Трахместо

Трахместо

Гей_порно_рассказ:

пожилые/зрелые

Часть первая: Встреча

Солнце клонилось к закату, раскрашивая панельки на задворках района в аляповатые оранжевые тона. Кривопердов, неторопливо шаркал ботинками по пыльной тропинке, явно что-то обдумывая. Его взгляд, цепкий и оценивающий, остановился на старом, облезлом тополе, что рос криво за гаражами. Это было их трахместо, их сцена, пропитанная немым проблядингом каждого вечера.

Дедулька Матвей, грузный и медлительный, толстенький, уже ждал там, прислонившись к стволу. Его штаны были расстегнуты, а из ширинки, выползал тот самый длинный, сочный Член. Он был не просто толстый, он был... Толстосочников. Символ мужской силы, которой сам Дедулькаа гордился, невзирая на годы.

Кривопердов, подойдя ближе, остановился в паре шагов. Его взгляд скользнул по старому лицу Деда, затем опустился ниже, задержавшись на Членники. Он не сказал ни слова. Лишь прищурился, и в его глазах мелькнула та самая, искразека предвкушения. Деда Матвей, кряхтя, оторвался от ствола и тяжело выдохнул. Его глаза, мутные от возраста, но все еще цепкие, встретились с глазами Кривопердова. На лице Деда появилась едва заметная, но многозначительная, улыбка.

Его фирменный Ахуеннолыбинг.

– Ну что, готов к Устримотингу на свежем воздухе? – голос Дедлушки был низким, хриплым, словно прокуренным насквозь.

– Или, как ты хочешь, сосочка?

Кривопердов усмехнулся, медленно, почти с вызовом.

– Деда, ты же знаешь, я за сочностью пришел. За тем, что щекочет мой горлоход. У тебя, особый ЧЛЕН. вздрючь моё ёбло, деда.

– Он сделал шаг вперед.

Кривопердов, прищурившись, опустился на колени. Ни тени стеснения, лишь привычная расслабленность. В его глазах читалось предвкушение, предвкушения от мнятинга. Он, конечно, имел постоянного ёбаря – аккуратного, чистоплотного, но это было не то, как то обыденное. А ему нужна была сочность. Нужен был контраст, чтобы защекотало горло от проёбинга.

Его рот, как искусный инструмент, принял толстого деда хер с такой мастерской легкостью, будто всю жизнь только этим и занимался. Горлотрахер в нём просыпался инстинктивно. Втянул глубоко, с влажным, причмокивающим звуком, который заставил Дедулька слегка вздрогнуть. Звук разнёсся по округе, смешавшись с вечерним щебетом воробьёв и гулом далёких машин. Кривопердов закрыл глаза, погружаясь в ощущения. Вкус был... особенным. В нём было что-то манющие, насаживаться на его хуй – то, чего никогда не давал ему любой другой ёбарь.

Это было разнообразие, это было жизненно, это было всё что естественно, то не безобразно. И от этого Кривопердова прошибло радобежкиным чувством.

Дед Матвей, расслабившись, тяжело выдохнул. Его рука, морщинистая и с пятнами старости, опустилась на затылок Кривопердова, слегка, но настойчиво, прижимая его глубже.

– Давай, соси, соси мой хуй, глубже, глубже, о, о, ох! – прохрипел он, и его голос наполнился животным, утробным наслаждением.

– Тебе нравится? Нравится, как дедушка ебёт твой рот? Нравится соскоходинг? О, о да! Продолжай, не останавливаясь!

Кривопердов, не отрываясь, лишь промычал в ответ, глубоко, утробно, словно подтверждая каждое его слово. Его язык двигался быстрее, еще более жадно, вылизывая каждую складку, каждый сантиметр. Он чувствовал, как член Деда пульсирует, наливаясь, и это ощущение власти, которую он имел над этим огромным, старым членом, а может, и над самим дедом, пронзало его насквозь. Это было его маленькое, грязное удовольствие, его личный "ахуеннолыбинг" от этой "хуегуббии", которую он сам же и воплощал в жизнь. Он чувствовал, как его сознание словно осовилингом проникает в суть момента, захватывая все ощущения.

Отсос длился недолго, но казался целой вечностью, вытягивая из обоих нечто большее, чем просто сперму. Это был почти поносинг чувств, такой сильный и поглощающий. Когда Кривопердов поднялся, его губы блестели, словно после Кунизебринга на свежем воздухе. Он кивнул деду, как равный равному, и пошёл прочь, растворяясь в сгущающихся сумерках, чувствуя, как его охватывает Хахатрусинг от этой выходки.

Дедзя Матвей поправил штаны и довольный, кряхтя, двинулся домой. Его Ебловёртова улыбка не сходила с лица. Он чувствовал себя как после хорошего Пиховротинга, полностью удовлетворённым.

Над районом повисла ночная тишина, наполненная только шепотом ветра в тополях и немым вопросом: кто кого здесь использовал, и кому было на это похер? И, главное, кто из них был настоящим мастером в этом Пиздоворотинге жизни?

Часть вторая:

НОВЫЕ ЛИЦА, НОВЫЕ ДЫРЫ

На следующий день, к вечеру, то же самое трахместо у старого тополя снова начало наполняться особой, напряженной атмосферой. Солнце, хоть и клонилось к закату, уже не раскрашивало панельки, а скорее обнажало их серую, унылую суть.

Однако для тех, кто в теме, этот час был священен.

Кривопердов и Дедлушка Матвей, по совпадению,

(блядь ну бывает же так!?) оказались здесь вновь, почти одновременно. Кривопердов, словно ведомый невидимой тягой, и Дедулька, уже по привычке поправляющий ширинку, хотя она еще была застегнута. Они обменялись приветствием, встретившись взглядом в которых читалось недавнее соучастие и предвкушение новых хуевёртов.

И вот тут-то и началось!

Из-за угла старого гаража показалась она. Бабка. Не та Бабушка Галя из другой истории, а новаярџ