Этьен и Анна. В мастерской

Бонусная глава

Иногда, создавая бурное море судьбы для Анны и Этьена в «Соленом ветре Ле Баркарес», я сама ловила себя на мысли: а что там, в тишине? Когда двери мастерской закрываются, и остается только шум их сердец да далекий прибой? Мне страстно захотелось заглянуть в эту бухту, куда они заходят вдвоем.

Поэтому я написала эту бонусную главу. Приглашаю и вас за мной.

Загляните в святая святых Этьена — его мастерскую. Погрузитесь в этот густой воздух, напоенный запахами старого дерева, лака, моря… и чем-то неуловимо личным, их ароматом. Здесь, под скупым светом одинокой лампы, среди теней стапелей и чертежей будущих лодок, Анна пришла «проверять условия». Но вы же понимаете, как быстро реальность сменяется иной? Деловые слова тают, и начинается нечто большее. Нечто настоящее.

Почему я дарю вам эту главу? Потому что основная история — это захватывающее плавание, битвы с волнами, темный секрет. А здесь — тишина. Я намеренно замедлила время, чтобы показать вам не события, а самую суть их связи. Ту глубину, где рождается доверие, способное пережить любой шторм. Где страсть переплетается с нежностью, а юмор снимает последние барьеры. Где они просто есть: соленые, растрепанные, настоящие.

Это взгляд в самое сердце их любви. Подарок вам, кто прошел с ними весь путь. Откройте эту главу. Погрузитесь в тишину мастерской. Услышьте шепот кожи о коже, почувствуйте тепло в полумраке. Увидьте, как здесь строят не только лодки, но и то, что сильнее времени – их вечную любовь. Я заглянула туда сам. Теперь ваша очередь.

Дверь мастерской закрылась за нами с глухим, окончательным стуком. Шум моря, доносившийся с террасы, мгновенно уступил место другой реальности. Реальности запахов: старого дерева, лака, острой стружки и чего-то мужского, терпкого — самого Этьена, его труды, его мечты. Воздух здесь был гуще, теплее, напоенный историей и будущим. Строгие очертания стапелей, где рождались обводы будущих лодок, темнели в полумраке. На большом верстаке, заваленном чертежами и измерительными инструментами, горела одна-единственная лампа под абажуром, отбрасывая теплый, интимный круг света. Это был его священный алтарь, его мозг и сердце.

Я остановилась, прислонившись спиной к прохладной деревянной поверхности шкафа с инструментами. Чувствовала его взгляд, он скользнул по мне — уже не оценивающий, а знающий, предвкушающий. Он знал мои шаги, мое дыхание, мою смелость на эти пять метров в море.

— Ты пришла, — произнес он просто, делая шаг вперед.

— Проверять условия, — ответила я, стараясь сохранить игривую нотку, но голос слегка дрогнул. Мое платье — легкое, летнее, цвета морской волны в сумерках — вдруг показалось мне слишком тонкой преградой. Я чувствовала кожей каждый взгляд, каждое его движение. — Стратегия, инвесторы, надежный фундамент… помнишь?

Он рассмеялся.

— Помню.

Еще шаг. Теперь Этьен был совсем близко. Его руки поднялись, не спеша, и легли мне на плечи. Большие, шершавые от работы, но невероятно нежные в этот момент. Пальцы скользнули вверх, к застежке у шеи.

— Фундамент проверен временем и штормами. А вот облицовка… — Его пальцы ловко расстегнули крючок, затем следующий. Платье ослабло на плечах. — …требует тщательного осмотра.

Я затаила дыхание, когда ткань мягко сползла вниз, открывая то, что было скрыто. Кружевное белье — тончайшее, цвета слоновой кости, купленное в порыве смелости и надежды после тех самых пяти метров в море

— Мама, — мелькнуло бессознательно, — я рискую. Как ты мечтала. Не только в воде.

Этьен замер на секунду, его взгляд скользнул вниз. В уголках его губ заплясали знакомые искорки юмора.

— Прелестно, Аннет, — прошептал он, и в его голосе смешались восхищение и привычная ирония. Пальцы коснулись тонкого кружева на моей груди, провели по нему.

— Хотя… — Он наклонился чуть ближе, его губы почти коснулись моего уха, дыхание обожгло кожу. — …эти лоскуты. Такая красота. Но знаешь, главное их предназначение?

Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

— Радовать глаз… перед тем, как их снять. Процесс… он иногда ценнее результата.

Я рассмеялась, нервно, но искренне. Его юмор, всегда неожиданный, снимал последние остатки напряжения. Как волна.

— Эгоист, — выдохнула я, но мои руки уже поднялись, чтобы помочь ему. Кружевные застежки поддались его уверенным пальцам. Шепот ткани, скользящей по коже, был громче шума прибоя за стенами.

В его ладонях, скользящих по моей спине, линии бедер, к талии, была та же уверенность, с которой он держал рубанок или выверял линию киля по чертежу. Сейчас эта уверенность служила другой цели — исследованию, восхищению, разжиганию. Его губы нашли мою шею, ключицу, то место у основания шеи, где пульс бился, как крылья пойманной птицы. Шепот его перемешался с поцелуями, слова были обрывисты, как волны о камни:

— Ты… соленая… как море… — Поцелуй ниже. — И теплая… как солнце на песке… — Его руки опустились ниже, обхватывая мои бедра, притягивая плотнее к себе. Я почувствовала жесткость его брюк, жар его тела сквозь тонкую ткань рубашки. — Аннет… — Моё имя на его губах было молитвой и утверждением. — Моя русалка… моя… маленькая…

Я вскинула голову, впиваясь пальцами в его плечи, в плотные мышцы спины. Слова рождались сами, вырываясь сквозь прерывистое дыхание, смешиваясь со стонами:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Этьен… Я здесь… — Поцелуй в уголок его губ, жесткий, требовательный. — С тобой… — Мои руки рванули его рубашку из-за пояса, ладони скользнули по горячей коже спины, ощущая шрамы, силуэты лопаток.

— В твоей… мастерской… твоей верфи… — Я откинула голову, когда его губы нашли мою грудь, а пальцы вновь скользнули ниже, туда, где зарождался настоящий шторм ощущений. — Строй меня… как лодку… — вырвалось у меня. – Дай… поплыть…

Его ответом был низкий стон, почти рычание, и внезапное движение. Он подхватил меня на руки — легко, с той силой, что присуща только ему. Несколько шагов — и моя спина коснулась не дерева шкафа, а чего-то более мягкого, податливого. Старый диван, заваленный мешковиной и эскизами, служивший ему местом для короткого отдыха. Он опустил меня туда, не отпуская, последовав за мной в тесное пространство между телом и спинкой дивана.

Прелюдия закончилась. Началось главное. Плавное, неспешное вхождение, как лодка, соскальзывающая со стапелей в ожидающую воду. Глубокий вздох облегчения, смешанный с новым напряжением. Мир сузился до точки соприкосновения, до шепота кожи о кожу, до прерывистых вдохов, смешивающихся в один ритм. Он двигался с той же сосредоточенной точностью, с какой строгал доску, сверяя каждый толчок, каждое движение на гребне своей волны. Говорил мало, обрывками, губами на моем виске, шее, плече, пальцами в самом чувствительном месте:

— Так… вот так… — Еще поцелуй, еще движение. — Чувствуешь?.. — Еще толчок, глубже. — Вся… моя… — Его пальцы сплелись с моими пальцами, прижав их к мешковине дивана. — Плыви… Аннет… плыви…

И я плыла. В теплой, соленой пучине ощущений. Страх утонуть исчез, растворился, как тогда у кромки моря. Осталось только доверие — к нему, к его рукам, направляющим меня, к его телу, ставшему якорем и парусом. Я отвечала шепотом, слова тонули в поцелуях, в стонах:

— Держи… — Я впилась ногтями ему в спину. — Не отпускай… — Мои бедра встретили его следующий толчок, поднимаясь навстречу. — Этьен… Я… плыву… Видишь?.. Я… могу!..

Взрыв. Медный гул в ушах, как от удара по корабельному колоколу. Судорожные волны, накатывающие изнутри, смывающие все мысли, оставляя только чистое, ослепительное ощущение падения… и полета одновременно. Я вскрикнула — тихо, хрипло, зарывшись лицом в его шею, впиваясь зубами в кожу у ключицы. Он ответил глухим стоном, его тело напряглось и затем обмякло, тяжелое, горячее, дышащее мне в такт.

Тишина. Лишь наше учащенное дыхание, постепенно замедляющееся, да далекий, неумолкаемый шепот моря за стенами. И стук сердца — то ли мой, то ли его, то ли общее, слившееся в один мощный ритм.

Этьен не отпускал меня сразу. Его вес был благом, якорем в этом мире ощущений. Его губы коснулись моего виска, влажного от пота и слез ощущений. Потом лба. Носа. Уголка губ. Легкие, как крылья бабочки, поцелуи, рассыпающиеся по моему лицу.

— Русалка… — прошептал он хрипло, его голос был полон нежности и… восхищения. — Моя отважная русалка. Пять метров? — Этьен засмеялся, и его грудь заколебалась под моей щекой. — Ты сегодня пересекла океан.

Я рассмеялась тихо, счастливо, уткнувшись носом в его шею. Запах моря, пота, дерева, его.

— Это была… совместная экспедиция, капитан, — пробормотала она, чувствуя, как улыбка растягивает мои губы. — Твоя навигация… безупречна.

Этьен осторожно приподнялся на локтях, освобождая меня от своего веса, но не выпуская из объятий. Его глаза в полумраке, освещенные лишь отблеском лампы с верстака, были темными, теплыми, бездонными. Он смотрел на меня, словно видя что-то новое, невероятно ценное. Его большой палец медленно провел по моей влажной щеке, смахивая невидимую слезинку или каплю пота.

— Ты прекрасна, — сказал он просто. — Вот так. Вся. Соленая, растрепанная, горячая, настоящая.

Я покраснела, но не отвела взгляд. Моя рука поднялась, коснулась его щеки, ощутила щетину, твердый уголок подбородка.

— А ты… — Я искала слова. — Ты — моя гавань, Этьен. Твердая земля после плавания. И… — Она улыбнулась шаловливо. — И знаешь, очень уютная мастерская для переговоров.

Этьен засмеялся, громче прежнего, и притянул меня к себе, крепко обняв. Его рука гладила мою спину, большие ладони скользили по позвоночнику, согревая, успокаивая каждую мышцу.

Мы лежали так, сплетенные, дыша одним воздухом, наполненным запахами мастерской и нашей близостью.

— Проект… — прошептала я вдруг, не открывая глаз. Не потому что важно сейчас, а потому что он был частью этого момента, этого доверия. — Классические лодки… Они будут красивыми? Как… как мы?

Этьен поцеловал меня в макушку.

— Красивее, — ответил он уверенно. Его пальцы переплелись с моими на его груди. — Потому что будут рождаться здесь. В этом месте. Где мы… — Он замолчал, найдя мои губы для долгого, медленного, бесконечно нежного поцелуя. — …где мы просто есть. Как мечтала твоя мама.

Я ответила на поцелуй, чувствуя, как теплая волна благодарности и счастья накрывает с головой. Мамино море. Мамина мечта о любви. Оно было здесь. В запахе дерева. В крепости его объятий. В тишине мастерской, где строили не только лодки, но и их общее будущее. В этих милых, бесконечных поцелуях после, которые значили больше тысячи слов. Они просто были. Дышали. И в этом дыхании была вся глубина нашего мира.

Конец