Орутуканская девственница. Продолжение. Из книги Девственница студенты случай

Я прилетела в Магадан ранним пасмурным утром. Холодно. Снег. Тучи. Также, как и в восьмидесятые. Таксисты не хотели везти меня в Орутукан, но один согласился. Пришлось хорошо ему заплатить.

В Орутукане я оказалась уже во второй половине дня. Город не сильно изменился. Я зашла в магазин и купила бутылку коньяка, чтобы запивать феназепам и амитриптилин.

Поликлинику отремонтировали. Белые кирпичные стены, стеклопакеты. Очень красиво. Заходить туда я не стала.

Дом Стаси стоял с выбитыми окнами и дверями. Некоторые заколочены. В одном месте чуть обвалилась крыша.

Я зашла в подъезд и поднялась в квартиру Стаси и её мамы. Пусто и холодно. Здесь давно никто не жил. Я достала из сумки коньяк, открыла его и перелила в пластиковую бутылку.

Мой дом на Заводской улице стоял таким же, как и много лет назад. Я увидела окна своей квартиры. Там висели тёмно-синие занавески.

Постояв минут десять под окнами, я пошла на кладбище. Могилу Стаси я нашла быстро. За забором также лежал камень. Показалось, что стал он чуть меньше.

Набежали тёмно-синие тучи, пошёл мелкий снег. Я очистила руками в перчатках снег с небольшого памятника на могиле Стаси, опустилась на колени и обняла его рукой.

- Ну вот, Стася, я и нашла тебя, - тихо сказала я и заплакала.

Не помню сколько прошло времени. Снег перестал. В просветах туч появилось солнце, потом снова исчезло. Я поняла, что мне пора.

Вышла из ворот, повернула направо, обошла кладбище вдоль забора, проваливаясь в снег и через несколько минут очутилась у камня.

Могила Стаси хорошо видна отсюда. Какая-то мелькнувшая мысль не давала мне покоя. Но я не могла понять какая именно.

Солнце спряталось за тучи. Я подошла к валуну и дотронулась до него рукой. Вот здесь мы со Стасей забирались на поверхность камня.

Я обошла его и, расчистив снег, села прямо на землю. Отсюда хорошо виден лес, где мы часто гуляли со Стасей.

Порыв ветра ударил в лицо и я достала упаковки лекарств и коньяк. Сняла перчатки, выдавила на ладонь несколько таблеток феназепама, положили их в рот, открыла пластиковую бутылку и запила всё коньяком. Потом сделала то же самое с амитриптилином. Выпила ещё коньяка. Ну вот и всё.

Стало тепло и хорошо. Сначало коньяк ударил в голову. Потом феназепам и амитриптилин. Захотелось спать.

Я никому не сказала, что улетела в Магадан. Наташка думает, что я в Москве на конференции. Стало неловко. Но потом эта мысль ушла. Я закрыла глаза и начала засыпать.

Ветер стал сильнее. Но за валуном тихо. Небо тёмно-синее и низкое. Как в Питере. Скоро я совсем засну.

Потемнело и похолодало. Вой ветра всё сильнее. Сквозь него я услышала женский крик:

- Алёна!

Открыла глаза. Никого. Показалось.

- Алёна, просыпайся!

Это голос Стаси. Она не хочет, чтобы я умирала. Я открыла глаза и попыталась встать, но не смогла. Ноги уже не слушались. Тогда я ударила голой ладонью по камню. Появились ссадины и капельки крови. Это помогло мне немного.

Я опустила ладони в снег и умыла им лицо. Стало чуть легче. Попыталась встать и мне удалось. Но сделав два шага, снова рухнула в снег.

Нужно выбираться отсюда. Снова мне удалось встать и сделать шаг. Потом второй, третий.

Я вышла из-за камня и холодный колымский ветер не дал мне снова упасть и забыться. Я дошла до забора кладбища и, опираясь на него, начала медленно идти в сторону Орутукана.

Дорога, склады, заборы. На улицах никого. Уже начало темнеть, когда я оказалась у поликлиники. Поднялась по ступенькам, открыла стеклянные двери и ввалилась внутрь.

Слева регистратура, справа гардероб. У стены рядом с ним большой кожаный диван для посетителей. Я кое-как добралась до него и рухнула.

Из регистратуры выбежала девушка лет двадцати.

- Женщина, что с вами? - спросила она.

Я ничего не отвечала. Лежала на диване и смотрела перед собой. Ужасно хотелось спать.

В это время из гардероба вышла совсем уже старая женщина. Лицо её показалось мне знакомым.

- Юлька, беги скорей за начальницей!

Гардеробщица внимательно посмотрела на меня.

- Алёнка, ты что ли?

- Тётя Маня?   Вы же в овощном ларьке работали.

- Да уж старая я, чтобы торговать. Что с тобой, милая?

В это время прибежала сотрудница регистратуры. За ней быстрым шагом шли две женщины в белых халатах. Они подошли ко мне.

- Олеся, ты?

- Алёна…. Как ты здесь оказалась? Что  с тобой?

- Я наглоталась таблеток рядом с могилой Стаси.

- Твою мать! Я сейчас, вызову скорую.

- Не надо Олеся! Я заведующая отделением. Они суицид зафиксируют, историю болезни заведут, сообщат на работу. Меня выгонят отовсюду и на учёт в психушку поставят.

- А если вы умрёте, Алёна Игоревна? спросила вторая женщина.

- Агриппина, вы?

- Ну а то кто же?

- Не бойтесь, девочки, ничего со мной уже не случится. Самое страшное было там у камня. Промойте мне желудок и я уйду.

- Что ты пила, - спросила Олеся?

- Амитриптилин и феназепам. Запивала коньяком.

Олеся повернулась к девушке из регистратуры, которая стояла рядом.

- Юля, это наша бывшая сотрудница. Ей стало плохо. Сейчас мы окажем ей помощь.

- Я всё поняла, Олеся Михайловна.

- Всё в порядке, идите работайте.

Юля скрылась за стойкой регистратуры. Олеся повернулась к тёте Мане и приложила палец к губам.

- Да разве же я не понимаю! - сказала тётя Маня. - Никому ничего никогда не расскажу.

Агриппина и Олеся помогли мне подняться с дивана, взяли под руки и повели по лестнице на второй этаж.

Я оступилась и больно ударилась коленкой о ступеньку. Это помогло мне ещё больше прийти в себя. Но ужасно болела голова и хотелось спать.

- В процедурную, Агриппина.

- Хорошо, Олеся Михайловна.

Девочки привели меня в процедурную, помогли снять куртку и боты и уложили на кушетку.

- Агриппина, катетер мне быстро! И дверь заприте. Алёнка, сейчас мы тебе сделаем промывание желудка.

Через два часа я уже настолько пришла в себя, что сидела на кушетке в кабинете начальницы.

Меня немного тошнило и болела голова, но уже не так сильно. Голос был приглушённый и как-будто бы не мой. Руки и ноги слушались, но не совсем.

Уже совсем стемнело. Олеся сидела за своим столом главврача поликлиники. Агриппина напротив неё.

- Алёна, так нельзя! Ты же взрослый человек, врач.

- Правильно Олеся Михайловна говорит, - сказала Агриппина. - Прошлого не вернуть. Жизнь и смерть, они рядом ходят.

Я молчала и смотрела перед собой.

- Алёна, ты живёшь в Петербурге, работаешь в большом клиническом центре зав. отделением. Ну нельзя же всю жизнь жить прошлым! Заведи себе кошку, любовницу, путешествуй, ходи в рестораны, читай книги, - продолжила Олеся.

- Если бы мы со Стасей не потерялись, я бы её вылечила. Я же кардиолог.

- Может быть вылечили, а может быть нет, - возразила Агриппина.

- Брат её возил в Хабаровск, - сказала Олеся. - Там тоже не дураки работают. Мама у ней также от инфаркта умерла. Что было, то прошло. Надо жить дальше.

- Вы молодая, Алёна Игоревна, вам и пятидесяти нет ещё. Вам жить да жить. Работа у вас хорошая, квартира в Петербурге.

- Милые мои девочки! Простите, что я доставила вам столько беспокойства. Вы самые лучшие, самые добрые самые верные подруги.

- Хочешь чай, Алёна?

- Спасибо, Олеся. Меня ещё немного тошнит.

- Показалось тебе, что Стася крикнула: “просыпайся”. Значит надо жить дальше. Всему своё время. Время жить и время умирать.

- Это знак вам, Алёна Игоревна, - согласилась Агриппина.

- Мне не показалось.

Мы помолчали несколько минут. В это время Агриппина звонила мужу.     

- Алёна Игоревна, к Олесе Михайловне сын с семьёй приехал, поэтому у неё сейчас тесно. А мы с мужем одни. Наши все разъехались. Кто в Читу, кто в Хабаровск. Вы у нас поживёте, а в воскресенье мы отвезём вас на машине в Магадан к свекрови и свёкру. Они сходят с вами в кассы аэрофлота и купят вам билет на самолёт. Муж через полчаса заедет за нами.

Я обулась, надела куртку и мы пошли вниз прощаться.

- Ой, девка, напугала ты нас.

- Вы снова меня спасли, тётя Маня!

Мы обнялись и заплакали. Потом она поцеловала меня и перекрестила.

- Юля, - сказала я девушке из регистратуры, - вы хотите стать врачом. У вас всё получится, поверьте мне. Я так много пережила, что хорошо разбираюсь в людях. Прощайте!

- Прощайте, Алёна Игоревна. Будьте счастливы!

Через час я уже лежала в горячей ванне дома у Агриппины.

На другой день я проснулась поздно около десяти. Меня не тошнило и голова не болела. Только колено, которым я ударилась на лестнице в поликлинике и ладонь, обработанная вчера йодом.

В дверь позвонили. Стали слышны женские голоса. Я встала и надела халат.

- Спит ещё наша проказница, - услышала я голос Олеси. - Будите эту соню!

В комнату вошла Агриппина, за ней совсем пожилая женщина.

- Анна Степановна, - закричала я и бросилась к ней.

- Дочка, что же ты делаешь с собой? Нельзя так.

- Всё уже в прошлом. Мне Олеся и Агриппина вчера целую лекцию прочитали.

Я привела себя в порядок, оделась и мы вчетвером пошли на кладбище.

Облака закрывали небо. Но снегопада не было. Мы посетили могилу мужа Анны Степановны и родителей Агриппины. Потом пошли в самый дальний конец кладбища. Постояв несколько минут у могилы Стаси, женщины оставили меня одну.

Снег снова нападал и замёл памятник. Я дотронулась до него рукой.

- Милая Стася, ты, как всегда, оказалась права. Если бы я покончила с собой вчера, мы никогда бы с тобой не встретились. Раньше самоубийц даже хоронили за забором кладбища. Какое счастье, что была и есть в моей жизни. Спасибо тебе за всё!

Я  быстро пошла по дорожке и через две минуты догнала своих попутчиц.

У подъезда Агриппины я простилась с Анной Степановной и Олесей.

- Девочка моя, обещай мне, что ты никогда больше не такого не сделаешь.

- Обещаю, Олеся!

На другой день Агриппина и её муж отвезли меня в Магадан. Её свёкр и свекровь оказались очень добрыми стариками.

Настала пора прощаться и с Агриппиной.

- Алёна Игоревна, помните что мы для вас сделали и никогда не пытайтесь это повторить.

- Я поклялась уже Олесе и вам, Агриппина, тоже клянусь.

На другое утро я сходила со свёкром и свекровью Агриппины в кассу аэрофлота и купила билет на самолёт до Петербурга. Через два дня я уже была дома.