Грев братский - как подгон босяцкий

Моей любимой Милене Ангел

Злобно на душе товарища Сталина. Прожелтели бессонные глаза, осунулись прокуренные усы, даже легендарная трубка с обгрызенным чубуком забыта на столешнице, лишь поскрипывают мягкой кожей кавказские сапожки, меряя безостановочно периметр комнаты.

- Вялотекущая депрессия, - произнес нарком госбезопасности, громко стуча жестоким ногтем по предупредительно подсунутой ему Поскребышевым бумажке, украшенной понизу витиеватой подписью Бехтерева. - Диагноз, товарищи.

- Не уберегли вождя, - густо вздохнул лукавый Поскребышев, стараясь не встречаться глазами с поблескивающими холодом пенсне Берии, - а ведь я предупреждал.

Новый любимчик вождя мордастый краснорожий Абакумов порывисто вскочил и бросился к своему вчерашнему начальнику. Берия отшатнулся, но взяв себя в руки, шагнул навстречу здоровяку, не желая, видимо, терять лицо перед внимательными членами Политбюро, отмечающими каждый промах или успех соратников.

- Сядь, Владимсеменыч, - прошипел Берия, оскаливая мелкие зубы, - не скачи пока, тут армейским делать нечего.

Руководитель новосозданного ГУКр СМЕРШ вернулся в свое кресло, где, никак не успокаиваясь, принялся тешить беса, как назвал его неискоренимую привычку неисправимый семинарист Сталин : положив ногу на ногу, задрожал икрами, нервно дрыгая носком ярко начищенного германским гуталином сапога.

- Успокойся, - уже строже приказал Берия, незаметно забирая власть в свои руки.

- Бабурин все, - отвлек его Поскребышев, шурша перебираемыми бумажками, - от него пошло.

Нарком госбезопасности выругался сквозь зубы по - мингрельски, а Абакумов, увидев минимальный шанс вернуть себе влияние на вождя, снова вскочил и заорал, брызгая слюной :

- Сунулся пес со своими  " Историцки - правовыми обоснованиями оккупации Третьим рейхом Чехословакии", вот товарищ Сталин и осознал неизбежность расплаты в историцких же масштабах.

- К Корнею надо было ткнуться, - подал голос нетрезвый Ворошилов, вылезая из - за книжного шкафа красно - седой физиономией, - он завсегда вытащит. К тому же Светлана.

Берия, схватив маршала за уши, расцеловал того в опухшие щеки, брезгливо морщась. Мигнул глазом Абакумову и тот уже через миг грохотал сапогами по коридорчику Кунцевской дачи, где и уединился вождь три дня тому назад.

- Чо за базар ?

Наглый, как всегда пронзительный тенорок Чуковского, введенного под локти мордоворотами Абакумова в горенку, пробудил невольно задремавшего Берию, прикорнувшего малой мышкой на угловом диванчике, где обычно ночевала Истомина.

- Вытягивать надо Ильича, - прошептал Берия, пожимая мужественную руку Корнея, - по некоторым политицким причинам в депрессии он. Светлану прихватили ? - обратился он к орлам Абакумова, стоящим навытяжку перед грозным наркомом.

- Без нее обойдемся, - легкомысленно отмахнулся Чуковский, решительно шагая в сторону двери в личные покои вождя. - Я его рассеянным с улицы Бассейной сейчас оглоушу.

Он выбил дверь суровой ногой. Метнувшемуся серой тенью к окну Сталину резко кивнул и, зачем - то расставив длинные руки в стороны, заорал :

- Он навроде Мавроди,

Как Бордюжа ставриды,

Седастые яйца и немцы в глазах,

Летит на Землю планида -

Все, товарищи, в наших руках.

Крым пески, туманны горы,

Снова яйца, как без них,

Осень входит в пору,

Вот такой мой стих.

Внимательно выслушавший придворного пиита Ильич протяжно всхлипнул, подкрался к Корнею и наградил его Орденом всех Побед, наконец - то уяснив, что никакие политицкие и историцкие с правовыми пояснения не могут изменить раз и навсегда установленный им же мировой порядок. Хотя там присутствовали еще двое, но америкашку и англичашку можно и не считать.