Незнакомцы

Глава 1

Глава 1

Руслан

– Через неё уничтожим Яровея.

По столешнице мне навстречу едет фотография.

Я переворачиваю её, беру в руку и без особенных эмоций изучаю красивую молодую девку.

Ей лет двадцать. Возможно, с хвостиком.

Под приглушенным светом в кабинете, окна в котором плотно закрыты роллетами, понять, блонд натуральный или нет, невозможно.

Но мне и похуй так-то.

Завербовать – это не замуж взять.

Глаза тоже красивые. Светло-зеленые. Смеющиеся. Даже если макияж был бы агрессивней и возраст определить сложнее, по ним я разобрался бы.

Такие только у молодых. Счастливых. Не битых.

Жителей белого мира.

Я таким завидую.

А ещё вижу сходство с одноклассницей, в которую был влюблен. Её давно уже нет: в двадцать убил какой-то сумасшедший придурок. А эта красивая. Красивая-красивая. И живая, что в нашем мире – уже пиздец удача.

– Долго пялишься, Рус.

Вспыльчивый и резкий Расул выдергивает из моих пальцев фотографию. Я гашу яркую вспышку злости, бросая на парня короткий взгляд.

Мы с ним – два жителя серой реальности, только общности я с ним почти не чувствую. Таких вокруг – куча. И фишка в том, что другие люди о нашей двойственности не подозревают.

У нас не было родителей, способных обеспечить чистоту и безупречность. В ком-то вера в добро и не жила никогда, в ком-то издохла. Во мне – сдыхала в муках. Только муки почему-то были не добра, а мои.

Черноволосый Расул цокает языком и изучает фотографию откровенно похотливым взглядом.

– Сладкая сучка. Это кто?

По глазам видно, что загорелся. А я продолжаю держать внутри еле-еле ощутимое отвращение. Хули ты такой борзый, друг?

У тебя первое задание. Ты бы лучше думал, как не спалиться, а не на девок слюни пускал.

Перевожу взгляд на Вяза. В обычной жизни он Андрей Дмитриевич Вяземский, отец двух дочерей-мажорок и заебанный претензиями новой молодой жены сотрудник правоохранительной системы.

Только даже они не подозревают, с кем на самом деле живут. Чем их муж и отец занимается. И насколько это опасно. Думают, штаны просиживает и бумажки перекладывает. На брендовые шмотки жлобится.

А мы работаем уже десять лет.

Он – начальник департамент стратегический операций. Я – негласный серый житель серых зон.

У меня есть корочка безопасника. Я как бы служу на благо обществу и государству. Только кому, как не мне, знать, насколько тонка грань между безопасником и преступником.

Я сам – и то, и то.

Когда-то в семнадцать я по дурости попал в беду. Мне светил настоящий срок и перечеркнутая жизнь, но руку протянул неожиданный человек.

Тогда мне казалось, это удача и спасение. Безвозмездное добро.

Теперь я знаю: добра в мире нет. Есть польза. Я – измазанный в зло полезный для системы человек. Меня можно пользовать. Потом когда-то выплюнуть. Я позволяю.

– Это падчерица Яровея.

Вяз поясняет, смотря мне в глаза.

Киваю.

Расул возвращается глазами к фото девицы и всё очевидней расплывается в улыбке.

Мы сейчас работаем над одним проектом. Впереди у нас очень амбициозная и, возможно, смертельная даже задача. Олег Яровей – человек, который курирует контрабанду огромного количества всякого говна. И пришло время его хлопнуть.

Если раньше, конечно, он не хлопнет нас.

– Так а че делаем с ней, шеф?

Расул спрашивает, не скрывая нетерпения. Он уже готов. А еще, сука, он садист.

Я же говорил, у всех своя дорожка к легализированным государством силе и насилию. Поверьте, она не так часто лежит через миссию, честь и достоинство.

Я – влетевший по малолетке несостоявшийся преступник. Расул – психически нездоровый человек. Он тихарится, но я слишком хорошо знаю таких. Там видно по первой же искре во взгляде. Он хочет мучить. С такими я тоже работал. И ловил. И пользовал с целями «добра».

Мне похуй на девку, но смотрю на «коллегу» и тошнота подкатывает к горлу.

– Ее зовут Лолита. – В ответ на слова Вяза Расул ржет. А мне кажется, имя красивое. Ей идет.

– Лолка, блять. Целка, не знаешь? Я б порвал такую.

– Расул, рот завали, пожалуйста, – прошу спокойно, он смотрит быстро и с обидой, но не спорит.

Понимает, кто тут власть. И что разговор идет в первую очередь не с ним.

– К ней нужно красиво подкатить. Заслужить доверие. Уж как – кто возьмет, тот сам и решит. Когда придет время – нам она нужна будет, чтобы закончить. Подклад сделаем через нее.

– А у них что, с Яровеем плохие отношения?

Я знаю, что у Олега есть падчерица. Своих детей нет. Может он и прав, что не рискнул заводить. Когда занимаешься страшными вещами, лучше не иметь тех, через кого тебе могут отомстить с такой же жестокостью, как действовал ты. Я бы тоже не рискнул.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вяз смотрит на меня пристально. Отвечает с задержкой.

– Обычные отношения. Но к жене его мы не подберемся. А нужно в самое нутро. Девка молодая. Наверняка общаться хочет. На отчима обиды должны быть. Яровей жесткий. А она дура ещё.

Парирую:

– Или не дура. Мы не знаем…

В разговоре пауза. Я суть задания понимаю, но не уверен, что идея хорошая. Вяз не любит, когда с ним спорят, но знает, что в рот я ебал его предпочтения.

Мне надо сделать, за что взялся, и не сдохнуть. Причем не фигурально. Цена моего провала – жизнь. Такие, как Яровей, предателей убивают.

И я не уверен, что игрища с падчерицей помогут мне не сдохнуть. Если, чтобы выжить, нужно испортить отношения с Вязом – похуй. Так и будет.

Пользуясь нашей паузой, в разговор вступает Расул.

Складывает фотку вдвое. В карман сует. Член как бы поправляет. Мерзость он, конечно.

Расплываясь в широкой улыбке, говорит:

– За девку я берусь. Подрочить себе возьму для настроя.

Вяз кивает. Может быть даже рад, что, в отличие от меня, у малого придурка вопросов нет. А я продолжаю думать. Взвешивать. Смотреть на них.

Вяз быстро переключается на Расула. Смотря в лицо, от которого тошнит, уверен, не меньше, чем меня, инструктирует:

– Хорошо. Тогда информацию тебе скинут. Изучи её сначала. С ноги не заходи. Задача номер один: заслужить доверие. Поухаживай там… Заставь поверить, что ты влюбился. Ты понял?

– Понял-понял… Заслужу с удовольствием…

До десяти я досчитал. По-прежнему считаю задание тупым. Но…

– Фото на стол положи и свободен.

И Расул, и Вяз снова смотрят на меня.

Малой хмурится. Губы поджимает.

Я, вздохнув, меняю позу.

Подаюсь на кресле ближе к столу и похлопываю по дереву, смотря щенку в глаза.

– Давай-давай.

Он матерится, но слушается. Такие, как Расул, уважают только силу. Знает, что ей он может ремень на шею накинуть и придушить. А ему могу я.

Смятое фото возвращается на стол. Сгиб перерезает тонкую белую шею, делая мое сравнение слишком правдоподобным.

Я снова мажу взглядом по глазам и эта… Задача… Уже меня тяготит.

Но она – не отчим. Не хочу садисту отдавать.

– Берешь, Рус? – Вяз спрашивает с плохо скрываемым удовлетворением.

Киваю.

– Да. Я возьму.

Тяну фото на себя, безразлично смотря в глаза, которые должен влюбить. Ничего не чувствую, но про себя оговариваю:

прости, Лолита. Тебе будет больно

.

Глава 2

Глава 2

Лолита

«Ты поговорила с Олегом?»

– сидя на заднем сиденье одной из десятка дорогущих машин отчима, несколько секунд пялюсь на экран мобильного, перечитывая сообщение от мамы.

Я нахожу в словах волнение. И требовательность.

Внутри меня – дискомфорт. Хочется взбрыкнуть и не отвечать. Хотя бы в этом устроить протест.

Но это бессмысленно.

Взяв себя в руки, печатаю:

«Да. Я извинилась. Олег сказал, что не злится»

Мама читает моментально, а у меня по плечам бегут мурашки из-за того, что она заставила возвращаться к произошедшему.

Мне неловко. Я злюсь. Я поэтому сегодня и сбежала вечером в клуб. Хочу сбросить с себя прилипшую к коже неловкость и пережить конфликт с отчимом.

«Умница. Отдыхай, дочка»

Блокирую мобильный и откладываю, чтобы уткнуться взглядом в плывущий мимо вечерний город.

Наша с отчимом стычка произошла на ровном месте. Даже не знаю, почему мы вдвоем так завелись.

Обсуждали абсолютно безобидную тему за завтраком. Я показывала видео со щенком, которого завели родители Кати – моей лучшей подруги ещё со школьных времен.

Я знаю, что мама к собакам равнодушна. Олег тоже. Но о чем-то ведь нужно было говорить.

Отчим, видимо, был не в лучшем расположении духа. Просто так заметил, что собака невоспитанная. Надо отлупить, чтобы знала, кто тут власть.

Я понимала, что это всего лишь слова. Что просто. Надо. Молчать. Но не смогла.

Для меня это слишком. Мне кажется недопустимым, что некоторые люди считают силу и принуждение – отличной альтернативой усилиям, прилагать которые лень. А нужно объяснять. Воспитывать. Стараться.

Мы сцепились так, будто речь не о чужом щенке, которого пальцем никто не тронет, а лично о нас.

Я ушла, со звоном отбросив приборы.

Мы с Олегом не разговаривали до вечера. В пять я постучалась к нему в кабинет, чтобы извиниться за резкость.

Он тоже сказал, что был груб. Не хотел.

Дергано поцеловал меня в лоб и отпустил. Я ушла, чувствуя облегчение, но внутри всё равно неприятно тянет.

Поэтому когда Катя напомнила про открытие нового ночного клуба – согласилась.

Как обычно, согласовала поездку с Борисом. Это не мой отец. Своего отца я не знаю. Это начальник безопасности отчима.

Олег Яровей… Богатый. Очень-очень богатый человек. Я живу в его доме вот уже восемнадцать лет из моих двадцати двух. Но чем он занимается так до конца и не поняла.

Интуиция подсказывает: незнание к лучшему. Для нас с мамой он хороший человек. Мама его ужасно любит. Просто ужасно сильно.

Я благодарна за жизнь, которую живу. Безбедную. Полную перспектив и возможностей.

Материально отчим ни в чем мне не отказывает. И щенком, которого учат силой, я тоже не была.

Это уже много.

Машина подъезжает к зданию клуба. Я вижу Катюню издалека. Она стоит немного в стороне от входа, перетаптываясь с ноги на ногу. Подруга – в ультра-коротком переливающемся блеском платье и открытых босоножках. На ее плечи так и просится мужской пиджак, особенно в секунду, когда длинные волосы поднимает порыв холодного ветра, но познакомиться, а уж тем более что-то куда-то набросить, с нами сложно.

Я не вылетаю навстречу, а дожидаюсь, пока Марк — мой водитель — выйдет из машины. Обойдя, он сам открывает мою дверь и подает руку.

Я иду навстречу Кате, делая вид, что он за мной не следует.

Постоянное присутствие где-то поблизости вооруженного человека – реальность, к которой я привыкла с детства. Иногда, если вокруг Яровея сгущаются тучи, охраны становится больше.

Помню, были особенно напряженные месяцы, когда мне в принципе запрещено было выходить из особняка. Трижды отчим отправлял нас с мамой на месяц-два заграницу.

Маму в те поездки я тоже помню отлично. Для меня это было приключение. Мне было кайфово. А у нее губы то белые, то искусанные. Глаза часто красные.

Наши возвращения я помню особенно красочно. Как мама бежала навстречу, висла на шее. Как плакала. А грубый Олег ей на ухо шептал:

– Всё уже хорошо, мась. Всё хорошо, иначе я бы тебя не вернул.

Ну… И меня тоже.

Стряхиваю головой и обнимаю успевшую подостыть Катюшу.

– Идем внутрь.

Мы входим в здание за руку. Охранник-Марк и тут следует за нами.

Нет смысла предлагать ему пить, есть, танцевать или сидеть с нами за столиком. Я поняла это ещё шесть охранников назад. У него смена.

И о его присутствии даже можно забыть.

Мы поднимаемся на второй ярус и плюхаемся на свой диванчик. Я оглядываю помещение и остаюсь не то, чтобы в восторге, но приятно удивленной.

Это место «запустил» родной брат Кати. Уверена, он сегодня к нам подойдет. И я от души похвалю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А пока здороваюсь с остальными девочками.

Катя, положив свою холодную руку мне на колено, подается ближе и на ухо довольно громко сообщает:

– Эдик тоже здесь. – Кивает подбородком в сторону, и я тут же туда смотрю. Блин.

Эдуард – это моя личная липучка. Ему двадцать семь. Он занимается какой-то чушью, называя это деловитым «крипта».

Из общего: мы с ним вдвоем играем в паддл-теннис. К сожалению, так получается, что наше время почти всегда совпадает. Случайно или намеренно — не знаю. Знаю, что шансов пробиться к моему сердцу сквозь все степени безопасности Яровея у него нет. Хотя дело тут даже не в безопасности.

Парень ловит мой взгляд и салютует бокалом пива через решетку балкона, расположенного напротив нашего.

Я дергаю уголки губ вверх и отворачиваюсь.

Иди нахрен.

Нам приносят коктейли. Взяв бокалы за ножки – чокаемся и пьем.

Я делаю сразу несколько глотков, чтобы облегчить голову от мыслей, и невпопад вспоминаю периоды, когда и просто взять бокал со стола я не могла. Сначала его обнюхать и попробовать должен был охранник. Сейчас не так.

Мы с мамой в безопасности.

Заказанный Катюней коктейль оказывается очень вкусным. Я хвалю его и подруга гордо расправляет грудь. Скольжу взглядом по людям на первом ярусе и нахожу Артура — ее старшего брата. Он смотрит в ответ — улыбаемся друг другу.

Он хороший. И нравится мне. Но… Как будто недостаточно.

Глава 2.2

Девочки, перекрикивая музыку, обсуждают планы на лето, а я быстро понимаю, что сидеть наверху не хочу.

Ловко поднявшись с диванчика, тяну вниз по бедрам ткань платья-футляра и служащую вторым слоем сетку, усыпанную кристаллами.

Я купила это платье спонтанно на Лазурке за необоснованно большие деньги. Хранила для особенного случая, а надела сегодня. В нем я выгляжу взрослой, сексуальной, дерзкой. Так и не скажешь, что весь мой «взрослый» опыт сводится к редким свиданиям со скучными, зато согласованными начбезом отчима, парнями.

– Идешь, Кать?

Подруга быстро залпом допивает свой коктейль и встает.

Мы вдвоем спускаемся на танцпол. Я боковым зрением отмечаю, как мой охранник перемещается следом. Спускается по лестнице и тормозит под ней.

Если бедный Эдя решил подойти ко мне и пристроиться сзади – его ждет неприятный сюрприз. А я чуть ли не впервые рада, что для отваживания кавалеров у меня существует специальный человек.

Только дело не в защите моей чести, а в том, что к Яровею не должны подобраться через падчерицу.

Спускаясь по лестнице, я чувствую легкий зуд на шее и щеке. Не знаю, что это, но уже на танцполе он перемещается в зону лопаток.

Мои волосы собраны в гладкий хвост. На спине – вырез до копчика. Я уверена, что вид подтянутой и проработанной с персональным тренером женской спины и ягодиц способен привлекать мужское внимание. Но не помню, чтобы хотя бы когда-то я так ясно ощущала чужой взгляд.

Стараюсь отключиться. Не буду оглядываться. Вливаюсь в толпу и ловлю ритм музыки. Поднимаю руки. Покачиваю бедрами, закрывая глаза.

А зуд тем временем превращается в жар. Он одновременно ползет по ногам и разрастается в грудной клетке. Я злюсь, глубже ухожу на танцполе и стараюсь не думать об этом.

Это, скорее всего, Эдик. Он мне не нужен.

По моей спустившейся вдоль тела руке пробегаются нежные пальчики. Я открываю глаза и ловлю искристый взгляд Кати. Она сжимает мои руки и в лицо выдыхает немного пахнущие миндальным ликером слова:

– Сейчас медленно поверни голову и посмотри вверх на крайний левый балкон.

– Там Эдя? Не хочу на него смотреть. Он решит, что можно подойти.

Катя сжимает губы и мотает головой.

– Нет. Там не Эдя. Там… Тебе понравится.

Сердце реагирует сбоем в ритме ударов. Я пропускаю несколько вдохов и оглядываюсь, легкомысленно забив на аккуратность.

На крайнем левом балконе, упершись руками о перилла, стоит мужчина. И я его не знаю.

Он старше. В полумраке, разбавленном проблесками ярких прожекторов, возраст определить мне сложно, но ему точно больше тридцати. Заматеревший. Плечи шире, чем у моих сверстников. И он без стеснения смотрит теперь уже мне в лицо. Кожу шпарит кипятком.

Ему всё равно. И мне должно быть.

Незнакомец изучает меня, не скрываясь. Я делаю то же самое в ответ.

Коротко выстриженные виски и спадающая на лоб челка. Словно выточенные из камня черты. Грубоватые. И привлекательные. Густые, слегка сведенные, брови. Ровный нос. Широкие скулы. Волевой подбородок. Тонкие губы. Их легкий изгиб…

Сложнее всего тормозить на глазах. Я успеваю проехаться по мощным плечам, «задеть» выступающий кадык, изучить лежащие на периллах руки. На правой кисти у него тату. Думаю, далеко не единственное на теле. Только почему я вообще об этом думаю? И почему мне жаль, что предплечья скрыты одеждой?

Сделав вдох, сбрасываю оцепенение. Поднимаюсь к ярко-голубым глазам и смотрю в них без страха.

Пусть я не родная дочка Яровея, но и трусихой меня не назовешь. Да и чего мне бояться?

Выражение на мужском лице не меняется. На моем тоже. Только бровь приподнимаю. Мол, чего ты пялишься?

В ухо, словно сквозь слой ваты, попадают Катины слова.

– Господи, он сейчас спустится к тебе и трахнет. Такой… А можно меня трахнуть?

Не могу оторваться от незнакомца даже чтобы шикнуть Катьке: дурочка, тихо!

Не спустится он. И не трахнет.

Глаза сломает, вот и всё.

Понимание, что «засмущать» его у меня не получится, не расстраивает, а наоборот усиливает азарт.

Поднимаю руки и делаю несколько движений бедрами. Он «оживает». Немного меняет позу и смотрит внимательно. Скользит зрачками по ногам и бедрам. А вместе с его взглядом по моему телу скользит жар.

Замерев, продолжаю смотреть в глаза. Слегка киваю подбородком.

А дальше что?

И снова нет ответа. Только полупрозрачный, и слишком насыщенный для этого цвета, взгляд врезается в мои глаза.

Рука с татуировкой поднимается в воздухе. Он покачивает ею и я, после короткой паузы, делаю так же бедрами.

Дрожащие в ответ на это губы впечатываются в память.

Все правильно, да?

Мы продолжаем. Незнакомец лениво рисует круг указательным пальцем. Я медленно оборачиваюсь, четко исполняя инструкцию.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Катя улыбается и цокает языком.

Вернувшись к нему взглядом, глазами спрашиваю: «а дальше?».

Рука опускается на перилла, пальцы перебирают, как будто на гитаре играют.

Хочется язык показать и отвернуться, но вместо этого я так же, как он, перебираю пальцами сетку, оголяя бедра сильнее. Он следит. Ему нравится моя покладистость, сообразительность и мои ноги. Только с первым это он зря.

Резко отпустив подол и без того достаточно короткого платья, пальцем маню взгляд к моему лицу. Читаю по красивым мужским губам: «тан-цуй».

Мысленно шлю его к черту, отворачиваюсь и делаю вид, что тут же забыла о существовании.

А ты как думаешь, я не танцевать сюда вышла?

Дурак какой-то…

Никогда не понимала, что взрослым мужчинам делать в клубах. Меня не склеишь. Отдыхай.

Отдаюсь музыке. Запоздало осознаю, что на время совсем забыла обо всём: ссоре с отчимом. Извинениях. Саднящем чувстве неудовлетворенности в груди.

Оглядываться не надо. Ещё раз на него смотреть – не заслужил.

Но я продолжаю чувствовать жжение и не сдерживаюсь. Бросаю быстрый взгляд через плечо. Он ловит.

Складываю губы во внятном: «пошел. Нахуй».

Ничего не боюсь, потому что мне ничего за это не будет. Но он и не злится. Улыбается. Качнув головой, смотрит в ответ. На месте злости в его глазах тот же азарт, что во мне.

Незнакомец ведет по волосам, убирая челку, и кивком снова отправляет меня танцевать.

Какое-то время следит. Я это чувствую. Чувствую... Чувствую...

А потом, оттолкнувшись от перилла, отворачивается и уходит. Мне не нужны его инструкции. Я их не просила. И знакомиться с ним не хочу. Но вместе с его вниманием уходит и будоражащее жжение.

Только на губах ещё долго играет улыбка.

Глава 3

Глава 3

Лолита

Запуск ночного клуба взрывает этой ночью столицу.

Сет от приглашенного берлинского диджея сопровождают танцы неоновых роботов на ходулях. Он крутит техно до рассвета. Бармены жонглируют шейкерами, разливая яркие коктейли, которые сочетают вкусовую палитру начиная с маракуйи и заканчивая перцем чили. Под потолком парит светящийся квадрокоптер, снимая сторис в реальном времени, а интерактивный танцпол реагирует на движения и меняет цвета под диджейские биты.

Сбоку на первом этаже, попивая те самые коктейли, работает татуировщица, клепая спонтанно-пьяные и при этом потенциально вечные микро-тату прямо на танцполе.

Мы с Катюшей танцуем, пока гул ног не заставляет подняться и передохнуть.

Алкоголь мешается с кровью и расслабляет бесповоротно. Слишком тяжелые мысли вязнут в легкости окружающей атмосферы. Я пытаюсь вспомнить, что тревожило совсем недавно в машине, и уже не могу.

Мне хорошо, а может быть даже чертовски классно. Только жалко Марка, который даже в довольно жарком помещении не может позволить себе снять форменный пиджак.

Я не сука и не тварь. И мне жалко, что он должен проводить эту ночь со мной здесь, а не дома со своей семьей. У моего охранника дочка-подросток и шестилетний сын. Красавица-жена Мариша. Самому Марку – сорок два. Он бывший профессиональный спортсмен. Ему сто лет не нужны мои тусовки, зато очень нужна высокооплачиваемая работа.

Я знаю всё это, потому что иногда мы общаемся. Он мой охранник уже три года. Мы не близки, не друзья, но и не чужие тоже.

Просто сегодня сбалансировать наши с ним интересы не могу. Меня несет. Жизненно важно быть именно здесь.

Хочется быть громкой. Жить ярко. И сходить с ума от вседозволенности.

В нашем распоряжении – один из лучших вип-балконов. Это щедрый подарок от Артура младшей сестре и её подругам. Артур к нам несколько раз тоже подходит.

Подшучивает над пьяненькой Катей, а с её подружками – всегда вежлив. Со мной тоже.

Не знаю, виной тому бурлящая алкоголем кровь, или разогревшие её взгляды незнакомца, но сегодня я даже позволяю нам с Артуром перейти полупрозрачную грань, которую мы друг по отношению к другу держим.

Вместо того, чтобы просто словами поздравить друга, я придерживаюсь за его плечи и вжимаюсь губами в слегка колючую щеку. Чувствую, как грудь прижимается к его груди. Он молодой парень, но пахнет для меня мужчиной.

Придерживает за талию и ловит взгляд на опасно-близком расстоянии. А я задерживаюсь на носочках, до предела напрягая икры.

– Всё очень классно, Артурка, – хвалю, перескакивая взглядом со зрачка на зрачок. Он занимается тем же. Соскакивает на мои губы. Ноздри подрагивают.

– Спасибо, Лола. Мне приятно слышать это от тебя. Ты сегодня с ума сводишь.

Улыбаюсь.

– Кого?

– Всех. – Улыбаюсь шире, невпопад вспоминая мужчину с соседнего балкона. Тот взгляд всё ещё время от времени меня задевает, но больше не жжет так откровенно. Я же послала его нахуй, какое может быть продолжение?

Нельзя думать об одном, находясь в объятьях другого. Я понимаю, но и стыд во мне крепко уснул.

– И тебя тоже? – Спрашиваю впервые так дерзко. Чувствую, как большой палец парня вжимается в поясницу и гладит с натиском, а платье при этом подскочило, возможно, даже оголяя низ ягодиц.

– И меня тоже.

Смеюсь, пусть и невпопад. Чмокаю Артура в щеку ещё раз и падаю на каблуки.

Случайно или нет, диджей как раз сменяет трек. Первые ноты звучат идеально. Я с бешеным удовольствием приближаюсь к перилам балкона и начинаю танцевать.

По заднице прилетает легкий шлепок. Щеку снова обжигает запах пьяного персика. Я оглядываюсь и встречаюсь глазами с Катей.

Она цокает языком и качает головой.

Явно ждет объяснений насчет сцены с Артуркой. Но я не хочу ни в загадочность играть, ни обещать ничего серьезного. Быстро успокаиваю подругу:

– Это в шутку. – Хотя и сама не знаю: в шутку или нет.

Мне двадцать два. Я хочу близости. Хочу отношений. Хочу гореть и сгорать. Влюбляться. Заниматься сексом. Ходить на свидания. И Артур – чуть ли не единственный мой шанс, как кажется. У Яровея с отцом Кати и Артура какие-то дела. Он бы согласовал. На пьяную голову я могу рассуждать об этом, не испытывая тоски.

– Ну-ну…

Катя мне не верит.

Становится рядом, отвернувшись спиной к танцполу и прогибается, устроив локти на ограждении. Я смеюсь и придерживаю её, потому что эта дикая пьяная кошка рискует грохнуться вниз.

Мы путаемся друг у друга в ногах и практически валимся обе. Смеемся и пытаемся устоять, хватаясь за руки, перила и стену. Со стороны, наверное, выглядим пьяными-пьяными, хотя дело всего лишь в веселье.

А я снова чувствую лицом жжение. Дергаю голову в сторону. Тут же сталкиваюсь с

ним

.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 3.2

Незнакомец уже не у перил, а в глубине другой випки. В компании, среди которой большую часть времени проводит Артур и его партнеры по запуску. Но кто он – я не знаю.

Мужчина медленно пьет неразбавленный виски и слушает стоящего к нам спиной собеседника.

Вместо того, чтобы стыдливо отвести взгляд, я агрессивно глазами спрашиваю: «что?».

Реакции на него сочетают сразу и раздражение, и слишком сильную интригу. Не могу оторваться. Я поэтому и не смотрела.

Он даже не пытается отвести взгляд. Внутри вспыхивает мстительное:

будешь продолжать в том же духе – заимеешь проблемы. Марк всё видит. Так палить меня нельзя.

Практически отдираю себя от его лица первой, возвращаясь мыслями на балкон.

Мне не интересно, кто ты. И ты перестань на меня пялиться.

Тащу Катю за столик и какое-то время мы болтаем там. Потом снова спускаемся вниз. Танцуем. Поднимаемся. Пьем. Танцуем. Снимаем контент на телефоны. Выкладываем сторисы и собираем реакции от тех, кто сюда не попал.

Незнакомец ни разу за ночь ко мне не подходит. У меня язык не повернется сказать, что я по этому поводу сожалею. Я даже не понимаю, почему на него злюсь, но злюсь. А срываюсь на Эдика, который улавливает момент и пытается пообщаться со мной без охраны, поймав на выходе из уборной. Его я отбриваю жестче, чем заслужил.

А вернувшись в зал и поднимаясь по лестнице, сталкиваюсь с незнакомцем. Разволноваться заставляет мысль, что уходит.

Он спускается, смотря перед собой. Меня будто не видит. Чтобы не столкнуться – беру себя в руки и делаю шаг в сторону. В груди беспричинно заходится сердце. В пятки ухает, когда мы ступаем на одну ступеньку и по моим костяшкам проезжаются его костяшки.

Лестница достаточно широкая, чтобы двое могли разминуться. Это не из-за тесноты.

Я дергаю руку, потому что по ощущениям меня молнией ударило. И выдаю этим свою недостаточно безразличную слабость.

Улавливаю на мужских губах легкую усмешку прежде, чем всё, что мне остается, это сверлить затылок.

Он высокий и широкоплечий. Сложно в толпе потерять. Сворачивает не к выходу, а в сторону уборных.

Ожив, фыркаю.

Тру руку. Взлетаю наверх. Больше ни разу на него не смотрю.

Наказываю.

Мы с Катей решаем уезжать после трех. Обе уставшие и выжатые. Катя – ещё и откровенно перебравшая. Когда выходим из клуба – её ведет. Я прошу Марка проводить подругу под руку до машины. В таком виде домой к родителям я её не отправлю. Артур вложил мне в руки ключи от своей квартиры. Сказал, мы можем остаться там вдвоем. Он приедет только утром.

Мне кажется, это хороший вариант.

Выйдя на свежий воздух вслед за Катей и охранником, немного отстаю от них. Чуть-чуть замедляюсь.

Перебираю между пальцами ключи, думая… А что, если не возвращать их Артуру так просто? Мне же было приятно его целовать. Пальцы чувствовать. Близость. А что, если предложить что-то большее? Или дождаться, когда он предложит? Это пьяный бред, Лол? Или трезвые рассуждения?

Ноздри щекочет смесь запахов – табачного дыма, айкосов и ещё какой-то курительной чуши.

Я поворачиваю голову и вижу ставший знакомым русый мужской затылок.

Незнакомец, ты уже как родной.

Он стоит в компании мужчин и курит. Позволяет мне безнаказанно изучать свои широкие, обтянутые тонким, скорее всего, кашемиром, плечи. Проехаться по узким бедрам. Задержаться на атлетичных руках. И снова рассмотреть татуировку. Это руна. Только я ни черта в рунах не смыслю.

Из-под ворота мужской водолазки, кстати, тоже выглядывают острые пики другой татуировки. Не удивлюсь, если он весь забит.

Кто ты? Сколько тебе? Что ты тут делаешь? А занимаешься чем?

Хотя подожди... Ты мне безразличен. Мне на тебя плевать.

Но вместо того, чтобы сопоставлять слова с действиями, я до боли сжимаю ключи в ладони и опускаю свободную руку, чтобы, проходя мимо, так же «случайно» чиркнуть костяками по его костяшкам.

Делаю это и чувствую резкий поворот головы.

Щеку задевает струя выпущенного его губами дыма.

Между лопаток врезается не нужное мне внимание.

Отойдя на «безопасное» расстояние, я с улыбкой слежу, как Марк заканчивает «паковать» пьяненькую Катю в машину. Оглядываюсь.

Он смотрит вслед и курит. Слушает кого-то, но вряд ли внимательно.

Всё так же свисающая вдоль туловища кисть на секунду сжимается в кулак и расслабляется. Проследив за этим, я улыбаюсь шире. Смотрю напоследок в яркие голубые глаза. Ни у кого таких не видела.

Я рада, что произвела на тебя впечатление.

Тянуть нет смысла. Играться тоже.

Развернувшись, ловко ныряю в машину и захлопываю дверь, как бы отрезаю тем самым его внимание. Его присутствие. Его существование.

Пока-пока. Приятно было даже не познакомиться.

_________________________________________

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Если история вам нравится – не забывайте про отметку "мне нравится" и добавить ее в библиотеку.

Жмите на значки, отмеченные зелеными стрелочками (должно быть как на фото)

Глава 3.3

***

Мое настроение словно ребенок, совершающий спуск с ледяной горки. Я была на пике эйфории. Смеялась. Плясала. Неслась. Делала глупости. А теперь осталась наедине с усталостью после перевозбуждения.

Мы с Марком завезли Катюшу в квартиру брата. Я помогла ей умыться, переодеться в пижаму. Поставила возле кровати стакан с водой, но оставаться мне расхотелось.

Даже не знаю, почему.

Спустившись, неловко улыбаюсь ждущему меня возле машины Марку.

Мы без лишних слов занимаем свои места.

Авто трогается.

Я вжимаюсь затылком в подголовник и прикрываю глаза.

Ключи от квартиры я забрала. Они всё еще лежат в моем кулаке. Когда отдам – не знаю.

Как не знаю и дам ли Артуру понять, что в большем между нами я заинтересована. На пьяную голову казалось, что да, а теперь…

Панику вызывает осознание, что ко мне потихоньку возвращается привычная фоновая память об неизменных рамках.

Не хочу. Но и алкоголем с вечеринками глушить свои чувства тоже.

Остается только как мантру повторять, что в жизни-то повезло. Очень-очень.

– Лолита Александровна, – Марк спрашивает тихо. Я даже не сразу слышу оклик за мягким гулом работающего обдува.

Поднимаю взгляд от кожаного сиденья на профиль водителя. Он устал. Пропахся чужим сигаретным дымом и впитал волосами испитые золотой молодежью алкогольные пары.

Я и на своем месте мечтаю попасть домой и хорошенько помыться, а он на своем, думаю, ненавидит всё это до тошноты.

– Да.

– Он к вам подходил или только смотрел?

Чувство такое, будто меня поймали на чем-то постыдном и горячем. Я выдыхаю, взгляд скатывается вниз на селектор коробки передач.

Что за «он» уточнять не надо. Речь не об Эдуарде и не об Артуре.

Я ничего плохого не сделала. Ни в чем не провинилась. Но отвечать сложно.

Взяв себя в руки, прокашливаюсь и смотрю обратно на профиль. Марк оглядывается на секунду.

Я прекрасно понимаю, что спрашивает не из любопытства.

Он дает мне свободу, в чем-то даже нарушая отчимовы протоколы, но я в свою очередь должна его не подставить.

– Только смотрел. Не подходил.

Марк кивает. А я даже не вру.

На языке крутится не нужное: «ты не знаешь, кто это?».

Я была бы лгуньей, сказав, что в голове не возникала мысль узнать имя незнакомца у Артура.

Но ведь и он мог бы узнать. Подойти мог бы. Хоть слово сказать, а не глазами трахать.

Получается, такой он смелый.

А у труса со мной нет шансов.

– Хорошо, я вас понял, Лолита Александровна. Отдыхайте.

Благодарно улыбаюсь Марку.

Только закрывать глаза и спать уже не хочется.

Я поворачиваю голову к окну и провожаю те же пейзажи, что и по дороге на мероприятие. И настроение у меня такое же. Откуда в моей жизни столько меланхолии?

Зато на душе почти спокойно. Я пользуюсь этим. Наслаждаюсь.

Мы долго едем в тишине, но я всё же не выдерживаю.

– Марк…

– Да, Лолита Александровна.

– Я могу попросить тебя кое-о-чем?

– О чем-угодно, Лолита Александровна.

Виснет пауза. Я взвешиваю ещё раз. Пока не знаю, зачем это мне, но чувствую, что важно.

– Не отчитывайся Яровею о нем, хорошо?

– Почему?

Хочу оставить эту мелочь себе.

Я могу быть просто красивой девушкой, на которую в клубе засмотрелся мужчина? В моей жизни может быть что-то, совсем не связанное с отчимом?

Мне очень нужно хотя бы маленькое пространство для неподконтрольного другим вдоха.

Но вместо внятного ответа – я пожимаю плечами.

Не хочу объясняться. Можно ко мне всего лишь… Прислушаться?

— Если тебе не сложно, пожалуйста.

Оставляю за Марком право решить. Если он скажет: «нет, Лолита Александровна, простите, но я должен отчитаться», я не впаду в истерику и увольнением не пригрожу. Пойму его.

Но после выдержанных нескольких секунд, Марк со вздохом обещает:

– Хорошо, Лолита Александровна. Вы сегодня выглядели так, что я и сам залюбовался. Только женатый статус тормозил, а так-то понимаю мужика.

Марк улыбается. Я в ответ. Меня еще раз подбрасывает на радостную детскую горочку.

Я игриво толкаю водителя в плечо и прикладываю обратные стороны ладоней к порозовевшим щекам, возвращаясь взглядом к окну. И всю оставшуюся до особняка дорогу улыбаюсь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 4

Глава 4

Лолита

У незнакомца на кисти выбита руна, которая называется Tiwaz.

Это знак скандинавского бога войны и справедливости, и в то же время жертвы во имя цели.

Отражает служение закону без веры в добро.

Откуда я это знаю? Искала.

Зачем? Не чтобы отвечать на этот вопрос.

Пусть будет

просто

.

– Лолита, проверь, правильно ли держишь ракетку, – голос инструктора возвращает меня в открытый корт.

Я опускаю взгляд на собственную, чистую от татуировок и сжавшую ракетку, руку.

– А что не так? – Произношу с раздражением, которое не успела скрыть, но причина тому не Тимур Сеитович. И не его замечание.

Мой персональный инструктор – в прошлом профессиональный спортсмен. Он молодой, харизматичный, терпеливый и определенно талантливый. Густые русые волосы собраны в маленький хвост на затылке. Лицо смуглое, как будто мужчина круглый год отдыхает у моря. Или проводит на открытом корте.

– Она у тебя зажата, – Тимур улыбается. Подходит ближе, чем разрешено кому бы то ни было. Его пальцы обхватывают мои, исправляя хватку.

Инструктор по паддл-теннису – один из немногих мужчин, чьи прикосновения ко мне одобрены службой безопасности отчима. И, как ни странно, они совсем меня не будоражат.

– Расслабься, – голос без тени насмешки или снисхождения действительно расслабляет, проникая в ушные раковины. – Секрет в том, чтобы не ломать движение кистью. Ракетка – это продолжение руки. Не забывай.

Я киваю. Он становится сзади и мы ещё раз проходимся по базовой стойке. Я чувствую спиной жар мужской груди, скрытой под белоснежной футболкой-поло. Щекой – теплое и в то же время немного мятное дыхание.

И абсолютный ноль собственной реакции. Почему с ним не работает так, как с забитыми чернилом костяшками?

Это странно.

Не менее странно, что я до сих пор их не забыла.

Мы несколько раз замахиваемся “дуэтно”. Потом Тимур Сеитович отходит за сетку. Берет мяч из коробки и легко подкидывает его вверх.

Первый раз ловит. Бросает быстрый взгляд мне в глаза. Киваю.

Подает мне на удар – я бью.

Мяч летит слишком высоко. Я хотела не так, но... Черт.

– Давай ещё раз.

Снова киваю, гася раздражение и смиряясь, что сегодняшняя тренировка не станет лучшей.

Виной тому не Тимур и даже не я, а раздражающий обитатель соседнего корта.

И пусть понятно, что в олимпийскую сборную меня никто не готовит, рассеянность и неудачи все равно вызывают негативные эмоции.

Я выбрала паддл-теннис не потому, что давно о нем мечтала. Скорее вопрос в том, что могу себе позволить из желаемого. Активности хочется, но не всякую активность мне согласуют.

Эту – да. Потому что всё здесь продумано до мелочей, чтобы на территорию не попадали

случайные

люди. Только... Отборные.

Тимур опять подает. Я замахиваюсь, разворачиваю корпус, как он учил, и бью.

Хлопок мяча о ракетку звучит почти идеально. Летит он тоже хорошо. Немного над сеткой и врезается в небольшой «целевой» квадрат на противоположной стене.

– Вот, – Тимур хвалит, белозубо улыбаясь. – Оно. Давай ещё, Лолита.

Мы нарабатываем навык удар за ударом. Я раз за разом повторяю движения, которые неизменно приводят меня к нужному результату.

Дыхание становится громче и глубже. Между лопаток выступают капельки пота и даже начинают стекать тонкими струйками.

Солнце жарит, но глаза надежно защищает козырек.

Я вхожу во вкус и раж. Хочу сильно устать и так же выбить из головы лишний шум, но на одном из последних ударов меня уже не впервые сбивает назойливый сосед.

Я слышу свист и бью по мячу не центром ракетки, а ребром. Мяч соскакивает и летит мне под ноги.

Взмахнув рукой, прошу Тимура больше не бросать. Сбилась. Опускаю ракетку и пытаюсь отдышаться, упершись ладонями в колени.

Игнорирую практически осязаемое внимание оплатившего час тренировки, но не наблюдения за мной, Эдуарда.

Иногда думаю, он дал денег кому-то из персонала спорт-комплекса, чтобы точно знать мое расписание. И теперь не просто ездит сюда, а неизменно совпадает со мной.

Дурак, если не сказать идиот.

Он присвистывает, по моему телу волной расходится раздражение.

– Лолита, с каждым днем всё лучше! Тимур, вы настоящий профи!

Пошел ты в задницу.

Оттолкнувшись от колен, выравниваюсь и улыбаюсь парню в ответ.

Сегодня мы с ним встретились ещё на парковке. Я извинилась за грубость в клубе и ещё раз объяснила, что внимания мне уделять не нужно. Эдуард выслушал, но, судя по всему, не прислушался.

– Лолита, ещё попробуем или на сегодня всё?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Поворачиваюсь к Тимуру и отвечаю:

– На сегодня всё. Спасибо вам.

Мы пожимаем друг другу руки и пока тренер собирает разбросанные мячи и проверяет натяжение сетки, я забрасываю ракетку на плечо и направляюсь в сторону спа-комплекса, где сейчас меня интересует только душевые с раздевалками.

Совсем не удивляюсь, слыша сзади ускоряющиеся шаги.

Моего локтя касаются пальцы.

Я хочу в душ, а не общаться, поэтому новая порция Эдуардовсконо внимания не радует, но оглядываюсь из вежливости.

Эдуард расплывается в улыбке. Он стильно и дорого одет. Подкачен. Не дурен собой и явно во мне заинтересован. Но всё, что я испытываю в ответ – раздражение.

– У тебя сегодня отлично получалось, Лолита.

– Спасибо. –

Ты не представляешь, насколько мне всё равно. Я хочу только собраться и уехать. И попросить Тимура в следующие разы убеждаться, что на соседнем корте не будет тебя.

– Если хочешь, мы могли бы как-то сыграть с тобой вдвоем. Я долго занимаюсь. Не твой Тимур, конечно, но мог бы научить парочке...

Парень подбрасывает и прокручивает ракетку. Хотел ловко, а получилось средненько. Чуть не уронил.

Я может быть ужасная, но мне всё в нем кажется средненьким.

Глава 4.2

– Эдуард, я же сказала, что не заинтересована в твоих ухаживаниях. Ты мне не нравишься. Прекрати.

– Сегодня не нравлюсь, завтра…

Господи.

Запрокидываю голову и смотрю в небо. Настойчивость не нравящегося парня совсем не льстит.

– А что у тебя с Артуром Зерновым?

От прямоты и бесцеремонности вопроса дергаю голову вниз, моментально вспоминая, почему в клубе была груба.

Он наглый. Я наглых не люблю.

– Вы встречаетесь?

– Это не твое дело. И больше не надо ко мне подходить. А если рискнешь – я попрошу решить эту проблему свою охрану. Договорились?

Не жду ответа. Ясно, что договорились.

Развернувшись, быстро ухожу в сторону здания. Мне достаточно уже того, что Эдя за мной не идет.

Принимаю душ и собираюсь, испытывая чувство вины. Я не из тех, кто угрожает людям, но Эдуард натурально допек.

И вообще день сегодня какой-то... Дурацкий.

Достав из ящика мобильный, недолго пялюсь на экран. Там так и горит сообщение от Артура, которое я не открыла с утра.

«Поужинаешь со мной, Лола?»

Он зовет меня не только из-за ключей. Это ясно. И я сама виновата, что запустила этот процесс своим неосторожным кокетством.

Теперь кажется, что весь мир замер в ожидании момента, когда я скажу «да». И вроде бы ну что тут такого? Сходили бы на свидание. Может быть два или три. Не вспыхнет – честно признаться и разойтись. Но в нашем случае есть большое «но». Даже два.

Первое – это Катюша.

Второе – Яровей. Точнее его отношения с самим Артуром и его отцом, которые нельзя портить.

Поэтому я морожусь. Думаю. Взвешиваю. Варюсь.

Уже даже мама спрашивала, что у нас с Артуром. Атмосфера накаляется. Кажется, это лето должно стать для меня решающим.

Опять же ничего не ответив, забрасываю мобильный в сумку, выхожу и направляюсь к ждущей меня машине.

Марк прислушался и не рассказывал Яровею про того незнакомца. Эмоции относительно мимолетной и ничего не значащей встречи давно, вроде бы, поутихли.

Про того мужчину я ни у кого не спрашивала.

Катюша на утро толком ни черта не помнила. И я, наверное, тоже хотела бы.

Но сказать, что он совсем стерся из памяти, не могу. Меня мучает чувство, природу которого я не могу распознать и объяснить даже себе.

Приехав домой, отпускаю Марка, потому что остаток дня собираюсь провести в своей комнате.

Поднявшись в спальню, плюхаюсь на широкую кровать и долго пялюсь в потолок, раскинувшись звездой.

Сумка с формой валяется на полу. Телефон – под рукой.

Нужно настроиться и ответить Артуру. «Да, конечно, я с радостью с тобой поужинаю». Отдамся свидании на третьем. Замуж выйду через полгода. Детей рожу. Помогу нашим отцам слиться в единстве их серых делишек. Все видят во мне эту возможную пользу.

Он мне хотя бы нравится. А я никак не могу нащупать, чего хочу сама. Почему собственная жизнь кажется мне такой скучной?

Хочется чего-то большего. А чего – сама не знаю.

Слышу жужжание телефона под рукой.

Сердце сжимается. Это скорее всего Артур. Дневной игнор – это свинство. Нельзя так.

Поднимаю мобильный над лицом.

В первые несколько секунд кажется, что с ума сошла.

Быстро свайпаю вверх и перехожу прямо в мессенджер.

Прищурившись, смотрю внимательно. Ущипнуть себя?

Или тупо?

«Привет. Решил всё-таки вернуться после недельного хождения по нахуям»

Без контекста это звучало бы бессмысленно и странно. Но мое сердце уже бьется в ритме диджейских битов. Перед глазами вспышки. И я понимаю, что помню всё досконально.

Я команды не давала, а губы улыбаются. Совесть щекочет стыд.

Я сажусь рывком и, игнорируя пляшущие перед глазами точки, печатаю:

«Мы знакомы?»

«Я смотрел, как ты танцевала»

Я помню. Но делаю вид, что нет.

Завожу диалог вместо того, чтобы забанить незнакомый номер.

Я не открыта к легкомысленным отношениям. Не переписываюсь с анонимами, в профиле у которых вместо лица стоит непонятная руна.

Я всегда действую с учетом протокола безопасности отчима, но сегодня сбоит. По ощущениям:

я все семь дней этого и ждала

.

Я помню мужчину, на кисти которого увидела такое же тату в клубе, и в животе при воспоминании о сотканном из углов и четких линий лице все эти дни взлетали не ознакомленные с протоколом безопасности бабочки.

«И как я танцевала?»

– отправляю под громкий стук почти равнодушного сердца.

Собеседник в сети.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сообщение прочитано.

Он печатает, а я замираю.

«Красиво»

Грудная клетка без уважительных на то причин нагревается, а незнакомец продолжает печатать.

«Ты танцевала очень красиво, Лолита. Я бы ещё посмотрел»

.

Глава 5

Глава 5

Руслан

Сколько живу, никогда не хотел оказаться окруженным мажорами. Это – совсем не мой мир. Но именно в него я сейчас погружен.

Влетать к Яровею с ноги было бы тупо, а тупым я тоже не был никогда. Иначе давно сдох бы. Поэтому всё делаем осторожно. Подходим без спешки.

У Яровея есть близкий и в меру важный вроде как партнер – Константин Зернов. У Константина есть сын Артур.

Через него оба моют бабки, ставят заниматься максимально близкими к легальным делами. Учат малыша.

Но я бы спиздел, сказав, что малыш бездарный. Нет. Из всех в его компании Артур самый сообразительный.

Чтобы раззнакомиться с ним, пришлось нехило напрячься. Чтобы получить зачатки доверия – ещё сильнее. Но сейчас вся работа дает свои плоды.

– Рус, ты кальян будешь? Какой?

– Нет, спасибо, – мотаю головой и обвожу взглядом террасу, на которой устроилась наша дохуя мажорная компания.

Вокруг – пацаны. Им всем около тридцатки. Кому больше, кому меньше. В принципе, можно сказать, что мы ровесники, но я не чувствую себя одногодкой. Внутренне я скорее старая битая собака. Или волк. Трепанный волк. А они – породистые, тупые и до пизды дорогие молодые кобели.

Мне всё в таких чуждо.

Повадки. Манеры. Громкий грустный рэпчик. Подкрученная на максимум громкость. Ширина штанов. Модно-дебильные стрижки. То, что с ног до головы в Баленсиаге.

Но больше всего: псевдосерьезные разговоры людей, которые просто не знают, что такое

настоящие проблемы

, ведь за каждого из них в случае чего порешает батя.

У меня и бати не было, и зависти к ним нет. Бабки на Баленсиагу есть, только я её не хочу. И мажоров видеть тоже.

Приходится.

Мы собрались в одном из загородных комплексов с ограниченным входом. Вообще здесь играют в гольф и теннис, но вряд ли Артур предложил это место друганам из-за спорта. Кроме прочего, здесь есть недурное спа и ресторан, в котором мы сидим. Официанты, наученные что с такими, как мы, надо уже не с уважением, а натурально раболепствовать.

Кальян. Бухло. Травка по карманам.

Девок элитных можно вызвать.

Может и вызовут, я не в курсе. Не уточнял планы.

Телефон на столе жужжит. Бросаю на заднюю крышку взгляд и задерживаюсь. Он перевернут экраном вниз, сообщение никто не увидит. А пальцы за ним тут же не тянутся.

Я знаю, что с вероятностью девяносто девять и девять это ещё одна мажорка.

Лолита Александровна. Мое рисковое хобби.

Я поехал в клуб на открытие, зная, что она там будет. Присмотреться хотел. Изучить.

Присмотрелся.

Я даже не могу сказать, что испытал разочарование из-за того, что она вела себя типично. Дорогое шлюшье платье. Красивая такая, что пиздец. Аж челюсть сводит. Даже у меня.

Язык острый. Ноги длинные-длинные. Раскрепощенная. Пахнет вкусно. Даже алкоголь её запах не портит.

У многих на нее всё сводит и стоит, но трогать её никому нельзя.

Это правило, которое чуть ли не на высоком светлом лбу написано.

Даже за этим столом ей каждый полторашный вдул бы, но шанс есть только у Артура.

Правда выше – у меня.

Всё, на что я надеюсь, это что она хотя бы не балуется наркотой, как многие. А так... Заводится быстро. Реагирует. Меня, если честно, совсем не разозлило ее «пошел нахуй». Такое сто лет уже не задевает. Мне не пятнадцать, чтобы на мажорку быковать. Тем более, вся бравада осыпалась от одного прикосновения.

Я видел, как вздрогнула. Мурашки пошли. Разозлилась на меня. И это уже хорошо.

Хуже было бы вообще без реакции. Или лучше наоборот. Для нее. А для меня… Лучше, наверное, в этом ключе не думать.

Злиться на нее я не могу. Ненавидеть не за что. Вполне допускаю, что она даже не знает, чем занимается Яровей. Ей это тупо может быть не интересно. Живет себе птичка свою золотую жизнь. Из клетки вон выпускают. С охраной, но всё равно приятно.

Пляшет. Смеется. Отшивает кого-то. Кому-то шанс дает…

Телефон снова жужжит. Может не стоило бы, но я беру в руки и, перевернув, читаю с экрана.

Не контролирую свое лицо до конца. Усмехаюсь.

«Извини, что послала нахуй»

«Я просто растерялась»

Мы пишемся уже несколько дней, но извиниться принцесса захотела только сейчас. Ну что ж… Спасибо.

«Я не в обиде»

Отправляю. Она читает в тот же момент.

Положа руку на сердце, я не испытываю радости из-за того, что Лолита так быстро откликнулась.

Мне легче быть жестоким с людьми, которые этого заслужили. С ней… По грани. Жестить не хочется. Пока мне легко, но вот дальше, думаю, будет хуже.

«Точно?»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Точно, Лолита. Но лучше не повторяй. Во второй раз могу обидеться»

Она отвечает

«)))»

и пропадает из сети.

Я тоже откладываю мобильный обратно.

Общаться с ней меня не бесит. А вот гогот сбоку – да.

Я возвращаю внимание за стол. Немного хмурюсь и меняю позу.

Из окружающих звуков не раздражает только журчание небольшого фонтанчика за спиной.

На террасу заходит сразу несколько официантов и расставляют на столе заказы.

– Теслак – полный стыд, – резковато бросает самый крупный из друзей Артура Геворг. У него золотая цепь толщиной с мой палец, а на левой руке сверкает Ричард Милль. Этот человек сочетает в себе сразу и агрессию, и трусость. Для меня он не интересный. Пустой. Но делаю вид, что слушаю внимательно. – Бери Урус. Или новый Кайен Турбо ГТ.

– Да нахрен мне твой Урус, – отмахивается худой и коротко стриженный Илья, – я смотрю землю под апарты в горах, надо до конца недели залить в крипту, вывести, купить. Сейчас волатильность бешеная, но шанс нормальный.

Пацан пиздит так, будто решает судьбы мира, а не просто играет папиными деньгами. На фоне разговоров этой пацанвы наша переписка с мажоркой-Лолитой кажется слишком вменяемой. Она живее, чем эти. Не тупая. Бывает, остроумная.

Может быть только в онлайне.

Артур подается ближе к столу. Показательно-вальяжно сидевшие всё это время парни синхронно переводят взгляды на него. Зернов тут вожак. Это понятно без слов.

– Короче, слушайте, – он говорит, прекращая тем самым пустой треп, – на днях Ромка Лагунов ввалил пятьдесят кусков в токен на предстарте и уже сделал иксы.

– Какой токен?

В семи парах глаз синхронно зажигается алчность. Они обсуждают свою бессмысленную хуиту, которая закончится потерей бабок, а не заработком, а я тем временем снова обвожу взглядом корты.

Большинство из них пусты, на парочке есть люди. Беленькие-беленькие. Чистенькие-чистенькие. Абсолютная элита.

И это поразительно. Живя честно, ты никогда не заработаешь на такой досуг, а те, кто заработал, стремятся к белизне, которой внутри уже и не пахнет.

– Рус, в гольф хочешь? – Артур обращается прямо ко мне.

Дергаю головой обратно и улыбаюсь в ответ.

Малому Зернову я явно зашел. Он не педик, нет. Просто, видимо, его утомило тухлое общение со знакомыми с детства переростками, у которых светлые мысли выдолбала из головы легкая наркота, праздная жизнь и бесстрашие, в основе которого лежит безнаказанность.

А я – как бы свежий воздух. Не такой, как они. Что-то новое.

– Нет. Я не силен в развлечениях для мажоров.

Осознанно остро шучу и получаю закономерную реакцию: пацанва улюлюкает. Артур усмехается сначала криво, потом широко.

– Унизил.

Пожимаю плечами. Мол, не хотел. Но раз уж так получилось – пусть будет.

– Лолка твоя, кстати, тут до сих пор занимается, Тур? – То самое имя упоминает один из Артуровых друзей.

Я знаю, что речь о ней, но вида не подаю.

Почему перед глазами быстро рисуется ее образ в короткой белой теннисной юбке и козырьке, из-под которого глаза стреляют дерзостью?

Ей, кстати, беленький пошел бы.

По лестнице к нам как раз поднимается Расул.

Мы на секунду пересекаемся и я провожаю его взглядом до Артура.

Он тоже сейчас исполняет свою часть нашей общей работы. Уже больше месяца трудится водителем младшего Зернова. В доверие втирается. Вон даже шмотки из машины таскает.

Вкладывает что-то в руку Зернову и говорит тихо на ухо. Артур кивает и отвечает.

Я слежу за этим без напряжения.

Главное не суетиться.

Расул же смотрит в ответ с легкой хищной улыбкой. Думаю, этот долбоеб еще доставит нам проблем, но пока пусть старается.

Телефон снова жужжит. Взгляд пацана, которому Лолита не досталась, опускается вниз.

Губы Расула подрагивают.

Интересно тебе? Нахуй пошел.

Беру в руки и открываю переписку с ней, слыша её же имя и в разговорах вокруг.

– Она на тебя так в клубе висла, Артур. На открытии…

– Иди нахуй, Илюх. Не доебывайся.

– Да чего я доебываюсь? Наоборот интересно. Когда вы уже? Ты же хочешь. А она… На морозе?

Лолита «на морозе» спрашивает у меня:

«а что ты делал в том клубе? Ты же явно не ходишь по клубам часто? Или ходишь?»

Не хожу. Ты права.

Расул, кивнув Артуру, уходит обратно к машинам. Спускаясь по ступенькам – строчит на телефоне. Сообщение приходит мне в закрытом канале.

Долбоеб.

«Ты ее уже трахнул, пока эти сопли жуют?»

Не твое собачье дело.

Удаляю сообщение и для меня, и для щенка. Ещё раз так сделает – получит жестко. Я дважды не предупреждаю. А в чат с Лолитой возвращаюсь.

Артур тем временем грубовато просит у своих друзей:

– Не лезьте сюда, мы с Лолитой сами разберемся.

– Так ты быстрее разбирайся, Тур. А то, кажется, она тебя уже зафрендзонила. А висла же правда. Или это не твои чары, а коктейльчики с секретом? Яровей узнает – убьет тебя.

Она коктейли "с секретом" не пила. Я за зрачками следил. И поведением. Но похуй. Это не мое дело всё. Типа.

Отгавкиваться от друзей должен Артур, а не я:

– Вы плохо слышите? Мы сами разберемся. Рус, давай о делах лучше, а то эти долбоебы меня утомили.

Долбоебы ржут. Я киваю. Но прежде, чем отложить телефон, отправляю:

«Искал, кого бы подцепить. Но потом увидел тебя»

«И что?»

«И понял, что может быть интересней»

Глава 6

Глава 6

Лолита

С ним мне интересно настолько, что сегодня я заснула в четыре. Мы переписывались. Немного серьезно. Немного колко. Остроумно. Смешно.

Мне, наверное, очень повезло, что я уже видела его. Иначе думала бы, что с той стороны мне наверняка пишет какой-то урод. Ну не может же мужчина быть одновременно таким притягательным и внешне, и внутренне.

Он может.

Я до сих пор не знаю его имени. Он для меня Незнакомец, пусть я для него с самого начала Лолита.

Открыв глаза, первым делом тянусь к телефону, который провел ночь на соседней подушке.

Открываю переписку и отлистываю назад, чтобы ещё раз перечитать то, что ночью вызывало во мне вспышку за вспышкой.

Вместо неловкости, которую страшно было испытать "на трезвую голову", губы опять растягивает улыбка.

Незнакомец, какой ты… Очаровательный мудак.

«То есть, со мной ты хочешь не секса?»

– мой вопрос-провокация должен был сбить с толку. Но его с толку сбить сложно.

«Почему? Секса. Но ты ходишь с охраной и шлешь нахуй тех, кто рискует не скрывать свои желания, потому что тебе за это ничего не будет. Обычно флирт происходит не так»

Я уже раз смеялась над этой очень меткой характеристикой, но утром снова смеюсь.

«Я извинилась за нахуй»

«Я принял твои извинения. И мне не сложно немного потрудиться, чтобы получить желаемое»

Шепчу тихо:

– К черту пошел, – и продолжаю жадно вчитываться в строчки. Мне точно не кажется: между нами искрит.

Ещё в клубе искрило. И сейчас тоже.

«Желаемое – это я?»

«А как ты думаешь? Булка с маком?»

«Ты любишь булки с маком?»

«В еде я неприхотлив»

«А в женщинах? Сколько их у тебя было?»

Я рисковала получить ответное:

«а сколько у тебя было мужчин?»

, но незнакомец чудесным образом идеально ходит по нашей даже не определенной вслух грани. Всегда остро. Ни разу не завалившись.

«Куда хуй вгонять я знаю»

Я ещё ночью чуть не подавилась возмущением. Сейчас снова. Вот как можно быть таким грубым и в то время милым?

Если не ошибаюсь, яркие голубые глаза мне сегодня даже снились.

Верю ли я в любовь с первого взгляда? Нет.

Но в притяжение – да. Да. Да.

Этой ночью я миллион и один раз готова была спросить у него напрямую:

«ты же знаешь, чья я?»

, но не сделала этого.

Я не уточняла, как он добыл мой номер и откуда знает имя. Скорее всего, у кого-то из компании Артура. Вряд ли у самого Зернова. Но насколько глубоко незнакомец меня пробил – пока загадка.

А я его не пробивала совсем.

Это глупо и опасно. Но я хочу насладиться этим вдохом свободы, запретности и отсутствия контроля. Ни надо мной. Ни мной над ситуацией.

Я уверена на все сто, что в окружении Артура нет случайных людей. Да и навредить Яровею через меня просто невозможно. Кто я? Какое отношение имею к его делам? Мы просто живем в одном доме. Бывает, вместе завтракаем. Ездим на отдых. Я пользуюсь его картами и, когда у него случаются приступы «отечества», отчитываюсь о своих планах на дальнейшую жизнь.

Но серию по-настоящему важных вопросов незнакомцу я пока не задала. Я не знаю, чем он занимается и сколько ему лет.

Зато знаю, что он бывал на Мачу-Пикчу. Восходил на неизвестные мне вершины в Пакистане и Непале. Умеет руководить вертолетом. Занимался когда-то борьбой. Что на его теле сорок две татуировки, но перечислять их он не будет.

Что сейчас он не в отношениях. Он не был женат. У него нет детей. Он влюблялся, но любил ли – не знает.

Не пускает пыль в глаза и не толкает пафосные речи. На меня волшебным образом действует контраст между разговорами с ним и с парнями из привычного мне окружения. Они хорошие, но совсем другие.

В общении с ним: ноль детства. Эмоциональное перенапряжение и бесконечный брейнсторм, чтобы соответствовать.

Долистываю диалог до конца и со вздохом блокирую мобильный. Абонент был в сети час назад. Ничего мне не писал. Я тоже беру паузу.

Спускаю ноги на пол и на носочках иду в душ.

Чтобы взбодриться включаю контрастный. Это помогает справиться с тяжестью в голове после бессонной насыщенной ночи.

Я не знаю, чего хочу от него и чего жду от нашей переписки.

Не знаю, готова ли встретиться. Понятия не имею, как это организовать.

Слово «влюбляться» по отношению к нему для меня табу, но происходящее мне нравится. Даже такое незначительное изменение в жизни добавило в неё красок.

На время наших с ним переписок я выпадаю из реальности. Забываю о времени. Дышу как-то глубже и сочнее. Жду сообщений от него. Часто кручу в голове наивные варианты, с чего начать разговор первой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Высушив волосы и одев легкое платье цвета сливочного масла, спускаюсь на завтрак.

Стол уже накрыт, но Яровея за ним нет. Судя по звукам – его и дома уже нет. Уехал.

И пусть мы давно помирились, но я всё равно испытываю облегчение из-за его отсутствия. Аура отчима меня душит. И ничего я с этим за восемнадцать лет поделать не смогла.

А вот мама сидит за столом. Она у меня – красивая, молодая блондинка. Мама родила меня в восемнадцать от откровенного придурка. Я не знаю о своем отце почти ничего. Только то, что он был сильно старше. Воспользовался наивностью и выкинул. Родители не поддержали маму, а она наотрез отказалась делать аборт. Подарила мне жизнь на свой страх и риск. Первые годы я, конечно же, почти не помню, но уже с высоты прожитых двадцати двух могу по зернышкам оставшихся воспоминаний сложить общую картину и честно себе признаться: Яровей нас с мамой спас.

От нищеты. От сложностей. От необходимости выгрызать в этой жизни всё.

И за это ему нельзя не быть благодарной.

– Доброе утро, – я здороваюсь с улыбкой и почти что вприпрыжку подхожу к столу. За окном – солнце. Видно, как один из рабочих чистит бассейн. Нужно написать Катюше, чтобы приезжала. Полежим. Позагораем. Поплаваем.

Хотя… Вспоминаю об Артуре и грудь заполняет дискомфорт.

Я ему так и не ответила. Ключи передала через Марка. От ужина слилась. Права ли? Не знаю. Только решать сейчас не хочу.

– Доброе утро, Лёля. А что с глазами? – Мама откладывает покетбук, с которого читала что-то, пока я не зашла. Смотрит на меня своими большими зелеными глазами и улыбается.

Ее настроение очень зависит от настроения Олега. Сейчас, мне кажется, у всех у нас всё хорошо.

– А что с глазами? Выспалась просто, – отмахнувшись, плюхаюсь на стул. В тарелке меня уже ждут любимые яйца по-турецки с йогуртовым соусом и парой свежих лепешек.

Я в курсе, что у девяноста девяти процентов девушек в двадцать два нет личного повара, который с шести лет пытается им угодить, но бесконечно напоминать себе, что в отличие от других мне чертовски повезло я тоже не могу.

Разрезаю идеально сваренное яйцо-пашот и слежу, как желток растекается по йогурту. Вмокнув лепешку, тяну к губам.

У меня даже аппетит сейчас лучше. И вкусы на языке раскрываются красочнее. Это же не может быть связано с перепиской, правда?

– Нет, ты всё-таки необычная, Лёль. Ану смотри на меня, – мама откладывает приборы и смотрит с прищуром. Я в ответ слегка прикусив уголки губ. Пытаюсь придать взгляду наивного удивления, а сама жалею, что поделиться не могу.

У нас с мамой хорошие отношения, но я всегда знала и знаю, что если стоит вопрос моих интересов или интересов ее мужа… Выбор не за мной.

Это не ее вина. Я за это не обижаюсь.

– Мам, ты перечиталась этих своих детективов, – отмахиваюсь, кивая на покетбук. Она фыркает. Мы с Олегом часто над ней подтруниваем за любовь к литературе, в которой члены достают так же часто, как и пистолеты. С учетом специфики деятельности Олега, мне кажется, последнее, что должно ее привлекать – это романы про бурные девяностые. Но нет. Мама ими зачитывается.

– Не хочешь говорить – не говори. Я у Марка всё узнаю.

Пожимаю плечами, возвращаясь к завтраку.

Это ты у Марка не узнаешь, мам

.

Глава 6.2

В тишине и в своих мыслях провести завтрак мама мне не дает. Расспрашивает о жизни, которую мы проводим под одной крышей, но всё же достаточно раздельно. Я не особенно лезу к ним с Яровеем.

Они держат меня под контролем, но вроде как без постоянного личного надзора.

Сейчас июль. Экватор последнего лета перед шестым курсом. Дальше – одна большая неопределенность.

Я учусь на международном бизнесе и это открывает передо мной кучу перспектив. В теории. На практике… Мои пожелания по трудоустройству (точно так же как и возможный партнер) должны быть проговорены с Олегом или его начбезом.

Пожалуй, уж лучше с мамой.

Я делюсь с ней своими до сих пор неопределенными мыслями. Внутренне, думаю, давно смирилась, что вопрос карьеры решат за меня, как однажды уже было с образованием.

Я хотела бы связать свою жизнь с путешествиями. Меня увлекают иностранные языки, разнообразие культур и религий. Я фанат впечатлений. У меня всё хорошо с чувством эстетики. Доступность окружающих природных и рукотворных чудес кажется мне чем-то фантастически прекрасным.

Но дочка Яровея подбирать людям туры не может, поэтому она учится на факультете, название которого звучит достаточно престижно. Стажируется в фирме отца Катюши и после окончания университета практиковать навык реального бизнеса тоже пойдет скорее всего туда.

Мне скучно это всё обсуждать, временами даже раздражают мамины вопросы, но из уважения к ней я терпеливо отвечаю, пока мой мобильный не едет по столу из-за вибрации.

Реакции тела мгновенные и очень сильные. Сердце ускоряется. По спине прокатывается жар. Мышцы вдоль позвоночника сжимаются до болезненного спазма и я подаюсь вперед с прямой-прямой спиной.

Хватаю телефон прежде, чем успеваю себя тормознуть. Переворачиваю и читаю с экрана:

«Давай три вопроса на три. Ответы быстрые и честные»

«Давай»

Мама продолжает говорить, подойдя к огромному окну во всю нашу четырехметровую стену. Я киваю и не слушаю.

Незнакомец:

«Быстро и ярко или долго, скучно, но в целом хорошо?»

Лолита:

«Быстро и ярко. Что ты подумал, когда увидел меня?»

Незнакомец:

«Что ты охуенно красивая. И похожа на мою старую знакомую»

Черт. Его дополнение сбивает меня и нашу игру. Я мимо очереди спрашиваю:

«Что за знакомая?»

А Незнакомец отвечает:

«Её уже нет»

Переписка с ним – это для меня авантюра. Я испытываю сразу и эйфорию, и липкий страх.

Кто ты, незнакомец? И на кого я похожа? Ты поэтому решил познакомиться? А что с ней случилось?

Лолита:

«

Ты фетишист?»

Вместо ответа: смайл с широкой улыбкой.

Незнакомец:

«Тебя не туда занесло, Лолита. Сейчас спрашиваю я. А ты проебала все свои попытки на какую-то дурь. Нет. Я не фетишист. И я даю тебе ещё один вопрос»

Черт, как благородно…

– Лолик… – Мама зовет, а я поднимаю вверх указательный палец, прося дать мне еще немного времени. Уши закладывает от напряжения. Я в жизни от этой переписки сейчас не оторвусь.

Лолита:

«Задавай свой вопрос»

Незнакомец:

«Чего ты ждешь от меня?»

Я не знаю. В моей голове всё смешано. Верю ли я в то, что из такого может разрастись настоящая любовь? Конечно, нет. Но живут ли во мне фантазии о том, как между нами будет гореть? Да.

Лолита:

«Честности»

Это единственное, что приходит в голову быстро. И что не вызывает вопросов.

Незнакомец не торопится отвечать. Я добиваю:

«Если всё будет быстро и ярко – меня устроит. Без далеких планов»

В ответ прилетает сдвоенный смайл

«))»

.

Это значит, наши планы совпали?

Лолита:

«Теперь мой последний?»

Незнакомец:

«Да»

Под еще ускорившийся сердечный ритм печатаю:

«Ты знаешь, что со мной нельзя знакомиться?».

Незнакомец не медлит и я сразу же ныряю в честность, о которой просила.

Незнакомец:

«Знаю»

Это предсказуемо, но сердце обрывается.

Уставшая ждать внимания мама делает шаги в мою сторону, но оторвать взгляд от экрана всё так же не могу. Жду ещё каких-то слов от него, но их нет. Печатаю:

«И что?».

Незнакомец:

«И я решил предложить познакомить тебе, а не тем, из-за кого с тобой знакомиться нельзя»

Я щелкаю кнопкой блокировки и откладываю телефон. По ощущениям – как будто вынырнула после нескольких минут под водой без воздуха. Сердце колотится. Руки дрожат.

– Лолик… – Мама зовет ещё раз. Подойдя, грациозно присаживается на краешек стола и берет мои ладони в свои руки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я поднимаю взгляд к ее лицу, но вместо него несколько бесконечных секунд вижу другое. Подсвеченное клубными софитами. Невозможно влюбиться так быстро. Правда же? Невозможно, Лол…

Но он слишком четко попадает в мои слабости. Со мной никто и никогда не рискнул бы вопреки. А от него даже в переписке веет опасностью. Резкостью. Хищностью. Нарочитым бесстрашием.

Я не отправлю это ему, но себе могу признаться: его ответы – это самое сексуальное, что я когда-либо видела, читала или слышала.

Сигнальные флажки в моей голове сходят с ума.

Мне кажется, я уже несколько лет мечтаю об этом: чтобы кто-то захотел именно меня, а не падчерицу Яровея.

Глава 7

Глава 7

Лолита

Мама смотрит мне в лицо с загадочной улыбкой, пока по моей шее и декольте расползаются красноватые пятна.

Когда мне было пятнадцать и я задавала себе вопрос, какого парня вижу рядом с собой, ответ был очень прост:

не такого, как Яровей

. Отчим слишком непредсказуемый для меня. Главное чувство, которое я к нему испытываю, это трепет. Далеко не всегда в хорошем смысле слова.

Бывало, я даже осуждала маму за то, что нашла нам такого… Сложного. Но сейчас я с ужасом обнаруживаю, что мой Незнакомец неуловимо напоминает именно отчима.

Бросаю взгляд на мобильный. Экран темный. В голове проносится однозначное:

с ним надо порвать

.

Выбросить. Заблокировать.

Он прав: я знаю, что могу слать нахуй и ничего мне за это не будет. Зачем же ответила? Зачем подпустила?

– Кто тебе так настойчиво пишет, Лёля? – Мама спрашивает, склонив голову. Я силой заставляю себя поднять взгляд и даже кое-как улыбаюсь. Она щурится, напоминая следователя из тех своих романов. – Только не говори, что Катюша. Я всё равно не поверю.

Открываю рот и тут же захлопываю. В голове – белый шум. Мой единственный вариант и правда был соврать про подругу. Первый же мой проеб доказывает, что я совершенно не готова к тайной интрижке. Легче оборвать её сразу.

Ты был неправ, решив, что познакомиться предложить нужно было мне. Вход к Лолите Волошиной – только по спецпропускам. Их выдает начбез Яровея. И тебе, думаю, свой не получить

.

Кашлянув, обретаю минимальное равновесие. Вытаскиваю ладонь из маминых пальцев и отмахиваюсь.

На мое:

– Неважно, ма, – она отвечает ещё более сильным прищуром. И я, черт возьми, даже не знаю: она сейчас – просто моя любопытная мама или жена Яровея, которая должна всё узнать.

Вальяжный завтрак перерастает в мою личную внутреннюю бурю. Я злюсь и на Незнакомца, и на родившую меня женщину.

Хочу встать и уйти, но меня тормозит переместившаяся на плечо ладонь. Мама подается вперед и заполняет мои легкие запахом своих сладких цветочных духов.

– Это Артур, Лолита? Колись.

Мама улыбается заговорчески и с надеждой. Жестко возвращает меня с небес на землю, где относительно меня существуют очень конкретные ожидания.

– Это пока тайна? – Мое молчание она компенсирует уточняющими вопросами. А я слишком ясно представляю, с какой радостью раструбит всем, что лед тронулся. Лолка потихоньку сдается. – Скажи мне, Лолик. Я обещаю, никому.

Не верю.

И нет, это не Артур.

– Артур замечательный, – мне стыдно, но вместо того, чтобы ответить внятно, хитростью увожу маму на ложную тропку. Я не врала, но и правду не сказала.

А ей и не надо. Она улыбается шире и гладит меня по плечу.

– Ты молодец, что даешь ему шанс. Он ответственный. Заботливый. Из хорошей семьи. Мы с Олегом одобряем.

Я в курсе. В моей жизни всё происходит так, как вы одобряете. Можно не напоминать мне об этом каждый божий день?

С другой стороны… А что моя жизнь без вас?

Моя прогулка по запретному ожидаемо приводит назад к исходной точке. Я зависима. Я подвластна. Я благодарна. Отчасти я бесправна.

Телефон снова вибрирует, я хватаю его и кладу на колени экраном вниз раньше, чем мама успеет хотя бы что-то прочесть.

Что ты ещё мне пишешь? Может ты просто глупый и не понимаешь, во что ввязываешься?

А я какая? Глупая? Смелая?

От дальнейших расспросов меня спасает уже телефонный звонок. Я уверена, что это не Незнакомец. Он ни разу не звонил мне. Мы только переписываемся.

Развернув экран, читаю с него имя своего водителя.

Пульс отбивает где-то в горле, а я беру трубку и прикладываю к уху.

– Алло…

– Доброе утро, Лолита Александровна.

– Доброе, Марк.

– Не разбудил вас?

– Нет. Всё хорошо.

– Мне тут на охране кое-что для вас передали.

Господи… А это ещё что? После сладко-трепетного утра наступает какой-то мой личный нервный сюр. Я понятия не имею, что и кто мог мне передать. В голове только плохое.

А Марк, как назло, мнется.

– Кхе… Да давайте я лучше вам принесу.

– Хорошо, давай.

Скидываю и игнорирую мамино:

– Что там?

Не знаю.

Успеваю прочесть входящее сообщение:

«Если боишься

–

можешь сказать. Я не осужу.

Свобода

пугает, когда привык к другом»

.

Это абсолютно в стиле Незнакомца. Он часто дразнит меня. Я ведусь. Но то, что все эти дни разжигало интерес, сейчас бьет рикошетом в грудь. Врезает по больному. Между нами образовывается пропасть в разы больше, чем в клубе. Я просто не могу себе позволить всё это. Не могу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мне снова хочется опрометчиво выпалить: пошел ты нахуй. Ты ни черта вообще не знаешь.

Но вместо этого встаю, отодвинув стул, и направляюсь в сторону просторного холла.

Мы живем в этом доме уже больше десяти лет, а я до сих пор, бывает, поражаюсь тому, какой он огромный. Красивый. Без приукрашивания роскошный. Но золотые стены в эту секунду как никогда напоминают плен. Сердце ноет.

А Марк тянет на себя тяжелую дверь. Чем делает это – не знаю, потому что открыв, придерживает дверь спиной, а в руках держит большую-большую корзину цветов.

Я в своей жизни получала всякие. Яровей никогда для нас с мамой не жадничал. Но эти вызывают абсолютно искренний восторг. Мама сзади охает. Марк тоже улыбается. Ставить корзину прямо у моих ног.

– Смотрите, какая красота, Лолита Александровна.

Я киваю, исследуя глазами взрыв эстетического удовольствия, посреди которого лежит карточка.

Присев, тяну её на себя. До последнего то ли жду, то ли боюсь прочитать там слова, в которых узнаю Незнакомца из переписки, но раскрываю и бегу глазами по строчкам:

«Поужинаешь со мной, Лол? Артур»

Сердце обрывается и ноет.

Это очень красиво. И очень же ожидаемо. Почему же так сложно радоваться?

Веду подушечками по полураскрывшимся бутонам пионов и ранункулюсов, обвожу стрелы дельфиниумов и торможу на шаре нежной гортензии, которые в два голоса хвалят Марк и мама. Артуру неважно, сколько стоит такой букет. Мне тоже не важно.

Деньги для нас – не вопрос. Должны ли быть вопросом чувства?

Что ты предпочитаешь, Лолита: ярко и быстро или долго, скучно и в целом хорошо?

Пришло время ответить честно.

Телефон снова жужжит. Экран на моих коленях загорается отправленным вдогонку: «

Если обидел – извини»

.

Вздохнув, смаргиваю. Отнимаю пальцы от цветов и захожу в другой диалог.

Я тебя извиняю. И ты даже прав: свобода пугает. Я не уверена, что моя глупость и притяжение к тебе стоит протеста. Поэтому…

Зайдя в переписку с Артуром пишу:

«Спасибо за цветы. Они невероятны. И да. Давай поужинаем»

.

Глава 8

Глава 8

Лолита

Сбой моих настроек длился недолго. Все глупости в прошлом. Незнакомец перестал мне писать после трех сообщений без ответа.

В бан отправить его рука не поднялась. Мне хотелось, чтобы сам понял: больше не надо. Я передумала.

Он понял.

А я…

Кроме того, что Артур ответственный, заботливый и из хорошей семьи (или что там перечислила мама?) ещё он – бережный водитель. Его Бентли, способная выжимать сто киллометров меньше чем за четыре секунды, нарочито плавно везет нас в один из лучших ресторанов города.

Здесь Яровей устраивал последний мамин День рождения. Было незабываемо: баснословно дорого и безгранично роскошно. А сегодня мы с Артуром Зерновым едем сюда на первое, вроде бы, свидание.

Мой спутник на этот вечер паркуется, бросив на меня короткий взгляд. Я смотрю в ответ и даю губам команду улыбнуться. Мажу взглядом по расположившемуся на заднем сиденье букету. Это уже не корзина, но не менее впечатляющая вязка длинных розово-кремовых роз.

Мотор машины перестает приятно урчать. На тихое:

– Не торопись, – реагирую ещё одной вяло-застенчивой улыбкой.

Веду ладонями по юбке платья в пол, в выборе которого активно участвовала мама, пока Артур обходит капот своей тачки.

Всё это кажется мне слишком пафосным и неуместным.

Зернов выглядит прекрасно. И сам красивый, и одет стильно. Высокий. Ухоженный. Вкусно пахнет. Галантный. Умно говорит. Удачно шутит. И… На трезвую я снова понимаю, что не то. Не мое.

Дверь с моей стороны открывается со щелчком. Я вкладываю пальцы в раскрытую мужскую ладонь и благодарю за помощь.

На свидание с Артуром мне разрешили поехать без Марка. Это в очередной раз демонстрирует доверие к нему Олега Яровея. И заинтересованность отчима в нашем союзе.

Всем настолько важно, что даже Катюше, подозреваю, сказали с расспросами ко мне не лезть. Я написала подруге, что буду ужинать с ее братом. Она отреагировала неправдоподобно спокойно.

В двенадцать Зернова яростно клялась, что более мерзкого человека, чем ее старший брат, в мире нет, а через десять лет уже пишет своей лучше подруге:

"Хорошего вам вечера, крошка. Присмотрись к нему. Он хороший"

.

И я знаю, что хороший. А Катюша знает, что искры у меня из глаз при его виде не сыплются.

Артур ловко бросает ключи парковщику и просит:

– Цветы принесете даме?

– Конечно.

За нас всё сделают. Нам нужно только друг к другу присмотреться.

Артур не выпускает мою руку. Несильно сжав, ведет за собой к парадному входу в ресторан.

Здесь нас встречают так, будто все годы работали именно ради этого момента. Сопровождают к столику, вокруг которого – мертвая зона. Но я благодарна, что мы не следуем за декоративную ширму. Слишком интимной атмосферы мне не хочется.

Мне вообще её не хочется, я просто смиряюсь.

Сегодня я веду себя необычно тихо. Я бы даже сказала инертно, но Артур не раздражается. Может быть списывает на застенчивость. А я молчу о том, что этот только начавшийся вечер уже будто сосет из меня жизнь.

Заказ Артур делает за двоих. Я соглашаюсь. За выбранное вино даже благодарна. Может быть оно чуть-чуть расслабит. И заставит не думать о контрасте ощущений.

Мы с Незнакомцем виделись мельком, но общение с ним было красочным вихрем. Всё казалось мне запретным, но правильным. А тут…

– Вы с Катей решили по датам? – Смаргиваю, тихонько кашляю и заставляю себя не уплывать из реальности.

С Незнакомцем всё кончено. Это был непонятный мутный тип, а Артура я знаю с детства.

– Ещё не решили, но думаем про середину августа. На Миконосе идеально. Будем жариться на бассейне. В Наммосе и Скорпиосе топовые сэты...

– Кто из диджеев? – Артур спрашивает, склонив голову к уху. Смотрит в мое лицо без страха и смущения. Пока нас не начали активно друг другу сватать я тоже так могла. Теперь… Сложнее. Смущаюсь без повода.

Я уверена, он знает имена диджеев лучше меня, а я как назло вспомнить не могу. Артур не настаивает. Думаю, ему тоже не важно о чем говорить.

Мне даже интересно: а если представить, что мы можем друг с другом абсолютно начистоту, сколько процентов своего интереса ко мне сам Артур отдал бы симпатии, а сколько долгу?

– Расскажете потом, как вам вживую. У меня на весну ещё один запуск клуба. Мне нужен кто-то нетривиальный.

– Хорошо. Думаю, Катюша всё тебе расскажет.

Артур мягко улыбается. Нам приносят бутылку. Продегустировать предлагают Артуру, но он кивает на меня. Я втягиваю ягодный букет носом, а потом перекатываю несколько винных капель на языке. Вкус ожидаемо богатый. Кивнув, ставлю бокал обратно на стол.

Если мыслить трезво, Артур – идеальная партия для меня. Он будет заботливым и нежным. Возможно, даже верным. Мне не будет с ним мерзко. Я буду под защитой. Неужели этого мало?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– С тобой отправят Марка?

Пожимаю плечами, стараясь скрыть спровоцированное вопросом раздражение.

– Я ещё не спрашивала. Мы с Олегом не говорили о поездке. –

Мы и о тебе с Олегом ещё не говорили.

– Если хотите, я могу выкроить неделю и полететь с вами. Типа командировку взять. Обещаю, контроль вменяемый.

Как друга и брата лучшей подруги я обожаю Артура. Вот и сейчас в ответ на предложение улыбаюсь. Только не знаю, что будет тяготить сильнее: передвигающийся за мной тенью Марк или Артур, перешедший из разряда просто друзей в поклонники. Или он там себе девочку какую-то найдет нормальную и я выдохну?

Следующая порция раздражения обрушивается уже на саму себя. Глупо надеяться, что мои проблемы решатся действиями окружающих людей. Незнакомец прав: свобода пугает необходимостью нести ответственность.

– Катя убьет меня, если я приму такое важное решение без нее.

Артурка улыбается и качает головой. Я снова тянусь за бокалом и делаю уже не такой скромный глоток.

– Она мне мозг выела этим ужином. Всё пыталась выбить из меня признание: это свидание или…

Не договорив, Артур снова тормозит взглядом на моем лице. А я не хочу переходить эту черту и озвучивать очевидное. Конечно, это свидание. Только я готовилась к нему без трепета и бабочек в животе.

С бабочками я ночами переписывалась с другим.

– И что ты ответил?

– Я ответил, что пригласил тебя на свидание, а на что ты согласилась – спросить лучше у тебя. Ты мне, кстати, скажешь?

Улыбаюсь, как будто это просто остроумная полушутка. От необходимости отвечать спасают официанты. Нам приносят и мои цветы, и первые блюда.

Я совсем не голодна, но лучше есть.

Артур на ответе не настаивает, но и не молчит. Мы ужимаем, обсуждая предложенные парнем темы. Я хвалю его работу. Он спрашивает, как мои тренировки в паддл. Планы на будущее. Мы обсуждаем фильмы и даже музыку.

Это все прекрасно и по-прежнему совершенно не цепляет.

Мне намного интересней было бы получить перечень из сорока двух татуировок и фантазировать, как каждая выглядит.

Артур делает мне комплименты, я пытаюсь найти слова в ответ, а на самом деле с каждой минутой всё сильнее хочу домой.

Практически отчаянье ловлю от осознания, что я вернулась к той благополучной неизбежности, которая мучила меланхолией до знакомства с другим.

Мой бокал часто обновляется. Голова не кружится, но становится легче. Думаю, прощаясь, Артур захочет поцеловать, я должна быть готова.

Его прикосновения не вызывают отторжения, но и желания прижаться губами к щеке я не чувствую. Может быть просто выпить нужно больше.

Тебе же хочется отношений, секса, чувственности, Лёль, так какая разница с кем?

Артур рассказывает забавную историю из своей работы, я мысленно хвалю его за то, что в двадцать семь уже такой серьезный, смеюсь, когда это от меня ожидается, но в один момент в голове щелкает. Или даже не в голове.

Температура в помещении снижается разом на десятки градусов, а может быть это я нагреваюсь и поэтому начинает знобить.

Поверх тихой ненавязчивой музыки ложатся четкие шаги не в ритм. Чей-то взгляд жжет сначала плечо, потом затылок. У меня дыхание перехватывает, хотя причин для этого нет. Оглянуться я не успеваю, а взгляд Артура поднимается над моей головой.

Парень улыбается широко, а я заторможенно слежу, как наперерез над нашим столом, слишком близко ко мне, навстречу Зернову вытягивается мужская рука.

Поверх выступающих руслами переплетенных рек вен черным выбита руна.

Я знаю её. Она называется Tiwaz. Это знак скандинавского бога войны и справедливости, и в то же время жертвы во имя цели.

Невзирая на количество выпитого вина во рту становится сухо.

Артур отодвигает стул и поднимается навстречу подошедшему, а я поднимаю только взгляд и на скорости, достойной Бентли, врезаюсь в профиль Незнакомца.

– Добрый вечер, Артур.

– Добрый, Руслан.

Узнаю разом его имя, голос и запах.

Всё в нем сливается в единый образ, который я назвала бы издевательски безупречным.

Глава 9

Глава 9

Лолита

– Ты один тут? – Артур спрашивает у моего Незнакомца, а я считаю секунды и впитываю взглядом черты.

В нём всё так, как я помню. И как я рисовала в своей голове во время переписки.

Ему идет имя Руслан. А мне дико нравятся его выраженные, покрытые жесткой щетиной, скулы. На ответе:

– Нет. Встреча. – Низкий бархатистый голос прокатывается мурашками по моим плечам. Слежу, как двигаются губы. Замираю на подбородке и съезжаю на кадык. На широких плечах немного натягивается расслабленно расстёгнутая на верхние пуговицы рубашка с закатанными рукавами.

Он одет дорого, но не броско. Мой незнакомец из тех, кто предпочитает Зенья и Лоро Пьяно. Цены шмоток выдает безупречное качество, а не брендинг. Форма и тонкая гравировка на пряжке ремня. До блеска начищенные туфли.

Никогда не думала, что тихой роскоши так идут варварские росписи на мужском теле. Я изучаю часть из обещанных мне сорока двух татуировок. Хотя кто и что тебе обещал, дурочка?

У него забиты обе руки. Шея. Грудь. Плечи. При довольно ярком свете зала ресторана наконец-то удается в этом убедиться. В клубе было сложно.

Во рту собирается слюна, а уши заполняет тревожный писк.

Меняю позу и отворачиваюсь.

Вроде бы успокоиться хочу, а получается, что привлекаю к себе внимание обоих мужчин.

Артур улыбается Руслану и переводит взгляд на меня. Он рад встрече. А я… Еле выдерживаю взгляд голубых глаз на щеке.

Они холодные, а жгут так, будто настроенный на максимум лазер. Выстрелы врезаются в кожу иголками.

– Лолита, познакомься, это Руслан. Он недавно приехал из-за границы. Сейчас вот мы вместе собираемся заняться несколькими проектами.

Я предпочла бы, чтобы Артур нас не знакомил.

Но, скорее всего, вру себе же, потому что "вынужденно" возвращаюсь взглядом к лицу своего Незнакомца и совсем не злюсь на Артура за предоставленную возможность.

Он смотрит на меня в ответ спокойно. Не выражает ни особенной заинтересованности, ни злости.

Внутри меня – буря, а у тебя там как?

Сложно поверить, что мы с ним несколько недель почти не спали, общаясь.

– Очень приятно познакомиться, Лолита, – Незнакомец проговаривает внятно и медленно. Повернувшись ко мне корпусом, протягивает руку. Но не так, как было с Артуром, а ладонью вверх, будто предлагая вложить свою ладонь в его.

Мой взгляд опускается. Я проезжаюсь по открывшимся виду узорам до сгиба локтя. Успеваю выцепить из общего хаоса горный хребет, сложенные крылья, фигуру, похожую на одно из египетских божеств. У него на теле больше знаков и смыслов, чем хранится в моей голове.

Поднимаю взгляд к вежливо-спокойному лицу и не сдерживаюсь от вопроса хотя бы глазами:

ты все события в жизни отмечаешь вот так?

А меня выбил бы? В виде сдувшегося трусливого гелиевого шара?

В груди тупой болью отзывается мое же решение прекратить. Не хочу быть трусихой в его глазах.

Подавшись вперед и держа спину ровной, проезжаюсь подушечками пальцев по чистой от чернил ладони. Руслан слегка сжимает мою кисть пальцами. Навстречу я не встаю.

– И мне.

Как только чувствую легкое поглаживание большим пальцем, выдергиваю. Глазами предупреждаю: «не смей».

И снова отворачиваюсь, делая вид, что не обожглась о намек на усмешку.

Иди ты… Туда, куда я пообещала больше тебя не посылать.

– Это хорошее место, Рус. Думаю, вам понравится.

– Я тоже так думаю. Не буду вам мешать. Хорошего вечера.

Я больше не смотрю на него и не провожаю взглядом от столика прочь.

Мне надо справиться со шквалом нахлынувших эмоций. Прийти в себя и вернуться в спокойно-безразличное состояние, из которого вышиб его приход.

Тянусь за бокалом и пью так, чтобы утолить жажду и заткнуть голос в голове.

Нарочно и в то же время с надеждой, что визуально невзначай, поправляю волосы и ещё раз оглядываюсь.

Как издеваясь, он и ещё четверо незнакомых мне мужчин сидят за столиком за спиной. Я отдала бы многое, чтобы поменяться местами с Артуром.

Мы с Незнакомцем пересекаемся взглядами, я успеваю возненавидеть его и мысленно казнить.

И себя заодно: потому что утянуло на дно моментально.

Стараюсь вынырнуть. Вернуться. Смириться.

– Рус прикольный, – Артур говорит, смотря на тот столик без смущения и проблем, а я разрываюсь между желанием осечь разговоры о нем и слушать. Слушать. Слушать. Слушать бесконечно.

– Вы давно знакомы? – Мой голос будто бы хрустит сухим хворостом. Я пытаюсь скрыть интерес за безразличием. Хотя господи… Себе можно не врать.

Смотрю в глаза Артуру. Он в ответ. Чуть дольше молчит, чем стоило бы. А я наконец-то избавляюсь от неловкости. Всё познается в сравнении. Рядом с Артуром мне пресно, рядом с Незнакомцем штормит до тошноты.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Точнее с Русланом.

– Нет. Месяца три-четыре. Через общих знакомых сошлись. Он не из наших, но умный. Не резкий. Хороший стратег.

– А чем занимается? – Моя игра в равнодушие самой кажется провальной и палевной, но и притормозить не могу.

Может быть он специально сюда явился? Артур взболтнул, что мы будем ужинать и он решил устроить сцену?

Злюсь и хочу ещё раз полоснуть взглядом, а потом понимаю, что не полоснуть хочу, а встретиться.

Раньше его пальцы дотягивались до моих струн ударами по экрану смартфона. Теперь их след жжет кожу.

– Всем понемногу. Как и я.

Киваю.

– Он был на открытии Инфинити.

– Да, я помню. – Сначала признаюсь, потом жалею, потому что уже Артур легонько улыбается.

Нужно молчать, Лол. Забудь о нем.

Продолжаю чувствовать на себе внимание. Чтобы убедиться – оглядываюсь, но на сей раз испытываю разочарование и стыд, потому что померещилось. Знакомый Артура увлечен разговором в мужской компании. Говорит что-то. Ему отвечают. Мужчины улыбаются. Смеются даже. На столе лежит его телефон.

А я, как наркоман, пытаюсь впитать слухом тот самый тембр. Уловить слова или хотя бы интонации.

– Десерт будешь, Лёль?

– Да, конечно. И можно ещё вина попросить?

Артур кивает, поднимая руку. Официант обновляет мой почти опустевший бокал. Парень, на свидание с которым я согласилась добровольно, делает заказ, а я глоток за глотком пытаюсь погасить пожар внутри и не утонуть в понимании, что за этим столиком мне скучно, сколько ни пей.

А за другой даже смотреть нельзя.

Глава 9.2

***

Больше Незнакомец ни разу за вечер к нам не подходит. Не проявляет внимания.

Я тоже стараюсь не выдать свой к нему интерес, только и разжечь интерес в общении

не с ним

не могу.

Несколько раз проверяю мобильный, как будто он мог бы что-то написать.

Наверное, правда мог бы. Но не станет. Зачем?

Мы с Артуром уходим из ресторана первыми. Я не запрещаю Зернову взять себя за руку.

Чувствую такой долгожданный вроде бы провожающий взгляд и борюсь с желанием оправдаться.

Артур предлагает варианты, как мы могли бы продолжить вечер, но я почти не вру, говоря, что устала. В сторону особняка мы едем, почти не говоря.

Артур ведет машину медленно, а я бы с радостью пронестись по трассе с криком и ветерком.

За легкость, которую давало мне вино, я быстро плач

у

ломотой в висках. А может быть дело совсем не в хорошем вине, а в переизбытке заполнивших черепную коробку сомнений.

Артур снова галантен.

Погасив мотор вместе с фарами, обходит машину и достает меня из нее. Сжимает запястье с силой. Зовет:

– Лолита…

Я знаю, что должна откликнуться. Не убегаю. Поднимаю глаза. Он делает шаг ближе. Пальцами поддевает подбородок и придерживает.

– Спасибо тебе за вечер. – Проговариваю вежливо.

– Который тебе не понравился? – А на вопросе сердце обрывается. Я вроде бы старалась, но, видимо, мало.

– Нет. Мне понравилось. Просто голова разболелась. – Произношу тихо и чуть сдавлено. Не знаю даже, кому в большей степени вру: себе и ему.

Артур усмехается.

Качнувшись вперед, задевает своими губами мои. Я дала себе слово, что буду послушной. Расслабляю губы и приоткрываю рот.

– Мы ещё не женаты, а уже голова болит.

Шутка хорошая. Правда хорошая. Я просто не знаю, что мне нужно в этой жизни.

Пытаюсь заставить тело расслабиться. Глазами даю зеленый свет. Артур снова касается моих губ своими осторожно. С легким нажимом раздвигает их и проникает сначала выдохом, а потом и языком.

Длинные пальцы скользят по шее и поглаживают.

Я хотела бы отдаться чувствам, но чувств нет. Происходящее для меня – механика, которую я позволяю.

Отрывается первым он. В глаза смотрит. В его что-то горит, в моих – тлеет.

– Значит, свидание. – Артур делает закономерный вывод, но вместо улыбки вызывает во мне приступ смиренного отчаяния.

– Да. Значит, это было свидание.

Мягко улыбнувшись, Артур прижимается губами к кончику моего носа.

– Я хочу тебя, Лёлька. Сильно хочу. Не тороплю, но дай мне шанс. Я тебе докажу, что я – правильный выбор.

Безысходность вызывает тошноту. Я не могу так быстро. И речь не о сексе.

Делаю шаг назад и прижимаю к бедру клатч.

– Мне подумать надо. Хорошо, Артур? Спасибо тебе.

Развернувшись, быстро иду к воротам.

Они щелкают, разблокируясь, без необходимости прикладывать магнитный ключ.

Наше с Артуром прощание проходило под внимательными камерами Яровея.

Интересно, ему и маме донесут, что мы лизались? Они будут довольны? Или это всё не так уж и важно?

От неправильности происходящего люто тошнит.

Уже зайдя в дом, я понимаю, что забыла цветы в машине. Но и похуй. Будут другие, а эти Артур выбросит, не пожалев. Для нас всё это мелочи. Больше символы. Он просто знает, что ухаживать надо так. Я просто знаю, что должна эти ухаживания принимать.

– Лёль, – мама выходит из гостиной, явно собираясь меня перехватить. Она хочет увидеть горящий дочкин взгляд и сбивчиво-восторженный рассказ. Но у меня на это всё нет сил.

Махнув рукой, направляюсь прямо к лестнице. Снимаю каблуки на первой ступеньке. Сжимаю их в руке и поднимаюсь.

– Давай завтра, мам.

Сегодня я хочу всё это смыть.

Закрываю спальню на ключ. Свет не зажигаю.

Опустившись на колени, пытаюсь уравновеситься за счет окружившей тьмы и мнимого спокойствия. Но это самообман. Мне не спокойно.

Мне плохо.

Открыв клатч, достаю мобильный.

Вместо того, чтобы вдогонку Артуру написать, что он замечательный и спросить, когда мы встретимся в следующий раз, я захожу в диалог, который должна была послушно уничтожить.

Там так и висят три его вопроса без ответа. А он был в сети тридцать минут назад.

Что ты чувствуешь, Незнакомец? Презираешь меня или тебе всё равно?

Он тоже не отправил меня в бан. Печатаю:

«Спасибо, что не сдал меня»

Руслан быстро появляется в сети и читает без уловок. В углу сообщения загорается две галочки. Пишет:

«Я похож на пидара?»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вызывает во мне нелогичный смех.

Нет. Ты похож на свежий воздух. Сочный фрукт, ради которого ждешь лета. На будоражещее ощущение, когда выходишь из моря, ложишься на шезлонг под палящее солнце и ветерок гонит по твоему телу капли.

Ты похож на то, чего мне очень хочется.

Не получив ответа, он печатает снова. По ощущениям, как будто со вздохом.

«Почему передумала? Свидание не очень?»

Вообще ужасно… На глазах наворачиваются слезы. Я смахиваю их и перехожу от колкого флирта к абсолютной правде. Я не только честности хочу, я хочу иметь кого-то, с кем полностью честной могу быть сама:

«Извини. Мне правда страшно с тобой»

«Бояться нормально, Лолита. Просто реши, чего ты хочешь и к чему готова»

«Я хочу с тобой влюбиться»

Пустить твои чернила себе под кожу.

Глава 10

Глава 10

Руслан

Под подошвами ботинок трещит щебень. Я следую за Артуром Зерновым в сторону огромного оврага.

Младший Зернов тормозит над котлованом под строительство будущего ТЦ.

Я – рядом. Молча смотрим вниз.

Что видит он – могу только предполагать. Возможно, ощущает себя королем горы и всего мира. Сейчас отчасти так и есть. А у меня на подкорке сидит понимание, как Яровей получил эту землю.

Грязно. Очень грязно. Вследствие жестоких игр одинаковых ублюдков.

Эту землю клочок за клочком у людей скупал другой бандюк Развал. Он не хуже и не лучше Яровей, просто другой. Сколько в этом скупе было справедливости, а сколько горя тех людей – уже не узнать.

Но все бугры

(прим. автора – глава преступной иерархии)

друг другу – и враги, и конкуренты, и партнеры, когда надо.

У Развала и Яровея были общие дела. Развал не смог вернуть Яровею бабки. Яровей захотел взять землей. Вал начал петлять. Сдался, когда люди Яровея украли его племянницу. Мучили её. Заставляли звонить. Просить. Умолять. Что делали ещё – есть на мерзких записях.

А над итогом недавних разборок я стою.

План разработан. Строительство началось.

Как и прочими белыми проектами, этим заниматься поставили младшего Зернова.

А он пригласил посмотреть своего нового знакомого, перед которым очень хочется выебнуться. Я позволяю. Присвистываю.

Артур с улыбкой осматривает владения, играет дорогими туфлями по камням. Резко присев, поднимает один и с размаху бросает в овраг.

Летит долго. Падает с треском.

Стряхнув руки, Зернов поворачивает голову ко мне:

– Думаю, быстро построим, – улыбка на его губах всё так же не гаснет. А я на своих разжечь никак не могу. Только для дела коротко дергаю уголки вверх.

Даже не знаю, почему меня задела эта ебучая история с племянницей Развала. Сердце давно в атрофии. Души и не было, как иногда кажется. Но Зернов лыбу давит, а я думаю: а ты-то видел, как ее били и насиловали?

Зря я спросил вообще. Не надо было.

– Какие сроки? – уточняю, чтобы не молчать. По взгляду Артура видно, что отвечать в кайф. Он горит проектом. Чувствует себя нужным и важным.

– Год с копейками на коробку, плюс месяца три-четыре на отделку и фасад, – цифры отскакивают от синевато-белых мажорских зубов. – Торговая площадь три этажа плюс подземный паркинг. Общая площадь – сто восемьдесят тысяч квадратов. По нашим расчетам окупится максимум за четыре года.

Я киваю, хотя мне похер, окупится оно или нет.

Если у нас всё получится, окупать будете уже не вы.

– Разрешения все закрыли?

– Конечно, Рус, – Зернов ухмыляется. – Под индустриальный парк прогнали, потом под многофункциональный общественно-торговый комплекс. Всё проголосовали. Всё подписали. Последние бумаги забирал позавчера.

– А экологи?

Артур хмыкает и пинает очередной камень в овраг:

– Ты точно заграницей тусовался? Такой прошаренный в наших нюансах.

Пожимаю плечами, не испытывая ни намека на страх разоблачение.

– Везде одни и те же проблемы.

– Прав. У нас тоже было пару активистов. Закончились. – Артур делает паузу, а у меня по коже расходится холодок. – Люди гибкие. Договориться вышло.

Ну хоть так. Ну хоть с кем-то.

Обведя взглядом место будущего веселья богатых и красивых, спрашиваю:

– Магазины уже подписаны?

– Якорные арендаторы есть. Первый этаж забит люксом. Фитнес просится. Рестораны. Синема Холл давно хотели у нас слот под премиум-зал. Парк аттракционов сделаем.

Если не знать нюансов, всё звучит красиво. Чисто. Будто бы правда про честный бизнес, развитие и благополучие. Я пытаюсь делать вид, что верю. Артур продолжает:

– На верхних этажах офисы. Под самой крышей пентхаусы. Метр коммерции стартуем с трех тысяч баксов. Яровей хочет один этаж отдать мне под офис. Типа легальный бизнес у нас. – Артур хмыкает и смотрит на меня, проявляя доверие. Я отвечаю такой же ухмылкой.

От меня всё меньше таятся. Я всё глубже вхожу. С Яровеем знакомить ещё не предлагали, но это дело времени. Всё будет. Проявить себя надо.

Правда не сказать, что я этому рад.

– Охуенно живете, – в ответ на мою похвалу Артур широко улыбается и расправляет плечи. Он искренне гордится ростом благосостояния Яровея, собственного отца и еще кучки бандитов. Своей причастностью к большим делам тоже.

А я даже не то, чтобы осуждаю.

– Нравится тебе, Рус? Добазаримся, один из пентхаусов с дисконтом тебе продадим. Телочек будешь водить, отсос в элитной недвиге с панорамой на город. Прикинь сервис.

Артур улыбается всё шире и шире. Его ведет от возможностей, как от алкоголя. Я качаю головой, делая вид, что проникся. Хотя на самом деле – нихуя. В голове другие мысли. Не получается видеть романтику в куче дерьма.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Как, кстати, прошла твоя встреча с Горсоветом?

Это было в том ресторане, где ужинали малый-Зернос с его Лолитой. Или моей. Или Яровеевой.

В первый раз наша встреча с падчерицей Яровея была намеренной. В этот – случайна.

Это смешно вообще: в городе тьма заведений, а мажоры всё шарятся по одним и тем же. И другим рекомендуют.

Я не подгадывал. Просто встречался с людьми, которые курируют сдачу коммунальных помещений в аренду. Это они решают, кто получит, кто нет. За сколько. Они озвучивают цены откатов и гарантирует выделение горсоветом. И все они – в целом прикольные ребята. Ну как Артур. Но каждый уже хуйни наворотил на срок от десяти до пятнадцати.

– Всё нормально, мы договариваемся. И спасибо за совет. Место правда хорошее.

– Кухня понравилась?

– Да. Отличная. Спасибо ещё раз.

Артур кивает, принимая благодарность.

А у меня перед глазами мелькает вспышками красивая мажорка-Лолита. Ночью в клубе. Губы, сложенные в "нахуй". В переписке. В ресторане. Мне как не нравилась идея лезть к Яровею через падчерицу, так и не нравится. Вяз неправ. Хуйня из этого будет.

Глава 10.2

Когда она слилась – я испытал облегчение. Подспудно и сам пытался её оттолкнуть. Избавиться. На слабо взять, чтобы струсила.

Ей лучше было бы куда-то забиться на время, а не ко мне с интересом лезть. Но как бы там ни было, падчерица Яровея – не основная моя задача. Ну не захотела и не захотела малышка. С другой стороны зайдем.

Я по-прежнему не желаю ей зла. Ни в лице Расула. Ни в лице врагов Яровея. Ни в своем.

При других обстоятельствах в лице Артура ей светило бы добро. В их, бандитских, представлениях. Вялотекущее, жестокое (когда задумываешься) добро, построенное на чужом горе благополучие и благосостояние. Защита. Богатство.

Но я же видел, как она там выглядела и вела себя.

С этим ей скучно.

А у нас получается.

Это чувствуется. Это не обман – мой или её. Оно само летит. Искрит. Сплетается.

Я не ревнивый, да и ревновать малознакомую девку было бы тупо после всей хуйни, из которой состояла моя прошлая жизнь, но смотреть на них вдвоем всё равно было не слишком приятно.

Он старался. Она старалась. Но разницу даже я ощутил с расстояния трех столов.

Ещё теперь я знаю, что кожа у куклы-Лолиты мягкая. Запах сладкий. С глазами в клубе не ошибся. Они до краёв наполнены неизлитым мятежом. Против Яровея, скорее всего, но ему она не смеет в лицо перечить. Поэтому изливает на меня. Чуть-чуть. Потом боится. Потом снова смелая.

А со мной хочет… Влюбиться.

В уши невпопад врезается приступ женского плача с видео с племянницей Развала. Сука, что ж оно всё так мешается в башке?

Прокашлявшись, стряхиваю головой, как собака.

В кармане лежит мобильный. В нем – вновь ожившая переписка. И что с ней делать до конца я не решил. У нас с Лолитой игра. Сорок два дня узнавания. Я перечисляю свои татуировки и делюсь обстоятельствами, в которых их набил. Лола спрашивает и рассказывает что-то о себе. Она любознательная и не пустая. С ней интересно. Спокойно как-то. Расслабляет. Меня тоже затягивает в интерес к этой мажорке.

– Рус…

– М-м? – Артур смотрит на меня и немного хмурится. Как будто взвешивает. Только хуй его знает, что.

– Я с тобой хотел один момент обсудить.

– Без проблем.

– Это касается Лолиты.

Я уверен, что на моем лице не меняется ничего. Я просто жду. Из реакций – легкое движение пальцев.

Ну давай обсудим то, что касается Лолиты.

– Дочки Яровея? – И причины моих бессонниц.

– Да. Мы тогда с ней были. Ну… Ты помнишь.

Помню, конечно. Она была с тобой, а потом мне писала.

– В общем, все из наших знают, а ты человек новый. Я хочу с тобой прояснить, чтобы не было вопросов. – Артур держит зрительный контакт, я свои глаза тоже не увожу. Всем видом демонстрирую готовность слушать и прислушиваться. – Лолита моя. Трогать её нельзя. Хотеть. Ухаживать. Смотреть тоже.

Ага. Понял.

– У вас с ней серьезно всё? – Чтобы сгладить, добавляю абсолютное искреннее: – Она красивая. Любой такую бы себе хотел.

Артур улыбается. Мягко. Он вообще, мне кажется, не их тех, кто наслаждается жестью. С ним Лолите реально было бы хорошо. Вопрос в том, что она это хорошо не хочет. И это хорошо ей тоже не светит.

В лучшем случае: Артур сядет со всеми. Её растерзают Яровеевы враги.

Но подпустит ли она, сдастся ли, и во что для нее это выльется – посмотрим.

– Пока у нас ничего. На свиданку сгоняли. Но мы с Яровеем говорили, он одобряет.

Интересно, а меня бы одобрил? Внутри улыбаюсь. Это был сарказм.

Зачем-то спрашиваю:

– Ты в нее влюбился или... Так?

Артур ведет пальцами по волосам и смотрит на меня, давая понять, что вопрос звучал тупо. А мне похуй. Интересно.

– Рус, слушай… Влюбился – это у вас типа что-то значит.

– У нас – это у быдла? – Уточняю.

Артур отвечает улыбкой. Воспринял как шутку, а я считываю правду жизни, которую нет смысла отрицать. Он с детства в золоте. Другой сорт. Сам так считает. И я так считаю тоже.

– Это не я сказал, но да. У людей попроще чувства через край хлещут, а у нас серьезные дела. Влюблюсь, не влюблюсь – посмотрим. Нам вместе будет хорошо. Это всем удобно.

Кроме, возможно, самой Лолы. Она выбрала быстро и ярко. Но это и прозносить-то было бы смешно. Все мы, по большому счету, хуй клали на ее желания.

Я не отвечаю. Артур тоже не спешит продолжать болтать. Сделав шаг ближе к обрыву, следит, как щебень из-под носков с треском съезжает вниз. Думает, что полностью контролирует свою жизнь и свой риск.

Повернув голову, снова смотрит с улыбкой:

– Хочешь историю про чувства? Поучительную. – Не отвечаю. Артур и не ждет. – Биологический батя Лолки когда-то изнасиловал её мать. Лола не по любви получилась. Она вроде не знает этого. Но тот мужик – первая мокруха Яровея. Олег мать Лолы встретил, когда та в шлюхи подалась от отчаянья. Дочка маленькая. Родители не поддержали. Бабки нужны были. А у нее только и есть, что красота. Он попался первым. Других обслуживать не пришлось. Влюбились. Забрал обеих. Первый грех себе на душу повесил, когда она рассказала. Если это любовь – я такой не хочу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Кивнув, снова отворачиваюсь к оврагу. На его дне, кажется, еще больше тайн и грязи, чем я себе думал.

Весь мир – грязь. А чистая Лола даже не подозревает, сколько уже разлилось вокруг неё дерьма.

Мы с Артуром несколько минут смотрим каждый в свою точку, думая каждый о своем.

Зернов снова хмыкает. Я поворачиваю голову.

– Виктория Плаза тут будет. – Кивает на овраг.

Объяснять мне не надо.

Мать Лолиты зовут Вика.

– За спиной говорят, он в первый раз за нее убил, в итоге его и убьют за нее. Это шутка у нас такая. Типа. Про любовь.

Глава 11

Глава 11

Лолита

Я полулежу в кровати, держа телефон на уровне глаз. Улыбаюсь ему, создавая, скорее всего, жутковатую картину из-за того, что свет в спальне погашен, а экран горит ярко.

Всё моё внимание – там. Не хочу пропустить ни единого слова Незнакомца.

Я уже знаю, что его зовут Руслан, но перейти черту и назвать прямо по имени в переписке не могу. А может быть не хочу.

Не разбираюсь.

Но сейчас вся моя жизнь вращается вокруг телефона. Мы переписываемся каждый день. Я изучаю все новые татуировки и ныряю глубже в привязанность к мужчине, с которым вживую мы обменялись без преувеличения двумя словами.

Сегодня щепетильно изучаю изображение, на котором чернилами на коже выбит правдоподобно-красивый слон.

Вряд ли он символизирует впечатления от похода Незнакомца в зоопарк. Но прежде, чем он поделится настоящим контекстом, я всегда предполагаю.

«Ты был в Танзании или Кении?»

«Был в Кении, но слон не оттуда»

Шепчу:

– Вот черт.

Люблю угадывать быстро.

А сама печатаю:

«Тебе понравилось? Я не была пока»

«Да. Мне повезло, я увидел и большую пятерку, и на миграцию попал»

Его ответы можно было бы назвать скупыми, но мой мир они взрывают. Руслан знает, что путешествия – моя страсть. И о чем речь мне не нужно объяснять.

Кения – мировая столица сафари. И при идеальном стечении обстоятельств в одном из трех национальных парков можно увидеть большую пятёрку (лев, леопард, слон, буйвол, носорог) в их естественной среде обитания. А как незабываемо выглядят узоры миграции антилоп гну и зебр с высоты вращения вертолетных лопастей, думаю, представить не сложно.

Я завидую жизненному опыту, накопленным впечатлениям и свободе Незнакомца.

«Что впечатлило сильнее: фауна Кении или Амазонских джунглей?»

И там он тоже был. Я уже знаю.

«Мадагаскара»

Он не выбирает из двух моих вариантов, а предлагает свой. Я кусаю губы из-за раздирающей зависти. Я хотела бы сидеть и часами слушать его рассказы о путешествиях.

На Мадагаскаре я тоже не была. И тоже хотела бы. Но Катюня предпочитает Миконос и Ибицу. Мама с Яровеем – Мальдивы, Французскую Полинезию и Лазурку.

Одну меня никто не пустил бы, хотя я уже истекала слюной на парочку обалденных туров.

А Руслан был везде. Видел всё. Чего-то даже своими руками касался. Его опыт, бывает, кажется мне неправдоподобно большим как для человека, чей возраст немного перевалил за тридцать. Но и оснований сомневаться в его честности у меня нет.

Пусть лет мне поменьше, но людей я немного чувствую. Он не из тех, кто будет пускать пыль в глаза. Ему и не нужно.

«Я хочу с тобой на Мадагаскар. Отвезешь?»

Я никогда не навязывалась. И Незнакомцу не стала бы. Но мне импульсивно хочется ответить именно так и я уверена, что он поймет правильно.

От него прилетает:

«))»

, после:

«Обсудим при личной встрече»

.

Желудок связывается узлом, а кровь стекает вниз живота. Личная встреча звучит как что-то неизбежное, дико желанное и в то же время пугающее.

Я уже знаю, что не разочаруюсь в нем. Но мне так нравится формат, который есть сейчас, что и торопиться не хочется. Хочется мучиться. Изнывать. Просыпаться из-за порхающих в животе бабочек и первым делом тянуться за телефоном.

Я сказала правду: хочу с тобой влюбиться.

Он не отказался.

Руслан напоминает:

«Ты уже забыла про слона»

, и я улыбаюсь.

Черт. Ты прав.

Лолита:

«Не знаю. Просто член набить ты постеснялся и решил, пусть будет хобот и так уж и быть присобаченный к нему слон?»

И тупо шутить с ним мне уже не страшно. Тот же Артур скривился бы, Руслан – нет.

Незнакомец:

«Почему ты решила, что я постеснялся бы набить член?»

Действительно, Лол. Почему?

Мы ходим по краю между трогательным, глубоким и пошло-интимным.

Я не говорила Руслану, что опыта с мужчинами у меня нет. С другой стороны, он и не спрашивал, что делает ему честь.

Мы обошли вопросы про количество половых партнеров и любимые позы в сексе. Возможно, просто оставили это для практики. Какой она будет – загадка. Иногда, засыпая, фантазирую об этом. Не сомневаюсь в одном: мне очень хочется именно с ним.

Лолита:

«Я сдаюсь. Не знаю, почему ты набил слона. Прочитал Шантарам, когда было модно, и решил мотнуться в Индию?»

– делаю последнюю попытку, заранее зная, что она будет провальной.

Незнакомец:

«В Индии я был, но нет»

Господи, и в Индии ты был! А где ты не был?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Лолита:

«Тогда сам расскажи»

Руслан долго печатает, я завороженно слежу за процессом. Общение с ним гипнотизирует. Убаюкивает и питает.

Теперь я знаю, что мама не зря заметила перемены во мне. Они есть. И их причина не в Артуре.

Наше свидание с младшим Зерновым на время пригасило прессинг окружающих. Мама не давит, а Артур не спешит звать на второе. Скорее всего дает мне время, о котором я просила. Только не знает, что на второе я уже не соглашусь. Контраст между желаемым мной и ожидаемым от меня очевиден. Я не хочу с ним встречаться.

От Руслана приходит огромное сообщение. Это совсем непривычно и вызывает восторг. Вчитываюсь в строки, будто вгрызаясь.

«Существует притча, согласно которой если слона нужно перевезти на самолёте, в его клетку запускают несколько сотен маленьких цыплят. Чтобы не раздавить их, слон весь полёт стоит неподвижно. Не из-за страха, а из-за сострадания. Это гарантирует баланс самолету и раскрывает благородную и чуткую натуру слона. В мозгу у него даже нашли нейроны, отвечающие за эмпатию и самоосознанность. Слон благороден».

По плечам пробегаются мурашки, а может быть даже цыплята. Притча звучит очень трогательно.

Не спеша отвечать, я проматываю диалог выше и снова открываю фото сегодняшнего тату.

Смотрю на слона новыми глазами. И на Руслана тоже.

Закрыв, спускаюсь вниз и печатаю:

«Это очень красиво»

В ответ получаю снова смайлы:

«))»

Лолита

: «Только почему под ногами твоего слона нет цыплят?»

Незнакомец

: «Потому что это все хуйня и он их раздавил»

Глава 11.2

Контраст между моим трепетом и его ответом повергает в шок. Его цинизм льет мне на голову ушат холодной воды, но я не злюсь.

Давно поняла, что в Руслане сочетается игривость и трезвость. С ним в реале, наверное, сложно.

Пришла моя пора отвечать сдвоенным смайлом:

«))»,

и, возможно, передохнуть. Но я вижу, что он печатает и трепещу в ожидании новых слов, которые снова вызовут во мне бурю.

Незнакомец

: «Извини, если грубо. Просто в этом символизм

моего

слона. Притча красивая и очень пиздливая. Людям давно пора прекратить очеловечивать животных. Занялись бы собой. Эмпатии не хватает не слонам»

Он прав и честен, как я и хотела.

Скоро полночь. Еще час назад я врала себе, что хочу лечь пораньше и теперь хорошее время написать Незнакомцу:

«грубо не было, я подумаю об этом. Спокойной ночи»

. Он меня отпустит. Всегда отпускает. Но я его отпускать не хочу.

Набрав в легкие побольше воздуха, бью подушечками по экрану.

«Ты дома или где-то?"

Не то, чтобы мы друг другу отчитывались, но мне интересно в нем всё. В чем одет. Пахнет тем же парфюмом или другим. Какой у него гель для душ. Как часто бреется. Хочу почувствовать под пальцами короткие мужские волосы. Его губы на своих.

Тело мелко дрожит. Я сжимаю колени в ожидании ответа.

Но вместо него мне прилетает темный круг. Сначала я даже думаю, что Руслан отправил его случайно, но запускаю и слышу приглушенные биты. Мигают софиты. Неоновая горизонтальная подсветка очерчивает секции потолка и сцены. Над столом спиралью закручивается такой же неоновый шнур.

В кадр успевает попасть и танцующая на подиуме полуголая девушка. Кто-то сбоку выпустил кальянный дым.

Первая моя реакция: возмущение. Кровь нагревается и бьет уже в щеки. Глубоко в душе мне хочется верить, что он тоже проживает эти дни только с мыслью о нашем общении. Это, очевидно, не так. И это задевает.

Чтобы не выглядеть ревнивой истеричкой, медленно печатаю:

«Ты любишь клубы?»

И по прошествии секунды уже узнаю, что:

«Терпеть не могу»

«Зачем тогда?»

«Из уважения к твоему парню. Компенсирую твой отказ»

Секунду назад злилась, а уже улыбаюсь. Я не врала Незнакомцу, что между нами с Артуром ничего нет. Да. Мы были на свидании. И да, скорее всего от второго я попытаюсь слиться. Но Руслан не требует.

А я в свою очередь только надеюсь, что другие его сейчас не интересует. В конце концов... Иначе не тратил бы время на меня. Правда?

Лолита:

«Смотришь, как другие танцуют? Сравниваешь?»

Отправив сообщение-провокацию, с нетерпением жду, как ответит. А читая:

«Хуже, Лолита. Другие танцуют в сто раз хуже»,

расплываюсь в сладкой-сладкой улыбке:

Незнакомец:

«Я здесь по делам. Есть люди, которые любят общаться в расслабляющей атмосфере. А мне не принципиально, где»

Мне тоже не принципиально, где. Мне важно, с кем.

Незнакомец:

«Уже поздно. Иди спать»

Лолита:

«Пожелай мне хороший снов»

Незнакомец:

«Пусть тебе приснится слон и совершенно целые цыплята»

Лолита:

«Я правда поверила в притчу. Это звучало трогательно»

Незнакомец:

«Это и было рассчитано на то, что ты поверишь»

Лолита:

«У тебя правда член где-то набит?»

Я намерено поступаю так же, как он со мной. Сбиваю тему в надежде эпатировать. Видимо, получается, потому что с ответом на сей раз затык. Проходит несколько секунд и только потом Руслан печатает:

«Можешь фантазировать об этом на ночь. Я не против»

Прыснув, блокирую телефон и отбрасываю на соседнюю подушку. Падаю полноценно на кровать и долго с улыбкой смотрю в потолок. Почему с ним так легко и интересно обо всем? Почему я не чувствую разницы между нами, хотя она определенно есть?

Моей выдержки хватает на пятнадцать секунд после того, как экран снова вспыхнул и погас. Я поднимаю мобильный над лицом и читаю:

«У тебя нежная кожа. И ты вкусно пахнешь. Мило краснеешь. Ещё милее злишься. Мне нравятся твои ноги и волосы. Как ты держишь спину. Твоя походка. Губы. Грудь»

Волоски на руках поднимаются дыбом от перечисления. Я не чувствую себя разобранной на суповой набор куропаткой. Наоборот: вожделенной. Даже... Избранной?

Чтобы немного протрезветь, печатаю.

Лолита:

«Если рискнешь кого-то выебать

–

не смей представлять меня»

Считаю секунды, которые бьются пульсом в горле. Насколько далеко мы готовы зайти в эпатаже и дерзости? А в реальности после виртуального флирта?

Незнакомец:

«Не волнуйся, Лолита, мне не горит. Я выебу тебя. Спокойной ночи»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И тебе, Руслан.

Глава 12

Глава 12

Лолита

Я не жаворонок, но сейчас семь тридцать, а мы с Катей уже пытаемся повторить за инструктором незамысловатую асану под звонкий лай щенков.

Паппи-йога случилась со мной впервые. И я не знаю, из-за нее или ночной переписки, но чувствую себя легко, бодро и сказочно влюбленной в эту жизнь.

Сделав упор на основания ладоней, переношу вес тела вместе с центром тяжести (читайте, задницей), растягивая сладко ноющие мышцы спины и задней поверхности бедра.

Катя кряхтит рядом, ругая весь белый свет. Идея принадлежала ей, но удовольствие, кажется, всё досталось мне.

Немного в стороне, за пределами поляны, на которой проходит занятие, меня привычно караулит ответственный Марк. А настоящий бандит всё равно коварно настигает.

Трехмесячный пушистый щенок сначала нюхает прижатые к коврику пальцы. Я перебираю ими – пугается и звонко гавкает. Поднимает голову и смотрит в лицо дерзко. Спрашиваю:

– Гав?

И он показывает, как правильно:

– Гав-гав-гав!!! – Ругается со мной, а у самого хвост метет по траве.

Улыбаясь, падаю на локти и протягиваю руку, чтобы пальцы удобней было нюхать.

Он, изучив и набравшись смелости, открывает рот и с наслаждением сжимает сразу два своими местами беззубыми деснами. Вот, оказывается, зачем ты подошел... Вот, оказывается, зачем я тебе нужна...

Позволяю использовать себя вместо грызунка и изучаю малыша. Если не ошибаюсь, эта порода называется зенненхунд. Его братья и сестры гоняют по траве и коврикам, перебивая лаем медитативную музыку.

Они похожи на миниатюрных плюшевых мишек. Толстые лапки пока что выглядят непропорционально большими, густой пушок с контрастными черными, белыми и рыжими пятнами наощупь шелковистый. Обнаглевшая морда с аккуратной белой полоской на лбу продолжает меня поедать, захватывая в плен режущихся зубов все больше пальцев.

Перед началом занятия нам объяснили, что насильно удерживать у себя щенков нельзя, но я расцениваю готовность сгрызть мою руку по локоть как знак обоюдной заинтересованности и уважительную причину пропустить несколько асан.

На время забив на йогу, играюсь со щенком. Убеждаюсь, что передо мной – мальчик. Бойкий и звонкий.

Жертвую резинкой для волос, используя ее для игры и отдавая в итоге на растерзание будущему хищнику.

Я всегда хотела собаку, но попросить у отчима не рисковала. Возможно, он не имел бы ничего против шпица или йорка, но я мечтала о настоящей. Большой. Прямо происходящей от волка.

Игриво нападаю на щенка. Он тявкает, пятится и, запутавшись в хвосте, садится на попу.

Смешной такой. Растерянный. Маню к себе. Он рискует ещё раз довериться, но уши подприжаты. Обхватив мордашку, трусь своим носом о его нос.

– Вы такие смешные. Я сниму.

Бросаю взгляд на Катю и возвращаюсь к щенку. Он неотрывно смотрит на меня, как будто в глазах видит целую вселенную. У меня сжимается сердце.

Шепчу:

– Прости, я не могу тебя взять. – Объясняю и ему, и себе заодно. Я должна уважать правила дома, в котором живу.

Отпускаю малыша, возвращаюсь к йоге, но щенок не спешит убегать. Садится рядом. Потом встает. Нюхает руку. Снова пытается пожевать мизинец.

Катя смеется и опять снимает всё это на телефон. И только когда щенок укладывается животом на траву и грызет уже резинку, подруга со вздохом тоже вспоминает про йогу.

Занятие длится ещё двадцать минут. После мы хлопаем, благодарим инструктора и утоляем жажду домашним лимонадом.

Уставшие щенки преимущественно спят. Я хотела бы сказать, что они сливаются в одно сплошное умиление, но

своего

я всё еще узнаю.

Отворачиваюсь от него.

Мы с Катей не большие любительницы хэлси-мероприятий, но, бывает, подругу перемкнет и вот в нашем расписании появляются веганские бранчи, благотворительные полумарафоны, смузи-пати, дегустации комбучи, паппи-йога, утренний диджейский сет.

А в моей жизни всё без изменений: разговоры с Незнакомцем до рассвета о татуировках, путешествиях, мечтах и его члене. Потом я образцовая дочь, которая лениво проводит лето у бассейна с лучшей подругой и создает ноль проблем.

– Смотри, как получилась… – Катя показывает видео, на котором я нежничаю с щенком.

И как только фото и видео оказываются у меня, импульсивно позволяю себе поделиться с

ним

.

Открываю чат с Незнакомцем и шлю.

Он появляется в сети, а я сбегаю.

Расправив плечи, делаю вид, что не пропустила ни слова из бодрящего монолога организатора сегодняшнего мероприятия, но вникнуть в суть мне чертовски сложно. Я вышла из диалога с ним, но все мои чувства – днями и ночами там.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Жужжание раздражает ладонь. Попеременно закусываю уголки губ, чтобы не расползались. Обещаю себе открыть, досчитав до пятидесяти. И начинаю.

Раз. Два. Три. Двенадцать. Пятнадцать. Тридцать два. Пятьдесят. Посчитала, блин.

Отставляю недопитый смузи и ныряю с головой.

«Ты красивая»

И уже неважно, какие уголки я там держу. Губы расплываются. Зубы сохнут. Отступаю в сторону, потому что меня снова повело от его присутствия в моей жизни.

Он всегда чувствуется так, будто врывается, снося дверь с петель.

А я и не против.

Лолита:

«Это уже было»

Незнакомец:

«Ты не перестала быть красивой»

Вроде бы такие обычные слова, а сердце на них с ума сходит.

Незнакомец:

«Что за мероприятие?»

Лолита:

«Паппи-йога, слышал?»

Незнакомец:

«Нет. Но, думаю, гринпис такое осуждает»

Я знаю, что он – не гринпис и не осуждает почти ничего. На подколку реагирую усмешкой.

Лолита:

«Нам первым делом зачитали правила обращения со щенками»

Незнакомец

:

«Просто убедись, что твой охранник готов отбить тебя у зоозащитников. Это серьезней, чем ухажеры»

Хочется прыснуть и громко смеяться.

Подрагивающими пальцами печатаю:

Лолита:

«Я уточню. А как тебе щенок?»

Незнакомец:

«Щенок как щенок. Любой детеныш априори милый»

Лолита:

«У тебя была когда-то собака?»

Незнакомец:

«Да. Был пес»

Лолита:

«Какой породы?»

Незнакомец:

«Кане-корсо»

Лолита:

«Почему был?»

Незнакомец:

«Пришлось отдать. Род деятельности не позволяет ухаживать за живым существом постоянно»

Киваю экрану, как будто мы общаемся вживую. Про род деятельности Незнакомца я не спрашивала. Возможно, это привычка, сформировавшаяся рядом с Яровеем. О чем-то лучше не знать.

Лолита:

«А у меня никогда не было собаки, но эти такие милые»

Незнакомец:

«Это пока он не зассал тебе всю квартиру»

Открыто смеюсь, не сдержавшись.

Не поспоришь.

Дергаюсь, когда по плечу вниз пробегаются пальцы Кати. Подруга опускает взгляд в экран, я блокирую мобильный и прячу за спиной.

Глава 12.2

Поднимаю глаза. Катя в ответ щурится. Неуловимо напоминает маму и как бы пророчит ещё один неизбежный допрос.

– Что за тайны? Надеюсь, там хотя бы не дикпик от моего брата…

Подруга закатывает глаза, а я тем временем плотно краснею.

Мне неловко перед всеми. Артуром. Мамой. Катей. Старшими Зерновыми. Отчимом.

Но нет. Это не Артур.

Вместо внятного ответа сильно сжимаю руку подруги и веду нас обратно к кружку любительниц йоги и щенков. Уже тут на ухо Кате "исповедаюсь":

– Я просто риллс смешной увидела, а ты прямо уже…

– Телефон покажи. – Катя поигрывает бровями, я фыркаю, но мобильный не даю. Он еще несколько раз жужжит, но, как бы ни хотелось, нужно держаться.

Организаторы приглашают нас на террасу с видом на парк, где нас уже ждет свободный от глютена, лактозы и здравого смысла завтрак.

Он превращается для меня в мучение из-за собственного нетерпения. Еда не увлекает. Легкий хаус, который миксует диджей за пультом, не способствует релаксу. Темы кажутся глупыми. Я нетерпеливо дергаю ногой под столом, пока Катя не бросает на меня злой взгляд.

Отвернувшись, снова нахожу взглядом своего щенка. Теперь моей резинкой с ним играет девочка лет пяти. Рядом – скорее всего мама обсуждает что-то с женщиной-заводчицей. Внутри разгорается ревность, которую я быстро гашу. Кажется, сиротой мой малыш не останется. И это прекрасно.

***

Когда мы с Катей прощаемся, подруга обнимает меня напоследок крепко-крепко:

– Ты Артуру про презентацию Порше так и не ответила?

– Нет. Я ещё не знаю, какие у меня планы...

Скепсис на лице подруги выглядит максимально неподдельно. А затишье между мной и Зерновым длилось недолго. Артур дал мне чуть больше недели и снова пригласил. Вроде бы без очевидного двойного смысла. Просто на презентацию, которую устраивают его друзья. Но я же понимаю, что это приглашение с подтекстом, который развивать не хочу.

Давай просто дружить, Артур? Мне нравилось с тобой дружить...

Нужно хотя бы что-то ответить, но я оттягиваю.

– А у тебя же обычно такие насыщенные планы... Валяться дома. Играть в теннис. Что ещё? Ах да, пялиться в телефон!

– Катя, хотя бы ты не дави, – прошу, подруга слушается со вздохом. Я люблю ещё сильнее за то, что она не лезет в наши недоотношения с её братом.

Чмокнув в щеку, машет улыбающемуся Марку и направляется к своей машине.

А я сажусь на заднее сиденье и наконец-то ощущаю себя полноценно счастливой.

Марк поправляет зеркало заднего вида – я улавливаю в отражении его взгляд и улыбку. Улыбаюсь в ответ.

– У вас же скоро День рождения, Лолита Александровна...

– Ага, – о котором я, если честно, почти забыла.

– Так может быть вам щенка достать? Я с Борисом Андреевичем поговорю. Хотите?

Слова Марка трогают, но я всё равно мотаю головой.

– Не надо, Марк. Спасибо. Того, который мне понравился, девочка себе выбрала.

– Ну и что? Мы для Лолиты Александровны любого достанем. Что нам девочка?

Я знаю, что это не шутка. Но сейчас она вызывает протест, а не умиление. Я не хочу, чтобы из-за моей прихоти плакал ребенок. Настоящий подарок на День рождения мне всё равно не сделает никто.

Я хочу свободы.

– Не надо, Марк. Спасибо. Ничего не говори ни Борису Андреевичу, ни Олегу Викторовичу. Я подумаю про подарок.

Снова опускаю взгляд в телефон и наконец-то ныряю в наш с Незнакомцем чат.

«Собака – хорошее животное. Но ответственность в первую очередь. Как и любое другое живое существо»

Я согласна с ним полностью. Всю дорогу до загородного особняка Олега Яровея мы переписываемся. Обычно днем со временем у него сложнее, чем ночью, поэтому я упиваюсь возможностью поболтать, пока он доступен.

Собираюсь взлететь по лестнице в свою комнату, закрыться там и печатать... Печатать... Печатать...

Но уже на первой ступеньке меня тормозит оклик мамы.

– Лёль, – оглядываюсь и стараюсь быстро погасить внутреннее возмущение.

– Что-то срочное? – во второй раз за одно короткое утро прячу мобильный за спиной и крепко сжимаю. Это становится рефлексом и жизненно важной привычкой.

Мама пробегается по мне взглядом. Поднимается глазами к лицу.

– Зайди к Олегу. Он просил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 13

Глава 13

Лолита

Прежде, чем идти к отчиму, я поднимаюсь в свою комнату переодеться. Топ и легинсы кажутся неуместно легкомысленными для общения с Олегом.

Мобильный отбрасываю на кровать, включив авиарежим. Он вдруг начинает выглядеть в собственных же глазах орудием преступления.

Я знаю, что в переписке с понравившимся мужчиной нет ничего криминального. Любой другой девушке можно баловаться и не бояться сверх меры. Но чертов протокол безопасности Яровея прочно сидит в голове.

Незнакомца мне никто не одобрял. И не одобрит.

Наспех приведя себя в порядок, стучусь в кабинет и опускаю ручку на глухом «входи».

За все года я бывала в просторном кабинете может быть раз тридцать. Без Олега в жизни не рискнула бы войти. Впрочем, как и без его приглашения. А тем для задушевных разговоров тет-а-тет у нас не так и много.

Вместе со мной в его кабинет заходит скованность и неловкость.

Нас объединяет в первую очередь любовь к маме. Ради нее мы принимаем существование друг друга в одном пространстве. Мы ни разу не были в длительной откровенной конфронтации, но и переходить невидимую черту, играть в отцы и дочери не стали.

В памяти иногда всплывают моменты, как Олег таскал меня на шее лет в пять, как на руках нес в машину, когда у меня случилась жестокая горячка и мама не знала, выживу ли. Он тоже тогда волновался. Все волновались. А мне было всё равно.

В восемь Олег казался мне лучшим другом. А ближе к тринадцати я пошла на отдаление. Он не пытался удержать.

Сожалею ли я? Вряд ли. Возможно, именно то расстояние, на котором мы с ним находимся, самое комфортное для нашего сожительства.

Мы не враждуем. Не соревнуемся. И, положа руку на сердце, в свои двадцать два я прекрасно понимаю, чем этот мужчина привлек маму. Но это не делает мое нахождение с ним наедине более комфортным. Необходимость подчиняться не воспринимается более органично.

Время ревности и соперничества за ее внимание давно прошло. Я с треском все ему проиграла и приняла.

— Привет.

Олег смотрит на меня от окна, его руки сложены на груди. На лбу — выраженные горизонтальные полосы-следствия его многочасовых размышлений, ни одно из которых не увенчалось многословностью. Он... Довольно молчалив.

Олег Яровей не громкий и никогда не был таким, но его присутствие заполняет комнату до потолка.

Широкоплечий, с тяжелой, почти осязаемой энергетикой, он включает подсознательные механизмы, отвечающие за желание соответствовать. Моя осанка никогда не бывает настолько же ровной, как во время общения с ним.

Я ощущаю его как безопасную для меня, но всё равно опасность. Не могу расслабиться.

Олегу сорок восемь. Он старше мамы, но у меня язык не повернулся бы назвать его стареющим или дряблым. Он мощный, здоровый и очень сильный мужчина. Короткая стрижка подчеркивает резкие и крупные черты лица. Скулы острые, подбородок жесткий, губы с чуть дерзким изгибом.

Строгий костюм совсем не похож на спортивную одежду с наших совместных фото из моего детства, но только подтверждает: жизнь Яровея — это даже не скоростной автобан, а взлетная полоса. Он несется по ней самоуверенно и неотвратимо, как борт Эмирейтс.

А я невпопад вспоминаю, что у Яровея тоже есть татуировки. Не сорок две, как у Незнакомца, но точно на груди был большой рисунок какого-то животного. В памяти всплывает, как я рычала на него в детстве. Мама с Олегом смеялись. Но какого…

Удивительно, но я ни разу не пыталась рассмотреть. Мне не было интересно. А с Русланом…

Образ Незнакомца снова сливается на секунду с образом отчима. Это меня тревожит. По маминым стопам я не хочу.

— Присаживайся, — Олег приглашает даже мягко, указывая на кресло. Я гашу в себе глупый протест. Сейчас он во всем: я не хочу ни садиться, ни разговаривать.

Только и отношения портить тоже не хочу.

Стараюсь занять расслабленную позу на кресле, хоть и понимаю, что Олег, скорее всего, неплохо меня читает. Кто я для него? Сопля, похожая на маму в те годы, когда они только встретились?

Насколько его раздражает необходимость заботиться и обо мне тоже?

— Вика сказала, ты утром на спорте была?

Улыбаюсь с иронией. В нашем треугольнике у каждого своя роль и свои цели. Мама боится, что я буду выглядеть в глазах Олега легкомысленной, хотя нам вполне понятно: высоких требований ко мне отчимом и не выставляет. Я — просто обстоятельство в жизни его жены.

Почему они с мамой не завели второго ребенка — не знаю. Спросить не рискнула. Но и на роль дочери не претендую.

Утром я занималась мажорской чушью в городском парке, а мама подала это Олегу как ответственное "спорт".

— Паппи-йогой. Слышал когда-то?

Олег ожидаемо мотает головой и даже, кажется, немного улыбается. Я тоже легонько. В ответ.

Кто бы сомневался. И Руслан не слышал.

— Это йога со щенками.

Олег изгибает губы в уважительной гримасе, которая явно не имеет ничего общего с уважением.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Круто. Наверное.

И вступительная часть на этом закончена.

Развернувшись всем телом, отчим подходит к столу и кладет кисть на высокую спинку своего кресла. Интересно, мама греет уши за дверью или просто ждет внизу? Я уверена, он ей потом всё расскажет.

И о чем поговорить хочет я тоже не обманываюсь.

— Щенки — это хорошо. Детеныши — это всегда мило.

Меня током прошивает почти дословное повторение слов человека из моей тайной переписки. Скорее всего волнение отражается во взгляде, но я убеждаю себя не паниковать. Он не читает мой телефон. Я уверена, что не читает. Просто... Мыслят они с Русланом немного похоже. Я уже это заметила.

— Как твои дела, Лолита? Костя шутит, Артур чуть ли не сватов засылать к нам будет. Не слышала ничего?

Вопрос сформулирован очень легко. Я могла бы даже улыбнуться саркастично. Но не могу.

Прокашлявшись, тяну ткань платья пониже на колено. И, собравшись за несколько долей секунды, возвращаюсь взглядом от столешницы к Олегу.

Неужели я выгляжу настолько дурочкой, что мне надо врать про шутки Константина Зернова, а не спросить напрямую: ты Артуру-то дашь? Нам выгодно...

— Дядя Костя торопится. Мы только на свидание сходили.

Этого Олегу достаточно. Он склоняет голову. Взгляд становится более пристальным. Моя спина сильнее напрягается.

Я не помню, чтобы он кричал на меня. Ни разу не бил. Но ощущение абсолютного подчинения и легкого страха мне не победить.

— И как тебе свидание? Артур как?

Я считаю про себя до пяти в надежде справиться с дикой неловкостью. Потом понимаю: не получится. Исход предопределен: сейчас мне в уши залью пожелания и я восприму их как инструкцию к действиям. Потому что так всегда. Потому что я не хочу разочаровать Олега и расстроить маму.

Только есть нюанс, отличающий происходящего от того, как меня продавливали раньше.

Незнакомец.

Пожимаю плечами.

— Свидание как свидание, Артура я с детства люблю. Он мой друг.

Яровей прекрасно считывает подтекст ответа. Усмехается.

Откатив кресло, садится и подается ближе, очень условно создавая более доверительную атмосферу.

Он знает обо мне почти всё. Но это не потому, что я рассказала. И не потому, что ему интересно. Я — точка контроля. Вот и всё.

— Главное в семье это дружба, Лол. Поверь.

Молчу, смотря в глаза мужчине, который выбрал мою маму точно не потому, что дружить с ней хорошо.

Смаргиваю.

Я знаю, что они любят друг друга очень сильно и страстно. Ругаются так, что дом дрожит. И жить друг без друга не могут.

Это. Не. Дружба.

Не надо мне... Пиздеть.

— А я думала, секс.

Глава 13.2

Меня чуть-чуть заносит и виной тому тоже Незнакомец. С ним я привыкла, что можно остро. С Яровеем нет.

Если Олег и удивляется, виду не подает. Ему скорее забавно. Губы подрагивают.

— Дочка выросла.

Я не дочка.

— Мне двадцать два.

— Я помню, Лолита.

Вот так мы обычно и ссоримся. Вежливо. Деликатно. Незаметно. Внутри меня бурлит протест, а Яровею всё равно.

— Секс тоже важен. Но я больше о том, что между людьми не всегда вспыхивает в один момент.

А что, если с другим у меня уже вспыхнуло? В момент. На первом взгляде.

— Ты хочешь сказать, что вы с мамой настоятельно советуете мне присмотреться к Артуру?

— Да. Именно это.

В комнате повисает молчание.

Абсолютно спокойный диалог прошивает дыры в моем хрупком равновесии. Вы хотите, а я не хочу.

Озвучь последствия...

Я колеблюсь между привычным принятием и упрямым нежеланием. Дело не в Артуре, он хороший. Но меня даже подташнивает от мысли, что нужно смириться с волей Яровея и Зернова.

Свобода пугает, Незнакомец прав. Но ее невозможно получить без усилий.

Я снова поднимаю взгляд. Мне не страшно, но адреналин шурует.

— Я бы хотела, чтобы моя личная жизнь была личной, а не темой для семейного совета. Это возможно?

Под вежливой оболочкой кроется прекрасно понятное Яровею требование отъебаться.

Соплячки, которая живет за его деньги. В его доме. Под его защитой.

И пусть напрямую мне этим никогда не попрекали, но я сама не глупая.

Температура в комнате немного снижается. Это последствие захода разговора не в ту сторону.

А после новой паузы я слышу вполне закономерное:

— К сожалению, нет, Лолита. Мы с твоей матерью беспокоимся о твоем будущем. Тебе двадцать.

— Двадцать два.

— И всё же. Нам тоже было двадцать...

— И вы вели себя, как хотели.

Я пытаюсь бороться, а Яровей опять еле-еле улыбается. Я для него — зарвавшаяся малолетка, которую он по привычке и без напряга прогнет. Решил, кем я буду. Сам определил толщину прутьев в моей клетке. Теперь решит, с кем мне спать.

— И наделали кучу ошибок.

— Я тоже наделаю. Свои. Это неизбежно.

По взгляду Олега читаю: избежно. И он избежит, хочу я того или нет. За меня уже решили.

Чтобы не зарычать, я отворачиваюсь и пытаюсь успокоиться. Помню, как гадко чувствовала себя после ссоры без причин.

Лучше молчать, Лола... Лучше молчать.

— Тебя никто не заставляет идти за Артура замуж, Лолита. Но присмотреться друг к другу...

Мой молчаливый обет длится всего одну реплику. Я возвращаюсь взглядом к Яровею и выпаливаю:

— Вы все так не верите в Артура? Вам не противно его унижать? Вы думаете, он сам не разберется? Если я ему нравлюсь...

— Ты упрямая максималистка. В маму вся. Мы это знаем.

Фыркаю. Снова отворачиваюсь.

Изнутри клокочу.

— Не лезьте. Пожалуйста, — то ли прошу, то ли требую.

Но Яровею всё равно. Он продолжает гнуть свое:

— Витя сказал, Артур пригласил тебя на какую-то презентацию. У тебя планы на тот день?

Да. У меня планы. Не идти.

— Сделай нам с мамой одолжение, Лолита. Пожалуйста. Сходи.

Просьба Яровея звучит мягко, а всё равно в ней приказ.

— А если не сделаю?

В ответ — тишина. Видимо, такой вариант не рассматривается.

И мне лучше его не рассматривать.

В голове крутится сразу несколько радикальных действий. Я хочу съехать. Отделиться. Вдохнуть. Но господи, насколько же самой понятно, что это всё выльется в очередной скандал и обернется ничем.

— То летние планы придется подкорректировать.

В моменте мне уже и на Миконос ни черта не хочется. Мне хочется только отстоять себя, но сердце всё равно ухает в пятки.

Да, он не отец, но его авторитет всё равно давит к земле.

Встаю с кресла и складываю руки на груди в защитно-беззащитном жесте.

— Так может сразу сдашь меня на две недели в какую-то пыточную, чтобы меня там к силе приучили? С щенками же работает...

Я знаю, что возвращаюсь к уже вроде как решенному конфликту очень невовремя. Но в этом вся правда. Я ничего не могу сделать не по алгоритму Яровея. Я даже щенка завести не могу, потому что воспитывать его будут так, как скажет Яровей.

Взгляд Олега поднимает вслед за мной. Скулы становятся тверже и более выраженными. Чем дальше — тем сложнее нам ладить. Нам тесно. Мы не соответствуем ожиданиям друг от друга. Наши конфликты не сглаживаются, а копятся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я желаю тебе добра, Лолита, а ты ведешь себя, как избалованный ребенок.

— Я принимаю все твои требования. Ваши с мамой. Всего лишь прошу не лезть ко мне в личную жизнь.

— Мы лезем туда, куда считаем нужным, Лолита. Прими.

Последнее слово звучит приговором.

Прими, Лолита. Тебе никто не предлагал выбирать.

Резко развернувшись, выхожу из кабинета, поистине по-детски хлопнув дверью.

Это была ссора? Нам снова придется мириться? Мне — извиняться?

Я не хочу.

Но хотя бы в трусы мне можно не лезть? Хотя бы там можно обойтись без визы от начбеза?

Хлопнув ещё одной дверью — уже в свою спальню, закрываюсь и мечусь. Я сама чувствую, как гулко сердце бьется за ребрами. И я как никогда четко осознаю себя птицей в золотой клетке. Мне никто не виноват, что я в ней оказалась. Я годами принимала все положенные птице подношения. Только глупостью объясняется надежда, что рано или поздно за блага не придется платить послушанием.

Мимо двери со стуком каблуков быстро проходит мама. Она уже по хлопкам дверей определила, что разговор прошел не гладко. И идет она к Олегу, не ко мне.

Метнувшись к кровати, хватаю телефон.

Я хочу свободы, Незнакомец. Моя свобода — это ты.

Пальцы подрагивают. Отключаю авиарежим и, не читая последнее сообщение, влетаю в диалог со своим: «

Ты будешь на презентации Порше?

»

Незнакомец:

«

Меня не будет в городе

»

Черт, нет. Нет. Нет. Нет.

Лолита:

«

Пожалуйста, приди

»

Глава 14

Глава 14

Лолита

Он не сказал мне «да», но я все равно соглашаюсь на приглашение Артура с одной мыслью:

это чтобы там его увидеть

.

Если Незнакомец действительно хочет меня – постарается. Мы так докажем друг другу серьезность.

Мама счастлива, что я иду. Дальше двух хлопков двери наш с Олегом конфликт не заходит. Внутри меня – буря, а в их глазах я чутка вспыльчивая, но послушная дочь.

Перед Артуром стыдно, потому что им я пользуюсь, но и съедать себя виной не буду. Он такой же взрослый и самодостаточный человек, как я. Если ему не нравится предлагаемая окружающими схема – он мог бы сопротивляться. Артур не стал.

А я не стану обещать ему больше, чем дам.

Сходить с тобой на презентацию? Не проблема.

Только я вся буду состоять из знаков не тебе. И ожидания мои никак с тобой не связаны.

Сегодня на мне особенное платье цвета песка и закатного солнца. Тонкий, но очень крепкий мадагаскарский шелк, необычные формы. Один рукав – исполненное в технике гафре крыло. Вместо второго – соблазнительно оголенное плечо. Разрез тянется по ноге от щиколотки вверх до грани приличия.

На запястьях – массивные браслеты. Волосы собраны в тугой, идеально зализанный пучок.

По щиколоткам змеями ползут ремни золотых босоножек на высоком каблуке. Длинные сережки в ушах и браслеты позванивают, привлекая ко мне ещё больше внимания. Сегодня я решила стать мадагаскарским солнцем.

Презентация проходит в просторном автосалоне с панорамными окнами от пола до потолка, сквозь которые сочится мягкий закатный свет.

Наши закаты совсем не такие, как на Мадагаскаре, но игра света всё равно добавляет пространству магии. Возможно, черной.

Выставочные автомобили убраны, а на высоких подиумах остаются только новые Панамера и 911. В центре зала — сцена с фирменным чёрным покрывалом, под которым скрыта новинка вечера. Над головами медленно вращаются световые инсталляции в виде геометрических колец: то подсвечивают сцену мягким белым светом, то переливаются неоновым синим.

Для всех изюминкой вечера станет речь бренд-директора и эффектный сброс черного покрывала с новой модели, которая уже завтра будет реветь своим диким мотором на ночных улицах города под задницей одного из присутствующих мажоров. То есть... Нас.

Но для меня изюминка другая.

Я жду Руслана.

Мой телефон лежит в клатче в форме ракушки. Я вроде бы просто ненавязчиво придерживаю его пальцами, чтобы цепочка не слетела с плеча, но по факту куда больше внимания уделяю ощущениям в ладони, чем происходящему вокруг.

Напиши, что ты опаздываешь.

Будешь. Просто опаздываешь...

Прямо свое присутствие он мне так и не пообещал. Перед выходом я отправила Незнакомцу свое фото. Полчаса позировала у зеркала, пока не осталась довольной.

Он прочитал и не ответил.

Может быть даже злится, что после его “нет” я веду себя так. Но черт, мне надо. Мне надо обрести смысл нахождения здесь в тебе, понимаешь?

Артур ненавязчиво поглаживает мою поясницу большим пальцем. Он почти весь вечер не отходит. Приобнимает. Держит за талию, не давая никому усомниться, что мы здесь – пара.

Если бы внутри чужой игры я не вела свою, этот вечер стал бы ужасным. Поводом для отчаянья, истерики, но я воспринимаю происходящее спокойно.

Ловлю на себе настороженные взгляды Катюши и не разбиваюсь каждую секунду об осознание, что меня заставили.

Артур за мной ухаживает – следит, чтобы мой бокал не пустовал, тормозит официантов, чтобы я могла взять очередную пикантную брускету или кружевные пармезановые чипсы. Позволяет себе пересекать мои личные физические границы, не встречая сопротивления. Восхищается тем, как выгляжу. Спрашивает, как чувствую себя. Говорит, что пахну вкусно. Сладко и восточно.

Он ведет себя и выглядит идеально, но я по-прежнему не хочу эту идеальность.

Поглаживаю клатч, царапая кожу имитирующими чешую пайетками. Повторяю про себя:

приезжай. Пожалуйста. Приезжай.

Каждые несколько минут обязательно еду взглядом по панорамным окнам и пространству вокруг на случай, если вдруг пропустила его приход. Но убеждаюсь: нет. Его здесь нет.

– Вера была в поп-апе Миу Миу, когда моталась в Токио. Я видела фотки. Это з – зависть, – пока парни обсуждают тачки, обвесы и шум в потоке, девочки, отыграв утомленно закатывание глаза, включают свои темы.

Мне не интересны ни поп-апы, ни обвесы, но я делаю вид, что слушаю Карину – дочь владельца ювелирной сети и парочки нефтяных скважин.

– А что там? – Кате, в отличие от меня, кажется, правда любопытно. Карина достает телефон и пролистывает те самые фото для подруги. Когда поворачивает экраном ко мне, я отмахиваюсь. Пофиг.

– Говорят, на Ибице поп-апы открывают прямо на пляже. Вы видели свежий релиз Лоэве? Платья-лимитки продают только там. Мне надо сделать минус два кило и лететь.

– А мы с Лоликом на Миконос думали. Блять, может Ибица?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Кать, не ругайся.

Артур всё это время был глубоко вовлечен в общение с парнями, но для замечания младшей сестре отвлекся.

Катя в ответ надувается и показывает Артуру язык. А меня на секунду всё же окатывает отчаянье. Я представляю себе жизнь, в которой после идеальной недодочери Яровея нужно будет отыгрывать идеальную нелюбящую сначала невесту, а потом и жену для Артура. Я же понимаю, к чему меня склоняют. Понимаю и не хочу.

– Тебе не идет мат, Екатерина.

– А это не твое дело. – Катя щетинится и переводит конфликт на более серьезный уровень. – Ты может быть удивишься, но Лолита тоже матерится. Прикинь?

– При чем тут Лолита?

Действительно, при чем тут я? Единственное мое желание – отстраниться от происходящего.

И это происходит в секунду.

Я снова веду взглядом по помещению. Солнце почти село и только по полу ещё ползут последние лучи. Вокруг продолжает разворачиваться бессмысленное, переполненное роскошью и пустотой мероприятие, а мое время замедляется.

Взгляд прикипает сначала к темной арке, через которую в зал попадают гости, дальше – к зашедшему в просторное помещение мужчине. Черные туфли. Черные классические брюки. Черная рубашка. Черный ремень. Черные узоры на предплечьях.

Синий-синий взгляд.

Сегодня он такой. А я сегодня безоговорочно в него влюблена.

Моя рука всё так же прижата к клатчу. Мимо висков со свистом проносятся слова спонтанной перепалки Артура с Катюшей.

Я помню, что он не написал. Не предупредил. Не успокоил.

Но приехал и это важнее. Я не могу злиться. Я впиваюсь взглядом в лицо.

Руслан хмурый. Я глубже втягиваю носом воздух, хоть и понимаю, что на таком расстоянии невозможно почувствовать именно его.

Мой Незнакомец тоже сразу привлекает внимание. И для этого ему не пришлось наряжаться. Он обводит комнату взглядом и с улыбкой протягивает руку для пожатия мужчине, ступившему навстречу.

Я уверена, меня он уже нашел, просто сходу пялиться нельзя. Мне тоже нельзя. Но не пялиться я не могу.

Из-под полуопущенных ресниц слежу, как разговаривает. Изучаю движение губ. Мне кажется чертовски соблазнительным немного ироничный изгиб рта. Откровенно сексуальной манера двигаться и даже стоять. По-хищному поданная вперед голова. А еще вид телефона, сжатого в длинных пальцах. Надо отвернуться, но я продолжаю смотреть.

Руслан обводит взглядом пространство и тормозит на мне.

Между нами – десяток метров, а по ощущением – трение. По коже пробегается ток, когда глаза миллиметр за миллиметр опускаются вниз от моих глаз. Волнение ускоряет дыхание.

Он оценивает всё – обжигает мне губы, ключицы. Взгляд голубых глаз задерживается на чужих пальцах у меня на талии. Я взмахиваю крылом, закрывая. Это неважно.

Руслан усмехается. Медленно спускается по гостеприимно открытой ноге. Возвращается к лицу, когда мое сердце уже с ума сходит.

Медленный кивок-приветствие и мы разлетаемся.

Палиться нельзя. Нельзя палиться, Лол.

Мне остается только кусать уголки губ и пытаться сдержать улыбку. В груди будто бы лопнул воздушный шар, внутри которого были алкогольные пары. Они всосались в кровь и сделали меня счастливой.

– Мы его с собой на Миконос не берем, Лёль. Ты поняла?

Катя требует у меня, Артур закатывает глаза. Я пропустила, а конфликт между Зерновыми из шуточного стал вполне серьезным. Но мне... Все равно.

Катя дуется. Артур тянется к ней в игривом жесте, но вместо прощения получает по руке.

Поворачивает голову ко мне. Я чувствую его взгляд щекой и ничего не чувствую. А по бедру продолжают разбегаться цыплята.

Я знаю, что Руслан сейчас не смотрит. Я тоже не смотрю. Но вечер преобразился неотвратимо. Меня распирает от нетерпения.

– Я что-то пропустил? Почему смеешься, Лол?

Мотаю головой и почти честно смотрю Артуру в глаза. Я сука, это факт. Но господи, сколько эмоций во мне вызывает другой!

– Ничего не пропустил. Вы просто милые, когда ссоритесь.

Катя фыркает. Артур улыбается в ответ.

Прижатый к бедру клатч долгожданно вибрирует. Хочется дернуться тут же, но теперь я правда отсчитываю от одного до пятидесяти.

Это важно. Это очень-очень важно.

Он пришел. Я не могу подвести.

Щелкаю замком сумочки под очередной виток разговоров о последних лимитированных коллекциях, достаю мобильный, изо всех сил стараясь держать лицо невозмутимым. На тусклом экране читаю:

“Когда начнется речь, скажи, что идешь в туалет. По лестнице за ним направо поднимайся на второй этаж”

Это мудро. Это хитро. Это то, что нам с ним нужно.

Все будут увлечены презентацией новой тачки, а мы сможем пообщаться.

Блокирую, прокашливаюсь.

Поправляю свою идеально-зализанную прическу... И нахожу его взглядом.

Выражая покорность, медленно опускаю подбородок. Во мне дрожит всё вплоть до ресниц.

Убедившись, что мы договорились, Руслан словно в моей личной замедленной сьемке поднимает телефон и делает несколько ударов большим пальцем по экрану.

Щелкает и опускает. Вливается в беседу.

Телефон в руке жужжит.

Читаю с экрана, позволяя своей вселенной ещё раз взорваться от такого ожидаемого и долгожданного:

“Сегодня ты снова красивая”

Я знаю.

А ты знаешь, что сегодня это для тебя.

Спасибо огромное за ваш интерес и комментарии!❤️❤️❤️

Глава 15

Глава 15

Лолита

Я жду презентации нового супер-кара сильнее всех присутствующих вместе взятых.

Когда рядом со сценой начинается суета, замечаю ее первой. Артур легонько подталкивает подойти поближе, но я кладу ладонь ему на плечо и в ухо вру:

– Я в туалет схожу.

– Пропустишь, Лол.

– Я быстро.

Рука Зернова спускается, неслучайно задевая ягодицы, но мне без разницы. Развернувшись, иду прочь. В спину гонит бешеное нетерпение.

Цепляю Руслана взглядом. Он провожает меня несколько секунд, потом отвлекается.

А я всё равно держу осанку и контролирую каждый свой шаг.

Рано или поздно он догонит. Я почувствую взгляд спиной.

Так и получается.

Я слышу уверенные шаги, когда подхожу к лестнице. Придерживаю подол платья, осторожно по ней поднимаясь. Хочу выглядеть в его глазах грациозной.

Между моих лопаток жжение из-за такого нужного мужского внимания, концентрация которого взлетает до долгожданных отметок.

Я не оглядываюсь, но чувствую, что он сокращает дистанцию на каждом шагу. Без суеты. Без спешки. И без слов.

Бросаю взгляд через плечо. Впечатываюсь в самоуверенно-спокойное лицо.

В голове строчками нашей переписки всплывают его слова: «Я выебу тебя».

А ты уверен, что я дам?

Разговаривать мы не спешим, но глазами я пускаю в него залп стрел. С ним хочется колоть, бороться, но в итоге всё равно подчиняться. Я изнываю от желания узнать, что будет дальше.

Руслан обходит меня, не коснувшись. Не зовет за собой, но я всё равно следую.

Сегодня он выглядит по-особенному элегантно и загадочно. Я снова могла бы разобрать его одежду на детали и перечислить бренды. Узнать, на какой машине приехал. Завести разговор на тему благополучия и благосостояния, которая совершенно с ним не интересует.

Мне неважно, кто он в реальной жизни. Для меня он – учебник по свободе. Загадочный Незнакомец.

Он подходит к одной из дверей, за которыми, очевидно, кабинеты сотрудников Автосалона. Беззвучно опускает ручку. Дверь не открывается. Я замедляюсь, а Руслан тем временем достает отмычку и, даже толком не глядя, за считанные секунды вскрывает замок.

Вместо шока это вызывает во мне странное возбуждение. Я поднимаю взгляд от умелых рук к лицу. Ловлю усмешку. Молчу всё равно.

А он открывает дверь и по-джентельменски приглашает меня первой. В чужой. Мать его. Кабинет.

Это не соответствует протоколу безопасности Олега Яровея, но мне, очевидно, похуй.

На последних шагах я стараюсь особенно. Хочу, чтобы слюной захлебнулся. Подхожу вплотную. В дверном проеме мало места, а Русла не торопится мне его уступать. Я шагаю ближе. Вдыхаю его. Ощущаю тепло и близость тела.

Чтобы продолжать смотреть в глаза, приходится держать подбородок приподнятым. Возможно, так я выгляжу горделивой, но Руслана это не отталкивает. Он смотрит всё равно сверху-вниз и позволяет губам подрагивать.

Забавно тебе? На здоровье.

Близость его тела нагревает кожу.

Я силой заставляю себя шагнуть внутрь, разорвав слишком тесный контакт.

Прохожу вглубь кабинета и оглядываю его. За спиной щелкает и прокручивается замок. Незнакомец отрезает нас от мира. По коже разбегаются мурашки. Я всё же немножечко боюсь.

Но хочу расслабиться. Дышу. Оглядываюсь. На втором этаже тоже панорамные окна от пола и до потолка. Наверное, отсюда каждый рабочий вечер роскошно наблюдать закаты, но мы свой сегодня пропустили. А свет включать я не хочу.

Обернувшись, торможу Руслана, хотя мужские пальцы уже лежат на включателе.

– Не надо, – это первые слова между нами вживую, если не считать знакомства в ресторане.

Я произношу их в глаза, а потом в прямом смысле слова отчетливо слышу звон тишины.

После секундного колебания Руслан подчиняется. Кивнув, убирает руку от стены. Делает шаг ко мне.

– Привет, – здоровается, изучая открыто и бесстыже. За первым шагом следуют второй и третий. Мы снова близко, но не так, как в дверном проеме.

А я запоздало думаю, что даже не знаю, чего жду от этой встречи. Зачем я о ней попросила?

Запрокидываю голову и, доказывая себе же свое бесстрашие, впервые обращаюсь по имени:

– Привет, Руслан.

Губы в ответ дрожат. Они красивые. Я в нем идеальность не нафантазировала. Он для меня так и выглядит. Опасно-запретно. Сладко-желанно. Может быть через пять лет совместной жизни я начала бы видеть в нем изъяны, но никаких пяти лет между нами не будет. Будет быстро и ярко.

– Красивое платье.

Его взгляд спускается от моего лица по шее. Платье с такого расстояния рассматривать менее удобно, чем было в зале, но мы-то знаем, что он не платье рассматривает, а меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мы друг друга ещё не тронули, а я уже дрожу из-за переизбытка адреналина.

– Мадагаскарский шелк, – возвращаю его внимание своему лицу. Искрами обжигают кожу смешинки, испущенные голубыми глазами.

– Уговорила. Возьму.

Черт. Я проигрываю игру в отстраненность в первом же раунде. Улыбаюсь широко. Узнаю его. Он говорит так же, как переписывается.

А теперь улыбается в ответ. Только его улыбка не теплая и не гостеприимная, как у многих. Он далеко не золотистый ретривер. Источает опасность, которой я питаюсь.

– Но за конспирацию двойка, Лолита. Тебе вслед только ленивый не смотрел.

– А пошел ты.

Кивает.

– Да.

Не спорит.

А мне надо чуточку вздохнуть.

Резко развернувшись, отхожу к окну. Откладываю клатч на чей-то стол. За телефоном больше можно не следить.

Руслан меня отпускает. Не торопит. Не пытается не то, что нагнуть быстрее, даже коснуться. Я бы сказала, что это подкупает, но дело в том, что я совершенно не допускала возможности разочарования в нем.

Мой взгляд пробегается по плотно забитой дорогими машинами парковке.

Оглянувшись, спрашиваю:

– Сколько у нас времени?

– Минут двадцать, думаю.

Кивнув, снова отворачиваюсь. Не уточняю ни где он научился вскрывать замки, ни как у него получилось сместить свои планы. Просто чтобы… Меня увидеть?

Сейчас я особенно сильно чувствуется проблема развиртуализации. В телефоне я могла с ним ночь напролет обсуждать любую тему. А сейчас язык ворочается плохо. Из-за волнения мокнут ладони. Хочется, чтобы каждое слово было взвешенным. Хочется… Его впечатлить.

– Ты сегодня без охраны?

Снова оглядываюсь и киваю. За его слова хватаюсь, как за спасительный круг.

– Да. С Артуром меня отпускают без охраны.

Руслан делает очередную серию шагов и присаживается на край одного из чужих рабочих столов. Я, поколебавшись несколько секунд, повторяю его позу, садясь напротив. Только он расслабленно вытягивает свои длинные ноги, а я забрасываю одну на другую, тут же заполучая новую порцию чистого мужского желания, которое ползет вместе со взглядом по ноге от щиколотки до колена, по бедру.

В глазах читаю:

дразнишь?

И отвечаю:

да. Дразню.

Между нами сейчас ток. Ирония. Присматривание. Мы не будем клясться друг другу в вечной любви. Мы просто взвешиваем: стоит оно того или…

– Как ты узнал мой номер? Не через Артура?

– Нет. Не через него.

И всё. Без деталей. Так, будто мне этого достаточно. А мне может и правда…

– Тачки любишь? – Руслан склоняет голову, а я спускаюсь глазами по его плечу. В полумраке сложно различить узоры и понять, с какими я уже знакома, с какими нет. Слон под рубашкой. Но я зачем-то убеждаюсь, что на безымянном пальце нет кольца. Ни настоящего, ни выбитого.

– Мне всё равно до тачек. Я не вожу. А ты?

– Люблю хорошие машины.

– Красивых женщин и дорогой алкоголь? – Легонько поддеваю. Руслан не злится. Улыбается мягко.

– Нет. Острые ощущения и качественный секс.

Его честность, о которой я просила, сбивает с меня спесь. В комнате становится тесно. Воздуха меньше. Нет смысла пытаться скрыть от него сбившееся дыхания, но я увожу взгляд, покраснев.

А он идет в атаку.

Отталкивается от столешницы и быстро подходит ближе, чем было бы прилично.

Я сейчас не готова смотреть в лицо, но Руслан без спросу поддевает мой подбородок и запрокидывает голову себе навстречу. Если поцелует – я не буду сопротивляться. Но он не тянется. Держит и смотрит.

– Ты смелая или трусиха, Лолита?

– Думаю, и то, и то.

Улыбаемся друг другу.

Пальцы Незнакомца, с которым я знакомлюсь всё ближе, двигаются вниз по подбородку и шее. Его ласка очень приятна. Из-за удовольствия по телу расходятся теплые волны.

Руслан подается вперед лицом. Я тоже навстречу. Мы снова не целуемся. А его пальцы тем временем съезжают по моему позвоночнику до поясницы.

Гладят. Прогибают.

Он обжигает взглядом декольте и грудь. В глаза признается:

– Я тебя хочу.

– И я… Тебя.

– Не передумала, когда увидела?

Мотаю головой. Пытаюсь угадать, что за языки вырываются из-под ворота рубашки на шею, но не получается. В голове сумбур. Могу только отвечать.

Подушечки красивых мужских пальцев скользят вверх по подбородку и трогают нижнюю губу.

Это что-то запретное и эротичное. Он внимательно следит за своими же действиями, а я чуть-чуть с ума схожу. Целую, когда проезжается по стыку приоткрытых губ.

Ловлю глазами последний предупреждающий выстрел.

Пальцы перемещаются мне на затылок. Его ладонь чувствуется, как капкан.

Он сильный. Большой. Непредсказуемый. Мы с ним толком не знакомы. Я сама позволила закрыть себя в клетке. Убить меня – секундное дело. Но я ничего такого не боюсь.

Руслан приближается еще на пару сантиметров. Я чувствую дыхание кожей. Оно свежее и в то же время горячее.

– Никогда не думал, что заинтересуюсь мажоркой.

– А кем планировал заинтересоваться? Мышью серой? Скромной девственницей? Хотел спасти принцессу из трущоб?

Руслан колет меня. Я – его. Мы друг другу улыбаемся.

– Или всё же из замка? – В глазах Незнакомца вспышка за вспышкой. А я думаю об одном:

поцелуй. Пожалуйста, поцелуй.

Он не торопится. Может быть я попросить должна? Не стану.

– Ноги охуенные у тебя, мажорка.

– А у тебя руки. И слон. С хоботом.

Белозубая улыбка Незнакомца в полумраке и на такой близости производит абсолютно влюбляющее впечатление. Даже при условии, что я уже в него влюблена.

– Не помню, чтобы знакомил тебя с хоботом. Попозже чуть. Не торопись.

Не сдержавшись, бью его в плечо. Я часто хотела так сделать, когда мы переписывались. Удар сопровождает звон моих браслетов.

Мужчина ловит руку и, развернув, тянет запястьем к себе. Его губы прижимаются к коже. Это слишком невинно, чтобы с ума сходить, но я схожу. От места поцелуя по телу разносится незнакомая мне нега и слабость.

Господи… Я бы и тут ему отдалась.

Он целует несколько раз. Кладет ладонь себе на грудь. У рубашки очень приятный мягкий материал. Под ней – твердо и горячо.

А лицо снова тянется к моему.

Он дразнит. Я уже поняла, что он не станет сегодня переходить черту.

Получается, приехал просто чтобы пообщаться?

Задевает губами губы, но это не поцелуй.

Отпустив мою голову, достает что-то из кармана брюк, но не вручает. Я просто чувствую, как надевает на ухо кафу-каркас. Ловко и быстро. Тянусь пальцами и пытаюсь ощупать. Сложно. Непонятно. Это какое-то замысловатое украшение.

– Что там?

– Дома посмотришь.

Приказывает, прижимается губами к кончику моего носа и отступает.

Я ловлю себя на том, что дышу глубоко и быстро, а он смотрит на мою ногу.

Колеблется секунду или две. Снова делает шаг и, сжав колени, расплетает. Разводит. Вклинивается между. Ладони с нажимом едут по коже вверх. Платье раскрывается, а я внимательно за этим слежу.

Он давит на кожу и гладит внутреннюю поверхность бедер большими пальцами.

Чтобы не упасть – упираюсь ладонями в столешницу за спиной. Смотрю в лицо. Мужские пальцы поднимаются выше. Мне кажется, я прохожу сейчас тест, насколько готова.

В голове рисуются картинки, в которых он не останавливается, но в реальности его ласка длится не дольше десятка секунд.

Сквозь вату слышно, как снизу громко аплодируют и восторженно свистят. Хранящее секрет полотно сдернуто. Автомобиль презентован. Нам пора.

Руслан цедит:

– Блять.

Сам сводит мои колени и спускает по бедрам платье. Помогает встать со стола и берет в руки клатч. Сжав запястье, ведет меня к двери и отпускает.

Я сипло выталкиваю из себя важное:

– Спасибо, что приехал.

А он оглядывается. О чем-то думает недолго и кивает, принимая благодарность.

– И спасибо за подарок, хоть я и не знаю, что это.

Улыбается. А я глажу кафу, которую еще не видела.

Дальше – тянусь к нему. Не прощу себе, если уйду, толком даже не тронув.

Сначала осторожно, указательным пальцем, касаюсь его кисти. Всё ожидаемо: вместе с кровью по организму распространяется электричество. Осмелев, прижимаюсь сильнее. Пользуюсь вздутыми венами, как поводырями, поднимаясь вверх по предплечью. По мере собственных действий во мне разрастается жадность. По коже хочется проехаться с нажимом. Плечо сжать. Задержаться на нем. Огладить. Я трогаю чернила на шее. Пальцы колет щетина на подбородке.

Я в ловушке. Я хочу его ещё сильнее, чем думала.

Когда смотрю в глаза – мои пьяные. Но и его стали другими. В них будто горит жидкий огонь. Ну и что, что синий?

Тебе нравится, когда я тебя трогаю?

А вслух об этом можно говорить?

Привстаю на носочки, сжимаю зубами его нижнюю губу и оттягиваю. Пальцами проезжаюсь по жестким волосам на затылке. Больно делаю. И завожу.

Поцелуешь сам. А я вот так.

Отпустив, падаю на каблуки. Сердце бьется быстро. Я чувствую себя очень-очень живой.

Руслан протягивает мне сумочку. Я забираю, поднимаясь от мужских губ к глазам.

– Приятно было познакомиться, Лолита.

– И мне, Руслан.

Глава 15.2

***

Мы выходим из кабинета с интервалом в несколько минут. Я спокойно спускаюсь обратно в зал и качаю головой, когда Артур сокрушается, что я всё пропустила.

Да. Мне очень-очень жаль. Но что поделать, если желудок прихватил?

По этой причине я прошу закончить вечер раньше. Предлагаю Артуру остаться, за мной может заехать Марк, но Зернов благороден. И как бы ему ни хотелось задержаться, меня отвезти важнее.

Я четко засекаю, когда в зал вернулся Руслан, но больше друг на друга мы не смотрим. А кроме как ловить его взгляды делать здесь мне нечего. Кожа помнит его прикосновения. Подаренная кафа ощущается как клеймо.

Он настоящий. Теперь я точно знаю, что состоит из плоти и крови, а не живет в моей голове. Сильный. Живой. Желанный.

Я отказываю Артуру в прощальном поцелуе, ссылаясь на тошноту. Этим же объясняю маме свое раннее возвращение.

А попав в свою спальню, первым делом несусь в ванную. Поворачиваюсь в профиль и смотрю… Смотрю… Смотрю.

Улыбаюсь.

Трогаю свой необычный подарок. Я привыкла к классике. Графф. Картье. Ван Клиф. Но это что-то кастомное. Возможно, созданное на заказ. Даже странно, что на ухо легло идеально.

Кафа исполнена в красном золоте. Она выглядит изысканной и утонченной. Идеально подходит Мадагаскарскому солнцу, но я не могу не улыбаться, потому что среди тонких линий и нежных завитков спрятан усыпанный бриллиантовой крошкой цыпленок.

Мне такое никто не дарил и не подарит, и дело не в цене. Я уверена, что ничего такого нет больше ни у кого в мире.

В дверь спальни стучится мама:

– Лёль, у тебя всё хорошо? Может врача вызовем?

– Всё хорошо, мам. Живот уже почти не крутит.

Мама со вздохом смиряется, а я даже стыд не испытываю из-за собственной лжи.

Чтобы чуть остыть – сбрасываю платье на пол и принимаю прохладный душ, но успокоиться не получается.

Живот уже правда крутит из-за переизбытка чувств.

Руслан не писал мне больше и сегодня первым уже не напишет, я знаю. Нам надо подумать. Переварить. Посмаковать.

Я говорила и делала с ним глупости, но внутри ни капли стыда, наоборот очень хочется ещё раз его поблагодарить.

Прижатое к груди полотенце с шелестом спускается по ногам, я его переступаю. Беру мобильный. Немного поворачиваюсь и выставляю ногу вперед, рукой прикрываю грудь. Лицо прячу за отражением телефона.

Выстраивая позу, я не стесняюсь показаться ему совершенно голой, скорее хочу оставить интригу для следующей встречи.

Делаю несколько кадров ню и отключаю внутреннего скептика.

Просто выбираю случайное фото и отправляю.

Улыбаюсь небольшому каламбуру: в нашей переписке голое фото следующее после почти такого же, только в платье. До его кафы. И до скользивших по телу рук.

«Спасибо. Кафа очень красивая»

Он уже прочитал, только реагировать не спешит. А я даже накрутить себя не могу, что причина его молчания в том, что что-то может не нравиться.

«Тебе идет»

Руслан отвечает лаконично. В своем стиле. Но во мне достаточно эйфории, чтобы так и стоять голой посреди ванной и улыбаться экрану.

Он снова печатает. Я замираю.

«А у меня весь вечер из-за тебя стоит»

Из горла вырывается неконтролируемый смех. Сначала я хочу сдержаться, а потом думаю – какого черта?

Мне смешно. Мне тепло. Мне хорошо с ним. Что в сети. Что вне.

Лолита:

«Тебе помочь?»

Руслан:

«А ты можешь?»

Лолита:

«Конечно»

Разворачиваюсь к зеркалу спиной. Поднимаюсь на носочки, убеждаюсь, что ягодицы выглядят в отражении, как надо. Поднимаю и вытягиваю свободную руку к потолку и снова прячу лицо за мобильным.

Сначала отправляю, потом уже изучаю.

Саму возбуждают детали. На этом фото виден откровенно стоящий сосок. Грудь выглядит высокой и красивой. Живот плоским. Икры напряжены. Моя увлеченность спортом была не зря. Я собой довольна.

Руслан, конечно же, просматривает сообщение быстро. А я печатаю:

«Разрешаю на себя дрочить»

Мое фото зарабатывает вполне заслуженный огонек.

Он отвечает:

«Я не просил на это разрешения»

и командует:

«Ещё»

.

Я только этого и ждала. Делаю несколько кадров. Отправляю все удачные. Хватаю полотенце и, вылетев из ванной, плюхаюсь на кровать.

Жду его реакции, как будто там может быть что-то неожиданное.

Но не всегда получается, как я хочу. Руслан долго ничего не печатает. Возможно, отвлекли. Потом и вовсе пропадает из сети.

Я мониторю его с полчаса, но по итогу смиряюсь. Наше время на сегодня закончилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

День был слишком насыщенным. Нужно переварить. И мне, и ему.

В сон меня просто-напросто утягивает и пол ночи снится, как мы целуемся в том кабинете.

Он снова пишет только на следующий вечер:

«Извини, отвлекли. Давай продолжим, на чем остановились»

Лолита:

«На моих голых фотках?)»

Руслан:

«Да, видео я бы тоже посмотрел»

Рот до ушей. Я уже готова, но страсть к пикировкам с ним никуда не делась.

Лолита:

«Ну я не знаю. Пропал на сутки. Даже спасибо не сказал...»

Руслан:

«Спасибо, Лолита»

Прыскаю. По ощущениям: дрессирую волка. Он правда похож мне на дикого, притворно спокойного волка, который рано или поздно цапнет. Это факт. Но не сейчас.

«А ты умеешь говорить «пожалуйста»?»

— мстя за молчание я продолжаю его дрессировать. Еле сдержавшись, не пишу «исполнять команду».

Руслан:

«Пожалуйста»

В груди тепло. На лице тесно улыбке. А я слежу, как он продолжает печатать:

«Большое стоячее пожалуйста, мажорка. Очень надо»

Ладно, уговорил. Смеюсь и включаю камеру.

Чего не сделаешь для волка, исполнившего зайку.

Глава 16

Глава 16

Руслан

Талантливый отпрыск Константина Зернова Артур предлагал мне квартиру с панорамой на город и перспективой элитных отсосов.

Предложение заманчивое.

И я вспоминаю его вот сейчас – стоя на одном из верхних этажей новой высотки, квартиру в которой выбрал себе сам.

Двадцать восьмой этаж. Упираешься носками ботинок в стекло панорамного окна и аж подташнивает. Высота в горах и городах ощущается по-разному. Жизнь тоже.

Я знаю.

Риэлтор-Карина ушла, получив свой гонорар и отдав ключи. Дальше квартиру должны проверить на предмет прослушек, поставить глушилки на окна.

Квартира красивая. ЖК хороший. Мне даже ремонт в целом по вкусу.

И если на секунду представить, что я правда выбирал бы себе постоянное жилье, – этот вариант рассмотрел бы.

Прокашлявшись коротко, отхожу от окна.

Нехуй мечтать, Рус.

Я знаю, что нужно созвониться с Вязом (мы договорились на сегодня), но тяну.

Обхожу кухню, спальню, гардеробную, ванную.

Сам проверяю самые привычные для прослушки и скрытых камер места. Вероятность того, что меня уже раскрыли, стремится к нулю, но если хочешь жизнь – на вероятность не полагаешься.

Сегодня тебе лень, завтра ты уже в земле. В нашем деле всё четко и быстро.

А я хочу пожить.

Ладно, Рус. Нехуй откладывать тоже.

Сажусь за круглым столом на одно из кресел красивого пыльно-голубого цвета. Даю сигнал Вязу и набираю по защищенному каналу.

Мы заходим в такой этап операции, когда уже неизвестно, где больше рисков: что за мной проследят или меня прослушают.

Но слушать – это больше наша фишка. Доступа к провайдеру у Яровея нет, поэтому так контачить безопасней.

Вместо приветствия от Вяземского я слышу резковатое:

– Рассказывай.

Даже смешит, что греющий задницу в кабинете Вяз умудряется нервничать. Чего боишься, друг? Всё же делают другие руки, ты только звезды на погонах считаешь.

На самом деле, я заработал на безбедную старость семь дел назад. У меня есть план отхода из всей этой еботни. Есть документы. Есть понимание, куда я хочу уехать и чем заниматься.

Авторитет Вяза для меня давно уже не настолько велик. И не настолько непоколебимый. На первых делах я ещё прислушивался к нему. Полагался сильно. Доверял.

Сейчас не так. Он смотрит на серую жизнь как мент. Я – как лишенный принципов талантливый счастливец.

Мне в целом похуй кто кого, просто потому что я знаю: это никогда не закончится. Будут другие. Будет другое. Пока крутится земля и пока по ней ходят люди, пока есть ресурсы.

Но если здесь я выживу – не пропаду. Просто сдохнуть хочу не получив пулю от бугра, а сорвавшись с очередной ебейшей горы.

Вот такие мечты. И действую соответствено.

Желание послать Вяза нахуй держу при себе.

Я уже согласился и впрягся. Сейчас я отдаю последние долги людям, которые сделали меня должником.

После Яровея я свободен. Или мертв.

– Что тебе рассказывать? Всё по плану. Общаюсь. Вливаюсь. Расул Зернова катает. Мне глазки строит, когда видит. Ты скажи этому долбоебу, что он доиграется.

Вяз ругается сквозь зубы. Он тоже не сильно доволен Расулом, но выбор у нас не велик. Публичные кастинги на наши роли не проводятся.

– У тебя есть продвижение?

– Да. Есть. Зернов вводит меня в курс дел. Я осторожно действую. Мы куда-то спешим?

Сознательно дразню Вяземского. Он спешит, это факт. Быстрее хочет звание повыше. Но что поделать, если его звезды меня совершенно не ебут?

– С Яровеем еще не знакомили?

– Нет. – Отвечаю сдержано, но это не значит, что разговор не раздражает.

Чтобы у меня всё получилось – достаточно не заебывать. Если что-то понадобится – обращусь.

Но Вяземский так не умеет.

– А с дочкой его что?

Смотрю в окно и веду подушечкой большого пальца по остальным. Это удивительно, но до сих пор иногда жжется. У нее кожа ядом пропитана или что?

С его дочкой... А с его дочкой я.

Сморгнув, откидываю голову назад и смотрю уже в потолок.

– Да мажорка как мажорка. В отчиме души не чает. Бабки тратит. Планы строит. В голове одни вечеринки. Алкоголь. Секс. Развлечения.

– Общение наладить получилось?

– Такое.

Вот так я пизжу. А с ней, как ни странно, чаще всего честен.

Врать Лолите почти не приходится.

Жизнь мажорки из моего телефона соткана из игры в паддл, паппи-йоги, планов на Миконос и бесконечного потока грязного бабла на все это.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но, даже понимая это, я не испытываю к ней отторжения. И сложности с налаживанием контакта у нас точно нет.

Я просто не хочу отчитываться об этом Вяземскому.

А с ней я хочу. Много всякого хочу.

– Думаешь, через неё не получится? – Вяземский даже смягчается и вроде как готов прислушаться.

Но я молчу. Я вообще много думаю, АндрейДмитрыч. Много о ней думаю.

Мне сложно назвать себя эмоциональным человеком, но чистая жалость к красивой девке с фотографии преображается со скоростью разгона супер-кара, на презентации которого я впервые ее потрогал.

Что мне помешало бы отказаться от той встречи? Да ничего.

Я занят. Ты принимаешь, малыш. Это даже хорошо было бы для нашего плана. Девки любят, когда их морозят. Пострадать. Пообижаться.

Просто с Лолой не так.

И вместо того, чтобы отмахнуться от ее просьбы, я расстарался. Для нее или для себя? Хуй знает. Но точно не для дела.

И врать себе же не хочу: мне было слишком интересно с ней вживую.

Интерес я утолил, но аппетит с тех пор только разросся. И дело не в высоких сиськах, хоть и в сиськах тоже.

Наша переписка – это уже часть моего быта.

Я забываю о ней слишком редко, чтобы говорить, что всё по плану. Нихуя.

Общение онлайн скачет между смыслами и нашим с ней настроением. Лолита одновременно наивная и глубокая. Милая. Необычная.

Она искренне не понимает, в каком дерьме купается. Она не такая, какой я представлял себе падчерицу Яровея.

Не такая, какую я описал Вяземскому.

Ей интересен я. А мне она. Она изучает мои татуировки. Я – её реакции.

Чтобы сбросить напряжение я правда много путешествую. Адреналиновые привычки нужно перебивать чем-то в меру безопасным, иначе быть беде. Впечатления я отпечатываю на коже, чтобы не забывать: любое удовольствие влечет за собой боль.

О значении рисунков ни с кем не делюсь. А с ней — на изи

(прим. автора: легко)

.

С ней на изи всё. И встреча тоже так прошла.

Переебать все планы и примчаться, просто чтобы эта коза выдразнила из меня всю сдержанность?

Пожалуйста, Лолита.

Я не собирался ее прямо там раскладывать, но и отказать себе в удовольствии развиртуализировать конфету, подраскрыв обертку, не смог. Она красивая, о чем я ей уже сто раз от души сказал. Сексуальная. Языкастая.

Нарядилась так... Для меня.

Пугливо-страстная. Рисковая.

Идеально подходит для моего задания.

И изо всех сил, даже не зная об этом, его тормозит.

Я достану Яровея что с ней, что без нее. Мне по-прежнему не хочется её во всё это макать, но… Её-то мне уже хочется.

Она просится со мной на Мадагаскар. Я обещаю. И нам вдвоем от этого хорошо, хоть мы вдвоем же знаем, что нихуя мы никуда вдвоем не поедем.

Она думает, потому что отчим не отпустит. Я знаю: потому что когда всё узнает и поймет – сама уже не захочет. Но это будет самой меньшей из её проблем.

У нашей истории априори не может быть хорошего конца. Только конец сейчас и не интересует. Интересует она и момент.

Позволить себе или нет? Она хочет влюбиться. Я хочу её.

– Рус, ты отвлекся, – Вяземский напоминает о себе, а я со вздохом опускаю тяжелую голову обратно.

Да нет. Не отвлекся я. Думаю.

Сейчас передо мной стоит выбор: слиться, сказав, что по падчерице безнадега, или сделать ещё одну игру внутри игры. Свою личную. Для нас двоих.

Если я скажу Вязу, что через нее не пойдем, Расулу он малую уже не поручит. Время потеряно. Да и мой голос что-то значит. Но тогда и мне с ней надо будет прекратить.

Надо... Но не хочется.

С ней задание выглядит намного более смертельно опасным. Но дело в том, что когда твоя жизнь годами висит на ебаном волоске, ты теряешь чувство страха.

Чтобы не поехать башней я всегда заранее решаю, какую высоту возьму после того, как в очередной раз выживу и выберусь. Это будет кругосветка. Амазонка. Лодка в океане. Или туризм в отрытый космос. Но сейчас я планирую, как её выебу и мне уже достаточно.

– По ней ничего не обещаю.

– Если не клеится – бросай. Ты не спалился ещё?

– Нет, конечно. До связи, Дмитрич.

Скидываю первым. Отнимаю телефон от уха и пялюсь какое-то время в экран.

Ни разу не спалился, Вяз. Не ссы. Всего лишь дал достаточно, чтобы она узнала меня хоть живым, хоть мертвым.

Открыв нашу с ней переписку, листаю. Листаю. Листаю. Выхватываю обрывки диалогов, которые чуть ли не наизусть помню. И свои слова, и её. Усмехаюсь. Нюдсы смотрю.

Такое, АндрейДмитрыч. Пиздец у нас такое.

Хочу её очень. Честно. Она знает.

В свое оправдание могу сказать, что давал ей шанс слиться. Хотя и оправдания мне нахуй не нужны. В этом безусловный плюс отсутствия у таких, как я, моральных дилемм.

Не знаю, где она сейчас, и какой мажорской чушью себя занимает, но печатаю с уверенностью, что после доставки сообщения тут же вспыхнет зеленым кружочком в сети.

Пальцы набирают без сомнений и угрызений совести. Они слишком хорошо помнят, какая она мягкая, кожа бархатистая, гладенькая. Сама Лолита живая и яркая.

Я её себе всё же возьму.

«

Устал дрочить на тебя, мажорка. Давай встретимся?

»

Губы подрагивают. Что там тебе дальше надо будет? "Извини"? "Пожалуйста"?

Тебе в кайф. Мне по приколу. Соглашайся, Лолит.

Разговор с Вязом вылетает из головы. Два удара сердца и всё максимально ожидаемо. Но ожидаемо – это не скучно.

Я читаю с экрана и улыбаюсь её очень легкому: «

Давай

».

Глава 17

Глава 17

Лолита

– Вау, Ло! Чья это лимитка? Какая красивая вещица! – К моему уху не впервые без спроса тянутся пальцы. На сей раз – приехавшей из Лондона на летние каникулы Альбины. Она всё утро рассказывает истории о том, как сложно восстановить нервы после стажировки в модном PR-агентстве в Сохо.

Меня перестали интересовать её пафосно-утомленные рассказы еще полтора часа назад, но виновата в этом не Альбина, а мое настроение.

Ответить на вопрос я не успеваю: талию оплетают руки Кати. Зернова падает ухом мне на плечо и, отмахнувшись, лениво объясняет:

– Индивидуальный заказ. Я тоже сначала загорелась, думала где-то вышла коллекция и можно взять с другими животными. Но нет. А почему, кстати, цыпленок, Лол?

Катя ни разу об этом не спрашивала, хотя видела меня в кафе уже много раз (я ношу её каждый день), а теперь вырастает и смотрит в лицо с интересом.

У меня были заготовки, но в моменте я всё равно теряюсь. То ли выручает, то ли сильнее просаживает Альбина, отвлекая не менее жадным:

– А кто подарил? Подарил же, Ло?

Да. Подарил. Тот, с кем я сегодня встречаюсь, но вам о нем не расскажу.

Катя закатывает глаза и фыркает. Я просто жду, что снова ответит за меня. Так и получается.

– Она не колется. Но точно не мой братец.

Альбина хихикает и снова берется изучать кафу. А я пытаюсь скрыть от всех свое дикое волнение.

Я знала, что вторую встречу предложить должен он. Ждала безумно. Сразу согласилась.

Это уже не будут пять минут наедине во вскрытом отмычкой кабинете. И это не будет свиданием в классическом понимании этого слова.

Я вполне осознанно отказываюсь от всего того, что мне дает Артур, ради тайной встречи с Незнакомцем. Ради его взглядов, прикосновений, поцелуев. Секса с ним.

Мы договорились о времени и месте. Я выбрала гостиницу. Он снял.

Руслан предлагал взять на себя организацию встречи, но я отказалась. Он знает, что многое в моей жизни решается за меня. Он тоже может стать одним из тех, кто это делает. Но приехать к нему я хочу сама.

Незнакомец для меня – не просто внезапная чувственная мания, через него лежит мой путь к отстаиванию собственной независимости.

Я обязана заявить права на собственную жизнь.

Мое тело под платьем – идеально гладкое. Кожа напитанная и пахнет влажной розой, белым перцем и ветивером. На мне самое сексуальное белье из немаленькой коллекции. В сумочке лежит лубрикант на случай, если зажмусь.

Руслан не знает, что я девственница. С вероятностью девяносто и девять всё пройдет отлично просто из-за того, какой он, но я не хочу рисковать даже одним процентом.

Внутри – эйфория и нетерпение.

Вокруг – утреннее мероприятие, которое совершенно не вставляет.

Ночью я почти не спала из-за эмоций, а утром собралась на гольф-завтрак, с которого поеду прямо на встречу с Русланом.

Мы не списывались ни сегодня, ни вчера. В чате царит молчание, напряжение и предвкушение. Я бы волновалась ещё сильнее, получив от него

«всё в силе?»

. Боялась бы сглазить. Но он хорошо меня чувствует. Не дергает. Не давит. Не торопит.

Уверена, что ждет при этом не меньше, чем жду я.

Мы друг друга хотим. Нам было мало пары минут и пары словесных укусов.

Проезжаюсь взглядом по лицам и наталкиваюсь на внимание Артура. Стыд подсвечивает кожу розовым.

Ему я сегодня сказала, что ничего не получится. Руслан не требовал решить вопрос с Зерновым до встречи, но я не хочу окунаться в обман так глубоко.

Лучше сразу. Правда без подробностей. На вопрос Артура: «у причины есть имя?», я ответила не «да», но тоже правдой: дело не в ком-то, а в нас с ним. Я не чувствую к нему то, что хочу чувствовать.

И это не разожжет во мне приказ Олега Яровея или большое желание мамы.

К сожалению, ухаживания Артура тоже не разожгли.

Он не устраивал сцен и не демонстрировал обид, но мне всё равно больно, что вот так. Не выдержав, опускаю глаза первой.

Проходит несколько секунд и меня снова начинает качать на волнах предвкушения и трепета.

Мы сегодня увидимся. С ума сойти. Мы сегодня с ним…

– Лолита, как приятно и неожиданно, – меня настолько распирает счастье, что даже голос назойливого Эдуарда не раздражает.

Действительно, как неожиданно... А ты же выклянчил у кого-то пригласительный не потому, что здесь буду я.

Катюша пробегается по моему ухажеру скептическим взглядом, я тоже разворачиваюсь к нему всем телом.

Парень лучезарно улыбается.

– Неожиданно видеть меня на мероприятии комплекса, в котором я занимаюсь паддлом? Серьезно?

Меня заносит на эмоциях и я позволяю себе иронию. Девочки вокруг хихикают. Эдуард на секунду хмурится.

Я жалею.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ладно. Не надо, Лол. Это с Русланом мы любим друг друга укусить, уколоть, поддеть. Это с Русланом мы чувствуем друг друга и границы. А вокруг все слишком ранимые.

Делаю вдох-выдох и довольно легко вру:

– Я тоже рада видеть вас, Эдуард.

Он расцветает.

– Можно на ты.

Конечно, можно. Только мне это сто лет не нужно.

Возможно, до него уже дошла информация, что я отшила Зернова. Он решил, что здесь снова свободно. Но, подавшись ближе, напоминаю в глаза:

– На ты я просила к себе не приближаться, помнишь?

Выражение на лице парня снова меняется. Его улыбка тухнет. А моя совесть меня не грызет.

Сегодня я чувствую себя разрубающей кучу узлов сукой. Это приятно.

Проводив Эда взглядом, Катя гладит мою руку и снова опускает голову на плечо.

– Ты сегодня жесткая, Ло.

Я благодарна подруге за то, что принимает меня такой, какая я есть. Не осуждает и не учит. Как не вмешивалась в завязку наших с Артуром недоотношений, так и сейчас не выражает недовольство или протест.

И если я о чем-то искренне жалею: только о том, что не могу поделиться всем с ней.

Проницательная Катя медленно тянет:

– Ты там передай ему, что он проебался и никакой ты не цыпленок.

Улыбаюсь. На душе тепло. А взгляд увожу.

Хорошо, Катюнь. Я передам. Если не забуду, прямо сегодня.

***

Я отбываю на гольф-завтраке три утомительных часа. Этого достаточно, чтобы соблюсти приличие и не сойти с ума от нетерпения. Большинство гостей остается на террасе, переходя от кофе к шампанскому и возвращаясь обратно, обсуждая по сотому кругу летние планы и ставки на грядущий чемпионский бой.

Но сегодня всё это кажется мне ещё более скучным и чужим.

Я проверяю мобильный, на котором так и нет сообщений от Незнакомца, прощаюсь с Катей и ухожу в сторону парковки.

Самый сложный момент мне только предстоит.

Я не поговорила с Яровеем напрямую. Собиралась очертить для отчима свои границы, но откладывала… Откладывала… Откладывала…

Не хотела нового конфликта. Боялась спалиться.

Мне всего лишь нужно иметь ту свободу, которую имеют все в моем окружении. И которую у меня даже формально никто не забирал.

Я не помню, чтобы абсолютную отчетность о моем передвижении на меня возложили ответственностью за какой-то косяк. Просто в какой-то момент я оказалась человеком, о целях и маршрутах передвижения которого даже не отец знает всё.

Точнее его начбез.

Выхожу на парковку и вижу своего Марка в окружении мужчин, которые тоже скорее всего ждут любителей гольфа и брюта возле блестящих черных машин.

Он замечает меня не сразу: договаривает что-то. Смеется. И вокруг тоже смеются.

Но когда видит – со скоростью света сбрасывает с лица обычные человеческие эмоции радости, с тела – расслабленность. Натягивается струной и вырастает. Застегивает пиджак, хотя на улице жара.

Я чувствую на себе еще несколько взглядов, но все они слетают в асфальт, как только смотрю в ответ. Кроме одного: темноволосый новенький водитель Артура смотрит дольше остальных. Может быть придумываю, но даже с легкой улыбкой. По коже пробегаются мурашки, но это скорее из-за переживаний, а он с такими повадками долго на службе не продержится.

– Нагулялись уже, Лолита Александровна?

Марк успевает подойти к машине быстрее меня. Открывает дверь, я плюхаюсь на заднее сиденье.

– Да. Более чем. Извини, что отвлекла.

– Да ну чего вы…

Марк обходит машину, а у меня тем временем рвется дыхание и нагревается кожа.

Будь уверенной, Лола. Ты просто заявляешь о своих правах, которые никто не может забрать.

Хочешь свободы? Борись за нее.

– Куда едем? Домой или еще какие-то планы?

Ерзаю на сиденье и, как кажется, беру себя в руки.

– Да. Ещё планы.

Марк выруливает, всем своим видом демонстрируя готовность слушать.

– Какие, Лолита Александровна?

Я собираюсь встретиться с мужчиной тайно. Отдаться ему. Потом встречаться ещё и ещё, пока мы друг другу не наскучим.

И никому из вас об этом не скажу.

– Отвези меня в Сафьян. И ты свободен до восьми.

Я произношу название одного из заведений, в котором мы с Катей часто обедаем, и недалеко от которого находится гостиница. Мои слова заполняют салон большим переливающимся мыльным пузырем. Он тонкий и хрупкий. Разорвется на любом неосторожном движении или неправильном слове.

Я раз за разом повторяю про себя, что не попросила ничего из ряда вон выходящего. А Марк молчит. Молчит… Молчит…

– Лолита Александровна…

И лопает.

– Вы меня простите, но мне так по инструкции нельзя. Если объект не охраняемый… Или если вы не с доверенным человеком…

Блять.

Это очень ожидаемо. Это не должно вызывать эмоций, я к этому и готовилась, но все равно начинает потряхивать.

– Мне никто не запрещал встречаться с подругами без присутствия охранника, Марк. Перечитай свою инструкцию, – самой мерзко от тона и слов, но встреча с Русланом важнее.

– Я не буду вам мешать. Буду в стороне.

– Марк, нет. Я же четко сказала: отвези меня по адресу и всё.

В салоне снова становится тихо. Машина едет плавно. В его глазах я сейчас, скорее всего, взбалмошная малолетка, мешающая работать. В моих я совершаю революцию.

– Извините, Лолита Александровна, но я не могу. Если хотите – позвоню Борису Андреевичу. Если он согласует…

– Звони, – взмахиваю рукой и откидываюсь на спинку кресла. Играю в безразличие, внутри проговаривая требовательную речь к начбезу Яровея, а у самой даже поджилки трясутся.

Гудки бьют электрошокером по нервам. Шесть. Семь. Восемь. Он не берет.

– Видишь, мои дела настолько незначительны, что от тебя можно даже трубку не брать.

Развожу руками, выворачивая разговор в нужную мне сторону. Марк не согласен. Хмурится. Руки проезжаются по рулю.

– Лолита Александровна… – Его тон извинительный, но под ним скрывается святая вера в ебаный протокол.

– Я тебе уже всё сказала, Марк. Ты мой водитель. Мой охранник. И я прошу тебя отвезти меня в Сафьян, оставить и не ждать. У меня встреча со старой подругой. Я могу провести ее тет-а-тет?

– Вашим встречам с Екатериной Витальевной я не мешаю…

Черт, он не виноват, но я взрываюсь на него.

– Ты всегда мне мешаешь, я просто молчу! Ты думаешь к этому можно привыкнуть? Так легко забыть, что обсуждая с подругами прокладки и минеты, за моим плечом постоянно стоит посторонний мужчина?

Мне самой дурно из-за слов. Марк мне не чужой и он хороший. Я отношусь к нему тепло, но сегодня бунта внутри больше, чем тормозов.

– Извините, Лолита Александровна, я…

В эту же секунду в машине разносится звук входящего. На экране высвечивается имя Борис Андреевич.

Марк берет и я слышу такой же пронзительно-холодный голос, как и у Яровея, когда он общается с подчиненными... Или со мной:

– Слушаю, Марк.

– Борис Андреевич, вы на громкой. Лолита Александровна хочет встретиться с подругой и просит, чтобы встреча прошла тет-а-тет. Я могу подождать Лолиту Александровну под заведением?

Марк подбирает слова так, чтобы повысить мои шансы заполучить не желаемое, но хотя бы компромисс. Я должна быть благодарна, но это не то, что мне нужно.

Подавшись вперед, сжимаю кожаные спинки сразу двух кресел. Смотрю на экран так, будто передо мной не пиксели, а человек.

– Я говорила Марку не об этом. – Резко врываюсь в чужой разговор. Щекой ловлю взгляд водителя. Он считает, я дурю. Я считаю, что дальше просто невыносимо… – Я говорила, что не хочу встречаться с подругами в присутствии охраны. Я не нарушала ваших правил. Нет оснований контролировать каждый мой шаг и слова. Если Олег Викторович считает нужным, он вполне может решать за себя и за мою мать. Это их семья. Но я – самостоятельный взрослый человек, Борис. И если я говорю, что не собираюсь посвящать в свои планы вас, Марка, Олега Викторовича, то значит так и будет. Договорились?

Что в машине, что на том конце провода тишина. Внутри меня – жидкая лава. Копившийся всё это время конфликт прорвался. Я высказалась и…

– Вы тоже на громкой, Лолита Александровна, – голос Бориса вот теперь звучит намного мягче, но из-за этого ничуть не легче. – Олег Викторович, что скажете? – Мне кажется, я даже легкую издевку слышу.

Пальцы вживаются в кожу сильнее. Смотрю на экран, а голос отчима саркастично выстреливает из динамиков:

– Ваше прошение отклонено, Лолита Александровна. Если Олег Викторович считает нужным, он может решать за всех.

Глава 18

Глава 18

Лолита

Я в ярости. И именно она придает мне решительности.

Это уже не вспышка или извержение. Извержение произошло, а теперь лава заливает поля вокруг.

Мой план был слишком прост. Его провал – ожидаем. Но я не виню себя за наивность.

Дело не во мне. Было. Есть. И будет.

Моя вина только в том, что я затянула с жизнью в золотой клетке.

Олег Яровей в своем праве, а я складываю вещи в раскрытый на кровати чемодан.

Дверь в спальню на замке. Мама, которая знает о конфликте поверхностно, пыталась достучаться и поговорить, но я не хочу.

Марк вез меня домой в унизительно-пронзительной тишине.

Ему вряд ли приятно, что всё так. Мне… До безумия тошно. Я не прощалась. Не улыбалась. Ничего не ответила на «вы извините меня, Лолита Александровна».

Телефон лежит на кровати. Он время от времени жужжит или вспыхивает, но я даже не проверяю, кто это пишет.

Если Руслан, то что тут скажешь?

Я взяла на себя слишком много. Я провалила наше свидание.

Но, на самом деле, я провалила намного больше, чем просто встречу. По ощущениям, я провалила жизнь.

Отправила ему:

«Извини, я переоценила свои силы. Не получится».

И не смогла найти слов в ответ на:

«Почему?».

Я до сих пор не могу их найти. Злость мешается с обидой сильной настолько, что к глазам стоят слезы. Смахиваю их, щурюсь и продолжаю сборы.

В чемодан не летят брендированные пыльники и ювелирные чехлы. Я собираю минимум вещей и совершенно не представляю, какой вижу свою жизнь.

Просто не такой. Не здесь.

Телефон снова жужжит, я всё же тянусь за ним. Читаю с экрана:

«Лол, выдохни. Нет и нет»

.

В словах Незнакомца зашито его настроение. Он совсем не иронизирует. Не подначивает меня. Не винит. Но он же знал, что так и будет.

Что люди, привыкшие решать за меня, продолжат это делать.

Мне плохо. И стыдно. И проблема далеко не в одном свидании. Ответить сейчас я не смогу, поэтому отбрасываю телефон на кровать и делаю несколько глубоких вдохов, суша слезы.

Я не хочу быть неблагодарной тварью. Я прекрасно понимаю, как много для меня сделали мама и ее муж. Но господи… В эту секунду дальнейшая жизнь в их доме кажется невыносимой.

Дрожащими пальцами складываю в чемодан пару футболок и джинсовые шорты.

Снимаю с уха кафу – прячу в один из карманов, чтобы точно не слетела. Не забыть. Не потерять.

Даже не сразу замечаю повторяющееся жужжание. Не сразу осознаю, что это входящий. А когда вижу имя Руслана, пальцы немеют.

Мы ни разу не созванивались. Я уверена, он бы просто потрындеть и не позвонил. А сейчас…

Чувствую себя слабой. Нуждающейся. Искренне.

Прижимаю мобильный к уху и опускаюсь на пол спиной к кровати.

Даже «Привет» из себя вытолкнуть не могу. Боюсь расплакаться.

И он молчит какое-то время. Секунду. Вторую. Третью.

Обидно до ужаса. Захлебываюсь. Шепчу:

– Извини. Я старалась.

На глазах снова слезы бессилия. В ушах до сих пор стоит издевательское «прошение отклонено». Очень сложно признаваться самой себе в очевидном: он прав. Яровей прав, а я бесправна.

Чтобы не всхлипнуть – до боли кусаю нижнюю губу. Не очень помогает. Сопение всё же пробивается.

Я слышу, как Руслан вздыхает. Может быть для него моя трагедия выглядит глупостью. Он же с самого начала знал, что так будет. Он с самого начала предлагал…

– Почему не получилось, Лолита? – Спрашивает спокойно. Всё же хочет узнать. Я вытираю влагу под глазами и стараюсь контролировать голос.

– Отчим не разрешил.

– Мы знали, что он не разрешит. Почему расстроилась? – В груди жжется, а ответить не могу. Почему? Потому что слишком в себя поверила. Ты окрылил. У тебя же получилось... У тебя всё получается.

В трубке тишина, а я тереблю замок на чемодане. Буду спускать его по лестнице – начнется скандал. Не понимаю, как доведу дело до конца.

– Я хочу съехать. Уйти отсюда. Я может быть со стороны выгляжу как тварь зазнавшаяся, но я хочу жить свою жизнь, а не отыгрывать второстепенную роль в жизни Яровея.

Руслан не бросается ни поддерживать, ни отговаривать. Возможно, раздумывает.

А я не собираюсь обращаться за помощью к нему или к кому-то другому. Мы – два незнакомца. Он мне не парень. Не жених. Не друг. Я осознаю, какая стоимость у моего решения. Или убеждаю себя, что осознаю.

Руслан вздыхает.

– Я могу дать совет? – Спрашивает осторожно.

Это непривычно, ведь обычно мы шутим. Колем. Обсуждаем что-то неважно-философское. Или я это так воспринимаю, потому что преимущественно мы говорим не о том, что болит у меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А сейчас серьезно. И мне не хочется брыкаться.

– Да.

– Убедись, что готова. Я дом потерял в четырнадцать.

Сердце болезненно ноет. И за себя, и за него.

– Что случилось?

– Много плохого. Но вне дома было только хуже, Лол.

Он вряд ли преследует цель меня добить, но это получается как-то само собой. Сейчас мне кажется, в жизни не смогу даже словом обменяться с Олегом. Не хочу его видеть. От него зависеть. Ему подчиняться.

Злость задевает и маму тоже. Дышать тяжело. На груди кирпич, который я годами игнорировала.

И дело же не в одном свидании с Русланом. Любой мой протест будет подавлен: мягче или жестче.

Отчаянье накатывает волнами. Нижняя губа болит из-за доставшихся ей укусов. Голова кругом. Я не знаю, что делать.

– В твоей тюряге об арестантах хотя бы заботятся, мажорка… – В тихих словах ирония. Я отзываюсь на нее моментально: в глазах слезы, а уголки губ подрагивают.

– Ты сам знаешь, что это не забота.

– Знаю. Я просто сравниваю.

Киваю, забыв, что Руслан не увидит.

Его редкие фразы и наш неопределенный диалог действует успокаивающе. Не знаю, каких усилий ему это стоит, но благодарна.

– Ты вообще расстроился? – Спрашиваю шепотом и слышу, как хмыкает. – Или ты просто знал, что у меня не получится и не надеялся?

Тишина в ответ звучит говоряще. Знал. Предупреждал. Не винит.

– Ты хотела попробовать…

– Я хотела, чтобы получилось.

– Я тоже хотел.

Слова снова на паузе. Мой взгляд поднимается к чемодану и я осознаю, что пыл спал. Только что на его месте? Смирение? Апатия?

Мы так никогда не встретимся. Всё закончится моей свадьбой с Артуром. Я так просру свою жизнь.

Накрывает новой волной. Хочется скинуть и плакать. Настрой сбивают слова Незнакомца, который сегодня кажется мне необычно спокойным. Ласковым. Терпеливым.

Сколько в тебе граней, Руслан? И откуда ты такой взялся в моей жизни?

– Дыши, ёж…

Он просит, и я невпопад улыбаюсь.

– Дышишь?

– Да.

– Тогда давай попробуем вдвоем?

– Что попробуем?

– Ты ещё подумаешь. Захочешь – уйдешь. А я помогу тебе сегодня. Объясню, что нужно говорить.

– Яровею?

– Ему.

– Откуда ты-то знаешь, что ему нужно? – Я живу с ним почти всю жизнь и не могу найти нужных слов. А ты…

Другой мог бы воспринять мои слова в штыки. Мужчины не любят, когда их авторитет ставят под сомнение, но Руслан – во многом необычный. Он не обидчивый.

– Я старше. А ты на эмоциях.

– Мне важно было справиться…

– Ты справишься. Я просто помогу.

***

Вечером, когда Яровей приезжает домой и поднимается в свой кабинет, мой чемодан снова стоит разобранным. О не случившемся мятеже не знает ни он, ни мама, ни начбез.

Я прохожу по коридору и снова стучусь в дверь.

Слышу суховатое «войди».

Олег мажет по мне предостерегающим взглядом. Если я со скандалом – лучше не надо.

Но нет. Я не со скандалом. Я отключила эмоции и пришла говорить словами Незнакомца.

Чтобы получить желаемое – нужна хитрость. Уверенность. Выдержка. В лоб не получится.

Нужно быть умнее, чем вспыльчивая Лолита.

Наш с Яровеем разговор происходит без повышенных тонов. Меня даже не раздражает знание, что с той стороны, прижавшись ухом к щели, его слушает мама.

С Русланом в голове всё иначе.

***

– Сейчас есть причины для повышенных мер безопасности?

– В данный момент нет.

***

– Мне сложно жить, когда охранник ходит по пятам. Мне двадцать…

– Двадцать два, сама сказала.

– На два года сложнее, чем было в двадцать. – Олег усмехается.

***

– Я ценю то, что ты делаешь для нас с мамой. Но я хочу чувствовать себя полноценной.

– Многие мечтают о твоей жизни, Лолита.

– Это потому, что они ее не жили. О твоей жизни же тоже мечтают. А ты сам кому-то ее пожелал бы? – Не мрачнеет, но смотрит иначе. Глубже. По ощущением, я каждую секунду сегодня взрослею.

***

– Ты сделал для меня гораздо больше, чем был обязан. И я это ценю. Мы любим маму. И, наверное, друг друга тоже. Ты уважаешь сильных и не даешь мне шанса доказать, что я не просто послушная пустышка.

– Ты утрируешь, Лолита.

– Я многое от тебя впитала. Не с кровью.

***

– Ты мне не доверяешь.

– Дело не в доверии. И дело не в тебе.

– Я тоже так думала. Но всё же во мне. Но меня же ты воспитывал. Почему я в твоих глазах безнадежная?

***

Я выхожу из кабинета отчима с незнакомым чувством окрыленности. Без хлопка дверью или криков. Без угроз. Без открытого шантажа. Это была не победа, но Руслан и не обещал, что победа будет быстрой.

Ночью мне почти не спится, а утром, за завтраком, которого в принципе уже могло не быть, Олег при мне позвонил своему начбезу. Повод: нужно пересмотреть протокол безопасности для Лолиты Александровны.

Так я убеждаюсь, что вдвоем у нас с Русланом получается лучше.

Глава 19

Глава 19

Лолита

Я заполучила доверие Яровея, чтобы при первой же возможности его предать.

Расстояние между прутьями моей клетки теперь позволяют проскользнуть незаметно. Водитель возит меня в нужные места, но не сопровождает.

Вторую встречу мы планируем с уверенностью, что получится.

Я хлопаю дверью машины раньше, чем Марк успеет обойти её.

– Я наберу, когда за мной заехать! – Взмахиваю рукой и взлетаю по ступенькам кафе Сафьян быстрее, чем Марк подожмет губы и покачает головой.

Заказывай Лёд&Лён, делаю несколько глотков нетерпеливо, после чего оставляю купюру, недопитый кофе и ухожу в туалет. Там – повязываю на голову пестрый платок и надеваю массивные очки.

Выхожу из кафе с другой стороны и, перебежав улицу, уверено шагаю в просторный холл гостиницы.

Мы с Русланом должны были встретиться здесь неделю назад. И мне до сих пор сложно поверить, что сегодня – наконец-то.

Всё так же уверено прохожу мимо стойки рецепции. Девушки за ней провожаю меня взглядом, но не тормозят.

Главное не тушеваться. Не эмоционировать сверх меры. Не пугаться.

Я потихоньку впитываю науку Руслана, чью фамилию так и не узнала.

Не спрашивала и, честно говоря, мне до сих пор без разницы.

Поднимаюсь на лифте на семнадцатый этаж и иду по коридору до нашего номера, сдернув с носа очки. В теле сразу и слабость, и нетерпение.

Стучусь. Слышу шаги. Он уже там. Он уже ждет.

Дверь открывается и я, затаив дыхание, еду взглядом вверх по широкой груди.

Отмечаю все важные мелочи, которые дофантазировала после трех наших мимолетных встреч. Пальцы помнят покалывание жесткой щетины. Кожа – жар грубоватых прикосновений. Ноздри подрагивают, когда я втягиваю его запах.

Глаза врезаются в глаза.

Почти беззвучно произношу:

– Привет, – не могу заставить себя поверить, что происходящее реально.

– Привет, – Руслан делает шаг в сторону и впускает меня в номер.

Дверь щелкает за спиной. Ею же я чувствую приближение. Он не прикасается. Не набрасывается. Не давит и не толкает. Но его деликатность не мешает дыханию частить, а по коже разбежаться мурашкам-цыпляткам.

Я поворачиваю голову и чувствую виском дыхание.

Мужская рука ложится на живот. Пальцы поглаживают целомудренно, немного сминая ткань платья.

Под ним – новое белье. Самое красивое и самое развратное, какое я только смогла найти.

Откровенностью белья и поведения я компенсировала свою неопытность. Или скрываю под ними, пока не ясно.

Руслан забирает из моих задеревеневших пальцев очки и откладывает. Скатывает по волосам платок и осторожно укладывает сверху.

Губы прижимаются к коже за моим ухом. Я цепляюсь за его руку, чтобы не упасть от волнения и перевозбуждения.

– Я заказал нам обед.

– Я не голодная, но спасибо.

Кожу тревожит смешок. Я чувствую ласку кончиком носа. Между моей спиной и его грудью как-то незаметно совсем не осталось пространства, а я и не против.

– Дай побыть джентльменом, мажорка, – он улыбается и просит. Я в ответ. Нас друг другом пьянит, но в то же время не развозит в хлам. Может быть позже развезет.

– Прежде, чем выебешь?

Оглядываюсь. Повторно врезаюсь в честно-бездонные глаза и читаю в них ответ, который заставляет желудок сжаться болезненным спазмом.

– Типа того. Проходи.

Руслан подталкивает меня вглубь номера мягким хлопком по ягодице.

Я не артачусь, потому что наше время не бесконечно. В распоряжении не больше двух часов.

Не знаю, будем ли мы выводить свои отношения из тени и когда, но пока важна конфиденциальность. Может быть мне в большей степени, чем ему.

Руслан кажется каким-то абсолютно бесстрашным. Вряд ли он боится Яровея, иначе… Меня тут просто не было бы.

Номер большой и стильный. Спальня – самая дальняя комната, но Руслан перехватывает мою руку и тянет в другую. В ней – довольно большой круглый стол, накрытый более чем щедро для двоих, приехавших не есть.

Из-за волнения я совсем не голодная, но еда выглядит слишком эстетично и аппетитно, чтобы сдержаться и не сглотнуть слюну.

– Извини, перечень аллергенов мой повар с твоим согласовать не успел.

Оглядываюсь на Руслана и несмело улыбаюсь в ответ.

Он много шутит о том, что я живу типичной жизнью золотой молодежи. Его детство проходило не так, как мое. Чтобы стать человеком, в которого по уши влюбилась Лолита Александровна, ему пришлось биться, карабкаться и достигать. Но я не чувствую в словах зависти или гнева.

– Я бы выпила…

Прошу, после чего слежу из-под полуопущенных ресниц, как Руслан подходит к столу и достает из ведерка бутылку вина. Откупоривает, разливает по бокалам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Делает это просто и неторопливо. Но для меня каждое его движение пышет сексом. Пахнет им.

Соски под платьем давно встали. Просвечиваются через ткань и надеюсь, что манят. Но он пока играет в джентльмена, как и хотел.

Солнечный свет ложится на мебель и нас с Русланом геометрическим зеброобразным узором из-за опущенных, но приоткрытых жалюзи.

Обед буднего дня – не каноническое время для романтического свидания, но я без сомнений признаюсь себе же: это свидание уже лучшее.

Руслан протягивает мне бокал. Я подхожу и забираю из рук.

Делаю несколько глотков. Оно прохладное и очень приятное на вкус.

Снова пробегаюсь взглядом по столу. Отщипываю большую темную виноградину и с хрустом раскусываю.

Кроме фруктов здесь ещё тонкие ломтики прошутто, багет, мягкий сыр, похожий на бри или камамбер, тапенады в пиалах, чей состав я не возьмусь угадывать без пробы, пара мини-круассанов с розовой рыбой. Мой внутренний эстет ловит экстаз и неважно, что мы с вероятностью сто процентов не съедим и половины. Просто поиграем в настоящее свидание.

Руслан галантно отодвигает для меня стул. Я присаживаюсь и забрасываю ногу на ногу.

Играю леди для своего джентльмена.

Он тоже садится. Ухаживает за мной. Предлагая попробовать и то, и то. Я соглашаюсь и отказываюсь абсолютно рандомно, а его изучаю с жадностью.

Сегодня на Руслане белая рубашка и шоколадные брюки. Наверное, до меня и, возможно, после будут какие-то деловые встречи, а пока взгляд голубых глаз соскальзывает по моей шее к декольте и мажет по груди. Этого достаточно, чтобы запылать.

Я пью вино и чуть-чуть заедаю.

Он игнорирует и еду, и алкоголь. Жрет меня деликатно, но до самых косточек. Мне не терпится узнать, какой он в сексе. И какая в сексе я.

Прелюдия вежливости распаляет, но я никак не могу забыть, что времени в обрез.

– Спасибо тебе за помощь с отчимом. Откуда ты знал, какие слова его впечатлят?

Руслан улыбается мягко.

– Если ты хочешь в чем-то убедить мужчину, оближи его словами. Убеди в силе и величии. Думаю, как любой ребенок, ты заходила в клинч, а нужно вовремя смещать акценты. Он понял, что ты манипулируешь, но позволил это. Возможно, потому что искренне любит.

В груди колет. Я бы даже разозлилась на Руслана за то, что не снимает с меня ответственность за злоупотребление доверием отчима, но это было бы по-детски. Горьковато-островатый привкус нашей встречи – это её же изюм. Как и пошло-острый привкус наших переписок. С другими мы вели бы себя иначе. А друг с другом – искренние.

Кивнув, снова тянусь за вином, Руслан подливает. В голове немного туманится и это прекрасно.

Я веду взглядом по комнате, но часов не нахожу. Слышу:

– Расслабься. – И застываю взглядом на внимательном мужском лице. – Я слежу за временем.

Благодарно улыбаюсь. Думаю, он и без меня знает, что не хочу тратить его впустую.

Встав, делаю шаги к нему. Руслан всё понимает, отодвигается на кресле и ведет меня глазами.

Я торможу между по-мужски разведенных коленей. Смотрю сверху вниз, а он откидывает голову и снизу вверх изучает меня.

Тянусь к лицу. Обвожу четкий контур губ и прижимаюсь к их стыку. Послушно целует.

Садится ровнее. Горячие ладони прижимаются к чувствительной коже под моими коленями, чтобы поползти вверх. Сначала просто, потом – скатывая ткань.

– Почему сегодня не говоришь, что я красивая? – Он позволяет мне чувствовать себя не просто мажоркой, а как будто королевой. Играет в пажа. Нежничает. Сдерживается. Не дергает головой, когда я хаотично вожу по жестким волосам.

Это продлится недолго, но я наслаждаюсь. Пальцы Руслана достигают моих ягодиц. Он не сжимает их, а обводит, снова едет вниз.

Сжав под коленом, поднимает ногу и устраивает босоножек на своем бедре. Наша поза перестает быть целомудренной, но с ним я остаться целомудренной и не хочу.

Руслан гладит мои ноги. Играет с застежкой, но не сбрасывает обувь с ноги. Решает, хочет трахнуть в них или без.

Сегодня в них. Пальцы скользят выше. Обведя колено, трогают внутреннюю сторону бедра. Подавшись вперед, мужчина прижимается к коже губами. Это снова самое чувственное, что со мной происходило в жизни. И снова это происходит с ним.

– Потому что сегодня речь отняло, – это одновременно и шутка, и правда. Он умеет делать мне такие комплименты, что нет сил сопротивляться. Как и желания.

Мы улыбаемся друг другу. Проходит секунда – всё меняется.

Он не сталкивает мою ногу со своего колена, просто встает и, вдавив в себя тело, разворачивает.

Со стола с грохотом летит часть посуды вместе с едой.

Я не пугаюсь. Почти не слышу.

Обнимаю за плечи и смотрю в глаза.

На столешнице накрывают второй курс блюд. Сегодня это я.

Руслан стягивает с меня платье, его взгляд путешествует по коже и белью. Оно очень дорогое и тонкое. Ареолы и соски свободны для губ. Нижняя часть откровенно функциональна с изящными прорезями. Чулков на мне нет, зато есть пояс с миниатюрными золотыми застёжками и тонкими ремешками.

Я уверена, у Руслана была куча любовниц и удивить его своими умениями с первого раза не получится, но я хочу остаться следом в его жизни. Отпечататься на коже и под ней. Пусть запомнит мажорку, от которой вело. По на секунду поднявшимся к лицу глазам я читаю: пиздец ведет.

С этой сумочке снова лежит лубрикант, но мы, кажется, обойдемся без него.

– Сними рубашку.

Прошу и Руслан без споров подчиняется, дернув через голову. Открывает для меня карту своей жизни без ужимок.

У него забита грудь, плечи и руки. Татуировки спускаются по ребрам и занимают верх спины.

У меня перехватывает дыхание даже не из-за количества неизученных до сих пор смыслов, а из-за силы и агрессии, которую он источает.

Мой первый. Незнакомец из клуба.

Его руки лежат на моих бедрах, не тискают и не давят, скорее надежно фиксируют. А я пробегаюсь по твердому торсу до груди, которая расширяется на каждом глубоком размеренном вдохе. Вот сейчас происходит самая чувственная из возможных развиртуализация.

Он такой красивый.

Поверх чернильных рисунков жесткие волоски. Нахожу на нательной карте уже знакомые татуировки и очерчиваю их. Изучаю новые. Пальцами обводят слона на внутренней стороне бицепса.

Руслан тянется ко мне и заправляет прядь за ухо. Внутри трепещет так, как ещё ни разу не трепетало.

Цыпленок надежно спрятан от тяжеловесных ног. Руслан отдал его, чтобы слон не раздавил, я поняла.

– Ты опасен для меня? – Силой заставляю себя отодрать взгляд от тела и поднять к глазам.

– Очень.

Нелогично улыбаюсь, а потом осознаю, что мое время на изучение исчерпано.

Проехавшись по бедрам и икрам, Руслан сжимает щиколотки и разводит шире, чем позволила бы моя полупьяная девственная стыдливость. Я заставляю себя держать колени, как он ждет, сгорая от желания и одновременно стыда из-за того, как он смотрит вниз.

Ничего экстраординарного там нет, но ему нравится. И мне нравится.

Я дышу громко и часто. Руслан не колеблется. Бряцает пряжкой ремня и расстегивает ширинку.

Тянет меня за руку ближе. Я впервые в жизни сжимаю пальцами член. Он толстый и настолько горячий, что даже не верится. Зимой с таким не замерзнешь. А ещё он приятно-нежный с выпуклыми венами, как на руках. Изучаю, а губы дрожат нервной улыбкой. С ним внутри будет хорошо. Я уверена.

Облизываю губы и Руслан, сжав мой затылок, давит к себе, накрывая их.

Глава 19.2

Я вожу по члену, возможно, неумело, а Руслан пробует мой рот с куда большим интересом, чем деликатесы, которые полетели на пол. Это уже не дразнящие полуприкосновения и не игривые укусы, а откровенный поцелуй.

Больше не незнакомец с напором раскрывает губы, проезжается по линии верхних зубов и задает своим языком ритм для моего.

Мужские пальцы накрывают мою кисть и заставляет сжать член сильнее. Руслан поднимает кулак выше и мы вдвоем водим от налитой головки вниз, растягивая тонкую кожицу и собирая назад.

Оторвавшись ото рта, губы Руслана спускаются. Он целует меня в шею. Царапает – неизбежно щетиной и умышленно зубами.

Отпускает мою кисть, убедившись, что я уловила, как надо, и сжимает груди. Сразу и больно и до дрожи приятно. Я охаю, когда припадает мокрым ртом к открытому соску. Облизывает его. Посасывает. Играет языком. Я забываю двигать по члену и растекаюсь лужей из-за того, как развязно он делает это.

Опускаю взгляд – Руслан ждал, когда осмелюсь посмотреть. Опасно улыбается глазами и играет с грудью.

Я ни черта не знаю о его предпочтениях в сексе, но по взгляду читаю – ебет он не как джентльмен.

Распознаю шуршание фольги. Убрав руку, слежу, как раскатывает по члену презерватив.

В висках стучит из-за волнения. Я могу предупредить, но язык прилип к небу.

Попробуем без скидок.

Руслан легонько толкает меня в плечо, я падаю на локти. Дергает таз на себя. Раскрывает сильнее.

Мой первый раз будет на столе в гостиничном номере. Головка члена скользит по половым губам и упирается во вход. И я, и он чувствуем, что я влажная. Для него это знак. Для меня – последний девственный вдох.

Руслан толкается резко, я жмурюсь.

Сука.

Это очень больно.

Аж дыхание перехватило. Сжимаю кулаки и прогибаюсь. Внутри распирает и печет. Мужские руки надежно фиксируют мои бедра. Руслан подается назад и снова врезается. Быстро и сильно. Раз за разом. Первые я считаю. Потом тону в новых ощущениях, не справившись.

– Лол, – Руслан зовет, но я мотаю головой. С ним не работает.

Подается ближе. Я чувствую дыхание кожей. Губы губами. Открываю глаза и впервые настолько ясно вижу, какое волшебство кроется в человеческих радужках и насколько не преувеличено звучит тот факт, что зрачки – это дыры. Черные. Неизбежно-затягивающая. Или все же зеркало души и все мы черные?

– Как ты любишь? – Руслан спрашивает, сбавляя темп. Становится понятно, что я, наверное, зажатая. А он слишком опытный, чтобы понимать – идет чуть-чуть не так.

Снова мотаю головой.

– Всё хорошо. Продолжай. Мне нравится.

Рискуя упасть, притягиваю к себе за затылок, трогаю губами губы. Прошу, чтобы целовал. И он согласен.

Темп скольжения члена внутри меня не возвращается к изначальному, но я снова ощущаю его внутри горячо и болезненно.

Руслан делает несколько движений, а дальше решает сам.

Поднимает меня со стола и несет в другую комнату. Я падаю животом на кровать. Переворачиваюсь на спину. Он снимает одежду и ложится сверху. Обнимаю ногами. Принимаю в себя. Кусаю губы и подстраиваюсь под ощущения и размер.

Так лучше, ты прав. А я себя переоценила.

Пока что мне сложно получить удовольствие. Он двигается – распирает изнутри, но это всё равно волнующе и прекращать не хочется. Он целует мою кожу. Трется и прикусывает.

Я подтягиваю ноги повыше. Так больнее и в то же время слаще.

– Я порву.

– Рви.

Позволяю ему сделать с бельем то, что сделал со мной, пока что так и не поняв.

– Я тебя голую хочу.

Киваю.

Я мечтала о нем. Он обо мне тоже мечтал. Рисовал в голове голой, а не в тряпье Агент Провокатор. И я хочу, чтобы для него всё было настолько же идеально, как сейчас всё для меня.

Боль смешивается с остротой ощущений и топящей нас похотью. Именно она срабатывает анестетиком. Всё же природу не обманешь, сколько ни строй из себя возвышенных социальное существо. Именно она подсказывает нам, зачем живем. Я испытываю дикую жадность Руслана, которая разрастается вместе с тем, как ускоряются толчки внутри моего тела.

– Ты не кончишь? – Спрашивает на ухо. Я мотаю головой. Нет смысла врать. Да и желания тоже нет. – Почему? Что сделать? Подскажи.

Я не могу соврать в ответ на просьбу.

– У меня впервые.

Слова слетают с губ и Руслан замирает.

Несколько секунд удары сердца стучат в висках, после чего член выходит. Руслан держится на руках и смотрит вниз. Воздух звенит и пахнет сексом.

– Много крови?

– Нет.

Улыбаюсь, испытывая облегчение из-за слов. Сама вниз не смотрю. В потолок. Мое тело восприняло освобождение как чистый кайф. Я почти готова улететь. А мужские пальцы тем временем сжимают щеки. Руслан возвращает мое внимание себе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он удивлен и не сказать, чтобы рад. Мне стыдно. Я, конечно же, должна была предупредить.

– Прости. Мне почти не больно. Просто непривычно. Продолжай.

Поджимает губы. Снова тянется к моим и раскрывает их. Наверное, и хорошо, что молчит. Потому что уверена: злится. Напиздела с три короба, а на поверку оказалась зажатой целкой. Использовала его.

Но это правда: использовала. И готова отплатить всем, что имею. Пусть получит свое удовольствие. Я свое – когда-то потом.

Но Руслан не прислушивается. Наш новый поцелуй начинается осторожно. Медленно. Вязко. Разгоняется без спешки, но в итоге мы снова несемся на запредельной скорости. Мне жарко под ним и хорошо. Я глажу широкие плечи и спину, трогаю грудь.

Член внизу проезжается по половым губам, но не входит и не терзает. Стимулирует снаружи. Головка давит на клитор. Раз. Второй. Третий. Сильно. И не случайно.

Я начинаю дрожать. Пытаюсь увернуться, Руслан не дает. Снова по влаге вверх-вниз и на набухшую возбуждением точку. Дыхание сбивается. Я плавлюсь. Толкаюсь бедрами навстречу. Оживаю и, видимо, даю правильные реакции. А губы моего Незнакомца спускаются по подбородку к шее.

Оргазм приходит почти сразу. Скручивает и прогибает. Я хватаю ртом воздух и пытаюсь впустить его в грудную клетку. Получается не сразу.

Комната крутится и сквозь пелену я вижу, как Руслан отталкивается. Вырастает надо мной и, сдернув презерватив, сжимает член. Сильно-сильно. И водит... Быстро-быстро. Теперь я знаю, как надо.

Сперма выстреливает мне на живот и грудь. Воздух становится пряным. Я... Испытываю безосновательный вроде бы восторг.

Приподнимаюсь на локтях. Слежу, как вязкая капля стекает к пупку по белой линии живота. Поднимаю взгляд на Руслана. У него глаза горят. Это не то, что он планировал, но может быть не так уж и плохо?

Улыбаюсь. Он пока серьезный.

– Белые чернила...

– Ты настолько девственница, что думала сперма будет черной?

Нет. Просто ты – мой чернильный принц. Не могу перестать улыбаться. Не могу не чувствовать себя счастливой и благодарной.

– Уже не девственница. – Прокатываю слова на языке. Улавливаю во взгляде Руслана ещё одну вспышку. Если это тешит ему самолюбие – я рада.

Он смаргивает и взгляд становится намного спокойней.

Я протягиваю руку, подразумевая, что хочу полежать с ним в обнимку, но он дергает на себя. Я оказываюсь лицом к лицу, стоящей на коленях.

Пальцы грубо трогают мои губы, спускаются по подбородку, сжимают шею и тянут ближе.

Ртом ловлю:

– Уже да.

Оплетаю мужскую шею и прижимаюсь голым перепачканным телом к нему, позволяя себя целовать.

Во мне ноль сожаления. Первым я выбрала лучшего.

Глава 20

Глава 20

Лолита

Лучезарно улыбающийся именинник-Геворг ждет нас у белоснежной яхты.

– Сразу видно, поднялся человек! – Кто-то из парней шутит, а я тем временем снимаю босоножки, чтобы ступить на борт босиком, соблюдая традицию.

– Да я и не падал.

Пацаны улюлюкают, а девочки по одной подходят к Геворгу, чтобы прижаться губами к щеке и пожелать чего-то хорошего.

Я дожидаюсь своей очереди и подхожу к Гоше вместе с Катей. Мы с ним никогда не были близки, просто с детства в одной компании, а вот слушать как Катя трещит и кивать с восторгом – без проблем.

С восторгом в последние дни у меня вообще ноль проблем и дело точно не в арендованной Геворгом яхте. Сколько это стоило — страшно думать.

Мы выйдем на ней в живописный залив, встретим закат на палубе. Парни раскурят кальян и будут купаться. Девочки скорее упиваться шампанским и позировать на белоснежном носу.

А я постараюсь не потратить весь день на прокручивание нашего с Русланом первого раза.

Тепло дощатого трапа, а потом полированной палубы приятно нагревает ступни.

Мы поднимаемся на борт растянувшись цепочкой – я, Катюша, Артур, Илья с новое дамочкой, Ромка Лагунов. В общей сложности нас около пятнадцати человек.

Раньше я уже достала бы телефон и сняла безупречные линии корпуса для своей Инсты, а сейчас если потянусь за телефоном – полезу в наш с Русланом диалог. Напишу ему что в голову взбредет. Если он ответит — вернуться в реал уже не смогу.

Как бы ни сопротивлялась, тело покрывается мурашками от мыслей о нем.

Боль первого секса забылась, а вот похоть, жадность, страсть его толчков, сжатий и поцелуев останутся со мной навсегда. Он дико меня хотел. Вылизывал. Вытрахивал. Кончить то ли помог, то ли заставил. Сделал абсолютно счастливой.

После секса был быстрый душ и мы снова устроились за столом.

Чтобы он не одевался слишком быстро – забрала рубашку и набросила ее на свое голое тело.

Сидела, подтянув ноги к груди. Дергала со стола, утоляя натурально зверский аппетит. Пусть с опозданием, но оценила дальновидность любовника.

Руслан сидел скорее вальяжно и расслабленно. Еду почти не трогал. Меня глазами – бесконечно жрал.

Мало было? Ты бы ещё..? Скажи это…

Остро простреливает воспоминание о том, как его губы задрожали. Взгляд ненадолго уехал в сторону.

– Почему смеешься?

– Девственница, которая иронизирует про девственниц, это мизогиния или нет?

Ответить нечего, поэтому я просто пожала плечами. Тем более, что он ни в чем не обвинял. Просто... Мы друг для друга раскрыты не до конца. Так нам обоим комфортно. Мы храним секреты и не лезем за невидимые линии.

– По разговорам и поведению я не подумал бы. Извини.

– За то, что разложил на столе?

Улыбаемся друг другу.

Больше на мое тело он не посягал.

Мы просто ели и беседовали. Когда Руслан вставал и ходил по комнате, я изучала его полуголое тело. Между ногами саднило, но сводило не из-за боли, а из-за фантомных толчков-напоминаний о его силе и желании.

Я заново влюблялась в его повадки, манеру ходьбы и жестикуляции. И убедилась, что волк в нем мне не померещился. Огромная голова с оскалом, тенью под глазами и сбитой влажной шерстью набита на левом плече. Реалистичный зверь с живыми зрачками и ощущением движения под кожей смотрел на меня с любой точки убийственно.

Это я его пыталась поставить в зайку... Господи, с кем я связалась?

А те острые пики, которые я вылавливала взглядом из-под воротника рубашки, оказались частью симметричной композиции геометрических клиньев, направленные вверх осколки.

Все его татуировки, набитые в разное время и при разных обстоятельствах создали абсолютно органичную композицию. Я не представляю его другим. Я другого не хотела бы так сильно.

Мы провели вместе два часа. Собравшись, долго целовались в прихожей. Мне до сих пор мерещится вес ладони на затылке. Как губы едят губы определенно на десерт.

– Пообещай, что ты еще меня позовешь, – возможно это даже унизительно, но я спать бы не смогла без ответа.

Долгий взгляд глаза в глаза. И честное (как я у него и просила с самого начала):

– Позову. Разок не сбил охоту, Лола.

– Охоту на меня? – Руслан коротко кивнул.

Я вышла первой.

Смаргиваю.

Геворг проводит экскурсию по яхте так, будто она принадлежит ему. Это забавно, но иронизировать не хочется. Меня просто всё это не трогает.

С нами здоровается капитан и персонал. Шеф-повар собирает пожелания по блюдам на ужин.

Стоит отшвартоваться, как Артур довольно быстро берёт на себя роль организатора: распоряжается закусками, проверяет музыку и алкоголь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я в очередной раз убеждаюсь, что он выглядит самым старшим и серьезным в нашей компании. Но когда встречаюсь с ним взглядами – свой увожу.

Мне неловко. После секса с Русланом – ещё хуже.

Беру у старшего брата Кати бокал с просекко и глухо благодарю.

– Позволите мне начать? – Геворгу исполнилось двадцать восемь. И он, конечно же, не превратился по щелчку пальцев в мужчину с недосягаемой глубиной, внутренней силой и особенной энергетикой, но сегодня очень хочет выглядеть и звучать уверенным и взрослым. Это видно. Меня это смешит, но тайно.

– Конечно, Гошик. Ты сегодня именинник же!

– Я хочу поблагодарить каждого из вас…

Мы плывем от берега, музыка смешивается с шелестом волн. Геворг развивает бесконечную речь, а я смотрю на него с зафиксированной на лице улыбкой, но не могу не уплывать…

***

– Почему Лолита?

– Не знаю, мама так назвала. Ей нравилось.

– А отец?

Пожимаю плечами.

— Я не знакома с этим человеком и не заинтересована в знакомстве с ним.

***

– Почему ты меня не предупредила?

– Не хотела. Да и как-то глупо было умолять пощады после того, как сама неделями просила себя трахнуть.

Руслан улыбается и тянет к себе на руки. Гладит бедра. Трогает губами губы. Оторвав виноградину, подносит ко рту. Я сжимаю зубами, он откусывает. В следующий раз мы целуемся со сладостью во рту. Его пальцы под рубашкой, ласкают мою грудь.

***

— А я почему?

— Потому что с тобой я впервые захотела. Ты когда-то спал с девственницей?

– Не помню.

– Если такое с тобой впервые, это можно было бы где-то на себе набить…

Руслан улыбается и приподнимает брови. Я просто пожимаю плечами, как будто это ни разу не намек и желание отпечататься в его жизни, на его теле, не напоминает манию.

– Я подумаю.

– Подумай.

***

Вздрагиваю под радостные крики и звон бокалов. Присоединяюсь к восторгу из-за тоста, который даже не слышала.

Глотнув игристого, даю себе еще одну неисполняемую клятву, что больше не отвлекусь.

А потом, не выдержав, всё же делаю несколько кадров, но не выставляю в Инсту, а шлю единственному важному зрителю.

Он отмечает сердцами те, на которых есть я и игнорирует то, что я считаю эстетикой.

Сейчас, видимо, занят, потому что отвечает где-то через полчаса своим фирменным: «

ну охуенная же мажорка)»

.

«Охуенная или охуевшая?»

– развиваю разговор ни о чем.

«Думаю, и то, и то, но вторая грань лично мне ещё не раскрылась»

Он поддевает, а я улыбаюсь сначала экрану, потом ещё долго воде.

После нашей встречи прошло чуть больше недели. Я не форсирую, но уже ужасно соскучилась. Я готова попробовать снова, хочу поскорее. Знаю, что нам нельзя частить, но дурно от мысли, что перерыв затянется.

Мы переодеваемся в купальники и рассредоточиваемся по палубе.

Яхта заходит в первую бухту. Кто-то прыгает в теплую воду, кто-то размазывает по телу СПФ на шезлонге, кто-то спускается в каюты переодеться или устроить мини-фотосессию.

Я сижу, свесив ноги за борт, и наблюдаю, как Геворг с Ромкой и Артуром прыгают вниз, изображая дельфинов. Солнце греет плечи. Настроение создает музыка. Следить за ними правда весело. Я смеюсь, привлекая внимание. Артур зовет присоединиться, но я пасс.

Позже мы пьем коктейли. Танцуем. Играем в настолку, передавая по кругу крепкий алкоголь.

В целом день прекрасный. Раньше я обожала такие. Сейчас всё подсознательно сравниваю с эмоциями рядом с Русланом и впечатления меркнут.

Ближе к закату мы снова меняем купальники на платья. Делаем кучу фото на закате и садимся ужинать. Вино в бокалах отражает небо. Тарелки сменяют одна другую. Всё опять-таки идеально, но я невпопад вспоминаю, что вкуснее, чем не согласованное с моим поваром меню на другом столе, в жизни не ела.

– Знаете, кто взял тачку с презентации?

Илья спрашивает, обводя взглядом присутствующих за столом. Под вечер на воде уже прохладно. Поэтому на мои плечи накинут тонкий плед. Кутаюсь.

– Кто? – Гоша кивает, поддерживая разговор. Артур фыркает и, откинувшись, на спинку диванчика, убивает интригу для всех и разжигает для меня. Внезапно и сильно.

– Рус. Прикиньте?

Я перестаю жевать. Застываю с вилкой в руках. Сердце реагирует. Щекам становится горячо.

Я не знала. Он же даже не видел ее презентацию. Мы позже спустились. Ему интересней было сдернуть полог с моих ног.

– Охуеть. Зачем ему эта тачка? – Вопрос адресуется Артуру. Тот пожимает плечами.

Я смотрю на него осторожно. В голове мелькает: а ты давно его видел? Потому что я – больше недели назад.

– Ну тачка-то топ. И одна такая пока, а Рус любит эксклюзив. – Артур широко улыбается. Пацаны понимающе улюлюкают. Я сильнее сжимаю колени. Господи. Как… Волнительно.

– И в телках тоже эксклюзив?

– Фу, Гоша!!! – Катя возмущается, чем, сама того не зная, спасает меня от ужасного стресса.

Именинник, прислушавшись, ведет пальцами по губам и отбрасывает замочек. Мол, тема закрыта.

Но я по глазам парней вижу, что они еще обсудили бы Руслана. Моего, черт возьми, Незнакомца. И я послушала бы.

– Мы с ним сейчас занимаемся одним делом важным. Не до баб.

С Артуром не спорят. Только несколько парней прячут улыбки в кулаках и посматривают на меня.

Вполне возможно в личных беседах с Артуром меня облили ведром помоев за отказ Зернову. Может быть я даже это заслужила.

– Ты его не звал? – Кровь нагревается. Я снимаю плед с плеч и отдаю официанту.

– Звал. Он сказал, что не сможет. Но помог с одной монетой. С ДыРы, сказал.

— И что монета?

Геворг держит паузу и расплывается в улыбке. Мне на секунду кажется, что как минимум трое за столом влюблены в одного человека.

— В десять раз больше поднял. Мы за его счет гуляем, считайте. Повод выпить, кстати. За Руслана.

За него я пью до дна.

Глава 20.2

Мы сходим с яхты около полуночи. Парни обсуждают дальнейшие планы: убалтывают всех завалиться в Храм (ночной клуб, который запускал Артур), но мы с Катей сливаемся.

Мне хватит светского. Тянет домой, общаться с Русланом.

Набираю Марка несколько раз подряд, но не могу дозвониться. Пишу – сообщение светится доставленным, но не прочитанным.

Волнуюсь за него. Раньше такого не было. И пропускаю момент, когда на талию ложится мужская рука. Дернувшись, оглядываюсь и встречаюсь взглядом с Артуром.

Черт, не надо...

– Где твоя машина, Лол? – На яхте мы ни разу не говорили с глазу на глаз. Он держал дистанцию и нейтралитет. Не демонстрировал обиду, хотя я уверена, что мой отказ его задел. А теперь…

– Сейчас наберу кого-то…

Я взмахиваю телефоном, но исполнить обещание не успеваю. Вздохнув, Артур обдает меня запахом алкоголя и ведет в сторону своей машины.

– Мы тебя завезем. Когда перезвонит – скажи, что уже не надо ехать.

С другой стороны автомобиля дверь для Кати открывает водитель, которого я запомнила с прошлого раза.

Сегодня он тоже смотрит на меня пусть мельком, но оставляя яркое ощущение, будто мы знакомы, а я об этом забыла.

Меня "пакуют" быстро и эффективно. Мы с Катей – сзади, Артур садится спереди.

Телефон на коленях загорается экраном. Я успеваю прочитать имя «Руслан» и спешно переворачиваю. При Зерновых не буду ни читать, ни отвечать.

– Хорошо погуляли, – Катя зевает, а потом потягивается. Артур смотрит на сестру с переднего сиденья и улыбается. Скользит взглядом по мне, подмигивает.

– А кто-то ещё и перепил.

В ответ на шпильку Катя закатывает глаза и фыркает. На самом деле, может быть самую малость, а в целом-то она выглядит и ведет себя вполне трезво.

Я совсем не удивляюсь, что первой мы завозим именно её.

Прощаясь, Катя обнимает меня крепко-крепко и на ухо шепчет: "не жести с ним, хорошо?". Она в принципе впервые хотя бы о чем-то меня просит. Я на секунду теряюсь, ведь и не собираюсь с ним жестить, просто... Он мне не нравится так, как другой.

Проводив сестру до ворот особняка старших Зерновых, Артур возвращается, но садится уже не спереди, а рядом со мной.

Я ловлю в зеркале заднего вида взгляд водителя Артура. Мне кажется, он над всеми над нами немного смеется. Почему?

– Трогай.

Но слушается беспрекословно.

Машина начинает катиться очень-очень медленно.

Нам ехать не больше десяти километров, но, боюсь, они займут бесконечные десять минут.

Чувствую взгляд Артура кожей. Стараюсь не нервничать.

Я хотела бы, чтобы он просто молчал, но слегка прокашлявшись, зовет меня вопросом:

– Вы на Миконос уже передумали?

Повернув к нему голову, киваю.

– Почему?

Пожимаю плечами. Не хочу общаться при его водителе, но и морозить тоже плохо. Он не заслужил.

Поездку отменила я, потому что не вижу смысла уезжать, пока в городе Руслан. Но с Артуром правдой не поделишься.

– Хочу провести время дома, – кажется, что звучу спокойно, но вряд ли сильно правдоподобно. Артур улыбается.

Двигается ближе и прихватывает мой подбородок нежно. А я теперь люблю иначе. С силой сжатые на шее пальцы и резкий рывок на себя. Дальше – грубый язык во рту. И похоть… Бесконечная похоть между вчерашними незнакомцами.

– Если это из-за меня, прости.

Поджимаю губы и мотаю головой.

– Нет. Это точно не из-за тебя. Но раз ты заговорил, я хотела бы еще раз извиниться…

Мой взгляд немного бегает. Руслан не требовал у меня выяснить всё с Артуром раз и навсегда. Я не понимаю, как он относится к тому, что мы были и есть в одной компании, но новую попытку сблизиться от Артура пресекаю по собственной инициативе.

– За то, что послала меня к черту?

Снова замечаю в зеркале заднего вида пытливый взгляд. На губах черноволосого водителя Артура – улыбку.

Что ты за черт такой?

– Я надеюсь, это не звучало, как посыл…

– Нет. Ты постаралась очень вежливо, но я понял, что тебе не нужен.

Молчу. Я верю, что мой отказ доставил дискомфорт. Вряд ли он так уж в меня влюблен, но я ему приятна и этого, кажется, было вполне достаточно.

– Может нужно было взять ту тачку с аука (прим. автора: аукциона). Хотя бы разок проехаться ты не отказалась бы, правда?

Это просто шутка. Я понимаю. Артур точно не в курсе нашей связи с Русланом, но по плечам все равно бегут мурашки. Дело не в тачке.

– Подумай ещё, Лолита.

– Я хорошо подумала.

– Я тебя не тороплю, но мне кажется ты ставишь крест рано.

– Мы друзья, Артур. Большего не стоит ждать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Артур не спорит. Мягко улыбается и кивает, принимая очередной отказ.

Когда машина останавливается у ворот, сам её обходит и помогает мне выйти.

Не отпускает сразу, целует в лоб и просит ещё раз: «подумай. Пожалуйста».

Это даже злит. Сколько раз нужно повторить, чтобы до всех дошло?

Я ухожу, ничего не ответив. А попав на территорию особняка, спешу к дому.

Приятный в целом день заканчивается как-то внезапно нервно. От чужого упрямства потряхивает. Наконец-то разблокирую телефон и читаю с экрана:

«Меня не будет в городе несколько дней. Но я хотел бы снова тебя увидеть. Если ты не передумала – выбери день на следующей неделе»

.

Поначалу я не верю своим глазам, но мозг уже реагирует абсолютным согласием. Быстро печатаю:

«Я тоже хочу с тобой увидеться. Любой день. Я подстроюсь»

.

Руслан читает. Не печатает тут же, но это и не нужно. Мое настроение взлетает в разы выше, чем было на палубе яхты.

«Кстати, прокатишь меня на новой тачке? Парни говорят, ты взял лучшую...»

Дразню его намеком. Знаю уже настолько хорошо, что заранее угадываю, что в ответ получу

«))».

Быстро поднимаюсь по ступенькам, даже не пытаясь прятать улыбку, и только тут, на большой выступающей веранде, повернув голову, встречаюсь взглядами с отчимом и его начбезом.

Оба мужчины курят и смотрят на меня.

Говорили о чем-то, а сейчас молчат.

– Добрый вечер, – я здороваюсь, преодолевая дурацкое желание сделать реверанс.

Во время несколькосекундной паузы успеваю умереть и воскреснуть. Почему-то кажется, что оба они сидят в моей голове. Роются там. Проверяют.

Я уже спалилась или ещё нет?

Что делать, если Олег попросит показать телефон?

– Привет, дочь, – обращение, которое отчим использует редко, больно режет лезвием по сердцу. Мне нельзя забывать, что я его обманываю. Осознанно. Бессовестно.

– Добрый вечер, Лолита Александровна, – за отчимом здоровается и Борис.

– Ты машину не вызвала? – Меня спрашивает Яровей, и я быстро делаю вывод, что пока я шла, пялясь в мобильный, они меня обсуждали.

– Меня подвез Артур. С ним же можно без сопровождения? – Выдерживаю внимательный взгляд и получаю кивок.

– С ним всё можно.

Неоднозначно однозначный ответ отзывается гулом в ушах.

С ним всё можно, но я не хочу.

Расправив плечи, меняю тему:

– А Марк на каком-то задании? Я несколько раз звонила, он трубку не брал.

Мужчина переглядываются. Улыбаются друг другу еле-еле. Я чувствую себя странно: глупой и совсем не в теме.

Нужно было не болтать, а бежать в спальню. Закрыться и забыть.

С незнакомым Русланом в замкнутом пространстве номера мне было намного комфортней, чем с отчимом на пороге нашего общего безопасного дома.

– Можешь пока не звонить на этот номер. – Борис произносит, возвращаясь ко мне вполне серьезным взглядом. – Я дам тебе другой. Будешь связываться с одной из дежурных машин.

– Почему?

– Потому что Марка я уволил, Лолита. Телефон он сдал.

Холодею. Задаю очевидно лишний вопрос:

— За что?

В глазах отчима читаю: ты сама все прекрасно знаешь. И он прав. Я знаю, за что.

— Тебе не нужен надзиратель, а мне – лишний рот.

Олег не произносит это агрессивно, но меня даже немного тошнит.

Кивнув, я не спорю и больше ничего не спрашиваю.

– Спокойной ночи.

Развернувшись, дергаю на себя ручку высокой двери.

Я все поняла, п-папа. Ты пошел на уступку, но не забыл наказать за своенравность.

Глава 21

Глава 21

Лолита

Пусть люди вокруг считают меня легкомысленной мажоркой, совесть из-за увольнения Марка заедает. Ответственность ложится камнем на душу.

Я не связывала свою просьбу дать больше свободы с перспективой потерять работу для человека, который прилагал максимум усилий, чтобы мой надзор был щадящим.

Из наших пусть не частых, но душевных разговоров, я знаю, что Марк дорожил своим местом. Яровей щедро платил, а теперь…

Я могла бы провести неделю до следующей встречи с Русланом в сладком предвкушении, но вместо этого съедаю себя по кускам.

Найти адрес Марка было непросто. Пришлось восстанавливать чуть ли не каждое сказанное мне слово, включать хитрость. Жульничать. Это входит в привычку и я в ней совершенствуюсь.

Новому водителю даже не уточняю, зачем мне в парк. Он и не спрашивает. Всё, как мы договорились с Олегом.

Я провожаю машину взглядом и спешу через главную аллею к противоположному выходу. Позвонив в домофон нужного дома, долго жду ответа. Услышав искаженное динамиком: «кто», теряю на секунду дар речи.

Прокашлявшись, подаюсь вперед:

– Это я, Марк. Лолита. Можешь спуститься?

Где-то полминуты он молчит. Я убеждаю себя, что не обижусь, если откажет, но, вздохнув, мой уже бывший водитель произносит:

– Поднимайтесь, Лолита Александровна. Седьмой этаж.

– Спасибо.

Марк встречает меня на лестничной клетке. Я привыкла, что он всегда в костюме, а сейчас – обезоруживающе домашний в широких штанах в серо-синюю клетку, темной футболке. Тапочках…

– Добрый день, Марк. – Здороваюсь и опускаю взгляд. Неловко. И на ты уже, наверное, неуместно.

Он нахмурен, но не зол.

– Добрый день, Лолита Александровна. Почему вы тут? Что-то случилось?

Заставляю себя посмотреть в лицо и принять последствия своих действий. Жить с грузом ответственности – в принципе одна из главных граней свободы.

– Я хочу извиниться. Это из-за меня тебя уволили. Я знаю, что тебе нужна была эта работа, и я совсем не хотела, чтобы вот так…

– Я вас не виню, Лолита Александровна.

– Давай на ты. И просто Лолита. Какая я Александровна?

Марк долго смотрит, потом вздыхает и кивает.

Я слышу, что за дверью квартиры работает телевизор – мультики какие-то. Играют дети.

– Сложно будет, Лолита Александровна. Но я постараюсь, – Марк обещает, я улыбаюсь в ответ.

На самом деле, долго держать его не хочу. Просто извиниться и помочь, а потом отпустить обратно к семье.

Сделав решительный шаг, достаю из сумочки конверт и протягиваю.

– Это тебе. Я точно не знаю, какой у тебя был оклад, но тут пять тысяч долларов. Должно хватить на первое время. Пока ты найдешь работу…

– Лолита Александровна, я не возьму, – Марк хмурится и мотает головой. Сложенные на груди руки расплетаются. Марк пытается заставить меня вернуть коверт в сумку, но мне слишком важно добиться своего. Хотя бы немного облегчить душу.

Это не мои деньги. Они не заработаны тяжелым трудом. Благодаря мужу матери у меня нет проблем с наличкой. И за его же счет я хочу решить проблему своей совести.

– Марк, я не спрашиваю. Ты берешь и точка. – Смотрю в глаза требовательно. Встряхиваю конверт. – Если будешь сопротивляться – оставлю на коврике под дверью.

Мое упрямство его всё же злит. Мужчина поджимает губы. Вздыхает… А потом тянется, только не за конвертом, а ко мне.

Заставляет подойти и обнимает.

Это очень непривычно. Мы в семье так себя не ведем, но моя семья – это скорее исключение, чем правило.

Марк же бережно обнимает меня и гладит по спине. Несознательно запускает механизм слезотечения. Я шмыгаю носом раз, второй, третий. Всхлипываю. Бывший водитель обнимает крепче и упирается подбородком мне в затылок.

– Прости меня. Пожалуйста. – Прошу ещё раз, безвольно опуская руки вдоль туловища. – У тебя дети маленькие. Ипотека. Я совсем о вас не подумала.

– Ну-ну, Лолита Александровна. Вы меня тоже-то со счетов не списывайте так быстро. Вы думаете я совсем безнадежный? Другую работу не найду?

Мотаю головой. Я просто помню, как ты радовался этой. И знаю, что она денежная. Непыльная. Это было во многом везение.

– Всё я найду. Да и мы не голодаем. Жалко что с вами, конечно, не поезжу больше. Такую красотку возить, ну кто отказался бы? – Я приехала помочь ему, а в итоге сам Марк меня успокаивает.

Сжимает лицо в ладонях и поднимает себе навстречу.

Большие слегка шершавые пальцы ведут по щекам. Он подбадривает меня улыбкой. Я тоже пытаюсь.

– Я вас понимаю, Лолита Александровна. В двадцать хочется свободой дышать. Я бы тоже так не выдержал.

– Ты мне не мешал. Просто…

Марк улыбается тепло и открыто.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Мне приятно.

За приоткрытой дверью что-то грохает, я запоздало понимаю, что больше не слышу звука работающего мультика.

Марк тоже смотрит в щель и хмыкает.

– А вы спешите, Лолита Александровна? У нас сегодня блины с вареньем. Может на чай зайдете?

Я пугаюсь. Кажется, не вывезу смотреть в лицо его жены и дочек, но дверь открывается и это случается независимо от моего желания.

У Марка очень красивая молодая жена. Ее зовут Алиса. Дочек – Моника и Марика.

Меня усаживают за стол. Не слушают отказов. Поят вкусным чаем. Кормят роскошными блинами и разговаривают, как будто правда рады… Оказывается, Марк много обо мне рассказывал. Только хорошего.

Я собиралась потратить на эту встречу не больше десяти минут, но провожу в гостях почти час. С радостью осталась бы ещё. Семья Марка – прекрасная. Но каждая минута с ними – украдена у нас с Русланом.

Уходя, сую конверт с деньгами жене Марка и обещаю как-нибудь ещё заехать.

Но заеду ли – не знаю.

Заказываю такси уже в другую гостиницу. Встречаться в одном и том же месте чревато. Поэтому сегодня новый район. Новый номер.

Другое настроение. И опыт тоже будет новый.

В горле першит из-за слез. Глаза немного красные. Но на душе зато легче.

Я прохожу мимо рецепции к лифтам нагло. По новому коридору и три удара в дверь с тем же номером, что в прошлый раз.

Она открывается быстрее, чем я ожидала.

Руслан парализует мое дыхание одним взглядом. Я успела забыть его. Смотрю и не верю, что реальный. Что весь... Такой.

– Привет.

Отступает, позволяя зайти.

– Привет.

Закрывает дверь, разворачивает. Сгорбившись, потому что высокий, а я сегодня без каблуков, сжимает татуированными лапищами мои ягодицы и ищет губами губы.

Его напор сметает все сомнения. Я проезжаюсь по плечам и тоже стискиваю.

Господи, как я тебя хочу! Сильнее только ты хочешь меня.

Он целует, заставляя двигаться всё глубже в номер. Здесь снова накрыт стол, но есть я не хочу.

В губы прошу:

– Давай сразу в спальню, а потом остальное.

Он кивает. Подхватывает на руки. Последние метры делает за двоих, позволяя почувствовать себя пёрышком.

– Что-то пошло не по плану? Ты долго ехала.

Я знаю, что ты долго ждал, но грузить своими проблемами не хочу.

– Было маленькое дело. Извини.

– Отработаешь.

Улыбаюсь.

Падаю на кровать и тяну платье через голову.

– Белье тоже.

Замерев на секунду, решаю, что нет смысла стесняться. Приподнимает бедра и медленно стягиваю стринги по ногам.

Руслан тоже раздевается.

Становится коленом на кровать и раскатывает по члену презерватив. Не стесняется меня ни секунды. Я расстегиваю лифчик, прогнувшись. Приподнявшись на локтях, проезжаюсь вытянутым носочком по его бедру.

Он смотрит вниз. В голубых глазах горит пожар.

Я уверена, что в эти две недели никого не трахал, иначе меня не сносило бы из-за концентрации тестостерона под татуированной кожей. Если бы у него были другие – играть в нашу игру было бы не интересно. Она утратила бы смысл.

Может быть считываю его желания, а может быть играю со своими, но спускаюсь ладонью по животу и лобку. Сжимаю грудь и одновременно с этим раскрываю половые губы. Тру медленно. Учусь гипнозу.

Восторгом отзывается то, как у Руслана замедляется дыхание и дергается кадык.

Выстрел глаз в глаза командует: «продолжай». Пробую себя пальцем. Он входит без дискомфорта.

– Как самочувствие? – Мужской голос звучит глухо и угрожающе. Но в моем воображении угроза преображается в желание. Одно большое желание.

– Немного недотраханное.

Руслан улыбается.

— Исправим. Полечим.

Ложится сверху. Я обнимаю его ногами. С нажимом веду по прессу и груди. Дрожу из-за ощущения долгожданной тяжести.

— Подуем, поцелуем?

Он улыбается совсем ярко. Вживую пикироваться нам нравится в разы больше.

— И это тоже.

Головка члена сильно жмет на вход, но я не боюсь. Даже если снова будет больно – похуй. Я настроилась на удовольствие.

Подавшись головой вперед, снова прихватываю нижнюю губу мужчины зубами. Сжимаю и оттягиваю.

Он медленно вводит в меня член. В первые секунды кажется, порвет. Но боже, как хорошо...

Подаю знак, толкаясь бедрами навстречу – срывается. Спускает похоть с цепи.

Я прогибаюсь, отдаваясь до дна души. А стоит прикрыть веки – под ними неоновым силуэтом рисуется морда и синий взгляд смертоносного чернильного волка.

Глава 22

Глава 22

Лолита

Мяч отскакивает от стены. Шагнув в сторону, разворачиваю корпус и встречаю его резким ударом слева.

Хлопок, и он уходит в целевой квадрат на противоположной стене.

Идеально.

– Молодец, давай ещё раз, – голос Тимура Сеитовича ровный, но я распознаю в нем ноты гордости. И соврала бы, сказав, что сама собой не горжусь.

Я занимаюсь паддлом уже больше полугода. Изначально это была просто попытка убежать от скуки своей запротоколенной жизни. Теперь же во мне горит азарт. С каждым разом получается всё лучше. Вместе со свободой во мне проснулись амбиции даже там, где смысла в них нет.

Сегодня мы с Тимуром отрабатываем сложный комбинационный розыгрыш: подача, прием, рикошет от стекла и контратака. В голове – целый список того, что надо держать под контролем. Стопы. Поворот плеч. Не зажимать хватку, но и не расслаблять пальцы чрезмерно. Правки Тимура с каждым днем всё короче, но от них движения правда становятся чище.

Я стремлюсь к идеальности. Не знаю, правда, зачем.

Скорее всего, потому что во мне слишком много энергии.

Пот на висках и шее смешивается с запахом свежей резины мячей. Солнце бьёт в корт, а я прячусь от него под козырьком бейсболки.

Тимур кидает мяч, и прежде, чем отбить, я импульсивно заключаю тайное пари с собой же: если сейчас всё получится, Руслан сегодня напишет.

Ставка настолько высока, что теперь я в пыль сотрусь, но выиграю.

Нашим отношениям с Незнакомцем три месяца. Когда берусь пересчитывать – сложно поверить, но календарь не врет.

В августе я не поехала ни на Ибицу, ни в Ниццу, хотя Катя на меня за это обиделась. Пережила начало последнего учебного года и первый месяц адаптации к лекциям и семинарам после вальяжно-расслабленного лета без бывалой ломки.

Раньше боялась, что весь шестой год учебы пройдет для меня в страданиях и ностальгии, но на самом деле время несется. И волнует меня совсем не близящееся расставание с затянувшимся детством, а мой Руслан.

Не могу назвать его парнем. Мы – любовники.

Бью по мячу. Он летит в квадрат.

Любовники, которые всё ещё переписываются, но сейчас намного меньше. Мы встречаемся в гостиницах. Много занимаемся сексом. Я вхожу с ним в дикий раж.

Не ужинаем в ресторанах. Не планируем совместный отпуск. Не трещим о чувствах. Не мечтаем о вечности. Он не шлет мне букеты и не придумывает ласковые прозвища для записи в своем телефоне. Я не выставляю фото кусков его атлетичного тела у себя в соцсетяъ. Но я к этому и не стремилась никогда, как теперь понимаю четче некуда.

Мне нужен был только такой, как Руслан. И я его получила.

Не представляю, как подпущу к себе кого-то другого после него, ведь Незнакомец из клуба продолжает казаться мне идеальным, хоть и непростым.

Он может пропасть на несколько дней или даже неделю. Когда это случилось в первый раз – я ужасно перепугалась.

Между нами нет обещаний и планов. Я убеждаю себя в готовности к тому, что однажды наши отношения всё же закончатся тем, что кто-то один просто уйдет из диалога и не вернется после паузы. Но когда пауза случилась впервые, я была не готова.

Он пропал из сети на несколько дней. Вообще. Я успела накрутить себя до предела, а потом…

«Привет. Извини, были срочные дела»

И хочется убить. А ещё расцеловать. Но сделала я только второе при первой же встрече.

С ним мне всё так же комфортно и необъяснимо тепло. Он резкий. Грубый. Сильный. Но я не боюсь совершенно.

Нам друг на друга бессмысленно обижаться. Вешать обязательства и докапываться до общих истин. Всё это выходит за рамки наших идеальных отношений.

С ним мне хочется только плавиться и кончать. Много. Часто. Сладко.

— Молодец, Лолита!

Бью по мячу и бинго! Я саму же себя победила. Не могу не улыбнуться широко-широко.

Незнакомец, давай. Я тебя призвала.

Пот струйками стекает вдоль позвоночника. На улице – бабье лето, и мы пользуемся возможностью, потому что зимой светят только закрытые корты.

Сейчас Руслан снова пропал. Последнее мое сообщение в чате висит непрочитанным уже который день. Это ужасно злит, но я продолжаю учиться воспринимать его манеру философски.

Хочу я того или нет, но вспоминаю как вела себя мама, когда Яровея подолгу не было: она изматывала себя и мучила. По её стопам абсолютной зависимости и безоговорочной любви к мутному типу идти я не собираюсь. У нас с Незнакомцем не так. Яркий секс, чистый кайф и немного влюбленность.

А рецепт сохранения себя в этих отношениях максимально просто: пока его нет, надо переключаться и чем-то себя занимать.

Так даже лучше. Нам нельзя привыкать друг к другу слишком сильно. Моя мажорская, как Руслан любит повторять, жизнь продолжается. Без него я тоже что-то из себя представляю. У меня есть увлечения. Интересы. Занятия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Главное не взвешивать силу чувств и эмоций, которые приносит мне паддл, учеба, встречи с друзьями и… Он.

Тимур подходит и забирает у меня мяч.

– Отлично отработала. Это уже уровень. Если ты зажглась, мы можем составить схему подготовки к любительским соревнованиям.

Я невольно улыбаюсь. Похвала очень приятна. Но изнутри щеки подсвечивает розовым, потому что мой пыл – это всего лишь побочка. Я скучаю по своему Незнакомцу и пытаюсь сбросить куда-то энергию, которую привыкла сбрасывать с ним.

Мне грех жаловаться. У меня страстный, пылкий любовник, в котором меня заводит всё: внешний вид, запах, манеры, ум. Но с каждым днем все сложнее не сворачивать на мысли о том, что встреч становится мало. Хочется дольше. Хочется увидеть его спящим. Вместе позавтракать. Не помнить про ограничения во времени.

– Спасибо, я подумаю.

– Подумай.

Мы с Тимуром улыбаемся друг другу. Тренер подмигивает и, взяв из моих рук ракетку, быстро протирает её, чтобы вернуть без риска скольжения.

– Ещё пару подач и отпущу. Я тобой доволен, Лолита.

Не знаю, что меня окрыляет: его слова или собственная вера в то, что Руслан сегодня точно напишет, но я расправляю грудную клетку и делаю шаг назад, готовясь отбить еще несколько мячей.

Я снова увлекаюсь и не сразу распознаю многоголосое улюлюканье.

Это может быть идиот-Эд, который так и не понял, что ухлестывать за мной нет никакого смысла. Он еще иногда пытается. Чаще всего — на кортах.

Но пока я прокатываю на языке как в очередной раз его осажу, в голове будто щелкает.

Я отбиваю мяч криво, ребром ракетки, поворачиваю голову и замираю, проебывая легкую подачу после похвалы. Но это уже не важно.

Вдоль свободных кортов в нашу сторону идет компания людей. Каждого из них я знаю с детства. Артур. Геворг. Олежа. Илья. Девочки тоже тут.

Но шок вызывает не вид старых друзей, а то, что среди них я замечаю своего Руслана.

Глава 22.2

Застрявшее в горле сердце мешает вдохнуть.

Я слежу за приближением компании, опустив ракетку. Умом понимаю, что нельзя на него пялиться, но оторваться не могу.

Я дико соскучилась. Я злюсь и хочу его стукнуть, но больше – броситься на шею.

Ты… Жестокий, знаешь? Почему не ответил? Чем занимался? Тусуешься с моими друзьями, а на меня у тебя времени нет?!

Выплескиваю свои эмоции на него с расстояния. Руслан немного сужает глаза, как бы подсказывая: прекращай.

И я слушаюсь. Опускаю голову и прикусываю щеки до боли, чтобы не улыбаться слишком явно.

На самом деле, я рада его видеть. Очень-очень рада. Всё остальное – пыль.

– На сегодня достаточно, Лолита? – Тоже заметивший моих друзей Тимур Сеитович собирает мячи и бросает их в корзину. Протягивает мне руку для пожатия.

Весь восторг достается ему. Выстреливаю в смуглое лицо искрящимся взглядом.

Боже, он приехал! Вы представляете?!

– Да, наверное. На сегодня всё. Спасибо.

– И тебе спасибо. Очень приятно видеть твой прогресс.

Грудь раздувается от гордости сильнее, чем я собой горжусь, но причина у этого тоже проста: рядом с ним все мои эмоции и чувства становятся утрированными. Их больше. Им тесно внутри.

Вы могли бы ещё раз повторить, когда он подойдет?

– Ло, ты такая умница! – Первой на корт забегает Катя. Летит ко мне и обнимает за шею. Я обнимаю подругу в ответ, а сама, часто моргая, слежу за приближением оставшихся друзей.

Компания большая, но Руслан в ней всё равно выглядит акцентной вороной. Волчара. Он высокий и широкоплечий. Плавная походка выдает принадлежность к другому виду. Именно так, на мягких лапах, в дикой природе к добыче подкрадываются хищники. Рожденным с золотой ложкой во рту охотиться не нужно. Они и не умеют.

Сегодня он снова в футболке. Хвастается солнцу своими изрисованными накаченными руками.

А я совсем недавно закончила изучать карту его мира. Знаю каждое тату. Их больше сорока двух (получается, соврал). Многие обводила пальцами. Какие-то целовала. Где-то наизусть помню смысл. А где-то просто знаю, как искажаются рисунки, когда мышцы под кожей сокращаются во время нашего секса.

– Ой, простите. Мы вам занятие сорвали? – Катя падает на пятки и смотрит на Тимура. Я заставляю себя тоже вернуться глазами к тренеру и поводов для улыбки становится еще больше. Катюша строит мужчине глазки. Он улыбается в ответ.

Сложилось.

– Нет, всё хорошо. Мы с Лолитой решили, что на сегодня достаточно.

– Блин, как достаточно? А мы хотели посмотреть, как наша Лолита рвет чарты. Или как правильно будет в теннисе?

Катюша трогательно хлопает ресницами, а подошедший Артур тем временем тоже протягивает руку моему тренеру.

Пару минут назад этот корт был наполнен концентрацией и усталостью, теперь на нем маленький балаган.

Катя отодвигает меня в сторону, подходя ближе к Тимуру. Я снова бросаю взгляд за остановившегося сбоку Руслана.

Каждый раз после перерыва между нашими встречами мне кажется, что я отвыкла. Заново в него влюбляюсь. Заново насмотреться не могу.

Он достает телефон и печатает.

Возможно, сильно запоздалый ответ мне, но я не могу его прочесть: мобильный остался в шкафчике. Так что...

Теперь ты помучайся.

Руслан поднимает взгляд. Я за долю секунды тону в лазури и захлебываюсь счастьем.

Отворачиваюсь, а его глаза жгут щеку. Спускаются вниз.

Только сейчас становится важно, как я выгляжу. На мне короткая белая юбка-шорты и коралловый топ в тон кроссовок. Он досконально знает, что под одеждой, но я всё равно смущаюсь, чувствуя, как взгляд соскальзывает по животу, бедрам и ногам.

– В паддл-теннисе правильно было бы сказать: «Лолита берёт сет», но смысл вы уловили. – Тренер объясняет вежливо, а Катя в ответ гиперболизировано восторгается.

Это очень мило. И она служит моим спасением, потому что мы с Русланом

настолько

в своей симпатии друг к другу не палимся.

– Сегодня Лолита в ударе. Я крайне доволен ее техникой. Правда?

Киваю, скрывая ото всех дрожь.

– Вы такой умный, Тимур, – Катя прижимает руку к груди и признается. Парни смеются. Ее старший брат снисходительно качает головой и предостерегает:

– Боюсь, Тимур, вам придется освободить ещё одно окошко для другой талантливой девицы.

– Я с радостью…

Катя расцветает, а я замечаю мячик у ног своего Незнакомца. Взгляд Руслана тоже опускается. Мы понимаем друг друга без слов. Выстреливаем глазами в глаза. Руслан быстро приседает, а я шагаю навстречу.

– Мячи нужно сложить, – объясняю его широкой груди и всем окружающим нас людей, которые не слушают.

Руслан протягивает мне мячик. Я запрокидываю голову и смотрю в глаза. Берусь за упругое войлочное покрытие – он придерживает. Вспоминаю, что вообще-то злюсь. Вздернув подбородок, колю вежливым:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Здравствуйте.

И получаю в ответ не менее вежливое:

– Добрый день.

– Ло, ты помнишь Руслана? Я вас знакомил. – Оглядываюсь на Артура, который подходит к нам, не дав толком ни минуты.

Мячик ускользает из пальцев. Наша сделка с Незнакомцем сорвана. Он опускает руку и смотрит над моим плечом на Артура.

Между нами с Зерновым всё без изменений. Он не давит, но и я не поддаюсь. Тем не менее, сейчас по-хозяйски устраивает руку у меня на талии, явно делая знак Руслану.

Мол, мое.

Только мы-то знаем, что тут чье.

Мой любовник не меняется в лице. У него не дергается ни один мускул. Он просто переводит взгляд на Артура и обратно на меня.

– Знакомил? Наверное, да. Что-то такое было... Невзначай... – Я отмахиваюсь, возможно, переигрывая. Слежу, как Руслан перекатывает мячик между пальцами. Почему это выглядит так сексуально? Почему у меня перед глазами другие картинки? Эти пальцы делают другие вещи? Почему мне жарко и топ натирает соски?

Руслан улыбается еле-еле. Так, что вижу только я.

Увожу глаза и стараюсь хотя бы дышать ровно. Хотя бы просто дышать.

Повернув голову к Артуру, спрашиваю:

– Что вы тут делаете? Решили заняться спортом?

– Да мы и так спортсмены, малыш, – царапает то, как сильно он навязывает наше с ним особенное друг к другу отношение, которого нет. – Да, Гош?

Геворг хохочет и отмахивается:

– В турнире по кальяну я всегда на первом месте.

И это чистая правда. Мою увлеченность паддлом не разделил ни один человек из компании. До этой секунды.

– Или сыграем? – Артур спрашивает уже у Руслана. Я дергаю головой в его сторону как только на то появляется официальное основание.

Руслан кривит губы: мол, не знаю. И продолжает сжимать мой мячик. Хочу его себе. Нагретый.

– А, забыл. Рус же не любит наши мажорские развлечения. Пацаны, может сыграем? Лол, да?

У меня сбивается дыхание. Я… Не знаю. Смотрю мельком на Руслана. Он на меня.

И решает:

– Давайте сыграем, – протягивая мне мячик.

Сердце снова куда-то несется. Я забираю. Наши пальцы соприкасаются на долю секунды, а эффект такой же, как впервые в клубе: разряд от темечка до пят.

Артур свистит, пацаны улюлюкают.

– Серьезный человек готов снизойти до развлечений для мажоров?

Они пытаются его задеть, но до его достоинства попробуй дотянись. Его не взять на слабо. Не сбить с толку. Он делает то, что хочет. И только.

Руслан начинает расстегивать часы на запястье, игнорируя шпильку.

– Так а кто играет?

– Давайте два на два. – Артур предлагает, а я всё так же не могу обрести дар речи. Внутри смешивается мандраж и восторг.

– Мы с Ло, вы с тренером… Как вас зовут, простите, напомните?

– Тимур.

– Тимур, присоединитесь?

– Да, конечно.

– Только мы с Русланом новички совсем…

– Это не страшно.

Тимур подходит к нам и слушает Артура с интересом, а я пытаюсь найти в глазах Руслана суть его плана.

Ты хочешь со мной сыграть? Тебе поддаться? Тебя выиграть? Ты хочешь лучше нас для всех познакомить?

Кажется, бинго. Я тоже этого хочу. И даже не бесит, что рука Артура сползла на бедро.

– Правила просты… – Тимур объясняет их, мужчины слушают. Ко мне сзади подходит Катя и шепчет что-то сбивчивое на ухо. Я киваю и улыбаюсь, не слыша, потому что в ушах – гул.

– Только давайте корт поменяем. И теннис, а не паддл. – Предложение Руслана перекрывает голос Тимура.

– Зачем? – Сама не сразу осознаю, что вопрос задала я.

Я хмурюсь. Со стороны, может быть, выгляжу даже враждебно, но это и хорошо. Руслан смотрит в ответ и внутри я каждый раз таю.

– Затем, чтобы… – Не Незнакомец щурится и молчит. Поджимает губы. Как бы имя забыл...

Говнюк. Провокатор. Мстит за "невзначай", а мне в ответ хочется смеяться.

– Лолите, – я «подсказываю». Он «благодарно» кивает.

– Точно. Очень

красивое

имя, Лолита, –

как и всё во мне. Ты это знаешь. Ты тысячу раз уже мне в этом признавался.

И последнее, что ты забудешь в этом мире – мое имя. Я для этого много сделаю.

Но это всё я говорю глазами, а с язвительного языка тоном "пошел нахуй" слетает:

– Александровна.

Бью в цель. В глазах Руслана вспыхивают искры.

Читаю в них:

хорошо, будешь Александровной. Только потом меня не вини в последствиях...

И я не буду. Я хочу его бешено. Он должен бешено же хотеть меня.

– Чтобы Лолите... Александровне не было слишком просто.

– Давайте так.

Глава 23

Глава 23

Лолита

Подготовка к азартному мероприятию занимает десять минут. Артур с Русланом переодеваются. Геворг открывает тотализатор с шуточными ставками. Я узнаю у Кати, что это её старший брат решил устроить дружеские посиделки.

Они забронировали спа и веранду для ужина. Приехали сделать мне "сюрприз". Как среди них оказался Руслан напрямую я спросить не рискнула, но передать степень моего счастья невозможно.

Мы занимаем теннисный корт с трибуной. Зрители устраиваются на ней, а игроки – по обе стороны от натянутой сетки.

Стоящий напротив меня Руслан слушает Тимура, ловко прокручивая ракетку. Артур кричит:

– Рус, а ты точно не занимался теннисом? Я чувствую, что нас с Ло наебывают…

Облаченный в несвойственно белое Незнакомец улыбается широко и смотрит в ответ на моего напарника. Контраст между белоснежной новой одеждой и смуглой, покрытой чернилами кожей, кажется мне бесконечно сексуальным.

– Ещё тебя я мог бы наебать, но Лолиту Александровну совесть не позволит.

Мы встречаемся взглядами и разлетаемся по разным полюсам. Лолита Александровна закусывает уголки губ и обещает отомстить. Строить из себя ледышку с ним практически невозможно. Когда бы и при каких обстоятельствах мы ни встретились – я неизбежно в него влюбилась бы, уверена.

А сейчас мне хочется выглядеть в его глазах грациозной. Играть умело и достойно.

Мы подходим к сетке и все вместе слушаем правила, которые профессионально зачитывает Тимур:

– Удачи всем. Пусть победит сильнейший.

Расходимся и я делаю первую подачу.

***

В прыжке достаю мяч кончиком ракетки. В такой позиции невозможно рассчитать силы, поэтому он улетает в аут.

– Ничего, Ло! – Артур подбадривает, но это лишнее. Я бросаю злой взгляд на Руслана.

Ты… Как ты меня заебал!

Он посмеивается глазами и просит о прощении, подняв руки вместе с ракеткой.

– Это по неопытности, – оправдывается громко, а я в ответ закатываю глаза.

Всем нам сходу стало понятно, что команды почти паритетные и не потому, что мы с Тимуром вывозим за новичков, а потому что Руслан и Артур неплохо отыгрывают каждый свою роль.

У Руслана быстрая реакция и сильный удар. Он партачит, как и все, но доставляет кучу проблем профессиональной мне.

Но следующий мяч от Руслана летит уже идеально. Не помню, чтобы встречала в своей жизни более комплиментарно-мягкую переброску.

Я принимаю такие извинения, выстреливая коротким взглядом, но на такую же нежность в ответ соперники могут не надеяться.

Вместе с ударами-вспышками в каждом из нас разгорается азарт. После разогревочной переброски очередная подача Руслана летит с подрезкой.

Я отбиваю ниже уровня сетки.

С трибуны Катя визжит, что я лучшая, но мой мир сужается до коварно-быстрого мячика.

Тимур успевает отойти и бьёт по диагонали. Крутнув головой, я вижу, что Артур зазевался. Пытаюсь перехватить, сцепив зубы, но не успеваю. Руслан добивает под сетку, а мы с Зерновым теряем очко.

Полоснув по Незнакомцу злым взглядом, взмахиваю рукой, прося сделать паузу.

Пытаюсь продышаться, упершись ладонями в колени.

Кожа влажная. Икры и плечи горят. С губ слизываю соль.

Повернув голову, слежу, как Руслан подходит к бутылкам с водой и открывает одну. Льет в рот, не жалея, а потом закрывает глаза и выливает остаток на голову. Трясет, разбрызгивая капли с коротких волос по сторонам. Спесь слетает. Долго злиться на него я тоже не могу.

Да и в горле слишком сухо. Оттолкнувшись, направляюсь к сетке:

– Руслан, и мне! – В ответ на взлетевшую бровь добавляю снисходительное: – Пожалуйста.

– Как скажете, Лолита Александровна.

Его вежливость в ответ на мою холодность уже стала немного мэмом. Многие смеются. Я продолжаю корчить суку.

Все понимают, что это флирт, просто никто не знает, что между нами творится за закрытой дверью. Со стороны это выглядит безобидно.

Подошедший к сетке Руслан подает мне бутылку. Я тянусь за ней – он немного уводит. Выстреливаю предупреждающим взглядом, хмыкает.

Я выдергиваю и сжимаю крышечку. Не поддается.

– Открой.

Он уже даже не пытается реагировать на мои "приказы". Просто усмехается и качает головой, исполняя.

Отдав во второй раз, без утайки смотрит, как пью. Глаза в глаза. Я в него всё так же постреливаю своими молниями, а он спокойный и какой-то легкомысленно радостный.

Это намного логичнее, чем злиться из-за игры на интерес, но я придумала, что должна победить и ничего не могу с собой поделать. Сжимаю тонкий пластик слишком сильно и проливаю воду на подбородок, шею и живот.

– Блять, – ругаюсь несдержанно, отскакивая. А взгляд Руслана стекает вместе со струями.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Отдаю ему бутылку и размазываю воду по коже. Когда снова поднимаю голову – Руслан жадно допивает за мной. Сминает с хрустом. Отбрасывает.

– Ты круто играешь, – хвалит тихо. И пусть в желудке тут же щекотно, я фыркаю.

– А ты мне мешаешь.

Рус улыбается широко.

– В этом моя задача, мажорка.

– Александровна.

На хую он вертел... Александровну. Я читаю это во взгляде. Резко развернувшись и не поблагодарив за воду, возвращаюсь на свое место.

– Малыш, прости.

– Просто не зевай. – Возможно, отвечаю грубее, чем стоило бы, но Артур не обидчивый, а даже если обиделся бы – плевать.

Мне выиграть надо. Всего лишь выиграть.

Снова подача.

Игра ускоряется. Мы почти не делаем пауз, хоть и устали. Мяч мельтешит над сеткой и носится от линии к линии. Я одновременно восхищаюсь каждой удачной подаче Незнакомца и злюсь на него за умелость. Свои часто делаю, издавая непроизвольно те же звуки, над которыми сама раньше посмеивалась. Не понимала теннисисток. Теперь – полностью. Это, сука, сложно.

А ещё я изучаю незнакомые эмоции из нераскрытого спектра наших встреч. Когда Руслану сложно – он стискивает зубы. Когда злится – скулы каменеют. Входит в раж, как было с нашей перепиской, и позволяет себе лишнего.

Делает ещё один подкрут и мяч почти уходит в аут, но я достаю его в прыжке с разворота. Добежать не успевает ни Руслан, ни Тимур.

Артур орёт «есть!», а я слышу только короткий тихий выдох Руслана и быстрый бой собственного сердца.

– Блять. – Это уже он. Его эмоции растекаются самодовольством по моей грудной клетке. Он бросает быстрый взгляд, я показываю кончик языка. Знаю, что накажет потом. Сгораю от желания. Смакую триумф.

Мы выгрызаем каждое очко, как решающее. Катя давно забыла, за кого болеет – визжит и хлопает всем удачным мячам. Я ловлю себя на том, что начинаю читать Руслана по движению плеч и бёдер, угадывая, куда он пробьёт. Он, похоже, делает то же самое со мной.

Тимур осознанно подводит наш матч к ничьей, которой мы в итоге все и довольствуемся.

Уставшие и потные пожимаем друг другу руки. Когда мои пальцы сжимает горячая, немного шероховатая кисть с руной Тиваз, я снова смотрю ему в глаза:

– Неплохо, Руслан.

Он расплывается в улыбке.

Во мне всё еще бушует адреналин. Это дурманит и пьянит.

– На троечку?

– Уверенную. – Улыбается ещё шире.

Щеки краснеют, когда думаю, что он тоже мог бы влепить мне троечку за первый секс. По блеску радужек, мне кажется, угадываю, что думает о том же. Или просто о сексе. Или просто обо мне.

Соскальзывает от глаз к губам и улетает к Артуру.

– Артур спасибо за идею. Хорошо размялись.

– Да, правда хорошо.

***

Катя летит с трибуны мне навстречу с горящими глазами. Начинает сыпать комплиментами, но я прошу у подруги передышку.

Я липкая и мокрая. Мне нужно в душ и дыхание перевести.

Отдав ракетку, направляюсь в пустую женскую раздевалку. Спа сегодня наш, здесь никого нет и быть пока не может.

Только в пустом помещении я осознаю, как сильно устала, но, в то же время, насколько заряжена.

Открыв шкафчик, беру в руки телефон и улыбаюсь.

Он написал:

“Тебе идет белый цвет"

.

Я, черт возьми, знаю. Строчу в ответ:

“Тебе, оказывается, тоже”

. Вместо того, чтобы ждать реакции, стягиваю одежду, набрасываю на плечи халат, хватаю белье, полотенце и иду к душевым.

Включаю слегка тепловатую воду. Подставляю струям лицо и грудь.

Чувствую себя уставшей, но безумно счастливой. Мышцы ноют, руки немного дрожат, а сердце всё никак не перестанет бешено биться. Почему – я знаю.

Не жду ни шума, ни оклика. Просто улыбаюсь, распределяя по коже ароматный гель для душа.

Руслан умеет работать отмычкой. Умеет просачиваться и быть незаметным.

Я не слышу его шагов, не оглядываюсь, почувствовав холодок спиной.

Считаю до трех и только потом, развернувшись, шагаю навстречу.

Татуированные руки сжимают мои голые ягодицы. Я поднимаюсь на носочки, тяну его лицо на себя и впечатываюсь губами в губы.

На самом деле, я пиздец как скучала.

И он тоже пиздец как скучал.

Глава 23.2

***

От прохладно-вежливого Руслана не осталось ничего, как и от моей напускной неприязни.

Он мнет мое тело и терзает рот. Больно сжимает ягодицу, а потом с оттяжкой бьет по ней. Я вскрикиваю от неожиданности и немею из-за бури в его глазах. Океанический шторм делает радужки угрожающе темными. Расширенные зрачки кричат о желании.

Я на контрасте тихо шепчу:

– Привет, – и снова тянусь к его лицу, чтобы покрыть губы и щеки короткими поцелуями. Трогаю… Трогаю… Трогаю… Глажу его. Выласкиваю.

Отступаю под напором, пока не чувствую ягодицами кафель.

Руслан разворачивает к стене лицом. Выдыхаю полуоткрытыми губами.

Кровь бурлит.

Оглядываюсь, а на грудь ложатся сразу две ладони. Зубы царапают щеку. Член упирается в поясницу.

Он заведен очень сильно. Не уверена, что смог бы остановиться даже если бы я попросила. Но с чего мне просить?

Глотаю рвущиеся из горла звуки, когда больно щипает соски. Раз за разом. Не жалея.

Спускается ладонью по животу с нажимом. Скользнув по лобку, не ждет приглашений, а трогает по-хозяйски. Водит по половым губам. Я задыхаюсь сразу и от физических ощущений, и от густоты пропитанного тестостероном и желанием воздуха. Откидываюсь на мужскую грудь и дышу через полуоткрытые губы.

Руслан чередует грубость с нежностью. Непредсказуемость его действий подводит к единственному возможному решению: принимать всё. Отдаваться полностью.

Он ласкает клитор и вводит пальцы. В ухо врезается ожидаемо-неожиданное:

– Пососешь?

Я киваю, хотя раньше никогда не делала этого. Руслан прикусывает скулу, не останавливая ласки. Меня простреливает. Я и сама чувствую, насколько возбуждена и из-за этого набухаю сильнее. Зато не боюсь. Не стыжусь. Не торможу.

Он продолжает двигать во мне пальцами, не меняя темп, а я пытаюсь найти губами губы. Прикусываю подбородок, подаюсь бедрами навстречу ладони.

Хочу и кончить быстро, и насладиться по полной его желанием. Не знаю, сколько у нас времени. Пусть он думает обо всём.

Руслан ведет меня по краю, не давая окунуться в оргазм. Я цепляюсь в его руку и прошу жестче. Не хочет.

Сжимает мои плечи и разворачивает. Легонько толкает вниз. Я падаю на колени.

Член покачивается на уровне глаз. Сжимаю его пальцами и смотри вверх. Я никогда не делала минет, но это не значит, что не думала или не хотела. Раскрываю головку и прижимаюсь к ней губами. Оставляю череду поцелуев вдоль ствола. Веду языком по венкам.

Он нависает и смотрит в разы внимательнее, чем было на корте. Там он признал меня равной. Здесь просит отсосать.

Я могу сколько угодно выебываться и строить из себя Александровну, но потом буду извиваться и кончать по его воле. Мне это нравится.

Сжимаю головку губами и впускаю её в рот.

С потолка на нас всё еще льется вода, по душевой разносится тихая расслабляющая музыка, которая ни черта не соответствует настроению.

Вряд ли мой первый минет по технике сильно превосходит первый секс, но я точно делаю Руслану приятно. Член набухает сильнее и меняет форму. А еще он толкается бедрами. Стреляю глазами вверх и заживо горю.

Прервав ласку, с вызовом смотрю в глаза. Губам горячо. В груди смешивается возбуждение, эйфория и стыд, в котором я не признаюсь ни себе, ни ему:

– Мажорки тебе точно никогда не сосали, правда же?

Он мотает головой, ничего не сказав. Внутри вибрирует.

Руслан кивает. Я продолжаю.

Готова к тому, что он может кончить в рот, но сегодня – вряд ли. Мне еще надо учиться, чтобы срывало башню до невозможности себя контролировать, а ему нравится следить, как губы скользят по стволу.

Он получает свое удовольствие. Возможно, в большей степени даже эстетическое. Меня и саму возбуждает мысль о том, как я выгляжу сверху. Как покачивается грудь с острыми горошинами сосками. Как член блестит слюной. Как движется голова.

Я кладу ладонь на рельефный живот и с веду по нему, выпуская когти. Удовольствием простреливает, когда случайно задеваю грудью бедро. Делаю так еще раз. И ещё. Беру член глубже и задерживаюсь.

Сердце бьется бешено быстро, а вся кровь стекает вниз. Между ног пульсирует и сводит.

Я готова продолжать бесконечно, но Руслан сжимает мою кисть и дергает наверх.

Секунду держит лицом к лицу. Мне сложно сказать, что думает и чувствует. Как будто ударит сейчас. Или поцелует. Или выебет. Или признается в любви.

Разворачивает тряпичной куклой, вжимает грудью в стену и, перехватив ногу под бедром, врезается членом с размаху.

Из груди вместе с воздухом выходит:

– Господи…

А его дыхание обжигает шею. Щеку. Висок.

Он тихо командует:

– Иди сюда.

Я поворачиваю голову и он, раздвинув губы своими, проталкивая между ними язык. Так я узнаю, что не брезгует, и это усиливает грудные вибрации.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А внизу меня вспышка за вспышкой пограничного удовольствия терзает налитый член.

Я взлетаю на носочки при каждом толчке и теряю ориентацию. Пытаюсь держаться за стену, но пальцы соскальзывают.

Мужская рука хаотично и абсолютно мне неподконтрольно сжимает грудь, щипает соски, трогает между ног. С силой вжимается в живот и, мне кажется, мы вдвоем чувствуем, как он растягивает меня изнутри.

Я сдаюсь его похоти окончательно. Откидываюсь на грудь и прошу:

– Ещё…

Он бьет по клитору – кусаю губы.

– Так?

– Да…

Ускоряется и снова бьет.

Из горла вылетают звуки.

– Нельзя, – Руслан приказывает довольно жестко, но я не могу. Мотаю головой, кусаю губы до крови, пытаюсь прислушаться, а всё равно стону…

Незнакомец как бы успокаивает: после болезненно-сладких шлепков гладит между ног. Но трахать-то не перестал. Я продолжаю чувствовать его горячее сильное тело кожей. Член – раскаленным ходящим поршнем внутри.

– Лола, нельзя, – он повторяет, но я правда не могу. Открываю рот, но крикнуть не успеваю. Его зажимает мужская ладонь.

Мне настолько плевать, что я впиваюсь в нее зубами.

Больно. По-настоящему. До металлического вкуса на языке.

Руслан то ли шипит, то ли рычит, я не понимаю, но и трахать тоже не перестает.

– Сука. Бешеная, – я отталкиваюсь от его груди и упираюсь лбом о кафель. Силой заставляю себя разжать зубы. Целую. Потом снова сжимаю.

Его лоб вжимается мне в затылок.

Я чувствую рваное дыхание волосами.

Движения внутри теряют выверенный темп и становятся более быстрыми, сбивчивыми, сильными.

Мне кажется, я настолько перевозбуждена, что даже не кончу, но Руслан задерживается во мне. На выдохе целует в шею. И я всё.

Готова пополам сложиться, он не дает. На ухо шепчет:

– Тихо. Тихо-тихо, – и гладит вздрагивающий живот, пока я заново учусь дышать.

Я теряюсь в пространстве и даже не знаю, он кончил или нет, пока Руслан не выходит резко и я не чувствую, как по бедрам и половым губам брызгами разливается горячая сперма.

Запоздало испугавшись, поворачиваю голову и спрашиваю:

– Ты успел?

– Да.

По телу разливается сладкая слабость. Руслан помогает развернуться. Я висну у него на шее, он обнимает в ответ. Крепко и обманчиво-нежно. При желании он может распять мое тело и делать с ним, что вздумается, при желании – относиться, как к пёрышку.

Поднимает под ягодицы, я оплетаю торс ногами. Приваливается спиной к стене. Я тянусь к губам, потому что сдохну, если не поцелую. И коротко, и глубоко. Со всей нежностью. Благодарностью. Чувствами, в которых мы друг другу не признаемся.

– В раздевалке сломался замок. Выйдешь из душа – покричишь, хорошо? Пусть спасут.

Киваю, трогая губами его щеки и шею. Во мне столько чувств и желаний, что не помещаются.

После дикой бури наступает штиль. Я снова обретаю способность слышать шум воды. Стараюсь выровнять дыхание, но оно сбивается в попытке синхронизироваться с сердечным ритмом мужчины, к груди которого прижата моя грудь.

Веду губами по колючей щеке и наслаждаюсь тем, как царапает.

Не знаю, откуда в Руслане силы, но он всё так же держит меня на руках и не просит спустить ватные ноги.

После секса с ним мне часто кажется, что спокойно можно умереть. Ярче в этой жизни уже ничего не будет. Шепчу:

– Тебе уже сказали, что ко мне нельзя приближаться?

– Конечно. Сразу.

Улыбаюсь, хотя повода нет. Я и не сомневалась. Это даже по поведению Артура видно. И как же я рада, что Руслану плевать на предупреждения.

Мой бесконечный глоток свободы.

Глажу его колючий затылок. Хочу срастись кожа с кожей. Хочу пропахнуться и никогда не отпускать, даже зная, что так не будет.

Его дыхание выравнивается медленнее, чем мое. Грудная клетка всё ещё вздымается, но уже не так сильно.

– Ты классно играешь в теннис. Давай ракетку тебе набьем?

Не сомневалась, что вызову улыбку своей навязчивой идеей что-то

от себя

ему наколоть. Так и есть. По виску пробегается теплый выдох. Тело отзывается остаточным возбуждением.

Оттолкнувшись щекой от его кожи, смотрю в лицо.

– Где? Места нет уже.

– Найдем. На ягодице можно. Там пусто.

Руслан снова улыбается.

– Охуела ты. Лолита Александровна.

Я жмусь к нему и хихикаю. Одновременно боюсь уснуть и мечтаю об этом. Очень хочется никуда не спешить. Ничего не бояться. Иметь доступ друг к другу так часто, как просит тело и душа. Чтобы оттянуть возвращение в реальность, продолжаю свой шуточный допрос:

– Минет на троечку?

– Уверенную. Подтянем, не волнуйся. Практика нужна, ты ж понимаешь...

Понимаю, конечно. Закрыв глаза, стараюсь надышаться прежде, чем он отпустит.

Сегодня мне особенно тошно от мысли, что возвращение неизбежно. В спа ждут Артур, Катюша, другие. Все те, с кем никогда не было и не будет так хорошо, как с Русланом.

– Лол, – любовник зовет, я киваю в шею, не открывая глаза. Его не устраивает. Грубовато сжав подбородок, он заставляет снова посмотреть себе в лицо.

Руслан серьезный, у него уже прошло, а я все ещё чувствую отголоски происходившего минуту назад. От силы его желания сметало. И сейчас тоже сносит.

– Что? – Вопрос получается сухим и хрупким. А еще тупым. Я же заранее знаю, что скажет.

– Мне мало раз в две недели.

Бам.

И это знаю. Чувствую. Вижу.

– Давай я займусь.

Бам-бам.

Он уже предлагал заняться. Я отказалась. Хотела сама. Доказать, что могу. Что Яровей мне не указ. Сначала обманывать мне было сложно. Теперь – нет. Я готова на многое, чтобы проводить время с ним. Но моих возможностей уже недостаточно.

Всё это время я убеждала себя в контроле над ситуацией. Нашим романом. Интрижкой. Игрой. Сейчас я этот контроль уже не чувствую.

– "Да" скажи.

Не чувствую и отдаю.

– Хорошо.

Глава 24

Глава 24

Лолита

Монотонный голос скучного лектора убаюкивает половину аудитории.

Я пыталась вслушаться в его слова, но тоже сдалась. Скашиваю взгляд на Катю, которая лежит на парте, закрыв глаза. Улыбаюсь невзначай. Увожу взгляд дальше к окну и ныряю в ту часть жизни, которая действительно важна, а не… Вот это всё.

Меня по-рыцарски спас из раздевалки со «сломанным» замком назойливый Эдуард. За это его пригласили присоединиться к нашему вечеру. Парень был на седьмом небе от счастья.

А мне было всё равно.

Мы с Русланом вели себя опрометчиво, рискованно, по-бандитски, но кровь до сих пор вскипает от воспоминаний о вечере в компании друзей. Потому что мне понравилось с ним рисковать.

В присутствии посторонних мы стали осторожными, но его взгляд всё равно пробирался под мягкий халат и влажный купальник.

Я не отказывала себе в удовольствии пройти прямо перед его шезлонгом, несколько раз невзначай задевала его рукой, бедром. Глазами стреляла.

Так грациозно, как только умею, снимала халат и ныряла в бассейн.

Нежилась в большой джакузи, наблюдая за ним из-под полуопущенных ресниц сквозь мерцающее паром пространство.

Мы почти не разговаривали напрямую, а если да – то больше в шутку и о партии в теннис.

В один из заходов в хаммам остались на пару минут наедине. Я с интересом изучала его покрытое влагой тело. Не сдержавшись, подошла, вклинившись между колен. Он гладил ноги, ягодицы, как будто и правда ничего не боится. Трогал губами живот. Смотрел на самую глубину моих по уши влюбленных глаз.

Мне не важно было, как Руслан обеспечит возможность более частых встреч. Я дала себе слово, что сделаю всё, что он попросит.

Не буду искать логику и сомневаться в ней. Сомневаться в нем у меня в принципе нет оснований.

Ещё раз съехав взглядом на Катю, убеждаюсь, что она задремала. Задержав воздух в легких, разблокирую телефон и ныряю в переписку.

Прокатывая на языке, неторопливо печатаю:

«Привет, Руслан».

Теперь мне нравится обращаться к нему по имени. А еще мне нравится мысль о том, что времени у нас будет больше. Давления страха разоблачения – меньше.

Возможно, мне стоило бы наоборот сильнее напрячься, но я отдала Руслану бразды и расслабилась.

Он появляется в сети и тоже печатает.

«Привет, Лолита»

Просто вежливо зеркалит, а я улыбаюсь слишком широко. И радуюсь слишком сильно.

Вдогонку пишет:

«Что делаешь?»

«На парах»

«А ты?»

«Жду вечера»

Это ни черта не ответ на мой вопрос, но вместо раздражения я испытываю трепет. Выдыхаю шумно.

Смотрю на преподавателя и ни слова не слышу. В ушах гул.

Сегодня мы встречаемся после новой затянувшейся паузы.

Сегодня мы впервые не будем никуда спешить. Сегодня я впервые останусь с ним на всю ночь.

Вздрагиваю, когда неожиданно для меня проснувшаяся Катя двигается ближе и заглядывает через плечо в экран.

Блокирую мобильный под тихое:

– Это Эд?

– Ага.

Повернув голову, вижу, что Катя поджимает губы и хмурит брови. Она ревнует меня к человеку, с которым у нас ничего нет.

– У тебя глаза так улыбаются. А я до сих пор не могу понять, как у него получилось тебя захомутать. Ты же совсем ровно к нему дышала…

Катя качает головой, а я пожимаю плечами.

Я и дышу... Ровно. Просто исполняю план, созданный Русланом.

Он ещё в душе спросил, что это за пацан, который крутился рядом со мной с клубе. Я даже не сразу поняла, о ком речь. Потом – да.

Ухажер-Эд стал частью нашего обмана.

Прикрываться бесконечными встречами с неизвестными никому подругами было бы тупо. Мне нужен был парень, в которого я по уши влюбилась.

Именно поэтому бунтовала против контроля Яровея. Именно поэтому не давала согласие Артуру.

Мне нужно было обернуть чистую правду в допустимую обложку лжи. Подменить Руслана кем-то другим. Более... Безопасным.

Мне нужно было сохранить Незнакомца в секрете и обмануть всех ещё сильнее.

У меня получилось.

Как Руслан объяснил через несколько дней, у Эдуарда оказались большие долги, которые он не против был бы закрыть с моей помощью. Ну и оказаться под покровительством моего отчима тоже.

Мне могло бы стать обидно, что его настойчивость была смотивирована не симпатией, а корыстью, но в реальности пофиг.

Я даже не знаю, Руслан помог ему распетляться или сделал ещё и своим должником, но теперь Эд играет моего парня, когда это требуется.

Однажды он даже приезжал к нам на ужин. Я сама познакомила его с Олегом и мамой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Они не были в восторге, конечно же, но завести в двадцать два отношения с ровесником-раздолбаем – вписывается в допустимые пределы моего поведения.

Проверку начбеза он тоже прошел.

Все нам поверили.

Мой бунт против правил Олега Яровея официально окончен.

Только Марка на работу не вернули. Я и не просила. У меня новый постоянный водитель. И он тоже вызывает во мне смешанные чувства, но… Плевать.

– Или он в сексе хорош? – Катя спрашивает неожиданно, сузив глаза. Я загораюсь.

Господи, Катюша! Как же я хочу обсудить с тобой всё-всё-всё! Как же я хочу. И как же, сука, мне нельзя!

Да. Он очень хорош. Очень-очень. Во всем.

Самый лучший.

Просто не Эд.

– У вас уже было? – Катя подается вперед и смотрит пристально. Я быстро покрываюсь краской.

Отпираться нет смысла. Киваю.

Она ошеломленно округляет глаза и тянется ко рту.

– Давно? И как? Я тебя придушу, Лол. Честно. Ты должна была мне первой сама рассказать!

Сложно кричать на меня шепотом, но у Кати получается. А я стряхиваю головой и на ухо подруге "каюсь":

– Это было невероятно. Очень.

– Ты кончила?

– Да.

– Господи! Оказывается Эд скрывает кучу тайн!

Катя хихикает, "прощая", а я отворачиваюсь ненадолго и поочередно покусываю уголки губ.

– Но это правда любовь тогда. Раз ты так долго динамила Артура, а тут…

– А тут всё сложилось…

Мы смотрим друг другу в глаза и Катя кивает с улыбкой. Она прекрасная. Могла бы обидеться на меня за брата, но не стала. И верит… Верит… Верит… А я даже не могу чувствовать себя гадко из-за того, как сильно наслаждаюсь нашей с Русланом ложью.

Телефон снова вибрирует, Катя со вздохом кивает:

– Иди к своему Эдуарду. Но уж выдели как-то вечерок для ненужной больше подруги. Я хочу подробностей.

– Ты не ненужная...

– Да-да... – Катя отмахивается, как бы давая понять, что слова лишние. Она все чувствует. И сильно-то не поспоришь...

Остаток пар проходит на автопилоте. Я, с одной стороны, рада, что есть, чем заняться до вечера, а с другой с каждой минутой мне всё сложнее концентрироваться на материале независимо от того, насколько интересна подача.

Как только преподаватель отпускает нас с шестой, забрасываю планшет в сумку и туда же – блокнот.

Мы с Катей и ещё несколькими девочками направляемся в сторону парковки. Я иду первой, периодически их подгоняя. Они договариваются, поужинать где-то вместе или ехать домой готовиться к семинарам.

Я… Мне абсолютно всё равно на завтрашние семинары.

Завидев меня издалека, новый водитель выходит из черного отчимового Мерседеса и открывает для меня дверь.

Я до сих пор не могу привыкнуть к его пронзительным взглядам и почувствовать себя комфортно, но приняла решение доверять Руслану.

Не знаю и не спрошу, как он это провернул, но теперь моим водителем работает бывший водитель Артура. Его зовут Расул. И по собственной воле я к нему в жизни не подошла бы. А по воле Руслана…

Обнимаю Катю и девочек. Желаю им хорошего вечера и ныряю в салон автомобиля, выдохнув черноволосому водителю вежливое «спасибо».

Он всегда настраивает зеркало перед началом движения. Мне кажется, всегда же ищет в нем мое лицо. Но пофиг.

Я отворачиваюсь к окну и сжимаю колени.

Перевозбуждения в ожидании встречи с Русланом не дает волноваться из-за чего-то другого.

Вновь открыв диалог, печатаю:

«Я в машине.

Сказать, куда мы едем?»

«Не надо. Расул в курсе»

По коже разбегаются мурашки.

Я откладываю мобильный и пытаюсь расслабиться. Это в новом витке нашей игры самое сложное и в то же время желаемое.

И это происходит само собой, когда Руслан рядом.

Несколько дней назад, когда я сказала, что мы с Эдом хотим поехать за город и провести время в уединении, мама пришла ко мне в комнату, вручила презервативы и неловко, вдумчиво и более чем доходчиво рассказала о важности защищенного секса.

Я краснела до корней волос, но не из-за её слов, а потому, что уже кучу раз занималась сексом. И защищенным и… Я знаю, что так нельзя. И я обещаю себе контролировать этот момент. Просто иногда… Срывает.

Машина несется на большой скорости. Я не привыкла к такой, Марк водил иначе, но Расул – далеко не Марк. Я мажу взглядом по профилю водителя и возвращаюсь к видам за окном.

Быстрые сумерки почти схлопнулись в ночь.

Она будет длинной.

Пара вспышек заливает светом салон. Я оглядываюсь – нас угрожающе подпирает машина.

Расул ускоряется. Автомобиль сзади тоже. Снова "моргает". Я непроизвольно сжимаю руки в кулаки из-за непонимания и отсутствия контроля за ситуацией.

Секунда... Две... Три... И мы начинаем сбавлять скорость. Машина сзади, вильнув, обгоняет нас и прижимает к обочине.

Мы снижаем скорость синхронно вплоть до полного торможения. Оба мигают аварийками. В мои уши врезаются щелчки.

Расул молча открывает свою дверь и выходит. Я вижу, как поджигает сигарету и выпускает дым в воздух.

Кровь бурлит адреналином.

Дверь с моей стороны тоже открывается, впуская в салон осенний ветер. Кожа на укрытых тонким капроном бедрах становится гусиной. На уровне лица мягко раскрывается ладонь.

Я пробегаюсь по пальцам до предплечья и выше.

Эти руки я узнаю из тысячи. Даже без чернил его я узнаю всегда.

Встречаюсь глазами с Руслана. От него веет решительностью и опасностью. Всё по-прежнему. Как впервые.

И я, кажется, знала с первой минуты, что нырну в эту бездну, даже если в итоге разобьюсь о скрытые темной водой скалы.

Вкладываю в ладонь свои пальцы и позволяю перехватить их удобней, когда ступаю каблуками на асфальт.

Случайно или нет, но мы вдвоем сегодня в черном. За руку идем к другой машине.

Той самой,

лучшей,

которую он не захотел отдать кому-то другому, и на которой я просила себя прокатить, ещё не подозревая, что он сделает это возможным.

Черная хищная птичка с показушными номерами TIWAZ урчит не заглушенным мотором.

Самое то для Незнакомца, чье появление взбудоражило город.

Руслан кивает Расулу, тот в ответ, ничего не сказав.

Незнакомец подводит меня к передней двери своей машины и кладет пальцы на ручку.

Прихватывает за подбородок и поворачивает лицо к себе.

Он всегда смотрел на меня с уверенностью в том, что я – уже ему принадлежу. Что до секса, что после. Я ещё слала его нахуй, а он уже знал, что крепость рухнет. Сейчас этот взгляд кажется абсолютно неотвратимым. Я отдала ему себя всю. Подписалась на вот такие правила игры.

– Планшет остался в той машине.

– Расул утром привезет.

– Хорошо.

Руслан давит на мой подборок и немного оттягивает нижнюю губу. Я не сопротивляюсь. Расслабляю челюсть, чувствуя его приближение и позволяя себя поцеловать.

В мозгу взрывается. Сгорает запрет за запретом.

Казавшееся невозможным становится сорокоградусной реальностью.

Мимо несутся машины, а пальцы Руслана спускаются на мою шею, чтобы сжать.

Я позволяю Незнакомцу глубоко целовать себя посреди окружной города, который, по слухам, негласно принадлежит Яровею.

Глава 25

Глава 25

Руслан

Этот город принадлежит Яровею. А я с каждым днем всё ближе к сундуку с кощеевой смертью.

В ангаре нас пока что двое: я и Вяземский. Расул опаздывает, чем пиздец как злит. Щенок «оправдался», сообщив, что ждет, пока «наша конфета» выберет себе красивое белье на вечер.

Он пытается вывести меня на эмоции систематически. Я систематически не реагирую.

Конфета не наша. Она моя. И он ее как не трогал пальцем, так и не тронет. А я…

– Блять, сколько можно ждать? – Вяземский выругивается, наматывая очередной круг по ангару. Его задница привыкла к креслу в кабинете. Из нас троих он рискует меньше всего, а всё равно в постоянном напряжении. Бесится.

Я ничего не отвечаю. Тоже злюсь, но происходящее вокруг слишком важно, чтобы позволять себе лишние эмоции. Я и так многое себе позволил.

Медленно пролистываю переписку с мажоркой всё выше и выше, коротая время. Она действует на меня медитативно. Как будто всё это – вообще не игра.

Лолита оказалась девственницей, Расул угадал, а я вот нет. Она общалась и вела себя очень открыто. Практически нарывалась на трах с таким отчаяньем, что мне даже в голову не пришло бы. Думал, в чем-то перегибаю. Она принимала меня сжавшись, скованно. Потом сама призналась.

Дура-дурой. Бесстрашная. А ещё желанная и дохуя горячая.

Я опрометчиво решил сыграть для нее меньшее зло, и это был ебучий выстрел в колено себе. Последнее, что мне стоило бы делать, это ставить себя на место ее бати, который должен, но не сможет защитить. Я циник. Мой знак – Tiwaz. Я не имею права рефлексировать и взвешивать зло, которое чиню, в сравнении с добром, которое, может быть, за ним придет. Но с ней... Так часто думаю об этом.

Вряд ли даже Вяземский себе представлял, насколько легко нам будет через неё зайти.

Будет или было бы.

Будет или было бы, Рус?

Ангарные ворота скрипят, наконец-то впуская третьего участника нашего веселого-смертоносного квеста.

Расул заходит в помещение в водительском костюме. Держит руки в карманах. Движется вальяжно. На сукиных губах поигрывает улыбка.

Он кивает Вяземскому и с ухмылкой – мне.

Щенок думает, что дохуя преуспел. И пофиг, что без меня он еще с полгода возил бы жопу младшего Зернова, не находя возможности перепрыгнуть в охрану Яровея.

Всё сложилось в моей голове.

Но именно в этом задании я, сука, впервые чувствую себя настолько

злым

гением.

Лолита становится ключом всё от большего количества дверей. Станет ли ключом от последней – не знаю. Знаю, что через нее будет легче всего.

Мы все тут это уже знаем, потому что я сделал ход... Или глупость.

– Извините за задержку. Возил жопку нашей принцессы по дохуя важным делам.

Бросаю на Расула тяжелый взгляд, но ничего не говорю. Он питается чужим страхом и раздражением. Он как падальщик ориентируется по запаху. Перед ним нельзя обнажать реальность. Можно только демонстрировать силу и заявлять права.

– Ты хотя бы что-то полезное делаешь? – Спрашиваю ровно, заставляя парня кривиться.

Он сгоняет пыль с высокого табурета и садится на него, переводя взгляд с меня на Вяземского.

Желание сбить с него спесь иногда достигает во мне пограничных значений. И никакого восторга от того, что он возит жопку

моей

принцессы, во мне нет. Но так, сука, максимально удобно. Мне. Её. Иметь.

– Я вожу младшую. Иногда жену. На задания меня ещё не берут. Мужик, который работал до меня, был чисто по вопросам семейства, поэтому сложно…

– Ну уж как-то попробуй справиться. Или ты думаешь я всё за тебя сделаю? – Расул выстреливает в меня остро-обиженным взглядом. А я просто получаю хоть какое-то удовольствие, его унижая.

Иногда кажется, закончим это дело, я сам его тихо придушу. Просто чтобы воздух стал чище. И если его кто-то грохнет в процессе исполнения наших задач – вряд ли расплачусь.

Он, уверен, чувствует ко мне то же. Относится так же. До сих пор не пережил, что девку себе взял я.

Прожигает своими темными глазами дыры в моем лице. Бессмысленно. Мы оба знаем, что пока я жив – я главный.

– Ладно, парни. Хватит, – Вяз со вздохом нас «мирит», хотя это и не требуется. Мы с Расулом взаимодействуем минимально. У нас разные уровни. Разные задачи.

Как вести себя с Лолитой он знает. Что будет, если рискнет к ней полезть, тоже.

– Я так понимаю, с Яровеевой девкой у тебя всё на мази? – Вяз спрашивает, задерживаясь взглядом на мне.

Тормозить нельзя, но в ангаре всё равно виснет пауза.

У меня с девкой… А хуй я вам скажу, как у меня с девкой.

Как с девкой раньше у меня ещё не было. И я не знаю, кого в этом винить: себя или её.

Она ведет себя отчаянно и опрометчиво. Рискует всем ради наших с ней встреч. Отдается в сексе. Открыта для всего, что бы я ни сделал и предложил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В ней столько ярких, насыщенных эмоций, что меня, бывает, сносит. В её глазах проскальзывает страх, который она гасит доверием. Наивность делает её ещё более беззащитной. И из-за этого мое задание ещё более сложным.

Через неё зайти было бы элементарно. Но я горожу хуеву тучу интриг, чтобы продолжать её трахать. И оттягиваю.

– Всё по плану, – выдаю ровным голосом.

Вяземский поджимает губы.

– А можно нам твой план услышать? Раньше ты говорил "такое". Уже не "такое", правда?

Расул усмехается. Он отлично считывает скачок раздражения. Думает, мы с Вязом может зайти в клинч. Но нет.

– Пока что нельзя, – я отвечаю искренне, у Вяземского подрагивают ноздри и сжимаются губы.

Ему такой ответ не нравится, но приходится принимать. С шумным выдохом безопасник трясет головой и возвращается к моему лицу.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Я тоже на это надеюсь.

– Зернов просил тебя передавать ему инфу про её свиданки с подставным пацаном? – перевожу тему и взгляд на Расула. Он расплывается в улыбке и кивает.

– Конечно, да. Я пизжу божественно.

Вот и славно. Пизди.

Влиться в компанию мажоров было проще, чем я думал. Пара дельных советов, пущенная в глаза пыль. Баланс между отчужденностью и дружелюбием и пацаны поголовно в восторге. Девки меня не интересуют, кроме одной.

– Однажды возил мамок нашей конфеты и ее несостоявшегося жениха. Обе охали, что она нашла какого-то жалкого сопляка. Не то, что Артурка…

Киваю.

Только жалкого сопляка нашла даже не она. Провернуть эту схему мне тоже было не сложно.

Другой вопрос, какого хуя я так навязчиво об этом думал. Зачем вообще старался. Не для того, чтобы быстрее засунуть Расула в охрану Яровея.

Мне правда мало раз в две недели. Мне и сейчас как будто мало, хотя теперь-то в разы больше.

Я должен был слиться от приглашения поехать в загородный комплекс, как только услышал имя Лола. Я уже делал так несколько раз. Зачем ставить под угрозу нашу тайну? Но до угроз мне было похуй. Хотелось её. И хочется так сильно, что планы складываются в голове моментально. Один за другим. Я никогда ради секса так не старался. Или дело не только в сексе? Лолита меня вдохновляет, сама того не зная.

Ходить с ней по лезвию ножа – мой новый адреналин. Не помню, чтобы горы хоть раз так вставляли.

Перед глазами вспышками проносится серия эпизодов.

Ты хочешь прокататься на тачке? Я сделаю.

Хочешь ночь напролет ебаться? Давай. Я тоже.

Что ещё хочешь? Заказывай... Только не спрашивай, с чего я такой щедрый. Одна грань правды убьет тебя. Вторая – меня уничтожит. Нам, скорее всего, пиздец. А я хочу тобой нажиться.

Расширенные границы дозволенного не сбивают аппетит. Её неподдельные эмоции разжигают огонь всё сильнее.

– Давайте попробуем через неё сделать пробный вброс.

Бившееся ровно сердце спотыкается. Я смотрю на Вяземского молча. Я обнажил перед ними свои "успехи", Вяземский хочет ими воспользоваться. Всё логично. Ожидаемо. Закономерно. Просто...

А давайте ты нахуй пойдешь и не будешь лезть.

Давайте Расул закроет рот и будет молча исполнять.

Давайте я все сделаю сам, а с вами даже не пожадничаю поделиться. Кому что нужно.

Расул присвистывает, складывая руки на груди и немного откидываясь на табурете без спинки.

– Ну наконец-то! А то это как-то даже несправедливо. Я ему конфету на поебаться вожу, а когда работать будет – непонятно.

– Расул, заткнись.

Я не выдерживаю, но достается языкастому придурку, а не Вяземскому.

– Да, Расул. Не лезь. Так что скажешь про вброс через нее, Рус?

– Что ты хочешь вбросить?

– Нужно вбить клин между Яровеем, Зерновыми и начбезом.

– Это можно сделать через Артура, – мой голос звучит ровно. Взгляд – спокойный. Но я знаю, что это

уже

лишнее.

– А можно через неё.

Вяземский смотрит выжидающе. В голове крутятся шестеренки. Я прекрасно знаю, как это организовать через неё. Доверие – страшное оружие. Простота – огромный соблазм.

Почему не говорю «да»?

Потому что шестеренки заедает на неизвестно откуда взявшихся песчинках. Песок сыплется и сыплется. Шурупы вылетают.

Чего ты хочешь от меня?

Честности.

Я с самого начала знал, что честности не будет. Будет боль. Но я не хочу её в это всё мазать до последнего.

– Через неё пока не время.

Расул гадко хихикает. Вяземский кривится.

– Жалеешь? – Спрашивает, склонив голову. Молчу. – Ты же не привяжешься, правда? И лишнего не пизданешь?

– Мне не пятнадцать.

Я уже и сам не знаю, из-за чего злюсь: что навязывают свои страхи или что я сам задаю себе те же вопросы. Расул цокает языком, пользуясь возможностью подбросить в разговор дровишек.

– Там такая соска, АндрейДмитрич. Ну как к ней не привязаться?

Любого из нас в любой же момент могут перекупить, принудить, вытащить имена остальных клещами или пытками. Каждый из нас может разрушить жизни другим. И я даже в теории могу понять опасения Вяземского, но... Пошли нахуй.

– Расул, ещё слово и зубы будешь собирать в пыли. Хорошо?

Парень психует. Фыркнув, встает и начинает ходить по помещению. А Вяземский всё ещё ждет ответа.

Я его не знаю.

Я определенно к ней привязался. Лолита – блажь, а не четкое исполнение задания. И я многое делаю просто потому, что хочу эту блажь продлить. Но это не значит, что забыл, что служит целью.

Сейчас. И до нее. И после.

Она хочет свободы. Я тоже её хочу. Расправиться с долгами и уебать. Я всегда был одиночкой. Я всегда им буду.

– Мы всё это затеяли не просто для того, чтобы тебе было с кем поебаться, Рус. – Голос Вяза звучит хрипло.

– Я делаю свою работу, а вы мешаете.

– Давай через нее сделаем тест.

Андрей настаивает. Я провожу с нажимом по браслету часов.

– Я подумаю, уместно ли.

По раздувшимся ноздрям и вспышке в глазах распознаю недовольство, но похуй. Как бы там ни было, мне виднее. Это

я

двигаю задание. Я, а не они.

– Хорошо. Только думай головой.

– Разберусь.

– А что там сам Яровей?

А сам Яровей…

Вчера Расул после пар снова привез Лолиту ко мне. Мы занимались сексом отчаянно и так, будто планета слетела с ебучей орбиты. Поглоти нас черная дыра – не заметили бы. Я вымял своими чернющими руками каждый сантиметр её белой кожи. Вселенная схлопнулась до двух тел на влажных простынях.

А сегодня я впервые лично встречусь с ним.

– Олег Андреевич очень благодарил Артура Зернова за мою посильную помощь в решении ряда вопросов. Пригласил сегодня на встречу. Будем знакомиться.

Расул замирает и смотрит на меня с хищным азартом, через который пробивается восторг и уважение.

Я для этого психопата – ненавистный кумир. У меня есть всё, что он хотел бы себе.

И Лолу. И больше риска. Важность роли.

Но до своих главных ролей он, я уверен, не доживет.

– Почему раньше не сказал? – Вяземский колеблется между возмущением и облегчением. Нас всех, на самом деле, нехуево потряхивает.

У нас у всех изуродованные моральные ориентиры и извращенные поводы для эйфории. Мы все ненормальные. И искренняя нормальность Лолиты поэтому каждый раз взрывает меня изнутри.

– Мы согласовали полчаса назад. Буду я, Артур, Олег, его начбез. Может быть ещё несколько человек.

– Что обсуждать? – Веду плечами. При Расуле не надо. На сей раз Вяземский уже не спорит.

Мы смотрим друг на друга пристально и долго. Он хлопает по коленям, все вместе встаем.

Выходим из ангара тоже вместе.

Расул с Вяземским опережают меня на шаг. Я слышу, как щенок не сильно-то в шутку нудит:

– Шеф, вот бы всем так, да? На охуенной тачке кататься. И охуенный телок трахать…

– Будут у тебя телки, дурак. Не стони.

Чувствую, что телефон в кармане вибрирует. Не хочу доставать здесь. Отъехать бы на пару километров. Только это самообман, который содержательно нихуя не поменяет. Я собираюсь уничтожить её отчима, на сколько километров ни отъедь.

На второй и третьей вибрации всё же не выдерживаю: ее сообщения, запах, вкус, голос, выдох... Всё это очень желанно.

Я подсел. Залез. И влип.

Как и она.

«Я забыла у тебя заколку»

В грудной клетке – урчание и хищный рык. Каждое её слово попадает в какую-то цель.

«Снова хочу трахаться пишется не так, Лолита»

«Снова хочу трахаться, Руслан»

Сука. Ну и как не улыбаться?

Блокирую моб и прячу.

Тебе я не откажу, мажорка.

Поднимаю взгляд на развернувшегося Вяземского. Он протягивает руку:

– Удачи, Рус. Об одном прошу: думай головой. У тебя будет ещё куча девок. Лучше в разы.

– Конечно.

Так и будет. Куча других девок и небольшой камень на душе. Он будет выделяться ярким белым цветом. Ляжет где-то ближе к вершине моей личной горы. Может быть, карабкаясь дальше, именно на нем я и сорвусь. Но это будет потом, а пока: одним грехом больше, одним меньше, какая разница?

Только чем её больше, тем сильнее мне её хочется. Тем болезненнее слепит яркий белый свет.

И вместо того, чтобы контролировать происходящее, я спускаю голодного волка с цепи.

Глава 26

Глава 26

Руслан

Ложь – это просто инструмент достижения цели. Не хуже и не лучше других.

Я давно пользуюсь им дозировано и умело. Не помню, чтобы возникали проблемы. С угрызениями совести я в принципе сто лет назад раззнакомился.

А что же теперь?

Не знаю. Но что-то внутри неуклюже ворочается.

Нежность во мне тоже абсолютно атрофирована. Возможно, её не было даже в базовой прошивке. Как не было любви. Семьи. Защиты и поддержки.

А сейчас по плечам скользят осторожные тонкие пальцы и у меня волосы дыбом от непривычного удовольствия. Хочется и дернуться, и вжаться в голый живот сильнее. Совсем расслабиться. Замереть, а то и просто сдохнуть.

Голая Лола обнимает торс ногами и изучает плечи пальцами. Я вдыхаю её – она пахнет сразу и сексом, и отголосками девственности. А я урчать готов от удовольствия.

Пальцы едут по узорам. Ладонь ведет вверх по затылку против роста волос.

Я поглаживаю её бедра, поощряя действия, в которых, вроде бы, не нуждаюсь.

Я секс люблю. Яркий и местами грубый. Но и так, оказывается, тоже прикольно.

Вживую намного лучше, чем было в телефоне. Пиздеж с горячим телом не сравнится.

Наедине с ней в безопасной от прослушек квартире я позволяю себе больше, чем где бы то ни было. И с кем.

Прижимаюсь губами к животу. Скольжу выше.

Лола хихикает – ей щекотно, но не отталкивает, как и я не отталкиваю её.

Ей интересно знакомиться с моим телом. Мне – с её чувствами.

Давлю за бедра, подтягиваю ниже под себя. Она съезжает.

Улыбается, а когда смотрю в глаза – они покрыты поволокой. Губы красные и припухшие. Кожа бархатистая и мягкая.

Мажорка сегодня чуть-чуть пила. Позволила раздеть себя медленно и сладко выебать. Первый заход избавил от скованности, которая, бывает, всё же проскальзывает.

Может интуиция ей подсказывает, что со мной нельзя совсем уж доверять, но я борюсь с интуицией. И пока побеждаю.

Уложив под себя, трогаю губами губы. Спускаюсь ниже. Она вытягивает шею, как бы давая понять, что с каждым сантиметром нужно хорошо поработать, но меня больше интересует то, что ниже. Дохнув на нежно-розовый упругий сосок, втягиваю в рот и посасываю. Лола охает и прогибается.

Между стройных, плотно обхвативших мои бока, ног, я уверен, призывно-влажно. И я сегодня не раз ещё свое возьму.

Но в этих стенах время не несется. И мне тоже не очень хочется спешить.

А мажорка, судя по всему, ко всему привыкает. Потому что когда-то розовела и смотреть боялась. А теперь – с интересом, как я играю с сосками. Покусывает улыбающиеся губы, непроизвольно напоминая, как сосала.

На самом деле, точно лучше, чем я играл в теннис. "На троечку" – это я пиздел. Она пиздеж прощает.

А я переключаюсь на другую грудь.

Лола расслабляется, откидываясь обратно на подушку.

Я пальцами плотно сжимаю тонкую талию. Она хрупкая, изящная, будто фарфоровая. Красивая кукла в мире грязных бабок. Моя сладкая конфета.

Целую ребра, дую в пупок, она берется за затылок и толкает ниже. Я даю, что просит.

Немного ласки. Соблюдя дозировки – напора.

Но хуй слишком сильно просится в нее. И отказать себе я не могу.

Меняю позу – усаживаю сверху. Она принимает, туго обхватывая член стенками. Упирается в мои плечи и начинает двигаться.

Тянется к губам – целуемся.

Пока – без слов, которые кажутся ненужными. Под сердцебиения и звуки очень разных дыханий, которыми я вытравливаю из головы лишние мысли.

Лолита сама задает темп. Сама ускоряется. Впивается ногтями в мою кожу. Я концентрируюсь взглядом на ее лице и получаю от этого отдельную дозу удовольствия. Ей так хорошо, что кажется даже лихорадит. Спускаюсь ниже – грудь покачивается. Я сжимаю её ладонями, она накрывает мою руку сверху и стискивает сильнее. Снова тянется к губам и отвечаю.

На мое крайне дружелюбное:

– Помочь? – она быстро кивает. И я чувствую себя ебаным рыцарем.

Прижимаю спиной к матрасу. Она любит, когда руки сверху. Чувствовать себя подчиненной и даже немного подавленной.

Это нормально для женщины. Инстинкты. Она хочет кончать под сильным. Только в её случае между нормой и возможной жестокостью тех же действия – тонкая-тонкая грань.

Прогибается, стонет, сжимает член до того туго, что уже у меня из глаз валят искры. Разжигает во мне страшную жадность. У меня же тоже, сука, инстинкты. В отличие от чувств их учить меня не надо было с детства. Лола извивается и стонет протяжно, а я оттягиваю толчок за толчком. Хочу… В нее.

Сдерживаюсь.

Выхожу, оттолкнувшись. Сжимаю головку. У нее в глазах туман. Руки подрагивают, но между нами столько животного, что сдержаться, бывает, не можем вдвоем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она сбивает мой кулак и накрывает член пальцами. Мои зарываются в светлые волосы, давлю. По члену скользят те самые сладкие губы.

Сука, это слишком хорошо. Срывает стопы.

Толкаюсь глубоко и спускаю в горло.

Дальше – падаем. Она дрожит. Ей, может,

слишком

даже с учетом того, что сама предложила.

А я всё так же не умею правильно с принцессами.

Пытаюсь, как кажется, но я по жизни волчара, а не вот это всё.

Трогаю губами лицо. Шею. Ключицы. Развернув, лопатки и спускаюсь вдоль позвоночника. Она уже смеется.

Дышит ровнее. Оглядывается.

– Ты вкусный, – даже если пиздит, делает это искусно. Вызывает улыбку в ответ. Прикусываю за упругую задницу и держу несколько секунд, пока мажорка, настойчиво выбравшись, не убегает в ванную.

А вернувшись, выглядит счастливой, легкой, молочно-розовой. Перебрасывает ногу и садится верхом. Холодными из-за воды пальцами снова водит по коже.

И снова по чернилам. Любит она. Нравится ей перебирать камни на моей душе…

А я думаю: был ли вообще какой-то переломный момент? Когда приоритеты сместились? Когда трахать ее стало так же желанно, как шаг за шагом стремиться к свободе?

Не помню его. Зато помню навязчивые мысли фоном, которые толкали все глубже и глубже в неё и эгоистичные поступки.

Возможно, нормальные люди так строят отношения, но я не тешу себя верой в свою нормальность.

– Неужели на тебе нет ни одной бабы? Ты до меня тоже был девственник? – Лола спрашивает игриво, скрывая под легкомысленностью смущение.

Мне, может, по большему кайфу было бы обсудить, как охуенно кончать ей в рот. Но это слишком.

Улыбаюсь и смотрю, склонив голову. Смущаю. Не стыдно.

– Секс это просто секс, Лолита. Никогда не хотелось набить на себе вещи, с ним связанные.

– А с людьми? – Она пытается имитировать обычное светское любопытство, но я же понимаю, к чему клонит.

Ей важно быть важной. Особенной.

Ей важно то, что я ей не дам.

– Тут всё связано с людьми, – отвечаю спокойно, а в зеленых глазах зажигаются искры. Она в тысячный раз проезжается взглядом по моему телу. Напоминает военачальника, изучающего карту будущего наступления.

Уже лучше меня помнит, что там и где.

А я лучше ее знаю, как читается её красивое лицо и как вести себя с её красивым телом. Если бы моим заданием была чисто она – я его уже исполнил.

Она давно сдалась.

Глава 26.2

Я могу поманить её пальцем и хитростью заставить сделать что угодно.

Хотите рассорить Яровея с ближайшим окружением? Не вопрос, я знаю, как организовать.

Лола не засомневается.

С ней мне не сложно добиваться желаемого.

Не сложно, но и не хочется.

Смотрю на Лолу, она в ответ. Ей всё же неловко. Может быть из-за того, что мой взгляд черствеет. Ладно, похуй. Про дела позже.

Отмираю. Заставляю себя улыбнуться. Ей хватает такого сигнала: она тянется к губам, целует много-много-много раз. Гладит затылок. Поливает засохшее сто лет назад растение ебучими удобрениями. Здоровое из меня уже вряд ли вырастет, но что-то во мне точно растет.

Нацеловавшись, мажорка опять скользит ладонями по моим плечам и рукам. Обводит отдельные рисунки. Трогает мышцы. Живот под ее пальцами подрагивает. Хуй тоже был бы рад ласке, но он не забитый, так что сейчас Лолу не интересует.

Вскинув взгляд, она с тихим восторгом шепчет:

– Я очень люблю путешествовать. Ты был везде где я мечтаю побывать. Сложно тебе не завидовать.

Это ты зря, мажорка. Завидовать нечему.

Склонив голову, слежу за ней. Ловлю непривычный дзен от ее красоты и прозрачности. Может быть это уже накрут, но я правда не помню, чтобы кому-то так сильно шел белый цвет, а ещё чтобы в ком-то так сбалансировано сочетались дерзость и нежность.

В чем-то Яровей даже неплох: вырастил белую лилию в кровавом саду. Как у него получилось? Не знаю. Ну или дело не в нем.

А мне нельзя искать

там

хорошее. Лучше не забывать, сколько жизней загублено.

– Ты побываешь. – Обещаю то, что пообещать в принципе не могу. Лолита улыбается мягко. Тоже склоняет голову к плечу и совершает маленькое храброе наступление:

– Когда? Когда мы летим на Мадагаскар? – И она, и я знаем, что никогда. Наш Мадагаскар был в кабинете какого-то клерка из автосалона. А то, что у нас нет будущего, даже не обсуждается. Просто нет и всё.

Ни в её мире, ни в моем.

Но это не мешает делать вид, что всё немного сложнее.

– М-м-м... Весной? – Спрашиваю, потирая подбородок. Лола тоже думает, сощурившись.

– Там диплом и сессия. Вряд ли, – разводит руками, я вздыхаю. Мол, как жаль...

– Видишь, я пытался...

Фыркает. Небольно бьет в плечо, а потом гладит. Я накрываю руку своей. Как-то незаметно-синхронно спускаемся ниже. Замираем на груди там, где за ребрами бьется сердце.

Не знаю, что она хочет услышать. А я не буду врать, что ноет. Тянется ли к ней? Да не знаю.

Когда ты зачерствел до сухаря, что-то кажется просто непонятным и нет желания разбираться.

А у Лолы в голове свои процессы:

– Тебе никогда не хотелось жениться? Даже просто по-приколу?

Задумавшись на секунду, хмыкаю. Тут врать не придется. Спускаю ладонь ниже. Она вредничает: высвобождает и обеими руками упирается мне в ребра, наклоняясь ближе.

Требует:

– Не балуйся.

Улыбает жутко. Ну ок.

– Я не семейный человек. Думаю, с этим не сложится. А ты замуж хочешь?

Кривится. Снова выравнивается и смахивает волосы с плеч. Каждое ее движение украшено особой грацией.

Она и танцует так, что ствол дымится. И в теннис играет. Улыбается. Смеется. Волосы поправляет. Принимает член.

Я на секунду думаю, что если её мать в двадцать была такой же – понимаю Яровея. Может тоже убил бы... По чувствам. Правда Виктория и сейчас красотка.

У него не одна лилия, а небольшой цветник.

– По любви хочу. А без – нет. Так как пробы человек, которого я в теории полюблю, скорее всего, не пройдет, ничего хорошего мне не светит.

Лола отвечает буднично и вполне трезво, разводя руки. Я киваю и молчу о том, что эра проб скоро закончится. За падением Яровея вряд ли последует её свобода. Скорее – беззащитность. Перед чем?

Волоски на загривке снова поднимаются.

Не надо, Рус. Не закапывайся.

А Лола тем временем все бегает и бегает по телу. Глазами и пальцами.

– Какая была первой?

– Татуировка?

– Да.

Смотрит в лицо. Ей очень важно получить ответ. Не знаю, зачем.

Я не хочу пиздеть о себе, но благодарен… За нежность. И не сложно чуть-чуть себя же перешагнуть.

Правда, самому бы вспомнить. Хотя кому я вру.

Перехватываю тонкие пальцы и тяну сначала к губам. Не знаю, зачем. Просто хочется. Так же делают, да? Нормальные люди.

Лола застенчиво улыбается и почти не дышит. Искренность, кажется, для неё важнее, чем секс.

Прохладная ладошка скользит по моей груди вниз. Я знаю, что можно слиться. Полушутя положить всё же на член и предложить подрочить. Она не будет настаивать, а мне так будет легче.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я не люблю свое прошлое. Свое настоящее тоже.

Я ни с кем ни то, ни то не обсуждаю.

Минуя верхние ребра ныряю под них. Место для первого тату я выбрал не потому, что оно казалось мне эстетичным.

Я перекрывал оставленный ножом шрам.

Вжимаю пальцы Лолы себе в бок и отпускаю. Она смотрит вниз. Чувствует неровность. Гладит ее. Обводит знак.

– Это руна?

– Да.

– Какая?

– Гебо.

– А что значит? – Зеленые глаза поднимаются к моему лицу. Она спрашивает жадно. Жадно хочет меня знать.

Зря ты это, мажорка.

– Она символизирует сделку.

– С дьяволом? – Улыбается. И я бы тоже в ответ улыбнулся, но… Почти.

Заставляю губы дернуться вверх, а её внимание снова привлекают расплывшиеся давно чернила.

– Это сделка, по которой я себя продал.

Сам понимаю, что звучит жестоко. Испуганный взгляд взлетает вверх. Я верю в её искренность, страх и сожаление, но Лола даже не подозревает, какая между нами пропасть.

Лучше бы ты послала меня нахуй во второй раз и осталась со своим мажором. А вдруг у него получилось бы распетляться? А вдруг он и тебя с собой взял бы? Я даже не против...

– Как это "продал"?

Теперь я улыбаюсь уже легче. В её розовом мире честного непонимания отлично жить. Жаль, что он совсем недолговечный.

– Я из неблагополучной семьи. Из очень неблагополучной. Мать пила. Отец сначала сидел, потом умер. У матери менялись ебари. Бывали такие, кто её лупил. Они вместе пили, дрались. Я сбегал. Возвращался. Снова сбегал. Учился хуево. Было вообще не до школы. В пятнадцать ушел с концами. Чтобы жрать нужны были бабки. Легально получать их у меня не получилось бы…

– Что ты делал? – Я все жду, когда в её глазах появится осуждение или брезгливость. Но нет. Она хмурится. Растеряна. Вот сейчас наконец-то осознает, что нихуя обо мне не знает. Ладонь прижимается к руне, её закрывая. Мне кажется, кожа горит.

Меня тогда пырнули ножом. Все в рассыпную, а я не смог убежать.

За грудиной – поднявшая голову старая злость, которую я спрятал под безразличным фатализмом.

– Я делал всё для одной банды. Таскал сумки, пакеты, конверты, и мне было похуй, что там. Передавал приветы, поджигая тачки и разбивая окна кирпичами. Для развлечения тех, кто в иерархии выше, участвовал в боях. Я был расходником. Мне никто не обещал защиту.

– И тебя поймали?

– Меня слили.

Спальня продолжает пахнуть нами, моей похотью и её чувствами. Но я сам прекрасно понимаю, что атмосфера меняется. Воздух вокруг меня электризуется. Лоле страшно. Она силой заставляет себя держать руку на месте, а я чувствую легкое ебучее отмщение.

Сквозь безразличие просачиваются хотя бы злость. Сука. Нельзя.

– За тебя не вступились?

Мотаю головой. Вступиться – это слово из вашего, благополучного, мира. А на меня повесили всё, что можно было повесить. Мне светило пятнадцать ебаных лет, из которых я успел "наработать" может быть на пять. Ко мне никто не пришел. От меня открестились.

"Зло" меня не приняло.

А "добро" предложило сделку.

– Как у тебя получилось не сесть? – Лола спрашивает хрипло. А я, честно говоря, даже знать не хочу, насколько ей важно, что её первый – безнаказанный преступник.

Это то, что нормальные люди оговаривают на берегу?

– Повезло.

– Тебя отпустили в обмен на... Одолжение?

– Типа того.

Я и сам вижу, как у Лолы по рукам бегут мурашки.

Вот сейчас ты уже можешь о чем-то догадаться, малыш. Можешь. А хочешь ли?

Кажется, нет.

Но это честнее: я знаю о тебе всё. Ты обо мне – чуть больше.

Лолита живет импульсами. Её изнутри разрывает простое человеческое. И я этим простым человеческим который месяц уже питаюсь.

Так и сейчас, стряхнув морок сложных разговоров, Лола тянется ко мне. Трогает губами подбородок, шею, грудь. Гладит шрам, прижимается к нему губами.

Если бы я умел быть полноценно благодарным, вот сейчас меня, возможно, разорвало бы на куски. Но всё, что я умею – это грубить и трахаться.

Подминаю её под себя и спускаю агрессию, настойчиво раскрыв рот и целуя глубоко до перспективы задохнуться. Вместо того, чтобы успокаиваться, наоборот разгораюсь с каждым толчком языка. Оторвавшись, с рыком припадаю к шее. Втягиваю кожу, усиливая дрожь тела под собой. Прикусываю ключицу и держу несколько секунд. След будет. Нельзя, но похуй.

– Спрячешь.

– Да. Хорошо.

Она согласна. На всё всегда согласна.

Гладит по голове и отдает тело. В какой-то момент я чувствую, как по моему пробегается холодок. Не знаю, что это. Внутри у меня тоже необычно. По-новому. Я ей по-прежнему мало в чем пизжу.

Нависнув, смотрю в лицо. Читаю в глазах, что Лола собирает кубик Рубика. Она не вникает в дела отчима, я уже понял это, но вполне может возникнуть вопрос: а чьей шестеркой я был. Кто меня слил?

Она не спросит. Я не отвечу.

Но да, малыш, твою золотую клетку и мою тюрьму построил один человек.

Красивые губы складываются в опрометчивом:

– Я тоже хочу себе что-то набить... О нас.

Взгляд горит решительностью. А меня... Отпускает. Выдыхаю улыбку и снова трогаю её губы.

Не пизди, мажорка. Ты хочешь остаться на моей коже. Хочешь быть самой большой и важной картиной. Это будет тешить твое самолюбие после того, как наши пути разойдутся.

Но я больше боюсь, что из-под кожи потом тебя не вытравишь.

– Тебе не надо себя пачкать. Я запрещаю.

***

Лолита

Я переполнена адреналином и это состояние почему-то не проходит. Голова, бывает, пухнет от мыслей, которые я отгоняю. Ночами сплю плохо, но нехватки сна не чувствую.

Моя жизнь никогда не была такой красочной, и ещё она полноценно вертится вокруг мужчины, ставшего любовником.

Я часто возвращаюсь к той ночи. Часто прокручиваю те слова.

А ещё свои... Тупые.

Господи, Лола, ну это же надо было додуматься спрашивать его о браке! Зачем? Просто, блять, зачем?

Ты что, замуж за него собралась, дура?

Нет же.

Нет.

Нет.

Нет.

Повторяю раз за разом и непроизвольно улыбаюсь. Я по уши. Всё, как хотела. Думать о возможном финале физически не способна. Я слишком счастлива в моменте. Сейчас мне кажется, эта эйфория никогда не закончится.

Кожа на ключице ноет и чуточку жжется.

Руслан снова пропал на неделю, но я не боюсь. Объявится. Расул снова меня к нему привезет.

А пока я поднимаюсь в свою спальню, промямлив маме что-то там про домашку. Но, бросив сумку на кровать, не сажусь заниматься, а приближаюсь к зеркалу. Аккуратно снимаю лонгслив и изучаю то, что сделала.

Ты запретил, я не послушала. Да и белый ведь не может испачкать.

И ещё мне всё равно, что ты делал когда-то ужасные вещи. Мир жесток. С тобой он был очень жестоким. А я тебя прощаю.

Снимаю пленку и трогаю пальцами воздух над первым тату в ямке над ключицей.

Я набила здесь спящего волка, который бережно прячет от невзгод маленького цыпленка. Трогать нельзя, но я все равно прижимаюсь к горячей коже пальцами. Это... Больно. И это уже навсегда.

Как навсегда со мной и первое чувство, которое мы спрятали у всех на виду.

Глава 27

Глава 27

Лолита

Моя мама когда-то связала жизнь с человеком, у которого не только прошлое было преступным, но и настоящее… Не очень.

Хотя ладно, господи, с собой можно не умалчивать: я знаю, что Олег Яровей причастен к криминальным делам.

Мне удобно не вникать. Не думать, за счет каких денег он обеспечивает нашу с мамой жизнь, но наступают моменты, когда дистанцироваться не выходит.

Шокировало ли меня, что Руслан тоже был причастен к этому миру?

Скорее нет, чем да.

Предпосылок для выводов было более чем достаточно.

Много твоих знакомых вскрывают замки отмычкой, Лол? Давай посчитаем.

М-м-м. Получается, ни одного?

Наши парни, бывает, балуются запрещенкой и периодически влипают в некрасивые истории, из которых их за шкирку приходится доставать серьезным отцам. Сами отцы тоже шли к успеху вряд ли честными тропками.

Но банда... Драки... Поджоги... Ножевые...

Все мы в чем-то замешаны. И Руслан – один из нас. Просто догадываться и знать – это разные вещи.

После откровенного разговора в его квартире контраст между нашими реальностями кажется ещё более очевидным. Все его шуточки про мажорство – вовсе не шуточки.

Он из другого теста. Иначе рос. Иначе вырос. Но я его не осуждаю. Наоборот злюсь на людей, которые его вышвырнули, воспользовавшись.

А он выкарабкался. Выбрался. Смог.

И им я горжусь.

Наверное, как мама гордится Олегом.

Смешно, но я со всех ног бежала от повторения её судьбы и в итоге...

Хотя какой же это итог? Между нами с Русланом несерьезно. Ненадолго. Просто опыт. Каждый цыпленок мечтает хотя бы раз обуздать волка.

Пытаюсь читать книгу, сидя на качели, но получается туго. В очередной раз захлопываю роман и смотрю в небо.

Конец октября дает выжать из себя последние капли тепла. Я пользуюсь этим, проводя время на улице.

Даже мама заметила, что выгляжу хорошо. Свежо и наполнено.

Жаль, я не могу честно ей признаться, что причина не в моих прогулках. Они – всего лишь способ не сойти с ума в ожидании встречи с Русланом.

На сей раз перерыв снова длинный. С каждым молчаливым днем я все дальше от изначального «пофиг, освободится – объявится». Я скучаю и хочу близости.

– Ух, ты не замерзла? – Поворачиваю голову и наблюдаю за тем, как мама приближается, кутаясь в тонкий кашемировый кардиган.

Она у меня – красотка. Стройная. Молодая. Яркая. На самом деле, это Олегу еще повезло, что согласилась ему сдаться.

Не понимаю, как мой отец мог её бросить…

Она улыбается и садится рядом. Я двигаюсь.

Раскрываю плед, предлагая вдвоем укрыться. Мама ныряет под него. Мы не слишком привычны к беспричинным объятьям и ласкам. С Русланом во многом мне легче, но сейчас мама гладит плечо и по моему телу расходится тепло, а в голове странные мысли: узнать её лучше. Спросить о том, о чем никогда не рисковала. Что было до моего рождения. В моем детстве. До встречи с Олегом.

Я почти ничего не помню, но в последнее время вспышками в сны врываются отдельные моменты и я не знаю: это воспоминания или психика настолько впечатлена рассказом любовника, который теперь крутится над головой стаей воронов?

Каким было мое детство до Олега? Каким до Олега была мамина жизнь? Я не родилась с золотой ложкой во рту. Мне ее засунули в рот в четыре года.

– Как там твой Эд? – Мое сердце бьется ровно. Я привыкла врать. Это больше не задевает атрофированную совесть. Я даже бояться перестала, что будет, если мама с Олегом всё узнают.

– Занят, – отвечаю односложно, а мама в ответ вздыхает.

Покачивает меня. Склонив голову, читает название книги.

Скорее всего, удивлена, потому что с книгами я время проводила только в детстве. Но эту я купила тоже из-за Руслана. Увидела на диване в гостиной. Зачем-то захотела добавить к объединяющему нас сексу ещё и общие вроде как смыслы...

– Он не обижает тебя?

– Нет, конечно.

Мама улыбается. Пытается верить.

– Красивое тату, – хвалит, хоть и не одобряет. Мои ресницы подрагивают.

Мне никто не устроил истерику. Не всыпал ремня и не обвинил в глупости. Но я всё равно чувствую, что моя несуществующая интрижка с Эдиком доставляет дискомфорта. Мама вздохнет облегченно, когда между нами всё кончится.

Я накрываю её руку и тоже глажу.

– Спасибо.

– Это парное? Он себе тоже что-то сделал?

Нет. Только я.

Мотаю головой.

– У вас точно не разлад, Лол? Ты раньше от телефона не отлипала, когда вы не вместе…

А сейчас он почти не пишет. И я не пишу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

После откровенного разговора это сложнее, чем было. Неловкость смешивается с нетерпением. Подбор слов кажется намного более важным и сложным.

Только и с мамой всем этим делиться я не могу.

– У нас всё хорошо, мам, просто…

Я жду, когда он позовет. А пока пытаюсь заполнить пустоты тем, что радовало раньше. Провожу больше времени с Катей и девочками. Занимаюсь паддлом. Учебой. Вот книги читаю.

– Я иногда скучаю по своей малышке Лоле... – Мама признается, улыбаясь как-то застенчиво, я поворачиваю голову.

– Вы с Олегом молодые. Могли бы... – Не договариваю "ещё родить". Язык немеет. Мы смотрим друг другу в глаза и я понимаю одно: она тоже не готова говорить со мной обо всём.

– У нас есть ты. Зайдешь к отцу? Он просил.

Я не спорю, хотя и подниматься к Олегу мне совсем не хочется.

Оставив книгу вместе с телефоном на качели, медленно направляюсь к дому. Откуда-то точно знаю, что сегодня Руслан не напишет.

Поднимаюсь на второй этаж особняка, думая, почему за все эти годы так и не привыкла называть Олега отцом, папой.

Мама лукавит, говоря, что я есть у них. Скорее всего, просто он не хочет детей. А может быть она. Я, опять же, не знаю. И не вижу особенного смысла настойчиво лезть в чужую жизнь.

Важно, что он любит мою маму очень сильно, раз принял с маленькой дочкой от другого и не жалел денег, внимания, сил, пока я росла.

Подхожу к двери в кабинет Яровея и слышу внутри голоса. Выглянув в окно с видом на площадку перед воротами, убеждаюсь, что там так и стоит несколько блестящих, тонированных и бронированных машин.

У Олега встреча. С кем – одно из дел, которые априори не мои.

Может быть лучше подождать, пока чужие уйдут, но я хочу дать понять, что мама передала его просьбу.

Раньше я протестовала на каждом шагу и каждым действием. Сейчас такого нет. Стучусь и заглядываю в кабинет. Отчима вижу сразу. Улыбаюсь извинительно. Он мажет по мне взглядом. Не злится, но и не бросает всё ради того, чтобы уделить внимание.

Сначала хочет закончить начатую мысль, которая должна песком ускользнуть сквозь мои пальцы и не задержаться в голове.

– Общение с таможенниками я беру на себя. Всё сделаем, как планировали. Меня держать на связи, и языками не трепать.

Ненадолго повисает тишина. Мужчины кивают и вразнобой выражают согласие. Получив то, что ему нужно было, Яровей снова смотрит на меня.

– Проходи, дочка. Парни, свободны.

Я открываю дверь шире и ступаю внутрь. Сначала просто дежурно улыбаюсь проходящим мимо угрюмым людям, стараясь при этом сильно не всматриваться в лица, но потом нос щекочет запах, который заставляет сердце затрепыхаться. Секунду мне кажется, что я сошла с ума, потом взгляд сам собой находит источник моих реакций. Коленки подкашиваются.

Тайное и реальное встречаются посреди дома, который я всегда считала своей крепостью и своей клеткой.

На меня смотрят яркие голубые глаза, которые я спрятала под белыми веками своего чернильного волка.

Руслан на секунду щурится, приближаясь.

Мужчины один за другим огибают меня густым черным потоком, и только он выделяется из массы. Замедляется, смотрит в лицо. Подмигивает и проходит мимо вместе со всеми, будто ничего не случилось, а я стараюсь хотя бы дышать.

Я уверена, что понимаю всё правильно.

Сколько мы уже вместе? Три месяца? Четыре? Сколько знакомы? Сколько всего было...

Но я понятия не имела, что сплю с одним из бандитов, которые ходят под Яровеем.

Глава 27.2

***

В ушах шумит, я тупо пялюсь на экран мобильного, который принесла мне мама, и читаю:

«Сегодня в восемь. Расул тебя отвезет»

Это не извинения и даже не попытка объясниться. Это требование.

Выдыхаю разом весь воздух, схлопывая легкие, и смотрю в стену напротив кровати.

Желание разбить о нее мобильный, оставив следы на венецианской штукатурке, практически непобедимо.

Пиздец.

Это полный пиздец.

Дрожащими пальцами печатаю:

«Пошел ты к черту, врун!!!»

Отправляю Руслану и бросаю мобильный на кровать, а сама сажусь у ее изножья, с силой вжимая ладони в глаза.

Я толком не поняла, о чем со мной говорил Яровей. Все его слова плыли мимо, а у меня в голове крутились шестеренки.

Ты просила его о честности? Пошла ты нахуй, Лол.

Он тебя обманывал.

С самого начала? Скорее всего, да.

Он не преступник в прошлом. Он бандит сейчас.

Мобильный вибрирует. Это уже не сообщение, а входящий от звонящего в крайних случаях Руслана.

И да, он прав. Сейчас — крайний.

Я чувствую себя злой и преданной. Я по-новому смотрю на наши… Отношения.

Телефон замолкает и начинает вибрировать заново, сбивая с и без того сумбурных мыслей.

Главная из них: что делать? Что, к черту, делать мне?

Руслан звонит пять раз прежде, чем я психую и отключаю телефон.

Я уверена на все сто, что ни на какую встречу с ним сегодня не поеду. Сначала мне надо самой разобраться в последствиях его лжи.

Вместе с отключенным телефоном в спальне становится тихо. Но думать — ещё сложнее. Накатывает паника. Следом — апатия.

Пялюсь перед собой и безрезультатно пытаюсь осознать масштаб катастрофы.

Одно дело — встречаться с загадочным незнакомцем без прошлого. Другое – с бандитом Яровея.

Это хуже. В миллион раз хуже. Комната до потолка заполняется моим отчаяньем.

Мечтаю забыться, потому что выхода не вижу, но вздрагиваю, слыша стук в дверь.

Сколько времени прошло? Час? Два? Три?

– Лола, зайка, ты спишь? Твой водитель волнуется. Ты ему говорила, что у тебя вечером планы, а теперь телефон выключила…

Мамин голос звучит встревоженно, а мне хочется стонать.

Господи, какой ты… Я не могу отказать, да? Если отправлю маму, пошлю Расула, ты сам приедешь?

Иди ты к черту! К черту! К черту! К черту!!!

Резко сев, включаю мобильный. На нем куча входящих и в чате с Русланом запоздалое:

«Пожалуйста»

.

Оно разбивает мне сердце.

Стонать хочется. И плакать. И прибить его. Наорать. Ударить. Бросить.

Отталкиваюсь от кровати и, щелкнув свет, открываю маме дверь.

Я не плакала, не страдал, но все равно вижу, как в ее глазах расцветает тревога.

Ты не представляешь, во что я вляпалась, мам…

– Льоль, губы белые. – Она трогает мой лоб и соскальзывает пальцами по щеке. – Ты заболела?

– Нет. Скажи Расулу, пожалуйста, что я спущусь через пятнадцать минут.

Прежде, чем кивнуть, мама заглядывает в спальню через мое плечо. Как будто внутри может прятаться причина моего странного поведения. А оно ждет в другой квартире.

Обычно моя подготовка к встрече с Русланом – это целый список ритуалов, после которых я чувствую себя красивой и очень соблазнительной. Мне всегда важно быть с ним открытой и раскованной. Телесно.

А он всё это время молчал о слишком важном.

Я ненавижу его. В голове проигрываю заслуженную пощечину, которую влеплю, когда останемся наедине.

Не трачу время на выбор лучшего белья. Не крашу губы и глаза. Зачесываю волосы в высокий хвост и надеваю спортивный костюм, вместо платья, открывающего длинные ноги.

Когда выхожу к машине, готова первую пощечину посвятить другому. Расул открывает для меня дверь, фирменно улыбаясь. Я смотрю на него прямо, забыв о своем страхе и неприятии. Если ты слово скажешь – пожалеешь.

И он молчит.

Я выдыхаю уже в салоне. И всё никак не могу перестать думать… Раньше я не позволяла себе бояться того факта, что Руслан влез в нашу систему безопасности. Теперь… Он же правда страшный человек. Страшный, как Яровей, а может быть даже хуже.

И я отлично знаю, что должна сделать.

Расул время от времени ищет мое лицо в зеркале заднего вида. Я, как всегда, это чувствую. И будто удовольствие получает от исходящих от меня негативных эмоций. Извращенец, честно. Но хотя бы рот открывать не рискует. А я не способна тратить свои эмоции на него.

Меня не пугает скорость, с которой снова несется, рискуя нашими жизнями. Может сегодня я даже не против была бы не доехать, но машина плавно тормозит перед подъездом, в который я поднималась множество раз, испытывая трепет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дура. Дура. Дура.

Сама открываю дверь и выхожу на улицу. Холодный воздух изо всех сил старается остудить мои щеки, но они горят и горят…

Я вижу Руслана сразу: он стоит в нескольких шагах от парадного входа в высотку-свечу. Сделав последнюю затяжку, тушит окурок и бросает в урну. Я цепенею, еще раз проживая момент нашей внезапной встречи, а он подходит. Пружинит. Магнитит. Только уже не улыбается.

Смотрит на меня пристально и вязко. Я в ответ.

Не здороваюсь. И он со мной тоже.

Кивает в сторону большой стеклянной двери. Я, фыркнув, бросаю Расулу:

– Не уезжай. Я скоро выйду, домой отвезешь.

Мы молча идем к лифтам и молча же поднимаемся в просторной кабине.

Я чувствую взгляд лопатками, проходя по длинному коридору к квартире для встреч.

Утром представляла, что следующая будет совсем не такой, а романтичной и запоминающейся. Хотела показать ему тату, книгу обсудить, в очередной раз с ума сойти от секса. А теперь…

Даже не думаю разуваться, разворачиваться и с порога виснуть на шее, искать губы. Всё идет к черту.

Перестаю скрывать свои эмоции. У меня даже лицо кривится, когда движусь по коридору к гостиной-студии.

Руслан остается в арке, а я начинаю наматывать по ней круги. Всю дорогу репетировала острые реплики. Угрозы. Как брошу его. А теперь язык вялый. В груди вместо праведного гнева расцветает обида и страх.

Руслан выдыхает и делает шаг внутрь. Мои барабанные перепонки взрывает слишком мягкое для ситуации:

– Лол…

Я вкапываюсь подошвами кроссовок в паркет и выстреливаю в него взглядом в упор.

– Ты урод.

Это оскорбление, но Руслан реагирует спокойно. Усмехается даже. А меня трясет. Внутри и снаружи.

Он делает ещё один шаг – я отступаю.

– Смешно тебе? Долго смеешься над всеми нами?

– Лол… – он протягивает руку, я с размаху по ней бью и отхожу глубже в комнату.

— Тронешь — заору.

Разворачиваюсь к окну. Пытаюсь выровнять дыхание и больно кусаю губы.

Снизу все так же стоит машина Яровея. Может быть Расул правда ждет, что я скоро спущусь.

А ты спустишься, Лол? Ты понимаешь, что тебе теперь решить надо? Раньше ты просто нарушала протокол. Теперь… Это уже для всех опасно.

Я не слышу шагов. И не чувствую в себе сил потушить внутренний разгорающийся пожар. Резко оглянувшись, спрашиваю:

– Когда ты собирался мне сказать?

– Мы недавно сотрудничаем.

Фыркаю.

Снова смотрю в окно и кусаю губы. Блять. Почему мне хочется ему верить? Почему в висках пульсом бьется странная надежда, что он всё исправит за меня?

– А до этого ты с кем сотрудничал? – Разворачиваюсь и складываю руки на груди, плотно прижимая к ребрам. Молчит. – Привет, Руслан, я – Лолита. Мне двадцать два и я студентка. А ты? Не хочешь представиться?

Сужаю глаза и смотрю только в лицо. От осознания, сколько всего у меня было с обманщиком, накатывает отчаянье. Я же влюбилась в него… В его руки, губы, член. В его острый юмор и напор. В его дурацкий характер, одна из граней которого — скрытность. Другая — эгоизм и… Жестокость.

– Что изменилось бы, если я сказал, что сотрудничаю с Яровеем?

– Я послала бы тебя нахуй!!! – Кричу, а Руслан снова очень невовремя усмехается.

– Ты и так послала. – Подмечает, не повышая голос. Но это действует явно сильнее, чем мои крик. Хочется подойти и ударить кулаком в грудь. Не знаю, как держусь.

Ноздри трепещут. Горло сжимает ком.

– Для нас это ничего не меняет.

Его слова звучат спокойно и уверенно, а я в ответ смеряю уничтожительным взглядом. Новый приступ паники накрывает с головой.

Из этой ситуации нет выхода.

Меня бьет такая дрожь, что зуб на зуб не попадает. Пальцами я цепляюсь за плечи, чтобы не рассыпаться. Язык ворочается плохо, но я заставляю себя говорить:

— Ладно… Хорошо, что ты настоял на встрече. Это правильно. Лучше сразу все обсудить. — Сердце колотится в горле. Меня тошнит. Физически плохо, но я правда знаю, что должна сделать. — Я хочу прекратить наши отношения.

Это единственный возможный исход. Слова произнесены — в комнате тихо. Руслан смотрит спокойно. Доводит до паники.

— Твоя связь с Олегом меняет всё. Давай договоримся: мы друг друга не знаем. Случившееся — импульсивная глупость. В дальнейшем ты занимаешься своим. Я — своим. Я не говорю никому о Расуле, нашей интрижке, переписке, а ты…

— Я же сказал, Лолита, для нас это ничего не меняет. — Ровный голос с ударением на нужных Руслану словах делает мою миссию практически нереальной. Мне орать хочется. Бить его. Царапать. Делать больно. Больно. Больно. А он непрошибаем.

— Ты глухой? С таким, как ты, я не готова…

— Это с каким? — Руслан уточняет сухо, а я молчу. Он по глазам читает.

Мажорка не хочет ебаться с бандитом. Сорри.

— Хорошо подумала?

Я не могу думать. У меня паника. Но выпаливаю слишком быстрое:

— Да. — С размаху разрушая воздушный замок придуманной идиллии. Не может настоящая строиться на таких масштабов лжи.

Смотрю на Руслана и раз за разом больно кусаю губы. Даже не знаю, чего жду. Я все сказала. Надо уйти. Он не должен держать.

Но склоняет голову и шагает на меня. Сузив глаза, рубит:

— Нет.

Выхватывает мою праведную биту и бросает хрен пойми куда. Я взрываюсь:

– Пошел нахуй! Тебя никто не спрашивал! Я. Тебя. Бросаю!

Это то, о чем мы негласно договорились. Мы вместе, пока хочет кто-то один. Но я и подумать не могла, что инициатива конца будет исходить от меня.

Шагаю навстречу Руслану и толкаю. Ему всё равно. Не отшатывается. Сжимает мои запястья и опускает, дергая ближе.

Умело фиксирует одной рукой, а пальцы другой оплетают шею. Мой взгляд взлетает выше, а мужские губы почти касаются моих.

Он уже так много раз делал. Я ему всегда позволяла. Я летела в пропасть на доверии. Дура. Идиотка. Тоже предательница.

– Не дури, – он то ли просит, то ли угрожает. На таком расстоянии лучше видно полутона, которые растекаются по ярким голубым радужкам. Ты злишься? Да на что? Бесишься? Отлично…

– У нас был договор. Ты со мной честен. Иначе…

– Ты нихуя не знаешь про жизнь, Лола. Тебе удобно нихуя про нее не знать.

Его очевидно правдивые слова сбивают спесь.

Вместо того, чтобы спорить, смотрю в глаза, не моргая. Слабый цыпленок внутри просит:

скажи ещё. Скажи так, чтобы я поверила. Хотя бы что-то…

Я пытаюсь выкрутить запястья, Руслан держит крепко.

– Мои дела тебя не касаются. – Произносит сухо.

– А что касается? Я тебе нужна чисто, чтобы хуй послушно принимать?

Мужское лицо каменеет. Скулы напрягаются и становятся угрожающе-выраженными.

Серый волк впервые сегодня такой. Может быть, впервые со мной настоящий.

Цепкие глаза спускаются по лицу вниз. Обжигают шею. Я четко ловлю момент, когда Руслан щурится, всматриваясь.

Отпустив руки, четким движением сжимает собачку на кофте и ведет вниз по молнии. Отводит воротник в сторону и пальцем с нажимом трет по рисунку.

В моей голове этот момент рисовался иначе, а в реальности сощуренный взгляд взлетает вверх. Он злой и растерянный. Снова вниз. В глаза.

– Это что?

– Уже не твое дело, – я выплевываю с удовольствием. Кадык на шее Руслана дергается.

– Я же сказал не делать.

– А мне всё равно, что ты сказал, обманщик.

Он выжигает глазами дотла и, мне кажется, как зверь сейчас бросится.

– У меня никогда не было проблем с тем, чтобы найти, кого выдрать, Лолита. Ты сама это понимаешь.

Запоздалый ответ накрывает неожиданной волной возмущение. Глушит и заставляет подавиться чувствами.

Я дергаюсь и снова толкаю.

Пячусь на несколько шагов, смотрю вокруг. Хочу уйти. Сейчас кажется – раз и навсегда.

Руслан не дает. Его тоже качает. Мы уже сказали и сделали достаточно, чтобы расстаться, но вместо этого он тянет на себя и неожиданно обнимает. А я с задержкой понимаю, что на моих глазах – слезы.

И слишком поздно, что с ним нет смысла соревноваться в умении въебать посильнее. У него всё равно получится больнее.

Мне стыдно из-за того, как сильно дрожу.

Пытаюсь дышать через нос. Но с ног сбивает тоска из-за того, как близко его свитер. Кожа. Запах.

Губы вжимаются в мой висок. Глаза щиплет.

В мире звериной похоти я ощущаю нежность.

– Прости. – Он извиняется, сжимая меня сильно.

За что извиняется, не знаю. За ложь. За боль. За страх.

Я, кажется, пищу, а не требую:

– Это слишком. Я так не хочу. Я больше не приеду. Это всё…

Искренне верю своим же словам в моменте, но нелогично остаюсь в объятьях, которые становятся крепче.

Он знает, что я сама его не обниму, поэтому сжимает мои кисти и забрасывает себе на шею. Я позволяю задеревеневшим пальцам заново его трогать.

Самое ужасное, наверное, что он такой же. Ничего не изменилось. И мои чувства тоже.

Просто… Он прав. Мне легче было не знать. Реальность сложна настолько, что дыхание сбивается.

— Если они узнают, что мы с тобой… Всем будет плохо. Всем. — Облачаю в сбивчивые слова то, чего правда боюсь. — Олег не прощает предателей.

Голос звучит сдавлено. Висок все так же жжет дыхание.

Губы прижимаются и соскальзывают:

— Мне похуй, что прощает Олег. В наши дела я его не приглашаю. А ты?

Глава 28

Глава 28

Лолита

Я просыпаюсь плавно, без кортизоловых всплесков и внутренних толчков. Не открывая глаза, прислушиваюсь к звукам в спальне.

Не моей. Домой я вчера не поехала. Осталась...

Знать бы ещё, зачем.

Руслан дышит ровно, а я не знаю: готова оглянуться или нет.

Спать в одной постели – это доверие или тоже ложь?

Не знаю, когда уехал Расул. Ему дал отмашку Руслан или он сам понял, что ждать меня смысла нет.

А я когда это поняла?

Волоски на руках поднимаются, когда вспоминаю, как обретала новый опыт взаимодействия с его сложными эмоциями.

Голова по-прежнему набита страхами, будто стеклом. Я по-прежнему не знаю, что дальше делать. Знаю, что он не хочет так просто отпускать.

Наш негласный договор сбоит. Я попыталась порвать, он не дал.

На счет три открываю глаза. В комнате ещё темно. Блэкаут-шторы задернуты.

В любой другой день я вот сейчас доверилась бы чутью Руслана. Мне пофиг сколько времени, пусть он думает о безопасности и последствиях. Но сейчас я больше не чувствую себя рядом с ним настолько надежно.

И дело не в том, чем он занимается.

А в том, что ещё может скрывать.

С небольшим опозданием просыпается и тугая боль в груди. Хочу её пригасить. Закрываю глаза и сглатываю. Лучше ещё поспать.

Я ничего не обещала Руслану. Он в целом-то ничего и не просил. Не настаивал на близости. Повторил историю, которую я и так знаю: увидел меня впервые и нашел сходство с девчушкой из юности. Зацепила. Захотелось.

Он изначально знал, кто я. Он осознанно шел на риски. И он не считает, что случилось что-то из ряда вон выходящее.

А я теперь должна или принять обновленные обстоятельства, или настоять на разрыве.

В тотальной тишине отчетливо слышу глубокий вдох за спиной. Руслан проснулся. По позвоночнику прокатывается жар, когда матрас пружинит – повернулся на бок. Знает ли, что я не сплю? Скорее всего, да. Смотрит в затылок и тоже о чем-то думает.

А меня качает: пойти навстречу или…

Господи, как сложно.

Я в ступоре, а он решает.

Двигается сам. Пальцы под одеялом непривычно бережно поднимаются от колена по бедру. Дыхание горячит кожу на шее. В ягодицы упирается утренний стояк.

Если бы он хотел – получил бы любую. Он прав, я прекрасно это понимаю. Но стоит ли наше обоюдное желание получить друг друга тех проблем, которыми со вчера без остановки пахнет воздух?

Пока я думаю, его губы трогают мою шею. Я сгибаю колено, он оглаживает ягодицу. На мне – его футболка и мелкие бесшовки. Слишком по-домашнему для наших… Отношений.

В любой другой день первым делом, проснувшись, я бежала бы в ванную, чтобы привести себя в порядок. Сейчас… Не хочу.

Руслан оттягивает ворот своей же футболки и целует меня в ключицу. Толкает колено выше – я поднимаю его и удерживаю навесу. Уже не притворишься, что сплю и просто не чувствую. Всё чувствую. Отлично чувствую, как пальцы скользят по внутренней стороне бедра и накрывают лобок через ткань. Съезжают, начинают гладить с нажимом.

Дыхание сбивается.

Мы не здоровались и не будем. Говорить пока я не хочу. Решать тоже.

А его…

Весь вопрос в том, хочу ли я его настолько, чтобы продолжать играть в игры, которые становятся смертельно опасными.

Старалась сделать так же больно, как он мне своим обманом, когда бросила, что

с таким

не стала бы.

Но стала бы.

Стала бы каждый из наших раз. Потому что я с ума схожу даже невзирая на все случившееся.

Белье становится влажным, мужские пальцы усиливают нажим от движения к движению. Бедра просятся навстречу. Я пытаюсь сдерживаться, но губы всё равно покусываю.

Руслан делает паузу в ласках и ныряет ладонью под футболку, скатывая ее выше. Сжимает грудь, трогает грубоватыми подушечками налитые соски.

Я приоткрываю рот и дышу часто, потому что воздух внутри слишком горячий. Я вся горю.

Его губы трогают шею. Моя спина трется о пышущий силой торс. Из головы ветром уносит всю пыль.

Пыль – это наша реальность.

Прогибаюсь и трусь ягодицами о член через ткань боксеров. Завожу руку назад, оттягиваю резинку и сжимаю его.

Рука Руслана снова спускается по животу вниз и пальцы скользят уже под белье.

Я сдаюсь.

Откидываюсь, раскрываюсь сильнее и киваю.

Да. Похуй на всё. Давай.

Мы вместе спускаем белье по моим ногам. Поверх моих бесшовок ложатся такие же лишние сейчас мужские боксеры.

В квартире куча презервативов, но Руслан не тянется к тумбочке. Тугая головка прижимается ко входу без пауз. Я приоткрываю рот от предвкушения удовольствия, он врезается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Коротких утренних ласок было более чем достаточно, чтобы секс сходу звучал влажно и не оставлял сомнений в своей желанности. Что для меня. Что для него.

Я пытаюсь ухватиться за слишком короткие волосы на затылке.

Выгибаю спину, лучше подставляясь и подаюсь бедрами навстречу толчкам.

Его рука перемещается по телу и тоже до боли тискает. Ребра. Грудь. Кожу. Шею. Он пытается себя контролировать. Я должна быть за это благодарна, но…

– Ещё, – выдыхаю, не справляясь со своим животным. И он тоже.

Его грудная клетка вибрирует рыком. Отголоски напряжения пробегаются от лопаток по нервным окончаниям и усиливают запретное желание. Оно через край.

Я слишком расслабилась. Положилась на него и забыла о страхах, которые сопровождали нас всё это время. Опасность никуда не ушла. Ни разу. Мы всё это время на лезвии.

Руслан давит на подбородок, я расслабляю губы, обхватывая фалангу. Ласкаю языком и посасываю, он ускоряется.

Жадность секса растет в геометрической прогрессии. Я поворачиваю голову и ищу уже губы. Напряженный кончик мужского языка ныряет навстречу моему. От ощущений взрывает.

Я отдаюсь ему полностью.

Руслан вжимает меня животом в постель и давит своим телом. Подтягивает бедра выше.

– Ноги сожми.

Слушаюсь.

Он снова входит, но на этот раз это особенно туго. Почти, как впервые. Я чувствую на себе тяжесть большого и сильного тела. Внутри – резкие толчки. Дыхание затылком.

Абсолютно подчиненной и на несколько минут – абсолютно счастливой.

Мне не надо решать. Только плавиться в телесном наслаждении. Руки сами собой тянутся вперед, он их перехватывает.

Я кончаю под собственный протяжный стон, который не заставляет Руслана ни замедлиться, ни задержаться внутри. Он продолжает вколачиваться, преодолевая мои сокращения.

Множит удовольствие на миллион и примешивает к нему сладкую боль.

Мое тело обмякает. Язык не ворочается настолько, что я даже не могу уколоть, что он должен выйти.

Должен.

Знает.

А я мычу от мучительного удовольствия, которое неожиданно накрывает второй, ещё более сильной, волной.

Чувствую резкое опустошение и как сперма выстреливает мне на ягодицы. Рваное дыхание оставляет ожоги на лопатках.

Мое сердце колотится в бешеном ритме. Воздух пахнет свершившимся. Я боюсь одного: наступления реальности.

Резко выдохнув, Руслан прижимается к коже губами. Гладит мой живот. А у меня на глазах вдруг выступают слезы.

Снова.

А если бы было иначе? Если бы мы не начали со лжи? Мы могли бы выйти из тени? Когда-то…

Или он как не собирался, так и не собирается?

В моей голове – паника и хаос, а сзади шелестят салфетки. Он стирает с моего тела свои следы.

Встает с кровати, я оглядываюсь.

Как будто сразу и люблю его, и люто ненавижу.

Сейчас согласна с ним: не надо было ничего бить на теле. Поспешила.

Он всё так же молча протягивает мне руку, я вкладываю пальцы. Дергает. Снова практически врезаюсь телом в тело. Поднимаю голову. Смотрю в глаза.

Вокруг нас всё ещё полумрак. Мы голые и сейчас кажется, что беззащитные. Смотрим друг на друга и каждый думает о своем.

Ты меня не отпустил потому что… Слишком важная или ещё не наигрался?

Руслан грубовато просит:

– Не жалей.

– Это всего лишь секс, что о нем жалеть? – Усмехается, не отвечая сходу. Я ляпнула, чтобы задеть. Вышло ли – да кто его знает.

Любовник нежно трогает мою щеку. Подавшись вперед, губами губы. Он и хочет ещё, и может ещё. Но после слов мне сложнее.

– Вот и правильно. Если решишь рассказать обо всём отчиму – я пойму. Я знал, на что с тобой иду.

Меня снова взрывает. Я толкаю его в плечи и хочу обойти.

Готовый ко всему Руслан перехватывает поперек талии, вжимает в себя и с силой поворачивает голову так, чтобы глаза смотрели в глаза.

В моих сейчас – снова буря. А он хмурится. Будто спрашивает: что ты, блять, хочешь от меня?

– Ты дурак. А я – не крыса. Понял?

Выплевываю. Его взгляд спускается к губам. Я лопаткой чувствую, как бьется его сердце. Быстро и сильно. Мы вдвоем сейчас грязные и речь не о сперме, а о лжи.

Вернувшись к глазам, Руслан просит:

– Извини.

Я молчу. Не извиняю.

Только и корчить из себя стальную принципиальную долго не могу. Прерывисто вздохнув, пытаюсь увести взгляд, чувствуя, как подступают слезы.

Он смягчается – и телом, и голосом.

– Лол, – зовет, а я мотаю головой.

Ты просто не понимаешь. Ты не понимаешь ни черта...

– Мне страшно. Мне кажется мы слишком далеко зашли. – Наконец-то облачаю в слова то, что реально чувствую.

Руслан поглаживает мои запястья и то ли успокаивает, то ли выносит нам отложенный приговор:

– Ты права. Но и бояться тоже поздно.

Сердце замирает. Я искренне не знаю, как сейчас живу.

– Мне в ванную нужно. И я хочу уехать.

– Хорошо.

Глава 29

Глава 29

Руслан

Я свой. Для них всех я уже свой. Несколько проверок, каждая из которых оставляла достаточно следов, чтобы я не сомневался: она проходит. Несколько таких же негласных, но понятных для меня, экзаменов на определение реакций.

Я прохожу каждый, потому что больше десяти лет живу лишь для того, чтобы их проходить.

Осторожность, хладнокровие, бесчувственность – три кита, на которых моя жизнь до сих пор стоит.

Или стояла до недавних пор.

Яровей – во многом консерватор. В его дом вхожи только самые близкие. Попасть сюда впервые мне было очень важно. А потом… К успехам привыкаешь быстро. Особенно, когда внутри при этом настолько пусто. Совсем по-новому.

Его дом защищен от прослушек. Оснащен камерами по периметру и нафарширован вооруженной охраной.

Все вокруг знают, что их сосед – уголовник, который оброс достаточным количеством связей и заимел такие рычаги, что трогать его не станут.

Его эра кажется вечной, его путь – гладкой взлеткой, только вот загвоздка: эту бесконечность решили прервать. В частности, моими руками.

– Развал ещё обижается? – я поднимаю взгляд от пальцев, не переставая водить по подушечкам с нажимом, и смотрю на профиль Олега Яровея.

Когда мы давным-давно были с ним условно знакомы (он – главарь отбитой банды, я – шестерка в ней), Олег выглядел сильно иначе. Был моложе и даже визуально лишенным тормозов.

Сейчас это поджарый солидный мужик при костюме и с выдержкой, как у летящего в самолете с кучей ебучих цыплят слона. Давит он их целенаправленно и осознанно. Нужных.

Его главный безопасник – Борис – смотрит на шефа и, поджав губы, мотает головой.

Олег выплевывает:

– Сука злопамятная.

Начбез пожимает плечами.

Они вдвоем пытаются рассчитать все риски и предостеречь себя же от возможных проебов. Похвально, что затыкают дыры. Правда не те, точнее не ту.

Тогда, в квартире, я дал Лолите карт-бланш. Хочешь – облегчи душу. Слей меня. Они раскрутят. Всё поймут. В моменте казалось, может так было бы даже лучше. Я тоже устал от всего этого дерьма.

Я знаю, что рано или поздно встретится скала, с которой я нахуй сорвусь. Почему не эта?

А выбор в моей голове всё чаще упирается в тупик: я или она. Дурочка, набившая белого волка и оседлавшего его цыпленка.

Идиотская идея. Дебильный, детский символизм. Хуй знает, почему в ней все так сильно пронимает, почему с ней всё так искренне.

– Ты же сам понимаешь, что мы пережали, – Борис произносит спокойно, Яровей обводит взглядом присутствующих.

Нас в комнате семь человек. Семь дорогих гостей-подельников. Впереди очень важное дело: Яровей решил наладить свой коридор нелегальных поставок драгоценных металлов. Логистическая компания даже не поймет, что она участвует. В ней завербован крот. Я получил пломбы на контейнеры и провел по базам номера. Всё продуманно до мелочей. Всё сорвется не потому, что кто-то налажал.

Про конфликт Яровея с Развалом не слышал только ленивый. Я тоже в курсе. Когда взгляд Олега замирает на моем лице, в ответ смотрю спокойно. Он мог бы не тратить время, но объясняет:

– Мои пацаны пережали. Племяху ему испортили. Он злится.

Я, блять, помню. Все вы твари. Но Руслан, с которым я сжился, которого играю (а может быть тот, которым я истинно есть), не способен оплакивать горе отдельно взятой девки.

Вроде бы.

Не дожидаясь реакции (да и какой она может быть?), Олег переводит взгляд на ещё одного участника встречи – старшего Зернова:

– Подумай ещё, чем мы можем его задобрить. Я ругаться не хочу. Сильно.

– Он чет никак не остынет. Око за око хочет.

Челюсти Яровея сжимаются. Он бросает взгляд за спину. Куда смотрит – знаю. Что за окном – тоже.

– Я выйду покурю, хорошо? – Спрашиваю, сжимая ручки кресла и отталкиваясь.

– Давай. Я тоже сейчас выйду.

Кивнув, направляюсь в сторону балкона без спешки. Я не должен выглядеть человеком, который вслушивается в каждое слово и боится их пропустить.

Да, я прошел все проверки, но даже сейчас пёс-Борис провожает меня задумчивым взглядом. Может быть чуйка у него. Школа старая. Опыт жизненный. Его есть, за что уважать. Он – профи. А я – большой проеб.

Не делаю вид, что не замечаю. Открыв дверь, оглядываюсь и смотрю в ответ. Улыбаюсь.

Он тоже.

Уверен, говорил с Яровеем, что не надо меня близко подпускать. Но Яровей решил здесь сам.

Выхожу на балкон и смотрю на охуенный бандитский сад с цветником.

Всё, как и думал.

Затяжная осень делает его волшебным. Здесь доцветают поздние розы и разукрашивают кровавую жизнь в светские краски оплаченные грязными бабками шедевры ландшафтного искусства.

А ещё отсюда хорошо видно качели, на которых любит посидеть с книгой или с телефоном самый очевидный вариант взять око за око.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Лолита Александровна. Не дочь, но слабое звено.

И только я знаю

, насколько

оно слабое.

До ушей доносятся обрывки слов в кабинете, но я уже не вслушиваюсь. Достаю сигарету, зажигалку и закуриваю.

Лола сидит спиной к балкону. Знает, что я здесь, но вряд ли прямо-таки специально выставляет себя напоказ.

Она таким не балуется.

Тем более, ей правда сложно.

В ее чистом мире посреди океана дерьма время этических дилемм.

Когда мы приехали – вычитывала за что-то пиздюка-Расула. Увидев меня – только нахуй не послала и не залепила по роже, а так... Не оттаяла, скажем. Может и правильно.

Сидит, согнув колени, и смотрит в телефон.

Что ты там ищешь? Переписываешься с кем?

Мне не отвечаешь, а я только прозрел, что привык уже к этой хуйне. Вроде бесило, а вроде и нравилось...

Она не сказала мне «да», «нет» я не принял. Между нами – непонятно и шатко. Контакт слабый. Почти отсутствует. Мы больше не встречались. Я пока не настаиваю.

Наверное, сейчас так лучше.

Сливов через нее не будет. Возможно, и секса у нас тоже.

Лола меняет позу, поправляет светлые волосы. Отбрасывает их. Это невозможно, но мне в ноздри забивается знакомый запах. Какая она наощупь я тоже отлично помню.

И как на меня воздействует.

Будит внутри несвойственную импульсивность. Делает жадным, дурным, рискованным.

А ещё рушит мои же установки, оказавшиеся самообманом: рано или поздно это кончится больно, но я не дал соскочить легко, хотя должен был.

Тяну за собой. Дальше и глубже. На самое ебучее дно.

По дорожке пружинистым шагом к ней идет младший Зернов. Старший его взял для участия в той части разговора, где ещё больше про бизнес, чем про криминал. Потом под видом важности срочного звонка мальца спровадили из кабинета.

Ревнует ли он отца и несостоявшегося тестя ко мне? Да вряд ли. Он гибкий. Максимально гибкий.

И на Лолку тоже зла не держит. Ну ебет ее другой, подумаешь. Наебется. Перебесится.

Не знает, правда, что ебет не простушный Эд, а я.

Подходит к моей Лолите, окликает. Она, вздрогнув, поворачивает голову и спускает ноги на землю. Я прислушиваюсь к себе и с внутренним хищным прищуром запечатляю в памяти её реакции.

Телефон блокирует и кладет экраном вниз. Спину держит ровно-ровно. Щеки розовеют. Сжимает колени пальцами.

Улыбается Зернову. А я… Ревную, если честно.

Он тоже улыбается и, склонив голову к плечу, лапшает ей там что-то… И, блять, я бы многое отдал, чтобы

там

слышать, а не

тут

.

Дергаю головой, когда сзади снова открывается дверь. Яровей заходит, оставив обсуждающих в кабинете.

На ходу достает сигарету и поджигает. Мы вдвоем останавливаемся у перил. Он смотрит на Лолу с Артуром неприкрыто.

Я – на него. И даже как-то завидую.

Ее же можно украсть и заставить. Зачем эти танцы? Можно всё закончить и взять как трофей. Мне разрешат. Сам чувствую, как волоски на загривке поднимаются от возбуждения.

Волчара, угомонись.

– Знаком с моей дочкой?

– Да. Немного.

Усмехается. Дочкой её зовет. Хотя, мне кажется, в этом мы понимаем жизнь одинаково: есть люди, которым не надо размножаться и чувствовать безусловную любовь. Нехуй продлевать свой род. Это я. И это он.

– Лолита хорошая, но дурочка, как все двадцатилетние.

– Почему дурочка?

Снова смотрю на нее. Она улыбается и щебечет с Артуром. Сам я ее дурочкой давно не считаю. Она классная. Самая классная из всех, кого знаю.

По выстрелившему в нашу сторону взгляду, понимаю, что наблюдение уже засекла. Теперь… Наказывает.

Получается хорошо. В груди вибрирует рык. Мне не нравится смотреть, как она улыбается другим.

Зернов смотрит на нас прямо. Блестя зубами, машет рукой. Я завидую его умению сохранять абсолютную светскость и создавать иллюзию чистоты с учетом участия в таких мутках, что на здоровую голову не налезет.

– Ты не поймешь. Детей же нет? А это... Ебучие личные границы, – Яровей улыбается как-то слишком по человечески. Как будто правда просто батя. – Ей безопасно было бы меня слушаться, а у нее одна любовь в башке. Драма. Переписки с додиком. Выбрала ещё такого… Дурочка, потому что не думает о защите.

– Вы – её защита.

Яровей усмехается и снова затягивается. Смотрит на меня мельком.

– Мы с Костей думали поженить их, – кивает на Лолу и Артура. – И отправить вдвоем учиться в Лондон. Года на три, чтобы тут не отсвечивали. Пусть ебутся, гуляют. Сейчас напряжение такое, только о них я не переживал…

В груди по-странному ноет и рвется. Зверь. Так хуй ли ты не настоял-то?

План хороший. Сука. План хороший.

И я его сломал.

– Отправьте одну, – произношу так спокойно, как только могу. Но именно сейчас приходится сильнее контролировать голос, чем в кабинете.

Яровей снова усмехается.

– Она сбежит оттуда. В ней характер начал пробиваться. Я прямо вижу это. Хитрость бабская. Настойчивость, как у мужика. При других обстоятельствах я бы может даже в дело её ввел бы. Она умная, хоть и дурочка.

– Виктория не против?

– Вика мне доверяет. И мы не вечные. Я особенно. А это всё ей и останется. Ло. Ли. Те.

Он обводит рукой будто не свой огромный сад, а целый город, в котором собаки столбы метят только с его разрешения, задумчиво прокатывая на языке имя девушки, ставшей почти что дочкой. Ее отца он убил. Для её матери – смысл жизни. Для неё... Я так и не понял, кто он для неё. Ей рядом с ним душно и тесно. Но насколько больно будет, когда...

Смаргиваю.

Меня не поражают его слова. Я и сам живу с пониманием, что последним может стать любой день. Но Лола услышать это не готова.

Она не готова ни к чему из предстоящего.

– Ее на этом пацане как заклинило. Я так и не понял, что она в нем нашла.

– Вам не двадцать. И вы не девка.

Яровей смотрит на меня с задержавшейся на губах улыбкой. После задумчивой паузы протягивает:

– Тоже верно. Я не девка…

А она нашла не в нем.

Я долго думал, что сам создаю условия, в которых её должно в меня затянуть, а теперь, что дохуя самонадеян. Я не верю в судьбу и фатум, но ночами спать мешает что-то большее, чем совесть.

– Артур хорошую схему предложил: дать девке иллюзия свободы, а водила этот пусть следит. Вике так спокойней. Мне тоже.

И мне так хорошо. Не поверите.

Только Лола, которая снова бросает взгляд на балкон, будто выпускает залп стрел, сейчас кажется особенно хрупкой и беззащитной.

А еще кончики пальцев продолжают обжигать воспоминания о ней.

Никого из нас она не слушает. Ни вас, ни меня. Хочет жить свою свободную жизнь, не думая, что никто ей жить не даст.

– Вы может быть с ней настойчивее. Предложите Лондон. Не с Артуром, так самой. Как только с хахалем будет разлад. Я бы, на вашем месте, молодую девку рядом со злым Развалом не держал.

Олег кивает.

– Да. Я подумаю.

У меня ускоряется сердце. Хорошо подумай, Яровей. Хорошо, блять, подумай.

А ещё лучше спрячь. Понял меня?

Пусть это будет твое последнее хорошее дело.

Хотя, может быть, последнее мое.

Глава 30

Глава 30

Лолита

Наши отношения с Русланом зашли в тупик. Он пишет и просит приехать, а я строчу ему развернутые отказы в заметках… И не отправляю ни один.

Уму непостижимо, как быстро мне стало сложно с ним общаться.

Видеть – больно и зло. Я правда не крыса. Только я не крыса ни в отношении него, ни в отношении своей семьи, какой бы она ни была.

Я переступила черту, осознание пришло слишком поздно.

Все заметили, что наши встречи с «Эдуардом» стали совсем редкими. Из университета я неизменно еду домой. Ни с кем не спорю. Живу вяло.

А Руслан-Незнакомец продолжает приезжать к моему отчиму. У них всё серьезно. Близко. Для меня – страшно. Вижу его – хочется ядом плеваться, бить, кричать, царапать, только нельзя.

Я запретила себе эмоции и контакты, пока сама не пойму, что делать. Но дни идут, а понимание из ниоткуда почему-то не берется.

Артур пытался меня разговорить, но всё, что интересовало, было связано с Русланом. Я узнала, что он на несколько дней снова уезжает из города. И это плохо. Но в то же время хорошо.

Предупреждаю Расула заранее, что на вечер у меня планы.

Он не смеет переходить черту публично, но не считает нужным скрывать свое отношение ко мне во взгляде. За это я уже несколько раз на него срывалась.

Думаешь, я слабая на передок дура, позволившая ебарю внедрить тебя в охрану отчима? Да похуй. Думай себе. Только рожу не криви.

Перед Марком я непременно извинилась бы за грубость, остыв. Перед Расулом не стану. Ему я отдаю приказы и требую четкого молчаливого исполнения.

Промаявшись очередной день, вечером сажусь в черную машину на заднее. Откидываюсь на спинку и отворачиваю голову к окну.

Я уже привыкла к тому, что он ездит, как бессмертный, но сегодня мне впервые приходится сдерживаться, чтобы не спросить: а как у вас это получилось? Почему ты решил прислужиться Руслану? Ты же с Артуром работал, что ты за человек такой?

Только думаю об этом и по рукам бегут мурашки от реального количества лжи, которая меня окружает.

Тру плечи через ткань толстовки. Делаю глубокий, болезненный вдох, преодолевая спазмы страха.

Чувствую такой же привычно-неприятный, как высокая скорость и резкие виражи, взгляд в зеркале заднего вида.

Расул усмехается. Постукивает по рулю. Хочет моего внимания. А мне тошно. Я общаться не хочу.

Обычно он смиряется, но сегодня покашливает. Двигается на сиденье, я перевожу взгляд на отражение его глаз. Устала делать вид, что не замечаю.

– Он не в городе. Ты в курсе? – Мы чуть ли не впервые вот так общаемся. Обычно я стараюсь к нему не обращаться. Обычно под кожу пробирается интуитивный страх. Сегодня он приглушен.

– В курсе, – отвечаю тихо. Расул не разрывает контакт.

– Зачем тогда едешь?

– Не твое дело.

Усмехается. А я снова не жалею о грубости.

Остаток дороги до высотки, в которой находится квартира для наших с Русланом встреч, мы проводим в тишине.

Расул останавливается под свечкой, я кладу пальцы на ручку и жду щелчка. Не хочу дергать зря. Просить открыть тоже унизительно.

Но если обычно он делает это сразу, сегодня отщелкивает ремень и оборачивается. На его лице – ноль подчинения. Он все прекрасно чувствует. И, может быть, даже с удовольствием перестает подыгрывать мне в игре субординации.

– Хочешь, с тобой поднимусь? – Предлагает, смотря в глаза не дочке Яровея, а шлюшке Руслана.

Той самой, слабой на передок, дуре.

К моему горлу подкатывает тошнота. Противно, но как-то… Спокойно и ожидаемо.

– Зачем? – Спрашиваю безразлично.

Парень улыбается. Его зубы блестят ярче глаз. Я не уверена, что он… Нормальный.

– Чтобы не скучала, зачем еще? Хорошо будет. Не пожалеешь... – Тошнит сильнее.

– Я не планирую скучать. Дверь открой.

Требую ровным голосом, не впадая в панику. Я не контролирую ситуацию, но хотя бы его на место поставить могу. Не потому, что смелая, а потому, что он не рискнет.

Хмыкнув пренебрежительно, Расул слушается.

– Можешь не ждать. Я утром вызову такси.

Хлопаю дверью и под визг колес направляюсь к высокой стеклянной двери. У меня есть ключ. Я отлично помню номер квартиры.

И я, на самом деле, никогда не ездила сюда чисто поебаться. Сколько бы ни шутила об этом остро, и сколько бы не бросала в Руслана, что секс – это просто секс, для меня – ни черта.

Тут было слишком много эмоций, которые я не готова отпустить.

Я даже не включаю свет. Закрываю дверь на все замки и надолго замираю перед большим окном с панорамой на ночной город, в котором его сегодня нет.

Дальше – нахожу его футболку. Переодевшись, укутываюсь в одеяло и обнимаю подушку, убеждая себя, что она правда им пахнет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В грудной клетке – тяжело, как будто груда камней не дает полноценно дышать. Но только тут мне удается об этом забыть. Я впервые за все эти дни глубоко засыпаю.

***

Сквозь пелену сумбурных снов пробиваются тяжелые шаги в ботинках по паркету. Сердце начинает бешено колотиться, а сон до конца не отпускает. Безрезультатно пытаюсь вытолкнуть себя.

Сжимаю подушку и силюсь растолкать веки. Бессмысленно.

Шаги замирают. За ними следует выдох. Дальше – шелест одежды.

И паника накрывает.

Я чувствую, как пальцы скользят по моим голым икрам и бедрам. Скатывают мужскую футболку по ягодицам. Сжимаются на талии, а на коже чувствую губы.

Слабо ворочающимся языком шепчу:

– Нет. Расул, нет!

Губы замирают. Мое тело напряжено до спазма в мышцах.

Пытаюсь разжать пальцы. Открываю глаза и, не шевелясь, привыкаю к темноте. В ноздри забирается тот самый запах, за которым я приехала.

Мозг паззл за паззлом складывает ощущения в волнительную картину.

Я еще не увидела его глаз, а сердце уже снова кровоточит. Вот вам и

хочу с тобой влюбиться

. Надо было думать, Лола. Думать, как будет больно.

Руслан, вздохнув, возобновляет касания. Я расслабляюсь.

Скатывает футболку выше. Скользит кончиком носа вдоль моего позвоночника.

Под кожу забивает безосновательное спокойствие своим:

– Это не Расул. Я. Он к тебе приставал?

Я позволяю Руслану перевернуть себя на спину.

Он нависает сверху, держа вес на своих руках. Пристальный взгляд перескакивает с одного моего зрачка на другой. Мне кажется, он и ночник включил бы, чтобы лучше рассмотреть. А я запрещаю себе верить в его тревогу и заботу.

Зато позволяю своим пальцам пробежаться по увитым жилами и венами предплечьям. Жесткие волоски щекочут ладони. Если это сон – я не хочу просыпаться.

– Нет. Просто неудачно пошутил.

Руслан хмурится. А я не собираюсь объясняться.

Подается вперед и мягко впечатывается губами в мои губы. Оторвавшись, ещё раз. Я, возможно, до боли сжимаю мужские локти, а он не грубо, но вполне однозначно раздвигает мои губы. Я почти сдаюсь, но когда дыхание уже откровенно рвется, уворачиваюсь.

– Ты не в городе. Мне сказали.

Стараюсь справиться с отдышкой, а ещё угомонить слишком красочный восторг.

– Ночью вернулся.

– Зачем приехал?

– А ты зачем приехала? –

Потому что мне больно. За ребрами ноет. Потому что с тобой надо рвать, а я не могу.

Мужские губы тем временем ласкают скулу, подбородок, за ухом.

Я упрямо молчу, пока кожу не щекочет усмешка:

– Вспомнила, что со мной не разговариваешь? – Его злая ирония взрывает.

Хочу оттолкнуть, но Руслан готов: сжимает мою кисть и спускает по своему телу. Кладет ладонь на ширинку. Водит по ней. Смотрит в глаза. Здесь и без разговором всё понятно: мы в одной постели и адски друг друга хотим. Меня никто не отпустит без секса.

Да я и не хочу уже без него уходить.

Берусь за пуговицу на джинсах, расстегиваю молнию и сжимаю член, оттянув резинку боксеров.

Подаюсь лицом навстречу лицу и сама расслабляю губы. Плавлюсь под воздействием сочетания его силы и собственного трепета.

Всё так же молча помогаю стаскивать с себя белье, захлебываюсь счастьем, когда он скользит пальцами по половым губам, проверяя, насколько готова. Я – полностью.

Трет без сильного нажима, и недолго, а ещё нетерпеливо, ласкает языком грудь, собрав футболку совсем под шеей.

Сгораю от желания, которое не собираюсь обуздывать, но в вернувшиеся к лицу губы всё равно ядом брызжу:

– Не смей лезть в меня без резинки.

Уже чувствую прижатую ко входу головку. В глазах читаю его решительность. Похуй. Абсолютно. И мне похуй. Он знает.

– Хорошо, принцесса. В следующий раз непременно надену.

Толкается, а я вжимаюсь пятками в простыню.

Корчу из себя недотрогу, а сама подставляю губам шею. И он выцеловывает, совершая первые, самые сладкие, возможно, движения.

В груди смешивается токсичный коктейль из вины и удовольствия. Страха и абсолютного похуизма.

Я позволяю себе всё. И ему тоже заодно. Мну плечи и протяжно стону.

Мы с Русланом – идеальная пара. Он врун, а я лицемерная дрянь.

***

После секса мы не мучаем друг друга разговорами о последовательности действий и туманном будущем.

Потрахались и хорошо.

Наверное.

Только и досыпать не устраиваемся. Руслан курит на балконе, а я лежу, свернувшись калачиком, поверх одеяла.

Холодно – ужас, но укрываться нет ни сил, ни желания. Ноябрьский ветер приподнимает тюль, занося ее глубже в спальню. До носа почти не доносится легкий запах сигаретного дыма, намного сильнее – почти что мороза.

Руслан возвращается. Смотрит на меня, нахмурившись, закрывает балкон и приближается к кровати.

Берется за край покрывала, но и ему тоже я не даю себя укрыть.

Голова гудит, очень хочется сдаться и уснуть. В груди тесно и горячо. Но я отталкиваюсь от матраса и на носочках иду в сторону ванной.

– Я в душ.

Он не тормозит и не выводит на разговор. Только я еще долго, стоя под струями, чувствую прицельный жар между лопатками.

Вернувшись, застаю Руслана уже одетым. Тоже просовываю ноги в штанины джоггеров и надеваю толстовку через голову.

Очень светским, после куда более искренних просьб любить сильней и до конца, голосом сообщаю:

– Мне не нравится Расул. Он меня пугает. Я попрошу Олега его уволить.

Руслан смотрит в ответ напряженно:

– Что он сделал?

Я легкомысленно пожимаю плечами:

– Ничего, я же сказала. Просто он меня напрягает.

– Он не посмеет сделать ничего, что мне не понравится, – Руслан произносит убежденно. И я ему верю, но дело не в этом.

Просто наше расставание с тобой нужно с чего-то начинать.

Опять пожимаю плечами и изгибаю губы. Мол… Хорошо. И похуй.

– Я рада за вас, но всё равно не хочу с ним ездить.

– Мне найти другого?

– Не надо.

Пересекаемся взглядами. И ему, и мне подтекст предельно ясен.

– Как скажешь, – Руслан просто соглашается с моим предложением, а по ощущениям – разбивает сердце. Огромная беда в том, что я сама не знаю, чего хочу.

Наверное, бесконечности с ним, в которую можно будет множество раз лажать и прощать. Но этого он не предлагал и не предложит.

– Олег устраивает большой праздник. Тебя приглашали? – Теперь спрашиваю уже я.

Между нами – приличная дистанция. Наши голоса – ровные. Со стороны может показаться, что мы из тех, кто способен разойтись безболезненно и экологично. Только я-то знаю, что внутри меня желание взять биту и со звериным воем разнести к чертям всю квартиру.

– Да, меня пригласили.

Усмехаюсь, не считая нужным скрывать сарказм. Кто бы сомневался…

– Ты умеешь очаровать, – Руслан смотрит в ответ спокойно. Позволяет выпустить шпильку, но не наказывает.

– Пойдешь с Эдом?

– С собой не предлагаешь? – Я продолжаю бросаться. На сей раз замечаю, что у любовника сжимаются челюсти. Я могу довести его до белого каления и это само по себе доставляет удовольствие. Я тоже ужасная, как и все они. Вздохнув, расправляю грудную клетку. Ответа не будет. Я и не ждала. – Нет. С Эдом не пойду. Скорее с Артуром.

Достав из кармана ключи, которые Руслан дал мне в первую ночь в этой квартире, кручу их воздухе и кладу на край кровати.

Сквозь сдавленное горло проталкиваю:

– С Эдом надо заканчивать.

Не считываю на лице Незнакомца ни злости, ни боли. Мой взгляд по ровному носу спускается к губам.

Вместо уговоров, с них слетает вроде бы такое логичное:

– Тоже верно.

Глава 31

Глава 31

Лолита

Он пришел на мероприятие Яровея, как и обещал. Но не один, а с телкой. С какой-то до черта красивой телкой, вырвав мое ревнивое сердце с корнем.

В ушах гул. В груди фарш, но я спокойно изучаю их пару, держась за локоть Артура.

Между нами с его избранницей нет ничего общего. Ну или я не вижу сходства. Разный цвет волос – она брюнетка, я блондинка. У нее грудь больше. Она старше, но это не минус.

От нее исходит секс, а от меня, боюсь, бессильная агрессия.

– Лол, шампанского взять тебе? – Артур вроде бы ненавязчиво скользит костяшками по моему плечу. А меня дрожь пробирает до костей. Резко опуская взгляд и киваю.

– Да. Возьми, пожалуйста, –

хочу напиться

.

Если бы между нами не было ничего из того, что пережевало меня и выплюнуло, я бы сказала, что Руслан со спутницей – красивая пара.

Но я не настолько просветленная.

Взяв небольшую паузу, снова смотрю на них. Руслан здоровается с присутствующими, улыбаясь и пожимая многочисленные руки.

Он стал своим так просто и так быстро…

Моя интуиция срабатывает за секунду до того, как кожу обожжет уже его взгляд. Увожу глаза и прилагаю все усилия, чтобы дышать ровно. Вдох, Лола, и выдох. Вдох… И выдох.

Те пять секунд, что он жжет мою щеку и скатывается по шее в декольте, растягиваются в вечность.

Артур возвращается с улыбкой и бокалом. Осушаю со святой верой, что это поможет, но спиртное ещё ни разу не погасило огонь.

– Олег с Викой на высоте. Как всегда, – Артур хвалит моих родителей и продолжает при любой возможности возобновить телесный контакт со мной. Поправляет волосы, заправляя за ухо, на которое сегодня я не смогла надеть кафу с цыпленком. Поправляет бретельку, невзначай задевая отдающий болью рисунок на ключице.

Я уже жалею, что набила. Это же всю жизнь придется объяснять, а еще вспоминать. Помнить – это самое ужасное.

Обвожу взглядом огромный зал, и убеждаюсь, что происходящее напоминаем мне бал лицемерия. Не только нашего с Русланом. А всех.

Сегодня вечером условное добро совсем не против потанцевать с не слишком-то скрывающимся лютым злом в роскошных декорациях.

Почти так же сильно, как маму, Олег любит оперу. И сегодня городской оперный театр превращен в сцену для демонстрации его власти, силы, вкуса.

Среди приглашенных – чиновники и преступники. Успешные бизнесмены и старые друзья-неудачники. Женщины в лучших бриллиантах, хвастаются создавшими идеальные углы Джоли инновационными нитями и собственными детьми.

Огни потолочных люстр отражаются зеркалах и бликуют на золоте и мраморе. Белые лилии вдоль колонн пахнут удушливо. Стоишь рядом – в висках ломит, но всё равно раз за разом втягиваешь сладкий запах. Может я делаю это, потому что имею врожденную склонность к мазохизму, не знаю.

Но по ощущениям это очень похоже с тем, как сильно тянет снова смотреть на Руслана с другой.

Здание оцеплено охраной, которая не пожалеет ни назойливых журналистов, ни случайных зевак. В зале расслабленно и шумно. Гости улыбаются, но, бывает, натыкаешься на блуждающие взгляды. Я убеждаюсь, что не только во мне сидит тревога.

Все мы тут что-то скрываем, чего-то боимся. Не можем дышать полной грудью. Особенно ночами.

Голоса сливаются в восторженные овации, когда в зал даже не заходит, а вплывает приглашенная Яровеем за баснословные деньги певица с золотым голосом. Сопрано, если не ошибаюсь.

Я… Не сильна в этом.

Но пока все увлечены ею, я пользуюсь возможностью и снова смотрю на Руслана. Волна первого отчаянья схлынула и я кажусь себе в моменте хладнокровно-равнодушной. Меня вроде как не уничтожает вид его разрисованной чернилами руки на чужой тонкой талии.

Соприкосновение бедер. Смешение запахов, ни один из которых я не чувствую.

И не хочу. Сейчас кажется, что затошнит сильнее, чем от сладких лилий.

Я сама его бросила. Сама всё это закончила. Он всего лишь не сдох в муках без меня. А я вроде бы и не желала ему сдохнуть. Или...

Поднимаюсь от пряжки ремня вверх по классическому темно-синему пиджаку. Хочется едко ляпнуть, что ему такое не идет. Пальцы чешутся потянуться за телефоном, но в нашем диалоге пусто и так же холодно, как сейчас внутри.

Еду взглядом выше. И кровь опять нагревается. Губы горят от воспоминаний, как жесткая щетина на подбородке, которую может быть даже не видно, колет кожу. Особенно на груди, животе, между ног.

Черт.

Он ловит меня глазами и я сгораю в голубом огне. Чувствую себя выброшенной на берег глупой рыбой. Хочу дернуться, но не могу.

Артур на ухо шепчет:

– Если тебе так же, как мне, нахуй не нужен этот официоз, давай ещё час побудем и уедем.

Мне надо хотя бы взгляд от него отвести, но как? Пытаюсь вырваться – не пускает. И телку свою держит… За талию.

Артур берет меня за плечи и поворачивает к себе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

С-спасибо.

Склонив голову, улыбается:

– Ты охуенно выглядишь сегодня, Лол. Из-за своего идиота грустишь?

Киваю.

– Забей на него. Давай развеемся. Сколько можно горевать?

Сейчас мне кажется, я буду горевать всю жизнь. Пытаюсь встряхнуться, мотнув головой. Даже улыбнуться Артуру. Хочу вежливо отказаться. Сыграть хорошую дочку. Я же из-за этого всё и делаю: мой отказ от Руслана – это выбор не его, а семьи.

Но очередным кинжалом в сердце врезается очень закономерная спонтанная мысль: он же не просто с собой её привел.

Дыхание снова сбивается. Взгляд уезжает в запрещенную сторону. Будто назло, она манит его пальцем и говорит что-то на ухо, а я ныряю на дно осознания: ему незачем хранить мне верность. Будь я мужчиной, от такой тоже не отказалась бы.

***

Мы с Артуром проводим в опере больше часа. Чинно сидим в зале целый акт. После – Зернов отпрашивается за всех и, сев по машинам, мы едем в Храм.

Не знаю, приглашал ли он Руслана, но уверена, что Незнакомец не согласится.

У него другие, не мажорские, интересы

. А во мне животное удовольствие будит тот факт, что он будет мариноваться в лицемерной духоте со своей роскошной сиськастой воблой, пока мы – отрываться в клубе.

Мы врываемся в Храм, и в каждого вселяется свой бес: там нам было тесно и скучно, а тут пахнет вседозволенностью.

Парни чуть ли не в открытую курят запрещенку. Узнаваемый запах впитывается в волосы и одежду. Обычно я отказываюсь, как бы меня ни уламывали, а сегодня почти готова согласиться. Даже злит, что в висках до сих пор его голосом звучат вымышленные запреты.

Он мог и не озвучивать, но я всё это время знала: что Руслан одобрит, а что нет. Он был для меня компасом. Наше расставание – неизбежностью, к которой я совсем не подготовилась.

Отказываюсь от косяка, но растекающуюся в груди болезненную пустоту всё равно нужно чем-то заткнуть. И главное: не думать.

Мы выглядим неуместно и на танцполе, и в випке в своих слишком роскошных платьях в пол и смокингах.

Когда наверху снова заводят разговор, кто кому вдул бы, и Геворг вспоминает сочную тёлочку Руслана, я не выдерживаю. Подхватываю подол платья и спускаюсь на танцпол.

Хочется вытрясти дурь из головы, но как назло затхлый клубный воздух наполняется лирической музыкой, а на талию ложатся руки Артура. Для него я снова свободна и похуй, что у меня на душе.

Я оборачиваюсь, он ненавязчиво укладывает мои кисти себе на плечи. Хорошо, пусть так. Обнимаю. Смотрю в глаза. Вдыхаю.

Сука. Всё не то. Не то. Не то. В тебе всё не то, понимаешь? Это пройдет когда-то?

А он там сейчас как?

Дыхание сбивает на воспоминании:

"у меня никогда не было проблем с тем, чтобы найти, кого выдрать"

. Глаза становятся влажными слишком быстро и совсем для меня неожиданно. Чтобы слезы не брызнули, обнимаю Артура крепче и вжимаюсь лбом в шею. Он никогда не станет Русланом. Не будет им пахнуть. Не будет похожим. Но вот сейчас гладит меня по спине и тихо спрашивает:

– Всё хорошо, Ло? Ты домой хочешь?

– Да, – вытираю глаза и снимаю с себя его руки. – Я домой хочу. Прости. Одна.

Поднявшись за сумочкой, не нахожу в себе сил ни попрощаться, ни улыбнуться никому, даже Кате.

Артур настойчиво раз за разом повторяет, что отвезет, но это бессмысленно. Под клубом меня ждет машина с всё тем же водителем. Я до сих пор не попросила Яровея уволить Расула. Боюсь вызвать вопросы. Боюсь накликать на Руслана беду.

Поэтому сейчас он снова обходит Мерседес и открывает для меня дверь.

Раздевает взглядом, пока иду навстречу. Я так и не разобралась до конца: хочет меня или ненавидит. А если ненавидит, то за что?

После ночной встречи в квартире с Русланом, Расул долго ходил, хромая. А ещё в солнцезащитных очках и с явными следами избиения на лице. Не знаю, как объяснял свой внешний вид Борису, но кто стал причиной разукрашенного лица – не сомневаюсь.

Чувствую ли удовольствие? Нет. Просто в очередной раз убеждаюсь, что все они – зверье. Дикое. Руслан. Расул. Олег. Борис. Артур тоже, на самом деле. И жадный Эд.

И я... Ничем не лучше всех их я.

Когда за мной захлопывается дверь, накрывает паника.

Хочется завалиться на сиденье, вжаться в кожу лбом и выть.

Я сама его оттолкнула, так какой смысл ревновать и страдать? Почему в голове так ярко рисуется движение тел, за которым наблюдать меня не приглашали?

Расул снова молча гонит прочь. Я снова смотрю в окно.

Мы несемся по скользкой окружной. В лобовое хлещет дождь, которому не хватило сил стать первым снегом. Дворники работают без остановки. Я приоткрываю окно, капли бьют в лицо, но все равно задыхаюсь.

Ненавижу люто того же, в кого добровольно люто влюбилась.

Салон заливает вспышка света. Слепит, я оглядываюсь.

Сквозь темному не вижу номера машины, которая подпирает нас так, что до аварии несколько сантиметров. Наш автомобиль рычит мотором и отрывается.

Та, что сзади, догоняет и снова мигает.

Повернувшись к Расулу, командую:

– Не смей его слушать.

Он выжимает газ сильнее. Счетчик скорости сменяет числа так, что невозможно уследить. Только и злосчастный Порш не отстает.

Давит сзади. Это не работает.

Выезжает с третьей на вторую, не сбавляя скорость. Мы тоже не сбавляем. Давит уже боком. Где-то на горизонте светятся фары других машин, с которыми такими темпами мы не разминемся.

Расул хищно скалится. Смотрит туда, куда я посмотреть боюсь.

Меня спиной вжимает в сиденье. Я даже боли не чувствую в занемевших пальцах, хотя сжимаю ручку сильно-сильно.

Гонка в какой-то момент становится смыслом жизни, а потом весь смысл лопается мыльным пузырем. Я тихо прошу:

– Хватит.

Расул не реагирует и даже не оглядывается. Он несется вперед, рискуя закончить наши жизни встречей с отбойником. Я повторяю громче:

– Хватит!

Зыркает в зеркало заднего вида. Не зло, а бешено.

– Не трахалась с ним давно? Ты ж гордая. Или хуй волшебный и гордость тоже лечит?

– Заткнись и останови машину.

Как ни странно, Расул подчиняется. «Награждает» меня пренебрежительным взглядом в зеркале заднего вида и начинает сбавлять скорость. Порш следом.

Руслан останавливается перед нами и выходит из машины. Открывает водительскую дверь, глухо командует:

– Выметайся. – И сам занимает место Расула.

Он оставил пиджак в Порше или где-то ещё. Белая рубашка липнет мокрой тканью к сильным плечам и идет ему намного больше.

Руслан даже не оглядывается. И я тоже отвожу взгляд к окну.

Внутри, как ни странно, совершенно спокойно. Урчит мой отбитый на голову внутренний зверь.

Я подсела на адреналиновые горки и мне хорошо, когда мы взлетаем на них в очередную неизвестность, скрытую то облаками, а то грозовыми тучами.

Наши законченные отношения, тем временем, развиваются: на сей раз он крадет меня вместе с машиной.

Глава 32

Глава 32

Лолита

Я возвращаюсь в квартиру, ключи от которой ещё недавно я демонстративно отдала владельцу.

Добровольно ли? Да не знаю. Но доставать меня из машины и волочить не приходится.

Мы с Русланом не общаемся по пути. Уже под домом-свечой он кладет на подлокотник ключи, которые я молча хватаю. Спешу к лифтам, а он мудро отстает на несколько необходимых шагов. Я могу вспыхнуть в любой момент. Будет громко и стыдно. Лучше дотерпеть.

Руслан закрывает дверь за нашими спинами, пока я сдаюсь ревнивой необходимости делать глубокие вдохи в попытке найти следы другой.

Ты ее сюда же возишь? Здесь же трахаешь? Так же, как трахал меня? Ей нравится? А тебе? Блять, а тебе с ней нравится?!

Это единственные вопросы, для которых я здесь.

За ребрами клокочет жидкое пламя.

Оставив Руслана в коридоре, захожу в гостиную и зачем-то щелкаю пульт от ни разу не пригодившегося нам телека. Сериальная болтовня добавляет сумбура, но не заставляет нарушить молчание – ни его, ни меня.

Руслан ставит на стол бутылку виски и наполняет ею стакан.

Я, дернув вверх подбородок, подхожу и забираю его, не дав донести до рта.

Пью до дна, смотря в синие глаза. Он злится на меня не меньше, чем я злюсь на него.

Следил? Да вряд ли. Максимум – узнал у Расула, где и что делаю.

Зачем догнал? Зачем забрал?

Еще соври, что ты зла из-за этого, Лол…

Его явно сушит и необходимую для утоления жажды сорокоградусную жидкость отобрала я.

Со стуком ставлю пустой стакан на стол.

Руслан сглатывает. Кадык дергается.

Я смотрю на него и представляю, как прижмусь губами.

В воздухе сейчас только

его

запах, поднявшиеся волоски на теле тянутся к

его

жару, дрожь под коленками вызывает присутствие. И мой нескольконедельный переписочный пост, целибат и дочкина верность осыпаются к ногам дешевыми театральными декорациями. Я хочу его.

Презираю себя за слабость. Фыркаю своим же мыслям и снова отхожу.

– Ты укуренная? Дурью пахнешь, – Руслан спрашивает с расстояния.

Резко дергаю голову на него. Слегка скривленное мужское лицо воспринимаю, как пренебрежение. Дрожь возвращается и вместе с ней – желание навредить ему физически. Это всё от бессилия что-то между нами поменять. Починить или спасти.

– А тебе сегодня уже отсосали? – Спрашиваю нежно-нежно, с улыбкой склоняя голову к уху.

Я не буду отвечать на его дебильные вопросы, только и его моя провокация не сбивает. Руслан лупит в ответ ожидаемым и совсем неожиданным:

– Ну от тебя же не дождешься.

И я прямо чувствую, как с моего лица сходит краска, а паркет под ногами начинает казаться сыпучим.

Удар под дых весил тонну. Мой взгляд на секунду съезжает вниз.

– Лол...

Пошел ты в задницу.

Возвращаюсь глазами к его лицу с уже разорванной обидой грудной клеткой.

– Ты прав, – подтверждаю мертвым голосом. Черты Руслана становятся ещё более острыми и выразительными.

Что бы он ни говорил, в нас двоих слишком много эмоций, чтобы общаться спокойно.

Но Руслан продолжает. А я стараюсь пореже моргать, чтобы под веками не всплывали картинки.

– Ты собиралась уволить Расула.

Неожиданно даже для самой себя усмехаюсь.

Тянусь за свечой на декоративном камине, беру ее в руки и вдыхаю запах. Удивительно, насколько раньше мне похуй было на окружающие нас вещи. Телек. Интерьер. Холодильник. Винный шкаф. Камин.

Зачем всё это, если есть мы, наши желания и наши тела?

Взвешиваю в руке. Тяжелая.

– Передумала. Так бывает. Осознаешь, что с некоторыми людьми расставаться сложно. Или ты решил, что так я подаю тебе знаки? – Сужаю глаза, но ничего считать на его лице не могу. Он доводит до ярости тем, что себя контролирует. Сначала улыбаюсь, а потом и вовсе ненатурально смеюсь. – Нет, забей. Между нами всё кончено.

– Конечно, кончено. Очень кончено.

На каждое его слово реагирую болезненно. Мне хочется с ним другого: развития. Эмоций. Я сегодня вдруг осознала себя в сольном тупике. Он может жить дальше. Сменить телку. Радоваться жизни.

А я?

Продолжая взвешивать свечу, прохаживаюсь по комнате. Смотрю на Руслана с условно безопасного расстояния и изо всех сил стараюсь не любить, не ненавидеть и не ревность. По всем трем пунктам пока полнейший провал.

– У тебя красивая девушка.

Я делаю паузу, которую он не заполняет сбивчивым оправданием "она не девушка". Уже даже не знаю, кто кому разбивает сердце. Он мне или я себе же.

– Как вы с ней познакомились? Хотя дай угадаю… Она красиво танцевала, ты нашел ее номер и написал?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Останавливаюсь и смотрю прямо.

Руслан замирает на секунду, широкая грудная клетка расходится. Это он делает вдох.

– С ней мы знакомы очень давно.

Может слышу между строк "в отличие от тебя", а может быть придумываю. Но не выдерживаю. Замахиваюсь и бросаю свечой в Руслана. Без жалости и стыда.

Напав, легализирую законное право на самооборону.

От свечи он уворачивается легко. Шагает на меня.

Сжимает запястье и, опустив руку, разворачивает к себе спиной. Я пытаюсь пинаться, он заводит мою руку назад и сгибает в локте. От вспышки боли расширяются глаза. Прогибаюсь и кричу громче, чем оно того стоит.

– Успокоилась? – Бьет мне в висок. Я сильнее сопротивляюсь, за чем следует еще одна вспышка боли в плече.

Руслан удерживает меня поперек груди без явного напряжения, отпустив руку, сжимает пальцами подбородок, поворачивает голову и, поймав взгляд, требует:

– На вопросы мои отвечай. По-порядку. Курила или нет?

– Нет, – выдыхаю ошарашенно. Его пальцы тут же расслабляются. – Что ты от меня хочешь?

– А ты от меня?

Если бы я знала... Не так, как сегодня вечером. Мне слишком больно видеть тебя с другой.

– Это не я устроила ночной гоп-стоп.

Телек продолжает шуршать голосами, а мои зрачки перескакивают по лицу Руслана. Между нами происходит что-то ужасное. Разрушительное и ни черта не здоровое.

В груди снова поднимает волна протеста и желания сделать хотя бы в половину так же плохо, как сейчас мне.

– И вообще... Слишком много вопросов, как для человека, с которым мы практически не знакомы.

Своим замечанием я вызываю у Руслана улыбку. Короткую, сопровожденную дуновением ветерка на губах. Плохо себя контролирую из-за алкоголя и перенапряжения, облизываю их. Руслан смотрит вниз.

Мы пропали.

Поднимает назад к глазам.

– Хули ты обижаешься, Лола, если сама всё решила? – Сегодня он жестокий и честный.

А я теряю границы дозволенного и терпение в условиях конкуренции:

– А ты за мной хули таскаешься?

– Дура.

Вот и всё.

И не то, чтобы поспоришь.

Я дергаюсь и требую:

– Пусти.

Руслан ослабляет хват, но отойти не дает.

Упирает бедрами в обеденный стол. Чтобы сохранить равновесие, упираюсь в него ладонями, а по спине вниз разъезжается молния платья.

Это всё неправильно, бессмысленно и тупиково, но он гармошкой собирает ткань по моим ногам, оставляя ожоги в местах соприкосновения кожи с кожей, и спускает вниз белье, которое я переступаю.

Мы друг друга задели ужасно сильно. Он – тем, что приперся с левой телкой. Я – тем, что уехала с Артуром.

Оглядываюсь и снова встречаюсь с густым потемневшим взглядом. Не даю добро, всё ещё скорее убить его готова, чем простить вот такое (не)предательство, но в меня без подготовки вторгаются его пальцы, а губы жгут плечо.

Я падаю на стол локтями и жмурюсь. Кусаю губы, поначалу стараясь отгородиться от ощущения тела. Недолго и неэффективно, ведь его грубость никогда не была для меня проблемой.

Мне никогда не было слишком. Никогда не хотелось мягче.

И сегодня мне жизненно важно, чтобы он, вот такой, был со мной, а не с кем-то другим.

Руслан отрывается и щелкает пульт, выключая телевизор. В комнате становится тихо. Мое сердце бьется так, что вибрации отдаются столешнице.

Оглядываюсь и слежу, как расстегивает рубашку, стряхивает ткань с кистей.

И он, и я прекрасно помним мое требование про защиту. Сейчас она становится вроде как ещё более актуальным, но язык почему-то уже не поворачивается повторить.

Мы за гранью, где не работает рацио.

Руслан разворачивает меня и спускает лиф платья по груди. Тоже забрасывает руки себе на плечи, как делал Артур на танцполе, но совсем не как. Горько-иначе.

Мы пятимся дальше – к стене. Он, присев, стискивает полушария груди и поочередно вбирает в рот соски. Играет с ними. Посасывает.

Закидывает мою ногу себе на бедро и вырастает.

Дышит в губы и трется бугрящейся ширинкой, пачкая дорогую ткань брюк моей смазкой, пока я расстегиваю ремень и пуговицу.

Высвобожденный тяжелый член покачивается. Мы вдвоем смотрим, как резко в меня врезается. Я вскрикиваю от неожиданно сильных ощущение.

Руслан начинает двигаться, пронзительно смотря в глаза.

Лопатки трутся о шершавую стену, голый член изнутри распирает, а я стараюсь сжать его собой сильнее, чтобы он чувствовал меня ярче, чем любую другую.

Хочеть ты того или нет, я заползу чернилами тебе под кожу. Я уже там. Понял? Я уже...

Наждачкой стирает не фактура штукатурки, а его взгляд. Он множит на ноль всю мою напускную взрослость и готовность к последствиям.

Я сдаюсь быстро. Ему или похоти – неважно. Откидываюсь и, закрыв глаза, тону в ощущениях. Чувствую губы на шее. Рваное дыхание и глубокие толчки.

За стеной спальня, но сегодня мы не дошли, а завтра у нас снова не будет.

Цепляюсь пальцами за мужской затылок. Вжимаю в себя, будто не понимаю, что не смогу удержать. Делаю больно. И он мне в ответ – спускает кусючего и слишком грубого волка, в которого я влюбилась без остатка.

Я не хочу сейчас слов. Я их не выдержу, но Руслан зачем-то портит момент хриплым:

– Я не могу тебе ничего обещать.

Он даже не добавляет «сейчас». Речь идео о никогда. Просто, блять, никогда. Он не рассматривает меня на постоянно. Я как была изначально, так и осталась острой интрижкой.

– Не хочешь, а не не можешь. – Не позволяю лицемерить. Под спустившимися на щеки пальцами скулы каменеет. А злишься почему? Открываю глаза. Ресницы поджигает синее пламя. Внутри меня – мертво. Всё сгорело, так кажется. А я разучилась хотя бы как-то правильно раскладывать чувства по корзинам: что хорошо, что плохо. Что можно, что нельзя. Мне хочется с ним разбиться. И я ускоряю наше падение в бездну.

Его голый член ходит поршнем внутри. Влаги так много, что между ног липко. Каждый раз, когда его грудь задевает мои соски, я почти что кончаю. Он сжимает мои щеки и проникает в рот языком. Хочет, чтобы молчала. Я отталкиваю.

– И сейчас ебешь чтобы убедиться: ничего ли не болтнула Яровею.

– Сука да молчи ты, Лол.

Он то ли просит, то ли приказывает, но у меня отказывают тормоза. Мотаю головой, насколько позволяет его хват. Нахожу его болевую точку и луплю.

– Одно мое слово и он тебя уничтожит, да? Ты этого боишься? Пристрелит или в асфальт закатает, как думаешь? – С губ слово за словом срывается угрожающая бравада, а внутри поршнем ходит его голый член. Зрачки у Руслана настолько расширены, что я перестаю различать радужки. Проникновения члена – болезненно-сильные. Мой шепот пропитан ядом: – Ты очень хочешь стать своим в мире больших дядь и больших бабок? Лучше Артура... Увести его телку...

– Лола, блять.

Он толкается и замирает внутри. Я хочу сказать что-то еще, но с ног сбивает внезапный оргазм. Такой сильный, что утрачиваю на какое-то время способность следовать даже рефлексам. Дышать. Смотреть. Существовать. Не то, что думать. Пытаюсь оттолкнуть Руслана, освободиться, но это ничего не дает.

Он вдавливает меня в стену всем телом и продолжает вколачиваться. Мужской нос вжимается в щеку. Выдохи делают кожу на шее почти что открытой раной.

– Ты думаешь, я не понимаю, что тебе запретили завести щенка и ты назло завела меня? – От его тона и смысла слов я теряю дар речи. Вместе с кровью по венам бежит дикая горечь. – Только тебе хотелось не лабрадора, а такого, чтобы подружкам хуй расскажешь. Чтобы ебал хорошо. Опасный был. Таскался за тобой... А потом уже похуй: пусть стреляют и в асфальт катают. Это тебя не ебет.

То, в чем мы признавались друг другу в переписке в шутку обретает черты слишком серьезных вещей. Правдивых и жестоких. Бывшее когда-то забавой противостояние становится разрушительным.

Наши отношения из легких и приятных незаметно превратились сначала в манию, а дальше – в катастрофу. И мы в ее эпицентре.

Член выскальзывает из меня и по бедрам стекает горячая сперма. Руслан смотрит вниз. Я почему-то боюсь. Потом мне в глаза. У него каменные скулы и дыхание наразрыв. Он кончил, но не расслабился. Убивает меня глазами и хочет до невозможности вовремя остановиться.

Со мной то же. Так же. Всё это время.

Но исход секс не изменит: он не хочет ничего обещать. Менять. И продолжать уже тоже не хочет.

На глаза наворачиваются слезы. Конечно, это всё была ошибка. Мне больно дико, но я не жалею. Закусываю нижнюю губу до вкуса крови на языке. Руслан дает спустить ногу. Прячет под платьем красноречивые следы нашей запрещенной связи. Провожу пальцами под глазами. Чувствую, как он смягчается.

Тоже скорее всего жалеет, но не о словах. Слова-то честные. Только и секс тоже был честным.

Если отбросить всё лишнее... Мне просто нас жалко.

– Отчим собирается предложить тебе учебу в Лондоне.

В нашем доме уже вовсю разговоры об этом. И я даже не делаю вид, что мне мерзко, что Руслан знает. Пофиг. Разочаровываться в окружающих поздно. Тем более, сколько ни пытаюсь – в нем я разочароваться никак не могу.

Как не могу и вытолкнуть из себя закономерное: "и что?".

Руслан его не ждет. Качнувшись вперед, прижимается губами к моему лбу и просит:

– Соглашайся, мажорка. Так всем будет лучше.

Глава 33

Глава 33

Лолита

Я надеялась, что контакт с холодным поручнем поможет остыть изнутри, но пока что происходит не так – это я нагреваю металл. Вжавшись в него животом и привстав на носочки, наклоняюсь вперед сильнее, чем было бы безопасно.

Веду себя глупо. Почему-то улыбаюсь мыслям, что если сейчас соскользну и упаду – спокойно могу сломать шею. Хотя бы какое-то разнообразие и, может быть, облегчение. Потому что в моей жизни всё снова пресно.

Внизу, на танцполе, люди двигаются в такт музыке. Мой слегка расфокусированный взгляд воспринимает их, как одну большую пульсирующую массу.

Бух. Бух. Бух. И быстрее бух-бух-бух. И снова замедляются.

Наклоняюсь сильнее. Становлюсь ближе к «сердцу», в котором мелькает, мерцает, гремит.

Позади меня смеются. Кто-то чокается, кто-то затягивается кальяном и пускает дым в потолок.

Запах сладкий, липкий, клубничный или арбузный – уже не помню. Меня слегка качает, как будто я не отказалась от "волшебной" затяжки со следующими за ней спецэффектами. Но нет, я послушная. Уже два месяца как бессмысленно послушная.

Прищуриваюсь, наблюдаю, как внизу у стены кто-то отчаянно и страстно целуется. Парень с девушкой делают это развязно. Неуместно. Но, сука, так красиво...

Кровь бежит по венам быстрее, пока я наблюдаю за чужой страстью. Может быть вот они как раз под дурью, а может быть даже сексом займутся прямо в зале – у какой-то стены. Но я не осуждаю. Я, блять, завидую.

На мою талию сзади ложатся руки, обхватывают решительно и тянут назад.

Внутри – бунт. Протест. Не хочу.

Но заставляю пальцы разжаться, смыкаю ненадолго веки. Тело успело налиться неутоленным завистливым желанием, которое быстро испаряется, когда Артур меня разворачивает и с улыбкой смотрит в глаза.

Сегодня он, как все, тоже подвыпивший. Счастливый. Веселый.

Забрасывает себе на плечи мои руки и тянется к губам. Я даю себя поцеловать, потому что мы уже полтора месяца встречаемся.

Он приятно пахнет и чувствуется. Он не виноват, что в энциклопедии диких зверей не попал бы на страницу с волками. Я пытаюсь вспомнить, как целовались люди на танцполе. Зажечь в себе желание... И не могу.

Оторвавшись, вжимаюсь на секунду губами в щеку Зернова и, легонько отталкнув, обхожу.

– Опасно, Лол, больше так не делай, – оглядываюсь и вяло улыбаюсь, когда он журит вдогонку.

– Конечно, я больше так не буду. – Скрываю и от него, и от себя тоску вперемешку с тошнотой из-за того, насколько, к черту, бессмысленно вот так жить.

Прежде, чем сесть рядом с Катей, хватаю со стола стопку текилы и пью залпом. Огонь бежит по горлу и прожигает грудную клетку. Кайф.

Плюхаюсь, игнорируя встревоженно-грустный взгляд подруги. Чтобы ничего не говорить – обвиваю ее локоть и вжимаюсь лбом в плечо. Закрываю глаза.

В голове вертолеты, но на душе немного легче.

После той ночи с Русланом мы больше не виделись. Между нами нет ни секса, ни переписки. Мы расстались.

Это закономерно и правильно. И так же правильно я пытаюсь дальше жить.

Первое чувство должно быть болезненным и сильным. Я смело могу ставить напротив этой задачи зеленую галочку. Справилась.

Пройдет немного времени и меня отпустит. Я начну видеть в Руслане раздражающие минусы, которые не замечала раньше. Обзову его рэд флагом и буду рассказывать в своем просветленном инстаграме, как вляпалась в мудака, но выбралась из токсичных отношений, чтобы в следующих обрести гармонию.

Но пока это все ложь. Ложь. И ложь.

Мне плохо. Я не могу его вытравить. Я пустила его чернила себе под кожу и они там текут... Пекут... Пекут... Текут. И травят меня, дуру.

К затылку прижимаются губы (это снова Артур). Он заботится. Переживает, что могла перепить.

Катюша отвечает ему:

– Все хорошо, мы с Ло посидим.

Что он говорит – не знаю. Неважно. Не хочу слышать.

На прошлой неделе мы попытались заняться сексом. Я долго держала дистанцию, соврав, что с Эдом у нас было всего несколько раз и каждый – больно, неудачно. Придумала травму, чтобы выиграть время. Но это работало бы не бесконечно, он долго просил, я в итоге сдалась. Точнее попыталась.

Чувствовала, что всё идет не так, с самого начала. Он не так меня целует, не так дышит, не так раздевает, не так трогает и говорит не то. Упрямо действие за действием зачем-то давала шансы, но всё равно не смогла.

Слилась. Оделась, собралась, извинилась... Это всё травматичный опыт с Эдуардом. Это всё он...

От секса с другим меня всё ещё воротит. Надеюсь, в следующий раз я смогу. В конце концов, в чем разница?

Зря задаю себе этот вопрос, потому что сердце отзывается яркой вспышкой боли. Я знаю, в чем. Между мной и Русланом была неподвластная логике химия. Между мной и Артуром – пустота и надежды родителей.

В нашей реальности происходит какая-то дичь. В воздухе витает напряжение. Разговоры про Лондон стали абсолютной рутиной. Кажется, мы с Артуром уже согласились.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но мне как-то бесконечно плевать. Я плыву по течению, не имея ничего против рано или поздно захлебнуться. Мои утратившие смысл вечера наполнены вечеринками. Я позволяю себе куда больше алкоголя, чем раньше, ярко сейчас я чувствую в себе только желание прожигать эту чертову мажорскую жизнь.

Наступивший последний семестр учебы не мотивирует. Не похуй ли, закончу ли я университет, если все равно уеду в Лондон? Буду жить на деньги Яровея. Возможно, Зерновых.

Все же лягу под него. Замуж выйду. Рожу детей.

На ум приходит сравнение с совершившей огромный круг с кучей препятствий лошадью, которую вернули на исходную и сказали: давай ещё беги. Ты даже не начинала.

Я пыталась вырваться и глотнуть свободы, но, кажется, сделала хуже себе же.

Сидеть на одном месте долго мне тоже сложно, поэтому отталкиваюсь от Катиного плеча и снова тянусь к наполненной стопке.

– Ло... – Она пытается перехватить мою руку, но я уже опытная. Глотаю жидкое пламя и подскакиваю на шпильках.

– Потанцую. Ты со мной? – Катя хмурится и мотает головой. Я не уговариваю, а спускаюсь вниз одна. Может они там еще целуются? Я подойду ближе, понаблюдаю. Позавидую. Представлю... Нас с Русланом.

Музыка на танцполе бьет ритмом в солнечное сплетение. Я танцую, подняв вверх руки и закрыв глаза. Не соблазняю. Не отрываюсь. Пытаюсь слиться с Храмом, чтобы не чувствовать себя такой одинокой, как каждую-каждую ночь без вечеринок и алко.

Ту самую пару уже не видно. Может быть нацеловались, а может быть ушли в туалет. Не знаю. Но желаю им счастья. Страсть не должна гаснуть насильственно или просто потому, что кому-то одному так удобней.

Меня снова накрывает. Я очень зла на Руслана, что он пережил, а я до сих пор нет.

По позвоночнику стекает струйка пота. Все тело покрыто испариной из-за тепла окружающих людей. Я отдаюсь музыке, находясь где-то на грани между умиротворением и абсолютным отчаянием.

Я примерная дочь. Я хорошая девушка. Я далеко не худшая студентка. Я волевым решением закончила отношения с плохим человеком. Это было правильно.

Но я его не отпустила.

Поверх жара пробегается холодок. Я чувствую его так ясно, будто это пальцы пересчитали позвонки. Тело натягивается струной. Я опускаю руки и оглядываюсь. Смотрю вверх и немного в сторону. В другую ложу, не нашу.

В полумраке, разбавленном проблесками ярких прожекторов, вижу человека, который исчез из моей жизни навсегда.

Оцепенение не дает себя ущипнуть, но я уверена, что он не мерещится.

В нем не изменилось ничего. А во мне – всё с ног на голову.

Я снова танцую. Он снова Незнакомец, который смотрит на меня, не скрываясь. Я делаю то же самое в ответ.

Выточенные из камня черты по-прежнему кажется грубоватыми, но привлекательными. Густые, слегка сведенные, брови выдают его напряжение. Подбородок и щеки покрыты короткой щетиной. Я скольжу по губам, носу, успеваю проехаться по мощным плечам, «задеть» выступающий кадык, изучить лежащие на перилах руки. Tiwaz на месте. А ещё, я уверена, он так ничего и не набил себе, чтобы вспоминать обо мне.

Ему не надо. А мне...

Сделав вдох, сбрасываю оцепенение. Поднимаюсь к ярко-голубым глазам. Моя злость с шипением испаряется.

Поднимаю руки и делаю несколько движений бедрами.

Рука с татуировкой тоже поднимается в воздухе. Он покачивает ею и я, после короткой паузы, повторяю "запрос".

Всё так же, как было впервые. Две ночи смешиваются, только сейчас без улыбок. Без флирта. Без шелухи и безнадежной веры.

Перебираю пальцами ткань платья, оголяя бедра. Он следит. Никто другой не заметил бы, а я захлебываюсь жадностью, с которой делает это.

Да. Да. Да.

В голове туманится сильнее, чем от алкоголя. Ноги ватные, а сердце бьется за ребрами ополоумевшей птицей.

Я знаю, что нужно делать. И что делать этого нельзя. Примерной дочери. Хорошей девушке. Прилежной студентке. Человеку, который печется о своем будущем.

Но сейчас я сбрасываю с себя все ипостаси, которые с каждым днем все сложнее принимать.

Я мразь, которая хочет с ним хотя бы ещё один последний раз.

Поднявшись на наш балкон, сажусь рядом с Катей. Беру её руки в свои, привлекая внимание. В горле сухо и говорить сложно, но мне очень важно:

– Катюш, пожалуйста... – Она смотрит встревожено, сводит брови на переносице.

– Поедем домой? Давай, Лолик. Я тоже уже заебалась.

Подруга пытается встать, но я прижимаю тонкое колено обратно к диванчику. Может быть вот сейчас совершаю огромную глупость, но похуй.

Слышу за спиной приветственный гул. Кое-кто встает и идет к лестнице. Я оглядываюсь – по ней поднялся Руслан. Его рады видеть. С ним здороваются. Он даже приобнять себя позволяет. А у меня дрожь из-за нетерпения.

Он не мог бы появиться и не подняться. Здесь же и его теперь уже друзья...

Передо мной не надо просить прощения за то, что пропал. Что вот такой. Что бросил после того, как бросила я.

Заставляю себя оторваться от бывшего любовника и вернуться к Кате. В ее взгляде тревога и непонимание множатся на сто. А дальше – догадки. Догадки, которые я легкомысленно подтвержу.

Подаюсь вперед и прошу тихо:

– Подстрахуй меня, пожалуйста.

– В чем?

Молчу. Она смотрит за мое плечо. Я чувствую его взгляд затылком и лопатками. Подруга возвращается ко мне. В ней понимание мешается с шоком.

А во мне совсем пропал стыд. Я прошу прикрыть меня сестру парня.

Катя смаргивает, несколько секунд блуждает взглядом по пространству, потом фокусируется на мне:

– Всё это время... Это же был он? Не Эд? Это был он? Тебе поэтому так сложно с Артуром?

Она спрашивает не зло, а пораженно. А я устала ей врать. Я от всего устала.

– Да. Это был он. Пожалуйста... Я хочу попрощаться.

Подруга вздыхает рвано. Может одним своим решением убить меня или помиловать. Колеблется секунду или несколько, после чего кивает.

Обнимает и смотрит, думаю, на него.

– Хорошо. Я тебя люблю, Лола, но то, что ты делаешь, это пиздец.

– Я знаю.

***

Проходя мимо Руслана, чиркаю костяшками по длинным пальцам. Ничего не изменилось: опять прошивает сильнейший разряд. Спускаюсь вниз. Выхожу на танцпол, но провожу там совсем мало времени. Дальше – по коридору к туалетам.

Катюша прикроет. Скажет, что мне стало дурно и я попросила за собой не идти. Ни Артура, ни ее. Ни. Ко. Го.

Я никого не хочу видеть.

Только человека, который догоняет в коридоре.

Он меня ни разу не коснулся, но я уже горю.

Протягиваю назад руку, он ее ловит и сжимает в своей. Мне хорошо до желания плакать.

Захожу в уборную, он – следом. Закрывает для всех дверь на пути к линии умывальников. Простите, уважаемые посетители, но нам сейчас нужнее.

Я пячусь, он подталкивает. Чувствую лопатками холодный кафель стены. Его дыхание на губах. Издаю необъяснимый даже для себя звук и подаюсь ртом навстречу рту.

Наши языки сплетаются и мне больше не надо никому завидовать. Ничья страсть не сравнится с нашей. Руслан целует меня с бешеным неприкрытым желанием. В сумасшедшем и не дающем усомниться: ему по-прежнему очень нравится, как я танцую, ритме.

Спускает бретельку с моего плеча и припадает к выскользнувшей в его ладонь груди. Я кусаю губы и подставляюсь.

Да. Да. Да.

Снова ловлю его рот, когда вырастает. Дыхание рвется и смешивается с неконтролируемыми голодными полувсхлипами. Он забрасывает мою ногу себе на бедро и сдвигает белье. Сам расстегивает брюки и направляет в меня член. Резко врывается. Меня подбрасывает еще выше на носочек.

Всё происходит без подготовки и даже без слов. Он голоден жутко, я даю собой утолить.

Задыхаюсь из-за переизбытка чувств. От него пахнет дикой опасностью, а ещё, мне кажется, даже кровью. У нас и дома сейчас так пахнет. Я просто не хочу знать, что происходит. Скорее всего, что-то ужасное.

Чувствую на себе его взгляд, вес навалившегося тела. Как член ходит поршнем внутри. Пытаюсь напитаться его присутствием и тону сразу в счастье и отчаянье, что сколько ни прощайся с ним – легче расставаться не становится.

За эти два месяца он не стал мне посторонним. Он не вернулся в статус незнакомца. Он во мне – и это самое логичное, что существует в природе. Так кажется. И это же убивает.

– Лола... – он вкладывает мое имя в губы в идеальную секунду, я почти достигаю оргазма. Низкий голос лгуна резонирует с моей грудной клеткой, делает кожу гусиной, а влагалище – в разы более чувствительным.

– Ещё скажи... – Прошу и теплые губы спускаются по подставленной шее.

– Лола моя. Лола.

Секс выглядит и звучит сумасшедше. Руслан вколачивается, а я стону и подставляюсь.

Тяну его лицо к себе. Смотрю в глаза. Там тоже, как в нашу прошлую последнюю ночь, бешено. Только сегодня мы уже даже разговаривать не будем. Ругаться. Что-то выяснять.

Бессмысленно. У каждого из нас – своя дальнейшая жизнь. Мы просто сорвались в унисон.

– Ты был с другими? – Он имеет полное право. А я не имею права спрашивать, но все равно делаю это, потому что мне бесконечно ревниво думать о нем и других, но и не думать не получается.

Руслан не отрывает от меня взгляд и мотает головой, сжав губы. Даже если врет – плевать. Я верю.

– Тебе хотя бы с кем-то было так же хорошо? Хотя бы раз...

И снова мотает.

Зубы царапают мой подбородок. Губы шпарит:

– Как с тобой – ни с кем и никогда.

Пружина резко разжимается и меня уносит в забытие. Возможно, я стону или кричу. Царапаю плечи или кусаю язык. Не знаю. Проваливаюсь в бездну. Снова отдаю ему всю себя и контроль.

А Руслан звереет, отпуская себя так, как ни разу до этого. На моем теле останутся синяки, которые надо будет прятать. На ключице – засос. Он кусает грудь. Истязает неутолимым голодом рот. Распарывает изнутри раскаленным членом, пока сперма не выстреливает на половые губы и бедра.

Я не знаю, что будет со мной завтра и даже через пять минут, но воздух в ту же секунду становится разжиженным и легким.

Руслан приваливается лбом к моему плечу, его пальцы гладят бедро, которое ноет из-за того, как сильно сжимал. Сбивчивое дыхание щекочет пушок спрятавшегося за ключицей цыпленка.

Я вожу пальцами по коротким волосам на затылке, оживляя в памяти все самые яркие воспоминания в моей жизни. Каждое из них связано с Русланом.

Прижимаюсь губами к влажному виску со всё ещё пульсирующей напряжением венкой и верю, что в мире бесконечной лжи между нами всё же была щепотка честности. Хочу, чтобы он знал:

– Я тебя люблю.

_________________________

Продолжим в вскр или пн❤️

Спасибо огромное за ваши комментарии!????????????

Глава 34

Глава 34

Руслан

Меня невозможно любить, да и не за что.

Это истина, отныне покрытая болезненными трещинами.

Не надо было больше к ней лезть. Руслан блять, ты же знал, что не надо.

У нее своя реальность, у тебя своя. Пусть уебывает в Лондон и живет свою беззаботную жизнь.

Ты желаешь ей добра, как умеешь.

Но в последний ебучий момент, когда и сам весь пропах кровью и висишь на волоске, лезешь надышаться ещё один раз, зная, что не надышишься, а сделаешь только хуже.

Но в моменте тебе похуй. Хочется её. А ей до сих пор хочется тебя. И ты читаешь это ещё до секса – по глазам. Точно так же, как прочел впервые.

Ты изначально знал, что сделаешь ей очень больно. Ты изначально должен был ее влюбить и использовать. Только, в отличие от изначального, теперь тебе не всё равно. И это твой косяк, Руслан.

Судьба Олега Яровея и его свиты решена. Я его уже победил. Часть крыс сбежала с корабля. Это случилось за одну ночь. Кто-то слил. И я даже знаю, кто, только на себя тыкать пальцем как-то неловко, но мне надо было, чтобы Яровей засуетился немного раньше, чем мы начнем.

Ебучий Лондон сначала затянулся, а потом сорвался. Возможно, по вине самой Лолиты и коственно моей. Она не хочет быть с Зерновым. Она саботирует и всё еще на что-то надеется.

Но уже похуй. Я просто хочу, чтобы он успел вывезти её прежде, чем начнется облава.

В жизни Яровея нет ничего важнее жены-Виктории. Он впервые убил ради нее. И умрет тоже за неё. Но у Виктории есть дочка, и в первую машину посадить должны её.

Вокруг меня – люди с рациями. Все на нервах. На адреналине. Мы работали над этим больше года. Мы до последнего не знали, дадут нам накрыть его или отмашку отменят.

Сегодня ночью вереницу фур Яровея с контейнерами, набитыми совсем не тканями, а драгметаллами, стопнули. Это не штатная ситуация, которую можно распетлять. Это понимаем мы. Это понимает он.

И с нескольких точек окружающих его особняк домов в данный момент следим за экстренными сборами всесильного Яровея. Сегодня ему предъявят всё: от мокрух и до хищений. Где-то беснуется ставший лютым врагом Развал, а все хотя бы немного связанные с Яровеем мрази замерли в непонимании, насколько

всем

прилетит.

Яровея невозможно было поймать врасплох. У него продуман десяток вариантов быстрого отступления, но сегодня ни один не сработает. Наши люди были глубоко внутри. Мы все сломали.

Я напряженно смотрю на экран, а в голове крутится одно. Не триумф. Не облегчение. Не планы.

После этого задания я свободен, а по ощущениям – как будто мертв.

Вяземский общается по рации. Вокруг нас еще с десяток кабинетных безопасников в ожидании грядущих наград и премий. Несколько групп захвата ждут отмашки.

Вяз садится рядом и откидывается в кресле, расслабленно выдыхая. У кого сегодня жизненно-важная победа – так это у него.

Поворачивает голову и долго смотрит на меня, а мне смотреть в ответ не хочется. Все мое внимание на экране. Мысли тоже не особо здесь…

– Расул рвался в группу. Лично хотел повязать.

Он много чего лично хотел, но мне похуй. Расул в моей жизни испарится уже к вечеру. Пожимаю плечами, а Вяз продолжает на меня смотреть.

– Ты точно не передумаешь? Нам хорошо же работается…

Эмоций не вызывает даже подкатившая к горлу тошнота. Перевожу на Вяземского тяжелый взгляд и всё им честно говорю.

Это

тебе

хорошо со мной работается. Но дальше ты будешь работать с такими долбоебами, как Расул. Наслаждайся. Рано или поздно уже вы наебнетесь и мне будет настолько вас не жаль, как сейчас не жаль Яровея.

– Я себя выкупил, – произношу прямо. Вяземский, после паузы, кивает. У него нет рычагов, через которые можно было бы надавить. И я бы хотел сказать, что ни у кого в этом мире нет, но…

Рация в руке у Вяземского оживает неприятным дребезжанием. Мы вдвоем смотрим на нее. Визуально я спокоен, но сердце работает быстро.

– База, прием. Первая машина выезжает.

Я перевожу взгляд на один из экранов с хуевым изображением. Делаю это медленно, а не резко, как хочется. Я нихуя не рассмотрю, могу только надеяться, что в первую машину они засунут Лолу.

После паузы Вяземский в рацию отвечает:

– Пять минут и заходим.

– Услышал.

Машина катится по идеально гладкому асфальту элитного поселка, а я все же вздрагиваю, чувствуя, как на плечо приземляется рука успевшего встать Вяземского.

– Спасибо за труд, Руслан. Всё, как и договорились. Первую выпустили.

Мне похуй до благодарностей. Вяземский отходит, я опускаю взгляд и смотрю на экран своего уже ненужного телефона.

Нашей с ней переписки больше нет в природе. Нас с ней тоже вроде как не существовало.

Обычно после каждой операции я ощущаю внутреннюю пустоту, которую приходится заполнять острыми и яркими эмоциями.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сейчас пустота засосала с концами.

Я открываю перечень чатов, но даже не ищу ее в ленте, потому что сам и удалил, а бездумно листаю, оживляя те буквы, строчки и эмоции, которые связали двух незнакомцев, и из памяти нихуя не стерлись.

Прости, мажорка, но это – мой максимум.

Я не умею любить.

***

Лолита

Пальцы дрожат. Я с шелестом разворачиваю огромный лист и пытаюсь вчитаться в инструкцию теста на беременность.

Купила два. Мне надо сделать их прежде, чем я уеду из дома, который считала крепостью, возможно, навсегда.

В дверь ванной громко стучат. Я слышу голос Олега:

– Лолита, готовность пять минут.

– Да. Я помню.

Отчим уходит. В моих ушах всё еще стоит мамин плач. Его шепот. Момент их разорвавшего мне сердца на клочья прощания.

Всё пошло по одному месту как-то резко и неожиданно.

Видимо, это особенность коллапса, который мы всё ещё пытаемся избежать.

Мама уехала на первой машине пять минут назад.

Я поднялась к себе в комнату, пока люди в костюмах и с оружием загружают какие-то вещи в четыре другие машины.

На следующей поеду я.

Олег – на последней.

Нас будут везти по разным маршрутам. Мы встретимся только через несколько недель в точке назначения, которую даже я сама не знаю.

Но я не знаю почти ничего.

Строительство ТЦ Виктория-Плаза заморожено. Как и ещё куча проектов, которыми занимался отчим.

Артура нет в стране. Он уехал ночью. И это, я думаю, уже предательство. Старший Зернов сначала увез своих, потом сказал нам.

Я рада за Катю с Артуром, и мне, если честно, в то же время абсолютно плевать.

Утром я зашла в перечень диалогов. Нашей переписки с Русланом там больше нет. Он удалил диалог для двоих. Уничтожил нас друг для друга.

Я даже не знаю, из-за чего меня захлестывает отчаянье. Из-за того, что нас, кажется, все предали. Или из-за того, что у меня ебучая задержка.

Мама очень плакала и не хотела уезжать. Олегу и мне стоило огромных усилий уговорить её сесть в первую машину. В ней должна была ехать я, но мне надо было подняться и узнать: беременность есть или нет.

Очередная попытка вчитаться в строки инструкции заканчивается ничем, я сминаю лист с хрустом и бросаю его в урну.

– Господи, похуй.

Я же знаю, что надо опустить тесты в мочу и ждать. Так и делаю.

На второй этаж снова кто-то поднимается. Я по шагам узнаю, что это Борис. Он тоже стучится в мою ванную, когда таймер отсчитывает вторую минуту из необходимых пяти.

Я наматываю по ней круги и молюсь богу, в которого не больно-то верю, чтобы пронесло.

– Лолита Александровна, пора.

– Две минуты. Пожалуйста.

– Лолита Александровна, мы не можем ждать.

– Минуту, хорошо?

Пауза, после которой Борис, вздохнув, хрипло просит:

– Заканчиваете и спускайтесь. Это не шутки. Всё очень серьезно.

– Хорошо. И спасибо.

Он и охрана Яровея – единственные люди, которые нас не бросили, а остальные…

Я приваливаюсь к двери и смотрю в потолок, пытаясь не плакать.

Мне страшно. Мне очень-очень страшно.

Я не понимаю, что происходит вокруг, но и что происходит внутри я тоже не понимаю.

Мы столько раз занимались сексом без защиты, но Руслан в меня не кончал, во всяком случае, мне так казалось, а дурная интуиция криком кричит, что не пронесет… И что делать?

После той ночи в клубе я не смогла врать Артуру. У нас с ним нет шансов.

Я не ждала от Руслана ответных признаний в любви. Мне даже не было больно, что он снова исчез. Испарился. Я смирилась, что Незнакомец – всего лишь первый и самый яркий в моей жизни опыт. Только сегодня осознала, что это очередной самообман. Из всех предателей он сделал так больно, как не смог бы никто другой.

Из уважения ко всем Зерновым я попросила у Артура расстаться. Возможно, именно это надломило отношение между Константином и отчимом, а может быть дело вовсе не во мне.

Телефон орет как не в себе. Я подпрыгиваю из-за перенапряжения и, оттолкнувшись от двери, подхожу к разложенным на краю раковины тестам.

Смотрю на оба и пытаюсь обуздать бешено разогнавшееся сердце. Под коленками – слабость. Я цепляюсь за мрамор и вроде как выдыхаю.

Полоска одна.

На обоих – одна полоска. И это прекрасно. Это значит, что пронесло.

Выключаю орущий мобильный и сгребаю доказательства своих сомнений. Теперь можно спускаться, сесть в машину и уезжать.

Всё будет хорошо. Олег миллион раз выходит из передряг. Сам выходил и нас с мамой выносил на руках.

Любовь Яровея к своей Вике разрывает мне сердце. Он ее не бросил бы ни за что и никогда.

Он не удалил бы ее из жизни, как проходной кусок.

– Лола, блять! – Олег кричит, стоя под лестницей.

Я ускоряюсь.

Дергаю ручку, и случайно выпускаю из рук один из тестов. Он летит на пол и приземляется, а вместе с ней приземляется мое только начавшее успокаиваться сердце.

На дно.

На самое, блять, дно.

Перед глазами плывет. К горлу подступает тошнота, которая сопровождает мои пробуждения вот уже неделю с небольшим.

Я смотрю вниз и не хочу верить глазам, потому что на упавшем тесте полоски уже две.

Присев, сгребаю его дрожащими пальцами. Взгляд туманят слезы, но ни думать, ни страдать мне некогда.

Я проверяю первый тест: там всё ещё одна. Господи, легче не стало!!! Кто из вас врет?!

Вылетаю из спальни и начинаю спускаться по лестнице, на полпути меня под локоть прихватывает Борис, но до машины дойти мы не успеваем.

До ушей первыми начинаю доноситься хлопки, которые я уже намного позже осознаю, как выстрелы.

Дальше – топот ног, звон стекла разбивающихся со всех сторон окон, движение людей и крики.

Громкие. Требовательные. Сносящие всё и подавляющие волю.

– Лицом в по-о-о-ол!!!

В дом влетают вооруженные люди в черной форме. Я вроде бы всё понимаю, но справиться с собой всё равно не могу: кричу от страха. Борис достает пистолет из-за пазухи, но выстрелить не успевает. Секунда – и его относит от меня назад.

— Дура, в пол легла!!!

***

Кажется, что с ума сошел или мир, или я. Трясет от адреналина, с которым организм не справляется.

Паникой накрывает непонимание: где мама, что с Олегом. Что будет со мной сейчас интересует в последнюю очередь.

Меня задержали. Даже зачитали какие-то права и увезли не на комфортной машине Яровея в безопасное место, а погрузив в багажник-клетку. Главное, что я усвоила: не сопротивляться и не перечить.

Сейчас меня за локоть ведут вдоль металлических дверей в какую-то комнату. Не церемонясь и не спрашивая, не жмут ли наручники. Они жмут, но всем вокруг плевать.

Грубо дернув, надзиратель усаживает меня на хилый стул рядом с обшарпанным столом. Я завороженно смотрю на графин с водой. Хочу пить, но попросить нет смелости.

Происходящее не может быть правдой. Как не могут быть правдой и брызги крови, которые запеклись у меня на одежде.

Наверное, меня привели на допрос. Наверное, надо настроиться его пройти. Хотя бы спросить, что с моими родителями. Но... Как?

За спиной щелкает замок. Здесь каждую дверь обязательно закрывают: или снаружи, или изнутри, я уже поняла.

Тут свой протокол безопасности.

Мне стоило бы оглянуться, проявить любопытство, но я продолжаю смотреть на графин, испытываю лютую жажду, пока сзади раздаются шаги.

Вальяжные. Неспешные.

Нос щекочет запах, который я принимаю за галлюцинации. Вдох за вдохом мираж не проходит, а усиливается. Это ужасная издевка вспомнить о нем вот сейчас...

По коже распространяется мороз, волосы на затылке и руках поднимаются торчком. Мне становится сложно дышать ещё раньше, чем зашедший обойдет меня и остановится возле стола.

Мужская рука упирается в облущенное дерево за графином, а время замедляется. Я отмираю клетка за клеткой, эпицентр катастрофы расположен в груди.

Еду взглядом вверх от кисти со знаком Tiwaz по забитому татуировками предплечью. Обтянутым черной тканью футболки плечу и широкой груди. На шее вижу те же пики, которые множество раз трогала губами.

Что я здесь только губами не трогала...

Глаза против воли наполняются слезами. Боли становится больше, чем я способна пережить.

Поднимаю обе руки, потому что от наручников меня никто не освобождал, смахиваю капли и смотрю в синие глаза.

Я откуда-то точно знаю, что он – не адвокат, приехавший меня спасти. Нет смысла верить в лучшее.

Руслан смотрит в ответ, спокойно изучая. Сморгнув – становится неповторимо легким, довольным… И полным энтузиазма. Возможно, вот сейчас настоящим.

Кажется, у него что-то получилось.

Кажется, это я дала ему шанс нас уничтожить.

– Привет, мажорка. Давно не виделись, да?

Да. Очень давно.

Я по-прежнему не могу ответить. Поверить и принять. Но ядом по венам разносится самое жестокое понимание, которое вряд ли удастся пережить.

Я так хотела быть запечатленной чернилами на его теле. Хотя бы в чем-то, где-то, по касательной.

Там же нет случайных знаков, чувств, событий. Каждый узор на его коже – символ важной победы или поражения, которое он пережил. Желание быть для него достаточно значимой в какой-то момент стало походить на манию.

Но и грезила, и мучилась я, выходит, зря.

Ведь всё это время там была.

Я – это цыпленок под ногой у безразличного слона.

Одна из тысяч растерзанных волком овец-идиоток, просто потому что он хищник, а хищнику нужна еда.

TIWAZ. Та самая допустимая потеря для достижения высшей цели.

– Воды тебе налить? И давай, что ли, знакомиться.

По щеке скатывается непослушная слеза. Я закрываю глаза и мотаю головой.

Нет, не надо.

Единственное, чего я правда хочу:

тебя забыть

.

___________________________________________

Друзья, история двух незнакомцев на этом закончена, но история Лолиты и Руслана – нет. Я приглашаю вас в продолжение, где герои будут друг с другом предельно честными:

ХОЧУ ТЕБЯ ЗАБЫТЬ

Эмоционально, горячо, откровенно

Если вы не успели поставить первому тому отметку "мне нравится", сделайте это, пожалуйста!

Спасибо огромное за доверие, интерес, добрые слова и поддержку!❤️❤️❤️

Конец