Песик стал Волком Песик становится Волком aka Как я стал геем

**(От лица Насти)**

Петя сидел на диване, ошейник на его шее блестел в тусклом свете лампы, которая отбрасывала мягкие блики на его кожу, подчёркивая каждую черту его лица — от слегка растрёпанных волос до той лёгкой самой дрожи в плечах. Он выглядел таким милым — слегка растерянным, с глазами, что блуждали по комнате, но уже расслабленным после всего, что между нами было: после долгих ласк, где он учился подчиняться, после тех моментов, когда его тело дрожало от моих прикосновений. Я наслаждалась этим моментом: очередной пёсик, готовый вилять хвостом по моему приказу, готовый опуститься на колени и сделать всё, чтобы меня порадовать. Я знала, что он мой, что он уже не сможет сопротивляться, потому что видела, как его взгляд меняется при одном моём слове, как он замирает в ожидании. Это было моё искусство — превращать их в игрушки, шаг за шагом ломая их сопротивление, делая их зависимыми от моих капризов, и Петя был идеальным материалом: такой свежий, такой неопытный, но с той искрой, что делала процесс увлекательным. Я потянула за поводок, легко, но властно, чувствуя, как он натягивается, передавая мою волю прямо к его шее, и улыбнулась, глядя на него с высоты своего положения, наслаждаясь тем, как его тело реагирует на этот жест.

(Н) — Пёсик, ползи ко мне. Покажи, как ты умеешь угождать. Отлижи мне, как следует.

Он посмотрел на меня, и в его глазах мелькнула какая-то искорка — может, лёгкое колебание, может, тень сомнения, но я не придала этому значения, потому что была слишком уверена в своей власти, в том, что он уже сломлен и готов на всё. Он кивнул, опустился на колени медленно, как будто каждое движение давалось с усилием, и медленно подполз ко мне, его дыхание эхом отдавалось в тихой комнате. Я расслабилась, откинувшись назад, предвкушая, как его язык снова коснётся меня, как он будет стараться изо всех сил, чтобы угодить, и чуть раздвинула ноги, уверенная, что он сделает всё, как я хочу, без малейшего промедления или отказа.

** (От лица Пети) **

Я сидел на этом чёртовом диване, чувствуя, как ошейник слегка давит на шею. Всё внутри кипело. Я не понимал, что со мной творится. Она называет меня пёсиком, тянет за поводок, и я… я, чёрт возьми, хочу подчиниться. Хочу ползти к ней, делать всё, что она скажет. Это как будто не я, как будто она залезла мне в голову и дёргает за ниточки. И это бесит. Я не хочу быть её игрушкой, не хочу, чтобы она так легко мной управляла. Но тело… тело уже готово ползти, готово лизать, готово угождать. Что за хрень?

Она позвала меня, и я подполз, как она велела. Я делал вид, что всё нормально, что я подчиняюсь, но внутри всё кричало: «Хватит! Ты не её кукла! » И в этот момент, когда я был уже у её ног, готовый выполнить её команду, что-то щёлкнуло. Как будто кто-то включил свет в тёмной комнате. Я вдруг понял, что не хочу этого. Не хочу быть её пёсиком. И, чёрт возьми, я могу это изменить. Эта мысль ударила как молния, разогнав туман в голове, и я почувствовал прилив силы.

Я поднял взгляд, и вместо того, чтобы опуститься ниже, я резко схватил её руку и прижал её к стене. Это было неожиданно даже для меня самого — я не планировал, не думал, просто сделал. Моя рука крепко держала её запястье, а тело прижало её к стене. Она замерла, её глаза расширились от шока. Она явно не ожидала такого поворота, и, чёрт, я тоже. Но мне это понравилось.

** (От лица Насти) **

Я не успела ничего понять. Только что он был моим послушным пёсиком, готовым выполнять команды, и вдруг — бац! — он прижал меня к стене, его рука сжимала моё запястье, а тело не давало мне пошевелиться. Я попыталась вырваться, разозлилась, толкнула его свободной рукой, но он был сильнее, чем я думала. Его хватка была железной. И тут он улыбнулся — сладко, хитро, с какой-то надменной ухмылкой, будто знал, что мне это нравится, хотя я сама ещё не поняла, что чувствую. Он уверенно смотрел прямо в глаза, и я… я смутилась. Щёки запылали, я отвернулась, пытаясь скрыть это, и писклявым шёпотом выдавила:

(Н) — Отпусти…

Но он только наклонился к моему уху, его горячее дыхание обожгло кожу, и прошептал:

(П) — Это только начало.

Мои ноги подкосились. Я задрожала, тело ослабло, и я медленно осела на пол. Он поймал меня, аккуратно уложил, чтобы я не ударилась, но в его движениях была не забота, а сила. Он доминировал, и я… я потекла. Его руки скользили по моему телу — уверенно, грубо, но точно, касаясь самых чувствительных мест. Я отзывалась на каждое прикосновение, ноги сами задвигались, будто умоляя его не останавливаться. В голове был хаос: «Нет, я не хочу этого… или хочу? Чёрт, я хочу этого, очень-очень-очень хочу». Я пыталась сопротивляться, шептала «нет», но он жёстко пресекал мои попытки, и от этого я дрожала ещё сильнее, вожделение накрывало с головой. Эта внезапная смена ролей будоражила, заставляя тело реагировать с удвоенной силой, и я чувствовала, как каждая клеточка вибрирует от его касаний.

В какой-то момент я подумала: «Все эти годы я искала тех, кого могу подчинить, но, может, я искала того, кто подчинит меня? И не понимала этого? » Это было как откровение, искажённое, но такое реальное в тот момент. Я отдалась ему, полностью, хотя всё ещё делала робкие попытки возразить, которые он подавлял одним взглядом или движением. Мысли кружились: может, это то, чего я всегда хотела в глубине души, эта потеря контроля, эта сила над мной?

Я кончила — ещё до того, как он вошёл в меня. Волна оргазма накрыла, я кричала, извиваясь под ним. Но он не остановился. Он вошёл в меня прямо посреди моего оргазма, начал ритмичные движения — мощные, уверенные. Я кончила снова, почти сразу, и полностью отдалась ему, растворяясь в этом трансе. Каждая волна удовольствия была сильнее предыдущей, и я тонула в них, забывая обо всём.

** (От лица Пети) **

Я был в ярости. Праведной, горячей ярости. Она думала, что может играть со мной, как с куклой, но я показал ей, кто тут главный. Я хотел наказать её, подчинить, заставить чувствовать то же, что она заставляла чувствовать меня. И я видел, как она тает подо мной, как отвечает на каждое моё движение, как стонет, просит ещё. Это была моя победа. Все унижения — ошейник, поводок, её игры — всё это компенсировалось её стонами и дрожью.

Мы провели так всю ночь. Я брал её снова и снова, пока не вырубился от усталости. Я стал мужчиной, и она это почувствовала. Она была моей. В те моменты, когда она стонала подо мной, я понимал, что это не конец, а начало чего-то большего.

** (От лица Насти) **

Утро. Петя спал рядом, вымотанный. Я смотрела на него, всё ещё чувствуя дрожь в теле. Он перевернул всё с ног на голову. Мой пёсик стал волком, и, чёрт возьми, мне это нравилось. Но теперь… теперь я не знала, что будет дальше. И это пугало. И возбуждало. Мысли вихрем кружились: что если это изменит всё, что если я не смогу вернуться к старому? Но эта неопределённость только добавляла остроты.