Цепочка ч. 1

Яркая вывеска ночного бара слепила глаза. Он стоял через дорогу, напротив входа в нерешительности. Зайти ли в бар, выпить перед сном пару стаканов виски, или идти прямо домой и завалиться спать. Очередное свидание с девушкой с сайта знакомств окончилось неудачей едва начавшись. Широкая дверь распахнулась настежь, подвыпившая девица шатаясь вышла из заведения, и одной рукой стала стаскивать с темных волос белокурый парик, второй рукой голосуя проезжающим машинам.

В мозгу стало всплывать смутное воспоминание из далекого детства. Память услужливо выдавала подробности, картинка становилась все более четкой, как на проявляемой фотографии. Малыш стоял у закрытой двери спальни. Он боялся и был голоден. Из-за двери доносились громкие звуки животного секса. Подождав как ему казалось, очень долго, мальчик не выдержал, и стал стучать в дверь. Звуки наконец утихли, дверь распахнулась, и на пороге возникла абсолютно голая молодая женщина. От нее разило запахом алкоголя и потом от секса. Белокурый парик сбился набок с черных волос женщины. Малыш захныкал

-Мама я боюсь один, я голодный!

Из комнаты раздался голос сожителя

- Детка, давай запри ребенка, и давай скорее сюда, мы не закончили.

Боль в левом ухе была невыносимой, мать схватив грубо ребенка за ухо, стала выкручивать, при этом приговаривая

-Ты плохой мальчик, и будешь наказан, я запру тебя на ночь в чулане.

Затащив ребенка в чулан, женщина погасила свет, и ушла обратно в комнату, не обращая внимания на всхлипывания ребенка.

Поздним утром мужчина и женщина проснулись с тяжелого похмелья. Позавтракав наконец вспомнили о ребенке. Открыв дверь, взрослые увидели, что мальчик спит свернувшись клубком. От ребенка воняло, мальчик не выдержав обделался, и спал в собственных экскрементах.

Воспоминание сменилось другим. Он описавшись, с мокрыми штанами, бежит обреченно по коридору детдома, а все дети громко смеются над ним стоя вдоль стен, не обращая внимания на окрики преподавателей и нянечек.

Разум мужчины дал трещину. В мозгу вспыхнуло молниеносное непреодолимое желание отомстить. Тут же возник моментальный  план. На улице было безлюдно, и перебежав через дорогу мужчина подкрался к девушке. Удар в челюсть отправил молодую хрупкую девушку в нокаут, парик свалился с головы. Нагнувшись за париком, и подхватив девушку на руки, он устремился в ближайший подъезд. Вход в подвал был не заперт, войдя, мужчина опустил безвольное тело на бетонный пол, и стал рвать тонкую ткань короткого платья. Девушка была без нижнего белья. Мужчина всем телом навалился на жертву, и стал насиловать.

Вскоре все было кончено. От боли девушка пришла в себя, и стала стонать. Еще одна вспышка в мозгу. Девушку следовало убить. Он стал оглядываться в поисках орудия убийства, и заметил, что даже потеряв сознание, молодая женщина не выпустила из рук небольшой клатч на цепочке. Сорвав цепь, маньяк обмотал ее вокруг шеи жертвы, и стал душить. Наконец он осознал, что девушка мертва, и тут все его тело стали сотрясать волны мощного, ранее не испытанного оргазма, он наконец победил, и отомстил матери. Жизнь стала другой, появилась цель, раз за разом испытать эти ощущения.

Мужчина сидел в темноте подвала, тяжело дыша, его пальцы всё ещё сжимали цепочку клатча, холодную и липкую от крови. Тело девушки, неподвижное и безжизненное, лежало в нескольких шагах, но он не смотрел на неё. Его взгляд был прикован к трещинам на бетонном полу, словно в них он мог найти ответ на вопрос, который даже не успел сформулировать. Волны оргазма, которые он принял за триумф, теперь отступали, оставляя за собой пустоту, вязкую и удушающую, как запах сырости в этом подвале. Он ждал, что почувствует облегчение, освобождение, но вместо этого в груди нарастало что-то новое — не боль, не страх, а смутное ощущение, что он лишь глубже погрузился в ту же тьму, из которой пытался вырваться.

Его разум, всё ещё пульсирующий от ярости и воспоминаний, начал выхватывать обрывки прошлого. Не только детство, но и другие моменты — те, которые он годами прятал от самого себя. Лицо матери, её пьяный смех, её равнодушные глаза, когда она запирала его в чулане. Но теперь к этим образам добавились другие: школьный двор, где он, мокрый от стыда, бежал от смеха одноклассников; первая попытка заговорить с девушкой в юности, закончившаяся её презрительным взглядом; бесконечные ночи, когда он лежал в темноте, представляя, как заставляет всех, кто его унижал, страдать так же, как страдал он.

Он встал, покачиваясь, и посмотрел на свои руки. Они дрожали, но не от страха, а от странной смеси возбуждения и отвращения. Он ожидал, что убийство станет актом возмездия, ключом к освобождению от прошлого, но вместо этого оно лишь усилило голоса в его голове. Они шептали: «Ты такой же, как она. Ты такой же, как все они». Он зажмурился, пытаясь заглушить их, но голоса становились громче, смешиваясь с эхом детских рыданий — его собственных.

Мужчина вышел из подвала, не оглядываясь. Улица встретила его холодным ветром и пустотой. Город спал, и только неоновая вывеска бара продолжала мигать, словно подмигивая ему, как соучастница. Он сунул цепочку клатча в карман куртки, словно это был талисман, и побрёл прочь, не зная, куда идёт. Его разум был расколот: одна часть ликовала, упиваясь чувством контроля, которое дала ему власть над чужой жизнью; другая — та, что была похоронена под слоями гнева и боли, — кричала, что он стал тем, что ненавидел больше всего.

Дома он рухнул на кровать, не раздеваясь. Сон не шёл. Вместо этого перед глазами всплывали новые образы: не только мать, но и он сам — маленький, напуганный, голодный. Он видел себя со стороны, как будто смотрел на чужого ребёнка, и впервые за многие годы почувствовал к этому мальчику жалость. Это чувство было чужим, неправильным, оно жгло сильнее, чем ярость. Он попытался отмахнуться от него, но оно возвращалось, как тень, которую невозможно стряхнуть.

На следующее утро он проснулся с ощущением, что что-то изменилось. Мир вокруг остался тем же — серые стены его квартиры, запах застарелого кофе, далёкий шум города, — но внутри него что-то сдвинулось. Он больше не был просто жертвой, но и не был победителем. Он стал чем-то другим, и это пугало его. В зеркале он увидел своё лицо — усталое, с тёмными кругами под глазами, но в этих глазах было что-то новое. Не решимость, не безумие, а вопрос: «Кто я теперь? »

Он включил телевизор, чтобы заглушить мысли, но новости уже гудели о пропавшей девушке. Репортаж был коротким, но её лицо — то самое, с тёмными волосами под сбитым париком — мелькнуло на экране. У него перехватило дыхание. Не от страха быть пойманным — он был слишком осторожен, — а от того, что её лицо напомнило ему о ком-то. Не о матери, а о другой девушке, из далёкого прошлого. Может быть, из детдома? Или из тех времён, когда он ещё пытался быть «нормальным»? Он не мог вспомнить, и это сводило его с ума.

В тот день он не вышел из дома. Он сидел, глядя в стену, и пытался понять, что толкает его вперёд. Жажда мести? Желание заглушить боль? Или что-то более глубокое, чего он сам не мог назвать? Он достал цепочку из кармана и стал крутить её в руках, словно она могла дать ответ. В его голове начал формироваться новый план — не такой импульсивный, как в ту ночь, а более холодный, расчётливый. Он не просто хотел повторить то, что сделал. Он хотел, чтобы каждая новая жертва была частью ритуала, который, как он надеялся, наконец-то освободит его от прошлого.

Но в глубине души он знал: этот путь ведёт только вниз. И всё же, когда наступила ночь, он снова надел куртку, сунул цепочку в карман и вышел на улицу. Город ждал его, а вместе с ним — тьма, которая теперь была не только вокруг, но и внутри.