Кристина Линдберг как символ ушедшей эпохи

Мое ставшее уже почти постоянным раздражение и неприятие абсолютного большинства порнопродукции, как современной, так и винтажной, Золотой Эры, когда я, скачав охапочкой несколько фильмов для взрослых, тут же их и удаляю, даже не желая мельком посмотреть, причем бесит практически все, от мужланов крупными планами до явной и неприкрытой стремности восточноевропейских потаскушек, не говоря о верещащих херню поганых американках, свиным своим языком убивающих то масенькое очарование, что якобы обещает одинокому мужчине порно. Гнусное у них наречие, омерзительное для моего славянского уха, как мова джапов и прочих косоглазых, как кавказские языки или среднеазиатское буркотенье. В конце концов, я не обязан смотреть или слушать говно, мне не нравящееся. Потому я и метнулся в свой личный, как холокост или эрекция, бриллиантовый архив маломинутных роликов, самопально нарезанных из гигов порно, а уж увидев игры с дилдо Голди Бейби, убедился, что она же ведь вот из современного порно, хотя грудастая Кей Паркер говорит о другом, но раз в основе лежит только и лишь мое восприятие, а это именно так, то не хер психовать и раздражаться, надо осознать, что все самое лучшее из кино для взрослых у меня уже имеется, лежит в особенной папочке, так и не нужно, наверное, заниматься мартышкиным трудом, безнадежно ища реально то, чего не может быть.

- Отудобел ?

Он открыл до того широко закрытые глаза и увидел склонившегося над ним мордача с давно позабытой фамилией, они, кажется, вместе снимались в советском криминальном боевике, там мордач этот отстреливался от мусоров до последнего, погиб даже, но не сдался. Бляяя, да он даже родственником там был, по сценарию - то. И звали его, вроде, Лёнчик.

- Лёнчик ?

- Да, - пророкотал мордач могучим голосом, поставленным корифеями театров Союза еще в Щепке Гнесинке, этом уё... ном инкубаторе будущих великих строго для нутряного потребления, ибо ( шикарное словечко ! ) воспринявшие заветы Станиславского ушлые западники решительно отбросили фуфло именно театров, хорошо поняв смену времени, - Лёня, я - Лёнчик.

Мордач поднес похмельному Филатову полный стакан водки, который тот немедленно и выпил, благостно ощущая раскумар. А мордач, усевшись на корточках, приказал потянувшемуся за папиросой приятелю :

- Бомби из Федота - стрельца.

Филатов, усевшись по - турецки, закурил и послушно забомбил, время от времени сверяясь с нацарапанными карандашом на обоях строчками :

- То, чаво не может быть,

Никогда у нас в России,

Без чего другим не жить ...

- Тривиально, - оборвал его мордач, тоже закуривая болгарскую сигарету. - Все знают, что им потребны выборы, независимый суд, здравоохранение, образование, культура и наука, на что нам насрать всю дорогу. Скучно ты придумал, для нас, русских, то, чего не может быть, должно быть каким - то таким эдаким, - он прищелкнул твердыми пальцами, не в силах, видимо, подобрать соответствующий эпитет, - непонятным, но шибко манким.

- Как коммунизм, - прохрипел Филатов, устало откидываясь на постель.

- Типа, - согласился мордач, вставая. - Ты, короче, думай пока, а я еще загляну.

Он вышел, а Филатов заснул, никак не желая связываться с коммунизмом, ну его на хрен, думал он, засыпая, за интерес к нашей государской идеологии по червонцу или сразу пятнашке строгого отписывают. А я добавлю, что и за прически крыли, за шкеры, за прослушивание зарубежного музла сажали, придумав непонятную другому миру фразу об играющих джаз и продавцах родины, паскудной мачехи - убийцы собственных детей, чем Россия, как бы она ни именовалась, и занята всю свою историю.