В объятиях бандита

Глава 1

Апрель, 1995

Алина

Погода уже которые сутки бесновалась. На улице стоял просто дикий холод и без конца лил дождь. Даже не скажешь, что весна.

Я дико замёрзла в своей машине, тщётно пытаясь высмотреть в темноте указатель на поворот к нужному посёлку. Моя старенькая «шестёрка», доставшаяся от отца, как назло начала барахлить именно сегодня – печка еле грела, а дворники то и дело замирали в самый неподходящий момент.

– Ну давай же, миленькая, не подведи, – пробормотала я, в очередной раз ударив кулаком по приборной панели.

Дворники дёрнулись и снова заработали, со скрипом размазывая дождевую воду по лобовому стеклу. Я выдохнула с облегчением и бросила взгляд на часы – начало двенадцатого. Ещё полчаса, и буду у сестры.

После изматывающей смены в районной больнице мне хотелось только одного – рухнуть в постель и проспать часов двенадцать. Но тревожный звонок от Лены заставил повременить с отдыхом. У пятилетней Юльки поднялась температура под сорок, а в их посёлке – ни врача, ни аптеки. Местный фельдшер уехал в город, вернётся только завтра. Я собрала все необходимые лекарства, которые смогла взять в больнице, и, едва переодевшись после смены, отправилась в путь.

Трасса была пустынной. Ночью, тем более в дождь, мало кто рисковал выезжать за город. По радио крутили Агутина «Хоп-хэй, ла-ла-лэй», а за окном мелькали тёмные силуэты деревьев. Я прибавила газу, переживая за Юльку, и чуть не пропустила нужный поворот. Притормозила и аккуратно съехала на более узкую дорогу.

Асфальт здесь кончился, начался гравий. Моя «шестёрка» запрыгала на ухабах, я сбросила скорость и максимально сосредоточилась на дороге.

Внезапно в свете фар возникла тёмная фигура. Мужчина стоял прямо посреди трассы, раскинув руки в стороны. Моё сердце пропустило удар, я резко вдавила педаль тормоза. Машину занесло, и она остановилась буквально в метре от человека.

– Какого чёрта?! – выдохнула я, перепугавшись до смерти.

Мужчина как ни в чём не бывало подошёл к машине и постучал в окно с моей стороны.

Я замерла, не зная, что делать. Ночь, глухая дорога, неизвестный мужик...

По-хорошему мне следовало нажать на газ и уезжать отсюда как можно быстрее. Но что-то заставило меня опустить стекло. Всего на пару сантиметров, чтобы только узнать у него, что случилось. Зачем он бросился мне под колёса.

– Ого, что такая милая девушка забыла на трассе посреди ночи? – удивлённо произнёс мужчина. Голос у него был низкий, хриплый.

– Что вам нужно, вы зачем под колёса бросаетесь?! – нервно спросила я, чувствуя, как каждая мышца в теле до предела напряглась.

– Машина заглохла, аккумулятор сдох, – пояснил он, махнув рукой в сторону обочины.

Я всмотрелась в его лицо. Молодой… На вид ему было около двадцати пяти. Широкие плечи, короткая стрижка, кожаная куртка, наглые глаза – типичный образ братка из какой-нибудь бандитской группировки. Обычным людям встречи с такими, как он, ничего хорошего не сулили.

– Не бойся, милаха, я тебя не обижу, – снисходительно усмехнулся он, будто прочитав мои мысли. – У тебя «крокодилы» есть?

Я кивнула. Отец всегда держал в багажнике полный набор автомобилиста, включая провода для прикуривания.

– Я вам не милаха, – строго произнесла я, наконец найдя в себе силы заговорить. – И зачем вы так на дорогу выскочили? Я же могла вас сбить.

– Извини. – Незнакомец неожиданно виновато улыбнулся. – Твоя машина третья за час, предыдущие даже не притормозили. Пришлось идти на крайние меры.

Я лихорадочно соображала, как мне поступить. У Лены больной ребёнок, каждая минута была на счету. Но бросить человека с заглохшей машиной ночью на трассе…

Я не была дурой и понимала, чем может обернуться для меня моя доброта. Этот парень с наглыми глазами не походил на ангела, он мог легко изнасиловать меня прямо в поле, а потом задушить, и ему, скорее всего, даже ничего за это не будет.

Но с другой стороны, если бы он хотел сделать мне что-то плохое, то уже давно разбил бы камнем стекло и вытащил меня из машины силой.

– Хорошо, – решилась я. – Давайте прикурим, только быстро, я очень спешу.

Трясясь от страха, что совершаю большую ошибку, я накинула капюшон и вышла из машины, чтобы достать из багажника провода. После чего вручила их незнакомцу.

– Алексей, – представился он, протягивая мне свободную руку.

– Алина, – осторожно пожала я его ладонь.

Она оказалась крупной и сильной, а ещё мокрой от дождя. От соприкосновения наших пальцев странное ощущение пронеслось по моему телу, словно ток заструился под кожей.

Я поспешно отдёрнула руку.

Алексей наклонил голову вбок и посмотрел на меня, слегка прищурив глаза.

– Машина там, – кивнул головой он в сторону обочины.

– Хорошо, я сейчас подгоню свою.

БМВ третьей серии чёрного цвета стоял на обочине, едва заметный в темноте. Я остановилась перед ним, мысленно отметив, что машина совсем новая и явно дорогая.

– Вау, какая тачка, – выдохнула я, не удержавшись.

Алексей усмехнулся.

– Ага. Хочешь прокатиться?

– Нет, спасибо. Я очень тороплюсь к сестре, у неё ребёнок заболел. Температура высокая, а в их посёлке нет ни врача, ни аптеки, – скороговоркой выпалила я, смутившись и занервничав от того, что ляпнула.

Во взгляде Алексея что-то изменилось.

– Понял. Давай тогда быстрее разберёмся с проводами, – сказал он, доставая из кармана куртки и включая яркий электрический фонарик.

Мы открыли капоты обеих машин.

– Ты знаешь, как это делается? – спросил Алексей, дав мне один конец проводов.

– Теоретически, – призналась я. – На практике не приходилось.

– Ясно, тогда я сам.

Он ловко подсоединил провода сначала к аккумулятору моей машины, потом к своему. Попросил меня сесть за руль и не глушить двигатель.

– Контакт должен быть хороший, – пояснил мой новый знакомый. – Сейчас попробую завести.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Алексей забрался в свою машину, провернул ключ. Двигатель издал несколько хрипящих звуков, но не завёлся.

– Чёрт, – выругался Алексей, выходя обратно под дождь. – Похоже, дело не только в аккумуляторе.

Он снова склонился под капот, пытаясь разглядеть что-то в тусклом свете.

– Провода отсоединять пока не будем, – сказал он через минуту. – Попробую ещё раз.

Ещё две попытки не принесли результата. Алексей стоял под дождём, вода стекала с его коротко стриженой головы, и вид у него был такой потерянный, что мне даже стало его немного жаль. Хотя я сама уже продрогла до нитки и сходила с ума от волнения за Юляшку.

– Послушайте, – выпалила я, потеряв терпение. – Я могу подвезти вас до города. Все равно ваша машина сейчас не заведётся, а ночевать в ней – не вариант.

Алексей взглянул на небо, с которого лил дождь, потом на свою машину.

– Спасибо. Я тебе заплачу.

– Не нужно.

Мой новый знакомый отсоединил провода, бросил их в мой багажник и запер свою «бэху», после чего мы сели в мою «шестёрку». У обоих зубы стучали от холода.

Я проверила печку – но толку от неё по-прежнему было мало.

Включив первую передачу, я плавно тронулась, выруливая на дорогу обратно в сторону города.

Несколько минут мы ехали молча. Я нервно постукивала пальцами по рулю, искоса поглядывая на своего неожиданного пассажира. Он сидел, откинувшись на сиденье, и смотрел прямо перед собой, погружённый в свои мысли.

А потом внезапно повернул ко мне голову и спросил:

– Ты сказала, что едешь к сестре?

– Да, в Берёзовку, – кивнула я, бросив взгляд на наручные часы.

– Берёзовка... Это ведь в другой стороне от города?

– Да, километров двадцать.

Алексей нахмурился.

– Ты делаешь крюк из-за меня. Высади на повороте к трассе, дальше я сам доберусь.

– Ночью, в такой дождь? – покачала я головой. – Вряд ли кто-то остановится. Вы до утра будете идти, простудитесь и схватите воспаление лёгких.

– Остановятся, не переживай, – заверил меня Алексей. И добавил со стальными нотками в голосе: – Делай, как я сказал.

Мы доехали до развилки, где региональная трасса пересекалась с дорогой на Берёзовку.

– Останови здесь, – приказал мой пассажир, когда я сбросила скорость.

Я послушно затормозила. Дождь всё ещё лил как из ведра.

– Точно не подвезти до города? – спросила я, чувствуя себя неловко от мысли оставить человека на дороге в такую погоду.

– Точно, – кивнул Алексей. – Тебя ребёнок ждёт.

Он полез в карман куртки, достал стодолларовую купюру и протянул её мне.

Я против воли округлила глаза, уставившись на валюту, будто первый раз в жизни увидела. Тут же сделалось неловко за такую свою реакцию, и я поспешно закрутила головой.

– Не нужно денег, я же говорила.

Алексей удивленно приподнял бровь, разглядывая меня с каким-то новым интересом. А потом спрятал деньги обратно.

– Тогда спасибо.

– Пожалуйста.

Он открыл дверь, собираясь выйти, но вдруг обернулся.

– Как зовут твою сестру и её дочку?

– Елена и Юля, – ответила я, не понимая, зачем ему эта информация. – А что?

– Да так, – пожал плечами Алексей и вышел из машины. – До свидания, Алина.

– До свидания, – машинально ответила я.

Алексей захлопнул дверцу и вскоре скрылся в темноте. Я проводила его взглядом, ощутив странный укол сожаления в груди. Интересно было бы узнать его лучше… Может, он вовсе никакой не бандит, а… молодой бизнесмен, например? Сейчас таких развелось довольно много, их ещё называли «новыми русскими».

Я тряхнула головой, разозлившись на себя за глупые мысли. Ребёнку нужны лекарства, а я тут в облаках витаю.

Быстро развернув машину, я поехала в сторону Берёзовки и через двадцать минут была у Лены.

Юлька лежала в кровати, раскрасневшаяся от жара. Сестра выглядела измученной – не спала всю ночь.

– Спасибо, что приехала, – прошептала она, обнимая меня. – Я уже не знала, что делать.

– Всё будет хорошо, – заверила я, доставая лекарства. – Сейчас мы ей поможем.

Я поставила Юльке укол жаропонижающего и принялась делать обтирания. Через полчаса температура начала спадать.

Лена задремала в кресле, а я сидела у постели племянницы и смотрела в окно на дождь. Без остановки думая об Алексее. Интересно, добрался ли он до города? Или всё ещё стоит на обочине, вконец окоченев от холода?

«Да какая тебе разница! – раздражённо одёрнула я себя. – Всё равно мы больше никогда не увидимся».

Я и представить не могла, как сильно ошибалась.

Глава 2

Несколько дней спустя

Алексей

Я с детства ненавидел больницы. Ненавидел их запах – смесь хлорки, лекарств и человеческих страданий. Ненавидел бесконечные коридоры с облупившейся краской и тусклые лампы дневного света, от которых начинает ломить в висках уже через пять минут. Ненавидел эти звуки – стоны, скрип каталок, шлёпанье старых тапочек по линолеуму.

Но сейчас у меня не было выбора.

– Блядь, не дёргайся, – прошипел я, вцепившись в руль и с трудом удерживая машину на дороге.

Кирпич, сидевший на пассажирском сиденье, что-то промычал в ответ. Его рубашка уже насквозь пропиталась кровью. Он зажимал рукой рану на боку, но кровь всё равно сочилась между пальцами, капая на кожаное сиденье моей тачки.

Ночная стрелка с врагами Усмана пошла не по плану. Он будет в бешенстве. Двое наших полегли, троих забрали менты. Боеприпасы и часть товара потеряли. Да ещё и Кирпич словил перо под ребро.

– Потерпи, братан, скоро доедем, – бросил я ему, вдавливая газ в пол.

Я знал, что в центральную больницу соваться нельзя. Там уже наверняка прикормленные Черепом менты дежурят, ждут, когда кто-нибудь из раненых подтянется. И тогда всем нам пиздец. Но была ещё районная больничка на окраине города, я надеялся, что туда никто не догадается сунуться. Собственно, к ней и держал путь.

За окном моросил мелкий дождь. Который день уже лил как из ведра. Дворники еле справлялись, а Кирпич рядом тяжело дышал и всё сильнее бледнел.

– Бля, не сдохни мне тут, – прорычал я, сворачивая на последнем повороте так резко, что машину занесло. – Усман мне башку оторвёт, если я тебя не довезу.

Возле больницы я остановился не у главного входа, а у заднего – там, где приёмный покой неотложки. Затормозил с визгом шин у самого крыльца, вытянул из тачки Кирпича и потащил внутрь, почти волоком.

– Эй! – заорал я, ввалившись в тускло освещённый коридор. – Врача сюда, быстро!

Молоденькая медсестричка в накинутом на плечи белом халате выглянула из-за угла, увидела нас и тут же исчезла. Через несколько секунд из дверей выскочили санитар и пожилой врач.

– Что случилось? – спросил доктор, подбегая к нам.

– Напали на улице, ножом пырнули, – быстро соврал я. – Спасите, пожалуйста... друга моего.

Врач коротко кивнул санитару, и тот притащил каталку. Мы вдвоём уложили на неё Кирпича, который уже почти не реагировал на происходящее.

– В операционную, срочно, – скомандовал врач, и санитар повёз каталку по коридору.

Я остался стоять посреди приёмного покоя, тяжело дыша. Руки были в крови. Куртка тоже. На полу за мной тянулся багровый след.

Вот жопа…

– Вам нужно заполнить документы, – раздался вдруг голос у меня за спиной. Голос, который показался странно знакомым.

Обернувшись, я увидел хорошенькую медсестричку в белом халате, а в следующую секунду понял, что мы уже встречались с ней раньше. И совсем недавно.

Та самая отважная цыпочка на «шохе». Вот это я прифигел, когда обнаружил её за рулём тогда ночью на трассе.

Она тоже узнала меня. Её губки бантиком мило дрогнули, а глаза на мгновение расширились от удивления. Но, как и в прошлый раз, девочка быстро взяла себя в руки, нацепив на симпатичную мордашку невозмутимое выражение.

– Алексей? – неуверенно произнесла она.

– Надо же, какая встреча, – ухмыльнулся я. – Алина?

Она коротко кивнула, не сводя с меня взгляда.

– Нужно заполнить документы на вашего... друга, – повторила она уже совсем другим тоном. Холодным. Отстранённым.

– К чёрту документы, – отмахнулся я. – Он выживет?

– Доктор Макаров – лучший хирург у нас. Если рана не задела внутренние органы, то шансы хорошие.

– А если задела?

Алина пожала плечами.

– Тогда молитесь.

Я хмыкнул. Молиться. Забавно. Последний раз я это делал лет в пятнадцать, когда мама ещё жива была. А потом понял, что бог, если он и есть, на меня давно забил.

– Всё-таки нужно заполнить документы, – настойчиво продолжила Алина. – Имя пациента, адрес, контактные данные родственников...

– Слушай, давай как-нибудь без этого, – устало произнёс я, проводя рукой по волосам и поздно понимая, что испачкал их кровью. – Оформи его как бомжа какого-нибудь, ладно? Если спросят – скажи, что на улице подобрали. Я заплачу сколько надо.

Она смотрела на меня несколько долгих секунд, а потом поинтересовалась с неприкрытым презрением в голосе:

– Бандитские разборки?

Я не ответил. Вместо этого шагнул к ней ближе, и она инстинктивно отступила назад.

Такая вся из себя Зоя Космодемьянская. Обычно подобные личности вызывали у меня что-то вроде зубной боли. Но эта…

Эта казалась приятным исключением из правил.

Странное дело, но ей я готов был простить и этот осуждающий взгляд, и высокомерно задранный подбородок, и… много чего ещё.

– Пойдёмте, – неожиданно сказала она. – Вам нужно привести себя в порядок.

Развернувшись, Алина пошла куда-то по коридору. Я, помедлив, последовал за ней.

Она завела меня в маленькую комнатку с раковиной и шкафчиками. Достала из одного из них белый халат.

– Снимите куртку, – сказала она, всё так же не глядя мне в глаза. – И рубашку тоже. Нужно отстирать кровь, пока не засохла.

Я усмехнулся.

– Помогаешь избавиться от улик? Я уж думал, ты меня сразу сдашь ментам.

– Я помогаю человеку, который замёрз и испачкался, пока доставлял раненого в больницу, – отрезала она. – А теперь раздевайтесь.

Хотел пошутить и сказать ей что-то вроде «только после тебя, детка», но почему-то не стал. Только слегка приподнял брови, сдерживая просящуюся на губы улыбку. Впервые в жизни столкнулся с такой очаровательно смелой кисуней.

– Ну или нет, если желаете остаться в окровавленной одежде, – быстро добавила она, явно смутившись моего взгляда. – Мне по большому счёту всё равно.

Я послушно стянул куртку, затем рубашку. Боковым зрением заметил, как Алина бросила быстрый взгляд на мой голый торс, а потом отвела глаза. Но не раньше, чем успела заметить шрамы, которых было достаточно на моём теле.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она включила воду в раковине, предложив мне отмыть руки и лицо. После вручила мне полотенце, а сама взяла мою рубашку и принялась застирывать пятна крови на ней куском хозяйственного мыла.

– Спасибо, – сказал я, тщательно вытерев руки и накинув на плечи предложенный медицинский халат. – Ты уже второй раз меня выручаешь.

– Это не значит, что я одобряю то, чем вы занимаетесь, – не поднимая головы, ответила Алина.

– А чем мы занимаемся?

Она подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза.

– Не притворяйтесь. Я работаю в этой больнице уже три года. К нам часто привозят таких, как вы. А ещё чаще тех, кто из-за вас пострадал.

– Что же ты тогда не вызвала ментов? Раз я такой плохой парень?

Алина немного помолчала, продолжая тереть рубашку.

– Такова участь медиков, – наконец сказала она. – Мы помогаем всем, кто нуждается в помощи. Не нам решать, кто достоин жить, а кто – нет.

Я хмыкнул.

– Святая Алина. Спасительница отморозков.

– Я не святая, – огрызнулась она, нервными движения выжимая мою рубашку и протягивая её мне: – Всё равно останутся пятна. Но хотя бы не будет так бросаться в глаза.

Я взял влажную рубашку, наши с Алиной пальцы на секунду соприкоснулись. И я снова почувствовал это – моё тело взбодрилось от её прикосновения, а друг в штанах приподнял голову, напомнив о себе. Точно так же, как и тогда, на дороге, когда мы с Алиной пожали друг другу руки.

– Я думал о тебе, – зачем-то сказал я, склонив голову на бок.

Алина растерянно захлопала ресницами, глядя на меня во все глаза.

– Что?

Интересно, если сейчас усадить её попкой на вот эту тумбочку, задрать халатик и от души выебать, она не будет возражать?

– Я думал о тебе после той нашей встречи, – повторил я, сам не понимая, зачем это говорю. – Ты не взяла деньги. Это было... необычно.

Милаха нервно усмехнулась.

– Да, видимо, в вашем мире отказ от денег – это нечто из ряда вон выходящее.

– В моём мире отказ от денег обычно означает, что хотят чего-то большего, – ответил я, глядя ей в глаза.

– Нет. Ничего подобного. Я просто считаю, что помощь должна быть бескорыстной, – выпалила она, мило раскрасневшись.

Мы стояли так близко друг к другу, что я чувствовал запах её волос. Лёгкий аромат каких-то цветов. И ещё чего-то... вкусного.

Захотелось взять Алину за руку, притянуть к себе и вдохнуть этот её неповторимый запах полной грудью. Так, чтобы башку повело.

Друг в штанах снова напомнил о себе, явно одобрив мою идею.

– Как твоя племянница? – спросил я, отступив на шаг назад от греха подальше. – Выздоровела?

Алина удивлённо моргнула.

– Да, она уже в порядке, спасибо. Ей стало лучше на следующий день.

Я кивнул, испытав странное облегчение. Значит, не зря я той ночью два часа, как долбоёб, голосовал на трассе.

Наш разговор прервал вошедший санитар.

– Алина Сергеевна, вы нужны в приёмном покое.

Алина тут же посерьёзнела.

– Иду, – коротко ответила она и, бросив на меня быстрый взгляд, направилась к выходу. Уже у двери она обернулась: – Ждите здесь. Я сообщу, когда будут новости о вашем... друге.

Я кивнул.

Когда она ушла, я прислонился к стене и закрыл глаза. Внутри кипела странная смесь эмоций, которых я давно не испытывал. Это так… бодрило. Но, блять, учитывая мои текущие проблемы, было вообще не в тему.

Что-то подсказывало мне – эта милашка медсестра не из тех, с кем можно провести пару жарких ночей и навсегда забыть. Мы были знакомы всего ничего, а меня уже не по-детски так к ней тянуло.

Впервые мне так сильно понравилась девушка с тех пор, как я умудрился вляпаться в жену лучшего друга. За что до сих пор себя люто ненавидел.

Нет, блять, любовь – это точно не моя тема. Лучше мне пожалеть медсестричку и сделать так, чтобы мы с ней больше никогда не пересекались. Для её же блага.

Натянул на себя всё ещё влажную рубашку, поверх неё – куртку, и вышел в коридор. Страшно хотелось курить.

Глава 3

Алина

После того как я оставила Алексея ждать в подсобке, для меня началась обычная суматошная ночная смена в приёмном покое.

Тяжёлая травма головы после аварии, пожилой мужчина с сердечным приступом, ребёнок с сильной аллергической реакцией...

Я носилась между кабинетами, заполняла карты, ставила капельницы и на какое-то время совершенно забыла о своём новом знакомом. Который почему-то даже ни разу напомнил о себе.

Только около трёх часов ночи, когда поток пациентов иссяк, я спохватилась, что обещала сообщить Алексею, как закончилась операция у его друга.

Доктора Макарова я нашла в ординаторской – он дремал в кресле, сняв врачебный халат и подложив его под голову вместо подушки.

– Валентин Петрович, – тихонько позвала я, слегка коснувшись его плеча, – простите, что беспокою...

Макаров открыл глаза, сонно моргнул и тут же выпрямился.

– А, Алина, – потёр лицо руками он. – Что такое? Новый пациент?

– Нет, я хотела узнать про того раненого, которого привезли с ножевым...

– Ах, этот... – зевнул Валентин Петрович, обнажив металлическую коронку на верхнем зубе. – Жить будет. Повезло ему – лезвие прошло буквально в миллиметре от печени. Если бы чуть-чуть в сторону, то всё. А так... Зашили, кровь перелили. Пару дней полежит, и можно выписывать.

– Спасибо, – с облегчением выдохнула я.

Макаров потянулся, потёр глаза и снова зевнул.

– Ты часом не знаешь, куда моя пачка сигарет подевалась?

– Вы же бросили два месяца назад, – напомнила я, невольно улыбаясь.

– А, точно, – покачал головой Валентин Петрович. – Совсем из головы вылетело. После таких смен всегда курить тянет, чёрт бы их побрал… Ладно, иди работай. А я ещё немного посплю.

Я вышла из ординаторской, чувствуя странное облегчение. Удивительно – я переживала за этого «друга» Алексея, как за собственного родственника. Будто переживать больше было не о чем.

На ощупь поправив волосы, поспешила в подсобку, чтобы сообщить Алексею хорошее известие. Но там его не оказалось.

«Видимо, уже уехал куда-то по своим бандитским делам», – с лёгким уколом разочарования подумала я.

Ну и к лучшему. Мне не улыбались новые сложности в жизни, а этот человек определённо был ходячей проблемой.

Устало вздохнув, я потёрла виски и отправилась к служебному выходу, чтобы немного подышать свежим воздухом. Толкнув тяжёлую дверь отделения, вышла на крыльцо.

И тут меня поджидал сюрприз.

Алексей стоял, прислонившись плечом к кирпичной стене, прямо под знаком «Курение запрещено», и с наслаждением затягивался сигаретой.

Дождь прекратился, но воздух всё ещё был влажным и прохладным. Я поплотнее запахнула на себе больничный халат.

– А вы всегда игнорируете правила? – спросила я, подходя ближе.

Глаза Алексея сверкнули в полумраке, а на губах появилась та самая наглая ухмылка, которая заставляла моё сердце биться чаще, хотя я изо всех сил старалась игнорировать это.

– А ты всегда такая правильная? – парировал он, выпуская сизую струю дыма.

– Просто сигаретный дым вреден для здоровья. Особенно для пациентов больницы.

– Да что ты говоришь. – Держа сигарету в зубах, он снял с себя кожаную куртку и заботливо накинул мне на плечи.

От неожиданности я на миг потеряла дар речи. Чувствуя, как запах Алексея, которым пропиталась его куртка, обволакивает меня, дразнит обонятельные рецепторы. Этот парень явно пользовался дорогими духами. Тяжёлый древесный мужской аромат в сочетании с сигаретным дымом – я с трудом сдержалась, чтобы не прижаться носом к воротнику его куртки и не вдохнуть поглубже.

Но больше всего поразил сам поступок.

– Вау, – тихо выдохнула я, вновь обретя способность говорить, и предприняла неловкую попытку отшутиться, чтобы скрыть смущение: – Ты меня сейчас просто сразил наповал своей галантностью.

– Ну вот мы наконец и перешли на «ты», – довольно усмехнулся Алексей, беря сигарету в руку и снова со смаком затягиваясь.

Я понимала, что откровенно млею, глядя на него. Словно какая-то тупая малолетка. Но ничего не могла с собой поделать.

Несколько раз с усилием моргнула, чтобы прогнать наваждение, и попыталась вернуть себе строгий вид.

– С твоим другом всё будет хорошо, – сдержанным тоном сообщила я, не в силах перестать наслаждаться теплом его куртки. – Ножевое ранение серьёзное, но, к счастью, внутренние органы не пострадали. Доктор Макаров – настоящий профессионал. Твоему другу очень повезло.

Алексей выдохнул дым и качнул головой с явным облегчением.

– Тогда я его забираю?

Я напряглась.

– С ума сошёл? Его недавно только прооперировали. Ему нужен покой и медицинское наблюдение.

– Да ладно тебе, ничего с ним не случится. Зашили, главное, а дальше уже как-нибудь оклемается.

– Нет, так нельзя, – строго отрезала я, раздражаясь от такого беспечного отношения Алексея к здоровью его же друга. Ну или пускай, подельника. Главное – живого человека.

Алексей прищурился и двинулся на меня, заставляя инстинктивно отступать назад до тех пор, пока я не угодила в ловушку, оказавшись зажатой между его шкафообразной фигурой и кирпичной стеной.

– Слушай, ну ты ведь умная девочка и должна понимать, что моему другу небезопасно оставаться здесь надолго, – вкрадчиво произнёс он, нависая надо мной и угрожающе глядя сверху вниз. – Я не могу тут бесконечно торчать и охранять его, у меня есть свои дела.

– Я всё понимаю, но если ты заберёшь его сейчас, это может плохо кончиться. Кровотечение может возобновиться в любой момент.

Мы стояли так близко друг к другу, что я чувствовала тепло его тела даже сквозь одежду. Глаза Алексея – неожиданно голубые на фоне смуглой кожи – пристально изучали моё лицо, будто он пытался прочитать мои мысли.

– Почему ты так печёшься о моём друге, Алина? – спросил он, и его голос вдруг стал ниже, интимнее, заставляя моё тело покрыться мурашками. – Ты ведь явно не испытываешь симпатии к таким, как мы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Это моя работа, – нервно ответила я. – Заботиться о пациентах. Независимо от того, кто они и чем занимаются.

Алексей неожиданно протянул руку и убрал прядь волос с моего лица, заправив её мне за ухо. Это прикосновение было вполне невинным, но... У меня перехватило дыхание.

– Ему… Ему нужно побыть под наблюдением хотя бы два дня, – отстранённо произнесла я, изо всех сил надеясь, что мой голос не дрожит.

Алексей тихо рассмеялся, и его смех был таким низким и бархатистым, что заставил меня покраснеть.

– Что? – не поняла я.

– Ты так мило заботишься о здоровье Кирпича, – посмотрел он на меня с каким-то ненормальным весельем во взгляде.

– Чего? – нахмурилась я, всё ещё ничего не понимая.

– Кирпича. Моего друга, – с улыбкой повторил Алексей, качнув головой в сторону двери в отделение. – А он бы тебя не пожалел, знаешь ли.

От его слов по спине пробежал холодок. Мне не хотелось даже представлять, что под этим имелось в виду. Как именно этот Кирпич меня бы «не пожалел».

– Я тоже его не жалею, – достаточно резко ответила я, вздёрнув подбородок. – Просто говорю как положено. После такого ранения и операции пациенту требуется наблюдение врача.

Алексей сделал шаг ко мне, сокращая и без того мизерное расстояние между нами до нуля.

– Неужели ты никогда-никогда не нарушаешь правила, Алина? – улыбнулся он одним уголком рта, сверля меня своими невозможными глазами.

– Нарушаю. Иногда, – зачем-то ответила я и тут же пожалела о своих словах. Когда в его взгляде вспыхнул неподдельный интерес.

– Например?

– Например... – замялась я. – Например, сейчас, когда стою тут с тобой… Хотя мне говорили избегать подобных личностей.

Он снова засмеялся, и на этот раз его смех оказался таким заразительным, что я тоже улыбнулась.

– Ты мне нравишься, Алина, – неожиданно серьёзно сказал Алексей. – Не знаю почему, но очень нравишься.

Я замерла, не зная, что ответить. Мое сердце билось как сумасшедшее, и я боялась, что он это слышит.

– А я не должна тебе нравиться, – наконец выдавила я из себя. – И ты мне не должен.

– Но нравлюсь? – Алексей склонил голову набок, пристально глядя мне в глаза.

По моему телу пробежала волна мурашек. Я не знала, куда деть взгляд. Казалось, что Лёша вот-вот наклонится и поцелует меня, и, господи, клянусь, я не стала бы сопротивляться.

Но вместо этого он сделал шаг назад и запустил руку в свои тёмные волосы, взъерошивая их.

– Ладно, – улыбнулся он, но как-то слегка натянуто. – Так уж и быть, не буду тебя смущать. Мне правда надо ехать. Завтра будешь здесь?

– Нет. Я отработала сутки, теперь два дня выходных, – ответила я, к своему ужасу, испытав самое настоящее сожаление. Значит, наверное, мы с Лёшей больше не пересечёмся…

– Жаль, – произнёс он, словно прочитав мои мысли. – Мне бы хотелось... ещё тебя увидеть. Но ладно. У каждого свой путь, да?

– Да, – почему-то шёпотом произнесла я.

– Тогда передай Кирпичу, если он очнётся, что я приеду за ним завтра. Скажи, пусть не шебуршит там у вас и слушает врачей.

– Обязательно, – кивнула я, удивляясь растущему внутри горькому разочарованию. По идее я должна была радоваться, что больше не увижу этого опасного человека.

– Ну, бывай, Алина. – Алексей протянул мне руку для прощания.

Я осторожно вложила свою ладонь в его, ожидая рукопожатия. Но Лёша вдруг поднёс мою руку к своим губам и оставил лёгкий поцелуй на тыльной стороне ладони. Это было так неожиданно и... старомодно, что я окончательно растерялась.

– Пока, – тихо ответила я, ощущая, как горит кожа в том месте, к которому прикоснулись его губы.

– Пока, милаха.

Лёша развернулся и пошёл к своей машине. Я смотрела ему вслед, чувствуя странную тяжесть в груди. Словно я только что потеряла что-то очень важное, чего на самом деле никогда не имела.

«Прекрати, – мысленно одёрнула я себя, тряхнув головой. – Ты ведь прекрасно понимаешь, кто он такой. Не будь наивной дурочкой».

Глава 4

Алина

Только когда его машина отъехала, я осознала, что так и стою в куртке Лёши.

Теперь уже ничего не мешало мне прижаться носом к её воротнику и вдохнуть полной грудью запах. Терпкий, мужской, с нотами дорогого одеколона и сигарет. Запах, от которого кружилась голова.

Растерянно кутаясь в тяжёлую кожу, я вернулась обратно в больницу. Куртка была мне велика – рукава полностью скрывали мои ладони, плечи свисали – наверняка со стороны я выглядела в ней довольно комично. Но было в этом что-то такое... интимное. Словно Лёша обнимал меня.

Закончив дежурство и переодевшись, я долго смотрела на его куртку, размышляя, как поступить. Разумнее всего было бы оставить её в палате Кирпича и попросить девочек завтра вернуть вещь её владельцу. Это было бы правильно.

Но всё же я решила забрать куртку с собой. Вещь явно дорогая – вдруг ещё украдут?

На улице уже светало. Несмотря на весну, было по-утреннему зябко, и я плотнее запахнула свой плащ на груди, поборов желание достать Лёшину куртку из пакета и вновь накинуть на плечи.

Сонно моргали фонари, дворник шаркал метлой по тротуару, где-то вдалеке орала кошка.

Я села в свою верную «шестерку» – от больницы до дома было примерно двадцать минут езды. Обычно эти поездки после ночной смены размывались в памяти – полусонное состояние, механические действия, желание поскорее оказаться под одеялом. Но сегодня я была странно бодра. Фрагменты нашего разговора с Алексеем вспыхивали у меня в голове, вызывая непрошеную улыбку, которую я тут же пыталась подавить.

«Ну хватит уже, Алина» – мысленно попросила я сама себя, подъезжая к своему двору.

Поставив машину и заглушив мотор, я забрала с заднего сиденья пакет с Лёшиной курткой и направилась к своему подъезду. Но не дойдя до него, заметила на скамейке у входа знакомую ссутулившуюся фигуру и невольно напряглась.

Там, нахохлившись как воробей, сидел Славик Лисицын. Мой бывший муж.

«Господи, только этого мне ещё не хватало», – мысленно простонала я, но делать было нечего. Славик уже заметил меня и неуклюже поднялся на ноги.

Конечно же, он был пьян. Его тощее тело шатало так, что казалось, он вот-вот рухнет на асфальт и разобьёт себе что-нибудь к чёртовой матери.

– Алинка, – растянул он свои губы в пьяной ухмылке. – Наконец-то! Я тебя жду тут уже часа три.

– За что мне такое наказание… – пробормотала я себе под нос, устало вздохнув.

Мы познакомились, когда я училась на первом курсе медучилища. Мне тогда было семнадцать, а ему – двадцать пять. Он казался таким взрослым, чутким, понимающим – я влюбилась без памяти. Мы встречались полгода, а потом поженились, как только мне стукнуло восемнадцать. Несмотря на то, что мой отец был категорически против. Тогда он уже тяжело болел, и я думала, что папа просто ревнует меня, ведь после знакомства со Славиком я стала чаще убегать из дома по вечерам на свидания…

А потом отца не стало, и я осталась одна.

То есть, вроде бы как я была замужем, но…

Славик переехал ко мне и ушёл с работы, не предпринимая попыток найти новую. Оказалось, что он выпивает гораздо чаще, чем я думала. А ещё обнаружилось, что в нём живёт скрытая злоба, которую он периодически выплёскивал на всех вокруг – и особенно на меня.

Я любила его. Глотала обиды, прощала, пыталась поддерживать как могла. После учёбы подрабатывала санитаркой в больнице, платили копейки, на эти деньги мы пытались выживать. Но чем больше я старалась, тем сильнее наглел Славик…

Наш брак продержался два года. За это время я окончила медучилище, устроилась в больницу медсестрой и... подала на развод. Лисицын сначала ни в какую не соглашался уходить, но когда я пригрозила милицией, нехотя съехал.

Вот только время от времени появлялся снова – пьяный, жалкий, с просьбами занять денег, которые никогда не возвращал. Иногда я снова поддавалась жалости, иногда прогоняла. А последний раз, когда он попытался ввалиться в мою квартиру с компанией пьяных собутыльников, послала их всех таким трёхэтажным матом, что после этого он долго не приходил. Я думала – всё. Отстал наконец. Ан нет. Вот, пожалуйста, припёрся снова...

– Чего ты хочешь, Слава? – устало спросила я, останавливаясь на безопасном расстоянии. – Денег у меня нет.

– Я не за деньгами, – заявил он, нехило покачнувшись, но каким-то чудом всё-таки устояв на ногах. – Просто соскучился! Хотел тебя увидеть.

– Ты пьян, – констатировала я. – И мне нужно спать. Я ужасно устала. Уходи.

– Не уйду, – упрямо мотнул он головой. – Пусти меня домой. Мне надо с тобой поговорить.

– Это не твой дом, Слава. Пожалуйста, дай пройти.

– Сначала поговорим, – шагнул он ко мне, дыхнув мерзким запахом перегара. – Я хочу вернуться, Алинка. Я изменился. Клянусь, я больше не пью!

– Ты пьян прямо сейчас, – закатила я глаза. – Но даже если бы ты бросил, Слав, назад дороги нет. Любовь прошла, завяли помидоры, сандалии жмут, и нам не по пути. Всё. Разговор окончен. Уходи.

Я снова попыталась пройти, и на этот раз Слава схватил меня за руку.

– Подожди! – стиснул он свои крючковатые пальцы на моём предплечье, причиняя боль. – Выслушай меня!

– Отпусти! – попыталась вырваться я, но никак не получалось – впился мёртвой хваткой. – Слава, ты делаешь мне больно!

– А ты мне тоже делаешь больно! Каждый раз, когда отталкиваешь меня! – слёзно произнёс он, его лицо исказилось в страдальческой гримасе. – Я же люблю тебя! Я жить без тебя не могу!

– Пусти! – дёрнулась я сильнее, и в этот момент он потерял равновесие.

Мы оба упали.

Я – на асфальт, больно ударившись бедром.

Он – сверху на меня, ещё сильнее сдавив мою руку.

– Ты просто бессердечная стерва! – заорал он мне в лицо. – Нравится смотреть, как я страдаю, да?! Нравится, когда я унижаюсь перед тобой?!

– У тебя что, белая горячка, придурок?! Слезь с меня! – пыталась я отпихнуть его, но безуспешно. – Помогите! Кто-нибудь!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Это окончательно вывело его из себя. В глазах Лисицына мелькнуло что-то дикое, и я каким-то шестым чувством поняла, что сейчас случится то, чего я всегда боялась.

Он замахнулся и со всей силы опустил кулак на моё лицо.

Удар был такой, что моя голова мотнулась в сторону. В глазах потемнело от боли, во рту появился солёный привкус крови.

– Сука! – выкрикнул Славик, брызжа слюной и занося руку для нового удара. – Это ты во всём виновата!

Я зажмурилась, готовясь к новой вспышке боли. Но вместо этого почувствовала, как тяжесть веса бывшего мужа исчезла.

Открыв глаза, я увидела, что Славик лежит на земле в паре метров от меня, а над ним стоит сосед с верхнего этажа –дядя Коля.

– Ты чё, совсем охренел? – рявкнул сосед, нависая над скрючившимся Славиком. – Девчонку бить вздумал? Я тебе щас руки-ноги повыдёргиваю, гнида!

Дядя Коля, грузный мужик под два метра ростом, схватил Славика за шкирку и поднял, как котенка. Тот болтался в его руках, бессмысленно молотя воздух ногами.

– Дядя Коля, не надо, – с трудом поднялась я, ощущая, как виски пульсируют от головной боли. – Оставьте его. Он пьяный.

– А с такими как раз только так и можно, – просипел сосед, встряхивая Славика еще сильнее. – Чтоб мозги на место встали. Это не оправдание – пьяный он или трезвый!

Он отбросил Славика, и тот кулем свалился на асфальт.

– Ну-ка, вали отсюда, пока я тебе шею не свернул! – рявкнул дядя Коля, потрясся перед его носом кулаком.

Лисицын медленно поднялся, держась за бок.

– Прости, Алинка, – промямлил он, бросив на меня жалобный взгляд. Как и всегда, покаяние к нему приходило быстро. – Я не хотел...

– Проваливай и никогда больше не возвращайся, – сквозь зубы процедила я. – Припрёшься сюда ещё раз, клянусь, сдам тебя ментам!

С трагичным выражением лица Славик, пошатываясь, поковылял прочь.

Дядя Коля, проводив его взглядом, повернулся ко мне:

– Ты как, Алин? Может, в больницу надо?

– Нет, всё в порядке, – попыталась улыбнуться я, игнорируя пронизывающую щёку боль. – Я ж сама медик. Спасибо вам.

– А к ментам ты всё-таки сходила бы, да написала бы заяву, – проворчал дядя Коля. – Чтоб утырку этому неповадно было.

– Вы думаете, я не ходила, дядь Коль? – вздохнула я. – Это бесполезно. Пока он меня не убьёт, они и пальцем не пошевелят.

– Ох, дочка, – сочувственно покачал он головой. – Ну если вдруг заявится ещё, стучи в потолок. Я спущусь.

– Спасибо, дядь Коль.

Он кивнул и двинулся дальше по своим делам. А я, наконец, вошла в подъезд и потащилась на свой этаж.

В квартире было тихо и одиноко. Я сразу пошла в ванную, включила свет и посмотрела на себя в зеркало. Щека уже начала опухать, на скуле наливался синяк, а из разбитой губы сочилась кровь.

«Завтра буду как боксёр после нокаута», – мрачно подумала я, доставая из аптечки медицинский спирт.

Обработав рану, я пошла на кухню и приложила к лицу холодное мясо из морозилки – старый, проверенный способ предотвратить сильный отёк.

Сидя так, с куском замороженной свинины на щеке, я вдруг представила, как отреагировал бы Алексей, если бы увидел меня сейчас.

И эта мысль заставила меня вздрогнуть.

Почему-то я была абсолютно уверена: он не ограничился бы угрозами, как дядя Коля. Не стал бы читать нотации. Не пытался бы образумить.

Холодные голубые глаза, ставшие ледяными. Жёсткая линия губ. И никаких лишних слов.

Он бы просто убил Славика.

И что пугало меня по-настоящему – это не образ Алексея, хладнокровно расправляющегося с моим бывшим. А моя собственная реакция на эту мысль. Ведь вместо ужаса и отторжения я испытала странное, тёмное удовлетворение. Почти предвкушение.

Кто я такая? Разве может нормальный человек хотеть чьей-то смерти?

Ведь Славик, хоть и пил мне кровь, но даже настоящим мерзавцем не был. Он просто больной, несчастный человек…

– Ты просто в шоке, – сказала я себе, убирая мясо обратно в морозилку. – Это пройдёт.

Как бы ни доставал меня бывший муж, смерти я ему не желала. На самом деле в какой-то степени даже жалела. У него было тяжёлое детство – отец его жестоко бил за малейший проступок, а мать равнодушно молчала. Слава сбежал из дома в шестнадцать, скитался по общежитиям, работал где придётся. Конечно, это не оправдывало его поведения, но наверное, после такого каждый мог бы сломаться...

Я долго верила, что смогу вытащить его, отогреть своей заботой и любовью. Но потом поняла: чем больше я жалела Славика, тем больше он погружался в пьянство. Я ничем не помогала ему. Зато он упорно тащил меня на дно.

Глаза уже слипались, голова плохо соображала от усталости – тяжёлая смена в больнице и пережитый стресс делали своё дело. Солнце уже поднялось над крышами домов напротив. Я плотно задёрнула шторы, выдернула телефонный шнур из розетки и проверила на всякий случай, заперта ли входная дверь.

Время нынче было неспокойное. Я постоянно боялась, что в мою квартиру кто-нибудь залезет, пока я сплю.

По пути в спальню, не отдавая отчёта своим действиям, зачем-то вытащила из пакета куртку Лёши и прихватила её с собой в постель. Легла с ней в обнимку, укрылась одеялом, прижала прохладную кожу к лицу и вдохнула запах, сводящий меня с ума.

Засыпала с улыбкой на губах.

Да уж, кажется, Славик сильно ударил меня…

Глава 5

Алексей

Я въехал во двор штаб-квартиры Усмана, которая официально числилась как автосервис «Фортуна», а на деле была центром криминальной империи моего босса. Всюду суетились люди: кто-то разгружал ящики с запчастями, а пара наших стояла у ворот с характерными бугорками под куртками – пушки, явно не с воздушными шариками. После того дерьма, что случилось ночью, все были на взводе.

На душе было муторно. Ещё эта медсестричка Алина не выходила из головы. Я, как долбаный подросток, всю дорогу прокручивал в мыслях наш разговор. Надеялся, что, может, милаха завтра всё-таки приедет в больницу, захочет ещё разок меня увидеть. И повод для этого имелся – я ведь не просто так оставил ей свою крутку. Бесили эти мысли, если честно. Мне сейчас нужна была ясная голова, а кровь постоянно норовила отлить от неё в другое место. Впереди маячил разговор с Усманом, и я нутром чуял, что он будет стрёмным.

Заглушив двигатель, я несколько секунд сидел в машине. Поймал свой взгляд в зеркале – заёбанная рожа. Синяки под глазами от усталости, щетина, которую нормально побрить так и не успел. Красавчик, блядь. Как милаха Алина ещё умудрилась на меня запасть?

Охранник Жора неторопливо подошёл к машине, заглянул в окно:

– Привет, Лёх. Усман тебя ждёт.

– Я в курсе, – буркнул я, выходя из машины. – Сильно бесится?

Жора красноречиво поджал губы и покачал головой, что означало: «Пиздец, братан, готовься».

По узкой лестнице я поднялся на второй этаж здания, туда, где располагался кабинет Усмана. Дверь была приоткрыта, изнутри доносились приглушённые голоса.

Я постучал костяшками по дереву и вошёл, не дожидаясь ответа. Усман сидел за массивным столом, перебирая какие-то бумаги. Рядом стоял его вечный телохранитель Фархад, здоровенный узбек с кулаками размером с мою голову. При виде меня он слегка кивнул.

Усман поднял глаза. В свои пятьдесят он выглядел как матёрый волк – седина на висках, глубокие морщины, рассекающие смуглое лицо, умные тёмные глаза, которые, казалось, видели тебя насквозь.

– Алексей, – произнёс он ровным голосом, откладывая бумаги. – Я уж думал, ты решил свалить из города. Почему так долго?

– Ждал в больничке, пока Кирпича прооперируют, – процедил я, проходя в центр комнаты.

– Садись, – кивнул на стул Усман.

Я опустился на жёсткое сиденье, расставив ноги и положив руки на колени.

– Как он? – первым делом спросил босс, и я уловил в его голосе нотки, которые обычно не звучали там – беспокойство.

– Жить будет, – ответил я. – Пырнули под ребро ножом, но жизненно важные органы не задеты. Сказали, хотя бы до завтра под наблюдением врача ему надо побыть.

– Ты его в какую больницу отвёз?

– В районную. На Блюхера которая, за объездной.

Усман едва заметно кивнул, расслабив плечи. Взглядом он подозвал к себе Фархада и негромко распорядился:

– Отправь к нему кого-нибудь, пусть присмотрят.

Фархад кивнул и молча удалился. А мы с Усманом остались наедине.

– Теперь рассказывай, – хмуро потребовал он. – Как получилось, что эта босоногая шпана Черепа умудрилась так вас размазать? Восемь человек отправил. Восемь, блядь! Два трупа, Кирпич ранен, троих повязали менты. И хрен знает, сколько они сдадут на допросах!

Я посмотрел Усману прямо в глаза:

– Они не шпана, Усман, и в этом была наша ошибка. Ублюдки хорошо подготовились. Их было человек двадцать, наверное, и все вооружены до зубов.

– А ваша, блядь, разведка куда смотрела? – стукнул кулаком по столу Усман.

– Так они прятались по кустам, как крысы, в засаде сидели, – процедил я.

Усман медленно поднялся из-за стола, резко одёрнув свой дорогой пиджак, и подошёл к окну.

– Череп наглеет не по дням, а по часам, – проговорил он, глядя куда-то вдаль. – Три точки отжал за последний месяц. Двух моих людей положил. А теперь ещё и этот склад.

Я молчал. В кабинете повисла тяжёлая тишина, нарушаемая только тиканьем больших настенных часов.

– Объясни мне, – снова заговорил Усман, повернувшись ко мне, – как этот сосунок, этот выскочка из грязи, которого я, блядь, ещё помню соплежуем, умудряется так гадить?

– У него появились серьёзные покровители, – ответил я. – Наверху. Кто-то из новых чиновников его крышует.

– И?

– И деньги, – добавил я. – Он перекупает наших поставщиков, предлагает лучшие условия. И платит ментам больше, чем мы.

– Сука, – выругался Усман, возвращаясь за стол. – Знаешь, Лёха, когда я начинал, всё было по-другому. Мы уважали старших. Видели берега. А сейчас... – брезгливо махнул он рукой. – Что творят эти сопляки? Никаких понятий…

Я криво усмехнулся. Усман любил эти проповеди о «старой школе», хотя сам был тем ещё отморозком в молодости. Я прекрасно знал его биографию – три ходки, кровавый след по всей стране. Но теперь, в свои пятьдесят, он изображал из себя чуть ли не благородного дона.

– Короче, – подытожил я, – Череп по ходу задался целью весь город подмять под себя.

– Не дождётся, – процедил Усман сквозь зубы. – Это мой город.

Он открыл ящик стола и достал пачку сигарет, закурил, не предлагая мне. В воздухе повис терпкий запах дорогого табака.

– Я так понимаю, товар мы потеряли? – спросил он, выпуская дым.

– Большую часть, – кивнул я. – Но я успел вывезти две сумки. Они в багажнике.

Усман удовлетворённо кивнул.

– Хоть что-то... Сдай их Гере, пусть оприходует.

Повисла пауза. Я ждал, понимая, что это ещё не всё.

– Алексей. – Усман поднял на меня тяжёлый взгляд. – Череп должен сдохнуть как можно быстрее. Любой ценой. Это очень серьёзно, то, что сейчас происходит. Медлить нельзя. Ты ведь понимаешь?

– Понимаю, – кивнул я.

– Я хочу, чтобы ты занялся этим лично, – продолжил Усман. – Собери информацию, найди его слабые места. Они есть у каждого. Ну, ты и сам всё знаешь.

Я мысленно выматерился. Только этого мне не хватало. Но отказаться я права не имел. Такие условия были у нашей игры.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Сделаю, – выдавил я из себя.

– И позаботься о тех, кого взяли менты, – добавил Усман, туша сигарету в стоящей на столе металлической пепельнице.

Я кивнул.

– А теперь иди, – махнул рукой он. – Отдохни, приведи себя в порядок. И завтра с утра займись делом.

Я поднялся и направился к выходу, но у самой двери Усман окликнул меня:

– И Лёша...

– Да?

– Не подведи меня.

– Не подведу, – бросил я через плечо и вышел.

На улице уже светало, солнце показалось на горизонте. Я быстро сдал груз Гере, сел в машину, достал пачку сигарет и закурил, не заводя двигатель. Мусоля в голове ставший уже привычным в последнее время вопрос. На хуй мне всё это надо?

Когда я несколько лет назад только связался с Усманом, то представлял всё иначе. Думал, буду крутым пацаном на дорогой иномарке, собирать дань с комерсов, защищать их за это от всякого беспредела. Лёгкие деньги, уважение, девочки...

Прав был Семён тогда, тысячу раз прав, что я, дебил, не понимал, во что ввязываюсь. Мне всё это казалось ёбаной романтикой. И поначалу, собственно, так и было, но чем дальше в лес…

Когда-то я не понимал Семёна с этими его принципами, зато теперь прекрасно понял. Да, он отсидел, но теперь живёт со своей женой спокойно, воспитывает сына и не боится, что в один прекрасный день кто-нибудь всадит пулю ему в спину. Или похитит его семью…

Правильно тогда сделала Иришка, что его выбрала. А не меня, конченого тупого оленя.

И что самое паскудное – выбора у меня уже особо не было. Никто ещё не вышел из этого бизнеса просто так, по собственному желанию. Либо в тюрьму, либо в могилу – вот и все перспективы.

Я затянулся последний раз и выбросил окурок в окно. Завёл машину и поехал домой, мечтая поскорее завалиться на свою кровать.

Дико хотелось спать. А ещё… снова хотелось думать об Алине.

Так понравилась она мне, зараза.

Если бы у меня была слегка другая жизнь, я бы пригласил милаху на свидание. Куда-нибудь, в кино там, или в ресторан. Ухаживал бы, дарил цветы. Впервые в жизни поймал себя на таком желании, даже когда по Ирке млел, подобных мыслей в башке не возникало.

Но теперь я достаточно поумнел, чтобы понимать: любовь в моей профессии – непозволительная роскошь. Мой удел – шлюхи, одноразовые связи и никаких привязанностей.

Я притормозил на светофоре и машинально бросил взгляд в зеркало заднего вида, проверяя, нет ли хвоста. Алиночку нужно было забыть. Но, блять, я бы душу дьяволу продал, чтобы хоть один раз с ней потрахаться…

Глава 6

Алина

Прошло два дня с той смены, когда Алексей притащил своего окровавленного дружка в больницу. Два дня, которые я провела взаперти, как мышь в норе.

После того как Славик оставил мне на память синяк на пол-лица, я отпросилась у главврача на неделю. Сказала, что приболела, но на самом деле просто не хотела, чтобы коллеги пялились на мою разукрашенную скулу и шептались за спиной. Да и перед пациентами как-то неудобно в таком виде… Стеснялась, в общем.

Эти два дня я почти не вставала с дивана. Чувствовала себя разбитой, будто меня грузовик переехал. Ела остатки гречки с солью, пила чай без сахара и старалась не думать о Лёше.

Получалось паршиво.

Его куртка лежала на тумбочке у входа, аккуратно свёрнутая, как немой укор. Иногда я вставала, брала её в руки, подносила к лицу и вдыхала запах — терпкий, мужской, с нотами дорогого одеколона и сигарет. Потом ругала себя последними словами, сворачивала куртку обратно и клялась больше к ней не прикасаться. До следующего раза.

На третий день холодильник опустел окончательно. Даже крошек не осталось. Пришлось собираться за продуктами.

Я встала перед трюмо в прихожей, открыла тюбик тонального крема «Балет», который как-то давно забыла у меня Ленка, – сама я косметикой почти не пользовалась. Нанесла его на синяк, размазала пальцами, стараясь не морщиться от боли.

В зеркале отражалась бледная уставшая женщина с нездоровым блеском в глазах и кривой ухмылкой. Ну хоть синяк теперь не так бросался в глаза.

Тут затрещал телефонный аппарат, напугав меня до чёртиков. Я подпрыгнула на месте, а потом, схватившись за сердце, пошла к тумбочке и сняла трубку, прижав её к уху. Пальцы свободной машинально потянулись к Лёшиной куртке, пришлось сделать над собой усилие, чтобы отдёрнуть руку.

– Алло?

– Алин, привет! – раздался бодрый голос двоюродной сестры на том конце провода. – Как ты там?

– Нормально, – автоматически ответила я.

– У тебя голос какой-то странный, – забеспокоилась Ленка. – Заболела?

– Да нет, просто не выспалась.

– Точно всё хорошо?

– Да, Лен, всё в порядке, – вздохнула я. – Просто... Славик тут на днях объявился.

– Опять приходил? – ахнула сестра. – Господи, когда же он от тебя отстанет!

– Надеюсь, больше не придёт, – туманно ответила я, не желая вдаваться в подробности. – А у вас как дела? Как там Юляшка?

– Да всё нормально, слава богу, я ж как раз по поводу Юльки тебе и звоню! – мгновенно оживилась Лена. – У неё же день рождения в субботу, ты не забыла? Приедешь?

Я замерла, прикрыв глаза на секунду и мысленно стукнув себя по лбу. Как я могла забыть? Юляшке исполняется шесть лет!

– Конечно, приеду, Лен. Как я могу пропустить? – поспешно заверила я.

– Привези ей что-нибудь, ладно? А то у нас тут в посёлке выбор – два кукольных платья да пластмассовый пистолет.

– Договорились, – улыбнулась я. – Скоро увидимся.

Повесив трубку, я накинула плащ, взяла сумку и всё-таки не удержалась – быстро скользнула пальцами по прохладной коже Лёшиной куртки. И тут же сама от себя закатила глаза.

Вот же ненормальная!

Вышла из подъезда и отправилась к своей «шестёрке». Благо хоть колёса никто не снял, обычно я загоняла машину в папин гараж за домом, а тут, с последними событиями, совсем расслабилась.

Завела мотор и поехала на рынок.

Надо было купить еды и найти подарок для Юльки.

На рынке было шумно: бабки орали что-то про картошку, у прилавков с мясом толкался народ – видимо, привезли свежее, где-то вдалеке гундосил магнитофон с шансоном.

Я взяла немного овощей, булку хлеба и бутылку молока. Порывшись в кошельке как следует, наскребла на куклу «Барби» – китайскую, в яркой розовой коробке, закрытую с лицевой стороны прозрачной плёнкой, чтобы куклу было видно. Можно было, конечно, найти что-то подешевле – зарплату опять задерживали второй месяц, и я считала каждую копейку. Но очень уж хотелось обрадовать ребёнка. Юляшка как-то говорила, что у её подружки есть такая кукла, и ей тоже жутко хотелось.

Обратно ехала медленно, погрузившись в мысли.

Дорога была пустой, только ветер гнал по асфальту всякий мусор и обрывки газет.

Но тут из-за поворота вылетел чёрный BMW, обогнал меня и вдруг резко затормозил. Я на рефлексах тоже ударила по тормозам – машина дёрнулась, закапываясь передними колёсами в асфальт, а моё сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

Дверь BMW открылась, и из неё вышел… Алексей.

В модных импортных джинсах и черной рубашке, небрежно закуривая сигарету на ходу.

Я смотрела на него через лобовое стекло, медленно офигевая от происходящего.

Он не спеша подошел к моей машине, наклонился и постучал пальцем по стеклу.

Трясущимися руками я опустила окно.

– Судьба, милаха? – ухмыльнулся он, выпуская дым.

Я сжала руль так, что пальцы побелели.

– Ты что, совсем охренел? Я чуть в тебя не врезалась!

Алексей широко улыбнулся, будто моя реакция на происходящее вызывала у него полный восторг.

Вот же отмороженный ублюдок!

– Да ладно, не пыли, я же аккуратно. Просто увидел тебя и решил поздороваться.

– А нельзя было, что ли, поморгать мне там, или посигналить?

Лёша затянулся сигаретой, опёрся на крышу моей машины рукой и наклонился к окну, выдохнув в сторону дым.

– А ты бы остановилась? – посмотрел он мне в глаза с хитрым прищуром.

Его лицо оказалось так близко к моему, из-за чего я потеряла нить нашего разговора.

Странным образом вся злость улетучилась, будто и не было её. Несмотря на нахальный, безрассудный поступок Алексея, глубоко внутри я ведь была рада его видеть. Ужасно рада. До такой степени, что это даже пугало.

– Как дела у святой Алины? – поинтересовался он, так и не дождавшись от меня ответа.

– Были лучше, пока не появился ты, – нервно сказала я, поправляя волосы.

Он усмехнулся.

– А я вот, наоборот, соскучился.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Моё дурацкое сердце сделало кульбит и застучало как бешеное. Пришлось приложить усилие, чтобы сохранить гневный вид – губы сами собой норовили расползтись в улыбке.

– Твоя куртка у меня осталась, – буркнула я, лишь бы перевести тему.

– Да, я в курсе, – качнул головой Лёша, такой довольный, будто видел меня насквозь.

– Как тебе её вернуть?

– Давай я заеду к тебе в больничку за ней на днях? – предложил Лёша.

– Хорошо. Заедь в понедельник, – кивнула я, отворачиваясь к лобовому стеклу. – А сейчас я спешу, извини.

Нужно было прощаться с ним срочно, пока я не наделала глупостей. Каким-то иррациональным образом мой мозг страстно желал сказать ему что-нибудь приятное.

Но вместо того чтобы отойти от моей машины, Алексей вдруг придвинулся ещё ближе. Прежде чем я успела среагировать, он протянул руку и большим пальцем стёр тоналку с моей скулы.

Я вздрогнула от его прикосновения, резко повернув голову. По коже побежали мурашки.

– Что это? – спросил Лёша совершенно другим тоном. Шутливость из его голоса испарилась, теперь в нём звенела сталь.

– Да так, ерунда, – пробормотала я, чувствуя, как щёки заливает краска. Сердце заколотилось, как бешеное.

– Кто это сделал? – с нажимом спросил Алексей.

– Это случайность, ничего страшного, – попыталась отмахнуться я.

Он бросил сигарету на асфальт, затоптал её ботинком.

– Ни хуя себе случайность. Милаха, рассказывай, кто тебя обидел?

Я молчала, опустив взгляд и закусив губу. Безумно хотелось выложить ему всё про Славика, но… Я понимала, что Лёша может его покалечить. Или хуже. Брать грех на душу не хотелось, да и… становиться должницей этого обаятельного бандита – тоже. За такую услугу он наверняка захочет получить определённую благодарность.

Внезапно Лёша обошёл машину, открыл пассажирскую дверь и плюхнулся на сиденье рядом со мной. Салон мгновенно наполнился его запахом, и у меня слегка закружилась голова.

– Пока ты мне всё не расскажешь, я от тебя не отстану, – заявил он, устраиваясь поудобнее.

– Это не твое дело, – упрямо ответила я.

– Ладно, можешь не говорить. Я сам узнаю.

Он откинулся на спинку, скрестив руки на груди. Потом повернул голову, окинул взглядом салон и заметил на заднем сиденье мои покупки: овощи, хлеб, молоко и куклу в мятой коробке.

– У тебя что, ребёнок есть? – ошеломлённо уставился он на меня.

Меня так позабавило его вытянувшееся лицо, что я не удержалась:

– Да. Трое. Вот, скоро день рождения у младшей, – невозмутимо выдала я ему.

Лёша озадаченно почесал затылок.

– И муж? – спросил он после паузы, явно приняв всё за чистую монету.

– И муж, разумеется, – подтвердила я, изо всех сил стараясь сохранить серьёзное выражение лица.

– Это он тебя приложил? – сухо спросил Алексей.

– Да нет... Просто мы с детьми бесились, и один меня случайно затылком ударил, – виртуозно сочиняла я на ходу, на удивление быстро вживаясь в образ многодетной матери. – Такое бывает!

– А почему кольцо не носишь? – подозрительно прищурился Лёша.

– Продала, – пожала я плечами. – Времена тяжелые, а детей кормить надо.

– Блять... – Он откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза, переваривая полученную информацию. Кажется, всерьёз расстроился.

А я до боли прикусила изнутри щёку, чтобы не заржать в голос.

– Ладно. Я тогда пойду, – вздохнул Лёша, открыв глаза и ударив себя ладонями по коленям.

– Ага, иди, – улыбнулась я, больше не в силах сдерживаться.

Но он этого уже не заметил. Вышел из машины, хлопнув дверцей, и направился к своему BMW. Заведя двигатель, с пробуксовкой сорвался с места и вскоре скрылся за поворотом.

Я смотрела ему вслед, прислушиваясь к своим эмоциям. Внутреннее безудержное веселье от собственной шутки сменялось чем-то… не очень хорошим.

И вдруг меня накрыло осознанием – а ведь всё, это конец. Теперь Алексей точно потерял ко мне всякий интерес.

Но я же этого и добивалась, не так ли?

Меньше всего на свете я хотела связываться с бандитом, хватило мне в моей жизни и алкоголика. Ещё больше экстрима я просто не вынесу. Да и как Лене потом в глаза смотреть?

Только несмотря на все доводы рассудка, на душе стало очень тоскливо. И я никак не могла с этим совладать.

Глава 7

Алина

– Спасибо, что пришли! – Лена стояла в дверях, провожая последних гостей – семью Моревых с дочкой Машей.

Я устало прислонилась к косяку кухни, наблюдая, как сестра вымученно улыбается, держа на руках сонную Юляшку. Девочка, утомленная праздником, уже почти спала, положив голову на Ленино плечо.

Когда дверь за последними гостями закрылась, сестра повернулась ко мне:

– Ну, вот и всё, – вздохнула она. – Пойду уложу малую.

Праздник прошел шумно – дом гремел детскими голосами, смехом, топотом маленьких ножек по деревянному полу. Все эти часы я была на автопилоте – резала салаты, раскладывала по тарелкам торт, помогала детям с шарами и прочими игрушками. А внутри ощущала странную пустоту...

Неужели всё из-за него? Из-за какого-то бандита, которого я видела в жизни два раза?

Пока Лена укладывала Юляшку, я начала убирать со стола. Два часа назад здесь громоздились вазочки с салатиками, блюда с бутербродами, нарезки овощей, колбасы и сыра, теперь же остались только крошки, пустые стаканы да перепачканные тарелки.

Переносила посуду на кухню, очищая от остатков еды и составляя в аккуратные стопки на столе, чтобы потом помыть. Обертки от конфет, огрызки от яблок, зубочистки от бутербродов отправлялись в мусорное ведро.

Через несколько минут вернулась Лена.

– Уснула, как только голову положила на подушку, – сообщила она, качнув головой в сторону спальни. – В обнимку с твоей Барби, весь вечер её из рук не выпускала. Ещё раз спасибо тебе, Алин, порадовала ребёнка.

– Да не за что, – улыбнулась я. – Я помою посуду?

Лена только махнула рукой:

– Ты и так помогла. Потом я сама всё помою. Давай лучше посидим с тобой ещё немножко.

Кухня в доме сестры была тесной и уютной. Старенький буфет, доставшийся ещё от свекрови, сервант с тремя фарфоровыми слониками, между которыми примостилась пыльная фотография мужа Лены, Серёжи. И громадная русская печь, которая занимала почти половину пространства кухни.

Я села на стул у обеденного стола, наблюдая, как сестра достает из шкафчика початую бутылку водки и две рюмки. Лена была старше меня на пять лет, но она сильно сдала после смерти мужа и выглядела сейчас на все сорок. А между тем, ей недавно только тридцать стукнуло.

– Выпьем? – спросила она, поднимая бровь.

– Лен, я за рулем, – покачала я головой.

– У тебя же вроде завтра выходной? Останешься у нас, – отмахнулась сестра.

Я вздохнула. Пить не хотелось страшно, тем более противную водку. Но отказать сестре я не могла. Тем более в день рождения её дочери.

– Ладно, уговорила, – кивнула я. – Только не наливай много.

Лена на секунду прикрыла веки в знак согласия и наполнила рюмки ровно наполовину. Она уже была хорошая – выпивала ещё за столом с гостями. И как обычно, не могла остановиться до тех пор, пока не срубит сон. Но я понимала – день рождения дочери всегда давался ей тяжело. Потому что Серёжи не было с ними вот уже три года.

– Ну, давай, за Юленьку нашу, – подняла она рюмку.

Мы чокнулись, и сестра лихо опрокинула содержимое рюмки в рот. Я последовала её примеру, поморщившись от горького вкуса. Водка обожгла горло, спустилась в желудок горячей струей, и по телу пошло знакомое тепло.

– Закусывай, закусывай! – Лена придвинула ко мне тарелку с остатками нарезанной ломтиками варёной картошки.

После второй рюмки мне ударило в голову и стало хорошо. А Лена так и вообще поплыла. Еле сидела, подперев щёку кулаком.

– Давай-ка я всё-таки быстро перемою посуду, – предложила я, понимая, что сестра уже просто не в состоянии это делать. А на завтра оставлять точно не вариант. Всё засохнет, и потом замучаешься отмывать.

– Ай, делай что хочешь, – недовольно поморщилась она, снова разливая по рюмкам водку.

– Ты поешь пока что-нибудь, я быстро, – улыбнулась я ей.

В углу кухни стояла большая металлическая фляга, я зачерпнула из неё воду ковшом и налила в два таза – для мытья и для ополаскивания.

Лена опрокинула ещё одну рюмку без меня, а потом встала и, пошатываясь, решила помочь мне с посудой. Процесс сразу пошёл быстрее, даже пьяная, сестра всё делала чётко. Я терла губкой тряпкой тарелки, погружая в мыльную воду, а Лена споласкивала их и вытирала полотенцем, ставя на сушку.

– Помнишь, как мы с тобой у бабушки так же вместе посуду мыли? – вдруг спросила сестра. – В детстве, на каникулах?

– Помню, – кивнула я. – А потом бежали к речке купаться.

– И ты боялась пиявок, – пьяно рассмеялась Лена. – Орала на весь берег, если хоть что-то касалось твоей ноги в воде.

– Неправда! – усмехнулась я и шутливо толкнула её плечом. – Я боялась только щук, когда ты пугала меня, что они в воде за ноги хватают!

Мы обе засмеялись, и на душе стало немного легче. Но потом Лена снова загрустила.

Закончив с посудой, мы вернулись за стол. Выпили ещё по одной.

Мне стало совсем хорошо. А Лене, наоборот, плохо. Глаза у неё заблестели, и я поняла, что сестра вот-вот расплачется.

– Знаешь, – произнесла она, глядя на сервант, где стояла фотография Сергея, – иногда я ловлю дочкин взгляд. Она смотрит на этот снимок и хмурится, будто пытается что-то вспомнить. А ведь ей было всего три годика, когда Серёжи не стало.

Я судорожно вздохнула, не представляя, что говорить в такие моменты. Сестра до сих пор не примирилась со смертью мужа, и я понятия не имела, какими словами облегчить её боль.

– И понимаешь, что самое страшное? – продолжила она. – То, что она растёт без отца из-за меня. Дочь никогда не узнает, каким он был – добрым, заботливым, как он смеялся, как пел ей колыбельные своим грубым голосом...

– Брось, Лена, ты ни в чём не виновата, – хмуро посмотрела я на неё.

– Ну ведь это я настояла, чтобы он пошёл на эту работу. Как будто не прожили бы без этого! – Лена всхлипнула и стёрла слезу рукой.

– Ты не виновата, – повторила я, строго глядя ей в глаза. – Ты не могла знать, что так произойдёт.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Да как же, знала я, что это опасно, не дура ведь! – всплеснула руками она, чуть не опрокинув стоящую на краю стола тарелку с хлебом.

– Лен, в наше время всё опасно. Даже порой просто по улице пройти.

Она тяжело вздохнула и махнула на меня рукой. Мол, я её не понимаю. Но на самом деле я понимала. По крайней мере, мне так казалось…

– И всё-таки это не ты его убила. Не на тебе этот грех, сестрёнка. И ты никогда ему такого не желала. Так что прекращай себя изводить. Хотя бы ради Юльки…

Лена подняла на меня злой пьяный взгляд. Её глаза слезились, капилляры в белках полопались. Моё сердце сжималось от жалости к сестре и собственной беспомощности. Было очень тяжело оттого, что я ничем не могла ей помочь.

– Тварей, которые его убили, я ненавижу, чтоб они сдохли! – прошипела она. – И всё их бандитское отродье! Пусть горят в аду!

Я накрыла руку сестры своей и легонько сжала, чувствуя, как в горле назревает ком.

Серёжа работал дальнобойщиком. Где-то под Тверью на него напали, фуру угнали, а его самого нашли в канаве с перерезанным горлом.

Милиция, конечно, так никого и не поймала до сих пор. Хотя все прекрасно знали, что это дело рук промышляющей в том районе ОПГ.

– Я так жалею, что он не видит, как она растёт, – всхлипнула Лена, вытирая слезы тыльной стороной ладони. – А как Юлька-то на него похожа стала! Ты заметила? Те же глаза, тот же упрямый подбородок...

– Да, – кивнула я, сжимая её руку крепче. – Очень похожа.

– А ещё мне так тяжело одной, – продолжала сестра. – Ты не представляешь, Алин. Дом старый, всё время что-то сыпется. То крыша потечёт, то печь начинает дымить... Приходится постоянно то одного соседа просить помочь, то другого, как будто у них своих дел не хватает. Знаешь, как мне неудобно перед ними, Алин? Будто попрошайка какая-то…

Я слушала сестру и думала о Лёше. Вспоминала, как он привёз в больницу этого порезанного Кирпича…

И думала, что он ведь тоже наверняка состоит в какой-нибудь ОПГ, не иначе.

Всё указывало на то, включая мою интуицию. От этого парня волнами исходили сигналы опасности. Я точно знала – он не ангел. И вполне вероятно, на его руках тоже есть чья-то кровь…

Мне вдруг стало мерзко. Сначала от этой мысли, а потом – от самой себя. Как я могла заигрывать с человеком из того мира, который принёс моей сестре столько горя? Как могла мечтать о нём, думать о его руках, глазах, запахе?

– Лен, не плачь, – встала я и обняла сестру за плечи, прижавшись к ней щекой. – Всё будет хорошо. Я всегда помогу тебе чем смогу. Ты же знаешь.

– Знаю, – шмыгнула носом Лена. – Прости меня, Алинка, за эту истерику... Просто иногда накатывает.

– Давай-ка уже ложиться спать, моя хорошая. Идём.

Я помогла ей встать и проводила до спальни. Лена, как и её дочь, уснула почти мгновенно, даже толком не раздевшись.

Я стянула с её ног шерстяные носки и укрыла краем одеяла, а потом вернулась на кухню. Убрала остатки еды со стола, закрыла форточку и потом тоже пошла спать.

Утро началось рано. В шесть я уже была на ногах – привычка после больничных дежурств. Растопила печь, поставила чайник.

Лена пришла на кухню бледная, с опухшими от вчерашних слёз глазами.

– Утра, – буркнула она, садясь за стол. – Голова трещит.

– Сейчас заварю чай, – ответила я, доставая жестяную банку с заваркой. – Как спала?

– Как убитая, – потёрла виски сестра. – Спасибо, что вчера возилась со мной. Знаю, я невыносима, когда напьюсь.

– Да брось, – отмахнулась я. – Всё нормально было.

После завтрака сестра ушла кормить кур, а я взялась за уборку. Протёрла пол влажной тряпкой, смахнула пыль с буфета, подоконников и этажерки с книгами.

Дом Лены был старым, построенным ещё при Сергеевых родителях. Деревянные крашеные полы выцвели до светло-рыжего оттенка, стены, оклеенные старыми обоями, кое-где вздувались от сырости.

Но несмотря на всю эту ветхость, в доме было уютно. Кружевные салфетки на комоде, горшки с геранью на подоконниках, вязаные коврики на полу – всё это создавало особую атмосферу. Мне было хорошо у Лены. Даже лучше, чем в своей квартире…

Вскоре проснулась Юляшка и выбежала на кухню в обнимку со своей новой куклой.

– Тётя Алина! – радостно завопила она, бросаясь мне на шею. – Смотри, как я Барби одела!

На кукле красовалось незамысловатое платьице, смастерённое из носового платка.

– Какая красота! – умилилась я. – Не кукла, а настоящая принцесса!

– Да… – довольно протянула Юлька.

Мы с ней провели всё утро, играя с куклой – строили ей домик из кубиков, «пекли» пирожки из пластилина, плели косички из ниток. Лена, глядя на нас, только головой качала:

– Эх, Алинка, тебе бы самой ребёночка, – вздохнула она. – У тебя так здорово с детьми получается.

– Всему своё время, – неопределённо ответила я, чувствуя, как краснею.

– Надо тебе нового мужика найти. Хорошего, надёжного. Не такого, как Славик.

– Лен, я тебя очень люблю, но, пожалуйста, отстань, – с натянутой улыбкой попросила я, бросив на неё взгляд.

А сама подумала о Лёше. И сердце предательски ёкнуло… Да что за наказание такое!

В обед Лена уговаривала меня остаться ещё на ночь, но я отказалась:

– Мне завтра на смену к восьми, – объяснила я. – Нужно выспаться перед работой.

– Ну, как знаешь, – пожала плечами сестра. – Только приезжай почаще, ладно? Юляшка без тебя скучает.

– Обязательно, – пообещала я, обнимая её на прощание.

Дорога домой показалась бесконечной. Я ехала, крепко сжимая руль, а саму едва не потряхивало от одной-единственной мысли.

Завтра. Завтра Лёша приедет за своей курткой. И я снова его увижу.

Злилась на себя за этот трепет и ничего не могла поделать.

Но твёрдо решила для себя одно: отдам куртку – и всё. Просто отдам и даже разговаривать не буду. Пусть катится к чертям со своими улыбками и наглыми шуточками.

Глава 8

Алина

Весь понедельник я была как на иголках. Смена тянулась бесконечно, а я то и дело ловила себя на том, что поглядываю на двери приёмного покоя. Ждала, что вот-вот ввалится Лёша – с его наглой ухмылкой, сигаретой в зубах и этим взглядом, от которого у меня всё внутри переворачивалось. Он ведь обещал, что заедет за своей курткой сегодня. Я взяла её с собой – завёрнутая в пакет, она лежала в подсобке, как бомба замедленного действия. Но время шло, часы тикали, а взрыва всё не было.

К обеду я начала злиться. На Алексея – за то, что заставлял меня ждать. На себя – за то, что вообще ждала. И не могла спокойно заниматься своей работой.

К вечеру злость сменилась какой-то тоскливой пустотой. Может, он передумал? Может, появились какие-то дела поважнее. Или, чёрт возьми, случилось что-то?

Я тут же одёрнула себя. С какой стати мне за него беспокоиться? Это же абсурд.

Он бандит. Ходячая проблема. Пусть катится к чёрту со своей курткой и своими подкатами.

Когда смена наконец закончилась, я чувствовала себя выжатой как лимон. Натянула пальто, попрощалась с девчонками и поплелась к стоянке.

Ноги гудели, в голове шумело, а в груди засело какое-то паршивое чувство. Хотелось домой, под одеяло, и чтобы весь этот день просто стёрся из памяти.

Но дойдя до своей «шестёрки», я замерла как вкопанная. Машину будто изуродовали – все четыре колеса сняли, она стояла на кирпичах, жалкая и беспомощная.

А рядом, у чёрного BMW, опираясь бёдрами на капот, курил Лёша.

Он поймал мой ошарашенный взгляд и ухмыльнулся, будто ничего особенного не произошло.

– Привет, мать троих детей, – бросил он с издёвкой, выпуская струю дыма.

Я задохнулась от паники. Подбежала к своей машине, обошла её по кругу, оценивая масштабы случившейся катастрофы.

– Это что же такое? – выдохнула я, чувствуя, как горло сжимает спазм. И резко развернулась к Лёше: – Это ты сделал?!

Он рассмеялся – низко, хрипло, от чего у меня мурашки побежали по спине.

– Конечно, нет. Я похож на того, кто занимается подобным?

– Ты похож на того, кто может сделать всё что угодно! – выпалила я, гневно впиваясь в него взглядом.

– Нет, милаха, честное слово, это не я.

– Господи, я не понимаю, – пробормотала я, хватаясь за голову и снова глядя на машину. – Среди бела дня, прямо возле больницы!

– Шпана местная, скорее всего, – предположил Лёша. – Хочешь, я их найду?

– Нет! – рявкнула я, метнув в него ещё один злой взгляд. – Не надо.

Развернувшись, быстро подошла к нему, вытащила из сумки пакет с его курткой и сунула ему в руки.

– Вот, держи, возвращаю в целости и сохранности. Надеюсь, больше мы с тобой никогда не увидимся.

Лёша взял пакет из моих рук, даже не взглянув на него. Вместо этого продолжал молча смотреть на меня, медленно затягиваясь сигаретой.

Его глаза – холодные, голубые, как лёд – буквально сверлили меня насквозь.

Я отвернулась, снова подошла к своей машине и оперлась руками на капот.

Слёзы жгли глаза, и я не могла их сдержать. Они катились по щекам, горячие и солёные, пока я кусала губы, чтобы не разрыдаться в голос.

Колёса я поставить умею – отец научил. Но где взять деньги на новые? Зарплату задержали, в кошельке мелочь одна. И занять не у кого…

Пока не найду деньги, машина так и будет торчать здесь. А ночью шпана вернётся. Разобьют стёкла, раскурочат салон … Моя бедная «шестёрка» превратится в груду металлолома.

Кто-то тронул меня за плечо. Я резко развернулась, чуть не врезавшись в Лёшу. Он стоял так близко, что у меня перехватило дыхание.

– Ты что расстроилась так? – спросил он негромко, заметив мои слёзы. В его голосе не было привычной насмешки. – Муж заругает? Или…– Он протянул руку и коснулся пальцами моей скулы, где всё ещё желтел синяк под слоем тоналки. – Если он тебя бьёт, милаха, ты рискуешь скоро стать вдовой.

Я округлила глаза, шокированная его словами.

– Не шути так, – угрожающе качнула я головой.

– Кто сказал, что я шучу.

Меня начало слегка потряхивать. Не от холода – от того, как он смотрел на меня. Будто видел насквозь все мои страхи, всю мою слабость.

– Оставь меня в покое, – выдохнула я. – Уезжай.

– Ну я же не совсем отморозок какой-то, – хмыкнул он, как будто снова повеселев. – Как я могу бросить девушку одну в беде? Да ещё и мать троих детей.

Я метнула в него острый взгляд. Сердце стучало, как отбойный молоток, и я сама не понимала почему. От злости? От его близости? От того, что он стоял тут, такой наглый и… такой привлекательный.

– Давай отвезу тебя домой, – предложил он, улыбнувшись одним уголком рта. – Тебе же понравилась моя машина? С мужем заодно своим меня познакомишь. И с детьми.

– Спасибо, я доеду на автобусе, – буркнула я, отворачиваясь.

– Да ладно, что ты такая неприступная... – Он взял меня за локоть, который я тут же выдернула из его пальцев.

– Что ты привязался ко мне! – нервно выпалила я, почти с отчаянием, глядя Алексею в глаза.

– Нравишься, – просто ответил он, пожав плечами.

Сердце в груди предательски ёкнуло, когда он вновь произнёс это вслух. А потом бешено заколотилось. Я молчала, не зная, что ответить.

А потом Лёша провёл ладонью по своим коротким волосам и заговорил, снова став серьёзным:

– Да ладно тебе, милаха. Я знаю, что ты меня обманула. Нет у тебя ни мужа, ни детей.

Он смотрел на меня так, будто раздевал взглядом. Пронзительно, остро. И вдруг шагнул ближе, а я невольно прижалась спиной к кузову машины. Расстояние между нами сократилось до нуля – я чувствовала тепло его дыхания на своей щеке, его неповторимый аромат окутал меня: табак, терпкий одеколон и что-то ещё... Сводящее меня с ума.

– Я ужасно не люблю, когда мне врут, – хрипло произнёс Лёша над самым моим ухом. – Даже сначала хотел тебя наказать за это…

Мурашки побежали по спине, холодные и жгучие одновременно. Лёша провёл пальцами по моей щеке, легонько лаская кожу, и от этого прикосновения у меня едва не потемнело в глазах.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Но при мысли о наказании для тебя на ум одна пошлятина приходит, – вздохнул он с притворной печалью.

Мои щёки вспыхнули, внизу живота сладко потянуло, а кожа вдруг стала невыносимо чувствительной к каждому движению воздуха.

– И поэтому ты решил снять колёса с моей машины, – выдавила я из себя, борясь с дрожью в голосе. Отчаянно хотелось перевести наш разговор в более безопасное русло.

Лёша расхохотался – негромко, но заразительно.

– Сказал же, это не я, – произнёс он, прищурив глаза. Хитрая ухмылка играла на его губах. – Неужели ты думаешь, что между колёсами и пошлятиной я бы выбрал первое?

Я не знала, куда деть глаза, лишь бы не смотреть на него. Но он взял меня рукой за подбородок и принудил выдерживать его наглый взгляд. В котором я тонула, как в омуте.

– Я тебя не обманывала, – пробормотала я, готовая вот-вот сдаться. – Просто пошутила, ясно? Кто виноват, что ты шуток не понимаешь.

– А я поверил, представь.

– Лёша… – выдохнула я и заметила, как он подался ко мне всем телом, когда я произнесла его имя. – Отпусти меня. Ты ведь сам сказал, что нам с тобой не по пути. Зачем ты это делаешь?

– Да выбросить тебя из головы не могу.

Моё сердце ухнуло куда-то в пропасть.

Я продолжала тонуть в его взгляде, и всё внутри кричало, что надо бежать, но ноги не слушались.

– Лёша… – снова выдохнула я, сдаваясь и сжимая пальцами воротник его рубашки.

Его губы накрыли мои с такой яростной жадностью, что воздух вышибло из лёгких.

Это было грубо. Первобытно. Голодно. Словно у него крышу сорвало после долгого ожидания. Его язык ворвался в мой рот – без спроса, властно и безжалостно. Я ощутила его вкус, он ударил в голову сильнее любого алкоголя. Горьковатый дым сигарет, холодок мятной жвачки и что-то ещё, до дрожи мужское, от чего внутри всё переворачивалось. Я тонула в этом вкусе, в нём самом, теряя последние крупицы себя.

Лёшина рука накрыла мой затылок, пальцы зарылись в волосы, сжимая их у основания до острой боли на грани удовольствия. Эта боль прошила позвоночник электрическим разрядом, выбивая из головы последние мысли. Я вцепилась в его плечи, впиваясь ногтями в стальные мышцы, наверняка оставляя отметины даже сквозь ткань рубашки.

Лёша вдавил меня в холодный металл машины своим горячим твёрдым телом. Его бедро безжалостно втиснулось между моих ног, и по коже пробежала волна мурашек, а внизу живота разлился жар. Лёшина свободная рука скользнула по моей талии – сначала грубо сминая ткань пальто, а затем, словно хищник, нашедший брешь в обороне, нырнула под одежду. Мужская ладонь обожгла кожу через тонкую кофту, я ахнула прямо в его рот, и он проглотил этот звук с таким собственническим наслаждением, будто это было моим признанием поражения.

Лёша углубил поцелуй – безжалостно, настойчиво, будто хотел выпить меня до последней капли, опустошить и заполнить собой.

Мои ноги предательски слабели с каждой секундой, превращаясь в бесполезную вату. Колени подгибались, и если бы не его тело, стальной плитой прижимающее меня к машине, я бы уже стекла бесформенной лужей на асфальт.

Внизу живота всё скручивалось в тугой, пульсирующий узел, требующий развязки. Волны жара и холода прокатывались по телу, а я ненавидела себя за эту слабость – за то, как бессовестно моё тело предавало разум, как я отвечала на Лёшин поцелуй, впиваясь ногтями в его плечи до полумесяцев на коже, как извивалась, прижимаясь ближе, будто зависимая, дорвавшаяся до дозы.

Я даже не боялась, что нас кто-то увидит из моих коллег, мне было плевать в ту минуту, что обо мне подумают…

Лёшины губы – твёрдые, требовательные, его колючая щетина, царапающая нежную кожу – только это имело значение.

Он отстранился на мучительно короткий миг – всего на долю секунды, едва ли больше удара сердца, – чтобы втянуть хриплый глоток воздуха. В этот момент я увидела его глаза – тёмные, затопленные расширенными зрачками до самой радужки, почти чёрные от желания, с опасным, голодным блеском хищника, загнавшего добычу в ловушку.

– Чёрт, милаха, – вырвалось из его горла надломленным, хриплым рыком, от которого всё внутри сжалось в сладкой судороге.

Мои губы приоткрылись для ответа, но слова растворились в его новом поцелуе – теперь более медленном, но от этого не менее разрушительном.

Его язык скользил по моему с дьявольским мастерством – то лаская, то дразня, обещая многое, то, что нельзя было произнести вслух. Я чувствовала, как с каждой секундой опускаюсь всё глубже в это безумие, растворяюсь в этом сладком грехе безвозвратно.

Лёшины пальцы, только что сжимавшие мою талию, наверное, до синяков на коже, вдруг стали до невозможного нежными, почти благоговейно поглаживая моё тело под пальто. И этот контраст – от звериной жадности к почти мучительной ласке – выбил из меня последний воздух, заставляя голову кружиться, как в свободном падении.

Когда Лёша наконец оторвался от меня, я не могла вспомнить, как дышать.

Губы горели, распухшие и саднящие, кожа под одеждой пылала огнём, а сердце колотилось о рёбра с такой яростью, будто вот-вот проломит грудную клетку и вырвется на свободу.

– Идём, – хрипло сказал Алексей, обнимая меня за талию, и, не дав опомниться, повёл к своей машине.

Глава 9

Алина

– Садись.

Лёша распахнул передо мной пассажирскую дверь своего BMW, и я послушно опустилась на сидение, даже не задумавшись, что, собственно, творю.

В голове шумело, губы жгло от наших поцелуев. Я была словно пьяная. Словно не в адеквате.

Лёша сел за руль, бросил на заднее сиденье пакет со своей курткой, запустил двигатель и уверенно повёл машину прочь от больницы.

Салон автомобиля буквально кричал о своей дороговизне – медленно тающий адреналин в крови заставлял меня видеть его в каком-то нереальном свете. Чёрные кожаные сидения, тщательно выделанная деревянная панель. Ни пылинки кругом, ни соринки. На приборной доске светились синие огоньки, а кондиционер тихо нагонял прохладный воздух.

Такой контраст с моей «шестёркой», что даже смешно стало. Я никогда не ездила в машине такого класса. Стоит, наверное, больше, чем я за пять лет заработаю.

Когда мы выехали на дорогу, Лёша вдруг опустил ладонь на моё колено. Не глядя, по-хозяйски, будто делал это уже тысячу раз – обхватил его пальцами и легонько сжал. Его ладонь – тяжёлая, жёсткая – обжигала даже через ткань колготок. По телу моментально прокатилась горячая волна. Мужские пальцы скользнули выше и снова сжали мою ногу, теперь уже сильнее, собственнически. У меня перехватило дыхание.

– Расслабься, милаха, – хрипло произнёс Лёша, бросив на меня короткий взгляд.

Его голос пробрал до мурашек. По телу расползлась приятная нега, словно оно беспрекословно подчинилось этому голосу и тут же перестало напрягаться.

Я повернула голову, но Алексей уже снова смотрел на дорогу. По его лицу невозможно было понять, о чём он думает. Зато я чувствовала, как всё моё тело отзывается на прикосновения его руки. В животе разливался жар, поднимаясь выше, заставляя щёки пылать.

Я судорожно вцепилась пальцами в сиденье, чтобы не позволить себе накрыть Лёшину ладонь своей.

Он продолжал вести машину одной рукой, а второй поглаживать моё колено: то нежно водя по нему кончиками пальцев, то сдавливая мышцы сквозь ткань. Эта незамысловатая ласка в его исполнении приводила меня в состояние какого-то исступления.

Я закусила нижнюю губу, ощущая, какой она стала чувствительной после наших поцелуев. Мои ноги дрожали, сердце колотилось в горле, и я тихо поражалась тому, как моё тело отвечало на его прикосновения, как тянулось к нему, несмотря на засевшее на подкорке «нельзя».

Машина сделала поворот, и я слегка подалась вбок, инстинктивно прижимаясь коленом сильнее к Лёшиной руке. Внутри меня шла отчаянная борьба. Разум кричал, что я совершаю ужасную ошибку. Но тело... Тело умоляло меня забить на разум.

Я нервно облизнула пересохшие губы.

– Куда мы едем? – Мой голос дрожал, как у девчонки, выдавая с потрохами то состояние, в котором я находилась.

Лёша бросил на меня взгляд. В приглушённом свете от приборной панели его глаза казались почти чёрными, с опасным блеском.

– Ко мне, – коротко ответил он, будто это было что-то само собой разумеющееся.

Я заморгала, пытаясь собрать мысли в кучу.

– Ты вроде должен был отвезти меня домой?

Он хмыкнул, не отрывая глаз от дороги.

– Я никому ничего не должен, милаха.

– Ну конечно, – пробормотала я, отворачиваясь к окну.

«Господи, что я творю? – пронеслось в голове. – Он же бандит. Бандит, Алина! У него, возможно, руки по локоть в крови, а ты сидишь тут, позволяешь ему лапать тебя, как… шлюха какая-то. Хочешь стать бандитской подстилкой? Серьёзно?»

Лёшина рука поднялась выше по моему бедру. Пальцы коснулись промежности сквозь ткань колготок, посылая по телу мощные импульсы, от которых рвалось дыхание. Мысль о том, где мы окажемся через каких-нибудь пятнадцать минут, заставила меня прийти в себя.

– Останови машину, – потребовала я, сжав ноги и грубо откинув от себя его руку.

Лёша посмотрел на меня, и от его взгляда на секунду стало жутко. Кажется, я его разозлила.

– Хочешь совет? – Его голос сделался ниже, став отдавать металлом. – Не беси меня.

Я усмехнулась, чувствуя, как во мне закипает что-то дерзкое, безрассудное. И это чувство полностью вытеснило страх.

– Либо ты сейчас останавливаешь машину, либо я выйду на ходу, – процедила я, с угрозой сверля глазами его жёсткий профиль. Полная железобетонной уверенности, что именно так и поступлю, если он не выполнит моё требование. Мысли о том, насколько я при этом могу покалечиться и останусь ли вообще в живых, почему-то на данный момент меня совершенно не беспокоили.

Алексей повернул ко мне голову и слегка прищурился, будто прикидывая, блефую я или нет.

– Давай, валяй, – бросил он, явно решив, что не посмею.

Наверное, думал, что у меня для такого кишка тонка. Но он плохо меня знал.

Я и сама себя плохо знала. Даже не раздумывала ни секунды – дёрнула ручку двери, и она распахнулась настежь.

Холодный ветер ворвался в салон, хлестнул по лицу. Дорога под нами неслась чёрной лентой, фонари мелькали размытыми пятнами света. У меня захватило дух от хлынувшего в кровь адреналина.

Если бы мне кто-нибудь раньше сказал, что я способна выкинуть подобное – ни за что бы не поверила. Но сейчас казалось – иного пути нет.

Я подалась наружу, готовая выпрыгнуть из машины, но в последний момент Лёша схватил меня за рукав пальто и грубо рванул обратно.

Завизжали тормоза, машину потащило по асфальту, и нас бросило вперёд. BMW встал на обочине как вкопанный, в салоне повисла звенящая тишина.

Лёша смотрел на меня бешеными глазами, грудь его вздымалась, как после драки.

– Ты совсем дура, что ли?! – прорычал он.

– Я сказала, что к тебе не поеду, – отрезала я, глядя на него с вызовом. Сердце бешено колотилось.

Лёша смотрел на меня так, словно готов был придушить голыми руками. Глаза сузились, желваки на скулах ходили ходуном. Мы оба тяжело дышали.

– Психопатка, – выплюнул он.

– Придурок, – прошипела я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Между нами, казалось, потрескивали электрические разряды. Воздух в салоне загустел от напряжения. Мы смотрели друг на друга, не отрываясь, как два боксёра перед решающим раундом. Ни один не хотел уступать.

И вдруг Лёша резко придвинулся ближе. В одно мгновение я оказалась зажата в его руках, как в тисках. Его ладонь грубо обхватила моё лицо, и он снова впился в мои губы – грубо, яростно, будто наказывая. Я застонала ему в рот, сама не понимая, от боли или удовольствия.

Его язык врывался в мой рот требовательно, властно. Моё тело выгнулось Лёше навстречу, словно у него была своя воля. Я вцепилась пальцами в мужские плечи, чувствуя под рубашкой каменные мышцы, сжимая их до боли в суставах. Лёша обхватил меня за талию, притянул ближе, почти вжимая в себя. Я слышала, как колотится его сердце – так же бешено, как моё.

Ещё несколько мгновений спустя его руки были уже повсюду – на моей спине, в волосах, на бёдрах. Он целовал меня так, будто хотел проглотить, присвоить, пометить. И я отвечала с той же страстью, с тем же безумием. Сопротивляться не было ни сил, ни желания.

– Хочешь, чтобы я тебя здесь, на обочине дороги трахнул? – прохрипел он мне в губы, оторвавшись на миг.

Я замерла. Сердце ухнуло куда-то в пятки, а низ живота прошил спазм. Потом, недолго думая, я влепила Лёше звонкую пощёчину. Ладонь словно ошпарило огнём. Лёша медленно повернул голову, глядя на меня с дикой, свирепой яростью.

Он схватил мою руку, сжал запястье так, что я ахнула, и притянул меня ближе. Его глаза были как два чёрных омута, и я чувствовала, как лечу в пропасть, просто глядя в них. Сердце колотилось в горле, кровь гудела в висках, и я не знала, чего хочу больше – убить этого мужчину или отдаться ему прямо здесь и сейчас.

Внезапно ночную тишину разорвал рёв мотора. Сзади к нам приближалась машина. Яркий свет фар ударил в салон, вырывая из оцепенения. Тёмная иномарка обогнала Лёшин BMW и резко затормозила впереди, перегородив путь.

Лёша моментально изменился. Отпустил моё запястье, выпрямился, его лицо стало жёстким, сосредоточенным. Быстро наклонившись через меня, он захлопнул до сих пор открытую пассажирскую дверь с моей стороны. А потом схватил с заднего сидения пакет со своей кожаной курткой.

Из остановившейся перед нами машины вышли трое крепких парней. Все тоже в кожанках, с бритыми затылками и хищными глазами – бандиты. Такие же, как Лёша.

– Сиди тихо в машине, не вздумай высовываться, – отрывисто бросил он, накинув на себя куртку, и потянулся к бардачку.

Я замерла, глядя, как оттуда появился большой чёрный пистолет. Внутри всё похолодело от предчувствия беды.

Лёша бросил на меня предупреждающий взгляд и вышел из машины, хлопнув дверью. Окна его BMW были вкруговую тонированы, что давало мне надежду остаться незамеченной.

Напряжённо наблюдала, как Алексей приблизился к этим парням, но не слышала ни слова из их разговора. Только каким-то животным чутьём на уровне инстинктов понимала – должно произойти что-то плохое. Всё кричало об этом. Позы этих людей, то, как они переглядывались, то, как вёл себя Лёша... На первый взгляд он держался вполне расслабленно, но рука его была наготове, прячась в кармане куртки, где он наверняка сжимал рукоять оружия.

А потом всё произошло очень быстро. Я не успела заметить, кто первым выхватил пистолет. Раздался оглушительный выстрел, потом ещё один, от которых на миг заложило уши. Я с ужасом смотрела, как Лёша отлетает в сторону и падает спиной на асфальт.

Глава 10

Алина

Секунды растянулись в вечность.

Словно в замедленной съёмке я видела, как эти бандюганы идут к пытающемуся подняться с земли Алексею. Они не спешили. Видимо, полагая, что ситуация под контролем. Лёша явно был ранен. И оружие он выронил во время падения.

Я понимала, что они его сейчас убьют.

Я не думала. Не рассуждала. Действовала на голых инстинктах.

Вмиг перебралась на водительское сиденье.

Двигатель работал, мне оставалось только вдавить сцепление, включить передачу и нажать на газ. Педали здесь были куда мягче, чем в моей шестёрке, и во много раз отзывчивее. Поэтому результат получился мощнее, чем я ожидала.

BMW взревел, как зверь, и рванул вперёд.

Я видела, как расширились глаза бандитов, когда полторы тонны немецкой стали понеслись прямо на них. Высокий с пистолетом успел среагировать и отпрыгнул в сторону, второй тоже в последний момент отскочил, но третий не успел. Я сбила его. Он рухнул на асфальт с глухим стуком.

Я сдавила руль изо всех сил. Сердце колотилось в горле, руки тряслись, но я понимала, что медлить нельзя. Дернула рычаг коробки, каким-то чудом с первого раза воткнув нужную передачу, и уже намного осторожнее надавив на педаль газа, сдала назад, к Лёше.

Он уже стоял на ногах, только согнувшись почти пополам и держась за плечо.

Я перегнулась через сидение, распахнула заднюю дверь, громко крикнув:

– Садись!

Лёша не растерялся. Забрался в машину, хлопнув дверью, и прохрипел, откидываясь на спинку сидения:

– Гони…

Я тут же снова дёрнула рычаг и вдавила газ.

BMW рванул с места, шины завизжали, и мы понеслись по дороге, оставляя за собой пыль.

В зеркале заднего вида я видела, как двое отпрыгнувших поднимаются, как фары их машины вспыхивают вдалеке.

В крови всё ещё бурлил адреналин, но скользкие щупальца ужаса от случившегося уже потихоньку подползали к моему горлу, собираясь вскоре сдавить его посильнее.

Я только что сбила человека. Возможно, убила. Убила…

В ушах стал нарастать звон.

Но у меня ведь не было выбора? Если бы я этого не сделала, они бы убили Лёшу.

Тряхнула головой и, не оборачиваясь, крикнула ему:

– Ты сильно ранен?

– Задело немного, – сквозь зубы ответил он.

– Кто это был?

– Потом…

Мне не понравился звук его голоса. Я метнула быстрый взгляд на Лёшу в зеркало заднего вида, и в груди всё сжалось – рука, которой он зажимал рану на плече, была вся в крови.

– Тебе нужна помощь. Мы едем в больницу, – крикнула я ему, сбрасывая скорость и пытаясь сориентироваться, в какой части города мы сейчас находимся и куда мне нужно свернуть.

К счастью, погоня за нами если и была, то мы успешно оторвались. В боковых зеркалах дорога позади нас была чистой.

– Не вздумай, – тихо прохрипел Лёша. – Нас там быстро найдут...

– Но у тебя огнестрел! – Я резко вывернула руль, уходя на второстепенную дорогу. – Если пуля застряла в тканях, нужна будет операция!

– Ну не ругайся, милаха… – Голос Лёши слабел с каждым словом. – В больнице... опасно.

Сердце колотилось о рёбра, как сумасшедшее.

Я снова бросила взгляд в зеркало заднего вида и похолодела – Лёша побледнел, его глаза стали стеклянными, а с пальцев руки, зажимающей рану, капала кровь.

– Держись, пожалуйста, – взмолилась я, сильнее давя на газ. – Только не отключайся!

Но Лёша уже не ответил. Его голова безвольно откинулась на спинку сиденья, глаза закрылись.

– Чёрт! – выругалась я, резко сворачивая в первый попавшийся переулок.

Мозг лихорадочно работал. Нужно было где-то притормозить, осмотреть его рану, остановить кровотечение... Но при этом чтобы нас не нашли те ублюдки, которые стреляли в Лёшу.

Я свернула за какой-то промышленный склад и заглушила двигатель, оказавшись в тени между двумя зданиями. Здесь нас не было видно с основной дороги.

Не теряя времени, я перелезла на заднее сиденье. Лёша был без сознания, его лицо приобрело пугающе бледный оттенок. Я осторожно убрала его руку с плеча – ткань куртки и рубашки была пропитана кровью.

Дрожащими пальцами я расстегнула его рубашку, стараясь не делать резких движений. Рана была на левом плече, чуть выше ключицы. Входное отверстие выглядело чистым, а вот сзади, я была уверена, должно быть выходное – судя по всему, пуля прошла навылет, не задев кость. Кровотечение было обильным, но к счастью, не артериальным.

– Мне нужна аптечка, – пробормотала я, лихорадочно оглядывая салон.

Огнестрельное ранение требовало немедленного вмешательства. Нужно было как можно скорее остановить кровотечение, провести антисептическую обработку, наложить давящую повязку… И в идеале – ввести антибиотики, но на это сейчас рассчитывать не приходилось.

Под сидениями было пусто. Я лихорадочно обыскала бардачок – ничего похожего на аптечку там тоже не обнаружилось. Только какие-то бумаги, перчатки и солнечные очки. В карманах дверей, в багажнике – тоже пусто.

Где же в этой проклятой машине могла храниться аптечка?!

На мгновение меня захлестнуло отчаяние. Стало трудно дышать. Я вновь забралась на заднее сидение рядом с Лёшей и схватилась рукой за спинку между подголовниками сидений. И вдруг почувствовала пальцами какой-то рычажок.

Потянула за него, и – о, чудо! – нашла чёрный пластиковый кейс с изображением эмблемы БМВ и рядом белого медицинского креста.

Внутри был настоящий арсенал: стерильные бинты, марлевые салфетки, жгут, пластырь, ножницы, антисептик, даже обезболивающие в ампулах.

Я быстро надорвала упаковки со стерильными салфетками, вскрыла ампулу с антисептиком. Прощупала Лёшин пульс – слабый, но ритмичный, около 90 ударов. Давление наверняка упало из-за кровопотери…

– Потерпи, мой хороший, сейчас будет немного больно… – прошептала я, начав очень осторожно обрабатывать рану.

Лёша глухо застонал, но в сознание не пришёл, что сейчас было даже к лучшему.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я действовала быстро и методично, как в больнице. Обработала и входное, и выходное отверстия. Затем наложила стерильные салфетки, зафиксировала их бинтом, создавая давящую повязку. По-хорошему поставить бы ещё капельницу с физраствором, но… Лёша чётко дал понять, что в больницу нам соваться никак нельзя.

Сделав для него всё, что могла, я перебралась обратно на водительское сиденье, завела двигатель и медленно выехала из укрытия. Не придумав ничего лучше, чем отвезти Лёшу к себе домой. Собственно, у меня и не было других вариантов.

В груди паршиво тянуло. В горле начал собираться ком, угрожая пролиться слезами.

Поняла вдруг, что не выдержу, если мой раненый не выкарабкается… Просто рядом лягу и сдохну.

Глава 11

Алина

Дорога до дома казалась бесконечной. Апрельский вечер уже сгущался в ночь, и улицы были слабо освещены. Я постоянно проверяла зеркала заднего вида, боясь обнаружить в отражении преследователей, и каждые несколько минут оборачивалась, чтобы убедиться, что с Лёшей всё в порядке. Он всё ещё оставался без сознания, но дышал, и это было главным.

Наконец я свернула в свой район. Медленно подкатила к подъезду и заглушила двигатель.

Двор был пуст. В окнах не горел свет – видимо электричество отключили. Мне повезло. В такое время это означало, что большинство моих соседей уже легли спать и не увидят, как я тащу неизвестного мужика в свою квартиру.

Хотя как именно я это проверну – пока не понимала. Лёша весил, наверное, килограмм девяносто, и я не была уверена, что вообще смогу его поднять. Но оставалась слабая надежда – возможно, он придёт в сознание и поднимется сам.

Я вышла из машины, открыла заднюю дверь и попыталась его разбудить:

– Лёша… Лёшенька, очнись. Нам нужно идти…

Он слабо застонал, но глаза не открыл.

Я тяжело вздохнула. Выбора не оставалось.

Собравшись с духом, я просунула руки в Лёшины подмышки и потянула на себя, пытаясь вытащить его из машины.

Боже, какой же он был тяжёлый!

Думала, надорву себе пупок. Но всё же каким-то чудом мне удалось вытянуть Лёшу наружу, однако дальше дело пошло туго. Я попыталась закинуть его руку себе на плечо и, крепко обхватив за талию, сделать шаг, но едва не рухнула вместе с ним на землю.

После нескольких попыток мне всё же удалось его надёжно подхватить. Задача осложнялась тем, что я боялась потревожить повязку, чтобы не дай бог не возобновилось кровотечение.

Шаг за шагом, постоянно останавливаясь, чтобы перевести дыхание, я потащила Лёшу к подъезду. Каждый метр давался с огромным трудом. По спине тёк пот, руки немели от напряжения, но я упрямо продолжала двигаться вперёд.

Подцепила приоткрытую подъездную дверь ногой и втащила Лёшу внутрь. Мысленно поблагодарив всех богов за то, что моя квартира находилась на первом этаже.

Но семь ступенек до неё всё-таки нужно было как-то преодолеть.

Посадив Лёшу к стене возле своей двери, я дрожащими руками начала искать ключи. Его голова безвольно свесилась на грудь.

В квартиру я его затаскивала уже волоком.

Захлопнув дверь, я легла рядом с ним на полу прихожей, пытаясь отдышаться.

Перед глазами от напряжения плыли чёрные пятна, мышцы отказывались слушаться. Но отдыхать было некогда – требовалось снять с Лёши окровавленную одежду, осмотреть ещё раз его рану и, в идеале, ещё как-то уложить на кровать.

С усилием поднявшись, я хлопнула выключателем, но чуда не произошло. Пришлось сходить на кухню и зажечь несколько свечей, расставив их по периметру прихожей.

Скинула с себя пальто и принялась раздевать Лёшу прямо на полу. Сначала осторожно стянула куртку, стараясь не тревожить раненое плечо. Затем принялась за рубашку – пришлось разрезать её ножницами, потому что вытаскивать руку из рукава было бы слишком болезненно.

Когда я сняла с него рубашку, то на секунду замерла, залипнув на его торс. Даже в таком состоянии, бледный и раненый, Лёша был потрясающе красив. Широкие плечи, рельефные мышцы, покрытые татуировками... И россыпь шрамов. К которым теперь добавится ещё один.

Вымыв руки с мылом, я осторожно сняла повязку с Лёшиного плеча, которую наложила в машине. Рана выглядела неважно – кровотечение не до конца остановилось. Я ещё раз обработала её раствором фурацилина, который всегда держала в домашней аптечке, наложила чистую стерильную повязку. Вколола пенициллин.

Покончив с обработкой раны, я снова вымыла руки, выбросила окровавленные бинты и вернулась к Лёше. Аккуратно расшнуровала тяжёлые берцы и стянула их с его ног, подоткнула ему под спину покрывало и так же волоком дотащила Лёшу в спальню. Собрала последние остатки сил, поднатужилась и подняла его, уложив на кровать. Сначала туловище, потом ноги. Укрыла одеялом. Подложила под голову подушку и присела рядом на край кровати, вглядываясь в лицо своего раненого.

С закрытыми глазами он казался таким невинным, добрым… почти уязвимым. Тёмные ресницы отбрасывали тени на бледные щёки, сухие губы были слегка приоткрыты. Меня неудержимо тянуло дотронуться до него, проследить пальцами линию его скул, коснуться этих губ... А потом лечь рядом, прижаться к нему и уснуть.

Но оставалось ещё одно дело, от которого я не могла отмахнуться. Нужно было спрятать Лёшину машину, чтобы она не привлекала к себе лишнего внимания у нас во дворе.

Накинула куртку и, ещё раз проверив состояние Лёши, вышла из квартиры. БМВ стоял там, где я его оставила, чёрный и немного зловещий в темноте.

Я села за руль, завела мотор и медленно поехала к гаражам, не включая фары, чтобы не привлекать внимания. В такой час на улицах было пусто, но я всё равно страшно нервничала. Всё время казалось, что те бандиты, подстрелившие Лёшу, вот-вот вырулят из-за угла. Но, к счастью, обошлось без происшествий.

Загнав машину в гараж, я закрыла ворота на ключ и, повесив замок, быстрым шагом направилась обратно к своему дому.

Всю дорогу не могла перестать волноваться за Лёшу. Что если ему стало хуже?

Но, к счастью, и с этим обошлось.

Когда я вернулась, Лёша мирно спал. Я проверила пульс и дыхание – всё было стабильно. Лоб прохладный, самое главное.

Я пошла в ванную помыть руки, только теперь позволяя себе немного выдохнуть. Но как только тело расслабилось – меня вдруг затрясло. Запоздалая реакция на стресс – поставила я себе диагноз, но от этого понимания легче не становилось. Зубы стучали, руки дрожали так, что я едва смогла включить кран. Мысли путались, перед глазами снова и снова вставала картина: свет от фар, тёмные силуэты, падающее под колёса машины тело...

«Чёрт, надеюсь, я его не убила», – мысленно простонала я.

Сползла по стене ванной на пол и обхватила колени руками, пытаясь успокоить дрожь. Старый кафель холодил ноги и ягодицы, но я почти не замечала этого. Сидела так, кажется, целую вечность, пока адреналин медленно отступал, уступая место усталости и опустошению.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Наконец мне удалось взять себя в руки. Я встала, умылась холодной водой и переоделась в чистую футболку и шорты. Потом поставила чайник – нужен был крепкий чай, чтобы бодрствовать и следить за состоянием Лёши.

Вернувшись в комнату с кружкой в руках, я устроилась в старом скрипучем кресле напротив кровати. Лёша не двигался, но его грудь мерно поднималась и опускалась. Я смотрела на него и понимала, что после сегодняшней ночи моя жизнь уже никогда не будет прежней.

Кто он на самом деле? Почему в него стреляли? И что, чёрт возьми, мне теперь со всем этим делать?

Хотелось верить, что Лёша ответит мне на все эти вопросы, когда проснётся завтра. Хотя я буду счастлива уже лишь от того, что он вообще проснётся. Пусть только не будет никаких осложнений, а остальное… С остальным разберёмся потом.

Я сделала глоток крепкого чая и приготовилась не спать.

Глава 12

Алексей

Боль в плече разбудила меня, как будто кто-то с размаху вонзил раскалённый прут прямо под ключицу. Я зашипел сквозь зубы. Попытался пошевелиться – зря. Тело отозвалось такой вспышкой агонии, что я тут же замер, боясь даже дышать слишком глубоко.

Чёрт, что за хрень? Где я вообще?

Держать глаза открытыми было непросто. Веки будто налились свинцом. Сквозь опущенные ресницы смог рассмотреть только стену с незнакомыми обоями в полоску и потолок с трещиной, идущей от угла к центру.

Попытался повернуть голову и тут же пожалел об этом. Волна слабости и тошноты чуть не отправила меня обратно в отключку. Сжав зубы, я переждал приступ и медленно, очень медленно повернул голову вправо.

Увидел какую-то тёлку в футболке и коротких шортиках. Она спала в старом кресле рядом с кроватью, на которой я лежал. Даже в таком паршивом состоянии не мог не оценить ничёшную фигурку этой девушки. Особенно ножки…

Поднял взгляд выше, и меня стукнуло – это ведь Алина.

Залип на её красивом безмятежном лице, пытаясь собрать мозги в кучу.

Что, блять, вчера было? Почему я ни хрена не помню, как здесь оказался?

И тут мои извилины наконец зашевелились, восстанавливая цепочку последних событий.

Я приехал к Алине в больницу… Мы целовались возле её машины… Потом сели в мою и поехали ко мне… Но не доехали.

Этой сумасшедшей захотелось выйти на ходу. А после появился чёрный мерс без номеров… Я жопой чувствовал – если не выйду, начнут палить по машине. Пока развернусь, продырявят колёса, чтобы далеко не уехал. Я сам бы так сделал… Алинку могли зацепить, не хотел так рисковать, подумал – есть шанс разрулить, раз парни изъявили желание побазарить. Но они только передали мне горячий привет от Черепа…

С трудом повернул голову влево. На плече белела свежая повязка – профессиональная, туго перебинтованная – ни следа крови. Алиночкина работа.

Чёрт… Она ведь вчера спасла мне жизнь.

Я зажмурился от нового приступа дурноты и боли.

Что же так хреново-то, а?

Вспомнил, как милаха подобрала меня подстреленного с дороги и увезла оттуда. А ведь могла просто уехать сама. Но почему-то не сделала этого. Она ведь не дура, понимала прекрасно, что происходит. И чем ей это грозит. Но самое главное – я ведь ей по сути никто. Случайный знакомый.

Почему она это сделала?

Как ни пытался вспомнить, что было дальше – в башке только туман и пустота. Будто на этом месте память отрубило.

Осторожно, стараясь не потревожить плечо, я приподнялся на локте здоровой руки и огляделся. Маленькая спальня, скромно обставленная. Комод у стены, на нём фотографии в простых рамках. На них маленькая девочка с каким-то мужиком. Книжная полка, заставленная книгами в потрёпанных переплётах. На стуле возле кровати – стакан с водой и какие-то колёса.

Судя по всему, я был дома у Алины. Но как я сюда пришёл – хоть убей, не помнил.

Боль снова дала о себе знать, и я непроизвольно застонал, пытаясь устроиться поудобнее.

Алина вдруг дёрнулась и распахнула глаза.

Несколько секунд она смотрела на меня непонимающим, затуманенным взглядом, а потом на её лице появилось осознание, и она резко выпрямилась в кресле.

– Ты очнулся, – выдохнула милаха. В её голосе было такое облегчение, что у меня кольнуло под рёбрами. Не припоминал, когда последний раз кто-то обо мне так волновался. Да и было ли такое вообще…

– Привет, милаха, – попытался улыбнуться я, но вышло не очень. – Как видишь, пока не сдох.

– Дурак, не говори так!

Она вскочила с кресла, подлетела к кровати, и её маленькая ладошка тут же оказалась на моём лбу, проверяя температуру.

Я смотрел на милаху снизу вверх и думал, что, чёрт возьми, готов вытерпеть любую боль, если эта девушка будет так за мной ухаживать.

– Температуры нет, это уже хорошо... Ну как ты? – взволнованно спросила она.

– Жить буду, – хрипло ответил я, наслаждаясь её прикосновением. – Бывало и хуже.

– Не сомневаюсь, – нахмурилась Алина, заглядывая мне в глаза. – Пить хочешь?

Я кивнул.

– Сейчас, – подскочила она.

Взяла со стула стакан и поднесла к моим губам, помогая приподняться. Я выхлебал всю воду до последней капли, только сейчас осознав, насколько мучила жажда.

– Спасибо, – поблагодарил я, когда стакан опустел.

Алина отставила его в сторону и села рядом со мной на край кровати. Её лицо было серьёзным, между бровями залегла морщинка.

– Как ты себя чувствуешь?

– Как будто меня подстрелили, – попытался шуткануть я.

Она судорожно вздохнула, прикрыла глаза и прошептала:

– Я полночи не спала… Боялась, что у тебя начнётся жар или ещё что похуже.

Превозмогая боль, здоровой рукой я поймал и легонько сжал её ладонь.

– Милах. Ты мне жизнь спасла. Я теперь у тебя в долгу. Век не забуду.

– Брось, – открыла она глаза и посмотрела на меня с укором, – будто ты на моём месте не поступил бы так же.

– Да вот хуй знает, – честно ответил я.

– Неужели бросил бы меня и уехал? – вздёрнула она свои тонкие бровки.

– Ну тебя-то нет, конечно, – ухмыльнулся я.

Она покраснела, опустила взгляд, и я заметил, как её пальцы чуть сильнее сжали мою руку в ответ.

Чёрт, ну почему она такая… милая? Просто прелесть девочка. Хотелось притянуть её к себе, зарыться носом в волосы и забыть про всё на свете.

Но вместо этого я только кашлянул и спросил:

– Слушай, а что вчера было? После того как ты меня увезла подстреленного? Я не помню ни хрена.

– Ещё бы ты помнил, – вздохнула она. – Ты потерял сознание. Я с горем пополам нашла в твоей тачке аптечку, обработала твою рану. Привезла тебя сюда, к себе домой. Потом загнала БМВ в свой гараж. Он как раз был свободен, потому что вчера кто-то так удачно снял колёса с моей машины, и она, бедненькая, осталась прозябать возле больницы совсем одна.

Я невольно улыбнулся, глядя на нахмурившуюся мордашку милахи, и погладил большим пальцем её ладонь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– А как ты перетащила меня в квартиру, если я был в отрубе? Кто тебе помог? – Меня пронзила паршивая догадка. – Что это за мужик с ребёнком на фотках? – качнул я головой в сторону комода. – Ты и правда замужем, что ли?

– Это мой папа. И я маленькая.

– Так это твой папа меня в квартиру занёс? – слегка прихуел я.

– Нет. – Алина грустно улыбнулась, мягко вытянула свою ладошку из моей и встала. – Папы давно уже нет, я живу одна. – Она подошла к окну и поёжилась, обняв себя руками, будто ей вдруг стало холодно. – Сама тебя дотащила. Подумала, что звать кого-то на помощь – не лучшая идея.

– Сама? – с сомнением переспросил я. – Что-то не верю. И как ты меня подняла?

Милаха развернулась ко мне и усмехнулась.

– А ты не смотри, что я худенькая и кашляю. Поднатужилась и дотащила волоком. Хорошо, что к подъезду нашему можно очень близко подъехать и первый этаж.

Я смотрел на неё с минуту, пытаясь представить, как эта хрупкая малышка пёрла на себе мою немаленькую тушу.

– И хотелось тебе со мной возиться? Оставила бы в машине.

– Лёша, – тихо произнесла она, – лучше заткнись.

Я ещё какое-то время смотрел на неё, прищурив глаза от очередного приступа дурноты и боли. А потом попросил сиплым голосом:

– Иди сюда. – И похлопал здоровой рукой по кровати возле себя.

Она послушно подошла, села рядом. А потом вдруг обняла меня поперёк живота, прижалась к моему целому плечу и заплакала, как маленькая.

Растерянно обнял её одной рукой и погладил по спине, не понимая, как реагировать на такое.

– Ты чего?.. Ну всё, не плачь, милаха. Всё будет хорошо, слышишь? Я тебе обещаю.

Я говорил уверенно, не сомневаясь, что сдержу обещание. Только вот пока понятия не имел, как именно. В данный момент дела у нас обстояли хреново…

Глава 13

3 дня спустя

Алексей

Три дня прошло. Три грёбаных дня Алина возилась со мной, будто я был её малолетним сынком, которого свалил грипп. Честно, к такому я не привык. Обычно, если со мной приключалась какая-то херня, я зализывал раны сам, как зверь в норе, и всем было плевать, выживу я или сдохну. Но тут… Милаха буквально вытащила меня с того света. Зубами вырвала у чертей, которые уже разводили огонь под сковородками, готовясь отжарить меня как следует.

Рана на плече адски ныла. Первые сутки казалось, что кто-то раскалённым штырём тыкал под ключицу при каждом движении. Голова кружилась, тошнило, в глазах темнело. Кровопотеря, ясное дело, давала о себе знать.

Алиночка отпросилась с работы, наврав, что заболела, и ни на минуту не отходила от меня. Только один раз куда-то метнулась, наверное, в свою больничку, – притащила целую сумку шприцев, бинтов, всяких колёс и ампул. Среди них оказался обезбол, который подействовал, как билет в рай. После первой же инъекции я почувствовал себя человеком – боль притупилась, и жить захотелось.

Милаха неустанно обрабатывала мою рану. Промывала, меняла повязки, обкалывала антибиотиками. А ещё кормила меня. С ложечки, блять. Куриным бульоном, который варила сама. Я сначала отнекивался, мол, не инвалид, сам с ложкой как-нибудь управлюсь. Но попробуй поспорь с этой бестией, когда она упрётся. Смотрела своими глазищами, хмурила брови – и всё, сдавался. Как миленький, с руки её жрал и даже ловил от этого определённый кайф.

Как только мне слегонца полегчало, сразу дико захотелось курить. Но моя прекрасная спасительница послала меня дальше чем вижу, когда я додумался попросить у неё, чтобы принесла сигареты из тачки.

И всё же состояние моё пока оставалось паршивым. Плечо тянуло, рука почти не двигалась. Слабость накатывала волнами, стоило только встать. Голова иногда плыла, будто я нажрался водяры. Но сегодня я уже мог сидеть, а это само по себе было хорошо.

Алина притащила мне подушку, чтоб я опирался спиной на изголовье кровати. Все эти дни я красовался перед милахой в одних трусах и балдел, когда ловил её за разглядыванием украдкой моей фигуры. Мои шмотки она перестирала и высушила, рубашку даже зашила, но всё это лежало стопкой на комоде, я один фиг проводил почти всё время в кровати, вставая только для того, чтобы доковылять в сортир.

А ещё мы много болтали, пока она возилась со мной. Ну как – болтали… Алиночка больше рассказывала, а я слушал. Про сестру свою, Лену, у которой мужа какие-то козлы «вроде меня» грохнули… Про племяшку Юльку, которая осталась без отца. Про коллег своих из больницы и других знакомых, которые так или иначе тоже пострадали от действий нашего брата. Короче, пыталась воззвать к моей совести, судя по всему. Я молча слушал, залипая на её губах, мне было похуй, кто там и как пострадал. Своих грехов хватало, чтобы ещё температурить за чужие.

Но были у нас и приятные разговоры. Про детство, про юные годы, какие-то смешные случаи вспоминали, ржали.

Я всё смотрел на Алинку и думал: чёрт, как же она мне нравится. Не просто как тёлка, а… как человек, что ли. Таких, как она, я ещё не встречал.

Даже моя больная любовь к жене друга, из-за которой я чуть не наделал глупостей, теперь стала казаться чем-то ненастоящим. Придурью на фоне долгого одиночества.

– Чёрт, – зашипел я, когда милаха начала аккуратно сматывать старый бинт с моего плеча.

Она подняла глаза, улыбнулась чуть-чуть.

– Терпи, казак, атаманом будешь.

– То есть законником в моём случае? – угарнул я.

Алинка нахмурилась, шутка ей не зашла. Явно намеренно дёрнула бинт, и я стиснул зубы, чтобы снова не зашипеть от боли.

– А у тебя никогда не возникало мысли сменить профессию? – вдруг спросила она как бы между прочим.

Я усмехнулся.

– Из моей профессии уходят только вперёд ногами.

– Почему?

– Потому что слишком много знаю.

– Я никогда не смирюсь и не приму то, чем ты занимаешься.

– Что ж, ну… Я тоже не планировал на тебе жениться, – посмотрел я ей в глаза, недвусмысленно ухмыльнувшись. Хотя самого слегка дёрнуло от её слов.

Её пухлые розовые губки сжались в тонкую линию. А потом милаха продолжила заниматься перевязкой, не проронив больше ни слова.

– Расскажи мне лучше ещё что-нибудь из своего детства, – попросил я, внезапно испытав что-то вроде укола совести за своё хамство.

– Сам рассказывай, – буркнула она, даже не взглянув на меня.

– Хорошо, – кивнул я, стискивая зубы, когда она принялась за промывание. – Короче, мне лет семь было. Мы с пацанами надыбали где-то старый велик. Без одного колеса, ржавый, но нам было пофиг, главное – кататься можно. Придумали, значит, его к тележке прицепить, типа как тачку сделать. Я – за руль, а кореш мой, Сёма, сзади толкает. Летим по улице, орём, как придурки, все ржут. Ну и, короче, на полном ходу летим в бабку-соседку, которая с авоськой из магазина шла. Она успела отскочить, но авоську уронила, бутылки разбились, молоко растеклось, она орёт, мы угораем. Сёма свалил, а я стою, как дебил, и не знаю, что делать. Бабка меня за ухо схватила, потащила к матери…

– И чем кончилось? – спросила милаха, немного оттаяв.

– Да ничем. Мать меня от бабки отбила, поругалась с ней, а потом дома мне влетело, конечно. Но не сильно, она у меня добрая была. Тогда ещё…

Я замолк, потому что в башке вдруг всплыло то, что я не хотел вспоминать. Но Алина, оторвавшись от моего плеча, посмотрела мне в глаза, явно ожидая продолжения. И я зачем-то продолжил, хотя прекрасно понимал, что не стоило:

– Тогда отец ещё не пил. Мы нормально жили, на море раз в год ездили и на природу часто, на шашлыки. Мама такая весёлая всегда была, смеялась так заразительно, когда отец на гитаре частушки собственного сочинения нам играл… А потом всё пошло по пизде. Завод закрылся. Отец не мог найти нормальную работу. Начал бухать. Мать пошла работать на две ставки, чтобы я с голоду не сдох. А он пропивал всё, что можно было – ковры, мебель, обручальные кольца, мамины серьги… Даже мои коньки, блять. Я его так ненавидел, сука. А когда он мать один раз избил бухой, я всерьёз думал, как бы так завалить его, чтобы никто не узнал и меня по малолетке не закрыли. Даже план придумал. Но не успел провернуть. Отец сам сдох. Печень отказала. И знаешь, я даже не плакал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Голос у меня был сиплый, будто не мой. Алина смотрела на меня во все глаза, застыв на месте с бинтом в руках. И только тогда я понял, что наговорил лишнего. Вот осёл…

– Лёш… – тихо сказала она, и в голосе её было столько жалости, что меня аж покоробило. – Это ужасно. Мне так жаль, что тебе пришлось через такое пройти.

– Да брось, – отмахнулся я, ощущая себя каким-то жалким нытиком. – У каждого в жизни было своё дерьмо, что теперь...

Милаха положила бинт на поднос с медикаментами, наклонилась ближе и вдруг обняла меня. Осторожно, чтоб не задеть рану. Её волосы так охуенно пахли… Я невольно зарылся носом в них, вдыхая этот запах, как наркоман. Чувствовал, как её нежные ладони гладили меня по спине, и это было так… до мурашек приятно.

– Ты не должен был через это проходить, – прошептала она мне в плечо. – Никто не должен.

Я молчал, потому что не знал, что сказать. Алинка была такой нежной… За всех переживала… Как мать Тереза, блин.

Обнял милаху здоровой рукой, прижал к себе. И мы сидели так, в тишине, а я думал, что мог бы сидеть так вечно. А потом она вздохнула, немного изменила положение тела и прижалась своей мягкой упругой грудью к моему здоровому плечу. И мой друг в трусах тут же оживился, ещё раньше, чем я успел понять, что произошло.

Мы с Алиной отстранились друг от друга, и я поймал её взгляд. Она смотрела на меня своими большими тёмными глазами. В них легко можно было утонуть. Губы её чуть приоткрылись, щёки порозовели…

Я не выдержал. Медленно, чтоб не спугнуть, потянулся к ней здоровой рукой. Пальцы скользнули по её талии, забрались под край футболки. Кожа у милахи на ощупь была горячей и гладкой, как шёлк. Я почувствовал, как она вздрогнула от моего прикосновения, и это было как плеснуть бензина в огонь.

Хотел её. И плевать было на продырявленное плечо.

Схватил Алиночку кулаком за футболку и притянул ближе к себе.

– Лёш… – выдохнула она, судорожно вздохнув. Её рука перехватила мою. – Не надо.

– Почему? – хрипло спросил я, глядя ей в глаза. – Хочешь ведь.

Она покраснела ещё сильнее, отвела взгляд.

– Хочу, – честно призналась малышка, и от этого у меня чуть крышу не снесло. – Но тебе нельзя напрягаться. Пожалуйста, не глупи...

– Мне похер, я готов даже сдохнуть ради того, чтобы вогнать в тебя член, – сказал я то, что было на уме.

Алина так забавно округлила глаза на секунду. А потом вдруг вырвалась, вскочила с кровати и отбежала, впечатавшись спиной в противоположную стену.

– Ты вообще понимаешь, сколько я сил на тебя потратила? Сдохнуть он готов! – сверкнула глазами милаха, голос её слегка дрожал. – Придётся губу закатать, не буду я с тобой спать, как бы сильно этого ни хотелось, понял? Плохая это идея, учитывая, что дальше нам с тобой никак не по пути!

Я натянуто улыбнулся, положив здоровую руку на пульсирующий в трусах стояк.

– Погоди, плечо заживёт, тогда посмотрим.

– Я тебе серьёзно говорю, ничего не будет, – фыркнула она, отводя взгляд. – Плечо заживёт – свалишь отсюда на все четыре стороны, и чтобы больше я тебя не видела!

А вот сейчас стало обидно.

Я только хмыкнул, но спорить не стал. Вообще Милаха была в своём праве, конечно. С моей стороны чистое свинство – так себя вести. Особенно после всего, что она для меня сделала.

Ладно, подумал я. Надо было что-то сделать со стояком, который даже не собирался падать. Решил подняться и сходить в сортир.

Алина тут же подскочила ко мне, хотела помочь, но я отмахнулся.

– Сам дойду, не инвалид.

– Упрямый, как баран, – проворчала она, но всё равно пошла следом, на случай если я грохнусь.

Но до сортира я так и не дошёл. Как только мы оказались в прихожей, вдруг раздался звонок в дверь.

– Кто это? – спросил я, скосив взгляд на милаху.

– Не знаю, – ответила она, нахмурившись. – Может, попрошайки или кто из соседей… Сейчас посмотрю.

– Стоять, – скомандовал я, схватив её здоровой рукой за футболку. – Я сам.

Алина хотела возразить, даже открыла рот, но я посмотрел на неё красноречивым взглядом, и она тут же его закрыла.

Придерживаясь за стену, я тихонько дошёл до двери и приник к глазку.

Шары мои тут же сами собой поползли на лоб. На лестничной площадке стоял Кирпич.

Глава 14

Алексей

Я почувствовал, как по спине пробежал колючий холодок.

Кирпич стоял на лестничной площадке, как чёртов призрак из прошлого, лениво перекатывая зубочистку во рту, будто зашёл по-соседски за солью, а не выслеживал меня несколько дней. Его квадратная фигура заполняла собой весь дверной проём – здоровенный, как промышленный холодильник, кожанка едва сходилась на его бычьей шее, а руки могли запросто согнуть арматуру.

– Лёш, кто там? – шёпотом спросила Алина, подойдя ближе.

Я отстранился от глазка и приложил указательный палец к губам.

Милаха стояла, напряжённая, как струна, и смотрела на меня испуганными глазами. А у меня каждый вдох отдавался тупой болью в плече, рубашка липла к вспотевшей спине, а в голове стучало, будто кто-то пытался выбраться изнутри. Чёрт, не хотел я её в это втягивать.

Опёрся здоровой рукой на стену, соображая, как лучше поступить. Кирпич не просто так припёрся. Если он здесь, значит, дела хреновые…

Блять, и как только он меня нашёл?

– Придётся открыть, – тихо сказал я Алине, прислоняясь спиной к стене, чтоб не рухнуть. Слабость всё ещё накатывала волнами. – Иначе он может и дверь вынести.

Алина ещё шире распахнула глаза. Я мотнул головой – мол, без вопросов. Она глубоко вдохнула и сжала губы в тонкую линию.

Я щёлкнул замком.

Дверь распахнулась, и Кирпич шагнул внутрь, сразу заполнив собой крохотную прихожую. Его взгляд скользнул по мне, задержался секунду, заценив видок, потом медленно перетёк на Алину. Кирпич хмыкнул, перекатывая зубочистку из одного угла рта в другой.

– Ну, здорово, братух, – пробасил он, протянув мне ладонь. – Живой, значит.

– Как видишь, – попытался ухмыльнуться я, ответив на рукопожатие здоровой рукой. – Как ты меня нашёл?

Кирпич сунул руки в карманы кожанки и прислонился к косяку. Его глаза лениво пробежались по прихожей и снова задержались на Алине, которая стояла в проходе, воинственно скрестив руки на груди. Кирпич снова хмыкнул, и, блять, мне это не понравилось.

– Ну как, – начал он, лениво передёрнув плечами. – Порыскал с твоей фоткой по моргам, по больничкам. И в той, где меня недавно зашивали, сказали, что видели тебя, мол, заезжал к местной медсестричке, – кивнул Кирпич в сторону Алины. – Я хотел с ней побазарить, а она, как на грех, на больничный ушла точно в тот день, когда ты пропал. Ну, думаю, интересное совпадение. А за денежку добрые люди и адресок подсказали. Вот так и нашёл.

Я смотрел на него и думал, что, по ходу, Кирпич не такой уж тупой, как я привык считать.

– Молодец, Шерлок, – похвалил я, аккуратно меняя положение тела и стараясь не морщиться при этом от боли. – И что дальше? Что-то случилось, или ты просто соскучился?

Кирпич хмыкнул и уставился на меня немигающим взглядом. Зубочистка замерла в его рту.

– Дядя шибко переживал за твою задницу, – ответил он наконец. – Давай, собирайся. Поехали к нему.

Я не успел ответить ему, влезла Алина, будто её просили.

– С ума сошёл? – выпалила она, сверкая глазами так, будто готова была вцепиться Кирпичу в глотку. – Ему плечо прострелили три дня назад, куда он поедет?! Ему даже с постели по-хорошему вставать нельзя!

Кирпич медленно повернул голову к ней, и я заметил, как его бровь поползла вверх.

– Спасибо, куколка, – сказал я, намеренно грубо перебивая её, прежде чем она успела снова открыть рот. – Ты меня вытащила – я в долгу не останусь. Позже человек от меня приедет, бабки тебе привезёт.

Алина застыла на месте, поджала губы.

Я знал, что делаю ей больно, и она никогда мне этого не простит. Но успокаивал себя тем, что таким образом защищаю её. Незачем Кирпичу знать, какие у нас отношения. Хотя, блять, и отношений-то никаких нет… Но по ощущениям – мы будто на всю жизнь повязаны.

– Лёша… – начала милаха, нервно заломив руки, но я посмотрел на неё так, что она осеклась.

– Принеси мои шмотки, – бросил я почти в приказном тоне. Чем, кажется, окончательно её добил.

Алина поджала губы, развернулась и ушла в спальню. Я смотрел ей вслед, и на душе было паршиво, как никогда.

Чёрт, как же не хотелось, чтобы у нас всё заканчивалось вот так… Даже не успев начаться.

Кирпич проводил её взглядом, потом повернулся ко мне.

– А она ничего, – сказал он, ухмыляясь.

– Заткнись, – отрезал я, грубее, чем следовало бы. Осёл…

Плечо снова прострелило болью.

Алина вернулась со стопкой моих вещей. Сунула их мне, не глядя в глаза, и сразу же ушла обратно в спальню. Хорошая девочка…

– Помоги, – бросил я Кирпичу, кивнув на шмотки.

Тот наконец сообразил, что я сам одеться не в состоянии.

Он помог мне натянуть джинсы, накинул на одно плечо рубашку и куртку, а я скрипел зубами от боли и злости. Не планировал я так рано прощаться с милахой.

Когда я наконец был одет, Кирпич подхватил меня под здоровую руку, помогая идти. Мы вышли из квартиры и захлопнули за собой дверь. Алина так и не показалась больше из спальни.

Кирпич почти дотащил меня до своего мерина, припаркованного через дорогу. Усадил на пассажирское, я откинулся на спинку, чувствуя, как пот стекает по виску. Плечо горело, голова гудела, но паршивее всего было на душе.

– Ну чё ты, братан, не сдохнешь хоть? – спросил Кирпич, и на его квадратной роже мелькнуло что-то похожее на беспокойство.

– Нормально, – поморщился я. – Поехали.

Он сел за руль, завёл движок и снова посмотрел на меня, погано ухмыльнувшись:

– А медсестричка твоя хоро-о-ошая… У вас с ней шуры-муры, да?

– Да так, – бросил я, глядя в окно. – Тёлка просто. Повезло, добрая попалась, выходила меня. Иначе бы сдох.

Кирпич хмыкнул, выруливая на дорогу.

– Ну раз твоя тёлка…

– Кирпич, – повернулся я к нему, стараясь говорить спокойно, хотя внутри всё кипело, – по-братски прошу, не говори о ней никому. Не хочу, чтоб девчонка на ровном месте пострадала. У нас, по ходу, крыса завелась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Кирпич бросил на меня удивлённый взгляд:

– С чего ты взял?

– А с чего ты думаешь, я пулю словил?

– Понял… Ну ладно, допустим. Только Усману-то всё равно сказать придётся, где я тебя нашёл? У него к тебе вопросики...

– Я сам скажу, – отрезал я.

К Усману у меня самого имелись вопросики. Кто ещё знал о том, что я должен был убрать Черепа. О таких вещах вообще-то не принято болтать…

Глава 15

2 месяца спустя

Алина

Прошло два месяца с тех пор, как я последний раз видела Лёшу. На улице уже стоял июнь, солнце жарило так, что асфальт плавился под ногами, а воздух дрожал от зноя. Но я ощущала жару только кожей, а внутри меня – будто застрял осколок льда.

Я ничего не слышала за это время о своём бандите и сходила с ума от неизвестности. Ходила на работу, выполняла свои обязанности, и вроде бы всё стало как раньше, до его появления в моей жизни… но внутри словно образовалась пустота.

Только вот ещё не могла спокойно смотреть на своих коллег – я знала, что кто-то из них за деньги выдал Кирпичу мой адрес. Мне было жутко интересно выяснить, кто именно это сделал. Я подозревала всех, начиная от санитарок и заканчивая главврачом. Но правду узнать так и не удалось.

Первые дни я ещё отчаянно ждала хоть какой-то весточки от Алексея, но её так и не случилось. Ни звонка, ни записки, ни даже человека с обещанными деньгами, которому я собиралась бросить эти деньги в лицо.

В какой-то момент я поняла, что никто не придёт. Перестала задерживать дыхание каждый раз, когда раздавался дверной или телефонный звонок. И начала всерьёз беспокоиться за Лёшу. Его ранение было серьёзным. Я не могла быть уверена, выжил ли он вообще. От одной мысли, что нет – сознание накрывало тихой истерикой.

Чёрный БМВ всё ещё стоял в моём гараже – и это напрягало больше всего. Я понимала, что если бы Лёша был жив, вряд ли оставил бы свою тачку мне на память. Иногда я приходила туда и просто сидела в салоне, вдыхая еле уловимый запах его одеколона, который, казалось, навсегда въелся в кожаные сидения. Я сходила с ума от одной мысли, что Лёша действительно погиб, а я никогда не узнаю об этом. Так и буду всю жизнь жить и мучиться от неизвестности и тоски...

Я тосковала по нему страшно. Хоть и понимала умом, что всё это к лучшему. Не ждало меня рядом с этим человеком ничего хорошего. Он ясно дал понять, что не планирует менять свою жизнь. И вряд ли что-то заставило бы его изменить свои планы…

А моя «шестёрка» по-прежнему стояла без колёс у больницы и потихоньку ржавела. Но хотя бы шпана её больше не трогала – стёкла всё ещё были целыми, и капот с багажником никто не раскурочил. Я начала откладывать деньги на новые колёса и ремонт, отказывая себе во всём, кроме самого необходимого. А пока ездила на автобусе, вставая на час раньше, чтобы не опоздать на дневные смены.

А сегодня меня ждала ночная смена. Снова дежурство в приёмном отделении, которое я так «любила». Но на удивление, ночь выдалась спокойной – только парочка подвыпивших студентов с ссадинами после драки, да старушка с гипертоническим кризом. Ближе к утру я начала заполнять журнал, когда услышала звук подъезжающей машины.

Дверь распахнулась, и двое мужчин буквально втащили третьего, который еле переставлял ноги. Кровь сочилась сквозь наспех сделанную повязку на его боку.

– Ножевое, – бросил один из сопровождающих. Высокий, плечистый, с холодными глазами. От одного его взгляда мурашки шли по коже.

Бандиты…

Я сжала зубы, стараясь засунуть подальше своё отношение, а заодно и болезненные воспоминания о Лёше, кивнула и указала на кушетку:

– Кладите сюда.

Раненый застонал, когда его укладывали. Я быстро вызвала дежурного врача и приготовила инструменты для обработки раны.

– Сейчас доктор осмотрит вас, – сказала я, помогая пациенту снять куртку.

Через минуту появился дежурный хирург – Олег Утёсов, невысокий коренастый мужик средних лет, он был единственным, кого я не подозревала в предательстве, потому что работал у нас не так давно, всего полтора месяца.

Олег быстро осмотрел рану и бросил мне через плечо:

– Неглубокое ножевое, поверхностное. Приготовь инструменты, я зашью.

Пока я ассистировала Утёсову, подавая инструменты и обрабатывая края раны антисептиком, наши взгляды с пациентом то и дело встречались. Он стоически терпел процедуру, хотя ему даже не вкололи обезболивающее. Я не могла отделаться от чувства, будто где-то уже видела это лицо, но не могла вспомнить, где именно.

– Ну как он там, сознание не теряет? – не отрываясь от раны, спросил Утёсов.

– Терпимо, – процедил раненый, не сводя с меня глаз.

Закончив шить, Утёсов стянул с рук перчатки, бросил их в урну и скользнул по мне бесцветными глазами.

– Ну вот и всё. Теперь, Алина, оформляй документы.

– А можно вас на минутку? – заглянул в приоткрытую дверь процедурной высокий сопровождающий, тот самый, с жуткими глазами.

Я видела, как они с Утёсовым отошли в дальний угол коридора, о чём-то тихо переговариваясь, а потом высокий сунул Олегу в карман халата пачку денег.

Вскоре они вернулись назад.

– Документы оформлять не надо, – бросил мне Утёсов. – Заканчивай с ним, и пусть уходят.

Стиснув зубы, я молча кивнула.

Было что-то неприятное во взгляде раненого, что заставило меня внутренне съёжиться. Я наложила стерильную повязку на его свежий шов и вручила выписанный Утёсовым рецепт на антибиотики.

– Вот. Повязку менять каждый день, швы нужно будет снять через неделю.

Он молча кивнул, сунул рецепт в карман куртки. Высокий помог раненому подняться, и вскоре они ушли.

Я вздохнула с облегчением. Было в этих людях что-то такое, от чего становилось не по себе.

Я невольно теперь сравнивала всех подобных личностей с Алексеем… Но никто из них даже близко не был похож на него. Хотя, может, я просто влюбилась, как последняя дура, и до такой степени романтизировала его образ, что он стал кардинально отличаться от того, каким Алексей был в действительности. Мне следовало уже прийти в себя и перестать о нём так часто думать…

После ночной смены я чувствовала себя выжатой, как лимон. Мысленно представляла, как приду домой, приму душ и упаду в постель. Собрав сумку, попрощалась с девчонками и вышла через служебный вход.

Июньское утро было тёплым и безоблачным. Я прикрыла глаза, подставив лицо первым лучам солнца. Потом накинула сумку на плечо и пошла к автобусной остановке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Краем глаза я заметила большую чёрную машину с тонированными стёклами, припаркованную через дорогу, но не придала этому значения.

Но стоило мне пройти немного по тротуару, как вдруг этот фургон сорвался с места и затормозил прямо возле меня.

Боковая дверь отъехала в сторону, и двое мужчин выскочили наружу. Я не успела даже закричать – один зажал мне рот рукой, второй схватил за ноги, и меня буквально закинули внутрь фургона. Дверь захлопнулась, и машина сорвалась с места.

Я всё-таки закричала и забилась в чьих-то грубых руках, пытаясь вырваться, но тут же почувствовала сильный удар по голове и провалилась в темноту.

Глава 16

Алексей

Я дёрнулся от резкой боли в плече. Прошло уже два месяца после ранения, но эта дрянь постоянно давала о себе знать, особенно когда я тренировался. А сегодня ещё и явно перестарался в зале.

Опустив штангу на стойку, я сел и вытер пот с лица полотенцем. Тело ныло от усталости, но это была приятная боль, та, что означает – твои мышцы становятся крепче. Наконец-то я возвращался в форму, и это радовало. Особенно учитывая то дерьмо, что происходило вокруг. Война между Усманом и Черепом была в самом разгаре.

Я поднялся, прошёл к зеркалу вдоль стены подвального тренажёрного зала нашей «базы». Моя рожа в отражении была так себе. Осунувшаяся, обветренная, заросшая щетиной. А на плече красовался новый шрам, ещё свеженький. Я провёл пальцами по рубцу – место, где пуля пробила мясо насквозь. Повезло, что не зацепила артерию. Иначе я бы истёк кровью ещё до того, как Алина довезла меня до своей квартиры.

Алина...

Каждый раз, когда я думал о ней, за грудиной противно тянуло. Страшно хотелось увидеть милаху. Хотя бы просто посмотреть издалека. Убедиться, что она в норме. Но я не мог… Не имел права снова подставлять её. Особенно после того, как эта девочка спасла мне жизнь.

Как ни паршиво было это признавать, но лучшей благодарностью с моей стороны было исчезнуть из её поля зрения навсегда. Как бы сильно мне ни хотелось обратного.

Кирпич сдержал обещание, об Алине никто из наших не узнал. Но я чувствовал какой-то подвох с его стороны, будто не просто так он согласился выполнить мою просьбу. Хотя никаких явных признаков такого расклада не наблюдалось. Мы вроде как с Кирпичом даже стали кентами.

Накинув полотенце на шею, я побрёл в душ. Надо было смыть с себя пот и выкинуть из головы всё лишнее.

Горячие струи барабанили по телу, разбиваясь и стекая по груди, спине, ногам. Я закрыл глаза, с кайфом ощущая, как расслабляются забитые мышцы. А в голове опять возникло лицо Алины. Большие тёмные глаза, маленькая родинка у правого виска, губы… чуть припухлые от наших поцелуев…

Стоило вспомнить, что творилось между нами в моей тачке, и мой друг внизу моментально ожил. Я сжал его рукой, проводя вверх и вниз по стволу.

М-м-м, милаха… Как бы я раздвинул твои прекрасные ножки и засадил тебе… Как бы ты выгибалась и стонала подо мной…

Яйца поджимались от одной только мысли. Но кончить я не успел.

Резкий стук в дверь душевой заставил меня распахнуть глаза и тихо выругаться.

– Братан, ты там не утонул? – послышался голос Кирпича. – Давай уже, вылезай, мне тоже ополоснуться надо!

– Ринат, блять, весь кайф обломал… – пробурчал я, закручивая краны и снимая с крючка полотенце.

Злой, как собака, быстро вытерся, натянул джинсы и футболку и уступил душевую своему новому кенту-упырю.

В металлическом шкафчике в раздевалке лежал мой «Макаров» с почти полной обоймой. Достал его, сунул за пояс джинсов и накрыл футболкой. С пушкой я был теперь неразлучен.

Вышел из подвального помещения на улицу, вдохнув полной грудью тёплый июньский воздух. На утреннем небе светило солнышко, лёгкий ветер шуршал листьями на деревьях – погодка просто шептала.

В такие дни особенно сильно тосковалось по милахе. Вот бы взять её за нежную лапку и гулять вдвоём по городу весь день напролёт… А не вот это всё.

Вздохнул и похлопал себя по карманам джинсов, отыскивая ключ от машины. Плюхнулся за руль, завёл движок и поехал.

Теперь у меня была новая тачка. Неприметная шустрая «девятка». Не «бэха», конечно, зато досталась на халяву. Подгон от Усмана за его косяк.

О моём задании убрать Черепа знали только Фархад и Гера. В предательство Фархада я не верил – слишком долго и верно он служил Усману… А вот молодой и борзый Гера вызывал сомнения. Усман кинул ему дезу, Кирпич проследил и засёк, как он базарил с человеком Черепа, ублюдок. Короче, крыса была обнаружена и ликвидирована.

А «бэху» я так и не забрал у Алинки. Знал, что у девочки хватит мозгов не светить её. А как только Череп отправится кормить рыб на дно реки, я планировал компенсировать милахе все неудобства. Если доживу, конечно…

Заехал в магазин за пивом и сигаретами и отправился домой. Точнее, в место, которое временно называл своим домом.

Хата, где я обитал последние два месяца, находилась на окраине города, в районе старого университета. После того, как Череп открыл на меня сезон охоты, я вынужден был загаситься на какое-то время и не отсвечивать.

Пацаны, Макс, Слон и Саня, приютили меня. Хата у них была заряженая, большая, с охуенным ремонтом. Раньше в этом доме жили какие-то шишки, а теперь комерсы всё скупили и обустроились с шиком. У одного из них эту хату пацаны и отжали за определённого рода услуги. Иногда к нам заваливался Кирпич, мы вчетвером играли в карты, бухали, пацаны жарили девок. Сам я к проституткам остыл после знакомства с милахой.

Я поставил машину у дома и заглушил двигатель. Подхватил с сиденья сумку и двинул к подъезду.

Поднявшись, открыл дверь своим ключом и зашёл в квартиру.

– Пацаны, вы дома? – крикнул я, разуваясь в коридоре. – Кому пивка холодненького?

Ответа не последовало, хотя обувь валялась у порога. Странно. Обычно мои кореша сбегались на звук открывающейся пивной банки, как голодные собаки на звяканье миски.

Я прошёл в гостиную и застыл на пороге. На одном диване полулежал Макс с голым торсом, перебинтованным поперёк живота. На другом – дрыхла какая-то тёлка, отвернувшись лицом к стене. Слон и Саня сидели в креслах оба напряжённые, как будто посрались минуту назад.

– Здорово, бандиты, – поставил я сумку на стол. – Что, блять, у вас тут случилось? Макс, где тебя угораздило?

Макс скривился и прижал руку к животу:

– Да с одним козлом ночью в «Метрополе» схлестнулся, а он, сука, перо вытащил. Пырнул меня, гнида. Если б не Слон с Саней, кранты мне...

– И чё, вы в больничку не ездили? – вскинул я брови, вытаскивая банку пива из сумки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ездили. У Максыча кровь хлестала из живота, как из брандспойта, – хмыкнул Слон, поправляя свою толстую, с палец, серебряную цепь на шее. – Его подлатали, а заодно невесту ему там нашли, – кивнул он на диван, где спала тёлка, – братишка на медсестричку глаз положил, такая конфеточка, ну мы с Саней и подсуетились.

Я поморщился. Стало как-то стрёмно, учитывая, что на слово «медсестричка» у меня выработалась реакция, как у собаки Павлова.

– А чё она так притомилась? – спросил я, открывая банку пива и делая глоток. – Напоили, что ли, уже девушку, уроды?

Саня и Слон странно переглянулись. Причём Слон смотрел на Саню с явным осуждением.

– Да блять, – выдохнул он. – Она давай орать, а Саня её чисто на инстинкте по темечку приложил. До сих пор в отключке. По щекам били, не помогло, а нашатыря у нас нет. Как бы не окочурилась…

Я чуть не подавился пивом. Медленно повернулся к дивану, где лежала девушка.

– Вы её похитили, что ли, долбоёбы?

– Ну а хули было делать? – встал с кресла Слон. – Ты же знаешь, что у Макса уже два года тёлки не было с тех пор, как Лизка его с крыши сиганула. А тут он так на эту медсестру слюнями капал, что грех было проигнорировать. Мы же братку осчастливить хотели… Тем более ему и так ночью досталось.

Я медленно поставил банку на стол.

– Пиздец, ну вы даёте, пацаны. Нахуя такой беспредел-то мутить? А если она правда окочурится, вам как, нормально будет? На ровном месте девку ушатали…

– Да ладно тебе, Лёх, очухается она, – встал с кресла Саня. – Ну или давайте в больничку её отвезём? В другую уже, само собой…

Я только в ахуе покачал головой. Двинулся к дивану, посмотреть, как девчонка, жива вообще, нет. Тронул её за плечо, легонько потряс, потом развернул на спину.

И охуел. Мотор в груди перевернулся и подскочил к горлу.

Это была Алина. Моя Алина.

Бледная, с тёмными кругами под глазами, она лежала неподвижно. Только её грудь едва заметно вздымалась под тонкой кофточкой.

В глазах потемнело. Ярость затопила меня с такой силой, что на миг я словно ослеп и оглох. Только чувствовал, как стучало в висках желание убивать.

– Что. Вы. С ней. Сделали, – процедил я сквозь зубы, вставая, хватая Саню за грудки и впечатывая в стену.

– Лёх, ты чего?! – вытаращил он глаза, пытаясь вырваться. – Какая муха тебя укусила?!

– Блять, это моя девушка! – рычал я, тряся его как куклу. – Она мне жизнь спасла, а вы что с ней сделали, уроды?!

Слон подскочил сзади, пытаясь оттащить меня от Сани, но в итоге я сломал ему нос, уебав с локтя.

– Лёха, блять, мы же не знали! – прогундосил он, вытирая рукой кровь. – Ты вообще не говорил, что у тебя тёлка появилась, откуда мы могли знать?!

Я отпустил Саню, и тот, как мешок, рухнул вниз, едва не распластавшись на полу, в последний миг удержав равновесие.

– И чё, блять?! – взорвался я, развернувшись к Слону. – Она же просто девушка, а если бы с твоей сестрой кто-то так же обошёлся?! У вас чё, сука, вообще ничего святого нет?!

– Лёха остынь, – прохрипел с дивана Макс, – пацаны и сами уже поняли, что не правы. Помоги лучше девчонке, надо как-то её в чувство привести… Жалко будет, если и правда кони двинет…

Я подошёл к дивану и опустился рядом на колени. Осторожно взял милаху за руку. Пульс у неё прощупывался, слава богу, но пальцы были такими холодными, что мне становилось не по себе.

– Алиночка… – тихо позвал я, поглаживая её по щеке. – Очнись, пожалуйста...

Но она не реагировала. А меня уже начинало трясти.

Не отдавая себе отчёта, что делаю, я встал, повернулся к пацанам, выхватывая «Макаров» из-за пояса:

– Если она не очнётся, я вас всех здесь положу, клянусь.

Макс вжался в диван, подняв руки. Саня выпучил глаза, прижимаясь спиной к стене.

– Лёша, блять, успокойся, нахуй! – оскалился Слон, стирая кровь с окровавленной морды. – Из-за какой-то ёбаной дырки братву хочешь порешить?

Я снял ствол с предохранителя. Всё ещё плохо соображая, что делаю. Мне просто хотелось прострелить этому ублюдку колено. Или сразу оба. А потом, когда помучается как следует, завалить контрольным в голову.

И я бы точно это сделал, если бы сзади в этот момент не раздалось слабым девичьим голосом:

– Лё-ша...

Глава 17

Алина

Голова раскалывалась, будто кто-то методично бил по вискам молотком. В ушах звенело, а перед глазами плыли мутные пятна, словно я смотрела на мир через грязное стекло. Я попыталась вдохнуть, но горло сдавило, и в груди закололо от резкой боли.

Где я? Что происходит?

Я лежала на чём-то мягком, но было неудобно – тело ныло так, словно меня переехал грузовик. Пальцы задрожали, когда я попыталась пошевелиться, холодный пот стекал по вискам. Веки были такими тяжёлыми, что казалось, их залили свинцом.

Где-то совсем близко слышались разрозненные звуки, которые никак не складывались в слова. Голоса мужчин, спорящих о чём-то... Тупая, пульсирующая боль в затылке не давала сконцентрироваться.

Чей-то знакомый голос. Знакомый, но я никак не могла вспомнить, кому он принадлежит.

– Если она не очнётся, я вас всех здесь положу, клянусь...

Внутри что-то дрогнуло. Сердце заколотилось так, будто хотело вырваться из груди. Страх, липкий и вязкий, начал обволакивать меня, как паутина.

– Лёша, блять, успокойся нахуй! – прорычал другой мужчина. – Из-за какой-то ёбаной дырки братву хочешь порешить?

Лёша?.. Мой Лёша?

Я приложила неимоверное усилие и разлепила глаза. Веки были тяжёлыми, перед глазами всё плыло. Голова казалась чугунной, при каждом слабом движении боль вспыхивала, как будто внутри черепа взрывались маленькие бомбы.

Увидела мужскую спину. Широкую, напряжённую, в чёрной футболке. Он стоял, расставив ноги, и в его руке был пистолет. И целился мужчина в кого-то, стоящего напротив.

– Лё-ша... – произнесла я едва слышно, потому что губы почти не слушались.

Мужчина резко обернулся, и я увидела его лицо. Это дейсвтительно был он. Лёша.

Сначала в его глазах плескалась ярость, такая неистовая, что мне стало страшно. А потом, когда Лёша понял, что я очнулась, его взгляд изменился, стал почти мягким. Не опуская пистолета, он шагнул ко мне.

– Милаха, блять, слава богу… Ты как? – спросил он, присаживаясь рядом на корточки и заглядывая мне в глаза.

Я попыталась приподняться, но тело было слабым, а в голове взорвалась такая боль, что я тихо застонала.

– Тихо, тихо, – остановил меня Лёша свободной рукой. – Лежи спокойно.

Я огляделась вокруг. Незнакомая квартира, богатая обстановка. На диване напротив лежал мужчина с перебинтованным животом. Я узнала его. Тот самый раненый, которого ночью зашивал Утёсов, а потом попросил меня не оформлять документы… Двое сопровождающих тоже были здесь. Один стоял у стены, другой – пугающий, с холодными глазами – ближе к центру комнаты. По его лицу была размазана кровь. Все трое смотрели на меня, и это пугало до чёртиков.

– Что... происходит? – спросила я, с трудом ворочая языком, возвращая внимание к Лёше. – Где я?

Он, не оборачиваясь, процедил сквозь зубы, обращаясь к остальным:

– Все нахер вышли отсюда.

– Лёх... – начал было тот, с перебинтованным животом.

– Я сказал, все вышли! – рявкнул Лёша с такой яростью, что я вздрогнула.

– Лёха, имей совесть, мне вообще-то ходить тяжело, – жалобно прохрипел он.

– Ничего. Саня со Слоном тебе помогут. Они же как-то притащили тебя сюда? И не только тебя, – всё так же не оборачиваясь произнёс Лёша ледяным тоном.

Тот, что стоял у стены, и правда подошёл к раненому, чтобы помочь ему подняться. А другой сплюнул кровь на пол и процедил, сверля своим убийственным взглядом Алексея:

– Последнее дело с братвой из-за тёлки сраться. Или она так охуенно сосёт, что у тебя мозги поплыли?

Лёша мгновенно вскочил, в два широких шага пересёк комнату и упёр пистолет прямо в лоб бандита с холодными глазами.

– Ещё одно слово, Слон, и твои мозги окажутся на обоях, – прошипел он.

Меня затрясло. Я никогда не видела Лёшу таким разъярённым и… жутким. Казалось, ему действительно ничего не стоит взять и пристрелить человека.

Бандит по кличке Слон отступил, выходя из комнаты вслед за другими двумя, и Лёша с грохотом захлопнул за ними дверь.

Несколько секунд он стоял спиной ко мне, опустив голову и медленно дыша, будто пытаясь успокоиться. Я видела, как ходят его плечи.

Затем он развернулся и, убрав пистолет за пояс, подошёл ко мне. Его лицо всё ещё было напряжённым, глаза – ледяными, но ладонь, которой Лёша осторожно коснулся моего лба, была бесконечно нежной.

– Голова болит? – спросил он.

– Да, – прошептала я, борясь с тошнотой.

Лёша присел рядом со мной, осторожно приподнял мою голову и ощупал затылок. Его прикосновения были такими бережными, но я всё равно морщилась от боли.

– Сука... Шишка приличная, – выругался он, потом добавил мягче: – Ты сколько пальцев видишь? – И показал мне два пальца, держа руку перед моим лицом.

– Два, – ответила я и зажмурилась от нарастающего волнения. – Лёша, что происходит? Где я, чёрт возьми?

– Что ты помнишь? – спросил он, проигнорировав мои вопросы.

Я зажмурилась и попыталась напрячь извилины, но давалось это нелегко.

– Я вышла из больницы, и... через дорогу стояла чёрная машина. Она подъехала, оттуда выскочили двое, затащили меня внутрь... – озвучивала я то, что со скрипом всплывало в голове, пытаясь вспомнить больше. – А потом... удар. И всё.

Лёша отвернулся и выругался сквозь зубы. Но когда он снова посмотрел на меня, его взгляд сделался почти ласковым.

– Ты такая красивая девочка… Тебя нельзя оставлять одну, – принялся он гладить меня по щеке, едва дотрагиваясь одними кончиками пальцев. – Столько вокруг шакалов бродит…

Я смотрела на него, как завороженная. Но где-то глубоко внутри разрасталось нехорошее чувство. Как будто со мной случилось что-то… отвратительное. Слёзы навернулись на глаза сами собой, я бы не смогла дать им объяснение.

– Почему меня похитили? – спросила я, чувствуя, как дрожит мой голос.

– Потому что могли. Время сейчас такое, милах.

– И... что теперь? – всхлипнула я, меньше всего на свете желая разреветься тут перед ним. Но я была слишком слаба, чтобы пытаться сдержать эмоции…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Лёша вдруг наклонился и, осторожно взяв моё лицо в ладони, заглянул мне в глаза.

– Ничего страшного с тобой не случится, пока я рядом, – произнёс он негромко, но жёстко.

После этого Лёша поднялся и отошёл к окну, а я перевела дыхание и попыталась взять себя в руки. А ещё впервые смогла рассмотреть его как следует.

Похудел…

Левая рука как будто всё ещё двигалась немного скованно, видимо, последствия ранения давали о себе знать. Но в остальном мой бандит выглядел всё так же... внушительно. Опасно.

Взяв с подоконника бутылку воды, Лёша вернулся ко мне.

– На, выпей, – предложил он, помогая мне приподняться.

Я сделала несколько маленьких глотков. Вода показалась мне божественной на вкус – во рту было сухо, как в пустыне Сахара. Потом оттолкнула Лёшину руку с бутылкой – слишком много выпить сразу не могла, начало подташнивать.

– Тошнит? – внимательно спросил Лёша.

– Немного, – призналась я.

– Блять, по ходу сотряс, – с досадой произнёс он, снова ощупывая мой затылок.

Я поёжилась от его прикосновений. Не потому, что они были неприятны – просто боялась, вдруг снова сделает больно. Но на этот раз Лёша был особенно осторожен.

– Где мы? – спросила я, пытаясь немного приподняться.

– Да так, на одной хате, – ответил Лёша, помогая мне сесть. Сам тоже сел рядом, не касаясь, но я чувствовала исходящее от него тепло.

– Лёш... – Собравшись с силами, я пристально посмотрела ему в глаза. – Я хочу домой. Отвези меня, пожалуйста, в мою квартиру.

– Нет, – отрезал он, покачав головой. – Теперь ты живёшь со мной.

Глава 18

Алексей

Алина смотрела на меня так, будто я ей только что сообщил, что она приговорена к смертной казни. Я знал, что это прозвучало как полный пиздец, но ничего не мог поделать. Теперь о милахе знали уже четверо из моего окружения, и ни одному из них я не доверял. А учитывая, как ей везёт на отморозков…

– Лёша... – прошептала она охрипшим голосом, и по её щеке скатилась слеза. – Зачем ты меня похитил? Ты же мог просто прийти ко мне и...

– Чё? – искренне охренел я от такой предъявы. – Алина, у тебя мозги, по ходу, от удара съехали, раз ты думаешь, что я стал бы таким заниматься!

– Тогда что я тут делаю? – спросила она, очевидно, не веря ни единому моему слову.

Я шумно втянул носом воздух.

– Сейчас эти говнюки расскажут тебе, как ты здесь оказалась, – пообещал я. – Саня! Иди сюда, блядь!

Саня появился в дверях, и у него даже не хватило ума выглядеть виноватым.

– Чё? – спросил он, набычившись.

– Может, расскажешь девушке, почему вы, долбоёбы, так с ней обошлись?

– Тебе надо, ты и рассказывай, – буркнул он и развернулся, чтобы уйти, но я успел зашвырнуть ему в спину диванную подушку.

Тот остановился, медленно развернулся и поднял подушку с пола.

– Ну чё ты хочешь от меня, чтобы я перед ней извинился? – посмотрел он на меня, подняв брови.

– Да, было бы неплохо, – ответил я, сверля его взглядом.

– Ну блять, извини, сестрёнка, – посмотрел он сжавшуюся в комок Алину. – Но подумай сама, откуда мы могли знать, что ты так дорога нашему Лёхе? И вообще, я не собирался тебя бить, случайно на рефлексе вышло. Ты дрыгаться начала, локтём мне в живот зарядила. Короче, я не специально.

– Ты расскажи, как вам вообще в голову пришла гениальная идея девочку с собой увезти, – процедил я.

– Да мы ничего плохого не хотели, – снова посмотрел он на Алину с таким невинным ебальником, что я аж прихуел. – Просто Максу нужен был уход, перевязки там, а кто бы это делал? Поухаживала бы за ним, не бесплатно, разумеется, мы бы хорошо тебе бабла отсыпали потом.

– Но почему нельзя было меня об этом просто попросить? – слабым голосом поинтересовалась Алина, судя по её округлённым глазам, она тоже была в ахуе.

– А ты бы не согласилась.

– С чего ты взял?

– А у тебя на лице было написано.

– Короче, – сказал я, поднимая руку. – Саня, пиздуй отсюда.

– Мы со Слоном уедем сейчас. За Максом присмотришь? – спросил он, немного помявшись.

– Да ты совсем охуел? – возмутился я.

– Ладно, – буркнул Саня, развернулся и ушёл.

Я снова плотно закрыл дверь и вернулся к милахе на диван. В её глазах стояли слёзы, и на душе от этого становилось невыносимо стрёмно: непривычно было видеть Алину такой уязвимой.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я, присаживаясь на край дивана.

– Голова болит, – призналась она, глядя куда-то в сторону.

Я протянул руку и осторожно провёл по её волосам, не отдавая себе отчёта, зачем это делаю. Просто хотелось как-то облегчить её страдания.

– Я думал, что никогда больше тебя не увижу, – неожиданно для себя вдруг признался я. – В смысле, я не собирался больше видеться с тобой. Для твоей же безопасности.

– Очень смешно, – бросила она, тихонько всхлипнув.

– Но знаешь, – продолжил я, подвинувшись к ней ближе, – я скучал по тебе. Так, что выть хотелось.

Алина повернула голову и удивлённо уставилась на меня, и внутри похолодело от того, как смотрятся мелкие лопнувшие капилляры в белках её глаз.

– Мне жаль, что мы не встретились при более приятных обстоятельствах, – хрипло сказал я, положив руку поверх её ладони. Холодной.

Алина не пошевелилась. И руки не отдёрнула, что было прогрессом, наверное. Так и сидели молча какое-то время, а я бесконечно гладил и сжимал её пальцы, пытаясь хоть немного согреть.

– Я должна позвонить на работу, – выдавила она наконец. – Сказать, что заболела сегодня... Меня же будут завтра ждать на смену...

– Обязательно, – кивнул я. – Я позже телефон тебе дам. Отдохни пока, ладно?

Она промолчала, снова отведя взгляд. Я понимал, что Алина сейчас в шоке и, вполне возможно, до конца не осознала, что со мной она в безопасности. Вернее, не то чтобы это было правдой на все сто процентов – я не мог этого гарантировать. Но по крайней мере готов был на всё, чтобы защитить её.

В конце концов, я задолжал ей. Если бы не она, меня бы уже не было.

Мы услышали из прихожей приглушённый хлопок входной двери. Похоже, эти упыри свалили.

– Мне нужно в уборную, – произнесла Алина, всё так же не глядя на меня, будто я стал ей неприятен. Это задевало.

– Я провожу, – поднялся я, подавая ей руку.

– Сама дойду, – буркнула она, отмахнувшись от моей ладони и поднимаясь на ноги.

Но тут же пошатнулась и едва не упала. Я успел подхватить её, прижав к себе.

– Давай уже без геройств, – вздохнул я, крепко держа её за талию.

Милаха не ответила, лишь зажмурилась на мгновение. В конце концов, опираясь на моё плечо, она добралась до санузла, где я помог ей сесть на закрытый крышкой унитаз.

– Слушай, ну я тебя одну тут не оставлю, – почесал я затылок, глядя на её бледное лицо. – Давай подстрахую? Подержу, пока ты будешь…

Она так посмотрела на меня, будто я предложил ей какую-то дичь. Хотя в данной ситуации это было вполне разумным.

– А что? Ничего в этом такого нет, тебе ведь может стать плохо. Стесняться меня не надо.

– Выйди отсюда, – потребовала она, злобно глядя мне в глаза.

– А если ты опять сознание потеряешь?

– Пошёл. Вон.

Сжав зубы, я вышел и прикрыл за собой дверь. Сел на корточки у стены напротив как раз в то мгновение, когда дверь туалета захлопнулась изнутри и послышался щелчок задвижки. Потом зашумела вода.

Я шумно выдохнул и мысленно приказал себе не температурить. Ничего с Алинкой не случится там за пять минут.

Время тянулось медленно. Откуда-то из глубины квартиры доносился храп – видимо, Макс уснул. А Алина всё не выходила. Вода за дверью так и продолжала шуметь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я не выдержал, поднялся и постучал в дверь.

– Алин, у тебя там всё в порядке?

Ответа не было. Я постучал ещё раз, громче. И снова тишина. Рванул дверь так, что чуть не выломал её из косяка. Но щеколду вырвал с корнем.

Милаха сидела на полу у стены, опустив голову на колени. Тихо всхлипывала.

– Эй, – позвал я её, опускаясь рядом, – что с тобой?

Она ничего не ответила, только судорожно вздохнула и отвернулась в другую сторону.

Я присел рядом и приподнял её личико за подбородок:

– Тебе плохо? – предположил я. – Тошнит? Голова кружится?

Она резко мотнула головой, чтобы сбросить мою руку, и тут же зажмурилась от боли.

– Пошёл ты в жопу…

– Так, ладно, – терпеливо произнёс я, поднимаясь и неуклюже подхватывая её на руки. – Тебе надо отдыхать. А я пока найду для тебя врача.

– Лучше отвези меня домой, – процедила она, напрягаясь всем телом.

– Я же сказал – нет. Тебе нельзя оставаться одной.

– Мне пофиг. Я не хочу здесь оставаться!

– Сначала тебя осмотрит врач, потом что-нибудь решим.

– Не нужен мне никакой врач, я сама ещё побольше некоторых врачей знаю! – раздражённо бросила она. – Всё со мной будет в порядке, просто отвези меня домой.

– Успокойся, ладно? – попросил я, неся её в свою спальню.

– Если ты сейчас же не отвезёшь меня домой, я тебе никогда не прощу… – прошептала она, посмотрев мне в глаза, и её губы задрожали, угрожая новыми слезами.

– А я себе не прощу, если с тобой что-нибудь плохое случится.

– А, по-твоему, со мной ещё ничего плохого не случилось? – усмехнулась она, всхлипнув.

– Смотря с чем сравнивать, милах. Есть вещи куда хуже.

Глава 19

Алексей

Уложив Алину на кровать, я опустился рядом, нежно провёл пальцами по её влажным от слёз щекам, убрал со лба непослушную прядь. Показалось, что милаха легонько дрожит.

– Я тебя сейчас согрею, – пообещал я, вставая и укрывая её одеялом, – и накормлю. Ты ведь голодная, наверное, да?

Она кинула на меня быстрый взгляд из-под ресниц, по-прежнему напряжённая до такой степени, что её плечи казались каменными.

– Спасибо, но мне пока лучше воздержаться от еды.

– Тогда, может, поспишь?

– А если я потеряю сознание во сне? Об этом ты не подумал, гений? – зло поинтересовалась она.

– Ну тогда давай просто… поговорим, – предложил я, усаживаясь обратно на кровать возле неё.

– У меня всё ещё раскалывается голова.

– Скажи, как тебе помочь? Я всё сделаю.

Алина судорожно вздохнула, прикрыла глаза и простонала:

– Боже, за что мне это…

Меня что-то чуток разбомбило от её стенаний. Расшаркивался тут перед ней, как идиот, вообще-то, это даже не мой косяк был, что её по темечку тюкнули и сюда притащили.

– Блять, ну если хочешь, ладно, отвезу тебя домой. Только потом не жалуйся, если какие-нибудь отморозки нагрянут к тебе в гости. Думаешь, твоя хлипенькая деревянная дверь тебя защитит? Её с одного пинка выбить можно, даже не напрягаясь!

Думал, она испугается. Включит заднюю. Но эта девочка не переставала удивлять меня своим характером.

– Это мои проблемы, – процедила она, уставившись на меня чуть ли не с ненавистью.

Ну что, Лёха, схавал? Теперь хоть самому задний ход включай…

Ну нет уж, хуй.

– А я вижу, тебе полегчало? Ну и пиздуй тогда отсюда, больше не задерживаю! Какого хрена я должен тебя куда-то везти, вроде водилой не нанимался?

Я резко поднялся с кровати и пошёл прочь из комнаты, хлопнув дверью с такой силой, что та не закрылась, а только бахнула по косяку и отлетела обратно.

– А вот я тебя не бросила, когда тебе было плохо! – прилетело мне в спину дрогнувшим голосом.

Я замер, непроизвольно напрягая все мышцы в теле.

Блять!

Ну почему с ней так сложно?

Медленно развернулся и пошёл обратно. Алина, не отводя от меня взгляда, вся подобралась, вылезла из-под одеяла и села на кровати, опираясь спиной на стену и подобрав под себя ноги.

Я встал коленями на матрас, придвинулся к ней и упёрся руками в стену по обе стороны от её головы.

– Так я и благодарен тебе, – сказал, понизив голос. – Но ты же упрямая, как танк, не даёшь отблагодарить. Я тебя защитить хочу, неужели ты не понимаешь?

Она приоткрыла губы, будто собираясь что-то возразить, но так ничего и не сказала. Только её полная грудь под кофточкой соблазнительно приподнялась от глубокого вдоха.

Я сам не знаю, как это вышло, но через секунду мы уже целовались.

Алина отвечала на поцелуй резко, почти агрессивно, впившись пальцами в мои плечи, будто боялась, что я отступлю. А я бережно держал её за затылок одной рукой, другой за талию, мягко прижимая к себе, и скользил языком по её языку, дурея от вкуса.

Её губы были горячими, почти обжигающими – как будто весь её гнев, вся упрямая злость превратились в ошеломительную, жгучую сладость.

– Ты… – прошептала она, задыхаясь, оторвавшись от меня на секунду. – Ты невозможный…

Я прикусил её нижнюю губу, почувствовав, как она вздрогнула.

– Ты тоже та ещё заноза… С ума меня сводишь…

Её дыхание сорвалось, пальцы вцепились в мои волосы, притягивая ближе. Я не сопротивлялся. Наоборот – накрыл её собой, чувствуя, как милахино тело аркой изгибается подо мной.

– Лёша… Лёша… Ах… – Её шёпот обжигал мне кожу.

Я провёл рукой под её кофтой, ощущая шёлк живота, дрожь мышц. Алина вздрогнула, но не оттолкнула – напротив, приподнялась навстречу, и это привело меня в восторг.

Задержал ладонь на её рёбрах, чувствуя, как бешено стучит Алинкино сердце.

– Как твоя голова? – хрипло спросил я. – Не хочу, чтобы тебе стало хуже…

Она ничего не ответила. Только обняла рукой меня за шею и притянула вниз, чтобы снова поймать мои губы своими – на этот раз медленно, с наслаждением, словно я был её самым вкусным лакомством.

Одеяло сползло на пол. Я ласкал милаху со всей нежностью, на которую только был способен. Мозги варили туго. Приходилось без конца напоминать себе, что у неё, возможно, сотрясение, и я должен быть максимально осторожен. Потому что каждый новый её вздох, каждый всхлип и стон угрожали снести мне башню нафиг. Алиночка была такая мягкая, податливая… и так обалденно пахла! А ещё позволяла мне всё и кайфовала от этого, забыв про свою головную боль.

Я мял её грудь, теребил соски, кусал шею, чувствуя, как каменеет член в штанах, пульсируя от нетерпения.

Легко проник рукой под резинку её брюк и забрался в трусики. Там было так горячо и влажно… С нажимом провёл пальцами по её сочной киске, раздвигая складочки, милаха снова выгнулась и сладко застонала, доводя меня до исступления.

Погладил её там, а потом, не сдержавшись, сунул сразу два пальца внутрь, заставив милаху тихонько вскрикнуть, задрожать и нереально соблазнительно закусить губу.

Перед глазами искры рассыпались от того, как сильно хотелось засунуть в неё свой болт, но малышке сейчас, по идее, нельзя было делать резких движений, и я держался из последних сил, жадно трахая её пальцами.

Казалась, Алина вот-вот кончит, и я, как маньяк, пристально следил за каждой эмоцией на её божественно красивом личике, ожидая, когда мою милаху накроет… Но, блять, как назло, в этот самый момент раздался дверной звонок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 20

Алексей

Злой, как чёрт, я выглянул в глазок и обнаружил там квадратную рожу Рината. Ну конечно. Кто ещё может так обломать кайф? Кажется, это уже начинало входить у него в традицию.

– Хуле припёрся? – не слишком дружелюбно спросил я, рывком распахнув дверь.

Кирпич вскинул бровь, вваливаясь в квартиру.

– А чё такое? Дядя хочет тебя видеть. Срочно.

Усман часто звонил мне за эти два месяца, чуть реже – вызывал для разговора. Но не срочно. Такого не случалось ни разу.

– А по какому вопросу?

– Он передо мной не отчитывается, – усмехнулся Кирпич, захлопывая за собой дверь и опираясь рукой на косяк. – Так что собирайся, поехали.

– Я сейчас не могу, – напрягся я, непроизвольно отступив назад и бросив взгляд в сторону своей спальни.

– Ну братуха, у тебя вроде дырок в теле нет, руки-ноги целы, а другие аргументы дядя, боюсь, не примет.

Ну да. Как будто я сам этого не знал.

Я шумно втянул воздух, потерев пальцами переносицу.

– Слушай, Ринат, а я могу тебе доверять? – прищурился я, вглядываясь в его лицо, испещрённое мелкими шрамами.

Кирпич явно удивился такому вопросу, его косматые брови снова поползли на лоб.

– Ну вообще-то за мной должок, ты мне вроде как жизнь спас, – произнёс он, сделавшись непривычно серьёзным. – Я добро помню, Лёха.

Звучало убедительно, но мне один фиг было сложно кому-то довериться. Точнее, доверить Алину…

– Ринат, я съезжу к Усману туда и обратно, а ты можешь остаться здесь и за девушкой присмотреть? Чтобы мои соседи по хате, упыри, её не обидели.

– Опа, вот это новости! – ухмыльнулся Ринат, доставая из кармана коробок спичек. – Когда успел тёлкой обзавестись?

– Не тёлкой. Девушкой, – поправил я. – Я тоже ей жизнью обязан, как ты мне. Так что считай, если защитишь её – вернёшь мне долг.

– А, та самая медсестричка, что ли? – Ринат достал из коробка спичку и сунул её себе в рот, закусив зубами, будто папиросу.

– Да, она. Представляешь, эти долбоёбы, Слон с Саней её сегодня утром прямо от больницы похитили. Макс перо ночью словил, они повезли его зашивать, и там Алина им приглянулась. Они её, недолго думая, по башке стукнули и сюда привезли.

– Охуеть.

– Да. Я Слону чуть колено не прострелил за это, думаю, он теперь на меня зуб точит. И может на девчонке отыграться.

– Понял, братко, езжай к дяде, Слона к твоей девочке не подпущу.

Я стоял и смотрел на него исподлобья, сомневаясь, что это хорошая идея. Но не повезу же я Алину с собой к Усману?

– Да нормально всё будет, не ссы, – хлопнул он меня по плечу, скидывая кроссовки.

– Пойду предупрежу её.

Я вернулся в свою спальню и плотно закрыл за собой дверь. Алина снова сидела спиной к стене, вся напряжённая. Её тонкие пальчики впивались в край одеяла, а на щеках горел яркий румянец.

– Милах, мне надо отъехать ненадолго… С Кирпичом ты уже знакома, он присмотрит за тобой. Но если что вдруг… – Я подошёл, сел рядом с ней, вытащил ствол из-за пояса и вложил в её маленькую ладонь. – Стреляла когда-нибудь?

Алина сжала рукоять, подняла ствол на уровень глаз и ошарашено уставилась на него.

– Вот здесь предохранитель. На курок нажимай медленно. В обойме семь патронов, так что целься лучше сразу в грудь, чтобы наверняка. Отдача сильная, держи двумя руками, – бегло рассказывал я, надеясь, что малышка не испугается. Хотя если вспомнить, как она наехала тачкой на упырей Черепа, чтобы спасти меня… Короче, моя милаха точно была не из робкого десятка.

– А не боишься, что я тебя первым и пристрелю? – спросила она, посмотрев на меня исподлобья.

– Нет, – усмехнулся я.

– Откуда такая уверенность?

– Потому что знаю, что ты меня любишь.

– Чего? – округлила она глаза, убирая пистолет себе за пояс таким уверенным движением, как будто уже сто раз так делала. – Тебя что, тоже по голове сегодня кто-то ударил?

– Короче, я постараюсь вернуться как можно быстрее, – улыбнулся я, вставая с кровати. – Ринат, иди сюда!

Вскоре дверь в комнату приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась любопытная башка Кирпича.

– Привет! – улыбнулся он Алине во все свои тридцать два лошадиных зуба.

– Ринат, по-братски, проследи, чтобы в эту комнату никто не входил. Любого, кто переступит этот порог, – подошёл я ближе и ткнул пальцем в пол, – завалю.

– Не ссы, Лёха, ни один волос не упадёт с головы твоей зазнобушки, пока я тут, – снова расплылся в широченной улыбке Кирпич.

Складывалось впечатление, будто происходящее его забавляло.

Что ж, я надеялся, что в случае чего милаха шмальнёт ему в глаз.

Спустя десять минут я уже мчался по городу, пролетев несколько светофоров подряд на красный. Курил одну сигарету за другой, нервно постукивая пальцами по рулю. В голове крутились мысли об Алине. А вдруг Кирпич её обидит? Или Слон вернётся раньше времени и выкинет какую-нибудь херню?

Чёрт, не надо было мне уезжать… Лучше бы придумал что-нибудь, попросил бы Кирпича сказать Усману, что меня не нашёл...

Правда, непонятно, чем бы всё это обернулось потом, учитывая, что Усман просто так никого к себе срочно не вызывает. Наверное, дело и правда серьёзное…

Подъехал к «Фортуне», поздоровался с Жорой и быстрым шагом пошёл к зданию, едва сдерживаясь, чтобы не переходить на бег. Лишние вопросы, с чего вдруг я так спешу, мне были не нужны.

Поднявшись по лестнице, встретил Фархада, пожал ему руку и уже хотел зайти в кабинет, но узбек отрицательно покачал головой.

– Погоди, человек у него.

Я остановился, привалившись спиной к стене и сложив руки на груди. Чёрт, хотелось верить, что ждать придётся недолго.

К счастью, дверь кабинета распахнулась почти сразу, и от Усмана вышел… Слон.

Я невольно прищурился и напрягся всем телом. Что этот ублюдок здесь забыл?

Мы скрестились недружелюбными взглядами.

– Ну что, Лёха, как там твоя медсестричка? – процедил он, криво усмехнувшись. – Не окочурилась?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сука…

По ходу этот упырь растрепал уже всем про Алинку, как баба болтливая…

Я сжал кулаки, но сдержался. Пока.

– Её благополучие теперь и в твоих интересах, – тихо ответил я, сверля ублюдка глазами.

Фархад скользнул по нам равнодушным взглядом, потом заглянул в кабинет к своему боссу и шире распахнул дверь, приглашая меня войти.

Глава 21

Алексей

Я вошёл в кабинет Усмана, стараясь не показывать, как меня бесит вся эта ситуация. Босс сидел за своим массивным столом, перебирая какие-то бумаги. Но я сразу почувствовал – что-то не так. Усман был слишком спокоен, а это всегда означало бурю.

– Садись, – кивнул он на стул напротив.

Я опустился на жёсткое сиденье, откинувшись на спинку. Старался выглядеть расслабленным, хотя внутри всё сжималось от нехорошего предчувствия.

– Как плечо? – спросил Усман, не поднимая глаз от бумаг.

– Нормально. Почти не беспокоит.

– Хорошо. Нам понадобятся все здоровые бойцы.

Он наконец поднял голову и посмотрел мне в глаза. В его взгляде плескалась едва сдерживаемая ярость.

– Череп совсем охренел. Вчера ночью его люди подожгли наш склад на Южной. Весь товар – коту под хвост. Трое наших в больнице с ожогами.

Я выругался сквозь зубы. Склад на Южной был одним из основных – там хранилось товара на несколько лимонов баксов.

– И это ещё не всё, – продолжил Усман, сжимая на столе кулаки. – Он переманил Костыля с его бригадой. Теперь вся северная часть города под Черепом.

– Вот сука...

– Именно. Поэтому нам нужно действовать, Лёша. Быстро и жёстко.

Усман встал и подошёл к окну, заложив руки за спину.

Я смотрел на его напряжённую фигуру и понимал – ничего хорошего ждать не приходится. Будет месиво.

– У меня есть информация, что через три дня Череп собирается отдохнуть в загородном клубе «Метелица». Охраны с ним будет немного – он не хочет светиться.

Я молчал, ожидая продолжения.

– Это наш шанс, Алексей. Возьмёшь с собой Рината, Сашу и Камиля. И ещё двух-трёх парней, кого посчитаешь нужным, чтобы спину вам прикрывали. Эта шваль должна сдохнуть.

– Откуда информация про «Метелицу»? – напряжённо спросил я.

– Неважно, – махнул рукой Усман, не оборачиваясь. – Можешь быть уверен – источник надёжный. Главное, теперь меня не подведи, Лёша.

Да уж.

– Усман… – начал я после недолгой паузы, тщательно подбирая слова. – Я хотел тебе кое-что сказать.

Он медленно повернулся ко мне, приподняв бровь.

– Слушаю.

– Я хочу выйти из бизнеса.

Повисла тишина. Усман смотрел на меня не мигая, а потом вдруг усмехнулся.

– Выйти? – повторил он, будто услышал отличную шутку. – И что, на пенсию собрался?

– Нет. Просто... обстоятельства изменились. Хочу уехать отсюда и жить спокойной жизнью…

– Обстоятельства? – Усман вернулся к столу и сел. – Я так понимаю, красавица медсестра с ногами от ушей – это и есть твои обстоятельства?

Меня будто ледяной водой окатили. Невольно стиснул зубы, но тут же расслабился, стараясь не показывать, насколько Усман попал в цель. Слон, сука…

– Эта девочка спасла мне жизнь, и я всего лишь хотел отплатить ей благодарностью. Но дело не в ней. Я просто устал.

Усман откинулся на спинку кресла, сложив руки на животе.

– Понимаешь, Алексей, у нас тут не профсоюз какой-нибудь. Ты вроде неглупый парень?

– Я всё понимаю, Усман. Но я же всегда служил тебе верой и правдой. А сейчас хочу просто пожить… по-человечески.

– Тебе бабла мало, что ли? – прищурился он.

Я потёр руками лицо, не зная, как ему объяснить.

– Да нет. Дело не в бабках. Я просто хочу жить спокойно. Устроиться на нормальную работу куда-нибудь, хоть за гроши. Но чтобы больше без всего этого дерьма…

Усман улыбнулся.

– Что ж, Лёша. Убери Черепа – и можешь валить на все четыре стороны. Я даже тебе щедро заплачу, чтобы было на что потом спокойно жить с твоей медсестрой. Договорились?

– Слово даёшь? – задал я какой-то наивный, совершенно тупой вопрос.

– Обижаешь, Алексей.

Я смотрел на него и понимал – вероятность, что он меня по-хорошему куда-то отпустит, нулевая. Даже если я завалю Черепа. Только вот выбора у меня всё равно особо не было. Начну выёбываться – пострадает Алинка. Или сначала её родня…

Блять, ведь как чувствовал я, что нельзя мне с милахой было связываться. Интуиция не просто подсказывала – она вопила об этом во всё горло! А я, кретин, всё равно не удержался…

– Хорошо, – кивнул я, посмотрев Усману в глаза. – Договорились.

– Вот и молодец. Тогда ступай. Тебе, наверное, не терпится вернуться к своей девушке? Сегодня, так уж и быть, побудь с ней, а завтра утром будь здесь и вплотную займись подготовкой.

– До завтра, – бросил я, вставая и направляясь к выходу из кабинета.

Но у двери Усман меня окликнул.

– Лёша.

– Да? – обернулся я, уже взявшись за дверную ручку.

– Алине своей привет от меня передавай. Скажи, что я восхищаюсь её профессионализмом. Не каждая медсестра взялась бы выхаживать раненого бандита.

Я сильнее сжал дверную ручку, с трудом сдерживая желание вернуться и врезать Усману по морде. Ублюдок почти в открытую мне угрожал. Он и имя её уже знал.

Ну Слон, падла, лучше ему теперь вообще не попадаться мне на глаза. Ушатаю урода…

Спускаясь по лестнице, я лихорадочно соображал. Три дня. У меня есть три дня, чтобы придумать, как защитить Алинку от всего этого дерьма. И сохранить ей жизнь.

Сел в машину и поджёг сигарету, нервно затягиваясь. Вот же блядство...

И какой чёрт меня дёрнул приехать тогда к Алинке в больничку? Но, с другой стороны, даже если бы я не приехал, мои соседи по хате, упыри, один хрен её похитили бы. Мою девочку…

Блять, нет, уж лучше так. Я что-нибудь придумаю. Как-нибудь выкрутимся. Первый раз, что ли?

Хотя, если подумать, в такой замес я и правда попал впервые.

Раньше терять было нечего, а теперь я понимал: если с милахой что-то случится из-за меня…

Завёл мотор и выехал со стоянки. По дороге обратно прокручивал в голове разные варианты. Но годного пока никак не находилось. Снова в душу закралась тревога – как там Алина. Не обидел ли её Кирпич? Не вернулся ли Слон? Эти вопросы заставляли давить на газ сильнее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 22

Алексей

Я взлетел по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. В голове всё ещё крутился разговор с Усманом, а сердце колотилось не только от быстрого подъёма. Если Кирпич обидел Алинку, я его просто убью…

Рывком открыл дверь и застыл на пороге, прислушиваясь к звукам в квартире.

Из гостиной доносились голоса, заставляя меня напрячься.

Через секунду я уже вломился туда, но моего появления никто даже не заметил.

Здесь творился какой-то кипиш.

Алина стояла возле дивана, на котором лежал Макс, и производила какие-то манипуляции с его животом.

– Ринат, держи его плечи крепче! – рявкнула она на Кирпича так, что я сам чуть не подпрыгнул. – Саша, что ты стоишь, я же сказала тебе принести влажное полотенце! Не слышал, что ли?

Я знатно прифигел от командного тона милахи. И ещё сильнее от того, как пацаны беспрекословно ей подчинялись.

– Да держу я, держу, – пробормотал Кирпич, послушно прижимая Макса к дивану.

Саня без разговоров метнулся в ванную, чуть не сбив меня с ног.

Надо же, как милаха умудрилась построить этих отморозков, которые никого не слушают! Разве что Усмана, да и того не всегда. Меня даже гордость разобрала за эту девочку.

Макс стонал, его лицо блестело от пота. Повязка на животе пропиталась кровью.

– Что случилось? – спросил я, подходя ближе.

Алина бросила на меня быстрый взгляд.

– Шов разошёлся. Поднялась температура, начался воспалительный процесс.

На стуле рядом с ней лежала раскрытая аптечка, содержимое которой милаха торопливо изучала.

Она работала быстро и профессионально, несмотря на то, что сама едва держалась на ногах. Я видел, как дрожат её пальцы, как на лбу выступила испарина, но при этом Алина всё равно оставалась собранной.

– Мне нужен физраствор и шприцы. Вы не всё купили, – раздражённо произнесла она, возвращаясь к ране Макса.

– Блин, – промычал Саня, почесав затылок.

– Что – блин? – Милаха повернула к нему голову и сверкнула глазами. – Пулей метнулся в аптеку и купил! – рявкнула она так, что Саня подскочил на месте и помчался выполнять.

У меня чуть челюсть не отвалилась от этой картины.

Саня, который пару часов назад хамил ей в лицо, – теперь носился как мальчик на побегушках. И даже не огрызался. Я бы поржал, если бы не был настолько в шоке от происходящего.

Кирпич покосился на меня и с ухмылкой подмигнул:

– Ну ты себе бабу нашёл, Лёх. С такой не пропадёшь.

Я не ответил, наблюдая, как Алина промывает рану. Макс дёргался и матерился сквозь зубы.

– Не дрыгайся! – прикрикнула на него милаха. – Хочешь, чтобы у тебя сепсис развился? Нет? Тогда лежи спокойно.

И Макс послушно замер, наконец, взяв себя в руки, только тяжело дышал.

Следующие полчаса Алина колдовала над ним, а мы с Ринатом помогали, выполняя её указания. Саня вернулся из аптеки, благо она была рядом, принёс всё необходимое, и вскоре Алина закончила.

Новая повязка была наложена, уколы поставлены. Милаха наконец отошла от дивана и покачнулась, едва не упав – я успел подхватить её под локоть.

– Всё, – выдохнула она, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. – Теперь главное – следить за температурой. Каждые четыре часа давать жаропонижающее. Много жидкости. И никакого алкоголя!

– Да мы поняли уже, – буркнул Саня, и в его голосе не было и тени привычной наглости.

Алина посмотрела на него в упор:

– Повтори, что я сказала.

Саня закатил глаза и послушно забубнил:

– Жаропонижающее каждые четыре часа. Много пить. Никакого бухла.

– Умница, – устало произнесла Алина и судорожно втянула носом воздух, вцепившись пальцами в мою руку.

Я крепче обнял её за талию и повёл к креслу, помогая сесть. Она откинулась на спинку и закрыла глаза, выглядя совсем измученной.

Я присел рядом на подлокотник, осторожно сжал её ладонь и спросил, понизив голос:

– Ну ты как?

– Нормально. – Милаха открыла глаза и посмотрела на меня так, будто я был причиной всех её бед. И даже несмотря на то, что это было не совсем правдой, на душе всё равно сделалось паршиво. – Твои друзья совсем безмозглые.

– Они мне не друзья.

– А кто? Подельники?

Я поморщился от зашкаливающего осуждения в её взгляде. Потом придвинулся ближе, скользнул рукой по спине вниз, чего милаха явно не ожидала. Она так мило растерялась, захлопала своими пушистыми ресницами и напряглась, переведя взгляд на пацанов в другом конце комнаты, что я невольно улыбнулся.

– Лёша. Что ты делаешь? – тихо, почти сквозь зубы поинтересовалась малышка.

– Ничего, – ухмыльнулся я.

Нащупал ствол у неё под кофтой – на месте.

Еще немного погладил поясницу милахи и заставил себя убрать руку.

– Ладно, если ты в порядке, значит, вставай, мы уезжаем.

– Куда? – снова насторожилась она, нервно убрав прядь волос за ухо.

Я спрыгнул с подлокотника и подал ей руку:

– По дороге расскажу. Идём.

Она неуверенно вложила свою изящную лапку в мою ладонь, и я помог малышке подняться на ноги.

– Ринат, мы уезжаем, так что ты за старшего, – бросил я через плечо Кирпичу, когда мы проходили мимо него. Тот стоял возле дивана, заботливо подкладывая подушку под голову Максу.

– Куда это? – удивлённо крикнул он нам с Алиной вдогонку.

– Да неважно, – отозвался я. – Завтра утром встретимся у Усмана. Ты же уже в курсе всего, да, жучара?

– Погодите, – нагнал нас в коридоре Кирпич. – А можно с вами?

– Чё? – нахмурился я, сразу не въехав.

– Ну, вы куда собрались? Я с вами хочу. Саня и сам за Максом присмотрит. Правда, Саня? – последние два слова Кирпич гаркнул, повернув башку в сторону гостиной.

– Угу, – раздалось гнусавое оттуда.

И Ринат с довольной рожей снова уставился на нас.

Я скосил глаза на Алинку. Она напряжённо смотрела на Кирпича и, по всей видимости, офигевала от перспективы проводить время в такой компании.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Меня почему-то это так развеселило. Обнял малышку за талию, притянув к себе.

– Братух, третий лишний, слыхал такое? – с осуждением посмотрел я на Кирпича.

– Да я буду вашей охраной. А то мало ли что, время сейчас неспокойное, – поиграл бровями он.

– Спасибо, конечно, но мы сами как-нибудь, – хлопнул я его по плечу.

– Ты уверен? – спросил Ринат, на секунду став серьёзным.

– Абсолютно, – заверил я его.

Он вздохнул и снова стал косить под шута, состроив скорбную физиономию:

– Скучные вы.

– Найди себе девушку, – усмехнулся я.

– Ага, может, ещё жениться предложишь? – заржал он.

А мне как-то резко стало вдруг невесело.

– Ладно, Ринат, давай, мы поехали.

– Давайте, езжайте. Только сильно не увлекайтесь там. А то ещё завтрашний сбор проспишь.

– Да не ссы ты, никуда я не денусь, – посмотрел я ему в глаза и, взяв Алинку за руку, вывел её из квартиры.

В машине милаха снова откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Я завёл двигатель и выехал со двора.

– Куда мы едем? – спросила она убитым голосом.

– К другу.

– К какому ещё другу? – Она выпрямилась и посмотрела на меня упор. – Лёша, что происходит?

Я постучал пальцами по рулю, соображая, что бы ей ответить. Врать не хотелось, а говорить правду… Будет ещё сильнее психовать.

Не отрываясь от дороги, я нашёл Алинкину ладонь и легонько сжал.

– Просто доверься мне, ладно?

Глава 23

Алексей

Семён жил в частном секторе на другом конце города. Добротный дом, высокий забор, ухоженный двор. Всё как полагается образцовому семьянину.

Я заглушил двигатель у ворот и повернулся к Алине:

– Сиди в машине, я сейчас.

Подошёл к калитке и нажал на звонок. В доме зажёгся свет, послышались шаги. Дверь открыл сам Семён – в домашних штанах и футболке, с небольшой щетиной на подбородке и щеках.

– Лёха? – Его брови взлетели вверх от удивления. – Братишка, ну наконец-то ты заехал!

Он выглядел хорошо. Поправился немного, лицо стало светлее, как будто даже помолодел. И эта улыбка – я уже забыл, когда последний раз видел его улыбающимся. Наверное, в детстве.

– Привет, дружище, – сказал я, чувствуя, как в горле встаёт ком. – Мне нужна твоя помощь.

Семён смотрел на меня несколько секунд, явно пытаясь понять, насколько всё серьёзно. Потом его взгляд скользнул к машине, где сидела Алина.

– Да всё что угодно, брат, – произнёс он в конце концов. – Это твоя девушка в тачке? Зови её, заходите в дом.

Я вернулся к машине, открыл дверцу и протянул руку Алине.

– Пойдём, милах.

– И кто это ещё такой? – устало посмотрела она на меня. – Зачем ты меня сюда привёз?

– Это Семён, мой друг детства. Хочу познакомить тебя с его семьёй.

– Серьёзно? А другого времени не нашлось? – Милаха сердито сложила руки на груди.

Я устало вздохнул, запасаясь терпением. Упрямая женщина мне досталась. Но я был ещё хуже, поэтому жаловаться не имело смысла.

– Вылезай давай.

Алина недовольно поджала губы, но всё же послушалась. Выбралась из машины, проигнорировав предложенную мною ладонь, и тут же пошатнулась. Я подхватил её под локоть.

– Ты как? – спросил я, вглядываясь в бледное лицо.

– Нормально, – ответила она, но я чувствовал, что ей хреново.

– Семён, это Алина. Алина, это Семён, – представил я милаху другу, подведя её к калитке.

– Очень приятно, – обменялись они любезностями, и Сёма проводил нас в дом.

В прихожей пахло чем-то вкусным – жареным мясом и свежим хлебом. Из кухни выглянула Ира.

– Сём, кто там? – спросила она, вытирая руки о фартук.

Увидев меня, Иринка расплылась в улыбке:

– Лёша! Вот это сюрприз!

Я всё ещё придерживал за локоть Алину и почувствовал, как она напряглась, когда Ира подошла и чмокнула меня в щеку. Неужели приревновала? Скосил взгляд на недовольную мордашку милахи, но по ней невозможно было что-то понять.

Ира тоже с неприкрытым любопытством разглядывала Алину.

– Привет, – улыбнулась она ей, а милаха только сдержанно кивнула в ответ.

– Познакомьтесь, это Алина, а это Ирина, жена Семёна, – представил я.

– Твоя девушка? – тут же, чуть ли не подпрыгнув от радости, спросила Ира.

– Ага. Типа того, – ответил я, на секунду замявшись.

И тут же получил тычок от милахи в бок.

– Очень приятно, – снова расплылась в улыбке Иринка, подходя к ней ближе. – Ой, милая, да ты вся бледная! Что случилось?

– Да всё в порядке, просто устала, – отмахнулась милаха, слегка поморщившись.

– Ну… Тогда пойдёмте на кухню, как раз ужин готов. Сёма, позови Стёпку!

Семён кивнул и пошёл вглубь дома, а мы с Алинкой разулись и прошли на кухню. Та буквально светилась чистотой и уютом. Как же сильно всё изменилось с тех пор, когда я был в этом доме последний раз. На плите шипела сковородка, на укрытом белой скатертью столе стояли живые цветы в вазе.

– Садитесь, садитесь, – засуетилась Ира, расставляя тарелки. – Сейчас только хлеб нарежу…

– Может, тебе помочь? – спросила милаха, поднимаясь.

– Сиди, я сам помогу, – остановил её я.

– Да не надо помогать, у меня уже всё готово, – весело бросила через плечо Иринка.

И мы с милахой послушно опустились обратно на свои стулья.

Ира быстро управилась с хлебом и достала из духовки противень с запеченной картошкой и мясом, щебеча что-то про то, какие мы с Алиной молодцы, так вовремя приехали к ужину. Я смотрел на милаху, на её бледное хмурое лицо, и думал, как же ей со мной не повезло.

– Ма-а-ама! – раздался звонкий голосок, и в кухню вбежал Стёпка.

Мальчишка с разбегу обнял Иру за коленки, а та развернулась к нему, присела на корточки и нежно обняла.

– Дядя Лёса! – увидел меня Стёпка и тут же, вырвавшись из объятий матери, побежал и залез ко мне на руки.

– Здорово, дружище, – потрепал я его по волосикам и тоже осторожно обнял. За эти полгода жуть как соскучился по пацану. Классный он у них получился…

– А ты кто? – Стёпка с любопытством уставился на Алину.

– Это тётя Алина, подруга дяди Лёши, – ответила Ира. – Поздоровайся.

– Дластвуйте, – серьёзно сказал Стёпка, с интересом изучая милаху. А потом вдруг добавил: – А ты класивая!

Алина рассмеялась – кажется, я впервые увидел, как она вот так открыто и искренне смеётся. Это было… вау. Я даже залип на мгновение.

– Спасибо, кавалер, – весело ответила Стёпке милаха. – А ты очень галантный молодой человек.

Мелкий довольно разулыбался.

– Кажется, у тебя появился конкурент, братуха, – хлопнул меня по плечу Сёма, усаживаясь рядом.

Ира поставила перед нами блюда с жареной свининой, картошкой, салатом. У меня от одного запаха слюнки текли. Сто лет не ел домашней еды.

– Кушайте, кушайте, – хлопотала Ирина. – Алина, накладывай себе побольше...

– Спасибо, всё хорошо, – отозвалась милаха, первый раз улыбнувшись хозяйке дома.

Кажется, моя вредина наконец оттаяла.

Семён пересадил Стёпку в высокий деревянный стульчик, и пацан тут же с аппетитом стал наворачивать еду, умудряясь ещё что-то рассказывать нам с набитым ртом. Я кое-как понял из его восторженного лепета, что сегодня они с Сёмой чинили машину в гараже.

– Больсой глузовик! – размахивал он ручонками, показывая размеры машины. – И папа дал мне поделзать ключ!

– Молодец, помощник растёт, – похвалил я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Семён улыбался, глядя на сына. В его глазах было столько любви и гордости, что я грешным делом даже позавидовал. И невольно посмотрел на Алину. Она слушала Стёпку с умилённой улыбкой, иногда поправляя выбившуюся прядь волос.

И я вдруг понял, что пиздец как хотел бы, чтобы у нас с ней тоже был вот такой малыш. Или малышка. Неважно. Чтобы мы тоже жили в большом уютном доме, ужинали вот так своей семьёй...

Но кого я обманывал? Через три дня я пойду на Черепа. Чем всё это закончится – одному богу известно. Но даже при самом лучшем раскладе Усман всё равно меня не отпустит. Чудес не бывает. Из нашего бизнеса уходят только вперёд ногами, и я это прекрасно знал.

– Лёх, о чём задумался? – хлопнул меня по плечу Семён.

– Да так, – отмахнулся я. – Значит, ты решил заняться ремонтом тачек?

– Да. У нас тут ни одной станции в округе. А у меня считай целый свободный гараж. Желающих починить что-то хватает, я уже одного слесаря нанял, думаю, скоро придётся второго искать.

– Красавчик, братишка, – кивнул я, искренне радуясь за друга. Семён нашёл свой путь, начал жизнь с чистого листа. Он всегда, с самого начала был умнее меня…

Если бы я его слушал, не оказался бы сейчас в такой жопе.

Но с другой стороны, если бы я его слушал – сам бы Сёма мотал бы до сих пор срок за то, чего не совершал. А Иришка растила бы их сына одна.

Так что, может, всё было и не зря…

– Алина, а ты умеес лисовать? – снова докопался до милахи Стёпка.

– Немножко умею, – улыбнулась она.

– А налисуес мне масынку?

– Стёпа, не приставай к тёте, – одёрнула его Ира.

– Да мне не трудно. – Алина повернулась к ней. – Дайте только листок бумаги и карандаш.

Семён сходил за детским альбомом для рисования и цветными карандашами. Алина пересела ближе к Стёпке и принялась что-то ваять.

– У тебя очень милая девушка, – тихо сказала мне Ира, пока остальные не слышали. – И с детьми ладит.

Я посмотрел на жену Семёна. В которую ещё полгода назад был дико влюблён. Казалось, душу бы дьяволу продал, чтобы она стала моей. Она даже не подозревала, как долго я мучился этим адским желанием, но не показывал вида.

Странно, что теперь от тех сумасшедших чувств ничего не осталось. Я просто хорошо к ней относился. Уважал за то, как она была предана Семёну. И за то, с какой любовью Ира заботилась о Стёпке. А ещё я был благодарен ей за то, что не позволила мне совершить самую большую ошибку в своей жизни, предав друга.

После ужина Ира с Алиной пошли укладывать Стёпку, а мы с Семёном вышли покурить на крыльцо.

– Рассказывай, – сказал он, прикуривая.

– Я хочу, чтобы Алина пожила у вас с Ирой несколько дней. Под твоим присмотром.

– У тебя какие-то проблемы?

Я усмехнулся, затягиваясь сигаретой.

– Да я сам ходячая проблема, брат. Зря я тебя не слушал, когда ты советовал не связываться с Усманом. Теперь я по уши в дерьме. Чёрт, братух, я так не хотел тебя в это втягивать…

– В смысле ты не хотел? Вообще-то я твой должник.

– Нет, – покрутил я головой. – Ты мне ничего не должен. Просто я больше никому не доверяю. Алинка мне жизнь спасла. Если её кто-то обидит из-за меня, я себе не прощу, понимаешь?

– Да понимаю, – ответил Семён. – Никто её здесь не тронет, пока тебя не будет, не переживай. Но я ещё могу чем-то помочь, Лёх?

– Нет, Сёма. Просто присмотри за Алиной. Если всё пройдёт нормально, через три дня я её заберу.

– А если не нормально?

Я снова затянулся, выпустил дым.

– Тогда у меня к тебе та же просьба, какая была у тебя ко мне три года назад по поводу Иры.

***

Друзья, история Семёна и Иры

ПЕРВЫЙ РАЗ С БАНДИТОМ

– Ты убьёшь меня? – севшим голосом спросила я.

– Зачем мне убивать такую прелесть? Нет, малышка, у меня на тебя другие планы, – хрипло произнёс бандит, заправляя прядь волос мне за ухо. От его прикосновения по телу прошла лёгкая дрожь.

Но от сердца у меня не отлегло. Вряд ли он привёз меня в этот лес за чем-то хорошим.

Будто подтверждая мои мысли, бандит взял меня за талию и осторожно прижал спиной к своей машине. Навалился своим мощным телом. Отчего мой пульс мгновенно сошёл с ума.

ЧИТАТЬ ЗДЕСЬ:

Глава 24

Алексей

Когда мы вернулись с Семёном в дом, Алина с Иришкой уже уложили Стёпку спать и сидели пили чай в гостиной.

– Ир, сегодня Алина с Лёхой у нас переночуют, – ласково посмотрел на жену Семён. – У нас там есть чистое постельное в гостевой?

– Да, я как раз недавно постирала, сейчас принесу, – поднялась Иришка.

Алина сидела, откинувшись на спинку дивана, и выглядела очень уставшей. Но стоило ей услышать то, что сказал Семён, милаха мгновенно выпрямилась, округлив глаза.

– Что? – перевела она на меня возмущённый взгляд. Но тут же снова посмотрела на Иру с Семёном: – Лёша ввёл вас в заблуждение. Я не останусь, а поеду домой.

Она тяжело поднялась на ноги, опираясь обеими руками на диван, а я, стиснув зубы, мысленно выругался. Ну сколько можно уже трахать мне мозг?

– Алина, уже поздно, ты устала. Мы никуда не поедем.

Она гневно уставилась на меня, будто мечтала убить взглядом.

– Ты говорил, что мы просто поедем в гости познакомиться с твоими друзьями, – прошипела Алина, точно змея.

Ира сконфуженно поджала губы, взяла за руку мужа, и они оба тактично свалили из гостиной, оставив нас с милахой наедине.

Я подошел к Милахе вплотную и хмуро посмотрел на неё сверху вниз, пытаясь продавить своим авторитетом.

– Ты будешь делать так, как я сказал.

– Да что ты говоришь? А больше ничего тебе не надо? – вздёрнула подбородок она.

– Надо, – ответил я, нагло схватив её за талию и притянув к себе.

Милаха, конечно, тут же попыталась вырваться, но я не позволил.

– Грабли свои убрал! С чего ты взял, что можешь командовать мной? Кто ты вообще такой!

Я крепче обнял Алину за талию и уткнулся лбом в лоб, заведя её руки за спину и надёжно там зафиксировав.

– Милах. Если б мне было на тебя плевать, я бы отвёз тебя сейчас домой и забыл как звали. Но по какому-то тупому стечению обстоятельств, получилось так, что тебе угрожает опасность из-за знакомства со мной. Многие люди уже знают о том, что я к тебе неровно дышу. Этим могут воспользоваться мои враги. Ну ты же умная девочка? Соображай.

Она тяжело вздохнула, подняла голову и посмотрела мне в глаза.

– Это какой-то бред, Лёш. Когда я успела стать тебе дорога? Мы друг другу никто. Без году неделю знакомы.

– Ну и что?

– Да у нас даже не было… почти ничего… – На этой фразе она мило запнулась и покраснела.

А я, вспомнив, как сегодня сладко трахал её пальцами, возбудился.

Теснее прижав милаху к себе, я уткнулся носом в её висок и хрипло попросил:

– Смотри, ты можешь просто сделать так, как я прошу? Три дня побудь в гостях у Иры с Семёном. Они отличные ребята, ни за что тебя не обидят, наоборот, позаботятся и защитят при необходимости. Просто поживи с ними. Отдохни, считай, что у тебя такой небольшой отпуск.

– А ты? – напряжённо спросила милаха.

– А у меня дела. Я их решу и вернусь за тобой.

– Что за дела?

– Да неважно, милах.

– Либо ты мне говоришь, либо я сейчас же ухожу домой, хоть пешком.

Я тяжёло вздохнул, начиная терять терпение. Что за выносящая мозг женщина…

Отстранился и раздражённо посмотрел ей в глаза:

– Тебе какая разница, а?

– Большая мне разница, – дрогнувшими губами произнесла она. – На какие-то ваши бандитские разборки собрался, да? Я же не дура, всё понимаю. А если тебя грохнут на этих разборках, что тогда?

– Тогда Семён отвезёт тебя домой, и будешь жить как раньше, будто меня и не было, – спокойно ответил я, хотя самого нехило так передёрнуло от её слов.

– Да ты совсем охренел? – дёрнулась она в моих руках, но я снова удёржал, не позволив ей вырваться.

– Просто сделай, как я прошу, – выдохнул я.

– Не ходи туда, – сдавленно попросила она, обмякнув в моих руках и приникая щекой к моей груди. – Останься со мной…

Я ушам своим не поверил.

Отпустил её, обхватил руками за щёки и заставил смотреть мне в глаза.

Она плакала.

– Милах…

– Пожалуйста, останься.

– Не могу, – прохрипел я, ощущая, как за рёбрами начинает жечь огнём.

– Тогда только попробуй не вернуться, – выдавила она.

Я наклонился и поцеловал её солёные от слёз губы. Дурея от того, что могу прикасаться к ней. Скользить языком у неё во рту. И от того, как ей нравится это.

Малышка простонала мне в рот, когда сзади раздалось вежливое покашливание.

Мы оторвались друг от друга и ещё несколько мгновений смотрели в глаза какими-то безумными взглядами.

Потом я повернул голову и увидел на пороге гостиной Иру.

– Ребят, пойдёмте, я покажу вашу спальню, а то уже поздно, мы рано встаём, – смущённо объяснила она.

Я обнял Алинку за талию, и мы послушно отправились вслед за хозяйкой дома.

Ира проводила нас до уютной гостевой спальни, обустроенной в мансарде дома – идеальное место, чтобы остаться с милахой наедине.

– Свежие полотенца в шкафу, – указала рукой Ира, – постельное я вам уже новое застелила. Если что-то понадобится, наша с Сёмой спальня в конце коридора на первом этаже. Только не перепутайте с детской, она слева от нашей.

– Ага, – ответила я. – Спасибо, Иришка.

– Ну, спокойной ночи. – Она хитро улыбнулась и вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

А я посмотрел милахе в глаза.

– Как твоя голова?

Она грустно глядела на меня и ничего не отвечала.

– Если хочешь, я могу лечь в гостиной на диване. Только подушку возьму, – предложил я, зачем-то решив покорчить из себя джентльмена. Хотя таковым никогда не являлся.

Но милаха по-прежнему молчала.

А потом просто развернулась, пошла и села на край кровати, сцепив руки в замок и положив их на колени.

Я подошёл к ней, встал между её ног, бесцеремонно растолкав их коленом. Взял малышку за подбородок, поднял её лицо вверх, посмотрев в прекрасные глаза. И спросил какого-то хрена просевшим голосом:

– Так мне уйти или остаться?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она смотрела на меня, продолжая упорно молчать.

Я нашёл её руку, сжал в своей, чувствуя, как тонкие пальцы легонько дрожат. А потом наклонился и снова поцеловал сочные губы малышки, скользнул языком в её рот, улетая от вкуса. Нащупал ствол за поясом её брюк, убрал его на тумбочку возле кровати. Осторожно уложил Алину спиной на матрас и навис сверху, целуя всё, что попадало под мои губы – её подбородок, шею, щёки, виски, ласкал языком мочку уха и всасывал в себя, заставляя мою девочку стонать. Кожу покалывало от возбуждения, мой друг в штанах налился до отказа, отчаянно жаждая поскорее познакомиться с милахой как можно ближе.

Но я не спешил. Отстранился и снова посмотрел ей в глаза, пытаясь сконцентрироваться и мыслить трезво. Алиночка была такой соблазнительной. Её покрасневшие губы были приоткрыты, пышная грудь тяжело вздымалась, тонкие пальчики жадно сжимали мои предплечья, я чувствовал, как острые ноготки впиваются в кожу, и это доставляло особый кайф.

– Ты так и не ответила, – произнёс я, с нажимом поглаживая её бедро. Нечеловеческим усилием воли останавливая себя, чтобы не наброситься на малышку, как дикарь. Сорвать с неё одежду и трахать до искр перед глазами. – Ну что ты молчишь, милах? – вздохнул я, упираясь лбом в её висок и вдыхая дурманящий аромат Алинкиной кожи. – Мне уйти или остаться? Я хочу услышать от тебя чёткий ответ.

– Давай, проваливай, – осипшим голосом произнесла она, легонько толкнув меня ладошками в грудь.

Пиздец.

У меня будто огонь по венам пробежал вместо крови.

Да если бы не её голова, я бы вообще не церемонился с этой сучкой!

И разрешения не стал бы спрашивать!

Ну блять…

Резко встал с кровати, исходя на говно от злости. И пошёл к выходу, прихватив с собой одну подушку.

– Лёша, останься.

Я замер, взявшись за дверную ручку, и обернулся:

– Чё?

– Останься. Я пошутила. – Она стояла на коленях на матрасе, а на её губах читался намёк на улыбку.

– Да пошла ты на хуй.

Она встала с кровати схватила ствол с тумбочки и направила его на пол.

– Только попробуй уйти, и я пальну… в светильник! – заявила эта сумасшедшая, снимая пушку с предохранителя и реально наводя на торшер в углу комнаты.

Мои глаза полезли на лоб. Вот так доверяй женщине пистолет после этого.

– Ты сдурела? Ребёнка разбудишь.

– Ну и что?

Я бросил подушку на кровать и подошёл к Алине, грубо вырвав ствол из её руки. Сдвинул рычажок предохранителя на место, вернул пушку на тумбочку и придвинулся вплотную к психопатке, вжав её спиной в стену.

– Ну ты напросилась…

Она приглушённо вскрикнула, когда я завалил её животом на кровать, содрал с неё брюки вместе с трусиками и жадно провёл рукой по белым ягодицам. А потом больно шлёпнул.

– Ай! Ты что? – дёрнулась малышка.

– Оружие – это тебе не игрушка, – прошипел я ей в ухо, одной рукой прижимая милаху к матрасу, а другой расстёгивая ширинку. – Я буду тебя наказывать…

Она захныкала, пытаясь вырваться, но уже через мгновение я поставил Алину раком и вогнал член в её прекрасную, тугую и влажную киску.

По телу прошла судорога от кайфа.

Милаха захлебнулась вскриком, и я запечатал её рот ладонью.

– Тшш…

– Лёша… – простонала она имя таким сладким нежным голосом, что у меня яйца поджались.

– Да?.. – с шумом выпустил я воздух сквозь зубы, поднимая Алинку и прижимая спиной к себе. Нащупывая под кофточкой грудь и сжимая её ладонью.

– Ты большой…

Я прикрыл глаза на мгновение, напоминая себе, что нужно быть осторожным.

– Я ещё… – Сделал медленный толчок. С её губ сорвался стон. Всхлип. – Никого… – Ещё толчок. – Никогда… – Глубже. – Так… – Сильнее. – Не хотел…

Она дрожала в моих руках. Выгибалась дугой. Всхлипывала и стонала.

Мы забыли, что находимся в чужом доме, и нас могут услышать. Забыли про её голову. Забыли про всё на свете.

Я засунул два пальца ей в рот и заставил её их сосать. Она ласкала рукой мой член, а потом наклонилась и обхватила его губами. Я ещё никогда не испытывал такого кайфа.

Алинка оказалась ещё более дикой и сумасшедшей в сексе, чем я сам. Моя идеальная женщина. Я бы с удовольствием провёл остаток своих дней, запершись с ней здесь, в этой спальне. Жаль, время у нас было ограничено…

Мы могли наслаждаться друг другом только до утра.

Но и за это я был благодарен. После такого секса и сдохнуть было не жалко…

Глава 25

Алина

Меня разбудили солнечные лучи, пробивающиеся сквозь занавески на окне. Я открыла глаза и сразу зажмурилась, сладко потянувшись на постели и чувствуя, как ноют все мышцы в теле.

А потом снова резко распахнула глаза, не сразу сообразив, где нахожусь.

Воспоминания накрыли, как снежная лавина, заставив пропустить сквозь себя сразу целый шквал противоречивых эмоций.

Я дома у Лёшиных друзей. Но его самого рядом на постели уже не было.

Потянулась рукой туда, где ночью спал Лёша, но нащупала только холодную простыню. Сердце противно сжалось. Я ведь так просила его не уходить...

Закрыла глаза, вспоминая горячие подробности прошедшей ночи, и дыхание тут же перехватило. Казалось, мне приснился какой-то безумный порочный сон…

Да и вообще вся моя жизнь в последнее время превратилась в сплошное безумие.

Я совершенно ею не управляла, ничего не контролировала. А будто неслась куда-то с горы вниз на огромной скорости… Зная, что падение неизбежно, но ничего с этим не могла поделать.

А ещё мне казалось, что я потихоньку схожу с ума. Меня швыряло то в ненависть к Алексею за его образ жизни, за то, что выбрал себе такой путь, за его дружков бандитов, отмороженных на всю голову... То сердце сжималось от сокрушительной нежности к нему, и слёзы подступали к глазам.

Мне безумно хотелось быть с ним. Чтобы мы просто любили друг друга и были счастливы. Хотелось закрыть глаза на всё и поверить в сказку. Но разум упрямо твердил, что с такими, как Лёша, хэппи эндов не бывает. И наша страшная сказка рано или поздно закончится плохо.

Я не хотела в своей жизни такой истории... К тому же знала, что Лена, выяснив, с кем я связалась, меня возненавидит.

Но эта история уже засосала меня настолько глубоко, что обратного пути не было.

Низ живота сжимался, стоило вспомнить, что мы с Лешей вытворяли ночью. Я делала такие вещи... Никогда с мужем себе подобного не позволяла!

Что этот бандит сделал со мной?

Он пробудил во мне какую-то дикую самку, дуреющую от одного порочного взгляда своего самца.

Если б мне кто-то раньше рассказал, что я могу быть такой, ни за что не поверила бы.

Не в силах больше лежать в кровати, я поднялась, оделась и спустилась вниз. Голова немного болела и кружилась, из-за чего я чувствовала себя будто пьяной и придерживалась за стены.

В доме было тихо, только со стороны кухни раздавались негромкие звуки. Дойдя туда, я обнаружила там Иру в лёгком цветастом платье, суетящуюся у плиты.

– О, Алина, проснулась? – улыбнулась она, заметив меня. – Завтракать будешь? Садись, я как раз блины пеку.

– А где твои парни? – спросила я, присаживаясь за краешек стола.

– С утра пораньше на рыбалку пошли. У нас тут озеро недалеко.

– Как здорово.

– Да, и не говори, – расцвела в улыбке Ира. – Люблю, когда они вместе время проводят, занимаются какими-то своими мужскими делами. Стёпка такой деловой сразу становится, это надо видеть!

Ирина казалась образцом женственности и вся буквально светилась счастьем. А я, как какая-то стервозная дамочка, не могла искренне за неё порадоваться. Наверное, потому что понимала, что у меня с Лёшей такого счастья никогда не будет. Ну какая с бандитом семья?.. Нет. На такое я уж точно ни за что не пошла бы.

Настроение вмиг испортилось.

– Уже скучаешь по нему? – внезапно спросила с хитрой улыбкой Ира.

Я подняла на неё глаза.

– Ты ничего не знаешь о наших отношениях.

Наверное, было невежливо с моей стороны так холодно отвечать ей, но я ничего не могла с собой поделать. Слишком многое на меня навалилось в последнее время, и я не контролировала свои эмоции, которые скакали то вверх, то вниз, как нализавшаяся валерианы кошка.

Но Ирина, казалось, ни капельки на меня не обиделась.

– Да мне и не надо знать, – заявила она, мастерски подхватывая пальцами горячий блин со сковороды и переворачивая его. – По вам же видно всё! Если честно, Алин, я так рада за Лëшу, что он наконец встретил девушку, ты даже не представляешь. И тебе с ним повезло. Он замечательный. Будешь с ним как за каменной стеной.

Я самым нахальным образом рассмеялась в голос, не удержавшись.

Ира замерла с половником в руке, посмотрев на меня растерянно. На её лице мелькнула обида, которую она тут же попыталась скрыть за вежливой улыбкой.

– Прости, – быстро добавила я, но было уже поздно. Повисла неловкая пауза.

Нет, ну сказать такое, будто я буду с ним как за каменной стеной… Неужели она не знала, чем занимается друг её мужа?

Но всё же мне стало стыдно за свою реакцию. Ира явно смутилась. Заправила прядь волос за ухо и будто даже немного покраснела, отвернулась к плите, заливая половником очередную порцию теста на сковороду.

– Извини, – произнесла я, заставив себя подняться и подойти к ней сзади, примирительно тронув рукой за плечо. – Нервы ни к чёрту. Я какая-то сама не своя.

Ира повернулась ко мне и снова тепло улыбнулась.

– Не переживай. Всё будет хорошо.

– Я почти уверена, что всё будет плохо, – горько усмехнулась я.

– А чего ты боишься больше всего? – вздёрнув брови, поинтересовалась она.

Я задумалась. И правда, что меня так сильно пугает?

Отвернувшись, я обняла себя руками за плечи и подошла к окну. Погодка на улице была чудесная – солнышко светило, лëгкий ветерок колыхал листву молодых яблонек во дворе дома.

Ответ пришёл спустя минуту.

– Я боюсь, что его убьют, – прошептала я. – Или… что он меня предаст. Поступит со мной жестоко. Сомневаюсь, что у таких, как он, есть сердце.

– У Лёши есть сердце, – заверила меня Ира, подходя сзади. – Поверь мне на слово. Оно у него большое и доброе. Несмотря ни на что.

Я повернулась и посмотрела Ире в глаза, чувствуя, что вот-вот разревусь.

– Тогда первое. Если честно, первое – самое ужасное. У меня сестра растит дочь одна. Её мужа убили бандиты.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ничего плохого с ним не случится, – упрямо повторила Ира, глядя мне в глаза с такой уверенностью, будто могла предвидеть будущее.

Я только скептически поморщилась.

– Так ведь уже чуть не убили один раз. Прямо на моих глазах.

Ира слегка побледнела и нехотя вернулась к своей сковородке, где шипел, уже начав подгорать, блин.

– Знаешь… – задумчиво произнесла она, перевернув его. – В жизни бывают такие ситуации, когда мы никак не можем повлиять на происходящее. Остаётся только надеяться на лучшее, верить и ждать. Иногда это срабатывает.

Я кивнула.

Действительно, что ещё мне оставалось? Только надеяться на лучшее, верить и ждать.

Потому что своей жизни без Лёши я уже не представляла. И как бы ни противился мой разум, как бы ни бунтовало внутри чувство правильного и неправильного, в глубине души я понимала, что пойду за ним до конца.

Глава 26

Алексей

– Значит, у вас всё готово? – Усман откинулся в кресле, покручивая в пальцах дорогую ручку.

– Да. Мы планируем подъехать заранее и устроить засаду. Здесь и здесь. – Я разложил на столе схему «Метелицы» и ткнул пальцем в отмеченные крестиком места. – Когда он выйдет из тачки, мы его просто расстреляем в упор, а потом по-тихому свалим.

– Я хочу, чтобы ты лично убедился, что эта мразь сдохла.

– Само собой.

Усман кивнул и провёл ладонью по лицу, на мгновение сжав пальцами подбородок.

– Я должен что-то ещё знать? – на всякий случай спросил я, не в силах отделаться от ощущения, будто старик что-то не договаривает.

– Нет, Лёша. Ступай. Пусть всё пройдёт гладко.

Я встал, собрал карту со стола, но медлил, не торопясь уходить.

Что-то в поведении Усмана меня напрягало. Только что именно – никак не понимал.

– Усман, твой источник действительно надежный? – посмотрел я в его цепкие, глубоко посаженные глаза. – Просто всё как-то слишком уж легко получается.

Усман сжал челюсть, поиграв желваками:

– Сомневаешься в моих словах?

– Просто уточняю. Лишняя осторожность сейчас не помешает.

– Хозяин «Метелицы» – Рашид Умаров, мой давний друг. Я его двадцать лет знаю. Он заинтересован в том, чтобы избавиться от Черепа – этот выблядок его прилюдно унизил.

Я медленно втянул носом воздух, скручивая карту в руках.

– Но всё же остаётся вероятность, что Череп мог его завербовать?

Усман резко стукнул кулаком по столу, вперив в меня тяжёлый взгляд из-под бровей.

– Ты, Лёша, берега-то не путай. Если я сказал, что информация надёжная, значит ­– надёжная. Ещё вопросы будут?

– Да какие вопросы, – невесело усмехнулся я, борясь с желанием послать этого старого ублюдка куда подальше. – Ставка стоит того, чтобы рискнуть, да? Если окажется, что мы успешно проглотили наживку от этого твоего друга, ты ведь не много потеряешь. Подумаешь, шестеро бойцов?

– Алексей, я тебя не узнаю. Неужели любовь сделала из тебя труса? Разве наше дело когда-то не было сопряжено с риском? Я уверен в словах Рашида на девяносто девять и девять процентов, иначе не отправлял бы туда своих лучших ребят, в том числе Рината! Или ты считаешь, я готов собственным племянником рискнуть? Пустить его в расход, как пушечное мясо?!

– Ладно, тебе виднее, – сдался я, не найдя больше аргументов.

– Тогда свободен, – процедил Усман. – И делай своё дело. Не забывай наш уговор, а то ведь и я могу забыть о своём расположении к тебе.

Я вышел из кабинета злой, как чёрт.

Но хули было беситься, если вариантов у меня всё равно не имелось.

Разве что пристрелить старого козла. Но и при таком раскладе я один хрен долго не проживу.

Нет, я не боялся сдохнуть. Никогда такого страха у меня не было, хоть это и нездорово, наверное. Но меня всё устраивало, потому что когда человек ничего не боится – он, считай, неуязвим.

А сейчас всё изменилось. Моими решениями двигал единственный приоритет – это безопасность Алинки.

Не знаю почему и как так вышло, но эта девочка стала моей ахиллесовой пятой. Странная хрень, ведь когда я был влюблён до одури в Иру, ничего подобного на её счёт не испытывал. Может, конечно, время было спокойнее, таких серьёзных войн между группировками в городе не велось, но я совершенно не переживал, что своим желанием присвоить семью друга подвожу их под удар. Даже не думал о том, что они могут в будущем пострадать по моей милости. Меня волновало только одно – что я по-свински поступлю с Семёном…

С Алиной всё иначе.

В день икс дождь лил как из ведра, превращая асфальт перед «Метелицей» в зеркало, отражающее неоновые вывески клуба. Я сидел за рулём, вглядываясь в темноту через запотевшее лобовое стекло.

Кирпич, я и ещё двое наших пацанов – Гриня и Малой – молча проверяли оружие в салоне, клацая затворами и магазинами. Саня с Камилем дежурили в другой тачке чуть поодаль, прикрывали наши тылы.

Напряжение висело в воздухе, казалось, ещё немного – и заискрит.

– Похоже, пусто, – пробормотал Гриня, глядя в окно. – Где этот ублюдок, мать его?

– Ждём, – коротко ответил я, сжимая руль. Жопой чуя неладное.

Но если так разобраться – объективных предпосылок для этого не было. Парни прочесали территорию клуба вдоль и поперёк – всё чисто.

Ринат, сидевший рядом, похлопал меня по плечу.

– Да не нервничай ты, Лёх. Приедет он, никуда не денется.

Я хмыкнул, но не ответил.

Дождь барабанил по крыше, дворники лениво размазывали воду по стеклу. В салоне пахло оружейной смазкой и сырой одеждой. Кирпич достал сигарету, но я рыкнул на него:

– Самое время сейчас покурить, да?

Он закатил глаза, но сигарету убрал, сунул обратно в пачку. Мне бы его спокойствие.

Я снова посмотрел в окно, вглядываясь в темноту. Вдалеке мелькнули фары. Чёрный «Мерседес» медленно подкатил к воротам «Метелицы» и остановился. Двигатель заглох, фары погасли. Двери тачки распахнулись, и вышли двое – фигуры в тёмных плащах с накинутыми на головы капюшонами. Лиц не разглядеть.

– Это он? – напряжённо спросил Малой, сжимая в руках свой «Калаш».

– Похоже, – ответил Гриня, с тихим щелчком открыв дверцу машины. – Пора, пацаны.

– Стоять.

Я прищурился, пытаясь разглядеть фигуры. Вряд ли в это время на таком «мерине» мог приехать кто-то другой… но что-то было не так. Люди в плащах двигались как-то слишком напряжённо. Да и охраны что-то маловато получалось – всего один человек?

– Чего ждать, Лёх? Они сейчас войдут, и потом придётся заходить внутрь, – прокомментировал Кирпич, хватая свой автомат и толкая дверь тачки.

– Погоди, – схватил я его за рукав. – Надо убедиться, что это Череп.

– Положим их, потом убедимся! – прошипел Гриня. – Идём!

– Я сказал, не спешим, – процедил я. – Если это не он, мы только зря спалимся. Выходим, но тихо. Подберёмся ближе.

Мы выскользнули из тачки, пригнувшись, и двинулись к чёрному ходу, через который Череп должен был войти в клуб. Двигались один за другим вдоль забора, прячась за мокрыми кустами. Остановились в нескольких метрах от «мерина» – здесь кусты кончались.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Двое в капюшонах стояли у машины, не спеша войти в клуб, что было странно, учитывая ливень. Один достал сигарету и прикурил, прикрывая огонёк ладонью. Лиц всё ещё не было видно, но по телосложению и движениям я понял – среди них нет Черепа. Тот был выше, шире в плечах, да и держался иначе: вальяжнее, раскованнее.

«Это не он, – показал я жестами пацанам. – Уходим».

Но Гриня, сукин сын, то ли на нервах не понял, то ли не поверил – начал стрелять, придурок. Малой подхватил.

Я выматерился сквозь зубы и не успел больше ничего сделать – ночь разорвалась выстрелами. Автоматные очереди хлынули с крыш соседних построек и из окон «Метелицы». Пули прошивали землю где-то совсем рядом, срезали мокрую листву с кустов, взрывали грязь и щепки.

– Засада! – заорал Малой, падая на землю и открывая беспорядочный огонь в сторону окон.

Гриня тоже начал палить в ту сторону, но его тут же накрыло. Я видел, как этот придурок дёрнулся и рухнул, схватившись за шею. Малого подстрелили следом. Он уронил голову на землю и застыл.

– Лёха, валим! – рявкнул Ринат, толкнув меня в сторону нашей тачки.

Мы бежали вдвоём, пытаясь отстреливаться, но силы были не равны.

Казалось, чего там добежать – вот она, совсем рядом, наша тачка. И у нас почти получилось. Пуля просвистела, как будто совсем рядом с ухом. Из-за угла вышли двое с калашами наперевес и открыли по нам огонь. Кирпич резко толкнул меня в спину, я упал мордой в сырую землю, быстро перекатываясь и видя, как Ринат вскидывает оружие и с криком палит по этим двоим. Они упали. И он тоже. Несколько пуль прошили его насквозь.

– Ринат! – заорал я, подползая к нему. – Ринат! Нет, блять, нет!

– Беги… Лёх… – прохрипел он, издав горлом жуткий булькающий звук. – Вали отсюда… Братишка…

Глава 27

Алина

Четыре дня. Четыре мучительных дня без Лёши. Я словно оказалась в другом мире: чужие стены, запахи, домашний очаг чужой семьи – всё только усиливало ощущение пустоты внутри меня. Время тянулось медленно, как густая смола, цепляясь за каждый вздох, каждую мысль.

Лёша…

Где он? Жив ли? Почему не вернулся, как обещал?

Эти вопросы не давали мне покоя ни днём, ни ночью. Глаза жгло от бессонницы, в висках пульсировала боль, а сердце сжималось, будто кто-то медленно затягивал на моей шее петлю.

Я стояла у плиты на Ириной кухне, лениво помешивая ложкой суп. В воздухе витал аромат мяса, свежих овощей и душистого перца – нечасто я так хорошо питалась в своей жизни. Но сейчас еда не могла порадовать меня. Наоборот, всё вокруг раздражало…

Я тряхнула головой, пытаясь прогнать мысли о Лёше, но они возвращались, налетали, словно осы на мёд. Его голубые глаза, хриплый голос, запах сигарет, одеколона и кожи – всё это преследовало меня. Стиснув в руке ложку так, что побелели пальцы, я почувствовала, как внутри меня всё сжимается от напряжения.

– Ты опять не ела сегодня, – мягко сказала Ира, убирая со стола грязные тарелки. Её голос был тёплым, но с лёгкой тревогой, которую она тщетно пыталась скрыть.

Я пожала плечами, не поднимая глаз.

– Не лезет.

Ира вздохнула, но не стала продолжать разговор. За эти четыре дня она уже поняла, что убеждать меня бесполезно. Я была благодарна ей за то, что не лезла в душу, хотя её глаза выдавали – она тоже переживала. За Лёшу. За меня.

Стёпка носился по кухне с игрушечным пистолетом, изображая погоню за невидимыми врагами. Его звонкий голос резал слух, как нож.

– Бах-бах! Всех убил! – крикнул он, падая на пол и закатывая глаза в притворной агонии.

Я вздрогнула, будто меня ударили. Сердце больно дёрнулось в груди.

– Стёпа, хватит! – резко потребовала я, сама не ожидая, как зло прозвучит мой голос.

Мальчик удивлённо посмотрел на меня. А потом отвернулся и как ни в чём не бывало продолжил свою игру.

Ира бросила на меня укоризненный взгляд, но ничего не сказала. Она знала, почему я сорвалась. Знала, что каждое «бах-бах» отдаётся во мне, как настоящие выстрелы.

Я отвернулась, чувствуя, как щёки горят от стыда, а на глаза наворачиваются слёзы. Стёпка не виноват. Он просто ребёнок. А я… просто на грани.

Дверь хлопнула, и в прихожей раздались тяжёлые шаги. Семён вернулся с работы раньше обычного. От него пахло бензином и холодом улицы.

Войдя на кухню, он коротко бросил мне «привет», чмокнул Иру в щёку и закружил в объятиях сына.

Его суровый взгляд, от которого у меня всегда пробегал холодок по спине, чудесным образом смягчался, когда он общался со своей семьёй. Будто глыба льда оттаивала в один момент. Я невольно подумала, что, наверное, Лёша тоже так смотрел на меня…

– Семён, – резко выдохнула я, не выдержав и шагнув к нему. Мой голос предательски дрогнул. – Ты что-нибудь слышал про Лёшу?

Он вздохнул, медленно поставил Стёпку на пол, снял с себя куртку и повесил её на спинку стула. Я напряжённо наблюдала за его действиями, терпеливо ожидая ответа.

– Нет, – наконец коротко ответил он, посмотрев мне в глаза из-под бровей.

Я почувствовала, как мне становится дурно.

– Может, позвонить кому-то? – прошептала я, цепляясь за соломинку. – Ты знаешь кого-нибудь из тех, кто может быть в курсе, что с ним?

– Алина… – Семён потёр переносицу. – Я ни с кем не знаком из тех, с кем он теперь связан. Иначе бы уже давно к ним съездил. Но я не знаю даже куда ехать…

– Ты же его друг, – напряжённо произнесла я. – Как ты можешь ничего не знать?

Ира подошла ко мне, осторожно коснувшись моей руки.

– Алина, не надо себя так накручивать, – тихо сказала она, но я дёрнулась, вырвав руку.

– Он обещал вернуться через три дня! – Мой голос дрожал, в горле застрял ком. – А сегодня уже четвёртый! Что, если с ним что-то случилось? Что, если ему нужна помощь? А мы тут сидим и ждём с моря погоды!

– Возьми себя в руки, – произнёс Семён, тяжело глядя мне в глаза. – Я всё выясню, мне просто нужно время.

В кухне повисла гнетущая тишина. Даже Стёпка притих, забыв про свой пистолет и испуганно глядя на нас из угла.

Я сглотнула ком в горле, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.

– Слушай… Я знаю, где живут Лёшины… типа друзья, – сказала я, сама удивляясь, как спокойно это прозвучало. – Те, с кем он… работает.

Семён нахмурился.

– Что ж ты молчала, – потянулся за курткой он. – Давай адрес, я прямо сейчас к ним съезжу.

– Я не знаю адреса, – призналась я, чувствуя, как в груди печёт от досады. – Но, думаю, смогу найти нужный дом, если ты отвезёшь меня в тот район…

– Это плохая идея, – обернулся Семён, и его тяжёлый взгляд придавил меня к месту. – Я не знаю, кто эти люди. Лёха чётко дал понять, что твоя безопасность в приоритете.

– А как иначе мы узнаем, что с ним? – напряжённо поинтересовалась я. – Если ты не отвезёшь меня туда, я поеду сама, без тебя. И попробуй меня удержать.

Семён прикрыл на мгновение глаза, словно пытаясь совладать с раздражением. Наверное, за эти четыре дня я его уже порядком достала.

А потом мы уставились друг на друга. Я знала, что он мне не враг. Знала, что хочет защитить меня. Потому что обещал другу.

Но я не могла сидеть сложа руки. Казалось – проще удавиться.

– Ладно, – наконец выдохнул Семён, сдавшись. – Собирайся, поехали вместе.

Я удовлетворённо кивнула, хотя чувство тревоги внутри только возросло.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 28

Алина

Семён свернул на окраину, в район старого университета, и я сразу узнала эти улицы. Сердце заколотилось, как будто хотело вырваться из груди. Пусть я была здесь всего один раз, но впечатлений хватило на всю жизнь.

Волнение душило. Я не знала, как отреагируют Лёшины друзья-товарищи – или кем там они ему приходятся, – на наше с Семёном появление, да и вообще, застанем ли мы их дома.

– Это здесь? – спросил Семён, притормозив у внушительного вида девятиэтажки.

– Да, – тихо ответила я, задирая голову в попытке вычислить нужные окна. Но задача оказалась трудновыполнимой. Я быстро сдалась.

Мы вышли из машины и осмотрелись.

Двор выглядел идеально. Ровный асфальт, у бордюра несколько иномарок, ни соринки. В прошлый раз я не обратила внимания, но сейчас это настойчиво бросалось в глаза – всё вокруг кричало о достатке. Здесь жили люди другого уровня, не такие, как я. И даже не такие, как Семён с Ирой.

Бандиты…

Как же это бесило, что они жили лучше других.

Подъезд встретил нас запахом дорогого одеколона. На удивление – чистый. Стены выкрашены свежей краской, и даже рабочий лифт имелся. Мы с Семёном поднялись на нужный этаж и остановились у массивной двери.

Я глубоко вдохнула, приказав себе успокоиться, и нажала на звонок.

Внутри послышались шаги. Долгие, тяжёлые, как будто тот, кто шёл, весил тонну, не меньше.

Наконец, дверь медленно открылась. За ней стоял мужчина, которого я сразу узнала. Слон.

Его сложно было не запомнить.

Огромный, грузный, с татуировками, выползающими из-под воротника мятой футболки. Когда я была в этой квартире прошлый раз, Слон показался мне самым агрессивным из всех.

Но сегодня с ним что-то было не так. Лицо его казалось каким-то серым, осунувшимся, под глазами залегли тёмные круги.

Он смотрел на меня с узнаванием, но без всякой злобы. Равнодушно. Почему-то на каком-то интуитивном уровне меня это напрягло.

Я ожидала от этих бандитов какого угодно приёма, но уставшее лицо Слона, лишённое всяких эмоций, напугало меня больше, чем даже если бы он сейчас наставил на нас пистолет.

Я сглотнула, чувствуя, как тревога сильнее сжимает горло.

– Привет. Я ищу Лёшу, – произнесла я каким-то слишком жалким голосом, хоть и старалась говорить уверенно.

– Это кто? – кивнул на Семёна Слон.

– Друг, – сипло ответила я. Голос совсем подводил.

– Заходите, – бросил Слон и отошёл в сторону, пропуская нас в квартиру.

Мы с Семёном настороженно переглянулись. Я едва заметно пожала плечами, и поскольку вариантов у нас всё равно не было, мы по очереди шагнули через порог.

Внутри было душно. Воздух пропитался густым сигаретным дымом, который щипал глаза и оседал на языке.

Слон, даже не взглянув больше на нас, отправился в гостиную, шаркая ногами по полу.

Нам снова ничего не оставалось, как только последовать за ним.

С тех пор, как я была здесь пять дней назад, обстановка не поменялась. Разве что воздух – в нём стоял туман, так было накурено. Даже открытая форточка не спасала. И стол теперь был придвинут к дивану. По правую сторону от него сидел в кресле Макс. Тот самый, которого мы штопали в больнице. Он тоже выглядел не лучшим образом. Худой, с ввалившимися щеками и прикованным к полу взглядом. Будто там было что-то интересное. Что-то, чего не видели мы.

На столе стояла початая бутылка водки, рядом – тарелка с нарезанным салом и кусочками чёрного хлеба. А ещё пепельница, доверху забитая окурками, некоторые из которых всё ещё тлели.

Слон пододвинул к столу стул и тяжело опустился на него, жестом указав нам присаживаться на диван.

– Макс, налей им, пусть выпьют, – попросил он своего товарища, кивнув на бутылку.

Макс поднял голову, скользнул по нам отсутствующим взглядом.

– Спасибо, не надо, – отрицательно покачала я головой. Происходящее не нравилось мне всё сильнее. – Мы ищем Лёшу. Вы знаете, где он?

– Выпейте, потом поговорим, – потребовал Слон.

Я хотела снова возразить ему, но Семён поймал мой взгляд и отрицательно покачал головой, давая понять, чтобы я молчала. Потом взял со стола бутылку, разлил остатки водки по трём гранёным стаканам, два из которых придвинул к парням, а третий поставил возле себя.

– Ей тоже налей, – указал на меня глазами Слон.

– Она не будет, – отрезал Семён, уставившись на него из-под бровей своим тяжёлым взглядом.

Помня, как агрессивно этот Слон вступал в перепалку с Лёшей, я испугалась, что он сейчас и с Семёном начнёт ругаться. И неизвестно, чем это всё закончится.

Но на удивление, ничего подобного не произошло.

– Ну как хотите, – равнодушно бросил Слон и залпом опрокинул содержимое стакана себе в глотку, даже не поморщившись.

А потом опустил голову и с силой потёр лицо руками, будто что-то его очень сильно гложет, и я почувствовала, как нехорошее предчувствие в груди разрастается, заполняя всё внутри.

– Нет больше Лёхи, – вдруг произнёс он. – Убили его вчера.

Я задержала дыхание, осмысливая услышанное. Но не хотела в это верить.

Нет. Такого просто не могло быть.

Я, конечно, чувствовала неладное, переживала…

Но Лёша не мог умереть. Просто не мог и всё!

– Как убили… – прошептала я, борясь с приступом дурноты, подкатывающим к горлу.

Нет. Нет.

Этого просто не может быть.

– Они были на задании, – вдруг заговорил Макс, подняв на меня глаза. И я не узнала его голос, до того он был неживой. – Лёха и ещё несколько наших парней. Никто не вернулся. Всех там положили.

Мир вокруг меня покачнулся.

Я услышала, как Семён резко втянул воздух, но этот звук донёсся словно издалека.

Мои пальцы впились в край дивана, ногти царапали обивку.

Нет. Нет, это неправда. Лёша не мог… Он обещал мне вернуться.

Он обещал мне вернуться!

– Где он? – вырвалось у меня, и свой голос я тоже не узнала. Он прозвучал каким-то чужим. – Где… тело?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– В морге, где ещё, – глухо ответил Слон, потянувшись за пачкой сигарет.

Я закрыла глаза, чувствуя, как спазм сдавливает горло. Сердце начало болеть. И эта боль нарастала с каждой секундой. Ощущение было такое, будто у меня в груди образовалась жуткая дыра.

Как он мог умереть? Эта страшная правда не хотела укладываться в моей голове.

Я не понимала, как же мне дальше жить в мире, в котором внезапно не стало его…

Хотелось закричать, но горло сдавливало как тисками, и вместо крика вырвался только сдавленный всхлип.

Семён положил руку мне на плечо, но я едва обратила на это внимание. Всё, что я видела перед глазами, – это Лёшино лицо. Его улыбку. Голубые глаза с маленькими морщинками вокруг.

И как же теперь всего этого больше не будет?

– Я поеду в морг, – прохрипела я и прочистила горло, вставая с дивана. – Хочу его увидеть.

– Я тебе не советую, – покачал головой Слон, медленно затягиваясь сигаретой. – Там зрелище… не для слабонервных.

– Ничего. Выдержу как-нибудь. Я же медик.

Глава 29

Неделю спустя

Алина

Я стояла в процедурной, держа шприц с антибиотиком, и смотрела на вену пациентки, но мыслями была очень далеко.

Пальцы привычно сжали кожу, игла вошла ровно, и я тихонько подивилась, что всё ещё способна выполнять свою работу как положено. Видимо опыт – вещь, которую сложно уничтожить, даже если твоё сердце превратилось в тысячи осколков.

Сегодня я первый день вышла на работу после почти двухнедельного отсутствия.

Меня даже хотели уволить за прогулы, вот только очередь из других медсестёр на моё место не выстраивалась, и у главврача особо не было выбора. Да и понял он, что не без причины я вот так потерялась. На моём лице всё было написано.

Мои коллеги тоже видели, в каком я состоянии, но быстро поняли, что рассказывать им я ничего не стану. И перестали приставать с расспросами, за что им большое спасибо.

Мне даже думать о случившемся было больно, не то что говорить вслух.

Перед глазами до сих пор стоял труп Лёши…

Нас не хотели пускать в морг, но Семён договорился с санитаром, правда, потом ещё долго пытался меня убедить, чтобы я не ходила в холодильник, а доверила это ему. Но я была непреклонна. Меня будто заклинило – без конца повторяла, что обязательно должна увидеть своими глазами, и Семён в конце концов сдался.

Зайдя внутрь, я пожалела, что не послушала его.

Лёшино лицо изуродовала крупнокалиберная пуля. Но я всё равно узнала его. По одежде. Ботинки, джинсы, футболка – всё было до боли знакомым. Особенно куртка… Эту куртку я бы узнала даже с закрытыми глазами, ведь столько времени она находилась у меня… Я даже спала с ней в обнимку.

Мне стало плохо, вывернуло прямо там, на кафельный пол, и Семён сразу вывёл меня на воздух. Он и сам, к слову, был в тот момент белее простыни.

А потом были похороны.

Я почти их не помню, всё прошло, как в тумане.

Мне было настолько плохо, что я едва держалась на ногах. Только Ира врезалась в память – она постоянно находилась рядом, плакала и часто обнимала меня.

Ещё два дня я провела у них в доме, как зомби, что-то делая, но ничего не соображая. А потом попросила Семёна отвезти меня в мою квартиру.

Оставшись одна, примерно через сутки я поняла, что если не выйду на работу, то просто свихнусь.

– Алина, ты в порядке? – Голос старшей медсестры Галины вырвал меня из оцепенения. Она стояла в дверях, скрестив руки, и смотрела на меня с тревогой.

Я поняла, что уже достаточно долго стою и смотрю, как выступает игла под кожей пациентки, в то время как лекарство давно введено.

– Да, всё нормально, – соврала я, вытаскивая иглу и закрывая место укола спиртовым тампоном.

Галя с беспокойством покачала головой, но больше ничего не сказала. Развернулась и ушла.

Я отпустила пациентку и занялась следующей, приказав себе сосредоточиться на работе, иначе рискую кому-нибудь навредить.

Но как бы я ни старалась настроить себя, в голове без конца билось истеричное «Лёши больше нет, Лёши больше нет…»

А я успела полюбить его всей душой. Сама не понимая, за что и почему, ведь мы были так мало знакомы.

Наконец доработав смену, я переоделась и вышла на улицу.

Холодный ветер ударил в лицо, но я даже не застегнула пальто. На душе была такая неподъёмная тяжесть, что такая мелочь, как холод и риск простудиться, меня нисколько не волновала.

Город казался серым, как будто кто-то стёр из него все краски. Люди спешили по делам, машины гудели, а я стояла у крыльца больницы, не испытывая ни малейшего желания куда-то идти. Была бы моя воля, легла бы прямо тут, на бетонном крыльце, свернулась калачиком и завыла от тоски.

Но нехорошо пугать людей…

Я всё же нашла в себе силы пойти на автобусную остановку. Бросив равнодушный взгляд на папину шестёрку, которая всё ещё стояла на том же самом месте, раскуроченная, без колёс.

Вечером ко мне заехал Семён. Привёз продукты и пакет с пирожками, которые напекла для меня Ира. Их забота так тронула, что я опять невольно разревелась.

Сёма обнял меня и утешительно погладил по голове.

– Ну всё, сестрёнка, не плачь.

Мы прошли на кухню, он поставил на стул пакет, обеспокоенно изучая меня глазами, и я отвернулась, не выдержав этого взгляда.

– Не переживай, я уже взяла себя в руки, – буркнула я, решив поставить чайник. – Всё нормально.

– Алин, тебе, возможно, сейчас кажется, что жизнь потеряла всякий смысл… Но поверь, однажды у тебя появится новый смысл. Просто надо пережить эту боль. Смириться и отпустить.

– Да. Да, ты прав… – отрешённо ответила я, поджигая газ.

Он сел за стол, потёр шею, будто собираясь с мыслями.

– Ты не хочешь переехать к нам с Иришкой на какое-то время? У нас большой дом, места хватит всем. Мы бы очень этого хотели.

Я повернулась, опёрлась бёдрами на кухонный гарнитур и, обняв себя руками, улыбнулась Семёну. Только улыбка вышла горькой.

– Спасибо. Вы очень хорошие с Ирой. И сынок у вас – просто чудо. Но я останусь здесь.

Семён кивнул, будто именно такого ответа от меня и ожидал.

– Подумай хорошо, Алина. Нам всем вместе будет всё-таки легче это пережить, чем тебе одной.

– Нет, Сём. У вас своя семья, мне будет неловко, и вообще… Я не передумаю.

– Тогда скажи, чем мы можем тебе помочь?

Я посмотрела на него и набрала побольше воздуха в лёгкие, прежде чем ответить.

– У меня в гараже стоит Лёшина БМВ. Я туда даже зайти не могу… Ты можешь её забрать?

– Думаю, Лёха хотел бы, чтобы она осталась у тебя, – ответил он негромко. – Давай, я придумаю, как переоформить документы?

– Не надо, Семён, – прикрыла я на миг глаза. – Говорю же, мне больно будет даже смотреть на неё, не то что ездить. Забери её, пожалуйста. Продай или отдай кому-нибудь… Я просто не могу. Тем более, мне надо ещё как-то отремонтировать папину машину…

Семён нахмурился, но кивнул.

– А что с папиной машиной?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Стоит у больницы без колёс. Шпана какая-то сняла.

– Хорошо, я займусь этим. Скажи точнее, что за машина и где именно она стоит?

– Не надо, что ты, – покачала я головой. – Я сама с ней разберусь, ты только «БМВ» забери, пожалуйста.

Семён посмотрел на меня из-под бровей.

– Алин, позволь мне сделать это. Ради Лёхи.

Я снова шумно втянула носом воздух, чувствуя, как в горле образовывается ком. Ещё не хватало опять разреветься. Скупо кивнула и отвернулась к плите, сжимая пальцами край столешницы.

Мы выпили по кружке чая, и Семён ушёл, а я снова осталась одна.

Села на диван, сложила руки на коленях и сидела так чёрт знает сколько времени, глядя в одну точку. Боль не проходила. Она разъедала меня изнутри.

Глава 30

Алина

Шли дни. Моя жизнь окончательно вернулась в прежнюю колею. Я ходила на работу, на выходных ездила к Лене с Юлькой, теперь это не было проблемой – Семён починил папину «шестёрку» и поставил на неё новые колёса. Не взял с меня ни копейки, хотя я пыталась сунуть ему часть своей зарплаты, которую недавно получила. Он только отмахнулся, впрочем, этого следовало ожидать, учитывая его характер.

Моя тоска по Лёше не притуплялась. Наоборот, казалось, становилась сильнее. Особенно по ночам. Я лежала в темноте, глядя в потолок, и вспоминала его голос, его руки, его губы, которые целовали меня так жарко и нежно, что дыхание захватывало, а кожа покрывалась мурашками. Не верилось, что этого больше уже никогда не повторится. Иногда мне снилось, что Лёша жив, стоит у моей двери, улыбается своей невозможной улыбкой. А потом я просыпалась, и пустота накрывала с новой силой.

Ира часто звонила, когда ей удавалось застать меня дома. Спрашивала, как дела, звала в гости, говорила, что Стёпа про меня часто спрашивает, хочет увидеть. Я всегда находила отговорки – то работа, то усталость, то надо съездить к сестре. Ира с Семёном и их сынишкой были замечательными людьми, прекрасной семьёй. Но их дом… Я не смогла бы переступить его порог без слёз.

На работе было проще. Там я могла хоть на время отвлечься, погрузившись в уход за больными. Я брала смены одну за другой, иногда пять подряд, пока Галина не начинала ворчать, что я загоню себя. «Иди домой, Алина, отдохни», – говорила она, а я только кивала и возвращалась к работе. Дома меня ждала тишина, я боялась её больше всего.

А однажды ко мне снова осмелился припереться Славик. Про существование которого я уже успела забыть. В тот вечер я вернулась со смены раньше обычного, Галина буквально вытолкала меня из больницы силой. Жара на улице стояла невыносимая, воздух дрожал над асфальтом, но я всё равно мёрзла. Дома переоделась в тёплые штаны и старый свитер, которому было уже лет десять, я носила его ещё в школу подростком. Руки дрожали, как будто холод был не снаружи, а внутри, в самой груди.

Поставила чайник, и тут раздался стук в дверь.

Я сначала испугалась. Кто мог прийти? Лена с Юлькой были в деревне, Ира с Семёном сначала бы позвонили. Подошла к двери, посмотрела в глазок и почувствовала, как к горлу поднимается тошнота. Бывший муженёк нарисовался.

Глубоко вдохнула и открыла дверь.

Славик стоял, стыдливо опустив глаза, в потёртой куртке, которая висела на нём, как на вешалке. Лицо его было чистым, без привычной щетины, чему я сильно удивилась.

– Чего тебе, Слава? – спросила я, чувствуя, как охватившее меня было раздражение быстро сменяется привычной апатией и усталостью.

Лисицын поднял на меня взгляд, и я поняла, что бывший муж пришёл трезвый. Впервые за… сколько? Я даже не могла вспомнить.

– Алин, – начал он тихо, теребя рукав куртки. – Можно мне войти? Мне нужно с тобой поговорить.

– Да сколько можно уже? Когда ты оставишь меня в покое? – спросила я, всё так же ощущая сокрушительную усталость.

– Пожалуйста, – посмотрел он на меня с мольбой.

Я сомневалась мгновение. А потом подумала – господи, да какая разница? Мне что в обществе Славика, что без, всё равно белый свет не мил.

Отступила в сторону и со вздохом сказала:

– Проходи.

Он снял грязные кроссовки, аккуратно поставив их возле порога, и вошёл в квартиру. Сел на краешек дивана в зале, будто боялся испачкать его своей несвежей одеждой.

Но я заметила, что Славик всё же готовился к встрече со мной. Не только побрился, но и вымылся, судя по всему, его волосы не слипались от грязи как обычно. Да и привычного убойного запаха я не ощущала.

– Я бросил пить. Правда. Уже месяц держусь. Ни грамма, клянусь тебе.

– Молодец, – равнодушно похвалила я. – Так ты пришёл поделиться радостью?

– Я пришёл попросить у тебя прощения. Прости меня, Алинка. Я так виноват перед тобой, столько обижал тебя, столько мучил…

Я сначала даже опешила немного. Это было что-то новенькое. Раньше он никогда так проникновенно передо мной не извинялся. Я даже почувствовала что-то. Слабый укол боли в груди.

– Я хочу всё исправить. Хочу… вернуться. К тебе. Клянусь, мы с тобой заживём теперь по-другому. Я найду работу. В рот больше капли не возьму. Только прими меня обратно, Алин. Без тебя, я чувствую, сорвусь. А если ты меня простишь, это будет мощным стимулом держаться. Тогда я всё смогу. Ты не пожалеешь, обещаю…

– Остановись, – подняла я ладонь, раздражённо прикрыв глаза.

А потом посмотрела на его сгорбленную фигуру, и на миг мне стало очень жалко этого горемыку. Когда-то ведь я любила его. Хоть теперь это и казалось мне самой странной вещью на свете.

– Слава, – вздохнула я, чувствуя, как усталость тянет меня к полу. – Прекрати уже себя жалеть. У каждого человека в жизни есть своя боль. И она либо сломает тебя, либо ты справишься и будешь жить дальше. А если не справляешься, то неизбежно потихоньку превращаешься… в ничтожество. И в этом никто не виноват, кроме тебя самого. Хочешь быть ничтожеством? Нет? Тогда не бухай больше, найди работу, стань наконец человеком! Я за тебя этого не сделаю, и никто не сделает. Только ты сам можешь себе помочь. Прошлого не вернёшь… – Мой голос дрогнул, но я заставила себя договорить. – Как раньше уже никогда не будет, Слава. Но ты всё ещё можешь прожить хорошую достойную жизнь. Или сдохнуть где-нибудь под забором. Тебе решать. А теперь уходи.

Он долго смотрел мне в глаза, но так ничего и не ответил. Просто поднялся и ушёл, а я даже не подумала его провожать.

Входная дверь хлопнула, и я снова осталась одна.

Прислонилась спиной к стене и медленно сползла по ней на пол. Слёзы покатились по щекам.

Нет, я плакала не из-за Славика.

А просто понимала, что сама ничем не отличалась сейчас от него.

Я, конечно, пока ещё держалась … Но была уже на грани.

Мне так хотелось сдаться. Я больше не могла терпеть эту гнетущую тоску, которая пожирала меня изнутри.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Казалось, вот-вот, и я сломаюсь…

И меня это даже ничуть не пугало. Ну стану ничтожеством, и пусть…

Проревев чёрт знает сколько времени, я так выбилась из сил, что уснула прямо на полу.

А утром на удивление стало чуточку легче.

Я умылась, переоделась в чистые вещи и поехала в деревню к Лене, приняв одно твёрдое решение.

Нужно было что-то делать. Как-то спасать, вытаскивать себя.

Но только не в этих стенах, не в этом городе. Где всё напоминает о нём…

Мне нужно было уехать. Далеко. Куда угодно. Начать всё с чистого листа.

Но я не могла уехать одна. Лена и Юлька – они были моей семьёй. Оставить их здесь одних, без какой-либо поддержки и помощи, я не могла.

Осталось только уговорить сестру на переезд. Отчего-то мне казалось, что и ей самой это тоже пойдёт на пользу…

Глава 31

Алина

Несколько месяцев спустя

Утро в нашем новом домике почти всегда начиналось одинаково. Лена суетилась у плиты, пытаясь одновременно готовить завтрак и заплетать Юле косички. Юляшка в своём любимом платье с котятами сидела на табуретке и болтала ногами под столом, без умолку рассказывая что-то о своей насыщенной детской жизни. Вчера они с соседским мальчишкой Колей катались на велосипедах, и эмоции у ребёнка били через край. Я ловко орудовала ножом, намазывая масло на маленькие кусочки хлеба и посыпая их сахаром – любимое лакомство моей племянницы. И впервые за долгое время чувствовала себя легко-легко. Почти счастливой. По крайней мере, мне больше не приходилось заставлять себя улыбаться. Это получалось само собой и совершенно искренне.

– Алин, так что, ты теперь у нас большая шишка, уже подписали документы? – подмигнула Лена, ставя передо мной тарелку с чуть подгоревшей по краям яичницей.

– Угу, – довольно промычала я, отхлебнув свой чай из кружки.

– И как, не боишься ответственности?

– Знаешь, тут быть старшей медсестрой – не то что в нашей старой больнице. Коллектив совсем другой. Все девчонки такие доброжелательные, во всём помогают.

– Ну смотри, не зазнайся только, начальница, – хихикнула Лена, поправляя Юле косички.

– Ой, наговоришь тоже, – отмахнулась я, слегка смутившись. Как-то непривычно было слышать такое громкое слово в свой адрес. Да и не считала я, что это небольшое повышение в должности делает меня какой-то другой. Просто возлагает чуть больше ответственности, вот и всё.

– Юль, а ты уже похвасталась тёте своим выпавшим зубом? – Лена ласково похлопала дочку по маленькому плечику.

Юляшка встала с табуретки и широко улыбнулась, с гордостью демонстрируя мне щербинку между верхними зубами.

– Вау, девочка моя, да ты у нас совсем уже взрослая! – восхитилась я, сграбастывая её в объятия и звонко чмокая в щёчку.

– Коля надо мной смеялся, когда увидел, – тут же пожаловался ребёнок, ловко выкрутившись из моих рук.

– Он просто ничего не понимает, маленький ещё, – улыбнулась я.

– А я тоже над ним потом смеялась, когда он с велика грохнулся! Ба-бах! – Юля изобразила руками падение, чуть не опрокинув со стола свой стакан с молоком. – А потом встал и говорит: «Это я специально упал!», а я ему: «Ага, конечно, специально! Так я тебе и поверила!»

Мы с Леной переглянулись и негромко рассмеялись.

Юля, довольная тем, что рассмешила нас, уселась обратно за стол и принялась за бутерброды.

Я тоже взяла один. Жевала и смотрела на племяшку и на Лену, а сама думала, какая же я молодец, что уговорила сестру переехать сюда. Сначала она наотрез отказывалась, боялась, я кое-как её убедила.

Мы продали мою квартиру и их дом, сели на папину «шестёрку» и поехали на юг. Дорога привела нас в один маленький уютный городок на морском побережье – мы влюбились в него с первого взгляда. Купили небольшой старый домик буквально в десяти минутах ходьбы от моря, и это было лучшее решение в нашей жизни.

Смена обстановки нам всем пошла на пользу. Юлька была в восторге от того, что можно в любой день ходить купаться на море. А Лена просто ожила. Я бы сказала даже – расцвела. Она устроилась продавцом в местный магазин продуктов, загорела, похудела, подстриглась и перекрасила волосы в каштановый цвет – они так красиво переливались на солнце, глаз не отвести. Но самое главное, сестра больше не плакала и не выпивала. Я не могла нарадоваться, видя её каждый день в хорошем настроении.

Покончив с завтраком, мы втроём дружно отправились собираться. Я и Лена – на работу, Юляшка – в школу. Наша малышка пошла здесь в первый класс.

На календаре было уже начало ноября, но погода здесь – шептала. Лето и не думало заканчиваться, я всё ещё носила босоножки и ситцевые платья, которых у меня было целых три.

А ещё один прекрасный длинный сарафан на лямках, который я и надела сегодня.

Захватив сумочку, взяла с полочки ключи от машины и ласково провела пальцем по маленькому игрушечному грузовичку, стоявшему рядом. Этот грузовичок мне подарил Стёпа, когда я приезжала к Ире и Семёну попрощаться. Я привезла Стёпе в подарок конструктор, а он, сияя, притащил эту машинку: «Это тебе, тётя Алина, если в новом городе станет скучно, ты с ней поиграй и развеселишься». Меня так растрогала тогда его искренняя детская забота, просто до слёз.

Ира тоже расплакалась, когда я уезжала. Обняла меня и прошептала, что двери их дома всегда для меня открыты. Семён, как обычно, был сдержан, но обнял меня на прощание и сказал: «Береги себя, сестрёнка». Я пообещала звонить и сдержала слово – звонила им каждую неделю.

До школы и магазина, где работала Лена, было рукой подать, поэтому девочки ходили пешком. Пожелав друг другу прекрасного дня, мы разошлись в разные стороны – они за калитку, а я отправилась выгонять со двора мою верную «шестёрку».

Больница находилась совсем недалеко, всего минут десять езды по узким улочкам, пахнущим цветами и солёным морским воздухом.

Здесь всё было иначе. Даже здание той самой больницы, в которой я работала, казалось каким-то уютным и по-домашнему тёплым. Наверное, свою роль в этом играл местный коллектив. Все были очень приветливые, дружные, с первого дня приняли меня как родную.

У меня даже появились подруги – Света и Наташа – просто космически классные девчонки!

В перерывах мы собирались в ординаторской, пили чай и болтали о жизни, а иногда хохотали над чем-нибудь, да так, что надрывали животы.

Вот и сегодня обеденный перерыв выдался весёлым.

– Алин, держи… – Светка, наша красотка-блондинка с милейшими ямочками на щеках, сунула мне в руки блюдце с домашним пирогом. – Мой вчера напёк, представляешь? Решил, что он теперь кулинар-кондитер!

– Вот же тебе повезло с мужем, – завистливо вздохнула Наташка, глядя в маленькое зеркало над раковиной в ординаторской и поправляя свои ярко-рыжие волосы. – Моего фиг заставишь даже посуду помыть! А если каким-то чудом он согласится, больше грязи развезёт, чем помоет. Как малое дитя, ей-богу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Плохо воспитываешь, значит, – метнув в неё хитрый взгляд, весело поиграла бровями Света.

Девчонки расхохотались, и даже я не смогла сдержать улыбку.

– Ну а ты, Алин, когда уже себе ухажёра хотя бы заведёшь? – Наташа повернулась и подмигнула мне. – Подцепила бы какого-нибудь морячка, красивого, здоровенного, а?

– Да ну тебя, – отмахнулась я, невесело усмехнувшись. – Мне и без морячков нормально. Да и некогда. Работы вон сколько.

– Ой, Наташ, ну ты тоже придумала – морячка подцепи, – закатила глаза Света. – Они же все бабники, особенно если красивые! Нет, нашей Алине серьёзный мужчина нужен. Надёжный. Чтобы прямо настоящий принц!

– Ну ага, конечно, и что ты предлагаешь ей – до пенсии ждать? – возмутилась Наташка.

– Успокойтесь уже, девочки, сказала же – никого я не жду, – примирительно улыбнулась я.

– Эх, Алинка, была бы я на твоём месте… ну, не замужем – не растрачивала бы так бездарно время! – снова вздохнула Наташка.

– Вот-вот, – поддакнула Света.

И они снова засмеялись. Я тоже улыбнулась, но внутри неприятно кольнуло.

Не любила ужасно эти разговоры. Девчонкам я не рассказывала, что в моей жизни случилось до переезда. Не хотела.

Слишком свежа была рана.

Да и вообще… Взрослые тётеньки уже, ну какие принцы?

Это в юности я мечтала о принце, но потом столкнулась с жестокой реальностью. Первый принц оказался алкоголиком, а второй…

Второй и вовсе оставил после себя руины.

Стоило подумать о нём – сердце до сих пор сжималось от тоски.

Третьего в моей жизни не будет – так я решила.

И без принцев как-нибудь проживу.

Смена закончилась к шести. Я переоделась в свой лёгкий сарафан, распустила на голове пучок, попрощалась с девчонками и вышла на улицу.

Ветер с моря трепал волосы, и я вдохнула полной грудью, чувствуя, как он наполняет лёгкие солью и теплом. Солнце клонилось к закату, окрашивая всё вокруг в розовый и золотой.

Я шагала к своей «шестёрке», напевая что-то лёгкое себе под нос и доставая ключи из сумочки. Наконец отыскав их, подняла голову и замерла на месте как вкопанная.

У машины стоял мужчина. Опираясь на деревянную трость.

Высокий. В потёртой джинсовой куртке и джинсах. Он смотрел на меня, слегка наклонив голову, и я почувствовала, как ключи выскальзывают из пальцев, а потом брякаются со звоном об асфальт.

Сердце заколотилось так, что, казалось, сейчас разорвётся и оно.

Это не могло быть правдой.

Но и в то, что я словила зрительную галлюцинацию или увидела призрака – я тоже не верила.

– Привет, милаха, – негромко произнёс Лёша, и от его голоса, низкого, хриплого, такого до боли знакомого, меня пробило током насквозь.

Глава 32

Алексей

Я въехал в городок, когда солнце, клонясь к закату, заливало всё вокруг розово-золотистым сиянием. Узкие улочки, терпкий запах моря, цветущие деревья – всё казалось каким-то нереальным, но от мысли, что где-то здесь, среди этих улочек, находится моя Алина, мотор в груди начинал молотить как ошалелый.

Я столько месяцев ждал момента, когда вновь увижу её. Задушу в объятиях, зацелую, залюблю… Но теперь, когда оставалось всего ничего до нашей встречи, горло стискивало странным чувством. А вдруг она не ждала? Точнее, я знал, что она не ждала, ведь как и все считала, что меня давно в аду жарят черти на сковородке, но вдруг не обрадуется моему чудесному воскрешению? Вдруг у неё уже появился кто-то другой?

От последней мысли и вовсе хотелось рвать и метать.

Но даже при таком раскладе я не собирался отказываться от своей милахи. Значит, буду добиваться её снова. Все эти полгода я жил с мыслью, что однажды мы будем вместе. И у нас получится нормальная человеческая семья.

Притормозив возле старика с газетой под мышкой, ковыляющего потихоньку вдоль тротуара, я высунулся в окно:

– Отец, подскажи, больница отсюда далеко?

Он прищурился, оглядывая меня с недоверием – видок у меня, наверное, был тот ещё. Потрёпанная джинсовая куртка, относительно свежий шрам на виске.

– Прямо, потом налево, – буркнул он, махнув в сторону моря. – Мимо не проедешь.

Через десять минут я уже стоял перед белым двухэтажным зданием, утопающим в цветах. Семён сказал мне, что Алина работает здесь, но и без этого нетрудно было догадаться. Учитывая, что это единственная больница в городке, не считая медпунктов. Сёма назвал мне и адрес дома, где милаха теперь жила со своей сестрой и племянницей, но туда заявиться я пока не решился.

Мне хотелось встретиться с Алиной наедине, и я с чего-то взял, что застану её здесь, возле работы. Подожду на крыльце, как в старые добрые – точнее, в нашем случае не очень добрые – времена.

Но поставив машину на пятачок рядом с больницей, увидел до боли знакомую «шестёрку» и даже сначала глазам своим не поверил.

Вышел из тачки, прихватив с собой трость, без которой пока ещё не мог обходиться, и медленно подошёл к автомобилю моей милахи.

У меня даже мураши по коже пробежали – это стопудово была та самая «шоха». Её машина.

А потом я обернулся и увидел хозяйку.

Она шла в мою сторону, нереально красивая. У меня дыхание перехватило.

Ветер легонько трепал её тёмные, немного вьющиеся волосы. Летнее платье на тонких лямках соблазнительно облегало знакомые изгибы. Бронзовый загар.

Эта девушка стала ещё прекраснее с нашей последней встречи. И я не понимал, как это возможно. Ведь уже тогда мне казалось, что она лучшая на земле.

Алина рылась в своей сумочке на ходу, напевая что-то себе под нос, и улыбалась – а я не мог глаз от неё отвести. И сердце глухо бахало в груди.

Чёрт, оказалось, я влип в неё куда серьёзнее, чем даже предполагал.

Вдруг она подняла голову. Посмотрела прямо на меня.

Её глаза медленно расширились. Губы шокировано приоткрылись. Ключи выпали из рук и звякнули об асфальт.

– Привет, милаха, – поздоровался я и не узнал свой собственный голос. Он куда-то пропал.

Она ахнула, прикрыв рот ладонью, но продолжила стоять на месте, не двигаясь, будто боялась спугнуть видение.

И тогда я подошёл к ней сам. Не спеша, опираясь на трость, за которой она нервно проследила взглядом и сглотнула.

Я приблизился к ней почти вплотную, а она всё так же стояла, шокировано глядя на меня своими огромными, красивыми, как небо, глазами.

Моя свободная рука сама собой оказалась на её талии. Я притянул милаху к себе резко, властно, буквально впечатал в своё тело, забыв, что обещал себе измениться, быть с ней другим – заботливым, нежным.

Но сила тоски по моей девочке задурманила мне мозги, я перестал что-либо соображать, дурея от желания как можно скорее снова ощутить вкус её губ.

Её пальцы впились в мои плечи с такой силой, что я даже удивился – охренеть, у моей хрупкой девочки хватка, как у крепкого мужика.

Я уронил трость на землю и обхватил милаху за шею, жадно накрыв её сладкие губы своим ртом. Она ответила мне с не меньшей страстью. Наши зубы столкнулись, башку повело от знакомого вкуса нашего поцелуя. Я толкнулся языком глубже, рука сама вцепилась в Алинкины волосы, тянула ближе, глубже, а малышка в ответ кусала мне нижнюю губу, до привкуса крови во рту, словно наказывая. И пальцы её впились в мою шею, ногти вонзились в кожу, но я, будто грёбаный мазохист, кайфовал от этой боли.

Мы оба дышали прерывисто, через нос, воздух не наполнял лёгкие – только жар, но я не мог отпустить её даже на полсекунды – соскучился дико.

Как же я скучал…

Она вдруг резко уперлась кулачком мне в грудь и отстранилась на миллиметр – губы всё ещё касались моих, влажные, дрожащие. Глаза её были закрыты, ресницы мокрые. Я почувствовал, как между нашими телами бьётся её сердце – бешено, неровно.

– Ты... – Её голос сорвался на хрип.

Я не дал договорить – снова притянул, но теперь медленнее, мучительно осознавая: наш поцелуй стал солёным. Её верхняя губа под моей дрогнула, нос упёрся в щёку, а её рука вдруг соскользнула с моей шеи вниз – ладонь легла поверх сердца, будто проверяла, бьётся ли.

Оно билось. Как сумасшедшее.

Алина разом ослабла, губы разжались, и я поймал её стон – не звук, а скорее вибрацию, переходящую в моё тело. Я прикусил её губу. Легонько, нежно, но достаточно, чтобы она ахнула и открыла глаза.

– Ты живой, – прошептала она мне в губы всё ещё с каким-то диким неверием.

– Живой, – хрипло ответил я ей, – как видишь.

– Но я видела твой труп в морге… – всхлипнула она, её губы снова задрожали.

Я ласково провёл по Алинкиным волосами, убирая назад прилипшие к лицу пряди.

– Это был не я.

– Но как так вышло, чёрт возьми? – жалобно спросила она, кусая губы, будто вот-вот разревётся. – Ты что, подстроил всё это? А почему мне не сказал? Разве нельзя было как-то дать мне знать?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Казалось, вот-вот моя маленькая фурия взорвётся, я успокаивающе гладил её по щеке, кайфуя от нежной бархатной кожи.

– Ну ладно, что ты. Неужели так сильно расстроилась, что я сдох?

– Ты сейчас на самом деле сдохнешь, – прошипела она, сверкнув глазами. – Я тебя убью, если ты сейчас же мне всё не объяснишь!

Её голос сломался. Я гладил её по волосам, ощущая, как грудную клетку распирает от какого-то огромного, мощного, невыносимо сильного чувства. От любви к этой девочке.

– Прости, милах, – прошептал я, пристально глядя ей в глаза. – По-другому было никак.

Она резко отстранилась, вытерла слёзы тыльной стороной ладони и посмотрела на меня волчицей:

– Либо ты сейчас мне всё рассказываешь… Либо уходи.

Глава 33

Алина

– Что, серьёзно, вот так возьмëшь и прогонишь?

Его голубые глаза с мелкими лучиками морщинок вокруг них смотрели на меня с озорным весельем. Похоже, Лёша ни на секунду не сомневался в том, что я не выполню свою угрозу. И был чертовски прав. Никуда я его теперь не отпустила бы, даже если он сам захотел бы уйти. Но из какого-то ослиного упрямства продолжала держать марку, несмотря на то, что тело била мелкая дрожь.

– Да, вот так, – строго произнесла я. – Если ты хочешь быть со мной, то должен всё говорить как есть. Ничего не скрывать больше. По-другому я не согласна.

– Теперь между нами так всё и будет, милах, – пообещал он, гладя меня по волосам своими огромными ладонями. – Я всё расскажу тебе, но не сейчас.

От его прикосновений по телу разливалось невероятное тепло. По шее и плечам разбегались мурашки.

Я не верила. Всё ещё не верила, что это происходит наяву, а не в одном из моих многочисленных снов о нём.

– Лëша, чëрт возьми, ты хоть представляешь, что я пережила по твоей милости? – прошептала я, отчаянно вглядываясь в его бездонные глаза.

Он тоже смотрел в мои, так, что сердце заходилось в груди.

– Прости меня, Алинка.

Нет, это был не сон. Я чувствовала Лëшино присутствие слишком реально. Запах его кожи, силу рук, тепло объятий. Меня переполняло ощущением какого-то невероятного, шального счастья, настолько сильного, что казалось, я могу им захлебнуться.

– Ты грустила по мне?

– Грустила? – горько усмехнулась я. – Да мне белый свет был не мил.

Лёша крепко сжал мои плечи, глядя на меня с таким выражением, будто мои слова тронули его до глубины души.

Я подняла руку и осторожно коснулась кривого розоватого шрама на его виске. Раньше там ничего подобного не было.

По внутренностям пронеслось колючее неприятное ощущение. Что же Лёша пережил за это время? Где был?

На каком-то интуитивном уровне я понимала, что ему пришлось несладко. Не просто так он исчез и заставил всех думать, будто его убили. Может, Лёша на самом деле воскрес из мёртвых?

– Обещаю, я больше никуда не исчезну, – тихо произнёс он, ласково поглаживая мою щёку большим пальцем.

– Как ты можешь это обещать?

– Просто поверь. Я никогда больше не исчезну. Мы проживём вместе долгую и счастливую жизнь. Вместе состаримся и умрём в один день. Выходи за меня замуж, милах?

Я не поверила своим ушам, отстранилась и посмотрела на него, недоумённо хлопая глазами.

– Вот так сразу?

– Ничего себе сразу, – мягко рассмеялся он. – Мне кажется, я целую вечность этого ждал!

– Хорошо. Я согласна, – неожиданно для самой себя вдруг сказала я.

Лёша снова посмотрел в мои глаза так, словно я только что произнесла самые главные слова в его жизни. А потом обхватил ладонями за щеки и поцеловал. Так жадно и горячо, как умеет только он один.

И я ответила с не меньшей страстью.

Мы никак не могли оторваться друг от друга. Несмотря на то, что прохожие смотрели на нас и наверняка осуждали за такое непристойное поведение в общественном месте. Наши поцелуи и прикосновения были слишком... горячими.

– Я хочу... остаться с тобой... наедине, – хрипло прошептал он мне на ухо, после того, как облизал и втянул в рот мочку, возбуждая меня до предела. – Можно я увезу тебя куда-нибудь отсюда?

– С каких пор ты начал спрашивать разрешения? – прошептала я ему в шею, пьяная от своей любви и внезапно свалившегося на голову неожиданного счастья.

– Тогда поехали.

Лëша подобрал с асфальта мои ключи и свою трость, после чего жестом предложил пройти к его машине. Я не возражала. Он открыл мне дверь новенькой белой ауди, помог забраться внутрь, сам занял водительское место.

Солнце уже почти село, окрашивая небо в багровый, а море вдалеке шептало что-то ласковое, вечное. Мы покатили по узким улочкам, взявшись за руки, как в старые добрые времена. Будто и не было этих страшных шести месяцев разлуки, когда я думала, что его больше нет.

Вскоре город остался позади, а мы выехали на безлюдное побережье, где скалы укрывали нас от посторонних глаз.

Лёша заглушил двигатель и тут же набросился на меня, с такой страстью, что дух захватило.

Сиденье было откинуто назад, мой сарафан стянут с плеч, губы лицо и шея зацелована до красноты. Грудь, налившая до предела от острого возбуждения, заласкана, соски затереблены и искусаны, а я сама изнывала от желания, сходя с ума, как обезумевшая по весне кошка.

Мои трусики были мокрые насквозь, между ног пульсировало, низ живота тянуло сладкой тяжестью, а ведь Лëша ещё даже пальцем до меня там не дотронулся.

В машине было очень душно, даже несмотря на открытые окна. Пришлось открыть нараспашку дверь, и наши влажные от пота тела приятно обдувал морской бриз.

Как-то незаметно стемнело. Волны набегали на берег, лаская слух шумом прибоя. Я цеплялась за Лëшины плечи, чувствуя, как сердце колотится и кровь бурлит в венах. Мои пальцы тянули его футболку, жаждая избавить от неё, чтобы ничего не мешало мне касаться его разгоряченной кожи, которая сводила с ума своим неповторимым мужским запахом.

Я гладила его поджарое сильное тело, трогала его шрамы, которых теперь стало больше, ласкала их, чувствуя, как Лëша вздрагивает от моих особенно чувственных прикосновений. Целовала его грудь, шею, слизывая солëный пот с его кожи.

Мы не спешили. И в то же время оба сходили с ума от нетерпения, доводя друг друга до исступления жадными ласками.

– Алинка… – выдохнул он, когда я потянула его джинсы вниз, и Лёшин голос сорвался на хрип.

Я улыбнулась, прикусывая кожу на его животе, чувствуя губами каменный пресс.

Мне безумно захотелось сделать то, что я делала с ним всего однажды и думала, теперь уже ни с кем, никогда и ни за что в жизни не повторю.

Я стянула его бельё, обнажив мужское достоинство, которое было твёрдым, как камень, горячим и нежным на ощупь. Провела по нему рукой, а потом поцеловала и нежно облизала сверху.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Лёша глухо застонал, его пресс напрягся, а обе руки обхватили и сжали мои волосы на затылке.

Я знала, чувствовала, чего он хочет. Чтобы я обхватила губами, взяла в рот глубже, и я делала это, не обращая внимания на то, как болят с непривычки мышцы и горло. Глаза наполнились слезами, когда он не сдержался и сделал несколько движений сам, крепко удерживая на месте мою голову за затылок.

Я была так уязвима в этот момент перед ним, но и он тоже был уязвим. Я видела, какое удовольствие дарю ему, и упивалась этим.

А потом мы поменялись ролями. Лёша уложил меня на спину, заставил широко развести ноги и начал целовать там, где раньше никто никогда не целовал. Его язык нежно ласкал меня в самом чувствительном месте, чертил линии, даря захватывающие, ни с чем не сравнимые ощущения. Я всхлипывала, стонала и хныкала, запустив пальцы в короткие Лёшины волосы, царапала ногтями его шею и голову.

Он ласкал меня до тех пор, пока острые сладкие спазмы не прошили моё тело насквозь, заставив выгнуться дугой и закричать.

Лёша поднялся и лёг на меня, прижав к сидению, его губы нашли мои, жадные, голодные. Он всё ещё ласкал меня между ног, теперь рукой, а потом наши тела сплелись, и Лёша вошёл в меня, одним мощным, резким толчком заполняя до отказа. Я снова закричала, и мой голос утонул в шуме волн.

Он начал двигаться во мне твёрдо, уверенно, как будто заявляя права на то, что теперь принадлежало только ему. Его руки скользили по моему обнажённому телу, моя кожа горела под его пальцами. Я выгибалась навстречу, кусая его плечо, чтобы заглушить рвущиеся с губ стоны.

– Не сдерживайся, – шептал он, покрывая горячими влажными поцелуями мое лицо, шею, грудь. Захватывая и втягивая в себя по очереди мои губы.

И я не сдерживалась. Я полностью отдавалась этому безумию.

Так заниматься любовью умел только он. И пусть у меня не было какого-то большого опыта с другими мужчинами, но я и без того знала, что с Лёшей никто не сравнится. Почему-то была абсолютно уверена в этом, без грамма сомнения.

Его движения становились всё более резкими, почти отчаянными, как будто он тоже боялся, вдруг это всего лишь сон, который вот-вот растает.

– Моя девочка, – хрипло шептал Лёша мне в ухо, и я только кивала, задыхаясь от жара, от его запаха, от его силы. – Как же я люблю тебя…

– И я тебя, – шептала я в ответ, впиваясь ногтями в его спину, пока мир не взорвался вокруг нас миллионами ярких красок.

Мы лежали потом, тяжело дыша, его рука гладила мои волосы, а я прижималась к его груди, слушая, как бьётся Лёшино сердце.

Глава 34

Алексей

Море шумело, накатывало на берег волнами и утаскивало песок обратно в воду, убаюкивая нас своим равномерным дыханием. Мы с Алинкой лежали на тёплом песке, на моей джинсовой куртке, которую я расстелил вместо пледа. Её голова покоилась на моём плече, волосы щекотали кожу, а я смотрел в тёмное небо, усыпанное звёздами, и думал, что, чёрт возьми, впервые за свою поганую жизнь чувствую себя на своём месте.

Нежные пальчики моей девочки лениво чертили узоры на моей груди, танцуя вокруг старых шрамов. Алина выглядела спокойной и умиротворённой, но я знал, что она всё ещё ждёт от меня объяснений. И казалось, сейчас было самое подходящее время для этого.

– Лёш, – тихо позвала она, приподнимаясь на локте. – Ты знаешь, что я тебя люблю?

Её глаза, тёмные в свете луны, смотрели на меня с такой нежностью, что за грудиной заломило.

– Я почувствовал, – хрипло ответил я, притягивая её к себе и целуя в губы. Солёные, сладкие, такие родные. – А ты чувствуешь, как я обожаю тебя, милаха?

– Да. Чувствую.

Я обнял её крепче, вдохнул запах мягких волос.

Как же хорошо...

– Но я хочу, чтобы больше между нами не было секретов, – тихо добавила она, посмотрев на меня со своим уже хорошо знакомым мне упрямством. – Я хочу знать всё о тебе. Ты ведь помнишь, что это моё условие? Иначе я не смогу. Как бы сильно тебя ни любила.

Я легонько сжал и поцеловал её тонкие пальцы.

– Помню, милаха. Я обещал всё тебе рассказать. Только не знаю, с чего начать...

– Начни с начала, – серьёзно посмотрела она на меня.

– Хорошо... – Я вздохнул, собираясь с мыслями. – В тот раз, когда я оставил тебя у Семëна с Ирой, мне нужно было провернуть одно дело... Убрать одного ублюдка, если быть точным. Не смотри на меня так, милах, ты ведь знала, с кем связалась, правда?

– Ты что, убивал людей? – хрипло спросила она.

– Нет. Просто в последнее время Усман... Короче, босс группировки, в которой я состоял, начал выделять меня и... типа испытывать, что ли. Это было первое задание от него такого плана. Но я его провалил. Сначала люди Черепа меня подстрелили, ну ты при этом присутствовала. А второй раз я с пацанами угодил в засаду, уже по вине самого Усмана.

– Это когда ты оставил меня у Семëна?

– Да.

– Слон сказал, что никто тогда не вернулся.

– Да. Все пацаны полегли. И Ринат... – Я стиснул зубы, вспоминая тот момент, в груди привычно запекло.

– Это который... Кирпич? – осторожно уточнила Алина.

– Да. Он закрыл меня собой от пули. Но потом меня всё равно подстрелили. Я думал – всё, конец. Думал о тебе, Алинка. До того самого момента, пока не отключился. Очнулся потом в больнице. Меня каким-то чудом снова подлатали. Но на этот раз уже под надзором ментов.

Алина напряглась, её пальчики замерли на моей груди. Я взял её руку, сжал в своей.

– Там заправлял один следак, достаточно молодой, но с яйцами. Как я понял, Усман в своё время грохнул его отца, тоже мента. И сын мечтал свести с ним счёты. Я тогда понял – это мой шанс убить двух зайцев разом, даже трёх, и предложил следаку сделку: я помогаю ему посадить сразу двух ублюдков – Усмана и Черепа, а он сделает так, что я исчезну для всех.

Милаха молчала, внимательно слушая, как будто даже дышать перестала. Мне так не хотелось посвящать её во всё это дерьмо, но я понимал, что по-другому никак. Это было необходимостью. Пусть она знает, кто я такой на самом деле, без домыслов и иллюзий. Хоть Алинка и не была из тех, кто думает, будто такие упыри, как я – крутые ребята, но всё же.

– Имелась проблема, – продолжил я, снова уставившись в звёздное небо. – У Усмана и Черепа везде были свои люди. В том числе в ментовке, даже среди больших шишек. Никто не должен был знать, что я жив, иначе бы очень быстро нашли способ это исправить. Особенно учитывая мой договор с ментом. Я знал достаточно и об Усмане, и о Черепе, чтобы их посадить, для обоих это не было секретом. Поэтому мою смерть требовалось разыграть максимально достоверно. Никого нельзя было ставить в известность, даже самых близких друзей – такое условие выдвинул мент. Все должны были поверить, что я сдох в той перестрелке.

Алина прикусила губу, её пальцы сжали мою руку сильнее. Я погладил милаху по спине, успокаивая.

– Я знал, что мои шмотки наденут на чей-то труп, но не думал, что ты это увидишь, малышка, – тихо добавил я, оставив нежный поцелуй на её виске. – Не надо было тебе соваться в морг… Сëма тоже... Когда он мне это рассказал, я думал, втащу ему, блять. Неужели нельзя было как-то помешать тебе это сделать?

– Поверь, у него бы вряд ли получилось, – горько усмехнулась Алинка. – Разве что он бы связал меня и держал силой.

– Всё равно мог бы что-нибудь придумать, – процедил я, всё ещё злясь на друга за этот жуткий проëб.

– Лëш, зря ты так. Он ведь тоже был в шоке, узнав, что тебя убили, – с укором посмотрела на меня милаха. – Я ведь правильно поняла, что Семëн в тот момент, как и я, не был в курсе, что это неправда?

– Да, об этом я как-то не подумал... – хмуро отозвался я. – Он, как и ты, ничего не знал. Я приехал к нему, когда Черепа и Усмана уже взяли. А я стал свободным человеком с новым паспортом.

Она подняла голову, удивлённо посмотрев на меня.

– То есть, ты больше не Алексей? И как мне теперь тебя называть?

– Алексей, – улыбнулся я, погладив её по волосам. – Просто фамилия и отчество другие. Но ты их и раньше не знала.

– И какая у тебя новая фамилия?

– Вот пойдём в ЗАГС, и узнаешь, – поддразнил её я.

Алина тоже улыбнулась, но уже через секунду её красивое личико снова стало грустным.

– Лëш, неужели нельзя было дать мне хоть какой-то намёк на то, что ты жив? – Голос её дрогнул. – Я чуть не умерла от горя...

Я закрыл глаза, чувствуя, как её слова режут по живому. Чёрт, я знал, что она будет переживать, но не думал, что так.

– Прости, малышка. Но этого нельзя было делать. Да и не имелось у меня такой возможности. Я никому не мог доверять. И не простил бы себе, если бы из-за меня с тобой что-то случилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она тяжело вздохнула, и я почувствовал, как по её телу проходит лëгкая дрожь. Малышка передëрнула плечами, я притянул её ближе, уткнувшись носом в её волосы.

– Как Семëн отреагировал на твоё «воскрешение»?

Я усмехнулся, вспоминая глаза друга в тот момент. Таким растерянным я его ещё ни разу в жизни не видел.

– Он знатно прифигел. Но потом, конечно, обрадовался, чуть не задушил меня в своих медвежьих объятиях.

Алина тихо улыбнулась.

– Я сама чуть с ума не сошла, когда увидела тебя у машины, – призналась она. – Думала, это сон. Или что я спятила.

Я привстал на локте и пристально посмотрел ей в глаза.

– А я чуть не спятил, когда увидел тебя в этом платье, – сказал я, проводя рукой по её бедру. – Ты стала ещё красивее. Не знаю, как это возможно.

Алинка шлёпнула меня по груди, но улыбнулась. А потом снова посерьёзнела.

– Поклянись, что больше не исчезнешь, – прошептала она.

– Клянусь, – ответил я хрипло, заправляя ей за ухо тонкую прядку волос. – Я же говорил. Мы с тобой вместе состаримся.

Её глаза заблестели в темноте, а по щекам скатились две слезинки.

Я наклонился и собрал их губами, припечатав сверху поцелуями.

– Не надо плакать, малышка, клянусь, теперь у нас всё будет хорошо...

Она прикрыла глаза и улыбнулась, глубоко вздохнув.

– Я всё ещё не верю...

– А ты поверь.

Мы помолчали немного, я снова лёг на спину рядом с милахой, а потом уже она приподнялась и нависла надо мной, лукаво посмотрев в глаза.

– И что, у нас будет настоящая свадьба?

– Конечно, – не раздумывая, кивнул я. – У тебя будет белое платье и фата, и я занесу тебя домой на руках, как полагается жениху.

– А где мы будем жить?

– Купим свой дом где-нибудь поближе к морю. Большой, светлый, с садом.

– Серьёзно? – нахмурилась она. – А деньги мы где на него возьмём? Или ты что, не завязал с прошлой жизнью?

– Завязал, конечно. Но пару пачек баксов из прошлой жизни всё же прихватил. Как раз на дом, ну и на первое время нам хватит, чтобы встать на ноги. Надеюсь, ты не возражаешь?

Она улыбнулась одними кончиками губ, хоть и продолжала сверлить меня взглядом, как строгая училка.

– Хорошо. А потом, когда эти деньги закончатся? Чем ты планируешь заниматься?

Я довольно улыбнулся. Ответ на этот вопрос у меня имелся. План уже давно был продуман.

– Открою своё охранное агентство. Наберу пацанов, буду тренировать их. Надо же кому-то защищать комерсов и нормальных людей от бандитов.

– Снова опасная работа? – недоверчиво прищурилась Алина.

– Жизнь вообще опасная штука, Алинка, – улыбнулся я. – А что еще мне делать? Я больше ничего не умею. Да и потом, я долго был на стороне зла, пришло время заняться добром. Надо же как-то уравновесить силы? В конце концов, ты каждый день помогаешь людям, я хочу стать достойным мужем своей жены.

Губы Алинки снова дрогнули, хоть я видел, что она изо всех сил старается сохранить серьёзный вид.

– Алексей. Ты знаешь, что я тебя люблю? – снова спросила она, а я почувствовал, как грудь распирает и в башке плывёт от какого-то шального счастья – ещё никогда, ни разу в жизни не испытывал ничего подобного.

– Я тебя тоже люблю, милаха. Ты даже не представляешь как.

Она горячо поцеловала меня в губы, а потом мы снова занялись диким сексом, прямо на пляже.

А когда забрезжил рассвет, моя будущая жена позвала меня к себе домой, чтобы познакомить со своей сестрой и племянницей.

Эпилог

Около двух лет спустя

Алексей

Время летело, как цветное кино на экране, но оглядываясь назад, я с удовлетворением думал, что каждый свой день теперь проживал свободно, дыша полной грудью. И всё было не зря…

Сентябрьские вечера в нашем городке у моря чаще всего выдавались тёплыми, бархатными, с лёгким солёным бризом, в который вплетался запах роз и горячего хлеба, доносящийся из открытого окна кухни.

У нас с женой имелся свой дом, который уже стал родным – как я и обещал милахе, совсем недалеко от моря. Кирпичные стены, деревянная веранда, увитая виноградом, и настоящий сад, хоть и небольшой, но Юльчику хватало места погонять на велосипеде, когда она приезжала к нам в гости.

Я стоял на крыльце, глядя, как солнце тонет в море, окрашивая небо в багровый и золотой, и думал, что, чёрт возьми, жизнь всё-таки прекрасна. Сколько бы мерзости и грязи при этом в ней ни было.

Но говорят, человек сам кузнец своего счастья, и теперь я на все сто был в этом уверен.

Скоро уже два года, как мы с Алинкой поженились и жили душа в душу. Как и обещал, я устроил нам настоящую свадьбу с белым платьем, фатой и целым кортежем из пышно украшенных лентами машин. Какая красивая была в тот день милаха – словами не передать. Настоящий ангел в кружевах. Тонкая фата трепетала на ветру, хрупкие пальцы сжимали свадебный букет. А сама Алинка смотрела на меня так, будто я был всем её миром. Тогда я ещё сильно хромал, но несмотря на это, всё равно внёс её на руках через порог этого дома, прямиком в нашу спальню. Потом мы ещё долго оттуда не выходили…

Сегодня же был особенный день. Мы готовились к приезду долгожданных гостей. Семён с женой и сыном наконец собрался навестить нас, устроив себе отпуск. Я не видел их с тех пор, как объявился у них дома, «воскреснув» из мёртвых. Семён тогда чуть не задушил меня в объятиях, а Ира ревела, как девчонка, обзывая меня всякими словами за то, что заставил их горевать.

Я немного нервничал перед нашей с Сёмой встречей, сам не понимая почему. Может, потому что очень долго не виделись... Вдруг не найдём, о чём побазарить? Глупость, конечно.

Мы не найдём, так Лена с Колей точно молчать не станут – мои новые родственники оказались теми ещё заводилами. Лена – Алинкина сестра, а Николай – её муж, классный мужик, мы с первого дня с ним скорешились не разлей вода. Ходили вместе в море на рыбалку, а иногда просто сидели, пили пиво на крыльце, пока наши девочки на веранде чаи гоняли.

– Лёш, а ты чего тут прохлаждаешься? – вырвал меня из мыслей строгий голос жены. – Опять курить начал, что ли?

Алиночка стояла в дверях, вытирая руки полотенцем, в лёгком розовом сарафане, который уже не скрывал её большой живот.

Чёрт, моя супруга была такой горячей загорелой красоточкой с роскошными волосами ниже поясницы, я до сих пор никак не мог ею налюбоваться. Беременность сделала её ещё прекраснее, хотя казалось бы – куда уже? Но тем не менее, это было так.

– Нет, моя козочка, просто подышать вышел, полюбоваться закатом. Смотри, какой он шикарный сегодня?

– Иди лучше помоги мне с салатом, пока Лена с Колей шашлыком занимаются, – строго потребовала милаха.

Кто бы из пацанов увидел, как она мной командует, засмеяли бы. Но мне было в кайф выполнять капризы беременной жены. Ещё недавно я не мог и мечтать, что у меня в принципе когда-нибудь появится семья, как у нормального человека.

Я усмехнулся, шагнул к сердитой Алинке, обнял за талию, осторожно, чтобы не придавить живот. Она пахла цветами и яблочным шампунем, я обожал зарываться носом в её волосы и жадно втягивать носом этот неповторимый запах.

Я знал, что она тоже волнуется в ожидании наших гостей, поэтому и нервная такая.

– Не переживай, милаха, сейчас я приду и за пять минут всё накромсаю, – пообещал я, целуя её в висок. – Ты как, не устала? Может, приляжешь?

– Ещё чего, – фыркнула она, но всё же прижалась ко мне в ответ. – Я беременная, а не больная. И вообще, мы ждём гостей, если ты не забыл.

– Да всё уже готово к их приезду, хорош суетиться, Алин, – попросил я, ласково скользя пальцами по её спине. – Мелочи остались, я сам всё закончу. А ты иди отдохни, ещё весь вечер за столом сидеть.

Она вздохнула и потихоньку начала оттаивать, погладив ладонью мою грудь. Я взял её руку и поцеловал тонкие пальцы. Малыш в её животе толкнулся, и я, как всегда, замер, испытывая странное чувство. Наш ребёнок. Даже не верилось, что он и правда там, у неё в животе. Растёт себе, пока мы тут занимаемся своими делами.

– Машина, машина! – закричала вдруг Юлька, выбегая из сада. Её косички подпрыгивали, а платье было перепачкано землёй – малая явно опять копалась в клумбах. – Гости приехали!

Я резко повернул голову к воротам. За ними остановилась пыльная «Нива», и под рёбрами защекотало от волнения.

Они приехали. Издалека, через полстраны – к нам в гости. Даже не верилось.

Крепче сжал руку жены, и мы вместе пошли к воротам. Из мангальной зоны показались Лена с Николаем, тоже вышли встречать гостей.

Дверь тачки хлопнула, и первым выскочил Стёпка. Он вырос, чёрт возьми, даже не узнать, но был всё тем же милейшим ребёнком – с озорной улыбкой и игрушечным самолётом в руках.

За ним вышла Ира, она немного поправилась и придерживала рукой небольшой животик, проступающий из-под цветастого платья. До меня не сразу дошло, что, как и моя Алинка, Иришка беременна.

Семён, казалось, стал ещё шире в плечах, и с прилично отросшей щетиной на подбородке выглядел солидно. Впрочем, рожа у него была как обычно невозмутимая. Только когда наши с ним взгляды встретились, я увидел редкое зрелище – на суровом лице друга появилась улыбка.

– Лёха! – Семён шагнул ко мне, и мы крепко обнялись, хлопнув друг друга по спине так, что пыль с его куртки взлетела. – Здорово, брат! Ну как вы тут?

– Да всё хорошо! – отстранился я и посмотрел на него, реально сияя, как ребёнок. – Блин, как же я рад вас видеть! Как доехали?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Не спрашивай, я уж думала, никогда не доберёмся, – весело ответила за него Иришка. Она уже обнимала Алину, и обе они, смеясь, вытирали слёзы. Девчонки…

– Да, дорога – ад кромешный, – подтвердил Семён, устало вздохнув и разминая шею.

– Ну, главное, вы здесь. Зато отдохнёте как следует, – пообещал я и обернулся к родственникам, жестом подзывая их ближе, чтобы познакомить с нашими гостями: – Лена, Колян, познакомьтесь, это Семён и Ира, наши друзья, и Стёпка, их сын. Сём, Ира, это Лена, сестра Алины, и её муж, Николай. А это их дочь, Юльчик, наша звезда.

Мелкая расплылась в довольной улыбке и отвесила гостям шутливый поклон.

А Стёпка как будто смутился, глянув на неё исподлобья. Отошёл в сторонку и принялся попинывать валяющийся на земле камень. Но его смущение не продлилось долго. На удивление дети довольно быстро нашли общий язык и вскоре уже носились по саду, визжа и размахивая руками, будто за ними гналась свора бездомных собак.

Мы с Коляном помогли Семёну перетаскать в дом сумки из багажника, а девочки отправились накрывать на стол на веранде, за которым мы все дружно устроились после.

– Ну что, на рыбалку-то завтра пойдём? – предложил Николай, как только мы расселись и наполнили бокалы различными напитками.

– Конечно, пойдём, – с энтузиазмом отозвался Семён, обнимая Иришку за талию. – Ты же отпустишь меня, малыш?

– Не знаю, не знаю, – принялась кокетничать Иришка, а потом тепло улыбнулась мужу: – Ну конечно, отпущу, ты же так долго этого ждал.

– Не заскучаешь тут без меня?

– Поверь, не заскучает, – вклинилась в их разговор Алина. – Мы с детьми на пляж пойдём, пикник устроим. Так что не переживай.

Наш стол ломился от разных блюд, даже несмотря на то, что я так и не успел нарезать овощи на салат. Лена с Алиной постарались на славу – наготовили, будто на целую роту. Я зря переживал, что встреча выйдет неловкой, за столом все наперебой разговаривали, делились последними новостями, смеялись, будто знали друг друга тысячу лет и не расставались.

Девчонки болтали о детях: Алина с Ирой рассказывали, как выбирают имена, Лена хвасталась, как её Юлька в школе уже всех мальчишек построила. Колян с Семёном обсуждали рыбалку и машины. Я же сидел, слушал, иногда посмеиваясь и вставляя свои пять копеек, но больше просто смотрел на них. На свою любимую, которая смеялась, придерживая живот. На её жизнерадостную сестру, на Николая, ставшего мне почти братом. На Семёна с Ирой, которые проехали полстраны, чтобы быть здесь. И на Юльку со Стёпкой, которые периодически подбегали, хватали что-то со стола и уносились обратно в сад, затеяв там строительство шалаша, по ходу.

И думал, что я теперь счастливый человек. Хотя когда-то казалось, что это в принципе для меня невозможно.

Когда Колян ушёл жарить шашлык – как раз дрова в мангале прогорели, – Семён толкнул меня плечом, по-доброму ухмыляясь.

– Лёха, ты чего молчишь? Рассказывай, как твоё агентство? Поди уже полгорода охраняешь?

– Да какое там, – отмахнулся я, какого-то фига решив поскромничать. – Потихоньку раскручиваемся.

– Клиентов много?

– Хватает. В основном комерсы, магазины, пара складов. Гопота местная иногда лезет, но мои пацаны знают своё дело.

– Красавчик, Лёх, – серьёзно сказал Семён, хлопнув меня по плечу. – Я знал, что рано или поздно ты возьмешься за ум.

– А то, – усмехнулся я, приобняв его за плечи и другой рукой поднимая рюмку. – Приходится держать марку, учитывая, какие у меня близкие. С вас же пример беру.

Когда время перевалило за полночь, мы свернули наши посиделки, проводили Лену с Колей и Юлькой до их дома – они жили в десяти минутах ходьбы. Юлька, сонная, но довольная, тащила за руку Стёпку, который всё не расставался своим самолётом.

Потом вернулись к нам, Иру с Семёном положили в гостевой комнате, а Стёпка уснул в зале на диване, прижимая к себе подушку.

Мы с Алиной наконец отправились в нашу спальню. Я помог жене раздеться и забраться на кровать – она устала, бедняжка моя, но делала вид, будто это не так, чтобы я не переживал. Характер у неё не менялся.

– Лёш, ты счастлив? – вдруг спросила она, устраиваясь поудобнее на подушке, пока я стягивал с себя футболку.

– Милах, ты серьёзно? – Я лёг рядом, притянул её к себе, осторожно обняв. – Да я самый счастливый человек на всём сраном белом свете!

Она улыбнулась, её пальцы скользнули по моей груди, обводя старые шрамы. Я поймал Алинкину руку, поцеловал, а потом наклонился к её животу, прижав губы к тёплой коже. Малыш толкнулся, и я расплылся в улыбке.

– Сильный, – довольно отметил я. – Прямо как его папка.

– Или сильная. Как мамка, – как обычно, начала спорить Алинка, но её веки уже тяжелели.

Я поцеловал любовь всей своей жизни в лоб, в щёки, в губы, чувствуя, как её дыхание становится ровнее. Милаха уснула, прижавшись ко мне, а я лежал, глядя в потолок, на котором свет от луны рисовал причудливые тени.

В эту ночь я долго не мог уснуть. Сначала эмоции распирали грудь, потом в голову полезли мысли о прошлом.

Вспоминал Рината – Кирпича, жалея, что он не с нами. И что я в своё время думал о нём плохо, практически до самого конца считал так себе человеком. А он оказался одним из лучших среди всех, кого я знал. «Спасибо, брат, – мысленно обращался я к нему. – Надеюсь, ты сейчас не в аду и видишь, как я живу благодаря тебе».

Вспоминал и Усмана. Недобрым словом. Хотя, говорят, о покойниках вроде как надо либо хорошо, либо ничего. Ублюдка прикончили на зоне, и месяца не прошло, как он туда попал. А Череп повесился в камере ещё до суда. Я знал, что им, скорее всего, помогли, но мне было плевать. Мир без них стал лучше.

Семён рассказывал, что город теперь под новой группировкой, которая быстро прибрала всё к рукам сразу после того, как Усмана и Черепа закрыли. Но это меня уже не касалось. Я вырвался из того мира. И теперь жил в другом, словно в параллельной вселенной.

Даже несмотря на то, что моё охранное агентство частенько сталкивалось с мелкими бандитами, всё равно держалось особняком. Местные группировки – да, они были и здесь, никуда не денешься, и я знал их всех, такая работа – но они ещё ни разу не наезжали на моих клиентов. Может, уважали мою репутацию, не видели смысла связываться, а может, просто пока наши интересы не пересеклись. Но мне, честно, и на это было плевать. Я знал, что на сей раз всё делаю правильно, и если придётся, готов снова повоевать. Теперь, по крайней мере, я понимал за что.

КОНЕЦ

От автора

Друзья, вот и подошла к концу история Алины и Лёши. Если она вам понравилась, буду очень благодарна за ваши лайки и комментарии!

Я напишу ещё одну историю в цикле о 90-х, и она будет о... Максе. Том самом раненом в живот бандите, из-за которого похитили Алину. Немного неожиданно даже для меня самой, но кое-кого этот персонаж заинтриговал (привет, Лена!), а читательский интерес всегда вдохновляет и будоражит мою фантазию. Так что подписывайтесь на меня, чтобы не пропустить.

Ну а пока я приглашаю вас в свою историю, которая пишется прямо сейчас: о старшеклассниках, первой любви, сложном выборе между чувствами и совестью.

НОВЕНЬКАЯ

– Как тебе новенькая?

– Новенькая? Да ни о чём, – небрежно отозвался обо мне Алексей Романов, мой новый одноклассник, в которого я имела неосторожность влюбиться.

– А по-моему, она ничего, – заявил Артём, его брат, немного снизив градус моего унижения. – Помоги мне к ней подкатить, а?

– Так понравилась, что ли? – удивился Лёша. – Да что там подкатывать. Подойди, спроси как дела, и всё, она твоя.

– Это ты так можешь, а мне нужен план понадëжнее.

– Ладно, помогу, так уж и быть. Не заканчивать же тебе школу девственником, – усмехнулся этот гад. – Считай, что новенькая уже твоя.

Я случайно подслушала разговор двух своих новых одноклассников, один из которых считал, будто меня можно легко уложить в койку, буквально по щелчку пальцев, и даже взялся помочь в этом своему брату. По хорошему мне стоило сразу послать этих двоих куда подальше, но соблазн проучить парней оказался слишком велик. Я сделала вид, будто ничего не знаю об их разговоре, чтобы сначала подыграть, а потом устроить эпический облом.

ЧИТАТЬ ЗДЕСЬ:

Всех люблю, обнимаю крепко!

Ваша Юля Гетта

Конец