Мия. Книга Первая. Петля Мебиуса. Глава Секс книга

ПРОЛОГ

Будет жестко.

Будет нежно.

Будет неоднозначно.

Будет нарушение границ и серая мораль.

****

— Интересная у тебя спина… — он, расслабившись, сидит в кресле, изучает мою голую спину, слегка склонив голову. Будто рассматривает картину в галерее.

Его взгляд прожигает кожу, где белым цветом по позвоночнику выведен сложный тату-орнамент, уходящий глубоко вниз. Отбросив оцепенение, я прикрываюсь одеждой и пытаюсь сообразить, как лучше действовать.

Нужно как можно скорее выйти из этой чертовой комнаты. Дергаю ручку двери, но та не поддается.

— Откуда эти символы? — неторопливо продолжает он, а я, предприняв очередную неудачную попытку уйти, смотрю на него через плечо.

— Вы бы не могли мне помочь с дверью?

Ноль реакции. Он ждет ответа на мой вопрос. Возможно, если я отвечу, то и помощь придет. Хотя… вряд ли. В любом случае, я всегда отвечаю стандартно на подобные вопросы.

— Нашла в тату салоне.

— Врешь, — голос спокойный. Даже какой-то вальяжный.

Почему он решил, что я хочу рассказывать ему о своих предпочтениях? Выбор рисунка - вещь интимная. Сакральная.

— Не помню, где-то увидела, — вновь дергаю ручку двери.

— Врешь.

Я кривлюсь. Во-первых, от напряга начало шуметь в голове. У меня так иногда бывает. Во-вторых, его равнодушный взгляд настолько давит, что ломит затылок.

— С подружками поспорили, и я проиграла.

— Врешь.

Еще раз упираюсь в закрытую дверь. Гашу желание помассировать затылок.

— Приснилось. — Недовольно. Бросая взгляд через плечо.

Он кривится. Вновь скользит взглядом по моему лицу, глазам, волосам.

— Зря сделала, — внезапно выдаёт он и встает.

****

Дорогие читатели, добро пожаловать в мир Мии. Будем рады вниманию, поддержке, лайкам и комментариям)

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 1. Добро Пожаловать

— Добро пожаловать в отель-казино Royal Holidays. Хорошего отдыха в Испании, – улыбаясь, протягиваю ключ-карту русской паре.

— Хорошо, что здесь говорят по-русски.

— Обращайтесь. Буду рада помочь.

Скользнув взглядом по бейджу с моим именем, они отходят, а я смотрю на напарницу.

Лола с такой же улыбкой передает карту двум англичанкам и ориентирует их тем же заученным текстом.

Пять звезд. Первая линия пляжа. Четыре ресторана. Четыре бассейна. СПА. Свой гольф-клуб и казино, что делает это место еще более востребованным. Отдельная вселенная. В отеле я работаю уже три недели. На горячий сезон. С испытательным сроком и временным контрактом. А что я могу еще ожидать в свои двадцать?

— Ultimos, — констатирует напарница, как только гости исчезают в лифте.

Меня поставили к более опытному администратору для подстраховки. Хотя и знание языков, и опыт работы с туристами, и онлайн обучение помогли мне с этим местом, несмотря на повсеместное испанское кумовство. Я бросаю взгляд на программу букинга.

— Следующая бронь в 23:00. Уже звонил трансфермен. Будут через полчаса.

Лола смотрит на монитор.

— Тайваньцы. Пак на двадцать номеров, – констатирует она, пряча за приветливой маской усталость. Отсутствие клиентов у стойки или в вестибюле не означает, что можно расслабляться.

— Сезон, — понимающе киваю я, а тем временем на подъездной дорожке появляется Порше, откуда доносится раскатистый голос Розалии с ее давним хитом «La Fama». Приехала внучка владельца отеля Адриана Ортис. Следом подъезжает кортеж ее друзей. У входа образуется пестрая группа, и я перевожу взгляд на службу безопасности. Впрочем, их подгонять не нужно. Они уже подключаются к вопросу парковки пяти люксовых железок, каждой стоимостью, как небольшие апартаменты. Вчера Адриана вернулась с Балеар, и, судя по всему, прихватила оттуда друзей.

Весь отель называет ее испанской Пэрис Хилтон из-за статуса любимой внучки. Правда, в отличие от американской светской львицы, младшая Ортис с отличием закончила Кембридж и в свои 27 уже включилась в работу по управлению сетью отелей. К слову, на Балеарах она не только развлекалась, но и проверяла, как проходит расширение сети «Royal Holidays».

Что же касается ее личной жизни - Адриана знаменита норовистым характером. Рядом с ней никто надолго не задерживается. Нет, в отличие от штатовского аналога, по койкам она не скачет – во-первых, блуд не в ее характере, во-вторых, в Испании не принято гулять по многочисленным любовникам. Моветон и слава «путы» обеспечена. Но, видимо, богатые тоже плачут. Все знают, что она дико ревнива и контролирует каждый шаг партнера. Не каждый выдержит. Вернее, не выдерживал пока никто.

Рядом с ней маячит какой-то парень ее возраста и, возможно, это еще один мазохист, решивший испытать нервы на прочность.

— Готовься к проверке Адрианы, — шепчет Лола.

Вестибюль наполняется пестрой компанией, которая заворачивает к левому крылу, ведущему к казино. Сила денег и власти чувствуется всегда. Она окутывает шлейфом дорогого парфюма, брендового прикида и уверенности в завтрашнем дне. Адриана не исключение. Невысокая жгучая брюнетка с яркой улыбкой и копной густых волос, она уверенным взглядом осматривает холл. Будущая хозяйка. Имеет право. Как и имеет право отдыхать.

Она проходит через центральный холл, хотя в казино есть отдельный вход со своим ресепшеном. Намеренно. Своеобразный аудит с внезапной проверкой работы персонала в ночное время. Мажет взглядом по нам. Функция чекинга активирована. Оценивает выправку осанок, аккуратность униформ, степень приветливости улыбок и чистоту рабочего места. На секунду заостряет внимание на мне. Я для нее новое лицо. Мы с Лолой приветливо здороваемся. Она проходит мимо и возобновляет разговор с парнем, с которым приехала. Тот уткнулся в телефон, и Адриана что-то ему нашептывает. Если некоторых ее знакомых я уже видела в местных таблоидах, то этого не узнаю. Возможно потому, что он в солнцезащитных очках, несмотря на глубокий вечер, и его профиль скрыт капюшоном летнего худи. Первое, что приходит на ум — странный.

Как только компания исчезает, мы с Лолой выдыхаем.

— Прошла первичную проверку, — шепчет напарница.

Значит, будет и вторая… — царапает неприятная мысль, но рассуждать некогда.

Из зоны ресторана выходят два брата-датчанина. Навеселе. Улыбаются. В предвкушении очередного испанского загула. По моему опыту работы с туристами я сделала несколько выводов. Основной из них — нордики и бриты отрываются на Коста-дель-Соль, как в последний день жизни. Всё. Завтра умирать. Эти не исключения. Выгрузились два дня назад на ресепшене пьяными тушками и устроили скандал из-за овербукинга. Накладки случаются везде, ситуация неприятная, и отель всегда находит выход. Но вынесли они нам с Лолой мозг знатно.

Поворачивают к ресепшену.

“Чертов Ктулху, что им еще надо”.

— Наши любимчики идут… — тихо шепчет Лола.

Я ловлю на их лицах некий намек на раскаяние. Да неужели? Вели они себя по-свински. Что касается овербукинга, отель всегда найдет лишний номер, забронированный “для своих” или договорится с соседями, которых мы тоже выручали не раз. Дополнительные плюшки в виде бесплатного ужина и сеанса SPA для “пострадавших” прилагаются. Судя по довольному виду датчан, они тоже это прекрасно понимают.

— Девушки, благодарим за отличный прием.

— Отель еще раз приносит извинения за неудобства, — улыбаемся мы с Лолой во все 32.

— Отдельное спасибо за гольф, – один из братьев смотрит на меня.

В базе у них были забронированы услуги тренера по гольфу, и я, чтобы погасить недовольство клиентов, предложила им одну бесплатную тренировку и кэдди. Попала в цель — датчане угомонились.

Это было рискованно, так как услуга не входила в стандартный пакет овербукинга. Старшая администратор хоть и нарисовала кислое лицо, но назвала мой экспромт “индивидуальным подходом к клиенту”.

— Мы рады, что вам понравился наш гольф-клуб, — вежливо улыбаюсь я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Мы бы хотели перенести бронь гольф-поля на завтра, — наконец говорит один из братьев.

— К сожалению все занято. — Мне даже не нужно смотреть в базу. Тайминг на все гольф-поля укомплектован под завязку, и что-либо передвинуть в разгар сезона из разряда «Mission Impossible».

— Может быть, можно что-нибудь сделать?

— Мы сделаем все возможное, — стандартно отвечаю я, а один из братьев, тот, который трезвее, скользит взглядом по моему бейджу. Мысленно хмурюсь, понимая, что за этим последует. Решил меня задобрить, чтобы я нашла им свободное поле.

— Какое мелодичное имя для Испании. Мия Бесова. Звучит почти как “мой поцелуй”. – И с пол оборота начинает напевать «Besame, besame mucho».

Не удивлена. Реакция для Испании стандартная. В отеле коллеги зовут меня Бесита, в переводе что-то типа «Поцелуйка», и это раздражает. Инстинктивно хочу скривиться, но вовремя останавливаюсь. На работе я должна излучать доброжелательность.

— Мы постараемся вам помочь, — вклиниваюсь я в эту «ВИА Гру» испанско-датского разлива, а тем временем со стороны спецлифта к нам приближается VIP. Бернхард Айтор Хоакин Айслер. Наполовину немец, наполовину баск. Горючая смесь. Владелец заводов и пароходов, как я его называю. Наш постоянный клиент и партнер Ортисов. Всегда уравновешен, немногословен, подтянут, несмотря на свои 42. Аккуратен и педантичен до оскомины. Сказываются немецкие корни. У нас его ласково называют «Наш Генрих Наваррский». 50% крови басков это не вода, как говорит Лола. Всегда бронирует президентский люкс и несколько номеров для личного персонала. Почему он не покупает недвижимость, а предпочитает отели - загадка.

Я напрягаюсь и гашу желание спрятаться под стол. В прошлую смену у меня с ним случился неприятный инцидент.

Чертов Ктулху, он еще и этот ансамбль песни и пляски слышал… Хочется прикинуться пальмой в горшке и не отсвечивать. Но я продолжаю любезно улыбаться, прощаясь с датчанами.

– VIP с клубного этажа, - тихо предупреждает Лола, и мы поправляем приветливые улыбки.

Обычно Айслер не общается с ресепшеном. Распоряжения мы всегда получаем от его секретаря, а ключ-карту из люкса клубного этажа не оставляют на стойке. Но после недавнего инцидента я напряжена до предела и своей вытянутой позой напоминаю настороженного суриката.

— Guten Abend, Herr Eisler, – здороваемся мы с Лолой.

«Наваррский» мажет по нам равнодушным взглядом, и, не отреагировав на приветствие, направляется к выходу. Там его уже ждет черный Майбах в комплекте с водителем, открывающим для хозяина дверь авто.

Стойка суриката постепенно спадает по мере исчезновения отполированного зада Майбаха. Но рано. Едва я выдыхаю, звонит телефон, и Лола передает мне трубку с любопытством на лице.

— Просят тебя.

— Мия, здравствуйте, — слышу голос помощника Айслера. — Хозяин просил, чтобы вы перенесли завтрашнюю вечернюю игру в гольф на девять утра.

— Будет сделано, – рапортую я, но тут, как с датчанами, не прокатит. Умри, но «Mission Impossible» придется выполнить. Причем все должно быть готово к девяти утра.

Лола вопросительно смотрит на меня. От нее не ушло, что референт попросил к телефону именно меня.

Уверена, в мой ночной перерыв она устроит еще тот допрос с пристрастием.

— Тайваньцы, — тихо констатирую я. Никогда не была так рада целому автобусу туристов.

****

Всем спасибо за теплый прием, лайки и комментарии)

Глава 2. Инцидент

— Устала, сил нет, — Лола массирует колени и цедит ароматный кортадо, сидя в кресле в комнате отдыха.

— Смена сумасшедшая… Скорее бы утро, — я уже сняла цветные линзы и, закрыв глаза, пытаюсь немного отдохнуть на диване.

График работы ресепшиониста из разряда уровня «ад» — 24 часа, сутки через двое. Перерывы для отдыха и питания имеются, но это только в мечтах. Когда успел, тогда и отдохнул. Стулья на ресепшене, по крайней мере, в отеле нашего уровня, не предусмотрены. Уже не говоря о всевидящем оке видеокамер.

Время два ночи, и есть пара часов заслуженного отдыха для одной из нас. Сейчас моя очередь, но Лола под предлогом переодеть блузку заскочила выпить кофе. Ей можно. Мне — нет. Она устроилась сюда по блату, в отличие от меня. Как говорится, что позволено Юпитеру…

Напарница ставит стакан с кофе на журнальный столик и смотрит на меня, не скрывая любопытства. Что мне нравится в андалузцах, так это их открытость и бесхитростность.

— Так что там у тебя с Айслером произошло, Бесита? — в лоб.

Не открывая глаз, массирую шею.

— Ничего.

— Mentirosa [обманщица]. Айслер не зря именно тебе дал задание. Рассказывай.

— Нечего рассказывать, — тем же уставшим тоном.

— Неужели приставал? – Лола делает удивленный вид. — Наш Генрих Наваррский не похож на mujeriego [бабник]. Тем более, с персоналом.

— О, Ктулху, нет! — понимаю, что лучше рассказать, иначе напарница со своей испанской фантазией нарисует в воображении ещё тот контент 18+.

— Помнишь, в прошлую смену меня русская с клубного этажа вызвала. Они с мужем в угловом люксе живут.

— Такое не забудешь. Она потеряла бриллиантовую сережку. И ты ее искала по всем пылесосам. Кстати, почему она не обратилась к старшей горничной? У нас девочки русские работают и на «лимпиесе» [клининг].

— Предлагала. Сказала, что доверяет мне больше.

Лола понимающе кивает.

— Это после того, как ты ей помогла разобраться с банковским трансфером в бутик Марбельи. Так что там с Айслером и сережкой?

— Искала я эту чертову сережку не только по пылесосам и в номере, но и за его пределами. В том числе на ковролине коридора клубного этажа в неудобных позах.

Лола на секунду зависает, и по мере прокручивания ситуации рисует картинку.

— Да ладно! — взрывается она от смеха.

— Представляешь…— кривлюсь от воспоминаний. — Я стою на четвереньках задом к лифту, параллельно говорю по телефону со старшей горничной. А в это время створки раздвигаются и там Айслер. Возвращается с завтрака и сообщает кому-то по телефону, что уже выезжает и будет на встрече без задержек.

Лола продолжает раскатисто смеяться.

— А там такая задержка!

— Мне было не до веселья…

— Так великолепное же препятствие! — Она окидывает мою фигуру профессиональный взглядом. — Айслеру должно было понравиться.

— Чувствовала себя стриптизершей на пилоне… — устало качаю головой.

— Бесита, тебе нечего стыдиться! Все при тебе. Culito [попка] у тебя что надо, и талия узкая. Как он отреагировал?

— Я откуда знаю! На него смотрел мой зад! — бросаю с досадой.

Лола заразительно смеется, мне же было не до смеха. Мы с ней в разных плоскостях. Она на постоянном контракте, я на временном. Мой испытательный срок только начался, и чем меньше косяков на моем счету, тем больше вероятность, что меня возьмут на постоянку.

– Ну и что дальше? — продолжает она расспросы.

— Немая сцена. Услышав, что двери открываются, я растерялась и зависла. Судя потому, что Айслер не сразу вышел из лифта, он тоже.

— Еще бы. Эффект неожиданности никто не отменял. А дальше?

— А дальше мы вместе решили действовать. Он — выйти из лифта, а я вскочить на ноги. Короче. Я в него врезалась спиной и изрядно задела головой его челюсть. В результате —у меня шишка, у него покрасневшая скула. Если бы не его устойчивость, мы бы упали.

Лола продолжает задорно смеяться.

— Ну все, после такого жаркого фламенко он должен стать твоим новио [бойфренд, жених], – шутит напарница.

— Самое интересное впереди…

— О, Dios mio. Что ещё?

— Врезаясь, я выбила из его руки смарт. Да так метко, что тот отлетел в сторону и ударился об косяк.

Лола на секунду зависает и меняется в лице. Она, наконец, понимает суть проблемы. Казусы в отеле случаются, всякое бывает, но порча имущества VIP-клиента — это уже серьезно.

Вспоминать этот момент совсем не хотелось.

****

— Простите меня, пожалуйста… – я подхватываю смарт с пола.

К слову, дорогая брендовая игрушка никак внешне не пострадала, и у меня появляется слабая надежда, что все обойдется.

— Телефон, — голос спокойный. Айслер не из истеричных, но это не значит, что мне простят поломку. К тому же, коридор утыкан видеокамерами, а на его челюсти образуется покраснение от столкновения с моей макушкой.

Я вкладываю в его большую ладонь смарт, «Наваррский» проводит пальцами по экрану. Замирая, жду, что тот сейчас оживет, но эта яблочная зараза всем видом показывает глубокий обморок.

— Скажите, какую сумму я должна перевести за гаджет. Или я куплю такую же модель, — по-немецки включаюсь я, пытаясь решить проблему. — Я работаю на ресепшене… — и про себя добавляю «последний день». — Меня зовут Мия Бесова, — машинально провожу ладонью по бейджу. — Через час я вам привезу новый телефон, куда вы скажете.

В электронном кошельке есть нужная сумма на брендовую игрушку. Собственно все мои сбережения. Неизвестно, чем после этого оплачивать жилье, счета и питание, но с этим будем разбираться позже.

Он мажет взглядом по моему бейджу. Потом по шее. Переходит к лицу.

На вид спокоен, но в его присутствии холодит позвоночник. А это нехороший признак. Не отпускает мысль, что за этой нечитаемой маской что-то происходит.

— Не нужно, — он прячет телефон в карман, а я отмечаю не только покраснение его челюсти. На его руке следы от моего розового блеска для губ. Я его испачкала, когда он пытался удержать нашу совместную конструкцию в вертикальном положении. Запомнила этот момент, так как почувствовала щекой твердый бицепс и запах его горького дорогого парфюма.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Чертов Ктулху. Меня точно уволят. Айслер аккуратист до мозга костей.

— Простите, я вас испачкала, — все же признаюсь я и замираю, ожидая его реакции.

****

— Смарт разбился? — тем временем продолжает расспросы Лола.

— Если я что-то ломаю, то качественно.

Она хмурится.

— А дальше что?

Глава 3. Реакции

Айслер смотрит на плечо. Помада прошлась не только по белой ткани его поло, но и по его бицепсу, оставив ощутимый розовый след.

Его лицо, как обычно, спокойно, но хребтом чувствую, что там, за этой нечитаемой маской, вновь что-то происходит.

Отбрасываю волнение и начинаю действовать. Быстро достаю из кармана форменной жилетки влажную салфетку в упаковке. В отеле есть подобные, но я покупаю свои. Они у меня всегда с собой на случай, если нужно протереть руки. Что ж. Случай самый подходящий.

Машинально хочется потянуться и стереть с его бицепса следы от своих губ, но у меня хватает ума не нарушать дистанцию с VIP-клиентом. Я протягиваю ему нераспакованный пакетик ярко-оранжевого цвета, и он то ли не понимает, что это, то ли удивлен.

— Влажная салфетка… Чтобы стереть помаду… С ароматом цитруса… — я разрываю упаковку и протягиваю ему.

Понимаю, что до его люкса, где он спокойно может ликвидировать следы помады, метров тридцать, но пытаюсь решить проблему, как могу. — Если вы захотите денежную компенсацию за телефон…

Но он, забрав у меня салфетку, быстро направляется в номер, так и не проронив ни слова.

****

— А дальше он ушел в люкс. И однозначно опоздал на встречу, потому что из номера вышел только минут через двадцать. Учитывая его педантичный характер, не удивлюсь его злости на меня.

— А что так долго?

— Ну видимо с телефоном разбирался, душ принимал и переодевался. Я же его испачкала…

Лола улыбается.

— Точно, Бесита. Ты же его пометила. Подарила поцелуй. И что он там делал под тем душем... — растягивает она слова.

— Уже жалею, что рассказала тебе, — шиплю я.

— Теперь понятно, почему ты прибежала на ресепшн такая взъерошенная. Я думала, из-за сережки… — Напарница вновь зависает. — Подожди. Все это должна была зафиксировать видеокамера в коридоре, а следовательно и наша Seguridad [служба безопасности].

— А они и зафиксировали. Едва я приехала домой в то утро, позвонила старший администратор. Пришлось галопом возвращаться в отель.

— Сильно досталось? – Лола с искренним сожалением смотрит на меня.

Что мне нравится в андалузцах, так это не только их открытость и доброта, но и быстрое переключение эмоций. Секунду назад напарница смеялась над казусной ситуацией, не понимая моего беспокойства, но сейчас готова обнять и искренне пожалеть.

Миссис Лант, британка из Лондона, работала старшим администратором / эйчаром вот уже несколько лет и больше походила на цербера в юбке. Впрочем, зная повсеместную неторопливость испанцев с их вечным «маньяна», руководство приняло правильное решение, поставив Лант на эту должность.

— Как ни странно, все обошлось. Я ехала с мыслью об увольнении. Лант строжилась, но не уволила, зарплаты не лишила и через десять минут отпустила.

— И правда, всё обошлось, — Лола облегченно откидывается на спинку кресла.

— Скорее всего, Айслер не пожаловался. Тем более, я готова возместить ему стоимость телефона.

Лола качает головой.

— Айслер знаком с Ортисами лично. Они же партнеры. Думаю, руководство у него поинтересовалось, не доставили ли ему неудобств, и он не стал жаловаться на тебя.

— В любом случае, он из-за меня опоздал на встречу, на время лишился важного бизнес-инструмента и теперь зол.

— Неа, — парирует напарница. — Я реально думаю, что он дал тебе задание, так как ты его зацепила. Смотрит на твои реакции… Уверена, задание не последнее. Кстати, что там с гольфом?

— Отправила запрос гольфистам, но они, в отличие от нас, ночью закрыты. Возможно, придется утром до сдачи смены ехать туда и договариваться лично. — Хмурюсь. — Понимаю, что Айслер не специально. Он деловой человек и у него свои планы с партнерами. Но он будто намеренно перенес игру на открытие гольф-клуба.

— А я тебе говорю, теперь он твой новио, — подмигивает Лола. — Тем более, ты его уже и помадой пометила, и поцелуем. Теперь он только твой.

— Не начинай.

— А что так? — шутит она. — У нас весь стаф по нему сохнет.

Понимаю, что нужно что-то ответить, чтобы напарница перестала цеплять эту тему.

— Во-первых, клиент. Во-вторых, скорее всего, женат. В-третьих, ему 42.

— Наш Наваррский не женат, — Лола допивает остывший кортадо. — Весь отель делает ставки, почему. А насчет возраста. Он выглядит гораздо моложе. Ведь какой экземпляр. Холодная кровь немцев и агрессивная воинственная кровь басков в одном сердце — гремучая смесь… Там за спокойствием такой вулкан может кипеть…

То, что за нечитаемой маской что-то происходило, я отметила, но вулкан ли? Злость, что я сбила его встречу — это больше похоже на правду.

Я устало закрываю глаза. Лола продолжает «чарларить». По-русски это эквивалент глагола «потрепаться». Испанская народная черта. Особенно на юге. Зацепить какую-то тему и говорить бесконечно. И неважно где — на кассе в магазине или у стойки в банке. Очередь терпеливо ждет. Хуже того, может еще и подключиться к разговору.

— Кстати, когда он вернулся эночью в отель и направился в казино, я отметила, что он на тебя смотрел. Зацепила ты нашего Наваррского.

— Не выдумывай. — Я продолжаю придерживаться мнения о негативных эмоциях после инцидента.

Но Лола шутливо подмигивает.

– Un besito, Mia Besova?

Я недовольно кривлюсь. Иметь в Испании фамилию Бесова, созвучную с «поцелуем» еще тот гемор. Впрочем, в России фамилия не менее говорящая, только с другим подтекстом. По состоянию души ко второму я ближе. Особенно сейчас.

— Я перестала бороться со своими бесами, теперь мы на одной стороне, — бубню по-русски свой вечный слоган и, чтобы уйти от пустой темы, переключаю разговор в полезное русло.

— Ты говорила, что я прошла первичную проверку у Адрианы. Значит, будет вторая?

— Все новички ее проходят, — отмахивается Лола. — Загрузит работой на месяц-другой. Но ты справишься. Главное, поменьше смотри на ее новио. Вот тогда это проблема. Найдет, за что уволить. Были прецеденты.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Тот, который в темных очках? — уточняю я.

— Да. Он приехал с ней.

— А кто он? — спрашиваю, чтобы знать от кого держаться подальше.

— Я его раньше не видела. Точно не местный. И не из испанского бомонда. Скорее всего, иностранец.

— Наверное, она с ним на Балеарах познакомилась, — равнодушно пожимаю плечами.

— Странный он какой-то.

Я тоже обозначила его как «странный», но мне интересно мнение напарницы.

— Почему странный? Из-за солнцезащитных очков ночью?

Лола качает головой.

— Не могу объяснить. Но он отличается от остальных.

— Главное, наш ресепшн и новио Адрианы обитают в разных плоскостях и не пересекаются, — отмахиваюсь я, но в наш разговор вклинивается трель смарта, соединенного с системой ресепшена.

— У нас ночная сиеста! Кому не спится в два часа ночи! — Лола шутливо возмущается, но, всматриваясь в экран, хмурится. — Это наши мальчики. Ресепшен казино.

Торопливо включает громкий режим.

— Лола, позови Мию, — голос Педро звучит напряженно.

— Да, я здесь.

— Тебе нужно подойти в казино. И лучше побыстрее.

Напарница задумчиво смотрит на меня, и в ее взгляде читается мысль в унисон моей, — началось. Либо проверка от Адрианы, либо Айслер придумал еще одно задание.

Глава 4. Коллективный Разум

В отеле форс-мажор — это такое же обычное явление, как континентальный завтрак. Но напряжение не отпускает. Позвоночник холодит, а это верный признак очередной «задницы».

Несусь быстрым шагом по длинному стеклянному коридору, соединяющему отель с казино. Достигаю круглого холла с фонтаном, и прямиком к мраморной черной стойке, над которой яркими фиолетом мерцает слово CASINO. Пытаюсь оценить ситуацию на ходу. Но вводных мало. На ресепшене никого. Лишь коллеги и скучающая охрана. И это не повод расслабляться.

Педро, завидев меня, улыбается, но в его взгляде читается pobrecita [бедненькая].

— Ребят, в чем дело?

— Тут твоя русская сидит в баре VIP-казино и требует тебя.

Хотела бы облегченно выдохнуть, но рано. Идти в казино, где я могу встретить Айслера или Адриану с компанией, хочется в последнюю очередь. Оптимизм внушает лишь одно — это не проверка.

— Видимо, перебрала, и ее нужно отвести в номер, — киваю я. — А где ее муж? В казино они шли вместе после ужина.

— Он не выходил. Видимо, играет.

— Высокие отношения, — устало выдыхаю я.

— Подожди. Сейчас позвоним в бар к Игнасио, — кивает Педро, видя мою усталость и нежелание идти. — Может, муж уже освободился.

Я благодарно улыбаюсь. Обычно, если ты влился в коллектив, то становишься частью некоего эгрегора. Я это называю коллективным разумом. Мы понимаем друг друга с полуслова и совместно работаем над проблемой.

Коллега отрывается от трубки и сообщает:

— Она в дрова. Муж играет в одном из покер-румов. Сама до номера не дойдет.

— Буянит? — тихо спрашиваю я, хотя знаю ответ. Если дело доходит до агрессии, подключается служба безопасности. И чаще всего в отношении мужчин. К женщинам испанцы более лояльны.

— Нет. Но Игнасио говорит, не женщина — огонь! Так что лучше ее увести побыстрее. Он ее там сейчас развлекает, как может, но слов и спиртного уже не хватает. Ждет тебя.

Я киваю, отрываясь от стойки.

— Пожелайте мне удачи.

— Suerte, bruja, — подмигивает Педро, а я быстром шагом направляюсь в казино.

Прохожу игровые автоматы, захожу в просторное помещение рулеток и покерных столов. Здесь царит власть фортуны, азарта и денег. Народу — яблоку негде упасть. От шума и эмоций давит на виски. Но мне нужно дальше. Заворачиваю в следующий отсек. Здесь тише. Останавливаюсь у черных глянцевых дверей в VIP-зал. На входе стоят два безопасника. Чтобы пройти внутрь, нужна карта члена VIP-клуба казино.

— Ребята, я за своей русской пришла…

Теория о коллективном разуме вновь вступает в работу. Те коротко кивают с видом «предупреждены» и пропускают в святая святых.

Здесь все на порядок роскошнее и спокойнее. Народу немного.

Бар в зоне VIP-казино обустроен в дальнем углу под аркой. Располагает к отдыху в уютных кожаных креслах. Антураж задает вайб релакса. Полумрак, мягкая подсветка, легкая импровизация пианиста, ароматный крепкий алкоголь в дорогом хрустале.

Пока иду к арке, бросаю взгляд на покерные столы и рулетку, подсознательно ищу глазами Айслера, Адриану и компанию, но их нет. Видимо, рассредоточились по приватным покер-румам. Что, несомненно, радует.

Зато вижу край спины моей русской. Та сидит на высоком стуле у барной стойки, и ее слегка покачивает. Определенно, она не ищет легких путей. Мягкое удобное кресло для слабаков. В таком состоянии лучше сесть повыше, чтобы падать было больнее.

Эльвире Барских немного за сорок, но выглядит молодо и подтянуто. Йога, ботокс, СПА делают свое дело. Платье Givenchy, каблуки и клатч Jimmy Choo. Бриллианты Cartier добавляют лоска.

Я ускоряюсь, но как только пересекаю арку, замедляю ход.

Во-первых, в одном из кожаных кресел у бара отдыхает Айслер в компании партнеров. Сигары, дорогой виски и прочие атрибуты мужского отдыха прилагаются.

Во-вторых, через место от Эльвиры на высоком стуле сидит новио Адрианы. Один. По-прежнему в капюшоне и солнцезащитных очках. Рядом чашка кофе, все внимание в экране смарта, вид скучающий.

Чутье все же не подвело. Так и знала, что этот поход в зону казино мне вылезет боком. Если Адриана увидит, что я трусь рядом с ее парнем, мне мало не покажется. А тут еще Айслер. Непонятно с какими тест-драйвами. Где же я так нагрешила-то. Сказочное «везение».

— Да к черту! Я на работе! — зло бросаю и решительно направляюсь к клиентке.

Подхожу к бару. Встаю рядом с бойфрендом Адрианы — это единственное место, чтобы сгрести Эльвиру со стула. Чувствуя усиливающийся холод по позвоночнику, натягиваю приветливую улыбку. Судя по кондиции, моя русская уже готова, чтобы ее транспортировать. Киваю Игнасио — определенно он предложил ей какого-нибудь «сонливого» алкоголя.

— Здравствуйте, госпожа Барских. Вы хотели меня видеть.

— Ну наконец-то! — она бросает недовольный взгляд на бармена. — Он зажал Макаллан.

Мы для VIP клиентов что-то вроде полезного функционала. Кофемашина или пылесос. Напрягает ли меня это? Нет. До тех пор, пока не пытаются унизить и самоутвердиться за мой счет.

— Давайте я провожу вас в люкс… — аккуратно.

А тем временем за моей спиной слышится трель смарта. Как я понимаю, бойфренда Адрианы.

—Да. Я еще здесь… Не спрашивай… — отвечает он кому-то на чистом английском, и холод по позвоночнику усиливается. — Нет. Пока не планирую… Не нужно. Я сам выйду с ним на связь…

Голос тихий. Будто эхом в моей голове. И это напрягает.

Между тем Эльвира что-то бурчит, роясь в Jimmy, а я продолжаю гнуть линию «а поехали в нумера».

— Без Макаллана не уйду.

— Может, что-нибудь полегче? — предлагаю я.

— Например, «Кровавый Джозеф», — подхватывает Игнасио, вновь подтверждая теорию коллективного разума.

Эльвира пьяно кивает, сосредотачивается на моем лице, долго смотрит в одну точку и хмурится.

— У тебя глаза разного цвета, — наконец выдает она.

Так и есть. У меня врожденная гетерохромия. Левый глаз зеленый, правый – карий. Обычно на работе я ношу линзы, чтобы на этот факт поменьше обращали внимание клиенты. Как, например, сейчас. Но в перерыв я их сняла, чтобы отдохнуть. Как оказалось, зря.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она разворачивается к Игнасио и смотрит на него.

— У тебя глаза карие, красавчик. А вот у нее разные, — Эльвира отлично говорит по-английски.

— Bruja, — подмигивает мне Игнасио, добавляя в хайбол каплю скотча.

Ведьма — еще одно мое прозвище из-за особенности. Это ближе к Бесовой.

— А у тебя, молодой человек, глаза какого цвета? — внезапно обращается она по-английски к бойфренду Адрианы.

Я быстро соображаю, что делать, и смотрю на Игнасио.

«Капюшон», разумеется, никак не реагирует, а бармен ставит перед Эльвирой хайбол с коктейлем, чтобы переключить ее внимание.

Коллективный разум в действии.

— Можете забрать с собой в номер, — добавляет он.

Это запрещено правилами, но во-первых, ВИП есть ВИП, во-вторых, Эльвиру нужно поскорее увести.

Однако наш маневр сработал совсем не так, как мы с коллегой предполагали.

— Игнасио, угости Мию Периньоном! А молодого человека твоим лучшим виски! — анонсирует Эльвира с видом "танцуют все!", смотрит на парня, а мне хочется застрелиться. Я точно не переживу эту смену.

Сейчас придет Адриана в поисках своей очередной Media de Naranja [вторая половинка] и увидит нашу компанию, соображающую на троих.

Ко всему прочему сзади сидит Айслер и комфорта своим присутствием совсем не прибавляет.

— Правила запрещают, — я делаю отрицательный жест Эльвире, Игнасио тихо спрашивает у «капюшона» о его предпочтениях, и тот наконец поворачивает голову в нашу сторону.

Только сейчас понимаю, что за все время я ни разу на него не посмотрела. Поэтому, когда вижу его лицо так близко, возникают противоречивые эмоции. С одной стороны хочется закрыться от такого человека, с другой — склонить голову и рассмотреть его. Лола права — странный он и отличается от остальных. Даже пьяная Эльвира застыла.

Лет 28. Волосы густые, белые, вернее пепельные. Черты лица заостренные, как у хищника. Губы идеальной формы, но плотно сжаты. Ловлю себя на мысли, что хочу снять с него солнцезащитные очки, чтобы увидеть глаза. Позвоночник трещит от холода, и я, несмотря на его маскировку, чувствую взгляд. Такой же странный, как и он сам.

Глава 5. Высокие Отношения

— У вас все в порядке? — внезапно врезается чей-то голос, и я стряхиваю морок.

Как оказалось, между мной и блондином вклинился пит-босс сеньор Санчес и внимательно изучает обстановку.

— Все в порядке, — отвечаю я, а тем временем смарт блондина вновь начинает жужжать на мраморной барной стойке.

— Новый тур?... — тем же тихим голосом. — Ок.

Бросает фишку в 50 евро на барную стойку и, легко спружинив с высокого стула, направляется к арке. Но не для того, чтобы уйти из казино. Заворачивает к глянцевым автоматическим дверям, ведущим к коридору с покер-румами.

На секунду зависаю. Это Адриана прислала менеджера и вызвала своего бойфренда? Вряд ли. Блондин, видимо, ждал новую игру.

— Мадам Барских хотела угостить виски… посетителя, — отвечаю я, и мы с Эльвирой оборачиваемся. Я — в поисках Адрианы. Она — оценивающе. Но там все спокойно. Лишь удаляющийся высокий силуэт «капюшона».

Санчес бросает взгляд на Эльвиру, затем смотрит на меня.

— Нужна помощь?

Прячу удивление. Пит-менеджер руководит дилерами и наблюдает за обстановкой и ходом игры в зале — в пит-зоне. Безусловно, он разруливает конфликты. Но непосредственно за игровыми столами, а не с посетителями в баре. Возможно, коллективный разум распространяется и на более высокий уровень.

Взгляд цепляет столик Айслера. Откинувшись в кожаном кресле, он по-прежнему следит за обсуждением какой-то темы в компании, зажав в пальцах сигару. Хорошо, что здесь нет Лолы. Она бы опять завела песню о бойфренде Айслере, который подослал пит-босса, чтобы прервать мое общение с блондином и помочь с пьяной клиенткой.

— Нет. Все под контролем, — отвечаю я, и Санчес, коротко кивая, отрывается от стойки.

Эльвира, не понимая испанского, дергает меня.

— Кто это?

— Пит-менеджер. Следит за казино и крупье… — отвечаю я, краем глаза наблюдая за Санчесом. Вместо того, чтобы пойти к выходу, он останавливается у столика немца. Вежливо улыбается, слегка наклонившись. Чем-то интересуется. Видимо, спрашивает, все ли у них в порядке. И, судя по всему, они с немцем знакомы. Неудивительно, учитывая, что Айслер - постоянный гость отеля. А, значит, и казино. Лоле точно о помощи пит-босса рассказывать не стоит. Потом не переубедишь, что Санчес подошел по своей инициативе. Припишет все немцу.

— А почему блондин-то ушел?

— Видимо, играть, — а тем временем к ним подходит и хозяин отеля старший Ортис.

— Странный он… — продолжает Эльвира. — И эти темные очки. Прямо маскировка…

Согласна, но не с клиенткой же обсуждать эту тему.

— Давайте, я провожу вас до люкса, — вновь включаюсь я в работу и краем глаза отмечаю, что компания с Айслером и Ортисом встала и направилась в том же направлении, что и блондин — в приватные покер-румы.

Эльвира мотает головой.

— Не хочу.

Я вздыхаю. Пьяная женщина — горе в семье. И на мою голову.

— Время позднее. А вам нужно выспаться, чтобы выглядеть завтра бодро.

Эльвира хмурится и, наконец, кивает.

— Только Джозефа прихвачу!

Она подтягивает к себе хайбол с ярко-красным напитком, а я облегченно вздыхаю. Ну, слава Ктулху, кажется, все обошлось. Адриана так и не появилась, Айслер ушел играть в покер, а Эльвира, наконец-то, согласилась пойти поспать. А жизнь-то налаживается.

— За счет заведения, — слышится довольное от Игнасио.

Он тоже порядком устал от капризной клиентки.

— Спасибо, красавчик, — подмигивает она ему.

Дело не в бесплатном напитке — в ее сумке фишек тысяч на десять евро и на самой Эльвире бриллиантов на тысячи. Все дело во внешности бармена. Игнасио у нас называют guapo [в Испании так называют голубых — Mariposo и Guapo], но он не обижается.

— А, вот ты где, — слышится мужской голос, и мы с Эльвирой оборачиваемся. Ее муж, Сергей, выходит из раздвигающихся дверей, куда ушел сначала блондин, затем Айслер. Судя по блеску в глазах — выиграл.

Эльвира мурлыча «свет очей моих», мило улыбается мужу, а тот с довольным выражением на лице подходит к нам. Все происходит так быстро, что я не успеваю моргнуть. Я делаю шаг вперед, чтобы помочь клиентке встать с высокого стула и одновременно с этим на меня летит содержимое хайбола. Вся ярко-красная жижа со льдом выплескивается на мою униформу и ноги.

Стою, обтекаю. Ко мне уже несутся коллега с салфетками, Эльвира, протрезвев, извиняется, муж, играя желваками, смотрит на свою дражайшую половину и готов ее прибить. Правда, у него с контролем эмоций получше. Понимает, что семейные разборки не для посторонних глаз.

— Вы идите, я разберусь, — тихо говорю я Барских, и тот, сунув мне фишку из казино в знак признательности, тащит Эльвиру к выходу.

— Смотрю на ярко-красные липкие разводы на белой блузке и по всей униформе. Понимаю, что идти через коридор на ресепшн нельзя. Гости отеля могут испугаться и возникнут ненужные вопросы. Перевожу взгляд на Игнасио.

Он понимает меня без слов.

— Я позвоню сейчас на лимпиесу. Дежурная горничная принесет тебе сменку. Можешь привести себя в порядок в нашей комнате отдыха. Она за подсобкой. Там же и душевая. Спросишь у Хулио.

Я киваю и быстро ретируюсь, чтобы клиенты не рассматривали мои красные “кровоподтеки”. Парня по имени Хулио я не нахожу, поэтому сама пытаюсь разобраться в этом лабиринте из узких коридоров подсобных помещений казино.

Нащупываю какую-то дверь и захожу. Тут темно. Прислушиваюсь. Комната пустая. Значит, я на месте. Пытаюсь найти выключатель, но тщетно.

— Ладно, потом разберусь. Игнасио в любом случае врываться не будет. Постучится.

Снимаю блузку. Вытираю влажным полотенцем грудь и живот.

Внезапно по глазам бьет яркий свет, и я, ничего не понимая, зажмуриваюсь от рези и, чувствуя дезориентацию, прикрываю лицо рукой.

— Интересная у тебя спина… — слышится знакомый мужской голос, и я, прижимая небольшое полотенце к себе, разворачиваюсь.

****

Делаем ставки, Дамы и Господа ⚖️

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 6. Врешь

Сквозь пятна в глазах вижу блондина, капюшон он снял, но солнцезащитные очки на месте.

Я подтягиваю ближе к груди одежду и, наконец восстановив фокус, пытаюсь сориентироваться. Чтобы знать какие шаги предпринять. Комната отдыха, но однозначно не для персонала. И даже не для VIP-игроков. Для своих. Желающих отдохнуть от игры в тишине. Дорогая обстановка, черный хрусталь, между баром и камином основная дверь. Я же попала сюда, вероятно, со стороны персонала, который носит заказы из бара и кухни.

«Чертов Ктулху, если сейчас зайдет Адриана и увидит мой стриптиз, мне конец!» — первое, что приходит в голову. Нужно как можно скорее выйти из этой чертовой комнаты.

— Простите, я не туда попала! — резко разворачиваюсь, вновь напираю на дверь, но впустую.

Смотрю через плечо. Блондин, расслабившись, сидит в кресле, изучает мою голую спину, слегка склонив голову. Будто рассматривает картину в галерее.

Его взгляд прожигает кожу, где белым цветом по позвоночнику выведен сложный тату-орнамент.

Отбросив оцепенение, я плотнее прикрываюсь одеждой и соображаю, как лучше действовать.

— Откуда эти символы? — неторопливо продолжает он, а я, предприняв очередную неудачную попытку уйти, смотрю на него через плечо.

— Вы бы не могли мне помочь с дверью?

Ноль реакции. Он ждет ответа на свой вопрос. Возможно, если я отвечу, то и помощь придет. Хотя… вряд ли. В любом случае, я всегда отвечаю стандартно.

— Нашла в тату салоне.

— Врешь, — голос спокойный. Даже какой-то вальяжный.

Почему он решил, что я хочу рассказывать ему о своих предпочтениях? Выбор рисунка - вещь интимная. Сакральная.

— Не помню, где-то увидела, — вновь дергаю ручку двери.

— Врешь.

Я кривлюсь. Во-первых, от напряга начало шуметь в голове. У меня так иногда бывает. Во-вторых, его равнодушный взгляд настолько давит, что ломит затылок.

— С подружками поспорили, и я проиграла.

— Врешь.

Еще раз упираюсь в закрытую дверь. Гашу желание помассировать затылок.

— Приснилось. — Недовольно. Бросая взгляд через плечо.

Он кривится. Вновь скользит взглядом по моему лицу, волосам. Я не вижу его глаз, но отчетливо чувствую вторжение в мои личные границы. Будто он трогает меня руками. Я недовольно дергаю плечом, сбрасывая морок.

— Зря сделала, — внезапно выдаёт он и встает.

Идет ко мне.

Позвоночник пробивает холодом. Но главное — не показывать ему своего страха.

— Я не просила вашей оценки моим поступкам, — перехожу на официальный тон. Но он не реагирует.

Может быть, он хочет помочь открыть этот чертов замок?! — проблеск надежды.

Прижимая одежду к груди, разворачиваюсь. Делаю пару шагов в сторону, открывая ему путь. Но он меняет траекторию и идет на меня.

Не могу понять его логику. Что он от меня хочет? Ну не похож он на человека, неспособного контролировать либидо.

Тем не менее позвоночник горит, не предвещая ничего хорошего. Смотрю на противоположную дверь. Вдруг кто-нибудь появится. Но в то же время понимаю, что тогда нас с блондином увидят вместе, и мне конец. Адриана сделает все, чтобы я уже никогда не смогла работать ни в одной приличной компании Европы в ближайшую жизнь. Нет. Проблему нужно решить самой, не прибегая к помощи посторонних.

— Лучше меня не трогать, — тихо, но уверенно.

Однако он игнорирует мои слова и, подойдя, резко, не спрашивая разрешения, обхватывает длинными пальцами мой затылок. Сжимает с такой силой, что сковывает дыхание.

Хочу его оттолкнуть, но меня пробивает такая нестерпимая боль по всему хребту, что перед глазами начинают плыть красные пятна. Блузка и полотенце, которыми я прикрывалась, падают на пол.

Я зажмуриваюсь, пытаясь вернуть контроль своему телу, и обхватываю его предплечье обеими руками. Ладони горят. Дышать больно. Но сопротивляюсь, как могу.

Все прекращается так же внезапно, как и началось. Он резко меня отпускает, и я обессиленно откидываюсь спиной на холодную стену.

Смотрит на мою грудь, и я неуклюже прикрываюсь руками. Пальцы не слушаются. Шея и руки онемели. Неудивительно, учитывая силу его железной хватки. Тру затылок. Видимо он задел какие-то акупунктурные точки. Мне сложно даже поднять одежду с пола.

На его предплечье отпечаток моих ладоней. Он тоже это замечает и кривится. Ненадолго зависает. Будто озадачен тем, что я оставила на его руке следы. Однако молча разворачивается и направляется к выходу.

Хмурюсь. Совершенно не понимая логики его поступков.

— Зачем ты это сделал? — спрашиваю вдогонку.

— Сведи тату, — вместо ответа.

Зло смотрю ему вслед.

— Не тебе мне указывать, что делать, — бросаю в спину.

На этот выпад он не реагирует, когда внезапно противоположная дверь открывается, и на пороге появляется Адриана.

— Что здесь происходит?! — она смотрит сначала на блондина, который невозмутимо проходит мимо нее и уходит вглубь коридора, не считая нужным отвечать. Затем переводит взгляд на меня с моей оголенной грудью. Хуже того, сзади стоит Айслер, внимательно рассматривает меня, и вид у него крайне недовольный.

Мне конец. И это самый оптимистичный прогноз.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 7. Влипла

Я стою в полуголом виде, прикрывая грудь, и молчу. Да, смущение, скованность, неловкость присутствуют, щеки горят. Но я не лишилась голоса и падать в обморок не собираюсь. Голова работает ясно. Просто не могу объяснить случившееся. Особенно часть с блондином. Адриана видела, как он отходил от меня. И могла слышать конец нашего разговора. Я себе не могу объяснить его поступок, как все это рассказать ревнивой Адриане еще и в полуголом виде, очередная «Mission Imposible».

— Что ты здесь делаешь? И в таком виде? — она по-прежнему стоит у двери рядом с Айслером. Внутрь не входит. Отдать должное, не истерит. Держится гордо, выпрямив спину, но я понимаю ее состояние. Мне бы тоже не понравилось, будь я на ее месте. А также понимаю, что лучше бы истерила. Выплеснула бы гнев наружу — успокоилась. К тому же легче вычислить ее следующий маневр. Айслер же сменил недовольный вид на нечитаемую маску и рассматривает меня не меньше Адрианы. И это напрягает.

— VIP-клиент случайно облил меня коктейлем, и я хотела привести себя в порядок перед тем, как вернуться на пост. Искала комнату отдыха для персонала. Ошиблась дверью.

Главное — говорить спокойно, ни в чем не оправдываясь.

Она молча изучает мою юбку, ноги и одежду, перепачканные томатным соком и виски, но переводит взгляд на шею и недовольно кривится.

Чертов Ктулху. Кажется, блондин оставил на шее следы, когда сдавливал мой затылок.

«Главное, поменьше смотри на ее новио. Вот тогда это проблема. Найдет, за что уволить. Были прецеденты» — слова Лолы в очередной раз ярким маркером проносятся в сознании.

Внезапно в коридоре слышатся мужские голоса, приближающиеся в сторону комнаты отдыха, и Айслер поворачивает голову. Видимо, немец хотел здесь отдохнуть вместе с партнерами.

В очередной раз чувствую себя стриптизершей на пилоне, только сейчас это шоу развернется не для одного немца, а для целой компании.

Щеки горят, сердцебиение зашкаливает. Сжимаю челюсть и гашу очередную волну смущения и стыда. Выравниваю спину. Но немец отрывается от двери и идет в их сторону.

Голоса удаляются, и я облегченно выдыхаю. Кажется, Айслер избавил меня от очередного позора. Он, безусловно, думал о своей репутации — негоже бизнес партнерам видеть подобное непотребство. Но его маневр уберег меня от дополнительного стресса.

Адриана тоже замечает его ход и едва заметно кивает. Правильно. Зачем сор выносить из избы.

— Можешь идти, — тон ледяной.

Интересно куда? На ресепшен или из отеля.

— Я уволена? — спрашиваю напрямик.

— Нет, — короткое, но с то же ледяной интонацией. И я понимаю, что в ближайшие дни она устроит мне ад, чтобы потом уволить с волчьим билетом.

Не поварачиваясь к двери, дергаю ручку, и она неожиданно легко поддается. Вылетаю в коридор и чуть не сбиваю с ног Игнасио. На лице беспокойство, в руках — чистая униформа.

— Бесита, где тебя носит!

— Не спрашивай, — хватаю чистую одежду. Натягиваю жилетку на голое тело. — Где душ?

— Слушай, мы тебя по всему уровню казино искали… — пока идем по коридору уже в правильном направлении, Игнасио рассказывает о поисках, а я хмурюсь.

Коллективный разум в этот раз не сработал. Как и двери, которые не хотели открываться. Будто специально Ктулху перекрыл кислород.

К трем ночи возвращаюсь на пост. Прошло два часа, а будто жизнь пролетела, и я успела вляпаться во все возможные неприятности. Ловлю встревоженный взгляд Лолы.

— Бесита, где тебя носило?

Коротко описываю ситуацию, опуская эпизод с блондином. Лола меняется в лице, живо представляя картинку и ее последствия. Слава Ктулху, следы от пальцев скрыты под блузой и шелковым платком, который я одолжила у официантки в баре. Это часть их униформы.

Болтать на посту нельзя, поэтому Лола лишь качает головой с видом «влипла ты, бесита».

«Знаю» — киваю.

— Хочешь, я поговорю со своей знакомой? А она поговорит с Лант?

— Нет. Не вздумай портить и себе жизнь. Это не поможет. — «Не тот уровень». И добавляю: — Иди поспи. Твой час отдыха.

Как только Лола скрывается за дверью, бросаю взгляд на стеклянную сенсорную стену, ведущую к зданию казино.

Внезапно, будто под моим взглядом, она оживает. Двери раздвигаются, и появляется Айслер.

Натягиваю дежурную улыбку, выравниваю спину. Стараюсь не думать о случившемся, но получается скверно.

— Gute Nacht! — как положено желаю доброй ночи, не забывая о видеокамерах.

Айслер, как обычно проходит мимо по направлению к спец лифту, не смотря в сторону ресепшена.

Адриана и компания вряд ли будут возвращаться той же дорогой. Они пойдут к паркингу. И вряд ли она появится сейчас на ресепшне с казнью. Всему свое время. Умом понимаю, но нервы натянуты, как канаты. Может быть, поэтому, когда оживает телефон, вздрагиваю. Смотрю на часы – время половина четвертого. Внутренняя линия. Резко беру трубку. Будто срываю пластырь с раны.

— Доброй ночи, Мия, — голос секретаря Айслера звучит сонно. — Передайте вопрос по гольфу другому администратору.

Даже не знаю, как реагировать. Я помнила его недовольный вид. Возможно, брезгует сотрудничать с подобной служащей.

«В любом случае, одной проблемой меньше», — устало.

До десяти утра, пока идет пересменка и мы с Лолой передаем дела следующей смене, я периодически бросаю взгляд то на подъездную дорожку, то на дверь, ведущую в административный блок.

Жду реакции. Но руководство не торопится с вынесением приговора. Тоже верно. Персонал нужно держать в тонусе. Неопределенность страшнее конкретики.

— Может, все и обойдется, — подбадривает Лола уже на паркинге.

— Игнасио тоже так считает, — отвечаю дежурно, потому что понимаю, что не обойдется.

Заворачивает к своему Seat и добавляет:

— ¡No Pasarán! *

— ¡No Pasarán! — сгибаю руку со сжатым кулаком в ответ и иду к своему мотороллеру.

Он у меня старенький, но надежный. Выжимает максимум 60 км, тарахтит, как сломанная погремушка. Иногда выпускает газы, как старый пёс. Но за год ни разу не подвел.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вставляю наушники, включаю плеер, надеваю ненавистную каску, иначе оштрафуют. Завожу мотор и аккуратно выезжаю со стоянки для мотороллеров. Даю крюк, проезжаю мимо парковочных слотов для VIP и руководства. Порше Адрианы на месте. Либо уже в отеле, либо ночью уехала с новио домой в служебном авто и отсыпается.

— Да и Ктулху с ними! Спорить с неизбежностью глупо. Pase lo que pase! [будь что будет]— я резко выруливаю на дорогу и, напевая «Malamente»** вместе с Розалией, сжимаю ручку газа.

Устала. Хочу домой. Прорвемся.

___

¡No Pasarán! * — Лозунг "Они не пройдут". Широко использовался во время Гражданской войны в Испании (1936—1939)

«Malamente»** — в контексте песни перевод звучит как "плохие приметы"

****

продолжение на выходных

Глава 8. На чиле

Живу я в небольшом городе на побережье. Не из дешевых. Да что уж, откровенно дорогих. И даже студию где-нибудь далеко от моря одна я бы не потянула — откладываю деньги на учебу. Да и жизнь на Коста-дель-Соль недешевая. Но, как говорится, не имей сто рублей. Я снимаю однушку вместе со знакомой из Болгарии. С Радкой Делчевой я познакомилась когда еще работала REP-ом в таймшере. Водила клиентов в крутой ночной клуб в Пуэрто-Марине, где она и работает официанткой.

Пока поднимаюсь в наши горы, ловлю странные ощущения. Будто за мной кто-то следит. На повороте, перед очередным знаком «Стоп», останавливаюсь. Осматриваюсь по сторонам. Ничего подозрительного.

От такого нервяка и не такое померещится, — вновь сжимаю ручку газа. Кривлюсь от желания помассировать затылок. Вот уже несколько часов невозможно ломит позвоночник. Видимо, от стресса.

Подъезжаю к нашему конхунто [комплекс]. Громко сказано. Череда белых невысоких домов в испанском стиле. Наш — трехэтажный, без лифта. Такой же старенький, как и мой мотороллер.

Тихо открываю дверь и захожу в квартиру. Сумка и вещи Радки брошены в зале, спальня прикрыта. Соседка по комнате дома. Отсыпается после ночной смены. Я на автомате подбираю джинсовую рубашку Делчевой и цепляю на вешалку. Бросаю взгляд на кухонный модуль — посуда со вчерашнего дня немытая лежит в раковине. Радка хорошая девчонка, не подлая, но как соседка по комнате — одна сплошная катастрофа.

Бесшумно захожу в спальню. Жалюзи не пропускают дневного света, и я на ощупь иду к своей кровати. Устала так, будто всю ночь разгружала вагоны. Накрыло. Пошел отходняк.

Проверяю смарт, зажатый в руке — никто не звонил. Распускаю туго закрученные волосы. Массирую ноющий позвоночник. Все-таки блондин задел какие-то точки. Боль так и не прошла.

Сейчас пять минут передохну и приму душ… — сажусь на постели, хочу снять футболку и капри, но вместо этого опускаю голову на подушку, и меня вырубает.

Просыпаюсь я как-то внезапно, будто по моему телу прошла дрожь.

Я резко открываю глаза — передо мной нависает Радка с подсветкой смарта.

— Что? — спросонок не соображаю и резко дергаюсь. — Я проспала на работу?

— Ты металась во сне и что-то неясно говорила, — отвечает соседка. — Но я не будила. Сама проснулась. Ты в норме?

Зависаю. Голова гудит, позвоночник продолжает ныть.

— Мгм… — пытаюсь вспомнить сон, но он дымкой растворяется в реальности. — А который час?

— Почти пять вечера. Продолжишь спать?

—Нет… — сажусь на постели и ищу смарт. Я уснула, сжимая его в руке.

Делчева поднимает жалюзи и даже сквозь плотные шторы пробивается яркое испанское солнце.

— Что снилось-то?

Тру ладонями лицо, вновь сосредотачиваюсь. Для меня это важно. Сны — мои помощники. Они всегда подсказывают, как быть дальше. Но сегодня связь была совсем плохая. Видимо, от стресса.

— Ктулху его знает… — досадно кривлюсь, так и не вспомнив.

— Я на пляж собираюсь. Поедем со мной. Погода шепчет. Ветра нет, туристы рассосались… — Радка роется в шкафу в поисках парео, а я наконец нахожу смарт под подушкой. Чисто. Из отеля на связь не выходили. Вздыхаю. Чем дольше они не звонят, тем страшнее будет казнь. Не на скорую руку, а тщательно разработанная. В любом случае, думать об этом не хочется.

— Щас только в душ занырну, закину в рот какой-нибудь бокадильо [бутерброд] и считай, я готова.

Ровно через четверть часа смотрю на себя в зеркало — наскоро собирая в хвост копну волос, выцветших на солнце до белизны.

Волосы у меня густые, непослушные. Как любила говорить моя бабуля — когда бог раздавал рост, я спала, а когда начал раздавать красивые волосы, я, наконец-то, проснулась.

Глаза немного красные — не выспалась, губы у меня пухлые, но слегка покраснели — когда я нервничаю я их грызу, но не так эстетично и эротично, как это делают в кино сексуальные героини в момент возбуждения. Свои губы я не щажу.

Наношу толстым слоем спрей от загара — я хоть и хорошо загораю, но кожа у меня светлая, а испанское солнце не щадит никого. Мажу губы гигиенической помадой, надеваю темные очки, сверху бейсболку, чтобы не хватил солнечный удар — и я готова. Макияж на пляж — не для меня. Тем более, недавно я подкрасила брови и ресницы. Единственное — замазала корректорам побледневшие пятна на шее и спрятала их под волосами.

— Вперед, — закидываю пляжную сумку через плечо, поднимаю подбородок вверх, в очередной раз отметая мысли о предстоящей казни.

Пляж от нас в двадцати минутах езды на мотороллере. Для туриста далеко, по меркам эмигранта — неплохо.

Соседка права — погода шепчет. Но расслабиться не получается. Во-первых, ощущение, будто кто-то следит, не уходит, так же, как и боль в позвоночнике.

В июне море еще прохладное, но отдыхающие уже с мая отрабатывают туристическую программу по полной. Если прибыли отдыхать, значит нужно купаться в море. И неважно что оно ледяное. Отпуск есть отпуск. Однако, среди отдыхающих много и местных испанцев.

У воды слышится постукивание ракеток маткот, ближе к тротуару вовсю развернулась игра в пляжный волейбол под испанские песни из колонок. Из соседнего чирингито доносятся ароматные запахи espetos de sardinas на углях. Жизнь кипит.

[Chiringuito — небольшие рестораны на пляже. На Коста-дель-Соль фирменным блюдом в чирингито являются приготовленные на углях сардины — эспето]

Сие неописуемо, лучше показать:

Закрыв глаза, я впитываю теплое закатное солнце, сквозь пляжный гомон ловлю плеск волн и стараюсь не думать о будущем. Я в моменте.

— Туристов полный пляж, — отвлекает меня Радка, приподнявшись на локтях.

— Мгм… Отель забит под завязку. И это даже не август.

— У нас тоже сумасшедший дом. Норды отплясывают так, будто завтра собрались в Валхаллу. Хочу такой же вайб поймать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я открываю глаза. Смотрю на туристов, ловлю их беззаботность и согласно киваю.

— Как любил говорил наш менеджер в таймшере на тренингах, «не путайте туризм с эмиграцией».

Радка откидывает голову назад и смеется. У нее красивый заливистый смех. Она вообще интересная девчонка. Большие карие глаза, иссиня-черные шелковистые волосы. Немного худощава, отчего она жутко комплексует, но по мне так зря. Все в меру и очень эстетично.

Она разворачивается на живот и наблюдает за игрой в волейбол. Вернее, судя по ее оценивающему взгляду, за игроками.

Три месяца назад она рассталась с парнем, поэтому в активном поиске или как она это называет «abierta a sugerencias» [открыта для предложений].

— А ребята шикарно играют…

— Еще бы сделали музыку потише, совсем было бы хорошо, — на релаксе отвечаю я.

— Кучерявенький прямо лапочка. Бросает взгляды на тебя. Вроде бы чикас в игре не с ним.

— Я на чиле…

— Он реально красавчик. На Бисбаля похож.

— Такой же старый? — ирочничко.

— Да ну тебя. В молодости, когда он еще участвовал в Operación Triunfo [испанская «Фабрика Звезд»]. Помнишь, «Ave Maria, cuando serás mia» [Аве Мария, когда ты будешь моей]… — Напевает она зажигательную старую тему Бисбаля, делая ударение на «mia». Я не реагирую, а она продолжает. — Слушай… Мне его лицо кажется знакомым.

— Может в клубе видела? Пуэрто-Марина совсем рядом.

— Да… Возможно… — она продолжает изучать играющих сквозь темные очки. — А я бы взяла русого. Он явно нордик. После Мигеля я завязала с латиносами. Всю душу из меня вынул, cabron [козел].

Я киваю. Мигель на эмоции иногда устраивал такие концерты, что впору было полицию вызывать.

— Мальдонадо, не жести! — доносится со стороны играющих, и Радка вытягивает шею, как гончая, взявшая след.

— Ну конечно! Мальдонадо! — шепчет она. — Его отец знаменитый матадор. — Она тянется к смарту. Находит фото, тычет мне в лицо.

Я вздыхаю и смотрю в экран, иначе же не отстанет.

На фото статный мужчина обнимает своего сына лет 22-23 на фоне рекламного пресс-волла.

— Похожи... — Сразу видно, что между отцом и сыном крепкая связь.

— И зовут его как Бисбаля, Давид…

— Рада за него, — равнодушно, расслабляясь под закатными ласковыми лучами и стараясь не замечать ноющей боли в позвоночнике.

— Слушай… Ну кучерявый реально на тебя запал… Ему соседка по игре глазки строит, а он ни в какую.

— Просто испанцам нравятся rubias [блондинки].

Радка недовольно цокает.

— Не понимаю тебя, Бесова. Парень на твердую десяточку. Ну хоть посмотри на него.

— Я на чиле, — равнодушно.

— Странная ты. К тебе столько парней подкатывает, а ты, как снежная королева. Хотя отжигаешь только так под настроение.

— Не цепляют.

— Так ты им даже шанса не даешь, — парирует она. — Вспомни, как мы отрывались на Semana Santa [пасхальные праздники. 2 дня официальные выходные] в Пуэрто-Банусе. Было из кого выбрать. Ты их всех отшила. Чего носом-то крутишь?

В какой-то степени она права. Кручу.

— Хочу побыть в свободном полете.

Она задумчиво смотрит на меня. Качает головой.

— Как ты выдерживаешь? Мы уже полгода с тобой вместе живем, и ты всегда одна. Я долго не могу без секса.

— Пока здоровье позволяет, — отвечаю я и меняю тему: — Ты на Сан-Хуан точно не сможешь ни с кем поменяться? А то Лола приглашала к себе. Будет barbacoa [барбекю] и много сангрии. Можем поехать вместе.

— Да какой там, — досадливо машет рукой.

— Жаль, — я разворачиваюсь на живот и дергаю шлейку купальника, чтобы не осталось белой полоски от загара. Чувствую спиной приятные закатные лучи, ласкающие позвоночник, и легкий бриз Средиземноморья.

— Все-таки интересная у тебя тату, — перескакивает соседка на следующую тему. — Красивая… но странная.

— Мне нравится, — бубню, уткнувшись лицом в полотенце.

—Может, и мне что-нибудь сделать. Как ты решилась?

— Настроение так легло… — дежурно. В очередной раз гашу неприятные ощущения.

Я не люблю говорить о себе, поэтому когда к нам летит яркий волейбольный мяч, я даже этому рада.

— Кажется, с тобой хотят познакомиться.

Поднимаю голову. Кучерявый идет в нашу сторону за мячом и, сдвинув очки от солнца на лоб, внимательно смотрит на меня. Один из его друзей, тот, который понравился Радке, напротив, направляется к морю. Та быстро реагирует на рокировку, поднимается с полотенца, и я, вычисляя ее маневр, бросаю недовольный взгляд.

— Останься, — жестко.

— Не буду вам мешать, — подмигнув, она идет к морю, а парень останавливается передо мной.

Глава 9. No Importa

Парень наклоняется ко мне и, подбирая мяч, мажет взглядом по моей спине.

Я не обращаю внимания. Жду, когда он уйдет.

— What is your name? [как тебя зовут?] — уверенно спрашивает он.

— No importa. [Не имеет значения] — Вежливо, но жестко.

Показываю всем видом, что мне не интересно это общение.

— А меня Давид, — он переходит на испанский, не обращая внимания на мой намек. Более того, присаживается на песке рядом, ловко поигрывая мячом. — Откуда ты chica «No importa»?

В карих лазах уверенность. Решимость. Отсутствие страха. В осанке стать. Чувствуется, что его отец матадор. Эта суть передалась от отца к сыну.

— Местная.

— Ты не похожа на испанку.

— А ты не похож на андалузца, — увожу тему от разговоров о себе.

— Почему?

— Слишком правильная речь.

Он смеется. У него красивая живая улыбка.

— Права. Я мадриленьо. У нашей семьи здесь летняя недвижимость в Пуэрто-Банусе.

— Далековато отсюда… — отмечаю я.

— Когда-то здесь жили мои бабушка с дедушкой. — В его голосе появляются теплые оттенки. — Все мои друзья детства здесь. — Он кивает в сторону компании.

Те терпеливо ждут друга. Я молчу. Разговор не продолжаю.

— Мы едем ужинать в Пуэрто-Банус. Поехали вместе. Я потом привезу тебя домой.

— Нет.

Улыбка.

— Я не буду приставать. Честное слово, — он крестится на католический манер.

— Все равно нет.

— Новио?

Пррщупывает причины отказа.

— Нет.

— Я могу найти тебя в вотсапе или на фейсбуке?

— Нет.

— Запишешь мой телефон?

— Нет.

— На Сан-Хуан я организую на вилле вечеринку. Приедешь?

Настойчивый. Суть матадора.

— Нет.

Он усмехается.

— Девушка «No importa», которая говорит всегда «нет». Мне это нравится, — он легко пружинит на ноги и отряхивает от песка крепкие бедра. Во взгляде все та же уверенность, в осанке стать матадора. — Моя фамилия Мальдонадо. Я есть в вотсапе и на фейсбуке. Захочешь пообщаться, пиши.

Мотаю головой, хочу сказать нет, но он меня опережает.

— Надеюсь все-таки когда-нибудь услышать твое «да».

— Нет.

Отходит. Хлопает друга по плечу с видом «уже едем». Я вздыхаю и опускаю голову на полотенце. Хороший парень. Стержень. Семейные ценности. Вера. А значит, принципы. Хочу, чтобы все у него было хорошо. К тому же не могу не отметить, что он не задействовал в разговоре избитую тему тату, чтобы познакомиться — не глуп.

— А вода реально холодная! — соседка брызгает на меня ледяными каплями, укладываясь на полотенце.

Я ежусь — позвоночник ноет как-то особенно сильно, и по спине проходит дрожь. Достаю смарт. Проверяю, нет ли сообщений из отеля. По-прежнему молчание.

— Он смотрит на нас, — информирует Радка, и я машинально перевожу взгляд.

Давид закидывает вещи в белый SUV, припаркованный у дороги, разговаривает с друзьями, но иногда смотрит в нашу сторону. Я опускаю голову на полотенце, показывая, что своего решения не изменю.

— Уехал… — Радка стряхивает мокрые волосы и поворачивается на спину. — Надеюсь, вы обменялись контактами?

— Нет.

— Ты в своем репертуаре, Бесова, — закатывает она глаза.

— Нам тоже пора, — игнорирую ее тон и завязываю купальник. — Хочу еще позаниматься.

После ужина я зависаю в онлайн курсе, Радка — в телефоне. Нужно проштудировать урок.

Вот уже полгода, как я ввязалась в мороку получить профессиональное образование. По-русски что-то типа колледжа или училища. Здесь же это красиво называется Grado Superior. С не менее загадочным и многообещающим названием «Gestión de Alojamientos Turísticos» [Управление размещением туристов]. Вбухала половину накоплений, что у меня были за первый семестр. Осталось еще три. В муниципальное училище очередь до Луны и обратно, офлайн обучение, чего я себе позволить не могу, и предпочтение местным.

Смарт рядом. Тревога не отпускает. Как и дискомфорт в позвоночнике. К вечеру боль усилилась. До шума в голове.

Радка лежит на диване и иногда похихикивает. Активно общается в соцсетях.

— Слушай… — внезапно обращается она ко мне, и я, продолжая отвечать на очередной вопрос теста, киваю.

— Что?

— Наши с работы идут в караоке в Марине. Поедешь?

— Туда же не попасть. Надо бронировать заранее, — не отрываясь от монитора.

— Так одна из девчонок там работала. Через своих забронировала.

— Не знаю… — с сомнением. — Надо добить урок. К тому же, там дорого. Сама поезжай.

Радка фыркает.

— С тобой интересней зажигать.

— Мне сейчас не до этого…

— Не включай зануду. Тебе нужно отдохнуть. Попоем, потанцуем. Тебе же нравится…

Да. Петь я люблю. И танцевать тоже. Вновь бросаю взгляд на смарт — сегодня уже не позвонят. Возможно, если я правильно вычислила тактику Адрианы, она начнет действовать, когда наступит моя смена. Так что у меня еще есть время для передышки.

В затылке вновь начинает ломить, будто показывая, что я должна остаться дома и отдохнуть. Преодолевая дискомфорт, веду головой. Чувствую, как во мне поднимается злость. Так происходит всегда, когда на меня давят ограничения. Сидеть дома и переживать о своей участи нет никакого желания. Не дождутся. Так же как и носиться с головной болью.

— Еду, — уверенно захлопывая крышку ноута.

— Ну наконец-то! — Делчева расплывается в довольной улыбке. — Обожаю твое настроение в стиле Бесовой. Слушай, надень красный сарафан. В котором мы в Пуэрто-Банусе отжигали. А я свой желтый надену.

Я подмигиваю.

— Будем гармонировать.

Радка загорается, как лампочка. И меня накрывает ее энтузиазмом не меньше.

— Сейчас оторвемся! — улыбается она.

— По полной!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 10. Гуляю Вольно

Быстро наводим красоту, толкаясь у зеркала. Делаем друг другу прически и поправляем сарафаны.

— Откуда это?

— Производственная травма, — замазываю корректором остатки.

Последний штрих — бижутерия, капля духов от Kenzo, удобные босоножки на среднем каблуке. Вызываем такси. За руль садиться — обломить себе весь кайф. Не выпить, не расслабиться.

Пока едем в Марину, Радка продолжает переписываться, а я массирую затылок. Все-таки блондин задел какие-то точки.

— Ты чего все время шею трешь?

— Затылок болит.

— Чуйка что ли опять твоя? — настороженно.

— Да нет. По другому как-то. Не могу разобраться. Будто давит что-то. Тянет якорем. И это бесит.

Она рассматривает мое лицо. Улыбается.

— Шикарно выглядишь. Тебе идет этот блеск для губ.

В другой раз я бы отреагировала иначе, но не после инцидента с Айслером. Именно этот блеск остался на его рубашке и руке.

Отмечаю, как Радка теребит свои волосы. Опять комплексует.

— Ты тоже. Уверена, сегодня с кем-нибудь познакомишься.

— Волосы свои одолжи, — шутит она.

— У тебя свои не хуже, — искренне.

Таксист слушает наши взаимные похвалы и усмехается, наблюдая в зеркало заднего вида.

— Hijas [дочки. Частое обращение у испанцев], отлично выглядите. Только ребятам лишнего не позволяйте.

— В этом можете быть уверены, — без сомнений отвечаю я.

На входе толкутся разношерстные компании, но подруг Радки не видно. Она тянет меня за руку к широкому порталу.

— У нас бронь на имя Марии, — бросает она вышибале, и нас быстро пропускают внутрь. Идем к приватным залам. Радка открывает дверь и первый, кого я вижу — Мальдонадо. Большая компания вместе с ним.

Тоже только что приехали, рассаживаются на удобные кожаные диваны.

— Какого Ктулху!? — Смотрю на подругу. Зло смотрю.

Ее выражение лица с воодушевленного быстро сменяется на грустное.

— Я хотела тебе сделать сюрприз. — Искренне.

Вздыхаю.

Ее поступок понятен. У нее свой интерес. Она хотела ближе познакомиться с русым парнем. Дала ему свои координаты, они списались, а Мальдонадо воспользовался этим коннектом, чтобы встретиться со мной еще раз. С ней я потом разберусь. Дома. Без посторонних.

Смотрю на Давида. Он внимательно изучает мое лицо, волосы, сарафан. Улыбается. Даже не скрывает во взгляде «guapa». [красивая]

— Проходи, — уверенно.

Я качаю головой.

— Нет.

— Останься. — искренне.

Я обвожу присутствующих взглядом. Компания большая. Человек десять-двенадцать. Ребята, которых я видела на пляже, уже с девушками.

Смотрят на меня… просительно? Будто от моего решения зависит их веселье. За исключением одной — она стоит позади и пытается скрыть взгляд «да шла бы ты подальше». Бедная. Так и хочется сказать — я на него не претендую.

— Я не буду это считать за твое «да», — добавляет он.

Но я продолжаю молчать. Единственное, что меня еще держит — это друзья Давида, которые уже настроились повеселиться и попеть в караоке.

Давид коротко кивает.

— Ясно. Ты приехала сюда хорошо провести время и не в восторге, что тебя обманули. Я оставляю зал за тобой и твоей подругой. Мы уходим.

Он делает жест друзьям «на выход», и ребята досадливо опускают взгляды — им обломали кайф. Другого приличного караоке бара поблизости нет. Да и момент упущен. Но они готовы идти за своим Матадором. Не просто потому, что это их лидер. А друг детства, который приехал на несколько дней. Вспоминаю, как Давид тепло похлопывал друга по плечу. Вздыхаю, принимая решение.

— Не надо никуда уходить. — Смотрю на приватный VIP-зал. Большой, комфортный. Но… Слишком уединенно. Интимно что ли. Располагает к тесному контакту. — И я останусь, если твои друзья не против перебраться в общий зал. — Я приехала сюда повеселиться. Пусть так и будет. — Плачу за себя сама, — добавляю уверенно.

Ребята кивают, а Давид, не скрывая довольного выражения лица, улыбается.

— Хорошо. Chica «No importa».

Пока идет рокировка со столами, мы стоим в коридоре и ждем, когда нас пригласят.

— Мия Бесова — красивое имя, — тихо говорит Мальдонадо.

Поднимаю взгляд.

— Я осталась из-за твоих друзей.

— Знаю. Но красный сарафан тебе идет, — как ни в чем не бывало.

— Я не твоя muleta [кусок ярко-красной ткани, которым во время корриды тореро дразнит быка].

Давид улыбается.

— Значит все-таки ты знаешь обо мне.

— У меня свой таблоид, который не выключить, при всем моем желании… — бросаю взгляд на Радку, которая уже вовсю разговаривает с парнем по имени Майкл. Везет ей на Мигелей, конечно.

— Она мне помогла.

Ловлю его теплую улыбку.

— Ты меня не слышишь.

— Я слышу тебя и твое «нет», — переходит он на серьезный тон.

— Хорошо.

— Почему ты упоминаешь Ктулху? — внезапно спрашивает Давид.

Запомнил.

— У каждого своя вера.

Он внимательно изучает мое лицо, хочет что-то спросить, но нас прерывают.

— Столик готов, — улыбается администратор. Видимо, знает фамилию Мальдонадо.

Загружаемся в общий зал, я сажусь рядом с Радкой, заказываем напитки, песни. И… как ни странно, веселье начинается.

Друзья Давида совершенно простые местные ребята, соль земли, за исключением русого — тот британец, приехал вместе с Давидом из Мадрида.

Да и сам Давид. Не зазнался. Не кичится достатком. И фамилией отца. В очередной раз убеждаюсь — парень со стержнем.

Мы смеется, травим шутки, слушаем, как поют в зале, и много говорим.

Ребята рассказывают о своем босоногом детстве, делятся эмоциями и главное — ни о чем меня не спрашивают. Видимо, получили указания.

Как оказывается, Давид учится в знаменитом университете Комплутенсе в Мадриде на юриста, но закончил школу матадоров.

Я пью любимый Бейлис и, несмотря на боль в затылке, чувствую, как меня отпускает. Мне хорошо. Я в моменте. Подумаю о том, что будет в мою смену послезавтра. Я погружаюсь в эту ночную суету испанского побережья и впитываю каждой порой жаркий колорит юга.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Диджей врубает ремикс культовых Gypsies с не менее культовым Bamboleo [Гуляю вольно], и девчонки с воодушевлением подпрыгивают с дивана.

— Ну что, chica rusa [русская девушка], умеешь танцевать фламенко?

— Фламенко, это не просто танец, это язык души! — чуть с пафосом, копирую я одну свою знакомую, выставляя палец вверх на испанский манер.

— О! Да она в теме! — они тянут меня на танцпол, и я не возражаю. Люблю. Умею. Практикую.

[Музыкальная тема в буктрейлере]

Диджей задает темп, мои каблуки его подхватывают и громко отбивают ритм. Zapateado*. Резонируют пульсу — он тоже стучит в такт музыке.

Bamboleo, Bambolea

Porque mi vida, yo la prefiero vivir asi**

Спина натягивается гитарной струной, и следом идут руки. Braseo. Взмахиваю — словно крыльями. Режу воздух. Эмоции пронизывают тело, заставляя его говорить без слов.

Bamboleo, Bambolea

Porque mi vida, yo la prefiero vivir asi

Веду в сторону головой. Giro. Резкий поворот — и волосы летят шелковым шлейфом, окутывают фигуру.

Краем глаза фиксирую, что вокруг нас образуется пустое пространство — своеобразное таблао [спектакль фламенко на деревянной сцене].

Музыка набирает темп, и я отпускаю проблемы. Позволяю себе раствориться в огне. Я и есть огонь.

Bamboleo, Bambolea

Porque mi vida, yo la prefiero vivir asi

Вокруг хлопает в ладоши, задавая ритм. И я ему вторю. Tacon. Удар каблуком. Giro. Тореодоровский поворот. На секунду застываю, как статуя, чтобы потом взорваться новым вихрем эмоций. Моя знакомая испанка права. Фламенко не просто танец — это вызов. Сила. Свобода. Сама жизнь.

Bamboleo, Bambolea

Porque mi vida, yo la prefiero vivir asi

Ритм нарастает. Golpe. Удар всей ступней. Руки вновь летят вверх.

Мой красный сарафан яркой вспышкой кружит в ритме гитары. Волнами накрывает танцпол. Кровавой мулетой дразнит зрителей. Крыльями феникса опаляет все вокруг.

Однако, чем ближе к концу, тем сильнее чувствую боль в затылке. Настолько мощную, что еле довожу танец до конца. Под аплодисменты мы с девочками возвращаемся к столу. На автомате что-то им отвечаю.Пряча за улыбкой пытку.

Ловлю на себе взгляд Давида. Он изменился. Стал глубже. Темнее.

Вздыхаю — понимаю, к чему все идет, и принимаю очередное решение. Объявляют нашу с Радкой песню, но я качаю головой.

— Иди сама.

— Почему?

— Голова разболелась.

— Тебе плохо? — активизируется Мальдонадо.

— Нет. Просто устала после работы. Хочу домой.

— Я тебя отвезу, — тянется к пульту от машины.

— Нет. Я сама, — уверенно.

— Провожу, — он хочет встать, но я взглядом напоминаю ему о нашем разговоре. «Ты сказал, что услышал моё “нет”»

Пока жду такси, вновь оборачиваюсь. Будто кто-то наблюдает. Вижу Давида. Все-таки выходит из клуба.

— Приезжай ко мне на Сан-Хуан, — игнорирует мое недовольство. — Будет весело. На гитаре будем играть, через костер прыгать.

Если сказать, что работаю, это даст ему повод думать, что я отказала ему только по этой причине.

— Нет.

— Почему?

Не хочется обижать парня, но это единственный способ.

— Потому что я задела твое самолюбие, отказав. Потому что ты ищешь новых впечатлений на отдыхе. А я их не ищу.

Он хочет возразить, но я не даю. Продолжаю.

— Так же, как и не ищу серьезных отношений. На данном отрезке жизни мне комфортнее одной. У меня свои рабочие цели и задачи. Ты мне не нужен. Bamboleo [гуляю вольно].

Он опускает взгляд. Говорит короткое “пока” и уходит в клуб. Вздыхаю. Обидела. Но теперь гарантированно больше не будет искать со мной встреч.

Приезжаю домой. Иду в душ. Стою под тугими прохладными струями воды и чувствую, как затылок перестает ныть. Отпускает. Черт. Что же это такое?

Выхожу в спальню, промокаю волосы полотенцем, когда на тумбочке загорается экран смарта.

«Завтра в 8:00 быть в администрации» — гласит послание из отеля.

Раньше, чем я думала. Устало вздыхаю.

Ну вот, пожалуй, и началось…

****

* Все испанские термины описаны в движениях по-русски.

**Я гуляю вольно, она гуляет вольно,

И свою жизнь я хочу прожить именно так.

Глава 11. Бесова, с тобой одни проблемы

Ровно в восемь я стою перед старшим администратором в кабинете, и на ее лице написано «Бесова, с тобой одни проблемы». Молчит. Держит паузу. Чувствую хребтом неприятности.

— Так… — наконец начинает Лант. — В твоем резюме написано, что ты работала также и официанткой.

«Приехали. Они решили отправить меня в ресторан? Так я и без них могу устроиться официанткой»

Прячу недовольство.

— Да.

— И ты говоришь по-немецки.

— Да.

— Разбираешься в винах?

— Да. — Не вру. Когда работала REP-ом возила клиентов в бодегу [винодельня] и перелопатила массу информации о винах и энотеках.

— Чем отличается DOC от VP.

— Ценой и качеством, – отвечаю я. — Первая категория Denominación de Origеn Calificada — это высшая категория вин, до которой доросли только Риоха и Приорат. Элита. Их производство отслеживается Советом по контролю. Вторая категория Vino de Pago. Самая престижная. Так топовые производители маркируют вина, сделанные в рамках одного поместья – от сбора урожая до розлива в бутылки.

Она выдерживает паузу, хотя и так понятно, что ей уже сказали, какую повинность будет нести сегодня Золушка. Осматривает мою прическу, на которую я потратила все свободное время, переводит взгляд на джинсы и футболку. Интересно, что она там решила найти? Все равно переодеваться в униформу.

— Зайди к старшей горничной. Она выдаст тебе униформу твоего размера.

— У меня есть чистая униформа.

— Эта праздничная. Для Сан-Хуана.

«Ну хоть не голая», — с сарказмом висельника отмечаю я.

— Примешь смену. Подменишь Паулу на время. Вечером будешь с коллегами обслуживать праздничный ужин на пляже.

Слушаю. Киваю. Пока все выглядит в пределах нормы. Но ощущение очередной «задницы» не проходит.

— Как переоденешься, спускайся на пляж, помоги коллегам. Свободна.

Несусь вниз — на этаж лимпиесы [клининга]. Мандража добавляет и факт того, что мне опять что-то снилось, но я не запомнила. Будто кто-то перекрывает мой контакт со снами. Радует одно — Адрианы в отеле нет. Я спецом проехала мимо ее паркинга утром.

— Так… Вот твое… — старшая горничная протягивает мне… нет, это нельзя назвать униформой. Это национальное испанское платье.

Красное.

Серьезно?

Застываю. Смотрю на горничную. Она, вроде бы, ведет себя естественно.

— Ну чего ты, Бесита? Забирай и иди переодеваться.

Ее спокойный тон немного сбавляет градус напряжения.

Захожу в раздевалку. Многие коллеги уже в процессе. Натягивают такие же разноцветные платья, делают прически, вплетая в волосы огромные красные бутоны. Выдыхаю. Но напряг не проходит.

— Девочки, а откуда эти наряды? — аккуратно.

— В прокат берут, — отвечает Конче. Старшая официантка.

— Если тебя подрядили, значит это твой размер, — добавляет Лусия, хостес из ресторана морепродуктов в патио левого крыла.

Переодеваюсь. Размер… ну почти мой. На талии болтается и длинновато. Главное — не запутаться в пышных юбках и не навернуться. Девочки помогают мне вплести в волосы яркий бутон. И я готова.

Высыпаем пестрой стайкой на пляж. Там, в специально отведенной для праздника зоне, уже вовсю кипит работа. Ставятся столы, диджей настраивает музыку. Игнасио, бармен из VIP-казино, уже хозяйничает в летнем баре и, видя нас, подмигивает.

Пока ждем, когда из прачечной принесут скатерти, коллеги разуваются, подхватывают пышные юбки, подходят к морю. Вслед за ними я погружаю ступни в прохладную воду. Пусть она унесет мое напряжение.

— Жаль, что работаем, — вздыхает Лусия. — Одно успокаивает. Заплатят приличный бонус. Оформят, как экстра часы.

Им-то, может, и заплатят. А вот мне с моим испытательным сроком вряд ли.

— Эта да. У меня были такие планы… — добавляет Кармен, работающая в ресторане казино.

В этом все южные испанцы. Деньги им нужны меньше, чем праздник. «Tranquilate» и «Disfruta la vida» [успокойся и наслаждайся жизнью]— их слоган по жизни.

— В такие минуты ненавижу свою работу… — продолжают жаловаться коллеги.

Я улыбаюсь, вспоминая старый анекдот. Рассказываю коллегам.

— Люблю работу пожарного. Отличный коллектив, хорошая зарплата, полный соцпакет, но как пожар — хоть увольняйся.

Все взрываются от смеха, кивают, диджей улыбается и, пока настраивает музыку, негромко врубает задорную «Bem Bem Bem Maria».

Пляж накрывает яркими переливами гитары, и вся компания начинает пританцовывать.

У них это получается как-то совершенно естественно. Радость жизни у них в крови. Gente de la calle [народ улицы], как они себя называют.

Я вместе с остальными хлопаю в ритм всем танцующим, а наш бармен и Конча тянут меня в круг. Мне сейчас не до танцев. От слова вообще. Но отказаться — значить обидеть коллег.

Я ловлю их вайб и, подхватывая ритм, втягиваюсь в яркий водоворот испанских эмоций.

— Bem Bem Bem, Maria, te quiero, Bem Bem Bem*, — хором поют они, и я вместе с ними. Вспоминаю вчерашний отрыв, и мне становится легче.

— Да ты танцуешь не хуже испанки! — смеется Игнасио, хватая меня за руку и образуя пару. — И голос какой!

— В душе я испанка! — шучу и продолжаю петь, кружа с коллегой в ритмичном танце. Пышные юбки развиваются, будто вихрь, ступни утопают в теплом песке, и сейчас я себя чувствую хитаной [циганкой].

— После работы мы все едем на пляж отмечать Сан-Хуан, поехали с нами? — предлагает он, и Конча подхватывает меня за руку.

— Да, поедем!

— Если освобожусь, — с сомнением в голосе, не останавливая танец уже с Кончей.

Мы компанией продолжаем наш огненный фламенко, но музыка внезапно останавливается, и мы вместе с ней.

«Черт» — понимаю, что кто-то увидел наше веселье, и спускаюсь на землю. Оборачиваюсь, и мои подозрения подтверждаются.

На нас смотрит старшая администратор.

— Здравствуйте, сеньора Лант, — здороваемся мы хором.

— У нас, оказывается, не отель, а бюро талантов… — она недовольным взглядом осматривает нашу компанию. — Вы не подумали, что можете мешать гостям отеля отдыхать?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я машинально поднимаю голову на здание «Royal Holidays» . С этой стороны расположены все VIP-номера. Могли и потревожить кого-нибудь.

— Мия, — внезапно слышу свое имя и резко перевожу взгляд на Лант. И вновь это выражение на лице «Бесова, с тобой одни проблемы». — Следуй за мной.

Напряг нарастает. Сердце стучит, как бешеное. Подхватываю туфли и иду за Лант по каменному настилу. На ходу отряхиваю ноги от песка и, подскакивая то на одной, то на другой ноге, обуваюсь, стараясь не отставать и не запутаться в юбках.

Входим в начищенный до блеска вестибюль, но Лант резко останавливается, так что я в нее чуть не врезаюсь. Поворачивается. Смотрит на меня как-то по-особенному. Изучает мой наряд, прическу с ярко-красным цветком, вплетенным в туго уложенные волосы на испанский манер. Не могу ухватить ее реакцию. Она прячется за маской равнодушия.

— Поднимайся на клубный этаж, — внезапно выдает она. Тон изменился. В нем уже нет той жесткости, что ранее. — Тебя хочет видеть Айслер.

****

*Бем, бем, бем, Мария, Я люблю тебя, бем, бем, бем. Несмотря на это странное для иностранца «бем-бем-бем» песня о большой любви к женщине)

Глава 12. Айслер

Иду по коридору клубного этажа. На автопилоте. Адреналин зашкаливает. В глазах рябит от коврового покрытия, по которому я недавно ползала в поисках бриллиантовой серьги.

Это как-то связано с Адрианой и ее местью? А если нет — зачем я Айслеру понадобилась? Ну не отельный же бизнес он решил со мной обсудить. Будет приставать? Кривлюсь. Понимаю, что мое мнение ему нужно, как будильник в выходной, но не хочется разочаровываться. Айслер мне всегда виделся адекватом.

Останавливаюсь перед массивной двойной дверью. Золотые буквы “Royal Suite” отполированы так, что бьет по глазам. Успокаиваю сердцебиение.

Продолжаю вычислить, что меня ждет по ту сторону, но получается плохо. В голове шумит от напряга.

«Ну, Ктулху мне в помощь», —выдыхаю и тихо стучу.

Дверь открывает помощник немца. Напряжение отпускает. Но только на мгновение.

— Герр Айслер работает на террасе, — информирует он и выходит в коридор.

Иду через зал. В роскоши королевского сьюта в бело-золотых тонах, выгляжу ярко-красным пятном. Через стеклянную панель вижу Айслера. Он сидит в удобном кресле, печатает на ноуте. Одет неформально. Джинсы и футболка. Мягкие мокасины. Имеет право. Он у себя в сьюте.

Бросаю взгляд на террасу. Приходит неприятная догадка. Черт. Он мог воочию наблюдать нашу с коллегами импровизацию на испанский лад.

Останавливаюсь на пороге. Он поворачивает голову ко мне. Жестом показывает, чтобы я зашла к нему. Делаю несколько шагов к его столу. Останавливаюсь на безопасном расстоянии. Айслер внимательно рассматривает мою фигуру. Красный цветок в волосах. Опускается ниже. Задерживается на моих туфлях.

Черт, они, наверное, в песке. Я не до конца вытерла ноги.

Машинально смотрю на носки своих туфель. Так и есть. Немного в песке. Как и щиколотки. Зная его педантичность, предполагаю, что немец не в восторге.

— Простите. Я только что с пляжа…

— Вижу, — коротоко. Но недовольства не ловлю.

— Вы хотели меня видеть?

—Ты красиво танцуешь, Мия, — констатирует он. Голос спокойный, но мой позвоночник натянут, как струна. Жду подвоха.

Значит, все таки наблюдал с террасы.

— Мы, вероятно, вас потревожили. От себя и от лица коллег приношу извинения.

Он тянет пальцы к ноуту, и я слышу через динамики голоса, какой-то шум и музыку… Знакомую музыку. Очень знакомую. Прислушиваюсь. Это же ремикс… Вчерашняя “Bamboleo”!

Смотрю на него, он ждет, пока я включусь.

— Вы были в ночном клубе? — от неожиданности не скрываю удивления. — Еще и записывали видео?

— Думаешь? — не заигрывает. Будто хочет проверить мой ответ.

— Подобные заведения, определенно, не для такого уровня людей, как вы.

— Верно. Мой человек снимал вашу вечеринку.

— Зачем?

На этот раз он не спрашивает. Отвечает.

— Следил за тобой.

Хмурюсь. Вот почему мне все время казалось, что за мной кто-то наблюдает. Значит, не паранойя.

— Зачем?

— Хотел посмотреть, как ты отдыхаешь, сколько пьешь, как ведешь себя в компании. Куда поехала после вечеринки.

Слова, которые он говорит, понятны, но не могу связать их в единое целое, уловить смысл. В голове шумит от напряга. Это первое. И второе — мне становится не по себе от того, что за мной следили. Очень неприятное чувство. Хочется поежиться. Но я держу осанку перед VIP-гостем.

— Зачем?

— Ты мне понравилась, Мия, — без длинных вступлений. А я начинаю понимать.

Мне становится настолько некомфортно, что я натягиваю спину и, готовясь защищаться, делаю шаг назад.

Он едва заметно улыбается.

— Я не собираюсь тебя насиловать.

Немного отпускает, но сердце так стучит от адреналина, что кажется, будто его слышно на террасе.

— А что собираетесь?

— Я хочу забрать тебя с собой.

— Куда?

— К себе домой.

Продолжаю удивленно смотреть на него.

— В качестве кого?

— В качестве моей женщины.

В шоке. Настолько удивлена, что даже не скрываю этого.

Он тем временем продолжает.

— Я скоро улетаю. Вернусь через месяц. У тебя есть время реорганизовать свою жизнь.

— Нет. — Тихо, но уверенно.

Он смотрит на меня. Будто не удивлен.

— Ты получишь достойное высшее образование. Реализуешься в той отрасли, которую выберешь сама.

Смотрю на него и все равно не понимаю его логики.

— Почему вы решили что я вам подхожу? Вы меня не знаете.

— Я знаю о тебе всё.

До меня начинает доходить. Прежде чем принимать решение, он собрал на меня досье. Мне становится не по себе. До дрожи в позвоночнике. Будто кто-то копался в моей жизни. Шарил по моей квартире и заглядывал в шкафы с одеждой и документами. Сколько он обо мне знает?

— Всего знать невозможно, — пытаюсь прощупать почву.

Он едва заметно усмехается. Будто читает мою мысль.

— Ты из Санкт-Петербурга. Твоя мать умерла, когда тебе было два года. Твой отец женился второй раз, на эстонке, и уехал в Таллин, но ты осталась в России с бабушкой. В 13 переехала к отцу. Вынужденно. В 15 отец погиб. В 16 сбежала из дома. Но школу все-таки закончила. Жила в Финляндии, Германии, недолго в Италии, теперь в Испании.

Я смотрю на него и понимаю — он знает все, или почти все. Что тоже немало. Самые важные вехи в моей жизни.

— И ты девственница, — добивает он, и я опускаю взгляд.

Сказать мне нечего. Его люди умеют добывать информацию.

Но я продолжаю искать причины. Логичные причины. Помимо простого «ты мне нравишься». Такие, как Айслер, принимают решения не на эмоциях.

— Почему именно я? Таких много. Чем я вам понравилась?

— Чистая девочка, — констатирует. — Несмотря на непростое прошлое. В тебе есть порода. Из тебя может что-то получиться.

Задумываюсь. Насчет породы — странное умозаключение. Но что касается непрстого прошлого... В моей жизни не было наркотиков, притонов, групповух, порнухи или проституции. Как-то хватало мозгов уходить от этой грязи. А то, что я в 16 драила полы в доме престарелых, работала посудомойкой в столовой и официанткой, не считаю чем-то постыдным. И, судя по его словам, он все это знает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Внезапно он запускает руку в карман джинсов и достает ключ-карту. Кладет на стол. Пододвигает в мою сторону.

— Что это?

— Ключи от квартиры. Этот месяц, пока меня не будет, я не хочу, чтобы ты жила там, где ты живешь. И с тем, с кем ты живешь. На твою карту будут переведены деньги.

— Нет. — Тихо, но уверенно.

— Также я хочу, чтобы ты перемещалась на безопасном транспортном средстве, — продолжает он, будто не слыша моего «нет». — В твоем распоряжении остается мой водитель с машиной.

— Нет.

Смотрит на меня с видом «что за детский сад».

— Если бы ты искала любовно-романтическую составляющую в партнере и цветочно-букетный период, то не отказала бы Мальдонадо.

Я внимательно изучаю немца. Значит, разговор с Давидом тоже писали, как и мой ответ «у меня свои рабочие цели и задачи. Ты мне не нужен».

— Мой ответ «нет».

Он откидывается на спинку кресла, продолжает меня изучать. Но взгляд стал глубже. Будто увидел во мне еще одну грань и теперь рассматривает.

— Тогда каковы твои цели, Мия?

— Если вы видели мой разговор с Мальдонадо, то слышали и мой ответ. Bamboleo.

Он молчит. Держит спокойный взгляд на мне. Я же понимаю, чем грозит мне мой отказ.

— Мне увольняться? Или сразу уезжать из Европы?

— Нет, Мия, — коротко. — Можешь идти.

Выхожу из сьюта и, стараясь не торопиться, иду к лифту. Пульс зашкаливает, но Айслер выглядел адекватом. Он, как мне кажется, не будет мне мстить или преследовать за отказ.

Глава 13. Ктулху в Помощь

Принимаю смену вместе с напарником Паулы, Даниэлем.

Рабочий день проходит в штатном режиме, не считая праздничного настроения, созданного отелем для гостей. Идет восьмой час вечера.

Однако, об Адриане не забываю. Уверена, что мое наказание в виде экстра часов лишь вершина айсберга. Что-то странное витает в воздухе. Жду. Еще бы самой знать, что именно.

— В номере 305 сломался кондиционер… — тихо говорю я, пытаясь дозвониться до техника.

— Он тоже хочет отдохнуть от туристов, — наклоняется ко мне Даниэль, поправляет немного сбившийся из-за телефонной трубки цветок в моих волосах. Я устало улыбаюсь его шутке, но немного отстраняюсь и сама прохожусь ладонью по тугой прическе.

В это время со стороны спец лифта идет Айслер. Как обычно, подтянут, а мой взгляд выхватывает, что на нем та же рубашка-поло, которую я испачкала. За официальной улыбкой прячу воспоминания и о столкновении у лифта, и о стриптизе в казино, и о сегодняшней встрече.

Мы с напарником здороваемся. Как всегда, ноль внимания на ресепшн, идет к автомобилю, поданному ко входу.

Если бы я согласилась на условия Айслера, то проблема с младшей Ортис отпала бы сама собой. Но… от покровителя я отказалась. Теперь готовлюсь к неизбежному и самообороняюсь, как могу. Где наша не пропадала.

— Мия, — звонит Лант по внутренней связи, когда майбах Айслера исчезает. — Зайди в мой офис.

Стою, как и утром, оловянным солдатиком.

— Ты отправила бронь в гольф-клуб на следующий месяц?

— Да.

Замечаю метаморфозы. Смотрит на меня как-то по-другому. Называет по имени, а не по фамилии, как раньше. И голос… Все такой же строгий, но не рычит. Новые оттенки. Видимо, догадывается о каком-то контакте с Айслером, но еще не знает, что я ему отказала. У нее все впереди. Еще вернется к Бесовой.

— Через пять минут на служебном паркинге. Там будет ждать микроавтобус.

— Куда? — непроизвольно вырывается вопрос.

— В поместье Ортисов.

— Зачем?

Она бросает недовольный взгляд «слишком много вопросов для сотрудника на испытательном сроке». Но все же отвечает. Вежливо.

— Помогать на вечеринке Сан-Хуан.

«Она сказала “микроавтобус”. Значит, я не одна», — с надеждой.

Коротко киваю и, не задавая лишних вопросов, несусь на паркинг.

Мои догадки оказались верны. У машины ждут четыре человека. Выдыхаю. Тут и Лусия — хостес ресторана морепродуктов, и Педро, коллега по ресепшену из казино, и старшая официантка из основного ресторана Лаура.

Из разговоров становится понятно, что еще одна машина с персоналом кухни и закусками уже уехала, и мы что-то типа кейтеринга. В помощь домашнему персоналу.

«Логично. Зачем заказывать, если в твоем распоряжении весь отель».

Одно все же непонятно. Коллеги о поездке на виллу были оповещены еще утром. Меня поставили в известность только сейчас. Забыли? Лант, дававшая мне инструкции утром, не похожа на человека, который что-то забывает.

Единственный ответ — произошла рокировка, и я поехала вместо другой коллеги.

Пока едем до места назначения, больше помалкиваю и внимательно слушаю. Кто владеет информацией, тот владеет миром. Многие обслуживают их вечеринки уже не первый раз, и это успокаивает.

— А ты уже бывала у Ортисов? — тихо спрашиваю я Лусию.

— Да. Один раз. В позапрошлом году.

— И как?

— Народу будет очень много. Ортисы любят собирать у себя большие компании. Гости съезжаются со всей Испании.

— А мы что будем делать?

— Все, как и на ресепшене в отеле и ресторане, – отвечает Лаура, сидящая по другую сторону от прохода. — Выполнять просьбы гостей. Решать их проблемы. Ну и иногда официантам помогать. Если потребуется. Готовься, Бесита, работы будет очень много.

— Всегда готова, — киваю. На секунду зависаю и все же спрашиваю. — Адриана тоже живет на семейной вилле?

Для Испании в норме вещей, когда взрослые дети живут с родителями, пока сами не обзаведутся семьями.

— A veces [Иногда]. У нее есть atico [пентхаус] в Марбелье. Она предпочитает жить там.

Логично.

Перевожу взгляд на пейзаж. Коллеги продолжают «чарларить».

— Ребят, а как вам новый новио Адрианы? — переключается Люсия на следующую тему, и я прислушиваюсь. Машинально тру затылок, отдающий фантомной болью.

— Тот, который в солнцезащитных очках?

— Его Брайаном зовут, — включается Педро. Коллега с ресепшена в казино. — Но все зовут его Брай.

— Его вообще кто-то без очков видел?

— Я видел, — вновь отвечает Педро. — Он вызывал меня в свой сьют при казино.

— И?! — хором. Всех заинтриговал.

— У него что-то с глазами, — пытается подобрать слова. — Как у альбиноса. Зрачки еле видны. Почти прозрачные какие-то… Даже цвета не разобрать.

— Слушайте, — включается в разговор наш водитель. — У моих знакомых ребенок альбинос. Так у него такие же глаза. И он постоянно в темных очках.

— Es Verdad! [правда]... — кивает Лаура. — Светобоязнь.

— Думаете, и он альбинос?

— Может быть… — предполагает Люсия. — Но брови, вроде, не белые. И волосы… ближе к пепельным.

— Может, красит? — доносится от водителя.

— Ну… он не похож на mariposo [голубой], — усмехается Лусия.

— Не знаю, mariposo он или нет, но нашу Пэрис Хилтон он построил, — вновь включается Педро.

— Ходит, как шелковая, — кивает Лаура. — Вы вспомните, какие она скандалы устраивала экс-новио.

— Интересно, он будет на празднике? — задумчивое от Лауры.

— Должен. Новио же…

— Неа, — уверенное от Педро. — Адриана ему не указ. Сам видел, как он ей отказывал не раз. Если захочет, то приедет.

— Реально, построил нашу Пэрис…

Все перескакивают на тему личности Адрианы, а я анализирую очередной пласт информации. Значит, блондина зовут Брай, и он, возможно, альбинос.

Не знаю, для чего мне эта информация, но лучше ее знать. Тем более, я до сих пор не разобралась, что он пытался сделать с моим затылком и зачем сказал «сведи тату».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Подъезжаем.

Смотрю в окно. Нас пропускают массивные ворота. Едем по территории. Масштабы впечатляют. Это не просто поместье. Паласио.

Первое, что я вижу, когда мы проезжаем паркинг для гостей — это Майбах Айслера среди таких же машин премиум-класса, а на крыльце и саму Адриану, приветствующую первых приехавших гостей.

— Следуте за мной, — встречает нас пожилой сеньор, очень похожий на дворецкого.

«Ктулху мне в помощь», — выдыхаю я и вместе с остальными направляюсь в дом с черного входа.

Глава 14. Сан-Хуан

Спускаемся в подсобку, где мы оставляем вещи и сумки. Следуем какими-то лабиринтами коридоров. Добавить антураж Англии начала 20 века, и я стану частью сериала «Аббатство Даунтон» en estilo español. Выходим к хозяйским покоям. Проходим через зал. Дворецкий инструктирует:

— Слева — музыкальный салон. Внизу бильярдная. На втором этаже по центральной лестнице — малая гостиная…

Это не экскурсия. Нас могут послать куда угодно, и мы должны хорошо ориентироваться.

Роскошь на каждом углу. Давит. Нет, мне не чужда эстетика и красота. Нарядность отелей мне нравится. Но здесь всего этого чересчур. Такая роскошь мне кажется бесполезной. Нефункциональной, что ли. Короче, мне, простому обывателю, не понять.

Приближаемся к патио. Гостей еще немного, но всё впереди. Айслер сидит за столом на просторной веранде спиной ко входу, курит сигару, рядом хрустальный стакан с виски. Разговаривает с кем-то из гостей.

У фонтана стоит семейство Ортис. Правда, пока без Адрианы. Каждый, кто приехал, подходит к ним и здоровается. Тоже неформально. Лола рассказывала, что после пандемии традиция обниматься и целоваться при встрече сошла на нет. Что к лучшему, по моему мнению. Не люблю впускать посторонних в свое личное пространство.

Дворецкого отвлекает кто-то из гостей и он делает нам жест ждать. Украдкой рассматриваю хозяев дома.

Ортис старший. 80 лет, а какой бодрый. Его младший сын с женой. Эту пару я иногда вижу в отеле. Их дети учатся за границей. А вот и старшая дочь Ортисов, мать Адрианы. Ухоженная испанка немного за пятьдесят. Но выглядит молодо и подтянуто.

Рядом с ней мужчина. Моложе ее лет на 15. Типичный скандинав. Блондин. Высокий, загорелый. С квадратной челюстью. Похож на почётного гражданина Марбельи Дольфа Лундгрена. Это точно не отец Адрианы.

— Это родители младшей Ортис? — аккуратно уточняю у Лусии. Собираю информацию, чтобы лучше ориентироваться.

— Мать. А это ее новио. Швед сеньор Ларссон. Планируют пожениться в следующем году.

— А что с отцом Адрианы?

— Сеньор Родригес… Они развелись с сеньорой Ортис этой зимой, и он уехал в Мадрид.

В сознании быстро складывается две схемы. Либо он ее бросил, либо она его.

— Причина?

Коллега показывает на Ларссона.

Значит она его. Кризис среднего возраста случается не только у мужчин, но и у женщин.

— Чем занимается?

— Когда они познакомились с сеньорой Ортис, работал менеджером в компании по установке солнечных батарей.

Ну хоть не банальный инструктор по гольфу, йоге, теннису. Нужное подчеркнуть.

Внезапно чувствую, как моя коллега выпрямляется, и оборачиваюсь. В зал заходит Адриана. Одна. Без новио. И идет к патио.

Наши взгляды сталкиваются. Сомнений нет — она меня узнала. На ее лице мелькает на секунду эмоция… будто злится на что-то.

— Если у кого-то из приглашенных возникают проблемы, — возвращается дворецкий, — чтобы через секунду были рядом с ними. Я слежу. Также выполняете поручения экономки и старшей горничной. Лифт только для хозяев и гостей ¿Claro? [ясно]— дворецкий смотрит на нашу группу.

— ¡Todo está claro! [все ясно] — рапортуем мы.

Тот кивает и, посчитав, что он провел инструктаж в полной мере, начинает отдавать указания.

Педро с Люсией посылают на вход встречать гостей. Лауру с Кончитой — на кухню. Остаюсь я.

— Ты — на второй этаж в малую гостиную.

«Видимо, гости забредают и туда»

Стою в малой гостиной статуей и не понимаю, что я здесь делаю. Весь движ внизу, ну, в крайнем случае, на основном этаже. Сюда же долетают только мухи с террасы, и те от скуки улетают опять в патио.

Пытаюсь вычислить ход от Адрианы. Подхожу к террасе. Не выхожу. Наблюдаю издалека. Гости расселись за столами. Там же уже вовсю развернулось таблао с фламенко под живые переливы гитаристов. Вижу, как девчонки зашиваются. А я продолжаю стоять здесь, как статуя, и не понимаю, зачем я здесь. Будто меня прячут от гостей. Но зачем? Одно ясно наверняка — позвоночник гудит. Верный признак неприятностей.

Перевожу взгляд на Ортисов. Они, определенно, не в восторге от нового жениха Сеньоры Ортис. Ведут себя отстраненно. Улыбаются натянуто.

Чувствую жажду, спуститься вниз не рискую. Но решаю сходить в ванную освежиться и поправить прическу.

Захожу в ванную… и резко останавливаюсь. Над раковиной наклонися блондин. Хуже того — он в одних джинсах, голый по пояс.

Чертов Ктулху — и где же я так нагрешила?

Черная футболка, очки и небольшой черный флакон рядом, на мраморной поверхности раковины.

Что он делает, понятия не имею, да и не хочу знать. Если сейчас меня здесь увидит Адриана, то точно убьет.

— Простите, здесь было не заперто, — делаю стремительный шаг назад, но слышу его тихий голос.

— Ты не свела тату, — недовольно констатирует факт.

На секунду зависаю. Принимаю решение. Желание узнать перекрывает страх быть увиденной Адрианой. Останавливаюсь. Дверь открыта. Я на пороге. Есть ходы отступления.

— Почему я должна ее свести?

Искренне не понимаю. Хочу докопаться до истины. Это реально важно для меня. И это стоит того, чтобы остаться и спросить.

На секунду бросает взгляд на меня через зеркало. Глаза и правда прозрачные. Но удивляет другое. В них отражается… озадаченность. Будто он не ожидал услышать от меня этот вопрос. Вполне логичный, между прочим.

Он закрывает воду, но одеваться не торопиться. Как и отвечать. Протягивает руку к черному флакону, который оказывается каплями для глаз. Закапывает. Долго стоит, откинув голову. Светлая рельефная спина. Гладкая, будто мрамор.

«Ну прямо Эдвард Каллен» — иронично. Может, и правда альбинос.

Берет чистое полотенце, очки на лоб, и разворачивается ко мне. Наконец у меня есть возможность рассмотреть его вблизи.

Да. Глаза и правда почти прозрачные. Мерцают в неярких бликах лампы. Красиво. Но крипово.

Вытирает грудь, шею. Не стесняясь. Смотрит на меня, а я смотрю на него. Мне все равно, что он делает — я хочу знать. Тем более, он первый начал разговор.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Взгляд странный. Очень. Будто изучает меня по новой.

— Покажи спину. — Внезапно. Тон приказной.

«Ага. Вот прямо щас. Сию минуту. Бегу. Волосы назад»

Понимаю, что ответы не получу. Собираюсь уходить. Разворачиваюсь.

Но меня пришпиливает к стене прежде, чем успеваю сделать шаг. Не могу пошевелиться. Вновь парализует. Будто гипноз. В голове шумит. Чувствую себя кроликом перед удавом. Но я сопротивляюсь. Ктулху, зараза, родной. И сдалась мне эта истина! Пытаюсь вырваться, но онемение от позвоночника расходится по всему телу.

Меня вдавливает грудью в стену так, что нечем дышать. Слышу, как сзади поехал вниз замок от платья. По спине пошла прохлада. Но ненадолго. Блондин проходится рукой по позвоночнику, вновь нажимает на чувствительные точки и он вспыхивает болью. Горит так, будто в него вставили раскаленный штырь.

— Блядь. — Недовольное.

Хочу вырваться, но не получается. Разворачивает меня лицом. Фиксирует горло. Его пальцы прожигают кожу.

Из-за высокого роста наклоняется к моему виску. Его дыхание — по оголенным нервам. Позвоночник вибрирует. В ушах набатный звон. В глазах красные пятна.

Приподнимает мой подбородок вверх. И я на секунду зависаю. Забываю и о боли, и о страхе. Его лицо так близко от моего, что я могу рассмотреть каждую черту. И я рассматриваю. Изучаю. Уверенно. Не отводя взгляда. Без боязни и смущения. Миндалевидные глаза, густые ресницы, заостренный нос и скулы. Губы правильной формы. И главный штрих — от него исходит опасность. Скрытая угроза. Идеальный хищник.

— Сведи тату, — недовольно. Как и в предыдущий раз.

Он другие слова знает? Или его заклинило?

Внезапно хватка ослабевает.

Он отстраняется, опускает очки и уходит по коридору к лифту. Без футболки. С полотенцем через плечо.

Хочу вновь спросить, почему, но горло все еще сдавливает спазм, а ноги трясутся от слабости.

Закрываю дверь на ключ и только после этого выдыхаю. Нужно привести себя в порядок и продолжить работу.

Застегиваю молнию на платье. Подхожу к раковине. Там так и осталась лежать черная футболка блондина.

Хочу прикоснуться, но передумываю. Персонал уберет.

Рассматриваю шею. Все не так страшно, как я предполагала. Но все-таки придется спуститься вниз в подсобку, где мы все оставили вещи. В косметичке есть стик-корректор и компакт-пудра.

Закрываю глаза— нужно аккумулировать силы, чтобы продолжить работу.

Громкий стук в дверь, и я вздрагиваю.

— Здесь кто-то есть? — голос Адрианы звучит жестко. Определенно ищет своего Брайя. Черт.

Вновь громкий стук. На секунду зависаю, смотрю на футболку, быстрым движением открываю первый попавшийся ящик под раковиной и забрасываю ее поглубже.

— Ты почему здесь, а не с гостями? — Адриана смотрит на меня недовольно.

— Работаю на втором этаже. Хотела поправить прическу. Закрылась, чтобы не вошел никто посторонний.

Она осматривает ванную. Явно ищет одежду новио. Подходит к раковине. Позвоночник гудит. И не зря. Она открывает ящик и достает черную футболку.

— Что это?

— Понятия не имею. — Смотрю прямо. Вру убедительно. Потому что от моего ответа зависит моя дальнейшая деятельность в отеле. Я еще прошлую повинность не отработала.

— Имеешь, — в лоб. Не поверила. Да и следы на шее видны.

— Я пришла в ванную поправить прическу, — уверенно. Так оно и есть.

«Если у тебя проблемы с бойфрендом, то это не моя забота» — так и хочется сказать вслух, но я молчу. Соблюдаю субординацию.

— Я могу идти?

Жду от нее ответа, но она молчит. Проходит к выходу. Поворачивается. Смотрит на меня.

— Зря ты перешла мне дорогу. Айслер тебе не поможет, — внезапно говорит она и выходит в коридор.

Глава 15. Бильярд

Быстро спускаюсь в подсобку. Гашу боль в позвоночнике. Она мешает сосредоточиться. Блондин опять на какие-то точки воздействовал. Чувствую хаос. Будто он сбил все настройки моей интуиции, и мне сложно уловить вайб — опасно или нет. Хиропрактик чертов.

Пока привожу себя в порядок в туалете, слышу разговор домашних горничных в раздевалке.

— Как тебе сеньор Ларссон?

— Что-то налегает на спиртное, — недовольно.

— Да я бы не сказала. Выглядит он уверенно, улыбается, несмотря на любопытные взгляды.

«Скорее отторжение, прикрытое радушными масками».

— Исправно выполняет роль влюбленного жениха, — усмехается одна из девушек. — Любит ли он на самом деле?

— Почему бы нет? Мария Консепсьон Ортис — холеная красивая женщина. И уверена, брачный контракт там тоже непробиваемый. Она даже фамилию свою не меняла, когда вышла замуж первый раз.

— Надо отдать ей должное, она смелая. Пошла против семьи, — девушка с акцентом.

— Наш дворецкий очень это осуждает. Говорит, семья — это святое.

— Все хотят счастья. Даже если против семьи.

«Да. Для этого нужна смелость»

— А как тебе Брай? Новио молодой хозяйки?

Собеседница недовольно фыркает.

— Паук.

Я на секунду зависаю с пудрой в руке. Интересное сравнение.

— Почему ты так думаешь?

— Молодая хозяйка попала в его сети. Он будто поработил ее.

— De verdad. Como una esclava. [И правда. Как рабыня]

— Поиграется как с бабочкой, высосет ее и бросит.

Несусь наверх, но услышанный разговор не дает покоя. Меня волнует даже не блондин, а его слова. «Сведи тату». Кривлюсь. Мне бы вспомнить, что снилось. Во снах я всегда получала ответы.

— Бесита, ты как? — ловит меня на лестнице для прислуги Лаура.

— Норм.

— В какой зоне ты сейчас работаешь?

«В аду» — тихо, но показываю пальцем вверх.

— На втором этаже.

— Так там же никого нет… — удивленно.

Ну не то, чтобы никого…, но коллега права.

— Распоряжение дворецкого, — пожимаю плечами.

— А мы тут зашиваемся…

— Давай помогу. Что делать? — в конце концов, за поддержку команды мне не должно влететь.

— Выручишь! Мне на пляж. Там уже шатры разбили, костры разводят… Un montón de trabajo [куча работы]. А у сеньоры Нуньес веер пропал. Я видела, как она ходила к бассейну. Может быть, там.

— Vale. [Окей]

— Ты, кстати, на пляже будешь работать? — останавливает она меня. — Ортис старший на Сан-Хуан всегда разрешает персоналу сделать пятнадцатиминутный перерыв. Выделил нам кусок пляжа немного подальше. Хоть ноги окунем в море. Подержимся за руки. Мальчики в предвкушении. Предупредили, что будут бросать девчонок в костер, — улыбается в ожидании веселья.

— No tengo ni idea… — вздыхаю я. — Пока сижу на втором.

«Статуей»

— Прямо как Рапунцель в башне, — усмехается она, и я киваю. И правда, как Рапунцель. Заперли в башне. Только с какой целью? — В общем, Бесита, если что, присоединяйся.

Лечу к бассейну. Веер нашелся. Выхожу в патио и еще долго ищу сеньору Нуньес среди гостей. Как оказалось, она ушла в беседку в парке с такими же пожилыми дамами. У них там своя фиеста, чилят и обсуждают нерадивую молодежь.

Возвращаюсь в дом. Ощущение хаоса не отпускает. Из-за этих помех по-прежнему не могу понять, есть ли опасность. Пока прохожу через людное патио, отмечаю, что Ортисов и Айслера нигде нет. Видимо, уже перебазировались на пляж.

Ну, это и к лучшему. Тороплюсь подняться в свою «башню». Возможно, туда забрели гости. Однако, на лестнице меня ловит помощник дворецкого. Слышала, как домашние его называли “junior”.

— Ты отельная?

— Да.

— Проверь бильярдную на предмет грязных бокалов. Персонала не хватает.

Киваю и, помня инструктаж дворецкого, несусь вниз выполнять распоряжение. На лестничном пролете останавливаюсь. Тут два этажа вниз. И там и там есть двери. На каком из них бильярдная?

На секунду зависаю. Веду головой, пытаясь стряхнуть ощущение хаоса и сбитые настройки. Они не дают уловить — опасно, или нет.

— Чертов Ктулху. И куда мне...

Внизу слышу звонкий звук. Будто бутылка разбилась. Принимаю это, как знак.

— Вниз, значит вниз, — бегу по лестнице дальше.

Перед входом останавливаюсь, чтобы отдышаться. Отмечаю, что здесь есть электронный замок. Но массивная дверь немного приоткрыта. Тяну на себя, делаю шаг вперед, и свет автоматически включается. Неяркий. Только для того, чтобы ориентироваться.

Улыбаюсь. Я попала в бодегу. Огромную. Целый лабиринт. Здесь можно заблудиться. Значит, я и правда слышала звон разбитой бутылки. Перевожу взгляд на пол, но все чисто.

— Здесь кто-нибудь есть? — мой голос звучит приглушенно. Но в ответ тишина. Странная. Потому что я чувствую, что среди бесконечных полок кто-то есть. Осматриваюсь. Не могу не отметить эстетику искусства энотеки.

Настоящее царство вина и традиций. Стены, вымощенные камнем. Ровные стеллажи с аккуратными ячейками. Симметричные, словно соты. По деревянным полкам раскинулись темные бутылки, запечатанные красным воском. Спят, каждая в своей колыбели, и ждут своего звездного часа.

— Кто здесь? — вновь прислушиваюсь. Тишина. Тут есть шампанское. Скорее всего, какая-то из бутылок выстрелила. Но ощущение чьего-то присутствия не отпускает.

Останавливаюсь. Дальше идти не хочу. Выхожу в коридор и слышу наверху женский голос. То ли говорит, то ли причитает.

— Наверное, плохо кому-то из гостей… — лечу по лестнице вверх и вижу, что дверь, которую я пропустила, открыта. Именно из нее и доносятся звуки. Теперь не только женские, но и мужские. Отчетливое мычание.

«Ну не сексом же они там занимаются… иначе бы дверь закрыли» — я аккуратно заглядываю и вижу странную картину.

В бильярдной мать Адрианы сплелась со своим шведом в нелепом танце. Он что-то ей говорит и определенно пристает, а она пытается его вразумить.

Зависаю, решая как поступить. Уйти, чтобы не быть свидетелем семейной сцены Ортисов, либо помочь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На секунду мелькает откуда-то из подмышки Ларсона испуганно-озадаченное лицо женщины, и я все же делаю шаг вперед.

— Сеньора Ортис, вам помочь?

— Ну конечно, помочь. Что ты стоишь, как статуя. Ты что, не видишь - он пьяный. И не контролирует себя. Давай усадим его в кресло.

Я подбегаю к ней и пытаюсь оттянуть шведа.

К сожалению, это не так просто. Он под два метра ростом, накачанный. Тяжелый, как бык. В нем килограммов сто. Не меньше. Продолжает агрессивно приставать к женщине, пытаясь сорвать с нее платье. А увидев меня, потянул руки и в мою сторону. Мария принимает его силу на себя, а я уворачиваюсь. Параллельно что-то говорит, но я не могу разобрать его испанский.

— Может позвать помощь?

— Да подожди ты. Помоги лучше.

Наконец нам удается посадить его в кресло, но я тут же отскакиваю от мужчины и инстинктивно отворачиваюсь. У Ларсона эрекция. Внушительная такая. Брюки трещат.

— Простите…

Мария смотрит на меня.

— С ним что-то не так.

Значит, для нее это тоже странно.

Правда, теперь понятно, почему Мария не торопилась звать на помощь.

— Dios Mio! Что с тобой… — она накидывает на его бедра свое шелковое парео, а он вновь встает и пытается притянуть нас обеих к себе.

— Принести что-нибудь отрезвляющее?

Она бросает на меня злой взгляд.

— Eres una tonta o que!? [Глупая, или что] Ему кто-то подсыпал виагру и наркоту. Надо этого быка дотащить до лифта.

Я все же бегу к хрустальному графину. Может, вода его приведет в чувство.

А тем временем Ларссон что-то говорит на ломанном испанском, накрывая женщину ручищами, и я, наконец, разбираю. Вернее мы вместе разбираем.

— Да знаю я, что ты хочешь трахнуться! — злится Ортис, а швед по новой начинает приставать к нам обеим.

Я, в обнимку с графином, машинально отскакиваю на безопасное расстояние, а в это время дверь резко открывается и в бильярдную вваливаются гости. Впереди Адриана с дедом, рядом Айслер с младшим сыном Ортисов и еще двое гостей, немцев, которых я видела в казино в компании Айслера.

Сцена не хуже, чем в «Ревизоре». Все зависли, наблюдая за Марией и Ларсом, который продолжает к ней приставать, а я на автомате делаю шаг в сторону, пытаясь прикрыть своей фигурой все это шведское непотребство. Вцепившись руками в злосчастный графин.

Первое, что меня поражает — это реакция Адрианы. Она, определенно, не ожидала увидеть здесь свою мать.

Ортисы смотрит на эту парочку позади меня с чувством брезгливости, а я перевожу взгляд на Айслера.

И его реакция тоже удивляет. Он мажет по мне спокойным взглядом. Потом наблюдает за происходящим эротическим шоу позади меня и на секунду задумывается.

— Что здесь происходит? — грозное от старшего Ортиса.

— Мама, ты же была на пляже… — растерянно выдавливает младшая Ортис и быстро добавляет: — С Ларсом.

— Ларсу плохо, — железным тоном отвечает Мария. Позови прислугу.

И тут до меня начинает доходить. Адриана решила подставить своего будущего отчима. Опозорить. Предотвратить свадьбу. А меня выбрала в качестве орудия позора.

Картина маслом. В бильярдную заходят гости, а там пьяный швед с внушительной эрекцией пристает к хостес, а может уже и насилует. Да после такого о свадьбе и речи не может быть. Даже лояльный к выходкам любимой дочки старший Ортис не даст согласие. Кто будет разбираться, что Ларсу что-то там подсыпали, а я не крутила хвостом перед гостем. Как там говорится, «сучка не захочет — кобель не вскочит». И в бодеге кто-то прятался. Тот, кто выполнял поручение Адрианы.

Меня спасло только то, что я спустилась в бодегу, а в это время Мария искала своего благоверного, который очень любит поиграть в бильярд.

Спасибо Ктулху.

— Надо позвать прислугу, — соглашается Адриана, а у порога позади всех гостей появляется дворецкий. А вот и исполнитель. Определнно, это он был в бодеге. Видимо, на нерве разбил бутылку.

— Я позову... — включаюсь в проблему и перехватываю взгляд Айслера. Он реагирует на младшую Ортис странно. Плотно сжимает челюсть, и его взгляд вспыхивает злостью.

Глава 16. Статуя

Однако, звать мне никого не пришлось. Все происходит быстро.

Айслер смотрит на Ортиса и тот выводит всех гостей из бильярдной, дворецкий уже бежит по лестнице за прислугой, Адриана идет к матери, я хочу развернуться и помочь Марии, но Айслер меня останавливает. Подходит ко мне, молча забирает из моих рук графин и, передав его Марии, выводит в коридор, подталкивая в поясницу. Торопит.

— Жди здесь.

И я жду, правда, чего именно, сама не знаю.

Наблюдаю. Ларссон все же грохнулся в кресло и отключился. Видимо, не рассчитали дозу. Мария сбрызгивает его водой, Адриана стоит недалеко и делает вид, что помогает матери, обмахивая шведа веером. В коридоре же разворачивается еще одно шоу.

Айслер что-то тихо говорит старшему Ортису, и последний выглядит не вполне счастливым. Вернее, это нельзя назвать разговором. Скорее, отчитывает, как провинившегося школьника. Поражает и реакция Ортиса. Он скукожился и кивает, как китайский болванчик.

«Следи за тем, что происходит у тебя в доме» — доносится металлическое от немца, и я делаю очередной вывод. Ну правильно. Кому из бизнес-партнеров понравится такое шоу.

Ортис старший бросает на меня короткий нечитаемый взгляд и заходит в бильярдную, но один, без немца. Тот смотрит на меня.

— Подойди ко мне.

Иду к лифту, возле которого он стоит.

— Швед тебя обидел? — смотрит на мое плечо, и только сейчас замечаю, что шов немного поехал. Не критично, если не присматриваться.

— Нет. — Быстро поправляю платье. — Задел рукой.

— Лапал тебя?

Странный вопрос. Почему его это интересует? Мы расставили все точки над i.

— Нет.

— Испугалась?

Вопрос еще страннее.

— Нет.

— Мой водитель отвезет тебя домой.

— Не надо. Я продолжу работу. Нужно коллегам помочь.

Он смотрит на платье, но я добавляю.

— Только парео или платок одолжу у девочек. Накину сверху.

На его лице мелькает эмоция, но я не могу ее разобрать.

— Приведешь себя в порядок и иди на второй этаж.

Опять? Хотя… откуда ему знать, что меня отправили в «Башню».

— Но…

— Но сначала спустись в бодегу, — прерывает он мой спич, — и принеси в гостиную второго этажа бутылку красного вина.

— Какого именно?

— Что-нибудь испанское элегантное.

Озадачил.

— Хорошо. На сколько персон организовать стол?

— На четыре персоны.

— Предпочтения в закусках к вину?

— Зависит от вина.

Черт, чувствую себя то ли участником квеста, то ли хозяйкой, которой поручили организовать стол для VIP-гостей.

— Хорошо. Я попрошу…

— Сама.

И опять это странное чувство.

Он разворачивается и заходит в лифт, а я вниз — в бодегу. Пока бегу по лестнице, слышу залпы фейерверка. Наступил Сан-Хуан. Грустно улыбаюсь. Что ж, в этом году буду без очищения.

Дверь открыта, как и ранее. Вин столько, что можно выбирать не один час.

Прохожу бесчисленные полки. Все глубже погружаюсь в царство вина. Что-нибудь элегантное… Зависаю. Риоха? Рибера дель Дуэро? Останавливаюсь у Приората. Хм… Рука тянется к темной бутылке сама.

«L'Ermita». Ого. От самого Альваро Паласиоса. Основателя Приората. Купаж гарначи и кариньяна [сорта винограда]. Элегантное, шелковистое и редкое. Нотки ежевики и вишни, — вспоминаю я. И стоит целое состояние.

Но будет ли оно к месту? Насколько помню, гарначу выращивают и в Наварре. А Айслер баск и все наши называют его Наваррским.

В патио я видела Айслера беседующего с высоким брюнетом, их вместе я видела и в казино, и в бильярдной. Значит бизнес-партнер. Ортис, когда выводил всех из бильярдной, назвал его Алещ, на каталонский манер. И говорили они на каком-то диалекте. Тихо, не разобрать. Возможно, его собеседник каталонец?

Ладно. Даже если я ошибаюсь, вино топовое. Элегантное, как и заказывали.

Быстро привожу себя в порядок в подсобке, одолжив яркий красный платок с кистями у домашних. Бегу на кухню и пытаюсь сориентироваться. Благо персонал приходит на помощь, когда я прошу для гостей швейцарский грюйер, испанский манчего, итальянский пекорино и иберийский хамон. Идеальное сочетание для купажа. Возвращаюсь в свою «Башню» в лифте для персонала, выталкиваю в холл столик с закусками и вином, когда слышу в конце коридора громкий голос Ортиса старшего.

— Ты что себе возомнила?!... Что из себя строишь?!... Ты о чем вообще думала!?...

В ответ доносится приглушенный женский голос. Захожу в открытую гостиную. Здесь нет двери — лишь арка, ведущая из холла, и я продолжаю слышать, как Ортис кого-то разносит в пух и прах.

— Свободна! Ты отстранена от работы!

— Но дедушка… — наконец слышу голос Адрианы.

— Чтобы глаза мои тебя здесь не видели! Завтра утром улетаешь в Штаты! Отсидишься там от греха подальше.

— Но…

— Я все сказал! — рявкает он.

Где-то хлопает дверь, стук каблуков по мраморному полу, и Адриана, убегающая по лестнице вниз.

— Жестко дед с внучкой… — я выставляю на невысокий столик бутылку «L'Ermita» и закуски. Рядом ставлю декантер, если гости захотят перелить вино для аэрации, и винный набор в кожаном футляре. Его я тоже попросила у персонала. Изысканная прдставка и бокалы для насыщенных вин прилагаются.

Пока проверяю стол, с террасы доносится шум. Отсюда пляжа не видно, но я слышу музыку и веселую суету. Жаль, в этом году не погуляла. Но работа есть работа.

Едва становлюсь за креслом, слышу со стороны лифта шаги. Выпрямляюсь. Внимательно наблюдаю за входом.

В салон заходят Айслер с высоким брюнетом, о котором я вспомнила в бодеге, и Ортис старший.

Гость здоровается со мной, все рассаживаются у стола, а Айслер садится в кресло, за которым стою я. Брюнет смотрит на бутылку вина и улыбается.

Что-то говорит Айслеру на диалекте, одобрительно кивает, но сейчас, когда они близко, я улавливаю шипящие и могу с уверенностью сказать, что это каталонский язык.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Надо же. Попала в точку.

Айслер берет бутылку в руки, кивает. Видимо, тоже одобряет выбор. Зависаю. Нужно помочь гостям? Но в арке уже появляется мужчина из домашнего персонала. Скорее всего, личный камердинер Ортиса-старшего. Делаю шаг к нему, чтобы помочь, но он останавливает меня взглядом.

«Мое дело предложить» — мысленно пожимаю плечами и остаюсь на месте.

Камердинер отходит к камину, и я снова зависаю. Может быть, мне тоже нужно отойти? Смотрю на мужчину. Он взглядом показывает «нет», и я продолжаю изображать статую рядом с креслом немца.

А тем временем начинается разговор. Больше говорит брюнет. Говорит много. Достает документы, и они втроем продолжают обсуждение.

Судя по всему какой-то бизнес-проект. Все, что понимаю — это отдельные слова и Балеарские острова. Логично. Каталонский там официальный язык.

Интересно, их не смущает, что Каталония — сепаратисты, и у испанцев с каталонцами натянутые отношения на официальном уровне? Но, судя по бурным обсуждениям, не смущают.

Иногда посматриваю на старинные часы. Время почти два.

Уже и фейерверки потухли, и музыка на пляже прекратилась, а на втором этаже по-прежнему идет обсуждение. Встреча продолжается. Гости пьют вино, закусывая сыром и хамоном. Судя по их довольным лицам, угощение зашло.

«Если микроавтобус отеля уедет, то как мне добираться? Такси будет стоить целое состояние». Прячу недовольство.

Едва я это подумала, в зал заходит ещё один мужчина, которого я видела в казино и бильярдной. Присоединяется к беседе. И все переходят на немецкий. К счастью, этот язык я знаю.

Разговор переключается на строительство отеля в Вене и Китае. В основном формальности. Многого не понимаю, но слушаю с интересом. Часы бьют три ночи. Наконец, встреча подходит к концу и мужчины покидают зал. Смотрю на камердинера Ортиса. Тот начинает собирать посуду со стола, хочу ему помочь, но слышу оклик Айслера.

— Мия, ты свободна. Спускайся вниз.

Киваю и, пока Айслер с Ортисом направляются в кабинет, а бизнес-партнеры к лифту, лечу по лестнице вниз, в подсобку.

Так и есть. Все наши уже уехали. Придется вызывать такси. Надо только адрес узнать. В патио ловлю домашний персонал. Посуда уже убрана и трое парней разбирают столы.

— Ребят, какой тут точный адрес? А то моя геолокация показывает что-то непонятное. Такси хочу заказать. Мои уже уехали…

— Я тебя могу подбросить до центра через полчаса, — отзывается какой-то парень. Кажется его зовут Хосе.

— Спасибо, амиго, выручишь.

— Только у меня старый мотороллер. Брату отдал новый. Ехать будем долго. Не возражаешь?

— Спорим, у меня ещё старее? — усмехаюсь.

— Встретимся на парковке, — подмигивает он.

Киваю.

— Помочь вам?

— Нет, — останавливают парни. — Не женское это дело. Иди лучше проверь пляж. Может, девочки не до конца убрали посуду.

Бегу по мощеной дорожке на пляж. Он недалеко. Но здесь все уже убрано. Лишь несколько столов, шатры и подсветка, тускло освещающая кусок пляжа.

Но возвращаться не тороплюсь. Время еще есть. Снимаю обувь, ступни погружаются в теплый песок. В волосы вплетается морской бриз. Хочу подойти к морю, когда из одного из шатров доносится голос Марии Ортис.

— Правильно, что дед отправил тебя в ссылку. От греха подальше.

Я понимаю, что стала невольным свидетелем семейного разговора, хочу уйти, а Мария тем временем продолжает:

— Скажи мне, дорогая, о чем ты думала, когда задействовала в своей схеме эту… рубиу [блондинку].

Так. Это обо мне, и я должна знать всю правду, — меняю решение и делаю шаг назад, скрываясь в темноте за вторым шатром.

Глава 17. Su Propiedad

— Не понимаю, о чем ты, мама, — Адриана в обороне. Все еще делает вид, что она тут ни при чем.

— Надолго отправил?

— На полгода.

— Долго. — Вздыхает. Какие бы отношения между ними ни были, но Мария продолжает быть матерью.

— И не понимаю, почему дедушка так взъелся.

— Так твой дед тоже сразу понял, что это твоих рук дело.

— Не выдумывай, мама, — продолжает обороняться.

— Но мой отец был бы такому раскладу даже рад, — продолжает Мария, игнорируя оправдания дочери. — Дело не в Ларсе… Твоего деда наш Хоакин Айслер накрутил.

А вот это я видела собственными глазами. В принципе, после увиденного легко было расставить иерархию в их бизнес-партнерстве.

— Почему? Искренне не понимаю…

Талантливая актриса, что уж там.

— Не рассказывай мне сказки, cariño. Можешь приберечь их для деда. Он к старости стал сентиментален. Приревновала своего Брайя, когда застала рубиу полуголой, и решила сыграть многоходовку. И Ларса моего подставить, и соперницу убрать. Так все было?

— Нет. — Но, скорее, защитное, а не уверенное.

Мать вздыхает, что-то недовольно бормоча под нос.

— И кого выбрала, — продолжает. — Рубию, на которую положил глаз Хоакин Айслер.

Ничего не понимаю. Мы с Айслером разобрались. Как положил глаз, так и забрал.

— Ой, да кому эта рубия нужна.

Вот именно.

— Ты бы хоть поинтересовалась, почему эта девочка среди гостей не крутилась?

А вот это интересно. Почему меня отправили в «Башню»?

— Она крутилась на втором этаже рядом с моим Брайем, — выплевывает со злостью.

— Dios Mio. Ревность тебя до добра не доведет.

— Оставь мои отношения в покое.

Мать вздыхает.

— Ее туда Айслер отправил.

А вот это неожиданно.

— Зачем?

Вот именно. Зачем?

— Чтобы гости меньше на нее пялились.

— В смысле?

Вот именно. В смысле?

— Пялились, щупали взглядами, трогали… Зная характер Айслера… Es su propiedad. [она его собственность].

В смысле «его собственность»?!

— Что ж он тогда не отдал распоряжение оставить ее в отеле?

— Ну Айслер перед нами не отчитывается. Но думаю, хотел контролировать. В отеле тоже могли на нее смотреть. Тем более, потом он ее забрал на встречу с Алешем.

Я прокручиваю ее слова и вспоминаю, как мой напарник на ресепшене поправлял цветок в моих волосах, когда Айслер проходил мимо.

— Зачем она Айслеру? — недовольно. — У него нет проблем с женщинами. Se pegan como moscas [Липнут как мухи]. Решил под каталонца подложить?

— Нет. Говорю же. Es su propiedad personal [его личная собственность]. Его девочка. А Айслер своим ни с кем не делится.

Что значит «его собственность»? Что значит «его девочка»? А у меня спросить? Я ему что, вещь, что ли?! Закипаю от злости.

— Ты преувеличиваешь, мама. Надо ее уволить. — В голосе столько отрицания. Будто во что бы то ни стало хочет избавиться от меня.

— ¿Estás loca [ты сумасшедшая]? Ты меня не слышишь, что ли? — жестко. С тревогой. — Ты хочешь, чтобы Айслер нам перекрыл кислород? Не лезь к ней! Хватило бильярдной!

— Я не знаю, почему она там крутилась, — продолжает гнуть свою тему Адриана.

— Ты представляешь, что бы было, если бы я не появилась вовремя! — металл в голосе. — Девочку бы Ларс мог попортить с его то силой. И даже думать не хочу, как бы это отразилось на нашем бизнесе.

Хмурюсь. Вспоминаю наш с немцем последний разговор и его странные вопросы — «Он тебя обидел?», «Он тебя лапал?».

— Или ты ко всему прочему решила подставить ее перед Айслером, чтобы лишить рубию его покровительства? — продолжает Мария тем же жестким тоном. — No es un tonto [он не дурак]. Иначе не добился тех высот, что нам и не снились. Все равно бы понял, что это бездарный спектакль.

— Не понимаю, что в ней такого? — продолжает отрицать.

Как, собственно, и я.

— Ну почему же. Красивая неглупая девочка.

— Таких полно.

— Ты права. Красоты и интеллекта недостаточно. Чем-то зацепила. В каждом из нас есть algo especial [что-то особенное]… — философски.

— Интересно, чем?

Вот именно. Чем?

Пауза.

— Я видела, как она смутилась и покраснела, увидев возбуждение Ларса, — отвечает Мария. — Возможно, она для Айса чистый лист. Хочет воспитать под себя. В сексе его уж точно ничем не удивишь.

Вспоминаю нашу с немцем встречу в его сьюте, его слова... и кривлюсь.

— Мог бы выбрать кого-нибудь из своего круга.

— Он может себе позволить выбирать того, кто ему нравится, и не ориентироваться на круг общения.

— Ты и себя имеешь в виду? — с издевкой в голосе.

— К сожалению, нет… — устало. — Но я еще поборюсь за свое счастье.

Интересные ответы.

— Тоже мне, счастье, — фыркает дочь.

— Хоть ты и моя дочь, но не лезь в мою личную жизнь, — устало.

Я ее понимаю. Отстаивать свои личные границы нужно даже в семье.

— Но…

— И не советую тебе больше лезть к Ларсу, — тон мгновенно меняется на металлический.

Пауза. Видимо, Адриана и хотела бы что-то добавить, но мать ясно дала понять, что не стоит.

— Все равно не понимаю, что Айслер в ней нашел, — меняет она тему.

— Ты же что-то нашла в своем альбиносе.

— Не трогай Брайя. Dejame en paz! [оставь меня в покое]. Не лезь в мою личную жизнь.

— А я и не лезу. Кстати где твой новио? Я его не видела в патио.

— Уехал еще до праздника. Ему кто-то позвонил.

— Странные у вас отношения… Он сам по себе. Ты сама по себе. В Штаты-то он точно за тобой не поедет.

— Посмотрим. — Резко, но без уверенности.

— Интересно, что он делает в Испании?

— В смысле?

— Мне кажется, его привели сюда какие-то дела. И как только он их завершит, — уедет.

— Глупости. Отдыхает он здесь.

— Дед, кстати, тоже того же мнения, что и я, — будто не слышит ответ дочери. — Даже пробивал его.

— И что? — с интересом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мне бы тоже хотелось узнать. Может быть, тогда я пойму, почему он прицепился к моей тату.

— Ничего. Помимо того, что он независимый трейдер на фондовых и криптобиржах.

— Говорю же, отдыхает.

— Возможно, — не настаивает.

— Все равно нужно следить за этой рубией. Не нравится она мне.

Мать вздыхает.

— Правильно, что дед тебя отправил в Штаты. Чтобы не попадалась на глаза немцу. Dios no lo quiera [ни дай бог]. Вроде бы не глупая. Талантливая. Но с контролем эмоций у тебя беда. Это от отца. Он тоже по любому поводу истерики закатывал.

— Отца не трогай! Ты и мизинца его не стоишь… — в голосе столько надрыва и горечи, что мне даже становится ее жаль.

— Да-да, это я уже слышала… придумай что-нибудь поновее… — спокойным тоном отвечает мать, а я понимаю, что разговор пошел в направлении семейных разборок, и отрываюсь от шатра. Смотрю на время, и, на ходу стряхивая песок со ступней, лечу на служебную парковку. Надеюсь, Хосе еще там.

Однако, мысли заняты. Прокручиваю в голове услышанное и злюсь.

Да кем этот Генрих Наваррский себя возомнил, чтобы считать меня своей собственностью или чистым листом?! Дергаю головой, будто пытаясь стряхнуть мысли. Не торопись делать выводы. Возможно, Мария и не права в своих наблюдениях. Возможно, я злюсь зря. Нужно во всем разобраться.

В коридоре сталкиваюсь с камердинером Ортиса. Он, как лицо приближенное к хозяину, должен знать больше, чем все остальные слуги. И, секунду поколебавшись, все же замедляюсь.

— Простите, пожалуйста, я могу поинтересоваться?

Мужчина останавливается и вежливо наклоняет голову.

— Да, конечно, сеньорита.

— Почему я не должна была вам помогать, когда вы аэрировали* вино, и почему я должна была остаться рядом с гостем, а не отойти, чтобы стать невидимой. Как и положено персоналу.

На секунду мужчина тушуется, но я успеваю поймать его вайб. Значит, он понимает, что так не поступают.

— В каждом доме свои правила, — неопределенно отвечает он.

— Но вы-то отошли, — давлю логикой.

— Могла потребоваться ваша помощь сеньору Айслеру, — отвечает он, но я уже не ведусь на подобные ответы.

— Значит, это было распоряжение сеньора Айслера или сеньора Ортиса?

— Мне пора, сеньрита, — официально улыбается он, давая понять, что я задаю вопросы, на которые он не в праве отвечать. Как говорится, все, что происходит между хозяином и его слугой, остается секретом на всю жизнь.

«Все-таки, Мария права, иначе камердинер ответил бы по-другому. И держался он странно. Будто я кусаюсь»

Вовремя прибегаю на парковку. Хосе уже заводит мотороллер.

— Без меня не уезжай, — громко окликаю я, прыгая на одной ноге и вытряхивая песок из туфли. Смотрю на свои ноги — в песке. Да черт с ним. Скоро домой.

— О, а я думал, ты уже уехала… — удивленно.

— В смысле?

— Тебя обыскался водитель Айслера?

Вспоминаю, как немец после встречи велел идти вниз.

— Зачем? — настороженно.

— Распоряжения от своего хозяина получил. Хотел тебя отвезти домой.

Резко мотаю головой.

— Ну, наверное, уже уехал. И лучше я с тобой поеду. А то еще его стерильную машину испачкаю песком… — зло.

— Да. Мой мото круче майбаха, — подмигивает, поглаживая старое протертое сиденье.

— Однозначно.

Хосе садится на байк, надевает шлем и поворачивается ко мне. — Запрыгивай.

Я подбираю пышные юбки и пытаюсь уместиться на крохотном сиденье для пассажира, что не так-то просто с моим нарядом.

— Держись крепко!

— А то что? На скорости в 50 км меня снесет ветром? — шучу я, пристраиваясь сзади. И все же вынуждена держаться за его торс, прижав к нему колени, чтобы соблюдать меры безопасности и не навернуться.

Однако, не успели мы доехать до ворот, рядом проезжает машина Айслера, да так близко, что Хосе резко бьет по тормозам, чуть не стряхнув меня с заднего сиденья.

Майбах останавливается, заднее окно медленно опускается, и я вижу лицо Айслера.

Смотрит на нашу с Хосе сплетенную конструкцию. На мои высоко поднятые коленки. На мои щиколотки в песке. За маской спокойствия что-то происходит.

— Пересаживайся в машину. — По-немецки. Тихо. Вежливо. Но в голосе недовольство.

Вспоминаю слова Марии, и во мне поднимается очередная волна злости.

— Nein. — уверенно. — Меня подвезут домой.

Хосе, упираясь одной ногой в землю, фиксирует мотороллер, и ждет, не понимая нашего разговора. Осознаю, что парень и с места не тронется, если Айслер прикажет, да и подставлять коллегу нельзя. Но пока держусь на мото и вцепляюсь в Хосе еще крепче, играя уверенность. Немец замечает мои действия.

— Пересядь в машину, — тем же вежливым тоном.

— Я. Не. Ваша. Собственность. — зло. Проговаривая каждое слово по-немецки. Еще плотнее прижимаясь к Хосе. Даю понять, что только я решаю, что мне делать и как поступать со своей жизнью.

Он устало сжимает переносицу, и я выдыхаю. Правильно. Что со мной возиться. Но рано расслабляюсь. Он поднимает голову, и меня прожигает свинцовый взгляд.

****

* Переливая вино в декантер, напиток насыщается кислородом (происходит его аэрация) для того, чтобы раскрыть аромат и смягчить танины. Также для аэрации иногда применяют специальный аксессуар — аэратор.

Декантер также служит и для снятия осадка — декантации.

****

Чикас, у нас мелькает винная тема ???? ???? Если сноски не нужны, или аль контрарио хотите молекулярный разбор в декантации/аэрации/дегустации/купажи/терруары и пр.винные приблуды ???? метните в нас пробкой ???? уберем/добавим ☑️

Глава 18. Фиеста удалась

Айслер переводит взгляд на Хосе, и наш мотороллер теряет устойчивость. Чувствую предплечьями, что парень напрягся, как перекачанный воздухом мяч. Кривлюсь. Понимаю, что за этим последует. Подставлять Хосе нельзя. Он здесь не виноват, а ему может влететь за доброе дело. Слезаю с мото.

— Спасибо большое, Хосе, можешь ехать, — вежливо, пряча страх. — Я сама…

Тот тревожно кивает и стартует с места так стремительно, что бедный байк рычит и оставляет клубы дыма позади, как подбитый истребитель.

Чувствую позвоночником тревогу и беспомощность. Самое неприятное, что Айслер даже не опровергает мои слова о том, что я его собственность. Он именно так и считает. Значит, Мария права. В голове начинает шуметь от напряга. Понимаю, что меня просто не выпустят отсюда, и даже если вызову такси, то его сюда не впустят. Стою перед машиной, но садиться не хочу.

— Я не поеду с вами. Сейчас такси вызову. — Ровно. Блефую.

Демонстративно достаю телефон из джинсовой бандолеры, и Айслер устало смотрит на меня.

— Не заставляй меня делать тебе больно, — голос спокойный, но понимаю, что сделает, если я не послушаюсь его. Айслер, в отличие от меня, не блефует. И он искренне считает, что я принадлежу ему.

Сердце сжимается. Позвоночник вибрирует. Но я все еще стараюсь держаться.

— Я испачкаю ваш кристально-чистый салон. У меня ноги в песке, — выдаю еще один хороший аргумент.

— Вижу, — он переводит взгляд на мои щиколотки, и я уже не рада, что акцентировала на них внимание.

Продолжаю стоять. Не шелохнувшись.

— Мое терпение не безгранично. — Тем же тоном.

На секунду закрываю глаза, пытаясь унять шум в голове и дрожь в позвоночнике. Ну не прикует же он меня к батарее. И насиловать не будет. Сам сказал. Хотя я уже ни в чем не уверена. Ладно. Где наша не пропадала. Выкручусь. В конце концов, коллеги в Финляндии после одного неприятного инцидента в баре с клиентом научили меня паре приемов самообороны. Вздыхаю и делаю шаг вперед. Ктулху мне в помощь.

Пока обхожу автомобиль, выходит водитель и открывает для меня дверь.

Фиксирую, что он больше меня раза в два. Что там ему мои приемы самообороны? От такого не сбежать. Одной ручищей прихлопнет, и ему за это ничего не будет.

Сажусь в салон и тут же погружаюсь в мягкое кресло из натуральной светлой кожи. За мной аккуратно закрывается дверь. Здесь прохладно. Мягкая подсветка. Вставки из редких пород дерева, холодный блеск металла. Пахнет свежестью, чистотой и парфюмом Айслера. Его большая кисть расслабленно лежит на подлокотнике. Другой рукой он держит новый смарт и большим пальцем скролит по экрану. От него исходит спокойствие. Ну правильно, он добился, чего хотел. Я в автомобиле.

Демонстративно пододвигаюсь к самому краю заднего сиденья. Упираюсь в дверь, стараясь не нажать на сенсорные кнопки. А то еще массаж мне сделает или подогреет пятую точку.

Смотрю в окно. Машина аккуратно трогается. Выезжаем за ворота.

Весь элитный комплекс купается в электрическом свете. За ограждениями мелькает несколько нарядных вилл. Но как только проезжаем КПП, погружаемся в темную дорогу, тускло подсвеченную фонарями. Ни одной машины вокруг.

Выезжаем на трассу по направлению к Марбелье. Это радует. Это по пути к отелю. Но мое напряжение нарастает. Это еще ничего не значит. Меня могут завезти куда угодно.

Тишина в салоне такая, что давит на уши. Я пытаюсь сориентироваться, просчитать следующие ходы. Но понимаю, что совершенно не контролирую ситуацию. Прислушиваюсь к позвоночнику, к своему чутью, но там по-прежнему сбитые настройки. Неприятно тянет, но что ждать от Айслера, не имею ни малейшего понятия. Вот и отметила Сан-Хуан. Вот и прошла обряд очищения. Фиеста удалась, ничего не скажешь.

Внезапно Айслер что-то тихо говорит водителю. Похоже на испанский, но какая-то абракадабра с протяжными гласными. Задумываюсь. Это, наверное, язык эускера [баскский].

Съезжаем с трассы. Едем по нижней дороге. До отеля еще прилично. Как я и предполагала, мы не туда. Машинально сжимаю пальцы в кулак. Буду сопротивляться до последнего. Внезапно машина замедляет ход, и мы сворачиваем на обочину. Останавливается. Что мы здесь забыли?

Смотрю в окно. Узкая пешеходная дорожка вдоль дороги. Внизу море. Туда ведет деревянная лестница. Если что, сигану туда. А там по пляжу. Надо только сориентироваться. От напряга в голове шумит так, что не слышу собственных мыслей.

— Иди, окуни ноги в море, — внезапно.

И я от неожиданности поворачиваю голову к нему. На меня не смотрит. Набирает текст в телефоне.

— Зачем?

— Сан-Хуан. Для тебя это важно, насколько я понимаю.

Машинально киваю. Почему-то первая мысль — откуда он узнал. Хотя… он хорошо читает людей и знает все обо мне. А в голове параллельно уже зреет план. Даже не верю в такое везение. Сбегу по пляжу. Но куда?... Ладно. Потом придумаю.

— Заодно успокоишься, — продолжает он. Видимо считывает мое напряжение.

— Не боитесь, что я утоплюсь? — зло.

— Нет. — Тем же тоном.

Что ж, он прав. Знает меня.

Поправляю туфли. И он, наконец-то, отрывается от смарта. В глазах море спокойствия.

— Обувь тебе не понадобится.

Логично, конечно.

— Испачкаю вам машину песком, — на автомате.

— Я с этим разберусь.

Да и черт с ними, туфлями. Босиком доберусь. Сжимаю бандолеру. Главное смарт и деньги в электронном кошельке с собой.

Я киваю, а он смотрит на цветок, зафиксированный в моих прядях. Тянет руку к моей голове, и я резко упираюсь затылком в дверь.

Слегка кривится. Наклоняется и фиксирует рукой мое лицо. Его жесткие пальцы прожигают кожу. Я вцепляюсь ладонями в его каменное предплечье и пытаюсь оттянуть от себя. Но он не обращает внимания на мои действия. Сильный, как черт. Ведет себя так, будто я и есть его собственность. Вытаскивает цветок из моих волос и так же быстро отпускает мою голову. Открывает окно и выбрасывает бутон наружу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Пытаюсь понять его действия. Вспоминаю слова Марии «чтобы не пялились, щупали взглядами, трогали…» Может быть потому, что цветок трогал Даниэль — мой коллега по ресепшену?

— И волосы распусти, — добавляет спокойным тоном.

— Нет. — Резко. Что он задумал?

— Как хочешь, — не настаивает. — Вижу, что устала.

Молчу, потому что он прав. От тугой прически ноет затылок. Хочется освободить волосы, почувствовать морской бриз в локонах.

Водитель открывает мою дверь. Выныриваю наружу. Стараюсь не торопиться, чтобы скрыть свои планы. Подхожу к лестнице, освещенной фонарями, и моя надежда улетучивается так же быстро, как и морская пена на песке.

Внизу метрах в десяти плещется море в лунном свете, но небольшой пятачок пляжа окружен со всех сторон скалистой возвышенностью, об которую бьются волны. Сбежать не удастся. Если только вплавь. Но это уже что-то из области фантастики.

Оборачиваюсь назад. Айслер тоже выходит из машины. Но к лестнице не приближается. Напротив, звонит кому-то и переходит опять на эускера.

Взглядом показывает «иди». Водитель стоит на месте, что немного радует. Мне предоставили уединение. Как он сказал «заодно успокоишься». Значит, понимает, что при его громиле о релаксе и речи быть не может.

Быстро перебирая босыми ногами, спускаюсь по лестнице вниз, придерживаясь за поручень. Не оборачиваюсь. Ступнями чувствую прогретую за день деревянную поверхность. Последняя ступенька. Пляж. Погружаю ноги в прохладный песок и, даже еще не дойдя до воды, чувствую, как становится легче. Оборачиваюсь. Айслер продолжает говорить по телефону, прохаживаясь по тротуару. Да и Ктулху с ним. Он все равно не будет за мной следить и уж тем более спускаться. Сейчас поговорит и уйдет в машину. Ему не интересны все эти праздники.

Тянусь к затылку, сдергиваю тугую резинку со шпильками и тяжелые пряди падают и разметаются по спине и плечам. Массирую голову, распушая волосы. Да. Так легче.

Подхожу к воде. Мягкая волна лижет пятки. Окутывает прохладным шелком.

На секунду закрываю глаза и, абстрагируясь от всего, что со мной происходит в данный момент или будет происходить. Этого всего не существует. Это все тлен. Уйдет. Сейчас есть только я, этот дикий пляж, луна в черном небе, море и вечность. В тишине звучит лишь шепот воды и мое дыхание.

Это даже к лучшему, что здесь нет туристов. Никто не мешает. Связь будет лучше.

Высоко поднимаю юбки. Делаю несколько шагов вперед, погружаю голени в глубину. Чувствую, как вода уносит напряжение. Прохлада пробегает по коже мурашками, но это лишь часть ритуала. Сегодня особенная ночь — пропитана магией природы, магией язычества. Вода — очищающая, живая. Она принимает меня в свои объятия. А волна нашептывает что-то убаюкивающее. Чувствую, как по позвоночнику идет приятное тепло. Разливается по всему телу. Наполняет энергией. Живой силой.

Смотрю на луну. Она прокладывает на водном полотне дорогу и манит за горизонт. Куда-то в неизвестность. Захожу еще дальше в воду. Наклоняюсь, окунаю ладони, позволяю влаге стекать по пальцам, смываю всё ненужное, старое.

Делаю еще несколько шагов в глубину. Вода выше колена. Осязаю, как оживают символы на моей спине. Горят по позвоночнику, тонкими нитями расходятся по всей спине — к рукам, бедрам, груди. Чувствую себя язычницей-ведьмой, совершающей ритуал. Начинаю ворожбу. Слегка наклоняюсь, зачерпываю воду в ладонь. Низким голосом, словно заклинание, проговариваю свое желание морю, и мой шепот разлетается по черному шелку, эхом уходит за горизонт, в небо. Подставляю луне и звездному небу лицо, шепчу свое сокровенное, и мой голос подхватывает ветер и разносит розой ветров во всех направлениях. Чувствую едва уловимый сдвиг реальности и улыбаюсь.

Волосы ласкает прохладный бриз. Луна целует лицо. Наслаждаюсь свободой. Легкостью. Очищением.

Внезапно на меня идет небольшая волна и плещет прямо по бедрам, чуть доставая до белья. Это знак. Вода приняла мою ворожбу и пора возвращаться.

Черт. Пора возвращаться! — рефреном.

Эта мысль спускает меня на землю, я хмурюсь и резко оборачиваюсь.

Айслер стоит наверху у лестницы и внимательно наблюдает за мной. Уже не говорит по телефону. Руки в карманах. Смотрит на меня сверху вниз.

Не знаю откуда, но отчетливо понимаю, что все это время, пока я ворожила, он наблюдал за мной. Внимательно.

Странная картина. Если посмотреть со стороны. И странные ощущения. Будто точка, в которой я сейчас нахожусь, судьбоносная. Реперная для моей дальнейшей жизни. И Айслер. Будто стал частью моего ведьминого ритуала. Моей языческой ворожбы. Моего разговора с морем и луной.

— Мия, — слышу его твердый голос и непонятно. То ли зовет по имени, то ли говорит «моя».

Глава 19. Вектор мысли

Пока иду вверх, Айслер так и стоит, засунув руки в карманы. Внимательно наблюдая за мной. Встречает меня у лестницы и ведет к машине, придерживая за поясницу. Мне некомфортно, что он без разрешения вторгается в мое личное пространство. Сама прибавляю шаг, стараясь оторваться от его руки.

— Остыла? — Тон спокойный.

— Не совсем. — Честно.

— Садись в машину. — Водитель открывает дверь. — Только ноги наружу выставь.

Да. Надо почистить ступни. Разворачиваюсь к бордюру. Пытаюсь стряхнуть мокрый песок.

Тем временем водитель передает Айслеру большую бутылку воды. Немец смотрит на меня.

— Выставь ногу.

Понимаю, что он хочет смыть песок с моих ступней, но тушуюсь. Есть в этом что-то интимное.

— Я сама. Спасибо. — Тянусь к бутылке.

Продолжает смотреть на меня. Бутылку не отдает. Ждет.

— Я сама… — настойчиво.

Он кривится и, наклоняясь, хватает мою лодыжку. Держит так жестко, что горит кожа. Молча поливает водой.

— Вторую.

— Только не хватайте.

Молчит. Ждет.

Вытягиваю ногу, только чтобы не вторгался в мое личное пространство.

Не хватает. Так как я не сопротивляюсь. Льет прохладной струей на мою ступню. Брызги долетают до его светлых замшевых лоферов и брюк, и я сжимаю пальцы.

Смотрю на него. Он понимает, что пачкается, но невозмутим. Действия спокойные. И как же это странно выглядит. Рассказать кому-то — не поверят.

Наконец вода заканчивается, я держу ноги на весу. Стряхиваю капли. Жду, когда немного обсохнут. Айслер вновь бросает короткую фразу водителю на эускера, и через секунду в его руке появляется небольшое кипенно белое полотенце.

Тянусь рукой, но он, не спрашивая меня, подхватывает голень и смыкает пальцы на моей лодыжке. Насухо ее вытирает. Дергаю ногой, но он сжимает пальцы болезненным кольцом. Терплю вторжение в мое личное пространство и строю план побега.

Внезапно проходит большим пальцем по моей стопе. Непроизвольно дергаюсь и сжимаю пальцы ног. Будто по оголенному нерву.

Он смотрит на меня.

— Горячо… — хмурясь.

Продолжает вытирать вторую ногу. Так же жестко сцепив пальцы на моей лодыжке. Иногда рефлекторно дергаю пяткой, когда давит сильнее обычного, но Айслер не обращает внимания.

— Разворачивайся в салон, – бросает он и вытирает полотенцем свою обувь и брюки.

Подобрав пышные юбки, в некоторых местах подмокшие после моря, заныриваю в прохладный салон. Пока Айслер обходит авто, ищу обувь. Отмечаю, что покрытие внизу вычищено от песка. Видимо, водитель пропылесосил, пока я была внизу.

— А где туфли? — смотрю на водителя.

— В багажнике, — отвечает тот.

Машина трогается. Айслер невозмутим. Продолжает изучать смарт.

Хочу собрать волосы, ищу на запястье резинку, но ее нет, как и шпилек в бандолере. Видимо промахнулась, когда распустила волосы. Улыбаюсь про себя. Море забрало. Так и должно быть. Дань водной стихии.

Едем молча. Но, как ни странно, напряжение немного спало и ушел страх. Параллельно чувствую, как от горящих пяток по всему телу разливается тепло, и меня морит в сон. Так приятно, что иногда поджимаю пальцы босых ног.

Внезапно смарт Айслера начинает вибрировать, и я, сбрасывая морок, превращаюсь в слух.

Слава Ктулху, на этот раз он говорит по-немецки. Отчетливо понимаю, что днем он улетает в Мадрид на встречу с премьером. Ого. Сильно. Вернется завтра. Завершает разговор и вновь тишина. Ненадолго.

— Почему ты выбрала «Л’Эрмиту»? — внезапно. Оборачиваюсь к нему.

Голос спокойный. Он продолжает смотреть в смарт.

— Вы попросили что-то элегантное.

— Элегантных вин много.

— Предположила, что ваш бизнес-партнер из Каталонии.

— Почему декантер принесла?

— Насыщенное вино. С высоким содержанием танинов. Нужно было их смягчить.

— Пробовала «Л’Эрмиту»?

— Нет. По работе много читала о винах и энотеках. Запомнила.

Молчит. Салон вновь погружается в тишину.

— Послезавтра я вылетаю в Бильбао. А ты в Каталонию. — Внезапно.

Вновь внимание на него. Он продолжает мониторить смарт.

Хмурюсь, вспоминая наш разговор.

— Вы же говорили, что даете мне месяц, чтобы реорганизовать свою жизнь?

Безусловно, ехать я с ним никуда не планирую, но мне нужно за что-то зацепиться, чтобы узнать больше инфы, и, главное, усыпить его бдительность. Показать, что я согласна на его предложение.

— Поменял планы.

Интересно, с чем это связано.

— Почему?

Молчит. Опять чувствую себя в ловушке и совершенно беспомощной. Ладно. Продолжим.

— Почему в Каталонию?

— Поживешь в Приорате. В моём поместье. Изучишь процесс виноделия изнутри.

Вот это я попала с Приоратом. Во всех смыслах. И выбирая вино, и с винодельней, и с местом заключения.

— Будет интересно посмотреть на старые лозы… — отвечаю ровным тоном. Играю интерес.

Смотрит на меня.

— Я знаю, что ты пытаешься усыпить мою бдительность. Не стоит.

Умный черт. Вычислил. Хмурюсь. Накатывает ощущение реперной точки. Ладно. Потом разберусь. Понимаю, что сейчас играть нет смысла. Vale. Честность лучшая тактика.

— Я не хочу никуда с вами ехать. Я не ваша собственность, чтобы распоряжаться моей жизнью.

Молчит.

Понимаю, что в этом направлении он разговаривать не будет. Он для себя уже все решил. Ладно. Обойдем с другой стороны. Мне нужно понимать его дальнейшие действия.

— Надолго я в Приорате?

— Через две недели я приеду за тобой, и мы вылетаем в Вену.

Логично. Он обсуждал бизнес в Австрии. Но я продолжаю расспросы.

— Почему именно в Вену?

— Пока я решаю там дела, будешь учиться отельному бизнесу. До осени.

— А осенью что?

— В сентябре ты улетаешь в Швейцарию.

— Зачем?

— На учебу в высшую школу отельного управления.

—Там один семестр стоит больше 30 000 евро! — выпаливаю от неожиданности.

Почему знаю? Сравнительно недавно мониторила учебные заведение Европы в сфере отельного бизнеса и ради интереса посмотрела в сектор частного образования. Увидела цены и тут же вышла в астрал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Айслер молчит. А я хмурюсь. Все как он сказал, когда я была у него на аудиенции в сьюте. «Ты получишь достойное высшее образование. Реализуешься в той отрасли, которую выберешь сама» Значит, знает, что я бы хотела реализовать себя в отельном бизнесе.

Продолжаю переваривать услышанное. Да. Все очень красиво. Но свобода дороже.

— Нет. Это неприемлемо. — Уверенно.

— Поменяй вектор мысли, Мия, — не отрываясь от смарта.

Пытаюсь понять, что он имеет в виду. И ответ приходит быстро.

Вспоминаю, как он мыл и вытирал мне ноги, как пытается устроить мое будущее. Наш первый разговор.

— То есть я не ваша собственность, а ваша женщина.

— И не забывай об этом.

Понимаю, о чем он. Но все равно не согласна.

Тем временем Майбах замедляет ход, и мы въезжаем в частную урбанизацию, расположенную на первой линии моря.

Элитный комплекс. Еще полностью не заселенный. Вдалеке на возвышении виднеется новый особняк. Как сказала одна моя знакомая риэлтор — здесь один квадратный метр земли стоит столько, будто через него проходит нефтяная жила.

Не удивлюсь, если комплекс принадлежит Айслеру. Видимо, именно здесь я должна была жить месяц, пока не реорганизую свою жизнь.

У парадной одного из домов, самых близких к морю, стоит помощник немца и еще один мужчина. Видимо, моя охрана. Останавливаемся перед крыльцом. Водитель открывает дверь. Ставит передо мной туфли. Чистые. Видимо, тоже пропылесосил, когда убирал ковролин. Обуваясь, вежливо здороваюсь с референтом, и тот ведет себя так, будто это совершенно нормальное явление. Он о чем-то тихо отчитывается и передает хозяину ключ-карту и брендовый телефон. Айслер ведет меня к подъезду, придерживая за поясницу. Пытаюсь идти быстрее, чтобы оторваться от его руки.

Свита остается внизу, мы же с Айслером едем в лифте на последний этаж. Молчим. Он ведет себя отстраненно. Думает о своем.

Выходим. Здесь только одна массивная дверь.

Открывает замок, прикладывая телефон. Апартаменты новые. Здесь никто не живет. Как и во всем доме. Это чувствуется сразу по запаху новой мебели и элитной отделки. Габариты и обстановка впечатляют. Занимают весь уровень здания. Отмечаю лестницу вверх. Значит, там еще один уровень. Панорамный вид на море в первых лучах рассвета в лучших традициях флаеров «Добро пожаловать на курорт». Но мне не до любования красотами и шиком.

Смотрю на Айслера. Ведет себя спокойно. Хозяин положения. Заходит в гостиную, но я так и остаюсь стоять у дверей.

— Это ваши апартаменты?

— Комплекс.

Как я и предполагала. Здесь он вряд ли будет жить. Для него это бизнес-вложение.

— Зайди внутрь.

Я могу, конечно, прилипнуть к двери, но так проблему не решить. Как и истериками. Нужно действовать с холодной головой.

Направляюсь в гостиную. Он подходит ко мне. Протягивает ключ-карту и черный брендовый смарт. Я внимательно слежу за его действиями.

— В контакты забит мой личный номер и вызов водителя. Он рядом 24/7. Деньги в электронном кошельке. Дверь управляется и смартом. Код там же.

Молчу. Понимаю, что я не ограничена в передвижениях и средствах, но о каждом моем шаге будет доложено.

— Я не хочу ограничивать твою свободу, Мия. Но надеюсь на твое благоразумие и здравый смысл.

Киваю. Но не потому, что согласна, чтобы мою свободу ограничивали. Думаю, он это понимает.

— Мне сегодня на работу… — говорю, но только для того, чтобы лучше ориентироваться в ситуации. Ясное дело, что утром уже подготовят документы о моем «по собственному» и мне даже ничего не придется подписывать.

— Об этом можешь не беспокоиться.

Да. Как и думала.

— Мне нужно забрать вещи и документы.

— Водитель тебя отвезет и поможет с сумками.

— Vale. — Машинально.

— Сейчас отдыхай. Ты не спала почти сутки.

Помню разговор про Мадрид.

— А завтра?

— Я заберу тебя на яхту. Будет небольшой ужин с друзьями. Оденься соответственно.

Понимаю, чем этот ужин закончится, и от нервного напряга начинает шуметь в голове.

Смотрит на меня и, уверена, читает мою мысль. Наблюдает за реакцией. И главное — не отрицает.

Хочу сказать «я не поеду», но не знаю, как он отреагирует. А мне нужна свобода передвижения.

Разворачивается и идет на выход, на ходу бросая «поменяй вектор мысли». Давая понять, что он знает, о чем я думаю.

За ним закрывается дверь, я смотрю на смарт с ключ-картой и думаю, как решить проблему.

Глава 20. Ресерч

Осматриваюсь по сторонам. Исследую обстановку. Выхожу на просторную террасу. Море. Пляж, подсвеченный фонарями. Внизу два бассейна. Уверена, все просматривается видеокамерами. Поворачиваюсь лицом к гостиной. Не знаю, есть ли в самом атико видеонаблюдение, но буду считать, что есть.

Захожу. Исследую квартиру. Три просторные спальни. Все окна выходят на море. А мне нужен полный обзор. Поднимаюсь по винтовой лестнице наверх. Здесь зона отдыха. С небольшим бассейном. Похож на клубный лаунж в отеле. Зато отсюда видно другую сторону дома. Водителя внизу не наблюдаю. Интересно, где он обитает? Точно знаю, где-то рядом.

Спускаясь, активирую новый брендовый телефон. Такой же, как я разбила. Возможно, там есть еще какая-нибудь инфа. Ресерчу настройки. Быстро нахожу приложение к управлению дверью и код. Несколько раз проверяю замок. Открываю, закрываю. Вновь открываю-закрываю. Все, как Айслер сказал. Не ограничивает мою свободу. Ну, почти…

Выхожу на лестничную клетку, якобы проверить, как работает приложение снаружи. Так. За лифтом неприметная дверь, которую я не могла видеть. Видимо, здесь и обитает охрана.

Желание сигануть вниз такое, что зубы сводит. Но понимаю. Еще рано.

Если я сейчас попробую сбежать, то выдам себя с головой. Хотя, насколько я поняла из последней фразы «поменяй вектор», Айслер прекрасно понимает, что я хочу уйти.

Возвращаюсь в апартаменты. Продолжаю серчить смарт. Здесь даже есть приложение «умный дом», но, чтобы туда зайти, нужен код.

Смотрю на свое traje de gitana [костюм хитаны/цыганки. Традиционное платье, которое женщины носят на фериях (фестивалях) в Андалусии] Мне бы во что-нибудь переодеться.

Иду в мастер-спальню. Здесь кровать с аэродром. Жаккардовое стеганое покрывало, которое стоит больше моей месячной зарплаты. Но вся обстановка безликая. Вывод — Айслер здесь не планирует останавливаться. Видимо, оставил атико за собой на всякий случай. Например, для бизнес-партнеров. Или для женщины… Кривлюсь. Продолжаю ресерч. Отсюда ведут две двери. Ванная комната, величиной с нашу с Радкой гостиную. На полках аккуратно сложены махровые халаты и полотенца. Отмечаю, что туалетные принадлежности стандартные, недоргих брендов. Будто покупали на скорую руку. В каком-нибудь круглосуточном минимаркете или в магазине при «Repsol». ​​Странно.

А что здесь? Пахнет новой мебелью и дорогим деревом. Свет включается автоматически. Просторная гардеробная. Вешалки и полки пустые. Ну, почти. На одной из них стоит большой брендовый пакет с логотипом YSL. Там мои вещи, в которых я приехала в отель на работу. На вертикальном стенде для обуви, уходящем под потолок, — мои летние босоножки. Ну это хоть что-то… Но все равно кривлюсь. Хорошо бы они и мой мотороллер подогнали с отельного паркинга.

Так. Нужно разработать план. Попробовать еще раз усыпить его бдительность.

«Усыпляй более убедительно, Бесова!» — зло.

Что в таких случаях делают? Правильно. Принимают душ и ложатся спать.

Первый пункт выполняю быстро.

Пока стою под душем, обдумываю план дальнейших действий. Не первый раз сбегаю. Сумела же я убежать от Эрики Тормис — второй жены моего отца и от ее дочери от первого брака Яники.

Вот кто устраивал мне ад. Она меня невзлюбила с первой минуты моего появления в их доме. Втихую. Пока отец не видел. Такой «Гарри Поттер. Эстонский стайл». Правда, в отличие от Гаррика, я всегда давала отпор. Когда же я стала постарше, она начала ревновать к своему русскому парню Матвею, на которого я даже не смотрела и вообще старалась уйти, когда он появлялся в доме. Он был спортсменом и от него вечно шел какой-то неприятный потный запах, от которого меня воротило.

Но еще хуже был безразличный взгляд Эрики, прикрытый радушной улыбкой, для которой я стала обузой и пустым местом после смерти отца.

Как ни странно, но моя сводная сестра в какой-то степени оказалась права. На ДР Яники Матвей пьяным попытался зажать меня в кухне, куда я вышла из своей комнаты попить воды. Кривлюсь и меня тут же передергивает. До сих пор помню этот запах пива и пота. Не знаю, как мне удалось, но я запулила в него стаканом, который сломал ему нос, и убежала.

После этого случая Яника просто озверела, и я поняла, что, какой бы отпор я ни давала, мне все это изрядно надоело.

Горько усмехаюсь, вспоминая Адриану. Видимо, у меня судьба такая. Ко мне почему-то всех ревнуют.

Знаю, что меня искали. Добрались даже до хостела, в котором я первое время подрабатывала уборщицей. Но искали не от большой любви, конечно. Родной брат Эрики Томас Тормис решил поиграть в политику. Планировал баллотироваться в депутаты, и сбежавшая родственница очень портила красивую картинку его реноме. Не на том уровне, чтобы спрятать эту инфу.

Тормисы, конечно, не Айслер. Не тот уровень. Но опыт побега есть, и как укрыться тоже знаю. Все должно получиться. Теперь я им даже в какой-то степени благодарна за такое жизненное испытание.

Пока сушу волосы и затем чищу зубы, задумываюсь. Ассоциирую ли я Матвея с Айслером? Нет. Они совершенно разные. Как ни странно, но даже насильником Айслера я не считаю. Скорее, ассоциирую его с тюремщиком, который ограничивает мою свободу.

Захожу в махровом халате на кухню. Но не потому, что хочу есть. Хотя желудок сводит от голода. Осматриваю навороченную технику, шкафы. Исследую холодильник и наличие посуды. Задумываюсь. Какие-то продукты есть, но не густо. Как и с кухонной утварью. Так, чтобы сделать бутерброд или пожарить яичницу. Фрукты и овощи в наличии, но не фонтан. Без изысков. Как ни странно, но вода Fiji. Не из дешевых. Но это для моего кошелька. Опять приходит мысль, что все покупалось на скорую руку. В круглосуточном минимаркете.

На автомате делаю бутерброд с вяленой говядиной и камамбером, чтобы заглушить боль в желудке и набраться энергии. Но мысль продолжает работать.

Достаю из холодильника пакет апельсинового сока. 100% выжатый. Но сам Айслер, однозначно, пакетированный сок не пьет и мне бы не предложил. И вновь чувство, что покупали все в торопях. На случай, если захочу перекусить до того, как выеду в ресторан позавтракать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Задумываюсь. Делаю вывод. Видимо, у Айслера был другой план. Оставить меня здесь на месяц под присмотром, чтобы я сама сориентировалась и купила то, что посчитаю нужным. Каким образом он хотел меня затащить сюда, мне неизвестно. Видимо paso a paso. Без давления. Как опытный охотник, расставляет ловушки для своей добычи. Но точно понимаю, что планы он изменил уже по ходу пьесы, сегодня, и решил вывезти на свою территорию, так как сам уезжал. Возможно, катализатором для смены планов стало то, что я узнала о его намерениях, подслушав разговор, и тем самым раскрыла его карты. Показала зубы, и он не стал ждать. Решил, что слишком много гемора оставлять меня здесь. Лучше держать под контролем на своей территории.

Отсюда и покупки на скорую руку помощником Айслера, который отчитывался перед хозяином час назад.

Запив бутерброд соком, возвращаюсь в гостиную. Время почти шесть. За стеклянной панелью наступает рассвет. Горизонт уже окрашивается в мягкие оттенки персикового и золотого, но умиротворяющий вид не в кайф. В голове уже созрел план решения проблемы. Осталось его реализовать.

Надо немного поспать. Мне нужны силы. В спальню идти не хочу, но заставляю. Усыпляю бдительность, если за мной наблюдают.

Устанавливаю будильник на полдень, ложусь с краю кровати в халате — белье я постирала и оставила сушить в ванной. Настраиваюсь, что увижу во сне подсказки от моего Ктулху. Правда, сомневаюсь — не смогу уснуть при таком напряге. Однако, едва закрываю глаза, от усталости проваливаюсь в сон.

Подскакиваю на кровати от мелодии, установленной на звонок. Так как я не закрыла шторы, в глаза бьет яркое испанское солнце. Сажусь. Голова гудит. Мышцы ноют. Не выспалась. Точно помню, что мне что-то снилось. Сосредотачиваюсь. Пытаюсь вспомнить. Но… образы превращаются в неясное пятно и рассеиваются в ярком свете испанского полдня. Как и сны последних нескольких дней. Хмурюсь от досады. Но рассиживаться некогда. Стряхиваю сонливость. Бодро встаю с кровати. Пора действовать. Не первый раз сбегаю. Все должно получиться.

Глава 21. Виго

12:30

— Вы хотите завтракать, Виго? — стою на кухне и улыбаюсь во все тридцать два водителю, доставая продукты из холодильника.

Украдкой рассматриваю, вытаскивая нож для резки овощей. Мужчина лет сорока. Спокойный. Серьезный. Имя нераспространенное. Скорее всего, баск.

— Нет, благодарю, — на чистом испанском.

— Что-то здесь негусто…

— Может, Вас отвезти на завтрак?

Мне нужно с тобой поближе познакомиться, Виго. А в ресторан ты точно со мной не пойдешь. Не положено. Нарушение субординации. Мне, как работнику сервиса, это известно.

— Нет. Никогда не завтракала в ресторанах. Люблю готовить сама. И не могу есть одна. Привычка, — пожимаю плечами.

Весомый аргумент, кстати. Чтобы не заподозрили. Смотрю на него. Вытянут по струнке.

— Если вам некомфортно, могу постоять в холле.

Приехали.

— Нет, — улыбаюсь. — Мне кусок в горло не пойдет. Я к такому не привыкла. Кофе?

Достаю из пенала капсулы Nespresso. Продолжаю изображать радушную хозяйку. В конце концов, я не привыкла, что у меня есть персонал. Я сама еще шесть часов назад была персоналом. Имею право.

Чувствую, что не отказался бы. Но хозяин голову оторвет.

— Нет. Благодарю.

Меняю тактику.

— Вы можете съездить за продуктами? Хочу сделать испанскую тортилью, но не вижу картофеля. Да и с фруктами как-то негусто. Люблю смузи.

Кстати, правда.

— Пришлите на телефон список. Вам привезут все необходимое в течение 20 минут.

Ну да. Это было бы слишком просто. Сам он за продуктами не поедет. Иначе кто будет стеречь Рапунцель?

— Хорошо, — достаю смарт и, пока набираю список, понимаю, что у Айслера все предусмотрено.

Мысленно кривлюсь. Придется готовить и изображать хозяюшку. Ну хоть позавтракаю нормально. Заряжусь энергией перед очередным рывком.

— Если что-нибудь понадобиться, я рядом.

— Благодарю вас, Виго, — улыбаюсь, но о дальнейших планах не говорю. Чтобы без подготовки.

14:00

— Мне нужно съездить за вещами и документами. Сейчас.

Момент неожиданности. Насколько готовы?

— Машина будет готова через 5 минут.

Прячу злость. Блин. В боевой готовности на максималках.

Выхожу. Внизу уже стоит черный Мерседес. Его я не видела утром, когда приехала.

Водитель открывает ворота, ограждающие садовую территорию. Сажусь в автомобиль.

— Вы знаете, куда ехать?

— Да.

Едем по трассе. Тишина. На ротонде, где нужно сворачивать в наши горы, начинаю разговор.

— К моему дому можно подъехать другой дорогой. Она короче.

— Хорошо, — кивает Виго, но даже не переключает навигатор. Значит, знает оба подхода к дому.

Прячу досаду. Надеялась, что он плохо ориентируются в моих горах. Нет. Знает местность на «отлично».

Чертов Ктулху. Что же ты мне не помогаешь?

Паркуемся у подъезда. Отмечаю, что Радкиного мотороллера нет. Зато в окне первого этажа маячит старенькая сеньора Мартинес. Внимательно рассматривает навороченный мерс. Я вежливо улыбаюсь и здороваюсь.

— С вами пойти? — Виго сама любезность.

— Нет. Когда я соберу вещи, подниметесь.

— Хорошо.

Быстро поднимаюсь по лестнице. Открываю дверь. Радки нет. Знаю, что она планировала отмечать Сан-Хуан после смены с коллегами и осталась отдыхать у подруги. Хорошо, если вернется к сегодняшнему вечеру. Ну, это даже к лучшему. Меньше вопросов.

В первую очередь иду к шкафу. Меняю сумку на saco. Бандолера маленькая. Засовываю туда документы. Наличку. Немного, но, спасибо негласному закону чаевых и тому, что я успела обналичить фишку, подаренную мне Барских.

Роюсь в вещах. Ага. Вот, что я искала. Начинаю все укладывать в чемодан. Усыпляю бдительность. Даже если у меня будет новый гардероб, во-первых, не в моих привычках и характере бросать то, что я нажила на свои кровные. Во-вторых, редко кто убегает с чемоданом наперевес. Бегут налегке, чтобы не ограничивать себя в маневрах. В-третьих, зачем Радке возится с моим скарбом. Некрасиво.

Аккуратно складываю одежду. Туда же ноут. Жаль конечно. Но вещи придется оставить. Не в первый раз. Видимо, судьба у меня такая.

Половину хороших вещей, купленных на распродажах в Германии, в Италии и здесь, оставляю Радке на кровати. Тем более она у меня постоянно их таскала.

Пишу подруге записку. Объясняю, что меня по работе отправляют в Барселону. Не вернусь. Скоро выйду на связь. Не будет вопросов.

Уже на выходе оборачиваюсь. Хмурюсь. Жаль покидать это место. Мне здесь было хорошо. Но, как говорила моя бабуля, спасибо этому дому, пойдем к другому.

Стряхиваю грустный осадок и вызываю водителя. Спускаемся вниз.

— Куда, сеньорита Бесова?

— В апартаменты.

Коротко. О дальнейших планах не говорю.

16:30

Вещи оставляю в холле. Разбирать их нет никакого смысла. Интересно, почему Айслер позволил мне их забрать. В его планы не входит, чтобы я их носила.

Видимо, чтобы я не ощущала ограничений хотя бы здесь. Сказал же — я знаю о тебе все.

Судя по свежему запаху, здесь поработал персонал. Так и есть — кухня, ванная и полы блестят. Все проветрено и вновь включена система климат-контроля. Наверху зона отдыха почищена от песка, что ветер пригнал с пляжа. Кристальная чистота перил и стеклянных ограждений, и бурлит бассейн с гидромассажем.

Заглядываю в холодильник — битком забит. Ну правильно, сама же сказала, что не люблю рестораны и люблю готовить. Вот теперь и готовь, Бесова.

Здесь же нахожу белое и красное вино. Приорат. Очень дорогое. Видимо, из бодеги Ортисов. Видимо, Айслер дает свыкнуться с мыслью о поездке на его винодельню.

Ищу штопор. Нахожу набор сомелье, похожий на тот, что мне давали в доме Ортисов. С электроштопором и прочими приблудами. Все на уровне.

На руку. Усыпляю бдительность. Готовлю на скорую руку стейк из лосося и овощи альденте. Вызываю Виго.

— Откроете мне вино?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Выпить не предлагаю. Знаю, что откажется. А вот запах ароматных специй и запеченного лосося явно ему по душе.

— Будете стейк? — улыбаюсь.

— Нет. — Но голос более мягкий. Это хорошо.

Аккуратно открывает вино. Пока надевает на горлышко dropstop [каплеуловитель], забираю пробку. Нюхаю. Интересный аромат. Немного отдает зеленым яблоком.

— Вы не знаете, это гарнача бланка или шенон блан?

— Я не разбираюсь в винах, — тихо. Но, судя по ловким движениям, вина он открывать умеет. И знает как пользоваться винными гаджетами.

— И я в них не разбираюсь, — пожимаю плечами. — По работе много читала. Но никогда не пробовала.

Пододвигаю один бокал для белого вина.

— Мне сказали, что я послезавтра улетаю в Приорат.

Виго кивает.

— Читала, что этот аппелласьон (1) окружен другим DO (2).

Кивает, ловко устанавливая вакуумную пробку на вино.

— Монсан.

Значит, все таки что-то понимает. И в чем-то разбирается. И главное — хорошо знает регион.

— Вы меня будете сопровождать?

— Да.

— Можно организовать экскурсию? Интерсно, какой там терруар (3).

Создаю шум. Отвлекаю. Делаю вид, что меняю вектор мысли.

— Я передам, что вы хотите исследовать эту область.

— Спасибо, Виго.

Пока ем на террасе, рассматриваю пляж внизу. Народу немного. Жалею, что нет разряда по плаванию. А то сиганула бы до Африки вплавь. Не посмотрела бы, что море еще холодное.

Пригубляю вино. Отличное, кстати. У Айслера другого не водится. Но делаю лишь пару глотков. Мне нужна легкая голова.

Смотрю на часы. Время еще есть. Надеваю купальник и выхожу в зону отдыха. Будем загорать и плавать в бурлящем бассейне. «Меняю» вектор мысли. Усыпляю бдительность.

18:00

— Виго, едем на шоппинг.

Айслер сам сказал, подбери что-нибудь соответствующее на ужин на яхте. Не сарафан же из Zara туда надевать?

— Куда, сеньрита Бесова? — слышу стандартное, уже садясь в машину.

— Тут рядом. В паре километров. В Пуэрто-Банус.

Первая линия моря в Пуэрто Банусе — это такой испанский Родео-драйв и Пятая авеню в одном флаконе. Здесь я бывала с клиентами, когда работала REP-ом, — возила их на шоппинг. Правда, они мало что покупали. Слишком дорого. Обычно клиенты там фотографировались на фоне яхт, “мазерати” и прочих элитных приблуд в надежде увидеть знаменитость. Что тоже случалось.

— Только не знаю, в El Corte Inglés [престижный коммерческий центр] или на торговую улицу…

Водитель молчит. Ждет моего прямого указания. Зараза, даже мускул не шелохнулся. Всем видом показывает, что у него все под контролем. Ну… посмотрим.

— Ладно. Проедемся по всем точкам.

Едем в машине. В полной тишине. Я захожу в приложение электронного кошелька. Округляю глаза.

«Сколько сколько там денег?» Кривлюсь. Как сказала бы Радка — ну, на такую сумму можно жить. Болгария же живет…

Переключаюсь на браузер. Гуглю последние тренды яхтенной моды, будто собираюсь купить личную суперяхту. «Меняю» вектор мысли.

****

(1) Аппелласьон — официально признанная зона выращивания технического (винного) винограда

(2) DO / Denominación de Origen — наименование, контролируемое по месту происхождения

(3) Терруар — среда происхождения вина. Почва, климат, расположение виноградника, традиции обработки.

Глава 22. Pretty Woman

Пока ставим машину на паркинге коммерческого центра, аккуратно засовываю свой личный телефон между подлокотником и креслом. Якобы выпал из сумки.

Прощаюсь со смартом. Им все равно нельзя пользоваться. Где-то слышала, что в некоторых случаях даже выключенным его можно отследить.

Выхожу из машины. Поднимаемся по эскалатору. Осматриваю брендовые бутики. Кривлюсь. Клише дикое. Чувствую себя Джулией Робертс в древнем «Pretty Woman». Иронично улыбаюсь, вспоминая коллегу по таймшеру. Тоже REP. Как она любила говорить, когда намечалась экскурсия по Пуэрто-Банусу, «Котик, поехали в Эль-Кортик».

Выходим к бутикам. Народу немного. И это плохо. Возможно, придется все же еще прогуляться по бутикам на набережной. Мысленно поднимаю глаза. Ктулху, помоги. Нагони народу на вечерний шопинг.

Смотрю на Виго. Терпеливо ждет. Ну что ж. Приступим, пожалуй, к очередному изменения вектора мысли.

Заходим в бутик за бутиком. Слишком много не транжирю. Но и не скуплюсь. Тщательно подбираю наряды.

У Виго терпение спартанца. Молча выносит мой шопинг. Идет весь обвешанный брендовыми пакетами, как рождественская елка.

В Gucci я купила солнцезащитные очки.

В Dior мне приглянулся саронг в бело-синих тонах.

В Ralph Lauren меня озадачили.

— Вам что-нибудь в стиле Yacht Club Casual или Cocktail Attire?

Да Ктулху ж его знает, какой там ужин намечается.

— One moment, please.

Демонстративно достаю телефон и набираю SMS Айслеру.

«Какого дресс-кода мне придерживаться на ужине?»

Пусть знает, что я серьезно отнеслась как к ужину, так и к его совету поменять вектор мысли.

Молчит. Ну это и понятно. У него там встреча в Мадриде в высших кругах, видимо, еще не закончилась. Или дает понять, чтобы я не приставала с подобными мелочами к занятому дяде.

Уже планирую погасить экран, когда приходит СМС «was auch immer». [Сокращенно. По смыслу — что хочешь]

Поднимаю взгляд на девушек.

— Both of them, — улыбаюсь во все тридцать два.

— У нас как раз новая круизная коллекция, — в ответ сияющие улыбки. Клиент готов оставить деньги.

Пока меня обхаживают, смотрю на витрину. Мой Виго стоит памятником, как влитой, с пакетами.

— И эти элегантные сандалии мне тоже пригодятся, — добавляю.

Продолжаем шоппинг.

В Prada — балетки из наппы и рафии. C белой подошвой, чтобы не испортить покрытие яхты, согласно советам профи.

Пока девушка примеряет мне обувь, смотрю на сумки. Нужна ли она на ужине на яхте? Ктулху его знает. Но аксессуар необходимый в хозяйстве.

— И bucket этот покажите, — указываю на элегантную сумку с ручками-шнурами, идеально подходящую под балетки.

— Это тоже из коллекции «Nautic», — улыбаются они. — А шляпу? Летняя коллекция из рафии.

Вспоминаю, насколько ветрено было в зоне отдыха наверху, когда я загорала, и скептически поджимаю губы.

— Боюсь, я за ней буду гоняться по всей палубе.

Девушки ищут ответ в своих заготовленных файлах, а мне их становится жалко. Зачем их расстраивать.

Гулять так гулять.

— Пусть будет и шляпа.

В Armani — белый брючный костюм с из коллекции «Mare». Брюки палаццо чуть длинноваты, а верх ушить бы в талии. Девушка вцепилась в них, желая предложить услугу подгонки по моему росту и комплекции, но мне все же удалось вырвать костюм из ее рук.

Можно было, конечно, взять все одного двух брендов. Но рассеиваю внимание. Ищу, где больше людей.

Как оказалось, быть модным экспертом в эпоху интернета и при деньгах несложно. Да и менеджеры в бутике такого уровня всегда проконсультируют. Конечно, никакой интернет и консультант не помогут, если нет чувства стиля, но во-первых, надевать купленное не собираюсь. Покупаю с мыслью, что все будет возвращено. Во-вторых, надеюсь, что чувство стиля у меня все же есть.

Продолжаем шоппинг. Приступаем к следующему этапу. Под кодовым названием «cash». Заворачиваю в TOUS. Всегда любила их медвежат. Этих малышей я прихвачу с собой. Продам. Наличка мне будет нужна.

Не прохожу мимо Hermés. С той же целью. Слишком дорогое украшение с бриллиантами покупать нельзя. Не знаю точно, но, возможно, могут отследить, когда я попытаюсь их продать.

— Если вы купите что-либо в комплекте, будет скидка, — девушка не обращает внимание на мой дешевый прикид. Видит сзади водителя с брендовыми пакетами. Понимает — деньги есть. В глазах читается «повезло». Ну… как сказать.

— Например?

— Вот, например, новая линия из белого золота, — показывает на подвеску, серьги и браслет с бриллиантами. Одно кольцо стоит 18000 евро. Нет, такое брать нельзя.

Взгляд цепляет элегантный гарнитур в виде цепей с шармом-замком. Прячу иронию. Символично.

— Что-нибудь без камней. Вот эти цепи, например?

Прячет удивление. Несмотря на мой скромный вид, чувствует, что могу позволить большее. Но хозяин - барин.

— Новая дерзкая линия «Chaine d'ancre». [Якорная цепь]

Эпичное попадание в цель. 10 из 10.

— Удивите меня, — улыбаюсь во все 32.

— Кольцо с браслетом и шармом будут стоить со скидкой 6800.

Дорого. Очень. Чувствую себя воровкой. Это не мои деньги. Но не я закрутила весь этот движ. Первое время мне нужно на что-то жить. Даже если я продам украшения в половинную стоимость — уже хлеб. Электронным кошельком пользоваться нельзя. Все равно что прокричать на всю Испанию «уважаемый герр Айслер, я здесь. Можете брать».

— Только нужно проверить есть ли ваш размер, – она достает кольцемер.

— А если нет? — играю интерес, пока она измеряет мои пальцы.

— Тогда ваш заказ будет готов через две недели. Мы можем доставить его с посыльным по указанному вами адресу.

Ну, через две недели я буду далеко отсюда.

Мой размер есть — кольцо садится, как влитое, на безымянном пальце. Я хотела на средний, но тогда придется ждать.

Покупаю и тут же надеваю. Имею право. Рассматриваю руку. Улыбаюсь Делаю вид, что меняю вектор мысли.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Выныриваю из очередного бутика. Недостаточно людей, хотя вечером самое время для шоппинга. Видимо, придется спускаться на набережную. Лучше было бы устроить шоппинг в центре La Cañada, вот где народу не протолпиться, но там нет магазинов люксовых брендов.

— Устали? — обращаюсь к Виго с улыбкой.

— Нет.

— Ну, тогда продолжим.

Заворачиваем в брендовый бутик нижнего белья и купальников. Мысленно улыбаюсь, поднимая глаза вверх. «Спасибо Ктулху». Народу много. Гораздо больше, чем в Prada или Gucci. Распродажа купальников и бикини.

Ну что ж. Здесь, пожалуй, и приступим. Топлю волнение всеми силами, но бомбит так, будто сдаю экзамен по квантовой физике, о котором узнала вчера. Собственно, так оно и есть.

Водитель остается снаружи. Изучаю фасоны, но все внутри зудит схватить первое попавшееся. Выбираю четыре купальника и четыре комплекта нижнего белья. С видом «я здесь надолго». Заныриваю в отсек с яркими буквами «probadores» [примерочная].

Быстро снимаю джинсовые капри с футболкой и закалываю волосы. Из сумки достаю парик с челкой. Когда я еще жила в Италии, как-то с коллегами прикололись на Хэллоуин. Девочки-брюнетки переоделись блондинками, ну а я, соответственно, стала брюнеткой. Правда, надеть мне его не пришлось. Простудилась под самый праздник. А парик так и остался. Он, конечно, дешевый из лавки «все для Хэллоуина», можно спалится на раз, но другого все равно нет.

Следом достаю из сумки летний сарафан. Густо подкрашиваю брови и ресницы. Наношу темный блеск на губы. И последний штрих. Очки. Радкины с небольшими диоптриями. Ей прописал окулист. Но она их не носит.

Достаю из saco свернутый в рулон полиэстеровый спортивный мешок. Обычно я в нем ношу кроссы. Сейчас там легкие балетки. Переобуваюсь. В мешок засовываю кошелек с наличкой и все мои документы. Прячу украшения.

Покрываю ногти темным быстросохнущим лаком — прихватила у Радки. Закрашиваю свой нюдовый маникюр. Детали важны. Почти не пахнет ацетоном — в таких центрах хорошо работают кондики и вытяжки.

Смотрю на себя в зеркало — мама родная не узнает.

Зашла блондинка в джинсовых капри, вышла брюнетка в очках и сарафане. Выворачиваю saco, запихиваю туда одежду с брендовым телефоном и выбрасываю в урну. На все преображение ушло минут 5-7. Хватаю из соседней кабинки оставленный кем-то неподошедший бра.

Сердце стучит, как у бешеного кролика. Позвоночник пробивает током от нервов. Руки подрагивают. Вся надежда на Ктулху.

Выхожу. Вешаю бра в отсеке для нижнего белья. Стараюсь не торопиться. Виго не обращает на меня никакого внимания. Не узнал. Вижу двух женщин, идущих к выходу. Пристраиваюсь к ним и тихо спрашиваю одну из них, где здесь кафетерия и вкусно ли кормят. Пока она мне расхваливает местный горячий шоколад и тапас, выходим вместе. Создается впечатление, что мы втроем знакомы. Водитель продолжает стоять у входа.

Спускаюсь по эскалатору вниз. Очень хочу посмотреть назад, но нельзя. Могу привлечь внимание Виго. Стараюсь не вертеть головой и не спешить. Но желание сигануть наружу такое, что ноги гудят. Сейчас главное - не торопясь добраться до выхода и смешаться с толпой на улице.

Выхожу из El Corte. Аккуратно осматриваюсь по сторонам, как и любой турист. Вроде бы никто за мной не гонится.

Сжимаю лямки спортивного мешка так, что те врезаются во влажные от волнения ладони. Ступаю на тротуар. Меня подхватывает поток людей, и я перехожу дорогу. Не оглядываясь. Кажется, получилось. Поднимаю глаза. Спасибо, Ктулху.

Глава 23. Маневр

Тщательнее смешиваюсь с толпой. В ста метрах от коммерческого центра, на площади Бандераса, остановка. Прохожу мимо такси. Хотя все зудит сесть в первое попавшееся. Улыбаюсь. Народу тьма. И автобус подъезжает. Смотрю на маршрут. Направляется в Эстепону. В другую сторону от намеченной цели. Но это даже к лучшему. Неважно. Все равно выйду через пару остановок.

Загружаюсь. У окна не сажусь. Прохожу вглубь. Сердце продолжает стучать, как у бешеного кролика. Смотрю в окно. Виго или ему подобных не вижу. Ну правильно. С момента, как я вышла, прошло максимум пять минут. В бутиках я намеренно надолго задерживалась в примерочных. Так что еще не должны были заметить мой побег. Брендовый смарт по-прежнему выдает сигнал где-то в отделе белья.

«Ну быстрей же, автобус… Миленький… уезжай поскорее отсюда».

Но люди продолжают забивать салон. Кто-то спешит занять лучшие места у окна, другие, загруженные рюкзаками и сувенирными пакетами, пытаются пройти вглубь. Рядом парочка оживленно обсуждает предстоящую экскурсию, размахивая смартами и выбирая лучший маршрут. Жизнь кипит. И у меня в голове тоже.

«Ну быстрее же!»

Услышал. Двери закрываются, и мы трогаемся.

Аккуратно выдыхаю. Но не расслабляюсь. Сделана только часть дела. Начинается второй этап. Теперь главное уехать, чтобы меня не поймали.

Нужно добраться до автобусного терминала в Марбелье или в Малаге, а оттуда в любом направлении Испании. Пересекать границы нельзя. А на внутренних рейсах документы не спрашивают, тем более, если оплачиваешь наличкой, а не картой.

Малага предпочтительней. Будут искать и там, безусловно, но это крупный урбанистический центр и транспортный хаб. Населения раза в три больше чем в Марбелье. А в туристический сезон во все четыре. Автобусный терминал тоже внушительный. Там затеряться на изи. Как иголка в стоге сена. Один минус — до него еще нужно доехать.

Выхожу через несколько остановок у отеля. Здесь и народ, и стоянка такси.

— В центр Марбельи, — наклоняюсь перед таксистом.

Кивает. Я загружаюсь на заднее сиденье, и мы трогаемся. По привычке ищу свой смарт и кривлюсь. Без интернета чувствую себя глухонемой. Ни расписание автобусов не проверить, ни маршруты.

До Марбельи долетаем за пятнадцать минут.

Расплачиваюсь наличкой и, едва таксист скрывается, быстрым шагом направляюсь на первую линию моря. Paseo Maritimo. Там много небольших пляжных магазинов. Заворачиваю в один из них и покупаю летние шорты с футболкой, бейсболку с парусиновыми тапочками, бандану и предметы личной гигиены. Не забываю о солнцезащитных очках.

«Да, это тебе не шоппинг в Эль-Корте», — иронично. Расплачиваясь с продавцом.

Заворачиваю в ближайшую кафетерию и переодеваюсь в туалете — дополнительные меры предосторожности.

Даже если меня вычислили, то будут искать в сарафане. Правда, парик не снимаю. Режу длинные локоны маленькими ножницами, что прихватила с собой.

Стираю лак с ногтей, смываю макияж, чищу зубы. Надеваю бейсболку. Смотрю на себя в зеркало. По-прежнему не узнаю себя. Больше похожа на парня. Этого и добивалась.

Покупаю в кафетерии круассан с сыром и ветчиной и сок с собой. Не забываю о воде и шоколаде. Он дает энергию.

Готова продолжать. Поднимаюсь к центру к автобусной остановке. Ем. Силы понадобятся.

Теперь в Малагу. До автобусного терминала. Иногда осматриваюсь по сторонам. Чисто. Но я не расслабляюсь.

Загружаюсь в автобус в сторону Малаги. Чувствую усталость. А ехать с пересадками. Нужно отдохнуть. Сажусь, но не у окна. Так. На всякий случай.

Время есть. Теперь можно обдумать следующий шаг.

В ближайшие полгода, а может и год мне не светит легальная работа. Обращаться к знакомым за поддержкой, где бы я могла остановиться или переждать, нет смысла. Все равно, что использовать свой телефон или банковскую карту.

Значит, сама.

Знаю, что многие нелегалы уезжают в Мурсию и Аликанте на заработки. Один русский знакомый моей бывшей коллеги направился именно туда. Почему? Во-первых, одна из самых развитых зон сельского хозяйства. Не зря эти провинции называют «jardín europeo» [европейский сад/огород]. В основном туда едут на сбор урожая фруктов и овощей. Во-вторых, дешево.

Вздыхаю. Мне главное там зацепиться. Выживу. Что будет дальше через этот год не знаю, но, уверена, что-нибудь придумаю.

Приподнимаю очки. Тру глаза от усталости. Искажение от диоптрий немного давит на зрение. Разболелась голова. Но ничего. Я потерплю. Терпела и не такое.

Прислушиваюсь к ощущениям. Но не могу ничего разобрать. Черт. И почему блондин настаивал удалить тату...

Посматриваю в окно. Знакомых авто не наблюдаю. Зачем преследовать? Могут расставить посты, я и не буду знать.

Добираюсь до Малаги без приключений. Вновь смешиваюсь с людьми, выходя из поезда RENFE в торговом центре. Время половина двенадцатого. Лучше бы, конечно, днем, но народа хватает. Спасибо туристическому сезону. Выхожу из подземки. Перехожу дорогу к автовокзалу. Осматриваюсь. Все тихо. Но понимаю, что расслабляться рано.

Вдыхаю запах прогретого за день асфальта. Все-таки урбанистический центр очень отличается от курортных городов. Энергия совершенно другая. Чувствуется средоточие городской активности, быстрый жизненный темп, в отличие от расслабленных, утомленных солнцем туристов и размеренного, ориентированного на отдых ритма.

Захожу на автовокзал. Цель все ближе. От волнения шумит в голове. Смотрю по сторонам. Ничего подозрительного. Но знаю, что такие места утыканы видеокамерами.

Кассы работают. Народ есть и это радует. Но я не тороплюсь. Лучше общаться с автоматом, чем с живым человеком.

Ищу автоматы. Мне туда. Если отказаться от страховки, они не требуют паспортных данных. Нахожу стойки с яркими буквами ALSA. Мне сюда. Но сразу не иду. Жду. Когда у автоматов будет больше народа. 5 минут. 10. Подходят по одному два человека. Кривлюсь. Время позднее. Жду ещё пять минут. Придется рисковать. Делаю шаг вперед, когда к одному из автоматов направляется группа человек 7-10. Явно студенты. С рюкзаками и прочими приблудами для кемпинга.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Спасибо, миленький Ктулху.

Натягиваю бейсболку пониже. Пристраиваюсь к ним. Подхожу к соседней стойке и активирую экран.

Улыбаюсь. Есть рейс на час ночи. Совсем недолго. Боялась, что придется где-то переждать ночь до первого утреннего автобуса. Выбираю место подальше. Собственно, только там свободные кресла и остались. Отказываюсь от страховки, когда автомат просит ввести свои данные.

Руки дрожат от волнения, когда пытаюсь вставить банкноту в 20 евро. Но, все же, справляюсь с задачей. Добрасываю деньги.

Замираю. Жду, когда автомат напечатает заветную бумажку. Сердце стучит так, что отдает в ушах и пульсирует в висках.

Наконец, машина обрабатывает заявку, принимает оплату, выдаёт сдачу мелочью, и из паза выходит заветный белый квадрат с данными.

Отхожу от стойки. Улыбаюсь. Все еще не могу поверить счастью, рассматривая билет с QR-кодом.

Но не расслабляюсь. Нужно еще загрузиться в автобус. Ждать час. Сидеть на одном месте не хочу. Не знаю, где в зале ожидания расположены видеокамеры. Лучше вообще это время провести вне стен вокзала. Явно искать будут именно здесь.

Надо что-нибудь поесть и взять в дорогу воды. Выхожу из автобусного терминала.

Через дорогу огромный торговый центр, куда я, собственно, и приехала на поезде. Он, безусловно, уже закрыт, но на последнем этаже в подобных магазинах всегда есть кинотеатр и фудкорт. Там и поем и затарюсь запасами.

Выхожу из автовокзала, пристраиваюсь к очередным туристам, и мы бодро идем в сторону центра.

Пешеходная дорожка. Я ступаю с тротуара и резко торможу.

Вижу машину, в которой мелькает знакомое лицо. Взгляд направлен в мою сторону.

Глава 24. Дзен-Squad

В подъезжающей ко мне машине сидит один из людей Айслера. Именно он привозил продукты, которые я заказывала на завтрак. В апартаменты не заходил, но я видела его сверху и на мониторе домофона.

Резко разворачиваюсь, но натыкаюсь плечом на массивную грудь Виго.

Не успеваю и пикнуть, как чувствую легкий толчок в области колен, фиксацию рук и оказываюсь в салоне. Машина стартует с места прежде, чем я успеваю выпрямиться.

Дергаю двери, в надежде выскочить из машины, но они заблокированы, а мы уже набираем скорость, выезжая на центральную авениду к выезду из Малаги.

— Выпустите меня отсюда! — рявкаю, но в салоне стоит такая тишина, от которой хочется завыть.

Смотрю на водителя, невозмутим, как кактус в пустыне. Затылок Виго тоже излучает полнейшее спокойствие. Оба на чиле. Постигают дзен.

«Вот что значит чертовы профи!» — кривлюсь.

Поворачиваю голову и нахожу на соседнем сиденье оставленную в Эль-Корте сумку. И вишенкой на торте — брендовый смарт, аккуратно венчающий мои вещи. Как издевательство. Как кирпич, который повесили на мою шею.

Сжимаю челюсти и, сдерживая злость, пытаюсь мыслить логически.

Скорее всего, меня вели с самого Пуэрто-Бануса. Почему не останавливали?

Да это же элементарно. Наблюдали за повадками. Хотели прояснить мои планы. Куда именно я попытаюсь сбежать. Так, чтобы потом неповадно было. Как только билет был куплен, они и вышли из сумрака.

Кривлюсь. И от досады сбрасываю на пол радкины очки. Все равно маскировка не пригодилась. Голова только от них раскалывается. Закрываю глаза и массирую виски.

— Ибупрофен? — слышится с переднего сиденья спокойный голос Виго, и я поднимаю взгляд. Развернулся в мою сторону. Внимательно смотрит. Готов выполнить любое мое желание. Ну, почти…

Молчу. На вопрос не отвечаю. Зло смотрю на него исподлобья. Но его не смущает мой агрессивный настрой.

Наклоняется к бардачку и достает упаковку обезбола. Протягивает мне вместе с бутылкой воды.

Невозмутим и непробиваем, как памятник. И от его спокойного вида становится еще хуже. Меня накрывает таким отчаянием, что начинает звенеть в ушах.

Таблетки и воду не беру. Демонстративно отворачиваюсь к окну. Даже не хочу с ним или с кем бы то ни было из них разговаривать.

Хотя… Смотрю на брендовый телефон.

Почему это я должна сдерживать свою злость? Я сейчас выскажу все, что думаю по этому поводу главному хозяину всей этой команды быстрого реагирования боевых сурикатов и стелс squad в одном флаконе.

Со злостью сметаю смарт, нажимаю на вызов. Гудки идут, но звонок не принимает. Повторяю. Безрезультатно. Несмотря на то, что меня бомбит от эмоций, понимаю. Он не будет со мной разговаривать. По крайней мере пока я в таком состоянии.

«Ну уж нет, ваше величество Генрих Наваррский, успокаиваться я не собираюсь»

Набираю СМС на испанском. Слишко велика честь говорить с тобой на немецком, который ты предпочитаешь в общении.

«Si usted cree que mi enojo pasará, está profundamente equivocado, estimado señor Eisler»

[Если вы думаете, что моя злость пройдет, то вы глубоко ошибаетесь, уважаемый сеньор Айслер]

Руки чешутся добавить «cabron» [козел], но сдерживаюсь. Даже ругательство делает нас ближе. Намеренно придерживаюсь официального тона. Он нас дистанцирует.

В ответ тишина. Другого я и не ожидала.

Ну, рано или поздно все равно со мной поговоришь.

Хотя прекрасно понимаю, что в ближайшее время беседовать со мной он не намеревается. На яхту так уж точно меня не потащит.

Да глаза бы мои его вообще не видели!

Подъезжаем к КПП комплекса в Пуэрто-Банусе, кривлюсь. Привезли в тюрьму.

Поднимаемся в атико. Первое, что бросается в глаза — брендовые пакеты. Все сделанные мной покупки аккуратно стоят на кожаном белом диване в гостиной.

Сжимаю свой нейлоновый рюкзак с документами, но Виго на них не претендует. Как и на сумку saco, от которой я избавилась на шоппинге. Молча протягивает мой личный смарт, якобы оброненный мной в мерсе.

— Рекомендую заблокировать окна, выход в зону отдыха и на террасы, — зло бросаю Виго.

— Вам холодно? Поменять настройки в климат-контроле? — реагирует совершенно спокойно.

«Нет. Улечу. Как Карлсон, блин»

— Выброшусь с террасы или крыши. Вот зрелище будет. На десятку. Кровь, мозги по всему пляжу…

— Спокойной ночи, сеньрита Бесова, — невозмутимо. Знает, что у меня не тот склад характера.

От отчаяния хочется закричать. Чувствую себя птицей в клетке. Настолько отчетливо, что стены физически начинают давить на грудь. Задыхаюсь, как при клаустрофобии.

Скидываю мешок на столик. Смахиваю бейсболку с париком и быстро поднимаюсь наверх. Здесь свежо. Просторно. Заглатываю воздух, словно рыба, выброшенная на берег.

«Бесова, не паникуй. Прорвемся…» подбадриваю себя, но первый раз в жизни не знаю, что делать. Тупик. Клетка.

Распускаю волосы и их тут же подхватывает ночной бриз. Играет с локонами, развевает их в разные стороны, не замечая моего настроения.

Смотрю на звездное небо.

— Ктулху. Ты всегда меня поддерживал. В самых сложных ситуациях. Почему ты не помог мне сейчас?

Тишина. Черное небо с застывшими звездами смотрит на меня равнодушно.

Массирую затылок. Позвоночник гудит. Голова свинцовая. Сказывается напряг последних дней.

Ладно. Стряхиваю минор. Как там в меме с якобы восточной мудростью говорится… Никому не отвечай, когда ты зол. Ничего не обещай, когда ты счастлив. Никогда не решай, когда ты грустен. Последний пункт я бы поменяла на “когда ты в полной заднице”.

Нужно привести мысли в порядок. Это не значит, что я перестану злиться на Айслера, но пока меня бомбят эмоции, решения, как выйти из тупика, не найду.

Чешу голову. После парика в жару. Помыться и переодеть белье тоже не мешало бы. Терпеть не могу нечистоплотность. Горько усмехаюсь. Здесь мы с Айслером похожи.

— Ходить грязной и немытой — тоже вариант отвадить Айслера. — Иронизирую.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Пока стою под душем, пытаюсь понять, что меня ждет. Теперь, когда я немного успокоилась, могу рассуждать логически.

Как минимум Айслер ужесточит охрану. Как максимум — понятия не имею, какое наказние меня ждет. А наказать он может. В этом я не сомневаюсь. Умеет. Практикует.

Пытаюсь найти решение, как справиться с ситуацией, в которую я попала, но на ум ничего не приходит.

Одно знаю наверняка — рыдать, сидя на пятой точке и обняв коленки, в душевой, точно не собираюсь.

Смываю гель для душа от Lancôme. Все туалетные принадлежности поменяли еще днем на дорогие бренды.

На полке стоят средства по уходу за кожей от Guerlain и Chanel. Принципиально их игнорирую. Заворачиваюсь в большой халат и выхожу.

Прохожу мимо большой кровати — спать я сегодня не планирую. Нужно подумать.

Выхожу из спальни. В кухне подхватываю из холодильника открытую еще днем бутылку Fiji и направляюсь в гостиную. На столике лежит мой нейлоновый рюкзак, с которым я бежала.

Сажусь в кресло, подгибая ноги. Вытаскиваю кошелек. Считаю наличку. Там я прятала не только деньги, но и ювелирку от Hermés. Достаю украшения. Из дерзкой коллекции «якорная цепь».

Иронично. Лишь сейчас осознаю, что кольцо моего размера было только на безымянный палец. Кривлюсь. Как напророчила. Со злостью бросаю украшения на столик, и они со звоном падают на отполированную поверхность.

Делаю пару глотков воды и откидываюсь в кресле. Ктулху. Что же делать?...

Закрываю глаза. Чувствую, как на меня накатывает усталость.

Просыпаюсь от странного ощущения. Будто кто-то рядом. Резко открываю глаза и, жмурясь от яркого послеполуденного солнца, вижу абрис мужской фигуры. Айслер стоит у стекляной панели, засунув руки в карманы, и смотрит на море.

Глава 25. Вкус Вина

— Проснулась? — не поворачиваясь. Голос спокойный.

Не отвечаю. От его присутствия сонливость как рукой снимает, выпрямляюсь в кресле, и на меня наваливается реальность. Хмурюсь. Не понимаю, как я отключилась. Во рту пересохло. Сглатываю сладковатый привкус.

Айслер разворачивается ко мне, и его ровный взгляд скользит от моего лица к груди.

Только сейчас понимаю, что, пока спала, халат распахнулся, и Айслер видит мою грудь, слегка прикрытую длинными прядями.

Резко запахиваю халат и натягиваю спину струной. Машинально поправляю волосы.

Он продолжает меня изучать. Молчит. Держит паузу. А я не скрываю своей злости.

Перевожу взгляд на бутылку воды. Когда я ее пила, почувствовала сладковатый привкус.

— В воде что-то было…. усыпляющее… — не спрашиваю. Утверждаю. Слишком быстро я отключилась.

— Седативное. — Не скрывает.

— Так и знала, — кривлюсь.

— Тебе нужно было отдохнуть.

Смотрю на часы. Время четыре часа дня. Ничего себе, отдохнула.

— Я сама решаю, что мне нужно, а что нет. — Резко.

На мой тон не реагирует. Переводит взгляд на стол, где лежит покоцанный ножницами парик и бейсболка.

На лице проскальзывает подобие иронии.

— Мои парни оценили.

Понимаю, что он имеет в виду мои маневры, но мне было не до смеха тогда. Не до смеха и сейчас.

— Они из ETA*?

Молчит. Внезапно отрывается от стеклянной панели, а я вжимаюсь в кресло и беру бутылку воды. Для чего, сама не знаю. Если сейчас начнет приставать, пластиковая тара здесь не поможет. Если только брызнуть напором. Зря вино не взяла. Бутылка потяжелее.

Айслер не подходит. Направляется к креслу напротив. Садится. Откидывается на спинку. Опускает большие кисти на подлокотники.

Прямо король на троне. Только короны не хватает на голове. Кривлюсь.

Повадки спокойные. Движения размеренные. Но мой позвоночник горит так, что прожигает кожу.

Айслер молчит. В комнате тишина такая, что звенит в ушах. Сгущается, становится почти ощутимой, как плотный туман, впитывающий звуки.

Айслер смотрит на меня. Скользит по моим босым ступням, прижатым к бедрам. От нервозности сжимаю пальцы ног. Проходит минута или полчаса, не понимаю. Время застыло янтарем. Невидимым напряжением между прошлым и будущим.

— Завтра вылетаешь в Приорат. Как и планировалось. Но с ограничением свободы.

Наказал.

В груди все каменеет. Вновь нечем дышать. Делаю глубокий вдох.

— То есть все, что происходило до этого, ограничением свободы не считается. — Зло.

— Ты так и не поменяла вектор мысли. — Устало.

— Нет. И не хочу.

— Ты еще совсем девочка. Со временем поймешь. — Тем же тоном.

— Когда? — недовольно.

— Когда дорастешь до моего уровня.

Хмурюсь. Сама разберусь со своим уровнями.

— Я не хочу ехать в Приорат, — официальным тоном. — Отпустите меня.

Молчит. Вид непроницаемый. Там, за жестким фасадом что-то происходит. Но что? Точно не рефлексия.

— Куда ты бежишь, Мия Бесова? — смотрит на меня как на капризничающий «детский сад».

Понимаю, что он имеет в виду не конкретный побег. А в целом. О моем странствующем образе жизни. О моем «Bamboleo».

— Вы меня не поймете…

Молчит. Видимо ждет. Задумываюсь. Не потому, что не знаю ответа или скрываю его. Стоит ли объяснять Айслеру мои ощущения? Вероятно, стоит. Возможно, если поймет, то отпустит.

Смотрю прямо. Не опускаю уверенный взгляд.

— Из всех вин самое пьянящее, притягательное и изысканное — это СВОБОДА.

Специально выбрала такую метафору. Даю таким образом понять, что я не хочу ехать в его поместье. Что даже его эксклюзивное элегантное вино не сравнится со вкусом воли. Моей воли.

Возможно, поэтому я уже давно выбрала индустрию туризма, путешествий и отдыха. Возможно, поэтому мне так легко даются языки. Возможно, потому, что Ктулху подсказал мне этот путь в Leisure Industry во сне.

На лице мелькает «это не новость». Но не только. Там, во взгляде, еще что-то есть. Глубокое. Спрятанное. Будто я что-то задела в его сознании своими словами. Даже не словами, а интонацией, с которой они были сказаны. Будто он поймал мою эмоцию, попробовал ее на вкус, и она ему понравилась. Как изысканное вино.

— Интересное сравнение, — говорит он, и в его спокойном взгляде читается «будет интересно попробовать».

Чертов Ктулху. Я не этого добивалась!

Отворачиваюсь. Хмурюсь от недовольства. Пытаюсь выработать стратегию поведения, чтобы добиться своего.

Тем временем он переводит взгляд на украшения в виде цепей, хаотично лежащие на столике рядом со мной.

На секунду мелькает подобие улыбки. Оценил. Понимает мою иронию. Особенно после моего зажигательного спича о свободе.

«Может, отпустит?» — проблеск надежды.

Проводит длинными пальцами по квадратному подбородку. Мужской жест. Даже со своего места слышу царапающее трение от его щетины.

— Наденешь на яхту, уж если купила, — говорит он и встает.

Я вновь вжимаюсь в кресло, но он направляется к выходу.

— Я не поеду на ужин. Только гостей всех распугаю. — Зло бросаю в спину. Иду ва-банк. Мне уже терять нечего. Даю понять, что пай-девочкой не планирую быть. — Напьюсь и опозорю вас перед друзьями.

Он же не идиот. Понимает, что я сделаю все возможное, чтобы ему было некомфортно показывать меня друзьям и выводить в свет. Хмурюсь. Что же делать? В голове шумит от напряга. В Приорате я проведу две недели. И там что-нибудь придумаю.

— Тебя привезут после ужина, — не останавливаясь, отвечает он и выходит из атико.

— Чертов тюремщик! И вино твое уксус! — бросаю в пустоту и от злости запуливаю бутылкой в дверь, за которой скрылся Айслер.

****

ЕТА — Euskadi Ta Askatasuna «Страна басков и свобода»

Баскская радикально-националистическая организация. Жесткие ребята. Сепаратисты. Боевая элита. Использовали методы террора и насилия для достижения своих политических целей. Хотели отсоединиться от Испании и создать независимое баскское государство. Распущена в 2018 году. Ну почти…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 26. Путь

Остаток дня провожу в прострации. Решая проблему. Но так ее и не решив. Первый раз в жизни дезориентирована. Будто иду по лабиринту, стены которого становятся все уже с каждым шагом. В голове хаос. Решения ускользают. Эмоции застыли в неопределенности.

Виго только успевает приносить еду из ресторана. Вероятно, получил задание следить за моим питанием, отметив, что к кухне я не подхожу. Следит качественно.

— Хорошая у вас карьера. Из боевиков ЕТА в няньки… — наблюдаю, как он выставляет на стол очередную дозу протеинов, белков и углеводов.

Молчит. Не реагирует.

И, вроде бы, понимаю, что он лишь выполняет приказы, но такая злость берет, что хочется в него чем-то запулить.

К блюдам от повара со звездами Мишлена не прикасаюсь. Кроме итальянской панна-котты с фруктами и французского шоколадного тарта с малиной. Которые я запиваю изрядной дозой кофе. Объявлять голодовку не планирую. Так же, как и напиваться вином. Мне нужны силы, чтобы соображать. А когда мозг не получает глюкозы, голова не работает.

Забрасываю в рот швейцарский бомбон «Lindt». Объемся сладостей, разжирею, и Айслер точно потеряет ко мне интерес.

Ловлю себя на прежних ощущениях. В очередной раз. Не воспринимаю Айслера, как насильника. Понимаю, что он прокладывает мне путь развития, который я выбрала. Но это не значит, что я смирилась с положением вещей. Свобода слаще.

В девять появляется Виго с ужином. В этот раз, прежде чем уйти, тихо говорит.

— В одиннадцать будьте готовы к отъезду на яхту.

Ага. Прямо Золушка. Или, как сказал бы Барни из «Как я встретил вашу маму» — Suit up!

Смотрю на брендовые пакеты. Кривлюсь. Щас. Бегу. Волосы назад. Поеду в своей одежде. Перевожу взгляд на столик, где так и лежат мои «Chaîne d'ancre». Руки так и чешутся выбросить.

Время почти одиннадцать. Поднимаюсь в зону отдыха. Солнце уже село. Луна подсвечивает серебром черную воду. Рисует длинные тени. Волны неспешно набегают на берег, создавая гипнотизирующую мелодию.

Вспоминается Сан-Хуан, и я хмурюсь. Айслер стал свидетелем моего обряда. Я впустила его не только в таинство, но и в свое пространство. Он стал его частью. Странным образом, но между нами образовалась связь. Независимо от моего желания. Сама ли я это сделала случайно, захотел ли этого Айслер или Ктулху так решил? Непонятно.

И это ощущение реперного момента… которое иногда накатывает волной. Все сильнее и сильнее. Вновь смотрю вверх.

— Для чего ты мне послал Айслера? Почему не даешь вспомнить сны?

Молчание. Не идет Ктулху на диалог. Смотрит на меня застывшей красотой черного неба.

Ровно в одиннадцать Виго стоит в холле. Я тоже. В джинсах багги, топе и зип-худи оверсайз из Bershka. Для усиления эффекта натянула парусиновые тапочки, которые покупала в пляжном магазинчике, будучи в режиме Стелс. Через плечо джинсовая бандолера. Там же украшения от Hermés. Надевать не стала. Волосы в высокий хвост. Никаких изысков и макияжа.

«Пусть любуется простотой» — злорадствую.

Виго никак не реагирует на мой обыденный вид. Открывает передо мной дверь.

Спускаемся в лифте. Идем к машине. Сажусь в салон. Но все это время меня накрывают странные ощущения. Очень. Нет. Это не страх. И даже насильником Айслера я не считаю. Нет к нему отторжения, как к человеку.

Пытаюсь понять, что это.

Фатум. Неотвратимость.

Физически чувствую реперный момент в режиме реального времени. Будто моя жизнь делает крутое пике. Меняется. Разворачивает направление. И я не хочу этих изменений. Всячески этому сопротивляюсь.

Аккуратно выруливаем на трассу. До Бануса ехать недолго. И чем ближе мы подъезжаем к пункту назначения, тем сильнее становится ощущение фатума. Спинным хребтом чувствую эту неизбежную силу, накрывающую меня с головой. Словно волна цунами.

Кривлюсь. Вновь поднимаю взгляд наверх. Панорамная крыша авто открывает вид на небо. Красиво. Но за ней не видно звезд.

— Откройте, пожалуйста, люк.

Верх аккуратно отъезжает, давая доступ к небу. Подставляю лицо ветру. Глотаю ртом свежесть. Пропитанный влагой воздух пахнет мокрым асфальтом.

— Дождь, что ли, начинается?

— Короткий. Уже прошел…

— Ясно.

Частое явление в Испании летом.

Все ближе к пункту назначения. Вновь чувствую, как волна фатума накатывает и поглощает меня с головой. Будто созданный мной мир уже потерял очертания, а будущий уже виден, но мне не подвластен.

Пытаюсь найти выход, но все отчетливее понимаю — пути назад нет. И я этому сопротивляюсь. Изо всех сил.

Смотрю наверх. В черное небо.

Я не хочу этот путь, созданный на Сан-Хуан.

Я. Не. Хочу. Этот. Путь.

Тишина. А в голове поднимается шум такой интенсивности, что, кажется, я сейчас взорвусь.

Я. НЕ. ХОЧУ. ЭТОТ. ПУТЬ!!!

Повторяю.

СЛЫШИШЬ МЕНЯ, КТУЛХУ?!

ВЕРНИ МНЕ МОЮ ЖИЗНЬ!

ВЫЙДИ СО МНОЙ НА СВЯЗЬ!

СКАЖИ МНЕ ЧТО-НИБУДЬ!

Выбрасываю в небо со злостью! Мысленно. Но громко.

Пустота. Но позвоночник начинает вибрировать. Отдавая еще большим шумом в голове и звоном в ушах.

ЧТО ЖЕ ТЫ МОЛЧИШЬ!?

Я. СКАЗАЛА. Я. НЕ. ХОЧУ. ЭТОТ. ПУТЬ!!!

С вызовом. Со всей силой, на какую способна.

Все происходит в доли секунды.

Нашу машину подрезает мотоциклист. Но не справляется с управлением на мокром асфальте, и его несет прямо под наши колеса.

— Затылок к подголовнику!

Я вжимаюсь в кресло, вцепившись в ремень безопасности.

Виго резко уходит в сторону, мастерски ныряя в пустое пространство, но мы на дороге не одни. Вокруг машины. На бешеной скорости. И они не профи.

Толчок сбоку. Виго бросает что-то о электросистеме. Машина замирает. Нас начинает разворачивать. Так быстро, что кажется замедленным кадром в режиме слоумо. Пространство превращается в размытую карусель. Меня еще сильнее вдавливает в сиденье. Выброс адреналина. И вместе с ним передо мной проносится время.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Детство. Родители. Бабушка. Сны. Моя жизнь. Моя смерть.

Закрываю глаза.

Визг тормозов.

Скрежет металла.

Резкий удар.

Подушки безопасности.

Кровь.

Боль.

Темнота.

Глава 27. Жива

Звонкий хлопок. Бъет по вискам. Позвоночник резко сжимается от тока. По телу проходит дрожь. Реальность. Первая мысль — «Жива».

Поднимаю веки. Перед глазами все плывет. Моргаю. Навожу резкость. Больничная палата. Приглушенная подсветка.

Во рту горечь. Дышать трудно. В голове шумит. Сознание спутано, но я концентрирую внимание.

Огромные окна плотно закрыты жалюзями. К руке подведена капельница. В носу торчит какая-то трубка. Шея зафиксирована бандажом. Вокруг меня столько оборудования, будто я собралась взлетать в космос. И попискивает так же.

Рядом стоит женщина лет тридцати в голубом халате. Смотрит куда-то вперед. Но увидев, что я очнулась, засуетилась. На лице то ли радость, то ли удивление, то ли тревога.

— ¡Hay que llamar al jefe! [надо вызвать главного] — тихо проговаривает себе, быстро доставая смарт.

Пусть и сквозь хаос сознания, но все понимаю. Значит, мозги не задело.

Не прошло и минуты, как в палату заходит целый консилиум. На лицах спокойствие, присущее врачам, но я ловлю те же выражения, что и у медсестры.

Нафига столько врачей? Неужели все так плохо? Становится страшно.

— ¿Me entiende usted? Sie verstehen mich? [вы меня понимаете?] — мужчина лет пятидесяти подходит ко мне. — Do you understand me? — переходит на стандартный английский.

Сознание все яснее. Киваю. Понимаю все три языка и это радует.

—¿Cómo se siente usted? Wie fühlen Sie sich? How do you feel? [Как вы себя чувствуете] — Светит в глаза фонариком. Я кривлюсь от яркого света. Отводит фонарик.

— Nuestro traductor ya está en camino. Unser Übersetzer ist bereits unterwegs. Our translater is on his way. [наш переводчик уже в пути] — Отодвинув простыню, проводит осмотр. Только сейчас вижу, что мое бедро и рука тоже зафиксированы бандажом. Под больничным халатом тоже что-то виднеется. Как корсет.

— No hace falta [не нужно]… — переключаюсь на испанский. Что тоже несказанно радует. Но сосредотачиваюсь и, на всякий случай, добавляю: — Nicht nötig, danke. No need, thank you. — проверяю, не забыла ли я немецкий и английский.

Врачи улыбаются. Кивают, как китайские болванчики. Смотрят так, будто я им пообещала выплатить премию в размере годовой зарплаты.

—¿Cómo se siente usted? [как вы себя чувствуете?] — повторяет.

Отмечаю что на всех языках он обращается ко мне в вежливой форме. Очень вежливой.

— Más o menos… [более менее] — Но голос хрипит. Говорю растянуто. Слова даются тяжелее, чем мысли. Голова будто ватой обмотана.

— Боли беспокоят?

— Нет.

— Помните, что с вами произошло?

— Да. Я все помню. Авария по пути в Пуэрто-Банус… — говорю, будто вязну в мокром песке.

Врачи вновь оживляются. Следят за каждым моим движением, и это напрягает.

— Как вас зовут?

Называю свои данные. Дату рождения. Он еще что-то хочет спросить, но мне не до расспросов.

— Что с Виго? Водитель… — напрягаюсь, чтобы объяснить.

Часто кивает. Понимает, о ком я.

— У него крепкий организм. Восстановится. — Уверенно.

Аккуратно вдыхаю. Грудь будто придавило кирпичом.

— А другие пострадавшие?

— Не знаю. Вам нужно отдохнуть, — мягким тоном, продолжая осмотр.

Хмурюсь.

— Сколько я… — подбираю слово. — Спала?

— Четверо суток.

Неслабо меня шарахнул Ктулху.

— Что у меня? — бандажи на шее и руке сковывают.

Укрыв меня простыней, он начинает все подробно объяснять, но в медицинских терминах плаваю.

Из всего сказанного понимаю, что у меня черепно-мозговая травма, перелом ребер, плечевой кости. Пневмоторакс и что-то с бедром и шеей. Судя по тому, что я могу ею двигать, там ничего не сломалось. Видимо, при аварии ударило еще и с моей стороны. Хотя сбоку тоже сработала подушка безопасности.

Руки-ноги я чувствую. Но все же уточняю, пока он проводит чем-то холодным по ступням.

— Позвоночник? — замерев.

— МРТ и КТ повреждений не выявило.

Выдыхаю.

— Отдыхайте, — улыбается, поправляя мою простыню. Но ведет себя немного странно. Слишком вежливо. Я к такому не привыкла.

— Я хочу пить.

— Только немного.

Он шепчет что-то медсестре, уважительно улыбается мне, и они всем консилиумом удаляются.

Вновь выдыхаю. Когда все ушли, становится легче дышать.

Медсестра уходит в боковую дверь и тут же возвращается. В руке поильник. Немного приподнимает кровать дистанционкой. С жадностью пью воду.

Выдыхаю.

— Надолго все это? — смотрю на неё с тревогой.

— Все зависит от вашего организма. Но вы быстро пришли в себя, — констатирует.

— Отделалась легким испугом. — Шучу.

— Вам повезло с водителем и качественной машиной. Защитили вас.

Улыбается.

— Виго молодец, — поддерживаю.

— Как и ваш новио.

— Кто?

— Сеньор Айслер, — удивленно смотрит на меня. — Он все эти дни в центр приезжал. И эту ночь тоже провел рядом с вами.

Кивает на кресло рядом, а на лице читается однозначное «это он тебя вытащил из комы».

— Он должен был улететь в Бильбао…

— Не знаю. Утром был здесь. Собрал целый консилиум… В очередной раз… — сказано с выражением «всех построил».

Да. Это похоже на Айслера.

— А другие пострадавшие…? — повторяю вопрос.

— Не знаю. Их увезли не к нам.

— Почему?

— Ваш водитель вызвал амбулансию [ambulancia - машина скорой помощи] по частной страховке и попросил везти в наш центр.

«Если сам вызвал, значит был в сознании». — Выдыхаю.

Видимо, Айслер имеет отношение к этому учреждению. Возможно, совладелец.

— У меня нет частной страховки, — хмурюсь.

— Не беспокойтесь об этом, — вновь мелькает удивление.

Она смотрит на один из мониторов и кладет у подбородка полотенце.

— Если вас будет тошнить от препаратов, — поясняет она и дополнительно к этому бережно вкладывает в мою ладонь небольшое устройство.

Отмечаю ее мягкие движения. Они вселяют спокойствие и комфорт. Видимо, такая форма поведения и должна быть у профессиональной медсестры.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я отлучусь на пять минут. Но если в это время вас будет тошнить или что-то будет беспокоить, вот вызов медсестры.

— Не надо ко мне приходить. Занимайтесь своими делами.

Улыбается. Подкручивает одну из капельниц. Выключает свет.

— Оставьте.

Включает, но совсем слабую подсветку.

— Вам нужно отдохнуть.

Поправляет простыню и плавной походкой выходит в коридор. Чувствуя, как в плечо отдает приятной прохладой от бегущих по венам препаратов, погружаюсь в полудрему, но все же сопротивляюсь сну.

Обвожу взглядом палату, которую и палатой нельзя назвать. Величиной с апартаменты. Такая большая, что я кажусь в ней совсем маленькой. И обстановка соответствующая. Дорогая мебель. Лакшери интерьер. Плазма на полстены. Королевский сьют частного медцентра. И, судя по количеству оборудования, это реанимационный королевский сьют.

Несколько дверей. Одна — в коридор, вторая, как я полагаю, в ванную комнату. И еще две, предназначение которых мне неизвестно.

Закрываю глаза. Несмотря на ватную голову и тяжесть в висках, пытаюсь анализировать случившееся.

Уверена на все сто процентов, что все произошедшее случилось из-за меня. Из-за моего требования. Вздыхаю. Жестоко. Особенно если на дороге был хоть один летальный исход. Виго подставила под удар. Хорошо, что выкарабкается. В груди все сжимается от чувства вины.

Аккуратно вздыхаю.

Перевожу взгляд на пустое кожаное кресло. Айслер… Ночами со мной был… Развел активную деятельность. Поездку отменил. Ловлю себя на странном желании — мне небезразлично, что он думает по поводу случившегося.

Мысли идут рваными клочьями. Хаотично. Но я продолжаю.

Этой аварией что-то показали. Пока напрашиваются два вывода. Либо Ктулху выполнил мое требование, разворачивая мою жизнь в прежнее русло. Либо таким образом укрепил нашу с Айслером связь еще сильнее.

Устало вздыхаю. Пока меня кружило в этой смертельной карусели, я вспомнила под адреналином все свои сны последней недели. Хмурюсь, потому что не пойму - радоваться этому, или огорчаться.

Возможно, когда увижу Айслера, пойму. Все встанет на свои места.

Несмотря на нежелание засыпать, долго сопротивляться препаратам сложно. Веки становятся тяжелыми, и меня плавно погружает в медикаментозный сон.

Просыпаюсь от ощущения, что кто-то рядом. Открываю глаза. Айслер.

Глава 28. Колибри

Айслер стоит рядом. Смотрит на мониторы. Внимательно рассматриваю его лицо. Первое, что приходит на ум — устал. Лицо осунулось. Под глазами пролегла тень.

Увидел, что я проснулась. Переводит внимание на меня. Изучает.

— Wie fühlst du dich? [Как ты себя чувствуешь?]

— Хорошо, — почти не вру.

— Испугалась?

Всего одно слово, но от него идет что-то цепляющее.

— Да. — Честно.

За спокойной маской что-то происходит. Вздыхаю. Сейчас не в состоянии анализировать. Облизываю губы.

— Пить хочу.

Приподнимает дистанционкой изголовье. Подносит к губам поильник, и я с жадностью припадаю к узкому носику.

Пока пью, убирает мои волосы назад. Локоны и правда немного мешают. Норовят пощекотать лоб и щеки.

Выдыхаю. Быстро перевожу на волнующую меня тему:

— Как Виго?

— Он будет в порядке.

Если доктору я не очень доверяла, Айслеру верю.

— Тут палата огромная. Мне не нужна такая. Переведите его сюда.

Губы трогает улыбка.

— Не беспокойся о нем.

Такая простая фраза, но сказано многое. Айслер о нем позаботится. Не хуже, чем обо мне.

Киваю. Вспоминаю слова медсестры и хмурюсь. Надо расставить все точки «i».

— У меня нет частной страховки. Даже не представляю, сколько это будет стоить.

Улыбка сменяется на недовольство. Молчит. Но я не люблю недоговоренностей. Безусловно, всю сумму за лечение я буду возвращать всю жизнь. Но часть денег… Подсчитываю свои финансы.

— Я смогу вернуть...

— Вопрос закрыт. — Отрезает.

Короткая фраза. Но ею все сказано.

Наклоняется к изножью кровати. Что-то проверяет.

Делаю глубокий вдох. Понимаю, что если бы не его вторжение в мою жизнь, этой ситуации не случилось бы. Но я тоже чувствую ответственность за произошедшее. Не могу спихнуть вину на него. Мы оба увязли в этой ситуации. Для чего-то она нам обоим дана. Понимает ли он это?

Перевожу взгляд на него. Он что-то делает сбоку моей кровати. Не могу понять что.

— Который час?

— Девять вечера.

— Можно открыть окно?

— Рано пока. Из-за ослабленного иммунитета можешь простудиться. Твоя палата обеззараживается бактерицидным рециркулятором.

Смотрю на устройства, подсвечивающие голубым. Подобные я видела в торговых залах. Безопасное кварцевание в период пандемии.

Тем временем Айслер вновь наклоняется. Присматриваюсь. Чертов Ктулху! Да это же мешочек с мочой. Почти пустой. Айслер меняет на чистый. Настолько тушуюсь, что щеки начинает гореть.

— Медсестра поменяет.

Молчит. Уходит в одну из дверей. Слышу шум воды. Моет руки. Кривлюсь. Ему, как аккуратисту, однозначно, такое неприятно. Как несмытая вода в туалете. Чувствую дискомфорт. Слишком интимно. Будто я при нем пописала.

Возвращается. Хочу пошевелиться, но все тело сковывают бандажи.

— Неудобно?

— Да.

— Реберный бандаж грудную клетку не сдавливает?

— Нет. Просто дискомфортно. А он нужен? — спрашиваю, потому что когда-то, когда работала REP-ом, один наш клиент упал со скутера и сломал два ребра. Ему никаких корсетов не прописывали.

— При таком переломе ребер нужен. Но с осторожностью из-за пневмоторакса.

Поправляет подушки. Чувствую его ладонь на спине. Там, где нет корсета. Рука жесткая. А прикосновение мягкое. Бережное. Страхующее. Ловлю себя на мысли, что у меня нет отторжения к телесному контакту. Пусть он и не носит гендерный характер.

Вспоминаю один из снов. Смотрю на Айслера. Чем-то недоволен. Хмурюсь. Ну да. Я вся ломаная-переломанная. Как говорила одна моя коллега REP, когда хотела подчеркнуть чью-то непривлекательность — «Мисс пис».

Отходит к шкафу. Достает чистую больничную распашонку. Понимаю, чем он недоволен. Несмотря на то, что в палате включен климат-контроль, я немного влажная из-за бандажей. Из-за ослабленного иммунитета могу подхватить простуду. И голову не мешало бы помыть. Сама бы не против нырнуть в ванну на пару часов.

Подходит к кровати, разворачивая одежду. Мои глаза расширяются. Надеюсь он не сам будет меня переодевать?! Под халатом лишь корсет и катетер, выводящий мочу.

От волнения начинаю быстро дышать. Отчего аппаратура вокруг меня реагирует писком.

— Тебе плохо? — смотрит на мониторы.

— Пусть медсестра поменяет белье. — Сбивчиво.

Айслер понимает причину скачущих показателей.

— Пусть. — Не препятствует моему желанию.

Вызывает персонал. Две молодые женщины, одна из которых мне знакома, прилетают так быстро, что я не успеваю выдохнуть.

Надеюсь, что Айслер сейчас уйдет. Оставит меня наедине с моим корсетом и катетером. Но нет. Садится на диван поодаль и переводит внимание на смарт.

Да чертов Ктулху!

Ну хоть не в кресло рядом и не смотрит на меня.

Женщины знают свое дело. Судя по реакции, делают это не в первый раз при Айслере. Так как не удивлены его присутствием. Тушуюсь. Понимаю, что он видел меня голой.

Меня не только переодевают, но и меняют постель, протирают влажными полотенцами, пропитанными раствором с приятным запахом. Даже волосы. Проделывают процедуру несколько раз. Все это время на себя не смотрю. Закрыла глаза. Страшно. Потому что из-под реберного бандажа виднеется такая палитра цветов, будто меня разрисовали краской. Опять кривлюсь, понимая, что всю эту красоту видел Айслер. «Мисс пис» одни словом.

Пока меня вытирают сухими полотенцами, слышу жужжание смарта и тихий голос Айслера.

— Нет… — По-немецки. — Перенеси Zoom-конференцию на десять… И поторопи главврача. Я жду его через 15 минут в клинике.

Вздыхаю. Чувствую дискомфорт из-за того, что он перевернул весь свой бизнес-график.

Медсестра, тем временем, проверяет капельницу, датчики, протягивает мне ополаскиватель для рта, после чего вместе с коллегой также быстро уходит.

Несмотря на присутствие Айслера во время процедуры мытья, чувствую себя легче. Свежее. Облегченно выдыхаю. Но ненадолго. В палате стоит странная тишина.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Смотрю на немца. Он не реагирует. Продолжает печатать в смарте.

— Как только восстановишься после пневмоторакса, улетишь в Швейцарию, — неожиданно. Продолжая печатать.

— В смысле?!

— На моем джете в частную клинику. Восстанавливаться. В дороге тебя будут сопровождать пульмонолог и медсестра.

Хмурюсь. Понимаю, что при необходимости он запихнет в самолет все медоборудование, медперсонал и даже слона в придачу, но дело не в сопровождении.

— Нет. — Уверенно. — Я буду чувствовать, что должна вам.

— Ты мне ничего не должна. — Спокойным тоном.

Внимательно смотрю на него. Продолжает печатать.

— То есть я свободна. — Прощупываю свой статус.

— Придешь в мою постель, когда будешь готова.

Вспоминаю один из своих снов. Большая мужская ладонь. На ней сидит птица. Колибри. Крохотная по сравнению с мужской кистью. Но яркая. Переливается всеми цветами радуги. Исследует руку. Не улетает. Не боится. Пальцы сжимают колибри, и та начинает трепыхаться и недовольно щебетать. Пытаясь вырваться.

Сон не врал. У меня нет отторжения к Айслеру. Птица не боялась его руки. Исследовала ее. Но я не хочу, чтобы меня сжимали в ладони. Не хочу, чтобы за меня все решали. И не смирюсь с этим.

— Я не поеду в Швейцарию.

— Клиника профилируется на подобных случаях.

Верю, но это не изменит моего решения.

— Нет. Здесь тоже хорошие медцентры. Испания славится своим медобслуживанием.

— Не спорю. — Не отрываясь от смарта. — Но там тебя поставят на ноги гораздо быстрее.

— Откуда вы знаете?

— Есть прецеденты.

Верю его словам. Но ехать не хочу.

— Нет. Я люблю Испанию и восстановлюсь здесь. — Жестко. Насколько позволяет голос.

Чтобы он не давил аргументом моего состояния, стараюсь не перевозбуждаться. Иначе опять начнут плясать показатели и пищать мониторы.

— Знаю, у тебя нет фобий к новым местам.

— Правы. Но дело не в этом. Я останусь в Испании.

— Не капризничай, Мия.

Аккуратно выдыхаю. Пытаюсь найти весомый аргумент.

Если он сказал, что я ему ничего не должна, возможно, всю деятельность в медцентре он развел из чувства долга и ответственности. Туда же можно отнести и его отмену поездки и бизнес-планов. Может быть, понимает, что если бы не его вторжение в мою жизнь, этой ситуации не случилось бы?

— Я вас не виню в случившемся. Не надо включать чувство долга. Вы мне ничего не должны.

Молчит, продолжает общаться со смартом. Ждет приезда главврача.

— Я. Останусь. В Испании. — Проговаривая каждое слово.

— Тебе нужно отдохнуть. Позже поговорим.

Сосредотачиваюсь. Продолжая следить за состоянием. Чтобы меня не воспринимали как немощную. Хотя сил хватает, только чтобы глубоко дышать и говорить.

— Никаких позже. Я хорошо соображаю и не впала в медикаментозный маразм. Приборы подтвердят.

— Ты ведешь себя неразумно.

Аккуратно выдыхаю. Понимаю, как выгляжу со стороны. Назло всем отморожу уши. Он предлагает быстро поставить меня на ноги. Не принуждая к постели. А я отказываюсь. Но мне все равно. Это дело принципа.

— Как же вы не поймете. Я не хочу вашего сценария моей жизни.

— Мой сценарий целесообразен и ликвиден.

— Пусть. Но он не мой. Я настолько этого не хочу, что даже попала в аварию.

Наконец он отрывается от смарта. Вижу, что у него есть контраргументы. Он, как человек логики и разума не верит в то, что авария произошла по моей вине. Но готова продолжать спор за право распоряжаться своей жизнью, как я считаю нужным.

Сжимает переносицу. Хмурюсь. Помню этот жест. Сейчас опять включит диктатора. Как тогда, когда он забрал меня из особняка Ортисов. Затаила дыхание. Шейный бандаж мешает, но я готовлюсь к сопротивлению.

Убирает руку. Смотрит на меня. Но взгляд спокойный. Даже если недоволен. Я этого не вижу. Проводит длинными пальцами по квадратному подбородку. Помню этот мужской жест. И тот же звук царапающего трения от его щетины.

— Не сжимайте меня в руке, как колибри. Иначе я задохнусь. — Добавляю.

— Хорошо, Мия. Я верну тебе твой сценарий. — Голос спокойный.

Выдыхаю.

На его смарт приходит СМС. Видимо, подъехал главврач.

Айслер встает с дивана. Подходит к моему изголовью. Наклоняется. Прикасается губами ко лбу. Кожу щекочет его щетина. Губы жесткие, но нежные. Странно. Как такое возможно. От его прикосновения по позвоночнику проходит дрожь.

— Спи, Колибри.

Идет в выходу, а я смотрю на его широкую спину и задаюсь вопросом. Разжал пальцы. Потому что болею или услышал меня.

Глава 29. Жизнь налаживается

— Вам необходимо допить бульон до конца, — медсестра стоит надо мной надзирателем. Только хлыста не хватает.

Молча киваю. Но смотрю на бульонную чашку и готовлюсь морально. Чувствую себя Гарри Поттером, которому пришлось пить горькое зелье для восстановления костей.

С детства не люблю первые блюда. Бабушка рассказывала, что я выплевывала протертые пюре и позже переворачивала тарелки с супом.

— Как лекарство. Залпом.

Киваю, но смотрю на чашу с черешней, как на манну небесную.

— Я пью лекарство горстями. Зачем еще бульон…

— В костном бульоне высокое содержание коллагена. Это незаменимый строительный материал для костей и соединительных тканей.

— Lo sé - lo sé [знаю-знаю]. Белок. Аминокислоты и прочее, — Берусь за удобные ручки и залпом допиваю бульон. Тянусь к черешне, но Монсе мне подсовывает омлет с овощами.

Понимаю, что выгляжу со стороны, как капризный ребенок. Но вкусная сладкая еда помогает забыть о дискомфорте в теле.

— Кофе бы выпить и шоколадное печенье…

— Кофе вымывает кальций. Сладости при вашей лечебной диете тоже не рекомендуются. В обед на десерт будет сладкий инжир.

Бросая взгляд на черешню, запихиваю в себя омлет и выгляжу хомяком.

— Не забудьте, через час у нас лазеротерапия.

— А можно я сама дойду? — смотрю на кресло-каталку, как на орудие пыток.

— Кабинет в другом здании. Долгий путь…

Как только с завтраком покончено и Монсе исчезает, встаю и направляюсь к окну. Там, по ту сторону стекла кипит жизнь. Тянет магнитом.

Вздыхаю. Продолжаю рассуждать, в чем причина такого троллинга со стороны Ктулху. Зачем так шарахнул? Выполнил мою просьбу или еще сильнее связал нас с Айслером? А еще с недавних пор мучает еще один вопрос. Что было там? По другую сторону жизни? Где я была четыре дня...?

Прошло две недели. Айслер больше не появлялся. И. этот факт почему-то царапает. На следующий день приехал Винсенте — второй безопасник, который ловил меня в Малаге, привез сумку с документами и телефоны. Они, в отличие от меня, не сломались. Знаю от Винса, что Наваррский улетел из Испании на следующий день. Сдержал слово вернуть мой сценарий? Похоже.

Аккуратно обхожу палату по периметру. Каждый шаг приближает меня к выписке.

Даже врачи говорят, что восстановление проходит гораздо быстрее, чем полагается по их прогнозам. Уже вовсю встаю. Хожу. Даже не хромаю. Помогают всевозможные терапии. Электро-, магнито-, лазеро-, физио-, в довесок лечебная физкультура и дыхательная гимнастика.

Но больше всего греет душу сегодняшний разговор с врачом на утреннем обходе.

— Ну что. Поздравляю вас, сеньорита Бесова. Скопление воздуха в плевральной полости не обнаружено, посттравматических деформаций и нестабильности грудной клетки не наблюдается. Если не возникнет осложнений, будем готовить вас к выписке через неделю, — слова главврача и его довольный вид вселяют надежду, что скоро я, наконец-то, вырвусь из больницы.

Палата осточертела настолько, что хочется отрастить крылья и улететь.

Правда, пока мое будущее размыто. Когда я полностью восстановлюсь, где я буду работать и где жить? Но этого я не боюсь. Главное — здоровье и свобода.

Возвращаюсь к кровати. Слегка ее опускаю, чтобы залезть в постель. Беру свой смарт. Смотрю на черный экран, в котором мерцает мое отражение. Один на один с собой. Несмотря на изолированность, ни с кем не общаюсь. Хотя сообщения и пропущенные звонки от Радки, Лолы и знакомых были. Ответила им голосовым в Whatsapp, что со мной все в порядке, что очень занята и выйду на связь позже, и выключила телефон. Сама не хочу. Ушла в беззвучный режим. Что я им скажу? Лежу в больнице? Кривлюсь. Терпеть не могу, когда меня жалеют.

Включаю смарт. Тут же раздается писк пришедших сообщений и пропущенных звонков. Радка и Лола ждут, когда я освобожусь, и будут рады пообщаться. Отмечаю, что коллега не в курсе моего коллапса, и это радует.

Еще одно сообщение из банка о зачислении денег от компании «Royal Holidays S.L.» Удивленно зависаю.

Проверяю почту на телефоне. Письмо из отеля. Тороплюсь открыть.

«Уважаемая сеньорита Бесова, произошла накладка. Вы восстановлены на должность младшего администратора…» и далее идут формальности.

Подписано нашей Лант. Что понятно.

Когда я якобы увольнялась по собственному желанию, мне пришла «baja» [прекращение действие договора] и расчет на мой счет, согласно отработанным часам.

Открываю прикрепленный файл. Тот же временный контракт, который я получила, поступая на работу. И первая nomina [платежная ведомость по зарплате].

Пробегаю несколько раз, чтобы удостовериться, что я ничего не пропустила.

Вновь зависаю.

— Интересно, они понимают, что им придется оплачивать больничный? И вообще, они знают о моем состоянии? И что делать с расчетом, который я получила ранее?

Думаю, понимают. Но, немного поразмыслив, все же набираю Лант. Не люблю недоговоренностей. Нужно расставить все точки над «i» и выяснить относительно денег.

— Good morning, Mrs. Lunt. This is Mia Besova calling. [Здравствуйте, миссис Лант. Вам звонит Мия Бесова].

— Здравствуй Мия. Слушаю тебя, — Голос ровный. Без заискивания. Готова к рабочему диалогу.

— Я получила на почту контракт и номину.

— Проблема с трансфером? — удивленно.

— Нет. Все в порядке. Вы перевели мне номину. А ранее, когда я увольнялась по собственному тоже пришел расчет. Вы мне оплатили два раза.

— Минуту. Я проконсультируюсь с бухгалтерией.

По ту сторону включается музыка. Я на ожидании. Хмурюсь. Если таким образом Айслер решил подкинуть мне денег, то это не вариант «вернуть мою жизнь». Ждать долго не приходится.

— Произошла накладка, — слышится ее ровный голос. — Бухгалтерия отзовет первоначальный платеж.

Выдыхаю. Одним неприятным разговором меньше.

— Благодарю. И еще один вопрос. Я сейчас лежу в больнице… — зависаю, формулируя продолжения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да. Мы проинформированы. Когда выйдешь с больничного, тебя временно переведут на офисную работу. Но предупреждаю - оклад там будет меньше. Если ты не согласна…

— Я согласна! — быстро выпаливаю.

Это отличный вариант. Пока полностью не восстановлюсь и не буду в состоянии выстаивать сутками за стойкой ресепшена.

— Get well, Mia [выздоравливай].

Опускаю смарт. Анализирую. Без вмешательства Наваррского здесь не обошлось. Но таким образом он возвращает мой сценарии жизни. И это не может не радовать.

— А жизнь-то налаживается, — улыбаюсь я и тут же переключаюсь на следующую проблему. Жилье.

С моими переломом руки пока что о вождении мотороллера нужно забыть. Да и, признаться, после аварии долбанула фобия. Боюсь сесть за руль.

— Значит, буду пока добираться на автобусе… — бубню я и быстро набираю Радку.

— Как Барселона?

Подруга звенит оптимизмом. Судя по бодрому голосу, сегодня выходная.

— Стоит. Красуется своей Саграда Фамилия, — уклончиво.

— К нам в гости не собираешься?

— Как раз об этом. Я возвращаюсь на Коста-дель- Соль и хотела спросить, ты уже взяла кого-то на подселение?

— Взяла. Коллегу… — огорченно. — Ты же понимаешь. Сезон.

— Да. Понимаю. — Не удивлена. Верю. Место хорошее. Да и сезон горячий начался. Квартиры и комнаты расходятся, как горячие пирожки.

— Позвони ты неделю назад…

— Неделю назад мне было не до этого.

— Ну я поспрашиваю у своих. Может быть, кто-то переедет внезапно и комната освободится.

— Буду тебе благодарна.

— Почему возвращаешься?

— Не сложилось. — Уклончиво.

— Спасибо за сарафан от Mango. Ты знаешь, я его обожаю. Да и остальные вещи тоже отличные.

— Да не за что, — улыбаюсь. — Подарок от бывшей соседки по квартире.

— Подруга, я у тебя в долгу.

— Никаких долгов.

— Ой слушай. Я тут на днях встречалась с Мигелем.

— Кто это.

— Ну друг Давида Мальдонадо.

— У тебя что-то с ним намечается? — откидываюсь на подушках. Разговор с Радкой умиротворяет. Возвращает меня в привычный уклад жизни.

— Не знаю… Мне кажется, он больше интересуется не мной, а тобой.

— В смысле?

— Ну, Мальдонадо его подослал ко мне, чтобы узнать о тебе.

— А… — равнодушно.

— Мигель говорит, что Давид прямо на тебя запал. Оказывается, у него в Мадриде намечалась любовь с дочерью какого-то серьезного бизнесмена, но он все отменил.

— Думаю, у него нет дефицита внимания.

— Просил твои координаты.

— Нет. — Уверенно.

И мое «нет» никак не связано с Айслером.

— Если бы я не знала тебя и ты не жила со мной в одной квартире, то подумала бы, что ты не по части парней.

— Хорошо, что мы жили в одной квартире, — улыбаюсь.

— Знаю-знаю. Тебя никто не цепляет.

Задумываюсь. Когда ко мне прикасался Айслер, у меня не было отторжения. Я помню его большую руку на спине. И его губы на лбу. Помню свою реакцию и дрожь в позвоночнике.

— Но уверяю тебя, это временно, — продолжает подруга. — Ты просто еще не встретила того, кто зацепит. Влюбишься, все изменится.

Самой моей большой любовью всегда была Свобода. Изменилось ли что-то? Не знаю.

— Радка, буду благодарна, если поспрашиваешь у своих насчет комнаты,— перевожу тему и, прощаясь с подругой, тут же набираю Лолу.

Может быть, она поспрашивает у коллег насчет свободной комнаты. В отеле, в основном на низких позициях в лимпиесе и ресторанах, работает много иностранцев не из ЕС. Там мне может повезти.

— ¡Hola, Besita! ¿Qué tal? — Лола не меньше Радки звенит оптимизмом. — Нам сказали, что тебя перевели куда-то в новый еще не открывшийся отель в Австрии. Типа, старший Ортис отметил твой немецкий на встрече в Сан-Хуан и принял такое решение. Правда?

— Правда. — уверенно.

— Вот что значит оказаться в нужном месте в нужный час.

Как я и предполагала, коллеги понятия не имеют об аварии, и я этому рада. И, главное, никаких намеков об Айслере.

— В любом случае, там не сложилось. Я возвращаюсь через неделю-две. — Пока молчу, что меня перевели в офис.

— ¡No me digas! [Не говори мне. Часто употребляется в контексте «Правда? Серьезно?»] Не знаю как ты, а я рада!

— Да, я тоже рада. Но у меня проблема с жильем. Ты не знаешь, может, кто-нибудь из девочек на лимпиесе ищет соседку по комнате?

— Не знаю. Не слышала. Но в сезон… Все забито… — Пауза. — Нужно спросить у нашего Красавчика. Он всегда в курсе всего.

— Слушай, спроси как можно скорее.

— Да не вопрос! Сегодня и спрошу!

— Ты меня очень выручишь. — облегченно. — Кто у тебя напарница?

— Не напарница, а напарник. Дани.

— Какой Дани?

— Ну наш итальянец Дани. Ты с ним на Сан-Хосе работала.

— А, Даниэль. — вспоминаю, как он поправлял мне цветок и шутил по поводу кондиционера. — Подтянешь итальянский. — шучу.

— Кстати, о тебе спрашивал…

— Зачем?

— Понравилась.

— Тогда лучше не говори, что я звонила.

— А что так? Парень заинтересовался. Горячая итальянская кровь. Даже мой Антонио приревновал немного.

— Не хочу давать ложных надежд.

— Ты в своей манере, — подшучивает. — Una Besita al aire [Воздушная поцелуйка]. Когда-то тебя все-таки кто-то поймает.

— Возможно.

День тянется как липкая нуга. Срослась со смартом, ожидая новостей от Лолы. Ненавижу это состояние. Права была моя бабушка — нет ничего хуже, чем ждать и догонять.

Во второй половине дня, едва я вернулась с очередной терапии, на этот раз магнито-, приходит голосовое от Лолы.

«Ничего нет. Все забито до конца сезона»

Не удивлена. Собственно, и не рассчитывала на быстрый успех.

Хмурюсь. Думаю, как решить проблему. В объявлениях — цены заоблачные.

От мыслей отвлекает стук в дверь. Поднимаю голову. На пороге стоит секретарь Айслера.

****

Продолжение завтра

Глава 30. Петер

Петер Форстер, немец двадцати семи лет стоит, выпрямившись, напротив кровати. Одет с иголочки. Отглажен, отутюжен, блестит, как новый евро. Маска официального спокойствия безукоризненна.

— Guten Tag, Frau Besova [Добрый день, фрау Бесова. Со сравнительно недавних времен в Германии при официальном обращении для незамужних девушек тоже используют «фрау»]. Как вы себя чувствуете? — слишком вежливо, слишком отстраненно. Здесь он определенно не с целью, чтобы навестить.

— Хорошо. Иду на поправку. Мне сказали, что Виго уже выписался. Как он?

— В норме.

Улыбаюсь.

— Отличная новость. Я тоже через неделю выписываюсь.

— Именно поэтому я здесь.

Превратилась вслух.

— В связи с тем, что вы лишились жилья в период высокого сезона, у вас есть возможность снять студию, по вашему усмотрению, до октября включительно. Отель оплатит расходы. — Тоном диктора, ведущего программу новостей на официальном канале.

Логично. В ноябре цены уже ощутимо падают и можно найти хорошее жилье на длительный срок.

— Но к первому ноября вы должны найти новое место проживания. — Добавляет.

Внимательно рассматриваю Петера.

Под маской официальной вежливости чувствуется холодность. А это эмоция. Уверена, что Айслер никаких распоряжений Петеру вести себя подобным образом не давал. В поведении референта проскальзывает что-то личное.

— Это распоряжение Айслера?

— Герра Айслера. — Поправляет. Подчеркивая официальный уровень.

— Да. Простите. Это распоряжение герра Айслера?

— Да. — Не скрывает. — Так как вы попали в аварию в период, когда были под ответственностью моего работодателя.

И вновь все логично.

— А сейчас? — уточняю.

— Что именно?

— Я под ответственностью герра Айслера?

— Нет.

Что ж. Это тоже логично. Он обещал вернуть мою жизнь. Он выполнил свое слово сполна. И его «придешь в мою постель, когда будешь готова», не актуально. Целуя меня в лоб, Айслер со мной попрощался.

— Но расходы по медицинскому обслуживанию и последующей реабилитации до полного вашего восстановления будут оплачены.

— Потому, что в период аварии я находилась под ответственностью герра Айслера.

— Совершенно верно.

Тем же холодным тоном, от которого становится неуютно.

— Ваши вещи будут доставлены по адресу, указнному вами, — тем временем продолжает он.

— Я постараюсь найти жилье как можно быстрее.

— Принимая во внимание ваше состояние, вам может быть предоставлена помощь риэлтора от компании в поиске жилья по вашему запросу.

— Не надо никакого риэлтора. По моему запросу.

— На ваше усмотрение. — Не спорит.

— А знаете что. Привезите мне мои вещи сюда. Чтобы они не занимали атико.

— Хорошо. — Вновь не возражает.

— Да. И еще… Я говорила об этом Винсенте. Нужно вернуть украшения в Hermès и TOUS. И всю одежду, которую я покупала на шоппинге в Эль-Корте. Думаю, еще не поздно. Все чеки в брендовых пакетах с вещами. Украшения в моей бандолере.

— Я передам герру Айслеру.

Передавать ты будешь долго, судя по твоему настрою. Сама выясню. Пока не истек срок, когда можно вернуть покупки в бутики.

— Герр Айслер же в Испании. Если вы здесь… — рассуждаю вслух, активируя смарт.

— Уже три дня.

Мысль, что он прилетел на Коста-дель-Соль, но никак не обозначил свое присутствие, царапает.

Набираю его личный номер. Отключен. Набираю сообщение. Но ответит ли? Не знаю.

— Позже перезвоню.

«Если не получу ответ», — добавляю про себя.

— Через час герр Айслер улетает. На отдыхе он часто отключает телефон. — Тем же официальным тоном.

Выхватываю слово «на отдыхе». Зависаю. Он говорил, что после поездки в Бильбао хочет провести пару недель в поместье в Приорате. Со мной. Я самоисключилась. Значит, поехал сам. Что логично. Почему он должен отказываться от своих планов, если я сама настаивала вернуть мне мою жизнь. Или не сам? Вспоминаю разговор матери и дочери Ортис. «У него нет проблем с женщинами. Липнут, как мухи. В сексе его уже ничем не удивишь…» Почему-то предположение, что он поедет отдыхать не один, царапает.

— В Приорат? — брякаю, прежде чем подумать.

— Информация частного характера. — Официально.

Тоже логично. Кто я такая, чтобы передо мной отчитываться.

Смотрю на брендовый смарт и протягиваю референту.

— Он мне уже не понадобится.

Он приближается к моей кровати и забирает черный гаджет.

— Gute Besserung, Frau Besova. [Выздоравливайте, фрау Бесова] — на этот раз теплее. Искренен. Зла не желает.

Наблюдая, как он выходит за дверь, зависаю. В очередной раз делаю вывод, что подобное чрезмерно холодное поведение продиктовано эмоцией самого Петера Форстера, но не являлось распоряжением Айслера. Интересно, в чем причина этой холодности?

Массирую виски. От его визита остался неприятный осадок. Что-то внутри царапает.

Чертов Ктулху! Еще и забыла отдать ему «якорные цепи».

— На МРТ! — сквозь рой мыслей слышится голос Монсе, и я даже рада каталке. — Скрестим пальцы. Если МРТ не обнаружит патологий после ЧМТ, вас выпишут через неделю. Хотя, судя по вашему состоянию, вижу - электротерапия помогает.

— И это главное! — улыбаюсь я.

Что ж. Значит, Кулху выполнил мое желание. — Стараюсь мыслить позитивно. — Вернул мне мой путь. И это неприятное ощущение от визита Петера пройдет уже завтра.

Но дискомфорт не прошел.

Ночью мне снится странный сон. Два кабинета. Слева сидит Лант, и я узнаю ее офис. Говорит по телефону. Лицо наклонено вниз. Уставшая. Замученная работой. А в динамике слышится недовольный голос Ортиса. Он ее за что-то отчитывает. Стол Лант завален бумагами, а рядом стоит фото родителей.

Поворачиваюсь к правому кабинету. Светлый. Просторный. С огромными окнами. Там сидит молодая женщина. Тоже говорит по телефону. Но, в отличие от Лант, улыбается. С интересом рассказывает о новом отельном проекте и делится новостями о новом маршруте в рамках энотуризма [винный туризм]. На ее большом столе стоит фото. Она обнимает Айслера за шею, прижавшись к его виску щекой. Он уверенно обхватил ее предплечье.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Внезапно обе женщины поднимают голову. На меня смотрит не Лант, и не молодая женщина, а я сама. Но правый кабинет со мной счастливой отдаляется все дальше и дальше. Выводя на передний план левый. Со мной усташей. Замученной работой и вечным недовольством шефа.

От неожиданности я делаю шаг назад и натыкаюсь на чье-то плечо.

Петер. Смотрит на меня с укоризной.

— Ты выбрала не ту свободу, фрау Бесова, — холодно усмехается он, и я резко просыпаюсь.

Сажусь на постели. Откидываю спутанные после сна пряди назад. Сквозь неплотно закрытые жалюзи пробиваются утренние лучи. Массирую виски, желая избавиться от неприятного осадка. Зависаю, расшифровывая сон. Ощущения двойственные. Либо я попала в сознание Петера и видела себя его глазами, либо Ктулху таким образом щелкнул меня по носу, указывая на ошибку. Говоря об упущенных возможностях. Показывая потолок в карьере.

Как сказал Айслер? Его сценарий целесообразен и ликвиден.

Аккуратно веду головой, стряхивая ночной морок, и вытаскиваю из-под подушки смарт.

Как бы то ни было, но нужно двигаться дальше. И в первую очередь найти жилье. Через неделю я выйду из больницы, и мой путь продолжится. Насколько мой сценарий окажется целесообразным и ликвидным, покажет время.

Глава 31. Шато Марго

Вот уже две недели, как я работаю в офисе. Просторный кабинет. Нас шесть человек. Я сижу на онлайн бронировании. Работы не меньше, чем на ресепшене. Но скучно. И тесно. Несмотря на большое пространство, стены давят. А когда смотрю на кучу новых заявок в программе, все чаще вспоминаю сон. Я будто потеряла вектор.

— Ничего. Это временно. И это тоже опыт, — успокаиваю себя, но все же, как только появляется возможность, иду к кабинету Лант.

Секретаря на месте нет. Стучусь в дверь, слышу «войдите» и останавливаюсь на пороге. Рассматриваю кабинет. Когда-то я считала, что добиться высот Лант — это одна из важных ступеней моего карьерного роста. Но после сна будто сбился ориентир, и этот офис потерял краски.

— Ты что-то хотела, Мия?

— Да. Хотела бы поговорить о работе.

Жестом приглашает войти.

Пока подхожу, она внимательно наблюдает за моей походкой. Будто хочет удостовериться, что я не хромаю. Сажусь. Обращаю внимание на фото родителей. Именно их я видела ранее и потом во сне. Знаю от девочек, что Лант была замужем, но муж вернулся в Лондон, а она осталась здесь. Сажусь в кресло напротив. Смотрю на Лант. Все, как во сне. Уставшая. Погружена в работу. Только смарта в руке не хватает, по которому ее отчитывает Ортис.

— Если есть возможность, верните меня на ресепшн, — начинаю с главного.

— У тебя после аварии проблемы с обработкой информации? — вопрос логичный.

— Нет. Не мой тип работы, — честно.

— Есть разрешение от врачей?

С этим как раз засада. Просила, но пока не дают «добро» на полный рабочий день.

— Пока нет. Но я выдержу.

— Тогда о переводе речи быть не может. По состоянию здоровья мы не имеем права вернуть тебя на эту вакансию.

— Я подпишу любые документы с отказом от претензий. — Уверенно.

— Это недопустимо. Если тебе станет плохо за стойкой ресепшена, у отеля могут быть проблемы.

Логично. Им потом оплачивать мои счета за осложнения, как за производственную травму.

Пришла пора для аргумента, что я оставила на крайний случай. Это конечно, не тот вариант, что я хотела, но хотя бы так.

— Я знаю, что одна из ресепшионисток беременна, и вы планируете перевести ее на полставки. Мы с ней могли бы разделить обязанности на ресепшене и в офисе. Я с Паолой уже поговорила, и она не против.

— Вижу, вы уже без меня все решили, — недовольно.

— Нет, конечно. Это просто рацпредложение. Но решение, безусловно, за вами. Если вы согласитесь, справка из медцентра будет, — быстро добавляю.

Спокойна. Чувствую, что не против. И позвоночник «молчит».

— Хорошо. Приноси разрешение из медцентра.

Стараясь не улыбаться во весь рот, благодарю Лант и быстро направляюсь к выходу.

На ходу достаю смарт и пишу Паоле сообщение. «Все получилось!»

Возвращаюсь в свою офисную тюрьму, и пока аккуратно сажусь в удобное офисное кресло получаю сообщение от Радки.

«Как обживаешься в новой студии?»

Улыбаюсь. Мне повезло. Нашла отличный вариант. Вторая линия моря. Недалеко от отеля и автобусы с супермаркетом в пяти минутах. Отличный вариант ездить на работу и физиотерапию в рехаб при медцентре. Сама бы я не потянула. Но если отель платит, почему бы нет.

«Отлично. Немного разгребусь с работой и позову на новоселье»

«Есть предложение пойти на выходных в караоке»

Вздыхаю. Настроения веселиться нет. От слова совсем. Да и режим нужно соблюдать.

«Подумаю» — отвечаю и, пока обрабатываю новую заявку, слышу разговор девочек.

— Chicas, а вы знаете, что Адриана возвращается из Штатов?

Зависаю. Логично. Айслер вернул мой путь и в нем была обозначена Адриана. Напрягаюсь не меньше. Воспоминания о встрече с ней так себе. Но даже не это главное. Она продолжит мстить?

— Так она на Тенерифе летит. Там расширение отеля. Ей уже виллу подготовили до конца сезона.

Выдыхаю. По крайней мере временно мы с ней пересекаться не будем.

— Я так понимаю, она со своим новио рассталась.

Кривлюсь. Еще один неприятный тип. Он все-таки сжал какие-то точки на моем позвоночнике, что мешали мне подключаться к снам и быть на связи с Ктулху. Авария пусть и была болезненной, но она сняла блокировку. Меня так тряхнуло, что связь восстановилась, и я вновь вижу сны.

— Наши мальчики из казино сказали, что сразу после Сан-Хуана блондин выписался из отеля и зафрахтовал джет в Европу.

Vaya con Dios [иди с Богом], как говорится.

— Ну этого и следовало ожидать, — усмехается коллега.

— А зачем наша Хилтон вообще в Штаты поехала?

— Слышала, ее туда дед отправил за плохое поведение.

— Интересно, что она еще натворила?

Молчу. Обрабатываю заявку. Стараюсь не делать ошибок. Радует одно. Все осталось в тайне.

— Ой. Эта может, — иронично. — Просто так наш Ортис туда бы внучку не отправил. Строгий, но справедливый.

— Кстати. Знаете, кто к нам вчера заселился на клубный этаж? — перескакивают на другую тему.

— Палома Дюфор.

— Это наследница винного дома Château Margaut? [написание изменено]

— Ну да.

О винах Марго мог не знать только закоренелый «язвенник и трезвенник», как выражалась моя бабуля.

— Ой, девочки, видела ее на последнем кинофестивале «Гойя». Шикарна.

— А в Каннах как элегантно выглядела в ярко-красном наряде от Marchesa!

— Сколько ей сейчас? — одна из коллег гуглит на своем смарте.

— 32.

— Выглядит моложе. И в самом расцвете. Карьеры. Красоты. Женственности.

Телефонная трель прерывает беседу о французском бомонде.

— Да. Конечно, сеньора Лант, — отвечает коллега и, едва завершает разговор, выдает.

— Девочки. На выходных прилетает наш Наваррский. Лант распорядилась забронировать для него Royal.

Пальцы зависают над клавиатурой. Но лишь на секунду. Продолжаю работать в букинговой программе.

— Ох. Думаю, неспроста в наш отель Palomita [Paloma, Palomita — голубка] залетела. Неспроста.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А что тут такого?

— Только я вам не говорила. — Тоном заговорщика.

— Знаю девочку из офиса баскского филиала. Поговаривают, что у них с Айслером что-то есть…

Пальцы вновь на секунду зависают. Цепляет.

— Откуда такие сведения?

— Видели их вместе в Сан-Себастьяне. На благотворительном ужине, проходившем в отеле. Когда она прилетала на премию Гойя. Он тоже там был по делам.

— Ну, это еще ничего не значит. Мало ли. Он наполовину баск. Ее «Шато» рядом со страной басков… Соседи, по сути.

— Не знаю - не знаю… Мои источники говорят. Она смотрела на него по-особенному. Сидели за одним столом. Era tierna [Нежничала]…

Что за слово такое странное. Нежничала… Бью по клавишам, продолжая обрабатывать бук-тикет.

— Так Гойя в феврале был.

— Так я и не договорила. А в марте она появилась в Мюнхене. И опять в отеле Айслера. И опять в тот момент, когда он был там.

— Да. Это уже не совпадение. Учитывая нынешний приезд.

— Ну а почему бы и нет? Айслер хорош, конечно. Стать. Рост. Голубые глаза, черные волосы. Редкое сочетание.

— И не забываем о смеси крови. Холод немца и воинственность баска.

— Не удивительно, если она в него влюбилась.

— Ну, Паломиту тоже серой мышью не назовешь.

— Ну а что. Красивая пара. Да и деньги к деньгам.

Все больше уверяюсь, что отдыхать Айслер полетел в Приорат. И не один, а с Паломой.

— Уверены? Что-то о них даже таблоиды молчат. — Скептически из противоположного угла.

— Думаю, они держат связь в секрете. Наш Наваррский не из болтливых. И не любит пристальное к себе внимание. О нем и в интернете ничего не найти…

— Слушайте. А ведь и правда. Она прилетела на неделю раньше. Якобы отдыхать. Он по делам следом. Заселяются на клубном этаже. Идеальная ширма. А что там происходит между ними ночью, никто знать и не будет.

Перестаю печатать. Кладу предплечье на удобный подлокотник, чтобы отдохнула рука. Разнылась от напряжения.

Рассуждаю логически. Скорее всего, правда или что-то намечалось. Мне кажется, когда он делал мне предложение под кодовым названием "поменяй вектор мысли", с Паломой не был или расстался. Но потом… Айслер вернул мне не только мою жизнь, но и себе свою. Сделал рокировку. Колибри на Голубку.

Почему о Паломе не знали Ортисы? Думаю, Айслер не счел нужным говорить. Почему сказал обо мне? Потому что работник отеля у Ортисов. Сказал коротко «не трогать», а они уже додумали свое, зная характер Наваррского.

Смотрю на настенные часы. Стрелка застыла на половине шестого. И никак не хочет двигаться. Еще полчаса, и я на свободе. Подальше от этих разговоров.

— Ох, чувствую будет жарко скоро на клубном этаже, — продолжается разговор.

— Sin dudas [без сомнений]. Уж что, а наш Наваррский может показать небо в алмазах. Вы видели, какие у него красивые большие кисти?

— Точно. Королевские.

— О да. Представляю как он устроен ниже…

— Justo en el blanco [прямо в цель]. Моя сестра работает в обслуге клубного этажа… — почти шепотом.

— И? — хором. Пока я прикусываю язык.

— Видела его отдыхающим в частном бассейне. Там даже в шортах есть на что посмотреть. Уже не говоря о торсе.

— Уверена, и управлять своим орудием может не хуже, чем вести бизнес.

— Ну что, chicas, приготовимся к жаркому августу.

— Es cierto. Hará mucho calor [Это точно. Будет очень жарко]...

Щеки начинают гореть, несмотря на работающие кондиционеры. Позвоночник вибрирует. Залпом допиваю воду. Смотрю на часы. Без пяти шесть. Сворачиваю программу. Кидаю вещи в сумку и, попрощавшись с коллегами, быстро направляюсь к двери.

Уже на выходе из отеля приходит сообщение от Лант.

«Послезавтра выходишь на ресепшн во вторую смену».

— Чувствую, будет весело, — сжимаю смарт. — Ну уж нет. Плакать по поводу упущенных возможностей я не буду и ревновать, наблюдая за Айслером с Паломой, тоже не собираюсь.

Достаю смарт и отвечаю Радке:

«На выходных идем петь»

Тут же получаю ответ:

«О, amiga, оторвемся по полной!»

На секунду задумавшись, разворачиваюсь и иду на служебный паркинг. Там все еще стоит мой мотороллер. Вот уже несколько дней, как я делаю пробные круги недалеко от отеля. Рука позволяет. Но все еще осталась фобия перед дорогой.

Страха у тебя нет, Бесова. Все это глупости и жалость к себе. Как говорила, бабуля — молния не бьет два раза в одно и тоже дерево. Пора садиться за руль и выезжать на дорогу.

Уверенно седлаю свой старенький скутер, надеваю наушники с каской и, врубив Розалию «Con Altura», сдавливаю ручку газа.

Esto es pa' que quede

Это, чтобы запомнили.

— речитативом повторяю я за Розалией и выезжаю на основную дорогу.

Lo que yo hago dura / Con altura

То, что я делаю, останется / На высоте

— напеваю и ускоряюсь. Байк порыкивает в унисон и идет гладко.

Demasiadas noches de travesura / Con altura

Слишком много ночей озорства / На высоте

Мото слушается. Чувствует мое настроние. Скользит как новенький.

Vivo rápido y no tengo cura / Con altura

Я живу быстро и это не вылечить / На высоте

Уже на полную вывожу я и, аккуратно лавируя среди машин, улыбаюсь.

Iré joven pa' la sepultura / Con altura

Я уйду молодой в могилу / На высоте

Мне хорошо. Я в движении. Я перестала бояться дороги. Моей дороги.

Прорвемся, Бесова.

Глава 32. Bruja

— Ну, принимай гостей, Бесова! — слышу голос Радки в домофон и нажимаю кнопку с замком.

Стук. Открываю дверь. Радка стоит в ярком сарафане от Манго, который я ей подарила, с бутылкой вина в руках и улыбается во все тридцать два.

— С новосельем, hermana! — вручает бутылку и заходит внутрь.

— Шато Марго? — не без иронии.

— Когда-нибудь и это будем пить.

— Лучше не надо, — улыбаюсь я, рассматривая этикетку. — Ribero del Duero отличный выбор. Выпьем на новоселье.

— Слушай, ну у тебя шикарная студия. — Радка осматривает просторную комнату со встроенной кухонной консолью. — А терраса какая большая. И вид шикарный!

— Терраса с видом - это самое лучшее в этой студии, — соглашаюсь и открываю французское окно.

— Боже. Восьмой этаж. Ну прямо пентхаус, — нагибается через перила.

— Нет. Надо мной еще два этажа.

Радка садится в большое плетеное кресло и по-хозяйски откидывается на спинку.

— Прямо трон.

Вижу, подруге нравится. Не тороплю. Караоке подождет.

— Кофе выпьем перед выходом?

— С удовольствием.

— Твой любимый bombón?

— Обожаю тебя, — улыбается она, и я направляюсь к холодильнику, чтобы достать сгущенку.

Сидим, пьем кофе на террасе и смотрим с высоты восьмого этажа на звездное небо и просторное патио с бассейном, окутанное зеленью.

— Комунидад здесь отличный, вижу. Сады разбили. Бассейн чистый.

— Да. Если хочешь, приезжай загорать.

Радка кивает, отпивая ароматный бомбон. Сторона у меня восточная, так что к вечеру на террасе ощущается приятная прохлада.

— Тебе повезло с работой, — улыбается подруга.

— Ну да, — киваю.

Она внимательно смотрит на меня.

— Что-то не чувствую энтузиазма в голосе.

— Ты права. Энтузиазма маловато.

Вот уже несколько дней я работаю на ресепшене в графике с Паолой, но если раньше мне нравилась эта работа, сейчас стойка ресепшена тоже стала тесной для меня. Как и офис. По-прежнему давит сон. И это напрягает.

Ко всему прочему вчера заселился Айслер, и его приезд выпал на мою смену. Прошел мимо, даже не посмотрев, как и ранее. Но я и не ожидала теплого приема. Сполна вернул мне мою жизнь. Его свита тоже была ко мне неблагосклонна. Петер, отдавая распоряжение портье, обдал холодностью, Винсенте шел за хозяином к индивидуальному лифту, не поворачивая головы.

— Рассказывай, в чем дело?

Колеблюсь, так как не привыкла к задушевным беседам с кем бы то ни было. При всей моей экстравертности, не люблю впускать в свое пространство и откровенничать. К тому же, не хочу грузить Радку своими проблемами.

— Тебя кто-то зацепил… — бывшая соседка при своей простоте всегда была проницательна.

— Зацепил. — Все же начинаю разговор.

— Так это же хорошо.

— Нет. Я упустила шанс быть с этим человеком. И сейчас у него есть другая.

— Неразделенное чувство, это полная хрень, — кривится она.

— Дело даже не в этом, — качаю головой.

— А в чем?

Зависаю. Формулирую. Радка терпеливо ждет.

— Мне приснился сон, — наконец начинаю я. — Два пути развития. В одном самостоятельный, во втором вместе с ним. Но второй вариант я дропнула сама, а первый меня не устраивает.

Радка сосредоточенно смотрит на меня.

— Он из отеля?

— Можно сказать и так, — киваю.

— Хм… А если в твоем несостоявшемся новио возбудить ревность.

— В смысле?

— Хочешь, я позвоню Мальдонадо? Он прилетит первым же рейсом. Отвечаю. Парень подсел на тебя, как на кокс. Будет встречать тебя у входа в отель с букетом роз каждый день. Только мертвый не обратит внимания.

Верю. Мальдонадо может. Но качаю головой.

— Нет.

— Почему?

— Не хочу играть чувствами парня. Ему будет больно. А зачем делать хорошему человеку больно…

— Ну хорошо. Не играй. Переключись на Мальдонадо по-серьезному. Попробуй замутить с ним.

— Нет.

— Опять нет. Почему?

— Не цепляет.

— А этот твой из отеля настолько зацепил, что теперь все? Надеть паранджу и больше не смотреть на парней? Пробовать надо. Что толку сопли на кулак наматывать.

— Немного не так.

— А как?

Грызу губу, подбирая слова к своему состоянию.

— Не то, чтобы зацепил…

— Я тебя не понимаю.

— Да, говорю спутанно. — На секунду задумываюсь. Стоит ли грузить Радку. Как там говорят — в споре рождается истина? Возможно, разговор с подругой поможет.

— Моя реакция на этого человека странная. Меня тянет к нему, будто магнитом, и я не могу избавиться от этой связи.

— Это не странно. Ты просто первый раз в жизни влюбилась, guapa. Что тут еще можно предложить кроме как альтернативу. Клин клином. Давид тебя залюбит.

— Мне не нужно, чтобы меня залюбливали.

— Ну понятно, что ты влюбилась в этого своего из отеля и другого не хочешь… Но как-то с этим неразделенным чувством справляться надо.

— Здесь что-то другое, — качаю головой.

— Что именно другое? — Радка хочет докопаться до истины, и мне это нравится.

— На Сан-Хуан, зайдя в воду, я загадала желание — добиться успеха.

— Ну хорошее желание. И что?

— И сама связала себя на успех с этим человеком. Потому что он был рядом в тот момент. Я думала, что избавилась от этой связи, — «путем аварии» додумываю про себя. — Но, судя по моей реакции, не до конца.

Радка понимающе кивает. Она легкая в этом плане. Быстро улавливает суть. И главное, верит мне. Моим ощущениям. Снам. Странностям, которые со мной происходят. Не считает меня сумасшедшей или больной.

— Всегда знала, что ты bruja [ведьма], — грустно усмехается она и добавляет: — А он избавился от этой связи?

Перед глазами встает образ Паломы. Эффектной француженки, проходящей мимо ресепшена с милой улыбкой на лице.

— Думала об этом. Судя по тому, что у него появилась другая, он смог освободиться от этой связи. Я — нет.

— Ну, то что у него появилась другая, еще ни о чем не говорит. Поверь моему опыту. Может быть, это не ты тянешься к нему магнитом, а он тебя тянет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вспоминаю равнодушное лицо Айслера, проходящего мимо ресепшена.

— Вряд ли. Ведет себя отстраненно.

— А раньше как дело было?

Вспоминаю день Сан-Хуана, когда я работала на ресепшене. Айслер также прошел мимо меня с безразличием на лице, но при этом у него уже был план забрать меня.

Усмехаюсь.

— Как ни странно, но так же.

— Ну если нет различий в поведении, то ты не можешь знать наверняка, дергает эта связь с его стороны тебя за ниточки, или нет…

— Ну да. Согласна. Я сужу лишь по внешним признакам. Появившейся женщине в отеле.

— Ты их вместе видела?

— Нет. Но они скрывают связь.

— Ой. — отмахивается она. — Может быть, это она за ним бегает и ищет с ним встреч.

— Не думаю. Она эффектная умная женщина. Успешно ведет семейный бизнес.

— Ну и что? Ты тоже эффектная и умная. И факт того, что у тебя нет богатых родственников и поддержки семьи, не говорит, что ты хуже. Что за синдром самозванца?!

— Дело не в синдроме самозванца. И я никогда не комплексовала по поводу своей внешности. Я просто хочу разобраться, что нас связывает, и избавиться от этих пут.

— А ты проверь его. — Немного прищурившись.

— В смысле?

— Ну я не знаю. Спровоцируй его как-то. Неожиданностью. Увидишь реакцию.

Качаю головой.

— Даже не хочу проверять. Просто хочу оборвать эту связь и не знаю как.

— Почему? Может быть, эта женщина для него ничего не значит. Если он тебе нравится, то зачем обрывать вашу связь?

— Потому что это не главное.

— Божечки. Что еще?

Смотрит на меня непонимающе. Понимаю ее реакцию.

— Во сне мне показали потолок моих возможностей, которого я могу достигнуть сама. И он жалок. А этот мужчина из отеля единственный путь добиться чего-то большего. Так не должно быть.

— Почему?

— Потому что мой успех не должен зависеть от мужчины. Только от меня и моих способностей.

— И как это связано с тем человеком?

— Думаю, на Сан-Хуане, когда я впустила его в свой ритуал, я отдала свой личный успех этому человеку. И теперь мои достижения и развитие зависит от него. А я не хочу, чтобы он был единственным выходом. Это ограничение. Понимаешь? Я хочу добиться успеха сама. И я не могу вырвать мою самостоятельность из этого сценария. Пока не разорву эту связь.

Подруга ставит чашку на стол и вновь задумчиво смотрит на меня.

Вновь понимающе кивает. Уловила суть.

— Тебе нужно переключиться, — повторяет она, и я хмурюсь.

— Ты опять?

— Не-не. Ты меня не поняла. Ты зациклила свой успех на одном месте, на своем отеле, где этот человек, видимо, играет не последнюю роль.

Еще не дослушав, я понимаю ход ее мыслей и начинаю улыбаться.

— Мне нужно переключиться либо на другой отель, либо на другую деятельность, тоже связанную с leisure industry.

— Ага. — Улыбается она.

Травмами и комой меня настолько придавило после аварии, что я погрузилась в эту проблему с головой и не могла вынырнуть. Посмотреть на ситуацию со стороны. Подруга помогла.

— Ты гений, Радка. — улыбаюсь я во все тридцать два и чувствую, как мне становится легче. Чувствую, как где-то мое подсознание уже прокладывает новый путь. Чувствую свою свободу.

— И я тебе всегда об этом говорю! — смеется она.

— Надеюсь, этим переключением я все-таки оборву связь, которую сама же создала своим ритуалом.

— Ну ты же bruja, — усмехается она. — Как создала, так и снимешь.

— Новым вектором, новым путем, — улыбаюсь я.

— ¡Exacto, Hermana! Ну что? Едем гулять?

— Однозначно.

И если раньше я хотела петь, чтобы сбросить негатив, то теперь я это делаю налегке. С тем, прежним чувством беззаботности и освобождения от оков.

Уже сидя в такси, смотрю на яркие вечерние огни и улыбаюсь. Поднимаю взгляд. Теперь осталось все спланировать и реализовать задуманное.

Глава 33. Mein leckerster cocktail

Прошла неделя с момента, как я обозначила для себя идти по новому пути.

На следующий же день после встречи с Радкой, оживила свой профиль в Инсте, где я обычно делала небольшие туристические зарисовки, изучила всю информацию по созданию турагентства и записалась на экзамены, чтобы получить лицензию частного гида.

Параллельно плотно села на телефон. Весь день обзванивала все бодеги Испании, предлагая им сотрудничество по энотуризму. Отказов не получила. Но и большого желания тоже не было. Идут на контакт со скрипом. И это понятно. У них своя пиар индустрия и я в ней не представляю интереса.

Составила несколько интересных маршрутов, нарисовала небольшой бизнес-план и создала презентацию. Но не хватает основного — у меня нет ни своей аудитории, ни своей наработанной туристской клиентуры, ни своей компании.

Но я не сдаюсь. Все это дело наживное при желании и стремлении. Записалась на встречу в гесторию [налоговое агентство, предлагающее консалтинговые и административные услуги по управлению], которая попроще. Там мне расписали сколько я должна отстегивать налогов в случае, если поменяю статус наемного работника на «autonomo» или если я уйду в частное предпринимательство, например открою свое турагентство.

Отчисления и в том и в другом случае в hacienda [в налоговую] в первый год будут льготные. Но все-равно для меня кусучие.

Ко всему прочему обязательны получение двух лицензий — лицензия на ведение бизнеса и тур-лицензия.

Полна решимости повернуть в новом направлении. Продолжаю ресерч. Иду в банк. Пока о турагентстве речи не идет, но на будущее…

— Так как у вас нет достаточной банковской истории, чтобы получить кредит на открытие собственного бизнеса нужен гарант или собственность.

Ни того, ни другого у меня нет.

Вздыхаю. Да, сложно без поддержки семьи и финансовой подушки.

— Льготы?

— Правительство предлагают программы поддержки малого и среднего предпринимательства, в том числе кредиты на льготных условиях. И вам будет предоставлены налоговые льготы. Вы можете подать заявку в ICO [Instituto de Crédito Oficial выполняет роль госбанка].

— Долго будут рассматривать?

— Долго, — честно.

— Вы бы могли открыть свое направление под эгидой туркомпании. Там вам будет легче встать на ноги, — дают мне совет.

Кто же спорит. Этот момент я тоже учла. Сделала рассылку резюме и презентации по агентствам и туроператорам с предложением о сотрудничестве.

Но по всем фронтам молчание. И это странно. Очень. Потому что гиды, знающие языки, всегда нужны. Особенно в сезон.

Но я не сдаюсь. Кидаю заявку на сайте стартапов. И опять молчание.

Чувствую, как моя задумка идет со скрипом. Будто что-то мешает. Собственно, далеко ходить не надо. Что мешает и так понятно — связь с Айслером.

Будто мне говорят, пока не разорвешь связь, о новом пути и не мечтай.

Замкнутый круг.

Стою на ресепшене. Напеваю про себя тему «vivo la vida loca», на которой в караоке чуть не сорвала голос. Она давно стала моим слоганом по жизни.

Пытаюсь решить проблему, думаю, где бы найти гаранта, и иногда проверяю личный смарт. Вдруг кого-то заинтересует моя презентация.

— Эй, Besita, — тихо шепчет напарница Аурелия, и я поднимаю взгляд.

Мимо прошел Айслер, но я была настолько погружена в свои схемы, что не заметила его.

Наблюдаю, как его силуэт прячется за автоматическими дверями, ведущими к зданию казино, и задумываюсь. Час назад в том же направлении проплыла Палома, благоухая дорогим парфюмом. Значит, встретятся там.

Прислушиваюсь к себе.

Лучше. Гораздо лучше. Цепляет, но уже реагирую спокойно. Потому что вижу суть проблемы и свет в конце тоннеля. Как ноющий зуб, который нужно вылечить и забыть.

— Ты где витаешь? — усмехается Аури, едва силуэт Айслера исчезает за черными стеклянными дверями.

— В серой зоне. Между реальностью и мечтами, — улыбаюсь я и смотрю на часы. Время 11 ночи. Небольшое затишье. Через полтора часа у нас большой заезд, а значит, можно отдохнуть. Сейчас моя очередь. Но отдыхать некогда. Нужно наверстывать учебу и готовиться к экзамену на получение лицензии.

Желаю напарнице удачи на посту и отлипаю от стойки.

В комнате отдыха открываю ноут. Спать хочется зверски. Поэтому решаю выпить кофе и иду к кухонной консоли. Но на мне точно закончилась удача. Как и кофе. Нужно идти на кухню для персонала. И путь неблизкий. Уже хочу толкнуть дверь предбанника, когда слышу мужской голос.

— Ты Виго видел? — резко останавливаюсь и замираю.

— Он еще не вернулся.

Интересно, кто это? Аккуратно выглядываю через небольшое круглое окно.

Безопасники. Стоят за столом спиной ко мне. Делают кофе. Обоих видела в доме Ортисов. Значит, Ортис-старший с сыном тоже приехал поиграть в казино.

— Как он?

— Травму плеча залечил в рехабе Мюнхена. Сейчас в отпуске. Скоро встанет в строй.

— Виго серьезный боец. Из ETA. И попасть в аварию… Что же там произошло?

— Винсе сказал, что в машине отказало электрооборудование. Подчистую. Двигатель, трансмиссия, системы безопасности.

Хмурюсь, вспоминая этот момент. А ведь правда, пока нас кружило, я слышала, как Виго что-то выпалил о электросистеме.

— Ни хуя себе. Покушение?

— Нет.

— Вот тебе и хваленое немецкое качество.

— Серьезно влип?

— Долбануло его знатно. Подушки безопасности не сразу сработали.

«Как и у меня!»

— Что там случилось?

— Говорят замес нехилый был. Четыре машины.

— В Германии?

— Да, вроде бы, здесь.

— Странно. Нигде об этом в СМИ не говорили.

Мысленно киваю. Потому что тоже пыталась найти в новостных лентах информацию об аварии, и поиск ничего не выдал.

— Уверен, Айс замял.

— Ну, этот может.

— Летальные были?

— Мотоциклист, по чьей вине произошла авария.

Хмурюсь. Надо узнать, кто он, и выразить соболезнование родственникам… Сжимаю кулаки. Накатывает чувство вины. Потому что продолжаю считать, что именно я стала инициатором автокатастрофы, и теперь точно знаю, что электросистема в надежной машине отключилась тоже не случайно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

С этой мыслью и заступаю на пост встречать группу туристов.

Время три ночи. Мы с Аури, наконец, расселили всех жаждущих и страждущих отдохнуть в жаркой Испании, и она пошла отдыхать. Мысль продолжает работать.

«Черт. Как же разорвать эту связь?» Даже если авария не помогла. То что поможет?

Устрой землетрясение, — усмехаюсь про себя. Но это, конечно, нервное. От мыслей отвлекает жужжание моего смарта, который я положила рядом с клавиатурой.

«Как продвигается новый путь?» — сообщение от Радки. Она тоже сегодня на смене в клубе.

«Никак…» — честно.

«Знаешь причину?»

«Пока не разорву связь с ним, мне не дают выйти на новую ветвь»

«Joder… [ругательство]. Проверь его реакцию на тебя».

«Не хочу»

«А ты проверь… Может, получишь новую инфу»

Вздыхаю.

Проверить? Зачем? Все равно, есть у него что-то по отношению ко мне, или нет. И как проверить?

Черт, как разорвать эту связь…

Вижу, как к нам подъезжает такси и высаживается молодая пара. Их я помню. Наши клиенты из Берлина.

Оба явно под градусом, из ночного клуба, но ее партнер стойко держится на ногах и ведет свою благоверную к ресепшену.

— Gute Nacht, — программирую и передаю им ключ-карту и, пока они идут к лифту, наблюдаю.

Мужчина придерживает ее за талию и громко нашептывает:

— Halt durch, Schatz. [держись, сокровище].

Но координация женщины «выходит из чата» и она со словами «Ich liebe dich wahnsinnig» [люблю тебя безумно] обвисает на мужских руках. Муж продолжает стойко держаться — перехватывает жену под мышки, нежно целует ее в нос и со словами «mein leckerster Cocktail» [мой самый вкусный коктейль] вносит ее в лифт.

Улыбаясь этой нежности, опускаю взгляд, чтобы проверить следующую бронь, когда слышу чьи-то шаги. Поднимаю голову. Мимо ресепшена проходит Айслер. По обыкновению, на меня не смотрит.

Я, как и положено персоналу, официально с ним здороваюсь, он, как обычно, не реагирует.

В холле раздается трель, пустынным эхом отдает по мраморным поверхностям, и Айслер, приставляя смарт к уху, подходит к индивидуальному лифту.

— Палома еще в казино. Значит скоро и она пройдет, — продолжаю рассуждать я, когда внезапно со стороны казино выходит француженка.

В темно-синем эффектном платье с длинным палантином из органзы, прикрывающим оголенные плечи и спину, она выглядит шикарно.

Я вежливо с ней здороваюсь, она в ответ мило улыбается, поправляя шелковый шлейф и плывет к тому же индивидуальному лифту.

Айслер стоит в профиль и говорит по телефону. Прислушиваюсь к себе. Царапает. Желание избавиться от этих пут.

Черт, как же от этой связи избавиться… — уже как мантру.

Следую взглядом за ними, на секунду зависаю и внезапно решение приходит само собой.

А если укрепить их отношения с Паломой? Пусть она тоже падает в его объятья и станет для него его любимым коктейлем. Как та молодая пара. Как я в свое время упала в руки Айслера. Может быть, тогда я смогу разорвать эту нить?

— Совет вам и любовь, падай в его объятья, — искренне произношу я вдогонку, когда внезапно Палома цепляется каблуком за свою длинную шелковую накидку и, не удержавшись на мраморном полу, стремительно падает вперед. Прямо на Айслера, говорящего по телефону.

От удивления, что мои слова сбылись настолько дословно, я замираю. Но самое интересное происходит следом.

Айслер, все еще говоря по смарту, от неожиданности на инстинкте делает шаг в сторону и Палома падает на пол мимо его объятий.

Я вылетаю из-за стойки, следом бежит безопасник, и мы втроем помогаем женщине встать.

— Dois-je appeler un médecin? [вызвать врача] — спрашиваю я, поддерживая ее за локти.

— Нет-нет, не беспокойтесь, — улыбается она и, обхватив предплечья Айслера и охранника, наконец-то встает на ноги.

— Воды вам принести? — искренне продолжаю я, и мне настолько не по себе перед этой женщиной, что я не знаю, как ее задобрить.

— Нет.

— Гелевую грелку? Компресс со льдом? Флогопрофен?

Уж что что, а про ушибы и их лечение я узнала много после аварии.

— Нет. Не стоит.

Вижу, что за приветливой улыбкой она скрывает какую-то эмоцию. Подбираю с пола ее клатч. Протягиваю ей.

— Простите, пожалуйста, — тихо произношу я, не зная, как помочь женщине, и, спохватываясь, добавляю: — Извинения от отеля. За слишком скользкие полы.

— У кого-то слишком длинный шлейф, — мило отвечает она и внезапно бросает взгляд на Айслера.

Мне видно их отражение в зеркале открытого лифта. За маской приветливости Паломы на долю секунды проскальзывает негодование. Она все-таки расстроена, что Айслер, которого она считает своим мужчиной, не подхватил ее.

А что же Айслер? Он молчит. Вежливо подставил предплечье, чтобы помочь женщине войти, но его лицо непроницаемо. Происходит ли что-либо за этим спокойствием, я не могу разобрать. Зато точно ловлю его секундный взгляд на себе. И когда он так близко, вновь по позвоночнику проходит дрожь.

— Если вам что-нибудь понадобится, дайте знать, — продолжаю я, и она кивает, поправляя прическу.

Они с Айслером заходят в лифт, а я возвращаясь за стойку ресепшена, хмурюсь. Ну что ж. Хотела проверить его инстинктивную реакцию? Проверила. Получите — распишитесь. Он ее не подхватил.

Вздыхаю.

— Чертов Ктулху. Все серьезнее, чем я думала. Как же мне избавиться от этой связи?

Глава 34. Гость

Прошли сутки с момента, как я видела Айслера с Паломой у лифта, но проблема до сих пор не решена. И этот «больной зуб» так и остался невылеченным. Ноет, зараза.

Сегодня я работаю в офисе со второй смены. Ставлю старенький байк на стоянке для мотороллеров, достаю из-под сидушки свой ноут в плотном чехле и иду через гараж к лестнице для персонала. Останавливаюсь, чтобы запихнуть ноут в saco. Слышу вдалеке шорох шин. Кто-то паркуется на хозяйских слотах. Так и есть. Из БМВ выходит Ортис-старший с сыном Альфонсо. Из Бентли Айслер, а третья машина — Ауди — мне не известна. Как и ее владелец. Мне его почти не видно. Одно понятно наверняка — гость. И очень хорошо знаком с Ортисами и Айслером.

Чтобы не попасться им на глаза, отхожу в сторону к колонне и жду, когда они все уедут на лифте.

— Каэтано, молодец, что приехал. — Альфонсо.

— Сам понимаешь, это важно. — Гость.

— Обязательно будем. — Ортис старший.

— Я оставлю сектор за отелем и вам билеты в VIP-ложе, — гость. — Хард, жду тебя тоже. Отказ не принимаю.

— Буду. — Айслер.

Хард? А, ну да. Сокращенное от Бернхард. Одно из имен.

— Сто лет тебя не видел, друг. Ты как? — Гость.

— Все как обычно. — Айслер.

— Еще не женился? — Гость.

— Тоже спрашиваем. — Ортис старший.

— Для твоей империи нужны наследники… И побольше… — Гость.

Айслер что-то отвечает, но мне не слышно. Они уже зашли в лифт, а я иду своей дорогой.

Время течет медленно. Сосредоточилась на очередном тикете, но работа идет со скрипом. Иногда проверяю почту и сообщения на смарте, но по всем направлениям глухо. Как назло, ничего не снится. Будто Ктулху поставил меня перед фактом двух путей и не дает выйти на мой. Самостоятельный.

— Кажется, жаркого августа не случится на клубном этаже, — вторгается в мысли разговор коллег, и я прислушиваюсь. Понимаю. Речь о Паломе и Айслере.

— А что так?

— Сестра так говорит.

— Слышала их ссору? — хором.

— Нет, конечно. А если бы и слышала, то не рассказала бы.

Мысленно киваю. Мы все сидим на договоре о неразглашении, но персонал, работающий на клубном этаже, подписывает дополнительный документ.

— Тогда откуда такие умозаключения?

— Она мне больше ничего не сказала.

— Я тоже так думаю, — подключается к разговору коллега у окна.

— Ты что-то видела?

— Заходила за своим в ресторан. Видела их там.

— И?

— Они сидели по разные стороны баррикад.

— Ну, это еще ни о чем не говорит. Шифруются.

— No sé - no sé [не знаю - не знаю]. Во-первых, слишком далеко друг от друга. Во-вторых, она говорила по телефону. И хмурилась.

— Ну мало ли… Может что-то с бизнесом.

— Quizás… [Может быть]. Но, девочки, отвечаю. Это из-за Айслера. Когда говорила по телефону, пару раз бросила на него странный взгляд.

— Какой?

— Грустный…

— Интересно, в чем причина?

— В женщине, конечно.

— Наш Наваррский не похож на mujeriego. [бабник]

— Согласна. Но кто-то, определенно, Паломе дорогу перешел.

Хмурюсь. Накатывает чувство вины. Думаю, если бы я не связала нас ритуалом, у них все бы сложилось.

Чертов Ктулху. Как же разорвать эту связь? — в очередной раз мантрой. — И поскорее. Пока они совсем не расстались…

Внезапно рядом с дверью слышатся шаги, прерывая мою мысль.

— Ты отсюда живым не выйдешь, — раздается усмешка Альфонсо, и я поднимаю взгляд.

Первым в проеме показывается сын Ортиса. Затем Лант. А следом заходит мужчина, которого я видела на парковке. Сейчас я могу его рассмотреть вблизи.

Подтянутый высокий брюнет с жесткими чертами лица. Но с обаятельной улыбкой.

Где-то я видела это лицо… раньше… — зависаю, но мне не приходится долго вспоминать.

— Сеньор Каэтано Леонардо Хоакин Мальдонадо! — всем коллективом.

— Какая честь для нас!

— Как же мы рады вас видеть!

— Вы приехали выступать в Малаге?

— Dios Mio, моя мама боготворит вас!

— Мои с ума сойдут, когда узнают!

— Сеньориты, по порядку, — улыбается он, и видно, что умеет общаться с публикой. Включил обаяние на полную.

Так как я сижу у двери, мне виден его профиль и статная фигура. Радка на пляже была права. Они с Давидом очень похожи. Одним словом сын своего отца.

— Приехал навестить друга, — хлопает по плечу Альфонсо. — И вас, конечно же, — статно наклоняет голову, отчего вся женская половина начинает млеть. Но за улыбкой чувствуется стальной характер и жесткий сканирующий взгляд. Собственно, только с таким можно стать матадором и выйти на арену к разьяренному быку.

— Выступление будет в этот раз не в Мадриде, а в Реаль Маэстранса [одна из самых больших и старейших арен для боя быков. Расположена в Севилье. С королевской ложей. Вмещает 14 000 зрителей]. И я оставил один из секторов для отеля.

По комнате прошёл гул радости, а Каэтано Леонардо Xоакин Мальдонадо поворачивает голову и бросает на меня жесткий внимательный взгляд. Укол позвоночника.

Чертов Ктулху. Он меня знает! Однозначно Давид рассказывал обо мне. И сейчас Мальдонадо старший сканирует меня. Оценивает.

Да с какой стати? Я авансов не раздавала! И Давиду ничего не обещала! Да он даже моего номера телефона не знает!

Выпрямляю спину и стойко выдерживаю взгляд матадора. Даю понять, что я не претендую на его сына, славу их фамилии и богатство их семьи.

— Но это не главное, mis hermosas [мои красавицы]. — Он вновь поворачивается на публику. — Выступать буду не я, а мой сын.

В комнате поднимается такой шквал эмоций, что начинают дребезжать стекла.

— Мы все обязательно будем!

— Поддержим Давида!

— Приедем в Севилью!

— Даже сами билеты купим!

— Будем болеть за вашего сына!

Я же прячу беспокойство. Понимаю, что это путь младшего Мальдонадо, но переживаю за него.

Тем временем старший Мальдонадо поднимает руку и все затихают, как по мановению волшебной палочки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Gracias desde el fondo de mi corazón por su apoyo, Mis Reinas [Благодарю от всего сердца за вашу поддержку, Мои Королевы], — он вновь слегка наклоняется в знак благодарности и разворачивается, чтобы выйти.

Уже проходя мимо меня, он внезапно останавливается.

— Вас тоже жду, Princesa [Принцесса], — добавляет он и выходит.

Смотрю ему вслед. По позвоночнику проходит ток. Хмурюсь. Во-первых, вспоминаю свой второй сон, что видела до аварии. Во-вторых, понимаю — Мальдонадо Старший одобрил меня в качестве novia для своего сына.

Глава 35. Bienvenido a NO8DO

Вот уже больше двух часов, как мы с коллегами едем в автобусе, выделенном нам отелем. Скоро подъезжаем к центру Севильи. Так как все чаще бросается в глаза слоган-ребус Севильи «NO8DO».

Где 8 – это моток шерсти madeja. «No madeja do» звучит так же, как «No me ha dejado», что означает «Не покинул меня».

— Сеньор Мальдонадо сделал нам воистину королевский подарок с билетами.

— Это точно. Билеты на Мальдонадо стоят очень дорого. Пусть и на младшего.

— Еще бы. Имя говорит само за себя.

— Согласна. Скидки по-королевски. Еще и сторона солнечно-теневая.

Киваю. Цены на арене зависят от расположения по отношению к солнцу. И за места мы, как работники отеля, заплатили совсем недорого.

— На теневой у барреры расположится наше руководство.

— Ну все равно коррида вечерняя, так что нам тоже очень повезло.

— Мальдонадо так популярен? — включается в разговор Бритни — англичанка с ресепшена.

— Тореадоры в Испании — это звезды, сравнимые по популярности с футболистами и актерами.

— А Мальдонадо старший — это вообще легенда.

— Чем он легендарен?

— Своим элегантным стилем. Своими победами. И конечно «estocada» [финальный удар мечом]. Поразительной точности.

— Интересно, а Familia Real [королевская семья] будет?

— Слышала от наших ребят из сегуридад, кузен и сестра короля с сыновьями приедет.

— Может и наш мальчик получит аристократический титул?

— Так Мальдонадо старший уже получил виконта. Просто нигде этим не кичится.

— Как это получил титул? — вновь вопрос от Бритни.

— Ну в Испании профессия матадора считается избранной. Единственная, за которую могут подарить титул высшей знати. И землю.

— Это что-то типа как наши получают титул «сэр»?

— Бери выше титула гранда.

— И с деньгами в семье Мальдонадо все в порядке. Он один из самых успешных тореро. Читала где-то что его годовой доход составляет 4 миллиона.

— Плюсом поговаривают, что он вложился в оливковый бизнес. Так что семья явно не бедствует.

Вспоминаю свой сон и хмурюсь.

— Слушайте, на отца как похож, — зависают над планшетом.

— Очень.

— Красивый какой парень.

— Других в матадоры не берут.

— В смысле?

— Мальчиков отбирают еще в 10 лет. К обучению допускают только стройных и красивых.

— О да. Наш мальчик очень пластичный.

— И про темперамент не забываем.

— Еще бы! Берут только смелых, настойчивых и любящих экстрим.

Хмурюсь. Насчет настойчивых в точку. Мое «нет» он игнорит до сих пор. Упертый, как тот бык. Даже семье обо мне рассказал! Ну куда это годится?!

— Он с кем-то встречается?

— Поговаривали, что у него намечалось что-то серьезное с Алисией. Из семьи магнатов de Moda. Но, вроде бы, мимо.

— О нем вообще мало что известно.

— Потому что скромный парень. Богатством и титулами не кичится.

— Согласна. Он не появляется на публике, на светских вечеринках не тусуется и таблоиды о нем молчат.

— Зато учится в королевской академии в Мадриде. На юриста.

Задумываюсь. Девочки правы. Он предпочитает светскому гламуру общение с друзьями детства и пляжный волейбол.

— Es como un bombón [дословно “конфета”].

— Я взяла свой любимый веер. Обязательно брошу на арену.

— А я шляпу брошу!

— А я цветы куплю!

— Я взяла кружевной платок!

— Думаю, Алисия точно будет. И тоже в него чем-нибудь кинет.

— Там и без Алисии претенденток будет un monton. [куча]

Это одна из причин, почему я приняла решение поехать в Севилью.

Если мне удалось бросить Палому в объятья Айслера, то, возможно, мне будет под силу перенаправить Давида к другой девушке, на которую он сам посмотрит. Полна решимости, потому что считаю - на Наваррского не подействовали мои слова из-за поставленной на Сан-Хуан связи.

— А он раньше выступал?

— Пару лет назад в качестве новильеро [молодого тореадора].

— А чем отличается от тореадора? — британка.

— Новильеро участвуют в новильяде — шоу с молодыми быками 2-4 лет.

— А сегодня он примет Альтернативу.

— Что это?

— Обязательный торжественный ритуал. Из новильеро к статусу полноправного матадора. Это как посвящение в рыцари, только на арене и с быком вместо меча.

— Опасно.

— Да. Очень. Он выйдет на бой со взрослым и сильным быком. Весом больше 500 кг.

— Поэтому и выбрана профессиональная королевская арена на 14 000 зрителей…

Вздыхаю. Да. Опасно. Очень. Это еще одна причина, почему я все же поехала. Я должна быть в этот ответственный для Давида день на трибунах. Нет. Не в качестве его визуальной поддержки. По-прежнему не хочу давать ложных надежд. Уж как-нибудь затеряюсь на верхних рядах. Поддержки ему и так хватает. Вся женская половина работников отеля всех возрастов и семейного статуса восторгаются Давидом и его отцом. Просто если с ним что-нибудь случится, я не прощу себе этого никогда. Буду считать несчастье и своей виной тоже.

Тем временем наш автобус подъезжает к круглому старинному стадиону в испанском стиле. За окном, на парковке для автобусов стоит Лант и ждет нас.

Встаем в проход. Готовы выйти. Все в предвкушении. Двери открываются и в салон заходит Лант.

— Ну что? Все взяли с собой веера, платки и шляпы, чтобы бросать Давиду? — ироничное от Лант.

— Конечно! — хором.

— Будем болеть за него всей душой!

— Ну еще бы за такого парня не болеть… — вновь усмехается она, и мы все направляемся за старшим администратором к центральному входу.

Уже у высоких ворот взгляд цепляет пик с крестом.

— Это часовня? — тихо спрашиваю я у Лолы, идущей рядом.

— Да. Здесь молятся все торерос перед выходом на арену.

Вспоминаю, как Давид на пляже крестился на католический манер, целуя невидимый крест в пальцах.

— Пусть его вера его хранит, — тихо говорю я и вхожу в открытое здание арены для боя с быками Реаль-Маэстранса.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 36. Альтернатива

Зрителей пребывает и пребывает. Все битком. Крепко держусь за руку Лолы, чтобы не потеряться в этом живом потоке. Впереди маяком Лант. За ней и следую.

— О, сколько прессы… — слышу от Лолы и бросаю взгляд вниз.

Добавляет волнения.

— Так должно быть?

— Конечно. Это же Альтернатива.

— Мия, — к нам разворачивается Лант. — Ваши места с Лолой здесь.

И не успеваю я сказать, что хочу куда-нибудь подальше, как она перегораживает нам путь наверх, тянет нас с Лолой в середину длинной скамейки и сама садится рядом. Кривлюсь. Понимаю, что я тут буду светиться у всех на виду, как фонарь на дороге.

— Может быть, я выше пересяду? — аккуратно.

— Чтобы получить тепловой удар? — грозно смотрит Лант, намекая на мою недавнюю аварию.

Логично, конечно. Теплый воздух поднимается вверх. Солнце еще не зашло. И я благодарна Лант, что она так заботится о моем здоровье, хотя не должна — отель не несет за меня ответственность в данный момент. Но это совершенно не вписывалось в мои планы.

— Со мной ничего не случится.

Но она будто меня не слышит.

— Шляпу и воду с собой взяла? — тихо продолжает Лант.

Киваю. Но не понимаю такой заботы.

— Ты что, Бесита? Это же отличные места! — удивляется Лола и добавляет шепотом. — Я тоже не в восторге сидеть рядом с Лант, но за такой отличный вид на арену можно и начальство потерпеть.

Натягиваю шляпу, чтобы меня было не узнать, и успокаиваю себя тем, что Давид на трибуны за баррерой смотреть не будет. Хотя так себе успокоение. Представляю, как на него несется бык, и меня накрывает очередной волной беспокойства.

— О, а вот и наше руководство подъехало.

В первых рядах барреры рассаживаются Ортисы всей семьей, кроме Адрианы, главный менеджер отеля, еще какие-то «официальные лица». Бизнесмены. Несколько из них с женами и взрослыми детьми. И Айслер. Спокоен, как всегда. Отмечаю, что Паломы рядом нет. Разговаривает с каким-то мужчиной.

— Кто рядом с сеньором Айслером? — тихо спрашиваю я у Лолы.

— Алькальде Севильи.

«Ну кто бы сомневался…»

Внезапно по стадиону проходит громкий гул с возгласами ¡Viva el Rey! и все начинают вставать.

— Familia Real en el Palco de Princípe, — шепчет Лола, и я встаю вместе с ней. — Ого. Даже Король… — восторженно.

Наблюдаю, как в ложе, обнесенной ярким бархатом, появляются члены королевской семьи и приветствуют своих подданных. Снимаю головной убор, собственно, как и вся арена. Внимательно рассматриваю короля и что сказать впечатлена. Есть в этом что-то странное и захватывающее.

— Раньше громко провозглашали о приезде Familia Real. Сейчас скромнее, — продолжает комментировать Лола, пока все садятся.

Смотрю на часы. Через пять минут начнется посвящение. Чувствую волнение всего стадиона, включая королевскую ложу, и переживаю не меньше.

Скольжу взглядом по VIP-ам. Внезапно Айслер отвечает на чей-то звонок, что-то шепчет алькальде и они встают и уходят в центральные ворота.

— Интересно, куда они…

Смотрю на коричневую барреру. В первом ряду, недалеко от Ортисов, сидит женщина. Красивая моложавая испанка. Рядом стоит мальчик лет 10—12, которого она крепко обнимает за торс.

— Кто эта женщина?

— Мерсéдес Мальдонадо. Мать Давида и его младший брат.

— Красивая.

— Очень. — кивает Лола. — Она танцевала фламенко в таблао. Говорят, когда старший Мальдонадо ее увидел, сразу сказал — моя женщина. Но она его жестко отшила. Он уже тогда гремел славой, был на пике популярности и встречался с племянницей конде из знатного дома Мендоса. Через три дня он разорвал отношения, а через две недели провел смертельный бой с опасным быком и следом объявил о помолвке с Мерсéдес. Не посмотрел, что она простая танцовщица. Скандал конечно тогда был на все королевство.

Вспоминаю, как Давид смотрел на меня, танцующую фламенко. Помню его глубокий взгляд. Поднимаю голову к небу.

«Ктулху, ты что троллишь? Только не надо говорить, что Давид повторит судьбу отца».

— Очень молодо выглядит, — продолжаю рассматривать женщину.

— Она родила Давида в 18, — кивает Лола. — Ей сейчас 39.

Зависаю.

— Значит, Давиду сейчас 21? — прячу удивление.

— Ну, он старше выглядит, — кивает Лола. — А еще у Давида есть маленькая сестра. Ей сейчас 3 года. Шикарная фигура, конечно, для матери трех детей.

На ум приходят услышанные на паркинге слова Мальдонадо, сказанные Айслеру, «твоей империи нужны наследники, и побольше». Сам он с этой задачей справился на “отлично”. И судя по красоте жены и ее уверенному виду, она счастлива со своим мужчиной.

— А рядом с Мерсéдес кто сидит и разговаривает со старшим Ортисом? Видимо, дед Давида с женой?

— Да. Дед Давида, а рядом с ним дядя Давида с семьей.

— Похожи…

Кивает.

— Моя мама называет это “сильные мужские гены”.

— Да. Сильные. Вероятно поэтому Давид и решил пройти обряд посвящения.

— Согласна. Таким образом доказать, что он настоящий мужчина. Посмотреть смерти в глаза. Не каждый на это решится.

Вздыхаю. Матери Давида сейчас должно быть сложно. Смотреть, как любимый мужчина, а затем и любимый сын рискуют собой. Должны быть железные нервы. Впрочем, судя по ее уверенному гордому взгляду выдержка у нее точно стальная.

— Ого… — отвлекает меня Лола. — Наш Наваррский в королевской ложе. На автомате поворачиваю голову к Palco de Princípe. И правда. Сидит с алькальде и разговаривает с кузеном короля.

«Ну, если он ездит на неофициальную встречу с премьером и общается с алькальде Севильи по-приятельски, то знакомству с Familia Real я тоже не удивлена».

Внезапно к нему поворачивается молодая красивая женщина, сидящая рядом с сестрой короля, и что-то спрашивает. Кто она, понятия не имею, так как не слежу за королевскими таблоидами, а спрашивать не хочу. Он вежливо наклоняется к ней. О чем-то разговаривают. Не удивлена. Как там говорила Адриана «Se pegan como moscas».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Разворачиваюсь. Не обращаю внимание на «ноющий зуб». Эту боль перебивает волнение за Давида.

— На то он и Генрих Наваррский, чтобы в королевской ложе сидеть, — с иронией отмечаю я, и Лола тихо смеется.

Я же вздыхаю. Нервничаю. Смотрю на часы.

Да скорее уже начинайте, что ли…

Внезапно откуда-то снизу начинает звучать живой оркестр, оповещая о начале корриды. Весь стадион замирает. И я тоже перестаю дышать.

Из центральных ворот выходит Давид Мальдонадо. Несмотря на то, что арена огромная, он совсем не теряется на песчаном покрытии. Наоборот. Смотрится ярким белым пятном.

— Dios Mio… Белый рыцарь… — завороженно говорит Лола.

— Да… Белый… — Рассматриваю его костюм, вышитый золотом и серебром.

Если бы я не знала, что будет выступать Мальдонадо, то не узнала бы его.

Стать. Осанка. Серьезное лицо. Решительный взгляд. Уверенная походка. Он совсем не похож на того парня, которого я видела на пляже и в ночном клубе. Будто за этот месяц он повзрослел на несколько лет.

Выходит на центр и благородно, как и его отец, склоняет голову, приветствуя членов королевской семьи и публику.

Лола сильно сжимает мою руку.

— ¡Madre de Dios! Какой же красивый парень! — выдыхает она. — И как ему идет это Traje de Luces! [костюм огней]

Понимаю, что яркий золотой рисунок создан намеренно, чтобы слепить и дразнить быка, но Давид всему может придать благородства. Его короткий жилет и бриджи переливаются в закатных лучах солнца и создают его образу эффект свечения.

— А какая фигура! Божественная. И culito [зад] что надо. Как крепкий орех. Ух. Так бы и ухватила… — продолжает Лола. — Хорошо, что моего Антонио нет.

Смотрю на Лолу с иронией. Коллега в своем репертуаре.

— А что? Разве я не права?

Надо признать. Права. Узкие бриджи плотно обтягивают стройные, но крепкие бедра Давида и вся женская половина стадиона млеет от парня.

— Ты бы лучше смотрела на своего бойфренда, — раздается резкое от Лант, и Лола шутливо прикусывает язык.

— И монтера ему идет, — все же продолжает она.

Киваю. Даже в причудливом головном уборе он выглядит благородно.

В руках держит свернутую конусом тяжелую накидку — с одной стороны желтую, с другой ярко-розовую.

— Почему его мулета не красная? — тихо спрашиваю я.

— Это не мулета, а капоте [плащ] . Он гораздо тяжелее мулеты, иногда прорезиненный. Его используют для игры с быком. Мулета легкая. Ее используют в финальной части корриды вместе с эспадой [мечом].

Следом за Давидом выходит небольшая свита. Старший Мальдонадо и еще один тореро тоже в костюмах для корриды.

— Они будут втроем выступать?

— Нет. Сейчас будет посвящение. Padrino [крестный отец] - уважаемый тореро - дает наставления и передает новильеро статус. А Testigo [свидетель] — еще один уважаемый тореро - фиксирует это событие.

Тем временем старший Мальдонадо поворачивается к сыну и снимает свой головной убор. Сын зеркалит движение и встает перед отцом.

И начинается… нет, не ритуал официоза. А разговор. Между сыном и отцом.

Каэтано кладет руку на плечо Давида — жест поддержки и безмолвного «я рядом». В глазах лучится теплота и забота. Но взгляд серьезный. Будто говорит «ты выбрал этот путь и тебе нести за него ответственность». Но он не строгий наставник, а надежный союзник. И сын это понимает. Внимательно слушает. Кивает в ответ. Смотрит на отца, как на отражение самого себя.

Нам не слышно разговора. Но весь стадион замер. Невероятное зрелище. По позвоночнику идет ток. Создается впечатление, будто мы все подглядываем за их разговором в замочную скважину. Настолько он искренний и настоящий. Не на публику. А идущий из глубины сознания и сердца.

Даже я со своего места чувствую эту крепкую неразрывную связь. Отец — Сын. Слышу слова поддержки и теплое «я верю в тебя».

Наконец, разговор закончен и Каэтано крепко обнимает сына. Закрывает глаза. Будто прощается с маленьким мальчиком и принимает его уже как взрослого мужчину. Который сам несет ответственность за свою жизнь и смерть на арене.

Отрывается, вытягивает перед сыном ярко-красную мулету с мечом, и Давид, целуя отцовское оружие, принимает его, как символы мастерства и опыта.

Поднимает красный плащ с острой шпагой вверх и весь стадион взрывается аплодисментами.

— Теперь Давид в элите, — тихо шепчет Лола, а я наблюдаю, как Каэтано со свидетелем уходят с арены и становятся за баррерой. Оставляя Давида одного.

Тот щедро смачивает мулету водой. Видимо чтобы она стала тяжелее.

Стадион вновь замирает, потому что Мальдонадо младший поворачивается лицом ко входу, над которыми висит голова быка. Крестится. Целует невидимый крест в пальцах и дает знак открыть ворота.

Из динамиков озвучивают имя быка, его вес в 535 кг и его родословную. Зрители затихает, но на секунду. По стадиону проходит гул беспокойства.

— Господи, что? — тихо спрашиваю я.

— Имя быка и его родословную держат в секрете до последнего… — отвечает Лола, и в ее голосе читается волнение.

— Бык на альтернативе — это как экзамен, — внезапно добавляет Лант. — Он должен быть достаточно сложным, чтобы показать мастерство тореадора, но не настолько непредсказуемым, чтобы сорвать церемонию посвящения. Давид выбрал сложного и непредсказуемого. Можно сказать, бык из легендарного помета.

Сердце сжимается от страха. Позвоночник начинает вибрировать от адреналина.

— Черт. Решил доказать по полной, что настоящий мужчина,— хмурюсь я, наблюдая за Давидом. Внезапно он поворачивает голову в нашу сторону, и на секунду мне кажется, что он смотрит прямо на меня. Нет. Мне, конечно, это кажется…

Закрываю глаза и повторяю. Пусть его вера ему поможет.

Давид продолжает стоять у ворот и, распахнув яркую мулету, ждет, чтобы посмотреть своей смерти в лицо. Старший Мальдонадо за барьером. Сосредоточен. Его мать Мерсéдес закрыла глаза и, сжимая младшего сына, молится.

Внезапно раздается шум и тихий низкий рев. Из черного зева ворот вылетает бык и, выставив рога вперед, несется прямо на Давида.

Глава 37. Tauromaquia

Бык в метре от Давида. Не дышу. Первое желание — закрыть глаза. Но я не должна прятаться от реальности. Сжимаю кулаки. Ногти впиваются в ладони.

Столкновение. Взмах красной ткани. Грациозный шаг. Прогиб спины. Острые бычьи рога проходят в миллиметрах от торса. Скользят по мулете.

Арена взрывается от восторга.

— Какая грациозная manoletina! — выпаливает Лола.

Бык по инерции несется дальше и атакует барреру, оставляет на ней следы от острых рогов. Мощные ноздри выпускают воздух. Медленно разворачивается. Бежит по кругу, будто выискивая, кого бы еще продырявить. Перевожу взгляд на Давида. Он распахивает яркий плащ. Дразнит быка движением. Бык останавливается. Реагирует. Роет песок копытом. Готовится. Издает рык. Несется на Мальдонадо.

И вновь не дышу. Запрещаю себе закрывать глаза. Атака. Взмах мулетой. Давид выгибается красивой дугой. И бык проносится мимо.

И вновь трибуны неистовствуют.

— Браво! — кричит Лола. — Какая шикарная bernadina!

Бык останавливается у барреры. Будто продумывает новый маневр. Даже издалека чувствую его агрессию.

— Это было очень рискованно, — выдыхает Лант, аплодируя. — Принять быка с легкой мулетой, пока он не склонил голову. Верх мастерства.

Коллеги сыплют терминами, в которых я плохо разбираюсь, но мне сейчас не до выяснения терминологии.

Одно понятно наверняка — если этот зверь весом в полтонны просто заденет… В лучшем случае — травма. В худшем — даже думать не хочу.

Перевожу взгляд на Давида. Он подходит к противоположной стороне барреры. Оставляет шпаху у отца. Меняет мулету на тяжелый капоте. Вновь движется к центру арены.

— Сколько весит плащ? — спрашиваю, чтобы отвлечься.

— 4-6 кг. Он служит дополнительной защитой. Тяжелый и шелковый.

— А цвет влияет?

— Нет.

— Тогда зачем красный цвет у мулеты?

Лола бросает на меня серьезный взгляд.

— Чтобы цвета крови не было видно.

Позвоночник дребезжит от тревоги. Понимаю. Кровь может быть как быка, так и матадора.

— А чем этот бык опасен? — вижу, как бык вновь опустил рога, готовясь к бою.

— Лидийского боевого быка Toro Bravo разводят и тренируют на специальных фермах — ganaderías. К корриде допускают самых агрессивных, сильных и ловких.

— Они атакуют не из страха, а в силу своей агрессивной природы, — добавляет Лант. — А этот к тому же от знаменитого быка производителя, который посадил на свои рога не одного матадора.

Вновь сжимаю кулаки. Смотрю на Мальдонадо. Сквозь страх за его жизнь пробивается удивление.

Давид смотрит на быка оценивающе, и внезапно на его лице проскальзывает улыбка. Будто говорит тому «посмотрим кто кого».

Без шпаги!

С одним плащом!

— Решил поиграть с быком. До пикадора… — комментирует Лола, и пока она говорит, бык вновь несется на тореро.

Внезапно Давид становится на одно колено, и тяжелый плащ взмывает над головой. Бык таранит яркую ткань, а тореро уже на ногах позади агрессивного животного.

Арена взрывается от восторга. Но, судя по всему, Мальдонадо только начал.

Он первый приближается к своему противнику. Издает гортанный звук, и бык, развернувшись по дуге, несется прямо на него.

— Считай, — шепчет Лола, нервно сжимая мое плечо.

— Что именно? — с ужасом.

— ¡Las verónicas!

Понятия не имею, что это, видимо, название очередных маневров, но мне не до расспросов. Рога быка скрываются в складках шелкового плаща рядом с Мальдонадо, и мое сердце замирает. Бык проскальзывает мимо, и со всех сторон слышится «¡UNO!»

Ожидаю, что животное сейчас вновь пролетит к баррере, но нет. Мальдонадо не отпускает. Ведет животное за собой ярким капоте. И бык вновь атакует ткань в сантиметре от его торса под восхищенное «¡DOS!»

Тореро ловко взмахивает шестикилограммовым плащом, выгибаясь красивой дугой и его противник таранит воздух.

— ¡TRES! — ликует публика.

Давид практически не шевелится. Стоит на одном месте. А вокруг него кружит звериная суть весом в полтонны и с острыми рогами.

— ¡CUATRO! — подхватываю я вместе со всеми, считая очередную атаку.

Даже у меня уже начинает кружится голова. Предсталяю, что творится с агрессивным быком.

— ¡CINCO! — прячу волнение.

Бык явно разъярен этой каруселью. Но Давид не намерен отсупать.

— ¡SEIS! — рога животного вновь в смертельной близости от белого рыцаря.

А мое сердце в близости от инфаркта.

— ¡SIETE! — грациозный взмах плащом.

Злой бык громко пропускает воздух сквозь ноздри и прет танком на стоящего в неподвижности Мальдонадо.

— ¡OCHO!

Смотрю на Мерсéдес. Она вместе с младшим сыном тоже считает. Но держит его крепко за торс. Слишком крепко.

— ¡NUEVE! — бык выгибает шею, чтобы подцепить плащ снизу, но в очередной раз таранит воздух. А Давид по-прежнему стоит практически неподвижно. Почти не сдвинувшись с изначальной точки.

Это напоминает танец со смертью. Грациозный взмах плащом. Но бык, опустив голову прорезает рогами песок. Оставляя тяжелые глубокие борозды.

— ¡DIEZ!

Давид прячет плащ, а животное, издав гортанный рев, пробегает дальше.

Стадион взрывается от оваций, а Мальдонадо элегантно склоняет голову в знак признательности. Скользит взглядом. И вновь мне кажется, что он смотрит прямо на меня. Но это только кажется…

Поднимаю глаза к небу. «Спасибо»

Смотрю на Мерсéдес. Закрыла глаза, сжимая младшего сына.

Тоже благодарит.

— Младший Мальдонадо не уступает отцу! — в восторге машет белым платком Лола. — Держал быка до десятки.

— Десять атак — это очень серьезный показатель, — аплодирует Лант, а я, переводя взгляд с матери Давида, добавляю.

— Только со стороны кажется, что это всего лишь игра. Но это игра с собственной жизнью.

— Tauromaquia [искусство боя с быком] — это не игра, — серьезно продолжает Лола. — Это высокое искусство. Связь с нашими предками. А мой дед и отец считают, что бык — это не только священое животное, но и символ силы, мужества и опасности. Достойный противник, с которым нужно сразиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Перевожу взгляд на Давида. Он отходит к баррере. Дает быку отдохнуть.

— Президент корриды — король! — проносится по стадиону под звук оркестра, и я перевожу взгляд на palco de Princípe.

Король вывесил белый платок через перила.

— Дает знак для старта первой терции корриды — «suerte de varas», — поясняет Лола.

— Это честь для семьи Мальдонадо, — добавляет Лант. — Обычно президентом является алькальде. Собственно, он поэтому и здесь. Но короля, определенно, впечатлила храбрость Давида, поэтому он взял на себя эту функцию.

Несмотря на волнение, улыбаюсь. Перевожу взгляд на арену. Давид стоит у барреры рядом с отцом, но внимательно следит за быком по другую сторону ринга. Он заслужил эту честь. Как и бык.

Внезапно со стороны ворот выезжает всадник на лошади, укутанной странной мягкой сбруей, будто панцирем. Давид вновь занимает позицию на арене, крестится и распахивает яркую ткань.

— Всё. Начинается corrida real, — говорит Лола, и ее лицо становится серьезным.

— А до этого она реальной не была? — в ужасе.

— До этого она была без крови, — серьезным тоном отвечает Лант, я вспоминаю слова «красный, чтобы не было видно крови» и весь стадион, понимая важность и критичность происходящего, замирает с тревожными лицами.

****

Продолжение corrida real на выходных

Глава 38. Toro Bravo

Пока всадник на коне медленно движется к арене, замечаю, как по разные стороны барреры появляются тореадоры. Целая группа.

— Кто это?

— Это квадрилья матадора. Помощники. Его команда.

— Хорошо, что есть помощники.

— Вообще, здесь две трети команды Мальдонадо старшего. Большие профи.

— Еще лучше. — Воодушевленно. — Почему конь в сбруе?

— В панцире. Peto. А всадник — пикадор. Тоже входит в квадрилью. Он должен проткнуть пикой холку быка.

— Зачем?! — в ужасе. В очередной раз.

— Чтобы матадор оценил бойцовские качества противника. И немного ослабить мускулатуру быка.

— Куда уж больше оценивать? И так видно, что бык, как танк, прет на Давида.

— Да. Бык бойцовский. Оправдывает свои гены, — соглашается Лола. — Но все же эта часть корриды очень важна. Тореадор проверяет характер быка. Кроткий, храбрый, зажатый или свободный.

— По-моему он все что угодно, но только не кроткий и не зажатый… — с тревогой.

— Еще одна функция — пикадор проверяют реакцию быка на боль, — добавляет Лант.

Триллер какой-то. Перевожу взгляд на арену. Отмечаю, что конь даже не в шорах, а в плотной мягкой повязке. Будто собрался играть в прятки.

— А почему у коня закрыты глаза?

— Сейчас увидишь…

Ответ радости не прибавляет. Бык, увидев коня, определяет очередную цель. Останавливается, прикидвая, как ему удобнее атаковать. Пропускает воздух через мощные ноздри и, взрыхлив песок копытом, прет танком вперед.

— Ох и агрессивный какой бык, — ловлю я эмоцию Лант, и легче от этого не становится.

Конь, на инстинкте заподозрив что-то неладное, чувствует полтонны агрессии, несущейся на него, и ломится к баррере. Пикадор пытается его остановить, но этого и не требуется. Бык настигает их раньше.

Атакует мгновенно — подцепив коня снизу. Пикадор пытается удержаться верхом, вцепившись в сбрую. Но бык так яростно поднимает свою добычу вверх на дыбы, что всадник оказывается лежащим на спине коня почти вертикально.

[фото атаки]

Однако, профи остается профи в любой позиции. Пикадору удается немного загнать острую пику в холку быка. Но тот будто и не замечает. Скидывает длинную палку, как пылинку с плеча. Подумаешь, что-то там его ужалило сверху, что не имеет значения. И, не отвлекаясь на пустяки, продолжает атаковать бедного коня.

— Ого. Вообще не боится боли! — тревожное от Лолы.

А бык тем временем еще выше поднимает коня вверх, и тот, потеряв равновесие, начинает заваливаться на песок.

[фото атаки]

С разных сторон барреры на арену уже несутся торерос, включая Давида, трибуны замирают, но и без вопросов Лоле становится понятно, что так быть не должно.

Едва конь оказывается в лежачем положении, бык решает добить обоих — видимо, чтобы закрыть свои гештальты. Но сбежавшаяся команда Мальдонадо пытается остановить полтонны силы и мощи. Отвлекая бойца яркими плащами со всех сторон. Что явно не по вкусу toro bravo. Не сказать, чтобы они преуспели. Несмотря на свой вес, противник ловко разворачивается и прет на одного из тореро. Сбивает человека с ног и, взбрыкивая задними копытами, проносится к баррере.

Давид же берет управление зверем на себя. Намеренно привлекает внимание, чтобы отвлечь и вывести того из эпицентра конфликта. Ему это удается, потому что бык несется на середину арены. Останавливается. Не атакует. Видимо, аккумулирует силы.

Замечаю, что по мощной холке быка стекает вниз тонкая струйка крови, оставленная пикадором, и капает на песок.

Первая кровь… Пока быка.

Трибуны замирают — Мальдонадо старший и врач помогают переложить «затоптанного» тореро на носилки. Выдыхают, когда врач показывает знаком, что тореро жив. Коню досталось меньше благодаря панцырю — его, прихрамывающего, уводят с арены.

— Живы! — эхом пронеслось по арене, но все замирает.

— Почему так тихо?

— Ждем платок от короля для второй терции корриды. «Banderillas» .

— Что это?

— Помощники матадора, бандерильерос, устанавливают в холку быка разноцветные короткие копья с флажками — бандерильи.

Очередное “зачем” с ужасом в глазах.

— Бандерильями раззадоривают быка, усиливают его агрессию и делают поведение более предсказуемым для матадора.

— Куда уж дальше раззадоривать и усиливать агрессию! И мне кажется, что этот бык непредсказуем независимо от коротких копий…

— Вот и президент принимает решение.

Перевожу взгляд на королевскую ложу. Его величество смотрит на Давида, и мне кажется, между ними идет немой разговор.

«Ты готов?»

Уверенное “да”, и король выпускает белый платок за перила.

Звучит музыка.

Давид вновь в центре арены зазывает быка. Но, как только тот прет на матадора, появляются его помощники с дротиками, украшенными яркими лентами.

Давид отходит в сторону и лишь руководит своей командой, направляя первого помощника вправо.

Тот выбегает сбоку быка и, высоко подпрыгнув, втыкает в его холку яркие флажки.

Второй, воодушевившись, летит влево, подняв бандерильяс. Прыжок вверх. Но не успевает. Бык задевает его бедро рогом и тот отлетает в сторону.

По стадиону проносится гул тревоги, а Давид, уведя быка к баррере, кривится. Дожидается, пока раненый товарищ спрячется, оставляет плащ, протягивает руку и ему выдают порцию дротиков.

— Ох. Это непросто… — качает головой Лола.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Мне кажется, для этого мальчика нет ничего невозможного, — задумчивое от Лант, и я вздыхаю. Она права, конечно, но все равно тревожно.

Давид несется вперед. Подпрыгивает вверх прямо перед рогами и, установив копья на спине, отлетает в сторону.

[фото: установка бандерильяс]

Toro Bravo определенно не нравится этот маневр — он летит на Давида, но тот грациозно уворачивается, и противник вновь втыкает свои рога в барреру.

Замечаю, что по мощной холке быка сочится кровь.

Пока все еще бычья.

Отдать должное toro bravo. Он воистину достойный противник. И если бы не Давид, то, возможно, мои симпатии были сейчас на стороне быка.

Но Мальдонадо перевешивает. Своей храбростью. Бесстрашием. Не меньшей силой и доминантностью. Вызовом. Себе и животной природе.

Задумываюсь. Я никогда не думала так о Давиде раньше…

Поднимаю взгляд на арену. Бык не успокаивается. Будто слыша мои мысли, издает гортанный рев, пробуривает копытом песок и вновь несется на Мальдонадо, не давая тому даже распахнуть плащ. Видя в матадоре достойного противника.

Грациозный прогиб, и бык вновь проносится мимо, оставляя на торсе Давида красное пятно.

— Это его кровь? — позвоночник сжимается от тревоги.

— Нет. Быка.

Все еще пока быка, — выдыхаю я и, находясь на пике тревоги, впервые за всю корриду закрываю глаза и прошу Ктулху.

«Защити!»

Трибуны взрываются аплодисментами, Давид грациозным наклоном головы благодарит своих фанатов, наконец добирается до барреры, а король выпускает третий платок.

— Что будет теперь?

— Последняя часть. Терция смерти.

Мальдонадо берет шпагу и красную мулету. Вновь выходит на середину арены. Пряча острый клинок, распахивает красную ткань, смоченную по низу водой. Зазывает быка.

Смотрю на его торс с кровавым следом. Мне становится так страшно, что я вновь закрываю глаза и прошу Ктулху.

— Защити его, как меня защищаешь…

Бык не шевелится.

— По ходу, он испугался нашего Давида, — усмешка Лолы.

Смотрю на Мерсéдес. Она тоже закрыла глаза и молится.

Так сработала наша защита?

Бык продолжает стоять на месте. Стадион замер. В недоумении.

— Может быть он устал?

— Не похоже…

И слова Лолы подтверждаются.

Выходит отец и еще один матадор, кто был testigo на церемонии посвящения. Плащами дразнят быка. Тот, увидев новую жертву, мчится на Мальдонадо старшего, но тореро уходит за барреру.

— Почему он ушел?

— Он лишь дразнит быка. Но не сражается с ним…

— Потому что это не его бой… — понимаю суть правил.

— Exactamente. [именно]

Давид вновь производит маневр красной мулетой, но бык не шевелится.

— Тогда почему он на Давида не реагирует?

— Говорю же, боится… — хмурится Лола.

— Или будто чувствует преграду какую-то… — задумчивое от Лант.

Внезапно отец Мальдонадо, стоящий у барреры, разворачивается к своей жене и бросает на нее жесткий взгляд.

Чертов Ктулху! Да он таким образом говорит — Прекрати своей защитой мешать сыну становится мужчиной! Ты не подпускаешь к нему быка!

Жена гордо ведет головой, но все же опускает взгляд. Отпускает.

Бык оживает — бороздит копытом песок, но продолжает стоять. Значит и моя защита тоже подействовала!

Я тоже следую примеру матери Мальдонадо. И… отпускаю Давида. Снимаю защитные барьеры.

Бык тут же чувствует отсутствие преград и, выпуская струю воздуха через мощные ноздри, направляет рога вперед и вновь несется на Мальдонадо.

Глава 39. Кровь

Кто не понял корриды, не поймет и души испанца.

Федерико Гарсия Лорка

Федерико Гарсия Лорка сказал как-то, что на арену для боя быков "каждый вечер является смерть, окруженная ослепительной красотой". Действительно, коррида — это в какой-то степени театр, где у каждого своя роль, и где кульминацией спектакля является смерть.

Я сижу в зрительном зале и наблюдаю за происходящим на арене. Видимо, во мне сейчас столько адреналина, страха за Давида, непонятных смешанных эмоций по отношению к нему, что все происходящее кажется в режиме слоумо.

Вижу, как бык ведет мощной головой, и рог задевает матадора за плечо.

Вижу, как Давида по инерции разворачивает в сторону.

Вижу, как по его руке стекает кровь. Его кровь.

Вижу, как он грациозно уходит в сторону от мощной туши быка.

На арену порывается выйти врач, но Давид останавливает его одним взглядом.

Мальдонадо и бык разворачиваются друг другу.

Один на один.

Оба сосредоточены.

Оба окровавлены.

Оба оставляют алые следы на песке.

Приближаются.

Сердце так яростно сжимается, что перестает стучать.

Но Давид все еще прячет шпагу за мулетой.

— Почему он не достает оружие?

— Предстоит фаена. [маневры с мулетой]

Но мне не нужно спрашивать, что это такое. Я и так все вижу.

Начинается танец. Жизни и смерти. Человека и зверя.

Танец язычества. Такой же агрессивный и древний. Как инстинкты, которые он вызывает.

Танец, где эстетика, смертельный риск и многовековые традиции переплетаются в единое целое.

Яркая мулета, словно языки пламени, порхает перед головой быка, погружая того все глубже и глубже в морок инстинктов.

— Какие изящные маневры.

— Pase natural.

— Pase cambiado por la espalda.

— Trinchera.

— El Derechazo.

— Pase de pecho...

Шепотом доносится со всех сторон названия маневров, а я вижу лишь одно — раненую правую руку и смертельную близость Давида к острым рогам.

И кровь, что стекает и растворяется на яркой мулете.

«Красная — это чтобы не было видно крови». Что ж, она выполняет свое предназначение сполна.

Матадор и бык настолько близко друг к другу, что это и правда напоминает танец. Есть в этом странная гармония. Ритмичность. Синхронность быка и мулеты. И рука матадора. Которая управляет атакой быка. Усмиряет его. Замедляет движения противника вопреки его звериной природе.

Максимальное сближение противников. Максимальная эмоциональная связь. Я чувствую ее настолько ярко, что ощущаю запах бычьей крови и крупинки песка на зубах.

Внезапно Давид останавливается в метре от противника.

— Эстокада, — шепчет Лола, сжимая мое плечо.

Все замирает. Даже время. Стоит такая тишина, что можно услышать дыхание зверя.

Кульминация. Момент наивысшей опасности.

Давид в смертельной близости от головы быка. Застыл. Смотрит прямо в глаза своему противнику. В одной руке окровавленная мулета. В другой — эспада, будто продолжение плеча. Блестит холодным металлом. Ситуацию усугубляет раненая ведущая рука.

— Duende, — Лола перестает дышать, и я ее понимаю.

Во фламенко есть такое состояние. Когда тебя переполняют чувства. Гамма чувств. От боли до счастья. От любви до ненависти. Когда ты несешься в потоке эмоционального коктейля и тебя выворачивает наизнанку от противоречий и адреналина.

Давид слегка наклоняется. Бык смотрит на него, нацеливая рога.

И внезапно именно в момент duende, в момент максимальной опасности, когда непонятно, кто в этой схватке выйдет победителем, погибнет Давид или останется жив, я ловлю себя на странной мысли. Очень странной. Я смотрю на Мальдонадо и понимаю. Он стал мне интересен. Не из страха за его жизнь, не из жалости, не из сострадания к ближнему. Он как-то за час превратился из мальчика в мужчину. Смелого. Отважного. Бесстрашного. Мужчину, который не побоялся в 21 год сразится со зверем. Бросить вызов себе и своим возможностям. Вспоминаю сон. Хмурюсь и отвожу странные эмоции в сторону.

Смотрю на арену, погруженную в звенящую тишину.

Все происходит внезапно.

Взмах мулетой.

Атака быка.

Резкий выпад…

И стальной клинок входит по самую рукоять между лопаток. Зверь на инстинктах прыгает вперед, желая атаковать. Давид грациозно уходит в сторону, а бык внезапно останавливается. Замирает, будто осознав, что танец окончен. И грациозно рушится на песок.

Замертво.

Тишина.

Бой закончен.

Черта подведена.

Секундная пауза… И стадион взрывается от оваций. Все будто в едином порыве встают на ноги, приветствуя победителя. А что победитель? Давид стоит на месте, рядом с пораженным противником, с раненой рукой и его лицо серьезно. Кровь стекает с пальцев и и капает на поверженного быка, будто помечая того, как первый серьезный трофей. Но Мальдонадо не ликует. Нет. Он склонил голову, будто оплакивает своего противника. Отдает ему дань уважения. За проявленную смелость и храбрость.

И я тоже скорблю. Мне жаль этого яростного и агрессивного toro bravo. Он сражался до конца. До последнего биения сердца.

— Шикарная эстокада! — зрители захлебываются от эмоций.

— Какой точный удар! Прямо в сердце!

— Какая мгновенная смерть!

— Давид превзошел своего отца!

Наконец Давид едва заметно улыбается и вновь грациозно склоняет голову в знак признательности.

Выброс адреналина. Меня тоже накрывают эмоции. Противоречивые. Хочется плакать, то ли от скорби за быка, то ли от победы Мальдонадо.

— Все законченно, — выдыхаю я и чувствую, как на щеку так и просится слеза.

— Катарсис, — машет Лола белым платком, и ее глаза увлажняются от слез.

— Хорошо, что бык не мучался.

— О. Это большое мастерство, — кивает Лола. — Быстрая смерть быка в эстокаде — это не только показатель мастерства матадора, но и проявление

уважения к животному

.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— В корриде существует негласный кодекс чести. Убить чисто, достойно, без лишней агонии — значит признать силу и благородство соперника, — кивает Лант, а я отмечаю, что весь стадион машет белыми платками, будто покрывая все вокруг пушистым снегом.

— Сейчас будут трофеи и vuelta al ruedo.

— Что это?

— Победитель проходит по кругу арены, приветствуя публику. Ты взяла с собой веер?

— Нет конечно.

— Тогда бросишь шляпу.

— Ничего я бросать не буду.

Не хочу привлекать к себе внимания. Он меня вообще не должен видеть. Да и, к счастью, не увидит в таком хаосе обожания и почитания.

— Ну, Алисия точно бросит веер, — кивает Лола в сторону VIP-сектора.

Рассматриваю. Эффектная девушка с длинными русыми волосами. Внимательно следит за Давидом. Не скрывает своего чувства к нему.

А я задумываюсь. Несмотря на мое изменившееся к Давиду отношение, я намерена соединить его с той, на кого он посмотрит. И, скорее всего, это будет Алисия. Надеюсь, у меня получится. Ведь Палому я «уронила»… Вновь бросаю взгляд на девушку, восхищенно смотрящую на своего экс-новио.

— Определенно, это будет Алисия, — уверенно киваю я.

****

Продолжение завтра

Глава 40. Алисия

— Белым-бело, как зимой, — тоже машу платком, выданным мне Лолой.

— Таким образом публика оценивает корриду и эстокаду, — поясняет Лант.

— Вот тебе еще один платок.

— Зачем?

— Чтобы Давиду дали побольше трофеев.

Размахиваю двумя платками.

— А что за трофеи?

— Уши и хвост быка. В прошлые века матадору не платили. А только выдавали трофеи. Ну а сейчас это дань традиции.

— Варварство какое-то, — вздыхаю я, забирая второй платок, но кто я такая, чтобы спорить с многовековыми христианскими ритуалами.

— Это символ признания и мастерства! — возмущенное от Лолы, и я интенсивнее машу платками.

— А кто решает сколько трофеев выдать?

— Президент корриды, конечно!

Смотрю на королевскую ложу. Его Величество с улыбкой наблюдает за неистовством публики, переводит взгляд на Мальдонадо, которому оказывают медицинскую помощь. И, не раздумывая, выбрасывает за перила три платка.

Бросаю короткий взгляд на Айслера. В руке у него зажато несколько платков вместе. Спокоен как всегда. Мальдонадо-старший его друг. И это правильная реакция. Желать парню побольше наград.

Стадион взрывается очередным буйством оваций, будто Real Madrid забили решающий гол в финале.

— Все три трофея! Это наивысшая награда! — восхищенное от Лолы.

— Заслужил, — соглашается Лант.

Вновь перевожу взгляд на Мальдонадо. Окружен парамедиками. Рядом его мать с младшим братом и отец. Парню пришлось снять короткий жакет, чтобы врач мог добраться и обработать рану на руке.

Хмурюсь, наблюдая, как парамедики разрезают рукав рубашки.

— Надеюсь, рана неглубокая.

— Тоже надеюсь, — от Лант.

Мерсéдес что-то говорит сыну, и тот жестко качает головой. Мальдонадо упертый не меньше быка. Видимо, отказывается от больницы. И вижу, как врач обкалывает руку инъекциями, обрабатывает рану и затем накладывает швы тут же, можно сказать, в походных условиях.

— Даже не кривится...

— Это их личный хирург. Профи.

— Хорошо, что профи…

— И как он с такой раной выступал. Еще и так чисто эстокаду провел, — качает Лант головой. — Бесстрашный мальчик.

— И красивый, — цокает Лола.

Сейчас, без жакета, можно увидеть, как узкие вышитые золотом бриджи подчеркивают широкие плечи. Перевожу взгляд на младшего брата Мальдонадо. Он стоит рядом с Давидом, внимательно смотрит, как тому зашивают руку и делают перевязку.

— Ребенок совсем не боится крови и ран…

— Тоже растет бойцом, — кивает Лант.

— Разве детей допускают на корриду?

— Не везде. И, если не ошибаюсь, с 12-14 лет, — задумчивое от Лолы. — Мальчику меньше. Но это же Мальдонадо. Сделали исключение.

— Растет точно не инфантилом, — добавляет Лант.

— Приучают сына не бояться крови и быков, — кивает Лола.

— И смерти…

И что сказать, он не боится. Реально не боится. Его смелость не напускная бравада. Несколько раз я бросала взгляд на мальчика в кульминационные моменты корриды, и он не отводил серьезного взгляда. Переживал, но взгляда не отводил. Как и его мать. Сейчас смотрит с восхищением и гордостью. Прильнув к Давиду. И на его детском лице читается «я тоже буду таким, как мой отец и брат».

Перевожу взгляд на арену. Там собралась команда Мальдонадо. Выстроились кругом. Из-за широких плащей мне не видно, что они делают, но догадаться несложно. Добывают трофеи, перекладывают быка на специальный транспортер и увозят с арены.

— Жаль быка, — хмурюсь.

— Ну мы же едим миньоны из телятины, суп с бычьим хвостом или молочного поросенка на гриле. И не задумываемся, что, по сути, для вырезки убивают маленького теленка или месячного поросенка. Eso es la vida. [Это есть жизнь]. А смерть этого быка была достойной. Он погиб в сражении. На равных. Так как мог убить матадора.

Даже нечего возразить на такую простую жизненную истину.

Вновь перевожу взгляд на Мальдонадо.

Несколько человек помогают Давиду надеть яркий жакет и пытаются натянуть на поврежденную руку бандаж, но Давид одним взглядом посылает парамедиков вместе с их бандажом так далеко, что те прячут медицинский инвентарь и пытаются ретироваться как можно дальше.

— Вот же упрямец, — качает головой Лант, читая мою мысль.

— Его раненной руке должно быть неудобно в таком жакете… — хмурюсь. — Лучше бы надел что-нибудь более комфортное.

Хотя о чем я. Он был готов засунуть бандаж парамедикам в пятую точку.

— Traje de luces не меняется в течение боя, даже если он поврежден или окровавлен. Это дань глубокого уважения к противнику, — комментирует Лола.

А тем временем гремит музыка, провозглашая vuelta al ruedo — возвращение матадора на ринг.

Давид выходит на середину арены и, несмотря на ранение, поднимает обе руки вверх, демонстрируя свои трофеи. Два уха и хвост быка.

Стадион накрывает очередной волной оваций, матадор грациозно склоняет голову в знак признательности и под бурные аплодисменты возвращается к баррере.

— Сейчас будет шествие, — Лола достает веер, а мне интересно наблюдать, как Давид зовет своего младшего брата на арену, ставит его во главе своей свиты, с которой он должен пройти шествие, и протягивает ему свои трофеи.

Словами не передать, сколько радости, счастья и гордости у ребенка в глазах.

Улыбаюсь. Связь с братом у Мальдонадо такая же крепкая, как и с родителями.

И начинается шествие. Мальдонадо впереди, следом его маленький брат и команда тореадоров. К ногам победителя летят цветы, шляпы и веера разных калибров.

Он благодарно улыбается, некоторые вещи поднимает с песка и левой рукой грациозным броском возвращает знаки признательности в зрительный зал.

— А Алисия-то ждет, когда Давид подойдет к VIP. — Тихое от Лолы.

Перевожу взгляд на девушку. Она сжимает веер в руках.

— Думаешь? — уточняю.

— Конечно. Однозначно, она приехала не только на «посвящение» Давида, но и с целью вернуть его. Даже белый сарафан надела, как и костюм Давида на Альтернативу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да. Белый… — задумчиво. — Как у невесты.

— Смотри, как сжимает веер. Ждет подходящего момента, чтобы бросить ему.

— Они давно друг друга знают?

— Их семьи дружат уже давно. Вроде бы, у них начал намечаться серозный «romantique» и официальный выход в свет, но Давид с ней расстался.

— Почему? — на всякий случай уточняю.

— Не знаю. У него, вроде бы, никого нет. И вся семья Алисии в восторге от Давида.

— Чем она занимается?

— Они с Давидом учатся в одном универе. Только она на год младше Давида. И на разных факультетах. Кажется, она на факультете управления.

Значит тоже 20 лет, как и мне…

— Хороший человек? — опять уточняю, но мне кажется, Давид не начал бы встречаться с кем-то недостойным.

— Ну, такая. Со своим характером. Своенравная. Не из робкого десятка. Остра на язык. Но влюблена в Давида давно. Говорят, отец хотел ее отправить учиться в Британию. Но она наотрез отказалась и поступила в тот же университет.

— Хорошая получилась бы пара, — не спрашиваю. Убеждаюсь.

— Но почему-то же расстались, — задумчиво.

Наконец, Давид приближается к VIP-сектору. Закидывает шляпы, брошенные женой Альфонсо Ортиса и еще какой-то старенькой сеньоры. Отмечаю, что благодарит не только VIP-ов, но и зрителей позади, с амфитеатра, с балконов, и стоящих в проходе. Всем улыбается с благодарностью, одинаково вежливо. Независимо от статуса.

Его отвлекает какой-то пожилой сеньор. Выходит из VIP-сектора к баррере и, пока они медленно идут вперед, что-то говорит Давиду, похлопывая его по здоровому плечу.

— Кто это?

— Ректор университета, где учится Давид. Видимо, дает наставления. Большая честь, кстати.

Это, конечно, все очень хорошо, но Алисия осталась без внимания. Пока они закончат разговор, Давид пройдет мимо нее.

Девушка, судя по хмурому виду, тоже понимает невыгодность позиции и не решается проявить инициативу. Но не потому, что стесняется. Она, как и сказала Лола, определенно не из робкого десятка. Уверенный взгляд. Знает, чего хочет от жизни. И хочет она быть невестой Мальдонадо. Но сейчас мне понятны ее сомнения. Она не желает бросать веер в пустоту или в спину экс-новио. Ей важно, чтобы Давид увидел ее знак внимания. Тем более все это происходит на публике, под прицелом видеокамер.

Надо, чтобы Давид обратил на нее внимание. Ведь таково и было мое желание. Соединить его с той, на кого он посмотрит. Он поднимет на Алисию взгляд, она бросит ему веер, и, возможно, мне удастся своими добрыми пожеланиями воссоединить их.

Умна. Красива. Из влиятельной семьи. И главное — любит его. Отличная партия. Я считаю.

Бесова, только осторожней желай. И им обоим, а не только девушке. Чтобы не получилось так, как с Паломой и объятиями. Упасть-то она упала, только Айслер ее не подхватил.

— Кажется, наша Алисия сейчас останется в пролете, — шепчет Лола, будто читая мои мысли.

— Просто надо, чтобы Давид обратил на нее внимание, посмотрел на нее! — в сердцах бросаю я, когда внезапно слева от Алисии кто-то из гостей нечаянно опрокидывает банку с колой прямо на праздничный сарафан девушки.

Та вскакивает и, судя по тому, что весь белый наряд пошел темными пятнами, банка была полной.

Давид поднимает взгляд сочувствия на Алисию, но она, определенно, желала не такого внимания от парня. Собственно, как и я!!

Тем более, когда на нее смотрят сотни видеокамер СМИ и весь стадион в 14000 зрителей. Мне же становится так стыдно, что я готова сама бежать к девушке и закрыть ее ото всех.

Стряхивая темно-бурые капли с нарядного сарафана, она бросает веер отцу и вместе с матерью направляется к выходу из ложи.

— Ох какая незадача, — качает головой Лант, видимо, тоже ожидая воссоединения пары, а Лола смотрит на меня.

— Ничего себе, Бесита. Ну ты пожелала обратить внимание! — тихо усмехается она над ухом. — Не зря у тебя глаза разного цвета и тебя называют bruja. [ведьма]

— Простое совпадение, — хмурюсь я. Но уверена, что именно мои слова так повлияли на ситуацию. Как и с Паломой. Злюсь. И на себя, и на Ктулху. Будто он меня троллит и коверкает мои желания, разворачивая их в противоположном направлении.

А что Давид?

Сочувственно улыбается отцу девушки и спокойно продолжает шествие победителя.

Причем в нашу сторону.

****

Продолжение завтра

Глава 41. Маскировка

Лола с веером в ладони включила режим ожидания. Разминает руки, прицеливается, как метательница ядра. Готовится бросить свой знак внимания, как гранату, к ногам Давида.

Накрывает нервным вайбом. Почему-то вера в то, что в этом хаосе я затеряюсь среди многих, уносится на сверхзвуковой. Видимо из-за эмоций.

Так. Мне срочно нужно выйти… Не хватало, чтобы Давид меня здесь обнаружил.

Хочу подняться, но Лола хватает меня за руку. Смотрит с удивлением и укоризной.

— Ты куда собралась? Давид скоро подойдет!

— В туалет…

— Ну потерпи хотя бы пять минут! В конце концов, это неприлично — уходить перед носом победителя.

Лант тоже смотрит на меня осуждающе, соглашаясь с Лолой.

Резон в ее словах есть. К тому же, если я встану из середины ряда, то точно привлеку внимание.

План, как замаскироваться, чтобы меня не заметили, возникает мгновенно.

Сижу. Натянула джинсовую панаму по самые уши, с трудом спрятав под белый головной убор непослушную копну волос. Опустила лицо. Я бы и темные очки надела, но солнце уже прячется за горизонт, и моя маскировка будет бросаться в глаза, как пингвин на пляже.

Давид подходит к нашему сектору. Замедляя шаг, подбирает брошенные к его ногам вещи. Среди них попадаются даже шарфы и предметы одежды. Ловко закидывает их в зрительный зал. Благодарно всем улыбается. Лола вместе с остальными бросает веер, и я в этот момент наклоняюсь, якобы, чтобы поправить шлейку от босоножки. Меня выгодно прячет чья-то голова впереди. Так как мне не видно, что происходит внизу, я просто отсчитываю время и молюсь. Прошу Ктулху. Пусть Мальдонадо быстрее проходит дальше. Пусть он меня не заметит. Пусть я стану для него невидимой. К счастью, зрительница впереди встала с места, чтобы бросить цветы. И я радуюсь своей блестящей задумке — качественно спряталась.

Наконец, она садится, я выпрямляюсь.

И…

Натыкаюсь на острый взгляд.

Мальдонадо никуда не ушел. Стоит у барреры перед нашим сектором, ждет, когда я выпрямлюсь, и смотрит прямо на меня.

Рядом его свита с младшим братом. Тоже стоят. Смотрят на наш сектор.

Стадион накрывает ватная тишина. А я внезапно понимаю, что Давид с самого начала знал о моем приезде сюда. И главное — знал, где я сижу. Иначе бы прошел мимо. А значит, мне могло и не казаться, что он смотрит на меня во время боя.

— Buenas noches, Princesa, — внезапно громко здоровается он, не отводя от меня взгляда. Его голос эхом отдается во всем амфитеатре.

Весь стадион замирает, а я понимаю, что сейчас на меня смотрит 14000 пар глаз и сотни видеокамер.

— Неужели я не заслужил вашего знака внимания?

Онемела. От неожиданности. От пристального непрошеного интереса толпы. От эмоций. Сердце захлебывается от хаотичного ритма. Позвоночник горит.

А в карих глазах Мальдонадо читается «Я жду твоего ответа, принцесса»

Не тороплюсь. Потому что мне кажется, что мой знак внимания — это повод думать, что я дала согласие Давиду на отношения.

Перевожу взгляд на младшего Мальдонадо. Он прижимает к груди головной убор брата с трофеями и смотрит на меня. Внимательно. Готов осудить, если я откажу его кумиру.

Перевожу взгляд на его родителей. Отец немного прищурил глаз. Будто я прохожу у него очередной экзамен.

Мерсéдес скрывает эмоции под маской доброжелательности, но от ее якобы вежливо-внимательного взгляда дребезжит позвоночник.

«Прокляну — если откажешь моему мальчику», — отчетливо читаю я на ее лице, и не сомневаюсь ни секунды — так и сделает.

— Простой знак внимания. Да или нет, Princesa? — уточняет Давид.

Как и весь зрительский зал. Как и направленные на меня сотни видеокамер.

Чувствую, как с обоих боков на мои ребра больно давят локти. Лола так меня толкает, что я бы, наверное, завалилась набок, если бы с другой стороны в меня таким же острым локтем не впивалась Лант.

— На тебя смотрит Его Величество, — шипит Лант сквозь натянутую улыбку, — Скажи Давиду «Да» и брось ему что-нибудь в знак признательности.

Король смотрит с интересом. Улыбается. Чувствует, что коррида развернулась вторым актом — любовным. Ему это, определенно, нравится. Но смотрит на меня с небольшой укоризной «Ну же, Девочка. Парень заслужил твое “Да”»

Ловлю взгляд Айслера. Он выглядит спокойным, но слегка наклонился вперед, упираясь локтями в перила, и наблюдает. И из-за этой позы уже не выглядит таким отстраненным.

Пытаюсь усмирить сердцебиение. По-прежнему не тороплюсь. По-прежнему опасаюсь, что мой знак внимания — это повод думать, что я дала согласие Давиду на отношения.

Но время сейчас мой враг. Чем дольше я тяну, тем некрасивее вся эта ситуация выглядит со стороны. Будто я одна на весь стадион осталась неблагодарной и не оценила по достоинству храбрость матадора.

От напряжения и пристального внимания шумит в голове, в мыслях хаос. Но, все же, принимаю решение. Я не могу не выразить уважение Давиду — его коррида заслуживает признания, и мое молчание было бы оскорблением. Не только ему, но и всем испанцам, испанскому королевству и королю. Тем более, в момент duende я признала храбрость Мальдонадо, его смелость и отвагу. Все остальное — личное — мы выясним позже. Не на людях.

— Да, — уверенно.

Снимаю джинсовую панаму, и мои волосы тяжелой белой копной падают на плечи и спину. Слышу со всех сторон одобрительное «guapa» [красивая]. Сдерживая непослушные пряди, встаю и бросаю головной убор на арену.

Давид ловко подхватывает белую шляпу правой раненой рукой и улыбается.

С достоинством склоняет голову в знак благодарности моему «Да».

Жду, когда он вернет мне панаму.

Но он, не отводя взгляда от моего лица, целует ее и прячет под жилетку с левой стороны. Демонстрируя в открытую свои чувства ко мне.

Публика взрывается от восторга, а я стою и понимаю — жест Давида все воспринимают, как нечто большее.

На меня наведены камеры и смарты, со всех сторон слышится «la novia de David Maldonado. Он посвятил бой ей!» [невеста Давида Мальдонадо]. Отец коротко кивает, мать гордо склонила голову, Айслер выглядит задумчивым, а король улыбается с видом «жду приглашение на свадьбу».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А я ловлю тёплые взгляды, волну воодушевления и радостный раж толпы, и с нарастающей ясностью понимаю — Давид задумал всё это с самого начала. От своего посвящения и боя, до моего знака признательности. С риском для жизни. Чтобы услышать мое «да» и унести с собой часть меня.

Глава 42. На удачу

К счастью, дань традициям перевешивает любовную часть корриды, и Давид должен завершить ритуал. Он возвращается к баррере, где его уже ждут СМИ, но все происходящее превращается в одно сплошное полотно, сотканное из пристального внимания, любопытных перешептываний и зорких объективов.

Ортисы тихо разговаривают с родителями Алисии. Правда, на Айслера не смотрят. Уверена, не посмеют рассказать об интересе Наваррского ко мне или, тем более, об аварии. Но, собственно, мне стыдиться нечего.

Алисия. В новом платье. Она не присутствовала при нашем с Давидом разговоре. Но ей уже все в красках не только описали, но и показали. Она смотрит то на экран смарта, то на меня и понимает, что именно я явилась причиной их раздора. Прячет эмоции.

Чувствую взгляд Лолы. На ее лице миллион вопросов, и мне совершенно не хочется на них отвечать.

— Даже не спрашивай…

— Это он из-за тебя расстался с Алисией, — она и не спрашивает. Утвердждает.

Хотела бы возразить, но это будет выглядеть смешно.

— Я его об этом не просила.

— Теперь понимаю, почему на Алисию вылилась банка с колой, — все же усмехается она.

— Я ей этого не желала.

Но Лола будто меня не слышит.

— Bruja, — с улыбкой.

Лант молчит. Но чувствую хребтом ее оценивающий взгляд, а тем временем слышится музыка и король провозглашает проход через Puerta Grande.

— Сейчас Давид пройдет через главные ворота, — слышится со всех сторон.

— Что это? — я поворачиваюсь к Лоле.

— Завершение корриды. Это высшая честь для матадора. Пройти через Puerta Grande. Такое происходит только в случае выдающегося выступления, которое признано искусством, а не просто боем. Кстати, посвященного тебе.

— Это красная дорожка для матадора, — добавляет Лант. — Знак того, что он вошёл в историю.

Тем временем Давида, как победителя, поднимают на плечи, чтобы вынести за главные ворота, а Король, улыбаясь, прощается со своими подданными.

Стадион в едином порыве встает, взрывается овациями, и, едва королевская ложа пустеет, многие торопятся очутиться по другую сторону ворот.

— Пойдем быстрее. Будем смотреть, как Давида выносят из ворот на руках к машине, — тянет меня Лола, а я, несмотря на броуновское движение толпы, продолжаю ловить взгляды объективов и хмурюсь.

Я рада за Давида. Искренне рада. Но сейчас хочу добраться до автобуса и скрыться от внимания.

— Мне бы к автобусу…

Лант смотрит на меня с видом «кажется, ты до конца не понимаешь, что происходит» и бросает Лоле:

— Оставь Мию в покое.

— А, ну да… Ей же еще на фуршет с VIP-ами и алькальде, — серьезным тоном роняет она, и я резко останавливаюсь.

— Какой фуршет?

— Так как это была не просто коррида, а Альтернатива семьи Мальдонадо, и такая успешная последует фуршет с алькальде. Ну и весь наш VIP-сектор туда подтянется.

Напрягаюсь, и не зря. Лола серьезным тоном добавляет:

— Тебя, наверное, тоже пригласят, так как Давид посвятил бой тебе…

Прячу панику. Ну уж нет. Хоть тушкой, хоть чучелком, но домой. А то неровен час, нас с Давидом в мэрии и поженят. Так. Чтобы два раза не ходить и наверняка.

— Я к автобусу, — уверенно. — Подскажите, как выйти из этих лабиринтов?

— Подсказывать не понадобится, — отвечает Лант, переводя взгляд за мою спину.

Оборачиваюсь и вижу, как в нашу сторону пробираются два человека спортивного телосложения, будто они не выходили из качалки как минимум год. Одного из них, который помоложе, я видела у машины Давида на пляже и быстро складываю два плюс два — это люди из службы безопасности Мальдонадо.

— Сеньорита Бесова, мы вас сопроводим.

— Куда?

Если скажут «на фуршет», намерена отказаться. В конце концов, сошлюсь на плохое самочувствие. Лант подтвердит. Я недавно "раненая".

— До вашего дома.

Это уже лучше. Но все же качаю головой.

— Так надежнее. На случай, если папарацци увяжутся, — слышится короткое от Лант.

Поворачиваюсь к ней.

— Поедемте, пожалуйста, со мной.

Не сомневаюсь, что Давид насильно меня увозить никуда не будет, но с Лант надежнее. Вдруг сопровождающие передумают и отвезут меня на фуршет.

Она кивает, передает Лоле ключи от своей машины, и мы направляемся к выходу. Нас ведут по каким-то узким коридорам подземелья крытой части арены, и каменные стены с железными светильниками, которым не одна сотня лет, больше напоминают живые декорации к какому-нибудь фильму про средневековье.

Наконец, выходим к приватному паркингу. Напряжена до предела. Опасаюсь, что сейчас меня встретит семья Мальдонадо и тут же устроит смотрины. Но, к счастью, все тихо.

Безопасник, идущий впереди, останавливается у белого SUV и открывает задние двери.

Замедляю шаг, обнаруживая несколько машин, аккуратно следующих одна за другой к выходу. В окнах мелькают знакомые лица. Ортис-старший бросает на меня задумчивый взгляд. Его сын Альфонсо с женой — любопытный, а Алисия с матерью — негодующие.

Завершает VIP кортеж Айслер. Он отрывается от смарта, видит меня подходящей к машине, принадлежащей семье Мальдонадо, и на секунду отмечаю на его лице недовольство. Будто ему не нравится, что я сажусь в чужое авто.

Хмурюсь. Мне все равно, что он обо мне думает. Мне бы до дома добраться без приключений. С гордым уверенным видом сажусь в салон, и за мной аккуратно закрываются двери.

Правда, безопасники не торопятся садиться в машину. Один из них скрылся из вида. Второй на связи прижимает гарнитуру, но стоит неподалеку от нашего слота.

— Что происходит? — тихо спрашиваю у Лант.

— Ждут, когда Давида пронесут на руках через главные ворота. Хотят удостовериться, что с ним все в порядке и его донесли до машины без вмешательства толпы.

— Это опасно? – слышу где-то снаружи шум толпы.

— Не думаю. Там все оцеплено полицией. Просто Давид стал их новым кумиром.

Тянусь за бутылкой воды в тоут, но, как оказалось, я все уже выпила.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Лант молча передает мне неоткрытую свою.

— Спасибо. — С жадностью льну к горлышку.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

Смотрю на Лант. Не первый за сегодняшний день вопрос от нее. На протяжении всей корриды она несколько раз напоминала мне о воде и интересовалась моим самочувствием.

Сначала я думала, это как-то связано с работой в отеле, но теперь мне кажется, что она просто проявляет обо мне заботу.

Не знаю, чем заслужила, но спрашивать не берусь.

— Чувствую себя хорошо. Я выгляжу больной?

Не хотелось бы. Особенно полчаса назад, когда на меня были наведены объективы видеокамер и смартов.

— Ты выглядишь… — подбирает слова. — Недовольной.

Права, что уж.

— Так бросается в глаза? — нервно усмехаюсь.

— Мне да.

Смотрит на меня. На ее лице читается вопрос «из-за Давида?», но она не озвучивает мысль вслух. Не вмешивается в мою личную жизнь. Не нарушает моего пространства. Молчит. Дает понять, что открыта для разговора. Но если я сама захочу.

И я хочу. Лант я всегда считала надежной. Не болтливой. Такая не побежит сплетничать. Уверена, она знает о нашем взаимодействии с Айслером, но никогда ни словом, ни взглядом не давала мне повода напрягаться. А сейчас мне, как никогда, нужно с кем-то поговорить.

— Чувствую себя Алисой в кроличьей норе, — не без иронии.

Но своим ответом даю понять, что хочу поговорить.

— Тебя что-то не устраивает?

Завуалированно о Давиде.

— И да и нет…

— Ты считаешь сегодняшние поступки поверхностными? На публику?

— Нет, — уверенно.

Я верю в чувства Давида. И знаю, что все им сделанное для меня было не на камеру.

— Тогда в чем дело?

— Меня будто поставили перед фактом отношений.

Удивленно приподнимает бровь.

— Ты ошибаешься, — уверенно. — Это жест Матадора, а не заявление о свадьбе или помолвке. Он означает, что он посвятил бой и победу своей даме сердца. Имеет полное право.

Внимательно изучаю спокойное лицо англичанки. Верю. Теперь, когда Лант подкорректировала мой ракурс видения, его поступок кажется еще благороднее. Выше. Чище. Достойнее.

— А публика уже сама додумала, какие между вами взаимосвязи, — добавляет она. — Никто, от уборщицы до короля, не может даже предположить, что такой храбрый, умный, красивый парень может чем-то не нравиться девушке, которую он выбрал.

Молчу. Мне нечего ей возразить.

— Мои слова подтверждаются и тем, что он не потянул тебя на фуршет. Хотя, уверена, старший Мальдонадо хотел бы тебя видеть там. Давид не кричит о вашей связи.

Все очень логично. И я верю ее словам.

— Спасибо, — искренне благодарю я, а к нашей машине уже идут безопасники.

Домой меня доставляют быстро. Еще нет и полуночи.

Едва за мной закрывается дверь, я расслабленно выдыхаю.

Принимаю освежающий душ и, переодевшись в домашние шорты и старенький топ, проверяю почту на смарте. Вдруг откликнулись на мой стартап. Но там пусто. Не удивлена.

Пытаюсь уснуть, но сна ни в одном глазу — в голове хаос.

Наливаю холодного tinto de verano и выхожу на террасу.

Сажусь в плетеное кресло. Откидываюсь на спинку и, прижимая коленку к груди, беру бокал в руки. Иронично улыбаюсь.

— Это, конечно, не приорат, но тоже вкусно.

Отпиваю сладкий шипучий напиток. По венам бежит прохлада, но легче не становится. Вино не расслабляет. В голове по-прежнему хаос. Не отпускает. Здесь и мои сны, и мое изменившееся отношение к Давиду, и моя все еще не отпускающая связь с Айслером. Ведь он тоже меня не отпустил, если был недоволен, когда видел, как я садилась в машину Мальдонадо.

И все эти противоречия варятся внутри меня эмоциональным коктейлем, не хуже чем duende.

Ты же просила еще один путь? Вот тебе его и дали. С Давидом.

Усмехаюсь. Качаю головой. Никак мне не дают сценарий, по которому я бы развивалась сама. Без мужчины.

Видимо мне дают понять, что один из этих вариантов и есть моя судьба. Не Айслер, так Давид. Не Давид, так Айслер.

Может быть, Ктулху мне таким образом говорит — перестань отметать годные сценарии, не ной и развивайся с одним из этих двоих. Ну хорошо. Допустим. А с кем? Оба очень разные. Но оба по-своему цепляют. Нужно сделать выбор. Но какой?

Поднимаю бокал вверх, к звездам и иронично в шутку провозглашаю.

— Поиграю в русскую рулетку. Положусь на удачу.

Делаю пару глотков прохладного шипучего, когда внезапно слышу звонок в дверь. Именно в дверь, а не снизу, в домофон подъезда.

Ставлю бокал на столик. Встаю. Видимо кто-то ошибся… Подхожу к двери, смотрю в глазок и удивленно зависаю. Смотрю вверх. Мне пора завязывать с шутками. Ктулху в очередной раз быстр.

Прижимаюсь лбом к двери. Задумываюсь, принимая решение. И, поправляя влажные волосы, открываю дверь.

****

Тотализатор открыт.

Глава 43. Ночной гость

Внимательно смотрю на ночного гостя. Молчит. Ждет.

Делаю шаг назад, пропуская.

Щелкаю замком и разворачиваюсь. Но остаюсь на месте. Оперлась спиной о дверь и наблюдаю. Он проходит в центр комнаты. Рассматривает обстановку. Разобранную кровать. Из полуоткрытого шкафа виднеется отельная униформа. На столе ноут с конспектами. Кивает. И, наконец, разворачивается ко мне.

Лицо Давида спокойно.

Продолжает молчать. Нет, он не ждет от меня какой-либо реакции. Изучает.

Скользит по мне внимательным взглядом, рассматривая с головы до пят. Лицо, волосы, фигуру, домашний топ и шорты. Стесняюсь ли я своего домашнего вида? Нет. Пусть он видит меня такой, какая я есть. Без косметики. С влажными волосами после душа. В домашней одежде и босиком.

Я тоже изучаю его. Тот парень, которого я встретила на пляже и сегодняшний Давид — два разных человека. И этого — я совсем не знаю. Сейчас, вблизи, от него исходит… жесткость. Не парня. Но мужчины. Взгляд останавливается на его руке. Легкая куртка с логотипом «Ralph Lauren» скрывает перевязанную рану.

— Как рука? — первая начинаю разговор.

— Норм. — Недоволен, что я заостряю на этом внимание.

— Ты что здесь делаешь? Ты же должен быть на фуршете в твою честь.

— Без меня разберутся, — жестко.

— Зачем ты приехал?

— Нужно поговорить.

— О чем?

— О многом.

Понимаю, что разговор будет серьезным. Смотрю на французское окно.

— Может быть, выйдем на террасу?

— Хорошая идея.

Сдвигаю створку вбок.

— Кофе, воду, содовую? — предлагаю, как радушная хозяйка.

— Нет.

Давид проходит вперед. Видит недопитый бокал tinto de verano. Улыбается.

— Вино не предлагаю. Уверна, ты на антибиотиках после ранения.

Недоволен. Не нравится, что я упоминаю о ранении.

— Как-нибудь нужно тебя угостить настоящим Ribera del Duero.

Не удивлюсь, если и у семьи Мальдонадо есть небольшой виноградник где-нибудь в Кастилия и Леон.

Остается стоять. Опирается поясницей на перила, а я сажусь в плетеное кресло напротив. Внимательно смотрю на него. В белой кутрке, на фоне звездного неба он выглядит как… белый рыцарь.

— Так зачем ты здесь?

— По двум причинам. Первая — это безопасник, — с места в карьер.

— Безопасник?

— Я осознаю, что своим поступком привлек к тебе лишнее внимание. Франсиско внизу. Будет в твоем распоряжении 24/7, пока шумиха не уляжется. Он не будет тебе надоедать или контролировать.

Хмурюсь.

— Меня будут преследовать?

— Нет. Моя семья позаботилась об этом.

— Как?

Продолжаю хмуриться. Приставить ко мне охрану это не «позаботиться».

— Мы попросили короля. СМИ будут молчать и папарацци не посмеют к тебе приблизиться.

Логично. Вспоминаю, что у отца Давида, а, значит, и у него есть титул.

— А, ну да. Вы же виконты, — усмехаюсь.

— Вообще-то мой отец conde [граф], а я виконт по титулу учтивости, — поправляет он, — но это неважно.

Внимательно рассматриваю Давида. Мне нравится, что он не кичится титулами.

— Тогда зачем охрана?

— На всякий случай. Для твоего спокойствия. Как только убедимся, что все тихо, я сниму наблюдение.

— Хорошо, — не чувствую напряга. Видимо потому, что все это как-то ненавязчиво.

— И еще, — продолжает он. — Ортисы дают тебе неделю оплачиваемого отпуска.

— Пока шумиха не уляжется, — зеркалю его слова, и он кивает.

Что ж. Тоже приемлемо. У меня будет время разобраться во всем спокойно. Не будет лишних вопросов на работе. И главное — я засяду за учебу. Из-за работы совершенно не хватает времени и приходится учиться в перерывах и ночью. Нужно подготовиться к экзаменам на гида и подтянуть хвосты на курсе по отельному менеджменту.

— Это и есть вторая причина?

— Нет. Вторая причина, почему я здесь… — продолжает он без предисловий. — У меня есть к тебе предложение, Принцесса.

Напрягаюсь. Сильно напрягаюсь. Потому что вспоминаю свой сон, что приснился мне еще до аварии. Я стою перед резным алтарем в брендовом свадебном платье от Michael Cinco и Давид надевает на мой палец обручальное кольцо.

Мальдонадо видит мой напряг и усмехается.

— Это не то, что ты подумала.

Немного отпускает.

— Но я не против, — добавляет.

Улыбается, но понимаю, что не шутит.

— Не шути так.

— Не шучу, — серьезно.

— Что за предложение?

— Я уезжаю в Шанхай. Учиться и работать. И предлагаю тебе поехать со мной.

Сказать, что он меня ошарашил — не сказать ничего.

— В Шанхай?!

— Мегаполис на берегу Восточно-Китайского моря. Между Южной Кореей и Гонконгом, — ориентирует он меня.

Но я совсем не поэтому его спросила.

— Я в шоке… — не скрываю удивления.

— Почему?

— А как же коррида? Профессия матадора? По стопам отца… — мой голос тонет в тишине террасы.

— Я никогда не планировал оставаться матадором.

Вспоминаю слова Лант, когда Давида несли на руках через главные ворота.

— Но ты стал новым кумиром для всех испанцев…

— Я оставил свой след фамилии Мальдонадо в истории. Прошел посвящение и успешно провел бой. Но не хочу посвящать жизнь корриде.

Нечего возразить. Он выиграл бой. Получил самую большую награду. Его пронесли через ворота. Он выполнил долг перед фамильным родом Мальдонадо.

Вспоминаю, как профессионально он направлял быка в нужное русло.

— Но ты боец по натуре. Стратег.

Усмехается. Не спорит.

— Я могу применить свои стратегические бойцовские качества и в другой сфере.

Логично, конечно. Но я все еще не могу прийти в себя от этих новостей.

Да. Мальдонадо удивил.

— Было необязательно посвящать мне бой… — качаю головой.

— Одна из основных причин почему я устроил этот бой — чтобы ты обратила на меня внимание. И…

— И чтобы не отказала тебе сейчас… — завершаю я его мысль.

— Да.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Усмехаюсь. Красивая многоходовка. Что уж.

— Ты, конечно, стратег.

Молчит. Ждет моей реакции. Но я настолько ошарашена, что пока не в состоянии принять решение.

— Почему именно Шанхай? Ты же учишься на юридическом.

— Я специализируюсь на международном праве.

Складываю два плюс два.

— То есть, ты будущий дипломат?

— Шанхай — первые ступени моей дипломатической карьеры.

Вспоминаю, как Давид проходил по кругу арены. Улыбался всем, независимо от статуса. Как люди тянулись к нему, будто к магниту. Чувствуя его харизму. Логично.

— И правда, из тебя получится хороший дипломат.

Продолжаю переваривать услышанное. А Давид молчит. Судя по спокойному виду, готов ответить на любые вопросы, и их есть у меня.

— Надолго планируется поездка?

— На год. Но, возможно, позже я вернусь в Азию уже в качестве дипломата. В статусе Посла.

— В Шанхай?

— Или в Гонконг. Сейчас я активно изучаю путунхуа [китайский]. Правда, отец с королем хотят, чтобы после Шанхая я уехал на практику в Лондон.

— Большие планы, — задумчиво.

— И я предлагаю разделить их со мной.

— В качестве кого?

— Ты поедешь со мной в Шанхай в качестве моей невесты. И…

Напрягаюсь.

— И…?

— Ты станешь моей, когда будешь готова.

Задумываюсь. Все еще перевариваю услышанное.

— А если я не захочу остаться?

Усмехается.

— Я, конечно, не подарок. Иногда включаю «быка» и, по словам матери, жестче, чем мой отец. Но если ты не захочешь остаться, я зафрахтую для тебя джет в том направлении, куда скажешь. Слово Мальдонадо.

Верю. Вновь зависаю. Предложение уехать в Азию интересное. Но настолько неожиданное, что я не могу представить себя в тех реалиях. И главное…

Поднимаю взгляд на Давида.

— Если я соглашусь, что я буду там делать?

— Что захочешь, — пожимает плечами. — Я мешать твоим рабочим планам не буду. Можешь учиться. Можешь работать в отеле или в туристической индустрии. Или… — он на секунду замолкает.

И я понимаю, что собирается мне что-то предложить, но не хочет давить.

— Что или? — с интересом.

— Заняться благотворительностью.

Внимательно смотрю на него. Интересный поворот. Но не просто так он предлагает такой сценарий.

— Как жена будущего посла?

— В том числе, — не скрывает он. — Но если тебе этот вид деятельности не интересен, можешь его не учитывать. Я не буду вмешиваться в твою работу или учебу.

— И я могу выучить еще один язык с носителями… китайский… — задумчиво.

— Пройдешь интенсивный курс уже в Шанхае. И я помогу, если захочешь моей помощи.

Опускаю взгляд. Откидываюсь на спинку. Новый сценарий развития. В новых неизведанных реалиях. Завораживающих своей оригинальностью и загадочностью. Да. С Давидом. Который сам признает, что не подарок и жестче, чем его отец. Но мы будем развиваться вместе. Каждый в своем направлении. Почти в одинаковом статусе. Находясь почти на одном уровне. Хотя бы возрастном. Этот путь отличается от того, что мне предлагал Айслер. Я не буду себя чувствовать настолько зависимой.

Поднимаю голову. Рассматриваю Давида на фоне черного неба. Вновь ловлю его сходство с белым звездным рыцарем. Но все еще не приняла решение. Встаю. Так легче думается. Подхожу к перилам по другую сторону от Давида. Упираюсь поясницей в металл. Ночной ветер доносит терпкий парфюм и развивает мои влажные пряди, вплетая мужской запах.

— Кто-нибудь еще знает о поездке?

— Моя семья. Ректор университета и его величество.

До меня начинает доходить.

— Видимо, поэтому король и приехал посмотреть на твой бой. Первый и единственный.

— Да. Его лично попросил мой отец и для меня большая честь, что его величество не отказал.

Верю. И теперь понятна реакция ректора.

— И ректор твоего университета… Он давал не наставления, а напутствие перед поездкой.

Давид улыбается:

— Напутствий было много.

И вновь верю. Но есть еще один человек, который мог знать.

— А Алисия?

Мальдонадо усмехается с видом «Тебе уже все обо мне рассказали», но отвечает:

— Она тоже знала, так как наши семьи дружны. Но не от меня, и я не звал ее с собой.

Видимо, она думала, что причина их расставания — как раз его поездка. Но после корриды сложила два плюс два и поняла, кого Давид позовет с собой в Азию в статусе невесты и будущей супруги посла. Отсюда и негодование, которого она и ее родители не могли скрыть. Это было не просто соперничество, а нечто большее.

«Рядом с Мальдонадо должна быть не ты», — вот что читалось в их взглядах, когда их машина проезжала мимо меня на паркинге.

— Думаю, твои родители хотели бы видеть рядом Алисию, а не меня. Тем более, в качестве партнера для будущего посла.

— Возможно. Но… — Давид качает головой. — Отец не будет насильно заставлять меня жениться на женщине, которую я не люблю. Это семейное, — добавляет с усмешкой.

Верю. По двум причинам. Первая — потому что почти такая же история случилась и с Каэтано Мальдонадо в свое время. И правда семейная черта. Каэтано человек чести. Вторая причина — нерушимая связь отец — сын, которую я увидела на корриде в момент посвящения. Отец не предаст доверие сына никогда. Умрет, но не предаст.

— Так что скажешь, принцесса?

Молчу. Потому что слишком много информации. Слишком много изменений последует, если я скажу «да».

Но главное даже не это.

— Ты уверен, что я твоя женщина? Ты меня не знаешь.

Он молчит. Внимательно рассматривает мое лицо. Видимо, сейчас скажет что то о моей гетерохромии.

— Мой дед всегда говорил. Если тебе нравится женщина даже в домашнем виде, без светской мишуры, значит, это что-то настоящее.

Усмехаюсь.

— То есть ты ищешь девушек только на пляже. Когда они без косметики.

Улыбается.

— Уже не ищу.

Но я продолжаю рассуждать вслух.

— Это еще одна причина почему ты здесь? Проверить теорию деда?

— Нет. Я всегда знал, что ты — что-то настоящее для меня. Просто в очередной раз убедился, что ты моя женщина.

Внезапно запускает правую руку в карман ветровки, и в его ладони появляется ювелирный футляр квадратной формы. Судя по ярко-бирюзовому цвету — от Тиффани.

Хмурюсь. Помолвочное кольцо? Машинально делаю шаг назад, вжимаясь в перила, а он, усмехаясь, качает головой.

— Я не собираюсь сейчас тебя кольцевать, Принцесса.

— Кто тебя знает… — скептически.

Подходит ко мне. Открывает коробку. Склоняю голову, придерживая волосы. В лунном свете на черном бархате поблескивает подвеска на цепочке — аккуратная корона с бриллиантом посередине.

— Моей будущей королеве.

Не беру. Потому что еще не приняла решения.

Понимает. Улыбается. Кладет футляр на стол рядом с недопитым бокалом tinto.

— Я не заставляю надевать подвеску или принимать решение сейчас. Но время поджимает, та как мои юристы должны сделать для тебя визу.

— Это долго?

— Не для меня. Но все же во времени мы ограничены.

— Поэтому ты и приехал сейчас…

— Да. У тебя неделя, чтобы подумать.

Достает смарт. Куда-то звонит. Но, услышав рингтон собственного телефона, понимаю, что Давид набирал меня. Даже не спрашиваю.

— Мой личный номер, — поясняет он. — Какое бы решение ты не приняла, буду ждать твоего звонка, Принцесса.

Сейчас, когда он так близко ко мне, приходится поднимать голову, чтобы увидеть его лицо. Высокий. Накачанный. Боец. Пусть и будущий дипломат.

— Я подумаю.

Кивает.

Внезапно делает еще один шаг, нарушая мои личные границы, и я чувствую запах его терпкого парфюма. Но я не отталкиваю. Прислушиваюсь к ощущениям. Он наклоняется ко мне и, едва прикасаясь жесткими губами, целует в щеку. Его щетина щекочет кожу. Чувствую, как по позвоночнику побежал ток.

— Спокойной ночи, Принцесса, — тихо шепчет он на ухо и выходит с террасы. Наблюдаю, как за ним закрывается дверь. Перевожу взгляд на футляр с подвеской и беру его в руки. Открываю. Рассматриваю корону. Все еще ощущаю на террасе и в волосах терпкий мужской парфюм.

Ктулху остался верен себе. Не дал, что я просила, но показал другой путь. Интересный. Неординарный. Совершенно новый. С Давидом. И у меня есть неделя, чтобы принять решение.

Глава 44. Выбор

«Да»

Смотрю на отосланное мной Давиду сообщение, и самой не верится, что все происходящее — реальность.

Ответная реакция следует быстро. В моей ладони вибрирует смарт.

— Я фрахтую для тебя джет в Мадрид на завтра, — голос спокойный, но чувствую, что Давид улыбается.

Понимаю его торопливость. Все завязано на документах и визах. Но все же хмурюсь.

— Давай без частных самолетов.

— Так удобнее.

— Нет. Меня вполне устроит билет на обычный рейс. В Мадрид самолеты летают каждый час. Уверена, без места не останусь.

Секундная пауза. Недоволен. Что-то бурчит, но все же соглашается.

— Vale. Будет пассажирский. Насчет твоей работы в отеле, — меняет тему уже другим тоном. — Мои юристы все уладят уже сегодня.

Вспоминаю свое прошлое увольнение. Хмурюсь.

— Не надо. Я сама разберусь.

— Лишь хотел сэкономить твое время.

— Это недолго.

— Ты успеешь собрать вещи или прислать персонал, чтобы тебе помогли?

Улыбаюсь. Чувствую заботу.

— Уж два чемодана я как-нибудь сама упакую. Но рейс путь лучше будет вечерний.

— Я тебя встречу.

Через день после нашего разговора Давид улетел домой в Мадрид, о чем и предупредил сообщением.

— Зачем? У тебя и так масса дел перед переездом.

— Встречу.

Упрямый. Но сейчас меня волнует другой вопрос.

— Где я буду жить в Мадриде до отъезда в Шанхай?

— На твое усмотрение. В нашем семейном особняке, моих апартаментах в центре или в отеле.

Мне нравится этот ответ. Не ставит перед фактом. Дает выбор.

— В отеле.

Усмехается.

— Был уверен в таком ответе. Будет отель.

Вспоминаю о частном джете и тут же добавляю.

— И давай без сьютов. Мне достаточно стандартного номера.

— Ну да. Конечно, — недовольно.

Слышу, как мужской голос на заднем плане что-то тихо говорит.

— Я так понимаю, ты занят.

— Я въезжаю в китайское посольство. Нужно уладить некоторые формальности относительно поездки. Кстати, через два дня будет прием в честь дня рождения посла. И ты приглашена.

— Уже?!

— Да. — уверенно.

Слышу китайскую речь на заднем фоне и его голос.

— Мне пора, принцесса. Но для тебя я на связи. Te amo.

Опускаю смарт. Прислушиваюсь к своим ощущениям после разговора и озвученного «да». Не чувствую противоречия. Или сопротивления. Давид, конечно, упрямый и легким в общении его не назовешь, но мне нравится наше взаимодействие. Есть в нем некая согласованность.

Но времени на рефлексию нет. Вновь активирую смарт и набираю Лант.

Три гудка, и она на связи.

— Доброе день, миссис Лант. Это Мия Бесова.

— Слушаю тебя, Мия, — голос споконый, но будто чего-то ожидает.

— Я бы хотела приехать в отель. Встретиться с вами.

— Что-то срочное?

— Да. Я увольняюсь. И нужно передать вам договор об аренде студии. Он хоть и на мое имя, но не на мои деньги.

Пауза.

— Ты уезжаешь?

— Да.

— Скоро?

— Завтра.

Не спрашивает с кем. Видимо, догадывается.

— Хорошо. Подъезжай через час.

Как только деактивирую связь, встаю и иду к шкафу. Нужно аккуратно сложить униформу и не забыть договор об аренде студии. Перебираю одежду. Некоторые вещи нужно отдать Радке.

Набираю ей сообщение. «Скоро уезжаю. Встретимся?»

Как ни странно, она тут же перезванивает.

— Ты что, опять собралась в Барселону?

— Нет. Я уезжаю к Давиду.

— К Мальдонадо, что ли?

— Ну, другого нет.

Секундная пауза. Осмысливает.

— Ну ты, подруга, даешь! — Радка так звенит в динамике, что телефон вибрирует.

— Да. Бывает и такое.

— Слышала в новостях, что он провел недавно бой в Севилье. Триумфальный. Все трофеи собрал. Через ворота главные пронесли. Даже король был.

Обо мне ни слова. Королевская служба безопасности не подвела.

— Да. Я там была. Мы встретились. И… Короче я уезжаю к нему.

— Как ты вообще решилась?

— Зацепил.

— На корриде, да? — улыбается во все 32.

— Да. На пляже и в караоке видела мальчика-мажора. На корриде увидела бойца и стратега.

— Ну, это понятно. Но все же. Раньше ты прямо от него открещивалась…

Вспоминаю свой сон. Там, где я в свадебном платье и Давид надевает на меня обручальное кольцо.

— Я думала, что он затащит меня в свой клан Мальдонадо. И тут же заставит рожать ему наследников… У них очень развит культ семьи. И опасалась, что меня ждет участь… Ну знаешь, как немцы говорят 3K — Kinder, Küche, Kirche [дети, кухня, церковь].

— А получилось не так?

На секунду задумываюсь, можно ли откровенничать с Радкой, и принимаю решение в ее пользу. В конце концов, это касается и моей жизни, а Радка, хоть и простая, но не болтливая. К тому же через несколько дней это уже не будет секретом.

— Дай обещание, что наш разговор не выйдет за рамки приватности.

— Слово болгарской девушки! — с достоинством, отчего так и просится теплая улыбка. Я буду скучать по этой неугомонной девчонке.

— Как оказалось, Давид начинает карьеру дипломата и уезжает в Шанхай учиться и работать.

Пауза. Подруга переваривает услышанное, а я заранее отвожу смарт от уха. Вовремя.

— ¡NO ME DIGAS! — ошарашенно и так громко, что дребезжит динамик.

— Несколько дней назад у меня были те же эмоции, — усмехаюсь.

— Да… Это не тот Давид, которого ты представляла. Да и я тоже, скажу честно.

Одна из причин, почему мне захотелось сказать «да». Я увидела в поступках Давида сепарацию от клана Мальдонадо и культа семьи. Да. Она ему дорога. У него есть свои принципы. Но Давид не побоялся создать свой путь, независимый. Самостоятельный. Он отделился от клана и перестал быть завязанным на решениях семьи.

— Надеюсь, я приняла правильное решение.

— Конечно, правильное! Насколько я знаю тебя, ты же свободная душа! Вольная, как ветер. И любишь все новое, неизвестное. Странница. Bamboleas [гуляешь вольно]. Переезд в Шанхай — это же прямо как на душу тебе положили. А если Даво станет послом, то, гарантировано, вы еще поездите по свету. Будете вместе работать. Познавать новое.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Радка попала в цель. Это еще один плюс в пользу Давида. С ним мы будем почти на равных в развитии. И точно в одной возрастной категории. Если все пойдет так, как я это вижу, в будущем эта связь перерастет в равноправное партнерство. Что очень сложно представить с Айслером. Словно я буду ему постоянно должна. А с моим внутренним чувством свободы это не лучший вариант.

— Подруга. Колись. А Давид тебя точно зацепил, или ты согласилась только из-за Шанхая?

— Точно. — Уверенно. — Если бы не зацепил, отказала бы. Я не смогу быть с человеком, которого не принимаю на энергетическом уровне.

Это правда.

— А того, из отеля, ты забыла? — тихим голосом.

— Я сделала свой выбор. И это главное.

— Ну да. Это не должно быть проблемой. Он же выбрал другую женщину, насколько я помню.

— Он с ней расстался.

— Хм. Значит не забыл тебя… — скептически.

— Мой выбор и отъезд разорвет связь, поставленную на Сан-Хуан. — Уверенно.

— Может быть, дело не только в связях и твоих странных способностях…

— А в чем? — удивленно.

— В тебе.

— В смысле?

— В твоих взглядах на жизнь, что ли… В твоем образе жизни.

— Не понимаю тебя, — искренне.

— Ты отличаешься от многих. — Пауза. — Не знаю никого из подруг, кто бы не хотел отношений с парнями и любви. То, что для них одиночество, для тебя свобода. Мужчины чувствуют эту независимость. И она в них будит инстинкты. Поймать тебя.

Вспоминаю сон о колибри.

— Что-то не работает моя независимость, — горько усмехаюсь.

— Ты из-за работы, да?

— Да. У меня пока не получается выйти на самостоятельный путь. И дело не в том, что я потратила на это недостаточно много времени. Я доверяю своим инстинктам и сейчас чувствую глухую бетонную стену. Будто меня поставили перед фактом — пора определяться, Бесова. И идти по жизни в партнерстве.

Пауза.

— А ты знаешь, в этом что-то есть. Наверное, пришло твое время. Как какой-то возрастной порог, что ли.

— Ну… Восемнадцать мне было два года назад, — скептически.

— А это совершеннолетие на партнерство, — парирует Радка. — И тебе об этом говорят.

— Совершеннолетие на партнерство? — усмехаюсь.

— Ну а что? Видишь. Тебя уже даже начали цеплять мужчины. Чего раньше не было. И даже дали их немножко на выбор.

Задумываюсь. Возможно, в ее словах что-то есть. Не то, чтобы я с ними была согласна. Как и с положением вещей. Но факт остается фактом. Сначала я упала на Айслера и притянула его на Сан-Хуан. Потом притянулся Давид, которого я своей холодностью лишь еще больше спровоцировала.

— Ну, если это так, то я выбрала Давида.

— И мы это отметим!

Договариваюсь с подругой о встрече и быстро одеваюсь, чтобы не опоздать к Лант в отель.

Глава 45. Прощай

Выхожу из подъезда второпях, поглядывая на часы. Белый SUV от Мальдонадо на месте. Не прячется. Но и не навязывается. Все то время, пока принимала решение, я принципиально ездила только на своем байке и это было забавно наблюдать со стороны. Я на стареньком мотороллере еду до ближайшего супермаркета и следом сопровождение — на флагманском Ауди.

Как и прежде, Франсиско, увидев меня, выходит из машины. Ждет указаний. Но на этот раз я направляюсь к нему. Я приняла решение двигаться вместе с Давидом, а, значит, и принимаю его помощь.

Здровается. Без вопросов открывает дверь. Выглядит спокойным, но, пока ныряю в салон, отмечаю, что прячет улыбку. Понял мой маневр. Счастлив за хозяина.

— Куда, сеньорита Бесова?

— В отель.

Едва выезжаем на дорогу, получаю сообщение. Пришел билет на самолет от кого-то из служащих Мальдонадо. На завтрашнюю дату. «Iberia». Вечерний рейc, как и заказывала. Улыбаюсь, но недолго. Читаю «business class» и хмурюсь. [В авиакомпании Iberia бизнес-класс приравнивается к первому классу]

— Я убью Мальдонадо.

— Вы что-то сказали? – слышиться услужливое от Франсиско.

— Не вам, — натянуто улыбаюсь, планируя поговорить с Давидом вечером. Сейчас он все равно в посольстве, а я уже подъезжаю к отелю.

Приезжаю на встречу вовремя. Захожу со служебного входа и, пока иду по коридору и вежливо со всеми здороваюсь, ловлю любопытные взгляды коллег. Благо все тактичны и вопросы не задают. Наконец-то добираюсь до заветной двери и еще никогда не была так рада очутиться в кабинете начальства.

Пока подхожу к столу Лант, ловлю ее внимательный взгляд. И он отличается. Она уже не смотрит на меня, как на подчиненную. Но и как на безработную тоже не смотрит. Будто мой статус в ее иерархии изменился. Логично. Уверена, ей уже сказали, что я приехала на машине Мальдонадо.

— Мое заявление и договор об аренде, — протягиваю документы.

Забирает, но даже не смотрит.

— Одна из униформ. — Кладу пакет на стол. — Относительно пункта «отработать две недели». Если с этим проблемы, вычтите…

— С этим проблем не будет, — прерывает она меня.

— Спасибо. Если нужно проверить апартаменты на предмет повреждений, можете прислать персонал до того, как я уеду.

— В этом нет необходимости. Уверена, студия в идеальном состоянии.

Улыбаюсь.

— Спасибо за доверие. Когда буду уезжать, ключ от студии оставлю внизу у консьержа, но если того не будет на месте — в ящике, — протягиваю ключ от почтового бокса.

— Когда ты уезжаешь?

— Завтра вечером.

Встаю. Протягиваю руку.

— Спасибо большое, миссис Лант. За все. Вы один из тех руководителей, под чьим началом было полезно работать и развиваться.

Улыбается. Пошло тепло.

— Желаю тебе удачи, Мия.

Крепко сжимает мою ладонь. Чувствую, будто хочет добавить какое-то напутствие, но молчит.

На секунду зависаю и искренне добавляю:

— Спасибо за тот разговор в машине. Вы мне помогли.

И это правда.

Улыбается, и я вижу, как с нее уходит маска. Она уже не старший администратор миссис Лант, а личность. За пределами должностной субординации. Эмма Лант.

— У тебя все получится, Мия.

— Надеюсь.

Выруливаем из отеля. Но на выезде прошу водителя остановить. Открываю окно. Поднимаю голову вверх.

— Прощай «Royal Holidays». Мы отлично сработались. — Перевожу взгляд на клубные этажи. — Прощай Бернхард Айслер. Я отпускаю тебя. Своим выбором я разрываю мою связь с тобой.

Машина аккуратно трогается с места, а я выдыхаю. Закрыла гештальт. Не только свой. Ведь я сделала выбор, как хотел Ктулху. Пусть Айслер обратит внимание на других женщин. Теперь каждый пойдет своей дорогой. И моя дорога связана с Давидом Мальдонадо.

— Куда, сеньорита Бесова? — вторгается голос Франсиско.

— Заедем за подругой и на шопинг в «La Cañada».

Нет, обновлять гардероб я не планирую. Нужно купить подарки для членов семьи Мальдонадо.

Как говорила моя бабушка, «Негоже ехать в гости с пустыми руками». Могла бы это сделать и в Мадриде. Но представляю этот шоппинг — все будет куплено на кредитку Давида и по большей части для меня.

Два часа шоппинга в торговом центре La Cañada Marbella величиной со стадион — это как отдельный вид искусства и терапии. Тем более сдобренный, как ароматной специей, отличным настроением и предвкушением чего-то нового, интересного и познавательного. Столько позитива и какой-то детской беззаботности несмотря на волнение и серьезные цели, я не испытывала никогда.

Чувствую, как за мной закрывается старая дверь и открывается новая. Странные ощущения. Но приятные. И главное, нет внутренних конфликтов от принятого решения. Все идет настолько гармонично, что даже ничего не хочется корректировать или менять. Идеальная картина, не требующая поправок — лучшее враг хорошего.

В «Massimo Dutti» я купила шелковый платок для Мерсéдес, так как видела что-то подобное на ее шее во время корриды.

В «Adolfo Domínguez» я приобрела шарф для Каэтано Мальдонадо.

В «Zara Home» — сет из двух кофейных чашек для бабушки Давида и небольшой винный набор для дедушки.

Не забыла и о младших.

Радиоуправляемую гоночную машинку для брата Давида и детское пианино для малышки.

Да. Понимаю. Мой шопинг отличается от того, что я делала при Айслере. Мои подарки скромны, на них нет лейбла Gucci или Prada, но я тоже не дочь миллиардера. Главное, от души и со вкусом. И спасибо сезонным скидкам — значительно сэкономили бюджет.

Заходим в «Oysho», и я покупаю Радке парео ярко-бирюзового цвета.

— А Давиду что подаришь? — обнимает меня подруга в знак благодарности.

— Себя, — шучу я, но серьезным тоном добавляю. — Понятия не имею.

— Подари ему глобус.

— Да. Чтобы не заблудился, — и мы вместе смеемся на весь торговый центр, привлекая внимание туристов и заряжая их своим позитивом.

И все же, проходя мимо очередной витрины, цепляюсь взглядом за шахматный подарочный набор и покупаю его Давиду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Шикарный подарок, — показывает Радка палец вверх.

— Ему, как будущему дипломату, пригодится.

Садимся в пиццерии фудкорта, чтобы немного передохнуть.

— Вижу, для детей ты не скупилась, — усмехается подруга, откусывая кусок от ароматной пиццы пепперони.

Рассматривает большую коробку, где нарисована малышка, сидящая на полу и играющая на пианино.

— А вдруг она будущая Марта Аргерих, — пожимаю плечами.

— Кто это?

— Знаменитая пианистка. Бабуля моя ее любила. И меня немного научила играть и петь…

Радка сидит, улыбается Моной Лизой. И смотрит так же. Загадочно.

— Что?

— Представила ваших с Даво детей. И как ты учишь дочь играть на пианино.

Хмурюсь. Вот уж о чем я еще совсем не думала. К детям отношусь хорошо, но никогда не испытывала щемящего восторга, не люблю, когда они капризничают, и не примеряла на себя роль матери. Даже не представляю себя мамой. По крайней мере, пока.

— Слишком рано об этом думать. Сначала нужно встать на ноги. Добиться чего-то. Сделать карьеру. Мы еще слишком молоды. Успеем.

— А сколько тому челу из отеля лет?

— У нас большая разница в возрасте. А что?

— Дети у него есть?

— Вроде бы нет.

— Значит, тоже еще один плюс в копилку Мальдонадо. — уверенно. Откусывая очередной кусок ароматной пиццы.

Понимаю, о чем она.

Возраст Давида — это и мой возраст тоже. А значит, у нас обоих есть время познать себя, развиться, прежде чем думать о детях.

— Ты права, — соглашаюсь с подругой. — Возможно, тот, другой, торопил бы…

— А чем он вообще лучше Мальдонадо?

Задумываюсь. Хороший вопрос. Что-то новое в плане развития? Да нет. Давид также мог бы предоставить мне и образование в Швейцарии, и работу в каком-нибудь крутом отеле, если бы я его об этом попросила. Их семья влиятельна и имеет доступ к монарху. Со слов Лолы, Каэтано — любимый матадор родителей нынешнего короля. Нет сомнений, Айслер влиятельный бизнесмен, в том числе за пределами Испании, и скорее всего авторитетнее Мальдонадо в определенных кругах. Но во-первых, Давид только в начале своего пути. Во-вторых, не вижу лично для себя и моего развития отличий. Тем более не планирую пользоваться привелегиями ни того, ни другого.

— Для меня ничем. Только старше на 20 лет и контроля больше.

— Тогда вообще парится не о чем…

Киваю. Подливаю шипящей кока-колы, и поднимаю бокал:

— За правильный выбор!

— За него, родимого! — зеркалит подруга жест, вытерев пальцы салфеткой. Но не успеваю я сделать и глотка, как в моем saco оживает смарт.

Номер неизвестный. И это настораживает. Чувствую нутром, что это не от людей Мальдонадо. Будто кто-то посторонний вторгся в мое счастье и гармонию. Хмурюсь и нехотя активирую связь.

— Добрый день, Мия. Это звонит Мария Ортис.

Брови удивленно поднимаются вверх. Вот уж кого не ожидала услышать, так это мать Адрианы. Слава Ктулху, младшая Ортис ещё на Тенерифе.

— Добрый день, сеньора Ортис, — аккуратно.

— Я хотела бы с тобой сегодня встретиться.

— Зачем? — настороженно. — Миссис Лант сказала, что проблем с увольнением нет.

— Я по другому поводу.

Логично, конечно. С чего бы ей звонить по поводу моего «по собственному». Она же не HR. Но отмечаю, что Мария уже знает о моем уходе из отеля.

— По какому?

Секундная пауза.

— Это не телефонный разговор.

Хмурюсь. Мне совершенно не хочется с ней встречаться. Я уже попрощалась с отелем, а, значит, и с Ортисами.

— Это не займет много времени, – добавляет.

Вздыхаю. Понимаю, что не смогу отказать. Видимо, и правда что-то важное, если не телефонный разговор.

— Хорошо.

Глава 46. Мария

Еду в машине на кофе с Марией в яхт-клубе Пуэрто-Бануса. Сразу предупредила, что есть не буду.

— Это даже к лучшему. Встретимся у «Carolina Herrera». Бутик недалеко от Башни. Тем более, на Рибере [торговая улица с брендовыми бутиками] сейчас столпотворение и пол-паркинга заблокировано… — последовал ее ответ. Весьма странный. И это напрягает еще больше.

Пытаюсь оценить обстановку. Предугадать, что меня ждет. Но теряюсь в догадках. В очередной раз хочется сказать водителю, чтобы поворачивал домой, но заставляю себя молчать. Мальдонадо знакомы с Ортисами. Мария, определенно, обратилась с какой-то просьбой, и мой отказ будет выглядеть как минимум странно. Будто я боюсь бывших работодателей.

Останавливаемся у КПП въезда в порт. Водитель протягивает членскую карту яхт-клуба. Уже ничему не удивляюсь.

Въезжаем. Сворачиваем к кирпичной башне, в которой расположена диспетчерская вышка. И правда, столпотворение с лакшери-авто. Но мне не до любования красивой жизнью.

Тот факт, что Мария назначила встречу не на территории своего отеля или их гольф-клуба, не снижает градус напряжения. Возможно, семья Ортис имеет отношение и к этому заведению. Ничего уверенно утверждать нельзя.

Паркуемся на клубных местах. Быстро нахожу бутик с яркой вывеской «Carolina Herrera», откуда уже выходит Мария с брендовыми пакетами.

На мне летний сарафан из Zara, но я не стесняюсь. В конце концов, что могу себе позволить, то и ношу. Но Мария в летнем костюме от Dior не обращает внимания. Улыбается, как старой подруге.

— Дорогая, рада тебя видеть! — приобнимает, берет под руку. — Пойдем выпьем кофе. Устала, сил нет.

Напряжена, но на поведение Марии реагирую спокойно. Так как вокруг столпотворение и недалеко на парковке Франсиско.

А в клубе нас, тем временем, уже ждет метрдотель и проводит на террасу последнего этажа, декорированную под палубу. Садимся на приличном расстоянии от посетителей. В дальнем углу. Под тентом. Лицом к маяку и узкому пирсу с припаркованными спорткарами, спиной к «палубе». Рядом с нами никого. Думаю, по просьбе Марии.

Заказываю café solo и «блонди» с матча. Как ни странно, Мария зеркалит заказ, и, как только мы остаемся одни, я смотрю на нее.

— Так о чем вы хотели со мной поговорить? — не размениваясь на любезности.

Улыбается. Достает тонкие сигареты Vogue и золотую зажигалку.

— Не возражаешь? — уточняет она.

— Нет.

Металлический щелчок и Мария затягивается. Выглядит спокойной, но ухоженные пальцы с элегантным маникюром слишком плотно обхватывают и без того тонкую сигарету.

— Я знаю, что вы с Давидом уезжаете в Шанхай.

Не удивлена. Весь светский бомонд знает друг друга. А Мальдонадо вообще называл Альфонсо своим другом. Стараюсь выглядеть спокойной, но напряжение нарастает.

— Уезжаем.

— Я восхищена поступком Давида. Вот так взять и уехать в 21 год…

Пауза. Делаю глоток ароматного эспрессо. Она ждет моей реакции.

— Мне кажется, это нормально. Ваша дочь тоже училась в Англии, а, судя по вашему французскому, смею предположить, вы тоже получали образование за границей, — поддерживаю разговор. Но не понимаю, о чем он.

— Ну, Европа, не Азия. Уехать в далекий Китай со своими традициями и обычаями. Менталитетом, отличным от нашего. Европейского. Смелый поступок. Не находишь? — Она ставит чашку на блюдце и затягивается.

— Это требует определенной смелости, — соглашаюсь я, пытаясь вычислить ее намерения.

— И практически на другой конец света, а не в соседний Лондон и Париж…

— Далеко, — продолжаю играть с ней в пинг понг, ожидая сути.

— Сепарироваться от семьи…

Она что, пытается через меня отговорить Давида ехать? Хотя, это даже не смешно. Ничего не понимаю.

— так и должно быть. Он взрослый парень.

— В связи с этим фактом у меня к тебе просьба.

— Просьба… — эхом.

Наконец-то добрались до главного.

— Я с Ларсом тоже хочу уехать в Шанхай и открыть там свой бизнес.

Неожиданно. Не прячу удивления, но ищу подвох.

— Вместе с нами? — прощупываю почву.

— Не сразу. Когда немного обоснуетесь. Ты бы могла стать нашим с Ларсом проводником.

— Я сама мало что знаю о Шанхае…

— Неважно.

— Как же неважно? Вы бы могли нанять профессионала. Уверена, они…

— Ты единственный человек, которому я могу довериться, — перебивает она в сердцах, и тут до меня начинает доходить.

Я вспоминаю подслушанный на Сан-Хуан их с дочерью разговор.

Ее «я еще поборюсь за свое счастье…»

— Вы хотите сепарироваться от семьи… — задумчиво.

— Ларс всегда будет изгоем в семье Ортис, — держит маску спокойствия, но нервно сжимает тонкую сигарету.

И в это мгновение рефлексии я вижу перед собой не Марию Консепсьон Ортис, а несчастную женщину. Несмотря на статус и деньги.

Но все это лирика. Я все еще не понимаю, на какую помощь она рассчитывает с моей стороны. Что значит быть ее проводником?

— Что конкретно вы хотите от меня?

— Совместный бизнес в Шанхае, — жестким тоном.

Вновь удивлена. Очень. Рассматриваю собеседницу. Выражение вновь изменилось. Взгляд решительный. Спина прямая. Сейчас передо мной женщина, готовая побороться за свое счастье и независимость.

— А конкретнее?

— Бутик-отель.

— Это серьезное предложение… — хмурюсь. Вновь ищу подвох.

— Ты независимая умная девушка, и уверена, не будешь тенью Мальдонадо. — меняет тон на деловой. — Все равно будешь искать работу в Шанхае. Почему бы не направить энергию на собственный бизнес. Организация и юридическое сопровождение на тебе, финансирование на мне. Мои личные сбережения. Полная свобода действий. Как только все будет организовано, я перееду с Ларсом в Шанхай. Ты будешь не просто управляющей. А совладелицей отеля. Даже когда уедешь из Китая.

А вот и новые перспективы. Она вынуждена идти на партнерство, иначе никак. И все же…

— Откуда такое доверие ко мне?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Умеешь держать язык за зубами. Не возмешь чужих денег. И будь ты пустышкой, на тебя бы не обратили внимание Айслер с Мальдонадо.

Понятно. Но это не все, что вызывает сомнение.

— Семья Мальдонадо дружна с Ортисами. Это же станет известно…

— Станет. Но далеко не сразу, — не отрицает. — Предложение тебе поступит уже в Шанхае и не напрямую от меня, а от шведской компании.

— Через Ларса, — догадываюсь я.

Кивает.

— Всю вину, что тебя использовали втемную, мы возьмем на себя.

Это может сработать, но есть еще одно «но».

— Мне придется скрывать эту информацию от Давида.

— Из двух зол. — Парирует она. — Я бы могла выйти на тебя через Швецию, когда ты будешь в Шанхае. Но я действую открыто, не скрывая карт, так как хочу прозрачности в нашем будущем бизнес-партнерстве.

Молчу. Потому что не приняла решение.

Но теперь понятен ее маневр с «шоппингом».

— А сегодня мы встретились случайно и решили попить кофе…

— Твой статус изменился, дорогая. Ты уже не сотрудница, а невеста Мальдонадо. Сына нашего близкого друга. Почему бы нам не выпить кофе и не поговорить о твоем будущем?

— Логично, — согласна.

— С ответом не тороплю, дашь его уже в Шанхае, когда определишься, — добавляет она. — И надеюсь, этот разговор останется между нами. Даже если ты не уедешь в Шанхай.

Почему-то цепляют последние слова.

— Почему вы думаете, что я не уеду в Шанхай?

Усмехается. Качает головой.

— Это подсознательное. No importa [не важно]. — Отмахивается, оставляя витиеватый след от сигареты в воздухе.

— И все же?

Делает глоток кофе. Внимательно смотрит на меня.

— Ну, мы договорились быть откровенными, — принимает решение.

— Договорились, — зеркалю. Но она молчит. — Так почему вы так сказали? — насторожена.

— Потому что Хард Айслер своим не делится. — Внезапно. — И я до сих пор удивлена таким положением вещей.

Хмурюсь, вспоминая их с Адрианой разговор.

— Я не его собственность и у нас нет отношений.

— Ну, у Харда свое представление о принадлежности и об отношениях, — с ироничной улыбкой.

Вспоминаю Палому.

— Во-первых наше с герром Айслером взаимодействие сложно назвать отношениями. У нас ничего не было. Во-вторых, насколько я понимаю, у него кто-то появился после того, как я вышла на работу.

— А-а, наша «Марго», — протяжно, с улыбкой на лице. Затягивается сигаретой. — Она хотела бы так думать. Примчалась в Испанию, как только почувствовала, что Хард «уходит».

Задумываюсь. Значит, она была инициатором приезда. Но следует другой вопрос:

— Она знает обо мне?

— Ну что ты. Мы бы не посмели. Но такие вещи женщины чувствуют. И потом, ее эпическое падение говорит о многом.

Не удивлена, что Мария знает. Отель оснащен видеокамерами и такой эпизод не мог пройти мимо владельцев.

— В любом случае мы с герром Айслером расставили точки над «i», — доказываю свою точку зрения.

Выдыхает тонкую струйку. Смотрит на меня с видом «бедное наивное дитя». Но я продолжаю гнуть свою точку зрения. Я выбрала Давида. Разорвала связь с Айслером.

— Вы ошибаетесь. Не Палома, так будет другая. Думаю, у герра Айслера нет проблем с выбором.

Усмехается. Склоняет голову набок.

— Есть в тебе что-то, — задумчиво. — Что цепляет мужчин. — Пауза. — Какое-то противоречие.

— Противоречие? — удивленно.

— Да. Твоя детская невинность, но независимость. Прагматичность, но авантюризм. Это противоречие, кстати и в твоих глазах. Один светлый. Другой темный. Притягивает внимание.

— В любом случае, я уезжаю с Давидом. — Уверенно. Отпивая глоток крепкого эспрессо.

— Да. Мальчик хорош. — Улыбается, элегантно выпуская тонкую струю белого дыма. — Удивил всех. И какой красивый жест. Рыцарский. Таких сейчас не делают. И стратег талантливый. Далеко пойдет. Из него получится отличный дипломат.

— Стратег, — соглашаюсь я.

Но внезапно ее лицо меняется и она серьезным тоном добавляет:

— Ты под защитой семьи Мальдонадо, но будь осторожна. Айслер влиятельней.

Насторожила.

— Постараюсь.

— И даже я, заинтересованная в твоем отъезде, не смогу помочь в случае чего.

Тоже логично. Ее предложение действительно только если Айслер не претендует на меня.

Внезапно на мой телефон приходит сообщение. Юристы Мальдонадо с очередным запросом.

Мария реагирует и, потушив сигарету, встает. Делает жест метрдотелю «на мой счет» и переводит взгляд на меня.

— Буду ждать твоего решения, Мия.

Задумалась. Смотрю ей вслед. Анализирую нашу встречу.

Подвох? Мне кажется, она не врет и не запугивает. Если все сказанное ею ранее — правда, а я думаю, что так и есть, она заинетресована в том, чтобы я уехала в Шанхай, а не осталась.

Айслер прислал? А зачем ему такие сложности? Он бы как раз действовал втемную. Уже в Шанхае, а не привлекая Марию. Нет. Это не его стиль.

Им всем, конечно, нельзя доверять, и я не тороплюсь с принятием решения, но мне Ортис показалась искренной. В любом случае, посмотрим.

Глава 47. Таймшер

Мария скрывается на лестнице, а я, прежде чем встать из-за стола, активирую телефон. Нужно отправить сохраненный в «облаке» скан паспорта гражданина ЕС юристам Мальдонадо. Согласно их запросу. Чем раньше мне сделают визу, тем быстрее мы уедем. После разговора с Марией почему-то тороплю время.

Взгляд цепляется за пепельницу, в которой лежит тонкая потушенная сигарета. Фильтр испачкан помадой. Я не видела Марию курящей на Сан-Хуане, но всем в отеле известен этот факт. Обычно люди курят, когда сильно волнуются. А она волновалась. Скрывала, конечно. Играла на публику спокойствие, но волновалась. Понять бы причины. Хочет сепарироваться от семьи или все же ловушка? Все еще склоняюсь к первому варианту.

«Ты будешь совладелицей отеля», — вспоминаю я ее слова. Она вынуждена идти на партнерство со мной. Так как партнерство - единственный способ заинтересовать меня стать ее проводником. У нее нет другого выхода.

Прячу смарт в белый кожаный bucket. В любом случае, рано об этом думать. Решения буду принимать уже в Шанхае, когда освоюсь. Тем более, ее предложение действительно, если Айслер не претендует на меня.

Айслер… Вот кто меня сейчас волнует больше, чем Мария. Становится страшно за Давида и за поездку в целом.

«Ты под защитой семьи Мальдонадо, но Айслер сильнее…» — вновь слышатся слова Марии, и я уже в ярких красках представляю, как Наваррский перекрыл кислород Мальдонадо или нам вместе. С целью вернуть свою собственность.

Смотрю на вечереющее небо.

— Ктулху. Я же сделала выбор. Разорвала связь. Что бы ни говорила Мария, но Айслер должен переключиться на кого-то другого.

С этой мыслей встаю из-за стола. Иду по террасе, чувствуя как мои эспадрильи на танкетке вибрируют по деревянному настилу в такт пульсу.

Метрдотель любезно проводит меня вниз, и я, наконец-то, выхожу на торговую улицу.

Столпотворение к вечеру усилилось, паркинг у причала битком забит спорткарами и seguridad. Но я иду к Ауди, не обращая внимания. Гоняю мысль. Пытаюсь понять — оставил ли меня Айслер в покое.

— Бесова, ты ли это?! — вторгается в тревожные мысли чей-то оклик, и я резко останавливаюсь, не доходя до Ауди, где меня ждет Франсиско.

Из бутика «Dolce&Gabbana» выходит высокая девушка модельной внешности с длинными русыми волосами и улыбается мне.

Переключаю внимание и узнаю в ней свою знакомую. Мелания Астафьева, моя бывшая коллега по работе в таймшере.

Улыбаюсь. Иду ей навстречу.

— Рада тебя видеть, дорогая, — обнимаю знакомую. — Ты что здесь делаешь? Ты же со всеми REP-ами уехала в Эмираты.

— Я здесь отдыхаю, — она приподнимает фирменные пакеты, а я обращаю внимание, что среди них есть и мужские бренды.

— Я так понимаю, не одна…

— Обижаешь, — откидывает длинный локон назад, но мы создаем пробку в людском потоке, и она тащит меня к припаркованному через дорогу спортивному BMW.

Пока она забрасывает пакеты в багажник, бросаю взгляд на Франсиско — он не подходит, но наблюдает за нами издалека.

— Отличный сегодня шоппинг! — тем временем тараторит Мелана, а я отмечаю, что в машине никого нет. Видимо, бойфренд не участвует в этом мероприятии, что логично.

— Так какими судьбами в наших краях? Переехала сюда? — повторяю.

— Я со своим приехала на пару недель потусить. У него здесь вилла. Он сейчас спорткар выбирает, — показывает на причал.

На секунду зависаю и только сейчас начинаю понимать слова Марии «Тем более, на Рибере сейчас столпотворение и пол-паркинга заблокировано»

— Сегодня здесь какое-то мероприятие? — уточняю.

— Бесова, ты в своем репертуаре, — закатывает глаза. — Оглянись. Весь паркинг в лакшери. Недельное мотор-шоу. Автосалон под открытым небом. Сюда съехались все, у кого есть деньги, чтобы прицениться к суперкарам и прикупить себе очередной Ламбо или Кенигсегг для личного автопарка.

Воистину, если хочешь что-нибудь спрятать — прячь на виду. Мария специально назначила мне рандеву в людном месте, на автосалоне, чтобы наша встреча выглядела спонтанной. Умно. Я даже с Меланкой столкнулась.

Рассматриваю машины на дальнем причале, выстроенные в ряд от маяка до маяка.

— Я так понимаю, в основном спорткары.

— В основном. Но есть модели и потяжелее и ретро. Кстати! Ferrari Club выкатил 70 авто на автосалон. А мой бойфренд прямо любитель «Cavallino Rampante» [символ "вставшего на дыбы коня" Ferrari]

Зависаю. Вряд ли Айслер подыскивает себе здесь какое-нибудь Феррари. Не его стиль.

Переключаюсь на Мелану.

— Значит, твой парень…

— Неприлично богат, — кивает. В глазах огонь.

— Рада за тебя, — улыбаюсь. — Как вы познакомились?

— Так в Эмиратах. Когда работала.

Внезапно ее смарт в руке начинает трезвонить арабским рэпом, высвечивая фото на заставке. Она в обнимку с молодым арабом на фоне эмиратских футуристических зданий.

Бывшая коллега бросает по-английски «уже иду» и, завершая разговор, смотрит на меня.

— Пойдем познакомлю с Рашем. Похвастаюсь, так сказать. Тебе я доверяю.

— Что значит доверяю? — удивленно.

— Ой, а то ты не знаешь наш серпентарий. Не уведешь моего мужика…

«Мне бы со своими разобраться…»

— Да мне домой пора уже… — иду на попятную.

— Бесова. Не беси! Мне и так поговорить не с кем. Ты как подарок для меня. Заодно полюбуемся на суперкары.

Хочу возразить, но после секундного раздумья принимаю решение прогуляться. Во-первых, Меланка хоть и со своими заскоками, но без гнили. И помогала, и выручала девочек, когда было нужно. Во-вторых, я слишком напряжена после встречи с Марией. Нужно переключиться. Такой прием помогает посмотреть на проблему с другой стороны.

Вклиниваемся с коллегой в людской поток, и пока она рассказывает о своей жизни набираю Франсиско сообщение. «Я на причал со своей знакомой. Сопровождать не нужно».

— Рашид, конечно, у меня не писаный красавец, и ростом невысокий но топчик.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Смотрю на Меланию. Верю. Чем-то зацепил. Но качаю головой.

— А ты не боишься? Тоже ведь араб. Они на русских не женятся.

— Разберусь, — отмахивается она и переключается. — О какой blu abu dhabi. Надо Рашу сказать. Хотя он пурист. Предпочитает классический Rosso Corsa.

Смотрю вслед за взглядом Мелаши. Вокруг Феррари синего цвета кружат туристы, а seguridad их отгоняет.

— Лучше расскажи о себе… — оценивает наметанным глазом REP-а мой светлый сарафан. Выгляжу я скромнее в сравнении с ее Versace. Но не напрягаюсь по этому поводу.

— Устроилась в хороший отель на ресепшн. Завтра улетаю в Мадрид. По делам отеля. — О Шанхае, не рассказываю. Как и о Давиде и водителе на SUV. Иначе забросает вопросами и завтра все Эмираты будут знать о моей жизни.

На всякий случай оборачиваюсь. Франсиско не наблюдаю. Но он профи. Если все же сопровождает, то в режиме «стелс».

— Как все наши? — перевожу тему.

— Работают. — Изучающе смотрит на меня. — Но хорошо, что ты не уехала с остальными в Эмираты. Тебе бы там прохода не давали. Блонди там прямо на расхват.

Киваю.

Это и было основной причиной, почему я осталась на Коста-дель-Соль и лишилась таким образом интересной работы.

— Собственно, то же самое мне и сказала Света-менеджер, — подтверждаю я. — Не хочешь попасть в гарем, лучше сиди в Испании. Тем более все мы наслышаны и про porta potty, и про исчезновения девочек.

— Ну ты бы, как наши начинающие модельки в погоне за красивой жизнью, на porta potty ни за какие деньги не пошла бы и на «OnlyFans» телесами не светила бы. Да и вообще ты у нас серьезная. — Усмехается. — Не зря же все наши парни тебя называли «недотрогой». Но могла попасть к кому-нибудь в гарем на изи. Кто бы тебя спрашивал…

Это точно. Хотя не в гарем, но под тотальный контроль чуть не попала.

— О, какие драйверы для моего Раша! — Меланка залипла у витрины Salvatore Ferragamo, а я рассматриваю машины, припаркованные напротив. Мужчина лет 35 лет договаривается с представителями о тест драйве на Aston Martin и туристы с завистью присвистывают.

— Надо потом прикупить моему… — отлипает Мелаша от витрины и мы продолжаем путь к причалу под ее щебет мимо мелькающих Мазерати и Ламборгини, вокруг которых роятся посетители.

Наконец минуем шоппинговую Ribera и сворачиваем на узкий причал с маяками. Здесь народу меньше. И публика посерьезнее. Не только пришедшие поглазеть и приобщиться к лакшери-жизни, но и потенциальные покупатели. Рассматривают суперкары. Прицениваются.

— Боб до сих пор жалеет, что ты не поехала в Дубай, — усмехается подруга. — Ты делала хорошие продажи. Языки знаешь. Читаешь клиентов на изи.

— Как, кстати, Боб? Они с Ким все еще вместе?

— Там все сложно. — Отмахивается.

— В общем, как всегда, — усмехаюсь.

— И не говори. Они то сходятся. То расходятся. Но их партнерству это не мешает. Расширяются. Скупают аллокейшн как не в себя…

Она продолжает рассказывать о моем бывшем руководстве, а я, рассматривая выстроенные в ряд лакшери-авто и потенциальных покупателей, в очередной раз убеждаюсь. Не стиль Айслера. По возрасту ближе к Давиду.

— О, а вот и мой Раш! — Мелана машет рукой парню с заставки телефона, сидящему за рулем Феррари их фирменного ярко-красного цвета.

Тянет меня за руку. Ускоряется. «Похвастаться бойфрендом» как она это назвала.

Рашид оказывается молчаливым молодым мужчиной. Кивком здоровается со мной, даже не смотря в мою сторону — сейчас все его внимание поглощено новой игрушкой. Однозначно, очередная подружка Меланы его интересует меньше, чем Феррари.

Улыбаюсь. Как говорила моя бабушка «мужчины — как дети. Все еще не против поиграть в машинки»

Но внезапно мой позвоночник начинает гудеть. И это никак не связано с новым знакомством. Что-то происходит, и я не пойму причину. Ощущение, что за мной кто-то следит. Как когда-то на пляже за мной следили люди Айслера. Осмартиваюсь. Ничего подозрительного. Но Виго умеет быть невидимым ниндзя. Проверено.

— Шикарный спорткар, — отвлекает меня Меланка. Погружается на пассажирское сиденье и, воркуя с бойфрендом, спрашивает: — Будешь брать?

— Надо оформить тест-драйв, — Рашид щелчком подзывает привлекательную девушку-дилера.

— Как тебе? — поднимает Меланка голову ко мне.

И непонятно. То ли она про бойфренда, то ли про машину.

— Отличный выбор, — отвечаю я сразу на оба вопроса, но все еще не понимаю, отчего у меня такое неприятное ощущение, будто моя чуйка напоминает, почему я изначально не хотела ехать в Пуэрто-Банус. Все-таки Айслер...

Пытаясь найти подтверждение своим выводам, оборачиваюсь и от неожиданности на секунду зависаю. А следом и кривлюсь, не скрывая неприязни. Недалеко от нас, на площадке маяка, из черного Бугатти с открытой вверх дверью появляется блондин. Брай. Как обычно, в солнцезащитных очках, вид непроницаемый, но смотрит в нашу сторону и я хребтом чувствую его взгляд на себе.

Глава 48. Курица или рыба

Чертов Ктулху, вот уж с кем не хотелось столкнуться, так это с блондином. Безусловно, наша встреча случайна, прибыл на автосалон прикупить себе авто для личного автопарка, как сказала Милана. Но если бы знала, то вообще не приехала на встречу с Марией. И теперь понятно, почему мне с самого начала хотелось повернуть назад, не доезжая до Пуэрто-Бануса.

Мажу взглядом. Оцениваю обстановку. Смотрит. Будто недоволен, что я посетила автосалон.

Ну, я тоже не в восторге от встречи, чего и не скрываю. Продолжаю кривиться. Позвоночник дребезжит, от волнения начало шуметь в голове, но вида не показываю. И почему-то тот факт, что вокруг масса народа, вовсе не успокаивает. Если блондин вновь попытается меня заблокировать, второй раз попадать в аварию чтобы прийти в норму, я совершенно не горю желанием.

Думаю, каким образом обороняться, если он опять полезет ко мне со своим «удали тату». Жалею, что надела эспадрильи на танкетке, а не острые каблуки — ими удобнее бить по ноге.

Рядом с блондином какие-то мужчины. Один из них, который помоложе, обращается к Браю, и тот, наконец, переводит внимание на собеседника. Он кажется мне знакомым. Толком разобрать не могу, так как стоит почти спиной ко мне. Скорее всего, кто-то из его охраны, кого я видела на Сан-Хуан.

Так, пока блондин занят, надо побыстрее отсюда уходить.

Делая равнодушный взгляд, перевожу внимание на Феррари, но чувствую, как горит позвоночник.

Рашид неподалеку договаривается о тест-драйве, а я, улыбаясь Миланке, уже строю план, как отсюда ретироваться.

— Я так понимаю, ты сейчас поедешь со своим бойфрендом… — говорю, но начинаю чувствовать головную боль.

— Жаль, что Феррари двухместный. Мы бы тебя прокатили.

— Нет, ну что ты, — качаю головой. — Не хочу вам мешать. Тем более, мне уже пора.

Это даже к лучшему — зачем, чтобы Меланка видела, что я приехала с водителем.

— Дай мне свой телефон, а то я только знаю старый, от компании. Будем на созвоне.

Обмениваемся номерами. В связи с переездом уже совсем скоро мой телефон изменится, но, во-первых, не объяснять же это бывшей коллеге. Во-вторых, тороплю время. Хочу побыстрее отсюда уйти.

— Нехилый выбор, — резко переводит тему Миланка.

Понимаю, что она обратила внимание на Бугатти, и не тороплюсь оборачиваться.

— Посмотри…

Смотреть в его сторону совершенно не хочеться. Но понимаю, что нужно как-то отреагировать на слова Меланы, иначе это будет выглядеть как минимум странно.

Следую за ее взглядом к машинам у маяка, огороженным барьерными стойками с охраной.

Блондин отходит от Бугатти, а дилер поднимает для него двери такого же черного гиперкара, стоящего рядом.

— Посмотри, какой синхронно-винтовой механизм шикарный у Кенигсегга. Гораздо эффектнее, чем «ламбо-двери» или «двери-бабочки», — щебечет Миланка, а я чувствую, как у меня от шума в голове началось головокружение.

Врачи предупреждали о побочке и даже выписали рецепт на сильнодействующий обезбол. Можно было бы отнести этот факт к посттравме после аварии и комы, если бы не присутствие блондина.

— Кстати! — продолжает тем временем Миланка. — Как Bugatti так и Koenigsegg не продает свои машины каждому, кто может их себе позволить. Такой клуб по приглашению, а не просто покупка. Сами выбирают, кому продавать. В основном, коллекционерам и лояльным клиентам.

— Со статусным автопарком… — иронично, но только чтобы попытаться перевести беседу. Шум в голове усиливается, отдавая в затылок и позвоночник.

Со стороны мое состояние выглядит совершенно предсказуемо. Перенервничала. Вторую половину дня провела на ярком испанском солнце без шляпы, хотя врачи рекомендовали прикрывать голову. Отсюда побочка после ЧМТ. Простой обыватель и врач поставил бы такой же диагноз. Но я уверена, что мое состояние связано с присутствием блондина. Словно он провоцирует меня подойти к нему. Но не с целью пообщаться, а чтобы заблокировать, и я всячески этому сопротивляюсь.

— И кастомизацией, — тем временем кивает Миланка и продолжает наблюдать, как блондин осматривает шведскую модель. — Несмотря на цену с шестью нулями, на них такая же очередь как на Birkin от Hermès. Но знаю, что в Марбелье у обоих официальный дилер. Видимо, под заказ и пригнали на автосалон…

— Мгм… На выбор. «Курица или рыба», — иронично. Веду головой, пытаясь преодолеть шум и ватность в конечностях. Такое состояние я ощущала после аварии. Когда училась опять ходить.

— Кстати, наличие этих моделей говорит об уровне мероприятия. Если бы не Раш. Пошла бы посмотрела поближе и на эти гиперкары, и на покупателя…

— Лучше не надо… — крепко держу ее за руку и ловлю ощущение, будто двигаюсь в режиме слоумо.

— Да нет. Я Рашика люблю. Просто любопытно. Кто этот блондин? — присмтривается. — Не видела его в светских хрониках.

— Видимо, с личным автопарком… — продолжаю разговор, но слова выходят вязкой нугой.

— Судя по его виду он может забрать и курицу и рыбу, — усмехается.

Внезапно Брай мажет взглядом по мне, и Меланка сжимает мою руку.

— Слушай! Он посмотрел на тебя.

Посмотрел. И его взгляд отозвался очередной волной и шума в ушах и боли в затылке и позвоночнике.

— Тебе показалось. Он в темных очках.

— Не гони. Он точно посмотрел на тебя. Я такие вещи определяю за километр. Как обручальное кольцо на пальце мужика, даже если его там нет.

— Это экс-бойфренд внучки моего начальства, — стараясь не вдаваться в подробности. Ведь не отстанет.

Блондин наконец погрузился в низкий гиперкар, и моей голове со спиной стало немного легче. Отворачиваюсь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Так вы знакомы?

Вряд ли это можно назвать знакомством.

— Я обслуживала вечеринку от отеля, где они вместе были. Видимо увидел в толпе знакомое лицо… — вновь кривлюсь. От шума в ушах и скачущего давления перед глазами пошли пятна, а затылок с позвоночником начали плавиться.

— А почему лицо такое, будто лимон съела?

— Неприятный тип.

— Чем именно?

Ну не скажу я ей, что он каждый раз лапает мою спину помимо моей воли и повторяет «сведи тату». Тоже мне мануальщик.

— Ничего конкретного. Просто отталкивает.

— Ннну да, — задумчиво. — Он странный.

«Ты еще его прозрачные глаза не видела…» — кривлюсь я, сопротивляясь, но в голове такой перезвон, а позвоночник так гудит, что кажется меня сейчас вырвет.

— О, все таки он выбрал Кенигсегг. Завел машину. Слышишь как урчит мотор?

Но я уже почти ничего не слышу. И под очередной приступ шума в ушах с головокружением, внезапно приходит неприятная гипотеза. Возможно он специально доводит меня до такого состояния. Не хватало только грохнуться в обморок перед его колесами. Еще затащит в машину, якобы чтобы отвести меня до медпункта, а что потом будет, даже думать не хочу.

Это всего лишь догадка, и я могу ошибаться, но лучше переоценить врага, чем его недооценить.

На секунду закрываю глаза. Сосредотачиваюсь. Пытаюсь погасить головную боль. Но параллельно чувствую, как во мне закипает злость.

Он. Меня. Не. Заблокирует. — Шиплю про себя.

— Выезжает со стоянки… — комментирует Мелана и, усмехаясь, добавляет: — Сейчас поздороваетесь.

Чувствуя боль в позвоночнике и микс очередного приступа шума, скачущего давления и злых эмоций, сжимаю челюсти.

— Да лучше б он заглох, не доехав! — в сердцах бросаю я, и готовлюсь. Сейчас он будет проезжать мимо и мне нужно держать оборону любыми силами.

Внезапно слышится резкий звук и я машинально оборачиваюсь.

На нешироком причале встали две машины, поцеловавшись. Кто-то на винтажном спортивном Мерседесе тоже решил устроить тест-драйв и резко выехав, заглох, перегородив дорогу блондину.

Вокруг поднялась неслабая суета и ажиотаж. Даже бойфренд Меланки с дилером отвлеклись - все внимание на аварию. Ловлю желание Астафьевой пойти посмотреть поближе, но она не решается. Во-первых из-за Рашида. Тот стоит на месте. Во-вторых, я мертвой хваткой держу ее за предплечье и уж точно идти в гущу событий не планирую.

— Хах! — улыбается Меланка. — Если бы не супер-реакция блондина, то хорошо бы он своей дорогущей игрушкой приложил бы мерс. А так только задел. Хотя тоже мало приятного.

Смотрит на меня.

— Ну ты и ведьма, — смеется. — Сглазила таки пацана. Обломила ему поездку!

— Совпадение.

— Не зна-а-а-ю. Бесова же. И глаза-то разноцветные. Ведьминские. Девчонки тебя побаивались. Особенно после случая с менеджером.

— Преувеличиваешь…

Но мысленно улыбаюсь. И даже чувствую прилив сил, поднимая глаза к небу. Спасибо за защиту, Ктулху.

Безусловно, блондин ничего не понял, и любой здравомыслящий человек решил бы, что это вполне трехмерная ситуация. Но я знаю — мне помогли. И не только потому, что шум прошел и мозги с позвоночником перестали плавиться. У каждого своя вера.

Прощаюсь с Миланкой, пока не подошел ее бойфренд, и быстро направляюсь по причалу к Рибере.

Затор дал мне время уйти незамеченной. Врезаясь в толпу, лечу к паркингу и, только очутившись рядом с машиной, выдыхаю.

Подхожу к двери, но Франсиско меня встречает сзади.

— Отходил по нужде, — отчитывается он, но я, уже ученая баскскими мальчиками, понимаю. Сопровождал.

Только сев в машину и выехав за КПП Пуэрто-Бануса, облегченно выдыхаю и откидываюсь спиной на удобное сиденье. Массирую шею, но на всякий случай проверяю дорогу. Черного гиперкара нигде не наблюдается. Как я и предполагала.

Кривлюсь. Вновь массирую шею. До чего же неприятный тип, этот Брай. Вот уж кто хочет моей деградации и препятствует моему развитию.

Устала. И пониятно почему. Во-первых, напряг из-за встречи с Марией и ее предупреждение об Айслере. Во-вторых, сопротивление блондину заняло слишком много ресурса.

Закрываю глаза, чтобы отдохнуть, пока едем домой, но в сумке оживает смарт. Читаю на экране “Давид” и расслабляться не тороплюсь. Все еще помню предупреждение Марии.

Активирую запрос видео-звонка.

— Привет, — Давид улыбается.

— Как прошла встреча в Посольстве? — прячу тревогу.

— В штатном режиме, — пожимает он плечами, и я выдыхаю.

— Я отправила юристам копию паспорта.

— Да. Они все получили. Процесс пошел.

Анализирую. Возможно, Айслер и правда оставил меня в покое. Ведь о нем ни слуху ни духу с момента нашей последней встречи на паркинге в Севилье. И те несколько дней, что я раздумывала, он тоже никак не проявлял себя. Даже Мария осмелилась выдвинуть мне предложение…

— Все так просто? — продолжаю разговор.

— Ну, будут еще формальности. Заполнение анкет и бумаг. Но все это временная суета.

— Да. Временная. — Эхом.

— Ты выглядишь… напряженной. Что-то случилось?

Улыбаюсь.

— Нет, просто устала.

И это правда. Настолько устала, что не хочу поднимать разговор о билете бизнес-классом. Не хочу портить такой спокойный гармоничный момент.

— Давай я пришлю кого-нибудь помочь тебе упаковать вещи.

— Нет, не надо. Я сама.

— Хорошо. — не настаивает. — Почему устала?

— Была на шоппинге. Покупала подарки.

— Подарки?

— Да. Для семьи Мальдонадо.

— Не надо было тратиться. В Мадриде тебя бы отвезли на шоппинг. С моей карты оплатила бы.

— Именно этого я и не хотела. А так купила подарки всем на свои кровнозаработанные.

Хмурится. Но в спор не вступает.

— Главное, от души. — добавляю.

Кивает.

— И мне купила?

— Конечно.

— Что именно?

— Даво, все в свое время.

Усмехается.

— Что? — мне непонятна его реакция.

— Ты меня назвала Даво.

— Можно?

— Да.

— Расскажи мне что-нибудь о Шанхае.

— Что именно?

— Все, что хочешь.

Давид начинает рассказывать о трансокеанском мосте в 36 км, о частном саде «радости», о Шанхайской башне почти в 650 метров, о традициях, а я, откинувшись на спинку кресла, внимательно его слушаю и внезапно понимаю.

Он — единственный человек, кто мне не мотает нервы, не давит на меня и с кем мне не приходится напрягаться.

Я сделала правильный выбор.

Глава 49. Сборы

День проходит в суете. К счастью, запланированной. Полным ходом идет упаковка вещей. На низком старте готовлюсь ехать в аэропорт. В квартире полный хаос. Будто смерч прошелся. И почти жалею, что отказалась от внешней помощи.

Вчерашний инцидент на мотор-шоу остался в прошлом. Как и блондин на причале. Собственно, как и думала. В момент аварии я даже не смотрела в их сторону, поэтому вряд ли кому-нибудь придет мысль обвинять меня. Так что, уверена, больше я этого неприятного блондина не увижу.

Сортирую, что можно оставить, а что взять с собой в Китай.

В тумбочке, среди конспектов и пособий по отдельному менеджменту, нахожу пару книг. Одну покупала в книжном. Новое издание Лавкрафта в оригинале. Кладу ее в чемодан вместе с учебниками. Смотрю на вторую книгу в ярком переплете и вздыхаю. Мне ее дала почитать Лола. Ну как «дала». Навязала с горящими глазами и со словами debes leerlo [ты должна это прочесть]. По обложке с небритым бруталом-мужчиной с томным взглядом, притягивающим девушку в ярком платье, я сразу поняла, что прочесть это буду не в состоянии. С вымученной улыбкой взяла книгу и забыла о ней в следующую минуту.

— Надо отдать, — откладываю книгу и продолжаю сборы. Настроение странное. Я бы сказала, противоречивое.

С одной стороны, приподнятое перед очередным жизненным витком. С другой — кроет нервным вайбом. Из головы не идет разговор с Марией Ортис. Вернее, ее предупреждение об Айслере. Сердце не на месте. Дергаюсь, не то чтобы от предчувствия. От неизвестности. Напрягает тишина с его стороны. Либо ушел в гостинг и переключился на других женщин. Либо все это одна сплошная ловушка, включая предложение Марии.

Единственное, что успокаивает — сон, увиденный ночью. Я еду в машине на заднем сиденье и смотрю на дорогу. Вернее, широкий автобан. Вижу, как за окном пролетает самолет по касательной вверх, что частое явление для зоны аэропорта, и киваю — скоро пункт назначения.

В руках держу смарт и будто с кем-то переписываюсь. Скорее всего, с Давидом.

Поднимаю голову — впереди виднеется указатель на аэропорт, куда мы сворачиваем с трассы и, не сбавляя скорости, едем к месту назначения.

Что ни говори, но сон хороший, особенно в преддверии моего отъезда с Коста-дель-Соль. Значит, все должно получиться.

Зависаю с зимней курткой от Desigual в руках. Ну как «зимней». Для теплого испанского побережья. Гуглю климат Шанхая. Ага. Субтропики. Средняя температура зимой 5—10 градусов тепла. Отлично, почти как здесь — и уверенно трамбую любимую куртку в чемодан.

Время еще есть и я делаю перерыв. Ставлю на плиту старенькую «Моку» [гейзерная кофеварка, распространена в Испании и Италии] и набираю Лолу.

— Бесита! Как же я рада тебя слышать! ¿Que tal? [как дела]— бодро звенит бывшая напарница. — Нам сказали, что ты уволилась. К Давиду переезжаешь, да? — понижая голос.

— Да. — Но о поездке в Китай молчу.

— Ну мы все так и поняли. Когда ты приехала на белом Ауди.

Да я, собственно, и не скрывала.

— Наши, конечно, все под впечатлением до сих пор. Вы очень хорошо смотритесь вместе. Que hermosa pareja [какая красивая пара]. Все в отеле такого мнения. Правда, некоторые считают экс-новию Алисию лучшей парой, но это от зависти… — выдает очередью в сто слов в минуту Лола. — Пригласишь на свадьбу?

— До этого еще далеко.

— А зачем тянуть!? Такой шикарный парень! И какой красивый жест сделал на корриде!

— Мы еще даже не помолвлены. Какая свадьба?

— Ну и что. Главное не помолвка…

— Главное результат, — перехватываю я инициативу и меняю тему: — Слушай, я забыла вернуть тебе книгу. Ты давала почитать неделю назад. Сейчас собирала вещи и обнаружила.

— А! Точно! Оставь на память от меня! Роман шикарный же! ¿Verdad? Я две ночи не спала, пока не прочла. Тебе тоже понравился?

— Я не успела прочесть. С учебой времени совсем нет. — Почти правда.

— Тем более, оставь себе! Будешь читать и вспоминать о Лоле.

Вздыхаю. Придется не только везти книгу с собой, как память. Но и читать тоже. Из уважения к бывшей коллеге. Что ж. Будет чем заняться в самолете до Шанхая. Перелет долгий. Улыбаюсь про себя. Представляю удивленное лицо Давида, когда он увидит книгу. Он хоть и рыцарь у меня, но однозначно не похож на томного парня с обложки. Чувствуется в нем внутренняя жесткость. Реальная, а не поддельная. Несмотря на возраст. Как крепкое молодое дерево, которое со временем разрастется, укутает густой кроной, пустит цепкие корни и станет могучим Энтом.

— Спасибо, Лола.

— De nada, Cariño. [не за что, дорогая] у меня сегодня выходной. Давай встретимся вечером. Посидим где-нибудь. Заодно расскажу последние новости.

— Я бы с удовольствием, но времени нет. Вещи пакую.

— Жаль. А то моя двоюродная тетя сегодня на хвосте такую новость принесла. Просто бомба.

При этих словах мой кофейник взрывается шипением от пролитого на плиту кофе. Черт, видимо фильтр полетел или воды перелила.

Но факт «бомбы» настораживает. Очень. И пока бегу к кухонной консоли выключать плиту, аккуратно спрашиваю:

— Тетя, которая тебя устроила на ресепшн?

— Ну да. А я никому в отеле рассказать не могу.

— Что за бомба? — все больше настораживаюсь.

— Ты же вроде бы должна знать novio Марии Ортис. Тебя забирали на Сан-Хуан в дом Ортисов.

— Да. Я его видела. — Играю задумчивость, вытирая горячую кофейную жижу. — Швед, кажется.

— Exacto. Ларс Ларссон.

— А что с ним? — чувствую, как начинает вибрировать позвоночник.

— Его сегодня утром арестовали.

— В смысле?! — моя рука каменеет вместе с тряпкой на плите.

— Короче. Наша Мария неделю назад подарила своему novio парусную яхту. Я ее видела на фото. Ну такая. Совсем небольшая. Но мне очень понравилась. Шикарная прямо. Инновационная. Причем делали яхту на заказ в Амстердаме. Кто, как не древняя Голландия, знает толк в парусниках. Мария даже ездила в Амстердам для этого. Наверное, подарок на какой-то юбилей. Ну, сама понимаешь, какие у них там могут быть юбилеи… — строчит напарница нон-стопом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Лола, сфокусируйся, — обрываю я ее, бросая грязную тряпку в раковину.

— А. Ну так вот. У Ларса на яхте нашли приличную дозу кокса.

Зависаю, забыв закрыть воду в кране. Утверждать не могу, но Ларса трудно назвать кокаинозависимым. Он производил впечатление крепкого здорового мужчины. Несмотря на инцидент в бильярдной. Хотя… мог сбывать.

— А как полиция узнала?

— Так его сначала на дороге полиция остановила. Ну знаешь, у них рейды бывают. Дорогу перекрывают. — Киваю. — Нашли дозу в машине. А потом уже на яхту дружной компанией.

— И что теперь с ним будет?

— Ну тетя говорит, что Ортисы будто бы договорились не доводить до суда. Ограничатся депортацией.

Зависаю, вспоминая нашу встречу с Марией и ее слова «они никогда не примут Ларса». Как удобно складывается ситуация для Ортисов.

— Мария должно быть разбита.

— Ох. Не просто разбита. В отчаянии.

— Да. В отчаянии. — задумчивым эхом. Ищу выход для Марии. — Glück im unglück [нет худа без добра]. Она может уехать к нему в Швецию…

— Ну что ты! Ортис не отпустит свою дочь к человеку, у которого нашли наркотики.

Задумчиво киваю. Логично. Не отпустит. Даже если в крови Ларса не найдут кокаина. Его могут обвинить в хранении или сбыте.

Ортис-старший — жесткий человек. Не только перекроет финансы, но и кислород. Обоим. Уничтожит Ларса, если Мария посмотрит в его сторону. И Мария это понимает.

Завершаю разговор и продолжая прокручивать новую инфу, сажусь на диван рядом с открытым чемоданом.

Теперь можно сказать, что Ортис не играла, а была искренней. И значит, интуиция меня не подвела.

Но как удачно нашли кокаин у Ларса! Такой ход на несколько шагов вперед. Продуманный. Чтобы у Марии не было и шанса воссоединиться со своим novio.

Виновен ли Ларс? Думаю, его подставили. Как и в бильярдной.

Хмурюсь. Анализирую. Выводы напрашиваются сами собой.

Либо старший Ортис узнал, что его дочь решила бежать в Азию, и зарубил на корню ее движ.

Либо Адриана вновь вступила в игру. Один раз я была не только свидетелем, но участником шоу по выдворению инородного шведа из семьи. Что мешает Адриане провернуть очередной сценарий во второй раз, но на новый лад? Тем более, она на островах. Пусть докажут.

Либо это дело рук Айслера. Возможно, у него был свой план сделать мне бизнес-предложение через подставных лиц. И тогда логично его нынешнее молчание. Мария же перешла ему дорогу. Одним своим предложением навела на мысль о схеме Айслера. Еще и набралась смелости, желая завоевать мое доверие, и предупредила. За что и наказали. Жестко и быстро.

Есть еще один вариант. Ортис попросил помощи у Наваррского. И тот разрулил ситуацию в обычной для него манере. Хладнокровно и эффективно.

Хмурюсь. Смотрю на чемодан. От тревоги участилось сердцебиение.

Если два первых предположения никак со мной не связаны, третий внушает тревогу.

Встаю и, подойдя к шкафу, продолжаю паковаться. Надежду вселяет увиденный мной сон.

Смотрю на часы. Ловлю себя на мысли, что вновь тороплю время, желая поскорее очутиться в аэропорту, а лучше в самолете. Уже с Давидом в направлении Шанхая.

Глава 50. Аффирмации

Несмотря на тревогу, продолжаю сборы. Кладу к упакованным вещам джинсы. Перехожу к сумкам, висящим на двери шкафа. Будут занимать слишком много места в чемодане. Кое-что нужно отдать Радке.

Свой бакет, который я брала вчера на встречу, нужно забрать. Он приносит удачу. Пусть не бедной Ортис, но мне точно. Марию я прочла правильно и с блондином разобралась.

Всегда считала, что сумки, украшения и некоторые вещи обихода обладают какой-то энергией. Я даже расческу свою всегда прячу в тумбочке. По крайней мере, на экзаменах в школе половина девчонок приходили в «счастливых» блузках и юбках, туфлях, заколках и даже колготках. Суеверие конечно, но что поделать. Я тоже частично в это верю. Какая есть.

Упаковываю белую кожаную сумку в чемодан. Смотрю на аккуратный голубой рюкзачок. А вот его можно отдать Радке. Проверяю карманы. Кладу руку на жесткую ткань. Шепчу, как обычно в таких случаях, «отдай все мое» и откладываю его в спортивную сумку Радки.

Тянусь к джинсовой бандолере. Здесь сложнее. Именно с ней я попала в аварию. Но при этом все-таки не доехала к Айслеру на яхту. Как и хотела. Glück im unglück [Нет худа без добра]? На секунду зависаю. Принимаю решение. Нет. Все же оставлю.

Открыв молнию внутреннего кармана, запускаю руку и замираю. Настолько сильно, что слышу собственный пульс. Даже не хочу шевелиться. Не то чтобы вытаскивать ладонь.

Кривлюсь и все же тяну вверх крепко сжатый кулак. Разжимаю пальцы.

«Chaîne d'ancre». [Якорная цепь].

Рассматриваю поблескивающие на солнце золотые браслет и кольцо. Кожу на ладони царапают гладкие края металла.

Чертов Ктулху. Я совершенно о них забыла.

И дело даже не в том, что передо мной дорогое украшение. Чужие деньги. Проблема в другом. Это атрибут. Символ поставленной связи. В нем тоже своя энергия. Почти как в обручальных кольцах. А мной купленное кольцо как раз на безымянный палец. Потому что на средний не было. Но кого это волнует? Факт остается фактом.

Беру с рабочего стола футляр с подвеской. Выхожу на террасу. Смотрю на два подарка. От Мальдонадо и от Айслера. Под яркими лучами южно-испанского солнца украшения так блестят, что хочется зажмуриться. Протягиваю пальцы к «якорной цепи». Нагретый на солнце металл оживает и так и норовит обвить мое запястье крепкой хваткой.

Вытаскиваю из футляра подвеску от Давида. Солидный бриллиант явно больше карата тоже разгорается в моих пальцах живой силой, переливается на солнце, оставляя радужные следы на коже.

В обоих подарках своя символика. У одного на троне. У другого под контролем. Пусть сны с обоими были позитивными.

В любом случае, я сделала свой выбор и не жалею о нем ни секунды.

Черт. Нужно как можно быстрее отдать «Chaîne d'ancre». Тем самым закрыть гештальт и окончательно оборвать связь.

Но с Айслером точно встречаться не планирую. Отметаю сразу этот вариант.

Через Петера? Тоже нет. Будет казаться, будто я напрашиваюсь на встречу. А вот через Лант — выход из положения. Но как? Появляться в отеле перед отъездом не хочу. Особенно в свете последних событий.

Сосредотачиваюсь. Решение приходит быстро. Я оставлю украшения здесь. В апартаментах. В тумбочке.

Встаю. Вытаскиваю из под вороха одежды тетрадь с конспектами. Пусть занятия и проходят в режиме онлайн, иногда мне удобнее делать наброски от руки. Выдираю чистый лист и быстро пишу записку Лант. С просьбой передать украшения Айслеру. Перечитываю. Прячу ювелирку в согнутый пополам лист, как в конверт, и кладу в ящик тумбочки. Потом, когда уже сяду в самолет, продублирую сообщение на ее рабочий смарт.

Выдыхаю. Становится легче. Надеюсь, проблема решена. Но тревога не отпускает. После Ларса очень боюсь за Давида.

Надеваю подвеску. Прячу под блузкой. Прижимаю ладонью к груди корону, чувствуя острые края бриллианта. Пусть и моя вера тоже защитит Давида Мальдонадо.

— Чертов Ктулху. Лучше бы я не ездила в отель на Ауди, — досадливо дергаю головой, но тут же возражаю себе: — Какая разница. Айслер все равно бы узнал.

Пусть со стороны я выгляжу сумасшедшей или самоуверенной снобкой, возомнившей, что ее никак не может оставить в покое такой человек, как Наваррский. И, может быть, Айслер уже обо мне забыл и на связи сейчас с другой женщиной. Но, как и в случае с блондином, лучше переоценить врага, чем недооценить.

С этой мыслью и продолжаю сборы. Сортирую остатки вещей — в чемодан и в сумку для Радки.

Поверх складываю подарки для семьи Мальдонадо.

Проверяю пустые полки и закрываю чемодан. Качу его ко входной двери, где уже стоит большая дорожная сумка.

— Ну, кажется, все… — выдыхаю, когда слышу за дверью шаги. Стук и голос Франсиско. Пора ехать.

Уверенно открываю дверь и встречаю на пороге водителя.

— Большая дорожная сумка и чемодан уйдет в багаж. Спортивную сумку забросим к подруге. А коробки с детским пианино и машинкой в ручную кладь, — отдаю распоряжение, подхватывая удобную сумку-saco. Заныриваю рукой внутрь. Проверяю документы. Вроде бы ничего не забыла.

— Ну, Ктулху в помощь, — выдыхаю я и закрываю дверь.

К счастью, консьерж на месте, и я, прощаясь, отдаю ему ключи с указанием, что их нужно отдать сеньоре Лант.

Грузимся. Едем. Быстро добираемся до моего прежнего дома, чтобы не опоздать на рейс. Радка уже внизу встречает меня.

— Ты выглядишь встревоженной, — отмечает она, забирая у водителя сумку.

— Волнуюсь перед поездкой, — обнимаю подругу, прощаясь с ней. Когда еще встретимся, неизвестно.

— У тебя все получится, — шепчет она мне те же слова, что и Лант, и я, целуя ее в щеку, сажусь в машину.

Быстро стартуем с места, оставляя Радку позади. Развернувшись, машу ей вслед. Сколько у меня было таких подруг, которых я оставила в прошлом.

Но вновь разворачиваются вперед, и уже через пять минут мы съезжаем с «гор» на основную дорогу.

Проезжаем мимо отеля. Хмурюсь. Чувствую дискомфорт в позвоночнике. Хочется поежиться. Не нравятся мне и ситуация с Марией и найденные «якорные цепи».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Прощайте, Бернхард Айслер, — вновь говорю я и добавляю: — «Chaîne d'ancre» я тоже вернула. Теперь я точно вам ничего не должна.

Уже совсем скоро выезжаем на трассу, оставляя позади город. Пролетаем указатель на Малагу. Смотрю вперед. За горизонт.

Теперь точно все. До аэропорта по платному highway ехать минут сорок. Значит, через полчаса будет визуал, что я видела во сне.

Гашу тревогу последних часов, откидываюсь на спинку кресла и смотрю за окно.

В машине тишина. Объемная. Живая. Говорящая о крутых переменах в моей жизни. Чувствую, как скорость пронизывает время. Лишь проносящийся мимо пейзаж и машины нарушают хрустальное безмолвие. Кладу ладонь на спрятанную под блузкой подвеску. Вспоминаю прощальные слова Эммы Лант и Радки.

«У тебя все получится».

Да. У меня все получится. — Аффирмацией.

Внезапно тишину салона резко обрывает трель моего смарта.

Хмурюсь. Во сне я вела переписку, а не говорила по телефону. К тому же рано, до съезда в аэропорт далеко.

Позвоночник начинает дребезжать. И я понимаю — на связи не Давид. Что-то не так. Как и надрывающийся смарт.

Франсиско бросает на меня короткий взгляд в зеркало заднего вида. Пусть и не улавливает, почему я не тороплюсь отвечать на звонок, но вопросов не задает.

Но я понимаю, что прятаться за неизвестностью нельзя. Неизбежность так или иначе настигнет.

Вытаскиваю смарт и кривлюсь. Как я и предполагала, это не Давид. Бессознательно смотрю на набор цифр, высвечивающихся на экране.

— Бесова. Открывай ящик Пандоры, — приказываю себе и активирую звонок.

Глава 51. Неожиданно

— Здравствуй, Мия, — узнаю низкий тембр Каэтано Мальдонадо. Отца Давида.

— Здравствуйте, сеньор Мальдонадо, — стараюсь, чтобы мой голос не дребезжал, но напрягаюсь еще сильнее. Если звонит кто-то из близких родственников Давида, то, вероятно, что-то очень серьезное.

— Нам нужно поговорить. — Напряженно.

— Что-то случилось?

Сердце колотится так, что, кажется, сейчас проломит грудную клетку.

— Да, кое-что произошло.

Воображение рисует страшные картины. Начиная от подкладывания наркотиков в машину Давида, до его исчезновения.

— Давид здоров? Он в порядке? — уже не скрывая тревоги.

— Да. Он в порядке.

— Это главное, — выдыхаю. Но чувствую, будто Мальдонадо к чему-то меня подготавливает.

— Да, девочка. Это главное. Разговор касается Давида и вашей совместной поездки.

Перестала дышать. Айслер перекрыл кислород? Нас не выпустят из Европы? Ему, как и Ларсу, подложили наркотики?

— Что-то с документами? — аккуратно начинаю издалека.

— Novia Давида Алисия, с которой он расстался, беременна.

Застываю. Настолько неожиданно прозвучала эта новость, что в первую секунды ничего не могу произнести.

В динамике повисает тишина. Мальдонадо не торопит. Понимает, что я должна все это переварить.

— Беременна… — наконец реагирую я.

— Да. Как оказалось уже два месяца, — судя по его интонации для него это тоже сюрприз.

— Два месяца, — продолжаю повторять за ним.

Но мысль уже работает. Значит, это произошло до нашего с Давидом знакомства.

— Наш семейный врач осмотрел Алисию в нашем медцентре и подтвердил беременность.

Машинально киваю, вспоминая медиков, которые делали перевязку Давиду после корриды. И слова Лолы, что это их личный хирург. Умно. Мальдонадо-старший должен был проверить беременность Алисии через медиков, которым он доверяет.

Но тут же возникает другой вопрос.

— Почему только сейчас все это вскрылось?

Хмурюсь еще сильнее. Если бы Алисия сказала о беременности раньше, сколько бы ненужных надежд, планов, решений и, главное, чувств и эмоций можно было бы избежать. Сколько ресурса потрачено впустую.

— Она узнала о беременности уже после расставания с Давидом. Две недели назад. Хотела сообщить моему сыну на корриде.

— Но вмешалась я, — завершаю его мысль. И вспоминаю лицо Алисии, полной надежды на воссоединение. Ее руки, нервно сжимающие веер. Ее негодование на паркинге. Значит, вскрылся еще один эмоциональный слой.

Верю словам, что Алисия поняла далеко не сразу. Знаю девчонку в Италии, которая обнаружила свою беременность только через два месяца.

— Давид сейчас… — пауза. — поехал к Алисии. Скоро тебе позвонит. Но я решил взять на себя обязанность проинформировать тебя.

— Да, это правильно, — соглашаюсь.

Меньше ненужных слов и эмоций. И его торопливость с настороженностью понятны — ему нужно было не только остановить меня до того, как я сяду в самолет. Но и убедиться, что я не прилечу выяснять отношения. Неизвестно, сколько Давид будет разбираться с Алисией и его семьей.

— Надеюсь, ты понимаешь, что…

— Не беспокойтесь, — обрываю Каэтано на полуслове. — Я отменяю поездку. Сделайте возврат билета. И можете быть уверены, — жестким тоном и выпрямляя спину. — Я никогда не потревожу Давида, семью Мальдонадо или семью Алисии. Я. Даю. Вам. Свое. Слово. — Чеканя каждую букву.

— Благодарю, Мия. — С уважением. — Мы не ожидали такого поворота.

— Понимаю.

Безусловно. Какая бы там любовь не была у Давида ко мне, и каким бы однолюбом он не был, но ребенок есть ребенок. Он все расставил на свои места. Мальдонадо — крепкий клан, где семья и дети — это святое. Вариант не женится на Алисии и быть приходящим папой ими даже не рассматривается. Да и мной тоже.

— Насчет твоей работы в отеле, — внезапно. — Мы осознаем, что ты уволилась из-за предложения Даво. Можешь не беспокоиться. Утром первым делом поговорю с Ортисом. Тебя восстановят на работе.

Горько усмехаюсь. Кажется, мое увольнение по собственному, а следом и обратное зачисление уже входит в привычку. Я стану ходячим мемом в «Royal Holidays».

— Благодарю, сеньор Мальдонадо.

Не отказываюсь. Работа мне нужна. И не моя вина, что все так произошло.

— Будь уверена, Давид не прячется. Он выйдет с тобой на связь, как только мы встретимся с семьей Алисии.

— Нет, — жестко. — Не нужно, чтобы он звонил. Спасибо, что именно вы меня проинформировали. Передайте сыну, что я не держу на него зла и искренне желаю ему счастья.

— Передам. Тебе тоже удачи в жизни, Мия.

Благодарю старшего Мальдонадо и, попрощавшись, опускаю смарт.

На секунду закрываю глаза. Накрывают эмоции. От напряга шумит в голове. Но времени на рефлексию нет. Смотрю на Франсиско. Ловлю его взгляд в зеркало заднего вида. Безусловно, он слышал наш разговор, все понимает, но продолжает ехать вперед, правда, уйдя со скоростной полосы. Ждет моего распоряжения.

— Возвращаемся. — Коротко. — И, если можно, побыстрее.

Франсиско молча кивает. Перестраивается на съезд, и меня вжимает в кресло, когда мы идем на ближайший разворот по низу.

Смотрю на трассу отсутствующим взглядом. Но мысль продолжает работать.

После корриды прошло два дня. Именно столько я принимала решение. Почему Алисия не действовала? Возможно, тоже ждала моего решения. Надеялась, что я откажу Мальдонадо. Логично с ее стороны. На корриде восторга я по отношению к Давиду не проявила и влюбленными глазами на него не смотрела. Но как только экс-новиа узнала о моем «да», сказанном вчера, уже с утра пошла в наступление.

Прокручиваю разговор с Каэтано. Вспоминаю обрывки информации от коллег. «Поговаривали, что у него намечалось что-то серьезное с Алисией. Из семьи магнатов de Moda», «Вроде бы, у них начало намечаться что-то серьезное, официальные отношения, но Давид с ней расстался»

Серьезно или нет, но я не сомневалась, что у них что-то было. Это логично. Иначе бы Алисию не называли novia. Не в девятнадцатом веке живем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Одно непонятно. Все произошедшее не бьется с моей логикой. Значит, не было никакого выбора? Тогда почему мне приснился сон, где Давид надевает на мой палец кольцо? Если к тому времени Алисия уже была беременна.

В любом случае, сейчас прийти к каким-либо выводам я не в состоянии.

Вижу знакомые места, поворачиваем с трассы на город и уже через пятнадцать минут подъезжаем к подъезду дома.

Франсиско, по обыкновению, подхватывает из машины мой багаж, планируя везти его в дом, но я резко его останавливаю.

— Нет. Я сама.

— Я помогу…

— Нет. — Жестко.

Я сказала правду — не держу на Давида зла. Он меня не обманывал. Но Мальдонадо уже для меня не существует. Как и его помощь. Я вычеркнула его из своей жизненного сценария.

Смотрю на свои вещи. Возвращаю в багажник две коробки — детское пианино и машинку. Можно, конечно, подарить детям. Они в нашем с Давидом расставании ни при чем, но зачем напоминать семье Мальдонадо о своем существовании.

— Выбросьте, пожалуйста, по дороге.

Самой сейчас тащиться на мусорку нет сил.

Франсиско ничего объяснять не нужно. Он, как обычно, все понимает и молча кивает.

Но это еще не все. Снимаю подвеску и протягиваю ее водителю.

— Передайте Давиду.

Молча прячет в карман, но добавляет:

— Давайте я все-таки помогу с багажем.

— Нет. — Уверенно. — Прощайте, Франсиско. Вам тоже удачи.

SUV отъезжает, а я тащу свои вещи в подъезд. Благо консьерж на месте. Отдает ключи. Смотрит с удивлением. Рисую улыбку.

— Рейс отменили, — пожимаю плечами и, наконец, захожу в лифт.

Торопливо иду по коридору своего этажа. Очень хочется сейчас закрыться от всего мира и остаться одной. Но едва вхожу в студию и щелкаю замком, трезвонит смарт. Эхом отдавая в пустой студии. На этот раз Давид.

Хмурюсь. Не хочу с ним разговаривать. Что он может мне сказать нового? Сбрасываю звонок, но тут же приходит сообщение.

«Мия. Ответь на звонок»

На секунду зависаю и все же пишу ему ответ. Нужно поставить точку.

«Я не держу на тебя зла, Давид. Ты ни в чем не виноват. Но наши пути разошлись. Желаю тебе счастья и удачи в жизни. Забудь мой номер. Прощай.»

Перечитываю, отправляю и блокирую его номер.

****

Продолжение завтра

Глава 52. Такова жизнь

Наконец-то тишина. Но от нервного напряга раскалывается голова. Так как свет я не включала, из-за незакрытых штор просвечивает закат, освещая студию.

На автомате сбрасываю босоножки и иду в комнату. Встаю по центру. Накрывает прострацией.

Состояние — будто по мне прошлись катком. И вроде бы ничего смертельного не произошло, никто не виноват, так сложились обстоятельства, но сил нет даже на рефлексию.

Надо принять душ. Хочется смыть этот день не только с кожи, но и из памяти.

Стою под прохладными струями воды. Но легче не становится. В голове шум. В сознании хаос. Который я никак не могу привести в подобие порядка.

Какой странный сегодня день. Кринжевый. Как только я приняла решение и сказала «да», вокруг меня активизировались события. Закрутились смерчем. Сначала Мария со своим предложением. Затем Ларс с коксом. А теперь и Алисия с беременностью. Будто я стала катализатором. Активировала какой-то механизм.

На ум приходит последний сон. Черт. Тогда в какой машине я ехала и с кем вела переписку?

И этот улетающий самолет из сна… Утром я не придала значение этому факту. Вернее, расшифровала его, как скорое прибытие в аэропорт. Но теперь понимаю. Это был самолет на Мадрид. И он улетел без меня.

Обмотавшись полотенцем, выхожу из ванной. Бросаю взгляд на багаж у двери. Нужно бы распаковать вещи… Но ни сил, ни желания. На секунду зависаю.

Мальдонадо сказал, что восстановит меня в отеле. И я даже согласилась. Но сейчас, когда буря немного улеглась, я понимаю, что не хочу возвращаться.

С энотуризмом по-прежнему глухо. Но кто сказал, что я должна продолжать свой путь в Испании? Возможно, это знак уехать?

Опять все начинать с нуля? Почему бы нет. Только принимать решение нужно быстро. Если я откажусь от работы в отеле, необходимо освободить студию уже завтра.

Вытаскиваю ноут из сумки и иду на террасу. Правда, не доходя до стеклянной раздвижной двери, слышу звук пришедшего сообщения. Напрягаюсь. Давид с другого номера? Я обещала Каэтано, что больше не буду контактировать с его сыном. Бросаю взгляд на экран. Радка прислала голосовое. Пожелала легкой посадки.

Сажусь в плетеное кресло на террасе и, откидывая мокрые волосы назад, набираю Делчеву.

— Привет, hermana! [сестра]! Ты уже в Мадриде? Давид тебя встречает? Передавай ему привет, — тараторит подруга на фоне музыки. Она на работе в ночную.

— Нет. Я уже дома.

— В смысле?

— В смысле не улетела.

Пауза. Музыка отдаляется.

— Что случилось? — испуганно.

— Алисия, бывшая девушка Давида, беременна. — В лоб.

Повисает тишина. Радка тоже переваривает.

— No me digas! [да ладно]

— Это правда.

— Да не может быть, чтобы Давид тебе изменял… Мигель мне говорил, что он порвал с Алисией сразу после поездки сюда на Сан-Хуан. Он как раз с тобой познакомился.

— Срок два месяца.

Пауза. Видимо тоже считает.

— Joder… [ругательство] Вот это попал Мальдонадо.

— Это жизнь…

— А ты уверена в инфе? Почему она сказала только сейчас? Очень удобно всплыла ее беременность. Прямо перед твоим появлением в Мадриде и вашим с Давидом отъездом в Китай.

— Беременность и сроки подтвердили врачи в медцентре, куда направил ее Мальдонадо. И как он сказал, Алисия сама узнала о ребенке пару недель назад. Решила устроить сюрприз Давиду на корриде.

— Ну понятно. Хотела воссоединиться. На альтернативе он поднимает ее веер. Они мирятся. И после корриды она рассказывает ему радостную весть.

— Да. Я тоже вижу этот сценарий. После корриды все поехали на фуршет. Видимо, там она и планировала рассказать. Но Давид уехал ко мне.

— Ты, конечно, перешла ей дорогу…

— Да ну. Беременность не скрыть. Что и произошло.

— Ага. Если это вообще ребенок Давида.

Качаю головой.

— Сейчас такие вещи проверяются на изи. — Знаю, о чем говорю. Одну мою коллегу по таймшеру бойфренд заставил сделать тест ДНК на сроке в 8 недель. — Не думаю, что Алисия будет так рисковать. Да и влюблена она в него уже давно. Нет у нее никого, кроме Давида.

— Ну согласна. Мигель говорил, что Давид ее краш. Она должна была заполучить его не во временное пользование, а на постоянку.

Киваю. Вспоминаю разговор с Лолой на корриде. Алисия даже поступила в тот же универ, чтобы только быть к Давиду поближе.

— Вот и я так думаю… Просто так сложились обстоятельства.

— Да это не обстоятельства. Это катастрофа.

— Занимались незащищенным сексом. Ну или средства контрацепции подвели. Что уж…

— Да спецом порвала презерватив в залетные дни. Или! — торжественная пауза. — Сохранила сперму!

— В смысле?!

— Бесова! — и даже слышу, как она закатывает глаза. — Вот ты вроде бы умная. А иногда не понимаешь женских хитростей. Сохранила сперму в презике после утреннего секса или сделала минет и вместо утренних лекций побежала делать подпольное эко. Не удивлюсь, если у нее в ванной криоконтейнер уже был готов. Позже удалила лишние эмбрионы, это причина, почему она молчала два месяца, и вуаля — «Давид, вот тебе плод нашей страстной любви». Ты что не слышала о таких случаях? Достаточно переспать один раз.

К сожалению, слышала. Нашумевший скандал с известным теннисистом хайпят до сих пор. А сколько таких случаев осталось за информационным полем?

— В любом случае, добилась, чтобы парень, которого она любит уже много лет, был с ней, — устало тру ноющий висок.

— Он звонил?

— Да. Но я не ответила.

— Может, стоило?

— Нет. — Уверенно. — Я знаю Давида. Он будет искать выход, чтобы остаться со мной. Но я не буду вставать между ним и его семьей. Не хочу давать надежды. Отрезала. Пусть лучше злится на меня, а не надеется.

— Да, ты умеешь отрезать. Он уедет в Китай, или в Испании останется?

— Не знаю.

— Может, с Алисией поедет... Хочешь, я позже Мигелю позвоню?

—Нет. — Уверенно. — Не надо. Влезать в это я не собираюсь. Отошла в сторону.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Правильно, конечно. Но обидно.

— Así es la vida… [такова жизнь]

— Слушай! А что с работой?!

— С этим все в порядке. Каэтано сказал, что меня восстановят в отеле.

— Ну хоть здесь без гемора.

Хмурюсь. Чувствую, как все во мне сопротивляется мысли о возвращении в отель.

— Если честно, я уже не вывожу «Royal Holidays».

— Будешь искать другую работу?

— Буду искать другую страну. — Иронично. — Не идет у меня Испания.

— Куда направишься?

— Возможно, вернусь в Италию или уеду во Францию. Сейчас сделаю рассылку резюме. Где повезет. Даже если не выстрелит, все равно уеду. Без работы не останусь.

— Ты без работы не останешься. Seguro.

— Слушай. Я могу у тебя перекантоваться на диванчике пару дней? Пока буду решать вопрос с отъездом? Нужно освободить студию от отеля.

— Да не вопрос!

— Соседка не будет против?

— Разберемся.

— Я заплачу.

— Ой Бесова, засунь свои деньги… И кстати. У меня документы и ключи от твоего мотороллера. Я уже девчонкам начала предлагать байк за недорого…

— Отлично. Может, купят. Мне еще билет покупать.

Несмотря на усталость, открываю ноут. И рада занятости. Работа отвлечет от мыслей о Давиде с Алисией. Начинаю рассылку резюме с прикрепленным cover letter по списку всех отелей на побережье Италии и Франции. Чем черт не шутит. Попробую раскрутиться там. Уж если Испания молчит. Тем более, в резюме добавилась графа «ресепшионист в отеле Royal Holidays 5*» и обучение в колледже по размещению туристов.

Наконец, завершаю работу и закрываю ноут. Голова гудит. Надо немного поспать. Завтра будет сложный день.

Разминая шею, возвращаюсь в комнату. Раскладываю диван-кровать, но, пока стелю белье, мысль продолжает работать. В словах Радки о методе зачатия Алисии есть резон. Зерно истины. Но почему мне приснился этот сон о Давиде? Значит, не было никакого выбора? Была лишь иллюзия выбора? Ничего не понимаю. Но буду разбираться с этим уже не сегодня.

В свете моего скоро отъезда, машина, в которой я ехала во сне, скорее всего такси или "Bolt" [сервис типа Убера].

Устало провожу ладонью по влажным волосам. Машинально тянусь к тумбочке за расческой, но не нахожу ее там. Черт. Забыла. Она же в сумке. Зато натыкаюсь на свернутый пополам лист бумаги, из под которого бугрится «якорная цепь». Опять о них забыла.

Достаю. Раскладываю украшения на постели. Горько усмехаюсь.

Все-таки не дали уехать. Притянули меня эти цепи обратно.

Хмурюсь. Неужели я все еще завязана на развитие с этим человеком? Может быть, поэтому и глухо с моими проектами в Испании.

Нет. Не хочу своего успеха под контролем Айслера. С Давидом я чувствовала фристайл, свободу, с ним — нет. Всю жизнь буду чувствовать ему должной.

Как бы то ни было, но я намерена через Лант вернуть эти чертовы цепи. Разорвать эту связь. Уехать и пойти своей дорогой. Как и запланировала.

Глава 53. Разрыв шаблона

Утром просыпаюсь рано. Даже будильник еще не зазвонил. Голова гудит. Состояние будто всю ночь тусовалась в клубе и мешала гиннес с бейлисом.

Ну, собственно, вчерашний «кураж» я не забуду никогда.

Ничего не снилось и очень жаль. Перед поездкой хотелось бы какой-нибудь информации.

Тру лицо руками. Волосы как после взрыва — одним сплошным комом. В голове тоже как после взрыва. Мысли возвращаются к Давиду, но я их тут же блокирую. Встаю и тащусь на кухню варить кофе. Смотрю на свой багаж. Радка сейчас отсыпается после ночной смены. Мы договорились, что я к ней перееду вечером. Желудок сводит от голода. Последний раз я ела вчера днем. Но все съедобное я отдала Радке — не пропадать же добру. Шарю по кухонному пеналу и нахожу старую упаковку галет за банкой с солью. На завтрак к кофе сойдет.

Параллельно активирую телефон. Вдруг кто-то откликнулся на мой запрос. Напряжена. Опасаюсь, что увижу пропущенные от Давида. Но все тихо.

На почте письмо от отеля. Вновь зачислена на работу. Мальдонадо сдержал слово. В чем я в не сомневалась.

Читаю и на губах появляется ироничная улыбка. Дежа вю какое-то. Но я не собираюсь ходить по кругу. Разорву шаблон. И сделаю это прямо сейчас. Пишу сообщение Лант.

«Уважаемая миссис Лант,

Благодарю за доверие и предоставленное мне место работы. Но я не планирую возвращаться. Приношу извинения за неудобства. Апартаменты я освобожу сегодня. Ключи будут у консьержа»

На секунду задумываюсь и добавляю постскриптум:

«У меня к вам личная просьба. В ящике тумбочки я оставила золотые украшения. Браслет и кольцо. Очень прошу вернуть их герру Айслеру. Заранее благодарю за помощь.»

Делаю фото и прикрепляю к письму.

Отправляю и иду в душ приводить себя порядок. Хорошо, что не распаковывала вещи. Меньше гемора.

Однако, не успеваю смыть мыльную пену, как мой телефон начинает трезвонить. Вылетаю мокрая в комнату, поправляя сваливающееся полотенце.

Лант.

— Здравствуй, Мия. Что за украшения? — первым вопросом.

Хорошо, что ее не нужно вводить в курс относительно моей ситуации. Думаю, ее проинформировали о моем расставании с Давидом.

— Дорогие. От Hermès. — честно. — Куплены на деньги герра Айслера. На днях я покидаю Испанию. Но не хочу встречаться лично с ним. Это лишнее. Буду вам очень признательна, если вы мне поможете.

Пауза. Затаив дыхание, вцепилась в полотенце. Вокруг меня мокрая лужа. Если откажется, я все-равно их оставлю здесь.

— Давай ты привезешь и отдашь мне лично в руки дорогие ювелирные украшения. — Недовольным тоном. — Hermès стоит не одну тысячу евро и не хотелось бы, чтобы драгоценности хранились в квартире без сигнализации. Если что-то случится, я буду нести ответственность. Надеюсь, ты это осознаешь?

Логично. Об этом я как-то не подумала.

— Да. Конечно. Я привезу. Когда вам удобно?

Секундная пауза. Сверяется с ежедневником.

— в 12.30.

Ехать в отель совершенно не хочется. Опять ловить любопытные взгляды. Только теперь сдобренные либо сочувствием, либо злорадством. Но ничего не поделаешь. Надо. Это даже к лучшему. Быстрее разорву эту связь. Когда она еще эти цепи заберет и передаст Наваррскому.

— Хорошо.

— Куда ты уезжаешь? — уже другим тоном. Эммы, а не Лант.

— Пока не решила. Либо в Италию. Либо во Францию.

— Когда?

— Максимум через 3 дня.

Именно этот срок я себе дала. Если ни одно резюме не выстрелит, то уеду в Римини. Я там когда-то работала официанткой.

— Можешь остаться в студии до отъезда.

Хорошее предложение. Но не хочу быть в зоне ответственности отеля.

— Большое спасибо, миссис Лант. Но я уже договорилась с подругой.

— Как считаешь нужным. До встречи, Мия.

Три часа я посвящаю урокам — учебу никто не отменял — и ровно в 11:45 выхожу из подъезда по направлению к остановке. Ехать до отеля минут 15. Но так как я сейчас безлошадная и не знаю расписание автобусов, выхожу заранее. На мое счастье мне не пришлось ждать и минуты. Автобус подходит вместе со мной, и я заныриваю внутрь.

Еду. Наблюдаю то за людьми в салоне, то за пробегающим мимо морским пейзажем. Ловлю яркое солнце. Летний пейзаж. Радостный гомон туристов. Но настроение странное. Я будто зависла в невесомости. Какой-то хаос векторов, и непонятно, куда повернет моя жизнь.

Ктулху, скажи. Что дальше?

Мужчина рядом встает и на его место садится женщина с маленьким ребенком. Мальчик полутора лет с темными волосами и ярко-голубыми глазами.

«Как у Айслера…» — почему-то приходит мысль, и я, хмурясь, ее отметаю. Недовольно поправляю вперед собранные в высокий хвост волосы.

Ребенок непоседа, но это не раздражает. Видимо, что-то его привлекает в окне, и он тянется в мою сторону.

— Не трогай, Хоакин, — тихо шепчет мама по-испански.

— Давайте, вы сядете у окна, — предлагаю я.

— Да нам сейчас выходить.

А мальчик внезапно нагибается и крепко сжимает кулачками рукав моей блузы и локон волос. Небольно, забавно.

— Ох простите! — суетится мама, а ребенок, не обращая внимания, смотрит на меня. Взгляд серьезный. Будто и не ребенок вовсе. Ярко-голубые глаза в обрамлении черных густых ресниц внимательно изучают мое лицо. И я смотрю на него, позволяя держать себя маленькими ладонями.

— ¿Qué quieres, cariño? [что ты хочешь, милый] — тихо спрашиваю я.

— Еstar contigo, [быть с тобой] — забавно коверкая слова произносит он, и я улыбаюсь.

— Это он просится так к вам на руки, — смущается женщина, и я не возражаю.

— Ну иди ко мне…

Но скоро их остановка, мама все-таки оттягивает ребенка и, еще раз извинившись, встает и идет к выходу. Наблюдаю в окно. Женщина несет мальчика на руках, а он, обняв ее, продолжает смотреть на меня. Я машу ему рукой, и он улыбается.

Автобус трогается, а я вновь переключаюсь на свою жизнь. Через две остановки и мне выходить.

Внезапно слышу звук пришедшего сообщения и активирую смарт. Что-то пришло на почту.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Читаю адрес и застываю— письмо из отеля в Каннах.

«Уважаемая мадемуазель Бесова,

Ждем вас на собеседование в понедельник в 10:00 на вакансию младшего администратора по адресу…»

Затаила дыхание. Перечитываю. Не могу поверить в свое счастье. Потому что это не какой-нибудь апарт-отель или хостел. Le Majestic пять звезд.

Тут же нахожу адрес и сайт. Не хуже резорта Royal Holidays. Первая линия моря со своей развитой инфраструктурой, с системой «все включено» и полным комплексом услуг от СПА и ресторанов до бассейнов и спортплощадок.

Сегодня пятница. Завтра уже можно вылетать. И у меня будут сутки, чтобы сориентироваться. Perfect!

Даже если меня не возьмут, это хоть какой-то вектор. Начало новой жизни.

Тут же отвечаю на письмо подтверждением встречи и смотрю в окно. Моя остановка. Ладно. Главное, ответила отелю. Билет на самолет и хостел забронирую после встречи с Лант.

Пока выхожу, улыбаюсь. Этот малыш принес мне удачу и хорошую весть.

Бегу к основному корпусу отеля, пряча улыбку. Наконец-то все сдвинулось с мертвой точки. Такую же волну я ловила, когда нашла работу в Royal Holidays.

Оглядываюсь, опасаясь встретить Айслера, и ускоряюсь. Подхожу к служебному входу. Тут он точно не появится. Смотрю на часы. Я приехала на 25 минут раньше. Ничего страшного — подожду Лант в приемной. Но едва я об этом подумала, как получаю сообщение от секретаря Лант.

«Миссис Лант выехала на встречу в гольф-клуб. Переносит встречу с тобой на 19:30»

Черт. Все-таки неудобно быть безлошадной. Будь я на мотороллере, то это известие застало бы меня на пороге дома и мне бы не пришлось ехать. Сообщению не удивлена. Такое случалось и не раз. Незапланированные встречи с руководством всегда внезапны и от них не уйти.

На секунду задумываюсь. Я бы могла оставить ювелирку у секретаря. Но, во-первых, сама не хочу. Я их завернула в льняную салфетку, и у секретаря будет очень много вопросов, на которые я не хочу отвечать. Во-вторых, Лант переназначила встречу. Значит не хочет, чтобы я передавала дорогие украшение через кого бы то ни было.

Разворачиваюсь и иду к остановке. Несмотря на то, что я приехала зря, настроение такое, что хочется летать. Сияю от счастья. Тороплюсь домой, гуглю рейсы экономкласс до Ниццы и недорогие хостелы.

Внезапно передо мной останавливается красный лексус, и я машинально дергаюсь в сторону. Но не от испуга, а, скорее, от неожиданности. Эта машина мне знакома. Машинально прячу телефон и счастливую улыбку.

Заднее окно медленно опускается, и я вижу Марию Ортис.

— Какая неожиданная встреча! — иронично улыбается. — Садись, Мия. Нужно поговорить.

Глава 54. Страховка

Совершенно не хочется садится в машину к Ортис. О чем можно говорить?

— Я тороплюсь…

— Я много времени не займу. Заодно подброшу тебя, куда ты там торопишься…

Дежа вю какое-то. Опять будет что-то просить? Но я уже не невеста Мальдонадо, уезжающая в Шанхай. С меня толку мало.

— Не заставляй меня просить, Мия.

Скольжу взглядом по ее лицу. Глаза блестят, и будто пытаются сфокусироваться. «Выпила» — определяю без труда. Неудивительно, в ее ситуации. Заливает горе алкоголем. Возможно, просто хочет с кем-то поговорить. С кем-то не из своего круга. Знакомых может быть и много, но, скорее всего, она глубоко одинока. И мне ее искренне жаль.

Ныряю в просторный салон Лексуса, и мои выводы подтверждаются. Из встроенного по вертикали в широкий кожаный подлокотник минибара выглядывает бутылка сухого мартини, а в руке Марии хрустальная мартинка.

— Будешь? — нажимает на кнопку на панели и снизу выезжает бокс с бокалами.

— Нет. Благодарю.

— Как хочешь. — Не настаивает. — Куда тебя подвезти?

— Домой. — Называю адрес и водитель трогает с места.

— А мне кажется, у тебя есть повод выпить, — серьезно. И изрядно отпивает из бокала. — Слышала о твоей ситуации. Сочувствую.

Хочу отзеркалить сочувствие относительно Ларса, но молчу. Якобы я не должна об этом знать.

— Такова жизнь…

— Ну да… — не без иронии. — Бьет наотмашь. Моего Ларса, например, вчера депортировали. Без права вернуться в Испанию.

— Почему? — играю удивление.

— Какая разница… — горько усмехается.

Все-таки не с кем ей поговорить. Ну мне не привыкать. Та же Эльвира Барских всю дорогу мне жаловалась на жизнь, пока я искала в ее номере серьгу.

— Вы можете поехать к вашему novio в Швецию, — с надеждой в голосе, хотя помню слова Лолы. «Ортис старший не отпустит свою дочь к наркодилеру».

Мария скептически усмехается, подвтерждая слова Лолы, но внезапно ее лицо меняется. Становится жестким. Будто и не пьяная вовсе.

— Я хочу тебя кое о чем попросить.

Удивленно смотрю на нее. Вот уж от кого толку мало.

— О чем?

— Попроси Айслера вернуть Ларса.

— Я?! — даже не скрываю удивление.

— Ты. Больше некому.

— Как вы себе это представляете? — тем же тоном. — Я приду к герру Айслеру и заявлю ему «помогите Ларсу»? Но с какой стати он будет меня слушать?

Внезапно она закидывает голову и начинает смеяться. Молчу. Жду, когда она успокоится. Видимо, она пьянее, чем кажется. По-другому я ее просьбу не могу истолковать.

Успокоилась. Смотрит на меня.

— Ты так ничего и не поняла, — наконец говорит она, качая головой.

— Мои слова, возможно, и показались вам смешными. Но я серьезно не понимаю, как я могу вам помочь.

В салоне повисает тишина.

— Ну ладно, — внезапно говорит она. — Пойдем другим путем.

Так и хочется сказать каким путем и куда мы можем пойти, когда она в таком состоянии, но молчу. По опыту — спорить с пьяной женщиной нет смысла.

— Я так понимаю, ты ищешь новую работу, — внезапно перескакивает она на новую тему.

Пока Мария вытаскивает из бара бутылку сухого вермута и заполняет бокал, моя мысль работает.

Хочет вновь предложить мне совместный бизнес, как плату за то, чтобы я поговорила с Айслером? Намерена отказать. Какое бы выгодное предложение она мне не сделала, хочу быть подальше от прошлого.

— Ищу. — О новом предложении из Франции молчу. Зачем ей знать, что я уезжаю.

— Ну тогда в ближайшие сутки жди предложения о работе, — внезапно.

— От кого? — разговор начинает настораживать.

— От Айслера, разумеется, — растягивает губы в ироничной улыбке и отпивает мартини.

Ничего не понимаю.

— Причем тут герр Айслер?

Вновь смотрит на меня как на наивное дитя.

— Потому что именно от него придет предложение о работе, но ты, безусловно, об этом знать не будешь.

Настораживаюсь не на шутку в связи с письмом из Le Majestic, полученным 10 минут назад.

— Откуда такая уверенность?

Но Мария продолжает, будто не слыша меня.

— Причем предложение будет вкусное. Хорошее такое. От которого ты однозначно не откажешься. И будешь считать его своей заслуженной удачей и успехом.

Сердце замирает. Отель в престижных Каннах. 5 звезд. Все как она говорит.

— Да. И думаю, это будет не в Испании.

Не может этого быть. Я не хочу в это верить.

— Почему не в Испании? — прочищая горло.

— Айслеру нужно вывезти тебя подальше от Мальдонадо.

— Почему вы думаете, что предложение поступит именно от герра Айслера? — стараясь не показывать эмоций.

— Porque quiere estar contigo [потому что он хочет быть с тобой] — тоном, будто объясняет нечто само собой разумеющееся.

Estar contigo… моментально вспоминаются слова ребенка с темными волосами и голубыми глазами, как у Айслера.

Мысль быстро бежит вперед, сплетая факты и домыслы воедино.

Поднимаю тревожный взгляд.

— Алисия беременна?

Мария с бокалом в руке качает головой.

— Не знаю, дорогая. — Честное. — С одной стороны, это может быть элементарный шантаж. Либо старшего Мальдонадо, либо врачей, проверявших Алисию. С другой — сама Алисия. Подсуетилась забеременеть. Элементарная инсеминация или ИКСИ [специально отобранный сперматозоид вводится непосредственно в цитоплазму яйцеклетки]. Девушка здоровая. Молодая. В самом расцвете фертильности.

— А вы как думаете?

Она знает Айслера дольше, а мне нужна информация. Пусть даже от Марии. Тем более от подвыпившей. Как говорится, что у трезвого на уме, у пьяного на языке.

— Айслер, как грамотный стратег, который выиграл не одну войну, мог спокойно сидеть и ждать на берегу, когда по реке проплывет труп врага. Он поставил на бойкую Алисию, которая своего не отдаст, и его ставка выиграла.

Машина тем временем подъезжает к моему подъезду, но я не тороплюсь выходить, да и Мария не торопится завершать разговор. Она ждет моего ответа.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Внимательно рассматриваю лицо подвыпившей Ортис.

— И вы мне все это рассказали…

— Чтобы ты увидела картину целиком и могла мне посодействовать.

— Почему вы думаете, что Айслер поможет вам в вашей проблеме?

— Потому что он ее создал.

— Почему? — затаила дыхание.

— Потому что я перешла ему дорогу, когда предложила тебе совместный бизнес в Шанхае. Видимо, у него был план. Если ставка на Алисию проиграет. Вытащить тебя интересным предложением из Шанхая через подставные компании.

— Это он вам сказал?

— Нет, дорогая. Такие люди, как Айслер, не говорят, они предпочитают действовать. И он отреагировал. Наказав меня.

Верю. Все логично. Иначе, зачем наказывать? Но за этим следует другой вопрос.

Хмурюсь. Рассматриваю лицо Марии.

— Вы не боитесь, что о вашей откровенности узнает Айслер? Я так понимаю, вы раскрыли мне его стратегию относительно планов о новой работе, и вам будет еще хуже.

— Не боюсь. — Улыбается.

— Почему?

— Потому что ты — моя страховка.

— Страховка… — пытаюсь понять ее логику.

— Если со мной или Ларсом что-нибудь случится, ты будешь знать, чьих это рук дело. И тогда посмотрим, что для него важнее. Наказать меня или не опуститься в твоих глазах до палача.

Качаю головой. Смотрю с тревогой на Ортис.

— Вы преувеличиваете мое влияние. И очень рискуете.

— Нет, дорогая. Ты просто еще сама не поняла. Но вы уже в отношениях.

— И давно? — не без иронии.

— Как только Хард понял, что потерял интерес к любовнице, — пожимает плечами, будто объясняет элементарное.

Зависаю. После аварии он отпустил меня. И даже решил вести прежний образ жизни. Но инцидент у лифта, когда он не подхватил Палому, показал реальную картину, и на следующий день коллеги рассказывали, что у женщины был грустный вид. Айслер дал ей отставку.

— Так что жди скорого предложения о работе. — Без тени сомнения.

— Вы преувеличиваете. — Все ещё цепляюсь за стадию отрицания.

Но Ортис продолжает рассуждать, не слыша меня:

— Хард, конечно, умно поступил. Такой стратегический ход издалека.

Опускаю взгляд, пряча эмоции.

Вспоминаю наш с ним разговор в медцентре после аварии и мои слова «Не сжимайте меня в руке, как колибри. Иначе я задохнусь». Вот Айслер и решил «не сжимать». Дать иллюзию свободы. Иллюзию написания собственного сценария жизни.

— Зачем?

— Как я и говорила ранее. Айслер не делится своим. У него свои представления о собственности, принадлежности и отношениях.

— Отношениях... — эхом.

— Я вижу это, как своеобразное ухаживание, — продолжает Ортис. — Сколько лет я знаю Харда, он и близко не суетился из-за кого бы то ни было. Поэтому я уверена, что он нам с Ларсом ничего не сделает.

Да. Мария мне доказала заинтересованность Айслера. Чертовы «якорные цепи». Они продолжают работать. Я по-прежнему завязана на успех с этим человеком.

— Так ты мне поможешь? — Мария внимательно смотрит на меня.

— Постараюсь… Не знаю… Мне надо подумать…

Слишком много информации, и я совершенно дезориетирована.

— Я позвоню, — слышится от Марии.

Киваю. Выхожу из машины. На автомате иду домой. И чувствую, что в очередной раз мой жизненный сценарий рушится. И вновь меня накрывает энтропией. И вновь я будто зависла в невесомости в хаосе векторов.

Глава 55. Роза ветров

Захожу в квартиру. Закрываю за собой дверь. Кладу ключи на столик. В окно пробивается жаркое солнце. Но я смотрю в одну точку. Ступор. Ни одной мысли.

Будто на меня накатила лавина и придавила тяжелым снежным комом. Прохожу в комнату и сажусь на диван. Настроение — хочется то ли расплакаться, то ли запустить чашкой с недопитым кофе в окно. От напряга начало шуметь в голове. Тру виски. Но тут же зло дергаю головой.

Так. Бесова. Перестань себя жалеть, жаловаться на несправедливость мира и начни анализировать. Выключай эмоции и включай мозги.

Аффирмация помогла. Стало как-то легче. Встаю и начинаю ходить по комнате. Так лучше думается.

Итак. Какие факты мы имеем?

Айслер после того, как расстался с Паломой, развернулся в мою сторону.

Он не мог допустить, чтобы я осталась с Давидом. Поэтому выработал план. Вытащить меня из Шанхая. Если ставка с Алисией не сработает.

«Айслер, как грамотный стратег, который выиграл не одну войну, мог спокойно сидеть и ждать на берегу, когда по реке проплывет труп врага. Он поставил на бойкую Алисию, которая своего не отдаст, и его ставка выиграла», — вспоминаю слова Марии и останавливаюсь у французского окна. Что-то здесь не бьется. Айслер не из тех, кто полагается на случай.

Усмехаюсь. Да это же элементарно. Вспоминаю нашу первую встречу с Наваррским. «Я знаю о тебе всё…» — сказал он тогда.

Он пробил Алисию, как и меня в свое время. Хотел узнать, будет ли она предпринимать какие-либо шаги. Ему донесли, что она беременна. Поэтому он спокойно сидел и ждал, когда она выстрелит. Единственное, все же интересен метод оплодотворения — искусственный или случайный. Но думаю, Айслер и об этом знает.

Разворачиваюсь и медленно иду к двери, продолжая анализировать.

Относительно депортации. Мария зла на Айслера и под воздействием эмоций могла ошибиться в отношении его мотивов. Что не удивительно. Ее разлучили с любимым человеком. Но у меня-то голова холодная. Это было не наказание. Слишком эмоционально для хладнокровного Айслера. Он убрал Ларса, чтобы Мария больше не приставала ко мне с выгодными предложениями и не мешала ему выстраивать его личную схему. Где гарантия, что Мария не приедет ко мне в Канны или еще куда-то с новыми бизнес-проектами?

А так… Уверена, что в скором времени в Каннах мне бы предложили курсы повышения квалификации где-нибудь в Швейцарии, и я бы с радостью поехала, так как считала бы это своей победой, заслуженной путем усердной работы.

Останавливаюсь у двери и медленным маятником направляюсь к окну.

Следующий момент. Почему Айслер решил, что даже после Канн я бы согласилась встречаться с ним?

Опять усмехаюсь. Да это же элементарно. Потому что он считал меня. И знает меня лучше, чем я сама.

Он знает, что он мне нравился независимо от ритуала. Потому что даже во сне колибри не улетала с его руки. Ей было интересно. Она исследовала большую ладонь. А этот сон мне приснился до Сан-Хуана.

Меня не устраивало, что я своей ворожбой завязала свой успех на этого человека. Отчего меня бомбило знатно. И Айслер, читая меня без проблем, «устранил» фактор своего влияния на мое развитие. «Устранил» преграду между нами.

Он приблизил бы меня до своего уровня, дал бы мне иллюзию «равенства», когда бы мы с ним встретились в следующий раз. И именно при таких условиях, я бы начала с ним встречаться. Потому что он мне интересен.

Иронично усмехаюсь. Чертов Ктулху. Даже несмотря на то, что я непосредственный объект этой схемы, сложно не отметить, что Айслер - Стратег с большой буквы.

Вспоминаю фото из сна, увиденного в больнице. Счастливую меня в обнимку с Бернхардом. Этот сценарий мог случится, если бы я после аварии осталась с ним. Или если бы я не выбрала Давида. Или если бы Мария мне не рассказала о его схеме сегодня. Слишко много «если». Слишком много всего произошло после этого сна.

Утыкаюсь лбом в окно и, чтобы не сбиваться с ритма, иду к двери.

Что тогда такое Давид? Давид это средство разорвать цепь, поставленную на Сан-Хуан. Вернуть свободу. Но не только. Я не врала Радке, когда говорила, что принимала Даво на энергетическом уровне. Мой белый рыцарь. Паладин в джинсах.

Почему он мне снился? Возможно, этот сон случился до зачатия Алисии. И если бы не ребенок, то, может быть, я и правда бы вышла замуж за Давида? Опять. Слишком много «если». Слишко много всего произошло после этого.

Остановка у двери. В голове по-прежнему тикает метроном. Разворот и иду к окну.

Картина более-менее встала на место. Но остался главный вопрос — что дальше?

Недовольно дергаю головой. А дальше тупик. И я не знаю, как его устранить. Ни одной мысли… Пустота… В комнате тишина — лишь мои шаги в такт метроному.

Неправильно строишь предложение, Бесова. Не «не знаю как», а «каким образом».

Думай, черт побери. Как устранить эту проблему.

Останавливаюсь у окна. Разворачиваюсь и иду в противоположную сторону. У меня есть четыре пути.

Первый путь. Мажу взглядом по багажу у двери. Бежать. Прямо сейчас. Пока Айслер не установил за мной жесткий контроль. С помощью Радки попытаться обойти наружку, если она есть. Оставить «якорные цепи» в тумбочке и черт с ним, с отстуствием сигнализации. В конце концов, я живу в хорошем районе, а не где-нибудь в криминальной зоне латиносов на отшибе Валенсии.

Второй. Сделать вид, что ничего не случилось, и уехать в Канны. Усыпить бдительность. А там уже действовать по обстоятельствам. Найти новую работу и попытаться уйти от влияния на мою жизнь Айслера. «Цепи» придется брать с собой и оставить в Каннах.

Третий. Не бегать, а встретиться с Айслером. Раскрыть карты. Вернуть «цепи» и расстаться. Потому что мне сложно доверять человеку, который решил со мной поиграть. Сложно принять его темную суть, принять то, как он поступил с Ларсом. Но, главное, сложно жить под контролем. Но расстаться нужно по-настоящему. Убедить его отпустить меня. Получится ли? Не знаю. Но кто не рискует… Теперь ему сложно будет прятать свою стратегию. В любом бизнес-предложении я буду видеть его.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Четвертый. Не зацикливаться на прошлом. Принять «якорные цепи». Принять темную суть Айслера и остаться с ним. По доброй воле остаться.

Останавливаюсь по центру комнаты. Розой ветров. Обвожу взглядом комнату. И по какому из четырех векторов двинуться?

****

Chiсas! Казино открыто ???? ???? Колесо рулетки вращается. Дилер готовится запустить шарик. Игровое поле из 4 чисел. Ждет ставки до следующей главы ???? ????

Глава 56. Untouchable

Черт. Что же выбрать? Все четыре варианта имеют свои плюсы и минусы. Выдыхаю. Чувствую дискомфорт. После полудня студия прогревается до состояния сауны. В августе без включенного днем кондера все плавится. Но я стараюсь лишний раз не тратить электроэнергию. Выхожу на прогретую жарким солнцем террасу. Тут не лучше. Но все же на секунду задерживаюсь. Поднимаю голову вверх. Щурюсь от яркого солнца. Ну и что ты посоветуешь, Ктулху? Дай мне знак.

Внезапно чувствую спазмы желудка. Неудивительно. Время два часа, а я кроме кофе и пары галет ничего не ела. С Радкой мы договорились встретиться вечером. Лант тоже переназначила поинт на 7.30. Так что есть время и на подумать, и на поучиться, и что-нибудь поесть. Покупать продукты и готовить нет смысла — сижу на чемоданах, лучше перекусить в каком-нибудь фастфуде. Поправляю волосы в высоком хвосте и не забываю о солнцезащитном спрее для лица. Наношу бальзам для губ, надеваю очки от солнца и, подхватив ключи, выхожу.

Пока спускаюсь к основной дороге, мысль продолжает работать. Начинаю по списку сначала.

Первый сценарий — бежать. Один раз я попробовала этот вариант и получила фейл. Баскские мальчики из дзен-squad знают свое дело. Сейчас ситуация немного другая. Во-первых, нет жесткого контроля в виде Виго, что следовал за мной по пятам. Во-вторых, сейчас у меня есть союзник. Радка. Вдвоем организовать побег легче, чем в одиночку. В-третьих, пока не чувствую наружки. А это дает надежду на маневр. Опасно ли это для Радки? Нет. Айслер не будет ее наказывать. Не склонен к сантиментам. Да и Радка не будет знать, куда я спряталась. Оборву с ней все связи.

Плюсы этого пути — свобода, свобода и еще раз свобода.

Минусы — нелегальное положение. А это уже не свобода. Это лишь иллюзия свободы. И ничего более. Я не смогу устроиться на нормальную работу и добиться хоть чего-то в ближайшие годы. Даже со знакомыми не смогу пообщаться. Только если нелегально менять документы. Но я не хочу связываться с криминалом. Это тоже несвобода.

Ловлю себя на мысли, что не хочу этого пути, даже если у меня получится побег.

На автомате дохожу до ближайшего Burger King.

Очередь, как за новым айфоном. И шум, как на вокзале. Гомон голодных туристов, приехавших релакснуть, мешает сосредоточиться. Пожалуй, возьму на вынос с собой.

Пока достаю наушники, чтобы заглушить шум музыкой, ловлю взгляд двух высоких парней, стоящих в соседнюю кассу. Однозначно, туристы. Стандартный набор. Шорты, гавайки нараспашку, сланцы. Покрасневшие после пляжа, как пережаренные креветки на гриле. Перешептываются. Явно разговор обо мне. И явно уже принявшие на грудь не одну банку пива. Не обращаю внимания. Подходит моя очередь. Делаю заказ. Отхожу в сторону. Жду. Но не успеваю сосредоточиться, как один из них, который шатен, подходит ко мне.

— Привет. Как тебя зовут? — на английском.

— Я не знакомлюсь, — отрезаю.

— Может, скажешь, откуда ты?

Слава Ктулху, мой заказ готов. Быстро беру пакет и выхожу.

Включаю музыку и в такт Розалии иду по людному тротуару, лавируя в толпе. Продолжаю размышлять.

Второй сценарий. Уехать в Канны. Вся надежда на то, что на таком расстоянии за мной не будет жесткого контроля. Как тогда, когда я жила в атико у Айслера…

Внезапно мысль прерывается. Краем глаза вижу знакомые гавайки. Кривлюсь. Их только не хватало ко всему прочему.

Пристраиваются на небольшом расстоянии по обе стороны от меня, вновь заводят разговор.

— И снова привет, — начинает шатен. — Мы с другом поспорили из какой ты страны. Я думаю, что ты из Германии. Колин считает, что ты шведка.

— Разрешишь наш спор, Hottie? [сленговое британское горячая штучка] — подхватывает Колин.

— Я не знакомлюсь на улице, — вновь отрезаю я.

Обычно здесь туристы хоть и бывают назойливыми, но не агрессивные. К тому же можно спокойно залететь под статью о харассменте. Эти тоже больше пыжатся, и, судя по запаху пива, алкоголь добавляет бравады и отключает мозги.

— Да ладно. Мы же даже имя твое не спрашиваем. Просто по-дружески ответь на вопрос…

Однозначно они поспорили, смогут ли подцепить меня, но совершенно не хочется сейчас влезать в конфликт или звать полицию. Не до того сейчас.

— Я не отвечаю на вопросы. Оставьте меня в покое, — тон жестче.

Бросаю взгляд вперед — через пару блоков уже поворот наверх к моему дому. Туда они точно уже не пойдут.

Проходим мимо остановки. Из подошедшего автобуса вышло много народу, заполняя все вокруг, и парни сокращают дистанцию. И хотя понятно, что они не намерены меня лапать, но сближение нарушает мои границы, и мне это совсем не нравится.

— Подойдете еще на шаг, и я вызову полицию, — жестко.

— Bro, she’s untouchable, [Братан, она неприкасаемая] — усмехается шатен, и в шутку протягивает ко мне руку. Я делаю резкий шаг назад, когда внезапно какой-то молодой мужчина, шедший слева, реагирует. Не успеваю моргнуть глазом, как он мертвой хваткой отводит предплечье шатена назад и так смотрит на Колина, что тот сразу трезвеет.

— Я слышал, мисс, вы хотите вызвать полицию? — переводит взгляд на меня. — Я могу быть свидетелем, что они к вам приставали. — На хорошем английском с акцентом.

Но парни, уже проклявшие все на свете за то, что подошли ко мне, мотают головой и невразумительно мычат, что они ничего такого не имели в виду. К тому же, вокруг нас уже начинает собираться народ, и все может закончится походом в полицию. Уже независимо от моего решения.

— Нет. Уже не пристают.

— Точно не хотите заявить на них?

Учитывая мое неопределенное будущее, связываться с полицией не входит в мои планы, да и парни неагрессивные. Просто дурные и подпитые.

— Если они исчезнут с моих глаз, — уверенно.

Мужчина отпускает туриста, и пока те увеличивают дистанцию на сверхзвуковой, бросив на тротуар пакеты из фастфуда, я рассматриваю своего спасителя. Брюнет лет 33. Свободная льняная рубашка, шорты-карго. Бейсболка. Темные очки. Заросший и небритый. Загорелый. Такой же стандартный турист на чиле. Но что-то не бьется. Не могу понять что именно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вы в порядке, мисс? — уточняет он.

— Да. Благодарю за помощь.

Он коротко кивает и в следующую секунду смешивается с толпой.

Задумчиво смотрю ему вслед. Под свободной рубашкой прослеживаются мускулы. Вспоминаю, как бойко он цапнул за руку шатена.

Чертов Ктулху! Да это же наружка! Баскские мальчики из Дзен-Squad. Он не вмешивался до тех пор, пока турист не захотел до меня дотронуться.

Да уж… Untouchable [неприкасаемая]. Не хочется думать, что было бы с шатеном, если бы он ко мне прикоснулся. Хотя вряд ли бы это допустили. К собственности Айслера никто не имеет права прикасаться.

Хмурюсь. Сжимая пакет с едой, возобновляю шаг. На рефлексию нет времени. Продолжаю обдумывать варианты в свете новых данных.

Кажется, вариант «Канны» будет проблематичнее, чем я думала. Да. Это пока не жесткий контроль, как с Виго. Но и до свободных маневров далеко.

Если я уеду в Канны, будет то же самое, что и сегодня. Я не смогу найти работу и сепарироваться. Ко мне и близко никого не подпустят.

Я просила Ктулху дать знак — он показал. Можно сказать, сэкономил мой ресурс. В Каннах ждет тот же результат. Фейл.

Захожу в квартиру. Бросаю пакет с логотипом Burger King на стол и вновь зависаю. Остается третий и четвертый вариант. И какое из направлений выбрать?

Возможно, это даже к лучшему, что я отказалась от двух первых вариантов. Хватит бегать. Пора поговорить с Айслером напрямую. Лицом к лицу.

Беру из пустого холодильника бутылку воды и прикладываю к горячему лбу. Становится легче.

Каковы шансы, что Айслер меня отпустит? Небольшие, но они есть. Ему уже не удастся строить схемы в отношении меня. И это пусть и слабый, но козырь.

Нравится ли мне Айслер? Да. Сейчас я уверенно могу об этом сказать. Мне он интересен. Очень. Хард не ошибся. Он правильно меня считал.

Но готова ли я быть под контролем Айслера? Готова ли отдать ему свою свободу? Хмурюсь. Нет. Его суть собственника слишком давит на меня.

Вот оно — наше с ним противоречие. Непреодолимое.

Значит, выбор падает на третье направление. Я должна поговорить с ним. И расстаться. Заодно попрошу вернуть Ларса. В его депортации уже нет никакого смысла.

Достаю из бандолеры смарт и ищу в адресной книге сохраненный номер Петера. Три гудка и Форстер на связи.

— Здравствуйте, Петер, это звонит Мия Бесова.

— Добрый день, фрау Бесова, — вежливое.

— Я бы хотела встретиться с герром Айслером. Мне нужно с ним поговорить. Это возможно?

— Я должен уточнить. Герр Айслер улетел до вечера на деловую встречу.

Если говорит об этом, значит информация открытая. Интересно, куда летают на деловые встречи?

— Когда мне ждать ответа?

— Я перезвоню, — неопределнно. Но все же его голос потеплел. Без оттенка той холодности, что была при нашем разговоре в больнице. Ну, эта оттепель ненадолго. Ведь я планирую расстаться.

— Благодарю, Петер.

Завершаю разговор и выдыхаю. Половина дела сделана. Осталось подготовится к разговору. Выдвинуть здравые аргументы, чтобы достучаться и расстаться правильно. Без негатива. В позитивном ключе.

И вновь хожу маятником по комнате, уже выстраивая линию разговора. От голода сводит желудок, но мне не до еды. Боюсь отвлечься и упустить что-то важное. Наконец, когда через пару часов я выстроила железобетонные аргументы и сформировала своеобразную «презентацию по расставанию», как я ее назвала, на столике ожил смарт.

— Гер Айслер пришлет за вами машину в 21:00, — слышу голос Петера и киваю. Осталось реализовать вариант «расстаться».

Глава 57. Пространство

Так. Путь выбран. Надеюсь, что все получится. Что дальше? После того, как расстанусь с Айслером? Принимая во внимания отмену Канн. Однозначно, нужно двигаться дальше. Но не в Андалусии. Даже после того, как верну «якорные цепи». Слишком много триггеров здесь. Значит, Италия. Римини. Как и планировала. Забронирую билет после встречи с Айслером.

От мыслей отвлекает вновь оживший телефон. На этот раз Радка. Смотрю на время. Рановато что-то.

— Привет, Бесова! — голос какой-то суетной. Напрягаюсь. — Слушай, у нас тут катастрофа.

Хмурюсь. Не ошиблась в ощущениях.

— Что случилось?

— У соседей сверху прорвало общий стояк.

— Вас затопило?

— Ну да. Их не было дома в этот момент. Еще и коротнуло. Из-за включенной стиралки..

— Ничего себе.

— Так что ни воды, ни света.

— Моя помощь нужна?

— Да нет. Воду убрала уже. Два часа на четвереньках стояла с тазиками наперевес. Сидим всем домом ждём, когда починят.

— Сочувствую…

— Да блин, злая как собака. Единственный выходной за две недели. Хотела его нормально провести…

Качаю головой. О переезде не может быть и речи. Меня там не хватало с вещами на диване.

— Приезжай ко мне со своей соседкой. Хоть поедите и помоетесь…

— Да соседка на работе, как раз… А я должна быть дома. Ребята из аварийки попросили. Тем более я основной квартиросъемщик. И как назло хозяева квартиры укатили куда-то в отпуск.

— Жаль, что не можешь приехать. Но я, конечно, не буду тебя стеснять.

— Прости, подруга. Ты когда уезжаешь?

— Завтра.

— Кто-то откликнулся на резюме? — радостным голосом.

Усмехаюсь. Да уж… Откликнулся.

— Нет, в Римини поеду. Если не устроюсь в отель, пойду официанткой. Сейчас там аншлаг по части туристов. Не хуже, чем здесь.

— Ой. Прости. Ребята из аварийки стучатся. Пошла дальше разбираться. На созвоне.

Опускаю смарт. Хмурюсь. С одной стороны, старый дом. Трубы тоже старые. Иногда завывали под высоким напором. С другой — похоже на знак. Неспроста все это. Будто Ктулху хочет, чтобы я не переезжала к Радке, возвращаясь в свою прошлую жизнь, а оставалась в этой квартире, арендованной отелем Айслера.

Надеюсь, у меня все же получится расстаться. Как я и запланировала.

Кривлюсь. Может, я слишком зациклилась на знаках, а это всего лишь старые трубы. Сейчас нужно отменить встречу с Лант и засесть за учебу. Пока есть время. Завтра я улечу в Италию, где меня захлестнет жесткий рабочий ритм.

Ровно в половине девятого, приняв душ, начинаю собираться. Ощущения странные. Будто мы с Айслером и правда в отношениях, и сейчас я стою перед открытым чемоданом и думаю, какой look подойдет для расставания.

Так. Ну и в чем пойти? Одежда тоже должна говорить. Однозначно, это не романтическое свидание. Так что наряжаться не планирую.

Кэжул? Слишком неформальный. А мне нужно, чтобы меня воспринимали всерьез.

Бизнес кэжуал? Слишком деловой. Будто я пришла на собеседование, устраиваться к Айслеру на работу.

Смарт кэжуал? Да. Баланс между повседневным и деловым. Уже одним видом дам понять, что я приехала серьезно поговорить и решить личный вопрос.

Брюки или сарафан миди от ZARA, в котором я ходила на встречу с Марией? Рука тянется к сарафану, но зависает на полпути. Слишком романтично.

Даже если встреча будет проходить в каком-нибудь гламурном ресторане, брюки тоже подойдут. Не рваные джинсы в конце концов надену.

Без пяти девять смотрю на себя в зеркало.

Светлая рубашка с коротким рукавом, чиносы цвета беж и балетки. В лоферах слишком жарко. Кожаный шолдер в цвет ремня.

То, что надо. Аккуратно, по средствам и не претендует на длительные размусоливания.

Волосы убраны в высокий хвост. Минимум макияжа — я не на свидании. Немного корректора, тушь пуш-ап и блеск для губ. Всё.

Ровно в девять спускаюсь вниз. Из черного Мерседеса SUV выходит Виго. Открывает дверь.

— Добрый вечер. Виго.

— Добрый вечер, сеньорита Бесова.

Мне кажется, или он рад меня видеть?

— Как здоровье?

Короткое «норм».

Аккуратно трогаемся с места. В салоне тишина. А я ловлю странные ощущения. Будто я вернулась в ту же точку. До аварии. И Виго уже кажется таким родным и знакомым.

Дергаю головой, чтобы избавиться от морока. А мы тем временем выезжаем на основную дорогу и несемся по направлению к Royal Holidays.

Надеюсь, Айслер не в отеле мне встречу назначил? Замираю, когда мы приближаемся к основному корпусу и выдыхаю, когда наш Мерседес, не снижая скорость, проносится мимо.

Правда, уже на следующем повороте мы сворачиваем и несемся к гольф-клубу.

Странно. Отельный гольф-клуб не круглосуточный. С часами работы до 20.00.

Однако, несмотря на этот факт, машина ныряет в арку к КПП, и шлагбаум, покорно поднимаясь, впускает нас внутрь.

На паркинге стоит лишь несколько служебных машин, что говорит о том, что все закрыто. Но Майбах Айслера бросается в глаза сразу. Так же, как и Петер, ждущий меня на гольф-каре.

Так. Кажется я угадала с балетками и брюками. Эспадрильи на танкетке здесь не подошли бы.

Едем. Вокруг ни души. Даже персонала, обслуживающего поля. Но, как ни странно, дискомфорта не ловлю. Так же как и страха. Напротив. Веет каким-то умиротворением.

Вдалеке вижу Айслера на поле. Один. Примеривается клюшкой к мячу. Релаксирует после деловой встречи. Имеет право.

Слыша приближение гольф-кара, оборачивается. Но лишь на секунду. Продолжает игру — жестко бьет по мячу. И тот улетает куда-то за горизонт, отдавая эхом.

Странное ощущение. Огромный гольф-комплекс, утопающий в зелени. Заходящее солнце, все еще освещающее бесконечное травяное покрывало. Безмятежная тишина. И никого рядом в радиусе нескольких десятков километров.

И будто все это огромное пространство, где время течет по другим законам, Айслер подчинил только нам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 58. Разговор

Наконец-то замедляемся. Вновь ловлю, что во всем комплексе ни души. Работают лишь автоматизированные системы полива. Будто Айслер убрал даже обслуживающий персонал. Чтобы ему не мешали релаксировать. И, возможно, чтобы нам не мешали говорить.

Сворачиваем с дорожки. Останавливаемся недалеко от Айслера. Ступаю на влажное зеленое поле, а Петер разворачивается и уезжает так быстро, что не успеваю обернуться.

Чем ближе подхожу, тем больше не по себе. Кажется, что пространство стало каким-то густым, втягивая меня все глубже в биополе Айслера. Но я настроена решительно. Ничто не собьет меня с цели.

Пока иду, наблюдаю. Айслер продолжает играть. Вернее, отрабатывает удар. Из специальной корзины берет очередной мяч и кладет на траву. Поправляет кожаную перчатку на большой ладони. Ассоциации странные. Исторические. Словно какой-нибудь европейский король, оседлавший коня, и собравшийся командовать войском. И правда, Наваррский. Вспоминаю свой сон, где колибри исследовала мужские пальцы. Дергаю головой, избавляясь от морока.

Тем временем Айслер жестко обхватывает кожаную рукоять клюшки. Прицеливается.

Останавливаюсь, чтобы не мешать.

Бьет. Резко. Со свистом. Мяч пролетает между пальмами далеко от нас. Будто забил гол в ворота. Кивает. Попал в намеченную цель.

Поворачивает голову ко мне. Скользит по моей голубой рубашке. Опускает взгляд на мои балетки. И чем ему моя обувь не понравилась? Ну да. Не кроссовки для гольфа. Ну да, намокли от влажной травы. Но я вообще не знала, где будет встреча, и сюда не играть приехала.

Сбрасываю морок его спокойного взгляда и уверенно подхожу к нему.

Встаю рядом с электротележкой, на которой зафиксирован гольф-бэг. Его голубая рубашка-поло на фоне зеленой травы кажется еще ярче. Как и его глаза. Молча берет из корзины очередной мяч. Занимает позицию.

Молчу. Жду, когда сыграет. С гольфом не очень дружна, но знаю, что шуметь, особенно под руку, на поле — моветон.

— Hungrig? [Голодная?] — неожиданно.

На нерве голод не чувствуется, но желудок дает знать. Однако не намерена говорить об этом Айслеру. Это подразумевает, во-первых, что я принимаю его помощь. Во-вторых, продолжение нашего разговора за ужином. А я этого не хочу. Правда, судя по виду Айслера и полной корзине мячей, он только начал игру и никуда с поля не собирается.

— Nein. [Нет].

Молчит. Целится по мячу. Никак не реагирует на мой отказ. Хотя, уверена, осведомлен не только о моем походе в Burger King, но даже о том, что именно я заказала на вынос. И знает, что за весь день я съела только пару веганских наггетсов и салат-цезарь.

Резкий удар. И мяч улетает к круглому песчаному бункеру метрах в ста.

Айслер берет из корзины очередной мяч и подходит к бэгу. Меняет клюшку.

Так. Кажется можно начинать, пока он не приступил к новому мячу.

— Ich bin hier, um zu reden. [Я здесь, чтобы поговорить.]

— Я знаю, почему ты здесь, — спокойным тоном. Возвращается на позицию.

— Знаете… — то ли вопросительно, то ли задумчиво.

— Ты хочешь сепарироваться и уехать. Жить как «до». — Смотрит вперед. Клюшкой намечает цель, куда бить.

Да. И правда знает.

— Да. Хочу.

— Versuch’s, Kolibri. [Попробуй/попытайся, Колибри.]

Не пойму. Это угроза «только попробуй уехать» или он меня отпускает?

— Что именно? — уточняю, пока он прицеливается.

— Жить, как «до», — отвечает он и бьет по мячу. Так же жестко.

Неожиданно. Очень неожиданно.

— То есть, я свободна? — Уточняю.

— Ты уже не свободна. Но попробуй. — Берет очередной мяч.

Зависаю. Подготовила целую презентацию. Аргументировала каждое его «нет» . А оказалось, все так просто? И что значит «ты уже не свободна»? Неужели он думает, что я не справлюсь с чувствами к нему?!

— И вы не будете препятствовать моему отъезду? — продолжаю уточнять.

— Не буду.

Вновь неожиданный ответ. И пока Айслер целится по мячу, пытаюсь анализировать. Правда, получается плохо. Во-первых, в его биополе странно себя ощущаю. В голове гудит, как от высокого напряжения. Во-вторых, ситуация нарисовалась нестандартная. Я ехала с уверенностью, что мне придется отстаивать свою точку зрения, пока Айслер будет выдвигать аргументы в свою пользу. А оказалось, что меня отпускают на волю.

Внезапно в сумке для клюшек начинает звонить смарт, сбивая с мысли.

Хмурюсь. Не я одна. Айслер тоже недовольно кривится, что ему помешали релаксировать. Но все же прекращает игру и достает телефон из кожаного кармана для аксессуаров.

— Heute habe ich mit ihm in London zu Mittag gegessen. [Сегодня с ним обедал в Лондоне.]

Так вот куда он летал на деловую встречу. Всего лишь в Лондон пообедать. Интересно, а пасту с лазаньей есть он летает в Италию? — на нервной иронии.

— Проект требует существенных вливаний. Но тема перспективная. Мои аналитики скинут отчет, — резюмирует он, а я на ходу корректирую свою презентацию. Ныряю рукой в шолдер, чтобы достать льняную салфетку с «якорными цепями».

Айслер завершает разговор, но не торопиться возвращать смарт в бэг. Его пальцы водят по экрану и в внезапно по периметру загорается яркие прожекторы, освещая вечернее поле.

Логично. Солнце уже почти село, а игра продолжается.

Вновь занимает позицию. Молчу. Жду, когда ударит.

Большой ладонью жестко обхватывает ручку. Кожаная перчатка натягивается. И мне даже слышится, как она поскрипывает о рукоятку. Бьет по мячу, и тот падает недалеко от дальнего водоема метрах в двухстах от нас. Видимо, намеренно, потому что Айслер кивает.

Смотрит на меня. Вернее на зажатые в пальцах золотые цепи.

— И еще хочу отдать украшения, купленные на ваши деньги. — Протягиваю ладонь вперед. — Я нечаянно забыла вернуть их с Петером, когда еще лежала в больнице.

Мажет взглядом по украшениям, устанавливая новый мяч.

— Они мне не нужны. — Спокойным тоном. И, сосредоточившись, делает замах клюшкой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Логично, конечно, но и оставлять их у себя я тоже не хочу. Однако мне нужен был его ответ, вернее, отказ от украшений, и я его получила.

— Продам и отдам на благотворительность, — рассуждаю вслух, отследив траекторию мяча. Он обогнал своего коллегу, но упал в озеро, оставляя следы на воде.

— Двойка не подходит. Подай мне драйвер, — не отрывая взгляда от поля.

Видимо, он не только отрабатывает удары, но и пробует новый сет клюшек.

Опускаю взгляд на стоящую рядом сумку. Еще бы не ошибиться. Клюшек много.

— С самой большой головкой, — поясняет он, устанавливая очередной мяч.

Ориентируюсь на размер. Беру саму большую.

— Эта?

Смотрит на меня с клюшкой в руке. Оценивающе. Будто хочет понять, идет мне гольф или нет. Да какая ему разница? Уверенно подхожу к нему.

— Тяжелая. Я думала, клюшки легче. И эта, кажется, массивнее и длиннее стандартной…

Мажет взглядом по моим ладоням, крепко обхватившим металлический стержень у головки. Мне кажется, или на его лице скользнула ирония? Что я такого смешного сказала?!

— Они сделаны под высокую скорость замаха. — Спокойным тоном. — Под меня и мой рост.

Логично. Хоть Айслер и не перекачанный, как ребята, сидящие на стероидах. Но силы у него немеренно. Замах клюшки такой, что свист стоит, и удар жесткий. Мяч летит, как комета на сверхзвуковой.

Протягивает ладонь в перчатке к драйверу в моих руках. Вновь напоминая исторические ассоциации о короле и сон про колибри. Но едва Айслер крепко сжимает кожаную рукоять перчаткой, мой позвоночник загорается, и я резко отпускаю клюшку. Резче чем следовало бы. Хмурюсь, избавляясь от морока.

Смотрю на него. Но, кажется, Айслер не заметил моей реакции.

Спокоен. Занял позицию. Резкий мах. И мяч летит строго по назначению. С легкостью перелетает озеро и трассирующей звездой оставляет следы на траве по другую сторону от водоема. Рядом у флага с лункой.

— Точно в цель, — констатирую, но только чтобы взять инициативу. Есть еще одна тема, которую я хочу обсудить, после чего завершить разговор. — Я бы хотела кое о чем вас попросить.

Айслер ставит драйвер на место и берет клюшку с металлической головкой.

— О Ларсе. — Даже не предположение. Уверенность.

Чертов Ктулху. От этого человека можно что-то утаить? Недовольно.

— Да. О нем. В его депортации нет уже никакого смысла. В Канны я все-равно не поеду. Равно как и не откликнусь на какое бы то ни было предложение о сотрудничестве.

— Резонно. — коротко отвечает он и берет очередной мяч.

Значит, мои выводы были верны. Айслер не наказывал. Он убирал, чтобы не мешали.

— Так вы поможете?

Смотрю с тревогой. Во-первых, потому, что в какой-то степени я в этом замешана и чувствую свою вину. Мне жаль Ларса с Марией. Во-вторых, если Айслер откажет, то значит все еще со мной играет и не хочет, чтобы Мария путалась у него под ногами. Хотя второе предположение сомнительно. Она больше на пушечный выстрел ко мне не подойдет с проектами. Даже если будет знать наверняка, что Айслер больше на меня не претендует.

Поворачивает голову ко мне.

— Хорошо.

Киваю. Рада, что решила проблему, возникшую из-за меня.

— Спасибо. И мне пора.

Кивает. Поворачивается в направлении, куда уехал Петер. И, о чудо, тот появляется спустя секунду, выныривая из-за дальних пальм.

— Виго тебя сопроводит до дома.

— Прощайте, герр Айслер.

Молчит. Смотрит на меня. Взгляд совершенно нечитаемый. Но не могу не отметить спокойствие в этих голубых глазах.

Еду домой. Вынырнув из пространства Айслера, почувствовала себя легче. Мысли уже не так хаотичны. В голове перестало гудеть. Анализирую. Но по-прежнему нахожусь в какой-то странной прострации. Все так хорошо, что даже плохо.

Странные ощущения. Очень. Будто бы и свободна. Но былой легкости не ощущаю.

Может быть, потому, что слишком легко мне вернулась моя свобода?

Или потому, что Айслер выработал новую тактику? Усыпил бдительность?

Или повернул руль в сторону заноса и занял выжидательную позицию?

Какое из этих «или»?

Вновь прокручиваю разговор.

Что значит, «ты уже не свободна»? Вспоминаю его давние слова «придешь в мою постель, когда будешь готова». Неужели он думает, что я не справлюсь с эмоциями и не смогу забыть его?

Хмурюсь. Да. Он мне интересен. Очень. Но мы слишком разные. Противоположности. Он слишком большой собственник. Меняться не собирается. Ждет, когда я изменюсь? Ну нет.

Я справлюсь. Я забуду его. Всё у меня получится. Завтра я уже уеду в Италию и меня захлестнут новые заботы. Время лечит. Не только время, но и расстояние. Или, как говорят немцы, «Aus den Augen, aus dem Sinn» [С глаз долой — из ума вон].

Активирую телефон. Гуглю рейсы на Италию. Есть на завтра до Болоньи. Всего за 98 евро. Оттуда до Римини на автобусе рукой подать. Осталось одно место. Следующая цена уже ближе к двумстам евро. Быстро выкупаю билет, чтобы не ушел. Получаю подтверждение и выдыхаю. Всё. Путь проложен.

Бросаю взгляд на дорогу в вечерних огнях, узнаю пейзаж за окном и только сейчас понимаю, что мы уже подъезжаем к моему дому.

Виго останавливается у подъезда. Выходит. Открывает дверь.

Ступаю на выдвижной side-step. Спускаюсь на асфальт.

— Прощайте, Виго. Желаю вам всего самого хорошего.

— До свидания, сеньорита Бесова.

Уже у двери парадной оборачиваюсь. Наблюдаю, как черный Мерседес аккуратно выезжает на дорогу.

— Еще раз прощайте, герр Айслер. Зря вы думаете, что я не справляюсь с эмоциями. Больше мы с вами не увидимся.

Глава 59. Принадлежность

Просыпаюсь я будто от резкого толчка в спину. Сажусь на постели. За окном рассвет только чуть тронул небо.

Зависаю. Вспоминаю сон. Вернее, даже не сон, а ощущения. Ладонь на моей спине между лопаток. Причем понимаю, что эта ладонь мужская. Большая. Тяжелая. Я отчетливо чувствовала ее прожигающий контур. Хмурюсь. Нет сомнений, что это ладонь Айслера. Будто он вторгся в мой сон и поставил отпечаток. Как напоминание о моей принадлежности. Будто моя тату связана с ним на каком-то другом уровне. Дергаю головой, избавляясь от ночного морока. Но тут же кривлюсь. Болит кожа на спине. Сильно болит. Иду в ванную. Пытаюсь рассмотреть, что меня так беспокоит. И зависаю. Кожа в районе татуировки порозовела. И ноет. Причем по всей длине хребта.

Я знаю, что некоторые татуировки могут воспалиться и через несколько лет после нанесения. Из-за аллергической реакции на краску. Простой обыватель так бы и решил и пошел к врачу. Но я уже давно вычеркнула себя из категории простых обывателей. Аллергия здесь ни при чем. Тату и правда как-то связана с Айслером.

«Ты уже не свободна» — вспоминаю слова слова и хмурюсь.

Нет, герр Айслер, пусть вы каким-то образом и вторглись в мой сон, я справлюсь со своими эмоциями. Зло бросаю мысль в зеркало и выхожу из ванной.

Ищу в постели смарт. Остаток вечера и полночи не спала. Созванивалась и списывалась со знакомыми и коллегами из Римини насчет жилья. К счастью, договорилась с одной девчонкой, что смогу у нее перекантоваться неделю, пока не найду работу.

Времени семь утра. Спала всего три часа. Нужно проверить почту. Но, несмотря на нервное состояние, меня будто кто-то убаюкивает, и я вырубаюсь со смартом в руке.

Просыпаюсь от того, что мне в глаза через занавеску бьет яркий свет. Жмурясь, сажусь на кровати. Тру лицо, чтобы проснуться. Недовольно веду спиной. Все еще ноет после ночного сна. Беру смарт с подушки. Времени, как оказалось, половина второго дня. Видимо, сказался напряг. Но опоздать не боюсь. Рейс вечером, багаж упакован. Зато выспалась и набралась сил перед очередным жизненным челленджем.

Иду в ванную. Вновь смотрю на тату. Все еще покрасневшая кожа. Хмурюсь. Становлюсь в душ, включая холодную воду на полную. Ледяные струи немного помогают избавиться от дискомфорта, но ощущение руки на спине не прошло.

Обычно я пользуюсь мочалкой из люфы средней жесткости — она хорошо скрабирует и не раздражает кожу, но сейчас взяла морскую губку — она более мягкая и не так ощущается на покрасневшей тату.

Сушу волосы, но сон не идет из головы. Стараюсь не думать. Хмурюсь. Я все равно уеду. Сейчас приведу себя в порядок, пообедаю остатками наггетсов и буду собираться в аэропорт.

Лучше погуляю по дьюти-фри и пройду еще один онлайн урок в зале ожидания. Там всегда есть бесплатный wi-fi. Не хочу сидеть в студии, которую должна была освободить еще вчера. Правда, секретаря Лант я предупредила, что у меня форс-мажор с жильем, и Лант мне позволила остаться в студии еще на одни сутки. Все равно коммуналку удержат с моего счета.

Пообедав остатками наггетсов, отправляю сообщение Радке с пожеланиями удачи в борьбе с трубами, и начинаю собираться. Правда, состояние странное. Все еще в прострации и после встречи с Айслером, и после сна.

От мыслей отвлекает оживший смарт. На секунду вздрагиваю. Но, посмотрев на экран, улыбаюсь. Активирую звонок.

— Как эпопея с трубами? Вернули вам цивилизацию? — первым делом спрашиваю у Радки.

— Воду и свет дали, но теперь жду — через час должна подъехать племянница хозяйки квартиры. Будем оценивать ущерб. Надеюсь, до начала рабочего дня успеем.

— Жаль, что не встретимся.

Пауза.

— Ты когда уезжаешь?

— Купила билет на Болонью. И билет на автобус до Римини. Рейс вечером. Но собираюсь заказать такси уже скоро.

Подруга не торопится отвечать. Опять пауза. И она меня настораживает.

— Надеюсь, тебе не придется искать новое жилье, — логичное объяснение необычного молчания Радки.

— Ремонт я переживу… — голос какой-то странный. Будто приглушенный.

— В чем дело? У тебя проблемы с хозяевами квартиры?

— Да нет... — вновь отмахивается.

— Я же чувствую, что что-то не так.

Опять пауза. И это странное молчание уже напрягает.

— Короче, я только что разговорила с Мигелем. — Звучит, как признание.

Насторажиаюсь.

— Ты имеешь в виду Майкла. Друга Давида?

— Ну да. Он любит, когда его называют Мигелем. Интегрируется типа. В общем, речь не о нем.

— Что с Давидом? — в лоб.

— Скандал.

Сжимаю смарт в руке.

— Какой?

— Короче. Он отказался от беременной Алисии.

— Отказался… — перевариваю информацию.

— Ну да. Ни сходиться с Алисией, ни официально признавать ребенка не будет. Ни под каким соусом. Говорит, хоть пусть избавляется от ребенка, но он не даст ему свое имя.

Хмурюсь.

— Плохо.

— И это при том, что какой-то там экспресс-тест показал, что это ребенок Давида.

В этом я, как раз, не сомневалась.

— Черт. Он перечеркнет свое будущее дипломата.

— Так уже.

— В смысле? — все внутри холодеет.

— Ему поставили условие. Жениться на беременной Алисии, или ему откажут в визе. Он ведь туда не туристом едет. А учиться и работать по какой-то дипломатической миссии.

— И он все равно отказывается принимать беременную Алисию…

— Ну да.

— Это конец его карьере.

И дело не только в Китае. То же самое его бы ждало в любой другой стране. У дипломата не может быть брошенных детей. Он представляет государство. Его реноме должно быть кристально чистым. Безупречным. Особенно в годы становления карьеры. К тому же речь идет о глубоко католической Испании.

— Так и я об этом же.

— А что семья говорит?

— Там вообще Садом и Гомора. Они не принимают его решение. И он с ними поссорился.

— Зачем он это делает?

— Наверное это единственный способ вернуть тебя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Качаю головой.

— Нет-нет-нет. Он не должен так поступать из-за меня. Я уеду, и он одумается.

— Есть ещё кое-что…

— Что? — настороженно. Очень настороженно.

— Он знает, что ты уезжаешь, и хочет приехать к тебе.

— Откуда он знает? Ты сказала? — хмурюсь.

— Нет. Честное слово, нет.

Возможно, через Ортисов. Я ведь не делала из своего отъезда тайны, когда увольнялась и беседовала с Лант.

— Но он не знает, куда я направляюсь… — С надеждой. — Если я уеду, исчезну навсегда из поля его зрения, он впоследствии смирится с ситуацией и может передумать. Как говорят, с глаз долой — из ума вон…

— Он знает, что ты уезжаешь в Римини.

Хмурюсь.

— Откуда?

— У Мальдонадо свои источники добывания информации. Майкл сказал, что его ссора с семьей ничего не значит. Вычислить тебя по кредитке. Как два пальца.

— Черт. Надо что-то делать…

— Но даже если он не будет знать, где ты… — задумчивое от Радки.

— У него будет цель найти меня.

— Вот-вот. Он же упертый. Включил быка.

— Нет. Его надо как-то остановить. Он должен помириться с семьей, принять ребенка с Алисией и продолжить карьеру дипломата.

— Позвони ему. Попробуй убедить…

— Да. Ты права. — Задумчиво. Уже выстраивая будущий разговор.

— Хотя… — с сомнением.

— Что?

— Ну он будет знать, что ты это делаешь ради его блага. Семьи, карьеры, ребенка… Пожертвовала вашими отношениями. Поэтому он сам от этого блага отказался. И поэтому вряд ли послушает тебя.

Подруга права. Ведь я дала согласие на отношения и если бы не обстоятельства, то уже была бы в этих самых отношениях.

— Все-таки надо его убедить…

— Ну… Это сложно. Он решительно настроен вернуть тебя.

— Он реально непрошибаемый, — хмурюсь.

— Мне кажется, единственный способ убедить его хоть в чем-то, если бы ты была несвободна.

— В смысле? — непонимающе.

— Бесова, не тупи. Ну если бы ты была с кем-то в отношениях. В серьезных отношениях. И не с каким-нибудь мальчиком-зайчиком. Которого Давид может придавить одной левой.

Черт. Радка права. Какой-нибудь коллега из отеля, с которым можно договориться, не подойдет.

— А так — ты свободна. У него дорога открыта. — Продолжает Делчева добивать.

Хмурюсь. Складываю два плюс два.

— А когда Давид отказался от беременной Алисии?

— Так сегодня днем.

Значит после того, как я заказала билет до Римини поздним вечером, и после, когда отфутболила значение сна, Давид начал действовать.

Чертов Ктулху. Айслер все это предвидел. Он читал Давида не хуже, чем читал меня.

И теперь понятно его «ты уже не свободна». Айслер имел в виду не мои чувства к нему. А чувства Давида ко мне. Чувства, которые я своим «да», лишь еще сильнее зажгла в нем. Дала надежду на наше совместное будущее.

Хмурюсь. От напряга разболелась голова. Надо позвонить Давиду.

****

Продолжение завтра

Глава 60. Петля Мебиуса

Завершаю разговор, но тут же захожу в адресную книгу и разблокирую Мальдонадо. Закрываю глаза, вырабатывая линию поведения. Черт. Подготовиться бы к разговору. Но нужно спешить. Нужно остановить его сейчас. Пока не стало слишком поздно.

Делаю глубокий вдох и нажимаю вызов. Два гудка и спокойный голос Давида.

— Здравствуй, Принцесса.

— Давид. Не делай этого. Я не останусь с тобой в любом случае. — Жестко.

— Я знаю, почему ты так говоришь. Ты не хочешь, чтобы я ссорился с семьей из-за Алисии и ребенка. И не хочешь, чтобы я рушил свою карьеру.

— Не хочу. Потому что я не стóю таких жертв.

Усмехается.

— Ты бесценна.

— Я не люблю тебя, Давид. Ты достоин быть с женщиной, которая тебя любит.

— Если бы ты ничего ко мне не чувствовала, то не согласилась бы поехать со мной в Китай.

Закрываю глаза. Пора вводить тяжелую артиллерию.

— Я люблю другого человека и использовала тебя. Хотела уехать подальше из Европы, чтобы забыть его.

— Я не верю тебе. Если бы ты кого-нибудь любила, то я бы это почувствовал. Ты пытаешься выставить себя в негативном свете, чтобы я от тебя отказался.

Чертов Ктулху, да я сама до сих пор не могу понять, что и кто для меня Айслер. И что именно я к нему чувствую. Но этого Давиду не объяснишь.

На секунду зависаю. Хочу ли я оперировать именем Айслера? Нет. Потому что если я его использую, то обратного пути не будет — таким образом я распишусь в своей принадлежности к нему.

— Я знаю, что ты улетаешь в Италию. Через неделю я разберусь со всеми проблемами и прилечу к тебе.

— Какими проблемами? — настораживаюсь еще сильнее.

— Алисия имеет право подать судебный иск на установление отцовства. Чтобы у нее была возможность официально дать ребенку мое имя.

Хмурюсь. Если будет еще и судебный процесс, то он точно может забыть о карьере дипломата. Его точно не выпустят из ЕС.

— С багажом судебного иска за плечами ты можешь забыть о карьере международника на политической арене.

— Значит, перепрофилируюсь и буду работать в Европе в частном секторе. Главное, вместе.

Упертый, как бык.

— Давид, ты учишься на международном праве. Ты выбрал это направление, потому что оно тебе интересно. Вспомни, как ты рассказывал мне о своих планах на будущее. О странах. О том, как ты маленький собирал марки разных стран и говорил, что хочешь поменять мир к лучшему, чтобы нигде не было войн.

— Эти планы не имеют значения без тебя.

— Неправда. — жестко. — Потому что ты выбрал этот путь, и строил свои планы, еще не встретив меня.

— Ты дороже.

Хмурюсь. Но продолжаю.

— Не приезжай, Давид. Я тебя не приму.

— Я все равно буду рядом, Принцесса. Ты уже сказала «да». Я всего лишь устранил преграду между нами. В жертве уже нет смысла.

Радка была права. Он считает, что я жертвую нашими отношениями и своими чувствами ради его блага.

Вспоминаю, как он крестился на католический манер.

— Ты идешь против своей веры.

— Мне не нужна вера, где я должен жить с нелюбимой женщиной.

— А как же ребенок, Давид?

— Ребенок идет в комплекте с Алисией. А я не позволю, чтобы мною манипулировали.

— Алисия тебя любит. У вас будет ребенок. Это не манипуляция.

— Я считаю по-другому.

Хмурюсь. Это проблемы не решает. Как и возможного судебного иска.

— И все же ты должен помириться с семьей. Они желают тебе добра.

— Они не поддержали меня. Когда мне реально нужна была их поддержка. Теперь я сам по себе.

— Тебе еще нужно закончить учебу. — На автомате.

— Переведусь на заочное. У меня есть знакомые в Италии. Найду работу в юридической конторе. Буду строить карьеру там. Поженимся и будем вместе. И у нас будут свои дети.

Закрываю глаза. Доводы закончились. Словесная тяжелая артиллерия не помогла. Ну, я и не рассчитывала на все сто, что мне удастся его переубедить. Слова — ничто. Нужны действия.

— Прощай, Давид.

— До скорого, Принцесса.

Опускаю смарт. Гашу шум в голове. Сосредотачиваюсь. Повожу плечами от неприятных ощущений по позвоночнику. Тату все еще ноет.

Встаю. И опять начинаю ходить маятником по комнате. Прослеживая от и до наше с Даво взаимодействие. Знакомство. Корриду. Наш с ним разговор о Китае и жизни.

Нет. Я не допущу, чтобы Давид ради меня угробил свое будущее дипломата. Угробил свою мечту. Я помню, с каким воодушевлением он рассказывал о Шанхае. Помню, с каким интересом он рассказывал о своих планах в Китае, а впоследствии и по всему миру. Ведь он не зря выбрал международное право. Ему это нравится. Это его путь. Это его предназначение. Независимо от того, есть я в его жизни, или нет.

Я не допущу, чтобы он отказался от своей семьи. Я помню это единение с отцом. Я помню, с какой любовью смотрела на него мать и с каким обожанием на него смотрел его младший брат.

Я не допущу, чтобы ребенок Давида остался без отца. Да, Давид может его не любить, но у них есть шанс узнать друг друга поближе.

И все это выполнимо, если не будет меня. Если он меня потеряет.

Так. Что мне дает, если я просто уеду? Ничего. Давид приедет ко мне в Римини и будет рядом. Спуская в шреддер свое предназначение и карьеру дипломата. Потому что я уже сказала ему свое «да». Дала надежду. Плюсом — отсутствие бойфренда. Как сказала подруга «Ты свободна. У него дорога открыта».

Что мне дает, если я сменю локацию?

«Он знает, что ты уезжаешь в Римини. У Мальдонадо свои источники добывания информации. Вычислит тебя по кредитке. Как два пальца…» — вспоминаю слова Радки и качаю головой. Это тоже не вариант.

Он меня вычислит. Как и по Римини. И приедет ко мне.

Прятаться? Нет. Тут же отметаю эту мысль. Я уже приняла решение, что бегать ни от кого не собираюсь.

«Единственный способ убедить его хоть в чем-то, если бы ты была несвободна. С кем-то в отношениях. В серьезных отношениях. И не с каким-нибудь мальчиком-зайчиком. Которого Давид может придавить одной левой…» Вспоминаю слова Радки. Да. Противопоставить Давиду можно только Айслера.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Может быть, есть еще какой-то вариант? Думай, Бесова. Хожу из стороны в сторону маятником. И внезапно ловлю себя на мысли, что меня будто гоняют по кругу. Как в день сурка. Словно я должна принять единственно правильное решение, чтобы разорвать эту бесконечную петлю Мебиуса и пойти дальше.

Сначала я попыталась убежать от Айслера и меня вернули. Это тупиковый путь.

Затем я выбрала Мальдонадо. И меня вновь вернули — значит, и это не мой путь.

Потом я подумала о Каннах, чтобы оттуда сбежать — и вновь фейл.

Следом я решила улететь в Италию — но активировался Давид.

Почему я все это делаю? Почему бегу? Ведь Айслер тебе интересен. Потому что боюсь зависимости. Его сути собственника.

Опять морщусь от неприятных ощущений в позвоночнике.

Захожу в ванную. Снимаю футболку и смотрю в зеркало. Кожа в районе татуировки еще сильнее покраснела. Будто так организм реагирует на мое сопротивление.

Будто Мальдонадо активировали на действия ровно после того, как я, отфутболила мысль о принадлежности Айслеру. Чтобы подтолкнуть меня к нему.

Выхожу из ванной. Смотрю на смарт. Бесова. Ты несешь ответственность за свои поступки. Ты знаешь, что делать. И знаешь, как все исправить.

Активирую телефон. Два гудка и Петер на связи.

— Здравствуйте, сеньрита Бесова.

— Здравствуйте, Петер. Скажите своему хозяину, что он был прав.

— Я передам, — без паузы. — Машина будет вас ждать в 19:00.

Даже не удивлена, что Петеру уже дали распоряжение насчет машины.

Посмотрим. Удастся ли мне разорвать эту петлю Мебиуса.

Глава 61. Королевское платье

И вновь я стою перед чемоданом. В одном полотенце после душа. Обдумываю, что надеть. Для меня это важно. Одежда задает тон. Это часть моего образа. Моего настроения. Но чертов Ктулху, я пока сама не могу понять, какой у меня настрой и чего я в целом жду от этой встречи. За исключением того, что отчетливо понимаю — обратной дороги не будет. Напрягаюсь. На нерве начинаю накручивать себя. А вдруг я все делаю неправильно? Вдруг Мальдонадо после разговора со мной остынет и одумается. Или вдруг я своим поступком все равно не разорву эту чертову петлю Мебиуса?

Позвоночник начинает ныть, и я выдыхаю. Переключаюсь на одежду, полностью блокируя нервный вайб.

Смотрю на джинсы и летнее худи. В чем-то подобном я уже была и загремела в больницу. Пусть и по своей воле. Нет. Образ «соседки» не подходит.

Бросаю взгляд на брюки и рубашку, в которых ездила в гольф-клуб. Тоже Нет. Этот look я уже отработала. Он — уже вчерашний день. Вчерашняя я. Она уже отличается от меня сегодняшней.

Прохожусь по аккуратно уложенным вещам, словно пролистываю книгу своей жизни.

Внезапно палец цепляется за что-то металлическое, и я машинально отдергиваю руку. Присматриваюсь. Вытаскиваю из-под вороха одежды. Платье из черного льна. От Massimo Dutti. Презентабельное. Миди. А-силуэт. Без рукавов и с поясом-шнурком, плотно охватывающим крест-накрест ребра и спину, словно корсет. Подчеркивающим завышенную талию. Именно за конусовидные металлические наконечники пояса и зацепился палец.

Мне удалось купить платье на распродаже и только потому, что остался самый маленький размер, и никто в него не влезал. Вернее, попытались и повредили молнию на спине. Отчего платье продавали с 80% скидкой. Я его починила, а Радка, увидев его, назвала королевским. И не просто так.

В таком же платье появилась королева на какой-то кампании по сбору пожертвований, и подруга мне показывала таблоиды. [члены королевской семьи часто носят подобные бренды на общественных мероприятиях] По понятным причинам шнуровку вокруг ребер королева упразднила. Хотя именно этот аксессуар и зацепил мой взгляд. В нем, как сказала бы одна моя бывшая коллега, самый цимес.

Платье я так ни разу и не надела. Не было подходящего случая и настроения. Но сегодня, кажется, наступил его звездный час.

Обувь. Классические шпильки? Нет. Слишком нарядно в сочетании с платьем. Будто я на торжество собралась. А мое настроение праздничным нельзя назвать.

Смотрю на бежевые лоферы. По цвету не подходят. А жаль. Хорошо бы смотрелись.

Роюсь в сумке и, наконец, выхватываю нужный пакет. Черные слингбэки с низким, но острым каблуком киттен.

Why not? Элегантно, и лучше чем праздничные шпильки с сексуальным подтекстом.

Единственное… сумка. Роюсь в недрах багажа и киваю. Черно-серебристый клатч с металлической цепочкой от Mango, купленный на все случаи жизни на очередной rebajas [распродаже], подойдет.

Поправляю полотенце на груди и бросаю взгляд на пакет с нижним бельем. Пульс учащается от страха. С силой сжимаю мягкую ткань. Чувствую, что вновь накатывает нервный вайб. Поступаю ли я правильно? И готова ли я к тому, чтобы Айслер ко мне прикоснулся? Хмурюсь. Потому что не знаю ответ. Вернее, не готова к ответу. Сопротивляюсь этой мысли.

По позвоночнику вновь проходит обжигающий ток. Подхожу к зеркалу. Кожа горит. Позвоночник ноет, отдавая в ребра. Выдыхаю.

— Ладно, Бесова. Не трусь. Разберемся. — Аффирмацией.

Выбираю комплект черного белья из микрофибры от Tezenis — строго, элегантно и без изысков.

Пора одеваться.

Смотрю на себя в зеркале. Мне нравится. Элегантно. Без сексуального подтекста, но женственно.

Волосы в высокий хвост. Немного макияжа. Он почти не отличается от вчерашнего. Лишь добавила слегка эффекта Смоки Айс и поменяла блеск для губ. Взяла мерцающий.

На нерве иронично усмехаюсь, рассматривая черный наряд. К Наваррскому в королевском платье. Символично, что уж.

Выхожу из подъезда в назначенный час. Виго уже на посту у SUV.

Открывает дверь. Ступаю на аккуратно выехавший электропорог и ловлю взгляд Виго. Выражение лица, как и прежде, спокойное. Но какое-то внутреннее чувство говорит, что он рассматривает мой наряд. Видимо потому, что в таком образе я появляюсь впервые.

Едем. Выезжаем на трассу и мчим в сторону Малаги. Интересно, куда мы направляемся?

Проезжаем указатель за указателем. И чем дальше мы отдаляемся от Марбельи, тем сильнее шумит в голове от напряга. Сжимаю клатч. Вновь нервный вайб. Вновь аффирмацией «Бесова, не трусь».

От мыслей отвлекает пришедшее СМС. От Радки.

«Ты еще не улетела?»

На нерве иронично усмехаюсь. Да по ходу я вообще на этой дороге от дома до аэропорта застряну навсегда.

«Пока нет». — Коротко.

«С Давидом поговорила?»

«Да»

«Ну, я так и думала…»

«Что-то изменилось?»

«Хочешь последние новости из Мадрида?»

«Давид одумался?»

«Неа. Стало еще хуже».

Хмурюсь. Вот поэтому и не хотела с ним говорить, когда отрезала с ним. Мой звонок лишь подлил масла в огонь и дал ему надежду.

«Радка! Давай без предисловий!» — уже злюсь.

Печатает, а у меня в голове так шумит, что заглушает ход машины. Иногда останавливается. Смотрю на экран. Начинаю закипать. Но понимаю — Радка на работе и не может говорить. Занята и много ушей. Поэтому набираюсь терпения.

«Короче. Я опять разговаривала с Мигелем. Ну ты же знаешь, что Каэтано Мальдонадо вхож в дворцовые коридоры. У него до хрена привилегий, как у любимого матадора. Так вот. Я уж не знаю кто инициировал разговор. Но у Каэтано с королем была сегодня беседа. И, судя по тому, что Каэтано не светится оптимизмом, король сказал, что он по этому поводу думает».

«Что думает по этому поводу король, несложно догадаться. В Испании процветает культ детей и семьи. Католическая страна. А учитывая, что у отца короля есть внебрачный ребенок, это тема для королевской семьи очень болезненна»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

«В точку, amiga!»

Радка продолжает печатать. Я же анализирую.

Уверена, официально или в таблоидах эта информация не светится. Либо Каэтано попросил помощи у короля. Либо до короля дошли слухи. Мальдонадо - семья влиятельная. Они не только матадоры, но и бизнесмены. Но за пределами Испании их влияние ограничено. Вряд ли они имеют такой же вес на международном политическом уровне и вряд ли могут повлиять на китайскую сторону. Давид только начал первые шаги в эту сторону.

Читаю новое сообщение.

«Мальдонадо, конечно, не допустят шумихи, но в узком кругу бомонда слухи уже поползли. Мигель говорит, что отец Алисии таким образом защищает дочь и молчать не хочет. И тот же отец короля, имея на стороне внебрачного ребенка, точно не будет влезать в этот конфликт. Ему своего конфликта с семьей хватает»

«А Давид как отреагировал?» — быстро печатаю.

«Ни в какую. Собирается к тебе в Италию. Ну его можно понять… Он считает, что им манипулируют. На него давит общественность. Пытаются продавить… Он сопротивляется»

«Да. Его пытаются загнать в рамки морального кодекса. Социум не прощает таких кульбитов… »

Тру разнывшийся висок. Мне опять показали, что единственный способ остановить Мальдонадо, это дать ему уверенность, что он потерял меня.

Несмотря на новости, становится легче. Появилась твердая уверенность, что я все делаю правильно.

«В общем, будем на связи, hermana. И удачного приземления в Болонье…»

«Да. Будем на связи. Удачи тебе, Радка».

Прощаюсь. Поднимаю голову и вижу взлетающий самолет. Точный визуал из моего сна. Да. Этот рейс на Мадрид улетел без меня.

Бросаю взгляд на дорогу. Приближаемся к указателю на аэропорт и перестраиваемся вправо.

— Мы в аэропорт? — интересуюсь у Виго.

— Нет. В Малагу. На основной трассе ведутся работы, один ряд перекрыли и будет пробка.

Бросаю взгляд на экран навигатора на приборной панели, где высвечивается предупреждение.

— Что за работы?

— Расширяют трассу.

— Расширение — это всегда хорошо, — задумчиво отвечаю я, но чем ближе мы приближаемся к Малаге, тем сильнее ловлю нервный вайб. Перед встречей с Айслером.

****

Продолжение завтра

Глава 62. SCHWARZER GLETSCHER

Едва мы съезжаем с центральной трассы, в салоне раздается трель телефона. Не моего. На панели высвечивается незнакомое имя.

Виго активирует звонок. С кем-то разговаривает. Но я ни черта понять не могу. Баскский.

Вот точно надо выучить этот язык. Чтобы быть в курсе. Айслер тоже часто на него переходит.

Внимательно прислушиваюсь к интонациям. Несколько коротких фраз. Голос спокойный. Мне даже кажется, что с неким оттенком улыбки.

Продолжаем путь. В салоне вновь тишина. Но минут через пять замечаю как позади пристраивается внедорожник.

Причем не отстает.

Дорога отсюда одна на Малагу. Может быть и ему туда же.

Въезжаем в столицу Коста-дель-Соль. Изрядно снижаем скорость и вливаемся в плотный поток машин. И вновь позади внедорожник. Не отстает. Смотрю на Виго. Спокоен как танк. Ну уровень эмоций баскских мальчиков сложно определить. Лавируем. Но я то и дело ловлю темный визуал 4WD.

Виго бросает на меня взгляд в зеркало заднего вида. Видимо, отметил мое состояние.

— Странная машина, — все же отмечаю вслух.

— Не беспокойтесь, сеньорита Бесова. Это свои догнали.

Выдыхаю. Ну лучше перебдеть.

Поворачиваю голову к окну. Ловлю суетной вайб пешеходов и спешащих машин. Сразу чувствуется другой ритм жизни по сравнению с размеренным темпом курорта. Невольно вспоминаю свой побег. Наверное, Малага теперь всегда у меня будет ассоциироваться с этим событием.

Наконец, сворачиваем с основной дороги и едем по набережной. Черный SUV продолжает нас сопровождать. Но я уже не напрягаюсь. Свои. Бросаю взгляд в окно — подъезжаем к центральному порту Малаги.

Вспоминаю, что когда-то я должна была приехать именно на яхту. Правда в Пуэрто-Банусе. И тогда к ней не доехала. Сейчас все иначе. Я уже не сопротивляюсь. Вернее, стараюсь не сопротивляться.

Хочу разорвать эту бесконечную петлю Мебиуса.

Предполагаю, что мы сейчас спустимся в подземный паркинг. Но нет. Проезжаем КПП и едем по территории. Открываю окно, и в салон врывается вечерний морской бриз со специфическим запахом судового топлива. Щекочет лицо, путает волосы, проникает в поры.

Как ни странно, но здесь я ни разу не была. И сейчас этому рада. Отвлекает от нервного вайба. Поэтому с интересом рассматриваю круизные лайнеры величиной с многоэтажный дом и огромные паромы с ярким названием морской транспортной компании BALEÁRIA. На один из паромов грузят автомобили. Неподалеку, у соседнего причала, еще одно судно величиной с дом – но грузовое. Там полным ходом идет отгрузка контейнеров. Да уж. Порт Малаги это тебе не гламурный порт Пуэрто-Бануса. Массивный бизнес-хаб.

Подъезжаем к еще одному причалу с КПП. Где рядом с очередным круизным лайнером расположилась гигантская яхта, не уступающая по размеру. Черная. С ксеноновой подсветкой. Высвечивающей ледяными буквами название «SCHWARZER GLETSCHER» [черный ледник по-немецки].

Так. Нам, кажется, сюда.

Проезжаем КПП. Едем по широкому причалу. Приближаемся к яхте. Замедляем ход. Рассматриваю «GLETSCHER» . Острые углы. Ровные, как бритва, линии. Ультра-современный дизайн. Ксеноновая подсветка придает всему этому космически дорогому прикиду эффект реального ледника.

На входе у массивного трапа, похожего на самолетный, уже ждет Петер.

Подходит к нам.

Выхожу из машины и отмечаю, как за нами останавливается BMW. Именно она сопровождала нас на дороге.

Петер вежливо здоровается. Приглашает следовать за ним.

Поднимаюсь по ступенькам, держась за поручни. Скольжу взглядом по холодным, отливающим черным льдом, буквам GLETSCHER. На нерве иронично растягиваю губы. Ну хорошо, что не Титаник. Тому повезло меньше, чем айсбергу.

Ступаю на борт «Черного Ледника». Айслера в зоне видимости не наблюдаю. Но ловлю тот же вайб, что и на гольф-поле. Пространство стало густым, втягивает в зону высокого давления.

Краем глаза вижу, как Виго открывает багажник сопровождавшей нас машины и достает… мои вещи. Поднимается за нами к трапу с чемоданом и сумкой. На секунду зависаю. Значит, это не просто морская прогулка?

— Мы куда то уезжаем? — Петеру.

— Да. Мы покидаем Испанию.

Несмотря на нервный вайб, почему-то не удивлена. Я разорвала петлю Мебиуса. Обратного пути нет. Теперь моя жизнь понесется по другому курсу.

****

Всем огромная благодарность за интерес к книге!

Если вам понраился первый том ставьте звездочку "мне понравилось" вверху карточки книги.

Go по ссылке во вторую книгу МИЯ!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец