Горячие игры холодных сердец. Глава 38 aka Ролевые игры лесби

Глава тридцать восьмая

Утром третьего января во двор дачи г-на Вороватого вновь въехал чёрный автомобиль с затемнёнными окнами, принадлежавший его заместителю – Жгунтину. Подставив лицо без конца валившему снегу, Макар Витальевич вышел из машины и двинулся по тропинке, ведущей к даче патрона, оглядывая высившиеся с обеих сторон кучи снега почти с него ростом; точно такие же, он наблюдал и на обочинах шоссе – когда ехал сюда. Снег – начавшийся ещё накануне вечером – валил до сих пор. Снегоуборочные машины работали с удвоенной силой по всему городу – тормозя движение и наводя на жителей панику – их забитые до отказа кузова – создавали неприятное впечатление. Здесь же – во дворе – было тихо и покойно; укутавшиеся в снежное покрывало ветви деревьев сливались с кружившими в морозном воздухе пушистыми хлопьями; медленно опадая на землю, они продолжали ткать своё белоснежное покрывало. Всё это было похоже на волшебную сказку из детства, а высокая фигура Жгунтина в тёмном пальто дорогого покроя – единственно выделялась среди этого белого великолепия. Подойдя к железной двери, он позвонил и, после ряда привычных уже церемоний с Алевтиной Георгиевной – таких как: приветствие и вопрос «дома ли шеф», и «как он себя чувствует», – Жгунтин снял пальто, передал его суетившейся экономке патрона, а после подошёл к дверям кабинета: постучал и, не дожидаясь ответа, вошёл.

Антон Иванович стоял у окна. Его грузная фигура в шёлковом персидском халате напоминала манекен – он не двигался и не издавал ни единого звука, словно был пригвождён к месту, или же – загипнотизирован.

– Доброе утро, Антон Иванович, – откашлявшись, произнёс Жгунтин. – Как вы себя чувствуете? Всё хорошо?

– Чёртов снег… когда хоть он кончится, – пожаловался Вороватый не двигаясь с места.

Жгунтин хмыкнул, пожал плечами и подошёл к столу, на котором помимо уже привычных бумаг и папок – громоздившихся одна на другой – лежала небольшая стопка листов формата А4 с выведенным на ней текстом. В середине листа он заметил обведённые жёлтым маркером четыре строки, и, как понял Жгунтин: перед его приходом патрон работал с этими листами.

– Звонит утром Некудыкин, – продолжал Вороватый, – «Антон Иванович, давайте технику – не хватает…» А где я ему её возьму? технику эту… – закончил он с досадой, возвращаясь к столу.

– Успокойтесь – такое в нашем городе не впервые, – лаконично заметил Жгунтин, косясь на сложенные в стопку листы. – Всё образуется. – И, помолчав, давая патрону собраться с мыслями, спросил: – Что-нибудь ещё случилось?

– Случилось, – садясь за стол, бросил Вороватый. – Читайте, – сказал он насмешливо и толкнул в сторону заместителя пачку листов с отмеченным текстом, в который ткнул свой толстый палец.

На этот раз Макар Витальевич не стал спорить; продолжая стоять возле стола напротив шефа, он надел очки, взял листы и прочитал то, что было обведено жёлтым:   «…Только сегодня он прибыл из Тулона, где занимался реконструкцией своего нового проекта (он был архитектором). И вот, наконец, он выбрался домой. Он мчался как школьник на первое свидание к своей голубоглазой кошечке – как он её ласково называл. И вдруг… Элен… его Элен… в постели с другим мужчиной…» Интересно! – похвалил Жгунтин, закончив чтение отрывка. – Вы решили заняться литературой? – добавил он, вопросительно глядя на развалившегося в кресле и попыхивавшего сигарой шефа.

– Очень смешно, – скривив губы, произнёс Вороватый, и быстро добавил: – Теперь вы понимаете, что я был прав в отношении этого клоуна!

– Вы имеете в виду этого… Дэльгадо? – как можно небрежней спросил Жгунтин, возвращая листы на стол.

– Архитектор – это он! Больше у меня нет в этом сомнений! – подытожил Антон Иванович, отхлебнув из фаянсовой чашечки с восточным рисунком.

– Вы сделали этот вывод, исходя из этого отрывка, – предположил Жгунтин и, помедлив, словно подыскивая слова, прибавил: – Как я понимаю – это из его… рассказа…

– «Шоссе для двоих», – ответил Антон Иванович, находясь в клубу дыма от раскуриваемой им сигары. – Его герой – какой-то там француз, по профессии – архитектор. Вот этим-то, он и выдал себя! – Вороватый хлопнул по столу тяжёлой ладонью, отчего несколько папок съехало вниз. – А кроме этого, – продолжал мэр, – в ту ночь, на балконе, он чего-то там ляпнул: мол у него есть кое-какие архитектурные задумки по… строительству новых зданий для города… Или, чего-то в этом роде… – он помедлил, потом продолжил: – Скажете – совпадение? Отнюдь! Архитектор – это он! и вы меня не переубедите!

– И что вы теперь намерены предпринять? – топчась на месте, спросил Жгунтин.

Зазвонил телефон. Вороватый резко вскинув руку – поднял трубку – и снова опустил её. Он уже собрался заговорить, когда какой-то привлёкший его за дверью шум заставил его встать из-за стола: осторожно, на цыпочках он подошёл к двери и резко распахнул её. Повернувшись, Жгунтин с интересом наблюдал, как его шеф выглянул из двери; обвёл глазами гостиную, застыв на месте, будто ожидая нападения; потом так же резко захлопнул дверь и вернулся к столу.

– Прости, – сказал он с глупо-сконфуженным видом на бледном лице. – Видимо нервы расшатались. Когда человек окружён недоверием, то и сам начинает не доверять, – пояснил Вороватый свои действия, вновь утопая в кресле.

Жгунтин учтиво кивнул.

– Ты спрашиваешь: что я намерен делать? – снова заговорил Вороватый. – Для начала, я намерен устранить его! – эти слова он произнёс стальным тоном, вскинув подбородок и приподняв левую бровь.

– Каким образом? – рискнул спросить Жгунтин.

– Традиционным! – усмехнулся мэр, продолжая раскуривать сигару.

– Вы хотите подослать ему… – Макар Витальевич запнулся; слово «киллер» – которое он хотел произнести, – так и застряло у него на языке, – как жёсткий кусок фекалий в канализационном потоке.

– Вы должны были сделать это уже давно, – напомнил Вороватый. – Я, по-моему, уже давал вам задание устранить этого балбеса.

Жгунтин вздрогнул. Он вспомнил, как в тот день, когда шеф показывал ему видеозапись с выставки, где Данилов устроил своё «представление», он получил «задание» воспользоваться услугами Палача, чей портрет хранился в альбоме-картотеке, что лежал на подоконнике, куда Макар Витальевич сейчас и обратил свой объятый трепетом взгляд. Пообещав шефу в ближайшие дни заняться этим вопросом, Жгунтин, всё же решил пока отложить встречу с этим человеком, которому Вороватый однажды помог избежать виселицы, и ввёл его в свой «штат». Понятно – какие поручения тот исполнял. И прозвище «Палач» о многом говорило. До последнего Жгунтин не верил, что таинственный Архитектор – это Данилов – а потому, решил провести своё собственное расследование и проследить за ним, что и сделал, вырядившись бомжем. Усердное наблюдение, которое он устраивал Данилову на протяжении двух недель – ничего не дало. Он только гулял по городу, кормил на канале уток, заигрывал с проходившими мимо молодыми особами (иногда таковые всё же встречались в городе), да попивал в злачных местах. А после – дойдя до нужной кондиции – возвращался в отель. Короче, он не был так опасен, как предполагал г-н Вороватый, а потому, вскоре Макар Витальевич «снял» с него наблюдение; что пришлось сделать ещё и по причине того, что жители города стали с подозрением смотреть на появившегося в городе оборванца, коим он и представал в своём «наряде».

– Надеюсь, теперь вы не станете спорить со мной, Макар Витальевич, – назидательно произнёс Вороватый, снова назвав Жгунтина на «вы», что делал только тогда, когда был: либо недоволен подчинённым, либо на заседаниях в правлении.

Жгунтин только пожал плечами, понимая, что спорить бесполезно.

– Этот нахал, помимо того, что решил ставить нам палки в колёса, – говорил Вороватый, – так он ещё слишком много знает!

– Например? – вскинул брови Жгунтин.

– А вы, разве, не читали газет? – с удивлением произнёс Антон Иванович, последовав примеру заместителя – и то же вскинул бровь, – только одну, – левую. Не дав Жгунтину ответить, он вновь заговорил: – Он не только знает о наших капиталовложениях, но ещё, ему откуда-то известно о той девке… Завьяловой…

– А вы не подумали, что кто-то, таким образом, пытается навести его на…  это дело? – вставил Жгунтин, глядя поверх головы шефа – в сторону окна, где по-прежнему стояла белоснежная стена, подгоняемая ветром, и распадавшаяся на мириады пушистых снежинок.

– Мне некогда раздумывать! – огрызнулся Вороватый. – Надо действовать! и немедленно! Вам всё ясно?

– Всё, – пожал плечами Жгунтин, возвращая глаза на тонувшего в кресле шефа, всё ещё находившегося в облаке пахучего дыма.

– Тогда немедленно выходите на связь с Палачом, и пусть он уже сегодня же займётся этим прохвостом! – эти слова громогласно пронеслись по кабинету и тяжёлым грузом осели в голове Макара Витальевича.

– Может всё же, повременим до окончания праздников? – рискнул предложить Жгунтин. – А если вдруг нагрянет лектор, так я лично прослежу за этим… молодчиком, и, огражу его от…

– Лектор не приедет! – перебил Вороватый текущую по закоулкам сознания речь заместителя, который так и застыл с открытым ртом, и слова, последовавшие затем – уже вылетели в холостую. – Я отправил уведомление (мэр ткнул пальцем в потолок), чтобы «в связи с возникшими у нас осложнениями, перенести встречу на более…» Ну, вы меня понимаете, надеюсь.

– И, как к этому отнеслась… – Жгунтин опять прервал себя, словно был не в силах произнести это застрявшее на языке слово.

Как два заговорщика – мэр и его заместитель – уставились друг на друга в немом ожидании.

– Естественно,   о н а  сама это предложила! – наконец прервал молчание, первым пришедший в себя, мэр. – Или, вы решили, что это моя личная инициатива? По мне: так пусть  это дело поскорей разрешится…

Жгунтин вдруг вспомнил, как два дня назад Паскудин (тот самый, который помог Данилову забраться на балкон мэрии – подставив лестницу), сообщил ему «приятную новость» заключавшуюся в том, что он «поквитался с этим пустозвоном, Карлосом – намяв ему бока», прибавив: «чтобы на будущее знал, как вести себя с серьёзными людьми». Естественно, Жгунтину эта самодеятельность не понравилась, и он отсчитал помощника. Опасаясь, что избиение Данилова может навлечь подозрение на него и его патрона, Макар Витальевич позвонил утром в отель «справиться о самочувствии г-на Дэльгадо» – что и навело подозрение дежурного в отношении того – будто Жгунтин, и организовал это нападение. Сейчас, вспомнив это, он решил ничего не говорить шефу, дабы не расстраивать его ещё больше – у того и без этого хватало хлопот.

– Вы чего притихли, Макар Витальевич? – заметив сосредоточенный вид заместителя, спросил Вороватый, и лицо его вновь приняло обеспокоенный вид.

Жгунтин не успел ответить. Дверь резко распахнулась, и в кабинет влетела Алевтина Георгиевна в цветастом сарафане и туго повязанном платке, из-под которого проглядывали седые пряди. В руках она держала поднос с караваем домашней выпечки. Пританцовывая и напевая, она подбежала к столу.

– Я на гору шла, тяжело несла – уморилась, уморилась, уморила-ся… Тяжело несла в решете овса – уморилась, уморилась, уморила-ся… – пропела она ставя поднос на стол. Отбежав на середину кабинета, неутомимая женщина, продолжая петь – выставляла вперёд руки, махала платочком, кланялась, и отбивала ногами дробь. Словно заразившись её весельем, Жгунтин, – так же пританцовывая, – хлопал в ладоши и вертел головой, как китайский болванчик. Вороватый, – замерев в кресле, – не в состоянии выговорить ни слова, – наблюдал это представление.

– Алевтина Георгиевна, это что ещё за самодеятельность? – наконец придя в себя, выкрикнул Антон Иванович.

– Так сами же учили: как прибудет иностранная делегация – подать каравай и спеть народный танец… вернее – станцевать… и спеть… – говорила женщина, путаясь в словах и тяжело дыша.

– А где вы тут иностранную делегацию видите? – хмурился мэр. – Здесь, насколько мне известно, кроме меня и Жгунтина – никого больше нет!

– А я почём знаю, – сердилась экономка, уперев руки в бока. – Сказано: нести каравай и петь – вот я и пою.

– Вы если устали, так я вам дам отпуск – отдохнёте, – предложил Вороватый, опасаясь за душевное состояние своей «сотрудницы».

– Ага! Чтобы вы тут себе молоденькую стерву подыскали в моё отсутствие, – напыжилась старушка. – Нет уж – увольте…

– Могу и уволить, – выдавил из себя улыбку Антон Иванович.

– В сон мне… жёлтые огни, и хриплю во сне я… – вдруг запел Макар Витальевич хриплым басом. – Пов-ремени, пов-ремениии… утррро мудренее-ее… Эх раз, ещё раз… ещё много-много раз… – зачастил Жгунтин пустившись в матросский танец.

– Макар Витальевич, нуууу, – прижав подбородок к груди, пожурил мэр. – Уж вам-то с вашим гастритом…

– Язвой, – поправил Жгунтин, возвращая серьёзный вид.

Проводив взглядом вышедшую из кабинета женщину, он заговорил снова.

– Забавная женщина, – задумчиво произнёс он.

– И что же вы нашли в ней забавного, Макар Витальевич? – спросил Вороватый, склонив голову к лежавшим перед ним бумагам.

– Сдаётся мне – она вас любит! – ответил Жгунтин продолжая смотреть на дверь кабинета.

– Вы хоть знаете, сколько ей лет? – вскинув голову и дёрнувшись, словно его ударили, изрёк Антон Иванович.

– Возраст любви не помеха! – заметил Жгунтин, медленно отводя глаза от двери.

Вновь загремел телефон. Вороватый снова поднял и положил трубку, после чего сказал – и в голосе его ясно читались нотки упрёка:

– Удивляюсь я на вас, Жгунтин. Как вам такая нелепость могла придти в голову?

Макар Витальевич не ответил. Он так и стоял с задумчивым видом, погрузившись в размышления.

– Я вот что подумал… – наконец изрёк он.

– И что же вы подумали? – саркастически улыбнулся мэр, ожидая очередную глупость от своего не в меру разоткровенничавшегося подчинённого.

– Ведь можно обойтись и без кровопролития, – с надеждой в голосе, проговорил Макар Витальевич. – Я имею в виду в деле этого… Дэльгадо.

– Вы опять за своё, – нахмурился мэр.

– Да послушайте вы, – перебил Жгунтин. – Текст, в котором упоминается герой-архитектор – это вы, стало быть, прочитали один из его рассказов?

– Ну, допустим, – не стал спорить мэр, всё ещё не понимая, к чему клонит его заместитель.

– А это значит, что вы выходили на страницу его произведений, – продолжал Жгунтин.

– Надо же было узнать – что он за писака, – изрёк Вороватый, словно бы оправдываясь.

– И, естественно, вы заметили… Вы не могли не заметить его рецензий!

– Я чужую переписку не читаю! –  отметил Антон Иванович, продолжая рыться взглядом в бумагах.

– И тем не менее… – не отступал Жгунтин топчась на мягком ковре напротив стола.

– Да не тяните вы кота за яйца, – рассердился Вороватый. – Что за манера. Говорите прямо.

– Прямо, так прямо! – согласился Жгунтин и заговорил – быстро, уверенно, с чувством: – Как вы могли заметить: он переписывается с какой-то женщиной… Вы, наверное, не в курсе, но об этом говорит почти весь город. Помните, тогда, в ту ночь, он обращался к какой-то Вере… И даже пел… И даже со слезами.

– Я в чужие дела не вмешиваюсь – у меня своих достаточно, и чужие письма меня не интересуют! – стоял на своём мэр.

– А я думаю – надо подключить эту… Веру! – с вызовом заключил Жгунтин.

– Каким это образом?

– Пригласить её сюда…

– Сюда?

– Ну, не сюда. Я встречусь с ней, и поговорю.

– На предмет чего?

– Я предложу ей сделку.

– Вы с ума сошли.

– Вы меня не поняли, Антон Иванович, – поспешил успокоить Жгунтин. – Я предложу ей сотрудничество. Судя по её рецензиям, она очень чуткая и порядочная женщина! Более того: чувственная, и мечтает о любви. Так вот, я изложу ей вашу «идею» по устранению нашего врага, и предложу – свою.

– Хм, а какая ваша, позвольте полюбопытствовать? – усмехнулся Вороватый.

– Она влюбит в себя этого Карлоса, и раскроет нам его секрет! – ответил Жгунтин, удовлетворённо хлопнув ладонью о кулак.