Генриетта Балкли и дело о пропавшей невесте. Глава Секс невесты видео

0

— Постойте!

Я схватила мужчину за рукав. Он развернулся, и резкий аромат шепчущего мха ударил мне в ноздри.

— Что?

Он стряхнул мою руку и собрался было высказать мне недовольство в лицо, но резко замолчал, рассмотрев меня.

А мгновеньем позже развернулся и побежал, бросив коробку. Свечи посыпались на пол. Я рванула за ним. Этот человек похитил Мэри. Я не могла его упустить. Хлопнула дверь, вверх по лестнице с едва горящей масляной лампой, и вот из приватных комнат мы выбрались в основное здание клуба.

Он кинулся вперёд, на пути оттолкнув одного из посетителей в дорогом костюме. Тот чуть не упал на меня. Я извернулась в последнюю секунду.

— Какого чёрта?! — недовольно прокричал гость.

Похититель был выше и быстрее, чем я. Если упущу сейчас, то сколько времени потрачу, чтобы найти его вновь? Было ли у Мэри это время?

Я схватила одну из лампадок со стены и метнула вперёд. Та попала ему в спину и разбилась, не причинив вреда.

Но вот огонь лизнул одну из штанин, и та вспыхнула. Мужчина выругался и принялся тушить себя. Я устремилась к нему, вытаскивая из кармана связывающие оковы. Вцепилась в его руку, почти защелкнула, но он со всей силы приложил меня о стену. В голове зазвенело. Он развернулся и со всей силы ударил меня в живот. Руны на ленте бандажа вспыхнули ярко-красным, но полностью погасить силу удара им не удалось.

— Зовите полицию, — прохрипела я недоуменно смотрящему в нашу сторону посетителю.

Драка была не на равных. Если она затянется, он точно победит. Он скрестил указательные пальцы рук и, разорвав получившийся узел, метнул в меня поток магии. Один из амулетов, подавлявших атакующую магию, разорвало, и деревянные щепки посыпались на пол. Я вновь попробовала нацепить на него оковы, но он со всей силы толкнул меня в одну из дверей. Я схватила его за рубаху, и он невольно ввалился со мной в одну из комнат клуба.

Горячий пар ударил в лицо. Я поскользнулась на внезапно мокром полу, сделала несколько неровных шагов, но не удержалась и упала в воду. Мужчина упал на меня, но сориентировался быстрее. Извернувшись, он схватил меня за шею и удерживал под водой.

Я брыкалась, пыталась оторвать его руки от моей шеи. Легче было сражаться с мраморной статуей. Все мои усилия — и я оставила на нём пару царапин. Лёгкие жгло.

«Остаться бы живой».

Его лицо над водой расплывалось, и только глаза, голубые, почти прозрачные, словно неживые, бесстрастно смотрели на меня, убивая.

Он убил Мэри? Так же спокойно смотрел, как жизнь покидает её?

И вдруг давление пропало. Я вынырнула, отплёвываясь и пытаясь надышаться таким вкусным воздухом. Костелло стоял рядом, но вместо того, чтобы броситься за убегающим через служебную дверь преступником, смотрел на меня, не отводя глаз.

— Чего стоите?! — прохрипела я. — Он похитил Мэри!

Костелло будто не слышал ни одного моего слова. Затем медленно моргнул и спросил, неестественно деревянным голосом:

— Вы девушка?

О.

Я посмотрела на свою одежду. В драке рубаха и майка порвались, и теперь совершенно не скрывали покосившиеся ленты бандажа, из-за которых проглядывала грудь. Вода смыла часть грима. Шейный платок потерялся еще раньше, и отсутствие кадыка говорило само за себя. Образ Генри Уилсона, тщательно лелеемый мной, распался на глазах. Вода справилась с раскрытием моей лжи лучше, чем самый искусный чтец. Я нервно отступила.

Оставалось каких-то четыре года, и я была бы свободна. Почему из всех людей мою тайну узнал тот, кто мог причинить мне столько вреда?!

— Вы удивили меня, констебль Генри Уилсон.

Я поборола позорное желание уйти с головой под воду, притворившись, что проблемы не существует. Я гордо выпрямилась и встретилась с этим опасным человеком взглядом.

Уильям Костелло улыбнулся. Так же могли улыбаться глубоководные озры, перед тем, как целиком проглотить свою жертву.

— Поговорим начистоту.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

1.1 Глава первая, в которой Генриетта берется за дело мисс Хигстон

За два дня до того, как все рухнуло, я вышла из церкви, поправив амулет. Тонкое пальто едва спасало от промозглого ветра. Я подняла воротник и натянула кепку на глаза.

— Утренняя газета! Купите утреннюю газету, сэр!— раскрасневшийся мальчишка-газетчик предлагал хмурым жителям столицы на завтрак свежие сплетни, и его товар быстро раскупали. Я по привычке кинула ему две монеты.

— Благодарю вас, добрый сэр! — мальчишка сунул мне в руки свежий номер «Столичного телеграфа» и побежал к следующим прохожим, рекламируя товар:

— Скандал леди Вис! Новые пошлины на виски! Что прячется в шерстяных носках?! Купите свежий номер и узнаете!

Я кинула быстрый взгляд на витрину ближайшего магазина. Из-за темного стекла на меня смотрел невысокий худой парнишка. Неприятный шрам у рта заставлял прохожих отводить глаза, а вечные черные круги под глазами говорили о недостатке сна. Даже зоркий парнишка-газетчик не рассмотрел за маской обычного рабочего парня Генри Уилсона пропавшую без вести леди Балкли. Я улыбнулась самой себе. Из-за наложенного шрама улыбка вышла кривой.

В полицейском участке меня уже ждали.

— Уилсон! — поприветствовал меня детектив Рич. — Принес новый номер?

Я протянула ему газету, и Рич с упоением принялся читать очередную скандальную историю.

Я села за свой стол. Со вчерашнего вечера запросов прибавилось. Констебль Генри Уилсон занимался делами, до которым остальным не было дела: я искала потерянных домашних животных, пропавшие безделушки, выслушивала жалобы женщин обо всем на свете.

— Джим! — Рич позвал второго детектива. — Ты мне десятку должен!

— Чего?

Джим, не обладавший бодростью Рича по утрам, грустно сидел над отчетом и не мог сообразить, что с ним делать.

— Да, говорю, проспорил. Висы разводятся. Нашелся любовник, что спал с леди Вис до брака.

Джим, не отрываясь от отчета, выругался и протянул Ричу смятую десятку.

— И чего парламент размусоливает? Давно пора принять закон, чтоб блудниц замуж никто не брал! Уверен, даже наш красавчик Генри на таких бы не позарился!

Детективы захохотали.

Я кивнула. Закон и правда следовало принять. Тогда я смогла бы быстро переспать с кем-нибудь и закончить эту тягостную шараду.

— Чего гогочите, словно гуси?!

Шеф Тейлор был трезв и мрачен. Сочетание не внушало оптимизма.

— Вызов из дома Хигстонов. Отправляйтесь.

— Разве не сегодня дочка Хигстона венчается с Лудстоном?

Рич подскочил, натягивая не по погоде легкую модную куртку.

— Неужто опять невеста проспала церемонию? — Джим даже не взглянул на шефа. — Теперь весь КингсГард дергают, чтобы помочь ей собраться?! Вчера утопленник в реке всплыл, я им занимаюсь. Отправьте малыша Генри.

Шеф кивнул и махнул рукой, поторапливая нас.

Дом Хигстонов был традиционно украшен белым. На ледяном ветру тепличные розы пообтрепались и смотрелись сиротливо. Часть лент оторвалась.

Стоило отворить дверь, как из зала на нас полилась ругань:

— И это наша доблестная полиция! Смотрю, вы не торопились. Чего застыли? Беритесь за дело и найдите мне девчонку!

Мы с Ричем переглянулись. Раньше мы в паре не работали, но с легкостью смогли прочитать мысли друг друга. От такого жениха любая бы сбежала.

Сшитый на заказ смокинг удивительным образом подчеркивал недостатки фигуры Лудстона: низкий рост и большой живот. Зализанные волосы не скрывали лысину. Но не внешность отвращала больше всего, а глаза: маленькие и злые, точно у дикого кабана.

— Я заплатил за нее. Или отдайте другую дочь!

Он указал на девочку, которой не могло быть больше двенадцати лет. Мать с трясущимися руками прижала ее к себе, пряча от взгляда Лудстона.

У меня не было никакого желания искать юную мисс Хигстон. Рич энтузиазмом тоже не пылал. Пока он успокаивал Лудстона, который в ответ заводился лишь сильнее, я, с позволения хозяев, поднялась в комнату невесты.

Разобранная кровать, тихие первоцветы, кристаллы у зеркала, синие свечи и гадательные карты. Какое будущее они показали тебе, Мэри, что ты решилась сбежать?

В комнате не было признаков борьбы или проникновения. Обычная комната невесты накануне венчания. Окно было приоткрыто. Я выглянула. Декоративные белые ленты были вплетены в прочный джутовый канат. При желании в ее спальню могли влезть.

Или вылезть.

Я распахнула будуар: ворох платьев, туфелек и шляпок. На столике лежат цветы, фата, множество ярких коробочек с косметикой. Я открыла все ящики. Шкатулка с украшениями отсутствовала.

Девушка сбежала. Вот и молодец.

— Мэри не сбежала.

Я оглянулась. В комнате стояла юная сестра невесты.

— Ее похитил Черный жнец.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

1.2

Я присела на корточки, чтобы не казаться дрожащему ребенку пугающей. Достала из кармана Окулус и положила между нами. Бедро и спина протестующе заныли.

— Как тебя зовут?

— Элис, сэр.

— Расскажешь, что видела?

Снизу раздались крики Лудстона, и Элис вжалась в дверь.

— Сэр Томас плохой.

Устами ребенка глаголит истина. Поговаривали, отец Лудстона был искусным магом и смог купить титул дворянина. Сам Томас, как и я, к магии таланта не имел. Зато во взяточничестве и шантаже был хорош.

— Это он забрал Мэри?

Может, невеста отказалась накануне брака, и он убил ее? А это спектакль только для наших с детективом Ричем глаз?

Элис покачала головой и со свойственной детям абсолютной уверенностью в своей правоте сказала:

— Это Черный жнец.

Черный жнец был городской легендой. Убийца, похищающий своих жертв для темных ритуалов, после которых, как удобно, не оставалось ни одной улики. Стоит попасть в его руки — и пропадешь навсегда. Ни родные, ни лучшие маги КингсГарда не смогут тебя отыскать. Даже родовая магия будет бессильна.

В участке периодически появлялись свидетели, обвинявшие во всем Черного жнеца. Их показания отправлялись в шкаф с историями о зубных феях и сварливых гномах-воришках.

— Может, ты слышала что-нибудь?

Девочка кивнула, но тот же потупила глаза. Я вздохнула и поднялась.

— Нет! — девочка сжала кулаки и закусила губу, чтоб не разрыдаться. — Все думают, Мэри сбежала, потому что Лудстон плохой, и злой, и некрасивый! Но это не так! Она бы не бросила меня!

Элис расплакалась. Горько и громко, как дети плачут от полного отчаянья.

Мое сердце сжалось от боли, к горлу подступил ком. Я смотрела на Элис, но видела в ней себя. Юная Генриетта Балкли безутешно рыдала над гробом сестры, и никто не мог ответить ей, почему сестра ушла так рано. Все лишь отводили глаза и приносили неискренние соболезнования.

Мне хотелось обнять малышку Элис, погладить ее волосы и пообещать, что все будет хорошо. Но Генри Уилсону не пристало прикасаться к юным дворянкам.

— Я провожу тебя к гувернантке.

Элис зарыдала пуще прежнего. Мы спустились в зал, и гувернантка, охнув, обняла девочку, извиняясь передо мной, что недосмотрела за юной хозяйкой.

Рич посмотрел на меня, и я покачала головой. Ничего подозрительного в спальне не обнаружилось.

— Да сбежала девчонка, — огласил он мои мысли. — Родители говорят, что обряд поиска родовой магии не работает. Покрывают.

— Что будем делать?

Рич поморщился. Он не был плохим парнем. И был хорошим детективом. Ясно видел, что из себя представляет Лудстон.

Но это его не остановило.

— Дадим мисс Хигстон немного времени, и к вечеру пришлем нашего поисковика. Он зачерпнет их родовой магии и найдет ее.

— А может, не стоит ее находить?

Веселенький Рич, которого я считала легкомысленным и поверхностным, грустно взглянул на меня.

— Лучше мы, чем партнеры Лудстона по бизнесу.

Бедная Мэри.

Мы попрощались с Хигстонами, уверили Лудстона, что за дело немедленно возьмутся лучшие поисковые маги КингсГарда, и ушли. На душе было неспокойно.

— Не повезло тебе, Генри. Придется полночи расшифровывать окулусы – на одном плач, на втором – ругань. Не оглохни, малыш.

Я пошарила по карманам.

— Черт, окулус!

Рич посмотрел на меня, точно на чумную. Я побежала обратно в дом Хигстонов. Шеф с меня три зарплаты снимет, если я имущество участка потеряю. Из-за стола с отчетами потом до весны не вылезу! Извинившись перед служанками, я взбежала вверх по лестнице, и раскрыла дверь спальни.

Перед мертвенно-бледной Элис стоял мужчина в черном.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

1.3

— Элис!

Девочка метнулась ко мне, но комнату не покинула. Используя меня, как щит, она потребовала от незнакомца:

— Верните Мэри, господин жнец!

— Еще раз, мисс Хигстон. Я не трогал вашу сестру. Если только вы расскажете, что именно произошло...

Я повернулась к Элис, не обращая внимания на мужчину. Убедившись, что с ней всё в порядке, я приказала:

— Иди к гувернантке и не отходи от неё.

Элис упрямо сжала губы.

— Мы не договорили, мисс Хигстон.

Девочка вздрогнула, точно зверек перед хищником.

— Иди, — я подтолкнула её в спину.

Элис скрылась.

Я выпрямилась и повернулась к незнакомцу. Когда первый испуг за Элис прошёл, я поняла, что передо мной вовсе не персонаж городских легенд. Одет незнакомец был в черный смокинг для торжества. Высокий, широкоплечий, красивый не приторно-салонной, а дикой природной красотой, он мог бы произвести приятное впечатление.

— Вы не слышали меня? Я не договорил с девочкой.

Если бы молчал.

В его голосе сквозило лёгкое удивление, будто не мог поверить, что его ослушались. Типичный представитель столичной аристократии.

— Этим делом занимается КингсГард. Вам не нужно беспокоиться.

Я улыбнулась самой неискренней своей улыбкой и отвернулась, высматривая окулус. Игнорирование, какая неожиданность, ему не понравилось.

— Уверен, вернувшись, вы обнаружите, что КингсГард этим делом больше не занимается, констебль...?

Он ответил мне столь же неискренней улыбкой. Как только скулы не свело. От его общества хотелось избавиться как можно скорее.

— Генри Уилсон, сэр.

— Вы знаете, кто я?

В своё время я задалась целью никак не смешиваться со столичным высшим обществом, и, к моему счастью, почти никого не знала.

— Друг со стороны жениха, не желающий найти пропавшую невесту. Этого достаточно, чтобы понять, кто вы.

Я ожидала, что он оскорбиться, разозлиться и уйдет, как любой столичный павлин. Но мужчина рассмеялся. Смех его был глубоким и приятным.

— Неожиданно быстро соображаешь для вашего КингсГарда. Не хочешь работать на меня? С таким дерзким характером в полиции долго не продержишься. И плачу я значительно больше.

— Да кем вы себя возомнили?!

— Уильям Костелло.

А. Теперь страх Элис был мне понятен. Ни один монстр из городских легенд не был так страшен, как этот человек. О Костелло знали все. Семья была в родстве с королевской. Достаточно далёком, чтобы при перевороте не пострадать и остаться видными членами общества. Достаточно близком, чтобы раз в пять лет кто-нибудь да поднимал вопрос о коронации одного из Костелло.

Но Уильяма Костелло трон не интересовал. Бунтарь, которого семья лишила права наследования - он не растерялся, как другие богатенькие детки, оказавшись на улице с пустыми карманами. Костелло не чурался работы. Любой.

Прошло десять лет, и теперь он был некоронованным королём. Не было ни одного игорного заведения, питейного бара, ломбарда или борделя, в котором у Костелло не было бы доли. Его ум, умение видеть и признавать таланты помогли сколотить вокруг него команду толковых людей, которых он вытащил со дна. Которые на всё были готовы ради Костелло.

Он превратил уличные шайки столицы в эффективную организацию, управляемую его железной волей.

Но связи в свете он не потерял. Сколько лордов и пэров в парламенте были у него в кармане? Сколько законов об акцизах принимались только потому, что были удобны для бизнеса Костелло? Деньги, которыми он щедро сыпал в нужные карманы, позволили ему вернуться в высшее общество.

Иными словами, не было в столице человека опаснее, чем Уильям Костелло.

И это я даже не заикнулась о его магии.

Извиняться перед ним я не хотела. Но и игнорировать его скромный констебль Генри не мог. Я уже пообжилась в этом образе и не хотела, чтобы меня уволили. Строить с нуля вторую поддельную жизнь будет тяжело.

А ещё я не хотела, чтобы одним дождливым утром моё тело выловили в реке, и дело о моём убийстве попало на стол Ричу или Джиму.

Они же ни в жизнь его не раскроют.

— Я не могу работать на вас, — вежливо ответила я. И даже зубами при этом не скрипнула. Я сегодня просто образец сдержанности и рассудительности.

И тут он достал из кармана мой окулус.

— Это принадлежит КингсГарду. Прошу, верните.

— Вы не дали мне договорить с девочкой. Так что, пожалуй, нет.

— Это государственная собственность. И его стоимость вычтут из моей зарплаты! — не выдержала я.

Окулусы не были редким явлением, но полицейские подлежали специальным зачарованиям, что значительно увеличивало их стоимость.

— Это не мои проблемы. Либо разговор с девочкой, либо окулус с его записью.

Ладно. Хорошо. Генри может, и был ужатым в средствах парнишкой, но леди Балкли была баснословно богата.

— Можете оставить себе, — сквозь зубы прошипела я. — Прощайте.

Я повернулась, желая поскорее избавить себя от общества известного преступника.

— Констебль Уилсон, — теперь в его голосе не было ни намека на смех. Он был холодным. Как река, в которую меня выбросят, если ослушаюсь. — Послушайте голоса разума и бросьте это дело.

Никогда еще я так страстно не желала взяться за дело.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

1.4

На выходе из комнаты констебль столкнулся с Робертом. Тот повернулся, и молча проводил уходящего парня взглядом зачарованного монокля.

— Узнай, кто это.

— Участок отправил детектива Ричарда Блира и констебля Генри Уилсона. Что-то не так?

— Ты мне скажи.

— Есть чары на одежде. Защитные – от ударов и физических повреждений. Добротные.

— Откуда у него на такое деньги?

— Что вас так задело?

— Он отказался на меня работать.

Роберт посмотрел на Уильяма, как на малого ребенка.

— Он подозрительный.

— Как прикажете, сэр, — лицо Роберта застыло в вежливом интересе. Проблемы высоко компетентных людей в том, что их очень трудно заменить. — Есть что-то, что мне нужно знать?

Уильям кинул ему окулус.

— Не думаю, что найдется что-то полезное. Юную мисс Хигстон нужно вернуть.

— Долг Лудстону можно вернуть иначе.

Уильям кивнул. Лудстон был достаточно жаден, чтобы расплатиться можно было и деньгами. И Уильям бы отпустил девочку. Боги свидетели, таких как Томас, никто не заслуживал. Вот только он растрепал всем о сделке с Уильямом. Лудстон легко найдет другую невинную девочку и превратит ее жизнь в кошмар, навязав брак с собой.

Но репутация Уильяма не могла пострадать.

— Подними всех, кто не занят. Пусть обыщут столицу. Найти одну девчонку со шкатулкой драгоценностей несложно. Кто первый принесет известия о ее местонахождении, получит бонус.

— Какой?

— Весомый. Сам реши. Осмотри здесь все.

Роберт не сдвинулся.

— Еще что-то?

— Барон Костелло прислал известие, что ваш кузен ухаживает за леди Грей.

Дурно. Питер бы ни на одну приличную леди не позарился, не будь у той весомого списка достоинств.

— Богатая наследница, старшая сестра из трех. Мальчиков в роду нет. Ей отойдут два золотых прииска и торговое предприятие отца. С двумя полностью экипированными судами.

Уильям не мог не признать: Питер сыграл хорошо. Но брак еще не был заключен.

— И почему ты мне о ней не сказал?

— Я говорил. И вы с ней встречались. Посчитали птиц в парке собеседниками интереснее, чем юная мисс Грей, и запретили мне о ней напоминать несмотря на все ее плюсы.

Будь проклят этот старик с его проклятым завещанием! Питер намерен был получить титул и играл по-крупному. Но если кузен думал, что Уильям просто сдастся, то был не в своем уме.

— Принеси мне список всех молодых девушек с состоянием больше, чем у этой Грей. И закончите здесь поскорее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

2.1 Глава вторая, в которой Генриетта борется со страхами

— В смысле, дело закрыто?

Усилием воли я заставила себя не повышать голос.

— В прямом. Хигстоны отозвали заявление. Обычные семейные разборки, зачем КингсГард было приплетать? — ругаясь, шеф вернулся в кабинет.

— Что там? — без энтузиазма спросил Джим, только чтобы отвлечься от отчётов.

— Костелло, — ответил Рич, будто это всё объясняло.

— О.

Видимо, объясняло. Но не мне.

— Если замешан этот преступник, то КингсГард трусливо уступает? Вас совсем не волнует, что они с Лудстоном сделают с мисс Хигстон, когда найдут?

За Мэри было обидно. На её месте могла оказаться любая. На её месте однажды была я.

Джим с грохотом положил ладони на стол.

— Эй, Уилсон. Думаешь, перебирая бумажки, настоящим детективом стал? Ты тут пару лет работаешь, не представляешь, как оно было после переворота. Каждую неделю — новый труп из-за разборок банд. И хорошо, если прикончили одного из этих отбросов. Но они вырезали всех, не щадя ни детей, ни женщин. Костелло это прекратил. Никакой кровной мести. Никакого дурмана.

— Джим, — попытался остановить его Рич, но тот проигнорировал напарника.

— Если мне нужно кланяться ему в ноги, чтобы в прозекторской каждую неделю больше не смотреть на трупы застреленных детей и девушек, то высушенных дурманом, то выкинутых из борделя после особо извращённых клиентов, я так и сделаю.

Под тяжёлым взглядом Джима я отвернулась. Разве я сама не нарушала закон?

Я не могла ничего сделать с вмешательством Костелло и не могла переубедить Джима или Рича продолжить работать над делом.

Но я могла помочь Мэри Хигстон.

Я села разбирать накопившиеся бумаги, стараясь к самому пустяковому делу написать наиподробнейший отчёт. К обеду Рич и Джим перестали поглядывать на меня с подозрением, а к вечеру и думать забыли об утреннем разговоре.

Я дождалась, пока шеф уйдёт, и задержалась ещё на пару часов, пока не пришла следующая смена.

— Опять допоздна работаешь, Генри?

— Ещё не всех кошек с деревьев спас?

— Отчёты, — ответила я, и меня оставили в покое.

Больше всего детективы в участке ненавидели бумажную работу. Я охотно помогала с ней и всегда могла использовать её количество как отговорку.

Я забрала свои, Рича и Джима дела и понесла в кабинет шефа. Тот никогда не запечатывал их личной печатью. То ли не видел необходимости, то ли знал, кто кому докладывает. Тихо щёлкнула замком и встала перед картотекой. Та была запечатана, но шеф часто забывал свой личный ключ в офисе. Я давно сделала копию, чтобы следить, как продвигается дело о пропавшей леди Балкли.

Ключ сработал, и ящик с документами выдвинулся.

Я пролистала дела об убийствах и отложила их. Детективы, пусть и обладали своеобразной моралью, глупцами не были. Серию убийств они бы уже заметили.

Я взялась за огромную неразобранную стопку дел в нижнем ящике. Пропавшие женщины. Замужние и одинокие. Кого-то находили у родственников, любовников, в борделях, и дела закрывали. Кого-то притаскивали обратно к мужьям, используя магию семейного очага. Таким женщинам везло, если вскоре разъярённый их бегством благоверный супруг не оказывался вдовцом.

Но были и те, кого не находили. Девушки, связанные семейной магией, которых не смогли обнаружить. Шеф и детективы, работавшие над делами, справедливо решили, что пропавшие мертвы. Будучи единожды привязанными к магии дома мужа, они не могли ни разорвать эту связь, ни спрятаться от неё. Магия мужнего дома обнаружила бы их в самой глухой деревне за самым дальним морем.

И что я надеялась найти? Я всматривалась в описание комнат исчезнувших девушек, цветов, комодов, зеркал и не видела ничего нового.

Стоп. Я вновь прочитала строчки открытого дела. Затем резко встала, убралась и спрятала документы под форменную куртку.

Нужно было немедленно вернуться на место преступления.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

2.2

— Разве вы не бросили мою девочку? — враждебно спросила меня миссис Хигстон.

Мать Мэри стояла в дверях, преграждая вход.

— Ваша семья отозвала обращение. Хотите изменить показания?

Миссис Хигстон опустила плечи и посмотрела себе под ноги.

— Зачем вы пришли? — тихо спросила она.

— Потому что хочу помочь вашей дочери.

Миссис Хигстон внимательно посмотрела на меня и распахнула дверь.

В комнате невесты ещё не убрались. У меня почти не было магии, и я не могла почувствовать, каким был магический фон в комнате. Нужно было осмотреться по старинке.

Первоцветы пожухли, но вместе с синими свечами всё ещё стояли у изголовья кровати. Я принюхалась: пион, зверобой, валериана, мята. Всё, что способствует хорошему сну. Интересно, что это за резкая нота? Такое растение мне было незнакомо. Гадательные кристаллы у зеркала в ногах спящей невесты. На тумбе справа стояла искусно сделанная шкатулка из слоновой кости.

— Это ваша? — спросила я миссис Хигстон. Та отложила портрет дочери и посмотрела на шкатулку.

— Подарок прадеда бабушке на свадьбу. Мэри в ней души не чаяла. С детства открывала и слушала мелодию на ночь.

Три значимых предмета по трём сторонам света. Я обошла кровать, стараясь не задеть традиционно усыпанный цветами ковёр. Проснувшись, первый шаг невеста должна была сделать по ароматным лепесткам навстречу лучшей жизни. В традиционной цветочной россыпи было несколько вмятин от обуви и ещё одна прямоугольная. Я присела. Под разбросанными лепестками цветов на ковре лежал пепел. Проверив, я убедилась, что кровать Мэри была заключена в круг из этого пепла.

Всё как в деле Эмми Торлинг.

— Кто украшал комнату?

— Мэддисон, служанка Мэри. Когда Мэри пропала, Мэддисон так распереживалась, что ей стало дурно. Мы отпустили её домой.

— Мне нужен адрес Мэддисон.

Мэддисон Милс жила в казённом доме из тех, что поприличнее. Аккуратная входная группа, заклинание, отводящее воров. Лампы на этажах исправно горели. Где-то выше плакал ребёнок, и мать тихо шептала ему, утешая.

Я постучалась.

— Мэддисон Милс? Это констебль Уилсон, КингсГард. Прошу, откройте.

Тишина. Я потратила пять минут, после чего окончательно поняла, что мне не откроют. Я оглянулась и, убедившись, что в коридоре никого нет, достала отмычки. Мэддисон была служанкой и не могла позволить себе магические охранные заклинания. Я вставила отмычку. Нащупала упор. Медленно, терпеливо повернула — и с щелчком дверь открылась.

— Незаконное проникновение? Интересное у тебя хобби, Уилсон.

Я выдернула отмычки в бесполезной попытке спрятать их.

Костелло стоял, прислонившись к стене рядом с лестницей, и с любопытством рассматривал меня. Так же энтомологи рассматривают новые виды насекомых, иглой прибитых к стене в музее.

И хватало у него наглости обвинять других в преступных действиях!

— Что же ты такой любопытный, а, Уилсон?

Я оглянулась. Пусто. Малыша и матери больше не слышно. Я нервно сглотнула. Что бы я там ни думала, с Костелло шутки плохи.

Я рванула в комнату Мэддисон, успев захлопнуть дверь.

Осмотрелась. Аскетичная комната. Рядом с письмами о платежах лежали деньги. Форма служанки и пара скромных выходных платьев одиноко висели в шкафу. Никаких подозрительных запахов или ритуальных предметов.

Дверь в ванную была приоткрыта. Я заглянула туда в надежде найти подсказку и сразу отшатнулась, больно врезавшись в косяк двери.

Я нашла Мэддисон.

Мёртвой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

2.3

Замок вылетел из двери, точно пуля из мушкета. Дверь громко хлопнула, и через мгновенье Костелло стоял за моей спиной. Он увидел Мэддисон, и на секунду его отстранённая вежливая маска треснула. За ней скрывалась ярость. Он грязно выругался и, повернувшись, спросил:

— Что тут?

Только сейчас я заметила второго мужчину. Он протиснулся в ванную мимо меня и, сверкнув моноклем, обратил взгляд на Мэддисон. Монокль покрылся радужной плёнкой магии. Я тоже заставила себя посмотреть.

На Мэддисон будто дикий зверь напал. Рука, которой она пыталась отбиться, была растерзана огромными когтями. Всё её нижнее платье стало чёрным от крови. Горло разорвано, и из него до сих пор лилась кровь.

Мне стало дурно. Я подбежала к окну, распахнув его. Холодный ночной воздух помог справиться с головокружением и тошнотой. Я закрыла глаза, но картина ужасной смерти Мэддисон не желала покидать моё сознание.

Тот, кто сделал это, был монстром.

— Я закончил. Что со свидетелем?

Тут я осознала, что нахожусь в квартире с двумя монстрами. Я покосилась в окно. Четвёртый этаж, спрыгнуть, не пострадав, не выйдет.

— В машину, — Костелло бросил на меня скользящий взгляд и ушёл.

Я осталась с незнакомцем. Монокль был инструментом или связан с природой его магией? Смогу ли я сбежать, если дать ему в глаз и разбить стекло? Или попробовать удачу за окном?

Я вновь оглянулась, и это было ошибкой. Незнакомец оказался рядом, словно телепортировался, и крепко схватил меня за руку.

— Не кричи и не сопротивляйся, — обыденным тоном приказал он. Мне сразу захотелось и закричать, и засопротивляться.

— А то что?

— Умрёшь.

Ах, ну если дела так обстоят, тогда уговорили.

Он вытащил меня из дома и с силой запихнул на заднее сиденье машины. Внутри пахло кожей и мускусом. Костелло уже успел открыть дверцу мини-бара и налил себе бренди. Мне он выпить не предложил.

Его помощник сел за руль, и машина тронулась. Костелло вновь с любопытством рассматривал меня. Минута недавней слабости прошла, и его лицо вновь застыло в вежливой маске.

— Как ты вышел на Милс?

— Как вы на неё вышли?

Костелло уже убил бы меня, если бы хотел. Какая разница, обнаружит полиция один или два трупа в казённой квартире? В подобных местах это не редкость. Нет, ему от меня нужна была информация. Повезло, мне от него нужна была она же.

Он не стал мне вновь угрожать. Просто посмотрел в глаза. Взгляд его был тяжёлым. Воздух сгустился, и стало трудно дышать. Давление магии Костелло могло меня расплющить, смяв все внутренние органы в лепёшку.

— Хорошо, хорошо! — сдалась я. — Я расскажу. Но и вы поделитесь информацией! Если Мэри жива, — а о другом и подумать было страшно. Нет, не вспоминать тело в кафельной ванной, — нужно найти её как можно скорее.

Костелло приподнял бровь. Считал себя выше разговоров с констеблем на побегушках?

Наверняка.

— Мэри Хигстон не сбежала. Ночью в её комнате был проведён ритуал неизвестного назначения, в центре которого находилась она сама. Свечи для поддержания сознания, усыпляющие и ещё что-то с резким запахом, пока не ясно. Зеркало, чтобы открыть проход, слоновая кость или музыка — одна из составляющих призыва, и что-то ещё, что преступник унёс с собой. Вся кровать обсыпана пеплом, не позволяющим Мэри вырваться из ритуала и прервать его, даже если бы она проснулась.

Костелло посмотрел на своего помощника. Тот кивнул.

— Возможно. Доказательства?

Будто перед шефом отчитывалась. Нет, ну надо же быть такими самоуверенными! Вдруг у меня есть пистолет и аллергическая непереносимость преступников?

Костелло спокойно смотрел на меня. Ладно, у меня не было ни пистолета, ни аллергии. Но пнуть его в колено захотелось просто из принципа.

Я порылась в куртке и вытащила файл с делом мисс Торлинг. Невеста небогатого промышленника, найденная мёртвой перед свадьбой. Дело было закрыто. Девушка всегда была болезненной, и сердечный приступ у восемнадцатилетней, пусть и был маловероятен, в её случае оказался допустим.

Но вот убранство её комнаты полностью совпадало с тем, что было в спальне Мэри: свечи у изголовья кровати, зеркало с кристаллами в ногах, следы от двух прямоугольных предметов по бокам. Разбросанный между цветочными листьями пепел.

— Что за ритуал?

Я промолчала.

— Уилсон, не скромничай. Ты быстро вышел на Милс. Наверняка у тебя есть идеи по поводу ритуала.

— Ночь перед браком — это порог, — нехотя ответила я. Всё это вилами на воде было писано, и больше похоже на случайные догадки, чем версию. — Цветы в ногах не только украшение, это древний символ. Дочь умирает для семьи, поэтому лепестки и укладывают у кровати кругом, как у покойницы. С рассветом она выйдет из круга, скроет своё лицо фатой, чтобы духи не заметили и не украли её, пока она в пограничном, самом уязвимом состоянии. После невеста возьмёт фамилию мужа, показав себя миру уже под защитой его рода. Это рождение и смерть — мощные источники магии.

— Она не умирает по-настоящему.

— Имеет значение символизм. Не обязательно убивать жертву, чтобы использовать магию смерти.

Костелло посмотрел в темноту за окном.

— Хигстон мертва?

Я не знала. Надеялась, что нет, но всего за сутки дело о побеге от нежелательного брака уже обросло одним трупом.

— Ясно.

Костелло подал водителю знак, и машина резко затормозила. Помощник вышел, открыл дверь и за шиворот вытащил меня на улицу. Не удержавшись, я упала на колени.

— Больше предупреждений не будет, Уилсон.

Дверь захлопнулась, и, обдав меня выхлопными газами, машина уехала.

Я вскочила и закричала им вслед:

— Эй, вы же обещали рассказать, как оказались у Мэддисон! Это нечестно!

Машина подмигнула мне фарами и свернула в переулок. Надо было пнуть мерзавца по коленной чашечке!

Я отряхнула брюки и оглянулась. Фонари в переулке были или разбиты, или сломаны — не было видно ни зги.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Позади раздался низкий рык.

Я обернулась. Из темноты на меня смотрели два горящих красным огнём глаза.

2.4

Температура воздуха резко упала. Моё дыхание вырывалось неровными клубами пара. В темноте раздался низкий рык. Неужто кто-то выпустил адских гончих? Не слишком ли — напускать убийц из ада на простого констебля?

Я провернула запонки на форменной куртке, активируя стандартную магическую защиту КингсГарда. Медленно шагнула назад.

Одна тварь шагнула со мной, но остановилась, принюхиваясь. Она склонила голову набок, точно обычная собака, и неуверенно рыкнула. Сомневалась, убивать ли меня? Что ж, ей я подсказок давать не собиралась. Привыкнув к темноте, я увидела очертания огромной лапы, и тут же перед глазами предстало растерзанное тело Мэддисон. Я до крови прикусила щёку и продолжила медленно двигаться к людному проспекту.

Секунды нехотя сменяли одна другую, складываясь в бесконечность. Гончие неуверенно двигались за мной. Во мне зародилась робкая надежда, что я смогу выбраться из этой передряги.

Конечно же, именно в этот момент из подворотни вылез неряшливо одетый мужчина, размахивающий ножом.

— Деньги давай, — дыхнул он на меня перегаром. Дикие красные глаза тут же сосредоточились на нём. Рык стал громче.

— Беги, — прошептала я, замерев.

— Чегось? Запугать меня думал? Эй, Би, он запугать нас с тобой удумал?

Из темноты вышел ещё один бандит, тощий и высокий. У этого в руках был пистолет.

— Ти, да он не знает, с кем связался.

Желая припугнуть меня, он выстрелил выше моего плеча — туда, где находились гончие. Псы зарычали и бросились на обидчика.

— А-а-а! — закричал то ли Би, то ли Ти.

Втроём мы бросились врассыпную. Я побежала к проспекту. Один из бандитов бежал рядом со мной. Третий с грохотом упал. Псы победно завыли, и от этого воя кровь стыла в жилах. Крик бандита, полный первобытного ужаса, захлебнулся. Он отбивался, но псы рвали его на куски.

— Надо помочь, — выдохнула я.

Но его друг свернул в одну из подворотен и пропал.

Поверженный бандит вытащил какой-то амулет. Он попытался достать зажигалку, но пёс вцепился в его руку. Зажигалка выскочила из его руки, но бандит упорно пытался до неё дотянуться. И тут я сообразила.

Я побежала к нему, на ходу доставая фонарик, и направила его на амулет. Секунда, две — и весь переулок озарился ярким полуденным светом. Я зажмурилась. Проморгавшись, я осторожно двинулась к тихо лежащему бандиту. Солнечный свет отшвырнул гончих во тьму.

— Нужно бежать.

Я попыталась поднять бандита, но он был тяжёлым и совсем мне не помогал. Я нервно оглянулась. Солнечный амулет не был мощным. Его надолго не хватит. Уже сейчас свет стал терпимым для глаз.

— Ну же!

Я посмотрела в лицо бандита и отпрянула. Он был мёртв. Кровь из его разорванных ран лилась на меня, а невидящие глаза смотрели мимо.

На краю между светом и тьмой раздался рык.

Я выхватила из руки мертвеца амулет и побежала, не оглядываясь. С каждой секундой круг света становился всё меньше, а гончие были всё ближе. Я уже слышала их дыхание. До улицы мне оставалась всего пара метров. Сейчас я выбегу под защиту света и государственных охранных амулетов. Лёгкие жгло, глаза слезились, я едва видела дорогу, но продолжала бежать. Пара метров, метр, оставалась всего несколько шагов!

Амулет погас.

От мощного толчка лап в спину я упала.

— Помогите!

Гончая впилась мне в ногу. Магическая защита КингсГарда выдержала, и прокусить кожу она не смогла, но ногу пронзило острой болью. Цепляясь за брусчатку, я тянулась к такой близкой линии света. Гончая зарычала. Её слюна падала мне на затылок.

И тут кто-то из прохожих схватил мою руку. Гончая спрыгнула. Меня вытащили из переулка на проспект.

Я тут же перевернулась и вскочила.

— С вами всё в порядке? — спросил пожилой мужчина. Он и его спутница с тревогой смотрели на меня.

Из переулка выскочили два добермана. Они рычали, с пастей у них капала пена, но глаза были самые обычные.

— Опять кто-то собак с поводка спустил, безобразники! А ну, лежать! — авторитетно приказала женщина.

Псы послушно легли. Женщина угостила их чем-то из своей сумки, и они радостно завиляли хвостами.

Я заставила себя подойти к ним. Протянула руку. Та дрожала. Я положила ладонь на голову одному псу, затем второму. Ни капли магии.

Померещилось?

Нужно было вернуться и осмотреть тело бандита. Но от одного взгляда во тьму переулка ноги начинали дрожать. Утром тело будет в прозекторской КингсГарда.

— Вас проводить? Вы, похоже, поранились, когда упали.

Я спрятала запачканные чужой кровью руки, поблагодарила пожилую пару, попросив их быть осторожнее и не уходить с освещённых улиц, и отправилась домой. Стоило мне оказаться за порогом, как я активировала все защитные амулеты дома: служебные, родовые, церковные. Приняв душ, я упала на кровать. Не думала, что смогу заснуть после событий этого дня, но незаметно для себя погрузилась в сон без сновидений.

Утром я обнаружила, что все защитные амулеты дома обратились в пепел.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

2.5

— Тебя хотят убить.

Я тоскливо посмотрела на церковное вино. Разговор ещё толком не начался, а уже навевал чувство безысходности. Заметив, куда я смотрю, аббатисса Карлайл убрала вино в шкаф и протянула мне успокаивающий настой.

— Знаешь кто?

Либо убийца Мэддисон, либо Костелло. Я только никак не могла понять, за что?

— Есть пара идей.

— Рассказывай, — приказала она, и я выложила всё: от вызова в дом пропавшей мисс Хигстон до обнаруженного с утра пепла амулетов. Аббатиса попросила показать его, и, похвалив себя за предусмотрительность, я высыпала пепел от амулетов на стол.

Аббатиса взяла в руки амулет из фантомного кварца, сложила ладони над пеплом и закрыла глаза. Камень засветился грязным красным светом.

— Смертельное заклятье? — мой голос дрогнул. Это не пистолет, который мог купить каждый, и где достаточно нажать на курок, чтобы отнять жизнь. Это знание было вне закона и давно не передавалось от учителей к ученикам. Маги, которые обладали им и имели достаточно магического запаса, чтобы наложить смертельное заклятье, были невероятно редки. То, что Костелло был одним из этих редких людей, многое говорило о моей удаче.

Ценой за наложение смертельного заклятья была часть души мага. Поэтому пистолеты пользовались такой популярностью. В наше время даже самые отъявленные мерзавцы предпочитали платить деньгами, а не душой.

Аббатиса убрала свой амулет и, скривившись, кинула его в чашу с благословлённой водой. Из него, точно из старой тряпки, начала вылезать грязь.

— Брось это дело.

— И тот, кто желает меня убить, смилуется и просто обо всём забудет? — фыркнула я. — Да и никто другой не будет помогать пропавшей девушке в беде.

— Генри, ты тоже девушка в беде. Ты должна была сидеть тихо, перебирая бумаги, а не ссориться с королём преступного мира. Личина Генри Уилсона изжила себя. Подумаем о новой? Или всё-таки брак?

Меня передёрнуло от отвращения.

— По-вашему, мне одного смертельного заклятья мало?

Аббатиса улыбнулась мне, точно дитяте малому, и положила руку на плечо. По телу разлилось тепло благословения.

— Я знаю, смерть Бель сильно потрясла тебя, и ты ещё не оправилась от этой раны. Но не каждый брак заканчивается могилой. Есть разумные молодые люди, которые помогают нам. Даже в договорном браке есть место любви.

— Ни дедушка, ни мама, ни Бель так не считали.

— Трагедия твоих родственников не обязательно должна случиться и в твоей жизни. Оставь прошлое в прошлом.

Нет уж. Если меня припрут к стене, я лучше пересплю с первым встречным и объявлю себя на весь свет распутной девкой без чести, чем отдам во власть мужчины себя и наследие моей семьи.

— Вижу, сегодня мои слова тебя не достигнут.

Аббатиса сжала моё плечо и убрала руку. Помолчав, она произнесла:

— Я нахожу это странным: личное вмешательство Костелло. Дело ведь обычное — девица сбежала от неугодного мужа.

— Он был приглашён на свадьбу. Одолжение жениху?

Судя по брошенному на меня взгляду, я сказала какую-то глупость.

— Ты, похоже, слабо представляешь его влияние. Ресурсы Костелло больше, чем у КингсГарда и даже секретной службы. Наверняка его расписание забито сильнее, чем у лорда-председателя парламента. И он всё равно ищет беглянку лично?

Ха. Я об этом не думала.

— Девушка дорога ему? — предположила я.

— Для закоренелой холостячки ты слишком уж склонна приписывать романтические мотивы другим. Стоит ли мне беспокоиться, что, глядя на Костелло, ты думаешь о романтике?

Я покраснела и отвела взгляд. Будь проклята красота Костелло вместе с его шикарными костюмами! Генри, он угрожал и, возможно, пытался тебя убить. Сосредоточься на этом.

— Думаете, я что-то упускаю из вида?

— Несомненно. И я настаиваю: оставь это дело. Костелло ты амулетом обмануть не сможешь.

Я нервно потрогала цепочку, которую подарил мне дед. Она не раз спасала меня от чтецов, но аббатиса была права.

— Если хочешь больше узнать о ритуале, что проводили над мисс Хигстон, иди в государственную библиотеку. В закрытую её часть. Там хранится описание всех непотребств, что делали с помощью магии.

— Уилсону туда доступ не получить.

— На днях там будет бенефис Кирлинга. Он вернулся с Востока и будет читать путевые заметки и первые главы своей книги. Ты можешь смешаться с толпой и воспользоваться шансом.

— Аббатисса Карлайл, вы склоняете меня к преступлению?! — с восторгом произнесла я.

— Я лишь перечисляю дороги, что пред тобой открыты. Можешь пойти туда как леди Балкли. Можешь бросить это дело. Все зависит только от твоего выбора.

— Поверить не могу, что люди платят, чтобы слушать твои проповеди.

— Это добровольные пожертвования. Не желает ли леди Балкли присоединиться?

Я желала, ведь мне нужно было место для ночлега. Распрощавшись с аббатисой, я отправилась на работу, не подозревая, какой сюрприз приготовил мне шеф.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

2.6

В дверь постучали. Уильям посмотрел на часы. Половина четвертого, скоро рассвет. Значит, дело срочное.

— Входите.

Роберт вошел, осмотрелся и тут же недовольно сузил глаза.

— Завтра три важные встречи, а вы еще не ложились.

Иногда Уильям задавался вопросом, знает ли Роберт, что он его помощник и правая рука, а не нянька.

— Оказалось, что легальные бизнесы, открытые для отмывания денег от нелегальных, тоже требуют беспрестанного внимания и заботы. Признайся, ты предложил эту идею, чтобы занять мое место? Убийство переработками: жестоко и изящно одновременно.

Роберт заменил кофе Уильяма на травяной чай.

— Достаточно было одной худо-бедно работающей дистиллерии. Вы сами превратили ее в государственную сеть, выдавив конкурентов, и теперь пытаетесь выйти на международный рынок.

— От старых привычек трудно избавиться. Так что случилось?

— Я хочу, чтобы вы выслушали одного человека.

Неожиданно, но Роберт не имел привычки тратить его время по пустякам. Уильям кивнул, и в кабинет вошел грязный, дрожащий парнишка, только переступивший порог зрелости. Увидев Уильяма он выпучил глаза и затрясся еще сильнее. Уличная грязь капала с него на вытканный по специальному заказу ковер. Уильям покосился на Роберта. Лучше бы история оказалась стоящей.

Роберт не подвел.

— Вы узнаете, что с Ти? — к концу рассказа парень начал рыдать. — Мы с ним с детства вместе, он мне как брат!

Которого ты бросил на съедение тварям во тьме.

История и вправду оказалась занимательной.

— Ты уверен, что это не констебль вызвал конструкты себе на подмогу?

— Нет, он сам чуть в штаны не наложил. Вы его разве с Ти не нашли? Он к нему бросился, когда тот упал.

А сам ты убежал, сверкая пятками. Уильям кивнул на дверь, и Роберт подхватил парнишку под локоть, и повел к выходу.

— А что Ти? Вы говорили, что скажите, что с моим братом!

— Мертв, — оборвал его стенания Роберт. — Тело в КингсГарде. Если решишь попрощаться, а не сбежать вновь, то у тебя пара дней, пока они его не закопают.

После слов Роберта парнишка повис на его руках, повесив голову, и больше не произнес ни слова.

— Надеюсь, ты его за моей дверью не убил? И так ковер чистить, — поинтересовался Уильям, когда Роберт вернулся.

— А могу убить? Если бы ты бросил меня в подобной ситуации, я бы уже давно был мертв.

— Устрой его в клуб на Четтер-стрит, разнорабочим. Вдруг понадобиться. А теперь об интересном. Констебль Уилсон.

— Маловероятно, что конструкты призвал он. В нет почти нет магии. Он из семьи рабочих, все родственники мертвы. В детстве подрался с воришками, оттуда шрам и желание работать в КингсГарде. Обычный посредственный констебль. Но раны на теле напавшего на него парня такие же, как на теле Мэддисон.

Уильям достал из кармана окулус Уилсона, и подбросил пару раз, раздумывая. Обычный констебль из рабочих, которого не пугал долг в размере его полугодового дохода за утерянное имущество участка. Обычный парень, что исхитрился найти Милс, а потом сам едва не умер, как она.

Уилсон что-то скрывал. Но был ли он причастен к делу Хигстон?

— Давай немного скрасим скучную жизнь констебля Уилсона.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

3.1 Глава третья, в которой Костелло узнает тайну Генриетты

— Как это, арестован?

— Ты шесть лет работаешь в КингсГарде. Уверен, с процессом знаком! – шеф разве что не дымился. Он на работе появился ранним утром, и вновь был трезв. Ни то, ни другое его совершенно не радовало.

— Могли бы вы объяснить причины?

Закон я нарушала ежедневно. Но хотелось бы понимать, на каком именно нарушении меня поймали.

— Причин?! Их, по твоему, может быть несколько?! – взъярился шеф.

Джим и Рич за его спиной осуждающе покачали головами, демонстрируя, что они бы на такой оговорке не попались.

— А ну, паршивец, выкладывай все!

— Не понимаю, о чем вы.

Я приняла самый печальный и невинный вид, на какой была способна. Конечно, на леди Балкли выглядело эффектнее, но и констебль Уилсон становился похож на мокрого котенка, которого стыдно было пинать приличному человеку.

Шефа это лишь сильнее разозлило. Он поднял со стола папку и потряс ей, словно она была окровавленным ножом, с которым меня поймали над еще неостывшим телом.

— Не прикидывайся! Каким образом дело Торлинг оказалось у Костелло?! Тебя видели вместе с известным преступником в районе, где позже нашли зверски изуродованное тело женщины. О котором ты не доложил! Спокойненько сел в дорогую машину и уехал с ним с места преступления?! Еще и наши закрытые дела ему отдал! Хоть представляешь, как это выглядит со стороны?!

И вправду, нож.

У меня не было оправдания, которому бы шеф поверил. Вчера я испугалась темноты так сильно, как боялась ее только в детстве, и, оказавшись дома, могла лишь дрожать под одеялом от шорохов за окном.

Стало стыдно. Мэддисон Милс не заслужила, чтобы о ней вот так забыли.

— Нечего сказать?! Посиди-ка денек в камере, подумай над своим поведением!

Шеф хлопнул дверью в кабинет так громко, что стеклянная вставка едва не разбилась.

— Прости, приятель, но ты сам прокололся, – Джим стоял со связкой ключей от камер, перегораживая мне вход. Даже если чудом смогу сбежать от них, кто знает, выпустит ли меня магия участка? Судя по раздраженному бормотанию шефа, вряд ли.

Я не стала упрямиться.

— Говорил же, оставь ты это дело, – крикнул мне в спину Рич.

Джим захлопнул решетку камеры. Тут вповалку спало четверо мужчин, от которых несло застарелым потом и алкоголем. Я села на самый далекий от мужчин край неудобной скамьи, и закрыла глаза.

Время шло медленно. Я все прокручивала события последнего дня. Теперь я не сомневалась, что амулеты уничтожил кто-то из прислужников Костелло. Он угрожал мне напрямую, и был недоволен моим продолжающимся вмешательством. Что в этом деле было такого, что могло оправдать убийство констебля КингсГарда?

Если бы только я знала, что это был за ритуал! Какой из них был неудачным – с мисс Торлинг или мисс Хигстон? Или оба?

Последняя мысль неприятным комом осела в животе. У Торлинг было слабое здоровье. Что, если ритуал и ее смерть – не связаны? Я встала, и прошлась по камере, пытаясь избавиться от медленно накатывающего страха. Если женщины не должны были умирать, то сколько же раз на самом деле был проведен неизвестный ритуал? Как давно это происходит? И почему никто ничего не заметил, это же невесты, шорох поднялся бы по любому поводу.

Вот оно!

Ответ был перед глазами все это время, а я, словно слепая, носилась кругами.

— За что тебя, своих сдал?

Пара мужчин проснулась, и теперь настороженно рассматривали меня.

— Ты расскажи. Вдруг мы с приятелями сможем тебе помочь?

Я проигнорировала его, но тут поднялся третий. Он был огромным, и все еще шатался от выпитого ночью.

— Чего хороших парней игнорируешь, констебелишка?

В два шага мужчина оказался рядом, и схватил меня за грудки. Остальные даже не думали вмешиваться. Стоило бы начать носить с собой стилет. В воздухе раздался тонкий писк магии сразу же появился Джим с дубинкой. Он со всей силы стукнул ей по решетке рядом с бугаем.

— Коснетесь парня, отсюда не выйдете.

Меня нехотя отпустили.

Пьяница уселся обратно и принялся меня сверлить полным ненависти взглядом. Я просидела в камере до обеда почти не двигаясь. От нетерпения пальцы рук подрагивали. Я была уверена, что права. После обеда гнев шефа утих, и он выпустил меня, пригрозив дальнейшим разбирательством. Я пообещала, что все подробно опишу в отчете, и объяснительной, и официальных извинениях.

Я бегом бросилась на площадь. Через полчаса мальчонка-газетчик объявился.

— Есть старые номера?

— Нет, сэр. Но я читаю и все запоминаю. Заплатите, и я вам расскажу.

— Не соврешь?

— Томми никогда никому не врал, сэр!

Я задала вопрос, и мальчик подробно ответил, вспомнив адреса и имена. Щедро отблагодарив его, я отправилась к Валери Брайт— последней из невест, что едва не пропустила свадебную церемонию, проспав.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

3.2

В доме миссис Брайт меня встретили холодно.

— Вы пришли, когда моего мужа нет дома. Это неудобно. И едва ли прилично, констебль.

— Мои вопросы касаются именно вас. Точнее, ночи накануне вашей свадьбы. Но если вы желаете говорить лишь в присутствии мужа, я могу вернуться позже.

Миссис Брайт скривила губы и бросила на меня взгляд, полный презрения.

— Мало платят в КингсГарде так решили подзаработать, добывая сплетни для этих пошлых газетенок?! Как низко пала бывшая королевская полиция. Энни, — обратилась к служанке миссис Брайт. — выпроводи его!

Служанка кивнула и вежливо, но решительно встала позади меня. Миссис Брайт встала, показывая, что намерена закончить разговор. Пытаясь удержать ее, я залпом выдала все, что знаю:

— Я думаю, вам дали сильное снотворное, из-за которого вы не смогли проснуться, чтобы провести над вами ритуал. Как и над другими женщин, которых осмеяли в газетах. Как и над мисс Хигстон. Но в ее случае что-то пошло не так. Девушка пропала. Она в опасности, и если вы ответите на мои вопросы, возможно, я смогу ей помочь. Прошу вас.

— Боги-хранители! — испуганно вздохнула Энни позади меня.

Миссис Брайт не обратила на нее внимания. Она впилась взглядом в меня, сжав ручки кресла так, что костяшки ее пальцев побелели.

— Задавайте ваши вопросы.

Я попросила ее как можно подробнее вспомнить положение вещей в ее комнате в ночь перед свадьбой. Зеркало и свечи стояли у изголовья и в ногах соответственно, но так их часто располагали из-за гаданий.

— Был ли на полу пепел?

— Не помню, это был суматошный день. Да и голова так разболелась от этих резких травяных ароматов.

В комнате мисс Хигстон тоже необычно пахло.

— Какие-то новые свечи?

— Да, их принесла Энни накануне. Сказала, что они помогут мне успокоиться.

Мы одновременно посмотрели на служанку. Та была бледной и вся дрожала.

— Откуда ты взяла эти свечи, Энни? — как можно доброжелательнее спросила я.

— Я не знала, что вам это навредит, миссис Вайлет! Прошу, поверьте мне!

Лицо миссис Брайт исказилось. Она решительно подошла к Энни и схватила ту за плечи, как следует встряхнув.

— Что ты сделала? Ты же знаешь, во что превратилась моя жизнь за последние недели! Муж пренебрегает мной в отместку за часы, что прождал в одиночестве у алтаря. Верит, что я намеренно его унизила, и не желает слышать ни одного моего слова! Гуляет по борделям, наслаждаясь болью, что вызывают во мне его измены. Энни! Что.Ты.Сделала?!

— Вы так переживали, — Энни плакала, — места себе не находили, не спали, почти не ели. Я боялась, что с вами что-то случиться. Прачка посоветовала трав успокаивающих у травницы купить, но вам они не помогли. Тогда-то травница и порекомендовала обратиться к свечных дел мастеру в «Дионисе». Он из-под полы приторговывает, берет оставшиеся масла да травы и переплавляет уже не для клуба, а на продажу. У одной запах был резкий, но он заверил, что от шепчущего мха внутри результат гарантирован.

Шепчущий мох. Так вот как называлась трава с этим резким запахом.

— Как мне его найти?

— Я его только в клубе видела, среди других разнорабочих. Высокий такой, бедный блондин в очках. Еще глаза у него странного цвета, вроде голубые, но как будто цвет из них вымыло. От него травами резко пахнет. Сильнее, чем воском.

— Свеча у вас осталась?

— Что вы, я выбросила ее от греха подальше!

Я поблагодарила миссис Брайт и Энни. Та все продолжала плакать, а миссис Брайт стояла молча, ни на кого из нас не смотря. Весть о том, что над ней провели ритуал без ее ведома ее шокировала.

— Остановите их, — вместо прощания попросила она.

Сколько судеб испортил этот свечных дел мастер? И ради чего?

Я намерена была узнать ответ сегодня, и отправила в «Дионис» - закрытый клуб для джентльменов. Официально это было место для бесед и уединения, разбавленные игрой в покер, потягиванием дорогих сигар и виски. Но в участке ходили слухи, что «Дионис» скрывает за стенами куда больше пороков. Поговаривали, что помещения внутри зачарованы: есть комнаты похожие на маленькие озера в буйном лесу, где вас ждут юные нимфы. Для менее богатых есть восточные бани и бассейны с морской водой, с компанией на любой вкус и карман.

«Пора узнать, что на самом деле скрывается за его стенами», — решила я и отправилась в клуб, принадлежащий человеку, который, возможно, пытался убить меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

3.3

— Вход только для членов клуба, — повторил громила у двери, смотря куда-то за мое плечо. Ни моя форма, ни моя настойчивость его не впечатляли.

Поняв, что ничего тут не добьюсь, я попыталась проникнуть в клуб через вход для прислуги. Но Костелло мало того, что потратился на новейшие автоматические замки, против которых мои слабые навыки взломщика оказались бессильны, так еще и поставил магическую защиту. Она одна стоила, как строительство всего клуба! Там что, внеочередные заседания Парламента проходили?!

Хорошо, признаю, возможно в моем идеальном плане (1. Войти в клуб. 2. Найти преступника. 3. Заставить его сказать, где Мэри.) были некоторые недоработки.

Я прислонилась к стене напротив входа и принялась ждать. Когда-то оттуда выйдет человек, которого я смогу убедить в необходимости помочь Мэри.

Ждать пришлось меньше, чем я ожидала. Из двери, таща с собой огромные короба мусора, вышел мой вчерашний знакомый – Би. Я даже не удивилась, что напавший на меня в подворотне бандит работает на Костелло.

— Привет, Би!

Увидев меня, тот уронил пару ящиков. Пустые бутылки от дорогого виски со звоном покатились по брусчатке. Я думала, он рванет обратно в клуб, но Би замер, смотря на меня во все глаза. Потом сжал кулаки и решительно подошел ко мне. Я некстати сообразила, что в подворотне кроме нас никого не было. Следовало все-таки обзавестись стилетом.

На всякий случай я положила ладонь на дедушкин амулет, но Би замер, не дойдя до меня пары шагов. Выглядел он плохо: синяки под красными глазами и подрагивающие руки говорили, что пережитое ночью для него тоже не прошло бесследно. Пару раз он начинал говорить, но каждый раз сбивался, передумав. Я ждала обвинений, угроз, попытки напасть, но не того, что услышала:

— Спасибо, что вернулся за Ти.

— Прости, что спасти его не удалось, — искренне ответила я.

Би отвернулся, губы его скривились и я испугалась, что сейчас он заплачет. При свете дня он оказался очень юн.

— Это больше, чем сделал я.

Мне было жаль этого запутавшегося мальчишку. Я подумала, что не все хорошее в нем умерло, и решилась попросить:

— Ты можешь помочь другому человеку. Девушка пропала. Человек, который связан с ее похищением, внутри клуба. Помоги мне войти.

Би подозрительно сощурился.

— К членам клуба нельзя приближаться.

— Мне нужен один из работников, не клиент. Говорят, он тут делает свечи.

— А, свечник. — Протянул Би и кивнув самому себе, добавил: — Странный он какой-то.

— Би, пожалуйста. Ей всего шестнадцать. У нас с тобой еще есть шанс ее спасти.

Как мы не спасли Ти.

Это было безумием – взывать к совести преступника, что напал на меня и работал на другого преступника, что желал мне смерти. Но Би выглядел раздавленным смертью друга. Своей трусостью. Иногда сожаления о прошлом оказывались настолько тяжелы, что мы были готовы ухватиться за любой второй шанс, даже если действовали вопреки разуму.

— Хорошо. Только не вызывай переполох и не показывайся на глаза клиентам.

Он дал мне свою запонку, и я смогла войти в клуб.

Внутри все было методично расставлено. Даже коробки с мусором стояли аккуратными рядами, не мешая проходу. Надо же, преступники уделяли пожарной безопасности больше внимания, чем управление КингсГарда. Из коридора я попала в рабочие помещения, которые больше напоминали маленькие лавки по производству. Пахло краской, бумагой, металлом.

Чем это клуб был на самом деле?!

Из одного помещения вышла пара работников. Один поднялся по лестнице в конце коридора наверх, а второй, прихватив с собой небольшую коробку, направился к выходу для слуг.

Когда он прошел мимо меня, я почувствовала тот самый запах шепчущего мха.

— Постойте!

Я схватила мужчину за рукав.

Затем были погоня, драка, вода,

очередная

попытка убийства, и вот тайна, которую я тщательно скрывала десять лет, стала известна самому опасному человеку в столице.

Чтоб им демоны подавились.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

3.4

— Повтори. Похоже, я не расслышал.

Роберт повторил. Уильям закрыл глаза, откинулся в кресле и надавил на виски, прогоняя начинающуюся мигрень. В последние дни ее вызывал один и тот же человек.

— После того, как я ему не раз угрожал, Уилсон заявился к дверям моего клуба? Того самого, на обеспечение безопасности которого мы потратили столько денег, что дешевле было бы купить пару островов в океане? И когда ему отказали у главного входа, он просто вошел со служебного? Как такое вообще..., — Уильям прервал сам себя, сообразив: — Би.

— Чувство вины оказалось сильнее страха. Похоже, он и вправду дорожил своим другом.

Парень был мелким недоразумением, что не знал своего места. Настоящей проблемой был констебль КингсГарда разнюхивающий в месте, где ему не следовало быть.

—Что ты сделал с Уилсоном?

Парень был головной болью с самого начала и никак не хотел слушать вежливые просьбы. Жаль, он подавал надежды.

— Он первым обнаружил Милс, сам. Если дадим ему время, решим сразу две проблемы: получим вероятную наводку на преступника и сможем посадить его за вторжение на частную собственность. Рисков нет.

Риски были. Комнаты с производственными цехами были защищены, но Уилсон уже доказал, что может обойти магическую защиту одним волшебным словом: «Пожалуйста». Уму не постижимо.

— Под твою ответственность, Роберт.

— Конечно. Уилсон молод и опрометчив, но не настолько, чтобы навлечь на себя ваш гнев или внимание посетителей клуба. Он уверен, что его не заметили, так что будет вести себя тихо.

Словно только дожидаясь этих слов, в кабинете начала противно пищать охранное заклинание. Роберт замер и медленно моргнул, не в силах поверить в глубину человеческой глупости. Это он зря. Уильям был уверен, что Уилсон их еще не раз удивит.

Вместе они поспешили к месту переполоха. Дверь в одну из терм, что не должна была открываться без доступа, была распахнута. Очередная магия Уилсона или кто-то из своих?

Уильям решительно вошел в термы. Один из его работников, вроде свечник, душил под водой Уилсона. Хотя с сентиментом Уильям в принципе был согласен, мертвый констебль посреди его легального бизнеса дурно влиял на будущие деловые сделки.

Уильям оттолкнул свечника. Тот сразу же бросился к служебному входу. Роберт с парой ребят побежали за ним. Уилсон успел прийти в себя и поднялся, отплевываясь и судорожно дыша. Его одежда порвалась во время драки, открывая вид на забинтованную грудь. Шрам у рта, что портил его внешность, частично отклеился и свисал с лица. Уильям давно не попадал в ситуации, которые его искренне удивляли. Сейчас же он растерял все слова.

Девушка.

Твердолобый констебль с полным отсутствием чувства самосохранения оказался девушкой.

— Поговорим на чистоту.

— Да он же сбегает!

Уилсон рванулась было в сторону выхода, но оступилась, едва не упав. Уильям подхватил ее под руку. Она отдернула руку, точно ошпарившись.

— Роберт об этом позаботиться. Пройдемте в мой кабинет. Или вы желаете вести беседу тут?

Уильям в свое удовольствие прошелся взглядом по фигуре Уилсон. Интересно, какие формы скрывает этот зачарованный бандаж? К его восторгу, Уилсон и не думала смущаться и краснеть: она гордо подняла голову и кивнула.

— Ведите.

И, поправив на себе форменную куртку, эта безумная девушка повернулась к нему спиной. С лицом Уильяма происходило что-то странное. Похоже, он улыбался.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

3.5

Так как с Уилсон ничего не могло пройти по плану, в термы вошли забронировавшие их гости. Пара из них была излишне пьяна. Нувориш Энди Мактирс проморгался, удостоверяясь, что они с Уилсон не мираж, и тут же начал громко возмущаться:

— Эй, термы зарезервированы для моих друзей! Выметайся!

Тут он скосился на Уилсон, пройдясь по ее фигуре похотливым взглядом. Та окинула его полным ледяного презрения взглядом. Обладай Уилсон хоть сколько-нибудь приличным запасом магии, заморозила бы Мактирса на месте.

— Девку оставь. Это ты хорошо придумала, красавица, с формой КингсГарда. Давно мечтал оттрахать нашу доблестную полицию! Ты подо мной так стонать будешь, что еще сама мне доплатишь за удовольствие!

Уильям шагнул, загораживая им вид на Уилсон. Те, кто был по трезвее, признали Уильяма и попытались остановить своего разбуянившегося друга. Но Мактирс не желал чувствовать меру.

— Да не хмурься! Мы же за местных девок заплатили, какая разница, какую брать?!

Отлично, теперь Уилсон с презрением смотрела на него. Уильям отказывался чувствовать себя виноватым за свой успешный бизнес. Неужто она и вправду не знала, как устроены клубы для тех, кто называет себя джентльменами?

— Или оставайся с нами. Она за ночь всех успеет обслужить.

— Вы не понимаете, что говорите. Вам лучше уйти.

Несносная девица выскочила из-за его спины и попыталась вразумить Мактирса. Он обладал успешным предприятием по бондарству и был удобным подспорьем для дистиллерии. Ссориться с было не выгодно.

Мактирс схватил Уилсон за руку так, что ее форменный пиджак слез, оголив плечо. Ту впервые пробрало. Она судорожно попыталась прикрыться остатками рубахи, неуспешно отбиваясь от Мактирса.

С другой стороны, слово Уильяма – закон. Ослушавшиеся должны были заплатить. Пьянство не было смягчающим обстоятельством. Да и самому иметь бизнес по производству бочек для виски выгодно. Позволит сократить издержки на перекупке, что хорошо скажется на цене готового изделия перед выходом на мировой рынок. Одни плюсы, даже Роберт не сможет придраться.

Уильям со всей силы ударил этого глупца в челюсть. Тот упал как подкошенный и завыл. И еще удар, для надежности. Никто не имел права покушаться на то, что принадлежало ему.

А Уилсон точно будет его.

— Хватит, — Уилсон положила руку ему на плечо. — Вы хотели со мной поговорить. Пойдемте.

Она не испугалась. Уильям внимательно осмотрел ее – синяки на шее, царапины на лице, фиолетовые и успевшие пожелтеть синяки на руках. Какую жизнь вела эта девушка? Захотелось еще кого-нибудь ударить. Вместо этого Уильям выдохнул, поднялся, накинул ей на плечи свой пиджак.

— Мистеру Мактирсу вход отныне закрыт, — бросил он своим служащим. Те кивнули и вежливо, но настойчиво подняли Мактирса и потащили его к выходу. Его работники не любили тех, кто применяет силу к беззащитным девушкам.

Они вошли в кабинет и, осмотревшись, Уилсон осталась стоять. С нее капало на ковер. Уильям приказал принести полотенца, чай и теплый халат. Уислон по-солдатски быстро вытерлась, накинула халат поверх своей мокрой одежды и не притронулась к чаю.

— Что вы от меня хотите? — перешла она прямо к делу. Оказалось, ее настоящие глаза были небесно-голубого цвета.

Уильям желал многого. Роберт предрекал, что когда-нибудь это его и погубит. Слава богам, Роберт не был пророком.

Начать следовало с очевидного.

— Отныне ты работаешь на меня, — приказал он.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

4.1 Глава четвертая, в которой Генриетта и Костелло много разговаривают.

Костелло не скрывал довольную улыбку. Мерзавцу она дьявольски шла. В его карих глазах плясали искры удовольствия. Он был похож на леопарда: изящный, красивый, сильный. Я вспомнила, с какой легкостью он оттолкнул от меня свечника, и по телу прошла дрожь. На него, словно на произведение искусства, легко было засмотреться, улыбнуться в ответ и забыть, что леопард – хищник. А мне тут отведена роль жертвы.

Как никогда я жалела, что моей магии не хватит, чтобы поджечь его драгоценный клуб. Может, многомиллионный ущерб стер бы с его лица эту самодовольную улыбку.

— Нет.

— Это упрямство или у вас есть план на подобный случай?

Я промолчала. Для создания новой убедительной личности требовалось время. У Мэри его не было.

— Вы очень интересная, констебль Уилсон. Не желаете поделиться настоящим именем?

Я продолжала молчать. Нужно было выбираться из этой ситуации, но в голову ничего не приходило.

— Впрочем, не важно. Скоро я его узнаю.

Только через мой труп.

— Скрыться с помощью грима, а не магии – умно. Вы талантливы.

— Уверена, на вас работает множество

талантливых

женщин.

— Ни одна из них не была бы способна успешно притворяться констеблем КингсГарда шесть лет. Вы самородок. Есть множество мест, что закрыты для моих людей, но куда вы легко попадете. Я буду щедро платить. Закрою ваши долги.

Он вытащил из ящика дорогого деревянного стола мой окулус и кинул его, словно обычный мяч. Я поймала, убедилась, что тот не поврежден, и тут же положила в карман. Костелло говорил так, словно моя работа на него - решенный вопрос. Словно у меня не было возможности отказать.

— Я не буду работать на вас.

Во взгляде Костелло промелькнуло недовольство. Похоже, он успел отвыкнуть от отказов женщин. Я улыбнулась. Как отвыкнул, так и привыкнет.

— Вы девушка, что обманным путем устроилась на работу в КингсГард. Вы хоть представляете, какое наказание понесете, если об этом станет известно?

— Никакого. — Моя улыбка стала настоящей. — Никто не предполагал, что женщина способна на подобное, поэтому и наказаний соответствующих нет.

Костелло перестал улыбаться и прищурился. Я напряглась. Словесное фехтование закончилось, дальше будут настоящие удары.

— Ваш опекун знает, чем вы занимаетесь?

У меня не было опекуна с тех пор, как умер дедушка. Согласно закону, опекунство надо мной и всем моим имуществом должно было перейти сначала государству, а после – к моему мужу. Выбрать которого я не могла, и отказать ему – тоже. Потому Генриетте Балкли пришлось исчезнуть.

— У вас его нет.

Как Костелло удавалось так легко читать мой реакции?

— С чего вы это взяли?

— Ни один мужчина, ответственный за женщину, не допустил бы подобного.

Опять это двуличие! Костелло был последним человеком, кто мог читать проповеди другим.

— Не слишком ли громкие слова для владельца борделя?

— Найм в моих заведениях добровольный, оплата хорошая, безопасность гарантируется.

— Вас послушать, так вы просто борец за права пролетариата.

Я взмахнула руками, но одну из них пронзило резкой болью. Я скривилась, не сдержав стон, и закусила губу. Показывать слабость перед хищником было самоубийством.

Вопреки моим ожиданиям Костелло не стал насмехаться или хватать меня за руку, продлевая боль. Он немедленно поднялся и подошел ко мне. В его взгляде читалось беспокойство.

— Вас должен осмотреть врач. И сядьте, наконец, вы же едва на ногах стоите.

— Не думайте, что я подпущу к себе хоть кого-то из вашего персонала! Желаете дать мне дурман, чтобы в беспамятстве я согласилась на ваши условия?

— В моем городе дурман запрещен, — резко ответил он, сжав губы. Задела за живое или игра на публику? Все говорили, что он не терпел торговлю дурманом, изгнал всех торговцев из столицы и окрестностей. Мне слабо верилось, что преступник отказался от такого прибыльного бизнеса из-за благих намерений. И что значит

его

город?!

— Даю вам свое слово. У меня нет дурных намерений.

Несмотря на боль, я рассмеялась. Из-за недавнего удушья смех получился хриплым.

— Вы угрожали мне. Высадили меня в преступном районе, натравив то ли гончих, то ли конструкты, которые сожрали случайного парня и едва не съели меня. Приказали кому-то из своих магов убить меня, спалив все защитные амулеты, — тут меня посетила неожиданная догадка. — И пьяницы в тюрьме ведь тоже были от вас? Я не подпущу к себе вашего доктора!

Костелло моргнул, замерев, точно я застала его врасплох. Он вновь посмотрел на мою грудь и побледнел. Я едва не закатила глаза. Одно дело творить такое с представителем закона, но с девушкой сразу почему-то стало неудобно?

— Так мы не договоримся.

— Мы никак не договоримся. Отпустите меня.

Вместо ответа Костелло достал нож.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

4.2

Я не успела испугаться, как Костелло разрезал свой палец и провел им губам, оставляя на них кровавый след.

— Кровью своей и магией своей клянусь. Я, Уильям Костелло, не пытался убить девушку, которую знаю под именем Генри Уилсона. Не насылал конструкты. Я высадил вас в темном переулке в надежде, что обитатели трущоб вас припугнут. Ни я сам, ни один из моих подчиненных не действовал по моему приказу и не пытался убить вас этой ночью или днем ранее. Пусть магия высушить кровь мою, если я солгал.

Мгновенье – и только что пустой кабинет наполнился чужой магией до краев. Не выдержав ее давления, я опустилась в кресло. Про магию Костелло ходило много разных слухов. Что она черная, вязкая и зловонная, ведь он заключил контракт с демонами. Что он использовал магию вместо оружия для самых грязных своих дел: убивал и кромсал ей своих врагов, взбираясь по их трупам на вершину преступного мира. Не сомневались лишь в одном — магия Костелло была сильна. Чем меньше Костелло стремился ее использовать, тем больше рождалось слухов.

Слухи не могли подготовить меня к соприкосновению с его магией. Она дарила чувства тепла и защиты, была чистой, как горный ручей. Теплой, как домашний камин в зимнюю ночь. И вся была пропитана силой, пульсировала ей в такт биению сердца Костелло. От его магии кружилась голова. Хотелось закрыть глаза и довериться ему безоговорочно.

И это от простой клятвы.

Магия крови была первой, которой обучился человек, и оставалась сильнейшей. Она не терпела ошибок и условностей и могла легко забрать жизнь мага. Сейчас ее почти не практиковали: этому виду магии не хватало изящества и риски для магов были велики. Но в некоторых областях она оказывалась незаменимой. На суде преступникам давался шанс применить ее, чтобы доказать свою невиновность. Люди соглашались не часто, больше полагаясь на адвокатов. Мало кто хотел рассказывать о себе всю правду.

Преступники!

Я ведь могла столько узнать! Но Костелло уже вытирал кровь со своих губ, отменяя заклинание правды.

— Теперь вы позволите врачу осмотреть вас?

Ошеломленная его поступком, я кивнула. Почему ради моего доверия он рискнул своими тайнами?

Доктор, непримечательного вида невысокий мужчина, появился через минуту. Он даже бровью не повел, когда ему приказали осмотреть избитую девушку в мужском костюме. Я крепко схватилась за края халата – раздеваться тут я не планировала. Но доктор попросил меня прилечь на софу, и разложил девять самоцветов на мои диагностические точки. Даже сквозь халат я чувствовала магию камней. От их теплоты я разомлела.

— Что там? — нетерпеливо потребовал нависавший над доктором Костелло.

— Множественные ушибы и порезы. Переломов и трещин нет. С дыхательными путями все в порядке. Разум проверить невозможно — точка полностью закрыта искусственными методами. Настоятельно рекомендую вам неделю спокойного отдыха и обследование у врача. Боль я приглушил, но это не долгосрочное решение проблемы. Применяйте мази и настойки по списку.

Он убрал с меня камни и протянул листок, исписанный мелким изящным почерком. Я свернула и положила его в карман куртки.

Доктор ушел. Я села. Держать глаза открытыми становилось все сложнее.

— Закрылись от чтецов, чтобы никто не понял, что вы – не Генри Уилсон? — как всегда, Костелло все понял быстро.

Я промолчала, не желая подтверждать его правоту. Костелло налил чая, добавив туда несколько капель оставленного доктором лекарства, и протянул чашку мне. Я взяла, и наши руки соприкоснулись. Он задержал ладонь на мгновенье, а потом отстранился. Но не ушел, а сел на софу, непозволительно близко, и пристально смотрел на меня. Желая скрыться от неловкости, я сделала глоток. Молчание затягивалось. Под его взглядом я вновь начала нервничать, но теперь во мне не было страха, лишь волнение. Я сглотнула. Вблизи Костелло был еще притягательнее. Свечник, похоже, ударил меня сильнее, чем я думала, потому что в голову лезли опасные мысли. Я смотрела на руки Костелло и думала, каково это – ощущать их на себе? Он с легкостью оттолкнул от меня свечника. Что еще он этими руками сможет сделать так же легко? Будет ли смотреть на меня так же пристально? Мне становилось жарко, голова кружилась.

Но Костелло заговорил, и морок спал.

— Уверены, что убить вас хотят из-за дела Хигстон, а не из-за имени, что вы так тщательно скрываете?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

4.3

Меня словно ледяной водой окатили. Я думала только о пропавшей Мэри. Но леди тоже Балкли была лакомой добычей. Стоило доказать, что я мертва, а не пропала без вести, и не пришлось бы ждать моего тридцатилетия. Мои земли и средства отойдут казне, и оттуда их получит тот, кто лучше других умеет договариваться, угрожать и подкупать.

Такой человек сейчас сидел рядом со мной.

Я медленно вдохнула и заставила себя расслабиться. Посмотрела в глаза Костелло. Все это время он внимательно наблюдал за мной, а я, глупая, так открыто реагировала на его провокацию.

Если он узнает мое имя, я никогда не смогу от него избавиться.

— В переулке за мной гнались то ли конструкты, то ли адские гончие. Они могли нанести раны Мэддисон Милс. Я уверена, что нападение связано с делом мисс Хигстон.

Судя по кривой ухмылке Костеллло, я лишь подтвердила его догадки.Он наклонился ко мне. Я отшатнулась, но уперлась в спинку софы. Бежать было некуда.

— Я могу защитить вас. Доверьтесь мне, — пообещал он тихо.

Впервые я прониклась сочувствием к Падшим. Кто бы устоял, когда на ухо шепчут о таких соблазнительных вещах? Защита. Доверие.

Только расплачиваться придется своей душой.

И как я могла выбраться из этой ситуации? Я не смогла бы победить Костелло ни физически, ни магически. Была слишком истощена, чтобы придумать хитрый план обмана и побега. Чем дольше я оставалась с ним наедине, тем большим рисковала. И тогда я пошла на глупость.

Искренне попросила.

— Я устала. Могу я пойти домой?

Могло ли быть, что под маской мецената, помогающего женщинам и детям, что он так усердно культивировал, скрывался человек, которому на самом деле было не все равно?

Костелло отстранился. Его цепкий взгляд задержался на моих синяках. Он молчал.

На что я только надеялась?

— Хорошо. Куда вас отвезти?

Он поднялся и протянул мне руку, помогая встать. Я нерешительно вложила свою ладонь в его. Костелло крепко сжал мою руку. Я поднялась, но он не отступил вовремя, и мы оказались излишне близко друг к другу. Я кожей чувствовала его дыхание. Халат сполз, обнажая ключицу, и взгляд Костелло стал обжигающе горячим.

— Я помешал?

В дверях стоял помощник Костелло, тот, что с моноклем. Костелло бросил на него недовольный взгляд, но тот и бровью не повел. Так и остался стоять, с вежливой улыбкой ожидая ответа. Я попыталась вывернуться из объятий Костелло, но тот лишь сильнее прижал меня к себе, наглухо запахнул на мне халат и лишь потом отпустил.

— Что со свечником?

Помощник посмотрел в мою сторону, но Костелло отмахнулся, разрешая ему говорить в моем присутствии.

— Ушел через канализацию. Напустил конструкты – два в виде псов. Похожи на адских гончих.

— И вы его отпустили? Из-за двух конструктов?

— В канализации был с десяток бочек с порохом. Он угрожал его взорвать. Я сделал выбор в пользу безопасности города. Мы знаем, кто он. Я уже вывел на улицы наши патрули. Маги обыскивают его лабораторию. Это лишь временная заминка. Куда вас отвезти, констебль Уилсон?

От резкой смены темы я растерялась:

— В участок.

— Недопустимо, — немедленно отреагировал Костелло так, словно имел право принимать за меня решения. — Вы останетесь здесь. Это безопасно. Вас не побеспокоят, и вы будете под присмотром врача.

Я сложила руки на груди, готовясь к новому спору. А ведь все так хорошо шло.

— Вы уже отпустили меня. Будьте последовательны.

— Но не в место, полное мужчин!

Мы с его помощником переглянулись и одинаково недоуменно уставились на Костелло.

— Я работаю там уже шесть лет. И ваш клуб тоже «место, полное мужчин».

— Здесь вас никто не посмеет тронуть.

Чудно, но я четко услышала окончание этого предложения: «без моего приказа».

Мы с Костелло упрямо смотрели друг на друга. Я не планировала уступать. Он не привык, что ему возражают.

— Есть ли еще место, кроме участка, где вы можете спокойно провести ночь? — спросил помощник. Он с вежливым интересом наблюдал за нашей пантомимой. Так и не скажешь, что он бегал по канализации, дрался с конструктами и едва не поспособствовал подрыву города. Если все подчиненные Костелло вели такую насыщенную жизнь, то я тем более не хотела иметь с ним ничего общего.

— Монастырь при храме на углу Кингвуд и Фулхейм. Там принимают всех, кому некуда идти ночью.

Защита монастырей была одной из сильнейших в столице, ведь над ней работали не только люди. Костелло не мог утверждать, что там я буду в опасности. Судя по его недовольному виду, он тоже это понимал.

— Хорошо.

Как только он согласился, тут же нашлись теплое пальто, машина. Я и оглянуться не успела, как мы уже направлялись к монастырю.

На выходе из машины Костелло поймал меня за руку.

— Я отпустил вас сегодня, но не приминайте мое благодушие за слабость. Отдохните неделю и как придете в себя, приходите. У меня есть для вас работа.

Он просто не мог не оставить последнее слово за собой, верно? Но у меня было чем крыть.

— Вы не сочли Генри Уилсона подозрительным. Я могу исчезнуть в любой момент. Думаете, мне впервой менять личину?

Он посмотрел на меня и мягко улыбнулся. У меня сложилось неприятное впечатление, что он видел меня насквозь.

— Думаю, вы хотите спасти девицу Хигстон так сильно, что готовы рисковать собой. И теперь я знаю, что искать. Вы не сбежите от меня вновь, Уилсон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

4.4

— Выскажись, облегчи душу, — щедро предложил Уильям, когда молчание Роберта стало слишком громким.

— Мне нечего сказать, — нагло соврал тот.

— Уилсон ценный ресурс. Не более.

— Уилсон диковинка, от которой вы не можете оторвать взгляд.

Роберт был прав. Уилсон бросила вызов обществу, со всем, что оно думало о хрупкости женщин и их не способности заниматься чем-то, кроме управления домом и воспитания детей. И справлялась. Она успешно водила за нос детективов КингсГарда не один год. Уилсон сражалась с предопределенной ей судьбой, и пока выходила победительницей.

Как и сам он.

А еще Уилсон была отважной и дерзкой и, казалось, совсем его не опасалась. Каждый раз смело смотрела ему в глаза, отказывая.

— Не переживай. Это временный интерес. Я узнаю ее тайны, и он пропадет. А польза от нее останется.

Взгляд Роберта был полон недоверия, но, к их общей удаче, он промолчал.

— Что ты успел узнать о порохе?

В столице не было не связанных с Уильямом торговцев оружием. Тот, кто поставил прибыль на первое место, проигнорировав безопасность простых граждан сильно пожалеет.

— Проверяем. Не думаю, что он приобретен через наших людей.

Как Уильям и подозревал, проблема оказалась куда серьезнее.

— Похоже, в моем городе завелись крысы, которые решили, что могут творить все, что им вздумается. Надо перетравить их до того, как эта чумная идея разнесется по улицам.

— Мы бы заметили новых контрабандистов или торговцев оружием, — возразил Роберт.

Происходящее не было похоже на попытку выйти на их рынок или забрать часть территории. Оно вообще не имело смысла. Что это за ритуал такой, ради которого взорвать город было допустимо? Свечник определенно работал не один.

Уильям не терпел неведенье, угрозы его бизнесу и простым людям. Эти мерзавцы умудрились надавить на все его больные точки враз.

— Теперь это дело первостепенной важности. Задействуем все ресурсы. Еще что-то?

—Я подготовил список девушек с приданным. Есть интересный вариант. Кроме того, одно из наших мест стало приносить прибыль в разы больше предполагаемой.

— Эффективное управление? — предположил Уильям.

— Слишком. Настоятельно рекомендую вам посетить и проверить самому. И от Уилсон отвлечетесь.

— Что за место такое любопытное?

— Бордель.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

5.1 Глава пятая, в которой Генриетта Балкли дважды посещает библиотеку.

Аббатисса Карлайл разбудила меня до рассвета и утащила в свою комнату с уже готовой ванной.

— До чего ты докатилась?! — причитала она, когда я несказанным удовольствием погрузилась в теплую воду. — Спишь среди пьяниц и нищих, якшаешься с Костелло, возвращаешься избитой. Генриетта, пора прекратить!

Я нанесла мази, что дала мне аббатиса, проигнорировав лекарства от доктора Костелло. Натянула халат и уселась в неудобное деревянное кресло. Аббатиса сурово смотрела на меня, ожидая сопротивления.

— Ты права.

Аббатиса подняла бровь, выражая недоверие к моей покладистости.

— Генри Уилсон привлек лишнее внимание. Пора избавиться от него.

— Отлично! Тогда я приготовлю пару вариантов к вечеру, и уже к полуночи мы сможем заменить Уилсона в лилии новым персонажем.

Я подняла руку, рассматривая амулет дедушки. Три цветка смотрели на меня. Хрустальная лилия содержала в себе лишь личину. Стоило мне сдвинуть центральный аметист в сторону лилии, как ровно на два часа я становилась личностью, информация о которой была сохранена в этом цветке. Ни один чтец не смог бы найти лишней мысли или сомнительной идеи. Именно с помощью лилии я прошла тест в КингсГарде. Янтарный клевер сочетал в себе знания о Генриетте Балкли и Генри Уилсоне. К этому цветку аметист примыкал ежедневно.

— Но сначала я найду мисс Хигстон.

— Генриетта!

— Я знаю, что Бель никогда не вернется ко мне. Но Мэри еще может вернуться к Элис. Я найду информацию о ритуале, передам ее детективам. Удостоверюсь, что Мэри нашли и исчезну.

Аббатисе мой ответ не понравился.

— Что, если ты не сможешь ее найти?

Ее сомнения были обоснованными. Я не была детективом, в деле с мисс Хигстон мне скорее везло. И Костелло представлял опасность, забывать о которой было глупо.

— Я сменю личность через два дня.

— Или раньше, если тебе будет угрожать смертельная опасность.

— Договорились. Можешь рассказать о чтениях Кирлинга?

— Тема вечера – восточные сказки. Чтения будут совмещены с угощением экзотическими блюдами и тематическим балом. Среди знати это вызвало немалый ажиотаж, в библиотеке соберется весь бомонд столицы. Вход стоит сто серебряных монет.

Я в изумлении подняла голову. Сумма значительная, даже для такого известного писателя.

— Это мало кого остановило, — верно истолковала мое молчание аббатиса. — Все слишком увлечены подбором костюмов. Я приготовила для тебя платье в стиле джинна, что исполняет желания. Но оно открытое, а ты вся в синяках.

— Ничего, с чем не справилась бы отличная косметика.

Рынок был полон средств, что надежно скрывали синяки. С болью от ушибов они справлялись хуже.

Платье было откровенным, с разрезом до бедра и глубоким вырезом у груди. Еще и расшито золотой нитью. Аббатиса, закреплявшая украшение из веток в волосах, уверила меня, что это далеко не самый скандальный вариант.

Я отправила сообщение в участок, что Генри Уилсон слег с лихорадкой и пару дней не сможет работать. Взяла ридикюль со всем необходимым и села в приготовленный автомобиль.

— Диковинки с востока, привезенные сэром Кирлингом: есть ли среди них настоящий джинн? Сбор средств поможет Востоку или самому Кирлингу? Новый закон о нравственности: в безопасности ли молодые люди?

Мальчишка-газетчик шустро бегал по площади, раздавая свежие выпуски газеты, но скрылся в переулках прежде, чем я успела окликнуть его.

Королевская библиотека этим вечером сверкала, точно алмаз. Аббатиса не обманула: мое платье не выделялось. Многие дамы и вовсе были одеты в легкий шифон, а некоторые – немыслимо! – в шаровары.

Служащий у входа посмотрел на меня с сомнением, взглядом ища моего сопровождающего. Но стоило мне заплатить за вход, как его интерес пропал.

Внутри дурманящее пахло необычными ароматами. Цитрусы, что-то острое и горькое, и тут же – сладкое. Столы ломились от незнакомых закусок и напитков. В ожидании начала играла легкая музыка. Гостей с титулами объявляли, и стоило появиться какому-нибудь лорду или пэру, как все старались подойти и поздороваться, в надежде завести знакомство. Я взяла с подноса вино. Оно оказалось пряным и горячим. Следовало подождать, когда начнется танцевальная часть вечера, тогда легко будет незаметно ускользнуть.

Кто-то из вновь прибывших вызвал ажиотаж. В зале зашептались. Дворецкий прочистил горло и громко объявил:

— Сэр Уильям Костелло и леди Генриетта Балкли.

Я выронила бокал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

5.2

Она была похожа на Бель. Белокурые локоны, зеленые глаза, миниатюрная фигура, что рядом с Костелло казалась хрупкой. И все же она не была так красива, как моя сестра. И совсем не напоминала меня.

Вокруг них уже столпились жадные до новых сплетен аристократы. Девушка мило краснела в ответ на вопросы и прижималась ближе к Костелло.

— С вами все в порядке?

Я моргнула, словно очнувшись ото сна. Рядом стоял официант с вежливой улыбкой.

— Да. Простите.

Я постаралась скрыться в глубине зала, ближе к книжным полкам. Тут освещение было слабым. Свет почти погас, оставив освещенной только сцену. Начались чтения.

Я не могла сдвинуться с места. Мой взгляд невольно возвращался к паре из моих кошмаров. Чего Костелло планировал добиться? Родовые печати были у меня. Простая проверка магией крови подтвердила бы, что девушка, повиснувшая на локте Костелло не имеет к роду Балкли никакого отношения. Не мог же он одной лишь силой воли заставить Парламент принять самозванку?

Живот скрутило от дурного предчувствия.

Все думали, что леди Балкли мертва, и с нетерпением ждали истечения отведенного законом срока, чтобы своими жадными руками разграбить мое имущество. Костелло дал им повод сделать это раньше, согласись они закрыть глаза на то, что леди-то не настоящая.

Я могла объявиться и прекратить этот фарс. Но тогда немедленное замужество станет неизбежным.

Я вновь чувствовала себя, как маленькая беспомощная девочка. Меня загнали в угол. Лишили всех фигур прежде, чем я поняла, что партия началась. Чем больше я безуспешно пыталась найти выход, лазейку, хоть какую-то надежду, тем сильнее во мне разгорался гнев.

Как он посмел?!

Страстно хотелось взять еще один бокал и бросить Костелло в лицо.

От мыслей о публичном скандале меня отвлек чужой разговор. Кто-то еще нашел мое укрытие и перешептывался рядом. Услышав свое имя, я замерла и прислушалась.

— ... если она настоящая?

— Тогда вы проиграли. Барон будет рад приять в семью Балкли. Тогда для вас получить титул станет невозможным.

Я присмотрелась. В слабом освещении черты лиц говорящих были плохо видны, но я догадывалась, кем являлся один из них.

— Нужно заставить общество сомневаться. Мы выиграем время и сможем выяснить, настоящая ли это леди Балкли. Если нет – устроим настолько публичный скандал, чтоб мой дорогой кузен даже не думал провернуть подобную аферу еще раз.

— Я могу помочь вам в этом вопросе, — встряла я в их разговор.

Мужчины резко развернулись. Я сразу поняла, кто из них родственник Костелло. Фамильное сходство было поразительным: тот же высокий рост и густые волосы, те же карие глаза и волевой подбородок. Но и различия были заметны: будто современный студент сделал неумелую копию с шедевра Средних Веков.

От этого я лишь сильнее разозлилась.

— Кто вы?

— Я имела честь быть знакомой с обеими леди Балкли. Эта мисс, — я кивнула в сторону спутницы Костелло, — похожа на старшую сестру, Элизабет. Младшая не была блондинкой и не имела столь красивых изумрудных глаз.

— Не слишком ли много знающих леди Балкли на одном вечере? — подозрительно спросил спутник кузена Костелло.

— Я не прошу вас верить мне. Только выслушать. Если я лгу, тщательное расследование это выявит. Если мои слова окажутся правдой, разве это не поможет вам?

Мужчины переглянулись и кивнули друг другу.

— Передай леди Грей, что я вынужден отдать один танец другой леди. Но все остальные танцы вечера будут принадлежать ей.

Он протянул мне руку, и я посмотрела на нее с непониманием.

— Я пришел на вечер с дамой, с которой намерен обручиться. Невозможно, чтобы меня застали в темном углу с другой, — нетерпеливо объяснил он.

Я оглянулась по сторонам: чтения закончились. Пары, смеясь, кружились по залу. Я неуверенно вложила свою руку в ладонь мужчины, размышляя, что могу ему рассказать.

Об обучении в церковной школе? Нет, это выведет их на аббатиссу Карлайл. О наших с сестрой гувернантках? Обе могли легко опознать меня, и потому сейчас счастливо жили в других странах со своими семьями.

Мы прошли мимо столов с экзотическими закусками, где юная мисс, притворяющаяся мной, с удовольствием вкушала разные блюда. Я сразу поняла, что могу рассказать.

— Кто вы и почему помогаете мне? — потребовал ответа этот Костелло, стоило нам начать танец. Слава богам и духам, танец был фигурным, и не требовал близкого контакта.

— Вам обязательно знать ответ, если проверить мои слова будет легко?

— Похоже на ловушку моего дорогого кузена.

— Я никогда не буду работать на этого негодяя! Убеждать вас в чем-либо не моя задача. Леди Генриетта Балкли не переносит орехи. В шесть она едва не задохнулась, попробовав медовый пряник с ними. Об этом инциденте есть медицинские записи.

Кажется, этот Костелло был удивлен, что я на самом деле рассказала что-то полезное. Следовало заканчивать со светскими беседами. Я и так задержалась. Неизвестно, сколько времени займет поиск нужного ритуала в книгах.

На очередном повороте я почувствовала, как волоски на моей шее встали дыбом. За мной наблюдали. Уильям Костелло разговаривал с несколькими мужчинами, но его взгляд неотрывно следовал за нами. Стоило мелодии закончиться, как он распрощался с мужчинами и подошел к нам.

— Питер, несказанно рад тебя видеть этим вечером. Леди Грей не огорчена, что ты променял ее на другую?

— Уильям, уверяю, радость не взаимна. Знаю, тебе концепт доверия не знаком, но мы с леди Грей успешно им пользуемся.

— Мисс Уилсон, вы сегодня выглядите великолепно.

Костелло проигнорировал колкость кузена. Он окинул меня довольным взглядом с головы до пят, и я особо остро ощутила, насколько отрытым было мое платье. Если он решил устроить сцену посреди библиотеки, я с радостью подыграю. Я все еще была зла, и желание унизить Костелло и заставить его чувствовать беспомощность, затмевало разум. Я лихорадочно ждала, с чего он начнет: угрозы? Шантаж?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Могу я пригласить вас на танец?

Что?!

5.3

Ни один мужчина раньше не вызывал у меня столько эмоций одновременно. Желания наступить ему шпилькой на ногу; на весь зал объявить, что его спутница – подделка; рассказать его кузену все о моей жизни, чтобы только он мог использовать это против Костелло разрывали меня на части.

Я едва могла сдерживать себя. Костелло продолжал смотреть на меня и улыбаться.

Питер нервно перевел взгляд с кузена на меня.

— Вы знакомы?

— Сэр Уильям видимо спутал меня с кем-то. Мое имя не Уилсон.

Я развернулась к Питеру, игнорируя Костелло.

— Благодарю вас за танец. Если вам еще понадобиться моя помощь в интересующем вас вопросе – обращайтесь. Я с радостью окажу вам услугу.

Питер сжал мою ладонь и кивнул. Он явно хотел узнать больше и немедленно, но не перед кузеном. К нам шла юная леди Грей, и Питер откланялся, оставив меня наедине с Костелло.

— Интересные у вас знакомства.

— Не более, чем у вас.

Я невольно посмотрела в сторону поддельной леди Балкли и тут же об этом пожалела. Не стоило наводить Костелло на мысль, что я знала об афере.

— Будьте осторожны с Питером. Он опасен.

И как только у Костелло язык поворачивался называть кого-то опасным?!

Заиграла музыка, и Костелло протянул мне руку, чуть поклонившись. Я закатила глаза.

— Я не хочу заставлять леди Балкли ревновать, — извинилась я, отказываясь.

Костелло тихо рассмеялся. Я ушла, оставив его в центре зала. Он не пытался меня остановить.

Я вышла на балкон, надеясь освежить голову. Близилась полночь, но вечер только набирал обороты. Рекой лилось шампанское, гости танцевали и смеялись. Никто не думал расходиться, чтобы позволить мне спокойно прокрасться на этаж выше, где хранились книги о ритуалах. Рядом с лестницами стояла охрана, не отвлекавшаяся на шум праздника. Они разворачивали любопытных посетителей, не позволяя им пройти на этаж выше.

Я облокотилась на перила, грустно посмотрев влево. Почему всегда приходилось выбирать сложный путь? Вздохнув, я осмотрелась. Убедившись, что никто на меня не смотрит, сняла обувь, подвязала платье, и перелезла через перила на карниз. Он не был широким, но если ставить ноги одну за другой, схватившись за выступающий из стены орнамент, то я могла медленно передвигаться. Я ступала осторожно. Сначала пробовала ногой крепость карниза. Выдержит ли? В одном месте кладка просела, и я замерла, что есть силы вцепившись в скоцию колонны. Сердце билось как бешеное. Я совсем не чувствовала холода.

Прошла вечность, прежде чем я достигла окон лестничного пролета. Я осторожно отстегнула отмычку от подвязки. Окно поддалось легко. Подтянувшись, я только схватилась за подоконник, как камень, на котором я стояла, упал. Руки проскользили. Я всем телом ударилась о стену, невольно застонав от боли.

Я закусила губу, стараясь подтянуться. Но в руках не хватало силы. Я чувствовала, как медленно мои пальцы скользят с подоконника. Я лихорадочно осматривалась, прикидывая, смогу ли перехватиться за карниз, чтоб снизить высоту падения. Судя по ноющей боли в руках, это было маловероятно. Но сдаваться я не собиралась.

Я выдохнула, готовясь отпустить руки, когда меня схватили и втащили в окно библиотеки. Помощник Костелло смотрел на меня спокойно и не задавал никаких вопросов, словно вытаскивать девиц с карниза было для него рабочей рутиной.

Неловкая пауза затянулась. Я не могла задать ни одного вопроса, который тут же не был бы обращен в мою сторону. Мы оба находились на закрытой для посещения территории, но только один из нас залез туда через окно.

Промелькнула безумная мимолетная надежда, что он просто развернутся и уйдет. Наверняка же каждый день наблюдал преступления, какая разница, одним больше, одним меньше? Но мой визави протянул мне мою обувь, и я поняла, что он тут не случайно.

— Вы следите за мной?

— Костелло приказал помочь вам с поиском ритуал. Вы ведь за этим здесь? Хотя я позволил себе легкую экстравагантность и воспользовался лестницей, а не межэтажным карнизом.

Прекрасно! Вечер исследований в компании человека, что насмехался надо мной, приводил в уныние.

— Я благодарна вам за помощь, но дальше справлюсь сама.

Он не стал спорить, просто молча пошел за мной. Дойдя до закрытых секций, я приложила к выемке в двери перстень деда. Он был чтецом на государственной службе и имел полный доступ к архивам. Предполагалось, что перстни после отстранения от службы должны забрать, но после переворота творилась такая неразбериха, что про дедушкин просто забыли.

Я нажала на ручку и толкнула дверь. Та не открылась. Я попробовала еще пару раз и раздосадовано посмотрела на перстень. В дедушкино время они не умели отключать их удаленно! Помощник Костелло стоял за моей спиной, без интереса наблюдая за моими безуспешными попытками попасть внутрь.

Я подумала о Мэри, и, проглотив гордость, попросила:

— Я ошиблась. Могли бы вы мне помочь?

Он кивнул и открыл вход. И следующий. И даже тот, доступ к которому был лишь у короткого списка лиц.

Было ли что-то в этой стране недоступным Костелло?

Я направилась к секции с томами, посвященными ритуалам, когда сзади раздались выстрелы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

5.4

— Не двигайтесь! — рявкнул помощник Костелло. — Это иллюзия. В нас не стреляют. Смотрите.

Он прикоснулся к моноклю. Тот полыхнул светом, и под моими ногами начали проступать очертания магической печати. Носком туфли я касалась внешнего ее круга.

— Что это?

Помощник присел, рассматривая рисунок печати.

— Умно. Последовательность случайностей. Стоило заступить за вторую линию – опоры шкафов бы подломились, упав на подошедшего.

Я со страхом посмотрела на толстые фолианты. Тут и одним убить можно было.

— И заклинание огня в центре.

Следующие десять минут он потратил на разворот печати. Когда ее контуры, наконец, разошлись, печать зловеще мигнула фиолетовым и исчезла.

— Приступим? — спросил он, поднявшись.

Я кивнула. Теперь я не сомневалась, что мы найдем тут ответы.

Часть книг имела предметные указатели, и я сразу отметала те, что не подходили. В фолиантах старее приходилось добираться до описания самого ритуала, чтобы понять, подходит ли он под наш. За часы, что мы просидели над книгами, моя уверенность в том, что я вот-вот получу ответ поблекла.

Тут было очень много книг.

Через пару часов строки в книгах начали расплываться, и мне приходилось перечитывать их дважды. От усталости и холода тянуло в сон. Я настолько отвлеклась, что не сразу заметила, как перестала мерзнуть. Мои плечи укрывал расшитый золотом мужской кафтан.

— Перекусите, — Костелло, успевший появиться, пока я отвлеклась, поставил рядом поднос с ароматным кофе и сладостями. — Это вас взбодрит.

Кофе пах маняще и обещал прогнать усталость и сонливость лучше, чем магия. Я нахмурилась, не понимая, что Костелло задумал в этот раз.

— Тут нет подвоха. И вы, и я хотим найти мисс Хигстон, пусть и по разным причинам. Еда – не подкуп и не ловушка.

Пока я раздумывала, Костелло сел с нами за стол, открыв новый фолиант. Он углубился в него, не обращая на меня внимания. Решившись, я отпила кофе. По телу разлилось приятное тепло.

Мы перебирали книгу за книгой, но не приближались к ответу. Не было кровавых жертвоприношений - значит, свечник не пытался изменить основные законы природы. Успокаивающие травы использовались в каждом втором ритуале. Зеркало наводило на мысли о душе, или вратах, или двойственности, но использовалось не многим реже трав.

Четвертый элемент был нам не знаком, а третьим могла быть музыка или слоновая кость, или же шкатулка и вовсе была символом тайны, сокрытия драгоценного. Круг из пепла был хорошей зацепкой, но за часы, что мы просидели над книгами, я встретила его упоминание лишь в двух ритуалах.

Помощник Костелло – Роберт, отправился за новыми книгами. Почувствовав на себе тяжелый взгляд Костелло, я поинтересовалась:

— Почему вы так пристально меня рассматриваете?

— Я отвлекся от вас на пару минут, а вы успели заняться экстремальным скалолазаньем и едва не попались в ловушку, что могла сжечь вас вместе с книгами. Я нахожу странным, что вы без оглядки рискуете собой ради мисс Хигстон. Неужели настолько не цените свою жизнь?

— Нет ничего странного в желании помочь девушке, попавшей в беду. Вы тоже ищете Мэри.

— Из-за одолжения. И чтобы переловить наглых крыс, не более. Но вы другое дело, Уилсон. Вы потратили года, водя за нос всех вокруг. А теперь рискуете, не обращаете внимание на покрытое синяками тело, на людей, что охотятся на вас.

Он замолчал, анализируя меня, словно пытался найти ответы на все мои тайны одой только логикой. А затем спросил:

— Кем была девушка, которую вы так и не смогли спасти?

Меня словно молнией ударило. Вспомнилась Бель в наш последний разговор. Я умоляла ее переехать обратно в поместье. Сбежать от мужа. Предать огласке происходящее. А она отвечала, что все хорошо. Что это был трудный период, и вскоре в их семье все наладиться. Глаза ее были совсем пустыми, и я не могла в них смотреть. Я тогда так на нее рассердилась. Убежала, оскорбив, не попрощавшись. Оставила ее наедине с ее бедой.

А потом Бель умерла.

Костелло протянул мне платок. Я не заметила свои слезы, не заметила, как близко он подошел.

— Желание спасти кого-то благородно, — начал он, и я еще никогда не слышала его голос таким мягким. — Но только пока вы не используете его как способ наказать себя за ошибки прошлого, Уилсон. Сколько бы боли вы себе не причиняли, как бы безрассудно не относились к собственной жизни, вы не измените истину: вы не смогли помочь девушке из вашего прошлого. Смиритесь.

— Вы не знаете, о чем говорите, — прошептала я, сжимая его платок.

— Думаете?

Я посмотрела на Костелло, и словно увидела впервые. Без своей вечной усмешки он выглядел иначе. Уставшим мужчиной, что многое повидал. Что многих не спас. Я ведь на самом деле ничего о нем не знала. Но сейчас, смотря ему в глаза, я видела в них знакомую боль от потери близкого человека. Вина в его взгляде мне тоже была хорошо знакома.

В самый темный час ночи мужчина, который недавно вызывал во мне лишь гнев, теперь утешал меня. Наивно, но я чувствовала, будто он понимал мою боль. Такое и во сне не присниться.

Сон!

Я вскочила, едва не опрокинув стул.

— Кажется, я нашла ответ.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

5.5

Я спешно шла сквозь открытую часть библиотеки. Поэтика, история, и, наконец, мифология. Я пробежала глазами по корешкам, выбирая нужный период. Просмотрела оглавление, открыла, и тут же мои глаза выхватили из текста слова: «...и символом его являются сдвоенные врата: ворота из слоновой кости для лживых снов и роговые ворота для снов истинных». Мое сердце пропустило удар.

— Поделитесь с отстающими, что в энциклопедии о древнем мире заставило вас так безумно улыбаться?

— Мы не там искали! Это был не ритуал, а призыв! — не глядя, я протянула Костелло книгу. Как я не догадалась раньше, дедушка же рассказывал о подобном? Слоновая кость и что-то из рога нужны были для призыва. Зеркало использовали как врата из одного мира в другой. Травы для Мэри – чтобы не проснулась от давящей чужеродной магии. Круг из пепла, что бы призванное не вырвалось в наш мир.

— Морфей? — голос Костелло был полон сомнений.

— О нем достаточно упоминаний, — сразу начала оправдываться я, и тут же себя одернула. Идея была безумной, но теоретически возможной.

— В средневековых поэмах.

— Считалось, что их автор был сильнейшим магом. Единственным, кто смог призвать Морфея.

Я развернулась, оказавшись нос к носу с Костелло.

— Наложение призыва на ритуал равносильно самоубийству. Чтобы откалибровать два сильнейших магических действа нужен не один век. Малейшая ошибка – и маг-контрактник окажется за пределами этого мироздания. Ради чего стоит так рисковать?

— Морфей властвует лишь над снами, — этого я тоже не могла понять.

— Вы говорили об этом: невеста находится на границе двух миров, ритуально умирая. Сну невесты издревле приписывали магические свойства. Что, если можно его извлечь?

От открывшихся возможностей голова закружилась.

— Потенциал такого артефакта будет огромен, — прошептала я.

Костелло с восторгом смотрел на меня.

— Вы удивительны.

— Это лишь догадка. Я могу ошибаться, — в горле пересохло.

Костелло опять стоял слишком близко. Я зажмурилась, пытаясь справиться с эмоциями.

— Думаете, я не знаю, что вы делаете? Не удалось запугать меня, пытаетесь сбить с толку, делая вид, что проявляете интерес?

— И как, — он улыбнулся, вновь став похожим на хищника. Мое тело отозвалось дрожью. — Работает?

Работало. Он был красив. Одобрение в его глазах, восхищение, отзывались во мне. Хотелось совершать безумства, только чтобы он и дальше смотрел на меня так же пристально. Я нервно облазала губы, и его взгляд метнулся к моим губам.

С тихим ужасом я поняла, что желала его. Этого властного мужчину, что находил меня интересной. Не мое имя, не мое состояние, а меня. Девушку, что ежедневно лгала всем. У которой почти не было магии, не было будущего. Я всегда знала, что никто не увидит Генриетту за леди Балкли, с ее идеями, замашками, мыслями. Между мной и любым мужчиной всегда стояли мои имя и титул.

Костелло был ужасным: преступник, не считавшийся с правилами общества и морали. Обманщик, что использовал аферы, желая завладеть тем, что ему не принадлежало. Но стоя рядом с ним в тишине ночной библиотеке, все эти причины теряли свою важность. Мы оба были лжецами. Оба разделяли боль потери и беспомощности.

Это всего лишь влечение.

Так почему я не могла поддаться?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

5.6

С моим телом творилось неладное. Сердечный ритм сбился. Легкие жгло, и я поняла, что засмотревшись, забыла дышать. Костелло был так близко. Стоило лишь протянуть руку. Я знала, какой будет близость. Пусть и была неопытна, но рассказы сестры и работа в полиции не оставила мне иллюзий. Мужчин лишь берут то, что желают. Повезет, если ты сама желаешь в ответ. Так откуда это желание?

Костелло не двигался. Наблюдал, как я веду борьбу с собой, и молчал, наслаждаясь каждым моментом. Ждал, что я сдамся. Первой сделаю шаг и позже не смогу упрекнуть его ни в чем.

Мои мысли и тело словно перестали быть одним целым. Тело жаждало тепла. От Костелло так приятно пахло древесным ароматом, перемешавшимся с экзотическими специями. Хотелось уткнуться в его шею, вдохнув поглубже. Ощутить на себе руки мужчины, что не пытался меня убить. Посмотреть, как долго он сможет владеть собой, если я расшнурую свое платье и позволю ему медленно сползти с груди.

Я почти могла ощущать его, это будущее в одном движении от меня. Я бы даже насладилась мгновеньями, когда Костелло потеряет контроль в темноте и тишине библиотеки.

«Но стоит взойти солнцу, моя дорогая Генриетта, и я не чувствую ничего, кроме стыда и сожалений».

У этой связи не было будущего.

Я сжала ладонь так сильно, что ноги до крови впились в мягкую кожу.

— Нам нужно вернуться к описанию ритуалов и поговорить с Робертом.

Я смогла сказать это ровным голосом, пусть он немного прерывался.

Костелло вновь окинул меня нарочито медленным взглядом. Я ощущала ярко, как будто к моему телу прикасались его руки. И что хуже: я жаждала, чтоб этот взгляд задержался на мне подольше.

Костелло прикрыл глаза и отступил.

— Тогда поспешим.

Я осталась одна в зале. Думала он станет давить. Я была уверена, что отказ обернется безобразной сценой. А Костелло просто ушел. Сбросив с себя оцепенение, я отправилась следом.

Роберт к моей идее отнесся со скептицизмом, хотя и отправился за новым книгами. Я вернулась к описанию ритуалов с пеплом. Роберт опять оставил нас наедине, но Костелло углубился в исследования, будто сцены в другом зале и не было вовсе. Я же отвлекалась. Текст приходилось перечитывать не из-за усталости.

Роберт прекратил мои муки, вернувшись с древними томами по описанию магических контрактов. .

— Как я и думал, — он повернул книгу в нам, показывая на текст, на который опирался. Костелло прочитал и нахмурился. Я просто хмурилась, потому что в моем образовании уроков по древнему языку не было. — В основе контракта всегда лежит сила мага. Правила устанавливаются при первом призыве, и после нарушить их не может ни маг, ни призываемый конструкт. Обычно это не составляет проблемы, ведь у конструктов нет сознания, лишь вложенная магом цель. Но если мы говорим о сущности вроде Морфея, то все становится сложнее. Он будет призван, пока все обговоренные условия не выполнятся.

— Значит, они оба застряли в призыве? —уточнила я, потеряв интерес к непонятным письменам. — Но он смог призвать псов, что гнались за мной. И точно отлучался с места призыва.

— Наблюдать за ритуалом необязательно. Псов же мог призвать и другой маг.

— Другой? — я поежилась от внезапного холода.

— Вы думали, как он один достал бочки с порохом?

— Купил?

Разве не так достают все? Почему так Костелло смотрел на меня? Ему не хуже меня было известно, что можно получить все, если у тебя есть деньги. Конечно, обычно мы по разные стороны этой сделки, но все же, к чему прикидываться удивленным?

— Что-то пошло не так с ритуалом. И вместо того, чтобы убить Хигстон, он взял ее с собой. Значит, ее жизнь важна. И он готов пойти на все: пожертвовать анонимностью, рисковать судебным преследованием и неприятностями со мной, лишь бы не оказаться виновным в нарушении условий контракта. Так почему не провести его вновь? У него уже была пара ночей для этого.

О чем мог быть этот контракт? Я не представляла его целей, но точно могла сказать одно:

— Все призывы, о которых мы знаем, проведены в ночь накануне бракосочетания.

— Лудстон перенес свадьбу на неопределенный срок, — добавил Костелло. — Поэтому они не могут закончить призыв.

— Тогда он ждет, когда Хигстон умрет сама, как Торлинг — как само собой разумеющееся, заключил Роберт. — Смерть - это естественный процесс, против него не может возражать ни одна сущность.

— Кроме людей, — мрачно возразил Костелло, и я согласно кивнула. Всю историю люди только и делали, что всеми силами сопротивлялись смерти.

— Идет третий день, как Хигстон пропала. Хрупкая девушка не выдержит долго без еды и воды. Возможно, она уже мертва.

— Не стоит недооценивать девушек, — возразила я, не желая думать, что не смогла спасти и Мэри.

— Я начинаю это понимать, — Костелло бросил на меня нечитаемый взгляд, и резко отвела взгляд.

— Пока не обнаружили тело и не прошло больше пяти дней, будем считать, что Мэри жива. Три дня она способна продержаться за счет своего организма, и еще на два может хватить ее магии. Значит, Морфей сейчас призван. Каждый день его нахождения тут иссушает магию свечника. После магии призванный будет питаться жизненной силой. Если свечник умрет раньше Мэри, мы получим то, о чем не слушали со времен древнего мира и средних веков: полумифическое существо, что свободно ходит среди смертных.

Я попыталась представить себе масштаб этой катастрофы и не смогла. Для смертных такое добром не заканчивалось.

— Тогда приступим, — приказал Костелло Роберту. Оба встали из-за стола, собираясь. Роберт кивнул в мою сторону и Костелло остановился.

— Опять думаете приказать мне не лезть в это дело? — я тоже поднялась, на всякий случай вооружившись тяжелым фолиантом. А что, дедушка всегда говорил, что книга может быть оружием!

— Нет.

Я едва не уронила книгу от удивления.

— Вы доказали, что недооценивать вас глупо, что вы не успокоитесь, пока не найдете Мэри или пока не умрете пытаясь. Это бессмысленная трата ресурсов. Предлагаю отныне искать свечника и Хигстон вместе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он протянул мне руку. Как равной.

— Работать с известным преступником? — спросила я внезапно севшим голосом.

— Предполагаемым. Вы же понимаете, что нет ни одного доказательства, иначе меня давно бы посадили.

Я протянула руку ему в ответ и он крепко сжал мою ладонь, задержав руку чуть дольше, чем следовало.

— Хорошо, — согласилась я. — Давайте спасем Мэри вместе.

Тьма за окном медленно рассеивалась солнцем, что скоро должно было взойти.

5.7

Фальшивая маркиза Балкли была идеей Роберта. Полузаброшенный маркизат на границе страны без наследников мужского пола оказался лакомой добычей. Старшая наследница и ее муж были мертвы, младшая – восемь лет как пропала без вести после скандала с ее женихом. По показаниям свидетелей ссора была столь эмоциональной, что живой Генриетту Балкли найти не надеялись.

Последний маркиз Балкли умер десять лет назад, вскоре после смерти старшей внучки. Он был отменным магом-чтецом, но не участвовал в политической жизни страны более полувека, предпочитая людям книги и свои исследования. Это, как и быстро согласие сотрудничать с новым правительством, позволили маркизу сохранить земли и титул после переворота.

Когда вторая внучка, ставшая на тот момент единственной наследницей, пропала, ее особо и не искали. Семья жениха тратила состояние на поиски и детективов, даже пытались через суд приравнять помолвку к совершенному брака, но все впустую. Пэры и лорды быстро смекнули, что могут получить себе часть земель, останься наследница ненайденной до ее тридцатилетия. Расследование всячески тормозили.

Уильям знал людей, которые и болонку готовы были признать маркизой Балкли, в обмен на пару алмазных рудников.

Роберт нашел сироту Мэгги, что походила на Элизабет Балкли. Предложил денег и осмотрительно заставил подписать контракт кровью. Девушка не могла предать их. Она была красива, скромна, умела вести светскую беседу и молчать, когда требовалось.

Она была идеальна. Уильям едва сдерживался, чтобы не начать зевать.

Светские рауты были необходимы для его публичного образа делового человека. Но одни и те же неискренние разговоры, улыбки, заискивания и заигрывания вызывали глухую тоску и раздражение.

Мэгги оказалась в центре общественного внимания и справлялась с ним. Маркиза Балкли интересовала всех, пока пристальным вниманием не завладела танцующая пара. Питер, его докучливый кузен, танцевал с удивительной красавицей в волнующем платье. Не удивительно, что от нее не могли отвезти взгляд. Прошла минута, прежде чем Уильям сообразил, что партнером Питера была Уилсон.

Ха. Он и не замечал, что Уилсон красива.

Уилсон, сосредоточенно что-то рассказывающая Питеру, не видела, сколько жадных взглядов на нее устремлено.

Стоило музыке закончиться, как несколько мужчин с нетерпением двинулись в ее сторону. Уильям успел первым.

Уилсон прожигала его взглядом, полным освежающих злости и раздражения. Она раскраснелась, глаза ее сверкали. Будь в Уилсон хоть немногим больше магии, фужеры рядом с ней наверняка бы разбились под давлением ее эмоций.

Ее злость завораживала. Хотелось узнать, сколько еще можно давить, прежде чем она сбросит с себя маску леди и станет девицей, что без стыда носила брюки и без оглядки влезала в драки.

Уильям был уязвлен ее отказом танцевать. Неприятная улыбка Питера еще больше испортила настроение.

— Следи за ней, — приказал он Роберту. — И пусть приставленный к Питеру человек расскажет, о чем кузен беседовал с Уилсон.

Через какое-то время Уильям краем глаза он увидел, как Уилсон перелезает через перила балкона. Роберт стоял, точно вкопанный, с полным недоумением наблюдая за ней. Потом мученически вздохнул и отправился за Уилсон. Уильям рассмеялся.

Мэгги, что-то рассказывающая ему, потупила взгляд и раскраснелась. Следовало уходить.

Они были у машины, когда Уильям почувствовал, как его карманные часы раскалились. Стекло, близнец того, что было установлено в монокль Роберта, помутнело. Сообщение было коротким. Уильям дважды перечитал его, изумленный. Как одна девушка могла привлекать столько неприятностей? Иллюзия, кинетическая сила и возможный пожар? Похоже, Роберт и Уилсон веселились вовсю.

— Отвезите леди Балкли обратно, — приказал он своим людям.

Уильям поспешил в закрытый архив. Стража кивнула ему, разрешая пройти. Магия места впилась в него и, узнав, пропустила.

Уилсон сосредоточенно читала. Оставаясь в тени, Уильям наблюдал за ней. Локоны не скрывали изящные оголенные плечи или тонкую шею. Хотелось прикоснуться к этой шее губами. Уильям был уверен, что от злости Уилсон способна укусить его. Эта мысль заводила еще сильнее.

Уильям не был чужд похоти и желанию обладать женщиной. Даже самые яркие наскучивали, стоило насладиться ими. Но Уилсон веселила его. Удивляла. Дразнила своей тайной.

Все это было так не вовремя. Стоило уйти.

Уилсон поежилась от холода, и Уильям шагнул вперед.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

5.8

С каждой отложенной книгой Уилсон все яростнее переворачивала страницы. То, как отчаянно Уилсон боролась за Хигстон, выдавало ее с головой. Любовь к ближнему и сострадание не могли заставить забыть о собственной безопасности. Уильям знал движущую силу этого лихорадочного поиска. Он тоже был знаком с отчаяньем.

- Кем была девушка, которую вы так и не смогли спасти?

Уилсон побледнела, вцепилась в кафтан и задрожала.

Уильям открыл новую книгу, скрывая триумф. Попадание. Как же разыграть этот внезапный козырь? Раззадорить ее злость? Но Уилсон не злилась. Она вообще не поняла, что раскрыла что-то важное. Ее взгляд был где-то далеко, застряв в трагедии прошлого.

Отвратительно. Словно в зеркало смотрелся.

Она не поверит в пустые слова утешения, а играть с ней в таком состоянии скучно. Тогда Уильям сделал то, чего от себя не ожидал — сказал правду.

И тут же сам едва не рассмеялся. Смешно. Советовать кому-то смириться, когда для него это смирение оказалось невозможным. Он был отравлен жаждой мести, очарован ее смертоносностью. Но Уилсон еще могла спастись.

Уилсон смотрела на него, распахнув глаза. Может, и правда услышала. Уильям надеялся, что она не сломается под гнетом мыслей, что могла бы сделать большее. Заметить раньше. Обращать чуть больше внимание. Они же были семьей.

Уилсон вскочила, едва не ударив его, и понеслась в открытую часть библиотеки, бормоча что-то про сны.

Уильям облокотился на неудобный стул и прикрыл глаза. Ему казалось у них тут был момент единения и взаимопонимания.

Идея Уилсон была безумной. Такая сложность, такой риск, и ради чего? Уильям зацепился за эту мысль. Если посмотреть на это с деловой стороны, во что можно оценить собственную жизнь?

- Что, если сон можно извлечь?

- Потенциал такого артефакта огромен.

Сны — особый вид реальности. Столь яркие чувства, что оставляют тебя, стоит проснуться. Если чужие сны можно использовать, то их потенциал безграничен:самые радостные моменты, которые ты можешь переживать вновь и вновь. И самые страшные кошмары для твоих врагов.

Знай он, что такой товар есть на рынке, Уильям бы многое отдал, чтоб его получить. И у покупателя свечника было достаточно связей и денег, чтобы раздобыть порох. Как бы дико не звучала идея Уилсон, напрямую ей пока ничего не противоречило.

Интересно, как она пришла к этой мысли? Иногда Уилсон будто не понимала, что делает или рассуждает о невозможном, будто не чувствовала грань, за которую другие люди и смотреть бы не стали. Ни он, ни Роберт, точно не заглянули бы в

энциклопедии

.

Уильям всегда ценил компетентных людей. Но первый раз столкнулся с тем, что компетентность возбуждала. Это обескураживало.

Как и то, что Уилсон сама заговорила о соблазнении.

Ее глаза сияли. Это было бы так легко. Ее платье было создано для привлечения внимания к изгибам ее тела. Можно было положить руку ей на бедро и чуть опустить до рискового разреза платья. Прикоснуться к голой коже. Притянуть к себе, почувствовав ее грудь. Как Уилсон отреагирует? Будет злиться? Или проиграет бой самой себе, и потянется за поцелуем?

Уильям не сомневался, что Уилсон будет страстной. Было так легко протянуть руку и скинуть с нее кафтан. Разорвать платье, что соблазнило стольких мужчин и взять ее прямо тут, у книжных полок со скучными историями о прошлом, среди которых она умудрилась найти зацепку.

Но Уилсон должна была сделать первый шаг. Тогда победа будет сладка.

Уилсон отказала и Уильям отступил.

Он не был мазохистом, и не остался рассматривать ее в темноте библиотеки, а сразу ушел.

Уильям углубился в книги, слушая спор Роберта и Уилсон, когда она вновь оговорилась.

Уилсон работала в полиции, и не могла не знать, что оборот пороха строго регулируется. И все равно считала, что деньги решат этот вопрос. Она была права. Деньги, а точнее много-много денег могли решить этот вопрос. Она не боялась потерять окулус, нашла платье и деньги для вечера, и считала покупку пороха обыденностью. Какими же деньгами она обладала на самом деле?

И где их прятала?

Уилсон напряглась, решив, что он вновь прикажет ей не лезть в это дело. Уильям умел учиться на ошибках. Сотрудничать с Уилсон, держа ее рядом, было продуктивнее, чем переживать, не убил ли ее свечник в темном переулке. И если работая бок о бок с ним над таким достойным делом, как спасение девушки, Уилсон забудется и начнет доверять ему, раскроется... Что ж.

Как ни посмотри, у него на руках собирались выигрышные карты.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

6.1

— Выбирай.

Я ойкнула, проскользила по дну, и погрузилась с головой под воду. Вынырнув, я вытерла пену с лица и возмущенно посмотрела на бесцеремонно ворвавшуюся в ванную комнату женщину.

Аббатиса Карлайл кинула бумаги на скамью рядом с ванной. Пара документов упали в ванную и медленно погружались в белую пену. С них на меня смотрели фотокарточки мужчин и исписанные аккуратным почерком листы с информацией о них.

— Может этот разговор подождать, пока я закончу? — я вытащила документы из воды и положила на скамью.

— Ты мне скажи, — аббатиса устроилась на деревянном стуле у двери и уходить явно не собиралась. — Это ты вернулась утром с двумя бандитами, что, как тренированные собачки, караулят у монастыря. И это ты меня старательно избегаешь.

Аббатиса была права, но признаваться в этом я не собиралась. Не представляла, как ей рассказать обо всем.

— Я спала!

— Ты два часа, как проснулась. Час из них сидишь в ванной в ожидании вечера, когда мне придется отлучиться на службу. Не повезло - во всех церквях и монастырях столицы устроили государственную проверку, отложив все службы и церемонии на неделю. Поговаривают о некачественном вине для причастий и дизентерии. Так что я свободна целый день. И уходить не планирую.

Я тоскливо посмотрела на пышную пену. Если спрятаться в ней, как в домике, аббатиса уйдет, или вытащит меня за уши, как в детстве?

— Я подобрала самые подходящие тебе варианты. Есть исследователь, что годами находится в плаванье и почти не бывает в родных краях. Есть поэт, совершенно незаинтересованный в плотских утехах с женщинами. Есть бедный ученый, который в обмен на спонсирование его исследования готов подписать самый невыгодный для него брачный контракт. И это только первые три варианта.

Я с опаской посмотрела на стопку бумаг. Та содержала не менее двадцати досье.

— Я не хочу замуж, — устало повторила я. — Ты знаешь почему. Откуда такая настойчивость?

Аббатиса протянула мне свежий номер «Телеграфа». На первой полосе были Костелло с его спутницей и мое имя. Статья была полна восклицательных знаков, сомнений в подлинности маркизы и вопросов, когда же свадьба этой прекрасной пары. Я едва сдержалась, чтобы не смять газету. Смотреть на девушку, что гордо представлялась моим именем, было невыносимо. Я словно камни проглотила, и они неотвратимо тянули меня ко дну.

— Я не могу, — прошептала я. От одной только мысли, что чужой человек сможет полностью распоряжаться состоянием моей семьи и мной, становилось дурно. В ком бы они не были заинтересованы, чтобы не обещали в контракте - стоило мне заключить брак, как магия дома мужа обяжет меня подчиняться его приказам.

— Генриетта, — голос аббатисы был полон жалости, и я отвернулась, не желая смотреть ей в лицо. — Мой контракт с покойным маркизом Балкли обязывает меня действовать в твоих интересах. Но ты дорога мне, и я искренне хочу защитить тебя. Поэтому послушай внимательно. Костелло нацелился на маркизат Балкли. Мы не сможем обыграть его, не раскрыв тебя. У нас просто нет сравнимых с ним ресурсов.

— Можно доказать, что эта девушка – подделка. Есть мои медицинские записи, врачи, ты. Я даже рассказала Питеру Костелло об аллергии!

— Ты правда думаешь, что Питер Костелло твой союзник? Готова довериться ему, рискнув наследием семьи?

Нет. Я не знала этого человека. Насколько их с кузеном публичное противостояние было настоящим? И даже если так, целью Питера было получение титула барона Костелло, а не защита моих интересов и тайн.

— Костелло дал всем публичный повод запустить руку в твое состояние раньше времени. Понимаешь, что это значит?

Да. Маркизат был лакомым куском. Еще со времен деда работали угольные шахты и завод. Они обеспечивали содержание фамильного замка, поместья, помогали процветанию деревень. Полузаброшанная серебряная шахта по документам числилась выработанной и законсервированной, но приносила неплохой доход.

Опасность представляло то, чего не было в документах: горные породы, полные алюминиевых руд и действующая лаборатория по их переработки в этот ценный металл. В стране таких было всего пять. Когда их обнаружат, стоимость маркизата взлетит до небес. Тогда и правда никто не будет ждать моего тридцатилетия и длительного суда по наследству, на который я так гордо хотела явиться с печатью маркизата и родовыми бумагами.

Я кивнула, не желая признавать вслух правоту аббатисы.

— Ты так тщательно держалась в стороне от общества, что почти никто и не признает в тебе маркизу Балкли. Любая правда из уст Питера или другого человека может быть воспринята как ложь. Аллергия? Ты правда думаешь, что подделать медицинские документы для человека, что полностью украл твою личность – проблема?

Аббатиса встала и выбрала из досье пару, положив их сверху.

— Я не буду заставлять тебя заключать брак. Но пойми: у нас больше нет вариантов. Можно спасти маркизат, раскрыв свое имя. Это приведет к браку: либо по твоей воле, либо по указке Парламента. Можно сохранить твою тайну, расставшись с состоянием семьи и именем Балкли. Ты должна выбрать.

Аббатиса ушла, оставив меня наедине с досье. Никогда еще пачка бумаги не выглядела так угрожающе.

Я давно не ощущала тяжесть своего титула. Может, Генриетта и могла сбежать, затеряться среди тысяч людей на другом конце мира. Но маркиза Балкли была потомком рыцарей, что сражались за страну, героев, что гибли в мучениях, не отступив от своих слов и ученых. Ее имущество было наследием, вверенным ей предками, что проливали кровь за право быть маркизами.

Среди Балкли не было малодушных трусов.

Я медленно протянула руку к первому досье.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

6.2

Я металась, не в силах найти выход. Каждый мужчина в документах аббатисы был хорошей партией. Но стоило мне склониться к выбору одного, как в моем представлении черты этого человека искажались гневом и злостью. Как можно доверять незнакомцу свою жизнь?

Может, не следовало искать Мэри, если после спасения ее ждет брак с Лудстоном? Элис будет страдать, но не так, как если ей придется годами наблюдать отчаянье и безысходность сестры. Стоило ли продлевать чужие муки, если исход один?

Нет, нельзя было поддаваться отчаянью и чувству безысходности. Судьба Мэри не была определена. Как и моя.

Я рухнула на скамью в дальнем углу сада, тоскливо рассматривая серое небо.

Может, проклясть Костелло?

— Добрый вечер.

Я подскочила, взмахнув руками и едва не ударив говорящего. Костелло легко перехватил мою руку. Мы замерли, смотря друг на друга. Костелло не спешил убирать руку. Медленно, он провел по моей, внимательно осматривая ее. Без грима синяки и ссадины были хорошо видны. Дойдя до ладони, он приложил ее к губам, застыв в поклоне. Костелло не отрывал от меня взгляд. Я застыла, не в силах вымолвить ни слова. Он что, демон? Стоит помянуть, как появится?

Позади нас раздалось легкое покашливание. Я спешно вытащила руку из цепкой хватки Костелло. Он даже не попытался сделать вид, что смущен.

— Вы всех здоровающихся с вами бьете по лицу?

Костелло выглядел свежим и отдохнувших, будто спал всю ночь сном младенца. Будто его не терзали сомнения и опасения. Он вообще был человеком?

— Только тех, кто незаметно подкрадывается. Зачем вы здесь?

Роберт протянул мне документы.

— Что это? — спросила я, не делая попытки взять их. Сверху была фотокарточка и меня посетила безумная мысль, что и Костелло принес мне список потенциальных женихов.

— Информация об Алане Риде. Это имя, под которым свечник жил в столице.

Я выхватила документы и пролистала. Часть, посвященная Риду, была скучна. Одиночка без семьи, жил на казенной квартире, работал и копил деньги под небольшой процент в банке. После шли имена людей, с которыми Рид контактировал. Фальсификатор документов сбросился с моста, мертв. Продавец воска в психиатрической больнице, неадекватен. Торговец порохом...бесполезен, требуется дальнейшее расследование?

— Что с торговцем порохом?

— Правда хотите знать? — Костелло устроился на деревянной скамье и посмотрел на меня, словно ожидал, что я испугаюсь и заплачу.

— Вы его пытали? Избили? Переломали все кости, и он все равно ничего не сказал? — предположила я.

Роберт закашлялся, а Костелло невольно от меня отодвинулся.

— Иногда мне интересно, что именно твориться в вашей очаровательной голове, — осторожно ответил Костелло. — Не хочу вас расстраивать, но мы использовали чтеца. По всем документам именно он продал порох. Но в его воспоминаниях нет этих дней.

Чтецы могли проникать в разум другого человека. В зависимости от силы они или могли чувствовать лишь отголоски эмоций: тревогу, радость, или же точно видеть воспоминания и мысли. Были и другие маги, что могли изменять реальность в головах людей – рассказчики. Что только им не приписывалось: и кровавые междоусобицы в средневековье, и сверженье последнего короля. Дедушка Генриетты смеялся над этими слухами, и говорил о том, что люди готовы выдумать любой миф, чтобы оправдать собственную жестокость.

Вот только Морфей тоже был мифом. И все же я не смогла сказать Костелло о рассказчиках. Не нашла слов.

— В чем, по вашему мнению, причина провала в его памяти?

— Ни физиологически, ни магически она не определима. Я заинтригован. И сам хотел бы знать, как такое возможно провернуть.

Я перебирала листы, но глазу не за что было зацепиться. Костелло удобно утроился, не собираясь двигаться. Роберт стоял рядом, и с любопытством рассматривал небо, в котором не было ничего. Разговор зашел в тупик, но они не двигались с места.

— Вы лично пришли просто, чтобы передать мне документы?

— Нет. Чтобы увидеть вас.

Костелло смотрел на меня, и по его лицу невозможно было ничего понять. Я словно в покер с завязанными глазами играла. В любой другой день меня бы это разозлило, но сегодня мне было, что спросить.

— Отлично. Как раз хотела узнать: вам знаком способ избежать в браке влияния магии мужа?

Костелло замер. Казалось, он даже дышать перестал. Медленно посмотрел на меня. Лицо его было маской вежливого интереса. Ни одной настоящей эмоции.

— Собираетесь замуж? — голос его был совершенно ровным. Роберт отошел от нас на пару шагов.

— У меня нет опекуна. Замужество неизбежно.

— Я найду вам опекуна. Не забивайте голову ненужными вещами.

Какая прелесть. Человек, бывший причиной моих проблем, предлагал их решить. Жаль, что его предложение не могло спасти мой маркизат.

— И все же?

— Такого способа нет, — неожиданно резко ответил Костелло.

Я кивнула. Я ведь знала. Так откуда эти непрошенные слезы и глухая тоска? Соберись, Генриетта. Ты можешь спасти Мэри, разве этого недостаточно?

— Но всегда можно избавиться от человека, — добавил он.

Я рассмеялась.

— Убийство не поможет. На смену одному мужу придет другой.

— Почему вы постоянно думаете то о пытках, то об убийствах, Уилсон, боги? — прекрасно! Еще мне не хватало лекций о морали от преступников! — У меня есть ответ на ваш вопрос.

Костелло наклонился ко мне, так, чтобы нас даже Роберт не слышал и тоном, не терпящим возражений, приказал:

— Я расскажу. Но сначала вы назовете мне имя мужчины, что доставляет вам неприятности.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

6.3

Я захлебнулась негодованием. Как Костелло хватало наглости сидеть напротив меня и предлагать решить мои проблемы, когда он сам был их причиной!

Я тоже наклонилась к нему, так близко, что мы едва не касались носами. Все его внимание сосредоточилось на мне.

— Уильям Костелло, — медленно, по слогам прошептала я.

Роберт неестественно закашлялся, скрывая смех. Костелло имел наглость выглядеть удивленным.

— Могли бы вы рассказать подробнее, в чем именно меня обвиняете? Я хотел бы иметь возможность защититься.

— Пока вы не появились, моя жизнь была под контролем!

— Вы скрываете свое имя, притворяетесь мужчиной, работая среди вооруженных мужчин. Вас то избивают, то хотят убить. В случае раскрытия вашего пола вас и весь ваш участок ждет публичный скандал. И поверьте, ваши добрые сослуживцы не станут вас защищать. Они первые бросят вас на растерзание толпе, чтобы самим выйти чистыми из воды. Ваши перспективы – публичный позор, травмы, смерть или, видимо, настолько нежеланный брак, что остальное вам кажется допустимым. Это не контроль. Это отчаянное выживание.

Титаническим усилием воли я остановила себя и не вцепилась в лацканы его пиджака, чтобы как следует потрясти. Может из него выпали бы чувство собственной правоты, знание, как лучше и желание указывать другим, что делать. Каждый разговор с Костелло был словно игра в шахматы. Силой мне его не взять, шантажировать нечем. Стоило ли попробовать женскую беззащитность?

— Вы раскрыли мой секрет. Скоро узнают и другие. Меня найдут.

Мне даже не пришлось выжимать из себя слезы. От злости при мысли о неизбежном браке они сами на глаза наворачивались.

Костелло двумя пальцами взял меня за подбородок и приподнял, заставив смотреть в свои глаза не отрываясь. В уголках его глаз, за улыбкой, пряталось напряжение. Я задрожала, хотя вечер был теплым.

— Похвально. Искренне. Я почти поверил. Решитесь рассказать правду, я подскажу вам способ избавиться от мужа и заодно избежать тюрьмы и второго брака.

Я шлепнула его по руке, и он убрал ее от моего лица.

— Не важно. Вдруг случится чудо и муж окажется достойны человеком.

Лицо Костелло помрачнело, но он быстро взял себя в руки.

— Вы всегда можете обратиться ко мне за помощью.

— Уверена, если заключить сделку с дьяволом, последствий для моей души будет меньше.

— Уверен, ваш муж должным быть уникальным человеком, чтобы выдержать ваш нрав.

Прежде, чем я успела ответить очередной колкостью, Костелло поднялся.

— Если у вас появится информация, присылайте мне. Пара моих людей караулит у монастыря – они доставят сообщение мне или Роберту. Время Хигстон почти на исходе. Если не успеем, ему придется искать новую невесту. Но с закрытыми храмами это будет не так просто.

— Это вы? — пораженно крикнула я ему вслед.

— Что вы, откуда у внука барона такое влияние? — бессовестно соврал он в ответ.

Я так сосредоточилась на Мэри, что совсем не подумала о других девушках. Костелло о них вспомнил. Ищущий во всем выгоду, он поставил себя в невыгодное положение, задолжав другим. Наверняка у него были свои мотивы. И все же ему и правда не чужда была забота о невинных.

— Спасибо! — искренне сказала я, но Костелло уже ушел и не услышал меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

6.4

Бесполезно. Сколько бы я не читала подробный файл о Риде, не могла увидеть зацепок. Я наизусть его выучила, но бестолку. В попытке отвлечься, я помогла монахинями с работами. Бездействие разожгло во мне тревоги и страх. Мне чудилось, что шансы Мэри выжить уменьшаются с каждой секундой, пока я не знаю, чем себя занять.

Подумав, я отправилась в один из семинарских классов, захватив карту города. Улица за улицей я выписывала места, где присутствие магического ритуала не показалось бы странным: монастыри, больницы, морги, опера, картинные галереи, даже цветочные лавки. Костелло наверняка располагал этой информацией, но сидеть без дело было невыносимо. Мысль о том, что они могли пропустить какое-то незначительное здание, просто не подумав о магии в нем, заставляла меня писать не отрываясь.

Я продвинулась на пару кварталов, а уже исписала несколько листов. До этого я и не задумывалась, насколько сильно магия пронизывает город. Когда он только создавался, магия короля, как защитника крепостных стен и людей, пронизывала каждый дом, защищая и оберегая.

Тогда было легко обнаружить любой зловещий ритуал, ведь он резонировал с королевской магией.

С веками, из-за алчности и эгоизма коронованных монархов, эта сила иссякала. К перевороту король не знал, что творится у его под носом. Сейчас лорд-канцлер и выборные пэры управляли частью защитной магии, но действовала она с перебоями. Будто магия не простила, что оказанное ей королевской линии доверие было использовано для наживы и завоеваний.

К полуночи улицы на карте начали сливаться в одну линию, сколько бы я не терла глаза. Я отправилась к аббатисе за помощью. Та сидела среди бумаг о закупках еды и вина, тщательно сверяя сроки и поставщиков. К объявленной проверке она отнеслась серьезно. Ради безопасности собственно жизни я решила скрыть, что Костелло приложил руку к проверкам из-за наших поисков Мэри.

— Если не хочешь помочь, то не мешай, — не отрываясь от бумаг сказала аббатиса.

Я решила не ходить вокруг да около и на одном дыхании выпалила:

— Могла бы ты благословить меня на бодрость?

Аббатиса отложила перо и взглянула на меня. Под ее тяжелым взглядом я ощутила себя ребенком, что украл все праздничные конфеты и съел их в одиночку.

— Выпей кофе. Божественные силы нельзя использовать по собственной прихоти. Недавно тебе уже было подарено Благословение, и вместо благодарности ты требуешь новое, еще и специфическое?

Я никогда полностью не понимала, как работают силы аббатисы. Больше всего это напоминало контракт по которому у нее были одни лишь обязанности и тяжелые штрафы в случае ослушания в обмен на возможность, которую она не всегда могла использовать по собственному желанию. Да еще и за настойчивость с использованием которой могла быть наказана.

Костелло определенно высоко оценил бы такой контракт.

— Я устала, — призналась я. Последние дни были безумными. Больше всего хотелось залезть с головой под одеяло, проспать сутки и проснуться в мире, где не было проблем. — Разве отчаянная попытка спасти девушку не считается морально оправданной?

Аббатиса перевела взгляд на картину божественного суда и долго что-то пристально в ней рассматривала. Придя к решению, она тяжело вздохнула, но подошла ко мне. Стоило ей приложить руки к моей голове, как туман рассеялся, усталость прошла.

— Тебе было даровано просимое. Используй этот дар с умом, — в ее голосе слышалось легкое эхо. Я закрыла глаза и поблагодарила богов.

Поддавшись эмоциям, я крепко обняла аббатису. Она поцеловала меня в лоб и погладила по волосам.

Дело пошло быстрее, и к утру я закончила список. Как и было велено, отдала его одному из караулящих у монастыря мужчин, объяснив, что это и зачем.

Надеясь извлечь максимальную пользу из своего состояния, я вновь оделась в личину Генри Уилсона. Не думала, что буду по ней скучать. Форма оказалась не только привычной, но и удобной. О простых днях работы теперь вспоминалось с ностальгией. Я успела привыкнуть к Генри. К участку, вечно мрачному шефу и даже детективам.

Джим поприветствовал меня, жуя бутерброд и не отрываясь от газеты. Меня всегда это раздражало, а вот сегодня показалось забавным. Рич удивился, что я пришла.

— Думал, ты нашел себе старушку покровительницу среди тех, чьих домашних любимцев спасал, и теперь ведешь беззаботную жизнь загородом.

— Он завидовал, представляя тебя альфонсом, — добавил Джим, прожевав.

Мы посмеялись. Я налила себе кофе, убедила детективов, что полностью здорова и спросила:

— Могу я увидеть тела Мэддисон Милс и парнишки из переулков, Ти? Они еще в прозекторской?

— Куда же они денутся? Им спешить больше некуда. Пойдем, покажу.

Тела находились под заклинанием, не изменившись с момента поступления в участок. Стоило вновь увидеть растерзанную Мэддисон, как мне стало дурно. Я прикрыла глаза и несколько раз глубоко вдохнула. Легче не стало.

— Было ли что-то необычное при их осмотре? — выдавила я.

— Да что необычного может быть в нападении диких собак? — удивился Рич и я тут же задалась вопросом, как могла подумать, что буду скучать по этому ленивому бездельнику!

— То, что женщину нашли в квартире?!

Рич смотрел на меня так, будто у меня вторая голова выросла.

— Уилсон, ты точно здоров? Может, еще пару дней возьмешь, а то бредить начал. Милс нашли в парке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

6.5

— В парке? — в третий раз переспросила я. Рич застонал и бросил в меня подшитыми листами с информацией о деле. Я пролистала отчет констебля, что обнаружил тело.

«Северный Парк. Предположительно нападение диких животных. Следов магии нет».

Безумие какое-то. Я точно помнила, как и где обнаружила тело Милс. И я была там не одна.

— А где сейчас этот констебль? — поинтересовалась я. У меня было много вопросов, которые я хотела ему задать.

— Я тебе мать его, что-ли? — проворчал Рич. — Поди у шефа спроси.

Я так и поступила.

— С моста прыгнул, — мрачно ответил шеф. — Проигрался в карты, да отчаялся. Последние дни ходил себе под нос бормотал. В участке от него никакой пользы не было – по три раза скажешь, а он все равно не услышит. Все на головную боль списывал, дурачина. Признался бы сразу, что проблемы. Я бы ему помог!

Как удачно все, кто мог вывести на Рида, вдруг умирали.

— Это убийство, — прервала я шефа.

Тот посмотрел на меня, покачал головой и достал початую бутылку виски. Плеснув его в жестяную кружку, он протянул ее мне.

— От шока поможет.

Я выпила залпом. Виски оказалось крепким, обожгло горло до слез.

— Послушайте, — продолжила я, когда смогла говорить. — Это дело Хигстон. Все, кто с ним связан – умирают!

Я взмахнула руками, но шефа моя речь не впечатлила.

— Не помогло? Еще выпей.

— Есть свечник, Рид. Это он продавал свечи, что усыпляли невест. Он же заложил порох под городом, хотя об этом я мало что знаю. Он проводит какой-то ритуал, скорее всего связанный с Морфеем. С Хигстон у него что-то пошло не так, и он похитил ее и теперь ждет, когда Мэри умрет. А Мэддисон, ее нашли в квартире, я! Там ее не могли загрызть дикие собаки. А теперь даже это – ложь. И тот, кто ее обнаружил – мертв.

— Уилсон. Выдохни. Расследованиями занимаются детективы. Ты – констебль. Твое дело – бумажки перебирать. Знаешь почему?

Потому что вы отказываетесь меня слушать?

Я сжала зубы и отвернулась.

— Детективы задают вопросы. Делают все по протоколу. Есть два десятка свидетелей самоубийства моего констебля. Никто его не толкал. Не пытался убить. Что до Мэддисон Милс. Если ты обнаружил ее – то где отчет?

Я пристыженно склонила голову. Мне нечего было ответить. Из-за поспешности и собственных ошибок мои слова теперь не слышали.

— Так-то. А теперь иди работать.

Не зная, как еще попросить шефа о помощи, я ушла. Вышла на улицу, нашла лениво читающего газету мужчину, чей взгляд сразу сосредоточился на мне. Передала ему все, что узнала и вернулась в участок, к своему столу с бумагами. Я бессмысленно перекладывала их, не видя ни одной буквы. Я была слишком уверена в своих силах, и сама загнала себя в ловушку. У меня не осталось союзников кроме Костелло.

У других враги бывают менее опасны.

Что же мне делать? Если он передумает? Решит, что Хигстон – допустимая потеря? У Мэри оставалось не больше дня. А я, вместо помощи ей, поисков, просто сидела за столом в безопасном месте.

Роберт появился прежде, чем я успела погрузиться в пучину самобичевания. Я подскочила, едва не опрокинув стул. Посмотрела ему за спину. Но дверь захлопнулась. Больше никто не вошел, и я испытала нелепое чувство разочарования.

Завидев Роберта, шеф бросил дела и сердито вышел из своего кабинета. Рич и Джим оставили свои дела, и, замерев, не сводили взгляд с Роберта, точно следили за бешеным зверем. Одетый с иголочки, он выглядел как столичный денди или скользкий адвокат.

— Пирс, — шеф выплюнул его имя, будто выругался. — Какие гости! А мы ни ковры не постелили, ни паутину не смели. И где второго потерял? Я думал, ты его тень – не оторвать.

Роберт на слова шефа проигнорировал, вынув из дорогой кожаной папки бумагу.

— Это разрешение на осмотр двух тел, что лежат в вашей прозекторской.

Шеф резко выдернул бумагу, и, прищурившись, пристально рассмотрел каждую букву. Скривившись, передал бумагу мне.

— Хорошо. Я вас провожу. По протоколу один из нас должен присутствовать, а для такого гостя все самое лучшее.

— Я не посмею отвлекать внимание столь почтенного члена общества от его важной работы. Со мной пойдет констебль Уилсон.

Все взгляды устремились на меня. Шеф подозрительно прищурился, а вот Рич с Джимом о чем-то тихо переговаривались. Я нервно сглотнула. Прежде, чем шеф успел возразить, Роберт отправился в прозекторскую. Я положила бумагу на стол и поспешила за ним. Во второй раз рассматривать мертвые тела было не легче.

Роберт работал молча. Он отложил папку, снял пиджак. Стекло его монокля стало матовым. От центра к оправе изредка мелькали цветные всполохи. Я болталась рядом без дела, пытаясь не чувствовать себя лишней. С Костелло такого чувства никогда не возникало. Наверняка у него много дел. Приставил ко мне пару нянек, и вопрос с излишне инициативным констеблем решен. Не нужно больше тратить на меня свое драгоценное время.

— Данные отчета верны, не считая места обнаружения трупа, — выдал Роберт очевидное.

— Вы верите, что обычные псы это сделали? С двумя людьми в разных районах?

— Это подозрительно. Но чужой магии на телах нет, — произнес Роберт и замер.

— Вы можете найти тех собак? — Роберт продолжал молчать. Это раздражало. При Костелло я на его молчание не обращала внимание, а сейчас было неуютно. — Может, на телах осталась слюна?

Роберт кивнул и принялся за дело. Монокль засверкал. Из тел вырвалось несколько синих нитей, но через мгновенье они почернели, опали и распались в пыль.

— Псы мертвы.

Да, не стоило надеяться, что преступник про них забудет. Эти тупики начинали раздражать.

И пугать.

— Вы хотите лично передать Костелло эту информацию? Он будет рад вас увидеть.

Хотел бы увидеть, приехал бы сам. Раньше же находил время.

— Нет, благодарю. Я останусь в участке, попробую узнать что-то о погибшем полицейском.

— Уверены? Я вас отвезу и быстро привезу назад.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Костелло не единственный занятый человек в этом городе. У меня тоже есть дела.

— Уверена. До свидания.

Роберт попрощался. Когда он проходил мимо меня, я увидела, что рукав его пиджака позади порван и чуть в грязи. От ощущения, что он обычный человек с недостатками, а не исполнительный робот, стало легче.

Я вернулась за свой стол. Детективы все так же перешептывались, подозрительно меня разглядывая. Я рассеянно посмотрела на документы, не зная, за что браться. Дверь участка вновь громко хлопнула. На пороге стоял разгневанный Лудстон. Увидев меня, он в пару шагов оказался рядом и схватил меня за форму.

— Признавайся, мерзавец, где ты спрятал Элис Хигстон?!

6.6

Лудстон тряс меня, словно тряпичную куклу. Я схватила его за руки, пытаясь отцепить от себя. Лудстон оказался сильнее, легко оттолкнул меня к стене и замахнулся. Джим подоспел в этот момент, схватил его а руку и, развернув, приложил Лудстона о стол Рича. Рич успел поднять бумаги и как раз перекладывал их на стол друга.

— Сэр, не будем забывать о вежливости, — попросил Джим, буквально вдавливая Лудстона в стол.

— И законе, — добавил Рич. — За нападение на констебля посреди участка можно и за решетку попасть.

— Посадишь, все равно за тобой проследят, — Лудстон не отрывал от меня взгляд своих маленьких злобных глаз. — И найдут, куда ты спрятал девчонку.

— Элис исчезла?! — я похолодела. С маленькой девочкой на негостеприимных улицах города могло случиться что угодно. — Когда?

— Не делай вид, что не в курсе! — выплюнул Лудстон. — Моя сделка больше не могла терпеть, так что я сторговался с Хигстонами на младшую дочь. Эта пигалица верещала, что констебль Уилсон обязательно ее спасет, а потом исчезла. Свадьба уже завтра. Так что возвращай ее!

От слов Лудстона стало дурно. Невеста?! Элис же и тринадцать не исполнилось. Какая мерзость!

— Когда ее видели в последний раз? — спросил Рич, пока я пыталась взять себя в руки.

— На рассвете. Хигстоны сказали, что она выбежала из дома в чем была.

Я с надеждой посмотрела на детективов, но те лишь покачали головами. Девочка в участке не объявлялась.

— Да отпустите меня! — взбрыкнулся Лудстон и Джим нехотя убрал свои руки.

— Не забывайте про вежливость, сэр, — напомнил ему Джин, и не думая отходить в сторону.

Лудстон выпрямился. Его свиная физиономия сосредоточилась на мне. Я едва сдержалась, чтобы не ударить его. Как он посмел смотреть в сторону Элис? О чем думали ее родители? Могу ли я спрятать девочку у аббатисы Карлайл?

Если рассказать об этом Костелло, он избавится от Лудстона?

Последняя мысль должна была пугать, отвращать, но я могла думать лишь о заплаканном личике Элис.

— Верни девчонку до рассвета. А то я тебя со свету сживу, — Лудстон плюнул мне под ноги и ушел.

Я рухнула на стул. Попыталась собрать бумаги, но они все разлетались, и только тогда я поняла, что руки трясутся. Стол начал расплываться и я зло вытерла слезы. Только и могу, что реветь. И почему законом позволено так рано отдавать девочек замуж? Пусть мужья и обязуются не трогать их до шестнадцатилетия, но разве кто-то на самом деле проверяет, если и родители, и сама девушка молчат?

Хотелось ударить стену, чтоб руке стало больно. Закричать. Напиться.

Ничего из этого не помогло бы Элис. Я не могла вновь подвести чью-то сестру.

— Во что ты ввязался, Уилсон? — тихо спросил Рич.

— Я все рассказал шефу. Он ни слову не поверил, – ответила я, с трудом сосредоточившись на его словах, а не на всепоглощающем чувстве беспомощности.

— Расскажи нам, — предложил Джим. — И не упусти часть про свои связи с преступным миром.

Я перевела взгляд с одного детектива на другого. Они не были рыцарями без страха и упрека. Обычные мужчины, со своими недостатками. Но они каждый день приходили в этот старый участок, с неудобными стульями и делами, что погружали в уныние. И все это – не за награды или сокровища, а с надеждой, что очередным рабочим днем в прозекторской не будет новых тел. Они тоже хотели помочь Элис. В этом я могла им доверять.

Я рассказала им все, что знала и все, что запомнила из отчета Костелло о Риде, умолчав лишь о своей настоящей личности.

Когда я закончила, Джим грязно выругался.

— Мы откроем официальное расследование, — сказал Рич. — Но Уилсон. Если все так, как ты говоришь, то будут искать порох, а не пропавшего ребенка.

Я сжала руки, так, что на ладонях остался след от ногтей. Элис не окажется очередным холодным и безмолвным телом в прозекторской или нераскрытым делом в нижнем ящике картотеки шефа. Я этого не допущу.

— Тогда я обращусь за помощью к Костелло.

— Я понимаю, что ты хочешь спасти девочку, — Рич смотрел на меня с сочувствием и болью. Интересно, сколько раз он обещал себе подобное, и скольких не смог спасти? — И не стану тебя останавливать. Но знай. Есть решения, после которых ты не сможешь вернуться.

Он был прав. Я одна девушка с едва пульсирующей внутри магией против сил, о которых ничего толком и не знаю. И обратиться за помощью я планировала к людям, которые всегда помнят о чужих долгах.

— Именно поэтому у меня к вам есть просьба.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

6.7

Если бы я не знала, что эти парни работают на Костелло, не смогла бы обнаружить их в толпе. Один сидел с газетой за столиком и лениво потягивал кофе. Второму мальчишка начищал обувь до блеска.

Не прошло и часа, как я отказалась от предложения Роберта, а теперь вынуждена просить о том же незнакомцев. Я ожидала расспросов, подозрений, насмешек. Но выслушав мою просьбу, мужчина кивнул и, кинув мальчишке пару монет, проводил меня до машины. Второй мужчина сел рядом и мы отправились к Костелло.

Остановились мы у знакомого мне клуба. Машины были редкими и дорогим товаром, но у клуба все места для парковки были заняты. Мы остановились со стороны служебного входа. У двери был припаркован катафалк, и я сразу вспомнила слова Рича.

Я ведь знала, кто такой Костелло и знала, какие дела он проворачивает. Наслаждалась мыслью о причинении вреда Лудстону. Так почему, столкнувшись с реальностью, вновь испугалась?

Один из моих сопровождающих вышел и перебросился парой слов с охранником клуба. Услышав ответ, кивнул нам. Только после этого мне позволили выйти.

На этот раз в коридорах не было ящиков, а все двери были надежно заперты. Роберт уже ждал меня.

— Я сам провожу констебля.

— Но приказ босса... — заикнулся было один, но под пронзительным взглядом Роберта замолчал.

— Ждите. Потом отвезете Уилсона, куда он скажет.

Мужчины кивнули и остались стоять у дверей. Я пошла за Робертом вглубь лабиринта из каменных коридоров и закрытых помещений. Мы прошли мимо лестницы на верхние этажи. Молчание становилось неуютным, и я решила объяснить, зачем пришла:

— Лудстон был в участке. Он сказал...

— Элис Хигстон, — перебил меня Роберт. — Мы узнали, где Рид и девушки. Пройдемте.

Я поспешила за ним. Перед тускло освещенной лестницей я неуверенно замерла. В стенах были вырезаны заклинания, заглушающие звуки, отводящие взгляды, препятствующие магической слежки. Я запнулась. Схватилась за грубый камень, оцарапала руку и тихо зашипела.

— Все в порядке? — Роберт остановился внизу. Из-за плохого освещения его монокль казался черным.

Внизу был настоящий лабиринт. Чем сильнее мы в него углублялись, тем неспокойнее мне становилось. Это место было крепостью. Идеально для планирования незаконных операций. Трудно найти и невозможно взять штурмом.

Но раньше мы не встречались в местах, из которых я не могла сбежать. Все это было чересчур мрачно и совсем не походило на Костелло.

Знала ли я его, чтобы утверждать подобное?

Прежде, чем мои нервы окончательно сдали, я увидела приоткрытую дверь в конце коридора. Из помещения лился мягкий теплый свет и был слышен приглушенный голос Костелло. Я сразу расслабилась. Пригладила форму, убедившись, что она чистая, и тут же оборвала себя. О каких глупостях я думаю в подобное время?

Я поспешила к двери, а в голове все крутились надоедливые мысли. Если лабиринт под клубом был таким внушительным, не проще ли было сделать выход для перевозки тел как можно дальше от самого клуба? А не подгонять катафалк к дверям, вызывая подозрения?

Костелло кому-то резко ответил. Из комнаты донеслись удар и тихий стон.

И с каких пор преступники так уважительно относятся к телам убитых ими врагов, что тратятся на похоронную машину?

О.

Я остановилась. Сглотнула.

Роберт тоже остановился и повернулся ко мне, склонив голову на бок. В темноте его глаз почти не было видно.

В катафалке было легко перевезти спящую девушку, не вызывая вопросов.

— Догадался, — безэмоционально констатировал он.

Я резко развернулась, но было поздно. Роберт схватил меня за руку и втолкнул вглубь комнаты.

— Я привел констебля Уилсона.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

7.1

— Предан своим помощником? Это такое клише! — высказала я Костелло, прижимая к груди Элис. Девочка была жива, но без сознания. Сломанной куклой она лежала рядом с сестрой, и я сразу подбежала к ней, опасаясь худшего. Руку с пульса Элис я так и не убрала.

Костелло оскалился в улыбке. Для человека, пристегнутого наручниками к вбитому в пол железному стулу, он слишком вольготно на этом стуле расположился. На нем не было пиджака, серый шелковый жилет стал красным от крови. Одна из рук Костелло висела плетью.

— Констебль Уилсон. Я бы не посмел вас

так

разочаровывать.

Я находилась в закрытой подвальной комнате вместе с двумя девушками без сознания и тремя преступниками, каждый из которых в какой-то момент угрожал мне или пытался меня убить. Разочарование было не тем чувством, что я сейчас испытывала.

Мэри закашлялась и я с тревогой посмотрела на нее. Девушка лежала прямо на каменном полу в кругу из пепла. Слева от нее стояла статуэтка из кости, справа – рог. Свечи мерцали синим пламенем. Их пламя не отражалось в зеркале, расположившимся у ног Мэри. Грудь Мэри вздымалась медленно, нехотя. Скулы выпятились. Ее лицо напоминало посмертную маску.

Мэри умирала.

Нужно было выбираться, пока Рид не объявился. Я оглянулась. Роберт захлопнул дверь, активируя защиту, что подавляла магию. И застыл, точно оловянный солдатик, у двери. Как в прозекторской, он не говорил и не делал ничего, пока его настойчиво не просили.

Не было магии или зелий, что могли бы превратить человека в послушную куклу. Неужто с Ридом работал маг-рассказчик? От одной только мысли меня бросило в холодный пот.

Если это так - нам не спастись.

Нужно бежать, немедленно. Не спровоцировать Роберта. Что же придумать?!

—Тишина! — хрипло закричал человек, которого я не заметила. В мертвой тишине комнаты его хриплый окрик прозвучал зловеще.

В самом темном углу подвала, заставленном коробками с разными склянками, скрючившись, сидел мужчина. Я не сразу признала в нем Рида. Он выглядел едва ли не хуже Мэри. Глаза лихорадочно блестели. Руками он закрыл уши и что-то беззвучно шептал себе под нос, чуть раскачиваясь.

Я посмотрела на Костелло, но тот лишь покачал головой. Значит, Рид не был настолько беспомощным, как выглядел.

— Она все никак не замолчит! — пожаловался он в пустоту. Его болезненный взгляд остановился на мне. Рид моргнул, а потом ловко вскочил, и совершенно трезво произнес:

— Это все — твоя вина. Из-за тебя мне придется вас убить.

Он достал нож и решительно шагнул к нам с Элис.

— Рид! — Костелло дернулся, привлекая его внимание. — Мы не договорили.

Рид опять очень медленно моргнул. Устало потер глаза. И развернулся к Костелло, забыв про меня. Он что, не спал со дня начала ритуала?

— Просто согласись, — умолял Рид, нервно перекидывая нож из одной руки в другую, будто ему неприятно было его держать.

— Ты многого просишь. Что я получу взамен?

Обнадеженный его словами, Рид спешно спросил:

— Чего ты хочешь?

— Освободи всех присутствующих девушек.

Как изящно он не упомянул, что констебль среди них. Не человек, змея.

Рид сдулся.

— Нет. Невесте нужно умереть. Иначе Морфей освободиться и умрем мы все. Прости, я бы хотел их освободить. Это все он виноват, мешался под ногами! — Рид обвиняюще указал на меня и приказал Роберту: —Убей его.

Все произошло мгновенно. Я лишь успела отшвырнуть от себя Элис. Роберт, вечно скрывающийся за бумагами и делами, оказался отличным бойцом. Он перехватил мой револьвер прежде, чем я спела снять его с предохранителя, легко пересилив меня. Теперь оружие Джима упиралось мне в сердце.

Роберт заслуженно был правой рукой Костелло. Даже без магии он был смертельно опасен.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

7.2

Ни одно заклинание не пугало меня так, как дуло револьвера и пустой взгляд Роберта.

Смешно. Костелло был прав тогда, в библиотеке. Я не смогла спасти сестру. Так отчаянно хотела спасти хоть кого-то, приложила столько усилий, чтобы найти Мэри и Элис. Что ж. Я их нашла. И похоже, погибну в ними вместе.

— Роберт, — мягко произнес Костелло. —

Нет

.

«Тут нужно что-то серьезнее уговоров!» — завопил нервный голос в моей голове. Страшно. Я не могла отвести взгляд от револьвера. Моргну – и Роберт нажмет на курок.

Больно ли было умирать Бель? Будет ли больно мне?

Рука Роберта дрожала. Он до хруста сжал зубы. Левой рукой схватил правую и медленно начал выворачивать ее, пока пистолет не упал на каменный пол. Роберт рухнул за ним. Схватился за волосы, вырывая их. Из его носа шла кровь, сосуды в глазах полопались. Роберт захрипел, забился и затих.

— Ой! — Рид подошел, и осторожно, краем сапога прикоснулся к Роберту. Тот не двигался. —Сломался.

— Нет! — яростно закричал Костелло и задергался в наручниках, забыв про сломанную руку.

Рид пожал плечами и поднял револьвер.

Медленно, я опустилась на колени рядом с Робертом. Протянула руку к его запястью.

— Такой преданный! — восхитился Рид. — Он объяснял, да, точно. «Если команда в корне противоречит мировоззрению или убеждениям, то случается кризис, который может привести к сердечному приступу или кровоизлиянию в мозг». — явно процитировал Рид чьи-то слова.

Он озадаченно перевел взгляд с револьвера на Костелло:

— И как нам с тобой теперь быть?

Рид ходил кругами, перебирал склянки и продолжал бормотать. Я не слушала его, пытаясь уловить пульс, упорно не отпуская чужую руку. Вена под пальцами запульсировала. Удар. Еще один. Не показалось. Я зажмурилась, позволив себе выдохнуть. Роберт был жив. Пока еще жив.

— Берегись! — крикнул Костелло.

Поздно.

Рид наступил мне на ногу. Я закричала от боли, и, воспользовавшись моментом, Рид влил мне в горло зелье. Я пыталась выплюнуть его, но он закрыл ладонью мне рот и нос. Я схватила Рида за руку, но он неожиданно легко отбился от меня. Задыхаясь, я поглотила зелье. Скривилась от горечи.

В голове стало пусто. И спокойно. Ушли тревоги, страхи. Я смогла трезво оценить ситуацию.

То, что Роберт обездвижен, нам лишь на пользу – он не сможет исполнять приказы Рида. Я Рида не одолею. Значит, нужно освободить Костелло. Физически он может пересилить Рида. Для надежности еще бы сломать магическую защиту. Но как?

— Возьми нож и ударь Костелло. Не смертельно.

Я повернулась. Воспользоваться моментом и всадить нож Риду в сердце? Через ребра могу и не попасть, лучше в живот. Я протянула руку, но Рид дураком не был. На меня вновь смотрело дуло пистолета.

Любопытно. Приказ громко раздавался в моей голове. Но я не ощущала неодолимого побуждения к действию. Разбить Риду лицо будет таким удовольствием, когда я вновь смогу испытывать эмоции.

— Уилсон. Иди ко мне, — приказал Костелло. Он выглядел собранным и серьезным. Надеялся стойко перенести пытки, отводя опасность от девушки? У него хоть был план, или он надеялся победить Рида упрямством, истекая кровью?

Мужчины.

Я не хотела ранить Костелло, но плана лучше у меня не было. Времени – тоже. Кто знал, подействует ли зелье вскоре? Нужно попытаться, пока моя воля все еще при мне. Я схватила рукоять ножа, и направилась к Костелло. Прижала руку к себе, доставая отмычку так, чтоб ее смог увидеть только он. У нас были секунды. Я четко знала, что нужно сделать, и видела, насколько хрупок мой план.

Вдох: Я скользнула рукой с отмычкой по его плечу, разжав кулак.

Выдох: Костелло поймал отмычку, и я переместила руку его на живот.

Вдох: Я замахнулась. Костелло распахнул глаза. Понял, что я задумала, но было поздно. Я ударила.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

7.3

Костелло что-то говорил. Я не слышала слов: то ли из-за снадобья Рида, то ли из-за болевого шока. Во взгляде Костелло было столько боли, гнева, волнения, что я невольно засмотрелась. Чужие эмоции были яркими, осязаемыми. Хотелось разобрать каждую из них на составляющие. Узнать, что именно заставляло его чувствовать.

Поняв, что я не слышу его, Костелло осторожно прикоснулся к моей руке. Освободился. Рид, стоявший чуть с боку, движения не увидел. Костелло что-то успокаивающе проговорил, проведя по моей руке. Это было ни к чему. Сейчас я не чувствовала ни эмоций, ни боли.

Я выдернула нож из своей ладони. На Костелло остался неглубокий порез и кровь. В основном моя.

Лицо было мокрым. Похоже, тело реагировало на боль само по себе. Из любопытства я сжала пробитую ножом руку. Кровь полилась с новой силой. Боли все не было. Костелло сжал мою раненую ладонь своей.

— Ты справилась, — беззвучно произнес он. — Теперь моя очередь.

Я кивнула. Передала ему нож. Вспомнила про пистолет Рида. Следовало его отвлечь. Ответ как пришел моментально.

Я развернулась, спрятав раненую ладонь, и закричала. Упала на колени, задергала волосы. Захрипела. Как и Роберт, забилась о пол.

Рид подошел ко мне и толкнул ногой, поворачивая на спину. В его взгляде смешались брезгливость и досада. Словно я была жуком, что упорно пытался взлететь, после того как у него оторвали крылья.

Рид тяжело вздохнул, закрыв глаза. В этот момент Костелло бросился на него, сбивая с ног. Со всей силы он ударил руку Рида о пол. Тот разжал ее, выпустив пистолет. Я бросилась за ним. Подняла и крепко сжала в раненой руке. Моя кровь стекала по холодном металлу. Пришлось для верности схватиться и другой рукой, чтоб не выскальзывал.

Прицелиться не получалось.

Рид не был соперником Костелло в рукопашном бою и не мог использовать магию при активном ритуале. Удар в челюсть, под дых, в живот – Костелло бил сосредоточенно и уверенно. Рид пытался защищаться, но вскоре закрыл голову руками и застонал. Костелло коленом надавил ему на грудь. Нож в его руке был близко к горлу Рида. В отличие от моих, его руки не дрожали.

— Сейчас ты деактивируешь магическую защиту. Уилсон заберет Элис Хигстон и уйдет.

Я посмотрела на Мэри, что все еще была в ритуальном кругу, и кивнула. Сейчас я ясно понимала, что спасать нужно тех, у кого есть шанс.

— Нет, нельзя, — пробормотал Рид. И начал повторять, как сломавшаяся пластинка: — Нельзя, нельзя, нельзя...

Костелло сильнее надавил ему на грудь.

— Это не предложение, — отрезал он.

— Нельзя, нельзя, нельзя... — шептал Рид все тише.

— Уилсон, наручники!

Я подняла их с пола, пошатнувшись. В голове помутилось. Пришлось несколько раз моргнуть, чтобы вспомнить, что я должна была сделать.

Верно. Нужно было ударить. Не смертельно.

Я взвела курок.

— Уилсон! — крикнул Костелло. — Он нужен, чтобы деактивировать магическую защиту.

Костелло верно говорил. Но почему я не могла убрать палец с курка?

— Давай!

— Нет!

Одновременно закричали Рид и Костелло. Я сжала палец. Раздался выстрел. Рид дернулся изогнувшись. Пуля вошла ему в плечо. Он смотрел на меня, но кроме боли в его взгляде мелькнул триумф.

Кажется, я вновь могла чувствовать эмоции. Тонкие нити, что сшивали мои мышцы, обращая их в камень, могли быть только страхом.

Тело Рида начало светиться. Костелло рванул его рубаху, и мы увидели, что весь он покрыт татуировками: защитные печати, подпитывающие печати, объединяющие печати. Рида питала магия других людей, не давая ему уснуть, истощиться магически или физически.

Похоже, сообщники Рида не желали рисковать возможностью высвободить Морфея.

Сияние печатей пульсировало, становилось все ярче. А потом волна защитного щита ударила нас с Костелло со всей силы, отбрасывая к стенам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

7.4

Мэри лежала рядом. Я протянула руку, но та не слушалась. В голове шумело. Глазам мешала кровь, и я сморгнула пару раз. Похоже, разбила голову при падении.

Имело ли это теперь значение?

Мы проиграли.

Я думала, что умнее врагов. Что если упрямо схвачусь за Мэри и не отпущу, то справлюсь.

Разочарование в себе заглушило физическую боль.

Враги предусмотрели то, о чем я даже не подумала. Решила, что пять лет работы с бумагами в участке подготовили меня к раскрытию преступлений. Самонадеянная. Упрямая. Слепая в своей ограниченности.

Я прошла такой длинный путь с момента смерти Бель, но совсем не изменилась.

Рид наступил на мою раненую руку и я закричала. Он схватил меня за волосы, приподнимая. Сощурился рассматривая. Повертел моей головой, точно я была куклой на шарнирах.

— Почему не сработало? На всех работало, на тебе нет. Чем отличаешься?

Не сработало? Со мной точно было не все в порядке после зелья. Сначала отрубило эмоции, затем и вовсе переклинило. И как он собирался это выяснить, свернув мне шею?

Я посмотрела ему в глаза. Не желала умирать, смиренно потупив взор. Взгляд Рида не был безумным. Похоже, влитая в него чужая магия помогла. На меня смотрели глаза ученого, на ужасный миг так напомнив дедушку.

Большим пальцем он медленно провел мне по шее. Отсутствие кадыка было не спрятать.

— Девчонка?

— Отпусти ее, — приказал Костелло.

Я невольно улыбнулась. Даже сейчас, истекая кровью, он не знал, как умолять. Выглядел он плохо: от удара раны кровоточили с новой силой. Рид вновь приковал его к стулу. Наверное, успел, пока Костелло отходил от удара щита.

Рид впился в него взглядом, а затем передвинул ногу так, что каблук пришелся прямо на рану от ножа. Не выдержав, я застонала. Еще немного, и он мне руку сломает.

— Когда я освобожусь, сожгу все, что тебе дорого, и посыплю твою голову этим пеплом.

— Ты здесь умрешь, — просто ответил Рид. Взгляд, что он перевел с Костелло на меня, сделался задумчивым.

— Не раньше, чем твой хозяин получит мою магию, — оскалился в ответ Костелло.

От удивления я забыла о боли. Магию нельзя было забрать – только отдать добровольно. Сложный процесс, что оставлял отдающего калекой и не гарантировал успеха принимающему, в современном мире не использовался. Он был давно забытым пережитком варварских времен.

Хотя кто-то, очевидно, о нем помнил.

Рид перевел взгляд с Костелло на меня и растянул губы в неестественной улыбке. Схватил меня, и, подняв, потащил к столу со склянками. Порывшись, достал одну. В ней будто плавал серый туман. Рид занес над склянкой мою раненую руку и надавил. Кровь упала в сосуд. Содержимое вспенилось, зашипело, и окрасилось в болезненно бордовый цвет.

Он отбросил меня на пол и подошел к Костелло. Тот сжал челюсть, но Рид вылил содержимое ему в лицо. Жидкость в момент испарилась, оставив после себя тлетворно-сладкий аромат.

— Больше не договоритесь.

Я откинулась на холодный камень, уставившись в потолок. Выхода не было. Я едва могла двигаться, Костелло вновь был связан. Наша магия подавлялась защитными заклинаниями, впечатанными в стены. Рид был здесь единственным магом.

Я обвела подвал пустым взглядом. Пахло затхлостью, кровью и химикатами.

Какие неприятное место, чтобы умереть.

Мэри лежала посреди активного ритуала и дышала все реже.

О.

Я подняла руку, почувствовав под ладонью неприятное покалывание действующего ритуала. Толкнула защитный барьер, чувствуя, как магия ритуала оплетает мою руку, тянет к себе. Потратив последние силы, навалилась на невидимую стену, позволив холодной магии ритуала полностью оплести себя.

Кое-кто был сильнее Рида.

Морфей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

7.5

Уильям покосился на желобки в камнях. Крови было недостаточно. Роберт бил правильно: не нанося серьезных травм, но вызывая обильную кровопотерю. И это тоже было странным. Как предательство Роберта. Жажда власти и богатств совращали людей благороднее Роберта. Да и для поимки он использовал ребенка. Роберт давно работал на него и знал, куда давить.

Но вот что странно: Роберт запер его в его же форте. В месте, где магия не позволила бы Уильяму умереть. Роберт знал о защитных печатях, о магии, вложенной в каждый камень этого здания. Стоило печатям, казавшимся экзотической кладкой, наполниться кровью Уильяма, и магия обернется против посмевших напасть на него.

Глупо было стоить тюрьму и не знать, как из нее выбраться.

Пустые глаза Роберта наводили на дурные мысли, но Уильям отмахнулся от них. Сейчас важно было отвлечь Рида от ребенка. Элис Хигстон не была повинна ни в чем и не должна была пострадать.

— Отдай магию, — отчаянно просил Рид. Поняв, что пытками сломить Уильяма не удалось, он потерял запал и почти ныл. Жалкое зрелище.

Сам Уильям, впрочем, был не лучше. Похищение, порох, ритуал и дурман – шума было так много, что он и не разглядел настоящую цель преступников. Решил, что они нацелились на его империю.

Но его соперник был гроссмейстером. На мелочи не разменивался.

И все же, для исполнения плана им нужна была его, Уильяма, магия. Ее ни забрать, ни обмануть. Они в патовой ситуации, но на стороне Уильяма было время. Что же до боли – ее он умел терпеть. Главное, чтобы Элис не проснулась и не привлекла к себе лишнего внимания.

Когда Уилсон, с поднятой головой и злостью в глазах, вошла в тюрьму, Уильям ощутил холодящий ужас. Ситуация мгновенно изменилась, словно эта девчонка носила хаос в карманах.

Дурман, что может волю подменять чужими приказами. Это они добывали из снов? Процесс немыслимый. Тут без толкового алхимика не обошлось.

Уильям позволил своим мыслям отстраненно анализировать ситуацию, пока сам отчаянно пытался вырваться из оков и помочь Роберту. Плечо отозвалось резкой болью. Похоже, вывих.

Уильям остановился, лишь когда Уилсон облегченно вздохнула. Его верный друг был жив. Радость была недолгой. Рид влил дурман в Уилсон, и вот она стояла перед ним с ножом в руке.

А ведь Роберт предупреждал, что она его до могилы доведет. Он бы смеялся над ним сейчас, если бы был в сознании.

Уильям приготовился к боли. Ждал ее. К боли нельзя было привыкнуть, но можно – смирить тело и дух.

Он не сообразил, что случилось – так сосредоточен был на отмычке, что Уилсон всегда таскала с собой и незаметно передала ему.

А потом, перевел взгляд и увидел ее, раненую. Она даже не моргнула, со всей силы всадив нож себе в руку. Так и продолжала смотреть ему в глаза. Уильям на мгновенье закрыл глаза, смиряя чувства. Ярость, гнев, страх – все они будут полезны потом. Сейчас важно не терять голову. Слишком много пешек, которыми Рид мог легко пожертвовать, и которые Уильям жаждал защитить. Партия складывалась не в его пользу, и отвлекаться на эмоции было смертельно.

Он заставил себя отпустить пронзенную ножом руку Уилсон. Позже. Позже он поддастся желанию заключить ее в объятья. Закрыть в самом безопасном из его домой, под строжайшей охраной, чтобы никто более не мог причинить ей боль.

Сейчас же следовало разобраться с Ридом.

Татуировки на теле последнего подтвердили догадку Уильяма о масштабах и навыках противостоящей им группы. Что ж, у него будет время выпытать из Рида все: как вылечить Роберта, кто еще работает с ним. Осталось лишь связать его и напитать кровью Уильяма печать в полу.

Выстрел его оглушил.

А ведь он упустил Уилсон из виду на мгновенье. Он крикнул ей, чтоб остановилась. Поздно. Их откинуло волной защитной магии. Очнулся он вновь связанным. Рид пытал Уилсон. Наступил на ее хрупкое запястье, ломая, и все ее бледное лицо исказилось болью. Уилсон кричала, продолжая упрямо смотреть на Рида. Того задело. Уилсон этого не видела, но Рид ее боялся. Что-то пошло не так с Уилсон и дурманом. Если бы Рид не был слабаком, то убил бы ее – для него она была никем. Непредсказуемой фигурой. Но, слава всем богам, Рид был трусом. Он использовал магию крови, кинув один из дурманов в Уильяма. Он вдохнул пары. Сердце забилось часто-часто, будто вот-вот случиться сердечный приступ. Когда Уильям не мог слышать ничего, кроме шума в ушах, все прекратилось.

И тут Уилсон, решив, что не совершала невозможное слишком долго, добровольно провалилась в действующий ритуал с древним то ли демоном, то ли полубогом.

Сердце Уильяма пронзило болью. Наверняка от дурмана.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

8.1 Глава восьмая, в которой Генриетта не спит, но видит сны

— Во всех романах пишут, что ревность – это верный способ. Теперь он наверняка обратит на меня внимание.

— Наверняка, — поддакнула я Бель. Мы собирали яблоки. Бель нашла новый рецепт и хотела попробовать. Корзина в руках была тяжелая. Как настоящая.

Я моргнула. Дедушкин браслет царапнул кожу, и я бездумно передвинула его, чтоб не мешал.

— Опять задумалась? Эх, Генриетта, какая же ты милая малышка!

Бель наклонилась и ущипнула меня за щеки. Я надулась. Всегда сестра так поступает! И ничего я не маленькая! И все понимаю.

— Забудь про него, Бель. Давай жить тут, с дедушкой. Собирать яблоки каждый год и пробовать новые рецепты. Только мы втроем.

— Ты полюбишь и поймешь, Генриетта. Нельзя отпустить того, кто засел в сердце.

Зачем отпускать? Выдернуть, как занозу, и дело с концом.

Подул холодный ветер, и я поежилась. Следовало заканчивать пикник и идти домой. Дедушка заждался. Он не любил отпускать нас одних. Но я медлила.

— Тебе понравилось тут, да? Не дуйся. Придем завтра. И послезавтра. А потом – вместе с моим дорогим мужем и нашими малышами. Будем приходить каждый год! Из тебя получиться прекрасная тетушка, Генриетта.

Бель смеялась. Белокурые кудряшки плясали в такт ее тонкому смеху, а глубокие, цвета моря глаза искрились надеждой. Вокруг было тихо и безмятежно, и одуряюще пахло медовыми яблоками.

Мне было страшно.

— Нет. Не думаю, что мы сюда вернемся.

Бель обняла меня.

— Не бойся. Я всегда буду рядом.

Я крепко обняла Бель, зарывшись носом в ее волосы. От нее пахло жасмином.

Лгунья.

— Я не лгу. Все и правда хорошо.

Я отстранилась. Покачала головой. Прошли года, но казалось, тот злосчастный пикник случился лишь мгновение назад.

Бель больше не носила таких фривольных платьев, как тогда. Фридрих не одобрял. И в сад на пикники она тоже больше не ходила.

Мы сидели в их гостиной. Аскетичная, в бело-серых тонах, она совсем не подходила такой яркой и живой Бель. С детства она любила теплые природные тона, а не холодный и бездушный камень. Тут даже живых растений не было!

— Шутка зашла слишком далеко. Тебе нужно уехать, — продолжала настаивать я. Смутное чувство тревоги не покидало. Я вцепилась в руку Бель – и тут же в ужасе отпустила. На ней уже были синяки.

— Это не шутка, — бесцветно проговорила Бель. — Это мой брак. Фридрих...он сложный человек. Но я полюбила его. Оставь это, Генри. Вырастишь и поймешь.

Но я ведь так и не поняла, верно?

Руку обожгло. Я дернула ей так, чтобы браслет лег поверх блузы.

— Ты бросила нас, бросила дедушку, меня из-за любви? Да что в нем такого?!

— Генриетта. Любовь – не простое чувство. Это еще и обязательства. Ты поймешь.

— А как же любовь ко мне?! Ты слушаешь только его, делаешь, что он говорит! Не видишься с нами, не пишешь.

— Генри...

— Нет!

Я вскочила, и ножки стула резко прошлись по паркету.

— Не нужно! Я сдаюсь! Не хочешь, не буду обременять тебя своим обществом. Люби его, сколько можешь. Но не прибегай к нам, заплаканная, когда поймешь, что твой супруг – чудовище.

Я открыла дверь, но вместо прихожей оказалась в кабинете Фридриха. Он лежал на полу, без движения. Над ним стояла Бель. Из длинных, неаккуратных порезов на ее руках лилась кровь. Серый ковер под ее ногами окрасился в бордовый цвет.

— Но Генриетта, — спросила мертвая Бель. — Разве из нас всех – не ты настоящее чудовище?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

8.2

— Во всех романах пишут, что ревность – это верный способ. Теперь он наверняка обратит на меня внимание.

Я судорожно оглянулась. Бель продолжала говорить, но я застыла и смотрела на яблоки. Они были красные. Один в один, точно нарисованные.

— Ой! — взвизгнула я, когда Бель ущипнула меня за щеку. Я отпихнула руку сестры, и та засмеялась. Почему? Разве мы не ссорились?

Была поздняя осень, но браслет на солнце нагрелся и почти обжигал.

— Ты полюбишь и поймешь, Генриетта. Нельзя отпустить того, кто засел в сердце.

Верно, Костелло был еще той занозой.

Корзина рухнула, и яблоки рассыпались по траве. Одно укатилось под ноги девушке, что спала под кленом. Нужно было ее разбудить. Она выглядела бледно и едва дышала.

Бель смеялась. Белокурые кудряшки плясали в такт ее тонкому смеху, а темные глаза искрились надеждой.

Я вскочила. Нужно было бежать.

Но куда?

Бель тоже поднялась и крепко обняла меня.

— Не бойся. Я всегда буду рядом.

Я крепко обняла Бель, зарывшись носом в ее волосы. От нее пахло жасмином и смертью.

— Нужно выбираться отсюда, — настаивала я.

Я держала Бель за руки, боясь отпустить, пока не увидела синяки. Выпустила ее руку, точно обожглась.

— Мне не сбежать. Связи господина Лудстона обширны. Нужно просто смириться.

Руку прошило болью, и я едва не заплакала.

— Лудстона? — незнакомое имя вызывало знакомое отвращение.

— Ты даже не слушаешь, когда я пытаюсь рассказать тебе о Фридрихе, Генриетта. Он сложный человек. Но я полюбила его.

Нужно было остановить этот разговор. Выйти за дверь и уехать к дедушке. Он поймет, что со мной происходит. Почему браслет так ведет себя, почему то и дело болит голова. Немедленно.

Я вскочила, и ножки стула резко прошлись по паркету. Поддавшись эмоциям, я обняла Бель. Крепко, точно в последний раз.

— Прости меня. Умоляю, прости. Что не слушала тебя. Что не успела.

Я вышла, не оглядываясь, но вместо прихожей оказалась в кабинете Фридриха. Он лежал на полу, без движения. Над ним стояла Бель. Из длинных, неаккуратных порезов на ее руках лилась кровь. Серый ковер под ее ногами окрасился в бордовый цвет.

— Думала, сможешь сбежать от нас, Генриетта? — мелодично рассмеялась мертвая Бель. — Но от себя не сбежишь.

Не так. Нет. Фридрих еще был жив, когда я нашла Бель. Это потом...потом...

Нет, сейчас важнее всего сестра! Я рванула вперед, руками закрывая порезы на запястьях Бель. Бесполезно. Из них уже даже не текла кровь. Бель выдернула руки и рассмеялась. Ее черные глаза смотрели на меня свысока. Я отступила.

Все в этой комнате причиняло боль. Хотелось сбежать. Бель наклонила голову и проворковала:

— Куда же ты? Поболтаем, сестрица. О том, как ты бросила меня. О том, что натворила.

Бель приближалась ко мне, и в ее руках был нож для писем. Тот самый.

Это был знакомый кошмар. Бель брала нож, и я не могла ее остановить. Не могла вымолвить ни слова.

От боли разрывалось сердце. Я заслужила ее. Я была виновата. Вынуждена вечно смотреть на сестру, не в силах ее остановить.

Боль – все, что мне осталось.

Я сжала в ладони раскаленный браслет, надеясь, что он сожжет мне руку до кости. Комната вокруг лопнула как мыльный пузырь. Я схватила смеющуюся Бель и, глядя в ее черные глаза, приказала:

— Прекрати играть со мной, Морфей!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

8.3

В библиотеке дедушки всегда было много книг. Но раньше я не замечала, насколько высокие здесь полки. Они будто подпирали звездное небо над головой.

Бель сидела у камина и читала древний фолиант. Такой юной я ее не помнила.

— Садись, — указала она на соседнее кресло, не отрываясь от страницы. Я забралась в него, подобрав под себя ноги. Рядом лежали плед и моя любимая книга. Хотелось открыть ее и узнать, спасутся ли полюбившиеся мне герои. Заснуть и видеть с ними сны под тихий шелест страниц и треск полена в камине.

Если бы только не эта ужасающая головная боль.

— Это от благословения.

Бель подняла на меня свои черные глаза и склонила голову набок, рассматривая.

От страха у меня язык прилип к небу. С третьей попытки я вымолвила:

— Извините.

Получилось слабовато. Морфея тоже не впечатлило.

— Либо приказывай и отвечай за дерзость, либо бойся и умоляй, — почти по-отечески пожурил он меня.

Легко было выкрикивать приказы в порыве самых болезненных чувств. Сейчас же, находясь рядом с этим существом, каждый миллиметр моих души и тела умолял припасть к ногам Морфея и взывать к милосердию. Магия этого места была чужеродна и опасна и настолько могущественна, что я почти ощущала ее на вкус. И сосредоточением ее было то, что притворялось Бель.

Умолять? Существо, поместившее ее в повторяющиеся кошмары? Что рассматривало ее из-под лица сестры, от одного взгляда на которое все внутри разрывалось от боли?

Смешно. С тем же успехом я могла камень просить о слезе.

Приказывать? Может, у Рида и хватило хитрости и магии, чтобы обязать Морфея выполнять контракт, но вряд ли Рид тогда находился в его царстве.

Боль иглой прошила висок, и я зажмурилась.

На моем поле не было ни одной фигуры, и все же Морфей пригласил меня сыграть эту партию.

— Благословение аббатисы Карлайл не дает мне заснуть. Поэтому я осознала, что происходящее вокруг – не реальность.

Морфей не приглашал задавать вопросы, так что я сформулировала свое предположение как известный мне факт.

— Поэтому ты умираешь.

Конечно. Человек либо бодрствует, либо спит, либо мертв.

Сколько на самом деле у меня было времени? Судя по расплывающемуся от боли зрению, немного.

— Я знаю, чего вы желаете.

— Ты себя-то не знаешь, внучка Алекса, — рассмеялся Морфей теплым смехом Бель.

Библиотека вмиг стала враждебной. Книги готовы были раскрыть форзацы и обнажить зубы вместо листов. Пламя окрасилось синим и заигрывающе лизало мои пятки, готовое спалить дотла.

— Вы знаете дедушку.

— Он мне нравился, — это был не комплимент.

Эйфория накатила внезапно и смела шквальным ветром. Сколько человек могли утверждать, что беседовали с близкой к божественности сущностью? Сколько можно было узнать! В месте, что не было ни реальностью, ни сном, сотканным из чистой магии, казалось возможным все.

Смерть за ответы была справедливой ценой. Первооткрыватели расплачивались ей постоянно за куда меньшее.

— Вы жаждите свободы, — сквозь силу процедила я, борясь с чужими эмоциями.

— Контракт нерушим. Сон невесты накануне брака должен быть собран.

А Мэри больше не была невестой.

— Я могу заменить ее, — прошептала я. — Могу выйти завтра замуж.

Я стояла посреди церкви. Впереди, у алтаря, с ноги на ногу переминался мужчина, но из-за яркого солнца я не могла разглядеть его лица. Все свидетели смотрели на меня и одобряюще улыбались. Тонкое платье из восточного шелка, расшитое жемчугом, удачно подчеркивало фигуру, от букета нежных роз и пионов мягко пахло весной.

Мне хотелось содрать с себя платье, точно оно обжигало. Растоптать цветы.

— Не сможешь.

Я вновь сидела в библиотеке у камина и тяжело дышала, будто вырвалась из кошмара.

— Ты должна быть невестой до участия в ритуале. Эта возможность упущена. Я ведь мог бы собрать целую полку из твоих кошмаров о семейной жизни. Уверен, они бы не повторялись. У тебя богатое воображение.

Я слышала его, словно из-под толщи воды. Слух тоже начинал отказывать. Время заканчивалось. Подождав, Морфей вернулся к чтению книги. Я схватила его за руку. Получилось не с первого раза. Знала, если он потеряет интерес к нашему разговору, всему конец.

— Я отдам тебе Рида. Заставлю закрыть контракт и заснуть. Помоги нам выбраться из его ловушки.

В ответ он с силой сжал мою руку и улыбнулся. Все тени и книги вокруг тоже улыбнулись.

— Это контракт.

Меня затопило чужой магией. Когда казалось, что мои кости вот-вот растают, что сама моя суть распадется на память и магию, все закончилось. Огонь в камине погас. За окнами занимался рассвет.

— Тебе пора просыпаться, — Морфей поднялся. Теперь его было не спутать с Бель.

— Ты обещал помощь. Мы договорились.

— Генриетта, я завершу контракт с Ридом так, чтобы дать тебе шанс. Что до остального, — мужчина пожурил меня, точно маленького ребенка. — Ты уже знаешь ответ. Контракт нерушим. Все после него – меня не волнует.

Мир вокруг таял, словно весенний снег. Веки были тяжелыми, я едва могла держать глаза открытыми. Было холодно.

Я и правда знала ответ.

— Почему Бель назвала меня чудовищем? — не смогла я сдержать мучивший меня вопрос.

Морфей взял мою руку с амулетом дедушки и поднес, рассматривая.

— У нас с Алексом и вправду было много общего. Жаль, что он умер. У него были удивительно изощренные сны.

Мир вокруг распался. Я проснулась.

А затем убила Мэри Хигстон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

9.1

Происходящее я запомнила урывками. Последний, неровный вдох Мэри. Мгновенье, когда с ее сердцем остановились все звуки. Осколок разлетевшегося в клочья зеркала впился в плечо. Ураган из пепла и цветов смел границы ритуала. Резонанс от высвободившейся магии.

Резкое мигание татуировок на теле Рида. Костелло, пол под которым светился красным, неумолимо складываясь в печать. Вторая волна магии, от которой посыпалась крошка с потолка.

Я отмечала происходящее, не отрываясь от Мэри. Я уже нанесла на ее губы и глаза кровь, привязав свою магию к ее телу. Теперь я бездумно повторяла инструкции аббатисы.

Руку на центр груди, вторую сверху. Дави сильно и быстро: сто-сто двадцать надавливаний в минуту. Два вдоха, каждый около секунды.

Я отсчитывала минуты числами, не смея остановиться. Когда Элис спросит меня о сестре, что я скажу?

Чем я теперь отличалась от Рида? Использовала Мэри как инструмент.

Вдох, второй, снова нажатия.

Морфей назвал меня чудовищем, но знала ли Бель, какова я на самом деле? Потому и не попросила помощи?

Я не заметила, как по телу разлилось живительное тепло. С удивлением увидела, что руки Костелло накрыли мои. Уже какое-то время я опиралась на него. Тепло его магии и тела обволакивали меня. Он шептал мне на ухо, но я не сразу расслышала слова. Почувствовав прилив бодрости, я с новой силой пыталась заставить сердце Мэри биться. Костелло мягко остановил меня.

— Ты справилась. Мэри дышит. Уже можно прекратить.

Жива!

Разом лишившись сил, я осела на Костелло. Он крепко обнял меня. Я позволила себе слабость и, повернувшись, обняла его в ответ. Страх отступал. Вместо него наваливалась усталость. Хотелось закрыть глаза и наслаждаться крепкими объятьями.

— Вам срочно нужна медицинская помощь, — выдохнул Костелло мне в шею. Я покачала головой и сильнее сжала его в объятьях. Руку прошило знакомой болью. — Мои люди скоро будут здесь. Потерпите еще немного.

Только сейчас я заметила, что его магия укрывала и защищала каждого: Мэри, Элис, Роберта. Рид был прикован ей к стене.

— Роберт? — выдохнула я. Формировать полные предложения никак не получалось, но Костелло каким-то чудом понимал меня.

— Защитные печати активированы. Никто с дурными намереньями не сможет переступить порог.

Дверь со стуком отворилась. В комнату вбежало несколько одетых с иголочки и до зубов вооруженных людей. Контраст невольно заставил меня рассмеяться. Костелло качнул головой, и пара крепких ребят сразу отправились в сторону Рида. Но не успели они дойти, как в эту же комнату ворвались полицейский КингсГарда во главе с Джимом и Ричем.

— Немедленно отпустите заложников!

Заякорение на мою кровь сработало, и коллеги сумели найти меня. Вот только теперь в маленькую комнату набилось слишком много вооруженного народа, который недобро посматривал в сторону друг друга.

— Ладно, молодежь, можете сколько угодно стоять и тыкать друг в друга колюще-режущим, но я четко вижу минимум трех своих пациентов, — сварливо произнес доктор из КингсГарда, бесцеремонно расталкивая толпу бравых вояк.

— Поддерживаю коллегу, — так же быстро к нам пробирался знакомый мне доктор Костелло.

Под напором авторитета мужчины расступились, но оружие никто не опустил.

— Сначала Мэри Хигстон, — попросила я доктора КингсГарда.

— И ее сестра, — приказал Костелло своему.

Доктора переглянулись, одинаково закатили глаза, но спорить не стали.

— Мы не будем мешать докторам. Но, Костелло, мы все видим прибитого к стене мужчину, — проговорил Рич.

— Мужчина не выражает несогласия, — совершенно спокойно ответил один из людей Костелло, вставший рядом с Ридом. В отличие от других, его оружие и магия были направлены на Рида, не на полицейских.

— Да он же без сознания! В комнате для пыток! — взорвался Джим.

— Это закрытый клуб. Мы предоставляем весь спектр услуг и не стыдим клиентов за их увлечения.

— И наш полицейский с ножевым ранением! В заложниках у Костелло.

По правде говоря, только помощь Костелло помогала мне стоять, так что скорее я вцепилась в него, чем он в меня. При всем желании я не могла бы дойти до Джима не упав. Я рассмеялась и тут же поморщилась от боли в сердце.

— Это же женщина! Не знал, что КингсГард настолько прогрессивен, — на этот раз человек Костелло был искренне изумлен.

Джим с Ричем замялись. Ответить им было нечего.

— Ребенок в порядке. Господа, можете ли вы перенести это увлекательное собрание куда-нибудь, где меньше раненых и больше адвокатов? Мне нужно осмотреть господина Костелло.

Я неотрывно наблюдала за доктором, что осматривал Мэри. Каждый ее вздох был словно маленькое чудо. Доктор хмурился. Влил что-то в горло. Поднес руку с амулетом к лицу. Моя кровь под его холодным светом вспыхнула, и сердце закололо сильнее. Я сжала руку Костелло, не обращая внимания на боль в своей.

— Ты свою магию к ней привязала?! Дурная девчонка! — взвился доктор. Второй немедленно протянул ко мне руки. Он быстро говорил, но на меня вновь накатывала знакомая тишина. Уткнувшись в плечо Костелло, я то ли уснула, то ли потеряла сознание.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

9.2

— Гости ожидают вас в саду, госпожа. Я принесла шаль — ветер сегодня прохладен.

Служанка поклонилась. Прислуга в поместье Костелло была вышколена, безукоризненно вежлива и продолжала игнорировать факт, что никакой госпожой я им не была.

— Благодарю.

Накинув на плечи шаль, я вышла в сад, к ожидающей меня аббатисе Карлайл. В первые дни моего выздоровления она оказалась покидать поместье, прерывая свое бдение лишь на визиты доктора и молитвы. Говорят, Костелло возмущался, что его дом не монастырь, и аббатиса не может в нем поселиться. Аббатиса ответила, что и не больница КингсГарда, но Генри Уилсон все же восстанавливается здесь. В минуты скуки я сожалела, что пропустила их стычку. Характерами оба были упрямы, и спор, должно быть, вышел увлекательный.

В беседке аббатиса сидела не одна. Я остановилась, не решаясь сделать еще один шаг, но незваная гостья решила за меня.

— Мисс Уилсон, — радостно поздоровалась Мэри Хигстон. — Рада видеть вас в добром здравии!

С трудом заставив себя двигаться, я поздоровалась и занялась чаем, избегая знающего взгляда аббатисы.

— Я хотела навестить вас сразу же, но ждала, пока вы сможете принимать посетителей. Элис и аббатиса мне все-все о вас рассказали! Вы так удивительны! Я пришла, чтобы поблагодарить вас. Вы мне жизнь спасли!

Мэри выглядела прекрасно. На лечение ушли немалые деньги, но Мэри полностью восстановилась.

На ее шее не осталось синяков от моих рук.

Я отпила цветочный чай. Он горчил.

— Не стоит. Иногда мне кажется, что мое вмешательство лишь осложнило ваше дело.

Мэри взяла меня за руки, и я едва не пролила чай. Ее руки были теплыми. Она смотрела мне в глаза и улыбалась.

— Я знаю, что вы убили меня. Знаю, зачем вы это сделали. Я прощаю вас.

Я положила свою руку поверх ее и сжала, благодаря за добрые слова.

Даже в кошмаре, созданном Морфеем, условия контракта оставались нерушимыми. Мэри перестала быть невестой, и Морфей не мог выполнить свою часть договора. Они оба, и Рид, и он, дожидались, когда Мэри умрет. После случая со смертью Эмили Торглинг оба были уверены, что это безболезненно для них завершит контракт. Но Морфей сам сказал: его не интересует, что произойдет после исполнения контракта. Несостоявшаяся невеста должна была умереть, но не требовалось, чтобы она

оставалась

мертвой

.

Моя догадка была верна, основана на подсказке и подтверждена реальностью. Именно эти слова я повторяла себе, когда не могла заснуть ночами.

Меня пугала легкость, с которой я решила убить человека.

— Окажись другая на вашем месте, возможно, из того подвала мы бы не выбрались живыми. Простите себя, мисс Уилсон.

— Я рада, что вы здоровы, — ответила я. Сжала руку, но она почти зажила и боли, что могла принести мне облегчение, я не почувствовала.

— Брачный договор между Хигстонами и Лудстоном расторгнут.

Аббатиса протянула мне засахаренные цветы, и пришлось отпустить руку.

— Да, представляете, такая радость! Родители до последнего упрямились, но как дело против Лудстона завели и все его активы арестовали, то сами побежали контракт аннулировать! Везет мне с разорванными контрактами, да? — Мэри весело рассмеялась.

Я невольно улыбнулась в ответ, хотя не находила ситуацию смешной. Но иногда нам не оставалось ничего, кроме как смеяться над бедами.

— А Элис, вот чудо, стала одной из стипендиаток в Институте для девиц при парламенте. И будет там до восемнадцати лет. Никакие лудстоны больше не посмеют на нее покуситься! — горячо выдала Мэри. Жизнь переполняла Мэри, и это продолжало меня удивлять.

— Стипендиаток?

Институт при парламенте был самым известным в стране. Среди преподавательского состава еще оставались те, что обучал королевских особ. Попасть туда можно было лишь за неприличную плату. Не знала, что у них есть стипендии.

— Да. Оказалось, пять мест учредили в прошлом месяце. Говорят, в следующем году будет уже двадцать мест. Конечно, двадцать девочек, спасенных от ранних браков, может показаться мало, но когда я смотрю на сестру, понимаю, что и одной достаточно.

Как удивительно вовремя появилась эта программа.

— Я рада. Уверена, Институт пойдет Элис на пользу. А что же вы?

— Я стану монахиней, — Мэри улыбалась так спокойно, что я не сразу поняла смысл ее слов. Я не желала замуж, но не могла и слово поперек вставить. Родители продадут меня следующему, кто предложит больше денег. Пусть учатся зарабатывать деньги другим способом, теперь, когда одна их дочь в монастыре, а вторая – на попечении государства! — в голосе Мэри было полно горечи и яда. — Впрочем, не будем о дурном – это плохо отражается на здоровье.

Мы долго говорили. Я ловила каждое ее слово, все еще не в силах поверить, что она так жива, так беззаботна рядом со мной. Мэри назвала меня сильной, но и сама была удивительной. Выбрать жизнь, больше похожую на тюремное заключение, чтобы обрести хоть толику свободы, я бы не смогла, но Мэри выглядела счастливой.

Мы попрощались, и она ушла. Дождавшись, пока мы останемся наедине, аббатиса Карлайл спросила:

— А теперь расскажи мне, почему ты до сих пор живешь в доме Костелло?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

9.3

Сильные руки Костелло, его горячечный шепот, затуманенные глаза — я сделала несколько глотков горького чая, подавляя воспоминания.

Пионы уже распустились. Их нежный аромат успокаивал. Вот бы лечь среди них, греться в лучах весеннего солнца и не думать. Давно я не чувствовала такого спокойствия. Каждое мое желание предугадывали. С возникшими проблемами с КингсГардом разбирались люди Костелло. Я убеждала себя, что позволила Костелло управлять моей жизнью, лишь пока была слишком слаба. Только вот слабость физическая превратилась в душевную.

— Генри, — аббатиса продолжала меня называть именем, что было и сокращением моего настоящего, и именем констебля Уилсона. Слуги, что наверняка подслушивали наши разговоры, не добились от нее подсказок к разгадке моей личности. — Я понимаю, вы вместе пережили травмирующий опыт. Ты только оправилась от физического истощения и травм, как эта непонятная ситуация с магическим истощением едва не пустила усилия доктора насмарку. И все это время этот человек был рядом, помогая тебе.

Благословения аббатисы больше не помогали мне. Говорят, она от шока даже Костелло благословила на здоровье, лишь бы проверить, подвластна ли ей святая сила. Трудно сказать, кто был удивлен больше: быстро поправившийся Костелло или аббатиса Карлайл, которую он щедро отблагодарил.

Магия тоже не работала. Ни доктора, ни Костелло, что раздражало последнего. Он продолжал пытаться, крепко держа мою ладонь в своей, вливая в меня запасы собственной магии, но без толку. Доктор на вопросы Костелло лишь качал головой и прописывал новые укрепляющие и восстанавливающие зелья.

Они не могли мне помочь. Каждый день вес неисполненного обещая Морфею все сильнее давил на мой и так скромный магический резерв. Я постоянно думала, как мне добраться до Рида. За ним следили и КингсГард, и люди Костелло. Он был недосягаем.

Даже если чудом и мольбами я смогу с ним встретиться, то как заставить Рида разорвать контракт и заснуть, сдаваясь на милость Морфея?

Что сделает со мной Морфей, не выполни я контракт?

Я не была магом-контрактником. Бытовая магия – вот мой предел. Немыслимо было и думать, что я даже магическую букашку могу призвать. И все же, всем своим существом я чувствовала – контракт легитимен.

— Костелло тебе не союзник. И не тихая гавань, где ты можешь передохнуть от собственных проблем. Он хищник.

Аббатиса положила на стол свежий номер «Столичного Телеграфа». На фотографии с разворота Костелло помогал девушке, что притворялась мной, придерживая дверь. Автор статьи с упоением спекулировал, когда же состоится свадьба. Даже предполагал побег и тайную помолвку, ведь Костелло не появлялся на публике две недели.

В смятении я отвернулась. Хотелось смять газету. Костелло вынуждал меня раскрыть себя, вынуждал заключить нежеланный брак, так почему же меня больше раздражала близость к нему девушки, что притворялась мной, чем его махинации?

Аббатиса положила на стол знакомые мне папки с досье на вероятных маркизов Балкли.

— Времени больше нет.

Сколько времени понадобиться Костелло, чтобы обручиться с поддельной Балкли? Уверена, необходимые бумаги у него уже готовы.

Я наугад выбрала папку.

— Пусть он.

Аббатиса Карлайл промолчала, но облегчение на ее лице было заметно любому.

— Завтра все будет готово.

— Завтра? — опешила я. Мы обе посмотрели на фотографию в газете. — Да, пусть завтра.

Если выход один, то к чему оттягивать неизбежное. Я убила человека, чтобы решить одну проблему. Смогу и замуж выйти, чтоб решить другую.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

9.4

— Документы я заверю сегодня, у меня есть человек в конторе гражданских актов и состояний. Через два дня сможем вздохнуть спокойно и забыть об этой проблеме. Через три Андре Рейнтгер выходит в море.

Андре Рейнтгер. Я даже не увидела, кого выбрала в мужья. Восхитительное начало долгой совместной жизни.

Видимо, аббатиса что-то прочла на моем лице. Она остановила сборы и крепко сжала мою ладонь.

— Знаю, тебе тяжело было решиться. И сейчас страшно. Но это правильный выбор. Ты сможешь куда больше, если будешь жить как... — аббатиса бросила мимолетный взгляд на служанку и изменила свои слова. — ...как достойна. Я всегда буду защищать тебя.

Верно. Защита, которой мен окружили. Я вытянула руку из ладони аббатисы. Золотая цепочка амулета сверкнула в полуденном солнце.

— Амулет безопасен для меня?

Аббатиса подняла папки к груди, отстраняясь. Нахмурилась, не понимая, с чего вдруг я завела речь о старой вещице, что носила всегда.

— Он защищает тебя, ты же знаешь.

Он прятал часть моих знаний на случай проверки чтецами. Помогал мне быть только Генри Уилсоном, когда необходимо. Но впервые я задалась вопросом – что еще я не помнила, нося этот амулет?

Бель с искаженным от ужаса лицом смотрела на мертвого мужа, что лежал у ее ног.

— Ты чудовище.

Сон Морфея никак не желал выходить из головы, отравляя каждый день сомнениями. Что это? Морок или воспоминание?

— Только ли защищает? — спросила я тихо, наклонившись к ней.

Всего на мгновенье, но аббатиса замешкалась. Я поймала ее за руку.

— Вы знали, что Морфей и дедушка – давние знакомцы? — Она не была удивлена. Боги, она не была удивлена! — Он не был магом-контрактником. Как же такое знакомство состоялось?

— Твой дед был приближенным к королю чтецом, — осторожно начала аббатиса. — О его работе мне ничего не известно. Знаю, что он бросил работу, которой был так увлечен, когда вы осиротели. Он любил вас. Браслет защищает тебя. Но это не оковы. Хочешь – снимай. Ты всегда могла это сделать. Твой дед настаивал, что это лишь для отчаянных ситуаций, но решать тебе. Но так ли важны тайны прошлого сейчас?

Аббатиса говорила спешно. Она волновалась и старалась это скрыть. А еще она не ответила на мой вопрос о Морфее. Потому ли, что не могла лгать из-за обетов богам?

Служанка Костелло подошла, заменив остывший чай свежим. Мы замолчали, ожидая, когда она закончит.

Я посмотрела на бумаги в руках аббатисы. На фотографию человека, что завтра станет моим мужем. На обманчиво мирное поместье Костелло.

— Нет, — сказала я, стоило служанке уйти.

Сейчас следовало решить совсем другие дела.

Аббатиса попрощалась. Я сидела, не в силах подняться. Тяжесть будущих решений давила камнем. Я бездумно следила за бабочками, что порхали, выбирая между алой розой и белым жасмином. Было ли ей тяжело принимать решение, какой цветок предпочесть?

До чего я дошла? Сидела и завидовала насекомым. Я выдохнула и потянулась к газете. Прятаться от его последствий собственного выбора я не могла.

Союзу Костелло с Балкли было посвящено несколько полос. Здесь же была и статья с моими медицинскими данными и фото с чтений, где девушка, называвшая себя маркизой Балкли, ела ореховый десерт. Одни выступали за то, что маркиза поддельная. Другие писали, что медицинские свидетельства просочились от секретаря Питера Костелло, а вражда двух кузенов за титул барона была хорошо известна. Питер мог и солгать, а Уильям — быть искренен в своей любви к жившей в уединении маркизе.

Какая очаровательная любовная история. Я отложила газету, устало прикрыв глаза. Вот уж, правда, хочешь что-то сделать, делай сама.

С тех пор как Костелло бросил мое имя и титул этим светским пираньям, я знала, что Генриетте Балкли придется вернуться в свет. Многие захотят повлиять на моего мужа, увидев возможность разбогатеть. Сколько пройдет, пока их наполненные медом и ядом слова доберутся до него на корабле?

Как скрывать от вернувшегося из плаванья мужа полулегальный бизнес с алюминием? Вовсе не выработанную серебряную шахту?

Деньги были соблазнительны. У меня не было гарантий, что этот мужчина, Андре Рейнтгер, никогда ими не заинтересуется. И, благодаря Костелло, не было выхода, чтоб продолжать жить без мужа. Я пробежалась глазами по газете – далее обсуждали последние принятые законы и их влияние на общество. Что же, похоже, хороших решений больше не осталось.

Пришло время плохих.

Я поднялась и приказала послушно ожидавшей в стороне служанке:

— Отвезите меня к Костелло.

—

Простите за долгий перерыв. Я болела и только начала восстанавливаться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

10.1

Я водила пальцами по кружеву платка, не в силах оторваться. Ничего не могла поделать с руками. Забыла спросить, как далеко нам ехать. Стоило машине притормозить, как сердце замирало. И всё же я молчала. Не зная, сколько ещё ехать, я могла притвориться, что у дороги не будет конца.

Умиротворяющая сельская местность сменилась бараками и заводами, а после – плотной рабочей застройкой. Повернули к западу и въехали в старый город. Дома здесь могли позволить себе лишь баснословно богатые жители.

Не удивительно, что дом Костелло располагался в самом центре квартала. Я узнала его сразу, из фотокарточки в газете.

Машина остановилась. Водитель перебросился парой тихих слов с одним из охранников. Тот взглянул на меня и кивнул своему напарнику, что остался ждать у входа. Затем приоткрыл дверь машины, помогая выйти.

— Мисс Уильямс. Мы вас не ждали.

Ой ли? Расторопная служанка из поместья не успела передать весточку? Ни за что не поверю.

— У меня возникло срочное дело.

— Конечно, мисс.

На крыльце было всего пять ступенек. Так почему же подниматься так невыносимо тяжело? Ведь уже и так далеко зашла.

Я бы сбежала, если бы могла. Но человек, к которому я отправилась за помощью, невольно позаботился о том, чтобы мне некуда было деться.

Дверь за мной закрылась тихо. Я ждала чего-то резкого, окончательного. Точно похоронный колокол. Но и здесь оказалась обманутой в собственных ожиданиях. Я прикрыла глаза. Следовало взять себя в руки. Расслабляться в присутствии Костелло смертельно.

— Прошу, подождите, — вежливо попросил охранник и исчез за одной из дверей.

Я осмотрелась. Дом Костелло всегда виделся мне холодным и угрожающим. Но, как и загородное поместье, столичный особняк был отделан деревом в тёплых тонах. Мягкие ковры заглушали шаги и создавали уют.

А ещё весь дом был пропитан магией. Той самой, что окутала меня в последние моменты противостояния с Ридом. Согревая. Защищая. Казалось, если я сосредоточусь, то смогу дотронуться до неё.

Здесь дышалось легко.

Дверь позади меня открылась. Рука непроизвольно сжала перчатки, сминая дорогую замшу до глубоких заломов. Сознательным усилием я заставила себя расслабиться. Я сама искала Костелло. К чему теперь страх?

Я улыбнулась, поворачиваясь, и застыла. Вместо Костелло передо мной стояла поддельная Балкли. Её глаза были красными. Тушь размазалась, оставляя следы на щеке. Несколько локонов выбились из причёски.

Никто не обещал, что бытность Генриеттой Балкли приносит одну лишь радость. Видят Боги, даже для меня это так не работало, а я ведь была настоящей.

Увидев меня, девушка покраснела и замешкалась.

— Позвольте, — я протянула ей платок, что мучила всю поездку, и осторожно указала на щеку.

Та спешно привела себя в порядок и поблагодарила меня. Она кивнула, прощаясь. Прежде чем она успела исчезнуть, я не удержалась и спросила:

— Зачем вы притворяетесь маркизой Балкли?

Атмосфера в комнате тут же изменилась. Девушка выпрямилась и обожгла меня презрительным взглядом. Весьма неплохо отрепетировано. У меня так никогда не выходило.

— Как вас сюда пропустили? Разве не достаточно того, что вы сотворили с моей репутацией в вашей газетёнке? Решили теперь и в дом влезть?! Не имеете совести, может, страх вас вразумит. Я узна́ю, кто вы, и позабочусь, чтобы вас более никогда не взяли на работу.

Ты, моя милая обманщица, опоздала. С этим я и сама успешно справилась.

Боги сегодня не были ко мне милосердны. Я будто смотрела в зеркало. Девушка, что так тщательно играла чужую роль, вот-вот сломается. Использовала все трюки в своём распоряжении, любую ложь, лишь бы удержаться на плаву. Не удивительно, что она выглядела уставшей.

Со дня, как пропала Мэри Хигстон, прошло не больше двух недель, но я будто постарела на года. Хотелось обнять эту девушку, утешить и пообещать, что всё наладиться.

Но нет. Я планировала раскрыть её обман, в процессе уничтожив репутацию. За любую ложь нужно платить.

Интересно, какой счёт выставят мне?

— Если тебе понадобится помощь, приходи к аббатисе Карлайл. Чтобы тебя здесь не держало, в какой бы беде ты ни оказалась – аббатиса поможет тебе.

Девушка перевела взгляд с меня на платок в своей руке и обратно.

— У вас необычная тактика. Вы были добры ко мне, пусть даже ваша доброта и могла преследовать дурные цели. Поэтому я отвечу вас искренне. Вы не в силах спасти меня от моих собственных чувств. Чтобы вы не думали, Уильям Костелло спас меня. Знаю, что о нём говорят. Но все данные мне обещания он сдержал. Я прекрасно осознаю, где и почему нахожусь.

Боги, она и вправду была моим зеркальным отражением. Больно смотреть.

— Я люблю его и сделаю для него всё, что в моих силах. А вы зачем здесь, мисс...

— ...Уилсон, — произнёс новый голос, и мы обе вздрогнули. — Мне бы тоже хотелось знать.

В раскрытой двери стоял Костелло. Верхние пуговицы его рубашки были расстёгнуты, а сама она небрежно заправлена в брюки, будто он одевался наспех. Как и девушка передо мной, он тоже выглядел потрёпанным.

Отчего-то в груди стало больно. Странно. Доктор и аббатиса уверяли, что с моим сердцем всё в порядке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

10.2

— Мне нужно поговорить с вами. Наедине.

— Это невозможно.

— Нет, — хором ответили Костелло и белокурая самозванка.

— Это касается Рида, — проигнорировала я девушку, стараясь не сорваться.

Я понимала, что притворяться мной — не её затея, и всё же едва сдерживала себя.

— Эта женщина пришла сюда без приглашения и обвинила меня во лжи.

Слова самозванки были тихими, а вид – несчастным. Опороченная невинность, не иначе.

— В чём именно? — внезапно заинтересовался Костелло, и я мгновенно насторожилась.

— Как и остальные, во лжи о моём имени. Наверняка её прислал ваш кузен!

— Любопытно, — улыбнулся мне Костелло, словно акула, перед тем, как проглотить жертву.

И ведь не боялся подавиться. Я улыбнулась в ответ.

— Я могу озвучить свою просьбу здесь. Мне нечего скрывать.

Мне совершенно точно было что скрывать. Я скорее публично призна́юсь, что Балкли, чем озвучу предложение, с которым пришла к Костелло. Но вот он явно не хотел, чтобы информация о Риде и его маленьком хобби распространилась.

— Леди Балкли. Мисс Уилсон – мой деловой партнёр и друг. Она не станет распространять газетные сплетни.

А вот это совершенно точно была угроза.

— Моя цель визита с леди никак не связана. Но это вопрос, который я должна обсудить с вами лично.

— Мисс Уилсон, — прервал Костелло начавшую было возмущаться самозванку, — Вы сами понимаете, какие нынче обстоятельства. Никому нельзя доверять.

После невольного предательства помощника паранойя Костелло обострилась. Никто не знал, насколько распространился дурман Рида. И у меня всё ещё были варианты.

— Так и быть. Присутствовать может любое доверенное вам лицо, — уступила я.

И даже сдержалась, не добавив «кроме поддельной Балкли». Судя по веселью в глазах Костелло, он проглоченные мной слова ясно услышал.

— Саймон, — обратился он к появившемуся в дверях охраннику. — Проводи леди Балкли.

В глазах девушки мелькнула обида, но она отлично владела собой. Кротко попрощалась с Костелло, попросив подумать о её словах. Но Костелло лишь покачал головой. Меня поддельная леди Балкли проигнорировала.

Ну и манеры. Аббатиса бы меня за подобное высекла.

— Прошу.

Мы прошли в кабинет. Все окна в нём были распахнуты несмотря на вечернюю прохладу. Я ожидала, что при разговоре будет присутствовать копия Роберта или один из охранников, но в кресле устроился знакомый мне доктор. Неужто уже мог отследить признаки дурмана в организме?

— Доктор Артуро. Мисс Уилсон, — представил нас Костелло. Услышав моё имя, доктор бросил на Костелло вопросительный взгляд, но тот лишь покачал головой. Доктор тяжело выдохнул.

— О чём вы хотели поговорить? — Костелло сел у распахнутого окна. И не холодно ему, в одной рубахе-то?

— Мне нужно увидеться с Ридом.

— Это невозможно.

Неприятно, но ожидаемо. Я и не думала, что Костелло согласиться мне помочь по доброте душевной.

— Назовите цену.

— Разве общение со мной научило вас быть осторожнее? Что, если ценой я назначу ваше настоящее имя?

Моё сердце пропустило удар. Я едва сдержалась, чтобы не отступить. А потом вспомнила. Завтра это не будет иметь значения. Как только я подпишу свидетельство о браке, я буду вольна расплатиться с Костелло.

— О, что-то изменилось. Вместо парализующего страха и отрицания вы задумались над моим предложением. Не стоит. Я не могу вам помочь. Допуск к Риду выписывается на самом высоком уровне. Ни джентльмену с сомнительной репутацией, ни девушке, обманывавшей КингсГард годами, его не выпишут.

Узнав, что не смогу встретиться с Ридом, я почувствовала облегчение. Тогда решить вопрос с контрактом Морфея можно было лишь одним путём.

Задумавшись, я дотронулась до верхних пуговиц жакета. К следующему вопросу следовало подступиться аккуратно. Я придумала столько фраз, пока ехала сюда, но встреча с самозванкой выбила меня из колеи. Присутствие доктора смущало.

Я вздрогнула от резкого скрежета. Костелло резко поднялся. Ножки его кресла поцарапали пол. Что так испугало Костелло? Я оглянулась. Доктор Артуро уже заваривал микстуру. В воздухе разлился терпкий запах успокоительных трав. Я повернулась, и впервые за вечер внимательно посмотрела на Костелло. Вид, который я приняла за декадентский, на самом деле был больным. Да, Костелло и впрямь выглядел, будто только встал с кровати. Но не с любовного ложа, а с больничной койки. Блеск в глазах сочетался с дрожью в руках и слабостью в ногах. На его щеках был яркий румянец. Доктор кутался в плед. В комнате было прохладно, но у Костелло по виску стекала капля пота.

Я шагнула к нему, но Костелло поднял руку, останавливая меня. Только сейчас я заметила рунический браслет на его руке. Ограничитель? Костелло бы не позволил КингсГарду заковать себя.

Что это за болезнь такая, раз ему пришлось заковать самого себя?

О. Я поняла.

— Доктор Артуро здесь не для того, чтобы выявлять симптомы дурмана в других. Он следит за тем, как они проявляются в вас.

— Вы, как всегда, неуместно наблюдательны. Боюсь, мне стало хуже и нам придётся закончить встречу.

Рид дал Костелло дурман сразу после нашей неудачной попытки одолеть его. Чего он хотел добиться? Не убить Костелло, тот нужен был ему живым. Убедиться, что мы не смогли бы более работать вместе? Но как? И для чего нужна моя кровь? Костелло был единственным, на кого я могла положиться. Неужто Рид думал, что я перестану доверять ему из-за отравы?

Если только это была совсем не отрава. Рид не просто хотел разлучить нас. Он хотел, чтобы Костелло предал меня самым чудовищным способом.

Медленно, будто во сне, я расстегнула верхние пуговицы жакета. Зрачки Костелло расширились, и глаза стали почти чёрными. Он шумно сглотнул.

— Что вы делаете? Прекратите!

Впервые за всё время нашего знакомства его голос дрогнул.

— Зелье, которым вас опоил Рид. Это афродизиак, верно?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

10.3

— Научитесь ли вы когда-нибудь не задавать вопросов?

Костелло сел на подоконник, точно мальчишка. Ветер трепал его густые кудри. Он был словно беззаботный повеса. Но я видела всё: и неестественную недвижимость позы, и белые костяшки рук, что слишком сильно сжали подоконник. И отстранённый, полный льда взгляд.

От понимания, зачем здесь мисс самозванка, захотелось что-то громко разбить. Не поддавайся порывам, Генри. Костелло всё ещё выглядел больным. Посмотрела на стол доктора, на котором было разложено множество порошков и трав. Наперстянка, валериана. Что-то от сердца?

Думай, Генри. Поддельная Балкли плакала. Учитывая её признания, несложно предположить, что до слёз её довёл отказ Костелло. Но почему? Не желал портить деловые отношения? Так почему не избавился от дурмана иным способом? Наверняка ему не впервой посещать дома терпимости.

Быть не может!

Медленно я расстегнула ещё одну пуговицу жакета. Графин, стоявший на винном столике, взорвался. В воздухе запахло дорогим виски.

— Убирайтесь, — хрипло приказал Костелло. Его терпение лопнуло.

Доктор Артуро достал склянку с дурнопахнущей микстурой. Нацедил в чашку десять капель, смешал с водой и подал Костелло. Тот поморщился, но выпил молча.

Я быстро застегнулась, попав в петли не с первого раза. Руки дрожали.

Я была права! Сколько я сомневалась, к кому обратиться со столь неуместной просьбой. Сколько переживала, что Костелло сможет использовать её против меня.

Теперь же все козыри были у меня на руках.

— Насколько вероятен сердечный приступ? — спросила я доктора.

Костелло попытался возразить, что с ним всё в порядке, но я не обратила внимания на его слова. Такая неловкая ложь не стоила моего внимания.

Доктор Артуро внимательно посмотрел на меня, словно впервые увидев.

— Простите, — сожалением протянул он. — Я не могу раскрывать состояние пациента. Насколько бы непредсказуемым и не поддающимся лечению оно не было.

— Артуро! — одёрнул его Костелло.

— Тогда я поделюсь своими догадками. Рид не смог сломить ваш контроль. Не сработали ни физические пытки, ни душевная боль от предательства друга.

Я чувствовала, как напряжение в комнате растёт. Костелло не отводил от меня взгляд. Глаза были единственным, что выдавало в нём живого человека. Они лихорадочно блестели.

— И другая проблема, представшая перед Ридом: препарат не подействовал на меня сразу. Беда с этими экспериментальными дурманами, добытыми через запрещённые ритуалы. Ни тестовых групп, не трёх этапов контролируемых исследований. Всё подпольно, работает через раз. Один недосмотр, и его пленники едва не вырвались. И даже в горячечном бреду Рид нашёл ответ. Опоил вас, лишая контроля. Надеялся превратить в монстра, на которого я не смогла бы смотреть без страха.

— Он явно недооценил вашу находчивость, мисс Уилсон.

— И ваш железный контроль.

— Который вам следует перестать испытывать, Уилсон.

Я всё задавалась вопросом, почему Рид добавил в дурман кровь. Обычно её используют в проклятьях, а не как компонент чего-то сложного. Но ведь он, по-своему, проклял Костелло. И то, что кровь была моя, тоже не случайность. Теперь я в этом была уверена.

— И любая не подходит. Иначе ваша кукольная мисс Балкли с радостью помогла вам с этой проблемой. Дело в моей крови в дурмане. Это должна быть я.

Костелло театрально хлопнул в ладоши.

— Поздравляю, Уилсон, — он соскользнул с окна и плавно двинулся в мою сторону. — Ты вновь права. И я даже знаю, какие мысли бродят в твоей сообразительной головке. Так хочешь встретиться с Ридом, что готова опуститься до торговли собой?

Оскорбления. Как банально. Чего Костелло ждал, что я покраснею и убегу, словно юная послушница?

— Не думаю. Вы бы уже воспользовались моей просьбой, будь у вас возможность её выполнить.

Костелло обнял меня одной рукой, привлекая к себе. Наши лица оказались совсем близко. Увидев его дикие, почти чёрные зрачки, я не смогла сдержать победной улыбки. Кажется, за время нашего знакомства я успела пристраститься к адреналину.

— Верно. Ты во всём права. Но совсем не знаешь, когда замолчать. Когда отступить. А я ведь предупредил трижды, — прошептал Костелло. Я чувствовала его дыхание. Его взгляд жёг кожу. — И что будешь делать теперь?

— Я освобожу вас от действия дурмана.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

10.4

Костелло моё неловко сформулированное предложение потрясло. Он шумно вздохнул. Его зрачки расширились, рука непроизвольно потянулась ко мне. Не ожидавшая столь бурной реакции, я отшатнулась, задев бедром стол. Я схватилась за ушибленное место.

Чужая рука накрыла мою.

— Не больно? — тихо спросил Костелло. Он стоял непозволительно близко. Как только умудрялся двигаться так быстро и бесшумно?

— Н...нет, — пыталась ответить я спокойно, но голос подвёл.

Отвлёкшись, я потеряла преимущество. Теперь ситуацией владел Костелло. Он медленно провёл ладонью вверх по моей руке. Даже сквозь ткань жакета я чувствовала его тепло. Его рука замерла у моей оголённой шеи, не касаясь.

— Вы понимаете, что предлагаете? — спросил он низким, тягучим голосом.

Я подавила невольный вздох. Костелло хмыкнул и прикоснулся к моей шее, пальцами приподняв мой подбородок. Заставляя смотреть в глаза. Его пальцы жгли мою кожу, заставляя желать невозможного. Любви. Будущего. Но в глазах Костелло была лишь страсть.

Это придало сил. Его прикосновения волновали меня. Костелло тоже во мне нуждался. Всё пройдёт отлично, если помнить о цели и не придаваться мечтам.

— Я пять лет проработала среди мужчин. Вы, как выяснилось, очень любите делиться подробностями своих похождений. Не думаю, что хоть что-то осталось для меня тайной.

Костелло молниеносно привлёк меня к себе и прошептал в мои губы:

— Вы играете с огнём, мисс Уилсон.

Да. И кажется, мне эта игра начинала нравиться.

Я уже почти чувствовала его губы на своих, когда позади что-то разбилось. Костелло медленно моргнул, приходя в себя. Я замерла, не зная, куда деваться от смущения. Он нехотя оторвался от меня и шагнул назад. Не сговаривавшись, мы обернулись на доктора.

Тот держал в руках вторую фарфоровую чашечку. То ли чтобы облить нас, то ли чтобы ещё раз демонстративно разбить.

— Как доктор, я, безусловно, рад такому повороту событий. Но, в отсутствие Ричарда, я возьму на себя смелость дать вам деловой совет. Вы не в себе, Уильям. Девушка пришла к вам с определённой целью. Ваше состояние дарит ей уникально выгодную позицию в любых переговорах.

Костелло запрокинул голову и невесело рассмеялся.

— Мисс Уилсон и правда дьявол в женском обличьи.

Костелло протянул руку, и доктор послушно дал ему пару пилюль болезненно-жёлтого цвета. Транквилизаторы. Он проглотил их, запив водой.

— Скажите нотариусу, что любые подписанные мной сегодня документы не должны быть пущены в дело без моей повторной ревизии, — приказал он.

— Надеетесь сослаться на состояние аффекта?

— Надеетесь использовать его? — парировал Костелло. Я лишь покачала головой. От Костелло мне нужны были не документы.

Мы уселись за стол. Подали чай с безе. Беседа не задалась, и мы сидели в неловком молчании, выжидая, пока таблетки подействуют. Доктор делал записи в журналах. Костелло, не отрываясь, изучал меня.

Я же не находила себе место. На смену адреналину пришли страх и неуверенность. О чём я только думала? Следовало уходить немедленно. У Костелло и так слишком болезненный ко мне интерес. Наше столкновение неизбежно, как только он узнает, что Генриетта Балкли – это я. Стоило ли добровольно давать ему в руки рычаги давления на меня?

Перед глазами встала Бель. Она оправдывала мужа, а глаза её были пустыми. Уже почти неживыми.

Я должна защитить себя сама. И если так удачно принятый закон о нравственности мне в этом поможет, так почему бы не воспользоваться шансом?

Почему бы, хотя бы раз, не познать удовольствие с мужчиной, что волнует меня?

Карманные часы доктора Артуро трижды пропищали. Он подошёл к Костелло, прощупал его пульс, проверил реакцию зрачков и температуру. Убедившись, что всё в порядке, кивнул.

— Благодарю. Можете идти. Похоже, дама прекрасно понимает, что делает со своей репутацией.

Я кивнула. Уходя, доктор настоял, что я могу позвать его в любой момент, стоит ситуации выйти из-под контроля. Костелло на подобное неподчинение смотрел с весельем.

Я сжала тонкий фарфор. Удивительно, что тот не треснул. Успокойся. Всё ограничится деловой сделкой на одну ночь. Никакой опасности нет.

— Поговорим откровенно, мисс, что называет себя Уилсон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

10.5

Костелло закинул ногу на ногу, закурил сигару. Сделав пару глубоких затяжек, спросил:

— Чего вы на самом деле хотите?

Чтобы ты отказался от планов на мой маркизат. Чтобы я могла быть маркизой в собственном праве.

Ох уж эти детские мечты. Какая причина будет для Костелло понятной?

— Защиты, — наугад предложила я один из имеющихся вариантов. Судя по разочарованию во взгляде Костелло – прогадала.

— Я бы защитил вас и без этого, — он махнул рукой между нами, словно стеснялся произнести слова вслух. Не он ли владел популярными домами терпимости? Его лицемерие придало мне сил.

— Рид пробрался в самое сердце вашей империи, лишил вас верного друга и помощника, и едва не убил меня и сестёр Хигстон у вас на глазах. Простите, если ваши слова о защите кажутся мне пустыми.

— Бьёте наотмашь. Совсем меня не боитесь. Кто же и в какой угол вас загнал?

— Не хотите? Я могу уйти. Судя по ...мисс Балкли, — мне в последний момент удалось проглотить «поддельной», но, судя по взгляду Костелло, он несказанное мной ясно услышал, — у вас в желающих отбоя нет.

— Всё или ничего? В переговорах вы не сильны. Привыкли все получать иным способом?

Я замерла. Успела выдать себя? Все документы о моём происхождении были под замком у аббатисы. Костелло никак не мог их обнаружить. Что он сделает со мной, узнав правду? У меня волосы на теле встали дыбом и вовсе не от холода.

Костелло, явно не ждавший, что я отвечу, продолжил:

— Предложить себя для девушки вроде вас – отчаянный шаг. Лекарство может быть найдено, но Артуро не знает, сколько на то уйдёт времени. Я нуждаюсь в вас. Называйте цену. Но не прогадайте, Уилсон.

Остановит ли он свой фарсовый брак с поддельной Балкли, попроси я? Наверняка ведь у него в руках будет настоящая. Чего я на самом деле желала?

— Одна ночь. И после — вы отпускаете меня.

— Какая благотворительность. Святые замироточили бы от вашего стремления помочь ближнему, говори вы правду, — Костелло поднялся, подошёл к окну, безразлично рассматривая вечерний город. — Всё имело бы смысл, работай вы, как Рид, на моего невидимого, но очень хитрого врага. Таинственная женщина, что очертя голову кидается в опасности. Непримечательная маска Генри Уилсона, что сумела обмануть детективов КингсГарда. Глупцы. Вашу красоту не спрятать за дешёвой мешковатой одеждой или шрамом. Достаточно посмотреть в ваши полные стремлений и тайн глаза. Вами легко увлечься. А я даже не знаю вашего имени. Вас выставить из моего дома.

Произнеся эту тираду, Костелло вновь затянулся сигарой. Он стоял спиной, но я не обманывалась – все мои реакции он видел в отражении стекла.

— И все же вы оставили меня.

— От кого вам нужна защита?

Чем дольше мы говорим, тем больше я выдаю себя. Костелло жаждет знать правду обо мне? Что же, я с радостью её расскажу.

— От моего мужа.

Костелло развернулся. Теперь он не притворялся, что я недостойна его пристального внимания.

— Вы не замужем, — резко бросил он.

— Завтра буду.

Реакцию Костелло выдали опасно сузившиеся глаза.

— Шантаж? — спросил он. И тут же сам ответил. — Нет, это бессмыслица. Рид, брак, и ваше согласие провести со мной — какая здесь может быть связь?

Я сглотнула. Он не мог догадаться, верно?

— Что-то произошло, когда вы нарушили ритуал. Настойчиво заставляющее вас встретиться с Ридом, вопреки разуму. Что же такого...

— Благословение! — выкрикнула я раньше, чем Костелло успел продолжить свою мысль. — Оно привязано к моему магическому ядру. Вам известно, я способна лишь на простую бытовую магию. Невыполнение условий благословения такой сущности, как Морфей, уже истощило меня. С Ридом я хотела увидеться, чтобы понять, могу ли избежать этого благословения. С вами же, чтобы...чтобы...

В горле стало сухо. Я отпила давно остывший чай, не почувствовав вкуса.

— Каждый раз, когда мне кажется, что я вас знаю, вы выдаёте что-то невероятное. Итак, чтобы спасти свою жизнь и магию, вы должны выйти замуж. А чтобы отстоять свою независимость, планируете подстраховаться. Подумать только, эти седовласые чванливые деды в парламенте и представить не могли, что кому-то придёт в голову использовать закон о нравственности как способ избавиться от неугодного мужа.

Со слов Костелло выходило, что я и шантажистка, и распущенная дама. Но не Костелло мне говорить о чистоте репутации. Ради того, что мне ценно, я пойду до конца.

— Вы от моих пороков только выиграете. Разве нет?

— Пороков? — кажется, Костелло по-настоящему удивился. — Давно я не желал кого-то столь страстно.

— Это дурман Рида, — шёпотом произнесла я.

— Нет, — Костелло печально улыбнулся, покачав головой. — Не он.

Тяжесть несказанного легла между нами. Какая ирония, что я для Костелло была спасением, а он для меня – проблемами.

Вы совершенно не умеете вести переговоры, мисс Уилсон, бесплатно предлагая мне то, чего я сам жажду.

— Я ясно оговорила условия...

— Одно ваше желание. Я выполню всё, что будет в моих силах, — во мне появилась надежда. Возможно ли, что он откажется от маркизата Балкли? — и не навредит моим финансам и деловой репутации.

На мгновенье мне хотелось рассказать правду. Потребовать не трогать мой дом и титул. Хотелось верить, что Костелло отступит.

От порыва ветра окно с треском ударилось о стену, и я пришла в себя. Костелло жаждал денег маркизата, и я нужна была ему, чтобы прекратить действие дурмана. Скажи я ему правду – и окажусь в его власти.

— Договорились, — я поднялась, отставив чашечку. — Приступим?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

10.6

— Хочешь превратить всё в простую сделку? Мне даже интересно, получится ли у тебя.

Я знала, что предстоит, была к тому готова, но переход на «ты» сбил меня. Показался не просто фамильярным. Порочным.

Костелло смотрел на меня, чересчур расслабленно, чтобы быть по-настоящему расслабленным. Двигаясь медленно и осторожно, он подошёл. Я ждала, забыв, как дышать. Он будет грубым? Прижмёт меня к стене и возьмёт здесь, посреди кабинета? Ещё одна сделка в череде других. Или он предпочитает продлевать своё удовольствие, раз за разом распаляя страсть в своих любовницах?

Он поцелует меня? Или сразу разденет? Может, сто́ит раздеться само́й? Дать ему разрешение?

Костелло лениво разглядывал меня из-под ресниц, продолжая молчать, и мои нервы сдали. Я не могла больше размышлять на ходы вперёд, догадываясь о чужих мотивах. Это всё, чем я занималась последние недели, нет, последние года. Я устала. Бояться, не доверять, выискивать ложь. Постоянно скрываться, не сближаясь не с кем.

Мне хотелось тепла, прикосновений. Мы обо всём договорились. Костелло был рядом, и он ждал, отдавая инициативу в мои руки. Это единственное, что сейчас имело значение.

Я наклонилась, уничтожая расстояние, разделявшее нас, и поцеловала его. Немного неуклюже, но Костелло это не беспокоило. Он своего упускать не собирался. Его руки обхватили меня, одна ладонь вцепилась в мои волосы, а язык нежно скользнул по моим губам. Я больше не чувствовала вечерней прохлады. Тело охватил жар. Хотелось прижаться к Костелло ещё сильнее. Решившись, я прикусила его губу. Он застонал и откинул мою голову назад.

— Скажи мне своё имя. Не хочу звать тебя чужим всю ночь.

— А? Разве мы не справимся минут за десять?

Губы Костелло дрогнули в улыбке. Он подхватил меня на руки и отнёс в соседнюю комнату. Шторы здесь были плотно запахнуты. Костелло осторожно посадил меня на край кровати. Быстро стащил с себя рубашку. Я не удивилась, увидев шрамы. Костелло следил за моей реакцией, ожидая чего? Отвращения? Испуга? Шрамы значили, что он оказался сильнее и выжил. Я потянулась к нему.

Костелло целовал меня, ловко расправляясь с пуговицами на моём жакете. Стянул его, затем блузу, отбросив их, будто моя одежда его чем-то оскорбила. Его большой палец скользнул по моему соску, и я вздрогнула, закусив губы, чтобы не застонать вслух. Он покрывал поцелуями мою шею.

— Как мне звать тебя? — прошептал он между поцелуями, в то время как его ловкая рука забралась под мои юбки и плотно прижалась между ног. Я выгнулась и застонала, не ответив. Костелло принял вызов, и ладонью провёл вверх, начав двигать пальцами маленькими кругами.

— Хетти! — выкрикнула я полузабытое ласковое имя. — Хетти.

Костелло приподнялся, взял мою руку и поцеловал ладонь, словно мы были на официальном приёме, а не в его кровати.

— Приятно познакомиться, Хетти. Зови меня Уильям.

Одним ловким движением он стянул с меня юбки и бельё. По моей спине побежали мурашки – то ли от страха, то ли от желания. Но Костелло, нет... Уильям снял брюки. Он двигался очень быстро, когда был замотивирован. Всё это время он не сводил с меня глаз.

Он вновь прижал ко мне свою ладонь, и я вспыхнула от стыда, почувствовав, насколько влажной стала под его пальцами. Уильям надавил ладонью. Я выгнулась от наслаждения.

Я заставила себя дышать. В голове всё путалось. Было не так страшно, как я боялась.

Я кожей почувствовала его самодовольную ухмылку. Уильям отстранился, продолжая смотреть на меня. Здесь, в полутьме, в свете одних лишь свечей, он был похож на демона. Я начала понимать, почему им так легко продавали души.

Уильям медленно ввёл палец, продолжая ритмично двигать ладонью. Я непроизвольно сжалась.

— Не бойся меня, Хетти, — попросил он сквозь поцелуи. От того, как Уильям произносил моё почти позабытое имя, я получала больше наслаждения, чем от его рук.

Он мучительно медленно раскрывал меня, перемежая движения рук поцелуями и ласками груди. Он оторвался от меня. Я зажмурилась. Сейчас. Это произойдёт сейчас. Нужно просто потерпеть. Мне нравилось всё, происходящее до. Я сгорала от желания. Но когда Уильям вошёл в меня, по спине пробежали мурашки. Наслаждение сменилось дискомфортом.

Уильям страстно целовал меня, но больше я не чувствовала желания. Перед глазами стояла лишь сестра и её пустой взгляд. Меня распирало изнутри и всё было чрезмерным. Было немного больно.

Я закрыла глаза, стараясь глубоко дышать, и приготовилась терпеть. Это не продлится долго.

Но Уильям, конечно, заметил. Его движения становились все медленнее, пока не свелись к едва заметным толчкам.

— Хетти. Я делаю тебе больно? — Уильям коснулся моей щеки.

В его взгляде мелькнуло беспокойство. Я нервно сглотнула. Зачем он говорил со мной таким мягким, сладким голосом?

— Я в порядке, — ответила я, удивившись дрожи в собственном голосе. Уильям сжал губы до побеления и резко вышел из меня.

— Я же сказала, что всё в порядке, — попыталась я скрыть за возмущением вздох облегчения.

— Не сомневаюсь, — он нежно провёл рукой по моим волосам. — Ты всегда в порядке, да, Хетти?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

10.7

Уильям отстранился. Мне сразу стало холодно и неуютно. Будто почувствовав, он накинул на меня простынь. Я вцепилась в неё, натянув до шеи. Стесняться сейчас казалось глупым и неуместным, но я не в силах была заставить себя расцепить руки.

Я не понимала. Почему он остановился?

Уильям встал, открыл винный шкаф и налил мне вина. Я выпила залпом. Он налил ещё, совершенно не стесняясь своей наготы. Я схватилась за бокал, словно он был спасательным кругом.

— Почему ты остановился? — повторила я вслух мучивший меня вопрос. Я была так близко к цели. Мне бы хватило терпения. Надо было лучше скрывать свою боль. Но Бель говорила...

— Я не против быть использованным для шантажа. В этом есть своё очарование. Да и я получаю от сделки многое. Но, Хетти, почему ты упрямо намерена моими руками ранить себя?

— Нет, я вовсе не...

— Ты замерла и побледнела, будто готовилась терпеть боль.

— Я не...

— Как много ты знаешь о сексе?

Я залпом выпила второй бокал. Достаточно, чтобы знать, что об этом неприлично говорить!

— Хетти, твоё выражение вашего лица изумительно. Не поздно ли смущаться? — Уильям присел на кровать, легко поглаживая мою ногу. Словно дикую кошку пытался успокоить.

— Ты оказываешься? — мой голос предательски дрожал, выдавая волнение. Уильям сжал моё колено.

— Я хочу обладать тобой. В работе. В моей постели.

Тон Уильяма был таким обыденным. Будто он не признавался в собственной слабости, а говорил о погоде.

— Тогда почему остановился? Я знаю всё о...о...,— я махнула руками между нами и постелью, не в силах произнести слово. — И мне нравилось начало! Нужно лишь потерпеть. Ты даже синяков на мне не оставил, так что всё в порядке!

Уильям отвернулся. В полутьме я не могла разглядеть его лица.

— Синяки, да? — его голос был глухим.

Я замерла, но Уильям не стал задавать вопросов, будто сказанное мной ему уже всё объяснило.

— Мы можем остановиться, если ты этого хочешь.

Да.

— Нет. Мы договорились!

Уильям смотрел на меня с сомнением. Затем закрыл лицо руками и тяжело вздохнул.

— Ты первая женщина, которую я пытаюсь отговорить от секса. Хетти, подумай.

Я думала обо всей этой ситуации не одну ночь.

— Муж будет иметь надо мной абсолютную власть. Желаю я того или нет, синяки или нет. Мне нужно что-то, чем я могла бы ответить.

— Можно подделать документы. Любую справку. Ты ведь планируешь зафиксировать сие... прошествие?

Я посмотрела на него, и Уильям мягко улыбнулся. Я невольно улыбнулась в ответ, расслабляясь.

— Слишком много способов узнать правду. Подкуп, магия. А теперь и эти дурманы Рида.

— И ты решилась терпеть любую боль за толику власти над своей судьбой.

Теперь Уильям смотрел на меня. Я ощутила странное чувство единения с этим человеком, которое не имело ничего общего с нашими телами.

— Тебе такое должно быть понятно.

— Да. Знаю, сейчас ты не сможешь довериться мне. Тогда попробуем кое-что другое, хорошо?

Уильям переместился к моим ногам. Провёл руками, поцеловал ступни. Затем, по-мальчишески подмигнув, залез под простынь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

10.8

— Что ты...Ох, — невольно вырвалось у меня. Уильям покрыл меня лёгкими поцелуями: колени, бёдра, пока не прильнул раскрытым ртом между ног. Его пальцы раздвинули меня, а губы нашли самое сокровенное. От шока я потеряла способность связно мыслить. Остались лишь эмоции, обрывки фраз: как же? Разве допустимо? Ещё!

Мои чувства всё ещё были в смятении, но тело уже сдавалось. Уильяму невозможно было сопротивляться. От нежных движений его языка мои пальцы ног судорожно сжимались. Я не сдержала стон, и Уильям, издав удовлетворённое «ммм», закинул мою ногу себе на плечо, плотнее прильнув ко мне.

Я вспыхнула до кончиков волос, стоило мне услышать влажные звуки.

Сомнения больше не терзали меня. Язык и пальцы Уильяма сводили с ума. Он не пытался скрыть, как ему нравилось происходящее, и его горячность, и полутьма вокруг нас, придала мне смелости. Я уже жаждала большего, подаваясь навстречу, позволяя бёдрам двигаться так, как мне хотелось, как вдруг всё моё тело напряглось, срываясь в сладкую негу. Уильям гладил мои бёдра и целовал мой живот, пока я не пришла в себя.

— Ну как? — хрипло прошептал он, и его дыхание обожгло. — Теперь не так страшно?

Я кивнула, забыв, что он не может видеть меня под простынёй.

— Да, — согласилась я, и тут же спохватилась. — То есть и ранее всё было хорошо. Не страшно. Нормально.

Я совсем запуталась в словах и закрыла лицо руками. Уильям тихо рассмеялся, стянув с меня простынь. В этот раз я не напряглась. Тело было расслабленным и тёплым. Уильям поцеловал меня ниже пупка и вновь начал движения пальцами, которые всё ещё были во мне. Я застонала в ладони, даже в полумраке не смея показать ему своё лицо.

Только что расслабленное тело вновь завелось. И не представляла, что могу испытывать возбуждение так часто, так остро. Уильям никуда не смешил, продолжая целовать меня и гладить руками.

Он не продолжит, пока я не попрошу, — вдруг поняла я. От разрывающих эмоций на глазах выступили слёзы. Я была раздражена, благодарна, желала, чтоб Уильям обо всём догадался сам, хотела, чтоб он не смел двинуться без моего приказа.

Но все эти чувства уступали возбуждению, что охватывало меня от пальцев до кончиков волос. В этом лихорадочном чувстве тонуло всё остальное – стыд, страх, нежность.

Я схватила Уильяма за руку, притягивая к себе. Он часто дышал, но молчал, ожидая моих слов. Не зная, что сказать и как попросить, я смогла лишь выдохнуть:

— Пожалуйста.

Этого оказалось достаточно. Он вошёл в меня медленно, давая привыкнуть. Мы оба застонали и замерли. Момент боли привёл меня в чувство. Я вновь напряглась, часто задышав. Уильям нежно целовал мне шею, гладил грудь, обводя сосок бо́льшим пальцем. Боль растворилась в ощущениях распалённого тела, словно полузабытое воспоминание. Рука Уильяма на моей груди была всё настойчивее. Он прихватил кожу на шее зубами, и по мне точно прошлась волна магии. Тело оказалось переполнено энергией.

— Давай же, — на этот раз приказала я, заёрзав под Уильямом и обвив его талию ногой, чтоб намёк точно был понят. Я всё ещё боялась повторения боли, но Уильям входил в меня осторожно, наблюдая за моей реакцией. Лишь убедившись, что стоны, срывающиеся с моих губ, от удовольствия, он начал двигаться в полную силу. Я ощущала каждый толчок. Одной рукой я зарылась в его густые волосы, вторая беспорядочно скользила по его спине. На висках Уильяма выступил пот.

Было хорошо.

Я запрокинула голову, рассматривая, как она оплавляется, пока он двигался во мне. Предыдущие ощущения были такими греховно сладкими, но оказались лишь прелюдией. Хотелось большего. Оторвав взгляд от оплывшей свечи, я прижала его к себе и подалась бёдрами на встречу.

Уильям резко выдохнул, останавливаясь. Поцеловав меня за ухом, отодвинулся. Широко улыбнувшись, встал на колени и приподнял меня, обхватив за ягодицы. И словно сорвался с цепи.

Я широко распахнула глаза, одной рукой уперевшись в изголовье кровати. Вскрикнув, подаваясь ему навстречу. Уильям прикрыл глаза и грязно выругался сквозь зубы. Его пальцы впивались в меня, дыхание сбилось, толчки стали резкими. Он протянул свою руку туда, где входил в меня, надавил пальцами, сквозь полуприкрытые глаза наблюдая за реакцией, а затем ущипнул. Я резко дёрнулась ему навстречу — и...

Достигла пика.

Первый раз расслабил моё тело, отогнав тревоги и сомнения. Но второй был совершенно другим: мощным, неконтролируемым. Я смотрела в потолок, не в силах произнести ни слова, словно оглушённая. Уильям продолжал двигаться во мне. Продолжал держать меня, хотя его руки дрожали от напряжения. Движения стали глубже, с каждым толчком он резко выдыхал. Я мелко дрожала, ловя ртом воздух.

Его голос сорвался, когда он кончил. Он рухнул рядом со мной, перевернулся, и теперь мы оба в ошеломлённом молчании смотрели в потолок.

— Это..., — я попыталась подобрать подходящее слова, но в голове было пусто. — Так...

Он провёл пальцем по моей мокрой щеке. Я и не заметила, что заплакала от избытка чувств.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

10.9

Уильям ушёл за вином и закусками, дав мне момент прийти в себя. С трудом заставив конечности двигаться, я уселась, оперевшись на спинку кровати и поджав под себя ноги. Натянула простыню до подбородка.

Уставилась на догоравшие свечи.

Моё тело было словно новинкой для меня. Все те реакции, те волны удовольствия... Я зажмурилась, стоило только вспомнить.

Как чужой человек мог знать обо мне то, чего я сама не подозревала? Произошедшее казалось наваждением. Я не могла настолько потерять контроль. Тонкая простыня больше не спасала от холода.

Внезапно захотелось оказаться как можно дальше от Уильяма. В своей постели в давно пустом доме в маркизате. Накрыть одеялом голову и больше не думать о произошедшем.

Следовало уходить.

Я наклонилась, пытаясь в полутьме найти на полу свою одежду. Юбки, жакет, брюки. Почему я опять краснею, это же просто одежда!

От стука двери я вздрогнула и замерла, точно пойманная хозяином воришка.

— Уже уходишь? — Уильям поставил поднос с сырами и фруктами на столик, не спеша откупорил новую бутылку вина и разлил его в два бокала.

Какой самонадеянный!

— Я выполнила условия договора, — пробормотала я, разглядывая валяющуюся на полу одежду. С достоинством разобраться в ней никак не выйдет. Я покосилась на Уильяма.Тот поднёс бокал к губам, безуспешно пытаясь скрыть улыбку.

Ну и во тьму его, это достоинство.

— «Одна ночь. И после вы отпускаете меня» – так ты сформулировала своё условие, — он оглянулся на окно, в кромешной тьме которого можно было разглядеть пару звёзд. — Ещё не рассвело.

— Ты словно старик-нотариус. Придираешься к мелочам. Очевидно ведь, что я говорила о...

— О?

Несмотря на всю мою прыть ранее, произнести эти слова было выше моих сил. Я отвернулась и продолжила разбирать одежду. О, нижняя рубаха!

Кровать рядом прогнулась. Уильям протягивал мне бокал и тарелку с закусками.

— Тебе следует быть осторожнее, заключая контракты.

Если бы он только знал! Мысли о Морфее и Риде отдавали тоской. Я решительно взяла пару кусочков сыра и вино, чтобы её заглушить. Вино оказалось лёгким, пахнущим первыми летними ягодами и прекрасно заглушало страхи.

— Думаешь, дурман Рида так просто не вывести?

Губы Уильяма дрогнули в улыбке. Я допила вино, стараясь не смотреть на него. Он весь был слишком. Слишком красивым, слишком близко, слишком опасным. Уильям забрал у меня из рук пустой бокал и отставил его на столик. Руку мою он не отпустил, поглаживал ладонь большим пальцем.

— Ты против?

Почему-то эта простая ласка очень мешала думать. В полутьме карие глаза Уильяма казались почти чёрными. Его пальцы были горячими на моей холодной коже. Вновь становилось жарко.

Слишком желанным.

— Всю ночь? — недоверчиво уточнила я.

Рука Уильяма переместилась мне на лицо, и он осторожно гладил его, словно пытаясь запомнить каждую черту на ощупь. Я думала он отшутиться. Вновь скажет что-то про сделки и получение максимальной выгоды. Но он тихо признался:

— Не хочу упускать ни минуты. Можно?

Его взгляд остановился на моих губах. Мы оба прекрасно понимали, чего он хочет.

Но хотела ли я продолжения?

Да.

Я кивнула, и мы слились в поцелуе. Немного неловком поначалу из-за неудачного угла, но Уильям переместился, нашёл ритм, и мы словно вернулись на час назад.

Ночь распалась в моей памяти на обрывки: яркие, откровенно непристойные. Помню, как цеплялась за изголовье кровати до боли в пальцах. Как Уильям брал меня: страстно, идеально. Как от одного лишь взгляда в его пылающие страстью глаза меня вся охватывала дрожь желания.

Если бы только эта ночь не кончалась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

10.10

Я проснулась от тепла руки Уильяма на спине. Он молча смотрел на меня, пальцами оглаживая каждый позвонок.

Я не представляла, какой этикет полагается в подобных ситуациях. Как Генри Уилсон мне полагалась смеяться над рассказами коллег, о том, как они сбега́ли под покровом ночи от мужей своих любовниц. Как Генриетте Балкли мне полагалось узнать о близости лишь после брака.

Что до Хетти... Она почти исчезла. Я даже мысленно себя так не называла, приучившись откликаться на имя Генри. И аббатисе запретила звать меня так. Хетти – имя наивной девушки, любимой семьёй и ничего не знающей о мире. Что, оставшись одна, могла только бесконечно рыдать.

Мир не был добр к Хетти.

— Мне пора.

— Ведь у тебя скоро свадьба, — напомнил Уильям обманчиво-ровным голосом.

Я тоже вспомнила, почему именно вынуждена выйти замуж. Отстранившись, села на край кровати. Укуталась в простыню, разглядывая, где мои вещи. Они все также были разбросаны вперемешку с одеждой Уильяма и не выглядели пригодными к носке. Все на улице моментально будут знать, чем я занималась.

Ну и во тьму их осуждение.

Я наклонилась, поднимая одежду. Остановилась, почувствовав руку Уильяма у меня на плече.

— Прости. Я прикажу подготовить ванну, одежду и завтрак.

— За что ты извиняешься? Это правда.

Я замерла с рубахой и юбками на руках. Где же жакет? С одной стороны, хотелось сбежать. С другой – тёплая ванна и завтрак звучали божественно. Только вот я не могла находиться в обществе Уильяма. Я даже в глаза ему смотреть не могла. Смесь стыда, злость, желания и глупых надежд разрывали меня, мешая мыслить ясно.

Сейчас у меня просто не было сил вновь отстаивать перед ним решение о замужестве, которое и самой мне претило.

Словно почувствовав моё настроение, Уильям поцеловал мою руку и, накинув халат, вышел, пообещав, что ванна будет готова немедленно.

Суровая пожилая служанка проводила меня. Она и бровью не повела, найдя в покоях господина женщину. Наверняка, не впервый раз. Я окунулась с головой в горячую воду. Почему я злюсь? Это же просто сделка. Мы оба получили желаемое. Где же радость от удачного плана?

Я с усилием тёрла тело мягчайшей мочалкой. Ванная комната в доме Уильяма оказалась шикарной. У нас даже в родовом поместье не был установлено столько магических кристаллов: один поддерживал температуру воды, другой – регулировал влажность в комнате, третий отвечал за мягкий свет.

Неужто в столице лампы вышли из моды?

На полках стояли разноцветные, приятно пахнущие бутылочки в зачарованных от битья стеклянных флаконах. Эта ванна была предназначена для наслаждения часами. От мысли, что ещё можно было в этой ванной делать часами, я принялась ещё яростнее оттирать себя.

Когда я закончила, служанка одела меня в приготовленное платье, что удивительно хорошо мне подошло. Высокий ворот, длинные рукава, никаких кружев, никакой фривольности и откровенности. Всё так, как привыкла носить.

Всё, что так удачно скроет следы прошлой ночи на моём теле.

Прислуга проводила меня в обеденный зал. Стол был накрыт словно на приём: и фрукты, и сыры, и соки. В животе кольнуло. Но, увидев Уильяма, я замерла на пороге. В своём строгом костюме, что так удачно сочетался с моим платьем, он вновь напоминал того, кем на самом деле был: опасного преступного короля.

Если бы только Уильям ещё перестал походить на мужчину, что нежно обнимал меня ночью.

Костелло. Нужно вернуться к формальностям, Хетти.

Генри.

Я поняла, что не смогу. Сидеть в удушающей тишине или поддерживать пустую беседу. Мне завтрак поперёк горла встанет.

— Мне пора. Простите, что не могу остаться.

Я сдержалась и не поблагодарила за ночь или одежду. Уильям продолжал намазывать масло на тост. Костелло!

— Зря. Повар расстарался. Уверен, вы нашли бы что-то себе по вкусу.

— Не сомневаюсь.

— У доктора Артуро есть знакомые надёжные медики. Они могут помочь вам с вашим планом.

— У меня есть к кому обратиться.

Мы замолчали. Костелло отложил тост и поднялся.

— Позвольте хотя бы проводить вас.

Я кивнула. Навстречу нам не попалось ни одного слуги, словно дом был пуст. Дойдя до двери, я остановилась, не зная, как попрощаться.

— Вы как-то спросили, как защититься от мужа, — нарушил тишину Уильям. — И я обещал вам ответ.

Почему сейчас? Какова будет цена за это знание? Поцелуй? Ещё одна ночь? Неужто я надеюсь на такой исход?

— Мне нечего предложить вам, — сухо ответила я.

— Не всё в мире – сделка, Хетти. Нет способа полностью избежать контроля, — я едва сдержалась, чтоб не закатить глаза. Это и так всякой было известно. — Кроме оказии, когда тело живо, а разум — нет. Кома — такая непредсказуемая и долгая вещь.

— Благодарю, — оторопело ответила я. — За помощь. Во всём.

Надо было уходить, пока мой язык меня до беды не довёл. И так уже в словах заплетаюсь. Уильям поцеловал мою руку на прощание. Вспомнила, как он не раз целовал её ночью, и отвела взгляд.

— До свидания.

Я попыталась выдернуть руку, но он крепко сжал ее, не отпуская.

— А если ваш благоверный решит, что имеет безраздельное право на ваше тело, если на нем появиться хоть один синяк – я разберусь с ним. Я никому не позволю обидеть тебя, Хетти.

Я резко вырвала ладонь из его хватки и, спешно открыв дверь, сбежала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

11.1

Я сгибала и разгибала край заветной справки. Молчание аббатисы Карлайл давило. Она не сказала ни слова во время осмотра, ни после ухода медицинской сестры.

— Ты больше не будешь говорить со мной? — не выдержала я первой.

— Теперь ты хочешь услышать моё мнение? Не поздно ли? — она бросила взгляд на бумагу, что подтверждала мою греховность, и я тут же её перевернула. Аббатиса Карлайл была в полном служебном облачении. Торжественная белая роба с зелёным поясом и каймой придавала аббатисе отстранённый, возвышенный вид. Хотелось упасть перед ней на колени и просить покаяния.

Такого всепоглощающего стыда я не испытывала с детства.

— Я пойду.

У меня ещё были дела, которые следовало завершить.

— Регистрация твоего брака в шесть. Не опоздай.

— Тебе же положено прощать грехи! — не выдержала я.

Аббатиса была единственным близким мне человеком. Я не могла потерять её доверие. Не могла остаться совсем одна.

— Грехи? — холод в глазах аббатисы сменился жалостью и грустью. Я поёжилась. Всё шло согласно моему плану. Не нужно было меня жалеть. — То, что ты провела ночь с мужчиной, меня не волнует, Генриетта. Проблема в том, кто этот мужчина.

Я ей не рассказывала. Каким-то образом аббатиса всё сама поняла. Видно, и вправду знала меня, как облупленную.

— Думаю, это забавно. Желая жениться на поддельной Балкли, он обеспечил настоящей возможность сбежать из нежелательного брака.

— А вот я думаю, что ты воспользовалась мнимой необходимостью, чтобы получить желаемое. Я не слепая. И видела, как ты на него смотришь. Но ты недооцениваешь его репутацию. Завтра, когда о твоём браке станет известно, он не будет добр с тобой. Если его кузен подаст иск о подлоге, ты станешь для Костелло козырем, а не проблемой. Помни не цели, а не о чувствах.

— У меня нет к нему чувств.

Аббатиса обняла меня. Я зарылась носом в её шею, вдохнув с детства знакомый запах церемониальных трав.

— Совсем нет, — для убедительности повторила я, обняв её крепче. Аббатиса потрепала меня по голове, словно ребёнка.

— Отдохни до вечера.

Аббатиса благословила меня на счастливый брак. На моё сопротивление: что мне такой не нужен, что благословения не работают, она не обратила внимания. Ушла, поцеловав меня в лоб и попросив хотя бы сегодня не творить иных глупостей.

Я попробовала спать, но в голову лезли воспоминания об Уильяме. Поняв, что не усну, я села за журнал по экономике. Какой-то глупец писал, что алюминий вскоре перестанет быть ценным металлом. И где только таких экспертов находят? Вскоре нужно будет вернуться домой и проверить, как обстоят дела с моими финансами.

— Не слишком ли у тебя много дел для умирающей?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

11.2

Напротив сидел чёрный кот. У него было три хвоста, кисточки на ушах, а пол под лапками расплывался в дымку.

— Или, думаешь и смерть обмануть? — кот склонил голову набок. — Старшая сестрица не так добра, как я.

Морфей.

Я осмотрелась. Кроме моего кресла, в комнате было лишь огромное зеркало, чья поверхность то и дело шла рябью. Зеркало ничего не отражало. Я взглянула на открытую страницу журнала. Вместо текста — нечитаемые каракули. Да ещё и кот этот, говорящий и неправильный, не казался мне странным.

Всё-таки уснула.

— Я делаю всё, что в моих силах.

Его слова о смерти должны были беспокоить меня сильнее, но сейчас не пугали. Рябь на зеркале превратилась в волны.

Как же там спокойно.

— Ты даже не пробовала вломиться в тюрьму. Я ждал фейерверка, паники и тебя в соседней с Ридом камере. Было бы интересно наблюдать, кто из вас умрёт первым.

Я с трудом оторвала взгляд от того, что притворялось зеркалом. В чёрных глазах кота полыхали багровые огни.

Морфей ненавидел тех, кто связывал его контрактом.

— Ты сам заключил со мной сделку.

Кот дёрнул хвостом.

— Ты сама вмешалась в чужой ритуал.

Теперь мы перекладывали вину на другого, словно трёхлетки.

— К Риду непросто попасть, — зачем-то попыталась оправдаться я. — Прошу, подожди.

— Время.

Кот испарился, и тут же появился у меня на коленях.

— У тебя его нет. Не чувствуешь?

Он упёр одну лапу мне в солнечное сплетение. Я прислушалась. Ничего необычного.

— Слишком мало магии? — пробормотал кот. — Не стоило лезть, с таким крохотным ядром. Ты же его и не ощущаешь как следует. Толкнула бы того, другого. Он бы вес контракта со мной выдержал не один год, — кот плотоядно улыбнулся.

Это испугало меня даже сквозь дымку сна. Насколько сильна была магия Костелло?

— Ядро не выдержит долго. Скоро хрустнет, как засохшая ветка, и развалиться. Даже интересно...

Кот испарился, недоговорив. Журнал, задетый его лапами, упал на пол. Я проснулась. Ужас произошедшего парализовал. Теперь Морфей мог по своему желанию пробираться в мои сны?

И что там о разрушающемся ядре? Разливающаяся по телу тяжесть – от страха, или первый признак покидающей меня магии? Лёгкое онемение и холод в руках пройдёт или будет усиливаться, пока не смениться острой болью?

Я встала, на едва гнущихся ногах подошла к окну. Солнце было в зените. Я ещё успевала всё исправить.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

11.3

Сказав аббатисе, что прогуляюсь перед регистрацией, я вышла на улицу. Пара торговок у монастыря бойко расхваливали свой товар. Ребятишки с шумом и смехом бегали друг за другом, гоняя сдутый мяч. Пахло липами.

Я замерла посреди улицы, закрыла глаза и подставила лицо солнцу. Вокруг кипела жизнь, шумная, хаотичная, и я страстно желала остаться её частью.

Закрыть контракт с Морфеем можно было либо выполнив его, либо умерев. Сил и возможности сделать первое у меня не было. Благодаря несчастной Мэри Хигсстон я точно знала, что второе сработает.

Но как же не хотелось идти в аптечную лавку.

Один из ребятишек врезался в меня, и, извинившись, помчался к друзьям. Я с минуту смотрела на то, как они перекидывают мяч друг другу, а затем пошла. Чем быстрее я закрою этот вопрос, тем лучше.

В аптеке было темно и прохладно. Суровая старуха за прилавком отвесила мне нужные граммовки трав и протянула свёрток.

— Ландыш крепко заваривай, чтоб наверняка, — моя рука дрогнула, что не укрылось от сурового взгляда старухи. Она меня словно насквозь видела.

— Нет, я..., — хотела оправдаться я, прикрывшись заготовленной ложью. Но от кого срываться в этом месте? — Спасибо.

Свёрток жёг руки.

Всего мгновенье, — уговаривала я себя. Достаточно остановки сердца на мгновенье. Хорошо бы иметь целый день для эксперимента, но ни брак, ни предупреждение Морфея я игнорировать не могла. Придётся уложиться в сутки. Да и кому какая разница, если на регистрации я буду бледной?

Ха. Смертельно бледной.

Квартира Генри Уилсона, в которой я прожила последние годы, казалась чужой. Из разбитого окна скрипел сквозняк. На столе скопился слой пыли. Один стул лежал на полу, перевёрнутый во время обысков. Кто успел вломиться сюда? Ищейки Костелло? Сообщник Рида? Мои коллеги и КингсГарда?

Без разницы. Сегодня Генри Уилсон исчезнет.

Я протёрла стол, разожгла газ, поставила на плиту воду. Генри был бедным парнем, у него в квартире не было ничего магического, кроме сожжённых Ридом амулетов.

Я развернула свёрток, осторожно разложив травы. Многие так легко очаровались современной фармакологией и магией. Не зря, конечно – многие лекарства были куда эффективнее, чем какой-то травяной настой. Не нужно ждать день, чтобы головная боль прошла, просто прими таблетку. Да, дорого, но эффективно.

Многие, но не всё.

Я поставила на плиту морозник, раздавила ножом колокольчики синего ландыша. Дождавшись, когда морозник выварится, добавила две капли его эссенции к раздавленному ландышу, смешала в кашу. Щепотка толчёного опала и три капли синеглазой белены, и вновь поставить на медленный огонь.

Я делала всё механически, заставляя себя вспоминать свойство трав. Морозник заблокирует кровоток, белена парализует мышцы, ландыш остановит дыхание, а опал, сварившись, свяжет их в единую настойку.

Одна капля под язык, и на шестьдесят секунд не отличить от мёртвой.

Я оставила настойку остывать. Через час она будет готова. Я опустилась на стул и бессмысленно уставилась в разбитое окно.

Неужели нет другого пути?

Рич и Джим не желали говорить со мной. Шеф Тейлор не ответил ни на один запрос о встрече. Костелло тоже отказался устраивать встречу с Ридом. Не могла же я и вправду штурмовать тюрьму в одиночку. Я запуталась. Чувствовала себя в патовой ситуации. Если не выполню контракт – умру. Чтобы его выполнить, нужно время, но под весом контракта моё магическое ядро разобьётся, и я умру.

Живот скрутило. Я заварила себе чай, но он был безвкусный. Купить сладостей? Нет, если выйду, уже не смогу вернуться.

Морфей не врал мне о ядре. Я даже не тешила себя этой надеждой. Всегда знала, что я слабый маг, не контрактник. Даже простой контракт выжал бы меня досуха за два месяца. Не удивительно, что этот убивал быстрее.

Я взглянула на часы. Ещё тридцать минут. Почему так медленно? Решимость уходила с каждой минутой.

Будет ли больно умирать? Я обняла себя. День был тёплый, но я никак не могла согреться.

Двадцать минут.

Я встала, решив прогуляться по квартире. Вещей и Генри Уилсона было мало, но пара памятных всё же сохранилась. Кожаный чехол для жетона Кингсгарда. ПОмню, как сомневалась, стоит ли тратить деньги на такую роскошь. Как Джим смеялся – свой он носил на джутовом жгуте.

Сам жетон забрали, но чехол, протёртый от годов использования, остался. Поддавшись ностальгии, я положила его в карман. Путь Генри Уилсон и исчезнет, но годы, что я была им, не будут вычеркнуты из моей памяти.

Пять минут.

Я подошла к плите, внимательно следя за часами. Начала болеть голова. В горле пересохло, но руки мои не дрожали. На шестидесятой минуте я пипеткой набрала ровно одну каплю настойки.

Всё в порядке, Генриетта. Ты справишься и с этим.

Замерла. Ну же, Генриетта. Не будь капризным ребёнком. Всё равно тебе никто не поможет, так что не медли.

Я капнула себе под язык. От приторно-сладкого аромата и склизкой консистенции свело челюсть. Будто подгнивающий цветок в рот положила.

Сделала шаг к кровати, второй, но тут ноги подкосились. Я упала. Не испугалась, только удивилась: подействовало раньше срока.

В дверь заколотили, но звук становился всё тише. Картинка перед глазами словно выцветала, становилась мутной.

Кто-то кричал. Кажется, дверь сломали. Меня грубо подняли и встряхнули. Я знала этого человека – Костелло. Уильям. Опять следил за мной? Его лицо было перекошено от страха. Мне хотелось прикоснуться к нему, утешить, но рука была тяжёлой, и я не смогла её поднять.

— Что ты натворила, Хетти?!

Не стоило так беспокоиться. Всё шло по плану. Ещё немного, и всё будет в порядке.

Кажется, я даже смогла улыбнуться.

А потом услышала заливистый смех.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

11.4

— Ландыш, — бросил доктор Артуро. — Она пытается остановить себе сердце.

Он говорил ещё что-то, но мой взгляд устремился к запылённому зеркалу. Морфей, не моргая, смотрел в ответ. В моей груди кольнуло болью. Он улыбнулся.

Как он здесь оказался? Я же не спала.

Уильям схватил моё лицо и нажал на челюсть, заставляя открыть рот. Доктор Артуро что-то закапывал, тихо ругаясь себе под нос. Я безуспешно пыталась отвернуться, но хватка Костелло была болезненно крепкой, а глаза – злыми.

— Зачем? — требовательно повторил он. — Я же мог помочь.

Голос Уильяма дрогнул, но руки держали меня крепко.

— Морфей, — выдавила я. Чтобы не залил в меня доктор Артуро, оно жгло горло огнем. — Контракт.

Морфей отвернулся от зеркала и теперь с непосредственным любопытством, с которым дети разглядывают муравейник, рассматривал нас. Я смогла вдохнуть без боли. Мир вокруг оставался серым, но перестал выцветать и чернеть.

— Ясно. Такая же безбашенная, — Доктор Артуро осторожно взял мою руку и сосредоточенно отсчитывал пульс.

Костелло от удивления забыл про злость. Медленно моргнул.

— Ты же не контрактник, Хетти, — он закрыл глаза, словно моя глупость причиняла ему боль. Я раздумывала высказать ему всё, но боялась, что и правда не сдержусь, поэтому просто закатила глаза. Мне стремительно становилось лучше. Не знала, что раздражение на Костелло имело целебный эффект.

— Просто также надменна, как её дед, — вставил Морфей, и я тут же повернулась к нему. Дедушка? Что вообще происходило?

Летаргия покидала меня, и Морфей становился всё призрачнее. Уильям развернул меня к себе. Тихо спросил:

— В контракте была оговорка, что он закончится с твоей смертью?

Оговорка?

— Мэри..., — начала возражать я, но остановилась. Мэри была предметом контракта. Естественно, что с её смертью тот прекращался.

Морфей свился из пыли и тени перед Уильямом, усевшись на пол рядом с ним. Он разглядывал его словно кот, не моргая и не понимая.

— Умён, — Морфей почти растворился. Я проморгалась. Цвета возвращались, и я попыталась встать.

— Нет, лежите уж, — доктор Артуро надавил мне на плечо. — Пока настойка не подействует.

Уильям привлёк меня к себе, обняв.

— Ты напугала меня.

Я не знала, как отвечать на его честность. Отвернулась.

— Ей нужно постоянное наблюдение.

— Я не пыталась убить себя, — возразила я. Доктор Артуро перевёл взгляд с меня на оставшийся на плите ковшик и вновь на меня.

— То есть пыталась, но не навсегда, — исправилась я.

— Постоянное наблюдение.

Уильям кивнул. Не разжимая объятий, он помог мне встать. Я попыталась освободиться, но он крепко держал меня.

— Больше я тебе из вида не выпущу, — пообещал он.

— Поздно, — прошелестела пустота над моим ухом, и солнечное сплетенье разорвало болью. Я обмякла. Не могла вздохнуть. Перед глазами всё побелело.

— Дыши! — рявкнул Костелло.

— Тьма и бездна! — доктор Артуро отшвырнул пустой флакон и, достав кристалл, развернул надо мной диагностическую печать. Побелел. — Её магическое ядро крошится...

Он говорил что-то ещё, но я почти не слышала. Ослепительно-белая боль затапливала всё вокруг, погружая в пучину звуки и образы. Пальцы непроизвольно скрючились. Из носа потекла кровь. Только Морфей становился всё чётче.

Уильям срывающимся голосом просил прощения. За что?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

11.5

Я потянулась, прогоняя приятную истому из тела. Пахло медовыми яблоками, нагретыми на солнце. Солнечный блик грел грудь и шею. Я не спала так крепко и глубоко с тех пор, как...

...Заключила контракт с Морфеем.

Я распахнула глаза и подскочила. Тяжёлые закрытые портьеры, мягкий ковёр на полу, знакомый потолок.

Дом Костелло. Но что я здесь делаю?

В голове всплывали разрозненные сцены: разбитое окно, травы, пыльное зеркало, Морфей, Уильям.

Потом вспомнилась боль. Я ахнула, положив руку на грудь. В воспоминаниях боль была невыносимой, словно каждую частицу моего тела пронзили острыми крошками стёкла. Сейчас же всё было в порядке.

Обман? Сон? Побочное действие от смеси моего и доктора Альберта лекарств?

Или же я умерла? Но где тогда Морфей?

Где-то часы прозвонили трижды, и я вспомнила – свадьба!

Я подскочила. Оступилась и, чтобы не свалиться с кровати, схватилась за столик. С него скатились склянки, пахнущие узнаваемо — медицински, лежавшие яблоки разбежались по полу, зашуршала газета.

Дверь распахнулась. На пороге появился Уильям. Без пиджака и жилета, в одной рубахе, с заправленными рукавами и взъерошенными волосами он выглядел взволнованным. Увидев меня, он замер. Я поспешила встать, и лишь потом сообразила, что одета неподобающе – в одну пусть и длинную, но ночную рубаху.

Уильям, что не удивительно, первым взял себя в руки.

— Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно, благодарю. Но прошу, впредь в мои дела не вмешиваться. И пусть мне принесут одежды, мне пора.

До регистрации был ещё час. Аббатиса Карлайл меня со свету сживёт, если опоздаю. Уильям облокотился на дверной откос и внимательно осмотрел меня с головы до пят. Не увидев признаков слабости и болезни, он расслабился.

— Не слишком ли вы спешите для пытавшейся покончить жизнь самоубийством? Присядьте, я позову Артуро, чтобы проверил вас.

У меня не было на это времени.

— Я не пыталась покончить жизнь...Нет. Почему я должна оправдываться перед вами? И почему вы за мной следили?!

Уильям опустил голову, словно был не в силах смотреть на меня.

— Вы заигрались, Хетти. Обманули КингсГард, сумели обмануть меня. Я вижу, почему собственная неуязвимость вскружила вам голову. Но магия – другое дело. У неё есть законы и правила, цена за нарушение которых – смерть. Это даже ребёнок знает. Так как же такая хитрая и образованная дама упустила это из вида?!

Уильям посмотрел на меня, и его глаза полыхали гневом. С чего вообще он на меня злился?! Это он тут нарушил мои планы! Я должна была злиться, а он – извиняться. Я теряла контроль над ситуацией.

Или же всё это сон, и Морфей пытается свести меня с ума? Если так, ему отлично удалось имитировать наглость и непробиваемость Костелло!

— Да как вы смеете...

— Я думал, ты умрёшь. У меня на руках. Давно не чувствовал такого страха. Такой беспомощности.

Его слова остудили моё негодование. Пусть он и не понял, что именно я пыталась сделать, похоже, чувства его были искренними. Это обескураживало. Я заново взглянула на него. Всегда такой собранный, он выглядел почти неприлично без полного костюма.

— Спасибо.

Уильям в ответ на похвалу нахмурился.

— Ты умирала, — повторил он. — Магическое ядро начало крошиться. Я не знал, что делать.

Не может быть. Я бы знала, так ведь?

Вспомнилась острая боль. Неужели? Нет, раскол магического ядра невозможно остановить. Да и сейчас я чувствовала себя прекрасно.

Только вот реакция Уильяма была слишком живой. Я осмотрелась, давая себе время собраться с мыслями. Мой взгляд уткнулся на газету, что так и лежала под ногами. Я посмотрела на дату. Медленно осела на кровать.

Прошло двое суток. Что с моим браком?

— Мне срочно нужно уйти, — произнесла я, но с не поднялась. По коже побежали мурашки.

Разве разрушающееся магическое ядро можно спасти?

— Прости, Хетти.

— Нет, — я замотала головой. На Костелло я смотреть отказывалась. Он бы не посмел. Не без моего согласия.

— Ты бы умерла из-за разрушающегося ядра. Нужна была постоянная подпитка.

— Ты не имел права! – закричала я.

— Это спасло твою жизнь!

— Ты привязал меня к своей магии?! – в ужасе спросила я, не смея поверить в происходящее. Вот откуда такое прекрасное самочувствие. Вот бы я умерла, и всё это было пыткой Морфея за невыполненный контракт.

Но мир не был ко мне так добр.

— Я не жду благодарности. Но мы можем обсудить все как взрослые люди и исправить ситуацию.

— Исправить?! Ты женил меня на себе!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

11.6

— Нет, не женил даже! Для этого нужны бумаги и свидетели! Хотя бы формальное согласие невесты! Ты же просто привязал меня к себе, как какую-то средневековую наложницу! Словно я безмолвная рабыня! – я остановилась, чтобы набрать воздуха в грудь.

— Для безмолвной ты очень громкая, — пробормотал Костелло.

Понятно. Слова не сработают. Я кинула в него вазу.

Костелло предательски легко уклонился.

— Хетти. Ты же разумная девушка, подумай...

Следующим в него полетел увесистый том. Кажется, по финансам. И что за фамильярность?

— Не смейте называть меня так.

— И как же мне вас звать? — парировал Костелло, и я замерла от ужаса.

Мой самый дурной сон сбывался. Я в панике оглянулась. Больше под рукой ничего не было. Может, голыми руками мерзавца придушить? Нет, теперь я привязана к родовой магии его дома и просто не способна навредить ему физически.

Я закрыла лицо руками и закричала от бессильной ярости.

— Отдохните. Но ради богов, подумайте, прежде чем что-то делать. Мы найдём выход. Разберёмся и с контрактом Морфея, и с Ридом.

Но я всё ещё могу попытаться. Я сжала ткань ночнушки, на одно сладкое мгновенье представив, что это шея Костелло. Увидев мою мечтательную улыбку, он предусмотрительно отступил.

— Разорвите эту связь немедленно, — прошипела я.

— Вы умрёте. Ваше собственное магическое ядро разрушено контрактом.

Он не только не сожалел о сделанном. Он ещё и считал, что поступил обоснованно! Непробиваемый нахал!

— Ваше тоже разрушиться! — я всплеснула руками. Ну как ему объяснить?! — Неужто думаете, что вы выдержите вес контракта с Морфеем?

— Вы должны были почувствовать, что так, — он указал рукой между нами, расплывчато намекнув на связь. — времени стало больше.

— Не смейте, — от злости я захлебнулась своими словами. Пришлось сглотнуть, сделать пару глубоких вдохов и начать заново: — Не смейте бахвалиться силой магии, которой привязали меня!

— Я радуюсь силе магии, что спасла вам жизнь! — Костелло тоже перешёл на повышенные тона. Небось, ждал, что я рассыплюсь в благодарностях. — Почему вы так неразумны?

Он ещё спрашивает!

— Потому что согласие имеет значение!

— Как и жизнь! — крикнул Костелло, но, увидел моё выражение лица, остановился. Сделав над собой видимое усилие, он поднял руки.

— Так мы ни о чём не договоримся. Нам обоим сто́ит прийти в себя. Хотите, вас отвезут к аббатисе Карлайл?

— Я не нуждаюсь ни в ваших советах, ни в вашем сопровождении, — но упоминание аббатисы навело меня на другую мысль. Медицинское свидетельство!

— Бесполезно, — Костелло словно мысли мои читал. — Для публики ситуация очевидна: мы забылись в порыве страсти, и, как приличный человек, я женился на вас.

— Да никто вас приличным человеком не считает! — вставила я.

— Все люди в моём доме засвидетельствуют, что вы провели со мной ночь, — продолжил Костелло, проигнорировав мои слова. — Этой справкой вы докажите лишь очевидное всем.

— Вы говорили, что не используете эту ночь против меня!

— Я не пытаюсь противостоять вам, — почти взмолился Костелло. — Неужто так сложно поверить в мою искренность? Вы дороги мне, и я хотел, чтобы вы жили. Если вы будете ненавидеть меня за этот грех, так тому и быть. Я готов нести эту ношу. Я ценю вас. Вы умны, сообразительны, отважны. Вы выстояли там, где я оплошал. Сражались со мной на равных, были ранены и не отступили.

Я замерла. Никто раньше не принимал меня всерьёз. Признание моих способностей Костелло бальзамом легко на самые глубокие обиды.

— Когда я узнал, какого это – держать вас в объятьях, целовать вашу кожу, то отпустить вас с утра, под венец к другому мужчине, было одним из самых тяжёлых решений в моей жизни. Думаете, одни лишь ваши планы нарушены? — он горько усмехнулся, и я вспомнила о его скорой свадьбе с поддельной мной. Какой бардак! — Нет. Но я честен с вами. И не говорите, что не испытываете ко мне хоть каких-то чувств. Я знаю, что вы боретесь за свою свободу. Я, как никто, знаю, какого противостоять обществу. Разве я когда-нибудь вас ограничивал? Вы воспринимаете всё как трагедию, полную потерю контроля. Но это не так. Вы доверились мне однажды. Доверьтесь вновь.

В словах Костелло было разумное зерно, но я не желала слышать ничего из сказанного им. Хотелось лишь кричать и бросаться тяжёлыми предметами. Именно последнее заставило меня остыть.

— Оставьте меня. Я должна подумать.

Костелло кивнул. Но, конечно, уйти молча не смог:

— Я наслаждался нашей ночью. Сожалею ли я о том, что теперь вы моя? Нет. Заставлю ли я вас вновь спать со мной? Нет. Мне достаточно мысли, что никто другой не будет вас касаться. И надежды, что когда-нибудь вы позволите вновь прикоснуться к вам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

11.7

Я металась по комнате, заламывая руки.

Этот брак – катастрофа. Всё, от чего я бежала. Костелло может сейчас бросаться красивыми словами, вспоминая о нашей с ним ночи. Но когда он узнает моё имя? Он так жаждал владеть маркизатом. Он никогда меня не отпустит.

Убедить его, что я кто-то другая? Упирать на его жажду богатств и выдать себя за препятствие? Нет, ни одну личность не создать за день так, чтоб он не смог проверить.

Сказать ему правду?

Я в сердцах пнула валявшееся на полу яблоко. Нужно отделить зёрна от плевел.

Костелло оправдывался моим спасением. Но правда ли это? Боль, которую я чувствовала, словно сломали саму мою душу – она была от разбившегося магического ядра? Как я могу это проверить?

Я села, сложив руки в простой магический замок. Гардина передо мной полыхнула. В панике я сорвала её и забила огонь плотной тканью.

Да уж. Моей магии раньше хватало лишь на малюсенький огонёк. Костелло определённо привязал свою магию ко мне. А что же моя собственная? Я попыталась найти её и не смогла. Но это не о чём не говорило. Она и так была незаметной. Нужен доктор. Он сможет указать, разбито ли ядро. Доктор или монахиня.

Как никогда захотелось увидеть аббатису. Рассказать ей всё, спросить совета. Спрятаться от мира в её объятьях хоть на секунду. Она сможет наверняка сказать, что случилось с моей магией.

Я приказала принести мне одежду. Служанка точно из воздуха соткалась, послушно кивнула и через пару минут появилась с атласными юбкой, блузкой и жакетом по последней столичной моде. В небольшом несессере были расчёски и множество разных принадлежностей для волос.

Костелло для меня целый гардероб собрал?

Пока я одевалась, застёгивая множество мелких пуговиц, предательский слабый голос внутри нашёптывал, что никто не сможет покуситься на маркизат с Костелло во главе.

Кроме самого Костелло. Я потрясла головой и продолжила одеваться. Заплела волосы в простую косы, заколов её кругом шпильками.

Я помедлила перед дверьми. Я не желала видеть Костелло, но и слуг с их лукавым пониманием в коридорах тоже видеть не хотелось. Развернулась к двери в кабинет. Попрощаюсь. Это вежливо.

Я набрала полную грудь воздуха, готовясь к очередной неприятно стычки, и распахнула дверь.

В кабинете было пусто.

Я растерялась. Вот так оставил меня одну посреди собственных секретов?

Я бросила взгляд на дверь в коридор. Прислушалась. Тишина.

Времени у меня немного, нужно решаться. В переговорах мне явно понадобится преимущество.

Я не обольщалась – вскрыть сейф я не смогу. Но что-то, что он не посчитал важным для сейфа?

Вытащив шпильку из волос, я вскрыла ящик письменного стола. Стоило мне протянуть руку, как тот осветился сеткой, проверяя магическую подпись. Удовлетворённо мигнув, сигнализация погасла. Я всё ещё держала руку на весу. Чтобы случилось, не признай меня магия дома? Лучше о таком не думать.

Я быстро перебирала документы. Газетные вырезки, отчёты, ещё отчёты. На глаза мне попался медальон. Осторожно прикоснувшись к нему и убедившись, что опасности нет, я открыла его. На меня смотрела удивительной красоты женщина. Её тёплая улыбка и карие глаза со смешинкой внутри завораживали и дарили тепло. Женщина казалась смутно знакомой.

За дверью раздались шаги, и я рухнула на пол, прижав медальон к себе. Шаги приближались. Я слышала, как громко бьётся сердце. Зачем я пряталась? Что скажу, когда меня обнаружат?

Может, спалить что-нибудь, для отвлечения внимания?

Но человек в коридоре не остановился. Шаги удалялись, и, наконец, стихли. Я бросила медальон обратно в ящик. Что мне за дело до женщин Костелло? Следовало найти что-то сто́ящее. На самом дне лежало несколько вскрытых почтовых конвертов. Наброски закона о налогах, закрытая биржевая информация, список новоприбывших торговцев в город. Всё не то. Отчаявшись, я схватила предпоследний конверт, достала документы и замерла. С чёрно-белой, почти истёршейся фотографии, на меня смотрели Бель и Фридрих. Я замерла — так давно не видела улыбки сестры. Оказывается, она почти стёрлась из памяти. Морфей мог подделать её внешность, но не доброту. Не её душу. Я провела пальцем по Бель. Рядом с казавшейся такой счастливой парой стояла я. Фото было смазанным – снимал не профессиональный фотограф, а один из друзей Фридриха. Но даже на смазанном фото меня можно было узнать. Как только люди Костелло нашли эту фотографию? Фридрих не любил это новомодное тогда увлечение и не стал хранить снимок у себя. Мы с аббатисой, когда уничтожали следы Генриетты Балкли, про это фото даже не вспомнили. Остальные документы выскользнули, с тихим шелестом упав на стол. Заявление на регистрацию брака, на которую я опоздала. Краткое расследование, лаконичными фразами связывающее о маркизу Балкли и полицейского Уилсона.

Я не могла оторваться от фото.

Я выглядела такой юной. Почти не узнать. Какой длинный путь я прошла. А так и не изменилась.

Я была так ошарашена утром, что не заметила очевидного. Костелло, нацелившийся на брак с Балкли, не предложил мне развод.

Уже знал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

11.8

Как давно он мне лгал?

Когда хриплым голосом просил назвать моё имя, страстно целуя?

Когда связывал своей магией, радуясь, как легко удалось решить вопрос брака? Ни шантажа, ни угроз – лишь благородное спасение жизни.

Что теперь меня ждёт? Я продолжала задумчиво обводить пальцем Бель. На ней был наряд по последней моде и алмазы, чей блеск не могла скрыть даче чёрно-белая фотография. Жизнь моей сестры, полная таких заманчивых благ и стоявшего за ними мужа-тирана?

Глупости. Не стоило их сравнивать. Костелло был куда смертоноснее. Опаснее всех, кого я знала. И всё равно я подошла слишком близко.

А я ведь почти поверила в его историю о доверии. О страсти.

Вот дура.

Не сдержавшись, я рассмеялась. Смех пузырился во мне, не прекращаясь. Всё не могла остановиться, так было смешно.

Я оказалась там, где так боялась – запертой в доме женой человека, которого не желала видеть.

И пусть я была так же глупа и слепа, как раньше, кое-что всё-таки изменилось.

Медленно я сложила пальцы в тот же жест, что ранее. Портьеры вспыхнули, точно древесная кора. Я подожгла стол, книжный шкаф. Убедившись, что огонь поедал комнату, я схватила старую фотографию и вышла.

К кабинету кинулись слуги, но я не останавливалась, проходя мимо них. Магия хозяйки дома не позволяла им тронуть меня. Был лишь один человек, кто мог это изменить.

Я шла, и мне казалось, что пожар моего гнева расползается у меня из-под ног. Я хотела спалить этот дом дотла. Это место, где я отдалась обманщику. Место, где поверила лжецу.

На лестнице в холле я, наконец, столкнулась лицом к лицу с Костелло. Он щёлкнул пальцами, и магия, повинуясь хозяину, перестала питать огонь. Там, где только что пылал пожар, теперь едва заметно тлела древесина.

— Мисс Уилсон...

Я помахала фотографией.

— Не стоит больше притворяться, милый.

Его глаз дёрнулся, но Костелло великолепно владел собой, не позволив мне увидеть ни стыда, ни торжества.

— Генриетта.

Имя прозвучало как гром. Как признание в грехах.

— Выпусти меня.

— Нам нужно поговорить.

Какой непробиваемый. Жаль, что магия слушалась его. Надеюсь, хотя бы в кабинете огонь успел причинить достаточно вреда и спалил драгоценные документы!

— Разве ты не получил всё, что хотел?

— Я не...

— Не желал маркизат с его богатствами?

— Желал, — Костелло имел наглость выглядеть раздражённым моим поведением. — Так же страстно, как непонятную девчонку, что называла себя Генри Уилсоном, притворялась полицейским и постоянно мешала мне.

— Ложь.

— Сколько бы ты ни отрицала мои чувства, правдой они быть не перестанут, — резко ответил он.

Задела за живое? Ну уж нет, у такого лжеца каждое слово выверено. Опять захотелось закричать. Не могла стоять и слушать, как Костелло плетёт словесную паутину. Чувствовала, если не сбегу сейчас, совершу что-то ужасное.

— Выпусти меня. Или поймёшь, чем попытка разорвать контракт с Морфеем отличается от попытки самоубийства. Не так просто будет вывернуться из этой истории!

— Не смей накладывать на себя руки! — закричал он в ответ, и магия во мне, повинуясь приказу, связала мою волю.

— Как быстро мы дошли от уважения моих желаний к подчинению твоей магии, Уильям, — горько бросила я.

Уголок его рта дёрнулся. Кажется, он злился. Я надеялась на это.

— Я не буду извиняться. Не за это.

Конечно, он не видел проблемы в своих действиях. Этот человек всегда был уверен в своей правоте!

И тут Костелло отступил, освобождая мне путь.

— Мы поговорим, когда ты успокоишься.

Он даже мысли не допускал, что я смогу сбежать от него. Что же, посмотрим, кто кого! Я закатила глаза. Прошла мимо Костелло, не смотря на него. Чтоб не сорваться.

Уже отворила дверь, как услышала:

— Генриетта. Я люблю тебя.

Его слова ранили меня. На глазах выступили слёзы. Я с силой захлопнула дверь, так, что петли скрипнули. Оставила за спиной Костелло, пожар, собственные чувства. Я зло вытерла непрошеные слёзы. Нет. Не смей плакать о нём, Генриетта. Всё ложь, обман. Цепочка с амулетом звякнула на запястье. Амулет деда. Аббатиса клялась, что он лишь для защиты. Но в последние дни мне много кто в чём клялся. Амулет влиял на мою память. Могла ли я ему доверять? Могла ли доверять себе? Больше я не нуждалась в Генри Уислоне. Не нуждалась в защите амулета. Я решительно прикоснулась к нему, сорвав с руки цепочку. Хватит скрываться. Пора узнать всю правду.

----

Это конец романа о пропавшей невесте. Спасибо, что прочитали! Генриетта и Уильям скоро вернутся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец