О

Я всегда с нетерпением и трепетом ожидаю это мгновенье и всегда оно оказывается для меня неожиданным. Ее руки взлетают вверх, как крылья птицы, охватывают мою шею и она приникает ко мне,

В этот раз её руки обнимают мою шею сзади,   когда я вкручиваю последний шуруп.   . Я оборачиваюсь.    На ней новый, невиданый мной ранее,   голубой сарафан с очень тонкими бретельками. Под сарафанчиком грудь без признаков бюстгальтера. Я понимаю что не всё так просто. Она не улыбается, лицо напряжено и ее невероятные зелёные глаза потемнели под очками. Она приникает ко мне и  в этот мгновение я становлюсь многоруким Шивой. Время останавливается, как и дыхание, на один миг, и в этот невесомый миг мне надо  успеть задрать сзади её  сарафанчик , сжать ладонью её попу, одновременно с этим

спустить бретельку и сжать ладонью её грудь, поиграть  осторожно пальцами  ее сосочком. Я бережно снимаю и пристраиваю, где-то сбоку, что бы не разбить и не наступить ее очки, отчего ее взгляд становится беззащитным, но про прежнему темным от возбуждения. Мне нужно в этот миг поднять сарафан спереди и увидеть что на ней совершенно прелестные  розовые трусики, в этот же миг  мне необходимо скинуть свою рубашку, расстегнуть свой ремень, выпрыгнуть из своих штанов...

В один невесомый миг времени. ..

Мой член начинает слепо тыкаться в ее трусики и на них образуются темнорозовые пятна , совсем как детские трусы в крупный горох.

Она немножко отстраняется и произносят хриплым шёпотом "покачаемся?" Ого!   Я произнёс это слово лишь однажды, несколько лет назад, она с удивлением спросила "Ты так ЭТО называешь?"  "Ну да," ответил я. И она запомнила. Я увлекаюсь её на диван снимаю  с неё сарафанчик и отвожу в сторону  её новенькие розовые трусики.

Это так мило и возбуждающе.   Какая-  то детская непорочность. Или  история о том, что в палатке, на надувной матрасе мы торопимся, пока он не смотал удочки, после вечернего клёва.. Или мы уединились в купе поезда и у нас несколько секунд, прежде чем другие придут устраиваться на ночлег.

Сегодня я жестокий пират.

Я проникаю в нее сразу, толчком на всю длину, всухую. Я знаю что ей очень больно, но какое совершенно невероятное удовольствие замереть и чувствовать как её соки сначала увлажняют мою головку, потом тихонько проникают в зазор между моим членом и стенками влагалища, потом начинают вытекать наружу. Боль  затихает и я могу тихонько двигаться вперёд, назад, временами замирая надолго, на несколько минут, потому что ей такие неспешные движения доставляют огромное удовольствие.

Я выхожу из нее и тут же принимаю к ее писе губами, а мой язык проходит дорожку между влагалищем и клитором, крошечным и нежным. "Сладко, шепчу я, сладко".

И вдруг какой-то хрипатый брит начинает петь о любви - о,   как не вовремя проснулся ее телефон. Передаю телефон в ее руки, на дисплее - "Доченька" -  святое дело, надо ответить. Традиционное "Да, ребенок!" "Мама, - дочь сразу  забыла зачем звонит, чего голос у тебя такой странный?" " Да все в порядке, у меня замок меняют" " И кто у нас мастер?" - ехидно спрашивает дочь. Она теряется, не знает что ответить, и отключает телефон. Ее дочь ненавидит меня. Все правильно, в мире должно существовать равновесие. Да и причин для ненависти можно отыскать предостаточно.

Звонок сбивает сексуальный настрой. Но это поправимо. Сажусь рядом. Начинаю ласково гладить ее изумительную нежную кожу. Касаюсь груди. . Улавливаю, что ее дыхание снова становится неровным и тогда я повторяю старый добрый трюк- касаюсь ее соска центром своей ладони. Это движение всегда ее возбуждает. Наверное она ожидает, что моя рука банально сожмет её грудь, но нет, только самый кончик ее соска, центром ладони,   там откуда всегда исходит непонятная для меня энергия

И снова я в ней. Мы сливаемся в единое целое чувствуем одинаково что надо и как надо... Сдвинутые в сторону трусики, которые так возбуждали вначале, начинают мешать,   долой, эти трусики! В тишине раздаются шлепки наших бедер, тяжёлое дыхание, потом внезапная тишина, потому что так хочет она и так чувствую я. Не знаю как это описать славами, но моему члену сладко в ней. И она чувствует то же самое."Сладко"- едва слышно шепчет  она, "как сладко".

Я чувствую примерно то же самое, что ощущал неделю назад, когда мы шли по улице, держась за руки как подростки. Ей необходимо было сменить не только замок, но и обстанову, она задумала съездить на Кавказ. Мы неторопливо шагали от банкомата к банкомату и держались за руки. Впервые за много лет. Ощущения ее мягкой ладошки в своей руке сводило меня с ума...

... Ещё несколько минут непрерывного энергичного движения и она со стоном кончает...

Но этого мало, ох как мало! Я выхожу из ее влагалища и склоняюсь над ней. Мои пальцы начинают поглаживать ее писечку, благо она мокрая и скользкая. Постепенно пальцы приобретают невероятную чувствительность, я неведомым образом чувствую, что сегодня проникать во влагалище не надо, сегодня пальцы отдают предпочтение клитору. Ладонь вибрирует , пальцы проходят от клитора к влагалищу, огибают его и возвращаются назад. "Да, так, еще, ещё", шепчет она. "Давай, солнышко, давай, не бойся, пописай," шепчу я. Мой шепот не пропал  даром, она внезапно напрягается от макушки до пяточек и упругая струя бьёт в мою ладонь. О, какое блаженство для нее и радость для меня!

Потом мы просто лежим в обнимку, "

Почему мне всегда больно?" спрашивает она. И с первым мужем и со вторым, когда в первый раз это было, крови было немного, но было очень больно..'

." У тебя маленькая пися," отвечаю.

"Ну да, говорит она, я не растянула ее при родах." Кесарево...

"Хочу забеременеть от тебя. шепчет она . Что ты будешь делать?"

"Носить на руках мое солнышко". А что же еще?

"А если не забеременею?" улыбается она.

" Все равно- на руках."

"Ты напишешь об этом?" Неожиданная просьба. "Напишу", теперь уже улыбаюсь я.  

"Только никаких имён." "Обещаю".

"Положи мне ладошку на писю. Только ничего не делай".

Ещё одна маленькая трогательная неожиданность. Я кладу ладонь,   она сводит ноги, мы засыпаем.

10 августа 2025 года.