Деревенска тайна

В этом году Настя проводила летние каникулы в деревне у дяди, маминого брата.

Жара в тот день стояла невыносимая, воздух над полем колыхался, раскаленный и густой. Солнце палило немилосердно, выжигая последние силы. Настя, гостья из шумного мегаполиса, задыхалась в этой душной деревенской идиллии. Дом не спасал — нагретые за день стены излучали жар. Спастись можно было только в старом амбаре на краю участка.

Прохладная полутьма амбара пахла пылью, старым деревом и сухим сеном. Настя устроилась в самом углу, за горой мешков с зерном, положив под спину старую куртку. Здесь, в тени, можно было дышать. Она утонула в книге, наслаждаясь тишиной и прохладой, отгороженная от мира стеной из мешков.

Внезапно скрипнула тяжёлая дверь. Настя замерла, прислушалась. Шаги были слишком уверенными для дяди, который к этому времени обычно уже был изрядно пьян и не попадал в дверные косяки. Это была тётя Ирина, жена дяди.

Ирина была женщиной знойной, пышущей здоровьем и какой-то дикой, животной силой. Ей было под сорок, но тело ее, плотное и упругое, дышало такой страстью, что даже Настя, шестнадцатилетняя девчонка, чувствовала смутное волнение в её присутствии.

Тётя Ирина явно не знала, что в амбаре кто-то есть. Она прошла уверенно, целеустремленно, её глаза блестели даже в полумраке. Она подошла к массивному деревянному столбу, что подпирал потолочную балку. Столб был старым, тёмным, с шероховатой, но на удивление гладкой в некоторых местах поверхностью.

Ирина повернулась к нему лицом, запрокинула голову и повисла на мощной перекладине чуть выше её роста. Её сильные руки легко удерживали вес тела. А потом она обвила столб ногами, плотно, как удав. Босые ноги с крепкими икрами сомкнулись вокруг тёмного дерева.

И она начала двигаться. Медленно, почти ритмично, она стала елозить по столбу, совершая плавные движения бёдрами, точно взбираясь на невидимый канат. Её тонкая хлопковая юбка задралась, открывая крупные, тугие ягодицы, обтянутые былыми трусами и мощные загорелые ляжки. Было видно, как выпирает лобок взрослой бабы, который елозить по столбу, а из под трусов в этом месте выбивались чёрные взмыленные волосы. Настя, спрятавшаяся за мешками, застыла, не в силах отвести взгляд. Она не понимала, что происходит, но в каждом движении тёти Ирины была такая отчаянная, хищная грация, что сердце Насти заколотилось где-то в горле.

Движения женщины становились всё более резкими, порывистыми. Её дыхание, сначала ровное, превратилось в прерывистые, хриплые вздохи. По спине пробегала судорога, пальцы на перекладине впились в дерево до белизны костяшек. Она прижималась к столбу всем телом, её ягодицы напряглись, и вдруг её пронзил тихий, сдавленный стон, который тут же перешёл в серию глубоких, низких стенаний наслаждения. Всё её могучее тело обмякло, повиснув на руках, но ноги продолжали судорожно сжимать столб. Она так и висела несколько минут, издавая тихие, блаженные постанывания, её грудь тяжело вздымалась.

Наконец, она отдышалась, медленно опустилась на землю, поправила юбку и, будто ничего и не было, вышла из амбара, оставив после себя лишь лёгкий запах пота и сладких духов.

Только когда дверь захлопнулась, Настя осмелилась выйти из укрытия. Она подошла к тому самому столбу. И только теперь заметила, насколько он отполирован в том самом месте, чуть выше середины, где его обхватывали ноги тёти Ирины. Дерево здесь было гладким, как стекло, отшлифованным бесчисленными прикосновениями. А чуть ниже виднелась небольшая, но заметная шишка, остаток бывшего сучка— отполированный до блеска.

Что-то щёлкнуло внутри Насти. Любопытство, смешанное с непонятным томлением, заставило её повторить все движения. Она скинула лёгкие кеды, закинула руки на ту же перекладину. Повисела так, чувствуя, как напрягаются мышцы спины. Затем, с замиранием сердца, обвила столб ногами. Её тонкие, не такие сильные ноги скользнули по гладкому дереву. На ней были только короткие шорты и тонкое трико, и скольжение было на удивление приятным.

Она сделала первое робкое движение бедрами. Потом еще. Дерево было тёплым от недавнего жаркого прикосновения. Она нашла ритм, вися на руках и двигаясь вверх-вниз. И вдруг она почувствовала его. Тот самый сучок. Он приходился точно туда, в самую сокровенную, спрятанную точку её тела. Каждое движение, каждое скольжение заставляло эту выпуклость с нарастающей силой давить на неё через тонкую ткань.

Сначала было просто странно и щекотно. Потом приятно. А потом... Потом её накрыло. Волна жгучего, ослепительного удовольствия, о котором она ничего не знала, прокатилась по всему телу, заставив её сжать столб ногами изо всех сил. Из её губ вырвался тихий, изумлённый вздох. Мир поплыл перед глазами, ноги подкосились, и она сползла по столбу на рассыпанное по полу сено, дрожащая и совершенно обессиленная.

Она лежала на полу, чувствуя, как бешено стучит её сердце, а по щекам текут горячие, непонятные слёзы. Слёзы от неведомого, только что пережитого потрясения, от внезапно открывшейся двери в новый, пугающий и ослепительный мир.