Бывшие. Скучала по мне?

Пролог

Послышался настойчивый звонок в дверь.

— Ну, Дамир, сейчас ты у меня отхватишь!

Я подскакиваю с постели и несусь открывать дверь.

Мужа не было всю ночь. Я, конечно, в меру ревнивый человек, но сегодня я просто волновалась за него. Я звонила и писала — просто хотела знать, что всё в порядке. Обычно муж всегда предупреждал, если задерживался или уезжал. Он знает, как я могу сама себя накрутить. Но вчера вечером, ни слова не сказав, он просто исчез. Телефон не отключен, но он игнорирует меня. Я места себе не нахожу.

Открываю дверь, не глядя в глазок, уже готова наброситься на мужа в порыве праведного гнева, но на пороге стоит его тётя Залима. Вид у неё настолько скорбный, что мой гнев сразу пропадает. Боюсь, что с ним что-то случилось.

— Здравствуйте. Тётя Залима, что с ним? — с порога спрашиваю я.

— Я пройду? — мямлит тётя Залима.

— Конечно, — пропускаю женщину, а саму меня всю трясёт. Что с ним?

Она проходит, разувается и идёт на кухню, а я всё это время кручусь вокруг неё.

— Где он? Он жив?

Женщина кивает. Волна облегчения на секунду охватывает меня, но тут же накатывает новое волнение. Да ну, почему она так себя ведёт?

— Кофе сделаешь? — просит тётя Залима.

— Да, — жёстко отвечаю я, — но сначала скажите, что с ним. Он в больнице?

— Дамир жив и здоров, — говорит тётя Залима.

— Что же вы меня так пугаете? Звонила ему много раз, — говорю я, ставлю чашку под кофемашину. — Ну, вернётся — я ему устрою! Вот, вы знаете, почему он не мог просто предупредить? Сказал бы: «Меня не будет, я там-то и там-то».

Кофемашина урчит, запах ароматного напитка наполняет кухню. Беру чашку и ставлю перед женщиной.

— Об этом и хотела поговорить. Он был в отеле… с женщиной.

— В смысле? — не понимаю я. Она говорит какой-то бред.

Женщина берёт в руки чашку, дует на напиток, переводит взгляд на меня — смотрит, словно я дурочка.

— А какие смыслы есть? Ты же знаешь, я всегда к тебе хорошо относилась. Дамир просто не создан для жизни с одной женщиной — полностью пошёл в моего братца. Плюс он не говорил, но…

Я присаживаюсь на стул напротив неё, руки обессиленно падают на колени. Хмурю брови и просто не верю её словам. Она говорит о каком-то другом человеке. Дамир — безумно горячий, вспыльчивый (как и я), но он честный. Наш брак — это эмоциональные качели. Мы постоянно ссоримся — громко, бойко, словно боевые действия проводим, — и так же миримся. Но ни разу Дамир даже повода усомниться в себе не дал.

— Что «но»?

— Он скоро должен поехать на родину. Невеста там у него, — тётя Залима поджимает губы, мямлит. — Я сама недавно узнала.

Какая невеста? Что она несёт? Это больше похоже на фантазии. Может, тётя Залима с ума начинает сходить?

— А ничего, что я его жена? — громко спрашиваю я, начиная злиться на женщину.

— Ну, она там, ты тут. О тебе там все в курсе, и «ту сторону» всё устраивает. Невеста прекрасно знает, что будет второй женой.

Чего? Чего? Я что — мебель? Или аксессуар? В смысле «ту сторону всё устраивает»? А моя сторона без внимания осталась?

— А ничего, что меня не устраивает? — вспыхиваю я.

— Ты же понимаешь, что не должна была этого говорить? Меня Дамир убьёт, если узнает, что я тебе рассказала. Да и с родственниками будут проблемы. Просто ты хорошая девочка, и мне жаль тебя. Но это правда.

Я сижу, стараюсь собрать мысли в кучу. Всё, что она говорит, — бред. Полный бред. Она уже не молода, может, что-то перепутала. Всякое бывает.

— Не веришь мне? — переспрашивает женщина.

Я чуть пожимаю плечами, но в итоге качаю головой.

— Ну, просто это так не похоже на Дамира.

— Не похоже, — тянет тётя Залима, кладёт ладонь на мою руку и слегка сжимает. — Ты просто построила себе такую мечту. Но Дамир — не мечта. Он влюбился в тебя, но теперь остыл. И я знаю, как это больно. У меня было похожее, только уже была дочка, и мы не могли развестись. Череда любовниц, которых я должна молча терпеть. Вторая жена, которой я должна улыбаться. Благодарность ему за внимание, которое он мне уделил. И снова он уходит, а я с улыбкой жду.

Тётя Залима достаёт из кармана телефон, нажимает на экран, разворачивает его ко мне и даёт посмотреть. Видео: мой муж с незнакомым мужчиной оживлённо о чём-то беседуют. Тётя Залима включает звук.

— Если нет претензий и все согласны, то я не против этой свадьбы, — говорит мой муж. — Лейла не против, что будет только второй женой?

Я просто ушам своим не верю.

— Лейла — прекрасная девушка, хорошо воспитана. Она очень рада этому предложению. Главное, чтобы с внуками не затягивали и порадовали старика, — слышится другой голос.

Мой муж громко смеётся:

— Да, дядя Рустам, можешь не волноваться! С такой красавицей, как твоя дочка, дело не заржавеет. Будешь ещё нянчиться.

— А твоя супруга будет на празднике?

— Нет. Она в городе останется, — мой муж хмурит брови. — Да и сложно ей будет это принять. И времени нет совсем её подготовить. Думаю, проще и спокойнее для меня будет, если она останется дома. Потом по факту всё объясню, когда вернусь.

— Дамир, а ты заботливый! — мужчина начинает смеяться.

Тётя Залима убирает телефон и с грустью смотрит на меня. Я словно в вакууме. Ничего не понимаю. Почему он так поступает? Я просто молчу. В смысле, вторая жена? А он даже не собирается мне об этом говорить? Удобно устроился.

Тётя Залима встаёт, обнимает меня за плечи.

— Я вижу твой характер, понимаю, что ты этого не примешь. Он имеет на это право, родня его поддерживает, но сможешь ли принять это ты? Не думаю. Для тебя это сложно. И проще сейчас разойтись — пока детей нет. Потом он тебя не отпустит.

— В смысле «не отпустит»? — зажигаюсь я снова. Да что они вообще о себе возомнили! Дамир прекрасно знал, на ком женится. — Мы живём в светском, современном государстве! Я свободная личность. «Не отпустит»? Госуслуги мне в помощь — отправила заявление, и всё.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тётя Залима глубоко вздыхает.

— Если родишь ему ребёнка, он тебя не отпустит. Отберёт его и увезёт. Будет воспитывать вторая жена, понимаешь? Для нас это нормально. И не факт, что она его будет принимать — так, терпеть из-за Дамира, не более. Сломаешь себе жизнь: будешь рядом с ним жить и выпрашивать милости.

— Чего? Кто? Я? — чуть ли не кричу я. — Я никогда не буду ничего выпрашивать!

— Когда я была молодая, тоже так думала. Но всё вышло иначе.

— Я поговорю с Дамиром.

— Говори, — пожимает плечами тётя Залима. — Моё дело — предупредить. Ты другая, девочка. Пойми: с тобой он считаться не будет, как бы ты этого ни хотела. Это видео — недельной давности. А ночью он не пришёл, потому что у них мальчишник. Понимаешь? Думаешь, в сауне они просто болтали? Но если ты можешь это принять и спокойно терпеть — конечно, терпи.

Глава 1

Вечером.

Муж вернулся домой только вечером. Хочу с ним поговорить, но понимаю, что не смогу в лоб спросить. Чувствую себя грязной от всей этой ситуации.

Стою, нарезаю салат, пытаюсь успокоиться. Ключ поворачивается в замке, хлопает входная дверь. Но я не спешу встречать мужа, продолжаю заниматься своими делами.

— Огонёк, привет, — раздаётся его голос.

Я даже не поворачиваюсь. Он заходит на кухню, подходит ко мне, своими огромными руками обнимает со спины, прижимает к груди.

— Отпусти, пожалуйста, — стараюсь говорить спокойно, но с железными нотками.

— Огонёк, прости меня. Ты волновалась?

Я усмехаюсь. Даже не знаю, что ответить.

Волновалась?

Я возмущена. А ещё мне противно до ужаса.

— Нет. Ты взрослый человек, сам решай, как тебе жить.

Дамир тяжело вздыхает, пытается поцеловать меня в шею, но я выскальзываю и отхожу в сторону.

— Огонёк, ну не злись. Я понял, что облажался, — Дамир тянет ко мне руку. — Ко мне родственники приехали из республики, прямо к работе. Потом телефон сел. Не мог позвонить, предупредить.

Слушаю и удивляюсь, как он филигранно выкручивается. Если родственники приехали, почему не заехали домой?

— А домой с ними не судьба заехать?

— Делать им тут нечего, — злобно бросает Дамир. — Они немножко… Короче, нет.

Странная реакция. Почему-то он злится на простое предложение.

— Обязательно своё желание провести ночь чёрт знает где и с кем прятать за приездом родственников?

Дамир стоит, облокотившись о кухонный стол, смотрит на меня тяжёлым взглядом.

— Ты мне истерику решила закатить?

Мне смешно. Как ловко он переводит стрелки! Сделал виноватой меня.

— Я? — возмущаюсь. —

Я

закатываю истерику? А тебе не кажется, что ты её заслужил? Шлялся всю ночь непонятно с кем.

— Не смей со мной так разговаривать, — рычит муж. — Тон поубавь. Огонёк, нарвёшься на неприятности.

Его слова останавливают меня на секунду, но не больше. Возмущение прёт через край. Какие ещё неприятности? Он меня пальцем не тронет — в этом я была уверена.

Или была?

— Да ладно! Какие неприятности могут быть хуже твоего вранья и умалчивания?

— Огонёк, тебе бы успокоиться. Ты несёшь какой-то бред. Я перестал понимать, куда ты ведёшь разговор, — хмурится Дамир, делает шаг ко мне.

Я отступаю.

— Не вздумай подходить! И не смей говорить, что я несу бред. Не тебе об этом мне говорить! — грозно шиплю, поднимая руку.

— Да блядь, что вообще происходит?! — Дамир уже кричит. Видно, как он зол.

— Да ничего! Ты шляешься ночами, а я дома жду. Отлично устроился.

— Огонёк, угомонись. Не забывай, с кем разговариваешь.

Этими словами он подтверждает, где был. И чётко даёт понять моё место. Показывает цену нашего брака.

— Помню, Дамир. Ещё скажи, чтобы я своё место не забывала, — злобно бросаю я, озираясь в поисках предмета, которым можно в него швырнуть — полотенцем или тарелкой.

— Это бесполезно, Огонёк, — парирует Дамир.

Меня его поведение бесит ещё сильнее. Сколько можно перекладывать вину на меня? Он шлялся всю ночь, но виновата я, потому что мне это не нравится. Вывод: я истеричка. Шикарная логика!

— То есть не прочь напомнить, но это бессмысленно?

— Огонёк, хватит нести чушь. Я дальше слушать не намерен. Думай, что и кому говоришь. Да, меня не было. Я, блядь, работаю как трактор, чтобы у нас всё было! Чтобы ты занималась, чем хочешь, и ни в чём не нуждалась! Нет смысла продолжать этот разговор. Я в душ, а ты пока остынь.

Я не собираюсь остывать. Не собираюсь больше разговаривать. Это худшее, что он мог сделать — вместо извинений и объяснений он обвинил меня и ушёл в душ. Он шаболдался всю ночь, а виновата я. Но больше всего меня интересует, когда он скажет о второй жене. Интересно, скоро у него свадьба? Вот бы успеть развестись до этого момента. Это даже хуже, чем любовница. Для меня это кошмар.

Я занимаю руки — мою посуду после готовки. Накладываю Дамиру еду, ставлю на стол. Мне нужно от него услышать ещё кое-что. Услышать и подвести черту. Потому что выхода я не вижу. Только его дикую реакцию на мои слова.

Дамир выходит из душа. Двухметровое чудовище даже не переоделось — просто обмотало полотенце вокруг бёдер. Капли воды блестят на коже. Молча садится за стол, как медведь. Вилка в его руке кажется игрушечной. Ест молча. Я не собираюсь составлять ему компанию. Протираю стол, убираю ножи.

— Очень вкусно, — спокойно говорит Дамир.

Ну спасибо, все проблемы решены. Он же похвалил мою готовку.

— Я в курсе. Я готовила.

— Огонёк, ты меня с ума сведёшь.

— Аналогично, — без эмоций отвечаю.

— Давай просто начнём мириться, — Дамир в два шага подходит, кладёт руки на мои бёдра.

Вот подонок! Ненавижу его всё сильнее.

— Ты когда в республику поедешь? Мог бы познакомить меня с будущими родственниками. И почему я последняя узнаю о свадьбе?

Дамир сжимает мои бёдра сильнее. Видимо, не ту тему затронула. От моих вопросов он тяжелеет дышит. Практически в бешенстве. А я жду ответа. Как он вообще посмел?

— Огонёк, а какое тебе дело?

— Ты серьёзно? Думаешь, меня это не касается? — разворачиваюсь к нему, смотрю в его ледяные глаза.

— Да, не твоё дело. Откуда ты вообще узнала? — спокоен, но в голосе жёсткость.

— А вот это тебя не касается. Мог бы не стесняться и взять меня с собой. Повеселились бы, — зло шиплю.

Даже представить такое сложно. С моим характером я бы устроила скандал, и Дамир это знает. Но какой же подонок! Боится, что обижу его новую жену? Да нет, освобожу для неё место. Зачем быть второй? Уступаю первое. Женская, мать её, солидарность.

— Очень смешно, — сжимает кулаки Дамир. Он на грани. Губы поджаты, во взгляде — лёд, способный обжечь. — Ты

никогда

туда не поедешь. Поняла? Ты остаёшься здесь и ждёшь меня. Тихо. Спокойно. Дома. Там. Тебе. Нечего. Делать. Не забывай, я твой муж. Если сказал, что не поедешь — значит, не поедешь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Всё поняла, мой дорогой муж. Затихаю, умолкаю и уползаю в спальню. Постельное сейчас принесу.

Обхожу Дамира, иду в спальню. Нужно продержаться с гордо поднятой головой: принести бельё, уйти, закрыть дверь — и тогда свернусь клубком, начну рыдать.

— Чудесная беседа, Огонёк. Чудесная. Я завтра уезжаю — думал, нормально проведём вечер.

— Ты чертовски ошибался. Спишь на диване, — зло бросаю ему.

— Я это уже понял.

Утро

Чувствую поцелуй на своей щеке, открываю глаза и вижу Дамира.

— Огонёк, я тебя люблю. Мне пора. Не скучай и не обижайся на меня. Я пока подумаю, как буду извиняться перед тобой. Давай, когда вернусь, мы куда-нибудь съездим вдвоём, — Дамир сжимает меня в крепких медвежьих объятиях. — Задушу когда-нибудь. Никому тебя не отдам. Жди меня.

Дамир меня тискает, а я ещё сонная и вообще мало соображаю. Не сопротивляюсь ему.

Дамир отпускает меня, ещё раз целует в щеку, тяжело вздыхает и оставляет меня.

Слышу, как хлопает входная дверь. Иду на кухню, включаю кофе-машину. Сон отступает, и начинают возвращаться воспоминания обо всём, что вчера произошло.

Я рыдала почти всю ночь и сейчас слишком вымотана. Снова слёзы наворачиваются на глазах. Он такой счастливый уходил. Конечно, там его невеста ждёт. А по возвращении он мне скажет, что там у него теперь тоже есть семья. И я должна это принять. Но этому не бывать.

В груди сильно сдавило, эмоции давят. Я разбитая. Ничего не хочется.

Мы четыре года в браке, и вот он развалился. Ничего не осталось — выжженные угли.

Понимаю, что меня тошнит от этой ситуации. Убегаю в туалет, меня выворачивает.

Весь день себе места не нахожу. Ощущение, что я хожу по осколкам, которые больно ранят, и не могу никуда уйти.

Я не приму поступка Дамира. Никогда.

В комнате звонит телефон.

Иду, безразлично смотрю на экран.

— Серафима Игоревна?

— Да, это я.

— Вы подумали над нашим предложением?

Мне предложили практику на полгода. Я не могла уехать. Просто не представляла, как могу бросить мужа. А теперь мне просто не до практики.

— Нет, я, наверное, не смогу. По семейным обстоятельствам.

— Серафима, я жду ещё два дня вашего ответа. Подумайте, какие перспективы это откроет.

— Я подумаю.

Эти два дня я думала, что мне делать дальше. Ехать к родителям. Другого выхода я не видела.

Всю посуду я разбила. Всё постельное бельё раскромсала на мелкие кусочки. Дамир звонил мне, но я не отвечала — нам не о чем говорить. Пускай своей новой жене звонит, не мне. А я пока им квартиру украшу. Не будет же новая семья есть из тарелок старой, да и на постельном, где спала другая женщина, тоже не стоит спать. Мужчины этого не понимают, но мне даже жаль вторую жену Дамира — вряд ли это её выбор.

Я уже стояла возле входной двери, прощалась мысленно с этим местом, стирая слёзы со щёк. Документы на развод я отправлю через портал. И больше никогда не увижусь с Дамиром. Он нашёл, кем меня заменить.

От этих мыслей меня снова тошнит. Бегу в туалет, меня выворачивает. Да что ж такое? Что же так плохо и каждый день одно и то же? Умываюсь, смотрю на себя в зеркало. Лицо бледное, губы трясутся, круги под глазами.

И тут я вспоминаю слова тёти Залимы:

«Ты ему ребёнка если родишь, он тебя не отпустит. Ребёнка отберёт и увезёт, и будет его воспитывать вторая жена, понимаешь? Для нас это нормально. И не факт, что она его будет принимать — так терпеть из-за Дамира, не более. Сломаешь себе жизнь, будешь рядом с ним жить и выпрашивать милости».

Трясущимися руками открываю шкафчик над раковиной, беру тест на беременность. Десять минут ожидания и шок. Я словно в пропасть падаю. А что, если он меня и правда не отпустит? Да бред, мы в современном государстве живём. Хотя мужа это не остановило, и он женится на другой.

Он меня найдёт у родителей. И отберёт у меня ребёнка. И отдаст его другой.

И во мне такая злость поднялась — плакать не хочется. Надо действовать.

— Ирина Анатольевна, — звоню я куратору, — я согласна. Мне нужна эта практика.

— Молодец, Серафима. Взялась за ум. Я точно была уверена, что ты согласишься. Приезжай скорее, будем оформлять на тебя.

Я решила бежать. Как маленький ребёнок. Но Дамир не даст мне спокойной жизни. Практику мне предложили во Владивостоке. На другом конце страны. Шесть месяцев. Прекрасный срок, чтобы забыть обо всём. Прекрасный срок, чтобы забыть наше знакомство, свадьбу и семейную жизнь.

Слишком холодно для знакомств

Четыре года назад

Дурацкий день. С курочками поругалась, ещё и препод наседает. Дома - головомойка.

Курочки - это три мои однокурсницы, даже не знаю, что с ними не так. Им всё нужно. Они комментируют всё. Опоздала на пять минут, преподаватель, не обращая на меня внимания, показывает взглядом, чтобы я тихонько заходила. И в этот момент Оля Нефёдова громко цокает и говорит, что я опаздываю и не уважаю профессора.

Выходишь к доске, выступаешь, рассказываешь свою тему, и они обязательно будут "помогать" тебе. Без просьбы на это. Даже если ты готов, у них открыта лекция, и они перебивают, если ты использовал синоним, а не точное слово из лекции. Чёрт знает, что за привычка такая. Но бесят они многих. Наверное, у каждого возникала иногда такая мысль: а не устроить ли им тёмную.

И вот сегодня Оля меня довела до ручки, я не выдержала и обвинила её в невоспитанности. Она меня - в плохой подготовке к лекции, ну и пошло-поехало. Выставили нас обеих из аудитории, а в коридоре мы подрались.

И вот в добавок, как обычно, ко мне пристаёт Макс.

- Макс, отстань от меня, - шиплю на однокурсника, который идёт следом и либо подкалывает меня, либо достаёт глупостями.

- Фимка, или идёшь со мной гулять, или я просто всем расскажу, что ты мне дала.

Шантажист паршивый. Просто выводит меня из себя своим "Фимка". Придурок.

- Макс, никто не поверит. Ты себя в зеркало видел? - нагло говорю я. Не стоит его злить, но он меня очень достал.

- А я подробности придумаю. Все поверят. Главное - больше деталей.

- Макс, ты клинический дебил, - рычу на него. Макс мне крайне неприятен. А ещё он очень настойчив и навязчив. Его внимание вызывает неприятную дрожь, словно он - назойливая муха, которая только покинула кучу навоза и теперь преследует тебя с целью вытереть о тебя свои грязные лапки.

Макс хватает меня за локоть, резко дёргает на себя.

- Фимка, не зли меня. Я к тебе пока ещё добр, - шипит Макс.

- А что будет, когда разозлишься?

- Вот и узнаешь. Умолять будешь меня о прощении.

Я громко начинаю хохотать.

- Макс, не льсти себе. Я никогда и никого ни о чём умолять не стану.

Весь день кувырком. Устала от навязчивого внимания однокурсника. Он неприятный тип, и почему он выбрал меня своей целью, я не знаю. Никогда не давала ему никаких причин.

Голова просто гудит, смотрю на часы - без пятнадцати два. Чёрт, я опаздываю. Быстро прощаюсь с друзьями и выскакиваю на улицу. Через четыре минуты будет мой автобус, и если я опоздаю, как раз попаду на перерыв, и следующего ждать полтора часа. Остановка всего в трёх кварталах. Холодный ветер с дождём пронизывает. Уже вижу остановку, осталось только перейти дорогу, и загорается красный свет светофора. Машины в две полосы пролетают, а я стою на краю тротуара и с унынием смотрю, как мой автобус проезжает мимо, даже не останавливаясь.

Теперь сидеть и ждать. От осознания становится ещё холоднее, настроение, которое было на нуле, пробивает дно и катится к шахтёрам под землю.

Прихожу на остановку, стараюсь занять место в уголочке, где меньше дует ветер. Дерьмово жить за городом: один автобус, и тот ходит кое-как. Самое обидное в этот момент - смотреть, как люди не спешат, пропускают маршрутку и садятся спокойно на другую. А мне ждать. Ждать и мерзнуть. Ветер всё сильнее, народа всё меньше. Никому не охота стоять и мерзнуть. А мне куда деваться? Обратно в универ? И что там делать?

- Девушка, добрый день, - говорит парень в открытое окно, - прокатимся?

Терпеть не могу такие знакомства, сижу, никого не трогаю, грущу потихоньку. И вот - предложение прокатиться. На что он вообще рассчитывает? Я увижу его крутую, блестящую машинку, и ноги сами собой раздвинутся от желания посидеть на сиденье? Мне и в универе проблем хватает, Макс не даёт прохода, нафантазировал себе всякого. Ещё и этот на машине просто бесит. Главное, чтобы он спокойно принял мой отказ и поехал по своим делам, без обиды.

- Спасибо, не надо, - спокойно отвечаю я и начинаю делать вид, что у меня что-то очень важное в телефоне, который тихо пискнул и умер прямо в руке. Ну супер, ещё и без развлечений осталась.

- Почему? - не отстаёт от меня молодой человек.

Вот прилипала. Ну спокойно же отказалась, почему нельзя просто принять отказ и уехать. Хотела бы - обязательно согласилась. Но раз отказываюсь, значит, это не заманчивое предложение.

- Не интересно, - спокойно говорю я.

Я снова смотрю на экран разрядившегося телефона, кутаясь в белое пальто. Погода премерзкая: тучи, дождь мелкий и колючий, ветер холодный, промозглый. Долбанный автобус, на который я опоздала, и понимаю, что теперь мне целый час его ждать.

- Может, поужинаем? - снова задаёт мне вопрос молодой человек.

- Спасибо, - натягиваю улыбку, но по моему взгляду должно быть видно, что я в бешенстве, - откажусь.

- Ты чего такая хмурая?

Да ну, что он такой прилипала. Нет настроения знакомиться, да и здравый смысл во мне ещё есть. Промокну, заболею, но не поймаю неприятностей на одно место.

- На "ты" не переходили. Покатушки не интересуют, поужинаю дома.

Молодой человек смеётся, но никак не сдаётся.

- Давай подвезу домой. Заодно ужин обсудим и переход на "ты".

Вот же самоуверенный ублюдок. Мало меня Макс достаёт в университете.

- А сколько мне раз надо отказаться, чтобы информация дошла? - начинаю закипать, ещё немного - и вспыхну и обругаю его.

- Не злись. Я просто хотел подвезти, погода плохая - заболеешь.

- И что? - ворчу я. Как будто у меня есть выбор. Родителям и так тяжело, ни на кофейню, ни на такси у нас денег нет.

- Слишком красивая, чтобы здоровьем рисковать.

- Я не сажусь в машину к незнакомым людям.

Молодой человек выходит из машины, и я уже думаю, что мне стоит бежать или звать на помощь. Но хоть и плохая погода, но всё же день. Рядом с остановкой магазины. Не будет же он меня, честное слово, в машину силой затаскивать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мужчина в чёрных брюках и такого же цвета рубашке идёт в мою сторону. Высокий, широкоплечий, но слишком надменный. Слишком холодно для такой одежды, слишком холодно для знакомств.

- Я рядом сяду? - спрашивает он меня, улыбаясь и показывая на скамейку.

- Это общественное место и не моя собственность, а значит, не надо спрашивать разрешение.

Он садится не слишком близко, между нами приличное расстояние, но его присутствие напрягает.

- Плохой день? - спрашивает молодой человек.

- Не очень, - пожимаю плечами.

- Проблемы?

Не собиралась на него смотреть, но не выдержала и начала изучать его лицо: тёмные волосы с милыми мелкими кучеряшками, тёмные глаза, тяжёлый, тяжёлый взгляд.

- Так, в универе. Справлюсь.

- Холодно, - говорит мужчина.

- В машине теплее, - показываю на его машину, туда ему стоит идти.

- Ух, какая ты колючая. Наверно, я неправильно начал. Давай, я просто тебя подвезу? Правда, сегодня холодрыга. Подвезу домой и обещаю не приставать и вести себя прилично.

Мне становится смешно, а он настойчивый. Никак не собирается уступать.

- Спасибо, но нет. Я не сажусь в машину к незнакомым людям. Тем более мужского пола. Родители воспитали так.

- Молодцы. Я - Дамир.

Понимаю, что он не отцепится.

- Серафима.

- Серьёзно? Первый раз встречаю человека с таким именем. И что обозначает твоё имя?

- Пламенная.

- Чёртовски тебе идёт. Ладно, не буду тебя смущать, подумаешь, что я маньяк-преследователь, а нам такое не надо.

Дамир встаёт, а я опомниться не успеваю. Кому это "нам"? Да я и так считаю, что он маньяк-прилипала. Этот хоть не агрессивно реагирует на отказ, в отличие от Макса.

Снова холодный порыв ветра, дождь льёт всё сильнее.

- Огонёк, - зовёт меня Дамир, не садясь в машину, - теперь мы знакомы. Завтра увидимся, и родителям передай спасибо за воспитание и адекватность.

Дамир садится в машину и уезжает, резко срываясь с места.

Мне смешно, ага, увидимся. Уже бегу, готовлюсь. Почему все парни такие фантазёры?

Глава 2

Практика прошла успешно, но домой я не вернулась. Радуюсь тому, что всегда откладывала деньги и копила — именно так я оплатила квартиру на год вперед.

В дверь звонят. Нет, не так —

ЗВОНЯТ

. Без перерыва. Иду и ругаюсь. Сейчас малого разбудят. Хорошо, что спать легла в пижаме и можно открывать, не переодеваясь. Ну, сейчас у меня этот умник отхватит! Готовлю поток злословия, который вылью на этого идиота, звонящего в дверь.

— Да, иду я уже! Хватит трезвонить. Ребенка разбудите!

Поворачиваю ключ в замке, открываю дверь, хочу высказать всё, что думаю о звонившем, но останавливаюсь. Этого просто не может быть. Это не может быть он. Как? Что он тут делает?

— Здравствуй, Серафима, — слышу до боли знакомый грубый голос.

На пороге стоит Дамир. Он не сильно изменился. Всё такой же: короткая стрижка, темная ухоженная борода обрамляет челюсть, тяжелый взгляд и легкая ухмылка на губах. Стараюсь захлопнуть дверь, но он рукой задерживает, резко дёргает на себя, открывая её, и делает шаг внутрь.

— Даже не вздумай. Поняла? — Вижу, что он зол.

Спорить с ним сейчас — не самая удачная идея. Смотрю по сторонам, думаю, как его вытолкать отсюда. Как он меня нашел? Зачем пришел? И куда мне теперь бежать? Хотя про побег можно забыть. Сейчас я не одна, и убежать не могу. В кроватке мирно спит мой ребенок, которого даже не разбудил настойчиво звонящий в дверь Дамир.

— Дамир, я не позволяю тебе войти, — говорю я и понимаю, что эта фраза его не остановит.

— А мне позволение твоё не нужно. Я сам решу, — грубо говорит Дамир, спокойно закрывает дверь на ключ, вытаскивает его и бросает себе в карман брюк, так же спокойно снимает обувь.

— Тебе надо уйти, — чуть истерично говорю я, голос начинает срываться от паники.

— Мне не надо. Хочешь — сама уходи, — Дамир смотрит на меня без особых эмоций, голос грубый, безапелляционный.

— Ты дверь на ключ закрыл, — напоминаю бывшему мужу.

— Но ты же всё равно никуда не уйдешь, — холодно говорит Дамир.

Из спальни доносится громкий плач — мелкий проснулся и требует срочно еды. А у меня моментальная реакция: молоко сначала проступает понемногу, но после нескольких часов сна его стало очень много. Грудь ноет, требуя кормить ребенка, молоко течет, пропитывая пижамную майку. Дамир даже не отворачивается, смотрит на меня, оценивает с головы до ног, особо задерживаясь на мокрой майке.

— Мой сын хочет есть. Покорми его, — командует Дамир, подталкивая меня в комнату.

Молча захожу, достаю мелкого из кроватки, присаживаюсь на край кровати лицом к окну, отворачиваясь от Дамира. Не знаю, что будет дальше, но сына нужно покормить, а у меня будет время подумать.

— Выйди.

— Не вздумай мной командовать. Поняла? — рычит на меня бывший муж.

— Мне ребенка надо покормить. Отвернись хотя бы.

Наш сын Данияр громко требует еды — такой же голосистый, как его отец. Если что-то хочет, то требовать будет до победного.

— И что я там не видел, Серафима? — ухмыляется Дамир.

— Мы в разводе, — напоминаю я бывшему.

— Не в курсе. Точнее,

ты

не в курсе. Я сделал всё, чтобы этого не произошло. Нас так и не развели, — Дамир самодовольно ухмыляется, разводя руками в стороны.

Вот подонок! Нас

должны

были развести. Встречаться с Дамиром в зале суда я не собиралась. Но нас

должны

были развести. Видимо, я ничего не понимаю в документах и правилах.

Мелкий кричит всё громче. Стараюсь сесть так, чтобы Дамир на меня не смотрел, приподнимаю майку, прикладываю к груди сына. Он хватает грудь и, громко причмокивая, получает требуемое.

Бывший стоит, скрестив на груди руки, наблюдает за нами. Через плечо бросаю на него недовольный взгляд, вижу его ледяной в ответ. Дамир наконец-то отворачивается. Надеюсь, что он выйдет, но Дамир ложится на мою кровать, растягивается. Кровать недовольно скрипит от его веса. Это еще что за наглость? Хотя Дамир и чувство такта никогда не пересекались.

— Отстойная кровать.

— Меня устраивает, а ты можешь её покинуть. Я тебя не звала.

— Не звала, это точно, — зло говорит Дамир.

Больше мы не разговариваем. Данияр сытно поел, опустошив грудь, но только одну. Со второй нужно было сцедить молоко. При Дамире я этого делать не собиралась. Поправляю майку. Данияр объелся — шальная улыбка, неосознанная, но такая милая, словно он самый счастливый карапуз в мире.

— Дай его мне, — говорит Дамир, садясь по-турецки и протягивая руки.

Я передаю сына Дамиру. Он смотрит на него, изучая, рассматривая.

— Как назвала?

— Данияр.

Дамир переводит взгляд на меня, поднимая одну бровь. Не верит, что я так поступила. Когда-то, когда мы были счастливы, он мне говорил, что своего сына обязательно назовёт именно так.

— Спасибо, — тихо говорит Дамир, аккуратно держа сына.

— Мне в ванную надо, переодеться. Ты его вертикально подержи, голову придерживай. Вот так. Справишься?

Дамир недовольно кривится от моего последнего вопроса.

Беру вещи, чтобы переодеться, и ухожу в ванную. Первым делом сцеживаю молоко. Грудь перестает болеть. Слишком много молока, но я даже счастлива — главное, Данияру хватает. Быстро раздеваюсь и встаю под душ. Я научилась всё делать очень быстро: за пять минут можно полностью искупаться, почистить зубы, вытереться и переодеться. Но это потому, что я одна и боюсь оставлять малыша одного. Обычно всё это я делаю с открытой дверью, чтобы слышать сына, и впервые за два месяца я закрыла дверь в ванную.

Но главные вопросы, на которые я не нашла ответа: что будет дальше? Зачем Дамир приехал? И что он планирует делать?

Выхожу из ванной в чистой одежде, чувствую себя чуть лучше.

Дамир всё так же сидит на кровати, держа сына в вертикальном положении и аккуратно придерживая его голову.

— Серафима, у нас тут ЧП, — говорит Дамир. — Ему плохо?

Он никогда меня не называл полным именем — только если злился. Всегда «Огонёк» звал. Но это было в прошлом. Как-то больно от этой мысли.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Подхожу и начинаю смеяться. Дамир боится шелохнуться. Малой в том же положении, а на чёрной рубашке бывшего мужа — пятно от молока.

«Ты мой умничка», — хвалю сына. Так и надо твоему папке. Малой щедро срыгнул на своего отца.

— Всё нормально. Данияр сначала налопается, а потом срыгивает. Такое бывает иногда.

Забираю сына. Нужно поменять подгузник и переодеть малого. Кладу его на постель и подготавливаю всё для переодевания.

— Я воспользуюсь ванной? — спрашивает Дамир.

— Иди.

— Ты не сбежишь?

— Это мой дом. Куда мне бежать? Да и ключи у тебя.

Дамир уходит в ванную. За это время я успеваю переодеть малого. Умиляюсь своему красавчику.

— Пошли завтрак готовить, — говорю я сыну.

Я часто разговариваю с Данияром. Конечно, он ещё ничего не понимает, но он — моя единственная компания. Я словно городская сумасшедшая, объясняю не понимающему меня сыну каждое своё действие.

Глава 3

На кухне для малого есть небольшой диванчик. Кладу сына, вокруг обкладываю кучей подушек. Какой-то дикий страх, что он может упасть. Выстраиваю баррикаду из подушек, и на пол тоже кладу подушки.

Мало соображаю, что сейчас происходит. Не знаю, что делать, о чем говорить с Дамиром. Как его выгнать. "Снежный ком" по имени Дамир все же меня нашел и вот-вот раздавит - в этом я уверена. Сбежать бы снова.

На завтрак делаю бутерброды с сыром, наливаю две чашки чая. Просто руки занимаю, чтобы немного успокоиться.

Дамир проходит на кухню, стараюсь не смотреть на него. Присаживается за стол на диван.

— Садись, Серафима. Нас ждет серьезный разговор, — спокойно, но строго говорит бывший.

Дамир берет бутерброд, ест, запивая чаем. И зачем я сделала вторую чашку чая? Кошмар. Словно я стараюсь его задобрить. Я не собиралась за ним ухаживать, как-то само вышло. И теперь я на себя злюсь.

— О чем говорить? На развод я снова подам. Ребенка, конечно, можешь видеть, — стараюсь говорить спокойным тоном.

Других вариантов нет. Нам больше не по пути, но Данияр теперь нас связывает, и этого нельзя отрицать.

Дамир злобно смеется в этот момент.

— Нет, Серафима. Ты собираешь вещи, и мы едем домой.

На этот раз мне становится смешно. На что он рассчитывает? Это шутка такая? Но Дамир не шутит и говорит абсолютно серьезно. Вижу это в его ледяных глазах. Ни единой эмоции.

— Ну нет. Я туда ни ногой. Вот мой дом, — жестко говорю я и отпиваю горячий чай.

— Эта помойка? В этом клоповнике держать моего сына я не позволю.

Вот подлец. И это не клоповник, а вполне хорошая квартира с ремонтом. Когда я ее снимала, специально выбрала подороже, но со свежим ремонтом, никаких пылесборников. И в моем доме просто идеальная чистота. Называть это место клоповником — самое обычное оскорбление.

— И что же ты мне сделаешь? — спрашиваю я, злясь на его слова о моем доме.

— Элементарно, Серафима. Я заберу Данияра. Ты, если так хочешь жить в этой помойке, можешь оставаться одна, — злобно говорит Дамир.

— Ты обалдел? Решил у меня сына отнять?

Его слова просто выводят меня из себя. В смысле он заберет у меня сына? Это просто невозможно. Но по лицу Дамира я вижу, что он серьезен. Это не пустой шантаж, он намерен так поступить.

— Ну ты же отняла его у меня. Я действую зеркально.

— А ты ни в чем не виноват? Может, мне тоже стоило действовать зеркально? — я снова закипаю, готова с кулаками на него накинуться.

— Довольно! — хлопает бывший ладонью по столу. — Я это дерьмо больше слушать не буду. Ты собираешь вещи, и мы едем домой. Либо я забираю сына и еду домой с ним.

Мы снова ругаемся. Не слышим друг друга: он гнет свою линию, я свою. Мы никогда не слушали друг друга, и вот все повторяется.

— Я не буду с тобой жить. Ты решил, что я тебя к себе подпущу после всего?

— Кто сказал, что я к тебе хоть пальцем прикоснусь? Ты — обед для моего сына и его здоровье. На этом все.

Я кое-как сдерживаю слезы. Я понимаю, что он на меня злится, но не шантажировать же меня сыном. Я всего лишь обед для сына? Я выносила, родила его. Я его мать, но он меня принизил до кормилицы.

— Сволочь. Так нельзя.

— Нельзя сына от отца прятать. У тебя нет никакого другого выбора.

— Ты можешь видеться с Данияром, я не буду против, — иду на уступку Дамиру, в надежде, что он согласится и мы разойдемся миром.

— Серафима, — зло шепчет Дамир. — Довольно. Собирай вещи. Самолет ждет.

Данияр крутится, видимо, ему не нравятся наши громкие, скандальные речи. Малыш недовольно кряхтит. Дамир откинулся назад, прикрыл глаза, руку положил сыну на живот и легонечко начал гладить.

— Мне надо пару дней — хозяйку предупредить.

Я не могу просто собрать вещи и уехать, надо сдать квартиру, показать хозяйке, что все работает.

— Серафима. Просто. Собирай. Вещи. Иначе поедешь в том, в чем стоишь, — не открывая глаз, говорит бывший.

Вот такой он всегда был — никогда не сдаст позиций. Никаких уступок: если он что-то придумал, то будет так, как он решил.

— А у меня другой вариант. Я сейчас полицию вызову.

— Они уже внизу, — тихо говорит Дамир. — В окно посмотри.

— Ты на меня полицию решил натравить?

— То есть тебе можно? Не надо меня пугать. Зеркально, Серафима, зеркально. Молча собирай вещи. Через час я выхожу из этой квартиры с сыном. Будешь ли ты с нами — решай сама.

По щекам катятся слезы. Тетя Залима меня предупреждала, она говорила, что так все и будет. Вещей у меня мало. А вот у Данияра — огромное количество. Достаю два чемодана из шкафа и начинаю скидывать вещи сына. Слезы катятся по щекам. Он не оставил мне выбора. Сына я ему не отдам, и, конечно же, я не брошу своего ребенка. Надо ехать с ним, черт с ним. Я точно найду выход.

Быстро переодеваюсь в джинсы и майку, нахожу большой свитер. Выбираю одежду для сына. Смотрю на себя в зеркало и вижу зареванную, с припухшими глазами девушку. Размазня. Ругаю сама себя. Тряпка. И сказать ничего не могу. Ненавижу его. Ненавижу. А почему это я страдаю? Он решил, что поставит меня в такие рамки, и я спокойно буду это терпеть. Ну уж нет. Дамир, я тебе такую жаркую жизнь устрою. Сам не рад будешь. Я испоганю твою жизнь. Что он там сказал? Зеркально. Вот и я ему зеркально устрою. Да и твоей второй женушке я устрою. А может, я с ней подружусь, и она поможет от меня же избавиться. Да и сбежать я тоже могу снова. Было бы желание, а возможность найдется. А когда я буду далеко с сыном и в безопасности, я обязательно зеркально поступлю: найду себе второго мужа и поставлю Дамира в известность. Зеркально.

Слезы высыхают. С высоко поднятой головой прохожу на кухню, забираю сына. Данияра надо переодеть. Как только мой малыш готов, надеваю свитер и достаю слинг. Приматываю к себе сына — сейчас он немного посидит и быстро заснет, всегда так засыпает.

Дамир без эмоций смотрит на мои скромные два чемодана и дорожную сумку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Это все вещи? — спрашивает бывший, забирая сумку и чемодан у меня.

Ненавижу его. Он всегда такой — жесткий и галантный одновременно. Пока мы жили вместе, он не разрешал мне даже пакет с хлебом нести самой, всегда открывал двери, пропускал, оберегал и заботился. А сегодня он шантажирует меня моим же сыном. Ненавижу.

— Я испорчу твою жизнь, — зло говорю я. — Превращу ее в ад.

— Серафима, я слишком долго в нем живу. Будь добра, составь мне в аду компанию.

Глава 4

Мы выходим с Дамиром из дома. Плетусь за ним, смотрю с ненавистью на его широкую спину.

Во дворе моего дома стоит черный джип, рядом топчутся двое бугаев в черных костюмах, а чуть поодаль — полицейская машина. Все они стоят на месте.

— Дамир Расулович, — обращается к бывшему мужчина в черном костюме.

Ой, посмотрите, как забавно вышло: мой бывший взял с собой команду поддержки — видимо, на случай, если я буду сопротивляться. Тут тебе и амбалы, и полиция на подхвате. Если бы мой сын не был примотан к моей груди, даже интересно, как далеко хотел зайти Дамир.

— Уладь все, — раздает команды бывший.

Мужчина кивает, понимая все без особых объяснений, забирает у Дамира мои чемоданы и укладывает их в багажник. А я гадаю, что именно они собираются «уладить». Вижу, что к нашей встрече бывший подготовился — у меня не было шансов на другое решение, и осознание этого просто душит меня.

— Серафима, идем, — командует Дамир, открывая передо мной заднюю дверь автомобиля.

Не хочу идти. Окидываю взглядом всех присутствующих. Дамир молча ждет моего решения, взгляд холодный. Он покачивает головой, словно намекает, что шансов сбежать у меня нет. Я и сама это знаю. Подчиняюсь ему, садясь на заднее сиденье черной машины. Дамир тихо прикрывает за мной дверь и подходит к водительской, открывает и садится за руль.

Я жду, что сейчас эти два бугая в костюмах сядут рядом со мной, но они отходят. Один достает телефон и набирает кого-то, второй подходит к машине полицейских.

Дамир заводит автомобиль и мягко трогается с места. Бывший всегда любил погонять — не важно, знакомые дороги или впервые по ним едет, он всегда быстро ездил. Сейчас же он ехал по всем правилам — слишком непривычно.

Мы едем молча. Напряжение в машине растет. Малой кряхтит — видимо, чувствует мое волнение.

— Я быстро еду? — спрашивает Дамир. — Могу остановиться.

Я поглаживаю сына по голове, утешаю, успокаиваю его. Обещаю, что все устаканится и мы со всем разберемся. Говорю это не словами — мягкими движениями.

— Остановись и отпусти нас домой.

Вижу, как Дамир с ненавистью сжимает руль.

— Мы едем домой. Не поднимай больше эту тему.

— Тогда не притворяйся, что тебя волнует наше самочувствие.

— Меня волнует сын.

— Пока он мал, он чувствует мое. Дальше додумай сам.

Дамир шумно выдыхает, все его внимание снова на дороге.

Четыре часа в одной машине с ним. Я снова чувствую его запах, снова вспоминаю наше прошлое. Это было сумасшествие.

Молча мы приезжаем к аэропорту.

Настроение начинает подниматься: свой паспорт и свидетельство Данияра лежат в слинге. Там же — деньги и карты. Дамир подготовился возле моего дома, но тут много людей. Слишком много. Полиция. Он сам не понял, но дал мне шанс сбежать. Его охранники остались возле дома.

Начинаю придумывать план действий. Какие там знаки показывали? Что надо сделать, чтобы тебе помогли? Видела такое видео, но не могу вспомнить сигналы просьбы о помощи.

Только мы не останавливаемся на парковке, а едем дальше. Дамир останавливается у пункта охраны, опускает стекло и протягивает какие-то бумаги. Охранник изучает, кивает и открывает шлагбаум, пропуская нас.

Все неправильно. Не так все происходит.

Дамир направляет машину по дорожке к ангару.

— Частный самолет, Серафима. Не расстраивайся, — слышу усмешку в его словах. Смотрю в зеркало заднего вида и вижу его ледяной взгляд.

— Не понимаю, о чем ты.

— Ой, Серафима. Врать ты так и не научилась.

Рядом с ангаром стоит самолет с опущенным трапом. К нему Дамир и направляет автомобиль.

Только теперь, когда я вижу, как два человека спускаются, встречая машину, я понимаю, что мой план — позвать на помощь — провалился. Дамир, зараза, все продумал. Но он меня не удержит. Меня держит лишь наш ребенок, и я найду способ освободиться от бывшего.

Смотрю, как бывший выходит, открывает мне дверь. Мог бы и не делать этого, но он всегда себя так ведет — врождённая галантность, которая разлетается о камни его равнодушия и властности.

Дамир придерживает меня за локоть, помогая подняться по трапу.

— Дамир Расулович, рады вас видеть, — нас встречает стюардесса в идеально сидящем костюме. С улыбкой до ушей. Вот только, увидев меня, улыбка на секунду смывается с ее лица.

Меня прямо злость берет. Можно не так откровенно показывать, что она расстроилась от моего присутствия. Я, может, тоже не хочу тут находиться, но у меня выбора-то нет. И на незнакомую девицу я свой негатив не скидываю.

Дамир продолжает держать меня за локоть.

— Где мое место? — спрашиваю я с раздражением.

— Ты о самолете или решила узнать правила игры? — смеется бывший, выводя меня из себя.

Мудак. Почему он такой мудак? Зачем я за него вышла?

— Где можно сесть? И где можно будет переодеть Данияра?

— Выбирай любое место. Если захочешь отдохнуть — тут есть спальня.

— Не хочу отбирать у тебя рабочее место.

— И что это значит? — рычит бывший, продолжая крепко держать за локоть. Но после моих слов он жестче сжимает пальцы — почти больно. Почти. Но я даже бровь не повела.

Малой начинает крутиться и плакать. Он выспался, пока висел на мне, и теперь снова хочет есть, а после — поиграть. Даже не представляю, как он перенесет этот полет.

— Я могу показать, — сладким голосом говорит стюардесса.

Борюсь с желанием послать ее подальше. Мне не интересен Дамир — наоборот, я хочу от него избавиться. А эта мадам так откровенно его разглядывает. Словно он ее обед, который она так долго ждала. Мне плевать — пускай хоть сейчас начнут трахаться, я ничего не почувствую. Уверена в этом.

— Я сам, — грубо говорит Дамир и подталкивает меня.

Я даже не сопротивляюсь — нет никакого смысла. Данияр начинает плакать, и тело моментально реагирует. Хорошо, что подложила в бюстгальтер специальные прокладки. Грудь сжимается, начинает гудеть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Дамир открывает дверь. Обалдеть. Спальня. Нет, прям спальня на самолете. Я думала — закуток какой-то будет. Но тут полноценная комната. От белого цвета в глазах рябит: белоснежная двуспальная кровать, заправленная хрустящими простынями, два белых кожаных кресла, стоящих друг напротив друга, и столик между ними. Идеальная чистота. Мне даже становится неудобно — боюсь что-то испачкать.

Дамир закрывает за нами дверь.

— Тут можешь покормить. Позже принесут тебе покушать. Ты что будешь?

— Ты не пойдешь туда? — показываю на выход в салон.

— И что мне там делать?

Снимаю слинг — спина за это говорит мне «спасибо». Думала, не разогнусь обратно. Раздеваю сына от лишней одежды, снимаю свитер, аккуратно складываю его.

— Малыш, ты как? Хорошо поспал? — мило шепчу сыну, широко улыбаясь.

Сын наблюдает за мной, машет руками, ногами дергает — словно прыгать собрался. Он отлично выспался, и теперь часа три будет крутиться.

— А теперь мой богатырь проголодался. Да, мой сладкий.

Поворачиваюсь к бывшему. Дамир пристально смотрит на нас, сидя в белом кожаном кресле. Единственное черное пятно в этой комнате.

— Можно, я покормлю его одна.

— Не можно, Серафима. Почему я должен уходить?

— Иди пообщайся с милой стюардессой, — рычу на бывшего.

— Не ревнуй.

— Не фантазируй, Дамир. Этот поезд уже уехал.

Ну не хочет выходить — и черт с ним. Я усаживаюсь поудобнее, снимаю майку, оставаясь в одном лифчике, отстегиваю лямку и начинаю кормить сына. Не хотела при нем это делать, но в кормлении ребенка нет ничего страшного. Стесняться мне нечего.

Все мое внимание переключается на сына. О бывшем даже не вспоминаю — словно его и нет. Только время от времени ловлю на себе его ледяной взгляд.

Глава 5

Дамир

Я готов её придушить. В тот момент, когда она открыла дверь и начала её закрывать, я хотел её придушить. Кое-как сдержался. Эта сука разломала меня, пережевала и выплюнула. Мой Огонёк был центром моей жизни, я готов был защищать её всегда. Не знаю, что случилось. Видимо, наскучил я ей. Она сбежала. Так сильно хотела пройти практику и идти работать, а я — побоку. Никогда не хотел, чтобы Огонёк работала, но если бы она настояла — я бы сдался. Всегда сдавался для неё. Раньше.

Последний скандал вообще что-то крышесносное. Родня насела — пришлось встречаться. Не предупредил её, пропал на полтора суток. Но потом она такой бред несла и закатила истерику. Хотел нормально поговорить с ней, объяснить всё — не вышло. Уехал на родину, как и обещал родне. А Огонёк меня кинула.

Искал. Долго искал. Нашёл. А она не только мой смысл жизни с собой унесла — она ещё и моего сына решила у меня украсть. За это я её не прощу. Серафима ответит за всё, что сотворила, и я не собираюсь облегчать ей жизнь.

Пользоваться собой я никому не позволю. Никому не позволю меня кидать. И самое важное, чего не поняла Серафима: я никогда не отдаю то, что по праву считаю своим. Сучка.

Наблюдаю в иллюминатор, как взлетает самолёт. Серафима сидит на кровати в одном лифчике и кормит ребёнка. Сука. Сука. Её вид почему-то заводит. Она изменилась — теперь она мать, в ней появилось что-то тёплое, уютное. Взгляд поменялся. Она сидит и кормит моего сына. Хорошая мать. Но именно эта «хорошая» мать украла у меня сына без права о нём знать. Лишила нас всего, в том числе будущего. Она сделала свой выбор. Я подготовил для неё свои условия.

Была крупица надежды, что Серафима кинется ко мне. Одумается. Поймёт, какую ошибку совершила. Но этого не было. Ничего не было. Сука.

Она всё ещё надеется сбежать. Видно было по её взгляду, когда подъезжали к аэропорту. Надежда и решительность в её глазах вспыхнули. А потом — паника и разочарование. Это стало особенно приятным ощущением, разливающимся по венам. Слишком сильно Серафима расправила крылья, и пришло время их немного подрезать. Или сильно подрезать. Серафима окажется в клетке. Хочет развод? Я его дам. Но её не отпущу — она будет рядом. Ждать, когда я снова на неё посмотрю. Но этого тоже не будет.

Она смотрит на меня, словно я монстр. Но этого монстра породила именно она.

Откидываюсь на спинку, прикрываю глаза. Серафима снова надела майку, ходит по салону, держа Данияра на руках, и о чём-то с ним болтает. Наблюдаю за ней, время от времени гася в себе вспышки гнева и желание её придушить.

Достаю телефон и пишу сообщение:

«Всё подготовили?»

Приходит ответ от начальника службы безопасности Романа:

«Да. Время прибытия?»

Отвечаю:

«Через семь с половиной часов»

Роман Викторович и нашёл для меня Серафиму. Носом землю рыл, но нашёл.

Для меня этот год тоже не прошёл даром. Капитал увеличился втрое. Но моя «милая» женушка имела кое-что более ценное — и делиться не собиралась. Сука.

В дверь послышался слабый стук.

— Да, — громко говорю я.

В дверях стоит стюардесса.

— Дамир Расулович, не желаете позавтракать?

— Да. Серафима, что тебе можно есть?

«Милая» женушка фыркает при виде стюардессы. Мне смешно становится. Ревность — откуда? Если это так задевает, зачем убегала? Или просто по привычке.

— Я не хочу.

— Несите. Что есть — выберем, — жёстко командую я.

Стюардесса убегает. Встаю, подхожу к Серафиме. Та делает несколько шагов в сторону от меня. И куда собралась сбежать? Из самолёта? В иллюминатор прыгать?

— Я сына подержу, ты поешь.

— Я сказала — не хочу, — упрямо говорит Серафима, и желание скрутить её шейку снова возвращается.

— Нам лететь ещё восемь часов. Тебе сына кормить. Себя не жалеешь — о нём подумай.

Забираю малого у Серафимы. Та кривится, но идёт садиться за стол.

Минут через десять возвращается стюардесса. Смотрит на меня с восхищением, потом бросает недовольный взгляд на Серафиму. Женушка отвечает ей тем же. Детский сад. Стюардесса ставит завтрак на стол, проходя мимо, покачивает бёдрами, останавливается и, облизнув губы, желает приятного аппетита. Вот же дура. Прикрывает дверь за собой.

— Пойди уже трахни девушку.

— Тебе-то что?

— Да так, не хочу, чтобы она тебе минет начала делать при сыне.

Отворачиваюсь от Серафимы, а самого смех разбирает. Смотри-ка, как завелась! Что на неё нашло — в глазах огонь. Похожа на ту, свою старую версию. Ревнивую, огненную. Даже интересно: если я пойду и трахну стюардессу, что сделает Серафима? В драку полезет?

Сын сжимает рубашку своими маленькими пальчиками. Такой прикольный. Пошли они нахрен, эти бабы. Буду с сыном.

Рассматриваю малого. Щёки пухлые. Пахнет молоком. Что-то там разглядывает — такой деловой, серьёзный. Прям маленький директор с пухлыми щеками.

Поворачиваюсь и вижу, что Серафима так и не притронулась к еде. Скрестила руки на груди и упрямо смотрит в иллюминатор.

— Херню не городи. Ешь давай.

— Я сказала — не хочу.

Блядь, ну почему она такая сука? Нахер я тогда остановился? Нахер я её потом нашёл? Нахер это всё? Просто играет на моих нервах. Доводит сама. Прибить её — и не мучиться. Проще убить и отсидеть, чем просто поговорить с этой мозг выносящей особой.

Шумно выдыхаю. Спокойствие.

— Тебя покормить? — грубо спрашиваю. — Я покормлю, Серафима. Только тебе это не понравится.

Серафима кривится, бросает на меня недовольный взгляд, но слушается. Берёт вилку и отламывает кусочек от сырника.

Блядь, как же с ней тяжело. Смотрю на своего сына и надеюсь, что он пойдёт характером в свою мать. Двоих таких я просто не выдержу.

И так — весь полёт. Стоит стюардессе зайти — Серафима моментально начинает рычать, грубить. А эта идиотка в костюме должна помогать в полёте, а не усложнять всё, постоянно донимая предложениями. Я прекрасно понимаю её намёки, только мне это нахер не нужно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Часа через четыре, после того как моя женушка в очередной раз покормила сына, Данияр заснул, а Серафима свернулась калачиком и засопела рядом с ним.

Смотрю на жену и сына. Так и должно было быть. Только раньше. Серафима всё разрушила.

Встаю, подхожу к ним. Хочу к ней прикоснуться, тянусь пальцами — но сам себя одёргиваю. Сука. Она кинула меня. А я, как последний олень, снова к ней тянусь. Не для этого я её находил. Не для этого.

Сажусь обратно на своё место, закрываю глаза. Она мне ещё потреплет нервы — и сделает это качественно. Трахались мы с Серафимой так, что ни единой мысли в голове не оставалось. Нервы она треплет так же.

Надо поспать. Сраный перелёт через всю страну. Не могла прятаться поближе.

Глава 6

— Серафима, вставай, скоро приземляемся.

Слышу голос Дамира. Снова сон про него. Снова он в моей голове. Открываю глаза и подскакиваю на кровати. Стараюсь отбросить сон. Вокруг меня всё белое. Данияр спит рядом. Это был не сон. Я не дома, мы в самолёте. И всё произошедшее — правда.

— Собирайся, Серафима, и поешь, — говорит Дамир.

Смотрите, как он заботится об обеде своего сына. Нет, не обо мне — только о том, чтобы у меня было молоко для Данияра.

Не разговариваю с Дамиром. Не о чем говорить.

Если он рассчитывает, что я молча приму его решение, то крупно ошибается. Не буду же я под круглосуточной охраной! Да и с соседями у нас были прекрасные отношения. Как он собирается меня удерживать? Я просто уйду, когда он поедет на работу.

Самолёт приземлился. Стюардесса слишком тепло попрощалась с Дамиром и, не скрывая, сунула ему в руку листок со своим номером. Не могу сказать, что ситуация меня не задела, но мне должно быть всё равно.

Огромная разница во времени: мы вылетели утром и приземлились тоже утром, но усталость — дикая. Словно этих восьми часов и не было.

Нас встречала машина с охраной. Ну, смешно, честное слово. Ну, довезут они нас «домой», а дальше-то что?

Дамир вопросительно посмотрел на охранника, тот кивнул. Всё без слов. Но мне почему-то не нравятся их молчаливые переглядывания.

Сажусь на заднее сиденье. Для Данияра установлено детское кресло. Какой заботливый папа.

Через пятнадцать минут я поняла: мы не повернули в город, а проехали дальше.

— Мы куда?

— Домой, — спокойно говорит Дамир.

— Мы проехали поворот.

Он усмехнулся, но не ответил. Машина едет дальше, а на меня накатывает волнение. Неужели он поменял квартиру? Но это неважно — не в башню же он меня посадит.

Подъезжаем к коттеджному посёлку. Водитель притормаживает у будки охраны. Ворота разъезжаются, мы проезжаем.

«Белая усадьба». Я знаю это место — о нём весь город говорил. Охрана тут серьёзная. Только свои могут заехать, чужих не пускают. Тут ценят тишину. Дома далеко друг от друга, заборы высокие. Едем вглубь. Да, тут кричи не кричи — никто не услышит.

Машина останавливается у четырёхметровых ворот. Ну нет, только не это! Водитель нажимает на пульт, ворота открываются. Проезжаем на территорию. Дома и не видно — кругом деревья.

— Куда ты меня привёз? — спрашиваю у «бывшего».

— Дома поговорим, — отрезает Дамир.

— Ты меня в лес привёз? Какой дом?

— Серафима, скоро будем, — прекращает все мои попытки разговора.

Дом действительно был — спрятанный в глубине за деревьями. Машина остановилась. Дамир молча выходит, открывает дверь и забирает сына.

— Идём, — командует он.

— Где мы?

— Дома.

— Да что ты заладил: «дома, дома»? Это не мой дом!

— Это наш новый дом.

— Наш?

— Ну, мы же не разведены. Куплен в браке.

— Мне твоё имущество не нужно.

— Оставь возмущение на потом. Сейчас познакомлю тебя со всеми, потом обсудим остальное.

«Со всеми»? Это с кем?

— Дамир приехал! — к нам бежит тётя Залима. Увидев ребёнка на руках у Дамира, она замирает. Потом замечает меня — на её лице боль.

Да, она была права. Он меня не отпустит.

Тётя Залима стоит в ступоре.

— Ну что встала? Знакомься с моим сыном. С Серафимой вы знакомы.

— Добрый день.

Тётя Залима тепло обнимает меня, берёт за руки. В её глазах — сожаление. Видимо, Дамир ничего не рассказывал ей о своих планах. Потом всё её внимание переключается на Данияра.

— Ой, кто тут у нас такой красивый! А какой маленький! — восторженно говорит она. — Можно взять?

Я киваю. Она аккуратно забирает Данияра, умиляется.

Пока тётя Залима занята ребёнком, к нам выходят ещё две незнакомые женщины и молодая девушка. В этот момент всё внутри обрывается. Это и есть «вторая жена» моего мужа? Звучит ужасно. Противно. Немыслимо.

— Тётя Зарема, знакомьтесь — это Серафима. Серафима, это моя тётя Зарема, живёт с нами. Это Эльвира — у нас заведует хозяйством. Если что-то понадобится, обращайся к ней. И Роза — дочь тёти Залимы.

Девушка мило улыбается. О том, что у тёти Залимы есть дочь, я знала, но мы не были знакомы.

— Добрый день, — здороваюсь я.

— Очень приятно! Дамир так много о вас рассказывал, — говорит Роза.

— Роза, не придумывай. Мы о Серафиме не разговаривали, — грубо обрывает её Дамир.

Все женщины съёживаются от его тона.

— Можно и помягче, — поправляю я.

Дамир шумно выдыхает.

— Я покажу Серафиме комнату. Посидите с Данияром.

Он хватает меня за локоть. Хочу вырваться, но хватка железная. Поднимаемся на второй этаж, идём по светлому коридору. Дамир открывает дверь и буквально впихивает меня внутрь.

— За языком следи, Серафима.

— Я и раньше не держала его за зубами. Неужели надеешься, что теперь стану?

— Это твоя комната. Моя — следующая. Если что-то надо — заходи, говори.

— Вот ещё! А тут прямо цветник развёл — одни женщины кругом.

Осматриваю комнату. Большая, светлая, с огромным окном. Двуспальная кровать, аккуратно застеленная бежевым бельём. Два кресла у окна и столик между ними.

— Завтра привезут кровать для Данияра. Если хочешь, чтобы он был с тобой.

— А как иначе? Или ты решил, что я тут по другой причине, кроме сына?

— Я в курсе.

— Мне в город надо — одежду купить.

— Нет.

— Дамир, ты не можешь мне запрещать! Мы в современном обществе живём, я не в темнице!

— А где же? — ухмыляется он, подходя вплотную. — Именно в темнице. Только окна без решёток. Ты живёшь тут. С территории тебя не выпустят. Присмотр круглосуточный. Ты наивно думала, что я отвезу тебя в городскую квартиру, и ты сбежишь? Нет, милая. Либо принимаешь это, либо я построю для тебя дом на краю участка и запру. С сыном видеться не будешь. Женщин в доме хватает — Данияра воспитают.

Он прекрасно понял мой план и привёз меня сюда, под круглосуточный контроль.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Зря ты это затеял.

Дамир начинает смеяться. Хватает меня за шею, притягивает к себе.

— Твои угрозы смешны. Ты в моей власти, — злобно шепчет он на ухо.

— Ты обещал пальцем меня не трогать.

— Не фантазируй. Ты мне неинтересна. Я лишь показываю твоё место.

— Думаешь, я на это согласна?

— Зачем мне твоё согласие? Мы оба знаем, что я сильнее. Добро пожаловать в ад, Серафима. Обустраивайся.

Он уходит, оставляя меня одну.

Глава 7

Дамир уехал, слышала, как громко он хлопнул дверью.

Я понятия не имею, что мне делать. Куда бежать? Да и как? Телефон Дамир забрал еще в самолете, пока я спала.

Спускаюсь вниз, осматриваю по дороге дом. Дом, который он назвал нашим.

Тетю Залиму нашла на первом этаже в гостиной. В кресле сидит тетя Зарема, Данияр лежит на диване. Тетя Залима крутится вокруг мелкого, что-то улюлюкает ему.

— О, пришла. Долго общались, — недовольно говорит тетя Зарема.

— Я за сыном.

— Смотрите, какая «хорошая» мать, — грубо говорит тетя Зарема.

Не понимаю ни ее грубого тона, ни отношения ко мне. Мы только познакомились.

— Я вас обидела чем-то?

Женщина не ответила, усмехнулась и отвернулась.

— Зарема, прекрати.

— Ты ее еще защищай. Я говорила, что Дамира надо отговорить от женитьбы на этой, — женщина показывает на меня рукой, — Переспал бы пару раз и хватит. Но вы меня не слушали. Вот и пожинайте плоды.

Тетя Зарема злобно говорит, словно змею увидела, смотрит на меня, и искры из глаз летят. Чувствую себя совершенно нежданным гостем.

— Во-первых, я тут стою и все слышу. Во-вторых, в смысле «переспал бы пару раз»? Вы меня, наверное, путаете с кем-то.

— Ты еще обиделась? Обычная потаскушка. Говорила, что ему нужна порядочная девушка.

— А я, значит, не порядочная?

— Ты все слышала. Даже говорить с тобой позорно. Еще надо Дамира заставить тест сделать на отцовство. Неизвестно, с кем эта гуляла и чей это сын.

— Мне плевать на ваши оскорбления, — рычу я, подходя к дивану и беря Данияра на руки. — Можете говорить что угодно мне. Но сына моего оскорблять не смейте.

— А мне плевать на тебя. Закрой свой рот. Пока Дамира нет в доме, я тут главная. Я запрещаю тебе говорить со мной и приходить в эту часть дома. И лучше не попадайся мне на глаза.

— Зарема, — останавливает ее тетя Залима. — Дамир не будет рад твоим словам, зачем его злить?

— Ну да, ты права. Эта ноги раздвинет, наговорит черте что. Но ничего, я справлюсь с его гневом. Дамиру нужно раскрыть глаза, он должен понять, что она потаскуха, а на руках — ее ублюдок.

— Хватит, — громко говорю я. — Лучше попасть в комнату со змеями, чем с вами. Отдыхайте.

Громко говорю я и ухожу. Дамир обещал мне ад, и вот его родственница с удовольствием в этом помогает.

Поднимаюсь по лестнице в свою комнату. Дверь запираю на ключ. Кладу сына на кровать и чувствую, как все сжалось внутри, слезы сами собой катятся по щекам.

Видимо, тетя Зарема не слишком рада меня видеть и не скрывает этого. Зачем Дамир меня сюда привез? Зачем я вышла за него? Конечно, у него теперь есть вторая жена — правильная, чистенькая. А меня сразу в потаскухи записали. Хотя у меня, кроме Дамира, никого и не было. Но этого я не докажу, да и незачем.

Может, эта змеюка нажалуется на меня, и Дамир отпустит меня. Появилась надежда, что именно эта женщина мне и поможет расстаться с Дамиром. Но ее злые слова все равно больно ранят. Меня никогда так не называли. Никто не смел меня оскорблять. Даже когда я родила сама, сама ходила в больницу, и меня никто не встретил из роддома. Никто не бросал такие слова, наоборот, смотрели на меня с сочувствием.

Я разобрала вещи, разложила их по местам. Когда утром Дамир появился на пороге, я просто в шоке была, думала только о сыне. Своих вещей я не брала, и только сейчас пожалела об этом. Мне даже не во что переодеться.

За окном стемнело, я так и не выходила из комнаты, уложила сына, обложив его подушками со всех сторон.

В дверь послышался тихий стук. Не хочу никого видеть, сижу на полу, держу сына за ручку. Я никогда не спала в одной кровати с сыном — слишком боюсь за его безопасность.

— Серафима, открой, пожалуйста, — слышится из-за двери голос тети Залимы.

Она не плохой человек — единственный, кто в этом доме на моей стороне. Подхожу, открываю дверь. Тетя Залима стоит с тарелкой, на которой лежит картофельное пюре и жареная курица.

— Серафима, ты не спускалась на ужин.

— Я не голодна.

— Так прекрати, — тетя Залима входит в комнату, ставит на стол тарелку с едой и присаживается в кресло. — А ну-ка поела, тебе дитя кормить.

— Я ела в самолете. Правда, не голодна, я спать хочу.

— Нет, моя милая. Если Дамир узнает, что устроила Зарема, будет скандал. А все только начало налаживаться. Так что садись и кушай.

Я сажусь напротив женщины, беру тарелку с едой. Откусив курицу, понимаю, что не просто голодна — я жутко голодная. Набрасываюсь на еду. Данияр очень хорошо кушает, и, как результат, я постоянно голодная. Тетя Залима молча наблюдает за мной.

— Не говори Дамиру, что с тобой здесь плохо обращаются.

— И не собиралась. Я не по своей воле тут.

— Думать надо было. А не сбегать.

— А не вы ли мне говорили, чтобы я ушла?

Тетя Залима побледнела и шепотом заговорила.

— Не говори никому, что я тебе рассказала тогда. И я не говорила тебе сбегать от Дамира. Я говорила про развод. Уехала бы к родителям, сказала бы, что он тебя бьет.

— Дамир никогда такого не делал.

— И что? Я говорила разойтись. Сказала бы ему, что у тебя другой появился. Разойтись нужно было. А ты сбежала, ничего не сказав, еще и ребенка ему родила. На что ты рассчитывала?

— Я не думала ни о чем. Вечером мы поругались с Дамиром, он даже не отрицал ничего про свадьбу. Утром уехал, а потом я поняла, что беременна. Вспомнила о ваших словах, о том, что Дамир меня не отпустит.

— И ничего лучше, как молча уехать, ты не придумала?

— Не придумала. Я уехала на другой конец страны. Откуда мне было знать, что он меня найдет. Есть шансы уговорить Дамира отпустить меня? Хотя бы в город переехать?

Тетя Залима задумалась.

— Ты знаешь, деточка, ты молчи и не жалуйся. Думаю, Зарема все за нас сделает. Я ее знаю — будет на тебя такие помои лить, а ты не отрицай и не жалуйся. Чтобы Дамир тебя жалеть не начал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вот еще нужна мне его жалость, как собаке пятая нога.

Мы с женщиной еще немного поболтали, пока я ела, после чего тетя Залима ушла. Я слишком уставшая, ужасно хотела спать, но рядом с Данияром я не лягу. Боюсь его придавить. Сажусь на пол, голову кладу на кровать, обеими руками берусь за маленькие ладошки сына и моментально засыпаю.

Глава 8

Дамир

Возвращаюсь домой уже ночью.

— Дамир, надо поговорить.

В холле стоит тетя Зарема, руки скрещены на груди, и вид у нее не самый доброжелательный. Всем видом показывает свое недовольство. Что у них тут произошло, не знаю, но догадываюсь. Выслушивать ее не хочется совершенно.

— Я устал. Утром поговорим.

— Это не ждет до утра, — недовольно говорит тетя Зарема. — Я хочу поговорить о женщине, которую ты притащил в дом.

Ну, понятно. Так я и думал. Тетя Зарема остро охраняет спокойствие нашего дома, нашей семьи, в том числе и мое. И почему-то она искренне считает, что моя личная жизнь тоже должна быть под ее бдительным контролем.

— Эта женщина — моя жена. Зовут ее Серафима, я сегодня вас представил, — жестко говорю я. Не терплю, когда тети много на себя берут и лезут в мою жизнь. Осаживать их надо сразу, иначе на шею сядут.

— Ты привел не пойми кого в дом. Жена не сбегает из дома, а ждет мужа, и тем более не приносит в подоле ребенка неизвестно от кого.

Моментально накрывает волна ярости. Тетя Зарема слишком много на себя берет. Я понимаю, почему она злится на Серафиму. Но. Она не имеет ни малейшего права оскорблять мою жену и моего сына. И тем более высказывать сомнения в отношении моего отцовства.

— Не смей, тетя, так говорить о моем сыне и моей жене. Не забывайте, кто тут хозяин.

После этой жесткой фразы тетя замялась, плечи поникли, она крутит носком ноги по белой плитке, понимая, что махнула лишнего.

— Дамир, ты не понимаешь. Я о тебе волнуюсь. Ты помнишь, каким ты был после ее ухода. Все только наладилось, и снова она явилась все рушить.

Тетя решает зайти с другой стороны.

— Я ее привез. И это наше с ней дело. Я свое слово сказал.

— Но, Дамир, я так надеялась, что ты успокоился, и скоро приедут Халяевы в гости, с дочкой.

— А я просил? — грубо кричу на тетю. Что эта женщина творит? Меня уже трясет от ее поступков. Мало того, что нервы мне мотает, в отношения с Серафимой лезет, так еще вечно старается меня женить. — Что вы все время крутите за моей спиной?

— А мы тут при чем? Ты знаешь, что эта женщина тут говорила, пока тебя не было? Как она нас оскорбляла. Говорила, что будет крутить тобой, и ты нас выгонишь.

— Серафима очень много натворила, но в это я не поверю.

Серафима может накричать, может наговорить всяких глупостей, но угрожать за спиной? Нет. Это не ее стиль. Она зажигается, загорается, словно огонь, и, все высказав, забывает обо всем.

— У Халяевых прекрасная дочь, наших кровей, нашего воспитания. Кроткая. Она станет хорошей женой. А эта… Отошли ее.

— Хватит. Ни слова больше. Я свое слово сказал: Серафима и Данияр живут тут. Избавьте меня от бабских склок.

— Ты даже разговаривать начал неуважительно со мной, и это она только приехала, — продолжает бухтеть тетя Зарема.

Как же я устал. Просто устал.

— Я все сказал. Не забывайте, кто оплачивает вашим детям обучение. Я спать.

Не собираюсь ее больше слушать. Ох, Серафима — полдня в доме, и уже принесла с собой пожар. Самая моя спокойная тетя — это именно Зарема. Она меня всегда поддерживает, но сегодня с ней что-то случилось.

Поднимаюсь по лестнице, иду в свою комнату. Хочется принять душ и лечь спать. Но вода не помогает снять напряжение. В комнате по соседству теперь она. Убить ее готов. Почему мне не приносит удовлетворения ее заточение? Переодеваюсь в домашние пижамные штаны и иду в комнату жены и сына.

Дергаю за ручку, но дверь не открывается. Вот же глупая, приходится возвращаться в свою комнату за ключом. Серафима считает, что может запереться от меня. Неужто решила, что все будет так просто? Отпираю дверь.

Картина маслом. В комнате полумрак, тусклый свет настольной лампы освещает часть комнаты. Серафима сидит на полу, голову положила на кровать и спит. Рыжие волосы разметались, в свете лампы отливают медным оттенком. Мой маленький Огонек. Сам себя ругаю за эту мысль. Она не мой Огонек. Это Серафима — предательница и обманщица, которая с легкостью решила жонглировать моими чувствами. Никогда себе не позволял никого любить, а тут допустил ошибку.

Меня снова злость берет. Что за прикол — спать сидя на полу? Хочет, чтобы я ее пожалел? Принципиально не хочет спать на кровати, которую я предоставил? Что это — протест такой?

Подхожу к жене. Вроде не притворяется, посапывает.

— Серафима. Ложись на кровать, — тихо говорю я жене, прикасаясь к ее плечу.

Серафима крутит головой, поворачивается ко мне, взгляд абсолютно сонный.

— Ложись спать нормально, на кровать.

— Ты что тут делаешь?

— Живу. Это наш дом.

— В моей комнате что делаешь? Я дверь закрыла.

— Еще раз от меня закроешься — пожалеешь.

— Опять включил повелительный режим. Дамир, давай завтра поспорим, я спать хочу. Я жила в другом часовом поясе.

Ее спокойный тон просто бесит. Тетя Зарема накрутила, а Серафима, наоборот, — абсолютное спокойствие.

— Спасибо, что напомнила. Ляг на кровать, перестань изображать страдалицу.

Серафима вспыхивает, подскакивает ко мне и начинает толкать меня ладошками в грудь.

— Страдалицу? Выйди из комнаты, сейчас мне ребенка разбудишь.

— Серафима, я и так на взводе, — рычу на жену. Злюсь на нее. Меня не должно волновать, что она спит сидя. Не должен волновать ее комфорт, но волнует. Бесит. — Ляг уже спать на кровать, к ребенку. Разве хорошие матери не так поступают?

— Я не знаю, как поступают хорошие матери, но я просто боюсь задавить сына во сне. И никогда не сплю с ним в обнимку. Так что выйди из комнаты и дверь закрой за собой, а я как-нибудь сама разберусь, где и как мне спать.

— Ты мной еще покомандуй, — зло шиплю на жену. — Ты с дороги даже не переоделась.

— Да потому что я не взяла одежду для себя. Ты сорвал меня с места. Угрожал забрать сына, и я просто не думала о шмотках.

— Ты меня решила обвинить во всем? Ты сбежала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты для этого много сделал, — Серафима бьет кулачками по моей груди. Даже не чувствую ее ударов. Но больше всего меня бесит, что именно в этот момент я ее хочу. Напоминаю себе о том, что она сбежала. И все равно хочу ее обнять и успокоить. Как она это делает?

Разворачиваюсь, ухожу к себе. Могу не сдержаться, понимаю, что она и правда мною крутит. Нахожу в шкафу свою футболку, возвращаюсь к жене.

— Ты опять пришел? — шипит Серафима.

— Завтра тебе привезут вещи и все, что нужно для Данияра. Сегодня поспишь в моей майке.

— Больно надо, — ворчит жена, но футболку забирает.

— Серафима, хватит. Я слишком устал.

— Так иди отсюда. Иди спи, отдыхай, развлекайся с кем хочешь. Только ко мне не суйся.

— Продолжишь в том же духе — трахну тебя прямо сейчас, — зло шиплю я. Если я и хочу развлечься, то со своей женой. Помешательство какое-то. Два перелета, скандал за скандалом, на работе задач валом, и один фиг — я смотрю на жену и хочу ее. Мне бы поспать немного, а не думать о том, как раздеваю Серафиму.

Серафима замолчала, ушла в ванную и вернулась уже в моей футболке. И нихрена легче не стало. Думал, заставлю ее хоть немного уступить и успокоюсь на этом, но нет — теперь я просто не могу на нее не смотреть. Ноги голые, майка прикрывает половину бедра. Можно руку протянуть, снять с нее трусы и получить то, что я хочу.

Конченный дебил. Сжимаю кулаки и ухожу из комнаты жены. Нельзя даже на пять минут оставаться наедине. Снова лечу неизвестно куда, и все из-за нее.

Глава 9

Серафима

Ночка прошла та еще. Разница по времени колоссальная. Ни мой организм, ни организм сына никак не хочет принимать такие изменения.

Данияр прекрасно выспался уже к часу ночи. Мой дорогой сын решил, что отдыхать хватит, и теперь пришло время игр. Я совершенно уставшая, темнота за окном удручает, но мои часы так же говорят мне о подъеме — обеденный сон окончен. А все остальные жители дома крепко спят. Мы с Данияром словно призраки замка, тихо слоняемся в полумраке, стараясь не попасться на глаза основным обитателям и не привлекать к себе внимание.

Да и мой желудок отказывается принимать смену времени, и я почему-то снова голодная. Повезло, что у сына настроение напрямую зависит от сытости. Если его вовремя покормить и искупать, то кричать он не будет. Что-то гулит, я тихонько разговариваю с Данияром, достала пару детских книжек и несколько часов читала. Сын притворялся, что все понимает и внимательно слушает, а сам дергал руками и ногами, словно на дискотеке был. К шести утра Данияр заснул, я чувствую, что измотана, а в доме все начали просыпаться. Сложно сменить часовой пояс без последствий. Дело привычки. Для нас с сыном шесть утра — это десять вечера, самое время, чтобы ложиться на ночной сон.

Может, меньше с остальными буду видеться. Я привыкла жить с сыном, и другие люди в доме меня напрягают. Словно приехал в гости с ночевкой и боишься кого-то разбудить. Надо найти самую дальнюю комнату и переехать туда.

Проснулась я от стука в дверь, смотрю на часы — восемь утра. Кошмар какой. Сонно бреду, открываю дверь, на пороге стоит тетя Залима.

— Доброе утро, Серафима, — улыбается женщина.

Совсем не доброе, совершенно не утро, ночь глубокая, мы в такое время всегда спим. У сына был строгий режим, и он полетел ко всем чертям. Придется полностью перестраивать его.

— Доброе, — бурчу я.

— Дамир не стал тебя будить. Ты на завтрак идешь?

Я отрицательно качаю головой.

— Что ты удумала тут? Давай одевайся и за стол. Эльвира уже накрыла на стол, сейчас придет, посидит с малышом. И никаких отговорок.

Спорить просто сил нет. Иду, умываюсь, заплетаю волосы, смотрю в зеркало и вижу уставшие глаза в отражении с темными кругами под глазами. Меня потряхивает, самочувствие так себе. Только заболеть не хватало. Надеваю майку, джинсы, и к этому времени в комнату входит Эльвира.

— Идите покушайте, я пригляжу за маленьким.

Спускаюсь, нахожу кухню-столовую, ремонт отличный. Кухня просто шикарная, серо-белые цвета. Техника вся новая. Большой обеденный стол из массива дерева. За столом сидят женщины.

— Доброе утро, — приветствую их, входя.

Тетя Зарема зло взглянула на меня и усмехнулась.

— Здравствуйте, — тихонько пищит Роза.

Присаживаюсь на свободное место. Пробегаюсь глазами по столу, смотря, какую еду мне можно. Так, цитрусовые соки отметаем — Данияр покрывается сыпью. Каша овсяная, бутерброды с сыром и зеленый чай — подойдет.

— И что, теперь шальная императрица всегда так долго спать будет? А мы, конечно же, подождем, у нас нет никаких дел, — с укором говорит тетя Зарема.

— Я жила в другом часовом поясе. Мне нужно время адаптироваться.

— Это называется лень. Не надо выдумывать. Сразу видно, что ты не из нашего круга и не нашего воспитания.

— И это замечательно. Должен в доме быть один здравомыслящий человек, — отвечаю я на ее уколы, делаю вид, что мне плевать на ее слова, и просто кушаю.

— Женщина нормального воспитания встает гораздо раньше мужа, готовит ему завтрак, а не спит до обеда.

— Восемь утра — какой обед?

— Ты еще мне поговори! Дамир уехал в семь, значит, ты должна встать в шесть и ждать его пробуждения. Потом заниматься домашними делами и ложиться спать только через пару часов после того, как он уснул.

Кошмар какой. Средневековье, здравствуй.

Мне становится смешно, никак не получается сдержать улыбку.

— Ты еще и смеешься? — возмущается тетя Зарема.

— Вы описываете ужасную перспективу. Легче сразу повеситься, — смеюсь я.

— Просто ты ленивая и плохо воспитана. Нормальная женщина уважает мужчину, — продолжает набирать обороты тетя Зарема, она говорит все громче и все более злым тоном. — Ты должна, встречая его, ноги ему мыть и воду пить. Так показывается уважение к мужчинам в доме.

Фу. От этих слов я уже не могу сдержаться, кривлюсь и громко смеюсь.

— Очень странные предпочтения. Хотя если вам так нравится, кто я такая, чтобы вам указывать?

Тетя Зарема замолкает, за столом все перестают дышать. Роза так совсем выпучила глаза и плечи вжала.

— Ты... Ты... — пыхтит тетя Зарема, собирая кислород в легких. — Что ты сказала?

— Говорю, как Данияра искупаю в тазике, обязательно приглашу вас отпить водицы. С уважением к вашим предпочтениям.

Хватила лишка. Не спорю. Но это просто бред какой-то. Как минимум, это не гигиенично. Да и представить себе не могу, как Дамир заходит в дом, а я несусь с тазом воды ему ноги омывать. Вот просто вылить на него — это можно. А потом еще воду пить. Ага, стакан набираю и пью. Фу. Скорее я ему чай с этой водицей приготовлю.

Тетя Зарема краснеет, надувает щеки, дышит шумно, смотрит на меня со злостью, и дальше в меня летит тарелка. Вовремя пригибаюсь, прячась под стол, тарелка улетает в стену и со звоном разбивается.

— Тебя гнать надо из дома! Я все для этого сделаю! — орет тетя Зарема.

А вот это хорошая идея.

— Вернуть в ту дыру, из которой он тебя достал!

Еще лучше идея.

— Полностью вас поддерживаю, — говорю я из-под стола, но не вылезаю, потому что звон разбивающейся посуды продолжается.

— И твоего сына туда же! Жили спокойно! Приперлась! Приехала сюда! Еще и права качает! Должна быть тише воды, ниже травы! Голову склонить! А ты, тварь такая, спать нам не даешь! Всю ночь крик твоего ублюдка!

Дальше я не терплю, вылезаю из-под стола и злобно смотрю на женщину.

— Я говорила ранее. Меня можете ругать сколько влезет, но моего ребенка не смейте оскорблять.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— И что ты мне сделаешь? Дамиру пожалуешься? Сделаешь так, чтобы он тебя, шалаву, послушал и от родной тети избавился?

— Вашими молитвами надеюсь покинуть этот дом сама. Но я вас предупреждаю: еще хоть раз вы оскорбите моего ребенка, и я вам волосы повыдираю, — злобно и четко говорю я без капли истерики.

Тетя Зарема замолчала, видя мой уверенный вид.

— Ты мне угрожаешь?

— Да.

— Буду молиться, чтобы Дамир наконец-то поумнел и выгнал тебя поганой метлой из этого дома.

— Жду этого момента с нетерпением. Спасибо за завтрак и теплый прием, — говорю я и ухожу.

Женщина продолжает бесновать. После моего ухода крики нисколько не прекратились. Слышу громкие обсуждения и оскорбления в мой адрес от тети Заремы. Она говорит это специально так громко, чтобы я услышала. Жалуется на меня тете Залиме и Розе, а те стараются успокоить женщину. Так же слышу, как тетя Зарема требует притащить меня в столовую и заставить убирать беспорядок и разбитую посуду. Да, логика железная: разбила она, но виновата в этом я, так как я ее разозлила.

Эльвира ушла, а я закрыла дверь. Выходить нет никакого желания. Спустя три часа Данияр проснулся, и чтобы хоть как-то начать перестраивать его режим, собираю сына и ухожу с ним гулять.

Глава 10

Территория просто огромная, много зелени — гулять одно удовольствие. Жаль только, коляски нет, а в слинг сына я не хочу заматывать — он сразу же уснет, и весь мой план по смене режима провалится.

Воздух такой свежий, что легкие режет. К обеду становится очень жарко. Нахожу тенёк под деревом, присаживаюсь на землю и просто слушаю эту тишину. Хорошее место выбрал Дамир, тут не поспоришь. Еще бы сбежать подальше. Эта мысль просто не дает мне покоя.

Несколько раз я связывалась с родителями. Рассказала маме о практике, но о беременности молчала. А о Дамире сказала, что это просто была ошибка и я не хочу вспоминать о нём. Теперь я понимаю, какую ошибку совершила. С какими глазами я теперь буду объяснять наличие Данияра? Можно сказать, что была практика, а о беременности не говорила, так как боялась за её сохранность. Всё очень сложно.

К двум часам Данияр начал клевать носом — кислород и прогулка сделали свое дело, и сынок заснул, уткнувшись мне в грудь личиком. Пришлось возвращаться в этот рассадник змей.

— О, явилась, — грубо говорит тётя Зарема.

Женщина крутится в холле возле зеркала, видимо, куда-то собирается и прихорашивается. Но всё равно выглядит как злюка.

— Не кричите, пожалуйста, — тихо говорю я, разуваясь и мягко придерживая голову сына. Он заснул, расслабился и стал тяжелее. Спасибо, спина за такую прогулку не скажет, но главное, что моему малышу хорошо.

— Вот и не давала бы ему спать. Чтобы мы ночью не страдали. Ребёнка надо держать в строгости.

— Благодарю за совет, которого я не просила, — огрызаюсь я.

Со своим ребёнком я как-нибудь сама разберусь, и вредной тёткины советы мне не нужны. Тем более с её ненавистью и ко мне, и к моему сыну.

Тётя Зарема скривилась, закончила красить губы ярко-красной помадой, оценивающе посмотрела на меня и снова скривилась.

— Тощая. Кожа да кости. Смотреть больно.

— Так не смотрите, не надо делать себе больно, — убираю обувь к стенке и иду к лестнице, всем видом показывая, что мне плевать на её слова.

— Эй! Я уезжаю. Чтобы тут было тихо.

— Да уж определитесь — мне разбудить ребёнка или дать ему поспать?

— Научись рот закрывать, старших слушать и ходить по дому, словно тень. Ты тут не хозяйка. Скоро появится настоящая хозяйка, и ты улетишь на помойку к бомжам.

— Наконец-то! Лучше с бомжами, чем с вами. Они, по крайней мере, более адекватные.

— Шалава! — кричит мне в спину тётя Зарема.

«Приятно познакомиться»

, — говорю я про себя.

Не хочу продолжать с ней разговаривать. Пусть едет по своим делам — хоть немного отдохну.

Вот странная женщина: говорит о своём прекрасном воспитании, о том, что я не достойна их «святейшей» компании, а при этом меня «шалавой» называет, а Данияра, который ещё совсем малыш, — «ублюдком». Ну и кто тут невоспитанный?

Я ухожу в свою комнату, кладу на кровать сопящего сына.

Моя же ты прелесть...

Маленькие ручки чуть сжимаются во сне. Самый красивый на свете. Щёчки пухлые, причмокивает во сне. Когда спит — само спокойствие, сказочный мой дракончик, а как проснётся — так требует даров и жертвоприношений.

Мне бы тоже поспать, но сон никак не идёт. Слова тёти Заремы одновременно и ранят, и дают надежду.

Скоро приедет настоящая хозяйка.

Я даже поверить не могу, но это факт: у моего мужа есть ещё жена. Кошмар какой-то. Это просто бред. Зачем он меня нашёл? Зачем сюда привёз? Даже знакомство страшно представить. А мне надо будет с этой «настоящей хозяйкой» подружиться. Вдвоём сможем убедить Дамира отпустить меня. Тут находиться просто невыносимо. Главное, чтобы эта женщина тоже хотела от меня избавиться. Хотя, думаю, любая хочет быть у мужчины единственной.

Ужасно уставшая, разбитая. Даже чаю не сходить попить — не хочу нарываться на этих женщин. Решаю занять себя и перебрать вещи Данияра. Перебираю одежду сына — некоторые песочники и маечки нужно постирать. Собираю маленькую одежду и иду в ванную. Стиральная машинка внизу, но это значит выходить из комнаты... Прорвёмся. И руками прекрасно можно постирать.

С особой любовью перестирываю и ополаскиваю вещи сына в раковине, развешиваю бельё на сушилке для полотенец.

И тут — дикий стук в дверь.

Данияр моментально начинает кричать, испугавшись шума.

Ну спасибо. Как же меня достал этот дом и его жители. Сейчас просто разнесу их всех. Похоже, я уйду отсюда прямо ночью, в чём есть. Это уже невыносимо. Меня трогают — побоку, но за слёзы сына я превращаюсь в разъярённую росомаху.

Хватаю малыша на руки.

— Ну, ты чего? Тише, маленький. Мама рядом, всё хорошо. Испугался? — спокойным ласковым тоном говорю я.

Но сына не устроило, что его побеспокоили.

— Серафима! Открой дверь!

Прижимаю к себе малыша и, покачивая, иду открывать. На пороге уже стоят все обитательницы женского пола этого дома: одна — с извиняющимся лицом, вторая — злюка редчайшая, и, конечно же, Роза, которая всегда улыбается и держит руки в замочке под подбородком, аки ангел во плоти. И достали они меня уже все. Одна стучит и вечно будит, вторая гадости говорит, третья блеет, как овечка.

— Что опять? — рычу я.

— Поговори мне! — включает режим агрессии тётя Зарема.

— Серафима, тут ребята кроватку привезли, — мямлит тётя Залима.

— Прекрасно. Малого зачем будить? — возмущаюсь я.

Данияр кричит во всё горло. Я покачиваю сына, но куда там — моё возмущение и злость на тётушек не способствуют его успокоению.

— Ребятам надо кроватку собрать. Потом поспите. Ночь для этого есть, — злобно шипит тётя Зарема.

— Дамир сказал обязательно сегодня доставить и собрать. Вот ребята и торопились, — лебезит тётя Залима.

— Такая красивая! Он такой заботливый, — мечтательно говорит Роза, показывая мне картинку с изображением кроватки.

Позади тётушек и молодой Розы (которая, на удивление, сегодня не уехала на учёбу) стоят мужчины с коробками и чемоданом инструментов. Все такие заботливые, учтивые... И только я — стерва на взводе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Заносите и уходите. Всё, — устало говорю я, продолжая шипеть и пружинить на ногах, успокаивая сына.

— Неблагодарная! — рычит тётя Зарема.

— Он так старался, — шепчет Роза. — Сам выбирал. Такая редкость для мужчины, такой молодец...

— Серафима, Дамир ругаться на нас будет. Ты хоть нас пожалей, — объясняет тётя Залима.

— Нам сказали собрать, — говорит мужчина в комбинезоне и фирменной кепке. — Где собирать?

Данияр продолжает орать как ненормальный. И никто не обращает на это внимание. Всех будут ругать, все молодцы, все просто выполняют работу.

— Просто оставьте её. Я сама соберу. Там восемь болтов вкрутить — а у меня ребёнок плачет.

Первую кроватку я собрала сама, и ничья помощь мне не понадобилась. Не так уж и сложно.

— Воспитывать надо, — шипит тётя Зарема.

— Мы не можем, — тупо повторяет мужчина в комбинезоне. — Надо собрать. У нас команда. Где собрать?

— А я хочу посмотреть, что получится. Смотри, какая красивая, — милым голосом шепчет Роза. — И вот ещё одежда для малыша. Такая красивая, он сам выбирал.

Кладу сына на кровать, иду в ванную, вырываю трубу сушилки для полотенец...

Первой я бью по лицу тётю Зарему — злобную змеюку. Дальше — очередь вечно ноющей, но продвигающей свои интересы тёти Залимы. После Роза начинает убегать, и я бросаю трубу ей в голову, чётко попадая в цель. Мужики, видя, какая я разъярённая, убегают из дома. Я беру сына, успокаиваю, спокойно спускаюсь по лестнице, иду на кухню, наливаю чай, выхожу на веранду и наслаждаюсь с сыном чаем и тишиной.

Эх, мечты...

— Серафима, не задерживай людей. Поимей уважение, — шипит тётя Зарема.

— Нас ругать будут, — умоляет тётя Залима.

— Такая красивая кроватка, — блеет Роза.

— Надо собрать, у нас команда собрать, — повторяет мужчина.

Жаль, что только в мечтах я могу так сделать.

— Собирайте уже, — говорю я, проходя в комнату.

Абсурд какой-то. Они все будто с цепи сорвались.

Вся эта толпа вваливается в комнату. Мужчины начинают громко ставить коробки, что очень не нравится Данияру. Целую щёчки малыша, шепчу ему ласковые слова. Но эти «слоны в посудной лавке» громыхают и снова заставляют сына расстраиваться, трясти губами от недовольства.

— Какая тут грязь! — громко говорит тётя Зарема.

— А вы тут что делаете? Без вас соберут, — стараюсь выпроводить хотя бы часть людей.

— Поговори мне. Неблагодарная.

— Выйдите из моей комнаты, — жёстко повторяю я.

— Ага. Я выйду, а ты хвостом перед мужиками начнёшь вилять.

Если бы мой сын не дёргался и не плакал, я бы ей волосы прямо сейчас повыдёргивала. Но ругань с этой безумной женщиной не стоит нервных клеток моего малыша и моих собственных.

— Это уже слишком. Оставайтесь все тут, я уйду.

— Решила с водителем позаигрывать? Так я с тобой пойду, — шипит тётя Зарема и направляется за мной.

А я от этой оравы сбежать хочу на край света. Аляска кажется не таким уж холодным краем — зато спокойным.

— Нет. Я к своему мужу в комнату. Успокаивать своего ребёнка.

Тут мужчина достаёт дрель и нажимает на кнопку.

Данияр вздрагивает, сначала молчит, а через секунду включает режим

«разъярённого берсерка»

.

Идея с трубой кажется мне всё более реальной.

Я иду к дверям.

— К нему нельзя! Это комната мужчины, там его вещи! — говорит тётя Зарема, выставляя руки в стороны и прикрывая собой дверной проём.

— И что, я их съем?

— Копаться небось будешь, — с прищуром говорит она.

— Конечно буду! Дамиру звонить? — спрашиваю я.

Это подействовало — она отходит в сторону, пропуская меня. Иду по коридору в спальню Дамира. Комната бывшего мужа не заперта.

— Он для неё всё, а она ведёт себя как не пойми кто! Нас не ценит, не уважает! — кричит в спину тётя Зарема.

— Не люблю змей, — бросаю напоследок и закрываю за собой дверь.

Звук дрели тут немного приглушён. Данияр всё равно куксится и дует губы.

— Ну что, малыш, тут лучше? Испугался, мой маленький? Шумели, спать не давали. Не понимают, что мы так не любим. Да, мой хороший... А давай песенку споём тебе?

Начинаю напевать песню, которую помню с детства:

Случилась вдруг история сегодня по утру...

Сбежал из зоопарка длиннохвостый кенгуру...

Глава 11

Серафима

Звук дрели прекратился, слышались удаляющиеся шаги, но никто не рискнул постучаться в спальню Дамира. Сын успокоился и заснул, переносить его я не рискнула: не хотела снова беспокоить.

Как я и обещала тете Зареме, осмотрелась в комнате бывшего мужа. Чисто гипотетически он все еще настоящий муж, но мы год жили порознь. Если ты уходишь из отношений, когда вы просто встречаешься, ты сразу свободен, а тут целый год не виделись и все еще законные муж и жена.

Комната бывшего размерами такая же, как и моя, а вот кровать гораздо больше. Не удивлена, такому размеру очень в стиле Дамира. Но вот постельное белье меня смущает, оно черное. Я всегда такое любила, а Дамир говорил, что это слишком. Мы сошлись на темно-сером. А эти черные.

Около большого окна стоит рабочий стол; Дамир всегда на работе, даже когда дома. Удобное кожаное кресло. Сажусь за стол, на столе лежат бумаги. И могла бы не смотреть и не заглядывать, но я обещала тете Зареме покопаться в вещах Дамира и выполняю свое обещание. Нет, это не глупость и не протест, это желание показать ей, что я бываю серьезна в обещаниях, и если она еще хоть раз обзовет моего ребенка, то я выполню ранее данное обещание.

«Госуслуги. Выписка по обращению за медицинской помощью. Адаева Серафима Игоревна, Владивостокский родильный дом №3».

Я начинаю смеяться, закрываю рот ладонью, чтобы не разбудить сына. Но остановить эту истерику не могу. Как все просто. Он взял выписку с «Госуслуг». Как же это просто. Как же это не по правилам, хотя какие правила. Ну ладно, ты влез в мой аккаунт, я влезу в твою жизнь.

Начинаю проверять все шкафы Дамира. Я не знаю, что я ищу. Просто хочется влезть не в свое дело, откопать скелет в его шкафу. А когда он приедет домой, я брошу ему это в лицо.

Забавно, если он привозил сюда вторую жену и ее вещи остались. Ох и скандал я смогу устроить. Но ничего нет. Если честно, такое чувство, что в этой комнате живет холостяк. Из женского только моя выписка с «Госуслуг». Ладно. Фиг с ним. Видимо, Эльвира очень тщательно убирает комнату Дамира.

Нахожу в его шкафу мягкие спортивные штаны серого цвета со шнурком и майку. От моей одежды уже пованивает, Данияр кушает, потом срыгивает на меня, и все это уже отвратительно пахнет. Словно меня в кефир макнули. Позаимствую у бывшего. Смотрю на идеально лежащие в стопках футболки и штаны, из вредности перевернула все, наводя беспорядок. Пусть знает, что я тут была. Завтра еще разок зайду.

В комоде поискала ключи от своей комнаты, но не нашла. Вроде напакостила и немного успокоилась. Дамир заметит, что я тут была, да и тети обязательно на меня начнут жаловаться.

Дамир

Теперь я много всего знаю о детских кроватках. Я только спросил в магазине, какая лучше, и получил такой поток советов, что голова разболелась. Для меня на первом месте было, чтобы ее привезли и собрали именно сегодня. Мне насоветовали еще кучу всего, но я уже просто не слушал и брал все подряд.

В шесть я окончил совещание, отпустил всех домой. Глянул в телефон и ужаснулся. Пропущенные от тети Заремы — шестьдесят три. Чего? Зачем столько звонить? Не отвечаю, значит, занят. Если бы в доме случилось что-то серьезное, Рома прервал бы совещание.

Перезванивать нет никакого желания, если она так звонит, страшно представить, что она наговорит.

Дома как раз все ужинали, по угрюмому лицу тети Заремы понял, что у нас с ней будет длинный разговор. Тетя Залима молча кушает, Роза сразу же заулыбалась масляной улыбкой и начала тарахтеть:

— Такая красота! Такая красота! Не кроватка, а чудо какое-то, — тарахтит Роза. — А какие красивые маечки, такие красивые. Дамир, ты такой молодец, впервые вижу такого заботливого мужчину.

— Только эта особо оценила, — грубо вставляет свои пять копеек тетя Зарема.

Я готов был к новому концерту…

— А где Серафима? — спрашиваю я, присаживаясь за стол. Эльвира сразу ставит мне тарелку с едой.

Тетя Зарема громко хмыкает, вздыхает. Я сжимаю вилку, меня скоро добьют они, и я просто взорвусь, тогда места всем мало станет.

— Спит. Где этой еще быть. Эта спит целыми днями, а ночами шастает по дому.

Как же я задолбался от их войны.

— Не «эта», а Серафима, — поправляю я тетю. Надо как можно скорее поесть, чтобы все это не слушать. Сосредоточиваюсь на еде, но тетя Зарема только начала закипать и не собирается останавливаться.

— После того как она себя вела? Спроси, что она творила за завтраком, она мне такие гадости говорила, что мои бедные уши отказывались это слушать. А когда привезли кроватку, начался кошмар. Она кричала и выгоняла всех.

— Прям выгоняла?

— Да, хотела, чтобы мы ушли. Никого не пускала. Ребенок орет, я предложила его подержать, а она меня послала. Даже на руки взять не дала. Кричит, выгоняет, ребенка до слез довела. А потом и совсем решила с этими грузчиками закрыться в комнате. Но я ее остановила. Ты такую красоту купил, а этой хоть бы что. Поверь, эта женщина никогда не оценит тебя по достоинству.

— Довольно, — грозно говорю, хлопая по столу ладонью. — Я устал от ваших склок.

За столом повисла напряженная тишина, я быстро доедаю, отодвигаю тарелку.

— Дамир, ты не прав, — тихо говорит тетя Зарема. — Этой женщине не место в нашей семье. Она словно разрушитель. Вспомни, как было раньше спокойно. Как мы жили, каждый день мы встречали тебя, ужинали с улыбками. А теперь мы целый день, она с нами воюет.

Я ничего не хочу отвечать тете. Им и правда было хорошо, но не мне. Я не помню этого года. Словно робот занимался работой, как зомби сидел за столом. Это были не счастливое возвращение домой, это была необходимость закинуться едой как топливом и поспать, чтобы не сдохнуть. А сейчас, как Серафима и обещала, она устроила мне ад. Но я снова живой.

— Ах да, эта женщина не слушала меня и ушла в твою комнату без разрешения и скорее всего все там перевернула. Так что претензии за порядок к ней.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сдерживаю улыбку. Надо же, какой прогресс.

— Серафима может находиться в моей комнате сколько угодно, — отвечаю я, вижу удивление и недовольство на лице тети. — Я пойду, устал на работе, спасибо за ужин, Эльвира.

Оставляю женщин за столом и ухожу к себе. Серафима была тут, по запаху молока чувствую. От нее сейчас так приятно пахнет. Гоню эти мысли прочь. Простыни на кровати помяты, подушки не на своих местах. Мелкого здесь укладывала, опять баррикады строила. Копалась, но это не злит, а умиляет, специально сделала. Ничего не взяла, просто местами поменяла.

Открываю шкаф, чтобы достать домашние вещи, а тут все перевернуто. Маленький ребенок. У нее у самой маленький ребенок, но Серафима не повзрослела.

Может, тетя Зарема и права, Серафима слишком эмоциональная, зажигается словно огонь от одной искры, а тете слишком сложно принять ее вспыльчивый характер. Когда-то я балдел от своего Огонька, летел домой после работы, лишь бы меня этим пламенем окутало.

Иду в комнату жены, она, конечно же, заперлась. Вот же глупая. Кроме меня к ней никто не зайдет, а от меня запираться — глупая идея.

В комнате тихо, Серафима свернулась калачиком и спит на кровати, сын посапывает в кроватке. Серафима в моей майке и моих штанах, одежда просто огромная для нее.

И какая-то придурь берет верх надо мной, не могу сопротивляться, ложусь на кровать рядом с женой. Подвигаюсь к ней ближе. Как раньше. Только сейчас не как раньше. Сейчас по-другому.

Нужно остаться дома на пару дней и разобраться с этими бабскими скандалами. Иначе я просто сойду с ума когда-нибудь или приеду домой, а они тут поубивают друг друга. Достаю телефон, пишу сообщение, предупреждая, что два дня буду работать из дома. Моя помощница Анна отвечает, что перенесет все встречи, от звука уведомления Серафима дергается, подскакивает и сонно смотрит на меня.

— Сколько времени?

— Девять вечера, — спокойно отвечаю я.

— Иди к себе. Данияр скоро проснется, ты не выспишься, — сонно говорит Серафима.

Вид у нее так себе. Уставшая, худая, темные круги под глазами, так и хочется к себе прижать, но останавливаюсь.

— Ты не забывай, кто я. Не вздумай меня выгонять.

— Твое дело, — пожимает плечами Серафима. — Это у вас девять вечера, а у нас с сыном — четыре утра. Семь часов разницы. Он встанет в семь по Владивостокскому времени и спать тебе не даст.

Что-то я совсем забыл, что они жили по другому времени, и только сейчас до меня доходит, что им сложно перестроиться. Отсюда и измученный вид жены, и ее ночные прогулки с сыном.

— Не страшно. Ложись спать.

— А завтра на работу ты пойдешь измученный. Дамир, я сонная и не могу воевать с тобой. Просто совет, это кажется простым. Ты устанешь. Жить без сна тяжело.

— Я пару дней побуду дома. Спи.

— Как хочешь, — отвечает Серафима, шлепается головой на подушку и моментально засыпает. Первый раз вижу, чтобы так быстро из состояния разговора человек выключался.

Глава 12

Серафима

Наши с сыном вчерашние испытания не прошли зря: понемногу мы переходим на новый часовой пояс. Первый раз Данияр проснулся в пять утра. Я прекрасно выспалась, сын, видимо, тоже, так как поел и с довольной моськой начал гулить. Дамир не ушел к себе, спокойно спит на моей кровати; на удивление, его не смог разбудить ни требовательный крик сына о еде, ни последующее довольное болтание Данияра на своем языке, ни мое сюсюканье с сыном.

Я была в ванной, когда он ушел. Смутно помню, что ночью мы разговаривали, но не помню особо содержания беседы, и это меня бесит. Мы с бывшим должны разъехаться и как можно скорее, а не спать в одной постели. Вот же зараза, воспользовался моим измотанным состоянием и улегся рядом.

Этот завтрак запомнится мне как лучшая партия в покер. Такое количество лицемерия за одним столом ото всех присутствующих.

На мне длинная майка Дамира и его спортивные штаны; я словно шлепнулась в стопку с бельем и запуталась в первом попавшемся, но сейчас модно носить одежду больших размеров.

— Доброе утро, девочка, — расплываясь в улыбке, говорит тетя Зарема, ни слова не сказав о моем внешнем виде. А я волнуюсь, не заболела ли она: впервые она не назвала меня «шалавой»; главное, чтобы приступ не случился.

— Доброе утро, — здороваюсь со всеми.

За столом уже сидят тети, но сегодня все по-другому. Тетя Зарема улыбается — нет, не кровожадной улыбкой вампира, готового вцепиться в твое горло и затрепать, словно пес, подушку. Она умеет улыбаться милой улыбкой. Но от этого легче не становится. Роза все время бросает на Дамира обожающие взгляды. Тетя Залима так же не расстается с улыбкой. И только бедная Эльвира прыгает вокруг всех, накрывая на стол.

Мелкий снова заснул, и теперь я могу спокойно спускаться вниз, так как Дамир вчера радионяню купил. Хотелось бы сказать ему спасибо, но он, зараза, привез меня в этот жуткий дом к этим змеям, так что воздержусь.

— Дамир, такая красивая кроватка, — снова начинает блеять Роза.

— Ты почему на учебу не ходишь? — спрашивает Дамир Розу, останавливая поток хвалебных отзывов от девушки.

Роза смотрит в свою тарелку, плечи ее поникли, она не отвечает на вопрос.

— Дамир, это я сказала ей отдохнуть, — отвечает за девушку тетя Залима. — Ты не представляешь, какая у нее нагрузка. Доклады, практика, экзамены, лекции. Она постоянно учится, и немного отдыха ей не повредит. Ты понимаешь, какая Роза молодец, что тянет все это. Всегда говорила, что моя дочь особенная девушка.

— Ваше дело, — строго говорит Дамир, — но потом помощи у меня не проси, за прогулы тебя не похвалят.

— В понедельник я начну ходить. Честно, честно. Просто хотела познакомиться с Серафимой и помочь с малышом, — дрожащим голосом говорит Роза.

Я чуть не поперхнулась. Чего, простите? Познакомиться и помочь мне? А кто вообще в этом доме хоть раз предлагал посидеть с Данияром? Я сама справляюсь, помощи не прошу и не жду, но зачем придумывать то, чего нет на самом деле. Вот разбудить своими криками — это да, в этом мне помогают.

— Молодец, это хорошее желание — помогать, но не забывай об учебе, — говорит Дамир. — Серафима, не отвлекай, пожалуйста, Розу, у нее скоро экзамены.

Интересно, если я сейчас чайником стукну по голове этих двоих, они хоть немного одумаются? Не отвлекать Розу? Так спокойно... Вокруг змеи, которые провоцируют, не надо помогать им в этом.

— Как скажешь, — шиплю я, растягивая улыбку на лице, и смотрю пристально на Розу. И знаете, все ее блеянье куда-то пропадает. Новая странная роль — жертвы и трудолюбивой помощницы.

— А давай, пока ты кушаешь, я посижу с малышом? — предлагает Роза, смотря прямо мне в глаза.

Вы только гляньте на этого ангела. Я достаю из кармана радионяню и показываю на нее.

— Данияр спит. Проснется — мы услышим.

— Но он может тихо проснуться и упасть, — снова блеет Роза. Это что с ней происходит? Дамир своим присутствием принес в дом пилюли добра и заботы.

— Он в кроватке и никак не упадет.

— Ах, ну да. Такая чудесная кроватка.

Поток лести забил новым ключом. Быстрее покушать и сбежать с праздника учтивости и лжи.

— Жаль только, что малыш такой беспокойный, — начинает шарманку тетя Зарема. Надо же, сегодня она называет его «малышом». Если честно, то находиться среди этих лживых людей мне не нравится. Данияр довольно спокойный ребенок, но раз мы с ним так сильно мешаем всем, я с радостью уеду из этого «волшебного» дома. — Его надо к врачу отвезти, к неврологу, проверить. Уж больно кричит много ночью, но ты, Дамир, не слышишь. А вот в мою комнату так сильно слышно.

— Данияр абсолютно спокойный ребенок, просто переход на новое время, плюс акклиматизация.

— Ну, это вам молодым не слышно, а мне с моим чутким сном слышно, как он по ночам плачет, — гнет свою линию тетя Зарема.

Вот же змеюка. Специально выводит на эмоции, так и хочется ей возразить. Когда Дамира нет дома, она не стесняется в выражениях, а тут жертву из себя строит.

— Я спал с сыном в одной комнате и особого крика не услышал, — жестко говорит Дамир, и все за столом замирают.

Взгляды переводятся на Дамира, потом на меня. Тетя Зарема старается держать улыбку на лице, но в глазах читается осуждение и ненависть. Тетя Залима просто в шоковом состоянии, а в глазах Розы появляются слезы. Очень странно, Роза смотрит на моего бывшего мужа, и тут до меня доходит. Она влюблена в Дамира. Отсюда и ее лебезящие речи, поток нескончаемых комплиментов и постоянные взгляды на него. Но он ее дядя. Тут все встает на свои места: то, как она носится с его покупками, то, что она не посещает университет. Она тоже хочет, чтобы я исчезла из их жизни. Слишком много женщин вокруг моего бывшего, и сражаться за его внимание мне не хочется.

Я в психушку попала, честное слово. Срочно надо выбираться.

— Если в доме есть самая дальняя комната, я могу перебраться туда. Ну или в квартиру переехать, — предлагаю я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Женщины расплываются в улыбке; избавиться от меня они хотят так же искренне, как и я от них.

— Даже слушать эти глупости не собираюсь, — жестко говорит бывший. — У тебя есть комната. Если кому-то мешает, могу дать ключи от городской квартиры. Серафима и Данияр остаются там, куда я их привез.

Зараза. Ну спасибо. Каждая из змеюк бросает на меня недовольный взгляд. А я тут при чем? Если у нас с ними одна цель, то надо объединяться и вместе доводить Дамира. Но каждая за столом хочет остаться чистенькой.

Обстановка за столом становится все более и более напряженной. Я просто на себе чувствую эти недовольные взгляды. Быстро заканчиваю есть; главное — не сидеть тут долго.

— Спасибо за завтрак, — говорю я, убираю за собой посуду, быстро мою и ухожу к себе.

Глава 13

Серафима

— Эта «шалава» должна уехать, — грубо говорит тетя Зарема.

Я слышу их разговор. Вот это её настоящее лицо, а не то, что она показывала утром за завтраком.

— Тихо ты, услышит кто, — слышу голос тети Залимы.

Хоть она и улыбается мне, хоть и старается показать заботу, но я уже давно поняла, что все в этом доме хотят от меня избавиться. Верить тут нельзя никому.

— Дамир в бассейне, шалава с выродком в комнате, твоя дура в комнате ноет.

— Не называй мою дочку дурой! — вопит тетя Залима.

— Дура и есть. Помочь она хочет этой шалаве. Не могла сказать, что не высыпается? Эта шалава уже успела Дамира затащить в постель. Еще немного — и она тут начнет командовать. Ты думаешь, только моим детям он перестанет деньги давать? Нет, твоя дура тоже пролетит. А вот шалаву с ее ублюдком начнет баловать, уже начал: и кроватку, и коляску, и кучу всего.

— Купил необходимое — это ожидаемо, — говорит тетя Залима. — Конечно, он будет тратить деньги на ребенка. Мы ничего не сможем с этим сделать.

— Надо сделать эту шалаву истеричкой, довести ее, и спать они должны в разных комнатах. Она просто раздвинет ноги, и мы в пролете. Но если сделать так, чтобы она утомила Дамира, чтобы жаловалась и плакала постоянно...

— И что ты мне предлагаешь? — спрашивает тетя Залима.

— Твоя дура пускай учится и проблем не создает, и плачется, что не высыпается и что эта сука требует сидеть с ублюдком. А мы с тобой должны тест на отцовство сделать. Чую, тут дело неладно будет.

— А если он покажет, что отец — Дамир?

— А чего она тогда сбежала? Такие шалавы добровольно от кормушки не уходят. Ты была тут, я на родине. Ты должна знать, почему она ушла.

— Не в курсе, — врет тетя Залима. — Зачем тебе это?

Ну, с тетей Заремой все ясно: она волнуется о денежном потоке, который идет от Дамира, и не хочет ни с кем делиться. Но что за игру ведет тетя Залима? Она прекрасно знает, почему я ушла, но никому не говорит. Каждая из них ведет свою игру, и я в той игре — очень лишняя фигура.

— Ищу разные варианты. Все равно избавимся от нее. Но не смей со своей дурой мне палки в колеса ставить. Гости скоро приедут. Главное — довести эту шалаву, чтобы она срывалась. А если ее ублюдок будет плакать часто, она сорвется быстрее.

— Я все понимаю, но трогать малыша я не стану.

— Ой, трогать... Чуть ущипнула при встрече — и все.

Я ухожу, не в силах их больше слушать. Захожу в ванную, и слезы потоком хлынули. Почему они меня так ненавидят? Почему они так обо мне говорят? Сына моего ублюдком называют, меня — шалавой, а у меня никого, кроме Дамира, не было.

Как она вообще может строить планы против маленького ребенка? Я понимаю, меня ненавидит, но щипать маленького ребенка в месть — это за пределами разумного. Ни мне, ни сыну тут просто оставаться небезопасно. Если бы у меня был телефон, можно записать их разговор, а так — просто наговоры. Они скажут, что ничего такого не было.

Решаю поговорить с бывшим и спокойно все объяснить. После концерта, устроенного утром, он, конечно, мне не поверит, но оставаться тут нельзя. Иду к Дамиру, в голове прокручиваю разговор. В первую очередь думаю о сыне, просто надо подобрать нужные слова.

Дамир плавает один. Подхожу к краю бассейна, из кармана спортивок достаю радионяню, прислушиваюсь. Вроде все тихо, но няня работает: негромкое сопение сына слышится. Закатываю штанины до колена, присаживаюсь на край и опускаю ноги в воду. Приятная прохладная вода. Воспоминание разблокировано. Я всегда хотела бассейн в доме, обожаю плавать так, чтобы мышцы сводило от усталости.

Дамир замечает меня, подплывает, руки кладет по обе стороны от моих бедер. Он не изменился. Чувствую небольшую неловкость. Всегда нравилось его тело — мощное, крепкое; капельки воды блестят на коже. Всегда мое тело реагирует на него одинаково. Ему даже касаться меня не надо, достаточно темного, тяжелого взгляда, который напоминает о каждой секунде, которую мы проводили в постели. Всегда жарко, всегда остро. Но я напоминаю себе о его предательстве.

Но сейчас нам надо поговорить.

— Неожиданно, — говорит Дамир чуть хриплым голосом. — Скучала по мне?

— Вот еще! Я поговорить с тобой хочу, и это очень важно, — отвечаю я, стараясь не смотреть на его голую грудь и задушить все эмоции, которые появляются из-за его близости.

— Ну, давай попробуем.

Дамир

Я сразу её заметил. Спать рядом с Серафимой — то еще испытание. Сидит в моих шмотках. Снять бы их с нее.

Поговорить она пришла. Сучка. Злюсь на нее, на себя. Почему на нее стоит словно дрессированный? Ненавижу ее за это. Какого хрена стоит появиться Серафиме на горизонте, и я как телок ведусь на нее.

— Ну, давай попробуем, — отвечаю Серафиме.

Но думаю я не о разговоре, а о том, как снимаю с жены свою майку после спортивок, и единственное мое желание — оказаться глубоко в ней.

— Дамир, пойми меня, пожалуйста, правильно, — начинает Серафима, а я смотрю на ее губы. Ее ротик сейчас мог быть занят чем-то более интересным, чем пустые разговоры. — Я в доме человек новый, с ребенком на руках.

— Ты моя жена, — напоминаю Серафиме, не понимая, куда она решила увести разговор и что она от меня хочет получить.

Кладу ладони на ее бедра, она вроде как не замечает этого. И что же ты хочешь, Серафима, раз даже не убираешь мои руки?

— Да, я все еще твоя жена. Можешь вернуть мне мой телефон?

Я напрягаюсь. Серафима снова придумала какой-то план. Снова собирается сбежать, в этом я просто уверен.

— Нет.

— Дамир, мне нужны вещи. Либо свози меня в магазин, либо дай мне мой телефон, я закажу. Посмотри, как я выгляжу?

Нормально она выглядит. Слишком даже аппетитно. Но лучше будет выглядеть, если совсем разденется.

— Серафима, где моя комната — ты знаешь. Бери ноутбук, планшет, что больше нравится. Пароль — твой день рождения. — Серафима удивленно выгибает бровь, услышав, какой у меня пароль. Мысленно сам себя ругаю за это, но делаю наиболее скучающий вид. — Заказывай что хочешь, карта привязана.

— Верни мой телефон, — Серафима начинает злиться, еще немного — и кричать начнет, а там и правду скажет. О том, что снова собралась сбежать. Слишком тихо она себя вела эти дни. Слишком. Не похоже это на мою жену.

— Нет.

— Ты ведешь себя как козел, — рычит Серафима. — Я не хочу покупать на твои деньги, у меня есть свои.

— А мои тебе чем не нравятся? — рычу на жену. Какие мы самостоятельные: «на свои деньги буду покупать, на твои не буду».

— Не важно. Верни мне мой телефон, я никаких проблем не доставлю. Обещаю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Только обещаниям Серафимы грош цена. Я этот урок хорошо усвоил. Не забыл, как она убежала от меня, прихватив нашего ребенка под сердцем. Она могла тысячу раз связаться и объяснить, почему так поступила. Но не сделала это.

— Ты в ЗАГСе уже обещала.

— Будто ты ни в чем не виноват.

— Серафима, ты хотела меня разозлить? — вкрадчиво спрашиваю жену, пальцами сжимая ее бедра.

— Дамир. Я хочу переехать в городскую квартиру.

Так вот к чему весь этот разговор. В квартиру она хочет переехать. Только она может даже не рассчитывать на это. Я не допущу этого.

— А это с чего? Чем тебе не нравится этот дом? Разве ты не такой хотела?

— Я всем тут только мешаю. Данияр не дает спать тетушкам, Розе...

— А мне плевать, что им там мешает. Это мой сын, он будет жить в этом доме, и ты тоже будешь жить в этом доме, — зло объясняю Серафиме правила, по которым она будет жить.

— Не буду. Понял? Ты думаешь только о себе. Ничего не интересует, главное — чтобы твоя обида на меня изливалась регулярно. Я не буду тут жить. Дай переехать в городскую квартиру, и я никуда не уйду от тебя, если тебе так сильно надо. Останусь тут — и будет хуже.

— Идет. Пускай будет хуже, — спокойно отвечаю я, резко обнимаю Серафиму и тяну на себя. Огонек... вот же, олень, снова ее так называю. Да и черт с ним. Огонек не ожидала, хватает меня за плечи, крепко обнимая, ногами обхватывает мою талию. Ее майка моментально промокла, вижу очертание ее тонкого лифчика, соски словно горошины торчат. Жестко прижимаю ее спиной к стене бассейна. Сучка. Почему же на нее так стоит? Набрасываюсь на ее губы, жестко раздвигая языком. Как же я изголодался. Я не целую ее, это нифига не нежно — жестко терзаю ее рот. Наконец-то. Вот что мне надо было. Моя милая предательница крепко меня держит на крючке. Одно касание, и я полностью пропадаю.

Жестко сжимаю ягодицы жены, Серафима громко стонет. Вот же Огонек — зажигается в одну секунду и плавит все кругом.

Пальцами поддеваю резинку спортивок, ладонь скользит под брюки. Да это просто чертова пытка. На Серафиме нет трусов. Сжимаю ее попку. Само осознание, что на ней нет белья, просто сводит с ума. Снять эти спортивные брюки в срочном порядке. Избавиться от них и оказаться глубоко в жене. Серафима стонет, ее тело все так же податливо, как и раньше. Она также скучала, как и я. Она тоже ждет момента, когда я окажусь в ней. Громкие стоны жены прокатываются по комнате, эхом пролетая и сильнее возбуждая меня.

Дыхание перемешивается. Я не могу держать себя больше в руках, не хочу этого. Пуская рядом с ней, я лечу черте куда, ну и пусть.

— Дамир, к нам гости приеха…ли, — громкий голос Розы изменился из счастливого колокольчика в скорбный. — Тетя Зарема зовет тебя.

Девушка продолжает стоять и смотреть на нас, чем раздражает меня все сильнее.

— Я понял, иди уже, — рявкаю на Розу, но та никуда не уходит и стоит как вкопанная.

— Там Халяевы, и тетя ждет, — продолжает Роза.

— Я понял, иди! — грубо повторяю я. Роза какого-то черта начинает плакать, но уходит.

— Дамир, отпусти меня, — говорит Серафима, вырываясь из моей жесткой хватки.

Ну спасибо всем. Это тетя Зарема постаралась, и Роза молодец — стояла и смотрела. Потом еще и рыдать начала. Мало понимаю, что происходит вокруг. Тети с цепи сорвались, звонки, жалобы, теперь еще и Халяевы приехали, Роза вечно плачет. Серафима мою жизнь с ног на голову поставила.

— Подожди тут, я одежду сухую принесу.

— Я сама.

— Что «сама»? В мокром выйдешь? Ты не знаешь старшего Халяева — он рассмотрит все, что ему не положено.

— У меня нет сухой одежды. Моя сохнет.

— Значит, Роза сейчас принесет свою.

— И как ты предлагаешь мне влезть? — жена показывает на свою объемную, аппетитную грудь.

— Ты меня дразнить решила? Я отмажусь от гостей за три секунды, вернусь и закончу то, что мы начали.

Серафима отвернулась.

— Попроси что-нибудь у Эльвиры.

Глава 14

Дамир.

Долбанное дерьмо. Как они не вовремя приперлись. Все они. И Роза, и тети. Просто дурдом какой-то. Возбужден так, что пар из ушей сейчас пойдет. Нужно успокоиться. Но как, нахрен? Вот уж пламенная, рядом с ней все горит. Мир перевернулся, все сходят с ума.

Снимаю мокрые шорты, натягиваю спортивки и майку. Жесть, вид у меня. Стоит, и это очень даже видно. Моя милая женушка, увидев, что я раздеваюсь, отворачивается и краснеет. Да чтоб тебя. Даже ее раскрасневшиеся щеки возбуждают. Все рассмотрела, теперь сидит тихо. Но пульс ее так тарабанил, когда я ее обнимал. Она тоже скучала. Убить бы тетю Зарему с ее гостями, я мог спокойно брать свою жену, пока силы не кончились бы. Но нет. У нас гости. «Счастье» то какое. Сейчас из штанов от радости выпрыгну.

Оставляю Серафиму возле бассейна, замотав в большое полотенце. Нужно найти Эльвиру.

— Как хорошо, что вы приехали. Мы так рады, — хлопочет тетя Зарема, на голове парадный платок с золотым узором. Ты посмотри, как «внезапно» все произошло, так внезапно, что она и платье парадное надела, и все золото нацепила. На каждом пальце по два-три кольца. Вот уже старая перечница.

Тут же рядом скачет вторая тетя, она не так наполнена энтузиазмом. Роза стоит со скорбным лицом, глаза красные, видно, что плакала. А эта хрень почему произошла? Ничего не понимаю, племянница, чего ныла? Ей уже двадцать лет, и думаю, она прекрасно осведомлена о том,

что

происходит между мужем и женой.

Халяевы, друзья нашей семьи, я их знаю с детства, старшие еще с моими родителями общались, пока те еще были живы.

Халяев старший, дядя Арам, по бизнесу с ним не раз сталкивались, мужчина ответственный, но потаскун еще тот. Каждую удачную сделку отмечает в сауне с компанией не слишком обременённых моралью девиц. Дядя Арам долго сожалел, что сыновей у него нет, но в какой-то момент успокоился. Видимо, после очередного похода в сауну, да новой любовницы, о которой он слишком часто со всеми делился.

Жена его, тетя Милена, помешанная на доме, семье и воспитании дочери. Надеюсь, тетя пригласила их всего лишь на обед, дольше рассказов об их идеальном доме я не выдержу.

И Диана, их дочь. Одета скромно, только лицо одно видно, глаза щедро накрашены, губы явно ненатуральные, слишком ненатуральные, макияжа толстый слой, как в косметичку чихнула, да пальцы, как и у тети Заремы, усыпаны кольцами.

Ловлю себя на мысли, что снова думаю о Серафиме, мой Огонек прекрасен и без украшений. В моих трениках и огромной майке. Не накрашенная, огонь в ней завораживает, сжигает дотла, но я снова тянусь к этому огню.

А сейчас я должен притворяться радушным хозяином, хотя свои выходные я хочу провести в постели с женой. В своей постели, со

своей

женой, а не в бесплатном цирке, сделанном из моего дома.

— Спасибо за приглашение, — говорит тетя Милена, — Дамир, прекрасный дом, большой, светлый, хорошо, когда мужчина для своей семьи строит подходящую крепость. А наша Диана окончила университет, красный диплом, между прочим. Но в этом мы и не сомневались. Завидная невеста, прекрасно воспитана, скромна.

— Я всегда говорила, что самое важное — это воспитание детей, — елейным голосом в сахарных речах рассыпается тетя Зарема.

— Тетя, вы бы пригласили гостей к столу, не дело на пороге дорогих гостей держать, а я пока схожу, приведу себя в порядок, — намекаю тете, чтобы увела их, освобождая проход.

— Ох, конечно, конечно, но сначала надо гостям их комнаты показать. Пускай отдохнут с дороги, да освоятся. Эльвира как раз заканчивает наверху.

Сука. Эльвира занята, Серафима в мокрых шмотках сидит, гости топчутся так, что и не пройти мимо них, а тетя Зарема хрень свою устраивает. Ещё пригласила их надолго. Сука, ничего мне не сказала.

Диана рассматривает меня с нескрываемым интересом, особо останавливается на моих трениках. Вот тебе и воспитание. Пиздеж галимый. Видел я таких скромниц, на деле все иначе. Блядский взгляд не скрыть, а главное, он нацелен на всех подряд.

Тетя Залима после этих слов дергается, видимо, тоже не в курсе, а Роза снова губами шлепает, словно разрыдается. Сука, заколебали бабы. Что за херня творится кругом. Гребанный ад, и я нихрена не понимаю.

— Ой, спасибо, такой чудесный участок, гулять, наверно, одно удовольствие, — говорит тетя Милена.

— Конечно, я вам покажу все, но давайте я ваши комнаты сначала покажу, — напирает тетя Зарема, — Ах, да, Дамир, может, ты пока прогуляешься с Дианой и познакомишь ее с домом.

Вот же старая перечница. Роза всхлипывает, тетя Залима мычит.

— Мне бы сначала переодеться, может, Роза покажет все. Они найдут, о чем поговорить, — нахожу выход из ситуации.

Вспоминаю все выпады тети Заремы, старая перечница решила меня свести с Дианой и подсвечивает эту дорожку для посадки ярко-красными огнями. Только хрен бы там плавал. У меня есть жена. Эта мне нахера. Мне моего Огонька за глаза хватает, с ней бы разобраться, тут еще кого-то навязывают. Вот же дурь в голове.

— Я подожду, пока Дамир переоденется, — говорит Диана и двусмысленно смотрит на мои треники.

Дура малолетняя, ни капли интереса ее взгляды не вызывают, только неприязнь. Ненавижу блядские взгляды.

Роза снова всхлипывает.

— Конечно, конечно. Ну, Дамир, дорогой гостье должен хозяин дома экскурсию провести, — гнет свою линию тетя Зарема.

Съебаться хочу, подальше и поскорее.

Громкий крик сына доносится со второго этажа. В холл влетает Серафима, рыжий огонек проносится мимо нас.

— Добрый день. Простите, извините, — она тихонько проходит, словно ее можно не заметить, камуфляж так себе, этот огонь нельзя пропустить, — Я быстренько, спасибо.

Серафима бежит по лестнице к сыну.

Взгляд Халяева старшего скользит по моей жене, сжимаю кулаки, единственное желание — это втащить ему, какого хера он на нее пялится. Это МОЯ жена. Мой Огонек, нехрена на нее липкие взгляды бросать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тетя Зарема недовольно кривится, закатывает глаза, но в них я увидел ненависть, ненависть к своей жене. Что же у вас тут творилось, пока меня не было?

Роза снова всхлипывает.

— Простите, я на минуту, — племянница убегает, следом за ней уходит и тетя Залима.

Халяев старший провожает взглядом мою жену, его супруга и дочка скривились так, словно жабу увидели. И ни для кого не секрет, что я женат.

— Тетя, ты проводи гостей за стол, кофе предложи, а я сейчас приведу себя в порядок и подойду, — говорю я, натягивая на лицо улыбку.

Влетаю в комнату Серафимы, жена сидит на кровати без майки, вижу ее оголенную спину, на руках наш сын. Директор пухлых щек трапезничать пожелал. А меня трясет после взглядов Халяева, не могу отойти.

— Серафима, какого хрена? – рычу на нее, закрывая дверь на замок.

— Какого хрена, Дамир? Какого хрена ты меня сюда привез? Какого хрена в воду затащил? – спокойно высказывает мне жена.

— Захотел и затащил, — огрызнулся я.

— Расхоти и из комнаты выйди, у тебя там гости.

— Хер на них.

— Дамир, ты говорил, что пальцем меня не тронешь.

Тяжело вздыхаю. Говорил, более того, я так искренне думал, рассчитывал на это. А теперь передумал. К ебеням это обещание.

— Передумал, Серафима. Можешь считать, что нагло лгал.

— Мы не сможем быть вместе, не после всего.

— Посмотрим еще…

Глава 15

Серафима

Держусь только ради сына. Дамир зачем-то притворяется и не говорит правды. А я ее заметила. Она стояла в красивом платье, с ярким макияжем и кучей украшений. Смотрела на Дамира по-хозяйски, взгляд собственницы.

Тетя Зарема ей была очень рада. Как она и пообещала, скоро приедет настоящая хозяйка дома. Я не понимаю, как я попала в такую ситуацию. Внутри все оборвалось и умерло.

Услышала, как мелкий заплакал, и побежала к сыну. Видела, насколько мне тут не рады. Их тяжелые взгляды, наполненные ненавистью, я чувствовала спиной, пока поднималась по лестнице.

Одно дело — воевать с его тетушками, совсем другое — увидеть молодую, красивую девушку и понять, что она — вторая жена Дамира.

Дамир устроил мне ад. Ад, из которого надо выбираться. Надо подружиться с ней, хотя по ее злому взгляду понятно, что это будет очень сложно. Я вроде как должна радоваться ее появлению, но больно… Очень больно. И пусто внутри.

Дамир возвращается ко мне, приносит сухую одежду.

— Серафима, переоденься в сухое.

— Спасибо. Выйди, пожалуйста.

— Хватит мне указывать, — Дамир подходит, садится на корточки передо мной и начинает стягивать с меня мокрые штаны.

— Что ты творишь? — возмущаюсь я, продолжая кормить сына и ногами отбиваюсь от бывшего.

— Забочусь о твоей мокрой сексуальной заднице.

— Я сама.

— Сама возьми планшет и одежду себе закажи, — ворчит бывший, снимает с меня мокрые штаны, отбрасывает их в сторону. Дамир замирает, жадно скользит по мне взглядом, да я абсолютно голая, и прикрыться не могу, так как сын с удовольствием ест. Насмотревшись, Дамир берет сухие штаны, нежно поднимает по очереди мои голые ноги, одевает на меня штаны. Слишком заботливый. Наверное, решил меня задобрить перед знакомством.

Смотрю на него и все думаю, как он собирается мне сообщить? Мы сядем за стол, и он просто скажет: «Ах, да, эта девушка — моя вторая жена, вот ее родственники. Теперь вы будете жить вместе. А это Серафима — моя первая жена, но не волнуйтесь, я буду к вам на ночь приходить по очереди».

Фу, какой кошмар. Если все будет именно так, я даже представить не могу, как реагировать.

Дамир надевает на меня майку, а я словно кукла тряпичная. Мой боевой настрой просто раздавлен в тот момент, когда я ее увидела.

— Не надо мне ничего, — грустно говорю я. — Телефон мой верни и подумай о переезде нас с сыном в городскую квартиру.

Не хочу даже выходить из комнаты. Еле сдерживаю слезы. Сейчас закрыться, а после бежать подальше.

— Хорошо, я сам выберу, — напряженным голосом говорит Дамир, полностью игнорируя мои слова о телефоне и городской квартире. — Сын, ну хоть ты ей скажи. Чего она от меня так шарахается, упертая, что кошмар. Подожди, Серафима, вот подрастет наш пацан, мы с ним сговоримся.

Снова он уводит тему разговора, снова притворяется заботливым мужем. У нас все нормально. Но это не так, ничего нормального в происходящем нет.

— Тебя там гости ждут.

— Это не гости.

— Дамир, иди, пожалуйста, дай мне одной побыть.

Бывший забирает планшет, уходит, оставляя меня. Как только дверь закрылась за ним, по щекам текут слезы. Я раздавлена. Растеклась как квашня. То, что она приехала, мне только на руку, но я не радуюсь.

Сын наелся, смотрит на меня сытой улыбкой, и во мне снова появляются силы. Весь день я провела в своей комнате. Хорошо, что Эльвира принесла мне покушать. Я и так не слишком тепло общаюсь с родней Дамира. Встретиться лицом к лицу с его новой женой я должна во всеоружии, с гордо поднятой головой, а не как побитая собака. Ну хотя бы в своей одежде, а не как бомж, залезший в дом и укравший первую попавшуюся одежду.

Дамир

Наблюдаю за компанией, собравшейся за столом. Эльвира приготовила праздничный обед, тетя Зарема заранее готовилась к приезду Халяевых, хоть и рассказывала, что все случайно.

Аппетита нет от слова совсем. Жена не выходит из комнаты, но это и к лучшему. Не нравится мне, какие взгляды дядя Арам бросает на мою жену.

Листаю странички в планшете. Нашел магазин недалеко с женской шмоткой, Рома к вечеру все привезет, надо только выбрать. Подбираю платья для моего Огонька. Более скромные варианты на случай если приедут такие же «долгожданные» гости и яркие — для меня одного.

— Дамир, как тебе обед? — спрашивает тетя Зарема, отвлекая меня.

— Отлично, — бурчу я, не смотря даже на тарелку. О, спортивный костюм и кроссовки классные. Огоньку подойдет.

— Эльвира такая замечательная хозяйка, — говорит Диана, чувствую на себе ее взгляд, но даже не обращаю внимания на нее. Может, дойдет таким образом.

— Но ты то готовишь на порядок лучше, — вставляет свои пять копеек мама Дианы. — Не зря курсы заканчивала, да и я тебя неплохо научила.

Вот это красота. Я нахожу нижнее белье. Вот в этом кружеве мой Огонек будет особо сексуальным. Сам надену на нее, а потом сниму. Я не могу сдерживаться рядом с женой, да и не хочу. Сегодня нас ждет очень жаркая ночка.

Пока ее переодевал, думаю, с катушек слечу. Но она сына кормила. Мой Огонек мне сына родил и все такой же сексуальный, нет — даже больше.

— Совершенно верно. Дамир, помнишь, я тебе рассказывала, как Диана нас угощала. А какая она хозяйка замечательная.

Отрываюсь от планшета, смотрю на всех, но даже не могу вспомнить, о чем идет разговор. Просто киваю в ответ и возвращаюсь к планшету.

Не могу встать и уйти, это просто невозможно, Халяевы воспримут это как оскорбление, но сидеть с ними тут, пока все мои мысли рядом с Серафимой, просто невыносимо. Их трескотня вызывает зуд на коже. Все улыбаются, произносят сахарные речи.

— Ой, да я с огромным удовольствием…

Доносится рядом с ухом трескотня.

Мне попадается обалденный комплект нижнего белья, на белой, гладкой коже Серафимы будет смотреться потрясающе, хотя на ней все превосходно. А лучше вообще без ничего. Как сегодня утром. Сексуальная моя девочка, занимающая все мои мысли. Может, сказать, что срочно на работу надо или еще куда, взять жену и уехать в городскую квартиру. Запру ее там. Никто нам не помешает.

— Дамир! Дамир!

Отрываю взгляд от планшета после того, как тетя Зарема в плечо меня толкает.

— Простите, работа. Что случилось?

— Это хорошо, когда мужчина о работе постоянно думает, такой подход дает возможность содержать всю семью и детей, — хвалит меня Халяев.

— Дамир, у Дианочки красный диплом, она ландшафтный дизайнер, я предложила ей заняться нашим участком. И она согласилась, — объясняет мне тетя Зарема.

Чего? На кой хрен? А я просил? А меня не надо спрашивать. На кой хрен она мне тут упала?

Диана хлопает глазками, и снова я вижу блядский взгляд, девушка перемешивает сахар в чашке, достает чайную ложку и облизывает ее. Спасибо за демонстрацию талантов. Еще бы мне было не посрать на это.

— Я не планировал в ближайшем будущем переделывать участок, — бурчу я. — Эльвира, можно попросить чашку кофе?

— А давай я приготовлю, — говорит Диана. — Я знаю много секретов, и мое кофе никто не может забыть.

МОЁ кофе. Меня прямо передергивает.

— Нет, нет. Вы в гостях, отдыхайте, — растягиваю улыбку. Этого еще не хватало, чтобы Диана на кухню пошла хозяйничать. Вот хитрая лиса: на порог, на кухню, и что дальше? — Простите, мне по работе надо отлучиться. Тети, не обделяйте вниманием гостей. Я на вас полностью полагаюсь.

Раз тетка сама их пригласила, пускай сама и разбирается с этим. Инициатива — это ответственность инициатора. Тетя Зарема на месте подскочила после моих слов, тетя Залима хихикает. Пока тетки воюют между собой, я смотаюсь.

— Ром, можешь подъехать? — набираю телефон начальника службы безопасности.

— Конечно, Дамир Расулович.

Чуть передохну от своих тетушек, а заодно заберу шмотки для жены. Может, и Халяевы решат уехать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 16

Серафима

По ту сторону двери слышится шум и разговоры. Тетя Зарема постоянно что-то требует от Эльвиры. Даже мне слышно. «Поменяй постельное белье», «температура в комнате не подходит», «полотенца не такие мягкие, как надо». Мне даже жаль Эльвиру, хорошо, хоть ко мне сегодня не цепляется.

Радовалась я недолго, в дверь слышится стук.

— Да чтоб вас, — ругаюсь себе под нос.

Открываю. На пороге стоит тетя Зарема и та самая девушка. И что им надо?

— Смотри, Дианочка, — говорит тетя Зарема, отодвигая меня в сторону и бесцеремонно входя, — Тут у нас живет Серафима.

Диана смотрит на меня, словно я лягушка, которая вляпалась в коровью лепешку.

— Комната хорошая. Мне нравится. Солнечная сторона.

— Вот поговорим с Дамиром, и ты сюда переедешь, а Серафиму…

— Женщины, вам что надо? — начинаю злиться я.

Я с удовольствием покину этот дом, но не эти змеюки будут это решать. Мы с Дамиром все обсудим, и это мое решение — уехать.

— Она всегда так грубо говорит? — спрашивает Диана.

— О, да, — смеется тетя Зарема, — Серафима не воспитана до ужаса. Она, видимо, на ферме родилась и привыкла со свиньями говорить.

— Конечно, со свиньями, — натягивая улыбку, говорю я, — Другое дело вы — в террариуме среди змей и тараканов.

— Гонор убери, — злобно говорит Диана, — Ты место свое не забывай. Живешь пока тут, я только решу — и все изменится.

— Реши, пожалуйста, миленькая. Я с удовольствием уеду из этого дома. А вы живите, плодитесь да ядом капайте.

— Вот еще. Ты не поняла, правила меняются. Я не буду просить, от тебя избавиться, я тебе угол возле туалета выделю, и ты будешь там сидеть. Привыкай. И гонору поубавь, иначе твой щенок отправится в интернат.

— Плохо глаза накрасила, — улыбаюсь я, — Сверху фиолетовые тени наложила, а снизу нет. Давай подправлю. Будешь пандой, выбирай цвет от черного до фиолетового.

— Убогая. Ты не поняла одной детали. Твое благополучие, как и благополучие твоего ребенка, зависит от меня. Если я захочу, чтобы тебя на цепь посадили, тебя посадят. Если скажу в конуре с собаками поселить — так и будет. Не смей обижать тетю Зарему, она настроит Дамира днем, а я ночью. Сегодня мы с ним и обсудим в постели твою судьбу.

Дружить мы не будем. Я совершенно одна в этом доме, без какой-либо поддержки, и помощи ждать не от кого. Но я не позволю издеваться надо мной и моим ребенком.

— Давай, моргай ресницами и улетай отсюда, — я открываю дверь и показываю женщинам на выход, — Катитесь отсюда.

Диана хмыкнула, шурша подолом платья, подошла к дверям, остановилась, осмотрев меня с ног до головы.

— Даже не соперница. Так, шавка. Доживай последний день и готовься к переменам.

— Смотри, что ешь. Понос никогда не добавлял сексуальности женщине, — улыбаясь, говорю я.

Улыбка с лица Дианы уходит, видимо, она ожидала, что я буду молчать в тряпочку. Но тут она серьезно ошиблась. Не буду.

К ужину я не стала выходить. Если честно, я даже комнату боюсь покинуть. Нет, эти змеи мне не страшны, но я боюсь за сына. Они столько гадостей говорят, что я просто не уверена в его безопасности.

Эльвира принесла мне ужин в районе десяти часов вечера. В этот момент Диана проплыла мимо и прямой наводкой зашла в комнату Дамира.

Дамир

Повезло, что я вернулся домой уже после ужина. Хотя это уже не дом, а проходной двор. Набрал для Огонька кучу шмоток.

Снова меня на пороге поджидает тетя Зарема, жестом предлагает пройти на веранду. Куда от нее спрятаться? Надо ее отправить в санаторий или на курорт. Лишь бы подальше. Иначе я скоро взорвусь от ее активности. Она много делала для дома, и пора бы ей немного передохнуть. И тетю Залиму с ней, и Розу. Спасу нет от этих женщин. Куплю путевки и хоть немного выдохну.

— Дамир, надо поговорить, — назидательным тоном говорит тетя Зарема, присаживаясь за стол.

— О чем? — устало спрашиваю я, присаживаюсь напротив тети и ставлю на пол кучу пакетов.

— О твоей этой, — шипит тетя Зарема.

Да ну, сколько можно. Сколько можно трепать мои бедные нервы.

— О Серафиме мы поговорили уже. Хватит. Тетя, так уговнякать мне выходной — это же надо суметь.

— Как ты со мной разговариваешь? Ты сам себя слышишь? Ты никогда такого не позволял, но стоило появиться этой…

— Эта — моя жена. А вот ваша идиотская идея свести меня с Дианой. Как вы вообще посмели лезть в мою личную жизнь?

— Диана — скромная и воспитанная девушка. Она человек нашего воспитания. Разведись с этой. Диана станет тебе послушной женой, в доме все будет мирно. Халяевы — прекрасные люди. Ваши дети будут так же воспитаны, любая приличная семья захочет с нами породниться. Но эта портит нашу репутацию.

Тетя завелась как локомотив и прет, не останавливаясь.

— Я не хочу ни с кем родниться. У меня есть жена. Я ее выбрал. Не надо мне устраивать смотрины.

— Дамир, ты не понимаешь. С твоими возможностями ты можешь иметь несколько жен, ты только представь, сколько малышей может быть. А эта?

— Тетя, хватит. Я свое слово сказал. На днях возьму вам путевки, съездите, отдохнете в санатории, нервы подлечите.

— Вот видишь. Эта права, она обещала, что выгони меня из дома, и она это делает, — со скорбным лицом говорит тетя Зарема, — Мы с Дианой заходили к ней сегодня. Она меня такими словами оскорбляла. Такие гадости говорила.

— Тетя, вам придется подружиться с Серафимой.

— Ты снова защищаешь эту, — визжит тетя Зарема.

— СЕ-РА-ФИ-МУ, — по слогам говорю я, — Может, проблема в том, что вы даже ни разу ее по имени не назвали? Может, проблема в том, что вы решили свести меня с Дианой? Тетя, вы хотя бы раз с ней говорили нормально, как с человеком?

Тетя затихла.

— Диану вы облизали с ног до головы. А мою жену всегда «ЭТОЙ» называете.

— Я помню, что с тобой творилось, когда она ушла, и я не могу ей простить. И не прощу. Она чуть не уничтожила тебя. Вспомни, как ты начал пить, ты стал больше похож на тень, хмурый, злой и молчаливый. Почему она ушла?

— Не знаю, — честно говорю я, — И это я хочу выяснить.

— Дамир, может, выйти так, что ребенок не от тебя.

Сжимаю руки в кулаки. Мой Огонек не могла. Данияр — мой сын. В чем прикол прятаться, убегать и при этом всем называть его так, как я хотел? По срокам все сходится, Серафима ни разу не давала повода даже задуматься в ее неверности.

— Данияр — мой сын, и точка.

— Дамир, пообещай, просто обдумать мои слова, — говорит тетя, смотря куда-то вдаль.

— А вы, тетя, пообещайте быть с моей женой добрее.

— Я не прощу ее, — жестко говорит тетя.

— А это не ваша юрисдикция. Это наши с женой отношения, и нам решать эти проблемы. Надеюсь, завтра Халяевы будут полностью заняты вашим гостеприимством, настолько что уедут.

Я встаю, забираю пакеты и иду в дом.

Нужно провести несколько дней дома и наконец-то навести порядок. Я слишком устал от скандалов и недовольств. Тете Зареме удалось меня зацепить за живое. Серафима живет дома, а я так и не узнал причины, по которой она сбежала. Не верю в то, что она могла мне изменить. Просто не верю. Но у нас все было хорошо, и тут она сбежала.

Вхожу в свою комнату, включаю свет и охренел. На кровати лежит Диана в нижнем белье и чулках…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 17

Дамир

Вот тебе и воспитанная, скромная девушка.

— Слишком долго отсутствовал. Я заскучала, пришлось самой себя развлекать, — заигрывая, произносит Диана.

Ну вот, придется простыни стирать. Я на этих спать не буду. Хрен знает, скольких мужиков она не дождалась, или дождалась. Я даже не намекал на какие-либо отношения, но она в моей постели. Лежит практически голая. Блядский взгляд, помноженный на комплекс. У Дианы на лице большими буквами написано: «блядь». Она искренне считает, чем больше мужиков она поимеет, тем более богоподобной ее будут считать. А по факту — дешевая блядь.

На полу лежит ее платье, поднимаю и бросаю ей.

— Оденься и уходи из этой комнаты, — говорю я, кладу пакеты на пол.

— Дамир, мы взрослые люди. Мы хотим друг друга.

— Диана, либо ты одеваешься и уходишь, либо я тебя в таком виде оттащу к отцу, и пускай он сам с тобой разбирается, — злобно говорю я.

Диана кусает губы, крутится на кровати, стараясь показать более продаваемую позу.

— Я теряю терпение, — более грубо говорю я.

Диана встает на колени, прогибается и подползает к краю кровати.

— Хрен с тобой, ты выбор сделала.

Беру девушку за руку, подхватываю ее платье и веду к дверям.

— Стой. Стой.

До нее наконец-то дошло. Неужели никто раньше ей не отказывал? Она слишком опытна, а позы, которые она меняла, явно отрабатывались не один день.

В глазах девушки появляются слезы.

— Минута, — говорю я, отпуская ее руку.

Диана быстро надевает платье, смотрит на меня постоянно с опаской.

— Дамир, почему ты мне отказал? — не понимая, спрашивает Диана.

— Не поймешь, — грубо отвечаю я, подталкиваю ее к выходу, в этот раз она покорно выходит.

Забираю пакеты, запираю дверь на ключ, еще не хватало, чтобы она ночью пробралась в мою комнату, а утром устроила концерт для родителей со сценкой про надругательство над ее честью. Хотя думаю, этот поезд уехал уже давно, и она не настолько глупа, чтобы это сотворить.

— Дамир, могу и родителям пожаловаться. Скажу, что ты надругался надо мной, и тебя заставят.

А нет, настолько.

— Тогда посмотри, пожалуйста, по углам, — показываю я Диане, — Видишь, там камеры. И в моей комнате тоже имеется.

Последнее — вранье. В комнатах нет камер. Только в коридоре, и то не для слежки за кем-то. Рома изначально поставил контролировать строителей, а после их оставили. Что-то я и забыл о них. И вот так вовремя они мне пригодились.

Лицо Дианы меняется, слезы стоят в глазах.

— Прости, Дамир. Ты мне очень понравился, и я думала удивить тебя, — хлопает искусственными ресницами Диана.

— Я женат. Понимаешь?

— Но я думала, ваши отношения почти закончились или в них все сложно.

— Диана, доброй ночи, — говорю я устало.

Слишком устал. Мне помогает в бизнесе интуиция, и сейчас она мне подсказывает, что каждый в этом доме строит планы вокруг меня.

Серафима снова заперлась, вот же упертая. Открываю дверь своим ключом, в комнате полумрак. Ставлю пакеты, запираю дверь на ключ.

Жена лежит в кровати, отвернувшись. Залезаю в постель, притягиваю свою малышку к себе.

— Пусти меня, — бурчит жена.

— Серафима, не командуй мной.

— Дамир, пожалуйста, пусти.

Что-то мне не нравится ее голос, разворачиваю ее к себе. Ну вот, приехали: опухшие глаза, видно, что она плакала.

— Это еще что такое?

— Иди, пожалуйста, к ней.

Блядь, она что, нас видела или слышала?

— К кому?

— Хватит придуриваться. Иди к Диане, она тебя ждет в вашей комнате. Оставь меня наконец-то в покое.

Серафима кричит на меня. Значит, видела. И моя девочка меня ревнует, взглядом испепеляет.

— Малыш, ты ревнуешь?

— Я не ревную, уходи, от тебя воняет женскими духами. Иди развлекайся с ней, от меня отстань.

— Глупый, глупый Огонек, — притягиваю жену к себе, целую ее щеки, она крутится, стараясь вырваться. Никак не может понять, что я сильнее и не отпущу ее, — Я там тебе кое-что купил.

— Ты считаешь, что купил мне тряпки, и я спокойно приму тот факт, что в твоей комнате ночует другая? Это даже звучит мерзко, и прикинь, это правда.

— Огонек, это не правда. Комната для гостей в другом конце, а я тут с тобой.

Огонек отворачивается и молчит. Как же с ней тяжело. Какой-то трешь. Упертая, ревнивая и такая сладкая. Материнство ей очень идет. Она меня просто с ума сводит. Нельзя хотеть сильнее, думал я год назад, а вот нихрена, можно.

— От меня пахнет сраным магазином, в котором я несколько часов выбирал для тебя вещи. Я схожу искупаюсь, чтобы ты была спокойна. А потом мы с тобой поговорим, и даже не пытайся куда-то уйти. Поняла? У нас с тобой есть очень много нерешенных вопросов. Ты никуда не уйдешь?

Огонек мотает головой. Я ухожу в ванную, от шмоток и правда несет сладкими духами Дианы, комната моя, небось, совсем провонялась, но говорить об инциденте с девушкой Серафиме — это то же самое, что выстрелить себе в ногу.

Я не хочу ей больше мстить, я хочу узнать причину, по которой моя жена от меня сбежала. Узнать и решить все вопросы. Хватит обид и мести. Я хочу возвращаться домой к милой жене, которая родила мне сына, и которая снова будет моей ласковой женой. Ничего не изменилось между нами, мы так же хотим друг друга.

После решим все вопросы с тетями, их поведение уже перешло все границы, и наконец-то у меня наступит спокойная жизнь. Потому что жить в таком режиме просто невозможно. Да и Серафиме не полезно, ей не нужно волноваться, она малого кормит.

Замотал полотенце вокруг бедер, уже готовлюсь к примирению с женой. А она спит. Не притворяется, а спит. Ты же мой Огонек. У меня стояк постоянный стоит: ей появиться передо мной или не появиться, мне достаточно только подумать о ней. А она спит. Но я видел, сколько она таскает на руках Данияра, понимаю, что устает сильно. Ладно, подождет наш разговор до утра, главное, что мы уже начали сближаться. Залезаю под одеяло, притягиваю жену к себе. Сжимаю ее полную грудь. Как же я по ней скучал. Могу прямо сейчас ее взять, но знаю, это неправильно. Надо поговорить для начала, иначе мой Огонек еще дальше отстранится. Вот и довольствуюсь тем, что могу ее обнимать, могу лапать ее грудь, и все. И дальше мучиться от стояка.

— Спокойной ночи, мой сладкий Огонек.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 18

Серафима

Мы с Данияром встали пораньше. Бывший спокойно спит. Все почти как раньше, не считая, что в доме появилась его вторая жена. Бред какой.

Я дико замучилась ходить в одном и том же, либо забирать одежду у Дамира. Как бы ни злилась на бывшего, но он уже купил эту одежду и явно не согласится её вернуть. Проверяю пакеты. Нахожу бежевый спортивный костюм, кроссовки. Посмотрите, и с размерами не ошибся. Помнит. А вот с майками немного напутал. Моя грудь стала гораздо большего размера, чем раньше, из-за молока. Майка на меня налезла, но натянулась, и ткань грозит порваться.

Переодеваю сына для прогулки. Находиться в доме особого желания нет, и я решила прогуляться по территории. Коляску Дамир привез, и теперь мне не надо тягать сына на себе. Пойду гулять.

Сына собрала, набрала с собой целую сумку: подгузники чистые, салфетки, пару бутылок воды, сменный комплект одежды для малого. Словно не на прогулку идем, а в поход.

Перед прогулкой решаю заскочить на кухню, взять немного еды себе на перекус.

Эльвира уже шуршит на кухне, готовит завтрак. Работы у неё прибавляется с каждым днём.

— Доброе утро, — здороваюсь с женщиной.

— Доброе. Завтрак ещё не готов.

— Я что-нибудь возьму с собой и пойду гулять, — отвечаю я, открывая холодильник.

Выбираю для себя пару йогуртов, яблоко, достаю, нарезаю сыр и хлеб.

— Что на завтрак? — слышится громкий голос тети Заремы. Глаза закатить захотелось. Не успела я уйти и не столкнуться с мегерой. — О, и ты тут. Так что на завтрак?

— И вам доброе утро, — бурчу я.

— Омлет с бастурмой и шпинатом, тыква с орехами и каша кукурузная, — отвечает Эльвира тете Зареме.

— И всё? У нас такие гости, Эльвира, так не пойдет, я обещала Араму на завтрак чепалгаши.

— Да, конечно, — тихо говорит Эльвира. Плечи женщины поникли, она очень много работает по дому.

Тетя Зарема смерила меня недовольным взглядом.

— Смотрю, ты из Дамира начала деньги высасывать. Нарядилась. А всё равно видно, что чужая. Ну, ты на многое не рассчитывай, скоро всё прекратится.

— Конечно, чужая и очень этому рада, — говорю я, складывая для себя еду в контейнер и убирая сыр в холодильник. Мне немного жаль Эльвиру, и я стараюсь не обременять её лишний раз.

Тёти постоянно раздают ей команды, женщина словно тень выполняет свою работу, но этого всегда мало. Она стирает и отпаривает вещи для всех. Готовит на всю семью три раза в день, моет посуду, убирает дом и комнаты. После приема пищи я ни разу не видела, чтобы кто-то за собой тарелку убрал.

— Доброе утро, — звонкий мерзкий голосок окончательно портит мне настроение. И чего им всем не спится?

— О, Дианочка, доченька, как спалось? — моментально тетя Зарема меняет тон разговора, подходит к девушке и обнимает её.

— Всё прекрасно. Дома всегда высыпаешься прекрасно. Надеюсь, эта завтрак не готовит, а то отравит нас ещё.

Последнее относится ко мне.

— Да что ты, Дианочка, она и готовить-то не умеет, — злобно говорит тетя Зарема. Они с Дианой подперли бока руками и смотрят на меня с нескрываемой ненавистью. — Все её таланты — это деньги из Дамира высасывать.

Ох, и достали же они меня.

— Зато я делаю это очень качественно.

Лица женщин меняются, они застывают на минуту в шоке.

— Тьфу, ужасное воспитание. Сразу видно, что только одним местом может мужчину привлечь, — злобно говорит тетя Зарема.

— Скажу вам больше, ещё и женой его стать смогла, благодаря этому таланту.

Диана открывает рот, но звука не вылетает, глаза сузились. Что бы они ни говорили, но я не просто мимо проходила, я до сих пор жена Дамира.

— Шалава. Радуйся последним дням, что проводишь рядом с ним. Я тебя уничтожу, а выродка твоего заставлю забрать и в интернат для идиотов отправить, — шипит Диана.

— Тогда придется ещё пару ночей постараться, — огрызаюсь я, заметив, что эти слова заставляют этих женщин нервничать.

— А кто тебе разрешал это брать? — злобно говорит тетя Зарема, показывая на контейнер с сыром и хлебом.

— А надо разрешения спрашивать?

— Да. Я старшая в этом доме, и моё слово — закон. Если ты не заслуживаешь еды, я могу тебя её лишить. Ты ничего полезного в этом доме не делаешь.

О, новый виток средневекового бреда.

— Тогда мы все должны сесть на диету. Дамир и Эльвира — единственные, кто работает. Вы должны так же отказаться от еды.

— Шалава. Дай сюда, — зло кричит на меня тетя Зарема, отбирая контейнер, открывает и высыпает содержимое на пол. Несчастный хлеб и сыр плюхаются на пол. Женщина носком обуви подталкивает еду в мою сторону. — Вот, теперь можешь взять.

— Спасибо, но нет. Это ваша еда, я на неё не претендую.

Вот же змеюка. Эльвира смотрит на пол с грустью, понимая, что убирать всё именно ей. Я бы могла помочь женщине, но никогда не преклонюсь перед тетей Заремой. Максимум, на что она может рассчитывать, — это по лицу её размазать этот сыр.

— Не смей так говорить со мной! Ты или в ноги мне кланяться должна, или будешь с пола есть. Почтение и уважение — вот, что мы с Дианочкой должны получать, как только входим. А ты… ты…

— Заканчивайте уже предложение. Я устала вас слушать, — притворяясь, что зеваю, говорю я.

— Негодяйка! Я запрещаю тебе спускаться к столу!

— Даже не собиралась. Сложно есть, когда тебя тошнит от людей, сидящих рядом.

Тетя начинает хвататься за сердце и охать. Но делает это так наигранно и громко. Хватает воздух, сжимает грудь. Актриса она очень средняя, а главное, когда она притворяется, не понимая того, тетя Зарема очень довольна своей игрой, и в этот момент она улыбается. Диана усаживает её на стул, начинает обмахивать, приносит стакан с водой. Поглаживает по плечу.

— Ты зачем тётю доводишь? Она женщина взрослая, к ней надо с заботой относиться, на руках носить и не давать нервничать. Сейчас я вам помогу. Лекарства нужны?

Эльвира не участвует в этом всем, она спокойно продолжает готовить завтрак. Видимо, знакома с игрой тети.

— Пускай эта уйдёт, — охая и громко вздыхая, показывает на меня дрожащим пальцем тетя Зарема.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ой, ну если ей так плохо, то не обо мне надо думать. Сама концерт закатила, сама не вытянула конфликт, сама себя накрутила и, понимая, что проигрывает, притворилась больной.

— Всего доброго. Не болейте.

Я захватываю йогурт с собой и ухожу. Выносить концерты тети Заремы становится всё сложнее. Не могу и не хочу тут больше оставаться. Забираю коляску и ухожу гулять.

Как можно дальше и дольше. А ещё лучше, пускай сами остаются, я туда не вернусь. Решаю обойти весь участок по периметру, может, повезет, и забор не везде высокий. Просто уйду. В город. Да куда угодно, лишь бы подальше. Не могу тут больше находиться.

Спустя пару часов я поняла, что Дамир позаботился и огородил участок очень качественным и высоким забором. Свалить не удастся.

Но! Я нашла домик в углу участка.

Старенький одноэтажный домик. Двери не заперты на замок. Прохожу внутрь. Старый, словно у бабушки, дом. С такой же мебелью. Окна деревянные, запах немного затхлый. По раскиданным вещам и инструментам понимаю, что тут жили строители, когда строился основной дом.

Щелкаю выключателем и радуюсь, да тут свет есть. Проверяю наличие воды — и снова удача.

— Ну что, сынок, остаёмся? — радостно говорю сыну. — Сейчас только немного приберёмся, и останемся тут. Гораздо лучше, чем тот серпентарий.

Глава 19

Дамир

Сонно шарю рукой по постели. Пусто. Серафима успела смотаться. Да, блин. И сколько она ещё бегать от меня собирается, не понимает, что это бесполезно.

Ухожу в душ. Нужно охладиться. Надеюсь, что Серафима вернётся в комнату, и тут я её не отпущу. Голодный. Страшно голодный, и я не о еде. Раздражает всё, даже отсутствие жены. Напоминаю сам себе, что она кормит сына и, скорее всего, ушла завтракать.

Одеваюсь, жена так и не вернулась ещё, а я придумываю повод, чтобы избавиться от непрошенных гостей. Может, бросить всё и уехать с ней в отель? Но, зная свой Огонёк, она снова смотается, а мне этого не надо. Рано ещё её в город отпускать. Наверное, так нельзя. Запирать жену дома, никуда не отпускать, но она сама меня в эти рамки поставила. Я больше с ней не расстанусь. Моему спокойствию пришёл конец, но мне это нравится.

Звонит мой мобильник.

— Да, Ром.

— Дамир Расулович. Скорую пропустили к вам.

— Какую скорую?

— Вашей тёте плохо стало, скорую вызвали.

Нормальное такое утро.

Выхожу из комнаты, шум доносится с первого этажа, иду в гостиную. На диване, широко раскинув руки, лежит тётя Зарема и громко стонет. Рядом стоит Эльвира со стаканом воды, Диана поправляет тёте подушку и кладёт на лоб мокрую ткань. Тётя Зарема стонет, глаза то открывает, то закрывает.

— Что происходит? — спрашиваю я.

— Дамир, мальчик мой, вот и всё, — дрожащим голосом говорит тётя Зарема.

— Что всё?

— Прощаться надо, — надрывающимся голосом говорит тётя Зарема.

— Эльвира, что произошло? — спрашиваю женщину, но она и рта открыть не успевает.

— Твоя жена довела тётю до сердечного приступа, — говорит Диана и смотрит на меня с укоризной.

Да, блядь. Опять. Вчера попросил не ссориться, очень надеялся, что мы с тётей друг друга поняли.

— Я не собираюсь лезть в твою жизнь, но так разговаривать с тётей — это слишком. Такого нельзя позволять. Здоровье тёти нельзя игнорировать, а уважительными эти беседы не назовёшь.

— Хорошо, что ты, Дианочка, была рядом. Вот она — настоящая невестка, кроткая, скромная, настоящая опора, слова грубого не скажет, — оживившись, говорит тётя и держит Диану за руку. — Такая молодец, и воды мне принесла, и лекарства. Не то, что эта.

Знаю, что Серафима может зажигаться, в эти моменты она может сказать что угодно. Надо прекращать их войну. Не хватало, чтобы тётя в больницу попала.

— Скорая уже на территории, Рома проводит их. Что именно произошло? — переспрашиваю я.

— А я тебе скажу, — оживляется тётя Зарема, в моменте она уже не выглядит больной. — Эта пришла утром на кухню и стала требовать, чтобы ей готовила Эльвира по отдельным рецептам. Я сказала, что у нас гости и Эльвира занята. А эта стала кричать, что она хозяйка тут и что мне надо своё место знать, а это — в собачьей конуре. Что ты меня выгонишь. Костюмом своим новым трясла, говорила, что ты её теперь обслуживать будешь, и под конец открыла холодильник и стала бросаться в меня продуктами.

Я в шоке, если честно. Это совсем не похоже на Серафиму, моя жена не могла кидаться продуктами. Она слишком уважительно к ним относится, до трясучки. Никогда не накладывает еды больше, чем может съесть, и никогда ничего не оставляет на тарелке.

— Тётя…

— Только не надо защищать эту, — громко говорит тётя Зарема.

— Дамир, это правда. Я видела, и Эльвира при этом присутствовала. А как тёте плохо стало и она упала, твоя жена просто ушла, ещё и смеялась, — подтверждает слова Диана.

Тётя хватается за сердце. Эльвира отворачивается, смотрит куда-то в пол, взгляда на меня не поднимает, в руках крутит стакан с водой. Щёки красные, уши красные.

— Где она?

— Ушла.

В холле слышится шум открывающейся двери и топот.

— Скорую вызывали?

— Да, сюда проходите. Не разувайтесь, — говорю я, встречаю бригаду медиков, провожаю к тёте.

Тётя лежит, раскинув руки, громко стонет. Медики принимаются за осмотр, проводят опрос. Эльвира, передав тётю в руки медиков, тихонько идёт на кухню.

Как меня задолбала эта херня. В доме какая-то хрень творится. И сил терпеть это уже нет. Я хочу спокойствия дома. Если Серафима и правда решила довести моих родственников только для того, чтобы уехать от меня, пускай проваливает. Выжгу это из себя. Просто заберу у Серафимы сына. Я старался быть к ней терпимым, но, видимо, ей настолько неприятно жить со мной, что она решила довести остальных.

Захожу на кухню, тётя Залима и Роза сидят за столом и спокойно завтракают. Совершенно не волнуясь о родственнице. Что за херня?

— Гости где?

— Спят ещё, наверное, — пожимает плечами тётя Залима.

Эльвира меня смущает, словно старается уйти подальше и спрятаться. По третьему кругу моет одну и ту же тарелку. Тётя Залима и Роза совсем не выглядят обеспокоенными.

Минут через пятнадцать в гостиной подымается шум. Снова тётя Зарема громко верещит.

— Я не поеду. Тут и так всё летит чёрт-те куда, а если я уеду — такое начнётся, — возмущается тётя Зарема, снова разворачивая боевые действия, теперь они направлены на врачей.

— Мы всё, что могли, сделали. От госпитализации ваша родственница отказывается, — говорят мне врачи.

Тётя продолжает хвататься за сердце и стонать, при этом причитает, какие плохие врачи. Требует срочно написать на них жалобу с требованием уволить их.

Провожаю врачей.

— Серьёзное что-то? — спрашиваю врача.

Тот громко вздыхает, выходит за порог и, как только дверь закрывается, останавливается и устало смотрит на меня.

— Мужик, тебя как зовут? — спрашивает врач.

— Дамир.

— Дамир, сочувствую. Там с головой проблемы.

— Не понял.

— А что тут понимать. ЭКГ сделали — здорова ваша родственница, давление померяли — как у космонавтов. Да и по-честному, ну если человек при смерти, он просит помощи, а чаще всего молчит, просто молчит, нет сил кричать и воевать, даже стонать иногда. Внимания твоей родственнице не хватает.

— Уверен?

— Двадцать лет опыта, у меня таких вызовов по десять каждый день.

— Я поговорю с ней.

— Просто хочу предупредить, ваша родственница попросила выписать ей справку, что у неё инфаркт или рак, вызванный тем, что на неё накричала невестка. Ты в жопе, — громко хохотнул доктор, пожал мне руку и направился в сторону ворот.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вот же старая перечница. Концерт мне решила устроить. А я ведь мог и поверить. Но это не отменяет того факта, что их война меня достала и с этим надо что-то решать.

Нахрен избавиться от Халяевых, тёте же плохо, вот и повод. Всех соберу вместе и устрою им такой допрос с пристрастием.

Погода сегодня под стать настроению. Небо заволокло тучами, и вот-вот хлынет ливень. Обещали, что такая погода дня на три.

Размышляю, как разрулить весь происходящий писец. И тут я вспоминаю, что в коридоре, ведущем в кухню, тоже была камера. Набираю Рому.

— Ром, камеры рядом с кухней работают?

— Да, Дамир Расулович. Правда…

— Что?

— Пароли надо восстанавливать. Ими особо не пользовались последнее время.

— Это проблема?

— Нет. Часа два и будет доступ.

— Отлично.

Хоть бы записи были. Я просто больше не могу эту хрень терпеть. Надо решать. Меня задолбала эта война и херня, что крутится вокруг.

Обхожу весь дом, но Серафимы так и не нашёл. Тётя Зарема уже козой скачет вокруг Халяевых, которые только проснулись и спустились. Они успели позавтракать и попить кофе. Намекнул, что тёте плохо, но эта старая перечница теперь нахваливает врачей, смевших ей помочь, и Диану, без которой у неё точно был бы инфаркт.

Розу водитель увез на учёбу, с ней же увязалась тётя Залима. Отлично, хоть тише стало.

— Эльвира, где Серафима? — спрашиваю у женщины, несущей корзину с бельём.

Она сначала притворяется, что не слышит меня.

— Эльвира, я задал вопрос.

— Она ушла гулять с коляской.

— Когда?

— Ну, сразу после скандала.

— Сколько времени прошло?

Эльвира пожимает плечами.

— Часа три.

На улице в этот момент дождь хлынул стеной. Блядь, где моя жена? Какого хера? Найду — придушу. Только куда она делась? Неужели на улице осталась с сыном в дождь? Сука, придушу.

Глава 20

Дамир

Стою на пороге дома и надеюсь, что Серафима сейчас появится. Сука, на кой хрен я купил такой большой участок? На жену маячок поставлю, чтобы знать, где она находится. Ну как можно быть такой безответственной? Где она?

— Ром, где она может быть? Ты мне хоть направление дай, я в тачку прыгну, поеду искать.

Топчусь на пороге, просто не знаю, в какую сторону мне идти или ехать. Убью ее. С маленьким ребенком под такой ливень попасть! Ну попала под ливень, так беги домой скорее! Но Серафимы на горизонте нет.

— Ваша супруга точно не покидала территорию, — заверяет меня Рома. — Я сейчас как раз камеры уличные смотрю, они всегда активны.

— Тогда где она?

— Уличные камеры работают всегда. За ворота ваша жена не уходила, к будке охраны не приходила. Несколько раз попалась в поле зрения камеры, ушла вглубь участка.

— Ты видел, какой ливень? Куда она там делась? Там даже от дождя не спрячешься. — Рома не отвечает мне. — Посмотри еще раз, я поехал искать.

Ладно, это не важно. Рома подсказал, в какую сторону ушла жена. Иду в гараж за машиной. Буквально метров двадцать прошел, а в гараж я уже вошел абсолютно мокрый. Писец. Завожу машину. Хоть и злюсь на Огонек, но волнуюсь за нее и сына гораздо больше.

Выезжаю из гаража. Дождь льет так, что дворники не справляются. Блядь. Да где же ты, Огонек? Звонит телефон.

— Да, Ром.

— Дамир Расулович, может, она в старом доме?

— В каком?

— Вы когда участок купили, там в конце дом был. В нем еще строителей поселили.

— Та развалюха? — переспрашиваю я, вспоминая.

— В любом случае там можно от дождя укрыться. Плохо, что дорогу к дому мы забросили. Ливень такой, боюсь, на своей вы не доедете.

— Посрать, куда доеду. [Там дойду. Давай, Ром, я отзвонюсь. А ты с охраной поселка свяжись. Глянь там записи.

— Хорошо. Но забор у нас слишком высокий, с коляской тем более она не могла пробраться. Сейчас свяжусь.

Я понимаю логику Ромы, но он не знает моего Огонька. Упертая. Она может и в щель просочиться, если захочет.

Дворники работают в активном темпе, а толку ноль. Еду по памяти. Тот дом и домом-то не назвать. Крыше писец уже давно пришел. Сквозняк везде, полы менять надо. Но Рома прав в любом случае — это место, где от дождя укрыться можно.

Тачка буксует, едет хреново, сюда на Ниве надо в такой дождь пробираться. Наконец-то подъехал к дому. Дождь немного ослаб. Выхожу из машины, кроссовки сразу в грязи тонут. Пофигу. Иду к дому, тяну ручку — не заперто.

Захожу и вижу ее. Сука, прибью. Жена моя стоит и моет посуду, на звук открывшейся двери поворачивается, кривится и продолжает заниматься своими делами. Руки сжимаю в кулаки, стараясь справиться с яростью. Подойти сзади и шею ей свернуть. Подхожу и крепко прижимаю ее к себе. Похер на ее заскоки, главное — цела и невредима.

— Нашлась, — шепчу ей на ухо, продолжая держать ее. Желание моментально стреляет в пах. Я так долго на голодном пайке не выдержу.

Серафима извивается, стараясь освободиться от моей хватки. Только хрен я ее отпущу.

— Ты мокрый. Чай будешь?

— Тебя буду.

— Дамир, прекрати.

— А что прекрати? — целую жену в шею, она выгибается, повинуясь инстинктам. Блядь, у меня сейчас пар из ушей пойдет. Какое там отпустить. Она прекрасно чувствует, как сильно я ее хочу, а ее попытки вырваться лишь сильнее меня заводят.

— Дамир, не надо. Пусти меня.

— Ага, прямо сейчас.

Мелкий начинает громко кричать, и жену приходится отпустить. Серафима бежит к сыну, берет его на руки, начинает разговаривать и покачивать, чтобы Данияр успокоился.

— Сын, я думал, мы с тобой за одно, а ты у меня постоянно жену уводишь в самый неподходящий момент. Знаешь, жадничать нехорошо, это не только твоя мама, это еще и моя женщина. И я хочу получать ее.

Сын внимательно смотрит на меня и улыбается, словно смеется над моими словами. Эх, размечтался я. Конечно, она его грудью кормит и на руках таскает. Кто от такого может отказаться.

Данияр успокоился, жена кладет сына на диван. Снова баррикады свои из подушек настроила. Малой смотрит вокруг, дергает руками и ногами. Настроение отличное. Конечно, мамка к груди прижимала, меня бы прижала, я бы так же радовался. Это жесть какая-то, я завидую собственному маленькому сыну.

— Ну что, сынок, сейчас дождь немного успокоится, и поедем домой.

Серафима

— Мы никуда не поедем, — спокойно, но жестко говорю я бывшему. — Чай будешь?

Дамир тяжело вздыхает.

— Буду.

Иду наливать, чайник горячий, сама хотела чай попить. С утра только йогурт один выпила, а Данияр поел уже три раза. Голода немного кружится, и щеки страшно горят, но это, видимо, меня змеюки обсуждают. Наливаю две кружки, ставлю на стол, присаживаюсь, стараясь сделать вид, что присутствие Дамира меня не слишком беспокоит.

Зачем-то Дамир приехал за нами. Не могла же тетя Зарема упустить такой шанс и не пожаловаться на меня, тем более теперь у нее поддержка отличная появилась в виде ревнивой собственницы Дианы. Ну не могли они упустить такую возможность. Но факты таковы: Дамир тут. Мокрая майка обтягивает его мышцы. Он меня искал, промок.

Бывший присаживается напротив меня, своей огромной рукой забирает одну чашку и отпивает чай, даже не спуская с меня взгляда.

— Серафима. Какого хрена происходит? — шипит на меня Дамир. Я вижу, как крепко он сжимает кружку.

Я пожимаю плечами, делаю маленький глоток чая. А ну, вот сейчас меня будут обвинять в том, что я его тетю и Диану не уважаю. Надеюсь, после этого я останусь тут.

— Я вот тоже не понимаю. Стараюсь разобраться, а все не выходит.

— Серафима, ты издеваешься надо мной? Собирайся, домой поедем, — закипая, говорит Дамир, ладонью хлопая по столу.

— Я ни-ку-да не по-еду.

Дамир злится, бедная кружка сейчас треснет в его руках.

— Серафима, ты забыла про те условия, которые я озвучил во Владивостоке?

— А разве я их не выполняю? — злобно ухмыльнулась я, тараню мужа взглядом так же, как и он меня. — Я в доме, который ты купил. Никуда не ухожу, сбежать не стараюсь. Этот дом находится на твоем участке, и за ворота я ни разу не выходила.

Дамир тяжело вздыхает. Я и вправду никуда не ушла, но возвращаться в тот ад со змеями я не собираюсь. Это просто немыслимо.

— Наш участок и наш дом, твой и мой, общий, — поправляет меня Дамир.

Я начинаю громко смеяться. Что за бред. Наше. Вспомнил. А еще Диана... ну тоже наша. Удобно-то как. Словно при коммунизме живем, все общее.

— Такая большая и нежадная семья. А ОНА тоже наша? Ну, Диана тоже наша с тобой общая?

— Огонек, хватит включать ревность, — закатывает глаза бывший, а я понимаю, что уже не могу сдерживаться и сейчас выскажу Дамиру все, что думаю о нем и его тетях, женах и вообще всем окружении.

— А это не ревность. Я не позволю о меня вытирать ноги, — громко возмущаюсь я, допиваю чай. От горячего напитка щеки еще сильнее начинают гореть, а голова сильнее кружится.

— А кто о тебя ноги вытирает?

Я смеясь убираю кружку в раковину.

— Да, ты знаешь, желающих более чем предостаточно. Все кому не попадя.

Одни тети чего стоят, а Диана так она совсем не знает границ. Меня в этом доме только Эльвира и Роза еще не поливали грязью.

— Мне просто осточертела эта война. Я хочу спокойствия.

Я снова смеюсь. Спокойствия он захотел. Я спокойно жила с сыном, но он приехал и притащил меня в этот ад.

— Спокойная милая семья: ты, я и Диана. Спать в одной постели станем? — Дамир меняется в лице, подскакивает и кидается ко мне, сгребая в охапку.

— Хватит ревновать, — Дамир берет мое лицо в свои огромные ладони и заглядывает прямо в глаза.

Сердце начинает стучать чаще. Злюсь на свое тело.

— Да я не ревную тебя! Можешь прямо сейчас разворачиваться и уходить к своей.

— Да что ты ее приплетаешь везде? Мне плевать на Диану, меня интересует только мой Огонек. Понимаешь?

Смотрю на Дамира и не вижу в его глазах притворства. Но он привез Диану, и эта женщина не плод моих фантазий. Она существует.

— Хватит врать.

— Да я тебе клянусь. Мне плевать на Диану. Да, скорее всего, тетя Зарема что-то там захотела промутить за моей спиной. Но МНЕ плевать на ее планы.

Хочется верить ему. Но я не соглашусь быть очередной в его длинном списке, даже если и возглавляю этот список. Это грязно. Это просто бред.

— Дамир, хватит. Ей ты тоже самое говоришь? «Да, она просто моя жена, но люблю я тебя. Она так... просто. Мне на нее плевать».

— А ну, успокойся, — говорит Дамир спокойно, касается губами моего лба. — Огонек, ты горишь вся.

— Хватит переводить тему разговора. Я не буду жить в одном доме с твоей еще одной женой. Я против. Ты прекрасно должен был понимать, что я на такое не соглашусь. Они правы, я не подхожу тебе. Я не могу принять еще одну жену, это вне моего понимания.

Меня просто бесит его спокойный тон и то, как он старается сменить тему разговора. Чаша терпения переполнена, начинаю кричать на мужа.

— Огонек, у тебя жар, — Дамир пробирается рукой мне под майку и гладит мою спину.

Снова старается сменить тему разговора. Да, я плохо себя чувствую, более того, мне хреново. Накатывает на меня такой комок, что говорить больно, глаза застилают слезы, вот-вот и начнется самая настоящая истерика. Но я не сумасшедшая, и не мое самочувствие привело Диану в дом, который Дамир называет нашим.

— Да, да. А если бы я тебе сказала: «Познакомься, это мой еще один муж», — говорю я мужу.

— Я бы его убил, — рычит Дамир. — Даже вслух такой бред не говори.

— Тогда почему ты считаешь, что я должна принять вторую жену? — спрашиваю я и, наконец-то высказав все обиды, расслабляюсь. Слезы потоком хлынули из глаз.

Дамир ничего не ответил, только крепче прижал к себе. Давлюсь слезами, тело сотрясается, бью Дамира кулаками по плечам, а он только крепко держит меня и гладит по спине. Ненавижу его. Ненавижу. Ненавижу. Поднимаю взгляд на Дамира, он смотрит с такой любовью, что тошно становится. Его лицо становится мутным, и я проваливаюсь в темноту…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 21

Дамир

Кто-нибудь понял, что за херня произошла? О чем говорит Серафима? Какая блядь, вторая жена? Нахер она мне нужна? Я с Огоньком не могу справиться. Видимо, тетя Зарема очень постаралась, и она получит свое. Огонек бьет меня по плечам, рыдает, а я просто прижимаю ее к себе. Сейчас успокоится — и придется мне землю есть в доказательство своих слов. Огонек рыдает, поднимает на меня свое заплаканное лицо, глаза ее закрываются, и она обмякла в моих руках.

— Стоп, стоп.

Подхватываю Серафиму на руки.

— Девочка моя, ты чего? Нельзя так нервничать, — целую ее в щеку и несу на диван. — Погоди минутку, маленькая.

Стою в шоке. У меня моя малышка без сознания и маленький ребенок. И мы в какой-то сраке.

Выбегаю на улицу к машине. Тачка вся в грязи, и похеру на нее. Завожу машину, подгоняю как можно ближе к дому.

Кое-как разбираю коляску, снимая с нее люльку, кладу сына в нее. Закрываю ее собой, чтобы малой не намок, ставлю на заднее сиденье. Так, ремни безопасности... мне говорили в магазине, что ее можно фиксировать. Малой крутится, недовольно пыхтит.

— Данияр, я тебя прошу, помоги отцу. Не кричи, пожалуйста, там маме плохо. Поможешь? — Малой смотрит на меня, словно понял каждое слово. Закрываю дверь, иду к передней пассажирской, перевожу сиденье в максимально горизонтальное положение. Дверь не закрываю, бегу за Серафимой. Она даже не шелохнулась. Подхватываю ее на руки и несу к машине.

— Девочка моя, подожди немного. Хорошо?

Хрен знает, слышит она меня или нет, но потерять ее я просто не могу.

Кладу жену на сиденье, закрываю дверь, обхожу машину, прыгаю за руль. Аккуратно трогаюсь с места и параллельно нахожу телефон и набираю номер.

— Ром, она была в том доме. Я еду, но могу застрять. Стартуй сюда и врача вызови. Срочно!

Машина буксует в грязи, но медленно продвигается.

— Огоньки мои, потерпите. Сейчас домой доберемся, а там я такой пиздец устрою. Сука, вторую жену мне приписали. Херня это все, Огонек, пиздеж и провокация. Ты главное не бросай меня, а я со всеми разберусь.

Малой на удивление любит кататься в машине. Беру руку Серафимы, проверяю пульс. Присутствует, уже хорошо.

— Огонек, какого хера из тебя все клещами надо доставать? Почему ты мне эту херню раньше не говорила? Я же нихрена понять не могу. Но кое-кто сейчас знатно отхватит.

Вижу Рому, показываю ему, чтобы он ехал рядом. Нет смысла перемещать жену и сына под дождем в другую машину; пусть Рома меня просто подстрахует. Едем медленно, но едем.

К дому я подъезжал на комке грязи. Выхожу из машины. Рома паркуется позади меня, быстро подходит к машине.

— Дамир Расулович, записи есть… но…

Рома запинается.

— Давайте я рядом буду, когда вы их посмотрите.

— Хорошо, — киваю я. Записи подождут. — Врач, когда?

— Пятнадцать минут.

— Я Серафиму возьму, а ты люльку с малым бери. Только смотри не урони. Убью.

— Обижаете.

Рома не обижается на мои слова, он точно знает, как я повернут на Серафиме и на сыне. Поднимаю жену на руки, маленькая моя, легкая как пушинка. Ногой открываю дверь, скидываю обувь — не потому что боюсь напачкать, боюсь звиздануться с женой на руках. Рома идет за мной.

Тетя Зарема выбегает навстречу.

— Мы поговорим серьезно, тетя, и лучше, если останемся в доме одни, — рявкаю я так, что она перепугалась.

А мне похеру на ее реакцию. Несу жену в свою комнату. Все, хватит, закончилась эта ебала. Я, когда строил этот дом, сделал так, чтобы НАША с Огоньком комната граничила с двух сторон с детскими. А все пошло по одному месту. Одна детская стала комнатой для жены, вторая — для гостей. Пора заканчивать это блядство. Кладу жену на постель — тут она должна ночевать, а не где-то еще. Рома стоит с люлькой в руках.

— Куда?

— Давай кровать малого перенесем в нашу комнату.

Забираю люльку, ставлю ее рядом с кроватью.

— Понял.

— И врач как придет, сразу провожай его.

Переносим кровать для малого в мою комнату, и какой-то кайф непередаваемый. Вот так все должно быть. Жена в моей постели, кровать малого рядом. Перекладываю сына в его кроватку.

— Дамир, зачем ты так? — слышу голос тети Заремы.

— На выход, — хлопаю дверью перед лицом тети, поворачиваюсь к Роме. — Давай видео.

Садимся с Ромой в кресла друг напротив друга, он включает видео, и дальше я охренел.

— Доброе утро, — входит на кухню Серафима.

— Доброе. Завтрак еще не готов.

— Я что-нибудь возьму с собой и пойду.

Серафима копается в холодильнике (блин, она такая красивая), достает себе продукты, стоит, нарезает что-то.

На кухню входит тетя Зарема. — Что на завтрак? О, и ты тут. Так что на завтрак?

— И вам доброе утро, — отвечает Серафима.

— Омлет с бастурмой и шпинатом, тыква с орехами и каша кукурузная, — Эльвира показывает, что наготовила.

— И все? У нас такие гости, Эльвира, так не пойдет, я обещала Араму на завтрак чепалгаш.

— Да, конечно.

— Смотрю, ты из Дамира начала деньги высасывать. Нарядилась. А все равно видно, что чужая. Ну, ты на много не рассчитывай, скоро все прекратится.

— Конечно, чужая и очень этому рада.

Чего, блядь? В смысле, моя жена чужая? В смысле, тратит мои деньги? Кого это трогает вообще? Это мои бабки, моя женщина. Ее вообще не должно трогать, куда и как я их трачу.

— Доброе утро, — теперь к ним заходит Диана.

— О, Дианочка, доченька, как спалось?

Охреневаю с реакции тети Заремы на Диану. Огонек мой ни в чем не виноват. Вот чего она так бесилась и мне высказывала. Диана — доченька. Хрен бы вам на воротник.

— Все прекрасно. Дома всегда высыпаешься прекрасно. Надеюсь, эта завтрак не готовит, а то отравит нас еще.

В каком, нахер, доме? Желание одно — пойти и выкинуть их всех из своего дома. Диана охерела? С какого ляда это ее дом?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да что ты, Дианочка, она и готовить-то не умеет. Все ее таланты — это деньги из Дамира высасывать.

— Зато я делаю это очень качественно.

Эти слова Серафимы вызывают гордость, мой маленький Огонек не дает себя в обиду. А теперь и я не дам. Вылетит Диана отсюда и тетя Зарема вслед за ней.

— Тьфу, ужасное воспитание. Сразу видно, что только одним местом может мужчину привлечь.

— Скажу вам больше, еще и женой его стать смогла, благодаря этому таланту.

— Шалава. Радуйся последним дням, что проводишь рядом с ним. Я тебя уничтожу, а выродка твоего заставлю забрать и в интернат для идиотов отправить, — шипит Диана.

Чего? Мою жену шалавой назвали? Лбом в плитку ударились или себя бессмертными почуяли?

— Тогда придется еще пару ночей постараться.

Моя малышка не дает себя в обиду. Конечно, постараемся и не одну ночь.

А дальше происходит лютый пиздец.

— А кто тебе разрешал это брать?

— А надо разрешения спрашивать?

— Да. Я старшая в этом доме, и мое слово — закон. Если ты не заслуживаешь еды, я могу тебя ее лишить. Ты ничего полезного в этом доме не делаешь.

— Тогда мы все должны сесть на диету. Дамир и Эльвира — единственные, кто работает. Вы должны так же отказаться от еды.

— Шалава. Дай сюда, — тетя Зарема выхватывает контейнер с едой из рук Серафимы и высыпает на пол. — Вот, теперь можешь взять.

— Спасибо, но нет. Это ваша еда, я на нее не претендую.

— Не смей так говорить со мной. Ты или в ноги мне кланяться должна, или будешь с пола есть. Почтение и уважение — вот, что мы с Дианочкой должны получать, как только входим. А ты… ты…

— Заканчивайте уже предложение. Я устала вас слушать.

— Негодяйка. Я запрещаю тебе спускаться к столу.

— Даже не собиралась. Сложно есть, когда тебя тошнит от людей, сидящих рядом.

Тетя хватается за сердце и начинает охать, к ней подбегает Диана.

— Ты зачем тетю доводишь? Она женщина взрослая, к ней надо с заботой относиться, на руках носить и не давать нервничать. Сейчас я вам помогу. Лекарства нужны?

— Пускай эта уйдет.

— Всего доброго. Не болейте.

Честно сказать, я в ахуе. Смотрю на Рому. Я даже не знаю, что говорить. Как выхуеть от увиденного?

— Я их сейчас убью, — рычу я, подскакиваю с кресла.

— Успокойтесь, Дамир Расулович. Надо действовать на холодную голову, — схватил меня за руки и скрутил Рома.

— Рома, отпусти. Это пиздец. Я их убью.

— И я тут, чтобы остановить.

Рома не отпускает, а у меня в глазах потемнело. Выбираться из его хватки не составило труда. У Ромы звонит телефон.

— Дамир Расулович, врач приехал. Подождите тут. Остынете — поговорите со всеми.

— Сам разберусь, — рявкаю я. — Приведи врача. И запись мне скинь.

Хожу по комнате и понимаю, что Рома прав: я просто убью сейчас их. Надо успокоиться. Смотрю на свою малышку. Привез ее сюда, а на нее накинулись. Это одно видео, а сколько таких разговоров было еще? И ни разу моя маленькая не пожаловалась мне. Хотя этот пиздец ни в какие ворота не лезет.

Дождался врача, а сам на изжоге; говорить не могу. Мужчина взрослый, седой, поправляет очки и спрашивает у меня:

— Пациентка где?

— Вот. У нее жар, и она в обморок упала.

— Успокойтесь, молодой человек. Сейчас посмотрим.

Врач щупает пульс, измеряет температуру.

— Кормит?

— Да. Но сейчас, наверно, не будет.

— Почему это? Мать, пока болеет и кормит, дает иммунитет своему ребенку. Кормить обязательно. Осложнения во время беременности и родов были?

Спрашивает доктор, достает что-то из своей сумки.

— Я не знаю. Она во Владивостоке родила, и мы не общались тогда.

— Давно вернулась?

— Неделю.

— Понятно.

Доктор измерил давление. Взял мазок изо рта и кровь из пальца. Жена даже не дернулась.

— Анализы будут готовы завтра. Легкие чистые. На данный момент нужно обильное питье и измеряйте температуру; если не будет выше 38,5, ничего не давайте. Если будет повышаться, тогда вот, я записал лекарство. Очень надеюсь, что так проходит акклиматизация, у организма стресс. Утром буду все знать.

— Спасибо.

Рома проводил врача. Я раздел Серафиму, накрыл ее одеялом; моя девочка сопит. Стресс. Конечно, стресс, с этими тут боролась.

В дверь послышался стук. Иду, открываю. На пороге стоит тетя Зарема.

— Дамир, у нас гости, а эта…

Договорить тетя не успевает. Хватаю ее за локоть и тащу в бывшую комнату Серафимы.

— Сели, тетя, — рычу я. — Фильм будем интересный смотреть.

Тетя испугалась, молча села. Я достаю телефон, включаю видео, которое мне прислал Рома, и отдаю телефон тете. Сам подхожу к окну, руки в карманах держу. Главное — не сорваться. Мне даже слышать больно все их слова. Видео заканчивается, поворачиваюсь и смотрю на родственницу. Тетя Зарема бледная, словно бумага.

— Я правильно понимаю, что вы притащили сюда Диану и объявили, что она моей женой будет, а после предложили моей жене есть с пола?

Глава 22

Дамир.

Я произношу эти слова, и мне плохо от них. А моя маленькая Серафима терпела весь этот пиздец.

— Дамир, миленький, — тетя Зарема падает на колени и хватает меня за ноги, — прости, я не со зла.

Смотрю на ее рыдания, а самому противно. От ее поведения тошнит. На что она рассчитывает? Хотя я знаю, на что. Она наивно полагала, что я ничего не узнаю. Моя жена не любит жаловаться на жизнь, мой стойкий оловянный солдатик. И тетя Зарема это поняла и воспользовалась, самым мерзким способом.

— Значит, Серафима довела вас утром? – ледяным голосом спрашиваю я.

— Дамир, миленький, прости.

Тетя содрогается в рыданиях, но ее слезы на меня не действуют. После увиденного мною она вряд ли сможет подобрать слова, объясняющие ее поведение. Таких слов просто не существует. Более того, я просто не понимаю, за что такое обращение к моей семье. Что я сделал не так?

— Я оплачиваю жизнь ваших детей. Помогаю всей семье, а мою жену и ребенка унижают в моем же доме? – переспрашиваю я, не отводя взгляда от тети, — Я искренне рассчитывал на вашу помощь, а не на то, что увидел.

— Я просто боялась, — рыдает тетя.

— Чего? Что я перестану платить за всех? – злобно шиплю я.

Тетя мотает головой из стороны в сторону, стараясь убедить меня, что дело не в деньгах. А в чем тогда дело? Мало для родни сделал? Не заслужил нормального обращения?

— Что она снова бросит тебя. Что сбежала, потому что ребенок не твой. А ты не выдержишь этого. Вспомни, ты дважды в аварию попал, ты пил по-черному, и все из-за того, что она ушла. Она почти сломала тебя.

Снова ее фантазии о том, что Данияр не мой. Я не знаю, почему Серафима сбежала, но уверен в ее верности на тысячу процентов. Она могла обидеться на то, что я сутки отсутствовал, и ушла. Да, характер у нее не сахар, но меня он устраивает.

— Данияр — мой сын. А Серафима — моя жена. Я правильно понимаю, что Диану вы представили как мою будущую жену?

— Дамир, прости меня, старую. Я хотела как лучше. Хотела для тебя подходящую жену, которая тебя будет уважать по всем правилам, — заливается слезами тетя.

Снова-здорово. Милый мой Огонек, сколько же мне придется доказывать обратное. Ну, тетя, спасибо. Удружила. А я придурок, не понимал, чего Огонек так себя ведет. Но мы разберемся со всем.

— МНЕ не нужна другая, запомните это. Я не просто так сюда переехал. У меня есть жена, другой мне не надо. Серафима болеет, мне надо к ней. Завтра поговорим.

Мне противно говорить с тетей. Чувствую себя грязным. Убираю руки женщины. Она плачет, голова поникшая. Я никогда не позволял относиться к женщинам семьи без должного уважения, но то, что я увидел, просто чудовищно. Чтобы не сорваться на нее, мне лучше уйти.

— И от гостей избавьтесь. А завтра будем организовывать ваш переезд в республику.

Серафима несколько раз просыпалась, кормила ребенка. Выглядит словно тень, идет, покачивается. Наотрез отказывалась есть, но я впихнул в нее тарелку куриного бульона. Пришлось с ложки кормить, как маленькую. Жена старалась меня убедить, что ей не плохо и она может самостоятельно о себе позаботиться. Но ее протесты меня не сильно волнуют, она и в здоровом состоянии со мной не может силами меряться, а сейчас и подавно. Уложил ее в постель, накрыл одеялом, притянул к себе, и деваться ей некуда.

Хрен знает, как именно Серафима справляется с Данияром. Сын сегодня особо активный, вроде маленький, но постоянно требует носить его на руках. Как я это понял? Я кладу его в кровать, и маленький начальник молочного производства начинает кричать как не в себя. Я беру его на руки, и он моментально успокаивается. Хожу с ним по комнате, разговариваю, что-то показываю, и начальник доволен, а вот моя спина начала уставать. И это у меня, взрослого мужика, а как моя маленькая жена с ним справляется, я не знаю.

Под вечер Данияр снова заплакал, чтобы не беспокоить Серафиму, которая подскакивает каждый раз и старается взять его на руки, ухожу в соседнюю комнату.

Малой никак не хочет успокаиваться. Я вспомнил уже и стихи из школьной программы, и песни, которые знал, но директор молочной фабрики недоволен. В комнату послышался тихий стук.

— Да.

— Дамир, давай я помогу, — предлагает тетя Зарема голос тихий, как у мыши.

— Тетя, если вы думаете, что сможете как-то исправить ситуацию, то это не так, я свое слово сказал.

— Я поняла. Но если ты хочешь, чтобы твой сын чувствовал себя хорошо, давай я помогу.

Тетя подходит, забирает Данияра. Я внимательно смотрю за ней. Женщина впервые с момента приезда жены и сына посмотрела на Данияра как на ребенка, а не на проблему. Женщина быстро достает из шкафа пеленку, расстилает на кровати, кладет сына и раздевает его. Данияр чуть успокаивается, но трясет руками и ногами так, что я не понимаю, как она его раздевает.

— Подгузник дай и салфетки влажные, — говорит тетя мне. Смотрит на моего сына и улыбается: — Папка глупый совсем, ничего не умеет, не понимает, что нам не нравится сидеть в грязном подгузнике.

Тетя снимает подгузник, передает его мне.

— Что с этим делать? – в панике спрашиваю я.

— Тоже мне папаша. Выбросить и одежду давай чистую. Посмотри, ребенок весь грязный, сам бы захотел в такой сидеть? То-то же, — тетя протирает салфетками все причиндалы моего сына, — Вот видишь, все как покраснело? Ему больно и некомфортно. Ребенок плачет только если он хочет есть, ему некомфортно или что-то болит.

Тетя переодевает сына. Данияр совсем успокоился, сидит у тети на руках и внимательно наблюдает за всеми. Тетя передает мне сына.

— Если устанешь или что-то не поймешь, зови, я помогу.

— Тетя, а откуда такие перемены?

Женщина поджимает губы.

— То видео… Я даже подумать не могла, как я общаюсь, это ужасно. Спасибо, что открыл мне глаза. Поэтому мои дети не хотят со мной жить. Я уже извинилась перед ними, завтра извинюсь перед Серафимой и уеду. Мне и правда надо многому научиться.

Тетя выходит из комнаты. Почему нельзя было сразу так себя вести? Почему пока я не пропишу звездюлей, нормального отношения можно не ждать. Помощь тети очень кстати, но это ничего не поменяет. Она не останется в доме.

Ночь выдалась довольно сложной. Сын просыпался, я относил его к Серафиме, жена кормила сына. Сам волнуюсь, сижу рядом, боюсь, что Серафима снова упадёт в обморок. Жар не спадает, но температура не поднимается выше. Только покормит и снова засыпает.

— Сын, надо серьезно поговорить, — объясняю сыну на полном серьезе, — Вот я на твое молоко не покушаюсь. Пожалуйста, владей, но сиськи-то мои. Жена моя и, соответственно, все ее тело мое. Давай договариваться: молоко тебе, а остальное мое.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 23

Серафима

День и ночь прошли словно в тумане. Я стояла, высказывала Дамиру всё, что о нём думаю, и в какой-то момент просто уплыла.

Проснулась утром я раньше всех, совершенно здоровая и бодрая. Только вся майка мокрая и противная. Запах от меня, вероятно, соответствующий. Волосы грязные, как сосульки, свисают. Противно до ужаса.

Дамир сопит на кровати. Он притащил меня в свою комнату, и мы снова спим в одной кровати. На мне майка бывшего, видимо, плохо было настолько, что я даже не почувствовала, как меня переодели. Рядом стоит кроватка, в которой спит малой. Дамир и кроватку сюда перенёс. Понятия не имею, что со мной вчера было, но я не помню почти ничего.

Выбираюсь из постели и иду в ванную. Надо принять душ и смыть остатки болезни. Снимаю мокрую противную майку, бросаю её в корзину для белья. Настраиваю воду и встаю под приятный поток воды.

Набираю полную ладонь шампуня и стараюсь намылить волосы, но голова настолько грязная, что шампунь не пенится даже. Смываю шампунь с волос и снова начинаю мылить голову; на этот раз пена образовалась огромная.

Грубые руки обвивают меня и прижимают к голому возбуждённому телу.

— Дамир, отпусти, — строго говорю я.

— Не дергайся, иначе шампунь в глаза попадёт, — спокойно говорит Дамир.

Его грубые руки я всегда узнаю. Тело ноет от его прикосновений, ноги подкашиваются, хочется забыть обо всём и утонуть в этих ощущениях.

Одна рука Дамира лежит на моём животе и крепко держит меня, другой он помогает смыть пену с волос. Каменная эрекция Дамира упирается мне в спину.

— Дамир, отпусти меня, — сдавленным голосом говорю я.

— Нет. Теперь ты послушаешь меня. У меня нет второй жены, любовницы и вообще никого, кроме тебя. Нет и не было. Я хрен знает, кто тебе эту дикость сказал, но это пиздёж чистой воды.

Пена смыта, и я наконец-то могу открыть глаза. Смотрю на темную стену, капли скатываются по плитке.

Так хочется ему верить. Но я не могу. Однажды я уже доверилась ему. Дамир чуть наклоняет меня, руками упираюсь в стену.

— Дамир, не надо. Я не поверю тебе.

Дамир не отпускает меня, освободившаяся рука ложится на мою полную грудь. Сердце бешено стучит. Дамир наклоняется к моему уху, его голос хриплый, возбуждённый.

— Огонёк. Как бы я женился на другой, если женат на тебе.

— Ты мне сам сказал, что едешь на свадьбу. Я тут, она там.

— Где там, Огонёк? — спрашивает Дамир, прикусывая мою шею.

Инстинктивно выгибаюсь, хочу сдержаться и не делать так, но не могу. Дамир продолжает покусывать мою шею. Возбуждение накрывает. У меня секса не было всё это время. Понимаю, что ещё чуть-чуть — и я сорвусь. Хорошо, что он не видит моего лица: глаза закатываются от его прикосновений. Рука скользит вниз по животу, пальцы ложатся на мои влажные складки. Мыслей в голове совсем не остаётся. Хочется почувствовать его пальцы внутри себя.

— Дамир, пожалуйста, хватит. Там, это, в республике, куда ты поехал жениться, год назад, и я ушла поэтому.

Пальцы Дамира начинают поглаживать мой клитор, снова выгибаюсь, он виртуозно играет на мне, словно на музыкальном инструменте. Рука, лежавшая на моём животе, перемещается на подбородок, Дамир сжимает двумя пальцами и разворачивает к себе. Глаза его потемневшие, он возбуждён, но в отличие от меня мыслит куда лучше.

— Огонёк. Хер знает, кто тебе рассказал, но ты — дура. Хочу я только тебя, и жена у меня одна. Я ездил потому, что мой младший брат женился, и да, у него две жены теперь, а так как наши родители погибли, я глава семьи и обязан был присутствовать. Но когда я женился на тебе, я прекрасно знал, что мне больше никого не надо. А ты не объяснила ничего, сбежала и лишила нас целого года охеренного секса, — Дамир говорит это и жадно смотрит на мои губы.

Мне очень хочется ему верить, но это сложно. Единственное, в чём я уверена, так это в том, что больше бежать я не буду. Тянусь к его губам. Дамир хватает меня за шею, резко раздвигает мои губы, языки переплетаются. Жадно целуем друг друга. Его пальцы в этот момент скользят в меня. Громко стону в его рот.

— Огонёк, съёбешься ещё хоть раз — найду и к кровати привяжу, — рычит Дамир и снова возвращается к моему рту.

Дамир чуть нагибает меня, продолжая страстно целовать, скользит по моим складкам; от его пальцев словно током бьёт. Начинаю ёрзать. Хочу большего. Дамир убирает пальцы, и я готова заплакать. Хочу, чтобы он вернулся. На смену пальцам приходит его возбуждённый член — горячий, пульсирующий. Головка трётся о вход, сводя меня с ума. Хочу его внутри, хочу снова почувствовать, каково это. Хочу забыть обо всём, только мы. Дамир направляет свой возбуждённый член в меня и медленно входит, наполняя до упора.

Я готова на куски разлететься. Сжимаю его внутри себя, боюсь, что он уйдёт.

Руками держусь за стену, иначе просто упаду.

Дамир делает первый толчок. Я громко стону. Как можно было от этого отказаться? В голове только одна мысль — чтобы он продолжал. Дамир не спешит, руками сжимает мою грудь, грубо крутит соски, чувствую, как дрожат его руки. Ещё толчок. Язык продолжает терзать мой рот. Я хочу, чтобы он двигался быстрее, грубее. Я хочу нашего с ним дикого секса, но Дамир медленно растягивает удовольствие. Третий толчок, более грубый, ещё один — и я начинаю терять связь с реальностью. Слишком я изголодалась по нему. Мои стенки сжимаются вокруг него, чувствую, что могу упасть, но он не даёт, крепко держит. Ритм ускоряется, Дамир двигается уверенно, мой подонок знает, что я люблю. Знает, как заставить меня кончить. Дамир начинает целовать мою шею, покусывает, облизывает, и в это время грубо двигается во мне; новая вспышка, и я снова кончила, тяжело дышу, щекой прижалась к плитке. Руки Дамира переместились на мою талию, держит жёстко, не даёт шевелиться.

Продолжает жёстко толкаться в меня, мы громко дышим, комната наполнена этими звуками. Вбивается в меня с таким остервенением. Мы слишком долго скучали, слишком долго были далеко и сейчас должны быть едины.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Голова словно ватная, чистый кайф, меня снова начинает догонять волна и накрывает. Влагалище сжимает его твёрдый член. Дамир делает ещё несколько грубых толчков и останавливается, продолжая находиться глубоко во мне.

Стоим под душем, тяжело дыша. Дамир целует мою шею, поворачивает моё лицо к себе и жадно целует.

— Должна мне за каждый день своего отсутствия, и помножь это на три. Это не считается, это и так мне положено по документам.

Я смеюсь.

— Не устанешь?

— Дразнишь меня, Огонёк, — хрипло, с тёмными нотками говорит Дамир, — дразни. Я скучал, по этому.

Дамир выключает воду, подхватывает меня на руки и несёт на кровать.

Глава 24

Серафима.

Спускаюсь на кухню и встречаю тётю Зарему. Ну, сейчас начнётся.

Воевать сегодня мне не хочется совсем, после нашего с Дамиром утра я слишком разомлевшая. Настроение отличное.

— Доброе утро, — здороваюсь я и жду колкостей от тёти Заремы.

— Доброе утро, Серафима. Как ты себя чувствуешь? — спрашивает тётя Зарема.

Я смотрю по сторонам. Дамир пришёл? Может, она меня перепутала с кем? Вроде моё имя назвала. Странная перемена.

— Хорошо, — немного опешив, отвечаю я.

Тётя Зарема смеётся, и я не вижу на её лице желания уколоть меня. Она заболела?

— Да не бойся меня. Я хотела извиниться перед тобой.

А вот это уже шок-контент. Что с тётей Заремой? Прилетали инопланетяне и заменили ей мозг и сердце? Снежная Королева была повержена и тётю расколдовали? Что произошло? Это её новая идея заманить меня в ловушку? Мысли хороводом пролетают в голове.

— За что? — с опаской спрашиваю я. Это либо розыгрыш, либо тётя Зарема придумала новый план. Покажите, где камеры стоят?

Тётя Зарема смотрит на меня, улыбаясь, — видимо, моё сомнение у меня на лице написано.

— За то, как вела себя по отношению к тебе. И хотела объясниться.

Может, она головой стукнулась? Что произошло тут за время, что я болела? Я даже не знаю, что ей ответить. Она слишком долго меня травила.

— Эльвира, сделай завтрак для Серафимы, а мы пока чаю попьём и посплетничаем.

Чего? Я не ослышалась? Что Дамир сделал с тётей?

— Да я быстро перекушу и пойду к сыну.

— Успокойся, там Дамир, не маленький, справится с сыном. Не надо на меня смотреть как на инопланетянина.

— Просто я не готова была к таким переменам.

Тётя Зарема смеётся, берет меня под руку и ведёт на веранду. Чаепитие на веранде? Серьёзно? Не на полу?

— Дамир очень важный человек в моей жизни. Когда его родители погибли, я стала его воспитывать, но он всё равно был холодным и сдержанным после трагедии. С его младшим братом гораздо проще, он словно всё пережил. А Дамир другой, он уехал из республики, не желал оставаться, я была против. Но он не слушал никогда, много работал, а потом взвалил заботы всей семьи на себя. Больше всего я боялась, что он не начнёт жить для себя, и тут появилась ты. Это был просто шок: Дамир женился и никого не позвал на свадьбу.

Слушаю тётю Зарему. Дамир говорил о родителях, но вскользь. Эту тему он никогда старается не поднимать. Вообще о родне он предпочитает не говорить. А стоит начать спрашивать — переводит разговор в горизонтальное положение. Только теперь я понимаю, насколько ему было тяжело столько на себе тащить.

Тётя Зарема продолжала объясняться со мной:

— Дамир всегда отказывался вести тебя к родне. Не желал привозить к нам, и тогда Залима переехала в город с дочкой, чтобы присмотреться к тебе. Хоть рассказать нам, что ты за человек. А потом ты бросила его. И начался ад. Мой брат, отец Дамира, погиб с женой в ДТП, они страшно поругались, Расул выпил и не справился с управлением. А Дамир начал вести себя как отец. Это ужасно и страшно, он стал копией моего брата, и я боялась за него. Не хотела потерять ещё и его. Как понимаешь, твоему возвращению я не была рада.

Я слушаю тётю, и волосы на голове шевелятся. Она вела себя отвратительно, но я почему-то её понимаю и зла не держу. Мне становится жаль эту женщину, может, она и играет сейчас, но я ничего не могу с собой поделать.

— А теперь, девочка, ответь мне на вопрос. Почему ты сбежала? — тётя Зарема не сводит с меня взгляда.

— Я не буду второй женой. Я не смогу знать, что у него есть ещё кто-то, и смириться… Это слишком…

— А с чего ты взяла, что он решил жениться на другой? Я предлагала ему связаться с Дианой уже после твоего побега. Но он в любом случае отказался, его никто не смог бы переубедить. Так что кто тебе сказал, что он решил вторую жену взять?

Я обещала не говорить тёте Залиме, но устала от недомолвок. Я не понимаю, кто врёт, кто говорит правду, а мне хочется верить всем. Я устала от этих сплетен.

— Тётя Залима.

— Вот как, — тётя крутит чайную ложку на столе, задумавшись, наблюдает за ней. — Серафима, никому не верь. У тебя есть муж, он помешан на тебе, у вас есть малыш. Я не прошу простить меня.

— Я не держу зла, — честно говорю я.

Тут тётя Зарема начинает смеяться, хлопает ладошкой себя по голове.

— И зря. Я виновата. Не будь такой наивной. По глазам вижу, что жалеешь меня. А ты должна защищать своё, хорошо хоть отвечала мне. Я скоро уеду.

— Почему?

— Так надо. Но запомни одно: любые слова ты обсуждаешь с мужем. Больше никуда не бежишь, а задаёшь ему вопросы и слушаешь ответы. Иначе тебя облапошит любой. Так собственно и произошло.

Тётя Зарема встала и ушла. Если честно, я мало понимаю, что происходит. И почему всё изменилось.

Но с этого момента тётя Зарема больше мне не грубила, наоборот, брала Данияра гулять. Решение о переезде было окончательным, она потихоньку собирала вещи. Хоть она и обижала меня раньше, но её отъезд вызывал странные эмоции. Словно я в этом виновата. Но тётя Зарема совершенно изменилась, ни словом, ни взглядом меня не обижала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 25

Дамир.

Улыбка просто не сходит с лица, выгляжу со стороны как сытый довольный кот. Даже на работу не особо охота было идти. Дома меня ждёт моя девочка, ласковый мой Огонёк. Ещё утром я был в ней и не желал её оставлять.

— Дамир Расулович, — входит в мой кабинет секретарь.

— Да, Аня.

— К вам там пришла девушка по личному вопросу.

Хрен знает кто, я никого не ждал, тем более по личному вопросу.

— Зови, — отвечаю я.

Все мои мысли о маленьких Огоньках, которые ждут меня дома. Хочется всё бросить. Ничего не случится за пару дней, а я просто не могу находиться вдали от них.

В кабинет ко мне входит Диана. Не понимаю, зачем она пришла и что ей надо. Девушка в полной боевой готовности. На удивление, на ней короткая мини-юбка и прозрачная чёрная рубашка, такая что я даже при желании могу разглядеть её лифчик. Только желания нет.

— Дамир, — мурчит Диана, закрывая за собой дверь.

— Что надо? — спрашиваю я, даже не вставая из-за стола.

— Как грубо, — кривится девушка, отодвигает стул назад, садится, закидывая ногу на ногу.

Вот же дура. Ну, не интересно мне. Что с этим поделать? А она не уймётся. Интересно, она из дома в таком виде вышла или по дороге переодевалась? Никак не сходится её внешний вид с великолепным воспитанием и скромностью.

— Мы так и не закончили тогда, — хлопая глазками, заявляет Диана.

А мне смешно от её слов. Она думала, разденется, и я как тёлок побегу? Вроде уже на кровати лежала полуголая и только раздражение вызвала. На что рассчитывает, дурная баба?

— Да мы и не начинали, — смеюсь я. — И начинать нечего.

— Дамир, я говорила, что всегда получаю желаемое, а сейчас я хочу тебя.

— Проблема вышла. Я тебя не хочу. У меня жена есть. Свободна, — указываю Диане на дверь и перевожу взгляд на монитор, делая вид, что работаю.

Диана начинает смеяться, встаёт со стула, копается в сумочке, достаёт оттуда конверт, лёгким движением отправляя его в мою сторону через весь стол.

— И что это? — смотрю на конверт со скучающим видом.

— Возможность открыть глаза тебе. Посмотри, что там, ознакомься. Я жду до вечера твоего звонка.

Диана снова садится на стул.

— Диана, ты бредишь? Что ты от меня ждёшь? — спрашиваю я, не понимая, что такого может лежать в конверте. И зачем мне звонить ей вечером. Фотки свои голые хочет показать или предложение по бизнесу. Что меня должно заставить ей позвонить?

— Предложения. Разводишься с женой, женишься на мне.

— Что за бред? С какой стати? Ты мне безразлична, — начинаю смеяться. Такой наглости я даже не ожидал. Смотри, врасплох меня застала. Я думал, что захочет переспать, что мне так же не интересно, но Диана решила пойти дальше.

— Это даже лучше. У нас будет прекрасный союз.

Вот же дура набитая. Какой союз? С кем? С ней?

— Мне он не нужен. А ты чего так напрягаешься? Из-за моего отказа?

Диана смеётся.

— Да нет, не в отказе дело. Отец дал чётко понять: или ты, или Расулов.

Я начинаю громко смеяться. О Расулове знают многие. Жёсткий мужик. Если он узнает, что Диана приходила в таком виде, в лучшем случае она не выйдет из дома, в худшем — просто ходить перестанет. Но я не понимаю, с какого хрена она решила, что мне это интересно. Я что, похож на рыцаря, спасающего блядей от праведного гнева их папаш?

— А я типа олень? Вариант попроще.

Диана хлопает глазками, понимая, что оскорбляет меня своими словами. Начинает покусывать перекаченные губы. Фу. Ну нахер. Зрелище для меня очень неприятное. И на что рассчитывала?

— Дамир, не обижайся, ты более современных взглядов. Прекрасно понял, что я тебе предлагала, но отцу не сдал. А значит, некоторые аспекты моей жизни примешь не задавая вопросов и с пониманием.

— Как удобно, — громко смеюсь я. — Во, баба одичалая, совсем кукухой двинулась. Диана, операцию по восстановлению девственности можно утром сделать и вечером уже лишиться. И будет всё шито-крыто, проблема же в этом? Тебе денег дать? Операцию и анонимно можно сделать, никто не узнает.

Похеру, нужны бабки, я дам, лишь бы свалила из моей жизни в закат.

— А потом я что буду делать? Сидеть в золотой клетке? Дрожать, бояться? Ты знаешь, что о нём говорят?

— Диана, то что ты блядь, я понял сразу, но мне такая нахер не нужна.

Честно говорю я, надеясь, что она обидится и уйдёт. Свою позицию я чётко очертил. Диана и вправду разозлилась, но никуда не собирается уходить.

— Блядь не блядь, а развлечь могу и такое показать могу, что надолго запомнится. Да и мои небольшие приключения могут происходить в твоём присутствии.

— Ты за кого меня держишь? Ты будешь трахаться, а я наблюдать?

— Ну, ты тоже можешь трахаться, и наблюдать буду я. Хотя многим нравится то шоу, которое я могу предложить.

Дальше эту хуйню даже слушать не хочу, встаю из-за стола, беру за локоть Диану (блядь, даже прикасаться к ней противно) и веду её к выходу.

— Иди нахер отсюда, — спокойно говорю я, никаких эмоций, только неприязнь, словно муха в кабинет залетела.

— Сначала в конвертик загляни, потом и решай. Кстати, его содержимое может стать достоянием общественности. А грубости я тоже уважаю, — Диана хлопает ресницами и взглядом показывает на свой локоть, который я сжал.

— Ну вот Расулов их и обеспечит, — отвечаю я.

Открываю дверь и выпихиваю Диану из кабинета.

— Аня, если она ещё раз придёт, не провожать ко мне. Только на выход.

Просто трясёт от этой мерзости. Вспоминаю, как тётя Зарема обсирала мой Огонёк и предлагала мне эту. «Она будет хорошей женой. Будешь смотреть, как её трахают».

Иду мыть руки, а сам громко смеюсь. Вот тебе и воспитание. Клейма негде ставить. Да, блядский взгляд не скрыть.

Пиздец какой-то, кругом и всем что-то надо от меня. Какой я удобный. Хватаю конверт со стола. Не хочу открывать. Но Диана обещала что-то рассказать общественности, мне конечно срать на это, но хоть в курсе буду. Что там она мне подготовила.

Вскрываю конверт.

Тест ДНК.

Что за хуйня?

В одной колонке имя моего сына, в другой — моё имя. Вероятность отцовства 0%.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 26

Дамир.

Смотрю на этот блядский лист и не верю. Мог бы поверить ещё неделю назад. Поверил бы, но не сейчас. После их концертов я просто не верю в эту херню. Но не могу сказать, что этот листок бумаги меня не беспокоит.

В колонке «заявитель» — имя моей тёти. Всё никак не успокоится. Вроде поговорили и все точки расставили, но она снова взялась за старое.

— Тётя Зарема, а вы где?

— Дамир, я вернулась в дом за вещами, сейчас заберу и уеду. Не волнуйся, Серафиму не обижу, это в прошлом.

— Тётя, а вы задержитесь. Я скоро буду.

— Ну хорошо, как скажешь.

Отложил все дела и еду домой. Крепко держу руль, иначе боюсь, что влечу куда-то. Я нихрена не верю, но это не значит, что я не злюсь.

Вхожу в дом, в холле стоит бесконечное количество чемоданов и сумок. Тётя собрала своё барахло, но её прощальный подарок меня нихера не устраивает.

— Дамир, я собралась уже, — говорит тётя с улыбкой, подходит и целует меня в щёку.

— Тётя, пойдём, поговорим.

— Дамир, я всё решила, я уезжаю. Моя помощь больше не нужна, а вам с Серафимой нужно учиться общаться и решать проблемы самим. И тебе в первую очередь надо не кричать, а узнавать, что именно произошло.

Мне смешно, она всерьёз подумала, что я решил её остановить? Ну уж нет. Ещё недавно она сама делала всё, чтобы мы с Серафимой разошлись, а сейчас советы мне даёт.

— Разговор не о том, — жёстко говорю я. Прохожу на веранду, тётя идёт за мной.

Тётя Зарема выходит, вид у неё встревоженный.

— Можете объяснить? — спрашиваю я, протягивая ей листок, принесённый Дианой.

Тётя читает содержимое, смотрит на меня, на листок.

— А сам что думаешь?

— А я нихрена не думаю. Зачем вы это сделали? Я думал, мы поговорили и всё устаканилось между нами. Все всё поняли. Но нет. И если вы думаете, что я поверю в эту херню…

— Стой, — обрывает меня тётя. — Я на секунду и вернусь.

Готов расхреначить всё. Ломать и крушить всё кругом. Но так же я понимаю, что боюсь, боюсь, что это может оказаться правдой. Устало присаживаюсь на стул, голову кладу на стол. Надо успокоиться. Я люблю Серафиму и не верю в это. Они мои Огоньки, и я буду защищать их.

Спустя десять минут тётя Зарема возвращается и протягивает мне конверт.

— Мне очень стыдно за своё поведение, я и вправду заказала этот дурацкий тест. Но посмотри, пожалуйста, что там написано, — щёки тёти краснеют.

Устало беру листок бумаги. Он такой же, как у меня, за исключением одного. Вероятность отцовства 99,9 %.

Невероятные чувства накрывают меня: счастье, облегчение и стыд за подлую мыслишку, которую я позволил себе. Моя Серафима не могла меня обмануть. Я знал это, но всё же…

— Вот в чём проблема, мой мальчик. Ты так и не понял, почему она сбежала, а главное — не понял, кто именно её надоумил.

— А ты, тётя, знаешь.

Тётя пожимает плечами.

— Разобралась.

— И?

— Подожди, мы ждём одного человека.

Спустя полчаса, за которые я не раз просил назвать имя, а она просила подождать, к нам подошла тётя Залима.

— А вот и она.

— Что тут у вас произошло? Ты написала срочно приехать? Дамир, что случилось, почему ты выгоняешь жену? — тревожным тоном спрашивает тётя.

Я попутал. С какого ляда я буду Огонька выгонять? Смотрю на тётю Зарему и вижу хитрый огонёк в глазах. Решаю не лезть в её игру, а наблюдать.

— Садись с нами за стол. Произошло ужасное, — говорит тётя Зарема.

Тётя Залима садится за стол и бросает тревожные взгляды.

— Ты просто не представляешь, что произошло. Серафима… ушла от Дамира потому, что ты сказала, что он берет вторую жену. Представляешь? — говорит тётя Зарема, а тётя Залима краснеет. — Более того, мне-то ты говорила, что она гуляет от Дамира. Ну, я, конечно, не подарок и вела себя ужасно, но зачем тебе это? Ах да, тест ДНК я показала тебе, и я так понимаю, ты его переделала и отдала Диане. Избавляешься от всех чужими руками. Да, Залима?

Я охренел. Кто? Тётя Залима? Она же одуванчик. Она никогда не плетёт интриги. О ней я не мог такого даже подумать. Но зачем ей это? Ничего не понимаю.

Лицо тёти Залимы меняется с вечно милого на злобное.

— Сука, — шипит тётя на сестру.

Тётя Зарема начинает громко смеяться.

— Зачем? — спрашиваю я.

Это треш какой-то — клубок змей, плетущих интриги.

— Моя Роза будет лучшей женой. Она вены себе резала из-за любви к тебе, и я обещала дочке, что ты женишься на ней. А ты… — тётя смотрит на меня с ненавистью, — А ты женился на своей. Нужно было что-то предпринять. Моя дочка не должна нервничать.

— Я её родственник!

Я просто в шоке.

— Ой, — машет рукой тётя Залима, — Тоже мне родственник, даже по законодательству нельзя осудить. Ты просто посмотри на Розу, открой глаза, она выросла, расцвела. Она умрёт без тебя.

Я не собираюсь даже дальше слушать. Больше не могу.

— Тётя Залима, собирайте свои вещи и уезжайте, вместе с дочерью. Тётя Зарема, можете остаться, но обещайте больше не плести интриг.

— О нет, мой мальчик. Вы с Серафимой должны научиться жить вместе и слушать друг друга. Я буду в гости приезжать. И обещай мне: больше вы никуда не бежите, а задаёте друг другу вопросы и слушаете ответы. Иначе вас облапошит любой. Так собственно и произошло. Это же я сказала Серафиме.

Тётя Зарема ушла, тётя Залима осталась сидеть за столом и плакать. Но они меня больше не волнуют. Нам с Огоньком надо научиться слушать друг друга.

Я позвонил Роме, попросил его заняться переездами моих тёть-интриганток.

Поднимаюсь в спальню, на кровати спит моя жена, малой снова утомил маму. Ложусь рядом, беру Серафиму в охапку, покусываю за шею. Серафима, как кошка, мурчит, выгибается мне навстречу.

— Я соскучилась, — шепчет мой Огонёк.

— Ты не представляешь, как скучал я.

— За мной должок, — сонно говорит жена.

— Огромный долг, ещё и проценты набежали.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эпилог

Прошёл год.

Дамир.

Я проснулся пораньше, смотрю на жену и улыбаюсь. Я чуть не потерял её год назад. Сейчас наша жизнь спокойная. Тётя Зарема иногда приезжает в гости, вся такая же вредная, но теперь она обожает Серафиму, а нервы треплет своим детям. Тётя Залима живёт с Розой, которая, в свою очередь, не убила себя, а нашла новый объект для обожания. С ними я больше не общаюсь, но слежу за тем, чтобы рядом с Серафимой они не появлялись.

Слышу шуршание в кроватке, после которого появляется жопка сына, и вот мой директор уже бежит будить мать.

— Товарищ директор, не будем маму беспокоить, — молниеносно подхватываю сына на руки.

Сын проснулся и первым делом залезет на маму, а потом начнёт требовать тысячу игр.

— Я уже проснулась, — сонно говорит Огонёк.

Подхожу, целую жену, она медленно старается перевернуться на бок.

— Отдыхай, мы сами справимся. А то снова сбежишь от меня, ищи потом по всей стране.

Серафима кривится.

— Куда я сбегу с таким животом, тут шнурки не могу завязать.

— И не надо, я для этого есть.

Я слишком сильно выбивал из жены должок, и совсем скоро мой маленький Огонёк подарит мне двойню. На этот раз я буду держать её за руку и первым возьму детей на руки.

— Кушать хочешь? — спрашиваю я.

Огонёк кивает, садится на край кровати.

— Сейчас принесём.

— Я спущусь.

— Одна по лестнице ты не пойдёшь, не выдумывай.

— Я беременная, а не больная.

— Отлично. Но одна не пойдёшь.

— Ты слишком беспокоишься.

— Я слишком хорошо знаю, что без тебя смысла нет, Огонёк.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец