Твой день рождения. Тематика: Рождение шлюхи

Случайность

Был понедельник. Начало октября. Офис гудел и роился. Но не вяло, разгоняясь после выходных, а судорожно, нервно. Так и есть – в воскресенье остановилась новая линия, половина оборудования вышла из строя, монтажники производителя уже вызваны, мне срочно выезжать с разборками и претензиями. Еще толком не разобравшись в причине останова, собрав все документы, через два часа меня выпинули из офиса и отвезли за билетами на вокзал.

…До «Ночного экспресса» было еще полно времени. Успею спокойно собраться, принять душ, полюбить любимую, пока ребенок в школе (по понедельникам любимая была выходная). Добравшись до дома, решил сразу зайти в магазин за сухим пайком, сигаретами, лезвиями для бритья, зубной пастой и прочими мелочами, необходимыми для первого времени проживания в гостинице.

Издалека, у винного отдела я увидел знакомую куртку и спину любимой, радостно заулыбался, в предвкушении ёкнуло сердце. Я сделал движение в ее сторону, но заметил, что она держит под руку какого-то долговязого дрища. Она постоянно оборачивалась к нему, что-то говорила, заглядывала ему в глаза, нервно хихикая. Мои ноги вросли в пол. Адреналин бешено ударил в голову. Глаза налились кровью.

Наконец, боковым зрением, любимая увидела меня, стоящего посередине торгового зала. Оглянулась…. Паника и страх отразились в ее глазах…. Меньше всего на свете она ожидала в эту минуту увидеть именно меня. А дрищ все продолжал говорить, пока не понял, что на него не реагируют. Тогда он тоже оглянулся, с бутылкой шампанского в руках. Мужик, моего примерно возраста, но выше ростом, в глазах, не отягощенных интеллектом, только похоть. «Витя» - догадался я.

«Ссссссука…» - как открытый газовый баллон, тихо сипело мое горло….

Мои налитые свинцом ноги, наконец, отлепились от пола, я повернулся и, толкаемый в спину двумя взглядами, вышел из магазина. Взял такси и поехал на вокзал. До «Ночного экспресса» было еще полно времени….

…С тяжелой похмельной головой, без обеда, я кружил по заводу подрядчиков, раздавая пинки, срываясь на мат, выплескивая на окружающих свое раздражение и раздавленное мужское самолюбие. Мне жутко хотелось выпить, чтобы унять головную боль и притупить боль душевную. Но я отказался даже от «дружественного» ужина с партнерами, дабы не сорваться случайно в пьяной истерике. С посторонними людьми ничего личного, только бизнес.

Без ужина, с бутылкой коньяка, я лежал в номере, в тысячный раз прокручивая эту неожиданную встречу в магазине. А может, я напрасно паникую? Может я все сам себе придумал? Может, нужно было, как ни в чем небывало, подойти к ним, расцеловать любимую, забрать ее и увести домой…?

Я бы так и сделал, если бы столкнулся с ними нос к носу, если бы у меня не было тех долгих секунд, когда я наблюдал их общение, «подсматривал» за ними. Этих секунд мне хватило, чтобы почувствовать их связь между собой, их энергетику. Картинка эмоций моей любимой, раз за разом, стоп-кадрами проплывала у меня перед глазами. Я не мог ошибаться. К сожалению.

Со временем и опытом прожитых лет, я немного научился разбираться в отношениях между мужчиной и женщиной. А еще я научился бороться с эмоциями, раскладывать, разъединять ситуацию на части, постигать умом, логикой, выделяя болевые точки и уничтожая их.

Раздражало меня не стремление этого мудака сделать моей любимой «мясной укол». С половой ревностью собственника я уже давно покончил, придавив ее в зародыше. И не желание любимой его получить - ее флиртом с мужиками я всегда восхищался. Но в этот раз я не увидел женского кокетства, превосходства, желания понравиться, сразить. Ее униженно-заискивающий взгляд, нервное подхихикивание - натягивание мужика на себя. У этого козла на морде было написано тупое самодовольство, превосходство самца. Значит, она дала повод, если позволяла ему так вести себя. Такое поведение любимой для меня было ново, и почему-то унижало лично меня, оскорбляло, ныло, зудело, грызло занозой в заднице.

«Как сука при течке…»

С первых дней нашего знакомства я пытался учесть все ошибки моей прошлой семейной жизни. Нельзя же изменить человека, как нельзя изменить линии на руке. Ты должен принять его такого, какой он есть. Тем более, если считаешь, что ты его любишь. Я прикладывал максимум усилий для максимально открытых отношений. Я не ленился ее узнавать. Истребляя ревность, подозрения, недоговоренность, я повытаскивал всех наших скелетов из всех шкафов.

Я знал про нее все – про ее ребенка, мужа, любовников, первую любовь, первый секс, про всех ее теперешних воздыхателей…. Я вытащил из нее все ее тайные желания, ее женское начало, похоть, порочность, стыд, одержимость…. Я принял ее ВСЮ, и она не получила от меня ни одного слова упрека.

Даже пробы МЖМ не откликнулись во мне ревностью. А что же сейчас? А сейчас я боялся даже представить ситуацию, если бы я вернулся на час позже и застал их вместе в одной постели. Она была уверена, что я на работе. Что это? Мое униженное мужское самолюбие, ревность? Те же яйца, только в профиль7 Стремление к абсолютной власти над человеком – со мной можно, а без меня нельзя?

А может дело не в Вите? А в том, что оказалось у нее есть личная жизнь, несвязанная со мной? А ты всегда считал, что личная жизнь это только ты. Не слишком самонадеянно? Если бы это была старая недосказанная тайна, я бы понял. Но это была новая тайна, рожденная только что, и не предназначавшаяся для моих глаз.

А может, защемила мое больное самолюбие еще одна маленькая вещь, в которой я боялся признаться самому себе – по рассказам любимой, Витя не отличался умом и сообразительностью, и она использовала его только как таксиста, пренебрежительно отзываясь о нем. Но воочию я увидел обратное. Что это - ложь, обман моего гипертрофированного самомнения? Говорила то, что я хотел услышать? Тогда зачем?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Неужели я ошибался?

Похоже, я знаю про нее все, а ее саму – совсем нет…

«Что же вам всем блядям надо?... всем…, а много их было?... чем дольше живу, тем больше удивляюсь на людей, тем меньше что-либо понимаю в этой жизни…»

Эмоции эмоциями, но нужно принять решение, нужно что-то делать.

«Неужели шесть лет безумной, бесшабашной, всепоглощающей любви псу под хвост? Шесть лет, как один день, большой, огромный один день счастья… хватит ли сил, смогу ли ее бросить?... Признайся честно…»

«НЕТ. Не смогу. Будет война. Огромная. Не на живот, а насмерть. И я априори ее проиграл, еще не начав. И приползу. И сдамся. И буду унижаться. И выть и скулить на пепелище наших отношений….»

«Тогда ЗАЧЕМ запускать механизм разрушения, вынимать из ножен ненависть, прикладывать неимоверные усилия, эмоции, нервы, пожирая друг друга…. Уже сейчас слышна мобилизация, клацанье оружия и рытье окопов. Но война проиграна, не начавшись. Тогда не проще ли вырезать эту боль?»

«НАДО победить недуг…надо попробовать обратить его в доблесть, в свою пользу, выжать максимум из ситуации…или хоть выйти из нее с достоинством. Крепость занимает круговую оборону, а если снять осаду и увести войска? Чтобы сохранить крепость. Прикольно и неожиданно. От меня этого никто не ждет».

«Не война, а хирургическое вмешательство. Не загонять проблему внутрь, если уж она существует, а принять как факт и посмотреть, что можно с этим сделать…. Только бы удержаться от мести».

…И потянулись цепочки мыслей, опережая друг друга, едва намечая план действий.

Когда ребенок заведомо совершает плохой поступок и при этом попадается, что он делает…? Он, съежившись, ждет наказания… и готовит для себя оправдания, пускай хоть самые глупые и нелепые.

Когда он получает наказание сверх меры, что он делает…? Агрессивно защищается, ожесточается, огрызается, считая наказание несправедливым.

А если он не получает наказания, а только горестный молчаливый упрек, тогда что он делает…? Или чувство вины начинает его съедать, и он будет ОЧЕНЬ стараться загладить свою вину… или от чувства безнаказанности будет нагло всюду шкодить и гадить.

Так чем женщина в данной ситуации отличается от ребенка?

Я бы очень не хотел последнего… потому что очень не люблю признаваться в своих ошибках и в своем бессилии.

От меня ждут войны – получите любовь, ждут пощечины – получите поцелуй, ждут ненависть, хамство и грубость – ласка и нежность, вместо разборок – улыбка….

И НИ-ЧЕ-ГО не произошло. Когда все непонятно – появляется напряжение, ожидание, нерв… а вот его надо удержать, пока меня нет рядом….

А ведь она думает, что я хлопнул дверью. Быстро послать смс: «Я в командировке, к твоему Дню рождения буду. Люблю тебя…»

И тут же приходит ответ: «Я думала ВСЕ… безумно люблю тебя!!!»

Возвращение

Поезд пришел рано утром. Чтобы еще застать твой последний сон я взял такси, заскочил в ночной супермаркет за цветами, фруктами и шампанским. Стоя перед дверью квартиры, достал ключ и вдруг заметил, как мелко трясутся руки. От волнения гулко колотилось сердце. Что ждет меня за этой дверью? Неприязнь, глухая оборона? Или воплощение моего сумасшедшего сценария? Я перевел дух, глубоко вдохнул и открыл дверь.

От щелкнувшего замка и моих шагов ты проснулась, сладко потянулась и с улыбкой посмотрела на меня через щелочки сонных глаз. Я присел на постель и потянулся к тебе с поцелуем. Ты подставила щеку, пробормотав в сторону:

- Я еще не умыта…

Потом еще раз сладко потянулась, обвила меня руками за шею и притянула к себе:

- Ммммм, какой ты холооодный…

Боже, как я люблю твои утренние пробуждения в выходные дни...! Пробуждение кошки, которой только что снилась куча молочных сосисок или филе форели. Ты начинаешь улыбаться еще с закрытыми глазами, потягиваешься под одеялом, выгибаешь спину, закидываешь руки за голову, сопровождая все это каким-то тихим мурлыканьем, и только потом приоткрываешь глаза, как будто не желая возвращаться из своих снов в реальный мир.

В такие секунды, с теплотой в сердце, всплывает ерофеевская фраза – «Нега что ли…Ну да, нега.»

Я люблю утренний запах твоего тела. Еще не обезличенный душем. Но и не терпкий, острый запах секса, а едва уловимый, нежный, домашний. От тебя пахнет теплом и уютом, запах которого всю ночь сохраняло одеяло, не давая ему раствориться в воздухе.

- С Днем рождения, нега моя – произнес я, любуясь тобой,– Просыпайся понемногу. Я в душ. В вагоне было довольно душно. Фирменные «Ночные экспрессы» прилично топят.

Стоя под горячими струями воды, я обдумывал план действий, реализацию задуманного, последовательность, стыковку людей и событий. День предстоял быть насыщенным.

Но моя десятидневная командировка… Мысли постоянно сползали на утренний секс...

В те редкие дни, когда я брал отгулы в твой выходной, ребенок ночевал у бабушки, и она отводила его в школу. А утром мы никуда не спешили, до обеда в полудреме валялись в постели, устало пробираясь через сон и секс к завтраку. Потому как с вечера мы устраивали праздник секса, этакий гурманский пир вкусовых ощущений. Нескончаемые кусочки секса из твоих нескольких оргазмов чередовались с приготовлением ужина, французским Бордо, креветками, фруктами, запеченной рыбой или курицей. Неспешно насыщая наши организмы сексом и вкусной едой, иногда, эстетствуя до крайности, делали фото или снимали весь процесс на видео. И для остроты и пикантности ощущений, не задергивали шторы на окнах - сериал для зрителей из соседней хрущевки, такой же пятиэтажки, теснившейся в двадцати метрах напротив. Стандартный спальный район нашей необъятной Родины.

Усыпали далеко за полночь. Ты всегда засыпала на моем левом плече. Умиротворенная, насытившаяся, расплавленная, наполненная по самую макушку сексом, ты закапывалась лицом в мою грудь или шею, закидывала на меня руку и ногу, влипая в меня, каждой клеточкой тела стремясь быть как можно ближе ко мне, переливая в меня свой сухой жар разгоряченного тела. И моментально засыпала, мирно посапывая мне в ухо.

А к утру, ты всегда поворачивалась ко мне спиной, сворачивалась калачиком, но не отодвигалась, а наоборот прижималась, втискивала свою попку в мой живот, неизменно используя мою левую руку вместо подушки. Тогда уже я накрывал тебя своей свободной рукой, пряча в себе, защищая от внешнего мира. Так, вложенные друг в друга, мы добирали остатки утреннего легкого сна, слыша дыхание друг друга.

Еще не стряхнувши с себя сон, я начинал тихонько, нежно, пальчиком водить по твоему соску, легко, едва касаясь. Свободной рукой скользить по твоему животу, бедру, ногам и снова по животу, спускаясь к твоему лобку. Ты не вздрагивала, не пробуждалась, резко переходя в реальность утра, ты перетекала в полусон полуявь. Ты еще плыла во сне, но твоя кожа слышала нежное прикосновение моих рук. Твое тело, напитанное ночным сексом, нежилось в моих ласковых ладонях. Через некоторое время твое ровное и спокойное дыхание становилось глубоким. Потом, чуть заметно, как бы нехотя, боясь нарушить статику сна, ты понемногу начинала двигать бедрами, тереться ягодицами об мой член и живот. Разгруженная за ночь простата, да еще придавленная мочевым пузырем, начинала моментально реагировать на твои движения, выделять сок и нагонять кровь. Еще немного и мой окрепший член скользил по твоей впадине между ягодицами. Моя рука уже не гладила, а властно мяла твой лобок, низ живота, плотнее прижимая тебя ко мне, настойчиво раздвигала твои ноги, пробиваясь к клитору. Повинуясь моей руке, ты разводила колени и легкая дрожь, истома прокатывалась по твоему телу….

В такие минуты я нырял под одеяло, разворачивался к твоим ногам и начинал медленно, с наслаждением облизывать твой клитор, слегка раздвигать языком пока еще сомкнутые губы. Темнота, запах и жар твоего тела обостряли ощущения. Я слышал, как набухает клитор в моих нежных губах, как первая терпкая капелька жидкости вытекает из тебя, раскрывает створки губ, делая их мокрыми и возбужденными, готовыми к ласкам моего языка.

А ты, как бы нехотя, плыла в волнах нарастающего возбуждения, не желая выныривать из своего полусна, не желая подгонять свой первый оргазм…

Вот именно о таком утреннем сексе я мечтал стоя под горячим душем, соскучившимся за десять дней по моей любимой. Но придется немного потерпеть, нельзя срывать задуманный праздник.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«Легко одетая», в одних лохматых тапочках на голое тело, еще не до конца проснувшись, ты вошла и присела на унитаз. Звуки текущей воды слились.

- Хватит спать, соня. А то свалишься с унитаза.

- Мммм…ммм – зажав ладошки коленями, ты сидела с закрытыми глазами – дай мне душ…

- Иди, – я закрыл кран, обернулся полотенцем, вышел из душа и достал бритву с пенкой.

- Отнеси меня… - пробормотала ты, протягивая ко мне руки и по-детски оттопыривая нижнюю губу.

Теплая волна разлилась в сердце и выплеснула улыбку на мое лицо. Я не удержался и мазнул пенкой тебе по носу….

Подарок

В коротеньком шелковом халате ты вышла из душа, накрасилась, с улыбкой, в хорошем настроении, хотя немного напряженная, в ожидании разборок. Я сварил кофе, вымыл фрукты, открыл шампанское. В десять утра подъехал Саня с поздравлениями. Я с ним заранее договорился, для тебя это был сюрприз. Удивление и испуг перемешались на твоем лице.

- Я хотел тебя «вкусно» поздравить.

- С утра?

- А чего откладывать? Вечером неожиданно может появиться твоя мама. Да и Саня тоже позже не может.

Легкое замешательство в твоих глазах сменилось искрой, игривой улыбкой, потом истомой и предвкушением наслаждений.

…Дежурные поздравления, еще бокал шампанского, выкуренная мной сигарета, пару пустых фраз о делах-деньгах-погоде. Я кивнул Сане на дверь в ванную.

- Там есть чистое полотенце.

Пока Саня был в душе, я достал камеру, развернул на середину комнаты наш модерновый круглый диван с трубами вместо спинки, разделся. Ты подошла ко мне, прижалась, целуя мою грудь, поглаживая руками мой член, сделала движение встать на колени, чтобы облизать его, уже возбужденный и текущий. Я удержал тебя, развернул, прижал спиной к себе, заставил запрокинуть руки за голову, и начал через тонкий халат гладить твои груди, живот, лобок. Ты тихо застонала, закрыв глаза, потянулась в истоме и нарастающем возбуждении, стала тереться ягодицами об мой поднявшийся член.

Зашел Саня, сразу оценил обстановку, подошел к нам, распахнул на тебе халат, ты вздрогнула, на секунду приоткрыв глаза, и еще теснее вжалась в меня. Он стал целовать твои груди, ласкать языком соски, гладить клитор, ненастойчиво протискивать ладонь между твоих сжатых ног, заставляя раздвинуть колени, а я облизывал твою шею и ухо, держа твои руки поднятыми. Два языка ласкали твое тело, четыре руки нежно скользили по нему, наполняя тебя наслаждениями, разжигая огонь страсти. С придыханием стон сорвался с твоих губ, и ты стала вздрагивать еще больше, развела колени и расставила ноги, открыв доступ для Саниного пальца…

Я опустил твои руки, немного отстранился и шелковый халат соскользнул с тебя, не создавая более преграды, потянул Саню на себя, заставляя прижаться к тебе спереди всем телом, и прижался сам. Такой бутерброд из двух мужчин и тобой посередине.

…Ты извивалась, стонала, терлась между нашими телами, дрожала от возбуждения и подкатывающих оргазмов, Саня целовал тебя взасос, глубоко запуская язык, держал ладонь у тебя меду ног, все глубже погружая в тебя пару пальцев, а я крепко держал тебя за бедра, не давая выскользнуть.

Когда, после пары острых оргазмов, твоя дрожь стала затихать, я отпустил твои бедра, и ты медленно стала опускаться на колени, соскальзывать между наших тел. Еще не совсем поднявшийся Санин член ты заглотила с такой страстью, с таким голодом, что он весь оказался в твоем горле. Твои поднятые руки гладили и царапали его грудь, я держал тебя сзади за голову, мой живот толкал тебя в затылок, каждый раз заставляя ритмично и глубоко заглатывать его член. Мой же член упирался тебе в шею, путаясь в волосах. Мы оба опустили головы и любовались, как сладко ты у него сосешь. Когда член у Сани достаточно окреп у тебя во рту и от глубины ты стала им давиться, тогда ты немного приподнялась, выпуская его из объятий своих губ, полуобернулась ко мне, взяла наши члены снизу, вместе с яйцами, в разные руки, посмотрела в наши мутные от возбуждения глаза, и со стоном принялась сосать у меня, дроча одновременно у него…

…Саня уехал сразу после двенадцати. Ты сидела на табурете голая, поджав под себя одну ногу, с довольными сытыми глазами, гладила свою натруженную киску и пила кофе. Обсуждать было особо нечего - Саня, вполне образцовый семьянин, приезжал к нам не чаще чем раз в полгода, втайне от жены. Каждый раз виновато оправдывался, что жена никак не хочет подписываться на свингерские отношения. А нам это как раз было и не нужно. Нам изредка был нужен второй член для хулиганских экспериментов. Женатый Саня подходил на эту роль как нельзя лучше. Долгоиграющий, идущий «второй скрипкой», во время секса понимающий меня по одному взгляду, был хорошим партнером. Ты уже не вздрагивала от присутствия второго мужчины, знала и Саню, и на что он способен в сексе, поэтому выжимала из ситуации максимум наслаждений…

За полчаса я успел все прибрать, помыть рюмки, добавить фруктов, уничтожить следы секса.

…В час дня приехал Димка, позвонил от подъезда. Я оглянулся на тебя. Ты испуганная и растерянная быстро схватила халат.

- Ты с ума сошел...? Я же с ним работаю!

- В этом и есть весь цимус…. Но если ты не захочешь, он только поздравит и уедет. Я очень хочу доставить тебе сегодня максимум наслаждения…

Фраза «если ты не хочешь» была главной в наших отношениях все шесть лет. Любая авантюра сопровождалась этой фразой и нужно честно признаться, слово «нет» я слышал крайне редко. То ли твой авантюризм был созвучен моему, то ли угадывал я самые сокровенные твои желания, то ли острота момента тебя подкупала. За пару минут я красноречиво изложил тебе мои мечты – «я очень хотел бы… помнишь, я тогда говорил… да и он тебя давно добивается…». Мои слова попадали в твои уши, рисуя картинки в твоей голове. Испуг отступил, уступив место остроте ситуации. Ты потянулась, прижав ладонью низ живота. Первая, еще слабая волна возбуждения пробежала по твоему телу. Когда я закончил говорить, ты, расплавленная утренним сексом, пахнущая блядством и накатывающим возбуждением смущенно сказала ДА…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Это слово дорогого стоило. Все же прав я оказался, что Саню на разогрев пустил, мог бы не получить согласия, во имя приличия.

Розы, твое любимое «Дворянское» (гляди-ка, Димка запомнил, что ты пьешь), очередные банальные поздравления. Ты сидела, разговаривала, улыбалась, а в твоей голове неотступно роились картинки моих слов, проигрывались сцены, строилась цепочка моего сценария. Я видел, как на тебя накатывает все больше и больше. Через пятнадцать минут от волнения и возбуждения у тебя стало перехватывать дыхание, сорвался голос на какой-то невинной фразе. Запахом, энергетикой секса была наполнена маленькая кухня. Димка все это чувствовал, видел, прятал передавшееся ему волнение за улыбкой, настороженным ожиданием. После второго бокала я кивнул ему на ванну…

Димка вышел из душа в одном полотенце. Я усадил его на диван, опрокинул спиной на подушки, включил спокойную музыку и устроился у него за спиной. За это время ты успела одеться и вошла в своей рабочей форме. Дресс-код - строгая темная юбка, темно-синяя блуза с приколотым на груди бейджем, собранные на затылке волосы. Только черные чулки в мелкую сетку бросали вызов, будили воображение, но дополняли образ. Смущаясь, но разогретая мной, утренним Саней и шампанским ты стала медленно под музыку раздеваться, неотрывно глядя в Димкины глаза.

Пикантность ситуации заключалась в том, что четыре дня в неделю ты практически делила с ним рабочий стол, он постоянно видел тебя в этой одежде. И последние полгода настойчиво выпрашивал у тебя секс (теперь уж не знаю, может давно добился). И еще – за шесть лет ты ни разу не показала мне приватный танец. Наверное, мы просто проскочили этот момент в наших отношениях. Хотя у тебя это получилось. Когда-то, для других мужчин. Об этом ты рассказала мне совсем недавно, во время наших занятий любовью. Захотелось смоделировать максимально похожую ситуацию. Поэтому я и попросил тебя смотреть только на Димку, раздеваться только для него, попробовать вспомнить ощущение «раздеться под музыку для чужого мужчины». Остроты добавляло то, что он был твоим коллегой, давно мечтавшим о сексе с тобой.

Стриптиз, музыка, шампанское, Димкины горящие глаза и возбужденное дыхание заводили тебя все больше и больше. Двухчасовой секс с Саней утолил твой голод, насытил тебя, размыл остроту, расслабил, позволил никуда не спешить. Чем меньше вещей оставалось на тебе, чем больше обнажалось твое тело, тем больше поднималось твое возбуждение. Ты гладила и ласкала себя, свои эрогенные зоны, грудь, бедра, живот, шею, запускала ладонь себе между ног. Каждый раз, когда ты снимала очередную вещь, бейджик с твоим именем и фото неизменно оставался еще на неснятых.

Ты вообще любила танцевать. На дискотеках, танцполах, ночных клубах. А тут ты ловила кайф, глядя в Димкины глаза, ты ловила кайф от моего «подглядывания», ты ловила кайф, бесстыдно лаская себя перед мужиками, почти доводя себя до оргазма, ты возбуждалась, ощущая себя блядью, развратной офисной шлюхой, публично раздевающейся на своем рабочем месте.

И самое главное, что тебя возбуждало, доставляло наслаждение быть блядью – это власть, огромная, почти беспредельная власть порока, которой ты обладала над нами…

На тебе остались только туфли и чулки с приколотым к ним бейджем. Голая, безумно возбужденная, ты подошла к Димке, все так же неизменно глядя ему в глаза, нагнулась и распахнула на нем полотенце, провела ладонью по его торчащему возбужденному члену. Я, заряженный пороком, не удержался и негромко произнес:

- Вставай на колени… соси хуй у своего коллеги…

От повелительного тона и содержания моих слов дрожь пробежала по твоему телу, ты задохнулась от возбуждения, и даже не стон, а хрип сорвался с твоих губ. Ты опустилась на колени и стала у него отсасывать, не спеша и глубоко, по самый корень вводить Димкин член себе в глотку, демонстративно, с наслаждением облизывать его вместе с яйцами, не закрывая глаз. Я уже не смог остановиться и замолчать:

- Так… так девочка моя… соси у него… так… соси лучше… доставь ему наслаждение… посмотри ему в глаза… посмотри, как ему классно… оближи его яйца… пососи их… давай… еще… отсоси у своего коллеги… он так мечтал об этом… покажи как ты можешь… так сладкая моя… так… ты же знаешь, как я люблю смотреть, когда ты сосешь у других…

От моих слов ты сразу кончила, держа Димкин член у себя глубоко в глотке, тебя колотило, волна возбуждения накрыла тебя, ты стонала не переставая, стон вырывался при каждом погружении члена в твой рот, потом опустила ладонь себе между ног и стала ласкать свой клитор. От моих слов, Димкиных безумных глаз, острые и быстрые оргазмы покатились один за другим. Ты плавилась от этого блядства, распутства, порока, демонстративно себя в нем показывая, давая себя разглядеть, глазами насладиться тобой.

Димка тоже стонал, боролся с собой, как бы не кончить, попытался сесть, взять тебя за голову, но я снова опрокинул его на диван.

…Я замолчал, твоя волна понемногу стала спадать. Ты выпустила изо рта член, приподнялась на коленях, стала облизывать его живот, грудь, тереться сосками о его торчащий член, потянулась выше, залезая на Димку, а когда член оказался у тебя между ног, с выдохом, дрожью глубоко насадила себя на него, взасос целуя Димку и медленно двигая бедрами….

Ты терлась о Димку, сосала его язык, лизала шею, ритмично двигала бедрами, сидя на его члене, как можно глубже загоняя его в себя, возвращая откатившуюся волну оргазмов. И она вернулась, но не легкая и острая, а большая, темная. Первый оргазм, глубокий, продолжительный, животный, ты тряслась всем телом, уже не стонала, а орала в экстазе, испарина выступила на твоей спине…

После очередного оргазма ты подняла голову с помутневшими от наслаждения глазами, увидела меня, стоящего перед твоим лицом, просунула руку мне между ног и потянула к себе. Ловя ртом мой возбужденный член, с чмоканьем и стоном, захлебываясь стала сосать его, все быстрее двигаясь на Димкином члене, громко, истошно кончила и затихла в судорогах на Димке…

Немного отдышавшись, ты снова плавно задвигала бедрами, выпрямилась, чтобы Димка мог мять твои груди, живот, лобок, добраться до мокрого возбужденного клитора. Потом дотянулась до своих ягодиц, шлепнула по ним, стала их сжимать и раздвигать в такт своим движениям, гладить свою дырку. Я выдавил на пальцы приготовленный крем, подошел к тебе сзади, ты остановилась, приподнялась, наполовину слезая с Димкиного члена, я немного нагнул тебя вперед и осторожно стал вводить свой член в твою попку. Когда головка моего члена оказалась в тебе ты замерла, потом опустилась обратно на Димку, расслабляя мышцы. Я медленно вошел в тебя весь и почувствовал, как через тоненькую стенку мой член уперся в Димкин, ты застонала от блаженства и совсем расслабилась. Я сжал твои ягодицы, провел по влажной спине, талии, крепко взял тебя за бедра и начал медленно, увеличивая темп, насаживать тебя на наши члены. Димка не шевелился, боясь выскользнуть из тебя…

Теснота твоей дырки, ощущение второго члена, твои крики, рычания, стоны блаженства… я почти кончил, вышел из тебя за секунду, на дрожащих ногах сел рядом с вами, пережидая остроту. Ты вспотевшая, задохнувшаяся, сползла, соскользнула, рухнула на бок, на плечо к Димке, провела по его мокрой от пота груди, животу, члену, взяла в ладонь его яйца. Не давая тебе остыть, я подтолкнул твою голову к его животу. Ты поняла мой жест, положила голову Димке на живот и стала сосать, помогая себе рукой, не в силах подняться. Димка начал приходить в себя, гладить твою спину, ягодицы, глубже толкать свой член тебе в рот, держа за затылок…

- Дима, выеби ее…

Он перевернул тебя на спину и навалился сверху. Я зашел за спинку дивана, взял твои приподнятые ноги, широко развел их и подтянул почти к самой твоей голове. Димка со всем своим голодом, жадностью и наконец-то сбывшимися мечтами, воткнул свой член в твое подставленное, раскрытое влагалище. От бессилия и невозможности сопротивляться ты раскинула руки, закрыла глаза, расслабилась и отдала свое тело на волю захлестнувших тебя эмоций, наслаждений, неуправляемых животных оргазмов…

Я держал тебя за ноги, а он трахал тебя неистово, с каким-то ожесточением, судорожно останавливаясь, меняя ритм, нависая над тобой, загоняя в тебя член по самый корень с хлюпаньем и стуком, как будто хотел проткнуть им тебя насквозь. Он смотрел вниз, смотрел, как трахает тебя, как загоняет в тебя, разрывает твою плоть своим членом. У тебя не было сил, да и возможности шевелиться. Приступ оргазмов перемешал в тебе реальность, ты сладко стонала при каждом «втыкании» в тебя члена. Только твои руки беспорядочно метались, судорожно комкали простыни, хватались за спинку дивана…

Димка держался из последних сил чтобы не кончить, вспотел, руки тряслись от напряжения. Вдруг он выскочил из тебя и стал опускаться на колени, чтобы облизать твой набухший клитор, мокрое, раскрытое, затраханное влагалище…, Я поймал его на этом движении:

- Нет… дай ей в рот…

Димка встал, поднялся на диван, приблизил свой член к твоему лицу. А я добавил:

- Только не глубоко… и держи ноги…

Он почти сел тебе на грудь, перехватил у меня твои задранные ноги, положил свой возбужденный член на твой язык и медленно, только одну головку засунул тебе в открытый рот. Я обошел диван, встал на колени, намазал кремом свой уставший член и попытался войти в твою попку. Ты застонала и расслабила ее, мой полутвердый член змейкой, безболезненно вполз в тебя. Я сделал пару движений входя в тебя поглубже, достал из под дивана вибратор, погладил им твой клитор и, чуть отстранившись, ввел его в твое влагалище. Ты вздрогнула, застонала, напряглась, попыталась расслабиться. Теперь мы втроем двигались в тебе. Я пытался подстроиться под Димкин медленный ритм, но чувствовал, что твои ноги напряжены, твердость вибратора доставляла тебе дискомфорт и неприятные ощущения. Ты понемногу стала возвращаться в реальность. Я понял это, и чтобы совсем не потерять твою расплавленность, отложил вибратор и толкнул Димку в спину:

- Выеби ее в рот…

Он как будто ждал моей команды, приподнялся на одно колено и резко, но не глубоко и ритмично стал трахать тебя в рот:

- Отпусти ноги… держи ей руки за головой

Ты застонала от оргазма, в судорогах попыталась увернуться от Димкиного члена, но он крепко держал тебя за руки, вдавив твою голову в подушку, методично и глубоко вводя член в твой рот, ровно настолько чтобы ты не подавилась. А я, стоя на коленях, задрав кверху твои ноги, также методично трахал тебя, глубоко вбивая свой член в твою попку.…

Димка застонав кончил, задрожал всем телом, попытался вынуть член из твоего рта, схватил его в руку, толчками облил твое лицо, открытый рот, язык горячей струей спермы. Ты, зажмурилась, чтобы сперма не попала тебе в глаза, облизываясь и блаженно улыбаясь, попросила Димку:

- Дай…

Он погрузил свой липкий от спермы член обратно тебе в рот, медленно, почти весь, со стоном и дрожью. Отпустил твои руки. Ты взяла его член у корня, 2-3 раза глубоко засосала, вынула изо рта, облизала языком, пососала и облизала от спермы яйца… и засмеялась.

Димка весь дрожащий от напряжения, слез с тебя, сел рядом со мной. Я толкнул его в плечо:

- Вот теперь ты можешь ее облизывать, тискать, мять, гладить… или вместе…

Ты поднялась с закрытыми глазами, пошатываясь и улыбаясь, пошла в душ смывать с себя сперму:

- Ну вы…

- А ты… - хором ответили мы.

… Мы вышли с Димкой вместе, около пяти вечера, оставляя тебя и твой праздничный вечер Вите…

Все было именно так. Кроме последней фразы. До конца мой задуманный сценарий не был реализован. Витя не пришел. Может просто побоялся инцидента. Значит, я был прав. А около пяти вечера Димка ушел один. Я лежал поперек дивана, голый, безумно уставший, раскинув руки и ноги, и мечтая о рюмке холодной водки с соленым огурчиком. А ты лежала на моем плече, гладила мою грудь, живот, сморщившийся до тряпичного состояния член:

- Боже, как я люблю тебя…. Я все что угодно сделаю для тебя…. Только не бросай меня…. Я умру без тебя….

Тихие теплые слезы катились из твоих глаз, делая мокрым мое плечо. А я лежал и думал:

«Ну вот, похоже, я победил в этой неначавшейся войне… эх Витя, такой праздник испортил..! хотя…. Лучшее – враг хорошего…»

Неожиданные бонусы

Я проснулся от… невозможности спать. Вернее, очнулся от дремы. Мой мозг активно бодрствовал, перебирал какие-то немыслимые варианты, что-то взвешивал, отбрасывал, оценивал, и все это делал без моего участия.

Сон перестал быть внезапно, оставив после себя послевкусие хинной горечи и стыдного похмелья. От вчерашних победных реляций, фанфар, сытого самодовольства не осталось и следа. Опьянение от выигранного «сражения» за ночь улетучилось, перетекло в трезвую оценку ситуации.

Я тихонько выполз из-под одеяла, подсел к компьютеру, открыл вчерашние фото.

То, что было вчера, было великолепно, я не сомневался. И застывшая искренность на фотографиях была тому подтверждением. Это не было желанием угодить, это было желанием выплеснуть свою порочность, быть блядью, а не играть ее в ролевой игре. Если она и старалась, то старалась быть искренней. Она знала, что я безумно люблю ее похоть и покупала меня ею, не делала мне уступку, не торговалась, не старалась загладить свою вину, а показывала, демонстрировала себя. Однажды получив разрешение быть собой, она давно сняла все тормоза.

Но вот куда деть Витю? Он не вписывался в эту стройную схему.

Нет, я не перестал ее меньше любить. Но моя любовь незаметно приобрела какой-то агрессивный, жесткий оттенок. Может это процесс эволюции в отношениях?

Если раньше она вместо платья надевала мой растянутый джемпер на голое тело, перепоясывалась ремнем, и мы ехали за зефиром в ночной супермаркет. И этой остроты и пикантности хватало на всю ночь. То теперь она в том же джемпере, сидела у меня на коленях, на автобусной остановке, и сдержанно давилась оргазмами. В вечерних сумерках посторонним не было видно, что у меня расстегнуты брюки, и она сидит на моем члене.

Если раньше она могла протиснуться между мной и рулем, закрывая мне видимость. И мы вынужденно останавливались для секса на пустой стоянке ночной рюмочной «Вечный зов». И этой остроты и пикантности хватало на всю ночь. То теперь я заруливал на освещенную стоянку, напротив железнодорожного вокзала, где круглые сутки парковались провожающие-встречающие, и теперь мы занимались сексом там.

Не редко, возвращаясь с работы, я останавливался прямо на обочине центральной трассы, и мы занимались сексом прямо на дороге. Частенько нам сигналили из проносившихся машин, видя наши обнаженные тела.

Один раз, мы вечером подвозили домой друга Было поздно, общественный транспорт уже не ходил. На обратном пути я остановился прямо на перекрестке, на светофоре. Вильнул в «карман» для троллейбуса, полностью раздел ее, и заставил делать минет. Она сосала у меня под ярким фонарем и мигающим светофором. Запоздалые прохожие, проходя по тротуару в метре от нас, смущенно отводили взгляд от ее голой задницы, бесстыдно выставлявшейся из окна машины. А я крепко держал ее голову и строго говорил:

- Будешь плохо сосать, выгоню тебя из машины. Пойдешь домой голой.

Я искал публичности, где только мог. Теперь фотоаппарат всегда был со мной. Эротичные фото на природе остались в прошлом. Я заставлял ее раздеваться везде – в городском парке недалеко от аттракционов, в длинном подземном переходе железнодорожного вокзала, на платформе электрички, в телефонной будке, на песчаном карьере…. Я не скажу, что ей это не нравилось. Или вызывало внутренний протест. Она с восторгом принимала все мои задумки и черпала возбуждение, где только могла, забирая по максимуму остроту ситуации. Тайная публичность меня возбуждала, как и ее. Теперь хождения по вечерним улицам в одном платье из секс-шопа, напоминающем дырявую сеть рыбака, было мало. Я трахал ее везде – на детских площадках, в служебном кабинете на рабочем месте, в кабинке мужского туалета ночного бара. Голой, она гуляла по коридорам моего офиса, рискуя наткнуться на случайного сослуживца. Любую авантюру она принимала с восторгом. Ей все нравилось. Она любила секс во всех его проявлениях. Без всяких границ. А я любил ее в сексе.

В подсознании я боролся с невидимым Витей, а в результате боролся с самим собой. И как ни странно, это давало положительный результат. Я не ленился любить любимую.

Тяга к тайной публичности, замешанная на жестком сексе, в любой момент могла сыграть злую шутку, сорваться в чрезмерную грубость, унижение, нечаянное оскорбление. Но мой извращенный мозг изобретал все новые и новые ситуации.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Игра в такси

Был конец февраля. Вдруг вызвал генеральный. Стоит ли говорить, что это всегда бывает срочно, неожиданно, и загадочно. Пока идешь до кабинета шефа, в башке только одна мысль – какие выплыли еще косяки, о которых я не знаю. В последние секунды, по настроению секретарши гадаешь, в плохом он настроении или нет.

Генеральный вышел из-за стола, поздоровался за руку, сказал пару фраз о трудностях и текущем моменте в производстве, похвалил за оперативность, быструю ликвидацию простоя в октябре, умение работать со смежниками, на клочке бумаги написал мою фамилию, а ниже цифру с пятью нулями и расписался.

- Отдашь в бухгалтерию, Татьяне Ивановне, скажешь «годовая премия». Еще раз спасибо за оперативность….

Я мог ожидать чего угодно, только не этого. Тринадцатую зарплату офис так и не дождался. Выдали только пропойные на Новый год, по пять тысяч. Но это не в счет.

Не забыл. Персонально вызвал. Наградил. Хоть и на фирме трудные времена. Шеф помнит все, и хорошее и плохое. Плохое дольше, в чем я неоднократно убеждался. Умеет он с людьми работать.

Потом я полдня решал, что сделать с этакими-то деньжищами, свалившимися ниоткуда. Они должны уйти так же, как и пришли, на них никто не рассчитывал. И на ум пришла сумасшедшая идея.

В конце зимы все меховые салоны делают безумные скидки в пределах разумного, распродают оставшийся товар. Я долго ходил по рядам в сопровождении двух барышень. Шуба «в пол» меня не вставляла, как и короткие молодежные «поддергайки» которые едва прикрывают задницу.

- Нужна выше колена, но не короче длины руки. И не старушечий покрой. Но у вас таких нет. Видимо все продали. Пойду в другой салон. Может там что подберут.

- Подождите, мы поняли, что вам нужно, - убедившись в моей платежеспособности и серьезных намерениях, девчонки метнулись в подсобку, - Вот последняя коллекция. Прямо из Италии. Мы уже подготовили их на летнее хранение, на будущий сезон.

Я сделал вид, что поверил их словам. Но шубы действительно разительно отличались от висевших. Я заставил девочек перемерять их все несколько раз, пока не остановил свой выбор. Денег едва хватило, новая коллекция продавалась без уценки.

- Любимая, вот тут еще чехол для хранения и талон на бесплатную чистку, - я заметил неверящий молчаливый взгляд и ее дрожащие руки, - Меряй, меряй, - с улыбкой приободрил я, - Если не по размеру, нужно завтра поменять.

Я не успел договорить, на пять секунд включился душ, и любимая вышла вытираясь:

- Она пахнет дорого. Не хочу мешать запахи. Да к тому же если надо будет менять, - она проворно раскатывала чулки на своих ногах.

Вот скажите, существует ли хоть одна женщина, которая не мерила шубу на голое тело? Мне кажется – нет. Даже подкладка по телу скользит так, как будто ласкает, обволакивает, а не покрывает и согревает.

Хорошая шуба как хороший плейбой. Нужно только с ней не соперничать, а брать в союзники, и извлекать из ситуации максимум бонусов.

- В саму пору, - проговорил я, когда любимая подошла к зеркалу, и первая улыбка пробежала по ее лицу.

Потом было – и запахнута, и распахнута, и в сапогах длинных и коротких, и ножка в сторону, и спинка выгнута…. Возбуждение перло. Любимая, с блуждающей улыбкой, текла в своих эмоциях. Она была способна только на возгласы и междометия. Я еле сдерживался, чтобы не нагнуть ее прямо у зеркала.

- Хорошая обнова требует хорошего шампанского, - я откупорил бутылку и наполнил фужеры, - Рад, что тебе она подошла. И тебе понравилась. Это… как классный секс. Ты чудесна и обворожительна. За тебя.

- От возбуждения даже в горле пересохло. Круче чем секс, только оргазма не хватает, - и, отодвинув пустой фужер, однозначно провела по моей ноге.

- Тогда с тебя желание, – у меня самого предательски перехватило горло.

- Любое. Хоть два. Хоть десять, - от готовности сделать самое немыслимое, у любимой тоже перехватило горло. Да и все мои фантазии она встречала с восторгом и бесстрашием, извлекая для себя кучу наслаждений и положительных эмоций.

- Поедем, покатаемся, - я снова наполнил бокал.

- Сейчас, только оденусь.

- Не надо. Прямо так. На улице снег и ноль. Не замерзнешь.

- Что, в шубе на голое тело? - у любимой округлились глаза от возбуждения и восторга, - или совсем голой? Это твое желание?

- Нет, не это. Это первое, что на ум пришло. Посмотрим, насколько она греет. И растянем удовольствие перед сексом.

- Шампанское берем? – от набежавшей истомы она шумно и глубоко вдохнула.

Я почти час кружил по городу, стараясь ехать по оживленным улицам, где уже прошли снегоуборочные машины. Печка работала на всю, и в машине было жарко. Любимая сидела расстегнутой, поглаживая у себя между ног, едва касаясь клитора.

- Ммм… с каким наслаждением я бы сейчас выпила тебя! – и положила свободную руку на мою ширинку.

Мы недавно начали осваивать грубые слова, и они еще застревали у нее в горле, отрезвляли. Но иногда и возбуждали. Когда во время секса, я рыча, называл ее самой лучшей в мире блядью.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И это было правдой.

- Ты хочешь отсосать у меня? Или тебя мучает сушняк?

- У-гу.

- Что у-угу? Так то или другое?

- Да, - она сразу поняла, что я хочу добиться от нее развернутой фразы, и раздельно с нажимом произнесла, - Я хочу сосать у тебя, пока ты едешь. Глубоко. В самую глотку. И я хочу, чтобы ты кончил мне в рот.

Я улыбнулся от такого неожиданного многоречия, и вильнул к автобусной остановке.

- Женщина, я вас боюсь. Пересядьте от меня подальше, на заднее сиденье, – я вышел из машины, и пошел выбрасывать в урну пустую бутылку из-под шампанского.

- У-гу, только пописяю, - пьяненько промурлыкала любимая и скрылась за остановкой.

На площади было немноголюдно. Снег пошел хлопьями, как будто природа хотела взять реванш в конце зимы. На освещенной остановке стояли две женщины, чуть дальше по ходу молодой парень пристукивал замерзшими ногами.

- Вроде парень ничего.

- Симпатичный, - ответила ты без задней мысли и перегнулась через сиденье, разглядывая его.

- Подбросим? Все равно катаемся. Жалко парня.

Я тормознул, едва не проехав ему по ногам, и вышел из-за руля. Закуривая, оперся на крышу машины.

- Давно стоишь?

- Да не. Не очень.

- Думаешь, будет чего?

- Надеюсь.

- Замерз?

- Ноги мокрые. А так то не холодно.

- Куда ехать-то?

Парень назвал адрес. Я присвистнул.

- А чего здесь?

- Да у девчонки завис. Надо было раньше уходить.

- Девчонка должна жить в соседнем подъезде, а не на другом конце города, - и помолчав, добавил, - Ну что, надо выручать…

- У меня денег нет.

- Тогда это облегчает задачу.

- Какую? – парень напрягся.

- Смотрел передачу «музыкальное такси»?

- Не-а.

- Ну не «музыкальное такси», а как она там… короче, таксист везет, а вместо денег задает вопросы. Три неверных ответа – высаживает. Ток-шоу что ли.

- Ну.

- Понимаешь. Тут дело такое, - я замялся, - У меня в машине жена.

Парень нагнулся к боковому стеклу, заглядывая в салон.

- Да молодая и симпатичная… Короче – я везу, она делает тебе минет. Если кончишь – сразу высаживаю. Не кончишь – довезу до дома.

- Вы чо, идиоты?! Из психушки сбежали?

- Нет. Просто мы поспорили, и она проиграла. Теперь она мне должна желание. У меня такое желание.

- Чокнутые…

- Ну, есть немного, – я взял паузу, - Да не ссы ты. На органы мы тебя не продадим, а с тебя больше взять нечего.

- Да вы чо, серьезно?

- Более чем. Ну, такая ролевая игра.

- И часто вы так, играете?

- Нет. Сегодня первый раз. Тебе просто повезло.

Парень не уходил. Испуг на его лице спадал. Нереальность сумасшедшего предложения побеждалась логикой игры.

- И чо, вот прямо так, и будет делать минет?

- Ты знаешь, она неплохо это делает.

- Да идите вы…!

- Ну, как хочешь. Было бы предложено. Последнего автобуса можешь и не дождаться, а пешком идти тебе до утра. Да еще по мосту через реку. По этой снежной каше. Денег у тебя все равно нет. А так, с комфортом и удовольствием, за полчаса, - я щелчком отбросил сигарету.

Доводы были убедительными. Парень колебался. Я сел за руль.

- Постойте, - он поспешно обошел машину спереди и подошел к водительской двери, - А чем я рискую?

- Ничем.

- Но это же нереально!

- Придется поверить. Или проверить самому. Садись. А то мы поехали. С тобой или без тебя?

За все время разговора ты не проронила ни слова. У тебя был шок. Шампанское моментально испарилось из твоей головы. В ступоре ты сидела на заднем сидении, подвернув под себя ногу. Парень плюхнулся рядом.

- Любимая, ты все слышала? – и, не дождавшись ответа, я продолжил, - Это мое желание. Ты же обещала – любое. Да, давай сюда шубу, а то вдруг заляпаешь.

- А можно я тоже куртку сниму? У вас жарко.

Шуба упала вместе с курткой на переднее сиденье. Ты осталась в одних чулках и коротких осенних сапожках. Парень завозился, спуская штаны. Уперся коленом в мою спинку. Я подвинул сиденье.

- Только смотри, сделай это хорошо, как умеешь. И даже лучше. Постарайся.

Я умышленно избегал грубых и бранных слов. Достаточно самой ситуации, от которой ты не могла оправиться. Любое неаккуратное слово могло прозвучать, как унижение. А больше всего на свете я не хотел этого. Достаточно небольшого ласкового напора, уверенной интонации, и ты подчинялась, как под гипнозом.

Я тронулся.

- Как зовут?

- Игорь.

- Игорь студент?

- Почти. Вернее, почти нет. На дипломе.

- Музыку включить? Или поболтаем?

- Если смогу, - сдавленно, в кайфе ответил он.

- Понимаю…

Я нажал клавишу приемника, настроил зеркало заднего вида, в которое поймал твою ритмично опускающуюся голую спину.

- Если хочешь, можешь распустить руки.

- Нет. А то быстро кончу… на улицу не хочу.

Через полчаса я тормознул у подъезда Игоря.

- Гигант, - произнес я с восхищением, - Герой!

- Минуточку, - произнес он.

Один за другим послышались два шлепка по голому телу, и его сдавленный стон оргазма. Я оглянулся и увидел, как его правая рука мнет твою голую задницу, а левая вдавливает голову в свой пах. Я буквально почувствовал, как его горячая сперма извергается, течет по твоему горлу. Ты дернулась, попыталась вырваться, но Игорь крепко держал твою голову, глубоко насадив ее на свой член. Ты застонала. Мелкая дрожь побежала по всему телу. Ты тоже кончила, вместе с ним.

Игорь отпустил твою голову, и ты медленно, со стоном и дрожью, стала выводить член из своего рта. Я бросил вам влажные салфетки.

- Молодец! Где так научился себя контролировать?

- Нигде.

Ты вытирала остаток спермы с его члена и яиц, которую не всю смогла проглотить.

- Я же сказал, что завис у подруги. А второй раз всегда кончаешь дольше. Вообще, если честно, думал что не доедем. Мне теперь этот минет сниться будет.

- Я тут не причем. Это все она.

- Спасибо, - то ли за чистые яйца, то ли за минет, пробурчал он, застегивая ширинку, - Глупо конечно спрашивать, но может еще как ни будь увидимся? Я умею стараться.

- Спокойной ночи, - приходя в себя, с улыбкой произнесла ты.

Хлопнула дверь подъезда. Мы какое-то время сидели молча, думая каждый о своем. Потом ты голой вышла из машины, потянулась в истоме, на цыпочки с поднятыми руками… и стала кружиться в падающих хлопьях снега. Это было сказочно, завораживающе. Я открыл дверь и сделал громче музыку. В свете фар хлопья казались гигантскими, нереальными, твое голое тело было безумно красивым.

Потом ты снегом быстро умыла разгоряченное лицо и села на переднее сиденье.

- Скотина, - твое лицо сияло от счастья.

- Это хула или благодарность?

- Сволочь, люблю тебя, - ты решительно выдергивала ремень из моих брюк, расстегивала ширинку, я не сопротивлялся, - Господи, как я жила без тебя всю свою жизнь….

Я рефлекторно оглянулся по сторонам и, краем взгляда зацепил мужчину, стоящего в темном окне третьего этажа. Игорек, улыбаясь, поднял вверх большой палец. Я дернул сиденье и откатил назад. Ты наконец-то извлекла мой липкий возбужденный член и накрыла его своим ртом.

- Ну, ты довольна?

- Я счастлива… столько адреналина… - прошептала ты, вынимая изо рта мой член.

- Тогда получилось два подарка в один день, - снимая до конца брюки, проговорил я, - Желание остается на следующий раз?

Вместо ответа ты, с каким-то остервенением и стоном, насадила свою голову на мой член.

- Тебе хоть было хорошо? Или только страшно?

- У-гу, - промычала ты, не выпуская члена изо рта.

- Ну расскажи, - отвлекаясь на пустяки, я хотел продлить наслаждение от минета.

Ты оторвалась, выпрямилась, перекинула ногу, и уселась на мой член.

- Он был такой большой… - романтично прошептала ты, стесняясь своих воспоминаний.

- Больше чем мой?

- Да, - ты в смущении продолжала шептать мне в ухо, раскачиваясь на члене, - Гладкий… упругий… я кончила несколько раз… он скользил у меня глубоко в горле… когда он держал меня за голову… а когда отшлепал в конце, я чуть не задохнулась… захлебнулась спермой… она у него сладкая… и пахнет он хорошо….

Ты задрожала, конвульсивно задергалась, закатила помутневшие глаза, извергла нечленоразделный рык, дернулась еще пару раз на моем члене… и обмякла у меня на плече.

- Вот это оргазм! Любимая, я не перестаю тобой восхищаться!

- Это все ты. Сказочник. Заставляешь меня все рассказывать. Говорить вслух, - смущаясь, ты облизывала мне ухо, - Знаешь, как это заводит.

- Знаю. Меня тоже. Когда ты рассказываешь. Я еле держусь, чтобы не кончить.

Я опустил спинку сиденья, развернулся спиной к водительской двери, перекинул ногу.

- Давай. Отсоси у меня, - я крепко взял тебя за затылок, пытаясь поймать твой взгляд, - Скажи мне еще что ни будь.

- Я хочу что бы ты кончил мне в рот, - мы пронзительно смотрели друг другу в глаза, - Я буду стараться. Я хочу быть благодарной. Ты останешься доволен.

Напряжение у тебя в затылке спало, и я погрузил свой член тебе в рот.

- Убери руки… держи его только губами… ммм… так… так любимая… сссучка, как классно ты сосешь у меня….

Я держал тебя крепко за волосы обеими руками, медленно насаживая голову на свой член, а ты, широко расставив руки, уперлась ими в мои колени.

- Открой глаза… посмотри на меня… посмотри, как мне хорошо… ты сосешь лучше всех на свете… ааа сссука… что ты со мной делаешь….

Я не увеличивал темп, я медленно вводил свой член, насколько мог глубоко, и медленно выводил, растягивая наслаждения. Рвотного рефлекса не было, видимо у Игорька действительно был большой, и твое горло принимало мой член с благодарностью.

Ты смотрела на меня прищуренными мутными глазами, издавая стон при каждом насаживании. На вершину оргазма мы поднимались вместе. Твои руки рефлекторно потянулись к клитору, я увеличил темп и стал насаживать жоще, крепко держа тебя за волосы.

- Не закрывай глаза… я хочу что бы ты видела, как я буду кончать… соси, соси… еще… ооо какой кайф….

Горячая сперма толчками полилась в твое горло. Ты дернулась. Я, как мог глубоко, держал член в твоей глотке. Мозг взорвался. Еще, еще…

- Аааа… - ор наслаждения вырвался из меня.

Но что-то пошло не так. Ты поперхнулась, горло закрылось, и сперма брызнула из твоего рта, потекла по подбородку, через нос, брызнула на мой живот. А я все не отпускал твою голову, с восторгом любясь твоим испуганным, перемазанным спермой лицом, округлившимися, в слезах глазами, рвущейся наружу спермой из переполненного рта….

Это длилось секунду или две. Но этого хватило, чтобы запечатлеть в памяти такую красоту. Опершись руками, ты резко рванулась, выпуская член из своего рта.

- Ну ты чего? – кашляя, сморкаясь, стирая салфетками сперму с лица, произнесла ты, - Я чуть не захлебнулась…!

- Прости. Ты была такой красивой….

- Ага, вся в сперме. Не дал выпить, гад.

Я поднял глаза, и показал любимой на окно третьего этажа. Она взглянула, и увидев Игоря, весело помахала ему рукой. Неоновый фонарь от подъезда очень хорошо освещал салон машины.

- Прямо рампа. Как на сцене, - я вытирал сперму с живота, - Театр одного зрителя….

Любимая открыла дверь и снова вышла на улицу.

Снег кончился.

Была ночь.

Это был не случайный парень. Все было спланировано и отрепетировано до последнего слова. Я зацепил Игорька случайно. На сайте знакомств. Когда тщательно отбирал нам в пару зрелого женатого мужчину «для нечастых встреч». Я обратил внимание на музыку, которую слушает Игорь. Такие мастодонты рока, как «Химикал бразерс» или «Веза рипорт» давно канули в лету. Группы были старше его в два раза. В этом что-то было.

И он сам прицепился ко мне. Канючил, что сам ищет пару, что не такой как все здесь, что хочет набраться опыта. Пришлось пару раз встретиться с ним в кафе. Смущало одно – возраст. Он годился мне в сыновья. Но если учесть, что любимая моложе меня на одиннадцать лет… то в самый раз. Молодая кровь. Только как бы случайно он не назвал меня «дядей».

Я решил не отказывать ему, а попридержать на «коротком поводке». Хотелось как-то проверить его на выносливость. В молодости кончаешь быстро. И вот случай представился. Разыграл он студента, как настоящий артист.

Море

На первые числа июня был запланирован останов производства. Плановый ремонт всегда объявляется заранее, и половина офиса выгоняется в отпуск. Начало летнего сезона, море еще холодное, фруктов нет.

- Казантип, - предложил я любимой за месяц до отпуска, - Азовское море мелкое, уже прогреется, пляжи замечательные, песок из ракушки. Туристов в начале июня мало. Позагораем недельку и к моему дню рождения вернемся.

Кто из молодежи не знает слово «Казантип», тот не молодежь.

Перед самым отъездом ко мне подошла любимая:

- Юлька просится с нами. Я согласия пока не дала. Как ты?

Юлька - маленькая, хрупкая подруга любимой еще со студенческих времен. С нормальными авантюрными задатками. Пару лет, как развелась с мужем. Одна воспитывала дочку. Я сначала не понимал ее. Рома нормальный мужик, не хуже как все, не бухает, работящий, со здоровой елдой и любит Юльку. Живи не тужи.

«Ну не любит она его. Вот и развелась», - констатировала мне любимая. Пока не втянули ее в близкий круг общения. Она не любила, только не Рому, а секс. Ну не то чтобы не любила…. Внимание, флирт, ласки, поглаживания, прелюдии, все эти игрища понимала и принимала нормально. Фотки на природе обнаженной, или подругу взять за грудь – это тоже нормально. И возбуждалась нормально, даже оргазм испытывала. Но только всегда один. А потом моментально трезвела, щёлк, и ни какой секс ей был больше не нужен. Одевалась и уходила. Как мужик – кончил, и сразу про работу думает, деньги считает.

И минет она не любила, на дух не переносила. Глядя, как любимая у меня сосет, морщилась. Говорила - «Ффу, он же такой липкий и скользкий, как ты его еще в рот берешь».

И такие женщины встречаются. В общем, не повезло Ромке.

Я молчал, взвешивая все «за» и «против».

Юлька маячила за спиной любимой, опершись на косяк двери.

- Ну Серееж…, - проканючила она, - Я вам мешать не буду….

- Ну Вить… - вспомнил я первые кадры «Оттепели», - Месячные давно были?

Юлька поперхнулась.

- Глупая, - на помощь ей пришла любимая, - Купаться нельзя будет. Будешь дома сидеть.

- Где-то две недели, - смущаясь, ответила Юлька, - В общем середина цикла.

- Мы без ребенка.

- Знаю. Я с мамой уже договорилась. Возьмет на недельку.

Видите ли - она уже договорилась с мамой. Значит, от меня требуется только формальное согласие. Ну а когда она еще на море попадет? Алиментов даже на билет не хватит. А мешать действительно не будет, с ее-то потребностью в сексе. Меня любимая и без нее умотает. Груз для машины невелик. Не объест – клюет, как птичка. И в компании веселее, любимой будет с кем поболтать, меня меньше доставать будет. Снова же оператором будет. Со всех сторон для меня выгодно.

- Юль, у меня несколько условий. Если согласна – поехали.

Она обрадовано мотнула головой.

- Ну, во первых – никогда не говорить «нет». Забудь это слово. Не волнуйся, доступа к твоему телу, без твоего согласия, не будет. Если захочешь, получишь свой один раз. Никто насиловать тебя не будет.

Юлька выдохнула с облегчением.

- Просто всегда и везде вместе. На море – на море, в кабак – в кабак. И ни каких мигреней и головных болей, я устала, я не хочу, у меня понос….

- Я согласна…

- Подожди. Все нижнее белье ты оставляешь дома. Лифчики, трусы, колготки….

- А купальник?

- Купальник, если что, даст любимая. И третье условие – в квартире ходить только нагишом.

- А ты?

- А я, как захочу.

- Так не честно…

- Пусть будет не честно.

- Чего тупишь, - встряла любимая, - Соглашайся. Он мне те же условия поставил. Я согласилась.

- Правильно. Не надо в компании выделяться. А то любимая будет раздетая, а ты одетая. Диссонанс. А должна быть гармония. Если согласна, иди, собирай сумку. Будешь у нас оператором.

Почти две тысячи верст топил без остановок. Даже ели на ходу. Утром следующего дня, не доехав до пункта назначения пару километров, вильнул на бухту «Широкую».

Бухта была пуста. Пару мужиков ловили бычков со скал, пару палаток стояло поодаль, и еще пара голов качалась на волнах у берега.

- Сначала поздороваться с морем, смыть пот и усталость, потом все остальное, - я сбросил шорты и нырнул.

Утреннее море бодрило. Любимая тоже разделась и вошла. Юлька сидела на песке.

- Юль, ну ты чего? Вода классная! Раздевайся.

- А купальник?

- Это же не городской пляж, тебя здесь не поймут, нужно без купальника.

Пара вышла из моря, сверкая голыми загорелыми задами.

- Ну…? – крикнула любимая, показывая рукой вслед удаляющейся к палаткам паре.

Юлька дождалась, когда они пройдут мимо, быстро сбросила сарафан, и побежала в воду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Жень, а сами как? – я крутил в руках ключ от Женькиной квартиры.

- Да мы разберемся. На даче поживем, - он махнул рукой в сторону горы, - Пока жара не навалилась.

- Вещи какие-то возьмешь?

- Да нет. У нас там все есть. Второй комплект.

- Как с работой?

- Все так же. Никак. Мотаюсь по вахтам. Зимой вообще тоскливо. Ну ладно, - он сунул в карман телефон, - Если чего нужно, звони. Телефон знаешь.

- Заходите завтра вечерком с женой. Посидим, выпьем, - и видя как он мнется, - И да, давай я сразу рассчитаюсь с тобой. Чтоб мне не думалось за деньги.

- Как хочешь, - улыбнулся он, - Цена за сутки одинакова у всех. Не дороже. Живите, сколько хотите, хоть пять человек. За свет отдельно. Горячая вода жрет много, бойлер электрический, - пожал он плечами.

- Спасибо. Завтра ждем. Дорога вымотала. Сегодня надо отоспаться.

Мы крепко пожали друг другу руки.

- Ну что, девчонки, квартира – полный фарш, - сказал я, закрывая за ними входную дверь, - Вильки-тарельки покупать не надо. Женька с женой зимой здесь сами живут. Сдают только своим. Видите, кухню вынесли на балкон, а из кухни сделали спальню. Юльк, у тебя отдельный плацкарт. Из комнаты окно на юг, из кухни на север. Если будет жарко – вместо кондея сквозняк. Здесь ветерок дует всегда. Поэтому серфингисты со всего бывшего союза едут сюда тусоваться. А теперь на рынок за жрачкой и на Татарку до обеда.

- А купальник?

Просьба Юльки осталась без ответа.

Огромный пляж был пустынным, насколько хватало глаз. Я подъехал почти к самой воде. Пока ставил зонтик и стелил подстилки, девочки сбросили с себя всю одежду и уже по колено стояли в воде.

Юлькиным восхищениям не было предела:

- Песочек… солнышко… море… и нет ни души…. Сказка!

- Юль, купальник еще нужен? – я погладил ее маленькую упругую попку, тугую, как орешек.

- Можно я его поцелую, - просительно глядя на любимую, она прильнула ко мне, прикрывая грудь согнутыми руками.

- Юль, не приставай, - любимая ревниво прислонилась ко мне с другой стороны и взяла меня за задницу.

- Я от благодарности….

Вода была самое то. В июле она будет теплой, как моча, в августе начнет цвести, а сейчас бодрила, снимала усталость после дороги. Я нырнул пару раз, девочки просто стояли по горло в воде, метрах в двадцати от берега. О чем-то беседовали.

- Юль, иди сюда под зонтик, а то сгоришь моментально.

- Красота…, - проговорила она восхищенно, вытирая мокрое лицо, - мы все с Ромкой, каждое лето, на Кавказ ездили… а тут такая красота…. И пляж мелкий, как раз для ребенка.

Любимая лежала головой на моем животе и ласково поглаживала мой член. Потом так же ласково взяла его в рот, и медленно, в какой-то полудреме стала его сосать, не поднимая головы. Юлька встала и пошла по берегу, собирая ракушки.

- Юль, ты куда? Ты же хотела меня поцеловать?

- Не буду вам мешать….

Мне совсем не хотелось двигаться. Я не спал вторые сутки. Любимая, понимая это, как могла, неспешно снимала мое напряжение. Когда мой член затвердел невзирая на мою усталость, она поднялась и села на него, вставила его в себя, со вздохом давно ожидаемого наслаждения. Потом забросила руки за голову и стала медленно двигать бедрами, прислушиваясь к себе, поднимаясь в возбуждении и отдаляя оргазм….

Юлька смотрела на нас издали, потом, не видя угрозы с нашей стороны, подошла, и отвернувшись, легла под зонтиком на живот.

- Юль, а поцеловать? Ты сама хотела.

Она подползла ближе, ткнулась мне в губы. Я вытащил руку из-за головы и приобнял Юльку. После моря ее губы были упругие и прохладные.

- Это все? Подожди. Не так.

Я освободил вторую руку, убрал волосы с ее щеки.

Я целовал Юльку с удовольствием, держа ее лицо в своих ладонях, без всякого напора нежно мял и ласкал ее губы своими, облизывал их языком, пока они не стали мягкими и податливыми. Ее дыхание стало глубже. Она положила руку мне на голову, а я провел по ее спине, опускаясь к маленькой попке. Не спеша стал ласково мять и гладить ее ягодицы, продолжая целовать в губы.

Любимая, увидев Юлькино возбуждение, сползла с моего члена и сама посадила на него Юльку. Она не сопротивлялась. Любимая целовалась с ней страстно, в засос, глубоко запуская язык в ее рот, мяла ей грудь, нежно гладила клитор, случайно дотрагиваясь до моего члена. Юлька так же медленно, поймав нужный ритм, в истоме, с закрытыми глазами, вращалась на моем члене.

По напрягшемуся телу я почувствовал ее скорый приход.

- Любимая, давай теперь ты, - хлопнул я ее по попке, ссаживая Юльку.

Они поменялись местами. Теперь Юлька целовала грудь любимой, запуская ладонь ей между ног. Через пять минут они вновь поменялись.

И тут меня осенило.

Еще в юности я понял, что в сексе первый оргазм самый острый, на второй нужно собраться, восстановить себя, иногда и заставить. Второй получался долгим, затяжным, рациональным что-ли. Той остроты уже не было. Но я немного гордился тем, что могу так - подняться на второй и поработать на партнершу. Пока не понял, что и первый раз можно без труда тянуть до бесконечности. Чтобы не кончить, я начал придумывать себе всяческие ухищрения – вставал в неудобную позу, крепко, до боли сжимал член, мог ущипнуть себя. Это снимало остроту в критический момент.

Любимая напротив, с первым своим мужем бегала наперегонки, особенно после рождения ребенка – научилась кончать за пару тройку минут. Иначе испорченное настроение и депрессняк, как во время ПМС.

Мы нашли друг друга. Свой отсроченный оргазм я довел до совершенства. Мог не кончать хоть всю ночь или пока она не насыщалась своим десятком оргазмов. А вот когда я увидел, как она может кончить от минета, то мы пошли по пути экспериментов, в поисках ее.

Юлька напоминала мне себя в молодости. Только у нее путь до следующего оргазма мог затянуться на несколько дней. Я решил проверить.

- Юль садись мне на лицо.

Она послушно согласилась, продолжая гладить любимую. Куни ей нравился. А когда я почувствовал ее напряжение перед оргазмом, прошептал:

- Юль, сделай мне минет.

- Ооо, шесть девять, - любимая взяла Юльку за голову, - Давай Юль, когда-то нужно учиться. Давай вместе….

- Не хочу, - она вырвалась из рук любимой, и слезла с моего лица, закрыв свое руками.

Ее оргазм откатился на исходную позицию. Любимая в истоме легла на мое плечо.

- Юль, так и будем делать, - проговорил я хрипло, - Как только остро захочешь кончить, представляй, как берешь мой член в свой рот. Кончать, если захочешь, только перед сном. А так целый день будешь болтаться… «в приподнятом настроении». Если захочешь, конечно.

- Как лекарство, перед сном, - хихикнула любимая, - Садист. Я бы не выдержала….

С Татарки мы все втроем уехали «в приподнятом настроении».

- Юль, просыпайся, искупаемся, пока не жарко.

Было шесть утра. Я вывалил перед ней ворох «купальников». Там были и в мелкую сеточку, и в крупную, и прозрачные и полупрозрачные, все сплошные и в основном черные.

- Но это же все комбитрессы, - произнесла она, перебирая их, - Я не пойду.

- Юль, ты нарушаешь первое условие, на которое сама дала согласие.

- Тогда вот этот, - она вытянула неприметный купальник бежевого телесного цвета.

- Да без разницы, на пляже еще никого нет. Что буде рыбаки из местных.

Мы с любимой переглянулись с улыбкой.

На пляже действительно сидело пару рыбаков, сосредоточенно закидывая спиннинги, им до нас не было дела. Да время от времени по кромке моря пробегали физкультурники, культивирующие ЗОЖ. В сторону пансионата «Риги» пляж вообще был пустым. Мы скинули одежду и вошли в воду. Холодная вода бодрила, заставляла проснуться, как и бодрящий ветерок, дующий с моря.

Любимая вышла первой в черном комбитрессе сеткой. Уже метров с пяти он просто виделся черным. Только стоя рядом, были видны все подробности ее аппетитного тела. Юлька вышла с поднятыми руками, отжимая мокрые волосы. Но тут же сложилась, локтями закрывая грудь. Купальника на ней не было. Вернее был, но стал совсем прозрачным, невидимым от воды.

- Держи, - любимая протянула пареро, - У него фишка такая. Намыкает – исчезает, высыхает – появляется. Материал такой.

- Сволочи вы, не могли предупредить.

- А зачем?

Так и сложился режим:

В шесть утра подъем, умывание в море, рынок, завтрак, до обеда Татарка, потом сиеста в дреме в самую жару, на закате бухты, вечером ужин в кафе, благо их вдоль берега была тьма и все полупустые, в ожидании туриста. Юлька не выпускала из рук камеры с фотоаппаратом, изредка получая кусочки секса, но так и ходила целыми днями «в приподнятом настроении», получая свой единственный только перед сном. Но ее это устраивало.

Одеваться девочкам приходилось редко, только для кафе. Их тела покрылись ровным сплошным загаром, без «очков» от купальника. По квартире тоже ходили нагишом, давая телу дышать. Юлька поначалу куксилась, смущалась, но потом быстро привыкла.

За день до отъезда я случайно встретил очень близкого мне друга. Он последние года три бредил Америкой, и я думал, что он уже уехал на ПМЖ. У него там жили пять двоюродных братьев и сестер.

Мы с ним объехали на машине почти всю Европу. Ну уж соцстраны точно все. Жить неделями в одной машине в Польше или Югославии, делить последнюю банку консервов, это знаете ли, очень сближает. Сближает и большая любовь к противоположному полу. По части женщин он был таким же гурманом и авантюристом, склонным к экспериментам, чему неоднократно я был свидетелем.

Мы крепко обнялись. Радость от встречи была искренней и взаимной. Взяв в магазине приличную дозу алкоголя, мы сидели за столом на импровизированной женькиной кухне. Ты позвала меня в комнату. Вы были в растерянности. Я сразу понял.

- Нет, нет, третье условие никто не отменял, - запротестовал я, - Нечего стесняться. Здесь все свои. Да и есть чем похвастать, - приободрил я, - и телом и загаром.

Я вышел и тут же вернулся с двумя бокалами холодного вина. Вы, нехотя, снимали сарафаны.

- Виталик, - проговорил я, стоя на пороге кухни с двумя пустыми бокалами, - Тут дело такое, девчонки стесняются. Я тут правило ввел – ходить по квартире только голыми. Ради тебя я не стал делать исключение. Они присоединяться к нам чуть позже.

Виталик поднял брови, в его глазах скакали бесята.

- Так в чем проблема? – Виталик тут же снял майку, обнажив свой мощный торс. Привстал, намериваясь снять шорты.

- Подожди, - я снова наполнил бокалы и отнес девчонкам.

Ты осушила бокал залпом и толкнула меня в спину. Ты всегда поддерживала меня своим куражом. Скрываясь за моей спиной, у тебя не осталось места, как сесть на третий стул в проходе. Зажав ладони коленями, и как можно больше закрывая локтями свою грудь, ты смотрела на Виталика. Он сидел справа от тебя, держа майку на коленях. В детстве он учился в цирковом училище на гимнаста, становился в пирамиду на самом верху, подкидывал и делал сальто. Хоть циркачом он и не стал, но всегда держал себя в форме. Я сел слева от тебя.

- Ого, - преодолевая смущение, ты восхитилась подсушенным мускулистым телом Виталика.

Виталик рассказывал тебе про свое трудное детство, безотцовщину при живом отце, перекинулся на наши с ним приключения по Европе, вытаскивая самые смешные случаи. Про вожделенную Америку и опеку над своей родной теткой. Рассказчик он был отменный.

Ты смеялась, хмурилась, ахала, снова смеялась. А он, видя таких благодарных слушателей, без умолку продолжал рассказывать, вскакивая и показывая, в ролях и действующих лицах, не обращая внимания на твою наготу. Юлька слушала издалека, прислонившись к дверному косяку. А ты уже расслабилась, положила ногу на ногу, поставив локти на стол, крутила в руках вновь пустой бокал. А я вновь его наполнял холодным вином.

Виталик сразу просек, что ему что-то здесь обломится, и теперь очень старался, чтобы понравиться. Я все эти истории уже слышал, или сам был в них активным участником. Я наблюдал за тобой, как в тебе пробуждается симпатия к этому болтуну, с каждым выпитым бокалом уходит стеснение, зажатость, просыпается чувственность. Тебе уже нравилось сидеть голой перед совершенно незнакомым тебе мужчиной, дразнить его своим обнаженным телом. Я взял тебя за колено, и ты развела ноги, ровно настолько, чтобы это было приличным. Улыбаясь, я гладил тебя по ноге. А Виталик продолжал, как будто не замечая этого, переводил взгляд то на Юльку, то на тебя, ища участия.

Он точно не потерял мастерства, незаметно перевел разговор в плоскость секса и уже рассказывал смешные случаи из своей сексуальной жизни. Вам с Юлькой это было смешно, забавно и интересно.

- Ой, можно ли об этом рассказывать? - Виталик взглянул на меня, якобы проболтавшись.

- Ну-ка, ну-ка, что у вас там было? – ты пересела ко мне на колено, освобождая стул для Юльки, и обняла меня за шею, - Развратник мой.

- Да это было, когда еще тебя не было, - я опустил глаза, приободрив этим Виталика. Вот же златоуст, каждое слово в строчку. И как вовремя, знает когда.

«Ах вы…», восклицала ты слушая его, запуская пятерню в мои волосы. А я ласково гладил тебя по ноге, подбираясь все ближе к клитору, другой рукой водя по попе. Ты, не в силах сопротивляться своей подступающей похоти, еще больше развела ноги. И уже не слушала его байки, а только поддерживала разговор, больше прислушиваясь к касанию моих пальцев между ног.

Ты потекла. Вздрогнула от моего очередного прикосновения, потянулась, выгнув спину.

- Любимая, поиграем в слова, - предложил я нашу любимую игру.

Мы играли в нее почти год. Во время секса мы учились произносить грубые, но точные слова, называя вещи своими именами. Не «сделать минет», а «отсосать», не «войди в меня», а «трахни меня», не «я хочу выпить его», а «кончи в мой в рот». Это страшно заводило, добавляло брутальности и пикантности, когда это звучало смущенным голосом из уст, довольно рафинированной и воспитанной барышни. Но это было вдвоем и во время секса. А тут компания из четырех человек.

- Я сейчас буду произносить слова. За тебя. А ты, если это будет правда, будешь за мной повторять. Например – жара. Ведь жара?

- Ну жара, - подтвердила ты, не видя интереса.

- Виталик вспотел. Посмотри на Виталика, ведь он вспотел?

Ты посмотрела на Виталика, потом на меня.

- Ну вспотел.

- Я просто хочу угадать твои желания. Повторяешь, если это так, и не повторяешь, если это не так. Сейчас Виталик примет душ. Ну, повторяй. И смотри ему прямо в глаза.

- Сейчас Виталик примет душ.

- А мы с тобой пойдем в комнату.

- А мы с тобой пойдем в комнату.

- И ты поцелуешь меня взасос.

- Да, - ты, похоже, начала понимать.

- Если согласна, то повтори.

- И ты поцелуешь меня взасос.

- И возьмешь меня за грудь.

- И возьмешь меня за грудь.

- А когда Виталик выйдет из душа.

- А когда Виталик выйдет из душа.

- Ты нагнешь меня.

- Ты нагнешь меня.

- И поставишь меня на колени.

Твой взгляд дрогнул, ты прищурилась, но продолжала смотреть Виталику в глаза.

- И поставишь на колени.

- Он войдет в меня сзади, без всяких прелюдий.

- Он войдет сзади, - твой голос сорвался от нахлынувшего возбуждения и слов, произносимых тобой вслух, - Без прелюдий.

- И будет трахать меня жестко, крепко держа меня за бедра.

- Да, я хочу этого… - твой голос дрожал, едва был слышен.

Мой палец был глубоко в тебе. Ты дернула бедрами, чтобы погрузить его еще больше.

- Если ты этого хочешь, повтори.

- Будет меня трахать, держа за бедра, - ты выдохнула с облегчением преодоления трудного перевала.

- А ты будешь смотреть мне в глаза, и ловить кайф от моих наслаждений.

- А ты будешь смотреть мне в глаза, и ловить кайф от моих наслаждений, - уже скороговоркой повторила ты.

Я мотнул Виталику головой в сторону душа.

- Я задохнулась от твоих слов, - прошептала ты, подставляя лицо под мои поцелуи, - Меня всю колотит.

Виталик был мне хорошей заменой. Я уже дико устал от бесконечного секса, от голых женских тел, маячивших у меня перед глазами, и уже больше уклонялся, отсыпаясь перед дорогой назад. Я переел секса. А Виталик оказался как нельзя кстати, и я на него рассчитывал. Но такая игра в слова возбудила и меня.

Мы прошли в комнату и я поставил тебя на колени поперек дивана, продолжая целовать тебя в губы. Он вошел в тебя сразу и весь. Ты вскрикнула от неожиданно большого члена, и округлила в испуге глаза. Я знал что у Витали член больше моего и не хотел тебя заранее готовить к этому.

- Ой, что это? – ты рефлекторно попыталась выскочить, выпрямляя ноги.

Но Виталик уже крепко держал тебя за бедра, загоняя в тебя свой член по самый корень.

- Расслабься, это от неожиданности, ты сейчас привыкнешь.

- Он что, такой большой? – испуг не сходил с твоего лица.

- Чуть-чуть, - я снова поцеловал тебя в губы.

Ты потеряла всякую надежду вырваться из этих сильных рук, немного повернулась боком, приноравливаясь к болевым ощущениям. Головка члена перестала врезаться в шейку матки, а стала скользить вдоль нее и дальше, острые болевые ощущения понемногу отступили, уступая место заполненности, тесноте твоего влагалища. Ты прислушивалась к себе, ожидая вновь острой боли. Но повторения не было. Страх вытеснялся поднимающимся экстазом.

- Смотри мне в глаза, я хочу видеть, как тебе хорошо, - я взял тебя за подбородок.

От твоего помутневшего взгляда, рычаний, мычаний, охов мой член тоже встал и потек. А ты плыла в экстазе, уже сама двигалась навстречу члену Виталика, все больше возбуждаясь от моих восхищенных глаз.

- Виталик только не останавливайся, любимая сейчас кончит.

Остаток фразы слился с твоим оргазмом. Ты орала в голос, рычала, скребла ногтями по дивану, пытаясь вырваться…. Но Виталик, как гладиатор, крепко держал твои бедра, медленно двигаясь в тебе, давая отдышаться.

Юлька, забыв, что она тоже голая, едва успевала «щелкать затвором» и тайно радовалась, что этот член не в ней.

- Виталик, не давай любимой отдохнуть, придти в себя, - я видел твой взгляд, понемногу обретавший реальность.

Он моментально восстановил «все свои опции» и усилил напор. Не дав тебе скатиться с оргазма, Виталик вновь вернул тебя на вершину экстаза. Ты вновь потеряла реальность, орала, стонала, раскинув руки, безвольно повисла в его руках. Я понимал, что такое долго продолжаться не будет. От жары, возбуждения, напряжения пот с Виталика катился градом. Он еле сдерживал себя. В благодарность я протянул ему крем. Он сразу все понял, выдавил тебе его на попку, и держа член рукой, медленно ввел его в твой анус. По мере вхождения, я видел, как твои глаза округляются, распахиваются в ужасе ожидания боли.

- Не спеши. Дай привыкнуть, - Виталик замер, едва погрузив головку.

Я поцеловал тебя в губы, почувствовав, как расслабились твои руки. Напряжение ожидания боли спадало. Виталик был профессионал, он медленно начал двигаться в тебе, не делая резких движений, нежно массировал проход, обильно намазывая кремом, заставляя расслабиться сфиктор.

Через минуту он уже полностью погрузился в тебя и почти полностью вышел. Ты почувствовала это и, не дождавшись боли, окончательно расслабилась. Ты мне говорила, что анальный оргазм совсем отличается от вагинального, и оральный, и генитальный тоже другой. Я сегодня собирался дать тебе все. Виталик понемногу начал наращивать темп, вводя до конца член в твою попку. Я поднял твою голову и провел большим пальцем по твоим губам. Ты втянула его в рот и стала сосать, прижимая языком к небу.

- Любимая, тебе хорошо?

- Да… очень….- ответила ты с придыханием глубокого наслаждения, выпуская мой палец, - Дай… дай мне пососать его, ну дай…

Ты знала, что я хочу от тебя услышать, мы это уже проходили много раз, поэтому я ждал.

- Трахни меня в рот, - прошептала ты, и сразу почти выкрикнула, - Я хочу, чтобы ты трахал меня в рот!

Я взял тебя одной рукой за подбородок, другой за волосы и с огромным наслаждением погрузил член в твой рот. Я чувствовал, что мне хватит и пары глубоких погружений, чтобы отстреляться.

- Не сдерживай себя, - мотнул я Виталику.

Мы старались вводить в тебя члены одновременно и глубоко, как будто хотели встретиться ими где-нибудь у тебя в желудке. Мы выстрелили в тебя почти одновременно. Затвердевшие еще больше члены, начали извергать сперму бесконечно долго, топя тебя в экстазе, вызывая ответный оргазм.

Мы ехали молча. Суета сборов не давала расслабиться, отвлекала. Только сейчас, следя за дорогой, можно было вспоминать этот прекрасный вечер, вернуть воспоминания, неспешно катать их в своем сознании, извлекать из памяти картинками, получая от этого наслаждение.

- Все, я пуст, - резюмировал я, - До самого дна. Больше ничего не хочу. Хочу домой.

Любимая с благодарностью и пониманием положила руку на мою ширинку, молча улыбнулась своим мыслям. Впереди был мой День рождения.

Мой День рождения

Димка с Саней подъехали почти одновременно. Жены спокойно отпускали их к нам ничего не подозревая, считали нас порядочной и благопристойной парой. Знали бы они, как порой используют их мужей….

Я бродил по кухне с потухшим взглядом, вынимая нарезку из холодильника. Дальняя дорога и полное опустошение давали о себе знать. Я даже еще не решил – поехать на природу или лучше остаться здесь и нормально выпить водки, не ограничивая себя. Правда, можно заказать такси туда-обратно. Понятное дело – секса не хотелось совсем. При мысли о нем слегка подташнивало, как будто натощак выкурил пачку сигарет.

Любимая усадила меня за стол и сама суетилась по кухне.

- Ну, как отдохнули? Загорели. Куда ездили?

Не хотелось даже говорить. Функции восторга взяла на себя любимая. Она щебетала без умолку, восторгалась пляжами, солнцем, морем, раскладывая нарезку, моя фрукты и извлекая из морозилки ледяную водку.

«А если ехать на природу, нужно делать над собой усилия. Ну нафиг. Отложим до следующего раза».

Игорь подтянулся всех позже. Я видел его смущение.

- Вы сами говорили, что подарок не нужен. Нужно только личное присутствие.

Теперь смутился я. Получил, что ожидал.

- Не надо уж так напирать на мой возраст. Я не за кафедрой и ты не мой студент.

- Простите. Вернее, прости, - он вытянул вперед мелко дрожащие руки и прошептал, - Во мандраж колотит. Волнуюсь, не знаю, как себя вести, - и громко добавил, - А вообще я уже ничей студент, две недели назад защитился.

- Расслабься, - я хлопнул его по плечу и повел на кухню, - Вот, любимая, и Игорь. Надеюсь, ты его помнишь. Здесь все знакомые тебе ребята.

- Нет. Ты нас не знакомил.

- Ну тогда, может вспомнишь покупку твоей шубы?

Любимая, от воспоминаний того вечера, вспыхнула румянцем.

- Рада реальному знакомству, - смутившись, и потупив взор, добавила она, - Ну я же говорила – красавчик, - смело разрядила она обстановку.

И сейчас он сидел напротив, улыбаясь молодостью, смущенно пряча взгляд.

Мы выпивали, закусывали, никто никуда не спешил. Напряжение спало, ощущение случайных людей незаметно проходило. Ведь парни видели друг друга первый раз. Уже шутили и улыбались. Но неуловимо в воздухе висело ожидание. Димка с Саней пришли не просто меня поздравить. Они пришли сюда за сексом. Ну а когда было иначе? Я сам приучил их к этому. Они ни разу не приходили сюда просто так. Плевали они на меня и на мой День рождения. Это был только повод.

Никакие мы были не друзья. Нас всех вместе собрал не я. Нас всех вместе собрала любимая. Я просто оказался распорядителем ее желаний. Они будут крайне разочарованы, если уйдут отсюда без секса. И поэтому терпеливо ждали команды.

Вот уже и не пьют, а пригубляют, не едят, а дегустируют. Им нужно быть в форме, на низком старте, когда будет отмашка.

От таких внезапных мыслей немного погруснело. Только Игорек радовал. Вывалил все свое обаяние и, с прямодушием молодости, изо всех сил старался понравиться любимой.

- Хочу познакомить с вами свою подругу, - весело, вдруг выпалил Игорь.

- Зачем? – спросил я, в продолжение своих мыслей.

- Как зачем? – растерялся Игорь, от неожиданного вопроса, - Зачем люди знакомятся?

- Ну, это по интересам. Вон Саня, сколько мы его знаем? Больше двух лет. И больше двух лет он обещает нас познакомить со своей женой. А Димка вообще не обещал. Любимая трется с ним на работе за соседними столами четыре дня в неделю. Ты видела Димкину супругу? - обратился я к любимой.

- Да. Даже знакома. Она как-то раз заезжала к нам на работу. Красивая женщина.

- Как-то раз…. Парни чтут мораль. Правильно и делают. «Быть в обществе, и быть свободным от общества нельзя», кажется так говорил классик революции.

Любимая сидела у меня на колене, обняв за шею. Я вообще любил, когда любимая садилась ко мне на колено, тесно прижимаясь, а тут кухня была крохотной, стол маленьким, да и свободных стульев больше не было. А больше зачем? Нам хватало. Много гостей мы не принимали.

Она была в короткой джинсовой юбке без пуговиц. Да это меньше всего походило на юбку – кусок материи с двумя длинными концами, завязанными сзади. Такая же была и блузка, запахнутая крест-накрест и тоже завязанная на спине, красиво подчеркивая грудь. Любимая знала, как угодить моим сексуальным вкусам.

Я произвольно гладил ее ягодицы, залезая под юбку. Просто руку было деть некуда.

- Женись. Если любишь, женись. Будь как все, как велит общество. Причем тут знакомство?

- В том-то и дело, что я не знаю, - пошел на откровение Игорь, - Не разобрался еще. У меня напрочь отсутствует чувство ревности. А как говорят, ревность – одно из проявлений любви. Мы скорее партнеры.

- Ревность – производная собственника, а не любви. Ты помнишь, что такое производная? Имея такой инстинкт, ты и без любви будешь ревновать, от того что это мое, частная собственность. Кстати, женщина больше собственник, чем мужчина.

- Вот я и хочу, чтоб вы помогли мне разобраться. У вас и жизненный опыт и, как ты говоришь, границы морали размыты. Вот и хочу поэкспериментировать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Поэкспериментировать говоришь, - я понял, куда клонит Игорек, - А ты у нее спросил? В первую очередь надо у нее спрашивать. А если ей понравится? Потом проходите всю жизнь, озираясь. В скафандрах. Только дома будете снимать.

- Это как?

- Как? Нельзя идти в разрез обществу и морали. Будь как все. И тогда общество тебя поймет и примет. Нет, тогда натягивай скафандр приличности, выходя из дома. Соблюдай правила.

- Ты про что? – не понял Игорь.

- Мммм… ну вот пример, ты сразу поймешь. Как-то раз наши знакомые пригласили нас в баню. И Юльку с Виталиком. Они тогда еще не развелись. Детей тоже взяли. А я в командировке был, у меня не получилось. Любимая с Юлькой и Виталиком в баню пошла. Не одной же ей идти. Они ребята нормальные, были не против.

- Да не было там ничего, - всколыхнулась любимая, - У нас дети по саду бегали, дверями хлопали! Все было до неприличия прилично. А ты знаешь, как я баню люблю.

- Знаю. Ну не факт. Только Олег с Тамарой оценили такой акт неприличным. И ладно если бы они были насквозь моралистами закоренелыми, можно было бы понять, учесть, но Тамара перед этим так гульнула, что притащила в семью сифилис. Это в наше-то время надо сильно постараться, чтобы его найти. Вот и получается, любимая зевнула, сняла скафандр, когда в баню пошла. Да чего уж тут неприличного? У Тамарки скафандр-то вообще порвался. Но она делала вид, что никто не замечает. Только Олег теперь здоровается со мной через губу. Пал я в его глазах. Мы пали с любимой, оказались аморальные и распущенные. Под скафандром. А Олег с Тамарой общество, среда обитания.

- Так это больше про двойные стандарты, - парировал Игорь, - В Германии до сих пор есть общественные бани. В том смысле, что нет у них деления на мужские и женские отделения. Ходят мужчины и женщины все вместе. В одном месте собираются совсем незнакомые голые люди. Разные общества – разные стандарты, разная мораль.

- Но она есть. Та, которая приемлема этому обществу. Но когда она выходит за рамки – все, надевай скафандр, будь как все. Ты соразмеряешь свое поведение с обществом. А вот в этом месте случаются проколы.

Любимая сидела, внимательно слушая, прижавшись к моему плечу. Игорек явно импонировал ей. И его желания понравиться любимой не оставались незамеченными. Разогретая шампанским, моим поглаживанием по ягодицам, плотоядными взглядами мужчин, любимая жарко зашептала мне в ухо:

- А хочешь, я не скафандр надену, а тот передник, который ты мне подарил? Из секс-шопа. Я его еще не надевала.

- Постановка вопроса неверна в принципе. Ты должна была сказать утвердительно – я хочу надеть передник, чтобы вас мужиков немного подразнить. Ведь так? А еще похвастать своим загаром.

- Но ведь День рождения у тебя. И я хочу тебя чем-то порадовать. Я надену его для тебя.

- Ты меня уже радуешь. Своим настроением. И я конечно хочу. Но главное, чтобы желания совпали. На то и слова.

- Я мигом, – вскочила любимая с колена, - Не скучайте.

Ты вышла в одном черно-белом переднике, «а-ля домработница». Весь передник состоял из одного большего сердца выполненного из сетки стрейч черного цвета. Ну или из тонкого прозрачного нейлона. По краям это сердце обрамлялось попеременно черными и белыми рюшками, красиво подчеркивая прозрачную середину. Своим острым концом сердце упиралось в твой пупок, по краям демонстрируя твои груди. Красивые возбужденные соски напряженно торчали сквозь прозрачный нейлон. И как положено, две завязки под волосами за шеей и две сзади на поясе. В черных босоножках на высоком каблуке. Чулки и пояс ты не надела, чтобы они не скрывали твоего загара.

Ты стояла молодая, загорелая, сладкая, хрустящая, как вафельная трубочка с кремом. От твоей кожи струились легкие волны сухого жара. Твое тело было напряжено, собрано. Твои глаза бегали по лицам мужиков, ища в них поддержки.

- От это загар…!

- От это передник…!

- От это женщина…!

Получив порцию восторгов и восхищений, ты полезла в холодильник, повернув к парням свой красивый зад, давая его облизать глазами.

Три пары глаз восхищенно следили за твоими движениями. Три пары глаз уже раздели тебя совсем, тискали, мяли твое тело, вожделенно мечтая трахнуть его. Ты уже не хотела садиться ко мне на колени, демонстрируя свое тело в полный рост. И твой фартучек домработницы не являлся преградой, а только будил воображение.

Я не хотел, чтобы возбуждение спало. Я только хотел, чтобы резкий выброс адреналина отбушевал, чтобы твое тело перестало быть напряженным, расслабилось, наполнилось похотью, а не страхом.

И вот в твоих глазах зажглась игривость, в движениях появилась уверенность. Три пары голодных глаз наполнили тебя вожделением, желанием, сексом. Я подошел к тебе сзади, развернул тебя лицом к парням, поднял твои руки, закинул их к себе на голову. Ты вжалась в меня спиной, закрыв глаза, демонстрируя парням свое тело сквозь прозрачный передник.

- Ты хотела поздравить меня…?

- Да…, - едва слышно прошептала губами в ответ.

- Тогда поиграем в слова. Наша любимая игра.

Ты вздрогнула, слова застряли у тебя в горле.

- Я не слышу тебя…

- Да. Я хочу этого, - снова хрипло прошептала ты.

- Тогда говори громко, чтобы было слышно всем.

Ты кивнула, не открывая глаз.

- Мне нравиться дразнить друзей своим телом.

- О да! – ты кивнула, улыбаясь, открыла глаза.

- Я купаюсь в их голодных взглядах.

- Да-да! – продолжала улыбаться ты, - Откуда ты все знаешь?

- Их похотливые взгляды меня возбуждают.

- Еще как…!

- Я имею огромную власть над вами.

- Безграничную…

- Я могу поставить вас на колени.

- О да, да…, - вдруг забуркотели парни, перебивая друг друга, - Мы уже встаем… мы уже стоим…!

Ты стояла, расставив ноги, все сильнее прижимаясь своей попкой к моему члену. Подняв руки и закрыв глаза. А я все это время гладил твое тело через тонкую ткань нейлона, пощипывал твои соски, теребил клитор, одновременно нашептывая тебе на ухо непристойности. Все больше возбуждая тебя и возбуждаясь сам.

- Но сегодня твой праздник, и я выполню любые твои капризы. Повторяй.

- Я выполню любые твои капризы.

- Если хочешь, раздень меня.

- Раздень меня. Я хочу этого.

- Пусть все любуются моим телом…

- Пусть все любуются моим телом.

- Пусть тискают меня и мнут…

- Да. Я тоже хочу этого.

- Я буду послушной, я буду доступной.

- Да. Я буду послушной.

- А если захочешь, опусти меня… (я только потом понял двузначность этой фразы)

- Опусти меня.

- Поставь на колени….

- Поставь на колени.

При этом я дернул завязки у тебя за головой, фартук сложился, держась на поясе, открывая возбужденные груди. Я поманил парней пальцем. Этот жест не нужно повторять дважды. Они давно ждали разрешения и наконец его получили. Все трое подошли к нам и стали ласкать твое тело.

Ты вздрогнула, приоткрыла глаза, и еще сильнее вжалась в меня.

- Я буду стоять на коленях, и сосать у твоих друзей….

- Я буду стоять на коленях, и сосать у них.

- У всех по очереди, и у всех сразу….

- У всех сразу.

Восемь рук гладили и ласкали твое тело, возбуждая тебя. Саня даже встал на колени, пытаясь лизнуть твой клитор, и запуская в тебя пальцы.

- Ты пустишь меня по кругу, - я уже не мог сдержаться.

- Ты пустишь меня по кругу, - ты уже хрипела от возбуждения.

- И они будут трахать меня по очереди.

- И они будут трахать меня по очереди…

На этих словах ты задрожала всем телом, истошно выдохнула, снова шумно набрала ртом воздух…. Ты кончила.

Саня вынул из тебя два пальца, повел языком по твоему животу. Ты засмеялась с закрытыми глазами.

- Так далеко мы с тобой еще не забирались, - ты продолжала улыбаться, развязывая и совсем снимая фартук.

- Что, грязно?

- Меня всю колотит….

- Так это ж здорово!

- Только от одних слов…. А что будет дальше…?

- А дальше будет то, что ты наговорила.

И я тебя опустил на колени, и ты сосала у ребят по очереди, и у всех вместе, наслаждаясь членами у себя во рту и понемногу разгоняясь. А потом мы перешли в зал, и они трахали тебя по очереди. А потом все вместе. И я смотрел в твои возбужденные, мутные от секса глаза, и возбуждался сам.

И еще я заметил, что ты больше отдаешь предпочтение члену Гоши. Может мне показалось. Это было едва заметно. Вроде особо и не выделяла, но к его члену ты относилась с какой-то любовью и восторгом. А чего - большой, упругий, молодой.

Сколько времени прошло – не знаю. Утонувши в мужской ласке, растворившись в своей похоти, наслаждениях, оргазмах, утомившись, ты стала понемногу всплывать в реальность. Усталость от борьбы с тремя членами понемногу стала проявляться. Я толкнул Гошу в плечо и прошептал:

- Пора кончать. И так девчонку укатали.

- Надо еще посмотреть кто кого…

Ты стояла на коленях, держа в руках два члена, третий у тебя был во рту.

- Остановись, - придержал я твои действия, - Открой рот, открой глаза, пусть они дрочат перед твоим лицом.

Ты сразу поняла, что я от тебя хочу. Одной рукой ты провела по своим соскам, другой опустилась к клитору, раскрыла его двумя пальцами, и от груди тоже нырнула рукой, даря себе самой ласки. Парни все трое стояли и дрочили перед твоим лицом. Ты любовалась их действиями, порой поднимая глаза на их лица.

- Только не в глаза, и не на лицо…цельтесь лучше…

Первый Игорь, застонав, начал стрелять спермой тебе в рот, почти касаясь членом твоих губ. И почти сразу застонал Димка. Ты потянулась взять в рот стреляющие спермой члены.

- Нет… и не глотай… выплевывай….

Ты стала языком выдавливать сперму наружу из переполненного рта. Она потекла у тебя по подбородку, свисая длинными липкими соплями, капая с подбородка на грудь. От стонов парней и извергающих членов твое возбуждение снова подпрыгнуло. Ты стала растирать сперму по своей груди, мять и тискать груди. Последним выстрелил Саня. Но как-то вяло, застонал, выдавливая из конца сперму сразу тебе на грудь.

Парни, с благодушием и усталостью, по очереди валились на диван. Правду сказал Игорь, пожалуй, не они тебя а ты их укатала, трахнула. Я поднял тебя с колен, улыбающуюся, расплавленную блядством. Вытер ладонью сперму с твоих губ и подбородка, посадил тебя на крохотный икеевский столик, стоявший прямо перед парнями, слегка опрокинул тебя назад, на локти, поднял твои ноги, и стал медленно вползать своим челом тебе в попку. Ты сначала ойкнула, глядя мне в глаза, и сразу расслабилась.

Я сначала не думал об этом. Но парни так дружно и классно справлялись с ласками тебе, с твоими оргазмами, что я невольно возбудился сам. Опрокинутая на локти, с задранными ногами, ты пристально смотрела мне в глаза, черпая там возбуждение.

Мы были перед парнями, как наглядное пособие, как лабораторная работа.

Я взял тебя за затылок, сделал два-три движения в тебе, и когда мой член совсем окреп, впился губами в твой рот, глубоко запуская язык. Я трахал тебя, судорожно вбивая член в твою попку, ощущая языком липкость и терпкость спермы, оставшейся у тебя во рту. Ты не ожидала такого. От моего поцелуя ты стала кончать. Долго, неистово, до самого дна.

От твоих стонов, конвульсий твоего тела, меня самого скрутила палящая судорога оргазма.

Лабораторная работа была закончена. Наглядные пособия можно разобрать. Ты побежала в ванну мыться.

- Спасибо за доставленные удовольствия, мальчики, приходите еще…

Ты стояла в прихожей в легком халатике, прощаясь с мужиками. И как-то взглядом выделяя Игоря из «толпы». Или мне снова это казалось.

- Игорек, - добавил я, - Мы завтра идем в кафешку, кофе попить. Ты хотел нас с девочкой познакомить. Подтягивайтесь. Нейтральная зона, никто, никого, ни к чему не обязывает.

Я понимал, что он понравился моей любимой. Такого бойца надо попридержать сколько можно дольше.

И еще я вдруг понял, что не могу сражаться против молодости, задора, хорошего крепкого члена…. Даже энергетика была другой. Ведь любимая была почти на двенадцать лет моложе меня.

Кофе

Я проснулся утром. Вспомнил, что было вчера. Вспомнил и испугался. Вчера меня приговорили к смерти. Пока я спал, мой мозг взвешивал, фильтровал, раскладывал по полочкам, анализировал, делал заключения и к утру нажал на красную кнопку с надписью «Алярм». Беспокойство вползло в мою грудь. Страх ударил под ложечку, как хороший боец крюком снизу. Меня ведь никогда не обманывали мои страхи, никогда не подводили предчувствия.

Мы сидели за столиком у окна, когда вошел Игорек с девушкой. Вроде миленькая, симпатичная, улыбаясь, протянула руку:

- Вика…

Тонкие черты лица, узкая ладонь, узкая кость… какая-то аристократическая утонченность, в манере держаться, в манере произносить слова. Я боюсь таких людей. Может потому что сам ни разу не аристократ. Они казались мне всегда выше меня, даже самые маленькие. И непонятные в своих манерах.

И эти васильковые глаза налитые весенней водой. Не эти голубые, застиранные до прозрачности, как будто смотришь сквозь человека, а яркие, как цветные линзы. Может и правда линзы. Они притягивают к себе взгляд и путают мысли.

Вика села напротив меня. Игорек расцеловался с любимой щеками, как старый знакомый. Да он и был уже старым знакомым. Между ними была страшно-вкусная тайна, и она наполняла любимую радостной возбужденностью.

Сначала было все как всегда – заказ, кофе, пирожные, погода. Ребята еще не перестали быть студентами, и студенческая жизнь еще занимала их головы. Это нам приходилось вспоминать, какими мы были студентами. Вроде начиналось с общих разговоров, все вежливо играли на общий стол. Гоша даже вспомнил какой-то старый анекдот.

- Почему все рассказывают только старые анекдоты? – подумал я вслух, - А бывают анекдоты когда-нибудь новыми? Свежими? Молодыми? Наверное, у анекдотов судьба, как у мужчин: чтобы состояться, стать, остаться анекдотом, надо выжить. Анекдоту, как мужику, как коньяку, нужен срок, выдержка. Анекдоты никогда не бывают такими, как девушка Вика, - кинул я комплимент в сторону Вики.

Незаметно разговор перетек с общего стола в разговор двое надвое. Любимая увлеченно щебетала с Игорьком, быстро найдя общие темы для разговора. У Игоря тоже блестели глаза. Мне приходилось развлекать Вику. Она конечно замечала возбужденное подпрыгивание Игоря, с большим желанием понравиться любимой. И это доставляло ей определенную неловкость.

Мне не хотелось подпрыгивать. У меня была другая энергетика, энергетика старика. В этой жизни уже ничего меня не обрадует, а огорчить может все что угодно.

- «Есть время искать, и время терять, время молчать и время говорить…». Это не я, это Экклезиаст, - проговорил я философски глядя на любимую с Игорьком, как бы оправдывая их.

- Я уж поняла, - ответила Вика, кивая моему оправданию.

И я решил ее подгрузить. Перейти на «ты» я так сразу и не смог.

- Как вы относитесь к порядку?

Она безразлично пожала плечами.

- А представьте себе какое-нибудь нудное и далекое от завершения дело. Выпрямление молотком кривых гвоздей, например. Берете из деревянного ящика по одному, кладете на металлический верстак и бьете молотком. И в этот момент вас зовут обедать.

- Сейчас! - кричите вы, - Сейчас иду.

От нечего голове делать (она ведь не участвовала в этом примитивном хозяйственном действе), голова считала выпрямленные гвозди и насчитала 89.

- Борщ стынет! - кричат из дома.

- Сейчас!

Невозможно оставить 89 гвоздей, надо выпрямить сто и лишь тогда прерваться. Кому надо? Почему надо? Какая разница, на каком количестве остановиться? Человеческое стремление к порядку поразительно: 100 - порядок, 89 - хаос. А мир вокруг устроен хаотично. И мир этот подчиняется определенным законам, он гармоничен. Вода совершает круговорот в природе, планеты движутся вокруг светил, жизнь экспериментирует с формами, используя одни и те же кирпичики...

- Борщ стынет! - зовёт вас Вселенная.

- Ещё 11 гвоздей! - отвечаете вы.

Раньше я считал, что Бог - это порядок, а Дьявол - это хаос. А ведь все наоборот! Хаос - жизнь и творчество на основе нескольких основополагающих законов: не убий, не укради... Ну да вы их знаете.

- Не возжелай жену ближнего своего! – вставил с ехидной улыбкой Игорь, многозначительно посмотрев на любимую.

- Их все знают, - остановил я Игоря жестом, - Порядок - мертвечина муравейника, механическая жизнь по режиму. Недаром все злодеи в истории человечества хотят установить "новый мировой порядок". Да что там злодеи, большинство обычных людей всю жизнь пытаются втиснуть гармонию хаоса окружающего мира в заскорузлые рамки собственных представлений о порядке. И я в том числе. Я его боюсь, этого хаоса. Диким страхом боюсь и ненавижу перемены. Но в гармонии хаоса - Бог. А в ящике с ржавыми прямыми гвоздями - Дьявол. Борщ стынет, и мы продолжаем выпрямлять гвозди.

- Это не мои мысли. У меня бы для этого ума не хватило. Но эта теория мне нравится.

- Интересная мысль, оригинальная концепция - подтвердила Вика.

- Ну а по поводу твоей реплики, - я кивнул в сторону Игоря, - Ты помнишь, как полностью звучит эта заповедь? Или какая она по счету? А может, помнишь, как звучит первая?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- А нахрена мне помнить? Все в интернете есть, - парировал Гоша, - Если надо, я найду.

- Не возжелай имущества ближнего своего, и дома его, и земли его, и скота его, и жены его. Заметь, жена после скота. Ценность наименьшая. Или допустим, гордыня, грех больший, чем твое возжелание.

Игорь понял, что его поймали на понтах.

Нехорошо как-то получилось.

- Игорь, я не сволочь. Я противный, как правда. Но не сволочь. Да, впрочем, и не важно - пороки не следует поощрять. А я занимаюсь именно этим.

После этой встречи Игорь заезжал к нам пару-тройку раз. Любимая встречала его с неизменным восторгом. И секс был у нас великолепный. На троих. О Вике мы больше не говорили. Она мне была неинтересна.

Я смотрел на их общение, на их молодость, и понемногу сходил с ума. Не от ревности. Люди сходят с ума, наверное, от ощущения бессилия. Ни сделать, ни изменить. Ни убить себя.

Потом Игорь исчез.

Я проснулся утром. Вспомнил, что было вчера. Вспомнил и испугался. Вчера меня приговорили к смерти. Пока я спал, мой мозг взвешивал, фильтровал, раскладывал по полочкам, анализировал, делал заключения и к утру нажал на красную кнопку с надписью «Алярм». Беспокойство вползло в мою грудь. Страх ударил под ложечку, как хороший боец крюком снизу. Меня ведь никогда не обманывали мои страхи, никогда не подводили предчувствия.

Мы сидели за столиком у окна, когда вошел Игорек с девушкой. Вроде миленькая, симпатичная, улыбаясь, протянула руку:

- Вика…

Тонкие черты лица, узкая ладонь, узкая кость… какая-то аристократическая утонченность, в манере держаться, в манере произносить слова. Я боюсь таких людей. Может потому что сам ни разу не аристократ. Они казались мне всегда выше меня, даже самые маленькие. И непонятные в своих манерах.

И эти васильковые глаза налитые весенней водой. Не эти голубые, застиранные до прозрачности, как будто смотришь сквозь человека, а яркие, как цветные линзы. Может и правда линзы. Они притягивают к себе взгляд и путают мысли.

Вика села напротив меня. Игорек расцеловался с любимой щеками, как старый знакомый. Да он и был уже старым знакомым. Между ними была страшно-вкусная тайна, и она наполняла любимую радостной возбужденностью.

Сначала было все как всегда – заказ, кофе, пирожные, погода. Ребята еще не перестали быть студентами, и студенческая жизнь еще занимала их головы. Это нам приходилось вспоминать, какими мы были студентами. Вроде начиналось с общих разговоров, все вежливо играли на общий стол. Гоша даже вспомнил какой-то старый анекдот.

- Почему все рассказывают только старые анекдоты? – подумал я вслух, - А бывают анекдоты когда-нибудь новыми? Свежими? Молодыми? Наверное, у анекдотов судьба, как у мужчин: чтобы состояться, стать, остаться анекдотом, надо выжить. Анекдоту, как мужику, как коньяку, нужен срок, выдержка. Анекдоты никогда не бывают такими, как девушка Вика, - кинул я комплимент в сторону Вики.

Незаметно разговор перетек с общего стола в разговор двое надвое. Любимая увлеченно щебетала с Игорьком, быстро найдя общие темы для разговора. У Игоря тоже блестели глаза. Мне приходилось развлекать Вику. Она конечно замечала возбужденное подпрыгивание Игоря, с большим желанием понравиться любимой. И это доставляло ей определенную неловкость.

Мне не хотелось подпрыгивать. У меня была другая энергетика, энергетика старика. В этой жизни уже ничего меня не обрадует, а огорчить может все что угодно.

- «Есть время искать, и время терять, время молчать и время говорить…». Это не я, это Экклезиаст, - проговорил я философски глядя на любимую с Игорьком, как бы оправдывая их.

- Я уж поняла, - ответила Вика, кивая моему оправданию.

И я решил ее подгрузить. Перейти на «ты» я так сразу и не смог.

- Как вы относитесь к порядку?

Она безразлично пожала плечами.

- А представьте себе какое-нибудь нудное и далекое от завершения дело. Выпрямление молотком кривых гвоздей, например. Берете из деревянного ящика по одному, кладете на металлический верстак и бьете молотком. И в этот момент вас зовут обедать.

- Сейчас! - кричите вы, - Сейчас иду.

От нечего голове делать (она ведь не участвовала в этом примитивном хозяйственном действе), голова считала выпрямленные гвозди и насчитала 89.

- Борщ стынет! - кричат из дома.

- Сейчас!

Невозможно оставить 89 гвоздей, надо выпрямить сто и лишь тогда прерваться. Кому надо? Почему надо? Какая разница, на каком количестве остановиться? Человеческое стремление к порядку поразительно: 100 - порядок, 89 - хаос. А мир вокруг устроен хаотично. И мир этот подчиняется определенным законам, он гармоничен. Вода совершает круговорот в природе, планеты движутся вокруг светил, жизнь экспериментирует с формами, используя одни и те же кирпичики...

- Борщ стынет! - зовёт вас Вселенная.

- Ещё 11 гвоздей! - отвечаете вы.

Раньше я считал, что Бог - это порядок, а Дьявол - это хаос. А ведь все наоборот! Хаос - жизнь и творчество на основе нескольких основополагающих законов: не убий, не укради... Ну да вы их знаете.

- Не возжелай жену ближнего своего! – вставил с ехидной улыбкой Игорь, многозначительно посмотрев на любимую.

- Их все знают, - остановил я Игоря жестом, - Порядок - мертвечина муравейника, механическая жизнь по режиму. Недаром все злодеи в истории человечества хотят установить "новый мировой порядок". Да что там злодеи, большинство обычных людей всю жизнь пытаются втиснуть гармонию хаоса окружающего мира в заскорузлые рамки собственных представлений о порядке. И я в том числе. Я его боюсь, этого хаоса. Диким страхом боюсь и ненавижу перемены. Но в гармонии хаоса - Бог. А в ящике с ржавыми прямыми гвоздями - Дьявол. Борщ стынет, и мы продолжаем выпрямлять гвозди.

- Это не мои мысли. У меня бы для этого ума не хватило. Но эта теория мне нравится.

- Интересная мысль, оригинальная концепция - подтвердила Вика.

- Ну а по поводу твоей реплики, - я кивнул в сторону Игоря, - Ты помнишь, как полностью звучит эта заповедь? Или какая она по счету? А может, помнишь, как звучит первая?

- А нахрена мне помнить? Все в интернете есть, - парировал Гоша, - Если надо, я найду.

- Не возжелай имущества ближнего своего, и дома его, и земли его, и скота его, и жены его. Заметь, жена после скота. Ценность наименьшая. Или допустим, гордыня, грех больший, чем твое возжелание.

Игорь понял, что его поймали на понтах.

Нехорошо как-то получилось.

- Игорь, я не сволочь. Я противный, как правда. Но не сволочь. Да, впрочем, и не важно - пороки не следует поощрять. А я занимаюсь именно этим.

После этой встречи Игорь заезжал к нам пару-тройку раз. Любимая встречала его с неизменным восторгом. И секс был у нас великолепный. На троих. О Вике мы больше не говорили. Она мне была неинтересна.

Я смотрел на их общение, на их молодость, и понемногу сходил с ума. Не от ревности. Люди сходят с ума, наверное, от ощущения бессилия. Ни сделать, ни изменить. Ни убить себя.

Потом Игорь исчез.

PostScriptum

Ко мне пришла печаль. И я запил.

Ах, какая печаль навалилась на меня! Ее теперь называют модным словом "депрессия". Господи, да разве это присвистывающее, шипящее слово может вместить громадный чёрно-фиолетовый мир печали!

Тоска! Тоска! Ее незрячее пронзительно-зеленое око впивается мне в душу, и мрачное небо скорби и сердечной сокрушенности медленно опускается на меня, как лифт, ползущий на первый этаж, и свинцовая хмурь безрадостности обволакивает, палит сухота во рту от несказанных слов, и болит мозг, бессильный разродиться мыслью, которая принесла бы покой и утешенье. Все вокруг уныло, ненавистно и безнадежно, как выжженное поле.

...Понуро и обреченно прислушиваюсь к душе, к чугунному бою похоронных колоколов. Огорчаюсь, что родился на свет. Я - закуклился. Врос в панцирь своей печали.

Зубная мука души. Дед всегда повторял - ржа железо проедает, печаль сердце сокрушает. Господи, как худо! Солнце еле сочится, тоскливый серый день, облака тяжелы, как могильная глина, грохочущая по деревянной крышке...

Мне плохо. Мне так плохо, как никогда не было еще в жизни. Я намотал провод на свое сердце, мне уже никто не поможет, он перервет нас с тобой пополам, потому что мы срослись с тобой - я не знал, что НЕ смогу тебя оторвать от себя…

Синяя вода течет из ладоней.

Это ты, моя любимая, истекаешь из моей жизни.

Испуг прошел, улеглась горечь. Жизнь моя прибилась к странному перекату реки - нечего делать, некуда пойти, не с кем поговорить, ничего не хочется, ничего не нужно. Нет радостей, и горести во мне закаменели. Все выгорело внутри. Сухость, пустота, полынь.

Изгнание. Ох, какая долгая дорога - и начинается она в пустыне твоего сердца. Я не сержусь на тебя, нет в моем сердце обиды.

Мне остаются теперь лишь горечь и разорение чувств, сиротство разлуки, непроходящая боль потери единственного нужного на земле человека.

Я этими разговорами с самим собой выгрыз себя дотла.

«- Я сказала тебе, что люблю тебя, и буду любить всю жизнь. Неведомо, что ждет меня впереди. Ты будешь далеко, мы будто умерли. И в другой жизни я буду жить с другим мужчиной. Не с тобой! Но он никогда не займет твоего места.

Ибо моя любовь к тебе мне и самой совсем не понятна. Это морок, долгое наваждение, радостное омрачение ума, истекающий мираж и… бесконечная боль. Я больше не хочу повторения этого.

Спасибо тебе, любимый! Спасибо за все. Я не плачу…»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец