Длинный день в Оцилани IX

Мы дома и можем действовать без оглядки на окружающих. Вэн сдал назад, дверью к разгрузочной платформе, на которой уже ждут каталки. Козочки устали и чем быстрее я их освобожу от пут, тем лучше.

Правильно начать с самой маленькой и беспомощной. С помошницами вытаскиваем ее из вэна, кладем на каталку. Рассматриваю: из памперса – судя по сладкому запаху козочка чуть писнула – торчат длиннющие и худющие голые ноги. Они согнуты в коленях, смотаны лентой у щиколоток и притянуты веревкой к связанным за спиной кистям рук. Из-за этого плечи девочки отведены назад, грудная клетка и то, что скоро станет женской грудью, выпячены вперед под серой ночной майкой. Голова козочки обмотана белой повязкой, закрывающей глаза. Во рту уже не соска, а надувной кляп.

Маленькая не спит; когда мы вытаскивали ее из вэна, она пыталась изменить положение, издавала жалобный звуки. Наверное, пыталась что-то сказать или крикнуть. Лежа на каталке, подергивает плечом, сучит ногами. Наступают десять очень важных минут.

Я везу каталку в приготовленную для нас комнату, дверь за нами закрывают, и мы остаемся одни. Легонько глажу козочку по плечу, по голове. Она не дергается, может быть не знает как реагировать. Очень медленно, замирая после каждого минимального движения, я начинаю возиться с кляпом. Мои пальцы касаются девочкиного носа, я ощущаю на пальцах ее дыхание. Это очень важно; сейчас у нее формируется мой образ, и запах для этого необыкновенно важен.

Не торопясь откручиваю клапан, и из кляпа выходит воздух. Подвигав из стороны в сторону, вытаскиваю его изо рта. На резиновой груше запеклась слюна, девочка обезвожена. Пока не напьется, продолжать нельзя.

Всовываю девочке в заветревшие губы палец, густо обмазанный фруктовым желе. Девочка пробует сухим язычком и ничего не может с собой сделать; она обсасывает мой палец до чистоты. Один раз, второй – видно по причмокивающим губам она уже ждет, третий. Я возбуждаюсь, но должен сдерживаться.

Вставляю ей в рот соломинку, слегка надавливаю на пластиковый стакан с клюквенным соком. Жидкость выдавливается, девочка жадно пьет. Стакан пустеет за секунды. Даю ей второй, и сок исчезает так же быстро. Пока хватит. Вытираю ей губы своми пальцами, пусть привыкает к запаху и вкусу.

Теперь основное. Нахожу край повязки и начинаю медленно разматывать. Свет в комнате притушен, чтобы не ослепить девочку после многочасовой темноты. Убираю полотно с глаз и тут же зажимаю ее маленькое прыщавое лицо в ладонях и нагибаюсь, так, чтобы мы были глаза в глаза.

Девочка моргает, закрывает глаза, снова открывает и уже не отводит от меня взгляда. Я смотрю в ее серо-голубые глаза и знаю, что за ними происходит. Под действием тех веществ, что попали в ее организм из соски, желе и сока, нейроны ее головного мозга образуют новые связи, которые останутся с ней на всю жизнь. Я становлюсь для нее единственным человеком на свете, она будет счастлива только в моем присутствии, искать только моего внимания, только со мной способна к физической любви.  

Я легонько целую девочку в губы, скрепляя наш контракт.

****

Лого знает Эриха Этери еще по Принстону. Они не были друзьями – Эрих старше и вращался в другой компании, но разговаривали неоднократно. В то время Эрих слыл радикалом, поэтому Лого был сильно удивлен, когда, по возвращению в Оцилани, Эрик вступил в “Патриотическую Коалицию”. Сейчас он депутат от партии и, по слухам, один из самых влиятельных. Лого хочет запустить пробный шар, почувствовать как консерваторы отнесутся к его идее. Но сначала он осведомляется, не слышал ли Эрих про затею Матерей? Они сидят в кафетерии Дома Совета за кофе с круассанами. Эрих отвечает слегка пренебрежительно, как будто тема не стоит их времени:

- Бабки где-то хранили замороженную сперму Оци. А теперь решили внести вклад в решение демографической проблемы.

- Да ну? От молодого Оци? Много?

- Канистру. Шучу, говорят порций двести. Конечно, от молодого. Старый Оци уже и с женами не очень справлялся.

- Гм, каждую порцию можно разделить части на четыре, минимум. Это около тысячи новых доци приа?

- Бабки делить не позволят. Они за все натуральное против всего искусственного.

- Кроме искусственного осеменения.

- Само собой. Но ты ведь не за этим пришел?

Лого на секунду чувствует себя неопытным фрешменом в присутствии умного циничного старшекурсника. Но он тоже не вчера родился. Лого начинает разговор, сознательно занижая планку, представляя себя простоватым провинциалом, пришедшим за советом к старшему столичному другу.