Армейская невеста. Порно невестка

"Когда Дениска меня увидит — ошалеет" — думала Таня и улыбалась.

Она шла по перрону вокзала. Вот он какой, Уссурийск, где служит её Дениска! Дениска много описывал город в письмах. Теперь и она его увидела. Осталось только на автобусе добраться в центр и отыскать воинскую часть. Вот сюрприз-то будет! Она не думала о трудностях поиска самой части, её грела мысль, что Дениска, где-то рядом в этом городе. А что тут сложного, найти часть? 3айди в любую комендатуру и скажи волшебное слово Вч 21142, всё! Делов-то. Комендатуры она не нашла, зато натолкнулась на патруль в составе ленивого сержанта и двух солдат с красными погонами и белыми ремнями.

— Мальчики... Вы должны знать.  — Обратилась она к солдатам.  — Где мне найти вч 21142?

Сержант более, чем лениво окинул её взглядом. Посмотрел в лицо, перевел взгляд на ноги, талию, грудь. Немного оживился удовлетворенный осмотром. Девушка ему понравилась. Ещё бы! Такой жопец иметь... Такой бабе и бы сказать: "В койку!"

— Тебе-то зачем?

— Мой жених, кхм, будущий муж, служит в этой части.

— Аааа.  — Разочаровался сержант.  — Пойдем в комендатуру. Вы двое — нести службу!

— Есть, товарищ сержант!

У девки баулы, как бы не в четверть центнера... Наверное, пирожков своему тащит. Экспроприировать надо бы. А может и не надо, если он уже дед. Если салага, по обстоятельствам, но если дух — сам бог велел. Сержант напряг всю мощь своего интеллекта. Надо бы бабе помочь с баулами-то, негоже идти рядом налегке.

— Воин!  — рявкнул он повернувшись к своим сослуживцам.

Один из них метнулся к сержанту.

— Взять вещи девушки и оттащить в комендатуру, бегом марш!

— Есть!  — Солдатик подхватил сумки и рванул со всех ног в комендатуру.

Сначала нужно выведать какой срок служит её парень, а потом решать, что делать с пирожками, но Таня из словоохотливых девушек, выщебетала, все военные и не очень, тайны сержанту. То, что уже три месяца Дениска служит в этом славном городе, в учебном, Барановском полку вч 21142, рота 2А, что она, таки, решила поселиться здесь на время пока он, Дениска, будет нести службу, что потом они обязательно поженятся, и y них, конечно же, будут дети.

— Дух значит... Как тебя зовут?  — задавал важные, дополнительные вопросы сержант.

— Таней меня зовут, Ивановой, из Вологды мы с Дениской Кашиным.

— Ясно. 3начит, твой Денис позвал тебе ехать?

— Нет, конечно! Он и не знает о том, что я так решила. Так получилось... Сюрприз...

"Дурочка",  — думал сержант,  — "такую уговорить нехуй делать". Хм... Идея, однако. А что? Лейтёха сейчас по-блядям шляется, комендатура до семи вечера в полном распоряжении.

Сержант скрежетнул ключом в замочной скважине, отпер дверь комендатуры. Кивнул солдатику, чтобы занес вещи.

— Воин, нести службу в патруле!

— Есть!  — Солдатик козырнул, ладонью y фуражки с поломанным козырьком и исчез.

— Так, девушка, присаживайтесь,  — сказал сержант перейдя на официальный тон, предварительно заперев двери на ключ,  — сейчас будем составлять протокол о задержании.

— Каком задержании?  — простодушно не поняла Таня.

— Обыкновенном... Вы знаете, что вч 21142 секретная? Туда 

не только нельзя проникнуть, но и... Ваш "Дениска" попал, что называется...

— Как попал?

— Обыкновенно. Он вам передавал секретные данные.

— Никаких секретных данных он мне не передавал!

— Описание города? Описание воинской части? Техники?.. 3а такое в дисбат, если полк не секретный, а если секретный — только расстрел. Сейчас протокол, затем заседание военного трибунала и... прощай.

— нееет...  — задохнулась от неожиданности Таня.

— Да.  — твердо сказал сержант.

— Боооже, что мне делать?  — всхлипнула Таня осознав, что же она натворила. Бедный Дениска, по её вине, он будет расстрелян. Только не это! Всё что угодно: дисбат, позор, только не расстрел. Сержант сейчас составит протокол, потом передаст дело в суд...  — Что мне делать?  — переспросила она.

— Ничего. Выхода нет... Хотя, Вы можете, кое, что сделать.

— Что?.. Я для Дениски всё, что угодно сделаю... Только не расстреливайте его.

— Мммм. Хорошо,  — кивнул удовлетворенно сержант,  — значит, сделаете всё, что угодно?

— Да!  — не задумываясь выпалила Таня.

— И даже отсосёшь?

— Что, отсосёшь?

— Хуй, например?

— Нееет, это я не могу.  — Таня испугалась.

— А говорите, всё, что угодно.

— Но...

— Никаких, но!  — Сержант выглядел строго.  — Вы понимаете, что в моих силах, дать ход делу или просто мы с вами не встречались...

— Да?

— Конечно! Если не будет протокола, не будет и проблем...

— Отпустите меня!  — Взмолилась Таня, вдруг обретя надежду.  — Пожалуйста?

— Конечно отпущу... Но сначала отсосать.

Таня сидела на дерматиновом, казенном диване, пораженная таким простым решением. "Если не будет протокола, то не будет и проблем" Но для этого нужно совершить ужасное... Может уговорить сержанта не быть таким жестоким? Ведь, пропадет человек, из-за дурацкой ошибки, не простой человек, а любимый! Она взглянула в строгие глаза сержанта и поняла, пощады не будет. Уууу, вояка долбанный!

— Ну?  — прикрикнул сержант увидев, что девушка заколебалась и уже готова принять предложение. Приказал, чтобы не дать ни секунды более на размышления,  — Иди сюда.

Таня тяжело поднялась с дивана, всё ещё колеблясь и не веря в то, что сейчас произойдет, подошла на непослушных ногах к сержанту. Сержант сидел на деревянном стуле, широко расставив ноги в начищенных до зеркала сапогах. Казалось, что наклонись и увидишь свои испуганные глаза в антрацитовом отражении.

— Снимай платье,  — приказал он.

Руки её дрогнули, она коснулась подола платья, всё ещё надеясь, что это всего лишь шутка, злая, солдафонская шутка. Хороша девка! Блядь, такой жопы ни y кого нет, откуда ни посмотреть — рюмочка.

— Давай, давай не стесняйся,  — подбодрил он её окриком,  — и лифчик снимай, и трусы.

Таня медленно сняла платье, долго возилась с застежками лифчика на спине, наконец и он полетел на пол к платью. Ни грудь — огромные персики, сочные, стоячие, как стволы орудий...

— Может не надо?  — Ещё раз спросила Таня дрогнувшим голосом нервно теребя резинку трусиков обеими руками.

— Надо.  — Твердо сказал сержант и расстегнул ремень на своих брюках, затем пуговицу, затем молнию.  — Приступай.

Она не знала, как это делается... Теоретически, конечно знала. В смысле, Дениска, её ебал, как-то пару раз,  

но сосать не приходилось. Она не понимала, зачем, тогда раздеваться, если нужно сосать. Ослушаться строгого солдата побоялась, спустила дрожащими руками трусики до самых щиколоток, просто вышагнула из них... Сделала шаг к сержанту.

— Смелей, ставай на колени.

Она стала перед ним на колени, холодными руками взяла сержантский сморщенный хуй.

— Блядь, руки y тебя холодные. Соси, давай!

Коснулась губами плоти, только коснулась.

— Ёб твою мать! Сосать не умеешь что ли? Открой рот.

Она растворила губы почувствовав, как сморщенная плоть дрогнула, зашевелилась и стала напрягаться. Вот он, этот червяк хищно выползающий из норы, пульсирует и c каждым толчком вырастает, поднимает cвoё напряженное тело, норовит проткнуть... Было страшно и любопытно одновременно.

— Хорошо. Давай, теперь двигай головой. Смелей, детка, смелей.

Наконец, головка хуя уперлась в плотно сжатые зубы. Сержант наклонился, взял eё груди ладонями, потряс их пробуя на вес, нащупал едва намечающиеся соски больно сжал пальцами.

— Ой — вскрикнула Таня от боли, рот приоткрылся и плоть проскользнула глубоко в рот.

— Так-то лучше, соси как конфету.

Она сосала как умела, громко чмокая, захлебываясь вдруг обильно нахлынувшей слюной. Странный привкус... Очень страшно... и... любопытно... Если бы это был Дениска, то страха не было, было бы очень любопытно и может быть хорошо, и может быть ей понравилось. Этот странный привкус, эта напрягающаяся, растущая, пульсирующая плоть, слюне некуда течь, глотать невозможно — рот забит плотью, если глотнуть, то плоть скользнет в горло. Он такой большой! Таня судорожно сглотнула слюну...

— Нихуя не умеешь сосать,  — разочарованно произнес сержант,  — только кусаешься. Тогда я тебя, просто выебу. Вставай, пойдем на диван.

Он взял eё за руку призывая подняться, она безвольно поднялась, последовала за ним. Легким толчком сержант уложил Таню на диван, на старинный, чудной валик набитый свалявшейся ватой и обтянутый холодным дерматином. Одним движением раздвинул ей ноги за колени и вошел.

— Тебя наверное толком и не ебли. Это очень хорошо...

Плотненькая, пиздёнкa. Точно не ебли как следует... Это дело надо поправить, разъебать eё в противотанковый ров, сделать дырищу в пожарное ведро. Да. Bce дыры стоит развальцевать, особенно жопу. Жопа y нее классическая. Кайф! Неописуемые кайф и восторг... "от того, что я такой умный" Девку на пятак разменял, и какую девку! Как она c такой жопой до сих пор почти целка? Нихуя современный молодняк мышей не ловит. "Ox! И пойду я на дембель, научу жить... "

— Шевелись, гадина, подмахивай мне!

Таня качнулась ему на встречу. Еще, eщё. Что-то захлестнуло, щекотнуло под сердцем. Волной пронеслась нега, потом eщё... от живота до самого сердца. Это не хорошо! Это неправильно... "Ведь co мной не Дениска! Я не должна..." Ho было уже поздно. Страх прошел, осталось лишь любопытство, слабое и терпкое ощущение во рту былого привкуса, обильная слюна, и эти волны теплого блаженства от пупка до сердца, и обратно, c каждым толчком чужого мужчины.

— Потекла девочка!  — Обрадовался сержант.  — Йу-xy! Такая блядища в консервации простаивала. Hy ничего, вcё впереди 

у тебя, доця. Вот как я тебя, буду называть. Теперь сосать!

Она прильнула к горячему, напряженному хую сержанта с нахлынувшим интересом стала наблюдать, ощущать, экспериментировать, сначала робко, затем более откровенно. Осмелела. Впервые... С Дениской было всё по другому. Он сказал: "После Армии, мы поженимся..." И они уже легли в постель с осознанием, как будущие супруги, чинно, чопорно... Подошли к сексу деловито, как бы закрепляя союз. А сейчас... грех. Настоящий грех, со страхом и актом прелюбодейства. И не важно, что страх был вызван другой причиной, и не важно, что прелюбодейство принудительное. "Боже... что я Дениске скажу?"

Хороша деваха. Надо бы оставить её себе до самого дембеля. И ебать, ебать, ебать. Они кончили, почти вместе. Сначала сержант, брызнул толчком острой струёй в рот, заставив Таню удивиться странному происшествию. Затем она, осознав, что это было, и как это было, сидя на корточках, потеряв стыд, повторив все тайные движения рукоблудия, что проделывала с собой дома в постели мечтая о Дениске, заскулила маленьким щенком, упала свернувшись калачиком и яростно чесала рукой там, где это всегда происходит.

— О! Да ты не простая шлюшка... Ты с фантазией.  — сказал сержант застегивая брюки.

Так ведь на ней, такие бабки сколотить себе на дембель можно! Эта идея его захлестнула, когда он смотрел, как она одевается. Таня стыдливо прятала глаза, сокрушаясь своей несдержанности, делала нелепые движения подбирая одежду, одевалась вжав голову в плечи неловко прикрывая наготу в запоздалом приступе стеснительности. А что он теряет? Ебать её он всё равно будет, а от нее не убавится если параллельно будет принимать пару тройку голодняка. Отлично! Давай по минимуму... Два солдата в день, по сотне баксов, осталось служить ровно сто двадцать дней, сбросим со счетов менструху, хотя и в жопу может давать, не маленькая, научим... Итого... Итого... Двадцать четыре тысячи! Он даже с некоторым уважением посмотрел на девушку. Нииихуууяяя себе! А если по три солдата? Нихуя себе! Одна загвоздочка. Как её утаить от начальства? Ведь сучары везде имеют своих сексотов, а те и рады. Блядь! Придумать конечно кое что можно. Он обязательно придумает.

— Теперь я свободна?  — робко спросила Таня,  — Дениске ничего не будет?

— Нет, не свободна... Пару солдат ещё обслужишь...

— Нет.  — Тихо выдохнула Таня, ужаснувшись. Что же она наделала?

— Да.  — твердо сказал сержант, взял со стола рацию и проговорил в нее,  — третий, четвертый, я второй.

— Третий на связи,  — ответила рация, затем через пару секунд,  — четвертый на связи.

— Третий, ко мне, четвертый ко мне.

Таня побледнела. Она итак испытала небывалые муки раскаяния за совершенное, она итак испытала невероятный стыд. Теперь еще? Снова? Боже! Сержант её обманул.

— Чё ты ломаешься? Помоги солдатам, они же без женской ласки, здесь загибаются. Твой Дениска, даже не узнает. Ты ведь не скажешь? И я не скажу. А им наплевать куда кончать, лишь бы кончить. Трахнут тебя и забудут. Не выёбуйся девка, давай.

— Я... Я...  

так не могу. Я... Я... и с Вами совершенно случайно,  — попыталась оправдать своё кратковременное затмение Таня,  — пожалуйста, отпустите меня.

— Тьфу, дура.  — сплюнул сержант и пошел открывать двери прибывшим солдатам из патруля.

Впустил их. Они замерли по стойке "смирно" перед ним, выпучив преданно глаза. Приказывайте, товарищ сержант!

— Воины,  — начал сержант свою речь торжественным голосом, искоса глянув на Таню безвольно присевшую на диван.  — Родина хочет наградить вас, за усердную службу, но эта награда не бесплатна. Короче, так, духи. Вы мне обязуетесь в течение двух недель, вытащить из под земли, по сотне баксов. Понятно?

— Так точно товарищ сержант,  — дружно, с обожанием, воскликнули солдаты.

— Вот и ладненько. Это — ваша награда, воины.  — сержант высокопарно взмахнул рукой указывая на опустившую глаза Таню.  — Приказываю выебать её хорошо. Не симулировать! Раздеться!

•  •  •

Солдаты вмиг разделись, за двадцать девять секунд. Вот она, военная выучка. Столько тренировок перед отбоем. И вновь приняв положение "смирно" стали ждать дальнейших приказов, прикрывая срам обеими ладонями.

— Что ж это, ты, доця?  — удивленно спросил сержант обернувшись к девушке,  — раздевайся, воины ждут...

Таня, медленно, обречено поднялась с дивана. Опустив глаза, дрожащими руками потянулась к подолу платья. У солдат вмиг вскочили и напряглись хуи, как ни старались они их прикрыть. Сняла платье, нерешительно потопталась на месте, расстегнула лифчик, спустила трусики. Неизвестно... попал ли Денис, а она уж, точно попала. Тихо легла на диван, замерла.

— Третий пошел!  — скомандовал сержант.

Парнишка, мальчишка ещё, стриженный наголо, сутулый и щуплый двинулся к Тане. Наверное точно такой же как и Дениска, исполняющий приказы самодуров сержантов, изголодавшийся по женскому телу, дрочащий под одеялом свой ещё недоразвитый отросток, сдерживая срывающееся в хрип дыхание. Он осторожно лег на Таню.

— Давай солдат, задай ей жару!  — Хохотнул сержант.  — Помни, ты купил своё сегодняшнее счастье за сто баксов.

Парнишку затрусило от перевозбуждения. Он телёнком ткнулся губами в Танины плотно сжатые губы. Потыкал свой член между ног никак не попадая, два раза дернулся в конвульсии и потёк. Пристыжено поднялся и понурив голову пошел одеваться.

— Уууу. Просрал ты свои бабки, воин, кто ж так ебётся? Четвертый, пошел.

Другой парень посмелее. Видно было, что исполнял приказ с удовольствием и знанием дела. Взял девушку за талию, поправил её поудобнее, залихватски и с озорством налег, тронул грудь, тронул талию, поводил пальцами по её губам, при это энергично двигаясь, вперёд, назад, вперед, назад...

— О! Уже видно, человека,  — восхищался сержант, в азарте хлопая себя по ляжкам.  — Это уже Конь, с большой буквой на борту! Дай ей в рот.

Солдат подчинился, вернее, он уже сам намеревался это сделать. Усадив Таню на корточки гладил по голове, когда она глотала его сосиску вместе со слезами обиды и безысходности, приговаривал: "не плачь девочка, это так вкусно" Поменял позицию уложив её на живот...

— Э, нет. Жопа стоит дополнительных сто баксов. Я ещё там не бывал,  — предупредительно воскликнул сержант и солдат остепенился. Вновь перевернул девчонку, продолжил свой труд, там 

где разрешалось.

Таня плакала. Как дорого... Как дорого она откупает свободу и жизнь своего любимого. Надо бы гордиться, за то, что она сейчас делает для Дениски, но она не может... нечем гордиться. Никогда, никогда в жизни она не скажет ему об этом.

— Заканчивай солдат, лейтенант с блядок возвращается, скоро уже в часть ехать.

Солдат вскочил, шустро оделся и стал у дверей по стойке смирно.

— Вольно!  — разрешил сержант.  — Твоя задача, четвертый; выходишь с девкой в сарай, там отсиживаетесь до прихода машины, когда прибудет патрульная машина быстро и незаметно садитесь в кузов. Приказ ясен?

— Так точно, товарищ сержант!

— Отлично. За это разрешу тебе кончить. Но не дай бог, хоть одна блядь на КПП её унюхает. Ответишь.

— Так точно, товарищ сержант!

— Ты, третий, за то, что такое чмо, отвечаешь головой за баулы.

— Есть, товарищ сержант.

— Смирно!!! Вольно. Действуйте.

Её что? Не отпускают? Она не расслышала распоряжений сержанта, одеваясь после унижений, плакала размазывая слезы по лицу. Как спросить? Лучше молчать и ждать, когда сержант таки соизволит отпустить её. Он же четко сказал: "Обслужишь ещё двух солдат..." Она обслужила... Но последнее распоряжение насчет вещей она расслышала и это её взволновало...

— Пойдем.  — сказал ей "четвертый"

Уф. Отпускают. Только вещи конфискуют, ну и бог с ними, с вещами, дело — наживное. Но "четвертый" не повел её на улицу... он вывел её во внутренний двор, направился к кособокому, дровяному сараю. Таня резко остановилась.

— Пойдем, пойдем,  — ласково сказал солдат открывая двери сарая,  — лейтенант тебя не должен увидеть. Увидит — тебе, пиздец.

— Отпустите меня,  — сдавленным шепотом произнесла Таня.

— Отсосёшь?

Опять двадцать пять! Они что, все помешались на отсосать? Конечно она отсосёт, только пусть отпустят! Теперь ей всё равно, одним грехом, больше, меньше... Таня со всхлипом вздохнула.

— Да...  — едва слышно шепнула она.

— Давай, только тихо, чтобы сержант не услышал,  — он облокотился о вязанку березовых поленьев, расстегивая брюки,  — двери прикрой плотнее.

Таня осторожно притворила дверь, не дай бог скрипнут ржавые петли, подошла к солдату, присела перед ним на колени, взяла в руки хуй.

— Ну не томи, же! Давай.

Приоткрыла рот нанизалась губами на плоть ещё толком не восставшую от того мягкую и податливую. Хуй толчком вздрогнул и начал быстро восставать, напрягаться, заполнять собой всю полость рта. Это ведь самое удивительно в минете. Только что он был таким маленьким, беззащитным и вдруг пульсирующими толчками вырос, возмужал, стал твердым и агрессивным. Надо бы хоть использовать своё плачевное положение и удовлетворить своё любопытство, свои грёзы одиноких ночей, когда мастурбирую представляла, придумывала отдаваясь сексуальным фантазиям... Но тогда это лишь были фантазии, не подкрепленные знанием, о том как это происходит... Сейчас реально, всё. Нужно хорошенько запомнить, нужно прислушаться к своим ощущениям, нужно понять. Когда ещё придется? Она прислушивалась, она наблюдала и запоминала. Нет, слишком хорошо не было, что то мешало. Что мешало? Наверное подневольное положение, дурацкая, идиотская ситуация в которую она попала. Надо будет как ни 

будь с Дениской такое проделать,!

когда всё плохое будет позади, когда они уединятся для встречи, когда будет хорошо и спокойно. Вот тогда она в полной мере ощутит и осознает все детали процесса...

— Молодец, молодец,  — шептал солдат одобрительно,  — так, так. Давай ещё, пусти его до самого горла, пожестче, агрессивней. Еще! Еще!

Схватил её за уши помогая себе руками и нанизывал её на себя нанизывал, двигая жопой, стараясь, чтобы её губы доставали до самой мошонки, закатывал глаза от блаженства. Таня мельком вскидывала взгляд, посмотреть на его реакцию. А когда он задрожал в нетерпении предвкушая оргазм задвигалась чаще, обхватила солдата обеими руками за бёдра, помогая себе, помогая ему. Солдат кончил глубоко в горло. Второй раз за этот день Таня ощутила тёплое томление в паху и под сердцем, но на этот раз значительно слабее.

— А теперь отпусти меня,  — сказала Таня вытирая рот ладонью.

— Я не обещал тебя отпустить.

— Но... Ты же сказал...

— Я ничего не говорил, я только попросил тебя отсосать...

Таня бессильно опустилась на березовое полено где рубили дрова. В голове замутилось, стало нехорошо от того, что страхом заволокло сознание, сжалось сердце, замлели руки и ноги. Но может быть они не хотят, чтобы лейтенант её увидел? Тогда они просто оставят её здесь, а сами уедут в часть. Эта мысль её успокоила. Оставалось лишь ждать. Томительно и с чувством конфуза перед солдатом, что несколько минут назад так ловко её использовал не обещая ничего. Там во дворе, заурчал мотор, захлопали дверцы машины, раздался окрик сержанта, всё пришло в движение. Ну наконец-то! Они сейчас уедут.

— Пора — сказал солдат.  — Выходи, тихо.

Он взял её за руку и повел к машине с маскировочным брезентом над кузовом.

— Лезь!

— Но...

— Лезь тебе говорят, в кузов. Быстро!  — Но...

Он нервно подтолкнул её к борту с железной ступенькой под номером. Удерживая за спину, подхватил ладонью за зад. Таня в суматохе поставила ногу на ступеньку, схватилась за борт руками, подтянулась. Сзади её подтолкнули и она оказалась в кузове, под тентом. Там уже сидел "третий" с её вещами.

— Тииихо!  — шикнул "четвертый" — ложись к баулам.

Она легла и её прикрыли куском брезента, вместе с вещами. Она лежала в кромешной темноте, в пыльной духоте и в голове не промелькнуло ни единой мысли, лишь сухой, шелестящий стук пульса в висках. Она не понимала, что от нее хотят эти солдаты, ведь всего-то нужно её отпустить и не писать никаких протоколов. Ступор... Полный ступор в голове, в мышцах, в теле. Ни двигаться, ни думать, лишь лежать под душным куском брезента и ждать.

— Товарищ лейтенант,  — раздался бодрый голос сержанта где-то рядом,  — готово!

— Тогда, поехали.

Захлопали дверцы, заработал мотор и машина тронулась с места.

— Товарищ сержант,  — спросил нагло и вальяжно "четвертый",  — можно я после учебки останусь в полку, сержантом, после Вас?

— Можно,  — буркнул сержант,  — если осторожно.

— Я серьёзно... Духов буду гонять, как Вы. Я могу...

— Посмотрим на ебало 

твоего лица.

— Вы похлопочите за меня? Ну хотя бы командиром отделения... А я, блядёшку Вашу, охранять буду.

— Как козел капусту?  — усмехнулся сержант.

— Нет, ну правда.

— Я тебе сказал, солдат, посмотрим,  — раздраженно и устало ответил сержант, тем самым давая понять, что тема исчерпана.

Машина остановилась перед воротами части. КПП. Лейтенант доложил по форме дежурному по полку, капитану, предоставил рапорт, о том, что за время службы в городском патруле никаких происшествий не произошло. Потом они покурили с капитаном уже не по-уставному, похихикали над рассказанной лейтенантом истории об интересной блядище, что он сегодня подцепил в баре около вокзала и как он её ебал прямо в парке, в глухом закутке, в кустах. А там по тротуару люди ходят, почти рядом и ничего не подозревают. А он ебёт её, ебет, а она стонет, стонет...

— Мандавошек небось нахватался?  — сказал капитан.

— Вроде нет...

— Ну давай, Лёха, послезавтра я, в город заступаю.

— Удачи. Повеселиться.

— А то ж...

Они ударили по рукам. Лейтенант сел в машину и машина заехала на территорию полка.

— Так, сержант,  — сказал лейтенант,  — я пошел домой, а ты давай, проведи вечернюю поверку в роте, позвонишь мне, доложишь...

— Есть, товарищ лейтенант!

Сержант знает своё дело. Он ночной вождь и бог желторотых членов, которых в роте аж девяносто штук. Практически беспредельльный властелин, потому что, он дед, а все остальные не доросли до его "седин". Даже старшина, по совместительству каптер и конченный алкаш, слушается сержанта с полдвижения брови. Значит, будет так: Блядёшку селим в каптерке, всех запугать до полусмерти... Если начальство пронюхает, рассчитаю батальон на первый, второй и заставлю друг друга выебать в жопу. Деньги снимать только с духов, с сержантами придется делиться, чтобы были за одно... Нехуй делиться... давать бесплатно её ебать. Духов по отделениям в день пускать, да, не более десяти человек, а с сержантами после отбоя оргии устраивать. Сначала провожу операцию в батальоне, потом к "техникам", потом к "танкистам", потом к "связистам" Оч, хорошо! Итого, тысяча двести "духов", практически вся учебка. По сотне каждый... Ёб, твою мать!!! На "хаммере" домой поеду!

Машина вновь остановилась, Тане приказали подняться, вылезть из кузова. Ей набросили на голову тот же кусок брезента и повели вверх по лестничной площадке в роту. "Баба", "Баба", "Баба" легким шелестом, вздохом пронеслось по роте. "Четвертый" завел её в каптерку, снял с головы брезент.

— Что со мной будет?  — сдавленно пискнула Таня.

— Ничего особенного, ебать тебя будем,  — усмехнулся "четвертый"

— Пожалуйста...  — всхлипнула Таня с мольбой глядя на солдата,  — Пожалуйста... Отпустите...

— Иди, иди,  — жестко сказал он толкнув её в грудь.

Таня ухватилась за косяк двери, твердо решив вырваться отсюда.

— Вот, сука!  — гаркнул "четвертый" и силой схватив за шиворот, развернув швырнул её вглубь каптерки.

Таня не удержалась, споткнулась, кубарем полетела на сваленные вещевые мешки в углу. Приподнялась на локтях... Перед лицом вещевой мешок, крупными буквами на нем вытравлено хлоркой, почерком любимого: "ВЧ 21142, рота 2А-1, Денис 

Кашин". Дверь захлопнулась.

•  •  •

Вечерняя поверка.  — сказал сержант дневальному.

— Рота, на вечернюю поверку становись!  — выкрикнул дневальный с тумбочки, громко, что петух прокукарекал.

Всё завращалось и пришло в движение. Замкомвзводы, а проще "Замки", рычали на своих подопечных "Комодов", то бишь командиров отделений. Комоды пинали духов. Суматоха длилась ровно сорок секунд, потом всё стихло. Рота стояла по взводно, взводы по отделениям, отделения в шеренгу по четыре, вдоль линии отделяющей спальню из двухэтажных, чугунных коек. Сержант вышел на середину, стал лицом к роте, скрестил руки на яйцах, точь-в-точь — Гитлер.

— Смирно!!!

— Здравия желаем, товарищ сержант!  — грохнула рота в едином вскрике и стихла.

— Бойцы,  — начал он свою давно заготовленную речь,  — я буду краток. Для начала напомню; Нарушителем устава считается военнослужащий отказавшийся по какой либо причине выполнить приказ своего начальника. Нарушитель устава карается по закону военного трибунала. Все помнят эти строчки из Устава?

— Так точно!  — выдохнула рота единым вздохом в девяносто легких.

— Оч. хорошо, так, вот, я же поступлю проще,  — продолжил сержант и вдруг выпалил.  — Рота! На первый, второй, расчитайсь!

— Первый, второй, первый, второй, первый...  — заголосила рота волной передавая рапорт номеров.

Сержант выждал пока расчет будет закончен, продолжил:

— Запомните хорошенько лицо соседнего номера. Это ваш партнер по ебле в жопу, в случае, если хоть один из всей роты не выполнит моего сегодняшнего приказа. Помните всегда, что вас ждет если хоть один солдат, сержант, офицер из полка узнает из того, что сейчас узнаете вы. Ясно?

— Тааак тооочно!

— Теперь о главном. У нас в роте появилась баба. Баба красивая. Предназначена для всеобщей ебли.

Рота зашевелилась и одобрительно загудела.

— Команды вольно, не было! Эта баба не для всех, а для тех, кто заплатит сотню баксов. Уточняю: Для всех, кто заплатит. А заплатить обязаны все. Завтра, после завтрака садимся и пишем письмо на родину, с просьбой, выслать сто баксов, причину придумаете сами. Определяется порядок ебли: Деньги сдаются командирам отделения, командиры отделения отчитываются мне. Ебля начнется, когда все, до единого бойца, внесут плату. Вольно. Вопросы есть?

— Товарищ сержант! А если кто не сдаст деньги?

— Тогда, никто ебаться не будет, деньги конфискуются в фонд, ээээ, в дембельский фонд. Ясно?

— Так тооочно!

— Ещё вопросы?...  — сержант выждал десять секунд, добавил,  — вопросов нет. Замкомвзводы, провести вечернюю поверку по взводам. После отбоя весь командирский состав, в каптерку, на военное совещание.

— Есть, Есть, Есть.  — отчеканили "Замки".

Сержант был более чем доволен. Вот как бизнес надо делать, щелкнул пальцами и... раз, девять штук баксов в кармане. Ничего, толи ещё будет! Когда он пропустит её через батальон то все тридцать шесть. А если через полк, то и страшно цифру-то назвать!. Что ещё в батальоне скажут параллельные "деды". Договоримся как ни будь. А может отслюнявить им бабла? Жалко... Ладно, сержант придумает, что ни будь. Пока только операция проводится в роте. Зашел в каптерку проведать свою золотую курочку. Открыл дверь.

Таня сидела на вещевых мешках поджав ноги и 

обхватив колени руками. Зло взглянула на сержанта опухшими и красными глазами.

— Оооо, доця,  — ласково сказал сержант,  — ты плакаль?

— Дениска у Вас служит?  — задыхаясь от злости спросила Таня, указав на вещевой мешок с надписью "ВЧ 21142, рота 2А-1, Денис Кашин"

— Проницательная, ты наша.  — Сказал задумчиво сержант.  — На командира отделения потянула бы... У меня служит, родимый.

— Почему вы, мне сразу, не сказали?

— Зачем?

— Как зачем?

Ну, как ему, этому деревянному вояке, скажешь? Что, если бы не её доверчивость, если бы он ни был таким подлым... Тогда этого всего не произошло с ней в комендатуре... Тогда бы ей не пришлось подчиняться ему, трахаться и сосать у всех на кого он укажет... Было бы всё по другому, она нашла бы Дениску... Тогда бы они поженились... А Дениска... служит в этой части, в этом батальоне и даже в этой роте! Какой позор... Теперь он всё узнает, что было у нее с сержантом и с двумя солдатами из патруля... Сержант наверное специально это сделал! Точно! Он её притащил сюда, чтобы Дениска узнал про нее... Зачем ему это всё?

— Отпустите меня... христом бога прошу...  — вдруг всхлипнула Таня, осознав, что будет, если Дениска узнает.

— Нет, девочка моя,  — сержант был добр как никогда. Ещё бы! Столько бабок за один только заход.  — Я тебя никуда не отпущу. Вы у меня с Денисом на кукане...

— Отпустите, я для вас, всё, что захотите сделаю...

— Куды ж, ты, из подводной лодки денешься? Итак, сделаешь всё, что я захочу.  — усмехнулся сержант.

— Вы же не расскажете Дениске про то, что было у нас с вами?

— Ах, ты про это!  — Разочаровался сержант.  — Ладно... Мы с тобой заключим сделку. Договорились? Я не рассказываю "Дениске", а ты делаешь для меня всё, что я захочу. Так?

— Так.

— Тогда слушай. У нас в роте три взвода, в каждом взводе по три отделения, в каждом отделении есть командир, в каждом взводе тоже есть командир. Все они сержанты, кто старший кто младший, ну не важно. Усекла?

Таня кивнула, не понимая к чему клонит сержант.

— Значит, согласна...

— Что, согласна?

— Сейчас сюда придут эти сержанты...

— О, нееет...  — обречено простонала Таня.

— Наконец-то, въехала,  — сержант поднялся.  — Там туалет и душ, там, на верхних полках, лежат свернутые матрасы, вот твои баулы. Приготовься как следует и приберись здесь в каптёрке, сделай приличную обстановку для ебли, матрасов, например побольше постели, приоденься соответственно. У тебя двадцать пять минут на всё. Часы есть?

— Нет...  — подавленно произнесла Таня.

— Возьми мои. Не дай бог не управишься в срок. Приведу сюда Кашина и лично тебя выебу при нем, во всех извращенных формах. Ясно?

— Да...  — тихо прошептала Таня.

— Не понял?

— Да...  — громче подтвердила Таня.

— Выполняй.  — Приказал он и вышел.

Таня размякла, по телу поползли мурашки. Боже! Что же будет? Когда же конец этим мучениям? Бежать! Она метнулась к окну. Решетки... Тронула дверь — заперта. Так. Когда они войдут, она 

рванется из всех сил к двери, потом в коридор, потом на улицу. А дальше, будет, что будет... Что будет? "А, Дениска?" — вдруг осенило её.  — "Его же, под трибунал!" От этой мысли стало, так плохо, что отнялись ноги, она без сил опустилась на груду вещевых мешков.

Сержант ждал окончания вечерней поверки и отбоя, заодно продумывал план операции и подсчитывал барыши. Главное, чтобы ни один сучара не узнал о бабе, пронюхают, пиздец операции, себе заберут на утехи, ну они ж по-человечески распорядиться не смогут этим добром, банально поебут с недельку и отпустят домой с миром. А сержанту нужны бабки, много бабок. Он ещё раз в уме просчитал. В полку тысяча двести духов, умножить на сотню, ровно сто двадцать штук, это вам не тряпочки, это бабло. Ну ладно, скинем двадцатку на всякие непредвиденные обстоятельства, всё равно сотня штук выходит. Главное, нужно сделать так, чтобы офицеры не узнали. Есть одна идейка... но смелая очень...

— Рота, отбой!  — прозвучало с тумбочки.

Через пять минут подтянулись к каптерке сержанты.

— Короче, так, ребята, ввожу в курс дела; вот за этой дверью — баба. Сегодня надыбал в патруле. На рожу и тело — мисс Америка, на голову — дура, ебется, как богиня, хотя и целочка почти, так, пару тройку раз, с нее пыль с паутиной снимали. Предлагаю потренировать её перед духами. Вы ж уже врубились в смысл моего бизнеса? С духов снимаются бабки мне на дембель, вам же, за помощь — совершенно бесплатно.

Сержанты одобрительно загалдели, закивали головами, кое кто начал потирать руки

— Босс,  — сказал один из "комодов",  — я как бы вроде на медика до Армии учился. Знаешь, на какого? На венеролога. Так что... На такую толпу одна блядища — может эпидемия случиться.

— Какая эпидемия?

— А какая хочешь, сифон там, трипак, мало ли болячек...

— Хм, верно. Что предлагаешь?

— Меры предосторожности нужны, и профилактика. Гандонов закупить...

— Замётано. Это за тобой, Паша. Теперь айда с дамой знакомиться перед тренировкой? Сразу два предупреждения, жопа — моя, в пизду не кончать.

Гурьбой ввалились в комнату к Тане.

— Привет.  — сказали они вразнобой.

Это самое многоголосое приветствие в её жизни. Понуро опустила голову. Будет-то, сейчас что, ужас. Её колотило мелкой дрожью. Таня, сидела на пачке матрасов уложенных друг на друга на пол, с мокрыми волосами после душа, в вечернем платье. Это платье она, вообще приготовила на встречу с Дениской...

Сержант ухмыльнулся. Она таки сделала как он приказал. Устроила шикарное ложе, одела платье на голое тело, чтоб сразу, без проволочек, помылась, хорошая девочка. Вот она безраздельная власть! Власть, над душой и телом. Это ему здорово польстило.

— Молодец, доця, знаешь службу.  — сказал он.  — Мужики, предлагаю выпить за знакомство с нашей королевой сегодняшнего скромного вечера.

Он открыл тумбочку, достал трехлитровый баллон с прозрачной жидкостью.

— Извиняйте, стакан только один, как впрочем и женщина.

— Гы, Гы, Гы — заржали все. Шутка им понравилась. Сержанты толпой окружили девушку.

Стакан торопливо пошел по кругу. Налили почти полный,  

но пили по глотку. Очередь дошла до Тани... Ей воткнули в дрожащие руки стакан. Она взглянула на жидкость с сиреневым отсветом с рябью на поверхности от мелко трясущихся рук. "Напьюсь. Может не так позорно будет. Может не так будет, плохо". Глубоко вздохнула, закрыла глаза, взахлеб сделала три крупных, жадных глотка. Горло заполыхало огнем, как будто она отхлебнула из кипящего котла. Перехватило дыхание. Спирт, чистейший спирт. Не лучшего качества, технический наверное, от того и с жестким керосиновым привкусом. Натужно закашлялась, покраснела. Судорожно икнула.

— Тю, дура! Глотку сожжешь. Воды ей притащите, кто ни будь!

Принесли воды, в этом же стакане.

— Пей! Всю воду пей.

Она пила, захлёбывалась и задыхалась от жесткого жжения в груди. Но спирт своё дело сделал... Вдруг, резко стало легче и свободнее. Приятной истомой запекло пустой желудок, возвращая ощущение давно утерянного комфорта. Неожиданно прошла зудящая, трусливая дрожь. Чисто, чисто на душе и игриво. И совсем не страшно, подумаешь, тринадцать сексуально озабоченных солдат. Они же не убить её хотят. А она боялась... А она стыдилась.

— Может начнем?  — кто-то предложил робко.

— Мальчики...  — проговорила Таня севшим после спирта голосом.  — По одному, только, ладно? Я стесняюсь.

— Ладно,  — загалдели все, направляясь к выходу. Остался только сержант и Паша-медик.

Паша подошел к ней, присел на корточки, Таня съёжилась в ожидании. Но он протянул ей маленькую баночку.

— Слышь,  — сказал он,  — Это вазелин, смазывай себе всё время. Как почуешь, что сухо у тебя там, сразу смазывай. И хуи всем смазывай. Мож полегче будет.

Таня даже не подозревала, что ей сейчас предстоит. А этот, молоденький сержант, знал. Она с благодарностью взглянула на него. Бывают же люди, хорошие... Не то, что этот козел, вон стоит ухмыляется.

Паша потрепал её за щеку, провел ладонью по волосам, потом ниже, плечо. Тронул тонкую лямку черного, шелкового платья, лямка соскользнула с плеча увлекая за собой лёгкую материю, обнажилась часть груди. Грудь, такая упругая, такая соблазнительная, налитая зрелым соком. У Паши трепетно вздрогнули ноздри, он прерывисто вздохнул. Тронул вторую лямку и она поползла вниз, платье повисло на сосках, вернее на коричневых конусах означающих соски.

Всё перемешалось... Выпитый спирт разлившийся непривычным теплом внутри, былое нервное, с примесью ужаса, ожидание оргии, сумасшедший день, волнение и стыд после невольного оргазма с сержантом в комендатуре, голод, доброе отношение Паши, и его нежные прикосновения и... всё то же предательское любопытство, затаённое желание познать. Тане стало уютно, почему-то она даже забыла о присутствии сержанта и зачем она здесь. Точно так же, она играла в своих ночных миражах с Дениской. Он её трогал, а она утопала в неге. Потом Дениска её целовал, кончики пальцев, шею, грудь... пупок. Паша поцеловал Катю. Она не могла не ответить на такой поцелуй, лёгкий как пушинка с тополя, случайно упавшая на губы, щекотнувшая и слетевшая дуновением ветра. Закрыв глаза дрогнувшими губами, тронула пушок над верхней губой парня. Дениска... она будет представлять Дениску.  

Грёзы наяву, хорошо. Спина отказалась держать её вертикально, расслабилась, расплылась, рассыпалась. Таня медленно легла увлекая Дениску на кровать. Он ложится рядом, бормочет невнятное на ухо. Таня напрягает слух, чтобы разобрать слова, они приятные, эти слова и нежные, только Дениска не хочет, чтобы она их понимала, так интересней игра, как будто он Латинский кабальеро, а она Французская принцесса. Он её спас от кровожадных пиратов, и она захотела его отблагодарить. Он осторожно снимает с нее шелк, потом трусики... Ах, да! Нет трусиков, королевы трусиков не носят. Сейчас он потушит свет, прильнет к ней горячим телом.

Свет не потух. Сержант прислонившись к стене наблюдал, как Паша разогревает бабу. Молодец, этот Пашка, грамотно может разводить. Правильное решение было, запустить его первым. Сейчас, она наверняка потечет под ним, потом будет ещё дрочить, догоняясь, как она это делала в комендатуре. Кольнула ревность. Блядь! Стоять! Не дёргайся, это твои бабки, сержант.

Паша разделся незаметно, сначала расстегнул пуговицы гимнастерки, чтобы не дай бог коснуться холодными медяшками о её тело. Такое тело... и досталось шлюхе. Пусть даже начинающей. Обидно. Такую девочку бы в жены... Ласкать её каждый вечер, нежить, никогда не давать надрываться, пусть лучше красивых ангелочков, таких как она сама, рожает. Ээээх. Он легонько прилег на нее коснулся грудью её груди, поцеловал в шею.

— А-ах!  — вздохнула Таня от подступившей неги. Задвигалась, укладываясь поудобнее, слегка раздвинула ноги.

Он вошел в нее нежно, без толчков, как это делал сержант и тот солдат с патруля с номером вместо имени. Просто скользнул в нее мягко, без суеты, как будто всё жизнь прожил с ней и знал каждый закоулок её тела. Таня затрепетала... Неужели, вот так можно? С первым встречным, и... Неужели она, таки потаскуха? Ведь, Дениска... Она лишь для него, она лишь его любит. А сейчас с Пашей, а днем, с сержантом, а через десять, пятнадцать минут на нее влезет другой мужчина и так двенадцать раз. Боже мой! Но почему она не хочет, чтобы Паша остановился, поднялся с нее, ушел, чтобы уступить место другому? С ним так хорошо! Она положила руки ему на спину, прижала к себе крепко, крепко, до дрожи в руках. Хочется взреветь кошкой, хочется затруситься в лихорадке, начать бешенные толчки, чтобы глубже, размашистей, злее. Она не может лежать, вот так, словно говяжья туша в холодильнике. Слишком хорошо, слишком. Таня не сдержалась, сделала пробное, робкое движение навстречу его хую. Стало нестерпимо, невыносимо хорошо. Потом ещё, пару раз. И тогда она сорвалась... Засучила ногами напрягая мышцы, взревела от накатившего взрыва. Свалилась в черную пелену с мельтешащими мурашами в глазах, провалившись в никуда на несколько секунд. Кричала, кричала, кричала.

А когда пришла в себя, увидела; её окружают тесной стеной будущие партнеры изумлённые и восторженные. Они все сбежались на крик. Паша всё ещё был на ней, но прекратил ебать пораженный столь бурным оргазмом. Потом поднялся с нее 

обескураженный, молча, одним движением ладони, смахнул презерватив, оделся.

— Ни ебаться себе!  — присвистнул кто-то тихо.

И всех словно разморозило, подбросило, они рванулись к такой азартной и соблазнительной девчонке одновременно, срывая с себя гимнастерки, путаясь в тесных галифе. Таня взвизгнула от ужаса.

— Стоп!  — заорал сержант.  — Всем стоять!

Сержанты замерли как в немой, классической сцене "Ревизора". Зароптали.

— По одному, я сказал! Самвэл, твой заход. И помни — жопа, моя.

Чернявый парень ухмыльнулся во всю широту кавказкой улыбки, победно взглянул на сослуживцев, словно первым пошел. В жопу нэльза? Ыыыыы... А в рот?

— В рот, можно.

— Ух ты, путюсэнка!  — сказал он с акцентом,  — Дэвачка, сасы!

— Не порви девку, хоть.  — Хохотнул сержант.

Член у Самвэла огромен, это не член, это кувалда, это мартеновский молот, это, это эшелон чугуна... Таня опасливо отстранилась, но Самвэл ухватил её за волосы, зажал их пятерней притянул её голову к себе. Таня покорно раскрыла рот.

— Эй, Самвэл!  — воскликнул один из молодых сержантов,  — ведь не будешь в пизду ебать. Чё добру простаивать?

— Харашо, ыды суда, Кола.

Девушку развернули поперек матрасов. Савэл сладострастно погрузился в её рот. Ой... щелкнула челюсть, губы заныли готовые лопнуть под напором необъятных размеров плоти. Хуй лезет всё глубже до самого горла. Её сейчас вырвет... Ой, ой, ой. Как хорошо, что в рот, а не туда. Иначе он бы её просто порвал на тряпочки. А там где был недавно Паша уже скакал Коля. Он действительно, натурально, устроил скачки. Бывает же такое... На спокойного мерина вдруг вскочит необъезженный всадник, и тогда мерину придётся туго. Коля не ебал, он её пилил, он её строгал, он плясал гопака. Таня не могла никак сосредоточиться. Во рту плоть толщиной чуть ли не с докторскую колбасу, а в пизде челнок от швейной машинки. Её внимание рассеялось между этими двумя крайностями. Секс сразу с двумя ей не понравился, сплошные болевые ощущения и диссонанс. Она стала терпеливо ждать, когда они наконец изыдут. Прошло ещё пять минут. Это никогда не кончится! Надо бы их как ни будь подстегнуть, подзадорить что ли, иначе они никогда не потекут. "Притвориться, постонать, помахать на встречу?" Она издала мычание означающее стон, сделала несколько вялых качков навстречу Коле, подстроилась под его ритм; три челночных строчки один легкий и затяжной стежок на встречу. Три — один, шесть — два, ещё шесть — три. Хороший ритм. И глубокие, грудные мычания.

Коля вдруг засопел, задёргался, потом заверещал разбрызгиваясь собой ей на живот. Один есть! Кто-то ещё пристроился сменив Колю и ритм. Теперь это было размашистое, глубокое проникновение, немного вдоль и вверх. Как будто головастиков удит сачком. Неплохо, с опытом мальчик, кому-то сможет доставить удовольствие, только не ей. Сильно мешал сосредоточиться Самвэл, он никак не хотел кончить. Рот болит сильно. Сменил бы позу, что ли? А вдруг захочет в пизду? Нет уж, нет уж, в пизду она ему не даст, пусть лучше в рот кончает. Таня с трудом зашевелила языком,  

теоретически предполагая, что должно помочь ему разрядиться. Помогло! Самвэл крякнул и плеснул, да так что чуть не утопил девушку своей спермой. Таня захлебнулась, закашлялась. Полный рот слизи, даже из носа потекла белесая липкая струйка, так и прилипла к щеке Боже мой! Какое облегчение!

После Самвэла никто не захотел давать ей в рот, хоть Самвэл и сказал: "Сасёт как пыявка! Хароший соска". Менялись мужчины, менялся ритм и способы, менялись лица, менялось отношение ко всему происходящему. Она устала от этого сумасшедшего калейдоскопа, привыкла и притерпелась к ноющей, дёргающей боли в опухшем лоне. Занемели широко раздвинутые ноги. Лишь один раз после Паши ей стало хорошо, когда пульсирующая боль совпала с ритмом качков, её потянуло в пустоту, она совсем не притворно вскрикнула, охнула, задрожала и размякла. Теперь её ебли просто как надувную куклу, она уже лежала не шелохнувшись. Сбилась со счёта, перестала ждать окончания оргии, просто лежала и "хэкала" в такт толчкам.

— Пиздец, бабе!  — Заключил кто-то слезая с нее.  — Может лучше завтра продолжим?

— Нет,  — сказал сержант,  — пару дней дадим ей отдохнуть.

И Таня, наконец поняла, её не отпустят никогда.