Тамерлан: жизнь без охоты. Тематика: Жизнь проституток

Пролог

Карина

Родной город встречает пасмурной, дождливой погодой. Я ступаю на перрон, останавливаюсь и смотрю по сторонам. Встречающие бегут, ищут глазами родных, рвутся скорее обнимать. Я вздрагиваю и перестаю искать глазами знакомые лица. Никто не придет, я никому и не говорила, что возвращаюсь.

– Девушка, – слышу голос проповедника, – вы забыли чемодан.

– Простите, – сухо отвечаю и забираю с рук свой чемодан.

Лариса уговаривала остаться до конца лета, но дальше некуда прятаться. Нужно вернутся, окунутся в реальность. Я открываю приложение и вызываю такси. На кладбище. Первым дело к маме. Пока жду, решаю не стоят на месте, прохожу по подземному переходу, к выходу из вокзала , не забыв указать в приложении изменение своего местонахождения. Дождь мелкими крупинками падает, смывая город от грязи. Я натягиваю капюшон на голову, чтобы не намочить волосы, хорошо что я все же надела непромокаемую куртку. Привокзальная площадь радует, помню, как мы гуляли здесь с мамой. Тоже после дождя. Она радовалась словно ребенок и просила сфотографировать ее чуть ли не с каждым кустом. Осматриваюсь по сторонам, все стоит на своих местах: и мини паровозик, и шахматная доска с большими настоящими фигурами, красиво подстриженные кусты и ровно уложенная плитка, красивые узорчатые лавочки. Соседний город, в который я приехала не изменился, совсем.

Боясь своих чувств я не решилась приехать на вокзал своего города, где я потеряла маму.

Я не смогу ступать по той дороге, где жизнь мамы оборвалась. Внезапно. В груди больно колет, в глазах щиплет, но слез уже не осталось. Я выплакала все.

Телефон оповещает, что машина подъехала и я моргая часто - часто, гоняя прочь непрошенные слезы, которые все же застилают глаза, ступаю к выходу..

Дрожь сковывает тело, руки трясутся, когда водитель говорит, в который уже раз, что мы на месте.

Я боюсь, мне жутко страшно, одной пойти к маме. Украдкой смотрю на могилы, находя взглядом мамину.

Расплачиваясь с водителем, выхожу и иду по чуть заросшей травой тропинке.

Я была здесь всего два раза, перед отъездом и на сорок дней. И все два раза со мной были Лариса и друзья. Сейчас я трушу и мелко дрожу. Оставляя чемодан за забором, я иду по тропинке. Обещая себе, что тропа к могиле матери никогда не зарастет, открываю металлическую калитку.

Металлическая калитка?

Словно просыпаясь, осматриваю округу. Кроме венков и креста, на могиле свежие цветы, в стеклянной вазе, в углу металлический стол и лавочка. Могила огорожена металлическим забором, выкрашена в черный цвет.

– Здравствуй мама, – наклоняясь, провожу пальцами по холодному кресту, – я приехала, – опускаясь на корточки, поправляю искусственные цветы на венках, рука еще не совсем рабочая, но я стараюсь ею работать, врач сказал болеть будет долго, но разрабатывать нужно, – я не знаю простила ли ты меня, – слезы, которых я думала нет — падают с глаз, – ведь если бы не я со своим страданием, ты бы не решила уехать из города.

Боже!

Поднимая голову выше, к небу, подставляя лицо под капли дождя, я обращаюсь к маме:

Прости, что не уберегла. Прости, что вместо того, чтобы быть рядом, заботиться о тебе, я предпочла плакать и страдать. И теперь ты здесь, во сырой земле. Тебе холодно, мама? Скажи? Я знаю, что тебе бы не понравилось, что я много плачу. Но я не умею жить без тебя, не научилась еще. Обещаю исправится и радовать тебя! Помнишь ты всегда говорила, что когда тебя не станет, ты все равно будешь рядом? Помнишь? – я сглатываю и набираю побольше воздуха в легкие, – скажи ты рядом? Ты смотришь на меня оттуда?

Твердая рука ложится на плечо, не сильно сжимает. Я поднимаю голову и вижу … Самсона.

– Карина? – ошеломленный взгляд заставляет задрожать, – ты вернулась? – помогая мне встать, он обнимает. По дружески тепло и крепко.

– Это все ты? – имею введу забор и ухоженную могилу матери, горько плачу. Навзрыд.

– Ну же.. – тяжело и шумно вздыхая, Самсон поглаживает мне спину, успокаивая, как маленького ребенка.

– Я век тебе должна.. – ком в горле давит и я замолкаю, глубоко дышу, пытаясь успокоится.

– Я принес цветы.. поможешь?

– Вот видишь мама, – смотрю на могилу, отступая, – у тебя непутевая дочь, пришла с пустыми руками. Даже цветов не додумалась купить…

– Так! – громко, – а ну сейчас же возьми себя в руки! Прошло уже почти три месяца, пора отпустить! Ты должна Карина отпустить ее, иначе ей будет там не хорошо!

– Думаешь?

– Знаю! Цветы в следующий раз принесешь не проблема! Пошли, – тянет за собой за руку, – я купил красные розы. Все женщины любят розы.

– А я даже не додумалась..

– Хватит..

Самсон достает розы и протягивает мне причитая:

– Считай их принесла ты!

А когда я пытаюсь заплатить ему за розы, он так смотрит, что я жалею, спросив стоимость цветов.

На кладбище он не разрешает мне долго находится.

– Положила цветы, поговорила, поплакала, хватит. Здесь нельзя долго находиться!.

– Кто сказал?

– В таком состоянии нельзя. Потом, когда боль немного утихнет придешь.

– Я так рада, – смотрю на его угрюмое лицо, – что ты приехал сюда.

– Я всегда ее навещаю. Вместо тебя, знаю ты бы не оставила ее надолго, по своей воле.

– Говорю же — век тебе должна!

– Куда тебя отвезти? – схватив мой чемодан, он направляется к машине, – ты насовсем вернулась?

– Думаю да, – открывая багажник, грузит в него чемодан, – я сама могу уехать. Не хочу ехать на этой…

– Это моя машина, – уловив смысл моих слов, он прерывает.

— Ты не обязан.

– У меня есть немного времени, я отвезу.

Открывая мне дверь, помогает усесться. Расположившись на месте водителя, он включает обогрев сидений, что не может не радовать.

– Карина..

– Отвези меня домой, – с грустью прошу, не зная смогу ли я переступить порог дома, в котором жила с мамой. Я там не была с того самого дня. Вещи мне собирала Лариса, теперь она моя вторая мама. Не зря говорят от маминой сестры всегда пахнет мамой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Хорошо, – прокашливается, – я сегодня поеду в аэропорт, – делая паузу выезжает с территории кладбища и я не могу избавиться от ощущения, что мама смотрит вслед. Но не оборачиваюсь, – этот упрямый..

– Так Самсон! – прерываю, громко выкрикивая, – про него ни слова! – сердце приходиться в пляс, дико скачет, пульс частит, не хватает воздуха.

– Но.. – бедный Самсон смотрит ошарашенно на меня, уверенно выруливаю на дорогу.

– Пожалуйста, – скрывая дрожь в голосе, – Богом заклинаю, никогда ничего не рассказывай мне про него. Прошу тебя.

– Но ты ничего не знаешь..

– Я не хочу ничего знать. Я хочу забыть его, оставить в прошлом и научится заново жить, – без любимых мне людей. Это я говорю про себя, отворачиваясь к окну.

– У тебя есть телефон? – спрашивает, когда мы подъезжаем к моему дому. Больше мы не говорили, пока ехали.

– Да, Лариса подарила.

– Дашь мне номер? – этой просьбой ставит меня в тупик. Останавливаясь у моего подъезда, не торопится выходить из машины.

– Самсон..

– Обещаю, – тяжело и грустно вздыхая, никогда ничего не говорить о нем. Обмениваемся номерами и только лишь потом он разблокирует двери. Я выхожу на и поднимаю голову к окну, откуда в последний раз смотрела на него.

Меня почему - то трясет, когда я поднимаюсь по лестнице и когда Самсон проситься помочь с чемоданом, не возражаю. Боюсь, чего не знаю. Собственного подъезда, собственной квартиры, собственной тени.

– Как твоя рука? – ставя чемодан на пол у моей двери спрашивает, – ты так внезапно исчезла из больницы, ничего не сказав, – это не предъявление, а беспокойство, – я потом долго искал тебя, чтобы узнать о тебе, хоть что -то, но..

– Прости, все так спонтанно тогда получилось.. да и помнишь, у меня тогда еще не было телефона..

– Как рука? Шевелится?

– Шевелится, – двигая пальцами, показываю, – только нужно разработать, а я..

– А ты?

– Я не знаю, – пожимая плечами хватаю за ручку чемодана, – спасибо, что подвез.

– Обещай, если что - то понадобиться – звонить. Да и вообще, хоть изредка звонить. Я познакомлю вас с Леной.

– У вас хорошо? – он кивает, вижу хочет что - то спросить, но молчит.

– Может выпьем кофе, как только устроишься?

– Я позвоню.

– Обещаешь?

– Обещаю, – не сдержавшись он обнимает.

– Как же я чертовски рад тебя видеть..

Он спускается на одну ступеньку, на вторую. Я смотрю вслед, потом на замочную скважину, не решаясь вставить ключь.

За дверью меня ждет пустота, не смотрю на наличие мебели. Там пусто и жутко.

Самсон оборачивается, смотрит.

– Не зайдешь? – спрашивает и обратно поднимается.

ВСЕМ СПАСИБО ЗА ПОДПИСКИ, КОММЕНТАРИИ И ЛАЙКИ!!! БЕЗУМНО ПРИЯТНО ❤️❤️❤️

ОБНЯЛА ВАС ????

Глава 1

3 месяца назад

– Дочка, дай руку, – протягивая мне руку, – мы не должны опоздать.

– Мы не опаздываем, – так и не взявши ее за руку идем, когда для пешеходов загорается зеленый. Я шагаю, тяну за собой чемодан, но чувство, что теряю что - то важно в своей жизни не покидает меня. Все время оглядываюсь назад, кого жду – непонятно.

Очень даже понятно. Я жду его. Хочу, чтобы как в фильмах, он оставил ее у алтаря и прибежал за мной. Хочу чтобы сказал — люблю! Это ведь самые важные слова в жизни.

Дурочка, мечтательная дурочка.

Оглядываюсь в последний раз, но кроме незнакомых мне людей никого не вижу. Мы не в фильме.

Вместо того, что сжимать руку матери, я кладу ее в карман куртки, сжимаю крепко телефон, другой рукой держу за ручку чемодана. Еще несколько шагов и отступать будет некуда. Мы сядем в поезд и уедем за пару тысяч километров. Оно и к лучшему.

– Торопись, – взволнованно просит мама. Она всегда была такая – спешащая. Всегда боялась опоздать, не успеть, пропустить.

Телефон оживает в кармане, вибрируя, громко звонит. Я достаю и от удивления роняю ее. На экране : вампир. Я сколько раз собиралась переименовать его, так и не успела.

Господи, мне звонит Тамерлан? Во время своей свадьбы? От радости чуть ли не теряю рассудок, упуская самый важный момент в жизни, который поменяет ее на ДО и ПОСЛЕ. Я наклоняюсь за телефоном, в то время как мне в бок врезается … автобус.

Боже, как же больно..

— Мама… мама…. – кричу в “полете”, игнорируя адскую боль. Визги и крики людей затуманивают разум, перед глазами все плывет. Я приземляюсь на асфальт, больно ударившись головой.

– Мама, – по виску стекает что - то очень теплое, пахнет ужасно, – ма - ма… — шепчу еле слышно, потом перед глазами появляется Самсон, испуганными глазами смотрит, опускается ко мне, убирает волосы с лица, – ма - ма, – образ Самсона расплывается перед глазами, все вокруг плывет, – ты скажи ему, что я не успела ответить, – успеваю прошептать, еле слышно, прежде, чем проваливаться в темноту.

***

С трудом открываю глаза, стону от боли. Не могу смотреть, свет комнаты ослепляет, поэтому прикрываю глаза. Где - то эхом слышу звук работающего кардиомонитора, хочу повернуть голову в сторону шума, но не могу. Я словно прикована к кровати. Ног вообще не чувствую, нет сил ими двигать.

– Где я? – не знаю произношу это вслух или про себя, но после моего вопроса, слышу голос девушки:

– Она очнулась! – я пытаюсь открыть глаза.

Боже, до чего же я слабая, не могу открыть веки. Они такие тяжелые, их постоянно хочется закрывать, что я и делаю.

Левая рука ужасно болит, она так туго перетянута, что я не могу ею шевелить. Только пальцами, кажется получается.

– Умница! – слышу мужской голос совсем рядом, холодные пальцы трогают мою руку, – чувствуешь? – я киваю, говорить не умею, – просыпайся, открой глаза, – я не могу, стараюсь, не получается.

– Не могу.. – ели связно.

Яркий свет слепит глаз, когда мужчина светит фонарем в глаза, сначала в один, потом во второй.

– Все в порядке, – горделиво произносит мужчина, – я же говорил, что уже завтра она очнется! Умница наша! – он называет какой - то препарат и дозу, – немедленно поставить капельницу, обезболить. Пусть спит, ей нужны силы.

– Ма – ма, – меня наверное не слышат, потому что никто не отвечает, лишь иголка больно колет руку, я чувствую боль. Это наверное хорошо.

Милая, молодая девушка улыбается и произносит:

– Спите, – укрывая одеялом.

Я открываю глаза и мне уже не слепит свет, но не успеваю ничего спросить, как сново проваливаюсь в темноту.

Сколько раз я так просыпаюсь – не помню. Но с каждым разом мне все больше удается держать глаза открытыми, мне уже не больно смотреть на свет.

В этот раз мне даже удается смотреть на мониторы и многочисленные провода, к которым я подключена. Все так шумно работает, давит на уши. Как мне вообще удается тут спать – без понятия. Я привыкла спать в абсолютной тишине.

– Ой, вы проснулись и молчите? – спрашивает та девушка, Милена, удается прочитать на ее бейджике, что и в первый день приходила ко мне в палату, – я сейчас поставлю вам капельницу, – тянется за штативом.

– Нет, не надо! Прошу вас подождите, — я уже знаю, что после этих капельниц сплю и очень долго, – у меня ничего не болит, – вру. Плечо готово оторваться, оно в гипсе по самую локоть, голова сильно кружится, стоит мне ее повернуть и тошнота постоянная подкрадывается к горлу.

– Эта последняя, завтра вас переведут в обычную палату! – довольная, она подсоединяет к бабочке иголку.

– У меня есть мама, – я должна успеть спросить, – она была со мной, где она?

Медсестра отводит глаза, поправляет одеяло.

– Вы спите, ни о чем не беспокойтесь, – слышу прежде, чем провалиться в беспокойный сон, где я летаю и больно падаю.

***

Меня везут на каталке, другая молодая девушка и медбрат. Я смотрю в потолок, на точечные лампочки. Голова слегка кружиться, но не так сильно, как в те дни, когда просыпалась. Я немного радуюсь, лишь малую часть, потому что не знаю, что меня ждет. Я перестала что - либо спрашивать, потому что никто не отвечает на мои вопросы.

Сегодня я проснулась окончательно и чувствую себя намного лучше, чем в те разы. Не знаю сколько дней прошло, с того момента как я здесь.

Сознание на автомате отключало случившееся, но сейчас, когда мы оказываемся в большом лифте, я вдруг вспоминаю случившееся и громко плачу.

– Я выжила? – медсестра перепугано смотрит на меня.

– Успокойся, – говорит мужской голос, – все хорошо.

– А мама? Со мной была мама? Почему вы не говорите что с ней?

– Просто… – мямлит девушка и двери лифта открываются, меня опять катят.

– Мы не знаем, кто ваша мама, – спокойно отвечает медбрат.

– А вы можете узнать?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Мы приехали, – оповещает медсестра и ко мне в объятия кидается Лариса и Оля.

– Господи, девочка моя!

– Так, так! – в палату врывается врач. Я его знаю, видела не раз у своей койки, – дайте переложить ее на кровать, остальное потом, – я замечаю, как меняется его взгляд обращенный к моей тете, – давайте выйдем, не будем мешать.

Все выходят, кроме медбрата и медсестры.

– Моей мамы нету здесь… – медбрат осторожно поднимает меня на руки и кладет на кровать. Медсестра укрывает и опять ставит капельницу.

– Эта не такая, – успокаивает, замечая мой расстроенный вид, – просто обезболивающая.

И я ей почему - то не верю. Они оставляют меня в палате одну. Я осматриваюсь и понимаю, что лежать здесь буду одна. Палата одноместная.

– Так Лариса, – слышу голос врача за дверью, не дышу, чтобы расслышать их разговор, – ей противопоказаны любые эмоции. Хорошие и плохие могут навредить ее нервной системе, понимаете всю серьезность ситуации? – а тетя в ответ лишь плачет, потому что я слышу шмыганье носа, – держите в себя в руках, иначе я запрещу посещения! – строго настрого говорит врач.

– А когда можно будет сказать ей о смерти матери?

Мир вокруг вращается с бешеной скоростью, иначе не могу объяснить, как кружиться лампочки на потолке, больно светят. Мне не хватает кислорода, я хочу крикнуть, чтобы открыли окно, иначе задохнусь, умру от давящей боли в груди. Но не могу. Сил никаких нет, потому что наступает темнота, унося меня темную бездну.

Глава 2

– Доктор, почему она не просыпается? – в сквозь сон слышу встревоженный голос Ларисы, – она спит со вчерашнего дня, – шмыгая носом.

А у меня перед глазами стоит авария, крики и голоса людей. Звук сирены и строгое: Отойдите!

В голове кадрами проносится сцена с момента аварии, как в фильме, Самсон, держащий меня за руку, в карете скорой помощи, часто моргающий ресницами. Бесконечные непонятные манипуляции врача и строгий приказывающий голос, подать то или иное лекарство. Подключить кислород и так далее. Я проваливаюсь в бесконечную темноту, как и сейчас. Сново просыпаюсь.

– Это инстинкт самосохранения, – отвечает врач плачущей Ларисе.

— Простите, не могу успокоится. С ней все будет хорошо? Она проснется? Она спит или опять впала в кому?

– Она спит, – успокаивает врач, – бывает так, что люди не хотят возвращаться в реальность, когда там настолько больно. Они мысленно блокируют все в своем мозгу и мирно спят, пока их никто не трогает.Там спокойней, во сне, понимаете?

– Карина, – нежно поглаживая руку, тетя громко сглатывая, зовет, – проснись пожалуйста. Умоляю милая!

– Мама, – ой, я слышу голос Вари, дочери Ларисы, она тоже здесь? – возьми себя в руки, пожалуйста.

Заставляю себя открыть глаза, тяжело. Веки килограммовым грузом лежат, с трудом удается их поднять.

– Варя.. – сухо во рту очень, пить хочется неимоверно. Язык прилип к небу, не могу отлипнуть, чтобы говорить. Я легонько сжимаю руку Ларисы.

– Боже! – поднимая руки, Лариса молиться и благодарит Бога, – ты проснулась? Дочка, – спешно вытирая лицо от потока слез, – не спи больше, прошу тебя!

– Спокойно, я же говорил, без лишних эмоций, – предупреждает врач, смотрит на датчики, – все спокойно. Как себя чувствуешь?

– Хочу пить… — еле слышно, если они мне дадут пить, уверена я смогу говорить.

– Воды? – спрашивает Лариса, тянется за бутылкой и помогая мне дотянуться губами до горлышка. Втягиваю в себя воду и чувствую, как организм расцветает, просыпается.

– Голова кружится? – спрашивает врач.

– Немного.. – отвечаю, когда Лариса убирает воду.

– Рука болит?

– Да.. – я смотрю на мою загипсованную руку, словно ее закупорили кирпичами, – не могу ею двигать.

– И не надо, – еще раз проверят датчики на мониторах, врач уходит, – если ничего не изменится — отключим вас от аппаратов уже сегодня. Постарайся не засыпать, чем больше останешься при памяти — тем лучше.

– Варя.. – сухо улыбаясь, – ты приехала?

– Я не могла иначе, – пряча глаза, она присаживается у моих ног. Лариса сидит на стуле, держит руку. Левая рука прикована к кровати.

Я смотрю на внезапно умолкнувшую тетю и не осмеливаюсь спросить за маму. Почему так страшна, Господи, эта реальность?

– Лариса, – во рту опять сухо, – расскажи мне… правду, пожалуйста.

– Дочка, – опуская глаза.

– Обещаю не провалится в обморок. Что с мамой?

– Она.. ты знаешь да, она не хотела бы чтобы ты плакала? – вдруг спрашивает, – ей бы не понравилось.

– Тетя.. Варя..

– Мне так сложно, – вдруг захлебгнувшись в слезах, – я бы не хотела тебе такое говорить. Мне не следует.. – она вдруг встает, – я позову врача.

– Не надо, посиди, – прошу, слышу в мониторе как учащается пульс, громко стучит. Варя сново прикладывает к губам воду.

– Я готова услышать… говори.

– Я… – вытирая поток слез, – моей сестры нет.. твоей мамы нет дочка. Она умерла на месте. Мгновенно.

Я глубоко и часто дышу, гоняя прочь темноту, которая ти ли дело нарывает пробраться. Изображения теряют четкость, я часто мотаю головой, усиленно стараясь не закрываю глаза. Как бы тяжела ни была правда — я должна ее узнать, принять и смириться.

Ничто не в наших руках.

Смерть – это то единственное, с чем мы должны смирится. Судьба – не в наших силах ее изменить, как бы тяжело не было.

– Она не страдала? – приходя в себя, восстанавливая сбившееся дыхание.

– Удар пришелся по печени, – продолжая плакать, рассказывает Лариса, а Варя молча глотает слезы, уводя глаза в сторону, лишь поглаживая плечо матери, – она ничего не почувствовала. Я спрашивала у патоло.. ей не было больно.

Я сдерживаюсь, не плачу. От этого очень плохо, грудную клетку давит тяжестью, но сейчас, смотря на Ларису, исхудавшую, не хочу чтобы она видела моих слез. Я постоянно сглатываю большой ком, который душит. Но я держусь, строго смотрю на потолок. Моргаю часто – часто, чтобы слезы не смели прорваться наружу. Я потом поплачу, когда останусь одна, позже.

Дверь с грохотом открывается и в палате появляется взволнованный доктор.

– Ни на минуту нельзя вас оставить? – он проходит к аппаратам, что - то регулирует, – как чувствуешь себя?

– Хорошо, – растягивая губы в улыбке.

– Точно? Как тебя зовут?

– Доктор? – я читаю на беджике его имя, – Станислав Владимирович.

– Тебя как зовут? – скрывая улыбку, – Станислав Владимирович?

– Нет, – улыбаюсь, когда хочется реветь, выть от боли, – это я прочитала на вашем бейджике. Меня Карина зовут.

– Умница, рад, что чувство юмора никуда не делось. А сейчас, – строго смотрит на моих родных, единственных, которые остались у меня на земле, – рассказали?

– Пришлось… — словно оправдываясь, отвечает тетя, – она спрашивала.

– Как себя чувствуешь? – опять спрашивает врач.

– В порядке все, правда… — уводя глаза в сторону.

– Можешь плакать.. – удивляет врач, – я буду рядом.

– А можно? – спрашивая разрешения, реву, кусая кулак руки, которой я еще могу двигать, чтобы не кричать, не умереть от боли, когда врач кивает.

– Так все хватит, – успокоившись, просит тетя, – я за тебя тоже плакала. Все глаза выплакала, так что больше не стоит. Успокойся, – вытирая мои глаза, нос! как мама, когда в детстве, просит высморкаться и больше не плакать, – тебе нужно восстановится и набрать сил.

– Когда похороны? Доктор, – смотря на его печальные глаза, – я же могу проводить маму в ее последний путь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ее уже похоронили дочка, когда ты была.. – поднимая глаза на врача, – когда ты спала.

– Так же нельзя.. – вновь гоняя прочь непрошенные слезы, – а как же я?

– Мы не могли ждать… прости..

– Сколько я здесь уже лежу… ?

– Почти неделю, – отвечает Варя, – мама пожалуйста возьми себя в руки, хватит плакать. Карина, – улыбаясь, – ты есть хочешь? – отрицательно мотаю головой.

– А придется, – говорит врач, – нужно по чуть - чуть научится есть.

Лариса наводит суету, когда врач на последок еще раз проверяет датчики, уходит, обещая вернутся.

– Я не хочу есть, вы что? – смотря на тарелку с бульоном, – о какой еде может идти речь?

– О бульоне, – Варя нажимает на какую - то кнопку, фиксируя кровать в положение сидя, – будем учится жить.

Меня хватает лишь на пару ложек бульона, с трудом глотая, обещаю есть больше., но позже. Потому что ни о какой еде не может быть и речи, когда мамы нет.

Врач выгоняет Ларису с Варей с моей палаты ближе к вечеру. Они много со мной говорили, рассказали, как прошли похороны. Которые организовал Самсон. Откуда он появился в тот момент – без понятия, но по словам Ларисы, он все время мотался в больницу и передавал ей новости по моему состоянию, пока оне не прилетела с Питера.

– Вот такой нужен мужчина, – вздыхает Лариса, – каждой женщине. Такой заботливый. Он ни взял с меня ни копейки, представляешь? Все сам да сам!

– Он был все время один? – спрашиваю, в надежде услышать – нет. Но, неужели Тамерлан так неравнодушен ко мне, что ни разу не навестил меня в больнице? Пусть даже я все время в отключке. Пусть даже женился, неужели совсем неинтересна? Самую малость?

– Нет, – я радуюсь, – с ним почти всегда была девушка, – разочаровывая меня, – такая светленькая. Невеста его, кажеться.

– Мама, если парень приходил с девушкой, не обязательно, что это его невеста.

– Варя, – быстро сменяя тему, – как дети? С кем они?

– Они с Владом, все хорошо.

– Ты надолго?

– Завтра вылетаю обратно. Я вылетела сразу, как только мама сообщила новость. Самую ужасную в моей жизни.

– Понятно, – отворачиваясь к окну. Мне нужно смирится со всем, что случилось в моей жизни, и продолжать жить. Как, пока не знаю, но нужно. Чтобы мама смотрела на меня сверху и радовалась. Я клянусь себе, сейчас, в эту минут, что забуду Тамерлана. Мысленно обещаю – никогда не спрашивать о нем ничего, не узнавать и пресекать все возможное, чтобы мне про него никто, никогда не рассказывал, ничего!

Я действительно не нужна ему, как казалось, когда увидела на экране телефона его имя: Вампир. Если не нужна – пусть будет счастлив, а судя по тому, что она ни разу не приехал сюда – не нужна.

С разрешения врача я засыпаю, только это уже правда сон, а не проваливание в темноту.

А просыпаюсь от звука открывающейся двери. Думаю это врач, поэтому не спешу смотреть в сторону двери, пока не слышу знакомый голос.

– Я смотрю ты уже не спишь?

Глава 3

Самсон улыбаясь, держит в руке корзинку с цветами, в другой пакет, проходит в палату, следом девушка. Понимаю, что та самая.

– Здравствуй, – приветствует светловолосая девушка, приятной внешности, – можно к тебе?

– Конечно, – даже не делаю попыток встать, бесполезно сил не хватает, – здравствуйте.

Самсон ставит цветы на прикроватную тумбочку и смотрит, нет заглядывает в глаза, глубоко и печально. От этого взгляда сердце приходится в пляск. Все связанное с Самсоном напоминает мне

его.

Я вспоминаю, как ненавидела Самсона, стоило ему появиться в зоне моей видимости. Я тут же приходила в бешенство, потому что знала — его прислал вампир, Тамерлан. А сейчас он приехал по своей собственной воле.

Зачем? Почему не оставит меня в покое?

– Я не могу иначе, – словно читая мои мысли отвечает, и ставит пакет на маленький стол.

От стыда, опускаю глаза.

– Мы принесли тебе много вкусняшек, – начинает деушка, – меня кстати зовут Лена.

– Приятно познакомится, я Карина.

– Я уже знаю, – улыбаясь говорит, – наслышана о тебе. Только все хорошее, не переживай, – поправляет себя, замечая мое замешательство.

– Я ничего и не подумала, правда.

Лена достает бананы, апельсины, яблоки, киви и гранат.

– Зачем все это? – с полными слез глазами, – я ведь столько не съем.

– Придется, – Самсон поднимает мою кровать, приводя в положение сидя, – не кружиться голова?

– Нет.

– Я должен тебе кое – что сказать, – поворачивая голову, смотрит на Лену, та кивает, словно давая разрешение говорить.

– Минутку, – прерываю Самсона, – если ты хочешь про него говорить — не стоит.

– Но..

– Пожалуйста Самсон.. мне и так тяжело.

– Хорошо, эти цветы.. они..

– Если они от него — то отдай их какой – нибудь медсестре, мне ничего не нужно от него.

– Но они для тебя, – заступаясь за цветы, – я сама лично выбирала.

– По его просьбе?

– Я верну ему деньги, – говорит Самсон, – будут от меня, хорошо?

Киваю, и принимаю от Лены очищенный банан, который с удовольствием уплетаю.

С горестью понимаю, что цветы – это всего лишь жест с его стороны. Типа: рад, что выжила. Так да?

– Зря ты так, – присаживаясь на край кровати Лена, – он очень..

– Прошу тебя… – пульс опять частит, когда в горле собирается ком.

– Больше не буду, правда, – обещает, смотрит на монитор, – все в порядке или позвать врача?

***

Следующим утром меня отключают от аппарата. Врач осматривает и расстраивает, когда ощупывает пальцы моих ног. Я их не чувствую.

Я чувствую касание его холодных пальцев, не чувствую к какому пальцу он дотрагивается и это расстраивает.

– Господи Карина, – улыбаясь врач подходит ко мне ближе, – то что ты не чувствуешь – это невралгия, а не то что ты не будешь ходить. Я назначу соответствующее лечение, не переживай.

– Спасибо, – выдыхаю.

– Да, в начале будет сложно, будешь заново учится ходить. Потому что ты еще очень слабая, и долгое время лежала. Но ничего страшного, где наше не пропало? – он подбадривает. Долго рассказывает о моем восстановление и в конце говорит: – сегодня же начнем лечение, а уже завтра попробуем встать на ноги.

– Уже так скоро?

– Да, тянуть не будем.

Я начинаю потихоньку кушать, чему сама удивляюсь. Несмотря ни на что – жить хочется. И это радует — не все потеряно. Я смогу, все переживу и научусь заново жить. Без мамы. Часто моргаю, тяжело сглатываю последнюю ложку каши, которую принесли мне кухрабочие. Милая, пухлая женщина, расхваливая, накладывала мне кашу.

Так и застает меня тетя. Следом заходят Мадина, Юля и Варя. Я вскрикиваю от радости, когда вижу подруг.

– Я не поняла, – возмущается тетя, пока я обнимаюсь с плаксивой Мадиной, – то есть ты ешь больничную еду, а мою нет? – доставая контейнеры из пакета.

– Тетя!

– Лариса, – недовольно морща нос, – я что невкусно готовлю?

– Просто они принесли раньше тебя, ну вот почему обижаешься? Я и твое съем.

– Я приготовила блинчики с творогом, – с улыбкой говорит, – лапшу с курицей и пюре. Котлеты тебе пока нельзя.

– Как ты? – спрашивает Мадина, – нас не пускали к тебе, представляешь?

– Почему?

– Говорили нельзя всем сразу! – отвечает Юля, – будто у тебя будет переизбыток эмоций, а это вредно для тебя. В твоем положении.

– Чушь, со мной все в порядке, – я хватаю за руку Мадину, – надеюсь ты попрощалась с ней, вместо меня? Ты же была ей, как дочь.

– Дурочка ты моя, – вытирая глаза, – сомневалась?

– Нет. Просто хотела услышать, что – да.

– Мы вместе пойдем к ней, когда тебя выпишут.

– Так девочки, – тетя ставит на стол блинчики, и придвигает его ко мне, – вы тоже угощайтесь.

Изо дня в день ко мне приходят мои близкие, друзья.

Варя улетела, знаю, у нее маленькие дети, но каждый день звонит Ларисе и говорит со мной по видеосвязи, когда тетя у меня. Я безумно благодарна, каждому, за то что не оставляют одну, за поддержку, за то что заново учат жить и ходить. Первые шаги помогла делать Мадина, когда на следующий день приходила навещать. Ранним утром, с горячими круассанами и кофе. Какими мы часто обедали, работая в салоне. Это был такой ритуал. Перед работой она заскакивала, пила со мной кофе, потом уходила. И в свой выходной, она вставала ранним утром, чтобы выпить со мной кофе.

– Поможешь мне, – протягивая руку, после чашечки кофе, чувствую что сил хватит, – я хочу встать.

– А тебе можно? – подрываясь с места.

– Да. Мне нужно.

Мадина помогает мне сесть и опустить ноги.

Господи!

– Помоему эта была плохая идея, может обратно ляжешь? – мотая головой, закрываю глаза.

Голова чуть кружится, ноги очень слабые, руки трясутся, как у алкаша.

Вдох – выдох, глубоко втягивая в себя кислород. Открываю глаза, фокусируя взгляд. Голова не кружится. Прекрасно. Скидываю с себя покрывало и ужасаюсь. Все мое тело в синяках и уже почти заживших ссадинах. Только на бедре огромный синяк, уже плавно переходящий в желтый. Значит проходит. Поправляя больничную сорочку, я встаю на ноги. Крепко сжимая пальцы подруги.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Как ты?

– Ноги немного не держат, – улыбаясь, – но доктор сказал, что легко не будет.

– Милая моя..

– Не надо прошу тебя, Мадин. Знаешь что я хочу?

– Все, что хочешь принесу! Ты только скажи!

– Я хочу в туалет и искупаться. Посмотри на мои волосы.

– В туалет ты сейчас пойдешь, а вот с помытся – сложно.

– Почему?

– Гипс.. огромный, посмотри.

– Что – нибудь придумаем, – я делаю первые шаги, держась за руку подруги и дохожу до двери в туалет. Радуюсь, что смогла.

– Мадин, – выхожу, держась за стенку, скорей бы добраться до кровати. Ноги совсем не держат, подруга тут же оказывается рядом. Помогает дойти до кровати, – в следующий раз привези мне мои шампуни, я видела, здесь есть ванна. Я попробую помытся.

В туалете я старалась не смотреть на себя в зеркале, но не получилось. Темные круги под глазами, цвет лица желтый, вид истощенный. Мне надо начинать нормально питаться, чтобы элементарно стоять на ногах. Но как, когда аппетита нет?

– Посмотри, – я тяну руку к голове. Волосы слипшиеся, стоят колом, у виска, –

что здесь?

– С мытьем головой придеться подождать, – огорчает Мадина, – у тебя там небольшой шов и пока не заживет, нельзя.

– Небольшой шов? – тихо поглаживая руку в том месте, где болит больше всех, – небольшой говоришь?

– Не трогай, еще инфекцию какую занесешь!

– Открытая рана? Ты видишь швы?

– Сейчас да. Доктор сказал, так быстрей заживет.

– Они ее обрабатывают? Швы эти?

– Уже нет. Заживает, не беспокойся. Я хотела о другом поговорить. Знаешь сколько всего произошло?

– О чем ты? – потихоньку укладываясь на кровать, укрываясь белым покрывалом.

– О Тамерлане. У меня две новости для тебя.

– Подожди..

– Одна хорошая, вторая ооочень плохая. С какой начать?

– Ни с какой. Не хочу ничего о нем слышать!

– Но ты обрадуешься когда узнаешь..

– Мадина! Пожалуйста, – скрывая слезы, отворачиваюсь от нее, – никогда и ничего о нем не говори.

– Но Карина..

– Если ты будешь о нем говорить…

– Не понимаю тебя.

– Я хочу научится жить. Заново. Без него.

– Ты должна знать..

– Я ничего не должна знать, – пресекаю любую возможность что - то о нем говорить. Пока подруга не сдается и не дает обещание ничего о нем не говорить. Никогда.

Глава 4

День ото дня я чувствую себя все лучше и лучше, несмотря на незначительное головокружение, когда встаю с постели. Плечо уже не болит, просто жутко неудобно с гипсом. Грузом висит на плече, но ничего нельзя сделать. Еще хотя бы недели две потерпеть и снимут, облегчат мою ношу.

У меня была серьезная травма — открытый перелом плечевой кости. Врач говорит из - за своевременного хирургического вмешательства, удалось восстановить костные структуры и предотвратить инфекции. Он подчеркнул, что после выписки необходима реабилитация, включающая физиотерапию, для восстановления функции руки. Так же он заметил, что при правильном подходе, я могу рассчитывать на полное восстановление, что не может не радовать.

Так же у меня многочисленные ушибы, которые я получила при падении. Бедро болело особо остро, сейчас уже нет, к счастью. И самая большая травма головы. Врачам удалось минимизировать воспаление, уменьшить отек и боль, так же предотвратить все возможные осложнения. Рекомендован — покой и соблюдение всех врачебных предписаний. Я пока не вникала. Главное все проходит и я потихоньку восстанавливаюсь, несмотря на огромную дыру в груди. Эту пустоту ничем не заполнить. Мир потерял для меня краски и сейчас я вижу все в черно - белом цвете, нет никакой радости. Ни вкуса, ни запаха. Все монотонно и однообразно.

Я много сплю, без сновидений, словно проваливаюсь в состояние, полного покоя. Где меня никто не беспокоит, отключаюсь от реальности. Врач говорит это очень хорошо, мне нужно спокойствие. А меня это беспокоит, когда нет никаких чувств. Апатия.

И я бы наверное совсем впала в депрессию, если бы не Лариса и подруги. Которые навещают меня, практически каждый день. Самсон с Леной приезжают, часто Лена приезжает одна. Я с ней сдружилась, оказалась очень хорошей девушкой. Вчера тоже она приехала одна, Самсон вылетел срочно в Германию. В какой город и зачем я не спрашивала.

– Мы приедем вместе и отвезем тебя на кладбище, как обещал Самсон.

А он обещал, что лично отвезет меня к маме. Только он не успеет выполнить свое обещание.

Меня выписывают до его возвращения. Я не успеваю попрощаться с Леной, потому что в последние дни она не приезжает. А у меня нет ни ее, ни Самсона номера телефона. Я сожалею, а потом понимаю — так будет лучше. Потому что каждый раз, когда в палату заходил Самсон, я ждала, что следом зайдет он.

А сейчас, по настоянию тети, я еду в Питер. Не могу остаться одна, в пустой квартире, в которую неизвестно еще, смогу ли я зайти. Дверь в палату хлопает, тетя извиняется и улыбается своей самой очаровательной улыбкой.

– Ты не представляешь, как я рада! – осторожно обнимает, помимо гипса, на руку надели бандаж.

Провожать меня приехала Мадина, со своим молодым человеком. Который отвезет нас сначала на кладбище, а после на вокзал. Чем ближе время, тем страшнее. Я не готова увидеть могилу матери, к этому разве можно быть готовыми?

Осторожно забираюсь в теплый салон автомобиля, в который уже загружены мои вещи. Спасибо Мадине и тете.

– Мы заедем в цветочный? – спрашиваю у подруги, – ты попросишь остановиться?

– Конечно, проблем не вижу, – отвечает Влад, парень Мадины, по доброму улыбаясь в зеркале заднего вида.

Всю дорогу я смотрю на город, все еще украшенный в гирлянды. Люди, все куда - то торопятся, идут с кем - то разговаривая по телефону, кто - то просто в наушках, улыбается сам собой, слушая музыку или может разговаривает по телефону. Каждый занят своим делом, и не подозревает, что кто - то, смотрит на них, по доброму завидует, из окна автомобиля. Я последний раз смотрю на город, в который теперь не знаю, когда вернусь.

Ближе к территории кладбища, я крепче сжимаю руку Ларисы, наверное больно, до белых костяшек. Сердце скачет, готово выпрыгнуть наружу. В глазах страх и ужас. Я стараюсь не смотреть на могилы, но то ли дело взгляд возвращается к каждому, в поисках своей. Влад первым выходит на улицу, закуривает и достает из багажника букет, купленный по моей просьбе. Все затраты берет на себя тетя, так как я понятия не имею где мой кошелек с банковскими картами, даже про телефон я ни разу не спрашивала. Он мне не нужен.

Ветер срывает волосы, пробирает до костей, когда выхожу на улицу и чувствую запах сырой земли. Руки леденеют, я дрожу и боюсь сделать шагу. По обе сторону сразу появляються Мадина с Ларисой.

– Мы можем в другой раз, если ты не готова.

– Нет, – я вдыхаю холодный воздух, – сейчас. Пойдем.

Ворота со скрипом открывается, Влад пропускает нас вперед, идет следом.

Я замираю, думала чувств не осталось, но когда издали вижу портрет мамы — меня прорывает.

Быстрым шагом, которые мне удаются с трудом, я добираюсь до могилы родной матери, опускаюсь на корточки и тихо вою, изливая душу.

– Лучше бы я ослепла и не видела все это, – причитая, я сгребаю землю руками. Крепко сжимаю в руках и поднимая голову к Богу, прошу прощение у матери.

Тетя с Мадиной оттаскивают меня от могилы и простят вернутся в машину.

– Не хватало еще и заболеть, – с трудом скрывая слезы, дрожащим голосом тетя запахивает полы куртки, она пристегнута наполовину, – поехали.

До вокзала мы едем молча. Я плачу молча, не могу контролировать и остановить поток слез. Меня никто не успокаивает, дают выплакаться, за что особо благодарна.

Лишь на прощании, когда Мадина меня обнимает, тихо произносит:

– Тот мужчина тоже скончался, – отрываясь смотрит в глаза, – водитель автобуса, который наехал на вас.

– Что? – вытирая лицо.

– У него случился инсульт, за рулем. Не вышел из комы. Он ни в чем не виноват. Никто не виноват, слышишь? Это судьба. Пожалуйста, никогда не вини, себя в том числе.

– Мадина..

– Я буду скучать, очень.

– Я тоже, – крепко обняв подругу, я поднимаюсь в поезд, который увезет меня из родного города.

Питер встречает нас холодным, срывающимся ветром, пасмурной погодой. Холод пробирается под кожу, я крепко сжимаю зубы, чтобы не дрожать. Одной рукой качу за собой чемодан, помогаю Ларисе, не обращая внимания на ее возмущения. Стараюсь быстро шагать, чтобы согрется, но бесполезно. Нас разбудила проводница, в пять утра, и я еще не совсем проснулась. Всю дорогу спала, просыпалась только, чтобы покушать и сходить в туалет. Состояние нестояние, как говориться. Я хочу спать, будто вовсе не спала. Мы садимся в такси и я радуюсь теплому салону, прошу водителю включить печку на всю. Из - за гипса, не могу надеть куртку нормально, поэтому и мерзну.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Я жду не дождусь, когда увижу своих пушистиков, – прерывая тишину говорит Лариса, – они наверное забыли меня?

– У тебя есть пушистики? – кивает, – ты не говорила.

– У меня кошка – Мия, и собачка – Рут.

– Почему ты не рассказывала про них?

– Ты правда хотела бы о них знать? – отворачиваясь к окну, – в тот момент?

– Они не могли тебя забыть, – игнорируя ее вопросы, – судя по всему ты очень их любишь. А кто за ними смотрел, пока ты смотрела за мной?

– Маша, соседка моя. Твоя мама очень полюбила их, когда была у меня. Мия – просто прелесть, ты ее тоже полюбишь.

И да, я полюбила их с первого взгляда.

Когда мы открыли дверь и вошли в дом, обе прибежали к нам. Мия мяукала, жаловалась и выражала свою обиду, сразу прыгнула на руки хозяйки. А Рут жалостно поскуливала, пока Лариса не взяла ее на руки, бесконечно целовала и обнимала своих любимчиков. Потом, когда пушистики “наговорились” со своей хозяйкой – заметили меня.

Мия – просто нарисованная красота, самая милая и ласковая кошечка, скорей всего еще котенок, в мире. А Рут – самая воспитанная собачка на свете, сначала осторожно понюхала меня всю, потом приняла. Изъявила милость, шучу.

Лариса помогла мне с обустройством, выделив комнату Вари.

Здесь, дома Ларисы очень уютно и тепло, по доброму все пахнет. Я стою у окна, завещанной тюлью, смотрю на задний дворик. Маленький огород, огороженный сеткой, готов к использованию. Знаю Лариса любит сеять, сажать, растить разные овощи и зелень. Смотрю вдаль, любуясь красотой природы. Потом распаковываем чемодан. Раскладывая все в шкаф, одной рукой неудобно, но выбора нет. После мы обедаем и засыпаю на диване, крепким сном.

Я сплю спокойным, мирным сном. В печке трескают дрова, значит я у бабушки в деревни. Очень тепло и уютно, когда за окном метет метель. Я слышу шум ветра и вой волков, где - то вдалеке. У бабушки за деревней, в лесу, водились волки и лисы.

Бабушка ставит большую кастрюлю с водой на печку, греет, чтобы вечером искупаться. А мама сидит у печки, молча вяжет. Обе не разговаривают, но я будто читаю их мысли.

– Обещай мне, – взглядом дает понять мама, откладывая спицы в сторону, – не плакать больше.

И я смотрю на нее, она мокрая. С волос капает вода, глаза мокрые, руки, одежда, будто ее окунули в бассейн и вытащили.

– Мама..

– Я постоянно мокрая, очень не удобно, – расстраиваясь, смотрит на бабушку, – мне здесь душно, когда ты горько плачешь.

– Прости.. – в полусне отвечаю.

– Обещай больше не плакать, прошу тебя.

– Я не смогу.. – сглатывая слезы и ком.

– Сможешь, посмотри вперед..

– Не проси меня мама..

– Ты делаешь мне больно…

Последнее, что слышу и чувствую как щеки прикасаются ледяные пальцы.

В ужасе открываю глаза, смотрю в потолок. Щека, в том месте, где прикоснулась мама – леденеет.

– Три пальца.. – касаясь своей щеки.

– Все в порядке? – спрашивает тетя, присаживаясь на край дивана.

– Она прикоснулась ко мне пальцами, – я беру ее руку, ставлю себе на щеку, – вот здесь. Место ее трех пальцев.

– Тебе снилась мама? – киваю.

– Впервые, – сажусь на месте, – она просила не плакать, будто я топлю ее там, понимаешь? А как я могу не плакать?

– Знаю очень не просто…

– Бабушка тоже была там, ваша мама.

Очень долго я не могла отойти от сна, постоянно ощущая на своей щеке место ее пальцев. Пока не пошла купатся.

Лариса помыла мне голову, стараясь не мочить гипс, остальное я сама. Как бы не старались — гипс намочила, надеюсь не страшно. Потому сушила волосы и гипс одновременно. А вечером к нам пришла та самая соседка, Маша. Которая ухаживала за пушистиками.

Своей одной рукой, я ни чем не могу помочь на кухне, потому просто сижу и разговариваю. Часто о маме и их детстве, стараюсь не плакать.

В один из дней, когда лариса уезжает за продуктами и кормом для любимчиков, она возвращается с телефоном и сим картой. Для меня.

– Ну заме он мне? Мне и звонить некому.

– А друзья? Они очень тебя любят.

Я принимаю, обещаю за все вернуть деньги.

– Твои банковский карточки все целые, они приземлились в сумке невредимыми. А вот телефон разлетелся на кусочки, поэтому вот. Да мне сказали, что ты можешь восстановить свой номер. Только нужно будет прийти с паспортом.

– Нет необходимости, – я вставляю сим - карту, переписываю с листочка, на который Лариса записала номера подруг. Мадины, Юли.

Первым делом я звоню Мадине, она на работе, долго говорить не может, но так радуется услышав мой голос, после добавляет меня в наш рабочий чат. Где тут же сыплются кучу вопросов и счастливых пожеланий. Все ждут моего возвращения, а я пока не решила, вернусь ли.

Я скачиваю приложение банка, в котором плачу за ипотеку. Но зарегистрироваться не могу. Потому звоню на горячую линию, где оператор сообщает, что нужно явится с паспоротом и ипотечным договором. По телефону не сообщает никакие данных. Я злюсь и психую. Как так? У меня же будет задолженность?

– Вам нужно лично явится в банк, со всеми документами, в любой ближайший филиал.

Денег на ближайшую оплату у меня есть. Ольга Игоревна, наш старший продавец, когда приезжала навещать меня в больницу, передала мне кругленькую сумму. От нашего коллектива, Дмитрия Александровича и Инессы Федоровны. Сказала на лечение, я и представить не могла, что бывают такие добрые люди, владельца салона золота, которые не остались равнодушными к своему сотруднику. Эти деньги Мадина положила себе на карту и перевела их на мой счет.

Я хочу внести очередную плату за ипотеку и не могу. Это просто кошмар.

Лариса возмущается вслух, погромче меня, когда узнает причины моего расстройства. Хает всеми матерными словами нашу страну и работников банка.

– Нет им хочешь внести деньги, чтобы не было просрочки – они не принимают! Специально, чтобы начислить пени и штрафы! Я что не знаю?

– Это все не беда. Беда в том, что у меня с собой нет договора, кроме паспорта ничего нет!

– Так ты не говорила, что нужны документы. Я бы их тоже взяла с собой.

– Пусть только попробуют не восстановить приложение, без договора!

Лариса записывает меня к травматологу и неврологу, по рекомендации моего лечащего врача. Станислав Владимирович, строго настрого просил, держать его в курсе дел. После каждого посещения врача – созваниваться с ним и прислать снимки и результат тесты и анализов.

Травматолог направляет нас на рентген. После осмотра снимают гипс и вы не представляете, какое это было облегчение, несмотря на то, что надевают лангетку.

– Можно было и раньше снять, – говорит врач, – если бы вы пришли. Все зажило очень хорошо. Если вам мешают швы на руке, могу рекомендовать пластического хирурга, по удалению шрамов?

– Нет, не нужно, – осматривая свои незначительные шрамы, после швов, – это последнее о чем я думаю Да и не мешают они мне.

Кроме проблемы, что я не могу двигать рукой – других проблем не вижу.

– Вам нужна реабилитация, я выпишу направление в физиокабинет и массажи, упражнения, листовки с рекомендациями – все сейчас выпишу.

– Это поможет? – расстраиваюсь, когда хочу поднять руку — не получается.

– Конечно, больше месяца рука была в гипсе. Естественно, что мышцы атрофировались, самую малость. Не страшно, нужно заниматься.

Я сильно расстраиваюсь и звоню Станиславу Владимировичу, когда выходим из кабинета травматолога.

– Кариночка, – успокаивает, – я же говорил, будет сложно и трудно, но ты обязательно восстановишь полную функцию руки. У нас есть отличный реабилитационный центр. Приезжай.

А вот это проблема, потому что я не готова возвращаться.

Прощаюсь с врачом и записываюсь в физиокабинет, в местную поликлинику.

В этот день попасть к неврологу, у которого я должна стоять на учете, учитывая мои травмы, мы не успеваем. Перезаписываемая на следующий день. К счастью с этим здесь нет проблем.

Невролог направляет на МРТ головного мозга.

Мое нервозное состояние и паника передаются Ларисе, когда после процедуры МРТ, мы ждем результаты. К слову, находясь в этой гребеной ампуле, я думала умру. Так страшно мне не было никогда.

Через два часа ожиданий, раньше никак, нас вызывают в кабинет. Где невролог, радует нас результатами. Но рекомендует не прекращать прием лекарственных препаратов, назначает еще что - то. Я докупаю только после консультации со Станиславом Владимировичем. Который успокаивает, и одобряет назначение невролога. Простым языком – с моей головой уже все в полном порядке. Препараты для поддержания здоровья, которые необходимы.

Лишь через несколько дней мне удается попасть в банк. Где без проблем сотрудник выполняет вход в мой банк, меняет номер телефона и сообщает, что моя ипотека полностью погашена.

Некий Юрий Антонович Макаров, полностью закрыл мой ипотечный кредит.

Я возмущаюсь и не верю своим ушам, прошу позвать начальника банка, перепроверить информацию.

– Ваш кредит полностью погашен, с чем мы вас и поздравляем!

Глава 5

Тамерлан

События со свадьбы

– Отвезите их домой, – прошу парней, Тимура и Никиту, имея в виду отца, мать и сестру.

Парни так смотрят, молча кивают, мог бы и не просить.

– Ты не посмеешь! – кричит отец, становясь багрового цвета.

– Прости отец..

Крепко сжимаю в руке, в кармане, футляр с кольцом, пока направляюсь к выходу из зала, полным людей.

По залу прокатывается волна возмущений и недовольства. Кто - то громко, кто - то тихо, сыплют меня недобрыми словами.

– Сволочь!

– Так поступает только козлы!

– Тамерлан… – зовет Аня, тихим голосом, когда прохожу мимо, – милый … – отпуская руку отца, бежит за мной, – ты куда?

– Будь счастлива Аня, – не оборачиваясь в ее сторону, бегу, – с другим, не со мной. Я не люблю тебя, прости, если это причиняет тебе боль.

– Предатель! – выкрикивает кто - то, – будь ты проклят, мразь! Девочка моя, – и я понимаю, что это мама Ани.

Бог меня простит!

А пока, мне надо найти Карину и признатся в своих чувствах. Просить, вымаливать прощение, за свои дебильные поступки. Пусть не простит, не примет мою любовь — главное сказать, чтобы знала, если даже буду посланным. Ничего. Зато не буду всю жизнь корить себя, что не смог когда - то признаться в своих чувствах.

Я ведь до нее не знал, что такое любить?

Не знал, что так можно полюбить!

Что можно сойти с ума по человеку!

Что можно потерять голову, стоит появиться

ей

рядом, в одном помещении.

Я ведь не знал, что так бывает.

И если не даст ни единого шанса, я пойму. Но не сдамся, докажу ей, что люблю. Очень сильно, больше жизни. Она и есть моя жизнь, только понял я это поздно.

Мне ведь не жить без нее, нет смысла.

Я ее люблю.

Я хочу быть рядом, всю жизнь. Видеть ее улыбку, самую красивую на свете, которую я никогда не видел, ведь не дарил ей повода улыбаться. Буду из кожи вон лезть, чтобы остаток жизни она улыбалась, мне, для меня. Я буду поводом ее улыбки, клянусь. Никогда не обижу, ни словом ни поступком.

Господи, клянусь тебе, никогда не обижать ее, пусть только она простит, даст мне шанс.

Я срываюсь на бег, по пути срывая с грудного кармана какой - то белый цветок, который мне пристегнула мама.

– У жениха должен быть цветок, в нагрудном кармане. Не возмущайся, – печальным голосом говорила сестра, – ты делаешь большую ошибку. Женившись не любя.

– Проехали, – не слушал никого, а сейчас бегу. Скорей найти мою Карину.

На парковке, в подвальном этаже нахожу свою машину. И сейчас я чертовски рад, что не послушался никого и приехал сам, на своей машине.

Где Самсон? – задаваясь вопросом открываю дверь и уже хочу забраться на сидение, как слышу свист за спиной.

– Куда так торопимся? – присвистывая, один из братьев Ани закуривая, шагает ко мне.

– К своей шлюхе? – спрашивает второй.

– Ты что думаешь, – разминая кулаки, говорит третий, – тебе удастся бросить нашу сестру у алтаря и сбежать?

– Я же просил, – четверо братьев окружают меня, – очень просил не обижать сестру, помнишь?

– Идите на хуй! – толкая в грудь самого наглого, сажусь за руль, – мне не до вас!

– Ни хуя! – выбрасывая окурок, – за все надо платить, – Богдан вытаскивает меня за шиворот из машины, за что мой кулак впечатывается в лицо хуеплета. Он отлетает в сторону, и на меня нападают трое.

Я бью одного, до потери сознания, пока мне отбивают все, остальные.

Начинается драка, самая жестокая и кровавая.

Не помню в какой момент к нам подходит охрана, разнимает. Кровь из носа ручьем струится по лицу, стекает по подбородку. Меня били кулаками и ногами, но я тоже не отставал. Давал сдачи, как мог. Но их четверо, понятное дело, что я получал больше всех. Был момент, когда в глазах темнело, думал сейчас потеряю сознание, но нет, держался.

– Охуели ублюдки! – кричит охрана, – толпой на одного!

Я сажусь за руль, завожу двигатель. Мне ехать надо, найти Карину. Она должна быть дома, знаю.

– Это плохая идея, – один из охранников подходит, открывает дверь, – садится за руль.

– Мне надо, – присвистывая колесами, я срываюсь с места, пока братья, которых держат за руки охрана, кроют матом меня и мою семью, угрожают расправой.

Я потом сука с вами разберусь, с каждым, за каждое гребанно слово, клянусь! Мрази!

Газ в пол, как только покидаю парковку, не зацикливаясь на том, что происходит во дворе ресторана. Толпа выходит на улицу, успокоить Аню. Глеба и жену.

Похуй, попиздят пару мсяцев, обхаят меня и успокоятся.

Я нарушаю все правила дорожного движения, мчусь на бешеной скорости, игнорируя телефонный непрекращающийся звонок. Это отец, я знаю, или неугомонная Аня.

Мне все сигналят и выкрикивают в окно машин матерные слова.

– Простите!

Меня конечно не слышат, похуй, я сильней давлю на педаль газа. Снег сыплет не переставая, дорожная служба выполня свою работу, тормозит движение.

Я сигналю, чтобы снегоуборочная машина, держалась ближе к обочине, сам понимая, дальше некуда. Левая вторая полоса от меня перегружена машинами, никто не пропускает. Я щурюсь от головной боли, в висках стучит, кровь не останавливается, течет из носа. Находя какую - то тряпку, прикладываю к лицу и выруливаю вправо, ловко сливаюсь в поток. Машины сигналят и матюкают меня, знаю, за мои нарушения и подрезания, простите. Мне очень надо.

Достаю телефон и упускаю важный момент в жизни, пока набираю номер любимой девушки.

Радуюсь, когда слышу гудки, пялюсь на экран телефона, вместо того чтобы следить за дорогой, жду когда Карина поднимет трубку.

Не замечая красный свет светофора, давлю на газ и наезжаю на фуру. Машину кидает в воздух, телефон падает с рук.

Сто пятьдесят миллионов раз переворачиваясь, не пристегнулся, спешил, ударяюсь головой, ощущаю острую боль в ноге. Меня придавило рулем и дышать трудно, но скорей всего от шока, боль уходит на второй план. Приземляюсь, громко и сильно ударившись об асфальт. Машину долгое время катит по скользкой дороге, прежде чем останавливается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я нащупываю в кармане футляр, к счастью он на месте. Теперь можно умереть.

Проваливаюсь в темноту.

А ТЕПЕРЬ ВСПОМНИТЕ МОМЕНТ, КОГДА ТАМЕРЛАН СМОТРЕЛ В ЭКРАН ТЕЛЕФОНА, ОЖИДАЯ ОТВЕТА, ЧТО ПРОИЗОШЛО С КАРИНОЙ? ????????????

Самсон

Я ругаюсь с водителем и врачом скорой помощи, крепко держа за руку Карины, которая то и дело теряет сознание.

Врач выполняет все необходимые манипуляции, чтобы довезти до городской больницы, где нас ждут.

Я не хочу в городскую больницу, потому и ругаюсь, чтобы вез в нашу частную клинику, где нас уже ждет Салманов Геннадий Аркадьевич, лучший хирург города, друг семьи Джамалиевых, которому я уже звонил.

Сдерживаюсь, чтобы не кричать. Прошу, сука, вежливо, отвезти нас в нашу клинику. Но водитель не имеет права. Приходиться угрожать, и я клянусь, я исполню свои угрозы, сяду нахуй сам за руль и отвезу туда, куда надо.

Отпускаю руку Карины, перебираюсь ближе к водителю и кричу ему в ухо:

– Я тебе сейчас голову откручу, если не свернешь с дороги, – мы едем, мчимся с сиреной, каждая сука, гребанная минута на счету, а он выебывается, – слышишь?

После того, как я хватаю его за волосы, мы сворачиваем в нужную сторону.

И я чертовски радуюсь, успею, довезу.

Я же не прощу себя, если не довезу.

Тамерлан все еще не появился в сети, я не устаю проверять телефон. Но там только сообщения от Лены, которую я отправил в ресторан. Нужно сообщить Тамерлану о случившемся, даже в такой “счастливый” день в его жизни, он должен знать. Он же ее любит. Я знаю. Видел.

Не читаю сообщения от любимой, потом. Сначала довезу Карину.

– Геннадий Аркадьевич, – кричу, спускаясь со скорой помощи, – ты должен спасти ее. Должен!

– Самсон, друг… – молча он помогает ребятам с носилками.

Ее увозят, на каталке, а я смотрю вслед и прошу Бога, не забирать ее. Она ведь должна знать, что этот упрямый, упертый человек ее любит. Пусть даже женится на другой.

Сука!

– Вы должны подписать несколько документов и написать объяснительную! – простит врач, – у меня будут проблемы из -за вас!

– И у меня! – рядом появляется водитель.

– Я все решу! Все ваши проблемы!

Заполнив все необходимые бланки, я оставляю врачу свой номер телефона. Обещаю, что они не останутся без работы, после набираю Лену, которая сообщает, что свадьба не состоялась. Тамерлан передумал, в последний момент. Уехал. Куда — никто не знает, телефон выключен.

И самое ужасное, что у его отца, Мурата, случился инсульт и его везут в больницу. С ним Тимур и Никита, за него не волнуюсь. А вот за Тамерлана становится тревожно. И не зря, лишь спустя через пару часов, я узнаю страшную новость. От его матери. Стараюсь контролировать вой, который прорывается вырваться наружу.

Да что черт возьми происходит?

Нужно ехать к нему, быть рядом.

Карина в реанимации, в коме, мне сказали ничем не можем помочь, остается только ждать.

Я разрываюсь на части. Мурат в реанимации, с инсультом, Тамерлана отвезли в самую ближайшую больницу.

Камилия, мама Тамерлана, кричала, рыдала в трубку, просила приехать. Быть рядом.

Как потом я узнал, МЧС долго доставили его из машины. Передавило сильно, особенно ногу. Резали, пилили металл, чтобы достать моего друга, брата, он не только мой начальник.

Я мужчина, сильный, крепкого телосложения, всю жизнь, сколько себя помню, занимался, качался, бегал, чтобы не терять силу.

Но в данной ситуации я бессилен и это убивает.

Камилия рвет на себе волосы, просит спасти сына во чтобы то ни стало. Падая на колени в коридоре, рыдает.

Офелия с ужасом смотрит на происходящее, не плачет, что пугает больше всего. Я поднимаю Камелию, прошу успокоиться. Усаживаю на стул, прошу Офелию набрать воды из куллера.

Прошу обеих держаться, а Офелии плакать, нельзя молча переживать.

Да только толку нет. Мать убивается в прямом смысле этого слова. Молиться и просит не забирать сына. Совсем забыв о муже, она думает лишь о сыне.

Офелии приходит осознание и она плачет, крепко обняв мать.

Если я им скажу за Карину и за ее мать, они не точно с ума сойдут. Знаю, что они знакомы, что они в курсе чувств Тамерлана к этой девушке, поэтому молчу. Пока. Прячу глубоко свои сопли, держусь трезв, чтобы в случаи чего оценить ситуации. Я нужен этой семье, я нужен Карине, а потому не имею права выдавать свои гребуанные эмоции. А эмоции разрывают душу в клочья. Я не могу потерять всех разом. Каким бы физически сильным я не был, не имею право на слабость.

Через несколько часов к нам выходит врач.

Слава Богу, Никитос и Тимур тоже тут, поддерживают Офелию и Камелию. Прогнозы не утешительны, нужно отвезти Тамерлана в краевую, на вертолете.

– Делайте все, что нужно! – кричу, тупо смотрю уставшему врачу в глаза, – чего стоите?

Глава 6

Тамерлан

Голова адски болит и кружится, даже в положении лежа. Тошнит.

Все время хочется закрыть глаза, больно смотреть на свет. Перед глазами все двоиться и я не могу сконцентрировать взгляд, не помню, что со мной произошло и где я?

Сверху светят фонари, я слышу голоса, от более резких и громких, голова болит сильнее. Помимо всего, нога болит, адово. В грудной клетке давит тяжестью, мне трудно делать вдох.

– Где я? – вроде произношу громко, а выходит заторможено, еле слышно.

– Доктор он пришел в себя! – слышу чей - то радостный голос.

Ко мне тут же подходит врач. Все плывет, память затуманивается. Я закрываю глаза, засыпаю.

Большой, огромный дом, огорожен высоким каменным забором. Я глушу двигатель, беру коробки с игрушками, красивый букет роз и шагаю к дому, по выложенной из камня трапу. Услышав детский смех, сворачиваю за двор.

Дети, две девочки бегают, собирая желтые осенние листья, кидают их в воздух и громко смеются. Подбегают к малышу, сидящему на мягком пледе, треплют за кучерявые волосы. Играются. А молодая красивая девушка сидит за столом, с дымящейся кружкой, отпивает, и смотрит в мою сторону.

– Дети, – улыбаясь, – смотрите кто пришел?

– Папа!

– Папа! – девочки побегают, кидаются в объятия. А малыш ползет по зеленому газону, пуская слюни кричит:

– Ппаа!!!

Я открываю глаза, осматриваюсь.

Я в капсуле, это МРТ. Шум давит на мозги, я очень остро все чувствую и воспринимаю.

Меня выкатывают, значит закончилось обследование.

Глаза слепит яркий свет фонаря, которым светит врач в глаза. Тошнота подкатывает к горлу, стоит ощутить резкий запах спирта и хлора.

– Как себя чувствуете? – спрашивает врач, – знаю глупый вопрос, но мне нужно знать.

– Пплохо, – звучит бессвязно. Это мой голос?

– Как вас зовут?

Я закрываю глаза, пытаюсь вспомнить. И пиздец, такой легкий, обычный вопрос и я не знаю на него ответа.

– Понятно, – отвечает за меня врач, – в этом нет ничего удивительного, – записывая что - то в карту, после дает указания медсестре, которая тут же вкалывает мне укол, – парни, забираем пациента.

Меня везут в лифте, поднимают на крышу. Я вижу голубое небо и шум двигателя самолета или вертолета. От этого шума голова готова взорваться. Но разум уплывает и я снова закрываю глаза.

Это какой -то чертов лабиринт, который я должен пройти. Иначе как объяснить то, что меня опять катают, только по длинному коридору. Тошнит, голова кружится, глаза болят из - за света.

– Операционная готова! – слышу над ухом, – поторапливайся.

– Он открыл глаза, пришел в себя.

– Меня сейчас вырвет… – не успеваю произнести, подкатывает рвота, успеваю повернуть голову.

Это что за пиздец?

Врачи, все облеченные в хирургические халаты, возятся возле меня.

– На раз, два, три! – кричит мужчина и меня перекладывают на другой стол.

Фиксируют руки и ноги, подключают к аппаратам, а после я ничего не помню. Лишь молодую, худенькую женщину, со шприцом в руке. Улыбается, когда вводит в меня лекарство.

– Спите.

Я стою у золотистого пшеничного поля, дует летний ветер, развивая в сторону колосья. По центру, в поле стоит дерево, огромное, серое, без листьев.

Белокурая девушка выглядывает из - за него, улыбается, а потом выходит и машет мне рукой.

Я узнал ее, это та девушка из сада, которая пила чай в окружении детей. Она так же мне улыбалась.

Только сейчас мне ее улыбка вовсе не нравится.

– Нет! – кричу, но только она не слышит.

Кружится вокруг себя, демонстрируя мне свое белое платье. Звонко смеется, от этого смеха меня пробирает до дрожи.

Потому что, она отворачивается и уходит. К женщине и мужчине, стоящей вдали. Они машут ей головой, просят не подходить, рано. Только девушка не слушатся, идет, звонко смеется, разводя руками пшеницу в сторону…

Я кричу, чтобы не смела идти к ним, не подходила.

– Карина! – не знаю, откуда, но я знаю, как ее зовут, – вернись!

Она оглядывается на меня, звонко смеется. Это какой - то кошмарный сон.

Я собираю всю волю в руки и бегу, игнорируя боль в ноге. Такое ощущение что я волоку ее за собой, не чувствую ногу.

Догоняю, хватаю за руку и тяну к себе. Обнимаю глупышку.

– Не отпускай ее, – просит женщина и беря за руку мужчину, уходят.

– Пошли со мной, – Карина кивает, плачет и переплетает наши пальцы. Мы выходим из поля и я просыпаюсь.

Я один, в палате и мне ужасно холодно. Помимо того, что меня трясет, очень сухо во рту. Пить хочется.

– Воды.. – еле связно произношу, сгоняя прочь жуткое сновидение. В моей памяти нет девушек, которых зовут Карина.

– Сынок? – женщина в белом халате и маске, наклоняется ко мне, – ты проснулся?

– Мама? – кончено это моя мать, моя родная, лучшая женщина в мире.

– Господи! Я позову врача, – нажимает кнопку вызова, около моей кровати.

Врачи спешно заходят в мою палату и просят выйти мою маму.

– Это реанимация, – вежливо говорит врач, – мы вас пустили на минуту, учитывая, что вы мать. А сейчас вам нужно выйти!

– Пить.. я хочу пить.., – прикрываю глаза. П

Перед глазами образ девушки из сна. Такой веселой, красивой, с распущенными волосами и со звонким смехом. Вспоминаю мою Карину.

Это она, она мне снилась! Она хотела уйти к своим родителям!

Господи!

– Мама! – кричу изо всех сил, – где Карина?

Эти несколько дней в больнице кажутся самыми ужасными в моей жизни. Просто я тогда не знал, что будет хуже.

Мне никто ничего не говорит. Никто ничего не знает о Карине. Если первый день после катастрофы, я никого не помнил, после операции — вспомнил. Мама не отходит от моей койки, как только меня перевнедоят из реанимации в обычную палату. Все время плачет, причитая:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– За что жизнь так с вами поступила?

С нами — с кем? Не отвечает, лишь крутит головой.

Так хуево и беспомощно я себя не чувствовал никогда. Это ад, который я должен пройти.

Парни, Самсон, Тимур и Никита, на мою просьбу узнать как Карина, отвечают – хорошо.

Я прошу позвонить и передать мне трубку, сказать в конце концов, что я не женился, что люблю ею. Сказать, что я попал в ДТП, что - нибудь узнать. Но никто, не может дозвониться. Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети. При этом все твердо уверены, что с ней все хорошо. Откуда, блядь такая уверенность?

Я по - прежнему не встаю – голова кружится, все так же, в положении лежа и когда поворачиваю ее в стороны. От громкого звука и шума – трещит. Ногу начал чувствовать, права шевелить ею не могу, болит.

Я словно тюфяк, лежу, мне ужасно больно и физически и душевно. Единственное, что я хочу знать – это где моя Карина и как она? Только никто ничего не говорит. Лишь переглядываются, молча.

Меня это злит, но я даже кричать не могу. Любое резкое движение вызывает головокружение и тошноту.

***

Я потерял счет времени.

Врач ничего не говорит, сказал подождать несколько дней и примут решение. По поводу моего лечения, ждут моего восстановления, после операции.

И так, врач сказал, что у меня сотрясение мозга от многочисленных ударов головы о твердую поверхность.

Когда машина крутилась и падала на асфальт, я крутился вместе с ней, переворачивалось внутри, ударяясь не только головой.

Операция была на ребра и ногу. Был открытый перелом.

Это когда придавило рулем, повезло – ребра не проткнули легкие.

Сейчас восстанавливаюсь и меня ждет еще одна операция. На ногу. Перелом со смещением.

Мне нужна операция, остеосинтез пластинами, которую лучше сделать за границей. Точнее в Германии, чтобы восстановление было максимально быстрым. Прау тройку месяцев, а не годами. Чтобы я мог ходить. Тут без вариантов.

Я соглашаюсь, но с одним условием.

Если меня свяжут с Кариной.

Самсон нервно дрожит, когда парни и плачущая мама оставляет нас одних в палате.

– Я готов, – прикрываю глаза, – слушаю.

– Тамерлан..

– Вы от меня что - то скрываете. Я чувству же, – хочу закричать, требовать чтобы не смел от меня ничего таить, только из -за своей слабости, не могу. Сил нет. Морально выбит.

– Она пришла в себя, с ней все хорошо. Жива, но не совсем здорова.

Потолок в палате крутится, будто кто - то поднял надо мной тарелку и вертит, я слежу глазами за движением и меня начинает тошнить.

Успеваю повернуть в голову, чтобы с трудом съеденный бульон, вырвать на пол. Не на кровать.

Черт возьми!

– Аааа! – я хватаю за обоими руками голову, по висками стучат молотком. Кричу и от беспомощности молочу кровать кулаками. Слабыми, неуверенными движениями. Под ребрами жжет, болит и давит тяжестью. Мир тухнет, свет гаснет, кажется я перестаю дышать.

Самсон обливает меня водой из графина, требует взять себя в руки.

– Где она? Что с ней Самсон?

– Она в больнице. Пришла в себя, уже все хорошо, – кричит, надрываясь и тут в палату заходит мама. Вся слезах, смотрит.

– Сынок..

– Мама, выйди! Пожалуйста! – не хочу, чтобы она видела меня в таком состоянии, – прошу тебя.

– Тамерлан, – Тимур с Никитой заходят, после того как мама выходит, – дружище, с ней все хорошо. Все будет хорошо. Неужели, ты думаешь мы ее оставили одну, пока ты тут? Все вопросы решили, правда через Самсона. Не хотим святится, ей точно не до нас.

– ЧТО.С.НЕЙ.СЛУЧИЛОСЬ?

– Она сейчас в больнице, – продолжает Самсон, – я каждый день ее навещаю.

– Случилась катастрофа, – говорит Никита, – в тот день. Черт возьми, тот самый момент, когда и с тобой.

– Что? – я бесконечно пью воду из бутылки, руки трясутся, от несправедливости. Я здесь лежу, вместо того, чтобы быть с ней рядом, душу рвет на части. И ее уже не собрать, я раздавлен, разбит.

Ребята рассказывают мне все подробности случившегося.

– София.. умерла?

– Погибал. На месте, – Самсон тяжело вздыхает, – ты не беспокойся я взял все организационные моменты похорон на себя.

Меня окутывает темнота, я проваливаюсь в темную яму и не могу прийти в себя. Я покрываюсь холодным потом. Становится жутко, как только представлю, что на месте матери могла оказаться Карина.

Как представлю ее боль, от потери самого родного человека.

София, такая милая, добрая женщина и ее нет.

Как моя девочка пережила эту утрату?

Почему в самый тяжелый момент ее жизни, меня рядом?

Господи, что за наказание?

Глава 7

Германия. Гамбург.

Впервые со дня злосчастной аварии я пытаюсь встать на ноги.

До этого дня попыток встать — не делал. Врачи запрещали, с поломанной, раздробленной на части кости это невозможно. Меня “подлатали” в нашей краевой больнице и отправили в Германию. Основная часть операции, по остеосинтезу пластинами — пройдет здесь. Восстановление и реабилитация тоже здесь.

Мама полетела со мной, оставив отца с Офелей. Она справится, отец тоже. Ему уже лучше после инсульта, о котором я случайно узнал, услышав разговор мамы с сестрой. Меня берегут от любой плохой, негативной информации. И это бесит.

По моему требованию, Самсон купил мне новый телефон и восстановил номер. Вдруг Карина, когда выпишется, захочет позвонить. Я должен быть на связи 24/7. Чтобы не упустить ее звонка. Я ждал от нее звонка, круглосуточно. Был уверен, что захочет позвонить, когда узнает, что не женился. Когда узнает все новости и о ДТП. Позвонит, обязательно. Должна, я знаю ее характер.

Как же я ошибался — не позвонила и телефон свой так и не включила.

Перед вылетом я лично связался с ее лечащим врачом, с Геннадием Аркадьевичем, чтобы держал меня в курсе, что касаемо ее здоровья.

Она не хочет со мной говорить, Самсон сказал. Цветы и те не хотела принять.

Ну что же.

Что заслужил — то заслужил.

В горле печет, в глазах жжет.

Последний раз я плакал, когда был маленький. Когда меня столкнули с лестницы, в школе, я упал. Больно ударился коленями.

Сейчас у меня болит все, нестерпимо. Но даже это не заставит слезам упасть, как отталкивание Карины.

Хорошо, оно и к лучшему. Не хотелось бы, чтобы она видела меня в таком плачевном состоянии. Голова и лицо в заживающих болячках и порезах, над бровью шрам и следы швов, которые сняли накануне. Все раны помазаны в зеленый цвет, помимо всего есть синяки.

И чертово головокружение и слабость в ногах, постоянное пошатывание.

Мама стоит рядом, уже не плачет. Хочет помочь, придержать меня — не решается.

Я сегодня впервые встал на ноги, после длительной операции.

Голова кружится, ноги трясутся. Врач сказал можно попробовать встать. Ненадолго.

“Арматура” вокруг ноги добавляет тяжести, похеру уже. Несмотря на пошатывание, я делаю несколько шагов и падаю на кровать. Реабилитационный путь будет долгим, не простым.

– Мам..

– Да сынок, – она так похудела за эти дни, совсем не ест, а меня заставляет.

– Я скажу, Самсон купит тебе билет.

– Куда?

– Домой. Хватит, я уже сам могу о себе позаботится.

– Здравствуйте! – мы вдвоем оборачиваемся на дверь, в которую входит Самсон, – не ждали?

– Самсон, – мама встречает, как родного.

– Как Карина? – спрашиваю, после крепких дружеских объятий.

– Ее выписали, – печальным голосом.

– Это разве плохо?

– Она уехала к тете, не оставив ни номера телефона ни адреса.

– Как ты мог это упустить?

– Я замотался, завершал дела перед вылетом, ничего не успевал.

– Она уехала навсегда? – спрашивает мама.

– Не знаю, но я обещаю все разузнать. Как только вернусь.

Узнать ничего не удалось. Соседка, к которой неоднократно ездил Самсон по возвращению, не было дома. Никогда. Оля кажеться, что выдала замуж дочь, исчезла, испарилась. Самсон чуть ли не каждый день и ночь ездили к ней. Дома никого нет. Никто не возвращался. А ее подруга, Мадина, ничего не говорила. Единственное успокаивала, что с Кариной все хорошо и она идет на поправку, телефонных номеров и адреса она не называла, как ни просил Самсон.

Сказать, как прошла моя реабилитация?

Как в аду.

Я отправил домой маму и Самсона. Мне одному легче пережить боль. Не физическую нет, душевную.

Я привыкал, каждый чертов день, ходить, и жить без нее. Знал, что ей не к чему видеть меня таким слабым, беспомощным. Сам вылезу.

Лишь по этой причине, не настаивал на поиски любимой. Пусть увидит меня сильным и крепким, а не каким - то рухлядью, почти разваливающимся на ходу.

Сам займусь ее поисками, по записям с камер видеонаблюдения, с вокзала. Когда твердо встану на ноги, когда чертова голова перестанет кружиться, когда меня перестанет шатать из стороны в сторону.

Иногда меня так накрывало, что говорил с Богом, просил дать сил моей девочке пережить. А еще просил, чтобы она не забывала меня.

Сегодня у меня последнее обследование в этой клинике, где мне все осточертело.

И если снимки будут хорошими, обещали снять этот металл. Это еще одна операция, но уже не страшная. И я, черт возьми, уеду домой. Похую, что врач не выписывает, заставляет остаться еще на одну неделю, после извлечения металла.

Я.УЛЕЧУ.ДОМОЙ.

Мне пора, и так слишком долго задержался. Закопал в себе все желание, крушить и отыскать свою любовь, быть в курсе всего, что касается ее здоровья, и жизни. Она же моя? Моя любовь!

А я, затушив в себе все чувства, направил все русло на свое восстановление, зная, что у Карины все хорошо. От Мадины, к счастью она говорила Самсону о состоянии ее здоровья. И ни слова больше. Я должен предстать перед ней в лучшем виде, ей не к чему видеть меня слабаком.

Проснулся в хорошем настроении, несмотря на дождливую погоду, я уже весь в предвкушении. Уверен на снимках все будет отлично, и меня оперируют, сегодня же. Я буду настаивать. Ни то…

Сил никаких нет тут засиживаться, клянусь!

Я готов лететь с металлом в ноге, терпение, которого у меня никогда не было – на исходе.

И я не улыбаюсь, когда в палату за мной заходит милая медсестра. Таротирт на своем немецком.

Мне пришлось немного поучить их язык, чтобы хоть немного понять о чем речь.

Я натягиваю на голый торс белую футболку и шагаю вслед за ней. Она идет впереди, шагает быстро, чтобы продемонстрировать мне свою большую задницу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А мне плевать, ни встает нигде, хотя проблем с эрекцией вроде никогда не испытывал. Мэри, не единственная медсестра в этом корпусе, которая отчаянно пытается соблазнить меня. Только мне ровно. Даже, чисто физиологически не хочется никого иметь, удовлетворять свою похоть. Секс – это последнее, о чем я думаю.

Снимки подтверждают мою уверенность, кости срослись и мне назначают операцию.

На завтра, блядь!

Как только не прошу, операция завтра, и все тут.

Я онлайн покупаю билет на послезавтра. Домой. Сутки на восстановление после извлечения металла, мне хватит. Думал я, и охуел, но уже сидя в самолете. Наркоз – это не самое хорошее, что можно нашему организму. А несколько наркозов за три месяца – плохо в три раза.

Поругавшись с лечащим врачом, я без выписки уехал.

Сколько можно мне там торчать? Заебало все! И врачи, и улыбающиеся медсестры, уборщицы. Запах спирта и хлора – уже до рвоты!

Самсон единственный человек, который знает о моем возвращении и ждет меня в аэропорту.

Маме специально не говорил, чтобы лишний раз не волновалась. Сестре тоже, потому что глядя на нее, мама сразу поймет, что, что - то не так. Отец не разговаривает со мной. Сидит дома, отказался от компании и своего последнего дела. Нашего проекта. Честно сказать, я был в ахуе, когда мама рассказала, что стройка, к которой отец готовился еще в декабре – остановлена. Отец ничего не говорит и я пока, не готов узнавать что - то касаемо нашего проекта. Не до этого.

Я возвращаюсь домой, обещав врачу вернутся, если что - то начнет беспокоить.

Рейс, задержали на несколько часов, из - за ебучих погодных условий и я из последних сил держусь. Готов рвать и метать.

Ну что за хуйня? Почему мне так не везет?

Несколько часов в зале ожидания кажуться мне самыми мучительными, пока не объявляют о начале регистрации.

В самолете мне, взрослому мужику, начинает тошнить и кружиться голова. И я понимаю, что от голода. Сука, я не ел, почти ничего, с тех пор, как объявили о задержании рейса.

Виски стучат тупой болью, я откидываюсь назад и прикрываю глаза, вспомнил, что не выпил свои ебучие таблетки. Забыл.

Невролог настаивал, чтобы по возвращению я немедленно встал на учет, в местной больнице. Я серьезно к этому не относился, а сейчас понимаю – надо. Сотрясение мозга, еще дают о себе знать.

Но душа радуется и сердце начинает бешено колотится, когда объявляют о посадке.

Ебануться, но кажется я сдохну, еще до приземления. Чисто от сознания того, что я на родине.

Что я скоро найду ее, увижу.

Не свихнуться бы.

Глава 8

Настоящее время.

Карина

– Не войдешь? – спрашивает Самсон, оказавшись рядом.

– Не знаю… страшно, – руки в миг леденеют, как представлю, что я войду в квартиру, где нет мамы.

Боже!

Как это пережить?

Как отпустить маму?

Как научится жить без нее?

Самсон теряется, видно впервые сталкивается с подобной ситуацией. Не знает, что делать.

Да Самсон, это тебе не кулаками махать и силой решать, тут ты бессилен так же, как и я.

Меня знобит, когда я вставляю ключ в замочную скважину, не кручу.

– Мне страшно, – честно признаюсь.

– Давай я отвезу … – на полуслове он замолкает и смотрит на соседскую дверь, откуда выходит Оля.

– Карина? – женщина глотая слезы, обнимает, – ты вернулась?

– Как долго я вас ждал… – произносит Самсон, – искал, а вы появились в тот момент, когда уже не нужно.

– Простите, зачем искали?

– Уже не важно..

– Оля, – с трудом заставляю выговорить.

– Дочка.. зайдем? – заметив мое замешательство.

– Я, – смотрю на дверь своей квартиры, – никак не решусь.

– Пошли ко мне, – Оля берет за ручку моего чемодана.

– Самсон, спасибо за все.

– Буду верить, что позвонишь.

– Обещаю, – мы прощаемся и я захожу к Оле.

– Ты голодная и уставшая с дороги, – говорит Оля, пока я раздеваюсь, – сейчас быстренько разогрею тебе покушать.

– Как Вероника? – я знаю, они с мужем переехали в Краснодар, навсегда.

– Им все таки удалось уговорить меня переехать к ним, – ставя тарелку с лапшой на стол, рассказывает Оля.

– Это же здорово!

– Я не хочу им мешать, так мой руки и садись за стол!

Пока ем, слушаю рассказ Оли. Вероника перевелась и заканчивать учебу будет в Краснодаре. Она счастлива и я безумно рада за подругу.

– А еще.. несмотря на возмущения дочери, нашла себе работу! В кондитерской, ты же знаешь, я не смогу сидеть дома без дела.

– Я рада за тебя, – убираю после себя посуду.

– Ты можешь жить здесь… – делает паузу, – пока привыкнешь..

– Оля.. мне так тяжело, я не могу объяснить, но я не могу зайти домой..

– Все пройдет. Дом тебе не нов, поэтому можешь оставаться, сколько понадобится. Я квартиру не продам и сдавать не планирую, приехала просто проверить котел. У меня куплен билет, завтра вечером, мне нужно возвращаться, с новой работы отпустили всего на несколько дней и я так рада, что увидела тебя.

– Спасибо Оля, – обнимаю, – надеюсь побороть свои страхи, пока мне жутковато.

– Понимаю. Сейчас отдохни, мне нужно выйти в город, в ТЦ, – киваю, – или хочешь со мной?

– Нет, – резко, это еще один мой страх, который нужно побороть.

А вдруг я увижу его там?

Я моментально засыпаю, как только дверь за Олей закрывается. Вырубаюсь, без сна. Словно отключаюсь от этого мира. Просыпаюсь, когда замок в двери щелкает. Оля вернулась.

Вот это я поспала. Лариса говорила, что ей не нравится, что я много сплю. Она беспокоилась по этому поводу, а я радовалась. Потому что, если бы от страданий у меня была бессонница — было бы намного хуже.

— Я тебя разбудила? – она ставит многочисленные пакеты на пол, и идет снимать верхнюю одежду.

– И на том спасибо, нельзя так много спать, – прохожу на кухню, – я сварю нам кофе? Будешь?

– Да, вымоталась, – не смотря на вечернее время, мы с удовольствием пьем кофе. Потом я помогаю Оле с покупками, собираем чемодан.

– Я хоть и женщина, – усмехаюсь, – но все таки не понимаю, зачем ты купила столько всего? Неужели в Краснодаре трудно найти сервисы, чтобы тащить отсюда, да еще и на поезде?

– Зато Вероника обрадуется!

– Боже, – обнимаю Олю, – ты будешь приезжать? – чувствую себя одинокой в родном городе.

– Конечно буду, не грусти. Квартира в твоем распоряжении, я уже говорила…

– Спасибо.

– Хочешь с тобой пойду? – смотрит, – в твою квартиру? Зайдем вместе?

– Я..

– Ты не думай, я не прогоняю… хочу помочь, преодолеть твой страх..

– Я пока не готова.

Все, эту тему мы больше не трогаем. Я распаковываю свой чемодан, занимаю одну полку в шкафу Вероники. Верю, что скоро я смогу побороть свои страхи и вернутся в квартиру. В нашу. Пока не могу.

Принимаю душ и иду помогать Оле с ужином.

– Я все продукты отдала соседям, не выкидывать же, думала не понадобятся. Завтра же сходим с тобой пополним холодильник, чтобы я могла уехать со спокойным душой.

– Не бойся, – шутя, – я не умру с голода.

– Я помогу тебе с покупками.

Это мой еще один страх, выйти в город, боясь встречи с ним, но его я смогу преодолеть. Наверно.

Мое утро начинается в одиннадцать. И мне это уже самой не нравится, я очень много сплю. Что - то не так. Нужно обратится к местному неврологу. Встать на учет, пока здоровье полностью не восстановится. Еще и рука, которую нужно разработать, но уже без посторонней помощи не обойтись. Если бы я сразу, после снятия гипса занималась рукой, то не было бы никаких проблем. А так… шрам от шва очень грубый, тянет и ноет, если вытягиваю руку прямо. Мышцы стягивают, как канат, стоит полностью выпрямить руку, не получается. Приходиться держать ее в сложенном положении под грудь,так не болит. Мышцы так привыкли, пока носила бандаж. Не выполняла указание врачей. Не хотела. Да и сейчас сособлого желания нету, но понимаю, что, чтобы жить нужно работать. А с такой рукой навряд ли получится.

После обеда, по настоянию Оли мы выезжаем в город. Чтобы пополнить холодильник. Оля должна быть уверена, что я не умру с голоду.

Весна выдалась холодной, ветренной и дождливой. Смотрю прямо перед собой, боюсь осмотреться, паника накрывает. Тамерлан всегда появлялся из ниоткуда и чувство, что сейчас произойдет тоже самое, не покидает меня. Хотя умом понимаю — не появится. Он женат и счастлив в браке. Ему вообще наплевать на меня.

Меня аж передергивает от этой мысли. Конечно, как бы я не старалась, не смогла забыть его. Люблю .. очень сильно, но учусь жить без него. Пока не получается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я стою рядом с Ларисой, меня трясет, ее — нет.

– У тебя плохое кровообращение, – говорит Оля, сидя уже в такси, – поэтому так быстро мерзнешь.

– Оля, – смеюсь, – просто на улице холодно, – как ей объяснить, что трясет меня вовсе не от холода?

– Нет, это не из - за этого. Смотри на меня, мне не холодно, хотя одета так же, как и ты. Это из - за плохого кровообращения. Прости, что настаиваю, но ты должна обратиться к врачу и проверится. Сдать все необходимые анализы.

Оля переживает понимаю, а еще и не договаривает. Что считает своим долгом проследить за моим здоровьем, так как мамы нет, а Лариса далеко. Понимаю и принимаю.

Ветер срывает волосы, когда мы выходим из такси, на переполненную машинами парковку, во дворе торгового центра.

Мороз проходит по коже, воспоминания мигом заполняют мысли. Меня не было почти три месяца, а я почему - то чувствую себя чужой.

– Дочка торопись, – слышу эхом мамин голос, и вспоминаю ее счастливую улыбку, – а то не успеем.

– Мама, куда мы не успеем? – смеюсь.

– Все раскупят, смотри сколько людей сегодня! .

Вечно спешащая мама, боялась не успеть.

На поезд, на самолет, накрыть на стол, перед приходом гостей. Всегда спешила.

– Карина ? Все в порядке? – спрашивает Оля.

– Да, пойдемте, – хватаю ее под локоть и открываю входные двери.

А вечером мы едем на вокзал, я провожаю Олю, долго обнимаю.

Потом долго плачу, стоя на месте аварии. Все события того злосчастного дня, кинолентой проходятся по памяти.

Боже! Боже! Боже!

Как это пережить?

Как заставить сердцу болеть?

Мне звонил Тамерлан.

Я не успела ответить, от неожиданности уронила телефон. Наклонилась за ним..

Не зная, Тамерлан спас меня от смерти. Я должна быть ему благодарна, только почему - то кроме обиды ничего не чувствую.

Горло сковывает болью, я моргаю часто - часто, прогоняю слезы, вытираю глаза.

– Наверное он очень счастлив в браке.. Пусть будет счастлив! – сглатывая огромный ком.

Я иду пешком, хочу прогуляться, просто знаю, дома одна – умру.

Впервые с того дня – я осталась одна. Рядом нет Ларисы, нет Оли. Я – одна. Так будьте всегда, нужно привыкать.

Я беру ароматного кофе с собой, в ближайшем киоске, делаю глоток горячего вкусного напитка и осматриваю город. Ничего не изменилось.

Ускоряю шаг, несмотря на ветер, мне вдруг становится хорошо, впервые за все время, будто душа раскрывается. Ювелирный салон светится в огоньках ночного города и я без промедления захожу к Мадине. Надеюсь успею их застать на работе, до закрытия. Знаю им продлили время рабочего дня на час, естественно подняв зарплату. Заскакиваю в салон, ловолю взглядом знакомую фигуру.

Мадина обернувшись на звон колокольчика в дверях, визжит, словно потерпевшая. Заставляя меня закрыть уши. Подлетает и врезается в объятия.

– Боже! Боже! – кричит, – Юля иди посмотри, кто пришел? – осматривает меня с головы до ног.

Юля устроилась работать на мое место, у нее там вообще каламбур с Амиром. И я радуюсь, когда вижу счастливую улыбку Юли.

– Господи! – она перекрещивается, как старая бабка, вызывая у меня смех.

Я сейчас так жалею, как никогда в жизни, что уехала. Что отсутствовала так долго. Мне кажеться меня не было пол жизни!

Господи, какая я дура, когда думала, что расстояние поможет мне справится с потерей. Нет. Наоборот, сейчас понимаю — оставшись здесь, среди подруг, я справилась бы намного быстрей.

Боже!

Мир загорается разноцветными красками, я чувствую, как оживаю, от непрекращающийся болтавни Мадины, от смеха подруг. От радости, будто к ним пришла не я, а случилось второе пришествие Христа, не меньше.

Я себя столько всего лишала! Общение, тепло, улыбку и поддержку друзей. Это бесценно.

Да мы созванивались по видео, но это совершенно не то, как стоять перед ними. Как чувствовать боль, от того, что меня постоянно щипает Мадина, чтобы я наконец пришла в себя и верила, что все будет хорошо. Моя любимая подруга, как я могла думать, что далеко, от родных и близких мне людей, мне будет лучше?

Да, не спорю, Лариса дала мне очень многое и я всю жизнь буду ей благодарна.

Но здесь все мое, родное!

– Как же я рада, что вернулась! – будто проснувшись ото сна, говорю, – как же я рада вас видеть!

Глава 9

– Ты не представляешь. что тут было, пока тебя не было! – с воодушевлением рассказывает Юля, сидя за столиком в кафе, в который нас привела Мадина, полностью игнорируя мои сопротивления.

– Ну так расскажи, – я вешаю на спинку стула куртку, – буду знать, – улыбаюсь, когда вижу Мадину с подносом, полным горячих круассанов.

– Не смотри так, тебя так долго не было, ты должна наверстать упущенное, – смеется, ставя передо мной тарелку с круассанами, моими любимыми, – а то очень сильно похудела!

– Это типа штрафного? – откусывая круассан, мычу от удовольствия. Впервые за это время я чувствую вкус еды.

Боже!

Как же я ошибалась, когда думала, что смогу справится в одиночку с такой болью!

– Это и есть штрафной, – наконец Мадина садиться за стол.

– Вернулся возлюбленный Самиры..

– Самиры? – прерывая Юлю, – я правда забыла, кто она. Не смешно, – надуваю губки.

– Это жена Амира, – уточняет Юля, – Амир мой возлюбленный, если вдруг ты тоже забыла.

– Нет, его я не забыла, – улыбаясь.

– Вообщем, такое былооо, – тянет, – он первым делом отправился к родителям Самиры, с букетом, с подарками, с родителями. Хотел сделать предложение. Устроить сюрприз любимой. Но не тут то было, они ему сообщили, что мол, вы опоздали. Самира замужем и у нее скоро будет ребенок.

Мадина кивает, замечая мое удивление.

– Я как вспоминаю этот кошмар, аж мурашки по коже, смотри, – она задирает рукав, демонстрируя мне торчащие дыбом волосики, – он там чуть не снес все нахрен! Прикинь, кричал, рвал и метал!

– Даже не представляю!

– Пришел в настоящее бешенство! А потом ушел, порвав букет на части. Его собственные родители не могли успокоить! Ну естественно, родители Самиры перепугались, позвонили дочери с претензиями: мол что за дела? Кто такой и тому подобное? Прикинь! Вместо того, чтобы предупредить дочь о неком сумасшедшем!

– Откуда ты знаешь подробности? – слушая Юлю, незаметно съедаю три круассана.

– Мне Самира рассказала, не смотри так на меня, – закатывает глаза, – мы подружились. Она ни в чем не виновата.

– Ты помирилась с Амиром?

– Почти!

– Ты что все это время мозги ему выносишь?

– Мозги выносить – мягко сказано! – говорит Мадина, – она ему всю душу вывернула. Не прощает и все! Но время с ним проводит, круглосуточно!

– То есть..

– Подождите, осталось немного.

– Немного — это сколько? – уточняю.

– Понимаешь, если бы Амир сразу отдал Самиру возлюбленному, развелся бы по закону, то мы уже давно были бы вместе!

– А он что не отдал? – давлюсь кофе.

– А он набил морду Самироному жениху! Да так, что тот до сих пор с синяками ходит, да и Амир тоже красавчик, ведь тот давал ему сдачи!

– Не понимаю, за что он его избил?

– Потому что этот придурок, вместо того чтобы прийти в Амиру домой, поговорить, он явился к ним домой, увидел живот Самиры и его прорвало! Он начал обзывать Самиру – легкодоступной и тому роде словами! Что та не дождалась и выскочила замуж! Мало – еще и смела забеременеть! Ну Амир и не выдержал — первый врезал по морде! – смеется, – теперь оба ходят с синяками.

– Кошмар! Санта – Барбара в пыль не попадает! И что теперь?

– А ничего! ХЗ что теперь. Этот, возлюбленный, уже знает, почему Самира замужем, знает, что ребенок — его!

– Ну слава Богу! – вздыхаю с облегчением.

– Но по их дурацким законами, обычаям или традициям, Амир — не имеет права бросить беременную жену! Понимаешь?

– Кароче полный треш, – подытоживает Мадина, – и Юля еще выебывается, не дает Амиру, – смеется, – от чего теперь помимо всего у бедного Амира – сперматаксикоз!

– Если я ему дам — автоматически стану второй женой! А меня не устраивает такой факт! – хмурится.

– Ну так Самиру же заберет любимый, нет? – спрашиваю.

– Когда это случится? – повышая голос, – когда? – и смотрит на входные двери, куда заходит Амир. Обнаружив нас, направляется сразу к нам и мне уже издалека видны его синяки.

– Оо! Карина, ты вернулась? – достает телефон и кому - то набирает текст.

– И тебе привет, – хмурится Юля, которую целует Амир, в губы, не отводя взгляда с экрана телефона, – кому ты пишешь? – заглядывая в телефон, – Тамерлану?! – удивленно.

– Нет! – подрываюсь с места, спешно накидываю куртку на плечи.

– Прости, – смотрит на меня, – ты так нужна ему! – кричит, – ты не можешь поступить с ним так! – долетает в спину, – не после того,что с ним случилось! – я уже выхожу на улицу.

Слезы застилают глаза.

– Карина! – Мадина дергает за руку, – выслушай меня!

– Не хочу ничего знать, – не смотрю на подругу, – я хочу его забыть!

– Хватит упрямиться! – не выдержав кричит, – ты должна знать, что с ним случилось?

– Не знаю и знать не хочу! – срываюсь на бег, – не догоняй, прошу тебя!

Толстые стволы деревьев в нашем городе обтянуты гирляндой, стоят в ряд, освещают аллею, по которой я быстро шагаю, гоняя слезы.

..ты так нужна ему!

..ты не можешь поступить с ним так!

..не после того,что с ним случилось!

Плачу.. оглядываюсь назад, никого, кроме посторонних мне людей, прогуливающихся по аллее нету.

..ты должна знать, что с ним случилось?

Боже!

Присаживаясь на холодную уличную лавочку, достаю телефон и набираю в поиске: Тамерлан Джамалиев.

От навалившейся информации с трудом сдерживаюсь, не теряю рассудок.

Полными слез глазами, прохожусь по заголовками журналов и статей. Читаю, сдерживая вопль, вырвавшийся из груди.

По факту нападения братьев Коноваловых на Джамалиева младшего, в день свадьбы, возбуждено уголовное дело!

Открылись новые обстоятельства дела, из - за которого вынесение приговора братьям — откладывается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

!!! СЕНСАЦИЯ!!! Джамалиев бросил невесту у алтаря!

Глеб Коновалов в гневе, не ведает, что творит!

Джамалиев старший отошел от дел компании и заморозил стройку самого масштабного ТЦ края!

Поговаривают — у Джамалиева старшого проблемы со здоровьем, после получения инсульта!

Сын довел отца до инсульта!

БОЖЕ! Захлебываясь в слезах, читаю самое ужасное, и мое сердце не выдерживает:

Чудом оставшийся в живых ( фотографии с места трагедии прилагаются ) Тамерлан Джамалиев отправился за границу и перенес несколько операций!

Я листаю бессчетное количество фотографий машины, помятую всмятку и прихожу в ужас. Не верю, что оттуда можно выбраться живым! Рассматриваю, увеличиваю, смотрю на кровь.

– Это его кровь… – кусая губы до крови, встаю с места, кричу, что есть силы, падаю на колени, – Господи, за что? – рыдаю во все горло, пока мне мне не помогают встать.

Проходящие подростки, протягивают мне бутылку водщы. В страхе спрашивают, нужна ли помощь? Может вызвать скорую? Что у меня я болит?

Я благодарю и прошу прощение, что засавила волноваться. Пью воду, стараюсь взять себя в руки. Встаю, иду вперед, замечая на себе взгляды подростков.

Смотрю на нос своих сапогов, сжимаю до боли челюсти. Дышу, глубоко и часто, стараюсь переварить информацию.

С неба срывается дождь, большими тяжелыми каплями, ветер развивает волосы. Я ускоряю шаги, смотрю строго под ноги, боюсь поднять взгляда, пока не врезаюсь во что - то твердое.

Голова кружится, в глазах темнеет, когда чувствую до боли знакомый запах. Сердце колет, я крепко закрываю глаза, поднимаю голову и тону в омуте черных глаз.

Тамерлан, запыхавшись, хватает меня за плечи, смотрит, тяжело дышит.

– Господи! Ты живой? – плачу. Слезы льются потоком и я ничего не вижу.

– Если ты меня отвергнешь.. – делает паузу, чтобы отдышаться, – я сдохну прямо здесь!

Глава 10

Тамерлан

Я слышу ее крик и сердце не выдерживает, кажется умирает. Только почему - то я все еще дышу, продолжаю бежать. Стараюсь, так как бегом нельзя это назвать. Самсон дал мне обезболивающие, но они ни черта не помогают. Нога ноет, маленькие шрамы в месте швов тянут. Похрен. Хочу скорей ее обнять.

С аэропорта я попросил Самсона отвезти к ней, упрямо не хотел верить, что ее нет дома, но дверь мне никто не открыл.

– Она там не живет, – убеждал Самсон, – она у Оли, – указывая мне головой на соседскую дверь, которую мне тоже не открыли.

– Я подожду ее.. должна же вернутся.. – и сполз по стенке вниз, более не выдерживал боль в ноге. Врач рекомендовал в первые дни — покой. Но мне очень надо. К ней.

– Я отвезу домой… – не угомонился друг, – вижу же больно еще стоять на ногах! Что ты за упрямый человек?

– Набери ее, пожалуйста. Вдруг ответит, – и Самсон набирает. Номер набран неправильно.

– Пиздец, как так?

– Вставай! – дергает за руку, – отвезу вас домой. Выпьете свои таблетки! Вижу же, как больно!

Нехотя, поднимаюсь, когда на телефон падает сообщение.

Амир:

она сидит передо мной, прямо сейчас! В кафе у ювелирного! Спеши!

И я спешу, словно обезумевший, скорее спускаюсь в машину. Самсон не отстает, садится за руль, игнорировав мое рвение самому сесть за руль.

– Ага, – строго выговаривая, – только с больной ногой за руль не хватало!

Никчемный.

Я знаю, пока не заживет окончателно нога, ни на что не способен.

Только зря так думал.

Когда услышал ее крик, скорее вопль, кинулся в бег. Волок за собой чертову ногу, игнорировал боль, пока не увидел ее.

В свете огней ночного города она казалось дюймовочкой, с распущенными, русыми волосами. Идет, смотря под ноги, глубоко и рвано дышит, пока не врезается мне в грудь.

Мир вокруг исчезает, и мы остаемся одни. Она для меня, я для нее. Просто то, каким глазами она смотрит — не может означать ненависть. Это удивление, восхищение, ошеломление, замешательство.

– Господи! – трогая подушечками своих пальцев мое лицо, – ты живой? – осторожно проходится по шраму над бровью.

– Если ты меня отвергнешь.. – задыхаясь, – я сдохну прямо здесь!

Вздрагиваю и теряюсь, когда она вдруг шагает ближе. С трудом держусь на ногах, когда вдруг прижимается к моему телу своим. Осторожно обнимает боясь причинить боль.

Мир крутится вокруг нас. Я ловлю звездочки перед глазами, когда она тянется ко мне своими губами, зацеловывает все мое лицо, поднимаясь на нососчки, чтобы дотянутся.

Пиздец, как мне приятно!

Меня не отвергли, не послали, более того, целуют!

ОНА.САМА.МЕНЯ.ЦЕЛУЕТ.

Мне мучительно приятно ее касания, ее поглаживания по спине, ее восторг, когда смотрит в глаза. Карина тяжело и шумно дышит, прячет слезы. Бесконечно трогает мое тело и целует лицо, мягкими губами касается губ. Я словно заворожен всем происходящим, стою неподвижно.

Да, черт возьми, я заворожен ею, пожизненно.

И сейчас твердо осознаю — мне нет жизни без нее! И каким бы мучительным и больным не был бы мой путь к воссоединению с ней — я его пройду. Буду землю грызть под ногами, добьюсь, докажу свою любовь. Никогда не предам! Никогда!

Клянусь, Господи пусть поверит в мои чувства, пусть будет со мной, до конца дней моих. Дней моих – да. Другого варианта быть не может, я даже не думаю о том, что покину этот мир после нее. Только до нее, иначе никак. Не выживу, клянусь. Сдохну.

– Тамерлан… – шепчет в губы, смотрит в глаза, завораживая, потом плавно опускает взгляд к губам. И я понимаю – хочет поцелуя. В губы.

Этот зелёный цвет светофора дает мне надежду.

Прижимаю ладонь к ее затылку, наклоняюсь и припадаю к желанным губам, теплым, мягким поцелуем.

Земля уходит из под ног, я не верю, в то, что целую, касаюсь ее, поглаживаю, зарываюсь в шелковые волосы.

Меня не отталкивают, целуют.

То с какой отдачей Карина меня целует – заставляет дрожать всем телом. Это не просто поцелуй, не такой, как раньше. Это поцелуй с любимой и я готов умереть в эту минуту.

Дождь усиливается, гром и молния взрывается в небе, ярко освещая. Кажется сама природа удивляется и празднует наше воссоединение.

И от этого осознания, меня бросает в жар.

– Ты промокла, – с трудом оторвавшись от желанных губ.

– Ты тоже, – смотрит большими глазами, словно перед не я, а какое - то чудо.

– Карина.. милая, любимая моя!

– Любимая? – не веря своим ушам спрашивает.

– Моя любимая! – отрывая от земли, кружу в воздухе, – я тебя люблю! – кричу, чтобы слышали все, – я тебя очень сильно люблю!

***

Ее сотрясает, она закрывает глаза, рвано дышит. Держась за мои плечи, проливает поток слез.

Душа навыворот.

Я знаю почему, она не верит. Потому крепко обнимаю:

– Прости меня.. пожалуйста.. прости..

– За что? – еле выговаривая, задыхаясь, спрашивает. Одной рукой поглаживает спину, другую держит на плече.

– За всю ту дичь, которую творил, – вздыхаю, – уже тогда я полюбил тебя, но всячески отрицал свои чувства, не хотел верить, что способен любить.

– Тамерлан..

– Ты заболеешь.. – накидывая на нее свою куртку, – поехали домой?

– Поехали, – потом вдруги замирает, – домой?

– Да, – переплетая пальцы с ее, тяну за собой к машине, – ты кричала, я слышал. Это была ты.

– Я просто.. я не знала, что с тобой случилась страшная авария.. – останавливается, дождь усиливается, – а когда увидела все эти фото с места аварии. Не выдержала, – обнимает, – как я рада, что тебя спасли.

– Я же должен был признаться, что люблю… – тяну руку в карман, нащупывая поломанную, помявшуюся коробочку с тем самым кольцом, которое чудом уцелело, ни одной царапинки, – я тебя люблю.

– И я тебя люблю, – рыдает, – Господи, если бы ты знал, как я тебя люблю?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Правда? – голова кружится, в глазах темнеет от услышанной фразы. Меня любят?

– Очень люблю!

Обнимаю, и дрожу вместе с ней, пока нас не отвлекает строгий голос Самсона:

– Я конечно все понимаю, – появляется не весь откуда, с черным зонтиком в руке, второй протягивает мне, – нет я ни черта не понимаю! – с Кариной смотрим на него, не отлипая друг от друга, – .вы оба чудом выжили, теперь хотите слечиться с воспалением легких?

Раскрываю зонтик, хоть он бесполезен, мы с Кариной мокрые насквозь.

– Не кричи, – просит с улыбкой Карина.

– Пошли в машину! Как дети малые!

– А ты сейчас — как старик, ворчишь! Вместо того, чтобы радоваться за друга!

– Я чертовски рад, – не оборачиваясь, шагает быстро, – не представляете как я вас рад, но больничные палаты часом надоели мне.

– Самсон был рядом, пока я возвращалась с того света, – признается Карина.

– Знаю.

– Знаешь? – удивляется, – ты же тоже был в … больнице, в тот момент.

– Я же потом пришел в себя, – моргаю и впиваюсь в пухлые губы.

– Эмм, – Самсон открывает заднюю дверь, приглашая сесть в машину, – мы пришли.

– Спасибо.

Усаживаю любимую себе на колени, обнимаю. Пытаюсь согреть, хотя сам холодный, словно лед. От ее признания, до сих пор трясет.

– Простишь? – спрашиваю, уткнувшись в ее шею.

– Куда вас отвезти? – выруливая на трассу, интересуется Самсон.

– Домой, ко мне. К нам домой, – притискиваясь к ней сильнее, – сможешь простить?

– Я давно тебя простила, – поглаживая мои мокрые волосы, с которых капает, – хотя..

– Хотя? – испуганными глазами смотрю.

– Нет, ничего.

– Говори, раз начала.

– Нужно было помучить тебя, потом признаться, – улыбается.

– Думаешь недостаточно намучились?

– Прости, – обнимает.

– Что с рукой?

– А что с ней?

– Левая рука, ты ею мало двигаешь.

– В порядке все, – ерзая, – это что такое? – шепотом спрашивает, чувствую мой давно каменный член.

– Ничего, – отодвигаю её чуть в сторону, чтобы не тыкать в нее озверевшим членом. Не хочу, чтобы думала, что я маньяк. Сексуальный, что мне от неё нужен только секс.

Только не сегодня. Да и не завтра, сначала пусть поверит в мою любовь, потом секс. Знаю, сойду с ума, но я должен выдержать, если хочу, чтобы у нас все было хорошо. Я понмю, как она всегда говорила, что я извращенц и маньяк, думаюшюшмй только о сексе. Поэтому потерплю, как бы сильно не хотел.

Всю оставшуюся дорогу мы молчим. Просто обнимаемся, гладим и целуемся. Не веря своим глазам, своим ощущениям, когда трогаю, я часто - часто моргаю, боясь проснутся. Но каждый раз Карина заставляет чувствовать, что я не во сне. Я нащупываю в волосах твердый шрам, в очередно раз, когда поглаживаю шелковые мокрые волосы.

– Болит?

– Нет, – мотает головой.

– Не шрам, а голова. Что сказал невролог?

– Я еще не была у него.

– Как так Карина?

– А у тебя болит, голова?

– Мы сейчас говорим о тебе.

– Болит или нет? – отстраняется.

– Иногда. А у тебя?

– Иногда кружится. Где еще у тебя болит? Что говорят врачи? Когда тебе нужно на прием? Ты принимаешь какие – нибудь лекарства?

– Стоп, – смеюсь, – по одному, если можно.

– Тебе смешно?

– У него куча таблеток, – отвечает Самсон, – в том числе обезболивающих, которые остались в чемодане.

– Завтра утром заедем, заберем, – спокойно отвечаю.

– Я могу привезти сейчас, – говорит Самсон, паркуясь во дворе моего дома, – оставлю вас дома и поеду..

– Самсон, поезжай домой.

– Пусть привезет, – просит Карина.

– Не надо! – выхожу из машины, протягивая руку Карине, – Самсон до завтра!

– Но шэф..

– Единственное, что ты можешь сделать — это созвониться с Геннадий Аркадьевичем и ее супругой, Еленой Николаевной. Она невролог, – уточняю для Карины, – пусть утром нас ждут. На обследование.

– Упрямый! – Самсон садится в машину, а мы с возражающей Кариной поднимаемся наверх. Домой.

– Ты будешь стоять? – спрашиваю, замечая ее растерянный вид, – пошли, – тяну за руку прямиком в душ, – раздевайся. Нужно согреться.

И жалею, когда раздеваюсь. Потому что, Карина плачет, рыдает громко и трогает мои швы. Под грудью, мягко проводит подушечками пальцев.

– Было больно? – целует.

– Нет, – отступаю и тяну ее под горячую воду, – все прошло.

– Но было же больно? – плачет еще громче, – а нога? Боже! А нога? Болит?

– Нет, – вру, ни к чему раскисать.

– Тамерлан..

А я правда, чертов маньяк. Потому что задыхаюсь, когда чувствую касание ее торчащих сосков к своему телу. Кровь мгновенно приливает к паху, но я ничего не делаю, кроме того, как поворачиваю ее к себе спиной, чтобы не видела мой, наглым образом предающий мою похоть, торчащий член.

Мну мягкие полушарии, подставляя ее под горячую воду. Сдерживаю стон, и отхожу на безопасное расстояние.

Прошу не плакать, сдерживая свое возбуждение. Сейчас не время, пытаюсь вразумить себя.

– Пожалуйста Карин.. не плачь. Все прошло.

PS: если вам нравится книга, поставьте * мне нравится. Вам не трудо – мне очень приятно! Спасибо.

Глава 11

Карина

Намыливая мое тело, Тамерлан то и дело гладит, прикрывает глаза и стонет. Облизывает губы, сначала свои, потом в нетерпении мои.

Боже, как же приятны, будораживающе действуют на меня его руки, губы, влажный теплый язык. Вкус мм, я кажется теряю рассудок. Требовательные прикосновения не прекращаются, когда мы вытираем друг друга, не можем оторваться. Жадно и влажно целуемся, плетемся языками и неустанно мычим, возбужденные и неудовлетворенные.

Да, я разочаровываюсь, когда Тамерлан достает из ящика шкафчика в ванной мою пижаму.

Протягивает мне, отворачиваясь выходит из душа.

Что случилось? Мой Тамерлан, горячий, полный глаза похоти и желания, просто выходит?

Не хочет меня?

Почему?

Что не понравилось?

Что я сделала не так?

Натягивая пижаму выхожу.

– Тамерлан? – застаю в комнате, натягивающим футболку.

– Сейчас милая, – он закрывает двери шкафа и просто обнимает меня. Зарывается в мокрое полотенце на моих волосах, учащенно дышит.

– Я жутко голодный, давай выберем что - нибудь в ресторане, – тяжело вздыхая, – закажем.

Тамерлан?

Пряча слезы огорчения, прохожу в гостиную, где нахожу свои домашние тапочки.

Дождь за окном не прекращается, наоборот усиливается. Гром и молния гремит, за грудной клеткой сердце отзывается болью.

Он не захотел меня, почему? Я же чувствовала как сгорает в нетерпении, каким каменным стал его член, явно требуя большего, чем просто тыкать мое бедро, грозясь проткнуть. В чем дело?

Сглатываю, и моргаю, гоню прочь слезы. Хватит плакать по каждому поводу.

Мой Тамерлан.. что с тобой?

Смотрю, как он хватает со стола телефон и идет в мою сторону. Поднимаюсь.

– Я высушу волосы, – не могу смотреть на его выпирающий пах и нежелание заниматься со мной любовью.

Господи!

– Я сделаю заказ? Что будешь? – усаживаясь на диван.

– Выбери что – нибудь на свой вкус, – скрываюсь в ванной, включаю фен и даю волю слезам.

Он не хочет меня?

Секса хочет, меня — нет!

Что – то не так!

Мой Тамерлан имел бы меня прямо там, на аллее под дождём. Его ничто и никто никогда не мог остановить, если он хотел секса.

Сейчас он не хочет меня и это больно ранит.

А может авария сказалась на его мужскую часть?

Как теперь узнать?

Я же не могу прямо спросить, какие у него проблемы с эрекцией? Или могу?

А как он узнал, что у него проблемы с эрекцией, если не занимался ни с кем сексом? Или занимался?

Я уже рыдаю, к счастью шум фена перебивает мои всхлипывания.

А может он там, в Германии пробовал, хотел с кем - то и не получилось?

Господи!

Почему это меня так ранит?

– Карина, – он без стука входит, – прости, ты задержалась… – прячу от него глаза, – подожди, ты плачешь? – поддевая меня за подбородок, смотрит в глаза.

– Я просто не могу поверить, что ты рядом, – выключив фен, обнимаю.

– Поэтому ты давно высушила волосы и просто так тут стоишь? – поглаживая по спине, – не можешь нарадоваться? -

– Да, – часто - часто киваю, – я так тебя люблю.

– Я тоже очень тебя люблю и … – тяжело вздохнув, отодвигается.

– И? – заглядываю в его полные похоти глаза.

– Ничего, – дрожащим голосом, проводит рукой по моим волосам, – тебе очень идет этот цвет волос.

– Ага.. ты же не это хотел сказать?

– Я.. хотел сказать… я заказал еду.

– Угу, – прикладывая руку к его паху, трогаю твердый, готовый к бою член, – какие проблемы?

– Нет проблем, – тяжело простонав, убирает мою руку, – сейчас приедет мама с Офелией.

– Что?

– Самсон звонил, он все таки, – облизывая мои губы, непрестанно гладит и мнет мое тело, и не хочет меня! – он поехал за моим чемоданом. Прости, мама очень соскучилась. Видела меня всего пару минут, потом я сорвался к тебе.

– Они сейчас приедут?

– Да, – оторвавшись от меня, – любимая, моя, – крепко обнимает.

Любит и не хочет?

– Хорошо! – толкаю в грудь, выхожу, – тогда я переоденусь. Тут же остались мои вещи?

Понимаю, что все с ним хорошо. С его мужской частью! Потому что, если бы были проблемы – не был бы таким твердым. Верно?

Значит дело во мне!

Может я сильно похудела? Отталкиваю его этим или в чем дело?

– Карин.. – идет следом, – я обидел тебя?

– Нет, – стягивая с себя штаны, натягиваю трусы. Раньше бы я стеснялась, а сейчас стою перед ним голая. Специально. Смотрю на реакцию и жду, что сейчас завалит на кровать. Но нет!

Стоит облизывается и пожирает глазами, задерживая взгляд на моих сосках. То и дело прикрывает глаза, тяжело вздыхая.

– Я.. – подходит, втягивает рот давно затвердевший сосок, – как же я соскучился, – простонав тянется к моим губам.

– Правда? – закидываю ногу на его бедро и засасываю его язык.

Боже!

Голова кружиться от желания, меня трясет, когда он жадно врывается в рот и сжимает ягодицы.

Слава Богу!

Мой Тамерлан, любимы мой!

Но..

Отстраняясь, смотрит заплывшим от возбуждения глазами:

– Одевайся, мама скоро будет.

А когда я выхожу, застаю Тамерлана в душе.

– Что… – застываю и протягиваю руку, – что ты делаешь? Выходи сейчас же!

Он стоит под холодной водой, в одежде. Остужает свой пыл.

Перекрываю кран, злюсь, ничего не понимаю.

Вот она я, твоя любимая, как ты заявляешь, сам между прочим! Бери, возьми меня! Я отдамся, без остатка. Видишь я сгораю от любви!

Но нет, мы лучше постоим под холодной водой!

Что, Что происходит?

– Тамерлан! – кричу, хочу вывалить все, как есть! Но в дверь звонят и я иду открывать, пока он вытирается.

– Дочка! – мама Тамерлана радостно раскрывает руки, а меня всю трясет.

Естественно обнимаю.

– Проходите, – следом Офелия.

– Как я рада тебя видеть!

– Простите, – Самсон ставит чемодан Тамерлана в прихожей и прощается, – меня Лена ждет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Мы вам не помешаем? – спрашивает Офелия, – понимаю вы молодые и долго не виделись, но мы тоже соскучились.

Тамерлан прихрамывая заходи в гостиную.

– Не помешали, – присаживается на диван рядом с матерью.

Мы ничем не занимались, чтобы вы нам помещали.

Думаю про себя, глотая ком обиды иду включаю чайник.

Мы с Офелией распределяем по тарелкам еду из ресторана, накрываем стол, в то время как Тамерлан беседует с матерью. О чем не вникаю, отдаленно лишь ловлю фразы переживания матери за сына. Она то и дело гладит его по руке, улыбается и благодарит Бога. Пока накрываем Офелия расспрашивает все о моем самочувствии, рассказывает, что все то время, пока я лежала в больнице, они с матерью заботились обо мне. Через Самсона. По известным причинам не могли навещать. Мать была в больнице с сыном, Офелия с отцом. Мне становится жутко, когда представляю весь тот ужас, который мы пережили. Порознь. Далеко друг от друга. От мысли, что я могла больше не увидеть Тамерлана, на глаза наворачиваются слезы. Смотрю на него из кухни, на его очаровательную улыбку и обещаю себе, что больше никогда в жизни не оставлю его. Если и суждено умереть — то вместе.

И в горести и радости, и в богатстве и бедности, в болезни и здравии. Только сейчас до меня доходит истинное значение этих слов.

Господи прости меня за все плохие мысли. В то время когда он умирал, я думала, женился и счастлив в браке.

Дура – знаю.

Теперь, мне даже секса не нужно. Главное пусть живой, пусть рядом. Дышит и улыбается. Подмигивает, когда ловит мой взгляд. Отвечаю улыбкой.

Тамерлан глотает кучу таблеток, прежде чем садиться за стол. Сдвигает мой стул к себе, ближе, рядом. Ловит мою руку под столом, вплетает наши пальцы. Другой рукой держит вилку. Иногда чмокает в щеку, просит прощения у матери.

– Очень соскучился, – оправдывается, вызывая у всех улыбку.

– Дочка, – обращается Камилия, – как твоя рука? Болит?

– Нет, — отпиваю лимонад, – все в порядке.

– Не в порядке, – вмешивается Тамерлан, – завтра обследуем и точно узнаем, что с ней.

– В порядке все, просто нужно разработать.

– Будем разрабатывать, – Тамерлан целует мое плечо, – вместе.

– Дочка, – смущенно спрашивает Камилия, – я бы хотела поближе с тобой познакомится, мы же можем чаще встречаться?

– Конечно можем, – это звучит с такой теплотой, что другого ответа не может быть.

– Можешь приезжать к нам, в любое время, – продолжает Офелия, – всегда рады тебе.

– Ты улыбка моего сына, – замечает, – никогда прежде не видела его таким счастливым.

– Хватит смущать мою Карину, – Тамерлан целует мою руку, – дайте ей поесть.

Смеемся.

Я окружена такой заботой и теплом, чувствую себя нужной. В своей семье и от это чувства распирает. Кислорода в воздухе кажеться так много, я не успеваю дышать. И это великолепно.

– Как тебе работа в ателье? – спрашивает Тамерлан у сестры.

– Оо! – глаза Офелии загорается, когда она рассказывает о своей работе модельера.

– Еще немного и я открою тебе свою собственную студию дизайна! – обещает Тамерлан.

– Не сейчас нет, – кашляет Офели, и мама стучит локтем ей под бок, – сначала решим..

– Потом, – заставляет замолчать дочь.

– Мама как всегда усложняет! Я сам все решу, – встает из -за стола, давая понять, что на сегодня хватит.

Мы с Офелией убираем посуду со стола, пока мама с сыном пьют чай.

Тепло попрощавшись, уходят.

Я возвращаюсь на кухню, хочу помыть посуду, когда Тамерлан прижимается сзади.

– Оставь, – целует мочку уха, я мигом покрываюсь мурашками, – пошли спать.

– Спать? – поворачиваю голову, смотрю в помутневшие глаза, вытираю руки, обнимаю, – я не хочу спать, – целую вкусные губы.

– А что ты хочешь? – жадно сжимая ягодицы, отстраняется, – нам рано вставать, – громко сглатывает, – анализы нужно сдавать. Натощак.

– Я не пойму, – не сдерживаясь, – ты что так натрахался в своей Германии, что не хочешь меня?

– Что? – сдерживая смех.

– Говорю всех там перетрахал? – спрашиваю его же языком, чтобы понятнее было.

– Ага, — улыбаясь, – всех медсестер в клинике.

– Не хочешь меня? – дрожащим голосом.

– А ты хочешь? – притягивает меня к себе.

– Тамерлан, – шумно дыша в губы, – ты правда всех там перетрахал? – отталкиваю, — потому меня не хочешь?

– Дурочка! – поворачивая меня к себе спиной, толкает к столу, – я подыхаю, так сильно хочу тебя.

– Почему тогда не берешь? – сорванным голосом, мне так обидно, что я не обращаю внимания, на его действия, – изменял мне там?

– Держись крепче, – ложит меня животом на стол, – за столешницу и прогнись.

– Тамерлан.. – срывая вниз мои лосины с трусами.

– Ты не представляешь, – прикусывая шею, чувствую его пальцы на своей промежности, – думал ты не хочешь секса. Меня…

Глава 12

Тамерлан

Весь вечер наблюдаю за любимой и понимаю, что она злиться и психует, хоть и старается не показывать.

Обиделась. Не захотел секса или что - то другое?

Я совсем не знаю, как себя вести и остерегаюсь своих действий.

На самом деле хочется наброситься на нее и съесть. Именно так я сделал бы раньше, не сейчас. Я так соскучился, просто пиздец. На деле же, мне страшно показать ей, как я хочу. И в третьих, я не знаю можно ей заниматься любовью? Хочет ли она меня? Прежде ведь никогда не хотела.

Жду не дождусь, когда останемся одни. Может тогда прояснится?

Пиздец, чувствую себя подростком, незнающим, как подступиться к девушке.

Не дожидаюсь, когда дверь закроется за мамой и сестрой, бегу к любимой и прижимаюсь к ней сзади. Балдею. Просто улетаю от одного ее запаха, а от прикосновений к нежной коже, теряю рассудок. Здраво мыслить, когда член стоит колом, не про меня. Но я сука, стараюсь, держу себя в руках.

Пиздец мне короче, окончательно.

Хочу ее, как никогда в жизни, до боли в паху.

С улыбкой, и черт бы меня побрал извращенца, с удовольствием, выслушиваю бред про измену.

Пиздец, но как же приятно, черт возьми! Она ревнует! Меня ревнуют!

– Дурочка моя! – да она вся влажная и скользкая. Возбужденная и готовая принять. Только пальцы касаются нежной плоти, я срываюсь.

Похоть затуманивает разум, перед глазами все плывет и я снимаю с неё лосины, на месте. Зверь в душе рычит, требует немедленного прониконовния. Готов ворваться и кончить,только от одного проникновения!

Клянусь, от такой жажды желания, от голода по любимой девочке, умираю!

– Нежная моя, – проводя рукой по аппетитной заднице, – я так соскучился.

– Тамерлан, – поворачивая голову, ловит мои губы, – хочу тебя…

Мне не послышалось нет, она ясно сказала: хочу тебя.

Во мне просыпается голодный зверь, но вовремя остановившись, я хватаю ее на руки и несу на кровать. Хотя изначально нагнуле нал столом,хотел здесь и сейчас.

– Раздевайся! – в нетерпении скидываю с себя вещи, Карина снимает футболку с лифчиком, кидает в сторону.

Она сгибается и громко стонет, трется влажной промежностью о мою плоть, когда моих губ касается ее сосок.

Клянусь, я себя сдерживаю, чтобы не причинять ей боли, но то и дело хочется сорваться и втянуть в рот затвердевший сосок.

– Боже! – кричит и оплетает меня ногами, – не тяни, прошу тебя! – дрожащим голосом просит.

– Сейчас моя девочка, – поднимаясь, ловлю губы в плен и зацеловываю, одновременно, раздвинув ноги в стороны, вторгаюсь в сочащееся лоно.

Пиздец! Разве так бывает, чтобы так накрывало от одного проникновения? Как не кончить раньше времени, как не сойти с ума?

– Боже! – хриплым голосом кричит.

Я оставляю губы в покое, чтобы набрать побольше воздуха в легкие, кажеться задыхаюсь, меня трясет, как наркомана, получившего дозу.

– Девочка моя… — поднимая ноги под коленки, я вхожу глубже, кусаю губы.

– Только не сдерживайся… – поднимая таз, двигается мне навстречу, и я срываюсь.

Втягиваю в рот нежную кожу, облизываю, двигаюсь, учащаясь, громко и часто дышу.

Карина только стонет, зарывая пальцы в мои волосы, ловит губы, жадно целует, не отрывая взгляда.

– Ты дрожишь.. – шепчет, продолжая целовать.

– Это от наслаждения, которое ты мне даришь! – меняя темп, вдалбливаюсь в желанное тело, доставляя удовольствие, от которого Кариа кричит, прикрывая глаза, не в силах сдерживаться, разрывает поцелуй и хватает побольше воздуха.

– Клянусь, – хриплым голосом произношу, – когда я в тебе, мир не существует!

Опускаясь ловлю соски в плен, кусаю, облизываю и просто целую.

– Тебе не больно? – хочу убедится, что все в порядке.

– Нет! – тянет к себе за волосы, чтобы впится в губы.

– Тогда держись, за спинку кровати крепче!

Первым к финалу приходит Карина, чувствуя ее пульсацию, не сдерживаюсь, изливаю свое удовольствие, в нее. Падаю сверху. Так остро я не чувствовал ее никогда.

– Только не в меня! – кричит, а уже поздно.

И это опять цепляет.

– Поздно сказала, прости, – меня мелко трясет, по вискам капают капельки пота, – не успел, – поднимаясь смотрю в любимые, поплывшие от оргазма глаза, – больше не буду.

А больше я ее не трогаю, нам рано вставать. Потому принимаем душ и засыпаем, сплетясь телами.

Завтра, после обследования, я уточню, не противопоказан ли ей секс?

***

– Кариш… – целую плечо, нежно поглаживаю кожу, – просыпайся.

– Ага, – сонным голосом, закрытыми глазами, – сейчас..

Перехватывая мою руку, которая подкрадывается ей под пижамную футболку, тянет к губам, целует. И засыпает.

– Ээ, – поворачивая ее на спину, – так не пойдет!

– Тамерлан.. – улыбается, – как же я тебя люблю, – устраиваясь у меня на груди, продолжает спать, – не могу разлепить глаза.

И это меня напрягает. Никогда такого не было, чтобы она так крепко спала. Не помню.

– Карин, – поднимаясь сажусь и сажаю ее, – проснись, нас ждут в клинике!

– А давай не сегодня, – смотрит сонными глазами, – я так спать хочу.

– Мне это не нравится, – хватаю ее на руки и несу в душ. Под струями теплой воды, в душе просыпается не только она, но и ненасытный член. Да он и не спал всю ночь, отзывался болью на каждое шевеление и нечаянное касания с ее телом. Особенно, когда она упиралась в него своей задницей. Пиздец в моей голове, пошлые мысли рисовали пошлые картины. Карина была права, когда кричала, что я только о сексе и думаю. Теперь я согласен.

– Ты смотришь.. – поливая меня водой с душа.

– Нельзя? – прикрывая глаза мну аппетитные полушарии.

– Можно не только трогать, – тихо постанывая.

– Опоздаем… – раньше меня ничего не останавливало, я брал, когда хотел. Сейчас здоровье на первом месте. Ее здоровье, не мое.

Быстро одеваемся и спускаемся к парковке, где нас ждет Самсон. Поприветствовав друга, садимся в теплый салон. Возбуждение никуда не делось, я по прежнему хочу Карину, но сдерживаюсь, крепко сжимая ее тонкие пальцы, замечаю, что левой рукой она практически ничего не делает. Однако ее это никак не заботит, всю дорогу она спрашивает о моем здоровье. О ноге и о операции, что было и как сейчас проходит восстановление. Как моя голова, ребра и много вопросов, на которые я не хочу отвечать. Но приходится, когда она надувает губки. Обижается, что не хочу делиться с ней о самом важном, значит не люблю. Логика просто отвал башки! Ну женщина, тем более любимая, потому рассказываю. Не все правда, только часть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И без того бледнеет, когда говорю, что делали с ногой. А если всю правду, то откачивать мне ее всю дорогу. Не хочеться. Пусть сидит в чувствах.

– Самсон, – вежливым тоном обращается, – ты же не забыл, мне нужно к себе, за папкой со всеми анализами и диагнозами.

– Конечно нет, – Самсон сворачивает на нужную улицу.

– И вообще, – тем временем продолжает возмущаться любимая женщина, вызывая у меня улыбку, – я могла бы обратится в государственную поликлинику и встать там на учет к бесплатному неврологу! Но нет, тебя никак не убедишь, что со мной все в порядке и моим здоровьем может заняться бесплатный врач!

– Не может, – целую руку.

– Я боюсь подумать, сколько я должна за тот, первый раз, когда лежала в этой клинике.

– Нисколько! – строго чеканю, – еще раз заговоришь за деньги…

– Мы приехали, – сообщает Самсон.

– Я постараюсь быстренько.. – выходит из машины.

– Я с тобой пойду, – подхожу, переплетаю пальцы и мы поднимаемся на верх.

И как же я охуеваю, когда Карина открывает соседнюю дверь.

– Я временно живу здесь, – проходит внутрь.

– Почему? – паника накрывает волной, отдаваясь резкой болью в голове. Я же закрыл ее ипотеку, через этого Юрия, начальника ее отца. Неужели он забрал деньги себе, а квартиру у Карины отобрали? Я же его, суку, прикончу! Кровь скипает за секунду и я уже не хочу ни в какую клинику. Мне нужно в цех, к этому ублюдку!

– Я боюсь туда заходить, – чувствуя облегчение, когда тихо произносит, обнимаю свою девочку. С другой стороны волнение растет.

– Боишься? – дрожит, отходит, проходя внутрь.

– Это пройдет, уверена, – возвращается с черной папкой, – Оля сказала, страх от того, что я не отпустила маму, – обувается.

Мне это не нравится. Слишком много страхов, у маленькой хрупкой девочки.

– Я с тобой, – крепко сжимаю руку, – вместе преодолеем твои все страхи. Карина прячет глаза, шагает впереди.

– Кстати, мне нужно узнать кое - какую информацию.

– Какую? – выходим на улицу и я встречаюсь с встревоженным взглядом.

– Нужно найти одного человека — Юрий Антонович Макаров.

– А кто это? – давлюсь слюной, прокашливаюсь. Я ведь прекрасно знаю, кто это!

– Этот человек погасил всю нашу ипотеку! – ступая к машине, рассказывает, — представляешь? Всю, до копейки! – оглядывается, мешает, замечая мой взволнованный взгляд, – Тамерлан? – открывая дверь, хочу, чтобы она села в машину, но… — Тамерлан..

– Что? – смотрю в сторону, отвожу глаза, – садись в машину, опаздываем.

– Ты меня слышишь? Тамерлан.. — а я толкаю ее к машине ближе, в глаза не смотрю, выдам же, сука, сразу себя, – Тамерлан… – дрожащим голосом, трясущимся руками дергает мои руки от себя. Поднимаю глаза. Строго в ее глаза смотрю, – это ты Тамерлан? Юрий Антонович Макаров – это ты?

– Как я могу быть им? – скрывая волнение, – я Тамерлан Муратович, Джамалиев, садись в машину.

– Ты закрыл мою ипотеку? – обидным голосом.

– А как мне надо было тебе помочь, если ты от меня копейки не принимала?

– А как? Надо было принимать? – слезы капают с ее ресниц, – если ты пользовал…

– Тихо, – вытирая слезы, – пожалуйста не нервничай. Прошу тебя!

– Тамерлан..

– Я тебя уж тогда любил, ты не хотела принимать от меня никакой помощь.. я понимаю, я сволочь — да! Признаю. Но по - другому не мог удержать тебя возле себя, а потому и говорил про оплату, чтобы ты была со мной, без возможности отказать. Прости. Прости прошу тебя!

– Какой же ты дурак, – гладя мое лицо.

– Когда дела касается тебя — да, дурак! Не соображаю..

– Вы долго еще? – спрашивает вышедший из машины Самсон, – опаздываем!

– Нам еще нужно заехать ко мне домой, – целуя губы, – за моими документами.

– Я тебе этого не прощаю, – дрожащим голосом, – за то, что скрыл.

– Хорошо, садись в машину.

– Тамерлан..

– Потом поговорим о том, как ты не прощаешь. Нужно ехать.

Отъезжаем, набирая скорость. Самсон четко следит за дорогой, не отвлекаясь ни на что.

– Позволь мне помочь тебе, – прошу тихим спокойным голосом.

– Тамерлан..

– Тихо, послушай меня! Карина, я — мужчина, любящий тебя. Твой мужчина! Я должен оберегать и заботиться о тебе, решать все твои проблемы, понимаешь? У тебя нет проблем, есть проблемы у нас, которые решаю я. Договорились?

– Я..

– По другому быть не может, – перебиваю, – и не будет. Только так.

– Но..

– Я сказал Карина. Ты или доверяешь и веришь мне или нет!

– Но Тамерлан..

– Как по твоему должно быть? Я должен тихо спокойно сидеть смотреть, как ты вкалываешь, чтобы выплачивать ипотеку? В то время, как я могу закрыть ее? Чтобы ты не думала, не переживала откуда взять деньги? У тебя есть я, понимаешь?

– Понимаю.. но..

– Никаких но. Я твой мужчина. Все, на этом и порешали. Точка.

– Спасибо.. – кидается в объятие, – я..

– Еще раз про деньги скажешь слово..

– Но..

– Карина..

– Молчу..

– Я хочу, чтобы мы жили вместе. Хочу засыпать и просыпаться с тобой, заботится и любить тебя.

– Но .. я не могу зайти в ту квартиру.. как только переборю свой страх.. переедем ко мне. К нам.

– К нам переедешь ты, – целую ладонь, – в мою, в нашу квартиру. Если хочешь жить со мной..

– Я тебя очень люблю, – обнимает.

– Тогда сегодня же заберем твои вещи. Да?

– Да! – и крепко прижимается, – спасибо.

– Прекрати! – целую.

– Если вы все, – уточняет Самсон, – то мы приехали.

– Пошли со мной, – выходя из машины, тяну Карину за руку, – поздороваешься с мамой, пока я заберу свою папку с документами.

И это была моя большая ошибка, позвав ее с собой. Но об этом я узнаю позже. Не сегодня.

Глава 13

Карина

Дом Тамерлана просто огромный! Нет, не правильно, это особняк огромных размеров, как в сериалах. У меня отвисает челюсть, когда Тамерлан открывает ворота и легко подталкивает в спину.

– Нужно торопится, а то дядя Гена будет отчитывать меня, как ребенка, – а я не могу пошевелиться. Рассматриваю с отвисшей челюстью. Хочется сказать, ты пока беги, забирай документы, а я пока посмотрю. Но это было бы глупо, а потому иду следом.

Господи!

У меня всего один опрос: как мама Тамерлана успевает убраться в этом огромном доме? Тут комнат наверное двадцать, если не больше. А может у нее есть помощница? Ну или .. они живут втроем, не могут же они устраивать тут бардак? И вообще, что можно целыми днями делать в этом особняке? Убираться?

Я смотрю по сторонам, выдергиваю свою руку из захвата Тамерлана.

– Я потом теб все покажу, – улыбается, – обещаю. Клянусь, только шагай быстрей.

– Я просто смотрю…

И не понимаю Тамерлана, имея такой огромный дом — жить в квартире. Объясните?

Двухэтажный особняк из светлого фасадного декора и темно - серой крышей возвышается по центру двора. Дом вокруг и дорожка выложена дорожной плиткой, остальной двор – зеленый, коротко стриженный газон. На который так и хочется ступить босыми ногами. По одну сторону особняка большой, просто огромный прямоугольный бассейн, с чистой голубой водой. Вокруг лежат лежаки и собранный зонтики. Стол и стулья. Тамерлан тянет за руку и открывает большую тяжелую дверь, пропускает меня внутрь. Я словно зачарованная, молча смотрю перед собой, не замечая никого. Потому что то, что открывается внутри не менее красиво, чем снаружи.

– Тамерлан! – радостно встречает Камилия, – доброе утро, – обнимает его, потом меня, – я как раз пеку твой любимый пирог, раздевайтесь, вишневый!

– Нет мам, мы торопимся, но обещаю после обследования обязательно зайдем на чай с пирогом!

– Вишневый, – вздыхает, – твой любимый! Минут через десять будет готов!

– Мама, нам нужно сдать анализы. Нас ждет дядь Гена!

– Дочка, пройдем на кухню.

– Мама! Мы должна сдать анализы, услышь меня, – просит Тамерлан, – натощак!

– Ты голодную вытащил ее из дома? Да на ней и так лица нет, вон вся бледная!

– А как еще сдают кровь? Наедаются и едут в клинику? Перестань! А бледная от радости, – отвечает с улыбкой.

– От какой радости так бледнеют? – серьезно спрашивает Камилия.

– Со мной все в порядке, – убеждаю.

– Мы стоим на пороге, как не родные, – все не угомонится женщина.

– Где мои вещи?

– Самсон поднял их в твою комнату! А ты раздевайся, пошли со мной, я угощу тебя чаем!

– Камилия, – стараясь не обидеть. Зачем мне раздеваться, если через минуту нужно будет ехать? – все хорошо правда и нам нужны сдавать анализы. Если Тамерлан обещал, значит мы заедем после клиники.

– Но дочка.. — а я смотрю вдаль, на появившегося мужчину из неоткуда. Наверное отец Тамерлана. Он смотрит на меня грозным, строгим взглядом. Приковывает на месте, одним своим видом. Я помню, читала про него статью. Он после инсульта и должна признать — отлично выглядит. Я улыбаюсь, как дурочка. Немного побаиваюсь, наслышана о непростом характере мужчины. И я очень бы хотела понравиться ему, как дочка. Ведь я люблю его сына.

– Мурат доброе утро, – здоровается Камилия, – дочка пошли на кухню.

– Принеси мне кофе, – строгим голосом просит и закуривает прямо в прихожей! Но Камилия молчит, значит привыкла.

– Карина, – обращается ко мне.

– Здравствуйте, – здороваюсь по мере приближения к нам и не дождавшись ответа, отворачиваюсь к Камелии.

– Не уходите, пока я не приду! Я быстро, только сварю кофе Мурату, – она уходит и я решаю подождать Тамерлана на улице. Только не успеваю тянуть за ручку двери, как мужчина строго произносит: задержись.

Я мешкаю, скрывая дрожь в руках и обратно к нему поворачиваюсь. Он надвигается, останавливается очень близко. Устрашает, воздух становится тяжелым и едким, его давящая аура наполняет пространство и мне становится страшно. Я не знаю, на что способне этот человек. Потому просто улыбаюсь, как дурочка.

– Так вот ты какая , – выдыхая дым в воздух, даже не поворачивает голову. Выдыхает прямо мне в лицо, от чего я прокашливаюсь и молю Тамерлана поскорее вернутся.

– Какая… – дрожащим голосом.

– Девушка, вскружившая голову моему сыну так, что он просрал все!

– Простите, – смотрю недоуменно. Потому что на самом деле не понимаю, о чем он.

– Ты понимаешь, чего лишила моего сына, лишь одним своим рождением на этот свет? – грозно и страшно, но шепотом, чтобы если что, никто не мог его услышать.

Мне катастрофически не хватает воздуха, я расстегиваю куртку и оттягиваю ворот кофты.

– Никчемная девчонка!

– Мне лучше подождать на улице, – с трудом взяв себя в руки, дергаю ручку двери.

– Стоять! – строгим тоном, – я тебя еще не отпускал.

– Простите! Но я и не жду вашего разрешения! – выхожу, вбираю больше кислорода в легкие. Смотрю на красивый двор, на деревья и кусты, и теперь кажется понимаю, почему Тамерлан не живет здесь.

– Ты еще и дерзкая? – рядом выстраивается мужчина, все еще с сигаретой.

– В чем вы меня обвиняете, не понимаю!

– Не понимаешь? – строго произносит, – мой сын, единственный сын, – уточняет, – чуть не погиб из - за тебя. Теперь понимаешь?

– Нет, – страх сковывает горло, обида душит, но я стараюсь дышать и не придавать значения обвинениям мужчины.

– Ты еще и тупая?

– Никто вам не давал права обзывать меня! – я должна бежать, оставить этот дом, но почему - то стою, жду Тамерлана. Он же не обрадуется, если не обнаружит меня. Опять бежать?

Я всю жизнь должна бежать от своего любимого мужчины?

– Никто тебе не давал права, вмешиваться в чужие жизни! Ты, – тыча мне грудь так, что я делаю шаг назад, ветер треплет мои волосы, скрывая срываются слёзы, – если бы не ты, мой сын сейчас был женат на лучшей девушке этого города и был бы далеко отсюда. Где - нибудь на теплом острове, грел бы свою задницу, вместе с женой! А он вынужден бегать по врачам, чтобы излечится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Я ни в чем не виновата!

– Из -за тебя о лишился всего! Понимаешь?

– Не понимаю! Отстаньте от меня!

– Оставь моего сына в покое! Не бегай за ним! Ты меня услышала?

– Отец? – дверь наконец открывается и на крыльцо выходит Тамерлан, – все в порядке? – берет тут же за руку.

– Все хорошо, – отворачиваюсь от него.

– После клиники, – громко говорит отец, – заедешь. Нужно обсудить дела! – смерив меня опасным взглядом, – один! – и скрывается за дверью.

– Почему вы вышли на улицу? – с трудом сдерживаясь от злости, спрашивает. Ну я же знаю его, он сейчас готов рвать и метать, а не спокойно спрашивать.

– Твой отец..

– Он тебя обидел? – дрожащим голосом.

– Нет, – отвечаю и тяну за руку, – мы опоздаем, пошли.

– Карина! О чем он говорил?

– Ни о чем, правда! – не могу я еще стать причиной ссоры отца и сына. И не буду.

– Я прошу тебя, – крепко схватив за руку, – чтобы он не говорил — не бери в голову! Я потом с ним поговорю.

– Он ничего не говорил. Просто познакомились.

– Я все равно узнаю!

– Пошли? – опуская глаза в пол.

Всю дорогу до клиники Тамерлан психует и злится, стучит рукой по подлокотнику двери. Но тщательно скрывает от меня свои эмоции. Улыбается и целует, крепко держит за руку. Иногда смотрит на молчаливого Самсона.

А Я.. ?

Я готова была расплакаться и умереть от обиды!

Да какое он имеет право в чем - то меня обвинять?

Я ни в чем не виновата! Только в том, что влюбилась!

Господи, разве любить запрещено?

Разве любовь — не самое прекрасное чувство на земле?

– Самсон, – обращается, и тут же замолкает, – ладно потом, – тот просто кивает.

– Тамерлан..

– Да милая.

– Может не поедем в клинику?

Сердце бешено стучит, не хочет успокоится. Все обвинения Мурата проходятся в голове снова и снова. Я не могу избавить себя от чувства виновности. Хоть и знаю, что моей вины нет.

А если он прав?

Если бы не я, Тамерлан спокойно женился бы и жил счастливо с женой.

А он бросил ее и поехал за мной.

Значит не был бы счастлив с ней, правильно?

Иначе не бросал бы ее..

Господи.

– Чем ты себя уже накрутила?

– Я просто есть хочу! – вру, мне кусок в горло не полезет. Сейчас я задыхаюсь от обидных слов его отца, не могу прийти в себя.

– Я тебя накормлю, – шутя, – позже. Только сдадим анализы и можешь съесть меня.

И я кидаюсь ему в объятия. Молча обнимаю и слышу бешеный стук его сердца и понимаю, что он знает своего отца лучше, чем кто - либо другой. И догадывается о чем он со мной говорил.

– Я тебя люблю, – целует макушку, – знаешь да? – спрашивает.

А я из - за кома в горле говорить не могу, потому киваю.

***

– Клянусь, – стоя перед ампулой аппарата МРТ, до боли сжимаю пальцы Тамерлана, который смеется надо мной, – я умру там. Внутри.

– Я буду держать тебя за руку.

– Там нет воздуха.

– У нас новейшая аппаратура девушка, – отвечает молодой специалист, – ни о чем не беспокойтесь.

Мы сдали анализы и уже были на приеме у Елены Николаевны, врача - невролога, как оказалось жена моего лечащего врача, Геннадия Аркадьевича. Которая и назначила нам обследования в число которых входит МРТ головного мозга. Мне, а Тамерлану плюс еще и МРТ грудного и поясничного отдела.

– Я .. мне страшно, вы не представляете как. Тамерлан.

– Я буду держать тебя за руку, а ты если что сильно сожми ее, мы мгновенно вытащим тебя.

Я уже делала несколько раз МРТ головного мозга и до этого даже не подозревала, что страдаю клаустрофобией.

– Мне жуть как страшно!

– Всего лишь потерпеть двенадцать минут! – подбадривает молодой парень.

– В последний раз я была там очень долго! – прикрыв глаза поднимаюсь на кушетку. К слову Тамерлан без истерик и страха прошел все необходимые обследования и МРТ в том числе, – мне до жути страшно!

А дальше я закрываю глаза и крепко сжимаю руку Тамерлана, который то и дело поглаживает мои ноги, пока я погружаюсь в этот жуткий аппарат.

Крепко обнимает и хвалит, как маленького ребенка, как только я выбираюсь из капсулы смерти. Смеется, когда так называю МРТ.

– За то что ты мужественно перенесла все, – выдыхает, – я тебя накормлю.

У нас есть время, целых полчаса чтобы покушать. Я страшно проголодалась, но все еще не могу отпустить все те неприятные слова его отца.

– Сказал же, не слушать и не вникать в то, что говорит мой отец, – словно прочитав мои мысли, говорит Тамерлан.

– Я ..

– Знаю я тебя, и его. Поверь, просто доверься мне. Хорошо?

Я киваю и следую за ним. Мы спускаемся на нижний этаж клиники, где располагается небольшая столовая.

– Сырники будешь? – он показывает мне на витрину, где стоит готовые порции.

– Со сгущенкой и бананом.

– А на обед? Не забывай у нас будет завтрак и обед, все в одном.

– Нее, мне хватит сырников!

– Понял, иди займи столик, я все принесу.

– Я помогу.

– Иди, – поворачивая меня к себе спиной, толкает, – помощница.

Не смотря на то, что это просто столовая, еда здесь вкусная, как дома. Я вдоволь наедаюсь принесенной Тамерланом едой. И в итоге не могу запихнуть в себя сырники.

– Я лопну, – думаю я, кусая сырник.

– Ты должна хорошо питаться, чтобы набрать вес и вернуть румяные щеки на место.

– Тамерлан.

– Что? Ты очень похудела.

– Я нормальная, – наш спор прерывает телефонный звонок. Тамерлану звонят из клиники и оповещают, что результаты готовы.

Глава 14

Тамерлан проводит ключ - картой по считывателю и открывает дверь, пропускает меня первой. Потом закрывает дверь и помогает мне раздеться. Набрасываясь на мои губы, жадно целует и снимает с меня все. В прихожей.

– Тамерлан .. — влажно чмокнув его по губам.

– Хочу тебя, очень, – раздеваясь, спускает брюки, прислоняя меня к стене, поднимает под ягодицы и резко входит. Я обвиваю его ногами и крепко держусь за плечи, наслаждаюсь, принимая его внутрь.

– Боже! – до головокружения, так остро и жадно, что в глазах мутнеет.

– Твой гинеколог сказала, что противопоказаний к сексу нету, – жадно вколачиваясь, сипло произносит, опускается к соску и вбирает его в рот.

– Тамерлан, – громко простонав, – ты что спрашивал такое у гинеколога, которая осмотрела меня?

– Да! – жадно посасывая соски по очереди, – держись крепче! – меняя темп, он учащается и углубляется, даря неземное наслаждение. Узнаю моего прежнего Тамерлана, такого горячего и жадного, ненасытного, нетерпеливого, уверенного в своих действиях, так остро чувствующего меня и мои желания, приводящие к большому взрыву чувств.

– Моя секси, – вылизывая мои губы он ловит мой громкий стон и смотрит в глаза, когда кончаю.

– Тамерлан.. – целуя его, мелко дрожу, и двигаюсь ему навстречу, когда чувствую его пульсацию внутри себя. Он прижимает меня к себе, крепко обнимает, когда опускает меня на ноги.

– Мне надо спросить разрешение у твоего уролога, – говорю, когда восстанавливаем дыхание.

– Что?

– Я говорю нужно уточнить у твоего уролога, нет ли у тебя противопоказаний к сеску, – смеюсь и целую надутые губы.

– Получишь сейчас… – шлепает по заднице.

– Тебе же не стыдно было идти к моему гинекологу..

– Сейчас докажу, что противопоказаний к сексу у меня нет, – разворачивая меня к себе спиной, давит на поясницу, – прогнись и готовься! – бесцеремонно вторгаясь в мое лоно, громко рычит и мнет до боли чувствительные соски.

После совместного душа, Тамерлан тянет меня к себе на диван. Ложится, укладывая меня себе на грудь.

– Я думала мы сегодня не дойдем не до койки, – шучу, поглаживая его плечи, грудь, через ткань банного халата, в который мы оба сейчас одеты.

– Можем вернутся в прихожую, – отшучиваясь тянется к своему телефону, – смотрю сильно понравилось? – облизывает мои губы, когда тянусь к нему.

– Да, – пряча глаза, падаю ему на грудь. Крепко обнимаю, все еще не веря, что он жив и что мы вместе.

Что он любит, что счастлив со мной.

– Давай помоги заказать доставку, – открывая приложение в телефоне, листает меню.

Так проходят несколько дней. Мы безвылазно занимается люблю, никак не насытившись друг другом. Я без остатка отдаюсь любимому человеку, а он берет, даря наслаждение.

Я переехала к нему на следующий день, забрав свои из квартиры Оли. В свою, пока страшно заглянуть, я попросила Тамерлана не торопить меня, и благодарна, что эта тема пока закрыта.

Елена Николаевна отменила мне все препараты, заключив, что я полностью здорова. И слава Богу, у меня прошла любовь ко сну. Я уже столько не сплю, чувствую себя бодрой и выспавшейся.

Травматолог отчитал меня, как маленького ребенка, заметив, что с моей стороны безответственно относится так к своему здоровью. Что я запустила свою поврежденную руку и вместо десяти дней физиотерапии, я буду ходить минимум две недели и дополнительно на курсы массажа, чтобы восстановить полную функциональность руки, иначе последствия могут быть плачевными. Тамерлан строго следит моим походам в физиокабинет и на массаж. Лично сопровождает, в то время когда самому нужно заниматься. Реабилитация у него сложная и долгая, но все будет хорошо. В свою очередь я строго соблюдаю график приема им лекарственных препаратов, выполнение всех предписаний врача. Процесс долгий, но мы упорно идем к своей цели. Пока к нам домой не является его отец.

– Оставь нас! – несмотря в мою сторону, приказывает.

– Отец, – Тамерлан ловит мою руку и тянет к себе, когда я собираюсь уйти.

Я правда не хочу мешать им и присутствовать при разговоре, который возможно, меня не касается.

– Я непонятно сказал? – проходит в гостиную, усаживается на диван, – нам нужно поговорить.

– Карина никуда не уйдет, можешь спокойно говорить, – делая акцент на этом слове, говорит Тамерлан, усаживаясь в кресло, сажает меня на подлокотник, крепко держа за руку.

– Я пойду в спальню, – вырывая свою руку из его, – мне есть, чем занятся.

– Умная девочка! – одаривая меня омерзительным взглядом.

– Карина сядь, – просит Тамерлан. Я моргаю, мимикой показывая, чтобы не усугублял, – я от тебя ничего не скрываю.

– Поговорите без меня, – наклонясь к его ухо, шепчу : пожалуйста.

– Детский сад! Нам нужно поговорить, наедине!

– Все хорошо! – сжимаю его руку и отпуская иду в спальню. И волей неволей слышу весь разговор, просто потому что они кричат, как не в себе!

– Какого черта ты устраиваешь тут цирк? При Карине! – отчитывает громко Тамерлан и я в этом не поддерживаю его, все таки он взрослый человек, к тому же его отец. Но ладно..

– Сбавь тон и не забывай с кем разговариваешь! Я твой отец! Отец, которому ты всем обязан!

– Отец, который ни разу не позвонил, не поинтересовался здоровьем сына? – у меня дрожь проходит по коже от его слов. Как так?

– Я узнавал все от твоей матери!

– Это не одно и тоже! Значит больно тебе нужен! Зачем пришел?

– Тамерлан!

– Я тебя слушаю, – и я слышу шумное дыхание Тамерлана, он заходит в комнату, – все хорошо?

– Да, – кивает и закрывает дверь.

– Ты когда собираешься возвращаться к делам?

– Когда посчитаю нужным. Не сейчас!

– Сейчас, ты должен заниматься всем сейчас!

– Отец, ты в курсе, что я прохожу реабилитацию?

– Похрен! Ты развалил, разрушил все, что я годами создавал! В один миг лишил нас всего!

– Чего я вас лишил? Что ты несешь ? – я понимаю по голосу Тамерлана, что он на пределе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– А не хуй было оставлять у алтаря дочь Коновалова и бежать за своей … мы все потеряли в тот же день!

– Если ты не перестанешь в чем -то обвинять мою девушку, не вижу смысла о чем - то с тобой разговаривать!

– Если бы я мог, сам бы заниматься всем, не привлекая тебя!

– Так занимайся, мне ничего не нужно от тебя! Могу письменно отказаться от всего того, что ты мне дал!

– Заткнись и выслушай! Умник!

– Уходи отец, разговора не выйдет! Я сегодня же откажусь от всего наследства, можешь быть спокоен!

– Неблагодарный! – сплевывая, на пол что ли? Меня колотит дрожь от их разговора и я не хочу быть виноватой в ссоре между отцом и сыном. Но судя по всему все из -за меня. Слезы без остановки катятся по моим щекам, обжигая кожу, сердце больно колет, но я сижу на кровати, закрываю уши руками, и все равно все слышу! – Коновалов подделал все документы, – более менее сдержанно продолжает отец Тамерлана, – пока мы с тобой валялись на больничной койке. Земля принадлежит Мирзоеву, который не теряя ни минуты начал стройку! По нашему проекту!

– Что? – вскипает Тамерлан, – как подделал документы?

– Я не знаю! Когда я вышел из больницы, земля была уже не наша! – тяжело вздыхая, – я ничего не могу делать, не могу! Потому что все свое состояние я переписал на тебя, за день до свадьбы! Я говорил, что хочу уйти и спокойно жить на пенсии! Сейчас, – задыхаясь, – я ничего не могу сделать, потому что, юридически не имею никакого права! Ты обязан черт возьми, все вернуть!

– Как такое могло произойти? – в бешенстве, – я убью Коновалова!

– Остынь! У нас даже денег нет! Нужно искать решение, как поступить и главное, через кого? Потому что все – шавки Коновалова!

– Как это денег нет?

– Если бы ты в первую очередь пришел домой, ко мне, а к своей девушке, то давно бы знал, что все наши счета заблокированы. Надеюсь не нужно говорить, как и кто постарался?

– Подожди.. – а меня разрывает на части от обиды и я уже реву. Получается я виновата во всех бедах этой семьи?

Плачу.

А почему тогда меня так тепло приняла мама и сестра Тамерлана?

Виски давит острой болью, головная боль заставляет лечь и положить подушку на голову. Укрыться от всего того ужаса, котрый твориться в жизни любимого мужчины, по моей вине.

– Ты пользуешься картой Самсона, елси не заметил, – огорашивает его отец.

– Ну так мои не нашли, после аварии. Нет?

– Нашли, кто сказал не нашли? Просто они заблокированы!

– А как же все расходы, за границей.. ничего не понимаю.

– Все твои никчемные друзья, хоть какой – то толк от них..

– Тимур с Никитой?

– Да! Мы живем за их счет!

– Почему мне никто не говорил? Зачем скрывали?

– Берегли твою больную голову!

Я слышу тяжелые шаги, поднимаюсь, когда дверь в комнату открывается. Тамерлан поднимает меня, смотрит в заплаканные глаза.

– Обещай, – схватив мое лицо в свои руки, – никуда не выходить из дома?

– Мы не закончили Тамерлан! – кричит его отец.

– Тамерлан, – дрожащим голосом, накрываю его руки своими.

– Обещай дождаться меня. Просто поклянись! – требует.

– Хорошо!

– Прошу тебя никуда не выходи и никому не открывай дверь.

– Ты куда? – страх за жизнь любимого человека берет верх и я не хочу отпускать его никуда.

– Скоро вернусь! – целует в нос.

– Тамерлан! – за дверью кричит его отец.

Тамерлан отпускает и выходит из комнаты. Я слышу как громко возмущается его отец, а потом громкий хлопок двери.

Они ушли.

Глава 15

Тамерлан

Лицо Глеба припечатывается к капоту его же машины, когда я ловлю его на парковке, заламываю руки за спину.

Когда я подъехал, он уже успел выйти из офиса, пришлось бежать вниз, на нижний этаж, где располагается подземная парковка.

– Что тебе нужно сучонок? – запыхавшись, перестав бороться спрашивает.

– Я смотрю ты в конец прихуел? – сильней давлю на голову, – какого хуя ты творишь?

– Ты все заслужил, чо с тобой произошло! А будешь трогать меня – будет хуже!

– Я тебе говорил, что я не отец? – поднимая за волосы, опять с силой спускаю на каопт, охуеевшее лицо мразоты, – церемониться не буду? Говорил?

– Мне похуй, что ты говорил! – сплевывая, со стоном отвечает.

И терпение мое заканчивается. Поднимаю, взявшись за шиворот, толкаю в спину.

– Что ты делаешь? – спотыкаясь, – тебя моя же охрана упакует!

– Улыбайся Глеб и пиздуй вперед в свой кабинет! Иначе потеряешь самое дорогое!

– Ты мне угрожаешь?

– Я тебя предупреждаю, – отпуская ворот его пиджака, открываю дверь и нажимаю кнопку лифта, – посмей только рыпнуться! – толкаю в лифт.

Мимо охраны проходим молча, Глеб лишь оглядывается по сторонам. Но кроме охраны у дверей никого нет, рабочий день давно закончен. Остановившись у дверей в кабинет, он смотрит на меня озлобленным взглядом.

– Ты меня плохо знаешь, – вопит.

– Открой дверь и заткнись!

– Ты за все заплатишь! – мы проходим в его кабинет и я толкаю его к столу.

– Только после тебя! Доставай все документы на землю!

– Ага, как же! – расположившись за столом, тянет руку под стол. Перехватываю, скручивая руку до жуткой боли, опускаю на колени, – я же тебя суку убью, закопаю там, где никто не догадается искать! – корча рожу от дикой боли, вопит.

– Документы на землю! Живо! – поднимаю на ноги.

– Их здесь нет!

– Ты хочешь явится к себе домой? В таком виде?

– Их у меня и дома нет! – врет, скручивая руки за спину, до боли сжимаю.

– Документы Глеб! Сейчас же!

– Тебе же конец придет через пять минут, как только выйдешь из моего кабинета! Здесь повсюду стоят камеры!

– Документы! Или тебя через пять минут мать родная не узнает! – он уворачивается и двигает в мою сторону сжатый кулак. Перехватываю.

– Знаешь почему я до сих пор с тобой церемонюсь? – спрашиваю, а вопит от боли, – потому что ты сука, в отцы мне годишься. Открывай! – толкая к столу, справа находится сейф с документами, закрытый деревянными дверьми, под прикрытием шкафчика. Я видел раньше, когда приезжал с отцом на переговоры по покупке земли.

Глеб смотрит с отвращением и со злобой, вот - вот искры полетят из глаз. Давлю на спину, опуская на колени.

– Для тебя же стараюсь, – издевательски говорю, – чтобы удобней было доставать. Открывай!

– Не дождешься! – упрямится.

– Сам нарвался, – схватив за шею, толкаю лицом к двери шкафчика, – клянусь убью, если сейчас же не откроешь сейф! – выворачиваю руку так, что хрустит, – сломаю!

С диким воплем он открывает дверь и вводит шифр, после которого открывается сейф. В котором кроме папок с документами лежит черный пистолет.

– Тшш! – тяну за волосы назад, – хоть одно лишнее движение — ты труп!

– Ты за все ответишь!

– Давай, аккуратно, без лишних телодвижений доставай папку с документами на землю!

– Их здесь нет! Они у Мирзоева!

– Мирзоев тоже за все ответит, не ссы. Ты не один, сейчас — папку! Вон ту толстую, синюю доставай! – я могу и сам, но не хочется оставлять здесь отпечатков пальцев.

Стоя за спиной Глеба, строго контролируя все движения, чтобы вытягивал только папку.

– Уверен, – предупреждаю, – ты не захочешь умереть от пули в собственном пистолете, – поворачиваю его голову, словно болт, когда хочет смотреть в мою сторону. Достает папку, и я тут же оттягиваю его от ящика. Открываю, та самая, в которой лежали все договора по покупке земли. Одна стопка с моей подписью, вторая с поддельной моей подписью, о продаже земли.

– На какой стадии сейчас стройка? – в глазах темнеет, от ярости я готов убить Глеба.

– Не знаю, – пошатываясь опускается на кресло, ногой задвигая дверь.

Поднимая мразь из кресла, толкая к выходу, прихватив папку.

Это же какой мразотой нужног- быть, чтобы за время нашего с отцом отсутствия, воспользоваться ситуацией, подделать подписи, продать нашу землю Мирзоеву и начать там стройку. Используя наши стройматериалы!

Стройматериалы, которые заказывал мой отец! Какой бы не был – он мой отец! До последнего вкалывал, ходил смотрел, выбирал, заказывал все лучшее для нашего ТЦ! В декабре месяце! Не обращая внимания на мои с мамой уговоры, оставить все до весны – он готовился к масштабной стройке! Чтобы сейчас этим довольствовался Мирзоев? Убью обоих!

Толкаю его в лифт с такой силой, что он чудом не падает, а припечатывается к стенке.

– Клянусь, – еле дыша, –ты за все заплатишь!

– Заткнись!

– Пожалеешь..

– Ты плохо слышишь? – схватив за горло, душу, он тут же хватается за мои руки, – заткнись говорю!

Глеб шагает впереди, смотрит прямо, не подавая никаких признаков охране.

– Ты знаешь да, примерно догадываешься, – уже на парковке спрашиваю, – что тебя ждет только лишь за подделку подписей?

– У тебя ничего не получится, – сплевывает, – ты же знаешь весь город в моем подчинении.

– Что, думаешь, если получил должность заместителя главы города, то тебе все можно?

– Я не думаю, я — знаю! – смеется, – ты не представляешь, куда ты вляпался, прямо сейчас, держа в руке эту папку!

– В этой папке – твой конец! – в ответ он лишь громко смеется, – мразь!

Как мой отец мог связаться с таким человеком? Как? Еще и хотел сроднится с ним?

До последнего не понимаю, мой отец это человек, который тщательно выбирает уборщицу в свой офис, и так облажаться, связавшись с этим гнильем?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Оставляя Глеба на парковке, двигаюсь к своей машине, давлю на педаль газа и набираю Карину.

– Ты дома? – спрашиваю, вместо але.

– Да! – громко кричит, радостно, – Тамерлан ты где? Ты скоро? Приезжай пожалуйста домой! – просит дрожащим голосом.

– Ложись спать.

– Тамерлан!

– Мне нужно еще в одно место.

– Сейчас ? ..

– Карина, я очень тебя люблю!

– Тамерлан..

– Все хорошо, слышишь?

– Приезжай сейчас… мне страшно за тебя.

– Со мной все хорошо, – сворачивая на знакомую улицу, останавливаюсь у большого дома, – мне пора. Ложись спать!

– Я буду ждать тебя..

– Целую, – отключаюсь, убедившись, что Карина дома, сигналю и выхожу из тачки. Голова немного кружиться, это все из -за того, что не успел принять вечерние таблетки. Но честно – по херу!

Двигаюсь к воротам, толкаю, обнаруживая открытой. Тут же подходит охрана с рацией.

– Доброго вечера, – высокого роста парень здоровается вежливо, а второй молча смотрит напряженно, – вам кого?

– Как думаешь мне кого? – выпрямляюсь, пряча кулаки в кармане брюк, – если здесь живет Мирзоев, один?

– Минуточку я уточню, – парень отходит с рацией, а я закуриваю и иду к входу.

– Мужчина! – схватив за руку зовет молчаливый, – вам сюда нельзя.

Я выдыхаю горький дым и двигаю в челюсть парня.

– Я сам решу, куда мне можно, куда нет!

– Вау! – присвистывая на пороге появляется сам Мирзоев, а сзади подходит охранник с рацией, – оставь нас! – кричит охране, – с чем пожаловал? – прикуривая, отходит в сторону, пропуская меня внутрь.

Мы сидим напротив друг друга, в гостиной, за журнальным столиком. Блондинка, которая расхаживала по гостиной в чем мать родила, тут же накидывает на себя красный халат, убегает.

– Если понравилась, могу одолжить, – серьезно так говорит и затягивается.

– Дима, – туша окурок в пепельнице, – удобнее сядь, и не расслабляйся. Разговор будет нелегким. Для тебя не легким.

Глава 16

Выкурив пол пачки сигарет во дворе дома, поднимаюсь наверх.

Разговор с этой мразью не клеился и я бросив:

– Война, так — война! Готовься!

Уехал злой и взвинченный, поэтому сразу не поднялся домой. Долго расхаживал во дворе, курил и размышлял. С чего сука начать? Когда кругом предательство и наебалово?

Сильно злился в первую очередь на отца. Зачем связался с Глебом, зная его подноготную? Его все знают, как самого алчного, грязного, готового на все, ради денег, тварь. Как он мог ему доверять, изначально зная, что он втянул во все это Мирзоева, обсуждая с ним наш проект?

Потом вроде успокоился, виня во всем себя, я не меньше отца во всем виноват, тоже ничего не предпринимал. Полностью полагаясь на добропорядочность Глеба, когда заключал с ним договор о купле - продаже.

Да и вообще, харе винить во всем кого - то! Нужно предпринимать меры, и вернуть себе все свое! Начиная с банковских счетов, заканчивая землей и стройкой!

Это наша земля! Наш проект! Наши стройматериалы! ТЦ – наша и точка, и я костьми лягу, но все верну!

Четкий план тут же вырисовывается в голове и туша последний окурок, поднимаюсь домой. Карина скрючившись спит на диване. Не трогаю, иду в душ. Нужно смыть с себя всю ту грязь, которой испачкался, когда выяснял дела с Глебом и Мирзоевым.

Не в терпении иду к своей любимой, поворачиваю на спину и целуя пухлые губы, избавляю от нижнего белья.

– Тамерлан.. – сонным голосом шепчет и обнимает, отвечая на поцелуй, – все хорошо?

– Да, – толкаюсь в нее и ловлю удовольствие. Только она, только моя Карина может хоть ненадолго подарить забвение, от жестокой действительности.

– Боже..

– Я просто балдею, – толкаясь глубоко, – ты всегда готова принять меня, влажная и горячая! – от наслаждения разум затуманивается, – моя!

Утро начинается в спешке, когда я смотрю на часы. Время восемь, а я с трудом открываю глаза. Бегу в холодный душ, чтобы проснуться окончательно.

– Что за спешка? – сонная Карина заглядывает в душ.

– Ты иди поспи еще, – вытираясь, натягиваю на себя костюм, – позже я отправлю водителя за тобой, отвезет тебя на процедуры.

– А ты? – Карина окончательно просыпается.

– А мне пора заниматься делами, – чмокаю в нос, – прости, мне нужно ехать.

– Тамерлан..

– Все будет хорошо, не переживай!

По поути набираю Самсона, прошу позже отправить кого - нибудь из ребят, отвезти Карину.

– Тамерлан.. – прокашливаясь, – понимаешь.. тут такое дело.

– Самсон, какое? Говори уже!

– Ребят нет. Все разбежались…

– В смысле..

– Понимаешь.. они ждали два месяца твоего возвращения, решения всех финансовых проблем, но..

– Никого не осталось? – выруливаю к главному офису банка, в котором хранились все наши средства.

– Я сам могу ее отвезти.

– Ты мне нужен – сейчас! Подожди, – паркуясь, делаю глубокий вдох, – в течении часа я решу проблемы с финансами! Свяжись со всеми, кто готов вернуться – прими без промедления, пусть приступают сейчас же к своим обязанностям!

– Компания тоже закрыта.. там никого нет.

– Ясное дело, кто будет работать, когда ни проекта, ни работодателей нет на месте! Нужен план.. и он у меня есть! Тебе час на то, чтобы вернул всех, кто готов работать! и.. Самсон, никого не уговаривай! Верни тех, кто готов с первого слова с нами продолжить путь!

– Хорошо!

– До связи!

Отключаюсь и иду в здание банка.

– Мы еще не открылись, – чуть приоткрывая дверь, говорит девушка, – подождите еще сорок минут.

– Или ты сейчас же открываешь дверь или я разнесу ее к чертовой матери!

– Подождите! – кричит и зовет охрану.

Охрана узнает меня не понаслышке, открывает, а девушка наверное новенькая или стажируется.

– Тамерлан Муратович, – здороваясь отвечает мужчина, пропуская внутрь, – вы же знаете наши порядки.. если заработает сигнализация, будет плохо! Мы поставим всех на уши, полицию тоже.

– И журналистов тоже зови, всех кого нужно обзвони и сам пригласи. Будет интересно – даю слово! – насмешливо говорю, – у себя “звезда”?

Звезда – продажная сука, руководитель банка.

– Да, знаешь же она приходит рано! – охранник следует по пятам, – Тамерлан Муратович, у меня будут проблемы из – за вас. Может подождете?

– У вас у всех будут проблемы из -за меня, не ссы, – толкая стеклянную дверь, захожу в кабинет главного директора банка, Марии Анатольевны.

– Тамерлан.. – откладывая трубку проводного телефона Маша поднимается с места и просит охрану выйти, улыбается, – какими судьбами? Нас больше ничего не связывает, уже наверное в курсе, – присаживается, дрожит, но улыбается.

– Ты уверена мразь? Во вторых, нас ничего и не связывало, я имел дело с банком, не с тобой! – присаживаясь, тяну к себе ее мобильник и снимаю трубку с проводного телефона, – какого хуя ты творишь?

– Что вы имеете ввиду? – сразу переходит на ВЫ.

– На каком основании ты заблокировала все мои счета? Все счета компании и моей семьи? – стараясь говорить спокойно, внутри киплю, – кем себя возомнила?

– У меня есть документы.. – она тянется к нижнему ящику стола.

– Чихать я хотел на твои документы..

– Но именно на их основании..

– Ты меня слышишь сука? – бью по столу кулаком, – ты что думала я сдохну, мой отец тоже и ты сможешь прибрать все к своим рукам?

– Что вы… – дрожащим голосом, – я ничего не думала…

И в этот момент в кабинет заходят нужные люди, с которыми я связывался, еще в лифте. Когда спускался на парковку.

– Мария Анатольевна, – Звягинцев присаживается на стул рядом, а ребята в масках окружают кабинет и офис.

Начинается настоящая заваруха. Мария Анатольевна плачет и заверяет, что делала все не по собственной инициативе. А по чьей не говорит — боиться. Я знаю, это дело времени, Звягинцев умеет докопаться до истины. После допроса и обыска, находятся очень много документов по отмыванию денег. Точнее, по краже и присвоению чужих банковских счетов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мне все чужое не интересно, а потому я прошу полицию, явивщиюся позже в офис, вернуть мне доступ к моим счетам. Сегодня, сейчас же, чтобы я мог дальше действовать. Но оказывается не все так просто.

– Пока будет идти следствие – никто ничего не сможет сделать, – говорит начальник полиции, который прибыл лично. Его кстати, вижу впервые. За мое отсутствие изменилось многое, и не все в плохую сторону. Потому что прежний был “другом” Глеба. Я втянулся хуй знает во что, так как теперь являюсь одним из главным фигурантом в деле. Меня не отпускают, пока не опрашивают. Марию увозят, банк закрывают на неопределенное время, пока идет следствие. И я пока еще остаюсь ни с чем.

Звоню Никите.

– Нам нужно встретиться.

С тех пор как я вернулся, мы только созванивались. Знаю парни занят, каждый своей личной жизнью, потому не мешал. Сам знаю, теперь, как это важно. Главней всего на свете – твоя половинка.

Да и на них тоже зол, ведь ни разу ни словом не обмолвились о деньгах. О моем финансовом положении, берегут меня. Мою нервную систему.

Через пол часа мы сидим у Амира, за кружкой чая. Именно чая, не виски. Этим утром я узнаю многое, не только о моем финансовом положении, а еще:

Как только в сеть вылилась запись с камер видеонаблюдения, как меня пытались уложить четыри брата Ани, парни взбесились и назначили встречу. При которой была драка, не четверо на одного, как меня пытались бить, а четыре на четыре.

Тимур, Никита, Самсон и Амир против Богдана, Егора, Николая и Ильи. Естественно мои отмутузили братьев так, что мать родная не узнала. Братья сейчас под следствием, за нанесении телесных. Кто и как отмутузил братьев, для следствия остается загадкой. Драка была за городом, без свидетелей и камер. Ну а словам и показаниям братьев никто не верит. Нет основания и доказательств. Со слов – дело не открывается. Одним словом, мои парни – это мои парни, друзья, товарищи, за своего порвут. Как и я. За кружкой чая обсуждаем многое, в том числе я получаю поддержку, любую, какая только понадобится. Денежная, которая мне больше всех сейчас необходима, безлимит на все мои расходы, и это не обсуждается. Пока не восстановлю доступ к своим счетам. Позже к нам присоединяется Самсон и сообщает, что все, без приклосовенно готовы вернутся ко мне работать. Даже офисные работники, те кто еще не нашел себе другую работу. Но работы офиса подождут, сейчас пока еще:

– Мне нужна техника, огромная. Бульдозеры и дробильные ковши, гидромолоты, бетоноломы, разного рода захвата.

– Зачем? – четыре пары глаз смотрит на меня удивленно.

– Глеб и Дмитрий хотят продолжать погрязать в своих грязных делишках, поглубже и мы поможем им. Ни на какие компромиссы идти не хотят, когда я хотел по - хорошему! Потому будет по - плохому! По - моему!

Глава 17

Четыре черных БМВ паркуются вдоль временного забора ТЦ, которым стройку огородил мой отец. И на котором сейчас идут активные строительные работы. Я выхожу первым из машины, становясь у заборы, смотрю на стены, возвышающиеся за забором. Рядом тут же выстраиваются мои друзья, Самсон, Тимур, Никита и Амир. Тихо смотрим пару минут, после заходим за забор.

– Сука! – я охреневаю с первой минуты. Ведь, все чем тут работают строители, наши материалы. Наши, моего отца! Он лично все заказывал и следил за доставкой! А эти мрази строят ТЦ, за наш счет, для себя, – снесу все к ебени матери! Камня на камне не оставлю!

– Послушай.. – начинает чем - то озабоченный Тимур, – нахуя все ломать?

– Так вот зачем тебе понадобилась техника?

– Нужно вывести оттуда всех рабочих, – Никита как всегда за любой кипишь, – никто не должен пострадать.

– Шэф, можно просто всех выгнать и по праву забрать свое! Жалко ломать такую большую стройку!

– Прав Самсон, – поддерживает Тимур, – это все твое, неважно кто построил! Заберем и продолжишь стройку сам!

– Нет! – мы все оборачиваемся на приближающийся шум приехавших машин, техника приехала вся, что я заказывал, – я буду строить сам, с нуля! За новый стройматериал, оплатит Мирзоев, за снос и вывоз строительного мусора тоже! И похую, что его посадят. А за подделку подписей по любасу посадят!

– Я займусь выводом людей! – Никита идет внутрь недостроенного здания и мы слышим его команды.

Начинается кипишь.

Все рабочие, один за другим выходят и разводят руками, когда на их вопросы не может ответить прораб. Он начинает звонить, скорей всего Мирзоеву и просит подождать приезда шефа.

Все, кроме Никиты, который занят выводом рабочих их строительной зоны, отговаривают меня от затеи снести тут все. Водители оставляют технику стоять наготове и один за другим идут к нам.

А я другого решения не вижу, кроме как снести тут все и начать заново. Самому, как мы решили, как планировали с отцом. Несмотря на то, что тут все построено по нашему проекту – ничего не останется! НИЧЕГО!

Прораб подходит ко мне и подносит свой телефон мне, просит поговорить. После моего отказа, с телефоном у уха отходит, потом возвращается, ставя на громкую просит выслушать.

Мирзоев требует, приказывает немедленно освободить его территорию!

Его, сука, территорию!

– Мирзоев, – кричу в трубку телефона, чтобы он наверняка услышал, из -за громко работающей техники, возможно плохо слышит, потому я кричу еще громче, – ты хорошо меня слышишь?

– Тамерлан! Сука, я же тебя зарою, в землю закопаю…

– Иди нахуй Дима!

Еще больше разозлившись, даю команду начать!

– Вперед, снести тут все! Нахуй все!

Прораб вместе с рабочими разбегаются кто – куда. Начинается настоящий хаос.

Вот так суки, теперь где появляюсь я – будет настоящий ад, пока не верну все свое!

Мрази, конченные твари!

– Это такой большой труд, – кричит прораб, – столько месяцев работы! Вы что творите? – схватившись за голову.

– Тамерлан! – мы с ребятами отходим подальше, когда бульдозеры и разного вида техника пробираются близко к зданию и наносят первые удары.

Жалко смотреть на прораба и рабочих, которые снимают каски и чуть ли не плачут с первыми ударами.

Понимаю, они ни в чем не виноваты и разрушить их труд на их глазах бессердечно. Ну извиняйте…

Самсон отгоняет все наши тачки подальше от забора и строительства.

– За всю их работу, – имею ввиду водителям, сносящем задние, – платить будет Мирзоев. За вывоз мусора тоже!

– Тамерлан, – оборачиваемся на крики взбесившегося Мирзоева, прибившегося на место, – ты охуел! Останови немедленно! – свистит и кричит приближаясь к технике.

Я иду следом, оттягиваю за рукав. Не хватало еще сесть в тюрьму за смерть придурка от удара экскаватора - драглайна.

– Ты хочешь сдохнуть? – отшвыриваю его в сторону.

– Прекрати немедленно! Джамалиев, клянусь убью тебя! – размахиваясь, хочет нанести удар. Перехватываю и толкаю на песок.

– Мирзоев прекрати истерику! – Тимур первым оказывается рядом.

– Это моя земля и ты это знаешь! – кричу.

– С хуя ли твоя? – он поднимается и налетает на меня.

Завязывается драка.

Парни хотят разнять, но я не даю.

– Давно хотел вьебать!

– Тебе нельзя получать какие – либо удары по голове! – кричит Тимур и тянется разнять. Никита удерживает.

– Не лезь! Он крепкий, выдержит.

Позже, уже на место в половину разрушившегося здания появляется сам Глеб, со своей армией парней, которые кулаками хотят решить проблему. Если его охрана это специально подготовленные люди, это не значит, что они сильнее.

Пиздец начинается. Техника рушит все на своем пути, а мы с парнями кувыркаемся в пыли и грязи, в то время как Глеб стоит в сторонке и набирает кого - то по телефону.

Когда появляется полиция с сиреной, мы понимаем, с кем он говорил.

Домой попадаю поздно вечером, застаю любимую за ноутбуком, к которому я предоставил полный доступ.

После появления полиции все решилось быстро. Мирзоева арестовали, за подделку подписей, а Глебу ничего!

Глебу, который больше всех творил дичь — н и ч е г о! Потому что на бумагах нет его подписи! В подделанном договоре о купли - продажи земли, стоит моя поддельная подпись, как продавца, и подпись Мирзоева, как покупателя. Вот и все! Глеб чист! Эта тварь всегда выходит чистым из воды! И получает больше всех выгоды! Он продал землю мне и Мирзоеву, за те же самые деньги!

Истерически смеюсь, когда он усаживается в свою тачку с довольной рожей и покидает стройку! Охуеть как это злит, но пока без понятия, как его засадить.

Со стройкой и землей придется повозиться, прежде чем начать строительство. Я не тороплюсь, главное вернул все свое.

По пути домой отзваниваюсь с отцом, который сначала радуется, потом предупреждает, что зря я так с Глебом. Это я пока еще ничего не сделал и не предпринял, чтобы устранить Глеба. Чтобы скинуть его с места, в которым он уселся прочно, но ненадолго. Это я обещаю сам себе и захожу в квартиру.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Карина тут же подрывается и бежит меня встречать, раскрывает руки для объятий.

– Подожди милая, – улыбаюсь, как тот ребенок радуюсь такой встрече, – я сильно испачкался. Сейчас приму душ и обниму.

– Что с тоб… ой? – она осматривает мой внешний вид и приходит в ужас, – ты опять дрался?

– Что значит опять? – целую в нос и захожу в ванну, она идет за мной.

– Тамерлан, – я включаю воду и смываю с себя всю пыль, – я уже правда начинаю сильно волноваться. Какие у нас проблемы, которые нужно решать кулаками? Ты понимаешь, как это опасно для тебя?

– Дома пахнет чем - то вкусным. Ты заказывала доставку с ресторана? Я голоден, как черт!

– Тамерлан, – отодвигает шторку, чтобы видеть мои глаза, – что происходит?

– Говорю у нас вкусно пахнет, что заказывала? – быстро смываю с себя пену и выхожу, кутаясь в полотенце, обнимаю любимую и целую в желанные губы.

– Тамерлан.. – отстраняется, – я переживаю за тебя. Ты меня слушаешь вообще? Нет? Да? Не слушаешь?

– Слушаю, я говорю есть хочу! – сажаю ее на стиральную машинку и снимаю пижаму.

– Боже! – расслабляется, когда мои губы касаются затвердевших сосков, – ты неисправим.

– Такой я, что поделать, – облизываю пышные мягкие полушарии, мну и в нетерпении раздвигаю ноги, – хочу тебя съесть!

– Я думала ты говоришь про еду.. аййй, – с первым проникновением с ее губ срывается громкий стон. Она перелетает ноги за моей спиной и двигаться навстречу моим движениям.

– Чистый кайф, – впиваясь в губы, – как хорошо, что ты у меня есть!

Одновременно достигнув пика, заходим в душевую и вместе смываем следы любви.

– Оо, это так вкусно, – откусывая кусок мяса, – или просто я сильно голодный или это действительно вкусно!

– Рада, что тебе понравилось, я старалась.

– Сама готовила?

– Да!

– А продукты?

– Я попросила водителя заехать в супермаркет.

– Я идиот! Клянусь! Даже не подумал денег тебе оставить! Откуда взяла деньги?

– У меня были свои.

– Кариш, – запивая компотом, домашним компотом, говорю, – я оставлю дома карту Самсона, трать сколько хочешь и на что хочешь. Ок?

– Зачем? У меня есть свои.

– И зачем ты готовила? Мы можем заказывать еду, чтобы ты не утруждала себя.

– Тебе не понравилось? – в миг меняется в настроении. А я не знаю, как сказать. Я не хочу, чтобы она перетруждалась.

– Очень понравилось, ты чего? Клянусь, это очень вкусно!

– Тогда в чем пробелам, если я буду готовить? Мне и так нечем заняться дома, скучно!

– В сентябре восстановишься в институте и продолжишь учебу.

– А до сентября?

– До сентября отдыхай и занимайся мной! – подмигиваю.

– Я подумала.. я хочу продолжить работу.

– Какую? Я не хочу, чтобы ты работала, в этом нет необходимости. Милая, – закончив с едой поднимаюсь с места, обнимаю свою куколку, целуя веду в спальню.

– Я когда жила у тети в Питере, занималась …

– Любимая..

– Я занималась репетиторством, по английскому языку, чтобы отвлечься, и неплохо заработала. Хотела бы продолжить, только в онлайн режиме. Все мамы пишут мне, просят вернутся или хотя бы продолжить занятия в онлайн режиме. Тамерлан, – просит, когда укладываю на кровать и тяну за пояс шелкового халата, который она надела после душа.

– Потом обсудим, сейчас хочу тебя. Отдайся, без остатка.

Глава 18

Карина

Я выхожу из супермаркета с улыбкой на лице и большими пакетами в руках. Самсон, который сначала отвез меня на процедуры и массаж, встречает с улыбкой.

– Ты не подумай, – говорю улыбаясь, а он забирая пакеты открывает пассажирскую дверь, – тут все самое необходимое. И две большие вазы для цветов, – Тамерлан в последнее время возвращается домой с красивыми букетами, сладостями и дорогими подарками. Приходиться пополнять дом покупками, иначе цветы завянут. Не могу же я их оставлять в ванной? Они такие красивые, пахнут на весь дом. А еще, самое главное, он сам, лично выбирает для меня цветы. А подарки, я хоть и запретила ему дарить так много, но кого он слушает? На моих ушах красуются красивые сережки, на шее красиво плетеная золотая цепочка с кулоном в форме сердечки. Тонкая цепочка с крестиком, и браслет. Парный браслет, потоньше, более изящная на моей руке, потолще на руке Тамерлана. Браслеты выбирали вместе. У меня появилась шкатулка, которую я приобрела по необходимости, для хранения украшений. Сколько бы я не возмущалась, итог один. ОН приходит с цветами и подарками, и я ничего не могу с этим поделать. А еще, сегодня он пригласил меня на ужин, в ресторан. Поэтому пришлось задержаться чуть подольше, я же не могу явится в джинсах и футболке? Купила красивое платье, черное с серебром и туфли на высоких каблуках.

Думаю Тамерлану понравится. Я в предвкушении, потому что он сказал, сегодняшний вечер особый, станет самым важным в нашей жизни. И сколько бы я не выпытывала, ничего не говорит. Ответ один — вечером узнаешь.

– Вы сияете, – говорит Самсон, усаживаясь на место водителя, – рад видеть вас такой.

– Спасибо Самсон, – Самсон тоже ничего не говорит, хотя уверена, он все знает.

– Мы едем домой или нужно куда - то заехать? – сворачивая на главную улицу.

– Домой, – нужно торопиться. – У меня одно онлайн занятие на сегодня, остальное перенесла, чтобы успеть собраться в ресторан.

У Тамерлана все налаживается и я безумно этому рада. Он перестал задерживаться и приходить домой с синяками и разбитыми кулаками. Чувствует себя лучше.

В работу и свои дела меня не просвящает: чтобы меньше волновалась. Как все наладиться окончательно, обещал брать меня с собой, показать стройку, как он говорит, самого большого ТЦ в нашем городе и я жду не дождусь. Весь интернет гудит статьями о возвращении Тамерлана и его намерениях. Оттуда и узнаю новости, потом выпытываю у него. Он рассказывает, и далеко не все. Только самое хорошее, например как служба безопасности нашего города захватили офис банка и сменили всех его работников, от директора до уборщицы.

И ему наконец восстановили доступ ко всем счетам.

Этот день мы праздновали дома, заказав ужин в ресторане. Он всячески бережет меня, даже от готовки. Я окружена такой заботой и любовью, что мне больше ничего в жизни не надо.

Мы очень подружились с его мамой и сестрой, они замечательные люди. Настоящая, хорошая семья. Не считая конечно, враждебно настроенного против меня отца. С ним мы больше не пересекались. Я к ним не ездила, как бы меня не уговаривал Тамерлан, ни разу не согласилась. Не хочу видеть людей, которым я не приятна. А его мама и сестра могут приезжать к нам сами, когда захотят. Ну и естественно его отец, после того случая, ни разу к нам не приехал. И не надо. Он меня ненавидит, это сразу заметно.

Я счастлива с его сыном и если он не принимает меня в качестве девушки сына, я ничего не изменю. Пусть все останется так как есть. Я не собираюсь кланятся ему, лишь бы понравится.

Если Богу будет суждено, мы с его сыном будем вместе, несмотря ни на что. Ну а если нет, то тут уже ничего не придумаешь. Я стараюсь об этом не думать, не зацикливаться ни на чем. Потому что Тамерлан не говорит о нашем будущем ничего, даже намека нет. Самое главное мы сейчас вместе, живем счастливо этим моментом. Здесь и сейчас. Если не суждено быть вместе, значит так угодно Богу.

Самсон помогает занести пакеты, хотя они легкие и я могу сама, но этим мужчинам ничего нельзя говорить. Тут же смотрят таким взглядом, что лучше помолчать и следовать рядом. Хочет, пусть помогает.

– Во сколько за вами заехать?

– Самсон, мы же договаривались на ты.

– Никак не могу привыкнуть, – улыбается, – так во сколько?

– В семь, – он кивает и уходит.

Тамерлан домой не приедет, сказал собирайся без меня. Он будет ждать меня в ресторане.

Боже!

Я улыбаюсь сама себе, когда сажусь за ноутбук и приступаю к онлайн занятиям.

***

Я любуюсь собой перед зеркалом, провожу рукой по вышитыми стразами, кружево платья, улыбаюсь. Давно не видела себя такой счастливой.

Я правда счастлива, проживаю лучшие моменты своей жизни с любимым человеком.

Как же это хорошо любить и быть любимой.

Скажи мне кто - нибудь это еще каких - то пару месяцев назад, не поверила бы. Никогда бы не поверила в любовь Тамерлана. Да я и не подозревала, что он умеет любить. А он умеет и я вижу это в его поступках. Господи, спасибо.

Прикрываю глаза, и вижу его образ. Стоит манит своей очаровательной улыбкой, в которую я тоже когда - то не верила. Думала он не умеет улыбаться.

Умеет, еще и как. Завораживает, очаровывает собой. Самый привлекательный мужчина на свете, и он мой.

Глянув на часы, понимаю, что опоздаю на свидание, если сейчас же не перестану мечтать.

Наношу легкий макияж, пудру, серебряные стрелки, под тон платью, тушь и блеск для губ. Никакой румяны и ярко красной помады. Терпеть не могу. Я больше за естественный образ. Брызнув любимыми духами на запястье и зону декольте, накручиваю большие локоны на кончиках волос, оставить распущенными. Может поменять цвет волос на белый? Как раньше? Этот цвет несомненно мне идет, но я привыкла быть белокурой, как говорила мама. Я перекрасилась в Питере, по совету тети. Она говорила, что нужно поменять свою внешность, что это поможет пережить стресс. Нет, не верьте таким глупостям. Никакая смена внешности не поможет потушить боль утраты. Да, я поменяю цвет волос на белый. Решаю и выхожу из дома. Нужно спросить у Тамерлана, какой цвет ему нравится больше. Он говорил, что очень мне идет этот цвет. Но я ему понравилась с белым цветом волос, значит, поменяю. Точно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Боже, – Самсон протягивает руку и улыбается, – вы сразите его не повал!

– Да ладно! – улыбаюсь и усаживаюсь на заднее сидение.

– Красивая.

– Спасибо.

– Мы с Леной хотим пригласить вас к нам, если вы не против.

– Не против, это отличная идея вытащить Тамерлана из дома, – оба смеемся, понимая, что тот полностью погряз в своих делах.

– Нужно отвлечь его от дел, иначе потеряем пацана, – шутя мы доезжаем до самого дорогого ресторана в городе. Где на пороге стоит мой любимый, самый привлекательный, самый красивый мужчина. Увидев нашу машину идет к нам, открывает дверь, подает руку и зачарованно смотрит в глаза.

– Привет.. – робко здороваюсь, а в ответ тишина. Лишь проводит по мне взглядом и спрашивает.

– Я думаю ты не сильно расстроишься, если я порву на тебе это платье? – смотрит похотливым взглядом.

– Тамерлан!

– Ты прекрасна, я не знаю, как устою весь вечер.

– Ты неисправим! – уворачиваюсь от поцелуя, – мы тут будем стоять?

– Можно тебя попросить..

– Смотря что, – уже немного побаиваюсь его желаний в общественном месте.

– Закрыть глаза и не подсматривать. Я буду тебя вести, просто шагай.

– Попробую..

– Карина..

– Я могу быть свободен? – спрашивает Самсон.

– Да, и заежать за нами не нужно, – отвечает Тамерлан, – спасибо, друг!

Взяв меня крепко за руку, Тамерлан просит закрыть глаза. Я впервые в жизни иду с закрытыми глазами, полностью доверившись любимому человеку. Ни капли не сомневаясь в своих шагах. Лишь чувствую запах цветов, когда заходим внутрь. Приятная музыка льется из колонок, я крепко сжимаю руку, когда слышу перешептывания. Понимаю, что зал переполнен людьми и все сейчас смотрят на нас. Но мне абсолютно все равно, я делаю глубокий вдох и иду дальше.

– Открывай! – просит Тамерлан, отпуская мою руку.

– Боже! – я прикрываю руками лицо от яркого света, – Тамерлан! – часто - часто моргаю, гоняя слезы радости.

Мы заходим в закрытую зону, для двоих. За нами закрывают атласные шторы. Я завороженно смотрю, покрываясь мурашками с головы до пят.

На столе стоит большой букет коралловых миниатюрных роз, ароматные свечи в форме сердечек расставленные по всему столу. В воздухе летают красные шары, в форме сердца, на столе ужин для двоих.

– Тамерлан! – бросаюсь в объятия. Он нежно взявши за руки, усаживает меня на диван и становится на колено. Целует руку, не моргая смотрит в глаза.

– Ты знаешь как я тебя люблю? – это выглядит так трогательно, что я теряюсь, – больше жизни.

– Знаю.. – моргая, гоняю непрошенные слезы.

– Тише, – прикладывая палец к моим губам, другой рукой он лезет в карман и достает оттуда футляр. Сломанный, деформированный, весь пошкарябанный, – он был со мной в тот самый день, – поднося ближе ко мне, смотрит на футляр, – когда спешил к тебе.. вместе с кольцом, – открывая футляр, демонстрирует нежное колечко с камушком по центру, напоминающим цветок, – к счастью кольцо уцелело, – улыбаясь, – ты согласна прожить со мной всю свою жизнь, до конца моих дней?

Спрашивает, а я разрываюсь от боли в груди на части, плачу. Рассматривая красивое, невредимое кольцо в сломанном футляре.

Глава 19

– Согласна, – вытирая лицо, – не сомневаюсь, что хочу прожить свою жизнь с тобой!

Растроганный, полный эмоций, Тамерлан надевает на мой палец кольцо, целует руку. Поднимая меня с места, обнимает, зарываясь в волосы, вдыхает.

– Обещаю любить и беречь тебя от всех бед! – шепчет в ухо.

– Обещаю любить и заботиться о тебе!

После долгих объятий, мы усаживаемся за стол. Тамерлан наполняет бокалы шампанским, и протягивает один мне.

– За нас! – выпиваем по глотку и не отрывая друг от друга взгляда, ужинаем. После Тамерлан приглашает меня на танец. Центр зала наполняется парами, но я слышу только музыку и слова любви от любимого человека. Когда возвращаемся за стол, нам приносят десерт. Пирожное красный бархат и гранатовый сок.

– Ты хочешь, чтобы я не смогла выйти из -за стола? – улыбаясь, отламываю кусок пирожного.

– Я просто люблю тебя!

– И я люблю тебя!

Тамерлан нажимает кнопку вызова персонала и рядом тут же вырастает официант, с огромным бокалом, полным скрученными в рулон бумажками, перевязанными красными нитками.

Ставя бокал на стол, официант уходит.

– Что это?

– Доставай любой!

– А что там? – я смотрю в загоревшиеся желанием глаза любимого человека и даже близко не представляю, что может быть в этих записках.

– Достанешь — узнаешь!

– Страшновато, – я делаю глубокий вдох - выдох, прежде, чем опускаю руку в бокал. Перемешиваю и достаю один рулон. Развязываю красную нитку, раскрываю и читаю: Тайланд.

– Решено! Тайланд так Тайланд, а то я голову ломал, не знал куда тебя отвезти отдыхать!

– Что? – у меня слабое сердце, по всей видимости очень слабое сердце, раз оно заходится в дикий пляс, стучит и норовит выйти из груди.

– Да милая, мы едем отдыхать в Тайланд!

– Но..

– Никаких но, – опустошив стакан с соком граната, он поднимает меня с места, – тебе не нравится Тайланд?

– Нравится.. просто..

– Завтра же займемся твоим загранпаспортом! Отдохнешь, перед учебным годом!

Я в полной растерянности. Мой мозг просто не готов воспринимать столько хорошей информации, точнее не привык. Надо привыкать, хочется верить, что впредь все будет хорошо. Одергиваю себя, хватаю за руку Тамерлана, дрожу.

– Привыкай, – словно прочитав мои мысли, говорит Тамерлан, – впредь ты будешь переживать только лучшие эмоции в своей жизни. Обещаю, – потянув за руку, поднимает из -за стола, – нам пора. Нас ждет еще одно маленькое приключение!

– Тамерлан..

– Ах да, забыл сказать о самом главном.

– Мм..

– Как ты смотришь на то, чтобы свадьбу сыграть осенью? В октябре..

– Осенью?

– Ну если хочешь, можешь сама выбрать дату свадьбы.

– Я думала мы пару лет походим женихом и невестой…

– Что?

– Ну… а учеба?

– Я не буду мешать тебе учится, – серьезным голосом обещает, вызывая у меня улыбку, – ладно, так уж и быть в октябре.

– Тамерлан?

– Ты не любишь октябрь месяц?

– Люблю.. но..

– Это лучший месяц для свадьбы.

– Я согласна! – еле сдерживаю себя, чтобы не подпрыгивать на месте. Правда, я радуюсь, как ребенок.

– Я не сомневался, – припадая к моим губам, – поехали?

– Еще бы знать куда.. – улыбаюсь и у меня уже болит рот, от того, как часто я растягиваю губы в улыбке за вечер, – поехали.

– Вот так бы и сразу, – тянет руку к выходу.

Мы приезжаем в парк развлечений. Дует холодный ветерок, потому пиджак Тамерлана оказывается на моих плечах.

– Нас ждут аттракционы.

– Аттракционы?

– Да! Я хотел отвезти тебя еще, неделю назад, на открытие парка, но .. не смог найти свободного времени.

– Я не помню, – усаживаясь в такси, – когда в последний раз каталась на аттракционах, тем более ночью.

– Поэтому мы и едем в парк.

– Как бы аттракционы для детей, нет?

– Мы тоже дети своих родителей, – смеется, вплотную придвинувшись ко мне.

Боже!

Столько адреналина я не вырабатывала никогда, столько за этот вечер.

Или из - за возраста, или из - за гормонов, я кричала и визжала как не в себе, практически на каждой карусели. Крепко, до боли держала за руку любимого человека. Как бы стыдно не было, я боялась, что описаюсь, настолько страшно было на ладьях. Я что так сильно постарела, что боюсь каруселей?

Меня трясет от эмоций, но когда Тамерлан зовет на колесо обозрений, не отказываюсь. Тяну руку к нему и сажусь в закрытую прозрачным пластиком кабинку.

Тамерлан тянет меня на себя, сажает на колени. В парке, кроме нас еще несколько человек, в основном молодые люди и небольшие компании. Но на колесо поднимаемся мы вдвоем, больше желающих нет. Мы не обращаем внимания на других, каждый развлекается, как ему нравится, а потому свободно, без стеснения отвечаю на поцелуй Тамерлана, когда он впивается в мои губы. Город давно окутала ночь, лишь ночные огоньки и фонарики, которые с высоты, кажутся звездами, светят. На колесе обозрения, никого нет, кроме нас, но когда руки Тамерлана подкрадываются под мое короткое платье, напрягаюсь.

– Что ты делаешь? – шепчу ему в губы.

– Хочу кончить с тобой, на самой высокой точке.

– Что? – отрываю поцелуй, смотрю в полные похоти глаза.

– Хочу тебя, здесь и сейчас, – свободной рукой поднимая мое платье до талии, поглаживает бедра, пересаживая меня так, чтобы я оседлала его.

– Ты шутишь? – старательно убираю его руки от себя.

– Нет, – проникая глубоко в мой рот языком, закрывает его поцелуем, отодвигает трусики в сторону, поглаживает влажные складки.

– Тамерлан, – меня трясет не по - детски, – мы в парке.

– Угу, – облизывая мою кожу.

– В колесе..

– И? – расстегивает свой ремень, – приподнимись на секундочку, – просит.

– Что? – я в полной растерянности, но это не мешает мне растекаться соками возбуждения, когда пальцы Тамерлана, влажные от меня, проникают в мою плоть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Это какое - то сумасшествие, но я возбуждаюсь,загораюсь, как спичка и жажду проникновения. Громко стону, и приподнимаюсь, чтобы Тамерлан скорей опустил брюки с боксерами и насадил меня на себя.

Это грех? Так жаждать человека, хотеть и ждать проникновения, заня где мы находимся? Но ничего нас не останавливает и я громко стону, ловлю удовольствие, когда насаживаюсь на крупный, твердый член любимого человека.

***

Колесо делает два круга прежде, чем мы достигаем пика. Я тщательно осматриваю кабинку, чтобы после нас ничего не оставалось, в частности влажные салфетки, которые “случайно” нашлись в кармане Тамерлана. Мы были очень аккуратны, чтобы не испачкать в кабине ничего.

Ноги трясуться и немного дрожат, когда касаются земли. Чувство эйфории еще не полностью покинуло мое слабое, после оргазма тело, потому Тамерлан придерживает меня за руку и мило улыбается. Мы долго прогуливаемся по парку, просто разговариваем. Обо всем, в частности о нашем будущем, где Тамерлан видит нас многодетными родителями. Я всячески уверяю его, что больше одного ребенка не смогу родить.

– Я знаю, как это больно, поэтому уверена, что на второго не соглашусь!

– У нас будет трое, – уверенно говорит.

– Тамерлан, ты слушаешь меня, когда я говорю?

– Конечно любимая!

Я очень много читала и слышала, про роды. Это адски больно. А я не выношу боль, у меня низкий болевой порог.

– Я знаю, у нас будет трое детей. Вот увидишь.

– Вот увидишь, больше одного я не смогу родить.

– Не будем спорить, – взявши за руку, – побежали?

И мы как маленькие дети бежим.

– Кто первый добежит до лавочки, тот победил, – и срывается на бег.

– Так нечестно, – обгоняю и радуюсь, хотя понимаю, что он уступил.

– Иди сюда, – ловит, обнимает, – поехали домой?

– Поехали.

– Хочу порвать на тебе это платье.

– Тамерлан.

– Не обидишься?

– Нет, но можно же без потерь..

– Нельзя, – приобнимая мы идем в сторону выхода.

Неделя выдается очень теплой, по настощему весенней. И мы каждую свободную минуту стараемся проводить вместе. Первым делом оформляем загранпаспорт.

Я работаю онлайн и учусь одновременно. Хочу догнать сокурсников, чтобы осенью без проблем вернутся к учебе.

Тамерлан каждый день возвращается довольный собой и делами. Подробности не рассказывает, просто говорит, что скоро начнем строить ТЦ. Наше ТЦ.

На субботу он просит не брать никакую работу, так как мы идем к Самсону в гости. На шашлыки, на открытом воздухе.

Я радуюсь, любым изменениям в моей жизни. В нашей жизни. С любимым человеком, каждый день благодарю Бога.

В субботу, после насыщенной любовью ночи мы собираемся в гости. Самсон звонит несколько раз, предупреждая, что брать с собой ничего не нужно.

Но как так?

Я не сдаюсь и беру с собой шоколадный торт.

– Уверена про десерт они забыли.

– Да, да, – усмехаясь говорит Тамерлан, заезжая на улицу, на которой живет Самсон. Знаю, Самсон арендовал небольшой дом и они с Леной живут вместе.

Паркуясь у ворот, Тамерлан первым выходит и идет в мою сторону.

– Какой красивый дом! – восторженно говорю, когда мы заходим во двор, – маленький, но до чего же уютный!

– Соглашусь.

– Оо, – Самсон выходит из задней части дома идет к нам, – добро пожаловать!

Мужчины приветствуют друг друга за руки.

Самсон провожает меня в дом, к Лене на кухню, которая при виде меня, бросает все и дружно обнимает. Радуется и заметно волнуется.

– Лен успокойся, Тамерлан обычный человек.

– Я бы не сказала, он все таки начальник Самсона.

– Они друзья!

Я помогаю Лене на кухне, а мужчины жарят шашлык во дворе. Мы наблюдаем. иногда, за ними в окно и каждая из нас любуется своим мужчиной.

– Знаешь, – делится Лена, – у меня нет подруг и я была бы очень рада, если мы с тобой подружились и часто встречались.

– Мы и так подруги, думаешь я забуду, сколько времени ты проводила со мной, пока я возвращалась с того света?

– Не говори так.

– Слава Богу, я выжила.

Лена молча обнимает и шепчет на ушко:

– Я беременна!

– Что? – я визжу от радости.

– Тихо, – насторожившись простит, – Самсон еще не знает.

– Почему?

– Не знаю, как ему сказать. Мы вроде предохранялись, – на этих словах я настораживаюсь, мы то не предохраняемся. Совсем забыла, с головы вылетело. Даже и не думала обратиться к гинекологу, чтобы назначила противозачаточные средства.

Боже, а если уже поздно?

А может мне начать пить те, что до этого пила? Они вроде отлично справлялись со своей задачей, беременности не было.

– Нужно обязательно сказать, это его ребенок и он несет такую же ответственность, как и ты.

– Да, но..

– Где есть любовь — НО не бывает!

– Нужно собраться, осмелится и сказать!

– Нужно, обязательно! Я уверена он будет счастлив узнать такую новость!

– А если нет?

– Даже и не думай! Он не тот человек! Самсон – он просто… очень хороший человек!

– Сегодня же скажу, – смотрит в окно, где мужчины уже снимают мясо с огня.

– Пошли, накроем на стол!

Сегодня мы впервые будем ужинать на свежем воздухе. Самсон утеплил навес, под которым стоит уличный стол и стулья, накрытые пледами, на случай если замерзнем, можно будет укрыться.

Но мерзнуть в этот вечер не пришлось,так как под вкусное жаренное мясо идет красное вино. К которому Лена не притрагивается, незаметно сменяет его на вишневый сок. А я уверена, что не беременна, поэтому позволяю себе бокал красного.

Глава 20

На следующий день просыпаюсь от боли внизу живота и понимаю, что пришли долгожданные месячные. После душа делаю пометку в календаре, нужно серьезнее относиться к своему здоровью, следить за циклом и сходить к врачу. Радуюсь, что не наступила нежеланная беременность, с другой стороны задумываюсь. Мы ведь не предохранялись, а беременности нет? Это наверное плохо, с другой стороны, ни к чему мне сейчас забивать голову, на последнем осмотре гинеколог не выявила никаких патологий, иначе сказала бы.

Тамерлан сегодня уехал с утра пораньше, и к счастью, а то сейчас бы наблюдал за моей грустной физиономией.

Мне грустно правда, что не наступила беременность, я все чаще возвращаюсь мыслями к этой теме. Ведь, есть много пар, которые не могут забеременеть. Может у нас тоже не будет получатся?

Я принимаю обезболивающую таблетку, потом варю себе кофе. Созваниваюсь с Леной, которая сообщает радостную новость. Самсон был на седьмом небе от счастья, когда узнал про беременность. Придвинул дату свадьбы ближе, через месяц. Еще задолго до этой новости он сделал предложение Лене и она с радостью приняла его. Правда свадьба была назначена на август. Лена рассказывает в подробностях и просит помочь с выбором платья, так как у нее я единственная подруга. Конечно соглашаюсь.

За завтраком созваниваюсь с Ларисой, долго разговариваем. Я рассказываю ей о предложении Тамерлана, о своем здоровье, она искренне радуется и говорит, что будет рядом всегда, как только потребуется.

После разговора с ней, принимаю звонок от Вероники, которая обижается, что я совсем забыла о ней и теть Оле. Но потом прощает меня, не дав мне и слово сказать, сообщает о своей беременности.

Господи, две мои подруги беременны и это так здорово! Я радуюсь и жажду поскорее увидеть телепузиков. На что Вероника говорит, что живот еще плоский, потом, через пару месяцев я смогу потрогать ее живот. Смеется.

Я не знаю почему, но после ее звонка плачу. Совсем недолго, это слезы радости. Могла ли я подумать о том, что наступит время, когда я буду слышать только хорошие новости.

Я не успеваю убрать со стола, как в дверь звонят на пороге появляется Мадина.

– Может ты меня и забыла, но я нет, – обиженным тоном, здоровается и заходит.

– Ну почему сразу забыла? – обнимаю, – ты прекрасно выглядишь!

– Чего не могу сказать о тебе, – расстраивается, – плакала?

– Пошли в гостиную, – тяну за руку.

– У тебя все хорошо? – усаживаясь на диван.

– Просто отлично!

– Тогда, в чем проблема?

– Сегодня такое насыщенное утро, не знаю с чего начать.

– С самого главного, – невозмутимо просит.

– Вероника и Лена беременны!

– Лена?

– Невеста Самсона.

– Аа, так это же прекрасная новость, – потом заглядывает в телефон, – мы переписывались с Вероникой на днях и она, сучка, мне ничего не сказала.

– Потому что узнала вчера! Сегодня ходила на УЗИ, убедилась в своей беременности и сообщила!

– Это так классно, просто здорово! Поэтому садись, чтобы не упасть! – загоревшимся от радости глазами говорит.

– Уже страшно, – присаживаюсь рядом.

– Я тоже беременна! – визжит, от чего я покрываюсь мурашками! Вскакиваю на ноги и крепко обнимаю подругу. Плачу и поглаживую ей спину.

– Господи! – вытирая глаза, – неужели настал момент, когда у нас все хорошо?

– Представляешь! – на эмоциях рассказывает, – Миша же сделал мне предложение, я говорила помнишь? – киваю, – я попросила подождать немного со свадьбой, а он расстроился и сказал, сделает так, что свадьба будет в ближайшее время.

– Вы не предохранялись? То есть противозачаточные таблетки?

– Нет, прерывали. Но он умудрился это сделать! Теперь на седьмом небе от счастья!

– Я безумно рада за тебя!

– Но это еще не все!

– Что еще?

– Сейчас узнаешь, – Мадина кивает в сторону двери, которая звонит, – иди открывай.

– Юля! – громко кричу, когда на пороге появляется Юля.

– Мы тебя не дождались, – говорит Юля, – и решили самим приехать навестить тебя.

– Девочки, ну правда времени не было. Ну что вы все обижаетесь?

– Не обижаемся, – говорит Мадина, когда мы проходим в гостиную, – иди присядь рядом.

– У меня для тебя хорошие новости, – с волнением в голосе говорит Юля.

– Вы с Амиром женитесь?

– Я беременна! – громко сообщает Юля.

Боже! Боже!

Почему я так реагирую на новость о беременности – сама не понимаю?

Но трясет знатно!

– Девочки мои любимые! – обнимаю обеих, целую в щеки, – как же я за вас рада! Ты таки сдалась и отдалась бедному Амиру? – смеюсь.

– Представляешь, – опуская глаза, рассказывает Юля, – не удержалась, когда в очередной раз он домогался!

– Ну и хватит, сколько можно мучать бедного человека?

– Мадина, – вздыхает Юля, – я его не мучаю!

– А что делаешь? Каждый раз ломаешься, хотя знаешь, что он поступил по-мужски, когда не дал опозорится девушке, женившись!

– И что теперь? – возмущенно, – ты хочешь сказать, он должен женится на всех девушках, чтобы они не опозорились, из -за случайной беременности? У них кстати, можно иметь несколько жен!

– Нет. Я не это имела ввиду, но .. ты знаешь, что я права?

– Да. Но..

– Девочки, что было уже не изменить! – говорю, – нужно думать о будущем!

– Самиру забрал любимый, – признается Юля, – Амир сейчас живет один, в квартире, которую мы с ним вдвоем выбирали!

– Тогда я не понимаю, что тебя останавливает быть с любимым человеком? – спрашиваю.

– Вот скажи ей! – поддерживает Мадина, – знаешь сколько влюбленных не могут быть вместе, по разным обстоятельствам!

– Я согласна с Мадиной!

– Девочки..

– Что девочки? Амир любит тебя, ты любишь его, почему вы не вместе?

– Потому что он женат на другой!

– На бумаге?

– Ну женат же? – упрямится Юля.

– Пока ты будешь ждать, – смотрю на телефон, который оповещает о входящем сообщении, – чтобы он развелся, пройдет немало времени. Стоит ли отказывать себя в счастье? Мадина скажи ей!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Сколько можно ей говорить? И днем и ночью говорю!

– Тебя по ночам не бывает дома, не ври! – Юля показывает язык Мадине.

– Ну так я с Мишей..

– Который между прочем зовет тебя жить с ним, вместе!

– И ты отказываешь ему? – спрашиваю.

– Ну .. – нервно мнет пальцами.

– Вы два упрямца! Я скажу вашей хозяйке, чтобы выгнала вас из квартиры, и вам некуда будет идти, кроме как к своим любимым! – говорю серьезным тоном, а эти двое смеются.

– Я перееду после свадьбы, – отвечает Мадина.

– Вот! – тычет на ее пальцем Юля, – только после свадьбы! А меня прогоняешь сейчас! Когда он женат на другой!

– Кажется я знаю, что делать! – встаю с места, – я поеду домой к Самариным родителям! – конечно шучу, – и скажу им, все что о них думаю и о их дурацких обычаях! Почему Самира должна рожать в браке с другим человеком, а не с отцом своего ребенка? Как это понять! – меня правда это злит. Я хватаю телефон, чтобы прочитать сообщение от Тамерлана, а Юля думает я собираюсь звонить, хватает за руку и просит никому ничего не говорить и тогда смеюсь я, – дурочка.

Тамерлан:

вечером нас пригласили на мероприятие, прости забыл тебе сказать вчера.

Карина:

на какое? (печатаю в спешке, ставлю телефон на тумбочку).

– Амир хоть знает, что ты беременна? – спрашиваю у Юли, которая мотает головой (нет), – господи, что мне с вами делать?

– Для начала накорми нас чем - нибудь вкусненьким, – говорит Мадина.

– Что именно вы хотите? – тут же настроение поднимается, когда смотрю на двух беременяшек, – жаль, что Вероника далеко, так бы вас сейчас сидело три беременюшки, – смеюсь, – нет четверо. За Лену забыла.

– Как это классно, – Юля поглаживает свой плоский живот, – четыре младенца. Карина! – вдруг ее осеняет, – вы будете пятные!

– Не будем, я не беременна! – иду на кухню и открываю холодильник, – что вам приготовить?

– Можно омлет и что – нибудь солененькое?

– Конечно, только скажешь Амиру, что он вскоре станет папой!

– Ну Карине.. – и у нее звонит телефон, она берет телефон, бледнеет, – это Амир!

– Прекрасная возможность поговорить!

– По телефону?

– Да хоть как, он должен знать! – отвечает Мадина.

Пока Юля отвечает на звонок, я иду к телефону, читаю входящее сообщение от Тамерлана.

Тамерлан:

я расскажу при встрече, занят немного. Просто будь готова в шесть и приготовь мне мой костюм, самый лучший.

Карина

: хорошо любимый, будет сделано ( ставлю смайлик).

Юля встает и быстрыми шагами меряет гостиную, взволнованная и счастливая, громко отвечает любимому, что очень счастлива!

– У меня тоже есть для тебя хорошие новости! – мы не слышим, что отвечает ей Амир, – уверена ты будешь очень рад!

– Говори уже! – торопит Мадина, – иначе я сейчас выкрикну ему сама!

– Мадина.. вообщем… – хватается за сердце.

– О Боги! – я хватаясь за сердце, будто решается моя судьба!

– Я беременна! – прикрывает рот рукой, – я у Карины! Хорошо, жду! – отключает телефон, можно наконец вздохнуть, – парень Самира вчера пошел к ее родителям и поставил перед фактом! Так что Амир сегодня же подал на развод!

– Ну вот, – одновременно выкрикиваем с Мадиной, – а ты ломалась!

– Если бы я ломалась, не была бы беременной! – отвечает Юля.

– О Боже! – Мадина встает, – пошли приготовим омлет уже!

– Сейчас сюда приедет Амир, – говорит Юля.

– На него тоже приготовим! – отвечаю и приступаю к приготовлению омлета.

Амир прыгает от радости, кружит Юлю в воздухе, от чего у нее кружится голова, когда он ставит ее на пол.

– Я не подумал правда, что тебе может стать плохо, – осторожно сажает ее на высокий стул, – мы идем в ЗАГС, – учащенно дышит, – подавать заявление!

– Успокойся, – просит Юля, отпивает свой остывший чай.

– Никаких успокойся!

– Тебя еще не развели!

Смеемся.

Амир с Юлей уходят, не в ЗАГС, смеюсь, а мы с Мадиной едем по магазинам. Она как всегда помогает мне с выбором платья, а дома с макияжем и прической. После появления Тамерлана уходит, чтобы не мешать нам собираться.

– Ты такая красивая, – Тамерлан кутает меня в кольцо из своих рук, хочет поцеловать в губы, уворачиваюсь.

– Ты испортишь мне макияж.

– Не только макияж… – уводит меня в сторону.

– Нет, никакого секса!

– Почему? – обижается, – немного опоздаем, не страшно. Хочу тебя. Соскучился.

– Тамерлан…

– Поцелуй.. потом еще раз накрасишь губы..

– Я не могу..

– Почему? – смотрит в глаза, – что значит не могу поцеловать?

– Могу поцеловать, не могу с тобой… – опускаю глаза, – это.. у меня эти начались.. месячные.

– Ааа.. – разочарованно, – ладно. А сколько они дляться?

– Тамерлан..

– Ну я забыл..

– Пару дней..

– Ладно..

Крепко взяв меня за руку он проводит в большой, полный людьми зал.

– Сегодня здесь собрались все крупные бизнесмены города, Коновалов тоже будет, – шепчет в ухо, – мой отец и мать тоже.

– Твой отец?

– Этот вечер может изменить наше будущее, – здороваясь с кем - то за руки, Тамерлан ведет меня в центр зала, – я хочу поменять направление компании отца, в котором мы до сих пор работали.

– Это наверное что - то очень рисковое?

– Немного, – спокойно отвечает. Наверное он привык к таким масштабным приемам, в которых обычно я была в роли обслуживающего персонала. Немного волнительно, но я стараюсь держаться и не выдавать свою тревогу. В этом помогает Тамерлан, крепко держащий меня за руку.

– А что будет сегодня?

– Будет объявлен тендер, какой — никто не знает! Сюрприз! Я не знаю в каком направлении это будет, но хочу чтобы именно моя компания, над которым мы с Самсоном работаем последнюю неделю — выиграла!

– В таком случае мы обязательно выиграем! – поддерживаю любимого человека и именно в этот момент чувствую запах знакомых приторных духов.

PS: НЕ ПО КНИГЕ!

УВАЖАЕМЫЕ МОИ ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ !

ЕСЛИ У ВАС ЕСТЬ СОБАКА, НИКОГДА НЕ СТЕЛИТЕ ЕЙ В БУДКУ СОЛОМУ/СЕНО. КАК ВЫЯСНИЛОСЬ, ТАМ ПРЯЧУТСЯ КЛЕШИ.

Я ХОТЕЛА КАК ЛУЧШЕ СВОЕМУ ПИТОМЦУ, ПОСТЕЛИЛА НА ЗИМУ СОЛОМУ И ЕГО УКУСИЛ КЛЕЩ, В МИНУС 19 МОРОЗ!

БЕРЕГИТЕ СВОИХ ЛЮБИМЧИКОВ.

Глава 21

– Дорогой! – оборачиваемся одновременно на голос Ани, – я знала, что ты будешь здесь, – смотрит восторженными глазами на Тамерлана, на меня же смотрит как на букашку. Тамерлан приближает меня к себе за талию, держит крепко, придавая мне уверенности, – как же я рада видеть тебя! – чуть ли не прыгает, полностью игнорируя мое присутствие, – я как узнала, что ты вернулся, хотела приехать в тот же день, но папа отговорил, – смущается.

Господи!

Ее правда бросили у алтаря?

Разве так ведут себя бывшие невесты, которых бросили?

Я что - то не понимаю в этой жизни?

К чему так распинаться?

– Я как чувствовала, что ты будешь на этом вечере! – тянет руку, но тут же убирает, когда не получает ответного приветствия.

Дура!

– Ни один вечер в этом городе не может пройти без тебя! Я так рада видеть тебя!

– Ты все сказала? – спокойно спрашивает Тамерлан, – теперь свободна!

– Ну Тамерлан.. у нас с тобой столько хорошего было, – глупо улыбается, – ты же не можешь просто так забыть…

– Аня, ты умная взрослая девочка, оставь свои игры!

– Тамерлан..

– Пошли любимая, – он тянет меня за руку меня в даль зала, где мы встречаем его друзей.

Тимур один, а Никита с девушкой.

– Приветствую друзья, – Тамерлан тянет руку друзьям.

– Отлично выглядишь! – делают мне комплимент, от чего я тут же краснею.

– Знакомьтесь, – говорит Никита, – это Инга. Моя любимая девушка – невеста, – он нежно притягивает ее к себе.

– Я – Карина, это Тамерлан.

– Карина моя любимая девушка, – отвечает Тамерлан.

– Я поняла, – смеется Инга.

Только Тимур от чего - то грустный, не спеша потягивает виски.

– Что там? – взволнованно спрашивает Тамерлан.

– Завтра у нее свадьба, – отвечает хмуро.

– Значит придется отменить, – говорит Никита.

– Походу только мы с тобой не понимаем, что тут происходит, – тихо шепчет Инга.

– Что происходит?

– Доминика выходит замуж.

– Доминика? – спрашиваем в один голос с Ингой.

– Моя любимая девушка, – отвечает Тимур.

– Выкрадем! – отвечает Никита.

– Никитос прав, – поддерживает Тамерлан, – нельзя из -за своего упрямства, терять любимую!

– Я ничего не понимаю… – недоуменно смотрю на парней.

– Потом расскажу! – обещает Тамерлан, а Никита в свою очередь обещает Инге.

– Пойдем, попудрим носики! – предлагает Инга, мы понимаем, что наши мужчины хотят говорить о чем - то о своем, без нас. Поэтому я с радостью соглашаюсь.

Инга очень приятная, милая девушка. Позитивная. Пока пудрим носики, она вкратце рассказывает, что недавно помирилась с Никитой и теперь надеется, никогда не расставаться.

Когда возвращаемся к гостям, я не сразу нахожу своего мужчину, в отличии от Инги, которая тут же бежит в объятия любимого.

Тамерлан стоит ко мне спиной и с кем - то разговаривает. Я приближаюсь и узнаю голос Ани. Из-за широкой спины, она не сразу видит меня, а когда видит, начинает.

Тут же тянется руками к нему, он тут же отлипает ее от себя. Я останавливаюсь, очень интересно, что будет дальше. Она широко и двусмысленно улыбается, говорит громче, чтобы я наверняка слышала.

Дура.

Мы и так стоим у выхода, куда музыка еле доносится, а потому и без стараний я бы услышала все.

– Поцелуй меня, как раньше, – просит, не отведя взгляда с меня, я приблизилась и сейчас просто стою. Слышу бред сумасшедшей, – я так соскучилась! – тянется к нему, становясь на носочки.

– Аня, пожалуйста иди своей дорогой! – Тамерлан старается, я знаю по тону в голосе, не обидеть девушку. Отталкивает, хватаясь за ее руки, держит дистанцию.

Приторный запах ее духов забивается в ноздри, когда дверь открывается и в ресторан заходят гости. Обходят нас стороной.

– Помнишь, как жадно ты меня целовал?

– Не помнит! – вмешиваюсь.

– Любимая! – Тамерлан тут же приобнимает меня за талию, тянет к себе и целует макушку.

– Откуда тебе знать? – полная возмущений, говорит Аня.

– Он не помнит, как целовал тебя, – чувствую как руки Тамерлана крепче сжимает мое тело, он шумно дышит и шепчет, чтобы мы ушли, – потому что никогда не целовал тебя. Пальцем даже не трогал!

– Ха -ха, – громко смеется, – ты что такая наивная, веришь в сказки мужчины? По твоему, мы были обручены и не разу не целовались?

– Карина, – толкая меня в спину к выходу, Тамерлан хочет, чтобы мы ушли.

– Послушай меня, – приближаясь к ней, – оставь нас в покое и не приближайся к моему любимому, поняла? – Тамерлан тянет меня за руку.

– Ты что думаешь он тебя любит? – спрашивает истеричным голосом, – он так же тебя бросит. У алтаря. Ради какой – нибудь такой же шалавы.

Тамерлан отпускает мою руку, приближается к Ане. Я опережаю его, размахнувшись, леплю громкую пощечину.

Аня кричит и хватается за щеку, пошатываясь.

– Дура! – говорю и отхожу, она хочет ответить мне пощечиной, но Тамерлан хватает ее за руку.

– Рот свой поганый закрой! – отпихивает ее подальше от меня.

– Никогда не открывай свой рабочий рот в мой адрес, – предупреждаю.

– Что ты себе позволяешь? – кричит, – да ты знаешь, что мой отец сделает с тобой?

– Никогда, – Тамерлан предупреждает, – никогда и близко не сравнивай ее с собой, и да. Мне плевать на твоего отца!

– Прости, – говорит Тамерлан целует руку, отпускает и поворачивает меня к себе лицом. Я улыбаюсь, хотя внутри трясет. Нет, я безусловно верю ему, даже если бы не подслушала тогда, случайно, разговор Ани с подругой, когда она приезжала к нам в салон, за золотым бантиком. Сейчас просто уверена в нем, как никогда.

Ну не стал бы он набрасывается на меня, при каждой нашей встрече, как голодный зверь, если бы имел интимные отношения со своей, тогда, невестой. Мы просто, как два упрямых человека, не могли признаться себе, что любим, и что это уже навечно. Сейчас, я настолько ему доверяю, что даже застав их в постели, не поверила бы своим глазам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– За что? – спрашиваю, он поглаживает мои локоны, любуется мной и это не может быть не замеченным. Радуюсь и поднимаю руки к его плечам, приобнимаю.

– Я пальцем ее не трогал… – прислоняется ко мне, молча дотрагивается губами щеки.

– Я знаю.

– Спасибо, – целует коротко, – Пойдем скоро объявят о тендере, не хочу пропустить. Потом.. любимая нам с парнями нужно будет уехать. У нас маленькое дело, по спасению Доминики, – я хочу спросить, кто такая Доминика и от чего ее нужно спасать, но он успевает коснуться пальцами моих губ, – потом все расскажу.

Судя по суете персонала, вечер только начинается. Гостей уже полный зал и если нам посчастливилось увидеть здесь Аню, а позже и ее отца, то родителей Тамерлана все еще нет.

Нет конечно, я не рвусь увидеть его отца, но Камилию очень хотелось бы. Очень добрая, понимающая женщина и просто мать моего любимого человека. Я была бы безумно рада, если бы она относилась ко мне, как к своей дочери.

Я осматриваю большой зал, в центре которого мы стоим в окружении друзей Тамерлана. Перешептываемся с Иногй и много смеемся, с ней кажется по – другому не бывает. Наши мужчины разговаривают о своем, в частности о бизнесе, я не вникаю. Краем глаза замечаю, как Аня один за другим сменяет бокалы с шампанским, глаз не сводит с нас. Мне все равно, клянусь, на ее присутствие. Инга угаваривает меня на бокал шампанского, которое я с удовольствием пью. Алкоголь действует по-своему, расслабляет и поднимает настроение.

– Карина! – я оборачиваюсь и вижу Офелию в длинном красном платье, с черным широким поясов, с черной маленькой сумочкой и такого же цвета туфлях. Она крепко обнимает, не хочет отпускать.

Офелия очень изменилась, после развода с мужем, стала открытой и веселой. Куда - то делась ее замкнутость, появилась уверенность, повысилась самооценка. Она совсем другая, замечательная.

– Дай мне тоже ее обнять, – слышу голос Камилии, безумно радуюсь их приходу. Обнимаю и широко улыбаюсь.

А вот отец Тамерлана, это отдельная история. С хмурым лицом он кидает приветствие парням, здоровается за руки. Меня окидывает равнодушным взглядом и уходит к остальным гостям.

– Покажи! – Офелия держит мою руку, рассматривает красивое колечко, подаренное Тамерланом, – просто космос!

– Дочка, что за слова? – Камилия тоже смотрит на мое кольцо и поздравляет, – именно о такой жене для сына я мечтала. Когда свадьба?

– Скоро, – отвечает за меня Тамерлан, – летом. Так что можешь уже готовится.

– Летом? – спрашиваю, – мы ведь говорили за осень. За октябрь.

– А чего тянуть? – отвечает и тянет меня к себе.

– Так, – говорит Никитос, – становитесь в очередь, – в свою очередь обнимает Ингу, – сначала наша свадьба.

– Подождите… – говорит не менее удивленная Инга, – мы о свадьбе еще не говорили.

– Ты согласилась выйти за меня замуж? – спрашивает Никита.

– Да, – отвечает Инга.

– Стойте! – как всегда самый рассудительный Тимур, – я женюсь первый.

– Это говорит человек, у которого невеста… – не заканчивает Никита.

– Так… я женюсь и все, завтра же, как только откроется ЗАГС, – отвечает Тимур, – обвенчаюсь в самой ближайшей церкви!

– Церкви? – удивляются Тамерлан с Никитой, – она же не христианка.

– Она давно уже христианка! – отвечает Тимур, – сама пришла к этому. Я не заставлял если что!

– Боже! – кричит Камилия, – это лето будет самым лучшим летом в моей жизни! Столько свадеб!

– Это еще не все.. – кхм кхм, кашляет Тамерлан, – Самсон женится!

– И Юля с Мадиной тоже скоро выходят замуж! – говорю.

– Юля — сложный вопрос, – откуда не возьмись появляется Амир, – эта девушка родилась, чтобы свести меня с ума!

Смеемся.

Нас прерывает ведущий, который призывает занять места за столиками в соседнем зале, куда мы проходим. Мы все садимся за один столик, Мурат тоже с нами. Ну хоть не стреляет в меня своим злым взглядом и слава Богу.

На трибуне появляется мужчина в черном строгом костюме с конвертом в руке, предоставляется. Приветствует всех и открывает конверт.

– И так друзья, – вводит интригу, – объявляется тендер на выполнение работ по строительству объекта, – волна перешептывания проходиться по залу, ведущий просит внимания, а представитель компании продолжает, – “ Проектирование и строительство ( реконструкция) поликлиники объявляется открытой.

Дальше рассказывает о:

1) общая информация о природе закупки;

2) перечень документов, необходимых для подачи участниками;

3) условия будущего контракта: объемы поставок, сроки исполнения и многое другое;

4) подробные инструкции для будущих поставщиков;

5) правила, касающиеся сроков и порядка подачи заявок

Я внимательно слушаю, боюсь пропустить что - то важное, будто собираюсь принять участие во всем этом. Бред конечно, я и какой - то тендер о строительстве. Хах, я вообще ничего не понимаю в строительстве, тем более реконструкции. Не мое это.

– Мы участвуем, – уверенно говорит Тамерлан мне в ухо и дальше слушает представителя компании, которого я напрочь забыла как зовут.

– На момент подачи заявлении о учатсии в тендере, – продолжает ведущий, – контракт должен быть полностью готов.

– Что?

– Так всегда делается, – отвечает сыну Мурат, – или ты думал все так просто? – не дождавшись ответа от сына, – говорил же не суйся туда, куда и близко не знаешь как и что делать.

– Спасибо отец за поддержку, – отпивает глоток минералки, Тамерлан совсем не притрагивается к спиртному, – не нуждаюсь в твоих советах.

– Тамерлан, – по - доброму зовет Камилия.

– Прости мам, – и дальше смотрит на трибуну, где мужчина рассказывает о правилах проведения тендера. О победителях и тому подобное. Я слушаю и крепко сжимаю руку Тамерлана. За столом все обсуждают планы на тендер. Странно конечно, ведь ни Никита, ни Тимур не думают участвовать в тендере. Они здесь ради Тамерлана, чтобы поддержать. Я не перестаю восхищаться ими, и городо смотрю на каждого. Тимур здесь сейчас, по виду, по нему словно проехался танк. Но он здесь и сейчас поддерживает друга.

Представитель компании на пару с ведущим грамотно преподносят информацию, желают удачи и ждут заявлений.

– Всем приятного вечера, – под гул аплодисментов удаляется. А вечер продолжается.

***

– Слышал хочешь участвовать? – Глеб, отец Ани, появляется рядом, когда мы провожаем родителей Тамерлана, – ничего не выйдет. Ни твой уровень, так что пока не опозорился, выйди сухим из воды.

Глава 22

Тамерлан

– Милая, – целую руку моей очаровательной Карины, – подожди меня внутри, иди к Инге, я сейчас.

Одному Богу известно, сколько труда мне стоит сейчас сдерживать себя, но я улыбаюсь любимой девушке, чтобы она была спокойна за меня и не волновалась.

– Тамерлан..

Глеб смеется и закуривает, выпускает дым в небо. Я отпускаю Карину и убедившись, что она с Ингой и моими друзьями, хватаю за руку Глеба и веду его за здание ресторана.

– Эй.. – только и рычит, – что ты себе позволяешь, сосунок?

– Сосунок? – отпускаю и отталкиваю его от себя так, что ему с трудом удается устоять на своих ногах, – только то, что ты в отцы мне годишься, спасает тебя от моего кулака!

– Ха ха, напугал! – поправляя на себе пиджак, выбрасывает сигарету, – запомни, я никого не боюсь, наоборот пугаю! – уверенно так глаголит, – твой отец долгие годы старасля избавится от меня, ничего не вышло, как видишь! Я тебя так же размажу по стенке, как и твоего его!

– Нет, тебя не спасет возраст от моего кулака, – настолько сейчас похую, что уже ничего не вижу перед собой, кроме довольной рожи Глеба, который после первого удара моего кулака, искажается от боли.

– Ты охренел? – встает и налетает на меня, за что скручиваю руки за спину.

– Запомни, я — не мой отец, который терпел и вежливо к тебе относился, старался угодить во всем. Даже черт возьми, сроднится хотел с тобой, лишь бы ты продал ему этот чертов кусок земли! – задыхается, так как я рукой давлю на горло, – мне похуй кто ты и какие у тебя связи. За все, что ты сделал моей семье, компании моего отца — ты ответишь, жестко! Дело времени, потерпи. Или ты думал, провернул такую сделку с продажей земли, нахапал денег и тебе за это ничего не будет? Ошибаешься!

– У тебя ничего не выйдет. Ты хуй угадал, если думаешь, что сможешь что-то доказать. Моей причастности к сделки с Мирзоевым нет! – сплевывает, рыпается, хочется освободиться от моего захвата, но я еще крепче сжимаю его руки.

– Кто сказал?

– Я знаю, что не имею никакого отношения и точка! Отпусти хренов ты сосунок!

– Скоро ты на пару с Мирзоев на нарах будешь отсиживаться, – давлю на горло так, что кашляет, задыхается, – держись подальше от моей семьи. Ты меня понял?

–Ты никто, чтобы мне указывать. Понял?

– Не думал, что ты настолько тупой! – бью под колено ногой и отпускаю, когда он падает на колени, визжа от боли.

– Ты пожалеешь об этом, – схватившись за ногу, – ты сильно пожалеешь!

– Заткнись, – сплевываю на него, за что он кричит, что мне конец, – посмотрим еще, кто будет наслаждаться концом другого. Твой эпохе пришел конец, ты понял? Я, Тамерлан Джамалиев, клянусь, что ты скоро сдохнешь на нарах! Я просто так не оставлю, то что ты сделал! Та за все понесешь наказание!

– Так желающих, как ты, – громко смеется, – пруд прудища. Как видишь, я на своем месте, властвую и уверенно оседаю!

– Тамерлан! – ко мне идут Тимур с Никитой, оттягивают, когда я вновь набрасываюсь на Глеба.

– Ты же видишь, он спецом так делает! – Тимур держит меня крепко, в то время как Глеб поднимается на ноги.

– Ты дорого заплатишь за это. За все! – кричит Глеб.

– Какой же ты ублюдок! – говорит Никита.

– Уходим, вы же знаете, чем все это может закончится, если мы продолжим. Он же гнида!

– Он должен сдохнуть, – кричит Никита.

– Уходите? – смеется, – я думал мы продолжим.

– Он провоцирует! – кричит Тимур и тянет меня подальше, – не ведемся.

– Всё в порядке? – спрашивает появившаяся охрана.

– Мне нужны записи с камер наружнего видеонаблюдения, – требует Глеб, вызывая у меня смех.

– Ну и ублюдок же.

– С какой камеры? – спрашивает охранник.

– С этого места, где я стою, – смеется и смотрит на меня, – посмотрим кто будет гнить на нарах.

– Простите это невозможно, именно это место, где вы стоите, не снимает ни она камера.

Теперь смеемся мы.

– Как это? – разъяренно спрашивает.

– Заднюю часть двора захватываете лишь часть угловая камера, и все. Других камер нет.

– Почему?

– Все вопросы к руководству! – отвечает охрана.

– Говорил же с ним надо быть осторожным, – говорит Тимур и ведет меня обратно в ресторан.

Если бы мне пол года назад сказали, что я буду спасать чью-то девушку — я бы засмеялся. Я не верил в любовь, особенно в любовь парня к девушке. И когда мои друзья, страдали по своим бабам, называл их пиздострадальцами, кем в итоге стал сам.

Я тогда со смехом смотрел на этих придурков (именно таковыми считал своих друзей, потому что те влюбились) когда они не отрываясь от экрана телефонов, ждали хоть одно слово от своих девушек. Не знаю почему, но любовь с нами случилась почти одновременно. Последний конечно влюбился я, но кажется один из первых обрел свое счастье. Никита только сейчас помирился со своей девушкой, Ингой, а Тимур до сих пор один. У Тимура сложная ситуация, верю что мы справимся и ему достанется его Доминика. Во всяком случае хотелось бы верить. Наблюдая за его печальным лицом на мероприятии, сердце невольно сжалось. Так как мы с Никитос пришли со своими половинками, а Тимур один. Клянусь, не хочу его видеть таким. Пусть у нас будут проблемы, по работе, в деньгах, но не в любви. Все должны жить счастливы и только со своими любимыми. Каюсь, раньше я думал по другому. Пока не влюбился. Сейчас только смерть разлучит меня с Кариной.

Карина, моя любимая девочка. Пишет, что волнуется и спать не ляжет, пока я не приеду. Знаю, она давно уже дома. Самсон забрал ее с ресторана и отвез домой. Потом присоединился к нам, сейчас сидит рядом.

Из ресторана мы отправились на дело, про которое я обещал рассказать Карине по возвращению. Она чувствует что-то неладное, не спит. Смотрю в мессенджере — онлайн. Упрямая, сказал же все будет в порядке. Нет, она сидит ждет.

Моя любимая, моя душа.

Смотрю на ее фото на аватарке, глаз не могу свести с ее светлых волос и сияющих глаз. Она счастлива, я знаю. Чувствую, иначе не светилась бы так.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Рядом, за углом, на улице дома, в котором живет Доминика, стоит машина Никиты. Мы ждем своего часа для выхода. Тимур тоже должен быть счастлив, иначе не может быть. И мы ему поможем, не оставим одного.

Никита:

ты выключишь этот чертов телефон или нет? Хуля пялишься на экран, светит на всю округу! Туши!

Одергиваю и смотрю на окно рядом стоящей машины, в которое Никитос показывает мне кулак.

Да согласен, свечу и могу спалить нас, поэтому молча убираю телефон. В темноте даже мизерная точка света привлекает внимание, а нам нельзя.

Должна настать глубокая ночь, чтобы все крепко уснули, только потом действовать.

– Шеф, – тихо говорит Самсон, – я все время забываю сказать. Машина, которую я заказывал по вашей просьбе, прибыла.

– Какая машина? – недоуменно спрашиваю, потому что правда не помню.

– Ну помните, когда Карина разбила ее на мойке… вы тогда попросили заказать другую.

– Ааа… прибыла значит?

– Да, они задержали с доставкой, но сейчас вы можете ее забрать.

– А она нужна мне? – задумываюсь, каким же гандоном я был был тогда, тьфу! Точно как мразь себя повел. Ну и хрен бы с ней с этой машиной. Ведь если бы не она, я никогда бы не встретил Карину.

Как она полюбила меня, такого невыносимого?

– Не нужна?

– Не знаю. Как Карина отреагирует на нее? Вспомнит всю ту дичь, которую я творил тогда и пошлет меня на хер!

– Да нет, она же любит вас. Всегда любила.

– Ты то откуда знаешь?

– По факту, тогда я с ней больше проводил времени, чем ты, – смеется.

– Самсон..

– Ну что ты начинаешь! У меня есть Лена и у нас скоро будет ребенок! – знаю, уже поздравил и получил приглашение на свадьбу. Но почему так больно?

Потому что помню, что Карина не хотела от меня детей.

Интересно, а сейчас хочет?

Наверное нет, предохраняется. Сегодня же говорила, что начались месячные. Значит беременности нет.

Потому, сразу как сказала, что секса не будет, из -за месячных, я отступил. Раньше, я был такой мразью, что трогала ее даже во время месячных. Сейчас, не знаю, откуда взял столько сил, что отпустил. Не прикоснулся.

Просто понял, что она не хочет детей. От меня точно. Задело?

Еще и как!

Я хочу детей, от нее. Полноценной семьи и пупсиков. Своих родных любимых пончиков. Тех, что бегали в моем сне.

– Так что с машиной? Берем?

– Надо подумать и узнать, что думает Карина. Самсон..

– Ааа.

– Как узнать, таит ли на меня Карина обиду? За то время?

– Нет конечно! Она же любит тебя!

– Незнаю…

– Ну ты даешь…

– Я готов себя сейчас прибить, за то как вел себя с ней тогда.

– Да забудь ты уже, Карина забыла.

– Откуда тебе знать?

– Так видно же. Любит. Такая любовь, как ваша видна сразу, вы излучаете счастьем, когда вместе. Просто ты не замечаешь этого, потому что помешан на другом, – ржет.

– Помешан? – смотрю на смеющегося Самсона.

– Молчу! – сдерживает свой хохот, – кстати машина Карины до сих пор стоит во дворе.

– Знаю.

– Нужно от нее избавится

– Я поговорю с ней.

Тимур подает сигнал и мы тихо, бесшумно выходим из машины.

PS: ДОРОГИЕ МОИ ОЧАРОВАТЕЛЬНЫЕ ЧИТАТЕЛЬНИЦЫ! ОТ ВСЕГО СЕРДЦА ПОЗДРАВЛЯЮ ВАС С МЕЖДУНАРОДНЫМ ЖЕНСКИМ ДНЕМ, МИРНОГО НЕБА, ЛЮБВИ И УСПЕХОВ!

Глава 23

Карина

Меня окутывают теплые руки Тамерлана, я просыпаюсь и вдыхаю полные легкие запах любимого человека.

– Ты приехали? – сквозь спрашиваю и прижимаюсь спиной к крепкому телу, обнимающие меня сзади.

– Спи, – он зарывается в мои волосы, – вкусно пахнешь.

– Все хорошо? – нежность, которую излучает Тамерлан не может не оказывать нужного действия, на мой расслабленный организм. Я накрываю руки Тамерлана своими, поворачиваюсь и коротко целуя в любимые мягкие губы.

– Угу, – углубляя поцелуй он пролезает под маечку и жадно мнет груди, – соскучился, – толкается мне в попу эрегированным членом.

– Тамерлан.. – мычу ему в рот. Возбуждение накатывает с головой и я мелко дрожу, когда он покручивает чувствительные соски.

– Тише, я просто тебя немного потрогаю, – продолжая таранить мой рот, заставляет повернутся кнему полностью, снимает майку и припадает ртом к моим соскам.

–Мамочки! – громко стону и тяну его за волосы, – Тамерлан, – в темноте вижу блеск глаз и не скрываемую похоть, – как же я хочу тебя.

– Я тоже, – переворачивает меня на спину, нависает сверху, – пиздец как хочу. Но помню, что нельзя. Побалуемся чуть и все.

– Побалуемся? – я стягиваю с него майку и целую еще чуть влажную после душа кожу.

– Да, – раздвинув мои ноги трется о мою промежность каменным членом поверх пижамных шорт, – люблю тебя, очень, – впивается в мои губы.

– Тамерлан, сними с меня все, – я знаю это безумие, но невозможно сдерживать желание, – мы же делали это.. во время месячных, помнишь?

– Ты уверена что хочешь? – сбившимся дыханием спрашивает, покусывая мои соски.

– Да! – стону и сама стягиваю с него боксеры.

Меня всю трясет, я дрожу и громко стону, ловлю дикое удовольствие от первого проникновения. Почему когда нельзя, это особенно сладко? Мучительно сладко?

– Тамерлан, – не отрывая взгляда с его опьяненных от возбуждения, толкаясь навстречу его движениям.

– Мне кажеться, – шумно дыша говорит, – я не стерплю, сорвусь. Дико хочу тебя, как никогда!

– Я тоже!

Тамерлан осторожно поднимает ноги, углубляясь, учащает движения. Я хватаюсь за простыни и громко стону, с каждым его движением внизу живота все сильней ноет, наполняя меня удовольствием, готовый разорвать меня на части.

– Не больно? – и когда я мотаю головой, Тамерлана отпускает страх и начинает жадно вколачиваться в мое тело, – будет больно скажи, – рычит и прикрывает глаза, а потом страстно сосет мои соски по очереди.

Это полное безумие, то что мы творим в постели, но по -другому у нас не получается.

Мелкие искорки наполняют мой организм, я пульсирую и улетаю от якрого оргазама, кричу и ловлю ртом воздух.

– Тамерлан, – лишь сейчас чувствую яркие финальные толчки. Тамерлан кончает и падает сверху, громко дышит. Его всего трясет, но успевает захватить мой рот в плен.

Лишь потом отдышавшись, он поднимается и тянет меня сверху.

– Давай спать.

– Мне нужно в душ.

– Не нужно, просто надень трусы, – сам вытирается влажными салфетками.

– Тамерлан, – встаю, – я вернусь быстро.

На скорую руку я принимаю душ и возвращаюсь к любимому человеку. Он не спит, ждет меня. Обнимает и крепко засыпает.

А утром нас ждет сюрприз.

– Тамерлан, – иду к нему в душ, – там внизу стоит Самсон, он звонил тебе, так и не мог дозвониться, позвонил мне, – немного заторможено говорю, от шока или радости, все еще не осознаю действительность.

– И? Что молчишь? – отодвигая шторку спрашивает. А я смотрю на него и сглатываю, такой красивый сейчас, капельки воды падают с волос на намыленное крепкое тело, – Карина? Иди ко мне, хочешь?

– Нет, – улыбаюсь и отхожу, – потерпим с этим пару дней, – краснею, – я не за этим пришла. Там Самсон стоит внизу. Я видела его в окно.

– Ждет меня? – он включает води и смывает с себя пено, – или что - то другое?

– Он стоит рядом с красивой черной машиной, – и будто в этот момент до Тамерлана доходит о чем я говорю, он загадочно улыбается, – с огромным красным бантом на капоте.

– Да, – он резко выходит из душа, – одевайся, – наспех вытирается.

– Самсон сказал .. что эта машина…

– Убью Самсона! – шутя говорит, натягивая боксеры и майку, – сказал же молча пригони!

– Так я сама виновата, выпытывала…

– Вот так и доверяй человеку..

– Тамерлан прекрати. Самсон очень хороший.

– Что еще Самсон? Говори?

– Господи!

– А я плохой значит?

– Тамерлан…

– Сама сказала.

– Я не это имела ввиду.

– Расслабься, я пошутил.

– Уфф! Там опять звонит твой телефон!

–Ты спустишься в пижаме?

– Нет конечно!

– Торопись тогда!

Я надеваю первое попавшееся платье, провожу расческой по волосам и иду к Тамерлану, ожидавшегося меня в прихожей.

– Карина, – тянется поцеловать, – я говорил, что люблю тебя?

– Нет, – улыбаюсь и уворачиваюсь от губ, жаждущих меня поцеловать.

– Не говорил значит?

– Нет, – щекочет и я сдаюсь, подставляя свои губы, – там внизу нас ждет Самсон.

– Я тебя люблю. Очень. Безумно, – облизывая мои губы после каждого слова, – моя красивая!

– Я тебя тоже!

Крепко сжимая мою ладонь он ведет меня за собой к лифту. Вниз, на первый этаж, потом во двор, где в черном строгом костюме стоит Самсон, передает в руки Тамерлану ключи.

– Милая, – Тамерлан ведет меня ближе к сверкающей машине, – она твоя! – кладет мне в ладонь ключ от самой дорогой машины!

Я теряюсь, от счастья и неожиданности, не знаю как себя вести.

– Доброго вам дня, – Самсон протягивает руку Тамерлану, крепко жмет и о чем - то шепчет, пока я стою, словно прирастаю к асфальту.

– Карина… не нравится? – спрашивает Тамерлан, а Самсон толкает его в бок, словно дети ведут себя.

– Я… – пряча слезы, – эта та машина, в которую я заехала на твоей другой машине? – мне в жизни так неловко никогда не было, как сейчас. Эта та самая машины, с которого началась наша с ним история и переросла в большую любовь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Нет Карина ну что ты! – он подходит ко мне, в моей руке нажимает на пульт, стопы морагют, – открой дверь и посмотри, это совершенно другая машина!

– Да? А та машина где?

– Я в тот же день ее продал, – отвечает Самсон.

– Это абсолютно другая машина, новая, для тебя, прими ее, – Тамерлан открывает двери и приглашает сесть.

– Ты наверное шутишь, – он мотает головой, – ты хочешь, чтобы её я тоже разбила? – он толкает меня на сидение, за водительское место.

– Проедемся? – Тамерлан отпускает Самсона, со словами ждать его в компании, садится на место пассажира, – заводи милая. Это твоя машина!

– Нет Тамерлан, если ты думаешь, что я смогу управлять такой дорогой машиной, ты глубоко ошибаешься!

– Я в тебе уверен, видел, осведомлен, как ты водишь машину.

– Ты видел на какой машине я ездила? То была рухлядь и я не боялась зацепить где- то или ударить!

– Эта лучше и круче, тут ничего не надо делать, только рулить!

– Я боюсь, понимаешь! Даже просто сидеть в ней в качестве пассажира! Нет прости, я не смогу принять такой подарок!

– Я обижусь, – надувает губы, – если ты не примешь ее, я буду знать, что ты до сих пор таишь на меня обиду и злость, за то что я сделал с тобой в тот день!

– Нет ты что? Клянусь, – беру его руку в свою, – я простила. Да и не держала на тебя зла. Честно.

– Тогда заводи.

– Это не честно!

– Ставь ключ сюда, – показывает, – выжимай тормоз и нажми на эту кнопку.

– Тамерлан.. – указываю на многочисленные кнопками и и монитор с большим экраном по центру, – я в этом ничего не понимаю, да и права мои, я не знаю где они! Я уже разучилась водить машину!

– Стоп! – пальцем легонько давит мне на губы, – Просто нажми на эту кнопку!

– Я не смогу..

– Карина, – строго смотрит, а я улыбаюсь и делаю, как он говорит, – поехали.

– Боже! – визжу от радотси, когда страгиваюсь с места, – она такая плавная и мягкая, руль, – кричу, – такой легкий.

– Тихо, – радостно улыбаясь, – не кричи и просто смотри на дорогу!

– А куда мы едем?

– А это еще один сюрприз!

Я паркуюсь у самого ближайшего кафе, потому что Тамерлан вдруг вспоминает, что мы вышли из дома не выпив кофе.

Но меня волнует совсем другое! Я паркуюсь, я могу, у меня получилось встать ровно к обочине так, чтобы не мешать проезжающим машинам и пешеходам. И я скажу больше, я не смотрела в камеру заднего вида. Парковалась по зеркалам, в которые отчетливо видно все.

Боже, я так радуюсь, как маленький ребенок купленному мороженому!

Я могу ездить и что самое главное парковаться!

– Я не сомневался в тебе, – говорит Тамерлан и выходит, растягиваясь на свежем весеннем воздухе.

– Спасибо. – становлюсь рядом, – но ты только не подумай ничего плохого, но.. смотрю на самые красивые глаза на свете, – зачем мне машина? Куда я буду ездить на ней?

– Куда захочешь, туда и будешь!

– Но мне никуда не надо, правда..

– Тсс, пошли выпьем кофе! – держа за руку ведет меня в кафе. Мы делаем заказ, и занимаем столик. Официант приносит крепкий черный кофе и удаляется.

– У меня много планов, – отпивая глоток говорит Тамерлан, – безумных идей и уверенности, что все получится.

– Я в тебе не сомневаюсь!

– Знаю, – мы сидим напротив друг друга, – у меня к тебе предложение, деловое.

– Деловое?

– Предложение руки и сердца ты приняла, – на этих словах сияет.

– Да кстати, что значит — у нас скоро свадьба?

– Ты против?

– Нет.

– Обсудим позже, нужно с парнями решить очередность, – смеется.

– Тимур..

– У него все будет хорошо.

– Ты обещал рассказать.

– Потом, сейчас у меня другие планы.

– Я тебя слушаю, – нам приносят заказ, аппетитный омлет с беконом, бутерброд с икрой и булочки.

– В таком случае ешь, нас ждут дела!

– Нас?

И после завтрака, когда мы отправляемся в компанию его отца, я понимаю, что он имел ввиду.

Выхожу из машины и смотрю на большую надпись над входом в большое здание.

“Возрождение” – большими синими буквами.

– Нравится? – спрашивает, прижимая меня к себе спиной.

– Да, – до мурашек, потому что название, как никак описывает наше с ним воссоединение. Не знаю почему, но с этим названием у меня именно такие ассоциации.

– Как тебе это пришло в голову?

– Это ты, подтолкнула.

– Я?

– Именно, когда одним вечером сказала, что я должен возродить компанию отца и взять все в свои руки.

– Так я тогда… — я это сказала после прихода его отца, когда он обвинял меня в том, что их компания распалась. Я даже в мыслях не могла подумать, что он примет все так буквально..

– Если не нравится, могу переименовать.

– Нет, – резко к нему оборачиваюсь, – именно это название должно быть.

– Тогда пошли, – не отпуская моей руки заводит внутрь. Я в восторге осматриваю все.

– Как все красиво!

– Правда нравится? – спрашивает и открывает дверь, – заходи, это мой кабинет, который почему – то пустует.

– А кто тут должен быть?

– Самсон и много кто, пойдем поищем.

Мы выходим, проходим мимо открытых дверей, как выясняется, комната для отдыха.

– Она оборудована всем необходимым.

– Холодильник, микроволновка?

– Все. Оо, вот откуда идет шум, – открывает другие двери, где мы застаем человек пять, работающим над столом. Заметив нас, все здороваются и извиняются за рабочий беспорядок на столе. Я ничего не понимаю в этих чертежах и планах, потому молча стою.

– Тамерлан Муратович, – обращается мужчина в строгом черном костюме, – мы не можем сойтись во мнении. Кроме спора ни к чему не приходим!

– Я принесла нам кофе, – в кабинет, по центру которого стоит большой овальный стол, на котором разбросаны чертежи, заходит женщина, со строгим пучком на голове, – з-здравствуйте! Я думаю кофе освежит нас и мы придем к общему мнению!

– Анастасия Алексеевна здравствуйте, – отвечает Тамерлан и знакомит меня со всеми.

Анастасия Алексеевна – бухгалтер и временно секретарь ( прошлая нашла себе другую работу, потому не вернулась)

Дмитрий Анатольевич – помощник Тамерлана

Георгий Вячеславович – менеджер по закупкам

Антон Макарович – главный проектировщик.

– В таком случае я сбегаю еще за кофем! – предлагает Анастасия Алексеевна и оставив поднос на столе, сбегает.

– А в чем собственно дело? – Тамерлан подходит ближе, здоровается со всеми за руки.

– Мы впервые работаем в этом направлении, – говорит Георгий Вячеславович, – поэтому будут разногласия.

– Я предлагаю оставить все как есть, – отвечает Самсон, – просто сделать ремонт и изменить интерьер, люди привыкли к тому что было и после ремонта искать нужный кабинет не будут. То есть отделение ЛОР – на первом этаже, Окулист на втором и так далее. Не стоит менять давно привычное и уже запомнившееся народу.

– А над чем вы работает? – спрашиваю тихо у Тамерлана.

– Над тендером, над проектом, который будет лучшим, – шепотом отвечает, а потом нормальным голосом, обращаясь ко всем, – вы понимаете, мы должны предложить такой вариант, который впечатлит больше, чем остальные. Мы должна выиграть тендер, другого варианта быть не должно.

– Простите, – осторожно встреваю, – вы сейчас про нашу поликлинику? – все смотрят в мою сторону, – если у нас есть возможность, то нужно поменять там все!

– Обязательным считаю выслушать мнение народа, – говорит Дмитрий Анатольевич.

– Согласен.

– Так вот, – перевожу дыхание, – знаете, что очень неудобно с травмой ноги подниматься на седьмой этаж, чтобы сделать рентген и попасть к травматологу? Мы все постоянно возмущались и не понимали, из каких таких побуждений решено было устроить рентген кабинет на седьмом этаже? Ладно, когда рука, а когда ногу подвернул или сломал, как добраться туда, чтобы попасть на прием?

– Я даже не думал об этом… – отвечает кто - то из толпы.

– Потому что вы наверное не ходите в государственные учреждения.

– Внеси поправку в проект, – говорит Тамерлан, – рентген кабинет и кабинет травматолога оборудовать на первом этаже.

– А кардиолог? – все смотрят в мою сторону, лишь Антон Макарович простым карандашом работает над большим чертежом, – прежде чем попасть к кардиологу, нужно сделать ЭКГ, на пятом этаже! А мы, я говорю за всех, потому как часто ходила по врачам с мамой и слушала разговоры больных, не ждут лифта, торопятся, чтобы успеть попасть на прием по талону. Так вот, пока поднимешься на пятый этаж, сердце готово выпрыгнуть из груди! Сидишь больше пяти минут, чтобы восстановился пульс и дыхание и как правило на ЭКГ — пульс зашкаливает, и естественно кардиолог ставит диагноз и лечение исходя из неправильного ЭКГ. Я считаю, нужно учитывать все эти тонкости, прежде чем чертить планы, это очень важно. Это касается здоровья людей!

– Молодец! – мне все аплодируют, – мы учтем все ваши замечания.

– Это не замечания, просто, когда ходишь в поликлинику, сталкиваешься с неудобствами! Сплошные, между прочем, неудобства!

– Тамерлан Муратович, – вдруг говорит Дмитрий Анатольевич, – она нам здесь нужна!

– Кто – она?

– Ваша спутница Карина. Она говорит очень правильные вещи, и думаю нам стоит ее прислушиваться.

– Я готова, – отвечаю, – помогу чем смогу!

– Каким бы вы хотели видеть поликлинику изнутри?

– Во – первых, – Самсон вытаскивает стул и предлагает сесть, – регистратура!

– О Боги! – говорит Тамерлан и опускается на стул рядом.

Глава 24

Тамерлан

С того самого дня, когда я впервые привез Карину в компанию, я не узнаю свою любимую.

Нет мне нравится ее энтузиазм, вовлеченность в дело, ее идеи и планы. Но, мне достается меньше времени, из-за того, что она все время занята компанией и проектом. Мы безвылазно работаем над проектом и Карина все больше и больше уверена, что победа за нами.

Уже завтра в конце дня объявят о результатах, а сегодня после двенадцати дня мы должны сдать проект и готовый договор. Сказать что я волнуюсь нет, а вот Карина это ходячий метеор. Весь коллектив выслушивает ее позицию, долго обдумывают и в конце решают, что это лучшие перемены в нашей поликлинике. Я решаю, после выигрыша в тендере взять ее в нашу компанию. Если в начале она не вникала и ничего не понимала в наших чертежах и планах, то сейчас неплохо разбирается. Выслушав мнение других работников, я уверенно делаю предложение Карине. Она естественно не сразу соглашается, ведь учится в другом направлении. В переводоведении. Но это ведь не проблема, можно параллельно учится и на архитектора, проектировщика. Было бы желание, а у Карины желание есть, потому она соглашается.

– А еще, – я глубоко вдыхаю, прежде чем произношу, – я назначаю Самсона своим помощником и заместителем. Своим компаньоном.

– Что? – Самсон встает с места.

Мы сидим за овальным столом, весь мой коллектив, уже выдохнул — проект и договор готов. Остается отвезти в приемную комиссию, сдать документы и ждать результаты.

– И документы отвезешь ты, в своей новой должности! – объявляю, – можете поздравить с должностью моего заместителя.

– Но.. – Самсон заметно волнуется, я понимаю его состояние, но никого другого не вижу рядом с собой. Только самого преданного друга и товарища.

– Неожиданно, – говорит кто -то из мужчин, – но я чертовски рад видеть его в нашей компании. Все аплодируют и поздравляют Самсона, лично пожимают руку, принимают в коллектив. Хотя, с первых дней Самсон наравне со всеми работал над проектом.

– Тамерлан Муратович, – Самсон подает мне руку, крепко сжимает, – ты уверен?

– Как ни в чем другом!

– Я .. не знаю как благодарить за доверие, но обещаю не подводить! Никогда!

– Я в тебе уверен, как ни в ком другом!

– Самсон, – говорит моя любимая, – от души поздравляю, ты заслуживаешь!

– Спасибо. Я все еще не до конца верю, но за такое доверие, – он скрывает дрожь в голосе, держится молодцом, – я бесконечно благодарен!

– Так, – говорит, откашливаясь, Антон Макарович, – если наши юристы подготовили договор, то можно уже отнести, лучше не опаздывать.

– Самсон проверь всю готовность и выдвигайся. А у нас с тобой важные дела! – беру за руку любимую и тяну за собой к выходу.

На днях я встречался с Глебом, который утверждал, что тендер уже в его руках. Чтобы я не парился и не утруждал себя и своих людей работой над проектом. Что все — зря. Что его люди лучшие в крае и победа за ними. Ну как всегда в своем репертуаре, только он забывает об одной главной своей проблеме. О Мирзаеве. Которого он предал и не подержал в нужный момент, все обвинения сбросил на него, сам остался не при делах. И Мирзаев сейчас несет наказание как за свои деяния, так и за Глеба. Потому Мирзоев сдал Глеба с потрохами. При очередном допросе рассказал все, что знал о махинациях Глеба, за поддельную подпись.

Самое главное, Глеб еще не в курсе, что против него собирают доказательства и опрашивают всех в его окружение, в тихаря.

Звягинцев Александр Викторович лично ведет расследование и собирает материал, чтобы выступить на суде с обвинениями против Глеба.

Звягинцев Александр Викторович не только работает в ОМОН. Он тщательно скрывает свою деятельность в интересах своих клиентов и следствия. После того, как он остановил свой выбор на работе в ОМОН, он завязал со своей деятельностью в следственном комитете. Но мне не смог отказать в помощи, когда я обратился. По другому никак не вывести Глеба на чистую воду, весь город куплен большими деньгами, никто не рискнет своей должностью и роскошной жизнью, чтобы идти против Глеба.

Поэтому я уверен, в ближайшее время Глеба настигнут глобальные проблемы. Он повлечет за собой половина чиновников нашего города, но зато восторжествует справедливость и люди, лишенные материальной помощи от государства, наконец получат свое по закону. А именно земли и выплаты, полагающиеся государством в виде поддержки населению. Когда Звягинцев оглашал мне список грязных дел Глеба, я хотел придушить его собственными руками, ведь дело не только в землях и выплатах. Огромные суммы денег идут в его карман, вместо того, чтобы идти по назначению. Сядут многие, я знаю и очень много кресел останутся без начальников и заместителей. Наконец рухнет правление Глеба и его сообщников. Когда огласят обвинение, уверен не обойдется без общественного резонанса. Такого масштаба преступление должно нести наказание и он понесет, я уверен и сделаю все возможное для этого !

А пока ждем завтрашнего вечера. После объявлении о победителе в тендере, Звягинцев ворвется своей “компанией” в зал и перед камерами и журналистами выдвинет обвинение Коновалову.

Тебе не избежать расплаты, тварь.

***

Карина получает загранпаспорт и от радости расплывается в улыбке. Самой лучезарной, искренней. Долго обнимает, крепко прижимает и благодарит.

– Будешь должна, – шепчу, мы стоим во дворе МФЦ.

– Что?

– Ночь без сна, – смотрю в бездонные глаза.

– Тамерлан, – тут же краснеет.

– Да милая, – улыбаюсь, – поехали дальше.

– Куда?

– Увидишь!

Я сворачиваю во двор ЗАГСА и помогаю любимой выйти из машины.

– Скажи, ты хочешь чтобы нас расписали сейчас? Или же дождемся своей очереди и зарегистрируемся торжественно в день свадьбы?

– Не поняла? – удивленно смотрит на меня.

– Я хочу уехать с тобой, прямо сейчас, в свадебное путешествие! – вздыхаю, – но понимаю, что тороплюсь, поэтому спрашиваю. Я хочу отдохнуть с тобой в Тайланде, перед учебным годом. Хочу большую свадьбу и много счастливых лиц, празднующих наш праздник вместе с нами. Но, терпения не хватает ждать. Поэтому спрашиваю: наш брак могут зарегистрировать сейчас. Могут — торжественно, в день нашей свадьбы. Но это неизвестно когда будет! Перед нами Тимур, Никита и Самсон. Хотя с Тимур еще непонятно. Но это так долго!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Тамерлан…

– Если мы сейчас уедем в Тайланд, то у нас не будет свадебного путешествия.. понимаешь?

– Ты ведешь себя сейчас, как моя мама, – она грустно опускает глаза, – торопишься. Прошу тебя, не спеши. Давай так, мы сейчас подадим заявление в ЗАГС, как все нормальные люди. Потом, после свадьбы уедем отдыхать. Как раз к тому времени разрешится вопрос с тендером, если мы выигрываем — мы не можем все бросить и уехать на отдых. Согласись? – конечно, поэтому киваю, – потом еще стройка, на которую ты меня так и не отвез!

– С этим нужно немножко подождать!

– Почему?

– Пошли, напишем заявление. Потом расскажу!

Мы подаем заявление на торжественную регистрацию брака и я, черт возьми, никогда не думал, что буду самым счастливым человеком, лишь осознавая тот факт, что скоро Карина станет моей женой. Карина сияет и светится от счастья, легко передвигается, подпрыгивая, держа за руку, порхает.

– Очень тебя люблю! – признается.

– Я тоже! А теперь поехали в турагентство!

– В турагентство?

– Да, – мы садимся в машину, – мы же после свадьбы полетим в Тайланд.

– А нельзя без турагентство? Так намного дешевле выйдет, разве нет?

– Мы экономим?

– Надо бы экономить.

– Не нужно, – телефон в кармане звонит, прерывая нашу дискуссию, я смотрю на дисплей — папа, – слушаю, – принимаю вызов.

– Здравствуй сын. Ты где?

– В городе.

– Я приехал в компанию, тебя нет.

– Что хотел? – от слова — совсем, не хочется говорить с отцом. Я никак не могу смириться с тем, что он не воспринимает мои чувства всерьез. Что не одобряет мой выбор. Карина – моя любовь, моя будущая жена, мать его будущих внуков, хочет он того или нет, он должен смириться и уважать мою женщину. Другого я не потерплю. Лишь то, что он мой отец, на дает мне права игнорировать его.

– Я твой отец.

– Я знаю.

– Хотел увидеться, поговорить. Как обстоят дела с тендером?

– Тебе разве не все равно?

– Нет не все равно. Мы можем увидеться?

– Я занят.

– Когда освободишься.

– Отец..

– Тамерлан.. приедь на ужин?

– На ужин?

– С Кариной.

– Навряд ли она захочет, – не знаю что случилось тогда на крыльце, но Карина наотрез отказывается ехать ко мне домой. К моим родителям. Карина, которая сама просила показать ей дом и двор снаружи. Сейчас наотрез отказывается туда ехать.

– Мама будет рада, да и Офелия тоже…

– Не обещаю.

– Мы будем вас ждать, – грустно говорит, – с Кариной.

Глава 25

– Тамерлан? – спрашивает мама, глядя мне за спину в поисках Карины, – ты приехал один?

– Карина не захотела, – считаю важным не врать, говорить как есть, – где отец? – я прохожу на кухню.

– Наверху, отдыхает, сейчас позову.

– Не нужно! – резко выпаливаю, – позже.

– Тамерлан! – кричит Офелия и кидается в объятия, – где Карина? – радостно встречает.

– Я приехал один.

– Почему? – мама вытирает руки о фартук, такая домашняя и уютная, моя родная, готовила ужин, ждала нас, в итоге я приехал один. Не смог уговорить Карину.

Ее трясло, когда спрашивал, просил рассказать причину, по которой не хочет ехать к нам домой. А потом оставил попытки узнать, когда увидел, как ее трясет. Это не страх, а обида и ком, душит. Я видел, с каким трудом она дышит и держится, чтобы не расплакаться. Потому оставил дома, пообещав вернуться поскорее.

– Причину я сейчас и хочу узнать, – прошу маму и Офелию подождать меня, сам иду в кабинет, сажусь за компьютер и нахожу нужное мне видео. А именно, запись с камер видеонаблюдения. Я хорошо помню день, когда мы были здесь с Кариной, в этот день мы ездили сдавать анализы. Нахожу видео, перематываю. Сначало смотрю запись с прихожей, где отец выдыхает дым сигареты Карине в лицо.

– Охуеть! – злость берет верх над всеми моими чувствами, я расстегиваю последнюю пуговицу. Дышать становится тяжело и трудно, – так вот.. пока я искал свою папку, ты обижал мою девочку?

Я хватаю больше кислорода и ищу другие записи, с крыльца. Но сука их нет! Я обыскиваю все папки, в удаленных и в корзине.

Записи с крыльца с того дня — уничтожены. Их нет!

– Сука! – стучу кулаком по столу. Злюсь больше на себя, чем на кого либо. Потому что нужно было бросить все и смотреть запись в тот же момент, чтобы у отца не было времени, даже подумать уничтожить их!

– Отец!

Я перематываю на начало, и внимательно смотрю в лицо отца, Карину видно со спины, но прекрасно слышно, что он говорит ей.

– Так вот ты какая , – затягиваясь, выдыхает дым Карине в лицо!

Пиздец!

– Какая… – дрожащим голосом спрашивает моя маленькая, беззащитная на тот момент, девочка.

– Девушка, вскружившая голову моему сыну так, что он просрал все!

– Простите…

– Ты понимаешь, чего лишила моего сына, лишь одним своим рождением на этот свет? Никчемная девчонка!

– Мне лучше подождать на улице, – дергает ручку двери, а меня бросает дрожь. Я ненавижу себя, что оставил ее одну и поднялся за своими документами. Нужно было брать ее с собой, но кто же знал? Я не ожидал от собственного отца такое!

– Стоять! – строгим тоном приказывает отец, – я тебя еще не отпускал.

– Простите! Но я и не жду вашего разрешения! – выходит.

– Пиздец!

Я даже не догадывался, что все настолько серьезно!

Я поднимаясь с места, выхожу, громко зову отца.

– Тамерлан! – улыбается, выглядит сонным, спал, – рад, что вы приехали.

– Как ты мог? – не обращая внимания на протянутую руку, – кто давал тебе право, так вести себя с ней? И вообще, так себя вести с людьми? Кто давал тебе такое право?

– Что?

– Да все!

– Тамерлан? – мама с сестрой поднимаются к нам, – что случилось?

– Если ты думал, что удалив записи с камер с крыльца, скроешь все — то ошибаешься. Мне хватило и записей с прихожей, – я громко и шумно дышу. Мне нужно к ней, к моей маленькой и мудрой женщине. Обнять, поцеловать, чтобы она чувствовала опору и поддержку, чтобы знала — всегда буду рядом, любить, лелеять и защищать, от таких вот, как мой отец, – как же я ошибался в тебе, когда думал, что со временем ты изменишься, поменяешься и воспримешь жизнь по-другому. Начнешь уважать близких и родных, воспринимать их такими, какие они есть…

– Тамерлан… — Офелия хватает мою руку, крепко сжимает.

– Ты нас ни во что никогда не ставил! Твои интересы, и интересы компании всегда были превыше всего!

– Хватит! – просит отец.

– Тебе было наплевать наши чувства, на мои и на Офелии. Жаль, что я поздно понял. Я просто до конца думал, что ты изменишься!

– Я и позвал вас сегодня, потому что все понял… — говорит.

– А ты никогда не думал, что можно задеть чувства так, что человек не сможет тебя просить? Никогда. Понимаешь?

– Сынок..

– Я не знаю, что ты наговорил ей на крыльце, но мне достаточно того, что ты успел ей наговорить в прихожей.

– Ничего такого не говорил.

– А зачем тогда удалил записи?

– Никто их не удалял!

– Прекрати отец!

– Тамерлан, – просит мама.

– Если ты ничего плохого не говорил, зачем удалял?

– Сынок..

– Я даже знать не хочу, – громко кричу, – иначе никогда не смогу переступить порог этого дома! – ухожу, спускаюсь по лестнице, бегом к выходу, к любимой.

– Тамерлан.. – мама и сестра спускаются ко мне, – сынок.

– Мама прости, но я больше не приду в тот дом!

– Тамерлан! – зовет отец.

– Этот человек, – не смотря в сторону отца, – обидел мою девочку!

– Я хотел попросить у вас прощения.. – говорит отец и хватается за сердце, – у Карины!

– Тамерлан Муратович, – Самсон протягивает руку, пожимает, здоровается. Мы собрались в холле самого дорогого отеля города, где с минуты на минуту должны объявить победителя тендера.

– Самсон, – смотрю ему за спину и замечаю Глеба с женой и Аней, – если ты стал моим помощником — это не значит, что должен фамильярничать.

– Но..

– Просто Тамерлан, – улыбаюсь и сильней привлекаю к себе Карину, целую в висок.

Она сегодня особенно красивая. Готовилась, собиралась, тщательно выбирала себе наряд, сказала должна выглядеть достойно, когда объявят о победителе тендера.

Чтобы поддержать, Самсон приехал со своей невестой, которая так сдружилась с Кариной, стоит сейчас шутит о чем - то, отвлекает мою девочку от волнения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Я думаю, – начинает Карина, – все таки есть сомнение, что Глеб купит результаты, и выиграет его компания. Очень волнуюсь, будто на экзаменах.

– Я хотел сказать, – говорит Самсон, – так вы мне не даете! – смотрит на меня, – когда отвозил документы, у меня попросили снять с конверта, придумать псевдо название, потом сдать.

– Как так? – злость накрывает с головой, если это опять проделки Глеба, то клянусь, я его убью здесь и сейчас. Глубоко выдыхаю, расстегиваю пуговицу, – что это значит?

– Приемная комиссия в последний момент поменяла правило приема доркументов. Никто не должен знать кому принадлежит проект. Все должно быть без имен! – довольно улыбается, – сдаем только проекты под выдуманным названием! Договора остались у нас, только по оглашению победителя, заключаем договор!

– Круто! Это же надо такое придумать! – радуется Карина, а я понять не могу что к чему.

– Самсон..

– Понял, что ты ничего не понял! – смеется, – как позже выяснилось, назревал скандал между участниками, люди не видели смысла в конкурсном отборе, в котором участвует Глеб. Были уверен, что его компания выиграет и о другом победителе речи быть не может. И тогда самый молодой участник в комиссии придумал не подписывать проекты, чтобы не знать кому они принадлежат! Чтобы отбор был честным и победил наилучший с самым крутым проектом! Большинство поддержало и во время подачи документов заставили снять с подписанных конвертов проекты!

– Фух! – выдыхаю, – мне срочно нужно знать этого молодого человека!

– После оглашения результатов я вас познакомлю! – обещает Самсон, – я с ним в тот день познакомился, когда привез документы.

– Теперь я уверена в честности комиссии, и что Глебу не удастся подкупить результаты! – говорит Карина.

– Так Глеб единственный, кто был против такого формата сдачи проектов! – говорит Лена, – Самсон рассказал. – уточняет.

– Самсон, почему до сих пор не говорил мне об этом? – спрашиваю, – я бы зря столько не нервничал.

– А когда? – спрашивает, – я вчера звонил, но кое - кто был очень занят и попросил не беспокоить по пустякам.

– Ну да, – прижимаю к себе Карину, я вчера по возвращению домой не отрывался от нее. Просил прощение за отца, за себя. Обещал, больше никогда не оставлять ее одну. Потом мы отправились в супермаркет за продуктами. Я, Тамерлан Джамалиев, впервые в жизни покупал продукты и понял, что я ни черта не понимаю в этом. Потому что никогда подобным не занимался, не было необходимости. А тут пришлось вникать и выбирать самые лучшие качественные продукты. Карина смеялась, но подсказывала при выборе. Я решил, что теперь всегда буду ходить с ней по магазинам, мне нужно в это вникать. По возрашению домой я готовил нам ужин. Я. ГОТОВИЛ.

Я.

Карина нарывалась помогать, но я категорически был против. Да часто отрывался на поцелуи и объятия, даже успел “полюбить” ее на диване, когда засунул в духовку курицу, маринованную лично мной. Слава интернету, где можно пошагово просмотреть приготовление и рецепт.

Если не получится, решил для себя, всегда смогу заказать доставку. Но думаю будет вкусным, потому что запах обалденный. Пока готовилась курица, мы нарезали с ней овощи к салату.

Это был самый лучший вечер в моей жизни. И да, таких вечеров у нас впереди еще очень много, вся жизнь. Я уверен, никогда не подведу свою любимую.

Красное полусладкое, какое любит Карина, курица запеченная в духовку под соусом, салат и свечи. И любовь, самая крепкая и настоящая.

– Итак друзья! – к микрофону подходит молодой парень в элегантном черном костюме, с улыбкой на лице, – вы ждете? – зал аплодирует и кричит “ДА”, парень поднимает белый конверт в воздух, – здесь имя победителя тендера! Ладно, – улыбается, – не буду тянуть, – открывает конверт, достает маленький листик и читате: итак друзья! Победителем тендера становится проект, название которой повергла всех участников жюри в шок, – смеется, – извините, я до сих пор не могу отойти, сейчас вы сами все поймете. Итак, – делает глубокий вдох, – победителем тендера становится: “ злой шеф”

Зал взрывается в овациях и смехе, никто не знает кто это.

– Прошу подойти ко мне победителя и представится.

– Самсон… – смотрю умирающего от смеха моего заместителя и ничего не понимаю.

– Я знаю, кто победитель! – кричит Лена и прыгает на месте.

– Тихо, – останавливает свою невесту Самсон, не может прийти в себе, смеется, – не забывай ты в положении.

– Всем оставаться на местах! – поворачиваюсь на громкий голос Звягинцева. Начинается заваруха.

Глава 26

– Самсон, – прокашливаюсь, – все таки вернемся к несущим вопросам.

Мы сидим у нас в квартире, уставшие и обессиленные, ждем заказа из ресторана. Голодные, как волки.

После вторжения Звягинцева и его компании, нам не сразу удалось уйти. Вы же понимаете, как врывается ОМОН?

Так вот, женщин вывели сразу. Нам же пришлось попотеть, чтобы наконец отпустили. Но не всех. Глеб Коновалов задержан и отправлен в сизо, прибывшими вслед за ОМОН полицией.

Но самое главное не эта заваруха, а молодой человек, объявивший результаты тендера. С улыбкой на лице он просил ОМОН потерпеть пару секунд, узнать имя злого шефа.

– И все таки, как ты додумался, придумать такое название нашему проекту?

– Какая разница, – уходит от темы, разливая по бокалам вино, купленное Кариной по пути домой, чтобы отметить победу, – главное ведь победа!

– Я что злой шеф? Карина? Я злой?

– Был когда –то! – отвечает любимая, – скорее даже не злой, а ..

– Аа?

– Да оставь ты, – Самсон протягивает бокал, – за победу!

– Бессердечный вот, – стучит по моему бокалу своим Карина, – ну я тогда так думала.

– Ладно, – отпиваю вкусное вино, – главное я исправился!

– Давайте выпьем за это! – поднимает бокал с соком Лена, – у нас скоро свадьба, не забыли?

– Нет конечно! Я в предвкушении!

– Скоро и наша свадьба! – привлекая к себе Карину, целую в висок.

– А Никита? Тимур?

– Это полный звездец! – отвечаю, – у Тимура сложности с невестой, знаете же. А у Никиты тоже скоро, если его чудо девушка опять не сбежит от него! – смеюсь.

– Почему она должна бежать от него? Инга очень хорошая девушка! – защищает новую знакомую Карина.

– Никита тоже неплохой!

– Так, – говорит Самсон, – если вы не перестанете спорить, то от тебя, – смотрит в упор на меня, – тоже сбежит невеста!

– Типун тебе на язык! – крепко обнимаю Карину, – любимая, давай не спорить. Наши друзья самые лучшие!

– Карина, – осмелев спрашивает Самсон, просто потому что, когда я ему говорил, продай и никого не спрашивай, он стеснялся и ничего не говорил, а тут осмелел, – я хотел спросить тебя, по поводу твоей машины. Можно я ее продам? У меня есть покупатель!

– Продать? – недоумевает, – мою машину? – улыбается, так она же Тамерлана. Если хочет —- пусть продает! – с грустью говорит.

– Карина, я про твою говорю, которая стоит во дворе твоего дома и гниет! То есть она и так гнилая, просто чем больше стоит, тем больше гниет!

– Ее кто - то хочет купить? Мою старую, поломанную машину?

– Да. Мой друг открыл станцию, где разбирает машины на запчасти и на металлолом. Он покупает именно такие автомобили!

– Тамерлан … – смотрит на меня, – как ты думаешь продать? – спрашивает у меня, по поводу своей старой клячи.

– Это же твоя машина.

– А вдруг она нам понадобится?

– Надеюсь никогда не понадобиться, – смеюсь.

– Я ее сама покупала.. копила..

– И что теперь? – спрашивает Самсон, – все мы начинали именно с таких машин. Сейчас не вижу смысла оставлять ее.

– Ну хорошо, – наконец сдается, – просто.. маме она никогда не нравилась. Потому что вечно ломалась. Пусть забирает.

– Обрадую с утра друга!

Мы приятно проводим вечер в хорошей компании, с друзьями. С вкусной едой из ресторана и красным вином. Много разговариваем и смеемся, прежде чем Самсон с Леной прощаются и уходят. Тогда я и нападаю на свою любимую и люблю очень жадно и долго.

А утро начинается со стройки, на которую я беру с собой Карину.

– Все началось именно с куска этой земли, – помогаю Карине перебраться через строительный забор.

– Что именно началось? – осматривая округу спрашивает.

Ребята все в строительных комбинезонах, с касками на голове убирают строительный мусор, которого тут еще достаточно много.

Мирзоев перевел на мой счет кругленькую сумму, за доставленные неприятности.

Незаконное приобретение участка, присвоение нашего с отцом проекта – теперь называется – неприятности. Он так сказал, когда Звягинцев заставил оплатить за снос стен, которые Мирзоев успел вознести. За снесение, уборку и вывоз – платит он. То есть уже заплатил. С этой суммы я оплачиваю труд рабочих и их обед. Снабжаю всем необходимым. Таков я, злой шеф. Шутка.

Я заказал новые строительные материалы, блоки, песок, отсев, цемент, все самое необходимое. Завтра должны завести, если рабочие сегодня успеют убрать оставшийся мусор. Обещали успеть. Не успеют – не страшно, начнем стройку завтра.

Карина осматривает все здесь и просит еще раз показать проект.

– Я бы внесла тут некоторые изменения, – говорит, – чтобы людям больше нравилось.

– Ыы, – просто мычу.

– Вот смотри, вы с отцом хотите построить самый масштабный развлекательный центр в городе, – киваю, – и я не вижу тут ничего для подростков! Все для детей от шести до десяти лет. А чем тут можно заниматься подросткам и молодежи?

– Мм, я даже не думал, – заинтересованно, – а какие у тебя есть предложения?

Ответ на этот вопрос на протяжении пару часов. Карина так интересно рассказывает и показывает, используя при этом телефон. Там она показывает примерно, как должна выглядеть помещение в котором будут находиться те или иные развлекательные игры для подростков и молодежи.

А потом она резко меняется в цвете, становится бледной и настроение резко скачет вниз, когда на стройке появляется мой отец.

PS: Доброго времени суток друзья.

Я думала поделиться с вами или нет, но решила, что стоит. Чтобы вы знали.

В жизни всякое может случится и наша в один миг может измениться. Так и случилось в моей жизни. Я автор, прежде всего человек близко воспринимает к сердцу все происходящее. В январе мне пришлось уволиться с работы, на которой я отработал с 2015 года! На которой я могла писать, создавать свои истории. Те кто со мной давно, знают как часто выходили мои проды — почти каждый день, по десять тысяч знаков, а то и больше. Но что - то пошло не так и все перевернулось верх ногами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Три месяца я глупо верила, что мои книги достигнут успеха, я стану коммерческим автором и стану хоть как – то зарабатывать на книгах. Ведь правда небольшие деньги сто рублей за книгу, которая понравилась. Это как сходить в кино, только там растрат больше. А тут ты заплатил сто рублей и читай с удовольствием любимую интересную книгу. Это как за чашечкой кофе, небольшие деньги, если история вам понравилась.

Писать – это большой труд, вкладывания сил и души, ведь для меня мои герои — живые! Я проживаю с ними жизнь! Плачу и радуюсь вместе с ними! Писать – это не раз два три, это много времени и вдохновения, это неоплачиваемый труд, для меня. Я таки не смогла стать коммерческим автором, вынуждена была найти работу, с которой я прихожу без сил, без рук и ног, поэтому катастрофически нет времени на книги. Я сейчас плачу, когда все это пишу, потому что писать – мое любимое дело, которое я хочу продолжить. В планах у меня история Никиты и Тимура, но не знаю смогу ли я их начать. На Тимура у меня уже приобретена обложка и мне грустно сейчас признавать, что я не смогу успевать ее писать.

Простите, что все это вам пишу, может вам это не интересно, у каждого свои проблемы. У меня свои. Я хотела, чтобы вы знали, куда я делась. Всем хорошего дня.

Вот готовая обложка для книги Тимура(((

Не знаю будт она или нет.

Глава 27

Карина

Сердце скачет в пляс, когда я вижу человека, так яростно ненавидящего меня.

Когда - то я решила для себя, полюбить его, как своего родного отца. Если бы не смогла полюбить, как минимум – уважать, как отца своего любимого человека. Да я боялась его, потому что у него внешний вид очень строгий. Все черты кавказской национальности, грубые и по истиннее мужские. Страшно было даже здороваться. Но я, как всегда наивная дура, думала, что это всего лишь внешность, думала внутри он такой же человек, как и мы все. Добрый и отзывчивый, умеющий скрывать все свои хорошие качества под маской строгости и неприкосновенности. Но..

В первый же день нашего знакомства он изъяснил, достаточно доступно, свое мнение обо мне, разложил по полочкам, что я никто и звать меня никак и мне не место рядом с его сыном. Я порчу им жизнь, лишь своим появлением.

Тогда весь мир заиграл черно - белыми красками, и я поняла, что мне не быть счастливой рядом с любимым. Но Тамерлан доказал мне обратное — я ему важна и нужна, как кислород. Он любит меня и для того, чтобы доказать искренность своих чувств, не нужны слова. Нужны поступки. Это наш случай. Я всецело верю и доверяю ему. Беспрекословно.

И сейчас, он хватает меня крепко за руку и прижимает к себе.

– Не бойся! – шепчет в ухо. Я волнуюсь и боюсь, стесняюсь, если его отец начнет указывать мне мое место при сыне, я не выдержу. Сердце просто разорвется на части от боли и обиды. Уверена, умереть мне в ту же секунду, если он начнет при сыне обижать меня словами.

– Здравствуйте дети, – звучит безобидно, он смотрит на меня с грустью, ждет ответа. А я просто молчу.

– Здравствуй, если ты пришел контролировать работу, то зря потратил свое время, – наступает Тамерлан, – здесь все идет по плану. Скоро начнется стройка, по твоему проекту. Все как ты хотел. Хотя нет, с некоторыми корректировками. Если интересно, я потом все покажу, в офисе. Пошли любимая! – тянет меня за руку, обходя отца.

– Стойте!

– Что еще? – спрашивает Тамерлан, я же просто смотрю в сторону.

– Я поговорить хотел. С вами, с Кариной.

– Здесь? – Тамерлан обводит все глазами.

– Я не могу вас застать дома. Приезжал пару раз.

– А звонить перед тем, как приехать?

– Тамерлан…

– О чем хотел говорить — говори. Мы торопимся.

– Так я это… это не разговор в двух минутах. Может мы поедем домой? – я мотаю головой. Ноги моей в том доме не будет, – или может в ближайшее кафе? – тон спокойный и волнительный.

– Папа, о чем ты хочешь говорить? – он сильней сжимает мою ладонь, перебирает пальцы.

– Карина… — смотрит на меня грустным взглядом и я в конец теряюсь, не понимая, что хочет этот человек.

– Оставь ее отец! Никогда не смей к ней обращаться. Ты достаточно уже сказал!

– Может мы отойдем? Чтобы не мешать ребятам?

– Зачем отец? Я не хочу, чтобы ты говорил с моей будущей женой! Она моя любимая девушка, мать моих будущих детей и кроме уважения к ней, ничего не допущу! Пошли! – мы уходим, когда в спину долетает его слова, останавливаемся и не оборачиваемся.

– Я хотел попросить прощения! – кричит так, что рабочие оставляют свои дела, и вокруг воцаряется тишина, в которой отчетливо слышны его слова, – дочка! Я наговорил много лишнего, прости меня! – я оборачиваюсь в его сторону, Тамерлан нет, он лишь крепче сжимает мою кисть. Вокруг такая тишина, что слышно мое учащенное дыхание, – я был не прав. Я так не думаю, как тогда сказал! Клянусь матерью! Выпалил все со злости! Поверь мне дочка, – уже дрожащим голосом, – пусть все слышат, мне все равно. Я прошу у тебя прощения, и если ты можешь, забудь мои слова! Ты достойная девушка для моего сына, только ты!

Я слушаю с замиранием сердца, руки заледенели, ноги не держат.

– Дыши, – говорит Тамерлан и оборачивается, – искренне он никогда не был, чем сейчас. Поверь, – шепчет, – отец, – громче говорит.

– Прости сын. Дети, если можете простите, – разводит руками, – если нет — я пойму! – и уходит.

***

Мы молча уезжаем со стройки, взявши за руки. В машине молчим, пока едем до компании.

– Карина.. – подавая руку, шагаем вместе в здание компании.

– Тамерлан..

– Я не хочу это обсуждать, давай работать.

– Как хочешь, – если честно, я в таком шоке, что не готова обсуждать тему, касаемо его отца. Может завтра, потом. Когда буду готова. Когда для себя пойму, смогу ли я простить.

Смогу.

Я уже простила.

Ведь человек говорит искренне, я видела, как он волновался и сдерживал свои эмоции, чтобы еще больше не выплеснуть на нас свои чувства. Все и так было понятно.

Человек сожалеет. Искренне.

Но я в таком большом шоке, переполненная эмоциями радости, что ни слова не могу вымолвить. У меня, у такой маленькой девочки, попросил прощение такой большой человек.

Я такая счастливая, Господи!

Меня приняли в его семью, даже его грозный отец.

Я тщательно скрываю свое волнение и нервную дрожь, не знаю за что браться в первую очередь. Тамерлан спокоен внешне, внутри он волнуется, я вижу и замечаю на себе его взгляды.

– Я никогда не видел отца таким, – позже признается, но поговорить нам не удается, потому что к нам присоединяется вся наша команда.

Мы занимаемся работой, а именно над тендером.

Самсон приезжает позже и радует новостями, что машину нужно отогнать.

– А она заводиться? – спрашиваю.

– Нет, он заберет ее на эвакуаторе. Но, нужны документы и твое согласие, – отвечает Самсон.

– Нужно ехать … ко мне, – по телу проходят мурашки, как думаю, что нужно зайти в квартиру.

– Можете ехать, – говорит Тамерлан и украдкой целует в щеку, – сами справимся.

– Ладно… – дрожащим голосом отвечаю и хватаю сумку со спинки стула, – можем ехать.

Ключ легко поворачивается в замке, и дверь в нашу с мамой квартиру со скрипом открывается, нагоняя больше ужаса. Я включаю свет в прихожей и боюсь сделать шаг вперед.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Неужели я никогда не смогу переступить порог этого дома?

Слезы наворачиваются на глаза, когда в нос ударяет запах маминых духов.

– Это всего лишь ее ветровка, – я подношу к носу рукав от ее ветровки, висящей на вешалке.

Мамочка.

Моя любимая, нежная ангелочек.

Как больно находиться здесь без тебя, где полно твоих вещей, где все лежит там, где ты положила. Где все еще стоит запах твоего борща.

Или мне все это кажется?

Я шмыгаю носом и прохожу в гостиную.

Сердце невольно сжимается, кислорода вдруг становится мало, когда где - то вдали я слышу ее смех.

Она оборачивается ко мне из - за стойки кухни, смотрит любящим взглядом.

– Дочка, ты вернулась?

– Я так устала, – звучит мой неуверенный голос.

– Ты как всегда во время, ужин готов, – вытирая руки передником, она отодвигает стул, скрипя по полу.

Я вздрагиваю и обнимаю себя руками, плачу.

– Карина? – оборачиваюсь на голос Самсона, – господи! – Самсон быстрыми шагами идет ко мне, – прости я дурак, нужно было подниматься с тобой.

– Я не думала, что это так больно, оказаться здесь без нее — невыносимо.

***

– Хочешь, – спрашивает Тамерлан, держа за руку, – Самсон найдет покупателя и продаст твою квартиру?

Я лишь пожимаю плечами, глотая слезы.

– Не нужно спешить, – отвечает Самсон, – пройдет время, боль утихнет.

– Я думаю Самсон прав, – отвечаю и сажусь в нашу машину.

Пока мы ждали эвакуатор, сидя в машине с Самсоном, потому что в квартире оставаться было невыносимым, приехал и Тамерлан. И я знаю, что это Самсон его вызвал. Иначе никак, он должен был ждать меня в компании. Самое главное – рядом. Всегда, в любых обстоятельствах.

– Рожать я тоже поеду с тобой, – говорит, усаживаясь на место водителя.

– Что?

– Я говорю, что рожать поеду с тобой. В смысле, буду рядом во время родов.

– Тамерлан, – улыбаюсь.

– Всегда буду рядом, – целуя руку он трогается с места, едем домой, где меня ждет сюрприз. Двое моих беременюшек, Мадина и Юля, ждут меня сидя у накрытого стола.

– Девочки? – удивленно смотрю, потом когда вижу улыбку Тамерлана, понимаю все без слов.

– Мы долго тебя будем ждать? – спрашивают, – у нас уже текут слюнки.

– Мы сейчас, – отвечает за меня Тамерлан, – только помоем руки.

– Ты не говорил, что они приедут.

– Тебе нужно развлечься, немного отойти от повседневных дел.

– А тебе?

– Мы потом вместе отдохнем, после свадьбы, на солнышке.

– Мм, – коротко целую в губы и спешу к моим девочкам.

Мы досыта наедаемся, запиваем соком, после чего Тамерлан оставляет меня одну с девочками, идет на стройку, обещая вернуться быстро.

– Юля, как у вас с Амиром? – спрашиваю, кладу в рот виноградинку.

– Не спрашивай, – отвечает за нее Мадина.

– А что? – возмущенно отвечает Юля.

– А то, – рассказывает Мадина, – у нее все будет, как в том сериале.

– В каком?

– Где героиня родила от героя пятерых детишек, беременна шестым, но замуж за него так и не выходит. Говорит, не могу доверять ему. А рожать шестерых – это не доверие?

– Я не собираюсь рожать столько детей!

– Кто знает?

– Девочки, – смеюсь, – а что это за сериал?

– Какой - то бразильский, бабушка моя смотрела, – говорит Мадина.

– И ты из всего сериала вспомнила именно этот момент? – обиженно говорит Юля.

– Я так понимаю, ты еще не дала согласие на брак?

– О чем может идти речь? – отвечает Юля, – я не могу так быстро согласится выйти замуж за человека, который еще совсем недавно, а именно пару дней назад, был женат на другой девушке!

– ЮЛЯЯЯ! – в один голос кричим с Мадиной.

– А что Юля? Факт остается фактом!

– Я страшно переживаю теперь за Амира, – честно признаюсь.

– Что? Почему? – спрашивает Юля.

– Это же какие нервы нужно иметь с тобой! – смеюсь.

– Ты тоже на его стороне?

– Ни на чьей я не на стороне! Пойми, пока ты показываешь свой характер — время идет. Вы много теряете, времени, когда можете быть счастливы, здесь и сейчас – ты просто так выеживаешься!

– Карина..

– Ведь неизвестно, что может случится завтра! Будь счастлива сейчас, к чему твои недовольства и своего рода наказание Амиру? Когда вы оба в это время только и делаете, что злитесь и нервируете друг на друга!

– Во - во, скажи ей! – поддерживает Мадина.

– Он сам виноват!

– В чем? В том что не бросил дочь друга, спас от позора? Это не предательство и не измена! Ты прекрасно это знаешь!

– Знаю.. но если я сейчас все прощу…

– Не надо сейчас все прощать! Давай до старости ему припоминай, при каждом удобном случаи!

– Не поняла? – делает удивительные глаза.

– Что ты не поняла? Юля, ведешь себя, как маленький обиженный ребенок! Ты что до старости будешь его попрекать?

– Не… но.

– Никаких но. Хватит Юль, или должно что - то случится, чтобы ты поняла все? Когда будет поздно?

– Нет…

– Я каждый день это ей говорю, – говорит Мадина, – каждый день! Она не понимает!

– Девочки.. все я понимаю, просто хотела,чтобы он понимал, и страдал, как я.

– Ну тогда выходи замуж за другого, – говорю спокойно.

– Что?

– Правильно говорит Карина, выходи замуж за другого, чтобы он понимал, как тебе было больно!

– Нет, вы что..

– Ну так ты же этого хочешь…

– Нет, правда!

– Он ничего криминального не совершил, а ты заставляешь его бегать за тобой, просить прощение и все тому подобное! – говорит Мадина, – лично я давно бы дала тебе ремня!

– Эээ!

– Я бы помогла! – глотая очередную виноградинку, поддакиваю Мадине.

– Вообще - то это я ваша подруга, не Амир!

– Ну вот, совсем по – детски ведешь себя!

– Я подумаю… – разводя руками отвечает Юля.

– Господи, дай сил и терпения Амиру!

Глава 28

– Я боюсь находится в нашей с мамой квартире! – честно признаюсь маме Тамерлана.

Мы приехали к ним на ужин, по моей инициативе. Я настояла, несмотря на все уговоры Тамерлана. Он отговаривал меня от этой затеи, а я хотела просто убедится, что его отец был честен и искренен.

Но его нет дома, как сказала Камилия, вышел по делам. По каким — не имеет понятия, так как у него и дел-то нет. Всем занимается сын, а он отдыхает, восстанавливает здоровье.

– Это пройдет, – уверенно отвечает Камилия, перемешивая зеленую фасоль. Мы готовим ужин на большую семью, если нас уже можно так назвать. Офелии тоже нет дома, она работает и как сказала мне Камилия, познакомилась с молодым человеком, с которым начала встречаться.

– Не знаю, – пожимаю плечами, и продолжаю нарезать овощи, – мне очень жутко, кажеться она может выйти ко мне в любую секунду! Это ненормально да? – с грустью спрашиваю, – кажется, что стоит за спиной и наблюдает за мной! Такое со мной только, когда я в нашей с ней квартире. Больше нигде нет мании преследования.

– Дочка, – присаживаясь на стул напротив, говорит, – ведь прошло совсем немного времени после ее гибели, ты еще не приняла этот факт, все еще думаешь,что она жива. Это нормально, не переживай. Учитывая то, что тебя не было на похоронах. Ты все еще в глубине души не веришь в случившееся…

– Правда.. – глотая слезы.

– Все пройдет увидишь!

– Так, – Тамерлан заходит с улицы, – что тут у вас? – подходит открывает крышку кастрюли, вдыхает запах, – слюнки текут. Любимая, – я тут же улыбаюсь, – все в порядке?

– Сколько можно за вами бегать? – на кухню заходит самый грозный человек в мире, улыбается с облегчением, – неужели я вас застал где – то? – протягивая мне очаровательный букет, – я как узнал, что вы у нас, тут же примчался.

– Ты нас искал? – холодно спрашивает Тамерлан, а я принимаю букет.

– Хотел просто порадовать и ещё раз извиниться за свою выходку.

– Что за выходка? – с половником в руке спрашивает Камилия, – что ты натворил? – приближаясь к мужу, который стоит опешив, – Тамерлан?

– Мама ..

Из всех находившихся на кухне, сижу только я, нюхаю аромат цветов.

Тамерлан стоит за спиной, его отец рядом, мать напротив нас всех, смотрит на мужа пугающим, устрашающим взглядом.

– Всем привет! – кричит с порога Офелия, – я как узнала, что вы у нас, тут же бросила все и примчалась… здрасте, – останавливаясь у входа, смотрит на нас, – а что случилось? Мама? – смотрит на мать, – папа?

– Я немного обидел Карину.. – опуская голову, смотрит в пол.

– Немного? – спрашивает Камилия, – что ты сделал?

– Ничего правда! – заступаюсь за будущего свекра.

– Я тебя сейчас убью! – угрожает Камилия, – как ты мог обидеть нашу дочь?

– Я не знал.. – оправдываясь, – думал, – смотрит на меня, – прости меня дочка!

– Думал? – стучит по нему половником, по плечу, – тебе есть, чем думать?

– Мама! – в один голос кричим с Тамерланом и Офелией.

– Камили..

– Мама? – женщина бросает половник на пол и обнимает меня, успеваю убрать цветы в сторону. Мама — вылетело случайно! Но я не сожалею, – ты назвала меня мамой, – приходится вставать, неудобно как - то обниматься сидя.

– Если вам не нравится…

– Как это может не нравится, – она опять смотрит на мужа, – ах ты сволочь, ты умудрился обидеть нашу дочь? А я думаю, гадаю, почему они не приходят к нам домой? Что ты натворил? Дочка, не верь ему ни одному слову, из-за старости он выжил из ума!

– Как это не верь? – дрожащим голосом говорит мужчина, – я прошу прощение! – смотрит на меня, – искренне сожалею о сказанном, но если ты не простишь — я пойму, честно!

– Я давно простила… – успеваю вымолвить.

– Перестань мама, – просит Тамерлан.

– Что он сделал? – спрашивает Офелия, – папа тебе мало,что ты натворил с нами, тебе нужно еще и Карину достать?

– Ничего он не натворил…

– Я знаю его!

– Я вообще -то был против твоего брака с этим… – сдерживаясь, отвечает отец, – но ты не послушалась. Я не виноват. Если виноват — прости.

– А может я вышла замуж, чтобы сбежать из этого дома? – в чувствах произносит Офелия и тут же сожалеет.

– Это правда? – спрашивают мама с папой.

– Перестаньте! – просит Тамерлан, стоящий за моей спиной.

– Нет не правда, – отвечает Офелия.

– Господи! – я смотрю на трясущегося Мурата.

– Я никчемный отец? – смотрит на жену, – не справился совсем?

– Не знаю, – в слезах отвечает Камелия.

– С обязанностями мужа тоже плохо справлялся, – признается сам себе, – практически не бывал дома, все работа, работа, – прикрывая глаза, – хотел хорошего будущего для вас. Чтобы жили в достатке и пропустил самое важное, семью. Я ведь до последнего думал, что делаю все правильно! Что так будет лучше для вас!

– Папа…

– Думал вы молодые не понимаете, потом поймете, что это все для вашего блага! Это самая большая ошибка в моей жизни! Я упустил все — я ведь не знаю вас! Не знаю, что вы любите, что нет! Не знаю ваш любимый цвет, время года, любимый фильм, любимый мультфильм! Какое вы любите мороженое? А? Я не знаю! – он печально разводит руками, – любите ли вы колу? Я очень многое не знаю! Я прожил жизнь зря!

– Есть возможность все исправить! – говорит Камелия, – посвятить себя внукам!

– Мы что ждем пополнения? – мужчина вытирая слезы радости смотрит на меня.

****

После моего отрицательного ответа, мы наконец усаживаемся за стол и принимаемся за ужин.

С такой любовью приготовленный ужин теряет для меня вкус. Я чувствую разочарование и пустоту, все потому что не беременна. Мы не ждем пополнения, именно так я ответила и первая села за стол. Тамерлан первый нарушил тишину за столом, такое ощущение, что я всех подвела, не забеременела. Смешно? Но именно так я себя чувствую. Теперь из-за плохого настроения, я смотрю на Мурата и не могу понять, простила я его или нет?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он ведь ничего плохого не имел в виду, когда спрашивал за пополнение, наоборот, обрадовался, когда не так понял вопрос и уже думал, что станет дедушкой.

Человек, ненавидящий меня, так быстро поменял свое мнение и попросил прощение? А вдруг он притворяется? Не знаю для чего, но сомнения и недоверие вселилось в меня после радостного вопроса о пополнении!

А искренне ли он был бы рад, если бы я оказалась беременной, не знаю!

Господи, что со мной?

Я одергиваю себя, может мне нужен психолог?

Я уже сомневаюсь в своей адекватности, раз так быстро простила человека.

– Кариш, – Тамерлан прислоняется к уху и шепотом спрашивает, – все хорошо?

– Да, – нервничаю и это кажется становится заметным.

– Ты стала бледная и молчаливая.

– Правда все хорошо, – а сама слежу за выражением лица его отца. Человек просто сидит ест, без аппетита, и осторожно, изредка поглядывает на меня, будто боясь навредить.

– Карин, помоги мне, – просит Камилия, вставая из-за стола.

– Я помогу мам, – вызывается Офелия, – ты сиди, ешь спокойно.

– Нет, – встаю, иду за Камелией, - я с вами.

Оказавшись в кухонной зоне, Камилия берет меня за руку и заглядывает в глаза.

– Ты обиделась? – спрашивает.

– Нет, – отвожу глаза в сторону. Мне самой не нравится мое переменчивое настроение.

– Карин, у тебя пропал аппетит и хорошее настроение, – говорит Офелия, – папа что-то сделал не так?

– Нет, – а у самой глаза на мокром месте и я не понимаю сама, что со мной.

– Присядь, – Камилия ставит чайник, садится напротив, а Офелия стоит рядом, – я знаю Мурата, как свои пять пальцев. Он сначала делает, говорит, потом думает. Я не знаю, что у вас произошло, но понимаю, что готова убить его, стоит лишь представить, что он мог тебе наговорить, – вздыхает, – когда мы поженились, он был совсем другим. Добрым и наивным, его очень много раз подставляли его так называемые компаньоны, и со временем он стал жестоким, перестал верить и доверять. Знаю, это не дает ему права обижать людей, тем более тебя. Но вот он такой такой и ничего с этим не поделать. Сейчас, после всего что случилось, он старается, хочет стать прежним, но сам признается, что тяжело. Тогда, в молодости, он очень редко бывал дома. Приходил, когда мы уже спали, а утром рано уходил, когда мы еще спали. Мы практически не виделись, живя в одном доме. Он полностью поглощал себя работе, говорил что делает все для нас. И терял самое важное – нас. Дети росли без него, имея живого отца. У него не было времени на нас. Представляешь? Когда я говорила, что нам ничего не нужно, что мы хотим, чтобы он был дома, с нами, он отвечал; это ты сейчас так говоришь, а если завтра я стану меньше зарбабтываеть, закидаешь камнями, будешь тыкать, что не справляюсь, не в состоянии обеспечить свою семью всем необходимым. И все больше и больше становился чужим. Был настоящим эгоистом, ни чье мнение его не волновало, он считал себя правым во всем. Я многое могу сейчас рассказать, но ….

Мурат он очень хороший человек, хотя кажется жестоким. Дочка..

– Мама, – с болью в голосе говорю.

– Он не плохой… может сама в этом убедишься…позже, может нет, никто тебя винить ни в чем не будет.

– Я так хотела, чтобы вы стали моей семьей…

– Мы и есть твоя семья, разве нет? – а я всего лишь пожимаю плечами.

– Что тут у вас? – Тамерлан бесцеремонно проходит, опускается на корточки передо мной, берет мои руки в свои, подносит к губам, обдает теплом, – хочешь поедем домой?

– А как же чай? — спрашивает его отец, появившийся в дверях.

Остаток вечера проходит спокойно. Мы пьем горячий чай в гостиной, у журнального столика. Все сидят на мягком диване, а мы с Тамерланом на пушистом ковре, на полу. Так мне удобнее и уютнее. Я пихаю куда подальше свои сомнения и просто слушаю рассказы о детстве Тамерлана от его матери. Иногда его отец встревает и с сожалением признает, что он придурок. Так и говорит, что черт его носил где угодно, только не дома, не с детьми, не с женой, а в погоне за деньгами.

PS: Мои уважаемые, мои хорошие! Всем доброго дня суток.

Я сожалею, что пропала. Что пропало желание писать, выгорело. И события не самые хорошие произошедшие в моей жизни, подтолкнули меня бросить все.

Не было такого дня, чтобы я не думала о вас, о моих героях, с мыслями о которых я спала и просыпалась, но когда ты творишь, работаешь, стараешься и это не ценится, не приносит успеха, просто выгораешь. Одна глава пишется несколькими часами, потом редактура, несколько перечитываний, потом выкладка. Это труд, даже если мы, авторы, не носим кирпичи на спине, а просто сидим и пишем, это большой труд, морально устаешь. Это время, которое никак не ценится в моем случаи. Но я вернулась не плакать, а продолжить свое творчество, надеюсь на вашу поддержку.

Глава 29

Тамерлан

– Закрой глаза, – прошу с шепотом, хотя в комнате кроме нас никого нет.

Карина стоит в черном атласном платье в пол, любуется собой в зеркале, и вздрагивает, когда за ее спиной появляюсь я. Тут же учащается ее дыхание и сердцебиение, она хочет развернутся, но я останавлиявю ее взглядом, смотрю в зеркало в ее глаза.

– Закрой, – повторяю. Она находит мою руку, хватает ее и опускает вдоль своего тела, закрывает глаза.

– Тамерлан…

– Люблю тебя… безумно, – сам застегиваю на ее шее замок от ожерелья, который я купил для нее, сам, именно для этого дня.

– Можно открыть глаза? – она проводит рукой по холодным камням ожерелья, – Тамерлан..

– Сейчас, – лишь после того, как поправляю на ее шее блестящее ожерелье, говорю, – можно.

– Боже! – она прикрывает рот рукой, часто – часто моргает, гоняет прочь слезы, – Тамерлан!

– Когда я увидел ее на манекене через стекло в ювелирном, понял что оно твое. Его словно сделали для тебя!

– Это очень красиво! Но… — оборачивается ко мне лицом и попадает в мои объятия.

– Никаких но..

– Я могу открыть свою собственную ювелирную, потому что у ооочень много украшений!

– Будет еще больше! – провожу по светлым, белокурым волосам, – оно так подходит по цвету твоим волосам, ты просто прелесть.

– Спасибо, – обнимает крепко - крепко, что есть силы, – но я буду ругаться, если ты не остановишься.

– Ругайся, только в постели, потому что я не остановлюсь, – целуя желанные губы, – я хочу всегда видеть твои блестящие глаза.

– Они всегда будут блестеть, – смотрит в глаза, – если ты будешь рядом.

– Я всегда буду рядом, – целую, проникая языком внутрь, ласкаю, и уже хочу ее в нетерпении, будто не пять минут назад кончали громко и ненасытно.

– Если ты продолжишь меня целовать, мы не успеем на торжественную часть…

— Хочу тебя, – но отхожу, поправляя ненасытный член, – но не могу заставлять друга ждать.

– Я о том же, – она наклоняется и надевает черные туфли, на высоком каблуке.

– Ты уверена, что хочешь пойти в этих?

– А что? – она выпрямляется и смотрит с недоумением, – они не подходят к этому платью? – еще раз смотрит на себя в зеркале.

– Подходят, но..

– Что но?

– Ну так ты не даешь сказать.. это…

– Тамерлан.?

– Утром, в ЗАГСЕ ты была в босоножках на высоких каблуках, простояла всю церемонию.

– И?

– Потом мы поехали в церковь, перед этим заезжали домой переодевать платье “для церкви”..

– Тамерлан?

– И ты надела опять высокие каблуки.. сейчас в ресторан тоже высокие каблуки? Ты уверена, что выдержишь?

– Думаешь мне нужно идти в мокасинах?

– Думаю … – но тут я ловлю ее взгляд и понимаю, что лучше бы промолчал, – думаю их можно взять с собой! Вот. Или тапочки, – опять этот нехороший взгляд, – или кроссовки.

– Возьмем кроссовки, – улыбается и я выдыхаю.

Я же знаю, что потом она будет жаловаться, что у нее болят ноги. Это было уже не раз, но каждый раз, когда прошу купить туфли на невысоких каблуках, я жалею. Потому что вслед летят слова о том, что она не старая, что она умеет носить каблуки. Вообщем, я понял с женщинами, с Кариной нельзя спорить. Однако радуюсь, когда она сама берет кроссовки.

В ресторан мы приезжаем вовремя, рассаживаемся по своим местам. С нами за столом сидят Амир и Юля, с уст которой не сходит улыбка. И я чертовски рад, что хоть кто-то из моих друзей счастлив. Не считая Самсона, который сегодня и женится, на чьей собственно свадьбе мы и гуляем. Следующая свадьба наша, потом Амир и Юля. Через неделю после нашей свадьбы. Тимур не женится, сообщил что нужно повременить, подробности не рассказал. А Никитос, а вот кстати и он, собственной персоной, один, без Инги. Не женится и вовсе. Они опять поругались и расстались, на вопросы, Никита-грозный, не отвечает, а его бывшая невеста и вовсе отключила телефон и исчезал с радаров, так что даже Карина не может с ней связаться. Жаль…

***

– Позвольте пригласить вас на танец? – протягивая руку к моей Карине, отец чуть наклоняется и ждет. А Карина в свою очередь расплывается в улыбке и смотрит на меня, дождавшись одобрительного кивка, поднимается с места, кружится в танце.

Моей отец умеет удивлять? О да!

И не только словами, а поступками. Сейчас он довольный, расплывается в улыбке и подмигивает мне, кружа мою женщину в танце.

Я пересаживаюсь к маме за стол, лишь потому что за столом остался один. Амир с Юлей присоединяются к танцующим, а угрюмый Никита вышел поговорить по телефону. С кем не сказал, но судя по изменившейся физиономии, что-то хорошее.

– Сынок..

– Мама, а где Офелия?

– Она придет в ресторан со своим молодым человеком, – улыбается, – как раз познакомит нас.

– Если он мне не понравится, пусть тут же отшивает!

– Тамерлан!?

– Не хочу еще раз смотреть на ее страдания! Или забыла, как мы ее вытаскивали? Убью, клянусь не пощажу!

– Я уверена, он хороший! – и отводит глаза, ухмыляется.

– Подожди, – и тут до меня доходит, – ты уже знакома с ним? Поэтому так уверенно говоришь?

– Конечно! – оглядываясь по сторонам, – только тсс, Офелия не должна знать. что ты знаешь, что я уже знакома..

– Понял, понял! – как тут не улыбнуться?

– Посмотри, – кивком указывает в сторону Карины и отца, – как отец с дочкой.

– Надеюсь это и правда так.

– Я не сомневаюсь, – говорит мама, – я много говорю сейчас с отцом, он очень сожалеет. Обо всем. Говорит, что прожил никчемную жизнь, – улыбается, – знаешь, мне непривычно, что он постоянно дома!

– Мама?

– Отвыкла, сейчас привыкаю, оо! – поднимается с места, – смотри, Офелия со своим молодым человеком!

Офелия с лучезарной улыбкой двигается к нам, держась за руку с парнем.

– Добрый вечер, – здороваясь, он протягивает мне руку, – Вячеслав.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Тамерлан, – пожимаю руку.

– Мама, – Офелия обнимает маму, – знакомься, – на этих словах прокашливаюсь, еле сдерживаю смех, чтобы не выдать себя, – Вячеслав.

– Рад знакомству! – парень, как называет его мама, вовсе и не парень. А мужчина, статный, видный, культурный, судя по манерам. Он сначала отодвигает стул для мамы, потом для Офелии и присаживается, только после того, как сажусь я и меня это чертовски радует. Не хочу сравнивать с ее мужем. И близко ничего нет.

После окончания песни, моя любовь под руку с моим отцом идет к нам. Довольно улыбается, я знакомлю со Славой, который попросил себя так называть и мы продолжаем вечер.

Ведущий громко шутит и на ура выполняет свою работу. Тосты, шутки, конкурсы. И я, как маленький ребенок, смотрю на любимую и жду не дождусь, когда наступит день нашей свадьбы.

Самсон, огромный шкаф, из-за своего крупного телосложения, серьезный и строгий, сейчас выглядит маленьким ребенком. То и дело смеется, обнимает и без стесненья целует свою уже жену!

Жена – как гордо звучит это слово!

– Ты моя жена, – шепчу на ушко Карине.

– Что? – из-за громкой музыки переспрашивает.

– Ты моя ЖЕНА!

– Пока еще нет, – дразнит.

– Укушу! – притягиваю ее стул к своему ближе.

– Только попробуй! – пьет виноградный сок и я кусаю мочку ее уха, – ай! – смотрит поплывшим взглядом. – Тамерлан.

– Хочу украсть тебя, – припадаю к ее шеи и просто вдыхая любимый запах, – сейчас.

– Слушай, что говорит ведущий! Тост про тебя!

Отвлекают, но я рад. Грудь распирает гордость, за друга, за лучшего товарища, который стоит сейчас, взявшись крепко за руку Лены, смотрит с благодарностью.

После тоста, танец и я не упускаю возможности пригласить Карину.

Кто бы мог подумать, что так можно любить, только не я?

Что так можно отдаться человеку, без остатка?

Что мир меркнет, становится черно-белым, если рядом нет любимой?

Душой и телом принадлежать лишь одному человеку?

Любимому!

– О чем задумался? – Карина крепче обнимает.

– Хочу, чтобы родила мне ребенка, – на миг взглянув в ее глаза, – много детей.

– Что?

– Ты не хочешь?

– Хочу.

– Родишь?

– Сейчас? – смеюсь.

– Как только забеременеешь.

– Ты правда хочешь от меня детей? – переспрашивает, останавливаясь, просто смотрит зачарованным взглядом.

– Хочу. Всегда хотел, – и по ее взгляду понимаю, что сейчас она вспомнила, – тогда не считается. Тогда, в самом начале наших отношений, я не знала, что ты есть моя жизнь, моя душа!

– Тамерлан…

– Тихо, – кружу ее под ритм музыки, – никаких слез!

Вечер проходит бесподобно!

Даже грустный Никита включается в игры, конкурсы, старается жить. Хотя теперь понимаю, как это сложно, начать жить, когда нет рядом любимой. Я тихо хлопаю ему по плечу, он смотрит и кивает. Мол все будет хорошо.

– Посмотри на меня, – кивком указываю в сторону Карины, которая не угомонится, участвует во всех конкурсах. Сейчас с моим отцом и мамой, которых она насильно вытащила в центр зала, смеется, подсказывает, как правильно сделать, чтобы выиграть, – помнишь сколько всего нам с ней пришлось пережить, чтобы сегодня настал этот день?

– Помню, – глотая виски отвечает.

– У тебя будет свой день, запомни.

– Кажется нет. Я ее потерял. Навсегда.

– Посмотришь, вы еще будете вместе.

К нам бежит радостная Карина, радуется, как ребенок, победе отца и матери в конкурсе.

– Это был последний, – отдышавшись, говорит отец, – больши никаких конкурсов.

– Но?.. – Карина смотрит на моих родителей.

– Тамерлан, скажи ей, – просит отец и вызывает у меня улыбку.

– Говорю, – смеюсь и чудесно провожу вечер, в кругу семьи. Слава, к слову, тоже вливается в наш круг, в нашу семью, становится своим, что не может не радовать. Я рад за сестру.

Усаживая Самсон с леной в лимузин, мы отправляем их в гостиницу, а утром они улетают, не поверите, ни куда-нибудь за границу, а в Москву, в свадебное путешествие.

Глава 30

– Мне не нравится твоя нога, – опускаясь на корточки передо мной, поглаживает отекшую ногу, – она опять отекла и стала темной.

– Все в порядке, – поднимаю ее за плечи и сажаю на себя, – никто не говорил, что пройдет быстро и незаметно, – целую в губы, трепетно и нежно.

– Нужно сходить к травматологу и хирургу, вдруг. что-то сделали не так.

– Все так, – проскользнув под пижамные шорты, нежно поглаживаю кожу, которая в миг покрывается мурашками.

– Тамерлан… – с такой любовью звучит мое имя, что мир перестает существовать в эту минуту, есть лишь я и она.

– Ты мне обещала родить… — углубляя поцелуй, уже сгораю в нетерпении, но сдерживаюсь, хочу нежно и ласково.

– Да, – зарывая руки в мои волосы, приподнимается, чтобы я спустил ее шорты.

– Я люблю тебя, – не услышав ответа, я вхожу глубоко, в сочащееся лоно, – моя нежная, – вдыхая больше кислорода, – любимая девочка.

– Мой любимый мальчик, – стонет, насаживаясь на меня, отдается без остатка.

После еще долго не выпускаю из своих объятий, долго целую потом на руках несу в душ.

– Мы опаздываем, – нанося блеск на губы, брызгает себя духами, – мы ничего не успеваем.

– Никуда мы не опаздываем, – она отодвигается и смотрит на меня с восхищением, – что?

– Тебе так идет рубашка с короткими рукавами! — любуется, – прибью всех, кто посмеет на тебя смотреть.

– Что? – смеюсь, притягивая ее в свои объятия.

– Только попробуй…

– Что? – мне нравится ее ревность, чертовски классное чувство!

– Если замечу, что кто- то из девушек смотрит на тебя не такими глазами…

– Запрешь меня дома? – шучу.

– Тамерлан!

– Если замечу, что кто-то смотрит на мою белокурую девочку…

– Что? – теперь смеется она.

– Я.. ты моя, только моя!

– Конечно! А ты мой, только мой!

Рабочий день начинается в обед, не с утра, как у обычных людей. Мы приезжаем довольные и удовлетворенные, я смотрю вслед любимой девушки, которая с папкой в руке поднимается на второй этаж, любуюсь длинными белыми волосами. Как хорошо, что она вернула свой прежний цвет, он ей больше идет. Грудь переполненная счастьем готова разорваться, я делаю глубокий вдох и поднимаюсь следом.

– Наконец - то! – говорит кто-то из моих помощников, стоит нам появится в кабинете, – мы ничего не успеваем!

– В сторону панику! – присаживаюсь в кресло, сначала отодвинув стул для Карины, – мы все успеваем. Сроки не поджимают.

– Мы не определились с фасадом, и холлом, а уже нужно заказывать материал.

– Сегодня же определимся, – говорит Карина, включая ноутбук.

Карина

– Я поняла, Самсон выполнял большую часть работы, – вдыхаю и откидываюсь на спинку стула.

– Да, – говорит Тамерлан, мы сейчас одни в его кабинете, закрылись подальше от всех, чтобы никто не мешал трезво соображать и работать над проектом, не сбивал с мыслей со своими, иногда глупыми вопросами, – потому я был так спокоен и не торопился никуда, зная,что Самсон решит большую половину вопросов.

– Вот, – поворачиваю к нему монитор, – смотри, как я хочу, чтобы выглядел холл поликлиники. Здорово правда?

– Отлично, – поднимаясь с места, – на сегодня хватит, поехали.

– Куда?

– Домой.

– Но мне еще нужно определиться с цветом стен в коридорах.

– Завтра, – но Тамерлан не ждет, сам выключает мой ноутбук и помогает подняться с места, выключает свет и закрывая дверь за собой, тянет меня на первый этаж, к выходу.

– Послушай, – поворачиваюсь к нему в, – Самсона нет, а на меня возложили такую ответственность и я не могу подводить людей, понимаешь? Я завтра не смогу приехать на работу, у девочек выходной и они обещали пойти со мной по магазинам, выбрать свадебное платье! – немного волнуюсь, – нам нужно успеть к сроку, оговоренному в договоре, закончить реконструкцию, а мы еще не начали. И стройка ТЦ остановилась. Мы не успеваем! Я в стройке ничего не понимаю, просто подсказываю дизайн, как хотелось бы, чтобы выглядела поликлиника. Мы не успеваем!

– Я, – оба поворачиваемся в сторону входной двери, – я помогу, – потом вдруг опустив глаза, – если вы не против. Мне чертовски надоело сидеть дома и ничего не делать! – говорит отец Тамерлана.

– Папа, ты не слушай Карину. У нее паника перед свадьбой, это нормально.

– Понятно, – с грустью отвечает сыну, – я не надеялся, что вам понравится эта идея.

–У меня нет никакой паники! – говорю, – и если отец хочет помочь, пусть помогает! Я хочу заняться подготовкой к свадьбе, точнее хочу помогать маме и Офелии! Эта наша свадьба, а всем занимаются твоя мама и сестра.

– Поверь, им это нравится! – отвечает Тамерлан.

– Я знаю, но я какбы тоже хочу участвовать. Нет, я не отказываюсь, я буду работать и помогать с дизайном. Но свадьбой тоже хочу заниматься.

– Отец..

– Я с удовольствием помогу! – говорит Мурат, – хочешь с поликлиникой, хочешь со строительством ТЦ!

– И то и другое! Нужно заказать материал, – Тамерлан словно оживает, когда появляется человек, близкий, кроме Самсона, готовый ему помочь и которому можно доверять, – я буду рад! Тем более после свадьбы мы с Кариной планируем улететь в Тайланд.

– В Тайланд? – удивляется отец.

– Ну да, – мы с Тамерланом странно смотрим на него, – в свадебное путешествие. Да и просто отдохнуть.

– Вы заслуживаете самый лучший отдых, но…

– Что но? Отец, мне это уже не нравится! – одергиваю Тамерлана.

– В положении Карины разве можно путешествовать?

– Со мной все в порядке, – отвечаю.

– Ладно. Больше ничего не говорю, – проводит пальцем по своим губам, словно закрывает молнию, – молчу, – и странно так радуется, чему неизвестно.

***

Это незабываемый день — день выбора платья. Мы объезжаем в городе все салоны свадебных платьев, в итоге я определяюсь с выбором в салоне, в который мы заходили в первую очередь. Я вообще, если честно, не рассчитывала за один день найти платье, которое мне так понравится. На которое я смотрю и понимаю — оно мое! И ни в каком другом себя не вижу. Только вот зачем увидев его, я не сразу купила, а поехала смотреть на другие. Но слава Богу, я нашла и купила.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Девочки Мадина, Юля, быстро устают. Учитывая их положение, мы сразу же после покупки платья, отправляемся в кафе. Офелия и я еще полны сил, но чуть ли не накидываемся на еду, как только нам приносят горячее.

– Мне кажеться я съем слона, – говорит Офелия, – сильно проголодалась.

– Может ты тоже …эээ … того, – спрашивает Мадина. Офелия кстати сразу же подружилась с девочками.

– Что того? – вообще не понимает вопроса Мадины, потому смотрит на меня.

– Она думает, что ты тоже беременна, – зная подругу отвечаю.

– Нет, вы что? – смеется Офелия.

– А что? – говорит Юля, – у тебя есть же парень?

– Есть, но мы еще ни-ни!

– Что? – в один голос спрашиваем.

– А что? – спокойно откусывая мясо, – я не могу, подумает, что я такая.. мм… сразу же раздвигаю ноги.

– Еще одна Юля на нашу голову! – помотав головой в стороны говорит Мадина.

– А что Юля? – спрашивает Юля.

– Теперь смотри на себя со стороны, какого это делать мозги парню! – говорит Мадина.

– Вот откуда ты все знаешь? – спрашивает Юля, – может они еще не созрели до этого момента.

– Если честно, – встреваю, – я думала ты уже любишь, – говорю Офелии, – думала у вас больше, чем симпатия.

– Так я .. – отвечает Офелия.

– Я видела как он смотрит на тебя, как ты смотрит на него.

– Ну так.. я все не решаюсь… боюсь.

– Нечего боятся, – отвечает Мадина, – время проходит, а ты еще в девочках ходишь.

– Так я не девочка…

– Так для него… секс укрепляет отношения, понимаешь?

– Мадина…. я не такая рисковая, как ты.

– Послушай ее, – говорит Юля, имея в виду Мадину, – я в свое время не слушалась, тянула, теперь жалею, что мы много времени потеряли, когда могли быть просто счастливы.

– Вау! – кричит Мадина.

– Аллилуйя! – говорю, – неужели?

– Дошло! Все дошло, – говорит Юля.

– Слава богу не поздно!

– Вы считаете… меня дурочкой? – спрашивает Офелия.

– Совсем нет. Почему сразу дурочка? – говорит Мадина.

Наш ужин без мужчин проходит поучительно для Офелии, она делает выводы, глядя на нас. У каждого из нас своя история, у кого-то менее печальная, у котов-то более. Я надеюсь, у Офелии все будет хорошо, она уже выплакала свое.

Выходя из кафе я расплываюсь в улыбке и ускоряю шаг. Попадаю в самые желанные объятия в мире. Тамерлан стоит у машины и просто раскрывает объятия, крепко обнимает.

– Откуда ты знал, что я жду? – целую.

– Я тоже ждал, весь день не виделись. Соскучился, – после выглядывает мне за спину, здоровается с девочками, – ну что садитесь, всех довезу.

– Будет здорово! – отвечают девочки, садясь в машину.

Я конечно была на связи с любимым весь день, жаловалась, что не могу найти платье. Но ни одной фотографии платья не отправляла. Плохая примета. Знаю, может я дурочка, что верю в приметы, но верю. Не хочу терять счастье!

Эпилог 1

Пару недель спустя.

– Не смей плакать, – Лариса поправляет фату на моей голове и смотрит в зеркале в мои глаза.

– Не смею, – качаю головой и часто - часто моргаю.

– Ты очень красивая сегодня, особенная, – хватаю ее теплую ладонь, – уверена мама сейчас смотрит с небес и радуется твоему дню.

– Так мама, – Варя хватает за руку Ларисы, – ты сейчас доведешь ее до слез и она испортит свой красивый макияж. В этот день никаких слез! Хватит, выплакали уже! – улыбается, хотя у самой глаза на мокром месте.

Вчера накануне свадьбы мы с Тамерланом были у мамы. Я купила ей цветов, много цветов, пусть будет. Я долго не была у нее, не могла. А потом взяла себя в руки и попросила Тамерлана отвезти. Сначала я хотела одна, но потом боялась, что не смогу переступить эту черту. А теперь понимаю, что смогла бы. Просто жутко тут, серо и пасмурно, даже когда светит солнце.

– Мамочка, – опускаясь на корточки, я возлагаю цветы. Тамерлан стоит в сторонке, не мешает. Молча курит и я вижу, ему тоже тяжело, – прости, что долго не приходила, – пожимаю плечами, словно она видит, – не знаю почему, я не решалась. Просто… – вытирая слезы, – очень больно видеть тебя здесь, понимаешь? Ты ушла, мы даже не попрощались, не успели… да я даже не думала, что тебя не станет так скоро… так неожиданно… я до сих пор не могу поверить, что тебя нет. Я ничего не могу исправить, понимаю, – тяжело и глубоко вздыхаю, – ничто не в наших руках… я надеюсь тебе там хорошо… в твоем новом доме…и ты смотришь на меня сверху и радуешься моему счастью…завтра у меня свадьба. Представляешь? – улыбаюсь сквозь слезы, – твоя дочь выходит замуж и ни тебя ни отца нет рядом…. – тяжелая рука опускается мне на плечо. Я знаю, что Тамерлан рядом, – но у меня появилась семья, – глотая ком, – правда, самая замечательная, так что ты не грусти, я тут не одна…и я буду самой счастливой невестой, потому что рядом любимые мне люди. Конечно, очень тебя не хватает, но я верю, что ты рядом… прости… — за что не знаю, прошу прощение, – теперь буду приходить к тебе чаще… и домой поеду, обещаю. Мне теперь не страшно.

Одергиваю себя.

Сегодня, в мой самый счастливый день рядом все — друзья и близкие, чему не могу не радоваться. Я каждый день благодарю Господа, что не одна.

Я волнуюсь, немного потряхивает, руки леденеют, но не паникую, когда девочки говорят, что пора! Я поднимаюсь с места, кружусь, ловлю свой образ в зеркале, звонко смеюсь.

– Ты восхитительна! – девочки окружают меня, поправляют платье, стряхивают невидимые пылинки и мы наконец выходим из комнаты.

Тамерлан арендовал отель, весь первый этаж, холл и сад, для проведения нашего праздника. И я теперь понимаю, что так лучше всех.

В саду пройдет церемония венчания, который проведет священник, приглашенный в этот день. После, работник ЗАГСА зарегистрирует наш брак. Потом все желающие, могут поехать с нами погулять по нашему любимому городу. А именно мы посетим место дуэли М.Ю Лермонтова, потом поедем на Провал, сделаем кучу фоток. После профессиональная фотосъемка в парке Кирова, а вечером торжественная часть в ресторане того же отеля. Очень надеюсь, что все пройдет идеально и ничего не помешает нашему дню.

Эта вся неделя у нас была полна свадьбами. Можно сказать, что гости были одни и те же, плюс минус родственники со стороны жениха и невесты, единственное отличие, естественно, менялись жених с невестой. Замуж вышла Мадина, Юля. Амир предложить сыграть свадьбу раньше, им дали день Никиты и Инги, все для того, чтобы мы с Тамерланом могли присутствовать на их свадьбе. И очень жаль, что свадьбы Никита и Тимур не состоялась. На две свадьбы было бы больше. Так хочется верить, что у них тоже все будет хорошо. Но сейчас не об этом, сейчас о нас.

Как только открывается дверь, я оказываюсь на лестничной площадке. До самого низа лежит красная дорожка, а внизу, с протянутой рукой меня ждет… отец Тамерлана.

– Боже… – я крепко хватаю за руку Мадины.

– Ты думала, тебя некому будет отвести к алтарю? – спрашивает Мадина и поторапливает.

Я аккуратно, шаг шагом двигаюсь к своему новому статусу. К статус ЖЕНА. Аккуратно поднимая края пышного платья, я ступаю, боясь не оступиться и не упасть. Улыбаюсь, когда рука оказывается в ладони отца моего будущего мужа.

– Ты же не думала, что я оставлю тебя в такой день? – спрашивает, осторожно так помогает, взять себя под локоть, – или думала?

– Я не думала..

– Я знаю, – улыбаясь, – очень красивая у меня дочь! – аккуратно ведет нас в сад, где играет марш мендельсона. Сердце трепетно стучит, я смотрю на полный сад гостей, папарацци снимают без конца, щелкают, но я их не вижу. Я вижу моего любимого чедовека, стоящего в конца нашего пути, застеленного красной дорокой. Как только Тамерлан видит нас, поднимает руку, в которой держит букет и подпевает, перекрикивая тихую спокойную мелодию. Свистит и поет:

Я эту жизнь тебе отдам

Всю по каплям, по годам

Пританцовывая идет в нашу сторону, махая букетом. Я прикрываю рот руками, смеюсь, останавливаюсь.

– Он безумец! – звучит гордо с уст Мурата.

Живой оркестр быстро соображает и меня ритм музыки под песню Киркорова, а Тамерлан тем временем, крутится, свистит и поет:

В этом мире мне не жить без тебя

Я вновь смотрю в твои глаза

Я молю — вернись назад

В этом мире ты одна мне нужна

Лишь ты одна…

Лишь ты одна…

***

ЧЕРНОВИК

Боже, Боже!

Это правда безумие, но красиво!

Тамерлан приближается. дарит цветы, поднимает меня высоко над собой и кружит!

– Боже! – ричу, радостно смеюсь, не верю в то, что происходит.

– Лишь ты одна!

Под бурные аплодисменты и свистки, мы вместе идем к алтарю, самая счастливая пара. Парни, Тимур и Никита, свистят, поддерживают друга в его самый счастливый день. Самсон кричит и поднимает над нами большую хлопушку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Нет! – только и успела выкрикнуть, дальше хлопок и над нами летают красивые блестящие ленточки.

Священник улыбается, держа в руке священную книгу. Он наверное в шоке от происходящего. Пока иду девочки протягиваю руку Лене, Веронике, Варе и Доминике. Да, девушка Тимура тоже здесь. Она такая красивая, неземная, хрупкая, милая, голубоглазая, влюбленная в своего принца, который не отпускает ни на минуту ее руку девушка. С ней мы познакомились вчера, когда Тимур приехал к нам. Увидев ее, я поняла почему Тимур не смог отказаться от нее. В такую красоту невозможно не влюбиться. Единственное, что омрачает их полное счастье – это пока им нужно держаться подальше от города. Но это временно.

Наша свадьба самая замечательная свадьба в мире, я знаю. я так вижу. Может потому что это моя, наша с любимым свадьба.

– Объявляю вас мужем и женой! – говорит работник ЗАГСА, – можете поцеловать невесту!

А Тамерлану и не нужно говорить, он целует, углубляет, но без капли пошлости.

– Моя! – отрываясь, – жена!

Все выкрикивают слова поздравления, Лариса таки плачет, когда обнимает.

– Я всегда буду рядом, – вытирая слезы, – знаешь да? Чтобы не случилось, знай это!

– Мама! – Варя отодвигает ее от меня, –не слушай ее! У тебя все будет хорошо, ничего не случится.

– Мало ли… приезжай в любое время, даже просто отдохнуть!

– Ты неисправима мама!

– Как и моя мама, говорю и поднимаю глаза на небо, словно мама смотрит и улыбается.

– Так - так! – расталкивая всех Мадина пробирается, – никаких слез, – салфеткой вытирает мои щеки, хоть я и не плакала, держусь, – нам все еще нужна красивая невеста, не забываем у нас фотосессия.

Тамерлан принимая поздравления, не забывает крепко сжимать мою руку в своей, придавая уверенности.

– Всем спасибо. а теперь по машинам, – говорит Мурат, – никуда нельзя опаздывать.

Нужно ли говорить, что я самая счастливая жена на свете?

Мы гуляем долго, фотографируемся, много смеемся и пьем шампанское. Ну като шампанское, кто просто сок. В частности мои девочки, беременюшки даже не пригубляют шампанское. они пьют сок, потому что жара. Доминика держится все рядом, Тимур в свою очередь не спускает с нее глаз, будто она может исчезнуть. И Я понимаю, после всего пережитого ими. А Никита хоть и тут,с наи, иногда мыслями он очень далеко от нас. Оно и понятно.

– На твоей улице тоже будет праздник, – говорю, когда подходит для того, чтобы сфотографироваться.

– Ты же знакома с ней? – с грустью спрашивает.

– Да.

– Где она может быть?

– Не настолько близко, чтобы я могла знать ответ на этот вопрос.

– Понятно, – вздыхает и улыбается в камеру, позируя фотографу.

Этот день, самый счастливый день моей жизни, я никогда не забуду. Грудь распирает от счастья. Танец жениха и невесты – красивый, медленный, завораживает гостей. Потому что ни слышно ни шепота, все смотрят с восхищением и бурно аплодирует, когда заканчивается.

– Господи, – мысленно прошу, – пусть ничто больше не омрачает нас. Молю.

И под конец вечера,в ресторане я таки плачу, просто реву, когда отец Тамерлана дарит нам ключи от дома, фотографии которого выводят на большой экран.

– Этот дом, – шепчет Тамерлан, – дом из моего сна!

– Что? Какой сон? – спрашиваю в слезах.

– Не бери в голову! – крепко обнимая отца, благодарит.

– Ну что за слезы? – Мурат осторожно вытирает мои глаза, – дочка?

– Спасибо папа! – Мурат обнимает.

– Дочка! – дрожащим голосом, – я разве заслужил?

– Папа? – Офелия подходит к нам со Славой, – я тоже хочу ее обнять. Ты что плачешь? – спрашивает у отца, когда Мурат к ней поворачивается.

– Ни в коем разве!

Этот божественный вечер заканчивается фейерверками в небо. Гости довольные, жених с невестой, то есть мы, вдвойне довольные и счастливые. Тамерлан кружит меня в воздухе и помогает сесть в лимузин, который отвезет нас в наш новый дом! Это еще один сюрприз, который подготовили для нас Камилия с Офелией, в то время как я думала, что мы отправимся в отель, для проведения брачной ночи.

Босиком, я шагаю по мелкой траве, уже холодной от ночной росы, бегу словно обезумевшая, осматриваю двор дома. Нашего дома. Тамерлан рядом, только ворчит, что я простыну и заболею.

– Тамерлан, – с восторгом говорю, – смотри какой двор! Огромный! Столько деревьев…

– Я знаю… – улыбается.

– Ты что знал,что отец подарит нам дом?

– Нет, я видел его во сне.

– Расскажи, – опускаясь в пышном платье в плетеное кресло.

– Когда придет время – расскажу! – подхватив меня руки, несет в дом.

– Поставь меня, – поднимаясь по лестнице наверх, – я сама могу!

– Не можешь! – я сильней хватаю его за плечи, – сегодня наша ночь! Первая, в статусе жены и мужа! – с этими слова он открывает дверь в комнату и осторожно опускает меня на кровать. Аккуратно снимает с меня платье.

– Тамерлан…

– Что?

– Все хорошо?

– А что? – завороженно смотря в глаза, он укладывает меня обратно, нависает сверху, расстегивая свою рубашку.

– В другой раз ты бы порвал на мне это платье… а сейчас… — принимая поцелуй.

– Это платье нельзя рвать, оно останется целым и невредимым! – опускаясь к грудям, срывает с меня бюстгальтер.

Эпилог 2

Несколько месяцев спустя.

– Любимая, я дома! – держа в руках коробки, с трудом открываю дверь, – ты где? – а в ответ тишина. Бросив коробки на диван в гостиной, я прохожу за лестницу. Знаю где она. Выхожу на задний двор, тут и застаю любимую, расположившуюся в кресле-плетенке.

– Тамерлан? – откладывая стакан с чаем, порывается встать.

– Сиди, – подхожу, поправляю плед, которым она укрыла большой живот и ноги, – я же тебя просил не выходить сюда, – наклоняюсь и целую теплые руки, – еще очень холодно, для чаепития во дворе.

– Мне не холодно, – трепля мои волосы, – почему так рано? Все хорошо на работе?

– Все просто отлично. Просто я .. – смотрю в красивые глаза, и присаживаюсь в кресло рядом, – очень хотел к тебе. Я там подарков привез.

– Тамерлан! – закатывая глаза, – сколько можно? У нас полный дом детских вещей, кроваток, колясок, стульчиков, нам уже складывать некуда, – приятно улыбается, – остановись пожалуйста.

– Не могу! – сам себе удивляюсь, – я не думал, что я шопоголик, но когда дело касается моего малыша, – поглаживаю твердый живот, – не могу остановится.

– Малыш не успеет надеть все вещи, которые ты купил понимаешь, они впервые месяцы быстро растут. Большинство вещей останется нетронутым! Физически невозможно будет их все переносить!

– Почему у тебя живот такой твердый?

– Я тебе говорю о том, что не нужно столько много покупать. Услышь меня, будешь чай? – киваю, что да. Карина достает чайник, укрытый полотенцами и наливает чай мне мою чашку, пододвигает ко мне печенье и конфеты.

– Когда у тебя был такой каменный живот, нас всегда клали в больницу на сохранение, сейчас у тебя такой же. Малыш шевелится? – встаю, прикладываю ухо к животу и ловлю абсолютную тишину, – она шевелилась сегодня? – она отрицательно кивает. А я как самый паникующий будущий отец, опять паникую.

– Я позвоню в клинику! – волнуюсь, потому что почти половина беременности мы пролежали в больнице, на сохранении. По разным причинам, то гемоглобин низкий, то матка в тонусе, то давление низкое, то вес не набирает. Хоть меня успокаивали и врачи, что это все следствие аварии и ничего критичного нет, все равно, каждый раз я, как параноик. Это мой ребенок, мой долгожданный, мой первенец. Мы очень долго ждали ее и ничего плохого с ней не должно случится. Иначе мне не жить.

– Тамерлан успокойся! – самое главное Карина, в этот раз спокойна, как удав. Никакой паники, – у нас срок, скоро рожать.

– У нас еще неделя! – набираю номер лечащего врача, не отвечает.

– Человек наверно на родах, не паникуй! Сейчас не тот срок, чтобы так волноваться.

– Ты так считаешь? – сажусь на свое место, отпеваю глоток чая.

– Нам ничего не грозит, кроме родов, ой!

– Что?

– Зашевелилась! – радуется, я встаю, подхожу к животу, ложу руки и чувствую энергичные толчки.

– Мне кажеться, – уже улыбаясь, паника отходит в сторону, – что она родиться и даст нам жару, потому что всю беременность будто в футбол играла, – облегченно вздыхаю и прихожу в ужас, когда Карина округляет глаза, хватается за живот и замирает, – что? Что? Что случилось.

– Тамерлан… – дрожащим голосом.

– Карина? – я леденею с ног до головы, волна холодка проходится по спине, когда смотрю в побледневшее лицо Карины.

– У меня что – то выпало… оттуда.

– Выпало?

– Да, там все мокро! Я описалась?

– Нет, – я настолько изучал информацию о родах, о беременности от 0 до родов, что могу запросто преподавать в институте уроки на эту тему, – это похоже пробка! – паника накрывает с головой, – вставай! – снимаю с нее плед, – нам же рано рожать? – Господи! Я не думал, что я, Тамерлан Джамалиев, стану таким параноиком, но так оно и есть.

– Успокойся пожалуйста! – просит Карина, а я набираю еще раз номер номер нашего врача. И на этот раз мне отвечают.

***

– Доктор! – спрашиваю в пятисотый раз, если не больше, – правда на этом сроке можно рожать? – веду себя как дурак,согласен. Я изучил столько информации, а один фиг переживаю. Мне должны еще пятьсот первый раз сказать, что да, тридцать девятая неделя прекрасно подходит для родов.

– Тамерлан Муратович..

– Просто Тамерлан, – Карина лежит в предродовой, к себе меня не подпускает, а я перехватил на минуточку врача, хочу еще раз убедится, что с малышом и женой все будет в порядке.

– Тамерлан, я могу попросить медсестру накапать вам успокоительного, хотите?

– Не - не, я хочу быть полностью трезвым, не в смысле только алкоголь, но и успокоительные, когда родиться малыш.

– Ваша паника передается Карине, от нее малышке, так что возьмите себя в руке.

– Правда? – заставляю себя успокоиться, но это не в моих руках, – все хорошо?

– У вашей жены небольшые схватики, могут длится от пару до нескольких часов, берегите свои нервы, – она перехватывает мою руку, опускает, – позвольте малышу самому выбрать дату своего рождения. Срок отличный, никаких отклонений нет! Мы еще раз делали УЗИ и склоняемся от тридцать девятой до сороковой недели, так как у вашей жены был нерегулярный цикл. По срокам УЗИ малыш здоров и готов к рождению!

– Но.. ладно идите к ней, вдруг ей станет плохо.

– Боже! – улыбаясь, – мужчины!

***

Схватки длятся уже третий час! Мне удалось уговорить Карину, через уборщицу! клянусь я сойду с ума, пока она не родит, и буквально на минуту заглянуть к ней. Вообще-то изначально, еще в самом начале беременности, мы готовились к партнерским родам. Но что-то щелкнуло в голове Карины и в последний месяц беременности сказала, что о партнерских родах речи идти не может. Делать мне там нечего!

Как это нечего?

А целовать ее руки, щеки?

Поглаживать животик?

Делать массаж?

Успокаивать?

Да и многое другое, подать воды в конце концов!

Быть рядом.

Нет, она упрямая, выгнала меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Хоть волком вой!

Сюда уже приехала мама с Офелией, отец тоже хотел, но почему - то постеснялся. Сказал, приедет как только родиться.

Господи, прошу тебя пусть все будет хорошо.

Молю!

– Сынок, перестань ходить, у меня уже голова закружилась. Сядь.

– Не могу! Офель…

– Мм? – она сидит спокойно грызет яблоки.

– Ты зачем приехала? Зачем тебя Слава отпустил? В твоем положении? Езжай домой!

– Не переживай, – продолжая жевать яблоки, – в моем сроке мне роды еще не грозят.

– Я позвоню Самсону, – знаю Слава сегодня не в городе, по работе уехал в соседний, – пусть заберет тебя.

– Ээ, не надо! – встает, выбрасывает огрызок, – оставь его в покое, пусть радуется отцовством. Я домой не поеду, пока Кариша не родит.

– Вы еще сюда всех моих друзей позовите, будет весело!

– Лариса уже вылетела, – спокойно говорит мама, – как только узнала, что у Карины начались схватки.

– Мама, зачем ты побеспокоила женщину? Сказали бы уже, когда родила.

– Она ей как мать, кто если не она должна быть рядом?

– Больше никому ничего не говорите, пока не родит, – смотрю на Офелию, – сядь посиди, не стой.

– А то что? – смеется налом ной, – тоже схватки начнутся?

– Дай мне терпение с этими женщинами!

И на этих словах я слышу крик Карины: мамочкааа помоги!

Холодный пот мигом покрывает мое тело. Мама встает с места и мы втроем подходим к пластиковой двери, я стучу в маленькое окошко, откуда выглядывает молодая девушка:

– Все в порядке! Скоро родит! – отвечает, на дождавшись нашего вопроса.

Наш роддом устроен так, что роды проходят на первом этаже, и мы, ожидая в холле слышим почти все, что творится за ее стенами, пока все та же молодая девушка не кричит кому-то чтобы закрыли двери.

– А то у родственников скоро начнет диарея от волнения!

– Ах ты маленькая сучка! – думаю про себя, и больше мы не слышим криков Карины, потому что все двери и окна плотно закрываются.

А уже через час нам в окошечко показывают сморщенное лицо моей дочери, только я ничего не вижу, потому что перед глазами все плывет, я плачу.

Бонус

Карина

В этом году осень выдалась теплая. Мне вообще нравится это время года. Природа готовится к зиме. Деревья, кусты,трава меняют зеленый цвет на разные оттенки желтого, красного, оранжевого. Листья опадают с веток, устилая землю шуршащим ковром. Мир наполняется новыми осенними ароматами. Запахом травы, опавших листьев, сырости, спелых яблок и осенних цветов. Наш сад полностью усажен деревьями, кустами и цветами. Это моя любимая часть нашего большого двора, где я с детьми провожу большую часть времени. Именно здесь меня всегда застает Тамерлан.

С рождением детей, он очень изменился. Стал настоящим отцом, который проводит большую часть времени с семьей.

Мой сильный, дипломатичный, на работе, и любящий, заботливый, любимый отец и муж дома. Что еще в жизни надо? Любимые и близкие рядом.

Кстати о близких. С рождением детей изменился не только Тамерлан, но и его отец и мать. Которые практически живут у нас дома. Помогают мне с детьми, особенно отец Тамерлана. С первой дочкой, я разорвалась во время родом и почти месяц ходила с трудом и болью. И пока Тамерлан разрывался между работой, сдачей объекта, поликлиники, и строительством ТЦ, Мурат с Камилией приезжали каждое утро, забирали у меня Аделину, со словами иди поспи, занимались дочкой. Никогда не оставляли меня одну, чему я безмерно благодарна.

Позже когда родила Офелия, мы все втроем, Я, Мурат и Камилия, переместились к Офелии, помогали с малышом. У нее родился мальчик, Денис. Аделина уже была большая и мало капризничала, поэтому не доставляла никаких проблем в гостях. Лишь бы была накормлена и сыта. А когда я забеременела второй дочкой, Эмилией, все началось заново. Мне не давали поднимать тяжести, оберегали и заботились. Впервые месяцы токсикоза это прям была необходимость. Потому что я ни то что есть, я готовить не могла. Я думала будет мальчик, потому что вторая беременность протекала абсолютно противоположно первой. Но нет, на УЗИ сказали дочка. Только Тамерлан улыбался, широко открыв рот. Третий будет мальчик.

Я, которая после первых родов говорила, больше туда не ногой, жду вторую дочь. По словам Тамерлана, а я уже не сомневалась, что будет третий ребенок.

– Это будет последний? – спрашивала с сарказмом, – или будут еще дети?

– Будет мальчик и все, – целуя в носик, – или ты хочешь еще?

И что вы думаете?

Третья беременность протекала без осложнений и без токсикоза. Я не верила, что так легко можно вынашивать ребенка. А родила я в течении часа. Врачи говорили, стремительные роды.

– Божественные роды, – ответила я тогда, находясь еще в кресле, смотрела на Артемия, хлопающего мне своими темными ресницами со столика, где врач педиатр осматривала его.

Сейчас Артемий только -только начал ползать и становится ненадолго на ноги, не держась ни за что. Артемий вылитый Тамерлан. Глаза, губы, нос, характер и уже сейчас понятно, что будет такого же крепкого телосложения.

Я безумно счастливый человек! У меня большая, огромная семья, просто мы живем отдельно все друг от друга. Родители Тамерлана, семья Офелии, которая ждет второго малыша, и наша семья — мы огромная, счастливая семья.

Я сижу в своем любимом кресле – качалке, пью травяной чай, девочки играются, осыпая друг друга желтыми листьями, звонко смеются, иногда достают Артемия, который в свою очередь успевает тянуть в рот листья.

Я поднимаю глаза и расплываюсь в улыбке, сердце как всегда выдает, шумно стучит, когда на горизонте появляется любимый мужчина, страсть к которому не угасает, наоборот крепнет.

– Дети, – улыбаюсь, – смотрите кто пришел?

– Папа!

– Папа! – девочки подбегают, обнимают, а малыш ползет к нему, пуская слюни кричит: Ппаа!

– Вот и момент, – дрожащим голосом говорит муж, – тот самый из моего сна.

– Из какого? Никогда не рассказывал.

– Налей чаю, расскажу!

Я плачу, не могу сдержать поток слез, когда Тамерлан рассказывает свой сон, который ему снился тогда, в реанимации. После той жуткой аварии.

– Ты чего? – дети убежали в дом, прихватив с собой Артемия, потому Тамерлан зовет меня к себе и сажает себе на колени, – это было так давно.

– Я так сильно тебя люблю! И так благодарна Богу, что ты живой и здоровый и рядом!

– Я самый везучий человек на земле! Рядом любимая, самая красивая женщина, дети. Больше в жизни ничего не надо!

– Дети? Ты не купил там ничего сладкого? – вдруг осеняет, – мы еще не обедали, ждали тебя.

– Прости, – понимаю по взгляду, – ты поздно сказала.

– Тамерлан…

– За то у меня хорошие новости для тебя! – еще крепче обнимает, – садись поудобнее.

– Что такое?

– Строительство сквера “надежда” на проспекте Кирова доверили нам, без тендера!

Да, с тех пор как посадили Глеба и вместе с ним его сообщников, наш город начал процветать. Восстановлена самая важная часть города, архитектурное сооружение — стелла, которому прежний мэр снёс, пообещав построить новый, но так и не сдержав обещаний.

За несколько лет правления нового мэра, наш город преобразился и стал неузнаваемым. Отремонтированы все общественные остановки, выложены в плитку все тротуары, построены много скверов, и игровых площадок для детей, отремонтирован самый большой детский садик в центре города и в планах еще много построе, о чем с нами всегда делиться наш мэр в социальных сетях. Наш мэр кстати был на открытии нашего ТЦ.

– Без тендера?

– Да, я же говорил, что после реконструкции поликлиники, нам поступают много предложений, от половины которых я вынужден отказаться. Не успеваем!

– Нужно расширяться!

– Ты поможешь?

– А как же! – я окончила институт по переводоведению, и теперь мне предлагают остаться в институте преподавать, но я не хочу, отказываюсь, мне еще учится, на архитектора – дизайнера. Хочу работать в компании мужа и помогать строить и преображать наш город, – как только Артемий подрастет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Друзья! На это прекрасной ноте я хочу завершить историю Тамерлана и Карины, но не печалимся! Вас ждет новинка, история Тимура! Добро пожаловать!

Пожалуйста, если я что - то пропустила, или кого-то, спрашивайте в комментариях.

Чтобы перейти в историю Тимура просто пройдите по ссылке

или нажмите на имя автора и читайте на моей странице: НЕ ОБИЖАЙ МЕНЯ.

ВСЕХ ЖДУ!

Конец