Отец подруги. Запретные желания aka Инцест отец и дочь рассказы

Надежда (1)

– Где моё зелёное платье? — я ворвалась в комнату своей младшей сестры, не обнаружив вещь в своём шкафу.

Вера! Эта вечная любительница "позаимствовать" мои вещи, чтобы потом, как злой гений, потерять их в Бермудском треугольнике или, что еще хуже, превратить в полотно для своих художеств! Аккуратность – это явно не её второе имя, скорее, что-то вроде "Вечный Беспорядок".

Она, как ни в чём не бывало, валялась на кровати, погруженная в очередную сагу о кровососущих красавцах. Но стоило мне появиться на горизонте, как Вера подскочила, словно её ужалила оса, и невинно захлопала своими небесными глазками.

– Прости. Я её испачкала и забыла потом постирать, – пролепетала она, с виноватой улыбкой поправляя свои ангельские кудри. Ну чисто копия мамы – блондинка с глазами цвета летнего неба! А я пошла в папу – шатенка с серыми глазами.

– Вера, ну сколько можно?! У тебя шкаф ломится от шмоток! Там столько одежды, что можно открыть филиал "Милана" прямо здесь! – проворчала я, скрестив руки на груди, словно суровый цербер.

Но не успела я до конца произнести свою гневную тираду, как эта хитрая лисица подлетела ко мне и крепко обняла.

– Сестры должны делиться. Это первый сестринский закон, – прощебетала она, сжимая меня в своих объятиях, словно питон свою добычу.

Я вздохнула, чувствуя, как моя гневная энергия постепенно испаряется под натиском её обаяния. Ну как можно сердиться на это ходячее бедствие, которое умудряется обаять даже самого угрюмого тролля? Люблю маленькую заразу.

– Что тут у вас за передел мира? – в дверном проеме нарисовался отец.

Андрей Громов – гений бизнеса и самый лучший папа на свете, настоящий рыцарь нашей семьи. Мы с сестрой выросли в атмосфере любви, где каждый день был как праздник. Папа пылинки с нас сдувал, относился, как к настоящим принцессам. Ему, конечно, приходилось несладко с двумя дочками-ураганами, но он никогда не жаловался (ну, почти), особенно когда у нас с Верой на горизонте появлялись кавалеры. В такие моменты его успокоить могла только мама, обладательница волшебного эликсира терпения.

Вера, эта маленькая манипуляторша, отпустила меня и тут же вцепилась в руку отца.

– Папа, Наде жалко платья для сестры. А я для неё ничего не жалею.

– Вот ты груша- вруша. Бежит сразу жаловаться, папина любимица, – фыркнула я, закатив глаза.

Папа покачал головой, но в уголках его губ заиграла улыбка.

– Я вас обеих очень сильно люблю, мои сорванцы! – он заключил нас в свои объятия.

– Раз любишь, то дай денег на новые платья и перестанут ругаться из-за одежды, – прозвучал из-за спины мамин голос, полный мудрости и легкой иронии.

Мы с Верой переглянулись и, словно сговорившись, посмотрели на отца своими самыми умоляющими глазками.

– Только деньги и нужны от меня, – проворчал он обиженно, но мама его обняла, заставив улыбнуться.

Они много лет в браке, но смотрят друг на друга с такой любовью, будто вчера поженились. Мы с Верой любуемся ими, пока я не вспоминаю, что мне надо бежать

– Блин! – выкрикнула я. – Опаздываю. Меня Соня ждёт, я же вам говорила вчера!

Я молниеносно выбежала из комнаты сестры и пошла надевать другое платье на встречу с подругой.

Соня была моей подругой много лет. Мы с ней познакомились ещё в детстве, когда ходили вместе на танцы к моей матери. Хоть она была младше меня на три года, но нас объединяла любовь к танцам. Моя мама передала её нам.

Так и завязалась наша дружба, крепкая и надежная. Соня стала для меня еще одной младшей сестренкой. Я всегда старалась быть рядом, когда ей нужна была поддержка. И сегодня как раз такой день. Приезжает ее отец, которого она не видела долгих десять лет.

Соня лишь обмолвилась, что после развода он улетел в Штаты и с тех пор не давал о себе знать. В подробности она вдаваться не стала, а я и не настаивала. Главное, что теперь он вернулся и вечером приедет, чтобы увидеть дочь.

Не понимаю, как можно было бросить дочь? Надеюсь, он осознал свою ошибку... Ведь Соня такой прекрасный человечек...

Её волнение можно было потрогать руками. Поэтому она и попросила меня быть рядом, разделить этот момент и, если понадобится, просто поддержать. Я знаю, что буду чувствовать себя лишней на семейном ужине, но не могла отказать Соне.

Быстро надела бежевое платье, которое игриво касалось колен, распустила непокорные локоны, и пулей вылетела из дома. Вечера в кругу почтенного семейства Громовых – это святое, с дедом и бабушкой во главе, но сегодня я самоустранилась. Пардон, родные!

По дороге я решила заехать в ближайшую пекарню и купить подруге торт. Она обожает сладкое, особенно медовик. Уверена, что сегодня ей не помешает любимый десерт для настроения. А что может быть лучше, чем ее любимый медовик? Уверена, парочка слоев этого медового чуда, и мир снова заиграет красками!

Водитель припарковал машину у входа в пекарню, и я выскочила наружу, словно пробка из бутылки шампанского.

Дверь подалась, и меня окутал густой аромат ванили, корицы и чего-то до боли домашнего и уютного.

За прилавком, уставленным соблазнительными тортами, меня встретила улыбчивая девушка.

– Здравствуйте! Мне нужен медовик. Если возможно, украсьте его свежей клубникой.

— Извините, но последний медовик уже продали, – пожала она плечами. – Если подождёте сорок минут, то будет готов другой.

Мое лицо, наверное, вытянулось от разочарования.

– У меня нет времени, – пробормотала я, не стараясь скрыть досаду.

Девушка задумалась, обведя взглядом витрину.

– Тогда могу предложить другие варианты... Наполеон, красный бархат.

— Мне нужен именно медовик, – вздохнула я. – Неужели нет больше?

В этот момент, словно в ответ на мои мольбы, из подсобки выплыла женщина, бережно прижимая к себе огромную коробку с медовиком. Кремовый торт, словно драгоценность, был перевязан широкой атласной лентой цвета слоновой кости.

– Вот же он, медовик! Беру! – воскликнула я, не в силах сдержать радость.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Женщина опустила коробку на прилавок, и тут же моя эйфория была разбита вдребезги.

– Его уже купил вон тот мужчина, – с сожалением проговорила она, кивнув в сторону распахнутых дверей. Я обернулась.

В пекарню вошёл мужчину, попутно разговаривая по телефону. На нём был безупречно скроенный чёрный пиджак, под которым виднелась расстегнутая на несколько пуговиц белая рубашка, открывая вид загорелую кожу. Волевой подбородок, густые тёмные волосы, стильно уложенные с коротко выстриженными висками, не оставляли сомнений – передо мной стоял мужчина, сотканный из притягательности.

Он, наконец, отключился и, не спеша, направился к прилавку, доставая из кармана кожаный кошелёк. Может быть, если я попрошу… Может, он войдёт в моё положение?

Других вариантов больше нет и это единственная пекарня, которая открыта в такое время.

– Извините..., – робко начала я, стараясь изобразить на лице самую искреннюю и умоляющую улыбку.

Его взгляд, обжигающий, как глоток крепкого коньяка, скользнул по мне. Карие глаза задержались, словно изучая, и от этого пристального взгляда по спине побежали мурашки, а к шее подступил жар.

– Вы что-то хотели? – его голос, низкий и бархатистый, с едва уловимой хрипотцой, заставил сердце пропустить удар.

– Да... Вы не могли бы мне отдать этот торт, а вам другой принесут... Минут через сорок. Мне просто очень надо, – выпалила я на одном дыхании.

Мужчина окинув меня взглядом, холодно бросил.

– Вот сами и ждите минут сорок. Я тороплюсь.

Мой взгляд задержался на его сильном подбородке, темной щетине, решительной линии рта. Я прочистила горло.

– Неужели вы не можете уступить девушке? В современном мире вообще не осталось джентльменов? Это же просто торт, – выпалила я, чувствуя, как щеки начинают гореть.

Мужчина слегка приподнял бровь, явно заинтригованный моей тирадой.

– Зато наглых девиц, смотрю, хоть отбавляй.

От его слов кровь прилила к лицу. Неужели так трудно проявить немного галантности? Это уже вопрос принципа.

Когда он протянул руку за коробкой, я молниеносно швырнула в него несколько купюр и вырвала заветный десерт из его рук.

Что не сделаешь ради подруги...

— Купите себе другой! — выпалила я на бегу и пулей вылетела из пекарни, пока он не успел опомниться.

Сердце колотилось как бешеное, а в руках дрожала коробка с тортом. Я моментально села в машину и велела водителю быстрее тронуться с места.

Из меня вырвался смех. Что они там обо мне подумали? Украла торт, словно заправский вор, и деньги в лицо швырнула… В голове навязчиво всплывал образ мужчины… Обычно я не запоминаю лица, но его лицо словно отпечаталось на сетчатке глаза. Он был намного старше меня.

Стоп. С каких это пор меня привлекают мужчины за тридцать?

Я должна думать сейчас о Соне. Как она там?

Мы быстро доехали и я, взяв коробку, поспешила к двери. Звонок, томительное ожидание, и вот дверь распахнулась.

– Наконец-то! Я уж думала, что не приедешь, – озарила меня лучезарной улыбкой подруга.

– Как я могла не приехать? Я всегда рядом, когда тебе нужна поддержка.

Её взгляд упал на коробку, и улыбка расцвела во всю ширь.

– Мой любимый торт... Спасибо! – Она с радостным вздохом выхватила у меня коробку.

Ради тебя своровала.

Я переступила порог и нос к носу столкнулась с мамой Сони. Карина Игоревна в свои тридцать семь выглядела ослепительно. После развода с отцом Сони она еще раз пыталась обрести счастье, но и второй брак потерпел крах год назад. Кроме Сони, у нее не было других детей.

– Здравствуй, Надя, – вежливо поздоровалась со мной женщина.

– Карина Игоревна, вы выглядите потрясающе! Даже слов нет! – с искренним восхищением выдохнула я, любуясь ее алым платьем, облегавшим фигуру, словно вторая кожа.

– Мама сегодня всё утро готовилась к встрече с ним, – добавила Соня.

– Да бросьте, девочки. Надела первое, что под руку попалось, – смущенно отмахнулась Карина Игоревна, и на ее губах заиграла улыбка. – Давайте торт на стол поставьте. Саша уже должен приехать.

Торт водрузили на стол, сервированный с особым шиком. Карина Игоревна явно постаралась создать атмосферу праздника. Когда она вышла, чтобы припудрить носик, я обратилась к подруге.

– Ты волнуешься?

– Есть немного. Я столько лет его не видела... Надеюсь, что встреча пройдёт хорошо... Моя мама весь день радуется, – сказала она с явным дискомфортом.

— А вдруг они увидят друг друга и вспомнят, как было хорошо вместе? Видела, какая шикарная у тебя мама? Уверена, что твой отец не устоит и захочет снова с ней быть, – попыталась её подбодрить.

Соня тихо вздохнула.

– Если честно, то я бы этого хотела... Хотела бы жить в полноценной семье, как у тебя.

Я не выдержала и обняла её.

– Твоя мама точно готова к примирению, так что будем надеяться на лучшее, Соня, – прошептал я, желая ей только счастья.

Её губы тронула слабая улыбка, и она едва заметно кивнула. Я искренне надеялась, что ее родителям суждено снова стать семьей.

Мы втроём сели уже за стол и стали ждать отца Сони. Время тянулось мучительно медленно. Казалось, что он передумал приходить на ужин.

Наконец, раздался долгожданный звонок в дверь. Соня замерла, словно мраморная статуя, и я кожей чувствовала её волнение.

– Это он!

Карина Игоревна, словно юная девушка на первом свидании, зарделась румянцем, нервно одернула платье и, сдерживая волнение, направилась открывать дверь.

Спустя мгновение в гостиную вошел Он… Тот самый мужчина, в которого я необдуманно метнула деньги.... Тот, чей образ так навязчиво преследовал меня последние полчаса.

– Добрый вечер, – произнес он, и бархатный тембр его голоса раскатился по комнате, словно тихий гром.

Его взгляд, скользнув по мне, выдал мимолетное удивление. Тишина вязкой патокой заполнила пространство, ее можно было ощутить кожей.

Весёлый будет ужин... Просто нет слов!

Дорогие друзья, добро пожаловать в мою новинку! Будет очень горячо, эмоционально и откровенно! Поддержите новинку звёздочкой!❤️ И поделитесь вашим мнением! Как вам начало истории?

Александр (2)

Впервые за долгое время, я смог увидеть свою дочь. Нестерпимо хотелось броситься к ней, заключить в объятия, прошептать, как невыносимо скучал, но я лишь замер, не в силах отвести от неё взгляда.

Тишина в комнате давила, словно ком застрял в горле. Я тысячи раз прокручивал в голове этот момент, репетировал слова, но теперь они казались чужими.

Я жадно ловил каждую черту её лица, с удивлением отмечая наше сходство. Те же карие глаза, обрамлённые темными ресницами, черные волосы… Я видел её на фотографиях, но это было лишь бледное подобие реальности. Живая, настоящая, она стояла передо мной. Больше не миленькая девочка, а взрослая девушка...

— Привет, – её тихий голос разорвал тягучее молчание, словно хрупкую нить.

Невольно я сделал шаг в её сторону.

— Привет, Соня... Ты так выросла..., — я слегка улыбнулся, чувствуя неловкость этого момента.

Она молча смотрела на меня, испепеляя взглядом. В её глазах не было ни капли тепла, лишь холодное любопытство.

– Саша, почему так долго? Мы прям уже все заждались. Что купил? – Карина впорхнула в разговор, кивнув на мои переполненные пакеты.

Я поставил пакеты на пол и из другого вытащил коробку с тортом.

– Я знаю, что это твой любимый торт, – протянул я Соне медовик. – Задержался, потому что пришлось ждать в пекарне.

Уголком глаза я заметил её – девушку из пекарни, стоявшую в тени и нервно переминавшуюся с ноги на ногу. Именно из-за неё я так опоздал на встречу с дочерью.

– Спасибо. Теперь у меня два медовика, – хмыкнула девушка, забирая торт и проследила за моим взглядом.

— Это Надежда, моя лучшая подруга. Я её пригласила к нам на ужин, – пояснила Соня.

Значит подруга...

– Рад знакомству, – решил проявить вежливость и подруга дочери слегка кивнула в ответ. Она видимо тоже не ожидала встретить меня.

– Что вы стоите. Давайте за стол. Я сегодня весь день на кухне провела и вы обязаны всё попробовать. Особенно ты, Саша. Соскучился наверное по домашней еде, – тараторила как заведенная Карина.

Я сдержал смешок после её слов. Наверное, она забыла, что дома готовил всегда я, ведь когда-то был простым поваром.

Встретив Карину, я наивно поверил, что это любовь на всю жизнь. Всё закрутилось стремительно, и через год она забеременела. Узнав об этом, я был на седьмом небе от счастья и тут же сделал ей предложение.

Свадьбу сыграли скромную, денег было в обрез, помогла бабушка. Она заменила мне мать, ушедшую слишком рано, от передозировки…Эта рана до сих пор саднила в моём сердце.

Карина всё чаще выражала недовольство нашей жизнью, но я клялся, что всё наладится. С рождением дочери наши отношения покатились под откос.Я работал как проклятый, брал любую подработку, чтобы семья ни в чём не нуждалась. А Карина, сидя дома с дочкой, упрекала меня в отсутствии внимания. Я пытался совмещать работу и семью, разрываясь на части.

Когда уже дочка подросла, пошла в садик, я попросил своего начальника взять Карину к нам в ресторан работать администратором. Думал, что мы сможем так лучше сблизиться и всё будет хорошо. Только она стала ещё холоднее относиться ко мне. Разговаривали только по поводу дочери. В постели были тоже проблемы... Я списывал всё на усталость и брал на себя домашние дела. Приглашал на свидания, мечтая вернуть прежнюю Карину.

Потом я начал подозревать, что у жены есть другой. И через месяц, я лично увидел, как моя жена целуется на парковке с моим боссом... Она несколько месяцев с ним спала.

Скандал, грязь, боль, разочарование и развод. С работы я уволился и бывший босс позаботился о том, чтобы меня нигде не взяли на работу. Но самым страшным было для меня, что у меня отняли дочь...

Прав всегда тот, у кого деньги и власть, а у меня ничего не было из этого. Карина вышла за своего любовника замуж, а дочь настроила против меня. Я поехал в школу, когда Соня пошла в первый класс, хотел разделить с ней этот момент. Только дочь плакала, и говорила, что я плохой и бросил их с мамой. Маленький ребёнок не мог сам до этого додуматься.

Карина сделала всё возможное, чтобы дочка меня возненавидела. Меня не пускали к моей дочери, а ей говорила, что я просто ее не хочу видеть. Жизнь пошла под откос, а потом умерла и моя бабушка.

Мне пришлось продать всё и поехать в Штаты, где работал мой школьный товарищ. Там я трудился, не жалея себя... Много лет был вдали от дочери, но следил за её жизнью.

Карина разлучила нас с Соней, но когда развелась и узнала, что я больше не простой повар, а владелец сети ресторанов, сама предложила мне приехать. Связалась с моим другом и, рыдая, просила вернуться, говорила, что дочери нужен отец.

Сейчас я наблюдаю, как она с улыбкой предлагает мне блюда и расспрашивает про мою жизнь. Мне всё равно на неё. Я здесь только ради дочери.

Соня молча смотрит в тарелку, погрузившись в свои мысли. За столом царила натянутая атмосфера

– Соня, как твоя учёба? – поинтересовался у неё, желая наладить контакт.

Моя маленькая девочка выросла...

— Нормально, – сухо бросила девушка, сжимая вилку в руках.

Я заметил, что она сдерживает себя. Старается изо всех сил выглядеть непринужденно.

– Соня у нас очень хорошо учится. Ещё она замечательно танцует. Они вместе с Надей даже на соревнования ездили, – с энтузиазмом рассказывает Карина. — Аня Громова у нас знаменитый хореограф и мама Нади.

Громовы... Все в городе знали эту фамилию. Мне о друзьях дочери сообщили мало информации. Надо срочно это исправить.

Значит подруга моей дочери из богатой семьи...

Избалованная, наглая и никаких принципов... Не хотелось бы таких подруг рядом с дочерью. Невольно, словно зачарованный, я не мог отвести взгляд от этой девушки, словно магнитом притянуло. Неожиданно она повернула голову, и наши взгляды встретились на мгновение.

– Мама, не надо, – проворчала Соня, вернув моё внимание к себе.

– Что? Отец должен знать, чем занимается его дочь. Ему же интересно, – улыбалась Карина, глядя на меня, стараясь сгладить острые углы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Соня подняла взгляд.

– Интересно? Столько лет не появлялся в нашей жизни. Оставил нас, а сейчас интересно стало, – тихо произнесла она, и в этом коротком предложении я услышал боль, обиду и упрек.

– Соня...

– Что я не так сказала? – Она резко вскочила. – Я разве вру? Ты думал, что можешь приехать и мы будем общаться, будто ничего не было? Ты можешь возместить мне все годы, когда я была без отца? Ты можешь возместить пустоту, которую ты оставил?

Слова обожгли сильнее, чем если бы она кричала. Я знал, что заслуживаю этого, но все равно почувствовал, как сердце сжалось от вины. Я опустил взгляд, не в силах выдержать ее пристального взгляда.

Комната словно стала меньше, воздух сгустился, и дышать стало трудно. Хотелось оправдаться, объяснить, но все слова казались бессмысленными. Как объяснить годы молчания, годы отсутствия? Я не хотел вмешивать дочь в эту грязь...

– Я здесь ради тебя, дочка, – прохрипел я, словно вырывая слова из самой глубины сердца.

В глазах Сони плескалось море боли и невысказанных обид.

– Сейчас вспомнил, что есть дочь!

– Соня, помолчи. Давайте сейчас не будем ругаться, – вмешалась Карина.

— Конечно. Давайте все притворимся, что все замечательно! Всё супер! О моих чувствах можно даже не думать! Я привыкла! — взорвалась Соня, и, захлебываясь слезами, бросилась прочь из комнаты.

– Соня!

Подруга дочери шагнула вперед, преграждая нам путь.

– Позвольте мне поговорить с ней..., – в ее глазах было столько сочувствия и понимания, что я не посмел возразить.

Она тихонько вышла из комнаты, оставив меня наедине с Кариной. Я остался стоять, словно громом пораженный, ощущая, как тяжесть содеянного вдавливает меня в землю. Каждое ее слово, словно осколок стекла, вонзалось в самое сердце, напоминая о моей чудовищной ошибке. Как я мог допустить, чтобы моя собственная дочь испытывала такую боль?

– Ты ей причинил сильную боль своим отъездом, – вздохнула Карина, наливая себе вино.

Я стиснул кулаки до побелевших костяшек, сдерживая рвущийся наружу гнев. Сейчас не время, чтобы выяснять отношения с бывшей. Мне нужно поговорить с дочерью.

— Ты куда? – спросила женщина, когда я направился к Соне.

– Я хочу посмотреть, как она и поговорить наедине, – холодно бросил я.

– Попробуй. Всё равно не захочет с тобой говорить. Я её знаю, – прилетело мне в спину.

Я поднялся на второй этаж и пошёл искать комнату Сони. Остановился возле белой двери, услышав голос дочери. Я прислушался, затаих дыхание.

— И что мне делать? Обнять его? Да ему плевать на меня, — всхлипнула Соня.

Неужели я действительно настолько чужой для своей девочки? В памяти всплывали обрывки счастливых моментов: маленькая Сонечка, тянущая ко мне ручки, ее звонкий смех, наши совместные игры и вечерние сказки. Сейчас уверена, что мне плевать на неё.

– Я понимаю, что тебе больно. Ты много лет в себе копила обиды на отца, но... Если бы ему было все равно на тебя, то не вряд-ли бы приехал, Соня. Я видела, с какой любовью он смотрел на тебя... Мы не знаем, что произошло у него в жизни... Может, ему тоже тяжело? Может, он тоже скучал по тебе? – слова девушки заставили меня замереть от удивления.

— Поэтому не было рядом?

– Я не знаю, что произошло между твоими родителями... Но я точно знаю, что тебе нужно дать ему шанс. Позволь ему исправить свои ошибки..., – ласково проговорила подруга дочери.

Я ощутил странный прилив благодарности к этой девушке. За столько лет никто не пытался понять меня... Похоже, я очень ошибался на её счёт.

– Ты будто на его стороне, – возмутилась дочь.

– Нет, Соня. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива... Обида и боль будут тебя душить изнутри, не давая дышать полной грудью, а я не хочу этого для тебя.Ты должна выплеснуть все, что у тебя накопилось. Выскажи ему все, без утайки, без страха, но не убегай, не прячься… Дай шанс себе и ему. Видно же, как сильно он хочет быть рядом, как сильно он страдает от разлуки. Поговорите, выслушайте друг друга. Вам понадобится время, чтобы залечить раны,но я уверена, что вы сможете сблизиться, если только захотите этого.

Такая юная, но столько мудрости, столько доброты и сострадания в ее сердце… Эта девушка смогла поразить меня до глубины души, хотя на своем веку я повидал немало людей.

Наступила тишина, тягучая, напряженная. Я набрался решимости, хотел постучать в дверь, за которой была моя дочь, но она вдруг резко распахнулась... Мы с Надеждой замерли, глядя друг на друга.

Александр (3)

Я почувствовал себя школьником, которого поймали за курением. Надо было сразу уйти, а не подслушивать.

Я откашлялся, нарушая тишину, словно хрупкий лед.

– Я хотел поговорить с Соней.

Девушка моментально вышла в коридор, закрыла дверь и отодвинула меня в сторону.

– Нет. Не надо, – с беспокойством произнесла Надя.

Я вопросительно вскинул бровь. В узком коридоре меня окутало ее ароматом, терпким и манящим, словно запретный плод. Пахла она чертовски вкусно, дурманя голову, как крепкое вино.

– Соня пошла в ванную, а потом она ляжет спать. Она даже меня попросила оставить её одну. Когда так говорит, то лучше её не трогать. Дайте ей время... Ей нужно успокоиться и обо всё подумать. Вот увидите, что завтра она будет более дружелюбной, – она выдавила робкую улыбку, от которой у меня чуть не перемкнуло в голове.

Возможно, она права и действительно стоит ее оставить сегодня в покое. Остается лишь надеяться, что она прислушается к словам подруги

– Спасибо тебе, – слова благодарности сами вырвались из моей груди.

Она не представляет, как это было важно для меня.

Девушка непонимающе вскинула брови. Она стояла так близко, что я мог рассмотреть каждый мазок кисти, которым природа писала её лицо. В серых глазах бушевал тихий шторм. Мягкие черты лица, тронутые розовым блеском пухлые губы и крохотная родинка, словно случайно оброненная капля чернил, на правой щеке.

Я смотрел на неё слишком долго, неприлично долго…

– За что? – в голосе прозвучало нетерпение.

– За то, что ты сказала Соне...

Её глаза распахнулись, как у испуганной лани, и щеки мгновенно вспыхнули румянцем. Я поймал себя на странном, почти садистском желании видеть её смущение.

– Вы всё слышали? – прошептала она, и в голосе прозвучали виноватые нотки.

– Я случайно, а не намеренно, – поспешил я оправдаться.

Она скрестила руки на груди и вскинула подбородок, окинув меня взглядом сверху вниз. Высокие каблуки придавали ей рост, но она всё равно оставалась миниатюрной, теряясь в моей тени.

– Я это сделала ради Сони. Но, если вы её обидете, то я с вами по другому поговорю... Вам придётся постараться, чтобы она вас простила, – её голос стал серьёзным и даже грозным.

Этот внезапный гнев, эта яростная защита, показались мне… очаровательными.

Очаровательным? Какого хрена я несу такое?

Я понимающе кивнул и откровенно признался.

– Я готов на всё ради своей дочери. Ты хорошая подруга, но не переживай за неё... Соню я очень люблю и приехал, чтобы вернуть её.

– Я верю вам, – тихо произнесла она, немного смягчившись.

Её слова рождали во мне трепет, странный и необъяснимый. Я молчал, тонул в глубине её глаз, пока она не отвела взгляд, словно испугавшись собственного отражения в них.

— Чуть не забыл, — спохватился я, прерывая нависшую тишину.

Достав из бумажника несколько купюр, протянул ей.

– Ты мне их швырнула прямо в лицо в пекарне и украла торт. Пришлось ждать, – усмехнулся я, стараясь скрыть волнение за иронией.

Внезапно она тихо рассмеялась, прикрыв лицо ладонями. Смех преобразил её, наполнив светом. В этот момент она была неотразима.

– Извините... Я не знала, что вас ещё раз встречу, – проговорила она, стараясь унять смех, но улыбка все еще играла на её губах.

Я невольно улыбнулся в ответ. Не помню, когда в последний раз я это делал...

– А я тоже не знал, что воровка тортиков окажется подруга моей дочери.

– Я не возьму деньги, – возразила она мгновенно.

– Нет. Бери. Я настаиваю.

– Ладно.

Неловкое молчание повисло между нами, густое и ощутимое. Я чувствовал, как сердце бьется где-то в горле, заглушая все остальные звуки. Я просто стоял и смотрел на неё, как завороженный.

Пряди каштановых волос, выбившиеся из небрежной прически, упали на лицо, словно пытаясь скрыть её смущение.

Она нервно поджала губы, а грудь ее тяжело вздымалась, выдавая скрытое волнение, словно пойманная в клетку птица.

– Мне уже пора. Меня дома ждут.

– Давай я подвезу? – неожиданно даже для себя предложил я. – По дороге расскажешь мне немного о Соне. Я уверен, что ты прекрасно её знаешь.

– У меня водитель. А о Соне лучше спросите у её мамы, – отрезала она, избегая моего взгляда.

Я видел, как нервно она вздрагивает рядом, чувствовал её желание отстраниться. Словно загнанный зверь, ищущий спасения. Я её чуть ли к стене не прижал, поэтому отступил назад, чтобы она могла уйти. Неприятная игла уколола сердце от мысли, что мое общество ей настолько невыносимо.

Надя поспешно попрощалась с Кариной и скрылась, не удостоив меня даже мимолетным взглядом.

Почему я вообще обратил на это внимание? Девушек что ли не видел?

Я собрался тоже уходить, но Карина преградила мне путь, явно настроенная провести со мной время.

Мне не хочется сейчас разговаривать с ней.

– Саша, у дочери твой характер, поэтому с ней бывает сложно. Но не переживай, я с ней сама поговорю и уговорю ещё раз встретиться с тобой, – её ласковый голос вызывает зуд в голове.

– Ты уже поговорила, Карина, – в моём голосе сталь.

– Я виновата, что ты улетел, бросив всё?

Я навис над ней, подавляя ярость, готовую вырваться наружу, как зверь из клетки.

– Каждый чёртов день я приходил, чтобы увидеть дочь. Часами ждал её у школы, мечтая хоть мельком взглянуть. Ты выставила охрану, чтобы я не мог даже приблизиться. Ты рассказала ей об этом? – в моей усмешке не было ничего, кроме горечи. – Ты рассказала ей, как мне пришлось до полусмерти драться с тремя амбалами, чтобы просто увидеть её, увидеть своего ребёнка?

Женщина раздражённо выдохнула, словно отгоняя назойливую муху.

– Саша, зачем ворошить прошлое? Каждый из нас ошибся, но судьба даёт нам возможность снова стать одной семьёй..., – она положила руки мне на грудь. – Неужели ты не скучал?

Я оттолкнул её руки и отступил на шаг.

– Я здесь только ради дочери, Карина. А с тобой мы уже давным-давно закончили, – отрезал я, словно рубил канаты, связывавшие нас.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она лишь печально покачала головой.

– Ты просто говоришь так из-за обиды на меня, но мы это быстро исправим.

Не желая продолжать этот бессмысленный разговор, я решительно направился к выходу.

– Я приеду завтра. Хорошего вечера, – бросил я через плечо, прежде чем захлопнуть за собой дверь.

Свежий воздух ударил в лицо, словно оплеуха, возвращая в реальность после душной атмосферы воспоминаний. Я достал сигарету, прикурил и глубоко затянулся. Никотин обжег горло, немного притупляя боль, скребущую изнутри.

Надежда (4)

Это была самая беспокойная ночь в моей жизни. После ужина и знакомства с отцом Сони, я не могла перестать думать о нем. Пронзительные карие глаза, казалось, проникали в самую душу, оставляя там жгучий след.

Я не могла понять, почему его присутствие вызывало во мне такую бурю. От него исходила необъяснимая сила и мужественность, перед которой я чувствовала себя беззащитной. Это было что-то новое, пугающее и… неправильное.

В моей жизни были встречи с парнями постарше, даже робкие поцелуи, но ни один из них не вызывал во мне и искры. Дальше поцелуев дело никогда не заходило.

Своими сердечными тайнами я делилась с мамой, нашим доверительным отношениям не было границ. Она всегда говорила, что настоящая близость придет, когда я встречу своего человека. Когда сердце запоет, а тело затрепещет в предвкушении.

Интересно, чтобы я ощущала в объятиях опытного мужчины? В объятиях

его...

Мне не нравилось направление этих мыслей. Это взрослый мужчина, и, что самое главное – отец моей подруги.

ОТЕЦ СОНИ!

Я повторяла это как мантру все утро, пока не смогла, наконец, отвлечься на свои дела. Весь день я провела в студии с мамой, потом прошлись по магазинам, а после решили вместе приготовить ужин для всей семьи.

Кулинария была нашей с мамой общей страстью, к которой иногда присоединялись Ангелина и тётя Лена. Эти моменты, наполненные ароматами и смехом, мы ценили превыше всего.

Когда стол был накрыт, вся наша большая семья собиралась вместе. За ужином каждый делился новостями, рассказывал о событиях дня. Дедушка, мудрый хранитель традиций, всегда говорил, что именно так семья становится крепче, ближе друг к другу.

– Завтра прилетит сын Ветрова, – сообщил мой отец.

Даниил Ветров был сыном давнего друга и партнера отца по бизнесу. С Матвеем Ветровым они долгие годы вели общее дело, и потому наши семьи иногда проводили время вместе.

Ветровы приезжали к нам в гости, но последний их визит состоялся два года назад.

– Почему Матвей сам не прилетает? У нас важный тендер, а он отправляет сына? – недовольно проворчал дядя Сергей, нахмурив брови.

Я взглянула на сестру и заметила, как она напряглась.

Стоит признать, наше общение с Ветровыми не ограничивалось формальными встречами взрослых. Мы, дети, проводили время отдельно, и, увы, эти встречи не всегда были мирными. Между Верой и Даниилом нередко вспыхивали ссоры.

– Да. Матвей хочет, чтобы именно Даниил возглавил проект. Отправляет его в свободное плаванье.

– Ладно. Посмотрим, на что способен его сын.

– Если не справиться, то отвечать за последствия будет Матвей.

– Даниил вполне компетентен, чтобы представлять интересы компании на тендере. К тому же, это отличная возможность для него набраться опыта, – добавил отец.

– Жаль, что Полина с Матвеем не прилетят, –с досадой произнесла мама.

У них были хорошие отношения с Полина, учитывая, что Полина была невестой моего отца. Вот так бывает в жизни.

– Надо Даниила сразу встретить и пригласить к нам, – слова дедушки заставили Веру сильнее заволноваться.

Она пристально смотрела в тарелку, словно новость о приезде Даниила ее совершенно не волновала. Но я-то знала ее лучше, чем кто-либо. Ее показное равнодушие лишь маскировало внутреннее волнение. Ведь именно с Даниилом у нее была особая, сложная связь, полная взаимных подколок и скрытых симпатий. Хоть и отказывается признавать.

После ужина я застала ее мечущейся по комнате, словно тигрица в клетке.

– Кто-то не в духе. Неужели из-за Даниила? –спросила я, лукаво прищурившись.

Вера бросила на меня хмурый взгляд.

– Да плевать мне на него. Просто он мне не приятен. Два года не видела и это было лучшее время.

Я тихонько рассмеялась, устраиваясь на кровати. Сестра до последнего будет отрицать очевидное.

– Поэтому ты его личный сталкер? Каждый пост его в социальных сетях смотришь с левого аккаунта, – протянула я, делая вид, что рассматриваю свои ногти.

Щеки Веры вспыхнули румянцем, но она быстро взяла себя в руки.

– Это было один раз и случайно. Все, не хочу о нем говорить. Мне он не интересен, – фыркнула она с напускным отвращением.

– Хорошо... Он уже завтра будет в нашем доме, – улыбнулась я, предвкушая зрелище, которое вот-вот развернется.

Моя сестра доверяет мне и обо всем рассказывает, но про Даниила она не признается даже самой себе. Не буду давить. Сама всё поймёт.

Дверь распахнулась с грохотом, и в комнату вихрем ворвался Дима, окутывая все своим непринужденным обаянием. Этот сорванец никогда не изменится.

— Курочки мои, не желаете провести чудесный вечер в компании красивого мужчины? – ухмыльнулся наш дерзкий кузен, сверкая глазами.

Мы с Верой обменялись многозначительными взглядами и хором выдали:

– И где этот мужчина?

– Протри глаза, он перед вами. Не каждому дано лицезреть это творение искусства, – фыркнул Димка, самодовольно расправив плечи.

– Он относил себя к красивым мужчинам, но красивые мужчины относили его обратно, – парировала Вера, еле сдерживая смех.

И тут понеслось! В ход пошли колкости, подначки, искры так и летели!

— Так, ладно, хватит! Предлагаю махнуть в клуб.

– Тебе не с кем идти?

– Все меня кинули. Теперь ещё и Вадим занят. Какое-то глобальное превращение в верных каблуков, – проворчал он.

– Может, тогда тебе стоит заняться учёбой? Оставить свои тусовки и думать о своём будущем, – мои слова прозвучали, как похоронный марш для его бунтарской души.

– Я хочу сегодня оторваться и ни о чём не думать, – в голосе прорезалась непривычная натянутость, а в глубине глаз мелькнула тень неприкрытой тоски.

Редко когда его можно было увидеть в таком упадническом настроении.

— Я не верю, что это говорю, но ты прав. Нам точно надо сегодня оторваться... Я поеду с тобой, – Вера подскочила с места, и они ударили друг другу по рукам, словно сговорившиеся заговорщики.

– Я пас, – отрезала я. Зная отца, вдвоём их точно не отпустят. С ними обязательно будет целый выводок "ответственных лиц". Скорее всего, во главе с Никитой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Не поддавшись их уговорам, я пошла в свою комнату и решила позвонить Соне. Надо узнать, как она себя чувствует. Пока гудки тянулись, словно резиновые, незваные мысли об отце подруги вновь назойливо закружились в голове, но я решительно отогнала их.

Девушка ответила спустя пару секунд.

– Привет, Соня. Как ты там?

– Привет, Надь... Не знаю даже... Тут такое дело..., – слышу ее взволнованный голос.

Я выпрямилась, словно струна натянулась до предела.

– Что такое?

– В общем,

он

предложил поехать вместе отдыхать. Хочет устроить маленький отпуск с нами, – в ее голосе слышалась растерянность и усталость.

– Это же отличная идея! Обязательно поезжай! – воскликнула я, пытаясь вложить в свой голос всю поддержку и радость, на которую была способна. Возможно, это их объединит.

Но следующие ее слова обрушились на меня, словно ледяной душ, парализовав от неожиданности.

– А ты не могла бы поехать со мной?

Дорогие друзья, нас ждут много интересных и горячих событий! Поддержите книгу звёздочкой ❤️

Надежда (5)

Сердце предательски замерло, пропустив удар. Слова подруги прозвучали как гром среди ясного неба, эхом отразившись в голове. Одна мысль о предстоящем времени наедине с отцом Сони вызывала странную, тревожную дрожь, пробегавшую по коже мурашками. Это неправильно. Совершенно неправильно так реагировать на взрослого мужчину.

– Надя? Ты меня слышишь? Надя!? – настойчивый голос подруги вырвал меня из оцепенения.

– Да... Слышу я, – пробормотала я, пытаясь унять предательскую дрожь в голосе.

– Ну и? Что ты думаешь?

– Соня, твой отец наверняка хочет видеть только вас. Он устроит семейный отдых, а я буду лишняя.

Я даже не представляю, как себя вести.

– Не говори глупости. Ты для меня родной человек. К тому же, я уже сказала, что хочу, чтобы ты была со мной и отец не против, – безапелляционно заявила Соня.

Она уже сказала ему? Боже мой...

– Он... он не против? – еле выдавила я, чувствуя, как голос дрожит и срывается.

– Нет. Ну, пожалуйста. Без тебя я точно умру от скуки. Ты мне очень нужна..., – грустно вздохнула подруга.

Я молчала, обдумывая ее слова. С одной стороны, мне хотелось помочь подруге, с другой – я понимала, что мое присутствие в их отдыхе будет совершенно неуместным. Но как я могла отказать ей, когда она так нуждалась в моей поддержке? И что я ей скажу? Не хочу просто видеть твоего отца? Так я точно потеряю подругу.

Я глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. В конце концов, это всего лишь поездка на пару дней, ничего особенного. Я же могу вести себя как обычно. Ничего не случится.

Спустя пару минут её уговоров, я всё же согласилась поехать с ними. Соня рассказала мне, что поедем завтра утром.

Поговорив еще немного с подругой, я встала и направилась к родителям. Надо попросить разрешения у отца, а если он будет против, то мама его переубедит.

Вечерами родители обычно устраивались в гостиной за просмотром фильма. Я неслышно подошла к дивану и робко улыбнулась.

– Папа, можно с тобой поговорить?

Отец одарил меня лучистой улыбкой, но в глазах уже промелькнула тень подозрения.

– Конечно, моя звездочка. Что у тебя? – он запнулся и нахмурился. – Только, надеюсь, ты не собираешься знакомить меня с каким-нибудь сопляком? – Неужели у тебя кто-то появился? – ужас исказил его лицо.

Сопляки меня точно не интересуют...как выяснилось...

Я усмехнулась и закатила глаза, а мама лишь покачала головой, умиленно глядя на нас.

– Нет, папа, не волнуйся, – заверила я его.

Отец выдохнул с облегчением. Он всегда с подозрением относился к моим ухажерам, уверенный, что все они – коварные соблазнители.

– Рассказывай, милая, – ласково проговорила мама, призывая меня к откровенности.

Я опустилась в кресло напротив и выпалила на одном дыхании:

– В общем, отец Сони решил устроить семейный отпуск, и она хочет, чтобы я поехала с ними.

Родитель нахмурился, его подозрения, казалось, только усилились. Мама же, напротив, выглядела заинтересованной.

– Отец, который бросил дочь и потом вернулся? От таких отцов держаться надо подальше. Как можно бросить своего ребёнка? – возмутился папа.

Во мне проснулось острое желание заступиться за Александра. Я чувствую и вижу, что он любит Соню.

– Папа, мы же не знаем, что произошло... Сейчас он вернулся и искренне хочет помириться с дочерью. Совместный отдых – шанс для них, – тихо промолвила я, надеясь смягчить его гнев.

– А они могут свои семейные проблемы решить без тебя? – раздраженно выдохнул.

Я бросила взгляд на маму, ища поддержки. Она понимающе кивнула и нежно коснулась его плеча.

– Андрей, Соня – близкий друг нашей дочери, и сейчас ей так нужна поддержка.Что плохого в том, что она поедет с ними? Отдохнет, поддержит Соню и вернется, – мягко проговорила мама, глядя на отца с любовью.

Против ее чар не устоять.

– Не знаю… – проворчал он, сдаваясь, а затем обратился ко мне: – И куда вы направляетесь?

– Пока неизвестно. Соня сказала, что это будет сюрприз. Но это всего лишь на две недели, пап.

Отец нахмурился еще сильнее, словно услышал какую-то гадость.

– Две недели? Это много.

– Папа, пожалуйста, – взмолилась я, перебравшись на диван и прильнув к его плечу.

– Ладно, – сдался он, выпустив из груди тяжкий вздох, словно расставался с чем-то очень дорогим. – Только обещай, что будешь осторожна. И звони каждый день. И никаких глупостей. Ты меня слышишь?

– Спасибо, папочка! Ты самый лучший! – воскликнула я, обвивая его шею руками.

– Само собой. Я, в отличие от некоторых, на всё готов ради своих детей,– с горделивой ноткой произнес отец. Мне не понравилось, как он высказался об Александре, но я промолчала, стараясь не выдать свои эмоции.

– Когда вы едете? – поинтересовалась мама.

– Завтра утром.

Обсудив последние детали поездки, я вернулась в свою комнату, чтобы собрать вещи. Сердце необъяснимо трепетало, предчувствие витало в воздухе, словно тонкая дымка, намекая на грядущие перемены. Я попыталась отогнать навязчивые мысли, не давая им завладеть моим сознанием.

Надо ещё сообщить Вере, что меня не будет две недели, но сделать это смогу лишь утром, а пока она веселиться в клубе.

Приняв теплый душ, я погрузилась в постель. Меня ждала дорога, и крепкий сон был сейчас просто необходим. И что-то подсказывало, что эти две недели изменят мою жизнь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Надежда (6)

Рано утром за мной приехала Соня с родителями. К счастью, отец спал и не смог встретиться с Александром. В доме к тому времени все спали, кроме Веры.

Сестра, с обидой в голосе, упрекнула меня в предстоящей разлуке, ведь прежде мы никогда не расставались надолго. Но я не могла взять ее с собой, тем более, скоро приедет Даниил. Ей точно не будет одиноко.

Я попрощалась с сестрой, и направилась к машине. Дыхание перехватило, когда из машины вышел Александр.Черная футболка облегала его плечи, а джинсы безупречно подчеркивали фигуру. Стараясь не смотреть в его сторону, я быстро юркнула на заднее сиденье рядом с Соней, поздоровавшись с ее мамой, расположившейся рядом с Александром.

В отличие от меня и Сони, женщина буквально лучилась счастьем, озаряя все вокруг своей улыбкой.

– Саша, ты так замечательно придумал про совместный отдых. Я уже вся в предвкушении, – восторженно промурлыкала она.

– Мы поедем на базу отдыха "Райский сад." Я уверен, что мы чудесно проведём время. Там красивая природа, горы, свежий воздух, озеро, водопады и много других интересных развлечений. Я уже всё забронировал, – произнес мужчина ровным, слегка отстраненным тоном.

Чувствовалось, что он немного напряжен, ведь не знает, чего ожидать от дочери.

– Это чудесно, – женщина нежно погладила его по плечу, а меня изнутри словно обожгло чем-то темным и неприятным.

Внезапно наши взгляды встретились в зеркале заднего вида, и по телу разлилась обжигающая волна.

Я поспешно отвела взгляд, словно оборвала тонкую нить, надела наушники и утонула в музыке, отгораживаясь от их голосов непроницаемой стеной звука. Просто не хочу… не хочу слышать, не хочу видеть.

Всю дорогу я старалась смотреть в окно, любуясь утренним пейзажем, но временами чувствовала прожигающий взгляд Александра. Или это лишь игра моего воображения?

Соня смотрела какой-то фильм на телефоне и тоже молчала. Активно беседу вела только Карина, желая привлечь внимание бывшего мужа.

В салоне автомобиля с каждой секундой становилось все душнее, а решение ехать с Соней казалось все более опрометчивым. Воздух, казалось, сгустился в плотную завесу сомнений. К счастью, томительное путешествие завершилось спустя два часа.

По прибытии на базу отдыха "Райский сад" я немного выдохнула. Место действительно оказалось райским уголком: ухоженные лужайки, утопающие в цветах, деревянные домики, словно сошедшие с картинки, и величественные горы на горизонте, а рядом шикарная гостиница.

Александр заранее забронировал для всех домики, но Соня и Карина, прельстившись комфортом, предпочли поселиться в гостинице. Я же, напротив, мечтала о тишине и уединении в домике. Схватив чемодан, я отправилась на поиски своего временного пристанища, пока остальные направлялись в отель.

Не зная, куда идти, я решила обратиться за помощью к персоналу. За стойкой бара увидела девушку.

– Девушка, извините..., – робко улыбнулась я.

– Слушаю. Чем могу помочь? – вежливо отозвалась она.

– Не подскажите, где находится домик, который забронирован на имя Александра Покровского?

– Сейчас посмотрю.

Она пробежала глазами по экрану планшета и подняла взгляд на меня.

– Идите прямо, увидите домик под номером девять.

– Спасибо большое.

Я поблагодарила девушку и направилась в указанном направлении. Дорожка вилась между пышных клумб, наполняя воздух сладкими ароматами.

Открыв дверь, я вдохнула запах свежего дерева и трав. Внутри было чисто и аккуратно: небольшая комната, удобная кровать, кресло-качалка, шкаф и столик, а в другой комнате душевая.

Я поставила чемодан и посмотрела в окно. Отсюда открывался чудесный вид на горы и озеро, в котором отражались облака. На душе стало немного спокойно. Может быть, все будет не так страшно?

Извлекая из чемодана свежую одежду, я направилась в душ, чтобы смыть с себя дорожную пыль и усталость. Освежиться было просто необходимо.

Струи воды, словно живительные нити, смывали с меня груз волнений. Закрыв глаза, я позволила теплу растечься по телу, расслабляя каждую клеточку.

Выйдя из душа, я вытерлась полотенцем, натянула трусы и вышла, чтобы взять остальную одежду. Как только вышла, я вскрикнула, увидев в комнате Александра. Он замер, пораженный внезапным зрелищем.

– Твою ж..., – выдохнул он, не отрывая от меня взгляда.

Инстинктивно прикрыв грудь руками, я пролепетала:

– Что вы здесь делаете?

Но мужчина, казалось, не слышал меня. Его взгляд, словно завороженный, жадно скользил по моему полуобнаженному телу.

Время словно замерло, а в воздухе повисло напряжение, сотканное из смущения, неловкости и чего-то ещё, едва уловимого, но ощутимо притягивающего.

Я чувствовала, как кровь приливает к лицу, а сердце бешено колотится в груди. В его глазах, ярких, как грозовое небо, плескалось неподдельное восхищение, граничащее с каким-то первобытным желанием, от которого по коже пробежали табуны мурашек.

– Отвернитесь вы уже! – выкрикнула я, готовая провалиться сквозь землю.

Мужчина резко отвернулся, словно очнувшись от наваждения.

– Извини... Я не ожидал тебя увидеть в таком виде, – прошептал он, и его голос прозвучал хрипло и взволнованно.

– В вашем? Но... Я спросила девушку и она направила меня сюда. Домик для Покровского..., – пробормотала я, чувствуя, как краска заливает щеки с новой силой.

– Именно... для

Покровского... А для Громовой

другой номер.

Осознание ударило, как обухом по голове. Как я могла быть такой глупой и не догадаться, что мой номер был забронирован на моё имя?

– Ой! Простите, я даже не подумала..., – пролепетала я, хватая с кровати футболку.

Мужчина стоял ко мне спиной, и я видела, как напряглись все мышцы его сильного тела.

– Ничего страшного. Это я сам виноват, что не предупредил. Как зашёл и увидел твой чемодан, хотел сказать.

– Я сейчас же освобожу домик, – торопливо выдохнула я.

– Не нужно, – отрезал мужчина, словно разрубая воздух. – Ты оставайся здесь, а я займу твой домик. Разницы никакой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Мне ужасно неловко… простите, – прошептала я, обнимая себя дрожащими руками.

– Хватит извиняться, Надя, – раздраженно пророкотал он. – Во всём уже разобрались. Я пойду.

Не поворачиваясь, он стремительно вышел из домика, оставив меня наедине с обжигающим чувством стыда. Какой позор.

В первую встречу я швырнула в него деньги, а теперь он застал меня полураздетой в своем номере… Что он обо мне подумает? Вряд ли он захочет такую особу рядом со своей дочерью.

Отлично у меня отдых начался...

Александр (7)

Ей не место здесь. Это вопиющая ошибка.

Я тяжело дышу, пальцы побелели, вцепившись в дверную ручку. Сердце бешено колотилось, будто пробежал марафон, а член болезненно ныл. И всё из-за того, что увидел полуголую Надю...

Я и раньше ловил себя на том, что засматриваюсь на нее. Изящный изгиб шеи, точеная линия талии, гордая осанка, порой делавшая ее похожей на античную статуэтку. Но даже не мог представить, что увижу ее обнаженной.

Ее кожа… атлас, тронутый солнцем. Ее грудь… высокая, упругая, дразнящая. Будь я проклят!

Стискиваю зубы, пытаясь унять первобытную бурю. Мне не пятнадцать лет, чтобы терять голову, увидев голую девушку. Так какого дьявола меня трясет, а внутри зреет темное, безумное, дикое желание – вернуться в её домик? Прикоснуться к ней. Пометить всю. Заставить кричать от удовольствия.

Остановись! Остановись! Это подруга моей дочери!

Стыд жег горло обжигающим кипятком, скреб изнутри, словно когти. Я приехал сюда ради дочери, и единственное, о чем я должен думать – это о ней. А не о юной подруге Сони, чье очарование опасно близко.

У меня были девушки, которые её возраста, но Надя – другой случай. Она дорогой человек для Сони...

Я потер лицо ладонями, пытаясь унять внутреннюю бурю, и направился в душ, словно в ледяную купель. Потребовалась вся сила воли, чтобы отмахнуться от навязчивых, тёмных мыслей, что роились в голове.

Ледяной душ вернул подобие контроля. Разбирая вещи, я словно повторял мантру: "Я здесь ради Сони… Только ради нее".

Она спала до полудня, и прогулку я запланировал на послеобеденное время. Когда я вошел в номер, дочь уже проснулась, сонливо потягиваясь.

— Соня, если ты хочешь ещё поспать, то можем завтра прогуляться, – произнес я мягко, с тревогой вглядываясь в ее лицо, пытаясь уловить малейший отблеск настроения.

– Ты же хотел сегодня, – хмыкнула Соня.

– Я здесь ради тебя, дочка. Как ты хочешь, так и будет, – слегка улыбнулся я, чувствуя, как по венам разливается тепло надежды.

Она взглянула на меня, и в ее глазах мелькнуло что-то нечитаемое, словно мимолетная тень.

– Тогда сегодня. Мне и Наде не терпится устроить экскурсию по всей территории базы, – с внезапным энтузиазмом произнесла она.

При упоминании имени Нади по телу разлилась обжигающая волна жара, но я быстро взял себя в руки, спрятав за маской спокойствия.

– Хорошо, – довольно кивнул я.

В номер вошла Карина, одетая в халат, который почти ничего не скрывал. Она грустно вздохнула, усаживаясь на кровать.

– Я бы хотела с вами, но неважно себя чувствую, поэтому пока останусь в номере. Отдохну, а завтра уже присоединюсь к вам.

На самом деле, Карина попросту не переносила отдых на природе. Она всегда жаловалась, когда отдыхали в деревне у моей бабушки. Ей подавай лазурную гладь бассейна и сладкую негу коктейлей.

– Хорошо, мама. Я для тебя все сниму и буду отправлять, чтобы не скучала, – Соня приобняла мама, та кивнула, бросая на меня многозначительный взгляд.

Я ощутил, как нарастает знакомое раздражение. Поторопив Соню, я поспешил выйти из номера. Дочь быстро оделась и выскользнула следом, уже набирая номер Нади.

Подруга дочери ждала нас у стойки регистрации. Мы оба избегали зрительного контакта, каждый в своей неловкости.

– Прогулка будет на лошадях. Наш гид уже ждёт нас, – объявил я, стараясь говорить непринужденно и направляясь к конюшне.

– На лошадях? Звучит очень интересно.

– Да..., – тихо проронила Надя, и в этом "да" прозвучало какое-то напряжение.

Солнце пригревало спину, пока мы шли по тропинке, усыпанной гравием. Я украдкой поглядывал на Надю. Она шла, опустив голову, и её плечи казались неестественно сжатыми. Мне очень не хотелось думать, что это из-за меня...

В конюшне нас встретил высокий мужчина с обветренным лицом и добрыми глазами. Он представился Михаилом и повел нас знакомиться с лошадьми.

– Вы когда-нибудь катались на лошадях? – спросил гид.

– Нет.

– Никогда. Мне даже немного страшно, – прошептала Надя, с опаской поглядывая на лошадей.

Гид задумчиво поджал губы, бросив взгляд на девушек.

— Тогда поступим так. Для вашей же безопасности, одна поедет со мной, а другая — с Александром, – предложил Михаил, словно предчувствуя неладное.

– Я с гидом, а Надя с тобой. Ты не против? –выпалила Соня, опередив меня.

— Нет, Соня, — тихо ответил я.

Надя помедлила, опустив взгляд, но через мгновение встретилась со мной глазами.

– Мне без разницы.

Без разницы...

– Вот и договорились.

Когда пришло время садиться в седло, Надя замялась. Мой взгляд невольно скользнул по изгибам ее бедер. Стиснув зубы, я поспешно отвел глаза.

Сжав в одной руке поводья, а второй ухватившись за седло, она ставит левую ступню в железное кольцо, поднимаюсь, перекидывает правую ногу и садится на лошадь.

Глубоко вздохнув, я устроился позади нее. Молча наклонился вперед и перехватил поводья. Нежный аромат ее волос накрыл меня волной, заставив замереть.

– Следуйте за нами! – воскликнул гид, вырывая из транса.

Лошадь нетерпеливо перебирала копытами, предчувствуя начало пути. Михаил дал знак, и мы тронулись.

Надя сидела передо мной неподвижно, словно статуя, ощущая моё присутствие всем телом. Я чувствовал её напряжение, словно натянутую струну, и решил разрядить гнетущую тишину.

— Не бойся. Я умею обращаться с лошадьми, – непринужденно бросил я.

Вцепившись побелевшими пальцами в рожок седла, она невольно приподнялась, словно пытаясь увеличить расстояние между нами. Теперь она практически сидела у меня на коленях, и этот факт отчаянно мешал мне обуздать собственные мысли.

Её спина оставалась прямой и невозмутимой, но я чувствовал, как участилось её дыхание.

– Я... Я не боюсь, – выпалила девушка, стараясь говорить спокойно.

Моё сердце начинает колотиться, кожа буквально зудит от нахлынувшего раздражения.

— Ты вся дрожишь, а надо расслабиться. Я не позволю тебе навредить, – тихо проговорил, желая её успокоить. Хочу, чтобы она наслаждалась прогулкой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Легкий трепет пробежал по её плечам, словно от прикосновения ветра. Я изо всех сил старался сосредоточиться на дороге, на мягком покачивании лошади, на размеренном стуке копыт, но её близость отвлекала и будоражила сознание.

Каждый сантиметр наших бедер соприкасается. Мы оба ритмично подскакиваем в седле. Надя наконец расслабилась, немного откинувшись назад и ослабив хватку на седле.

Я стараюсь отвлечься, глядя на красивые пейзажи. На дочь, которая снимает всё вокруг.

— Соня улыбается..., – вслух комментировал я, ощущая теплоту в груди.

– Да. Она в восторге от такой прогулки, – улыбнулась Надя.

– Как думаешь, она сможет простить меня?

Опустив взгляд, замечаю, что мои пальцы, сжимающие поводья, практически лежат на её бедрах.

– Соня очень нуждается в вас, хоть и не признается. Я уверена, что ваши отношения станут более тёплыми. Не сразу, но потихоньку. Она согласилась приехать сюда, а это уже большой шаг с её стороны, так что я уверена, что у вас всё получится, – ее слова, словно теплые волны, окатили меня с головы до ног. Как ей удается находить такие слова?

Я перевел взгляд на Соню, которая шла чуть впереди. Она действительно выглядела счастливой, увлеченно фотографируя все вокруг: полевые цветы, старые деревья, парящих в небе птиц. Может быть, это место действительно поможет нам сблизиться.

Порыв ветра игриво взъерошивает волосы Нади, и шелковистые пряди ласкают мое лицо, а затем мои пальцы мимолетно касаются её шеи. Она вздрагивает, словно от внезапной искры, и напрягается под моим прикосновением.

Перехватив инициативу, она небрежным жестом перекидывает волосы на другую сторону, открывая взору изящный изгиб шеи. Я подавляю безумное желание поцеловать её в шею.

Её присутствие рядом действует на меня обезоруживающе, заставляя забыть обо всем на свете. Так близко... Проклятье!

Дальнейший путь потонул в тишине, нарушаемой лишь гулким голосом гида, чьи слова скользили мимо сознания.

Обозрев окрестности базы – зеркальную гладь озера, величавые изгибы гор – мы вернулись обратно.

Спрыгнув на землю, я помог Наде спуститься. Она легко спрыгнула, и её рука непроизвольно коснулась моей. От этого короткого прикосновения по телу пробежала искра. Легкий румянец вспыхнул на ее щеках, и она поспешно отстранилась.

– Это было потрясающе! Я столько фотографий сделала! Будет, что выкладывать весь месяц! – радостно воскликнула моя дочь.

– А тебе всё понравилось, Надя? – как можно непринужденнее спросил я.

— Да. Спасибо большое вам за такую чудесную прогулку, – произнесла она, робко улыбнувшись.

Взгляд её больших глаз обжигает меня изнутри, и на несколько долгих секунд я тону в их глубине. Она невольно облизывает свои розовые губы, и в груди на миг всё замирает.

— Давайте пойдём есть. Я жутко проголодалась. Интересно, что тут есть из еды. Пошли, подружка.

Ее слова вернули меня в реальность, словно ледяной душ окатил. Я с трудом подавил вздох, стараясь не выдать бурю, бушующую внутри

Ещё несколько мгновений стою неподвижно, чувствуя, как мышцы напряглись от злости на самого себя. Я буду держаться подальше от неё.

Дорогие друзья, как вам герои и новая обложка от замечательной Аси Лин?❤️

Надежда (8)

Низ живота опалило жаром, предательская влага коснулась бедер. И все из-за обычной прогулки с отцом Сони. Он был невыносимо близко. Пьянящий аромат его кожи, мимолетные, обжигающие прикосновения… Всю дорогу я силилась сохранить невозмутимый вид, но внутренний пожар грозил вырваться наружу.

Слова Сони, увлеченно щебечущей о прогулке, долетали до меня словно сквозь толщу воды. Стыд скручивал внутренности. Он – ее отец, и она мечтает об их воссоединении. Какая же я подруга? От одной мысли об этом тошнило.

– Что тут можно вкусного взять. Ты что хочешь?– спросила Соня, уставившись в меню у стойки.

Я и не заметила, как мы оказались в кафе. Еда была совсем некстати. Сейчас бы – ледяной душ и тишина, чтобы унять этот бушующий шторм.

– Здесь шашлык – просто объедение. Попробуйте, не пожалеете, – раздался над нами приятный мужской голос.

Перед нами стоял высокий шатен с лукавой улыбкой, изучающе рассматривающий нас с Соней. На нем были простая синяя футболка и шорты.

– Неужели настолько? – кокетливо протянула Соня. Она любила порой пофлиртовать, не переходя, впрочем, границ дозволенного.

– Безусловно, – ответил он, одаривая ее мягкой, располагающей улыбкой.

Мы с подругой обменялись взглядами.

– Тогда мы попробуем, – с вызовом произнесла Соня.

Парень протянул нам руку и представился.

– Кстати, меня зовут Вова.

– Я – Соня, а это моя подруга Надя, – девушка в ответ пожала его руку, я лишь кивнула в знак приветствия.

– Очень рад знакомству. Первый раз тут? – спросил парень, бросая взгляд на меня.

У меня не было ни малейшего желания заводить знакомства, в отличие от Сони, которой, похоже, новый знакомый пришелся по вкусу.

– Да. Сегодня только приехали. Проведём тут две недели.

Соня разговорилась с новым незнакомцем, то рассказывал, что приехал вместе с другом на пару недель и уже пятый день на базе.

Подруга внимательно слушала, изредка перебивая уточняющими вопросами. Ее интерес был искренним, но ненавязчивым. Я же в основном молчала.

Моё тело сковала дрожь, когда к нам приблизился Александр. Его взгляд буквально сверлил парня недобрым взглядом.

Дыхание сбилось, в горле пересохло, когда отец Сони навис над нами тёмной тучей. Вова вопросительно вскинул брови, переводя взгляд с меня на мужчину.

– Это мой отец, – тихо пояснила Соня.

Вова натянуто улыбнулся, кожей ощущая исходящую от Александра неприязнь.

– Здравствуйте. Я Вова.

Александр даже не удостоил его ответом, проигнорировав протянутую руку. Вместо этого он, сверля нас взглядом, произнёс:

– Вы что будете из еды?

– Вова посоветовал взять шашлык, так что ждем свой заказ.

Атмосфера в кафе сгустилась, словно перед грозой. Медленно, словно хищник, изучающий свою добычу, он перевел взгляд на лицо парня.

– Шашлык... Так шашлык, – его голос был низким и напряженным.

Я чувствовала, как нарастает напряжение. Мне захотелось провалиться сквозь землю. Вова, казалось, сохранял внешнее спокойствие, но я видела, как слегка подрагивают его мышцы.

– Мне пора... Ночью тут будет зажигательная вечеринка. Приходите, если хотите. Буду рад вас видеть, – бросил парень, намереваясь скорее уйти.

Я смотрела на Вову, ощущая на себе взгляд Александра.

– Мы обязательно придём. Мы с Надей обожаем танцевать, – ответила девушка.

– Тогда с нетерпением жду, – торопливо пробормотал парень, глядя на меня, прежде чем покинуть кафе.

– Мне этот тип не нравится, – стальной звон в его голосе звучал непривычно для меня.

В памяти всплыл образ отца, вечно недовольного моими ухажерами. Неужели все отцы такие?

– Нормальный парень, – девушка закатила глаза. – Ты же не будешь строить из себя строгого отца, который следит за ухажерами дочери? Тем более, ему явно понравилась Надя.

Щеки мгновенно вспыхнули предательским румянцем.

– Ты что такое говоришь, Соня? – пролепетала я, ощущая легкое волнение.

– Да ладно тебе, – хихикнула подруга, толкнув меня локтем. – Он же буквально слюни пускал, глядя на тебя. Кому-то явно светит романтичный отпуск.

– Этому не бывать, – голос Александра прозвучал, как удар хлыста, заставив нас замолчать.

Он смотрел на меня сверху вниз, словно затаив дыхание, а затем, переведя взгляд на дочь, пробормотал:

– Я отвечаю и за Надю. Семья доверила её нам, поэтому время проводить будем все вместе.

– На вечеринку ты с нами тоже пойдёшь? – фыркнула подруга.

– Да, ‐ без колебаний ответил мужчина. Он явно против танцев, но не хочет сейчас ссориться с Соней, поэтому согласился.

Заказ принесли довольно быстро. Аромат жареного мяса и специй оказался действительно восхитительным. Соня принялась уплетать шашлык с аппетитом, нахваливая повара. Я же ковырялась вилкой в тарелке, не в силах проглотить ни куска. И не только я одна...

Александр тоже ел неохотно, лишь изредка отправляя в рот кусочки мяса. Он словно был погружен в свои мысли, и его взгляд, устремленный вдаль, казался отсутствующим.

Я украдкой наблюдала за Александром. Его резкость и внезапная властность озадачивали... Но мне понравилось?

После кафе, мы все разошлись по своим номерам. Смыв с себя день под душем и поделившись новостями с родителями, я облачилась в простой, но свежий наряд: белый топ и шорты, волосы собрала в дерзкий высокий хвост.

Вечеринка проходила на открытом воздухе. Вова, облокотившись на барную стойку, что-то оживленно обсуждал с другом. Я подошла к нему.

– Я очень рад видеть тебя снова, Надя. Сейчас я не сомневаюсь, что это будет лучший отпуск в моей жизни, – ухмыльнулся парень.

– Я тоже рада тебя видеть, – ответила я, стараясь скрыть истинные чувства за сдержанной улыбкой.

Может, стоит попробовать переключиться на него? Тогда пройдёт странное притяжение к отцу подруги?

В вихре танца нас закружила Соня, утащив на переполненный танцпол, а Александр остался наблюдать, словно оценивая происходящее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вокруг царил хаос движения, тела сливались в едином ритме. Сделав глубокий вдох, я отдалась музыке, позволяя ее энергии заполнить меня до краев.

Голова идет кругом. Я встряхиваю волосами и начинаю соблазнительно двигаться. Я хочу, чтобы

он видел.

Александр смотрит на меня...

Его губы слегка разомкнуты. Похоже, он не дышит. Мое сердце проваливается куда-то в желудок.Трепет зарождается в животе. В его глазах читалась смесь удивления и восхищения, и это пьянило сильнее любого коктейля.

Вова обвивает мою талию рукой, я машинально кладу свою ладонь на его плечо, натягивая улыбку.

Но каждая улыбка, каждое движение предназначены другому. Тому, кто недоступен… Но я жажду его взгляда, как путник – глотка воды в пустыне. Нравится ли ему? Или он в ярости?

Вдруг замечаю – Александра нет у стойки. Он ушел.

Какое ему дело до меня? Глупая, глупая, глупая! Это отец твоей лучшей подруги!

– Вау! Ты танцуешь просто шикарно! – воскликнул парень.

– Спасибо, – рассеянно шепчу я, продолжая лихорадочно искать глазами Александра, но он исчез, словно мираж.

Вова что-то говорит, но слова его тонут в шуме музыки, не достигая моего сознания.

Под предлогом усталости я прощаюсь со всеми и ухожу. Я бреду к домику, не замечая ничего вокруг. Неожиданно замечаю, как на скамейке сидит Александр и курит. Сердце замирает, а потом начинает биться с такой силой, что, кажется, вот-вот вырвется из груди.

Надежда (9)

Я останавливаюсь, словно прикованная к месту. Почему он тут один?

Мужчина заметил меня. Взгляд его скользнул, отразив мимолетное удивление, которое тут же сменилось непроницаемостью.

— Почему не на вечеринке? Тебе было очень весело с новым знакомым, – произнес он, затягиваясь сигаретой. Дым, словно призрачное облако, медленно растворялся в ночи.

Александр смотрел на меня. В его взгляде клубилась злость, сосредоточенная и обжигающая, но сквозь нее пробивалась растерянность. Он словно пытался проникнуть в мои мысли, прочесть их, как открытую книгу.

– Я устала и захотелось уйти, – отвечаю я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Я приблизилась, сохраняя между нами едва ощутимую дистанцию. Тишина сгустилась, стала почти осязаемой. Он не сводил с меня глаз, изучал, взвешивал.

– Не знала, что вы курите, – небрежно обронила я.

Он усмехнулся, но в глазах не было и тени веселья. Молчание вернулось, но теперь оно давило своей неловкостью, заставляя желать провалиться сквозь землю.

– Я бросил давно, но тянет, когда надо..., – он запнулся, словно споткнулся о собственные слова, а затем отмахнулся. – Не важно. Не говори только Соне.

В голове роился вихрь противоречивых мыслей, ни одна из которых не могла обрести четкую форму. Хотелось просто быть рядом, чувствовать его тепло, его присутствие, ощущать эту опасную, притягательную близость.

– Это будет нашей тайной, – вырвалось у меня, словно сорвалось с губ, прежде чем успела осознать двусмысленность этих слов.

Взгляд Александра, словно примагнитился, скользнул к моим губам, и дыхание перехватило. Я сглотнула, ощущая во рту сушь, подобную раскаленному песку пустыни. Не отрывая взгляда, мы замерли в неподвижности. Жар опалил кожу.

Сердце бешено колотилось в груди, словно пойманная в клетку птица, отчаянно бьющаяся крыльями. Я знала, что это запретно, неправильно, но какая-то неведомая сила тянула меня к нему, как мотылька на гибельный свет пламени.

– Я пойду…, – прошептала я, чувствуя острую необходимость бежать.

Александр поднялся, резко затушил сигарету, бросив ее на землю и с силой растоптав. Он сделал шаг навстречу, сокращая разделяющее нас расстояние до опасной черты. Я ощутила его тепло, тонкий аромат дыма и знакомый, волнующий запах мужского одеколона.

– Отдохни, а то завтра мы едем на озеро, – прошептал он, глядя мне прямо в глаза. В его взгляде не осталось и следа от недавней злости, только усталость и какая-то незнакомая, ускользающая эмоция, которую я не могла расшифровать.

– Спокойной ночи.

Я снова сглотнула, невольно наблюдая, как его кадык заметно дернулся, поднимаясь и опускаясь.

– Спокойной ночи, Надя, – еле слышно произносит отец моей подруги.

Развернувшись, я поспешила в домик, чувствуя его взгляд на своей спине. Каждый шаг отдавался гулким эхом в голове, напоминая о только что произошедшем.

Захлопнув за собой дверь комнаты, я прислонилась к ней спиной, пытаясь унять дрожь в коленях.

Ночь прошла в беспокойном сне. Я ворочалась в постели, пытаясь отмахнуться от навязчивых мыслей, убеждая себя,что все это лишь игра воображения. Мне нужно собраться. Просто немного потерпеть... Переключиться на другого.

Утром, за завтраком, Александр держался отстраненно. Он шутил с дочерью, обсуждал предстоящую поездку на озеро и старательно избегал моего взгляда. Я чувствовала себя неловко, будто совершила что-то предосудительное.

Мы приехали на озеро без мамы Сони. Она предпочла отдохнуть в номере.

Разложив вещи на берегу, Александр, словно чувствуя повисшее в воздухе напряжение, предпринял попытку разрядить обстановку:

– Мы сегодня можем порыбачить.

– Увольте, – фыркнула Соня. – Ловить рыбу – тоска смертная. Лучше позагораю.

Я заметила, как тень разочарования скользнула по лицу Александра. Наверняка он мечтал отдохнуть с удочкой на берегу, в компании дочери.

– А мне кажется, это здорово! – неожиданно для самой себя поддержала я Александра. – Потом можно тут же, на берегу, и пожарить улов!

Мужчина одарил меня благодарным взглядом, в котором плескалось тихое "спасибо".

– Ну, вот и отлично! – воодушевленно воскликнула Соня. – Тогда ты ему и помогай, а я буду загорать и наблюдать за вашими успехами!

Никогда раньше не рыбачила, но идея провести время с удочкой в тишине, под шелест листвы и плеск воды, казалась мне весьма привлекательной.

Александр заметно оживился. Он принялся деловито распаковывать рыболовные снасти, попутно объясняя мне, как правильно выбрать наживку и как закидывать удочку. Соня тем временем расстелила полотенце и принялась нежиться на солнце, не выпуская телефон.

– Думал, что Соне понравится рыбалка, – с досадой произнес мужчина.

– Ей нравятся танцевать, разные вечеринки, челленджи. Она будет рада, если вы как-нибудь станцуете вместе.

Он на мгновение погрузился в раздумья, а затем лицо его озарила улыбка.

– Ты подала мне хорошую идею.

Его слова доносятся до меня словно сквозь пелену, когда он сбрасывает футболку. Завороженно замираю, любуясь игрой света и тени на его рельефных мышцах. Солнце играло на его загорелой коже, подчеркивая каждый изгиб. Я невольно задержала дыхание, пытаясь отвести взгляд, но что-то словно приковало меня к этому зрелищу. Он же, казалось, не замечал моего смущения, полностью погруженный в процесс подготовки к рыбалке.

Дорогие друзья, немного задержала главу, но всё наверстаем! Нас ждут очень эмоциональные главы;)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Надежда (10)

– Чтоб тебя, – вырвалось у меня сквозь зубы. Удочка никак не хотела поддаваться.

Я-то, наивная, думала, рыбалка — плевое дело. Как же я ошибалась!

Веселый взгляд Александра обжигает меня теплом. Щеки предательски заливаются румянцем.

— Помочь? — ухмыляется он, явно потешаясь над моим нахмуренным видом.

– Если вам не трудно..., – шепчу я, стараясь не смотреть ему в глаза.

Медленно оборачиваюсь, чувствуя, как он подходит ближе. Отдаю ему свою удочку. Он ловко сматывает леску, а затем берет меня за руку и ведет к самой кромке озера.

В его ладони моя рука кажется такой маленькой. Кожа у него грубая, шершавая. Хочется крепче ухватиться за него, переплести наши пальцы, чтобы ощутить его прикосновение каждой клеточкой кожи. Мои ноги погружаются в прохладную воду.

Александр встает позади меня, накрывая мои руки своими. Я замираю, как кролик перед удавом. Его обнаженная грудь обжигает мою спину. Веки на мгновение опускаются. Он заводит наши руки назад и забрасывает леску в воду, затем слегка подматывает ее.

– Тут надо сосредоточиться и быть терпеливой, — его голос, низкий и хриплый, обжигает мое ухо. От этой близости по телу бегут мурашки.

Кажется, что время замерло. Я чувствую тепло его тела, его дыхание на своей шее. Я готова стоять так вечно, наслаждаясь моментом, забыв обо всем на свете.

– Вы часто ходили на рыбалку? – с трудом сохраняла ровный голос.

Мы снова пытались забросить леску подальше. Я неотрывно следила за тем, как поплавок ныряет в темную воду, отчаянно стараясь не замечать, как его тело настойчиво прижимается к моей спине.

— В деревне, у бабушки. После ее смерти как-то не случалось, — он вздохнул, и этот звук эхом отозвался в тишине. — Сегодня вот, с Соней захотелось…

— Она наслаждается отдыхом, поверьте, — поспешно вставила я, словно боясь спугнуть что-то важное.

Его жар окутывал кожу спины, словно тонкий шелк, и от этого контраста остальному телу вдруг стало зябко. Не сдержавшись, я чуть откинулась назад, ощущая твердое тепло его груди.

— Верю, — прохрипел он, и в этом слове слышалось гораздо больше, чем просто согласие.

Он кладет свою ладонь поверх моей руки, сжимающей удочку. Мужчина крепче обхватывает мои кисти, мое предплечье лежит на его руке. Грудная клетка Александра часто вздымалась и опадала, словно он пробежал долгий путь. Его голос был едва слышен, когда он прошептал:

– Молодец, Надя. Ты быстро всему учишься.

Я кивнула, изо всех сил стараясь скрыть дрожь в руках.

Сознание словно отключилось, оставив меня наедине с ощущениями. Тепло его тела проникало сквозь тонкую ткань моей майки, заставляя кожу гореть. Я чувствовала каждый его вдох, каждый мускул, напряженный в его руке.

Я не знала, что сказать, что сделать. Рыбалка отошла на второй план, превратившись в нелепую декорацию для этого странного, волнующего момента. Его прикосновение было одновременно нежным и властным, и я не могла, да и не хотела, сопротивляться. В наших общих усилиях было что-то интимное, словно мы делили одну тайну.

Легкая испарина бисером выступила на лбу, грудь тяжело вздымалась, ловя ускользающий воздух. Он хмурился, словно терзаемый внутренней болью, взгляд его был прикован к озерной глади.

В следующее мгновение его глаза встретились с моими, и время замерло, скованное невидимыми цепями. Я оцепенела, плененная обжигающим взглядом. Каждая клетка тела отзывалась неистовым желанием, томилась в ожидании чего-то неизведанного. Теплая волна разлилась внизу живота, пробуждая влажность и томную пульсацию. Щеки вспыхнули предательским румянцем стыда.

– Плохие из вас рыбаки! – голос Сони, громкий и резкий, словно хлыст, вырвал нас из оцепенения.

Ледяной душ реальности окатил с головы до ног. Отец подруги прокашлялся, отступил на шаг, словно его застали врасплох, за каким-то тайным, запретным деянием.

– Сегодня точно не наш день, – пробормотал он, отводя взгляд, в котором читалось смущение и что-то еще, неуловимое, ускользающее.

Я пулей выскочила из воды, ощущая, как предательский румянец заливает щеки.

Какого чёрта я так себя веду? Просто позор!

Александр тоже не поймал ничего, поэтому пришлось закругляться, чтобы не опоздать на обед.

Пока мы предавались тщетным попыткам поймать хоть что-то, Соня времени даром не теряла – общалась с пушистым незнакомцем.

– Смотрите, кто к нам присоенился. Такой милашка, – Соня лучилась улыбкой, поглаживая рыжую кошку.

– Где-то поблизости должен быть хозяин кошки. Может, он сбежал, а его ищут, — задумчиво проговорил отец Сони, оглядываясь по сторонам.

Но никогоНо вокруг – ни души. Лишь мы вчетвером.

Я присела рядом с подругой и тоже протянула руку к кошке. На удивление, она оказалась на редкость ласковой и совсем не походила на дикую.

– Никого же нет. Мы не можем его оставить тут одного. Если потеряется? Папа, давай возьмём с собой? – Соня умоляюще смотрела на отца.

Александр тепло улыбнулся, переводя взгляд с кошки на дочь. Ему было приятно, что дочь впервые обратилась к нему без холода.

– Хорошо, уговорила. Вдруг на базе найдется его хозяин. Спросим у персонала, они наверняка помогут.

Лицо Сони расцвело от счастья, она крепко прижала к себе нового питомца, и ее радость невольно вызвала улыбку у Александра.

– Рыжий проказник, теперь ты с нами! Накормим тебя до отвала, – ласково промурлыкала Соня.

Я, тем временем, пыталась совладать с собой. Чувство неловкости липло ко мне, как водоросли к ногам. Стараясь отвлечься, я наблюдала за Соней и ее новым другом.

На обратном пути кошка спокойно сидела у Сони на руках, мурлыкая в такт машине. Казалось, она совсем не против такого внезапного приключения. Александр внимательно следил за дорогой, я старалась не смотреть на него. Между нами что-то происходит... Или это просто моё воображение?

Приехав на базу, первым делом отправились к администратору. Как и предполагал Александр, кошка оказалась местной любимицей, которая частенько наведывалась к отдыхающим в поисках ласки и угощения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Узнав, что хозяина у кошки нет, Соня захотела оставить его себе. Мужчина согласился и этот ее жест очень сильно порадовал подругу, ведь ее мама не разрешала питомцев заводить.

Пока подруга возилась с кошкой, я пошла обедать с Вовой. Мне нужно переключиться на другого...

Дорогие друзья, вот мы с вами уже добрались до эмоциональных глав;) Что же будет дальше?

Александр (11)

Я сжимаю кулаки, все еще ощущая ее тело в своих ладонях и нестерпимое желание обладать ею. Я чуть с ума не сошёл, когда прижался к ней и чувствовал её тепло, её тяжёлое дыхание. Напрочь забыл про рыбалку. Хотел её...

Проклятье какое-то!

От бессилия остается лишь до боли стискивать челюсти. Я должен быть взрослым и спокойным человеком, который способен сдерживать себя. Но это становится трудно, когда Надя рядом... Трудно смотреть, как она улыбается другому.

Я хочу, чтобы она улыбалась мне...

Вытерев пот с шеи, опускаю глаза и вижу, как возбужден от одной мысли об девушке.

С раздраженным вздохом вошел в ванную, распахнул дверцу душевой кабины и пустил воду. Он быстро наполняется паром, так что я стягиваю трусы и залезаю внутрь. Струи горячей воды впиваются в кожу словно тысяча иголок, но это ощущение быстро согревает тело, отчего мне становится так хорошо, что даже кружится голова.

Упираясь руками в стену, опускаю голову под лейку, позволяя воде стекать по затылку, шее и спине. Мысли снова возвращаются к Наде. Я знал, что мне нельзя думать о ней, что это саморазрушение, но я ничего не мог с собой поделать.

Я знаю, что не могу получить ее, не могу с ней быть, но тут...когда один... Могу позволить себе немного пофантазировать.

Я закрываю глаза и медленно выдыхаю, ощущая ее каждой клеточкой тела. Член напрягается еще сильнее при мысли о том, как она лежит в постели со мной.

Член так сильно болит, что я стискиваю его в кулаке и дергаю рукой. С губ тут же слетает стон от того, как хорошо это ощущается. Мысли о Наде наполнили разум, и я готов поклясться, что ощущаю ее запах. Она так близко. Я поглаживаю член, отдаваясь фантазиям... Таким диким, грязным, неправильным.

Я веду себя не как взрослый мужчина, а подросток. Но ничего не могу с собой поделать.

Вода из душа льется мне на лицо и стекает с подбородка, пока фантазии сводят меня с ума. Как же хочется, чтобы все это происходило на самом деле и она лежала в моей кровати.

Черт, как мне хотелось бы знать, какая она на вкус.

Я так был увлечён фантазиями, что не заметил, как ко мне кто-то присоединился. Замер, когда женская рука накрыла мою.

— Вижу, ты очень соскучился по женской ласке, Сашенька, – прошептала мне в ухо Карина.

Я моментально развернулся, с недоумением уставившись на бывшую жена. Она полностью голая залезла ко мне в душ.

– Ты что здесь делаешь? – спросил я со смесью гнева и удивления.

Женщина кокетливо улыбнулась, проводя пальцем по груди.

– Я хотела увидеть тебя... Мы же так и не смогли побыть вдвоём.

Я выключил душ.

– Карина, выйди. С ума сошла? Я же тебе ясно дал понять, что здесь только ради дочери. Между нами ничего больше не будет, – прорычал я, открывая душевую.

Карина и не думала уходить, и мне пришлось силой вытолкнуть её, после чего я спешно обернулся полотенцем. Она продолжала стоять обнажённой, не скрывая ни капли своего естества.

– Сашенька, вспомни, как мы любили друг друга..., – отвечает она с вновь появившимися дразнящими нотками в голосе. – Мы всё можем начать сначала. Я многое осознала и изменилась, – не унималась она.

– Ты только мать моей дочери, поэтому последний раз предупреждаю... Уходи, – выдавливаю я сквозь зубы.

Её глаза горели каким-то безумным огнём, в котором смешались желание и отчаяние.

– У тебя кто-то есть? Скажи мне правду. Кто она?

Я отстранился от неё, чувствуя, как во мне нарастает раздражение.

– Моя личная жизнь тебя не касается. Убирайся, – прорычал я, протянув ей вещи.

Она бросила на меня свирепый взгляд.

– Ты ещё пожалеешь об этом, – прошипела женщина с обидой, прежде чем уйти.

Устало выдохнув, я наспех оделся и рухнул на кровать, слушая, как яростный дождь неистово колотит по крыше. Внезапно тишину домика разорвал испуганный крик Сони

– Папа!

Сердце оборвалось. Мгновенно вскочив, я ощутил, как тревога ледяным когтем сжимает грудь, глядя на ее перекошенное от ужаса лицо.

– Что случилось, Соня?

Она бросилась ко мне, дрожащая, мокрая до нитки, с дорожками слез на щеках.

– Белла сбежала, и мы с Надей за ней побежали. Мы разделились, теперь не могу найти её. Она направилась в сторону леса, – прорыдала Соня, захлебываясь слезами.

Я замираю, и каждый мускул в теле мгновенно напрягается. За окном ночь и сильный ливень, а девушка не знает местность и может заблудиться.

– Успокойся и оставайся здесь. Я найду их. Уверен, что недалеко ушла, – стараясь говорить как можно спокойнее, заявил я, хотя внутри бушевал ураган.

Схватив зонт, я выскочил из домика в бушующую стихию.

Капли, словно пули, хлестали по лицу, барабанили по земле, сливаясь в сплошную пелену. Дождь был настолько сильным, что в нескольких метрах уже ничего не было видно.

Пробегая по мокрой траве, я кричал имя Нади, но мой голос тонул в реве дождя. Фонарик в руке выхватывал из тьмы лишь узкий круг, полный падающих капель. Сердце бешено колотилось, подгоняя меня вперед, в глубь леса.

– Надя-я-я-я!

Ливень такой сильный, что практически ничего не видно. Внезапно, вдали, я услышал голос девушки.

– Я здесь.

С удвоенной силой я побежал в том направлении, продираясь сквозь мокрые кусты. Наконец, луч фонарика выхватил из темноты знакомый силуэт. Девушка дрожала, прижимая к себе кошку.

Я подбежал и крепко обнял её, чувствуя, как ледяной дождь пронизывает до костей.

– Чёрт! Надя! Никогда не смей так делать! Ты меня очень напугала, – хрипло бормотал я, ощущая, как сильно я переживал за неё. Я готов был целовать её всю.

Кошка, зажатая в кольце наших рук, сердито зашипела, протестуя против вторжения.

– Ты вся дрожишь. Идём быстрее, – прошептал я, не в силах скрыть дрожь в голосе, выдающую моё отчаянное беспокойство.

Я приобнял её одной рукой, пытаясь передать свое тепло. Она слабо улыбнулась, благодаря меня взглядом.

Не говоря ни слова, мы двинулись в обратный путь, в сторону базы. Добравшись до домика, мы первым делом отправили Надю в ванную, чтобы согрелась под горячим душем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я отправился к себе, что переодеться, когда ко мне пришла Соня.

– Спасибо, папа. Я очень сильно испугалась и не смогла сама за ними пойти, – в ее глазах мелькнула грусть.

– Ты правильно сделала, что пришла ко мне за помощью. Я всегда приду к тебе, когда буду нужен, – мягко сказал я.

Дочка впервые посмотрела на меня с благодарностью.

— Спасибо...

Несколько мгновений мы молчали, не зная, как заполнить неловкую паузу.

– Я пойду к Наде, –нерешительно улыбнулась Соня. — Узнаю, как она. Ради меня же пошла в такой ливень искать мою кошку... Она замечательная подруга, – в ее голосе восхищение и любовь.

Надя действительно восхитительна...

– Если что-то понадобится, то сообщи мне, – прочистил я горло, стараясь скрыть волнение

Как только за Соней закрылась дверь, воздух в комнате словно сгустился, стал тяжелым и липким. Она так любит Надю… и никогда не простит, если узнает правду.

Надежда (12)

Сегодняшнее утро встретило меня пеленой стыда, липкой и удушающей. Всю ночь терзали сны, в которых главным героем был отец моей подруги. Я тщетно пыталась усмирить бушующие желания, но они, словно дикие звери, лишь набирали силу.

Как я могла пасть так низко? В голове снова и снова всплывал его встревоженный взгляд, когда он нашел меня потерянную в лесной чаще. А потом… его объятия. Крепкие, согревающие… Я тонула в этом мимолетном моменте, мечтая о вечности.

Понимая всю греховность этих мыслей, я отчаянно пыталась найти спасение в общении с Вовой. Сегодня он предложил мне ночное свидание на озере. Ответив уклончиво, я поспешила за советом к Соне.

— Ты должна согласиться, Надя. Вдруг у вас что-то получится? – подруга искренне засияла, словно маленькое солнце.

– Даже не знаю, – пробормотала я, неуверенно опускаясь на край её кровати.

– Ну, не понравится – всегда сможешь уйти. Сколько можно страдать в одиночестве? Вова же смотрит на тебя, как преданный щенок, – поддразнила она.

Да, я видела этот обожающий взгляд, но в моем сердце не откликалось ничего.А что, если попробовать разжечь искру? Нужно попытаться, чтобы вырваться из плена этих навязчивых, запретных фантазий.

– Я схожу с ним на это свидание. Ничего же не потеряю, – пожала я плечами, пытаясь скрыть волнение.

– Разве только девственность можешь потерять, – прыснула подруга от смеха.

Я кинула в неё подушку.

– Соня, еще рано об этом говорить. Я не собираюсь с ним спать, – раздраженно.выпалила я, чувствуя, как щеки заливаются краской. Совсем не его я представляю… Совсем…

– Надень красивое белье, а то неизвестно, куда приведёт ваше свидание, – не унималась Соня. – Ночь, озеро, только вы вдвоём... Я уверена, что у вас что-то будет, – она захихикала, предвкушая развитие событий.

– Вообще-то..., – начала было я, но осеклась, заметив взгляд Сони, устремленный к двери.

Не оборачиваясь, каждой клеточкой чувствовала, кто там стоит.

– Папа, ты когда пришёл? – Соня подскочила с кровати, словно ее ужалили.

Неужели он все слышал?

– Сейчас. Мы с Кариной ждем вас внизу. Спускайтесь, – голос был напряженный, и я не осмелилась посмотреть в его сторону.

Я судорожно сглотнула, чувствуя, как кровь приливает к лицу с новой силой.

Я представляла его улыбку, его голос, его прикосновения много раз. И чувство вины обжигало меня изнутри, как раскаленное железо.

Как только мужчина вышел за дверь, Соня принялась переодеваться. Александр готовил очередной сюрприз для дочери.

Как выяснилось, он устроил встречу с любимыми блогерами Сони и даже выучил несколько танцевальных движений для видео. Подруга была в восторге от такого сюрприза, ведь она следит за всеми трендами в социальных сетях.

Временами я чувствовала на себе обжигающий взгляд Александра, пронизывающий до костей. В его глазах клокотала ярость, словно он был готов испепелить меня. Не обращая внимания на его злость, я продолжала оживленно беседовать с Вовой и сообщила, что согласна поехать с ним на озеро.

Вечером, проводив счастливую подругу в отель, я поспешила в домик, чтобы переодеться. Вова должен был меня ждать у бассейна.

Надела легкое, словно сотканное из небесной лазури, платье на тонких бретельках и распустила волосы, которые волной ниспадали на плечи. Я полюбовалась своим отражением в зеркале, когда в дверь настойчиво постучали.

Вова пришёл так рано?

Я распахнула дверь и застыла в изумлении, увидев Александра. Его лицо было искажено гневом, в глазах плескалось что-то безумное, а кулаки сжаты так, что побелели костяшки.

– Вы... Вы здесь..., – пролепетала я, потрясённая неожиданной встречей.

– Ты никуда не пойдёшь, – он внимательно оглядел меня с головы до ног, и меня пронзила волна мурашек.

– Простите... Что вы сказали? – растерянно пробормотала я, всё ещё не веря своим глазам.

Александр сделал шаг вперёд, его взгляд обжигал, словно раскалённое железо. Я отступила, и он, словно хищник, ворвался в дом, захлопнув за собой дверь.

– Ты. Никуда. Не пойдёшь, – отчеканил он каждое слово, нависая надо мной.

Его взгляд, словно раскалённый уголь, прожигал насквозь, заставляя грудь болезненно вздыматься, а каждую ниточку лифчика врезаться в кожу.

– Почему это? – прошептала я, чувствуя, как тону в его неотвратимом присутствии.

– Ты не знаешь, что творится в голове у молодых парней. Им нужно только одно от девушек, – в его голосе звенела сталь.

— Значит вы слушали наш разговор с Соней.

– Случайно.

Он все слышал.

Комната словно наполнилась наэлектризованным напряжением, воздух сгустился, стало тяжело дышать.

– Ты останешься тут, Надя, –:повторил он, в его голосе звенела сталь, и с каждым словом он приближался, словно хищник, загоняющий жертву в угол.

Его взгляд, обжигающий и жадный, скользнул по мне, словно ощупывая, раздевая.

– Я взрослая девушка и сама в состоянии решить, что мне делать... У меня могут быть отношения с парнями. Почему это вас так волнует? – проглотив комок в горле, шепчу я.

Он смотрит мне в глаза, застыв передо мной как истукан, если не считать вздымающейся и опадающей груди.

Губы его были чуть приоткрыты, а в глазах отражалась целая палитра чувств, но среди них я безошибочно узнала те, что терзали и меня: страх и тоску, смятение и острую, мучительную потребность.

Мое сердце бешено колотилось, отбивая чечетку в груди, а в висках пульсировала кровь. Я чувствовала его присутствие каждой клеточкой тела, ощущала исходящую от него силу, которая одновременно пугала и притягивала.

– Я не хочу..., – он замолкает, а его тяжелое дыхание опаляет мою щеку.

Мы стояли в нескольких сантиметрах друг от друга.

– Чего именно? – сглотнула я.

Я жаждала его. Каждой частицей души стремилась ощутить его прикосновения. Хотела узнать, что творится в его сердце. От этой мысли внизу живота зарождалась сладостная пульсация, а веки трепетали, как крылья испуганной бабочки. Сердце билось так сильно, что казалось, вот-вот разорвется.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он поднял руку и медленно провел пальцами по моей щеке, отчего по коже пробежали мурашки. Его прикосновение было одновременно нежным и властным, словно он пытался запечатлеть меня в своей памяти, присвоить себе.

В следующее мгновение его ладони обхватили мое лицо, притягивая ближе.

– Не хочу, чтобы шла туда... Не могу видеть с другим... Это...сводит с ума... Я не могу... Это сильнее..., – прохрипел он, дыша с трудом.

Мысли в голове рассыпались в прах. Я закрыла глаза, пытаясь унять дрожь, охватившую все тело. Его слова обрушились на меня подобно лавине, погребая под собой остатки здравого смысла.

– Сильнее..., – прошептала я, открывая глаза и утопая в бездонной глубине его взгляда.

Он выдохнул сквозь зубы какое-то ругательство, а потом… Потом его губы накрыли мои в голодном, отчаянном поцелуе.

Надежда (13)

Пальцы Александра, словно корни, впиваются в мои волосы, заставляя голову откинуться, и губы обрушиваются на мои, как лавина. Всхлип вырывается из груди, когда волна ощущений и его терпкий вкус накрывают меня с головой, а между ног зарождается жаркая пульсация.

Веки трепещут, сминаясь в блаженной слепоте. Электрический разряд возбуждения, смешанный с обжигающим адреналином, пронзает тело от груди до самого низа живота.

– Охренеть, – хрипло выдыхает Александр, отрываясь от меня и сжимая в кулаке прядь волос.

Но уже в следующее мгновение его рот вновь накрывает мой, лишая кислорода и требуя большего, опаляя каждый сантиметр кожи. Он невероятно вкусный, словно запретный плод. И ощущается восхитительно. Разум, наконец, капитулирует перед безумием момента, и я, не раздумывая, обвиваю его шею руками, отвечая на поцелуй со всей страстью.

Он целует... Целует!

Его горячий, требовательный язык танцует с моим в сладостной игре, дразня и маня. Когда он отстраняется, чтобы нежно прикусить мою нижнюю губу, я приподнимаюсь на носочки, чувствуя, как нестерпимое желание разгорается внизу живота, превращаясь в пожар.

Александр скользит поцелуями от моих губ к щеке, оставляя горячие следы на подбородке, и спускается к шее. Я выгибаюсь в ответном движении, словно цветок, тянущийся к солнцу, не желая, чтобы это прекращалось. Тело содрогается в мелкой дрожи от прикосновений его рук, которые не отстают от его губ, исследуя каждый изгиб.

Его зубы нежно пощипывают мою кожу, вызывая мурашки. Он находит пульсирующую точку у основания шеи, и я издаю тихий стон, теряя остатки самообладания. Его руки перемещаются ниже, очерчивая талию, и притягивают меня ближе, так, что между нами не остается ни миллиметра. Я чувствую твердость его тела, и возбуждение нарастает с новой силой.

Мужчина хватает меня за бедра и поднимает в воздух, отчего я неосознанно обхватываю ногами его талию. А потом тянется вперед и обхватывает губами мой подбородок. Я обхватываю его плечи и прижимаюсь к его телу, извиваясь и страстно желая потереться о его бедра.

Одной рукой Александр удерживает меня на весу, а второй тянется к бретельке платья, чтобы поцеловать мое плечо. Руки блуждают по его спине, чувствуя каждый мускул, каждое напряжение. Хочется еще ближе, еще теснее, чтобы слиться в одно целое.

Но сладостный миг обрывает грубый стук в дверь, словно удар грома среди ясного неба. Я вздрагиваю, как от ледяного прикосновения.

– Надя?!– зовет Вова. – Ты здесь?

– Черт, – сквозь зубы процедил Александр, не ослабляя хватки.

– Ты уже готова? Можно войти? – вопрос Вовы обжигает, как ледяной душ.

Резким движением я вырываюсь из объятий Александра, и он, повинуясь моему безмолвному приказу, мгновенно отпускает меня.

Паника захлестывает меня с головой. Вова не должен ничего заподозрить.

– Скажи ему, что ты никуда не идёшь.

– Но...

– Скажи, иначе это сделаю я, – приказал Александр.

Дрожь пронзала меня, словно осколки льда. Дыхание срывалось на короткие, судорожные вздохи, а сердце билось в бешеном ритме, гоняя по венам обжигающую кровь.

Под взглядом, ощущаемым спиной как тяжелый груз, я приблизилась к двери.

— Вова, прости, но всё отменяется, – слова, вырвавшиеся из горла, казались чужими и натянутыми, как струна.

— Почему? Что-то случилось? Открой дверь, хоть посмотрю на тебя, – его настойчивость прожигала меня насквозь, заставляя желать провалиться сквозь пол.

– Я очень неважно себя чувствую. Голова болит, да и в целом сильная слабость, – безбожно лгала я, чувствуя, как краска стыда заливает щеки. Согласилась на свидание, а теперь…

– Может, врача вызвать?

– Нет. Мне надо просто поспать, и утром станет лучше.

За дверью повисла тишина. Я чувствовала, как Александр сверлит меня взглядом, прожигая дыру в спине.

— Ничего страшного. Бывает. Спокойной ночи, — бросил он с легкой грустью.

— Извини, Вова, – прошептала я, чувствуя себя виноватой, но он никогда не узнает истинную причину моих извинений.

Я знала, что Вова хороший парень, искренний и добрый. Он не заслужил такого отношения, но я не чувствую к нему ничего.

– Ничего страшного. Бывает. Спокойной ночи, – бросил он слегка грустно.

– Спокойной, – прошептала я.

Услышав, как стихли удаляющиеся шаги Вовы, я медленно обернулась к Александру, словно преступник, пойманный с поличным.

Сердце колотилось в груди, отбивая безумный ритм, а в горле застрял колючий ком. Опустив взгляд, я почувствовала, как ледяное жало вины вонзается в самое сердце. Я целовалась с отцом своей подруги. Это было предательством в чистом виде.

– Вас не должно здесь быть, – мой голос дрожал.

– Я боролся с собой, клянусь, изо всех сил. Но больше не могу… теряю голову, когда ты рядом, – его голос звучал хрипло и напряженно, как натянутая струна. – И я знаю, ты чувствуешь то же самое.

Тысячи невидимых иголок царапали горло, не давая дышать.Я стиснула зубы, чувствуя, как новая волна тошноты подступает к горлу, а глаза предательски наполняются слезами.

– Это… неправильно. Так нельзя, – прошептала я, задыхаясь, и образ Сони возник перед глазами.

Как я посмотрю ей в глаза? Она хочет, чтобы родители были вместе... Она доверяет мне... А я... А я, кажется, влюбилась в её отца.

Александр шагнул вперед, и я невольно отпрянула, словно от прикосновения раскаленного металла.

– Думаешь, я сам не понимаю?! Ты – подруга моей дочери, и я не должен… Черт! – Александр отвернулся, провел рукой по волосам, словно пытаясь унять внутреннюю бурю.

В этой тишине кричали мои чувства, мое предательство, моя обреченность. Почему именно он? Если бы он не был отцом моей подруги... Если бы мы встретились при других обстоятельствах... Если бы...

– Уходите, – прошептала я, чувствуя, как внутри разливается тошнотворный стыд.

– Надя...

Нахмуренные брови, взгляд, полный муки, устремлен на меня, и в каждой черте лица – отчаяние.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Уйдите. Прошу вас, – голос дрожал, готовый сорваться в рыдания.

Александр тяжело вздохнул, сжав кулаки до побелевших костяшек. Я видела, как он хочет подойти, коснуться, успокоить, но понимает, что лучше уйти. Исчезнуть.

– То, что произошло между нами, не повториться. Никогда, – прохрипел он, словно вырвал эти слова из самой глубины души, и ушел, оставив меня.

Слезы наполняют глаза, отчего все вокруг расплывается, а тело сотрясается от беззвучных рыданий.

Дорогие друзья, если вам нравится история, то поставьте звёздочку, это многое значит для автора❤️

Александр (14)

Веки дрогнули, и я моргнул, силясь ухватить ускользающие нити реальности, растворяющиеся в полумраке комнаты. Кроме меня, в комнате никого нет, но нос все еще наполняют ароматы ее тела, преследующие меня во сне.

– Господи, – выдыхаю я, проводя языком по пересохшим губам, словно пытаясь удержать на них вкус ее поцелуя

Сжимаю кулаки, чувствуя, как в ладонях фантомно пульсирует жар ее кожи, порождая нестерпимую жажду обладания. То самое тело, что еще вечером я держал в своих руках, пробуждает во мне первобытное, неутолимое желание. Челюсти сводит от бессильной ярости.

Безумие. Лишь безумие заставило меня сорваться к ней, поддаться порыву, который я должен был обуздать. Хотел остановить – и в итоге целовал, тонул в этом поцелуе, самом восхитительном и греховном в моей жизни.

Если бы нас не прервали, я бы не остановился. Надя права. Это – неправильно. Мы не можем быть вместе. Не только из-за Сони, но из-за разницы в возрасте. Зачем ей старик, когда может быть с молодым парнем?

И хотя меня разрывает от нестерпимого желания увидеть ее вновь, я проклинаю себя за эту слабость. Больше этому не бывать. Никогда.

Тишина в комнате давит на барабанные перепонки, подчеркивая мое одиночество. Я должен отвлечься. Найти хоть что-то, что заглушит этот зуд, эту пульсирующую боль в груди.

Приняв ледяной душ, я отправился на завтрак с дочерью. Надя не пришла на завтрак, я знал, что из-за меня. Чувство вины кольнуло в груди.

После завтрака я предложил дочери прогуляться до конюшни. Она кивнула, и мы неспешно двинулись по тропинке, утопающей в утренней росе. Солнце ласково играло в её волосах, но свет этот, казалось, не мог коснуться глубины её глаз.

— Тебе нравится здесь, Соня? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал непринужденно.

— Да... Спасибо, что привёз нас сюда, – тихо ответила дочь, словно боялась нарушить хрупкую тишину.

Мне было жизненно важно знать, что она хоть немного счастлива здесь. Ради этого я и устроил всё это.

– Если у тебя есть какие-то пожелания, идеи, то только скажи мне..., – я одарил её теплой, ободряющей улыбкой, надеясь, что она увидит в ней искренность.

Девушка задумчиво посмотрела на меня, в её взгляде читалась и грусть, и осторожная надежда.

– Думаешь, что это поможет закрыть пустоту? Уберёт пропасть между нами? – в её голосе не было упрёка, лишь робкая мольба.

Сердце болезненно сжалось в груди.

– Я бы отдал всё на свете, лишь бы вернуть тебя, дочка. Я буду делать всё возможное и невозможное, чтобы ты простила меня, – уверенно заявил я, вкладывая в каждое слово всю боль и раскаяние.

Она опустила глаза, словно не в силах выдержать мой взгляд.

– Я хотела бы, чтобы мы вновь стали семьёй. Ты, мама и я...всегда завидовала детям, которые росли в полноценной семье, – её тихое признание полоснуло по сердцу острее ножа.

Я остановился, не в силах подобрать слова. Её желание было самым простым и одновременно самым невыполнимым. Но я готов был бороться, чтобы хоть как-то искупить свою вину, чтобы хоть немного приблизиться к ней.

– Я прекрасно понимаю тебя... Меня растила бабушка, – вздохнул я, отводя взгляд.

– Расскажи о себе... Я ведь так мало о тебе знаю, – неожиданно произнесла Соня.

Слабая улыбка тронула мои губы, и я начал свой рассказ о детстве, о школьных годах, о бабушкиных пирогах и первых друзьях. Дочь слушала с неподдельным интересом, и в груди разливалось тепло надежды – она готова сделать первый, робкий шаг навстречу.

Я знал, что ей нужно время, и я готов был дать ей столько, сколько потребуется. Я буду рядом, буду слушать, буду поддерживать, ведь люблю её всем сердцем. Впервые между нами возникла эта тонкая нить откровенности. Соня с готовностью начала рассказывать о себе, а я ловил каждое ее слово, стараясь запомнить каждую мелочь, каждую деталь ее мира. Её голос, вначале тихий и неуверенный, постепенно становился все более звонким и уверенным. Я слушал, затаив дыхание, и видел, как в её глазах загораются огоньки жизни.

Весь день мы провели вместе. Вечером только вернулись в отель, где столкнулся с Надей. Воспоминания вновь лавиной накрыли меня, и я поспешил уйти.

Бессонница терзала, словно стая комаров на болоте, и я, поддавшись порыву, решил нырнуть в ночную прохладу бассейна. Открытый вариант отмел сразу – хотелось уединения, как у Робинзона на необитаемом острове. Поэтому выбор пал на крытый бассейн возле домика.

Сделав несколько кругов, я выбрался из воды, и тут в дверях появилась Надя. Наши взгляды встретились, и в густой тишине повисло невысказанное, трепетное и мучительное. Мы избегали друг друга весь день и нн ожидали встретиться тут.

– Простите, я не знала, что вы здесь, – Надя качает головой, и на ее лице появляется извиняющееся выражение.

Она уже развернулась, намереваясь исчезнуть, но я не позволил ей бежать.

– Хватит убегать при виде меня. Мы не можем прятаться друг от друга, как дети, – проворчал я с досадой.

Не хочу, чтобы она постоянно чувствовала себя неловко рядом со мной и убегала.

Надя замерла, спиной ко мне, и я видел, как дрогнули ее плечи. Какое-то время стояла тишина, нарушаемая лишь плеском воды в бассейне и моим сбившимся дыханием.

– Я не убегаю, – тихо возразила она, не оборачиваясь. – Просто не хочу мешать вам.

Она поворачивается, но ее глаза скользят мимо, не задерживаясь на моем лице.

– Давай уже на "ты", Надя.

Особенно после случившегося...

Девушка была ослепительно прекрасна в коротких шортах и в топике. Шелковистые волосы волной ниспадали по спине, едва тронутые макияжем, лишь легкий блеск играл на губах… Зачарованный, я не мог отвести взгляда.

После томительной паузы, она тихо спросила:

– Почему ты здесь?

Ее "ты" прозвучало так интимно, словно между нами возникла незримая связь, сократившая расстояние до предела.

Девушка снова отвела взгляд, и в этом бегстве чувствовалась неприкрытая нервозность.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Не спится, вот и подумал, что не помешает поплавать, – ответил я. – А ты почему здесь?

– Тоже не смогла уснуть...

Я видел, что у неё какой-то вопрос ко мне, но не решается спрашивать.

— Что-то хотела спросить? Спрашивай смело, – мягко произнес я, продолжая разглядывать её.

Губы ее сжались в тонкую линию, словно она готовилась к прыжку в ледяную воду.

– Почему ты оставил Соню? Почему уехал? – выпалила она, как приговор.

Я вздохнул, словно выпуская из груди тяжелый камень, и опустился на скамейку, машинально беря полотенце.

– Я никогда бросал свою дочь... У меня её отняли, – признался я, проводя полотенцем по влажной коже.

– Как это? – в ее голосе прозвучало искреннее удивление.

– Ты хочешь узнать всю правду? – усмехнулся я грустно, поднимая на неё взгляд.

– Да... Я не верю, что ты мог бросить Соню, –прошептала девушка, глядя мне прямо в глаза.

Черт! Что она со мной делает?

– Карина и её любовник разлучили меня с дочерью, –устало выдохнул я, словно выпустил из груди последний вздох.

Рассказывать эту историю всегда было болезненно, словно заново переживать ампутацию, но именно с Надей хотелось поделиться.

– Что? Любовник? –она в изумлении расширила глаза и медленно опустилась рядом.

– Да..., – прошептал я и выложил перед ней всю неприглядную правду.

С каждым словом на лице Нади отражалась буря эмоций. Когда я закончил, молчание повисло в воздухе, густое и тягучее. Я взглянул на нее и утонул в глубине сочувствия, понимания и возмущения, плескавшихся в ее глазах. Возможно, впервые за долгие годы я ощутил, что меня действительно слышат.

– Это отвратительно! Как она могла так поступить с тобой? С Соней? Неужели её не мучает совесть? – возмутилась Надя.

Она сверлила меня взглядом исподлобья, брови ее сошлись в сердитой складке, а губы превратились в тонкую, натянутую струну. Вопреки всему, во мне поднималась странная, почти болезненная волна восторга. Господи, как же восхитительно она злилась! Злилась до чертиков мило. Наверное, это неправильно, порочно, но я ничего не мог с собой поделать.

– Почему ты не скажешь правду Соне? Она же думает, что ты её бросил, – голос ее был тихим, словно надтреснутым.

– Карина является самым важным человеком для нее. Если узнает правду, то это разобьёт её сердце, а я не хочу причинять ей боль.

Моя дочь росла без отца. Я лишил ее меня, но не могу отнять у нее и мать. Не прощу себе, если причиню Соне боль. Поэтому я молчу.

Надя тихо вздохнула, отводя взгляд, словно пряча в глубине зрачков какую-то тайну

— Но... Соня хочет, чтобы ты снова начал отношения с её матерью, – в её голосе прозвучала тихая грусть, как эхо уходящего лета.

– Ни за что, – хмыкнул я, отрезая эту возможность, словно надоевшую нить. – Карина – всего лишь мать моей дочери, и между нами нет и не может быть ничего большего... Не её я представляю каждую ночь..., – Я запнулся, поймав её взгляд. И снова, словно под гипнозом, ощутил необъяснимую силу, тянущую меня к ней, словно к магниту.

Не могу я держаться подальше от неё.

Я нежно провел большим пальцем по ее щеке, чувствуя, как она дрожит под моим прикосновением.

Мой взгляд скользит по ее губам, и в голове тут же всплывают воспоминания о том, какими были на вкус ее губы, отчего по телу тут же растекается возбуждение. Произошедшее вчера – не безумие. Я хочу ее. Безумно хочу.

Я хочу видеть её каждый день, как восход солнца. Хочу слышать её смех, подобный звону колокольчиков. Мне до безумия нравится проводить время рядом, делиться мыслями и чувствами… Мне даже молчание с ней кажется наполненным смыслом и теплом…

Черт возьми, да я влюбился. Впервые за долгие восемнадцать лет. Сердце бешено колотилось, словно пойманная в клетку птица, рвущаяся на свободу. Каждый удар отдавался гулкой болью в висках, напоминая о неотвратимости чувств.

Я подался вперед, почти касаясь её губ своим дыханием, ловя ускользающий аромат её кожи.

– Остановись, – прошептала она, отстраняясь и резко вставая. Голос дрожал, выдавая смятение.

Мысль о том, на что я готов пойти, чтобы продлить каждое мгновение рядом с ней, обжигала нутром, заставляя мышцы напрягаться в нетерпеливом порыве.

Она снова попыталась бежать, ускользнуть, но, потеряв остатки самообладания, я перехватил её, обхватил за талию и прижал к прохладной поверхности двери. Тяжелое дыхание обжигало кожу, глаза в глаза – отчаянная, безмолвная битва.

– Как? Как мне остановиться? Как мне прекратить думать о тебе? Как унять это дикое, неутолимое желание прикоснуться? Как не сойти с ума, когда ты рядом? Я пытаюсь держаться подальше. Пытаюсь не думать, но все тщетно. Каждую ночь я веду войну с самим собой. Еле сдерживаюсь, чтобы не прийти к тебе… Меня тянет к тебе с первой нашей встречи, словно магнитом! – прорычал я, чувствуя, как внутри разгорается пожар, грозящий вырваться наружу.

Её губы были приоткрыты, словно она хотела что-то сказать, но слова застревали в горле. Я чувствовал, как её тело дрожит под моими руками, и эта дрожь эхом отзывалась во мне.

– Я горю от желания разорвать на тебе одежду и расцеловать каждую клеточку твоего тела..., – прохрипел я, прижимая к себе ещё сильнее.

Она смотрела на меня снизу вверх, и я видел в её взгляде отражение собственного желания, голодного и неутолимого.

Надежда (15)

Разве может человек утратить власть над разумом и телом? Да. Более чем. Именно это происходит со мной в плену объятий Александра.

Сердце выбивает безумную чечетку в груди, а тело трепещет, словно осенний лист на ветру, от его близости и произнесенных слов. Сопротивляться больше нет сил.

– Это безумие… Но я жажду этого… – выдыхаю я, прильнув к нему.

В следующее мгновение его губы обрушиваются на мои в диком, первобытном поцелуе. Я перестаю думать, дышать – существовать. Остается лишь всепоглощающее чувство. Его рука, сжимавшая мою талию, взлетает и властно захватывает мой затылок.

Александр не целует, а клеймит, заявляет права. Его зубы хищно прикусывают мою нижнюю губу, прежде чем он вторгается языком в мой рот. Это битва языков, столкновение зубов и губ. Удушающе и опьяняюще. Мы целуемся, как дикие звери, голодные до плоти.

Внезапно он подхватывает меня и усаживается на скамейки. Мои ноги обвиваются вокруг его талии, я цепляюсь за него, пока он продолжает терзать мои губы. Голова идет кругом, мысли путаются, сознание меркнет. Его присутствие не просто заполняет собой все вокруг, оно подчиняет меня себе.

Александр отрывается от меня, даря глоток воздуха моим обожженным легким. Я дезориентирована, оглушена, когда он шепчет, обжигая кожу своим дыханием:

— Я не могу поверить, что ты здесь...со мной. Это не сон, а реальность.

Его слова – словно удар молнии в моё и без того перегруженное чувствами сознание. Рука Александра нежно скользит от затылка вниз, очерчивая линию моей шеи, ключиц, пока не останавливается на бьющейся в бешеном ритме пульсирующей жилке. Его пальцы слегка сжимают её, и я вздрагиваю от удовольствия. Он знает, как меня завести. Он знает, как лишить меня остатков воли.Я тянусь к нему, нуждаясь в новом прикосновении, в новом поцелуе.

– Саша..., – шепчу я, будто хочу убедиться, что это он.

— Повтори моё имя еще раз, – прохрипел мужчина.

Мои пальцы запутываются в его волосах, нежно массируя кожу головы. Он отвечает стоном удовольствия, который обжигает меня изнутри.Наши лбы соприкасаются, и мы дышим в унисон, словно два единых существа.

– Саша... Поцелуй меня, пожалуйста, – я не узнаю свой собственный голос.

Я сижу на мужчине и прошу его поцеловать меня. Что со мной не так? Я точно больна, но я не хочу, чтобы это прекращалось.

Александр снова целует меня, на этот раз более нежно, более вдумчиво. Он ласкает мои губы своими, словно изучает их, познаёт каждую трещинку. Я отвечаю ему с той же нежностью, с той же жадностью. Этот поцелуй – не просто физическое влечение, это признание, это мольба, это обещание.

Мужчина отрывается и смотрит мне в глаза. В них первобытное желание, нежность и что-то еще, что не могу распознать.

Мои губы приоткрываются, я не могу нормально дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить. Александр стягивает с меня топ, обножая грудь, прежде чем я успеваю сформировать четкие мысли о, происходящем.

Он нежно проводит языком по напряженному соску, и по телу разливается обжигающая волна электрических искр. Я чувствую, как его член твердеет подо мной, требуя продолжения.

Безудержное желание охватывает меня целиком, лишая остатков разума. Он припадает к моей груди, жадно целуя и лаская ее, пока я захлебываяюсь в новых ощущениях. Никогда не думала, что это так приятно!

Я застонала, когда Саша прикусил сосок, а после осыпал его нежными поцелуями. Выгнувшись в спине, я откинулась назад, пальцами вцепившись в его шею. Бедра невольно задвигались навстречу. Чувствую, как его дыхание становится все более прерывистым, а движения – требовательнее.

Александр сорвался с тихим ругательством, подхватил меня под бедра и уложил на скамейку. Щеки вспыхнули, когда он стащил с меня шорты.

Я должна была бы почувствовать смущение, ведь он первый, кто видит меня такой, но нет. Напротив, я встретила его вызывающий взгляд своим собственным, не менее дерзким. Его горячий взгляд скользил по моему полуобнаженному телу, словно огненные кнуты, обжигая кожу.

– Ты лучше любой моей фантазии, Надя..., – прохрипел он, голос дрожал от возбуждения.

Его пальцы коснулись моей кожи, вызывая дрожь. Легкое прикосновение, словно дуновение ветра, заставило меня затаить дыхание. Он медленно провел рукой по бедру, вверх, к животу, и остановился, задерживая дыхание, прежде чем наклониться и поцеловать меня.

Оторвавшись от моих губ, он оставил дорожку обжигающих поцелуев на моей шее, спускаясь все ниже и ниже. Я застонала, когда его губы вновь коснулись моей груди, и пальцы мои судорожно вцепились в его волосы.

– Мне очень нравится целовать тебя, – хрипло прошептал мужчина. – Я не могу остановиться... Мне мало тебя.

И мне!

Он прикусывает сосок своим горячим ртом.

Сердце бешено колотилось в груди, отбивая дикий ритм возбуждения и предвкушения. Все мои чувства обострились до предела, и я чувствовала каждую клеточку своего тела, словно она была наэлектризована. Он опустился на колени, продолжая осыпать меня поцелуями. Я откинула голову назад, позволяя ему беспрепятственно наслаждаться моей кожей.

Мужчина обхватывает каждое из моих бедер, широко раздвигает их и устраивается между ними.

Губы дрожали в предвкушении, пальцы судорожно вцепились в край скамейки.

Неужели он собирается?...

– Наконец, я могу узнать, какая ты на вкус... Тебе понравится, — от его теплого дыхания по моей коже пробегают мурашки. Я тяжело дышу.

Его обжигающее дыхание коснулось нежной, трепетной кожи между ног. Волна жара прокатилась по телу, заставляя забыть обо всем на свете. Остались только он, его прикосновения и нарастающее, почти невыносимое желание. Сердце колотилось так сильно, что казалось, вот-вот вырвется из груди.

Он медленно, дразняще провел языком по линии бедер, заставляя меня вздрогнуть. Я закрыла глаза, полностью отдавшись ощущениям. Его губы переместились выше, заставляя мышцы непроизвольно сокращаться.

– Ах!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я оказываюсь в бреду и пьянею от экстаза, который он из меня вырывает. Я открыла глаза и увидела его лицо, склоненное надо мной.

– Я хочу, чтобы тебе было хорошо... Хочу видеть, как ты кончаешь, – хрипит он, его глаза затуманены похотью, прежде чем он вонзает в меня язык.

Дыхание стало прерывистым, хриплым, вырывающимся из груди, как пойманная птица. Волны тепла прокатывались по телу, смывая остатки здравого смысла, оставляя лишь первобытное желание, неутолимую жажду.

– Чёрт!

Мои нервные окончания так возбуждены, что я не могу ровно дышать, не говоря уже о том, чтобы думать или говорить. Глубокий стон единственный звук, который ускользает от меня.

Кожа горела под каждым касанием его губ, порождая мучительное наслаждение, сладостную боль. Пальцы впились в его черные как смоль волосы, пытаясь оттолкнуть, но в то же время удерживая его рядом. На этот раз он добавляет палец. Я извивалась на скамейке, теряя связь с реальностью, мои глаза закатываются, а ноги, согнутые в коленях, беспомощно распахнулись.

Я судорожно хватаю воздух, пытаясь унять дрожь, пронзившую все тело. Он чувствует мою слабость и использует ее, углубляя поцелуй, усиливая давление. Палец внутри меня движется в ритм его языка, и я чувствую, как напряжение достигает предела. Он буквально пожирает меня. Ритм его движений нарастал, становясь все более требовательным, не оставляя шанса на сопротивление.

Я уже не контролирую себя, лишь отдаюсь во власть этого безумного, всепоглощающего экстаза. Тело пронзает мощная волна оргазма, выбивая из меня стон.

Когда волна схлынула, я обессиленно падаю на скамейку, пытаясь отдышаться.

– Ты восхитительна, – ухмыльнулся мужчина.

Он забирается на меня и целует с остервенением и животной потребностью. Мое сердце колотится, словно пытаясь вырваться, но трудно сосредоточиться, когда его эрекция пронзает меня снизу живота.

– Что же ты со мной делаешь..., – он шепчет мне в губы.

Щеки вспыхивают неконтролируемым румянцем. Его бедра совершают еле заметное движение, и волна дрожи прокатывается по телу, заставляя живот болезненно сжаться в предвкушении. В мыслях робко проступает тень неизбежного.

Но затем Александр совершает нечто, пронзающее меня до глубины души. Он легко, невесомо касается губами моего носа. Мир замирает. Я не могу ни думать, ни дышать. Его глаза, все еще темные от желания, светлеют, и в них проступает нежность.

– Сейчас можно немного и поплавать. Ты же для этого сюда пришла, – произносит он ласково, убирая прядь волос с моего лица. Голос звучит мягко и успокаивающе.

– Да… – рассеянно шепчу я в ответ, все еще оглушенная бурей эмоций.

Сознание возвращается постепенно, как после глубокого сна. Я смотрю на Александра, ищу в его взгляде ответ на вопрос, что только что произошло. Он словно видит мою растерянность, мою борьбу. И вместо того, чтобы воспользоваться моей слабостью, он дает возможность прийти в себя. Я чувствовала его заботу обо мне...

– Я не сделаю ничего, что тебе не понравится, Надя. Мне важны твои чувства.

Я сделала глубокий, дрожащий вдох, пытаясь унять озноб, и потянулась за одеждой, словно желая укрыться от его взгляда.

Я избегала его глаз, но он перехватил мою руку, его шепот обволакивал теплом:

– Не надо. Не нужно снова воздвигать стены между нами. Мы ведь оба понимаем, что нас неумолимо тянет друг к другу. Я больше не в силах бороться с этим.

Он отпустил меня, и я судорожно надела топ и джинсы, словно пытаясь защититься.

В глазах, смотрящих на меня с нежностью и обожанием, отражался мой собственный хаос, моя потерянность и, вместе с тем, невероятное облегчение.

– Я тоже не могу... Это выматывает, – тихо отозвалась я, отводя взгляд.

Знаю, что поступаю неправильно... Знаю, что придётся столкнуться с последствиями, но... Я хочу сейчас быть с ним.

– Эта ночь – наша. Позволь просто быть рядом, почувствовать твое тепло, – прошептал он, притягивая меня к себе и заключая в крепкие объятия. – Не вини себя ни в чём, девочка. Твоей вины нет... Не думай об этом.

Его прикосновение было как спасение, как маяк в бушующем море сомнений. Я утонула в его объятиях, позволяя себе на мгновение забыть обо всем, что нас разделяло. Мои руки робко обвили его шею, и я прижалась к нему еще ближе.

До рассвета мы беседовали, купались, обменивались переживаниями. Я чувствовала, насколько мне комфортно рядом с ним и насколько мы близки в понимании.

Но что будет потом?

Дорогие друзья, стоит ли опубликовать визуализацию героев?

Надежда (16)

Мы с Александром расстались лишь на рассвете. Он словно боялся выпустить меня из объятий, а я тонула в его прикосновениях, не желая возвращаться в реальность. После бури страсти в душе воцарилось обманчивое затишье, но с первыми лучами солнца меня вновь накрыла волна стыда.

За завтраком я не встретила Александра, лишь короткое сообщение о его занятости. Я не стала навязываться, но тревога уже поселилась в сердце, словно предчувствие беды. Ситуация усугубилась с появлением Вовы. Пришлось отвести его в сторону и честно сказать, что между нами ничего не может быть. Он воспринял мои слова с неожиданным спокойствием, будто и сам ждал этого признания.

Наш разговор прервала Соня.

Она позвала меня в свою комнату, чтобы помочь выбрать платье для очередной вечеринки. Мне было невыносимо смотреть ей в глаза после того, что произошло между мной и ее отцом.

— Сегодня вечером меня не ждите, девочки, – сообщила мама Сони, подходя к зеркалу и нанося макияж.

– Что такое, мама? – поинтересовалась Соня, а я старалась казаться увлеченной перебором платьев.

– Я вечером планирую романтический ужин с твоим отцом. Посидим, вспомним нашу бурную жизнь... Как он был влюблён в меня, – воодушевленно произнесла женщина, и я замерла, словно меня оглушили ударом грома.

Внутри меня все похолодело от услышанного.

Но... Но она изменяла ему, предала. Александр не собирается больше быть с ней. Неужели она на что-то рассчитывает?

– Мама, а вдруг у него кто-то есть? – неожиданно спросила Соня.

Сердце болезненно сжалось в груди.

– Я уверена, что нет. Уже нет. Дочка, он взрослый мужчина, который развёлся. Естественно у него было много молодых девушек. Мужчины его возраста всегда выбирают молодых, чтобы ими воспользоваться, – усмехнулась женщина, открывая помаду.

В животе все скрутилось в тугой узел, болезненный и острый. В голове, словно вспышки молний, замелькали обрывки той ночи: его прикосновения, жаркие поцелуи…

– Может, не все такие… – вырвалось у меня, прежде чем я успела прикусить язык.

Женщина посмотрела на меня как на дуру.

– Надя, все мужчины такие. Для чего еще взрослому мужику связываться с неопытными малолетками? Что у них может быть общего? Единственное, что их интересует — молодое тело. Наплетут с три короба о чувствах, используют, а потом выбросят, как старую игрушку, – фыркнула она.

Меня словно окатили ледяной водой. К горлу подступила тошнота, а в душе заворочался клубок змеиного страха.

– Поэтому, девочки, послушайте внимательно мои советы. Не верьте мужчинам и не позволяйте им себя одурачить. Вы юные, наивные, поэтому будьте осторожны, – произнесла она с покровительственной улыбкой.

Я не могла с ней спорить. Ее слова, словно осколки льда, ранили меня, попадая точно в цель. Неужели она права? Боль от ее слов смешалась со страхом. Страхом, что я действительно ничего не значу для него, что я лишь временное развлечение в его жизни. Эта мысль была невыносима. Я медленно дышала, пытаясь унять дрожь, охватившую все тело.

– Мы с Надей не глупые, так что с нами такого не будет, – отмахнулась Соня. – И насчёт мужчин... Папа не такой, – прошептала подруга.

Да... Александр не может быть таким. Я не хочу в это верить. Он был искренним ночью со мной.

Я отчаянно пыталась отмахнуться от ее слов, как от назойливой мухи, но они продолжали жужжать в голове, отравляя каждый вдох.

– Соня, твой папа мужчина и он точно не сидел один после развода. Я знаю, что он пытался забыть меня, но не смог. Сегодня я ему докажу, что никогда не сможет забыть меня и чувства ещё есть, самодовольно улыбнулась мама Сони.

Я хотела раствориться в воздухе, лишь бы не слышать ее слов.

– Я думаю, что у вас получится, – кивнула Соня.

– Конечно, получится. Твой отец сходил с ума от любви ко мне. Такая любовь не ржавеет, не забывается. А всякие девки, с которыми он развлекался... Их он даже не запомнит.

В груди словно сомкнулся стальной обруч, перехватывая дыхание. Я почувствовала себя испачканной, оскверненной, словно меня вываляли в грязи. Комната поплыла перед глазами, звуки приглушились.

Солгав о необходимости перезвонить родителям, я выскользнула из комнаты, жадно хватая воздух. Сомнения, словно кислота, разъедали изнутри. Ведь мама Сони права... Зачем ему я? И разве можно забыть того, кого безумно любил?

Слезы застилали глаза, когда я направилась в домик. Александр все продолжал молчал на мои сообщения, укрепляя мои подозрения. До самого вечера, я его не видела, будто избегал меня. К нему идти я не решалась. Это было бы слишком жалкое зрелище...

Сердце рухнуло в бездну, когда я увидела, как Карина, сжимая в руке бутылку вина, проскользнула в его дверь. Я стояла, как громом пораженная, не в силах пошевелиться. Тяжелое предчувствие, словно хищная птица, терзало душу. И вот, свершилось… Карина осталась с ним.

Дорогие читатели, как вам визуализация?)

АЛЕКСАНДР

НАДЕЖДА

СОНЯ

КАРИНА

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Надежда (17)

Ноги словно приросли к полу. Я стояла, оцепеневшая, наблюдая за предательским огоньком в окне его домика. Горечь обиды и ревности сдавливала горло, не давая вздохнуть. В голове проносились обрывки воспоминаний: его улыбка, его слова, его прикосновения.

Неужели все это было ложью? Неужели я так ошиблась в нём?

Собрав остатки воли в кулак, я развернулась и побрела в сторону кровати.

Каждый шаг отдавался болью в сердце, каждая мысль жалила, как раскалённая игла.

Всю ночь я не сомкнула глаз. Воспоминания, как назойливые мотыльки, кружились в голове, не давая покоя. Я представляла их вместе… и от этого становилось только хуже.

Под утро, измученная и опустошенная, я приняла решение. Я не буду страдать из-за него и больше не поверю. Я не позволю ему обманывать меня.

Я собиралась быть сильной и не выдавать своих эмоций, но тщетно. Соня сразу заметила моё состояние за завтраком.

– Ты сегодня выглядишь какой-то подавленной. Что-то случилось?

Я прочистила горло.

– Ничего не случилось. Просто... Просто не выспалась и усталость. Думаю, что это пройдёт, – я старалась, чтобы мой голос звучал уверенно.

Соня с подозрением вонзила в меня взгляд.

– Если тебе здесь не нравится, то только скажи.

– Всё нравится, Соня. Говорю же, что это пройдёт, – я слегка улыбнулась и откусила бутерброд.

Она замолчала на мгновение, размешивая кофе, а внутри меня нарастало чувство вины перед ней. Я едва удерживала себя в руках. К счастью, Карины и Саши не было, иначе всё было бы ещё тяжелее.

– А с Вовой что у вас? – осторожно спросила она, подняв на меня взгляд.

– Ничего. Он правда хороший парень, но между нами ничего не получится. У меня к нему нет никаких эмоций, – вздохнула я.

– Тогда ты не против, что мы с ним общаемся? Мне он нравится..., — тихо произнесла подруга, словно боялась, что ее признание вызовет осуждение.

Соня наклонила голову, прищурила глаза, как будто пыталась разглядеть тайные ощущения под поверхностью происходящего.

– Конечно, не против. Я, наоборот, буду лишь рада, если у вас все сложится, – пожала я плечами с легкой улыбкой.

После моих слов подруга облегчённо вздохнула и начала рассказывать, как Вова умеет гладко ухаживать. Я была искренне счастлива видеть ее улыбку и надеялась, что он не причинит ей боли.

– Ты мне тоже сразу скажи, если кто-то тебе понравится. Я буду безумно рада за тебя, – воодушевленно выдала она, светясь от счастья.

Нет... Ты не будешь рада... Ведь я влюбилась в твоего отца.

Она перестанет общаться со мной, если узнает, что я натворила. Мы всегда делились секретами и ничего не скрывали... Какая я подруга?

Я пыталась избегать ее взгляда, чтобы не выдать себя окончательно. К горлу подступила тошнота, мешая обмануть саму себя. Соня продолжала говорить о Вове, а я погружалась в свои мысли, с каждой минутой все больше понимая, что здесь я задыхаюсь.

После завтрака я сбежала из базы, ища уединения в объятиях природы. Разговор с семьей и глоток свежего воздуха стали целительным бальзамом для израненной души.

Лишь с наступлением сумерек я вернулась, не желая делить свою тишину ни с кем. Когда шла к своему домику, я заметила Александра. Я ощутила, как сердце забилось в бешеном ритме, а волна ревности вновь накрыла меня с головой. Он шагал в мою сторону, и я моментально ускорила шаг.

– Надя, стой! – его голос преследовал меня, но я уже неслась прочь.

Внутри бушевал ураган противоречий: остановиться и выплеснуть все, что накопилось, или бежать, бежать без оглядки. Выбор был сделан в пользу бегства.

Я влетела в домик, захлопнув за собой дверь, но не успела запереть ее на засов, как Александр ворвался внутрь.

Его глаза метали молнии, а в голосе звучала неприкрытое раздражение.

–Ты что это делаешь? Ты почему от меня убежала? – он приблизился, заставляя меня отступать назад, пока я не уперлась спиной в стену.

– Надя..., – его голос смягчился, и он протянул руку, чтобы коснуться моего лица.

– Не прикасайся ко мне, – прошипела я, чувствуя, как поднимается волна ярости во мне.

Александр замер, словно его ударили. Но я едва успеваю оттолкнуть его, как он прижимается своим телом к моему. Дыхание вырывается из моих легких. Кожа покрывается мурашками, когда я чувствую его подавляющее присутствие.

— Что случилось с тобой? Объясни своё поведение, – в его голосе звучали стальные нотки.

– Это ещё я должна что-то объяснять? И не подумаю. Ищи себе другую игрушку, – огрызнулась я.

Лицо его окаменело, словно высечено из камня, а в глазах плескалось непонимание, смешанное с обжигающей болью.

– Чего? Ты что такое несёшь? Немедленно говори мне, что случилось, иначе я тебя не отпущу, – глаза вспыхнули недобрым огнем, брови сошлись на переносице, образуя глубокую складку гнева.

Я повернула голову, и его губы коснулись моей щеки, вызывая мурашки. Я не могу так реагировать на него. Особенно после того, как был с другой женщиной.

– Ты провел ночь со своей бывшей женой, а объяснений ждёшь от меня? – мой голос предательски дрогнул.

– Я ни с кем не проводил ночь, – прорычал он, словно раненый зверь, ощетинившийся в ответ на нанесенную боль.

Собрав всю волю, я взглянула на него.

— Не делай из меня дуру. Я видела, как Карина с бутылкой вина зашла в твой домик и осталась там. Нельзя так играть с чувствами...

– Подожди, – его лицо смягчилось, и гнев уступил место виноватой растерянности. – Меня не было в домике. Я вернулся только под утро и увидел, что Карина спит на моей кровати. Я выпроводил её сразу же. Между нами ничего не было. Как ты могла подумать, что я способен на такое с женщиной, которая отняла у меня дочь?

Ком застрял в горле, душил, мешая дышать. Я вглядывалась в его измученное лицо, дикие черты, словно истерзанные бурей, и губы невольно приоткрылись от понимания, что он говорит правду.

Он не был с ней... Между ними ничего не было...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– А где ты был тогда? Мне тоже не отвечал и пропал... – пролепетала я робко, словно провинившийся ребенок.

– Я хотел дать тебе время. Чтобы ты могла все обдумать, разобраться в своих чувствах. Боялся надавить на тебя…, – выдохнул он, бережно обхватив мое лицо ладонями.

Я пытаюсь сглотнуть, но комок застревает, и я чувствую, что мои дыхательные пути сжимаются. Робкая надежда просыпается внутри.

– А где ты был тогда всю ночь? – выдавила я, почти шепотом, всматриваясь в его лицо.

– Ездил в город. Хотел сделать для тебя сюрприз.

Медленно, он наклонился ближе, и я почувствовала тепло его дыхания. В этом мгновении все шумные мысли отступили.

– Какой?

Мое сердце едва не вырывается из своего заточения, когда он одаривает меня своей сексуальной ухмылкой.

– Пошли со мной и узнаешь. Я весь день готовился, девочка моя.

Дорогие друзья, у нас начинаются уже горячие главы ???? Поддержите героев звёздочкой, пожалуйста ????

Надежда (18)

В голове царил хаос, и я, словно хрупкий сосуд, едва сдерживала бушующие внутри эмоции, пока Александр вел меня по узкой тропинке, уводящей вглубь леса.

Выйдя на поляну, я замерла, пораженная открывшимся великолепием. Поляна утопала в море цветов, а в самом центре, словно драгоценный камень в оправе зелени, расположился уютный уголок: корзина с сочными фруктами, бутылка вина, изящные бокалы, мягкие подушки и теплый плед.

– Ты… ты сам все это приготовил? – удивленно выдохнула я, не веря своим глазам.

– Конечно, – самодовольно улыбнулся Александр. – Ты же хотела свидание под звёздами.

Я растерянно моргнула, словно пытаясь прогнать наваждение.

– Это...свидание?

Тихий смешок сорвался с его губ и эхом разнесся по поляне, словно нежная колыбельная.

– Да... Ну... Я восемнадцать лет не был на свидании. Надеюсь, не облажаюсь, – пробормотал он смущенно, почесывая затылок.

Увидев впервые смущение на лице этого уверенного мужчины, я не смогла сдержать улыбку.

– Мне все очень нравится, – искренне произнесла я.

Его глаза встречаются с моими, и он слегка улыбается мне.

Чувство, таящееся в моем животе, поднимается, и я чувствую себя в ловушке, полностью и безраздельно захваченный им и его редкими улыбками.

Сердце забилось чаще, и я почувствовала, как щеки начинают гореть. Вся эта обстановка, его близость, лунный свет – все создавало какую-то нереальную, сказочную атмосферу. Я медленно подошла к пледу и опустилась на мягкую подушку, чувствуя себя героиней романтического фильма. Александр последовал за мной, неуклюже садясь рядом.

Он налил вина в бокалы, протягивая один мне. Его пальцы слегка коснулись моих, и я вздрогнула от неожиданного электрического разряда. Мы молча чокнулись бокалами, и я сделала небольшой глоток, наслаждаясь вкусом вина и волнением, которое охватило меня.

Он поставил свой бокал и взглянул на меня так, что в груди сжалось от трепета.

– Я долго выбирал. Хотел, чтобы этот подарок был особенным… – Он извлек из кармана изящный золотой браслет и протянул его мне.

– Ого! – выдохнула я, зачарованная.

На браслете мерцала гравировка: Carpe diem. Он нежно надел его на мою руку.

– Мне очень нравится... Carpie diem. Латинское выражение, означающее «живи настоящим»

Живи настоящим...

Его слова эхом отдавались в моей голове, переплетаясь с терпким послевкусием вина. Подняв взгляд, я встретилась с его глазами.

Я почувствовала лёгкий укол вины и опустила взгляд.

– Прости меня… Ты выбирал мне подарок, а я отравила себя дурными мыслями о тебе. Даже не попыталась поговорить, выяснить правду, – мой голос звучит тихо, немного уязвимо.

Его рука коснулась моей щеки, нежно и осторожно. От этого прикосновения по венам разлилась дрожь, уже не мимолетная, а глубокая, всепоглощающая, словно тихий пожар.

– Не нужно извинений. Вины твоей здесь нет. Мое молчание посеяло зерно сомнения, а потом ещё и Карина… – он запнулся, словно перекусил горькую пилюлю, не желая произносить её имя.

– Не только из-за этого… – вырвалось у меня, прежде чем я успела сдержаться.

Саша приподнял мой подбородок, заставляя встретиться взглядом. Его запах, терпкий и волнующий, заполнил легкие, проник в каждую клетку, вызывая трепетное, почти болезненное, желание.

– Что ещё? Ты можешь мне честно обо рассказать. Поделись своими мыслями, – его голос был мягок, как шепот ветра, но глаза смотрели пронзительно и внимательно, словно стремясь проникнуть в самую суть моей души.

Волна жара прокатилась по телу, обжигая щеки. Признаться было стыдно, страшно обнажить свою неуверенность. Но взгляд его глаз, полный искреннего участия, подтолкнул меня к краю.

–Карина рассказала нам с Соней, что мужчинам твоего возраста нужны молодые девушки только для развлечения... Что не воспринимаете всерьёз. И быстро потеряешь интерес к такой..., – выпалила я на одном дыхании.

Мужчина поджал губы и бросил задумчивый взгляд на речку.

– Не буду врать, Надя... У меня были молодые девушки. Я получал от них, что хотел, а они получали от меня деньги. Не хотел просто никаких серьёзных отношений. Не хотел снова проходить через всё это, поэтому лишь развлекался. Был уверен, что так будет всегда, но встретил тебя..., – он посмотрел на меня. – Вопреки всему мне хочется делать тебя счастливой, вызывать твою улыбку, прикасаться к тебе, заботиться, защищать. Ещё до безумия ревную... Это похоже разве на развлечение? – Зрачки его расширились, превратившись в бездонные черные омуты, а дыхание стало прерывистым.

Ком в горле мешал мне говорить, и я, завороженно рассматривая его взволнованное лицо, почувствовала, как губы мои невольно приоткрылись. В этот момент до меня дошло, что он говорит совершенно искренне. Никто и никогда прежде не говорил мне ничего подобного.

Сердце бешено колотилось, отбивая странный, незнакомый ритм. Слова тонули в этом грохоте, но смысл их доходил до каждой клеточки тела, обжигая и опьяняя одновременно.

Кажется, инстинктивно, он коснулся моих волос, и по венам разлился обжигающий жар.

– Что же ты творишь со мной, девочка… – хрипло выдохнул Александр, сокращая между нами расстояние. – Я взрослый мужчина, но перед тобой бессилен.

Мне нравилось это пьянящее чувство власти над ним. Слова застряли в горле, и я, не в силах вымолвить ни звука, утонула в медленном, тягучем поцелуе.

Я чертовски желала его. Желание жгло, как раскаленное клеймо. Он перехватил инициативу, властно прижимаясь всем телом, заставляя откинуться на мягкий плед. Теперь я была в его власти, плененная под ним.

Больше всего мне нравится, как он целует меня. Жестко и властно, но в то же время так страстно и яростно. Язык скользил по моему, а пальцы, впиваясь в линию челюсти, контролировали каждый вдох, каждый стон.

Голова кружилась, дрожь пронзала кожу, вспыхивая пожаром внизу живота. Неужели один лишь поцелуй способен на такое? Я тонула в его близости, балансируя на грани. Каждое прикосновение воспламеняло меня изнутри.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Останови. Умоляю, останови сейчас же, – прорычал он в мои губы, его голос был полон мучительной борьбы. – Я из последних сил пытаюсь остаться джентльменом, черт возьми!

Он был на грани, и его эрекция требовательно прижималась к моим бедрам.

Я жаждала его прикосновений, его близости, его всего без остатка. Мама всегда говорила, что, встретив своего мужчину, это почувствуешь… И я чувствовала. Александр был тем, с кем я хотела быть. Я хотела, чтобы он стал моим первым. Здесь и сейчас я нуждалась в нем, как в воздухе.

Мои руки, словно не принадлежавшие мне, вцепились в его волосы, притягивая его ближе.

– Не хочу… Я не хочу останавливаться, – прошептала я, повинуясь зову сердца.

Дорогие друзья, как вам история? Я с удовольствием читаю каждый комментарий! Спасибо большое за поддержку! Именно ваши комментарии и звёздочки вдохновляют меня! ❤️

Александр (19)

Моя грудь вздымается и опускается так сильно, что задевает ее при каждом движении, при каждом вздохе. Опьяненный, я теряю связь с реальностью. Мои внутренности трещат и рушатся, и я не узнаю себя. По позвоночнику пробегают мурашки, и вся моя кровь приливает к члену.

Она тоже этого хочет!

Наши губы сливаются в голодном поцелуе, её руки, обвившись вокруг моей шеи, притягивают меня ближе, словно к спасительному берегу. Перекатываюсь на нее, заключая ее бедра между своими, и тихий, звериный стон вырывается из моей груди. Сырое, первобытное желание захлестывает меня с головой, изгоняя все мысли, кроме одной – Надежда. Я скольжу языком по ее губам, пробуя их, требуя большего. Они приоткрываются, и ее пьянящий, дурманящий вкус обжигает мой язык.

Обхватив ее шею, я склоняю голову, углубляя поцелуй. Ее бедра нетерпеливо извиваются, прижимаясь ко мне, и я чувствую жар ее тела сквозь ткань. Мои пальцы путаются в ее волосах, ладонь скользит под топ, обжигая кожу живота.

Как, черт возьми, она умудряется сводить меня с ума одним лишь поцелуем?

— Саша...,— Ее тихий, дрожащий крик, когда я сжимаю ее грудь, чуть не лишает меня рассудка. Кажется, еще мгновение – и я сорвусь, кончу прямо здесь, сейчас.

Где-то в глубине души я понимаю, что должен остановиться. Мне нужно остановиться. Но... У меня нет никакого желания. Я хочу её. Хочу быть с ней!

— Продолжай выкрикивать мое имя, девочка.... Мы в лесу и нас никто не слышит... Только мы вдвоём.

Имя, сорвавшееся с ее губ, словно заклинание, пробуждает во мне еще более дикое, неутолимое стремление. Я отрываюсь от ее губ, чтобы оставить дорожку влажных поцелуев на шее, спускаясь все ниже, к линии плеч. Ее тело изгибается в моих руках, она отвечает на мои ласки стонами, которые подстегивают меня, разжигают до предела.

Мир вокруг сужается, остается только она – ее запах, вкус, прикосновения. Мои движения становятся более резкими, жадными. Я хочу обладать ею целиком и полностью, раствориться в ней, утонуть в этом безумии.

Я целовал ее шею и грудь, стремясь охватить ртом каждый сантиметр ее тела. После стянул с нее топ, оголив шикарную и упругую грудь. Я прикусил слегка сосок.

И в ответ – вздох, тонкий, трепетный, самый восхитительный звук, когда-либо коснувшийся моего слуха. Звук, означающий мою гибель. Мою сдачу. Мой плен. Пальцы мои, обезумевшие от желания, скользили ниже, очерчивая линию талии, изгиб бедер.

Она – моя. Здесь и сейчас.

Я проделал путь вниз по ее животу к бедрам. Я хочу попробовать ее всю.

– Не устану целовать тебя. Каждый сантиметр кожи, – прохрипел я.

Запах возбуждения Нади опьянил меня еще до того, как юбка и кружевные трусики слетели с неё, ее вид… влажная, податливая, дьявольски прекрасная, обрушился на меня волной, подобной чистому героину.

— Саша… — прошептала она, и этот стон моего имени, прозвучавший так жарко, разжег во мне неутолимое пламя.

Я раздвинул ее бедра и, словно голодный зверь, набросился на ее клитор, лаская его языком и губами. Ее крики наслаждения перешли в болезненный стон.

Она задыхалась, судорожно вцепившись пальцами в мои волосы, пока я нежно покусывал ее чувствительную кожу. Жестко. Первобытно. Ошеломляюще.

Когда я почувствовал приближение ее пика, я отстранился. В ее глазах плескалось отчаяние, рука все еще запуталась в моих волосах.

— Я дам тебе то, что ты хочешь. Просто потерпи, — прошептал я с усмешкой, начиная сбрасывать с себя одежду.

Я смотрел на Надю, наслаждаясь ее жадным взглядом, скользившим по моему телу. Ее дыхание участилось, когда я прижался к ней, ощущая тепло ее тела.

Она затаила дыхание, когда я медленно начал входить в нее. Она инстинктивно дернулась от толчка боли. Я знал, что это ее первый раз, поэтому хотел доставить ей максимальное удовольствие.

– Ещё немного, хорошая девочка, – шепчу я, входя в нее ,медленно и долго.

Волна ощущений, обрушившись с неожиданной силой, заставила меня закрыть глаза.

Я с шипением выдохнул, но не двигался, пока ее тело не привыкнет. Я прильнул к её губам, утопая в их сладости, стараясь своим поцелуем заглушить любые признаки боли или страха. Мне нравится, как она полностью расслабляется, когда мои губы встречаются с её губами.

Я хотел, чтобы этот момент стал для неё не просто первым разом, а чем-то волшебным, незабываемым. Чувствовал, как её тело постепенно расслабляется, как напряжение уходит, уступая место нарастающему удовольствию.

– Продолжай... Я правда в порядке, продолжай, – прошептала она, и в голосе ее звучала мольба, от которой по коже бежали мурашки.

Я двигался медленно, плавно, стараясь уловить каждый её вздох, каждое движение.

Сначала медленно, потом быстрее и глубже, пока не установил ритм, который нравится ей.

– Сейчас тебе будет приятно.

Её грудь, высокая и упругая, вздымалась при каждом толчке, а в глазах плескалось безумное вожделение, словно в омуте, готовом поглотить меня.

– Почему ты обрушилась на меня, как буря? Я схожу с ума от тебя… Теряю себя, ‐ прорычал я, двигаясь грубо.

Бесконечный поток стонов и хныканья лился из ее полуоткрытого рта. Я мучаю её, наслаждаясь каждым вздрагиванием и мучительным звуком, который вырывается из неё.

– А я от тебя..., – задыхалась она.

– Ты убиваешь меня, девочка. Я не смог. — мой голос стал жестким. — оставить, — толчок, — тебя.

Сила моих толчков нарастала с каждой секундой, с каждым произнесенным словом, пока последний, сокрушительный толчок не подбросил ее на самую вершину блаженства. Я медленно, мучительно медленно вытащил свой член, давая ей возможность ощутить каждый дюйм, каждый миллиметр, а затем снова вонзил его в нее, вызывая взрыв новых, еще более сильных ощущений. Электрический разряд пронзил меня насквозь, превращая в живой провод, по которому хлещет ток.

Ее ноги обвиваются вокруг моей талии, пока я ускоряюсь. Она не ответила, лишь сильнее прижалась ко мне, вплетая пальцы в мои волосы, царапая спину в диком порыве.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я чувствовал, как пульсирует, как сжимаются мышцы вокруг моего члена, выталкивая меня все дальше и дальше в безумие. Все мое тело горело. Я ощущал, как каждая клетка моего существа вибрирует в унисон с ее. Я понимал, что никогда не смогу насытиться ею, что буду жаждать ее всегда.

У меня было много девушек, но никогда еще не было так хорошо.

Она кончила с резким криком, тело задрожало вокруг меня. Несмотря на помутнение рассудка, я не могу отвести взгляд от её лица, пока она кончает. Она была чертовски соблазнительна.

Я вколачиваюсь в неё неглубокими толчками. Продолжаю двигаться, пока не почувствовал, что больше не могу сдерживаться. Мощная волна наслаждения захлестнула меня, выбивая из легких воздух.

Лежа на ней, я ощущал умиротворение и счастье.

Мы прижались друг к другу, дыхание постепенно синхронизировалось, в унисон спускаясь с пика блаженства. Я не знал, что нас ждет, когда правда всплывет наружу, но ощутив сладость ее тела, почувствовав, как идеально мы созданы друг для друга, понял, что не готов расстаться с ней.

Я прижимаюсь губами к ее губам. Мне всегда хочется ее целовать. Я никогда не целовал никого после секса, но с Надей это жизненно необходимо. Она была словно сладкая капитуляция, измотанная, но безгранично податливая. В этом поцелуе она отдавала себя без остатка, чертовски отзывчивая на каждое мое прикосновении. Я хотел запомнить этот миг навсегда, сохранить его в своей памяти.

Дорогие друзья, пока наши герои наслаждаются друг другом;)

История Карлоса Моретти!

Она должна была выйти замуж за моего брата, но теперь вынуждена стать моей.

Она резко отшатнулась, словно от прикосновения змеи. Сухой смешок сорвался с моих губ. Обычно я вызывал у женщин совсем иные чувства.

– Отмени свадьбу.

Ярость бурлила в её глазах, как лава в жерле вулкана. Она сжала кулаки, и я заметил, как побелели костяшки пальцев. Её ненависть забавляла меня, упиваясь непривычным вкусом.. Я привык к обожанию, к томным взглядам и заискивающим улыбкам.

– С чего это я должен отменить нашу свадьбу?

– Потому что я не хочу, –надменно сказала она. – Я не буду твоей женой, Карлос Моретти.

Никто и никогда не выплевывал мое имя с таким презрением, и этот вызов обжег меня странным, тревожным восторгом.

– Мы с тобой обязательно поженимся, так что начинай готовиться к свадьбе. Ты теперь принадлежишь мне.

Я наклонился ближе, почти касаясь её своим телом. Она не отступила, но предательская дрожь пробежала по ее плечам.

– Никогда, – прорычала она, словно дикая кошка, загнанная в угол.

Надежда (20)

Я проснулась только после обеда. Усталость, приятно растекавшаяся по телу, была эхом минувшей ночи, проведенной в объятиях Александра. Помню лишь отрывки: жаркие поцелуи, шепот признаний и, словно во сне, его сильные руки, несущие меня в домик, где я и провалилась в безмятежный сон.

Первое, что я увидела, открыв глаза, – милые сообщения от него. Сердце затрепетало от нежности, словно пойманная в клетку птица, готовая вырваться на свободу. Его забота, словно теплый плед, укутала меня, согревая душу.

Затем – сообщение от Сони. Они решили не тревожить мой сон, отправившись на прогулку. И, признаться, я была благодарна им за это. Мне действительно нужен был этот островок тишины, чтобы побыть наедине со своими мыслями.

Освежающий душ смыл остатки сна. Я вновь погрузилась в мягкость постели, погрузившись в переписку с родными, параллельно отвечая на сообщения от Александра. Будущее окутано туманом, но одно я знаю точно: я не хочу терять его.

До самого вечера я была одна и собиралась пойти к Соне, как мужчина предупредил меня, что зайдет.

Ожидание встречи терзало душу сладостным нетерпением. Да, я успела соскучиться до головокружения. И он не заставил себя долго ждать. Едва переступив порог, он заключил меня в свои объятия, в которых я утонула, как в теплом море.

– Как ты себя чувствуешь? – прошептал он, прижимаясь губами к моей щеке. В его голосе звучала беспокойство за меня, и я почувствовала, как тепло разливается по всему телу.

– Сейчас прекрасно, – ответила я, зарываясь лицом в ткань его рубашки, вдыхая такой знакомый и родной запах. – Ты как время провел?

Я знала, что там была Карина, и почти чувствовала, как она плетет свои сети, пытаясь завладеть его вниманием. Раньше эта мысль обожгла бы ревностью, но сейчас… сейчас в моем сердце жила уверенность, рожденная доверием.

– Не хватало тебя. Очень. Хотел, чтобы ты была рядом, – произнес он, улыбаясь и глядя мне прямо в глаза.

Не выдержав, я прильнула к его губам, словно иссохшая земля к долгожданному дождю. Он ответил мгновенно, властно перехватывая инициативу, но через мгновение, словно опомнившись, отпустил меня, оставив трепетное обещание в воздухе.

Мы переместились на кровать. Я положила голову ему на грудь, слушая размеренный стук его сердца.

– Соня мне писала, что не жалеет, что приехала сюда и дала тебе шанс. Она уже простила тебя...я в этом уверена.

Александр шумно выдохнул, продолжая рассеянно гладить мои волосы.

– Представляешь, она меня сегодня решила познакомить с тем парнем... Вовой, – проворчал Александр раздраженно.

Я тихонько хихикнула, забавляясь его ревнивой злостью из-за появления у Сони парня.

– Он ей нравится. Надеюсь, ты его не напугал? Ты бываешь иногда грозным, – поддразнила я, бросив на него игривый взгляд.

Александр хмыкнул.

– Мне не хочется, чтобы возле моей дочери были парни, но видел в её глазах радость, поэтому сдержался. Вёл себя с ним очень даже вежливо, но буду начеку. Пусть только попробует хоть как-то её обидеть, – в его голосе прозвучал стальной отголосок угрозы.

Я невольно вспомнила отца, его неизменную реакцию на каждого моего ухажера.

– Мой отец такой же… – пробормотала я с теплой улыбкой.

Александр обнял меня крепче, словно боялся, что я вот-вот исчезну

– Тогда мне будет не сладко, но я готов. Думаю, что мы с ним найдём общий язык.

Меня будто окатили ледяной водой. Я резко вскинула голову, глядя на Александра с нескрываемым изумлением.

– Ты... Ты собираешься знакомиться с моим отцом?

Сама мысль об их встрече казалась абсурдной. Честно говоря, я не загадывала так далеко, не строила планов на будущее. Никогда не думала о том, чтобы знакомить его с семьей, потому что боялась реакции. Мои родители всегда были моей опорой, но как они воспримут новость о том, что я встречаюсь с отцом моей подруги?

– Да, – в голосе Александра звенела уверенность.– Я устал прятаться. Хочу быть с тобой открыто, держать тебя за руку на улице, чтобы все знали, что ты моя. Я сделал свой выбор и ни капли не стыжусь его.

Он действительно это сказал?

Сердце бешено колотилось в груди, отбивая чечетку панического страха и робкой надежды. Но есть и другой человек...

– Я тоже этого хочу, но Соня... Если она узнает..., прошептала я, чувствуя, как слова застревают в пересохшем горле, словно комья песка.

Взгляд Александра помрачнел. В нем промелькнула тень грусти, но он быстро взял себя в руки.

– Как будет подходящее время, мы ей обо всем расскажем. Она будет удивлена, а потом поймёт нас. Вот увидишь, всё хорошо будет. Мы ничего плохого не сделали. Два свободных взрослых человека просто хотят быть вместе, – он коснулся моей щеки нежным, успокаивающим жестом...

– Надеюсь..., – неуверенно пробормотала я.

Я знала, что Александр прав в одном: мы не совершили преступления, но... Что будет, когда Соня узнает? Смогу ли я смотреть ей в глаза?

Мужчина крепче прижал к себе. В его объятиях всегда спокойно и безопасно, но сейчас даже они не могли полностью заглушить странную тревогу, поселившуюся в моей душе, словно надвигается буря.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Надежда (21)

Две недели пронеслись вихрем, а последние дни и вовсе были сотканы из какого-то волшебства, ведь мы проводили их с Сашей. Днем он дарил свое внимание Соне, а ночью, словно тень, проскальзывал в мой домик и оставался до самого рассвета.

Перед отъездом он снова пришел. Наши объятия были отчаянными, словно прощание навсегда. Наверное, я причиняла ему боль, так сильно в него вцепившись, но он, казалось, не замечал. Лишь прижимал меня крепче и осыпал поцелуями – веки, нос, щеки, макушку, все, до чего только мог дотянуться. И мы засыпали в объятиях друг друга.

Мы с Александром стали так близки за это короткое время, что я уже не представляла жизни без него. Как же я мечтала, чтобы мы могли открыто встречаться, но приходилось ждать подходящего момента. Пока же мы договорились о тайных свиданиях в его новой квартире.

Но ложь… она давила на меня тяжким грузом, особенно в отношении Сони. Очередную неправду пришлось выдумывать, когда она заметила браслет на моей руке.

"Не помню, когда его купила," – пролепетала я, и, кажется, она поверила.

Впрочем, Соню сейчас занимал ее новый роман. Она была немного подавлена предстоящей разлукой с Вовой, который возвращался из отпуска лишь через неделю. Я понимала ее, ведь и сама грустила, покидая базу и сознавая, что наши встречи с Александром станут реже. Но тоска по семье тоже рвалась наружу.

Едва переступив порог дома, я бросилась в объятия родных. Как же я по ним скучала! Я купила каждому подарок, так как у нас традиция что-то дарить, когда возвращаешься. Я люблю все традиции Громовых.

– Надеюсь, никто не докучал нашей девочке? Не обижал? – произнес отец, заключая меня в крепкие объятия.

Я сглотнула, словно ком подступил к горлу, и образ Александра всплыл в памяти. Боже, что будет, если они узнают о моих отношениях с мужчиной, который старше меня на целую жизнь? Представить боюсь реакцию отца.

– Ну что ты, Андрей, – мягко одернула его тетя Лена.– Наша Надя – красавица, уверена, и там от поклонников отбоя не было, – подмигнула она, лукаво блеснув глазами.

Я выдавила подобие улыбки и поймала на себе пронзительный взгляд мамы. Казалось, она видит меня насквозь, читает все мои мысли. Я изо всех сил старалась скрыть смятение.

– Пойдёмте ужинать, а там Наденька сама нам расскажет все-все, – позвала тетя Люба, и мы потянулись к столу.

Вся большая семья Громовых в сборе. И от этого единства в душе разливается тепло, словно от жаркого камина в зимнюю стужу. С удовольствием делилась новостями, хотя и писала им почти каждый день, но разве можно передать словами живое тепло встречи? Каждый рассказывал о своем, вечер искрился смехом и душевными разговорами.

Вручив последние подарки и обменявшись еще парой часов болтовни, я, наконец, вернулась в свою комнату. Не успела разобрать вещи, как пришло сообщение от Саши.

Сердце встрепенулось, словно пойманная в клетку птица, когда он написал, что ждет меня и уже приехал. Отказаться от такой возможности, от встречи с ним, было выше моих сил, и я лихорадочно принялась переодеваться.

В этот самый момент в комнату вошла Вера и, с нескрываемым недоумением, окинула меня взглядом.

– Ты куда это намылилась?

Я судорожно поправила платье, словно меня застали за чем-то предосудительным.

– Мне… нужно встретиться с одним человеком… – пробормотала я, чувствуя, как напряжение сковывает каждый мускул.

Вера нахмурилась, подошла ближе и в упор посмотрела на меня.

– Надя, что происходит? Я вижу, что ты что-то скрываешь. Ты странная, как вернулась с отдыха, –в ее голосе отчетливо слышалось разочарование. Я понимала, что это из-за моей скрытности. Вера всегда чувствует, когда я что-то скрываю.

Я всегда делилась с ней всем. И сейчас, казалось, не было причин хранить секреты от родной сестры.

– Я хочу тебе кое в чем признаться.

– Выкладывай, – она насторожилась.

– Я влюбилась, – выдохнула я.

Вера замерла на мгновение, словно статуя, а затем бросилась ко мне, заключая в объятия.

– Это же здорово!

– Я влюбилась в отца Сони. Мы с ним в отношениях, – бормочу я, борясь с желанием задохнуться под тяжестью собственного признания.

Ее глаза распахнулись, увеличившись вдвое, и я увидела, как целая палитра эмоций промелькнула на ее лице, сменяя друг друга, словно кадры киноленты.

– Ого... Я думала, что меня не удивить. Ты теперь девушка этого красавчика? – усмехнулась Вера, покачивая головой.

– Да... Я не хотела, чтобы так все получилось, но не смогла бороться со своими чувствами..., – У меня болит сердце, и я прочищаю горло, но это не помогает облегчить комок, застрявший в нем. Но я собираюсь с духом и всё рассказываю сестре.

– Папе понадобится тройная доза валерьянки, а потом он смирится и примет такого зятя, – Вера хихикнула и легонько толкнула меня плечом.

– Дело не только в отце, а в Соне.

– Это не главное. Важно, что вы хотите быть вместе и счастливы. А за свою любовь нужно бороться. В нашей семье всегда так поступали, – выдохнула Вера и прикрыла рот рукой, но лукавая улыбка все равно пробилась наружу.

Она меня поняла... Вера крепко сжала мои руки, словно передавая мне частичку своей уверенности. Я почувствовала, как ее поддержка немного успокоила бушующий внутри меня шторм. Ее оптимизм был заразителен, и я почувствовала, как камень тревоги немного отступает.

– Спасибо, Вера, – прошептала я, чувствуя, как слезы подступают к глазам. – Твоя поддержка для меня очень важна.

Сестра берет мою руку в свою.

– Глупости, – отмахнулась она. – Мы же сестры. И всегда будем поддерживать друг друга, что бы ни случилось. Я очень рада, что нашёлся человек, который тебе нравится и делает счастливой.

Я крепко обняла её, чувствуя тепло и поддержку, а потом отстранилась, чтобы заглянуть в её глаза, искорки любопытства и тревоги мелькнули в моём взгляде.

– А у тебя как на личном? Ты так и не рассказала, что произошло между тобой и Даниилом?

– Я потом расскажу, а теперь беги на своё свидание, – отмахнулась она.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я вздыхаю и, посмотрев на часы, понимаю, что пора выходить. Легкий мандраж перед встречей с ним щекочет где-то внутри.

– Ты права, пора бежать. Но ты мне обещаешь, что расскажешь, что там у вас с Даниилом? – спрашиваю я, надеясь, что она не увиливает от ответа.

– Обещаю, – она улыбается, но в ее глазах мелькает тень. – Только после твоего свидания. Так будет честнее.

Я киваю, понимая, что спорить бесполезно. Сестра умеет держать интригу. Взяв сумочку, я вышла из дома. К счастью, родители уже в своей спальне, а молодые гуляют со своими. Никто не заметил моего бегства.

Александр припорковался далеко от нашего дома, чтобы никто не увидел.

Я знала, что рано или поздно правда выйдет наружу, и тогда грянет буря. Но пока я цеплялась за каждую минуту, проведенную с ним, словно за последний глоток воздуха. Я решила, что буду наслаждаться моментом, а о последствиях подумаю потом.

Завидев меня, он вырвался из машины, словно выпущенный на волю зверь. Не успела я и глазом моргнуть, как он, обезумев от долгой разлуки, подхватил меня на руки, закружив в безумном вихре.

– Как же я соскучился, моя девочка, – прошептал он хрипло, впиваясь в мои губы жадным поцелуем.

Я растворилась в его объятиях, отвечая на поцелуй, но вдруг замерла, словно ледяной ветер прошелся по коже. Чьи-то шаги нарушили нашу интимную реальность.

– Надя?

Надежда (22)

– Надя? Что с тобой? – Александр с беспокойством смотрел на меня.

Я выдохнула, поняв, что нас никто из моих родных не увидел, а мимо проходил просто незнакомый человек.

Такими темпами я начну бояться каждого шума...

– Ничего, просто немного задумалась. Поехали, пока нас никто не увидел, – я слегка улыбнулась, не желая портить наше свидание.

Не хочу, чтобы мужчина знал о моих страхах. Не сейчас. Пусть его не касаются мои страхи. Сегодня я хочу утонуть в этом моменте, в его тепле.

Всю дорогу мы вели себя сдержанно, словно школьники на первом свидании, болтая обо всем и ни о чем. Но стоило двери квартиры за нами закрыться, как Александр, словно сорвавшийся с цепи, прижал меня к себе прямо в коридоре.

— Девочка моя, я уже с ума схожу, когда расстаюсь с тобой хотя бы на один день, – тихо рассмеялся он и его смех вибрирует под кожей.

– Я не против, чтобы ты сходил с ума по мне, – хихикнула я, но ответ утонул в жадном, долгожданном поцелуе. Его губы накрыли мои, вырывая из реальности.

Его тело прижалось вплотную, обжигая теплом твердых мышц. Его рот двигался над моим, горячий и требовательный. Наслаждение волной захлестнуло сознание, когда его богатый, терпкий вкус проник в меня, пьяня и обезоруживая.

Тихий вздох сорвался с губ, когда Александр, не разрывая поцелуя, подхватил меня на руки, обвив мои ноги вокруг его талии, и вынес из коридора. Дверь в его комнату захлопнулась за нами, отрезая от мира, и он усадил меня на кровать. Дыхание его было таким же неровным и сбитым, как и мое.

Я не успела даже рассмотреть его спальню, но успела лишь уловить слабый запах парфюма и дерева, прежде чем его рот вновь нашел мой.

Я столкнула его пиджак с плеч, чувствуя, как трепещет кожа под его пальцами, пока он расстегивал молнию на моем платье. Движения стали неистовыми, почти отчаянными. Мы буквально срывали одежду с друг друга.

Кожа к коже. Дыхание к дыханию. Мир сузился до размеров этой комнаты, до границ его сильных рук и моего податливого тела. Каждый нерв звенел, каждая клеточка тела трепетала в предвкушении.

– Как же сильно я тебя хочу, – его низкий голос будоражила кровь. Он осыпал меня поцелуями, спускаясь от губ к шее, ключицам, груди. Его губы оставляли за собой дорожку огня, воспламеняя самые сокровенные уголки моего существа.

Саша раздвинул мои ноги, и одним властным толчком вошел в меня.

Я была готова настолько, что он скользнул внутрь почти без сопротивления, но отхлынувшая волна ощущений была такой ошеломляющей, что вырвался сдавленный крик.

Не прерывая поцелуя, Саша продолжал двигаться, его движения становились глубже и увереннее.

Он перевернул меня, и я оказалась сверху.

Сначала я почувствовала неуверенность, словно сдавала экзамен. Боялась выглядеть неуклюже. Но Саша не дал мне времени на раздумья. Его руки легли на мои бедра, направляя движения, задавая ритм. Он смотрел мне в глаза, и в этом взгляде я видела и страсть, и нежность, и какое-то безоговорочное доверие.

– Ты невероятна, - прошептал он, и эти слова придали мне уверенности, я начала сама двигаться на его члене.

— Смотри, как красиво ты выглядишь на мне. Самое сексуальное зрелище, что я видел в своей жизни, – кивнул на зеркало.

На стене висело зеркало в полный рост, в котором отражались наши тела, мои раскрасневшиеся щеки, когда Саша ласкал мои грудь, нежно сжимая их и перекатывая соски между пальцами. Зрелище действительно было завораживающим.

Я сидела на нем, раскачиваясь, пока он ласкал мою грудь, мою шею... Я выглядела действительно очень соблазнительной, нуждающейся и счастливой. Я продолжала двигаться на нем, вцепившись в его плечи.

Саша оторвался от моих губ, оставив на них влажный след, и прошептал:

– У тебя отлично получается.

Его слова были как прикосновение, обжигающее и волнующее. Я чувствовала, как его дыхание щекочет мою шею, как его пальцы скользят по моей спине, вызывая мурашки.

– Саша...

Оргазм накрыл меня с оглушительным криком, тело содрогалось в такт его толчкам. Вскоре он последовал за мной, его член пульсировал глубоко внутри, пока мы оба не утонули в блаженной истоме. Мы прижались друг к другу, ловя ускользающее дыхание, пока пульс не замедлился, а сердца не забились в унисон, отпуская нас с небес на землю.

Я откинулась на его плечо, чувствуя, как бьется его сердце под моей щекой. Я прикрыла глаза, наслаждаясь моментом близости и уязвимости. Саша нежно поцеловал меня в висок, и я почувствовала, как его рука скользнула по моей спине.

– Есть хочешь?

Я приподнялась на локте, изучая его лицо. В глазах плясали озорные искорки.

— Не отказалась бы, — призналась я, чувствуя, как желудок подает робкий сигнал.

– Я купил продукты и хотел тебя удивить, так как ты впервые здесь. Планировал сначала накормить, но сам был слишком голоден, – он бросил голодный взгляд на мою грудь.

Я машинально потянула край одеяла повыше, прикрываясь, и рассмеялась.

— Вот уж не знала, что ты такой джентльмен.

– Всё ради тебя, – поцеловал меня в нос. – Жди тут, а я пока приготовлю тебе свое фирменное блюдо.

Саша, бывший повар, а теперь успешный ресторатор, не раз хвастался, что мечтает накормить меня до отвала, чтобы я по достоинству оценила его кулинарный талант. И вот, наконец, этот момент настал.

Пока он колдовал на кухне, я привела себя в порядок и, поддавшись внезапному порыву, надела его рубашку. Где-то читала, что нет ничего более романтичного и интимного, чем надевать рубашку любимого на голое тело.

Кухня наполнилась восхитительными ароматами. Я выглянула из комнаты и увидела Сашу, сосредоточенно склонившегося над плитой. Он что-то помешивал в сковороде, напевая себе под нос какую-то мелодию.

Когда я приблизилась, он окинул меня оценивающим взглядом, и в его глазах заплясали озорные искорки.

– Мне нравится видеть тебя в своей одежде. Хочу, чтобы ты всегда так ходила, – прошептал он с лукавой усмешкой, притягивая меня к себе в объятия для короткого, но многообещающего поцелуя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Сначала еда, Александр, – промурлыкала я, игриво отстраняясь.

Я присела за стол, не отрывая взгляда от его движений. В голове роились мысли о том, как прекрасно было бы каждое утро просыпаться под этот кухонный перезвон, зная, что он готовит только для меня.

Вскоре передо мной возникла тарелка с аппетитным стейком, дымящимся и манящим. Под его пристальным взглядом я отрезала кусочек, предвкушая гастрономическое наслаждение.

– Это восхитительно…, – прошептала я, блаженно улыбаясь.

Саша довольно ухмыльнулся, словно заранее знал о моей реакции. Он придвинул свой стул ближе, наши колени соприкоснулись, и тепло разлилось по всему телу.

Мне очень захотелось сделать кое-что для него...

Я положила вилку и, не отрывая взгляда от его глаз, медленно провела рукой по его голому торсу к штанам.

— Что ты... делаешь?

Его мышцы напряглись под моим прикосновением, а горло сжалось, когда я коснулась его крепнущей эрекции. Нервы и предвкушение затрепетали в моем животе.

Я целовала его челюсть и шею, пока освобождала его эрекцию.

– Я хочу попробовать, – прошептала я, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Он так часто дарил мне наслаждение своим языком, а я еще ни разу не ответила ему тем же. Просто не знала, как начать. Но сейчас хочу попробовать и доставить удовольствие своему мужчине.

Мой мужчина...

Отстранившись, я соскользнула со стула на колени. Теплая тяжесть разлилась внизу живота, когда я смотрела на его пульсирующую эрекцию. Саша смотрел на меня в ответ с таким напряжением, что его глаза казались почти черными от желания.

Я прикоснулась губами. Сначала робко, потом все увереннее, находя свой ритм, обхватывая, лаская, сводя его с ума.

Он застонал, глубоко и хрипло, и этот звук заставил мое тело завибрировать от предвкушения. Я чувствовала, как его пульс участился, как он напрягся всем телом, готовый сорваться.

Постепенно я усилила давление, играя с кончиком чувствуя, как он откликается на каждое мое движение. Саша дернулся, пытаясь сдержать себя, но стон вырвался из его груди, выдавая его полное подчинение моей воле.

– Ох! Черт! Надя...

Его стон вырвался и отозвался во мне дрожью. Его руки судорожно вцепились в мои волосы. Я чувствовала, как его пульс учащается, а тело напрягается все сильнее. Каждый мой выдох обжигал его кожу, и я наслаждалась властью, которую имела над ним в этот момент.

– Я сейчас...

Он подался вперед, его пальцы сжали мои волосы чуть сильнее, словно умоляя не останавливаться.

Я подняла голову, и волна ликующей радости пронеслась сквозь меня, когда я увидела, как истинное наслаждение высекает четкие, чувственные линии на его лице, словно искусный скульптор, оттачивающий свой шедевр.

Его глаза были закрыты, голова откинута назад. Грудь его тяжело вздымалась и опадала в лихорадочном ритме неглубоких вдохов, а мышцы напрягались в каждом нервном вздрагивании, когда мой язык касался его члена.

Пальцы, судорожно вцепившиеся в мои волосы, сплетали воедино боль и восторг в тугой узел ощущений. Было что-то невыразимо пьянящее в осознании власти над таким мужчиной, как Саша. Я могла одним движением столкнуть его в бездну безумия или же навсегда удержать на грани, в томительном предвкушении.

Его наслаждение было всецело в моей власти, и это знание обжигающим пульсом отдавалось между бедер с настойчивой требовательностью. Я наращивала темп, мои руки работали в унисон с моим ртом, пока он не содрогнулся в долгожданном, изматывающем извержении.

– Тебе понравилось? – робко прошептала я, с трудом переводя дыхание.

– Мне нравится все, что ты делаешь, – прошептал Саша в ответ, его щетина царапала мою кожу, когда его рот оставил огненную дорожку по моей шее.

Неожиданно идиллия момента была грубо нарушена трелью телефонного звонка. Саша раздраженно вздохнул и неохотно оторвался от меня.

– Это Карина звонит, – буркнул он, глядя на экран.

– Ответь. Вдруг что-то важное, раз звонит в такое время.

– Ладно.

Пока он говорил, его голос звучал приглушенно и устало, я бесшумно собрала со стола посуду, стараясь не шуметь.

– Это по поводу дня рождения Сони. Праздновать мы будем в моем ресторане, а еще я договорился, чтобы выступала ее любимая группа. Надеюсь, что ей понравится, – вздохнул он, возвращаясь ко мне и заключая в объятия.

Послезавтра у Сони был день рождения, и Саша очень хотел её удивить. Она точно будет довольна. Я ей подарок заказала еще месяц назад.

– Да ты что! Соня будет в полном восторге… Саша, ты замечательный отец, даже не сомневайся, – искренне ответила я, прижимаясь к нему.

— А ты была бы самой лучшей мамой, – вдруг тихо произнес он, и я замерла в его объятиях, осознав, что мы сегодня не предохранялись.

Дорогие друзья, у меня две работы, поэтому очень много навалилось за эти дни. Я знаю, что вы ждёте проду, поэтому очень стараюсь выпускать чаще. В августе планирую закончить книгу. Если нравится книга, то буду очень рада вашим звёздочкам❤️

Надежда (23)

— Я очень рада, что вы приняли наше приглашение и пришли на день рождения нашей дочери, – произнесла Карина с дружелюбной улыбкой, положив руку на плечо Александра.

Мужчина в свою очередь не был рад такому жесту с ее стороны, но молчал ради дочери. У Сони сегодня день рождения и Александр постарался, чтобы все было на высшем уровне. Даже терпел поведение Карины. Ведь женщина ведёт себя так, словно они вместе... Не отходит от него и висит буквально на нем.

А я с ним смогла поговорить только утром, а вечером отправил сообщение, что безумно ждёт встречи со мной.

Приехав с родителями и Верой, я старалась скрыть волнение, избегая случайных взглядов, которые могли бы выдать меня. Только Вера, хранительница моей тайны, знала о нашей связи и исподтишка наблюдала за Александром.

– Как мы могли пропустить ее день рождения? Ведь Соня буквально выросла на моих глазах, — ласково проговорила мама, с нежностью глядя на именинницу.

Пока родители предавались приятной ностальгии, я подошла к Соне, чтобы вручить долгожданный подарок. Та самая сумочка известного бренда, о которой она так долго мечтала.

– Огромное спасибо! Это именно то, о чем я мечтала! Люблю тебя! – воскликнула Соня, заключая меня в крепкие объятия.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала я в ответ, прижимая ее к себе.

Сделав фотографии, подруга пошла встречать других гостей. Я старалась держаться в сторонке. В какой-то момент, Александр подошёл к столу с напитками. Сердце бешено заколотилось, и я едва сдерживала себя, чтобы не выдать своих чувств. Он остановился рядом, и наши взгляды встретились.

– Ты прекрасно выглядишь, – прошептал он так тихо, что услышала только я.

– Спасибо, – ответила я, стараясь сохранить спокойствие. – Соня очень счастлива.

Больше мы не успели ничего сказать. Карина, словно коршун, набросилась на Александра, уводя его в сторону. Я осталась стоять одна, сжимая в руках бокал с шампанским, пока ко мне не присоединилась Вера.

Ресторан Александра уже был полон гостей. Пригласили всех наших общих друзей, знакомых, одноклассников Сони, даже соседей.

В самый разгар веселья, когда тосты и смех лились рекой, Карина жестом попросила включить огромный телевизор.

— Сейчас я покажу вам наш семейный архив. Какой Соня была в детстве.

Соня, зардевшись, спрятала лицо в ладонях, когда на экране замелькали ее детские фотографии, полные беззаботного счастья. Я мельком заметила, как в глазах Александра промелькнула тень грусти. Сердце болезненно сжалось, уловив его тоску. Он видел детство дочери лишь на снимках.

Затем по экрану поплыли наши с Соней фотографии с танцевальных конкурсов, запечатлевшие юношеский азарт и радость побед.

— А это ее верная подруга, Надя, – провозгласила Карина, указывая на меня. – Они вместе прошли через огонь и воду, выросли не разлей вода.

Далее пошли кадры с наших совместных поездок, вечеринок и просто душевных посиделок за чашкой чая.Карина ловко подобрала самые яркие и трогательные моменты, создав теплую и ностальгическую атмосферу.

Мы с Соней обменялись улыбками, но улыбка быстро сползла с моего лица. Фото сменилось видео, и в дверях моего домика возник силуэт Александра. Холод пронзил спину, сковал движением. В зале воцарилась зловещая тишина.

— А вот тут Наденька тайно встречается с твоим отцом. У них роман, – прогремел голос женщины, и мир, до этого казавшийся незыблемым, с треском пошел по швам.

Я застыла, пригвожденная к месту, глядя на экран, где мы с ним целовались, словно безумные... Карина… она сняла это. Она видела. Она знала все.

Удушающая тишина обрушилась на меня, как могильная плита, сдавливая горло, отнимая воздух. Александр, издавая звериный рык, в слепой ярости швырнул стул в телевизор, превратив экран в зияющую дыру, но я, словно каменная, продолжала стоять, скованная ужасом и шоком.

— Что… что это значит? — голос Сони, полный немого крика, пронзил тишину.

– Твоя подруга все это время спала с твоим отцом! Он затеял эту поездку на базу, чтобы мог спокойно развлекаться с ней, а не ради тебя! Они предали тебя. Они обманывали тебя всё это время!

Внутри меня все оборвалось, скрутилось в болезненный узел. К горлу подступила тошнота, разъедающая все изнутри. Я мечтала раствориться в воздухе, провалиться в бездну.

— Что ты несёшь, сумасшедшая?! — взревел Александр, в его голосе сквозило отчаяние.

— Я наконец-то открываю глаза своей дочери! Чтобы она увидела ваши истинные лица! Пусть все знают правду! – воскликнула женщина. – Расскажи Соне, как ты использовал ее, чтобы спать с её подругой!

Я не могла говорить, не могла даже смотреть на них. Все мое существо трепетало в агонии, легкие отказывались дышать.

— Я все объясню, дочка. Это… это все не так, как кажется, — голос Александра был полон мольбы, словно он тонул в пучине отчаяния.

— Не называй меня так! Как ты мог? Как ты смел?! А ты… — Соня, тяжело дыша, стоял посреди разгрома. В ее глазах плескалась буря эмоций: ярость, боль. – Я считала тебя своей сестрой! А ты… ты предала меня за моей спиной! Ты! Мой отец! Я НЕНАВИЖУ ВАС! Я НЕНАВИЖУ ВАС ОБОИХ! – этот крик, полный боли и отчаяния, разнесся по комнате, словно предсмертный вопль.

Она сорвалась с места, бросившись к спасительному выходу.

– Соня! Стой, прошу! – Александр попытался остановить её, но дорогу ему яростно перегородил мой отец.

– Урод. Значит ты для этого мою дочь с собой взял! Да я убью тебя! Как ты посмел к ней прикоснуться? – прорычал он, словно дикий зверь, и обрушил на мужчину град беспощадных ударов.

В мгновение ока воцарился хаос. Люди, словно безумные, снимали происходящее на телефоны, другие кричали, отчаянно пытаясь разнять дерущихся, а я стояла, словно парализованная, чувствуя, как сознание медленно покидает меня. Лишь объятия Веры удерживали меня от падения в бездну, но даже сквозь ее утешающие объятия я не могла заглушить этот адский звон в ушах, эту пульсирующую боль в груди. В глазах все плыло, а в горле стоял ком, не давая ни вздохнуть, ни закричать. Я видела перед собой лишь размытые фигуры, слышала обрывки фраз, но ничто не имело значения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Усмирить отца смогла лишь мама, оттащив его от Александра. Ярость, клокотавшая в нем, грозила вырваться наружу с новой силой.

– Твоя дочь не против прыгать на взрослых мужчин, вот и получила за это, – с ядовитой ухмылкой процедила Карина, явно наслаждаясь разворачивающимся спектаклем.

– Закрой свой грязный рот. Ты сегодня пробила дно, – сквозь зубы прошипела мама, готовая броситься на нее, как тигрица, защищающая своего детеныша.

– Нам нужно уйти отсюда, – взмолилась Вера, пытаясь помочь мне.

Мама, словно отбрасывая от себя заразу, оттолкнула Карину и, подхватив меня под локоть, вместе с Верой вывела из ресторана. Словно преступницу, сквозь строй осуждающих взглядов, прожигающих насквозь. Ноги заплетались, отказываясь повиноваться, а слезы лились безудержным потоком.

В объятиях Веры, уже в машине, я чувствовала себя раздавленной, уничтоженной. Слезы градом катились по щекам, обжигая кожу раскаленным железом. В горле застрял ком, не давая дышать.

Я не хотела, чтобы всё так вышло...

— Я этого не спущу. Никто не имеет права так поступать с моей дочерью! Этот мерзавец… он просто воспользовался ею, – голос отца, полный ярости, пробивался сквозь пелену отчаяния, словно из-под толщи воды.

– Андрей, успокойся. Если наша дочь была с ним, значит, не всё так просто. Значит, что-то между ними есть. А Карина… Карина просто решила отомстить своему бывшему, — в голосе мамы тоже клокотали эмоции. – Испортила даже день рождения своей дочери.

Соня никогда не простит меня… В ушах до сих пор стоял её пронзительный крик, полный боли и разочарования. Её мать выставила меня грязной предательницей перед всеми… перед моими родителями... Как какую-то дешёвую дрянь...

— Почему ты молчала? Почему не поделилась? — в голосе отца звучала неприкрытая грусть, даже боль.

— Надя собиралась рассказать вам… Она просто ждала подходящего момента, — прошептала Вера, крепче прижимая меня к себе.

В салоне воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь моими всхлипами, полными боли.

— Я… я к такому точно не был готов, — сдавленно вздохнул отец, в голосе слышалось разочарование.

— Пожалуйста, хватит… Умоляю вас… Хватит… — прошептала я, захлебываясь в собственных слезах.

В груди зияла огромная, кровоточащая рана. Боль души была настолько невыносимой, что казалось, будто она разорвет меня изнутри. Это был конец.

Надежда (24)

Бессонная ночь выжала меня до последней капли, утро встретило не подъемом, а капитуляцией. Единственным желанием было раствориться, выскоблить из памяти все до последнего осколка. Вернувшись домой, я выложила все начистоту родителям: о Карине, о зарождении наших отношений, о возвращении Саши. Их поддержка стала слабым, но все же лучиком света в этой кромешной тьме. Но облегчение длилось недолго – я узнала, что видео из ресторана уже гуляет по социальным сетям.

Словно стая воронов, дурные вести облетели всю семью. Спасением было лишь то, что дедушка с бабушкой, далекие от виртуального мира, оставались в неведении. Отец приложил титанические усилия, чтобы оградить их от этой грязи. Дед, свято чтящий честь семьи, никогда бы не простил мне этого позора. Какая же я идиотка…

Все утро надо мной хлопотали: мама, тетя Лена, все близкие. Но слова утешения падали в пустоту. Стоило мне остаться одной, как рука сама потянулась к телефону. Соня вычеркнула меня из своей жизни, заблокировав везде, где только можно. Саша звонил, но я его удалила.

Смахнув слезы, я снова зашла на страницу с злополучным видео и принялась читать новые комментарии. Даже общие с Соней друзья не поскупились на язвительные замечания. Я погружалась в этот поток ненависти, словно наказывая себя.

"Как хорошо, что у меня нет отца, иначе бы Надя с ним замутила. Хотя, есть дед, вот за него теперь страшно."

"Может, не хватает любви от родного отца, что прыгает на чужих?"

"

Это так отвратительно. Я бы никогда не смогла посмотреть на отца своей подруги. Это какой голодной надо быть? Я вообще в шоке."

"Деньги есть, а совести нет. Вместо того, чтобы дорогие шмотки покупать, лучше бы воспитанием занялись. Просто дно."

"Вы только смотрите, как они целуются, будто съедят друг друга. Вообще потеряли стыд и скромность."

Отчаяние сковало меня по рукам и ногам, превратив в безвольную куклу, наблюдающую за собственным крахом. Каждое слово врезалось в сердце острым осколком, умножая боль и самобичевание. Я заслужила это, я сама вырыла себе эту яму, в которую теперь с удовольствием скидывают камни все, кому не лень.

Не успела я погрузиться в чтение, как телефон дерзко вырвали из моих рук.

– Хватит читать эту чушь всяких диванных придурков, которым больше нечего делать, как лезть в чужую жизнь, – прогремела Вера, нависая надо мной, словно грозовая туча.

Я обречённо вздохнула и рухнула обратно на кровать.

– Они ведь правы... Я поступила очень подло. Предала...

– Стоп. Остановись, – в её голосе ярость. – Ты ничего плохого не сделала. Так говоришь, будто мужа увела у Сони. Подло поступила эта старая ведьма. Сначала она изменяла мужу, разлучила его с дочерью, вышла замуж за другого. А сейчас снова решила испортить жизнь не только бывшему мужу, но и тебе. Она должна ответить за свою мерзость, – процедила сестра, сжимая мой телефон так, словно хотела раздавить его в порошок.

Вера всегда была взрывной, с искорками мстительности в глазах. Если кто-то осмеливался обидеть близких ей людей, она, не задумываясь, бросалась в бой. Я же не хотела, чтобы она марала руки в этой грязи.

– Вера, дай мне слово, что ты не будешь вмешиваться, – потребовала я, глядя ей прямо в глаза.

Сестра лишь громко фыркнула, давая понять, что не собирается даже слушать.

– Не собираюсь ничего давать. А ты вставай и не позволяй никому так влиять на тебя. Мы, Громовы, ребята крепкие! Все трудности преодолеваем с гордо поднятой головой! А тех, кто пытается нам навредить, мы уничтожаем, – хмыкнула она, скрестив руки на груди.

Я знала, спорить бесполезно. Вера уже завелась, и остановить её было сложнее, чем поезд, сошедший с рельсов. Оставалось только надеяться, что её "правосудие" не обернётся апокалипсисом местного масштаба.

После гневной тирады Веры, хлопнувшей дверью, я не успела толком остаться наедине со своим горем. В комнату вошла Ангелина, моя двоюродная сестра.

– Можешь больше не волноваться по поводу видео и фото. Алекс всё удалил, – плечо.произнесла она, снисходительно улыбаясь и кладя теплую ладонь мне на плечо. Ее муж – талантливый хакер, работает в нашей компании.

— Спасибо, – прошептала я, выдавив слабую улыбку. – Ещё бы твой муж мог удалить мою память, чтобы я забыла обо всем этом…

Сердце болезненно сжалось, и слезы, как предательские волны, вновь затопили глаза. Ангелина тут же посмотрела на меня с сочувствием

– Я прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Когда нашей семье прислали то видео, и я думала, что это Алекс… Я была раздавлена, но семья меня поддержала. Мы здесь. Мы с тобой, – она крепко обняла меня.

Ангелине пришлось пережить много трудностей, но сейчас она счастлива и рядом с тем, кого любит. Но у меня совсем другая ситуация.

Мы с ней немного поговорили, пока ее не позвал Алекс. Когда я осталась одна, взгляд словно прирос к браслету, одиноко лежащему на прикроватной тумбочке.

Воспоминания, словно осколки стекла, вонзались в сознание, каждая зазубрина причиняла невыносимую боль. Я больше не могла выносить этот ад. Нужно положить этому конец. Я приняла самое мучительное решение в своей жизни.

В этом хаосе я могла довериться лишь Диме, младшему брату Ангелины. Он всегда был нашим верным союзником, хранителем наших тайн. Лучше обратиться к нему – остальные засыплют вопросами, а я не вынесу их любопытства.

Он примчался мгновенно. В его взгляде не было жалости, как у остальных.

— Дима, можешь кое-что для меня сделать?

На его лице промелькнула дерзкая ухмылка.

– Убить? Искалечить? Или просто напугать до чертиков?

– Ничего из этого, – прошептала я, сдерживая дрожь.

– Я слушаю.

Я взяла браслет, протянула ему и назвала адрес.

– Просто отдай ему это. Не задавай вопросов, ничего не говори. Просто передай, пожалуйста, – голос сорвался на шепот.

Дима взял браслет, его лицо оставалось невозмутимым.

– Он подарил его тебе, а ты возвращаешь, ставя точку, – констатировал он.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Боль разрывала меня изнутри, и я лишь смогла едва заметно кивнуть в ответ. Саша поймет. Он

должнн

понять. Так будет лучше.

Дима ушел, оставив меня наедине с моей агонией. Комната словно сузилась, давя на меня своей пустотой. Я опустилась на кровать, обхватив себя руками, пытаясь унять дрожь, сотрясающую все тело. Я закрыла глаза, пытаясь хоть на мгновение заглушить боль. Но она пронизывала каждую клеточку моего тела, каждый уголок моей души. Я знала, что впереди – долгий и мучительный путь к исцелению. Но сейчас, в этот момент, я чувствовала лишь одно – абсолютную, всепоглощающую пустоту.

Андрей (25)

Ни один отец не готов к тому, что у его дочери появляются отношения. И тем более не готов, когда эти отношения со взрослым мужчиной, который разведен и есть еще дочь.

Первой мыслью было стереть его с лица земли, растворить в небытии. Когда я увидел то видео, я в звериной ярости бросился на Александра, движимый лишь этой жаждой возмездия. Но меня остановили, не дали утолить гнев.

Я был уверен, что после такого Александр исчезнет, испарится, оставив лишь горький привкус. Каково же было мое изумление, когда я увидел его в своем кабинете, словно он здесь хозяин, а не дерзкий нарушитель границ.

Я тешил себя мыслями, что когда-нибудь дочь приведет робкого юнца, которого я одним взглядом заставлю дрожать. Но сейчас передо мной возвышался уверенный в себе мужчина, которого не сломить парой грубых слов. Приходилось признать – в нем чувствовалась сила.

– У тебя хватило наглости явиться сюда? Не терпится познакомиться с больничной койкой поближе? – рычал я, вкладывая в каждый звук угрозу.

Дядя и Никита, словно хищники, следили за каждым моим движением, готовые обуздать меня, если я дам волю гневу и наброшусь на этого мерзавца, которого выбрала моя дочь.

Александр не дрогнул, лишь слегка приподнял уголки губ в подобии улыбки. Это была не усмешка, скорее, выражение сожаления. Он молчал, изучающе глядя на меня, словно взвешивая каждое слово, которое собирался произнести. Эта выдержка раздражала еще больше, чем его недавнее вторжение в нашу жизнь.

– Я понимаю твою ярость, – произнес он наконец, сохраняя олимпийское спокойствие. – Я здесь, чтобы поговорить и принести свои извинения за случившееся. Мне искренне жаль, что все обернулось именно так. Я сам отец и, будь я на твоем месте, поступил бы точно так же.

– Ты тоже отец, но посмел тронуть мою дочь, а твоя жена посмела её унизить перед всеми, – отчеканил я, словно бросая в него ледяные иглы.

– Бывшая жена, – поправил он, делая шаг к моему столу. Движение было плавным, но в нем чувствовалась уверенность. – Я не знал, что Карина так мерзко поступит, и с ней я лично разберусь. А что касается Нади... Я бы никогда не подошёл даже близко к ней, если бы не чувства. Я хотел познакомиться с её семьёй, рассказать о нас, чтобы дать понять, что настроен серьёзно. Надя не была никогда временным увлечением для меня, – серьёзным тоном заявил мужчина.

Во мне клокотала ярость. Мысль о том, что он посмел быть с Надей, обжигала, словно кислота. Перед глазами, словно вытравленная на сетчатке, стояла картина её слез. Никогда прежде не видел свою девочку в таком отчаянии, и всему виной этот человек, стоящий сейчас передо мной.

– Ты будешь держаться подальше от моей дочери, иначе пожалеешь, – прорычал я, не сдерживая рвущегося наружу зверя.

– Это будет решать только Надя, а не ты. Ты её отец, но она уже взрослая девушка и сама в праве выбирать, с кем ей быть. Что касается её и меня, то это только наше личное дело с ней. Но будь уверен, я никогда не обижу её и не причиню боль.

Кулак с силой обрушился на стол, заставив предметы подпрыгнуть в испуге.

– Ты уже причинил ей боль! Ты, твоя дочь и твоя бывшая жена. Уверен, что моя дочь не захочет больше вас видеть.

Александр тяжело вздохнул, отведя взгляд. Впервые за время нашей короткой, но напряженной встречи, я заметил в его глазах нечто, похожее на настоящую, неподдельную грусть.

– Мы это решим. Я разберусь во всём. Главное, чтобы вы не вмешивались и не вставляли палки в колеса. Надеюсь, мы поняли друг друга, – устало выдохнул мужчина.

Мерзавец не собирается оставлять мою дочь в покое.

Я бы вырвал его с корнем из этого города, но Надя, словно росток, вцепилась в него своими чувствами. Быть отцом, ломающим хрупкое счастье дочери, – последнее, чего я хотел. Но видеть, как она страдает, невыносимо. Это гложет меня изнутри.

Едва Александр скрылся за дверью, я рухнул в кресло, словно подкошенный. Никита бесшумно прикрыл за ним дверь, а Сергей сверлил меня испытующим взглядом.

– Почему он до сих пор дышит? – выплюнул я, словно яд.

– Ты не можешь убивать человека только потому, что он любит Надю, – хмыкнул Никита, который всегда выступает миротворцем.

– Он намного старше. Зрелый мужчина и моя невинная девочка… – слова горчили во рту, как полынь.

Дядя Сергей мрачно усмехнулся, тронув щетину на подбородке.

– У нас с Леной тоже не маленькая разница, но, как видишь, это не помешало нам построить нашу жизнь.

Дядя пытался меня так успокоить, но это не помогает. У них с Леной совсем другая ситуация.

– Я не могу его видеть своим зятем. Это абсурд, – фыркнул я, яростно качая головой. Между нами с этим типом – всего-то пара лет разницы, смешно.

– Так же, как я принял Алекса. В отличие от моего зятя, твой ответственный, взрослый, без криминала, а не хакер и сталкер. Так что тебе еще повезло, – хмыкнул дядя, напомнив про мужа Ангелины, который преследовал и следил несколько лет.

Я вскочил с кресла, нервно зашагал по кабинету, словно зверь в клетке.

– Со взрослой дочерью и поехавшей бывшей женой, – парировал я.

– Поехавшая бывшая – это, похоже, фамильное проклятие Громовых, ‐ усмехнулся Никита, и дядя понимающе кивнул, словно нырнул в омут воспоминаний.

К счастью, у меня бывших не было, как у них, так как не было серьёзных отношений. Я один раз собирался жениться, но невеста сбежала. Зато потом судьба подарила мне Аню, мою любимую жену.

Аня – это моя жизнь, моя душа, сама суть моего существования. Между нами тонкая, незримая связь, которую не под силу разорвать даже времени. Она – мой тихий омут, моя гавань. Поэтому, оставшись один, я тут же набрал её номер и выплеснул всё, как есть.

– Представляешь, он посмел заявить, что с Надей они сами разберутся! Да как он вообще собирается разбираться? Пусть со своей дочерью разбирается, горе-отец, – пробормотал я, продолжая мерить шагами кабинет и судорожно сжимая в руке телефон.

На другом конце провода воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим дыханием Ани. Я знал, она слушает внимательно, впитывая каждое мое слово, словно губка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Андрей, ведь Александр прав, – наконец прозвучал ее мягкий, обволакивающий голос, словно шелк. – Я сама еще не смирилась с мыслью, что наша девочка влюбилась в него. Но указывать ей, диктовать свои условия мы не вправе. Это её жизнь, её выбор.

– И что ты предлагаешь? Она там сидит в комнате. Страдает из-за него, – с досадой проговорил я, глядя в окно.

Надя так и не вышла из своей комнаты. Она там весь день закрылась. И я даже не знаю, как утешить её.

– Позволим им самим разобраться, а мы будем рядом. Наша дочь знает, что у неё есть мы.

– Мне больше нравится моя идея – кастрировать его, а потом убрать из города, – буркнул я, живо представляя себе, как воплощаю свой план в жизнь.

Я услышал тихий, мелодичный смешок своей жены, словно перезвон хрустальных колокольчиков.

– Надя его любит, Андрей. Любит всем сердцем, и с этим надо смириться. Принять этот факт, как данность.

Я закрыл глаза, прислушиваясь к ее успокаивающему, как бальзам, голосу, и почувствовал, как постепенно отступает злость, как уходит напряжение, словно отпускает тугая пружина.

– Радует, что у Веры хоть нет таких сердечных приключений. Занята только учёбой, моя умничка. Она мне пообещала, что останется с нами и никто не нужен кроме нас.

Аня очень громко, заразительно рассмеялась, и её смех невольно вызвал у меня улыбку, отозвался теплом в сердце. Я горел желанием бросить всё, сорваться с места, поехать к ней и расцеловать, вдохнуть аромат её волос, утонуть в объятиях.

– Ох, дорогой, боюсь, тебе придётся запастись валерьянкой в промышленных масштабах, – произнесла она сквозь смех, будто что-то знала, будто предвидела грядущие бури.

– Мне достаточно тебя, чтобы обрести покой. Ты – моя тихая гавань.

– Тогда жду дома. Я быстро приведу тебя в чувство, – ее голос, игривый и манящий, словно шелковый шарф, скользнул по коже, обжигая и лаская. – А ты постарайся… не мешать. Дай им самим разобраться.

Ладно. Попробую пока просто наблюдать, что будет дальше. Это будет невероятно сложно, настоящее испытание для моей воли, но ради моих любимых девочек я готов на все.

После разговора с женой на душе стало немного легче. Но для полного успокоения мне необходимо увидеть её. Много лет в браке, но мне всё равно мало её.

Закончив с работой в рекордные сроки, я помчался домой. Нужно откровенно поговорить с Надей, рассказать ей о визите Александра. Я не хочу терять доверие дочери, особенно сейчас, когда она так нуждается в моей поддержке.

Надежда (26)

Иногда приходится делать выбор, который разрывает сердце на части, но дарит долгожданное спокойствие душе. Только вот я никакого спокойствия не ощущаю. Лишь адскую ломку, разъедающую душу изнутри. Каждая мысль, словно гиря, тянет меня на дно бездонного колодца отчаяния.

То, что казалось минутной слабостью, временной потерей контроля, обернулось самой трагической из зависимостей.

Я мечусь по комнате, как раненый зверь в тесной клетке, истерзанная мучительным решением расстаться с Александром.

После того, как Дима ушёл с браслетом, ко мне зашёл отец и рассказал о визите мужчины в компанию. Он принес извинения моей семье, но от этого становится лишь больнее. Если я буду с ним, то он потеряет дочь. Я не могу этого допустить. Когда Александр получит браслет, он поймет, что между нами всё кончено.

В голове роятся обрывки воспоминаний: его смех, его прикосновения, тепло его взгляда. Как я смогу жить без всего этого?

Вечер опустился на город, а от Димы не было ни слуху ни духу. Я несколько раз подходила к окну, чтобы увидеть его мотоцикл. Взглянув еще раз, я застыла, заметив высокого накаченного брюнета в чёрной футболке. Я сразу узнала Даниила, а рядом с ним стояла Вера.

Мне говорили, он тоже приглашен на дедушкин ужин. Эти вечера – его способ сплотить всех. Я не могла пропустить, иначе не избежать пытливых взглядов и неловких вопросов.

Но вопросы уже терзали меня, стоило увидеть их напряженный разговор. С высоты третьего этажа слов не разобрать, но даже отсюда чувствовалось, как клокочет гнев в Данииле. Вера, стоя ко мне спиной, яростно жестикулировала.

Что у них там происходит?

И вдруг, словно гром среди ясного неба, Вера нанесла ему пощечину. Словно раненая птица, она стремительно бросилась к дому. Я, ошеломленная, смотрела, как Даниил, потирая покрасневшую щеку, медленно последовал за ней. Между ними явно пробежала черная кошка, да такая, что искры полетели.

Нужно будет обязательно поговорить с Верой. Совсем замоталась в собственных терзаниях, пропустила, кажется, все важные моменты в жизни близких.

Накинув платье и наведя хоть немного лоска, я спустилась к ужину. Мое появление, безусловно, вызвало волну радости. Пока взрослые хлопотали над сервировкой, вокруг меня тут же закружились девочки.

– Мы так рады, что ты с нами, – Арина, невеста Никиты, одарила меня снисходительной улыбкой.

– Больше не уходи в себя так надолго. Не позволяй никому сломать тебя. Улыбнись и иди вперед, – подхватила Мира, невеста Вадима.

Арина и Мира – неразлучные подруги, сумевшие покорить сердца моих братьев. Они нам сразу полюбились, поэтому мы без колебаний приняли их в семью. Ангелина тут же добавила их во все наши чаты.

– Спасибо, девочки, – я тепло улыбнулась, обнимая их в ответ. Несмотря на тупую боль, скребущую изнутри, я старалась держаться.

Мы вошли в зал, и Даниил Ветров, словно вынырнув из толпы, оказался первым, кто подошел ко мне.Я еще ни разу не видела его после тех событий, поэтому невольно задержала на нем взгляд. Он словно высеченный из камня – еще более мускулистый, возмужавший, с пробивающейся щетиной, придававшей ему хищную брутальность. Даниил был безупречной копией своего отца.

– Здравствуй, Надя. Только с тобой и не успел поздороваться, – он вежливо улыбнулся, протягивая руку.

На щеке Даниила все еще виднелся легкий след от пощечины, которую невозможно скрыть.

– Здравствуй, здоровяк, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более непринужденно. – Рада видеть. Вымахал-то как! Растешь не по дням, а по часам.

Даниил лишь усмехнулся в ответ, отпуская мою руку.

– Я тоже рад видеть тебя. Надеюсь, у тебя все хорошо.

Он казался спокойным, хотя еще недавно от него исходила обжигающая ярость. Я бросила мимолетный взгляд на Веру. Сестра увлеченно расставляла бокалы, но я чувствовала, как натянуты ее нервы, словно струны. На неё это не похоже.

Парень проследил за моим взглядом, и его челюсть, словно изваянная из камня, сжалась. Я рассеянно улыбнулась, стараясь скрыть смятение, плескавшееся на дне души.

– А Даша когда приедет? – спросила я, надеясь разбить тягучую тишину упоминанием о младшей сестре Даниила.

– Она приедет позже, с родителями. Очень хотела со мной, но учеба… Отец отправил меня одного заниматься тендером, – ответил он ледяным тоном, избегая моего взгляда.

Я видела эту маску спокойствия, тщательно наложенную на лицо, но напряжение вибрировало в воздухе. Не только мне сегодня выпала доля душевных терзаний.

– Как жаль… – начала я, но слова замерли на губах, когда в поле зрения возник Дима. Наконец то!

Сердце бешено заколотилось в груди, словно пойманная птица. Я уже собиралась подойти к нему, чтобы узнать об исходе разговора с Александром, но нас всех позвали к столу.

Мне потребовалась вся сила воли, чтобы сохранять видимость спокойствия, терпеливо дожидаясь момента, когда смогу поговорить с Димой.

Ужин проходил как в тумане. Мои мысли были всецело поглощены Сашей и Соней.

Родители, сидевший напротив, почти не разговаривали, лишь изредка бросали на меня быстрые, изучающие взгляды, как и остальные члены семьи. Я чувствовала себя бабочкой, приколотой булавкой к энтомологической коллекции – беззащитной и выставленной на всеобщее обозрение.

Я опустила взгляд, но тут же вскинула голову, словно подброшенная пружиной, от изумленного вопроса тети Лены:

– Даня, что с твоей щекой? Кто тебя ударил? Похоже на пощечину…

Вера замерла, словно мышь, попавшая в капкан, вцепившись побелевшей рукой в вилку, и уставилась в тарелку. Даниил же, напротив, излучал ледяное спокойствие.

Он приоткрыл рот, чтобы ответить, но язвительный голос Димы опередил его:

– Видимо, какая-то поклонница. Не успел приехать, а уже бросаются с кулаками, – ухмыльнулся он, не сводя дерзкого взгляда с Даниила.

В ответ Даниил одарил его дьявольской ухмылкой, от которой по спине побежали мурашки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– На меня хоть девушки бросаются, Дима, – подмигнул он, словно задевая какую-то болезненную струну.

Дима нахмурился, словно проглотил лимон. Между ними, казалось, вспыхнул невидимый разряд, и я почувствовала, как в воздухе повисла тягучая, напряженная тишина. Вера, казалось, окаменела, боясь пошевелиться.

Тут у всех что ли какие-то секреты?

– Кстати, я же вам не рассказала, что сегодня произошло..., – словно бросив спасательный круг, нарушила тишину бабушка, начиная свой рассказ о неожиданной встрече с давней знакомой.

Некоторые внимательно слушали бабушку, а остальные были погружены в свои мысли, как и я.

Едва ужин подошёл к концу, я перехватила Диму на кухне и, понизив голос до шёпота, спросила, стараясь, чтобы больше никто не услышал:

– Ты сделал то, о чем я просила?

– Да, – сухо отмахнулся парень.

В горле словно застрял ком из битого стекла. Я шумно сглотнула, пытаясь проглотить горечь предчувствия.

– Он что-нибудь сказал? – робко спросила я, едва слышно, боясь услышать ответ.

– Нет. Он приехал сюда, – проворчал Дима, закатив глаза.

Реальность на мгновение расплылась, словно акварель на мокрой бумаге. Глаза распахнулись от изумления, в них отразился весь ужас осознания.

– Что? Где он?

– Он ждёт тебя… в твоей комнате, – слова его донеслись словно издалека, приглушённые толщей шока и растерянности.

Сердце бешено заколотилось, отдаваясь гулким эхом в ушах. Воздух словно сгустился, давя на грудь, не давая дышать.

В моей комнате... ОН ПРИЕХАЛ!

Надежда (27)

Осторожно, словно ступая по минному полю, я двинулась к своей комнате. Каждый шаг отдавался гулким ударом в висках. Рука дрожала, когда я потянулась к дверной ручке. Собрав всю волю в кулак, я резко повернула её и вошла.

Он стоял у тумбочки, в руках – рамка с моей детской фотографией. Сердце бешено заколотилось, словно птица в клетке, а дыхание замерло в груди.

На ватных ногах я сделала робкий шаг к нему, преодолевая пропасть, разделявшую нас.Как же хотелось броситься в его объятия, утонуть в них, забыть обо всем.

– Ты в детстве оказывается была такая милая с пухлыми щечками, – прошептал он, поднимая на меня взгляд. Взгляд, пронзающий насквозь, обнажающий все тайники моей души.

– Что ты здесь делаешь? Тебя могут увидеть, – голос звучал чужим, словно сломанная флейта.

Александр поставил рамку на место и медленно двинулся ко мне. Буря, клокотавшая в его глазах, заставила меня отступить, ища спасения.

– Ты не отвечаешь на мои звонки. Везде удалила, а потом вернула мой подарок. И я должен был молча всё это принять и отпустить тебя? – В его голосе слышались одновременно укор и отчаяние.

Я отступала все дальше, пока спиной не коснулась стены. Холодные обои неприятно обожгли кожу. В горле пересохло, и слова застряли комом.

Он надвигался, словно хищник, сокращая и без того ничтожное расстояние между нами до критической отметки. Я чувствовала жар его дыхания на своих губах, тепло его тела обжигало сквозь тонкую ткань платья, словно напоминание о том, что было и чего больше не будет.

– Да… Именно так ты и должен был поступить. Мы не можем быть вместе, пойми же! Ты забыл, что произошло? Соня ненавидит меня… ненавидит нас, – я старалась говорить тихо, чтобы нас не услышали.

Он шумно выдохнул, словно выпустил из груди весь скопившийся в ней тоску.

– Я ничего не забыл, а ты забыла. Мало того, ты приняла решение расстаться, даже не поговорив со мной. Мы знали, что нас ждут трудности, знали с самого начала. Но нельзя же так трусливо бежать, Надя!

Я закрыла глаза, стараясь не дать слезам вырваться наружу. Он прав. Отчасти. Но я не могла иначе. Я просто не выдержала бы этого давления, этой постоянной слежки и осуждения.

– Твоя дочь против наших отношений. Твоя бывшая жена следила за нами всё это время. Нас опозорили перед всеми. Что я должна была сделать? – мой голос надломился, словно тонкая струна, не выдержавшая напряжения, и слезы, словно бусины, рассыпались по щекам.

Александр провел по моим щекам тыльной стороной ладони, бережно стирая слезы, но его прикосновения обжигали горче всякого пламени, оставляя на коже печать невыносимой нежности.

– Не убегай, – прошептал он, прижимаясь горячим лбом к моему, словно ища спасения в этой близости. – Позволь мне во всем разобраться, прошу тебя. Не прячься от меня.

Я закрыла глаза, отчаянно пытаясь удержать ускользающие осколки самообладания. Его близость была одновременно спасением и погибелью. Судорожный вдох не принес облегчения, лишь обострил терпкий привкус отчаяния на языке.

– Почему ты не можешь просто оставить меня в покое? Почему не можешь исчезнуть из моей жизни? – всхлипнула я. – Так ведь будет лучше... Почему? Почему?

Александр обхватил мое лицо ладонями, заставляя утонуть в омуте его потемневших глаз. Его грудь тяжело вздымалась, а воздух вокруг нас, казалось, звенел от невысказанного напряжения.

– Потому что я люблю тебя, Надя. Люблю, – пророкотал он, и это признание разнеслось эхом в моей душе, словно удар грома.

Меня пронзило волной, словно электрическим разрядом, лишая дара речи и способности дышать. Он произнес это… Он признался мне в любви.

Я люблю тебя, Надя... Люблю...

Не успела я прийти в себя от этого ошеломляющего признания, как он накрыл мои губы своими в поцелуе, украв все мысли и оставив лишь обжигающий жар.

Поцелуй был требовательным и нежным одновременно, словно он пытался залечить все мои раны одним прикосновением. Я сопротивлялась, отталкивала его, но он не отступал, углубляя поцелуй, пока во мне не дрогнула последняя ниточка сопротивления.

Это было неправильно, мучительно, но чертовски желанно. Я сдалась, позволяя чувствам захлестнуть меня с головой, отдаваясь этому порыву. Всего лишь один поцелуй. Просто поцелуй.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Александр (28)

– Уходи. Пожалуйста, уходи, – прозвучали последние слова Нади после нашего поцелуя.

Когда я целовал её, то вновь почувствовал себя живым, словно меня собрали по кусочкам. Только вот Надя потом оттолкнула меня и попросила уйти. Мне пришлось отступить, понимая ее чувства. Но расставаться с ней я точно не собираюсь.

Вина терзает Надю, гложет изнутри, ведь Соня – её подруга. Надя не может позволить себе счастье со мной, зная, что причиняет Соне страдание. Я тоже чувствую вину, горькую и давящую, за то, что не раскрыл эту тайну сразу, за то, что позволил всему произойти.

Шторм уже бушует вовсю, и теперь необходимо разгребать завалы, разбираться с последствиями. Я решил начать с Сони. Её слова, полные ненависти, резали как ножом, а затем – полное, леденящее молчание. Дав ей время выплакать свою боль, я приехал к ней домой днем. Мерзкое предчувствие, ледяное напряжение сквозили в каждом моем движении: я боялся вновь потерять дочь.

Дверь мне открыла Карина. С ней я уже поговорил сразу в ресторане и заставил удалить все записи. Дрянь. Но я здесь, чтобы поговорить с Соней.

Я ворвался внутрь, оттолкнув Карину в сторону.

– Снова угрозы? Посмотри, что натворила эта безумная! Младшая сестра твоей Нади… – она захлебывалась раздраженной тирадой о Вере, но я не слушал.

– Где Соня? Я хочу видеть свою дочь! – рявкнул я, стремительно направляясь к лестнице.

Карина поспешила за мной, вцепившись в рукав.

– Она утром еще ушла. Сказала, что хочет немного прогуляться. Дома её нет, так что не ищи.

Я сбросил ее руку и распахнул дверь в комнату Сони. Пусто.

– Куда она ушла?! – в голосе закипало отчаяние, смешанное с яростью.

Карина скрестила руки на груди, одаривая меня ледяным взглядом, полным укора и презрения.

– Откуда мне знать? Она не обязана отчитываться. Из-за тебя у нее травма. Стресс. Она замкнулась в себе.

Я обернулся к Карине, чувствуя, как внутри все клокочет. Ярость боролась с волнением за Соню.

– Это ты отравила праздник! Ты ни о ком не думаешь, кроме себя, – выплюнул я, напоминая о ее мерзком поступке.

Чтобы насолить мне, она перешагнула через собственную дочь. Я знал Карину, как облупленную, но думал, что дочь для нее – святое. Как же я ошибся…

Ее лицо мгновенно исказилось гримасой гнева и ненависти.

– Ты не оставил мне выбора! – завопила она, с силой толкая меня в грудь. – Я думала, что мы можем снова быть семьёй, а ты посмел отказать мне! Променял на малолетнюю подругу родной дочери! Что есть в ней, чего нет во мне?! Что?! Молодость?! Тело?!

Внутри взорвался вулкан. Поддавшись слепой ярости, я схватил ее за плечи, впиваясь пальцами в плоть. Карина перешла все мыслимые границы.

– Закрой рот! О какой семье ты говоришь? – прорычал я, тряся ее так, что волосы разметались по лицу.

Боль пронзила меня, словно удар клинка под ребра. Боль от осознания того, до какой низости пала женщина, которой я когда-то доверил свою жизнь, которая родила мне дочь.

– Ради тебя и дочери я работал сутками. Я изо всех сил старался быть хорошим мужем и отцом, пока ты спала с моим начальником. Но тебе этого было мало и ты лишила меня дочери. Развлекалась, когда я был на самом дне. А потом, когда твой муженок бросил тебя ради другой и ушёл, ты вспомнила обо мне. Ты захотела снова вернуться только ради денег. Не ради дочери. Ты пальцем не пошевелила ради Сони, так что прикрой свой лживый рот!

Лицо Карины побагровело, в глазах застыл испуг. Она попыталась вырваться, но мои пальцы держали ее крепко, словно стальные тиски. Ярость душила меня, перекрывая кислород.

– Ты… ты ничего не понимаешь! – прохрипела она, пытаясь отдышаться. – Я… я люблю вас! По-своему…

Любила? Это она называет любовью? Предательство, ложь, лицемерие – вот ее любовь.

Отвращение скользнуло по моему лицу, словно тень. Я оттолкнул ее от себя с силой, от которой женщина рухнула на пол, как сломанная кукла. Она подняла на меня взгляд, полный злобы и отчаяния. Ни капли раскаяния, лишь обида и всепоглощающая ненависть.

– Если ты попытаешься хоть как-то навредить Наде, то я даю тебе слово, что заставлю пожалеть. Запомни это. Один раз я позволил тебе забрать у меня всё, но в этот раз ничего не выйдет, –предупредил я ледяным голосом, в котором не осталось ни капли сочувствия.

Собрав остатки самообладания, я развернулся и вышел из дома, не желая больше смотреть на неё.

Вновь оказавшись в пустой квартире, я до поздней ночи был пленником собственных мыслей, тщетно пытаясь найти хоть какую-то лазейку в этом лабиринте.

Тишина в квартире давила, словно погребальная плита. Я бродил по комнатам, словно неприкаянный призрак, потерявший ориентиры в реальности. Боль, тупая и ноющая, пронзала все тело. Обессиленный, я рухнул на диван, закрыл лицо руками, и в этот момент настойчивый стук в дверь нарушил тишину.

Кто это может быть в такое время?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Александр (29)

Я распахнул дверь и застыл на пороге, словно громом поражённый. Передо мной стояла Соня. Взгляд, полный изумления, скользнул по её лицу. Глаза, налитые кровью, выдавали недавние слезы, а во всем облике читалась неприкрытая горечь и опустошенность.

— Соня… Ты здесь, – прошептал я, отказываясь верить своим глазам.

– Я пришла поговорить, – её голос звучал глухо и виновато. – Можно войти?

На миг я потерял дар речи, а затем, словно очнувшись, пробормотал:

– Конечно, проходи.

Она вошла, ступая неуверенно, словно вязла в собственных мыслях. Опустилась на диван, невидящим взглядом окинула комнату и нервно затеребила край юбки.

– Я тоже сегодня приходил, хотел поговорить, но тебя не было, – сказал я, пытаясь разорвать тягостное молчание. Сел напротив, стараясь прочесть в её лице хоть что-то.

В её глазах не было ни ненависти, ни отвращения. Лишь щемящая грусть. Она напоминала бездомного щенка, промокшего до нитки под холодным дождем. И это зрелище невыносимо терзало меня.

– Я поехала к Олегу.

Олег… бывший муж Карины, с которым она предала меня. Много лет он был отчимом Сони.

Комната наполнилась гулкой тишиной, прерываемой лишь тихим тиканьем часов на стене.

– Мне было очень грустно и одиноко. Хотелось поговорить с ним, ведь он был моим отчимом, но отцом так и не стал. Но сегодня что-то нахлынуло, и я встретилась с ним, чтобы обсудить случившееся.

Я видел, как мелкая дрожь пробирает её руки, как побелели её и без того бледные губы.

— Что произошло, Соня? — тихо спросил я, стараясь не спугнуть хрупкую нить доверия, возникшую между нами.

Она подняла на меня глаза красные от слез глаза.

– Он мне всё рассказал. Рассказал, как познакомился с мамой, как женился на ней и как они с мамой поступили с тобой, – выдохнула она дрожащим, словно надломленным голосом.

В груди моей что-то оборвалось. Я судорожно вдохнул, пытаясь ухватиться за ускользающее равновесие.

– Ты всё знаешь?

– Сначала я не хотела в это верить, поэтому отправилась к маме. Я вынудила её во всем признаться... Ты не представляешь, что я чувствовала в тот момент... Сейчас я здесь, чтобы получить ответы на свои вопросы.

Я опешил, словно меня окатили ледяной водой. Был уверен, что эта тайна умрет вместе со мной. Никогда бы не подумал, что Олег откроет Соне правду. Что им двигало? Муки совести? Или ядовитая месть Карине?

Не знаю, что толкнуло его на этот шаг. Но теперь она здесь, сидит передо мной.

– Что ты хочешь знать? – спросил я, стараясь сохранить спокойствие в голосе, хотя внутри бушевал ураган.

– Почему ты не сказал? Почему позволил мне ненавидеть тебя все эти годы? Почему?

Ее боль, словно раскаленным клеймом, отпечаталась на моем сердце. Я смотрел на Соню, и видел в ее глазах бурю эмоций: гнев, обиду, боль. Она ждала объяснений, требовала их всем своим существом.

– Я не хотел, чтобы ты разочаровалась еще и в матери, – признался я, чувствуя, как слова словно ком застревают в горле, обжигая изнутри. – Не хотел, чтобы ты потеряла веру в неё, ведь она твоя мама. Не хотел, чтобы тебе было больно, потеряв доверие к ещё одному родителю.

В ответ она лишь горько усмехнулась, прерывисто вздохнув, и я увидел, как по её щекам, словно хрустальные бусины, покатились слезы.

– Никто из вас не спросил меня, чего я хочу сама. Все эти годы я ненавидела тебя, думая, что ты бросил меня. Ты знаешь, как мне не хватало отца? Отца, который научил бы меня кататься на велосипеде, защищать себя от обидчиков. Отца, который читал бы мне сказки на ночь, укрывая одеялом. Отца, который провожал бы меня в школу и встречал после уроков.Не пропустил бы ни одного важного события в моей жизни, – её слова обжигали острее лезвия.

– Я никогда не бросал тебя, Соня. Каждое утро я приходил к твоей школе, лишь бы увидеть тебя хоть на мгновение, издалека. Ты была самой красивой девочкой на свете: с розовым рюкзаком, украшенным феями, и с двумя огромными розовыми бантами в волосах, – я попытался слабо улыбнуться, вспомнив прошлое.

Дочь удивленно замерла, часто заморгав ресницами.

– Ты помнишь?

– Я всё помню о тебе, Соня. Всё до мельчайших деталей. И никогда не забывал. Я вернулся… Только ради тебя.

Её глаза, полные слёз, смотрели на меня с недоверием и надеждой. Я видел, как она пытается сложить все кусочки мозаики в единую картину, чтобы понять, почему я поступил именно так.

– А та поездка на базу? Тоже ради меня? Или из-за Нади? прошептала она, и этот вопрос эхом отразился в тишине комнаты. – Расскажи правду.

Я подался ближе, обхватил её ладони своими. Кожа её рук казалась холодной, почти ледяной.

– Поездка тоже ради тебя. Я не хотел, чтобы с нами поехала Надя..., – откровенно признался я. – У меня не было ничего с ней до этого, но она мне понравилась, поэтому был против. Она твоя подруга, я пытался держаться в стороне, но тщетно. А когда мы сблизились… решили, что расскажем тебе обо всём, когда найдём подходящий момент. Но всё рухнуло, как карточный домик, — устало выдохнул я, чувствуя, как тяжесть вины вновь наваливается на плечи.

Я видел, как её взгляд смягчается, как в нём пробивается росток понимания.

— Ты… сильно её любишь? — голос её дрогнул, как осенний лист на ветру.

– Да. Я люблю её. Но сейчас она не хочет видеть меня.

Дочь отвела взгляд, и тишину нарушил лишь её шумный, прерывистый вздох.

— Когда я узнала о вас… меня словно ударили ножом. Преданная… обманутая… Мне… просто не хотелось делить тебя с кем-то ещё. Столько лет я жила без тебя, а теперь ты вернулся… И я хотела, чтобы вся твоя любовь принадлежала только мне. Чтобы не чувствовать себя снова… ненужной. Лишней, – слова вырывались из неё с таким трудом, словно каждое из них было камнем, вырванным из самой души.

Сердце разрывалось от её слов, от осознания той боли, которую я невольно причинил ей. Сколько лет она жила с этой пустотой, с ощущением ненужности

– Ты никогда не будешь лишней, слышишь? Никогда. Ты – моя дочь, моя кровинка. И я люблю тебя больше всего на свете. Моя маленькая принцесса, ради тебя я не сдался. Твоё место никто и никогда не займёт, запомни это, дочка, –заверил я, чувствуя, как душа разрывается от нахлынувших чувств, как горький ком подступает к горлу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я обнял её крепко, прижал к себе, стараясь передать всю глубину своей любви, чувствуя, как её тело мелко дрожит в рыданиях.

— Прости меня, папа… Прости… Я была такой эгоисткой…, – прохрипела Соня сквозь потоки слез, обжигающих кожу. – Тебе пришлось столько всего вынести. А я всё это время о тебе плохо думала...

– Тише, тише… Не извиняйся. Ты ни в чём не виновата. Не надо плакать, прошу тебя.

Я гладил её волосы, шептал успокаивающие слова, пытаясь унять её дрожь, впитать в себя хоть часть её боли.

Впервые за долгие, мучительные годы я держу в объятиях свою дочь.

Мое сердце, словно феникс, с оглушительным грохотом восстает из пепла, возвращаясь к жизни одним стремительным, обжигающим взмахом крыльев. Пришлось зажмуриться, чтобы сдержать рвущийся из груди долгий, надрывный вздох.

– Я поссорилась с мамой… очень сильно… и сейчас не хочу её видеть. Можно я останусь тут ночевать?

Соня очень обижена на мать, поэтому им пока лучше побыть по отдельности. В глубине души, я все же надеюсь, что Карина сделает правильные выводы.

– Это и твой дом тоже, Соня. Ты помнишь, как в детстве, когда тебе было грустно, я готовил твои любимые сырные шарики, и ты сразу улыбалась?

Соня подняла на меня свои заплаканные, покрасневшие глаза и робко, словно испуганный зверёк, улыбнулась. В них я увидел ту маленькую девочку, которую когда-то качал на руках, которой рассказывал сказки на ночь, которая приходила ко мне, когда снился плохой сон.

– Я так давно их не ела…

– Сейчас папа мигом тебе их приготовит, а ты попробуешь, как раньше.

– Хорошо, – кивнула она, шмыгнув покрасневшим носом.

Я позволил обжигающим волнам эмоций пронестись сквозь меня, смывая остатки былой боли и разлуки.

– Мы всё наверстаем с тобой, слышишь? Начнём уже на этой неделе с велосипеда, как думаешь? – я одарил её самой теплой и любящей улыбкой, на какую только был способен.

Сырные шарики получились хрустящими снаружи и нежными внутри, как и много лет назад. Соня ела их с аппетитом, запивая теплым чаем. Наблюдая за ней, я чувствовал себя снова прежним. Казалось, что годы разлуки – это всего лишь страшный сон, который вот-вот развеется.

Надежда (30)

– Вера, я же умоляла не вмешиваться! Как ты могла до такого додуматься? – в голосе клокотало возмущение, когда я узнала о ее выходке.

– Я не могла смотреть, как с тобой так гнусно обошлись! Мы сестры, связаны кровью, мы обязаны защищать друг друга, – с вызовом фыркнула она, скрестив руки на груди, словно неприступная крепость.

Вера, словно ангел-хранитель, всегда бросалась в самое пекло ради меня. Я до безумия ценила ее преданность и защиту, но страх за нее обугливал сердце. Она готова сгореть дотла в огне моих проблем, в то время как ее собственные беды тихо тлели в тени.

Я приблизилась, буравя ее взглядом, полным тревоги и укора.

– Ну, раз уж мы заговорили о обязанности, может, тогда расскажешь своей сестре, что творится между тобой и Даней? – выпалила я, вспомнив о том злополучном инциденте с пощечиной.

Сестра сразу изменилась в лице. Я отчётливо видела ее растерянность.

– А что происходит? Ничего особенного, – пробормотала она, пытаясь изобразить небрежность, но я слишком хорошо знала ее, читала между строк, как открытую книгу.

– Я видела, как ты ударила его, Вера! Я не слепая! Вижу же, что происходит! Неужели не хочешь рассказать? У нас ведь никогда не было секретов друг от друга…

Вера отвела взгляд, словно моя правда обожгла ее. Она сделала шаг назад, упираясь спиной в стену, как загнанный зверь. Ее бравада испарилась, обнажив хрупкость и уязвимость.

– Он... Он ненавидит меня. Это все очень сложно..., – прошептала она, стараясь скрыть дрожь в голосе.

– За что тебя можно ненавидеть, Вера? – недоуменно спросила я сестру.

Мы проводили время вместе и если бы что-то произошло, то я бы знала... Или нет?

Слезы навернулись на ее глаза, грозясь хлынуть потоком. Лицо исказила мимолетная гримаса невыразимой боли, и в следующее мгновение она бросилась ко мне, заключая в отчаянные объятия.

– Прости, но я не могу сказать. Пожалуйста, не дави и больше никогда не спрашивай меня об этом. Я тебя очень люблю, но не могу рассказать. Просто пойми меня, – умоляла сестра, обнимая меня так крепко, что становилось трудно дышать.

Что такое произошло между ними, что она не может даже рассказать?

– Хорошо, не буду. Но, если захочешь поделиться, я всегда рядом, – прошептала я, стараясь придать голосу как можно больше мягкости.

Сердце болезненно сжалось от сочувствия и тревоги. Я крепко обняла Веру в ответ, нежно гладя ее по шелковистым волосам. Я не знала, что это за тайна, но что-то очень серьёзное, раз она так реагирует.

Вера быстро взяла себя в руки и даже собралась с мамой по магазинам. Проводив их, я вернулась в дом и направилась на кухню, но тишину разорвал вихрь – в дом ворвался Дима, словно раненый зверь, а следом, с грозным видом, дядя Сергей и Никита.

Я оцепенела, увидев лицо Димы. Разбитые губы кровоточили, на щеке проступал синяк, а костяшки пальцев были сбиты в кровь. Явно, он побывал в жестокой схватке.

– Ты немедленно объяснишь мне своё поведение! – прорычал дядя, наступая на сына.

Парень резко остановился, развернулся к нему и бросил с вызывающим спокойствием:

– Я сделал так, как посчитал нужным.

– Ты чуть не убил его. Понимаешь это? Сейчас придётся оплачивать его лечение и постараться, чтобы его родители на тебя не заявили, – в голосе дяди клокотала ярость.

В этом доме хоть один день пройдёт без происшествия?

– Что случилось? – тихо спросила я, и только тогда они заметили моё присутствие.

– Ничего серьёзного, – отмахнулся Дима и, не глядя ни на кого, направился к себе.

– Это всё из-за той девушки? – спросил Никита, и парень замер на лестнице, словно его окатили ледяной водой.

О! Интересно. Что за девушка? Он из-за неё с кем-то подрался?

Дима уже открыл было рот, чтобы ответить, как вдруг в дверях возникла Соня.

– Здравствуйте, – произнесла она с натянутой вежливостью, одарив нас робкой улыбкой. Я же, остолбенев, не могла отвести от нее взгляда.

И не только я – взгляды всех присутствующих были прикованы к ней, полные нескрываемого удивления.

– Соня… привет, – пролепетала я, наконец обретя дар речи.

– Мы можем подняться к тебе в комнату и поговорить? – спросила она, и в ее голосе прозвучала какая-то странная неуверенность

Я лишь растерянно кивнула, чувствуя, как волна тревоги пронзает меня насквозь. Соня избегала меня, а теперь вот стоит передо мной, желая поговорить.

Я провела Соню в свою комнату, чувствуя себя немного неловко.

– Присаживайся, – предложила я, указав на кресло.

Сама села на кровать, стараясь казаться спокойной хотя внутри все дрожало от напряжения и волнения. Соня села и сложила руки на коленях. В ее глазах читалась серьезность, которую я нечасто видела.

– Прости меня, пожалуйста, если сможешь... Я очень виновата перед тобой, – начала я, чувствуя себя грязным предателем.

– Нет, это я должна просить прощения за свой эгоизм, – неожиданно возразила подруга.

Я смотрела на нее с изумлением, будто видела впервые. Она присела на край кровати и начала рассказывать о разговоре с отчимом, о матери и о том, как воссоединилась с отцом.

Во мне клубился целый вихрь чувств. Радость, облегчение, щемящая грусть. Наконец-то Саша вернул свою дочь.

– Я безумно рада, что ты помирилась со своим отцом и знаешь правду. Он очень сильно любит тебя, —голос предательски дрогнул, а в глазах заблестели слезы.

– Я тоже его люблю. И ты его любишь, – робко улыбнулась Соня.

Я отвела взгляд, чувствуя, как предательский румянец окрашивает щеки.

– Это не имеет значения, – едва слышно выдохнула я.

В горле образовался ком, не давая говорить. Я выгнала его... Решила расстаться... Сама сделала такой выбор.

– Имеет, – тихо, но твердо сказала Соня, взяв мою руку в свою. – Мой отец многое пережил в жизни и сейчас у него есть возможность быть счастливым. И я никому не позволю лишить его счастья, даже тебе. Ты рассталась с ним из-за меня, а я хочу, чтобы вы были вместе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Её слова отозвались в груди болезненным толчком, словно сердце на мгновение замерло. Реакция застыла комом в горле, но сквозь оцепенение пробивалось робкое облегчение – словно кто-то сбросил с плеч непосильную ношу вины.

– Твоя мама этому будет очень не рада, – невольно вырывается у меня.

В памяти всплыло злое лицо Карины, её язвительный взгляд, её стремление унизить и отравить жизнь. Несомненно, она еще придумает, как насолить.

– Мама никогда не любила отца и разрушила его жизнь. Я ей все высказала и если она хочет заслужить моё прощение, то не посмеет тронуть вас даже словом... Иначе потеряет меня навсегда, – ее голос стал серьезным. – О ней больше не волнуйся.

Сердце болезненно сжалось от осознания, какую бурю пришлось пережить этой хрупкой девушке.

– Мне очень жаль, что у вас так вышло...

– Всё в порядке, – она коснулась моей руки слабой улыбкой. – С ней мы еще поговорим. А сейчас я счастлива… что помирилась с отцом и… с тобой.

Я крепко обняла её, чувствуя, как по щекам катятся горячие слезы. У меня не было даже мысли, что Соня меня простит и сможем дальше общаться.

– Я безумно скучала по тебе, подруга, – прошептала я, сжимая её в объятиях.

– Я тоже… И есть ещё кое-кто, кто отчаянно хочет тебя увидеть, – её слова заставили моё сердце замереть.

Резко отстранившись, я с опаской спросила:

– Он... здесь?

Лицо Сони расцвело озорной, лучезарной улыбкой.

– Да. Я вас благословляю, но учти, мачехой называть не собираюсь. Кто бы мог подумать, что твоя судьба – это мой отец. Мы так точно никогда не расстанемся, – хихикнула она, глядя на моё ошеломлённое лицо.

Казалось, весь воздух выбило из лёгких, а сердце колотилось так бешено, словно пыталось вырваться из груди.

Девушка вскочила и, схватив меня за руку, потянула за собой.

– Идём, – скомандовала она, и в голосе её звенела радость.

– Куда? – пробормотала я рассеянно, пытаясь уложить в голове этот невероятный калейдоскоп событий.

–

К нему. Он ждёт тебя, –

загадочно улыбнулась она, подталкивая меня вперёд.

Ноги налились свинцом, и я едва поспевала за Соней. Сердце отбивало безумную чечётку, а в голове вихрем проносились тысячи мыслей, перебивая друг друга.

В гостиной, у окна, стоял Александр. Весь мир сузился до одной этой фигуры. Я не могла пошевелиться, не могла выдавить из себя ни звука. Просто стояла, словно зачарованная, и смотрела на него, пытаясь убедить себя, что это не сон, а долгожданная реальность.

Дорогие друзья, скоро финал. Поддержите, пожалуйста, звёздочкой❤️

Надежда (31)

– Не верится, что ты смог покорить сердце моего деда. Заслужить его уважение – это дорогого стоит, – произношу я, нежно сжимая руку Александра и одаривая его теплой улыбкой.

Я и представить не могла, что он приедет вместе с Соней, чтобы познакомиться с моей семьей и пригласит на свидание прямо в их присутствии.

Перед тем, как отпустить меня с Сашей наедине, папа и дед уединились с ним в кабинете для серьезного разговора. И, судя по благосклонному взгляду деда, мужчина произвел на него неизгладимое впечатление.

Как же мне повезло! Самые любящие и понимающие родители, заботливые родные, сестра – само очарование, и даже Соня приняла наши отношения. Папа пока немного ворчит, что я маленькая для отношений, но поддерживает.

– Твоему деду импонировало, что я преуспевающий бизнесмен и человек ответственный. Поэтому он и настоял на совместном ужине, – самодовольно усмехнулся Саша.

– Ты будешь с нами ужинать... Соня тоже придёт, – прошептала я, не веря в происходящее.

Волна волнения подкатывает к горлу, заставляя судорожно сглотнуть, чтобы не выдать обуревающие меня чувства.

– Ты рада, моя девочка? – тихо спрашивает он, проникая взглядом в самую душу. Мы стоим у входа в кафе.

Эта прекрасная ухмылка прорывается сквозь боль, и я чувствую, как мое сердце взлетает вверх.

– Мне кажется, что я все еще сплю и это прекрасный сон, – шепчу в ответ, прикрывая глаза от нахлынувшей нежности. – Ещё вчера мне было так плохо без тебя и из-за Сони, а сегодня мы с тобой уже гуляем вдвоём.

Его тепло согревает меня изнутри, разливаясь приятным трепетом по всему телу.

– Это всё реальность. Реальность, где я могу целовать тебя, обнимать и не скрываться. Реальность, где ты — моя, а я — твой, без остатка.

Уголки его губ приподнимаются в озорной, заразительной улыбке. Боже, как же мне нравится быть причиной его счастья! Нравится ощущать, что я – целый мир для него, что никто и никогда не сможет так просто на него повлиять.

Он обхватывает меня руками и с силой поднимает вверх, пока мои ноги не отрываются от земли. Я смеюсь и пытаюсь оттолкнуть его, а он кружит меня и целует мои губы, ключицы, горло...везде, где только может дотянуться.

В счастливом беспамятстве я продолжаю смеяться, совершенно забыв об окружающих. Некоторые безучастно проходят мимо, другие бросают на нас холодные, надменные взгляды, полные снобизма, а есть и те, кто качает головой, с осуждением глядя на нас. Наверное, узнали по видео в социальных сетях…

Но мне плевать на все эти колючие взгляды и пересуды. Ведь единственный человек, чье мнение имеет значение, стоит сейчас передо мной с такой лучезарной улыбкой, что у меня едва не останавливается сердце. Теперь мы можем открыто проявлять свои чувства, обниматься на людях, не пряча взгляд. Пусть говорят что угодно, главное, что мы счастливы вместе.

Остановившись, он берет мою руку и ведет вглубь кафе. Мы выбираем столик у окна, откуда открывается прекрасный вид на город. Заказываем кофе и десерты, делимся планами на будущее. Он рассказывает о своих мечтах, о том, как видит нашу жизнь через несколько лет, а я слушаю, затаив дыхание, и понимаю, что наши желания совпадают.

После кафе мы гуляем по парку, держась за руки, словно два подростка, впервые познавших любовь. Мы смеемся, дурачимся, фотографируемся, потому что я хочу опубликовать наши фото и дать понять, что мы вместе.

– Мы с тобой уже официальная пара, поэтому я могу поехать к тебе, – предложила я, когда сели в машину.

Мужчина посмотрел на меня таким жадным взглядом, что у меня перехватывает дыхание.

– Не буду врать, я ждал этого момента, когда смогу украсть тебя и не выпускать.

Каждая клеточка моего тела жаждала его прикосновений. Мне стоило огромных усилий сдержать себя, пока мы не окажемся в его объятиях, в его квартире.

Я чувствовала, как щеки вспыхивают румянцем, а в животе разливается жар. Всю дорогу до его квартиры я не могла оторвать от него взгляда.Каждое его движение, каждый поворот головы казались мне завораживающими. Я чувствовала, как дрожат мои руки, а дыхание становится прерывистым.

Когда мы наконец оказались у его двери, я почувствовала, как сердце бешено колотится в груди. Он открыл дверь, и я, не раздумывая, шагнула внутрь, как будто возвращалась домой после долгого путешествия.

Я уже собираюсь повернуться, чтобы поцеловать, но он прижимается ко мне грудью и впивается в мои губы обжигающим, страстным поцелуем.

– Я сходил с ума без тебя, – прошептал он, обжигая мои губы дыханием. – Это была пытка. Больше никогда… никогда не отпущу.

– Не отпускай, – выдохнула я в ответ

Не разрывая поцелуя, он подхватил меня на руки и понес в спальню. Он опускает меня на кровать, и я чувствую, как под моими пальцами сминается шелковистое покрывало. Его губы находят мои, и мир сужается до размеров этой комнаты, этой кровати, этого мгновения. Поцелуй горячий, влажный, требовательный, и я отвечаю с такой же страстью.

Руки блуждают по его спине, чувствуя каждый мускул, каждую жилку. Я чувствую себя самой желанной женщиной на свете, и это ощущение опьяняет.

Мы целуемся, кажется, часами. Целуемся до тех пор, пока не становится невозможно вдыхать ничего, кроме воздуха друг друга.

Взрыв удовольствия проходит через меня, когда он входит в меня. Я закрываю глаза, чтобы погрузиться в ощущения и потустороннее чувство его присутствия во мне.

— Открой глаза, дай мне видеть тебя.

Я моргаю, и мое дыхание прерывается, когда я вижу его напряженный взгляд, пожирающий меня целиком.

Низкий, первобытный рык срывается с его губ, прокатываясь волной по моему телу. Я чувствую каждую вибрацию на своей разгоряченной коже. Я обнимаю его крепче, желая раствориться в этом моменте, чувствовать только его и ничего больше. Каждое его движение отзывается во мне волной наслаждения, затапливая все мысли и чувства. Мы занимаемся любовью, в глаза в глаза, медленно, наслаждаясь каждым движением моих бедер, чтобы принять его полностью.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Его руки сжимают мои бедра, направляя, углубляя. Мои пальцы впиваются в его плечи, удерживая, нуждаясь в опоре. Внутри меня разгорается пожар, жаркий и неумолимый. Я чувствую, как каждая клетка моего тела пульсирует, вибрирует в унисон с его движениями.

Он заполняет меня собой целиком и полностью, заполняет не только физически, но и духовно, оставляя меня беззащитной, обнаженной перед ним.Он ускоряет ритм, движения становятся более резкими, более требовательными, пока оба не кончаем.

Тяжелое дыхание все еще рвалось из груди, когда я лежала под ним, изможденная, но бесконечно счастливая. Он приподнялся на локте и стал шарить рукой по прикроватной тумбочке.

– Я должен тебе кое-что отдать. Это твоё.

Не успела я до конца раствориться в послевкусии оргазма, как он застегнул на моем запястье тот самый браслет, что я ему вернула.

– Мой браслет… – прошептала я, с улыбкой.

Он взял мою руку в свою большую ладонь.

– И это тоже твое, – его взгляд заискрился, когда он надел мне на палец кольцо с бриллиантом.

Ухмылка, играющая на его губах, почти ослепила меня. Холод металла коснулся кожи.

– Кольцо? Мое? – я, потрясенная, не могла отвести взгляда от сверкающего камня.

Сердце подползает к горлу, и мне приходится сглатывать нахлынувшие эмоции, чтобы остаться на месте. Все слова застряли в горле, я могла лишь беспомощно хлопать ресницами, не веря своим глазам.

– Да. Я прошу тебя стать моей женой. Когда-то я поклялся, что никогда больше не свяжу себя узами брака, но потом появилась ты. Ты – та, с кем я вижу своё будущее, рука об руку, в радости и горе. Именно с тобой я хочу создать семью… настоящую, крепкую, нерушимую.Надя, ты – самое прекрасное, что случилось со мной и не хочу больше находиться без тебя. Люблю тебя больше, чем способен выразить словами, и для меня будет величайшей честью, если ты согласишься разделить со мной остаток своих дней, позволив мне, сделать тебя счастливой.

Я коснулась щетинистой щеки кончиками пальцев, пытаясь унять бушующий в груди шторм.

– Я так тебя люблю, – выдохнула я, и эти слова были самыми искренними, самыми важными в моей жизни.

Саша прижимает меня к себе и целует с остервенением. Его губы настойчиво требовали ответа, и я с радостью отдавалась этому сладкому безумию.

Когда поцелуй, наконец, прерывается, мы оба тяжело дышим, прижимаясь лбами. Саша смотрит на меня взглядом, полным обожания. Сердце бешено колотилось, вторя его собственному.

– Значит, это да? – прошептал он, слегка отстраняясь, чтобы заглянуть мне в глаза.

– Да, Саша. Да, конечно, да! – проговорила я, и мой голос прозвучал хрипло от волнения.

Эпилог(1)

Три месяца спустя...

– Я посижу немного. Что-то совсем расклеилась, – прошептала я, опускаясь на податливую обивку дивана, когда за детьми закрылась дверь.

Я приезжала на студию раз в неделю, чтобы заниматься с детьми вместе с мамой. Я решила пойти по ее стопам и стать хореографом. Это дело приносило мне несказанную радость, но сегодня тело словно взбунтовалось, отказываясь подчиняться привычному ритму.

– Что случилось, моё солнышко? Что болит? – ласково спросила мама, с беспокойством впиваясь меня взглядом.

– С утра мутило, а сейчас слабость такая, будто всю ночь вагоны разгружала, – вздохнула я, ощущая, как к горлу подкатывает новая волна дурноты.

Ночью я не мешки таскала, а занималась любовью со своим мужем.

Мужем...

Мы поженились месяц назад, а я все еще не верю, что уже в роли жены. Но эта роль мне очень нравится. Особенно нравится засыпать и просыпаться в объятиях Саши. Он будит меня утром нежными поцелуями и заканчивается всё страстным сексом.

Но сегодня ему пришлось проснуться очень рано и уехать по делам, а я проснулась от того, что плохо себя чувствовала. Я не стала рассказывать Саше об этом, чтобы не волновался.

— Дочка, ты случайно не беременна? – слова мамы прозвучали как гром среди ясного неба.

Я резко села, игнорируя протестующее головокружение.

– Нет... Не может быть, – попыталась отмахнуться я, хотя предательская мысль уже закралась в голову.

Последние дни и правда были странными: изматывающая усталость, причуды вкуса… Я приписывала это капризам организма, акклиматизации после бурного свадебного путешествия.

– Так, надо точно убедиться, поэтому посиди здесь, а я пока схожу за тестом. Я быстро, – проговорила мама, нежно коснувшись губами моей макушки и исчезла за дверью, оставив меня наедине с бурей внезапно нахлынувших чувств.

Я пыталась унять дрожь, и рука невольно легла на живот.

Если действительно беременна?

Саша не хотел томиться в ожидании, и мы поженились спустя два месяца после предложения, а потом упорхнули на неделю в свадебное путешествие. Вернувшись, я с головой окунулась в танцы, а он – в открытие нового ресторана и строительство нашего долгожданного гнездышка.

У нас столько планов, и ребенок… Мы совсем не планировали его так скоро.

Волнение нарастало с каждой секундой. Мысль о том, что все может произойти сейчас, казалась нереальной и немного пугающей. Но вместе с тем, в душе рождалось что-то новое, теплое и пока еще очень хрупкое.

Дверь скрипнула, и мама вернулась, держа в руках небольшую коробочку. В ее глазах читалась смесь волнения и надежды. Я приняла тест, стараясь не смотреть ей в глаза, и скрылась в туалете.

Минуты ожидания тянулись невыносимо долго. Казалось, время замедлилось, и каждая секунда отдавалась ударом в висках. Я вышла из ванной, держа в руке тест. Мама замерла, глядя на меня с немым вопросом.

– Две полоски… – прошептала я, оглушённая внезапным известием и растерянная.

Мама бросилась ко мне, заключая в крепкие объятия.

– Доченька, ты беременна! Какое счастье! Поздравляю тебя! –воскликнула она, переполненная восторгом, а я всё ещё стояла, словно громом поражённая.

Отстранившись, она с тревогой вгляделась в моё лицо:

– Что случилось? Что-то не так? Ты не выглядишь счастливой…

Я лишь беспомощно покачала головой, не отрывая взгляда от теста.

— Мы женаты всего лишь один месяц... Не планировали пока детей... Это очень неожиданно..., – вздохнула я, находясь все еще в смятении.

В воздухе повисла тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием. Мамин восторг мгновенно улетучился, сменившись тенью понимания.

– Иногда случается такое чудо. Ты станешь мамой, – мама нежно погладила меня по голове.

– Я не знаю, что сказать..., – пролепетала я, пытаясь осознать, что внутри меня новая жизнь.

– Ты не хочешь этого ребенка? – осторожно прозвучал её вопрос.

Я резко вскинула на неё глаза.

– Мне просто стало страшно от осознания, что теперь во мне растёт новая жизнь. А вдруг я не справлюсь... Вдруг что-то не так сделаю... Это такая ответственность, а я даже не готовилась.

Сжимая в дрожащих руках тест, я поплелась к дивану и обессиленно опустилась на него. Мама присела рядом, обняла меня за плечи. Её тепло немного успокоило дрожь.

– Солнышко моё, к такому нельзя подготовиться до конца. Никто не бывает готов на все сто. Я понимаю, как ты сейчас себя чувствуешь – сама проходила через этот вихрь страхов и волнений. Боялась, что окажусь недостаточно хорошей матерью… Что эта ноша окажется мне не по плечу. А потом взяла тебя, крошечную, на руки и мир перевернулся, залился светом. Будут моменты радости, будут и трудности, сомнения. Но любовь, которую ты почувствуешь к этому малышу, поможет тебе преодолеть все преграды.

Я подняла заплаканные глаза.

— Ты самая лучшая мама. Как я могу стать такой же?

– Шаг за шагом, доченька.Просто помни, что внутри тебя бьется маленькое сердечко, нуждающееся в твоей любви. И эта любовь даст тебе силы, о которых ты даже не подозреваешь, – она тепло улыбнулась, и в уголках ее глаз залегли нежные морщинки. – Мы с отцом вырастили двух замечательных дочек, а теперь будем баловать внука. Твой отец, наверное, дар речи потеряет от счастья, когда узнает, – хихикнула мама, и этот звук вернул меня в беззаботное детство.

Я прижалась к ней, вдыхая такой родной и успокаивающий мамин запах.

А потом мой малыш будет меня обнимать...

– Саша... Как же он отреагирует? Ведь он сейчас занят рестораном, новым делом, старается больше времени проводить с Соней.

Соня и правда часто приезжает, и мы проводим время вместе, а иногда и с ее парнем. Мы действительно стали семьей. У Саши с дочерью сложились очень доверительные и трогательные отношения. Он с таким трудом вернул Соню, готов ли он сейчас ко второму ребенку, сможет ли полюбить еще одного малыша так же сильно…

– Я уверена, что он будет счастлив. Тем более, у него есть опыт и будет отличным отцом, поэтому не переживай, – прошептала мама, нежно перебирая мои волосы. Я с облегчением выдохнула, успокоившись.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мама всегда умела найти нужные слова. Она всегда была для меня примером, эталоном материнства. Она умела поддержать, направить, приободрить. Я могла часами говорить с ней обо всем на свете, и она всегда находила нужные слова, утешала, давала мудрые советы.

И я тоже стану мамой... Я справлюсь...

Эта мысль, как маленькая птичка, трепетала в груди, наполняя теплом и одновременно легким волнением.

Волнение и радостное предвкушение закружились в причудливом танце внутри. У нас будет ребенок. Боже… Это казалось невероятным чудом.

Дорогие

друзья, будет ещё один эпилог от лица Александра.

Цикл "Громовы" советую читать по порядку:

1 – Ты моя.

2 – Притворись моей.

3 – Чувства под запретом.

4 – Под прицелом подонка.

5 – Мой плохой препод.

6 – Невеста для мажора.

7 – Отец подруги. Запретные желания.

Эпилог (2)

– Моя девочка, ты выглядишь потрясающе, – прошептал я, поднося руку ко рту и нежно целуя костяшки пальцев над обручальным кольцом.

Надя, облаченная в длинное бежевое платье с глубоким декольте, заставила мое сердце бешено колотиться, а разум – сдаться в плен восхищению. Не верится, что эта ослепительная красотка теперь моя законная жена.

Я хотел на ней жениться сразу, но пришлось ждать два месяца, чтобы организовать свадьбу её мечты. Ожидание стоило каждой секунды. Когда увидел её в свадебном платье у алтаря, я влюбился в неё заново, и эта любовь расцветает во мне с каждым днём.

– Спасибо, – прошептала она, робко улыбаясь и нервно прикусывая нижнюю губу. Этот жест вызывал во мне бурю желаний.

Я наклонился к её уху, обнимая за тонкую талию.

— Это платье тебе очень идёт, но мне не терпится снять его с тебя сегодня ночью.

Я никогда не смогу насытиться ею. Меня неудержимо тянет прикоснуться к ней, почувствовать тепло её кожи. Но сейчас приходится сдерживать этот животный порыв, ведь мы находимся в моем ресторане в окружении её родных и моей дочери.

На это скромное открытие мы пригласили только самых близких: семью Нади и мою Соню. Родственники жены приняли меня как родного, и мы уже обсуждаем многообещающий совместный проект – открытие еще одного ресторана в их роскошном отеле.

В эти дни я был немного занят делами, что не смог уделить должного внимания жене и Соне. Дочка все понимает, ведь сама окунулась в отношения и даже задумалась о браке.

Я переживаю как отец, но поддерживаю выбор дочери. Сейчас, когда у нас тёплые отношения, она со мной делиться своими чувствами. С Кариной у них теперь не такие близкие отношения, но старается ради дочери и ради нового мужчины. Соня говорит, что женщина влюбилась и у них всё серьёзно. Мне лично всё равно. Мне, признаться, до этого нет дела. Главное, что нас она больше не беспокоит.

Надя зарделась, и я почувствовал легкое касание её пальцев на моей руке. Увы, нам пришлось прервать этот миг нежности и вернуться в круг близких.

Праздник проходил в теплой, душевной атмосфере. Соня, моя дочь, сидела рядом с Надиными родителями и оживленно беседовала с ними. В течение вечера я не отпускал Надю из виду, которая выглядела напряженной. Я замечал любые изменения в своей жене.

— Папа, твои блюда восхитительны! – вырвала из раздумий Соня.

Блюда я сам готовил и планирую иногда работать на кухне, так как нравится готовка.

— Все просто восхитительно, пальчики оближешь! – поддержали остальные, с удовольствием уплетая угощения.

– Я теперь буду каждый день тут есть, – усмехнулся один из братьев Нади.

— И я! Зятек, требую пожизненную скидку для родственников! –подхватила младшая Надина сестра, Вера, озорно сверкнув глазами.

Если моя жена была тихой и спокойной, то Вера являлась ее полной противоположностью. Дерзкая и непредсказуемая.

Пока все нахваливали блюда, общались, Надя вдруг резко поднялась из-за стола и, побледнев, почти бегом направилась в уборную. Моментальная волна беспокойства захлестнула всех, и мы с Верой, переглянувшись, поспешили за ней

— Что случилось, милая? – с тревогой спросил я, когда Надя вышла из уборной, все еще немного бледная.

— Может, что-то не то съела? – предположила Вера, с беспокойством всматриваясь в лицо сестры. – Может, какое-то блюдо оказалось несвежим?

Надя смущенно улыбнулась, встретившись со мной взглядом.

– Всё нормально, – тихо произнесла она. – Так бывает… во время беременности.

Сердце пропустило удар, словно споткнулось на крутом повороте судьбы

– Беременна? – выдохнул я, словно боялся спугнуть эту хрупкую новость, долетевшую до моих ушей

– Я беременна, – подтвердила жена, почти беззвучно.

Я почувствовал, как кровь прилила к лицу, а сердце забилось с удвоенной силой.

Вера восторженно взвизгнула и бросилась обнимать Надю.

– Я стану тётей! У меня родиться племянник! Я буду его любить и баловать! Идём, всем расскажем! – затараторила она, увлекая Надю за руку в зал.

Я замер на месте, словно громом поражённый, оглушённый этой вестью. Лишь спустя несколько долгих мгновений я очнулся и, словно во сне, побрел следом за ними.

– А у меня будет брат или сестрёнка! – воскликнула Соня, обнимая Надю.

Вокруг жены образовался хоровод поздравлений, объятий, радостных возгласов.

– Поздравляем! Поздравляем!

Весь мир словно замер вокруг меня, а потом вдруг взорвался фейерверком ярких красок и оглушительных звуков. А я стоял в стороне, словно громом пораженный, онемев от счастья, которое внезапно обрушилось на меня. Мечта о ребёнке от любимой женщины жила во мне давно, но я ждал, пока Надя сама почувствует готовность. И вот, свершилось… Сердце заполнила волна нежности, трепетной и какой-то священной радости.

Неужели я снова стану папой?

Я осторожно взял жену за руку, словно боясь разбить эту хрупкую идиллию, и увёл её от всеобщего ликования, чтобы наедине разделить эту сокровенную новость, принадлежащую только нам двоим.

Она взглянула на меня своими огромными, сияющими глазами, в которых плескалось то же волнение и безграничное счастье.

– Прости, что сразу не сказала..., – она виновато улыбнулась. – Я хотела сделать сюрприз, но...

Не успела договорить, как я обхватил её затылок и жадно прильнул к губам. Тихий вздох изумления сорвался с ее губ, и я поглотил его, увлекая в глубину поцелуя. Мой язык проникает сквозь её зубы и встречается с её жадным языком. Меня захлестнула волна эмоций, жаркой лавой разливаясь по венам. Её руки обвились вокруг моей шеи, сжимаясь все крепче.

Оторвавшись от ее губ, я прижался лбом к ее лбу, тяжело дыша.

– Моя девочка, ты сделала меня самым счастливым человеком на свете.

– Правда?

– Конечно. У нас будет ребенок. Я так сильно этого хотел, но боялся давить, понимая, что тебе нужно время, – прошептал я, глядя в глубину ее сияющих глаз.

Я провел большим пальцем по ее щеке, ощущая нежную бархатистость кожи. Мое сердце бешено колотилось в груди, готовое вырваться наружу от переполняющих меня эмоций. Она смотрела на меня снизу вверх, в ее глазах плескались удивление, радость и какое-то облегчение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Я так жду встречи с нашим маленьким чудом, – прошептала она, тронув мою душу улыбкой, но тут же прищурилась, лукаво добавив: – Но ты ведь понимаешь, жизнь уже не будет прежней? Никаких пропаданий на работе, никакого невнимания! Теперь ты в ответе за беременные капризы и мои гормональные бури.

Я тихо рассмеялся, очарованный ее серьезностью.

– Любимая моя, вы – смысл моей жизни. Я буду дышать ради вас, каждый день стараться сделать вас счастливыми, наших детей – самыми любимыми на свете.

Я провожу рукой по ее затылку и снова притягиваю её лоб к своему. Её пальцы гладят мои волосы, и мы вдыхаем друг друга. Это самый счастливый момент в моей жизни, и я хочу наслаждаться им как можно дольше.

— Я не хотел бы провести свою жизнь ни с кем, кроме тебя, – мой рот тянется к её рту, и я целую её, на этот раз медленнее, вбирая её в себя.

Мы стояли так, обнявшись, наслаждаясь теплом и близостью друг друга.

— Нам пора вернуться, нас ждут, — тихо напомнила Надя.

— Я хочу остаться с тобой, а лучше уйти отсюда и привести время вдвоём. Мне всегда тебя не хватает.

— Успеем, — она одарила меня невесомым поцелуем в щеку. — Сейчас нужно побыть с родными.

— Ладно. Слова будущей мамы – закон, — проворчал я с притворной покорностью. – С этого дня любой твой каприз, моя любимая жена.

Надя расцвела в улыбке, одарила меня еще одним поцелуем и, взяв за руку, повлекла за собой – обратно к нашим гостям.

Если бы год назад мне сказали, что я снова найду свою половинку, что женюсь и стану отцом, я счёл бы это немыслимым чудом.

Весь вечер я старался не отходить от Нади ни на шаг, ловя каждый её взгляд, каждое движение, чтобы ей не стало снова плохо. Но она сияла в кругу семьи, словно драгоценный камень. Даже Андрей был рад внуку.

– Папа, я очень рада за вас, – искренне произнесла Соня. – Я с нетерпением жду встречи с малышом.

– Я горжусь, что у меня такая умная и замечательная дочка, – я поцеловал её нежно в макушку.

Когда пришло время прощаться, мы искренне поблагодарил всех, кто разделил с нами этот важный день. Но больше всего мне хотелось поскорее остаться с Надей наедине.

Едва мы переступили порог нашего дома, я подхватил её на руки и закружил.

— Ну что ты, перестань, — смеялась она, обнимая меня за шею.

— Спасибо тебе, — прошептал я ей на ухо. – За то, что ты есть в моей жизни. За то, что ты подарила мне новую любовь, новую надежду, новую семью.

Надя ничего не ответила, только крепче обняла меня в ответ.

Я люблю её всем своим существом, каждой клеткой, каждым вздохом. Я люблю её всей разумной и безумной своей частью.

Дорогие друзья, от всего сердца благодарю каждого, кто был рядом с нашими героями. Ваши теплые слова, сияющие звездочки и неизменная поддержка — вот что вдохновляло меня творить!

История подошла к концу, но мы не говорим "прощай" семье Громовых. Нас ждёт история Веры Громовой. Поддержите звёздочкой, если вам понравилась история... И обязательно подписывайтесь, чтобы не пропустить грядущие новинки!

Симпапусичка, если видишь, то напиши мне там, где общались)

Конец