чем-то шантажируете моего отца. Вы что-то о нём знаете, но я тут причём? Он предлагал вам деньги…

- Мне не нужны деньги.

- Вы могли взять у него всё что угодно… всё что захотите…

- Я взял то, что захотел, - сказал, глядя мне в глаза.

Отвернулась. Слёзы брызнули из глаз.

Я поняла, этот человек фанатик или маньяк или что-то в этом роде. Он явно видел меня на конкурсе или концерте и вбил себе в голову.

Стало реально страшно. Я предполагала, что музыка принесёт мне любовь, но никогда не думала, что благодаря ей я стану пленницей маньяка.

А этот человек и есть такой. Он безумен, это видно по его спокойному сосредоточенному взгляду. Слышно по голосу и вся его равнодушная поза говорит о том, что этот человек жестокий безумец, раз так просто забирает меня из моего дома, от моего отца.

Давид

Ей страшно… я наслаждаюсь её страхом. Каждой молекулой воздуха в этом замкнутом пространстве. Она сейчас так близко от меня. Слишком близко. Чувствую, как трепещет и колотится её сердце. Даже сквозь тихий шум мотора, ощущаю, как она дрожит, как вздыхает. Отворачивается. Стирает со щеки слезу.

С упоением, словно пью божественный нектар, я насаждаюсь её страданиями.

Наверное, я стал монстром. Чёрствым, бездушными. Не человеком совсем.

И почему-то мне нравится это. Если я монстр, пусть так и будет.

Как тот паук, поймавший в свою паутину белую бабочку. Беззащитную и утончённую. Собираюсь впрыснуть в неё свой токсичный яд, обездвижить и насладиться её трепетным, юным телом.

Подъехали к зданию. Небоскрёб из стекла, железа и бетона.

Здесь мои новые апартаменты. Двести пятьдесят квадратов, на сорок первом этаже.

Раньше у меня был дом. Была жена и был сын. Сейчас ничего и никого нет.

Дом был конфискован, когда меня забрали.

Жена ушла к другому, забрала сына и уехала в штаты. Там она исчезла. Как я не искал, как не пытался, ничего не получилось.

Я потратил очень много для того чтобы их найти, но все мои попытки не увенчались успехом. Думаю, она сменила полностью фамилии и имена и себе и сыну. Только, чтобы я не смог их найти.

Это жестоко. Но я справлюсь.

Машина остановилась. Я открыл дверь, вышел. Водитель тоже вышел и открыл дверь Софьи. Она вышла и остановилась, в ожидании моих приказов.

- Иди за мной, - я пошел к входу.

Не люблю подниматься через паркинг. Обычно водитель высаживает меня именно здесь. Люблю простор, после стольких лет закрытых пространств и камер.

Пройдя несколько метров, я обернулся. Девчонка стоит на месте, обхватив себя руками.

Несчастная.

Я сунул руки в карманы. Сжал челюсти, смотрю несколько секунд на эту удручающе-грустную картину.

- Если я ещё раз повторю, ты будешь наказана, - сказал, повернулся и пошел внутрь, с удовлетворением слушая за собой поспешные шаги.

Ей недолго осталось упрямиться.

Скоро она будет ловить каждое моё слово, выполнять все мои приказы и указания...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

5

Софья

Я пошла за ним. Торопливо ступаю, боюсь не успеть и сильнее его разозлить. Холодная мимика его лица и так не выражает ничего хорошего. А после того, как я остановилась, Давид и вовсе видно разозлился.

Подошли к стеклянному входу, двери автоматически разъехались, впуская нас в такой же стеклянный холл.

Давид пошел к лифту, я за ним. Нет ни охраны, ни рамок. Видимо в таком грандиозном сооружении всё работает автоматически. Начинено роботами, камерами слежения и сигнализациями.

И точно, когда мы подошли к стеклянному лифту, Давид остановится возле светящейся панели, по которой тут же поползла полоса сканера.

Дверь лифта открылась только после процедуры сканирования лица Давида.

Он вошел в лифт, я поспешила за ним. В лифте ни кнопок, ни зеркал ничего того, что обычно бывает в лифтах. Мы поднимаемся, и я вижу всё пространство вокруг, стеклянные холлы, круговые лестницы, какие-то шары - элементы дизайна.

Давид стоит, сунув руки в карманы, равнодушно смотрит вниз на удаляющийся первый этаж или скорее ярус.

Наконец лифт остановился. Передо мной абсолютно белый холл. Давид вышел, я за ним. Он подошел к белоснежной двери, она щёлкнула и открылась.

- Проходи, - он вошел и рукой махнул в сторону гостиной, которая, как только я вошла, оказалась передо мной.

Дверь прикрылась и щёлкнула, я обернулась, посмотрела, как она закрывается и подумала в этот момент - что если я не смогу её открыть?

Но если всё так как я думаю, мне самой не придётся её открывать. Если это жилище Нечаева, то я получается здесь наподобие пленницы.

В тот момент, когда я уйду отсюда по собственной инициативе, будет последним днём моего отца на свободе.

С нескрываемым интересом рассматриваю гостиную. Весь интерьер до оскомины белоснежный, даже глазам больно от белого цвета вокруг. В огромные стеклянные окна видны такие же грандиозные здания напротив. Дух захватывает от масштабов и видов.

На ходу расстёгивая рубашку, Давид пошел в сторону, к лестнице наверх.

Почему он раздевается?

Зубы мои снова застучали друг об друга.

Стою посередине просторной гостиной, не в состоянии сдвинуться с места. Смотрю, как мужчина пружинящим шагом поднимается по лестнице, снимает рубашку, оголяя крепкие плечи, жилистые руки с парой небольших татуировок на предплечье.

Давид поднялся наверх и скрылся за белоснежной стеной. Я осталась стоять, подрагивая от страха и неизвестности.

Что мне тут делать, в этом чуждом пространстве?

Что я тут буду делать?

Может, прикажет быть горничной, или что… дальше свою мысль не пускаю, чтобы не впасть в панику прямо здесь и сейчас.

Несколько долгих минут… не знаю, сколько прошло, прежде чем Нечаев снова показался на верхнем ярусе. Теперь на нём спортивные, тренировочные штаны и белая футболка. На ногах беговые кроссовки.

Спускается, и как будто думает о чём-то, а про меня совершенно забыл. Поворачивает голову, видит меня стоящую возле гостиной и останавливается.

- Ах, точно, - пошел в широкий проход под лестницей, - иди за мной.

Я сдвинулась с места. Сделала шаг в сторону, куда он показывает и остановилась.

- Ну, хватит, Софья, я не буду тебя кусать, - раздраженно развёл руками.

Неуверенно пошла к нему.

Куда он меня ведёт, вообще не понимаю, но иду, сквозь трепет и страх…

-----

В широком стерильно белом коридоре несколько дверей и проход дальше.

Там впереди столовая и кухня, судя по краешку открывшегося интерьера. Но мы туда не пошли. Давид толкнул одну из дверей и предо мной открылась комната. Вернее спальня. Тут обнаружилось немного других расцветок. Серое, бежевое и совсем чуть-чуть красного в рисунках на стенах.

- Будешь пока тут жить.

- Пока?

Что он имеет в виду под этим - пока?

- Потом, возможно перейдёшь в другую комнату, - он посмотрел мне прямо в глаза, я не увидела ничего кроме серьёзного взгляда. – Там кухня и столовая, сама разберёшься, - указал в сторону стены, за которой столовая.

- Что я должна делать?

- В смысле? – он нахмурился.

- У меня будут какие-то определённые обязанности? Я должна отрабатывать… убирать, готовить…

- Что за бред. Какие ещё обязанности. Убирать тут есть кому.

- Но тогда зачем я здесь? – непонимающе смотрю ему в глаза.

Его взгляд скользнул по мне, и словно волна какая-то внутри, ощущение опасности, настороженности и нежелания понимать, зачем я здесь.

Мы с ним не просто разные люди, мы как будто с разных планет. Он слишком взрослый, слишком серьёзный и хмурый. А я… я ещё не готова и не понимаю, что от меня хочет этот человек. Не представляю никаких между мной и ним отношений. Никакого плана. Не воспринимаю и не приемлю.

Он чужд мне настолько, что почти ненавистен. Я готова всеми силами своего сердца и души начать его ненавидеть. Для этого нужно совсем немного. Большую половину дела он уже сделал, осталось совсем чуть-чуть. Но именно этого чуть-чуть я боюсь больше всего.

- Зачем? – повторила, повернула голову и ненамеренно, так получилось, что посмотрела на кровать.

- Разберёмся, - сказал, проследив за моим взглядом, повернулся и вышел из комнаты. Его шаги затихли, щёлкнула дверь.

Ушел.

Я выглянула из комнаты. Точно ушел. Уже смелее осмотрелась вокруг. Ни камер слежения, ни чего-то на них похожего тут нет. Уже легче. Не хотелось бы чувствовать себя под прицелом его взглядов.

Прошлась по комнате, открыла большой зеркальный шкаф, просто ради любопытства. Внутри пусто.

Конечно, пусто.

Подошла к окну с нежными, полупрозрачными шторами, отодвинула и посмотрела. Вид из окна всё тот же. За окном давно ночь. Перед глазами блестящие огнями высотки.

Обернулась. Подошла к двуспальной кровати, потрогала. Идеально застеленное покрывало серебристого оттенка.

Потом пошла к выходу. Выглянула осторожно, никого. Повернула в сторону столовой и кухни. Тут тоже всё идеально белое. Но стиль уже не такой как в гостиной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Подошла к плите посмотрела. Обернулась, открыла шкаф. Под островом посуда. За окном снова ночь и недосягаемая высота.

Открыла высокий холодильник. В нем полно разных продуктов, всё красиво лежит по полочкам, идеальный порядок. Интересно, пищу ему тоже кто-то готовит. Раз он говорит, что убирать есть кому.

Я-то не особо сильно разбираюсь в кулинарии. У нас дома готовит повар. Но сейчас я вдруг почувствовала себя голодной. Во время ужина дома, я практически ничего не съела, а тут холодильник полный еды, конечно, у меня в желудке сразу засосало.

-----

Ну, а раз какое-то время, как сказал Давид, я должна тут жить, то и питаться мне нужно тоже здесь. Потянулась, достала бутылочку йогурта с лесными ягодами, посмотрела срок годности. Свежий. Открутила крышку и приложила горлышко к губам. Выпила немного. Облизала губу, ещё выпила.

Нормально.

Сейчас страх уже немного ушел, появилось любопытство.

Я позаглядывала в шкафчики.

Честно говоря, не сильно понимаю, что мне делать в этом месте.

В это время дома я должна сейчас заниматься. Начала разучивать концерт фортепиано с оркестром. Моя педагог, Нина Степановна только недавно дала ноты, сказала, будем выходить на новый уровень.

Я очень обрадовалась, потому что это действительно уже другой рубеж. Если у меня получится, это не просто уровень, это слава и, конечно, деньги. Меня будут приглашать в лучшие залы, я смогу заработать и покрыть долг…

Что-то слишком далеко я размечталась. Неизвестно сколько мне придётся тут жить, а тут не то что рояля, даже захудалого пианино нет. Да если бы и было, вряд ли оно было настроено.

Вздохнула, подошла к холодильнику и снова его открыла….

Давид

Переоделся для того чтобы спуститься в зал. Оставил Софью одну, пусть осваивается. Сбежать она всё равно уже не сбежит. Этого я не боюсь.

На часах почти восемь. Ещё пара минут…

Лифт дзинькнул, дверь открылась.

Я вошел на этаж в тренажерный зал. Людей много в это вечернее время. Я кивнул паре знакомых лиц.

Лара личный тренер, махнула рукой, показала на пальцах что подойдёт через пять минут, я кивнул и пошел к беговой дорожке. В этот момент у меня в кармане зазвонил телефон.

Обычно я не беру его в зал. Оставляю дома.

Но сегодня такой день…

- Да, привет.

- Здравствуй, Давид, - размеренный, спокойный голос на том конце. – Какие новости? Чем порадуешь?

- Отлично всё. Она у меня.

- О, как хорошо. Ну, я рад, что у тебя всё получилось. Так я назначаю встречу?

- Да. Собственно, можно уже назначать. Она от меня уже никуда не денется.

- А паспорт?

- Черт… паспорт, забыл. Но я не думаю, что это большая проблема. Завтра, нет, сегодня поеду, заберу её паспорт.

- Я надеюсь. Без паспорта её сюда не пустят.

- Да, черт. Не знаю, почему я не подумал о паспорте. Но это не проблема, Бес.

- Я надеюсь, Давид, я надеюсь. Ну, хорошо. Тогда давай, делай. Я ведь свою часть сделки выполнил. Дело за тобой, Давид, - прохрипел в трубку Бес.

- Я понял.

Он отключился.

- Твою мать, паспорт забыл, - я выругался и скривился, повернул к выходу.

- Уже уходишь? - подошла тренер.

- Срочное дело. Завтра приду.

- Давай дорогой, - она махнула рукой и пошла в сторону к одному из качков.

Снова вошел в лифт. Набрал номер водителя.

- Ты где? Уже уехал? Ясно. Ладно. Я сам. Не возвращайся.

Лифт повёз меня наверх, обратно домой. Там сейчас возьму ключи от машины и поеду за паспортом девчонки, иначе как её пропустят на свидание к Бесу… в тюрьму.

6

Давид

Два года назад в федеральной тюрьме, в тренажерном зале произошел некий разговор, практически сделка, которая предопределила дальнейшую судьбу Софьи Оравиной.

Я обмолвился, что эта девчонка, которая только что брякала по клавишам, дочь моего лютого врага, из-за которого я и попал за решетку. Так как он проворовался, а всех собак на меня навесил. И что когда выйду обязательно ему напомню, какой за ним должок. Мои арестованные активы и бизнесы.

На мои жалобы бугор по кличке Бес предложил такое, от чего я просто не в состоянии был отказаться. Он сказал, что всего один его звонок кому надо и все мои активы будут разморожены. Но за это я должен, в качестве возмещения, потребовать у Оравина не бабки, которые он, конечно же, приготовит, так как побоится, что я сдам его с потрохами, а его дочь Софью.

А потом, эту дочь прислать в качестве вознаграждения для свидания с Бесом. Очень уж понравилась ему юная пианисточка.

Само собой, на такую выгодную сделку я с лёгкостью согласился.

Меня даже не заботило то, что будет чувствовать девчонка, которую я отправлю на свидание к Бесу.

Страшно хотелось сатисфакции соразмерной моим собственным лишениям. Семь лет вырванных из моей жизни чего-то да стоят. И я не возражаю, если они будут стоить пары дней траханья Бесом дочери того самого Оравина.

Я был согласен и даже рад, что Оравин получит по заслугам таким изощрённым и жестоким способом.

Но я совсем не думал, что, когда увижу Софью наяву, в реальности, спустя два года после того самого выступления, которое я видел по телеку в тюрьме, что в моей голове произойдут некоторые существенные изменения.

Сейчас я с трудом могу представить её в камере со старым потрёпанным зэком.

Не могу этого представить.

Но я не решаю.

Сделка есть сделка, и я не намерен от неё отступать.

Слово своё сдержу несмотря ни на что.

Она всего лишь девка, которую он захотел так сильно, что даже позвонил куда-то и когда я вышел на свободу, все мои активы оказались у меня. Мой бизнес вернулся ко мне на совершенно законных основаниях.

Тогда я понял, с таким человеком, как Бес, лучше выполнять все данные ему слова.

-----

Только вошел в пентхаус, сразу почувствовал какой-то запах, повернул голову и увидел - в столовой горит свет и оттуда слышна музыка.

Медленно пошел в направлении столовой и кухни. Слышу звон посуды и торопливые шаги, плеск воды и ещё какой-то звук. Кажется, это поёт Софья. Голос её тихо слышен сквозь все эти звуки.

Я подошел совсем близко и остановился, глядя на то, как она взбивает что-то в круглой глубокой посудине. Взбивает и поёт. Подпевает песне, что звучит, я сам не понял откуда.

Кажется, она нашла, как включается музыка в этой столовой.

- Что ты делаешь? – я обнаружил себя.

Софья вздрогнула и обернулась. В глазах сначала испуг, потом облегчение, что увидела именно меня и продолжила взбивать. На плите жарятся блинчики что ли.

А девчонка быстро освоилась тут.

- Готовлю ужин. Мы ведь даже не поужинали нормально.

Я подошел, заглянул в чашку.

- Яйца взбиваю, - Софья неуверенно смотрит мне в глаза.

Отметил скрученные сзади волосы и как-то так заколоты, чтобы не мешать.

- Понятно, - я пошел к выходу.

- Вы будете ужинать?

- Нет, я возвращаюсь к твоему отцу.

- Зачем?

- Кое-что забыл.

- Что?

Такое ощущение, что она совсем перестала меня бояться.

- Хочу забрать твой паспорт?

- Зачем? Хотите на мне жениться? – она улыбнулась.

Я нахмурился. Обнаглела. Совсем страх потеряла.

- Конечно, - усмехнулся я.

Недолго она горевала по своему отцу.

- А можно мне с вами? Папа вам мой паспорт так просто не отдаст. А я могу сказать, что мне нужно собрать свои вещи. Ведь тут вообще нет моих вещей, у меня даже белья нет.

- А ты говоришь дельные слова, - я повернулся.

Она ведь права. Ей даже не во что переодеться. Это нужно везти её в магазин. А на хрена мне лишение заботы. Она ведь не моя содержанка, чтобы ещё и одевать её.

И к папаше я сейчас приду, начну требовать её паспорт, тот старый хрен заартачится, начнёт выделываться.

- Ладно, пошли. Соберёшь вещи, и паспорт не забудь.

- Отлично, тогда я поставлю всё в холодильник.

- Выброси это. Я всё равно не буду это есть.

- Но я голодна.

- Заедем где-то поужинаем.

- Ладно, - она обрадовалась и вылила взбитую жижу из яиц в раковину, включила воду и всё смыла.

- Иди к выходу. Я возьму ключи от машины, - я направился в гостиную…

Софья

Вытерла руки о бумажное полотенце, бросила его в большое мусорное ведро в шкафу и поспешила к выходу, остановилась у двери в ожидании Давида.

В какой-то момент я совсем перестала его бояться. Так как не чувствую от него никакой угрозы. И хоть он всё ещё рассматривает меня, но не предпринимает никаких попыток даже меня поцеловать.

Я бы сказала - это странно.

Разве не для того он забирал меня из дома, чтобы просто воспользоваться моим телом?

Сначала я так и рассуждала, поэтому дрожала как липка, но, чем больше проходит наше с ним общение, тем больше я понимаю, он не собирается пользоваться мной. Или может, собирается это сделать потом когда-нибудь. Он не набрасывается, не хватает меня, не прижимает в углу… в общем, как-то странно.

Может быть я просто не вызываю в нём подобной реакции.

Да что вообще за мысли.

Послышались шаги, Давид показался на лестнице, начал спускаться. Я отвернулась, чтобы не разглядывать его.

Дверь открылась, мы вышли.

Потом мы ехали в машине. Пару раз Давид задал мне вопросы про моё творчество, про концертную и конкурсную деятельность. Я с удовольствием отвечаю. А потом снова тишина.

Он как будто задумывается и прекращает со мной разговаривать.

Аккуратно ведёт машину, плавно выруливает между другим транспортом находящимся рядом с нами на дорогах города.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На удивление, я чувствую себя совершенно спокойной рядом с ним. Наверное, это я сама придумала какую-то опасность, которая должна была мне грозить рядом с ними.

Но её нет. Никакой опасности нет.

Подъехали к воротам нашего с папой дома.

Вот она моя крепость за стеной, которой я могу сейчас скрыться и пусть попробует меня оттуда заберёт, достаточно войти в дом и я в безопасности.

- Пойдёшь сама. Надеюсь, я не должен напоминать…

- Не должен, - перебила я, - вернусь через десять минут. Если не вернусь, можете идти в полицию.

Он глянул на меня и усмехнулся.

- Вперёд. Время пошло.

А я почему-то улыбнулась ему. Дернула ручку, вышла из машины.

Возле ворот я нажала на кнопку, сразу щёлкнуло, я толкнула тяжелую, железную дверь. Прошла мимо домика охраны и кивнула удивлённому мужчине за стеклом.

Не успела ступить на первую ступеньку лестницы, как услышала позади себя окрик:

- Софья, вы уже вернулись?!

- Я ненадолго, - отвечаю охраннику, а он явно чем-то сильно озабочен.

- Подождите! – снова меня позвал, я обернулась.

Что за настойчивость. Посмотрела на него и вижу метнувшийся на окна взгляд.

- Да в чём дело, здесь мой дом, вообще-то, вы что, собираетесь меня не пустить?

- Просто, ваш отец, он занят сейчас…

- А причём тут мой отец, иду к себе в комнату, - я нахмурилась.

- Я должен вас предупредить и его предупредить, что вы приехали.

- Да с чего бы это!

Я быстро пошла по лестнице, толкнула входную дверь и сразу перед глазами моими открылась ужасная, отвратительная картина – мой отец, и его друг и заместитель, полуголые почти валяются на диванах, а вокруг них танцуют полуголые девицы.

Это реально был для меня шок. Никогда я не видела папу в таком виде и в таком состоянии, причём он очень рад, даже счастлив.

Поворачивает голову, смотрит на меня и спокойно говорит:

- О, доча приехала. Гляньте, моя доча вернулась. Иди к нам, Соня, давай, - делает приглашающий жест рукой.

Я возмущённо смотрю и не понимаю, что вообще здесь происходит, когда мой папа встаёт с дивана, берёт бокал с чем-то, опрокидывает себе в рот всё содержимое. Удовлетворённо крякнул, вздрогнув, и снова на меня посмотрел.

- Доча, а ты чего вернулась?

7

Давид

Какое-то предчувствие не дало остаться в машине. На всякий случай пошел за Софьей, пока дверь не закрылась.

Не хочется остаться тут ни с чем. Хоть и есть у меня куча аргументов, но кто знает, может кое-кто на них вдруг решит наплевать и начнёт всё переигрывать.

Быстро прошел по дорожке к дому, вслед за Софьей, толкнул входную дверь и увидел… то же, что и Софья.

Картина перед нами предстала, однозначно, отвратительная. Даже я с моим тюремным прошлым и довольно обеспеченными годами до тюрьмы, не позволял себе подобного разврата. Тут я человек глубоко консервативный и традиционный. Считаю, что для удовольствия достаточно одного мужчины и одной женщины. Но ни как не двух мужчин и четырёх женщин.

Возможно, я старомоден.

- П… папа, - малышка Софья от такой картины и вовсе пришла в состояние некого шока.

- Охренеть, - я усмехнулся, взял Софью под руку и потащил к лестнице, - Давай-ка, иди, собирай вещи и паспорт не забудь.

- А чего это ты моей дочери приказываешь?! – метнулся к нам полуголый папаша.

В таком состоянии мало ли чего он может устроить.

- Стой там, где стоишь! - я потянулся к карману, хоть там и ничего нет, на всякий случай встал в удорожающую позу.

Подтолкнул Софью, она всё время оборачиваясь, пошла подниматься на второй этаж в свою комнату.

- Продолжайте, мы не будем вам мешать, улыбнулся я бухому Оравину.

- Какого хрена! Кто это? – второй мужичонка не слишком доволен моему присутствию.

- Не волнуйтесь, Софья возьмёт пару платьев, и мы сразу уйдём, - внимательно слежу за ситуацией.

- А ты кто вообще такой, какое право имеешь забирать мою дочь? – вдруг опомнился Оравин.

- Я должен напомнить? – смотрю ему в глаза, но взгляд у него реально неадекватный.

- Девочки, работайте, вам за что деньги платят, - говорю девицам.

Две подошли к Оравину, приобняли , но он резко отмахнулся, пришлось импровизировать.

- Алексей Павлович, у меня тут камера, если не будете делать глупости, мы просто возьмём вещи и уйдём.

Дверь входная открылась, вошел охранник, а в руке у него ствол. И он направил его прямо на меня.

- Спокойно, я вытянул руку.

- А вот сейчас ты в моей власти, Давид, - довольно усмехнулся Оравин, и какой-то злобный оскал проскользнул на его губах.

- Хотите сказать, что шлёпните меня при всех этих свидетелях? – я тоже улыбнулся.

- А что я могу, - он пошел к охраннику, - давай сюда пистолет, я его сейчас просто шлёпну и концы в воду.

- Да вы что, Алексей Павлович, так нельзя, - охраннику убрал за спину руку с оружием.

- Да я имею право! Он проник на мою частную территорию! Имею право!

- По пьяни убить человека, это сколько у нас - от пятнадцати до пожизненного? А там и другие заслуги приплюсуются. Пожизненное вам, Алексей Павлович.

- Что? – он повернулся и пошел на меня, - да я тебя собственными руками сейчас удавлю…

- Папа! – голос Софьи разрезал пространство.

Оравин остановился и посмотрел на спускающуюся дочь и тут же очнулся.

- Малышка моя, прости, папа сегодня что-то… а ты куда? Я думал, ты вернулась, - смотрит на её сумку.

- Я ухожу! – Софья гордо прошла по гостиной, кинув брезгливый взгляд на девок.

- Куда уходишь? – Оравин метнул на меня пьяный взгляд, - А ты, если мою малышку только обидишь, я тебя, собственными руками…

- Уймись, - сказал я спокойно и пошел за девчонкой.

Да, на её месте я бы тут тоже не остался.

Мы вышли из дома. Она сама, без каких-либо слов пошла на выход, села в машину и хлопнула дверью.

- Если, не дай бог, ты её обидишь, будешь иметь дело со мной! – кричит с крыльца пьяный папаша.

Я обернулся. Мерзкое зрелище. Он гуляет, как только сбагрил дочь из дома.

Мерзавец. Подлец. Настоящая мразь.

Сел в машину довернул ключ и вырулил от высокого забора. Через некоторое время услышал с заднего сидения всхлипывания и шмыганье носом. Конечно, тут любая дочь заплачет.

Софья

Машина отъехала от моего дома, и я сразу почувствовала, что больше не могу сдержать слёз.

Как так? Почему папа так поступает? Почему так себя ведёт?

Сегодня такой день, рушиться всё – мои мечты и цели, моё видение мира, знание моего отца. Оказывается, я его совсем не знаю.

Я думала, сейчас вернусь, а он будет биться в истерике плакать, чтобы не отпустить меня второй раз из дома, а он гуляет, пригласил шлюх.

Боже, я потёрла ладонью щёку и в темноте салона глянула на мужчину, сидящего за рулём. Увидела его тёмный взгляд в зеркале заднего вида. В этом взгляде даже сочувствие.

Ужасно увидеть отца в таком виде. Получается, он совсем не страдает. Просто отдал меня этому мужчине и наслаждается свободой, раз меня в доме больше нет.

Я тяжело вздохнула, даже всхлипнула и снова помола на себе сосредоточенный взгляд.

- Так что, ужинать едем? – проговорил хрипло.

- Как хотите, - я отвела от зеркала взгляд, глянула в окно на пролетающие мимо огни города…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

8

Софья

Подъехали к заведению. Это ресторан. Помню я бывала тут когда-то с отцом. Праздновали чей-то юбилей, такого же высокопоставленного чиновника, как мой отец.

Мне нравится бывать на таких мероприятиях, когда собирается практически вся городская элита. Когда я могу блеснуть своей красотой и иногда даже талантом. Мой папа просит меня играть и вся эта толпа гостей тихо слушает.

Я люблю моменты, когда публика замирает от восторга, не в состоянии шевелиться и даже дышать, когда я играю. Это моя жизнь. Ради таких моментов я занимаюсь днём и ночью, чтобы быть лучшей…

- Пойдём, - Давид открыл дверь и вышел из машины.

Секунду я смотрю как он идёт по дорожке ко входу в ресторан. С удивлением понимаю, с того момента как я увидела его сегодня впервые и до вот этого самого момента, он стал каким-то необычайно близким мне человеком. И хоть мы почти не сказала друг другу и пары десятков слов, я несомненно нахожусь под его властью, его ненавязчивым, но таким значительным влиянием.

Дернула ручку двери, вышла из машины, поправила платье. На мне всё ещё то платье, которое я надела для ужина. Давид окинул меня удовлетворенным взглядом, кивнул и повернулся. Швейцар открыл нам дверь.

- Добро пожаловать.

Мы вошли. Сразу к нам поспешил администратор.

- Добрый день, Давид Сергеевич. Ваш столик свободен, прошу вас.

Давид обернулся, жестом позвал меня следовать за собой. Но мне и не нужно было этого жеста, я иду за ним, словно понимаю, другого пути нет.

Прошли к дальнему столику. Давид подвинул стул, я села.

Официант оставил карту вин и меню.

- Ну что же, поужинаем, - Давид взял папку пробежал взглядом, - я очень голоден, а значит, буду… так, на закуску… - тут он заметил, что я сижу отстранёно смотрю на вазочку с тремя короткими белыми розочками, - Софья, хватит играть роль жертвы, не делай вид, будто ты не знала, что твой отец…

- Не знала, - выдохнула я.

- Ну, тогда мне жаль, - равнодушно пожал плечом, - когда-то ты должна была это узнать.

- Этим вы его шантажируете? – я глянул ему в глаза.

- Что? А. Нет. У него есть ещё куча других грехов. Это самый невинный из тех, что я знаю.

- А что вы знаете?

- Ну, если это тебе так интересно, могу сказать, что папа твой, проворовался. На государственных сделках он неплохо подзаработал и вывел деньги заграницу. А когда его прижали немного, он свалил всё на меня, не безвозмездно, конечно. Не представляешь, мне пришлось отсидеть за твоего папашу. Но если бы сел он, то ему пятнашка точно бы светила.

- И что вы, вот так спокойно позволили себя посадить, хоть были и не виноваты? – гордо смотрю в глаза Давида.

- Ну, почему не виноват, виноват, но не настолько, насколько меня посадили. Я мог вообще отделаться штрафом и условным сроком… в общем, все эти подробности сейчас не хочу вспоминать, что было то прошло.

- Хорошо, могу понять, что вы злы на моего отца и решили ему отомстить, но он предлагал вам деньги…

- Во-первых, столько, сколько он мне собирался вернуть, никак не покрыло бы то, что я потерял. Во-вторых, тут дело даже не в деньгах.

- Вы могли просто заложить его, но вы этого не сделали, почему?

- Тогда я тоже хотел бы спросить себя - почему? Сказал, я не хочу больше об этом говорить. Выяснили и хватит…

- Но, простите, я задам последний вопрос – я вам зачем?

Его лицо вдруг стало суровым. Давид взял меню и снова погрузился в свои мысли.

Думаю, он не может ответить, потому что явно что-то скрывает.

Но я понимаю это по своему – он хочет, чтобы я ему принадлежала. Он тайно влюблён в меня, но всеми силами пытается этого не показать.

А что если это и есть выход? Что если он и есть моя судьба?

Я посмотрела на его серьёзное лицо… наверное, я сама себе не могу признаться тоже. Есть в нем что-то такое, что тянет меня смотреть на него, отрывать взгляд, а потом снова смотреть…

Давид

- Ты мне за тем, чтобы выполнять все мои приказы, - я захлопнул меню и положил его на стол.

- Приказы? - она нахмурилась, если можно так сказать, на сведённые немного брови.

Она как будто в игрушки играет. То плачет, то вдруг забывает, что только что была несчастна, глядя на своего полуголого папашу.

Сказано, она как не от мира сего. Хорошо, что она предназначена не для меня, а для Беса. Я люблю более приземлённых женщин, девушек, не таких любознательных, переменчиво-эмоциональных. Более глупых, прямолинейных и, конечно, более сексуальных.

А тут как не разглядываю, как не хочу представить её в постели… получается, но с трудом. Красивая, но какая-то… не моя, что ли, порода не из тех.

Да. Я столько раз повторил это у себя в голове – зачем?

В чём я без конца пытаюсь себя убедить, в том, что Софья не нравится мне ни в каком виде.

- Да, ты должна выполнять мои приказы.

- Но извините, а если вам в голову придёт что-то такое, чего я выполнить не смогу или не хочу? – она возмущённо посмотрела мне в глаза.

- Тогда… тебе всё равно придётся это выполнить, - я натянуто улыбнулся.

- Что за бред, - она совсем осмелела.

- Давай проверим?

- Ну допустим.

Подошёл официант, я продиктовал заказ и когда он ушел, я указал Софье на пианино стоящее на небольшой круглой сцене:

- Иди туда и сыграй что-нибудь. Мне скучно, развлеки меня.

- Вы серьёзно? Я что, по-вашему, обезьянка?

- Ты, по-моему, много разговариваешь, тебе так не кажется?

- Хорошо, - она встала, подошла к сцене, на неё глянула администратор, потом на меня, я медленно кивнул и адимиша кивнула Софье.

Та поднялась на две ступеньки на сцену, подошла к инструменту, остановилась возле него и обернулась, посмотрела на меня. Я слегка развалился на стуле, показывая, что весь во внимании. Софья отодвинула немного стул, постояла, посмотрела на него пару секунд, а потом быстро села.

Сразу понятно – она не может не играть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Как бы не хотела воспротивиться моему приказу, просто из вредности, но её желание коснуться клавиш – сильнее.

Я достал телефон направил на неё и в тот момент, когда она заиграла, включил запись видео. Пока она там что-то наигрывала, послал видео одному из своих контактов.

Пока Софья сидела за пианино и стучала по клавишам, принесли закуску. Я взялся за вилку. Проголодался реально. Ем, даже не смотрю в сторону сцены. Так, иногда кидаю взгляд, чтобы удостовериться, что девчонка всё ещё там. Но можно и не смотреть, просто слушать её странные мелодии.

Наконец мне надоело слушать это бренчание и я махнул рукой администратору. Та быстро подошла к Софье и музыкальная часть закончилась.

Нет, всё-таки не ценитель я фортепианного искусства, оно даже начинает раздражать.

- Вас не поймёшь, - послышался голос Софьи, она подошла и села напротив, взяла вилку и начала есть салат.

- Поиграла и хватит, вон и посетителям не очень понравилось, - кивнул на столики с людьми.

- Ну, да, конечно. Говорите за себя. И вообще, как Бетховен может не нравится?

- А кто это?

- Что, вы не знаете…

- Ладно, шучу, конечно, я знаю, кто такой Бетховен, глухой композитор, но это не значит, что я горю желанием слушать его.

- Вы очень невежественны, - возмущённо вздыхает.

- Ещё как. Скоро ты узнаешь мою настоящую невежественность, - я грозно посмотрел и Софья затихла.

9

После ужина в ресторане мы вернулись в огромный пентхаус.

Никогда не понимала, что можно делать одному человеку на территории такой огромной квартиры.

Но Нечаеву, как видно, здесь комфортно и кто я такая, чтобы его в этом упрекнуть.

- Можно идти? – спрашиваю демонстративно официально, когда входная дверь за нами бесшумно закрылась.

- Иди, - он махнул рукой и пошел подниматься по лестнице, в свои так называемые - покои.

Держа в руке сумку со своими вещами, я направилась в комнату, предназначенную для меня. Вошла, поставила сумку на ковер. Подошла к кровати и обессиленно упала на неё.

Это был очень долгий вечер. Самый долгий из всех вечеров в моей жизни.

Немного полежала на спине, перекатилась на бок. Смотрю в окно на огни в здании напротив. Вижу людей, как тёмные силуэты. У каждого, какие цели, дела… а я? Какие дела и цели теперь будут у меня?

Нехотя села на кровати. Нужно переодеться в удобный домашний костюм. Встала, подошла к сумке, присела, дернула молнию.

Переоделась, нашла пульт от телевизора, включила какой-то фильм. Выключила в комнате свет и легла в кровать.

Устала я что-то. Только легла, только укрыла себя одеялом, сомкнула веки и всё… неторопливо проваливаюсь в сон…

Что-то грюкнуло и зазвенело на кухне.

Я открыла глаза, сонно глянула на часы на телевизоре – три часа ночи.

Снова какие-то звуки, я испуганно подтянула одеяло и в этот момент услышала голос Давида:

- Со-офья-а! Со-офья-а! – кажется он пьян.

Я быстро села на кровати. Сон улетучился почти мгновенно. Дверь открылась и хлопнула.

В проёме стоит Давид. В руке у него бутылка. Он держит её за горлышко одними пальцами, неловкое движение и бутылка упадёт на пол. Но этого не происходит. Мужчина перехватил её другой рукой, сделал глоток, облизал губы, глядя на меня весело прищурился.

- Хочу сказать тебе, какой всё-таки подонок твой папаша, но знаешь, не он один… есть ещё один человек, который продаст тебя со всеми потрохами – это я, - говорит и пьяно лыбится, - Ты Софья - товар, а мы все - купцы. Понимаешь?

- В каком смысле? - я нахмурилась, убрала с глаз упавшую чёлку.

Не очень понимаю, кажется это бред сумасшедшего или просто пьяного человека.

- Пойдём на кухню. Мне что-то есть захотелось. В этих ресторанах нормально не наешься, дерьмовая еда… - он повернулся, чтобы идти в сторону кухни.

- Я хочу спать…

- А я сказал, пойдём на кухню, - обернулся и грозно глянул.

Пришлось вставать. Надела тапки и поплелась за Давидом.

Сон прошел, но и на кухню не очень хочется. Сейчас Давид вообще не кажется адекватным. Всякий раз, когда папа напивается, я стараюсь уходить и с ним по возможности не сталкиваться.

Я вошла. Давид сел за стойкой на высокий стул.

- Давай-ка, подсуетись, достань чего-нибудь, - он указал рукой, в которой бутылка в сторону холодильника.

Пришлось подойти, открыть. Достать один контейнер, заглянуть в него, там что-то похожее на греческий салат. В другом мясная нарезка. Я поставила перед Давидом. Всё это время он, молча за мной наблюдает.

- А вот интересно, если бы я тебя сейчас трахнул... он бы заметил…?

Медленно обернулась, встала возле холодильника.

- Да шучу я, шучу. Даже если бы и хотел – не могу, - развёл в сторону руки.

- Вы что - импотент?

Он засмеялся пьяным смехом.

- Этот твой язычок, он так и просится, чтобы его применили по другому назначению.

Снова повернулась к холодильнику. Я, конечно, не хочу, чтобы Нечаев сделал то, о чём говорит, но его слова и пугают и запутывают одновременно.

Не понимаю, что значит – не могу.

У него сейчас все возможности воспользоваться положением, но он говорит, что не может. Не то, чтобы я хотела, при всей своей привлекательности он мне не особо приятен. Просто, странные у него рассуждения. Что значит – не может?

- Давай сюда всё, что есть, - махнул рукой на холодильник, - если не трахнуться, то хоть нажраться. Только знаешь, это ведь ещё хуже, иногда вот так пожрать охота, а потом трахнуться надо. Только ты не волнуйся, я тебя трогать не буду. У меня нет на то полномочий. У меня есть, кому позвонить, если что, ты не волнуйся.

- А я и не волнуюсь, - достаю ещё один контейнер, тут жаркое, - может разогреть?

- Та давай так… хотя, нет, разогрей… пожалуйста, - он подложил руку на грудь.

Его рубашка расстёгнута до половины, и я вижу его волосатую грудь. Он заметил, что я смотрю.

- Хочешь, чтобы я снял рубашку?

- Нет, - я быстро отвела взгляд.

- Ну, так я сниму, если так просишь, - он расстегнул ещё пуговицы и быстро стянул с себя белую рубашку.

- Я не просила.

- А я уже снял. Так лучше? - поиграл крепкими бицепсами.

- Не знаю, - отвернулась к холодильнику, достала сок, поставила перед Давидом. – Достаточно? Я могу идти? – невольно осматриваю его тело.

- Нет, - подозрительно смотрит, непонятно что у него там в голове.

Не дай бог, действительно как накинется, и тут меня вообще никто не услышит.

Стою у стены, закусила губу. Жду, что он скажет дальше. Не понимаю своей роли в этом спектакле. Чего от меня хочет, этот Давид Нечаев.

- Чего встала, иди, садись. Поедим.

Я вспомнила, что не поставила жаркое в микроволновку. Подошла, высыпала порцию на тарелку, открыла дверцу, выставила таймер.

- Ты знаешь, я бы даже не стал с тобой заморачиваться… но я дал слово и должен его держать. Иначе никак.

- Какое ещё слово? - от этих его откровений что-то происходит у меня в голове, но что именно пока не могу сложить воедино.

Что означают его слова? Возможно, потом, когда лягу в кровать я попытаюсь собрать всё в кучу, но пока ничего не собирается.

- Самое крепкое слово бизнесмена. Такое нельзя нарушать, ни при каких обстоятельствах. И я его не нарушу, - даёт обещание кому-то в сторону.

- Поздравляю, - безучастно, киваю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Вот ты болтливая, - накалывает кусок ветчины и посылает в рот, потом тычет вилку в салат, не с первого раза накалывает, - но это скоро исправится, - довольно усмехается.

- Вы что ли это исправите? – я осмелела после его слова, что он - не может.

- Не я… другие люди, - он посмотрел мне в глаза и стало реально страшно от этих слов…

Его взгляд скользнул по моей груди. Только сейчас я вспомнила, что моя розовая пижама практически повторяет контуры тела и лишь небольшое свободное облегание дает удобство и комфорт.

Но сейчас я вспомнила не об этом, а о том, что моя грудь практически у Давида перед глазами. Как я могла спросонья об этом забыть, а теперь уже поздно дёргаться. Я тут полчаса обслуживаю пьяного мужчину, который, конечно же, пялится на мою грудь.

- Можно мне идти? – хотеться закрыться руками, но я почему-то этого не делаю.

- Нет, - говорит Давид с лёгкой улыбкой на губах.

- Я потом приду и уберу…

- Сними кофту, - вдруг прозвучало и щёки мои мгновенно вспыхнули.

- Зачем? - у меня такое ощущение, что он не просит, а приказывает.

Так и есть.

- Хочу посмотреть.

- Нет.

- Хочешь, чтобы я снял её сам?

- Вы же говорили что - не можете. Не имеете права.

- Смотреть я могу, - он оскалился.

А у меня в голове представилась картина, что я стою перед ним с голой грудью, он рассматривает её мельчайшие подробности.

- Не буду я ничего снимать, - я повернулась и пошла из кухни, но сразу услышала за собой громкие шаги босых ног.

Нечаев догнал меня, схватил за кофту и толкнул к стене, я только успела подставить руки, чтобы не удариться лицом.

- Ты забыла, что должна выполнять все мои приказы? – он подошел и придавил меня ладонью.

Вторая его ладонь схватилась за край кофты и резко потянула вверх, оголяя моё тело.

- Не трогайте… что вы делаете, - пытаюсь удержать трикотажную ткань.

- Это мешает, - пьяным мужским перегаром выдыхает совсем рядом, практически на ухо.

Чувствую, как прижимается к моей спине его грудь, её контуры, касание волосков и сосков. Но хуже всего ощущение там, ниже в районе ягодиц, ко мне прижимаются его бёдра и там что-то твердое… да это же…

Резко становится холодно, щекотно и страшно.

- Пожалуйста, не надо, - пищу, понимаю, к чему идёт дело.

- Не бойся, я не буду тебя трахать. Просто постой спокойно, - медленно цедит на ухо.

Я замираю, пытаясь укрыть свою грудь ладонями. Давид берёт мои руки и с силой оттягивает в стороны. Одним движением поворачивает меня к себе, а я зажмуриваюсь, чтобы только не видеть его лицо, отворачиваюсь в сторону.

Боже, что происходит.

- Отличные маленькие сиськи, - говорит, словно подытоживает и, вдруг отпускает, - пошла отсюда.

Открываю глаза, смотрю на него. Теперь точно не соображу, что я должна делать. Резко доходят его слова и я срываюсь с места, убегаю в комнату, захлопываю дверь. Слышу шаги, дверь открывается и мне в лицо летит моя кофта.

- Спокойной ночи, - слышу довольный голос.

Ничего не отвечаю, быстро натягиваю на себя пижаму и скорее бегу, прыгаю в кровать, обматываю себя одеялом, со всех сторон и плотно сжимаю веки.

Меня слегка потряхивает от того, что сейчас произошло. Кажется, вот сейчас Давид одумается, решит что всё он прекрасно ,,может,, и ворвётся в комнату, чтобы сорвать с меня одежду и… нет, ещё сильнее завернулась в одеяло… я буду сопротивляться. Я не хочу.

А перед глазами его голая грудь, торс и ощущение чего-то твёрдого упирающегося в меня.

10

Давид

С трудом разлепил веки, повел взглядом по комнате, резко обернулся… на кровати со мной - никого.

Слава богу.

Сел, потёр лицо, вески. Вспомнил какие-то подробности вчерашней ночи. Помню, как зажал Софью, как сорвал с неё кофту… помню её сиськи…

- Чёрт… мать твою, - вскочил с кровати и пошел вниз.

Спускаюсь. Слышу шум на кухне, притормозил, прислушался. Музыка, плеск воды и голос… Софья подпевает.

Ладно, делаю ещё несколько шагов, приближаюсь к кухне, выглядываю из-за угла, смотрю на девчонку… не похожа на разнесчастную. Значит, пронесло. Ёп твою мать. Это ж надо было так напиться, что ни хрена не помнить. Трахнул я её или не трахнул?

Если бы трахнул, прощай всё моё имущество, Бес этого бы так не оставил. Он её девственницей хочет, а тут я… идиот, со своим неугомонным членом.

Выхожу.

- Доброе утро, - делаю недовольный вид.

Софья остановилась, обернулась, посмотрела на меня с упрёком и снова отвернулась. Обиделась всё-таки, а на что?

- Сейчас будет завтрак, - проговорила холодно.

- Слушай, ты извини меня, если что. Я не совсем был в адекавате, но ты сама виновата.

- В чём я виновата? – она повернулась, - Вот объясните мне - в чём?

- Ну, ты ходила тут в своей этой кофточке, я мужик, или кто…

- А вы если мужик, не умеете держать себя в руках?

- Ну, слушай, ты хочешь, чтобы я, выпив полбутылки Джека, держал себя в руках? Тем более, когда тут ходит полуголая девица?

- Я не полуголая ходила, на мне была пижама?

- Так у тебя такая пижама, как будто ты голая, там же всё видно.

- Но это не значит, что меня надо сразу хватать. На пляже тоже у всех всё видно и что?

- Ну, ладно, извини. Я у себя дома. И когда тут ходит какая-то девица, это значит, я её трахаю.

- Оставьте, пожалуйста, свои эпитеты для своих полуголых девиц, - махнула рукой и отвернулась.

- Так что? – всё ещё я не понял, трахнул или нет.

- Что? – снова повернулась, держа в руке нож.

- Я тебя не трогал?

- Попробовали бы, - нахмурила маленькие черные брови и снова отвернулась.

Ну, слава богу. Мне реально стало легче. В следующий раз, когда захочется напиться, придётся идти куда-то. Или сразу звонить проституткам, пусть оградят меня своими большими мягкими буферами от маленькой пианисточки с маленькими сиськами. Чтобы я, не дай бог, не сделал, чего мне не следует делать.

А сегодня ночью я был почти на грани острого желания трахнуть эту языкатую музыкантшу. Твою же мать.

-----

Софья

Весь день его не было дома, а я решила побродить по его огромной квартире. У меня появилась уникальная возможность заглянуть во все потаённые уголки этой холостяцкой берлоги.

С утра я попыталась навсегда прогнать из памяти события сегодняшней ночи. Но это никак не отвадило моё любопытство не лезть туда, куда меня не звали. Так, например - в спальню хозяина.

Почти сразу, когда Давид, одетый в строгий деловой костюм спустился и выкрикнул что уходит и что у него сегодня масса дел, я, как только дверь захлопнулась, почти сразу пошла туда, куда меня тянуло больше всего.

Может быть, там я найду главные доказательства или что-то важное, что спасёт меня и папу.

Быстро поднялась по лестнице, и сразу за стеной мне открылась комната без окон. Комната-ниша в которой из мебели только кровать. Дальше дверь, как видно в ванную и ещё одна, возможно в гардеробную. Потому что тут нет шкафов, а одежду, которую Давид на себя надел нужно же было откуда-то достать.

И, конечно, я всё проверила. Заглянула в ванную, по совместительству и туалет. Другая дверь действительно в гардеробную, небольшая квадратная комната со шкафами и ящиками.

Какое-то свербящее желание порыться во всех этих ящиках, до жжения в ладонях.

Я потянулась открыть один из выдвижных шкафов, но резко остановила движение, потому что в низу что-то щелкнуло. Я замерла, прислушалась. Тишина.

Показалось. Ничего нет. Действительно показалось.

Ведь Давид сам сказал, что у него куча дел, не станет же он возвращаться. Конечно, не станет. Потянулась, кончиками пальцев, поддела ручку выдвижного ящика и дёрнула на себя. Ящик выехал. Передо мной открылось ровные рады носков, сложенных по цветовой гамме, практически полный спектр, от белых к черным. Между ними, дымчатый, пепельный, мышиный, графит…

- Интересуешься мужскими носками?

Я в испуге отскочила от ящика.

- Вы с ума сошли! – так и разрыв сердца можно получить, хмуро смотрю на Давида, стоящего в проёме двери.

- Что ты тут искала, позволь спросить? Ноты потеряла в шкафу с моими носками? – он вошел, на лице недовольное выражение. Толкнул пальцем ящик, он поехал назад и закрылся. - Может ты хотела посмотреть какое бельё я ношу?

- Нет, - испуганно мотаю головой, зачем вообще я сюда полезла.

- Софья, ты очень любопытная девушка. И мне бы тебя наказать за твоё любопытство, но… я не могу…

- Почему?

- Что почему?

- Почему вы не можете меня наказать? - я вдруг начинаю понимать что-то, но опять же, всё это очень странно.

Другой бы, наверное, разозлился и не стал бы со мной тут долго церемониться, а этот ничего, да ещё и наказать не может, что тут происходит?

- Потому что ты не принадлежишь мне, - говорит, спокойно выдвигая другой ящик, и я вижу ровные упаковки мужских трусов. – Если бы принадлежала, я бы тебя обязательно наказал, - он улыбнулся, но невесело.

- Почему вы так говорите? – я насупилась, эти его полунамёки очень пугают. Я чувствую нестабильность.

- Потому что так и есть. Говорю, как есть.

- Тогда скажите… кому я принадлежу? – я запнулась.

Страх услышать какую-то невероятную, нереальную правду, сковал горло. Стало не комфортно, захотелось кашлянуть, но и этого сделать не могу. Точно не дышу, уставилась на Давида, жду, что он сейчас скажет.

- Ты точно хочешь это знать? – он подошел ко мне вплотную, оттеснил от шкафов с бельём к противоположной стене.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Стоит передо мной, нависает, опираясь ладонью о стенку встроенного шкафа. Мне приходится, подняв голову смотреть в его глаза. Я заглядываю в них, пытаясь увидеть в них правду. И то, что я вижу, вообще мне не нравится.

Давид сначала отвёл взгляд, немного поразмышлял, глядя в угол, а потом снова посмотрел мне в лицо. Он близко, но не трогает, не пользуется положением, смотрит на мои губы, на плечи, на шею и даже на грудь, а потом снова в глаза. Как будто он всё видит, но всё это ему не нужно не нравится или – нельзя.

- Да, я хочу знать, почему я здесь? Почему вы говорите, что я кому-то принадлежу? – с трепетом в сердце задаю вопрос.

- Потому что у тебя есть хозяин. Его зовут Анатолий Андреевич Бесков. И как только он даст нужный сигнал, ты поедешь к нему на встречу.

---

- Что? Вы о чём? – нахмурила брови.

Здесь и сейчас творится что-то до такой степени неправдоподобное. Я уже думала, ничего не произойдёт, всё самое страшное произошло вчера, когда я должны была уйти из дома отца. Даже ночное происшествие не показалось таким уж страшным, по сравнению со словами, которые проговорил сейчас Давид.

- О том, что у тебя есть – Хозяин. Я лишь – Посредник, - сказал и оттолкнулся от стены, отошел к выходу из гардеробной. Ему явно не нравится самому это произносить, но необходимо, для того чтобы я точно знала, зачем я здесь.

- Как это? - в ужасе смотрю ему в глаза.

- Обыкновенно. Ты принадлежишь другому человеку. Он заплатил за тебя. И когда он скажет, ты поедешь к нему.

- Зачем? – едва шевелю губами.

- А ты не понимаешь?

- Нет. Он что любит музыку?

- Он любит эмоциональных музыканточек, - криво усмехнулся, но явно не от того что тему смешно.

- И куда я должна к нему поехать?

Давид вздохнул, и в этом вздохе я почувствовала сочувствие к себе.

- В тюрьму.

- Нет! – выкрикнула, кинулась к двери, толкнула Давида в грудь, он отошел, спокойно пропустил.

Я выбежала из спальни. Вниз, по лестнице, кинулась к двери. Дёргаю, не открывается.

Давид

- Я не хочу! Прекратите! Перестаньте! Зачем вы меня пугаете? Вот зачем? – она обернулась, в ужасе смотрит на меня и снова пытается открыть дверь.

Как загнанный зверёк, точно понимающий, что ещё немного и большой голодный хищник проглотит его и не подавится.

Я понимаю её беспокойство, никому не хочется ехать в тюрьму. Тем более молодой, невинной девчонке, ехать к старому козлу Бесу, который бесцеремонно выебет её во все дырки и отправит обратно до следующего раза. Раньше не так ярко это представлялось, а теперь, чем дольше я знаю Софью, тем явнее вижу, как всё будет.

- Не бойся, ты поедешь туда ненадолго, всего на пару дней, - успокаиваю дрожащую у двери девушку.

- Я не хочу, ни на пару, ни на один не на час. Почему?!

- Ты должна. Этого не изменить. Все сделки уже заключены, - пожимаю плечом.

- Да почему? Я не товар! Я человек, вы бредите! Я не хочу отдуваться за своего отца, не хочу за него отвечать. Я ухожу, немедленно откройте дверь! Можете идти в полицию, сдавать все его делишки, мне всё равно! – истерично выкрикивает.

- Не всё так всё просто, Соня, - я сжал губы, сейчас мне реально её становится жаль.

Но я ничего не могу. Ничего. Либо она, либо я лишаюсь всего. Бес не заставит себя ждать, он быстро позаботится об этом. И ещё пришлёт головорезов, чтобы показать мне, кто тут не исполняет условия сделки. Слишком хорошо я его знаю. Там, сидя в тюряге, он руководит кучей людей и подпольных и открытых бизнесов. Он настоящий бугор, не придуманный, я ни хрена не хочу, иметь с ним противостояние. Мне это не нужно.

Поэтому я просто пошлю ему девчонку и всё. Сказал, сделал.

- Пожалуйста, прошу вас, - Софья пошла ко мне, протягивая руки, со страдальческим выражением на лице, - хотите, я сделаю всё, что вы скажете, только не надо не посылайте меня в тюрьму, прошу вас…

- Извини, я ничего не могу сделать, - я остановился.

Она подошла совсем близко, подняла голову, заглядывает в лицо, а я смотрю на неё. Вижу, как наполняются слезами её глаза, как нервно подрагивают губы. Она закусывает нижнюю губу и отпускает и на ней остаётся влага.

- Я могу убирать у вас тут, стирать и я… могу даже заняться с вами сексом… если вы так... если вы скажете…

Наивная, смешная манипуляция.

- Мне это неинтересно. Ты не в моём вкусе, - качаю головой, - я должен отправить тебя туда, как только ему разрешат встречу. Это не обговаривается. А сейчас иди к себе в комнату, - говорю строго.

Надоело смотреть на эту несчастную. Лучше уйти и не выслушивать. Так лучше.

Она опустила голову, тяжело, обречённо вздохнула и пошла в сторону комнаты.

Я вышел из квартиры, спустился в подземный паркинг.

Интересное предложение Софья мне сделала, только мне какой смысл?

Бабу я себе найду и так, а вот недвижимость и счета кто мне вернёт в случае, если Бес не получит свою игрушку.

Усмехнулся и пошёл к машине.

Сел, пощёлкал на телефоне. Выскочила сетка видео.

Вижу, как Софья носится по пентхаусу в поисках спасения.

Вот уже неугомонная девка…

11

Софья

Я пошла в свою комнату. Хлопнула дверью. Сердито прошлась туда-сюда и услышала, как захлопнулась входная дверь.

Ушёл.

А вот теперь нужно что-то делать. Причём срочно.

Тут творятся страшные дела, и я не собираюсь в них участвовать.

Подошла к двери, выглянула, действительно ли Давид ушел. Вроде да.

Выскользнула из комнаты и понеслась по пентхаусу. В поисках хоть какого-то выхода.

Открыть входную дверь нечего и мечтать, значит нужно найти что-то другое, например… не знаю что.

Прошла по всем комнатам, подёргала все окна. Но, какой смысл открывать окно? Не стану же я выпрыгивать с сорокового этажа. Да и не одно окно тут не открывается, они огромные и неоткрывающиеся.

Вернулась в комнату Давида, присмотрела, нет ли там каких-то пожарных выходов. Ничего такого не нашла или плохо смотрела. Одна дверь в конце коридора оказалась заперта, наверное, это и есть пожарный выход. Я постучала, покричала. Ответила тишина.

Уставшая, я вернулась в кухню. Стою, тяжело дышу, так стремительно искала выходы, что даже вспотела. Взяла бумажное полотенце обмахиваюсь, подняла голову, машу на шею и… вдруг, вижу в стене над печью большое вентиляционное окно. И как я раньше про него не вспомнила?

Не нужно было, вот и не вспомнила.

А теперь очень даже нужно.

- Так, - быстро осмотрелась, - если встану на столешницу то, только дотянусь, значит нужно что-то ещё поставить.

Стул! Как раз высокий стул подойдет, чтобы я смогла открыть это окно и залезть в вентиляционную шахту.

Рискованно, но нужно пробовать. Страх быть переданной какому-то зеку в тюрьме сильнее, и толкает меня на разные безрассудные поступки.

Спасение своей чести и достоинства, наверное, как раз те причины, по которым нужно рисковать.

Больше ни секунды, не думая, я схватила стул. Он оказался довольно тяжелым, но я справилась. Поставила на каменную столешницу. Теперь нужно самой на неё залезть. Подставила низкий стул, встала на столешницу.

- Так, надеюсь, я не свалюсь раньше, чем сумею залезть в это окно? Его ещё открыть нужно, - смотрю, как бы это сделать.

Оно оказалось прикручено на шурупы. Я поискала что-то похожее на отвертку, но не нашла, конечно. Ясно же, никто не положит мне загодя, под руку то, чем будет удобно раскрутить эти шурупы.

Сделала пару шагов по столешнице до шкафа с ложками вилками и столовыми ножами. Потом потянулась к ящику с кухонными ножами.

- Ничего, как-нибудь раскручу, - сама себя подначиваю.

Уже через десять минут, восемь болтиков валяются на полу в кухне, а я тяну решётку на себя. Она на удивление быстро поддалась. Я осторожно поставила её на крышку ближайшего шкафа.

Открылась тёмная дыра вентиляционной шахты. Страшновато. Заглядываю. Нужно решаться, а я всё стою.

А что, если я там застряну где-нибудь и меня не спасут?

Туда-то я смогу пролезть, а вот обратно…

А зачем мне обратно? Мне обратно никак нельзя.

Доберусь до ближайшего другого отверстия, прихвачу с собой нож, может, удастся снять заглушку… или людей позову.

Ладно, думать можно долго, а время не ждёт. Взяла самый острый нож. Ещё бы если бы фонарик был, вообще хорошо, но терять время на поиски фонарика я точно не стану.

Всё, пора!

Закусила зубами нож, не острой стороной. Просунулась в отверстие, легла на живот, как тут пыльно. Оттолкнулась от стула, и он с грохотом упал со столешницы.

Всё, назад дороги нет…

Давид

- Твою же мать, - не веря в то, что вижу, уставился в экран телефона.

Ни фига себе пианисточка.

Да она любому фору даст в том, как сбегать из дорогущего, напичканного технологиями пентхауса.

Обыкновенно – открутить несколько шурупов обычной кухонной вытяжки.

Я выскочил из машины. Сейчас реально понимаю, что могу потерять девчонку из поля зрения. Уже потерял, когда её ноги исчезли в вытяжной шахте.

Теперь нужно понять, куда она полезла - вправо, влево, вниз, вверх?

Охренеть.

Я-то думал, достаточно закрыть её в квартире и дело сделано.

А нет.

Софья

Ползу по тоннелю. Тут не совсем темно, постоянно встречаются мелкие решетки, сквозь которые проникает в шахту дневной свет. Хоть и очень тусклый, но этого достаточно, чтобы видеть направление и если что не свалиться в одну из дыр, которые постоянно встречаются на пути.

Скорее всего, они ведут в квартиры ниже, но мне как-то не очень хочется падать, пусть, даже если там не сильно высоко.

Пока ползу только по горизонтали. Куда приползу - неизвестно.

Надеюсь, это будет чья-то квартира. Типа такой, как у Давида.

Находиться тут и страшно и неприятно, всем телом ощущаю холод метала, пыль и запахи. Но я должна ползти дальше. Страх посещения тюрьмы меня подстёгивает.

Пока не знаю, что буду делать, когда сбегу отсюда. В полицию точно не пойду.

Скорее всего, вернусь домой к папе. Пусть позаботится обо мне. Кто ещё должен это делать, как не он.

Слышу где-то недалеко разговор. Приближаюсь к кухне, где кто-то разговаривает.

Я поторопилась, подлезла к вентиляционному отверстию. Сквозь мелкую решётку вижу двух женщин в одинаковых платьях и белых фартуках горничных.

- Помогите! - выкрикнула, они испуганно посмотрели на решётку.

- Кто там? – спрашивает одна.

- Я случайно упала в вентиляцию, - говорю первое, что пришло мне на ум, - теперь не могу отсюда выбраться.

- Сейчас я позову хозяйку, - говорит вторая и исчезла в дверном проёме.

Через минуту вошла с женщиной лет пятидесяти одетой в роскошное, домашнее кимоно.

- Смотрите, вон она, - горничная указала пальцем на решетку, за которой я притаилась в ожидании.

- Немедленно вызывайте полицию! Это же воры, и так ясно! – возмущённо заголосила хозяйка.

- Пожалуйста, не надо. Я просто хочу попасть домой, наша квартира рядом, - миролюбиво пытаюсь уговорить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- А зачем ты туда залезла?

- Я потянулась за серьгой и свалилась…

- Ну, конечно, кто тебе поверит. Вызывай полицию, я сказала, - приказывает горничной.

- А что говорить?

- Говори - воры и мошенники. Не ясно, что ли, Вера, ну какая же ты тупая.

Горничная скрылась, а я начала выкручивать шурупы, пока та полиция приедет, я уже успею сбежать. Ползти дальше уже как-то не хочется. Даже если и приедет полиция, я сумею что-нибудь им наврать.

Главное – успеть до прихода Давида.

Я вроде бы не увидела в его кухне ни камер не сигнализации.

Пока хозяйка причитала, вторая горничная принесла из кладовки лестницу стремянку, помогла мне вытащить решётку и спуститься вниз со столешницы.

- Простите. Я действительно очень виновата, и мой папа будет очень меня ругать, - говорю хозяйке.

- Твой папа? – нахмурилась она, разглядывая мою пижаму и понимая, что никакая я не воровка.

- Да, мы ваши соседи, Нечаевы, - улыбаюсь приветливо.

- Странно, я не знала, что у Давида есть взрослая дочь. Вы откуда-то приехали.

- Да, я его дочь от первого брака. Сейчас живу у папы, -

Надеюсь, я похожа на девушку подростка. Вроде бы мне всегда говорили, что я на свои двадцать не выгляжу.

- Нечаев твой отец? – моргает приклеенными ресницами хозяйка, - Вера, не звони в полицию, мы разобрались! - крикнула она в направлении проёма.

- Да. Можно мне идти? А то папа будет очень зол, если увидит что со мной случилось.

- Ну, конечно, иди за мной.

Она провела меня к входной двери.

- Большое вам спасибо, я вам очень благодарна.

- Ну, что ты, передавай привет своему отцу, - женщина открыла мне дверь, я вышла и остановилась, прямо перед нами стоит Давид, только напротив двери в свой пентхаус.

Когда дверь открылась, он обернулся.

- Софья? – удивлённо нахмурился.

- Давид, здравствуйте, что же вы не закрываете вентиляцию? - заговорила дамочка, вылезая вперёд меня.

- А что случилось? – он недовольно осматривает мою грязную пижаму.

- Ваша дочь чуть не погибла!

- Моя дочь? – хмурясь, перевёл взгляд на соседку.

- Папа, прости, я искала серёжку, пришлось пролезть по вентиляции, - играю роль, которую себе придумала.

- Пожалуйста, будьте осторожны. Это очень опасно, - снисходительно улыбается Давиду соседка.

- Обязательно будем. Спасибо, что впустили в свою квартиру мою дочь, - вежливо улыбнулся Давид.

- Ну, о чём вы, мы же соседи, всегда протянем руку помощи, - эта престарелая леди, кажется, с ним флиртует.

- До свидания, - я кивнула и пошла к двери Давида. Он пропустил меня внутрь квартиры, ещё раз кивнул соседке, вошел и закрыл за собой дверь.

Как только она хлопнула, я быстро пошла к своей комнате. Но за спиной послышались торопливые шаги. Давид схватил меня за руку и толкнул к стене. Я прижалась спиной, а он навис надо мной, практически придавил к стене своей грудью.

- Сбежать от меня хотела? - прорычал мне в лицо, схватив за лицо и сдавил пальцами скулы, - ты хочешь, чтобы я привязал тебя, Софья.

- Вы не смеете меня тут удерживать? – прошипела я.

- Ещё как смею, - его яростный взгляд прожигает меня, испепеляет.

- Отпустите, - пытаюсь высвободить руку и из больного захвата.

- Мне придётся поторопить дело, раз ты такая строптивая, не умеешь сидеть на месте да Софья.

- А вы бы сидели, если бы вас должны были отдать какому-то зеку? - яростно отвечаю, выкручиваясь в его руках.

- Я бы не сидел, - улыбка дьявола пересекла его губы.

- Вот и я не сижу! - фыркаю ему в лицо.

И чувствую, как горячая кровь несётся по моим венам, опаляя тело изнутри. Прямо сейчас в его практически объятиях я горю. Что-то странное происходит с моим телом. Как в те моменты, когда смотришь любовное кино и когда герои целуют и обнимают друг друга, точно такое ощущение сейчас во мне.

А Давид яростно дышит, надо мной и я вижу то, чего он, возможно, не хочет, чтобы я видела. В его глазах я вижу нестерпимое желание…

- Вы же сами меня хотите, - насмешливо проговорила глядя ему прямо в глаза, - тогда зачем отдавать Бесу?

- Я тебя не хочу, - прохрипел мне в губы.

- Тогда зачем вы меня держите? - чувствую, как он с силой стягивает кулаком кофту на моей груди.

- Не держу, - медленно отпускает, - пошла в свою комнату.

Я хмыкнула и высвободилась.

12

Давид

Не нравится мне то, что происходит. Ох, не нравится.

Я прошел в кухню.

Нет, сегодня отсюда видимо совсем не уйду, а надо бы сделать дела, которые накопились за пару дней. То что я не появляюсь в офисе уже привычно, но иногда нужно ставить в стойло разбрёдшихся по склону овец.

Твою мать, связался на свою голову.

Но худшее не это, не то, что она такая дерзкая и упрямая. Не села обреченно ожидая пока поведут, а что-то делает для своего спасения.

Не это худшее… а то, как я смотрю на неё, что чувствую. Мне это не нравится. Совсем.

Она – добыча Беса. Что он будет с ней делать – не моё дело.

Она – Запретная. Точка.

Я плеснул воды, выпил, чтобы остудить горячую кровь.

Нужно сегодня пойти и трахнуть пару тёлок. Собственно, зачем куда-то идти, приглашу к себе. А эту дерзкую Софью закрою в комнате. Пусть сидит, ждёт своего звёздного часа.

Сейчас же закрою. Я поставил стакан, быстрым шагом направился к комнате Софьи, распахнул дверь и… глаза вытаращил. Какого… хрена?

Она скинула грязную пижаму, стоит в одних трусах. Не сразу меня заметила. Зато я увидел во всей красе её маленькую, круглую грудь.

Софья охнула и прикрылась ладонями. А я не сразу сообразил, что пора бы и отвернуться.

- Так. Я сейчас тебя тут закрою… - говорю, отворачиваясь в сторону, - приду вечером, иди, возьми в кухне всё, что нужно, чтобы от голода не умереть и от жажды.

- Вы меня закроете? Это противозаконно…

- Давай, иди, бери, хватит разговаривать. Я и так много времени с тобой потерял. Сама виновата. Сидела бы спокойно, - краем глаза смотрю, как она достаёт что-то из своей сумки и натягивает.

Поворачиваюсь. Стоит… ещё лучше.

Это какое-то издевательство. Натянула обтягивающий сарафан и там снова вся грудь на виду. Тонкая талия, стройные бёдра.

Я не бросаюсь обычно на женские сиськи вот такого размера, но когда они всё время перед глазами, тут начинаешь задумываться, точно ли мне нравится полная грудь… может я когда-то ошибся и теперь живу с этой ошибочностью суждения.

Потому что грудь Софьи постоянно тянет на себя мой взгляд.

Девчонка прошла мимо меня, совершенно бесцеремонно. Совсем перестала меня бояться.

Через пять минут она вернулась. В руках держит небольшой поднос, на котором навалена всякая еда. Под мышкой держит бутылку воды. Поставила всё на стол и обернулась в ожидании, когда я её закрою.

- Буду вечером, - кинул, ещё раз прошелся взглядом по лицу, волосам, голым плечам, заднице и стройным ногам. Всячески избегая смотреть на грудь.

Взялся за ручку и захлопнул дверь. Повернул замок.

Теперь не выберется. Спокойно пошел к выходу.

Софья

Он ушел. Я села на кровать.

Сбежать не получилось, но почему-то это меня совсем не огорчает. Странное чувство, появилось. Где-то внутри я даже рада, что он меня поймал. Не хочется от него уходить.

Почему? Не знаю.

Вижу, как он на меня смотрит. Не верю, что он отдаст меня какому-то старому зеку. Вот не верю и всё. Он сам меня хочет. А что если это действительно так?

Что если он придёт однажды захочет заняться со мной любовью. А у меня никогда в жизни этого не было. Не знаю что делать. Я видела и фильмы и тайно смотрела разные видео, которые есть у папы. Вроде бы знаю всё, но как я буду себя вести, если Давид захочет заняться со мной… о чём я вообще?

Господи, что за дурацкие мечты. Он же сказал - я поеду в тюрьму.

И нет никакого другого решения.

Он должен меня отправить. Обязан.

Вздохнула, встала, взяла со стола яблоко и вернулась на кровать, взяла дистанционку.

Весь день я провела в комнате, смотрела телевизор, делала зарядку, танцевала, пела. Стучала пальцами по столу, представляя, что играю на пианино. Пальцы требуют играть. Мозг требует повторять и повторять мелодии, которые знаю наизусть, которые всосались в меня с сотней тысяч повторений. Хочу играть. Безумно хочу коснуться хоть каких-нибудь клавиш. Меня ломает. Выкручивает. Приходится воспроизводить звуки голосом, а пальцами стучать по столу.

Восемь часов, Давида ещё нет. Тоскую, закрытая в комнате. Уже и самой хочется его увидеть. Может что-то изменилось… может он решил меня не отдавать.

Около десяти часов хлопнула входная дверь. Послышались голоса. Я вскочила кровати и осторожно подошла к двери. Не знаю радоваться или бояться, что он, наконец, вернулся.

Слышу голос Давида и женский голос. Как-то неприятно стало.

Он что пригласил женщину, когда я тут нахожусь?

- Ого! Ты тут живёшь? Нормально! А где у тебя здесь туалет?

- Направо вон туда, - отвечает Давид и идёт в направлении кухни, отчётливо слышу стук его туфель.

Я притихла за дверью.

Он прошел мимо. Стукнули шкафы, потом что-то хлопнуло, кажется, пробка от шампанского. Затем каблуки девицы.

- Налей мне скорее, у меня во рту всё пересохло, - говорит довольным визгливым голосом.

- Давай, Лола, смочи горло и начинай, - довольный голос Давида.

- Милый, не торопись, у нас вся ночь впереди.

- Уже одиннадцать, а ты ещё ничего не сделала… иди сюда, - довольный и пьяный голос Давида.

Дальше какая-то возня, стук, хохот, а потом вздох и долгий стон Давида.

- Давай детка, отсоси, как ты умеешь… с оттяжечкой…

Блин! Чёрт!

Я испуганно отпрыгнула от двери.

Что они там… как что. То самое.

- Ой, - я присела на край кровати.

Это что они там сейчас делают…

Да, именно. Дальше пошли разные звуки.

Стараюсь не слушать, затыкать уши, отойти подальше, вжаться в угол у окна, отвернуться и не видеть дверь, сквозь которую это всё сейчас раздаётся.

Только ничего не помогает. Ничего.

Тогда я подошла к кровати, взяла пульт от телевизора и нажала на кнопку. А потом на регулятор громкости… до самого конца…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

13

Давид

Селена уже практически сунула член в рот, уже обхватила его губами, я толкнул его ей в глотку… и вдруг какой-то шум, музыка, голоса.

- Блять, - я дернулся.

- Это что? - Селена смотрит на меня снизу вверх.

- Да… это… соседи, продолжай, - пытаюсь не упустить момент и не начать думать о чём-то ещё кроме минета, - продолжай.

- Но там кто-то есть… - нахмурилась Селена.

- Да похер, - я надавил ей на голову, - я сказал, продолжай, я блять тебе бабки плачу, - злобно насадил её голову на мой резко начавший падать член.

Сука. Он теряет силу. Только оттого, что эта чёртова девка за стеной сделала телевизор погромче. Явно же мне назло, чтобы у меня нихуя не получилось.

И это у неё получается.

- Я не могу, он вялый, - оттолкнулась от меня Селена.

- Да блять, какого хрена ты делаешь, я тебя зачем сюда притащил?

- Ты не сказал, что за стеной будет кто-то ещё! Там что твоя мама? Я так не могу.

- Вот сука! Тогда пошла отсюда, давай, вали нахер! – я разозлился, недополученное удовлетворение привело к взрыву агрессии. – Пошла на хуй, давай, сука!

- Ладно… я пошутила, - она остановилась в проёме дверей, явно понимая что недополучит по баблу.

- Всё, вали! - я взял её за предплечье и потащил к двери, открыл, вытолкнул шлюху и захлопнул дверь.

- Да пошел ты! – она показала фак в камеру, но меня это уже не особо интересовало.

- Ну, сука! - я ринулся к комнате, в которой закрыл Софью.

Открыл дверь, влетел в комнату, схватил пульт, который она держит в руке, кинул его об стену. Телевизор орёт, я подошел, схватил его обеими руками и кинул об стену. Он с грохотом ударился и упал на тумбу на которой стоял.

Только сейчас я резко остановился. Глядя на разбитый, чёрный экран. Дрожь ярости начала отпускать. Я мысленно досчитал до трёх и медленно повернулся…

Собирался увидеть всё что угодно, страх, упрямство, слёзы, ужас или что-то ещё… но улыбку – нет.

Она улыбается. Стоит и улыбается.

Я понял, она это специально сделала. Постепенно, намеренно сводит меня с ума.

Знает ли она об этом?

Я сделал два шага в направлении Софьи. А она не двигается, с улыбкой на губах ждёт пока я подойду.

Провокация.

Потянул ноздрями, вдохнул побольше. Чтобы остановить то, что зарождается прямо сейчас. Усмехнулся. А ведь у неё получилось. Вот же, маленькая дрянь.

Я не должен, не должен. С трудом унимаю дыхание.

Сука. Я хочу её трахнуть. Прямо сейчас хочу. Поставить на колени и отодрать… Сука!

Она… она знает, что я хочу. Знает. Маленькая сучка.

Сцепил челюсти, развернулся и пошёл из комнаты, хлопнул дверью.

Надолго ли меня хватит?

С таким темпами Бесу достанется совсем не девственница. Или совсем не достанется. Чёрт. Что я творю?

Софья

Ярость в его глазах. Его безумие ещё раз подтверждают мою догадку. Он сам не прочь воспользоваться мной, прежде чем отдаст каком-то бандиту в тюрьму.

Он хочет, но не может.

А что если он сможет, тогда, я буду уже не девственница и ему нечего будет отдавать.

Глупый план, но тогда, я хотя бы не поеду в тюрьму.

Боже. Это какое-то ужасное наваждение. Почему я должна строить подобные планы. Потому что мой отец оказался почти преступником. Почему почти… он и есть преступник. Но мне это за что?

Странно, но чем дальше я тут, тем меньше чувствую себя пострадавшей.

Это плохо?

Конечно, плохо.

Я начинаю привыкать к этому мужчине. Я начинаю представлять…

Как же так?

Ничего не могу с собой поделать. Я сама провоцирую его, чтобы он раз за разом приходил, возвращал меня, чтобы дотрагивался, чтобы смотрел вот как сейчас, с тихой безумной яростью… и желанием. Я сама этого хочу.

Давид вышел, хлопнув дверью, а через минуту, дверь снова открылась, он вошел с упаковкой мешков для мусора, с щёткой и совком. Раскрыл один большой мешок, взял одной рукой телевизор и начал засовывать его в мешок. Я подошла, придержала край мешка. Давид посмотрел на меня, скользнул взглядом по моей груди и продолжил засовывать телевизор.

- Я не хочу ехать в тюрьму, - сказала я тихо.

- Я ничего не могу изменить, - ответил тоже негромко.

Щёткой я подмела осколки, собрала в совок.

Снова это неприятное чувство, словно я не владею собой, собственной жизнью, собственным телом.

То, что Давид не позволяет себе – плохо. Очень плохо для меня.

Мы вдвоём собрали всё в пакеты. Давид взял за край того где телевизор, приподнял его и понёс из комнаты. На какое-то время дверь оказалась открытой. Я пошла за ним. Он вышел из квартиры и захлопнул за собой дверь. Я постояла глядя на неё, потом пошла в кухню.

Вентиляция всё ещё открыта. Но мне, почему-то, уже не хочется лезть в неё. Я села на высокий стул у стойки, закинула ногу на ногу. Сижу и смотрю на здание напротив, на людей муравьёв.

Стукнула дверь. Давид вернулся. Вошел в кухню. Бегло глянул на меня и направился к холодильнику. Налил себе воды, выпил, промочил явно пересохшее горло.

- Слушай, я понимаю, тебе не нравится то, что происходит. Объясню ситуацию. Я должен привезти тебя в тюрьму к Бесу и это не обговаривается. Твой отец задолжал мне, я задолжал Бесу. Твой отец расплатился тобой, потому что Бес захотел тебя. Если я тебя не привезу, я всё потеряю.

- Ладно, - коротко кивнула.

- Что ладно? – он прищурился.

- Я не буду убегать. Я поеду в тюрьму, к Бесу. Я согласна.

- Согласна? – смотрит, не веря в то, что я говорю.

- Да.

- В этом есть какой-то подвох? – скосил взгляд.

- Есть, - киваю.

- Какой?

- Если я поеду в тюрьму, вы меня потеряете… навсегда…

- Значит, так тому и быть, - спокойно положил руки на столешницу.

Потом резко развернулся и пошел из кухни и, судя по звукам его шагов, пошел к себе наверх.

Несколько дней, я просыпаюсь утром, хожу по пентхаусу, чем-то занимаюсь, убираю, сижу напротив стола, представляя, что это пианино, стучу по нему. Готовлю еду из появляющихся в холодильнике продуктов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Давид рано уходит и поздно приходит. Мы почти не встречаемся. Очень редко. Когда он приходит, я уже лежу в кровати, когда уходит, я ещё сплю.

Так прошла неделя, началась следующая.

Однажды вечером всё изменилось.

Хлопнула входная дверь, я привстала на кровати, чтобы тихонько подойти к двери и послушать его шаги. Сейчас они приближаются, значит, Давид идёт в направлении кухни.

Не успела я отойти от двери, как она распахнулась. Давид вошел в комнату и бросил на кровать пакет. Я остановилась.

Смотрим друг на друга, словно не виделись год. Чувствую странное - я скучаю. Скучаю по его суровому взгляду.

- Надень это, - указал на пакет, - я приду через десять минут. И расчешись, - указал на волосы.

Моё сердце бешено застучало в груди. Неужели пора?

Я взялась за ручку пакета, достала содержимое, какие-то вещи. Красное кружево, белые ленточки. Мне стало страшно, во рту мгновенно пересохло, я сглотнула вязкую слюну.

- Что это?

- Не задавай вопросы, переодевайся, - он вышел из комнаты.

Я села на кровать, открыла пакет, вытянула короткую кружевную маечку разлетайку и трусы, красные кружевные стринги с белыми бантиками.

- Боже, - я закрыла лицо рукой. Неужели это всё-таки случится.

Неторопливо, нехотя переодеваюсь. Натянула майку. Вся грудь практически наружу. И трусы с тонкой полоской в заднице. Чувствую себя шлюхой.

Подошла к зеркалу. Взяла расчёску провела пару раз по волосам.

Дверь снова открылась, вошел Давид. Не останавливаясь, глядя из-под бровей навел на меня телефон. Пару раз нажал.

- Повернись.

Я повернулась. Ещё пару раз нажал. Характерный звук – снимок сделан.

- Зачем это?

- А ты не догадываешься?

- Уже пора?

- Да. Завтра выезжаем.

У меня внутри всё задрожало. Я закрыла глаза, села на кровать. Давид не стал смотреть на мои начинающиеся страдания и вышел.

Завтра выезжаем.

Боже. Значит, это всё-таки произойдёт.

Я пыталась представить, как всё будет. Представить провонявшегося сигаретами старика с загорелым сморщенным лицом. Зека. Самого главного в тюрьме.

Я слышала, что на зоне такие есть. К нему меня повезут. Я представляла, но это всё равно казалось мне ненормальным и каким-то далёким. А сегодня эта реальность стала невероятно близкой. Она подошла вплотную. Дышит в затылок. А я как жертва должна попробовать смириться и принять свою участь. Только почему-то у меня не получается.

Давид рядом и мне всё время казалось, что именно он защитит меня.

А сейчас получается – нет. Не защитит. Он первый, кто не защитит.

Стиснула пальцы в кулак, обхватила второй ладонью. Сцепила до боли. Оглушённая словами Давида. Скоро. Уже. Вот. Завтра ехать.

Неужели всё?

Давид

Пришло сообщение от Беса.

Тринадцатого у него назначено свидание. Это уже через три дня. Указания дал – сфотографировать девочку и выслать ему фотки. Чтобы не голая – нельзя. А в белье. Но в таком чтобы не сказали что порно.

Пришлось ехать самому лично в магазин женского белья и на глаз выбирать то, что наденет для фотографий Софья. Я бы мог дать поручение помощнику, но поехал сам.

Привёз ей белье, приказал надеть, сфотографировал. И ушел в кухню.

Сижу, жду связи с Бесом и между тем рассматриваю фото Софьи.

Смотрю тупым невидящим взглядом. Какого хрена я это делаю?

Если бы был другой шанс. Если бы обстоятельства сложились как-то иначе… Если бы…

На часах давно восемь с чем-то. Звонка всё нет.

Хочу поскорее расправиться с этим делом, поскорее спихнуть девчонку с глаз долой, чтобы глаза не мозолила, не крутилась здесь у меня под ногами, не терзала моё… не сердце и не тело… тогда что?

Твою мать. Выдохнул шумно. Сжал ладони в кулаки, оперся о столешницу.

И ни хрена же не сделаешь. Ни хрена.

Глянул на часы. Что-то долго звонка нет… Рой разных мыслей зажужжал в голове. Почему не звонит. Не получилось.

Шмон может. Облава. Карцер. Что может быть? Забыл. Передумал.

Плохие мысли, они зарождают надежду. Несколько минут задержки ничего не решают, а я уже хватаюсь за них как за последнюю соломинку.

Как так получилось, что всего за пару недель эта девчонка глубоко и надолго влезла мне в мозг.

Девять часов.

Нет звонка. Тишина.

И Софья там затихла ни музыки, ни фильма. Ей сейчас тоже нелегко.

Потянулся к пульту телевизора, хоть какой-то шум создать, спастись от этой удушающей тишины. Ярким светом вспыхнул экран телевизора. Новости. Опять что-то там у них происходит. На экране куча полицейских машин с включенными мигалками.

- Федеральная тюрьма окружена. Несколько заключённых взяли заложников…

- Что бля? – я схватил пульт, сделал громче, как будто плохо слышу.

- Уже известно о нескольких погибших. Среди них… - перечисляет по фамилиям.

- Охренеть, - проговорил я тихо.

Наверное, Бес со своим пожизненным устроил попытку побега. Хотя, ему там неплохо вроде жилось. Ну, добавят ещё двадцатку к его пожизненному, ну и что.

- Один из погибших – Анатолий Андреевич Бесков. Широко известный в определённых кругах криминальный авторитет. Отбывал пожизненное. По информации оперативников именно он и его группировка заключённых устроили драку за передел территории…

Взглядом вцепился в экран телевизора.

Что! Блять!

Я встал со стула, подошел ближе к телевизору.

Может, что-то не то услышал.

- Криминальный авторитет Бесков отбывал пожизненное заключение, за организацию преступных группировок, заказные убийства и много ещё чего… Смерть Бескова уже подтверждена…

Сзади послышались шаги. Стою не оборачиваюсь. Вслушиваюсь в каждое слово. Спиной чувствую - она стоит сзади меня и тоже слушает то, что говорят по новостям… и тоже, наверное, понимает, что это значит для неё… для меня… для нас…

14

Софья

- Значит, мне не нужно ехать? – произношу осторожно, с тихой неожиданной радостью внутри.

Ведь, если я правильно понимаю, человек, к которому меня собирались отправить сегодня погиб в тюрьме.

- Ещё ничего неизвестно, - полуобернулся Давид.

Он словно боится посмотреть мне в глаза и согласиться с тем, что больше нет никакого Бескова и больше не нужно меня никуда везти.

- Ну вот же, сказали, его смерть подтверждается…

- Иди к себе! – сказал он громогласно, - Только когда ДНК подтвердит что это он, только тогда будем знать точно.

- Ладно, - я повернулась идти к себе в комнату, но не сделала и шага, - получается, завтра я никуда не еду?

- Пока нет.

- Почему пока, он же умер! – выкрикнула возмущённо. – А если его нет, то и проблемы нет!

- Возможно, ты права… а, возможно, и нет, - сказал уже более спокойно, - это не отменяет того, что я ему должен услугу, а долг обычно переходит другому человеку. Его доверенному лицу или наследнику. Не всё так просто, Софья, - сказал он с нескрываемым сожалением, наконец, быстро посмотрел мне в глаза, и тут же отвёл взгляд.

- Не понимаю, - я развернулась и пошла в комнату, раздражённо прошлась по ней.

Почувствовала слёзы обиды и несправедливости. В который раз не понимаю, что я тут делаю и зачем. Нет, я понимаю, то, что мне сказали, что я должна… но опять же, почему должна именно я?

Что у меня есть такого, отчего эти мужики никак не могут разобраться, кто кому что должен. И в этом я должна принимать непосредственное участие. Почему?

Осторожные шаги Давида, заставили остановиться. Он подошел к порогу комнаты, дальше не переступает.

- Я сейчас уйду. Постараюсь всё выяснить. Ложись спать. Вернусь поздно, - прошел мимо комнаты.

Хлопнула входная дверь.

Я села на кровать.

- Боже, когда это кончится? – смахиваю слёзы.

Но только я сама не знаю что именно – «это» должно кончиться. Запуталась в своих желаниях и страхах.

Дверь хлопнула далеко за полночь. Где-то в часа два ночи. Мой чуткий слух улавливает каждый шаг, каждый вздох Давида. Я чувствую его каждой клеточкой.

За столько дней он стал для меня кем-то очень близким хоть и настроенным агрессивно против меня.

Я чувствую эту агрессию, но понимаю её причины. Интуитивно понимаю. На уровне кислорода, который мы оба поглощаем в этой квартире. На уровне мелких, почти незаметных, деталей в поведении Давида. Я чувствую это. Знаю, чем это грозит и чем должно закончиться, вернее не закончиться, а только начаться.

Я тихо осторожно встала с кровати, подошла к двери. Приоткрыла, прислушалась. Ровные шаги по лестнице наверх.

На цыпочках я дошла до угла и увидела широкую спину Давида. Через пару пружинистых шагов, он завернул и скрылся за углом.

Босиком поднимаюсь по лестнице. Туда, за ним. В абсолютной уверенности в правильности своих действий. Меня тянет сюда, и я ничего не могу с этим поделать. Я больше не могу ждать, не могу лежать в своей кровати в тишине и пустоте. Хочу разрушить эту тоску в нас обоих, хочу разорвать этот порочный круг.

Сегодня я его точно разорву, прямо сейчас разорву.

Два шага и я зашла за угол стены и остановилась у порога спальни Давида…

Давид

Вошел в спальню стянул с шеи галстук, откинул его на кровать, встал у стены, поднял руки, зарылся пальцами в волосах.

Дилемма, однако.

Беса нет. Всё. Погиб. Убит. Нет его больше.

У нужных людей я узнал, что сейчас власть делят между собой несколько авторитетов, грызутся как собаки за объекты и территории. Им не до девчонки, которую вдруг захотел когда-то Бес. Им вообще не до того, там сейчас война группировок начинается. Уже началась.

И что тогда получается – Софья Оравина, не нужна уже никому кроме меня одного?

Вздохнул.

Получается так.

Что мне теперь с этим делать?

Какой-то шорох позади меня… оборачиваюсь… на пороге спальни стоит Софья.

Я сжал челюсти, пытаясь остановить мгновенно вспыхнувшее желание. Смотрю на девушку стоящую возле двери и чувствую, как расширяются мои глаза, скрипят зубы. Замер на месте. В горле, точно засохший цемент.

Я не должен её касаться. Не должен.

Она упрямо стоит, закусив губу, смотрит мне прямо в глаза, словно требует. И она не ответа требует, нет. Я вижу и знаю, чего она хочет. По девичьи, безмолвно, просто глядя мне в глаза она признаётся в своих желаниях.

Твою мать нахрена она это делает?

Усилием воли заставил себя отвернуться и направиться в гардероб. Девчонка идёт за мной.

- Вы узнали? – её голос дрожит и что-то подсказывает не от волнения и ожидания новостей, а от чего-то другого.

- Узнал, - не оборачиваюсь, расстёгиваю рубашку.

Лёгкие бесшумные шаги сзади. Пытаюсь напомнить себе, почему я не должен… перечисляю в уме все очевидные и неочевидные причины. Закрываю глаза, запрещаю себе оборачиваться.

Нельзя! Нельзя! Нельзя…

Тёплая ладонь легла мне на спину. Пальцы мои замерли на пуговице и петле рубашки.

- Софья… - проговорил не оборачиваясь.

Она – запретная! Мне её нельзя!

- Так что вы узнали? – дрожащие ноты её голоса будоражат все мои рецепторы.

Эхо её голоса отдаётся в каждой части моего тела.

- Ты… поедешь домой. Иди, собирайся, - произношу хрипло.

Нужно, чтобы она согласилась, пока я ещё могу себя контролировать. Пока ещё возможно предотвратить.

Тонкий, едва уловимый аромат её тела уже повсюду. Обволакивает меня, пытаясь отнять право выбора. Я уже не могу повернуться и посмотреть ей в глаза, потому что знаю, что за этим последует.

- А если… я не хочу? – произносит тихо и упрямо.

- Это не обговаривается, - стою как вкопанный, - тебе лучше уйти... прямо сейчас.

Она убрала ладонь. Тихие шаги босых ног… я обернулся. Она уходит.

Уходит!

- Софья, - черт, зачем я её остановил.

Она словно ждала, что я позову, тут же обернулась, смотрит на меня, ожидая. Нижняя губа блестит от того, что её только что закусывали, там ещё есть след от зубов. Я сделал два шага направлении Софьи, она сделала один и мы оказались стоящими друг напротив друга, лицом к лицу. Впервые так близко могу рассмотреть каждую черточку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Секунда за секундой отдаётся пульсацией в моей голове, словно отсчитывает момент, когда будет уже поздно предотвратить неизбежное.

Я поднял руку, коснулся розовой щеки… нет, я не могу её отпустить, обхватил ладонью шею и… потянул к себе.

Как бы сильно я не пытался закрутить этот вентиль, под напором новых обстоятельств его просто сорвало.

Хочу её и всё остальное уже неважно.

Софья

Я потянулась рукой, прикоснулась к его заросшему щетиной подбородку. Посмотрела на шею, двинувшийся кадык. Потом снова в глаза Давиду.

Не успеваю подумать, не успеваю пожалеть, что пришла сюда, он стремительно склоняется и врезается губами в мои губы, обхватывает, затягивает.

Всего пара мгновений на нежность и его язык нетерпеливо проникает мне в рот. Испуганно понимаю, чего добилась, отпускаю и встревожено упираюсь ладонями в грудь Давида… только поздно.

Поздно Софья! Хотела поиграть, хотела почувствовать? Так чувствуй теперь.

Давид обхватил меня руками, стремительно потянул с меня пижамную кофту, сдёрнул, оторвавшись от моих губ всего на мгновение, и снова сомкнул объятья, не давая ни минуты для раздумий, сомнений и… отступления.

Поздно Софья, сама пришла, сама хотела. Получай.

Только я думала, что всё будет по-другому. Думала, он нежно, трепетно начнёт меня целовать, мы будем целоваться… да нет, не об этом совсем я думала, признаюсь себе… не об этом.

Хотела и шла, уже зная, что он не станет нежничать, не станет, удерживать то, что стремиться наружу.

Он вдавил ладонь мне в спину. Всё глубже проникает язык мне в рот. Я не была готова к подобному напору, но теперь делать нечего. Поздно Софья.

Широкая мужская ладонь прошлась по моей груди, пальцы сжали сосок. Я почувствовала между ног то самое, что чувствую, когда хочу, когда представляю, как меня трогает, хочет и целует мужчина.

Ладони Давида, сжимают моё тело, перемещаются, давят и гладят в разных местах. Трогают, ноги, ягодицы, бедра. Одна ладонь проникает мне между ног, я испуганно раскрываю глаза. Никогда ещё ни один мужчина не трогал меня вот так.

Громкий вздох Давида, приплетается с моими непроизвольными удивлёнными и испуганными вздохами. Я не знаю, что мне делать. Всё что могу это - принимать как есть, соглашаться на его действия и совершенно не понимаю, какие должны быть мои.

Ещё одно движение, я лечу и падаю на упругую, пружинистую кровать. Дальше с меня стягивают пижамные штаны. Я остаюсь в трусах. Давид нависает надо мной, упирается руками в кровать, ложится на меня сверху, недолго смотрит мне в глаза и сразу склоняется, целует мою грудь. Несмелым движением кладу ладонь ему на голову. Я не знаю как надо, но кажется, делаю всё правильно.

Страшно от осознания того, что происходит, но страшно хочу, чтобы это произошло.

Я устала хотеть, устала мечтать и представлять. Хочу, чтобы это наконец случилось и, наверное, тогда я начну любить его по-настоящему.

Не знаю, будет ли так, но я больше не могу ждать.

Слышу, как он расстёгивает молнию на своих бирюках, стягивает. Стараюсь не смотреть. Испуганно замираю, когда между ног упирается что-то мягкое и в то же время твёрдое. Это оно, вот, уже близко. Я закрываю глаза. Он раздвигает мои ноги, его пальцы скользят у меня там, где можно было касаться только мне.

Отворачиваюсь, погружаюсь в новые ощущения, они приятны и неприятны одновременно. Мне стыдно, но хочется, чтобы всё продолжалось.

Давид нависает надо мной, смотрит на моё лицо, поворачивает, заставляет смотреть на него. Я испуганно замираю, чуть приоткрыв рот, рвано дышу глядя прямо в глаза, в самую их глубину.

- Ты сама виновата, ты вынудила меня… - говорит и, наверное, ждёт ответа, думает, что я сейчас что-то скажу, но я не могу произнести ни слова, я просто хочу, чтобы он поскорее уже сделал это.

Зажмуриваюсь, ощущая, как он направляет в меня свой твердый член. Сильнее раздвигает мне ноги, обхватывает ладонями бедра и делает толчок…

- Ах! – выдохнула от неудобства и боли, схватилась за шею Давида, уперлась. – Подожди…

- Нет, - помотал он головой и продолжил движение.

Ещё и ещё, и я уже не сопротивляюсь.

15

Давид

Невинная… Девственница… Сейчас подо мной… Софья Оравина…

И я голодный до её тела.

Словно передо мной за стеклянной, пуленепробиваемой витриной стоит вкусная еда, а я голодный до такой степени, что иссохся до жил до костей.

И вдруг стекло исчезло, и я дико запрыгнул, схватил… и начал жадно жрать. Не разбирая вкуса субстанции, не понимая нравится или не нравится. Без мыслей о том, что девчонка чувствует, возможно, совсем ничего.

Не замечаю, как морщится её носик, закусываются губы, как глубоки и натужны некоторые вздохи, как упираются маленькие ладони мне в грудь, когда я слишком сильно и глубоко вхожу…

Резко вспоминаю, что подо мной девственница, что это её первый раз и начинаю сдерживать себя… хотя, куда там… плохо получается.

Как пацан, впервые за много лет, как пацан… твою мать.

Только когда все мои чувства сосредоточились на удовольствии, что вот-вот вырвется наружу, я подумал о том, что не нужно бы в неё кончать, вытянул член и парой движений собственной ладонью довёл до семяизвержения прямо Софье на живот.

Она, охреневшая смотрит на эту картину. Откидывает голову, отворачивается.

Охрененное впечатление у неё сегодня.

Я быстро встал, потянулся к шкафу, дернул дверь, схватил первую попавшуюся свою футболку и бросил Софье на живот. Провёл по нему, стирая жидкость собственного производства.

- Ну, как ты? – смотрю на её не слишком довольное лицо.

- Нормально, - не поворачивается, в глаза не смотрит.

Не понравилось.

Ещё бы. Когда на тебя набрасывается голодный до твоего тела мужик и бесцеремонно трахает… кому такое понравится. Тем более, когда это в первый раз в твоей жизни.

Что-то я уже не сильно доволен, что не сдержался.

Делать сейчас какие-то сцены любви бесполезно.

- Иди к себе. Я в душ.

Она быстро встала, подобрала свою одежду и беззвучно ушла.

Какой же я идиот. Какого хрена я к ней полез?

Направился в душ, встал под прохладные струи.

И какое я получил удовольствие, да почти никакого. А она тем более.

Ладно, переживёт.

Взял полотенце, вышел из ванной и сразу остановился глядя на кровать, на размазанные по простыне красные пятна…

Софья

Я вышла из его комнаты и медленно пошла к себе.

Каждый шаг отдаётся где-то внизу между ног. Неприятно. Мокро. Липко.

Иду, прижимая к животу белую футболку, которую Давид бросил мне на живот. Когда подошла к порогу своей комнаты, остановилась, прислушалась… где-то далеко льётся вода. Он пошел в душ. Мне тоже нужно.

Какой-то неприятный осадок на душе и неприятные ощущения в теле.

Не так я себе представляла в своих мечтах. Совсем не так. Хотелось волшебства, а получила неприятность, неудобство, неловкость, ещё и боль.

А эта его сперма на животе, вообще отдельный пункт, после которого мне вряд ли когда-нибудь ещё раз захочется, чтобы меня трогал и обнимал мужчина. Любой.

Короче, эти минуты в его спальне были … просто ужасными.

Пошла в душ. Включила воду, наклонилась посмотреть на свои ноги и увидела размазанную на внутренней стороне бёдер кровь.

Вот и всё – я не девственница больше.

И внутри что-то такое, отчего хочется плакать.

Давид

Холодная вода охладила тело.

Я переоделся и спустился вниз, подошел к комнате Софьи, после короткой паузы толкнул дверь.

Она стоит у кровати.

- Собирайся, я отвезу тебя домой.

Взгляд Софьи вспыхнул недовольством.

- Домой?

- Ты теперь свободна, поедешь домой.

- Но я…

- Не обговаривается, - коротко её прервал.

Единственное, что я сейчас могу сделать избавиться от неё. Пусть валит к своему папаше.

Не закрывая дверь, прошел в кухню, налил себе воды, выпил залпом.

- Домой, - сказал сам себе.

Оттолкнулся от столешницы и снова к комнате Софьи.

- Ты собралась?

- Я не могу так быстро, - по щекам бегут слёзы и капают на вещи.

- Давай без истерик. Ты хотела домой, вот и радуйся. Никто никому ничего не должен. Твой отец никому ничего не должен.

Через десять минут мы едем. Софья на заднем сидении, отвернулась, не смотрит на меня. Это и правильно. Разрубить окончательно этот гордиев узел и жить спокойно. Никому ничего не должен. Разве не этого я хотел?

Софья

Всего за полчаса он стал совершенно чужим человеком.

На какое-то время мне показалось, что мы стали друг другу намного ближе. А сейчас сидя в его машине, иногда посматривая на его профиль, я вижу человека, который безвозвратно от меня далёк.

Закончилось наше знакомство. Она было коротким, порой неприятным, но оно почему-то заполонило меня всю.

Не знаю как теперь. Возможно, я справлюсь и выдохну, а, возможно, буду скучать. Во всяком случае, желание Давида вернуть меня к отцу застало врасплох. Это значит, он больше не хочет иметь со мной никакого контакта.

Воспользовался один раз – не понравилось.

Но что я могла сделать. Я пока ещё не умею угождать мужчинам. Это был мой первый раз и я не знаю… да какого чёрта я себя ругаю. Это он виноват. Он - взрослый мужчина, он должен был быть ласков со мной.

Чёрт я совершенно запуталась, кто, что должен был и кто чего не должен. Я запуталась, но мне не всё равно.

Машина завернула на улицу где стоит наш с папой дом. Вроде бы я должна радоваться. Поскорее хотеть вернуться домой. А я не хочу.

Машина остановилась. Давид сидит, не оборачивается, в зеркало не смотрит.

- Уходи, - сказал холодным, ничего не означающим тоном.

Пару секунд я смотрю на его окаменевший затылок.

Ну, раз так…

- Да, пожалуйста, - открыла дверь, схватилась за ручки сумки, - ненавижу тебя.

Захлопнула дверь. Авто в ту же секунду рвануло с места.

Смотрю ему вслед. И так обидно и горько.

Почему он меня сюда привёз? Воспользовался, и стала не нужна?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Снова слёзы. Я взяла сумку и потащила. Подошла к воротам, нажала кнопку звонка, калитка тут же открылась. На крыльцо дома выбежала Марта, расставила руки.

- Девочка! Девочка моя вернулась! - обняла меня.

- Привет, Марта, - я улыбнулась, поцеловала её в полную щёку.

- Тощая какая, тебя что там, не кормили совсем? Паразиты.

- Да всё нормально, конечно, кормили, - мы пошли в дом, она схватила мою сумку.

В доме я сразу поднялась в свою комнату.

Вошла. Осмотрелась. Она показалась мне какой-то далёкой, устаревшей и безнадёжно пустой. Словно я не несколько дней тут не жила, а несколько десятков лет. Подошла к кровати. Всё вокруг родное и близкое, я снова привыкну быть тут, это понятно… но, вкусив уже чего-то совершенно другого, здесь я уже чувствую себя иначе.

Хочу перемен. Не знаю каких. Просто хочу перемен.

Встала с кровати, подошла к пианино, открыла крышку. Села на стул. Страшно касаться клавиш, страшно начать играть, вдруг что-то изменилось. Вдруг я уже не умею извлекать те самые звуки, которые когда-то могла. Положила пальцы на клавиши и заиграла.

Вот что меня спасёт.

Вечером с работы вернулся папа.

- Софья! – он вошел на кухню где я и Марта.

Я помогаю ей готовить ужин. Не хочу находиться одна в своей комнате.

- Папа!

Мы обнялись.

- Он тебя отпустил? – отец гладит мои волосы.

- Да.

- А что случилось? – заглядывает мне в глаза, пытается понять, что там было между мной и Давидом.

- Не знаю, просто решил не держать меня больше, - отвожу взгляд.

- А долг? – папа прищурился, я почувствовала, что это интересует его гораздо больше, чем то, что случилось со мной.

- Никто никому ничего не должен, - отвечаю.

- Ну, слава богу. Ты не представляешь, как я рад за нас.

- Я тоже рада, папа, - задумчиво киваю.

16

Давид

Пусть лучше ненавидит. На данный момент это лучшее, что может быть.

Не хватало ещё, чтобы малышка в меня влюбилась. Судя по её поведению сегодня всё говорит о том, что это уже произошло.

Даже несмотря на не слишком удачный первый секс, она злится на меня за то, что возвращаю её к отцу.

А я злюсь на себя.

От дома Оравиных поехал сразу в офис. По дороге позвонил Селене, договорился на вечер. Селена - шлюха недешёвая, обычно у неё всё расписано. Сегодняшний вечер, на удачу, оказался свободным. Не хочу сегодня быть один, лучше забыться со шлюхой, чем ходить по квартире и без конца думать о том, что я идиот, зря отправил девчонку домой.

Вечером забрал Селену от отеля и покатил к себе, трахаться.

Софья

Несколько дней дома привели меня в некоторое чувство спокойствия. Занятия музыкой отвлекли от пережитых плохих моментов, но никак не могут отвлечь от воспоминаний о Давиде.

Я думаю о нем постоянно. Где бы не находилась и что бы не делала, всё равно думаю о нём. Это какое-то помешательство.

Если бы это были только мысли. Не понимаю и своё тело. Оно требует чего-то. Даже несмотря на то, что мой первый раз был таким странным… я хочу ещё. Следующего раза и ещё. Я без конца об этом думаю.

Папа совсем спокойный, как будто ничего и не было. Мы вдвоём стараемся об этом не говорить. Как будто вовсе нет такой темы и не было никогда.

Забыли.

Помним, но забыли.

Через неделю после моего возвращения домой, отец потянул меня на приём. Он вообще ведёт себя, так как будто ничего не случилось, как будто вовсе ни в чём не был виноват.

- Пап, я не хочу ехать ни на какой приём, - капризно надула губы, запоздало показывая недовольство.

- Сонечка, не капризничай. Этот приём очень важен для нас… и для тебя даже больше, чем для меня. Там будут нужные люди.

- Кто это? – повернулась от окна.

- Скоро узнаешь.

Едем в служебной машине. Я в светлом, слегка переливающимся словно чешуя вечернем платье, папа в светлом костюме.

Знаю его, снова начнёт хвастаться моими достижениями.

Если раньше я хотела их показывать в надежде, что меня пригласят на работу, официально, то сейчас словно какое-то равнодушие накатило. И хоть я всё ещё горю музыкой, но что-то другое, более важное сдвинуло музыку с главной роли в моей жизни.

Пытаюсь разобраться, что это может быть, но на ум приходит только Давид. Чем дольше я без него нахожусь, тем чётче понимаю разницу между нами, и тем сильнее хочу снова туда к нему.

На приёме шумно, куча людей. Слоняюсь по залу с бокалом шампанского в руке, равнодушно осматривая присутствующих. Кто-то рассматривает меня.

Скучно. Как же тут скучно.

- Софья! – послышался сзади голос папы.

Обернулась. Он стоит с двумя мужчинами, один моложе, другой старше.

Я подошла.

- Познакомитесь, это - моя дочь Софья. Она лауреат между народных конкурсов, - папа как обычно.

Хоть бы что-то новенькое придумал, сколько можно меня так представлять.

- Ого, очень приятно познакомиться - Алексей Вельский, - тот, что моложе оказался довольно симпатичным.

Лет тридцати, высокий, хорошо сложенный. Его отец, а я сразу поняла, что это отец и сын, словно копия только в возрасте.

Они оба смотрят на меня с нескрываемым восхищением, словно впервые увидели такую как я.

- Приятно познакомиться, - я по очереди подала руку и каждый из них её поцеловал.

- Софья, расскажи господину Вельскому про свой последний конкурс, он очень интересовался. А мы с Андреем Денисовичем оставим вас на минутку.

Задумка папы шита белыми нитками. Он так откровенно подсовывает мне этого Алексея.

- Да, мне очень интересно, как там всё происходит на этих конкурсах, - улыбнулся Алексей.

- Да ничего особенного, ты часами топчешься за кулисами, чтобы выйти и сыграть десятиминутное произведение. Вот и всё, тут нет ничего интересного. Всё зависит от того сколько часов ты провел за фортепиано дома. Ну и от расположения жюри, того или иного конкурса. Иногда это совершенно субъективно и полярно.

- То есть, всё зависит не от таланта?

- От таланта, конечно, тоже, но иногда от трудолюбия. Можно не иметь таланта, но много работать.

- Это очень интересно. А чтобы вы сказали, если бы я пришел к вам домой, и вы бы мне сыграли? – загадочно смотрит мне в глаза.

- Софья может сыграть прямо сейчас, - откуда-то снова появился папа. – Пойдёмте, я уже договорился.

Ну, конечно, как же без этого. Придётся теперь играть. Мы пошли к сцене, где стоит большой концертный рояль. Я сразу его заметила, когда вошла в зал, но думала, в этот раз мне удастся улизнуть. А нет.

Ведущий уже объявил мой выход. Живой оркестр поникнул свои места, пошли на перекус, уступая место, всю сцену.

Ладно, сыграю Бетховена. Потешу публику, да и скуку нужно разогнать.

Поднялась на сцену. Непринуждённый поклон. Толпа затихла, все взгляды обратились на меня. Я подошла к роялю, села на стул, положила ладони на колени, сосредоточилась, прикрыла глаза. Несколько секунд настройки. Приподняла правую руку, мягко коснулась пальцами клавиш… и полилась мелодия. Я заиграла и провалилась в другую реальность, далёкую от этого зала, перенеслась в то место, которое теперь вижу в своих снах, в жилище Давида Нечаева.

Нота за нотой, движение за движением, нажатие на педаль… даже пара слегка фальшивящих клавиш, не сбивают меня.

Ничего невидящими глазами вожу по головам слушающих меня людей. Вдруг взгляд мой замирает и останавливается… мелодия сбивается. Цепляюсь за последние ноты, автоматом иду дальше, только потому, что данная композиция многочасовыми тренировками вбита в подушечки моих пальцев. Я сыграю её даже с закрытыми глазами.

Только это спасает в тот момент, когда взгляд остановился на мужчине в белом костюме…

-----

Давид… Нечаев.

Ресницы мои задрожали, выдавая волнение и страх. Не тот страх, от которого в жилах стынет кровь, а совершенно иной. Страх - если отведу взгляд, то потеряю. Отвлекусь, и он уйдёт.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Зачем он здесь? Тоже приглашен? Знал ли он, что тут буду я?

Конечно, знал. Уверена, что знал.

Играть вдруг стало намного легче. Сердце забилось сильнее. Я уже не разгоняю скуку, проживаю волнительный момент.

Он здесь. Давид здесь и теперь я играю исключительно для него. Чтобы он услышал и понял, что именно я хочу ему сказать. Мою тревогу и злость. Мою обиду, недовольство и мою…

Сонатина закончилась. Я ударила последний раз по клавишам и инструмент затих. Пару секунд решимости, перед тем как встать. А когда встала, услышала гром аплодисментов и крики браво. Я поклонилась. Ненамеренно поискала взглядом… Давида уже нет на том месте, где он стоял.

Неужели показалось? Что если, это моя разыгравшаяся, буйная фантазия подкинула образ, которого на самом деле не было. Его не было, но я его увидела. Брежу.

Я уже начинаю бредить Нечаевым. Докатилась.

Дальше я долго беседовала с Алексеем. Он носил мне напитки и закуски. Мы танцевали. И снова о чем-то разговаривали.

Но всё это время, я ищу взглядом кого-то другого и понимаю всё больше - я ошиблась. Нет тут Давида и не было. Показалось. Стоял кто-то похожий, а я в музыкальном трансе приняла его за Давида.

Алексей уже начал слегка надоедать. Он неотступно следует за мной по залу, как будто уже точно знает, что я должна быть рядом с ним. От него исходит уверенность в том, что он уже имеет какие-то на меня права. Не знаю, почему я это чувствую, но это так.

- Мне нужно отойти в дамскую комнату, - наконец придумала причину улизнуть.

И хоть я не хочу в туалет, но это единственный способ отвязаться хотя бы на время от этого молодого мужчины.

- Я тебя провожу, - он действительно собрался меня провожать.

- Не нужно, спасибо. Я могу дойти туда сама, - я улыбнулась, давая понять, что это уже совсем лишнее.

Вышла из зала, направилась по тёмному, едва освещённому красным светом коридору. По дороге встретились несколько человек. Одна парочка, как-то очень подозрительно оправлялась.

Я вошла в дамскую комнату, остановилась у небольшой круглой раковины, посмотрела на себя в зеркало.

Что со мной происходит? Везде я вижу Давида. Наверное, моё сознание так желает его увидеть, что уже подкидывает галлюцинации.

Полезла в сумочку, доставать салфетку, в этот момент дверь открылась и быстро закралась. Я повернула голову и чуть не ахнула… Давид.

- Соскучилась?

- Что… вы…

- Я тоже по тебе скучал, - он пошел на меня, пока я от изумления хватаю ртом воздух, не зная, что произнести, хватает меня за запястье, тянет в первую попавшуюся кабинку и захлопывает дверь.

В этот момент дверь уборной стукнула. Кто-то вошел.

Давид щелкнул замом на двери и приложил палец к губам – тихо.

Но даже если бы я что-то сказала, тут отдельные кабины, как отдельные комнаты, с практически нулевой слышимостью. С полками крючками, чтобы человек, вошедший в эту кабину, получил все уровни комфорта.

И вот в такой комнате я сейчас стою, сжатая в объятиях мужчиной в светлом костюме. Нечаев довольно скалится. Явно рад, что поймал меня в таком интересном месте.

- Отпусти, - пытаюсь выкрутить руку.

- Зачем? – он сильнее сжимает.

Получается высвободить одну, но он так сильно стиснул, что я сразу впилась ногтями в рукав пиджака.

- Что тебе нужно, ты же сам отпустил меня, чего ещё хочешь? – шепчу громким обиженным шепотом.

- Тебя хочу, - улыбка дьявола пересекает его губы.

- Нет, меня ты уже не получишь, - яростно царапаю ткань его пиджака.

- Это как сказать, - его ладонь касается моего бедра, скользит ниже по ноге, подхватывает подол платья.

- У меня есть жених…

- Не смеши меня… этот Вельский. Богатенький. Решила ему себя продать? - лезет между ног, пытается стянуть с меня капроновые колготы.

- Я никому не продаюсь, даже тебе, - со злостью проговариваю ему в лицо.

- Ну, это мы ещё посмотрим, - рывком стягивает колготы.

- Не надо, - шумно выдыхаю, когда его ладонь проникает под линию трусиков…

17

- Твой любимый папочка ещё не раз тебя продаст… он уже начал понимать, как это выгодно, - суёт пальцы между складок, - ждала меня? Чувствую – ждала, - удовлетворенно проводит по влажной промежности.

- Не надо, отпусти, - слабо выдыхаю, уже почувствовав нажатие на какие-то точки, отчего мой пульс мгновенно застучал сильнее.

Давид не слушает, прижимает меня к стене, всё сильнее надавливая, проникая в самую глубину. Вставляет в меня пальцы и медленно достаёт, снова вставляет.

- Ещё как надо, ты сама этого хочешь, - удовлетворенно шепчет мне на ухо, - сама.

Хватаюсь за его руку, которая сильнее давит. Закатываю глаза от нереального удовольствия. Открываю рот и Давид тут же впивается в мои губы жестким поцелуем. Вставляет пальцы, сильнее и глубже. Невольно прикрываю глаза и раздвигаю ноги.

Губы Давида обхватывают мои, язык проникает в рот, проводит по зубам, по нёбу, всасывает мой язык. Такого поцелуя у меня никогда не было. Я видела в фильмах, но не думала, что такое может нравиться. Оказывается, он неотъемлемая часть сексуальных ласк. Он и не должен быть лёгким, если люди до такой степени хотят друг друга… Давид меня хочет, я чувствую, как упирается мне в бедро его твердый член.

Неужели сейчас в этой туалетной кабине…

Внезапно меня затрясло. Волна удовольствия охватила тело, я вцепилась в руку Давида… заставляя не останавливаться. Безумие какое-то. Я верно сошла с ума.

Пятернёй Давид сжал мой подбородок, смотрит в глаза, на то, как я в конвульсиях оргазма раскрываю рот.

- Вот так, - прошипел над моими губами, - достал ладонь у меня из трусов, дернул бумажное полотенце и вытер пальцы.

Я рванулась к двери, открыла замок и выскочила из кабинки. Рванулась из дамской комнаты и налетела на чью-то грудь.

- Софья, с тобой всё в порядке? Я тебя ищу, – Алексей внимательно рассматривает моё платье, сбившееся на груди на одну сторону.

- Да, всё хорошо, - невольно обернулась, не выйдет ли прямо сейчас Давид. – Пойдём, - поскорее направилась в сторону зала.

Всё оставшееся время Алексей не отходил от меня ни на шаг. Потом мы с папой попрощались с Вельскими, отцом и сыном, и покинули здание ресторана. Сели в машину и поехали домой.

- Ну как тебе Алексей? – повернулся ко мне папа и дёрнул бровями, - Хорош, правда? У его папаши контрольный пакет акций Свернефть и Юггаз.

- И что я должна на это ответить? - под впечатлением от встречи в туалете, мне абсолютно всё равно, кто Алексей и его отец, будь они даже владельцами половины мира, не думаю, чтобы это сыграло хоть какую-то роль в моих чувствах.

- Должна ответить – Да папа, мне понравился Алексей.

- Зачем мне так отвечать?

Понимаю, к чему он клонит, только у него ничего не получится.

- Ну, хотя бы потому, что они сейчас ведут со мной переговоры, - он сделал акцент, показывая значимость того, что уже сказал.

- Переговоры о чём?

- Не о чём, а о ком, - усмехнулся папа, - Ты что, вообще ничего не поняла?

- А что я должна понять? – может, я не на то думаю, пусть уже озвучит.

- То, что они предлагают нам породниться, дурочка.

- Это как? – действительно разыгрываю дурочку.

- Тьфу ты, ты что такая тупая, Соня? Ну, включи фантазию, подумай, что у меня и у тебя есть такого, что могло так сильно заинтересовать Алексея.

- Пап, говори прямо, я не понимаю твоих намёков.

- Ты – Софья! Конечно, ты! – выкрикнул и засмеялся, чуть руль не отпустил, машина вильнула.

- Хочешь нас убить? – я возмущённо схватилась за руль.

- Зачем же, я ещё внуков собираюсь понянчить в самом скором времени.

- Каких ещё внуков, ты о чём?

- Хватит, это уже не смешно, - раздражился, - Мы с Вельскими договариваемся о вашей с Алексеем свадьбе, неужели непонятно.

- Что? О свадьбе?! А меня не забыли спросить?

- Ты же сказала, он тебе понравился.

- Когда я так сказала?

- Только что.

- Ничего я не говорила. И вообще, я не понимаю, почему ты постоянно мной распоряжаешься по своему усмотрению, как будто я вещь. Достаточно было того, что ты меня отдал какому-то зеку, чтобы я ехала к нему в тюрьму…

- Какому ещё зеку? А, ты про Давида, но он ведь уже не зек, и он отказался от тебя, какие теперь проблемы?

- А такие, что он собирался меня везти в тюрьму какому-то важному зеку, которого недавно убили в тюрьме.

- Да ты что, - папа нажал на тормоз, остановил машину у обочины. – А почему же ты мне не сказала раньше?

- А что бы ты сделал? На тебе долг висел, помнишь?

- Ой, слава богу, что всё обошлось. Я-то думал, он тебя себе забрал.

- Пап, давай не будем, если не хочешь, чтобы я тебя сейчас обвинила во всех грехах.

- Я ведь попросил прощения.

- Вот давай к этой теме больше не возвращаться.

- Как скажешь, я только - за, - он снова вырулил от обочины. - И насчёт этих Вельских…

- Папа, я против, - прервала я его новую тираду.

- Ладно… как скажешь… - задумчиво произнёс отец. – Просто я не понимаю, что такого выйти замуж за богатейшего жениха страны. Он выбрал тебя, ты ему понравилась, он готов немного поженихаться… И вообще, выйдешь за него замуж и делай что хочешь, у тебя будет столько денег, что будешь абсолютно свободным человеком.

Он сказал, а у меня в памяти это задержалось.

Выйти замуж и делать что хочешь.

- А без замужества, разве нельзя делать - что хочешь?

- Без замужества можно, но тогда у тебя не будет столько денег, - усмехнулся папа.

Я подумала про Давида… он ведь тоже не беден.

Давид

Возвращаюсь домой. После приёма зашел в бар, посидеть, подумать, догнаться. Может быть, снять шлюху, привести к себе, чтобы отодрать хорошенько.

Признаю, встреча с Софьей пробудила во мне снова тут злость. Я думал, она уже затихла… за столько дней. А нет, стоило увидеть эту чёртову пианисточку и покатилось куда-то к чертям собачьим моё спокойствие… я чуть не трахнул её прямо в туалете.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Твою же мать…

В баре выпил, немного попялился на высаженных в ряд шлюх. Вроде бы выбрал одну, потом передумал. Вышел на улицу поймал такси и поехал домой.

Выхожу их лифта, на ходу расстёгивая рубашку. Сейчас просто упаду на кровать, даже раздеваться не стану… резко остановился, смотрю на пол перед дверью моих апартаментов.

- Мать твою… - тихо выдыхаю.

Сидя на полу, склонив голову и опираясь на сумку, похожую на мешок, спит Софья. В том же серебристом платье, в котором была на приёме. Ноги вытянула, одна туфля свалилась, лежит рядом.

Во дела. Значит, девчонка сама притащилась.

Я присел на корточки, ткнул пальцем в её плечо. Она открыла глаза, поморгала, пытаясь понять, где находится, осмотрелась, вспомнила видимо, что сама сюда прискакала и наконец, с гордым вызовом уставилась мне в глаза.

- Ты адресом не ошиблась, девочка?

- Нет, - говорит сердито.

Ухмыляюсь, что ни говори, а приятно, что она после того, как я довёл её в туалете до оргазма, собрала вещи и прибежала ко мне за недополученным.

Это мне льстит.

И какого хрена теперь с ней делать? На приёме Оравин уже успел всем доложить о том, что собирается породниться с Вельскими.

Я так понимаю, Софья не очень этому рада.

- Поднимайся, я вызову тебе такси, поедешь домой, - встаю с корточек.

- Никуда я не поеду, - нахохлилась, словно немного потрёпанный воробей.

Волосы её слегка растрепались и видок недовольный.

- Какого хрена ты делаешь? У тебя, как я понял, есть жених, вот и вали к нему, - использую все, какие есть, аргументы.

Я ведь не могу вот так просто взять и воспользоваться, а должен сначала напомнить ей и себе обо всех обстоятельствах, почему я этого не должен делать. Препятствия в виде Беса уже нет, теперь появился жених. Правда, пока неофициальный.

- Нет у меня никакого жениха… Я согласия не давала… Меня никто не спрашивал, - выдаёт обрывками.

- Так тебя и не спросят, - усмехаюсь. – Вставай, я вызываю такси, - достаю из кармана айфон.

- Никуда я не поеду, я уже сказала.

- Так, - я снова присел, - ты хочешь, чтобы я связал и насильно отвёз тебя твоему папаше?

- Нет, - мотает головой, слегка смягчилась, жалостливо смотрит мне в глаза.

- Что тогда? – смотрю в лицо, сам не хочу никуда её отправлять.

Хочу, чтобы она вошла в эту дверь, а за ней, хочу стянуть с Софьи это серебристое платье и…

Отвела взгляд.

- Я хочу остаться тут, - проговорила тихо.

- Зачем?

Опустила голову. Молчит.

Я снова встал, начал набирать на телефоне номер.

- Пожалуйста, не вызывай такси, не звони папе. Я сама делаю свой выбор.

- Только, мне этот твой выбор совсем не нравится, Софья, - прикладываю трубку к уху.

- Пожалуйста… я хочу остаться с тобой, - на её глазах блеснули слёзы.

- Черт, - я прервал вызов, - этого ещё не хватало! – отвернулся, пытаясь решить, что делать дальше.

И отпустить её не могу, и в квартиру впустить… знаю, что будет.

Из двух зол выбираю худшее. Открываю дверь нараспашку. Припугну в последний раз, если не испугается – я не виноват.

- Давай, заходи… Софья, - говорю с хищным оскалом на лице, плотоядно глядя на голые плечи, на грудь, на ноги в изящных туфлях на каблуках.

Демонстративно откровенно рассматриваю.

Пусть малышка представит, почувствует - с того момента, когда она перешагнёт порог моей квартиры… игры закончатся.

Софья поднялась с пола, закусывая губу, тянется за ручкой сумки. Вижу, страшно малышке. Она знала куда шла, но ей страшно. Только она сама должна сделать эти шаги… сама. По собственному желанию.

Стоит, не двигается.

- Ну, что… такси вызывать? – подгоняю на решение.

- Нет, - вздрогнула, повернулась и шагнула в сторону двери…

18

Два шага вглубь моей берлоги… глаза медленно, но верно тёмная пелена застилает. Вижу только силуэт. Темнота в квартире, заставляет включить обоняние. Точно зверь, не вижу, но чувствую свою добычу.

Дверь тихо щёлкнула, отрезав путь назад. Нам обоим. Тусклый свет ночных ламп включился, когда Софья дошла до дивана. Остановилась, отпустила сумку, она мягко упала на пол.

Смотрю на стройный силуэт. Платье слегка переливается, создавая иллюзию нереальной женщины. Её тёмные волосы лежат на плечах, мягко струятся вдоль спины… я сглотнул ком.

Нет, я не поведу себя как дикарь… хотя, согласен прямо сейчас трахнуть Софью, не отходя далеко.

Остановился. Она в ожидании, не двигается. Только ничего не происходит. Я не подхожу, и она заволновалась, повернула голову. Я увидел точёный, милый профиль. Маленький нос, чуть приоткрытые губы.

Теперь-то куда торопиться.

Я мог бы её нагнуть прямо там…

Не-ет, я получу, всё получу… но не сразу.

Дорогое бухло в желудке, со мной несогласно. Оно уже проникло в кровь и будоражит и раздражает, заставляет подрагивать пальцы и губы от предвкушения.

Когда привожу домой шлюху, такого не чувствую. Обычно желание просыпается во время её работы. Не раньше. Я не смотрю с придыханием, втягивая ноздрями запах, не представляю что сделаю. Со шлюхами всё намного проще и понятнее.

А тут, какое-то странное, новое ощущение, которого я давно не ощущал. В последний раз много лет назад, когда только на уровне кислорода хотел свою жену. Тогда я знал что-то большее, нежели просто удовлетворение похоти…

И вот сейчас, то самое чувство. Я дышу и знаю, что сейчас будет, но не хочу торопиться, хочу капля за каплей получить этот божественный нектар.

Софья повернулась ко мне, присела на спинку дивана. Словно дразня, призывая – подойди, Давид, и сам возьми. Подойди и возьми, Давид. Это читается у неё в глазах.

Не двигаюсь. И глаз не могу отвести.

Она улыбнулась. Поняла, что сразу не наброшусь, повернула голову в сторону бара.

- Нальёшь мне? – начала играться.

А она быстро учится. Очень быстро. Знает, чего я хочу, знает, что всё равно её возьму… и тоже не торопится, начинает заполнять время игрой.

- Чего?

- Воды, конечно. В горле пересохло. Пить хочется, - она улыбнулась и глянула мне в глаза.

Я подошел к стойке бара. Плеснул в бокал воды. Прошел, остановился напротив Софьи, протянул ей бокал. Она взяла, тронув пальцами мои пальцы, снова улыбнулась.

Чертовка. Молодая, неопытная, но… чертовка.

Поднесла бокал к губам, сделала глоток. Не отрываясь, смотрю на её шею, на капли потёкшие по щекам, упавшие на грудь.

Софья выпила всю воду и посмотрела мне в глаза.

Я взял бокал, поставил его на спинку дивана. Сейчас я слишком близко и уже не в состоянии двинуться куда-то дальше. Чем ближе я нахожусь к этой малышке, тем хуже для меня… протягиваю руку, берусь за лямку блестящего платья и стягиваю с плеча…

Она кладёт свою ладонь на мою, останавливает, не даёт стянуть платье.

Остановился. Ладно, сделал шаг ближе, расставил ноги, сжал между ними её колени. Небрежно провёл большим пальцем по губам, стирая оставшуюся влагу, касаясь белоснежных, маленьких зубов, сунул палец в рот Софьи. Она отхватила его губами, и с каким-то ждущим выражением посмотрела мне в глаза. А у меня скулы свело от этого вида, представил, как она будет вот так обхватывать мой член своими маленькими губами.

Мгновенно ожил, дернулся в трусах мой дружок. Сука. Неужели не получится долго. Не получится ласково и нежно…

Склонился над лицом Софьи, вздёрнул до отказа её подбородок, смотрю на всё ещё мокрые губы, нависаю над ними и языком слизываю воду с нижней губы. Затягиваю её, хватаю зубами. Тяну легко, не сильно оттягиваю и снова облизываю.

В трусах уже началась работа, член твердеет неумолимо быстро. Но я могу потянуть время, могу попробовать не торопиться. Всасываюсь поцелуем, раздвигаю языком зубы Софьи, проникаю в рот.

Хватаю за бедра, впиваюсь пальцами в округлые ягодицы. Задираю платье одной рукой, стягиваю бретельку другой.

Малышка отвечает. Она сама хватается за меня, несмело, несильно начинает тянуть из брюк рубашку. Расстёгивает оставшиеся не расстёгнутыми пуговицы. Трогает запонки на манжетах. Наконец, сдергиваю с себя рубашку. Софья касается пряжки ремня, сама пытается её осилить. Не получается. Я улыбаюсь, отпускаю. Останавливаю, кладу ладони на суетливые, маленькие пальцы.

- Стой.

- Что? – Софья испуганно посмотрела мне в глаза, - я что-то не так делаю?

- Нет, - не могу насмотреться её красотой, её губами, волосами, упавшими на лоб, - всё так, только давай не торопиться.

- Хорошо, - кивает и приоткрывает рот.

Боже!

Беру её ладони кладу себе на грудь, прижимаю своими и провожу по груди, по соскам, животу и торсу. Охренеть. Хер уже колом стоит, а я не могу оторваться от ладоней Софьи. Хочу, чтобы она гладила мою грудь и живот. Сам вожу, наслаждаюсь этими касаниями. Когда маленькие пальцы прижимаются к моей коже, оставляя горячие следы в каждом сантиметре этих касаний.

Чёрт! Не выдерживаю. Хватаюсь за лямки, стягиваю платье, лифчик с прозрачными бретелями, обнажаю грудь Софьи. Маленькую, круглую грудь, которую я уже видел, но с тех пор как увидел только о ней и думал.

Остановился, рассматриваю. Не могу оторваться.

Софья потянулась снова к моему ремню и снова попыталась его расстегнуть. Я помог. Замок ремня щелкнул, пряжка бряцнула, я начал расстёгивать брюки. Но сначала платье, стягиваю его с талии, всё ниже, захватывая трусы и прозрачные колготы. Всё вместе тяну вниз. Освобождаю тело Софьи от лишнего. Мне сейчас не надо на нём ничего. Я хочу видеть всё, как есть. Обнажаю полностью, отбрасываю платье в сторону, на диван, чтобы не валялось на полу.

- Я расстегну, - Софья сама растеривает мои брюки, тянет с бёдер, и я поражен тем, как она это делает. Наклоняется, снимает с меня туфли, стягивает с каждой ноги брюки. Остаюсь в трусах и носках.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Софья голая передо мной, и я снова остановился.

Не верю, что она здесь, и теперь она моя - полностью моя.

Трогает резинку трусов, маленькими пальчиками проникает под резинку. Смотрит мне в глаза и касается члена. Я резко вздохнул, когда она его коснулась. Трогает и смотрит мне в глаза. Во взгляде спокойствие и решимость, никакого волнения, она точно знает, чего хочет и что делает. Она даёт мне разрешение на действия… Пользуюсь этим разрешением, кладу ладони ей на плечи и надавливаю. Сначала легко, а когда она поддаётся, давлю сильнее… и Софья опускается на пол, на колени передо мной…

Софья

Поздно отступать. Я сама этого хотела. Сыграть в желание. Попробовать показать, как я хочу быть рядом с ним. Как я скучала, все эти дни в своей постели дома. Мечтала о нем, представляла, что он делает со мной. Как поворачивает, куда суёт пальцы. Я всё это видела каждый день, когда ложилась спать и закрывала глаза.

И я не отступлю. Я сделаю всё, что он захочет, даже самое непонятное и непривычное. Все это делают. Все. Почему я не смогу?

Сама засовываю ладонь ему в турусы, сама трогаю член, обхватываю его пальцами. Слежу за реакцией Давида, всё ли делаю правильно.

Живот Давида вздрогнул от моего касания. Мужчина вздохнул, положил ладони мне на плечи и надавил. Я поняла без слов, что надо делать. Не нужно объяснять, что это означает.

Только когда поравнялась лицом с его вздыбленным вверх членом, я нервно вдохнула побольше воздуха. Что, если я не смогу, или сделаю не так.

- Возьми его, обхвати вот так, - Давид берёт мою ладонь и кладёт на мужской орган. Вижу его впервые в жизни так близко, чувствую запах мужчины. Он овладевает моим телом, завораживает. Я начинаю понимать, почему всё именно так и почему нужно это делать.

Ладонь Давида касается моего лица, захватывает подбородок, стискивает пальцами, словно закрепляет в одном положении. Не давая мне возможности повернуть голову. Тёмно-розовая головка касается моих губ, инстинктивно сжимаю их, испуганно смотрю вверх.

- Не бойся, возьми его в рот, - проговаривает Давид, - открой рот, Софья.

Я разжимаю губы, и сразу головка проникает между ними. Назад дороги нет. Я уже не та девочка из закрытой комнаты с пианино. Я хочу стать женщиной, настоящей, любимой… и стану ей для Давида. Прямо сейчас я стану такой женщиной… я открываю рот, впускаю его член.

Давид.

Она приоткрывает рот, больше не жду ни секунды. Когда-то она должна начинать делать это, так почему не сейчас. Если хочу получать весь спектр удовольствий от этой девчонки, нужно сразу научить её доставлять эти удовольствия.

- Обхвати его губами, вот так, убери зубы, откусишь, - улыбаюсь, она пытается улыбнуться, но рот-то занят.

Не отвлекаю больше болтовнёй, кладу пятерню на затылок Софьи и делаю бедрами движение вперёд. Она уперлась ладонями мне в ноги, пытается оттолкнуть.

- Привыкай малышка, без этого никак, - говорю настойчиво, отпускаю голову.

Губы скользят по моему члену. Следующий толчок делаю чуть глубже… и ещё раз.

Софья приноровилась, быстро поняла, что от неё требуется.

- Отлично, девочка… умница… давай, ещё… пробуй его на вкус… тебе должно понравиться.

Сразу, конечно, не понравится, но будем делать это чаще, и она привыкнет. Она станет прекрасной любовницей, я уже это чувствую.

Раз за разом, всё глубже проникаю членом ей в рот...

19

Софья

Я должна получать от этого удовольствие?

Кажется я не только его не получаю, но меня сейчас вырвет от неприятного процесса. Машинально упираюсь в его ноги, пытаюсь оттолкнуть крепко держащего меня за голову мужчину. Но он как будто одеревенел в забытьи, не понимает как это для меня неприятно, я пыталась первую минуту… но, нет.

Начала интенсивно выкручиваться, вырываться.

- Чёрт, Софья, - он резким движением он схватил меня под мышки, заставил встать, повернул к себе задом и толкнул ладонью между лопаток. Я согнулась, уперлась животом в диван, и в тот же момент почувствовала в себе член. Он вошел в меня и заполнил.

- Хорошо, я понял, - Давид сразу схватил меня за ягодицы, сжал их и начал толкать в меня член сильнее и сильнее.

Спустя минуту это уже не так неприятно, но пока не пойму, в чём должно быть удовольствие. Возможно, во время секса только мужчины его получают, а женщины - только инструмент для достижения мужчиной высшей точки…

Пальцы Давида скользнули у меня между ног, коснулись клитора. Я вздрогнула. Словно пронзил небольшой, но ощутимый удар тока.

Давид склонился надо мной, обхватил тело, тронул грудь, схватил сосок.

Боже… и я начала чувствовать. Да, я начала чувствовать. Все его действия они как будто не случайны. Они для того чтобы мне было хорошо.

- Девочка… - прошептал у меня возле уха, - малышка…

От этого шепота моя кровь превратилась в сладостную субстанцию и медленнее потекла по венам.

Закатываю глаза, открываю рот, выпускаю из него тихие стонущие звуки. Но мне хочется по-настоящему кричать. Реально хочется закричать во весь голос. Не знаю, от удовольствия, радости или счастья. Ничего этого пока ещё нет, есть только странные сладкие ощущения, от которых дыхание учащается.

Дыхание Давида охлаждает мою вспотевшую под волосами шею. Движения все интенсивнее. Знаю, что это значит.

Внезапно он вытаскивает член, потянув за плечо, заставляет разогнуться, поворачивает к себе передом. Сажает на спинку дивана, раздвигает ноги, подхватывает их, придерживая меня за спину и снова вставляет член. Теперь мы друг напротив друга. Глаза в глаза.

Давид держит меня под бёдра и насаживает на член.

Вот оно, то чего я так хотела. Сейчас я чувствую именно то, что должна. Удовольствие, радость и …даже счастье. Потому что вижу его горячий взгляд, его животное выражение лица. Чувствую его запах. Губы обхватывают мои, язык безумно гуляет по нёбу. Мы сливаемся, врезаемся друг в друга.

Отпускает губы, целует шею, грудь и раз за разом вставляет в меня член.

Начинаю стонать громко, длинно, бесконечно. Бессвязные звуки вылетают из моего рта. Хватаюсь за плечи Давида, за его мокрую шею. Между нами всё давным-давно мокро. Каждое движение, каждое касание бедер это влага.

Давид снова остервенело, впивается в губы. Раздвигает ноги уже до такой степени, что дальше некуда. Схватился за бедра и начал тереться об меня, не отпуская, и уже не отодвигаясь. По моему телу мгновенно разливаются волны оргазма. Давид с силой вставил в меня член и ещё раз. Безжалостно вставляя в самую глубину, до конца, до самого края, насколько это возможно, во всю его длину.

Сильнее схватила его за шею, чтобы не упасть назад, не скатиться с дивана. Кажется, уже сама двигаюсь, помогаю ему.

Закрываю глаза, в исступлении вытягиваюсь в струну. Выгибаю назад спину. Главное – не отпустить его шею, главное – не упасть.

Давид подхватывает меня, делает несколько шагов, мы падаем на широкий гостиничный диван. Я, всё ещё в оргазме, Давид, продолжая исступлённо трахать моё вытянутое от удовольствия тело.

- Сука, - проговорил, нависая надо мной, - что ты сделала, маленькая, хитрая сучка? - застонал, заполняя меня, ещё и ещё раз. – Добилась своего, - валится рядом со мной на диван и тут же скатывается на пол. – Всё-таки добилась своего, маленькая сучка, - слышу его довольный голос, рвано дышу и улыбаюсь.

Да, если это то, чего я хотела, то я этого добилась.

Давид

Она скатилась с дивана прямо на меня. Улеглась, подпёрла кулачком подбородок, смотрит мне в глаза.

- Я тебя люблю, - проговорила тихо.

- С чего бы это? – довольно усмехнулся.

- Просто, - Софья положила голову мне на грудь.

Держу, обхватил двумя руками, закрыл глаза, боюсь пошевелиться…

Стук в дверь прозвучал пронзительно громко, я едва разлепил глаза, глянул на спящую рядом Софью. Мы прикрытые пледом заснули на мягком ковре в гостиной.

Звонок повторился. Я нехотя встал, схватился за джинсы, валяющиеся на полу, натянул их, пошел к двери. Нажал кнопку экрана домофона, не работает… но кто-то упрямо трезвонит в дверь.

- Кто?

- Это консьерж, тут вам письмо передали, я принесла, - женский голос.

Я повернул замок… дверь резко открылась. Мощный удар в лицо откинул меня назад. Несколько человек в черных балаклавах вошли в квартиру. Я попытался дернуться, но ещё один мощный удар в челюсть послал меня в нокаут. На грани сознания и без сознания я упал на пол.

Где-то на пороге потери связи с реальностью сквозь тонкие щёлки слипающихся век вижу, как кто-то перекинул Софью через плечо, слышу, как она кричит – Давид! - тянет ко мне руки… а дальше темнота.

Софья

Дергаюсь, вырываюсь. Пытаюсь освободиться из рук человека в чёрном. Давид лежит на полу. Не знаю, они убили его или нет. Он не двигается совсем. В приступе страха и истерики кричу так громко, что у меня самой вот-вот лопнут перепонки.

Что происходит. Кто эти люди? Зачем они забирают меня?

А вдруг это люди того бандита, который погиб в тюрьме. Что, если он не погиб, а спокойно живёт сейчас где-нибудь и единственное его желание - заполучить меня.

Меня запихнули в машину. Замотанная в плед в страхе прижимаю к себе толстую ткань.

- Поехали, - сказал один из людей, когда все они сели в машину.

Двое по бокам от меня. И двое впереди.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Куда вы меня везёте? - сердито смотрю из-под бровей на того что впереди, он кажется здесь главный.

Он спокойно стягивает с головы балаклаву и я вижу Алексея Вельского.

- Привет, Софья. Да, задала ты мне задачку. Ну ладно считай, я прощаю тебе это небольшое приключение.

- Какое приключение, вы о чём? Я взрослый человек, сама распоряжаюсь собой и нахожусь там, где хочу находиться, с тем, с кем хочу, - говорю гордо.

- Дело в том, что с недавнего времени, всё что касается тебя - принадлежит мне, - повернулся, осматривает мои голые плечи. Я посильнее натянула плед, боюсь, вдруг он выскользнет у меня из пальцев и останусь голая перед ними.

- С чего бы это? – начинаю постепенно понимать что к чему.

И пока я ещё не сформулировала мысль, но чётко знаю, о чём она.

Алексей продолжает:

- Твой отец, отдал тебя мене со всеми потрохами. Мы подписали договор, о том, что ты становишься моей женой.

- Но я не хочу быть твоей женой, я не люблю тебя.

- Да мне без разницы. Любишь, не любишь, мне всё равно.

- Мой отец не распоряжается мной! – возмущённо выкрикнула.

- Тут я бы поспорил. Он ведь уже отдавал тебя некому Бесу, на которого работал Нечаев. И то, что ты не доехала до зоны, это всего лишь дело случая. Повезло, так сказать.

- Да, но тогда я должна была спасать отца от тюрьмы, а сейчас что? – пытаюсь усмехнуться, плохо получается.

- Сейчас всё намного хуже. На кону жизнь твоего отца, ну и Нечаева в придачу, раз ты так сильно его любишь.

- Я вам не верю, вы не убьёте людей. Тогда вас посадят за убийство.

- Ты что дурочка, думаешь, я сам пойду их убивать? – смеётся, мужчины рядом со мной тоже усмехнулись.

- Ты не посмеешь, - злобно цежу.

- Ладно, короче, что от тебя требуется - мы с тобой женимся. Я продвигаю и спонсирую твою концертную деятельность. Ты, всячески упоминаешь меня на своих концертах. Я собираюсь в политику понемногу вникать. У нас с тобой будет неплохой тандем, Софья… Разве ты не мечтала стать знаменитой?

- Зачем это вам? Возьмите любую другу певицу, актрису, если вам для пиара.

- Я предпочитаю классику… ну, и ты мне понравилась, очень понравилась, Софья. Я почти влюблён в тебя, - усмехнулся и отвернулся. - Видишь, на какие жертвы иду.

20

С трудом разлепил опухшее веко, открыл один глаз. Во рту металлический вкус крови. Ноющая боль и горячая пульсацию в теле. Оно горит. Меня трясёт.

Валяюсь на полу, как чертов идиот. Вот она была опасная ситуация и я нихрена не смог сделать. Ни хрена. Ни дать отпор, ни тем более защитить свою…

- Сука, - попытался сесть. В голове, словно колокол ударил совсем рядом, - Сука, - повторил, взялся за лоб, - на хрена бить в лицо? - потрогал шатающийся зуб, теперь придётся идти к стоматологу. – Уроды, блять.

С трудом встал, посмотрел на белый пол, где осталось кровавая юшка. То ли изо рта, то ли из носа, хрен разберёшь.

Медленно переступая, подошёл к кухонной стойке, достал бутылку Хенеси, плеснул в бокал и залпом выпил. Во рту сразу запекло. Горло обожгло, но ситуация мгновенно стала не такой печальной.

- Это кто ж такие? - разговариваю сам с собой. - Неужели привет из зоны, от убиенного Беса? Так вроде разобрались.

А если действительно от него, то получается – всё, закончилась любовная история.

Что я могу против откинувшихся зеков.

Плеснул ещё в бокал и снова залпом выпил.

- Вот же сука.

Подошёл к дивану, остановился. Сегодня ночью я тут трахался как ошалелый. А утром пришла за это расплата.

Медленно, останавливаясь на каждом шагу, поднимаюсь по лестнице. Нужно идти в душ, собираться и ехать искать Софью.

Где?

Пока не знаю, но думаю, к тому времени как выйду из дома, успею подумать.

Достал из аптечки обезболивающие таблетки, выпил сразу две. Хреново, конечно, и алкоголь, и таблетки, но мне сейчас ждать вообще нет времени. Нужно привести себя в божеский вид и идти.

Поднялся в спальню, скинул джинсы, вошел в ванную, встал под душ. Холодная воду остудила разгорячённое температурой тело. Упёрся двумя кулаками в стену стою под струями воды и думаю - куда сейчас куда бежать, к кому ехать, кому звонить.

Софья

Приехали за город. Машина остановилась перед большим, квадратным, наполовину стеклянным домом.

Меня провели по просторной гостиной и не очень вежливо втолкнули в светлую комнату с кроватью. Алексей зашёл за мной.

- Иди в душ, от тебя воняет.

- А ты не нюхай, - отвечаю дерзко.

- Сегодня я нюхать тебя не буду, но завтра, возможно, и понюхаю, - криво усмехается.

- Не посмеешь! – до тошноты эти мерзкие намёки.

- Да что ты. Поверь, детка, для этого мне не нужно ничьё разрешение, даже твоё, - самодовольный мерзкий урод.

Сейчас я увидела его настоящее, истинное лицо. А не то, которое он всячески показывал мне и моему отцу.

- Если ты до меня хоть пальцем дотронешься, я убью тебя! – злобно смотрю на него ненавидящим взглядом.

Вельский сухо засмеялся.

- Попробуй.

- Вот увидишь! Лучше не подходи! – выставила вперёд указательный палец.

- Короче, мне некогда слушать тебя. Иди в душ. Сейчас тебе принесут во что одеться. Через 2 часа ты должна быть готова, мы пойдём на важный приём. Я представлю тебя в качестве своей невесты. А ты будешь улыбаться и кивать.

- А если я этого не сделаю?

- Тогда Нечаев очень сильно пострадает, - улыбается.

Ему явно доставляет удовольствие говорить об этом.

- Ты меня пугаешь?

- Давай попробуем и узнаешь на следующий день, что тело бедного Давида нашли где-то в канаве за городом.

- Ты не посмеешь убить его. Я буду свидетельствовать против тебя в суде.

- Слушай я устал от твоего препирательства. Давай так, сейчас я тебя спрашиваю, задаю вопрос - ты согласна быть моей невестой? Если - да, тогда Нечаев будет жив. Если не согласна, я даю команду парням. В любом случае если ты не согласна - он умрёт.

Решила пойти на хитрость и согласиться. Потом, при случае попробую что-то сделать, сбежать или ещё что-нибудь и найти Давида.

- Хорошо, я согласна, - отвечаю быстро.

- Только учти, малышка, если ты что-то задумала, за тобой следят пять человек. Тебе не удастся ни сбежать, ни найти его. Ничего.

- Я не собираюсь сбегать. Говорю же - я согласна. Что непонятно?

- Вот это я и хотел услышать, - довольно потирает руки, - Так у нас с тобой дело пойдёт. Деловой подход, это я люблю.

- Это всё? – раздраженно склонила голову на бок, показывая как он мне уже надоел.

- Слушай, не рыпайся. Это я пока добрый, но если начну быть злым, тебе, поверь, не понравится.

- А мне уже ничего не нравится, - нервно вздохнула.

- Никто и не говорил, что будет хорошо. Прежде всего, я действую в своих интересах. Твои интересы будут с этого дня и моими интересами.

Я повернулась и пошла к двери, за которой я так понимаю ванная и душ. Давая понять, что больше не хочу его слушать.

Открыла. Не ошиблась.

- Тебе принесут одежду, - он развернулся ещё раз, окинул меня взглядом с ног до головы и вышел.

Я вошла в ванну захлопнула за собой дверь, прижалась спиной к двери, смотрю в стену.

Что же делать?

В любом случае я должна соглашаться на все его условия, по-другому не получится. Возможно, подходящего случая придётся ждать долго, но что поделать, раз обстоятельства складываются против нас, будем действовать по ситуации.

Надеюсь, Давид будет искать меня.

Только вот, если найдёт и этот действительно говорит что убьёт его, боюсь что в интересах Давида пока меня не искать.

Ещё я подумала о том - что если Давиду я не нужна?

Если это только я придумала любовь?

Скорее всего, так оно и есть.

Я пришла к нему сказала, что люблю, но он ведь ничего не ответил.

Нет, я чувствую, он тоже меня любит. Просто не успел показать. Вернее, он показал это сегодня ночью. Только словами не сказал.

Чувствую сердцем, он меня любит… очень любит.

Я открыла кран, встала под душ…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

21

Давид

Спускаюсь вниз за тачкой. По дороге позвонил нескольким знающим людям. Всего несколько звонков и я уже в курсе о том, куда делась моя Софья.

Алексей Вельский решил попиариться. Он же падла в политику рвётся и Софья нужна ему как красивая картинка. Очень умно, но также и глупо. Какой смысл забирать девчонку насильно, когда можно найти кого-то, кто за его бабки сыграет ему такую невесту, похлеще Софьи будет. Подозреваю дело здесь совсем не в том, что ему нужен кто-то, а в том, что ему нужна конкретно Софья. На моё губу раскатал.

Хреново дело. Потому что мне она теперь тоже очень нужна, а значит, никому из нас не будет легко.

Сел в тачку и поехал туда, где точно знаю, будет сегодня Вельский, уверен он и Софью притащит.

Софья

Шикарное вечернее платье алого цвета с огромным вырезом посередине груди. Такое впечатление, что вся моя грудь наружу. Хватаюсь пальцами за струящуюся ткань, пытаюсь удержать её на месте, чтобы не ёрзала по телу.

Алексей в блестящем фраке сидит рядом на заднем сидении автомобиля. На меня не смотрит, всю дорогу разговаривает по телефону. Отстранённый и деловой. Я для него только средство показать статус, не более того.

Неприятное ощущение, которое вроде бы только недавно прошло, снова вернулась.

Опять - чья-то вещь.

Легче было стать шлюхой, всё равно такой сделали. Кому-то что-то постоянно должна. Почему? Потому что я играю на фортепиано?

Столько лет я училась музыке, была свободна и счастлива. Всегда думала, что музыка даёт самую настоящую свободу. Если бы я не играла, возможно, меня не стали бы передавать из рук в руки, как переходящий кубок.

Снова заточена в своеобразной тюрьме. И снова у меня имеется хозяин. А я, словно дрессированная собачка, должна развлекать публику. Вот кто я.

В большом зале набилось много народу. Я так поняла это весь городской политический бомонд. Важные люди. И хоть я давно привыкла подобным мероприятиям, сегодняшнее кажется самым худшим из них. Не удивлюсь, когда мой новый хозяин, Алексей Вельский начнёт представлять меня, вместо моего отца. И будет всё как всегда. Вот для чего я училась столько лет, чтобы веселить публику.

Алексей ни на шаг не отпускает меня от себя. Постоянно держит за руку, обнимает за талию или за плечо. Таскает меня за собой по залу, со всеми знакомит.

- Хочу представить вам мою невесту - Софью Оравину, - и потом снова, - Хочу представить вам свою невесту - Софью Оравину.

Повторяет и повторяет.

Вежливо улыбаюсь, киваю, делаю вид, будто влюблена и счастлива. Не знаю, насколько хорошо у меня это получается.

Я влюблена, конечно, влюблена, но только не в человека, который стоит рядом со мной и называет меня своей невестой.

Со скучающим видом ввожу взглядом по залу… и вдруг показалось, в дальнем углу заметила Давида. Взгляд мой скользнул, вернулся, но Давида уже не было.

Показалось. Теперь он мне всегда и везде будет мерещиться.

Приём уже подходил к своему пику, когда я снова повернулась и увидела Давида. Теперь точно поняла, это он стоит и смотрит сквозь толпу прямо на меня. Взгляд мой загорелся искрами пламени, засиял. Я хотела улыбнуться…

- Что ты там увидела? - Алексей дёрнул меня за плечо и посмотрел в ту сторону, но Давида там уже не оказалось. - Кого ты высматриваешь? – подозрительно прищурился Вельский. - Нечаева здесь точно не будет, я предупредил охрану на входе, чтобы, если появится, его сюда не впускали.

- Я увидела знакомую, это что, так странно или запрещено? Ты один тут всех знаешь? – отвечаю дерзко.

- Хорошо если знакомую, а не знакомого, - скривился он недовольно.

Удивительно, как его красивое лицо стало почти безобразным.

- Пошли, представлю тебя заместителю министра, - тянет дальше.

- Ты думаешь, мне это надо?

- Достаточно того, что это нужно мне. Ещё раз напоминаю, будь любезна, веди себя, как должна вести себя моя невеста, - злобно посмотрел.

- А как она должна себя вести?

- Я должен тебя научить? - в глазах его нехороший блеск, я представила что будет, когда мы вернёмся в его дом. Стало реально страшно.

- Хорошо пойдём, представишь меня премьер-министру, - попыталась свести всё в шутку.

- Так бы и давно, - он удовлетворённо хмыкнул и снова потянул меня сквозь толпу.

Потом были ещё знакомства. Чувствую себя усталой. Как будто бежала несколько километров марафона. Ещё эти туфли на каблуках.

- Скоро тебя объявят, сыграешь что-нибудь для народа, - Алексей держит в руке бокал с шампанским.

- Это обязательно? - я недовольно сощурилась.

- Это - часть сделки. Ты будешь играть тогда, когда я об этом прошу.

- Нашёл себе бесплатную пианистку?

- Ну, почему же, я готов заплатить. Сегодня ночью ты получишь достойную оплату своего труда, - мерзкая улыбка на его губах заставила меня содрогнуться.

Вот когда поджилки действительно затряслись. Его намёк заставил ум работать в усиленном режиме.

Где Давид? Если он здесь, то почему ничего не делает, не спасает меня от этого ужасного человека?

И вообще, будет ли он меня спасать, это ещё вопрос.

- Ладно, могу и сыграть, не впервой. Я могу хотя бы сходить в дамскую комнату? Мы уже 2 часа здесь ходим, - жалостливо почти простонала.

- Можешь, - Алексей кивнул кому-то у входа и отпустил мою руку, - иди и не задерживайся. Через 10 минут будешь играть для этих всех людей.

- Ладно, - я согласно кивнула, довольная уже тому, что он меня отпустил.

Прошла к выходу. В холе осмотрелась и направилась к дамским комнатам, краем глаза глядя на последующего за мной мужчину. Перед дверью я остановилась, с вызовом на него посмотрела.

- Может и в туалет меня проводишь?

Он остановился у двери, встал в позу ожидания.

Я вошла, закрыла за собой дверь и сразу кинулась осматривать помещение туалета на наличие окон.

Ещё не знаю как, но я должна выбраться отсюда прямо сейчас. Вспомнила, как выбиралась из квартиры Давида. Окон тут нет, зато есть вентиляционная шахта и мне придётся лезть в неё. Что за любовь у меня к вентиляционным шахтам? Или это просто такое невезение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вдруг послышался какой-то шум. За дверью что-то стукнуло, она распахнулась, на пороге - Давид.

- Уходим, - он протянул руку, я радостно схватилась за неё, переступила через лежащего возле двери охранника, и мы бросились бежать вглубь коридора в сторону противоположную зала, где проходит приём.

22

Выскочили из здания, в сторону от общей стоянки. Куда-то в темноту, где в подворотне стоит машина Давида.

- Быстро садись! – крикнул он, постоянно оборачиваясь.

Я тоже обернулась и увидела силуэты мужчин, которые выскочили из здания и направились в нашу сторону. И они совсем не прогуливаются, а бегут. Понятное дело за кем – за нами.

- Садись, - поторопил Давид, открывая дверь, я поскорее села и снова повернула голову.

Считанные секунды и нас догонят, поймают, меня заберут, а Давида… даже не хочу думать.

- Пожалуйста, быстрее, - прошептала, когда Давид заскочил на подножку, крутанул ключ и выжал педаль.

Машина рванулась с места, как раз в тот момент, когда первый охранник подбежал и ударил по тому стеклу, за которым я сижу. Испуганно отпрянула от окна, но мужчина стукнул не так сильно, чтобы оно разбилось.

За секунду мы отъехали на достаточное расстояние, чтобы человек не смог догнать. Но они ведь могут сейчас сесть в машины и броситься вдогонку за нами. Все эти страхи крутятся в моей голове, подливая масла в огонь.

- Пристегнись! - выкрикнул Давид, увеличивая скорость.

Я схватилась за ремень безопасности, перетянула через себя. Дрожащими руками пытаюсь попасть в пазы, не получается. Давид повернулся, в темноте его глаза блестят нездоровым блеском, схватил за ремень и сунул куда нужно.

- Кажется, никто за нами не едет, - обернулась я, посмотрела на дорогу.

Там где-то далеко сверкают фары машин, явно посторонних людей просто куда-то едущих.

- Нужно перестраховаться.

- Куда мы?

- Знаю одну гостиницу за городом. Там переночуем, а утром уедем из города.

- Почему утром, поехали сейчас, - я испуганно нахмурилась.

- Без документов мы не сможем уехать далеко, а твои документы остались в квартире.

- А ты не думаешь, что как раз там они нас и ждут.

- Думаю, но можно что-то придумать, чтобы отвлечь. Это ведь лучше, чем ехать без документов. Завтра я всё сделаю. Можешь об этом не беспокоиться, считай, что документы уже у нас.

- Алексей Вельский очень опасный человек, он сказал, что убьёт тебя, если я не…

- Выйдешь за него замуж?

- Угу, - повела плечами, как-то холодно стало.

Давид заметил, включил обогрев, покосился на вырез платья.

- Это он заставил меня надеть, - я взялась за ткань и свела на груди.

- Мне нравится, - оторвал взгляд от моей груди и снова смотрит на дорогу.

Мы ехали ещё около получаса, прежде чем показалось отдельно стоящее трёхэтажное здание с горящей желтым неоном надписью – Отель.

Давид

Мы поселились в отеле на окраине города. По моим документам, которые я всегда ношу с собой.

Вошли в номер. Софья впереди, я остановился в проёме. Сморю на стройную фигуру. На оголенную до половины спину, опустил взгляд на невероятно аппетитную задницу. Сейчас бы нагнуть малышку… да некогда.

- Я поеду, достану твой паспорт, - говорю, двигая скулами.

Очень хочется никуда не ехать.

- Нет! – Софья резко повернулась, - я не останусь тут одна.

- По другому не получится, малыш, - стою на месте, понимаю, если подойду к ней сейчас, то потеряю время, много времени. – Завтра с утра купим тебе другую одежду, а сейчас нужно ехать за паспортом, иначе не получится.

- Пожалуйста, - она подошла очень близко, смотрит снизу вверх.

Как же хочется… уже и член дернулся от предвкушения… придётся ему подождать.

- Нам нужно сваливать из города, ты это понимаешь? – смотрю в её наполняющиеся слезами глаза.

- Я боюсь остаться без тебя, - кладёт ладони мне на грудь, я накрываю их своими.

- Не останешься. Завтра мы будем вместе, всегда, неразлучно… но сейчас я должен идти.

- А если ты не вернёшься? – слеза покатилась по её щеке.

- Я вернусь. Верь в то, что я вернусь.

- А если нет? – закусывает губу, хочется склониться, обхватит губами эти маленькие, розовые губы… не могу.

- Давай договоримся, если до завтра до 12 я не вернусь - ты звонишь своему отцу.

- Я хочу пойти с тобой.

- Ты понимаешь, тогда у меня будут скованны руки. Так, я знаю, что ты в безопасности, а так, я буду всё время думать, чтобы тебя не забрали. Я должен пойти сам, малыш, - трогаю пальцами её подбородок.

- Ладно. Я понимаю. Хорошо. Я буду ждать тебя здесь, - строго кивает, словно всё поняла.

- И если я не приду, завтра в 12 ты позвонишь отцу.

- Я позвоню отцу.

- Обещай мне, - оттираю слёзы с её щёк.

- Обещаю.

- Всё. Закрой дверь и никому не открывай, ни под каким предлогом. Ложись спать. Когда ты проснёшься, я уже буду здесь.

- Хорошо, - кивает, веря в то, что так и будет.

Я склонился и поцеловал её в губы. Мягко коснулся и отпустил. Если я позволю себе сейчас другой поцелуй… лучше не позволять.

- Всё, закрывайся, - я легонько толкнул её и вышел за дверь. Щёлкнул замок, я начал спускаться по лестнице.

Через полчаса остановился на дороге, не заезжая на стоянку возле своего дома. Просканировал взглядом территорию возле здания. Хрен поймешь, чьи тут стоят машины, главное – на наличие движения.

Действительно, у самого входа стоит тачка, водитель которой сидит внутри.

По мою душу.

Значит, главный вход отменяется.

Прошел к одному из запасных входов, там стоит человек в черном.

- Твою мать, - я выругался.

В подземный паркинг спускаться тоже думаю бессмысленно. Окружили со всех сторон. Но можно попытаться хотя бы кого-то из них вырубить на время. По-другому никак не проникнуть в здание.

Пошел обходить, чтобы пройти в здание через подземную парковку. Нырнул под шлагбаум, озираясь и просматривая территорию. Пока никого.

Внутри иду медленно, по возможности бесшумно, крадусь осторожно, в тоже время тороплюсь. Не хочется оказаться в ловушке, а это место как раз такое. Замкнутое пространство, где, при желании, можно будет меня поймать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Единственное на что надеюсь, что Вельский это всё-таки не полиция, а Чоповцы не всегда соображают как надо.

Прошел по минус первому этажу – никого. Если и есть тут кто-то, то они хорошо прячутся. Добрался до двери лифта, ещё раз осмотрел всё вокруг. Никого.

Поленились сюда спуститься идиоты. Смотрят, не въедет ли машина, а вот войдёт ли человек, не удосужились проконтролировать. Им же хуже.

Нажал кнопку лифта, лампочка загорелась… и в этот момент я услышал шум мотора въезжающего в паркинг автомобиля. Пару раз нервно нажал на кнопку, чтобы поторопить лифт. Бессмысленно, но мало ли.

Авто медленно въезжает, словно то кто сидит за рулём никуда не торопится, тщательно осматривает территорию. И это не очень хороший знак.

Показался чёрный капот, затем водительская дверь… машина остановилась, водитель повернул голову, глянул на меня, выпучил глаза и стремительно выскочил из машины… не ожидал меня тут увидеть.

Сука!

Но это никак не помогает мне!

Чертов лифт!

Суетливо жму кнопку, пока гражданин в черном бежит в мою сторону. Каких-то десять метров… дверь открывается, я заскакиваю в лифт, давлю на кнопку вверх. Дверь медленно начинает закрываться… смотрю на несущегося на меня человека.

- Стоять! Сука! – он протягивает руку.

Дверь захлопывается буквально в паре сантиметров от его пальцев.

Лифт поехал вверх.

23

- Мать твою, - удивлённо смотрю на дверь.

Ещё немного и этот злобный мужик вошел бы в лифт.

Я подтянулся, консолидировал в себе все своих физические способности, понимая, что удача не всегда будет мне сегодня сопутствовать.

Двери лифта открылись, я глянул на цифру - 39 этаж. Нажимаю на 41, умом понимая, там сейчас точно кто-то есть. А у меня выбора нет. Тут нет чёртовых пожарных лестниц за окном. В свою квартиру я могу попасть, только войдя в дверь. И выйти могу так же. Никак иначе.

Значит, придётся драться. Надеюсь, моя мотивация окажется сильнее, чем мотивация какого-то охранника. И надеюсь, я никого сегодня не убью.

Достал из кармана электронный ключ, крепко сжал в руке.

41 этаж. Мой.

Дверь бесшумно открылась. На всякий я случай пригнулся и выскочил из лифта почти на карачках. Обернулся – Никого. Зато где-то уже слышны торопливые шаги нескольких пар ног.

Кидаюсь к своей двери, прикладываю ключ, дверь щёлкает, открывается. Я вваливаюсь в тёмную квартиру, и с силой нажимаю на дверь. Она захлопывается как раз в тот момент, когда кто-то с силой по ней ударяет.

- Пронесло, - проговорил, поворачиваясь и осматривая тёмную квартиру на наличие кого бы то ни было. Но тут всё тихо. И если в темноте кто-то прячется, то пока не выказывает себя.

- Нечаев, открой дверь! – послышалось из-за входной двери.

- Ага, щяс! – весело отвечаю, сюда войти они точно не смогут.

Дверь бронированная, выбить её невозможно, только выпилить полностью.

Ну и кто это будет делать. Только полиция имеет право на такие фокусы, а те, кто за мной гонятся совсем не из полиции.

И если они меня поймают, даже не знаю что сделают. Поэтому, нужно спешить. Что-то придумать. Я нажал на кнопку домофона, загорелся экран, показывая стоящих по ту сторону двоих человек в черных костюмах.

- Так, - повернулся, глянул на сумку всё ещё лежащую возле дивана в гостиной.

Сумка Софьи. Когда Софью забрали они не взяли её сумку, а в ней был её паспорт. Странно, что за эти дни никто о нём не вспомнил.

Подошел, открыл, порылся, достал паспорт. Поддел пальцем кружевные белые трусики, усмехнулся, сжал их в кулаке и сунул в карман.

Оттолкнул сумку. Суетливо осмотрелся. На кухонной стойке в подставке для ножей достал самый большой тесак, покрутил его в руке, помахал.

Нет, не годится. Что же я мясник какой-то.

Шокер остался в машине. А травмат, тоже уголовно наказуем.

Придётся взять его, вдруг придётся бороться не на жизнь, а на смерть. Сгодится. Открыл ящик, достал пистолет, сунул в задний карман джинс. Потрогал любовно ещё два ствола, по случаю приобретённые, как раз вот для такого момента.

Не стал их брать. Я тут им что в перестрелки буду играть. У нас ведь не мафиозные разборки. И я не собираюсь снова на зону. Поэтому и стрелять не собираюсь. Чисто попугать.

Всё-таки нужно было взять шокер в машине. Ладно уже. Задвинул шкаф пошел к выходу. Спустился. В экране домофона всё так же два бойца. И что-то подсказывает, никуда они не уйдут. Если только со мной.

Значит, придётся открывать дверь и стрелять в воздух. Другого выхода не вижу, только дать бой.

Я достал пистолет, притаился у двери, внимательно разглядываю позы мужиков. Скользнул взглядом по тёмной квартире и… резко вспоминаю про то, как Софья выбралась отсюда по вентиляционной шахте.

- Так, - я направился в кухню.

Глянул на зарешеченное отверстие. Судя по размеру, ширина моих плеч должна вместиться.

Не раздумывая больше ни секунды, влез на столешницу. Быстро открутил ножом удерживающие решётку болтики. Оценил пространство, в которое намереваюсь сейчас залезть. Отлично, подпрыгнул и лёг животом в пыльной вентиляционной шахте.

- Ёп твою мать, - закряхтел, подтягиваясь, - чтоб я так жил, - торопливо заскользил, собирая на свою одежду жирные осадки.

Интуитивно понимаю, в какую сторону ползу. Два плавных спуска и один не плавный. Пришлось практически вниз головой нырять. Хорошо оказалось не высоко. Вскоре я очутился напротив решётки в чью-то освещённую кухню. Ударом ноги выбил решётку и выбрался на белую столешницу.

- Вы кто? – у проёма появилась женщина, - А… я вас помню. Только почему вы постоянно ходите через вентиляцию, у вас что, нет дверей?

- Прошу прощения, дверь заклинило, пришлось выбираться так, - говорю, отряхивая налипшую пыль.

- Это что, если у меня заклинит дверь, я должна буду лезть в вентиляцию? Говорила дочери, не покупай квартиру так высоко, - сокрушается дамочка.

- Где у вас тут выход?

- Вон там, - указала она.

- Спасибо. Простите, я пришлю вам рабочих, чтобы заменили решётку.

- Нужно, наверное, сделать её стальной, чтобы никто больше отсюда не вылез, - хмурится.

- Хорошая идея, - киваю, подходя к входной двери, останавливаясь и прислушиваясь.

Судя по тем спускам, которые я преодолел, сейчас я на 40 или 39 этаже. А значит, тут меня никто не ждёт. Повернул замок и приоткрыл дверь. Никого. Выскользнул в коридор.

- Спасибо, - сказал подошедшей хозяйке квартиры.

- Обращайтесь, - кивнула она.

Я двинулся по коридору в сторону пожарной лестницы.

Пока те придурки ждут меня у дверей моей квартиры, надеюсь свалить из здания практически незамеченным.

Так и получилось. Осторожно преодолевая отрезок за отрезком, перебежками, наконец, спустился в главный холл.

Выходить из парадного, равносильно выйти в руки своих преследователей. Направился к лестнице черного входа. Насколько помню, там стоит один охранник. Справиться с одним будет легче, чем с двумя-тремя.

Повернулся, за угол, в сторону от главного холла. Лестничный пролёт. Прислушиваясь, остановился у массивной двери. Эта игра в «кошки мышки» начинает нравиться.

Или лучше назовём её – «поймай меня, если сможешь».

Я покривил губы в улыбке. Что сейчас будет, даже не представляю. Надеюсь, я его не убью, и он меня тоже не убьёт.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Резко толкнул дверь, вытянув вперёд руку с пистолетом.

Тихо. Пусто. Никого.

Что блять за охранники, бросили пост, чтобы гоняться за иллюзорным человеком по огромному зданию.

Ну, мне это сейчас как раз кстати. Я пробежал кусок до своей машины. Никого не встретив на своём пути. Вот идиоты.

Довольный сел за руль, глянул на главный вход, где до сих пор стоит машина и сидит человек.

- Ждите дальше, придурки, - усмехнулся и нажал педаль газа.

Софья

Когда он ушел, я закрыла дверь на замок. Давид забрал с собой ключ от номера, сказал, чтобы я ложилась спать.

А как я могу лечь спать, когда каждую минуту видится, как его хватают, забирает полиция и сажают в тюрьму.

Я прошла по номеру. Села на кровать, посидела немного и поняла, если буду так сидеть, к утру точно не отдохну. Уже глубокая ночь, а завтра непредсказуемый день. Нужно ложиться, но тревога за Давида не даёт сосредоточиться.

Наконец, я легла, положила голову на подушку. Взяла другую, обхватила двумя руками, прижала к себе, словно защищаясь или согревая кого-то. Представляя, не пройдёт и часа, как Давид вернётся, и обнимет меня вот так.

Я закрыла глаза и заснула…

Во сне чувствую, кто-то меня обнимает. Всем телом, прижимается сзади. Обнимает меня сильными руками. Но я не могу открыть глаза. Слишком сильно устала. Я знаю, рядом Давид и мне этого уже достаточно. Главное, что он рядом со мной, всё остальное неважно…

Открыла глаза. В комнате уже светло. Давид спит рядом, обнимая меня во сне. Боюсь пошевелиться, спугнуть его сон.

Одета всё ещё в красное платье. Так в нём и уснула. Переодеться было не во что.

Полежала немного, подождала. Но видимо Давид сейчас не проснётся. Полночи ему пришлось добывать мой паспорт. Получилось ли - расскажет когда проснётся.

Я осторожно пошевелилась, сдвинулась с места, попыталась выскользнуть из-под тяжелой руки. Медленно приподнялась… но крепкая ладонь тут же схватила и прижала меня обратно к мужскому телу.

- Куда пошла? - прохрипел возле уха.

Я улыбнулась, немного повернула голову. Не вижу лица Давида, да это и не обязательно, главное ведь то, что я чувствую. А чувствую его член, пока ещё под одеждой, но это ненадолго.

- Ты не спишь? – спрашиваю осторожно, как будто сама не знаю, что уже не спит.

- Нет. Я думал ты спишь, не хотел тебя будить.

- А я тебя не хотела будить.

- Отлично, никто никого не хотел будить. А надо, - он развернул меня к себе лицом, подмял под себя, навалился сверху, - значит… раз все проснулись… - глядя в глаза, стягивает с моих плеч платье.

- Ты нашел мой паспорт? – пытаюсь удержать бретель.

- Конечно, нашел. Чего его искать, он в сумке лежал. Там ещё кое-что лежало, – он потянулся к карману, достал оттуда… мои кружевные трусики, - вот, взял на память.

- Зачем? Я же с тобой.

- А вдруг это ненадолго. Пока не уедем отсюда, ни в чём нельзя быть уверенным, - теперь уже, не церемонясь, раздевает меня, привстаёт, стягивает платье с моих бёдер. Остаюсь в одних трусиках.

Давид очень внимательно рассматривает моё тело.

- Тогда давай уедем, зачем тянуть время? - прикрываю ладонями грудь.

Он отодвигает мои ладони и качает головой.

- Успеем, - говорит задумчиво, становится на колени, зажав мои бёдра между своих ног, стягивает с себя футболку. Оголяет рельефы тугих мышц. Расстёгивает джинсы. – Куда торопиться, тут нас не найдут.

Мой взгляд опускается с груди Давида на его торс.

Мужская ладонь ложится на мою грудь, сжимает.

- Я хочу поскорее уехать, - чувственно выгибаюсь от этих касаний.

Давид склоняется, трогает губами сосок. По моему телу пробегает лёгкая волна дрожи. Теперь и сама не хочу уходить прямо сейчас. Он меня убедил, что можно не торопиться.

Уверенным движением суёт пальцы между моих ног. Я пытаюсь сильнее сжать их, не получается. Схватилась за ладонь Давида, но останавливать её бессмысленно, она легко протискивается.

Хочу расслабиться, не думать об опасности, которая нам угрожает. Вздохнула. Схватилась за плечи Давида. Вцепилась в твердые бицепсы, пока мужская рука безжалостно освобождает меня от трусов. Теперь я точно забываю обо всём. И даже если сейчас рядом с нами произойдёт извержение вулкана, наверное, мне уже будет всё равно.

Уже не чувствую себя неуверенной и скованной, как когда-то. Желание проникает в меня стремительно, с каждым поцелуем, с горячими касаниями губ к моей груди. С уверенными движениями между ног. Давид трёт клитор, скользит по складкам и проникает в меня с самую глубину. Внутри горячо, наполняюсь влагой и желанием раздвинуть ноги. Не сдерживаю себя, отпускаю чувства на свободу.

Как только это происходит, Давид больше не ждёт. Он стягивает с себя джинсы, снимает трусы и я вижу его член. Закрываю глаза, провожу ладонью по лицу. Ещё не могу заставить себя вот так запросто смотреть на его член.

Давид сильнее раздвигает мои ноги, наваливается на меня сверху. Его член проникает в меня не сразу, постепенно, осторожно.

- Мы уедем сегодня. Конечно, уедем. Но сначала я должен сделать это… не могу больше ждать.

24

Давид

Время – единственное, что у нас есть…

И я безбожно трачу его. Не могу не тратить. Это выше моих сил. Ну как можно лежать рядом и не трогать, не целовать, не проникнуть в неё. Раз за разом, всё глубже вхожу, теряя голову, оставляя разум где-то на обочине помутнённого сознания.

Я не могу не трахнуть Софью прежде, чем уйти.

Каждый её вздох наполняет меня новой жизнью, силой и стремлением делать для неё всё. Давно забывший, что такое привязанность к женщине, снова обретаю эту привязанность. Задыхаюсь от осознания, что её у меня могут забрать. Чем запретнее она, тем сильнее нужна.

Нереальное, немыслимое. Откровение.

Софья нужна мне. Ничего не надо, только она. Всё отдам, лишь бы не потерять её снова. Это открытие повергает меня в ещё большее остервенение. Трахаю Софью как в последний раз. Наслаждаюсь каждым движением, каждым касанием, как в последний раз. Безумно хочу. Ещё и ещё… а в её глазах я вижу ответ. Для неё это тоже – удивительное. Тоже - откровение.

Нашли друг друга. Кто бы мог подумать. Та самая пианисточка, которую когда-то, сидя в тюрьме, я увидел на экране телевизора. Спустя череду дней и событий, она со мной. Вся моя.

Я склонился над ней, сжал её голову сзади за затылок, смотрю в безумные от страсти глаза Софьи.

- Девочка… я люблю тебя, - шепчу пересохшими губами.

- Я тебя люблю, - слышу в ответ, - любою тебя, - повторяет, выгибаясь подо мной.

Больше мне ничего не нужно.

Я дернулся. Мощная волна оргазма скрутила моё тело и тело Софьи. Мы сжали друг друга, до судорог, до боли. Желание слиться вот так и остаться. Единственное моё желание сейчас. Чувствую и её тоже. Она впилась ногтями в мою спину, боясь отпустить, боясь, что всё закончится.

Я свалился на неё, придавил телом. Слышу, как она дышит, ощущаю, как стучит в её груди сердце.

- Ты не уйдёшь? – прижимается щекой к моему уху.

- Нет. Мы уйдём вместе, - глажу её волосы, приподнимаюсь, смотрю на её лицо.

Охренеть. Она моя.

Софья

Давид встал, постоял надо мной, рассмотрел моё голое тело. Хочется, чтобы он вот так всегда на меня смотрел. Хотел меня, любил всегда.

- Нам пора, - резко повернулся и пошел в душ.

Я проводила Давида взглядом, ненароком рассматривая сзади его голое тело.

Неужели этот мужчина мой? Это так. Он мой. Он меня любит. По-настоящему. Только что он признался в этом. Он меня любит.

Счастливо потянулась, легла на бок вытянула руку. Не хочу вставать. Здесь так хорошо. Здесь мы с ним счастливы.

Давид вышел буквально через три минуты, пока я расслаблено валяюсь.

- Иди в душ. Я спущусь, куплю нам что-то переодеться, - натягивает футболку и джинсы и только сейчас вижу, что они с пятнами.

- Ты что где-то валялся? Прятался от врагов? – спрашиваю с улыбкой.

- Вот именно, полз по той же вентиляционной шахте, по которой ты когда-то ползла. Сбежать от меня хотела, - в глазах его всё то же – любовь ко мне, желание меня, любование мной. - Зато теперь у нас есть твой паспорт, - он достал паспорт, бросил его передо мной на кровать.

- Раз у меня есть паспорт, я могу выйти замуж, - довольная перелистываю страницы.

- Можешь, - Давид поправляет рубашку. – Всё, я пошел. Я тебя закрою. Будь готова уйти сразу, как вернусь.

- Я всегда готова, - я встала с кровати, и пошла к нему.

Он остановился, ещё раз меня рассмотрел во всех подробностях.

- Время, малыш, у нас очень мало времени, - но всё равно сграбастал меня и впился губами в мои губы.

Отпустил только через минуты две.

- Так я никогда не уйду.

- Не уходи. Куда нам торопиться, - схватилась за ворот рубашки, не могу разжать пальцы, прижимаюсь к Давиду всем телом.

- Нам нужно уезжать. Здесь нас найдут уже сегодня, - убирает мои руки.

- Ладно, - обиженно отпустила, - пойду в душ. Возвращайся быстрее.

Он вышел, хлопнула дверь.

Давид.

Я быстро спустился по лестнице, прошел по узкому холлу. За стойкой никого. Тихо вокруг. И какая-то эта тишина подозрительная. Дошел до двери. Прямо за ней, перед входом полицейская машина.

- Черт, - тихо выругался, обернулся, передо мной открылось сразу несколько дверей, из которых возникли фигуры полицейских.

Один в штатском, раскрыл перед моим носом корочку.

- Давид Нечаев? Вы арестованы по обвинению в похищении Софьи Оравиной.

- Какое нахрен похищение? - я дернулся в сторону лестницы, но, понятное дело, бессмысленно.

Меня быстро скрутили и положили мордой в пол. Заломили назад руки, надели наручники.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

25

Двое полицейских рывком подняли меня с пола и повели к выходу. Дверь распахнулась, какой-то маленький и человек кинулся на меня чуть не с кулаками.

- Это он! Он похитил мою дочь! Это он! Где она? Говори, ублюдок! Теперь ты получишь то, что заслужил! Теперь ты получишь! – истерично орёт Оравин.

- Это мы ещё посмотрим, кто получит, - процедил я, перед тем как меня совсем не нежно затолкали в автомобиль.

Дверь захлопнулась, машина тронулась с места, я проследил взглядом, как Оравин кинулся внутрь гостиницы.

Тяжкий вздох наполнил мои лёгкие.

Опоздали.

На что я надеялся? На что рассчитывал? Идиот.

Теперь нужно надеяться только на то, что Софья скажет полиции, что я её не похищал… Но, тут тоже могут быть свои нюансы - если папаша с Вельским её снова запугают.

Бедная Софья, постоянно её кто-то запугивает. Она как разменная момента между нами мужчинами. Всё время она что-то кому-то должна.

А виноват этот мерзкий жук – её папаша. И ведь у него даже может получиться снова засадить меня в тюрягу. Твою мать…

Во всём он виноват. А Софье расплачиваться. Не только ей… Ещё недавно я сам собирался отдать её в руки старого зека. Вот и мне прилетела ответочка. За всё и всегда приходится платить.

Машина свернула, гостиница исчезла из вида.

Софья

Я встала с кровати и пошла в душ. Включила воду, встала под струи. С улыбкой, которая никак не сходит с моих губ, провела ладонями по намокшим волосам. Почувствовала себя в каком-то раю, где мы вдвоём с Давидом останемся навсегда. Сегодня мы уедем и не вернёмся в этот город больше никогда. Поженимся и будем жить вместе… громкий, грубый стук в дверь заставил вздрогнуть.

Что это? Неужели Алексей меня нашел?

Я испуганно обернулась, схватилась за полотенце, прикрыла намокшее тело. Медленно, на цепочках вышла из ванной.

- Софья Оравина, откройте дверь! Это полиция! Софья, откройте дверь!

- Что вам нужно… я не одета! – выкрикнула в ответ.

- Давид Нечаев арестован и сейчас едет в участок! Вы можете больше его не бояться! Он вам ничего больше не сделает! Откройте, пожалуйста, дверь!

- Что?! – нахмурилась, не понимая, о чём это они говорят, почему арестован Давид и почему он едет в участок. – Минуту! Сейчас оденусь!

Я торопливо натянула трусы, схватила и начала натягивать красное, вечернее платье. Больше ведь у меня ничего нет. Исключительно эта одежда.

Как только натянула вторую бретельку, подошла к двери и открыла замок. Дверь сразу распахнулась. В проёме показалась целая толпа. Человек пять все сразу вошли в гостиничный номер.

- Сонечка, доченька! – бросился ко мне папа. – Всё кончено, милая, моя дорогая! Он арестован, он больше не причинит нам зла, - обнимает меня и даже всхлипывает, расчувствовался при виде меня.

- Какого зла, папа?

- Этот страшный человек, пойдёт в тюрьму всерьёз и надолго. Я тебе это обещаю, моя девочка. Он за всё заплатит! За всё! – сокрушается, но как-то неискренне, что ли.

Чувствуется, что он как будто работает на публику.

Эти его выкрики и объятья рассчитаны не на меня, а на уши и глаза полицейских.

Пара человек прошлись по номеру, позаглядывали во все шкафы.

- Софья, вы в полной безопасности, - произнёс человек в тёмном костюме, заглянул в ванную комнату и перевёл на меня взгляд.

- Да с чего вы взяли, что я была в опасности?! – искренне не понимаю, что происходит.

- Вас похитил Давид Нечаев. Мы его поймали. Сейчас он едет в главное отделение, где ему будут предъявлены обвинения. Мы с вами тоже сейчас проедем туда. Вы дадите показания, расскажете всё, что он с вами сделал, - полицейский опустил взгляд на мою грудь, едва закрытую бретелями платья, - это чистая формальность. Потом вы поедете домой. Мы вас долго не задержим.

- О чём вы говорите? Я не понимаю, какие ещё показания? – возмущённо повышаю голос.

- О том, что вас похитил Давид Нечаев. Ваш отец заявил о вашем похищении, - полицейский перевёл взгляд на папу.

- Да, я утверждаю – он похитил мою дочь и принуждал её…

- Меня никто не похищал, - громко говорю, перебивая отца.

Полицейский недовольно нахмурился, пристально посмотрел мне в глаза.

- Я понимаю, Софья, он вас запугал, но, поверьте, вам уже ничего не угрожает, этот человек будет сидеть в тюрьме.

- Пойдём, моя девочка, - папа взял меня под локоть и потянул к двери.

- Да никуда я не пойду! – закричала возмущённо, - Это его арестуйте и Вельского, - указала пальцем на отца, - Давид спасал меня - от них! Это они хотели меня похитить и заставляли делать то, чего я не хотела делать! Это он!

Полицейский, прищурившись, посмотрел на отца.

- Это правда?

- Она не в себе. Я же говорил, он мог её чем-то накачать. Ну, разве я могу, родной отец, похитить собственную дочь? Товарищ майор, сами понимаете… - он пожал плечами и покосился на меня.

- Я говорю правду! – возмущаюсь откровенной лжи моего отца. - И ничем он меня не накачивал. Давид спасал меня от тебя папа и твоего дружка Вельского. Вы сговорились. – Повернулась к полицейскому и ткнула пальцем в отца, - Он заставляет меня выходить замуж за Алексея Вельского. А я не хочу выходить за него замуж, поэтому я сбежала с Давидом. Я не хочу замуж за Вельского!

- Ладно, в отделении разберемся, кто кого похитил. Берите их обоих, - указал полицейский на меня и отца, - Там разберёмся.

Кто-то взял меня под руку и повёл к выходу, за мной пошел отец и все остальные.

Давид

В отделении меня попросили достать всё из карманов. Я вытянул ключ от квартиры, картхолдер и… кружевные трусики Софьи.

Молодой полицейский ухмыльнулся. Я тоже скривил губы в улыбке…

Глава 26

Ставший ненавистно-родным звук закрывающейся двери в камеру.

Я думал, уже никогда его не услышу… а нет, сегодня тот самый день, когда пришлось вспомнить всё.

Несколько лет тюрьмы. Два из них с мыслями о играющей на фортепиано девчонке, с помощью которой я должен был всё вернуть. Два года, каждый день предоставлял, как приду к Оравину, потребую у него его дочь и отдам её на растерзание, на унижение, на принуждение… тогда я сильно этого хотел.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Осматриваю решётку под потолком.

Безумец.

Хотел вернуть своё состояние. Деньги, недвижимость, статус были дороже, чем незавидная судьба дочери моего врага. Я хотел реально её отдать…

Сел на широкую деревянную лавку, опустил голову на руки, сжал волосы.

Сейчас отдал бы всё, все, что есть у меня, только бы выйти отсюда и быть рядом с ней. Всё отдам. Деньги, недвижимость, бизнес. Себя отдам, душу отдам… жизнь… тоже отдам.

Только, уже никто ничего не попросит. Меня просто посадят туда, откуда я ещё недавно вышел. Закроют и забудут. Нахрен я кому-то теперь нужен.

Как будто и не уходил. Выпустили, немного насладиться тупой, никому ненужной местью, и обратно.

Завалился на лавке, повернулся к стене, закрыл глаза…

- Нечаев, на выход!

Я приподнял голову, моргнул, глядя на молодого лейтенанта.

- Куда?

- На выход, куда ещё. Свободен.

Не стал переспрашивать. Быстро встал с лавки и пошел к двери.

- Так меня отпускают?

- Отпускают, отпускают. Шевелись. На выходе мне отдали все мои вещи – ключ, картхолдер и трусики Софьи. Снова эта ухмылочка лейтенанта.

Пусть завидует.

Я сунул всё в карман. Решетка открылась, меня проводили к выходу из отделения.

Нормально. Не стал разбираться, что да почему, поскорее вышел на крыльцо. Возле входа недалеко на лавке заметил Софью. Сидит, в том же платье. Задумалась, меня не замечает. Улыбнулся. Спустился по лестнице. Подхожу осторожно. Она подняла взгляд, увидела, вскочила, кинулась мне в объятья. Приятно. Как будто второй раз в жизни из тюрьмы вышел, только теперь меня - встречают.

- Боже мой, тебя отпустили?!

- По-моему да, - оборачиваюсь, смотрю на отделение.

В окно вижу, за нами наблюдают.

- Ты не представляешь, как я испугалась. Думала, тебя посадят, - трогает мои щёки.

Нежная такая и красивая. Чёрт. Приятно как.

- Да за что меня сажать? - не скажу ей, что я и сам слегка очканул, а вдруг и правда посадили бы.

- Поехали домой, - обнимаю её, тяну подальше от отделения, пока кто-нибудь там не опомнился и не приписал мне пару левых уголовных статей.

Надеюсь, теперь мы окончательно всё выяснили.

Софья

Мы сели в такси.

- Так что там было? Твой отец воинственно настроен был, когда меня взяли.

- Теперь он надолго утихнет. И Вельский тоже. Я сказала следователям, что они хотели меня принудить выйти замуж. Папа испугался и начал отпираться. Он очень недоволен. Злится, наверное, на меня.

- По-моему, тебе уже пора от твоего доброго папы куда-то переехать, пока он не придумал, кому ещё тебя отдать, - говорит Давид, крепко сжимая меня за плечи на заднем сидении машины такси.

- Куда приехать? – цепляюсь за вопрос, заглядываю в глаза.

- Ну, хотя бы, ко мне, - выгибает бровь. – Раз такие дела и всё закончилось не в пользу Вельского, получается нам теперь не нужно ни от кого убегать?

- Не нужно, - я сама плотнее прижимаюсь к нему.

Машина остановилась возле высотного здания, где находится квартира Давида.

- Приехали, - сказал он весело, протянул таксисту карту.

Я вышла из машины, остановилась глядя на центральный вход.

- Ну, чего стоим? Пошли? – Давид захлопнул дверь машины и повернулся ко мне.

- Пошли, - согласно кивнула.

Он взял меня за руку и повёл внутрь.

В лифте стою и смотрю на себя в зеркало. Со вчерашнего дня на мне это платье. Хочется снять его поскорее и выбросить и не вспоминать, что оно когда-то было на мне надето.

- Это всё из-за музыки, - говорю категорично, глядя на себя в зеркало лифта.

- Ты о чём?

- Если бы я не была пианисткой и не участвовала во всех этих конкурсах… никто бы обо мне даже не узнал. И никому не захотелось бы…

- Да ну, глупости. Если бы не музыка, мы бы с тобой даже не познакомились.

- Нет. Это музыка виновата, - говорю серьёзно. – Значит… я решила…

- Что ты решила? – он внимательно следит за мной в зеркало.

- Я больше не буду играть… Никогда.

- Ты уверена? – нахмурился.

- Абсолютно. Даю себе и тебе обещание, больше никогда не играть, - дверь лифта открылись, мы подошли к двери апартаментов.

У самой двери Давил остановился. Встал передо мной.

- Зачем это тебе?

- Я клянусь, что больше никогда не буду играть, - настаиваю.

- Клянёшься? – склонил голову на бок, словно не веря в произнесённые мной слова.

- Да, клянусь. Хочешь проверить?

- Хочу, - он улыбнулся, приложил ключ, дверь открылась, Давид впустил меня в квартиру.

Я вошла и… остолбенела.

Сердце чуть не выпрыгнуло из груди… огромный, чёрный рояль Стенвэй… моя мечта ценой в пару миллионов долларов.

- Ну что ж, ты поклялась, что играть не будешь, - Давид вошел, встал передо мной и пожал плечами.

- Но… как… когда? – от нахлынувших чувств хватаю ртом воздух, встряхиваю пальцами от нетерпения и желания коснуться этого чуда.

- Пока ты - жила у своего папаши, а Вельский - женихался, я - не сидел сложа руки, - скромно проговорил Давид, сунув руки в карманы всё тех же грязных джинс.

- Я… я беру свои слова обратно, - все никак не могу сойти с места и подступиться к инструменту.

- Да иди уже. Будем считать, что я не слышал твоей клятвы.

Только теперь я сдвинулась с места, подошла к роялю и осторожно, словно на что-то хрупкое и драгоценное провела по нему ладонью.

- Но… это же целое состояние, - не веря в то, что вижу, повернулась к Давиду.

- Не дороже денег… Ладно, признаюсь, я купил его по счастливой случайности. Один банкир обанкротился и выставил на продажу имущество. Я просматривал список на предмет раритетов и тут это рояль… ну я подумал, тебе будет приятно…

- Ты купил его для меня?

- Я купил его для тебя. Сам-то пока играть не научился.

Хотела броситься к нему, обнять и целовать без устали, но инструмент, он не даёт мне отойти, пока не сяду и не коснусь клавиш, я не смогу сделать что-то ещё.

- Садись уже. Я могу подождать с благодарностью. У нас ведь ещё куча времени впереди. Ну и ночью… ты же не будешь играть ночью? - с намёком смотрит мне в глаза.

- Не буду, - медленно качаю головой.

Обхожу и сажусь на стул перед роялем. Осторожно трогаю крышку, приподнимаю, бесшумно откидываю. Долго смотрю на клавиши, касаюсь их, глажу подушечками пальцев, но не нажимаю.

Поворачиваю голову, смотрю на Давида, словно спрашиваю разрешения. Он кивает, и я начинаю играть… Патетическую сонату… третью часть… свою любимую.

Эпилог

Через несколько недель я стала женой Давида Нечаева.

Я продолжила заниматься музыкой. Однажды пришло предложение выступить в одном известном зале, потом ещё в одном и моя музыкальная карьера резко понеслась вверх.

Давид во всём меня поддерживает. Он понимает, что у меня есть две настоящие любви это – он и музыка. А когда у нас появятся дети, наша любовь будет разделена на всех поровну.

Конец

Если книга понравилась - ставьте лайк!

----

Новинка уже на сайте !

Приглашаю!

Конец