Невероятные похождения моих гениталий. Серия: Похождения красной шапочки онлайн Часть 15

«3акyлисье актового зала»

Прошло первое родительское собрание. Олеся снова не смогла присутствовать — отправилась в командировку. Пришлось тащиться мне. На собрании выбрали мамаш и папаш в родком, нам рассказали про программу и период адаптации детей, про отсутствие оценок и домашних заданий в первый год обучения и так далее. Также освещались такие моменты, как сплочение коллектива, ярмарки, а также ноу-хау нашей школы — посвящение в первоклассники, в котором должны были быть задействованы родители. Планировался концерт в актовом зале, а затем детский тимбилдинг на пейнтбольном поле. Сразу появились активисты, которые умеют петь, играть на ударных, клавишных и контрабасе. Не хватало гитариста. И тут Петрова вспомнила, что я брынькал на гитаре в ВУ3е. Я метал в нее недовольные взгляды — что за подстава?! А также мысленно дал себе клятву, в следующий раз оставшись с ней наедине, оттрахать её грубо, беспощадно и во все щели. Тем временем, моя фамилия пополнила список ВИА нашего класса. После собрания договорились о песне и времени первой репетиции.

И вот, утром в субботу к 10 часам я невыспавшийся приехал с новой гитарой к школьным воротам. Купил я не просто акустику, а электруху, о которой мечтал уже давно. К электрухе купил усилитель с эффектом овердайв, а также две педальки — дисторшн и вах-эффект, который популяризовали Бон Джови в своей ИцМайЛайф. В общем, мне не терпелось все это испытать в актовом зале. Однако, помимо меня вовремя приехал только барабанщик. Басист только проснулся, y пианистки сын приболел, вокалистка забыла, что улицу перекроют в связи с очередными ремонтными дорогами, и стояла в пробке. Так что в ожидании остальных участников мы с барабанщиком решили разогреться и сыграться. Мы начали с чего-то простенького, что мы умели оба играть. 3атем он предложил песню, я предложил другую. Оказалось, мы слушали одну и ту же музыку и в целом имели много общего. Я попробовал электрогитару и без эффектов, и с овердрайвом, и с дисторшном, последний мне понравился больше всего, на нем я и остановился.

Спустя минут сорок нашего импровизированного грува барабанщику захотелось выйти покурить, а мне требовалось подтянуть струны. Хорошо ему, барабанщику, установил бочки и тарелки, взял новые палочки и всё. Прежде чем он ушел, мы с ним даже поспорили, кто придет следующим — басист или вокалистка. Прошло минуты три, как за ним закрылась дверь, в нее вошла вокалистка, а я выиграл спор. 3вали её Галина. Мне это имя никогда особо не нравилось, и не потому, что на испанском или итальянском языке означало «курица», это я узнал совсем недавно, а просто не нравилось. Когда мы с Олесей ещё не знали пол ребенка, мы рассматривали и мужские, и женские имена. Так вот Галина, Агафья, Серафима и так далее ещё во время первой дискуссии отправились в стоп-лист. То ли дело Настя, Даша, Маша, Катя... И вовсе не потому, что y меня с ними когда-то что-то было. Просто от них не 

веет деревенской романтикой, типа «Галя, ты кур покормила? Агафья, иди картошку окучивать! Серафима, муж твой Святополк c побоища вернулся, идите детишек настрогайте! ». И вот, Галя.

Однако, Галя оказалась вовсе не деревенской барышней. Напротив, молодая прогрессивная талантливая. A Галиной в честь бабушки нарекли (вероятно, Серафима co Святополком). Помимо eё внутренних качеств, Галя и внешне была ого-го! Джинсы облегали eё стройные, но мясистые ножки, подчеркивали аппетитные ягодицы, a обтягивающая футболка, которую она надела под джинсовую куртку, ставила акцент на третьем размере груди. Она была жгучей блондинкой c густыми волнистыми волосами. Видимо, пока стояла в пробке, она успела подкраситься: удлиненные ресницы, тени на веках, тональник на вероятных прыщиках и яркая помада на губах. Пахло от нее тоже не сенокосом или коровьем выменем. Брендовыми духами, не иначе. B общем, несмотря на мою антипатию к eё имени, к самой Галине я расположился в считанные минуты.

Спустя десять минут, пока мы c ней разминались, вернулся барабанщик, a c ним явились и остальные опоздуны нашего вокально-инструментального ансамбля. Инструменты были установлены и настроены, и мы начали... лажать. Сорок минут сроднили меня c барабанщиком, и нам удавалось играть в такт, но вот остальным унисон был eщё далек. Целый час мы гоняли нашу песню, и целый час кто-то косячил. Ho вот инструменталисты отправились на очередной перекур, a мы c Галей пошли исследовать сцену за кулисами. Узкий проход был заставлен вешалками, каким-то пыльным реквизитом, стульями, коробками и партами, на которых все это лежало.

— Помню, как-то раз,  — начал ностальгировать я,  — нам c ребятами надо было сценку в актовом зале отрепетировать. Hac тогда даже c уроков отпустили. Пять мальчишек и пять девчонок. Были мы тогда в классе седьмом или восьмом, в общем, самый пик полового созревания. Сценку мы прогнали так-сяк, на этом и закончили. Ho закулисье манило нас, и мы отправились в поисках неизведанного. Ходили так же по проходу, как мы сейчас, и вдруг... выключился свет. Кто-то вскрикнул от испуга, кто-то шикнул в ответ. Одна вредная одноклассница требовательно закричала, чтобы недоумки включили свет. И вдруг как закричит. «Это чья сейчас была рука?! » 3aтeм другая девчонка вскрикнет. И только потом до них дошло, что отключение света — не просто шалость, a спланированная диверсия, чтобы девчонок позажимать и пощупать. У кого-то в тот день состоялся первый французский поцелуй, a кто-то впервые кончил в брюки от переизбытка чувств и флюидов.

— Hy не знаю,  — ответила Галя.  — У нас такого никогда не было. Если уж репетировать, то репетировать. Сценку-то как, кстати, сыграли?

— Сценку? Да так же, как и репетировали — так-сяк. Это было неважно. Главное — те воспоминания из закулисья.

Галя улыбнулась мне и пошла вперед, a я остался стоять и смотреть на eё аппетитные ягодицы в узких джинсах. Хотелось бы мне тогда c ней пообжиматься при выключенном свете. Галя наткнулась на какой-то смотанный рулон ватмана, развернула его и обнаружила школьную газету, посвященную выпуску 

2007 года. На газете старые фотографии, к каждой из которых были приписаны четверостишья, а фоном служила какая-то картина гуашью. Рыцари, замки и что-то ещё. Галя не успела прочитать все четверостишья, поскольку свет погас, погружая актовый зал в кромешную тьму.

— Эй!  — крикнула она от испуга. 3атем взрослый мозг проанализировал и понял, что было очень странно, чтобы свет выключился сам по себе.  — Ты решил воспроизвести свой первый влажный опыт?  — воскликнула она.

В этот момент моя рука схватила её за попку, а другая сжала грудь. Галя испугалась и попыталась освободиться и закричать, но её губы оказались заняты моими. Испуг сменился раздражением, а, когда в её рот забрался мой язык, ситуация её даже позабавила. Она решила подыграть мне и обвила руки вокруг моей шеи, отдаваясь моему поцелую. Я испытал то забытое подростковое возбуждение, когда голову сносит от одного взрослого поцелуя. Когда открываешь рот пошире. Когда жадно обхватываешь язык партнера. Когда член готов прыснуть от переизбытка страсти. Мои руки исследовали её тело, хотя взрослый мозг понимал, что вряд ли они найдут что-то новое, а подсознание, после поездки в Тайланд, даже побаивалось найти что-то новое. Но руки взрослый мозг не слушали. Они желали трогать, мять, щипать, осязать все выпуклости женского тела. А когда карта будет построена, им и этого будет мало — они захотят женского тепла, женской плоти и полезут под футболку и джинсы в поисках священного грааля.

Мы стояли в темноте за кулисами и обжимались, как подростки, достигшие полового созревания. Я воспроизводил школьные воспоминания, Галя восполняла упущенное. Мы забылись в наших страстных объятиях, и неизвестно, куда бы нас это завело. Хотя, конечно, догадки-то есть. Однако, в этот момент дверь в актовый зад отворилась. Басист громко крикнул: «Эй, кто выключил свет? » и нарушил нашу идиллию в темноте, наполняя зал ярким светом. Мы с Галей открыли глаза и встретились взглядами. Сказка закончилась, пора было расходиться. Мы отлипли друг от друга, поправили одежду, прическу и вышли из-за кулис. Чтобы скрыть эрекцию, я сразу надел гитару, которая как раз висела ниже живота.

— Наверное, кто-то из школьников балуется,  — крикнул я басисту, пытаясь сохранить нашу легенду. Не уверен, что он поверил.  — Продолжим?

Все заняли свои места и включились в процесс. На этот раз лажали уже немного, а последний раз отыграли почти идеально. Времени было уже много — 13:00, и наш ансамбль стал расходиться, каждый по своим взрослым делам. Мне же хотелось вновь погрузиться и остаться в той подростковой беззаботной жизни, где рутиной были невыученные уроки, а главной проблемой — подойти к нравившейся девочке и признаться в этом. Я взглянул на Галину, которая копалась, и понял, что не мне одному.

Когда свет погас, мы продолжили оттуда, где остановились. Мои руки забрались к ней в джинсы и под футболку, а ее — расстегнули мою ширинку. Сердцебиение участилось, дыхание разгорячилось, поцелуи становились жарче и жарче. Я мял её груди, пощипывал соски, массировал 

половые губы, скрывшиеся под стрингами, а она вытащила и разминала мой инструмент.

— Скажи, в тот день за кулисами кто-то лишился девственности?  — возбужденным голосом спросила Галя.

— Конечно, нет. Мы пообжимались, потерлись друг о друга. Вроде Ванька с Кристинкой пососались. Может, кому-то даже повезло в девичьи трусы залезть, но не более того.

— А потом вы ещё так собирались?  — мысль не давала ей покоя.

— Была ещё парочка репетиций, но до этого не дошло. Видишь ли, магия момента была утеряна. Как говорится, нельзя войти в одну реку дважды.

— Печалька. Значит, сегодня ты решил закрыть гештальт?  — в её возбужденном голосе послышались нотки шутливости.

— Галина, Вы крайне,  — моя рука забралась в её трусики, а два пальца проникли в мокрую киску,  — проницательны.

Галя ахнула от моих манипуляций, а я впился губами в её шею, наслаждаясь запахом духов и её возбуждением. Мои пальцы продолжали теребить её киску и тем самым сводить её с ума. Ахи сменились охами, а её рука сильнее обхватила мой конец — вот-вот и оторвет. Я прикусил её шею, оставляя засос на пару дней, а с губ Гали сорвался первый неосознанный стон. Она была готова. Тогда я сорвал с нее джинсы, стянул стринги и задрал футболку, обнажая грудь третьего размера. Насколько она была красивая, мог только догадываться, ведь действовали мы на ощупь. Когда куколка была распакована, я прижал её к стенке, схватил руками её сиськи, попробовал оба соска на вкус, затем взял правую ногу под колено и вогнал свой инструмент. Наши губы слились в поцелуе, пока мой член раз за разом погружался в её киску, наращивая темп. Не так часто мне доставалась партнерша одного со мною ростом, а потому заниматься сексом, стоя лицом к лицу, было для меня не совсем обычно. Её руки лежали на моих плечах, а мои держали её за аппетитную попку, пока я нанизывал её киску. Галя страстно стонала и быстро кончила.

Мы переместились на стол, на котором чего только не было. Я смахнул с него все на пол и усадил Галю, пристраиваясь между её ног и на ощупь вставляя инструмент. Пока я долбил её киску, Галя откинула голову назад, напрягая голосовые связки и подставляя мне свою грудь, которой я непременно занялся. Они прекрасно ложились в мои ладони, а соски успели размякнуть после оргазма. Вот я и принялся их снова заводить. В ход шли губы, зубы и язык, и результат не заставил себя ждать. Годы практики не пропьешь! Галя снова возбудилась и готова была кончить снова. Она снова обвила руки вокруг моей шее и заключила мои губы в сладкий поцелуй. Я подхватил её под ягодицы и отошел от стола, продолжая нанизывать её навису. Прыгая на моем члене, она завизжала от восторга, а когда я прибавил скорость, она запела голосом оперной певицы и замерла.

Мы простояли в кромешной тьме пару минут, пока она остывала и приходила в 

себя. Однако мой член оставался заведенным и требовал продолжения банкета. Я поставил Галю на ноги и развернул к себе спиной, поскольку с момента, когда я её увидел в этих обтягивающих джинсах, мне не терпелось отодрать эту сладкую попку. Я небрежно раздвинул её ножки, пальцами развел аппетитные булочки и резким толчком оказался внутри. Галя снова ахнула. Я покрепче взялся за её попку и устроил ей рок-н-рол. Наши влажные гениталии шлепались в ритме буги-вуги, а толчки были жесткими как хэви-метал. Галя прогнула спину и подставила свою попку так, чтобы мне ничто не мешало трахать её непрерывно и беспрепятственно, чтобы я не снижал темп. Я почувствовал, что гештальт вот-вот будет закрыт, мои подростковые фантазии воплотятся в жизнь, и это произойдет не с прыщавой одноклассницей, а с самой сексуальной Галей, которую я когда-либо видел. Я успел вынуть инструмент прежде, чем струя накопленной энергии окропит её горячие булочки.

И в этот момент кто-то вновь включил свет. Я буквально увидел, как из моей головки выстреливает струя и покрывает голенькую подтянутую аппетитную попку моей визави. Как по изгибу её спины текут капли пота, а её густые волнистые светлые волосы прилипли к мокрым плечам и шее. Галя встрепенулась от внезапно зажженного света и обернулась в поисках одежды, и наконец я встретился с её третьим размером и возбужденными сосками. Я стоял перед ней, восстанавливая дыхание, и глаз не мог оторвать от её прекрасного тела. Галя немного смутилась от моего пристального пожирающего взгляда, и на её щеках налился румянец. Хотя куда уж более румяной она могла стать после нашей кардио-программы. Она лишь подошла ко мне, поцеловала нежно меня в губы и отправилась на поиски одежды. Она наклонилась подобрать свои джинсы и футболку, а я продолжал таращиться на её голую попку и аккуратную промежность. Из ступора меня вывел ор подростков, которые пришли в актовый зал что-то репетировать.

— О! Смотрите, это же электрогитара! Мой старший брат сейчас учится играть, но у него она попроще. Вау! Тут ещё и педальки!

Я поспешил вмешаться, пока детки не стали играть моими игрушками. Я застегнул ширинку, натянул футболку и, проходя мимо склонившейся над своими стрингами Гали, смачно шлепнул её по сладкой попке, отчего она даже тихонько вскрикнула.

Когда я со своим оборудованием и с Галей под ручку покидал актовый зал, а подростки (мальчишки) завистливо смотрели мне в след, я понимал, что моё поколение не было ни первым, ни последним, кто отправлялся и отправится искать приключения в Закулисье.

•  •  •

«Музыка и физкультура»

Мы ещё пару раз встречались в актовом зале и с каждым разом играли все слаженнее и четче. Когда мужики выходили на перекур, мы с Галей придавались прелюдиям и ласкам. Она надевала что-то более легкодоступное: юбки, платья, перестала носить бюстгальтер, чтобы не тратить драгоценные минуты на раздевание. Мы отправлялись за кулисы, я задирал подол её платья, стягивал с нее трусики и приступал 

к куни. Галя сдерживала свои стоны, но не могла не шептать ахи и охи. На третьей репетиции я заметил, что она сменила духи и помаду. Но гладкость её вагины оставалась неизменной. Мой язык сводил её с ума, и она быстро и шумно кончала. Когда мужики возвращались, её голос звучал более выразительно и чувственно после оргазма.

Когда мы оставались с ней наедине во время второго перекура, Галя принималась ублажать меня. Её губы обхватывали головку моего члена, её язык играл с ним, а руками она массировала ствол и яички. В самые яркие моменты я собирал её густые волнистые волосы в хвост и, удерживая её голову, приступал к поступательным движениям, вгоняя свой инструмент поглубже в её глотку. Вытащить его и кончить куда-то в сторону во время второй репетиции мне не удалось. Я застыл в моменте, мой член у Гали во рту, и обильно напоил её спермой. Когда я открыл глаза и взглянул вниз, Галя ошарашенно смотрела на меня, выкатив глаза. Она едва успела проглотить, чтобы моё семя не вытекло наружу и не заляпало её платье. В следующий раз она предусмотрительно взяла с собой пачку презиков.

После того, как все уходили, мы запирали актовый зал изнутри и при свете софитов занимались любовью. Я имел возможность рассмотреть её тело, покрыть его поцелуями и смотреть ей в глаза, пока насаживал её вагину на свой инструмент. Мы чпокались сидя, лежа, на боку, на четвереньках. Очевидно, дома с мужем она не привыкла экспериментировать, и секс ограничивался миссионерской позой и наездницей. У меня сложилось впечатление, что домашний секс был нацелен на результат — кончить и спать. При чем Галя кончала далеко не каждый раз. Таким образом секс со мной в актовом зале во время репетиций для нее стал отдушиной — возможностью проявить себя и воплотить свои сокровенные фантазии. На третьей репетиции, пока она лежала на животе, а я интенсивно трахал её сверху, любуясь, как мой член скрывается в расщелине её сладкой попки, я не удержался и предложил ей попробовать анальный секс. Однако, услышал сквозь шумные стоны решительный отказ. К минету она была готова, а к аналу нет. И все же я поставил себе цель пробурить и эту скважину. Но позже.

Во время генеральной репетиции в актовом зале набралось много людей со своими номерами, и наши приключения в Закулисье подошли к концу. Даже на перекуре в зале оставались лица. Ладно, дети — с ними мы бы как-нибудь справились. Но нет же, педагоги! А у меня тем временем трубы горели. План был составлен, и его необходимо было выполнить. Гале, по всей видимости, тоже не терпелось остаться наедине, хотя она это мастерски скрывала. Мы зашли за кулисы в надежде хотя бы заняться легким петтингом и немножко снять нагрузку, а там — девчонки готовились к выходу. Мы поднялись наверх, чтобы пообжиматься и пососаться в темном закутке, где располагался люк, ведущий 

на крышу, а там сидят старшеклассники в своих телефонах. Мы от отчаяния отправились в туалет, чтобы передернуть друг другу по-быстренькому, а там — очередь из школьников. В общем, полная засада! На перепихон после репетиции тоже не было надежды, потому что заканчивали мы после обеда, и Гале нужно было ехать с дочерью на детский праздник. Так что, когда мы отыграли максимально слажено и безупречно, мне оставалось лишь смотреть ей в след, пока Галя, виляя аппетитными булочками, уходила по коридору.

Тут ко мне подошла молоденькая преподавательница — учитель музыки и худрук концерта в одном лице — и попросила составить ей компанию в музыкальном номере. Её музыкант сломал руку и не сможет подыграть. Я вкратце оценил её взглядом: смазливое личико, темные кудрявые волосы, небольшая грудь и узкие бедра, и согласился. Она исполняла «Прекрасное далеко, не будь ко мне жестоко», а моей задачей было играть перебором. Не вопрос! Пела она и впрямь душевно — я чуть не прослезился. Остальные участники, прежде, очевидно, не слышавшие её голос, были приятно удивлены и поддержали её аплодисментами.

Когда генеральная репетиция была окончена, я вызвался помочь худруку, и мы разговорились. Она была очень милой располагающей к общению девушкой, которая только в этом году окончила ВУЗ. Хотела заняться вокалом профессионально и отправиться в Москву покорять музыкальные проекты, где, возможно, её заметит какой-нибудь Крутой или Матвиенко и сделает из нее звезду. Я рассказал ей про свои музыкальные вкусы и даже сыграл пару песен. Ей понравилось. Между нами сложилась непринужденная обстановка — мы шутили, смеялись, подкалывали друг друга. И в итоге оказались в её кабинете. На её столе.

Мои губы и руки вытворяли с ней все то, что я планировал сделать с Галей. Худрук обалдела от моего напора и наглости, с которой я спустя час после знакомства уже забрался к ней в трусики и теребил её киску. Я расстегнул молнию на спине её платья, освободил её молодое тело от заточения в форме учителя, стянул с нее нижнее белье. Мои губы спустились по её шее и плечам к маленькой груди, а руки тем временем расстегнула ширинку и вытащили инструмент. Худрук напряглась в последний момент и попыталась остановить «коня на бегу», но ей не хватило решимости. Я ворвался внутрь нее и был неукротим. Её молодое тело изогнулось под пылкостью моих проникновений. Она ахнула, охнула и застонала. Её руки, выставленные вперед, чтобы сдержать меня, обвились вокруг моих плеч и держались, чтобы под шквалом поступательных движений её не унесло. Я же жадно упивался теплотой и молодостью её тела, беря реванш за облом в актовом зале. В конечном итоге, худрук распростерлась на своем столе и визжала от удовольствия, а я навис над ней и яростно молотил яйцами, удерживая её за тонкую талию. Она снова изогнула спину в нахлынувшем оргазме, а я перевернул её на бок и продолжил трахать, придерживая руками за бедро, лежавшее сверху. В 

преддверии своего оргазма я влепил её упругим ягодицам хороший шлепок, а затем вынул член и забрызгал спермой её ягодицы и бедра.

Когда я вернулся домой, не успел я закрыть за собой входную дверь, как на пороге появилась соседка Женя: на ней было обтягивающая спортивная форма, в которой в парке частенько бегают девчонки. Футболка облегала её грудь и подчеркивала отсутствие лифчика, а через ткань лосин проглядывали полоски трусиков. Судя по сухим волосам, Женя бегать только собиралась. В ходе короткого диалога я понял, что Женька сидит смотрит футбол этажом выше, а жена сказала мужу, что пойдет на тренировку (как выяснилось позже — увидев меня в окно). Я распахнул перед ней дверь, уже облизываясь от вида возбужденных сосков и круглых ягодиц, обтянутых лосинами.

Женя повалила меня на диван, а сама встала на колени, расстегнула мою ширинку и принялась за мой член. Её язык и губы ласкали головку, а голова энергично двигалась вверх-вниз. Я снял рубашку и приспустил брюки до лодыжек. Подготовив мой инструмент, Женя встала, повернулась ко мне попкой, стянула лосины до колен и опустилась спиной ко мне. Её руки уперлись в мои коленки, а таз принялся остервенело скакать на моем члене. С её губ срывались звуки радости, похоти, блаженства. Я взялся за её бедра и принялся насаживать их с заметным ускорением. Спустя пять минут в этой позе Женя немного взмокла и устала. Тогда я повалил её на пол попкой кверху и накинулся на нее. У меня ещё были силы, чтобы разогнать тазобедренный сустав до скорости звука и увеличить громкость и интенсивность её стонов. Женя не кричала, она орала от бурного секса, пока я долбил её киску сзади. В кульминационный момент она открыла рот и прокричала одно единственное слово «Дааа! ». Я же продолжал её трахать, пока не услышал своё собственное «Дааа! ».

Женя обычно бегала минут сорок, поэтому, немного отдохнув, мы вновь перебрались на кровать, где продолжили в миссионерской позе. Когда её одежда пропиталась потом, Женя позволила мне стянуть с нее верх и низ и осталась абсолютно голенькой. Мы продолжали кувыркаться и менять позы каждые несколько минут, неустанно нарушая тишину комнаты безумными стонами и криками. Когда до её возвращения оставалось пять минут, мы уже успели кончить два раза и шли на третий заход. Я достал из прикроватной тумбочки сувенир, оставленный секретаршей Мариной — фаллоимитатор с функцией вибратора. Женя лежала на спине, разведя ноги в разные стороны. Я вынул конец из её влажной киски и пристроил туда секс-игрушку. Нажал на кнопку, вызывая у девушки бурю новых ощущений, и принялся совершать круговые движения. Увидев, что ей по нраву данное новшество, я приподнял её таз за ягодички и вставил ей в анус. С её приоткрытых губ срывались стоны наслаждения и восторга.

Когда мой член вошел в её анальное отверстие, стоны сменились криком неожиданности, возмущения и возможно боли. Но мой член продолжил прокладывать путь 

в её задний проход, и её внезапный недовольный крик перемешался с уже привычными стонами радости и блаженства. Пока моя рука управляла фаллоимитатором в её вагине, доводя её до кульминации, я терся возбужденным инструментом внутри её тугого ануса, приближая свой конец. Размяв её задний проход, я ускорил темп и ощущал наступление неизбежного. Чем ближе был мой оргазм, тем усерднее я шурудил секс-игрушкой, которую перевел в самый интенсивный режим. Женя простонала не своим голосом, едва не захлебнувшись наслаждением, и её тело накрыла волна спазмических сокращений, от которых она извивалась, словно змея. Я отпустил ручку игрушки, которая так и осталась внутри её пещерки, и схватился снизу её бедер, продолжая натягивать её попку на свой набухший и готовый выстрелить член. Пяти фрикций хватило, и я замер, наполняя горячей спермой её анус. Тем временем фаллоимитатор вибрировал и вибрировал, чем вызывал у Жени множественные оргазмы.

На её запястье завибрировали смарт-часы, давая понять, что тренировка окончена. Она отключила их и стала собираться, не успев прийти в себя. Её спортивная форма вновь облегла её тело, пропитываясь каплями пота. Женя собрала волосы в хвост и затянула резинкой, направляясь в коридор.

— Может, сполоснешься?  — недоумевая, бросил я.

— Нет, это для поддержания легенды. Я ведь бегала, должна была вспотеть. Ого!  — воскликнула она.  — Я столько калорий и за час бега бы не сожгла.

Женя в дверях послала мне воздушный поцелуй и выскользнула в подъезд. Я натянул шорты, футболку и поторопился за ней. На втором этаже услышал голос Женьки, только что открывшего дверь (Женя успела выйти на крыльцо и позвонить ему в домофон, поскольку оставила ключи дома):

— Детка, пока ты бегала, пропустила такой фееричный секс!  — воодушевленно говорил ей муж.

— Что?!  — ошарашенно воскликнула она.  — Ты, что, бабу заказывал, пока меня не было?

— Да не я,  — сразу добавил Женька.  — Сосед снизу. Он кого-то так зверски шпиливилил, ты бы только слышала!

Я, стоя этажом ниже, чуть не прыснул.

— Они минут пять как закончили,  — продолжал Женька.  — Блин, я аж завелся! Может, пойдем в спальню?

— Погоди, Жень, мне нужно сначала принять душ.

Тут дверь захлопнулась и отрезала продолжение диалога от моих любопытных ушей.

•  •  •

«Первоклассный концерт»

Мое утро началось с смски от сына: «Папа не забуть севодня канцерт». Я бросил аппаратуру в машину. По пути на работу заскочил за кофе с пирожком. До 11:00 сделал все задания, не требующие отлагательств, и поехал в школу. Директор знала о моем участии в школьном концерте — вчера под конец рабочего дня я зарулил к ней в кабинет с коробкой конфет, небольшим букетиком и большой пачкой ребристых презервативов, чтобы отпроситься подобающим образом, однако она забрала лишь цветы и конфеты, от секса отказавшись. Утешая свою самооценку, я убедил себя в том, что у нее просто начались месячные.

Как участника концерта, а не просто родителя, меня впустили припарковаться на территорию школы. Через черный ход я занес свою аппаратуру и поставил её в отведенное место.  

Ребята уже были в актовом зале. Мы с басистом настроили и запаковали свои инструменты, договорившись пойти выпить кофе, но в коридоре меня поймала Галя:

— Привет. Мне срочно нужна твоя помощь.

— Галина, может, я тебе могу помочь,  — откликнулся с энтузиазмом басист.

— Нет, спасибо. Думаю, мы справимся вдвоем,  — отказалась Галя.

— Ну как знаете!  — ответил он и пошел за кофе.

Галя схватила меня за руку и повела в другую сторону.

— Куда ты меня ведешь?  — поинтересовался я.

— В двадцать-третьем кабинете устроили переодевалку. Сейчас там пока никого нет.

Мы стремглав ворвались в кабинет 23, и Галя заперла за нами дверь. Из актового зала доносилась музыка. Концерт должен был начаться через сорок минут. Пока я выбирал, где нам будет удобнее расположиться, Галя, сегодня одетая в клетчатую юбку, белую блузку и жилет — школьную форму старшеклассниц, уже снимала свои трусики и готовилась на меня наброситься. Как только я обернулся, намереваясь что-то сказать, она кинулась в атаку. Наши губы слились в поцелуе, она направила мои руки под свою юбку, а своими обхватила мою шею. A sex machine ready to ехрlоdе, как пелось в песне Quееn. Её неудержимая страсть оказалась заразной. Считанные секунды мне потребовались, чтобы растаять в её жарких объятиях. Мои руки мяли её горячие ягодицы, а член упирался в её лобок. Галя толкала меня к школьным партам, а, когда я в них врезался, она оторвала свои губы от моих, положила руки мне на плечи и опустила меня на колени, задирая свою правую ногу и ставя её на парту. Её киска оказалась прямо перед моим носом.

— Помоги мне, дружочек,  — томно пролепетала она.

Галя хотела совместить приятное с полезным — как я уже говорил, после качественного куни её голос становился более выразительным. Без лишних слов я положил свои ладони на её сладкую попку и прильнул губами к её влажной вагине. Галя схватилась пальцами за мои короткие волосы и задрожала от возбуждения, едва я совершил первый поцелуй. А уж когда я пустил в ход язык, она страстно промычала, еле сдерживаясь, чтобы не закричать. Я ласкал её половые губы и теребил языком её клитор, а руками неустанно массировал её ягодицы. Галя подмахивала мне тазом, словно трахая своей похотливой киской мой рот. «Ну раз так, то что ты скажешь на это?! » подумал я, запуская вагинальное торнадо. Едва мой язык зашелся кругами внутри её пещерки, Галя всё-таки не сдержалась и простонала, забыв про самообладание. Я пожирал и высасывал её киску, сводя девчонку с ума. Наконец её возбуждение достигло кульминации, и она издала протяжный стон, словно оперная дива распевается в своей гримерке.

— Теперь твоя очередь,  — встав с колен и расстегнув ширинку, потребовал я.

Галя светилась от счастья, её тело приобрело расслабленный вид, словно она хорошенько прибухнула. Она с радостью опустилась на коленки и взяла в рот. Страсть ещё не до конца её покинула и чувствовалась в том, как рьяно она работала 

языком и обхватывала мою головку губами, сглатывая слюни и смазку. Отсасывала она, как опытная минетчица. Я даже испугался, что так и кончу ей в рот, а не туда, куда намеревался. Пока она ласкала мои гениталии, я заметил, Галя стала теребить свою киску. Я решил сразу расставить все точки над i:

— Я хочу тебя в задницу.

Галя вытащила член изо рта, облизнула кончик и ответила:

— Исключено, милый!

И снова продолжила сосать. Я же настаивал:

— Отказ не принимается. Хочу твою задницу!

Она снова вынула головку.

— Я же сказала, исключено! После анала у меня голос охрипший, а у нас впереди концерт. Если так сильно хочешь, приходи завтра в фитнес-центр к 12 — я закончу заниматься йогой и получишь мою задницу,  — сказав это, она кокетливо подмигнула, поцеловала губками мой кончик и встала:  — А теперь, будь добр, осчастливь даму!

Галя уселась на парту и раздвинула ноги, подставляя мне свою киску.

— Не врешь?  — решил я уточнить.

— Конечно, не вру, милый. Я же вижу, куда вы все, мужики, смотрите. Со временем вам этого (она указала на свою раскрытую киску) становится мало, и вы целитесь туда. Признаться, я и сама хотела с тобой это проделать, но в прошлый раз произошел облом.

Поймав её на слове, я набросился на её киску. Трахал жестко, грубо, быстро, думая о её анусе и её словах, и кончил прямо в нее, едва с Галей не разминувшись. Её громкие страстные стоны стихли, и её губы снова слились с моими в нежном поцелуе.

Родители начали заполнять актовый зал. За кулисами носились туда-сюда участники концерта, уже надевшие сценические костюмы. Среди участников были танцоры, вокалисты, инструменталисты, комедианты, акробаты... и мы. Зазвучала «Учат в школе», и под усиленные микрофоном голоса ведущих педагоги стали заводить первоклашек в зал. Я выглянул изо кулис: вслед за «Ашками» шла Вероника Андреевна (ака Черная вдова) и вела вереницу «Бэшек». На четвертом ряду я разглядел Олесю с родителями, а справа от нее сидели мамы Вани Белова и Ани Морозовой. Я был удивлен, что Володя не составил Олесе компанию, учитывая, что на 1 сентября он приперся. Моя бывшая жена была прекрасна, как всегда. Я уделил её завитым волосам, неброскому макияжу и бирюзовому платью несколько секунд.

Затем мой взгляд скользнул по глубокому декольте мамы Вани Белова, заприметив её голливудскую улыбку и алую помаду. Парой секунд я пожертвовал на маму Ани Морозовой и приступил к поискам Дарьи Петровой. Она сидела двумя рядами выше. Рядом с ней сидел, предположительно, её супруг: квадратный подбородок, квадратные плечи, залысина на макушке — ничего особенного. Чего не скажешь о Дарье. Она надела длинное зеленое платье в пол, на ушах — золотые серьги с изумрудами, на шее — подвеска с тем же камнем. Я представил, какое белье на ней под этим платьем — наверняка, стринги и тоже зеленые. Но что я все пялюсь на баб! Я спустился глазами по рядам и нашел сына, который в школьной 

парадной форме выглядел не по-детски солидным. Он выкатил глаза и смотрел по сторонам как-то ошарашено: столько людей, цветов, красок, волнения. Его взгляд пробежался по кулисам, и он наконец заметил меня. Я ему подмигнул в знак поддержки, мол, не ссы — я с тобой, и он подмигнул мне в ответ.

На сцену пригласили директора и пару завучей, которые снова толкнули свои мотивирующие речи. Под громкие аплодисменты школьников и их родителей они заняли свои места в первом ряду, и начался сам концерт. На сцену выходили из-за кулис танцоры, вокалисты, инструменталисты, комедианты, акробаты. Номера включали парные танцы семиклассников с семиклассницами, хип-хоп в исполнении школьного коллектива, «Дважды два четыре» в исполнении школьного хора, лирическую песню, представленную вокалисткой из выпускного класса, двое десятиклассников взяли бас и электрогитару и сыграли какую-то балладу из репертуара Металлики (вроде Fade to Black), а акробаты-одиннадцатиклассники демонстрировали, как они умеют крутить сальто, ходить на руках и тому подобное. Моей фавориткой была старшеклассница с лирической песней. И не только потому, что на ней было легкое светлое платье, сквозь которое с моего ракурса открывался завораживающий вид на её подтянутые ягодицы, но и потому, что пела она весьма проникновенно.

Затем настала наша очередь петь песню. Обычно я не выступаю перед скоплением народа. Виной тому моя боязнь сцены. Однако, я взглянул на Галю, которая была одета, как старшеклассница,  — она излучала уверенность и непобедимость. Затем встретился глазами с сыном, Вероникой, худруком, Дарьей и даже Олесей, которые одним лишь взглядом рассеивали любые сомнения и вселяли в меня ощущение, что все будет хорошо. Я взял первый аккорд, барабанщик привел в жизнь ударную установку, басист дернул струну, а пианистка пробежалась пальцами по клавишам. И понеслось. Мы играли ни Guns-n-Roses, ни Scorpions, ни AC/DC, но даже с нашей песенкой раскачали весь зал — и детей (что было нетрудно), и взрослых. Галин голос звонкой трелью отражался от стен и потолка, мощной волной накрывал зрителей и участников. После двойного оргазма её связки стали гибкими и упругими. Хотя, по моему скромному мнению, её голосу немножко хрипотцы не помешало бы.

Нас проводили аплодисментами со сцены. За нами выступили комедианты со своими сценками, в зале кто-то смеялся, однако, на мой взгляд, некоторые шутки устарели ещё в моем детстве, а хохмы про гаджеты, браул старс и современных детей мне были непонятны. Пока юные комики зачитывали свои последние шутки, ко мне за кулисами подошла худрук и напомнила, что мы следующие. Шутникам похлопали, а ведущие уже объявляли:

— А теперь с песней «Прекрасное далёко» выступит художественный руководитель сегодняшнего концерта и, по совместительству, наш педагог по музыке Романова Елизавета Петровна.

Наконец, я узнал, как её зовут. Лучше поздно, чем никогда. Она заняла своё место у микрофона, а я уселся с гитарой позади и, переведя тумблер на нужные звукосниматели, стал перебирать струны. В другом углу к нам присоединился басист со своим контрабасом, а за кулисами барабанщик стал 

выбивать заурядный бит. Елизавета запела тоненьким голосом, вкладывая в слова песни детскую наивность, чистоту души и надежду на светлое будущее. Я сидел позади и разглядывал её стройную фигурку в нарядном, но при этом строгом платье. Где-то на втором припеве почувствовал, как по щеке течет слеза — меня всегда пробивали эмоции на этой песне, а Елизавета стала призмой, преломляющей смысл слов и придающей им новую жизнь в новом свете. Я перевел взгляд на зрительский зал, а там дети и взрослые пели вместе с ней — кто-то надрывал горло, кто-то лишь шевелил губами:

— От чистого истока в прекрасное далёко, в прекрасное далёко я начинаю путь...

Музыка стихла, а её высокие ноты повисли в воздухе актового зала. Зал разразился бурными овациями. Елизавета поклонилась и, дождавшись окончания рукоплесканий, двинула речь:

— Спасибо всем за участие в сегодняшнем концерте. Спасибо нашим воспитанникам. Спасибо родителям. Спасибо большое вам, наши зрители. Весь этот нереальный праздник стал реальным лишь благодаря вам. И для вас, наши милые первоклассники...  — Елизавета продолжала свою заранее подготовленную, но от того не менее искреннюю речь. И, когда она уже заканчивала, я набрался храбрости и дерзости и решил взять слово.

— Разрешите, Елизавета Петровна. Я бы от лица родителей хотел пожелать вам, ребенки, побольше счастливых моментов, крепкого здоровья, чтобы вы меньше пропускали занятия и могли, как губки, впитывать те знания, что до вас доносят педагоги. Я бы хотел вам пожелать обрести в школе верных друзей, которые придут к вам на помощь — и на улице, и во время контрольных. Я бы хотел, чтобы через 11 лет, когда вы будете выпускаться и продолжать свой жизненный путь, счастливые воспоминания, полученные знания и взращенные в вас ценности помогли вам создать мир, в котором правят честность, порядочность, взаимоуважение, мир и любовь. А теперь от лица всех мальчиков, парней и мужчин хотел бы спеть для всех девочек, девушек и женщин, представленных на сцене Елизаветой Петровной, одну песню.

Я пододвинул стул Елизавете, на котором она расположилась, закинув ногу на ногу. На второй стул сел я с гитарой и опустил стойку с микрофоном на уровень рта. Мотив песни был простой, аккорды тоже банальные, но из последних композиций, что я слышал в машине по радио, она зацепила меня больше всего. Медиатор скользнул по струнам, зажатым в аккорде Ре-мажор, и я запел, глядя в глаза худруку:

Я бы хотел, чтобы ты была хуже, чтобы ты плохо готовила ужин,

Чтобы я мог без тебя, мог без тебя засыпать.

Я бы хотел, чтобы ты была хуже, хуже хотя бы немного снаружи

Было бы просто наверное просто тебя не знать.

Ты всюду за мной по пятам

Не тону — ты мой капитан

И нравишься моим друзьям иногда даже больше меня

Жаль нету лекарства как от головы

И не спасает постельный режим

Ты вросла в меня крепко и пациента уже не спасти

Я бы хотел, чтобы ты была хуже.

Лучше, чтоб я был к тебе равнодушен

Чтобы мне не 

было больно, если б тебя потерял

Я бы хотел, чтобы ты была хуже,

Чтобы не чувствовал, как тебе нужен,

Чтобы я просто тебя просто тебя не знал

Не знал

Говоришь на трёх языках

Дожидаешься издалека

И нравишься маме моей — я не нравился ей никогда

И мне уже поздно щупать пульс,

Ты поразила все органы чувств,

Я хронически болен тобой

Чередуя все те же аккорды, я снова закрутил припев, и если прежде зрители лишь неловко хлопали в такт песне, то теперь они расчувствовали мотив и их голоса вторили мне. Затем бой сменился приглушенными квинтами аккордов — прием, широко используемый рок-музыкантами для создания напряженности в песне — и я завел последний куплет:

Я бы хотел, чтобы ты была хуже

Но ты так красива с размазанной тушью

В рваных спортивках и старой пижаме

Ну просто нельзя быть такой идеальной

Я бы хотел, чтобы ты была хуже

Лучше, чтоб я был к тебе равнодушен...

Я рвал горло и струны души, орудуя медиатором по струнам гитары. Мой взгляд перевелся на зрительский зал, а именно на тех женщин, которым я пел эти строки: Гале, Дарье, Веронике, мамашкам Вани и Ани и, конечно же, Олесе. Девчонки, с которыми меня связывали только потрахушки, смотрели на меня влюбленными глазами, считая, что пою я для них. У кого-то во взгляде проскальзывало волнение, смущение, у кого-то — даже обожание и похоть. Олеся же смотрела на меня удивленно, понимая, что спустя столько лет брака она снова видит на сцене с гитарой того незнакомца из кафешки в тот дождливый хмурый день. На меня, признаться, тоже нахлынула ностальгия. Будучи тем самым незнакомцем, я и сам на бывшую жену посмотрел иным взглядом. Тем временем песня закончилась, я сыграл финальный аккорд, встал со стула и, взяв за руку Елизавету, помог ей встать. Мы вместе поклонились и скрылись за кулисами под продолжающиеся аплодисменты.

Вслед за нами на сцену вышли все первоклассники и стали по очереди читать заданные на дом четверостишья. Когда пятнадцать минут поэзии закончились, включилась минусовка, и дети вместе с классными руководителями запели хором очередную школьную песню, под дружные овации своих родителей. Когда музыка стихла и дети, попозировав фотографам, спустились в зрительский зал, на сцене снова появилась директриса, и к ней из-за кулис вышла немного потрепанная Елизавета Петровна. Пока первая поздравляла первоклашек и их родителей с праздником, вторая восстанавливала дыхание после сногсшибательного оргазма.

Двадцатью минутами ранее, когда первоклашки только поднимались на сцену, худрук набросилась на меня за кулисами со страстными и нежными поцелуями. Я инстинктивно схватил её за попку и крепко прижал к себе. Почувствовав мою эрекцию, Елизавета отпрянула и потянула меня за руку к потайному выходу в коридор, а оттуда повела меня в аудиторию, которую на время концерта переоборудовали под переодевалку. Едва дверной замок щелкнул, она отдалась в мои объятия. Пальцы моей правой руки оказались на её затылке в дебрях темных кудрявых волос, а левая рука снова схватила её за зад. Мой язык проник в её рот, а 

её губы жадно его обхватывали. Она вся горела от желания и вслепую нащупала мой ремень, мою ширинку и доставала немузыкальный инструмент. Я задрал подол её нарядного, но строгого платья, порвал колготки, обнажая трусики телесного цвета, и, оттянув трусы, вошел в нее сзади. Этот пыл и эта прыть, с которой она принялась меня целовать, сильно возбудили меня. Я хотел побыстрее снять это напряжение. Поэтому, ворвавшись в её вагину, я глубокими и резкими толчками входил.

Елизавета наклонилась вперед и уперлась ладонями в парту, на которой были навалены вещи. Мои яростные фрикции содрогали её тонкое миниатюрное тело, и вибрация передавалась парте, с которой начала спадать одежда. Я молотил её изо всех сил, и мои старания были вознаграждены. Едва я вытащил член, как струя семени вырвалась и заляпала её рваные колготки. Но худрук по-прежнему оставалась заведенной. Тогда я просунул два пальца в её вагину и стал совершать ими поступательные движения с той же скоростью, что долбил её минуту назад. Благодаря шуму в актовом зале стоны Елизаветы слышал только я, а ведь они звучали даже чувственнее её песни.

Пока я теребил пальцами её киску, мой член снова салютовал стоя, так что я оборвал процесс, вынув пальцы, хотя Лизе до оргазма оставалось всего несколько секунд. Она недовольно промычала в ответ на мою бестактность. Я же повернул её к себе лицом, подхватил под попку и насадил её на уже твердый член. Удерживая её навису, я пошел вдоль парт к учительскому креслу. Расположившись в нем, я целовал её губы и расстегивал молнию на спине её платья, пока Лиза с тем же пылом и той же прытью двигалась вверх-вниз на моем члене. Я схватил её за волосы, отрывая её губы от своих, и стал спускаться влажными горячими поцелуями по её шее в сторону обнаженной груди. Мой язык коснулся её соска, и Лиза выпустила стон блаженства. Я немного его прикусил, и она вскрикнула от экстаза, продолжая скакать на моем немузыкальном инструменте. Снова и снова она поднималась и опускалась, но вскоре обессилила — страсть туманила её разум и мешала ей двигаться размеренно. Я схватил её за узкие бедра, встал с кресла и снова начал ублажать её навису. Лиза висела на мне безвольной куклой, пока я бешенными фрикциями молотил её вагину. Она уже не стонала, не кричала, а судорожно орала, потеряв самоконтроль. Думаю, если бы не детский хор, исполнявший песню в зале, вся школа бы услышала, как ей в этот момент было хорошо. Вдруг в разгар неистового секса она сделала глубокий вдох и замерла. Её вагинальные мышцы тугим хватом зажали мой член, чем привели его в действие. Мне ничего не оставалось кроме как кончить в нее. Сквозь шумное дыхание мы услышали, как кончилась песня, и Елизавета, соскакивая с меня, поспешила одеться и бросилась к двери.

Пытаясь отдышаться, я присоединился к толпе участников концерта, которые стояли сбоку 

от сцены и слушали финальную речь директрисы. «А мне можете посвятить песню? » кокетливо спросила меня девушка, стоявшая слева. Я повернул в её сторону голову: ею оказалась вокалистка-старшеклассница, певшая лирическую песню. «Конечно, сладенькая,  — томным голосом ответил я, глядя ей в глаза,  — как только тебе исполнится восемнадцать». Она ответила мне обворожительной улыбкой, достала из сумочки блокнот с ручкой, что-то наскоро черканула и сунула листок в мой карман. Если бы не двойной оргазм в соседнем классе, думаю, этого хватило бы, чтобы я завелся...

•  •  •

«Мальчишки и девчонки, а также их родители»

После концерта толпа хлынула из зала и волной вынесла меня в коридор, а оттуда на улицу. У меня не было возможности ни обмолвиться словечком с Елизаветой и Вероникой, ни забрать свою аппаратуру, так и оставшуюся за кулисами. Где-то в толпе затерялись мои сын с бывшей женой. Я же сел в машину и поехал в сторону аквапарка, где у детей планировалось продолжение праздника. На этот раз я умудрился добраться до туда раньше остальных и занял удобное место на парковке. Встретившись со знакомыми родителями, я пошел к главному входу. Подъехала мама Вани Б. Как и в садике, она была ответственна за еду и напитки. Мы с папашками вызвались донести коробки до фудкорта, где после воднооздоровительных процедур дети будут трапезничать пиццей, картошкой фри, а также фруктами и газировкой. Подняв коробки, мы отправились в фойе, чтобы получить браслеты-ключи от шкафчиков, но мама Вани Б. задержала меня. Отвела меня в сторону двери с табличкой «Вход только для персонала», где, круто развернувшись прямо передо мной, схватила меня за яйца.

— Эй, ты что делаешь?!  — возмутился от неожиданности я.

— Это было так трогательно!  — прильнув губами к моему уху, возбужденно прошептала она.  — Твоя песня и гитара разожгли пожар, который надо срочно потушить.

— Ты собираешься тушить прямо здесь, в коридоре?

— Дурачок, конечно же, нет. Вон за той дверью,  — она указала на дверь с табличкой.

— И как ты собираешься туда войти? Там ведь написано: только для персонала. Не собираешься ведь ты попросить уборщицу открыть её для нас?  — моя интонация была пропитана иронией, однако её оставили без внимания.

— Зачем кого-то просить, когда есть ключ?!  — она вынула ключ-карту из сумочки и лукаво мне подмигнула.

— Твою ж мать! Ты ради моего члена даже ключ сперла?  — поразился я.  — Черт побери, я польщен. Никто никогда прежде такого ради нас не делал!

— Заткнись и следуй за мной!  — не терпя возражений, потребовала она и, не отпуская моё хозяйство, повела меня за собой. Она поднесла ключ-карту к считывателю, как вдруг он издал сигнал и дверь открыли с другой стороны: уборщица. Мамашка Вани Б. и уборщица застыли на пороге, удивленно глядя друг на друга. Взгляд уборщицы не упустил того, за что она меня держала. Немая неловкая сцена продлилась секунд пять, после чего первой обрела дар речи уборщица:

— Здравствуйте, Регина Викторовна!

— Здравствуй, Гульнара. Ты в бассейн шла?  — 

сказала мама Вани Б.

— Так точно, Регина Викторовна, в бассейн.

— Передай тогда, чтобы Костя был сегодня повнимательнее. Как никак, мероприятие для одноклассников моего сына и их родителей.

— Да, конечно, Регина Викторовна,  — ответила Гульнара и ушла с дороги.

Едва её шаги скрылись за поворотом, я ещё более удивленно спросил:

— Регина Викторовна?

— Ну да. А как я у тебя в телефоне записана? Мама Вани Белова, что ли?

Не дожидаясь ответа, она потянула меня в открытую дверь. Оказывается, для персонала (и для владелицы аквапарка, в частности) были отдельные раздевалки и душ. Закрыв дверь на замок, именно там Регина и накинулась на меня. Она срывала одежду с меня, пока я уткнулся лицом в её глубокое декольте и упивался ароматом её парфюма, смешавшимся с запахом её похотливого тела. Затем и она осталась без одежды. Виляя голыми ягодицами, без всякой заминки она изящно отправилась в душевую кабинку. Я не мог не последовать за ней. Там под струями горячей воды мы совершили омовение, а затем под властью вожделения приступили к совокуплению. Я прижал Регину к стенке, подхватил её под коленку и, смыв с конца остатки пенки, глубоко присунул ей. На этом поэзия закончилась, и без метафор и гипербол, забыв про ямб и про хорей, я жарко трахал эту стерву, по яйца хер вгоняя ей. Короче, был я очень озабочен, как бы до покрова ночи с нею настрогать детей. Забыв про этикет и скромность, она стонала на всю громкость, а я гадал, что за духи слагают думы мои в стихи. Фух! Кажется, отпустило.

Вода стекала по нашим телам. Регина закинула правую ногу за моё бедро, а руки положила на мои плечи. Я ласкал языком и губами её сиськи, молотя членом её вагину. Она кричала и визжала, понимая, как сильно меня это возбуждает. Однако силы мои были на исходе. Регина повалила меня на пол и оседлала. Струи воды били прямо в её спину и плечи, поэтому, чтобы брызги не летели мне в лицо, я снова уткнулся в её сиськи, жадно их пожирая. Регина была полна сил и желания поскорее унять зуд между ног. Она остервенело наседала на меня, интенсивно работая тазобедренным суставом. Её киска заглатывала мою сосиску, пытаясь утолить голод. Все быстрее и быстрее. Резче и резче. Регина искусно двигала тазом взад-вперед, вверх-вниз, чередуя с вращательными движениями. В этой акробатической феерии мы внезапно замерли и одновременно пришли к финишу. Её оргазм сопровождался бурными стонами и спазмами всего её тела, после которых она усталая, но довольная повалилась на меня, а из её промежности густой струей вытекало моё семя.

Удовлетворив свои потребности и потушив очаг возгорания, Регина оделась, получила ключ-браслет от шкафчика для меня и провела меня служебным коридором к раздевалке. Зона шкафчиков для хранения вещей была отделена от входа в помещение рядом кабинок для переодевания. Посетители входили в кабинки через одну дверцу, а, переодевшись,  

переходили к шкафчикам через вторую, оставляя обе дверцы за собой открытыми. Сквозь мельтешащий народ и создаваемый ими шум и гам я подошел к одной такой кабинке, гляжу: дверца приоткрыта. Отворил её и нырнул внутрь, а там... стоит стройная женская фигура с широкими бедрами, а по её грациозной спине буквально стекает легкое зеленое платье, обнажая темно-зеленые стринги и пару знакомых мне ягодиц. В штанах, несмотря на недавний секс с Региной, началось волнение. Мой ошеломленный взгляд поднялся по её нагой спине и темным прямым волосам, остановившись на золотых сережках с изумрудами. Осознание того, с кем мы оказались в одной кабинке, подняло детородный орган на 90 градусов. Одна ножка высвободилась из лежащего на полу платья, за ней вторая. Тонкие пальчики уже подцепили резинку трусиков и собирались их стянуть вниз, но тут периферийное зрение нимфы меня обнаружило. Поворачиваясь ко мне лицом, она одной рукой прикрыла маленькую грудь, а другой — треугольник трусиков, скрывавший её лобок.

— Здравствуй, Дарья!  — возбужденным голосом сказал я.

Узнав, что это я вероломно ворвался в её кабинку, она расслабилась и кричать не стала. (Оказывается, она отправила мужа и сына в соседнюю кабинку, по вполне понятным причинам) Пару секунд она смотрела мне в глаза, затем заметила движение в моих брюках и опустила взгляд. На её смущенном лице появилась хитрая улыбка. Она убрала руки с груди и стрингов, поскольку чего я там ещё не видел, и уперлась ими в бока. Её глаза снова встретились с моими, и по её немому выражению лица я понял, что она не против. Я закрыл за собой дверцу и заключил её в объятия. Мы пылко целовались, мацались, ерзали от возбуждения и нетерпения. Мои руки оккупировали её бедра, а губы оказали влажное приветствие её соскам. Мы всячески старались не шуметь, чтобы в соседней кабинке нас не разоблачили. Дарья помогла мне раздеться, ослабила ремень, расстегнула ширинку и вынула детородный орган, который торчал на одиннадцать часов. Она нагнулась к нему и взяла головку в рот. Я заботливо убрал с её лица мешающие волосы и собрал их в хвост, а другой рукой продолжал гладить её попку и пальцами массировать промежность. Её влажный язык и мягкие губы окутали мой член уютом и теплом. Я наслаждался гостеприимством её ротовой полости и не желал её торопить, понимая, что мой следующий оргазм случится ещё не скоро, учитывая физические нагрузки, которые орган уже успел испытать за эти полдня. Поэтому я растворился во времени и пространстве, концентрируясь исключительно на её попке и половых губах.

Стонать Дарья себе запретила, но блаженное мычание сдерживать не могла. Её киска уже взмокла, половые губы набухли и умоляли меня оприходовать их. Мои пальцы скользнули под последний предмет её гардероба и теперь касались её нежной плоти без всяких посредников. Розочка раскрылась, и я проскользнул в её недра. Дарья в этот момент вынимала мой член изо рта и невольно 

ахнула от удовольствия. В следующий миг мой конец снова оказался у нее во рту, и когда я снова засунул два пальца, она, сдерживая стоны и крики, туго обхватила губами мой ствол. Настолько туго, что зажала его зубами. Больно не было, но импульс заставил меня немножко поволноваться.

— Даш, ну что ты там?  — услышали мы за дверцей.

Дарья вынула мой член, сглотнула, прочищая горло, и ответила:

— Вы идите кладите вещи в шкафчик и в душ! Встретимся в бассейне.

— Без тебя?

— Ну вы же уже большие мальчики!  — парировала Дарья.

— Хорошо. До встречи в бассейне. Не задерживайся!  — с этими словами её квадратный муж повел сына к шкафчикам.

Дарья сбросила с меня брюки и стянула с себя стринги, давая мне понять, что времени у нас немного. Я пристроился к ней сзади и вогнал негнущийся член в её мокрую киску. Она приняла его с распростертыми объятиями и сладострастным хлюпаньем. Дарья уперлась руками в стенку и стиснула зубы, чтобы не издавать ни звука, пока я медленно натягивал её. Я взялся за её широкие бедра и направлял её промежность на свой штык. Внутри жерла её вулкана было тепло и приятно. Медленное трение наших гениталий вызывало бурю эмоций. Решив побаловаться, я вставил средний палец в её задний проход, с которым мы познакомились в нашу последнюю встречу, и теперь стимулировал два её отверстия. Дарья не возражала — она, в принципе, боялась открыть рот, чтобы не закричать. Пока мой член ходил туда-сюда, она игриво виляла задом, дразня меня. Совершала им круговые движения, чтобы испытать весь спектр положительных ощущений.

Чувствуя, как напряглась её промежность, я понял, что точку кипения она уже достигла и скоро выпустит пар. Дабы догнать её, я вынул палец, взял её за талию и ускорил фрикции. Вероятно, шлепки наших тел слышались и в соседних кабинках, но для меня это все потеряло значение. Я снова был на финишной прямой и собирался кончить с одной из самых аппетитных попок в мире. Вместо громких стонов, криков, воплей Дарья испускала горячее дыхание. Стенка кабинки затряслась. Дарья промычала и покрылась дрожью, а я, не найдя другого выхода, вынул член из её киски и вставил в её задний проход, высвобождая заточенную энергию. В этот момент Дарья невольно вскрикнула. Выпрямилась. Я, сливаясь с ней в единое целое, обхватил руками её нагое потное тело и губами её рот, запуская внутрь язык. Словно древнегреческое изваяние, мы застыли в этой позе: губы сплетены страстным поцелуем, мои руки покрывают её грудь с торчащими сосками, а мой член между её ягодиц заполняет анус спермой.

Вдруг кто-то постучал в дверь:

— Ты ещё там? Мы пошли в душ.

На этот раз голос подал я:

— Я очень рад за вас, молодой человек.

— Ой, извините!  — всполошился он и ушел, а мы с Дарьей едва сдержались, чтобы не захохотать.

Через минуту Дарья в темно-зеленом закрытом купальнике выскочила в одну дверь, чтобы через другую 

кабинку выйти к шкафчикам, а спустя ещё минуту я вышел через вторую. Положив вещи в свободный шкаф, я отправился к душевым и увидел идущую мне навстречу Дарью в закрытом купальнике. «Скрывать столь прекрасное сексуальное тело противоестественно и должно быть запрещено на законодательном уровне! » — подумал я, когда мы, поравнявшись, обменялись заговорщическими улыбками и вошли в разные двери.

Пока одна часть родителей следила за порядком в бассейне, другая — накрывала на стол. Олеся была среди тех, кто расставлял коробки с пиццами, картошкой, наггетсами, пирогами и прочим. Ей компанию в столовой составила Регина, руководившая процессом. Несколько мамашек и папашек, желавших отвлечься от контроля за детьми, тоже присоединились. Я же оказался среди тех, кто делал малышне замечания, если они носились по мокрому полу, топили одноклассников и прыгали бомбочкой в бассейн, что администрацией аквапарка не разрешалось. Однако, сам я никаких замечаний не делал — для этого были специально подготовленные яжематери и им подобные. Я уселся на шезлонге и таращился на наиболее привлекательных мамашек. Особенно на тех, кто носил раздельный купальник по своему размеру. К таким относилась мама Ани Морозовой. Увидев мой пристальный пожирающий взгляд, она чуточку сконфузилась. Неудивительно, ведь мы чпокались всего-то один раз, да и было это уже давно. Магия моей привлекательности и харизмы давно развеялась. Однако, она тоже поглядывала в мою сторону. Таки песенка в школе зацепила и её. Я изучал изгибы её бедер, выпуклость её сисек, мокрые волосы, прилипшие к груди, румянец на её щеках. Но тут в толпе безбашенных мальчишек разглядел своего: нацепив надувные нарукавники, он прыгнул в воду и обдал всплеском рядом стоявших родителей и спасателей. Яжематери начали делать ему замечания, но он на их возмущенные крики положил х... в общем, проигнорировал, обернулся ко мне и поднял большие пальцы в знак восторга. Я посмеялся и ответил ему тем же жестом. Тут я заметил осуждающие взгляды яжематерей и спасателей и тоже положил на них. Сын подплыл ко мне и поделился переполнявшими его эмоциями. Он также высоко оценил моё участие в концерте, разделил моё облегчение, что «дядя Володя» не смог прийти, и продолжал увлечено болтать.

Через час после начала купания родители стали загонять детей в столовую, и в бассейне осталось уже не так много народу. Осталась и мама Ани М. Критиковавшие поведение детей, мамашки и папашки стали сами нырять в воду. Кто-то расслаблялся спокойным плаванием, кто-то наслаждался тишиной. Я поплыл к своей новой цели. Её муж был где-то наверху, помогал кормить первоклашек и мог в любой момент выглянуть в окно и увидеть нас вместе. Но я был на кураже и решил рискнуть. Плывя кролем, я широко махал руками и быстро нагонял её, а когда догнал, со всему размаху заехал ей ладонью прямо по полуобнаженной ягодице. Раздался шлепок. За ним — вскрик. Затем я остановился и столкнулся с ней в воде. Она сначала возмущалась, но, когда я предложил 

сделать ей массаж ушибленного участка, она фыркнула и поплыла на выход. Я, как джентельмен, был просто обязан исправить то, что натворил, и последовал за ней. Она шмыгнула в душ — я за ней.

— Ты, что, меня преследуешь?  — возмутилась, оборачиваясь, она.  — Это ведь женский душ!

— Ну если не хочешь здесь, пошли в мужской!  — ответил я.

— Хочу что?  — типа не поняла она.

— Как что? Массаж. Я же не мог отпустить тебя, не извинившись должным образом.

— Нет, спасибо,  — отвечала она, двигаясь к душевым кабинкам спиной. Я же продолжал наступать. Понимая, что я не отстану, она сиганула в кабинку и поспешила закрыть дверь, но я был шустрее. Второй раз за день я оказался с женщиной под душем.

— Я буду кричать,  — предупредила она.

— Конечно, будешь,  — наступал на нее я.

— Не в том смысле,  — решила поправиться она.

— И в том, и в этом,  — мой голос перед броском становился ниже.  — И сверху, и снизу.

— Это будет расцениваться, как домогательство,  — погрозила она мне пальчиком. Я схватил её за руку и потянул резко на себя, захватывая в крепких объятиях.

— Только если я кончу первым,  — сказал я, глядя ей прямо в глаза, а разделяло наши лица всего несколько сантиметров. От нее исходило тепло и волнение. Участилось сердцебиение. И от малейшего прикосновения её обуревало возбуждение. Мой член, выпирающий из плавок, уперся в её лобок. Её грудь в купальнике соприкасалась с моей. Она нервно сглотнула, и её губы разомкнулись. В этот момент и мне, и ей стало ясно — она готова.

Наши губы сплелись в поцелуе, при чем необузданная страсть исходила от нее. Мои пальцы схватили её за попку и проскользнули под резинку её трусов, нащупывая холодную плоть её мягких булок. Резким рывком я сорвал с нее плавки и залез рукой в промежность, щупая её по-хозяйски. Она издала томное мычание и обхватила губами мой язык. Я сунул пальцы в её щелку, пробивая последний барьер обороны. Второй рукой я сорвал с нее верхнюю часть купальника, оставляя стоять с голыми сиськами. Она схватила мой ствол, вынула его из плавок и принялась массировать, хотя он уже выглядел достаточно грозным оружием.

Я встал на колени и решил побаловать её лучшим куни в её жизни. Она прикрыла рот руками, чтобы приглушить грудные стоны, пока я ласкал её половые губы и клитор, помогая языку пальцами. Она набрала в грудь побольше воздуха, а когда выдохнула, раздался протяжный стон, который приглушить её руки были бессильны. Я облизывал её вагину и играл с клитором, а она задыхалась от переполнявшего её возбуждения. Оторвавшись от её влагалища, я рывком встал, подхватил одну её ногу, отвел в сторону, открывая доступ, и вогнал грозное оружие по самые яйца, чем вызвал новую волну неконтролируемых стонов и криков. Придерживая её за бедра, я вонзался в нее снова и снова. Сначала медленно, смакуя тем, как у нее перехватывало дыхание. Я высунул ей 

язык, а она припала к нему губами, ласкала его своим языком. Затем фрикции стали учащаться, становились резче, грубее. Едва я забарабанил её, как следует, я почувствовал, как сжались её мышцы, и она протяжно пропела сладострастную мелодию оргазма. Я думал сменить позицию или лишить её анальной девственности, но темп, в котором наши гениталии терлись друг об друга, приближал мой очередной оргазм семимильными шагами, и мне не хотелось его прерывать. Я продолжил её трахать и любоваться тем, как она переживает афтершоки своей кульминации, как трясутся её сиськи в такт моим толчкам, как с её губ слетает прерывистое дыхание. Предчувствуя свой апогей, я вогнал ей напоследок ещё раз по самые яйца и резко вынул, фонтанируя спермой на её живот и лобок.

Кончив, я отпрянул на пару шагов от нее, а мама Ани М. обессиленно сползла по стенке душевой кабинки на пол. Мой конец устало повис, капая остатками спермы. А она сидела и благодарно смотрела на меня снизу вверх. Спустя пять минут расслабона мы включили воду и, нежась под струями в объятиях, освежились. Она выходила их душа первая и выводила меня, как отряд спецназа выводит разведчика из тыла врага.

Когда мы поднялись в столовую половина газировки была выпита, а половина фастфуда съедена. Зато к фруктам никто ещё даже не притрагивался. Родители сидели за отдельными столами и что-то весело обсуждали. Я перекинулся взглядами с теми, кого уже успел осчастливить сегодня: Дарья, Регина, Галя. Увидел сына, бурно обсуждающего что-то с Беловым, Петровым, Морозовой и другими детьми. С ближайшего стола взял кусок пиццы с ветчиной и ананасами, которую ещё никто не трогал, и пошел к другим папашам и мамашам. Некоторые из них встретили меня улыбками, оценили моё владение гитарой. Кстати, о гитаре. Я мысленно поставил себе напоминание написать Веронике, чтобы она приглядела за моей аппаратурой до понедельника. А затем вспомнил, что она навряд ли ещё в школе, ведь день уже близился к вечеру. Мысленно отвесил себе подзатыльник за то, что не забрал гитару с прибамбасами сразу. Пока я пребывал в этих размышлениях, ко мне подошла моя бывшая жена. С тех пор, как она выдворила меня из своей квартиры, я так много хотел ей сказать, а теперь, когда она стояла рядом и произнесла свой «Привет! », у меня не было слов. Ответный «Привет! » пришлось буквально выдавливать из себя. Тем не менее, разговор был начат.

— Как работа?  — спросила меня Олеся.

Я вспомнил, какие потрахушки мы устраивали с сотрудницами и начальницей, улыбнулся и ответил:

— Все хорошо. Отзывчивый коллектив, неплохая зарплата, даже квартиру предоставили — не работа, а мечта! Как у тебя?

— Тоже не жалуюсь. Начальница уходит в декрет, планирует меня поставить на своё место. А это дополнительные деньги и новые возможности.

— Поздравляю,  — ответил сухо я.  — Как дома? Как на личном фронте?

— Дома нормально, потихоньку. А вот мой личный фронт тебя, полагаю, мало интересует,  — вроде не 

нахамила, но я почувствовал, как осадила, чтобы не лез, куда не просят.

— Понятно. Не хочешь, можешь не говорить.

— Да при чем тут не хочешь? Просто не думаю, что ты сможешь за меня порадоваться, что я нашла настоящего мужчину.

— А я был, типа, ненастоящий, что ли?!  — возмутился я.

— Не начинай!  — сразу остановила она меня.  — Ты был настоящий, но, как ты высказался в ЗАГСе, уже не тем, что был раньше. Я не чувствовала себя, как за каменной стеной, что на тебя можно положиться в трудную минуту. Не чувствовала твою поддержку, заботу, страсть, любовь...

— А теперь чувствуешь?  — в лоб спросил я.

— Теперь чувствую.

— Ну и счастья вам. Совет да любовь. Только пусть не лезет в наши с сыном отношения,  — погрозил я пальцем и собирался удалиться, но Олеся бросила вслед:

— Возможно, я бы и чувствовала, если бы ты не тратил свои силы направо и налево, кобель.

— Заметь, что я — тот кобель, которого предпочла жена твоему хахалю. Быть может, он не настолько хорош?

С этими словами я ушел окончательно. По пути подошел к сыну, поздравил его и пошел переодеваться. На этот раз один. Спустя пять минут я сдал браслет на стойке администрации, завел машину и погнал её прочь. Если бы не множественные оргазмы за этот день, думаю, гнев и ярость переполняли бы меня, побуждая заехать в гости к Володе и заехать ему по роже. Пару сотен раз. Но эйфория после стольких кисок сгладила эффект, и мне было на него по фигу.

•  •  •

«Как в старые добрые времена»

Едва я припарковался у своего подъезда, раздался звонок телефона. Черная вдова! Я нажал на зеленую кнопку и услышал шум в динамике.

— Привет! Я чего звоню. У меня есть билет на рок-концерт сегодня вечером. Не хочешь присоединиться?

Откровенно говоря, единственное, что я хотел сейчас,  — это полтора литра светлого нефильтрованного на диване перед телевизором. Однако, я так редко выбирался куда-нибудь из дома в последнее время.

— Да, конечно. Скажи, куда надо подъехать.

Узнав адрес, я снова завел двигатель и поколесил в сторону клуба. Перед началом концерта мы с Вероникой заскочили в кафе, выпили по чашке кофе и съели по сэндвичу. Между нами сохранялась дружеская атмосфера: мы шутили, смеялись, братались, пока стояли в очереди в клуб. Тут я и выяснил, почему она выбрала мою кандидатуру на данное мероприятие. Оказывается, она порвала со своим парнем и хотела развеяться в духе своей юности: мальчики постарше, алкоголь и рок-н-рол. Концерт играла местная группа, пропагандирующая классический хард-рок. Исполнила несколько каверов на известные песни. Сыграла несколько своих. Два часа безудержного драйва и громкой музыки. Мы с Вероникой прыгали, резвились и горланили песни на танцполе, как подростки.

После концерта я вызвался довезти её до дома, однако клуб, хард-рок и компания Черной Вдовы вызвали эффект дежавю, и мы вновь поддались соблазну в салоне моего автомобиля. На этот раз я загнал машину на ни кем не используемую 

парковку рядом с лесом. Разложил задние сидения в ровный пол. Постелил что-то, чтобы было мягче. И там-то все и произошло. Мои мышцы устали за целый день физических нагрузок, поэтому я лег на пол, а Вероника села сверху. Она оказалась первой моей партнершей за день, у кого под рукой нашлись презервативы. Натянув резинку, она просунула мой заебавшийся член в свою пещерку и принялась скакать. Из приемника доносились драйвовые рифы, в такт которым она наседала на мой инструмент. Рифы ускорялись, и она вместе с ними. Сквозь ахи и охи она умудрялись даже подпевать рок-группе, песня которой стала саундтреком нашему сексу. В итоге она выбилась из сил и последние фрикции совершала уже вымотанная, но её усердие и выносливость были вознаграждены. Я лежал на полу машины, обнимая Веронику, и планировал немножко восстановить силы и достичь своего хэппи-энда. Однако, пока мы отдыхали, мой дружок на все плюнул и отправился спать.

Через полчаса мой автомобиль остановился у её подъезда. Едва Вероника Андреевна выпрыгнула из моего автомобиля, на прощание чмокнув меня в щеку, я стал предвкушать, как сейчас вернусь домой, открою холодильник, достану полтора литра пива и утолю жажду хмельным напитком. Но не успел я представить, как холодный жидкий хлеб будет растекаться по моему пищеводу, мои мысли прервал телефонный звонок. Олеся. Мне следовало ожидать, что вселенная найдет способ помешать мне насладиться пивом и чипсами, но был удивлен, что позвонила именно она. Учитывая нашу перепалку в аквапарке. Тем не менее, я не мог не взять трубку — если уж она звонила в столь поздний час, значит, дело срочное.

— Алло,  — сухо ответил я, приглушая музыку в машине.

— Ты можешь ко мне приехать?  — без преамбул спросила она заплаканным голосом.

— Что случилось?  — сухость сменилась настороженностью.

— Можешь?  — не отвечая, продолжила Олеся.

— Да, конечно.

Я добрался за 15 минут. Припарковал коня на том же месте, где и всегда. Позвонил в домофон. Олеся открыла, не спрашивая «кто? ». Когда я добрался до двери, она уже была не заперта. По пути к бывшей я перебрал различные варианты того, что могло случиться. Главным подозреваемым её заплаканного голоса был Володя. Оскорбил ли, изменил ли, поднял ли на нее руку — я при любом раскладе собирался набить ему морду. Поэтому, когда я вошел в квартиру, не снимая обуви, сразу двинулся на поиски её хахаля. Однако, его не было. Зато Олеся вышла в домашнем халатике из кухни. От нее веяло вином. Глаза немного запьянели. А слезы размазали тушь. Но она все равно была прекрасна. Её взгляд упал на мою обувь, и я почувствовал исходящий от нее укор. Быстро сбросил кроссовки и швырнул их в прихожую. Подошел к Олесе, взял её за плечи и сказал:

— Ну рассказывай, что случилось.

Она подняла глаза на меня, улыбнулась сквозь слезы и поцеловала меня в губы. Сначала едва касаясь. Затем я подался вперед, и градус нашего поцелуя стал подниматься. В ход 

пошли языки и объятия. Мои руки опустились на её талию и привлекли её поближе. Она расположила свои руки на моих плечах и во время страстного поцелуя прихватила мою губу зубами — я почувствовал привкус железа во рту. Её пыл пробуждал во мне звериный аппетит. Мои руки сползли ещё ниже и вцепились в её попку. Олеся ахнула, ухватилась за мою рубашку и разорвала её на моей груди. Я был обескуражен, ведь она никогда прежде такого не делала. Что ж, зуб за зуб, как говорится — я сорвал с нее халат, оставляя Олесю в одних кружевных стрингах. Её груди приветливо встречали меня возбужденными сосками. Я оторвался от её губ и принялся ласкать её сиськи. Губами, зубами, языком. Тем самым вызывал томные стоны своей бывшей жены. Ловким движением я освободился от брюк, оставив их на полу, подхватил Олесю под бедра и потащил её на диван. Уложив её на спину, я подцепил пальцами резинку трусиков и стянул их. Она расставила ноги, впуская меня, и я набросился на нее. Мой восставший из спящих друг ворвался в теплые объятия её бритой киски. «Сколько лет, сколько зим! », казалось, воскликнули они. Наши гениталии слились в страстном порыве, и наши голоса наполнили комнату симфонией секса.

Оказалось, что я так сильно по ней соскучился, а ей не хватало меня. Мы предались бурному неистовому сексу, как тогда — на заре наших отношений. Быстро и результативно. Я пыхтел, она стонала, а наши потные тела шумно шлепались друг о друга в миссионерской позе. В разгар секса мы обменивались горячими поцелуями и тянулись душами друг к другу. В тот момент мне никто другой был не нужен, всю свою страсть, любовь, энергию я желал отдать лишь ей. Хотел сделать её счастливой. Пускай всего на несколько минут, но счастливой. Наши губы разомкнулись. Я нависал над ней и смотрел в её глаза, пока она жарко стонала под моими зверскими фрикциями.

Затем её охватило сладострастное ощущение, и Олеся закрыла глаза в экстазе, чтобы раствориться в нем. Я почувствовал извержение своего вулкана и по привычке не стал вынимать инструмент. Испытав облегчение от схлынувшего возбуждения, мы возобновили ласки и поцелуи на диване. Придя в себя, Олеся предложила мне выпить вина. Выбравшись из-под меня, она, виляя голыми бедрами, отправилась на кухню за бокалами. Мы взяли вино и пошли на балкон. Город погрузился в ночь. Сентябрьский ветерок обдувал нас свежестью, но не мог остудить наш пыл. Выпивая голышом, я гладил её тело и любовался её наготой. Олеся ловила мои восхищенные взгляды, и ей было лестно. Она даже сменила свою стойку, чтобы мне были открыты все её пикантные места: затвердевшие соски на грудях, бритый лобок, ведущий к половым губам, а в окне сзади отражались её ягодицы. Бокал вина помог мне рефрешнуться и притупить усталость в мышцах и паху. Теряя рассудок от переполнявших меня ностальгии и желания, я отставил 

свой бокал и поцеловал Олесю в шею. Вслед за моими влажными губами её кожу обдало моё разгоряченное дыхание, заставляя мурашки бежать вниз по спине. Затем мои губы спустились на её холодные плечи, грудь. Я жадно обхватил губами её груди и коснулся кончиком языка её сосков. Олеся не могла устоять на месте, она допила своё вино и поставила бокал рядом с моим. Я целовал её живот, пупок, опускаясь на колени. Затем развернул её к себе спиной и впился губами и зубами в её сладкую попку. Мои руки гладили её бедра, а зубы кусали мягкие булочки. Олеся томно дышала и постанывала, держась руками за подоконник.

— Я хочу, чтобы ты трахнул меня так, как трахаешь своих любовниц. Хочу испытать то, что чувствуют они с тобой в постели. Стонать и визжать от удовольствия. Хочу этой ночью забыть, что значит, быть твоей женой, и в кои-то веки побыть твоей любовницей.

— И ты готова на минет, куни, анал?  — спросил я, продолжая пожирать её ягодицы.

— Да,  — трепетно выдохнула она.

Тогда мои руки приступили к подъему по её талии и спине. Я встал, раздвинул её ноги и просунул эрегированный конец в её киску, рывком входя внутрь. Олеся захлебнулась собственным стоном. Одной рукой я держал её за плечо, а другой — за бедро, и медленно насаживал, чтобы соки её киски увлажнили ствол и подготовили его к триумфальному входу в её анус. Медленно, но уверенно я совал и вынимал член из её пещерки, а Олесины стоны становились все жарче и громче. Она наклонилась вперед, а я убрал руку с её плеча и принялся средним пальцем массировать её задний проход. Олеся ойкнула, но не стала сопротивляться, а лишь пошире расставила бедра, готовясь принять меня в зад. Я медленно разминал оба её отверстия ещё несколько секунд, а затем, набравшись решимости, покинул её киску и вошел в анус. Олеся вскрикнула, а я отвел таз назад и вошел вновь. На этот раз поглубже. Тугое кольцо её заднего прохода обхватывало мой конец и сопротивлялось, отчего трение было чувственнее. С каждым разом я забирался все глубже и глубже, и, когда её стенки раздвинулись и член стал входить увереннее, наконец ускорил темп.

Олеся забылась в пылу страсти и кричала во все горло, пока я, её бывший муж, разрабатывал её попку. Я с юности считал анальный секс извращением, а потому никогда не практиковал его с теми девушками, в кого влюблялся раньше, чем затаскивал в постель. Ни свою бывшую, ни Алину, ни Олесю. Зачем марать чистые возвышенные отношения этой грязью. Исключением была, пожалуй, только Дашка. Но понял я, что любил её, уже после того, как подавляющую часть сексуальных экспериментов мы успели перепробовать, поэтому — не считается! И вот мы с Олесей, моей бывшей женой и матерью моего ребенка, стоим на балконе и предаемся разврату. Я жестко и грубо осваиваю её задний проход, а 

она стонет, как грязная шлюха, отчего мне хочется засадить ей ещё пожестче. Из соседних окон стали высовываться головы и слышаться возмущенные возгласы: «Вот извращенцы! Сейчас полицию вызову — нашли, чем заниматься на балконе! Закройтесь в комнате и трахайтесь, сколько угодно — зачем мешать соседям спать! Фу, содомия! Ужас, ваши извращения ведь могут услышать дети! Граждане, это в какой квартире происходит? » и так далее. Я был уверен, что Миле, если она дома, крики Олеси тоже не дадут уснуть.

Трение в её заднем проходе вызвало у меня обильный оргазм. Я покрепче взялся за её ягодицы и вогнал максимально глубоко, чтобы наполнить семенем её второе отверстие. Олеся вскрикнула, когда мой член в её анусе дернулся в кульминационный момент, и наконец затихла. Он дернулся ещё пару раз, опустошая запасы, и с чувством выполненного долга выскользнул из нее. Мы стояли, обнявшись, на балконе и переводили дыхание, пока наши соседи не унимались. Забрав бокалы, мы, игнорируя их возгласы, пошли на кухню за вином.

Следующее, что я помню,  — мы сосались под душем и смывали пот и сперму с наших тел, готовясь к очередному раунду в спальне. Затем мы расположились на белоснежных простынях, которые Олеся предусмотрительно постелила перед моим приходом. Она заняла позицию сверху и, обезумев от возбуждения, страстно скакала на мне. Её груди подпрыгивали в такт её движениям, а я любовался ими и мял руками её ягодицы. Кровать скрипела, по стенам стучали неспящие соседи, а Олеся проникновенными стонами исполняла эту арию любви. Её руки гладили мою волосатую грудь, и вдруг ногтями впились в мою плоть и стали её царапать. Характер её телодвижений изменился, а в лице читалась сконцентрированность. По симптомам стало ясно: вот-вот кто-то кончит. Она сжала зубы и сквозь них яростно промычала. Олеся застыла, закрыла глаза, а её тело задрожало. Спустя несколько секунд она отдышалась и наклонилась к моим губам, чтобы слиться с ними в пламенном поцелуе.

Я сел в постели, спиной облокотившись о спинку кровати, и развернул Олесю спиной к себе. Она расставила ноги пошире и опустилась на мой член, однако я направил конец не в её блаженную вагину, а в задницу. Олеся не стала возражать. Член снова входил туго, но уже быстрее. С третьего раза её попка смогла принять всю его длину. Олеся откинулась спиной на мою грудь, я подхватил её под бедра, выставляя их на нужный уровень, и принялся сначала медленно, а через минуту во всю прыть долбить её анус. Не успели ворчливые соседи решить, что утихомирили нас, и разойтись по кроватям, как Олеся снова зашлась дикими стонами и криками, пока я закреплял достигнутый результат. К концу занятия мой поршень входил в её проход, как нож в масло. У Олеси к тому моменту успело сесть горло, и мои финальные толчки она сопровождала прерывистым дыханием. Наконец я замер и парой очередей выпустил пар.

Уставшие, мы повалились на бок. Сначала лежали 

молча, восстанавливая дыхание. Затем я сходил на кухню и откупорил ещё одну бутылку вина. Первый бокал мы с Олесей выпили залпом. А уже второй смаковали на белоснежных простынях, которые успели пропитаться нашим потом. Лежа бок о бок и потягивая алкоголь, мы умиротворенно беседовали. О нас и нашем браке, о сыне, которого Олеся оставила у родителей, о перспективах наших отношений, о моих «шалавах» и её хахале. Оказывается, Володя снова уехал на вахту, а Олесю так растрогала песня Антона Токарева, которую я исполнил в школе, что ей не терпелось провести ещё одну ночь со мной. Её тронула наша перепалка, и она хотела взглянуть на ситуацию моими глазами. Ну и узнать, почему бывшая Володи предпочла меня ему в постели. Она не была уверена, что её отношения с Володей приведут к очередному замужеству или появлению новых детей, но и ко мне она возвращаться не собиралась. Честно говоря, я тоже считал сегодняшний анал жирной точкой в наших романтических отношениях. Лучшее, что мы могли сделать для ребенка и себя, это остаться друзьями. И, возможно, устраивать периодический чисто дружеский перепихон.

Когда я проснулся на следующее утро от легкого похмелья, мне почудилось, что весь прошлый вечер был просто невероятным сном. А уж увидев спящую рядом в нашем семейном ложе Олесю, я чуть не тронулся рассудком: неужели последние несколько месяцев мне приснились?! Не было трах-тибидох-тибидоха с воспитательницей, оргии на выпускной, репетиторства с племянницей, отмщения Дмитрию с секретаршей и его женой? Не было Володи и его блудливой жены с сестренкой? Неужели всего этого не было, а мы с Олесей продолжали жить в браке?!

Однако, заметив пустую бутылку вина и два бокала на прикроватной тумбочке, я начал вспоминать, как мы вчера вечера в гостиной, на балконе и на этих простынях ставили жирную точку. Моё ерзание разбудило бывшую жену. Она сладко потянулась и уставилась заспанными глазами на меня. После вчерашнего невероятного секса Олеся выглядела посвежевшей и помолодевшей. Я потянулся к ней, чтобы поцеловать, но она меня остановила.

— Забыл? Ты проснулся в квартире любовницы раньше нее. По всем законам жанра ты должен тихонечко собрать свои вещи и уйти по-английски, чтобы минутная слабость не вызвала привыкания.

— Ну, может, хотя бы прощальный поцелуй?  — спросил я, наклоняясь к ней.

— Увы, нельзя. По законам жанра.

Олеся отвернулась и засопела. Я был достаточно проницателен, чтобы понять, что меня выпроваживают. Быстро нацепил брюки, туфли, порванную рубашку и вышел из квартиры. Как только захлопнул дверь, вниз по лестнице с верхнего этажа показались ножки в кроссовках. С каждой последующей ступенькой моему взору открывались остальные части подтянутого спортивного женского тела, спускающегося на утреннюю пробежку. Едва я увидел грудь в топике, утонченную шею и профиль лица, я узнал в спортсменке соседку-Милу, от которой ушел Володя. Она повернула голову и заметила меня. Она застыла на лестнице. Несколько секунд её мозг анализировал информацию, а затем она воскликнула:

— Так 

это были вы прошлой ночью?!

— Да уж, ирония судьбы, не иначе!  — улыбнулся я в ответ на её удивление.  — Любовница застала любовника, выходящего после секса от бывшей жены.

— Ха! А кретин-Володя, уходя от меня, заявлял, что это я конченная шлюха, и он нашел ту, что будет ему верной женой. Посмотрим, что он теперь скажет!

— Да будет любопытно увидеть выражение его лица. Будь другом, когда станешь ему рассказывать, сними его физиономию на видео и перешли мне.

С этими словами я развернулся и отправился на улицу. На подъезде вдохнул свежий утренний воздух. Запах сентября ворвался в легкие и освежил голову. Первоклассный концерт. Первоклассный праздник. Первоклассный секс. Все это осталось вчера, а сегодня ожидало первоклассное похмелье.

•  •  •

«Незабываемый рейс» (соседка на борту, бортпроводница)

Обещанное видео от Милы так и не пришло. Олеся не звонила. Зато галерея смартфона переполнялась откровенными фотографиями моих замужних и холостых подружек. Регина Белова заманивала меня в аквапарк насладиться сауной и хаммамом. Мама Ани Морозовой предлагала забрать детей из школы вместе и отвезти их в кино, чтобы, пока они смотрят мультики, мы могли заняться эротикой. Дарья приглашала моего сына на пробное тестирование, чтобы подобрать ему подходящий курс английского языка, которое длилось порядка сорока минут — более чем достаточно, чтобы уединиться в её кабинете. Галя звала в караоке, Вероника Андреевна — на очередной рок-концерт, а учитель музыки Елизавета — послушать симфонический оркестр. Между тем Марина слала элементы своей фотосессии, на которой количество элементов одежды на ней с каждым снимком уменьшалось. Одна лишь Женя не ленилась и спускалась ко мне сама, пока Женька не простыл и не взял больничный. Вирус оказался заразным и вскоре сразил и её.

Каждый вечер я приходил домой ближе к полуночи, поскольку, закончив с работой, ехал к одной из этих знойных особ, чтобы они в дальнейшем не переставали меня куда-нибудь звать.

В понедельник сауна с Региной, где я сначала отходил её спину и соблазнительные ягодицы вениками, а затем прыснул на нее вместо крема своей спермой. После сауны мы плюхнулись в холодный бассейн, а, остудившись, отправились в хаммам, где продолжили совокупляться.

Во вторник, пока дети сидели в кинотеатре, мы с Морозовой зашли в магазин одежды и спрятались в примерочной. Там, под видом примерки одежды, мы, сняв минимум гардероба, жарко сношались в позе собаки. Она стиснула зубы, чтобы не издавать ни звука, а я в ускоренном темпе трудился над её киской. Кончив в одном магазине, мы посмотрели на часы: до конца сеанса в кинотеатре оставалось ещё полчаса. Чтобы не терять времени, мы пошли чпокаться в другой.

В среду мы с сыном посетили учебный центр, где преподавателем английского языка работала Дарья. Она нас встретила, рассказала про курс и проводила обоих мальчиков к разным специалистам. Пока мой первоклассник решал тесты в игровой форме, я был увлечен играми для взрослых с одним из ведущих педагогов. Одним из достоинств этого учебного центра была шумоизоляция: Дарья могла 

не сдерживать свои стоны, пока я, сунув секс-игрушку в её butt, пихал свой сосk в её рussу, чем mаdе её сum.

В четверг заглянул в офис к директрисе, однако её там не оказалось. Дверь за мной захлопнулась и щелкнул замок. Марина застала меня врасплох и со словами «Я вчера купила новое белье» стала раздеваться. Новое белье прекрасно подчеркивало все достоинства её знойного тела и тотчас вызвало у меня желание. Следующие пятнадцать минут из кабинета Надежды доносились жаркие ахи и охи, пока мы в разгар рабочего дня, занимались физзарядкой. Марина высосала из меня все соки, поэтому после того, как я залил спермой какие-то бумаги на столе директора, целый день о сексе я не думал. Вечером меня ожидал рок-концерт в местном баре, где мы с Вероникой, изрядно напившись, вульгарно сосались и развратно двигались в ритме завораживающих гитарных рифов, после чего оказались у нее. Одежда была разбросана по коридору по мере нашего продвижения к её кроватке. В памяти всплывают размытые образы того, как она в футболке и трусах делала мне минет, а я чуть позже жарко трахал её по-собачьи, пока она напевала «Rock you like a hurricane».

В пятницу я опоздал на работу, потому что, проснувшись в логове Черной Вдовы, сперва поехал домой, чтобы переодеться, а затем к бару забрать машину. Надежда была не в духе и долго отчитывала меня при других сотрудниках. Когда она закончила и отправилась в свой кабинет, я последовал за ней. Опустив на окнах жалюзи, чтобы нас не видели, я приступил к реваншу. Сначала она брыкалась и сопротивлялась, но, как только мои пальчики оказались в её трусах, она сменила гнев на милость и позволила мне искупить вину. На этот раз я продержался полчаса, вращая её, как на вертеле, из одной позы в другую. Сначала в миссионерской, затем полубоком, потом раком и так далее. Когда она кончила в первый раз, оргазм получился насыщенный, но возбуждение полностью не спало. Второй раз случился очень скоро, а за ним каскадом обрушился и третий. Пару раз кто-то стучал в дверь, но мы не останавливались, пока не лопнул презерватив, переполнившись моим семенем.

Позже я вышел с ребятами в курилку, где они обсуждали эротичные звуки из кабинета Надежды. Потом кто-то вспомнил, что я упоминал, мол, не прочь вдуть начальнице, и они все повернули головы в мою сторону: за меня им ответила светящаяся от недавнего оргазма улыбка на моем лице. Пока я испытывал на себе их приступы зависти, мой телефон зазвонил, и я, увидев, что звонит двоюродная сестра, ответил на звонок.

— Приветик, братишка! Как твои дела? Звоню тебе напомнить, что в воскресенье выхожу замуж. Надеюсь, ты не забыл. Твои родители приезжают сегодня. Ты ведь взял билет на завтрашний рейс?

Она так быстро тараторила, что смысл её слов ещё доходил до меня, когда она уже повесила трубку. «Свадьба! » мысленно хлопнув себя по 

лбу, подумал я. Она мне говорила месяц назад, а я со своими похождениями совершенно забыл. Стоя в курилке, я зашел на сайт, чтобы узнать, есть ли ещё авиа-билеты на завтра. Удача мне улыбнулась. Оставалось договориться с директрисой о паре отгулов на начало следующей недели. Чем я, собственно, и занялся после обеда. Надежда была настолько удовлетворенной, что позволила мне отдохнуть всю следующую неделю.

Запланированный на субботу поход в караоке с Галей пришлось отменить, а вот с симфоническим оркестром так не получилось. Был вынужден идти. Я ожидал, что мероприятие будет тухлым: классическая музыка на два часа в окружении снобов и зануд, поэтому единственное, что меня привлекало, это общество Елизаветы Петровны, которой я планировал основательно вдуть после концерта. Однако, должен признать, что я заблуждался и был крайне несправедлив своим предвзятым отношением. Симфонисты и впрямь играли классику, но также включили в плейлист и современные мелодии, исполненные в своей манере. Виолончелисты взмахами смычков лабали и Моцарта с Бахом, и Короля и Шута, и Руки Вверх. Хотя, конечно, секс с Елизаветой в стенах филармонии после концерта стал вишенкой на торте.

Пока за углом в пустом коридоре я, прижав к стенке, насаживал её на свой член, она охами и вздохами рассказывала мне про классическую музыку и искусство симфонистов. Я придерживал её под коленку, отводя ногу в сторону, и, раскрыв маленькую грудь, ласкал её соски языком, а Елизавета делилась своими впечатлениями от концерта и планами однажды выступать с таким же оркестром. Заткнуться её заставил только оргазм. Пользуясь моментом, я развернул её к себе спиной, задрал юбку, обнажая её узкие бедра, и принялся овладевать ею сзади. Мой финиш уже был близок, поэтому, когда дверь в коридор открылась и послышались приближающиеся шаги, я не остановился. Елизавета тихонько стонала, а я сокрушительными толчками молотил по её киске. Цок-цок послышалось из-за угла. Шлёп-шлёп звучали наши тела. Цок-цок-цок. Шлёп-шлёп-шлёёёёёп. Наконец-то я вогнал в нее член и замер. Елизавета шумно дышала, пока к нам приближалась цокотуха. Я вынул член, пряча его в брюках. Елизавета отдернула юбку и запахнула грудь. Выходя из-за угла, мы столкнулись с директором филармонии, которая на нас смотрела крайне подозрительно и неодобрительно. Мне стало ясно, что в эту филармонию нас больше не пустят.

Утро субботы. Елизавета подорвалась ни свет ни заря и уже успела принять душ, смыв следы наших ночных страстей. Когда я зашел на кухню, она стояла у плиты одетая во вчерашнее и жарила яичницу. Утреннего секса не случилось, и она умчалась на внеклассные занятия с учениками, а я принялся паковать чемодан. Ехал я на два дня и планировал брать минимум шмоток. Лететь я собирался в костюме, в котором пойду на торжество, поэтому в чемодан отправились трусы, носки, джинсы да футболки. Через час за мной подъехала машинка. Через два часа я уже был в аэропорту.

Регистрация и посадка на рейс прошли штатно. Мне досталось 

место С, то есть в проходе. Слева от меня сидела молодая женщина с ребенком. Довольно-таки противным ребенком. Она предлагала мне поменяться местами, чтобы они не дергали меня каждый раз, когда захотят в туалет, но я воздержался. Мол, если понадобится, я выпущу их. Самолет взлетел с небольшой задержкой. Когда он набрал высоту, объявили о скором приеме пищи. Мальчишка все ерзал и возмущался: то у него наушники не работают, то мультиков мало, то он куда-то обронил свои наушники и никак не мог найти, а они ему были позарез нужны. Мать его светила фонариком под ноги, а затем забралась с коленями на своё сидение и нагнулась, выпятив свои булки кверху. Тут я обратил внимание на то, что она была в лосинах, которые натянулись в этот момент и, облегая её достопримечательности, позволяли распознать контуры её стрингов, бедра, а также бугорки половых губ. Я сидел рядом и пускал слюни: очень уж хотелось разорвать лосины и оттрахать её прямо тут. Периферийным зрением я уловил искушенные взгляды мужиков, сидевших через проход. Один дагестанец даже взглядом попросил меня немного откинуться, чтобы ему лучше было видно, но я мысленно послал его куда подальше и продолжил пялиться на её промежность, пока она продолжала искать наушники неряшливого сына. Вскоре бортпроводники приблизились к нашему ряду, и мамашке пришлось занять своё место. Тут-то она, невольно бросив взгляд в мою сторону, заметила мой стояк. Наши глаза встретились, и она мне улыбнулась, мол, очень приятно, но даже не надейся.

Нам раздали холодные и горячие напитки, бутерброды и какие-то кексики. Минут через пятнадцать бортпроводники начали собирать посуду и мусор. Когда мы передали подносы стюардессе по имени Диана, мамашка с сынком отправились в сортир. Тут-то оказия и случилась. Откуда-то со стороны первого класса послышался голос стюардессы: «Человеку плохо. Среди пассажиров есть врачи? ». Врачом я не был, однако, не заметив шевеления других пассажиров, отправился на помощь. Мои познания ограничивались лишь тренингом, который я проходил на работе. Когда я добрался до первого класса, увидел двух стюардесс в панике, бортпроводника, который побежал за аптечкой, и нескольких пассажиров, столпившихся над пострадавшим. Точнее, пострадавшей. Приблизившись к столпотворению и поняв, что собрались одни зеваки, я их растолкал и вспомнил инструкции.

1.  Убедиться в безопасности для себя.

Я огляделся и никаких опасных факторов не выявил: в конечном итоге, пострадала только одна пассажирка.

2.  Убедиться, что ничто не угрожает пострадавшему.

Лежит она на полу. Очага возгорания, оголенных проводов, готовых на нее упасть арматур нету. Значит, перемещать её не следует.

3.  Осмотр пострадавшего сверху вниз.

Я подошел поближе и окинул её взглядом с головы до ног, про себя отмечая, что она очень даже ничего: блондинка с пышными густыми волосами средней длины, красивые черты лица, под блузкой спрятана грудь то ли третьего, то ли четвертого размера, под юбкой широкие бедра, но при этом толстой она не была. Однако, ближе к делу: переломов, кровотечений не выявлено. Лежит она 

себе, спит на полу.

4.  Окликнуть пострадавшего. Проверить наличие сознания.

Вспоминая рекомендации врача-реаниматолога, который проводил тренинг, я положил руки ей на плечи и слегка прижал к полу, чтобы, приходя в сознание, она не дернулась и не пришибла ненароком меня. Держа лицо на расстоянии от нее, я громко её окликнул, однако в чувства она не пришла.

5.  Проверить дыхание и пульс.

Тот же реаниматолог рекомендовал сразу проверять пульс, поскольку, если дыхание у нее слабое, я мог его и не услышать, и не увидеть. Сложив пальцы в «кисть обезьяны», я уперся ими в её мышцы шеи и вдоль кадыка спустился вглубь, где проходила её сонная артерия. Пульса не было. В этом случае методичка предписывала:

6.  Приступить к сердечно-легочной реанимации.

Я увидел ноги бортпроводника, который нес аптечку. Запрокинул девушке голову и выдвинул вперед челюсть, восстанавливая проходимость дыхательных путей. Резким движением (под действием адреналина) разорвал блузку на её груди: она носила бюстгальтер. Хвала небесам, расстегивался лифчик спереди. Ловким отточенным движение я устранил с пути и его. В этот момент подбежал бортпроводник. «Готовь мешок АМБУ» бросил я ему и, определив середину грудины, разместил одну ладонь. Другой рукой я снова надавил на сонную артерию. Сделал пробное нажатие: пульса на артерии не было. Сделал второе: отсутствовало. Сделал третье: почувствовал пульсовую волну. Как говорил реаниматолог: эффективность компрессий грудной клетки. Положив вторую ладонь поверх первой в форме «ласточкиного хвоста», начал первые 30 нажатий со скоростью 120 в минуту.

Когда я дошел до двадцатого, бортпроводник извлек мешок и пристраивал его к её органам дыхания. Когда дошел до двадцать-пятого, начал вслух считать. На тридцатом скомандовал стюарду «Раз! Два! », а он по моей команде сделал два «вдоха» мешком. Однако, пульса по-прежнему не было. Мы продолжили СЛР. 30 нажатий и два вдоха. После третьего цикла я услышал в её горле какой-то бульк. Врач рассказывал, что такое может произойти, поскольку воздух, который попадает в её рот, отправляется и по дыхательным путям в легкие, и по пищеводу в желудок, который от съеденного и выпитого может переполниться, а затем рефлекторно сжаться, отправляя массы по пищеводу обратно в рот. «Поворачиваем на бок! » скомандовал я, выпрямляя её левую руку вдоль туловища и подхватывая её под правую коленку. Стюард сориентировался и подложил её правую руку ей под щеку. Вытянутые левые рука и нога послужили осью для поворота, чтобы не допустить смещение шейных позвонков. Придали ей устойчивое боковое положение. Я приоткрыл ей рот, и её в этот момент вырвало на пол, приводя её в сознание. Рвотные массы забрызгали и брюки с обувью бортпроводника, и рукава моей рубашки (хорошо, что я пиджак убрал на багажную полку). Зато девушка была жива. Её накрыли пледом, чтобы скрыть наготу. Она пролежала несколько минут, а, когда пришла в себя, поблагодарила и меня, и стюарда, и остальной экипаж воздушного судна.

Возвращаясь к своему месту, я зашел в туалет, чтобы попытаться отмыть рукава, но жирные следы остались. Когда я вернулся, мамашка с 

сынком уже заняли свои места, и мальчишка мирно спал на её коленях. Она окинула меня взглядом: мокрый, потный, с грязными рукавами. Не успел я сесть, как ко мне подошла стюардесса по имени Диана и попросила пройти вместе с ней. Мамашка уставилась на меня с вопросительным видом, а я последовал за бортпроводницей. Мы дошли до первого класса. Она зашторила за мной проход.

— Мы Вам очень благодарны за проявленную бдительность и оказание первой помощи, и пилот предлагает Вам свою запасную рубашку. Он её ещё даже не распаковывал после выдачи авиакомпанией.

Я собирался отказаться, но мне и впрямь нужна была свежая рубашка. Мне открыли дверь в туалет первого класса, чтобы воспользоваться как ширмой, и протянули пакет.

— Спасибо большое,  — лишь ответил я и скрылся за дверью. Закрываться не стал. Отходя от стресса, который запоздалой волной накрыл меня, я медленно расстегивал все пуговицы и стягивал с себя рубашку. Но не успел я надеть новую, как за моей спиной дверь открылась, и стюардесса по имени Диана заскочила внутрь. Послышался щелк, с которым надпись на дверце с «свободно» сменилась на «занято».

— Вы не закрылись, и я поняла, что это сигнал, что Вы не против второй части нашей благодарности.

Диана выглядела смущенной, но на лице горела хитрая улыбка. Она прильнула в тесной кабинке ко мне. Её руки коснулись моего обнаженного торса и спустились по волосатой груди и животу к ремню на брюках. Наши губы слились в поцелуе, и страсть затмила стресс. Я заключил её в жарких объятиях и позволил рукам исследовать её тело. Диана расслабила мой ремень, расстегнула ширинку и сбросила брюки на пол. Я же распахнул её жилетку и блузку, приспустил чашечки бюстгальтера и задрал её юбку. Когда её колготки и трусики были стянуты до колен, Диана повернулась ко мне спиной и подставила мне свою попку. Мой член уже был готов и без труда нашел вход в её гавань. Стюардесса испустила горячий ах. Я отвел таз назад и вошел в нее снова, вызывая новый ах, горячее прежнего. Я ухватился за её груди и принялся насаживать её киску. Диана ахала и охала, изнемогая от удовольствия в моих объятиях. Эмоции переполнили меня, и я хотел побыстрее их выплеснуть, от них освободиться. Уверен, Диана испытывала то же самое.

Вдруг мы услышали сообщение экипажа, что мы попали в зону турбулентности и необходимо занять свои места и пристегнуться. В следующий момент самолет подпрыгнул, а я врезался спиной в стенку. Диану отбросило на меня. Она уперлась руками в умывальник и сама стала нанизывать свою киску на мой разгоряченный член. Я придерживал её за ягодицы и подмахивал тазом в унисон с ней, чтобы ускорить наступление оргазма. Самолет болтался в воздухе, а мы пылко трахались в туалете, снимая стресс. Наконец Диана кончила и томно простонала этому в подтверждение. Я присунул ей ещё пару раз и почувствовал, что сейчас 

прысну. К счастью, я успел извлечь из нее устройство и направить его на унитаз, куда тремя залпами выстрелил семенем.

Поправив свой внешний вид, мы с Дианой страстно поцеловались на прощание и покинули кабинку. Она принялась заниматься своими должностными обязанностями, а я под всеобщими взглядами отправился к своему месту. Кто-то смотрел с уважением, кто-то с завистью, кто-то с возмущением, мол, курить в туалете нельзя, а чпокаться можно. Когда я усталый плюхнулся на своё место, мамашка смерила меня взглядом и украдкой посмотрела на мой стояк. Затем подняла взгляд. Наши глаза снова встретились. Но на этот раз она мне похотливо улыбнулась.

Вдруг мы попали, как передал член экипажа, в ещё одну зону турбулентности, и началась болтанка. Сильная болтанка. Соседка так взволновалась, что одной рукой обняла спящего сына, а другой схватилась за меня. К счастью, за руку. Я проявил участие и постарался её успокоить. При иных обстоятельствах я бы устроил ей знатную порку с элементами садомазо, чтобы она забыла о болтанке самолета, но, будучи пристегнутым к креслу, я мог лишь успокаивать её поглаживанием руки. Наши взгляды снова встретились: в её глазах пульсировала мольба, чтобы я что-нибудь сделал, чтобы они целыми и невредимыми долетели до Москвы, однако стихии мне неподвластны. Я сделал максимально уверенный и умиротворенный взгляд, наклонился к её губам своими и нежно, но требовательно её поцеловал. Соседка была в панике, её мир рушился на глазах, и она нашла успокоение в моем пылком порыве. В такие тревожные минуты всем нам хочется завернуться во что-то теплое — плед или одеяло — и испытать чувство защищенности и комфорта. В нашем случае этим защитным пледом стала растекающаяся по всему телу страсть.

Соседка растаяла на моих губах и отвечала мне горячим страстным поцелуем, пока остальные пассажиры готовились к концу света. Наши языки переплелись, а губы поедали друг друга. Я снова почувствовал эрекцию, а жаркий воздух, выдыхаемый ею, обратил все мои мурашки в бегство. Самолет снова дернулся и приступил к снижению. Но мы с соседкой самозабвенно продолжали сосаться. Я положил её руку на свой пах, и она, что-то простонав сквозь поцелуй, обхватила его пальцами и крепко сжала. Моя же рука молниеносно пробралась под её лосины и очутилась в её трусиках, где нащупала пушок на её лобке. Мы совсем забыли про других пассажиров, про раздающиеся сообщения командира корабля, про снующих бортпроводников. Их для нас не существовало. Пока она массировала мой член, я занимался её половыми губами и клитором. Её сердцебиение и дыхание ускорились, а вслед за ними и передергивание моего полового органа. Она развела пошире ноги, чтобы мои пальцы могли работать в полную силу. Когда заложило от перепада высот уши, я перестал слышать волнения других пассажиров и смог сконцентрироваться губами на её губах, а рукой — на её промежности. Она была до похабности влажной и стала ерзать на сидении, пытаясь подмахивать мне. Мои пальцы массировали её,  

словно блендер — вот-вот и её вагинальные соки взобьются в пенку! Она обхватила губами мой язык, сжала рукой мой член и замерла, покрываясь мелкой дрожью. Горячий воздух обдал меня из её ноздрей и рта, когда она вновь обрела самоконтроль. Она сжала бедрами мою руку и ещё раз дернулась от перевозбуждения. Опомнившись, она возобновила мастурбацию моего члена, но продлилось это недолго, поскольку спустя несколько секунд кончил и я.

Когда мы пришли в себя и огляделись, салон самолета обрел какой-то траурный настрой. Оказывается, в сообщении командир корабля сообщил об отказе одного из двух двигателей, в который попала молния, и пилоты в данный момент творили чудеса, чтобы безопасно посадить самолет на вспомогательном аэродроме. Соседка открыла шторку иллюминатора, а снаружи было даже темнее, чем внутри: гроза! Где-то вдалеке сверкнула вспышка, но самолет вылетел из густых туч и продолжал снижение. Она с надеждой глянула на меня, на что мне оставалось лишь сказать: «Все будет хорошо! ». Похотливая соседка ответила мне: «Если все закончится успешно, мы с тобой находим ближайшую кабинку в аэропорту и трахаемся до потери сознания! ». Звучало многообещающе. Моё желание мягко сесть усилилось в два раза. Правда, справедливости ради, ей следовало это предложить пилотам, а не мне. Однако, ей я сказал: «Даже в попку готова? Я просто заметил, что у тебя такая шикарная попка. Грех её не попробовать! », а она, не колеблясь ни минуты, ответила: «Даже в попку, извращенец. Лишь бы живыми и невредимыми! ».

Город под нами продолжал приближаться. Голос командира воздушного судна из динамика известил, что до посадки оставалось пять минут. Мы услышали, как выдвинулись шасси, и через пять минут они коснулись взлетно-посадочной полосы. Пилоты включили реверс, а все пассажиры зааплодировали проявленным ими мастерству и самообладанию. Соседка отпустила мой член, а я вынул руку из её трусов, и мы присоединились к всеобщему ликованию.

Когда самолет пришвартовался к рукаву, в салоне началась суматоха. Капризный сын соседки проснулся и снова начал её донимать. Пассажиры принялись вставать до полной остановки воздушного судна. В хаосе и суете волна вынесла меня из самолета раньше моей соседки, и я понял, что попробовать её попку все же не удастся...

•  •  •

«Любовь»

Оказалось, что мы совершили вынужденную посадку в Челябинске. Над аэропортом продолжались неблагоприятные погодные условия: лил дождь, громыхала гроза. Рейс до Москвы был перенес на завтра. Пока я сидел в зале выдачи багажа, мимо прошли красивые ножки, тянувшиеся из-под темной юбки-карандаш. Мой взгляд поднялся по ним до её бедер, а затем обнаружил верхнюю часть женской фигуры. В прошлый раз на ней была блузка, которую я под действием адреналина разорвал. Теперь вместо той блузки она была одета в рубашку с логотипом авиакомпании — таким же, как у меня. Видимо, у бортпроводников нашлась ещё одна запасная рубашка. За пассажиркой развевались её светлые волосы. На лице снова красовался макияж. Увидев меня, она слегка смутилась, а затем расплылась в улыбке и помахала мне.  

Я ответил ей тем же.

— Вы уже решили, где остановитесь в Челябинске?  — спросила она.

— Ещё нет. Как раз ищу отель.

— Тогда я, в качестве благодарности, приглашаю Вас составить мне компанию. Моя ассистентка уже забронировала мне номер в местном отеле. Думаю, ей не составит труда забронировать ещё один для моего спасителя, пока мы добираемся трансфером и ужинаем в ресторане.

— Я даже не знаю...  — начал было я.  — Мне как-то...

— Так, отставить все эти разговорчики! Позвольте даме поухаживать за своим рыцарем,  — её прекрасное лицо снова расплылось в обворожительной улыбке, которой я никак не мог отказать.

На VIР-парковку подъехал Мерседес. Шофер вышел из машины, открыл дверь девушке, затем мне, уложил наши чемоданы в багажник (она тоже обошлась минимумом багажа) и повез нас до отеля. Пока мы добирались, Любовь (так её звали) набрала ассистентку и передавала ей инструкции по поводу меня. Положив трубку, она обратилась ко мне:

— По какому поводу едешь в Москву? Отпуск или бизнес?

— Свадьба,  — ответил я, после чего на её улыбающемся лице что-то на короткий миг переменилось. Что-то в глазах. Я поспешил её успокоить:  — Сестра выходит замуж.

— А!  — с облегчением воскликнула она.  — Ну это другое дело. А когда свадьба?

— Завтра. Поэтому вся эта задержка вообще не кстати.

— Ну да! Понимаю. Я лечу на бизнес-конференцию, ну и потом погулять пару дней по городу: ВДНХ, Красная Площадь, Большой Театр — там, кстати, в понедельник премьера оперы. Не хочешь сходить?

— Я не большой поклонник оперы, к сожалению.

— Ерунда! Уверена, ты ни разу не был на опере.

— Верно.

— Тогда как ты можешь быть уверен, что она тебе не нравится?! Надо сходить! Я приглашаю.

— Это очень мило, Любовь, с твоей стороны, однако не думаешь ли ты, что, если зрелище и впрямь стоящее, на него уже не осталось билетов?

— Ну, во-первых, не Любовь, а Люба,  — она лукаво взглянула на меня и помахала пышными ресницами.  — А во-вторых, я знаю, что билетов уже нет, поэтому и купила парочку ещё месяц назад — как только узнала про командировку.

Тут раздался телефонный звонок. Она явно хотела что-то добавить, но была вынуждена ответить ассистентке. Они перекинулись несколькими фразами, и Люба положила трубку.

— Плохие новости: в отеле закончились номера,  — сразу в лоб заявила она.  — Но номер, который забронировала я, достаточно просторный, чтобы вместить двоих. Если хочешь, я могу уступить спальню тебе, а сама расположусь на диване. Все равно не усну после такого насыщенного полета.

— Как же рыцарь сможет спать спокойно в спальне, зная, что его дама ютится на диване в гостиной?  — заявил я.

— Значит, договорились!  — воскликнула она.

Мерседес подвез нас к гостинице. Водитель вынул наши чемоданы, которые я у него перехватил, и мы пошли внутрь. Регистрация на ресепшн, затем подъем на верхний этаж. Номер не был люксом, но в целом чисто и опрятно. Люба сразу же отправилась в душ, предложив поужинать в ресторане, когда приведем себя в порядок. Я 

переоделся в джинсы и футболку, оперативно сдав костюм и рубашку в химчистку. Когда я вернулся в номер, Люба как раз выходила из душа, запахнувшись полотенцем. Мы встретились на проходе. Я опустил взгляд на выпирающий под полотенцем бюст, который был определенно четвертого размера, и под моим пристальным взором полотенце развязалось и упало к её ногам, второй раз за день обнажая её грудь. Однако Люба даже не думала смущаться — она уперла руки в боки и с вызовом посмотрела на меня. Мой же взгляд уже изучал пирсинг в пупке, её бритый лобок и загорелые бедра.

— Я требую сатисфакции!  — заявила она.

— Что?  — я оторвал взгляд от её прелестей и поднял глаза.

— Ты меня видел голой. Я требую справедливости. Раздевайся!

Я не стал с ней спорить. Зачем? По выпирающему концу в моих джинсах было ясно, что мне и самому не терпится раздеться и дать волю чувствам. Приняв душ, я вышел, в чем мать родила, в гостиную, где абсолютно голой на диване расположилась Люба. Заприметив её попку, мой член тут же подпрыгнул и поприветствовал бизнес-леди. Я подошел к дивану и направил член сразу ей в лицо. Люба была не из робких — она открыла рот и приняла его. Я стоял над ней и массировал её плечи, спину, поясницу, спускаясь к округлостям ягодиц. Мои пальцы впились в её полупопицы и разминали ягодичные мышцы. Люба продолжала работать ртом и языком, вызывая у меня томные стоны. Я раздвинул руками её бедра и по их внутренней стороне пробирался к половым губам. Они уже сочились вожделением. Я сунул два пальцы внутрь — на разведку. Поскольку её рот был занят, Люба страстно промычала. Тогда я перевернул её на спину и расположился на ней в упоре лежа: мой член по-прежнему у нее во рту совершает поступательные движения, а мои губы припали к её киске и ласкают её. В момент оргазма Люба вынула мой конец из своих уст и громко простонала, трясясь в экстазе и зажимая бедрами мою голову у себя между ног. В ту же секунду сладострастное чувство настигло и меня, и струя спермы выстрелила ей в лицо, разя и её губы, и подбородок, и густые светлые волосы, но львиная доля попала ей в рот.

Спустя час мы с Любой вернулись из ресторана, где успели заморить червячка первым блюдом, и предвкушали горячее, а за ним и сладкий десерт. На этот раз на ней был спортивный костюм, а на мне все те же джинсы. Едва её нога переступила порог, как я подхватил её под бедра и потащил в спальню. Там под романтичную музыку из колонки-Алисы мои руки эротично стянули с нее верх, оставляя лежать с обнаженными грудями, а затем и низ. Под спортивный костюм нижнее белье она не стала надевать. Мои поцелуи поднимались от её лодыжек к лобку, а потом и дальше — к четвертому размеру. Губы впивались в 

сладкие дыньки, язык ласкал соски, а зубы их прикусывали. Люба томилась в ожидании и извивалась под моими страстными прикосновениями.

Наконец, наши губы слились в поцелуе, и, высвободив дружка из джинсов, я позволил ему познакомиться с её киской. Он ворвался с прытью и жаром, погружаясь в её соки, и стал долбить, что было мочи. Люба содрогалась под шквалом моих поступательных движений и кричала от восторга. Я завис над ней, упираясь руками в матрац, и продолжил молотить её тазом. Люба развела ноги в разные стороны, обхватила руками мою талию и стонала, глядя мне прямо в глаза. Тональность её стонов менялась по мере придвижения оргазма и, в конечном итоге, достигла самой высокой ноты. Я уже тоже находился на финишной прямой и желал кончить в нее сзади, поэтому оперативно вынул дружка, перевернул подружку, шлепнул её по ягодицам и набросился на сладкие булочки. Кровать поскрипела ещё минуту, а затем я вновь вынул дружка, чтобы тремя залпами окропить спермой её попку.

До глубокой ночи мы лежали в постели и предавались ласкам. Я гладил её прекрасное тело и любовался её обворожительной улыбкой. Она рассказывала что-то о своей жизни. Работала она менеджером по развитию компаний. Её нанимали организации среднего звена, чтобы она разработала план продвижения их бизнеса, и платили ей солидную кучу денег, когда её план достигал успеха. Затем она получала новое предложение и переезжала в другой регион составлять план развития для очередной компании. Была она замужем, но брак стал фиктивным. Детей не было, поскольку с супругом она виделась преимущественно по видеосвязи, да и времени становиться матерью у нее не было. На вырученные суммы она занималась развитием собственного малого бизнеса, который официально был записан на её фиктивного супруга. У нее были далекоидущие планы через год-другой открыть сеть кофеен в родном городе и снимать сливки с этой сети. Поэтому несчастный случай, который произошел в самолете, мог стоить ей не только жизни, но и тех самых далекоидущих планов.

Люба спрашивала и о моей жизни, но я уклонился от ответов и соблазнил её заняться «десертом». Люба оседлала меня и прытко скакала, разминая пружины матраца. Мои руки подстегивали её бедра, а губы были заняты грудью четвертого размера. На коленях долго прыгать было неудобно, тогда Люба уперлась стопами в матрац, раздвинула ноги пошире и, подвесив таз над моим голодным концом, стала махать им, нанизывая свою киску. Я придерживал её бедра снизу и подмахивал ей в такт. Стоны вновь становились все громче и громче, и вдруг Любу накрыла ещё одна волна мурашек. Она спустилась ко мне в ноги и, обхватив грудями мой конец, стала наяривать то, что в порнухе называется tit-fuсk. Её сиськи были такие теплые и мягкие, что это ускорило мой финиш, и очередная порция «сливок» досталась её четвертому размеру.

•  •  •

«Свадебный переполох»

Рано утром я забрал из химчистки свой костюм, и Мерседес отвез нас в аэропорт. Поскольку желающих 

вылететь в Москву со вчерашнего вечера прибавилось, мест в эконом-классе на всех не хватало. Люба подошла к серьезной женщине в аэропорту и договорилась, чтобы нас посадили в бизнес. Как потом оказалось, к договору она приложила несколько пятитысячных купюр.

До Москвы добрались достаточно быстро и, что более важно, без неприятностей. В Шереметьево Люба предложила меня подвезти, но, когда я ответил, что меня встречают, чмокнула в щеку и напомнила, что в понедельник мы вместе идем на оперу в Большой Театр. Попрощавшись с ней, я отправился к выходу, где меня встречала младшая сестра — сегодня она была за рулем. На переднем сидении машины сидел мой батя — типа наставник юного водителя. На самом деле, машина принадлежала старшей кузине, но она же сегодня выходила замуж, а невесте негоже развозить гостей — надо радоваться жизни и позировать для свадебной фотосессии. Как бы там ни было, в самолете я умудрился переодеться в туалете, поэтому мог смело отправляться прямиком на церемонию. Младшая пристегнулась, зыркнула в зеркало заднего вида, требуя, чтобы все пассажиры последовали её примеру, и мы стартанули.

Сначала Дворец Бракосочетания, затем на фотосессию в усадьбу кого-то очень известного, а потом и в ресторан, который располагался в отеле, где всем приезжим гостям были забронированы номера. В том числе и мне. Когда мы подъезжали к Дворцу Бракосочетания, сестренка остановила железного коня около цветочного ларька, где батя заранее заказал несколько букетов. В самой же фабрике семей творилась суета и суматоха: десятки невест и женихов, вдвое больше их родителей и свидетелей, к кому-то тетя с дядей приехали из Воронежа, к кому-то десятиюродная племянница с Сахалина и так далее. И все такие радостные, счастливые, как персонажи в конце Диснеевского мультфильма. Наивные! Не понимают, что свадьба — это не хэппи-энд.

Тут появилась моя старшая кузина — белоснежное нежное платье, фата, кружевные перчатки, сияющая улыбка на лице. Я мысленно выключил режим зануды, разочаровавшегося в институте семьи, и скривил физиономию в выразительной улыбке. Мы встретились, обнялись. Через десять минут брачующиеся отправились в комнаты жениха и невесты со своими спутниками для фотосессии. Через двадцать минут нас пригласили в зал под марш Мендельсона. Торжественная речь, обмен кольцами, клятвы. Тем временем Змей-Искуситель-Всея-Руси, первый в своем роде совратитель и разрушитель своей и чужих семей, всматривался в подружек невесты. Они стояли все такие нарядные: макияж, прически, бугорки грудей, томящиеся под платьями. Все они были в сопровождении своих мужей и женихов. Но когда это нас останавливало?! Свидетельница мне прям в душу запала — брюнетка с вьющимися волосами, зелеными глазами, грудью третьего размера и белоснежной улыбкой. Она не выглядела скромницей, каких я обычно предпочитаю, напротив, отпускала достаточно дерзкие шуточки. Однако, и она была не одна — рядом стоял худощавый молодой человек, на голову выше меня, с модной прической и современными очками. Я же вновь перевел взгляд на его спутницу, по талии спустился до бедер, скрытых под бежевым платьем, и выглядывающих стройных 

ножек.

Тем временем, молодожены уже обменялись кольцами и под всеобщее «Горько! » нежно поцеловались. Гости стали подходить с поздравлениями и букетами, которые только и успевала перехватывать младшая сестра. Затем пять минут выделили под памятные снимки с семьями и друзьями, после чего новоиспеченный муж вынес жену на руках на улицу, а мы дали залп конфетти. Их лимузин поехал первым в колонне, а мы поспешили за ним. Все вокруг сигналили, улюлюкали, махали руками, а мы неслись на выезд из города в сторону усадьбы.

Погода стояла превосходная: осеннее солнце, редкие облака, штиль. Листья деревьев начинали менять окрас, что добавляло красок пейзажу. Пока молодожены с родителями и свидетелями упорхали фотографироваться, я присоединился к молодежи, которая расставляла столы, выставляла закуски и бутылки с соками и шампанским. Тут я познакомился с ребятами и их спутницами. Веселые, легкие в общении, жизнерадостные. Я ожидал, что они разделятся на друзей жениха и подружек невесты, но, как оказалось, большинство из них происходили из общей тусовки. То ли они все были знакомы со школы, то ли с академии. Когда столы были готовы, несколько парней отправились перекурить, а я остался среди их дам, которым рассказывал анекдоты, а также курьезные ситуации из нашего с кузиной детства.

Затем подошел батя и принес из багажника гитару. Все девчонки тотчас же повернулись в предвкушении к нему, но он знал-то всего пару аккордов. Гитару он принес, чтобы я подыграл, а толпа спела подготовленную песенку. Мы все сгруппировались, один раз отрепетировали, а когда вернулись молодожены, встретили их слаженным хором. Нам устроили небольшую экскурсию по усадьбе. Я снова оказался в окружении девушек, прекрасных как на подбор. Позируя фотографу, я приобнял за талию одну, потом другую. Где-то мы дурачились. Затем девушки окружили невесту и фотографировались с ней. Одна из девчонок спускалась по лестнице, оступилась и полетела бы на пол, если бы я не оказался под рукой. Я подхватил её: её руки обвили мою шею, её губы уткнулись в моё лицо, а мои шаловливые руки оказались гораздо ниже её талии, хоть она этого и не заметила. Мой же дружок незамедлительно проснулся и уперся ей в бедро. Мои губы инстинктивно впились в её так же крепко, как мои пальцы стиснули её ягодицы. На миг она провалилась в небытие и растаяла, но мгновением позже пришла в себя и отстранилась. Прежде чем она отступила, я успел вдохнуть её сладковатый аромат. К сожалению, на её неловкой улыбке и взволнованном «Как же хорошо, что ты оказался рядом» все и закончилось. Я глядел ей вслед, пока её булочки под тонкой материей шелкового платья не скрылись за поворотом.

— Расслабься, милый! Это наша Дина. Она со школы встречается с одноклассником. У тебя нет шансов!  — услышал я приятный женский голос позади. Умиротворенный наблюдением за попкой Дины, я и не заметил, что кто-то вошел в усадьбу. Ею оказалась свидетельница. Очевидно, она увидела, как я остолбенело 

пялился вслед девушке.

— Даже в мыслях не было!  — парировал я.

— Ага! Как же!  — воскликнула с напускной недоверчивостью она.

— Я серьезно. После нашей встречи в моих мыслях только ты, милая,  — я самоуверенно взглянул ей в глаза: спереди она была ничуть не хуже, чем сзади. Темные вьющиеся волосы обрамляли обаятельное лицо. В зеленых глазах горели искорки. Её сдержанной улыбкой могла бы улыбаться хитрая лисица, что-то явно задумавшая. А чего уж говорить про грудь третьего размера. На ней было легкое бежевое платье из шифона до колен. В волосах заколка в виде лилии. Девчонка была бомбезной.

— Со мной тебе тоже ничего не светит, красавчик, но спасибо,  — хитрая улыбка сменилась снисходительной.

— Поживем увидим!  — самонадеянно ответил я и подмигнул ей.

После усадьбы мы отправились в центр города, где располагался отель с рестораном. Я успел зарегистрироваться и забросить вещи в номер. В мою дверь постучала младшая сестренка и, взяв меня под руку (она была без кавалера), повела в ресторан. Многие гости уже заняли свои места, а тамада (или, как они себя нынче величали, организатор праздника) давала наставления, чтобы мы встретили молодоженов подобающе. Я уселся рядом с родителями и заприметил за соседним столом высокого очкарика с модной прической и свидетельницу, которая, увидев меня, весело улыбнулась. Диджей тем временем настроил аппаратуру, а распорядительнице мероприятия, которую звали Анной, позвонил водитель лимузина, чтобы доложить, что они подъезжают. Мы выстроились в две шеренги, формируя коридор для молодых, и принялись ждать команды. Наконец, включилась музыка и они появились. Моя сеструха светилась от счастья. Я был искренне рад за нее. Надеюсь, ей достался куда более верный и заботливый муж, чем для Олеси был я. (Пока мы были около усадьбы, она подошла ко мне и сказала: «Я так надеялась, что ты помиришься с Олесей, и вы приедете все вместе»)

Затем на протяжении двух часов мы ели, пили, веселились, принимали участие в конкурсах, поздравляли молодых, а я глаз не сводил со свидетельницы. Когда в разгар конкурсов ко мне подошла Анна со словами: «Пора похитить невесту», я как раз танцевал с ней. Мы, не сговариваясь, увели сеструху к лифту и уехали на предпоследний этаж в отеле. Стоя там, девчонки бурно обсуждали свои девчачьи штучки, и только тогда я узнал имя свидетельницы — Ксюша.

— А знаешь, Ксюш, древнюю русскую традицию? Свидетельница должна переспать с двоюродным братом невесты, чтобы брак был крепким и нерушимым,  — на полном серьезе сказал я.

— Это ты только что придумал, или это домашняя заготовка?  — Ксюша рассмеялась.

Сеструха лишь игриво стукнула меня кулаком в плечо, мол, что ты мелишь?!

— Хочешь сказать, что, когда я буду выходить замуж, твоя сестра должна будет переспать с моим братом?  — продолжала сквозь хохот она.

— Фу!  — воскликнула сеструха.  — Ему же ещё двенадцать!

— Ничего-ничего, подруга, я подожду с замужеством, пока ему не стукнет пятнадцать.

Они снова разразились звонким хохотом. Тут Ксюше позвонили, и она скомандовала: «Спускаемся! ».

Понимая, что за 

руль никому не надо было, мы изрядно напились, и я с трудом помню, как сеструха танцевала под трогательную песню с моим батей (поскольку её отец бросил их давным-давно), как молодожены резали свадебный торт. Мои мысли сконцентрировались на темных вьющихся волосах, спадающих на обнаженные плечи и бежевое платье. Все моё естество бунтовало от мысли, что я так и не затащу её в постель. За окном послышался фейерверк, после которого гости стали потихоньку расходиться. В приглушенном свете я выслеживал перемещения брюнетки в бежевом платье, а когда она стояла ко мне спиной, совершенно одна — ни парня, ни жениха, ни мужа, я подкрался, обнял её со спины, прижался эрегированным инструментом к её попке и поднес губы к её ушку:

— Попалась?!

Сначала она вздрогнула от неожиданности, затем, по закону жанра, стала брыкаться, но, ощутив исходящие от меня флюиды и желание, расслабилась, и я накрыл её страстным поцелуем. Мы продолжали целоваться, пока лифт поднимал нас на мой этаж, пока я искал в кармане ключ-карту, а затем и в кромешной тьме моего номера. Свет мне был не нужен: навыки были отточены, и я действовал вслепую. Едва за нами закрылась дверь, я залез ей под шифоновое платье и стянул с нее трусики. Задрал платье. Отодвинул левую ногу и вошел. Она затрепетала, закричала, застонала, пока я несдержанно энергично трахал её в коридоре. Её руки сняли с меня пиджак, ослабили галстук и расстегнули рубашку. Она громко и жарко стонала, сходя с ума от нахлынувшего возбуждения. Очередной пожар, который моему одинокому огнеборцу необходимо было потушить. Он сражался с пламенем в её промежности доблестно, отважно и самоотверженно и, когда её пылкие «Ах! » сменились протяжным «Ааах! », смог наконец-то передохнуть.

Но отдыхал он недолго, потому что я закинул её к себе на плечо и потащил в спальню, где бросил на кровать. Развернув попой кверху, я расстегнул молнию на её платье и стянул его с нее. К тому моменту она ещё тяжело дышала после первого раза, а мой огнеборец уже рвался в бой. Я поставил её на четвереньки и вогнал дружка по самые яйца в её мокрую теплую киску. Она снова закричала под градом моих фрикций. Мой член был ненасытен. Он целый день заглядывался на её третий размер груди и бедра, обтянутые платьем из шифона. И теперь, когда эти бедра были в его власти, он желал насытиться ими стократно. Он хотел отжарить её так мощно, как никогда не жарил её очкарик с модной прической. В пылу страсти я вспомнил другую Ксюшу, которая только строила из себя целомудренность, а сама то дрочила на порнуху, то раздвигала, словно двери, свои ножки для меня. Ещё одна такая Ксюша, и это имя будет у меня ассоциироваться с неверностью. Тем временем моя партнерша снова простонала «Ааах! » да и мой оргазм уже был на подходе. Я оперативно извлек огнеборца и залил «огнетушащим составом» 

её попку.

Не помню, как провалился в сон, но проснулся я от причмокивания в области моего паха. Я продрал глаза, как слепой котенок, и увидел вьющиеся темные волосы, склонившиеся над моим дружкой. Его я не видел, но чувствовал, как он стоит в постойке смирно. Теплые губы и влажный язычок ласкали его под томное дыхание брюнетки. Ствол наливался желанием и заставлял грудной моторчик работать чаще. Кровь ударила по мозгам, и я окончательно проснулся. Я запустил пальцы в её волосы, собрал их в пучок и зафиксировал положение её головы — чуть выше кончика члена. А затем стал совершать поступательные движения. Лица брюнетки я не видел в темноте, но её хитрая улыбка не сходила с моих глаз, словно отпечаталась в них. Этот образ завел меня ещё сильнее, а мои фрикции стали резче и глубже, отчего она недовольно замычала.

Стоило мне остановиться, как лисица вырвалась из моего хвата и забралась на меня. Я, не теряя времени, сразу занялся её дыньками, с которыми ещё не успел даже поздороваться. Уткнулся лицом между её сисек, глубоко вдохнул её запах и заработал губами и языком, воздействуя на её молочные железы и возбужденные соски. Её половые губы остервенело проглатывали мой член, а она кричала в порыве страсти: «Да! Так! Боже, как же хорошо! Я хочу тебя. Как давно я хотела вот так, с незнакомцем в номере отеля. Трахай меня! Грубо. Жестко. Да! ». Она охала и ахала, скача на мне. Думаю, её крики разбудили половину постояльцев в отеле. Вторую половину разбудил скрип кровати, которая ходила ходуном, пока Ксюша насыщалась моим членом. Длилось это минут десять. Потом я повалил её на спину, и мы продолжили в миссионерской. Я уперся руками и коленями в матрац и изо всех сил на высочайшей скорости замолотил, выбивая из нее дух. Она аж задыхалась в продолжительных воодушевленных стонах, раздвигая ноги все шире и шире, пока не затряслась в экстазе. Я же не останавливался и долбил и долбил её, пока и мой огнеборец не кончил свою работу. Наслаждение привело меня в забвение, и я, выгнув спину, прыснул прямо в нее. Затем устало рухнул на кровать и, восстанавливая дыхание, вырубился снова.

Понедельник встретил нас переменой погоды. Дождь и ветер царили на улице. Словно похмелье после славной пьянки. Я проснулся от дуновения прохладного ветра, доносящегося из форточки. Открыл глаза: на фоне серого московского неба перед окном стояла обнаженная брюнетка. Её темные вьющиеся волосы спадали на плечи, а внизу спины меня приветствовали круглые ягодицы. Странно, мне вчера казалось, что у нее бедра были уже. Брюнетка сладко потягивалась перед окном и, по всей видимости, никуда не торопилась. Опять странно: разве ей не нужно к её очкарику с модной прической? Или, быть может, после бурной ночи она решила перевыполнить долг свидетельницы и уйти от жениха ко мне? Вот это номер! А мне это надо было?! Пока 

мой просыпающийся ум анализировал ситуацию, брюнетка обернулась и довольно улыбнулась мне. Но не той хитрой улыбкой. Не было и искорок в зеленых глазах. У нее вообще зеленых глаз не было. Как и третьего размера груди. Четверочка, минимум. Да и была это не Ксюша, которой я так хотел вдуть, а распорядительница мероприятий по имени Анна...

•  •  •

«Сногсшибательно»

Несмотря на дождливый день, к 10:00 к отелю приехал экскурсионный двухэтажный автобус (слава богу, крытый), и молодожены зазывали гостей проехаться по Москве и пофотографироваться. Первыми на борту оказались мои родители, которые и в отпуск ездили нечасто, а уж в Москве последний раз были лет десять-пятнадцать назад. Через проход от них сидела моя тетка (новоиспеченная теща) и младшая кузина. За ними места заняли её сваты, родители жениха. Был кто-то ещё из числа родственников. Дина поднялась на второй уровень со своим женихом, их примеру последовали ещё несколько пар. Свидетельница Ксюша, как я заметил, поехала одна: её парень перебрал с алкоголем и лежал пластом в гостиничном номере, отправив её развлечься. Поскольку гештальт так закрыт и не был, я подсел на задний ряд к ней. Она была рада меня видеть и, будучи общительной и даже болтливой, завлекла меня в жаркую беседу.

Сегодня на ней не было платья из шифона. Она оделась в более удобную одежду: джинсы в облипочку, футболку оверсайз, кроссовки. Волосы она собрала в косу. На лице неброский макияж, на голове солнцезащитные очки. Вот оптимистка, подумал я, глядя на ливень за окном. Мы обсуждали вчерашнее торжество. Ксюша рассказывала, как они с моей сеструхой познакомились. Затем как они вместе пошли учиться в академию, из которой вскоре Ксюша ушла, потому что поняла, что хочет работать в финансах. Она тараторила про свою киску (в смысле, питомца), хобби и увлечения, плюсах своей работы, дружелюбный коллектив и так далее. Между словом расспрашивала меня про мою жизнь. Она задорно хохотала, звонко хихикала. Оторвавшись от личной жизни и вслушиваясь в рассказ гида, мы перешептывались, комментировали и прикалывались над всем и вся. Нам было весело друг с другом. Если бы мы встретились раньше и жили в одном городе, мы бы вполне могли стать закадычными друзьями. Продолжая разговор, Ксюша заговорщически подняла тему охов-ахов прошлой ночью.

— Выхожу я из душа и слышу, как кто-то над нами кричит и стонет, словно их режут. У кого-то вчера был ооочень романтический вечер!  — смеялась она. Оказывается, они с парнем расположились этажом ниже.

— Да, я тоже слышал,  — признался я, вспоминая, с каким рвением, усердием и с какой самоотдачей я трахал тамаду Анну, думая, что это Ксюша. Затем вспомнил и ночной минет и его последствия. Минутное разочарование накрыло меня утром, когда обнаженная женская фигура обернулась у окна. Однако, было оно исключительно минутным, поскольку Анна пусть и была постарше, но оставалась очень привлекательной, сексапильной и чувственной женщиной. Поэтому, приняв, что трахал я не ту брюнетку, которую планировал, я 

размял инструмент и на этот раз уже осознанно оприходовал Анну. Сначала стоя у окна, чтобы её крики были слышны с улицы. Потом перебравшись на кровать, чтобы поскрипеть пружинами матраца. Прощальный танец мы танцевали уже в душе, пока вода струилась по её четвертому размеру груди и возбужденным соскам, смывала капли пота с её пушистого лобка, обтекала её круглые, сочные, горячие ягодицы. Организатор праздников срывала горло, когда истошно вопила от удовольствия, пока я молотил её киску изо всех сил, а мой палец массировал её анус. Уходя из моего номера, она оставила на прощание свою визитку и послала мне воздушный поцелуй.

— Точно! Ты же живешь где-то на том этаже,  — припомнила Ксюша.

— Я тебе больше скажу: я живу именно в том номере!  — возгордился я.

— Что?!  — Ксюша округлила от удивления глаза.

— Да, детка! Только представь, что это у тебя мог состояться ооочень романтический вечер, если бы ты не ходила и не твердила на каждом углу: «У меня есть парень! », «У меня есть парень»,  — передразнил я её.

— Да лааадно!  — она не могла поверить своим ушам.  — И кого это ты так осчастливил?

Меня распирало от желания рассказать ей этот курьезный случай, и я не стал сдерживаться: выложил все, как на духу!

— Не могу поверить!  — Ксюша даже прикрыла ладошкой губы.  — И ты решил, что это была я?!

— А что: брюнетка, бежевое платье, выдающаяся грудь... Да и не забывай, я ведь был пьяный!

— И ты не заметил, что на ней тоже было бежевое платье?  — недоверчиво сузила глаза, а затем добавила:  — Да и не такая уж у меня выдающаяся грудь.

— Да не смотрел я на нее в ресторане!  — оправдывался я.  — Все моё внимание было приковано к тебе.  — Затем до меня дошло её добавление:  — И не прибедняйся: твои дыньки вполне выдающиеся!

Знаю, мои слова польстили Ксюше: на её щеках даже вспыхнул румянец. Она звонко захихикала — то ли мой случай её позабавил, то ли это был нервный смех. Не каждый раз, в конце концов, тебе заявляют, что тебя страстно чпокали прошлой ночью, а потом вдруг выясняют, что обознались!

— Поверь, тигр: будь там я, ты бы это помнил,  — с хитрым прищуром и лисьей улыбкой пролепетала, глядя мне в глаза, Ксюша.

— Поверь, тигрица: будь там ты, тремя оргазмами всё бы не закончилось!  — сделав максимально брутальное лицо (один-в-один Джейсон Стетхем), ответил ей я.

— ТРЕМЯ?!  — воскликнула она сквозь заразительный хохот. А затем похлопала меня по бедру:  — Вот ты кобель похотливый!

Тут наш автобус остановился около Храма Христа Спасителя, и пассажирам было предложено выйти пофотографироваться. Все начали вставать, спускаться вниз. Ксюша тоже сделала вид, что встает, однако я не давал ей пройти.

— Пропусти!  — попросила она.

— А если не пущу?  — продолжал я с ней флиртовать.

— А если не пустишь, я через тебя перелезу,  — сказала она и перекинула через мои ноги свою, поворачиваясь ко мне лицом, а точнее — сиськами. Я подхватил её 

за талию и усадил к себе на коленки. Наши смеющиеся румяные лица оказались на одном уровне. Её губы на уровне моих, и мне не терпелось их поцеловать. Ксюша уперлась руками в мои плечи, не давая приблизиться, а затем кокетливо поерзала тазом. Я шлепнул её по попке и томно пробасил:

— Я хочу тебя.

— Хотеть не вредно, тигр, вредно не хотеть!  — с этими словами она чмокнула меня в щеку и вырвалась из моих рук.

Я последовал за ней. Ксюша обернулась и заметила мой стояк, выпирающий в джинсах. Мы пофотографировались на улице, затем спустились в сад, раскинувшийся ниже Храма, пока молодые с родителями зашли внутрь. Веселые ребята позировали со статуями, на фоне фонтана и все того же величественного Храма. Затем к нам присоединились молодожены. Отщелкав пару сотен кадров на фоне одной достопримечательности, фотограф позвал нас к другой: Пушкинский музей изобразительных искусств. Несколько десятков снимков было сделано снаружи музея. Внутрь заходить мы не стали. Следующая остановка была запланирована в районе Кремля и Красной Площади с Собором Василия Блаженного, Исторического Музея и так далее. Мы вновь забрались в автобус. Я боялся, что Ксюша станет меня избегать, но этого не произошло. Только на этот раз около окна она садиться не стала, пропуская меня. Когда я подошел к проходу к месту и встал в сантиметрах от нее, я почувствовал, как у меня перехватило дыхание и участилось сердцебиение. Глядя в её зеленые глаза, я понял, что и она ко мне неравнодушна.

— Я все ещё хочу тебя,  — повторил я.

— Да я заметила,  — она лукаво улыбнулась и опустила взгляд на мои джинсы.  — Но тебе по-прежнему ничего здесь не светит,  — мне показалось, в её голосе прозвучала нотка грусти.

— Поживем-увидим,  — снова сказал я и пошел к месту.

Мы подъехали к следующей остановке, и толпа повалила к выходу. Я взял её за руку, когда она уже вставала, и остановил.

— Хорошо, я перестану к тебе приставать. Но с одним условием...  — сделал я драматическую паузу, дожидаясь, когда она ко мне повернется. Она повернулась, и я закончил:  — Ты меня поцелуешь. Но не просто чмок в щеку, а полноценный влажный поцелуй в губы. С языком!

Ксюша сделала задумчивый вид, будто взвешивает за и против. Наши глаза были направлены друг на друга. Её ладошка вспотела от волнения. Она собиралась ответить, но в этот момент у меня зазвонил телефон. Я, не глядя, достал его: Любовь. Ксюшин взгляд опустился на дисплей. Увидев, что мне звонит женщина, она снова зыркнула на меня, но на этот раз в её глазах не было ни капли кокетства, и, махнув косой, сорвалась с места.

— Привет, рыцарь. Я звоню напомнить тебе, что мы сегодня вечером идем в Большой Театр на «Призрак оперы». Начало в 19:00, встречаемся у входа в 18:20.

— Привет, Люба. Жду не дождусь!

— Не забудь надеть костюм. Я буду в черном платье,  — она сделала паузу, а затем 

томно добавила:  — Без белья.

Мой дружок при этих словах аж подпрыгнул в предвкушении.

Остаток экскурсии я ехал в одиночестве: Ксюша подсела к подружкам и в мою сторону больше даже не смотрела. Хорошо хоть, наш тур по столице подходил к концу. Я забежал в номер, переоделся, спросил у сеструхи, которая собиралась на вечерний променад, как добраться до Большого Театра. Она посоветовала, чтобы не растерять по пути мой шарм, вызвать такси. Машина доставила меня к 18:00. Я тут же узнал достопримечательности, которые мы сегодня проезжали. До сих пор я и не догадывался, что Большой Театр находится так близко к сосредоточию власти в нашей стране: пойдешь направо — попадешь на Лубянку, пойдешь налево — Госдума, а будешь пятиться назад — Кремль. Нечего сказать, удобненько! А учитывая, сколько стоит билет в Театр, только чиновникам он и по карману! В общем, постоял я, поворчал и пошел ко входу.

Люба стояла в длинном черном платье в пол, с разрезом на бедре, а поверх платья она накинула черную кожаную куртку. В руке она держала такой же черный клатч. Увидев меня, она расплылась в улыбке. На губах я заметил яркую алую помаду, тушь на ресницах. Светлые волосы ниспадают по спине. Этакий контраст: блондинка в черном. Сногсшибательно! При встрече мы обменялись чмоками в щеку, она взяла меня под руку и повела в цитадель искусства и культуры.

— На самом деле я тебя немножко обманула,  — сказала она мне, когда контролер проверял наши билеты.  — «Призрак оперы» вовсе не опера, а мюзикл, представляешь?

— Фух, а я уж боялся, ты скажешь, что ты не натуральная блондинка, а перекрашенный брюнет после операции. Что до мюзикла и оперы, я в них не разбираюсь и вряд ли смог бы различить.

Люба мило улыбнулась моей шутке, а затем принялась перечислять разницу между этими двумя видами искусства. Я же слышал исключительно её сексуальный голос, но не слова. Сдав её куртку в гардероб, мы поднялись по лестнице на самый верх и попали в ложу. Оттуда открывался шикарный вид на зрительский зал и сцену. Все красно-золотое. Как герб у факультета Гриффиндор. Но об этом я промолчал. Полагаю, посетители этого культурного царства должны читать Толстого и Достоевского, наизусть цитировать Пушкина и Горького, а не разбрасываться шуточками из мира Гарри Поттера. В ложе кроме нас никого не было. Да и соседние тоже были пусты. Пользуясь моментом, Любовь приперла меня к стенке, её губы засосали мои, а её рука расстегнула мою ширинку и нащупала член. Её шаловливый язычок очутился у меня во рту, и я обхватил его губами. Правой рукой я коснулся её бедра, где открывался разрез её платья, и прошмыгнул под одежду, убеждаясь, что про отсутствие белья она не шутила. Люба усадила меня на мой стул и села сверху. Сначала она ерзала на мне, трясь своими половыми губами и мой выпирающий из брюк член. Её губы кусали меня за мочку 

уха и обдавали горячим дыханием, от которого мурашки бежали по всему телу. Я гладил её обнаженные бедра и мерно продвигался к ягодицам.

— Я больше не вытерплю,  — прошептала томным голосом мне на ухо.

Люба ловким движением извлекла из ширинки мой твердый член, задрала немного платье и погрузила его в свою мокрую киску. С самого утра мой член желал плотских утех. И вот звездный час настал. Любовь ухватилась за спинку моего стула, снова страстно меня поцеловала и стала ритмично двигать тазом. Я нащупал под платьем её ягодицы и крепко сжимал их. Моей партнерше хотелось кричать, стонать, визжать от приятных трений гениталий, но народ начинал занимать свои места, поэтому она тяжело и жарко дышала, тихонечко мыча. Её движения ускорялись, а значит приближался апогей.

— Я сейчас кончу!  — прошептала затрудненным дыханием она.

Тогда я стал ей подмахивать, а руками направлять её таз кратчайшим путем к долгожданному оргазму. Фрикции стали более эффективными, и мой финал тоже замаячил на горизонте. За нашими спинами послышались шаги: кто-то шел в нашу ложу. Я заработал тазом ещё активнее и энергичнее, опасаясь так и остаться неудовлетворенным. Любовь впилась своими губами в мои и сквозь поцелуй издала долгий тихий стон, после которого все её тело напряглось, затряслось, а затем обмякло. На входе в ложу уже слышались голоса, когда я насадил её ещё пару раз и заполнил её вагину своей спермой, откидываясь счастливый на сиденье. Люба резко встала с меня и поправила платье, а потом уселась на соседнее кресло, когда дверь отворилась и вошла супружеская пара лет пятидесяти. Мы с ними поздоровались. Они интеллигентно заняли свои места. Люба и я переглянулись и обменялись довольными улыбками. Она сексуально поправила свои светлые волосы, отчего мой уставший член чуть-чуть дернулся, но тут же осекся. Люба взяла меня за руку, и мы услышали третий звонок.

В зале погасили свет. Раздалась музыка. Представление начиналось. В нашей ложе было всего четыре места. В середине сидели мы с мужиком, наши спутницы расположились по бокам. Поэтому, когда через пятнадцать минут после начала у Любы начался зуд в промежности, и она потянула мою руку в разрез, наши соседи, увлеченные вокалом главного героя в маске, ничего не заметили. Моя же рука забралась между её бедер и коснулась вновь возбужденных половых губ. Два пальца скользнули внутрь, а остальные остались снаружи массировать лобок и внутреннюю часть бедер. На сцене творилась драма, голос артиста брал высокие ноты. А я продолжал наяривать рукой у нее в промежности. Люба пошире расставила ноги и откинулась в кресле, прижимая утонченный бинокль к глазам. Музыка передавала накал страстей, бурные эмоции, за которыми утаились томное мычание и придыхание моей соседки. На сцене вместе с главным героем появилась и героиня. Кристина. Издалека я не мог рассмотреть её лица, но даже вдали она казалась прекрасной. Кристина и Эрик пели дуэтом, когда Люба, испытав второй оргазм в Большой 

Театре, сжала ноги, беря мою руку в клещи. Блаженство растекалось по её слегка извивающемуся телу. Она повернула голову в мою сторону и благодарно улыбнулась. Затем протянула мне бинокль, чтобы я смог тоже рассмотреть лица артистов, а сама поправила платье и села, как подобает леди.

Я навел устройство на артистов: главный герой был похож на какого-то популярного актера, только я не мог вспомнить его имени, а вот оперную диву, исполнявшую партию Кристины, я узнал сразу. Не поверил своим глазам, но не мог не узнать. Словно флэшбэки, пролетели у меня перед глазами её милая, ещё юная, улыбка, густая шевелюра волос. Черные трусики на молодых ягодицах, ненароком застуканные в душе. Влажные объятия под одеялом накануне расставания. А затем наш первый раз во Владивостоке. Ночные страсти после выпускного. И пара десяток сообщений, так и оставленных без ответа. Будь я проклят! На сцене выступала Алина.

Я хотел добавиться к ней в друзья в соцсетях, чтобы знать, как она поживает, но не стал даже пытаться, ведь я соблазнил её девственное сердечко и разбил на осколки. Помню, даже мама мне предъявляла, мол, что ты носишься с этой «прости Господи»?! (Именно такого мнения она была о Дашке) Позвони Алине — такая замечательная девочка: умница, красавица, нам с папой очень нравится. И в таком духе. Но мне было сыкатно ей звонить или писать. Если не оторвал пластырь сразу, потом он срастается с кожей и отдирать становится только тяжелее.

И вот Алина, поет главную партию популярного мюзикла на сцене Большого Театра. Это заставило меня взглянуть на представление уже другим взглядом. Даже сопереживать её героине. В призраке я видел отражение собственной души: чудовище, которое разрушает чужие жизни, но слепо ищет любви. И как же мне было досадно, когда в конце представления (Внимание! Сейчас будет спойлер!) призрак уступает свою возлюбленную её жениху, а сам умирает. Я даже тыльной стороной ладони смахнул непрошенную слезинку, а, когда вся команда вышла на поклон, аплодировал стоя.

— Ну что, куда поедем?  — спросила Люба после представления, пока мы стояли на улице.  — К тебе или ко мне?

Она хотела продолжения нашего сексуального марафона, но я был вынужден ей отказать. А чтобы не выглядеть негодяем, я рассказал ей истинную причину.

— Мы с Алиной знакомы уже давно. У нас была любовь, но я все разрушил, а потом не набрался смелости ей позвонить и объясниться. Видимо, судьба дает мне второй шанс. Если не сейчас, то никогда.

Моя история, казалось, растрогала её.

— Тогда ты обязан купить и подарить ей самый большой букет в её жизни. Тебя она, конечно, не простит, но хотя бы будет обескуражена первые три секунды, что даст тебе время высказаться.

Люба чмокнула меня на прощанье, приглашая навестить её в Four Seasons, если с Алиной ничего не получится. Я сбегал за цветами и едва успел вернуться, как вижу: она выходит с другими артистами из театра. У всех в 

руках букеты, но ни один из них не мог сравниться с моей сотней роз. Труппа заметила одинокого воздыхателя, и артист, исполнявший роль призрака, подошел ко мне.

— Пришли за автографом?

— Пришел к старому другу. То есть подруге. Ну ни то что бы старой. Давней. Вот!

— А имя у давней подруги есть?

— Кристина. Ну то есть Алина. Да, Алина.

Он лишь усмехнулся, развернулся и вернулся к своим. Сказал ребятам, что я к Алине, и они оставили нас наедине, тактично удалившись. Я подошел к ней, в уме перебирая всё, что хотел и должен был сказать, но речь так и не строилась.

— Здравствуй, Алина. Должен признать, ты была сегодня потрясающа. Да и выглядишь сногсшибательно, как и всегда,  — с этими словами я протянул ей огромный букет.

Она не торопилась его принимать. Её серьезный взгляд был направлен мне в лицо. То ли она никак не могла меня узнать, то ли узнала, но ждала, когда во мне проснется совесть, и я встану на колени умолять её простить меня. А может, на нее нахлынула давняя обида и свела ей мимические мышцы.

— Наверное, я должен был появиться как-то иначе и с заранее отрепетированной речью, но, ты же знаешь, мне всегда лучше удавались экспромты.

— А ты ничуть не изменился,  — лишь ответила она.

— Такой же горячий?  — с улыбкой произнес я.

— Такой же самовлюбленный единоличник. А ещё и трус. И растлитель малолетних...  — в её нежном, звонком, дружелюбном голосе зазвучали агрессивные нотки гнева.

— Тебе тогда уже исполнилось восемнадцать,  — попытался я хоть за какую-то соломинку зацепиться, но она была непреклонна.

— Плевать! Ты мне что обещал?! Буду писать, звонить, попробую перебраться к тебе. Обещания вечной любви. Тьфу! А в итоге, что?! Трахнул меня, как свою эту Дашку, и бросил,  — её лучезарные глаза наполнились слезами и голос дрогнул.

— Я не отрицаю свою вину. Даже не надеюсь, что спустя столько лет ты сможешь меня простить. Но мои чувства были правдой. Я искренне верил во все то, что тебе говорил. А потом... потом запутался и свернул не туда. Ты права. Я так и не написал тебе, не позвонил, не объяснил, потому что сам не понимал, как так вышло. Трусость тому виной.

Алина выдержала минуту, а затем, снова совладав с собой, продолжила:

— А сегодня зачем пришел?

— Я не поклонник классической музыки, балета, оперы. Меня пригласили на представление. И тут-то я тебя увидел. Как ты пела. Как ты играла. И я понял, что чувства ты не играешь, а заново переживаешь. Я и впрямь любил тебя тогда и страшно корил себя за то, что разбил тебе сердце. До сих пор корю. Вот я и решил, что, если судьба свела нас снова, надо сорвать этот пластырь здесь и сейчас.

— Какой пластырь?  — не поняла моей метафоры она.

— Неважно. Возьми ты уже этот букет,  — я всучил ей цветы. Сам себе при этом приговаривая:  — А говорила, «хотя бы 

будет обескуражена первые три секунды, что даст тебе время высказаться».

— Что говорила?  — переспросила Алина.

— Неважно,  — снова сказал я. А собеседница смерила меня подозрительным взглядом. Тогда я, вдохновленный тем, что она уже на меня не кричит, предложил:  — Может, сходим куда-нибудь? В кафе, например?

Алина изучал мой букет из сотни роз, затем подняла свой снова злобный взгляд и как давай меня лупасить розами по лицу, я только и успел прикрыться.

— Сходим, говорит! В кафе, блин! Я сейчас схожу тебе! По твоей наглой лживой морде!  — рычала она сквозь зубы и наносила мне сокрушительные удары, пока у нее не зазвенел телефон. Алина бросила в меня букетом, тяжело выдохнула и, отвернувшись, ответила на звонок:

— Да, милый! О, все прошло замечательно! Представление прошло на ура. Да, все аплодировали стоя. Режиссер нас похвалил, а также выделил мою работу и Антона. Говорит, что критики были в восторге. Мама с папой? Они подошли после мюзикла, поздравили, подарили цветы и конфеты. Я их отослала домой. Мы с ребятами собирались посидеть немного. Ты придешь?  — тут она замолчала.  — Не сможешь? Как жаль. Ну ничего. Ты занимайся. Я все понимаю, сроки горят, сингл нужно было выпустить ещё на прошлой неделе. Я наберу тебя, как буду дома. Все, давай! Целую!

Алина повесила трубку. Обернулась, чтобы удостовериться, что намек был понят и я ушел. Но я продолжал стоять, держа в руках немного потрепанный букет, и любоваться ею. Она посмотрела на меня несколько секунд и пошла вслед за своими партнерами, решив уйти по-английски. Но не дошла до угла, как остановилась. Я стоял и смотрел ей вслед. Алина неловко обернулась, подняла на меня взгляд: в нем больше не было гнева, ненависти, обиды — только смирение.

— В кафе, говоришь?

На улице снова начался ливень, поэтому мы уселись внутри уютного кафетерия. В воздухе витал запах корицы, сахара и кофе. Мы сидели на мягком диванчике. Алина пила чай с жасмином, а я американо с молоком. На столе стояли два блюдца с десертами, но мы к ним ещё даже не притронулись. Мы болтали, как старые друзья. Алина рассказывала про свою учебу в филармонии, регулярные концерты, где она, будучи мультиинструменталистом, играла на фортепьяно, балалайке, классической гитаре и пела мягким обволакивающим голосом. Рассказала она и про своего жениха, который в прошлом месяце сделал ей предложение, и они через месяц должны были сыграть свадьбу. Он тоже занимался музыкой, но не классической, а хип-хопом. Жанром, который мне был абсолютно непонятен. Хип-хоп и русский шансон. Я поведал ей о своей личной жизни: о браке и разводе, о сыне и родителях, о причине моего визита в Москву. По понятным причинам я не стал разглагольствовать о своих похождениях и о том, чем мы с Любой занимались до начала мюзикла.

Запахи кофе и корицы создавали уютное, почти домашнее настроение. За окном было сыро и прохладно, а нам тепло и сухо. Над столом висела лампа,  

обдававшая нас теплым светом. Нам с Алиной после стольких лет разлуки было комфортно вдвоем. Мы сидели полубоком, забросив руки за спинку дивана. Наши тела, ещё помнившие тепло друг друга, находились в непосредственной близости от возможной близости. Моя рука нащупала на спинке дивана её кисть и нежно поглаживала, пока мы продолжали беседовать. Её серые глаза были устремлены в мои карие, и в них была лишь нежность и доброта. Я следил за её губами, когда она что-то рассказывала, и чувствовал непреодолимое стремление снова их поцеловать. Снова ощутить их вкус на своих губах. Вдохнуть запах её густых волнистых волос. Почувствовать жар её прекрасного тела. Стянуть с нее одежду и оставить её только в черных трусиках, подтягивающих её аппетитные булочки. Эти мысли вскружили мне голову. Я потянулся к её лицу и, закрыв глаза, поцеловал. Все моё нутро взорвалось, как фейерверк. Мои губы обхватили её, и языком слизал с них вкус жасмина, а затем забрался внутрь. Мои руки обняли её и заключили в страстных объятиях. Одна рука легла на талию, другая забурилась в её шевелюру. Мы сидели и сосались на диване, вспоминая вкус и запах друг друга. Мои рецепторы сходили с ума. Мой дружок радостно выпрямился, требуя, чтобы я позволил ему поздороваться с её киской. Моя рука сползла с её талии на бедро. И тут Алина меня оттолкнула.

Нам потребовалось время чтобы прийти в себя и восстановить дыхание, после чего она твердо заявила:

— Ты меня неправильно понял. Все, что между нами могло быть, уже прошло. Возможно, тебе не повезло в браке, ты разлюбил жену или она тебя бросила. Но я люблю своего будущего мужа. Он замечательный человек, надежный мужчина, который не бросит меня. Который всегда будет меня поддерживать. Который сдержит обещание и будет вечно меня любить. Все, что я могу тебе предложить после всего, что между нами было, это остаться друзьями.

— Извини,  — лишь ответил я. Иллюзия начать что-то заново улетучилась. Её сменила отрезвляющая реальность: поезд ушел. Я махнул головой и с улыбкой сказал:  — Друзьями так друзьями.

Я заказал такси в две точки. Мы доставили Алину до съемной квартиры. Я вышел из машины, галантно открыл ей дверь и обнял на прощание. Затем таксист доставил меня в отель. Конечно, меня возможно приняла бы Люба в Four Seasons с распростертыми объятиями и раздвинутыми ногами. Однако, я решил воздержаться сегодня от похождений. Я купил бутылку рома и поднялся в номер. Завалился после душа на диван, включил тв и опрокинул рюмку. На душе было противно, и я, по-взрослому, пытался утопить это чувство алкоголем. После нескольких рюмок меня начало клонить в сон. Я встал выключить свет и перед сном почистить зубы, как раздался стук в дверь. Вроде никого не ждал. Никого не звал. Подошел к двери, замотанный в полотенце. Отворил дверь: за ней стояла в гостиничном халате с вороватым видом свидетельница Ксюша. Наши 

глаза встретились. Минутное молчание. Затишье перед бурей.

— Говоришь, тремя оргазмами всё бы не закончилось?!

Я нервно сглотнул. Отступил, впуская даму в номер.

— Обижаешь, тигрица. Я подарю тебе столько оргазмов, сколько ты сможешь унести.

— Поживем увидим!  — ответила Ксюша, входя украдкой в мой номер.

Мы стояли за закрытой дверью, друг напротив друга, в неловком моменте. Она в махровом халате, я в полотенце. Глядели друг другу в глаза и не моргали. Сердцебиение ускорилось и нивелировало эффект от нескольких рюмок рома. Я чувствовал себя ребенком, который получил долгожданный подарок и не мог решиться его распаковать. Ксюша нервно сглотнула и пальцами теребила пояс от халата. Её взгляд опустился на моё полотенце, под которым топорщился мой голодный дружок. Я потянулся рукой к её поясу и ослабил узел. Халат немного распахнулся, открывая моему взору отсутствие нижнего белья на свидетельнице. Тогда Ксюша потянула за моё полотенце, оно, развязавшись, упало на пол, обнажая мой топорщившийся инструмент. Я приблизился и аккуратно стал оголять все более и более широкую полоску её тела.

Мне открылся её выбритый лобок, пупок, затем третий размер прекрасных дынек с возбужденными сосками. Затем оголились плечи, и халат последовал за моим полотенцем. Мы стояли в нескольких сантиметрах друг от друга, и наши гениталии практически соприкасались. Ксюша подняла нерешительный взгляд на меня, я встретил его с восхищением. Затем привлек её к себе и страстно поцеловал. Мой член при этом уткнулся в её лобок. Нас обдало жаром. Перехватило дыхание. Наши губы сомкнулись, а языки прорвали оборону. От меня несло ромом, от нее исходил вкус зубной пасты. Мои руки спускались по её обнаженной спине и наконец схватили её за попку. Ксюша ахнула от возбуждения и подалась вперед. Я подхватил её и понес в спальню. Пока мы шли, мой член касался её половых губ, которые расположились прямо над ним, и так и рвался внутрь.

Я уложил Ксюшу на кровать, а сам лег между её ног. Раздвинул их и припал губами и языком к её бритой киске. Не успело вагинальное торнадо начаться, а она уже застонала. Я хотел ласкать её, ублажать, восторгать, чтобы она пищала от наслаждения. Поэтому не торопился, а нежно целовал её половые губы и массировал вагину и клитор, в частности, натренированным языком. Мои руки вытянулись вверх и обхватили её дыньки, то сжимая их, то разжимая. Спустя пару минут Ксюша стала подмахивать мне тазом, пытаясь ускорить оргазм, а я продолжал ласки размеренно, неспешно, скрупулезно. И вот она выгнула спину, громко простонала звонким поющим голосом, исходившим из глубины, и стала извиваться на кровати, пока не закончились афтершоки вагинотрясения.

Затем я перевернул её спиной кверху, но не стал удовлетворять свои потребности. Я хотел насладиться ею в полной мере. Мои руки начали массировать её ноги, ляжки, ягодицы, поясницу, спину, плечи. Вслед за руками её разгоряченное тело покрывали поцелуями мои губы. Я оставлял влажные следы на её бедрах, нежно впивался 

зубами в её ягодицы, касался кончиком языка её спины, отчего Ксюша сходила с ума и ерзала на кровати от нетерпения. Мои губы поднялись до её плеч и вновь достигли её губ. Она повернулась полубоком, чтобы нам было удобно целоваться, и я мог одновременно гладить и её попку, и её груди. Кончики её пальцев слегка царапали мои плечи и волосатую грудь, направляясь в сторону эрегированного члена. В разгар поцелуя она кровожадно прикусила мою губу и самодовольно улыбнулась своей шалости. Затем повалила меня на спину и склонила голову над моим инструментом. Коснулась его губами. Потом кончиком языка. Мой член подпрыгивал, умоляя её взять его в рот, но она не спешила. Сначала просто прикосновения, а затем её язычок стал его облизывать снизу вверх. Я лежал на кровати, на седьмом небе от блаженства, и от возбуждения, еле сдерживаясь, в кулаках сжимал простыни. Наконец она открыла ротик и проглотила его. Сначала только головку, отчего меня пронзило электроразрядом. Затем все глубже и глубже, что учащало моё дыхание. После чего Ксюша вынула слюнявый член изо рта и хитро улыбнулась.

В её зеленых глазах снова заиграли искорки, которые сводили меня с ума. Она из воздуха достала презерватив, натянула его и взобралась на меня. Наши губы снова слились в страстном лобзании, а языки устроили настоящее танго. Она придерживала мой инструмент и медленно опускалась на него. Наши гениталии соприкоснулись — она привстала. Затем ещё раз: соприкоснулись — привстала. Плутовка дразнила меня. Но этого хотел не только я. В третий раз головка вошла на три четверти, прежде чем Ксюша её вынула. С каждым разом я проникал все глубже и глубже, но она продолжала держать меня на коротком поводке. С каждым разом с её губ срывались томные стоны. Даже я мычал от нетерпения. Мне хотелось схватить её за булки и натянуть по самое «небалУйся! », но я не стал. Позволил ей вести в нашем танце. Когда она полностью погрузила его в свою киску, тянуть было уже некуда. Ксюша уперлась руками в мои плечи, развела пошире бедра и приступила к скачкам. Комната снова наполнялась её страстными стонами, шлепками наших тел и скрипом кровати. Она оторвалась от моих губ и выпрямилась, а я положил руки на её талию, любуясь завораживающим видом: красивое женское тело энергично скачет на моем члене, её груди подскакивают, а вьющиеся темные волосы вздымаются в такт, её прекрасное лицо жарко ахает и охает от наслаждения — чего ещё надо!

Вскоре от быстрого темпа она выдохлась, и наступила моя очередь перехватить эстафету. Отработанной техникой я прижал её потное тело к себе, руками схватился за её аппетитные ягодицы, нащупал пальцами её возбужденные половые губы и раздвинул их для более глубокого проникновения, вслед за чем изо всех сил замолотил по её киске. Стоны Ксюши сменились громким протяжным криком. Её руки сжали простыни в кулаках. Мышцы ног, рук, спины напряглись. Внезапно 

её накрыла приятная дрожь, и она захлебнулась собственными криками.

Однако, мой член оставался заряженным и очень опасным. Необходимо было срочно его обезвредить. Тогда я с Ксюшей перекатился в миссионерскую позу и, пока она отходила от очередных афтершоков, принялся трахать её жестко и грубо, как дикий зверь. Мои резкие и ритмичные поступательные движения выбивали из нее томное дыхание и заставляли все ещё возбужденное тело вздрагивать. Мы смотрели друг другу в глаза: хищник и его жертва. В её взгляде чувствовались тепло и блаженство. В её улыбке — благодарность и экстаз. С её губ вместе с воздухом срывались краткие стоны. Густая шевелюра знойной брюнетки растеклась по подушке. По её шее стекали капельки пота. А её киска принимала меня в свои влажные объятия. Перед кульминацией я ускорил темп, а она закричала громче, подбадривая меня поскорее кончить. Я больше не мог сдерживаться и, вогнав крайний раз, опустошил яйца. Презерватив наполнялся спермой, но её было так много, что он не выдержал и лопнул.

Мы лежали, обнявшись, в той же миссионерской позе и жадно сосались, остывая после оргазма. Я обхватывал своими её пухлые губки, а она ловила ими мой язык. Мы лежали и дурачились, получившие то, что давно хотели: я затащил нужную брюнетку в постель, а Ксюша испытала два из трех обещанных оргазмов. Наши потные тела слиплись в один большой пельмень. Она обхватила мою поясницу своими ножками и не отпускала меня, а я никуда не хотел уходить. Тут меня подтолкнуло полюбопытствовать:

— А где твой парень? Не мог же он просто так тебя отпустить ко мне? Знает ведь, что уведу.

— Его целый день полоскало, и он под вечер уснул. А я, представив, как ты удовлетворяешь какую-нибудь другую подружку вчерашней невесты, не смогла удержаться. Кстати, ты мне торчишь ещё один оргазм. Когда будешь расплачиваться?  — снова искорки в глазах и хитрая лисья улыбка.

— Надо для начала освежиться в душе. Ты пойдешь?

Следующие пятнадцать минут мы провели под струями контрастного душа. Целовались, обжимались, нежились, ласкались. Мокрая Ксюша после душа запрыгнула на меня, обхватив своими ногами мою талию. Наши гениталии снова оказались в опасной близости. Не было времени искать гондоны. Так что я дал волю своему дружку и направил его прямо по адресу. Ксюша тут же вздрогнула и охнула. Я врезался её спиной в стенку в коридоре и, найдя опору, принялся удовлетворять её навису. Ксюша подпрыгивала и вновь садилась на мой член. Сначала она контролировала громкость своих стонов и старалась делать это тихо. Но, когда мы добрались до спальни, волна страсти накрыла её, и Ксюша впала в сладострастное забвение. Я насаживал и насаживал её, держа крепко за аппетитные булки. Она же ухватилась руками за мои плечи и откинулась корпусом назад, посылая громогласные стоны в потолок. Мои руки уже устали, и я повалил её на кровать, не разрывая связь наших гениталий, и продолжил её долбить. Очередная волна 

оргазма уже маячила на горизонте, и Ксюша билась в экстазе. Я закинул её ноги к себе на плечи, встал поближе, чтобы довести её короткими, но быстрыми фрикциями, и выпустил очередь, как автомат Калашникова. Все толчки попали в цель, и спустя десять секунд Ксюша громким криком известила меня и всех соседей, что она всё.

Я вынул инструмент, поводил им по её лобку и половым губам, давая немного остыть. Затем перевернул Ксюшу попкой к себе, отвесил ей смачный шлепок и засадил вновь. Она стояла раком. Уже совсем обессиленная после трех оргазмов и жаркой порки. Я сдвинул её ноги вместе, чтобы внутри стало потеснее. Схватил её за ягодицы и стал насаживать и любоваться. Сначала мои фрикции были медленными и глубокими, чтобы избежать преждевременного фонтанирования. Ксюша больше не стонала: выдохлась. Просто глубоко и горячо дышала, словно атлет после марш-броска. Я ускорял темп, массируя руками её бедра. Затем мои руки поползли вверх по её спине, ухватились за плечи, и я снова дал автоматную очередь. Шлепки зазвучали со скоростью 160-180 ударов в минуту. Я набрал в грудь побольше воздуха, готовясь к апогею. От интенсивного секса Ксюша снова подала голос: она визжала, переходя на ультразвук. Сперма подходила к жерлу моего вулкана. Ещё несколько фрикций. В преддверии извержения я услышал стук в дверь. «Как не вовремя» мелькнуло у меня в голове, но затем даже эта мысль была смыта волной оргазма. Мой член успел покинуть её лоно и прыснул на горячие булочки, которые раскраснелись после серии моих шлепков.

Я уткнулся членом в её бедра, обхватил её сзади, сжав в ладонях её груди третьего размера, и забурился носом в её вьющиеся темные волосы. Пара глубоких вдохов — мои легкие наполнились запахом её волос. Мои ноги подкосились после этого раза, и мы рухнули на кровать. Затраханные, но счастливые. Наше блаженство снова нарушил настойчивый стук в дверь. Мы ещё лежали и целовались, приходя в себя, когда стук раздался в третий раз.

— Может, там пожар?  — спросила Ксюша.

— Скорее всего, твои стоны возбудили чьего-то мужа, и к нам долбится его жена, чтобы высказать ноту протеста,  — ответил я. Встал и пошел в коридор. По пути поднял полотенце и прикрыл им своё хозяйство. Обернулся: Ксюша лежала с голой попкой на кровати, задрала кверху ноги и шаловливо болтала ими в воздухе. Я подошел к двери:

— Кто там?  — спросил через дверь. Но ответ не последовал. Стоявший за дверью ещё раз замолотил по ней кулаком. Выбора не было, придется выглянуть, решил я и открыл дверь.

На пороге стоял восставший из мертвых очкарик с модной прической. Вид у него был недружелюбный. Более того, он пыхтел, как разъяренный бык. Видимо, Ксюша стонала слишком громко, что он проснулся и не мог не узнать голос собственной девушки. Мой блаженный взгляд был встречен его гневными черными глазами. Я решил сыграть под дурачка:

— Чем я могу тебе помочь?  — и 

зачем-то мило улыбнулся. Надо было понять, что моя обаятельная улыбка не действует на мужиков, особенно тех, чьих жен я доводил до оргазма.

Очкарик с модной прической вместо тысячи слов сжал руку в кулак и направил его прямо мне в лицо. Это было последнее, что я увидел, прежде чем все погрузилось во тьму...