Научи меня любить. Серия: Как меня ебали

До...

Марсель.

Оплошал.

Прощения мне нет. Я самый ужасный сын на всей планете Земля. Я не из мамы вылез. Меня подослали к отцу за все его грехи. Сил у него больше нет на меня. Мама так вообще разочарована и молчать решила, пока отец кричал всё это мне в своем кабинете.

Ну да… Я согласен… Я в этот раз слишком разошелся. Ну это всё из-за ублюдка Андрея из команды «Астрит». Он же ведь специально пришел в тот бар, где неоднократно мы с моей командой празднуем над ними победу, да и не только над ними.

Привел свою команду Андрюша, чтобы мы не только на поле их уделали, но и не в формальной обстановке под зад отпинали.

Что и сделали!

Да… Начал я первый.

Но потому что Андрюша решил меня толкнуть плечом, мол, я грязь под его ногтем какая-то, а не тот, кто у него мяч два раза из ног урвал, да потом пенальти и гол забил.

Вот и врезал мудаку по морде, а дальше всё как в боевике. Команда на команду, и весь бар под ноль.

Нет больше бара. Его больше никогда существовать не будет.

А самый сок в том, что виноват оказался во всем я. Камеры в баре — единственное, что уцелело. Печально.

Отец, конечно, меня везде отмазал, да и по морде мне вмазал. Кричал, рвал, метал. Наверное, карты у меня больше нет. Тачки тоже. Жить буду как простой студент: дом, учеба, футбол и снова дом.

Сижу смотрю на злющего отца и уводящую взгляд маму и понимаю, что вот-вот услышу приговор своей жизни.

Ну давайте… Жрите меня! Я готов!

- У меня сил больше нет, Марсель! Я в жизни таким не был! Боже мой, да чей же ты сын?! - кричит отец и ударяет по столу.

Смотрю на маму, а у неё аж глаза на лоб лезут от возмущения.

Ну слава богу!

Начинаем, мам! Я в тебя верю! Топи его!

- Ты слова выбирай! В кого?! Да он в тебя пошел, убогий! Из меня вылез, потому что ты надеть забыл! Пьянь! - кричит мама. - Сынок, прости, - гладит она меня по руке, а я киваю и улыбаюсь, мол, давай, мамочка, продолжай.

- Замолчи, женщина!

- Чего!?

- Марин, помолчи, пожалуйста! Дай из сына сделать человека!

- Как? Лишишь его машины, денег и карты? Дома запрешь? В двадцать один год?! Раньше надо было воспитывать, а не открывать свои клубы по всей стране!

- Мамочка, я так тебя люблю, - шепчу ей и улыбаюсь.

- Спасибо, сыночка, - улыбается мне мама, а после превращается в Горгону и смотрит на отца.

Папа дышит через нос и выдыхает огнем из ноздрей, пока бегает глазами то по маме, то по мне. А после сокрушенно падает на кресло и запрокидывает голову с воем.

Победа! Я свободен!

- И что мне с ним делать тогда?! Я же, блядь, на грани ходил, пока это дерьмо решал. Наказание должно быть! - рычит он.

У отца, видимо, открылось второе дыхание.

Смотрю на маму, а она щурится на меня. Глаза у неё постепенно округляются, а на лице появляется ехидная улыбка.

У меня от этого аж мурашки по телу поскакали. В пот холодный бросило, хотя август на дворе и жара стоит под тридцать градусов.

Черт!

Мама, не надо…

- Отдай Марселю один клуб в распоряжение. Пусть работает, а не штаны протирает и по мячу пинает. Пора взрослеть и зарабатывать самому. Может, поймет тогда, как это — потерять собственное детище! И Кристина звонила, сказала, что дочь раньше к нам отправляют, чтобы к первому учебному дню успела. Пусть присматривает и головой за неё отвечает. Причем не той, что на плечах, а той, что между ног!

Ну мама!

Смотрю на отца, а у того, как и у меня, глаза округлились. Да он, как и я, от мамы в шоке, видно же.

- Марин, это слишком… Тебе не кажется? - шепчет папа.

- Вильям! - кричит мама, и папа вздрагивает.

- Марсель! - кричит папа, и я закатываю глаза.

- Понял я, - вздыхаю. - Какой клуб мой? Что за девчонка?

- Возьмешь под свое правление мой первый клуб «Селебрити». Там у меня только половина власти, потому что вторая Аяна. Кстати, отца Тины. И поверь, если что-то будет не так, тебя головы между ног лишат не моими руками. Это сделает твой крестный. Дай бог ему терпения, - усмехается отец.

У меня челюсть отвисла моментально, после того как я услышал про крестного.

Честно говоря, я думал про Кристину Чершскую, у которой дочка на моем курсе учится. Думал, что за Настенькой присматривать нужно будет. Которую я регулярно вижу, когда она мне минет делает. А тут дядя Аян и тетя Кристина, которые улетели на пмж в Америку вместе с маленькой дочкой Тиной ещё четырнадцать лет назад.

Не туда думал. Не так хотел. Что-то как-то мне это уже всё не нравится.

Простите, а можно ли отказаться? Я готов даже без машины год прожить, лишь бы с дядей Аяном дел никаких не иметь!

Быстро в голове начали всплывать воспоминания о Тине. В садике только её помню, ну и в гостях у нас часто ошивалась со своими родителями.

Кудрявая с каштановыми волосами и серо-болотными глазами. Светлыми, словно прозрачными. Прикольная девчушка. Я часто над ней издевался, морил. Мне нравилось доводить её до слез. Я прямо-таки искренне ржал, когда она ревела от меня. А потом ревел я, когда меня в угол ставил её отец и грозился ручки и ножки поотрывать, да и отцу моему тоже.

Мда…

Попал…

- А чего за ней следить-то? Двадцать один год же. Сама взрослая уже, или ей попку подтирать нужно, крестный приручил? - закатываю глаза, показывая, как я возмущен.

- Тина — розовый цветочек Аяна, - смеется отец. - Он её в ежовых рукавицах держит. Сказал следить за ней. Не удивлюсь, если девочка до сих пор невинная. С таким отцом, как он, это вполне возможно, - закатывается отец.

Вот я почему-то даже не удивлен.

Да и кто на неё посмотрит? Я лично ржал над ней, потому что она в садике была самым что ни на есть страшилищем. Толстая, кудрявая, кривые зубы и огромные глазища.

Как вспомню, как она плачет и морщится, так на ржач снова пробивает.

- Потому что ребенка своего воспитывает! А не как некоторые! - шипит мама, и папа стремительно делает лицо серьезным.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- В общем… Документы я её подал в твой универ. Тина на тренера учится. В универ увозишь, дожидаешься после универа. Не допускаешь слухов о ней, - хмурится папа. - По клубу на днях документы все тебе передам, и будешь по вечерам работать. Днём Тина, вечером клуб. Уяснил?!

- А футбол?

- Найдешь время, - шипит мама.

- Уяснил, - шиплю я.

1 глава

Марсель.

Очередная победа нашей университетской футбольной команды «Авангард». И мы, конечно же, мчим праздновать в мой клуб.

Мой.

Когда мне отец отдал все эти документы и привез пальчиком тыкать, что есть, а чего нет, что нужно, а чего нельзя, как надо и как не нужно, я думал, меня ждет прямо-таки самое ужасное наказание. Особенно когда я имел дело с кассой и в первую же неделю хороший такой убыток, я в этом удостоверился.

В мою шею вцепился отец, а мама тапком по голове отмудохала.

Поэтому во вторую неделю я взялся за этот клуб, как тигр за добычу. Погрузился в него до костей. Одну ночь даже в кабинете провел и сравнивал все с прошлой документацией. Сдружился с администраторшей.

Ну как сдружился…

Трахнул её на своем столе, когда она мне бокал с виски принесла, а после и виски выпил. Да и помощь мне предложил. По итогу связь налажена, статус свой закрепил.

С барменами тоже порешал дела, поэтому сторожат свои бутылки Илюша и Кирюша, как церберы. Официанток тоже оповестил, что за каждый убыток в посуде буду вычитать не из кассы, а из зарплаты.

Первое время, конечно, а там дальше посмотрим.

Охранникам тоже попытался мозги на место вставить, хотя при виде их чуть ли в штаны не наложил.

Страшные, кошмар…

Я сам в принципе хорошо сложен. Да куда уж… идеально прекрасен. Пресс, кубики, мышцы и рост. Но я не бугай, не рама, не верзила или Халк. А вот они всё это вместе.

По итогу они что-то поняли вроде и теперь в клуб пьяных не пускают, да и малолетних тоже. Сказал им за местными новостями следить и высшие сливки впускать только с моего разрешения. Ведь мне лишних проблем из-за какой-нибудь богатенькой цыпочки не нужно. А то потом прибудет разъярённый муж или папочка, и плати ему за закрытую варежку.

В общем, за вторую неделю я прибыль сравнял в среднее русло. Отец даже посмеялся, что мамин тапочек — это реально тема. Он сам его боится, как выяснилось.

Не знаю как, но мне начинает это дело с клубом нравиться. Ведь по сути это как вторая моя жизнь. Где свои люди, а я там царь. Где вся моя власть зависит от моих людей, прибыль, конечно же, тоже.

Поэтому за вторую неделю я выпросил у отца разрешение на вознаграждение за подвиг своих работников. По итогу люди были счастливы, а царь удовлетворен.

Вот и сейчас мы с командой засели в моем кабинете и празднуем нашу победу. Девочки восседают на наших коленях, а мы кричим нашу фирменную кричалку, после пьем и смеемся за легкую победу 4:1.

Я все равно изредка посматриваю на экраны мониторов, чтобы бдить за танцполом. Пару раз уже охране звонил, чтобы слишком пьяных увели и вышвырнули прилично.

- Слушай, нам, наверное, в следующий раз лучше в другом месте посидеть. Здесь ты расслабиться себе не позволяешь, — удивленно выгибает бровь Саня, пока на нем ёрзает девчонка.

Саша Шивкин — мой лучший друг. С детского сада вместе. Ещё Иван Ямин есть, но он конкретно занялся с другой стороны от меня девчонкой. Впился ей в гланды. Дебил…

Он ведь даже не знает, что она за этот вечер уже шестой рот, наверное, вылизывает. Фу… мерзость.

- Вань, заканчивай. Иди трахни и всё, — морщусь я, смотря, как они глотают друг друга.

Ужас…

- Завидно? Значит, про себя пизди и не отвлекай, — отчеканил он мне.

Глаза закатил и на Саню посмотрел. Тот усмехнулся и бокал к губам своим потянул.

— Дело не в этом. Я сам хочу все контролировать. Не знаю, как к этому пришел, но мне нравится, — вспомнил я его вопрос и ответил.

— А расслабиться? — спрашивает он.

— Расслаблен, — улыбаюсь и утягиваю девчонку к себе на колени.

Киваю ей, и она подносит к моему рту бокал с виски. Понятливая девочка, а значит, и ночь у неё будет прекрасной. Трахну, возможно, с нежностью. Дальше посмотрю.

— Страшилище завтра прилетает? — спрашивает Саня, и я улыбаюсь.

Сука…

Каждый раз, когда ее вспоминаю, ржать хочется всем нутром. Не я один, конечно же, ее поддевал, ведь со мной были Саша и Ваня. Мои верные богатыри.

И стоило мне рассказать о моем наказании, как они ржать начали в голос. Тоже вспомнили это страшное лицо и круглое тело и закатились.

Потом и надо мной издеваться начали, мол, универ гудеть будет, что Марсель страшилище в универ возит и с универа ждет. Слухи поползут, а они прям-таки их и ждут.

Суки…

— Да, — вздыхаю.

— Поскорей бы, — послышался смех Вани, — жду не дождусь, когда у него корона съедет, — закатился он.

— Ну да, если ты с ней в универ будешь пригонять в одной тачке, то слухам быть. Да таким, что мы с Ванькой точно обоссымся, — закатился Саша.

— Я ее до универа высаживать буду. Продумал уже все. Прикинул в голове.

— Она реально девственница? — ржет Ваня.

— Ясен хер! Кто на такую страшную посмотрит? — смеюсь я.

— У кого на такую встанет? — ржет Саня.

— Я, кстати, ее в соцсетях искал и почему-то не нашел, — говорит Ваня.

Я и сам в этот же вечер решил посмотреть, но не удалось. Потому что такой ни в единой соцсети не существует. Может, конечно, ник другой, но кто ее знает, под каким она именем.

А может, все дело в том, что крестный мой — наследник криминальной империи. От процентов которых отказался ещё до рождения дочери. А потом укатил в Америку, чтобы лишний раз глаза здесь не мозолить.

Я и крестного по соцсетям искал, и тетю Кристину, но и у них аккаунтов ни в одной нет. Странно все…

Если так скрываются, то зачем сюда возвращаться?

— Я тоже, — кивает Саша, — может, она не только страшная, а еще и разумная? Раз свое бедствие на публику не выставляет? — смеется снова.

— Знаешь что-нибудь? — смеется Ваня и спрашивает у меня.

— Нет, — вру я, потому что знаю, что им вообще лучше в этом вариться не стоит. Да и мне четко дали понять, что слухов о ней быть не должно.

— Ты встречать поедешь? — спрашивает Саша.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нахер мне это надо? Мне же сказано, что днем она, а вечером клуб. Значит, ночь для меня, — вздыхаю.

— Значит, только в универе увидим? — играет бровями Ваня, пока его шею сосет рыжая.

- Ну я первый, получается, мне же ее до остановки универа везти, — смеюсь.

- Бля… В жизни так ни одну девку не ждал, как это страшилище, — ржет Саня.

Посмеялись с друзьями и подключились к разговорам команды. Обсудили предстоящего соперника, столкнули бокалы, покричали кричалку, и я отправился трахать девочку, которая не заслужила нежности. Ведь реально досаждала меня в разговоре с парнями.

Взял ее грубо, даже не размазал. Вошел так, что аж самому было некомфортно, но после нескольких толчков пошло все как по маслу. Она кричала и умоляла меня остановиться. А меня это только больше бодрило, темп увеличить и углубляться в нее до самого тупика.

Люблю я жестко. Для меня вот эти поцелую и нежности в форме объятий вообще непонятно. В чем прикол? Пробовал, да так и не понял. Видел, что мама с папой обнимаются, целуются, а я каждый раз глаза закатывал.

Не мое это… Я так не люблю.

Любовь…

Это вообще нечто непостижимое мной. Не любил и пробовать не хочу. Был у нас еще один друг, который влюбился в девчонку, и у него мозги поплыли.

Гордей Селезнев морду мне набить пытался, когда узнал, что я его любовь трахнул.

Бляяя…

Что было лучше вообще не вспоминать. Суть в том, что он в другой универ перевелся, и следующий наш соперник, кстати, он со своей командой «Сириус».

Не понимаю я, как можно так быть зависимым от какой-то сосалки. Марина мне сама в туалете универа отсосала, я лишь только предложил, а она улыбнулась и штаны мне сняла.

У меня член-то только во рту ее был, я между ног-то не трахнул! А мне морду набить за сосалку хотели.

В общем говоря, любовь и эти розовые очки с сахарной ватой вместо линз мне чужды, и я принципиально их надевать и это чувствовать не желаю.

Лучше мир трахну, но любить не буду.

Девчонка сбежала с ужасом в глазах, а я, усмехнувшись, вышел к команде и продолжил веселиться до утра.

Утром приперся домой и на цыпочках прошмыгнул в комнату. Улегся и заснул блаженно.

Проснулся под вечер, поужинал в гордом одиночестве, потому что родители у меня трудяги до позднего вечера. А вот сына своего вообще не пожалели. С завтрашнего дня учеба, на которую мне теперь ежедневно ходить из-за Тины болотной придется, а вечером клуб.

И как я буду успевать с футболом? Хер его знает…

Наверное, придется страшилище умолять, чтобы сидела и до конца тренировки ждала меня…

Засада.

Пасть придется и упаду, ведь футбол для меня как второе дыхание.

Надел рубашку и брюки, а потом отправился в свой клуб. Дел до хера, ведь нужно готовится к тому, что студенты начало учебного года праздновать попрут именно сюда. А мне надо хорошенько так кассу поднять, поэтому и организовать все по красоте, чтобы каждый студент приперся и денежку оставил.

Ехал в клуб, а сам предвкушал встречу с Тиной болотной, ибо заготовил я для неё те еще издевательства. Ведь из-за нее я страдать буду, а она что, жизни радоваться?

Такого даже быть не может!

Напомню девочке садик и того самого маленького ублюдка…

2 глава

Марсель.

Будильник разрывается. Протягиваю руку и вырубаю его. Поднимаюсь и иду в свою ванную. Быстро принимаю душ и чищу зубы. Надеваю белую футболку поло и черные рваные джинсы. Подхватываю спортивную сумку с формой и иду вниз на завтрак, уже предвкушая встречу с болотной тиной.

Хоть бы не поплыла по речке от моей красоты страшилище.

Усмехаюсь, спускаясь по лестнице, и застываю на входе на кухню.

Это что за…

Задний вид, конечно, сок, и там точно не толстуха. Вот вообще никак нет. Там прямо-таки 90-60-90, а нет… подождите… попа-то, возможно, 100.

На ней белая футболка в облипочку и очень короткая серая юбка с белой полоской по краям. Мини прям как у наших чирлидерш.

Рефлекторно изгибаю шею и пытаюсь понять примерные сантиметры ее задницы, пока она стоит перед столом и лепечет что-то моим родителям.

- Марсель! - рявкает отец, и она оборачивается на меня.

Ахуеть…

Зависаю, ведь в мозгах конкретный перегруз. Там перегрев системы. Все драйвера повылетали к херам собачьим. Сглотнул и проморгался несколько раз, не веря своим глазам, ведь быть такого не может…

Извините, конечно, но я, блядь, готовился к издевательствам над ней, а вот теперь, кажется, издеваться будет она надо мной…

Ведь это она… Это Тина Болотная. Страшилище из детского сада группы «Ромашки». Вот только теперь она в великолепной физической форме.

Грудь такая хорошая, возможно, двоечка с плюсом. Талия узкая — жесть. Бедра выделяются до боли в глазах и члене прекрасно. Руки поджатые, ноги длинные, и видно, что в отличной форме. Юбка эта вообще глаза выколи.

Разве в таких вообще можно в универ ходить?!

Волосы такие же кудрявые каштановые и пышные, только длиннее намного. Глаза серо-болотные и огромные, но такие же светлые, словно прозрачные. Нет… Сейчас словно хрустальные.

Носик маленький и аккуратно выдернутый. Щеки больше не круглые, а прекрасно впалые. Губы огромные, но видно, что свои, потому что чуть шелушатся.

Видимо, изучал я её очень долго, ведь она скрещивает руки на груди и выдвигает вперед одну свою идеально загорелую ножку. Выгибает надменно бровь и оценивает меня с ног до головы.

- Ну, привет, Марсель, - говорит она, а я сглатываю.

Ну нихуя себе уверенность.

Вот она прямо-таки ощущается в ней. Эта её уверенность, аж по сердечку моему и так максимально заведенному ещё скорости придает.

- Привет, - выдаю я, но получается как-то хрипло.

Да я сам в шоке, что со мной!

Это сон? Это точно насмешка моего сознания! Ведь оно воспроизводит мною увиденное в искажении.

Она должна быть страшилищем с писклявым голосом!

- Марсель, садитесь завтракать, - улыбается мама ехидно.

Хмурюсь, смотря на свою мать, а потом ещё и морщусь, когда смотрю на до сих пор изучающую меня в надменном своем виде Тину.

- Есть перехотелось, мамуль. Мне ещё к тренеру до пары заскочить нужно успеть. Без завтрака, - поправляю лямку спортивной сумки и киваю Тине в сторону выхода.

- Марсель! Помнишь? - шипит отец.

Блядь… Уже даже и не забыть.

Ясен хер, что к такой теперь в универе отряд целый выстроится. Придется, наверное, как петухов от куры отгонять.

- Угу, - мычу я и иду следом за девчонкой.

Она у дверей берет розовую спортивную сумку и ещё одну простую, как у всех девчонок. Открывает двери и идет вперед молча. Иду следом и откровенно пялюсь на её задний вид снизу.

Нажимаю на кнопку ключей от моей черной «Ауди» и открываю багажник. Закидываю свою сумку туда и смотрю на Тину. Она выгибает удивленно бровь и подходит закидывать свою.

Чуть нагибается, укладывая её в багажник, а я чуть изгибаюсь, чтобы посмотреть, что под юбкой. Но взглядом натыкаюсь на окно, где виднеется красное лицо отца от злости, и резко выпрямляюсь, когда он мне кулак показывает.

Сука… Не отец, конечно, а ситуация.

Она выпрямляется и откидывает волосы назад, задевая ими меня.

Неслыханная уверенность в себе! Где понабралась такого? Где слезы и растерянный взгляд с ужасом!? Где её жир?!

Ааааа!

Раздражает. Злит. Бесит всех моих демонов!

Почему?

Потому что я ждал страшилище! Да даже Саня с Ваней ждали его! А что приехало? А что будет, когда они её увидят?!

Бляяя…

Ржать никто не будет. Вот и я уже не ржу, а злюсь, ведь понимаю, что все мои издевки, придуманные не за одну ночь, между прочим, зря!

Всё зря!

Она нагло открывает двери моей машины и хлопает, так что аж звон в ушах стоит. Сам не замечаю, как хлопаю багажником. А потом про себя же извергаюсь матом, что вообще позволил себе вспылить на своей ласточки.

- Еще раз так хлопнешь, и я тебя хлопну, поняла? - шиплю я, запуская тачку.

- Тебе можно, а мне нельзя? - смотрит на меня нагло.

Вообще уже что ли?! Где бег глаз и румянец на толстых щеках от смущения?!

Дышу часто, и кажется, из носа дым валит, ибо внутри у меня пламя. Все стенки груди обжигает, даже позвоночник плавит. О чем говорить, если я хруст костей слышу!

А нет… это скрип зубов от злости!

- Именно, - бросаю я и газую.

Едем в машине в полной тишине. Смотрю на неё искоса иногда, пока она в окно всё это время пялится. Пальчиками колошматит по своим коленкам, а как будто мне по нервам.

Жесть…

С ней же даже в машине одной сидеть душно!

Запах этот её сладкий, как вот прям эта сладкая вата или жасмин. Не знаю, чем она таким конфетным себя обтерла после сна, но меня это раздражает.

Ноги эти ее оголенные и грудь, которая вздымается медленно под такт её ровного дыхания, покоя мне не дают. Поэтому я и не могу, как она, ровно дышать.

Подъезжаем к остановке универа, и решаю, что в таком виде на остановке её оставлять сродни с лишением моей головы. Поэтому проезжаю её.

- Слушай, у меня сегодня тренировка после четвертой пары. Можешь подождать меня? - с трудом решился спросить, аж голос ломался и порыкивал, пока я слова из себя извергал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Сколько по времени она длится? - смотрит на меня.

- Два часа или плюс ещё полчаса.

- Отлично. Я сама на тренировке буду. Так что ждать не придется, - улыбается и отворачивается к окну.

Хмурюсь и пытаюсь вспомнить, какие ещё тренировки у нас проходят в это время. А потом решаю голову не ломать, ведь ей и так сейчас херово, а просто спросить у Тины.

- Легкая атлетика?

- Чирлидинг, - отвечает она, смотря в окно, а я про себя ржать начинаю.

Почему? Да потому что отбор у них как в спецназ. Проходят только выносливые и подготовленные. Тренерша у них ещё тот повелитель помпонов. Грозная, гоняет нас от них, как шакалов от аппетитных стейков.

Ну я не трус и шакал ещё тот. Поэтому больше половины в списке моем уже есть. Вот, к примеру, их капитан Карина у меня четыре раза в кровати была.

А вот Карина та ещё особа. Стерва невиданной дерзости. Некоторые девочки бегут по своей воле из этого спорта, потому что ее пугаются.

- А ты? Баскетбол? — спрашивает, смотря на меня.

Обидно… Еще больше разозлила.

- Футбол, — рычу.

- Оу... Ну тогда понятно. Не фыркай, Марселька. Злишься ты смешно, аж смеяться хочется, — подмигивает она мне, пока я от наглости ее зависаю.

Выходит из машины и стучит по багажнику, пока я перевариваю ею сказанное и пытаюсь остановить себя и не кинуться ее душить.

Марселька... Блядь.

Она так меня в садике называла, чем и заслуживала издевательства в свою сторону.

Жму на кнопку багажника, а сам смотрю на лица друзей, которые сидят на тачке Сани. Рты открыты, глаза как бильярдные шары, и кажется, даже не дышат.

Она идет в универ, а они оба синхронно с открытыми ртами ее взглядом провожают. Выхожу из тачки и беру сумку из багажника. Подхожу к друзьям и сам смотрю туда же.

Идет шикарно и уверенно, что аж бесит. Юбка эта еще злит почему-то не на шутку, а должна, наоборот, вроде только радовать.

- Это...

- Ни хуя себе! - шипит Ваня.

- Сам так же охуел, - шиплю я.

- Теперь как жить-то?! - спрашивает Ваня.

- А вот хер ее знает, - отвечаю я.

- А вот теперь и ещё хуже члену становиться, потому что я знаю, что хер ее не знал еще ни разу! - кричит Ваня.

- У тебя тоже встал? - спрашивает Саня у Вани.

- Да ясен пень! Я же человек, а не девственник.

- Я уж думал, я один членом тронулся, - выдохнул Саня.

- Вы конченные? - шиплю я, - забыли, кем она является?

- Это ты конченный, если у тебя не встал на неё! Ты посмотри! Она же не страшилище, а богиня! - смеется Ваня.

- Дебил, - смеется Саня, - Извини, Марс, но сейчас всё начисто под нуль смывается. Тебе теперь точно за ней как за цыпленком носиться. Если у нас, как у заядлых ебарей, только от одного её вида шишки взорвало, то что говорить о других... - цокает Саня.

- Я могу поноситься за тебя, - шепчет мне на ухо Ваня.

- Да пошел ты, - отпихиваю его я и иду в универ под дикий ржач друзей.

- Слышь, не серчай. В шутку же, - прыгает на меня Ваня.

- Надо по-быстрому доносчика с её факультета найти, - догоняет нас Саня.

- Лучше с группы, - говорю я.

- Группу знаем? - спрашивает Ваня.

- Нет, - отвечаю я.

- Сейчас узнаем, - говорит Саня и достает телефон.

- Опять ректорше звонить собрался? - сморщиваюсь я.

- Выбор есть?

- Набирай, - шепчет между нами Ваня.

3 глава

Марсель.

В итоге на первую пару мы пошли с Ваней, а Саня убежал к Василине Георгиевне информацию добывать. А именно на столе в её кабинете ублажать.

Всё это началось ещё на втором курсе. Сначала мы угорали по этому, а потом с Ваней заметили, что поплыл Саня. Как щенок к ней бегал только по первому звонку.

По итогу к середине третьего курса мы брата своего спасли. Я рожу ему начистил, и Ваня хорошенько так мозги ему вставил на место.

Пацан, ясен пень, привлекательный. Втроем мы спортсмены, и любому видно, что с тренажерами и спортом дружим регулярно. Саня блондин натуральный и с голубыми глазами. Ваня брюнет, как и я, только я вот обесцвеченный намеренно. У обоих глаза серые.

Да вся наша тройка — это счастье и мокрые трусики для женской половины универа. И у того, и у другого родители — значимые люди. В общем, деньги имеются. Девки тоже.

— Не грузись. Он вроде отцепился от неё. Ради тебя же поперся информацию добывать, и, ясен пень, она так просто ее ему не отдаст. Трахнет разок и всё, — шепчет Ваня.

- В этом и суть, что если что, тебе придется ему по морде бить. Ведь я не вправе буду, за меня же решать пошел.

- Ты лучше за эту богиню теперь думай, чтобы перед отцом не оплошать. А я так уж и быть за Александром сам прослежу. И ладно, уговорил… Морду в этот раз я набью, если сорвется, — простонал Ваня наиграно.

Телефон завибрировал, и я смахнул экран.

Саня: Выходите.

Сунул телефон Ване под нос, и тот встал, раскинув руки.

- Сергей Александрович! Мне ужасно плохо! Могу я пописать сходить? — начал играть придурок, а я улыбаться.

Вся группа заливается тихим смехом, а преподаватель закатывает глаза.

- Идите, Иван. И в следующий раз не сообщайте об этом так громко, — вздыхает преподаватель.

Спускаемся с последних рядов к дверям и смеемся.

- Марсель, а вы куда? — натягивает Сергей Александрович очки.

- Так я подержать, плохо же другу. Вдруг не попадет? — серьезно отвечаю я.

Вся группа заливается смехом, а преподаватель вздыхает еще раз и машет на нас рукой.

- Идете, лодыри.

Мы и идем на выход. Возле дверей нас встречает Саня. Щурюсь на него, а тот глаза закатывает и копии документов Тины мне протягивает.

- Расслабься. Один раз. Ей тоже сказал прощальный, — хлопает меня по плечу.

- Должен буду, — киваю.

- Пас на третьей минуте, — усмехается.

- Понял, — жму ему руку.

- Давай уже группу говори, — шепчет Ваня.

- 403. Пошли к расписанию.

Втроем изучаем расписание и находим нужную группу, потом аудиторию, а дальше к ней. К аудитории, ведь через две минуты конец первой пары.

Втроем взглядом её провожаем, когда она первая из аудитории выходит. Идет и даже на меня не смотрит. Словно я место какое-то пустое. Ишь, какая наглость.

Смотрю на выходящих девчонок, а они нам все как под копирку улыбаются. Ну вот нормальные же девчонки, а не то что некоторые.

Все разом удивляемся, когда из этой аудитории наш запасник Григорьев выходит. Кидаемся к нему втроем. Тот, бедолага, аж растерялся сначала, а потом, когда четкие указания услышал, осмелел вдруг.

- Понял я, но что мне-то за это? — спрашивает.

- Денег? — спрашиваю.

- Тачку на сутки погонять? — спрашивает Саня.

- Мордашку чистой оставить? — спрашивает Ваня, и мы с Саней смотрим на него удивленно.

- Чистой?

- Без крови, — шипит Ваня.

- Хорошо. Понял я. Буду сообщать, — смеется Григорьев, словно сумасшедший, и уходит.

- Зассал, — усмехается Саня.

- Старосту надо ещё, — шепчу я.

- Кажется, вон та очкастая, — кивает Саня.

- Я один, а то напугаем мышку.

Подхожу к девчонке. Интересная вблизи. Симпатичная, но вот эти очки её и видок серый, прям по глазам бьет и требует скривиться.

- Привет, — улыбаюсь.

Девчонка по сторонам оглядывается и рот открывает буквой «о». Хлопает своими длинными ресничками. Видимо, в настоящее не верит. Так, конечно, к ней сам Марсель подошел, ясен красен, что девчушка в ауте.

- Слушай... Как тебя?

- С-светлана, — шепчет.

- Светочка, видишь ли... К вам новенькая пришла...

- Тина?

- Да. Мне о ней нужно будет знать всё. Слушай лучше и сообщай мне, хорошо?

- Зачем? Что слушать-то?

- Надо мне, — шиплю я, — всё слушай.

- Нет, — резко бросает и уходит.

Округляю глаза в немалом таком замешательстве, что сейчас такое произошло. И пытаюсь вспомнить, когда мне подобные существа вообще отказывали.

Смотрю на друзей, а те опять ржать начинают, как кони.

- Я один... Я сам... - пародирует меня Ваня, а потом бежит за старостой.

Хватает ее за плечо и что-то шепчет ей, улыбаясь. Подхожу к Сане, и смотрим вдвоем на представление.

- Девчонка потекла, - смеется Саня.

Нет. Я таким милым быть не могу, если девку трахнуть не хочу. Все вот эти нежности и наигранные ласки вообще не про меня. Поэтому смотрю непонимающе, а потом в голос ржать начинаю вместе с Саней, ибо Светка другу нашему такую пощечину залепила и убежала, что мы аж слюнями весь коридор забрызгали.

- Вот же сучка очкастая, - шоркает ладонью щеку Ваня и шипит, подходя к нам.

- Это было незабываемо. Хочу повтор, - ржу в голосину.

- Да пошли вы. Меня впервые какая-то мышь хлопнула. Пожалеет ещё об этом, - рычит.

- Светланой мышку зовут, если что, - смеюсь.

- Ага, конец Светлане. Света больше не будет.

Смеемся с Саней, пока идем в свою аудиторию, а Ваня идет позади какой-то загруженный и поверженный.

От чего ещё больше смеяться начинаем.

Занимаем последний ряд и включаемся в учебу. Точнее, обсуждаем последние события. Ваня, оказывается, попал под злость отца. Ему надо баллы по макроэкономике поднять, иначе отец дело ему не передаст, если он диплом с низкими баллами получит. Поэтому после пары будет у препода выпрашивать шанс на свое будущее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Саня последние новости рассказал, мол, ректорша наша замуж выходит. И я честное слово выдохнул, что пацана спасать не придется.

По итогу прошли все пары, и мы отправились на тренировку. Переоделись и поржали над Ваней, ибо преподаватель ему какую девушку приставит, чтобы потянуть его. А этот ненормальный уже план продумывает, как натянет не только макроэкономику, а и девушку эту, если она не страшная, конечно.

На стадион плетемся и смеемся в голос, пока я не замечаю её. Судя по всему, мою персональную причину злости.

Никогда так быстро не возгорался от злости, а вот за сегодняшний день открыл в себе способность начинать злиться за долю секунды.

Садимся на лужайку, пока тренера ждем, и смотрим всей командой на наших чирлидерш. Я так понял, что сейчас смотр проходит, а именно болотную оценивают. Ведь стоят по кругу и смотрят только на неё, а она перед тренершей со своими серебристыми помпонами летает.

В прямом смысле летает. Ведь движения ее словно невесомые, но очень точные. Много элементов прыжков и сальто. Шпагат в воздухе и наземный тоже есть. Махи ногами и прыжки с двойным сальто.

Удивительно, как она приземляется на землю, словно отпружинивается. Мягко касается земли и плавно, играючи двигает бедрами. В глазах азарт, а на лице профессиональная улыбка.

Сердце каждый раз трепещет, когда она уходит на прыжок с прокруткой в воздухе. А ещё когда машет ногами и открывает вид на то, что вообще-то скрыто должно быть, и слава богу, там под этой юбкой шорты есть. А то бы я клиническую смерть получил, наверное, сразу.

На ней сейчас очень короткий белый топ, где виден идеально плоский животик, когда раньше там пузырь был жировой. И где он?! Где!!!!

Юбка сейчас ещё короче прежней. Ну прямо глаз не оторвать, хоть вырывай их к херам собачьим.

Уверенная в каждом своем движении и гордо задирает нос при махах помпонами.

Раньше на наших не смотрел так. Похуй было, как они нас на поле встречают, а сейчас сижу и взглядом болотную прожигаю. Бесит нереально. Раздражает максимально. Злит необычайно.

Коза!

И дураком не надо быть, ясен хер, её возьмут в состав. Ведь весь её танец — это один сплошной идеал. Из наших так никто не может легко выполнять трюки в воздухе. Да по лицу тренера видно, что она уже ей место в составе определила. Стоит и улыбается, как голодный зверь, облизывается ещё.

- Всё, пацаны, я в ауте, - хватается за сердце Ваня.

- Раиса возьмет её, и у девчонки кошмар начнется, даже руки марать не нужно, - усмехаюсь я.

- Вы только посмотрите, какие ножки и зад... Это же... - изгибает шею Саня и облизывает губы.

- Угу, - синхронно с Саней гнет шею Ваня.

Закипаю до критической отметки. Все тело начинает гореть от гнева. Терпеть её больше не могу, бесит, что такая красивая. Красивая — да! Настолько, что все мысли мои сейчас занимает! И я в этих мыслях её по всякому и как только не гну, а самый сок, что она выгнется как надо, сделай я это с ней. Ведь гибкая до скрежета в зубах.

Яйца горят. Тело кипит. В венах кровь бурлит. Кулаки сжимаются, скулы сводит. Слюни текут и член тоже!

Черт! Ну не на Тину же? Она же страшилище болотное! Ну че за херня?! Верните толстуху! Ведь вот на это совершенно смотреть спокойно невозможно! Дышать рядом невыносимо!

Ааааа!

- Рты закрыли и на поле. Нехуй на неё пялиться, - рычу я и срываюсь с места.

Вся команда стонет, но капитана своего слушаются. Поэтому поднимаются и бегут следом за мной вокруг стадиона.

Бегу первым и стараюсь на болото не смотреть, дабы тело свое божественное в равновесие привести.

А не гореть, как девственник, только от одного её вида...

4 глава

Тина.

Программу выбрала легкую, но для местной университетской команды она показалась, конечно же, сложной. На это и был расчет, когда я на ходу начала придумывать движения, чтобы окончательно поразить.

Как и ожидалось, Ирина Алексеевна сразу взяла меня в основной состав. И я была этому не удивлена. Зато вот девочки из основного состава меня взглядом насквозь прожгли.

Каждую девочку понимаю, ведь сама в детстве изо всех сил работала над собой, чтобы попасть в основу. И, конечно же, им было обидно, когда тренер сказала после просмотра моей программы, что я в основном составе.

Вот так сразу… Да. Потому что я лучшая. Годами себя изматывала не просто так…

По итогу, пока шла тренировка, мне то на ногу наступали, то плечом толкали. То фыркали что-то. Но я уже всё это однажды проходила, поэтому ко всему, что происходит сейчас, у меня своего рода иммунитет.

Что не скажешь о взгляде Марселя — для него у меня иммунитета нет.

Я всё детство в слезах провела, и как же я была рада, что мы покинули эту страну, где издевался надо мной Марсель.

Каждый день, идя в садик, я молилась, чтобы хотя бы один день в моей жизни был радостным в этом дошкольном учреждении.

Но такого дня не было ни разу.

Период моего дошкольного детства был самым худшим. Я ненавидела себя, ненавидела свою жизнь, а самое главное — я ненавидела его. Мальчика, который издевался надо мной каждый божий день.

Я, как и мой отец в детстве, была пухляшом, что и было для меня огромной трагедией. И что я могла с этим сделать?

Правильно! Ничего!

Поэтому я терпела все унижения и ревела, когда мне делали больно.

Кнопка под ягодицами, подножка на лестнице, вздернутый стул, кубик в глаз, жук в тарелке, цветок с калом, жвачка в волосах, иголка в босоножке и многое ужасное, что сотворил со мной он со своими дружками.

Ненавидела и ненавижу по сей день. Даже то, что он красив и сложен, как изысканная мужская скульптура, не делает его в моих глазах человеком.

Я помню всё! И не забуду никогда!

Ближе к четвертому классу я начала вытягиваться в росте. Буквально за лето я выросла на шесть сантиметров. Да и тренировки, которые я выбрала для себя, дали о себе знать в моем теле.

Как только я поступила в американскую школу, я то и дело смотрела на старшеклассниц и завидовала им. А потом набралась смелости и записалась на тренировки по чирлидингу. Чир-спорт стал для меня самым лучшим решением в моей жизни.

Я упорно тренировалась и добилась немалых высот. Соревнования стали для меня смыслом жизни. Поэтому я в Американском списке лучших Чирлидерш. Я там на четвертом месте и этим горжусь.

Стоило мне только прибыть на соревнования, как все понимали, кто именно уедет из них с кубком за первое место.

В университет пошла учиться на тренера, ибо хочу до конца своих дней быть частичкой этого спорта, который для меня является смыслом жизни. Я рождена для побед и рождена для чего-то большего в этом спорте. И у меня, конечно же, есть мечта, где я владелец клуба с именитым названием.

Родители меня в этом только поддерживают, и папа четко дал понять, что сделает всё, чтобы моя мечта осуществилась.

И всё было на грани, когда вдруг родители решили вернуться в родные края. И это нужно было сделать срочно. Ведь папин дядя впал в кому, а криминальный бизнес моего прадеда должен быть в чьих-то руках. Поэтому братья отца обратились за помощью. Папа отказать не смог.

Я, естественно, начала шерстить интернет о чир-спорте в России. И как я была рада обнаружить то, что он есть и только начинает развиваться. Уже создаются федерации, и в каждом городе имеется по несколько клубов. Также проходят соревнования. Вот только посмотрев соревнования, я поняла, что уровень подготовки у нас намного лучше и жестче.

Признаю, меня взял азарт. Сделать всех в своей родной стране. Поэтому я согласилась сразу, а потом чуть с ума не сошла, когда мама сказала, что я должна буду улететь раньше и пожить месяц с дядей Вильямом и тетей Мариной. С родителями Марселя.

И вот стоило мне увидеть его воочию, как у меня сердце остановилось, и воспоминания хлынули взрывной волной в сознание.

Надменный, как и в детстве, озлобленный взгляд серых глаз. Высокий и статный, как мужчина, но грозный и противный, как тот самый мальчишка. Играющие скулы на его щеках только тому подтверждение, что он все ещё опасен для меня. Ужасен и омерзителен.

Эти его татуировки на шее и руках заставили меня хорошенько так убедиться в том, что он дьявол во плоти. Красивый, мускулистый, огромный — мой персональный ад.

Нравится ли мне его внешность? Конечно да!

Но я ведь знаю, что внутри… Там внутри гниль и нет никакого сердца. И то, что его попросили следить за мной и печься обо мне, меня, конечно, не обрадовало поначалу. А потом, поразмыслив, дошло, что таким образом я под защитой от него же.

Ведь Марселя наказали мной, и я однозначно буду самым ужасным его наказанием.

И стоило мне посмотреть на него, как я убедилась в своих доводах окончательно. Марсель меня ненавидит и до сих пор во мне видит ту самую страшилищу, но ему прилетело судьбоносным бумерангом быть моим персональным охранником.

И этот бумеранг будет самым судьбоносным моим свершением. Ведь я готова отомстить, и моя месть будет страшной. Потому что я помню всё и не забуду, пока не отомщу.

И моя месть не только для Марселя, она ещё и дружков его заденет, которые чуть слюнями не истекли, когда меня увидели.

Всю тренировку меня раздевали взглядом парни из футбольной команды и, конечно же, Ваня с Сашей. Дебилойды, как и в детстве, носятся вокруг Марселя. И если Марсель на меня никакого внимания не обращает, то вот эти черти наоборот, что и на руку мне.

Наклоняюсь, прогибаясь в спине, и машу Саше средним пальцем, который стоит и смотрит на меня с мячом. Он прищуривается, а потом усмехается и машет мне ладошкой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Выпрямляюсь и замечаю, как к нему подбегает Ваня, а потом начинаю чувствовать, что смотрят на меня уже пара глаз, поэтому машу уже двумя средними пальцами и наклоняюсь, как все девочки из команды.

Черти улыбаются, смеются, а потом вдруг замолкают, когда к ним подходит Марсель. Он их утягивает за плечи футболок и что-то говорит. В ответ чертята глаза закатывают, и Ваня демонстрирует мне повешенье. Лично я поняла, что он говорит мне о том, что бесовщина его уже удушила.

Усмехаюсь и уже более серьезно подхожу к тренировке. Начало мести положено, дальше главное аккуратно действовать и ждать моментов.

Тренировка закончилась, а футбольная команда ещё продолжает, поэтому в раздевалку иду не спеша. Но дойти я до неё не успеваю, потому что дорогу мне преграждает наш капитан со своими прислужницами.

Карина достаточно симпатичная девушка. Накаченные губки и бровки сделанные, даже реснички нарощенные. Впрочем, как у всех девушек в наше нынешнее время, кроме меня. Я за естественную красоту, как моя мама.

- И какими судьбами занесло тебя в чирлидинг? - щурится Карина.

- Новому научить, - отвечаю я спокойно.

- Чему можешь научить меня ты, Тина? - смеется, и ее подхватывают гиены.

Только сейчас понимаю, что эти трое не в курсе, кто я.

- Увидишь, - удивленно выгибаю бровь.

- Поверь, я даже смотреть не буду. Потому что ты сейчас же пойдешь к тренеру и скажешь, что ты подумала херню, когда сюда приперлась, - смотрит на свои ногти, а говорит со мной.

Побежала… Как же…

- Это всё? - складываю руки на груди.

- Нет. Ещё если нашим парням ещё раз хотя бы моргнешь, то глотку вырвем, - наконец заговорила одна из гиен.

А я уж думала, что они просто для пущей набожности здесь.

Слава богу, речь поставлена и звуки есть.

- Каким именно? Пальцем ткни, - говорю я серьезно.

Алиса указывает пальцем на чертей со стоящим между ним бесом, и я вижу, как они смотрят на нас. Усмехаюсь и возвращаюсь взглядом на девочек.

Дуры…

- Извините, но должна отказать. У меня на всю эту троицу грандиозные планы, - смеюсь.

- Ты тупая? Она тупая! - смеется Карина.

- Эй, сучка, это не просьба. Это предупреждение. Если из команды не уйдешь и от парней не отстанешь, то тебе конец, - говорит ещё одна.

- Я тупая, девочки. Так что готовьте конец, - толкаю их в стороны и прохожу вперед, - И да, тронете меня, значит, войны не избежать. Это вам мое предупреждение, - оборачиваюсь я и подмигиваю им.

- Вот сука! - кричит Карина.

Улыбаюсь, идя в раздевалку, и выставляю средний палец вверх, показывая им, что я ни капли не боюсь.

А потом угрюмо вздыхаю, когда выхожу из душа и обнаруживаю пропажу своих вещей.

Банально, конечно, и ожидаемо, но не вовремя вообще…

М-да…

5 глава

Тина.

Стою в одном полотенце и пытаюсь отыскать в пустом шкафчике телефон. Зачем? Ну вдруг повезет и он где-то затерялся?

Я не злюсь, потому что у меня ИММУНИТЕТ. Я спокойно принимаю зависть, злость и плохое от людей, в ответ лишь потом просто месть. Маленькая, хитрая, которой я воспользуюсь в нужный момент.

Знаю, проходила это уже. И теперь я прекрасно знаю, на что способна.

Не повезло, шкафчик пуст… Всё забрали.

Сажусь на скамейку и смотрю на часы. Кожа плавится, а внутри всё горит от злости. Дышу ровно, чтобы успокоиться, и призываю себя думать. Нужно же как-то выбираться из этой ситуации…

Прошло только восемь минут, а значит, футбольная команда должна уже закончить и быть в раздевалке.

Ну что же? Выбора у меня в данной ситуации нет. Поэтому затягиваю полотенце потуже и выдыхаю, как перед соревнованиями, а потом иду в мужскую раздевалку.

Вдыхаю поглубже перед дверью раздевалки и толкаю её, без стука и крика, без мольбы о помощи и предупреждения. Просто вхожу, как ни в чем не бывало, ведь мне нельзя показывать поражение. В данной ситуации, которая и так гнилая, я должна быть королевой.

Обязана!

Делаю уверенный шаг вперед и замираю. Обвожу взглядом полуголых парней, которые в полнейшем шоке находятся, а потом расплываются в коварных улыбках.

Ну какая прелесть…

Улыбаюсь и выгибаю удивленно бровь, сканируя каждого, ведь я буду полной дурой, если не наслажусь этими прекрасными бронзовыми видами. Кубики, мышцы, влажная и распаренная кожа, у некоторых даже поросль волос.

Ммм… Ляпота…

Вот, к примеру, Ваня стоит голый и прикрывает что-то между своих ног полотенцем и ещё визжит, как девчонка.

Придурок.

Но тело у него очень даже прекрасное, хотя душа козла.

Сканирую дальше и натыкаюсь на блондинчика Сашу, который улыбается, оперевшись на шкафчик в одних белых боксерах. Само очарование прямо, но я-то знаю, что внутри он поганка.

Улыбаюсь и закусываю нижнюю губу, продолжая быстренько сканировать тела мужские. Идеальные и прелестные. Когда ещё будет возможность, да?

Делаю пару шагов вперед, а все парни почему-то столько же от меня. Усмехаюсь и облизываю губы.

Бояться? Да какие же вы милашки…

- Какого хера ты сюда приперлась?! - раздается рычание рядом, и я медленно поворачиваю голову.

Улыбки моей больше нет. Как и звуков биения сердца. Сбежало из тела абсолютно всё. Даже душа покинула.

Смотрю на татуированную широкую грудь, которая вздымается слишком быстро, и сглатываю.

По позвоночнику холодок пробежал, что аж все волосы на теле дыбом встали. Мурашки всю кожу заполнили.

Безжалостные предатели.

- Я без одежды, - шепчу я и медленно скольжу глазами по его тату вверх к лицу Марселя.

Он перестает дышать, как и я, когда наши взгляды встречаются. Молчим и хмуримся оба. Точнее, я хмурюсь после него.

Слышу биение своего сердца и медленно касаюсь узла полотенца. Чувствую, как пальчики на ногах поджимаются и становится жутко страшно.

Сглатываю и бегаю глазами по лицу Марселя, который почему-то смотрит на мои губы и больше не дышит. Играет зловеще своими квадратными скулами и делает шаг ко мне ближе.

Чисто механически отступаю назад настолько же и снова сглатываю, ожидая поражения. Смотрю на его торс, и мои глаза сами собой округляются. И теперь мне не холодно, мне почему-то невыносимо душно. Тошно. Горячо.

Кошмар…

- Вижу. Какого я спрашиваю ты тут забыла, чокнутая?! - рычит, и я начинаю чаще моргать.

Черт! Дура! Приходи в себя!

Расправляю плечи, выравниваю спину, чтобы казаться уверенной, и выгибаю надменно бровь, вздернув носик к вверху. Смотрю ему в глаза и пытаюсь заставить себя дышать.

- Ваши девушки у меня одежду всю забрали. Телефон, кстати, тоже, - говорю ему ровно, а потом поворачиваюсь к парням, чтобы дальше смотреть на приятное, а не ужасающе прекрасное.

- Мальчики, кто мне сможет одолжить свой телефон? - улыбаюсь своей самой обонятельной улыбкой, а в ответ получаю двенадцать таких же.

Ну просто счастье для моего сердца! Даже два черта сейчас для меня как пупсики, а не исчадие ада.

- Зачем телефон? Бери меня! - смеется Ваня и раскидывает руки в стороны.

У меня брови на лоб, кажется, взлетели от увиденного. А именно как полотенце осталось висеть на его достаточного внушающего размера члене.

Идиот…

- Я могу побыть твоими трусиками! - смеется парень, сидящий на лавочке в боксерах.

- Хочешь, я закрою тебя собой? - подходит ко мне парень в полотенце.

- Ооооу…

- Рты захлопнули! - свирепо прорычал Марсель. - А ты на хер пошел! - толкает парня и хватает меня под локоть, утягивая к себе.

Только сейчас замечаю, что Марсель тоже в полотенце, только черном. Сглатываю, а потом трясу головой и толкаю его в грудь.

- Одежду мне возвращай или я его на себя натяну, - шиплю ему и показываю пальцем на стоящего рядом парня.

- Тон убавь, иначе без одежды домой поедешь, - шипит он на меня.

Смотрю на прищуренные глаза Марселя и вижу, как зловеще они сверкают. Думает, шах мне ставит, но я тоже в шахматы играть умею.

Лови мат, бесовщина!

Ухмыляюсь, а после расплываюсь в ехидной улыбке, хватаясь за узел полотенца. Выдергиваю конец и замечаю, как прищур с серых глаз исчезает. Оттягиваю один край в сторону, и Марсель сглатывает.

- Без одежды, Марсель? - переспрашиваю и наигранно оттягиваю край дальше.

Марсель сдвигает брови к переносице и дышит через нос, а мне кажется, из ноздрей его столб дыма выходит. Страшно, но мне сейчас сдаваться нельзя…

- Значит, и полотенце не нужно, верно, Марселька? - шепчу и улыбаюсь.

- О да, снимай его нахер, - стонет Ваня.

- Пацаны, всем пиздец, - смеется Саша.

Марсель резко бросает взгляд на них и кивает Саше. Тот со стоном открывает шкафчик с именем Марселя и бросает ему черную толстовку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А потом эта черная, огромнейшая, жутко воняющая потом толстовка оказывается одним резким движением на мне. А после и я оказываюсь за дверью раздевалки.

Вышвырнул, как котенка!

- Козел! - кричу я.

- В тачку пошла, чокнутая! - кричит через закрытую дверь.

Пинаю по двери со всей злости, а после ухожу в направлении парковки. Стараюсь не замечать косые взгляды студентов. Ведь сама прекрасно понимаю, что видок у меня сногсшибательный! Тапочки на босую ногу, черная зловонная толстовка до колен и мокрые взъерошенные кудрявые волосы.

И да! Это в первый же день!

Замечательно! Охеренно!

Всех демонов на эту Карину спущу! Сама капитаном стану, а эту пожалеть заставлю завтра же! К черту терпение! Его уже нет!

Ааааа!

Облокотилась на тачку Марселя и ехидно улыбаюсь рассматривающим меня. Замечаю девочку из команды, но не из основного состава, идущую на меня, и прищуриваюсь.

- Меня Лика зовут, - протягивает она руку.

- Тина, - облокачиваюсь двумя руками на машину.

- Главное продержаться. Со мной хуже обошлись, но я все равно в команде, - усмехается она.

- Но не в основном составе, - щурюсь я.

- Ирина Алексеевна не знает того, что творит Карина. Она своих подружек в основной состав продвигает, чтобы выгоднее смотреться. Других просто выживает. С ней бороться невозможно. У Карины мама владелица сети салонов красоты по всей области, - вздыхает она.

- Ну не мира же, - хмыкаю я, - тебе что-то от меня нужно?

- Да нет. Предупредить хотела и помочь, - протягивает она мне черное платье-майку.

Улыбаюсь ей наконец-то и принимаю помощь. Девочка такая же кудрявая. Вот только волосы у неё белые-белые, а глаза зеленые, словно изумруд. Симпатичная и приятная особа.

- Спасибо. Я у тебя в долгу, - надеваю платье через ноги, не снимая толстовку.

Платье село в облипочку, ведь оно мне на размер мало. Потому что Лика очень утонченная девушка, а я вот крепыш по сравнению с ней.

Снимаю наконец-то зловонную толстовку и выдыхаю.

- Видела, как ты двигаешься… Очень круто. А ещё ходят слухи, что ты бывшая чемпионка Америки, — хмыкает Лика.

— Не бывшая…

— Бывшая, раз ты теперь здесь, — улыбается и щурится Лика.

И мне начинает нравится её напор. Сдружимся однозначно. Хоть и внешность у неё ангельская, но чует мое шестое чувство, что там похожие на мои демоны внутри.

- Значит, и здесь ею стану, - улыбаюсь и замечаю идущего к нам свирепого с красными глазами Марселя. - Лик, найди меня завтра в универе. Хочу ещё пообщаться с тобой, если ты, конечно, не против. А сейчас у меня маленькие проблемы, которые решить нужно, - быстро выпаливаю ей я.

- Хорошо, - усмехается, когда видит Марселя, - до завтра, - машет.

- До завтра, - улыбаюсь я.

Смотрю, как Марселю остаются считанные шаги до меня, а он почему-то темп свой не сбавляет. Хмурюсь и подбираюсь вся, когда вижу явную ярость в глазах.

Не знаю, как вообще додумалась до этого моя рука… Но я со всей дури бросаю толстовку ему в лицо, и Марсель замирает.

- Ну всё, страшилище, довыебывалась, - шипит он, а потом срывается на бег, приближаясь ко мне.

Что делаю я?

Бегу!

Визжу, как Ваня в раздевалке, и несусь вокруг машины, пока на меня охотится демон.

Страшно? Да! Смешно? Обоссаться можно!

Бегаем вокруг машины несколько кругов, а потом замираем, разделенные только машиной.

Дышим часто и едим друг друга глазами несколько минут.

- В тачку села! - резко рявкает он, и я вздрагиваю.

- Я самоубийца, по-твоему?! Такси мне вызови, я с тобой не поеду!

- Не раздражай меня!

- Пф! - закатываю глаза. - Напугал! Такси, Марсель! - кричу я.

- Ненавижу, - свербит зубами.

- Оу, - округляю я наиграно рот, - наши чувства взаимны, чудовище!

- В тачку!

- Ну если ты так умоляешь, - улыбаюсь и открываю заднюю дверь.

Нужно было заканчивать представление, потому что нас на телефоны снимали. А мне в таком виде лишний раз светиться нельзя. Поэтому сквозь страх и злость принимаю его ход и сажусь в эту чертову машину.

Ненавижу — это мягко сказано, ведь пока мы ехали до дома, я несколько раз практически была на грани убийства человека удушающим захватом.

6 глава

Тина.

Марсель привез нас к дому, и я пулей выскочила из машины.

Быстрым шагом шла к дому и проклинала маленькое платье, которое задралось неприлично коротко, но поправлять его при такой уверенной походке было бы сравнимо с поражением!

Поэтому, дыша через нос, иду к дверям дома.

Гордо. Уверенно. Походкой от бедра.

- Ты где эту майку взяла?! - шипит он позади меня.

- Рыцарь одолжил! - бросаю через плечо.

- Чем тебе, блядь, толстовка не угодила?! - кричит, следуя за мной.

- Она тобой воняет! - кричу я.

- Задницу прикрой! - шипит.

Выставляю руку и выпрямляю средний палец. Хватаюсь за ручку двери и вхожу в дом. Сбрасываю на ходу тапки и пулей бегу вверх по лестнице прямиком в комнату. Быстро щелкаю замком и наконец выдыхаю, сползая вниз.

Слышу, как матерится Марсель и хлопает дверью своей комнаты. Вздрагиваю вместе с этим звуком и закрываю глаза.

Сердце ломается на части, а внизу живота всё скручивается в комок. Даже в горле удушье стоит и сглотнуть не позволяет.

Ненавижу!

Несколько минут сижу и пытаюсь обуздать дрожь в теле, а после снова принимаю душ, чтобы смыть с себя его зловоние. Шоркаюсь чуть ли не до дыр и плачу…

Ведь мне больно снова…

Я думала, что смогу, но получается, что я просто как дура пялюсь на него и бегу, как только слышу его рычание. Я боюсь его, как и тогда…

Ничего не поменялось, ничего и не менялось. Он не изменился и будет теперь только сильнее издеваться надо мной. Вот только теперь его мой папа в угол не поставит, теперь я сама за себя. Ведь мне двадцать один год, и пора уже научиться смотреть страху в лицо.

Марсель — это единственный мой страх.

Как же он мне противен и как сильно я его ненавижу. Придумаю что-нибудь, расправлюсь с ним. Я должна…

Я обязана!

Первый день в универе, и всё крахом. Всё вышло из-под контроля… Один день, и я уже сломалась! Перед ним я словно загнанный зверек! Рядом с ним эмоционально мне тяжело и больно. Каких усилий мне стоило держать осанку и марку перед ним!

В Америке все было проще. Там было лучше, ведь там не было его!

Все из-за него! Весь сегодняшний крах из-за него! Он не дьявол, он сам ад!

Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Вышла из ванной и рухнула в кровать, а потом от эмоциональной истощенности провалилась в сон.

Проснулась от звука ударов по двери и вскочила от страха, когда услышала его.

- Вставай, кикимора! В универ опаздываем!

Кикимора?!

Злость хлынула с небывалой силой! Видимо, за ночь все резервы заполнились и силы восстановились, ибо я просто не понимаю, как такое возможно было сотворить…

Встала резко с кровати и кинулась к двери, где по ней все еще колотил Марсель. Пелена злости перед глазами проникла в мой мозг, и я, щелкнув замком, со всей дури толкнула её двумя руками.

Бах!

- Сука! - застонал Марсель, и я победно улыбнулась, видя, как он хватается за нос.

- За кикимору! Придурок!

- Да я тебя сейчас…- кинулся он на меня, но я перед его носом закрыла двери и щелкнула замком.

Марсель матерился и кричал угрозы, пока я собиралась в университет. И когда я закончила свои сборы, надев черные классические брюки и укороченный черный топ, за дверью стало тихо. Поэтому открыла двери и спокойно спустилась вниз к завтраку.

За столом сидела тетя Марина и дядя Вильям, а Марсель уже пилил меня взглядом, душу мне пытался распилить на части.

Чудовище!

- Доброе утро, - сказала я и села рядом с тетей Мариной.

- Доброе утро, - ответили в один голос родители Марселя.

- Как первый день прошел? Я вчера стучалась к тебе, но ты так и не открыла, - смотрит на меня тетя Марина.

- Уснула, ведь день был так насыщен на приключения! Утомилась, - отвечаю я, намазывая на тост плавленный сыр.

- Тина, вчера отец до тебя дозвониться не мог. Где твой телефон? - спрашивает дядя Вильям, а я смотрю на Марселя, у которого кулаки сжимаются и ноздри, как у быка, раздуваются.

- Украли, - пожимаю я плечами и улыбаюсь, когда вижу, как он шею разминать начал.

Нервничает…

- Что?! - округляет глаза его мама.

- Марсель! - рычит его отец.

- Сегодня все вернут. Вчера ещё решил, - продолжает есть, словно ничего и не было.

Но я-то видела, что он напрягся.

О дааа…

- Как только вернут, то сразу перезвоню папе и объясню ему причину, почему я не могла с ним поговорить. Думаю, он поймет, ведь со мной такое не в первый раз, - жму я плечами и кусаю кровожадно хлеб с сыром, смотря на злые глазища Марселя.

- Тина, думаю, папе не стоит об этом говорить, - усмехается дядя, - ты же знаешь, что он мне потом всю шкуру снимет, а я Марселю. Пострадают многие, - смеется дядя.

- Так на это и расчет, дядя Виля. Хочу, чтобы с Марселя шкуру сняли! - ехидно улыбаюсь.

- Боже! Ну вы же уже не дети, а взрослые люди. Я думала, время ваших ссор прошло, разве нет? - спрашивает тетя Марина.

- Нет! - отвечаем одновременно с Марселем.

Родители Марселя бегают глазами от меня к своему сыну и, возможно, не дышат, ведь их грудь не вздымается.

Переводим взгляд на друг друга, и Марсель удивленно выгибает бровь. Повторяю за ним, проделывая то же самое. Уже щурится, а значит, и щурюсь я. А потом, как и ожидалось, резко встает из-за стола с рычанием и направляется к выходу из дома.

- Жопой шевели, кикимора! - бросает, не поворачиваясь.

- Марсель! - кричит ему тетя Марина.

Улыбаюсь его родителям, сунув остатки бутерброда в рот, и спешу за чудовищем следом.

Иду за ним к машине и почему-то смотрю на его зад. И правильно, что смотрю, потому что там прямо-таки есть на что посмотреть. Лицезреть или же часами любоваться.

Марсель сегодня тоже решил надеть на себя черное. Черная майка и черные рваные джинсы. Браслеты разноцветные напялил ещё зачем-то.

Сажусь в машину на заднее сидение и пристегиваюсь. Смотрю, как садится Марсель, и слышу смешок. Почему, спрашивается, смеется?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Да почем мне знать? Кретин же…

- После пар сразу на парковку, поняла?

- Не поняла. У меня тренировка.

- Слабоумная что ли? Тебе же доходчиво объяснили, что ты не подходишь, - смотрит на меня в зеркало заднего вида.

- Со слабым умом здесь только ты, если думаешь, что я не подхожу, - улыбаюсь ему язвительно в зеркало.

- Сколько по времени тренировка? - шипит он, и я замечаю, как он сильно сжимает руль.

Интересно…

- Эм… Кажется, два часа, - улыбаюсь я.

- Какого хера? Вы в прошлый раз раньше нас закончили! - кричит он.

- Но и раньше начали! - кричу я.

- Сука! - бьет по рулю, а я улыбаюсь.

Мы подъезжаем к универу, и он блокирует двери. Поворачивается ко мне и смотрит так зловеще, что я невольно в сидение вжимаюсь и сглатываю.

- Сегодня дружеский матч состоится, значит, ждать будешь меня до вечера в универе, - шипит.

- Ладно. Поболеть за тебя? - язвлю, а сама дрожу внутри.

- Сделай одолжение, закройся в какой-нибудь аудитории и не выходи оттуда, пока я не закончу, - фыркает и выходит из машины.

Ну щас… Ага…

Сделаю! Да вот только наоборот!

Выхожу из машины и замечаю, как обнимает Марселя Карина, держа мою спортивную сумку в руках.

Тварь…

Смотрит на меня и улыбается, когда Марсель что-то говорит в свой телефон.

Девчонка явно думает, что сейчас мне нос утерла, да вот только нет. Ибо плевать мне на то, кто обнимает этого придурка. Да и сам он явно в ней не заинтересован. Поэтому смотрится сейчас Карина по-максимальному глупо.

Закатываю глаза и подхожу к ней, чтобы вырвать свое из её лап. Проверяю содержимое сумки, пока на меня смотрят пара глаз, и вытягиваю оттуда телефон.

- Тина, ты уж извини. Я девочкам сказала, чтобы больше так не шутили, - лепечет Карина, а у самой на лбу написано, что это она все сотворила.

Коза!

- Да что ты? - усмехаюсь.

- Знаешь, Карин, у меня складывается такое впечатление, что ты слишком мало обо мне прочитала. Открой официальный сайт Чирспорта и захлопнись уже. Иначе капитаном стану я, и тебе придется на зады встать вместе со своими девчонками.

- Кишка не тонка? - смеется, как умалишенная.

Закатываю глаза, потому что бесит её напыщенность и самоуверенность. Видит бог, я не хотела! Хотела лишь отомстить на славу, но, видимо, мне придется все-таки наступить себе на горло и поступить подло.

Еще до приезда в Россию со мной связалась Ирина Алексеевна и предложила мне кандидатуру капитана. Но я отказалась, ибо понимала, что команда отнесется к этому плохо. Поэтому и приняла решение просто быть в основном составе и подниматься с самой первой ступеньки снова. Тем самым заслужить уважение команды!

А вот сейчас, когда надо мной посмеялись, унизили и строят из себя королеву, когда по сути ею не является! Меня клинит от злости, и я готова согрешить!

Видела Карину в деле и, честное слово, не понимала, почему капитаном сделали её, ведь есть девчонки и лучше. Даже вот её цербер с черными волосами намного лучше чувствует ритм, и шпагат у неё идеальней, но почему-то капитан эта мразь.

Замечаю усмешку Марселя, и это окончательно меня добивает. Смотрит нагло и любуется, как две девчонки уничтожают друг друга взглядом.

Негодяй!

- С сегодняшнего дня капитаном команды буду я, - бросаю резко и ухожу по-французски.

Слышу истерический смех Карины за спиной и тихий басистый Марселя, но не оборачиваюсь, а просто иду вперед.

Посмотрим, кто сегодня будет смеяться последним!

***

Мои дорогие, вас уже так много, кто следит за этой историей, а звездочек так мало...

Неужели вам совсем не нравится эта история?

Если это не так, то прошу подарить ребятам ваши звездочки и зайти ко мне на страничку, чтобы подписаться, ведь там есть и другие, кому они необходимы и горят желанием познакомиться с вами.

Вам не сложно, а книгам очень полезно)))

7 глава

Марсель.

— Гордей уже приехал, — шепчет Саня.

— Здороваться пойдешь? — спрашивает Ваня.

— На поле поприветствуем друг друга.

— Ага. Или снова рожи друг другу начистите, — хмыкает Саня.

— Ну или так, — жму я плечами.

— Столько лет уже прошло, а вы все как петухи за ту курицу выясняете, — стонет Ваня.

— Не я начал, — хмыкаю.

— Ты специально её трахнул. Нам-то не пизди, — хмыкает Ваня.

— Она отсосала мне! — рычу я, и вся аудитория оборачивается.

— Молодые люди! — кричит преподаватель.

— Прошу прощения, Иннокентий Степанович! Просто друзья не верят, что мне девчонка отсосала! — серьезно говорю я, а внутри ржу, как мои придурки рядом.

— Срамота! — качает головой преподаватель.

Улыбаюсь и подмигиваю улыбающимся мне девушкам. Каждую уже поимел, но я сейчас даже на второй круг пойти готов, всё потому что яйца спустить нужно.

Всё из-за кикиморы болотной!

Надела этот короткий черный топ, словно специально, чтобы на моих яйцах поиграть. Ведет себя уверенно, что аж раздражает.

Вообще, девчонки меня слегка побаиваются, что их самих же и подкупает. Мол, красивый, но ужасный, кто же сможет обуздать и научить любить? Быть нежным?

Пф…

Никто из них этого не достоин, да и опять же повторюсь, что мне эти очки розовые с сахарной ватой вместо линз на хер не нужны. Я беру от жизни всё и хочу это брать жестко, как и беру сейчас, и брал всегда.

А вот эта кикимора меня ни капли не боится. Понабралась храбрости в своей Америке и пользуется тем, что руки у меня связаны обязательствами перед отцом.

Знает, я в этом уверен, и поэтому уверен на все сто, что она этим пользуется.

Когда она в мужскую раздевалку ввалилась, я чуть от злости её не прибил на месте. И она, конечно же, заметила мой гнев, потому что её лицо озарилось ужасом, прямо как в детстве. Значит, все-таки боится, но очень хорошо это пытается скрыть, зараза…

Я сам подвис на нее, когда это выражение лица узнал. Соскучился пиздец. Поэтому стоял и любовался, а в груди дьявол счастьем извергался.

Сделал шаг к ней и до мурашек счастлив был увидеть её страх.

А потом со мной произошло странное, ведь я реально поплыл, когда на ее губы посмотрел, которые она облизывала и кусала, словно сожрать их хотела.

Яйца в этот момент загудели, внизу живота резко затянуло, словно узлом. Почувствовал, как член затвердел, и сам же испугался того, что встал на неё. На это страшилище.

Бля…

Я так рад был, что в раздевалке пацаны были, ведь меня из этого кошмара они и вытащили, когда все дружно начали облизываться на неё.

И я так хорошенько за свои яйца испугался, ведь лишит меня их папаша её. Он мне четко дал это понять, когда набрал мне.

- Здравствуй, Марсель. Я до Тины не могу дозвониться, что-то у неё отключен. Все нормально?

- Нормально. С универа привез домой, а дальше моя вахта закончилась, так что подробностей не знаю.

- Ладно, выясним. Ты же понимаешь, что в случае чего я тебе яйца оторву? - вот так резко сообщает мне её отец, а я вдыхаю через нос.

- И в каком таком случае?

- Если хоть слезинка с её глаз упадет снова из-за тебя. Хотя я очень надеюсь, что все в прошлом и ты образумился. Твой отец сказал, что половина клуба в твоих руках и ты делаешь большие успехи. Так вот, если все будет хорошо с клубом и моей дочерью до моего приезда, то я буду готов отписать на тебя оставшуюся половину.

- Все будет хорошо, - цежу я сквозь зубы и понимаю, что сложно будет не кокнуть Тину, но нужно.

Теперь это крайне важно.

- И ты не подумай, я не изверг. Просто я хочу своей дочери счастья и уберечь от всего плохого.

- Так хочешь, что взаперти её держишь и с охраной в универ отпускаешь? - усмехаюсь.

- Я не держу её взаперти, это её выбор. Она ушла с головой в спорт. И я не охраняю её, я просто оберегаю. Но раз меня рядом нет, то я думал, это сделает Вильям, а твой папаша ещё по морде получит, за то что тебя к ней приставил. И раз оберегом теперь служишь ты, то прошу тебя… сделай так, чтобы моя дочь была счастлива, а не плакала.

И вот когда связь была оборвана, я конкретно напрягся, ведь я уже обломался, когда допустил ошибку, где над ней поиздевались.

И то был даже не я!

И если кикимора взвоет, то лишаться яиц придется мне. Поэтому бегом набрал Карине.

- Привет… - начала она.

- Где ее вещи? - перебил я.

- Ты о…

- Если завтра утром возле универа тебя не окажется с ее вещами и извинениями перед ней, то я тебе такой пиздец устрою, что прыгать больше не сможешь. Ты меня поняла?

- Это была не я, Марсель! Я вообще не понимаю, о ком ты и о чем мне говоришь, - начинает пищать Карина, а я морщусь.

- Ты думаешь, я не видел, как вы её поджали после тренировки? Ты же знаешь, Карин, что я вранье терпеть не могу… - вздыхаю я, - ты меня услышала! - прорычал я и скинул.

А потом сидел в кабинете и смотрел в одну точку, вспоминая, как Тина шла в этой черной майке домой. И злился на то, что мне почему-то не нравится то, что она вообще существует в таком виде, от которого яйца зудеть начинают.

Вся такая красивая, оформленная, подтянутая, уверенная в себе, что аж бесит и раздражает необычайно сильно.

И, кажется, она заметила, что на неё облизывается не только весь универ, судя по слухам и взглядам моей команды, но и облизываюсь теперь я.

На страшилище!

Понял я это, когда она говорить со мной так ласково в раздевалке начала и снимать с себя полотенце. Что я конкретно поплыл, аж все внутри затопило. Стоял как конченный и ждал, когда она снимет этот чертов клочок ткани.

И я бы позволил. Да. Потому что так загорелся, что стал жаждать увидеть её всю, но вовремя вспомнил, что в раздевалке ещё множество ненужных нам глаз. И она все то же страшилище.

Поэтому напялил на неё свою толстовку и со всей злостью вышвырнул её за дверь, а потом всю свою возбужденность на команду выплеснул. Одному в живот ебнул, второго к шкафчику прижал, а своих пацанов конкретно вытрепал, чтобы впредь даже не смотрели на неё.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А вернувшись домой в свою кровать и проанализировав все, что творится со мной и какая дичь меня ждет в случае её слез, пообещал себе, что на кикимору даже смотреть не буду. Замечать перестану.

Хотя до скрежета в зубах хочется над ней расправы. Просто хочется смотреть на то, как она меня боится и плачет. Но нельзя…

Ненавижу!

И с такими мыслями я уже сижу вторую пару. Чувствую, как на меня косятся друзья, и самому противно становится, что в голове это чудище болотное, а не предстоящий матч с Гордеем.

Команда «Сириус» — единственный нам равный соперник. А их капитан Гордей — единственный равный мне игрок. В этом я убедился ещё в детстве, когда мы то и дело дрались за лидерство в команде, но, как ни странно, всё равно дружили.

И когда он покинул нас, я лишь только больше расправил крылья и пустил наружу весь свой потенциал. Впрочем, как и Гордей, судя по всему. Ведь команда «Сириус» никогда не выходила на призовые места. Но с Гордеем они уже второй год подряд являются нашими единственными противниками.

Уважаю!

Но то, что он мне наговорил тогда и как мы начистили друг другу морды, я никогда не смогу забыть.

Замечаю, что вся группа начинает что-то активно обсуждать шёпотом, и телефон в кармане джинс завибрировал. Потянулся за телефоном.

- Ни хуя себе! — кричит на всю аудиторию Ваня, и я непонимающе смотрю на друга.

- Ямин! Имейте совесть! Вы в университете! — кричит Елена Николаевна.

- Пардон, мадам, но тут же пиздец полнейший! — машет ей телефоном Ваня, и мы с Саней начинаем закатываться.

- Ямин! Вон из аудитории!

- Конечно-конечно. Только я братьев своих заберу, а то поплакаться в футболку нужно, а я же сильно плакать буду, поэтому мне их две надо, — наигранно смахивает слезу.

- Ямин! — краснеет от злости преподаватель.

- Всё, не серчайте! Испаряемся! — смеётся Ваня и кивает нам, пока мы с Саней уже чуть ли не под столом валяемся.

Вываливаемся из аудитории со слезами на глазах от смеха, а потом я зависаю, когда под нос нам Ваня сует свой телефон…

***

Дорогие мои, у меня выходит еще одна книга «Тебя безумно...»

!‍❤️‍

История достаточно интересная и дает ответы на немалые вопросы жизни, ведь каждый из нас живет с какой-то маленькой болью внутри...

????

Заинтриговала?)

Тогда переходите по ссылке:

И вот маленькая частичка этой истории...

????????????

- Она плакала, - шепчет зайчонок, и я смотрю на неё через зеркало заднего вида.

- И почему же? - сглатываю, когда наши взгляды встречаются в отражении.

- Из-за тебя. Она говорила, что очень тебя любит, но какой ты сейчас ей омерзительно, - шепчет она и гладит Раю по волосам.

Усмехаюсь и смотрю на дорогу.

- А каким ты был раньше, Максим? - вдруг спрашивает Ангелина, и меня словно ножом пырнули прямо в сердце.

Молчу.

- Ты всегда был таким ужасным? - не унимается бесстрашная Зайцева.

- Смотрю, ты говорливая, когда пьяная. Так и тянет на разговоры по душам? - язвлю я, но внутри закипаю…

- Ты омерзителен, - шепчет.

- А ты сейчас пешком до дома пойдешь, довыебываешься, - шепчу я и улыбаюсь.

- Ненавижу тебя. Ты самый убогий на свете. Строишь из себя короля, а на самом деле ты просто похотливое животное, которое только и умеет, что зверствовать и подчинять. Любишь внимание окружающих оттого, что в твоей жизни этого внимания полное отсутствие! Унижаешь девушек и довольствуешься тем, что так властен над ними. Накинулся на меня, заставил страдать, и почему? Просто потому что нашлась одна такая, которая тебя…

Не в силах слушать всё это дальше, жму резко на педаль тормоза. Во мне будто ядерная бомба злости взорвалась, которая тикала всё это время, пока шипела Ангелина... Правду!

Это случилось за считанные доли секунды...

Бах!

И нет больше того прекрасного Короля вуза Максима Кольцова. Остался лишь рычащий, голодный до безобразия зверь, который теперь полыхает диким огнем злости, чтобы распотрошить маленького наглого зайчонка.

Зачем?

Чтобы потом сожрать!

И похуй мне на все ограничения в отношении её! Во мне сейчас демоны бушуют! Кричат и смеются, мол взять, взять, взять!!!

Возьму! Потому что выбесила, потому что права…

Вышел из машины, дёрнул за ручку двери. Подцепил дрожащую жертву. Вытянул её из салона и зажал между тачкой и собой.

Я гудел! Словно под максималку закачался электричеством! Дышал носом, но надышаться не мог! По венам лава, в голове прострел.

- Не надо, - шепчет и глазами своими мокрыми бегает по моему лицу. Дрожит в моих тисках, как зайчонок маленький.

Но я уже не слышу ничего. Потому что демоны сорвались с цепей. На моем лице уже растянулась безумная улыбка от предвкушения расправы над ярым врагом, которая смогла увидеть всю мою дичь, творящую весь этот мир вокруг меня.

- Надо! - буквально зарычал я...

8 глава

Марсель.

Я ржал про себя что есть мочи, когда Тина угрожала Карине. Смешная такая была, но самое взрывное было, когда она ей сказала, что капитаном станет.

И вот когда я вижу в новостной ленте универа, что новым капитаном команды «FOX» по чирлидингу стала Тина, кривлюсь и дышу огнем.

Уделала не только Карину, но она это проделала и со мной. Ведь я чувствую, как оплошал. Кожа горит от злости, а глаза, кажется, кровью заливаются.

Сжимаю кулаки и скреплю зубами. Потому что вижу, что девчонка ещё и разряд имеет мастера спорта, победы и награды, а самое раздражающее, что она в официальном списке самых мировых чирлидерш.

Ну прямо-таки звезда небесная!

Как?

Как она из гадкой и страшной болотной тины в прекрасного лебедя превратилась? Как добилась таких высот? Как смогла?

Поднимаю глаза и вижу, что на меня смотрят друзья и хмурятся. Чувствую, что закипаю, но виду не подаю. Не хватало ещё того, что они заметят, что девчонка изрядно мне пинок под зад дала, взлетев на такой уровень.

Бешусь внутри, а на лице ни грамма эмоций. Всё внутри горит, низ живота стягивает до максимума, предохранители медленно по очереди щелкают в мозгах.

Я на грани. Я зол. Я в гневе!

Ненавижу ее сейчас всем своим нутром, потому что быть такого не может! Ну не может же это страшилище всем нам разом по носу шаркнуть?

Я же над ней издевался, я же её опустил до самых низов, и как она смогла? Как, блядь, у нее сил хватило заново подняться? Да так, что она теперь явная звезда универа, да ещё и страны.

Нет, я тоже с таким разрядом, но чтобы я числился в подобном списке, мне до этого ещё ебашить и ебашить, как пешком до Китая.

Непонятно только то, что она почему-то хранила это. Скрывала? Да конечно! Чтобы в нужный момент щелкнуть нас и взорваться тут к херам собачьим всех. Мой статус подорвать и меня уничтожить в частности!

Вот почему она так была уверена, что станет капитаном, вот почему она расправила плечи в этот момент и в её глазах горела надменность, потому что мы и ногтя её не стоим с Кариной.

И, блядь, не стоим же!

Да что за...!

- Ты как? - спрашивает Саня.

- В полном ауте, - отдаю телефон Ване.

- Теперь понятно, почему за ней присматривать тебя заставили, - усмехается Ваня.

- Угу, - мычу я и облокачиваюсь двумя руками на подоконник.

Присматривать, охранять и бдить, чтобы она свою репутацию не подорвала! Вот зачем вся эта муть её папаши. Нет, тут, конечно, спора нет тогда, почему она так парня себе и не нашла, хотя красивая пиздец. Девчонка явно шла к победе каждый день, и парень просто ей не нужен.

«Счастье ребенку…»

Усмехаюсь про себя и понимаю, что крестный просто хочет спокойствия для неё, ведь с таким авторитетом, как у неё, она в мозгу каждого парня и мысленно у них же на члене с такой-то внешностью.

- Марс, понимаю. Самому сейчас херово, что девчонка добилась такого, когда мы тут ебашим уже не первый год, - кладет мне руку на плечо Саня.

- Мы ей не ровня, братан. Пора признать, что страшилище уделала нас со всех сторон. Бумеранг - хуевая игрушка, какой раз убеждаюсь, - усмехается рядом Ваня.

- Ненавижу ее, - шиплю я.

- Марс… - стонет Саня.

- Что там в чате? - спрашиваю.

- Она, и обсуждают только ее. Сейчас все собираются идти смотреть на их тренировку, - пожимает плечами Ваня.

- Идем, - срываюсь с места.

- Куда? - в один голос спрашивают друзья.

- На стадион! - рычу я.

- Зачем?

- Карина позаботится о том, чтобы её команда сожрала. Мне рядом надо быть, иначе меня яиц её папаша лишит, - шиплю я и толкая двери на улицу со злостью.

- И там ещё весь универ. Пиздец, - равняется со мной Ваня.

- Вот это бумеранг, да? Сначала мы втроём девчонку в грязь топчем, а теперь за ней, как курицы за яйцом, носимся? - смеется Саня.

- Как Аян отпишет на меня свою долю, я её снова сломаю, - шиплю я.

Замираю, когда обвожу взглядом стадион, на котором собралось внушающее количество студентов. Внутри такой гнев царить начинает, что я невольно кулаки сжимаю.

А потом словно с небоскреба вниз и всмятку, ведь увидел, как Гордей с ней рядом стоит и улыбается.

Сучонок.

Тина снова в этой короткой мини-юбке и белом топе, да она словно в нижнем белье стоит и мило беседует с ним. Когда Гордей всю уже её зрительно облизал. Очевидно, да тут всё прекрасно видно!

Явно узнал и, конечно, её помнит. Ведь этот гандон изрядно мне мешал расправляться над девчонкой. Когда я ей подножку ставил, он ей подняться помогал. Когда я кнопку ей под задницу подложил и она ревела от боли, он накинулся на меня с кулаками. Когда ей иголку в ботинок положил, он с неё снял его и вытряхнул.

Козлина!

И вот сейчас стоит с ней и мило переглядывается, улыбается, а Тина в ответ ему.

Сижу на трибуне и дергаюсь от злости, видя, как они близко друг к другу стоят у входа на стадион. Вот прямо-таки желаю сейчас до потери пульса, чтобы Тина исчезла, а этот человек челюсти лишился.

Раздражают оба!

Выдыхаю, когда Гордей садится на требуху к своей команде, а кудрявая уверенной походкой идет на стадион. Разошлись как в море корабли, и дышать почему-то легче стало.

Смотрю на команду девчонок, а на их лицах явная злость, у кого отвращение, а у некоторых удивление. Карина стоит со своими прихвостнями и что-то активно обсуждает, смотря на свои ногти.

Тина подходит к тренеру, и эта мегера начинает громко и четко тараторить, что теперь капитаном официально является Тина. Просит поздравить с назначением, и хлопает лишь только одна кудрявая белобрысая девчонка.

Усмехаюсь, но почему-то и злюсь одновременно на то, что хлопает только одна.

Почему?

Да кто знает? Я ни черта уже не понимаю, что со мной творится.

Такое ощущение внутри рождается, что я не хочу, чтобы кто-то играл на нервах Тины, чтобы обижал её и заставлял плакать. Я словно не хочу, чтобы она теряла свою приобретенную уверенность в себе. Хочу этого сам, а не потому что должен.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но…

В то же время желаю, чтобы она плакала от меня. Чтобы только я выводил её и чтобы только я доставлял ей неудобства. Чтобы боялась меня, как прежде, и только при мне теряла свою уверенность в себе.

Поэтому смотрю на её явно затеявшую что-то для неё команду и начинаю закипать от гнева. Пальцы покалывает, словно в моих фалангах ток вольтами бьет.

- Ей очевидно хреново придется, - цокает Ваня.

- А мне кажется, она справится, - усмехается Саня.

- Я это даже проверять не буду, - шиплю.

- Что придумал? - смеется Ваня и трет ладошками.

Быстро пацанам объясняю, что и как, а после окончания их тренировки быстро воплощаем все в реальность.

Саша задерживает её разговорами по душам возле выхода из стадиона, а мы с Ваней проскальзываем в раздевалку, закрывая за собой двери на замок.

Обвожу взглядом смущающихся девчонок и расплываюсь в улыбке. Я почему-то перестал в последние два дня замечать, с каким обожанием на меня смотрят представительницы прекрасного пола. И смотря сейчас на тех, кто глазами мне и всем своим телом говорят, что не прочь мне отдаться прямо здесь и сейчас, я чувствую себя замечательно.

Вдыхаю глубже, чтобы насладиться этим ароматом обожания меня, и расплываюсь в своей красивой и милой улыбке.

- Карина где?

- В душе, - отвечает одна, пока накручивает локон на свой палец.

- Вань…

- Знаю, иди…

Врываюсь в душ и застаю там обнаженную Карину. Девчонка красивая и явно знает себе цену. Видно, как расправляет плечи и, не стесняясь, демонстрирует свои наливные третьего размера.

Но я уже не раз все это видел, поэтому выгибаю надменно бровь и наконец смотрю ей в глаза.

- Закончила?

- Я ещё даже не кончала, Марсель. Поможешь? - идет ко мне и касается моей шеи своими пальчиками.

Смотрю на неё, но не чувствую, чтобы что-то возгорелось или хотя бы яйца налились. Все почему-то ровно и не вставляет.

Даже, когда она облизывает свои пальцы и начинает сама себя ублажать на моих глазах, мне почему-то мерзко становится.

Странно…

- Заканчивай, - бросаю резко я и смахиваю ее руку с себя.

- Почему?

- Потому что я по делу, а не трахнуться. Так что внимай то, что услышишь. Тину не трогать, поняла? Узнаю о каких-либо издевательствах, и тебе не поздоровится…

- Что? Ты тоже на неё клюнул, да? Да вы что, сговорились? Она меня в дурах оставила! Место мое заняла, понимаешь?! Да я этой твари жить спокойно не дам! Она свалит отсюда так же быстро, как и появилась здесь! - пищит Карина.

Смотрю на неё и теперь испытываю сильное отвращение, поэтому и морщусь. Я знал, что промышляет Карина и как она действует, как ходит по головам своей же команды, но почему-то раньше мне на это было насрать. Но вот сейчас, в этот самый момент, меня от неё тошнит.

- Что значит тоже?

- Капитан команды «Сириус» на поле с ней флиртовал, когда я несколько лет пыталась, чтобы он на меня внимание обратил. Этой удалось за один только секундный взгляд, — истерит Карина.

Услышанное заставляет сердце стучать бешено, словно из груди выталкивать его. Ярость по венам бурлит и во все конечности отдает. Закипаю за доли секунды.

- Если ты что-то задумала, то предупреждаю, что свалишь отсюда тогда ты, - морщусь я. - И я предупреждаю только один раз, - прохожу мимо неё и толкаю плечом, когда она хватается за мою руку в надежде остановить.

Потаскуха. Несколько лет она желала Гордея. Пиздец.

И не один!

Этот кусок говна на кикимору мою позарился. Ага, как же… Вот прям отдал! Хер ему!

Злюсь от того, что своей ее назвал, а потом зачем-то сам себе нахожу оправдания этому, мол, ну, под моим же присмотром, а значит, моя!

Выхожу в раздевалку и закатываю глаза, ведь вижу, как Ваня стоит в середине девичьего кружка и расплывается, как масло под палящим солнцем. Котяра мартовский.

- Закончил?

- Девочки? - спрашивает Ваня.

- Мы все поняли, - кричат они и смеются, играя своими глазками с нами.

- Надежда вся на вас, не подведите, - подмигиваю я и хватаю поплывшего друга за шкирку.

Выходим из раздевалки и натыкаемся на белокурую красотку с кудрявыми волосами, которая, кстати, единственная, кто похлопала Тине, поздравив её.

Подмигиваю ей, а Ваня кланяется наигранно, и мы удаляемся быстрее. Пишу Саше, что дело сделано, и толкаю друга в нашу раздевалку.

Команда уже переоделась для встречного матча, и мы, дождавшись Саню, тоже уже были готовы к выходу на матч.

Был готов, ведь уже был зол и планировал размазать Гордея! Но выйдя на поле, я поймал еще больший приток злости….

Сука!

9 глава

Марсель.

Официально заявляю, что я полный психопат!

Иначе я не могу объяснить такой гнев и злость вперемешку с удушающим желанием расчленить сразу двух людей!

На моих глазах Гордей держит Кикимору за предплечье, чего даже я себе позволить не могу, ибо брезгую! Именно! Да!

Они улыбаются друг другу, как придурки, и я залипаю на красивую, искреннюю, озарённую счастьем улыбку Тины.

Всегда бесило, что она улыбается так, а сейчас бесит в сто раз больше!

Прохожу мимо милейшей парочки и навостряю уши.

- Не переживай, думаю, команда одумается. Ты лучший их шанс.

- Знаю, - улыбается ему и смотрит прямо в лицо.

Меня даже не замечает! Кикимора болотная!

- Тин, давай увидимся? Поужинаем? - спрашивает Гордей, а у меня сердце гудеть начинает и кулаки сжиматься.

Да всё мое тело напрягается от гнева!

- Конечно, - доносится мне в затылок ее ответ, и меня накрывает.

Да щас!

Разворачиваюсь и пинаю по мячу, нацелив только одну цель. Которую я сегодня в поле планирую втоптать, чтобы он даже встать не смог!

Ха-ха-ха! Хер тебе, а не ужин!

Мяч прилетает Гордею по ноге, и он разворачивается. Находит меня глазами и сжимает челюсти. Зубами скрежет, черт поганый.

Ну, айда, сука! Я готов!

Улыбаюсь ему и смотрю из-под ресниц. Несколько секунд дуэли глазами, и раздается свисток.

Тина смотрит то на меня, то на него и сдвигает брови к переносице. Не понимает… Ну и славно!

Я ей объясню, как только этого придурка в землю закапаю, так сразу очередь её придет!

Встаем на позиции, и игра началась после свистка свирепо. Потому что я озверел!

Веду мяч, а после даю пас Сане. Саня перекатывает мяч, но его поджимают двое, поэтому мяч возвращается мне. Обвожу его вокруг себя и веду его с другой стороны. Вижу бегущего на меня Гордея, и в голове уже всплывает решение.

Веду мяч, дождавшись Гордея возле себя, а после прямо перед его нападением пасую Ляпину Игорю. Толкаю со всей дури плечом Гордея и усмехаюсь громко, показывая, что он дерьмо, а не игрок.

- Должно быть, это очень больно видеть ту, которую ты унижал каждый день, а она стала самой красивой и намного успешней тебя в спорте, - доносится до меня, и я начинаю дышать через нос.

- Должно быть, приятней теперь будет бегать за ней не просто от благородства блядского, а потому что у тебя яйца на неё загудели? - усмехаюсь наигранно, хотя внутри кипит.

Ляпин забивает, и я пожимаю ему руку, хлопаю по плечу с благодарностью и бегу на свою позицию.

- Марс, остынь, - хлопает меня по плечу Саня.

- Я ещё и не возгорался, - усмехаюсь.

- Ну да. Скажи ещё, что тебя не задело, что они вместе стояли и за руки держались.

- Это он её держал, - рычу я, и свистит свисток.

Ваня забирает мяч у Вдовина и ведет его к воротам противника. Вижу, что на него бегут двое, и ускоряюсь, чтобы открыться ему для паса. Ваня замечает и резко пасует мне. Обхожу противника и пасую Максимову. Он готовиться забить гол, но у него забирает мяч Гордей.

Несется как истребитель с мячом, обходя Ваню, а потом и Ляпина, но у него забирает мяч Саня. Открываюсь для паса, но Саня не успевает, ведь Гордей снова забирает пас.

Несемся за Гордеем втроем, как собаки злые, а этот, как трус, со всей скоростью от нас с мячом по полю прямиком к нашим воротам. Придурку кричат сокомандники о пасе, но у него же звезда во лбу горит, да и явное бешенство в крови. Поэтому ему похер на команду, и он жаждет только своего гола, только своей победы.

Но мы уже это не раз проходили, и я прекрасно его знаю. Прекрасно знаю до самых костей своего личного врага. Поэтому киваю Ване, и тот ускоряется для маневра. Саня, увидев ситуацию, и сам понял, что от него требуется. Поэтому ускоряется сильнее и опережает самого Гордея, добегая до наших ворот. Я же остаюсь позади и жду уверенно своего мяча.

Ваня шугает Гордея уже в паре метрах от наших ворот, и Гордей обводит вокруг себя мяч. Видит несущегося Ляпина и срывается с мячом к воротам, но Ваня снова нападает, но уже возле ворот.

Саня срывает с места, когда Гордей подпинывает мяч, и забирает его у него, пасуя сразу мне. Останавливаю мяч и несусь к воротам противника. Кричу Ване, и тот опережает меня, крича Сане. Саня несется через все поле и оказывается открытым раньше, чем Ваня. Что не по плану, но явно сейчас выгоднее.

Даю пас Сане, и тот пробегает пару метров, обходя двоих, а когда Ваня открывается, дает пас ему. Ускоряюсь на полную скорость, и Ваня пасует мне. Один метр до ворот противника, и я пинаю.

Гол!

Гол по яйцам Гордея!

Да, сука!

Даю пять Ване и Сане, а после улыбаюсь идущему на меня Гордею. Лица на куске говна нет, как и яиц теперь. Злорадствую и торжествую внутри, да и снаружи тоже. К чему скрывать, что я лучший?

- Сука! - толкает он меня руками в грудь.

- А ну повтори! - толкаю я его в ответ, и Саня с Ваней встаю между нами.

- Я тебя землю жрать заставлю, мразь!

- Научись сначала с командой играть!

- Ты пожалеешь!

- Отсоси! - смеюсь я и вижу, как Гордей замирает, а потом его глаза кровью заливаются.

Знаю. На больное надавил. Ну я же специально! Чтобы мудак вспомнил о том, что он никто и ничто! Ведь даже его любимая так же к нему отнеслась, когда мне отсосать просила.

- Тебе пиздец, - рычит Гордей и срывается ко мне.

Заносит кулак мне в лицо, но я уворачиваюсь и пробиваю ему ребро. Меня оттягивают от Гордея, когда я уже готов был разбить ему челюсть. Гордей вырывается и кидается на меня с серией ударов по лицу, а после в живот.

Сильный, сука!

Но я сильнее!

Вырываюсь и ложу его на лопатки, наношу удар в челюсть, как и хотел, а потом серию ударов просто по лицу. Меня сбивает туша Вани, и Саня ложится на меня сверху.

- Слез с меня!

- Вы конченные! Две команды дисквалифицируют из-за вас! - шипит Саня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Как же вы заебали! Каждый год одно и тоже! - стонет рядом Ваня, который держит Гордея.

- Пусти меня, я ему еще член не оторвал! - шипит Гордей.

- Так ты Светочку позови, пусть откусить попробует! - рычу я.

- Марс! Заткнись лучше! - шипит Саня.

- Я с вами так и останусь в этой залупе играть, ну вы хоть обо мне подумайте, придурки! Такой потенциал из вас конченных пропадает! - стонет Ваня.

- Отпусти меня, шизанутый! - шипит Гордей.

- А раньше другом называл, - язвит Ваня.

- Да пошел ты!

- Только с тобой за ручку, Гордюш. Проводишь? - смеется Ваня.

Подходит судья и тычет в нас двумя красными карточками, а за спиной судьи появляются наши тренера. Мой глаза закатывает, а тренер Гордея глазами пожирает.

Остаток игры проходит мирно, ибо пыл мы сбросили, а дальше оставалось лишь добить. Но Гордей все-таки выбил себе победный гол, правда, один. По итогу игра закончилась со счетом 2:1.

Я счастлив, а Гордей отдыхает в сторонке.

Покидая поле, бросил взгляд на Кикимору, и все счастье резко упорхнуло, как трусливая Чайка.

Тина сидела рядом с кудрявой блондинкой, которую мы повстречали с Ваней у дверей раздевалки, и что-то активно обсуждала, смотря на Гордея.

Чего я ожидал?

Я ожидал ужаса в её глазах, когда она на меня смотреть будет! Или счастья, что команда ее универа вырвала победу и я разбил лицо Гордею!

Врываюсь в раздевалку, сделав мысленно заметку, что нужно разузнать о белобрысой девчонке, и под крик тренера собираюсь идти в душ.

Из душа продолжаю слышать в свой адрес угрозы, что я вообще больше на поле не выйду, если еще раз такое повторится. Молча киваю в ответ, ибо знаю уже, ведь проходили это не раз. Выйду я по итогу на поле, потому что капитаном меня назначили не зря!

Я лучший игрок, но если сравнивать меня с Гордеем, то я еще и командный. И за команду готов решающую игру провести как следует, а вот в следующем встречном матче я снова ему рожу начищу.

- О чем говорил с ней? - спрашиваю у Сани, когда мы выходим из раздевалки.

- Поздравил с назначением. Рассказал, что и почем. Предупредил, чтобы была осторожна, и съязвил под конец. Не удержался. Кстати, за это получил коленом по яйцам, - усмехнулся Саня.

- Больно? - спрашивает морщась Ваня, а я надеваю кепку козырьком назад.

- Нет, мне было приятно. Она же моих яиц коснулась, пусть даже и коленкой, - хватается за сердце Саня и моргает часто.

Пожимаю им руки, когда вижу облокотившуюся на мою машину Тину.

- А она в понедельник в универ придет? Ведь я теперь в него хожу только из-за неё, - шепчет Ваня.

- Заткнись уже, - шиплю я, и они вдвоем начинают смеяться.

Они уходят к своим машинам, а я замираю, смотря на кикимору болотную.

Красивая же, но все равно страшилище…

***

Девочки, давайте наберем как можно больше звездочек этой истории?)

????

А может еще и подписок?))

Мне как автору будет очень приятно, а я в ответ и вам приятное сделаю...))

????

Две главы в один день? М-м-м?)

Попробуем?

????

10 глава

Марсель.

Подхожу к машине и снимаю блокировку. Закидываю в багажник сумку и жду, когда это сделает Тина.

Смотрю на неё, а она на меня как-то странно и сглатывает. Раздражает уже, когда она так делает, потому что я зависать начинаю, словно системный перегруз, который нуждается в срочном охлаждении.

- Ты чего так пялишься? - не выдерживаю я.

- У тебя кровь, Марсель, - шепчет она.

Касаюсь лица и смотрю на руку. И вправду кровь, значит, она бурлит сейчас во мне настолько, что даже первая помощь оказалась бессильной.

- И? Крови боишься? - усмехаюсь я.

- Нет, - хмурится и начинает укладывать свою сумку.

Подходит к задней двери, и я резко её одергиваю за локоть.

- Впереди поедешь, - держу её за локоть и чувствую ее тепло.

Сглатываю, смотря на её яркие светлые глаза. Круглые такие, и сейчас там нет ни страха, ни ненависти, там словно что-то другое… Но что?

- Почему? - сбрасывает мою руку, словно нечто отвратительное.

А ублюдку Гордею этому улыбалась стояла, пока он её так же держал.

Бесит…

- Потому что ты не президент, чтобы на заднем сиденье разъезжать, - шиплю, - вперед села, - открываю ей дверь и толкаю вовнутрь салона.

- Придурок!

- Страшилище!

Сажусь за руль и запускаю двигатель. Трогаюсь с места резко, и Тина вжимается в сидение.

Пару минут меня хватает на молчание, которое раздражало сильнее, чем кикимора рядом, что аж перед глазами мутнело.

- Как ты это сделала? - спрашиваю, смотря на дорогу, и моргаю часто, ведь почему-то картинка смазывается.

- Что именно? - тихо спрашивает.

- Как ты смогла? Я ведь тебя сломал, - усмехаюсь, а потом встряхиваю головой, потому что не понимаю, что со мной происходит.

Картинка становится все смазаннее, и я чувствую ком отвращения в горле.

- Ты не сломал, - усмехается лениво, - ты сделал меня сильнее, Марсель, - добавляет шепотом.

- Оши…- начинаю я, но закончить не могу, потому что резко становится плохо и в глазах темнеет.

Жму на педаль тормоза на ощупь, и тачка чуть ли не в дыбы становится. Сердце колотится медленно, в ушах гул стоит. А перед глазами все кружится. Пальцы немеют, и я сглатываю чаще, одновременно призывая себя дышать глубже.

- Марсель? С тобой все в порядке? - спрашивает она, а в голосе дрожь слышна.

Боится?

Поворачиваю голову и вижу в ее глазах страх, от чего улыбаюсь счастливо. Ведь это самый прекрасный взгляд на свете. Скучал по нему целые сутки.

- Боже мой! Марсель, тебе в больницу нужно, - шепчет, а потом резко выходит из машины.

Хочу накричать на неё и остановить, но почему-то сил никаких на это нет. Я словно до нуля выгорел, даже в резервах ничего не осталось.

Двери с моей стороны открываются, и она толкает меня со всей силой на пассажирское. Касается меня своими ладонями за плечо, и меня мурашками кроет. Ручки у неё вообще микроскопические и противно нежные. Отвратительно теплые и мягкие.

- Ты…

- Я в больницу тебя отвезу! Перекатывайся на пассажирское! - шипит она и выталкивает меня.

А я как желе какое-то. Тело вообще не слушается, и язык толком не вяжется. Странное что-то со мной творится, и я, наверное, под растерянностью слушаюсь ее и делаю это.

Она сказала, и я делаю… Ну приплыли.

- Ты водить-то умеешь? - дышу часто и еле выдавливаю из себя слова.

Хочется просто свернуться в клубок и заснуть, но я этого не делаю, ибо за мою ласточку села кикимора болотная, и мне мало того, что херово почему-то, мне еще плюсом и страшно за свою машину.

- Умею, - шипит она и пододвигает к рулю сиденье.

- А права-то есть? - шепчу я и откидываю голову на сиденье, сражаясь с необузданным желанием закрыть глаза.

- Есть, правда, американские, - говорит она, и машина срывается с места со свистом.

Хватаюсь за ручку на двери и за её руку, а потом, опомнившись, убираю резко. Тина словно ничего и не заметила, продолжает смотреть на дорогу и с большой скоростью вести машину. Тычет на бортовой компьютер, как в своей машине будто, и замечаю, что на компьютере появляется навигатор с местом назначения «больница».

Охреневаю от того, что девчонка даже в моей машине ведет себя уверенно, словно она хозяйка сего положения.

Раздражает, но я молчу, ибо сам понимаю, что мне срочно нужен врач.

Мозгоправа мне, пожалуйста!

Срочно!

Оказываемся возле больницы, и она срывается с места, хлопает моей ласточкой и по сердцу мне режет. Стиснув зубы, вылезаю из машины, и она уже появляется передо мной с человеком в белом халате.

Моргаю часто, пытаясь рассмотреть человека, но голова так сильно кружиться начинает, что ноги подкашиваются, и я падаю, а потом проваливаюсь в темноту.

Открываю глаза и жмурюсь от яркого белого света. Медленно открываю, чтобы привыкнуть, и слышу её голос.

- Это не опасно? Футболом может заниматься? - спрашивает она.

- Здоров как бык, не переживайте, девушка. Вашему парню просто нужно заканчивать махать кулаками. Удар пришелся в висок, а это место, где соединяются сразу четыре кости: лобная, теменная, височная и клиновидная. Но сейчас это лишь повреждение сосуда, поэтому и симптомы: тошнота, ухудшение зрения, сильное головокружение, шум в ушах, дезориентация, болевые ощущения в шее, а также припухлости в зоне удара, - говорит ей мужчина.

- Он не мой парень, - говорит она.

- Ну что же, в любом случае он должен быть вам благодарен, что вы привезли его вовремя. Ведь иначе могло закончиться все плачевно, если бы мы не успели, - хмыкает мужик.

- Спасибо вам, - говорит врачу, замечая, что я слышу и смотрю на них.

- Твои родители уже едут сюда, - говорит она, когда садится на кресло рядом с кроватью.

- Что со мной? - хрипло говорю я.

- Ты же слышал, - пожимает плечами, - повреждение сосуда в височной области. Ещё бы чуть-чуть, и всё, конец. У тебя из глаза кровь шла, и ты явно был не в себе. А ещё ты прямо возле больницы сознание потерял. В общем, на будущее знай, что у тебя есть слабое место, как у Ахиллеса. Только у того пятка, а у тебя виски, - говорит она, а потом встает и идет на выход из палаты.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Куда? - шиплю, и она оборачивается.

- Домой. Кстати, на твоей машине, - улыбается.

- Ты меня здесь одного оставишь? - спрашиваю я.

- Боишься, Марселька? - улыбается шире. - Не переживай, мама с папой уже едут, - подмигивает и открывает дверь.

- Спасибо, - вырывается у меня, и она замирает на несколько секунд, а потом кивает и уходит.

Даже когда родители приехали, я всё не мог не думать о ней. Мама ревела, словно я восстал из мертвых, а я вопросом задавался. Почему она помогла?

Я столько издевался над ней, столько слез заставил вылить из себя, а она меня не бросила на дороге, а отвезла сама в больницу.

Когда папа орал, я всё продолжал искать объяснения в своей голове её действиям, но пришел лишь к тому, что поступил бы так же, если бы что-то подобное случилось с ней.

Нет, я, в отличие от неё, поиздевался бы немного, но по итогу бы привез ее в больницу, ведь мои яйца мне ещё нужны.

Потом отец кричал еще громче, и я задумался о том, что мне почему-то не понравилось, когда она уточнила про то, что я не её парень. Я ведь даже брови свел, и сердце сжалось.

Почему, спрашивается? Скорей всего, потому что я до сих пор в контузии после драки с Гордеем.

Мама вытирает слезы, а я надеюсь, что этот козел тоже в больничке отлеживается. Ведь я гораздо больше ударов по нему нанести успел.

Родители уехали, а я не заметил, как уснул. Утром пришел врач и сказал, что со мной всё хорошо и можно отправляться домой. Набрал пацанам, и те приехали за мной буквально через минут двадцать.

Ржали придурки ровно до того момента, когда узнали, как я попал в больницу, а точнее, кто меня сюда доставил.

- Не знаю. Странно всё это, - говорит Саня.

- Извини, братец, но я бы на её месте тебя добил и в лесу закопал, - смотрит на дорогу Ваня.

- Сам не могу понять, что это было. Но она все-таки меня не добила…

- Святая простота? - спрашивает Саня.

- С душой человек, - тянет Ваня, - Красивая, уверенная в себе, коленкой яйца ласкать умеет, да ещё и добрая, несмотря на ненависть… Пацаны, я влюбляюсь, - смеется.

- И когда ты в универ? Тренировка в понедельник, - спрашивает Саня.

- Отлежусь в выходные дома, в клуб даже не поеду. А в понедельник приеду, ведь я обязан буду ему под зад надавать, - шиплю я.

Оказываюсь дома рано утром, когда ещё все спят. Заваливаюсь в свою комнату и иду в душ. В зеркале наконец-то вижу, что с моим лицом. Ссадина на всю бровь и фингал на весь глаз до виска.

Вид жуткий…

Принимаю душ и выхожу в одном полотенце на балкон, чтобы вдохнуть, но зависаю так, что аж член только двигается, а затем встает в положение ракеты.

Вжух, и в космос до отвала челюсти…

11 глава

Марсель.

«Не сломал, а сделал сильнее…»

В моих мыслях вновь и вновь прокручиваются её слова, пока я смотрю на неё и нервно сглатываю, словно неопытный пацан, впервые увидевший обнажённую девку.

Да и девственником в этом случае быть не западло, а я сейчас ещё ниже этого пал. Потому что зависаю и сглатываю со стоячим членом на не голое женское тело, а одетое в купальник.

И выдыхаю, объясняя себе то, что купальником это назвать нельзя! Всё нормально, и это нормальная реакция на тело, обвитое в какие-то, сука, ниточки!

Не на кикимору встал! На ниточки и её тело!

Боже, ну что я сотворил?

Сам своими руками машину для расправы надо мной создал. Нет, она же демон в юбке, который по мою душу однозначно пришел. Вот чую же, что расправы мне не избежать, аж член дергается от ужаса.

От ужаса! А не от жажды быть в ней…

Тина решила в прохладное утро побыть в своей стихии. Поплавать в болоте! Но раз болота поблизости не нашлось, то решила, что ей и бассейн подойдет.

Вошла в него красиво и уверенно, что у меня слюна капнула на перила. Попа ее нечто просто, аж… Ладошка зачесалась, ибо требовала ощупать, сжать со всей силой или хлопнуть так смачно, чтобы отпечатком наградить её ягодицу сочную.

О боже! Выколите мне глаза, прошу!

Вдыхал, каждый раз, когда она руками разводила в воде.

Потом контузию словил, что аж сердце замерло и все вокруг стихло...

Тина начала подниматься по лесенке, оттопырив свою сочность, и я потек. Облизнулся, когда всё её тело мурашками покрылось, ведь пиздец, зрелище охеренное.

Это мой фетиш, когда девчонка мурашками покрывается от меня. Это же своего рода проявление страха, и как же прекрасно осознавать, что девчонка так робка передо мной и жаждет одновременно.

Что не скажешь об кикиморе члена моего. Здесь и сейчас единственный, кто её желает, так это тот кто у меня между ног.

Вот бы лишить её памяти, мозгов и души, чтобы я ее уже не во всех местах облапал! Но такое невозможно! И нужно признать, что это расстраивает меня.

Черт.

Она распускает волосы, которые в хвост конский собраны были. Который бы идеально так в мою руку лег, пока я её…

О, помогите же мне!

Она машет головой, а я залипаю на движущуюся её грудь. Идеальная же! Вот прям зрительно определил, что для моей ладошки!

Издевательство какое-то болотное! Водяной поиздевался надо мной и решил из Тины русалку создать. Чтобы нырнула в меня и в качестве трофея член ему принесла!

Бля…

Бросаю взгляд на соседний дом, и брови вверх взлетают. Соседушка наш, которому отец уже пару раз морду бил, за то, что на мать мою зыркает, стоит сейчас на балконе в таком же виде, как и я, и курит, разглядывая кикимору. Вот я прямо-таки каждую каплю его слюны вижу, от этого член падает и внутри гореть начинает злость.

Бинайко Андрей — учредитель крупневших автосалонов страны. И тело у него, как вся наша страна. Жирное! Могучее! На голове лысина, и складки даже на ней имеются. Ему уже за пятьдесят, но гнида каждый день с цыпочками развлекается.

И вот стоит сейчас это мудло жирное и снимает эти ниточки глазами. Сверкают его маленькие глаза, как угольки сигареты. А я горю внутри, как после ядерного взрыва, когда Тина нагибается за полотенцем к нему задом своим сочным.

Блядь!

- Доброе утро, Андрей Кириллович! Скрылся на хер, пока я твой дом не взорвал! - кричу я и машу ему ладошкой.

Бинайко что-то ворчит себе под нос и уходит с балкона. Перекатывается!

Резко бросаю взгляд на Тину и сглатываю снова, когда она стоит со скрещенными руками на груди и смотрит на меня так, словно я нечисть какая-то.

- Спас тебя, придурочная! Выперлась тут в ниточках каких-то, а жирная соседняя скотина слюни на тебя тут пускал! Квиты, поняла?! - сжимаю со всей злости перила и кричу.

- Только ли он их пускал? - усмехается зараза.

- Да я только вышел сюда! - вру зачем-то.

- Марсель? Ты почему не в больнице?! - появляется на своем балконе мама, суматошно затягивая халат.

- Вы че тут разорались с самого утра?! - и отец выходит в трусах со стояком.

Замечает Тину, и у него глаза расширяются. Мама смотрит на неё и в улыбке расплывается какой-то коварной. Страшно, когда она вот так делает. Я прямо-таки весь скукоживаюсь в ожидании чего-то ужасного по свою душу.

- О, Тиночка, ты так прекрасна, - лепечет мама, а я глаза закатываю и хочу прокричать ей, мол, очнись!!!! Это же страшилище! То самое, которое было когда-то…

- О да…- поддерживает ее папа, и мама пинает его по ноге, продолжая смотреть на Тину, позабыв о сыне своем с недугом!

- Мам! Мне плохо! - пытаюсь обратить на себя внимание родителя.

- Да-да, сынок. Хорошо, - бросает мне мама, и я фыркаю.

- Тина, ты надевай водолазный костюм в следующий раз, а то у нас тут сосед есть. Точнее маньяк… - начинает папа.

- Уже знаю. Меня Марсель… Эм… спас, - говорит она, пока халат затягивает.

Папа с мамой бросают на меня взгляды, а я плечами пожимаю и всем видом показываю, что это сделал я. Да.

Браво мне! Хлопайте! Я ведь на горло себе наступил!

- Ну, значит, раз они поладили, мы можем Тиночку оставить в надежные руки и съездить на отдых вдвоем? Что думаешь? Вернемся в понедельник, - обнимает мама папу, и я морщусь.

- Где там надежность, Марин? Ты посмотри на шланг своего сына, он же прям в небо показывает направление, а в небе мне говорят, что я уже без шкуры скоро окажусь, - шипит папа и указывает рукой на меня.

Что я делаю?

Я механически двумя руками прикрываю член и вижу, как улыбается коварно кикимора. Мысленно ей бросаю, что хер ей! Не на её встал!

- Ну Вили, - скулит мама.

- Нет, - бросает папа и уходит, а я выдыхаю.

- Вильям! - бежит за ним мама, и я тоже скрываюсь за дверьми балкона.

На завтрак спускаюсь уже с остывшим членом. Гудел, сука, так, что я уже был готов рукой напряжение снять, но обошлось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сижу и стараюсь не замечать кикимору, но горю так, словно она меня глазами испепелить пытается. Бегло бросаю на неё взгляд и убеждаюсь, смотрит и улыбается ехидно.

Раздражает! Как же она меня раздражает!

- Дети, мы с мужем до воскресения уедем за город. Вы же не убьете друг друга? - улыбается мама, а я напрягаюсь.

С ней? Вы хотите оставить меня в одном доме со страшилищем? Издеваются?! У вас сын болен! Очнитесь!

- Марсель…

- Я не выдержу и убью, - перебиваю я.

- Марсель! - злится мама.

- Была договоренность, что я только в универе смотрю за ней! Про дом речи не было!

- Я могу решить эту проблему, - врывается в разговор Тина, и мы все смотрим на неё, как она свой бутерброд жует с сыром.

- Как? - спрашивает папа.

- Я могу к дяде Леве уехать на выходные. Ну или к бабушке с дедушкой, - пожимает она плечами.

- Нет! - шипит мама.

- Да! - радостно кричим мы с папой.

- Кристина будет против бабушки и дедушки, - раскидывает мама руки по сторонам.

- Тогда дядя Лева, - говорит Тина.

- Отлично! Я сам ему наберу, - потирает ладошками радостно папа, и я улыбаюсь, предвкушая отличный для себя отдых.

Выдохнуть мне необходимо! Да даже напряжение спустить в какую-нибудь особу. Я в этом нуждаюсь!

- Мне машина нужна, чтобы до дяди Лёвы доехать, - говорит вдруг она.

- Марселя возьмешь, - бросает папа и что-то печатает в телефоне.

- С хера ли? Нет! - в шоке я.

- Марсель, - скрипит зубами мама.

- Нам за город ехать, Марсель. А тебе дома сидеть с таким-то фингалом, так что твоя машина свободна и отдана в руки Тины, - говорит отец, и я пламенем дышать начинаю.

- Она её уничтожит!

- Не думаю, ведь вчера она тебя до больницы полуживым довезла и машину шикарно у дома припарковала. Так что можешь отблагодарить её за помощь и поделиться, - шипит папа.

Кто я такой, чтобы спорить с отцом, который мне эту машину и купил?

Вот поэтому я смотрел, как победно улыбается Тина, садясь в мою ласточку, и срывается с места. Резина затрещала так же, как и мое сердце в этот момент — по швам!

Дал себе слово, что как только клуб полностью окажется в моих руках и только под моей властью, то съеду от родителей и куплю себе свою машину! Свою квартиру или дом! И никто мне больше не будет ставить условия!

***

История любви родителей Тины и начало бурных отношений сумасшедших родителей Марселя:

12 глава

Тина.

Я так счастлива никогда не была!

Вот прямо-таки все в руки мои само пришло. А я все думала и голову ломала, как бы мне с командой общий язык найти.

Лика предложила клуб организовать, ведь там девочки более расслаблены и стоит им выпить, как они размокают.

И тут вот эта новость. Родители Марселя уезжают и сами мне тем самым предоставляют возможность выбраться из дома и вдохнуть свободного воздуха. Ведь папа меня отпускал в подобные заведения, но каждый раз я находилась под чьим-либо присмотром. А тут появилась возможность выбраться из-под присмотра, поэтому я и счастлива!

С Ликой сдружились буквально за день. Она, как и обещала, нашла меня утром в универе и полностью поведала обо всем и всех, что сама знала.

Прикольная девочка, а главное, язва ещё та. Что и подкупило меня в ней. А самое главное, что она, в отличие от всех остальных девчонок команды, так и не сломалась под натиском Карины.

Поэтому, как только я приехала к дяде Леве, я написала Лике о том, что будем следовать её плану. Попробуем в этом направлении, ведь мне срочно нужно сплотиться. Через пять дней состоится выезд на двухдневный матч футбольной команды, и там мы обязаны показать себя.

Дядя Лева с Инессой, его невестой, быстро всё поняли и, конечно же, отпустили меня во все тяжкие. В отличие от папы, мой крестный — самый понимающий человек на свете.

Поэтому он быстро организовал всё в клубе и скинул мне адрес, который я скинула в общий чат команды.

Инесса предложила помощь в одежде, поэтому мы с ней полдня потратили на то, чтобы выбрать мне платье и туфли. А потом ещё полдня, чтобы собраться в этот самый клуб.

Пока мы ходили по магазинам, в моей голове постоянно ломал мозг бес бесячий. То, что поведала мне Лика об этой троице, меня не удивило, ведь я с первого же дня сама увидела, что они ещё те короли университета. Но самый грозный и манящий, со слов Лики, это Марсель.

Девчонки словно писаются от счастья, когда он их замечает и дарует им свое внимание, тем самым провожая их к себе в ад. А эти два черта, к своему главному, водят туда девочек регулярно.

Оказывается, Марсель тот ещё перчик, что опять же не удивительно. Лика зачем-то мне начала перечислять слухи о нем, и я, мягко говоря, кривилась от услышанного, но и понимала, что ему это свойственно, ведь он ужасен!

Марсель якобы любит жестко и девочек себе выбирает сильных, дабы выдержали и не расплакались. Он то и дело издевается над ними, но почему-то девчонки все равно как глупые мотыльки к нему липнут. Ну липнут, наверное, из-за красоты его чарующей, а не от ума далекого…

И я ни капли теперь не сомневаюсь, что он не изменился, ведь стоило мне увидеть, как они столкнулись с Гордеем, в голове сразу всплыли воспоминания из детского сада, и четкая галочка встала перед глазами, подтверждая, что он все ещё чудовище, безжалостное и бессердечное.

Гордей был единственным мальчиком, который, бывало, спасал меня от этой тройки чертовщины. Он даже однажды подрался с Марселем из-за меня. Я тогда влюбилась.

Первый раз в жизни!

Но и любила тайно, зная, что Гордей никогда на меня не обратит внимание как на возлюбленную. Поэтому довольствовалась его защитой и умирала при каждой потасовке с Марселем из-за меня.

Когда мы друг друга увидели на стадионе, то рады были до потери пульса. Подскочили к друг другу и начали охать и ахать от того, как и кто изменился.

Я бегло перечислила свой послужной список, и Гордей пустил брови на взлетел. Поздравил меня и приятно был удивлен, что я изменилась до такого великолепия.

И, конечно же, я согласилась встретиться с ним и даже номерами обменялась, ведь это моя первая любовь, хоть и тайная. А я сейчас очень даже привлекательная и уверенная в себе. Он прекрасен и мускулист, благороден и хорош, поэтому почему бы нет? Может, все будет как в романе литературном? Я и он, спустя время и расстояние, возникает любовь к друг другу?

Правда, одно в нем все таки насторожило…

Гордей почему-то на поле вел себя как властелин всего мира, не уважая свою команду, когда вот Марсель, наоборот, каждого игрока своего, как истинный капитан, поддерживал и отдавал пас, даря им гол.

Он дарил! Это было видно. Ведь Марсель несколько раз мог воспользоваться открытым пространством для гола, но почему-то отдавал пас своему сокоманднику.

Это подкупило, поэтому я и смотрела лишь только на Марселя потом, хотя в голове так и не вязалось, почему он на поле вдруг так благороден…

А потом случился страх.

Я очень испугалась, когда увидела Марселя, истекающего кровью. Не то чтобы мне было жалко его, ведь поделом ему. Мне стало страшно, что он сдохнет, а я отомстить не успею!

И вот эти его вопросы, которые в душу так вломились, что аж все тело задрожало и испариной покрылось. Уверен же, гаденыш, что сломал меня однажды, и прав, ведь я до сих пор в комнате плачу от него. Но должна была признаться себе и ему в этот момент, что благодаря его издевательствам надо мной я пришла в ярость и заставила себя стать сильной.

Назло ему и всем!

Все, что произошло со мной, сделало меня такой, которую я сейчас люблю и уважаю. И теперь злорадствую, ведь поняла, что Марсель хоть и противится, но жаждет моего внимания.

Да, я знаю и вижу, как смотрят на меня парни. И, конечно же, понимаю, чего они хотят от меня. Но у меня галочка на этот пунктик. Я в спорте, парни, мне не до любви и нежных чувств, не до сердечных травм и взрывание нервов. У меня цель — свой клуб в чир-спорте.

И стоило мне напомнить об этом себе, как я задумалась о том, что больше не хочу мести для этих чертей. Почему? Потому что они уже наказаны.

Гордей расписал мне все в красках, спасибо ему. Он прямо-таки злорадствовал, когда говорил о Марселе и что он рад, что я им всем утерла нос, взлетев так высоко, что они даже дотянуться до меня не смогут.

Я задела Марселя за живое, когда стала капитаном команды и обо мне разлетелись новости. Я не хотела, чтобы так грандиозно меня представили универу, но тренер настояла, и я согласилась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Как оказалось, Марсель тоже имеет такой разряд, и давно он со своими друзьями жаждут своей карьеры в футболе, но упс… У них не выходит никак, хотя есть возможности.

И я щелкнула по носу каждого, и Марселя тем более, потому что его вопрос в машине о том, как я смогла, до сих пор в моем сознании. Он, задав его мне, подтвердил, что я смогла опустить его. Хотя это благодаря ему я стала такой…

Поэтому сейчас только команда и путь к моей цели. Ну и маленькая приятность в качестве Гордея.

Возможно… Не знаю. Но попробовать хочу, ведь он идеально мне подходит, и не стоит забывать, что он был моей первой безответной любовью.

Инесса заканчивает с моим макияжем, и я иду надевать свое коктейльное мини-платье. Выбрали мы его совместно. Черное платье с разрезом на груди, где имеется сеточка со стразами. Юбка легкая и слегка расклешенная. Платье держит корсет, поэтому оно без рукавов и бретелек, что прекрасно выделяет мои изящные ключицы. Длина платья желает лучшего, как сказала Инесса, но я с давних пор в коротком чувствую себя намного комфортней.

С волосами я не стала ничего делать, ибо мои кудри и так шикарно смотрятся. Родители до сих пор не понимают, как я такая кудрявая получилась, но папа думает, что это игра генов, ведь моя прабабушка была такая же кудрявая. Кстати, назвали меня её именем.

Когда я вышла из спальни в гостиную, чтобы показаться дяде Леве, то заслужила счастливую улыбку в свой адрес, а не напряжение, как от отца, и не отвращение, как от Марселя.

Улыбнулась в ответ, перекинулась парами слов с прекрасной парой и все-таки дала им обещание, что позвоню в случае какой-либо проблемы.

Села за руль машины Марселя и улыбнулась себе в зеркало заднего вида, а потом дала газу и помчалась за Ликой, с которой потом направились в клуб.

И вот лучше бы я просто сидела дома, чем вот это всё…

Боже! Не дай бог отец узнает и разочаруется во мне…

13 глава

Тина.

Как и предполагала Лика, пришли все девчонки и даже Карина. Оказалось, все они любительницы халявной похлебки. И ладно бы они ели салатики или какие-нибудь закуски, но нет… Эти лапочки решили опустошить весь бар клуба.

И знаете, что самое страшное? Самое страшное — запустить в клуб всю команду чирлидерш и бегать за ними, как курица-наседка. Музыка распространилась в каждое тело, алкоголь вывернул их тела и души наизнанку, полностью снимая контроль.

Откуда я только не доставала своих сокомандниц. В туалете вырывала из лап мужских, с верхнего танцпола над столами випки стаскивала и со сцены, стонущих в микрофон.

Да, конечно, меня полюбили и говорили, что я лучшая и самая прекрасная, что я истинный капитан и меня теперь уважают. Странно было все это так быстро слышать, но, видимо, девчонки просто устали от власти Карины и выдохнули.

Карина же вела себя достойно и просто наблюдала за носящейся по всему клубу мной с некой хитринкой. Лика молодец, не оставила в беде и поэтому умудрялась мне помогать и одновременно отдыхать. Молодец девчонка, всё и сразу берет для себя. Горжусь!

Рухнула за наш столик, чтобы передохнуть, и втянула в себя воду из своего бокала. Чувствовала, как на меня смотрит Карина, но продолжала делать вид, что её не существует. Пока она нагло не заявила о себе.

- Нравится?

- Что именно?

- Липовое признание тебя капитаном и наигранная любовь и уважение к тебе? — говорит она и усмехается, закончив.

- Завидовать — это плохо, Карин. Лучше возьми себя в руки и попробуй добиться для себя лучшего, — смотрю на неё и надменно выгибаю бровь.

- Чему завидовать? — смеется. — Эти стервы тебя признали лишь потому, что Марсель об этом позаботился, — усмехается, а у меня сердце замирает одновременно с шумом вокруг. — Даже я здесь сижу и терплю тебя по той же причине, — закатывается от смеха Карина.

— Не понимаю… — еле произношу я, потому что все тело немеет и даже язык.

- Ну ты и тупая. Не удивлюсь, если твой отец постарался для твоей карьеры, а не ты сама всего этого добилась. Вот как, к примеру, Марсель сейчас. Он лишь просто поговорил с командой и приказал им, а ты бац — и капитан без борьбы. Сразу с престолом, когда сама даже пальцем не ударила, — шипит она.

Меня словно водой ледяной окатило. Хватаю воздух ртом и не могу надышаться. Сердце перестает биться, а голова начинает кружиться.

Чувствую, как меня ломает изнутри, потому что больно это слышать. Да любому спортсмену, добившись своим трудом, потом и кровью, неприятно до боли сердца слышать, что весь его путь и заслуги — это просто чей-то поднесенный жест.

Не ты сама, а для тебя.

В голове сразу происходит ураган мыслей, в которых я вцепляюсь в глотку Марселю за то, что он влез в мое! Влез туда, где не должна была даже его нога оказаться! Ненавижу! Он же просто гаденыш, который унизил меня перед всей командой.

Он дал им повод усомниться в моих лидерских качествах, дал им кость для унижения за моей спиной. Дал им возможность думать, что я просто никчемная и без заслуженных, реально заслуженных своими силами и потом, наград и статуса.

Больно. Противно. Унизительно.

Вот как я себя чувствую сейчас и ощущаю внутри, что закипаю от злости. Мало ему Гордей звезданул, надо было добить и выбросить тело в какой-нибудь лесополосе! Спасла его, дура!

Подхожу к бару и заказываю себе ром, а потом второй и третий. После четвертого бокала уже чувствую себя феерично и самоотверженно. Поэтому подхожу к сокомандницам и вываливаю все под чистую.

- Так, девчонки, я все знаю про Марселя. Поэтому даю вам выбор. Или вы действуете, как вам велено Марселем, и играете со мной, или же я делаю все возможное, чтобы наша команда взлетела до высот. Взамен лишь прошу о искреннем признании меня в качестве капитана и верности.

Команда смотрит на меня, а потом активно начинает переглядываться друг с другом. Карина без лица сидит и дышит через нос, зрительно меня уничтожая. Явно не ожидала этого от меня, да я с трудом пошла на это.

Ведь просить об этом команду — последнее дело. По сути своей капитан падает ниц и признает свое поражение в глазах команды, что лидеру делать нельзя. Так теряется уважение.

И я решилась на это только спустя четырех бокалов рома, ибо уверила себя, что ничего не теряю. Уважение у команды ко мне и так не было…

Одна только Лика смотрит на меня непонимающе и крутит головой, а потом ещё и у виска пальцем. Что говорит о том, что она не знала, и меня сейчас хотя бы этот факт радует.

Выхожу из-за стола, дав возможность принять решение команде, сама же направляюсь в бар за ещё одним бокалом. Чтобы напиться по самые не балуй и спокойно принять свое поражение. Я уже готова к этому, и если это случится или же все-таки нет, я все равно убью гаденыша.

Расчленю!

Подлый! Гадкий! Ужасный! Мерзкий! Отвратительный!

Я всей своей душой ненавижу Марселя!

- Тина, идем, — подхватывает меня под локоть Лика и утягивает к нашему столу, где девочки сидят и смотрят на меня с прищуром.

Ну все… давайте… Я готова!

- Ну что, капитан? Какие будут стратегии? Планы? Цели? Что от нас необходимо? Мы правда сможем? — спрашивают девочки, а я вдыхаю и улыбаюсь.

Внутри кричу «ура»! Счастлива до безумия, а снаружи держу лицо капитана.

Быстро сажусь за стол и рассказываю, что именно необходимо мне от них. Договариваемся о назначенных внеурочных тренировках, которые я как капитан должна буду озвучить тренеру. И показываю примерную программу, которую хотела бы показать на следующем матче. Дальше рассказываю о соревнованиях, которые увидела в интернете, и даю им знать, что подготовка будет жесткой.

Как и ожидалось, у девчонок ещё больше глаза гореть начинают, и все расплываются в улыбках, которые однозначно говорят о согласии и надежде на победу.

Это будет первая моя команда, с которой я пойду на соревнования, ведь всего, чего я добилась, я добилась в соло. Поэтому мне крайне необходимо прощупать почву перед тем, как я приду к своей цели. Перед тем, как создам свой клуб!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Спустя время мы активно начинаем болтать и смеяться, а потом я не замечаю, как напиваюсь до самого безумия. Поэтому я, как и девочки, иду танцевать.

И мы танцуем! Да так, что весь клуб на ушах стоит и глазами нас обмусоливает.

И только я начинаю понимать, что мне нужно ещё пару глотков для полного погружения в эйфорию, как меня утягивает с верхнего танцпола чья-то тяжелая татуированная и мерзкая рука.

Чья же она?

Марселя!

Чтобы его газонокосилкой переехало!

- Пусти! — шиплю я, пока он меня тянет с верхнего танцпола вниз.

- Слышь, двинутая! А ну-ка быстро домой! — тянет он и зубы скалит.

- Я в Америку не вернусь, у меня дела здесь, — что говорю, сама не понимаю, поэтому хмурюсь и пытаюсь выбраться из его крепкого хвата.

- Нихуя у тебя дела! Решила членами управлять?! Слезла с этого балкона, иначе я тебя точно прикончу! — шипит и сильнее сжимает руку.

- Больно! Пусти! — царапаю его руку.

- Спускайся! — кричит.

- Иди в жопу! — кричу я.

- Был уже там сегодня!

Девочки наконец замечают меня. Они кидаются на помощь и колотят Марселя по голове кулачками.

Ну и зрелище!

Я искренне смеюсь и каждой благодарна, когда этот гаденыш матерится и отпускает меня. Показываю ему средний палец и демонстративно начинаю танцевать, чтобы злить чудовище ещё больше.

Марсель почему-то без фингала, и это очень странно, снова красиво ужасный. Сужает зловеще глаза и дышит часто. На нем сейчас черная футболка в облипочку и черные рваные джинсы с белыми кедами. Привлекательный он все-таки, а в душе гнилой.

Замечаю, как к нему подходят черти его верные и смеются, помахивая мне с приветствиями. Удержаться не могу и посылаю им сверху воздушный поцелуй.

Дура?

Нет! Я просто пьяненькая немного.

Продолжаем танцевать, и я вообще забываю о бесовщине. Просто двигаюсь в такт музыке, как и мои девчонки. Лика смеется и танцует рядом со мной. Подает мне бокал, и я наконец делаю желанные глотки, но до желаемой точки так и не дохожу.

Может, пару движений бедрами или руками, и меня перебрасывают через плечо, как мешок с картошкой. Кричу девочкам, но их зажимают прихвостни Марселя. Что значит, что вешу я вниз головой на плече чудовища.

Смотрю вниз и понимаю, что мне слишком высоко, а потом и наконец долгожданная эйфория приходит. Видимо, нужно было просто головой вниз постоять, чтобы раньше её настичь.

Дело дрянь. Надо выбираться.

- Поставь меня на место, Марсель, - рычу я и впиваюсь в него когтями.

- Сука, - шипит от боли, - когти свои убери, иначе сейчас по жопе получишь.

- Поставь. Меня. На. Место! - впиваюсь я еще сильнее.

- О, ты даже не представляешь, как я тебя скоро на место поставлю, долбанутая! - рычит он и смачно и тяжело шлепает меня по попе.

Больно невыносимо, но я терплю. Я вообще привыкла терпеть боль и не давать организму слабину. Травмы в моем спорте регулярно происходят, и болевой порог у меня на наивысшей степени.

Поэтому я замираю и вдыхаю глубже, не издав ни стона, но предательски вырывается некое мычание. Ибо кожа на ягодице горит от его ладони и покалывает, словно обжигает.

Не знаю, как у меня получается, но я каким-то макаром сгибаюсь прямо на его плече и кусаю его за лопатку со всей силы. Я словно кусок кожи пытаюсь с него отодрать.

Он шипит, а после опускает меня на землю. Смотрю, как он шоркает место боли, а потом толкает меня, призывая двигаться к выходу.

- Домой! Живо!

- Да пошел ты! Ненавижу тебя! Нужно было добить тебя в машине и жить счастливо! - рычу я и сопротивляюсь, когда он меня двумя руками тянет к выходу.

- Меня яиц из-за тебя лишат!

- Да и на хер они тебе нужны?! Таким, как ты, вообще размножаться противопоказано! Чудовище!

- Заебала! - бросает мне и снова закидывает меня на плечо.

- Марсель! Я тебя укушу! - смеюсь я лихорадочно и вешу на нем как тряпка, потому что словила опьяняющий дзен.

И так хорошо стало. Тепло внутри. Весело и радостно снаружи. Кайф.

- Кусай, похуй уже, - говорит он и почему-то усмехается.

- Поздно. Я уже не хочу зубы портить, ты какой-то слишком твердый, - смеюсь и мотаюсь как болванчик на его плече.

- Это ты ещё мой член не пробовала, там вообще камень, - говорит он.

- Фу, - морщусь я, - так вот что тебя в ад тянет? Не мучайся, Марсель, и других не мучай, избавься от него.

- Ключи достали? - спрашивает у кого-то, ведь явно не у меня, ибо у меня даже сумки сейчас в руках нет.

- Да, и сумку её держи, - говорит Саша, и я наконец поднимаюсь и смотрю на двух чертей.

Улыбаюсь им, а они мне. Ну и придурки!

- Вань, спаси меня от лап чудовищных, - делаю невинное лицо.

- О, детка, я бы только да, но увы, тебе домой надо, - лепечет Ваня.

- Саш, помоги, пожалуйста, а я с тобой на свидание схожу, как ты и просил, - говорю я, и с Саши улыбка резко с лица исчезает.

Ваня закатывается от смеха, а я вздымаюсь вверх и вниз вместе с телом Марса от его бушующего дыхания. Злиться? Ой, да он же, кажется, горит подо мной.

- Марс, она пьяна! Херню несет! - оправдывается Саша, а я улыбаюсь и беспокоюсь, ибо мне уже жарко становится от возгорания Марселя.

- Потом поговорим.

- Марсель, ты горишь? - спрашиваю я и пытаюсь подняться с его плеча, пока он идет вместе со мной.

- Плавлюсь.

Марсель держит меня за ноги, но я выгибаюсь и сгибаю ноги, усаживаясь на его руке. Как птичка невеличка! Смотрим друг другу в глаза, и он сглатывает, а я улыбаюсь и трогаю его лоб, пытаясь измерить его температуру.

- Марсель, у тебя температура, - шепчу я и улыбаюсь, - ты на руках меня несешь.

Я не выдерживаю и закатываюсь от смеха, пока Марсель закатывает глаза, а потом одним резким движением бросает меня в салон машины. В лоб мне прилетает моя сумка, и пока я его тру, Марсель садится за руль и вжимает педаль газа.

Какой... ужасный... человек…

14 глава

Тина.

- Ненавижу тебя, - складываю руки на груди и дую губы, смотря на то, как отдаляюсь от клуба.

- Взаимно.

- Останови машину! Мне плохо! - кричу я.

- Пиздишь.

- Черт!

- Кикимора.

Замолкаем оба и едем, сохраняя тишину. А потом у одного из нас все-таки лопается терпение.

- Ты вообще нахера в клуб поперлась? - не выдерживает он.

- С командой подружиться.

- Подружилась?

- Да, и поняла, за что именно я тебя расчленю, - усмехаюсь я.

- Интересно…

- Сдала тебя Карина твоя с потрохами, Марсель. Знаю, что подговорил всю команду мне услуживать. Да вот только мне пасть ниже плинтуса пришлось, чтобы меня истинно капитаном посчитали. Нагадил снова мне в душу, ведь по-другому ты не умеешь, - усмехаюсь я и намеренно не смотрю на него, - чудовище снаружи, гнилой внутри. И всё, что ты сделаешь ко мне плохое, знай, что я буду ещё сильней, - бросаю и выхожу из машины, направляясь в дом.

Вхожу в комнату и закрываюсь. Пишу дяде Лёве, что у Вильяма дома, и отправляю в подтверждении геометку. Тот подмигивающий смайлик в ответ, а я в душ и спать.

Утром, проснувшись, я ни капельки ни о чем не жалею, ну разве что, что так много выпила. Ведь голова разрывается. Поэтому, умывшись, иду в холодный душ.

Потом спускаюсь вниз завтракать в наушниках, чтобы даже не слышать этого идиота, да и нужно музыку подобрать к программе. На скорую руку и в такт под музыку создаю шедевральный бутерброд и подхватываю кружку со сваренным кофе.

Вышла на задний двор и села за чайный столик, слушая свой плейлист. В голову лезли мысли о Марселе, но я приказывала себе изгонять их, ведь мусора в моей голове уже и так слишком много! А мне заявку нужно на соревнования подавать. Но перед заявкой программу за сегодня отточить, чтобы тренеру показать и согласие получить для бонусных тренировок.

Съела один шедевр кулинарии, глотнула кофе и пошла на лужайку, чтобы подбирать к движениям музыку. Подключилась к колонке и пошла по программе.

Хотелось чего-то нашего и ритмичного, победного и резкого, клубного и веселого. Запоминающегося.

Нашла!

Выполнила всю программу под биты песни, и она подошла идеально. Счастливо поворачиваю голову назад и натыкаюсь на сидящего за столиком в майке и шортах Марселя, который сожрал мой второй бутерброд и довольно попивает мой кофе, смотря на меня.

Бесит…

- А ты неплохо готовишь, - говорит он тихо, когда я пытаюсь пройти мимо него в дом.

- Я бутерброд обслюнявила и в кофе плюнула, если что, - говорю я, и слышу, как он закашливается.

Улыбаюсь ехидно и иду к холодильнику. Беру сок, помпоны из сумки и снова возвращаюсь на лужайку. Стараюсь не замечать сидящего Марселя, но намеренно становлюсь к нему лицом. Поправляю юбку и топ, включаю музыку и сжимаю помпоны.

«Он да не отпускал, а я попрощалась.

Ой, да душа, лети и не вздумай падать.

Ох, злые языки говорили гадость.

Танцы вопреки, танцы всем на зависть.

Ты та награда, что я бережно хранила,

Но разбила в буре слов.

Да, ты моя беда, ты меня обидел,

Но нашла я путь иной.

Он уйдет из дома, а она на волю,

Лишь бы слова не сказать.

Да, мне будет горько и в минуты трудные

Мне придется побеждать».

Он резко встает и оказывается возле колонки, а потом выключает ее.

Замираю и злюсь, даже слова не говорю, а затем уверенным шагом подхожу к колонке и демонстративно жму на кнопку включения.

- Мне не нравится, - выключает он ее снова и улыбается.

- Меня это не волнует, - включаю я.

- Выбери что-нибудь американское, - язвит и выключает.

- Я здесь побеждать собираюсь, поэтому и музыка наша, - включаю.

- Помпонами соперников побеждать собралась? - насмехается.

- Я команду на соревнования выдвигаю, - бросаю я и иду на свое место.

— Соревнования? — смеется. — Между помпонами даже соревнования есть? Кто круче юбку задерёт и помпоном прикроется? Ноги раздвинет и выгнется, чтобы яйца загудели? — бросает всё это мне в спину, и я вскипаю.

Ненавижу! Как же я его ненавижу!

Иду на него и заряжаю ему помпоном в морду. Потом коленом пытаюсь пробить пах, но он перехватывает. Бью его что есть мочи изо всех своих сил. Я впервые настолько агрессивна, что перед глазами пелена стоит. Я просто хочу, чтобы он сдох от моих рук! И как бы смешно было бы, если бы он сдох от моих рук с помпонами!

Придурок смеется, словно смехом заливается, но я нахожу момент и пробиваю ему в нос. Он злобно рычит, а потом валит меня на лужайку и хватает меня за кисти. Фиксирует их над моей головой, пока сам лежит на мне и между моих ног.

Черт!

Дышу чаще, пытаясь успокоить свой пыл, и смотрю ему в глаза в надежде, чтобы у меня суперсила проснулась и испепелила его!

Замираю, а потом вдыхаю через рот, выгибаясь в пояснице, когда чувствую, как он вжимается в меня, словно толкается.

Марсель не дышит, и в его серых светлых глазах расширяются зрачки, так что заполняют радужку. Жутко, но я продолжаю не двигаться. Потому что сама понять не могу, что со мной происходит. Сердце не стучит, и внизу живота становится горячо и тоскливо. Там словно что-то ноет от тоски и требует чего-то или кого-то. Ноет чуть похоже, как при менструациях.

Марсель сжимает сильнее мои кисти двумя руками и смотрит на мои губы.

- Слезь с меня, - шепчу я и кусаю нижнюю губу.

- Угу, - гортанно мычит он, а потом резко наклоняется.

Увожу лицо в сторону на автомате и зажмуриваюсь.

Боже, он же меня поцеловать хотел! Совсем уже головой поехавший?

Ужас!

- Ни стыда ни совести! - кричит какой-то мужик, и Марсель, фыркая, резко поднимается.

- В дом зашел и закрылся! - кричит мужчине в ответ и резко уходит в дом.

Смотрю ему в спину и, мягко говоря, в шоке сижу. Что было? Что он сделал? Что хотел? Поцеловать? Я же ему противна! Издевается?! Но смысл?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Что происходит?!

Моргаю чаще и вдохнуть не могу. Тяжело в груди становится. Больно ещё, да так, что словно сердце лезвием режут. Голова мутнеет, и я пытаюсь подняться на ватных ногах.

Дезориентирована. Не понимаю. Тру грудь и пытаюсь найти то, чем могу забыться и отвлечься.

Прийти в себя!

Включаю музыку и подхватываю помпоны. Закрываю глаза и делаю махи в самый первый бит музыки. Следующий и снова ещё один. Сальто и шпагат в прыжке. А дальше по программе и без мыслей о нем. Только спорт, только цель. Только я и команда.

И так до самого вечера, даже не прикоснувшись к еде и не заходя в дом. Довольная результатом, отправляю сообщение тренеру и захожу в дом, где уже сидят за столом его родители и Марсель.

Он на меня не смотрит, но я замечаю, что хмурится. Его папа что-то активно говорит ему, а я незаметно поднимаюсь и запираюсь в своей комнате.

Без ужина. Есть не хочу. Противно что-то мне совсем…

Тяжело.

15 глава

Марсель.

Что это было? Как все это произошло? Как себе позволил это?

До сих пор в голове не укладывается, уже четыре дня я просто игнорирую её и молчу. Но в голове пытаюсь переварить тот день до сих пор.

Это все её танцы в этой короткой юбке! Это её шикарное тело, которое отозвалось мне идеально, словно только для меня и как мне надо! Глаза эти и выражение лица победное. Примкнул к ней просто под воздействием своей похоти. Ведь у члена памяти нет! Чтобы он помнил, кем она была.

Дай бог здоровье лысому соседу! Дал возможность сбежать, сверкая пятками, и скрасил момент моего краха.

Танцы! Это все её танцы!

В клубе даже встал на неё, как только увидел. Как она танцевала, как она музыку чувствовала. Платье её это и попа, которую я все-таки затронул и не только…

Шлепнул её со всей злостью и силой, но она выстояла и лишь только промычала гортанно. Сильная, прямо как я и хотел.

Сука…

Все четыре дня она, как и я, делала вид, что ничего не произошло. Как и я, молчала и постоянно что-то думала по пути в универ, а потом и домой.

Заметил, что девчонка есть перестала ещё в тот день, ведь один только бутерброд съела за весь день, а второй я у неё украл. Тренировок у неё стало намного больше, и четыре тренировки были без тренера. На них она тренировала команду сама.

Ждать её приходилось часами и я ждал. Бывало, даже на трибуне сидел с пацанами и пялился на неё.

Жесткая, сильная и с гонором. Девчонки выполняли все, что она им внушала. Вот, видно, различие между капитанами.

Карина теперь забыта и стоит на задней линии.

Теперь наши чирлидерши могут выполнять поддержки, что очень даже приятно видеть, скажу я вам. Сердце замирало, когда они подкидывали под счет Тину.

А она вообще поехавшая, плевала на все, что я сделал с ее командой, точнее, о чем договорился, и вставала к ним на руки полноценно, доверяя.

Каждую девчонку испепелил зрительно, когда они ловить её должны были. Дал себе обещание прикончить рыжую и черненькую, которые её словили неудачно.

Пацаны тоже в ахуе были и ахали, когда наши начали такие же выкрутасы выполнять, как Тина. Неуверенно, конечно, и видно, что облегченно, всё самое сложное на себя взяла Тина. Сальто в воздухе, шпагат там же и поддержка с помпоном вверх.

Чуть контузию не словил, когда она радостно до слёз засмеялась, радуясь, что у них получилось выучить программу вовремя. Посмотрела на меня, сидящего на трибуне, и склонилась в реверансе. Ни хуя не понял, но мне понравилось, от чего я даже усмехнулся.

Пацаны это тоже заметили и начали махать ей и посылать воздушные поцелуи. Закатывал глаза каждый раз, когда они её формы и движения обсуждали. Член стоячий и бла-бла-бла.

После пятничной тренировки, где она плакала от счастья и смеялась, она наконец-то поела. Пять дней я не видел, чтобы она кушала, и как был рад видеть, что она теперь снова ужинает передо мной.

Не знаю, что со мной творится и как это называется, но я подозреваю, что это сдвиг по фазе. Перегруз и взорвало, от чего фляга поехала конкретно.

Она сидела и рассказывала моим родителям о том, чего сейчас хочет, а я слушал и где-то внутри восхищался. Оказывается, на нашем матче они выступят с этой программой и направят видео-заявку на соревнования. А потом их ждёт победа, ведь она в команде не сомневается и участвовать в соревнованиях «Ярости» будет впервые, а значит, выиграет она однозначно, потому что считает, что это должна сделать.

Удивительно, насколько она сильна, и эти её слова… «Чудовище снаружи, гнилой внутри. И всё, что ты сделаешь ко мне плохое, знай, что я буду ещё сильней».

Каждый день перед сном думал только о ней и этих словах. А во сне был с ней, и там всё было жутко, страстно и прекрасно-ужасно.

До сих пор её между ног у себя ощущаю. Как она мне отзывалась, когда я толкнулся в неё автоматически. Выгнулась так, словно хочет, вдохнула с открытым ртом, словно ждёт.

Но обломала и дала прийти в себя, когда отвернулась и зажмурилась, словно я насильник какой-то. Противен и гадок для неё. Ничтожен и ненавистен.

Просыпаюсь и упаковываю вещи в сумку на сутки. Надеваю чёрно-белую спортивную форму нашей команды и кепку козырьком назад.

Спускаюсь вниз и замираю на лестнице, когда вижу её в спортивной новой форме её команды. Чёрно-оранжевая форма со спортивными штанами и ветровкой с логотипом их команды и надписью «Капитан».

- Новой формой обзавелись? - спрашиваю, когда беру её сумку с пола.

Хмурится, смотрит на сумку, а потом на меня. Не понимает, да я сам ни черта так же. Но мне сейчас это приятно почему-то. Вот просто держать её сумку в руках и потом нести до родительской машины.

- Успели, слава богу. Оказывается, непросто заказать форму новую для команды здесь. У универа еле с тренером деньги выбили. Я готова была уже сама всё купить, но тренер сказал нельзя. Это ладно, ты ещё юбки с топами не видел... - замолкает и хмурится, а я усмехаюсь тому, как её словесно бомбануло.

Двигаемся дальше. Галочку поставил, что на разговоры об её чирлидинге вставляют. Понял, не тупой.

Отец командует выдвигаться, и мы выходим из дома. Я с двумя сумками тащусь и замечаю, как мама идёт и улыбается рядом. Снова коварно и снова до жути пробирает меня.

Садимся в машину, и мама передо мной залазит на заднее сиденье, усмехаюсь и сажусь с отцом вперёд. По дороге эти две шушукаются и смеются, пятой точкой чую, что по мою душу, но делаю вид, что не замечаю.

В автобусе нахожу своих пацанов на заднем ряде и падаю к ним. Смотрю, как Тину утягивает Лика. Кстати, Тина подругой обзавелась и всё ей рассказала, ибо смотрит на нас девчонка белобрысая как на врагов.

Ходят ищут по автобусу пустые свободные места, но тут Ваня наклоняется к нашим пацанам и говорит девчонкам место уступить и к нам садится на пятиместное сидение.

Пацаны — само благородство, ведь смеются и садятся с нами назад, а Тина, морщась на нас, неуверенно садится с Ликой на свободные перед нами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И так, она прямо передо мной. Наклонись, и я вдохну ее аромат волос. А мне реально хочется в последнее время снова почувствовать её запах. Там хоть и пахнет сладким, но мне почему-то именно этот аромат нравится, хотя я далеко не поклонник.

Я её вижу, и я её слышу. Заговорить? Продолжить разговор про её новую форму? Хмурюсь, а потом сам на себя злюсь. Потому что уже конкретно флягой чокнулся.

Автобус двинулся, и загудел салон своей жизнью. Разговоры, смех, шуршание еды.

С пацанами обсуждаем план игры, быстро бросаю взгляд на тренера, и он мне даёт добро на мною придуманную контратаку. Поэтому объясняю пацанам, что и как.

Мы уже подъезжаем, и тут цербер девчонок встаёт и говорит им переодеваться. У пацанов все рты пооткрывались, впрочем, как и у меня. Только у меня ещё один бонус был — в груди мотор заглох.

Девчонки встали с мест и все синхронно стянули ветровки. Сглотнул, смотря на Тину и ее плечи. Оценил дизайн топика, он был цветовой гаммы нашей формы, только ещё добавление оранжевого присутствовало.

Пацаны смеялись и не знали, куда смотреть, точнее, на кого, ведь на Тину я запретил одним только взглядом. Они, конечно, задумались на долю секунды, а потом явно правильно подумали, что я за яйца свои пекусь.

Пекусь! Наверное…

Тина обвязывает вокруг талии ветровку и садится на сиденье, а там я сбоку замечаю, как она стягивает с себя спортивные штаны, и выгибаю шею, чтобы посмотреть. Слюной давлюсь, когда она натягивает такой же цветовой гаммы юбку.

Девчонки переодевались, и их тренер глаголет, мол, как только автобус останавливается, они пулей бегут на поле, и у них имеется только пять минут на прогон программы. Дальше приветствие и их выступление, музыка и камера на тренере, командование на капитане.

- Ничего себе, как всё слаженно, — цокает Ваня.

- Тина, да ты никак мир захватить решила? — смеётся Саня.

- Сначала ваши сердца украду, потом уже мир захватывать по плану, — бросает она, не поворачиваясь.

- Мое уже твое, — стонет Ваня, и я улыбаюсь.

Ну вот конченный же.

- На выход, девочки! — кричит тренер.

Тина поднимается и пропускает Лику. Хватает сумку и уходит, а я ей вслед смотрю, и всё мы вместе на её зад, изгибая шею в одном направлении.

- А так коротко — это нормально? — шепчет Саня.

- Ничего вы не понимаете! Это же дополнительные баллы! — смеется Ваня.

- Марс?

- Лучше меня вообще сейчас не трогать, пацаны, — рычу я и взрываюсь внутри.

- Я если что на гольфы смотрю, братан, — смеется Ваня.

Саня усмехается почему-то и хлопает меня по плечу. Выходим из автобуса, и нас сразу направляют в раздевалку. Там снова повторяю всё, что говорил в автобусе. А потом с речью заходит тренер. Быстро по факту и четко по сценарию.

Выиграем здесь, то поедем на Россию, как в том году, но там мы проиграли. Сейчас цель только побеждать.

Выходим на построение, и сразу натыкаюсь на обжигающий взгляд Гордея. Смотрит на меня ехидно, а я на него безразлично. Только уголок рта приподнимаю, ибо злорадствовать планирую после игры. Как обычно, надрать ему зад в каком-нибудь баре.

Стоим команда на команду, и между нами поле, на которое выходят их чирлидерши. Танец так себе, у Тины лучше, и это сказал вслух не я, а моя команда. Приятно почему-то это слышать.

Но так и хочется глаза закатить, ибо бесит, что она лучшая везде. Минусы где? Найти нужно! Это сейчас мне крайне необходимо! Ведь подвисать на неё уже становится страшно.

Объявляют наших, и я сглатываю, когда они появляются на поле.

Эти слова песни, которые я уже слышал, так задевают душу, что я морщусь, ибо некомфортно становится. Замечаю, что девчонки синхронны и счастливы, махи руками лучше и раскрепощенней. Шпагаты на земле красивей, а поддержки уже уверенней. У Тины в глазах азарт, ведь они блестят, играются с солнцем и словно светятся от счастья.

Быстро бросает на меня взгляд, а потом уходит на заднее сальто с прыжком. Смотрю, как облизывается Гордей, когда смотрит на неё, и горю от злости. Сжимаю кулаки и начинаю дышать чаще.

- Нет, братан, терпи. Сегодня нельзя, — шепчет мне Ваня, и я смотрю на него.

Хмурюсь и не понимаю.

- Мы же видим всё, чему ты удивляешься? Ревнуешь ее, это и полю понятно, — жмёт плечами Ваня, а Саня смотрит из-за него и усмехается.

- Нет, — бросаю я.

- Ну-ну, — хмыкает Ваня, и я фыркаю.

Я? Ревную? Никогда!

16 глава

Марсель.

Счет уже 1:1, и мы все злые, как собаки. Храним контратаку до последней минуты, но уже команда без сил. Остается пара минут, и я киваю Ване, Ваня Сане, и Ляпин начинает её первый.

Гонит противника с мячом к нашим воротам, а потом появляется Ваня и проскальзывает по полю, выталкивая мяч на Саню. Саня перехватывает и ведет до середины поля. Гордей летит на него со всей своей дурью, и Саня, следуя плану, возвращает мяч Ляпину, мы наигранно с Ваней начинаем на него кричать.

Вижу, что Гордей клюнул и кивнул соседнему, по итогу трое на Ляпина, а я ближе к воротам соперника. Мяч у Сани, потом у Вани и наконец у меня. Улыбаюсь Гордею и носком мяча накидываю мяч в воздух. Мах ногой и удар по мячу.

Гол!!!

Время кончилось, и вся команда кидается на меня с поздравлениями. Кричим «Россия», ибо дальше только она. Радуемся победе и выстраиваемся на пожатия рук с соперниками. Как капитан встаю последним, а за мной тренер. Он кладет мне руку на плечо и улыбается, в ответ я киваю.

Бросаю взгляд на Тину и улыбаюсь, когда вижу, как она с Ваней обменивается сердечками из пальцев и улыбается. Находит меня глазами и подмигивает. Усмехаюсь, а потом смотрю на команду соперников.

Гордей, как и в прошлый раз, проходит мимо нас с пацанами. Неудивительно, ведь он обижен. Плак-плак.

После матча нас размещают в спорткомплексе, в номерах для спортсменов. Мы втроем, как обычно, хотя номер на двоих, но Ваню это не остановит. Поэтому этот человек взял с номера кровать и голыми руками перетащил её в наш с Саней номер.

Тренер возмущался, как обычно, но по итогу просто плюнул на Ивана, ибо знает же, что бестолку.

Оставшиеся из команды тоже завалились к нам, и мы быстро приняли решение, куда сбежим праздновать победу.

- Девчонок зовем? - спрашивает Ляпин.

- Конечно! - кричит Ваня.

- Мы же их никогда не звали. Цербер, забыли? Сгрызет же!

- Пацаны, мы видели, как они в клубе отплясывали. Поверьте, девок надо брать, и плевать, что с нами будет потом делать их цербер, - смеется Саня.

- Я сообщу, - говорю я, и Ваня с Саней улыбаются странно.

Ну бесят же! В чем причина так улыбаться? Что опять я не так сказал?

Встаю с кровати и иду в холл, а потом в женское крыло. Вижу Тину, смотрящую в окно с телефоном у уха, и подхожу ближе.

- Да, пап, у меня получилось, заявку приняли... Спасибо... Я создам свой клуб, вот увидишь... Да, всё хорошо... Вроде не обижает...

Значит, она мечтает о своем собственном клубе чирлидинга. Улыбаюсь и облокачиваюсь на стенку. Жду, пока она завершит разговор, и смотрю на неё, как дебил, улыбаясь.

Она поворачивается и замирает, увидев меня. Хмурит брови, и я выпрямляюсь. Делаю шаг к ней, и она шаг к подоконнику. Ещё один шаг, и она дышит глубже, смотря мне в глаза. Ещё шаг, и я прямо перед ней.

Смотрю на её губы и чувствую, как внутри колотится сердце. Колит так сильно, что хочется, чтобы его не было. Выдернуть его из груди и вдохнуть наконец-то.

- Подслушивал? - хмурится она и дрожит.

- Допустим, - шепчу я.

- Отойди от меня, - толкает меня в грудь, и я хватаю её руки, прижимая их вплотную к груди.

И так хорошо становится. Так тепло.

Она пытается вырвать их, но я физически сильнее. Бешусь внутри от того, что она дергается и не смотрит на меня так, как я хочу.

А я хочу, чтобы глазами меня ела, истерила и морщилась, а не как сейчас…

Бегает глазами, в которых растерянность и никакой уверенности. Смотрит то в глаза, то на губы и сглатывает. Скребет когтями мне по груди и сжимает в кулачки вместе с моей футболкой.

Понимаю, что с ума схожу и делаю то, чего вообще никогда не должен был делать. Я сам боюсь того, что не могу контролировать.

Почему с ней рядом я так висну системно?

Делаю несколько шагов назад и усмехаюсь. Она выгибает надменно бровь и расправляет плечи, вздернула носик.

- Мы с командой праздновать победу идем. Приглашаем вас, - прячу руки в карманы и смотрю на неё из-под ресниц.

- Я скажу девочкам, - шепчет она.

- Ты пойдешь? - спрашиваю, когда она к дверям подходит.

- Нет.

Хлопает дверью. Уходит и не оборачивается.

Злюсь на самого себя, что вообще спросил это. Что вообще говорил с ней. Нахер сюда приперся? Зачем?!

Увидеть её хотел, ждал поздравления и улыбки хотя бы.

Хватаюсь за волосы рукой и с ума схожу от того, какие мысли в голове крутятся. Я же ненавижу ее! Она раздражает меня! Бесит!

Очнись, Марсель!? Что с тобой?!

Выдыхаю и иду обратно к пацанам. Быстро собираемся и выходим на улицу. В рассыпную покидаем поле зрения тренера и встречаемся у бара. Некоторые девчонки все-таки приходят, даже её подруга здесь, а её нет.

Пью уже шестую бутылку светлого, а настроения так и нет. Смотрю на кудрявую блондинку и все-таки решаюсь подойти.

- Почему она не пришла? - спрашиваю у неё над ухом.

- Она с Гордеем гулять пошла, зачем ей сюда идти? - улыбается Лика и пожимает плечами, когда другая девчонка что-то спрашивает у неё.

Сжимаю со всей злостью спинку стула, а потом меня взрывает так, что все предохранители снова выгорают. Ненавистью заполняются глаза. Гнев скручивается в какую-то микроскопическую коробочку и тюкает по вискам.

Подхватываю новую бутылку светлого и иду в наш комплекс, чтобы прикончить сразу двоих нарушителей моего умиротворения.

Как же она меня достала!

Сердце сжимается, когда я вижу, как они стоят на дорожке комплекса. Он держит её за руки, а она дергается, словно пытается выбраться. Тина делает шаг назад и пытается отойти от него, но Гордей притягивает к себе ближе резким рывком.

Злость наполняет меня под завязку, и я сжимаю кулаки, стянув зубы. В голове шепчет внутренний голос, что только мне так можно, а вот ему, блядь, так нельзя с ней! Нельзя!

Делаю ещё несколько глотков и выбрасываю бутылку в сторону. Иду на них, пока пальцы колет, словно током бьет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Без объяснения и без лишних слов я врезаю кулаком в челюсть Гордея, и он отшатывается. Тина встает за меня, и я ещё больше гневаюсь, ибо понятно становится, что всё, что здесь происходило, явно ей было не по душе.

Я успел! Как чувствовал, что был ей нужен!

Бросаю бегло на неё взгляд. Тина дрожит и испуганно смотрит на Гордея. Перебирает пальцами и дышит часто.

- Местами, значит, поменялись, да? - смеется он.

- Марсель, идем, - шепчет Тина.

- Теперь он для тебя рыцарь? А я злодей, значит? - шипит Гордей.

- Марсель, - берет меня за руку Тина и тянет, дрожа, в сторону.

Сама меня за руку взяла, и это как с небоскреба вниз и всмятку мозги. Не понимаю как, но я словно под гипнозом её ледяной и дрожащей руки следую за ней. Сжимаю её маленькую ладошку сильнее и иду.

Заходим в комплекс, и она разворачивается, бегает по моему лицу глазами и сглатывает, а потом пытается убрать свою руку, но я не даю, а только сильнее сжимаю.

В голове цунами мыслей, в груди ураган чувств, на языке столько вопросов… Но я просто молча притягиваю её к себе, смотрю на губы и больше не могу сопротивляться дикому желанию.

- Марс….

Накрываю ее губы своими и замираю на долю секунды, потому что больно в груди становится. Меня душит что-то, но я продолжаю смаковать Тину.

Медленно и нежно касаюсь её щеки пальцами, а потом ухватываюсь за затылок, когда она вдруг отвечает, и углубляюсь в неё языком.

Уже испытываю счастье и какое-то неведомое мне чувство трепета. Чувствую её сладость, и меня словно в позвоночном отделе ломает. Все кости ноют. Но мне все равно хорошо. Нет…

Мне прекрасно!

И все заканчивается мгновенно, ведь она резко разлепляет наши губы и смотрит на меня с ужасом, а потом бьет по щеке своей маленькой ладошкой и убегает, оставляя меня в растерянности и шоке от самого себя.

Пиздец…

Что я делаю?

Я бегу за ней!

Зачем?

Я не знаю… Не понимаю… Я просто хочу…

Стучусь в её двери, дёргаю ручку, пинаю, но она не открывает. Сползаю по стенке и закрываю глаза, пытаясь вдохнуть, да хоть что-нибудь сделать, чтобы так больно не было.

А мне больно, да. У меня словно сердце жгутом перевязали, и оно ноет о спасении и исцелении. В голове всё только связанное с ней. Смотрю на свои руки, а пальцы дрожат.

Блядь…

Со мной такое впервые, и я в ужасе, что всё это я хочу ещё сильнее ощутить. Хочу этой боли, хочу трепета, хочу дрожи в пальцах, хочу ее сладкие губы! Я вообще теперь сладкое хочу!

Нежно хочу! Долго хочу!

Мазохист.

Усмехаюсь тому, что я капитально подсел на неё, как на наркоту. Самое смешное, что я издевался над ней, ломал её и оскорблял, а сейчас жажду её в своих руках и на своих губах, потому что, несмотря ни на что, она стала сильнее, тем самым переломала меня на части.

И после этого, после того что я сломлен ею и после того что я так подсел на неё, она будет моей.

Потому что я так хочу!

17 глава

Тина.

Меня трясет!

В голове каша, в груди по стенкам фейерверк стреляет и простреливает дыры. Они ноют и ревут. Хвастаюсь за сердце, сползая по двери спиной, ведь оно пытается выбраться наружу, ему словно места мало. Внизу живота катаклизм. Там все свернулось и скукожилось, что хочется в калачик скрутиться и перестать чувствовать боль.

Дышу судорожно ртом и слизываю языком соленые слезы, которые уже на губах. Это слезы боли и страха.

Зачем он это сделал? Хочет меня вот так перемолоть и выплюнуть? Если это так, то он явно двигается в нужном направлении…

Мне плохо!

Марсель пришел на помощь, а я испугалась за его виски, поэтому и потянула его подальше от драки. Которую сама-то бы хотела. Я бы очень хотела сломать Гордею нос или лишить его яиц. Ведь он теперь не тот мальчик, он оказался еще тем похотливым животным!

Все начиналось прекрасно. Разговоры о прошлом и настоящем. Вопросы о моих успехах, и только мои ответы, свои он не давал. Разговоры о будущем и о мечтах, причем только о моих, что тоже насторожило. А дальше был вопрос о любви, где я замялась и засмущалась, но сказала все-таки правду, что времени у меня на это не было.

И вот лучше бы я соврала, потому что шестое чувство это требовало, но кто же знал, что нужно было прислушаться!

Дальше Гордей превратился в страшного для меня и незнакомого человека. Глаза горели, слишком много улыбался без причины, более прямолинейный и наглый взгляд, слишком частое внимание к моему телу и касания кожа к коже.

Пришлось мне скривиться, когда он вдруг решил обвить своей рукой мою талию. Он говорил, что хочет меня и сделает все аккуратно. Что как увидел меня, то у него яйца зачесались. Что я стала такой красоткой, что ему до сих пор не верится. Что он всегда мечтал, чтобы его девушка была спортсменкой.

В общем, бред твердил мне Гордей, лапал меня и сжимал. А мне жутко и отвратительно было.

Страшно …

Трогаю пальчиками свои губы и продолжаю дрожать, вспоминая о Марселе. Губы горят, сердце плавится, мне плохо от того, что мне понравилось.

Не должно было! Нам нельзя! Я его ненавижу!

Почему тогда мне было так хорошо, что я хочу ещё?

Нет!

Не нужно быть дурой и думать, что это всё что-то может значить. Ведь это явно ещё одно издевательство надо мной. Просто уже по-взрослому. На чувствах! Что более страшнее…

Разбитые сердца и блюдца, подавленные чувства и море слёз. Со мной так не пройдёт. Я этого не допущу.

Марсель подлый и ужасный, он на всё пойдёт, лишь бы поиздеваться надо мной. Даже милым был утром. И я ещё тогда задалась вопросом: почему? Ведь несколько дней он делал вид, что меня не существует! А тут вопрос, на который я оттараторила как дура и выдала ему целый рассказ, потом сумку мою понёс. Ну прямо-таки галантный не дать не взять.

Тётя Марина ещё мне на уши присела, мол, не узнает своего сына, что я с ним сотворила и тому подобное. Я лишь смеялась в ответ, а сама думала и думала…

Хотел поцеловать меня, но я этому поцелую быть не дала. Сейчас всё-таки украл мой первый поцелуй, и что следующее? Что дальше? К чему готовиться и чего ожидать?

Вытираю слёзы и звоню маме.

- Мам?

- Здравствуй, солнышко, - говорит мама, и в душе тепло становится.

- Мам, поможешь мне? - спрашиваю.

- Конечно. Что случилось, Тина?

- Мне тяжело. Я думала, что смогу его вытерпеть, но у меня не получается, мам. Всё слишком сложно…

- Я так понимаю, речь идёт про Марселя?

- Да.

- Рассказывай, доченька….

И я рассказала ей всё, что произошло сегодня. Мама и так обо всём знает. Ведь каждый день перед сном я делюсь с ней новостями. Мама для меня не просто мама, она моя подруга. Человек, который просто слушает и даёт дельные советы. В отличие от папы, мама не печётся обо мне, как курица над яйцом. Мама со мной просто мама, нежная и самая любимая женщина на всей земле.

- И ты хочешь сбежать? - задаёт вопрос мама, и я хмурюсь.

- Хочу лишить его возможности поиздеваться надо мной.

- Дочь, мне кажется, здесь нечто другое…

- Ну и что?

- Может, ты ему нравишься?

- Нет, мам. Он открыто заявлял, что ненавидит меня. Здесь нет другого.

- Знаешь, порой маленькие дети проявляют свою заинтересованность по-разному. Возможно, ещё тогда, будучи маленькой, ты ему была интересна. А сейчас, когда прошло столько времени и ты добилась таких высот, возможно, ты ему стала даже больше чем интересна?

- Мам? Это глупости…

- Ну хорошо. Я попробовала, и не получилось. Мне звонить Лёве или маме? - смеётся мама.

- Дяде Лёве.

- С отцом поговорю сама, - говорит мама, - кстати, он уже пришёл, поэтому отключаюсь и целую тебя. Не переживай, ты у меня самая сильная девочка, - шепчет и скидывает.

Утром мы все загружаемся в автобус. Стараюсь не смотреть на него, но телом чувствую, что смотрит. Ведь плавился затылок, спина, попа и лицо. Сели с Ликой впереди, когда он расположился в конце автобуса.

Всю дорогу я слышала его смех и гогот его чертей. Радовались, смеялись, и что-то мне подсказывало, что причиной их смеха была я.

Обидно. Меня это злило.

Прибыли к универу, и нас встретили родители Марселя. Тётя Марина была без настроения, молчала всю дорогу, а дядя Вильям, как и всегда, был в своём духе и радовался победе Марселя. Поэтому поездка в их дом была раскрашена рассказами Марселя об их победе и радостных возгласов его отца.

Наступило время ужина, и я спустилась за стол. Тётя Марина продолжала обиженно на меня смотреть и молчать. Марсель же наоборот улыбался как идиот и пилил меня взглядом.

Раздаётся звонок в дверь, и отец Марселя пододвигает к себе планшет. Смотрит, хмурится, вздыхает, а потом бросает взгляд на Марину и поджимает губы. Тётя Марина фыркает, а потом я слышу голос своего крёстного.

- Ну здорово, Виля, - появляется на пороге столовой мой крёстный.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ну, здравствуй, Лёва, - усмехается, - поужинаешь?

- Спасибо, но времени в обрез. Племяш, пакуй чемоданы, пора веселиться, - смотрит на меня и улыбается.

Сглатываю и моргаю часто. Не верю и не могу поверить, что у мамы получилось убедить папу.

- Шутка? - тихо спрашиваю.

- Да я сам не поверил, что братик мой ненаглядный племяшку все-таки доверил. Так что давай двигай булочками, - подмигивает мне, и я расплываюсь в улыбке.

Смотрю на родителей Марселя, а у них лица на лицах нет. Молчат.

Почему?

Бросаю взгляд на Марселя, а он хмурит брови и смотрит на меня так, словно сжечь пытается. Видно, как он коленкой дергает и дышит через нос.

Я счастлива его поражению и поэтому выгибаю надменно бровь с улыбкой на лице и расправляю плечи, а после встаю и бегу собирать чемоданы.

И как только мы покидаем дом Марселя, я выдыхаю, а после ещё больше радуюсь, когда дядя Лева сообщает мне, что они с папой прикупили мне квартиру.

Боже мой!

Я буду жить одна!

Правда, под квартирой крестного… Но все равно одна же!

Да! Да! Да!

Беру телефон и пишу маме, пока меня везет крестный в мою квартиру.

Я: Спасибо!

Мама: Не только мне, родная! Лева тоже хороший вклад внес! Ты, оказывается, уже была у него, и он сказал Аяну, что он самый худший отец на свете! *Смеющийся смайлик*. Папа был в гневе, а я лишь успокоила и сказала, что тебе пора уже жить своей взрослой жизнью. Ведь ты у нас сильная, и мы знаем, что ты справишься. Папа хоть и злился, но все-таки дал добро.

Я: Ура!

Мама: Да! Я давно говорю твоему отцу, что он душит нашего ребенка своей заботой! Надо было ему второго родить! *Смеющийся смайлик*

Я: Я люблю вас!

Мама: А мы тебя! Очень-очень!

Крестный вручает мне ключи и толкает меня, смеясь, в квартиру. Бегло показывает, что и как. Дает наставления и, самое главное, предупреждает, чтобы каждый день мальчиков не водила, а я в ответ глаза закатила.

А потом протягивает мне ещё одни ключи и улыбается ехидно. Хмурюсь, но беру. Дядя Лева отдает мне свою «Ламборджини»! Правда, на время, конечно, мол, пусть отец мне покупает, ведь он и так немало на племяшку свою потратился. А затем он чмокнул меня в макушку и покинул мое логово.

Мое!

У меня своя двухкомнатная квартира! И дядина «Ламборджини»!

Позвонила Лике и позвала наконец подругу к себе в гости! К себе!

Лика приехала сразу и была счастлива за меня. Мы разложили все мои вещи и поговорили по душам за чашечкой кофе. Потом прошлись по программе. А дальше я не выдержала и рассказала все, что было внутри.

То, что Лика была в шоковом состоянии, это мало сказать. Глаза у неё были больше пяти рублей железных. Она долго не двигалась и не дышала. Потом хмурилась, а дальше снова глаза округляла.

Когда она все-таки решила подать голос, я выдохнула, ведь она меня только поддержала. Сказала, что я сделала все верно и от Марселя ждать не нужно ничего хорошего. Хоть он и красив, прекрасно сложен, но, как она и догадывалась, а я подтвердила, внутри он ужасный. Гнилой.

Радости уже не было. Но была уверенность в том, что этот поцелуй был, конечно, насмешкой. Очередным издевательством.

И это почему-то меня ранило ещё больше.

Но не должно было, я ведь была к этому готова.

Марсель — чудовище, то самое маленькое чудовище, которое издевалось надо мною в детстве. И я знала, что меня ждет, когда возвращалась сюда.

Но почему тогда так больно, что он это все-таки сделал со мной?

18 глава

Тина.

В университете, на удивление, всё было тихо. Я его не видела, а потом Лика сообщила о том, что Марселя с дружками и вовсе нет. Поэтому тренировка прошла спокойно, ведь я была уверена, что по курсу прислужников тьмы не наблюдается.

Так прошел и второй день. Потом наступил третий, и я, проснувшись, как обычно лезла на сайт соревнований в надежде получить ответ на заявку.

Глотнула кофе, пока сайт открывал мой аккаунт, а потом весь кофе оказался на ноутбуке и столе, ибо на весь экран вышло окно с надписью «Заявка принята».

Мы прошли отбор!

Я выдохнула и расхохоталась в голос от счастья. Воодушевленная и парящая на крыльях предвкушения, я надела джинсы карго и короткий белый топ. Накинула ветровку хаки, подхватила спортивную сумку и рюкзачок, а после пулей вылетела из квартиры в направлении университета.

Скинула в чат команды скрин ответа на заявку и, приехав, кинулась на поиски тренера. Бежала по универу, не замечая студентов, с улыбкой на лице и внутренней радости, что у меня получилось.

А потом за долю секунды все мое счастье упорхнуло, потому что из кабинета тренеров вышел он — бес безжалостный.

Казалось, несколько минут мы просто стояли молча и дышали одновременно, смотря друг на друга. Сердечко стучало по груди так, словно в минуту 128 ударов пыталось уместить.

Марсель без какого-либо выражения лица просто смотрел и молчал. Сжигал и заставлял все мое тело ныть, болеть и ломаться.

— Марс, ну что? — раздается голос Вани.

Два черта подбегают к нему и прыгают счастливо, как болванчики. Он нахмуривается и, сглотнув, опускает глаза на свои руки, где, как оказалось, он держал какую-то бумажку.

— Одобрено, — бросает друзьям и улыбается.

Уходят в сторону от кабинета, а я с особыми усилиями уже не так уверенно шагаю в тренерскую.

А выхожу оттуда с невиданной мне злостью!

Чтобы эти черти на России проиграли!

Когда я вошла в тренерскую, то услышала сразу в дверях радостный визг тренера. Она, как оказалось, все это время отслеживала списки зачисленных команд на предстоящие соревнования.

Я была рада, что тренер осталась не в стороне, а тоже загорелась и хотела только большего, хотела чего-то нового для команды. Она хотела нашей победы!

А в следующую минуту я стала свидетелем споров между своим тренером и тренером футбольной команды.

Чтобы мы отправились на четырехдневные соревнования, нам нужен был транспорт и, естественно, деньги универа.

Как оказалось, в Сочи в этот же период будет проходить три встречи на поле с нашей футбольной командой. Что, как оказалось, явная финансовая проблема для нас!

Университет не потянет такие затраты. Сразу две команды на неделю транспортировать, да за проживание оплатить. В общем, мне было ясно и моему тренеру, что дело проигрышное. Потому что парни шли к этому с начала сезона, а мы впервые. Ясное дело, что ректор нам откажет.

Проливая слезы, рассказываю все Лике и некоторым девочкам из команды. А потом еле доживаю до конца третьей пары. На четвертую уже идти сил не находится, поэтому иду на парковку, как побитая собака, и тухну внутри, как уголек, который со шланга под напором тушат.

Поражение, крах и отчаяние — вот что сейчас испытываю я, понимая, что на соревнования мы не попадем.

Я обещала команде, и я её подвела.

Конечно, я предлагала всё оплатить, но оба тренера мне в голос ответили, что нельзя, ибо мы с мерчем университета и заявка подана от команды университета. Следовательно, оплата только от владельца команды, а именно от университета.

Открываю двери машины, и они в ту же секунду захлопываются огромной татуированной рукой.

Кто же это?

Правильно.

Это чудовище, которое мне то и дело поганит жизнь. Издевается, даже когда я устало и с поражением смотрю на него. Марсель улыбается ехидно и выгибает надменно бровь.

Сердце рвется наружу, дыхание затрудняется. Злость окутывает, и руки сжимаются в кулаки. Всё внутри кричит: «Убить его и отправить это тело далеко с планеты!»

Как же я его ненавижу, но даже сейчас, когда он так близко, мое тело предательски трепещет.

Ну почему?

Смотрю на него, как он нагло злорадствует, и прикрываю глаза, чтобы попытаться успокоиться и не расплакаться от злости и убитой, сломанной, разорванной на части цели к моей мечте.

- Ты правда думала, что бегство тебя спасет? - шепчет и злорадствует над тем, что у меня не получилось.

Явно же знает, потому что видела, как он стоял со своим тренером и смотрел на меня в коридоре университета.

- Ненавижу, - еле выдавливаю из себя шепотом, потому что губы дрожат.

- Когда ты мне на поцелуй отвечала, там ненавистью даже не пахло, - улыбается и зажимает меня к машине вплотную, - когда ты пряталась за моей спиной, там её тоже не было, - смотрит на мои губы и шепчет возле них.

Сглатываю ком в горле и хмурюсь от пробежавшего холода по позвоночнику. Горю внутри, но расплавляюсь снаружи. Хочу его уничтожить, хочу расправы над ним, но сил нет.

Поэтому стою между его рук, которыми он держится за верх машины, и бегаю по его лицу глазами, принимая его расправу надо мной. Смиряясь со своим поражением.

Но все так ревет внутри и скручивается в маленькие комочки злости, от чего так и хочется схватить Марселя и трясти его за волосы, крича, чтобы остановился и прекратил. Моля о том, чтобы оставил и просто забыл обо мне. Требуя, чтобы исчез. И плача, признаваясь ему, что он сломал меня снова, забрал из-под носа направление к мечте, разрушил мою цель и возможность.

- За что ты так со мной? - шепчу я, и он хмурится.

Смотрит мне в глаза и явно видит, что они уже мокрые.

Лупит меня своим взглядом, словно ядовитым кнутом, вспарывая все старые раны. Отравляя и без того кипящую кровь внутри меня. Распиная от горечи и вкушая с удовольствием мое отчаяние.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Почему ты издеваешься? Что я сделала тебе плохого, будучи маленькой девочкой? Почему я, Марсель? За что я расплачиваюсь? Скажи, ведь я уже ничего не понимаю и сил больше нет, - тихо, словно шепотом и еле произнося, спрашиваю я.

Он нависает надо мной и молчит. Молчит и давит на меня своей бешеной энергетикой и медленным дыханием, когда я уже задыхаюсь и хапаю ртом воздух, пытаясь держать слезы в глазах. Чтобы не расплакаться, чтобы хотя бы не расплакаться перед ним.

Дышу часто, дрожу, держу слезы, а Марсель молчит и смотрит мне в глаза, продолжая нависать и обволакивать меня своим тлетворным ароматом, неким притяжением и странным теплом во взгляде.

Я чувствую его каждой клеточкой своего тела и внутренне уже реву во все горло от ужаса, что он касается нежно, словно невесомо моего подбородка и проводит подушечкой большого пальца по моим губам.

Сжигает меня взглядом и заставляет ещё больше дрожать и ещё чаще дышать, а сердце биться в конвульсиях. Душа наизнанку и мозги в мясо. Подбородок дрожит. Слезы уже пытаются сорваться с ресниц. Ноги подкашиваются. Тело прошибло молнией тотальной безнадежности, страха и отчаяния, что я едва не лишаюсь разума.

- Прости меня, - шепчет, а потом сглатывает, словно у самого ком в горле стоит.

И я все-таки лишаюсь разума. Сердце, словно из дробовика простреливают. Челюсть отвисает и тело обмякает. Смотрю на его, будто искренне теплый взгляд и понимаю, что не могу больше слушать эту адскую ахинею.

Я закончилась, окончательно всё снесло под частую. Чувствую, что уже на грани позорно расплакаться, и врезаю ему со всей оставшейся силы пощечину, а затем бросаю ему, лишая возможности продолжать это очередное издевательство.

- Еще раз прикоснешься ко мне, Марсель, и я клянусь, ты горько об этом пожалеешь, - хватаюсь за ручку двери и захлопываю за собой двери.

Давлю на газ, срывая машину со свистом с места, и выпускаю наружу горечь поражения, сливающуюся с адовой болью, которая всё это время под его натиском ныла внутри. Разрывала на части.

Останавливаюсь возле дома и реву, как та самая маленькая Тина, которая это делала каждый божий вечер после ужасного дня в садике.

Обнимаю себя и поджимаю ноги, задирая их на сидение. Слёзы обжигают, и воздуха не хватает, но я всё равно гортанно стону от боли и скулю от отчаяния.

Не замечая мира вокруг, я каким-то макаром всё же поднимаюсь в квартиру и до самого позднего вечера засаливаю себя слезами в кровати.

В голове нет ни одной мысли, пытаюсь думать, пытаюсь найти возможность найти выход и осуществить обещанное команде, но я не могу.

Я реву!

Телефон трещит, и, взяв его в руки, я перечитываю сообщение от тренера несколько раз, не понимая, как такое возможно, но мы каким-то чудом всё-таки получили согласие ректора и финансирование университета.

Как?

19 глава

Марсель.

Смотрю ей вслед и держусь за место удара. Болит, так же как и в груди.

В голове ничего, там всё обнулилось, и остался лишь один пустырь.

Сглатываю и бросаю взгляд в сторону, замечая своих друзей, которые всё это время сидели в машине Ивана и смотрели всё это представление. На их лицах не было ни грамма смеха и ни тени улыбки. Там видно было сочувствие.

Поняли? Понимают?

Хмыкаю и иду к ним в машину, усаживаясь на заднее сиденье. Сижу и смотрю на коврик под ногами и чувствую, как тело тяжелеет и мякнет.

Мне херово…

- Врезала со всей дури, - начинает тихо Ваня.

- Что ты ей сказал? - спрашивает Саня.

- Прощение попросил…

В машине нависает тишина, и я вздыхаю, а после усмехаюсь…

- Я встрял.

- Заметили, - улыбается Ваня в зеркале заднего вида.

- Не дебилы же, - хмыкает Саня.

- Ну вот только я ни черта не понял… Ведь когда прощение просишь, простить должны и улыбнуться, а она тебя оплеухой огрела. Че за нахер? - возмущается Ваня.

- Не верит, - поясняет Саня.

- Считает, что это очередная расправа над ней, - шепчу я.

- Сказала так? - спрашивает Саня.

- По глазам её в слезах понял. Она, как тогда, ещё в садике, их в себе держала и смотрела на меня так же, словно смирялась с неизбежным.

Сказал я вслух то, что нравилось мне, когда я в детстве издевался над ней.

Вот этот взгляд со слезами и с явным смирением своего поражения. Неизбежного. Я кайфовал, будучи мальцом, и ещё больше кайфовал, когда эти слезы все-таки вырывались наружу.

Но сегодня мне было херово от этого взгляда. Я прямо-таки ощутил отвращение к самому себе. И пока я на неё смотрел, как она еле выталкивает из себя слишком правильные вопросы и режет ими меня изнутри, мне было тяжело. Я стоял словно с тонной мешков с землей и хотел провалиться вниз, лишь бы она так больше не смотрела.

Поэтому не удержался и позволил сломаться, прося о прощении.

Понял ведь, что нормально с ней хочу, без ссор и ненависти, и поэтому признал себя тем самым чудовищем, которого видел в её глазах. Отражался в хрустале её взгляда.

Но и это прошло мимо, ведь она и вправду ненавидит меня всей своей душой. Не выносит и презирает.

- Я сейчас, - подрывается и выбегает из машины Саня.

Сидим с Ваней молча и смотрим, как он к Лике подходит с улыбкой, что-то лепечет ей и прячет руки в карманы. Лика складывает руки на груди и смотрит на него, как на дурака, и двигает губами, что-то рассказывая. Саша хмурится, а потом снова смеется и что-то бросает ей словесно.

Секунда, и мы закатываемся от смеха с Ваней, когда и его та же участь настигает, которая настигла и меня. Со всего маху Лика припечатывает ему в щеку ладошкой, когда Саня хватает её за руку, а потом она срывается с места и быстрым шагом уходит.

Друг так же, как и я, стоял и смотрел вслед девчонке, потирая места боли. Потом развернулся и озлобленно глянул на нас. Сел в тачку и дышал часто. Гневался, пока мы с Ваней не могли насмеяться.

- Я убью её, - шипит.

- Она тебя уже, как комара, прихлопнула. Смирись и прекращай пищать, - смеется Ваня.

- Завали, достал уже, - кидается на Ваню с кулаками.

Разнимаю их и смеюсь, так же как и Ваня. Саня обиженно падает на спинку кресла и фыркает, уткнувшись в окно.

- За что тебя так? - спрашиваю я.

- Знал бы, так бы не отреагировал, - шипит.

- Вот смотрю на вас и понимаю, что с чирлидершами никогда не свяжусь. Ведьмы же, - смеется Ваня, - а тебе влепили явно за то, что ты счастливый к ней подошел, когда у этих траур, - смеется, и мы с Саней резко смотрим на него.

- Какой траур? - спрашиваю я.

- Вы что, не знаете? - смотрит на нас, перебегая глазами, Ваня.

- Ну видишь же, что нет, глаголь! - шипит Саня.

- Карина сказала, что им в соревнованиях отказали, мол, убогая капитанша так и не смогла сделать, что обещала. А потом я у нашего тренера спросил, когда он мне пиздюлей за прогулы вставлял. Тот хмыкнул и поведал, что соревнования должны были в Сочи пройти, как и у нас. Но ректорша отказала в финансировании, ибо нам за победой ехать, а им впервые и неизвестно зачем. Короче, у универа денег нет, чтобы две команды отправлять, а мои родители такие бабки платят, куда, блядь, они деваются-то тогда? Видимо, девчонки тоже из-за денег в трауре, как и я из-за своих, - дует губы Ваня.

Смотрим с Саней друг на друга и понимаем оба, что идти ему к своей ректорше и ещё раз в последний, чтобы деньги нашлись.

- А если реально денег у университета нет? - спрашивает.

Беру телефон и скидываю ему на карту денег, которых должно хватить. Киваю ему, а потом смотрю другу вслед, предвкушая поездку в поезде, уже не так скверно. Ведь в этом поезде поедет ещё и она.

Но вот коснуться мне её нельзя, угрожает же. Да и я уже готов просто смотреть. Хотя бы чтобы рядом была и перед моими глазами с лицом, полным азарта и уверенности, а не слез отчаяния и смирения.

И я его увидел, когда через сутки наконец смотрел на неё, пока она весело рассказывала что-то своим сокомандницам у поезда. Шёл по перрону с чемоданом и зависал.

Тина делала вид, что не замечает меня. Что очень мне не понравилось, даже разозлило. Поэтому я намеренно прошел перед ней и улыбнулся, как умалишенный, убедившись, что все это лишь притворство с ее стороны.

Встал рядом с ней плечом к плечу, пока пропускал Ваню с Саней вперед. Тина напряглась вся, выпрямила плечи и вдохнула громко и глубоко. Замолчала, и вокруг воцарилась тишина, в которой я отчетливо слышал, как бьется её сердце кайфово сильно и быстро, как у меня от её аромата жасмина.

Или это только мое так громко и быстро трепетало?

- Ну писец. У университета вообще денег мало что ли? Я это так не оставлю, пацаны. Мне же реально херово от того, что кто-то мои деньги себе в карман кладет, а я в плацкарте с потными мужиками ехать должен! - стонет Ваня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Иди уже, придурок, - смеется и толкает его Ваня в вагон.

Тренер показывает нам места, и мы с парнями занимаем самые крайние. Закидываем чемоданы на пустующую кровать сверху и молимся, чтобы к нам никого не разместили.

- Парни! Предупреждаю сразу, девочкам не хамить и все конечности держать при себе. Я из-за вас яиц и головы лишаться не собираюсь. Чуть что, сразу мигере сам вас скормлю, - объявляет тренер.

- Вы о чем, Саныч? - смеется Ляпин.

- О чирлидершах недоделанных, Ляпин! С нами в одном вагоне едут, - рычит он.

- Я так люблю плацкарт! - кричит Ваня.

И мы начинаем всей командой смеяться на весь вагон.

Трепещу от радости и предвкушения, что целые сутки с ней в одном вагоне проведу, и плевать, что свидетелей много.

Точно кто-то сверху решил мне мозги вверх дном перевернуть и эту послал. И она с задачей справилась, причем по всем фронтам по максимальному.

- Яшин, хотя бы одна нажалуется мигере на тебя, то рядом положу, понял?! - рычит тренер.

- С мигерой? - спрашивает Ваня, пока весь вагон сотрясается от смеха команды.

- Со мной!

Видя свободные два места перед нами, понимаю, что так повезти не может, чтобы она чисто случайно на них разместилась. Поэтому прошу Ляпина говорить, что эти места заняты, а если до них Тина дойдет, то приказываю молчать.

Пацаны не глупцы и со смехом размещаются в соседнем четырехместном отделе с нашими сокомандниками. Я тоже падаю в начале с ними же и наблюдаю.

Девчонки идут по коридору, и Ляпин их разворачивает. Моя идет последняя с Ликой, и Ляпин их пропускает. Вижу, как размещаются на этих двух местах, и облизываюсь, как мартовский кот.

Ну и позабавимся, кикимора!

Поезд тронулся, и девчонки разместились уже все, дождался, пока откроют свои чемоданы и заселят кровати, чтобы никто даже поменяться не согласился, и кивнул своим пацанам.

- Какие люди и напротив нас, - усмехаюсь я и падаю на свою кровать.

- Тина, ты никак от нас избавиться, смотрю, не хочешь, - язвит Саня и садится напротив.

- Правильный выбор, у меня тут самое шикарное тело. Так что не переживай, будет на что глянуть, - подсаживается к ней на кровать Ваня и подмигивает.

Тина несколько минут смотрела на нас молча, а потом сглотнула и закричала на весь вагон.

- Девочки, кто поменяется с нами местами?!

Выглянул и обвел взглядом злобным каждую, на что все резко рты закрыли и сделали вид, словно не слышат.

Оскалился на Тину и пожал плечами, а она брови свела к переносице и быстро задышала через нос. Села на свою кровать и злобно покосилась на моего придурка рядом с собой.

- С кровати задницу свою поднял, иначе я тебе голову откушу, - прошипела она Ване.

- А можно головку? - шепчет Ваня и улыбается.

- Головку тебе я откушу, если ты не сделаешь так, как она тебе сказала, - смотрит сверху вниз на Ваню Лика, которая заняла кровать сверху.

- Мою кусай, - улыбается Саня.

- Яшин! На свое место! - кричит тренер, и мы начинаем смеяться, когда Ваня срывается с места и забирается на свою верхнюю кровать.

- Заебет же всю дорогу, пердун старый, - шипит.

- Яшин?!

- Да на своем я месте! На своем! - кричит Ваня, и мы с Саней закатываемся от смеха, что весь вагон нас начинает поддерживать.

20 глава

Марсель.

До самого вечера Тина закатывала глаза и шипела на нас, как змея, пока мы всеми силами пытались хоть как-то наладить с ней общение.

Меня демонстративно игнорировали, что раздражало необычайно.

Лицом я вышел, телом, ясен хер, идеален, харизма на высшем уровне, как и уверенность в себе на максималке.

А этой всё не так и не эдак. Не смотрит, не разговаривает, только дышит часто, когда я на неё смотрю, словно горит у неё что-то внутри, поэтому и хапает воздух.

Поезд останавливается на какой-то трехминутной станции, и в вагон влетает бабушка. Смотрим на неё все, а она прямо на нас идет. Уверенно шагает, что аж страшно становится. Ведь из всего нашего вагона только у нас одно место свободное.

Подходит к нам и смотрит на нас угрожающе-ехидно, облизывается ещё.

Жесть…

- Бабушка, вам чего? - первый спрашивает Саня.

- Здравствуйте, мальчики. Мне надо помочь на кроватку разместиться, - тихонечко говорит она и улыбается смущенно.

- Какую кроватку, ба? Ты вагоном ошиблась, - хрипит Ваня.

- Не первый раз путешествую, милок. Поэтому ошибки нет, верхняя кровать моя. Так что чемоданы свои убрали и помогли женщине залезть, - улыбается ехидно, а мы все втроем глаза округляем.

Пиздец…

Как её поднять-то? Она же в два раза шире меня! Нет… в три!

Слышу, как смеётся Тина с Ликой где-то за горой из кожи и мяса. Сглатываю, понимая, что «прекрасная» у нас поездка намечается.

Нет, я явно не так всё представлял… В моих мыслях этой женщины не было! Да она же явно лишняя на моем празднике жизни!

- Так, разгильдяи, я долго ждать буду?! - рычит она еще.

- Пиздец. Я все-таки не люблю плацкарт, пацаны, - шепчет Ваня сверху.

- Разберемся, - шепчу я. - Сань, наверх дуй, место уступай, - киваю ему.

Он тоже с челюстью отвисшей, но все равно освобождает свое место внизу. Пусть уж лучше эта огромная бабушка внизу спит, чем мы ей каждый раз наверх забираться помогать будем.

Бабушка располагается напротив меня вместо Саши и часто хлопает ресницами, улыбаясь мне. Вытаскивает из своих пожитков что-то уж очень ароматное и ставит на столик много пакетов.

Слюна вся извелась во рту, и я каждый раз облизываюсь, чтобы не вытекла. Не позволяю ей вырваться.

- Зинаида Николаевна, - протягивает мне пирожок, и я сглатываю слюну, когда рассматриваю его и тянусь как загипнотизированный навстречу.

- Марсель, - стону я, когда откусываю.

Вкусно и ароматно. Пирожок с картошкой оказывается таким вкусным, что я блаженно глаза закатываю, а живот довольно урчит.

- Да не за что. А зовут-то как? - спрашивает Зинаида Николаевна, и Тина закатывается от смеха.

- Дорогуша, ты в окно свое смотри и мальчика мне не смущай, - бросает ей бабуля, и я расплываюсь в улыбке, когда Тина перестает смеяться.

- Ой, Ба. Да мы с тобой на одной стороне воюем, - даю ей кулачок, и она мне в ответ своим. - Марсель это имя мое, а вон те мои…

- Черти! - шипит Тина.

- Ой, чертовка какая! А ну быстро отвернулась, пока я тебя не выпорола, - шипит бабуля, и мы смеемся с пацанами.

У Тины глаза на лоб лезут от шока и возмущения, а я перестать смеяться не могу. Жую пирожок и смотрю на Тину довольно.

Красивая же до одури, даже в хвостике этом конском.

- Друзья мы его, бабуль. Я Саша, а это Ваня, - говорит ей Саня.

- Ну вот нормальные же имена, а тебя-то кто так именем обидел, Марсик? - спрашивает Зинаида Николаевна, и я уже сомневаюсь, что она за нас.

Она, похоже, за себя здесь и против нас всех.

Тина усмехается и надменно бровь выгибает, а вот Лику громко на ха-ха пробило.

- Ой, мальчики, не повезло вам с соседками, - протягивает Сане и Ване пирожки бабушка, - знаю я таких. Стервы маленькие. Одна вот такая моего сына в Сочи утащила, вот спасать еду. И вас в обиду не дам, не волнуйтесь, - говорит бабушка, а мы смеемся тихо.

- Пирожки огонь, Зинаида Николаевна. Вы так вообще пожар у нас в вагоне, - смеется Ваня.

- Ой, спасибо, Иван, - смущается.

- Как сына-то утащила? - спрашивает Саня и жует, закатывая глаза блаженно.

Вкусно, знаю. Сам тащусь.

- Да как, как… Вот приехала к нам одна вот такая, - показывает пальцем на Лику, - задницей своей повертела, кольцо надела и утащила к себе в логово. Родила ему, а он звонит и помощи просит. Вот я и еду порядки наводить, - смеется бабушка.

- Не повезло вашему сыну. Любовь — это вообще ужасное чувство, - усмехнулся я.

- Нет, Марсик. Любовь — это прекрасно, особенно когда ты дышать ею хочешь, смотреть только на неё и думаешь только о ней, - говорит она, и я замираю с пирожком во рту. - Целуешь её и насладиться не можешь, обнимаешь и навсегда в ее руках остаться хочешь, любишь её ночами и насытиться не можешь…

Сглатываю, даже не прожевывая, и вдруг жарко становится. Горю весь, как кострище.

Она не Зинаида, а ЗИЛ. Пришла тут и размотала нас всех. Меня точно, ведь я конкретно размотан. В голове такой мозговой штурм, что я сам от этих мыслей в панике.

А мысли о ней в сравнении со словами ЗИЛа. Я что? С розовыми очками теперь и с ватой сахарной место линз?

Да ну на хер! Нет! Ну не на страш… ну не на Тину же!

- Пиздец, ба. Ты сейчас как ужастик какой-то рассказала, — говорит Ваня с открытым ртом сверху.

Мягко сказано…

- А она? — спрашивает вдруг Тина, и я смотрю на неё.

Слушает внимательно, смотря на бабулю, и обнимает себя за плечи. В глазах не интерес, а какая-то растерянность. Серьезное лицо, но в то же время веет мягкостью.

- А она, если не дура, то принимать должна. Трепетать от этой любви, радоваться и гореть от счастья. Дышать им, как кислородом, и обнимать крепко. Смотреть на него, как на негодяя, который сердце её украл, но в то же время уважать за то, что смог. А в любви ночами ни в коем случае не отказывать. А если дура, то вот такая, как я, потом на помощь к сыну ездит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Поняла. Спасибо, — шепчет она и кивает Зинаиде.

Меня в дрожь бросает. Нет… У меня, сука, паническая атака вперемешку с гневом. Какой нахер она поняла? Ей зачем понимать? Кого она там любить собралась? Или уже?

Сижу сжимаю со всей силы пирожок, смотря на неё, и картошка из теста вылезает, так же как и моя злость из меня наружу.

Тина хмурится, смотря на свои ноги, а потом в окно голову отворачивает, и ее Лика зачем-то за руку берет.

Это убивает! На это отчаяние смотреть невозможно, видя и слыша, какой вопрос её в такое состояние ввел, и это состояние явно говорит мне о том, что на горизонте враг.

Уничтожить! Срочно!

- К чему такие вопросы? Никак влюбилась? — смеюсь нервно.

- Тебя это не касается и не должно, — бросает, не смотря на меня, и у меня пирожок в руке взрывается от злости, так же как я сам подобно ему!

Кто?! Как?! Убью!

- Ба, а вы почему тогда без деда? — спрашивает Саша.

- Помер, — цокнула.

- Залюбили до смерти? — язвлю я.

- А как же? До смерти любила, а он меня. Рак людей не только жизни лишает, но и любви, — вздыхает Зинаида.

- Извините, — бросаю я.

- Да ничего, — машет рукой, а потом протягивает мне два пирожка и кивает в сторону Тины.

Улыбается ехидно, и я хоть и с подозрением, но беру эти пирожки и передвигаюсь на край своей кровати. Протягиваю руки с пирожками Тине и Лике.

Лика берет сразу и говорит: «Спасибо, бабули». Тина смотрит на меня, а потом на пирожок. Облизывает губы, и я синхронно с ней свои.

Яйца гудят, член пульсирует, в груди словно металл плавят. Хочу снова их попробовать, хочу в эти припухлости впиться и разорвать на части, чтобы больше вопросов таких не задавала и вообще чтобы ни о какой там любви не думала.

Она берет пирожок, чуть затрагивая меня, и от этого соприкосновения меня словно током простреливает. Мурашками, как девственник, покрываюсь.

Пиздец…

- Спасибо, — шепчет и смотрит на меня.

Киваю ей, а после поворачиваю голову на Зинаиду, а она улыбается во все свои оставшиеся зубы.

Позже Зинаида Николаевна командует нам отбой. Ложимся все в свои кровати, а девочки все по очереди в туалет ходят, а выходят оттуда в пижамах.

Выходит Тина и подходит к своей кровати в нано коротких шелковых шортах и топике. Сердце трепетать начинает. А потом я дышать перестаю, когда она нагибается прямо перед моими глазами к своему чемодану.

Если до этого яйца просто гудели, то вот сейчас от этого вида они зазвенели, и член по этому звону содрогнулся. Бегло начал вспоминать, когда у меня секс в крайний раз был, а потом ужаснулся, что уже четыре дня без него.

Жесть…

Спать не получалось, а вот у Зинаиды Николаевны и у Вани спать выходило прекрасно. Казалось, они на весь вагон синхронно храпу отдавались. Да так, что весь вагон вздыхал.

Утром наш командир в юбке скомандовала подъем и накормила нас картошечкой в мундире с солью. Тина даже рядом со мной села, лишь бы картоху в ротик свой сладкий закинуть.

Ишь ты, как есть захотела!

21 глава

Марсель.

Уже вечернее время, и нам спать нельзя, потому что наша станция ночью, поэтому Зинаида Николаевна достает колоду карт. А потом объявляет, что играть будем в дурака и команда на команду, а именно девушки против парней.

Приходится нам рассаживаться через одного. Тина ходит на меня, я на Лику, Лика на Саню, Саня на Зинаиду, а наша ба на Ваню. Когда остается пара, то кто выигрывает, тот и загадывает желание.

Ясен красен, ЗИЛ выиграл! Через бурю ссор и многочисленных мухлежей. То, как Ваня с Зинаидой орали друг на друга, это вообще отдельная история.

А потом наступило желание Зинаиды.

- Желаю, чтобы приседали сорок раз с сидящими девушками на шее, - смеется она, а на неё Ваня сморщено косится.

- Ну нет, ба. Ты достала меня уже! Решила мне кости переломать?! Я чего тебе сделал-то?! - возмущается Ваня.

— Ваня пресс качает шестьдесят раз, — цокает она.

- Спа-си-бо! - громко кричит он.

Саня подхватывает Лику, а я смотрю на смеющуюся Тину, и когда она поворачивает на меня голову, то щурится.

О-да, Тина, я тебя трону...

Улыбаюсь ей жизнерадостно, а она глаза округляет.

- Касаться запрещаю, - вздергивает носик.

- Если падать будешь, то мне удержать необходимо, - говорю тихо, и она смотрит на меня пристально. Бегает по лицу и брови хмурит, словно думает.

Удержу! Вот увидишь…

- Ты не удержишь, Марсель. Я справлюсь сама, - встает она на края двух кроватей и раздвигает ноги.

- Ну и чего сидишь? Пролезай, - говорит она, и я усмехаюсь.

- Саша, подойдешь к нам. Лика, мы за руки держимся, пока они с нами синхронно приседают.

- Поняла, - хмыкает Лика.

Пролезаю между её ног и поддеваю шеей. Эта продуманная девица, вместо того, чтобы за меня держаться, вцепилась в верхние кровати, пока Саша подходит с Ликой на шее.

Горю под ней, и сердечко довольно мельтешит в груди. Яйца снова загудели, а улыбка моя с лица не сходит.

Тина с Ликой держатся за руки, а я все-таки касаюсь, прижимая ее голени к своей груди хватом.

- Марсель!

- Так удобнее!

ЗИЛ начинает считать, а мы под ее счет приседать. Весь вагон смотрит, а потом еще и тренера подключаются. - А может нам девчонок на тренировку отдашь на пару дней? Пусть парням ноги подкачают? - смеется наш тренер.

- Посмотрим, - смеется их цербер.

Уже за тридцать, и я ног не чувствую. Но продолжаю, ведь чувствовать ее приятно настолько, что я, несмотря на боль в мышцах, продолжаю. Там, где наша кожа соприкасается, уже горит, и эти ее идеально гладкие накаченные ноги на моих плечах так и манят укусить, облизнуть или поцеловать. И этот аромат жасмина еще, вообще отвал башки.

Лика с Тиной смеются, а мы с Саней уже реветь хотим, но продолжаем. Весь вагон считает вместе с Зинаидой, что раздражает невероятно.

Сорок!

Опускаемся с Саней на колени и вылезаем из-под девочек. Поднимаюсь, еле ноги волоча. Падаю на кровать, и наступает очередь Вани.

Как и оказалось, Ваня хоть и красиво начал, но после сорока сдувается. Плачет, что больше не может, и еле торс поднимает.

- Яшин! Стыдобище! Какой же ты спортсмен?! - шипит тренер.

- Саныч, это вот эта коварная женщина меня тут на пирожковой диете держит! Я ей «нет», а она мне их в рот запихивает!

- Зинаида Николаевна, вы приезжайте к нам на тренировки, возьмите кураторство над Яшиным?

- Конечно!

- Ага! Сейчас! Я из команды уйду тогда!

- Куда ты денешься, Яшин? - смеется Саныч.

Вот сдохну сейчас, увидите! И без меня не сможете ни одного гола забить! Я проклятием на всю команду обрушусь!

- Я таких нытиков не люблю, Вань, - смеется Зинаида.

- Да и слава богу! - язвит Ваня, когда заканчивает.

Смеемся все, и даже Тина. Смотрю на нее и понимаю, что мне очень нравится ее смех. Она еще красивее, когда улыбается, когда в глазах искреннее счастье.

Залипаю и глаз отвести не могу. В душе так тепло становится, так хорошо…

Наступает второй раунд, и в паре остаемся мы с Тиной. Игра напряженная, уступать друг другу никто из нас не хочет.

Я хочу желание! А то, что она его тоже желает, меня приводит в бешенство, ведь я догадываюсь, о чем она попросит, а я не выполню.

Я уже не смогу…

Мой ход, и у меня в руке одна карта. Тина раскрывает карты и смотрит на меня растерянно.

- Желание, Марсель? - спрашивает Зинаида.

Смотрим глаза в глаза друг другу и дышим оба в унисон.

- Прости меня, - шепчу я.

Тина начинает дышать чаще, словно задыхаться. Бегает глазами по моему лицу, а потом по нам всем. Снова на меня, но уже со взглядом, тем, на который мне смотреть тяжело и больно.

Сглатывает и резко бросается на выход из вагона, хлопает дверью туалета, и мы все вздрагиваем.

Зинаида губы поджимает молча, Ваня, как всегда, улыбается, как придурок, Саня хмурится и смотрит на свой нос, а Лика взглядом меня уничтожает.

Вздыхаю и иду за ней следом. Жду возле туалета, смотря в окно, и когда она выходит, горло схватывает, отрезая меня от воздуха.

Плакала…

Тянется к ручке двери, но я оказываюсь быстрее. Хмурюсь, ведь в горле дискомфорт, в груди что-то колит. В голове фарш вместо мозгов.

- Нет, Марсель…

- Не коснусь, пока сама не попросишь, - тихо говорю я и поднимаю ладошки вверх. - Хватит, - шепчет она.

- Не могу, - шепчу я.

- Должен, - сглатывает, и у неё ещё сильнее глаза мокреют.

- Тина…

- Не надо. Хватит меня ломать. Прекрати, пожалуйста. Сколько ещё ты будешь издеваться надо мной? Столько лет прошло, а ты все такой же гнилой. Не прощу, слышишь? Не смогу! Пусти! - говорит она, и по её щеке скатывается слеза.

Внутренности наизнанку вывернуло. Сердце колючей проволокой обволакивает, пока я смотрю на мокрые глаза Тины. Ни вздохнуть, ни выдохнуть.

Пиздец…

Как же меня распирало, плющило и ломало. И сердце уже забилось в горле, от внезапного и покрывающего всё тело поражения. От её лица перед моими глазами, вот сейчас, наяву — результат того, что я с ней творю, что ей причиняю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Не простит… никогда…

С резерва, где осталось лишь максимальное малое количество сил, схапал их и дёрнул ручку, открыв перед ней двери.

Посмотрел ещё раз и сморщился от себя, аж согнуться пополам хотелось и извергнуть самого себя, но я всё-таки смог прохрипеть на остатках воздуха в организме.

- Иди…

Тина уходит, а меня разрывает. Хочется взвыть, но я только голову поднимаю и глаза прикрываю, когда сажусь на свою кровать. Катком словно по голове прошлись, потому что болит невыносимо всё и даже мозги.

И в таком же состоянии до общежития для спортсменов. Все три дня и два матча. Сам не понял, как, будучи я в таком состоянии, команда смогла. С поля меня выбрасывали, как кусок дерьма. Сидел впервые в жизни на скамейке и без эмоций смотрел на игру своей команды.

Даже когда тренер кричал на меня, рвал и метался по раздевалке, я думал о ней и пребывал в таком состоянии, что хотелось просто сдохнуть.

Парни не трогали, боялись даже посмотреть, ведь стоило один раз им попытаться меня развеселить, как все разом на хер были посланы.

На четвертый день перед крайним матчем за первое место я заставил себя какими-то усилиями восстать из мёртвых. Тренер усмехнулся, но сказал, что выпустит на поле.

Парни решили попробовать ещё раз, и не зря, ведь я с неутолимой болью внутри согласился пойти поддерживать девчонок перед их крайним выступлением.

Смотрел на неё и восхищался. Радостная и порхает с помпонами в своей стихии. Сердце заработало, когда я увидел её слёзы счастья, когда она как капитан принимала в свои руки кубок. Пока на всю команду вешали медали, я смотрел только на счастливую Тину и гордился.

Завидовал и понимал, что она была права…

«Не сломал, а сделал сильнее…»

Создал своими руками то, что уничтожило меня.

Издевался над ней, а она сильнее становилась. Без неё на одном месте торчал, когда она вверх перла, как бульдозер. Был ужасным, так и остался им, когда она стала прекрасной. Просил о прощении, а она не простила. Пытался сломать её снова, а она сломала меня, переломала напополам.

Третий матч, и мы выигрываем Россию. Я двигался назло себе, играл с яростью на самого себя, забивал в ворота, как в себя пинал. Радовался вместе с командой, но лишь улыбнувшись.

Только в этот момент мы встретились с ней глазами, когда я, просто устало улыбаясь, шел к выходу с поля с кубком в руках. Тина хлопала, улыбалась и смотрела на меня.

Внутри теплело, но в голове мутнело и призывало помнить её слова и не тешить себя надеждой. Поэтому опустил глаза, разрывая наш зрительный контакт первым.

А потом в раздевалке передал кубок тренеру и попрощался с командой, сказав, что выжал из себя что мог за эти годы, а так и не смог продвинуться дальше.

Это решение было принято, пока я смотрел на её азарт при выступлении и счастье, когда видел слезы радости, которые никогда не будут литься для меня. От меня и при мне. Видел, как можно добиться всего, лишь только приложить усилие в том, в чем ты себя чувствуешь сильным.

Она была во всем сильной, а я…

Я решил покончить с футболом и заняться тем, во что влился за несколько недель и с легкостью поднял бюджет.

Клуб.

Я нужен ему, а команда два матча показала, что сильна и без меня.

Поэтому, пожал каждому руку, толкнул плечом с улыбкой своих парней, подарил тренеру кивок и улыбку и отправился в аэропорт. Сел в самолет, чтобы отправиться домой и поменять свою жизнь.

Нужно по-другому…

22 глава

Тина.

Уже как несколько недель я так и не решаюсь с ним поговорить или просто сказать ему слова благодарности.

Боюсь…

После того разговора, когда он сам мне сказал идти, он изменился. Точнее, он изменил все вокруг.

Девчонки шептались, что с Марселем что-то происходит, его по какой-то причине постоянно удаляли с поля или его менял тренер.

И когда я увидела своими глазами его с победой в руках, но без счастья на лице и блеска в глазах, убедилась.

Я не была на их матчах, но слышала от девочек все, а на крайний пришла, потому что и он на моем решающем был. Видела его и ощущала. В тот момент в моей голове крутились лишь одни слова.

«Если падать будешь, то мне удержать необходимо…»

И я пошла проследить, чтобы он не упал.

А потом с ума сходила, когда в поезде никто из команды парней не радовался своей победе и Марселя не было.

Парни ничего не говорили, и девочки ничего не знали. Саша лишь рукой махнул и сказал, что слова мне не скажет, а Ваня сказал…

Дурак же…

Наша команда получила разрешение, потому что Марсель с Сашей постарались, а Марсель ещё и лично профинансировал.

А дальше я уже за сердце от боли хваталась, когда Саша кричать на меня начал, что Марсель из-за меня из команды ушел и вообще из футбола.

Хватала воздух ртом от удушающей боли в легких, когда видела его несколько раз в университете другим. Рубашки и брюки, часы и другая машина, кто-то из девчонок рассказывал, что Марсель обзавелся квартирой и уже не одна оценила его апартаменты.

Ваня стал капитаном футбольной команды, и в этот день я хотела подойти к Марселю и сказать спасибо, но не решилась, поэтому и прошла мимо, прямо рядом с ним за его спиной.

Дома несколько раз пыталась написать ему это «спасибо», но не могла, потому что то ныло внутри, как только я открывала диалоговое окно.

Поэтому все эти недели я отдавала себя только своей команде и тренировкам. Оставалась после и придумывала программу.

Лика каждый раз пыталась сама настрочить ему это «спасибо», но я успокаивала её тем, что должна это сделать сама.

В голове до сих пор стоит его лицо, когда он просил прощение. Тогда я думала, это очередная издевка, насмешка, а оказалось, было искренне.

Возможно…

Я не знаю, во что верить, и не знаю, стоит ли верить во все вокруг происходящее. Да я вообще как робот в последнее время, словно не живая. Не сильная, а вымотанная.

Да и я до сих пор не понимаю, как я могу простить? Могу ли я простить?

Но сегодня я решилась на шаг, где должна ему сказать спасибо, потому что устала себя корить за слабость. За то, что боюсь его, и за то, что сама вынудила его держаться подальше от меня.

Мне не хватало его подпитки, не хватало этой злости и гнева вперемешку с ненавистью. Я устала от серости в своей жизни. Даже для меня наша победа стала вдруг не такой уж и радостной новостью.

Но меня пугало то, что мне самого его не хватало. Я словно скучала и боялась его одновременно.

Раздается звонок на телефон, и я хватаю его, смахиваю экран и сглатываю, когда прислоняю к уху.

- Ну ты готова? - спрашивает Лика.

- Да.

Смотрю на себя в зеркало и вижу, как дрожу в своем коротком коктейльном платье цвета шампанского с бретельками и блестками. Оно словно кожа на мне. Красивое и бросающееся в глаза.

Но вот этот тусклый взгляд…

Прикрываю глаза и выдыхаю, как перед соревнованиями.

- Тогда выходи, потому что такси долго ждать не будет, и я в нем тоже, - усмехается она.

- Хорошо, - хмыкаю я.

Вчера наша футбольная команда выиграла очередной матч и пригласила нашу команду отпраздновать с ними их победу и заодно отпраздновать день рождение их капитана Ивана Яшина.

Мы с Ликой решили ехать попозже. Чтобы приехать в разгар, сказать, на что не могла решиться несколько недель, и уехать с чистой душой и спокойным сердцем.

И вот когда мы заходим в клуб «Силебрити», в тот самый клуб, который мой отец уже готов по приезду отдать свою половину Марселю, находим всех наших девчонок и парней, а также бегло поздравляем Ваню с картонной короной на голове, а потом я ищу его.

Бегаю глазами, но найти не получается, и от этого становится тяжело внутри. Разочарование захлестывает вовнутрь и требедит рядом с сердцем.

- Он в кабинете, - шепчет Саша и кивает мне на балкон.

Смотрю на него непонимающе, а он на Лику. Хмурюсь, но все-таки иду, потому что снова решаюсь и изголяюсь разочарование.

Я должна и обязана! Просто спасибо! Скажу и уйду!

Стучу в двери, но там тишина. Дергаю ручку и открываю, а потом словно лицом об асфальт падаю.

Сердце сжалось и дыхание замерло, когда я увидела, как Марсель в белой полу расстегнутой рубашке с задранными рукавами и в приспущенных брюках стоит, оперевшись на стол задом. Он дышит часто, пока держит голову Карины у себя между ног.

Марсель открывает глаза и смотрит на меня обычно. Слишком обычно, что ранит сильнее, чем он смотрит ехидно или надменно.

- Тебе чего? - спрашивает, и Карина замирает.

Она пытается повернуть голову, но Марсель удерживает и заставляет делать это дальше. Сосать ему, пока он уже с улыбкой смотрит на меня.

Больно становится, словно меня колючей проволокой стянули и вывесили истекать кровью. Так и хочется самой сильнее в неё укутаться и прохрипеть последний стон, но я вздергиваю нос, а после уверенно говорю то, зачем, собственно, пришла.

- Спасибо, Марсель, - приподнимаю я уголок рта с большим усилием.

- За что? - шипит он, словно злится.

- За то, что упасть не дал, - усмехаюсь устало и закрываю двери.

Несусь по лестнице прямиком к бару и говорю подать мне водички, но передо мной ставит бармен рюмку с водкой.

Смотрю на неё, борясь с желанием пролить горючие ненужные слезы, которые никому из нас не нужны. Не из-за него мне сейчас их проливать, только не из-за него.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Поэтому опрокидываю рюмку в себя, а потом ещё одну и ещё одну, даже когда подходит Лика и видит, в каком я состоянии, она просто садится рядом и просит повторить и для неё.

Несколько минут, как мне казалось, мы сидели в баре, но по факту оказалось, что несколько часов. Потом, естественно, на танцпол к своим же девчонкам.

На танцполе уже становится хорошо, потому что боли больше не чувствуется, чувствуется только веселье, в котором я так сильно нуждалась.

Музыка… Какая музыка… Она словно пела, что я чувствовала, она словно для меня сейчас была, и поэтому я растворилась в ней, закрыв глаза и отдав себя ей всю.

Движения были разные и резкие, и я чувствовала, как скатывалась слеза одна за другой. Как болело внутри и выкорчевывало все, что могло остаться для нормальной меня. Для сильной меня.

«Твои номера достали, хоть и чувствую азарт.

Я хочу освободиться от тебя, от тебя.

То ли я тобой поломана,

То ли мы по разные стороны.

Дай отдышаться мне от слез и от истерик.

В твоих соленых утонули все надежды,

Что милый станет снова милым мне, как прежде,

Но я искать в других.

Тебя не буду.

Пусть всё, что горит,

Утонет в море.

Не забудь меня.

Ты не часть меня,

Но мы — часть моря.

Море волнуется раз.

Я больше не половина тебя и не часть.

Волною смоет замки твои из песка

И выбросит на берег мои чувства — пускай.

Так хотела сама».

Чувствую, как ко мне жмется какой-то мужчина, как он меня трогает везде, но ничего не делаю, потому что я в музыке и мне хочется плакать навзрыд.

А потом происходит слишком резкий толчок, и я открываю глаза, видя, как над каким-то мужчиной возвышается Марсель, дальше всего секунда наших взглядов, и я оказываюсь на плече Марселя.

- Отпусти меня, - стону я.

- Нет, - бросает, неся меня куда-то.

- Марсель, прошу, отпусти меня…

- Заткнись, - шипит и бросает меня в машину.

Садится рядом, хватается за руль и вжимает педаль газа в пол. Я более сдерживаться не могу и реву, отвернувшись к окну.

Машина несется с бешеной скоростью или это алкоголь так проектирует все, не знаю…

Останавливаю слезы, но они предательски текут и текут, даже когда Марсель вытаскивает меня из машины и тянет куда-то.

Вспышка, и я в лифте в его захвате руки, словно шавка. Ноги не слушаются, а слезы льются.

Да как?

Ещё одна вспышка, и у меня кружится голова перед тем, как мы оказываемся возле какой-то двери. А потом я сижу в платье и босоножках под тропическим прохладным душем в душевой кабине. Смотрю, как за стеклянной дверью сидит Марсель, облокотившись ко мне спиной, и усмехаюсь.

Обнимаю себя крепко и дрожу. Тянусь к выключателю воды. Марсель, услышав, что вода прекратилась, поднимается с пола.

Смотрит на меня и дышит часто через нос. В глазах некое презрение и злость, и я в ответ хмыкаю устало. А после под воздействием алкогольного бесстрашия поднимаю руку и выставила средний палец, при этом выгибая надменно бровь.

- Ненавижу…

- Зачем тогда благодарить приперлась? - прячет руки в карманы.

- Дура, - пожимаю плечами, - думала хоть что-то святое в тебе осталось, но нет… Ты чудовище, Марсель.

- Себя-то сейчас видела? Что за состояние? - смотрит на меня из под ресниц, задрав гордо голову.

- Привычное состояние, в котором я пребываю после встречи с тобой, - улыбаюсь, как дура, и это явно последствия водки. Ведь хоть и прохладный душ в сознание привел, но кровь ещё все равно отравлена и бьет по мозгам.

- Ты сказала, что не простишь. Ты сказала: «Хватит». Ты сказала: «Отпусти». Я все выполнил, но ты сама пришла. Нахуя?! - кричит он и бьет рукой по стеклу между нами.

Поднимаюсь на ноги. Расправляю плечи и гордо держу голову. Глаза в глаза, а потом я усмехаюсь тому, что реально дура, которая подумала, что извинения были искренними…

- Потому что все эти недели я думала, что твои извинения были искренними, но я сегодня убедилась, что…

Не успеваю я договорить, потому что Марсель резко открывает дверцу и бросается ко мне под душ. Хватает меня за затылок и впивается в мои губы.

По-звериному расправляется с ними и лишает меня воздуха, призывая сдохнуть от его губ. Погибнуть от него и навсегда сломаться.

Окончательно…

23 глава

Тина.

Толкаю его в грудь, бью, но он сильнее, держит, несмотря на мои и без того бесполезные попытки выбраться.

Ждет, когда я размякну, выжидает, как хищник, и заполняет меня своим адом через рот. Нагло, сильно, по-животному терзает мои губы.

Я не понимаю… Почему он целует? За что он так со мной? Кусаю его за губы со всей силы. Почему он хватает меня, а перед этим смотрит, словно внутри горит?

- Пусти, - шиплю я ему в губы и впиваю в широкую грудь когти.

Вода льется по нам и уже не кажется прохладной, она словно ошпаривает меня, ведь я явно горю.

Нет… Я сгораю!

- Целуй меня! - рычит и сжимает до боли мой затылок. - Целуй, Тина!

Притягивает ближе к себе, вжимает, что дышать становится уже невыносимым.

- Ненавижу, - шиплю ему в губы, пытаясь разорвать поцелуй, но он ловит мои своими и продолжает зверствовать. Хватаюсь за его руку и царапаю.

- Обними меня! - шипит и снова вжимает меня в себя.

Кусает меня за губы, всасывает до боли, смакует свою же кровь, которая сочится у него из губы, ведь я изо всех сил кусаю.

- Какой же ты гнилой, - стону я гортанно и всхлипываю сквозь его движения губ.

- Прости меня! - шипит он, не разрывая поцелуй, и зарывается в мои мокрые волосы на затылке.

Сжимает сильно, вынуждая запрокинуть голову. Тело все трещит по швам, подобно пузырю, который вот-вот лопнет. Терзает своими губами, словно убивает, расправляется со мной.

- Ломаешь меня, - шепчу я и закрываю глаза, пуская слезы.

Губы дрожат, и я их поджимаю, и Марсель, чувствуя это, углубляет поцелуй.

Сильнее и быстрее он мучает меня…

- Делаю сильнее, - на долю секунды разрывает поцелуй и хватает меня двумя руками за щеки, заставляя смотреть ему в глаза.

- Я же падаю, Марсель, - шепчу я и держу его за кисти рук, пока он гладит мои щеки и прижимает меня к стенке душа.

Балансирую словно между жизнью и смертью. Между выбором смириться или бороться. Хочется отключиться и просто плыть по течению, потому что силы кончились.

Я упала?

- Я удержу, - шепчет он.

Смотрит на меня каким-то мне неизвестным взглядом, словно нежным и просящим, молящим. Бегает глазами по моему лицу, пока я внутренне тлею и горю снаружи.

Смотрю на него и киваю, потому что сдаюсь…

Секунда, и он впивается снова в мои губы, а я отвечаю. Потому что больше не могу терпеть эту испепеляющую боль внутри.

В голове шумит, и я отчаянно хватаюсь за его губы, пытаюсь дышать воздухом, но хапаю его аромат. Углубляюсь в него языком, и Марсель гортанно стонет.

Хвастаюсь руками за его насквозь мокрую рубашку и разрываю на части, отчетливо слыша, как пуговицы отлетают в стеклянные стены душа. Стягиваю с него рубашку и хватаю его за скулы, чтобы показать, что это я сейчас так решила. Что я так хочу, что это не он издевается, а это мой личный выбор.

Толкаю его к стенке, чтобы прижать своего персонального беса, чтобы показать, что я сильнее.

Больно в груди, но эта боль какая-то другая. Я такую не испытывала ещё ни разу, и поэтому углубляюсь в его рот своим, ведь хочу её понять. Хочу вкусить большего. Это как в спорте, когда ты проиграла, но рвешь себя изнутри, чтобы достичь желаемого и утереть всем нос.

Вот и я сейчас пру как танк, терзая Марселя явно сильнее, чем он меня. Пугая его, потому что чувствую, когда впиваю когти в его кожу на груди, как бешено колотится его сердце. Когда скольжу ими по всему его торсу, а он дышит часто через нос и напрягает свой идеальный рельефный пресс.

Трогаю, сжимаю его кожу, впиваюсь когтями, царапаю и хватаюсь за скулы, когда он желает от меня оторваться. Ликую внутри, что я так властна сейчас над ним. Нравится это до безумия делать с ним.

Вкусно, страстно, горячо и властно.

Он держит меня за талию, а я хочу, чтобы он так же, как и я, трогал меня везде. Молю, углубляя поцелуй до самого максимума. И когда он издает тихий рык с шипением, обхватывая меня за ягодицы со всей своей животной силой, я издаю удовлетворительный стон.

- Пожалеешь же потом, - шипит мне в губы.

И это меня не отрезвляет, а только больше поджигает во мне кострище, который горит, словно атомную бомбу в меня запихнули и она рванула.

Отрываюсь от его губ. Делаю шаг назад и смотрю на него довольная своим результатом, ведь в глазах Марселя читается растерянность, тягучая и манящая задумчивость. Там горит любопытство!

С улыбкой на лице от приближающейся победы хвастаюсь за бретельки платья и спускаю их. Марсель смотрит, хмуря брови, а потом сглатывает, когда платье падает вниз.

- Только если тебя, - отвечаю на его слова.

Марсель возвращает свои глаза в мои, после блужданий по моему обнаженному телу, лишь в одних только телесных стрингах. И этот взгляд вводит в ступор. Это абсолютно необъяснимо.

- Блядь… К черту всё… - шипит.

А после прижимает меня к плиточной стене и впивается в мой рот. Накрывает своей бешеной энергетикой и заставляет дышать его острым тяжелым ароматом через нос.

Намного сильнее, очень крепко, и он явно сдерживал себя вначале. Да он же просто принимал мои усилия, потому что сейчас я даже воздуха носом вдохнуть не могу, а сердце взрывается подобно фейерверку. Внизу живота скручивает от боли, как при месячных, когда он впивается в мою шею и сжимает рукой мою грудь.

Вздыхаю, словно ахаю, когда он второй рукой скользит по низу моего живота, а после зарывается в единственную одежду на мне.

Прикладывает ладонь к моим интимным складкам и меня словно молнией шарахает. Задыхаюсь, а Марсель накрывает своими губами мои, не дав мне этого сделать, потому что наполняет меня своим.

Хвастаюсь когтями за его плечи, когда он синхронно с языком в моем рту, начинает пальцами совершать круговые движения по интимным складкам.

- Мокрая… Ты мокрая, Тина. Для меня мокрая, - шепчет он, разрывая поцелуй через каждое слово и каждый раз глубоко возвращаясь в мои губы. Шепчет, словно не верит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Хвастаюсь за шею, обвиваю его талию ногами, когда он подхватывает меня под ягодицы, и впиваюсь в его вкусные припухлости. Смакую, облизывая каждую, и довольствуюсь его рычанием, пока он снова зарывается одной рукой мне между ног.

Опять заставляет меня трепетать, совершая своими идеальными пальцами прекрасные движения по моим складкам, а потом я мучаюсь и стону ему в губы оттого, что всё тело желает большего.

И Марсель словно чувствует, потому что всё-таки поражает, как смертельный вирус, когда вводит один палец в меня. Выгибаюсь и запрокидываю голову со стоном от фееричного удовольствия.

А дальше теряю связь с реальным миром, потому что стону с каждым его ритмичным вхождением в меня. Он шипит и целует в шею, пока я словно к небесам тянусь и ищу самую максимальную высоту.

- Давай, Тина… Прошу… Кончи для меня… Давай!

Шипит он и дышит часто, вылизывая мою шею. Ритмично вводит палец всё глубже и глубже. Ещё и ещё, а потом ещё, и я нахожу эту высоту.

Стону от счастья и обжигающего всё тело блаженства. Сжимаю его бёдрами со всей силой, словно у меня не ноги, а прессовая машина. И выгибаюсь от заполняющей всё тело дофаминовой истерики.

- Умница, - шепчет он.

Поддерживает меня одной рукой под ягодицами, а второй берет мою голову и прикладывает к себе на плечо, вынуждая обнять его. Обнимаю и растекаюсь на Марселе, как мороженое под палящим солнцем.

А после он со мною на руках выключает воду и несет меня к себе в спальню. Укладывает меня бережно на постель и снимает с меня мокрые стринги, а потом просто укрывает одеялом и уходит только тогда, когда я проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь в его сильных руках, крепко обнимает, что даже дышать приходится с трудом. Улыбаюсь, вспоминая, что вчера сотворила с этим чудовищем, и тихонько пытаюсь выбраться.

Хватаю футболку на тумбочке рядом с кроватью, которую явно приготовил для меня Марсель. Смотрю на свое персональное чудовище в спящем режиме и улыбаюсь, убедившись в том, что в таком режиме он ещё красивее.

Шагаю на кухню, чтобы найти хоть какой-нибудь жидкости, потому что в горле настолько сухо, что пустыня сахара рядом не стоит.

Нахожу кулер с водой и, взяв кружку, наполняю ее до краев. Раздается звук уведомления, и я замечаю телефон Марселя на барной стойке.

Смотрю в его телефон, и сердце скручивается в узкий жгут. Желудок сводит, и ком отвращения в горле встает.

Дура… Какая же я дура…

Карина: Марс, перезвони мне! Я до сих пор не понимаю, почему ты потащился за этой девчонкой, которую терпеть не можешь, когда мы с тобой вместе! Ты ещё продолжаешь над ней издеваться? Может уже хватит?! Позвони!

Светится уведомление на телефоне, и я смахиваю экран, продолжая держать кружку с водой в руке, так и не сделав глотка. Потому что хочется сдохнуть от нехватки жидкости в организме. Поэтому позволяю стекать слезам, чтобы уж до самой последней капли лишить весь свой организм от неё.

Хочется сдохнуть, ведь там внутри так сильно завывать начинает. Каждый пальчик дрожит, болит, и ноги сводит. Мозги в тесто, и всё тело во льду. Хватаюсь за грудную клетку, куда в неё несколько раз сейчас кинжалом вонзили, и хапаю воздух ртом, словно пытаясь надышаться перед смертью.

Смахиваю экран снова и нахожу номер дяди Лёвы. На автомате бегу в ванную после разговора с крестным и надеваю халат. Хватаю свое всё ещё мокрое платье и босоножки, а после выхожу на полусогнутых ногах с разбитым вдребезги сердцем, сломанной уверенностью в себе и жутким разочарованием в своем существовании.

Сама дала ему возможность сломать меня, сама же горела тем, чтобы он совершил со мной это, сама протянула сердце на вырезание, чтобы вырезал и уничтожил.

На что я надеялась? Что я позволила? Как на это решилась?

За что мне всё это? Почему он так со мной?

На трясущихся ногах, прихрамывая, вызываю лифт. С болью в сердце и игнорируя тремор в руках с текучим беспрерывно потоком слез, вхожу в него. И, кажется, спустя вечность выхожу.

Потом как в тумане: я села в машину к Крестному, отвечала как на автопилоте по пути домой, даже не стесняясь говорить всё как есть. Зашла к себе в квартиру и рухнула в коридоре на пол, свернувшись калачиком, тихо всхлипывая, держа руку на груди у сердца. Где его уже не было. Вместо него была пустота.

Дура…

Бесхребетная, маленькая, потерянная девочка…

24 глава

Марсель.

Вожу рукой по постели с закрытыми глазами и не могу найти её.

Страх ломанулся в самое сердце и резко исчез, когда я открыл глаза и увидел, что футболки нет.

Выдохнул, понимая, что она сейчас где-то рядом, а не исчезала. В моей квартире, в моей футболке и мною зацелованная. Удержал, как и обещал. Смог, потому что сам давно этого хотел.

Но с каждым днём после возвращения из Сочи я отчаивался и понимал, что не бывать тому, чего я так жажду ежечасно в своей голове. Что никогда не смогу больше коснуться её и ощутить её вкус на своих губах.

Отдался полноценно клубу и понял, что это моя стихия. Клуб «Силебрити» поднялся в рейтинге буквально за две недели. Сливки общества толпились у входа, как и простые смертные. Прибыль возросла на 60%, отчего отец был необычайно рад и горд за меня.

Родители приняли мое решение об уходе из команды спокойно, мама даже улыбнулась. Папа же всеми эмоциями показал, что необычайно рад за сына, что он понял, что пора взрослеть. Как к этому пришел и почему вдруг такие кардинальные изменения, я ответ нашел лишь один для них…

- Я устал топтаться на месте. Хочу попробовать себя в другом.

Шли дни, а из головы не вылезала Тина. Она изнутри меня уничтожала, когда снилась и когда говорила со мной в моем сознании.

Бл***

Хотел уже к мозгоправу записываться и сдаваться в дурку, как душевно больной. Потому что было за самого себя противно.

Смотрел и замечал, как родители нежились и обнимались, и если раньше я кривился, смотря на это. То вот сейчас, после всего, что со мной сотворила кикимора, смотреть на телячьи нежности родителей было тяжело и завидно.

Я захотел так же…

И это так напугало, что сообщил родителям, что уезжаю от них в свою квартиру, которую они мне подарили ещё на 18-летие.

Чтобы не видеть всё это и не сходить с ума, воображая такую же нежнятину с Тиной.

Я бежал от всего, связанное с ней! Даже в университет приезжал с трудом и тягучей болью в сердце. Поэтому появлялся там редко, потому что ежедневно эту боль я терпеть не мог.

Старался её намеренно не замечать, чтобы ещё больше не упасть до самого низкого уровня, а потом мне помогли…

Тина прошла мимо меня гордо и равнодушно за моей спиной, а меня вштырило не по-детски от её еле уловимого аромата жасмина. Слюни потекли и яйца загудели. В грудине кололось, а кровь бурлила раскаленной лавой по венам.

Увидел первую попавшуюся девчонку и понял, что нужно снимать всю эту хрень с меня. Затащил к себе в квартиру и понял, что помогло. Обрадовался, когда её в моей голове несколько часов не было.

А потом она снова появилась, и я, недолго думая, в клубе прямо в кабинете ещё одну нагнул. И кайфовал, когда спокойно мне после было, но снова же недолго, потому что опять накрыло.

И так несколько дней, по несколько часов я изнемогал девчонок, представляя её в своей голове вместо них, и после жил спокойно, направляя все жизненные ресурсы на свой клуб.

А потом такой неожиданный пиздец хапнул, когда Тина вдруг в дверях появилась, пока меня Карина спасала от всей этой болотной рутины.

Красивая и в охуенно коротком платье цвета шампанского. Уже только от одного вида кончить хотел, но держал себя, изучая её с ног до головы, наслаждаясь тем, что так реалистично мозг спроектировал её.

Подал голос, а когда вдруг ответ получил, то член прямо во рту Карины извергся, ибо вставило меня так, что по мозгам ебнуло. В фарш мозги и сердце на вылет.

Всё потому, что она оказалась настоящей. Приперлась разрушать меня до основания и сжигать дотла. Распускать меня пеплом по ветру и улыбаться вот так лениво, как бы показывая, что я ничтожество и только.

Она ушла, а я всё ещё вдохнуть не мог и пропускал всё мимо ушей, когда Карина что-то говорила мне. Судорожно затягивал ремень и кивал ей, как болванчик, лишь бы обдумать всё сказанное Тиной.

После выгнал Карину и подошел к экранам мониторов, чтобы найти ее. И нашел, отдыхающую в баре. Смотрел на неё, пока она веселилась, и любовался издалека.

Несколько раз порывался ломануться к ней, но каждый раз себя останавливал. Душил в себе желание, ибо знал же, что ничего не выйдет из того, что так издевательски проектировало мое сознание.

Тина не простит никогда…

Она танцевать сорвалась, а я залипал. А после маякнул диджею поставить мою в последнее время душераздирающую песню. И впился глазами в экран, где транслировалась она на весь экран в толпе таких же танцующих.

А потом меня прострелило во все органы из дробовика и насмерть, когда она начала двигаться в такт этой песни и плакать с закрытыми глазами.

Хваталась за сердце между ритмичными движениями и всхлипывала. Проводила по своей шеи рукой и спускала её маняще по своей груди, уничтожая мою душу.

И стоило мне заметить взгляд мужика на неё, как я все-таки сорвался к ней. Бежал как рекордсмен, но, в отличие от него, с душераздирающей злостью. А потом окончательно ошпарило кипятком гнева, когда я увидел, как он прижимается к ней и лапает то, что даже мне трогать нельзя.

Зрачки до затылка, казалось, расширились, и в груди забушевала невиданная ранее мне ярость. Оказался рядом с ней и со всей дури въеб мужику в челюсть, что он аж отлетел на несколько сантиметров и рухнул на пол танцпола.

А потом просто на автомате, со злостью в мозгах, закинул её и потащил к себе в логово, не зная зачем и для чего. Я просто этого сейчас хотел!

И стоило мне понять, что она пьяна до усрачки, как я взбесился до самого максимума. До запредельного!

Швырнул её в тачку, а потом из тачки так же в лифт, из лифта утянул к дверям, а там, подхватив её на руки, прямиком под холодный душ, чтобы в трезвый вид привести.

Усмехаюсь тому, как озверел от нее вчера, и выхожу из спальни, чтобы наконец полюбоваться ею в моей футболке.

Но в квартире царит страшная тишина. Хмурюсь и иду в гостиную — её нет. Сглатываю и уже ускоряю шаг в направлении кухни, но и там пусто. Дрожа всем телом, бросаюсь в ванную, и снова нет. Открываю двери другой комнаты и снова крах, когда открываю туалет, то взрываюсь за долю секунды и со всей силой пробивая кулаком стену.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Блядь!

Ищу по квартире телефон и, когда нахожу, судорожно смахиваю экран и набираю ей. Дышу часто, но словно надышаться не могу. Ушла, что даже кислород с собой весь забрала, дрянь такая!

- Сука! — бросаю телефон в стену, когда слышу и понимаю, что я в черном списке.

Судорожно начинаю пролистывать память, чтобы понять, что я мог вчера сделать не так. Что я, блядь, сотворил-то?! За что она со мной так безжалостна?!

Ведь сама же подпустила, сама же мне дала добро и сама же разделась прямо передо мной…

Как она со мной говорила, как она меня заставляла склониться перед ней, это было нечто простреливающее всё тело в дыры.

Смотрел на её мокрую насквозь и горел от вида её груди и налипшего платья, явно скрывающего всю сокрушительную прелесть ее тела. Она была без лифчика, и это долбило по мозгам мне каждую секунду, от чего я, кажется, даже не дышал.

Держал себя изо всех сил, зная, что мне нельзя. Зная, что ей это не нужно. Но я-то сам в ней нуждался до пиздеца последнего!

И сорвался, когда она выбесила, показав мне всем своим видом и средним пальцем, чтобы я шел на хер.

Не мог! Не получалось, и это сорвало последний предохранитель.

Хотел, чтобы она так же горела, как и я. Хотел, чтобы так же страдала, чтобы мучилась и умирала, как я от неё.

Но сокрушился сам, когда только коснулся ее губ. Обожгло и заставило болеть в груди, потому что было, сука, так вкусно, но ей не нужно. Её не вставляло, как меня.

Она не отвечала, когда я терзал её губы и пытался заставить её так же, как я, мучиться.

Больно и горько смешно…

Было так больно, но я остановиться не мог. Поэтому страдал и умолял её целовать, обнимать, простить и держать её на этом же уровне и не падать вместе со мной. Оставить её королевой сие ситуации, лишь хоть какую-нибудь получить от неё взаимность.

Получил. Тина кивнула, и меня снова накрыло покрывалом безумия, а потом я все-таки сошел под ним сума, когда она взяла власть в свои руки и терзала меня сама. Уничтожала, показывая свое превосходство, ломала без сожаления и истязала с удовольствием.

Впервые так расправлялась со мной девчонка! Обычно я был всегда властелином и чудовищем, но и здесь Тина уделала меня и закопала окончательно в грязь.

Она прекрасно терзала меня, мучительно вкусно уничтожала и крышесносно резала меня изнутри, пока я сам старался держать себя в руках и не сделать с ней того, чего уже выстроил в своей голове.

Нельзя! Напугаю! Яиц лишат!

Кричал мой внутренний голос и стонал от боли, что терзала меня, пока я давал Тине крушить меня до основания.

Предупредил, что на грани, а она размотала меня как Тузик грелку, снимая с себя этот ненужный кусок насквозь мокрой одежды.

И там я все к чертям послал, стоило увидеть её обнаженной. Красивую и насквозь мокрую, с идеальной упругой грудью, где уже вовсю краснели и словно тянулись по мне розовые сосочки.

Сорвался и показал ей малую часть, чего могу и как ей будет хорошо. И самому было так же, когда трогал её складки и горел от счастья, что она мокрая, что хочет меня. Мокрая, гладкая, горячая. И стоило только войти в неё пальцем, ахуел от того, какая она там узкая…

Пиздец.

В голове всегда сидело, что Тина ни хрена не знает о сексе. Девственница, чтоб её. И как же это прекрасно, но в то же время и хреново, потому что настолько чистой у меня не было никогда.

Знал же, что я зверье, что люблю жестко и сильно, до самых предохранителей в мозгах. Поэтому и не трогал девственниц, понимая, что не поймут и навсегда перехотят погружаться в мир секса.

А здесь радовался, что никто в Тине до меня не был, и боялся, что войдя в неё членом, лишусь. Впрочем, как и своих яиц от её отца, половины клуба и окончательно потеряю воздух в легких.

Как оказалось, мне и этой малой части хватило, чтобы кончить вместе с ней. Чувствовал, что уже на грани излиться прямо в мокрые насквозь брюки, и молил её кончить быстрее для меня.

Послушалась, потому что и так все время идеально отзывалось её тело для меня. Она словно вся для меня. Сильная и не боится. А в этот момент мысль прокралась, что она все выдержит и мое зверствование впредь будет только для нее.

Она стонала, а я смотрел на неё, получающую впервые в жизни свой оргазм, и сам изливался.

Какая же она… моя.

Смотрел на неё спящую и впервые от меня счастливую и гладил её везде. Улыбалась во сне, а я млел и вместе с ней улыбался. В этот момент и понимал, что хочу так ещё и ещё.

Как можно дольше и больше.

Я хочу, чтобы она была только моей. Только со мной и только от меня вот так улыбалась блаженно.

Смотрел на неё через розовые очки и сладкую вату вместо линз, и мне это нравилось.

25 глава

Марсель.

Телефон издает стоны где-то на полу, пока я сижу на нем тоже, прислонившись к стенке, и смотрю на стекающую кровь на своей руке. Болит, наверное, но я не чувствую, потому что выжила Тина из меня всё до костей.

Телефон не умолкает, и я решаюсь встать на ноги и потянуться к нему. Нехотя передвигаю ноги, так же беру его в руки и усмехаясь тому, что телефон в таком же состоянии, что и я.

Разбит вдребезги.

Принимаю вызов и подставляю к уху, а потом резко убираю его, когда слышу за проводом рев отца.

- Пулей ко мне и готовься к ремню, которым я тебе все яйца перевяжу!

- Чем услужил, поведаешь, папочка? — хмыкаю я.

- Узнаешь! — скидывает трубку.

Пулей у меня не получилось. Я просто не мог, но всё равно заставил себя собраться и поехать в офис к отцу.

По пути заехал и починил телефон, ремонт долго себя ждать не заставил, всего-то какой-то час в отключенном состоянии под реанимационными действиями. Включать не стал, зная, что названивать каждую секунду будет.

Вошёл в папин офис, кивнул секретарю, а она в ответ и посмотрела жалостливо.

Хмыкнул, понимая, что ждёт меня ещё одно крушение за сегодня, да вот только не боялся, ведь рушить-то уже нечего, ведь Тина постаралась.

Почему ушла? Почему я в чёрном списке? Чем напугал? Что не так сделал?

И только я вхожу в кабинет отца, как вижу, что в меня летит что-то тяжёлое. Уклоняюсь и вижу разъяренного отца. Дышит через нос и сжимает до побеления костяшек спинку кресла.

Напротив сидит Лева и даже не смотрит на меня. Понимаю, что яиц меня лишат прямо сейчас, и радуюсь тому, что хотя бы это сделает не её отец.

Ведь явно его брат не просто так в гости заехал, чтобы моего в такое состояние привести. Что-то кикимора моего сердца напела. Ну узнаем хотя бы… Чем я отличился…

Сажусь напротив Лёвы и молчу. Он смотрит на меня, постукивая подушечкой указательного пальца по своей брови, и сужает глаза.

- Ну я готов, перевязывайте, — хмыкаю я и показываю на свои яйца.

- Да я тебя убью! Что ты за сын такой?! Доверил тебе, а ты и здесь облажался!

- Можно поподробнее рассказать о причине моей казни?

- Ты трахнул дочь Аяна! - визжит папа.

- Нет, - отвечаю спокойно.

- Что нет?! Тина сама сказала! Что ты её… и она потом увидела…

- Что увидела?! - резко спрашиваю я.

- Ответь сначала ты, - вмешивается Лева.

Бросает без эмоций и смотрит на меня пронзительно.

- Тина девственница. Можете проверить, - пожимаю плечами.

- Что!? Вот видишь! Ты даже трахнуть не смог! - бесится отец, уже просто не зная, за что можно на меня покричать.

- Что она увидела? - спрашиваю у Левы.

- Интересно, - усмехается, смотря на меня, Лева.

- Ну? - трясусь от любопытства и злюсь, что стою на грани наконец узнать.

- СМС в твоем телефоне, - улыбается он.

- Пароль ставить нужно, Марсель! Боже! Ты точно не мой сын! Тебя черти подкинули, чтобы наказать меня! - стонет отец.

- Ангелы, чтобы мир избавить от лукавого, - фыркаю я на папу.

Достаю из кармана джинс телефон. Включаю и проваливаюсь в диалоги. Одно непрочитанное, но до потери пульса шокирующее.

- Блядь, - нервно усмехаюсь я, и колено начинает дергаться.

Тру переносицу и мысленно прокручиваю момент, когда она это увидела. Блядь, я бы тоже сбежал. Все бы к чертям по пути разрушил.

Карина: Марс, перезвони мне! Я до сих пор не понимаю, почему ты потащился за этой девчонкой, которую терпеть не можешь, когда мы с тобой вместе! Ты ещё продолжаешь над ней издеваться? Может уже хватит?! Позвони!

Ясно же и понятно, что она не верит мне и в каждом изъяне будет видеть схожесть с издевкой. А тут такая ахинея, да ещё и слово это «вместе».

Ржу про себя истерично, а снаружи улыбаюсь, как дебил, понимая, что, возможно, она приревновала или все же сбежала сломанная, потому что сделала неправильный вывод.

Уже хмурюсь, понимая, что, скорее всего, второй вариант, раз мне отец яйца перевязать угрожает.

- Ну и что там такого веселого? - спрашивает отец.

- Она сказала, что я трахнул её? Быть может, поиздевался? - спрашиваю и смотрю на Леву.

- Она ревела, Марсель. Говорила, что ты её снова переломал. Что ты дьявол во плоти. Что она никогда не сможет жить прежде, потому что в этот раз она сама тебе позволила себя сломать. Сказала, что совершила огромную ошибку, за которую сама себя никогда простить не сможет, - говорил он и щурился, бегая взглядом по моему лицу.

Я сглатывал после каждого предложения. Дышал часто, потому что горел внутри, а дым из носа валил, а мне кислород был необходим.

Но я им насытится так и не мог, потому что мне надо ее рядом для этого. Ею дышать и трясти, крича на неё, мол, какого хрена?

С хера ли она делает такие выводы после всего того, что я, блядь, сделал с ней!? Ведь не с кем так, не с одной вот так и так никогда у меня не было!

Подпустила она себя сломать, ишь…

А то, что она меня через мясорубку каждый раз прогоняет и скручивает в кебаб, говоря, что в жизни не простит? Что ты… это же пф, такая мелочь. Пушок, блядь, на ветру!

Ааа!

Лева усмехается и встает из кресла. Протягивает моему отцу руку и прощается, пока я смотрю на него и перегружаю свой мозговой системник.

- Ну, бывай, Вильям. Скоро, похоже, породнимся, - смеется.

- Что? - переспрашивает отец.

- Говорю, ржать буду, когда братец прилетит и вам обоим яйца рвать будет. А он оторвет, потому что сын твой не хрена Тину в покое не оставит. Глаза открой, Виль. Твой сын встрял по самое сердце, - тихо смеется и смотрит на меня Лева.

Улыбаюсь устало и молчу, ибо отрицать очевидное не могу. Здесь ясен красен, все понятно. Смотрю на отца и удивленно бровь выгибаю, когда вижу его сморщенное лицо, а потом ужас в глазах.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Чего?! - кричит отец.

- Сам, пап, ахуел, - пожимаю я плечами.

- Аян меня прикончит, - сокрушается на кресло отец.

- Ладно, бывайте, - усмехается Лева и покидает кабинет отца.

Смотрим друг на друга с папой и молчим. Он достает из пачки сигарету и поджигает её. Вдыхает едкий дым и щурится на меня.

- Знаешь, я ведь знал, что сдохну из-за тебя, - говорит папа, и я смеюсь.

- Сам сейчас сдохнуть хочу, - говорю я и запрокидываю голову на спинку стула.

- Рассказывай, сын, чтобы я хотя бы знал, за что получать буду, - смеется тихо.

***

Вышел на улицу и вдохнул полной грудью, уверенный в том, что теперь ей от меня не отделаться. Теперь точно нет.

Буду катком её переезжать, но своего добьюсь, ибо сам уже устал мучаться. Пора обоим признать, что встряли мы не по-детски. Я признал, а ей помочь нужно.

Ну что же… Держись, моя кикимора.

Усмехнулся про себя и сел в машину с мысленным пунктом назначения «любовь». Полетел прямо в самое ее пекло.

Но не сегодня, ведь нужно было сначала с Кариной пару вопросов решить. Так что набрал ей и сказал подъехать в клуб и она, ясен красен, согласилась. Но не знала, что именно услышит в моем кабинете.

- Привет, - расплывается в улыбке, подходя к моему рабочему столу.

- Садись, - киваю я на кресло.

- На кресло? Или на тебя? - смеется, но садится на кресло.

- Что за сообщение? - спрашиваю, ведь и вправду интересно, с чего вдруг она подумала, что мы вместе.

Карина резко убирает с лица улыбку и расправляет плечи, приподнимая подбородок. Реакция странная и подозрительная.

Интересно…

- О каком ты сообщении говоришь? - строит из себя дуру, хотя сама явно поняла, о каком.

- О самом первом в нашем вдруг появившемся диалоге, которое ты почему-то мне отправила утром, - выгибаю бровь и смотрю на неё из-под ресниц.

- Решила наконец написать тебе, - жмёт нервно плечами.

- Допустим. Почему написала тогда про нее? - спрашиваю и наклоняю голову, когда она намеренно соблазнительно перекидывает ногу.

- К чему такой вопрос? - шепчет и закусывает губу.

- Да к тому, что я так и не понимаю, с чего ты вдруг решила, что мы с тобой вместе, и почему ты думаешь, что я издеваюсь над Тиной, - не выдерживаю я и все-таки задаю прямой вопрос, ибо смотреть на неё отвратительно, пока она из себя соблазнительницу строит.

Она замирает, и улыбка сходит с её лица. Перебирает пальцами нервно, а потом морщит нос и её начинает словесно полоскать.

- Видела, как ты её утащил. Наблюдала через дверную щель, как ты на экране наблюдал за ней. Наблюдала все время, как ты стелешься под неё, и не понимала почему. Что в ней такого? Что в ней есть того, чего нет у меня? Она мразь самоуверенная, которая пришла к нам в универ и забрала у меня все, чего я добивалась годами. Я слышала, что ты раньше издевался над ней и как она до сих пор не может тебя простить. А когда ты усадил её в свою машину, я поняла, что должна её сломать, что могу. Написала тебе утром, потому что знала, что она у тебя, и должна была это увидеть. И, судя по всему, увидела, раз ты позвал меня сюда, - улыбнулась Карина, - теперь-то она тебя точно не простит, - рассмеялась.

Я всегда знал, что Карина та ещё вертихвостка, но чтобы настолько, это уже перебор. О чем говорить, если она одна держала всю команду в страхе и жестоком подчинении, сама ее формировала и сама же расформировала.

Поэтому я записал наш разговор на телефон. Чтобы иметь прямое доказательство, ведь Тине слова не помогут. Она мне не доверяет.

Выключил диктофон на телефоне и, усмехнувшись, повернулся к Карине лицом. Улыбнулся, предвкушая её сокрушение, и разрушил, как и обещал сам себе, после её признания.

- Карин?

- Ммм?

- Задницу свою стервозную подняла и исчезала с моих глаз, а если ещё раз, то я тебя лично в порошок сотру. И ты знаешь, что я могу и без особого труда заставить тебя пожалеть обо всем, - говорю я, словно рычу, а потом, когда замечаю её поражение, расплываюсь в улыбке и добиваю: - Хотя, может, отсосешь мне? Ведь хотя бы это ты умеешь прекрасно!

У неё наворачиваются слезы, а я улыбаюсь довольно. Карина подрывается к выходу и хлопает дверью, как побитая собака убегает, а я выдыхаю и снова думаю о Тине.

И в какой раз поражаюсь тому, насколько Тина выдержанная, сильная и уверенная в себе. Даже когда я издевался над ней мальцом, она поднялась и только перла ещё выше. Даже когда я пытался её сломать вначале, она сломала меня. Когда её пыталась обидеть Карина, она отняла у неё всё.

Прет как танк, переезжая всех завистливых, вставляющих ей палки в колеса. Переламывает их пополам без особых усилий. Не давая сломить её.

И думал я о ней до самой ночи, а после, проснувшись, заехал в цветочный и купил сто одну белую розу, чтобы ей признаться в том, что розовые очки со сладкой ватой вместо линз теперь самые мои любимые.

26 глава

Марсель.

Как и поведали пацаны, у них совместная тренировка с чирлидершами. Поэтому подхватил огромный букет и перебросил его через плечо, направляясь на поле в белой рубашке и черных брюках.

Словно принц без коня, но с огромным букетом.

И только я вошел на поле, как заслужил множество шокированных взглядов, кроме одного, конечно. Тина намеренно не смотрела и продолжала разминаться.

Пацаны свистели и аплодировали, а тренер глаза закатывал и плевался, когда я приблизился к ней.

Стою как дебил и смотрю на то, как Тина прямо передо мной разминается и делает вид, словно меня нет.

А я есть! На меня все девочки оборачиваются, и даже мегера улыбается, продолжая счет.

- Тина? - зову, но она приседать начинает и голову не поворачивает, хотя слышит.

Знаю, что слышит, просто упрямится. Но я упрямей.

- Посмотри на меня, - прошу, но она молчит и смотрит на тренера.

- Ты сделала неправильный вывод, - шепчу я над её ухом, когда она выпрямляется.

Замирает, а потом делает махи руками и ударяет мне по плечу, словно меня не существует. Выполняет упражнение дальше и головы не поворачивает.

- Я до сих пор чувствую, как ты пахнешь там, и с ума схожу, - шепчу я рядом с ней, и она заметно напрягается.

Замирает и сглатывает.

- Давай ещё раз, а потом ещё и ещё раз закончим вместе, как в душе? Мм? - улыбаясь, шепчу я рядом с ней, и она резко поворачивается ко мне.

Действую быстро и толкаю в неё букет, понимая, что лицо её говорит о явном уничтожении меня. Но я-то знаю, что стоит девчонке загнать букет, как она млеет.

У папы всегда так прокатывает.

А вот у меня опять всё по пизде пошло…

Да что за нахер?

Тина замахивается этим букетом со всей дури и шлепает меня по лицу. Смеюсь и снова получаю, только с другой стороны. Делаю один шаг назад, и мне прилетает, обжигая кожу шипами роз.

- Подонок! - снова по голове, но я, смеясь, прикрываюсь.

- Как же ты меня достал! - снова ещё один удар.

- Я тебя ненавижу! - кричит она и снова бьет меня букетом, пока я тихо смеюсь и уворачиваюсь от белых роз.

- Хватит, успокойся, - смеюсь я и уворачиваюсь от ее удара.

Все присутствующие на поле закатываются от смеха, пацаны кричат Тине бить меня сильнее и даже подсказывают, куда именно бить. Тренера улыбаются.

- За что ты на мою голову?! Сколько уже можно?! Почему именно я должна страдать от тебя!? - бьет она ритмичнее меня, как веником в парилке, а не тяжелым букетом белых роз.

Шипы обжигают то лицо, то плечи через тонкую рубашку, но я терплю и смеюсь, ибо просто жду, когда она отхерачит меня за все то время, пока я был для неё триггером. Ей это нужно. Необходимо.

- Давай, малышка, сильнее бей, потому что ты должна меня простить. Обязана! - кричу я и снова получаю по лицу.

- Никогда!

- Давай!

- Почему я!? Почему?! За что?! - шипит она и со всей злости бьет меня этим букетом, за который я отвалил прилично, а он за несколько секунд в поганую метлу превратился.

- Потому что я тебя люблю! - кричу я, и она замирает.

Хапает воздух открытым ртом и хмурит брови. Вижу, когда выпрямляюсь, как увлажняются её глаза, и сглатываю, пробуя приблизиться к ней, чтобы удержать, если вдруг следом за мной падать начнет.

А потом секунда, и у неё из глаз течет дорожка из слез. Тянусь к ней, чтобы обнять, но она со всего маху отпечатывает свою ладонь на моей щеке. Бросает букет к моим ногам и сбегает с поля.

Смотрю ей вслед и не дышу. Вижу, как уже забегает в раздевалку, но все еще продолжаю стоять и думать, что снова сделал не так. Признался, и она должна была же…

- Ну и чего застыл? Беги за ней, - ворчит тренер, и я моргаю часто, смотря на него и видя, как он усмехается.

Встряхивая головой, я несусь за ней, как спринтер, и молю, чтобы успеть. Что говорить и как сейчас быть после пощечины и ее слез, не знаю.

Поэтому, когда ловлю ее уже возле черной «Ламборджини», разворачиваю и впиваюсь в её губы. Без слов, без извинений и каких-либо ещё пояснений. Ведь я уже самое главное сказал!

Целую её губы и стону, чувствуя, что она отвечает. Сокрушает меня, ненавидит, бьет, но все равно целует.

Удерживаю её двумя руками за щеки и облизываю каждую губу, вкушаю её слезы и углубляюсь в неё языком.

- Хватит, - вырывается она, но я ловлю её губы и снова пытаюсь показать, как я встрял в неё.

- Марсель! - кусает она меня очень сильно, и я отстраняюсь, хватаясь за губу.

А когда поворачиваюсь, то она уже срывается с места, дав по газам. Я только и успеваю ударить по крыше кузова.

- Блядь!

Понимаю, что остается последний шанс, и если и он не поможет, то более страдать от издевательств над нами я не смогу. Ведь истинное издевательство сейчас творит она надо мной. Потому что я люблю, а она отвергает и убивает этим меня. Она убивает этим нас.

С этими мыслями я мчусь за ней, заведомо зная, где она живет. И молюсь, чтобы все получилось, ведь иначе я просто сдохну от этой боли.

Вижу, как она бросает тачку и бежит в многоэтажку, подрываюсь за ней и не успеваю в лифт, ведь он закрылся прямо передо мной. Рвусь наверх до седьмой этажа по лестнице, запыхаясь, но все равно не сбавляя темп, моля себя, чтобы успеть.

И успеваю, когда вставляю ногу, чтобы двери её квартиры не закрылись. Она округляет глаза от ужаса и делает несколько шагов во внутрь квартиры, а я вперед, закрывая за собой двери на замок.

Вижу, как она пускает слезы, и в груди так больно становится, что язык не поворачивается ей говорить о своей любви, видно же, что ей это слышать больно до слез.

- Нет, нет... - выставляю руки вперед в успокаивающем жесте. - Стой, малышка, не плачь... Слышишь? - разуваюсь я и иду на неё не спеша. - Я не коснусь, обещаю... Просто не плачь, прошу... - поднимаю я руки перед ней, словно сдаюсь. - Не убивай меня... Не смотри так на меня, Тина. Прошу, - молю, видя, как она плачет и пытается смириться с поражением. - Я просто включу, хорошо? Просто послушай, а дальше решай... - достаю телефон и включаю записанный разговор с Кариной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Когда аудио заканчивается, она смотрит на меня подозрительно и обнимает себя за плечи. Бегает по мне глазами и болезненно молчит.

- Я не издевался, Тина. Я был счастлив. Думал, ты смогла простить. Я хочу тебя держать, чтобы ты не упала, и никому не позволю, чтобы толкнули. Прошу, поверь мне один раз, и я сделаю всё, чтобы мы никогда не вспоминали то, что я мальцом творил над тобой, - шепчу я и ищу хоть какую-нибудь положительную эмоцию на её лице.

Глаза в глаза. Дыхание в такт дыханию, и она медленно шагает ко мне, протягивая руку. Хвастаюсь за неё, и она другой хватается за мой затылок, а после накрывает своими опухшими губами мои.

Меня словно молнией по всему телу прошибает, трещу как оголенный провод под большим напряжением. Больно, но так желанно. Вкусно и горько одновременно, но не перестану целовать.

Я больше от нее не оторвусь и ей этого сделать не дам!

Подхватываю её за ягодицы, и она обвивает меня своими сильными ногами и зарывается в волосы руками. Дышит часто и целует сильно, пока я несу её в спальню. Наугад выбираю двери и углубляю поцелуй, когда открываю нужную.

Укладываю её бережно на кровать, не разрывая поцелуй, и нависаю сверху.

А потом рычу, когда она сама разрывает мою рубашку в клочья и стягивает её с меня. Трогает меня своими пальчиками везде, а потом ведет ими по низу моего живота, что аж в дрожь бросает и поры от мурашек рождает на моей коже.

Отрываюсь от её губ и смотрю на неё, чтобы убедиться, что она согласна. Дышим часто, словно в унисон одновременно, и бегаем глазами по лицу друг друга.

- Я…

- Давай, Марсель, - шепчет она, и я стягиваю с неё спортивную юбку вместе с трусиками.

Откидываю их в сторону, и она помогает лишить ее тело топа. Хватается сама за мой ремень и помогает избавится от брюк и боксеров, целуя мои губы, на короткие промежутки разрывая поцелуй.

Сплетаю наши пальцы на уровне её головы и углубляют поцелуй, пытаясь держать себя в руках и попытаться сделать всё правильно и не больно. Не хочу её пугать, но не могу себя держать, ведь хочу её до безумия. А я далеко не нежный мальчик, и мне сейчас так страшно…

- Подожди, - на миллиметр отстраняю свои губы, - Тина, возможно будет больно, - шепчу ей в губы, касаясь их.

- Я сильная. Не мучай, Марсель, - стонет она и пытается поймать меня губами.

- Я боюсь, - шиплю.

- Я удержусь, - ловит она мои губы и обхватывает меня ногами.

Касается меня своей влажностью, и я сжимаю ее пальцы своими изо всех сил. Стону гортанно и углубляют поцелуй, потому что предохранители летят к херам, и я более сдерживаться не могу.

Хочу!

Целую её глубже и быстрее, чтобы смогла забыться и растворится, впуская меня не боясь, а потом поддеваю её членом и вхожу во всю длину, чувствуя, как рву её изнутри.

Стонем одновременно во все горло и сплетаем пальцы сильнее вместе. Не выхожу, чтобы привыкла к размеру, ведь она до одури звериной узкая и до безумия свирепого мокрая. Целую её губы, словно терзаю, чтобы перестала чувствовать боль, и стону гортанно, когда она спустя время отвечает мне, набирая темп.

Выхожу и снова толкаюсь в неё, от чего мы снова гортанно вместе стонем. Ещё точек и ещё, а потом ритмичнее, и она каждый раз выгибается подо мной с блаженным стоном.

Хочу смотреть на неё всю, когда она из-за меня получает счастье, поэтому разрываю поцелуй и встаю на колени, утягивая к себе её за бедра.

Толкаюсь в неё и рычу, когда она выгибается и поднимает свои упругие груди со стоном. Извивается красиво, пока я любуюсь и толкаюсь в неё ритмично. Хватаюсь за грудь и сжимаю со всей силы, вхожу в неё во всю длину и снова стону вместе с ней.

- Блядь… Какая же ты красивая…

Она царапает мне живот, пока я ритмично заполняю ее собой и любуюсь тем, что творю с ней. Улыбаюсь, радуясь тому, что она держится. Сильная. Знаю.

И как же это охуенно!

А потом происходит то, чего я никогда не одной не позволял, а ей просто отказать не посмел…

Тина тянет ко мне руки, и я сплетаю наши пальцы, смотря на то, как она красиво стонет и извивается от моих толчков. Она вдруг утягивает меня к себе изо всех сил, а после переворачивает нас и оказывается верхом на мне.

Подрываюсь сесть, но она прижимает меня рукой на груди обратно и начинает двигаться на мне сама. Стонет и смотрит прямо в глаза, заставляя одним только взглядом, а потом самыми охуенными ощущениями подчиниться.

Ерзает на мне и выгибается в спине. Берет мою руку и кладет к себе на груди, сжимая нашими руками своих наливных.

И, о боже, это вид, как она кайфует от меня и как двигается, прыгая на мне ритмично, заставляет меня рычать и самому запрокидывать голову от блаженства.

Не в силах держаться на этой прекрасной эйфории без её губ, сажусь и впиваюсь в них.

Сжимаю её бедра со всей дури и помогаю ей прыгать на мне в тот ритм, который мы оба сейчас хотим. Мы вместе на грани, я чувствую!

Она рвет мне волосы на затылке и целует, словно сама озверела, а я стону гортанно и кусаю ее за губы, шиплю, как змей, и сам же ей помогаю достичь разрядки…

И мы достигаем её вместе, благодаря Тине.

Она тянет меня за волосы на макушке, вынуждая запрокинуть голову от боли в корнях, и входит в мой рот языком глубоко, одновременно насаживаясь на меня до самого предела.

- Я люблю тебя, - шиплю я, когда достигаю самого пика оргазма, который ещё никогда не вкушал, и изливаюсь в неё фонтану подобно.

- Марсель! - стонет она одновременно со мной и дрожит, замерев от своего пика оргазма.

Пиздец, как я её люблю…

27 глава

Марсель.

Она падает на меня, обвивая шею руками, и целует нежно в плечо, и я держу крепко-крепко, чтобы не упала, ведь теперь я никогда этого не допущу.

Прокладываю дорожку поцелуев от её плеча к шее и зарываюсь в волосы носом, вдыхая аромат жасмина.

- Моя, - шепчу, и она кивает молча на моем плече, обессиленная.

Прижимаю её сильнее к себе и подхватываю за ягодицы. А потом несу нас на поиски душа, ведь ещё в начале, после первого погружения в неё, заметил, как много крови она потеряла.

Нахожу со второго раза нужную дверь, пока она безжизненно висит на мне, но все равно пытается держаться крепко за шею и обвивать ногами.

Опускаюсь вместе с ней в ванную и включаю слегка горячую воду, чтобы расслабить все наши и без того напряженные мышцы, и её тем более, которые, кажется, в разы больше сейчас напряжены и требуют тепла.

Поэтому всё ещё держу её возле своей горячей груди, пока ванная не заполняется до нужного нам уровня. А потом бережно разворачиваю её к себе спиной, и Тина укладывается на моей груди, как на лежак.

- Удобно? - усмехаюсь.

- Прекрасно, - шепчет она, запрокидывает голову мне на плечо.

Целую её в висок нежно и, кажется, не хочу отлипать, но все равно делаю это. Потому что мне необходимо поговорить, выяснить все и сделать так, чтобы, проснувшись, я больше не обнаружил себя одного.

- Прости, если было больно, - шепчу я и вожу носом по её щеке.

- Было больно всегда, но сейчас было хорошо, - шепчет она с закрытыми глазами.

- Ты же понимаешь, что я уже уйти тебе не дам. Ты моя, Тина, - переплетаю наши пальцы и целую её в костяшки на руке.

- Марсель, ты у меня в квартире. Я из своей квартиры никуда не собираюсь уходить, - тихо усмехается она, и я следую за ней.

- Ты же поняла? - спрашиваю мягко.

- Ну я твоей буду недолго, ведь как только родители узнают, тебе не жить, - улыбается она и смотрит на меня.

- Выживу тебе назло, - усмехаюсь я и большим пальцем провожу по её нижней губе.

И словно под гипнозом её сочных пухлых губ накрываю её своим поцелуем. Нежно и медленно скольжу по ним, словно зарываясь. Облизываю каждую, и Тина блаженно вздыхает через нос.

- Я люблю тебя, - шепчу ей и смотрю в её глаза в ожидании ответа.

- Верю, - улыбается и дает мне категорически неправильный ответ. Не тот, который я ждал и хотел услышать.

- Ну спасибо, - бросаю тихо.

- Ну чего же ты нахмурился, Марселька? - щурится ехидно.

- Веник жалко, - шиплю я и щурюсь в ответ.

- Зря, ты так красиво смотрелся, когда по лицу им получал, - улыбается еще шире.

- Розы с шипами были, - улыбаюсь я и целую её в улыбку.

Нравится, когда вот так искренне и для меня счастливая.

- Ты ранил сильнее, чем я тебя ими, - говорит она, и я замираю, чтобы перетерпеть пронзающую боль в груди.

Смотрю на неё, а там уже улыбки нет, и брови сведены к переносице.

Тоже болит, видно же.

- Не простила? - спрашиваю и чуть ли не дрожу.

- Простила, но мне все равно не верится, - шепчет она и закрывает глаза, укладываясь удобнее, а я вздыхаю облегченно.

- Ты, кажется, мне ещё тогда была небезразлична…

- Что?

- Я мальцом каждую ночь придумывал для тебя очередное издевательство, предвкушая увидеть твой взгляд со слезами и с явным смирением поражения. Неизбежного. Я кайфовал и ещё больше кайфовал, когда эти слезы все-таки вырывались наружу. Сейчас только понимаю, что не остановился бы, потому что именно тебя я желал сломить, подсознательно чувствуя, что ты сильнее. Круглая, страшная, но сильнее. Была ею всегда и показала только сейчас, отчего сломила меня. Признал и подсел, как на наркотик. Бился в конвульсиях, пытаясь показать, что я равный или вовсе превосхожу, но не смог. Потом понял, что это не зависимость, когда захотел видеть вместо этого взгляда счастье в твоих глазах. Которое хочу, чтобы только для меня горело и только я им наслаждался, - выдал всё ей как на духу, и только потом заколошматило от осознания, что мог спугнуть, но не спугнул.

И выдохнул, когда она сама головой к моему подбородку ближе прильнула.

- Я так и знала, что ты больной на голову, - усмехается она, и я улыбаюсь, прижимая к себе теснее, - а с команды почему ушел?

- На тебя посмотрел. Ты добилась такого уровня, а я на одном месте несколько лет топтался. А в клубе начал стремительно взлетать наверх. Оказалась моей стихией, поэтому и сделал выбор в пользу клуба, на выбор, который ты подтолкнула, сказав, что никогда простить не сможешь. Сбежал, ибо уже влюбился, и больно было рядом быть, видеть тебя и существовать просто рядом.

- И я пришла к тебе сама…

- Да.

Мы ещё несколько минут сидели молча и отмокали, держась за руки в моих объятиях. А после помыли друг друга, смеясь и играясь. Затем покинули ванную и кинулись набивать животы, потому что были голодны, как зверю подобно.

Я в полотенце на бедрах сидел и смотрел, как Тина в полотенце коротком без трусиков щеголяла по кухне, чтобы нам шедевральные бутерброды сделать. Ещё тогда убедился, что они шедевральные, когда один её стащил.

Любуюсь ею и радуюсь, что моя. Потому что такой красоты и силы ни в ком, кроме себя, никогда не видел. Да и о чём речь? Она меня превзошла по всем аспектам, и я горжусь, что она моя. Вот такая и моя.

- Но только я не понял, почему ты вдруг пьяная была в клубе? - усмехаюсь я, когда подхожу к ней, моющей наши кружки и тарелки.

- Потому что, кажется, давно уже тебя простила, просто боялась признаться, ведь до последнего думала, что ты издеваешься. А потом всё-таки решилась сказать тебе хотя бы спасибо. Вошла в твой кабинет, и больно стало от того, что сразу осознала, что всё было очередным издевательством, а не чем-то искренним. Вот и пошла боль заглушать, - говорит она, пока я её обнимаю сзади.

- Или проще говоря… соскучилась, а потом приревновала? - смеюсь я, кусая её за мочку уха.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Нет, - смеётся и вырывается из моих рук.

- Да ты же тоже любишь, - смеюсь я и целую её в шею, пока она хихикает и не даёт продолжить прокладывать дорожку поцелуев, потому что ей щекотно.

- Нет, - смеётся и вырывается.

Хватаю её за руку и закидываю к себе на плечо, где её персональное место вот в таких-то ситуациях.

Тина смеётся, пока я несу её в спальню, а я её бедро целую, чтобы ещё больше слышать её смех.

Укладываю её на кровать и возвышаюсь над ней. Смотрю на улыбающуюся Тину и млею, освобождая её совершенство от полотенца. Чтобы кожа к коже быть. Чтобы чувствовать её всю.

- Любишь, - шепчу.

- Нет, - улыбается мягко.

- Обязана, ведь я же люблю, а там всё взаимно должно быть, - пожимаю я плечами.

- У нормальных людей любовь после свиданий и ухаживаний рождается, - хмурится она.

- Я не нормальный, - кривляюсь я.

- Я заметила, - закатывает глаза и улыбается Тина.

- Свидания хочешь? Будет. Ухаживания? Так я попробовал, а ты меня этими ухаживаниями прилюдно поколотила.

- Это мало тебе ещё досталось, - цокает, щурится ехидно и гладит меня по щеке пальчиками.

- Всю жизнь припоминать будешь? - спрашиваю и прокладываю дорожку поцелуев от шеи к её наливным.

Понимаю, что член мой с этой кикиморой уже никогда не опустится, и сейчас так сильно нуждаюсь в ней. Ведь хочу невыносимо, подпитываясь её счастьем в глазах.

- Всю жизнь? …Ах…- переспрашивает, а потом ахает, когда я провожу пальцами по ее интимным складочкам, которые, как и ожидалось, мокрые для меня.

Ждут и манят.

В голове очень глобальный вопрос завис и покоя не дает, снося весь наш разговор напрочь до нуля: она везде такая сладкая?

Облизываю пальцы с влагой, и меня выносит от сладости её напрочь.

- И там сладкая, - довольно улыбаюсь я.

- Марсель… - стонет шепотом она, и я улыбаюсь ехидно.

Спускаюсь вниз, останавливаясь между её развитых ног, и сглатываю от такого, какая она там совершенная. Она сводит ноги, но резким движением останавливаю это ненужное мне сейчас действие.

Ведь я же любуюсь, какого?!

Бросаю на неё взгляд и взрываюсь от того, как её зрачки расширились. Тина сглатывает, словно боится меня ощутить там, и мне это пиздец как не нравится, должна чувствовать и быть рада мне.

Везде!

Накрываю её там своими губами и сам блаженно стону, когда она дрожит от этого действия, которое меня однозначно вставляет больше. Потому что я словно хищник вылизывал свою жертву, слизывая самые соки, а потом наконец-то впиваюсь в неё.

- Марсель... - шепчет она и рвет мне волосы на голове, утягивая ещё ближе к ней там.

- Вкусная, - шепчу я и всасываю её маленькую бусинку на вершине самого прекрасного вида, сладкого до невозможного и такого сногсшибательного, что устоять и вправду невозможно.

Впервые это делаю, и как же, сука, это прекрасно: ощущать её бархат и смаковать сладкую влагу, гладить её языком и смотреть, как она кайфует, зарываясь в мои волосы, впивая свои когти и изгибаясь, как бешеная кошка.

Ммм...

***

Дорогие читатели!

Очень прошу вас подписаться на мой аккаунт. Это не только обрадует меня, но и поможет нашей парочке.

Ваша поддержка невероятно важна для меня. ????

28 глава

Тина.

Не верю в происходящее. Трепещу от счастья внутри, сердечко словно танцует танго в груди. Медленно, страстно и до мурашек. Но в голове до сих пор есть маленькая стервозная частичка, которая бьется в конвульсиях по всем моим мозгам и требует очнуться. Она кричит одуматься и останавливает!

Но я и слова не могу вымолвить, ибо Марсель настойчиво заставляет меня признать любовь, влюбляет каждую секунду, высасывает из меня там всю душу, чтобы уничтожить эту живучую частичку.

Боже! Как же все это прекрасно!

Я знала, какой он. Мне рассказывала Лика, и я не сомневалась, что с ним меня ждет только боль. Решилась и ошиблась. Все было до безумия прекрасно. Меня разорвал в клочья Марсель, да так, что я кровью истекла, но было больно лишь в первое его погружение.

Пискнула, ибо шарахнуло меня болью знатно, что аж хотелось глаза закрыть и умереть. А потом он был нежен, медлил, но я же чувствовала, что это не для него. Он для меня старался, чтобы я привыкла.

И я привыкла!

Да так, что дала ему взамен то, что он хотел от меня. Я была сильной, пока он был моим чудовищем. Выдержала и мучилась не от боли, а от того, как он прекрасен. Как он идеален во мне, какой шикарный ритм и как он заполняет меня собой.

Мускулист, огромен и широкоплеч, покрытый тату и властный, сильный и до безумия красивый. Во мне и ломает меня, а я счастливая и позволяю.

С ума сходила, пока он меня поглаживал, трогал, обнимал и целовал. Не ожидала получить столько нежности и ласк от своего персонального триггера.

И вот сейчас он просто сводит с ума, пока ласкает меня там и всасывает в себе мою влагу. Доводит до эйфории своим шершавым языком и играется с моим клитором.

Извиваюсь под его прекрасным натиском и стону. Зарываюсь в его шелковые волосы и рву, потому что он слишком быстро лишает меня разума.

- Боже! Марсель… - стону я, когда он входит в меня языком.

- Кончишь для меня, малыш? - шепчет, касаясь моих складок, и меня порослью мурашек покрывает.

- Да-да… Ты только не прекращай… Не останавливайся… Прошу, - стону я и извиваюсь, пока он всасывает меня и всасывает, облизывает и сладко мучает.

Выгибаюсь, как радуга, когда он в меня пальцем входит, и стону его имя, когда он в меня ритмично им входить начинает и продолжает двигаться губами там же.

Хорошо и прекрасно, с ума сойти можно. Выгибаюсь и сама за свои груди хвастаюсь. Сжимаю их до боли и шиплю, как гадюка, пока он меня там изматывает. Чувствую, что на грани, что вот-вот полечу, но не могу…

Хватаю его за волосы и тяну на себя. Он подчиняется и падает на мои губы. Впиваюсь, слизываю свою же влагу с его губ и переворачиваю нас. Сажусь на него снова и хвастаюсь за то, что прямо-таки ощущаю, сейчас необходимо мне для наивысшего наслаждения.

Усаживаюсь на его член и стону от блаженства, что он во мне. По всей его длине растекаюсь, как мороженое, и дыша часто, а потом ерзаю на нем и накрываю его губы своими.

Ерзаю на нем со скоростью кролика Бакса Банни и трусь клитором об его кожу. Кусаю со всей силы его нижнюю губу и шиплю, когда он до одури сжимает мои ягодицы. Очень больно, но сейчас мне эта боль была необходима.

Поэтому, получив разрядку, я выгибаюсь, запрокинув голову, и стону, словно на луну вою, потому что достигаю дофаминовой истерики с ним в себе.

- Пиздец, малыш, - задыхается, - Я встрял, слышишь? - сжимает меня в своих объятиях, - Я люблю тебя невыносимо сильно. Я не отдам тебя. Не сбежишь! Навсегда со мной. До пенсии вместе! - шепчет он разрывно, потому что целует меня по всему лицу и шее.

Малыш…

Смеюсь тихонько и млею от каждого слова и поцелуя. От крепких объятий его и просто от него самого, когда он вот такой, меня любящий.

Ложимся в постель, и я смеюсь уже от его заботы и нежности. Марсель совершенно другой. Честно говоря, я в панике и его не узнаю. Всегда обижал, ежечасно издевался, а здесь трепещет надо мной и боится обидеть.

Засыпаю у него на груди, обвитая его крепкими руками, и думаю лишь о том, что люблю ли я его таким?

Люблю!

Даже прежним я его люблю. Но говорить пока не хочу, потому что эта маленькая, уже раздражающая меня частичка боится.

Боится, что я проснусь и снова упаду, и Марсель удерживать не будет.

Засыпаю и понимаю, что слишком все быстро, но мы к этому все же пришли. Марсель признал, он просит прощение, он удерживает. Но я ещё не верю, потому что не доверяю. Слишком сильно я страдала от него, а сейчас слишком сильно счастлива с ним.

Просыпаюсь и улыбаюсь, смотря на него в спящем режиме. Целую его в кончик носа и иду в ванную. А там гружу себя мысленным грузом, пока умываюсь.

Мне нужен баланс, нужна уверенность в том, что он сможет удержать, что он этого и вправду хочет, что это все не очередное издевательство.

Хочу поверить, что я и вправду счастлива, и хочу признаться ему, что слишком сильно люблю его…

Иду на кухню, делаю себе кофе, а после плетусь с приятной болью между ног в гардеробную. Одеваюсь в университет и пишу ему записку, на которую ставлю тарелку с бутербродом, и выхожу из квартиры.

«Не сбежала :) Уехала в университет…»

Приехала в него и заслужила множество взглядов. И в них чего только не было. Злость, зависть, радость, презрение, отвращение, уважение, интерес, понимание и даже равнодушие.

Так и все пары пролетели, я только перед тренировкой вспомнила о том, что Марсель до сих пор в черном списке, и разблокировала его только перед тем, как на поле выйти.

Лика сверкала в меня довольными глазками, пока мы выполняли разминку, а девчонки тихо хихикали, обсуждая, как я его букетом отходила.

И все было хорошо, я была счастлива, пока на поле не появилась Карина.

Шла на меня и смотрела свирепо, быстро шла и сжимала кулаки, неслась, словно ураган по мою душу.

- Ну ты и мразь, - вцепилась она мне в волосы.

За что?

За дело, ведь я поступила подло, упала до её уровня, потому что загорелась ей отомстить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Утром, пока пила кофе, я провела в чате команды анонимное голосование об исключении Карины из команды, объяснив это тем, что нам такие ватные не нужны.

Прошлась по её явным недостаткам, и девочки на удивление проголосовали за исключение из команды. Лишь только один голос был за оставить, и это был её.

Усмехнулась, когда увидела, что даже её подружки проголосовали за исключение.

Вот такой вот капитан. Ни ума, ни уверенности, ни выдержки, ни уровня, на который будет равняться команда, и нет уважения.

А вот теперь еще и врагом команды будет…

29 глава

Тина.

Еду домой и смеюсь, как дура, в голос с разбитой бровью и губой.

Представление было и вправду смешным…

Карина вцепилась мне в волосы, а я звезданула ей в нос. Она ударила мне в бровь, а я схватила за волосы её, за что и заслужила её макушкой по губе.

Мы сцепились, и за меня вцепилась команда. Тренер как могла пыталась нас разнимать, но, посмеявшись над нами, футбольная команда всё-таки решила помочь угомонить девчачий бунт.

В итоге нас с Кариной расцепили Ваня с Сашей. Саша изо всех сил держал разъяренную Карину, когда меня, смеющуюся в голос, оттаскивал Ваня.

И что она только не кричала обо мне, я лишь только смеялась в ответ и праздновала возмездие. Ведь ей не за нос свой больно было, а за то, что команда, которую держала футбольная команда, смотрела на неё как на врага, и, что самое страшное для капитана, её поперла сама команда.

Ваня с Сашей решили удостовериться в моей безопасности и проводить до машины. Я рычала на них, что от чертей безопасности ждать не буду. Но эти придурки только смеялись в ответ и всё равно шли позади.

Хмыкнула и вздохнула, чтобы слишком явную радость потушить, а потом направилась в квартиру.

Как и ожидалось, в квартире Марселя нет. В телефоне ни весточки. Что-то под ложечкой свербить начало, и в голове частичка истерила, но я всё равно боролась с ней. Убеждала себя, что повода для беспокойства нет, ведь глупо было полагать, что он будет сидеть в моей квартире и ждать меня.

А потом сама ужаснулась своей же мысли, что почему-то именно так и хочу. Вот чтобы приходила я домой, а он всё это время, пока я отсутствовала, меня ждет.

Кошмар…

А потом ещё одно в голову ударило и растаять на диване заставило, когда я вспомнила его слова о нашей совместной пенсии.

Боже мой… Какая пенсия? Мы друг друга переломаем ещё до нее!

В итоге до самого вечера я то и дело что обрабатывала себе свои раны в одиночестве. А потом вдруг раздался стук в двери. Открыла их и замерла.

Марсель стоял и смотрел на меня сначала нежно, потом с непониманием, а потом его лицо озарилось злостью. Он был в белой рубашке и черных брюках, а в руках держал корзину с белыми розами.

- М-да, малышка… На свидание, видимо, мы не едем, - усмехнулся он и сам вошел в квартиру.

Захлопнул двери и разулся. Вручил мне корзину с белыми розами и встал напротив меня очень близко. Ухватил за подбородок и поднял мое лицо к своему. Осматривал он долго, а потом просто взял и улыбнулся.

- Из-за меня подрались? - оскалился.

- Не дождешься, - щурюсь я.

Вдыхаю аромат белоснежных роз и таю. Какой прекрасный запах, который дает повод вспорхнуть моим бабочкам в животе. Чувствую их трепетания внутри, блаженно закрываю глаза, а открыв их, натыкаюсь на внимательный и серьезный взгляд Марселя.

- Корзина? - усмехаюсь.

- Ну, ей ты меня поколотить не сможешь, так что да. Я выбрал корзину, - улыбается.

Иду на кухню и ставлю букет на столешницу. Набираю стакан воды и даю влагу розам. Марсель садится за барную стойку и смотрит на меня ехидно.

- Приревновала же, признай, - улыбается он, словно мартовский кот.

- Отомстила, - бросаю я.

- Расскажешь? - хмыкает он.

- Не хочу.

- Почему?

- Потому что поступила подло и ждала вот этого, - показываю на ссадины, - и не жалею.

- Значит, уничтожила? - смеется Марсель и смотрит исподлобья, когда я к нему подхожу вплотную.

- Растоптала, - шепчу и провожу по его губе пальцем.

Марсель сглатывает и смотрит на меня плотоядно, да и я, впрочем, сейчас так же на него смотрю.

Внутри только при его виде в этом классическом образе бабочки в животе порхать начинают. Между ног уже ощутимо мокро, и я понимаю, что хочу его невыносимо долго.

- Марсель… - начинаю я и сглатываю, чтобы остановить себя.

Ну нельзя же вот так прям сразу и с порога говорить ему, что я хочу его, что хочу ощутить его в себе, что хочу всего того, что он может сделать со мной, ведь так выдам себя окончательно…

- Ммм? - щурится он и улыбается, словно мысли мои читает.

А потом ловит своими губами мой палец и обсасывает его. Смотрю и горю, пока он медленно скользит губами по моему пальцу и сжигает меня своим ехидным взглядом.

Сглатываю и мокрею, стоя неподвижно и плотоядно наблюдая за его губами.

- Ну давай, скажи, - шепчет и улыбается, целуя мою ладонь.

- Мне курсовую над…

Не успеваю я закончить предложение, как он подхватывает меня и усаживает перед собой на столешницу бара.

- Неправильно, - усмехается он, и я сглатываю.

- Хорошо. Я уберу тебя из черного списка, - шепчу и смотрю на его губы, пока он медленно раздвигает мои ноги.

- Ты уже это сделала. Так что снова не то, - шепчет и смотрит на меня плотоядно, двигая к себе, на самый край столешницы.

- Я тогда не знаю, что сказать, - говорю я, словно хриплю, когда он тянется к моим губам.

Закрываю глаза и жду, но губ его так не чувствую. Внутри горю и предвкушаю. Мокрею, словно бассейн в меня набирают, и дышу так медленно, потому что уже готовлюсь дышать часто.

- Значит, будем ждать, - усмехается Марсель и чмокает кончик моего носа.

Чем убивает меня, словно клинком поражает прямо в мозг!

Открываю глаза от шока, а он усмехается и отстраняется от меня. Моргаю часто и горю от злости, ибо сейчас я другое ждала. Ну как в романах или в фильмах… Она на барной стойке, а он её страстно целует и раздевает, потом они оказываются в спальне и там наконец то, чего я сейчас невыносимо хочу!

- Марсель? - усмехаюсь я нервно.

- Ммм? - отходит он от меня дальше.

- Марсель?! - шиплю я.

- Что? - улыбается и пожимает плечами.

- Марсель! - рычу я, потому что он уже меня раздражает! С ума сводит!

Резко раздается звук его телефона, и он, улыбаясь, машет им, а после принимает звонок, подставив палец к своим губам, приказывая мне молчать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Хмурится несколько секунд, а потом бросает на меня виноватый взгляд и снова хмурится. Убирает телефон от уха и сообщает мне то, что меня изнутри выгибает. Дрожать заставляет и воздух ртом хапать.

- Твои родители прилетают через два дня.

- Нет, они через месяц прилетают, - приподнимаю уголок рта, потому что уверена в этом.

Мама бы мне точно сообщила, будь оно так, как говорит Марсель.

- Они хотят сделать сюрприз моей маме и прилететь раньше, чтобы попасть на её юбилей, - говорит Марсель, и у меня испарина на лбу и спине появляется.

Ладони нервно зачесались, и сердечко быстро тикало. Да я словно вниз в лепешку с небоскреба рухнула и растеклась по земле.

- Не-е-ет, - нервно смеюсь я.

- Да. И мне сейчас нужно в клуб, потому что отец туда едет, - подходит и целует меня шокированную в макушку. - Нужно всё подготовить, малыш, перед прилетом его совладельца, - разворачивается Марсель и идет к входным дверям.

- Марсель! Прошу, не говори своему отцу про нас! - бросаю я ему вслед, и он останавливается.

Разворачивается и смотрит на меня непонимающе.

- Это ещё почему? - хмурится.

- Потому что я не хочу, чтобы родители знали! - говорю и развожу по сторонам руки, показывая, что это как бы очевидно же!

- Почему?! - выгибает надменно бровь.

Что значит почему?!

- Папа тебя ненавидит!

Очнись, Марсель! Ало!

- Значит, придется полюбить, - хмыкает и хлопает дверью.

Что?!

30 глава

Марсель.

Ненавидит он…

Хмыкаю и вхожу в лифт.

Связался же по свою душу! Ненавидят они меня, ну пиздец…

А то, что я своего крестного недолюбливаю, а дочь его люблю, это вообще так… Пф… Пушок тополиный.

Это меня убивать будут за любовь к моей малышке и… Его малышки.

Сажусь в машину и по газам в пункт назначения — клуб, где меня ждет отец.

Бегло вспоминаю, как меня в угол всё детство ставили и по заднице тапком били только по звонку Аяна. Я как бы с самого детства своего крестного не возлюбил, он же мне всегда палки в колеса вставлял. Всегда!

Тетя Кристина вообще богиня красоты и уюта, от нее прямо веет женственностью и теплом, а вот это чудовище под названием Аян ей вообще не подходит.

Он же ещё страшнее меня!

Папа по телефону явно дал понять, что стрессовать уже можно начинать. Всё потому, что нужно как-то сообщить её отцу про всё и умудриться это сделать так, чтобы он нас с папой не прикончил, да и клуб всё-таки окончательно мне в правление отдал.

Самое страшное, что я в своей голове пиздец что планировал с Тиной на весь месяц, через который должны были вернуться ее родители, а они, хоба…

Сука… Он же словно чувствует!

Захожу в клуб, горя внутри от злости, что ее одну оставил, хотя планировал всю ночь её любить. И усмехаюсь тому, что сделал это бы с ней, если бы она сама попросила.

И попросила бы!

Видел же её взгляд, чувствовал дрожь, замечал, как облизывается, смотря на мои губы. Как сжимает ноги и сглатывает громко, потому что слюни на меня текут.

Я и сам мучаюсь при виде её в одежде.

Мне на ней одежда не нравится! Да она меня вообще в гнев приводит!

Видя, как она пытается юлить и зачем-то скрывает или, может быть, боится сказать, что хочет. У меня загорелся азарт. Хотелось, чтобы она так же, как и я, мучилась, чтобы, как и я, умоляла!

Вру… Она было только один раз сказала бы, то я бы уже в нее входил!

Весь день как на иголках прошел, потому что ее не было рядом. Звонил и писал, а мне там эта злыдня одно и тоже сообщала, что я придурок чокнутый, нахер названиваю?

Даже когда пришло уведомление, что Тина в зоне, что значило, что разблокировала, я все равно не написал и не позвонил, хотя радовался, как пацаненок игрушечной машинке.

А потом Саня позвонил и рассказал, как моя с Кариной сцепилась. Сначала я был зол до горючести во рту, а потом рассмеялся, когда Ваня прокричал, что у них с Кариной мое имя из уст не выходило, пока они орали друг на друга. Не поехал спасать, ибо уверен был, что сама справится.

Ревнует!

Поэтому и решил с ней поиграть, раз более издеваться мне нельзя. Будем ждать и себя этой коварной и хитрой малышке просто так не давать.

Хочу услышать эти заветные слова с её вкусных губ, и её хочу невыносимо. Да я только её и хочу, потому что люблю…

И пенсия у нас совместная будет! И отец её мне более палки в колеса не воткнет…

Хер ему! Она моя!

Вот и сижу в своем кабинете, сверяя счета, и извожу себя, потому что не с ней рядом. Смотрю, как мой отец хватается нервно за волосы и проверяет документацию, слушая мой рассказ о том, что я по уши встрял.

Вздыхает, понимая, что ему писец был всегда предназначен, так же как и ожидал, кто ему его принесет.

Раздается звук уведомления, и я тянусь за телефоном.

Малышка: Марсель, не говори! Прошу тебя!

Усмехаюсь, читая сообщение, и папа не выдерживает, поэтому кидает в меня пачку документов.

- Ты чего? - шиплю я.

- Не отлынивай, - рычит он.

- Тина умоляет меня не говорить тебе о нас, - вздыхаю и расплываюсь довольно в кресле.

- А может это и к лучшему? Давайте просто притворимся, что ничего нет и никто ничего не знает? - улыбается папа и раскидывает руки по сторонам.

- Исключено, - морщусь я. - Я жениться собираюсь, - бросаю я то, что в моей голове ещё утром прояснилось.

Проснулся и чуть с ума не сошел, когда искал ее по квартире. Сердце настолько сильно ломило грудину, что легкие спрятались и воздух перестали циркулировать.

Выдохнул, только когда записку нашел и понял, что мне такую нагрузку на тело вообще нельзя допускать.

Я же чуть кони не двинул!

Мне Тина нужна рядом. Она нужна мне всегда.

- Что!? Смерти моей хочешь? Хочешь! Я всегда знал, что ты кем-то снизу мне подкинут, чтобы меня туда же утащить! Я труп! Боже мой, он же из меня кишки достанет! - истерит отец.

- Я хочу, чтобы она всегда была со мной рядом и только моя, понимаешь? - говорю и смотрю на отца, а он в лице меняется.

- Понимаю, - хмыкает папа. - Маринка уписается от радости, - усмехается отец.

- Что сын влюбился? - улыбаюсь довольно.

- Что ты в Тину влюбился, - уточняет папа, и это меня тревожить начинает.

А голову воспоминания врезались, когда мать ехидно и довольно, словно что-то затеяла, смотрела на нас с Тиной. Я всегда этого ее взгляда страшился, ведь прекрасно понимал, что мать моя задумала что-то коварное.

- Они с Кристиной, когда вдвоем беременные ходили, во всю глотку кричали, что мы породнимся, - смеется. - Добились все-таки своего, - усмехается.

Мать меня прокляла ещё в утробе!

- А ещё вам с Тиной года четыре было, и ты ей в любви признавался, - улыбается отец, а я сглатываю, - но вот Тине её папашка настолько мозги промыл, что она визжала от страха и плакала, когда ты к ней подходил и это говорил, - закатывался папа, - а потом тебя, видимо, клинануло, и ты издеваться начал. Я Аяну сразу сказал, что вины твоей нет, нехер было визжать, когда в любви признаются. Вот и получил за тебя тогда в первый раз. Мы же реально разодрались в клочья, а потом смеялись, как придурки.

Ну пиздец… Любовь с утробы получается?

Значит, меня бесило, что она не любит меня, а я её любил? Поэтому доводил её до слез, чтобы пожалеть заставить, что в четыре года мне отказала?

Мда… Приплыли… Откуда и плыли.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Почему ты боишься его?

- С чего ты взял, что я его боюсь? - хмурится папа, - Я просто знаю, что за дочь он даже друга своего прикончит. Потому что я бы тоже голову свернул за тебя. Вы же наши дети, - вздыхает отец и улыбается.

- Значит, поддержишь?

- Конечно, но чую, что по лицу я все равно получу, да и ты готовься, - подмигивает он.

31 глава

Марсель.

Домой возвращаюсь ночью.

Проверка документов, счета и прибыль на сегодняшний день — в общем, выравниваю всё вместе с отцом и довольно улыбаюсь тому, что я все-таки сделал правильный выбор.

Отец, естественно, улыбался и говорил, что его гены свое взяли, и он заверил, что если этот клуб мне не достанется по какой-то причине. А она есть в лице отца Тины. То он все равно готов разделить часть своего бизнеса со мной.

В итоге домой я ехал довольный и уставший. В таком же состоянии принял ванну, а потом ещё минут пятнадцать сидел на краю и пялился в одну точку, думая о том, что все шло именно к этому.

Топтался на одном месте в футбольной команде и не взлетал, пока Тина не появилась рядом. А сейчас, когда я сделал выбор в совершенно другом направлении, я взлетел. Да так, что реально готов не в футбольной форме по полю носиться, а в рубашке и брюках в бизнесе среди акул плавать.

В себя прихожу от стука в входную дверь.

Поднимаю голову и, намотав на бедра черное полотенце, выхожу в коридор. Открываю входную дверь, и у меня челюсть отвисает.

- Не понял…

- Марсель! — Тина расплывается в улыбке и поднимает руки в стороны с бутылкой вина и каким-то пакетом.

Ни хуя себе…

Улыбаюсь довольно, радуясь ее прибытию, пока она стаскивает с себя босоножки. Но недолго, ибо эта мадам изрядно пьяна, ведь даже разуться не может и смеется, пыхтя.

Наблюдаю за этим нелепым зрелищем и уже дышу гневно.

На Тине черное легкое платье с тонкими бретельками, красивая вся такая, и даже ссадины замаскировались профессионально. Наклоняется, и весь зад её прекрасный на показ мне.

- Ты как нашла меня? И откуда такая красивая?! — шиплю и наклоняюсь к ней.

Заглядываю ей в глаза. Красивые и кошмар какие пьяные. Аромат терпкого уже царит не только над ней, но и надо мной тоже.

Тина переступает с ноги на ногу и улыбается ещё шире.

- Тетя Марина адрес скинула, — улыбается и глазами пьяными сверкает, — а я с Ликой… Ну я праздновала расправу над Кариной и… Ну и твои яички оплакивала, — смеется дурочка.

- Занятно… — усмехаюсь я. — И где же ты так поднакидалась?

- А… мы с Ликой на закрытый вебинар ходили, — шепчет, пока я трогаю ее за вьющиеся волосы. — По раскрепощению в сексуальной жизни, — говорит тихо, посмеиваясь.

- Куда вы ходили?! — округляю глаза и замираю.

- На вебинар, — закатывает глаза. — Закрытый, — уточняет и показывает пальцем вверх.

- Боюсь спросить, на какую тему он был, — усмехаюсь.

- Садамаза! — рычит она и зубы скалит, словно сейчас сожрать меня собирается.

Стою, моргаю часто, до сих пор не веря в услышанное.

Какой ещё, нахер, садамаза?!

Это где она, блядь, была?! У нас такие вебинары существуют?

Она стоит передо мной, смеется, перепрыгивая, как маленькая счастливая девочка. Губы свои вкусные кусает.

Зараза…

Но мне не до смеха, ведь меня сразу в дрожь гневную бросает от того, что она на таком мероприятии была, и что там такие вот на неё смотрели, и что она вообще туда поперлась!

А то, что она в таком состоянии, мой мозг вообще изрядно испытывает меня картинками происходящего там…

- Мне даже страшно представить, что там…

- А! — подпрыгивает она и тянется к пакету, посмеиваясь. — Мне вот подарок дали за победу в конкурсе! — гордо заявляет она и трясет перед моим носом вином, наручниками, кляпом и ещё какой-то страшной хренью, похожей на резиновый член.

- Заебись, — рычу.

Изорву нахер всех, кто её впустил туда!

Обхватываю её за плечи и толкаю в сторону спальни, потому спать ей нужно лечь.

Срочно!

Тина, покачивая бедрами, да и всем телом в целом, идет по коридору, а потом резко разворачивается и выдает:

- Ой! Тебе же выпить надо, — объявляет она громко, словно на сцене номер представляет.

- Нахера? Меня и так по зверски вштырило от твоего аромата и состояния в целом, — разворачиваю ее.

- Марсель! — разворачивается ко мне лицом снова. — Нам срочно нужно напиться! — пытается рычать, но сама же смеется от своих слов.

Дурочка…

Смотрю на неё и поражаюсь от своих бросаний по разные стороны. С одной стороны, разорвать её сейчас хочется в клочья, а с другой стороны — смеяться и смотреть на это представление дальше.

И я все же выбрал второе, потому что интересно стало пиздец…

Я же её никогда такой ещё не видел. Пьяную видел, но она плакала, да и я зол был. А здесь сейчас явно что-то интересное намечается, вот прям чую. И она такая пьяно-счастливая. Улыбчивая и глаза искрят, хотя зрачки увеличены, что аж радужку закрывают.

- Ну идем, — усмехаюсь я, и Тина бросается к бутылке, перехватывая с собой пакет с подарками.

Несется радостно на кухню, виляя всем телом, пока я усмехаюсь и тянусь за бокалами. Она мотает головой, осматривая кухню, и не садится почему-то.

Открываю бутылку вина и наливаю нам в бокалы. Сажусь и смотрю на неё с интересом.

— Садись, — киваю я.

— Угу, — улыбается странно.

Подхватывает бокал вина и приземляется мне на колени лицом к лицу. Улыбается и гладит мой затылок.

Сглатываю и хмурюсь, не понимая, что происходит сейчас вообще.

Осмелела?

— Я так понимаю, ты вино лакать уже там начала, да? — усмехаюсь, когда она глазки мне строить начинает.

— Это было необходимо для раскрепощения, — делает глоток вина. — А то, что я видела, я поняла, что раскрепоститься мне надо полностью, — вытирает губы тыльной стороной руки и смотрит на меня так, словно к чему-то готовится.

Бля… Ржу про себя не могу.

- И что же ты видела? - интересуюсь между делом, а сам горю внутри, касаясь ее ягодицы под платьем и ощущая ее жар между ног своим членом.

Стоп!

Она же, блять, без трусов!

- Где трусы твои, Тина?! - шиплю я и сжимаю ее ягодицы до боли в пальцах.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Оу, - закатывает она глаза и смеется тихо, - в сумочке, - шепчет.

- Почему они не на тебе?!

- Я в такси их сняла, - описывает мои татуировки на груди пальчиком, улыбаясь.

- Нахера?! - хватаю её за скулы, чтобы в глаза смотрела.

- Потому что не хотела терять времени, чтобы их снимать, - улыбается и бесит меня еще больше.

- Действительно, - шиплю я.

- Ты злишься? - хмурится.

- Ясен красен, что я зол. Ты, блядь, без трусов ко мне приехала в пиздец каком состоянии с охренеть какого мероприятия. Ты нахера туда поперлась вообще?!

Тина сбрасывает мою руку со своего лица. Резко хватает бокал и вливает в себя все его содержимое. Вытирает губы рукой и смотрит на меня гневно.

- Ради тебя, ведь весь универ трещит о том, что ты любишь жестко! Вот и поперлась туда, а там поняла, что… - замолкает и глотает, - что хочу тебя безумно и так же жестко! - выпаливает и резко встает с меня.

Хватается за голову, шатается несколько долей секунд, а потом падает на пол и мычит.

Пиздец…

Встаю со стула и поднимаю ее с пола к себе на руки. Она хватается за голову и мычит.

- Голова кружится, - тихо стонет.

- Упала ты жестко, - усмехаюсь, переступая порог спальни.

- А ты не удержал, - шипит недовольно.

- Скажи спасибо, что сам тебя не столкнул. Ведь я сейчас пиздец как зол, но мы поговорим об этом утром. Сейчас спать, Тина. Обнимаешь меня и спишь, хорошо? - ложу её на кровать и шепчу.

- Хорошо, - кивает и сворачивается калачиком.

Я каждую секунду её хочу, честно. Но сейчас все это выглядит больше забавным, чем возбуждающим.

Поэтому ложусь рядом. Обнимаю её крепко и засыпаю, обещая себе утром показать ей, как я действительно люблю жестко…

32 глава

Марсель.

Да что за хрень?!

Мы вообще когда-нибудь проснемся вместе?!

Резко подрываюсь с кровати и, шипя себе под нос маты, иду на поиски вчерашней раскрепощенной дамочки.

Вздыхаю облегченно, когда из ванной слышу звуки падающей воды. Дергаю ручкой двери и срываю к херам собачим замок. Резко распахиваю стеклянную дверь под воздействием утренней злости и явного недосыпа.

Вхожу в душ под шокирующим взглядом Тины и дышу через нос от растекающейся лавы гнева по венам. Смотрю на её обнаженную и млею, хотя должен быть злым и не медлить с расправой за комедийную ночь.

Не могу…

Я готов часами любоваться её наливными, гладкости между ножек и изящным лицом, державшее свою непоколебимую марку уверенности. Только по глазам её могу различить, что сейчас она словно боится меня.

И как же это стопорит…

Но в то же время я же себе обещал, и она же сама хотела. Призналась, что хочет меня, и словно вбила в этот момент, но умер не я, она, блядь, свалилась. Испортила всё…

Вспоминаю и усмехаюсь…

И всё это делаю под озадаченным взглядом Тины, которая стоит мокрая под душем и моргает часто, прикрываясь зачем-то.

Нахера?!

- Марсель? Ты чего…

Открывает она свой вкусный ротик, и у меня башню рвет… Нет, две сразу срывает. Одну на плечах, другую пульсирующую между ног.

Хватаю её и разворачиваю к себе спиной. Фиксирую её руки над головой и держу за кисти одной своей. Раздвигаю её ноги своей ногой в стороны и заставляю второй свободной прогнуться в спине, утягивая на себя за бедро.

- Марсель? - дрожащим голосом зовет меня.

- Еще раз я проснусь один, то съем тебя, малыш, - шиплю я ей в ухо и со всей силы хлестаю её по привлекательной заднице.

- Боже! - стонет она, и я рычу удовлетворенно.

- Ещё раз без меня без трусов окажешься, то сожру, - рычу я и со всей силой сжимаю ее грудь, а потом оттягиваю розовую бусинку и облизываюсь, когда она ахает громко.

- Ещё хотя бы раз ты поверишь слухам, то я проглочу тебя, даже не прожевывая, - кусаю ее кожу на плече и спине.

- Марсель! - стонет она и дышит глубоко через нос.

Провожу рукой по её складкам между ножек и рычу подобно зверю оттого, как член, словно волк, завыл, потому что мы оба убедились, что она мокрая, что значит, хочет и всё ей нравится.

Улыбаюсь, желая всем своим телом любить её сейчас сильнее прежнего, и вхожу в неё средним пальцем, массируя большим ещё одну её красивую дырочку.

Тина сначала замирает, явно шокируясь, а потом сильнее выпячивает свою прелестную задницу и прогибается в спине, когда мои движения становятся ритмичнее.

Смотрю на самый прекрасный вид в своей жизни и кончить готов, извергнуться в эту же секунду. Как удобно ложится моя ладонь среди её булок, когда я вхожу в неё средним пальцем. Как я массирую её розовую прекрасную дырочку большим пальцем и надавливаю, ощутив её вздох всем своим нутром.

И я бы мучил её и любовался её мучениями ещё дольше, пока не услышал то, что меня на хер вынесло за пределы галактики.

- Я… тебя… хочу, - шепчет она разорвано.

Выключаю душ, чтобы он больше не смывал с неё ее сладкую влагу. Хватаю её за бедро и сильнее прижимаю к плитке её руки, чтобы не выбралась, сильная моя.

Хватаю член рукой и провожу им от киски до ещё одной дырочки, размазывая её смазку, а потом со всей дури толкаюсь в неё.

Тина ахает, а я больше медлить не могу, ибо горю внутри и все органы кричат мне, что нам срочно нужно, блядь, остыть, иначе все к херам взлетим!

Наращиваю темп до самого максимума, как люблю я. Глубоко и быстро, так, чтобы шлепки нашей кожи по ушам били. Рычу, когда она все громче и громче стонет, словно уже кричит.

Сильная, знаю, что сильная. Не сомневаюсь, что выдержит, и это дает мне уверенности вытащить себя из неё и войти в ту самую её розовую, меня манящую дырочку.

Провожу головкой члена между её булок, размазывая её мокроту. Тина дышит часто, а я дышу рвано и словно на грани нахожусь, чтобы в другой мир войти. Сердце трепещет, яйца сводит, пустыня сахара во рту, и все из-за ее вида перед моими глазами.

Сексуальная, мокрая, крепкая, красивая, изогнутая до идеала и упругая до совершенства. Сглатываю, когда вижу на её попе мурашки от касания моей руки. Глажу и сжимаю её кожу на ягодице, смотря из-под ресниц и рыча всем своим нутром.

Какая же она охуенная…

- Ты хотела вчера жестко, но я не решился взять тебя, ведь ты бы не простила наутро. Могу я сейчас показать, малыш? - шепчу я, гладя её ягодицу, а после скользя пальцем по позвоночнику, вынуждая её прогнуться до самого максимума.

- Да, - выдыхает она и громко сглатывает.

Наклоняюсь к её лицу и свободной рукой хватаю её за скулы, поворачивая к себе до возможного. Смотрю на её блаженные глаза и сглатываю. Она облизывает губы, и я млею от того, что впервые вижу, как девушка кайфует от предвкушения, что её сейчас ждет, а не истерит и пытается отвергнуть.

Тина не боится. Тина хочет, как хочу её я.

- Останови меня, малыш, если не выдержишь, - целую я её в губы.

Оттягиваю её нижнюю губу и отрываюсь от неё. Беру член в руки и снова провожу головкой вокруг розовой дырочки. Вижу и слышу, как Тина дышит часто, впрочем, и я дышу так же, ведь мы предвкушаем это оба. Хотим так вместе и жаждем соединиться вот так воедино.

Вдыхаю глубже и медленно толкаюсь в неё между ягодиц. Не до конца, а только лишь одной головкой я в ней, а уже накрыло пиздец как. Я уже в другом миру или вовсе в другой галактике. Разрывает от счастья на части, а я ещё даже не до конца вошел.

Тина дышит глубоко и медленно, словно убаюкивает свое тело. Всё правильно делает, себя контролирует как нужно, и я выхожу, чтобы дать ей возможность поднабраться сил.

- Малыш? - решаюсь спросить, ведь спугнуть ее для меня смерти подобно.

- Не останавливай себя, я выдержу, - шепчет она и когтями впивается в мою руку, фиксирующую ее руки, а потом и вовсе ещё сильнее выгибается в спине.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Снова хватаю член и приставляю его головкой к дырочке. Толкаюсь в неё и скольжу рукой к её киске. Вхожу головкой под стоны и глубокие вдохи Тины, а потом двигаю пальцами круговыми движениями по её складкам, размазывая влагу.

Чувствую, как Тина расслабляется, ведь ноги её подкашиваются, и целую её в плечо. Всасываю кожу на плече и продвигаюсь в неё дальше, а пальцами быстрее кружу в ее мокрой киске.

Тина стонет и кричит, а я, желая большего для неё удовольствия и страшась, что, возможно, сделаю ей больно, пытаюсь оглушить её и средним пальцем вхожу в её киску. Кусаю ее за кожу на плече и ритмично лишаю её боли, входя в неё средним пальцем. И когда она начинает судорожно дышать и тише стонать, решаюсь действовать членом.

Выхожу медленно, а потом толкаюсь ей между булок, держа её кожу в зубах и ритмично выбивая из неё боль средним пальцем. Тина стонет и кричит, впивает когти до боли мне в руку, а я шиплю от кайфа.

Это так лично, это до безумия интимно, это до скрежета в зубах безобразно и до боли в сердце прекрасно, когда я вот так подчиняю ее себе, что нахожусь в ней там, где никто и никогда не был и не будет. Где узко будет всегда, где туго будет постоянно. Где я лишаю её всей уверенности и всех табу. Я имею её не только членом, я имею её всю каждой частичкой своей души. Сжираю её уверенность и становлюсь самим властелином над её телом, сознанием и силой.

Толкаюсь в неё до безобразия быстро всеми конечностями и стону вместе с ней. Тина кричит, а я ликую и целую всю ее кожу на спине, ощущая, что мы уже близко к заветному.

Толчок, и меня пробирает до костей сладкой и таким желанным цунами оргазма, что я сначала замираю, стиснув её кожу в своих зубах, а после обнимаю её крепко, когда чувствую, как её накрывает следом и она падает. Поэтому держу её двумя руками крепко и выхожу медленно.

Разворачиваю её к себе лицом и вжимаю в стену, чтобы не сбежала, ведь такое бывало со мной часто…

Впрочем, поэтому и ходит слух, что я люблю жестко, но никто из девок не признается, как именно, ведь признать, что тебя между булок отымели, это как себя с землей сравнять.

Даже пацаны после меня девчонок не подбирают, потому что знают, что именно я сотворил с ними и как именно я жесток с ними. Это как клеймо после меня, поэтому и молчит каждая, а потом и я молчать начал, чтобы не лишать их других самцов.

Смотрю на самое красивое, расплывающееся в улыбке лицо своей малышки и понимаю, что она моя на всю жизнь. Ведь я такую и хотел, я о такой и мечтал, а теперь я такую люблю.

До невозможности люблю и на всё ради неё пойду, лишь бы она тоже любила.

Держу её за талию одной рукой, обмякшую, а второй держу за щеку и глажу большим пальцем её еле уловимую улыбку и трепещу внутри от её силы и выносливости, от своей глобальной любви к ней.

- Я люблю тебя, малыш, - шепчу.

Тина смотрит на меня нежным взглядом и сама трется об мою ладонь, как мурчащая кошка, так же чуть прикрывая глаза от блаженства. Расплывается в большей улыбке и тихо шепчет:

- И я тебя люблю, Марсель.

В грудине простреливает так, что аж дыхание перехватывает. Больно болит, но так желанна была эта боль, что все органы словно распустились, как бутоны, когда услышали.

Касаюсь её губ и словно удар тока получаю. Обнимаю крепко-крепко, а у самого в горле ком встает, что аж от счастья расплакаться хочется, как в детстве, когда тебе подарили самую желанную на свете игрушку, о которой ты всю жизнь до этого мечтал. Не ожидал, и она теперь твоя.

Тина моя.

Целуем друг друга, наслаждаясь этим моментом и растворяясь в друг друге долго и навечно. Кажется, минуты проходят, пока мы вкушаем друг друга блаженно-нежно.

Так вот какая она, взаимная любовь…

Растворяешься в Тине и радуешься этому до потери пульса, пока просто целуешь её, а она в ответ точно так же, поглаживая тебя пальчиками невесомо за подбородок. И это после того, как я подтолкнул к падению вместе.

- Сильная моя Тина, - улыбаюсь ей в губы.

- Чудовище мое, Марсель, - улыбается она.

33 глава

Марсель.

- Теперь я обязан пригласить тебя на свидание, - усмехаюсь и смотрю на неё с прищуром, пока жду, когда нам в кружки нальется кофе.

- А я, видимо, обязана пойти? - смеется тихо Тина, пока делает нам шедевральные свои бутерброды.

- Угу.

- Предлагаю посетить вторую часть вебинара, - смеется она, - он, кстати, сегодня, - закатывается она, видимо, от выражения моего лица.

А с него молниеносно пропало счастье, и млеющая улыбка переросла в поджатые губы.

- Ну уж нет, - шиплю я и ставлю кружки на стол, - спасибо, конечно, за приглашение, но я на это безобразие смотреть не собираюсь. И ты забудь обо всем, что там увидела, - морщусь я, и Тина смеется, запрокинув голову.

- Вчера там лишь теория была, а вот сегодня практика намечается. Так что мы идем, Марсель. Ведь я за этот вебинар триста тысяч заплатила, - щурится она, когда садится напротив.

- Сколько?! Ты когда оплачивала, уже налакалась что ли?

Пиздец… да это даже мало сказано!

- Ну да, ведь именно поэтому меня и осенило отправиться на сие мероприятие, - смеется она.

- Мы не пойдем. И ты не идешь. Вон пусть Лика с кем-нибудь отправится туда, а я тебе деньги прямо сейчас переведу, и мы сегодня на каруселях покатаемся, вату сладкую похрумкаем и в киношку сходим.

- Мы идем на вебинар! - шипит она.

- Я сказал нет!

Сказал, блядь…

Сижу в костюме на диване в ее квартире и жду, пока она соберется на вебинар садомазохический!

Первое мое свидание, и на тебе… Получай, Марсель!

Меня это ее рвение туда пиздец как настораживает, и дело не в деньгах, нет! Эта ненормальная реально пугающе загорелась этой хренью!

- Готова! - раздается сзади.

Поворачиваю голову, и челюсть отвисает от увиденного. Сглатываю и медленно скольжу глазами от ее идеальных ножек, обутых в черные сверкающие туфли на шпильках. Подол черного платья, который пиздец с каким охуенно огромным разрезом, и корсета с черными переливающимися камнями.

Она сейчас передо мной не чирлидерша в короткой юбке, она передо мной сейчас словно светская львица в классике.

Королева!

На лице сверкающий макияж, но в меру, что радует мои глаза, ведь она и так всегда для меня красива, и увидь её в ярком блядском фейсе, скривило бы.

Сглотнул, но все равно главное спросил:

- Надеюсь, трусы ты надела?

- Нет, конечно, - улыбается она и идет к входным дверям гордо с улыбкой.

- Тина! - срываюсь я за ней.

- Идем, Марсель. Мы уже опаздываем. На трусы времени нет, - смеется она и тянет меня за пиджак на выход.

А я как дебил лишь воздух злобно хапаю и смотрю на неё так, словно придушить хочу, пока мы в лифте едем. А в машине из глаз выпустить её боюсь, поэтому секунду на дорогу смотрю и три на неё, чтобы ровно сидела и не двигалась.

Блядь…

Когда входим в здание, я зрительно запоминаю места, где можно бомбу заложить и все тут нахер подорвать!

Нам вручают черные маскарадные маски с завязками, и мы помогаем друг другу их надеть.

- Ну не трясись, Марсель. Тут не страшно, - смеется она.

- Ты, блядь, без трусов! Я трясусь не от страха, а от злости! Я в бешенстве! - шиплю я, пока она маску мне завязывает.

Оборачиваюсь к ней резко, когда она заканчивает, и сталкиваюсь с её кончиком носа своим. Сейчас она даже по росту мне равная, в классике этой до безумия статная и в маске чарующая.

- Идем, - шепчет она и трется носом об мой.

И я молча, как зачарованный, иду за ней, пока она тянет меня за руку в пекло разврата и анархии.

Занимаем сидячие места перед экраном и сценой. Осматриваюсь и понимаю, что чокнутых на нашей планете очень много. И я прямо чувствую, что именно я должен их устранить!

Одну оставлю, конечно, ибо люблю.

Свет гаснет, и загораются фужеры в форме свечей, создавая отвратительно романтическую обстановку. На сцену выходит мужик в костюме и девушка в откровенном платье с разрезами. Играет музыка, и из под потолка спускается диван.

Нахера?

Морщусь, но смотрю, ведь интересно, для чего им этот черный диван. Мужчина и девушка смотрят на него, и как только музыка начинает набирать ритм, они, как зверье какое-то, впиваются в друг друга ртами.

Мои глаза расширились, а потом челюсть упала, когда она с него пиджак начала снимать, а он на ней платье и так разрезанное, рвать на части.

Затрясло, и за сердце схватился, когда они на этом диване демонстрировать секс начали.

Они при всех нас друг друга трахали!

Да ещё и как?

Им каждый раз выносили разные приблуды, которые он или она делала со своим партнером жестокие вещи. И я бы так не реагировал, если бы просто не смотрел на это, но я, блядь, не мог! Ведь этот огромный экран транслировал их очень близко и передавал все их звуки с помощью колонок.

Посмотрели, киношку! Ахуеть!

- Я понял! Это месть такая, да? Я тебя в задницу отымел, а ты мой мозг отыметь решила! - шиплю я ей злобно на ухо.

Тина закатывается громким смехом, запрокидывая голову.

- Тш! - раздается сзади и сбоку.

- А вы смотрите туда и не подслушайте! - бросаю я всем двинутым на голову.

- Молодой человек, выпейте, раскрепоститесь, - протягивает мне мужик бокал и подмигивает.

Это че за херня?!

- Тина! - чуть не визжу я, и все вокруг меня вздрагивают и шипят, как змеи.

- Он занят, - смеется дьяволица, держась за живот.

- Занят я! - шиплю я ему и дрожу от бешенства.

Хватаю её за руку и встаю, волоча её за собой по ряду двинутых, чтобы сбежать из этого ада кромешного!

Звуки стонов долбят по ушам, и ее смех рождает тяжесть внизу живота. Сам усмехаюсь своей реакции и вообще всей ситуации. Продолжаю тащить за собой смеющуюся Тину и чувствую, как твердеет мой член. Яйца гудят лишь от того, как она счастливо смеется.

Поэтому, решив помедлить и слегка задержаться в аду, заталкиваю её в туалет и закрываю за нами двери.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ну ты и истеричка, - смеется она, когда я медленно с серьезным лицом надвигаюсь на неё.

- Марсель? - озадаченно спрашивает она уже без тени улыбки, когда я оказываюсь перед ней.

Подхватываю её и усаживаю на каменную столешницу между раковин. Раздвигаю её ноги и расстегиваю ремень брюк.

Она улыбчиво накрывает меня своими губами и хватается за затылок.

Без предварительных ласк или нежных слов ей на ушко, я молниеносно оказываюсь внутри неё, когда отодвигаю её трусики.

Надела же всё-таки! Намеренно меня злила!

- Ммм… трусики, Тина? - рычу я, когда толкаюсь в неё со всей скоростью, хватая ее губы своими.

- Да, - стонет она в мои.

Смотрю в зеркало, пока толкаюсь в неё, и понимаю, что такой вид и она должна видеть, ведь он реально прекрасен. Мы с ней так совершенно прекрасны.

Выхожу из неё и получаю потерянный взгляд. Усмехаюсь ему и подхватываю её, разворачивая её к зеркалу.

Разрываю её черные стринги и ногой раздвигаю ей ноги. Беру её руки и фиксирую их на столешницу. Ладонью прогибаю её в спине и задираю черное платье до пояса.

Мокрая Тина. Влажна. Сочится.

Рычу и толкаюсь в неё во всю длину. Ритмично совершаю толчки, пока мы смотрим друг на друга через отражения и стонем.

Беру её волосы в кулак и тяну на себя, вынуждая запрокинуть голову, прогнуться и стонать громче.

Тина делает всё и облизывает губы, требуя мои. Я им нужен! Необходим!

Тянусь к её губам и толкаюсь глубже, накрываю их и стону от того, что мне реально для полного кайфа именно этого и не хватало.

Стонем друг другу в губы и дышим часто, гортанно в унисон. Толчок, ещё один, и Тина стонет с моим именем на устах. Дышит часто, пока судорогой покрывается, а я спустя ещё одного толчка следую за ней, изливаясь в неё, словно гидравлический шланг.

- Насмотрелась? - усмехаюсь я, смотря на неё в отражении.

Тина начинает смеяться вместо ответа и прижимается к моей щеке, как мурлычущая кошка.

Здание покидаем в обнимку и хватая друг друга губами. Она, конечно, пыталась оторваться, смеясь, а я все равно удерживал и впивался. В машине только отстал, ибо за дорогой следить нужно было.

- Марсель, мне домой нужно, - скулит она.

- Нет. Мы ко мне едем, - бросаю я.

- Не сегодня, ведь мама с папой через пять часов прилетают, - вздыхает.

И я вздыхаю следом, смотря на дорогу, потому что понимаю, что сегодня я все-таки засну без нее и снова проснусь один.

- Значит, увидимся только завтра?

- Да, и будем лишь только смотреть друг на друга, - вздыхает она.

- Угу, - усмехаюсь я и намеренно не говорю то, что ждет ее завтра.

Пусть будет сюрприз для неё и для её папаши инфарктом!

Ха-ха-ха!

34 глава

Тина.

Смотрю на себя счастливую в зеркало мокрую после душа и радуюсь, что влюблена в человека, который всю жизнь был для меня чудовищем.

Смеюсь, вспоминая его поведение на вебинаре, и ни капли не жалею, что просто с дури своей заставила его и себя идти на второй день. В жизни так не смеялась, хватаясь за живот от боли.

По мне так самое прекрасное первое свидание в моей жизни!

Там был и смех, и грех, ласка и мы, соединенные своей любовью.

Призналась Марселю в любви после боли, которую он мне причинил и в прямом, и в переносном смысле.

Мне было больно, но эта боль, когда он входил в меня между ягодиц, была мучительной лишь в начале, а потом я извергла дофаминовую истерику, словно разорвало меня на части. Впрочем, все произошло, как и с нашими судьбами. Нам было больно друг от друга лишь в начале, а потом радостно до любви сейчас. До взрывал чувств и до истерики гормонов.

Удивляюсь тому, как он нежен ко мне, и так приятно быть для него не страшилищем, кикиморой или болотной кикиморой, а малышкой.

С ним я поняла, что хочу быть маленькой, беззащитной малышкой. Потому что убедилась, что он удержать сможет, если я падать начну. Он сильный, властный, внушающий страх одним озлобленным взглядом, и сейчас такой взрослый, когда не пинает больше мяч, а главенствует над клубом.

Марсель больше не мальчишка, издевающийся надо мной, он мужчина, который меня любит, а я его малышка.

Его!

Усмехаюсь и выхожу из душа. Смотрю на время и начинаю готовиться к приезду родителей. Хотела встретить их сама, но дядя Лева опередил. Поэтому осталась в квартире, готовясь к встрече со своими родными и любимыми, опорой и поддержкой.

Час, а потом два, и раздается долгожданный стук в двери. Рвусь, улыбаясь, к двери и открываю её, пуская из глаз сразу слезы счастья, видя маму и папу.

Скучала! Была одна! Столько всего испытала и справилась!

Обнимаю и целую крепко родителей, а в груди все кричит и требует рассказать обо всем.

Поделиться!

Но нельзя. Ведь тогда Марселя папа порвет на части и на клубе ему поставит крест. Знаю папу, ибо он слишком любит свою дочь, но я его люблю его не меньше.

Папа — это защитник. Папа — это моя сила, папа — мой самый первый кирпичик фундамента.

- Ну рассказывай, малышка, — улыбается папа, когда они садятся за стол, накрытый мною приготовленной едой.

- Я скучала, — улыбаюсь я.

- Солнышко, мы тоже, — млеет мама и прикладывает голову папе на плечо, любуясь мною, как и папа.

- Кому первому ножки и ручки поотрывать? — смеется папа, обнимая маму одной рукой.

- Я сама справилась, - ехидно щурясь, я.

- И с Марселем? - спрашивает мама.

- С ним тем более, - усмехаюсь я, вспоминая, как именно мы расправились с друг другом в туалете.

Папа заметно напрягается и морщится, словно ему вообще о нем слышать даже неприятно.

Хмурюсь, потому что обидно становится, но все-таки продолжаю разговор и уношу его в другое русло.

Мама с папой уже приобрели дом здесь, но оба сошлись на том, что я могу жить отдельно. Мама объяснила это тем, что мне пора искать свою любовь, которую я уже нашла, но они еще не знают. А папа хоть и пыхнул яростью, но кивнул, соглашаясь с мамой.

Поужинали и включили фильм, расположившись на груди у папы вместе с мамой.

Смеялись между делом, пока я рассказывала о своей команде и первой победе здесь. А потом мама уснула, и папа её унес на руках во вторую спальню.

Вышли с ним на балкон, и он прикурил сигарету. Облокотился на перила локтями и выпустил в воздух терпкий дым.

- Малыш, я тебе здание выкупил для твоего личного клуба, - говорит он и улыбается.

А у меня от радости аж писк изо рта вылетел!

- Боже мой! Спасибо!

- Я же обещал, но с тебя диплом, - подмигивает.

- Он уже практически в моих руках, пап, - усмехаюсь я.

- Не сомневаюсь, поэтому уже и приобрел, - улыбается.

- Спасибо, пап, - обнимаю его.

- С документами Лева поможет. Он по таким делам у нас специалист. Ты ещё не передумала? И вправду детьми клуб набивать будешь? - хмыкает папа.

- Не передумала. Хочу их с трех лет силой закалять. Тем более здесь, как оказалось, так и делают. На соревнованиях, что я была, было множество клубов, где есть малыши, подростки и юниорки, как их называют. Хочу вступить в их федерацию со своим клубом.

- У тебя получится, - целует меня в макушку, - я спать, дочь. Спокойной ночи, - стучит мне кончиком пальца по носу.

- Спокойной ночи, - улыбаюсь я.

Рухнула на кровать и провалилась в сон, представляя, каким будет мой клуб и уже давно с выбранным для него названием “Vigor”, что значит сила.

Утром, проснувшись, кинулась к телефону и улыбнулась, обнаружив сообщение от Марселя.

Марсель: Доброе утро, малышка :)

Я: Доброе утро :)

Марсель: Чем порадуешь?

Я: Папа здание купил для моего клуба :)

Марсель: Клуба?

Я: Мечта моя давняя. Хочу детей тренировать в своем клубе черлидинга, а папа обещал помочь, и вот… здание уже есть! Осталось заполучить диплом :)

Марсель: Хочешь себе подобных создавать? Планету заражать? Мне уже жалко мужскую половину :)

Я: Дурак :)

Марсель: Люблю тебя :) и буду любить твоих детей :)

Я: И я тебя люблю :)

Время пролетело довольно быстро, ведь, позавтракав, мы с родителями отправились на моей машине покупать папе машину. Дальше отправились оценивать купленный дом. По итогу домой к себе я вернулась за несколько часов до юбилея тети Марины.

Бегло приняла душ и уложила волосы. Натянула на себя серое шелковое платье с рукавами в облипочку и квадратным вырезом на груди. Нанесла перламутровые тени и мерцающие румяна, а после выбежала на парковку, где меня ждал дядя Лева со своей невестой.

В ресторан вошли мы всей своей семьей, от чего заслужили шокирующие взгляды и визг тети Марины, которая не знала о приезде мамы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Они схлестнулись объятиями и проревелись друг другу от счастья, а я все это время смотрела лишь на одного человека…

Марсель стоял рядом со своим отцом в смокинге в белой рубашке, расстегнутой на несколько пуговиц, и улыбался, бегая по всему моему телу глазами.

Шикарный, прекрасный, мужественный, и он мой.

Улыбнулась ему в ответ бегло и посмотрела на папу, который все это время смотрел то на меня, то на Марселя и хмурил брови.

Тетя Марина скомандовала идти к их столику, и папа выставил свой локоть передо мной, вынуждая взять его под него. Взяла, конечно, но с этим действием не смогла сдержаться, не закатить глаза и улыбнуться.

Разместились у столика, и папа намеренно встал между нами с Марселем, словно чувствуя, что между нами что-то есть. От чего мое тело все напряглось, а от того, как поглядывал на меня через него Марсель, я вообще сквозь землю провалиться хотела.

Я не боюсь отца, я боюсь его реакции. Я боюсь, что из-за меня может пострадать Марсель и лишится наших яиц!

Вот и стою сглатываю слюну и бегаю глазами по столу, тянусь за бокалами с шампанским и дышу часто, пропуская разговоры за нашим столом.

А потом замираю, когда в уши врывается голос Марселя, который выдает следующее:

- Тина, идем потанцуем?

У меня глаза округлились от шока, и, кажется, голова кружится начинает от переполняющих меня эмоций. Смотрю на него и всем видом показываю, что он с ума сошел и реально ненормальный!

Сглатываю и смотрю на папу. Папа дышит часто, и словно из ноздрей у него пламя выплескивается. Страшно до ужаса!

И не за меня!

- Не думаю, что это хорошая идея, - нервно бросаю я и залпом высушиваю бокал.

- Идем, - шепчет мне на ухо Марсель, уже держа меня за талию.

Он труп!

Выбора нет, ибо обидеть Марселя при всех — это сравнимо с его скорой смертью!

Поэтому иду, хотя каждый раз оборачиваюсь на папу, к которому ехидно улыбаясь подходит дядя Вильям. Мамы смотрят шокировано на нас и словно не дышат, а потом синхронно делают глоток из своих бокалов.

- Ты дрожишь, малыш, - шепчет мне на ухо Марсель, когда притягивает меня к себе ближе за талию и берет мою ладонь в свою.

- Ты самоубийца, Марсель, - шепчу я и покрываюсь мурашками от его играющих пальчиков по моему позвоночнику.

- Я влюбленный чокнутый, - целует меня в висок, и я дышу чаще, прикрывая глаза.

А потом не открываю их, ведь боюсь, открыв, увидеть его без яиц.

Сглатываю и продолжаю дышать часто, танцуя в крепком объятии Марселя. И замираю, когда вдруг его губы падают на мои. А потом они резко пропадают с моих губ, как и его крепкие руки, вынуждая открыть глаза.

- Ты совсем охуел?! - рычит папа, вставая между нами с Марселем.

- Ну да, от того, что по уши влюбился, - усмехается Марсель, а я мысленно кручу пальцем у его виска, чтобы завести его шестеренки, ведь они явно остановились и напрочь снесли весь его инстинкт самосохранения.

- Пап…

- Молчи лучше, Тина! - рычит папа.

- Пусть скажет, Аян, - встает напротив папы дядя Вильям, закрывая своего сына.

- Что?! - папа смотрит на меня и закатывает глаза.

- Пап, я люблю его, - пожимаю я плечами.

- Я тебе дочь доверил, придурок! - рычит папа на Вильяма, а потом со всей силы бьет ему по лицу.

Дядя Вильям каким-то необычайным способом уворачивается и наносит папе удар в живот. Папа кидается на него с серией ударов.

По итогу папа валит дядю Вильяма на пол и ложится на него сверху, нанося удары по лицу, пока дядя Вильям смеется и что-то говорит только ему.

Смотрю на маму, а она довольно соединяет бокалы с тетей Мариной, смотря на нас, и улыбается счастливо.

- Мама?! - указываю я руками на дерущихся отцов.

- Малышка? - зовет меня Марсель, и я оборачиваюсь.

Марсель стоит на одном колене и улыбается, как Чеширский кот, словно принял что-то запрещенное! Замираю, когда он тянется зачем-то в карман, и дрожать начинаю, когда он достает коробочку из него.

- Не надо, Марсель... - льются у меня слезы с глаз, понимая, что он хочет сейчас сделать.

И я хочу, правда!

Но мне сейчас так больно и страшно, что все так быстро, и буквально несколько дней назад между нами была пропасть в размер с адом. Я буквально недавно страдала от его издевательства, мучилась от его злодеяний и горела от его сброшенных на меня обидных слов.

Да у нас отцы глотки друг другу рвут! Мой вообще мечтает ему яйца оторвать!

Марсель, видя мою реакцию, все равно с улыбкой на лице раскрывает коробочку с кольцом и выдает:

- Малыш, я люблю тебя. Давай до пенсии вместе? Давай навечно? Ведь я без тебя даже спать не могу, а просыпаться без тебя вообще невыносимо! Я буду держать и удержу, ты только не бойся и люби меня сильно. Я для тебя весь мир к ногам преклоню. Давай ты и я вместе навсегда? - сглатывает. - Ты выйдешь за меня?

- Нет! - кричит папа.

- Да! - визжу я и хватаю Марселя за щеки, притягивая его к своим губам.

Целую его, и слезы радости текут с глаз.

Больно, потому что в груди сердце бешено бьется и выламывает стенки. Ком в горле стоит и душит. Но я все равно порхаю душой, ведь сама же понимаю, что влюблена в него до безумия и хочу с ним вечно и навсегда. Хочу, чтобы рядом и каждое утро, день, вечер. Возможно, переубиваем друг друга, но все равно любить буду, потому что другого никогда уже не смогу.

Марсель мое персональное чудовище, а я его малышка.

- Счастья вам, молодежь! - смеется дядя Вильям.

- Ну ты и сука, Виля! - снова бьет смеющегося дядю Вильяма папа.

И мы с Марселем улыбаемся в поцелуе, а потом снова впиваемся и крепко сжимаем друг друга, потому что уже не можем и дня друг без друга.

Мы любим!

Начали с боли, ненависти и слез, а впереди вместе в любви и радости вечной...

***

✨ Дорогие друзья! ✨

Спасибо каждому, кто поддерживал нас своими звёздочками и был с нами на протяжении всего пути! Если вы ещё не подписались на мой аккаунт, пожалуйста, сделайте это. У меня много интересных историй, которые ждут вашего внимания.

Буду рад(а) видеть вас среди своих подписчиков! Не упустите возможность первыми узнавать о новых публикациях и благодарить автора за его труды.

Подписывайтесь на мой аккаунт, ведь я уже совсем скоро обрадую вас новой книгой! ????

Конец